Я никому тебя не отдам (СИ) [Мурзель / Murrrzilka_fic] (fb2) читать онлайн

========== 1. Эвелина ==========

THINGS ARE ABOUT TO GET DICEY!

©Курт. Просто Курт.

Константин Орсей — двадцатилетний наследник престола Торгового Содружества — дремал, прислонившись к бархатной спинке сиденья, в то время как роскошная карета, запряженная четверкой породистых лошадей, несла его сквозь туманный лес. Золотистые пряди свисали на лоб, а бледное лицо было усталым и осунувшимся. Накануне он явно перебрал лишнего в таверне, где они останавливались на ночлег.

Напротив сидела его кузина — Эвелина де Сарде — и смотрела в окно, выискивая в окружающем пейзаже первые признаки приближения к морю. Их путешествие продолжалось вот уже третий день, и она с нетерпением ждала, когда же, наконец, вдали покажутся знакомые очертания величавого собора. Раньше ей никогда не доводилась столь далеко уезжать от родного дома и так надолго покидать его. Целых три года она не видела родные стены! Едва ей стукнуло пятнадцать, как отец Константина и ее дядя — князь Орсей — отправил их в академию Аль-Сада — обучаться дипломатии и международному праву.

Эвелине недавно стукнуло восемнадцать, и, несмотря на то, что она была младше кузена, именно она верховодила в их отношениях. Они воспитывались вместе и были неразлучны с малых лет. Брата и сестру связывала крепкая дружба, несмотря на то, что их характеры были абсолютно противоположны. Константин был любителем покутить в таверне с местными отбросами общества и приударить за девицами нетяжелого поведения, а Эвелине вместе с их старым учителем — господином де Курсийоном — приходилось постоянно разгребать последствия нелепых выходок юного княжича и вытаскивать его из различных передряг.

Эвелина взглянула на кузена. Интересно, как пройдет его встреча с отцом? Она знала, что кузен рос одиноким и нелюбимым ребенком, а его отец — князь Орсей — не особо жаловал сына. Его любимая супруга и первенец трагически погибли в результате несчастного случая, он долго не мог оправиться от горя, но престолу требовался наследник, и, в конце концов, ему пришлось жениться повторно.

От этого брака на свет появился Константин. Отношения между супругами не сложились — большую часть времени князь и княгиня проводили раздельно, плетя дворцовые интриги и сменяя бесконечную череду любовников и любовниц. Им обоим не было до отпрыска никакого дела. Кузен всегда пытался добиться того, чтобы князь им гордился, но все попытки были тщетными, и, в конце концов, сын возненавидел папашу.

Карету тряхнуло на ухабе. Константин резко открыл голубые глаза и взглянул на Эвелину.

— Когда же мы наконец приедем, моя дорогая кузина? — спросил он.

Она отдернула занавеску. Багряный полумрак осенних лесов сменился открытым пространством каменистой степи. Серое небо низко нависло над землей. Клочки порыжевшей травы рябью трепетали под порывами сильного ветра. Пейзаж показался ей знакомым — похоже, они приближались к окрестностям Серены. Эвелина повернулась к кузену.

— Думаю, осталось еще пару часов.

— О боже, эта тряска убьет меня! Я сейчас умру! — Константин манерно закатил глаза и притворно схватился за грудь.

— Полагаю, тряска тут не причем, — рассмеялась Эвелина. — Просто кое-кто выпил вчера слишком много эля.

Он обиженно надул губы.

— Почему же ты меня вовремя не остановила?

— Потому что думала, что ты уже вырос, и тебе больше не нужна нянька! Но, похоже, я ошиблась! — съязвила она.

Константин пропустил ее замечание мимо ушей.

— В академии было здорово, но мне не терпится поскорее вернуться домой. Хотя, если мой папаша остался таким же старым брюзгой, то я скоро снова захочу сбежать от него подальше.

— Ну и прекрасно, ведь мы все равно через месяц отплываем! — утешила его кузина.

— О да! Я весь в предвкушении! — страстно воскликнул Константин. — Тир-Фради! Новый остров! Только представь — совершенно неизведанный мир! Сколько всего интересного там можно найти! Сколько открытий совершить!

— Не хочу тебя расстраивать, — возразила Эвелина, — но, думаю, все открытия на острове уже сделаны до нас! Телема и Мостовой Альянс уже лет пятнадцать как построили там свои города.

Телема и Мостовой Альянс враждовали между собой, но являлись союзными государствами Торгового Содружества, в котором правил отец Константина.

Мостовой Альянс лежал в обширной пустыне на юго-востоке континента. После преодоления раздробленности в Альянсе начали бурно развиваться наука и искусство, а слава о знаменитой столичной академии широко гремела даже за пределами страны. Именно там, в Аль-Саде, кузены и провели последние три года, обучаясь искусству дипломатии и государственного управления.

Телема занимала северо-восточные территоррии, покрытые высокими горами и густыми лесами. В этом государстве религия играла господствующую роль. Все дворяне и правители Телемы обладали церковным саном. Поклонение единому богу — Озаренному и его пророку — Святому Матеусу — было возведено в абсолют. В Телеме бушевала Инквизиция, отлавливая еретиков, и отправляляя их на костер за малейшие признаки инакомыслия.

— Ну вот, вечно ты портишь все веселье! — капризно надул губы Константин. — Но, все же, я рад, что мы, наконец-то, возвращаемся домой.

— Я тоже.

— Соскучилась по матушке? Она написала, чем именно заболела?

— Нет, она не уточнила. Надеюсь, ничего серьезного.

— Все будет хорошо, дорогая кузина! — Константин поспешил успокоить подругу.

— Хотелось бы верить, — ответила та и рассеянно уставилась в окно.

Три долгих года она не была дома. За это время лицо матери и очертания родных стен словно подернулись в ее памяти густой пеленой, вытесненные яркими впечатлениями студенчества. Шумный, величественный Аль-Сад, полный сверкающих куполов и звенящих фонтанов. Прославленная академия с чопорными профессорами и веселыми учениками. Новые подружки, с которыми так здорово делиться сплетнями и обсуждать мальчишек. Поклонники, с которыми так забавно кокетничать, строить глазки, а затем давать от ворот поворот…

Но, несмотря на пестрый вихрь ощущений, затмивших воспоминания о родном доме, один образ все же стоял перед ее внутренним взором так ясно, будто бы она видела его прямо перед собой. Светло-серые глаза, темно-русые волосы, лицо, покрытое шрамами… Курт. Каким она увидит его, когда вернется?

Эвелина закрыла глаза и попыталась представить Курта таким, каким она его запомнила три года назад.

Не особо высокий — всего на полголовы выше нее. Крепкий, но не массивный. Широкие плечи, сильные руки, лицо покрыто легким загаром. Всегда аккуратно подстрижен. Чисто побриться не получается — сколько бы не скреб подбородок — сизая щетина просвечивает через светлую кожу буквально через пару часов. На лбу — горизонтальные морщины — слишком уж часто он поднимает брови — скептически, саркастично, насмешливо. «Гусиных лапок» почти нет — уж очень редко он улыбается.

Она мало что знала о нем — он почти ничего о себе не рассказывал. Когда-то разговор зашел об его семье, и он упомянул, что никогда не знал своих родителей, его воспитывала приемная мать, и еще в детстве его отдали в солдаты. И все. Никаких подробностей. Да и с чего бы ему с ней откровенничать? Она была всего лишь его работой, докучливой обузой. А кто в здравом уме будет любить свою работу?

Эвелина печально вздохнула и снова выглянула в окно. Тучи развеялись и яркое солнце бросало косые лучи на приморскую степь. Еще два часа, и они будут дома. Еще два часа, и они встретятся.

Комментарий к 1. Эвелина

Иллюстрация к главе https://66.media.tumblr.com/5561082c18e65364c7df079fa5e35c3f/0657477b27b05b1f-b8/s1280x1920/46d8409851ba9a39b7b8ac035a4477000bb7532e.jpg

https://66.media.tumblr.com/78598855a9c07aa3679e969d247628ef/5ebfe47446183cf0-bd/s1280x1920/5ec26461953c4a01ae8dd139e9e3f475f79e7386.jpg

========== 2. Курт ==========

Курт не помнил своих родителей. Он знал только то, что они были солдатами и погибли в каком-то бою. Его выкормила Ханна — проститутка, прибившаяся к полку, в котором они служили.

Ханна была добра к мальчику, но, с учетом ее занятия, не могла уделять должного времени его воспитанию. Когда в ее лачугу приходили клиенты, она обслуживала их на шаткой койке, отделенной от комнаты лишь рваной занавеской. Чтобы Курт не мешал ей, она давала ему первую попавшуюся под руку утварь и приказывала поиграть в углу. Он не хотел играть. Он сидел в углу, прислушиваясь к скрипу кровати и стонам матери и ему было страшно. Он думал, что матери больно. Он боялся, что она умрет, и он останется совсем один.

Когда Курт немного подрос, Ханна, принимая посетителей, просто выгоняла его из хижины со словами: «Пойди, погуляй, не путайся под ногами». Тогда он отправлялся шататься по лагерю. Курт любил глазеть на тренировки солдат, он мечтал, что, когда вырастет, тоже станет одним их них. Тогда он сможет, наконец, защитить мать от этих грубых мужиков, которые причиняли ей боль.

Время от времени у Ханны появлялись сожители. Они поселялись в ее хижине на несколько недель, а то и месяцев, но потом неизменно исчезали из ее жизни. Большинство из них смотрели на Курта, как на пустое место, а некоторые — пытались воспитывать его доступными им методами — руганью и побоями.

Но иногда попадались и хорошие люди. Один из них — рыжеволосый Грегор — балагур и весельчак, смастерил Курту деревянный меч. То было славное время. Ханна даже начала улыбаться и внешне как-то похорошела. Грегор рассказывал Курту различные истории из своего военного прошлого, и обучал его приемам фехтования. К сожалению, хорошие времена продлились недолго. Через полгода Грегор исчез из их жизни, как впрочем, и все, кто был до него.

Чтобы убить время во время своих вынужденных прогулок, Курт приходил на полигон и упражнялся с деревянным мечом, подражая солдатам. Покрепче схватить рукоять. Пошире расставить ноги. Завести меч за голову, как следует размахнуться… Ему нравились эти тренировки, они позволяли отвлечся от вечно ноющего от голода желудка и не думать об очередном грубом мужике, развлекающимся с его матерью.

Однажды за этим занятием его застал командир полка.

— Эй, малец, а у тебя неплохо получается, — окликнул он Курта и подошел поближе. — А с настоящим мечом управиться сумеешь?

Курт, которому к тому времени исполнилось восемь лет, взглянул на командира не по-детски серьезными серыми глазами.

— Не знаю, дяденька, — признался он.

Командир подошел к стойке с оружием и выбрал самый легкий меч.

— Ну-ка, попробуй, — он протянул его Курту.

Тот схватился обеими руками за рукоятку. Меч показался ему очень тяжелым. Курт с трудом удержал его в руках. Однако, собрав все силы, он поднял оружие и несколько раз взмахнул им.

— Хорошо, — одобрительно хмыкнул командир и потрепал его по темно-русым волосам. — Можешь приходить сюда, заниматься вместе с новобранцами. Думаю, из тебя выйдет толк.

С тех пор Курт каждый день приходил тренироваться на полигон. Вскоре он смог удерживать меч одной рукой. А через год его начали ставить в спарринг с самими молодыми рекрутами. Впрочем, эти бои он всегда проигрывал, ведь самые юные новобранцы были старше него — им уже исполнилось, как минимум, двенадцать лет.

Однажды, Курт вернулся домой после очередной «прогулки» и обнаружил мать мертвой. Она лежала голая, наполовину свесившись с кровати. Ее лицо посинело, глаза вылезли из орбит, а изо рта вывалился распухший язык. Очевидно, один из клиентов Ханны задушил женщину… Курт накрыл тело матери простыней и весь остаток ночи просидел рядом с ней в оцепенении, уставив невидящий взгляд в облупленную стену.

***

Когда Курту было около двенадцати, в лагерь прибыл некий капитан Герман в поиске новых рекрутов для своего отряда. Он провел в лагере два дня, присматриваясь к солдатам, и расспрашивая о них командира. Ему были нужны молодые парни, чем моложе, тем лучше, и, желательно, сироты. Такие, которых, в случае чего, никто не хватится…

Командир вызвал Курта и еще нескольких новобранцев к себе.

— Поздравляю, салаги, вы удостоились чести быть зачисленными в элитный отряд! — сообщил он, прохаживаясь перед рекрутами, вытянувшимися по стойке «Смирно». — Отныне вы переходите под начало капитана Германа, отважного воина и опытного наставника!

С этими словами командир указал рукой на невысокого плотного мужчину лет тридцати с едва намечающейся лысиной и по-крысьи бегающими глазками. Формальности о переводе были улажены довольно быстро…

И вот так Курт попал в ад.

***

Курт не любил вспоминать о двух с половиной годах, проведенных в элитном лагере. Точнее, чтобы защититься от безумия, его разум просто напросто стер половину воспоминаний. Дни, недели, месяцы сливались в непрекращающийся кошмар. Каждый день он ждал смерти, а каждая ночь была хуже, чем смерть. Одним словом, когда в лагерь с внезапной проверкой явилась некая капитан Зиглинда, она тем самым спасла Курту жизнь.

Зиглинда была обеспокоена тем, что в лагере слишком уж часто стали пропадать новобранцы. По итогам проверки Германа хотели отдать под трибунал, но вмешались его могущественные покровители, и его всего лишь понизили в звании и перевели в другое место. Элитный отряд расформировали, а его бывших рекрутов — отправили в остальные подразделения Монетной стражи.

Курт попал в отряд Зиглинды. Ей стало жаль этого измученного сероглазого паренька, лицо которого покрывали шрамы и свежие ссадины. Зиглинде было на тот момент двадцать пять, и всю свою жизнь она посвятила воинской службе. Она имела обостренное чувство справедливости и девиз Монетной стражи «Сражайся с честью!» был для нее, в отличие от многих, не пустым звуком.

Зиглинда не заменила Курту мать, но стала ему хорошей наставницей. Она заставила его научиться читать и писать.

— Запомни, Курт! — повторяла она ему. — Тебе в жизни пришлось не сладко, но это не повод раскисать! Если хочешь выбраться из этого дерьма, ты должен учиться!

Вначале чтение давалось Курту с трудом, он никак не мог понять, как эти странные закорючки на бумаге могут вообще иметь какой-либо смысл. Однако, в тот день, когда, наконец, буквы сложились в слова, он открыл для себя целый новый мир.

Раньше он ничего не видел в своей жизни, кроме военного лагеря и вечной муштры. Но, оказывалось, помимо казармы и плаца, существовали и другие страны, и исторические события, и научные открытия, и просто придуманные кем-то увлекательные истории. Курт начал жадно поглощать все книги, до которых мог дотянуться, от учебников военного ремесла до справочника по скотоводству. Впрочем, выбор был не особо богат, так как печатные издания стоили весьма недешево, а в казармах Монетной Стражи любителей художественной литературы было не густо.

***

Зиглинда оказалась права, блестящие воинские навыки вкупе с умением читать и писать позволили Курту быстро продвигаться по службе. К восемнадцати годам он дослужился до лейтенанта, а к двадцати трем — стал капитаном.

Когда Курту стукнуло двадцать пять, за плечами у него уже имелся солидный боевой опыт. Он поучаствовал в нескольких сражениях, а его отряд считался одним из лучших. Он устал от войны, устал убивать, устал видеть смерть своих товарищей. В войне нет никакой романтики. Война — это кровь, грязь и дерьмо из развороченных кишков.

Когда князь Орсей нанял его учителем фехтования для своего сына, Курт даже обрадовался. Обучать знатного мальчишку махать шпагой? Что ж, в любом случае — это лучше, чем война.

Комментарий к 2. Курт

Иллюстрация https://66.media.tumblr.com/bd5ab20dd0ba649f48e1929e9fb4a28f/cc84ccfa8d973655-2f/s1280x1920/524a4c37e49c59393c96d1ef7cda2910bb82a707.jpg

========== 3. Новая должность ==========

Новый подопечный Курта — Константин Орсей оказался типичным избалованным сопляком из благородного семейства. На первом занятии он устроил отвратительную истерику, требуя присутствия «его дорогой кузины», без которой противный мальчишка наотрез отказывался упражняться.

Наставник Константина — господин де Курсийон тяжело вздохнул и приказал послать за девочкой. Курту было все равно. Ему еще не приходилось тренировать девчонок, но в десять лет — что мальчишки, что девчонки — никакой разницы.

Раздались легкие шаги, и по ступеням во внутренний двор вприпрыжку сбежала Эвелина. Курт с любопытством уставился на нее, она показалась ему немного странной. Он ожидал увидеть копию Константина в девчачьем обличии, но между кузенами не было ни малейшего сходства. Она была слишком смуглая для дворянки, две забавные черные косички болтались по ее плечам, а огромные зеленые глазища сверкали на любопытной рожице.

На ее левой щеке Курт увидел огромное пятно в виде кляксы зеленоватого оттенка. «Что это с ней, она часом не заразная? — подумал он. — Да и черт с ним! Мне же с ней не целоваться, в конце-то концов!»

Эвелине Курт ужасно не понравился. Она ожидала увидеть утонченного молодого человека с изящными манерами, а вместо этого ей представили неотесанного солдафона на целых пятнадцать лет старше нее. Его лицо было сплошь покрыто грубыми шрамами, а глаза имели странный оттенок — светло-серый, почти прозрачный. При ярком освещении радужка почти сливалась с белком, что придавало его взгляду пугающее выражение.

Курт пялился на нее с нескрываемым любопытством. Его взгляд бесцеремонно остановился на ее щеке, и Эвелина почувствовала, что краснеет. Проклятое пятно! Как же она его ненавидела! Оно уродовало ее лицо с самого рождения, напоминая сплетенный клубок древесных корней, из которого по шее и левой щеке змеились тонкие отростки. На ощупь пятно было чуть шершавым, и кожа в этом месте была нечувствительна. Ни один доктор не мог объяснить его природу. Отметина не увеличивалась и никак не отражалась на ее здоровье, но она сильно переживала из-за своего внешнего изъяна.

Обычно люди стыдливо отводили взгляд от этой странной метки, и лишь украдкой, исподтишка на нее посматривали, но этот деревенщина уставился на нее нагло и бесцеремонно. Его рассеченные шрамом губы слегка растянулись в ухмылке.

— Гринблад! — произнес он, что на северо-восточном наречии означало «зеленая кровь».

Краска густо залила лицо Эвелины, а из глаз брызнули слезы.

— Посмотри на себя, урод! — возмущенно завопила она, наплевав на все хорошие манеры, что пытался привить ей господин де Курсийон. — Налепи на свою рожу подорожник, чтобы она не была такой страшной!

Константин расхохотался, де Курсийон схватился за сердце, а Курт только хмыкнул и насмешливо приподнял бровь.

***

Несмотря на неуместную сцену при первом знакомстве, с течением времени между наставником и ученицей возникло некое подобие приятельских отношений. Они беззлобно подтрунивали друг над другом, и частенько болтали о всякой ерунде в перерывах между занятиями.

Отношения с Константином складывались сложнее. Ветреный княжич был весьма непредсказуем. Иногда он шутил, смеялся и, казалось, держался на равных. В иные же дни, он вел себя чванливо и надменно, не гнушаясь указать Курту на его место. Порой казалось, что он в некоторой степени ревновал кузину к наемнику. Похоже, юноше не нравилось, что Эвелина подружилась с кем-то еще. Она была его единственным другом, он ни с кем не собирался ее делить.

Новая должность отдалила Курта от собратьев по оружию. Ему постоянно приходилось нянчиться с княжескими отпрысками, так как, помимо обучения фехтованию, на него навесили роль их телохранителя. Курту теперь нечасто удавалось захаживать в казарму Монетной Стражи, а когда он встречал старых приятелей, те подтрунивали над ним, отчасти завидуя его якобы высокому положению при дворе. Но, по сути, Курт считался обычным слугой. Князь и княгиня не удостаивали его своим вниманием, решая все вопросы через начальство. Де Курсийон был с ним исключительно вежлив, но и только. Остальная челядь, любившая перемыть косточки знатным господам, держала при нем язык за зубами, опасаясь, что тот обо всем доложит кузенам.

Время, проводимое с подопечными, не особо скрашивало его одиночество. Курту нравилось иногда поболтать с Эвелиной — девчонка была весьма неглупа. Однако, хотя они и общались с некоторой долей фамильярности, он никогда не забывал об огромной разнице в их положении, и всегда соблюдал подобающую дистанцию.

***

Однажды Эвелина увидела, как Курт читает какую-то книгу, сидя на ступенях дворцовой казармы.

— Вот это да! Великий воин, оказывается, умеет читать? — ехидно поинтересовалась она.

— Конечно нет, Гринблад, — в тон ей подхватил он, — я просто разглядываю картинки.

Девчонка подошла поближе и разочарованно протянула:

— Но здесь нет никаких картинок!

— Вот видишь, я настолько тупой, что пытаюсь разглядывать картинки там, где их нет, — Курт захлопнул томик.

— Что за книга? — Эвелина взглянула на заголовок. — «Основы складского учета»? Фу, ну и скукотища!

— Что валялось в казарме, то и читаю, — раздраженно пробурчал Курт. — А ты — когда в последний раз тренировалась с молотом? Живо бери молот и повторяй пируэты!

— Фу! Ненавижу молоты! — заныла девчонка, — Можно я лучше позанимаюсь с рапирой?

— Нет! — отрезал наставник. — Как ты собираешься разбивать броню рапирой?

Эвелина тяжело вздохнула, и печально поплелась к оружейной стойке.

На следующее утро, Эвелина приволокла ему три книги, которые она накануне стащила из шкафа господина де Курсийона.

Курт с вожделением уставился на заголовки, предвкушая занимательное чтение: «Великие битвы Востока», «Удивительные приключения в джунглях Тир-Фради» и «Иллюстрированное пособие по холодному оружию».

— Вот за это спасибо, Гринблад! — восхищенно промолвил он. — Сегодня, так уж и быть, можешь позаниматься с рапирой!

— Вот видишь, как легко тебя подкупить! — весело хмыкнула девчонка и добавила. — Когда прочитаешь эти книги — скажи мне, и я принесу тебе новые!

***

Лет в четырнадцать Эвелина начала замечать, что ей приятно находиться рядом с Куртом и ей хочется проводить с ним больше времени. Когда она выходила во внутренний двор, то первым делом искала глазами его серо-голубую стеганку и лихо заломленную на бок шляпу. Ей и раньше нравились тренировки, но теперь она просто не могла дождаться очередного занятия. Она обожала наблюдать за Куртом со стороны. Пружинистый шаг, отточенные выпады, ловкие финты — он двигался как хищный зверь — легко и грациозно, и в каждом его движении чувствовались сила и уверенность.

Он начал казаться ей очень красивым — самым красивым мужчиной из всех, кого она видела. Это было странно, ведь раньше ей нравились мальчики с утонченной благородной внешностью, похожие на Константина. Эвелина помнила те времена, когда Курт казался ей уродливым, и не могла надивиться на себя прошлую — как она могла не замечать, насколько он красив? Глаза, которые в зависимости от освещения меняли свой цвет — от светло-серого до льдисто-голубого. Крупноватый нос, чуть свернутый набок из-за сломанной переносицы. Колючий подбородок, вечно покрытый темной щетиной. Коротко стриженый затылок с белесым рубцом — о, как же ей хотелось провести по нему пальцем! Красиво очерченные губы, наискось пересеченные шрамом. Она с закрытыми глазами могла бы перечислить каждый шрам на его лице. Он никогда не рассказывал, откуда у него их так много. Константин с присущей ему бесцеремонностью как-то спросил об этом, Курт отшутился тогда, похоже, он не любил об этом говорить.

Те, кто был мало с ним знаком, могли подумать, что он весельчак — в его тоне постоянно сквозила легкая ирония, но Эвелина знала, что это не так. Его юмор был мрачным, направленным на самого себя. Он почти никогда не улыбался, а в его глазах она видела печаль. Он казался циничным, но девочка знала, что у ее наставника доброе сердце. Она видела, как он заботится о своих рекрутах, опекает их, принимает их проблемы близко к сердцу и всегда старается им помочь.

Как и все влюбленные, Эвелина пыталась искать в своем объекте воздыханий признаки ответной симпатии. То ей казалось, что он смотрит на нее как-то по особенному, то ей виделась в его взгляде равнодушная насмешка. Она не считала себя красивой. В своем лице ей нравились только глаза — большие, блестящие, медово-зеленые, обрамленные длинными черными ресницами. Все остальное она в себе ненавидела.

Этот курносый нос с округлым кончиком — как бы она хотела иметь изящный носик с ровной спинкой, как у этой задаваки Изабеллы!

Эти толстые губы — на пол лица, а хотелось бы — тонкие, аккуратные, красиво очерченные, как у Константина!

Эта темная кожа — как у крестьянки, весь день проводящей в поле, а хотелось бы — белоснежную, прозрачную, такую как у матери!

И конечно это проклятое пятно, которое покрывало всю левую щеку, залезало на шею и тянуло ко рту свои мерзкие отростки. Оно напоминало ей бакенбарды господина де Курсийона. Эвелина даже к зеркалу неосознанно поворачивалась правым боком, лишь бы не видеть это уродство. Она зачесывала волосы так, чтобы скрыть метку, но делала этим только хуже. Злые дети во главе с Изабеллой еще сильнее насмехались над ее жалкими попытками спрятать свой изъян от окружающих.

Эвелина мечтала походить на свою мать — родную сестру князя Орсея. Княжна де Сарде была образцом истинной леди, эталоном благородной дворянки. Изящная, изысканая, с утонченными манерами и безупречным воспитанием. У нее были светлые волосы, белая кожа и тонкие черты лица, а дочь была смуглой и черноволосой. По словам княжны, Эвелина пошла в отца, погибшего еще до ее рождения. Она часто всматривалась в его портреты, украшающие стены дворца, но его лицо на картинах было нечетким, трудноразличимым, как будто бы поверх него нарисовали другой облик.

Эвелине хотелось постоянно видеть Курта рядом, но ее ранило его безразличие к ней. Он по-прежнему воспринимал ее как маленькую девочку, как свою ученицу, и ничего более.

Она не думала о классовых различиях, о том, что их брак был бы невозможен, ведь по законам Содружества простолюдины не могли жениться на дворянках. Ее любовь к нему была детской, платонической, и так далеко в будущее она не заглядывала. Ее терзало неясное томление без четкой цели. Ее мечты не заходили дальше поцелуя и прикосновения рук. Он нравился ей, она искала в нем признаки ответной симпатии, и, не находя их, расстраивалась и часто плакала в подушку.

Тренировки постепенно превратились в пытку. Эвелина краснела и смущалась при Курте. Ей казалось, что все это видят и потешаются над ней. Она не могла сосредоточиться на уроках и ее движения стали скованными и неловкими. Курт не понимал в чем дело, почему его лучшая ученица стала вдруг такой неуклюжей. Он со свойственной ему прямотой подшучивал над ней, чем только усугублял ее страдания.

Эвелина никому не могла открыться, ни матери, ни Константину. Кузен бы поднял ее на смех, а мать пришла бы в ужас от того, что дочь влюбилась в простолюдина, да еще и вдвое старше себя. Курта могли бы выгнать от греха подальше, а она не хотела лишаться возможности видеть его, пусть это и причиняло ей одни лишь мучения.

***

Примерно через год, князь Орсей сообщил Константину, что собирается назначить его наместником в новой колонии Содружества на недавно открытом острове Тир-Фради. Три года назад там было основано небольшое поселение, и сейчас там правила некая леди Моранж. Князь хотел сосредоточить всю полноту власти в руках своей семьи, а заодно — проверить, сможет ли его отпрыск управлять государством, когда унаследует княжеский престол.

Но на тот момент Константину было всего семнадцать, и для такой важной должности ему недоставало необходимых знаний. Кроме того, взбалмошный характер сына вызывал опасения насчет его готовности принять на себя такую ответственность.

Князь решил также отправить на остров свою племянницу в должности эмиссара при новом наместнике. То ли он полагал, что ее осторожность и рассудительность уравновесят безрассудство Константина, то ли у него были какие-то другие соображения — в любом случае для подготовки к таким важным должностям требовалось обучение. Князь объявил, что Эвелина и Константин отправятся в академию Аль-Сада обучаться дипломатии и международному праву.

Эта новость сперва ужаснула Эвелину. Целых три года не видеть Курта! Да она с ума сойдет от тоски по нему! Но ее кузен с таким предвкушением мечтал вслух о свободе, самостоятельности, развлечениях и новых знакомствах, что она постепенно заразилась его энтузиазмом.

«Может это и к лучшему», — подумала она. Все равно от этой влюбленности ей одни мучения. За три года она уж точно забудет Курта и, может быть, встретит подходящего жениха…

***

Она ошиблась. За время учебы не прошло и дня, чтобы она не думала о Курте. Эвелина жадно читала письма из дома в надежде встретить хоть мимолетное упоминание о нем, и расстраивалась, когда его не находила. Сама она не решалась задавать прямые вопросы и пыталась идти обходными путями, интересуясь у матери: «Как поживает де Курсийон (как будто ее волновал де Курсион!) и остальные?» За три года княжна упоминала Курта в письмах от силы раза три, и Эвелина бережно хранила эти послания, перечитывая куцые строки по многу раз. В беседах с Константином она все время пыталась навести разговор на воспоминания о тренировках, чтобы хоть с кем-то поговорить о предмете своего воздыхания. Но юноше, увлеченному новыми разноцветными впечатлениями, было не до того, чтобы предаваться скучным воспоминаниям о жизни в родительском доме, и Эвелине приходилось оставаться ни с чем.

У Эвелины начали появляться поклонники. Молодые люди стали проявлять к ней интерес и ухаживать за ней. Она все больше и больше начинала нравиться себе в зеркале. Ее пятно, конечно, никуда не делось, но тощий неуклюжий подросток с несуразным лицом вдруг превратился в привлекательную молодую девушку. Ее красота не была утонченной, аристократической, но что-то в ней неудержимо к себе манило и привлекало противоположный пол.

Эвелина получила несколько предложений руки и сердца от весьма знатных кавалеров, но ни один из них не заставил ее сердце биться чаще. Она всех сравнивала с Куртом, и все они ему проигрывали. По сравнению с ним, они казались ей напыщенными, болтливыми и слащавыми, а их внешность — чересчур смазливой в противоположность его простой мужественной красоте.

***

Когда подопечные Курта уехали на учебу, ему поручили тренировать рекрутов Монетной Стражи. Занятия обычно проходили на полигоне казармы. В последнее время он часто видел рослого паренька лет пятнадцати, который залезал на каменную стену, окружающую внутренний двор, чтобы понаблюдать за новобранцами. Курт вспомнил, как сам любил в детстве смотреть на солдат, мечтая когда-нибудь стать одним из них, только лет ему тогда было намного меньше.

Однажды, в очередной раз подсматривая за учебным поединком, мальчишка увлекся и потерял равновесие. Он свалился во двор казармы на кучу утоптанной соломы. Курт подбежал к нему, и, удостоверившись, что юнец в порядке, схватил его за шиворот и рывком поставил на ноги.

— Эй, парень, мозги у тебя есть? Мог бы и шею сломать!

— Я больше не буду! Не бейте меня! — захныкал тот.

— Не бойся, салага! Солдат ребенка не обидит! Ты кто такой?

— Я — Райнер! — важно произнес мальчишка.

— И чьих ты будешь, Райнер?

— Моя мамаша — белошвейка Ингрид с Парчовой улицы. Только она уже полгода как померла от малихора.

— А где твой отец?

— Я его никогда не видел! Он солдатом, вроде как, был.

— И кто же за тобой присматривает?

— Тетка, — парнишка шмыгнул носом. — Только она меня скоро выгонит.

— Это еще почему? — удивился Курт.

— Говорит, что я слишком много жру, а толку от меня нету.

— И это правда?

— Тетка говорит, что у нее самой четверо по лавкам, а я ничего не умею делать, только мечом махать!

Курт скептически приподнял бровь.

— Да ну? У тебя есть меч?

— Ага! От папаши остался! Причем не какой-то там, деревянный, а самый что ни есть настоящий!

— И ты умеешь им махать?

— А то! Хочешь, покажу? — горделиво заявил юнец. С этими словами он подошел к стойке с учебным оружием, схватил самый большой двуручник и принялся крутить им вокруг себя. Это стоило ему немало усилий, но было видно, что при должном обучении из него выйдет толк. Курт понял, что этот мальчишка уже сейчас способен на большее, чем многие рекруты после года тренировок.

— А ты не хотел бы стать солдатом? — спросил он и увидел, как у Райнера загорелись глаза.

— Я всю жизнь об этом мечтал, только мамаша не разрешала. Говорила, что сгину на войне, так же, как и папаша. Но ее-то больше нет, а значит, я сам себе хозяин!

Вот так Райнер вступил в Монетную стражу, и Курт начал его тренировать вместе с остальными новобранцами. Мальчишка быстро стал его лучшим учеником, обещавшим со временем превзойти своего учителя. Он был прирожденным воином, и меч в его руках просто летал, как будто бы ничего не весил. Райнер с легкостью побеждал даже более опытных рекрутов и быстро осваивал военное ремесло. Курт гордился своим воспитанником и восхищался его врожденным талантом и упорством в обучении.

Комментарий к 3. Новая должность

Иллюстрация https://66.media.tumblr.com/efe504ff4618449336a3cfac3700ace1/33225da489532eb6-5d/s1280x1920/fa75d66ba88aecc81f23dd38c98fc928ea928a73.jpg

========== 4. Встреча ==========

Курт стоял во внутреннем дворе замка и наблюдал, как его рекруты упражняются в фехтовании. Солнце клонилось к закату. Шорох гравия под ногами, звонкий лязг клинка о клинок, глухие удары по манекенам наполняли теплый, нагретый за день воздух.

— Отто, это меч, а не ляжка твоей поварихи! Крепче хват! — окрикнул Курт нерадивого ученика.

Новобранец виновато пожал плечами и посильнее сжал рукоять.

«Еще часок — и отбой!» — подумал Курт, внимательно следя за тем, чтобы рекруты правильно выполняли приемы и не отлынивали от упражнений.

Вдруг послышался стук копыт, и к дворцу подъехала карета. Слуга распахнул ворота, и экипаж, вздымая клубы пыли, вкатился во двор.

«Кого еще принесло?» — едва подумал Курт, как дверца кареты открылась, и на пороге показался Константин.

— Курт, старый вояка! Как я рад тебя видеть! — радостно завопил юноша и кинулся к нему с распростертыми объятиями.

Курт, несколько опешив от такого напора, похлопал его по спине, отстранился и оглядел своего бывшего ученика с ног до головы.

— Константин, ты ли это? Не верю своим глазам! Вырос! Возмужал!

— А ты совсем не изменился, как я погляжу, — воскликнул тот. — Как вы тут без нас поживаете? Что новенького? Как там мой папаша? Еще не преставился?

Константин продолжал радостно щебетать, отчаянно жестикулируя, как вдруг взгляд Курта привлекла стройная женская ножка в высоком сапоге, показавшаяся из распахнутой дверцы кареты.

«Надо же, какая!» — едва успел подумать он, как следом появилась вторая. Небольшие ступни легко коснулись земли, и глаза Курта скользнули на изящные бедра и тонкую талию, туго обтянутые темно зеленым дорожным костюмом. Он с трудом оторвал взор от этого привлекательного зрелища и взглянул на лицо девушки. Глаза ее были скрыты тенью от широкополой шляпы, зато красиво очерченные губы четко выделялись на смуглом лице, ярко освещенном лучами заходящего солнца.

Курта будто ударило обухом по голове. Сердце на миг замерло, а затем отчаянно заколотилось, лицо полыхнуло жаром.

Тут он заметил темное пятно на гладкой коже левой щеки и судорожно вздохнул.

Черт! Не может быть!

— Гринблад! — имя само сорвалось с его губ.

Ее взгляд прожег его насквозь. Улыбка озарила ее лицо. Какая же она… красивая!

— Курт!

Она подошла. Какая же она стала! В ушах отдавался каждый удар сердца, он будто утонул в ее янтарно-зеленых глазах. Курт вдруг осознал, что уже целую вечность стоит и пялится на нее как идиот с открытым ртом. Надо взять себя в руки! На них все смотрят! Надо что-то сказать!

Глубокий вдох.

— Ну что, неженки, еще не забыли, с какой стороны держать меч? — ляпнул он первое, что пришло ему в голову.

— Хочешь проверить? — воскликнул Константин и кинулся к стойке с учебным оружием. — Ты со мной, дорогая кузина?

Эвелина встрепенулась, будто выходя из глубокого оцепенения.

— А? Что? Конечно с тобой!

— Давай покажем старому ворчуну, чему мы научились за три года! — улыбнулся Константин и схватил со стойки затупленную саблю.

Курт одинаково хорошо владел как одноручным, так и двуручным оружием, но в бою предпочитал двуручник, полагаясь на мощь ударов и возможность держать врага на расстоянии. Но для Эвелины такое оружие было слишком тяжелым, да и Константин не отличался богатырским телосложением, поэтому его ученики отдавали предпочтение легким клинкам.

Эвелина выбрала шпагу, а Курт — двуручный меч.

— К оружию! Сражайтесь с честью! — и они сошлись в неистовом танце поединка.

Кузены кружили вокруг Курта, как молодые волки вокруг матерого, щелкая зубами, выискивая слабое место, примеряясь, и тут же отскакивая, в страхе напороться на острые клыки. Курт, вращал меч вокруг себя, заставляя их держаться на почтительном расстоянии.

Константин сделал выпад. Курт отбил удар. Тут же парировал клинок Эвелины. Контратаковал — она отскочила. Уклонился от сабли. Отразил шпагу.

Свист клинков, звон ударов, пыль столбом. Рекруты побросали свои занятия и с интересом наблюдали, как их наставник бьется сразу против двоих противников.

Ученики не давали Курту ни секунды передышки, поэтому контратаковал он редко, больше выжидал подходящего момента. Отражать удары было непросто, похоже, эти три года кузены не теряли времени даром.

Константин сделал стремительный выпад. Курт подставил клинок. Сабля, с громким скрежетом скользнула по лезвию и ушла в сторону. Юноша на мгновение открылся для атаки, и Курт, используя инерцию движения, эфесом сбил его с ног.

Константин упал на землю и Курт на миг коснулся его груди острием меча.

— Убит!

Юноша разочарованно вздохнул, поднялся на ноги и отошел в сторону.

Курт остался один на один с Эвелиной. Он стремительно нападал на ее, молниеносно махал мечом, совершал резкие выпады и обманные маневры, но она на долю секунды опережала его и уклонялась от всех его атак.

Финт, разворот, атака! Уклон!

Лицо раскраснелось, глаза блестят. Шляпа слетела с головы, копна черных волос рассыпалась по плечам.

Блок, пируэт, удар! Уворот!

Гибкое тело, стройные ноги, нежная шейка в вырезе блузы.

Выпад, уклон, контратака. Отскок!

Боже, как ты прекрасна!

Подсечка!

Курт засмотрелся на Эвелину и пропустил коварный прием. Она сбила его подсечкой и он упал на спину, едва успев сгруппироваться. Эвелина уперла острие шпаги в его горло.

— Убит, — насмешливо произнесла она.

Она отвела оружие и протянула Курту затянутую в замшевую перчатку ладонь. Он взял ее за руку и одним рывком встал на ноги. Слишком быстро. Она на секунду оказалась в его объятиях. Жар обдал его с головы до ног и он резко отстранился, почти отталкивая ее.

К ним подошел Константин и захлопал в ладоши.

— Браво, кузина! Отличный бой! Похоже нашему старому мастеру пора на покой.

— И то верно, — буркнул Курт. — Ученик превзошел учителя. Значит, пора мне на свалку!

Он недовольно закатил глаза и скрестил руки на груди. Кузены рассмеялись.

— Пойду поздороваюсь с мамой, — произнесла Эвелина и взглянула на Курта. — Как там она?

Его глаза вдруг стали серьезными. Он тяжело вздохнул и тихо спросил.

— Ты разве не знаешь? Она не писала?

Эвелина резко вскинула голову.

— Не знаю что?

— Она больна, Гринблад.

— Чем?

Курт проглотил ком, застрявший в его горле.

— Малихор.

Слово скатилось с губ и растеклось по земле густой каплей отравленной жижи. Малихор. Смертельная болезнь, от которой нет спасения. Кровь чернеет и сворачивается, сосуды гниют, сизые черви вздувшихся вен выпирают на белой пергаментной коже. Боль, мучения, слепота, паралич. Смерть.

Глаза Эвелины вспыхнули неверием. Затем отчаянием. Рот распахнулся в безмолвном крике.

— Мне жаль, Гринблад.

«На что ей моя жалость? Она так любит свою мать! Я ничем не могу ей помочь».

***

— Вас разве не учили стучаться?

Эвелина вошла в комнату матери, где все вещи аккуратно разложены на своих местах и всегда царит легкий полумрак. Ее окутал знакомый с детства запах лаванды — мать любила эти цветы.

Княжна де Сарде сидела в своем любимом кресле гордо, с прямой спиной — она всегда держала осанку и учила дочь никогда не горбиться. На ней было строгое черное платье — онане снимала траур после смерти мужа. Светлые волосы уложены в аккуратную прическу — не один волосок не смеет выбиться из нее.

У Эвелины на миг отлегло от сердца — мать ничуть не изменилась. Может быть, Курт ошибся? Но тут она рассмотрела ее лицо, освещенное косым лучом света, и у нее подкосились ноги. Неестественно белая тонкая кожа, оплетенная густой паутиной сине-черных вен, руки дрожат, голова трясется, но больше всего ужасают глаза — пустые, с белесыми зрачками, покрасневшими белками, бесцельно блуждающие в пространстве.

«Она ничего не видит!» — ворвалась в голову страшная мысль.

— Матушка, это я! — дрожащим голосом сказала она и упала на колени рядом с креслом. Взяла сухую ладонь в свои руки — она стала такой невесомой, как лапка маленькой птички.

— Эвелина, доченька, ты ли это? — слабым голосом вымолвила княжна и принялась жадно ощупывать ее лицо.

— Да, матушка! Я вернулась домой!

Эвелине хотелось залиться слезами, но она должна себя сдерживать. Княжна де Сарде учила ее, что истинные леди никогда не показывают своих чувств, даже в кругу самых близких людей. Эвелина проглотила ком в горле и подавила рвущийся наружу всхлип.

Мать отдернула ладонь, раздосадованная минутной слабостью. Что за непристойные нежности! Леди должны держать себя в руках!

— Встань, Эвелина! Негоже стоять на коленях!

Та поднялась.

— Простите, матушка!

— Полно. Извини, что принимаю тебя в таком неподобающем виде, — сказала княжна и Эвелина поняла, что даже в таком состоянии мать остается безупречной леди, во стократ большей леди, чем она сама. — Как прошло путешествие? Надеюсь, оно не слишком утомило тебя?

«Ну какое путешествие? Ну какие светские беседы? Мама, ты умираешь!» — Эвелине хотелось кричать.

— Спасибо, матушка, поездка была немного утомительной, но без особых происшествий.

— А как поживает Константин? Передай ему мои глубочайшие извинения за то, что к сожалению, я пока не могу принять его у себя.

— Спасибо, матушка, кузен в добром здравии.

Сердце Эвелины рвалось от отчаяния. Ей хотелось схватить мать в охапку и разрыдаться. Но хорошее воспитание, проклятое хорошее воспитание предписывало ей вести пустые беседы, пропитанные показным благодушием, даже с умирающим на смертном одре.

— Счастлива это слышать, моя дорогая, — бледные, потрескавшиеся губы княжны изогнулись в чуть заметной улыбке. — А теперь прошу меня извинить!

«Пошла вон! Не желаю, чтобы меня видели в таком виде!» — отчетливо услышала Эвелина у себя в голове.

— До свидания матушка! Рада была повидать вас!

***

Лунный свет мягко падал сквозь оконное стекло. Эвелина лежала в кровати без сна, бездумно рассматривая едва различимый узор на обоях. Состояние матери не шло у нее из головы. В последнем письме та писала, что немного приболела, но Эвелина и подумать не могла, что все настолько серьезно. Никто не знал природу малихора. Он поражал всех без разбора — дворян, крестьян, богатых, бедных. Впервые о недуге услышали лет двадцать назад и с тех пор эпидемия постепенно набирала обороты. Болезнь не считалась заразной — в одной семье редко болели несколько членов одновременно. Со временем первоначальная паника сошла на нет, и Содружество зажило обычной жизнью, относясь к малихору, как к неизбежному злу. Поиски лекарства велись, основная надежда была на ученых Мостового Альянса, но пока результаты были незначительными.

Мать по своему любила Эвелину, но всегда была строга с ней. В ее понимании любовь к дочери заключалась в том, чтобы привить ей безупречные манеры и воспитать из нее благородную даму. Эвелине хотелось оправдать ожидания матери, хотелось, чтобы та гордилась ею, но зачастую ей казалось, что княжна ею недовольна, расдосадована тем, что Эвелина не такая, какой она хотела бы видеть свою дочь.

Эвелина тяжело вздохнула и перевернулась на другой бок.

Курт!

Он остался точно таким же, каким она его запомнила три года назад. Пронзительный взгляд серых глаз. Резкие брови. Красивые губы. Даже шляпа осталась той же. Это был он. Не наваждение. Не выдуманный идеал. Ее Курт.

«И что мне теперь с этим делать?» — Эвелина обхватила себя за плечи и притянула ноги к груди.

Ее детская влюбленность никуда не делась, скорее наоборот, разгорелась с новой силой. Когда их взгляды встретились, она едва устояла на ногах. Ей стоило огромных усилий взять себя в руки. Их поединок прошел как в тумане, а при воспоминании о том мимолетном объятии у нее до сих пор сладко ныло внизу живота.

Но он так грубо оттолкнул ее! Неужели она ему настолько противна?

Ей было обидно, но…

«У нас все равно нет будущего, — подумала она. — Я ведь не смогу выйти за него замуж».

Законы Содружества запрещали браки между дворянами и простолюдинами, а незаконные связи сурово наказывались. Эвелине доводилось слышать историю о благородной девице, которую соблазнил один из охранников ее отца. В итоге — его повесили, а ее навсегда упекли в монастырь.

При дворе иногда пролетали слухи о женах, оказавшихся не невинными в первую брачную ночь. Если на простыне не оказывалось крови, то поднимался жуткий скандал. Брак признавался недействительным, а «порченый товар» возвращался родителям. Семья девушки покрывалась позором. Ее сестер никто не брал замуж до тех пор, пока родители не избавлялись от несчастной, заперев ее в монастыре и стерев ее имя с геральдического древа. Это, если девица была благородной, простолюдины же просто выгоняли дочь из дома или даже втихую убивали ее.

«Нужно просто забыть его, — подумала Эвелина, — и поскорее найти себе жениха!»

Если бы только это было так просто!

Комментарий к 4. Встреча

Иллюстрации

https://66.media.tumblr.com/066102011d3fc8ee3103a66cea832125/ba92f3e36db98a17-39/s1280x1920/fa9c1fce20f52a9ac5f947f687c952c1147dcc7b.jpg

https://66.media.tumblr.com/b7033220be0901da503f67a5921c03b3/b547100ef047cf4c-a1/s1280x1920/f2b6a7c310799e7e77e0b1fba15161cede51b4d9.jpg

========== 5. Отплытие ==========

Время до отплытия на Тир-Фради пролетело незаметно. К счастью, большая часть подготовительных работ уже была проделана заранее. У навтов — гильдии моряков, были зафрахтованы три галеона. Некий капитан Васко возглавит эту небольшую флотилию. Три батальона Монетной Стражи были включены в состав экспедиции, а остальных рекрутов решили нанять непосредственно на Тир-Фради. Также в путешествие отправятся несколько слуг из дворцовой челяди, господин де Курсийон в роли советника и Курт в качестве телохранителя.

Несмотря на предварительную подготовку, множество мелочей еще оставались нерешенными. Ими пришлось заняться Эвелине, как самому благоразумному члену семейства.

Поставщик отказался доставлять уже оплаченный товар… Груз Монетной Стражи задержали на таможне… Константин напился в таверне и попал в плен к бандитам… Эвелина стоптала не одну пару башмаков, бегая по городу и решая проблемы путем подкупа, лести, шантажа, а, кое-где, и применения грубой физической силы.

Курт, как тень, неотступно следовал за ней, поскольку на улицах Серены всегда было небезопасно. После ее возвращения с учебы, не осталось и следа от той непосредственности, с которой они общались раньше. Все разговоры отныне велись только по делу, а стоило им оказаться наедине, как между ними тут же повисало неловкое молчание.

***

Капитан Васко стоял на портовой площади, заложив руки за спину, и следил за погрузкой ящиков на корабль, покрикивая на нерадивых грузчиков. Он увидел, как к нему направляется девушка в явно дорогой одежде, и мужчина в форме Монетной Стражи, по всей видимости — телохранитель. Незнакомка подошла к капитану и протянула руку для приветствия.

— Де Сарде, племянница князя. А вы?

Вместо того, чтобы пожать ей руку, капитан галантно поднес ее к своим губам.

— Капитан Васко, — представился он.

— Как продвигается погрузка на вашу лодку? — спросила девушка.

«Лодку?» — Васко окинул ее презрительным взглядом.

— Это — корабль! А не лодка! — с нажимом отчеканил он.

Де Сарде посмотрела капитану прямо в глаза и с достоинством произнесла:

— Мои извинения!

— Извинения приняты.

«А она не такая дура, как кажется», — подумал он.

***

Плавание на Тир-Фради продлилось около месяца. Большую часть времени Константин провалялся в своей каюте, страдая от приступов морской болезни. Лестью и шантажом он заставлял Эвелину сидеть с ним все дни напролет, и развлекать его беседами.

— Когда ты рядом, я чувствую себя намного лучше, дорогая кузина, — шептал он, картинно закатывая глаза. — Без тебя я просто погибну!

И она, глядя на его измученное зеленовато-бледное лицо, на дрожащие губы и выступившую испарину, проникалась к страдальцу бесконечной жалостью. Эвелина продолжала часами сидеть с кузеном в душной каюте, смачивая ему лоб мокрой тряпкой и поминутно поднося нашатырь.

С капитаном Васко она ежедневно встречалась за обедом, который по традиции проходил в его каюте. Впечатление от неловкой ситуации при их знакомстве сгладилось, и Васко проявил себя галантным кавалером. Он отпускал ей изысканные комплименты и даже читал стихи. Эвелина не особо любила поэзию, но капитану удавалось ввернуть рифмованные строчки в разговор настолько изящно, что их беседы приносили ей настоящее удовольствие.

Когда Эвелине удавалось ненадолго оставить Константина и выйти на палубу, чтобы подышать морским воздухом, Васко тут же присоединялся к ней. Это могло бы показаться навязчивым, однако капитан был настолько приятным собеседником, что она не считала его обузой. Он часами рассказывал ей о своих путешествиях в далекие земли. Для своих юных лет, он пережил немало приключений и пользовался большим уважением у команды. Многие даже прочили его в адмиралы.

Привлекательная внешность и изысканные манеры капитана заставляли полагать, что тот не был обделен женским вниманием. Эвелина частенько замечала влюбленные взгляды, которыми провожали его служившие на судне женщины-навты. Сама она находила Васко весьма симпатичным, но не более того. Поэтому, когда в одну из тихих ночей, когда на море стоял штиль, а лунная дорожка рассекала темную гладь, он попытался поцеловать ее, она вежливо отстранилась. Васко принял отказ с достоинством, всегда оставался неизменно любезным и никогда не упоминал об этом маленьком инциденте.

С Куртом Эвелина почти не общалась, хоть они и плыли на одном корабле. Она была безумно счастлива, что Курт отправился на остров вместе с ней. Он должен был сопровождать ее в качестве телохранителя в ее поездках. Столько времени им предстоит провести вместе! Эта перспектива и безмерно радовала, и немного пугала ее. Пугала потому, что она не знала, как себя с ним вести. В Старой Серене они почти не разговаривали. Она смущалась его присутствия, он тоже был немногословен. Раньше она надеялась, что он считает ее своим другом, но теперь, похоже, что это было не так. Они были просто слугой и госпожой, никаких больше шутливых перепалок, никаких дружеских подначек, никаких разговоров о прочитанных книгах.

Иногда Эвелина видела Курта на палубе. Обычно он играл в карты с другими стражниками за импровизированным столом из бочек и ящиков. Он кивал ей, но даже не отрывался от игры, чтобы к ней подойти.

Однажды утром она вышла на палубу вдохнуть свежего воздуха. Яркое солнце ослепительно сверкало в морской ряби, а свежий ветерок бросал в лицо мелкие соленые брызги. Эвелина облокотилась на край борта и погрузилась в свои мысли, глядя в бесконечную даль водной стихии.

— Привет! — услышала она знакомый голос и ее сердце забилось чаще.

— Курт! — Эвелина оглянулась к нему.

За три недели плавания его лицо обветрилось, волосы слегка выгорели и под яркими лучами солнца казались золотистыми. Он оперся на борт рядом с ней и уставил взгляд на далекий горизонт. Шум волн, скрип канатов, пение ветра в парусах звенящей музыкой наполняли прохладный влажный воздух и вселяли в душу азарт первооткрывателя.

— Говорят, если ветер не переменится, то через неделю мы будем на месте, — сказал он.

— Васко полагает, что такая погода продержится еще долго.

При имени капитана, щека Курта едва заметно дернулась.

— Скорей бы ступить на твердую землю, — проворчал он. — Что-то мне не по себе, когда под ногами все качается.

— Мне тоже надоело до жути, — согласилась она. — А уж Константин-то как мучается!

— Слаб-то оказался желудок у нашего будущего наместника, — усмехнулся Курт.

Эвелина хотела ему что-то ответить, как вдруг крепкий порыв ветра сорвал с нее шляпу и чуть не утащил ее прочь. Курт резко вскинул руку и успел поймать ее за край. Он повернулся к Эвелине и осторожно надел шляпу ей на голову. При этом он стоял так близко, что она слышала его дыхание. Его глаза смотрели прямо на нее и в них отражалась синева моря. У нее ослабли колени. Он был совсем рядом! Его взгляд скользнул по ее лицу и остановился на губах. Эвелину бросило в жар, она почувствовала, что краснеет, а сердце словно обезумело от волнения.

Курт поправил на ней шляпу и отстранился. Он снова оперся о борт и уставился в море.

Когда дыхание вновь пришло в норму, Эвелине внезапно захотелось узнать ответ на один мучавший ее вопрос.

— Курт! — позвала она.

— Да?

— А ты сам вызвался плыть с нами на остров, или это была идея моего дяди?

Курт повернулся к ней и удивленно поднял бровь.

— А что? Ты недовольна, что твой старый наставник потащился за тобой к черту на кулички?

Она смутилась.

— Нет… я рада, что ты… — начала они и поспешно добавила, -…и де Курсийон сопровождаете нас. Помощь друзей никогда не бывает лишней.

— Рад это слышать, — ответил он. — Сам.

— Что «сам»?

— Я сам вызвался ехать с тобой.

С тобой. Он сказал — «ехать с тобой», не «с вами»!

Ее сердце учащенно забилось, а на душе вдруг стало радостно и тепло.

***

Наконец, в один прекрасный день, высокий берег Тир-Фради показался на горизонте. Эвелина стояла на палубе и смотрела, как в туманной дымке постепенно вырисовываются очертания величественных гор. Множество чаек с пронзительными криками проносились над палубой, указывая на скорое приближение земли.

Эвелина попыталась освежить в памяти сведения, почерпнутые ею из лекций господина де Курсийона и рассказов капитана Васко. Остров Тир-Фради имел слегка вытянутую форму и был покрыт густыми лесами. На северо-востоке располагалась горная гряда с действующим вулканом, а на юго-западе — плодородные равнины. Многочисленные племена аборигенов жили в больших и малых деревнях. Колония Мостового Альянса — Хикмет — находилась в восточной части, а поселение Телемы — Сан Матеус — в западной.

Кроме того, согласно последним сведениям, на Тир-Фради недавно появился новый игрок. Где-то в малоизученной северной части острова королевство Риордан основало свою колонию. В старом мире это государство лежало на пересечении торговых путей и имело удобный выход к морю. Столь удачное расположение, равно как и наличие мощной армии, делали королевство, как желанным союзником, так и весьма опасным противником. Однако, правящая династия Эвенгардов до сей поры предпочитала сохранять нейтралитет, невзирая на попытки других монархов заключить с ними альянс.

***

Через несколько часов корабли пришвартовались в порту Новой Серены, и долгое путешествие, наконец, подошло к концу.

Константин первым сбежал с трапа и тут же натолкнулся на странную делегацию. Перед ним выстроились в ряд три огромных страуса. Приглядевшись, княжич понял, это были все-таки не птицы, а люди в странных шлемах, которые полностью закрывали лицо и заканчивались длинными раструбами, напоминавшими клюв. Подобные маски носили чумные доктора в разгар эпидемий на континенте.

— Какая очаровательная встреча, — пробормотал юноша, и с пафосом добавил. — Господа, я Константин Орсей — ваш новый наместник! Понятия не имею, что за церемонию вы приготовили к моему прибытию, но я ее, пожалуй, пропущу…

Он хотел было отправиться дальше, но тут один из встречающих молча преградил ему путь и протянул чашу, доверху наполненную какой-то жидкостью.

— Что за странные обычаи! Я должен это выпить? — будущий наместник с опаской посмотрел на зелье. Оно было темно красного цвета с мерзкими черными сгустками. Варево выглядело весьма отвратительно и источало тошнотворный запах. — Эй, господа! Вы язык проглотили?

Но загадочные личности продолжали молча пялиться на него сквозь круглые прорези в масках, не давая пройти дальше.

Следом за Константином с корабля сошла Эвелина, и незнакомцы протянули точно такую же чашу ей. Молодые люди переглянулись.

— Э-э-э, спасибо за такой теплый прием, но мы очень торопимся! — торопливо пробормотала Эвелина, и попыталась обойти встречающих. Но доктора перегородили дорогу, настойчиво суя ей в руки сосуд…

Ситуация начинала принимать весьма неловкий оборот, как вдруг из-за спин незнакомцев показалась утонченная дама в роскошном бархатном платье. Изящным движением женщина выхватила кубки из рук докторов и, обворожительно улыбаясь, подошла к новоприбывшим.

— Ах, ну что за манеры! Прошу извинить наших ученых, они такие неуклюжие! Позвольте представиться! Я леди Моранж, ваша предшественница. Вы так долго плыли на корабле, и это, несомненно, подкосило ваше здоровье! Вы должны немедленно принять это укрепляющее зелье, которое обязательно придаст вам сил! Это давняя традиция нашего острова!

Она ловко всучила сосуды Эвелине и Константину и продолжала очаровательно щебетать. Отказать такой приятной даме было совершенно невежливо, и кузены, стараясь не вдыхать омерзительный запах, нерешительно поднесли бокалы к губам…

Вдруг, невесть откуда появился Курт и жестом остановил их.

— Что это? — он посмотрел на сосуды и перевел взгляд на леди Моранж. Она слегка смутилась и торопливо забормотала:

— Это традиция… Укрепляющее зелье! Очень полезно после долгого плавания…

Курт взял кубок из рук Эвелины и протянул его Моранж:

— Сперва ты!

Дама отшатнулась от него, как от чумы, а в ее глазах мелькнул ужас. Она сбивчиво пролепетала:

— Нет-нет! Это только для новоприбывших!.. Это — традиция!.. Я не могу…

Курт выплеснул содержимое обоих сосудов на землю и всучил ей пустые чаши.

— Нельзя нарушать традицию! Можешь записать в протокол, что они выпили все до дна!

Бывшая наместница лишь ошеломленно хлопала глазами, а чумные доктора растерянно переглядывались…

Не успели путешественники покинуть причал, как к ним подошел Васко. По его обескураженному взгляду Эвелина поняла, что то-то случилось.

— Адмирал списала меня на берег, — не дожидаясь вопроса, сказал он. — Приказала, чтобы я помогал вам. Думаю, на это у нее есть свои причины.

— Ну что ж, добро пожаловать в команду, Васко, — Эвелина улыбнулась и протянула капитану руку.

При этих словах, лицо Курта едва заметно скривилось.

***

Новая Серена встретила путешественников стуков молотков и визгом пил. Молодой город строился, и повсюду кипела работа. Вокруг большинства зданий возвышались строительные леса, а смолистый аромат наспех отесанных бревен смешивался с соленым запахом моря и пылью мостовых.

Константин пришел в полный восторг. Он закружился, широко раскинув руки, и радостно воскликнул:

— Это мой город! — и, полный жажды свершений, вприпрыжку поскакал в свой новый дворец.

Васко проводил его удивленным взглядом и обратился к Эвелине:

— Ваш кузен всегда такой?

— Нет! — ответила она.

— Да! — ответил Курт.

На ступенях, ведущих во дворец наместника, к новоприбывшей компании подбежала молодая аборигенка в пестром одеянии и что-то залепетала на своем языке. Эвелина остановилась, чтобы взглянуть на нее. Девушке на вид было около двадцати. Ее забавная прическа была украшена перьями и цветами, а большие светло-карие глаза гордо сверкали на красивом скуластом лице.

…И на ее правой щеке располагалось крупное зеленоватое пятно в виде кляксы!

Эвелина остановилась, как вкопанная, изумленно уставившись на незнакомку. Метка этой аборигенки как две капли воды была похожа на ту, что имелась у нее самой! Ни у кого раньше она не видела ничего подобного!

Сиора, так звали туземку, оказалась принцессой одного из племен. Она пришла просить помощи у правителя, как она выразилась, «этой деревни», в борьбе против захватчиков из Мостового Альянса. Эвелина, здраво рассудила, что дружба с одной из высокопоставленных аборигенок может оказаться полезной для укрепления позиций Содружества. Она предложила Сиоре место среди своих спутников, и пообещала помочь ей как можно скорее.

От туземки Эвелина узнала, что зеленая метка на лице — явление, которое иногда встречается у островитян. Такие люди пользуются большим почетом и уважением у своих соплеменников. К сожалению Сиоре не хватило знания языка колонистов, чтобы суметь объяснить все подробности…

Так как дворец наместника был достроен не до конца, Эвелина расположилась в небольшой резиденции неподалеку. Она заняла второй этаж, на котором располагались ее спальня и кабинет, а ее спутники поселились внизу — в гостевых комнатах. В союзных городах — Хикмете и Сан-Матеусе ей, как эмиссару Торгового Содружества, также были предоставлены особняки для размещения дипломатической миссии.

Комментарий к 5. Отплытие

Иллюстрации

https://66.media.tumblr.com/bc3fa279691837f67c23018b181cb2b8/b4fe8bd681f00818-b7/s1280x1920/5f2e2cdbb21ff4b11f2101fdb12092dfa1c7af30.jpg

https://66.media.tumblr.com/47bd9cd5c2bb3d43801e0cc3cc7b5dee/191a6ee4fbdb66d9-46/s1280x1920/6eea4d25cf188ce9228471b6544ee518599a5e33.jpg

https://66.media.tumblr.com/543eb80826f5a20302dae40093607930/5cfd487928cf81d2-82/s1280x1920/a68fca638e6f8f82d99198e436376e7dc4641bd6.jpg

https://66.media.tumblr.com/fcafec159ae938d438b3709158ac8c4e/337bac6e60d8104e-b4/s1280x1920/553e762118cdd23a18ed50c1568345b8436075ce.jpg

========== 6. Принц ==========

Вскоре после прибытия на остров, Константин вознамерился устроить грандиозный прием. Он пригласил на него всех важных персон Тир-Фради, включая правителей соседних колоний.

Эвелина не была любительницей подобных мероприятий. Ей претили все эти бессмысленные разговоры, лицемерные комплименты и фальшивые улыбки. Но она понимала, что все это теперь является частью ее новой работы, и этот прием поможет установить дружеские отношения с лидерами представленных на острове государств.

— Представь себе, дорогая кузина! — радостно воскликнул Константин, когда они составляли список гостей. — Сам наследный принц Риордана — Александр Эвенгард — принял наше приглашение! Он, оказывается, возглавляет здесь строительство их новой колонии! Вот будет чудесно, если нам удастся заключить с ними союз! Мой папаша просто сожрет свою шляпу от зависти!

***

В день приема Эвелина надела великолепное платье из небесно-синего атласа, отороченного золотистой отделкой. Смелый вырез обнажал ее безупречные плечи, а волосы были уложены в высокую прическу и украшены сапфировой диадемой.

Она не любила вычурные наряды, предпочитая более удобную одежду, однако новая должность обязывала ее выглядеть безукоризненно.

Бальный зал дворца был украшен живыми цветами. Блики от огромных люстр отражались в натертом мраморном полу, создавая причудливую игру света. Оркестр играл чарующую музыку, а танцующие пары кружились ей в такт.

Константин представил кузину знатным гостям.

Наместница Сан-Матеуса — предстоятельница Корнелия — была невысокой полноватой женщиной лет пятидесяти, одетая в строгое серое платье с высоким белым воротничком. Лицо предстоятельницы было чопорным и надменным, а в голосе и манерах чувствовалась властность.

Правителю Хикмета — наместнику Бурхану — было на вид около семидесяти, он смуглым, седобородым с резкими чертами лица. На голове он носил чалму, а его одежда была по-восточному вычурной. В его глазах читалась хитрость и вероломство, в то время как его речи источали мед и елей.

Наконец, Константин под руку с Эвелиной подошел к высокому красивому мужчине лет двадцати пяти, одетому в роскошный мундир. Его золотистые волосы были аккуратно подстрижены и уложены в элегантную прическу. Его лицо казалось мужественным и открытым, а взгляд светло-карих глаз обволакивал и проникал в самую душу.

— Ваше Высочество, позвольте представить вам мою дражайшую кузину, леди де Сарде, — произнес Константин, подводя к нему Эвелину.

— Счастлив познакомится с вами, миледи, — Александр коснулся губами ее руки, глядя ей прямо в глаза, и задержавшись чуть дольше положенного. — Вы очаровательны!

— Рада знакомству с вами, милорд, — любезно ответила та. — Мы безмерно рады приветствовать вас в нашем городе!

Весь вечер принц не отходил от Эвелины, приглашая ее на каждый танец и оттесняя от нее других претендентов. Такое поведение считалось неприличным, но ему, похоже, было на это плевать.

Эвелина не могла не отметить, что Александр был очень красив, имел безупречные манеры и, вообще, был идеален. Чересчур идеален. Она удивлялась тому впечатлению, которое произвела на него. «Вокруг него наверняка вьются сотни красавиц. Что он мог найти в такой, как я?»

Принц и сам бы не мог бы ответить на этот вопрос. На своем веку он повидал немало женщин гораздо красивее, чем леди де Сарде. Но когда он увидел ее впервые, то его словно громом поразило. Что-то в ней было такое, что отличало ее от других. Может быть, всему виной была ее оливковая кожа — слишком темная для того, чтобы считаться красивой, но такая гладкая и притягательная? Может быть, его впечатлили выразительные брови вразлет и кошачьи глаза, глядящие из-под них? Может быть, его влекло гибкое и хрупкое, но вместе с тем на удивление сильное тело?..

В общем, когда Александр вернулся с приема в свою резиденцию, он не мог ни спать, ни есть, и лишь образ Эвелины все время стоял у него перед внутренним взором…

***

Эвелина сидела за дубовым столом в своем кабинете на втором этаже резиденции. В правой руке она держала перо, а в левой — пирожное, периодически откусывая его. Она еще раз перечитала лежащее перед ней приглашение.

«Моя дорогая леди де Сарде!

Я чрезвычайно благодарен вам за чудесный прием, оказанный мне в вашем прекрасном дворце!

Вы поразили меня в самое сердце!

Я хотел бы лично выразить вам мою признательность и восхищение!

Засим, приглашаю вас сегодня вечером отужинать в моей резиденции, здесь, в Новой Серене.

Буду бесконечно счастлив, если вы примете мое приглашение!

Искренне ваш

Принц Александр»

Эвелина вздохнула, окунула перо в чернильницу и вывела на чистом листе бумаги:

«Дорогой принц!

Я безмерно благодарна вам за ваше великодушное приглашение…»

Она откусила кусок пирожного и уже хотела, было, продолжить: «…но, к величайшему сожалению, вынуждена Вам отказать…», как вдруг с первого этажа до нее донеслись приглушенные голоса… Она узнала хрипловатый голос Курта и звонкий смех Сиоры…

Эвелина на цыпочках подкралась к двери, приоткрыла ее и прислушалась.

— Я думала, что ты одинокий волк, который прибился к стае нашей подруги, но я ошиблась, — нежно проворковала аборигенка.

— Я полон сюрпризов, юная волчица, — вкрадчиво ответил Курт.

Эвелина выпучила глаза от удивления и чуть не подавилась пирожным. В этом разговоре явно слышался неприкрытый флирт! И это Курт, который никогда не отличался особым красноречием! У которого хватило фантазии только на «Гринблад»! Как он посмел в ее доме бесстыдно заигрывать с этой дикаркой!

Черная жгучая ревность сдавила грудь так, что из глаз брызнули слезы. Сердце забилось так сильно, что, казалось, оно вот-вот разорвется. Ей внезапно захотелось крушить и убивать все на своем пути!..

Но она, как истинная леди, взяла себя в руки, и, сделав несколько глубоких вздохов, вернулась к столу. Сквозь слезы, застилавшие ей глаза, Эвелина дописала:

«… и с радостью принимаю его!

Искренне ваша

Эвелина де Сарде»

***

— Собирайся! — холодно бросила она Курту. — Мы идем на свидание!

— Мы??? — его глаза чуть не вылезли из орбит.

Эвелина окатила его презрительным взглядом.

— Я! Иду! На свидание! А ты — будешь меня охранять! — по слогам отчеканила она. — Тебе же платят именно за это! Или ты забыл?

С этими словами она гордо вскинула голову и прошествовала к выходу.

Курт непонимающе посмотрел на Сиору. Та удивленно пожала плечами. Он хмыкнул, нацепил оружие и вышел следом за хозяйкой.

***

— Моя дорогая Эвелина, может быть, вы прикажете вашему охраннику выйти за дверь? — деликатно спросил Александр, сидя напротив нее за безупречно сервированным столиком в элегантно обставленной гостиной. Его явно смущал этот мрачный мужлан, который стоял у противоположной стены и демонстративно пялился в окно.

— Ах, оставьте, он всего лишь слуга! Мебель! Пустое место! Он не стоит вашего внимания! — нарочито громко произнесла она так, чтобы Курт ее услышал.

«Что за цирк она устроила? — угрюмо подумал тот. — Зачем она притащила меня к этому пижону? Свечку, что ли, держать?»

Эвелина между тем прикончила четвертый бокал вина. Обычно она пила очень мало, но сегодня ей захотелось напиться. Александр снова наполнил ее кубок. Она вполуха слушала его восторженное лепетание, думая о том, каким же гадом оказался Курт.

— Я влюбился в вас с первого взгляда…

Значит, полон сюрпризов, да?

— Вы самая прекрасная девушка, которую я когда-либо видел…

«Юная волчица»… Урод!

— Мое сердце трепещет при одном только взгляде на вас…

«Гребаный стыд! Зачем я это слушаю?» — подумал Курт, старательно делая вид, что за стеклом происходит нечто интересное.

«Одинокий волк»… Ненавижу!

— Я прошу вас, станьте моей женой!

— А? Вы что-то сказали? — Эвелина встрепенулась, заметив, что в монологе повисла неловкая пауза.

— Э-э-э… Я умоляю вас, моя дорогая Эвелина, станьте моей женой! — взволнованно повторил Александр.

— Да! Я согласна! — громко заявила она и победоносно посмотрела на Курта. Тот молча смотрел в окно. — Ик!

***

Курт лежал без сна в своей каморке на первом этаже и пялился в потолок. Он никак не мог понять, что нашло на Эвелину сегодняшним вечером. Она никогда раньше себе не позволяла обращаться в подобном тоне ни к нему, ни к кому бы то ни было.

Зачем она вообще потащила его на свиданку к этому напыщенному болвану? Для чего унизила, вынудив стоять и смотреть, как этот идиот, пуская слюни, вешает ей лапшу на уши? Зачем заставила слушать, как она соглашается стать его женой?

Она просто догадалась, что ты ее хочешь! И решила жестко указать тебе на твое место, кретин!

— Черт, Гринблад, тебе это удалось! — Курт стиснул зубы и повернулся на бок. Боль и гнев жгли его изнутри.

А ты-то думал, что за эти годы стал для нее кем-то большим, чем просто слуга? Где — ты и где — этот чертов принц! Она права, ты — пустое место!

— Заткнись! — он с такой силой ударил кулаком в стену, что костяшки пальцев пронзила резкая боль.

***

Эвелина проснулась к полудню с диким похмельем. От прошлого вечера остались лишь обрывки воспоминаний. Вот она ужинает с принцем… Потом тот провожает ее до экипажа. У нее заплетаются ноги, но она изо всех сил старается не споткнуться… Вот Курт распахивает перед ней дверцу кареты, и она практически вываливается ему на руки… Ноги отказываются ее держать, и он тащит ее по лестнице на второй этаж, взгромоздив себе на плечо… Потом приходит служанка, снимает с нее одежду и укладывает в постель.

— О, боже! — простонала Эвелина, покраснев от стыда. — Я вела себя как идиотка! Наверняка и принцу наплела всякой ерунды! Я ведь вообще не помню, о чем мы с ним говорили. А Курт, скорее всего, подумал, что я свихнулась!

Она с трудом сползла с кровати и кое-как оделась, постанывая от раскалывающейся головы. Вдруг снизу послышались восторженные вопли, а через секунду в спальню влетел Константин. Он подхватил кузину на руки и, радостно смеясь, закружил ее по комнате.

«Мда… Похоже, безумие продолжается», — подумала Эвелина.

— Моя дорогая кузина! Я тебя просто обожаю! Дай я тебя расцелую! — вопил он.

— Константин, ты с ума сошел? Что случилось? Немедленно поставь меня на ноги! — приказала она.

Кузен, наконец, поставил ее на пол, после чего восторженно защебетал, лихорадочно блестя глазами:

— Моя обожаемая кузина, угадай, кто сегодня был у меня во дворце и просил твоей руки?

И тут же сам ответил на свой вопрос:

— Сам принц Александр Эвенгард! Ты представляешь, что это значит для всех нас! Что это значит для меня! Когда ты выйдешь за него замуж, мы заключим союз с Риорданом! Наше Содружество станет самым великим государством на свете!.. Представляешь, как удивится мой папаша, узнав, что я сделал то, чего не удалось добиться ему!

Эвелина слушала кузена с нескрываемым ужасом. Тут она вспомнила, что прошлым вечером принц предложил ей выйти за него замуж. И она согласилась! Вот идиотка! Согласилась выйти замуж за первого встречного, лишь бы досадить Курту!

Под радостное лепетание Константина Эвелина попыталась сосредоточиться на своих мыслях.

Александр, конечно же, не был первым встречным. Он являлся самым завидным женихом на всем острове, а, возможно, даже и на материке. Что сделано, то сделано. В конце концов, ей рано или поздно придется выйти за кого-нибудь замуж. Так почему бы и не за принца?

Александр хорош собой, умен, образован и без ума от нее… Союз с Риорданом принесет неизмеримую пользу Содружеству… Константин будет счастлив утереть нос своему папаше… Куда не глянь, кругом одни плюсы!

Ну и что с того, что она его не любит! Только простонародье женится по любви. А истинная леди должна думать о том благе, которое она принесет своей стране и семье!

Комментарий к 6. Принц

Иллюстрация https://66.media.tumblr.com/435e68d9fb1a575ae3249d42fdccd9fb/5808ff1401aff9bf-d6/s1280x1920/173205f61bb630393164c529bcc5324dfc6c214d.jpg

========== 7. Ревность ==========

Эвелину мучила совесть перед Куртом за ее дурацкую выходку, и она решила попросить у него прощения. Улучив момент, когда они остались наедине, она подошла к нему. Тот сидел в гостиной в своем любимом кресле, откуда он мог обозревать окружающую обстановку, и рассеянно перелистывал какую-то книгу, похоже, даже не замечая, что в ней написано. Эвелина подошла к нему, смущенно глядя в пол:

— Курт, я бы хотела извиниться за свое вчерашнее поведение. Я вела себя как дура. Не знаю, что на меня нашло.

Он оторвался от своего занятия и поднялся с кресла. Его лицо было спокойным, а взгляд казался усталым и равнодушным.

— Все в порядке, миледи, не нужно извинений.

«Миледи»? Не «Гринблад»?

— Курт, прости меня! — ее ладонь невольно протянулась к его лицу, чтобы погладить по щеке.

Он мягко отклонил ее руку.

— Не надо извиняться! Я не сержусь.

Эвелина с сомнением посмотрела на него и, не найдя больше слов, ушла.

***

Из-за различных формальностей подготовка к бракосочетанию должна была занять не менее года. Эвелина решила, что до свадьбы она будет и дальше выполнять работу эмиссара. Принц согласился с ее условием и уехал на материк, улаживать бюрократические процедуры.

Эвелина погрузилась в рутину. Работа посла оказалось не такой уж и простой. Ей постоянно приходилось бывать в разъездах. Она вечно моталась между Сан-Матеусом и Хикметом, по пути не забывая заезжать в многочисленные деревни аборигенов.

Ради процветания Содружества, ей приходилось заниматься всем на свете. Она танцевала на великолепных балах и проникала в пыльные портовые склады… Уничтожала логова чудовищ и раскрывала гнусные преступления… Разъезжала по городам в роскошном экипаже и пробиралась по непролазным лесным тропам… Прогуливалась по великолепным садам и блуждала по темным пещерам… Спала на пуховых перинах и ночевала на подстилках из еловых лап.

В ходе приключений Эвелины, к ее небольшому отряду присоединились новые спутники.

Во дворце предстоятельницы Корнелии в Сан-Матеусе к ней подошел пожилой седовласый священник и представился Петрусом. Оказалось, что он помнил Эвелину еще ребенком, так как когда-то служил послом Телемы при дворе князя Орсея. Старик был хитроумным политиком и опытным дипломатом. Оба быстро поняли, что их сотрудничество может оказаться весьма плодотворным, а посему Петрус присоединился к де Сарде в ее путешествиях.

Молодую натуралистку Альфру они встретили в болотах на востоке острова, когда искали пропавшую экспедицию ученых из Мостового Альянса. На вид ей можно было дать лет двадцать пять. У нее была темная кожа и светло-карие глаза, а черные волосы были заплетены во множество косичек и красиво уложены вокруг головы. Девушка имела блестящий ум и весьма острый язык. Страстно увлеченная исследованиями, она присоединилась к отряду Эвелины в надежде на новые открытия.

Верный своему долгу, Курт по-прежнему сопровождал ее во всех похождениях, но теперь он держался еще более отстраненно и подчеркнуто официально. Он даже перестал называть ее «Гринблад», а обращался к ней исключительно «миледи», как и подобает слуге называть свою госпожу.

Эвелине до сих пор было стыдно за свою выходку, хотя она уже и попросила за нее прощения. Кроме того, ее сжигала ревность к Сиоре. Между Куртом и аборигенкой не стояло, по сути, никаких препятствий. На острове Эвелина вдоволь насмотрелась на смешанные браки между туземками и колонистами. Похоже, у островитян не было никаких запретов на связи с поселенцами, и никакие классовые различия не могли бы помешать Курту завести с Сиорой роман.

Была ли между ними взаимная симпатия? Да, безусловно. Являлось ли это чем-то большим? Эвелина не могла ответить на этот вопрос. Однако, когда она слышала ласковые словечки, которыми Курт называл Сиору, то просто скрипела зубами в бессильной ярости.

Разумеется Эвелина старательно скрывала свои чувства, понимая, что Сиора, в принципе, ни в чем не виновата. Она выполнила данное туземке обещание и отправилась с ней в ее родную деревню, чтобы помешать войне между ее племенем и Мостовым Альянсом.

К сожалению, Эвелина опоздала и, прибыв на место, она и ее спутники оказались в самой гуще сражения. Среди туч порохового дыма они увидели сестру Сиоры — Эсельд, поражающую врагов со звериным неистовством, яростно круша их направо и налево. Сиора, как дикая кошка, кинулась в пучину битвы ей на помощь. Остальным ничего не оставалось делать, как тоже ввязаться в бой.

Когда сражение окончилось, все поле было усеяно телами мертвых и раненых. Сиора с сестрой отправились искать среди них свою мать, но, обыскав все побоище так и не нашли ее. Зато они обнаружили раненого солдата Альянса, который, в надежде, что ему сохранят жизнь, поведал, что их мать была захвачена в плен. Сестры, выслушав его, буквально разорвали беднягу на части, прежде, чем Эвелина успела вмешаться.

***

По словам солдата, мать Сиоры увели на заставу Мостового Альянса, находящуюся на границе спорной территории. Однако, когда Эвелина со спутниками прибыли туда и приказали командиру выдать им пленницу, тот сообщил, что та скончалась от полученных ранений. Путешественники потребовали осмотреть тело и он сопроводил их в морг, где на столе лежала покойница с разукрашенным лицом, одетая в самотканую тунику, обильно покрытую засохшими пятнами крови.

Сиора с плачем кинулась к матери, а остальные сочувственно смотрели на нее, не в силах вымолвить ни слова. Когда, наконец, плечи туземки перестали содрогаться от рыданий, Курт подошел к ней, взял за руку и ласково произнес:

— Мне очень жаль, милый цветочек, что мы не успели вовремя!..

Эвелину как будто внезапно окатило ледяной водой. Все сочувствие Сиоре внезапно испарилось, и на его место заползла удушающая черная ревность, сжав ей сердце так, что, казалось, оно вот-вот остановится. Она поспешно вышла на улицу и забилась в какой то закуток, стремясь скрыться от посторонних глаз.

Эвелина стояла, прислонившись лбом к дереву, и по ее лицу градом катились слезы. Жгучая боль в груди мешала дышать. Да, пускай, Сиора только что потеряла мать, и это были всего лишь слова утешения. Но, почему же тогда, когда Эвелина пару недель назад получила письмо, сообщающее о кончине княжны де Сарде, Курт даже не поинтересовался, что произошло? Видел, как она вся в слезах сидела в кресле у камина, держа в руках послание, и просто прошел мимо. Нет, потом он,конечно, пробормотал какие то слова соболезнования, но ни «цветочком» ни «малышкой» он ее при этом, почему-то, не называл.

Наконец, когда боль чуть отпустила, в ее голове вновь проснулся голос разума.

«Ты, вообще-то, помолвлена с мужчиной, о котором мечтала бы любая женщина, — ехидно нашептывал он. — Тебе следует подумать о нем! А вместо этого — ты ревнуешь своего охранника к туземке! Ты должна вести себя как благородная леди, а не как похотливая идиотка!».

Эвелина взяла себя в руки, вытерла слезы и, нацепив на лицо маску равнодушия, вернулась к своим спутникам. Похоже, все были настолько поглощены соболезнованием Сиоре, что никто так и не заметил ее недолгого отсутствия.

***

Позже, лежа без сна в палатке, Эвелина, как подобает верной и преданной невесте, попыталась вызвать в памяти образ своего жениха. После того памятного «рандеву на троих», она до отъезда Александра встречалась с ним еще несколько раз. Курта она, разумеется, больше с собой не брала.

Новая Серена была построена всего несколько лет назад, и из развлечений в ней имелся лишь небольшой театр и несколько ресторанов. Выбирать особо не приходилось, поэтому, пару раз они с принцем посетили спектакли, заканчивая вечер ужином в одной из харчевен.

В театре Эвелина невыносимо скучала. Ей было крайне нудно смотреть на кривляния захолустных актеров и их бездарные ужимки и прыжки. Сюжет обычно был скучен и банален, а декорации — намалеваны бесталанным мазилой.Но приходилось делать вид, что она безумно увлечена представлением, ведь истинным леди полагалось высоко почитать сценическое искусство.

Эвелина ловила себя на том, что с принцем ей постоянно приходилось притворяться кем-то другим. Ее жених был настолько идеален, что она чувствовала себя на его фоне какой-то неотесанной деревенщиной. Она по полдня готовилась к свиданиям, перебирая ворохи платьев, мучительно размышляя, в каком же из них она будет выглядеть наименее провинциально, и доводя служанку до слез требованиями переделывать ей прическу по несколько раз подряд. Эвелина терпеть не могла вычурные наряды и башни на голове, но теперь ей приходилось соответствовать высокому статусу благородной дамы и невесты наследного принца.

Несколько раз они побывали на балах и приемах, которые закатывали высокопоставленные друзья Александра. Она смотрелась среди утонченных и напомаженных дворян как белая ворона. Разумеется, все благородные дамы и господа являли собой саму любезность и очарование, однако, Эвелина была не дурой и видела, как искажаются их лица, когда они думают, что она на них не смотрит. Замечала, как они перешептываются, насмешливо поглядывая в ее сторону, и резко замолкают, стоит, лишь, ей подойти поближе.

Впрочем, к такому отношению она давно уже привыкла еще при дворе князя, так как всегда выделялась из толпы бледных аристократов. Однако раньше ей никогда не приходилось сталкиваться с таким бешеным потоком злобы и зависти от женщин. Благородные дамы, одетые по последней моде, с вычурными многоярусными прическами и обвешанные драгоценностями с головы до ног, алчно пожирали глазами Александра, а на Эвелину смотрели с завистью и недоумением: «И что он в ней нашел?». Они постоянно говорили Эвелине колкости, замаскированные под любезности. Однако, ее бы не назначили эмиссаром Содружества, если бы она не умела парировать ядовитые шпильки, так ловко, что злопыхательницы, в итоге, чувствовали себя облитыми дерьмом с ног до головы.

Много раз завистницы пытались испачкать платье Эвелины вином или вывалить на него тарелку с закусками, чтобы выставить ее на всеобщее посмешище. Однако, та не зря столько времени уделяла тренировкам. Молниеносная реакция позволяла ей ловко уворачиваться от падающих бокалов и опрокинутых блюд. При виде очередной разодетой красотки, которая с любезной улыбкой приближалась к ней, неся в руках напиток или пирожное, Эвелина внутренне собиралась, уже зная, к чему готовиться.

Ей до смерти надоело все происходящее, и она хотела, было, закончить этот балаган, объявив Александру, что не сможет стать его женой. Перед каждой их встречей она собиралась с ним объяснится. Но он, непостижимым образом, все сильнее и сильнее влюблялся в нее. А Константин пребывал в таком диком восторге, предвкушая возможность заключения союза между двумя государствами, что у нее просто не поворачивался язык разрушить их мечты. Кроме того, существовала опасность, что разорвав помолвку, она навлечет на Содружество гнев правящей династии Риордана, а это было чревато дипломатическим скандалом, а то и войной!

Когда Александр уехал на материк, чтобы уладить формальности с бракосочетанием, она вздохнула с облегчением. Проблема, конечно, не была решена, а просто откладывалась на неопределенное будущее, но ей, по крайней мере, какое то время не придется таскаться по балам и театрам, изображая из себя светскую львицу.

***

Каждую неделю в Новую Серену приходили корабли с материка и привозили с собой письма от Александра. Он присылал ей многостраничные опусы, наполненные дифирамбами и признаниями в любви, и от такого количества сладкой патоки в ее адрес у Эвелины буквально сводило скулы.

Она сидела в своем кабинете за массивным дубовым столом, по которому были разбросаны страницы очередного послания от принца. Кажется, это было третье или четвертое неотвеченное письмо, что уже становилось неприличным. Под столом валялась куча скомканных бумажек, а на листе, лежащем перед Эвелиной, сиротливо виднелись выведенные ее рукой слова:

«Дорогой Александр!..»

Это было все, что она смогла сочинить за последние два часа. Обычно, у нее не было проблем с написанием пространных посланий, ведь, в конце концов, это являлось основной частью ее работы. Но когда дело коснулось любовного письма, ее фантазия наотрез отказалась работать. Эвелина не могла выдавить из себя ни слова без того, чтобы это не казалось ужасно фальшивым и наигранным.

Эвелина страдальчески закатила глаза и встала из-за стола. Она подошла к окну, желая немного отвлечься. Внизу у ограды резиденции стояли Курт и Васко, о чем-то беседуя и явно наслаждаясь прекрасной погодой. Эвелина невольно залюбовалась статной фигурой наемника. Лучи заходящего солнца падали на его мужественное лицо и медным блеском отражались в русых волосах. Кафтан из грубого сукна выгодно подчеркивал широкие плечи и сильные руки, а сквозь расстегнутый ворот рубахи виднелась полоска темных волос на груди…

Внезапно, Эвелине на ум пришло столько любовных слов и восторженных эпитетов, что она, схватив перо и бумагу, принялась судорожно записывать свои мысли, пропуская, разве что, самые пошлые. Через несколько минут письмо Александру, наконец-то, было готово.

Принц пришел от послания в такой восторг, что перечитывал его едва ли не каждую минуту, бережно храня драгоценную бумагу в нагрудном кармане, поближе к сердцу. Он был поражен, сколько страсти скрывалось за маской холодной неприступности его невесты, и с величайшим нетерпением предвкушал первую брачную ночь.

***

Курт, Петрус и Васко сидели в таверне, наполненной громкими голосами и раскатистым смехом. Трактирщик поставил очередные кружки с элем на грубый деревянный стол.

— Предлагаю выпить за прекрасных дам! — Васко сдул пену и поднял свой бокал.

— Отличный тост, сын мой, — отозвался Петрус и отсалютовал приятелям.

— Угу, — одобрительно промычал Курт и тоже поднял кружку.

Отхлебнув горьковатый напиток, капитан продолжил:

— Скажите-ка, дорогой Петрус, к кому из наших прелестных спутниц вы бы подкатили?.. Ну, разумеется, будучи моложе… лет, эдак, на пятьдесят!

— Мой юный друг, — ответил святой отец, — когда я был на пятьдесят лет моложе, я подкатывал, разве что, к своей нянюшке, сидя верхом на деревянной лошадке.

— И все же, — настаивал Васко. — Друзья мои, что вы думаете о нашей Сиоре? Не правда ли, она похожа на прекрасный цветок, расцветший средь дикой степи?

— Чудесное сравнение, сын мой, — отозвался Петрус, отхлебнув из кружки.

— Угу, — пробормотал Курт, потягивая эль.

Капитан приложил руку к груди и страстно продекламировал:

Сиора прекрасна, как дикая лань

Скорей, протяни же ко мне свою длань!

И ложе любви ты со мной раздели!

И в чреслах моих ты пожар утоли!

— Дитя мое, — промолвил падре, — я думаю, что за такие стишки все ее племя придет вас бить… Возможно, даже, ногами.

— Угу, — поддакнул Курт.

— Хм, пожалуй, вы правы… — протянул Васко, и, отправив в рот кусок копченой говядины, продолжил. — А что насчет нашей страстной пантеры — Альфры? Прекрасна, как жаркая летняя ночь, напоенная ароматом цветов, не так ли?

— Отлично сказано, сын мой, — откликнулся Петрус, в очередной раз прикладываясь к кружке.

— Угу, — пробурчал Курт, рукавом утирая пену с губ.

Капитан с чувством произнес:

О, Альфра, ты разишь, как острый меч!

Хочу с тобой на ложе я возлечь!

Ланита и уста твои лобзать!

И перси твои черные ласкать!

— Кхе-кхе, — закашлялся священник. — Осторожнее, дитя мое! Вы рискуете в один прекрасный день обнаружить в своей ж… э-э-э… в самом интимном месте… гранату с горящим запалом!

— Угу, — ухмыльнулся Курт, расслабленно откинувшись на спинку стула.

— Ну вот, вечно вы все опошлите! — Васко сделал очередной глоток и продолжил. — А самое сладкое я приберег на десерт! Я имею в виду нашу благородную госпожу, леди де Сарде…

Внезапно Курт одним махом преодолел расстояние между ними и схватил его за грудки.

— Лапы прочь от нее! — злобно прорычал он, вцепившись в капитанское горло.

— Эй, полегче, приятель, — опешил тот. — Я, конечно, понимаю, что ты ее телохранитель, и все такое, но это же всего лишь шутка!

— Я сказал, лапы прочь! — прошипел Курт, грозно прищурив глаза.

— Я думаю, вам стоит прислушаться к его словам, мой юный друг, — озабоченно промолвил Петрус.

— Хорошо, хорошо, я все понял! — послушно пробормотал Васко. — Никаких стихов про твою Гринблад!

— Ну вот и славненько! — одобрил Курт, вновь усаживаясь на свое место.

Комментарий к 7. Ревность

Иллюстрации https://66.media.tumblr.com/fe68337dd06c8450023970edd0a312e9/00b1248e3448763d-73/s1280x1920/b6f44a792be865491d8c0196caab35dea430d33f.jpg

https://66.media.tumblr.com/913a5ca0baf7330a1ad4f712b39d066b/066199a48c1ca904-d7/s1280x1920/5396dbd85a2d97aa22943951db98a056783d9671.jpg

https://66.media.tumblr.com/96d0988d8a61693b1d9e7df6fb1bbcb5/8d94c60b97ba83a1-1d/s1280x1920/9505757fd755bea231ec4a9c23d7e4836fab2e6c.jpg

https://66.media.tumblr.com/7e746af831713ede049a3cba043609d0/0c3c18ef87e51d15-6b/s1280x1920/4f53cca2f7f4a32950c9a79a0963571d284d43a8.jpg

========== 8. Призрак ==========

Еще на материке, до отъезда кузенов на учебу, Курт должен был отвечать за безопасность их обоих. Эвелина тогда по большей части сидела дома, поэтому за ней особый надзор не требовался. С Константином было сложнее. Он, невзирая на нежный возраст, повадился таскаться по местным кабакам, волочиться за девицами и постоянно влипать во всякие передряги. Ни кузина, ни де Курсийон не могли образумить княжича, а недовольное бурчание отца лишь раззадоривало его, побуждая искать все новые приключения.

Если бы не постоянное присутствие Курта, юношу, скорей всего уже давно нашли бы где-нибудь в придорожной канаве с пробитой головой. Но Курт мог одним взглядом утихомирить разбушевавшихся пьяниц, так как никто не хотел связываться с капитаном стражи, а особо непонятливые граждане успокаивались после пары зуботычин. Пока он был рядом, опасность Константину не грозила, но тот повадился тайком сбегать из дворца, и пускаться в одиночные похождения. Юноше не нравилось постоянно видеть возле себя его, как он выражался, «кислую рожу» своего телохранителя.

Обнаружив пропажу подопечного, Курт, проклиная все на свете, отправлялся по злачным местам на его поиски. Обычно он находил пьяного наследника престола либо в подвале трактира с очередной дамой сердца, либо, что бывало чаще, в грязи со свиньями на каких-нибудь задворках.

После трехлетней учебы, Константин слегка остепенился. За тот месяц, который оставался до отплытия, он умудрился напиться в таверне и попасть в плен к бандитам всего один раз. Во время подготовки к путешествию Курту приходилось больше присматривать за его кузиной, потому что она как неугомонная носилась по городу, решая различные, крайне важные вопросы. А после прибытия на Тир-Фради она и вовсе принялась раскатывать по всему острову с дипломатической миссией, и поэтому ей непрерывно требовалась охрана.

Курт не мог находиться в двух местах одновременно, поэтому Константин остался без телохранителя. Пока что, наместник был увлечен своей новой должностью и целыми днями сидел на троне, издавая указы и выслушивая жалобы подданных. Но зная его неугомонный характер, было ясно, что этого рвения надолго не хватит, и не за горами тот день, когда он вновь пустится во все тяжкие. Поэтому ему срочно требовался личный охранник.

В Монетной страже, между тем, творилось что-то странное. Постоянно происходили кадровые перемещения, людей бросали из батальона в батальон, переводили в различные гарнизоны, а на остров массово прибывали новые рекруты. Кроме того, ходили странные слухи о тайных группировках и плетущихся интригах. Курт уже не знал, кому из своих соратников можно доверять, а кому — нет.

Недавно он услышал, что его бывший ученик Райнер пару месяцев назад прибыл в Новую Серену. Курт понял, что лучшей кандидатуры для охраны Константина ему не сыскать. Парень был умен, честен и, несмотря на юный возраст, отлично владел оружием. Возможно, ему недоставало опыта, но он быстро учился и подавал большие надежды.

Курт решил представить своего подопечного Эвелине. После ее выходки с принцем, в их общении сквозил холодок. Не то, чтобы Курт был на нее обижен — он уже вышел из того возраста, чтобы обижаться. Он злился, скорее, на самого себя, не в силах понять причины ее странного поведения.

Он хотел ее. Хотел до зубовного скрежета, до дрожи в коленях, до боли в паху. И ненавидел себя за это. Ему что, мало девок в борделе? Какого черта он посмел возжелать свою подопечную? Он знал ее еще девчонкой со смешными косичками, которая таскала ему книжки из шкафа де Курсийона. Да, сейчас она уже не та девчонка — она стала прекрасной девушкой! Но ведь это не давало ему никакого права вожделеть ее! Она — его работа, и все тут!

Вначале Курт думал, что она узнала о его влечении к ней, и решила поставить его на место. Но как она могла узнать? Он ни словом, ни взглядом не показывал свою страсть. Или, все же, кто-то заметил, как он на нее пялится, и донес ей? Да нет, такого не может быть! Он же не подросток какой-то, не умеющий держать в себя в руках!

Скорее всего, ей просто надоела фамильярность в их общении. Раньше, когда она была его ученицей, все эти шуточки и прибауточки, возможно, и были допустимы, но теперь — когда она превратилась в благородную молодую леди и заняла такую высокую должность — это стало неуместным. Да, скорее всего, так и есть! Курт вспомнил, что примерно за год до ее отъезда на учебу в их отношениях уже наметилась неловкость, которая только усилилась после ее возвращения. Ну что ж, теперь все понятно, она просто решила обозначить между ними границы. А так как у него самого не хватило на это ума, то она показала наглядно, какая пропасть лежит между ним, простым солдафоном, и мужчинами ее круга. Конечно, тащить его к этому холеному принцу, в каждой черте которого отражались поколения благородных предков, было очень жестоко, но если он такой тупой, что не понял сразу, где его место, что ж, значит сам, дурак, виноват. Беспородный пес, возомнивший себя другом хозяйки, и хуже того — возжелавший ее!

Да, она потом перед ним извинилась. Но это говорило лишь о ее безупречном воспитании. Она всегда была вежлива с прислугой, с чего бы делать для него исключение? Урок был им усвоен, почему бы теперь не подсластить пилюлю? Она ведь как-никак дипломат!

Итак, он собирался представить Райнера Эвелине. Вначале Курт планировал сделать его охранником Константина, а позже, когда тот наберется опыта — поменяться с ним местами. Пусть лучше Райнер таскается за де Сарде по полям и лесам, а он, Курт, будет охранять ее кузена. Хоть тот и не подарок, но, по крайней мере, не вызывает у него никаких неподобающих желаний. Так будет лучше и спокойнее для всех.

Эвелина согласилась отправиться с ним в казармы, однако там обнаружилось, что парня уже давно никто не видел. Квартирмейстер Манфред сообщил ужасную новость — Райнер был найден мертвым. По словам лейтенантов, принесших его тело, юноша напился вусмерть и утонул в канале.

— Это какой-то бред! — заявил Курт. — Я знал его — он не был пьяницей, и умел плавать! Я в это не верю!

— Спроси у доктора, который проводил вскрытие! — посоветовал Манфред. — Эти ученые всегда так странно говорят — может, я что-то неправильно понял!

— Так и сделаю! — ответил Курт, и они с Эвелиной спустились в морг, находящийся в подвале казарм.

За столом сидел щуплый пожилой мужчина, одетый как ученый из Мостового Альянса. При виде посетителей, его темные блестящие глаза тревожно забегали по сторонам. Он подтвердил, что Райнер умер в результате утопления.

— Не надо делать из меня дурака! Я хочу осмотреть тело! — заявил Курт.

— Это запрещено! — наотрез отказал доктор.

Эвелина попыталась надавить на него авторитетом эмиссара Содружества, но ученый был непреклонен. Тогда в ход пошли угрозы.

— Вы разве не видите, что мой спутник очень расстроен! И если вы откажете в его просьбе, то его скорбь может перерасти в ярость! Не советую злить его! Он страшен в гневе!

— Очень страшен! — подтвердил Курт и скорчил злобную физиономию.

— Да как вы смеете мне угрожать! — возмутился доктор и обреченно махнул рукой в сторону двери. — Делайте, что хотите, но наместник Бурхан этого так не оставит!

Курт увидел, что Эвелина вознамерилась пойти с ним.

— Миледи, не думаю, что вам стоит смотреть на это!

— Курт, я не кисейная барышня, и мертвецами меня не напугать! — решительно заявила та и добавила. — И хватит называть меня «миледи»! Что за формальности?

Курт удивленно уставился на нее. Не называть ее «миледи»? А как, прикажете ее величать? Разве не она сама добивалась того, чтобы он вел себя, как подобает по статусу? Не поймешь этих женщин!

— Хорошо, как скажете… как скажешь… Гринблад.

— Вот, так-то лучше!

— Ты уверена, что хочешь это видеть?

— Да! Идем!

Они вошли в мрачное помещение, освещенное дрожащим светом настенных факелов. По периметру комнаты располагались длинные, обитые жестью столы. На трех из них лежали мертвые тела. В воздухе витал едкий запах обеззараживающего снадобья, а на его фоне едва улавливалась вонь крови и разложения.

Райнер лежал на столе в центре комнаты. Курт подошел к нему и поднес поближе фонарь. В изуродованном, странно выгнувшемся теле он не сразу смог опознать своего рекрута. Кожа мертвенно синеватого оттенка, лицо и туловище покрыто страшными черными ссадинами и кровоподтеками. Голова деформирована, височная кость вдавлена вглубь черепа. Руки вывернуты под неестественным углом, ребра, похоже, сломаны. Лицо превратилось в кровавое месиво, но, тем не менее, на нем отчетливо виднеется застывшая гримаса боли.

Эвелина хотела, было, подойти поближе, но он жестом остановил ее.

— Стой, Гринблад! Тебе, правда, не нужно на это смотреть!

В гнетущей атмосфере морга ее решимость несколько поубавилась. От отвратительного запаха смерти и вида тел, распростертых на столах, к горлу подступала тошнота. Она послушалась и лишь мельком взглянула на труп.

— Это он?

— Да, — глухо ответил Курт.

— Курт, я соболезную.

— Бедный мальчик! Во что я тебя втянул? — его голос дрогнул. — Лучше бы ты оставался со своей семьей!

Эвелина никогда раньше не видела своего телохранителя таким. Он всегда казался спокойным и уравновешенным, но теперь он был бледен, руки тряслись, а в глазах застыла глубокая скорбь.

Курт хорошо знал, от чего бывают такие повреждения. Он повидал достаточно подобных трупов. Это никакое не утопление. Мальчишку избили до смерти! И он сам завербовал его! Отправил на верную смерть!

— Идем, потолкуем с доком! Я втянул Райнера в это дерьмо, и теперь просто обязан во всем разобраться!

Вначале доктор пытался все отрицать и по-прежнему утверждал, что рекрут погиб в результате утопления. Но Курт схватил старика за грудки и вытряс из него правду. Дрожащим голосом ученый поведал, что юношу принесли два лейтенанта без опознавательных знаков. Они заявили, что весь вечер пили с мальчишкой в таверне, затем он куда-то пропал, а наутро они выудили его тело из канала. При виде трупа доктор усомнился, что тот утонул, но солдаты настоятельно рекомендовали принять их объяснения на веру, и написать для квартирмейстера соответствующий отчет. «Ночи здесь темные, а каналы — глубокие» — проникновенно шепнул один из них, и ученому не оставалось ничего другого, как подчиниться.

В душу Курта закралось страшное подозрение. Избитый до смерти рекрут, лейтенанты без опознавательных знаков — все это показалось ему до боли знакомым. Неужели снова «элитный лагерь»? Они-то с Зиглиндой думали, что эти мясорубки остались в далеком прошлом, ведь оба приложили немалые усилия к их закрытию. Тогда генерал Торстен делал вид, что он ко всему не причастен, но, как известно, рыба гниет с головы. Что, если он опять взялся за старое?

А Герман ведь по-прежнему разгуливает на свободе, и даже дослужился до майора! Лицо Курта исказилось от ненависти, когда он вспомнил об этом подонке. Жажда мести терзала его с тех самых пор, как ему чудом удалось спастись из его лагеря. Она жгла его изнутри, как гнойная рана, и он не мог спокойно жить, спать, дышать, пока этот урод оставался безнаказанным! Но, ни Курт, ни Зиглинда не могли достать Германа, потому что тот старался держаться от них подальше, особо не высовывался и, по слухам, сейчас ошивался где-то в Сан-Матеусе.

Допрос офицеров и рекрутов в казарме только подтвердили опасения Курта. Они явно что-то знали, но казались ужасно напуганными и не хотели ничего говорить. Лишь после бутылки дорогого бренди у одного из новобранцев развязался язык. Он подтвердил, что вначале Райнер служил в одиннадцатом батальоне и был там на очень хорошем счету, но затем пришел приказ о переводе юноши в другое место, и с тех пор его больше никто не видел.

Лейтенант одиннадцатого батальона был весьма неразговорчив.

— Что происходит в страже — касается только стражи! — заявил он.

Курт приблизился к нему вплотную.

— Если ты ослеп, то перед тобой — капитан стражи! Выкладывай все, что знаешь!

— Э-э-э… я…

— Говори!

Офицер торопливо оглянулся по сторонам и сбивчиво зашептал.

— Пропал не только Райнер! Исчезают многие талантливые рекруты! Однажды приходит приказ об их переводе — и с тех пор их никто больше не видит! Поговаривают, что их отправляют в какой-то призрачный полк…

— Проклятье! Я так и знал! — выругался Курт.

— Я сочувствую твоей утрате, но говорю тебе, не лезь в это дело! Ты не представляешь, какие люди за этим стоят! — убеждал лейтенант.

— Торстен! — с отвращением выплюнул Курт.

— Я вам ничего не говорил, иначе закончу так же, как и Райнер. Я рассказал все, что знаю! Оставьте меня в покое!

Эвелина молча слушала их разговор, ничего не понимая. Какой еще призрачный полк? Почему пропадают новобранцы? Кто убил Райнера? Монетная Стража всегда казалась ей гарантом безопасности. Плати деньги — и они будут защищать тебя любой ценой. У Содружества даже не было регулярной армии, лишь пара батальонов гвардейцев. Князья всецело полагались на наемников, их сотрудничество всегда представлялось ей устойчивым и незыблемым, а массивное серокаменное здание казармы казалось надежным оплотом, стоящим на защите города.

Стража всегда верно служила тем, кто им платил, а князь платил им немало. Зачем же тогда нужны какие-то секретные подразделения? Нужно будет поговорить с Константином об этом призрачном полке. Скорее всего, это какое-то недоразумение, и этот лагерь создан по его приказу и на благо Содружества.

***

Ни о каком призрачном полке Константин не слышал. К тревожным слухам он отнесся легкомысленно — в своей обычной манере.

— Дорогая кузина, не стоит беспокоиться по всяким пустякам! Пока у нас водятся денежки — Монетная Стража будет охранять нас не хуже цепных псов!

А вот, советница наместника — леди Моранж — от сообщения Эвелины пришла в неописуемое волнение.

— Моя дорогая! Вы точно уверены, что это не пустые домыслы? От кого вы получили эти сведения?

— Мне ничего толком неизвестно, — ответила та. — Но офицер, который нам это рассказал, казался очень напуганным.

— Что за офицер? Из какого батальона? — оживилась дама.

— Из одиннадцатого. Я не помню его имени.

— Ни о чем не беспокойтесь! — заверила Моранж. — У меня есть связи в Монетной Страже, и я немедленно распоряжусь начать подробное расследование. Как только я что-нибудь узнаю — то тут же вам сообщу!

— Спасибо, моя бесценная помощница! — воскликнул Константин. — Что бы я без вас делал?

— Ах, Ваша Светлость, вы так любезны! — кокетливо улыбнулась леди Моранж.

========== 9. Лагерь ==========

Прошло две недели с тех пор, как они узнали о смерти Райнера. Курт сильно переменился за это время. Он стал нервным и дерганым, на вопросы отвечал невпопад, и было видно, что его мысли витают очень далеко. Он стал подолгу где-то пропадать, и когда Эвелине требовалось его сопровождение, то его это явно раздражало, так как отвлекало от каких-то более важных дел. Раньше он повсюду следовал за ней, даже когда она выходила в кондитерскую за пирожными, или на рынок за свежими фруктами, но теперь ей приходилось ходить за покупками одной или в сопровождении служанки.

Эвелина догадывалась, что Курт пытается раскопать правду о гибели Райнера, и это ее очень сильно беспокоило. Он помнила слова офицера, что за этим делом стоят могущественные люди, и не хотела, чтобы он попал в беду.

Она решила поговорить с Куртом и пригласила его к себе. Он распахнул дубовую дверь, вошел кабинет и прислонился к стене, скрестив руки на груди.

— Я слушаю.

— Присядь, пожалуйста! — она указала на кресло.

— Я постою, — отрезал Курт.

Эвелина тяжело вздохнула.

— Курт, что с тобой происходит?

— О чем ты?

— Мне кажется, что в последнее время ты сам не свой.

— Тебе кажется!

Так грубо Курт с ней никогда не разговаривал. Эвелина почувствовала себя уязвленной, но поняла, что что-то дико гложет его, и проглотила свою обиду.

— Курт, это из-за Райнера?

Тот долго смотрел на нее пристальным взглядом, но его глаза, казалось, глядели куда-то сквозь нее, и это сильно напугало Эвелину.

— Что ты от меня хочешь? — наконец поинтересовался он.

— Я хочу узнать, что с тобой происходит!

— Зачем? — резко спросил Курт.

Она не сразу нашлась что ответить. Ну почему он так груб с ней?

— Может, я смогу тебе помочь?

— Нет, ты не сможешь! — сердито рявкнул Курт. — Оставь меня в покое!

Он стремительно вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Эвелина с тоской посмотрела ему вслед, и по ее щеке скатилась слеза.

***

Через пару дней Курт зашел к Эвелине, когда она сидела в своем кабинете, сочиняя очередную дюжину писем очень важным персонам.

— Мне нужен отпуск на три дня! — вместо приветствия заявил он с порога.

Она оторвалась от написания высокопарной чуши и удивленно взглянула на него.

— Зачем? Ты куда-то собрался?

— Какая тебе разница? — буркнул он. — Я могу получить отпуск?

Эвелина вспылила.

— Курт, ты переходишь все границы! Кто дал тебе право так разговаривать со мной?

Он несколько секунд неотрывно смотрел на нее, затем прислонился затылком к стене и тяжело вздохнул.

— Ты права. Прости, Гринблад, ты ни в чем не виновата, а я, как идиот, срываюсь на тебе.

— Я прощу тебя, если ты расскажешь, что ты задумал.

Курт подошел к окну и уставился на улицу за стеклом.

— Ты помнишь эту историю с Райнером?

— Конечно!

— Я узнал, где находится лагерь призрачного полка. Хочу туда наведаться.

— Один? — ужаснулась Эвелина.

— Да.

— Я еду с тобой!

Курт резко повернулся к ней.

— Нет! Ты не едешь!

Эвелина вскочила из-за стола так быстро, что несколько очень важных писем взметнулись в воздух и свалились на пол. Она вплотную подошла к Курту и вызывающе уставилась ему в лицо.

— Я еду с тобой! — медленно процедила она. — Или ты никуда не едешь! Выбирай!

Тот несколько мгновений смотрел в ее глаза, затем недовольно проворчал:

— Прелестно! Как скажете, Ваша Светлость!

***

Тайный лагерь располагался на юго-западе от Новой Серены, в местности, которую аборигены называли «Поющие воды». Путь туда занял целый день. Всю дорогу Курт был мрачнее тучи, погруженный в тяжелые мысли. Неужели эта чума, которую они с Зиглиндой так старательно пытались искоренить, вновь подняла свою голову? Неужели эти фабрики смерти, на которых калечили тела и души юных рекрутов, еще не канули в прошлое?

А ведь если бы лейтенанты не притащили тело Райнера в Новую Серену, никто бы и не узнал о существовании этого полка!

Герман не допускал таких промашек, понимая, что нет тела — нет дела! В его лагере солдат, приговоренных к смерти, заставляли самих рыть себе могилу, а после «ночной муштры» скидывали туда их иногда еще шевелящиеся тела. Никто не знал, сколько таких безымянных захоронений скрывалось в чахлом перелеске за оградой лагеря.

На закате они подъехали к территории в расщелине между двумя холмами, огороженной высоким частоколом. Массивные деревянные ворота охранялись двумя сторожевыми вышками. Караульные увидели на форме Курта капитанские знаки отличия и доложили о посетителях. Тяжелые створки распахнулись, пропуская их внутрь.

Лагерь был довольно большим. Поодаль возвышались несколько деревянных бараков. Справа и слева располагались площадки, на которых пара десятков рекрутов упражнялись в фехтовании и кулачном бою. Отовсюду слышался звон мечей, глухие удары и резкие окрики инструкторов.

Их встретил невысокий мужчина лет сорока с жидкой растительностью на узком лице. При виде Курта он очень удивился.

— Курт? Не ожидал тебя здесь увидеть? Какими судьбами?

Тот в свою очередь узнал его, и, похоже, не особо обрадовался.

— Рольф? Ты командующий полком?

— Вы знакомы? — поинтересовалась Эвелина.

— Мы учились вместе. И давно не виделись. Очень давно, — ответил Курт и она заметила, как недобро сверкнули его глаза.

Рольф… О, да, Курт был с ним знаком! Лучший ученик Германа. Любимчик. Всегда смотрел на капитана с собачьей преданностью и относился к нему, как к божеству. С удовольствием участвовал в избиениях и пытках новобранцев. Первым бежал докладывать об их проступках и нарушениях. На второй год пребывания Курта в лагере стал инструктором его отряда, и отличился особой жестокостью и беспощадностью.

— Мир воинов тесен, Курт. Что привело тебя сюда, старый товарищ? — спросил капитан с какой-то странной ехидцей в голосе. — И кто это с тобой?

При слове «товарищ», щека Курта непроизвольно дернулась.

— Позвольте представиться, — заявила Эвелина. — Я — леди де Сарде, эмиссар Содружества.

Блестящие глазки Рольфа суетливо забегали по сторонам.

— Какие важные люди, — пробормотал он. — Чем обязан такой честью?

Курт скрестил руки на груди и вперил в Рольфа ледяной взгляд.

— Я много слышал об этом месте… об этом особом лагере…

Капитан недовольно нахмурился.

— Что здесь происходит, касается только стражи…

Курт угрожающе прищурился.

— Перед тобой капитан стражи, если ты не заметил!

Начальник лагеря закатил глаза.

— Я понимаю, от тебя так просто не отделаться?

— Правильно понимаешь. Расскажи-ка мне и моей спутнице побольше об этом месте!

Рольф нехотя поведал, что лагерь был основан недавно, и его целью является расширение влияния Содружества на Тир-Фради. Здесь, якобы, тренируется отряд для специальных операций на территориях аборигенов.

«Звучит очень странно, — подумала Эвелина. — Если этот полк действует в интересах Содружества, почему же Константин ничего о нем не знает?»

— А как происходит вербовка? — поинтересовалась она.

— Сюда назначают только лучших. Они уже умеют сражаться. По прибытии их делят на два отряда, каждым из которых командует лейтенант, — Рольф повернулся к Курту и ехидно добавил. — Но ты это все и сам знаешь, Курт. Такое не забывается!

Курт дернулся, как от пощечины.

«Такое не забывается… Что он имеет в виду?» — подумала Эвелина. Смутная тревога медленно заползала в ее сердце.

— Вообще-то, мы узнали об этом лагере, когда искали кое-кого, — сказала она.

— Одного из моих новобранцев. Райнера, — уточнил Курт.

— О, не знал, что он из твоих, — на лице Рольфа появилось притворное сочувствие. — Мои соболезнования. Мне сказали, он утонул в гавани.

Глаза Курта вспыхнули дикой яростью.

— Не держи меня за идиота, Рольф! — прорычал он. — У мальчишки переломаны все кости! Отвечай, что с ним произошло, или я за себя не ручаюсь!

Капитан злобно прищурился.

— А ты стал сентиментальным! — презрительно протянул он. — Хорошо, раз уж вы здесь, придется сказать вам правду. Мальчик погиб во время маневров. Прискорбно, но такое случается!

— Как именно это произошло?

— Он… э-э-э… свалился в овраг и разбился. Бесславная кончина, но ничего не поделаешь.

Курт резко ткнул Рольфа кулаком в грудь.

— Хватит мне зубы заговаривать! Я сам расспрошу твоих лейтенантов. Где они?

Капитан нехотя указал на мужчину и женщину, которые наблюдали за тренировками новобранцев на небольших огороженных площадках, засыпанных утоптанной соломой.

Опрос лейтенантов ничего не дал. Они упорно повторяли версию Рольфа о том, что лагерь создан для операций на территории туземцев, и что Райнер погиб во время учений.

Нужно было расспросить самих рекрутов, но нечего и надеяться вытащить из них правду в присутствии инструкторов. Надо было их отвлечь!

— Лейтенанты! Внимание! — громко рявкнул Курт.

— Капитан? — оба офицера вытянулись по струнке.

— Устройте-ка мне небольшую экскурсию по лагерю! Хочу посмотреть, что здесь у вас происходит!

— Капитан, не знаю, можем ли мы… — замялся мужчина.

— Мы при исполнении, капитан, — промолвила женщина.

— Вот именно, лейтенант! Вперед! — приказал Курт, и взглянул на Эвелину. — Ты с нами?

— Э-э-э… нет, спасибо. Я подожду вас тут. Подышу свежим воздухом.

Когда Курт с офицерами скрылись из виду, она подошла к одному из рекрутов, тыкающему мечом в деревянный манекен чуть поодаль от своих товарищей.

— Представьтесь, солдат!

Черноглазый юноша с изможденным лицом оторвался от своего занятия и повернулся к ней.

— Вильгельм… Э-э-э… Рядовой первого класса Вильгельм, фантомный отряд!

— Вильгельм, нам нужно поговорить. Не волнуйся, Курт позаботится о том, чтобы лейтенант сюда не пришла.

— Поговорить? — испуганно переспросил солдат. — О чем? Это какая-то проверка?

— Нет, не проверка. Можешь говорить прямо.

— О чем?

— Расскажи об обучении в этом лагере!

На лице юноши отразилось колебание, затем он нерешительно промолвил:

— Ну… Обучение опасное… Но жаловаться еще опаснее!

— Почему? Не бойся, мы хотим тебе помочь!

— Ну… это вроде как учебный лагерь для лучших солдат стражи… — парень замялся, но заметил ее ободряющий взгляд и продолжил. — Принимают только самых одаренных новобранцев. Говорят, что это «огромная честь», «невероятный шанс»…

— А что на самом деле? — спросила Эвелина.

Вильгельм оглянулся по сторонам и торопливо зашептал.

— На самом деле, это сущий ад. Нас постоянно унижают, бьют, можно сказать, пытают. А если жаловаться — бьют еще сильнее. Нас даже заставляют следить друг за другом. Поэтому мы молчим. Стискиваем зубы и подчиняемся. Они хотят сделать из нас убийц, слепо выполняющих приказы.

Эвелина несколько секунд переваривала услышанное, затем задала следующий вопрос.

— А что насчет Райнера? Ты знаешь, что с ним произошло?

— Да. Однажды он не выдержал. Перестал слушаться, начал давать сдачи, поломал кое-кому кости. Все кончилось плохо. Его вызвали на ночную муштру.

— Что это значит?

— Ничего общего с обычными тренировками. На нее всех зовут в последний момент. Нас выстраивают перед теми, кто дал слабину, и заставляют их избивать. Тех, кто отказывается, тоже избивают. Поэтому приходится подчиняться… Если вы хотите наказать убийц Райнера, то начните с меня. У нас у всех руки в крови.

От его слов сердце Эвелины похолодело. Она с трудом проглотила комок в горле.

— Спасибо, что рассказал мне, — дрожащим голосом промолвила она. — Мы постараемся, чтобы этот лагерь закрыли.

Юноша тяжело вздохнул.

— Я надеюсь, иначе скоро и меня убьют, как Райнера, за то, что я говорил с вами.

— Я понимаю твои опасения. Мы постараемся защитить тебя.

Вильгельм склонил голову и поплелся к своим товарищам, которые уже давно с подозрением на них поглядывали и пытались прислушаться к их разговору.

Через несколько минут показался Курт в сопровождении лейтенантов.

— Спасибо. Я узнал много интересного. Можете идти!

Офицеры вернулись к своим подопечным, а Курт с Эвелиной вышли за ворота лагеря. На улице уже стемнело. Они завернули за скалу, так, чтобы их не было видно с вышек, и остановились.

— Удалось что-нибудь узнать?

— Да, Курт, я поговорила с рекрутом Вильгельмом.

— И что он сказал?

— Он сказал, что новобранцы живут в аду. Их унижают, заставляют шпионить друг за другом, избивают… даже пытают. Райнер не выдержал, взбунтовался, и ему устроили «ночную муштру».

Курт резко вздрогнул, как от удара хлыста.

— Он точно назвал это так? — его голос прозвучал неестественно глухо.

— Да… Но он сказал, что это не совсем муштра. Новобранцев на ней…

— Избивают всем полком, иногда до смерти, — перебил он. — Я знаю.

От жуткого надлома в его тоне Эвелина ощутила, как ее засасывает в воронку ледяного страха.

— Ты знал о таком? — взволнованно переспросила она.

Первая муштра навечно впечаталась в его память. Тогда наказывали тощего долговязого парнишку — он уже не помнил его имени. По дороге на полигон Курт попытался отговорить своих товарищей. Это несправедливо, нечестно — толпой на одного! Если все откажутся бить, Герман ничего не сможет им сделать… Рекруты отшатывались от него, как от прокаженного. Курт отказался избивать парня… Били их обоих. Тогда ему в первый раз сломали нос, рассекли бровь, отбили ребра. Нос заживал долго и мучительно. Дикая боль, распухшее лицо, невозможность спать по ночам, потому что ты не в состоянии нормально дышать… Больше Курт от участия в побоях не отказывался. Или бьешь ты, или бьют тебя. Все очень просто!

В этом и заключался смысл. Капитан — это высшее божество. Подчиняешься ему — и жизнь становится простой. Отказываешься — страдаешь и умираешь! Не нужно думать, рассуждать, чувствовать! Есть приказ — и ты его выполняешь! Все очень просто!

— Да. Я думал, что это дело прошлое. Вот же ублюдок! Он поплатится!

Эвелина поразилась дикому гневу, сверкнувшему в его глазах.

— Это ужасно. У меня нет слов. А что узнал ты?

— Нам нужно осмотреть квартиру Рольфа в казармах и подвал, который мне отказались открыть. Давай дождемся отбоя!

***

Полная луна заливала окрестности призрачным голубоватым светом. Ворота лагеря были заперты изнутри, но во время «экскурсии», Курт заметил место, где частокол неплотно примыкал к скале, давая возможность вытащить пару кольев и протиснуться внутрь. Они осторожно пробрались на территорию. Внутренний двор был пуст, лишь на посту часовых мерцали тусклые огни. Эвелина ловко взломала замок на двери барака, и они, крадучись, вошли внутрь.

Вначале Курт бил слабо, старался щадитьжертву. Но во время каждой последующей муштры, он вспоминал, как в прошлый раз получил сапогом по зубам, как ныли отбитые почки, как болели сломанные ребра. Он бил все сильнее, затем и вовсе — в полную силу. Так делали все. Это была возможность отомстить, сорвать зло на том, кто оказался под рукой. На том, кто бил тебя в прошлый раз. На том, кто будет бить тебя в следующий.

Их связывала круговая порука. Били все — поэтому все были виноваты! Били все — поэтому никто не был виноват!

Первым делом Курт и Эвелина пробрались на второй этаж в кабинет капитана Рольфа. Они порылись в ящиках его стола и обнаружили связку ключей и письмо.

«Капитан Рольф!

Вы были и остаетесь одним из моих лучших учеников!

Ваши новобранцы прибыли в Сан-Матеус и полностью оправдали наши ожидания.

Я сообщил генералу о ваших достижениях в призрачном лагере. Уверен, он не оставит вас без награды.

Если те ваши солдаты, что находятся в других городах, так же хорошо подготовлены, скоро вы станете майором.

МАЙОР ГЕРМАН»

Даже в тусклом свете фонаря было заметно, как побледнело лицо Курта, когда он увидел эту подпись.

Герман… Он постоянно носил с собой плетку и любил прохаживаться ею по плечам нерадивых солдат. А стоило чуть провиниться — и вот уже ты, привязанный за вывернутые руки, взлетаешь к вершине столба, а в спину глубоко вгрызаются жесткие хвостики со свинцовыми шариками на концах, вырывают куски плоти, и оставляют на коже кровоточащие багровые рубцы.

Курт оперся ладонями о стол. Капли пота выступили на его лбу. Он тупо смотрел перед собой и тяжело дышал раскрытым ртом.

— Курт! — позвала Эвелина.

Он не ответил. Она легонько коснулась его плеча.

— Курт!

Он будто очнулся от наваждения и обернулся к ней.

— А?

— Ты в порядке?

— Нет.

Он тряхнул головой, как бы отгоняя нечто, застывшее перед глазами.

— Прости. Идем дальше!

По шатким ступеням они спустились в подвал. Мерзкая вонь крови, пота и мочи ударила им в нос.

Эвелина услышала глухой голос Курта.

— Здесь пахнет страхом, кровью и смертью. Я знаю этот запах.

Она в ужасе уставилась на него. Его глаза казались безумными, а лицо — окаменевшим. Что с ним происходит?

В тусклом свете фонаря они различили несколько решетчатых дверей, за которыми находились тесные камеры, устланные гнилой соломой. Со вбитых в стены колец свисали толстые цепи.

Они остановились перед запертой дверью. Эвелина достала связку ключей, найденную в кабинете капитана, и отперла замок.

— Стой! — сдавленно произнес Курт. — Сперва я посмотрю!

Как он и предполагал, это оказалась пыточная камера. В центре возвышался деревянный стол с зажимами для рук и ног. К стене прибит косой деревянный крест с кандалами. А рядом, на стенде аккуратно развешаны пыточные инструменты — ножи, щипцы, молотки, набор игл…

Игла входит под ноготь с сочным хрустом. Краткий миг, пока боли еще нет, но ты уже ЗНАЕШЬ, что она придет. Жгучая молния вонзается в кончик пальца. Она мгновенно растекается по кисти, затем по руке, отдается в челюсть, пронзает живот. Тебя оглушает дикий вопль, и ты даже не осознаешь, что он вырывается из твоей собственной глотки. Боль наполняет тебя целиком, пульсирует, протыкает насквозь, разрывает изнутри. Глаза застилает кровавая пелена. Ты воешь, корчишься, визжишь, как свинья, пытаешься разбить голову о стену, лишь бы ничего не чувствовать. Сердце бешено колотится о ребра, из горла рвется хриплое дыхание. Ты полностью теряешь человеческий облик, превращаешься в агонизирующий кусок мяса… А когда через несколько бесконечных минут боль слегка затухает, и ты понемногу свыкаешься с ней, палач берет следующую иглу, и все начинается заново.

Герман говорил, что так он приучает солдат терпеть боль. Чушь! К боли нельзя привыкнуть! Наоборот, с каждым разом пытки ощущаются все мучительней. Истерзанные нервы начинают болезненно пульсировать, дикий ужас наполняет твой разум, а тело начинает трясти и выворачивать уже при одном только виде блестящих железок, при одной лишь мысли о том, ЧТО тебя ждет…

Вся комната была покрыта засохшими пятнами крови. На Курта нахлынула дурнота. Все закружилось перед глазами, ему показалось, что потолок вот-вот на него обрушится. Он как будто вновь вернулся в то время, вновь оказался в пыточной камере, голый, прикованный к столу… Страшные картины прошлого огненными всполохами пронеслись в его мозгу. Дыхание перехватило, а ноги подкосились, как будто из них вынули все кости. Чтобы не упасть, он прислонился к стене и закрыл руками лицо.

Эвелина заглянула вовнутрь и, увидев в каком он состоянии, торопливо подбежала к нему и встряхнула за плечи.

— Курт! Что с тобой?!

Ее крик, полный ужаса и отчаяния, отрезвил Курта. Он медленно отнял ладони от лица, и посмотрел на нее.

— Прости! Что-то мне нехорошо! Но уже полегчало.

— Ты уверен? — взволнованно спросила она.

— Да. Идем дальше!

Эвелина отвела взгляд от его лица и обвела глазами помещение. Его обстановка поразила ее.

— Что это? Это… пыточная камера? — она ошарашено повернулась к нему.

— Да… как видишь.

— Курт, что у вас происходит? ВОТ ТАК вы обучаете своих новобранцев?

— Нет… Я думал, все это в прошлом…

— Мы должны немедленно прекратить все это! Ты должен сообщить вашему генералу о том, что здесь происходит!

— Боюсь, он в курсе дела.

— Но почему? Зачем все это?

— Он считает, что именно так получаются лучшие солдаты!

— Что за чушь? Вот ты, например, отличный солдат, но это же не значит, что…

Внезапно Эвелину посетила страшная догадка.

— Курт… ты… ты был в таком лагере? — прерывающимся голосом спросила она.

— Да… — сдавленно промолвил он.

Она застыла в немом оцепенении, чувствуя, что задыхается, и судорожно втянула воздух ртом. Горло сжалось, на глазах выступили слезы.

— Сейчас не время говорить об этом, — сказал Курт. — Идем!

С этими словами он направился вверх по лестнице, и Эвелина на подкашивающихся ногах поплелась за ним следом.

На первом этаже они заглянули в спальные помещения. По периметру возвышались наспех сколоченные трехъярусные нары, лишь слегка прикрытые рваным тряпьем. Между стойками были протянуты веревки, на которых сушилось убогое белье. Пятна черной плесени покрывали стены и потолок. В затхлом воздухе витали тяжелые миазмы сырости и застарелого пота.

Герман был не только садистом, но и извращенцем. По ночам он часто наведывался в спальни рекрутов, чтобы выбрать себе очередную игрушку. Когда раздавался скрежет ключа в замочной скважине, и в распахнутую дверь врывался тусклый свет фонаря, все замирали на нарах, вжимаясь в тюфяки в малодушной надежде, что на этот раз выберут кого-то другого.

Он насиловал свою жертву прямо в бараке, заломив руки за спину и прижав к стене. Герман делал это при всех, чтобы каждый знал, что он здесь царь и бог, и может трахнуть кого угодно. Так он прививал солдатам слепую покорность, а попытки сопротивления лишь сильнее распаляли его.

Курт тяжело опустился на одну из коек и обхватил голову руками. Он сидел в безмолвном оцепенении, раскачиваясь как маятник из стороны в сторону. При виде него у Эвелины кровь застыла в жилах. Он никогда раньше таким не был — всегда спокойный, уверенный, здравомыслящий. Но то, что творилось с ним сейчас, не поддавалось никакому объяснению и повергало ее в настоящую панику. «Он сошел с ума? Вдруг он навсегда останется таким! И зачем только мы приехали в этот проклятый лагерь!»

Он всегда был таким уверенным в себе, всегда знал, что делать, всегда защищал ее. А что теперь? Они застряли здесь, посредине лагеря, в котором творятся ужасные вещи. «Что нам делать?» Она всегда задавала ему это вопрос, и он всегда знал на него ответ. Но сейчас он не в состоянии принимать никаких решений, не в силах брать на себя ответственность.

На третью ночь в лагере Курт крепко спал после изнурительной тренировки, и не слышал, как Герман вошел в барак. Он проснулся от того, что кто-то схватил его за шиворот и стащил с кровати. Спросонья подумал, что это глупые шутки сослуживцев, и попытался отпихнуть нападавшего. В ту же секунду получил мощный удар в челюсть, почти вырубивший его. Как сквозь густой туман ощущал, как его ставят к стене, перегибают через тумбу, спускают с него портки, сзади наваливается грузная туша. Очнулся, лишь, когда резкая боль пронзила его тело. Дернулся, хотел вырваться, но Герман сильно выкрутил ему руку, заставляя наклониться еще ниже.

То, что с ним делали, выходило за все рамки человеческого понимания. Он не верил, что это происходит с ним. Это было чудовищно, жутко! Разум просто отказывался в это поверить! И все это происходило на глазах у его новых сослуживцев! Почему они не вмешаются, почему не остановят это безумие?

Когда все закончилось, Герман ушел, а Курт кое-как натянул портки и сполз на заплеванный пол, тяжело привалившись к стене. Его сковало тупое оцепенение, а голова гудела, будто каменная. То, что с ним сделали, считалось самым страшным унижением для мужчины. Ниже падать было некуда!

Эта ночь сломала всю его жизнь.

— Курт! Очнись, умоляю тебя! — как будто издалека до него донесся голос Эвелины.

Курт вздрогнул и открыл глаза. Он сидел на хлипких нарах в вонючем бараке, а перед ним стояла она и держала его за руку.

— Гринблад, прости. Мне нужно взять себя в руки! — выдавил он и тяжело поднялся с койки.

— Курт, давай уйдем отсюда! Мне страшно! — взмолилась она.

— Да… ты права. — Я, похоже, не в том состоянии, чтобы продолжать расследование. Мы передадим дело Зиглинде.

Они спустились на первый этаж и направились к выходу. Вдруг внимание Курта привлекло висящее у двери объявление.

«Приказ о проведении ночной муштры крайней степени

Всем новобранцам, получившим данный приказ, явиться на ночную муштру рядового Вильгельма.

Явка обязательна.

Сбор будет проводиться в 22:00 на лесной тропе к северу от лагеря.

Те, кто не явится, также пройдут через муштру».

Когда он прочел листовку, его лицо окаменело, а к горлу подкатила тошнота.

Первая муштра «крайней степени» навсегда врезалась в его память. Герман приказал бить голыми руками. Вначале били слабо, не решаясь убить человека. Но солдат никак не хотел умирать. Кровь лилась из носа, рта и глаз, лицо превратилось в сплошное месиво, но он раз за разом пытался подняться на колени. Чтобы прекратить этот кошмар, начали бить в полную силу. Кто-то, а может и сам Курт — он не помнил, все сливалось в кровавое марево — схватил булыжник и ударил жертву в висок. Парень завалился на бок, но был все еще жив, продолжая надсадно хрипеть. Кто-то, а может и сам Курт, начал прыгать у него на голове, чтобы размозжить череп. Голова раскололась с громким хрустом, как перезревший арбуз, глаза вылезли из орбит… Несчастный давно уже был мертв, превратившись в окровавленный кусок мяса, но рекруты, никак не могли остановиться. Они продолжали пинать безжизненное тело, пока Герман плеткой не разогнал их в разные стороны. Курт помнил, как потом долго блевал в кустах, а треск лопнувшей головы до сих пор снился ему в кошмарах.

Курт повернулся к Эвелине.

— Гринблад, возвращайся в наш лагерь!

Она удивленно вскинула брови.

— А ты?

— Я останусь!

— Но почему?

Он указал ей на объявление. Эвелина прочитала его и ее глаза наполнились слезами.

— Бедный Вильгельм! — всхлипнула она. — Он погибнет из-за меня!

— Я должен спасти его, — твердо заявил Курт. — Если парень умрет из-за нас, я никогда себе этого не прощу!

— Но что ты сможешь сделать? Один против всех!

Он повернулся к ней, и в его глазах она прочла отчаянную решимость, граничащую с безумием.

— Когда то я тоже так думал… И всю жизнь себя за это проклинаю! Мне плевать на все, я должен попытаться!

— Я с тобой! — заявила она.

— Как хочешь, — устало ответил Курт. У него не осталось никаких сил отговаривать ее. Если они оба погибнут — значит так тому и быть!

Они вышли во внутренний двор и начали осторожно пробираться между деревянными постройками, тентами и заборами, стараясь не напороться на часовых. Курт не хотел лишних жертв, но встань кто у него на пути — убил бы не раздумывая! Сейчас все его существо было подчинено одной цели — спасти Вильгельма, спасти новобранцев, спасти самого себя!

По прихоти капитана, ночная муштра не всегда ограничивалась одними побоями. Иногда он приказывал рекрутам изнасиловать жертву, и они подчинялись. Так что им всем, и Курту в том числе, приходилось бывать не только жертвой, но и палачом. Нравилось ли ему это? В том бесконечном кошмаре, в котором он жил, не существовало понятия «нравится, или не нравится», там было лишь понятие «или ты, или тебя».

Курт снова начал проваливаться в пучину жутких воспоминаний, погружаться в свой персональный ад. Он плохо соображал, куда идти и Эвелине приходилось самой искать дорогу. Она не была в этой части лагеря, поэтому ей было сложно ориентироваться в незнакомой обстановке. Курт побывал здесь во время «экскурсии», но сейчас от него было мало толку. Его взгляд был стеклянным, застывшим, тяжелое дыхание со свистом вырывалось из горла. Он шел за ней и ничего перед собой не видел, ей приходилось тащить его за руку, чтобы он не спотыкался о каждый камень и не натыкался на каждый столб.

В ту ночь рекруты крепко спали на своих койках, отупев от дикой усталости после изматывающей тренировки. Вдруг раздался скрежет ключа в замочной скважине. Новобранцев не смог бы разбудить и пушечный выстрел, но этот тихий звук моментально вырывал их из самого глубокого сна.

Герман был пьян. Он ввалился в барак, едва стоя на ногах. Все знали, что в таком состоянии он долго не может кончить, а значит, экзекуция будет длинной. Он сразу направился к Курту, стащил его за шиворот с койки и швырнул к стене.

— На колени, щенок!

С соседних нар послышался вздох облегчения. Курт! Не они! Хищник выбрал свою жертву и на время оставит их в покое!

Герман расстегнул штаны:

— Соси! — приказал он.

Курт плохо помнил, что случилось потом. То ли радость «товарищей», от того, что выбрали не их, то ли причиндалы Германа, болтающиеся перед носом, заставило что-то щелкнуть в его мозгу. Слепая ярость зверя, загнанного в угол, захлестнула его. Он не помнил, как схватил стул и опустил его на голову Германа, помнил лишь, как очнулся, тяжело дыша, с окровавленной деревяшкой в руках. Его держали четверо, а капитан, хрипя, отползал к двери, оставляя за собой кровавый след.

На следующее утра Курта под прицелами ружей вывели в лес позади лагеря. Герман тоже был там. У него недоставало нескольких зубов, правая рука висела на перевязи, а нос скрывался под толстой повязкой. Курта заставили рыть себе могилу.

— Копай, ублюдок! — гнусаво бормотал капитан. — Сегодня тебе предстоит долгая ночка! Тебя убьют не сразу, не надейся! Сперва тебя выебут всем отрядом, а потом я лично тебя выпотрошу.

Курт стоял на коленях и рыл землю голыми руками, отбрасывая в сторону слипшиеся комья. Черная грязь налипала на пальцы и забивалась под ногти. Ему было все равно. Не осталось ни мыслей, ни чувств. Он ведь уже мертвец. Осталось еще немного потерпеть, и все будет кончено. Не будет больше ни боли, ни страха, а только темнота и покой…

…Когда дверь карцера распахнулась, он даже не поднял головы: «Вот и все!» — подумал он.

— Эй, парень, ты живой?

Он никак не ожидал услышать женский голос: «Женщина? Здесь? Я что, уже умер?».

Курт удивленно взглянул на вошедшую.

— Капитан Зиглинда, — представилась она. — Ты свободен!

Северные ворота лагеря, ведущие на лесную тропу, оказались незаперты. Курт и Эвелина неслись по ней, не разбирая дороги. Луна скрылась за тучами, и им пришлось пробиваться на ощупь, постоянно натыкаясь на густые заросли шиповника. Острые колючки цеплялись за одежду, царапали руки, но они не обращали на это внимания. Нужно было торопиться. Муштра началась полчаса назад, и Вильгельм, возможно, был уже мертв.

В элитном лагере Курт жил как в тумане, ни о чем не задумываясь. Чтобы не сойти с ума, его сознание воздвигло глухую стену, через которую почти не проникала отвратительная реальность. Перед ним стояла одна лишь цель — выжить любой ценой.

После перевода в отряд Зиглинды, его разум постепенно прояснялся, и он начал осознавать всю мерзость того, что делал он, и того, что делали с ним. Примерно через неделю после освобождения он сидел на краю оврага за стенами лагеря и вертел в руках пистолет. Свинцовое небо нависло над землей, а ветер трепал порыжевшие клочья травы, едва прикрывающие глинистую почву. Курт поднес пистолет к виску. Раздался выстрел. Оружие мощным ударом выбило из руки. Он схватился за ушибленную кисть и ошеломленно оглянулся. Сзади стояла Зиглинда с дымящимся стволом. Она подлетела к нему и начала яростно хлестать его по щекам.

— Ты что это надумал, трус? Ты сдался? Ты прошел через ад и выжил для того, чтобы вот так подохнуть? Зачем я тебя из дерьма вытащила? Чтобы ты вышиб себе мозги?

Он молчал. Лицо горело от пощечин, но он даже не пытался от них увернуться.

— Слабак! Нет ничего проще, чем пустить себе пулю в лоб! А ты попробуй переступить через все и жить дальше!

— Зачем? — выдавил он.

— Да хотя бы для того, чтобы отомстить! Вот ты сдохнешь, а Герман останется безнаказанным! Сколько он еще народу погубит? Если тебе плевать на себя, подумай о других! Я приложу все усилия, чтобы закрыть эти лагеря, клянусь тебе! Но мне понадобится твоя помощь! А с дырой в голове от тебя мало проку. Обещай, что больше не будешь творить подобную дичь, или я прикажу тебя связать и запереть в кутузке!

Он какое-то время молча сверлил ее взглядом.

— Обещаю.

Впереди послышались звуки ударов и громкие вскрики. Курт и Эвелина как раз находились на небольшой возвышенности, откуда хорошо было видно поляну. Они выглянули из-за кустов и увидели, как группа солдат окружила Вильгельма и избивает его руками и ногами. Оба лейтенанта и капитан Рольф стояли неподалеку, наблюдая за экзекуцией.

Рука Курта потянулась к мечу.

— Я убью их! — проревел он и хотел, было, спрыгнуть вниз.

— Стой! — Эвелина едва успела схватить его за рукав. Он резко повернулся к ней. Его глаза горели бешенством, рот искривился в злобном оскале. Он вырвал руку и оттолкнул Эвелину.

— Пошла вон!

Она изо всех сил залепила ему пощечину.

— Приди, наконец, в себя! На кого ты похож! — в отчаянии воскликнула она.

Курт инстинктивно прижал ладонь к горящей щеке и заорал:

— Ты что, не понимаешь, дура?! Я должен спасти Вильгельма!

Эвелина схватила его за плечи и сильно встряхнула, неотрывно глядя ему в глаза.

— Давай сначала с ними поговорим! Я поговорю! — медленно произнесла она, так чтобы до него дошло, чтобы ее слова пробились сквозь пелену безумия, наползающую на его разум.

Взор Курта постепенно сфокусировался на ее лице и стал более осмысленным.

— Хорошо, идем! — выдохнул он.

— Держи себя в руках!

— Постараюсь!

Курт и Эвелина ворвались на поляну.

— Стойте!

Все ошарашено уставились на них.

— Солдаты! Вы понимаете, что творите? — воскликнул Курт.

— Капитан? Мы…

Тут очнулся Рольф:

— Что вы здесь делаете? На этот раз живыми вам не уйти!

Курт презрительно скривил губы.

— Рольф, мерзавец, как ты мог пасть так низко?

— Сам знаешь! Так и получаются лучшие солдаты! — ехидно произнес тот. — Бойцы! К оружию! Смерть предателям!

Курт потянулся за мечом, но Эвелина схватила его за локоть и отодвинула в сторону.

— Погоди, Курт

Рекруты растерянно переглянулись.

Она выступила вперед, обращаясь к новобранцам.

— Стойте! Солдаты, вы понимаете, что вы делаете? Сколько еще вы будете подчиняться этим негодяям? Неужели вы забыли девиз вашей гильдии? Вы ведете себя бесчестно!

Юноши взволнованно зашептались.

— Я не стану повторять! Убейте предателей! — выкрикнул Рольф, брызжа слюной.

— Вы знаете, что происходит с теми, кто погибает в этом полку? — повысила голос Эвелина. — Их тела выбрасывают в канаву, как трупы собак! Бесславная смерть! И никто не узнает, что с вами случилось! Вряд ли вам обещали это, когда вы вступали в ряды стражи!

— Нет… конечно, нет! — пробормотал один из рекрутов.

— Неужели, вы оставили семьи для того, чтобы умереть от побоев и сгнить в канаве? — Она обвела присутствующих вопросительным взглядом.

— Нет! Вы правы, миледи…

— Предатели! Трусы! Дезертиры! — не унимался Рольф.

— Сегодня ночью вы чуть не убили Вильгельма! На его месте мог быть любой из вас! — воскликнула Эвелина.

— Ложь! — подал голос один из лейтенантов. — Погибают только слабые!

— Бред! — вмешался Курт. — Я видел больше боев, чем любой из вас. На моих глазах гибли сотни солдат. И слабых, и сильных. Раньше были такие лагеря, где офицеры пытали солдат. Я… я сам прошел через это…

Рекруты потрясенно уставились на него.

— Я знаю, что вам пришлось пережить! — продолжил он. — И я поклялся прекратить это! Закрыть эти проклятые лагеря! Давайте сделаем так, чтобы этот лагерь стал последним!

Среди новобранцев прокатился глухой ропот.

— Вы… вы правы, капитан… Если мы не опустим оружие, это никогда не закончится!

Двое солдат подошли к Вильгельму, лежащему на земле, и помогли ему подняться. Тот с трудом встал, опираясь на их руки. Из его носа текла кровь, а лицо было покрыто ссадинами.

— Как ты? — Эвелина с беспокойством посмотрела на юношу.

— Я ранен, но все-таки жив! Спасибо вам огромное! — вымолвил тот, держась руками за живот.

— Идем, Вильгельм. Мы проводим тебя до казармы. Должны же мы хоть чем-то помочь! — виновато сказал один из солдат.

Рекруты подхватили своего товарища под руки и скрылись на тропе, ведущей в лагерь.

— Поздравляю! Вы воспитали трусов! — гневно бросил Рольф своим лейтенантам.

— Они еще не завершили обучение, капитан. А враг говорил так убедительно… — промямлил мужчина.

— Молчать! Придется нам самим разбираться с предателем! — воскликнул капитан и повернулся к Курту. Его глаза презрительно сощурились. — Мы оба знаем, Курт, что как бы ты не хорохорился, кого бы из себя не строил — мы все знаем, ЧТО Герман делал с тобой.

В ту же секунду глаза Курта налились кровью и вспыхнули дикой, безумной яростью. Из горла вырвался звериный рев. Меч мгновенно оказался в его руках. Блеснул клинок, раздался чавкающий звук, и Рольф, так и не осознав, что случилось, рухнул на землю, разваленный от плеча до пояса, заливая утоптанную траву кровью, ленивыми струями вытекающей из разрубленного сердца.

Женщина-лейтенант потянулась к пистолету, мужчина — к шпаге. Мгновенный разворот, два удара меча, и вот их тела уже конвульсивно дергаются на земле.

…Он рубил их в фарш, как мясник рубит свиную тушу. Брызги крови и ошметки мяса разлетались по всей поляне, покрывая траву густыми пятнами, которые казались черными в лунном свете. Он бил и бил, вымещал на бездыханных телах всю злость, всю боль, всю ярость. Перед глазами стояло кровавое марево, а сквозь него насмешливо светились крысиные глазки Германа. В ушах ревел гулкий низкий рокот. Курт не видел перед собой ничего, кроме этого марева и не слышал ничего, кроме этого рокота. Он рубил и рубил, как будто от этого зависела его жизнь.

Он рубил свое прошлое, которое волочилось за ним тяжелыми гирями — как ты не беги от него, оно все равно тебя настигнет.

Он рубил Германа, за себя, за своих товарищей, за Райнера, за Вильгельма.

Он рубил себя, за то, что сдался, подчинился, за то, что сам стал таким, как Герман, за то, что сам был убийцей и палачом.

Он рубил свою поруганную честь и достоинство, свою растоптанную мужскую гордость, свое уничтоженное самолюбие.

Он рубил свою жизнь, покалеченную, изломанную, с ночными кошмарами, жуткими воспоминаниями, болью и ненавистью. Жизнь, похожую на сгнившее изнутри яблоко — снаружи крепкое и блестящее, а внутри — до краев набитое гнилой трухой.

Он не видел себя со стороны — с ног до головы залитый кровью, раздутые ноздри, звериный оскал. Кровь повсюду — на одежде, лице, волосах, даже на зубах. Руки судорожно сжимают меч и рубят, рубят, рубят…

Лишь одна ниточка связывала его с этим миром и не давала окончательно рухнуть в пучину безумия. Как будто издалека звучала тонкая струна, натянутая внутри его головы, как будто сквозь толстый слой воды звенел в его мозгу хрустальный колокольчик, нежный, мелодичный.

Голос.

Ее голос.

Она звала, уговаривала, умоляла, тысячу раз повторяла его имя, не давая сорваться в пропасть.

— Курт!

Кровавый морок начал медленно развеиваться, отступать. Через его густую пелену стали прорисовываться зыбкие очертания реального мира. Тусклый свет луны, лес, поляна, смятая трава, ошметки человеческой плоти и он сам посередине всего этого кошмара, с ног до головы залитый липкой кровью.

— Курт!

Курт судорожно вздохнул, как будто выныривая из воды. Кровавая завеса окончательно спала с его глаз, гул в ушах утих.

— Курт!

Меч выпал из его рук, он упал на колени и зарыдал.

Эвелина подбежала к нему, опустилась рядом и притянула к себе. Она обхватила его голову и прижала к своей груди. Она гладила его по волосам и спине, пока резкие всхлипы сотрясали его тело. Он выл, скулил, кричал, как раненый зверь. Крепко обхватив ее руками, он уткнулся в нее носом, и они повалились на траву, липкую от пролитой крови.

Эвелина была в ужасе. Она не знала, что сказать, что делать, хотела лишь одного, хоть как-то облегчить его боль, забрать себе ее часть, только бы ему стало легче, только бы он не так сильно страдал. Его мучения рвали ей душу, впивались в ее сердце тысячей острых осколков и яростно раздирали его на части.

Курт, как слепой щенок, зарывался в ее грудь. Он обхватил ее руками и крепко, до боли сжимал в объятиях, как последнее пристанище, как последнюю надежду, как то единственное, что было способно заткнуть рваную рану в его истерзанной душе.

Она рыдала вместе с ним, уткнувшись носом в его макушку, она что-то шептала ему, не осознавая своих слов — они сами рвались из ее сердца. О том, что она здесь, она рядом, она всегда будет рядом, она его любит, и всегда будет любить, что бы ни произошло.

Постепенно Курт успокаивался, приходил в себя. Разум возвращался к нему. Рыдания затихли, плечи перестали вздрагивать, дыхание замедлилось, всхлипы больше не рвались наружу. Несколько минут они молча лежали на траве. Она гладила его по голове и волосам, а он судорожно обнимал ее.

Наконец Курт медленно отстранился от Эвелины и разжал руки, выпуская ее из объятий. Он сел, глубоко вдохнул и оглянулся по сторонам, как будто впервые увидев то, что его окружало.

Эвелина тоже поднялась с травы и села прямо перед ним на колени, глядя на него широко раскрытыми глазами.

Курт судорожно сглотнул.

— Прости, я…

Она протянула к нему руку и нежно погладила по щеке.

— Не нужно. Я… понимаю…

Курт увидел, что ее лицо измазано кровью.

— Ты в порядке? — спросил он. — На тебе кровь.

Эвелина провела по лицу пальцами и взглянула на них.

— Видел бы ты себя! — ответила она. — Это, наверное, я о тебя испачкалась.

Курт потрогал свою щеку и почувствовал на коже шершавые пятна запекшейся крови.

— Прости! Я сорвался…

— Не нужно извиняться! Идем!

Курт, пошатываясь, поднялся на ноги. Его мутило, ноги подкашивались, руки дрожали, жуткая слабость охватила все тело. Вся поляна была залита кровью и забросана ошметками человеческих тел. В воздухе разливалась тошнотворная вонь крови и внутренностей. Рот зудел от металлического привкуса. Курт, шатаясь, сделал несколько шагов, и его вырвало.

Эвелина придержала его за плечо, не давая ему упасть. Когда спазмы утихли, она достала из кармана шелковый платочек и вытерла ему лицо и одежду, на которую попала рвота. Курт почувствовал легкий аромат ее духов — нежный запах полевых цветов, который на секунду заглушил отвратительную вонь крови, блевотины и его собственного развороченого нутра.

— Ты как? — спросила она, заботливо вглядываясь в его лицо.

— Нормально, — все еще слабым голосом ответил Курт.

— Готов вернуться в лагерь?

— Да, идем!

Они медленно побрели по лесной тропинке назад к баракам. Курту было неимоверно стыдно. Эвелина была последним человеком, перед кем ему хотелось бы предстать в таком неприглядном виде. Он почти ничего не помнил из того, что происходило на поляне, но судя по всему, он впал в неконтролируемую ярость. Такое случалось с ним и раньше — в первые пять лет после освобождения. Потом все реже и реже, а за последние десять лет — ни разу. Курт украдкой взглянул на нее. Она шла рядом, готовая в любой момент поддержать его, если ему опять станет плохо. Лицо бледное, волосы спутались, одежда вся в грязи и засохших пятнах крови.

«Я ведь мог убить ее! — с ужасом подумал Курт. — Зачем ей такой охранник, который может в любой момент слететь с катушек?»

— Гринблад! — позвал он.

Эвелина повернулась к нему.

— Да!

— Тебе нужен другой телохранитель! — заявил он.

— Нет! Мне не нужен другой телохранитель! — перебила она.

— Я могу стать для тебя опасным, причинить тебе вред!

— Курт, я знаю тебя уже восемь лет. Ты никогда не причинишь мне вред! — с жаром воскликнула она.

Курт тяжело вздохнул.

— Обещай, если такое повторится, ты наймешь другого охранника.

— Такое больше не повторится! — отрезала Эвелина. — Я уверена!

Курт поднял голову к небу. Россыпь холодных звезд равнодушно сверкала в черной пустоте.

— Я не могу этого гарантировать, — произнес он.

— Тогда я буду рядом с тобой. Что бы ни случилось, — твердо сказала она.

Курт судорожно вздохнул и опустил голову.

— Спасибо, Гринблад, — тихо промолвил он. — Я не заслуживаю такой доброты, но все равно, спасибо.

Несколько минут они молча шли по тропинке, мимо густых зарослей шиповника. По этой тропинке они некоторое время назад неслись сломя голову, чтобы успеть спасти Вильгельма. Когда это было? Час назад? Два? Четыре? Эвелина потеряла счет времени. В ее голове царила звенящая пустота. Она чувствовала себя выжатой досуха, как будто отдала большую часть своей жизненной силы Курту, чтобы не дать ему погибнуть, скатиться в пропасть, навсегда увязнуть в трясине безумия. Она не верила, что ей удалось выдержать такое и самой не сойти с ума. Ее ноги до сих пор тряслись, губы подрагивали, а тело охватила дикая усталость. Но, как ни странно, в душе она чувствовала покой и умиротворение, даже счастье. Отдав часть себя, чтобы помочь ближнему, чтобы спасти любимого, она ощущала, как теплое блаженство наполняет ее сердце.

— Ты ни о чем не спрашиваешь? — раздался голос Курта, и она повернулась к нему.

— Ты говорил, что был в таком лагере…

Он кивнул.

— Ты хочешь рассказать об этом? — спросила Эвелина.

— Нет.

— Хорошо. Но если вдруг захочешь поделиться, знай, я рядом.

Курт тяжело вздохнул.

— Прости, что тебе пришлось это видеть! — смущенно произнес он. — Мне очень стыдно. Я сорвался. Сам от себя такого не ожидал.

Эвелина машинально сорвала листочек с куста, мимо которого они проходили, и больно укололась о его шипы.

— Курт, — ласково сказала она. — Обещаю, что никогда не буду об этом вспоминать. Разве что, если ты сам захочешь об этом поговорить.

— Спасибо!

Впереди показались ворота лагеря. Новобранцы были там и успели кое-как обработать раны Вильгельма. У него были сломаны пара ребер, но жизни ничего не угрожало.

Эвелина попросила принести воды, чтобы умыться, смыть кровь и грязь хотя бы с лица. Она подумала о том, чтобы остаться на ночлег в бараке, в спальнях офицеров, но взглянув на Курта, увидела, что ему снова становится не по себе, и поспешила откланяться.

— Что будет с нами дальше? — поинтересовались рекруты.

— Вы остаетесь здесь под командованием Вильгельма, до тех пор, пока мы не пришлем людей, которым доверяем. Мы закроем этот лагерь! — ответила она.

Они вернулись к своим палаткам. Курт весь остаток ночи проспал, как убитый, а Эвелина до рассвета ворочалась на своем тюфяке. Курт открылся для нее с новой, доселе невиданной стороны, и эта сторона повергала ее в первобытный ужас. Там, в лагере и на поляне она действовала интуитивно, неосознанно, движимая состраданием и любовью, но теперь, когда все было позади, ее начало трясти.

На нее внезапно нахлынуло осознание опасности. Опасности, которую чудом удалось избежать. Она не знала, что было бы, попытайся она вмешаться, остановить его. Он убил бы ее? Изрубил на куски, как свиную тушу? Она уже и не знала, может ли и дальше доверять ему свою жизнь. Эвелина поняла, что в его прошлом произошло нечто невообразимо ужасное. Он ведь не был сумасшедшим! За восемь лет она, как ей казалось, хорошо его изучила… Или ей это только так казалось?

Море новых, непонятных чувств навалилось на нее. Ее влюбленность, сладкая и воздушная, теперь приобрела тяжелый горький привкус, как будто пирожное безе густо посыпали черным перцем. Ей было больно думать о Курте, вспоминать его таким, каким она увидела его на поляне.

Эвелина осознала, что ей нужно будет время, много времени, чтобы разобраться в себе и понять, сможет ли она и дальше доверять ему. Какой он на самом деле?

Благородный воин, отважный капитан стражи, уверенный в себе мужчина, решающий проблемы и принимающий на себя ответственность?

Кровавый мясник с остекленевшим взглядом и звериным оскалом, с упорством маньяка рубящий человеческие тела?

Сломавшийся, мечущийся, загнанный зверь, волк, пойманный в капкан и тонущий в болоте безумия?

Каков он, НАСТОЯЩИЙ Курт?

Комментарий к 9. Лагерь

Иллюстрация https://66.media.tumblr.com/15cfdd589defbf565e1c1a9ac292b444/e33d7f63c6ce1cb7-bf/s1280x1920/898ce088e7fcec29fe3145969bbf2b196cb832bd.jpg

========== 10. Измена ==========

Майор Герман вошел в кабинет генерала Торстена и в нерешительности остановился у двери.

— Вызывали, милорд? — заискивающе спросил он.

— Да, майор, присаживайтесь, — генерал оторвал взгляд от кипы бумаг и небрежно кивнул на стул.

Герман неловко присел на самый краешек сиденья, и его крысиные глазки забегали по сторонам.

— Итак, время пришло! Мы должны действовать прямо сейчас, иначе наш план могут раскрыть. Зиглинда копает под нас, — Торстен вперил тяжелый взгляд в майора. — Доложить обстановку!

— Почти все готово, генерал! К Бурхану и Корнелии приставлены наши люди. Они ждут вашего приказа, — затараторил Герман.

— А что насчет Константина Орсея? — нетерпеливо перебил его генерал.

— Им должны были заняться люди капитана Рольфа, — запинаясь, пробубнил майор. — Но, как вы знаете, они были убиты при недавнем налете на лагерь призрачного полка.

— И к этому нападению приложил руку наш старый приятель — капитан Курт, — прервал его Торстен. — И, если мне не изменяет память, он был вашим учеником. Не так ли, майор?

— Да, милорд, но недолго, — проблеял Герман. — Всего лишь два года.

Генерал откинулся на спинку стула и смерил собеседника презрительным взглядом.

— Этого срока вполне достаточно, чтобы научить солдата лояльности и послушанию, — насмешливо процедил он. — Похоже, вы не справились со своими обязанностями, майор! Как вы собираетесь исправить эту ситуацию?

Герман поежился, и его руки нервно задергались, теребя рукава мундира. Он торопливо заговорил.

— У меня есть план, милорд! Пусть Константина убьет Курт!

Торстен недоуменно уставился на него.

— Почему именно Курт?

— Это послужит для него наказанием! Он вечно строит из себя поборника справедливости, а вы прикажете ему убить его бывшего ученика! Пускай докажет свою лояльность!

— Мне нравится ваша идея! — усмехнулся генерал. — Но с чего вы взяли, что он выполнит приказ?

Губы майора расплылись в гнусной ухмылке.

— Все зависит от награды, которую вы предложите.

— Деньги? — хмыкнул Торстен. — Думаю, наместник платит ему достаточно.

Герман прищурил глаза, отчего его лицо еще больше стало напоминать крысиную морду.

— Нет, речь идет не о деньгах. Говорят, он неровно дышит к некой Эвелине де Сарде!

— К кузине наместника? — Торстен удивленно приподнял бровь. — Они любовники?

— Насколько я знаю, нет, — ответил майор. — Она, кажется, помолвлена с каким-то знатным типом. Но, у меня есть сведения, что наш доблестный рыцарь сохнет по ней.

— Допустим. И что с того?

— Намекните ему, что если он выполнит приказ, то сможет забрать себе девку в качестве трофея, — рот Германа искривился в гнусной усмешке. — А потом мы их схватим и пустим ее по кругу, прямо у него на глазах.

— А вы коварны, как я погляжу! — осклабился Торстен.

— Мы ведь должны проучить его за то, что он натворил в призрачном лагере!

Генерал несколько секунд смотрел на Германа немигающим взглядом. Так ли сильно Курт хочет эту девку, что пойдет ради нее на убийство своего бывшего ученика? Весьма вероятно, что он ослушается приказа, и тогда весь план может рухнуть в тартарары. Но, с другой стороны, капитан Рольф и его люди убиты, а на подготовку других агентов просто нет времени. Что ж, придется пойти на этот риск.

— Пожалуй, это может сработать, — наконец сказал он. — Хорошо майор, вы свободны!

Герман вышел из кабинета, по уши закутался в плащ и натянул на голову плотный капюшон. Он сильно рисковал, придя сюда. Нельзя, чтобы его тут узнали. Во-первых, никто не должен знать, что он причастен к назревающему перевороту. Вдруг что-то то пойдет не так? А во-вторых… во-вторых, он может случайно столкнуться здесь с Куртом.

Прошло уже столько лет, но не проходило ни дня, чтобы Герман не думал о нем. Тогда в лагере он испытывал к Курту какую-то болезненную страсть. Он любил и ненавидел его одновременно. Тот всегда сопротивлялся, и это еще больше заводило Германа. Он был сильнее, он показывал свою власть, и ему это безумно нравилось. Если бы только не тот случай, когда Курт чуть не забил его насмерть ножкой от стула…

«Эх, Курт, ты мог бы стать моим лучшим учеником! Прояви ты чуть больше покорности, мы бы с тобой перевернули этот мир! С моей поддержкой ты мог бы стать генералом вместо этой свиньи Торстена. У тебя был шанс добиться всего! Зачем ты променял меня на эту стерву Зиглинду? Зачем ты разгромил призрачный лагерь? Ведь ты мог бы его возглавить! Если твой рекрут погиб, значит, он был слаб, значит, он заслужил смерти! Нам ведь не нужны в армии трусы и слабаки!

Я всего лишь хотел воспитать из тебя идеального солдата, а что сейчас? Во что ты превратился? Ты слаб, ты размяк, ты таскаешься как собачонка за княжеской девкой, жалкая игрушка в ее руках!

А ведь я любил тебя! По-своему, но любил!»

Но то было в прошлом, а сейчас Герман до дрожи в коленях боялся Курта, дико опасаясь его мести. Все эти годы ему приходилось оставаться в тени. После того, как Зиглинда закрыла его лагерь, Германа перевели в телемское отделение Монетной Стражи и вскоре отправили на Тир-Фради. Там он быстро продвинулся по службе и в последние годы занимался организацией тайных лагерей и подготовкой агентов для грядущей революции.

С тех пор как Герман несколько месяцев назад узнал, что Курт объявился на острове, он больше ни одной ночи не мог спать спокойно. Он знал, что тот будет мстить, и поэтому старался предвосхитить каждый его шаг. Он подкупил служанку Эвелины, и та докладывала обо всем, что происходит в ее доме.

Так Герман узнал, что Курт неровно дышит к своей хозяйке. Только слепой не заметил бы, как он пожирает ее глазами, как вздрагивает при звуке ее голоса, как словно тень повсюду ходит за ней. Как словно верный пес ждет ее возвращения со свиданий. Как бесится, бьет в стену кулаком, когда жених обнимает ее на прощание…

«Ну что ж, Курт, — подумал майор, — ты еще не знаешь, что тебя ждет, моймальчик…»

***

Через два дня Курт вошел в кабинет генерала. Он подошел к столу и остановился, скрестив руки на груди.

— Вызывали, генерал? — сухо спросил он.

Торстен несколько секунд внимательно разглядывал его.

— Курт, у меня есть для тебя очень важное поручение. Мои приказы обычно не обсуждаются, но я хочу кое-что для тебя прояснить.

Холодный взгляд льдисто-серых глаз заставил генерала непроизвольно поежиться.

— Я слушаю.

— Ты всегда выступал за справедливость, Курт, — издалека начал Торстен, — так же, как и все мы. И наш долг — покончить с величайшим злом, которое творится в этом мире!

Курт чуть склонил голову набок и слушал генерала, не проронив не слова. Тот с пафосом продолжил свою речь.

— Аристократы, дворяне, знать — вот те, кто является воплощением порока! Они плетут интриги и развязывают войны! Они посылают нас на смерть, для того, чтобы и дальше наслаждаться своим богатством и властью. Их состояния построены на крови и костях! Они получают все — деньги, славу, могущество! А что получаем мы? Наши кости гниют в братских могилах! Наши тела растаскивают падальщики! Наши семьи умирают от голода! А все для того, чтобы эти паразиты могли и дальше вкусно жрать, сладко спать и иметь самых лучших женщин!

Курт скептически приподнял рассеченную шрамом бровь.

— К чему вы клоните, генерал?

Торстен бросил на него злобный взгляд — похоже его речь не произвела должного впечатления!

— Пришло время взять то, что по праву принадлежит нам! — воскликнул он. — К каждому из наместников приставлены наши агенты, готовые по моему сигналу свергнуть их с престолов.

Глаза Курта расширились от удивления.

— Но люди, которые должны были устранить Константина Орсея, были убиты в ходе одного известного тебе налета! — сурово продолжил генерал. — Я знаю, что ты в этом замешан, Курт! И я мог бы отдать тебя под трибунал!

Торстен выдержал эффектную паузу, затем проникновенно взглянул на собеседника.

— Но я хочу дать тебе шанс, искупить свою вину! Ты должен убить Константина и его свиту!

Курт молча переваривал услышанное. Его губы крепко сжались, а между бровей залегла глубокая морщина.

— Кстати, — небрежным тоном продолжил генерал, — леди де Сарде убивать необязательно. Можешь оставить ее себе в качестве трофея!

Курт сверлил Торстена ледяным взглядом, его ноздри раздувались от гнева, скулы ходили ходуном.

— Подумай, Курт! — продолжил тот вкрадчивым голосом. — Если ты откажешься выполнять приказ, то его выполнит кто-нибудь другой. И тогда уже решать судьбу леди де Сарде будет он. А уж убьет он ее, оставит себе или отдаст на потеху солдатам — на все воля победителя.

Глаза Курта вспыхнули яростью, кулаки крепко сжались, но он не произнес ни слова.

Торстен махнул рукой.

— Иди, Курт, выполняй приказ!

— Есть, генерал! — с усилием выплюнул Курт, и вышел из кабинета.

***

Курт шел по улице быстрым шагом, почти срываясь на бег. Краем глаза он отмечал небольшие группы вооруженных стражников, которые стекались по направлению к дворцу, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания. Сердце бешено стучало, вены на висках вздулись, на лбу выступил пот. В голове лихорадочно роились мысли.

На какое-то мгновение предложение генерала показалось ему заманчивым. Больше всего на свете он хотел обладать Эвелиной, и переворот мог дать ему такую возможность. Если власть аристократов будет повержена, то ее напыщенный женишок останется ни с чем.

«Она будет моей!» — подумал Курт, и сознание на миг нарисовало ему сладостные картины их счастья. Как он желал этого! Его безумно тянуло к ней, он дико вожделел ее, он хотел ее так сильно, как никогда не хотел ни одну из женщин.

Он тряхнул головой, чтобы отогнать непристойные видения и принялся судорожно обдумывать план действий.

«Гринблад сейчас во дворце. Она как раз собиралась встретиться с кузеном. Наши друзья, скорее всего, там же. Я прикажу солдатам убить Константина, но сперва нужно под каким-нибудь предлогом увести ее оттуда. Она не должна видеть, как он умрет! Она не должна знать, что это я приказал убить его!»

Она все равно об этом узнает, ты, идиот! Она тебя возненавидит!

«Я обясню ей, что сделал это ради ее спасения».

А захочет ли она спасения такой ценой?

«Блядь, да разве у меня есть выбор? Если я откажусь — меня убьют. А ее… ей повезет, если ее тоже убьют… повезет если сразу… »

Ты думаешь, Торстен так просто тебя отпустит? Он рано или поздно захочет поквитаться с тобой!

«Мы уедем на материк. Я увезу ее отсюда! Я должен ее спасти!»

На материке ты снова станешь никем, а она вернется ко двору! Зачем ей оставаться с простолюдином?

«Я мог бы взять ее силой. Сделать ее своей любовницей…»

И чем ты в таком случае лучше Германа?

«Проклятье! ЧТО мне делать?»

Пусти уже себе пулю в лоб, слабак, у тебя просто нет другого выхода! Что ты сделаешь один против целой армии?

«Я… я должен попытаться…»

Курт подошел к ступеням дворца. Его била крупная дрожь. Перед главным входом стояло несколько вооруженных стражников. Они отдали ему честь. Он вошел в холл и поднялся по широкой лестнице на второй этаж.

Перед тронным залом он на миг остановился, зажмурился и сделал глубокий вдох.

«Сколько нас? Я, Гринблад и наши друзья — шестеро. Константин и де Курсийон тоже смогут за себя постоять. Восемь человек против половины всей городской стражи… Шансов мало, но другого пути нет…»

Курт распахнул массивные двери и решительно направился к трону. Эвелина, стоявшая перед ним, резко обернулась и удивленно уставилась на него. Константин подался вперед, обескураженный столь бесцеремонным вторжением.

— Курт? В чем дело? — возмущенно воскликнул он.

Курт окинул взглядом тронный зал. Как он и предполагал, его друзья были здесь, а кроме того в углу мирно беседовали трое придворных. Он секунду поколебался и обернулся к стражникам, которые стояли вдоль стен.

— Бойцы, вы свободны! Оставьте нас, нам нужно поговорить!

Рекруты недоуменно переглянулись и вопросительно посмотрели на Курта. Их лица показались ему почти незнакомыми — видимо, их приставили к наместнику совсем недавно. Похоже, они знали, что им предстоит сделать, и были удивлены приказом капитана. Еще секунда, они сообразят что к чему и перестанут ему подчиняться.

Курт набрал побольше воздуха в грудь и рявкнул самым грозным голосом, на который был способен:

— Солдаты! Вы оглохли? Вон!!!

Привычка повиноваться командному тону вытеснила сомнения, и стражники покорно вышли из зала. Обучение в элитных лагерях намертво, на уровне инстинктов, вбило в их головы слепое подчинение приказам, и сейчас это сыграло Курту на руку.

Когда последний рекрут покинул помещение, он запер за ним двери и задвинул тяжелый засов. Это поможет выиграть время, которого у них было крайне мало. Он должен быстро ввести своих друзей в курс дела и разработать план спасения.

Курт не рассчитывал на то, что им удастся предотвратить мятеж. В распоряжении генерала была, как минимум, половина городской стражи. Зиглинды сейчас не было в городе — несколько дней назад Торстен приказал ей отправиться с ревизией на дальнюю заставу. Теперь стало понятно, что он просто хотел убрать ее подальше. А без нее лояльные стражники не смогут организовать хоть сколь-нибудь эффективное сопротивление. Если Курту и его товарищам удастся выйти из этой передряги живыми — то для них это уже будет огромной удачей.

— Что ты себе позволяешь, Курт? — возмущенно завопил Константин, к которому, наконец, вернулся дар речи. — Ты забыл, что эти солдаты подчиняются мне?

— Уже нет! — отрезал тот.

Глаза присутствующих недоуменно уставились на него.

Константин вскочил с трона и схватился за шпагу.

— Ты мне угрожаешь? Что ты задумал?

Курт подошел к нему вплотную и проникновенно взглянул ему в лицо.

— Тихо! У нас мало времени! — рявкнул он.

Эвелина наблюдала за этой сценой с возрастающим беспокойством.

— Курт, что происходит? — ее голос дрожал.

— Генерал Монетной Стражи прибыл в Новую Серену. Он готовит переворот. Наши солдаты получили приказ убить наместников в трех городах на острове.

— Чушь! — воскликнул Константин. — Как?

— Как? — с горечью отозвался Курт. — Проще простого. Он внедрил своих агентов в личную охрану каждого из вас. Он только что приказал убить тебя и твою свиту.

Глаза юноши расширились от удивления.

— Приказал? Кому?

— Мне!

По залу прокатился вскрик изумления, а затем надолго повисло гробовое молчание.

Наконец Константин обрел дар речи.

— Тогда зачем ты прогнал солдат? — дрогнувшим голосом спросил он. — Зачем рассказываешь нам об этом?

— Потому что я на вашей стороне, если ты еще этого не понял! — ответил Курт.

— Ты предал генерала? — удивился Васко.

— Если уж кого и предавать — то самого мерзкого!

— Спасибо, Курт! Я знал, что ты хороший человек! — промолвил Константин.

— Смотри, чтобы я не передумал! — перебил тот. — Нам надо уходить! Здесь есть другой выход? Дворец окружен, а те солдаты, что я прогнал — предатели. Они наверняка уже догадались, что я вас предупредил, и ждут нас за дверью.

— Но мы должны помешать генералу захватить власть! — воскликнул юноша. — Я не могу просто так отдать ему свой город!

— Без шансов! — отрезал Курт. — Почти вся стража подчиняется ему, а нас слишком мало. Надо бежать!

— Если мы доберемся до порта, то сможем уплыть на корабле! — подсказал Васко.

— Но если дворец оцеплен, мы не сможем даже выйти из него, — резонно отметил Петрус.

Константин настороженно оглянулся по сторонам и негромко произнес:

— Здесь есть потайной ход! На верхнем этаже есть спуск в подвал, а оттуда тоннель ведет в порт.

— Отлично! — сказала Эвелина, — А заодно мы возьмем с собой де Курсийона, он наверняка в своем кабинете.

— Кто еще знает о проходе? — спросил Курт.

— Никто, — ответил Константин.

— Даже я, — заметила Эвелина.

— Хорошо. Идем!

Курт и его спутники поднялись на верхний этаж. По дороге они прихватили с собой де Курсийона и двух министров и прошли в спальню Константина. Там юноша сунул руку куда-то за кровать и нажал потайной рычажок. Шкаф у противоположной стены отъехал в сторону, открывая секретную комнату. В ее полу находился люк, из которого в подвал вела длинная шахта с узкой лестницей.

Друзья по очереди спустились на самый низ. Перед ними простирался темный коридор. Константин зажег фонарь. Похоже, он считал происходящее увлекательным приключением и не осознавал в полной мере всю опасность сложившейся ситуации.

— Сюда! — восторженно прошептал он. — Вот уж не думал, что придется воспользоваться этим проходом! А я еще полагал, что у леди Моранж паранойя!

— Леди Моранж? — переспросила Альфра, шедшая следом.

— Да! — пояснил юноша. — Ведь это она руководила строительством дворца, и тоннель — это ее рук дело.

Они шли по узкому коридору около получаса, пока наконец впереди не показались ступени. Друзья поднялись наверх и очутились в тесной башенке, заваленной различным хламом. Константин отпер небольшую дверцу и они вышли наружу, щурясь от яркого света. Беглецы оказались в лабиринте заборов и нагромождений ящиков, а крики чаек и шум прибоя подсказали, что они недалко от порта.

Не успели они сделать и пары шагов, как вдруг отовсюду повалили солдаты с ружьями наизготовку, и окружили их со всех сторон.

Засада! Курт потянулся за мечом, но в эту секунду Эвелина получила сильный толчок в спину и свалилась на землю. В следующий миг генерал Торстен — а это был именно он — схватил ее за шиворот и поставил на ноги. Он обхватил ее за шею и приставил к голове пистолет. Курт увидел это и застыл в оцепенении.

— Бросайте оружие! — рявкнул генерал. — Иначе, я вышибу ей мозги.

Он ткнул дулом Эвелину в висок так резко, что та непроизвольно поморщилась.

Курт медленно положил меч и пистолет на землю. Его спутники ошарашено замерли, а потом последовали его примеру.

— Давай сюда! — приказал Торстен.

Курт пнул оружие, и оно скользнуло по гладким булыжникам к ногам генерала.

Мятежные солдаты выстроились напротив Константина и его спутников и взяли их на прицел.

— Как ты нас нашел? — сквозь зубы процедил Курт.

Генерал самодовольно ухмыльнулся. Он казался огромным — высокий, с массивными плечами, пудовыми кулаками и бычьей шеей. Голова его была обрита наголо, а жестокое лицо пересекали многочисленные шрамы. Одним своим видом Торстен наводил ужас на врагов и внушал почтительный трепет своим подчиненным.

— Ты так предсказуем, Курт! — ехидно сказал он. — Я знал, что ты попытаешься сбежать. Ведь трусы и предатели всегда бегут. Как маленькие гнусные крысы.

— Откуда ты узнал о проходе? — перебил его Курт.

— Хороший генерал должен все знать! А я ведь хороший генерал, не так ли?

Курт с ненавистью посмотрел ему в глаза.

— Ты подлый предатель!

— Нет, это ты предатель, Курт. Это ведь ты ослушался приказа! — Торстен насмешливо приподнял бровь. — Неужели обещанная награда оказалась недостаточно хороша для тебя?

— Заткнись, ублюдок!

— О чем он говорит? — удивленно прошептал Константин, но не получил ответа на свой вопрос.

Генерал растянул губы в кривой усмешке.

— Ну что ж, раз леди де Сарде тебе не нужна, придется отдать ее солдатам!

При этих словах сердце Эвелины сжалось от ужаса, а ноги задрожали. Она изо всех сил старалась не выдать свой страх, но это у нее получалось из рук вон плохо.

— Я заткну твою глотку, мразь! — выругался Курт.

— Увы, нет, потому что через пару минут ты умрешь. А твоя принцесса еще поживет… какое-то время…

Курт отчаянно стиснул кулаки. Попытавшись спасти Константина, он только все испортил. Он кивнул в сторону Сиоры, Альфры, Васко и Петруса.

— Дай уйти хотя бы им! Они тебе не нужны!

Генерал смерил его насмешливым взглядом.

— У тебя был шанс отпустить их, если бы ты выполнил приказ. А теперь твои друзья погибнут. Из-за тебя!

Торстен повернул голову к стражникам.

— Готовсь! — скомандовал он, и воины щелкнули затворами.

— Целься!

Два десятка стволов уставились на безоружных людей.

Курт презрительно сплюнул.

— «Сражайся с честью», да, Торстен?

Генерал вдруг замер, и на его лице промелькнула странная тень. Его глаза прищурились, и он резко вскинул кулак, приказывая солдатам остановиться. Те опустили ружья. Он отшвырнул Эвелину к ногам стражников и трое из них незамедлительно взяли ее на прицел.

— Потом позабавитесь с ней, как следует! — небрежно бросил Торстен.

Он поднял с земли меч Курта и бросил ему. Тот поймал клинок и крепко обхватил его рукоять, готовясь к схватке.

— Значит, дуэль! — насмешливо процедил генерал. — Только ты и я! Победитель получает все!

— Заткнись и сражайся! — отрезал Курт и принял боевую стойку.

Солнце нещадно палило кожу и слепило глаза. Соперники медленно кружили по импровизированной арене, пристально глядя друг другу в глаза, примеряясь, оценивая силы, выискивая слабые места. Курт не раз видел Торстена в бою и знал, что его бахвальство не было пустым звуком — в воинском искусстве ему не было равных.

Курт сделал выпад, и они схлестнулись в смертельном танце, ритмом которому служил оглушительный лязг бьющихся друг о друга мечей. Генерал махал своим огромным двуручником столь яростно, что тот казался пушинкой в его руках. Свист, с которым клинок рассекал воздух, сливался в сплошное гудение, и Курт едва успевал парировать его атаки. Присутствующие наблюдали за поединком, затаив дыхание, и при необходимости отходили назад, чтобы освободить больше места для сражения.

Вначале соперники казались равными, но постепенно стало ясно, что Торстен теснит Курта и вынуждает его поворачиваться так, чтобы солнце слепило его глаза. Генерал был выше и массивнее, и бой напоминал схватку волка и медведя. Движения его меча были точными, а удары мощными, и было очевидно, что рано или поздно, он одолеет Курта. Пока тому удавалось отбиваться, но стоило раз ошибиться, и ему конец.

Противники сошлись в клинче. Их мечи сцепились между собой, и оба попытались вырвать оружие из рук врага. Они с ненавистью смотрели другу в глаза, и тяжело дышали, обнажив зубы в яростном оскале. Торстен сделал рывок. Ему почти удалось выбить лезвие, но Курт пнул его в голень, и генерал ослабил хватку. Курт резким движением выдернул свой клинок из захвата, и соперники вновь разошлись на среднюю дистанцию.

Генерал не торопился. Он знал, что победит. На его стороне были опыт и мастерство. В бою ему не было равных, ведь за всю жизнь он не проиграл ни одной дуэли. Его противник — тоже превосходный воин, но никто не сможет одолеть несокрушимого Торстена, которого недаром прозвали «мясником». Он сам разработал свой боевой стиль. Движения его меча со стороны казались дикими и беспорядочными, на деле же были четкими и выверенными. Они экономили Торстену силы и в то же время изматывали врага, заставляя его подстраиваться под заданный темп.

Курт отчаянно сопротивлялся, но силы покидали его. Все тяжелее поднимал он свой меч, все медленнее парировал удары. Смерть уже схватила его за горло и медленно сжимала хватку, как удав душит кролика. Кролик еще жив, еще дышит, но с каждым выдохом чешуйчатые кольца все сильнее стискивают его грудь, и с каждым вдохом все меньше живительного воздуха поступает в его легкие.

В отчаянной попытке переломить ход боя, Курт сделал быстрый выпад. Торстен с легкостью просчитал маневр, отбил его клинок, заломил ему руку и вырвал из нее меч. Используя инерцию движения, он швырнул соперника на землю. Зрители невольно ахнули. Эвелина в ужасе зажмурилась и закрыла лицо руками. Генерал широко размахнулся и резко опустил двуручник, но Курт успел откатиться в сторону, и сталь с оглушительным лязгом врезалась в камень, высекая из него пучки сверкающих брызг. Торстен яростно взревел и принялся наносить беспорядочные удары, каждый из которых мог легко перерубить человека пополам. Курту лишь каким-то чудом удавалось от них уворачиваться, но силы его были на исходе.

Генерал резко взмахнул двуручником. Курт кувыркнулся ему за спину. Вдруг он увидел на земле свой меч, схватил его, одним прыжком вскочил на ноги и со всего размаху вогнал острие в спину врага. Клинок пробил клепаную кожу кирасы, вошел в плоть, как нож в масло, и вышел с другой стороны, вскрывая доспех, как консервную банку. Торстен замер, скорее от неожиданности, чем от боли, и с недоумением посмотрел на торчащее из груди лезвие. Его меч со звоном упал на землю. Генерал схватился за клинок и попытался вырвать его из себя, но тут же пошатнулся и повалился на бок. Из-под него потекла струйка крови, причудливо извиваясь между булыжниками пыльной мостовой.

Курт, тяжело дыша, схватился за рукоять, уперся в тело ногой и вытащил из него меч. Над площадью повисла мертвая тишина. Несколько секунд все стояли в оцепенении, и лишь пронзительные крики чаек нарушали гробовое молчание.

Один из солдат Торстена швырнул свое ружье на землю. Остальные переглянулись и дружно последовали его примеру.

***

Благодаря своевременному вмешательству Курта переворот удалось предотвратить. Генерал Торстен был убит, а мятежные лейтенанты — заключены под стражу. Правители других городов получили своевременное известие и сумели подавить бунт в самом зародыше. Новым генералом была единогласно избрана Зиглинда.

В честь победы над заговорщиками Константин закатил буйную пирушку. Гуляли в таверне Монетной Стражи. Помещение не смогло бы вместить всех желающих, поэтому на улице соорудили импровизированные столы и лавки, накрыв бочки и ящики широкими досками. Пиво лилось рекой, свиней зажаривали целыми тушами, а музыканты рвали струны и ломали инструменты, непрерывно играя бравурные мелодии.

В благодарность за своевременное предупреждение союзники прислали к празднику гостинцы. Сотня головок ароматного телемского сыра громоздилась на столах, а в бокалах плескалось отборное вино из подвалов предстоятельницы Корнелии. Хикмет прислал изысканные сладости и редкие приправы, которые придавали божественный вкус самому заурядному блюду. Звон посуды, стук бокалов, взрывы хохота, оживленный гомон и громкая музыка были слышны уже на дальних подступах к казарменной площади. Любой прохожий мог присоединиться к веселью, и вскоре уже вся Новая Серена праздновала победу, объедаясь, напиваясь, кружась в танцах и обнимаясь по кустам.

Курт сидел за дальним столом таверны мрачнее тучи. На этом празднике его чествовали как героя, рассыпались перед ним в благодарностях, славили его мужество и решимость. А ему было… стыдно.

Он должен был заранее предвидеть мятеж, а не зарывать голову в песок. Зиглинда давно предупреждала, что амбиции генерала до добра не доведут, что Торстен что-то замышляет, а он лишь отмахивался от боевой подруги, поглощенный своими переживаниями. Письма, найденные в призрачном лагере, явственно намекали на плетущийся заговор, а он их проигнорировал. Он должен быть носом рыть землю, докопаться до истины, предупредить наместника, а не подвергать своих друзей смертельному риску. Это еще хорошо, что генерал по какой-то извращенной прихоти приказал убить Константина именно ему, а не кому-то другому, иначе у его товарищей не было бы ни единого шанса на спасение.

Ему было стыдно за то, что он собирался встать на сторону генерала. Да, он ненавидел бы себя за предательство, но приказ есть приказ! В конце концов, он ведь тоже прошел через элитный лагерь, где в него вбивали инстинкт слепого повиновения. Он просто бы исполнил команду так, как его учили — не думая, не рассуждая, не взвешивая. Он предал бы своих бывших учеников, своих друзей и даже Зиглинду, которая когда-то спасла ему жизнь!

Курту казалось, что он обманул всех этих людей, которые считают его спасителем. Если бы они только знали, на каком волоске висело его решение! Что ему стоило выполнить приказ Торстена? Даже не пришлось бы самому марать руки! Отдал бы распоряжение солдатам, и те сами расправились бы с Константином! Даже не пришлось бы убивать Сиору, Альфру и остальных — они не интересовали генерала, и поэтому могли бы уйти куда угодно. И, конечно же, ему бы досталась Эвелина. Разве не об этом он мечтал все эти месяцы?

Нет. Он мечтал не об этом. Если бы Курт выполнил приказ, то она стала бы его… рабыней? Наложницей? Он мог бы делать с ней все, что захотел. Но он не хотел. Не хотел вот так, насильно. Что толку владеть ее телом, если она ненавидела бы его? Он хорошо знал, что такое насилие, и при одной только мысли об этом, к горлу подкатывала тошнота. Нет, только не так! Пусть уж лучше она достанется этому принцу, чем станет игрушкой в руках предателя!..

«В моих руках…»

Одна лишь мысль о том, как он будет дальше смотреть ей в глаза, заставила его ослушаться генерала. Эти люди считают его человеком чести, преданным своему долгу, но он всего лишь действовал из своих низменных побуждений. Конечно, он был рад, что все так обернулось, что его друзья живы, что ему не пришлось убивать Константина. Но что, если бы Торстен победил в дуэли? Или если бы вообще не согласился на нее? Что, если бы его солдаты не сложили оружие? В этом случае, товарищи Курта были бы мертвы, а что сотворили бы с Эвелиной, страшно себе представить. Хоть риск в итоге и оправдался, но имел ли он право так рисковать?

Его размышления прервал Васко, подошедший к столу в компании двух разбитных девиц.

— Эй, приятель, что за кислая рожа? Мы же не на похоронах! — навт с размаха шлепнул кружкой о стол, плеснув пеной на сосновые доски.

Курт поднял глаза. Капитан уже явно захмелел и слегка пошатывался. Девки, одетые в яркие платья с фривольными декольте, держали его под руки с обеих сторон, глупо хихикая и строя глазки.

— Милые дамы, позвольте представить вам капитана Курта — нашего спасителя, доблестного героя, отважного рыцаря, и так далее, и тому подобное, благодаря которому мы все остались живы, здоровы, и можем наслаждаться сим замечательным пиршеством! — торжественно произнес Васко.

Прелестницы восторженно завизжали и кинулись обнимать и целовать Курта.

— Только не надо преувеличивать! — пробурчал тот, пытаясь от них увернуться.

Одна из красоток — крепкая блондинка, румяная и белокожая, бесцеремонно плюхнулась ему на колени и обняла руками за шею. От нее исходил терпкий запах женского тела и винных паров. Курт невольно поискал глазами Эвелину. Она сидела за столом в противоположном конце зала, вместе с Константином и придворными. Курт поймал на себе ее пристальный взгляд. В иное время он не стал бы возражать против компании хорошенькой девицы, но внезапно ему стало неприятно, что Эвелина это видит, поэтому он аккуратно высвободился из цепких объятий и поднялся из-за стола.

— Эй! Куда же ты, мой сладкий? — прощебетала дева.

— Пиво просится наружу, — пробормотал он и направился к двери.

Снаружи уже стемнело. Вокруг таверны стояли многочисленные столы, за которыми веселились шумные компании. Прямо на улице был разложен огромный очаг, где на вертелах жарилось мясо, наполняя окрестности ароматным дымом. Музыканты играли развеселую мелодию, и несколько парочек кружилось в залихватском танце.

«Пойду домой» — решил Курт и стал пробираться сквозь веселящуюся толпу. Народ изрядно захмелел, и никому уже не было дела до их «спасителя». Изрядно поработав локтями, он покинул ярко освещенную площадь и собирался было нырнуть в темный переулок, как сзади послышался до боли знакомый голос.

— Курт!

Он остановился и оглянулся.

— Гринблад? А ты почему не со всеми?

— Да ну их! От трескотни Константина голова разболелась!

Эвелина подошла поближе. Он повернулся к ней и оперся на стену дома, сложив руки на груди.

— Правда? Или просто кто-то слишком много выпил? — насмешливо поинтересовался Курт.

— Что за грязные намеки? Я совершенно трезвая!

— Ага! Заметно! — подначил он ее. — Ты что-то хотела?

— Курт, у нас как-то не было времени поговорить… — нерешительно начала она.

— О чем?

— Для начала, я хотела бы тебя поблагодарить за то, что ты для нас сделал!

— Можешь не утруждаться! Константин прибавил мне жалование, так что этого вполне достаточно!

На минуту повисло неловкое молчание. Они смотрели друг на друга, освещенные отблесками праздничных огней. Эвелина почувствовала, что у нее кружится голова — не от вина — она выпила всего один бокал, а от пьянящей атмосферы всеобщего веселья, и от близости любимого мужчины.

Наконец, она решилась прервать затянувшуюся паузу:

— Скажи, ты знал?

— О чем? — Курт вопросительно посмотрел на нее, впрочем, догадываясь, что она имеет в виду.

— О заговоре.

Тень омрачила его лицо.

— Нет. Но я должен был догадаться. Зиглинда предупреждала, что Торстен что-то затевает, а я, дурак, ей не верил.

Эвелина внимательно вглядывалась в его лицо.

— Но ведь ты получил приказ убить нас?

— Да.

— То есть, ты все же знал?

Он устало вздохнул.

— Гринблад, я получил приказ за полчаса до того, как все произошло.

В ее глазах мелькнуло недоверие.

— Но подготовка переворота, наверняка, заняла не один месяц. Разве исполнители не должны быть посвящены во все детали заранее?

— Это так. Но мы с тобой, сами того не ведая, убили этих исполнителей в призрачном лагере. У Торстена просто не было времени на подготовку новых.

— Но почему он выбрал именно тебя?

— Видимо потому, что я оказался ближе всех к вашей семье.

Эвелина с минуту молчала, а потом, наконец, решила задать мучивший ее вопрос:

— Курт, тогда в порту, он говорил о какой-то награде… Что он пообещал тебе?

Кровь прилила к его лицу.

— Это неважно!

— Нет, это важно! Я хочу понять…

— Понять что? Можно ли мне доверять?

— Нет… Ну, то есть…

Курт взглянул ей в глаза и тихо произнес:

— Гринблад, он пообещал мне тебя.

Она изумленно уставилась на него.

— Меня?!

— Да, — глухо сказал он. — В качестве трофея…

Несколько минут она ошарашено молчала, не зная, как реагировать на его слова. Затем ей в голову пришла новая мысль. Ее глаза вспыхнули ярким блеском, и Эвелина дерзко вскинула подбородок.

— И что? Награда оказалось недостаточно хороша для тебя?

Серые глаза Курта, казалось, прожгли ее насквозь.

— Наоборот. Слишком хороша! — низким хриплым голосом произнес он, от чего у нее мурашки побежали по коже.

У нее ослабли колени. Неотрывно глядя ему в лицо, Эвелина невольно подалась вперед, а ее губы слегка приоткрылись. Курт судорожно вздохнул и неосознанно протянул к ней руки, собираясь заключить ее в свои объятия.

— О чем воркуете, голубки? — раздался сзади ехидный голос Альфры. Они резко обернулись и увидели развеселую компанию своих друзей во главе с Константином.

— Курт, куда же ты пропал? — поинтересовался Васко, на руках которого висели девицы из таверны. — Мы с девочками тебя повсюду ищем!

Блондинка при виде Курта вначале было оживилась, но, увидев рядом с ним Эвелину, заметно поскучнела и принялась строить глазки Константину.

— Ну что, господа, продолжим веселье в банях? — предложил тот. — А наши дамы, очевидно, очень устали. Петрус, будьте так любезны, проводить их домой? Вы ведь собираетесь домой?

Альфра, Сиора и Эвелина недовольно переглянулись.

— Нет, мой юный друг! — парировал священник, жадно пожирая глазами декольте белокурой красотки. — Я собираюсь продолжить веселье, ведь Озаренный сказал: «Веселитесь и радуйтесь праведные, ибо нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться!»

— Я провожу их! — вызвался Курт.

— Но, Курт! Ты же наш герой! — воскликнул Константин. — Сегодня ты должен оттянуться как следует!

— Как-нибудь обойдусь! — буркнул тот.

— Что-то наш спаситель сегодня не в духе!

— Константин, еще раз назовешь меня так, и я пересчитаю тебе все ребра! И не посмотрю на то, что ты княжич.

— Ну ты и бука! — обиженно протянул юноша. — Ладно, ладно, удаляюсь. Идемте, леди!

С этими словами Константин хлопнул обеих прелестниц по сочным задам и увлек их за собой. Васко и Петрус побрели следом, слегка пошатываясь и горланя веселые песни.

Комментарий к 10. Измена

Иллюстрации https://66.media.tumblr.com/98e3d0660af2e4de5b0460c434266364/be34d14610834d12-44/s1280x1920/826b3e77bddb7ea8c91ffb290966c94fcab40638.jpg

https://66.media.tumblr.com/2c21cbd2bec9e4eee939642209706ee7/8694280f718f05eb-79/s1280x1920/eeeceaa752befc54f43abea4e9de921a4f619a90.jpg

========== 11. Месть ==========

После неудавшегося переворота Курт и Зиглинда зачищали Монетную Стражу от оставшихся предателей. Эвелина настояла на том, чтобы тоже участвовать в расследовании, ведь заговор напрямую касался ее семьи. Она часами сидела в казармах и копалась в документах в поисках сведений о тех, кто мог быть причастен к мятежу.

В архиве пахло пылью и старыми книгами. Эвелина сидела за рассохшимся столом и перебирала пачки бумаг. Какой-то документ показался ей подозрительным, и она решила посоветоваться с Зиглиндой. Эвелина поднялась на второй этаж, но когда она подошла к кабинету, из-за двери до нее донесся разговор на повышенных тонах. Она остановилась и невольно прислушалась.

— Курт, это зашло слишком далеко! Хватит уже думать о мести! — прозвучал сердитый голос Зиглинды.

— Ты не понимаешь! Этот урод должен за все заплатить! — с жаром ответил тот.

— У нас нет доказательств!

— А письмо из призрачного лагеря? На нем стоит его подпись!

— Этого недостаточно! Ты же знаешь, какие люди за ним стоят!

— Мне плевать на это! Он за все ответит!

Тяжелый вздох Зиглинды было слышно даже за дверью.

— Я не могу отдать его под трибунал. Многие в Страже его поддерживают.

— Ну конечно, все любят храброго майора Германа, — саркастически заметил Курт.

— Я понимаю, что у тебя к нему личные счеты, но мои руки связаны, поверь мне.

— Тогда я сам убью его! — Эвелина поразилась ненависти, с которой прозвучали эти слова.

— Нет, Курт, не делай этого! Тогда мне придется отдать под трибунал тебя, а я этого не хочу!

— Прости, Зиглинда, я не могу иначе!

С этими словами Курт вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. При этом он чуть не сшиб Эвелину, которая едва успела отпрянуть назад. Он бросил на нее быстрый взгляд и направился к выходу, но она окликнула его.

— Курт!

— Что? — он раздраженно повернулся к ней.

— О чем вы говорили с Зиглиндой?

— Ты что, подслушивала?

Она замялась.

— Нет… то есть, да…

— Это тебя не касается, Гринблад.

— Может, я смогу помочь?

— Нет! Я не хочу тебя в это впутывать!

С этими словами он развернулся и ушел. Эвелина заметалась в панике. Что происходит? Почему Курт хочет убить Германа? Почему он такой дерганый в последнее время?

Наконец она решилась и повернула дверную ручку. Зиглинда удивленно уставилась на нее.

— Леди де Сарде? Чем обязана?

Эвелина сделала глубокий вдох.

— Генерал, мне нужно знать, о чем вы говорили с Куртом!

Зиглинда вперила в нее пристальный взгляд.

— Он хочет убить майора Германа, и если он это сделает — его казнят. Остановите его, прошу вас!

Эвелина судорожно сглотнула.

— Но почему он хочет его убить?

— Он вам не рассказывал о своем прошлом?

— Нет, но… когда мы были в призрачном лагере…

— Курт тоже обучался в подобном лагере, — перебила Зиглинда, — и заправлял там всем Герман. Когда я попала туда с проверкой, у меня волосы встали дыбом. То, что вы видели в призрачном лагере — это еще цветочки.

Эвелина ощутила, как ужас липкими щупальцами проникает в сердце. Зиглинда тяжело вздохнула.

— В общем, не буду вдаваться в подробности, но Курт хочет ему отомстить. Я бы и сама с радостью наказала этого ублюдка, но мы не можем ничего сделать. У него слишком высокие покровители в Сан-Матеусе и на материке.

— Я поеду к предстоятельнице Корнелии, — твердо заявила Эвелина. — Она должна нам помочь, ведь лишь благодаря Курту ее город не захватили мятежники.

— Можете попытаться, но у нас слишком мало доказательств.

— Я поговорю с Петрусом, он что-нибудь посоветует.

***

Эвелина вернулась домой и прямиком помчалась к Курту. Его комната в резиденции напоминала узкий пенал. Вдоль стены разместились шкаф и узкая кровать, а в оставшемся проходе нельзя было даже разминуться.

Постель была аккуратно застелена, а на ней лежал раскрытый дорожный мешок. Курт укладывал в него свои пожитки.

— Курт, куда ты собрался? — взволнованно спросила она.

— Это неважно! — коротко ответил тот, не прекращая своего занятия.

— Это важно, Курт! Ты хочешь убить майора Германа?

Он вздрогнул и резко обернулся к ней.

— Откуда ты знаешь?

— Зиглинда рассказала мне об этом.

Курт закатил глаза и тяжело вздохнул.

— Да. Я хочу убить его.

— Но, Курт! — с отчаянием в голосе воскликнула Эвелина. — Если ты убьешь его, то тебя казнят!

Тот прислонился затылком к стене и на миг прикрыл глаза.

— А если я не убью его, то… нет, ты не поймешь…

— Не пойму что?

— Я не хочу об этом говорить!

Эвелина умоляюще заломила руки.

— Пожалуйста, Курт, я не хочу, чтобы тебя казнили!

Курт судорожно сглотнул и сбивчиво заговорил:

— Пойми, Гринблад, я двадцать лет мечтал достать этого ублюдка. Все это время он скрывался от меня, но сейчас я точно знаю, где он прячется. Если я этого не сделаю, то не смогу жить дальше!

Он отвернулся от нее и с мрачной обреченностью продолжил складывать вещи в мешок.

Эвелина шмыгнула носом.

— Может, есть другой способ ему отомстить? Давай я поговорю с Корнелией и попрошу ее арестовать Германа.

— Это не сработает! — отрезал Курт. — Слишком большие шишки за ним стоят.

— Может быть, Петрус сумеет нам помочь? Пожалуйста, Курт, давай поедем в Сан-Матеус и поговорим с предстоятельницей! Дай мне шанс помочь тебе.

Несколько секунд он обдумывал ее предложение, затем сказал:

— Хорошо. Спасибо тебе, Гринблад.

***

— Послушай, Корнелия, перед тобой стоит человек, благодаря которому ты все еще жива и правишь своим городом! — произнес Петрус своим глубоким бархатным голосом, стоя перед троном предстоятельницы Корнелиию

Та виновато развела руками.

— Я все понимаю, но ничем не могу вам помочь. У вас нет веских доказательств того, что Герман был замешан в заговоре. Я не могу просто схватить его по голословному обвинению!

— Все понятно, — резко перебил ее Курт. — Идемте, здесь нам делать нечего!

— Погоди, Курт, — Петрус мягко поймал его за рукав. — Корнелия, ведь всегда можно найти обходной путь! Что насчет Ордена Света? Они могут средь бела дня схватить любого человека на улице и сжечь по обвинению в ереси. И никто не посмеет задавать никаких вопросов!

Корнелия недовольно поджала губы.

— Во-первых, Орден Света создан для того, чтобы защищать нашу веру, а не служить инструментом мести. А во-вторых, он мне не подчиняется!

— Да брось, Корнелия. Ты всегда можешь с ними договориться, я же знаю!

— Нет, Петрус, это исключено!

Священник хитро прищурился:

— Что ж, раз так… придется кое-кому рассказать о твоей привычке… пососать перед сном… леденец. Кстати, когда ты последний раз надевала свой зеленый плащ?

Эвелина с Куртом недоуменно переглянулись: «Что он несет?»

Предстоятельница побагровела.

— Так вот, значит, как ты заговорил, старый лис? Все плетешь свои коварные интриги?

Петрус развел руками.

— Все ради общего блага, Корнелия. Тебе же будет спокойнее, если ты избавишься от предателя. Кто знает, что он еще замышляет.

Корнелия глубоко задумалась.

— Хорошо, Петрус, будь по-твоему.

***

Лобное место в Сан-Матеусе заполонила разношерстная толпа, пришедшая поглазеть на казнь. Горожане жевали уличную еду, болтали о всякой ерунде, прикладывались к бутылке, ковыряли в носу. Чужая смерть была для них обыденным развлечением, скрашивающим серые будни наряду с выступлениями скоморохов и уличных музыкантов.

На высоком помосте в центре площади были сложены вязанки дров и пучки соломы, а в центре возвышался столб, к которому был прикован майор Герман. Он был бледен, как мел, губы дрожали, а по подбородку стекала слюна.

Он не мог понять, как же так получилось. Он ведь все продумал! Он с самого начала скрывал свою лояльность Торстену. Крысиное чутье подсказало ему держаться подальше от центра событий, чтобы можно было отступить в том случае, если что-то пойдет не так. Он скрывался на заброшенном складе и ждал подходящей возможности сбежать с острова, но однажды ночью за ним пришли люди в остроконечных колпаках и бросили его в тюрьму.

Когда Герман узнал, что его обвиняют в ереси, он вздохнул с облегчением. Это должно быть какая-то ошибка, и его скоро выпустят! Но его все не выпускали… А сегодня — его вывели на площадь и зачем-то привязали к столбу! Герман частенько не без удовольствия наблюдал, как на этом столбе корчилась в огне очередная жертва безумных инквизиторов, но никогда не предполагал, что сам когда-нибудь окажется на ее месте. В его душе теплилась надежда, что это какая-то нелепая шутка, скоро все выяснится и его отпустят. Они не посмеют просто так сжечь его — прославленного Германа — как какого-то жалкого аборигена!

Палач в красном колпаке с прорезями для глаз принялся поливать поленья зажигательной смесью — чтобы лучше горело! Майор отчаянно замотал головой, не веря в происходящее. Его крысиные глазкибессмысленно забегали по собравшейся толпе, пришедшей посмотреть на казнь. ЕГО казнь!

Внезапно Германа как будто пронзило молнией. Он с поразительной четкостью увидел льдисто-серые глаза, пристально смотревшие на него. Майор узнал эти глаза, глаза дерзкого щенка, который давно должен был сдохнуть, но выжил, превратился в матерого волка и пришел по его душу! Дыхание перехватило, а все нутро сковал могильный холод. Липкая жижа страха заполнила его до краев. Он внезапно осознал, что ему пришел конец, и обмочился от ужаса.

Курт смотрел на Германа. Вокруг бесновалась толпа, но он ничего не видел и не слышал. Он стоял лицом к лицу с самым страшным кошмаром своей жизни. Он был сейчас далеко от Сан-Матеуса, далеко от Лобного Места, далеко от бушующей толпы — он был в душном вонючем бараке своего прошлого. Курт до сих пор боялся Германа, даже прикованного к столбу на эшафоте. Дикий иррациональный ужас парализовал его тело, не давая ему отвести взгляд от лица майора, от его блестящих крысиных глаз.

Курт почувствовал, что задыхается. Мутная склизкая волна прошлого вновь захлестнула его.

Скрип двери. Свет фонаря. Стук сердца. Тяжелые шаги. Холодный пот. Рука на плече… Боль. Стыд. Ненависть… Кровь.

Палач поднес факел, и солома ярко вспыхнула. Гудящие, синеватые языки пламени побежали, зазмеились, принялись облизывать бревна, вначале нежно, потом настойчиво. Те, словно нехотя, загорелись. Герман почувствовал, его как ступням стало тепло, потом жарко. Он попытался поджать ноги, но они были крепко прикованы к столбу.

Ледяные глаза пристально следили за ним. «Это он все подстроил!» — внезапно понял майор.

Пламя разгоралось. Ногам стало невыносимо горячо.

— Нет! Прекратите это! — закричал Герман.

Курт смотрел на Германа. Неотрывно, пронзительно, впитывая глазами его боль, наслаждаясь его ужасом, упиваясь его страданием. Боль, страх, бессилие, жгучая ненависть, презрение к самому себе — все это сейчас сгорало на костре вместе с ним, уносясь к черному небу клубами раскаленного дыма.

Майор увидел, как Курт презрительно усмехнулся.

«Проклятье! Я не могу просто так подохнуть! Только не так! Не на глазах у этого недобитого ублюдка! Он должен был сдохнуть еще двадцать лет назад! Он, а не я!»

Ступни запылали раскаленной лавой. Дикая боль пронзила Германа, выворачивая наизнанку его внутренности. Пронзительный нечленораздельный визг вырвался из воспаленной глотки:

— Нет! Нет! Не-е-еагрррх!!!

Толпа заулюлюкала. Какая потеха!

Завоняло горелым мясом и дерьмом. Ног больше не было.

Огонь разгорался все сильнее, пожрав Германа по пояс. Он потерял человеческий облик и лишь выл страшно, по-звериному, корчась от невыносимой, оглушающей, разрывающей боли.

Курт смотрел на Германа. Бессмертное чудовище, которое пожрало его жизнь, которое мучило его, пытало, внушало ему дикий беспросветный ужас, которое превратило в ад его существование — это чудовище оказалось всего лишь человеком. Смертным хрупким человеком, куском мяса, подыхающим в жутких мучениях.

Курт почувствовал, как что-то лопнуло у него внутри, как будто прорвался огромный нарыв и мутный гной хлынул наружу. Он ощутил, как трескаются и слетают ржавые кандалы с его души, как улетучиваются его страхи и сомнения, как сгорает его ненависть к самому себе. Он как будто умер и заново родился, как будто и не жил все эти годы, а плелся по болоту, по грудь увязнув в липкой жиже и волоча за собой свое прошлое как набитый камнями тяжелый мешок.

Воздух был наполнен дымом и вонью горелого мяса, но Курт впервые ощутил, как легко ему стало дышать, как расправились его плечи, как мир зажегся яркими красками. Пламя, на котором сгорел Герман, очистило его душу, спалило грубую коросту, влило в него свежие силы, как лесной пожар сжигает старые пни и дает место зеленым побегам новой жизни. Он почувствовал себя обновленным, как будто заново родившимся, он еще не знал, что делать с этими новыми ощущениями, но они определенно ему нравились. Курт внезапно с поразительной ясностью осознал, что у него теперь есть будущее.

Пламя гудело и ревело, толпа восторженно вопила. Герман превратился в обугленную головешку, но из его судорожно распахнутого безгубого рта все еще вырывался дикий вопль, разносился над площадью и вместе с дымом улетал в небо.

***

Эвелина отвела взгляд от корчащегося в огне существа, которое еще недавно было человеком, больше не в силах смотреть на его мучения. От запаха горелой плоти к горлу подкатывала тошнота. Душераздирающие крики звенели в ушах. Она почти пожалела, что пришла сюда. Курт не хотел брать ее с собой, но она настояла на том, чтобы пойти вместе. Она сама себе не могла до конца объяснить причину такого желания, она просто чувствовала, что должна быть рядом.

Она посмотрела на него. Курт немигая глядел на бушующее пламя, губы плотно сжаты, брови сдвинуты к переносице. На лице застыло выражение мрачного удовлетворения. Она никогда его раньше таким не видела. Курт не был ни жестоким, ни злопамятным. Но сейчас он, похоже, наслаждался зрелищем адских мук майора. Что же такое произошло в его прошлом, что заставило его так сильно ненавидеть Германа?

Эвелина прикоснулась к его руке. Он крепко сжал ее ладонь.

— Я хочу напиться, — он повернулся к ней. — Ты со мной, Гринблад?

***

Они сидели в дальнем углу таверны. Помещение окутывал густой полумрак. Догорающая свеча мягко выхватывала их лица из темноты. На столе стояла почти допитая бутылка вина, а под ногами перекатывались две пустые.

Курт рассказал ей все, с самого начала, без утайки. О своем детстве… о приемной матери… о двух годах ада в тренировочном лагере… Сейчас, когда урод, сломавший ему юность, сгорел на костре, его как будто бы прорвало. Словно лопнул стальной обруч, все эти годы сжимавший его грудь, не давая свободно дышать. Курт не вдавался в подробности, но Эвелина, как будто ощутила его боль и наяву увидела тот ужас, в котором он жил. Она по-новому разглядела шрамы на его лице, осознав, что за каждым из них скрывалась какая-то жуткая история.

Одна фраза внезапно резанула ей слух, и как будто обухом ударила по голове. Что-то прозвучало в ней неправильное, зловещее, жуткое. Она не поверила своим ушам.

«Он приходил к нам по ночам…»

Страшная догадка зародилась в ней, но она отказывалась в нее верить, отказывалась принять. Этого просто не может быть! Так не бывает!

— Курт, что это значит? — севшим голосом спросила она, и услышанное повергло ее в такой шок, который она не забудет до конца своих дней.

— Он… насиловал нас, — еле слышно выдохнул он.

Эвелина вздрогнула, как от удара, ее глаза распахнулись от ужаса, а рот раскрылся в безмолвном крике.

Она сидела в ступоре, слыша, как гулко колотится сердце, ей хотелось разрыдаться. «За что? Зачем, о боже, зачем ты допускаешь такое?» Она почувствовала боль, ЕГО боль. Да если бы она только знала раньше! Этот урод не подох бы так быстро! Она сама бы отрезала от него по кусочку и заставила бы сожрать, она бы лично выпотрошила его, разорвала бы на части!

Курт сидел напротив нее, подперев руками голову, и глядел в стол.

«Зачем я это рассказал, идиот? Нашел, мать твою, свободные уши! Теперь она будет презирать меня! Молчал двадцать лет, так что ж тебя сегодня прорвало то? Нашел, кому рассказывать, даже Зиглинде никогда не плакался, а тут раскис, как кисейная барышня… Вот я кретин, говорить такое девушке, которая тебе нравится! Теперь она знает, что я… конченый человек.»

Но, как ни странно, он чувствовал облегчение. Он столько лет держал эту боль внутри, терзаемый презрением и ненавистью к самому себе, а сейчас, когда он поделился с ней, ему стало значительно легче. Зачем только он рассказал именно ей?.. Ну, а кому еще? Он вдруг с удивлением понял, что ближе Гринблад у него никого нет. Зиглинда? Она не любила распускать нюни, а предпочитала действовать. Она бы не стала слушать его излияния, а перебила бы своей любимой фразой: «Соберись, тряпка!»

Да и не было у него раньше желания рассказывать этот позорный секрет, пока Герман был жив. Это значило бы сдаться, признать свое поражение. В призрачном лагере творилось много вещей, за которые ему было стыдно, но это просто жгло его изнутри незаживающей язвой. Избиения, пытки, это еще можно было забыть и пережить, но только не это. Это было крайней степенью унижения, втаптывания в грязь. Тот, кто позволил сотворить с собой такое, более не имел право называться мужчиной.

Прошло уже двадцать лет, но он так и не простил себе этого, так и не научился с этим жить. И лишь сегодня, когда Герман сгорел на костре, он почувствовал, как боль понемногу уходит, отпускает его.

«Я недостоин ЕЕ, после того, что он со мной сделал. А теперь и она это знает».

У Эвелины ком стоял в горле, ей было больно даже дышать, руки тряслись. Он был для нее самым желанным, самым любимым на свете. Она не знала никого более благородного, более достойного называться мужчиной, воином. То, что он пережил такое, не сломался, не обозлился на весь мир, смог отомстить за себя, еще сильнее возвышало его в ее глазах, возносило на недосягаемую высоту. Она восхищалась им. Она была просто готова на него молиться!

Эвелины протянула руку и погладила Курта по волосам. Он медленно, как бы, не решаясь, поднял на нее взгляд, и увидел, что по ее лицу градом катятся слезы, а губы мелко дрожат. Он поразился ее глазам, он боялся увидеть в них презрение, или, на худой конец, жалость, но он прочел в них восхищение, преклонение, любовь.

Она погладила его по щеке. Курт накрыл ее руку своей, а затем поцеловал в ладонь.

— Ты плачешь, Гринблад? — его язык слегка заплетался. — Зря я рассказал тебе все это. Не надо… я не хочу, чтобы ты из-за меня плакала…

Эвелина молча смотрела на него, ни в силах вымолвить ни слова. То, что он рассказал, потрясло ее до глубины души. Как он выжил в этом кошмаре? Как он жил все эти годы, терзаемый жуткими воспоминаниями и жаждой мести? Она бы на его месте уже давно сошла с ума или покончила с собой. За что Озаренный, или кто там сидит на небесах, послал ему такие испытания?

Курт отодвинул кружку и, пошатываясь, встал из-за стола:

— Пойдем! Нам пора домой…

***

Альфра и Васко сидели у камина в гостиной. Навт рассказывал ей о своих морских приключениях, а она увлеченно слушала, не забывая, при этом, делить его героические россказни на два.

Вдруг входная дверь распахнулась, и на пороге показалась парочка, нетвердо стоящая на ногах. Альфра и Васко, разинув рты, смотрели, как пошатывающийся Курт и Эвелина, повисшая у него на руке, ввалились в гостиную.

— Вот это поворот! — ухмыльнулась Альфра. — Благородная леди де Сарде в стельку напоила капитана стражи!

Не обращая на них никакого внимания, Курт потащил Эвелину наверх по лестнице.

— У кого-то будет горячая ночка! — захихикала Альфра. Васко ухмыльнулся им вслед…

На пороге спальни оба внезапно протрезвели. Курт стоял напротив Эвелины, глядя ей в глаза. Внешне он был спокоен, но тело распирало от желания. Курт понял, что еще секунда, и он больше не сможет себя сдержать. Он легонько подтолкнул ее к двери.

— Спокойной ночи!

***

Через несколько дней Курт вошел в кабинет генерала Зиглинды.

— Есть минутка поговорить?

Зиглинда оторвалась от чтения рапорта и взглянула на него.

— Конечно, Курт. У меня всегда найдется для тебя время!

— Я хочу разорвать контракт с семьей Орсей!

— Ты хочешь уйти от них? Почему? — генерал удивленно уставилась на него.

Тот помедлил.

— Чтобы не нарушать устав. Параграф три, пункт пятнадцать.

— Пункт про «порочащие связи»? Ты что, втюрился? В де Сарде? — Зиглинда никогда не любила ходить вокруг до около.

Курт смутился.

— Это что, уже всем так очевидно?

Зиглинда встала из-за стола.

— Хорошо. Я посмотрю, что написано в твоем контракте, — она вышла из кабинета.

Через несколько минут она вернулась, неся в руке бумаги.

— Смотри, — она указала Курту на документ, — контракт подписан князем Орсеем. Только он может дать свое согласие на его расторжение. Мы не имеем права разрывать договора в одностороннем порядке!

— Но князь на материке, что же теперь делать? — растерянно спросил Курт.

— Можно попросить Константина или леди де Сарде написать князю письмо с просьбой расторгнуть контракт, — ответила Зиглинда и добавила. — Хочешь, я поговорю с ней?

— Не надо, я сам, — ответил Курт и вышел из кабинета.

Решение, уйти от Эвелины, далось ему нелегко. Он с трудом представлял себе будущее, в котором не будет ее. Но лучше прекратить все сейчас, пока не стало слишком поздно. Один Озаренный ведал, чего ему стоило все эти месяцы изображать равнодушие и притворяться расчетливым наемником, которого интересовали только деньги.

Вчера Курт опять не спал всю ночь, думал о ней. Герман мертв, его месть осуществилась, но что ему делать дальше? Оставаться с Эвелиной? А как быть с его влечением к ней? Они постоянно остаются наедине, и когда-нибудь он не выдержит. Тем вечером после казни Германа, он был на волоске от того, чтобы втолкнуть ее в спальню и повалить на кровать. И это притом, что в доме было полно народа… Но что дальше? Сбежать, как подлый шакал, спасаясь от наказания? Пустить себе пулю в лоб?.. А что было бы с ней? Бесчестие? Изгнание? Позор?.. Она не заслуживала такой участи.

То, что произошло тогда в лагере призрачного полка… У Курта остались только обрывки воспоминаний. Он не знал, что из этого было на самом деле, а что — лишь плод его больного воображения. Он знал одно — без нее его уже просто бы не было. Или его прикончили бы там, или он бы сошел с ума. Он был обязан ей жизнью, причем многократно. Это она вытащила его тогда из пучины безумия. Это она отправила Германа на костер.

С его смертью Курт испытал дикое облегчение. Он почувствовал, как лохмотья его жизни собираются воедино, как затягиваются кровоточащие раны. Он понял, что теперь можно жить, и даже радоваться жизни. Как будто разбилось мутное стекло, сквозь которое весь мир казался грязно-серым, и все вокруг внезапно заиграло яркими красками.

Курту иногда казалось, что он нравится Эвелине, что она увлеклась им. Это пугало его. Если бы она относилась к нему как к слуге, ему было бы проще держать дистанцию. Но она, кажется, видела в нем друга… или даже нечто большее? Да нет, бред какой-то! Они слишком много времени проводят вместе, неудивительно, что между ними установились приятельские отношения. «Приятельские»? К черту! «Приятелей» не вытаскивают из такого дерьма, из которого она вытащила его!

После того, что случилось в лагере, после того, что он рассказал ей о своем прошлом, любая другая просто бы отвернулась от него, облив презрением. Но нет. Она продолжала с ним общаться, как ни в чем не бывало. Наоборот, в ее общении проскальзывала какая-то новая, доселе невиданная им нежность. Она влюблена в него? Или это всего лишь жалость, сострадание?

Курт не знал, как назвать свои чувства к ней. Желание? Похоть? Да. Но вместе с тем какая-то щемящая нежность, восхищение, дикое желание защитить, уберечь ее, от всего мира и от самого себя.

Теперь он, наконец, мог смотреть в будущее… Но какое будущее он может ей предложить, даже если бы им каким-то чудом удалось избежать наказания за мезальянс?

За годы службы он скопил немного денег, которых, возможно, хватило бы на небольшой домик, где-то в глуши… Да уж… домик в глуши… для девушки, привыкшей к роскошным дворцам…

Он мог бы предложить ей судьбу солдатской жены… девушке, которая скоро выйдет замуж за принца и в будущем станет королевой… Ха-ха… очень смешно!

То, что он тогда рассказал ей в таверне… Сболтнул ли он лишку? Конечно, сболтнул! Да, на душе у него стало намного легче, но что она теперь думает о нем? А то, что он прочитал в ее глазах… Наверное, ему померещилось спьяну, потому что, как ни крути, она слишком хороша для такого, как он…

Курт знал, что не имеет права портить ей жизнь. Он не имеет права хотеть ее. Она прекрасна, чистый ангел, он ей не пара с таким багажом за плечами. Она невинная девочка, нежная и прекрасная, а он повидал в жизни столько дерьма и сам извалялся в нем по уши. Ей все это ни к чему, она заслуживает счастья. Не с ним. Он не может ей это дать, значит нужно просто уйти.

***

Эвелина сидела за столом в своем кабинете. Ей нужно было написать несколько важных писем, но за прошедший час она не вывела ни строчки. Она думала о том, что Курт рассказал ей тогда в таверне. Прошло уже несколько дней, но она не могла перестать об этом думать ни на миг. У нее не укладывалось в голове, как можно было пройти через такое и не сломаться, не озлобиться на весь мир. Почему жизнь так несправедлива? Почему одни рождаются аристократами и получают все без малейших усилий, а другие вынуждены карабкаться с самого дна, проходя через немыслимые лишения? Ее проблемы показались такими ничтожными по сравнению с тем, что пришлось пережить ему. А ведь он никогда ни на что не жаловался! Сколько лет он был рядом, а она только сейчас начала узнавать его по-настоящему! Как хорошо, что она помогла ему снять груз с его души и отомстить Герману!

Она любила его, как никогда! Тогда, стоя на пороге спальни, ей на миг показалось, что он был на грани того, чтобы овладеть ею. Черт возьми, да она бы даже не сопротивлялась! И пусть все катится в ад! Но он банально пожелал спокойной ночи и ушел. Эвелина боялась признаться самой себе, что была этим разочарована.

Раздался стук в дверь. Это был он.

— Гринблад, нам нужно поговорить!

Ее сердце отчаянно заколотилось.

— Я слушаю.

Курт медлил, не зная, с чего начать, затем резко выпалил:

— Я хочу разорвать наш контракт!

Ее как будто ударили под дых. Она резко вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты хочешь уйти? Но почему?

— А ты не догадываешься?

С минуту она молча глядела на него. Он хочет уйти, потому, что тогда рассказал ей слишком много и теперь не хочет больше ее видеть? Или… это из-за того, что… чуть не случилось потом?

Она тихо произнесла:

— Догадываюсь…

Курт продолжил слегка смущенным тоном:

— Контракт подписан твоим дядей, поэтому только он может его расторгнуть. Ты не могла бы написать ему письмо и попросить об этом?

Секунду помедлив, Эвелина ответила:

— Хорошо. Я займусь этим.

И все? Так просто?

— Спасибо, — он вышел за дверь.

Комментарий к 11. Месть

Иллюстрации https://66.media.tumblr.com/12f1d60cfffd69c477eabc5efd8c7606/764d24e675357d28-dd/s1280x1920/e5d0817bbaf22394cb19d3639b39b15a244a500d.jpg

https://66.media.tumblr.com/44a254853e529c4c3cc0055ed70ecd1b/9205c9260f195e62-7c/s1280x1920/72c783bda7ecc5a3c7516999ac454fc68bce3b89.jpg

========== 12. Инквизитор ==========

Инквизитор Алоизиус был послан в этот мир со священной миссией. Когда он прибыл на Тир Фради около пяти лет назад, во сне ему явился Святой Матеус. Пророк поведал о том, что островом правит демон, который скрывается в недрах вулкана, а приспешников этого демона можно узнать по особой метке — зеленому пятну на лице. И он, Алоизиус, был избран самим Озаренным, чтобы свершить великое деяние во славу Создателя и очистить землю от служителей дьявола!

С тех пор инквизитор посвятил свою жизнь этой великой задаче. Вначале он обратился к своим братьям и сестрам и поведал им о своем видении. Но эти глупцы, во главе со старой каргой Корнелией, не поверили ему. Предстоятельница заявила, что для того, чтобы признать его сны вещими, требуются исследования, которые займут много лет. У Алоизиуса не было в запасе столько времени, ибо мощь демона возрастала с каждой минутой, и он понял, что ему, как и большинству святых, предстоит пройти этот путь в одиночку.

Инквизитор открыл охоту на демонических приспешников, или On ol menawí, как называли их туземцы. Эти неразумные дети природы почитали своих меченых соплеменников и избирали их вождями. Вначале Алоизиус хотел предать всех аборигенов на острове огню, но потом осознал, что Озаренный, в своей бесконечной милости, готов простить заблудших, при условии, что те покаются и отрекутся от поклонения демону. Более того, Создатель готов принять в свое лоно даже самих On ol menawí, однако для этого они должны быть очищены благословенным огнем, иными словами — сожжены на костре.

Алоизиус занимал высокий пост в Ордене Света, что упрощало ему охоту на еретиков, но, все же приходилось действовать тайно. Эта глупая курица Корнелия была чересчур снисходительна к грешникам, и предпочитала посылать к туземцам проповедников, а не инквизиторов. Не иначе, демон завладел ее разумом, ведь всем известно, что в деле святой веры нет ничего эффективнее очищающего пламени.

Алоизиус основал внутри Ордена тайную секту, которая всецело разделяла его взгляды и признавала подлинность его видений. Ее члены похищали островитян с метками и доставляли их своему лидеру. Тот под пытками выбивал из них признание в ереси и отправлял на костер. Необходимость действовать втайне от предстоятельницы несколько осложняла задачу, но все же за эти годы инквизитору удалось настолько ослабить демона уничтожая его слуг, что однажды тот обратил на него внимание и решил завладеть его душой.

Инквизитор навсегда запомнил этот день. Он как раз сжигал на костре очередного On ol menawí и с удовольствием слушал, как его черная душа покидает тело с душераздирающими воплями. Рядом стоял связанный туземец, который был схвачен вместе с меченым. Алоизиус надеялся, что его еще можно спасти и обратить к свету. Он повернулся к аборигену:

— Смотри! Вы поклоняетесь своим идолам, но они не боги, а всего лишь приспешники демона! Он горит на костре и его метка не защищает его! Святой огонь раскрыл его истинную сущность! Но Озаренный велик в своем милосердии! Покайся и обратись к свету, и будешь спасен!

Туземец, похоже, не понимал ни слова из сказанного и что-то испуганно бормотал на своем языке. Алоизиусу показалось, что тот шепчет какое-то заклинание. Он наотмашь ударил островитянина и повалил его на землю.

— Свет, дай мне сил, спасти эту грешную душу! — он схватил аборигена за горло и крепко сжал его. — Отрекаешься ли ты от поклонения демону? Признаешь ли ты Создателя единым богом?

Несчастный хрипел, не в силах вымолвить ни слова.

— Святой Матеус! За что мне такое испытание! — с этими словами Алоизиус сильнее сжал пальцы, собираясь отправить душу грешника прямиком к Озаренному, как вдруг кто то схватил его за шиворот и отбросил прочь.

Инквизитор в ярости огляделся. Кто посмел прервать его благее деяние! И тут он увидел ее — демоницу! Она явилась ему в образе соблазнительной девки со сверкающими зелеными глазами, пунцовыми губами и гладкой оливковой кожей. На ее щеке ярко горела дьявольская метка. Рядом с ней стоял ее приспешник, и, заглянув в его прозрачные глаза, Алоизиус понял, что перед ним посланник из ада.

Инквизитора бросало то в жар то в холод, и он принялся истово молиться. Между тем, демоны помогли аборигену подняться на ноги и развязали его путы. Создатель, наконец, прояснил разум Алоизиуса, и тот понял, что перед ним всего лишь люди, хоть и одержимые, особенно девка, о чем явно говорила ее метка. Судя по одежде, она не была островитянкой, поэтому Алоизиус на правах члена Ордена Света потребовал от нее объяснений.

Она представилась как де Сарде, эмиссар Торгового Содружества.

«Я давно говорил Корнелии, что мы должны объявить священный поход против этих безбожников, а не заключать с ними союзы!» — подумал инквизитор.

— Веришь ли ты, что нет бога, кроме бога света? — Алоизиус задал вопрос, с которого обычно начинал многочасовые пытки еретиков, вне зависимости от полученного ответа.

Демоница, вполне ожидаемо, начала увиливать от ответа, неся какую-то чушь о том, что, дескать, в ее государстве принято иное мировоззрение…

— Именем Озаренного я арестовываю тебя и отдаю на суд святой инквизиции! — перебил Алоизиус и протянул руку, чтобы схватить ее.

Ее спутник выступил вперед и оттолкнул инквизитора:

— Убери от нее свои лапы, придурок!

Взглянув в его светло-серые, почти белые глаза, Алоизиус понял, что с ним шутки плохи, и решил пока отступить. Но он знал, что рано или поздно эта шлюха попадет к нему в руки, и тогда уж ей не отвертеться от очищающего пламени.

Они пошли в сторону дворца предстоятельницы. Глядя, как девка виляет задом, едва прикрытым стеганым кафтаном, инквизитор вдруг почувствовал жаркое томление в чреслах. Он понял, что демон пытается его совратить и, упав на колени, принялся неистово молиться Озаренному…

В свои сорок лет Алоизиус был девственником. Еще в ранней юности, вступив в Орден Света, он дал обет безбрачия. До сей поры он свято соблюдал его, а если бесы пытались наслать на него похотливые мысли, то усмирял свою плоть путем самобичевания. Он ненавидел женщин, считая их порочными созданиями, сосудом греха и вместилищем дьявольских соблазнов. Будь его воля, он бы всех их отправил на костер. Но Озаренный создал их с целью продолжения рода и служения мужчинам, и, лишь поэтому, инквизитор был готов смириться с их существованием. Но, по его мнению, им следовало быть тихими, покорными и закутанными в одежду с ног до головы. Сам же Алоизиус посвятил всю свою жизнь служению Создателю, поэтому он с радостью принял целибат, дабы греховные страсти не отвлекали его от богоугодных дел.

***

За окном кельи уже забрезжил рассвет, а инквизитор стоял на коленях в рясе, спущенной до пояса, и исступленно хлестал себя плетью. Кровоточащие рубцы на спине и плечах уже слились в сплошное месиво, но он продолжал наносить удар за ударом, бормоча молитвы всем святым. Но ничего не помогало. Дерзкая шлюха продолжала стоять у него перед глазами, заставляя вздыматься его грешную плоть. Проклятая демоница совращала его, насылая на него похотливое безумие. Она хотела заманить его в свои сети и сбить с пути истинного. С ним никогда раньше такого не случалось. Обычно несколько ударов плетью мигом излечивали его от мимолетных греховных мыслей, но только не в этот раз! Стоило ему только вспомнить ее волнующие изгибы, сочные губы и крепкий зад, как в его паху вновь загорался пожар адского пламени.

Наконец, Алоизиус без сил рухнул на холодный пол.

— Я доберусь до тебя, тварь! — злобно шептал он. — Озаренный, дай мне силы уничтожить ведьму!

***

В течение следующих месяцев он несколько раз случайно сталкивался с де Сарде на улицах Сан Матеуса или во дворце предстоятельницы. Корнелия, как и ожидалось, наотрез отказалась арестовывать ее, отвергнув все аргументы.

— Мне кажется, Алоизиус, что в своем рвении вы заходите слишком далеко! — отвечала старая клуша. — Я даже подумываю, временно отстранить вас от должности инквизитора, чтобы вы смогли пересмотреть свои радикальные взгляды.

Он понял, что ему, как всегда придется действовать в одиночку, полагаясь лишь на своих немногочисленных соратников. Инквизитор решил на время затаиться, вырабатывая план расправы над проклятой демоницей. Когда он изредка видел ее, его похоть лишь разгоралась и он, раздирая свою плоть хлыстом с железными наконечниками, понимал, что в этой войне может быть только один победитель. Если он не отправит ее на костер, то рискует пасть жертвой соблазна, как остальные ее прихвостни.

В воспаленном мозгу Алоизиуса рождались сладко омерзительные картины тех гнусных извращений, которые эта шлюха, несомненно, вытворяла со своими приспешниками, дабы своими чарами заставить их прислуживать себе.

Например, старый пройдоха Петрус, которого раньше всегда интересовали только политические амбиции, внезапно присоединился к ее свите и начал повсюду сопровождать девку. Ведьме также служил белоглазый дьявол, с которым инквизитор уже имел несчастье познакомиться. Кроме того, к числу ее спутников принадлежали размалеванный навт — а, как известно, все навты — еретики, и туземка с меткой проклятья на лице. А вскоре к ним присоединилась и безбожница из Мостового Альянса. В общем, полный набор дьяволопоклонников во всей красе. Околдованные демоницей, они не на секунду не оставляли ее одну. Таким образом, схватить девку, будет непростой задачей, но инквизитор знал, что его путь будет долог и тернист.

***

Между тем, демон, похоже, проникал и в разумы самых высокопоставленных представителей власти. Алоизиус убедился в этом, когда узнал, что Корнелия тайно отдала приказ Ордену Света арестовать и сжечь на костре майора Германа. Инквизитор хорошо знал и уважал майора. Его методы работы были схожи с методами самого Алоизиуса, а цели — такими же благими. Они оба добивались от неразумных созданий служения и повиновения, только один из них — служения генералу, а второй — служения Создателю. Для спасения грешников все средства были хороши, и если пытки и казни позволяли кратчайшим путем добиться своего, то это значило, что сам Озаренный благословил сии деяния.

Инквизитор понял, кто вынудил Корнелию казнить такого благочестивого человека, как Герман, когда увидел де Сарде в толпе зевак. Она стояла рядом с белоглазым дьяволом и наблюдала, как невинная душа майора отлетает к небесам. Ведьма выглядела спокойной, но Алоизиус отчетливо слышал демонический хохот, вырывающийся из ее рта. Отблески пламени играли на ее лице, четко обрисовывая сочные губы, при виде которых священник вновь ощутил прилив порочного жара к своим чреслам…

После казни он проследил за ними до ближайшей таверны. Там они долго сидели, пили вино и о чем-то разговаривали, без сомнения, строя демонические планы по порабощению мира. Инквизитор увидел, как ведьма погладила дьявола по щеке, нежно глядя тому в глаза. Ему вдруг страстно захотелось оказаться на его месте и ощутить прикосновение ее руки к своей коже. «Изыди, демон!» — мысленно приказал он себе и принялся истово молиться, перебирая в кармане деревяные четки.

Комментарий к 12. Инквизитор

Я не могла обойти вниманием этого горячего парня…

Иллюстрация https://66.media.tumblr.com/74206b0e7dbb6e9731f08c97c0af8961/d06321990779e19e-aa/s1280x1920/0fc9592a10dfd87e365d70fdf7689ac50ccca79e.jpg

========== 13. Тайна ==========

Адмирал Кабрал была начальницей капитана Васко. Эвелине часто приходилось иметь с ней дело. Ей нравилась эта спокойная и рассудительная женщина лет сорока, чье загорелое лицо было густо покрыто татуировками.

Как-то раз Кабрал попросила Эвелину разобраться в одном деле. Она сообщила, что один из навтовских кораблей был похищен, а команда — взята в плен.

Эвелина провела расследование и узнала, что банда недобитых заговорщиков из Монетной стражи похищала аборигенок и продавала их в бордели. Для вывоза рабынь на материк они и угнали корабль.

Эвелине удалось найти осведомителя, который за некоторую сумму денег согласился выдать место, где бандиты прятали корабль и держали пленниц. Щуплый мужичок с бегающими глазками назначил ей встречу в одном из портовых складов.

***

Эвелина и Курт пробирались по узким лабиринтам складского района, продвигаясь к месту встречи с осведомителем, как вдруг, на их пути возникло несколько вооруженных головорезов.

— Вот она! Убить ее! — раздался сзади чей-то голос. Эвелина обернулась и увидела человека, что назначил ей встречу. Это была ловушка!

Курт моментально оценил обстановку. С обеих сторон их окружали две группы бандитов — в каждой не менее пяти человек. Это был портовый сброд, одетый как попало, и вооруженный всяким хламом. Поодиночке они не представляли особой опасности, но их было слишком много!

Слева была глухая стена, а справа возвышался забор — слишком высокий, для того, чтобы его можно было перелезть.

— Гринблад, залезай ко мне на плечи, прыгай через забор и беги! Их слишком много! — велел Курт, повернувшись к Эвелине.

— Нет! — отрезала она, взглянула ему в глаза и твердо добавила, — Я не брошу тебя!

Правой рукой она выхватила шпагу из ножен, а левую положила на рукоять пистолета. На пререкания времени не оставалось. Бандиты окружали со всех сторон. Курт обнажил меч, и они встали спиной к спине, готовясь защищать свою жизнь.

Им уже не раз приходилось сражаться вместе, но с таким количеством врагов — впервые. Курт стоял в центре побоища незыблемо, как скала, и широкими размашистыми ударами тяжелого двуручника крушил негодяев направо и налево. Эвелина молнией металась по всему полю боя и разила противников, атакующих с дальней дистанции.

Она выхватила из поясной сумки небольшую склянку и коротким возгласом предупредила Курта. Тот набрал в грудь побольше воздуха и на миг зажмурился. Она швырнула сосуд в толпу, он разбился вдребезги, и клубы едкого зеленого дыма заполнили пространство, разъедая глаза и легкие. Враги пришли в смятение и, прежде чем они успели опомниться, Курт круговым взмахом меча срубил головы двоим из них и серьезно ранил третьего.

Дым развеялся очень быстро, и Эвелина увидела, как один из противников, стоящий поодаль, целится в Курта из ружья. Она мгновенно кувыркнулась в сторону нападавшего, ловко ускользая от мелькающих клинков, пинком повалила его на землю и проткнула шпагой.

Внезапно она уловила за спиной какое-то движение и инстинктивно уклонилась. Широкое лезвие топора просвистело в сантиметре от лица и врезалось в забор, выбивая из него брызги щепок. Эвелина оглянулась и увидела, что бандит вновь заносит секиру. Уворачиваться было поздно, и она инстинктивно сжалась в комок, прикрывая руками голову. Враг широко размахнулся, но тут же рухнул на землю, почти разрубленный пополам мощным ударом двуручника.

Эвелина перекатилась к следующему негодяю, пырнула его шпагой в живот, и тут же отпрыгнула, уклоняясь от меча его сообщника. Курт ногой отшвырнул того в сторону, а она выстрелом прикончила его.

Количество недругов неумолимо сокращалось. Наставник и ученица сражались яростно, как единое целое, прикрывая друг другу спины, и не давая нападавшим ни малейшего шанса. Они двигались в общем ритме боевого танца, так, что казалось, слились в неразделимое существо, которое яростно сеяло смерть, не подпуская противника не на шаг. Мечи со свистом рассекали воздух и с оглушительным лязгом отбивали вражеские клинки, а воздух наполнился пороховым дымом от раскатистых выстрелов. Эвелина отбивала клинок — Курт контратаковал. Он валил с ног — она добивала. Она уворачивалась — он рубил. Он пинком отшвыривал противника — она пускала в него пулю…

Наконец, все злоумышленники были повержены. Эвелина и Курт стояли посреди кучи трупов, тяжело дыша. Их лица и одежда были забрызганы кровью и покрыты пятнами осевшего пороха. Но, благодаря слаженным действиям, им удалось отделаться лишь парой незначительных синяков и царапин.

Вдруг Курт краем глаза заметил движение. Он резко повернулся и увидел, как недобитый подонок поднимает оружие, наводя дуло на Эвелину. В следующее мгновение, Курт одной рукой толкнул Эвелину себе за спину, а второй — выхватил пистолет и направил его на бандита. Два выстрела прогремели одновременно.

Сквозь клубы порохового дыма Эвелина увидела, как пуля пробила огромную дыру в черепе негодяя. Кровь и мозги брызнули в разные стороны. Тело задергалось в конвульсиях, и предсмертные хрипы разорвали тишину. Тошнота подкатила к ее горлу, и она поспешно отвела взгляд. Она оглянулась и увидела, что Курт стоит, привалившись к стене, и прижимает руку к правому боку. Между его пальцами показалась кровь.

— Ты ранен? — бросилась она к нему.

— Ерунда, — ответил он. — Скорее, беги отсюда! В любой момент могут появиться их сообщники! За меня не беспокойся, я как-нибудь выберусь.

— Ну уж нет! Ты от меня так просто не отделаешься!

Эвелина с ужасом увидела, что алое пятно под его рукой расползлось еще сильнее, медленно пропитывая стеганый доспех.

— Скорее, нужно перевязать рану, иначе ты истечешь кровью! — она с трудом удерживала дрожь в голосе.

Она затащила Курта на заброшенный склад неподалеку и усадила на пыльные ящики. С каждой секундой его жизнь все стремительнее утекала из раны.

Эвелина стянула с него стеганку и рубаху, отчаянно пытаясь вспомнить, чему ее учили в академии на курсах первой помощи. Она достала из поясной сумки пузырек с обеззараживающим снадобьем и вылила его содержимое на рану, внимательно осматривая ее. К счастью, ничего серьезного. Пуля прошла вскользь, чуть повредив мышцу живота. Не смертельно, если не считать довольно сильное кровотечение.

Эвелина оторвала кусок от рубахи Курта и сложила его в несколько раз. Она пропитала ткань зельем, помогающим остановить кровь, и наложила на рану, а затем разорвала остаток рубашки на бинты и принялась фиксировать ими повязку.

Луч заходящего солнца пробивался сквозь мутное стекло и рассеивался в пыльном воздухе. Курт сидел на ящике, привалившись к стене. Рана под повязкой горела огнем, но прикосновение нежных ручек Эвелины обжигало еще сильнее. Из-под полуопущенных век он смотрел на ее лицо, склонившееся над ним. Черные пряди падали на ее глаза, влажные губы были чуть приоткрыты. Он почувствовал, как штаны становятся тесными в паху…

Эвелина приматывала повязку к ране, а ее взгляд был неотрывно прикован к его мускулистой груди, поросшей темными волосами и покрытой старыми шрамами. Не отдавая отчет в своих действиях, она протянула руку, чтобы погладить обнаженную кожу.

Курт резко перехватил ее запястье.

— Ты играешь с огнем, Гринблад! — промолвил он внезапно охрипшим голосом. — Я не железный!

Она будто очнулась от наваждения и взглянула ему в лицо. Его глаза горели таким диким желанием, что ей стало не по себе. Но через секунду Курт совладал с собой и сказал:

— Нужно выбираться отсюда!

Эвелина помогла ему подняться с ящика и надеть стеганку. Из-за потери крови он был очень бледен и слегка пошатывался, но вполне мог стоять на ногах.

— Ты как? Можешь идти?

— Вполне! — Курт сделал несколько шагов и поморщился от боли.

— Давай, я помогу! — Эвелина хотела, было, закинуть его руку себе на плечо, но он остановил ее.

— Не стоит! Что о тебе подумают, если ты будешь идти со мной в обнимку через весь город? Возьми лучше мое оружие!

На Новую Серену уже опустились сумерки, и под покровом темноты им удалось добраться домой без происшествий. Альфра и Сиора тут же засуетились вокруг раненного. Они принялись ожесточенно спорить, каким методом лучше всего его лечить. Натуралистка настаивала на использовании ртутной мази и пиявок, а аборигенка собиралась исцелять рану зельями из сушеных грибов и припарками из древесного мха.

— Васко, будь добр, сходи за доктором, пока они мне тут его не угробили! — попросила Эвелина.

Приглашенный лекарь осмотрел рану и сказал, что опасности для жизни она не представляет. Но он отметил, что Курт остался в живых только лишь благодаря своевременно оказанной первой помощи. В ином случае он мог бы истечь кровью за пару десятков минут.

***

На следующее утро Васко, Петрус и Эвелина отправились на место драки. Трупы все еще валялись на земле. Друзья тщательно обыскали тела и нашли у одного из убитых записку, которая навела их на пещеру, где преступники прятали корабль и рабынь.

Генерал Зиглинда выделила небольшой отряд, с помощью которого удалось ликвидировать банду, спасти пленниц и вернуть навтам угнанный корабль.

В благодарность за эту услугу, адмирал Кабрал открыла Эвелине тайну ее происхождения.

— Около двадцати лет назад ваше Содружество уже пыталось закрепиться на острове и посылало на него множество экспедиций. Вы — появились на свет в результате одной из них.

Эвелина непонимающе уставилась на нее.

— Что вы имеете в виду?

— Ваша мать была островитянкой, которую взяли в плен и вывезли с Тир-Фради. Вы родились на корабле.

Эвелина недоверчиво нахмурила лоб.

— Но я знаю, кто моя мать! Вы, должно быть, ошибаетесь…

И тут на нее снизошло озарение. Смуглая кожа, иссиня-черные волосы, необычные черты лица, а самое главное — метка — такая же, как у туземцев — все это вдруг сложилось воедино, и дало ей ясно понять, что адмирал права.

«Я должна сейчас плакать, кричать, биться в истерике… Но… я ничего не чувствую, мне почти все равно! — вдруг подумалось ей. — Я… как будто всегда об этом знала? Меня воспитывали как аристократку, но я всегда была для них чужой. Лишь Константин хорошо ко мне относился, а остальные придворные меня только терпели… И почему меня вообще назначили эмиссаром, если мне так непросто находить общий язык со знатью? Я, конечно, пока неплохо справляюсь, но лишь Озаренный знает, как тяжело мне это дается! Общаться не с тем, с кем хочется, а с тем, кто может оказаться полезным. Постоянно льстить, лгать, изворачиваться. Утомительные балы, скучные приемы, фальшивые улыбки, пустые разговоры — боги, как же я устала от всего этого! Но меня этому учили, это мой долг! Я обязанаэто делать ради моей страны, ради Константина! Интересно, знает ли он? Думаю, нет, иначе давно рассказал бы мне…»

Внезапно одна мысль пришла ей в голову и заставила сердце забиться сильнее.

«Но если я не аристократка, это значит, что я простолюдинка! И, тогда… может… мы с Куртом сможем быть вместе?»

Ее размышления прервал Васко, который стоял рядом и слышал весь разговор.

— Если ты родилась на корабле, почему же тебя не отдали нам? — удивился он. — Ведь по нашим законам такие дети считаются рожденными морем. Навты всегда забирают их в свою семью!

К сожалению Кабрал не знала ответа на этот вопрос.

— Спросите у своего учителя, де Курсийона! — посоветовала она.

Эвелина удивленно уставилась на нее.

— Вы думаете, он знает об этом?

— Конечно! Ведь он участвовал в той экспедиции!

Эвелина вспыхнула от негодования.

— Ах, он старый черт! — воскликнула она. — С самого начала все знал и ничего мне не рассказал! Ну я ему покажу!

***

Господин де Курсийон сидел в бархатном кресле. Он неспешно перелистывал страницы исторического трактата. Изящно оттопырив мизинчик, он держал фарфоровую чашечку, из которой время от времени отпивал свежезаваренный чай.

Вдруг дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась Эвелина. Как разъяренная фурия она подлетела к профессору и вцепилась ему в глотку. Чашка выпала из его рук и разбилась.

— Почему вы не сказали мне! Вы же все знали! — вопила она, тряся его за плечи.

— Что случилось? О чем ты, дитя мое? — де Курсийону едва удалось оторвать ее руки от своего горла.

— Вы знали, что моя мать не родная мне! Что я родилась от островитянки! Зачем вы все лгали? За что вы поступили так со мной? — ее голос срывался на крик.

Профессор ласково посмотрел на нее своими обволакивающими темными глазами.

— Ну что ж, — вздохнул он. — Ты рано или поздно узнала бы правду. Хорошо, я расскажу тебе все, что знаю.

— Да уж, будьте любезны, — буркнула Эвелина.

— Торговое Содружество знало о Тир-Фради уже давно, — начал де Курсийон. — Мы все время пытались закрепиться на острове и посылали на него множество экспедиций. Но аборигены оказывали яростное сопротивление. В одной из таких стычек и погиб муж княжны де Сарде, твоей приемной матери. Тогда же мы взяли в плен молодую островитянку, которая, по всей видимости, занимала высокое положение в своем племени. Она была беременна, и на корабле у нее родилась дочь, то есть ты.

— А почему же навты не забрали меня к себе?

— Дело в твоей метке.

Эвелина недоуменно подняла брови.

— В метке?

— Уже тогда было известно, что аборигены относятся к людям с такими метками с величайшим почтением. Они верят, что пятно символизирует связь человека с островом и наделяет его носителя выдающимися качествами.

— И что с того?

Де Курсийон задумчиво погладил подбородок.

— Князь Орсей решил, что ты можешь оказаться ему полезной. Он хотел использовать тебя как козырь для того, чтобы закрепиться на Тир-Фради. Поэтому он отвалил навтам целое состояние, чтобы они отдали тебя ему.

— Значит, он просто купил меня, как какую-то вещь! — возмутилась Эвелина.

Профессор примирительно поднял руки и продолжил свой рассказ:

— В это время у княжны де Сарде умер первенец. А ее супруг, как мы знаем, погиб в экспедиции. Бедняжка была раздавлена свалившимся на нее двойным горем. Она практически тронулась рассудком. Но тут она увидела крохотную девочку, мать которой была к тому времени тяжело больна. Лишь забота о тебе спасла ее от помешательства. Я думаю, она и сама, в конце концов, поверила, что ты — ее родная дочь!

Несколько минут Эвелина сидела в глубокой задумчивости. Затем спросила:

— Но если я — дочь островитянки, это значит, что я простолюдинка, не так ли?

— О, не беспокойся об этом, дитя! Леди де Сарде удочерила тебя по всем правилам. Согласно законам нашего Содружества, приемные дети имеют те же права, что и родные. Так что, спешу тебя заверить, ты считаешься самой настоящей чистокровной дворянкой!

— Понятно…

И профессору послышалось в ее голосе легкое разочарование.

***

Курт быстро шел на поправку. Его рана почти зажила, но Эвелина все еще не разрешала ему сопровождать ее. Он взял с нее слово, что она будет повсюду брать с собой Васко. Перед этим Курт провел с навтом инструктаж и пообещал, что если тот будет подкатывать свои ядра к ее пушке, то он лично оторвет у «Морского конька» якорь и засунет ему в задницу.

Эвелина поделилась с Куртом тайной своего происхождения. Он не особо этому удивился, так как всегда видел, как сильно она и внешне, и внутренне отличалась от утонченных бледных аристократов. Но теперь, когда правда открылась, меняло ли это что-то для него? Нет, не меняло. И князь Орсей, и княжна де Сарде знали, что она им не родная, но, тем не менее, ее воспитывали как дворянку. Она привыкла жить в роскоши и вращаться в высшем свете. Она по-прежнему помолвлена с принцем, а он все так же ничего не может ей предложить. Поэтому Эвелина, как и раньше, осталась для него недостижимой мечтой…

Все книги были прочитаны, и Курту стало скучно. Он решил прогуляться в таверну и выпить кружечку эля. Там он наткнулся на Петруса, и после нескольких совместно распитых горячительных напитков у старого лиса развязался язык.

— Я, межжду пррчим, пррактисски папашка твоей Эвелинки! — заплетающимся языком пробормотал он. — Если обидишь ее — бушш иметь дело со мной! Смрри у меня!

Петрус потряс кулаком перед носом Курта. Тот лениво отмахнулся.

— Что ты мелешь, старый черт? Пойди проспись!

Священник грохнул кружкой об стол.

— Я знал ее мать! Не ту, которая княжна, а ее настоящую мать! Ну и красоткой же она была, скажу я тебе! Ты таких в жизни не видывал! — хвастливо заявил он, но тут же спохватился. — Хотя постой! Эвелинка как две капли воды похожа на нее! Так что вру, все-таки видывал!

— Ну ты и трепло! — Курт скептически поднял бровь и отхлебнул горьковатый напиток.

Петрус сердито уставился на него и покачал указательным пальцем.

— Но-но! Не смрри на меня так! Я может, пнимашш, любил ее! И ни одну женщину больше так и не полюбил! За всюю жжжись, прдставляшш?

Старик всхлипнул и утер глаза кулаком.

— Она умерла в темнице, а я, дурак, побоялся вытащить ее оттуда! До сих пор не могу себя простить! Вся жизнь наперекосяк!

— Что-то ты совсем раскис, отче, — заметил Курт, откинувшись на спинку стула.

Петрус бросил на него слезящийся взгляд.

— Погворри мне еще тут! Если любишь Эвелинку — борись за нее! А не будешь бороться — я тебе нос сломаю!

Курт потер шрам на переносице.

— Да куда уж его еще больше то ломать? А тебе, батя, на сегодня, пожалуй, уже хватит!

Комментарий к 13. Тайна

Иллюстрации https://66.media.tumblr.com/21130397d6c0c6d31b52441474471e49/7a13631f3937454a-05/s1280x1920/0dd79f157d6cee3606f2ccc94c8387ff5d736d82.jpg

https://66.media.tumblr.com/a4154063394654560769b19a5f43d3f4/888f13386bf6f2f2-13/s1280x1920/d05c0091a24c689ad07975ea7b1c95200111cd3c.jpg

========== 14. Соперники ==========

— Зиглинда, ты хотела меня видеть? — спросил Курт, переступая порог казармы.

— Да, Курт. Сегодня с почтой пришла копия твоего контракта. Вот, погляди! — она протянула ему бумагу.

Он несколько минут пытался понять написанное, потом вернул документ.

— Что-то ни черта не могу разобрать в этой канцелярщине. Можешь перевести на нормальный язык?

— Тут сказано, — Зиглинда ткнула пальцем в бумагу, — что князь Орсей передал все права на этот контракт Эвелине де Сарде…

Курт недоуменно поднял брови.

— Что это значит?

— Это значит, что теперь твоя судьба в ее руках, мой мальчик! — насмешливо ответила генерал. — Сдается мне, Курт, что тебя надули!..

***

— Гринблад! — Курт ворвался в кабинет Эвелины. Та выронила перо из рук и вопросительно уставилась на него.

Он подошел к столу, оперся на него руками и угрожающе навис над ней.

— Что за игры ты ведешь?

Она вопросительно подняла бровь.

— В смысле?

— Зачем ты заставила князя переписать мой контракт на себя! Я же просил расторгнуть договор!

Эвелина несколько секунд смотрела ему прямо в глаза.

— Забудь об этом! Я никуда тебя не отпущу! — неожиданно жестко отчеканила она.

Курт ошеломленно отпрянул от стола. Он не нашелся, что ответить и несколько секунд молча сверлил ее взглядом. В глубине души он и сам не хотел никуда уходить, поэтому помимо воли почувствовал облегчение… Но кто знает, что теперь будет? К чему может привести их неконтролируемая страсть? Он собирался разорвать контракт и уехать подальше на материк, в надежде, что когда-нибудь сможет забыть ее… Но она решила иначе…

Ну что ж, я хотя бы попытался.

Курт развернулся и, не сказав больше ни слова, вышел за дверь.

***

Эвелина с самого начала не собиралась его никуда отпускать. Когда Курт сказал ей, что хочет уйти, у нее все похолодело внутри. Ее первым побуждением было сразу отказать ему, но благоразумие взяло вверх, и она выслушала все до конца. Чтобы разорвать контракт, требовалось согласие дядюшки, и если она сейчас отклонит просьбу Курта, ничто не помешает тому попросить Константина или Зиглинду, чтобы письмо князю написали они.

Конечно, это было эгоистично по отношению к Курту. Она ни на шаг не отпускала его от себя. Разорвав с ней контракт, он мог бы начать новую жизнь, жениться, в конце концов… Нет, об этом было больно даже думать… Но, разве она сама не выходит замуж через несколько месяцев? Наверняка, после свадьбы, принц заставит ее избавиться от Курта. Он недолюбливает его, можно сказать, даже ненавидит. Ревнует, что ли? Нет, это смешно! Принц не может ревновать к слуге!.. Но все то время, что ей оставалось до замужества, она хотела иметь возможность хотя бы видеть Курта рядом. Потом, конечно, ей придется отпустить его, но сейчас это было выше ее сил.

Эвелина провела десятки часов, сочиняя письмо дядюшке. Она применила все свои дипломатические таланты, чтобы убедить князя передать ей права на контракт. Эвелина думала, что Курт убьет ее, когда узнает, что она его обманула, но он отреагировал, на удивление, спокойно… Ну что ж, зато теперь у нее есть в запасе еще немного времени, чтобы просто побыть с ним рядом…

***

Альфра, Курт и Эвелина подошли к резиденции. Наконец-то этот день закончился! С самого утра они мотались между таможней, портом и складскими конторами, выясняя судьбу потерянного груза. В нем находилось ценное оборудование, крайне необходимое для исследований натуралистки.

Никто из складских клерков не мог толком объяснить, куда делась посылка. Бюрократы ссылались то на неправильно заполненную декларацию, то на отсутствие нужных справок, то на путаницу в накладных.

Наконец, после многочасовых мытарств, Эвелине, с помощью харизмы, интуиции и блестящих дипломатических навыков удалось убедить начальника таможни в своей правоте. Тот клятвенно заверил:

— Посылка завтра же будет всенепременно доставлена прямиком в вашу резиденцию, миледи! Только, умоляю, прикажите своему охраннику отпустить мое горло!..

Эвелина была так измотана, что мечтала поскорее принять горячую ванну и лечь спать. Но когда она вошла в гостиную, то увидела, что Петрус беседует с каким-то мужчиной, сидящим в кресле у камина.

— О! Как я безмерно счастлив видеть вас, моя дорогая Эвелина! — воскликнул принц Александр — а это был именно он.

Он порывисто подошел к ней и принялся страстно целовать ее руки.

— Я так скучал по вам! — продолжил принц. — Мне вас так вас не хватало, любовь моя! Я мечтаю пообщаться с вами! Жажду обсудить то восхитительное письмо… Наедине!..

С этими словами он многозначительно поглядел на Петруса.

Тот закашлялся:

— Кхе-кхе… Э-э-э… Мне нужно… помолиться перед сном! — с этими словами старый пройдоха ретировался.

Александр перевел взгляд на Альфру.

— Ой! Я вспомнила, что срочно должна подготовить доклад! — и девушка юркнула за дверь.

Принц обернулся к Курту…

Тот стоял, скрестив руки на груди, и холодно смотрел ему прямо в глаза. Эвенгарду на миг показалось, что он видит перед собой ощетинившегося волка, который глухо рычит и угрожающе скалит зубы. Мороз побежал по коже. Повисла неловкая пауза…

Мужчины, казалось, целую вечность неотрывно сверлили друг друга взглядами. Эвелина недоуменно смотрела на них. Вначале она не поняла, что происходит, но потом до нее начало доходить, что перед ней разыгрывается первобытная, древняя, как мир, картина. Два самца сцепились из-за самки. Из-за нее…

Напряжение нарастало… Серые глаза насквозь прожигали принца ледяным ознобом, и, наконец, он не выдержал и первым отвел взор.

Соперники повернулись к Эвелине и уставились на нее.

«Я что, должна сейчас сделать выбор между ними?» — мелькнула мысль в ее голове.

— Дорогой Александр, — осторожно начала она. — Я безмерно счастлива видеть вас… Но, к сожалению, я очень устала и ужасно хочу спать! Давайте поговорим в другой раз!

При этих словах в серых глазах на миг сверкнул триумф, а в светло-карих отразилось разочарование…

***

Эвелина и Александр стояли на террасе его резиденции. Под ними шумело море. Легкий ветерок навевал прохладу. Лунная дорожка рассекала морскую гладь. Где-то вдали послышалась трель соловья.

«Идеальный вечер» — подумала Эвелина.

Александр держал ее руки в своих. Легкий бриз развевал его золотистые волосы. Карие глаза смотрели с любовью и нежностью.

«Идеальный мужчина» — подумала Эвелина.

Принц склонился к невесте и поцеловал ее. Его губы были мягкими и чувственными, а их движения — умелыми и настойчивыми.

«Идеальный поцелуй» — подумала Эвелина.

Но почему же я тогда ничего не чувствую?

Александр становился все настойчивее. Он отодвинул прядь волос Эвелины и приник губами к ее шее, а его рука легла ей на грудь. Эвелина попыталась высвободиться.

— Нет!

Он не выпускал ее из объятий, продолжая страстно ласкать. Она оттолкнула его.

— Александр, прекрати!

Принц отпустил ее, и на его лице отразилось разочарование.

— Но почему? Мы же почти женаты!

— Не надо! Не сейчас!

— Но зачем ждать так долго?

— Я не готова!

— Прости, любимая. Ты у меня такая скромница! Я так по тебе скучал! Ты тоже по мне скучала?

— Да… безумно…

Глаза б мои тебя не видели!

— Но за все время разлуки я получил от тебя всего лишь одно письмо. Порой мне начинало казаться, что ты меня совсем не любишь! — обиженно заявил принц.

Вот он — момент истины! Пора сказать ему, что она действительно его не любит, замуж за него не выйдет, и положить конец этому фарсу!

— Александр, я…

Он перебил ее.

— …но когда я прочитал это письмо… о-о-о, оно было великолепно! Я понял, что такие слова пишут только самому любимому и желанному мужчине!

«Письмо? О, боже!» — она покраснела до корней волос, вспомнив, КАК она писала это послание и о КОМ думала в тот момент.

— Я мечтал о тебе день и ночь! Я очень за тебя волновался! — воскликнул принц.

— Волновался? Почему? — удивилась Эвелина.

— Мне не нравится, что ты постоянно разъезжаешь по всему острову и подвергаешь опасности свою жизнь! Зачем тебе это нужно?

— Александр, мы же договорились, что до свадьбы я буду продолжать свою работу!

— Хорошо, любимая, но я беспокоюсь о твоей безопасности! И мне не нравится, что с тобой повсюду таскается этот мужлан!

— Курт? — удивилась она. — Он — мой телохранитель. Это его работа.

— Мне не нравится, как он на тебя пялится!

— Не неси ерунды! Никто на меня не пялится!

— На твоем месте я бы давно уже приказал его повесить!

Эвелина изумленно уставилась на жениха.

— Почему?! Что он тебе сделал?

— Слишком он дерзок!

— С чего ты взял? Ты и словом с ним не обмолвился!

— Но вчера он вел себя так… — принц осекся.

— Как?

— Неважно. Ты не поймешь.

— Ну, уж нет! Договаривай!

— Как будто… предъявлял на тебя права!

— Что за бред!

— Ну вот, я же говорил, что ты не поймешь! А мы, мужчины, такое чувствуем… — принц замялся. — Черт… Я не знаю… У тебя с ним что-то есть?

Эвелина почувствовала, как кровь прилила к лицу, а сердце бешено заколотилось, но тут же взяла себя в руки, изображая оскорбленную невинность.

— Что?! Ты с ума сошел? Как ты смеешь!

Александр примирительно вскинул руки.

— Прости, любимая! Вот я дурак! Я не хотел тебя оскорбить, просто в разлуке с тобой с ума схожу от ревности, вот и мерещится всякое…

— Не смей меня ни в чем подозревать! — холодно отчеканила она.

— Конечно, дорогая! Как мне вообще такое в голову пришло! Ты же истинная леди!

— Вот именно. Своим недоверием ты унижаешь меня!

Александр порывисто взъерошил свои золотистые кудри.

— Я доверяю тебе! Но не доверяю ему! Пообещай, что как только мы поженимся, и духу его рядом с тобой больше не будет!

Эвелина удивленно вскинула голову.

— Но…

— Пообещай!

Она долго смотрела на него, не произнеся ни слова, затем нехотя выдавила:

— Хорошо.

***

Курт сидел в своем любимом кресле в гостиной и рассеяно перелистывал книгу. Это был скучный сборник статей по юриспруденции. Он уже прочел все книги, что нашлись в доме, и Эвелина обещала позаимствовать из дворца что-нибудь новенькое. Сейчас она была на свидании с принцем, а Курт ждал ее возвращения.

Он ревновал ее к каждому мужчине, осмелившемуся поднять на нее глаза. Когда кто-нибудь бросал заинтересованный взгляд, в его жилах вскипала кровь, а в груди вспыхивала жгучая ярость. Он готов был разорвать наглеца на куски… Но, увы, он был не в состоянии отогнать от нее всех соперников. Да, он мог осадить Васко, сочиняющего пошлые стишки — к чести капитана, тот был за это не в обиде! Да, он мог начистить физиономию подвыпившему гуляке в таверне, отпустившему в ее адрес сальную шуточку. Да, он мог поставить на место безумного инквизитора, пожиравшего ее похотливым взглядом. Но он был не в силах ничего противопоставить этому напыщенному болвану, этому холеному дворянину — ее жениху, и это приводило Курта в бешенство.

Александр, в отличие от него, принадлежал к ее кругу, причем был не каким-то захудалым аристократишкой, а, не много не мало — самим принцем! По правде говоря, даже это не помешало бы Курту прописать ему пару зуботычин, пусть и с риском оказаться на виселице, но ведь этот напомаженный красавчик был официальным избранником Эвелины! Она сама выбрала его себе в будущие мужья, так что Курт не имел никакого права вмешиваться в их отношения. Оставалось только стиснуть зубы и терпеть.

Вчера он одержал победу в безмолвной дуэли, когда их взгляды скрестились, словно наточенные шпаги. Эвелина могла бы приказать Курту оставить их с женихом наедине, и ему бы пришлось подчиниться, но, вместо этого, она выставила за дверь Александра. Скорей всего, она и вправду просто очень устала и мечтала поскорей оказаться под одеялом, но так хотелось верить, что она выгнала Эвенгарда, потому что выбрала его, Курта… Но что толку, тешить себя иллюзиями, если уже сегодняшним вечером она вновь укатила с принцем на свидание?

Было уже довольно поздно. Когда она уходила на встречи с женихом, он не ложился спать, а как верный пес дожидался ее возвращения, и отправлялся к себе, лишь убедившись, что с ней все в порядке.

Снаружи послышался стук копыт. С места, где сидел Курт, улица отлично просматривалась в окно, и он увидел, как к дому подъехал экипаж и остановился у калитки. Лакей соскочил с козел и распахнул дверцу кареты. Из нее вальяжно выплыл принц. Затем слуга открыл дверь с другой стороны и Александр галантно подал руку своей спутнице. Эвелина опустила свою ладонь в его и вышла из повозки. Едва ее ноги коснулись земли, жених заключил ее в объятия и жадно прильнул к ее губам.

Раньше принц, прощаясь, целовал лишь ее руки, но теперь, похоже, их отношения перешли на новый уровень. Курт понимал, что он не должен на них пялиться, но его взгляд притягивался к ним, словно магнитом. Кровь прилила к лицу, а ладони сами собой сжались в кулаки.

«Этот осел, наконец-то, решился поцеловать ее! — с ненавистью подумал он. — А может он ее уже и…»

Ему хотелось завыть. Он стиснул зубы и сжал подлокотники с такой силой, что они жалобно затрещали.

«Даже если этого не произошло сейчас, то произойдет потом, когда они поженятся!»

Представив Эвелину в постели с другим, он застонал от почти физической боли. Дикая ревность рвала сердце на части, а кровь стучала в висках и гулким рокотом отдавалась в голове. Курт закрыл глаза, чтобы не видеть целующуюся парочку, и сделал несколько глубоких вдохов…

Когда Эвелина, наконец, вошла в гостиную, она застала его мирно сидящим в кресле и невозмутимо листающим книгу.

— Не спится? — поинтересовалась она.

— Тебя, вот, дожидаюсь, — спокойно ответил он.

— Курт, не нужно меня ждать! Ты же знаешь, я была на свидании, а не в военном походе!

— Твой дядя мне голову оторвет, если с тобой что-нибудь случится.

— Надо же, какое рвение! Ты ведь, кажется, собирался уволиться!

— Но ты же меня не отпустила!

«Потому что люблю тебя, дурак» — подумала она.

Ее сердце заныло от боли, когда она вспомнила, что пообещала Александру после свадьбы избавиться от Курта. Получается, она его предает. Предает после того, что он сделал для них с кузеном. Предает после того, как он, рискуя жизнью, защитил их во время переворота.

«Но ведь он и сам хотел от меня уйти! Я просто исполню его желание… — попыталась оправдаться она перед самой собой. — А может, мне все-таки удастся уговорить его остаться на службе у Константина? Тогда мы смогли бы видеться хотя бы изредка».

Боясь выдать свои чувства, она пожелала ему спокойной ночи и шмыгнула вверх по лестнице.

Курт проводил ее долгим взглядом, полным боли и тоски, а затем побрел к себе.

***

За окном резиденции стемнело, а в камине весело играли языки пламени. Эвелина и Сиора сидели в гостиной. Туземка плела какие-то украшения из бисера, а Эвелина перебирала пачку писем, лежащую у нее на коленях, и швыряла большинство из них в огонь. На пороге показалась Альфра, держа в руках бутылку из темного стекла.

— Раз наши мужики нас бросили, предлагаю продегустировать великолепную наливку, которую мне давеча прислали прямиком из Аль-Сада!

— Постой, разве речь шла не об оборудовании для твоих экспериментов? — Эвелина с подозрением уставилась на натуралистку, вспоминая, с каким трудом им удалось заполучить ту проклятую посылку.

— Одно другому не мешает! — ответила та, с трудом вытаскивая пробку из узкого горлышка. — Уверена, что ни одно великое открытие не было бы совершено без этого божественного эликсира.

Альфра разлила густую темно-малиновую жидкость по бокалам, а Эвелина сбегала за коробкой вкуснейших шоколадных трюфелей, которые ей намедни презентовал Александр.

Девушки пригубили наливку, и в следующие несколько минут в гостиной были слышны лишь удовлетворенное мычание и восхищенное причмокивание.

— Кстати, куда подевались наши великие воины и отважные защитники? — слегка заплетающимся языком поинтересовалась Сиора.

— Да, ясное дело, в борделе, небось, зависают, — Альфра отправила в рот очередную конфету и презрительно хмыкнула. — Мужики, что с них взять!

Эти слова неприятно поразили Эвелину. Бордель был вещью, о которой благородным леди было неприлично не то, чтобы говорить, а даже знать. Разумеется, все дамы были в курсе, что где-то в подвалах таверны Монетной Стражи скрывается сия обитель порока, но каждая предпочитала делать вид, что даже не подозревает об этом позорном явлении. При виде падшей женщины было принято переходить на другую сторону улицы и всем своим видом выражать отвращение к этому опустившемуся созданию.

Сама мысль о том, что Курт мог посещать такое заведение, была невыносимой. Разве он не должен чувствовать брезгливость и презрение к этим вульгарным шлюхам?.. Но постойте! Какая брезгливость? Какое презрение? Он же сам был воспитан одной из них…

Эвелина сидела пунцовая, как рак, а в груди, как будто застрял ком. «Все, хватит! Я не буду думать об этом, иначе сойду с ума!». Она сделала очередной глоток, чувствуя, как густая сладкая жидкость обволакивает горло, и прислушалась к болтовне подруг.

Альфра расспрашивала Сиору об обычаях ее племени.

— А как вы выбираете себе пару? Я слышала слово «Minundhanem». Что оно означает?

— Это — родственная душа, тот, кто разделяет твои мысли, — ответила аборигенка.

— И постель? — уточнила натуралистка.

— Одно неразрывно связано с другим, — нравоучительно произнесла туземка.

— Ну, допустим, не всегда, — хмыкнула Альфра. — А это обязательно должен быть кто-то из островитян? Или, это может быть, к примеру, Курт или Васко?

— У нас нет никаких запретов по этому поводу. Это может быть даже женщина… Но мне больше нравятся мужчины, — ответила Сиора.

— Ну тогда, во избежание недоразумений, предлагаю поделить наших мужиков! — предложила натуралистка. — Петруса мы в расчет не берем… вот был бы он помоложе лет, эдак на пятьдесят… А вот Курт и Васко — оба хороши! Кто тебе нравится больше?

— Эй, ничего, что я тоже здесь? — возмущенно подняла брови Эвелина.

— Полегче, подруга! — перебила ее Альфра. — Ты-то себе самого принца отхватила! Не надо быть такой жадной!

«А, ну да, принц, как же я забыла…»

Эвелине не оставалось ничего другого, как заткнуться и наблюдать, как эти стервы делят ЕЕ Курта.

— Итак, Сиора, С кем бы ты была не прочь разделить… мысли, или как там у вас это называется? С Куртом или Васко? — настаивала натуралистка.

— Наш капитан, без сомнения, очень привлекательный мужчина, — ответила аборигенка, — но, Курт мне нравится больше. Он хороший человек и отважный воин… Но, мне кажется, его сердце отдано нашей подруге!

«Вот-вот!» — мысленно поддакнула Эвелина.

— Да ну, об этом можешь не беспокоиться, — махнула рукой Альфра. — Ему все равно ничего светит. Куда уж наемнику тягаться с принцем!..

Она отхлебнула из бокала и с подозрением уставилась на Эвелину.

— Или, все-таки, светит? Признавайся, подруга, у вас с ним что-то было? Вы столько времени проводите вместе!

— Что за нелепые инсинуации! — притворно возмутилась та. — Разумеется, ничего не было, и быть не может!

— Ну, вот и отлично, Сиора, значит, путь к нашему доблестному воину свободен! А я вот еще не решила, что меня заводит больше — шрамы или татуировки. Поэтому, предлагаю бросить жребий!

— Ну что ж, раз ты настаиваешь…

Эвелина молча прикидывала, кому из них первой вцепиться в патлы, как вдруг, входная дверь распахнулась, и на пороге появился Курт. Он недоуменно уставился на собравшихся. Три мегеры стояли, уперев руки в бока, и вызывающе глядели на него, как будто бы грозно вопрошая: «Где ты шлялся, скотина?». Курт бочком, по стеночке, просочился мимо фурий и скрылся за дверью своей комнаты…

— Милые дамы, вечеринка окончена! — объявила Эвелина тоном, не терпящим возражений, и роковой жребий так и не был брошен…

Комментарий к 14. Соперники

Иллюстрации https://66.media.tumblr.com/7448cab7af3d6ad9ecd8af677090cbc8/4551259d20fc1696-d5/s1280x1920/971ecf97d5c50d951d613a385c3a3c07e19af189.jpg

https://66.media.tumblr.com/839af5772e3eeebe7cb923e0ad432d54/d1ff08a7af2e5570-a4/s1280x1920/a4f2ab077a7db02004af5e326f44b8083832a260.jpg

========== 15. Ловушка ==========

Эвелине не давало покоя ее происхождение. Да, княжна де Сарде относилась к ней, как к родной дочери. Да, ее всегда воспитывали как дворянку, не делая различий между нею и кузеном. Даже скорее наоборот, она получила от приемной матери больше любви и заботы, чем Константин от своих настоящих родителей. Но Эвелина всегда чувствовала себя при дворе не в своей тарелке, ощущая себя не такой, как все. Ей пришлось вынести множество унижений из-за пятна на лице и необычной внешности. Разумеется, никто не осмеливался оскорблять племянницу князя в лицо, но сплетни, пересуды и насмешки всегда доходят до своей жертвы тем или иным способом.

Эвелина решила поискать свою родню на острове и узнать больше о своих родителях. Возможно ее отец все еще жив? Что даст ей это знание? Может быть, поможет разобраться в себе и понять, кто она на самом деле, и что ей нужно в этой жизни?

Когда она только узнала, что не чистокровная аристократка, в голове мелькнула мысль, что, теперь ей, может, не придется выходить замуж за Александра. И тогда она смогла бы быть с Куртом? Да, в этом случае она лишилась бы всех титулов и привилегий, но зачем ей вся эта роскошь, если она не делает ее счастливой? Эвелине казалось, что Курт тоже небезразличен к ней. Но не знала, насколько глубоки его чувства, и идет ли вообще речь о каких-то иных чувствах, кроме банальной похоти? Ведь многие мужчины бросали на нее заинтересованные взгляды, за которыми скрывалось всего лишь желание поразвлечься с экзотической игрушкой.

Но впрочем, все это не имело значения, потому что де Курсийон объяснил, что отсутствие кровного родства с семьей Орсей вовсе не лишает ее права называться аристократкой. В Содружестве дворянский титул можно было получить двумя способами: либо получить от князя за особые заслуги, либо — будучи усыновленным благородным семейством. Эвелина полистала толстые фолианты с законами Содружества и удостоверилась в правоте старого учителя.

Эвелина поделилась тайной своего происхождения с кузеном. Тот был в шоке, ведь он тоже не подозревал, что ее удочерили. Константин заверил, что все это не имеет для него никакого значения, и она навсегда останется его дорогой кузиной.

Эвелина еще раз подробно расспросила господина де Курсийона обо всех подробностях той экспедиции, но он уже и так поведал ей все, что знал. Этого было недостаточно для того, чтобы начать поиски. Старый учитель не смог вспомнить даже имени ее матери. Никаких записей с той поры не осталось, потому что князь приказал уничтожить любое упоминание об острове. Он не хотел, чтобы другие государства закрепились на нем раньше, чем это удастся сделать Содружеству. Но несколькими годами позже навты продали секрет местоположения Тир-Фради Телеме и Альянсу, и тем удалось основать свои колонии раньше Орсеев.

Эвелина рассказала Курту, что хочет найти свою родню, и он, вспомнив пьяный треп Петруса, посоветовал взять старика за горло. К ее удивлению, священник хорошо знал ее настоящую мать и даже был когда-то в нее влюблен. Он часто навещал ее в темнице, пока та не умерла от перенесенных лишений и тоски по родине. Туземку звали Арельвин и она была Doneigad — целительницей в каком-то племени, но, увы, он не знал, в каком именно. Старый лис посоветовал обратиться к навтам, потому что только они могли совершать дальние плавания, и экспедиция осуществлялась на их кораблях. Моряки вели очень подробные судовые журналы и записывали туда мельчайшие детали своих путешествий.

Адмирал Кабрал посоветовала поговорить с неким капитаном Лисандро, который в данный момент пришвартовался в Хикмете. По ее словам, он участвовал в том самом плавании, в результате которого Эвелина оказалась на материке.

Капитан Лисандро действительно принимал участие в злополучной экспедиции, но тогда он еще не был капитаном. Навт сослался на забывчивость, ведь с той поры минуло почти двадцать лет. Чтобы освежить его память, Эвелина предложила ему кругленькую сумму. Моряк порылся в старых архивах и извлек на свет божий пыльный журнал.

Перелистывая фолиант, капитан обнаружил, что страницы, относящиеся к тем временам, были вырваны.

— Но почему? — в отчаянии воскликнула Эвелина.

— Думаю, ваши князья заплатили целое состояние, чтобы скрыть позорную правду о своем поражении, — ответил он.

— Но вы же были там! Что-то вы должны были запомнить?

Лисандро с сожалением взглянул на нее.

— Честно говоря, я мало что помню. Тогда я был простым моряком и не отдавал приказ, где пришвартоваться.

Курт угрожающе близко подошел к навту и ткнул его кулаком в грудь.

— Эй, приятель, напряги-ка мозги! За что мы тебе заплатили? Как выглядела местность? В какой части острова это было?

Капитан опасливо поежился, отчаянно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь.

— Кажется, это было на юго-востоке или юго-западе острова… Название деревни начинается на Вид… Вег… Там еще был лес рядом, и река… Нет, хоть убейте, больше ничего не помню.

Под описание подходило несколько деревень, и Эвелина решила начать с Ведлога. Сиора вызвалась сопровождать ее в качестве переводчика. Хотя, многие туземцы уже выучили язык колонистов, да и Эвелина могла вполне сносно объясняться на их наречии, ее познания были довольно скудными. Кроме того, каждое племя имело свой диалект, и порой, обитатели юга с большим трудом понимали жителей севера. Что уж тут говорить о «Renaigse» — чужеземке?

В деревне Ведлог обитало племя, называющее себя Воины бури, а Màl — вождем у них была Дердре — воинственная женщина с лицом, выкрашенным медной краской с белыми полосками, и причудливо уложенными вокруг головы зеленовато-желтыми волосами. Туземцы встретили путешественников довольно агрессивно, и если бы с ними не было Сиоры — скорее всего, напали бы на них.

— Убирайся, Renaigse! — отрезала Дердре, едва Эвелина успела открыть рот.

Сиора выступила вперед и указала на лицо эмиссара.

— Успокойся, Дердре, разве ты не видишь, что моя подруга — On ol menawí? Она одна из нас!

Та злобно прищурилась.

— Хоть ты и носишь наш священный знак, все равно ты Renaigse! Тебе не место на нашей земле!

— Пожалуйста, — взмолилась Эвелина. — Я не причиню вам зла! Прошу, выслушайте меня!

— Все вы так говорите! Я не верю твоим лживым словам! Пошла прочь!

С этими словами воительница оттолкнула ее. Тут Курт не выдержал и ткнул Дердре в плечо.

— Эй! Смотри, с кем говоришь, старуха! Перед тобой эмиссар Содружества, и если ты не хочешь, чтобы завтра твою деревню стерли с лица земли, советую быть с ней повежливее!

— Курт! — в ужасе воскликнула Эвелина, ожидая, что Màl окончательно взбеленится.

Но, к ее удивлению, женщина присмирела. По всей видимости, он выбрал для переговоров правильный тон.

— Хорошо! Говори, что тебе нужно! — буркнула туземка.

— Около двадцати лет назад была похищена женщина — Арельвин. Она была Doneigad. Но я не знаю здесь, или в другой деревне. Я ищу ее родню.

Дердре с минуту буравила их взглядом. Затем заговорила.

— Renaigse постоянно похищают наших людей. Я не помню, никакую Арельвин, но, по твоим словам, это было очень давно. У нас есть пещера знаний, где мы записываем все важные события, может быть там есть упоминание об этом случае.

— Вы можете показать нам эту пещеру? — с надеждой спросила Эвелина.

— Да. Я отведу вас туда, — Màl повернулась к аборигенке. — Но ты, Сиора, останешься здесь!

— Почему? — удивилась та. — Мои друзья не понимают нашу письменность, а я могу перевести надписи!

— Именно поэтому. Там описаны военные секреты нашего племени, и я не хочу, чтобы ты их узнала! Я сама переведу Renaigse то, что им нужно знать.

— Хорошо. Я понимаю.

Дердре повернулась к Эвелине.

— Приходи завтра в полдень!

На следующий день Сиора осталась в деревне, чтобы расспросить местных старожилов, а Курт и Эвелина отправились с Дердре к пещере знаний. Они прошли по извилистой тропе сквозь чащу леса и они оказались на большой поляне перед высокой скалой. В скале виднелась массивная каменная дверь, покрытая причудливыми узорами. Воительница подошла к небольшой каменной пирамидке у входа и быстро проделала какие-то манипуляции. По всей видимости, в стене скрывался механизм, потому что раздался громкий скрежет, и плита тяжело повернулась, открывая проход в недра горы.

Путешественники вошли в пещеру. Как ни странно, в ней было светло. Лучи проникали сверху сквозь многочисленные разломы в своде. Кое-где виднелись густые заросли папоротника, а по дну бежал небольшой ручеек. Шаги гулко разносились по пещере, заглушая хрустальный звон падающих капель воды.

Через несколько минут они вышли в большой зал, стены которого были густо испещрены наскальной живописью. В рассеянном свете были видны очертания огромных птиц, причудливых существ, человеческих фигурок, и пейзажей.

— Вот это да! — Эвелине никогда не приходилось видеть ничего подобного, и она восхищенно уставилась на фрески.

— Ищите здесь! — Дердре махнула рукой в сторону одной из них. На стене было нарисовано сражение. Слева были изображены множество человеческих фигурок с копьями, а справа — с палками, из которых вырывался огонь. С одной стороны были обозначены полукруглые хижины туземцев, а с другой — пиктограммы, напоминающие корабли. Снизу виднелись несколько рядов мелких клинописных символов.

— Это имена наших погибших и плененных сородичей. Имя «Арельвин» пишется вот так, — с этими словами воительница сунула в руку Эвелине кусок коры с нацарапанными рунами. — Ищи!

Эвелина и Курт принялись сравнивать ее каракули с полустертыми надписями на стене. Тем временем, Дердре зашагала к выходу.

— Стой! Ты куда? — окликнул ее Курт.

— Голова закружилась! Мне нужно на воздух! — воительница ускорила шаг.

Он хотел было кинуться за ней, но Эвелина схватила его за рукав.

— Оставь ее в покое!

— Чую, пожалеем мы об этом! — проворчал он

Они вернулись к осмотру стены. Вдруг раздался пронзительный скрежет, а затем громкий стук, гулом прокатившийся по пещере. С потолка посыпалась пыль, а несколько летучих мышей с визгом понеслись прочь.

— Черт! Дверь!

Они кинулись к выходу, но было уже поздно. Массивная каменная плита плотно закрывала выход, не оставляя ни единой щели. Они принялись судорожно осматривать и ощупывать стену в поисках механизма, но, похоже, дверь открывалась только снаружи.

— Открой дверь, старая карга, или я выпущу тебе кишки! — заорал Курт, но ответом ему было лишь эхо.

Стукнув несколько раз кулаком по камню, он повернулся к Эвелине.

— Ну вот, Гринблад, мы в ловушке!

— Я и сама вижу. Только не надо говорить, что ты меня предупреждал!

— Я тебя предупреждал!

Она недовольно закатила глаза. Он пожал плечами.

— Надо поискать другой выход!

— Логично!

Они вернулись в пещеру с фресками и внимательно осмотрели ее. Обойдя одну из разрисованных стен, они обнаружили за ней неприметный проход.

Несколько часов они шли вперед, отбиваясь по дороге от огромных летучих мышей с ядовитыми зубами. К счастью, у Эвелины при себе имелся пузырек противоядия, которым они смазывали укусы и царапины. Они не знали, куда выведет их пещера и есть ли у нее вообще другой выход. К счастью, свет, проникающий сквозь разломы в своде, и свисающие сверху корни деревьев, показывали, что путь, по, крайней мере, не уходит в глубь земли.

Вскоре им пришлось остановиться. Где-то впереди раздавался шум воды, а прямо перед ними лежала пропасть. Ее противоположный край едва виднелся во влажном полумраке, а разглядеть дно было невозможно. Края бездны соединяла тонкая арка из слоистых камней, образующая собой мост естественного происхождения. Она выглядела настолько хрупкой и ненадежной, что казалось, вряд ли выдержит вес взрослого человека.

— Курт, нам нужно как-то перебраться на ту сторону!

— Забудь об этом, Гринблад! Этот мост нас не выдержит!

— Но у нас не другого выхода! По дороге сюда не было ни одной развилки! Это единственный путь!

Посовещавшись, они решили, что первой должна идти Эвелина, так как она легче, а значит, у нее больше шансов перебраться на ту сторону. Чтобы максимально снизить вес, она сняла тяжелый кафтан и положила на землю шпагу и пистолет. Чуть поколебавшись, она оставила при себе поясную сумку и фонарь. У Курта замерло сердце, когда Эвелина развела руки в стороны и осторожно ступила на хлипкий мостик. К счастью, она легко перебежала на другую сторону. Под ногами посыпалась пыль, несколько камешков свалились в пропасть, но шаткая конструкция устояла.

— Жди здесь, япоищу другой выход! — крикнула она Курту, но тот ее не послушал. Он положил на землю меч и пистолет, снял стеганку, и отошел чуть назад для разбега.

— Эй! Ты что задумал? — крикнула она, наблюдая за его приготовлениями. — Курт, не надо! Нет!

Он разогнался и крупными прыжками понесся по мосту, чувствуя, как тот дрожит и шатается. Булыжники и мелкие камни осыпались под его ногами и с громким шорохом падали в ущелье, вздымая клубы пыли. Курт понял, что переправа разваливается на ходу, и помчался во весь опор. До края бездны оставалось метров пять, как арка под ним рухнула. Он изо всех сил оттолкнулся от падающих камней и прыгнул. Ему удалось долететь до края пропасти и уцепиться руками за скалу. Эвелина подбежала к нему и, схватив за шиворот, помогла взобраться наверх.

— Ты с ума сошел? — возмущалась она, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди. — А если бы ты упал?

— Велика беда, наняла бы нового, — ответил он, пытаясь отдышаться.

— Ну да, конечно! Где я еще найду дурака, который будет меня терпеть?

Пути назад больше не было. Они оказались в огромной пещере. Перед ними с громким ревом струился широкий водопад и низвергался в пропасть, разбрасывая вокруг прохладную водяную пыль. Дорога упиралась прямо в него. Неужели тупик? Но, подойдя поближе, они увидели, что прямо под водопадом проходит узкий карниз, по которому можно перебраться на другую сторону.

Выступ был очень скользким, поэтому нужно было соблюдать осторожность. Эвелина пошла вперед, держась одной рукой за скалу, а Курт следовал за ней по пятам. Вдруг она потеряла равновесие и пошатнулась, но не успела даже испугаться, как он, вытянув руку, удержал ее. Скала, с которой падал водопад, немного выдавалась вперед, образуя козырек, защищающий от низвергающейся воды, но ледяные брызги все равно долетали до них, заставляя ежиться от холода. Наконец они преодолели препятствие и оказались по другую сторону водопада. Во влажной дымке было видно, что из пещеры ведут два прохода.

Эвелина повернулась к Курту.

— Куда теперь?

Тот вдруг увидел, что намокшая ткань рубахи облепила ее тело, четко вырисовывая высокую грудь с торчащими темными сосками. Вот черт! Он поспешно отвел глаза, но было уже поздно. Типично мужская реакция не заставила себя ждать.

— Э-э-э… что?

Она, заметив его взгляд, опустила глаза и увидела, что стоит перед ним практически голая. Эвелина жутко смутилась и обхватила себя руками за плечи, прикрывая грудь. Сделав вид, что пытается согреться, она смущенно пробормотала.

— Э-э-э… Как думаешь, какая дорога ведет наружу, левая или правая?

«Левая или правая?.. Да они обе прекрасны, как наливные яблочки… Черт, что ты несешь, кретин!»

— Э-э-э… Пойдем туда! — он махнул рукой в сторону правого коридора.

Они пошли дальше по причудливо изогнутым проходам. Эвелина шла впереди, подсвечивая путь фонарем. Узкие штаны плотно облегали ее округлые ягодицы.

«Не пялься! Не пялься! Не пялься!» — внушал себе Курт, но он не мог отвести взгляд, чувствуя, как желание разгорается с невиданной силой.

«Мы совершенно одни, я могу сделать с ней все, что захочу, — вдруг мелькнула у него шальная мысль. — Завалить ее на землю, сорвать с нее эту чертову рубаху, трахнуть ее прямо здесь… и… и кто я после этого буду? Она мне доверяет, а я поступлю как последняя скотина? Из-за своей похоти сломаю ей жизнь?.. Держи себя в руках, идиот!.. Нет уж, будь спокойна, моя девочка! Я тебя не трону».

Он забрал у нее фонарь, и пошел впереди, чтобы вид ее упругого зада не навевал дурные мысли. Какое-то время они шли в тишине, нарушаемой лишь стуком шагов и звоном падающих капель.

Вдруг Курт резко остановился и вытянул руку, преграждая путь. Эвелина вопросительно посмотрела на него. Он ткнул пальцем в потолок лежащей перед ними высокой пещеры, и она увидела множество свисающих коконов. Это были огромные летучие мыши, которые спали, завернувшись в свои кожаные крылья. Десятки, если не сотни ядовитых тварей. Даже если бы путешественники имели при себе оружие, и то, шансы против такой армии весьма невелики. Курт потушил фонарь, и они аккуратно прокрались мимо опасных животных, замирая при каждом шорохе с отчаянно бьющимися сердцами.

Дальше им, к счастью, не встречалось серьезных противников. Нескольких летучих мышей напали на них, но Курт и Эвелина сбили их камнями и прикончили на земле. Через какое-то время вдруг повеяло свежим воздухом, наполненным запахом трав, и они поняли, что приближаются к выходу. Вскоре они вышли на горное плато и увидели ночное небо, покрытое россыпью сверкающих звезд. Внизу слабо поблескивали тусклые огни спящей деревни.

— Пойдем скорее, Гринблад! Нам с этой Дердре предстоит серьезный разговор!

— Что ты собираешься сделать?

— Вырву ей глотку!

— Курт, не надо! Мы же не хотим, чтобы туземцы ополчились на нас!

— Можно, хотя бы, напинать ей под зад?

— Нет!

— Тогда, может…

— Нет!

— Черт, как же с вами, политиками, скучно!

***

Тем временем Сиоре удалось выяснить у местных старожилов, что в Ведлоге никогда не было целительницы по имени Арельвин. Казалось, поиски зашли в тупик, но тут один старик вспомнил, как слышал от кого-то из деревни Вигнамри, что когда-то их Doneigad похитили люди, пришедшие с моря. Скорей всего, речь и шла именно о матери Эвелины.

Сиора поняла, что больше им в Ведлоге делать нечего, и пошла в дом вождя. Увидев, что Дердре вернулась одна, она удивленно спросила:

— А где мои друзья?

— Они нашли то, что искали, и уехали, — буркнула воительница.

— Уехали? Без меня?

— Вот видишь, Сиора, Renaigse тебя использовали, а когда получили, что хотели — просто бросили, как ненужную вещь.

— Ты лжешь!

Дердре сурово сдвинула брови.

— Все чужаки подлые предатели! Мы должны объединить наши племена и изгнать их с острова!

— Не ври мне, Дердре! Мои друзья не могли уехать без меня! Что ты с ними сделала?

— Это не твое дело, Сиора! Дружба с Renaigse не доведет тебя до добра! Уходи!

Глаза Сиоры яростно сверкнули, и она набросилась на Дердре с кулаками. Но тут вмешались стражники и вышвырнули ее из хижины.

Сиора побежала к пещере знаний, но уткнулась в запертую дверь. По следам на земле она поняла, что ее друзья вошли внутрь, и догадалась, что Дердре заперла их там. Она вернулась в деревню и потребовала открыть дверь, угрожая войной между племенами и проблемами с Содружеством. Наконец, Дердре сдалась и швырнула ей ключ от запирающего механизма.

Сиора помчалась назад и открыла дверь. Она прошла по следу Курта и Эвелины, но через некоторое время остановилась на краю глубокой пропасти. Верхняя одежда и оружие ее друзей валялось на земле. Что здесь произошло? Неужели они, отчаявшись выбраться наружу, решили покончить с собой и прыгнули в бездну? Конечно, это звучало глупо, и было совсем на них не похоже, но кто знает обычаи этих Renaigse? Или они все же смогли как-то перебраться на другую сторону? Но как?

Не найдя ответа на свои вопросы, Сиора забрала пожитки друзей и вернулась назад.

На улице уже стемнело. Сиора вновь ворвалась к Дердре.

— Я не нашла своих друзей! Возможно, они погибли! Ты ответишь за это! — в отчаянии кричала она.

Воительница тщетно пыталась ее утихомирить.

— Успокойся, Сиора! Нам не стоит враждовать из-за проклятых Renaigse!

Вдруг тяжелая занавеска колыхнулась, и в хижину ворвались Курт и Эвелина — грязные, полураздетые, но живые. Сиора и Дердре, выпучив глаза, уставились на них.

Курт одним махом оказался возле Дердре и схватил ее за шиворот.

— Будь моя воля, прикончил бы тебя на месте! — злобно прошипел он. — Скажи спасибо леди де Сарде за свою никчемную жизнь!

Он сплюнул в сторону и отпустил ее. Сиора взвизгнув от радости, кинулась обнимать своих друзей. Дердре молча таращилась на них, а затем сухо произнесла:

— Здесь нет того, что вы ищите! Уходите!

Им ничего не оставалось делать, как подчиниться. Выйдя за порог, Курт повернулся к Сиоре:

— Эй, кроха, странные у вас обычаи принимать гостей!

Черт! Опять эти ласковые прозвища в адрес туземки! Эвелина заскрежетала зубами от злости.

— Дердре ненавидит чужеземцев, но не все мы такие, как она. Я думала, что смогу убедить ее помочь вам, а она все равно попыталась вас убить. Это моя вина! — печально произнесла Сиора.

— Как видишь, ей это не удалось! Выше нос, детка, все будет хорошо!

— Спасибо, волк! Ты настоящий друг!

«Детка?» «Волк?» Что, черт возьми, здесь происходит?!

— Жаль, что мы так и не нашли мою родню! — Эвелина поспешила прервать их милую — чересчур милую — болтовню.

— Пока вас не было, я не теряла времени зря! — похвасталась Сиора.

— Да? И что же ты делала? — спросила Эвелина.

— Во-первых, я узнала, что твоя мать принадлежала к клану Уллана из Вигнамри.

— Это точно? Ты уверена?

Сиора кивнула.

— А во-вторых, я нашла вашу одежду и оружие и отнесла в лагерь.

— Цветочек, ты просто чудо! — Курт чмокнул ее в щеку.

Сиора зарделась от удовольствия, а у Эвелины перехватило дыхание. Глаза предательски защипали, скулы свело от злости, но она изо всех сил не подавала виду, что готова разрыдаться от ревности.

Между тем они добрались до лагеря, и слегка перекусив, разбрелись по палаткам. Было уже далеко за полночь, и Сиора моментально уснула. Эвелина страшно устала, но сон не шел к ней. Слишком много сегодня произошло. Ловушка в пещере, переправа через пропасть, водопад, ревность к аборигенке… Она долго ворочалась на жестком тюфяке, пока ей это не надоело. Она завернулась в плащ и выползла наружу. К ее удивлению, Курт сидел на бревне у костра и держал над ним кусок проволоки, с нанизанной на него свиной колбаской. Он вопросительно взглянул на Эвелину.

— Не спится? Есть хочешь?

Он протянул ей прут. Она хотела, было, отказаться, но сосиска выглядела так аппетитно и источала такой соблазнительный аромат, что рот моментально наполнился слюной. Эвелина взяла угощение и присела рядом.

— Спасибо. А ты почему не спишь?

— Жрать захотелось, — простодушно признался он и полез в мешок за новой колбасой.

— Есть по ночам — вредно для фигуры, — съязвила Эвелина. — Теперь понятно, почему под тобой мосты рушатся!

С этими словами она откусила кусочек. Он был такой сочный, ароматный, с хрустящей поджаристой корочкой, что ее глаза сами собой закрылись от удовольствия.

— Это уж точно, Гринблад, — ответил Курт, аккуратно нанизывая сосиску на прут. — Вот стану жирным — и ты перестанешь меня любить!

Эвелина чуть не поперхнулась. Он это серьезно? Насчет «любить»? Она украдкой взглянула на него. Курт невозмутимо вертел колбаску над огнем, стремясь добиться лучшей прожарки. Да нет, похоже, просто шутит.

— Вот выгоню тебя, и найму кого-нибудь помоложе и посимпатичней!

— Давно пора! Наконец-то смогу отдохнуть! Я слишком стар для этого дерьма!

Какое-то время они молчали, поглощенные едой. Тишину нарушало лишь уютное потрескивание костра да стрекотание цикад в темных зарослях.

— Что у тебя с Сиорой? — вдруг неожиданно для самой себя выпалила Эвелина.

— Ничего, — спокойно ответил Курт. — А что? Ты ревнуешь?

«Да, черт возьми! Я ревную! Просто с ума схожу!»

— Что за чушь? Разумеется, нет! Просто мне интересно. Она же моя подруга…

— А кто я для тебя? — спросил он, пристально глядя на нее.

Эвелина залилась краской, и ее сердце бешено заколотилось. Что он ожидает от нее услышать?

«Любовь всей моей жизни? Лучший мужчина на свете?»

— Н-у-у… — нерешительно протянула она, с трудом скрывая дрожь в голосе. — Ты мой учитель… телохранитель… друг…

— Друг? — эхом отозвался он, не отрывая от нее взор. Отблески огня золотыми искорками плясали в его глазах.

— Больше… чем друг, — еле слышно вымолвила она.

Курт судорожно вздохнул, как будто получил удар под дых, и на миг зажмурился. Затем он бросил на нее предостерегающий взгляд.

— Осторожно, Гринблад! Негоже благородной девице якшаться с неотесанным солдафоном!

Эвелина почувствовала себя униженной. Она ему чуть ли не в любви признается, а он вздумал читать ей мораль! Сердце защемило, а на глаза навернулись слезы.

— Как-нибудь обойдусь без твоих нравоучений!

С этими словами она отправила в рот последний кусок колбасы и гордо удалилась в палатку.

Комментарий к 15. Ловушка

Иллюстрация https://66.media.tumblr.com/456ec49af9d29230ed22b3f06de3577c/c2bd2717d8272754-5c/s1280x1920/305824356fdb4c5f6fb9c32d407a26703b7b6b8d.jpg

========== 16. Родня ==========

Через несколько дней Эвелина и Курт отправились в деревню Вигнамри. На этот раз Сиоры с ними не было. Де Сарде уже приходилось иметь дело с Улланом — вождем племени костедувов. Она хорошо понимала его диалект, поэтому помощь переводчика не требовалась. Но, положа руку на сердце, девушке просто не хотелось видеть аборигенку рядом с наемником. Хотя она и заметила, что Курт больше не называл туземку ласковыми прозвищами, по крайней мере, в ее присутствии. Понял, что она ревнует, и не хотел причинять ей боль? Или просто счел благоразумным лишний раз не нервировать свою госпожу?

Их разговор не шел у нее из головы. Она призналась ему в симпатии, а он по сути отверг ее! Вначале девушке было невыносимо больно, но, поразмыслив, она поняла, что он просто не мог поступить иначе. Даже если предположить, что их симпатия взаимна, что он должен был делать? Запрыгать от радости? Кинуться в ее объятия? Он простолюдин, она аристократка. Он солдат, она — лицо государства. Да и вообще — она помолвлена с другим. У них нет никаких шансов на совместное будущее! Даже мимолетная связь способна разрушить их жизнь! Курт повел себя как разумный человек, и ей стоило бы последовать его примеру!

***

Курт и Эвелина скакали по проселочной дороге, змеящейся между зеленых лугов. Густая трава трепетала под порывами свежего ветра.

— Я, конечно, не навт, и не умею предсказывать погоду, но что-то не нравится мне это небо. Давай-ка лучше вернемся на постоялый двор! — предложил наемник.

Эвелина подняла глаза и увидела огромные кучевые облака, занявшие половину небосвода.

— Нет! Так мы потеряем полдня пути! Подумаешь, маленькие тучки!

— Только потом не жалуйся, что я тебя не предупреждал!

— И не подумаю! — девушка пришпорила лошадь.

Под вечер они разбили лагерь на опушке леса. Курт установил две одноместные палатки, пока Эвелина собирала хворост для костра.

— Чую, ночью будет буря, — пробормотал наемник, глядя на закат. Узкая полоска над верхушками деревьев горела ярко красным огнем, а над ней хаотично громоздились огромные сизые тучи. Ветер крепчал, а с неба срывались первые капли дождя. Вдали послышались глухие раскаты грома.

Путешественники быстро поужинали и разошлись по палаткам. Среди ночи Эвелину внезапно разбудил сильный толчок. Девушка резко села на тюфяке с отчаянно колотящимся сердцем. Дикий рев бури почти оглушил ее. От мощного ветра было трудно дышать. Тяжелые струи дождя больно лупили по голове и плечам. Она поняла, что палатку сорвало и унесло прочь.

Вокруг стояла кромешная тьма, прорезаемая лишь ослепительными молниями. Когда очередная вспышка на миг ярко осветила окрестности, девушка увидела, что палатка Курта стоит на месте, неистово трепеща под мощными порывами бурана. Почти на ощупь она подобралась к тенту и заползла внутрь.

— Курт, ты спишь? — позвала она, едва слыша свой голос сквозь вой стихии.

— Гринблад? Что ты здесь делаешь?

— Мою палатку унесло ветром!

— Проклятье! Уволь того криворукого идиота, который ее устанавливал!

Курт зажег фонарь и посмотрел на Эвелину. Капли стекали по ее лицу, мокрые волосы разметались по плечам, намокшая сорочка прилипла к телу.

— Да ты вся дрожишь!

Наемник порылся в своем мешке и достал небольшую флягу. Он открутил крышку, и резкий запах спирта поплыл по палатке.

— Ну-ка, отхлебни!

— Что это?

— Не бойся, не отравишься. Пей залпом!

Девушка зажмурилась и сделала большой глоток. Крепкий алкоголь ударил в нос и обжег горло. Через несколько секунд она почувствовала, как приятное тепло разливается по телу. Перед глазами все слегка поплыло.

Он достал из сумки аккуратно сложенную рубаху и протянул ей.

— Переоденься!

Эвелина взяла одежду и развернула ее.

— Не бойся, она выстиранная. Тебе не придется нюхать мой пот.

— Не подсматривай! — ее язык немного заплетался.

— Да чего я там не видел? — пробурчал Курт и отвернулся.

Она быстро стащила мокрую одежду, надела сухую сорочку и подкатила ее рукава.

Наемник выудил из мешка запасной плед.

— Ложись спать!

Девушка осмотрелась. От крепкого спиртного чуть кружилась голова. Палатка была довольно тесной, и если они лягут рядом, то будут почти касаться друг друга.

— Положи между нами меч! — заявила она.

— Чего? — Курт удивленно поднял брови.

— Ну… я читала, как рыцарь спал с девицей в одной постели. Так он положил между ними меч, чтобы ее… э-э-э… не изнасиловать.

— Не читай там больше!

— Это еще почему?

— Если я захочу тебя изнасиловать, думаешь, меня остановит какой-то меч?

— Что?! — ее глаза расширились от изумления.

— Да шучу я, Гринблад. Давай спать!

Курт потушил фонарь, закутался в одеяло и отвернулся к стене.

Эвелина улеглась на тюфяк и завернулась в плед. Снаружи ревела стихия, тонкая стенка палатки отчаянно трепетала под яростными порывами ветра. Перед закрытыми глазами кружились невнятные образы. Хмель витал в голове, вызывая странные навязчивые мысли.

«Интересно, как он целуется? Лучше чем Александр? Вот бы попробовать! Всего один поцелуй, а большего я ему не позволю! Все равно ведь никто ничего не узнает!»

— Курт!

— М-м?

— Поцелуй меня!

— Нет!

— Почему?

— По кочану! Спи, давай!

Она отвернулась к стенке и обиженно засопела. Алкоголь туманил ей голову и спутывал мысли: «Вот же упрямый солдафон! Неужели я ему совсем ни капельки не нравлюсь? Неужели так трудно меня поцеловать? Это все из-за проклятого пятна? Ненавижу его! Пятно. И Курта тоже ненавижу! Сколько можно меня мучить? Почему эта проклятая любовь никак не проходит?»

Ей стало так себя жаль, что горячие слезы градом покатились по щекам. Эвелина уткнулась носом в подушку, чтобы скрыть рвущиеся наружу всхлипывания.

«Не хватало еще, чтобы он услышал, как я из-за него реву!..»

В темноте палатки она почти физически ощущала рядом его присутствие. Он был так близко, и это сводило ее с ума. Ей дико захотелось прижаться к его груди, запустить руку в его волосы, целовать его губы, гладить его шрамы, почувствовать, как сильные руки обнимают ее… Да, до брака она должна оставаться девственницей, это вбили в нее с пеленок, но ведь от одного поцелуя ничего не случилось бы! Ну хотя бы разочек ощутить вкус его губ, вдохнуть его запах… Ведь никто об этом не узнал бы. А потом она бы вышла замуж за Александра и была бы ему верной женой…

«Нет! Где моя честь, где мой долг? Он сам меня отверг, и уже не в первый раз! Нужно сохранить хотя бы остатки достоинства, я же леди, в конце концов? Хотя, какая я леди? Я даже не настоящая аристократка! Но гордость-то у меня еще осталась! Больше я не буду перед ним унижаться!»

Курт лежал, завернувшись в одеяло и уткнувшись носом в брезентовую стенку: «Ну да, конечно, поцелуй ее! С ума, что ли сошла, такое предлагать! Неужели не понимает, что одним поцелуем дело не ограничится? Стоит мне до нее дотронуться, и все — меня уже будет не остановить! Видать, крепко ей самогон по мозгам ударил, раз такое несет! Если бы не буря, ушел бы спать к костру, а так — лежи, делай вид, что на все плевать! А хер стоит, как каменный, не дрочить же при ней! Надо было и вправду положить между нами меч! Она так близко — протяни руку, и вот она, рядом! Такая теплая, такая мягкая, почти голая в моей рубашке. А эти сисечки… накрыть их ладонями… втянуть ртом темный сосочек…»

Он с трудом сдержал стон.

«Черт, Гринблад, что ты со мной делаешь? Блядь, за что мне все это?.. Держи себя в руках, похотливый кретин! Испортить девку — дело нехитрое, а что потом? Этот придурок, ее женишок, взбеленится, когда узнает, что она не девочка. И неизвестно, что он с ней за это сделает. Испортить ей жизнь ради минутного удовольствия? Я, конечно, не ангел, но и не совсем мудак конченый… Нет, сказал «не трону», значит не трону! Такие, как она, не для таких, как я, вот и нечего к ней лезть своими грязными лапами!»

***

Яркий свет бил в глаза, и Эвелина разомкнула веки. Несколько секунд она не могла понять, где находится, пока, наконец, не вспомнила события прошлой ночи. Она в палатке Курта! Девушка осмотрелась, и, не увидев наемника, вылезла из-под одеяла. На ней была его рубашка, доходившая лишь до середины бедра.

«Боже! Я почти голая! — ужаснулась она и тут вспомнила, как ночью просила поцеловать ее. Краска бросилась ей в лицо. — Вот дура! Мне нельзя брать в рот ни капли спиртного! Я веду себя, как идиотка, когда выпью!»

Эвелина закуталась в плед и вышла наружу. Солнце яркими пучками пробивалось сквозь листву, ослепительно сверкая в россыпи хрустальных капель. Воздух был напоен восхитительной свежестью. На траве повсюду валялись мокрые листья и сломанные ветки, а в лесу кое-где виднелись поваленные стволы деревьев, напоминая о ночном разгуле стихии.

Перед палаткой весело потрескивал костер, а над ним кипел котелок с ароматной похлебкой. Между двух сосенок на веревке сушились одежда и одеяла, промокшие от ливня прошлой ночью. Ни Курта, ни лошадей нигде не было видно. Девушка взяла половник и помешала аппетитное варево, попробовала его на вкус и добавила щепотку соли.

Тут раздался шорох кустов, и на поляне показался наемник, ведя под уздцы своего коня.

— Карась нашелся, а твоей Форельки нигде не видно, — доложил он.

— Они убежали?

— Да. Испугались грозы и сорвались с привязи.

— И как ты его нашел?

— Да, он блуждал тут неподалеку. Наверное, и сам бы скоро вернулся. Сейчас оседлаю его и поеду искать твою кобылку. Верхом-то попроще будет по лесу рыскать!

— Давай сперва поедим! Суп уже сварился.

— Хорошая идея, Гринблад! Я голодный, как черт!

После завтрака Курт оседлал коня и собрался на поиски.

— Давай, дружище! Позови свою подружку! — он потрепал Карася по холке. Умный жеребец как будто понял хозяина, и пронзительно заржал.

Эвелина переоделась в самую сухую одежду, которую ей удалось найти, вымыла посуду и принялась упаковывать пожитки.

«А что, если он не найдет Форельку? Мы поедем вдвоем на одном коне? Прямо, как в рыцарских романах! А как мне лучше сесть — спереди или сзади? Спереди, конечно, романтичнее, но сидя сзади, я смогу крепко прижаться к его спине…»

К ее разочарованию наемнику все же удалось разыскать кобылу, и они отправились в путь каждый на своей лошади.

***

К полудню они достигли Вигнамри — деревню, простирающуюся на юго-восточном побережье острова. Пустынный пляж, рядом с которым располагалось поселение, был усеян множеством огромных китовых костей, торчащих из песка. Они были густо покрыты затейливой резьбой и напоминали зубы гигантского дракона. Несмолкаемый шум прибоя и пронзительные крики чаек наполняли влажный соленый воздух.

Уллан, вождь племени костедувов подтвердил, что около двадцати лет назад целительница по имени Арельвин была действительно похищена из его клана.

— Так вот, почему твое лицо показалось мне таким знакомым! — отметил он, внимательно разглядывая девушку.

Он рассказал, что отец Эвелины был убит при налете, пытаясь спасти свою жену. Но оказалось, что у Арельвин осталась сестра, которая затем стала новой Donegaid их клана.

— Моя родная тетка жива! — обрадовалась девушка. — Я могу увидеть ее?

— Конечно! Пойдем, я покажу тебе ее дом! — услужливый Уллан не упускал возможности угодить Renaigse, в надежде извлечь какую-нибудь выгоду в будущем.

Они вошли в круглую хижину, сложенную из плоских камней, поросших мхом и травой. Она была пуста.

— В последнее время старушка любит проводить время одна на лесной поляне. Если вы пойдете по этой тропе, то как раз выйдете на нее, — Уллан указал в сторону чащи.

Курт и Эвелина пошли по дорожке, ведущей сквозь густые заросли. Примерно через четверть часа впереди послышался какой-то шум. Наемник поднял руку, призывая остановиться. Они осторожно выглянули из-за кустов и увидели на поляне трех огромных быков — андригов, окруживших туземную женщину. От страха бедняжка не могла пошевелиться, а животные стояли вокруг нее, фыркая, раздувая ноздри и роя копытами землю. Еще миг — и они кинутся на нее и затопчут до смерти!

Нужно было отвлечь их от аборигенки. Эвелина выхватила пистолет и прицелилась в одного из быков, но стрелять не решалась, поскольку знала, что у этих тварей настолько толстая шкура, что пули отскочат от нее, как от стального панциря, и только еще сильнее разозлят животное.

Курт подкрался к быку и дал ему увесистый пинок под зад.

— Хороший мальчик! Иди сюда!

Андриг взревел, повернулся к наемнику и бросился на него, но тот уклонился с его пути, и тварь промчалась мимо. Курт с разворота рубанул животное мечом, но клинок прошел вскользь и лишь слегка оцарапал его бронированный бок.

Остальные монстры последовали примеру своего товарища и бросились на воина, а туземка кинулась наутек.

— Гринблад, отойди! — крикнул наемник.

Эвелина не послушалась. Она понимала, что сразу три андрига — многовато даже для Курта, поэтому выстрелила в одного из них, чтобы отвлечь его внимание на себя.

Бык с диким ревом кинулся в ее сторону. В последний момент девушка отпрыгнула вбок, и тварь пронеслась мимо. Она быстро перезарядила пистолет и выстрелила вдогонку. Пуля лишь слегка оцарапала могучий круп зверя. Монстр издал утробный рык, развернулся и кинулся в новую атаку. Эвелина повторила маневр. Она пропустила чудовище мимо себя, ловко увернувшись с его пути, и вставила в пистолет новый патрон. На этот раз она не торопилась. Дождавшись, пока животное развернется и помчится на нее, де Сарде тщательно прицелилась и выстрелила ему прямо в глаз. Брызнул фонтан крови. Зверь заревел и по инерции пронесся еще пару секунд, затем его передние ноги подломились, он рухнул на землю и забился в конвульсиях.

Девушка повернулась к Курту и увидела, как тот мощным ударом меча перерубает шею одному из быков. Наемник повернулся ко второму, но в тот же миг андриг ударил его задними копытами в грудь с такой силой, что тот отлетел метров на пять. Если бы не кираса, то зверь проломил бы ему грудную клетку. Пока ошеломленный воин пытался подняться на ноги, бык развернулся, низко опустил голову и пошел на него, намереваясь его прикончить. Эвелина с отчаянными воплями подлетела сзади и принялась нещадно колоть монстра шпагой, чтобы отвлечь его от своего спутника.

— Осторожно! Копыта! — крикнул Курт, поднимаясь на ноги.

Девушка откатилась в сторону за миг до того, как бык взбрыкнул задними ногами. Зверь развернулся и помчался на нее, вздымая тучи пыли. В самый последний момент она отпрянула вбок, и андриг пронесся мимо и врезался в дерево. Пару секунд он стоял оглушенный, и этого времени наемнику хватило, чтобы подбежать к нему и широким взмахом меча перерубить его позвоночник. Зверь рухнул на землю, содрогаясь в предсмертных судорогах и разбрызгивая вокруг алые капли крови.

Девушка подбежала к Курту. Тот тяжело дышал и был с головы до ног покрыт кровью и пылью, а на его кирасе красовалась огромная вмятина.

— Как ты?

Она помогла ему стащить деформированную броню. Наемник расстегнул поддоспешник, рубаху и ощупал себя. По груди расползался огромный багровый синяк, но, к счастью, все кости были целы.

— Жить буду… наверное.

Из-за кустов показалась аборигенка.

— Reneigse, спасибо за вашу помощь. Не пойму, что здесь произошло.

Она подошла к Курту.

— Ты ранен? Дай взгляну. Я Donegaid, могу помочь.

Внимательно осмотрев его, она вынесла свой вердикт:

— Думаю, это не опасно. Идем со мной, я дам тебе целебную мазь, чтобы ушиб поскорее прошел.

— Да, ничего страшного. Что нас не убивает, делает сильнее, — ответил тот.

— Ну, как знаешь.

Старушка повернулась к Эвелине, и вдруг ее глаза расширились от изумления.

— Арельвин? — воскликнула она.

— Я ее дочь, — ответила девушка.

— Дочь? — удивилась женщина. — Так значит, моя сестра жива?

— К сожалению нет. Идемте, мы проводим вас домой, и я вам все расскажу.

По дороге Эвелина рассказала тетке свою историю. Слан, так звали туземку, приняла девушку очень тепло. Она тосковала по своей сестре, и была счастлива, что у нее осталась дочь. Она пригласила гостей в свою хижину и предложила выпить ароматного травяного чая с ягодным пирогом. Тетка рассказала де Сарде о ее родителях, а та, в свою очередь, поведала о жизни на материке.

Курт большую часть времени молчал. Он рассматривал собеседниц, пытаясь найти в них фамильное сходство. В результате нелегкой жизни Слан выглядела гораздо старше своих лет, а ее лицо скрывалось под толстым слоем черной краски с белыми разводами. Но блестящие янтарно-зеленые глаза старушки не давали усомниться в их с Эвелиной родстве.

Между тем на улице давно стемнело. Женщина предложила новообретенной племяннице остаться на ночь. Девушка ужасно устала, и ей не хотелось тратить время на разбивку лагеря, поэтому она с радостью согласилась. Курт отправился устраивать лошадей на ночлег, а Эвелина осталась в хижине.

— Тебе с Minundhanem стелить одну постель? — спросила Слан, доставая из сундука тюфяк, набитый травой.

— С кем? — не поняла Эвелина.

— Ну… как это будет по-вашему… С твоим мужем.

Девушка залилась краской.

— Он мне не муж!

— Нет? Почему? — удивилась тетка.

— Э-э-э, — замялась Эвелина, не зная, что ответить на такой странный вопрос.

— Бери, не думай! — бесхитростно заявила Слан. — Лучшего мужа тебе не найти!

Де Сарде тяжело вздохнула.

— У нас в Содружестве все не так просто… Я помолвлена с другим.

— Помолвлена? Как это? Обещана, что ли?

— Что-то вроде того…

— Так почему с тобой не тот, другой?

А ведь и правда, почему? Эвелине даже в голову не пришло, просить Александра поехать с ней. И разве согласился бы он отправиться в такую глушь? Еще неизвестно, как он отреагирует на новость о том, что она — дочь аборигенки. Вряд ли ему это понравится. Он всегда отзывался о туземцах с большим пренебрежением и не считал их за людей.

— Бросай того, бери этого! — вещала тем временем тетка. — Я жизнь прожила и все насквозь вижу. Любит он тебя, как твой отец любил твою мать! И жизнь за тебя отдаст!

«Ага, любит он, как же! Да он только и делает, что меня отшивает? А насчет «жизнь отдаст» — так я ему за это плачу! Работа у него такая!»

— Так сколько постелей стелить? Две или одну? — переспросила Слан.

— Две!

***

Обратный путь прошел без особых приключений. Перед Новой Сереной Курт и Эвелина пустили лошадей шагом, чтобы немного насладиться прекрасной погодой и последними минутами наедине. Карась и Форелька мирно трусили бок о бок, а между всадниками завязался разговор.

— Ну что, Гринблад, рада, что нашла свою тетку?

— Не знаю. Какое-то странное чувство. Не пойму, кто я есть на самом деле. Не могу сказать, что культура туземцев мне близка. Но и при дворе я всегда чувствовала себя белой вороной.

— Странно. А я-то думал, что на этих ваших балах ты — как рыба в воде.

— Нет, просто я хорошо умею притворяться!

— Ценное умение для дипломата!

— Пришлось научиться. В детстве меня все дразнили и задирали, так что приходилось не подавать виду, что меня ранят их насмешки.

— Почему тебя дразнили? Из-за пятна?

Эвелина тяжело вздохнула. Он задел больную мозоль.

— Да. В основном.

— Но теперь-то ты выросла, и, благодаря своему лучшему учителю фехтования, можешь настучать всем обидчикам по зубам!

Она рассмеялась.

— По крайней мере, одной гадине я бы точно не оказалась настучать по зубам! Ты помнишь Изабеллу?

— Да, припоминаю. Мерзкая девчонка!

— Она постоянно говорила мне всякие гадости. Считала неряхой, деревенщиной… Старалась унизить при любой возможности.

— Это потому, что ты во всем была лучше нее. Видимо, она это чувствовала.

— Ты, правда, так считаешь?

— Конечно!

— …или говоришь так потому, что я тебе плачу?

— Черт! Меня раскусили!

Она расхохоталась и стукнула его кулаком по плечу.

— Вот негодяй!

Какое-то время они ехали молча, любуясь расстилавшейся перед ними панорамой Новой Серены, сверкающей новенькими крышами и густо утыканной строительными кранами.

— А ты никогда не хотел найти свою родню? — поинтересовалась Эвелина.

— Нет, — ответил Курт.

— Почему?

— А зачем? Если они и существуют, то у них своя жизнь, у меня — своя. Мы не станем близкими людьми от того, что у нас в жилах течет одна кровь.

— Но у тебя же совсем никого нет! — вздохнула Эвелина.

Курт бросил на нее взгляд, полный нежности и теплоты.

— Почему никого? У меня есть ты.

Девушка смутилась, и глаза ее погрустнели.

— Курт, когда я выйду за Александра… Я пообещала ему… В общем, нам придется расстаться

— Я знаю, — спокойно ответил наемник.

— Знаешь? Откуда? — она удивленно повернулась к нему.

— Он ревнует тебя ко мне!

— С чего это ты решил?

— Я же не слепой!

Эвелина знала, что он прав, но в ней взыграла глупая гордыня.

— Ты слишком самонадеян!

— Я? Нисколько.

— Он — принц! Как он может к тебе ревновать?

— Он — прежде всего, мужчина.

— Ты хочешь сказать, что ты для него соперник?

— Я никогда такого не говорил!

— Скорее, это ты должен к нему ревновать! — дерзко заявила девушка.

Наемник пристально посмотрел ей в глаза.

— А кто сказал, что я не ревную?

— Что? — ее брови взметнулись вверх.

— Ничего! Давай прекратим этот разговор!

С этими словами Курт пришпорил лошадь и помчался вперед, вздымая за собой клубы пыли.

Комментарий к 16. Родня

Иллюстрации https://66.media.tumblr.com/3f4569986a1e522512cd2cab6cce6c11/5c0981bf37154178-7a/s1280x1920/00d20f95c20c2731f62296385720d100d0c42466.jpg

https://66.media.tumblr.com/4a80984fc262e9d0d1081c0bf6eda3e2/1a026fd1da775136-9a/s1280x1920/5b3b1c285941df28275c42f6b806ae4ffef5db3d.jpg

https://66.media.tumblr.com/53b8e273bd0ea2bc33a9dd6622998e46/e740986aec4aa887-5d/s1280x1920/d3427332c654f435dc3a3bcf23b0cb141d7fd223.jpg

https://66.media.tumblr.com/bbe5be74f932bb2019a43381ec416b88/fc10d0be62888d29-f0/s1280x1920/a8f7be47715e5d327374bd50cfdd2907351e1933.jpg

========== 17. Погоня ==========

Эвелине было невыносимо скучно. Если в предыдущих спектаклях имелся хотя бы сюжет, то сейчас на сцене творилась какая-то дичь. Весь первый акт бесформенные фигуры, закутанные в черные покрывала, безмолвно стояли на сцене и конвульсивно подергивались под пиликание унылой мелодии. С потолка на веревке свисал актер в костюме ангела и с диким воем раскачивался над подмостками, посыпая все вокруг перьями и конфетти…

Во втором акте на сцену зачем-то вытащили лошадь, и она тут же нагадила на пол. «Пожалуй, это самое занимательное действо во всем представлении» — подумала Эвелина и взглянула на Александра. Тот с увлечением наблюдал за происходящим в театральный бинокль: «Неужели ему и правда нравится, или он притворяется?»

— Дорогая, как ты находишь этот спектакль? — спросил принц, когда они уселись в экипаж.

— Большего бреда я в жизни не видела, — честно призналась она.

Александр снисходительно посмотрел на невесту.

— Видимо, до вашей провинции еще не дошли последние тенденции, радость моя. Это же самое модное направление в искусстве — декаданс!

— Дека… что? — удивилась Эвелина.

— Декаданс, — терпеливо пояснил принц. — Направление в литературе, творческой мысли, самовыражении, которое характеризуется эстетизмом, индивидуализмом и имморализмом…

— А-а-а… — Эвелина ничего не поняла из сказанного, но на всякий случай решила дальше эту тему не развивать.

— Когда мы поженимся, я всерьез возьмусь за твое эстетическое воспитание, — с энтузиазмом продолжал Александр. — Как будущая королева Риордана, ты обязана будешь разбираться во всех веяниях современного искусства.

«То есть, я должна буду разбираться в сортах лошадиного дерьма?» — подумала та, но вслух ничего не сказала.

Они подъехали к дворцу наместника и поднялись по ступеням. Константин пригласил их сегодня вместе поужинать и сыграть партию в покер. Однако все свечи были погашены, а тронный зал — пуст. Даже обычно стоящие на посту стражники куда-то подевались.

— Странно, куда же он мог исчезнуть? — удивилась Эвелина. — Давай заглянем в его кабинет!

Они вошли в просторный кабинет наместника и застали там леди Моранж — бывшую правительницу острова. Женщина стояла у стола Константина и выглядела так, будто ее застигли врасплох.

— Э-э-э… Леди де Сарде! Ваше Высочество! Какая честь! — поспешно затараторила она.

— Леди Моранж! Что вы здесь делаете? Вы случайно не знаете, куда подевался мой кузен?

— Э-э-э… Наместник срочно отправился в… Сан-Матеус, — запинаясь, пробормотала Моранж.

— В Сан-Матеус? Но зачем? И почему он не оставил мне записки? — удивилась Эвелина.

— К Константину прибыл телемский посланник с каким-то сообщением, и тот сразу же отправился в путь…

Эвелина обернулась к принцу.

— Что-то здесь не так. С чего бы это он решил уехать, никого не предупредив?

Александр недоуменно пожал плечами.

— Видимо, дело крайне важное, — вмешалась леди Моранж. — Но вы не переживайте, он, несомненно, скоро вернется!

Однако беспокойство Эвелины усиливалось с каждой секундой. Опять ее кузен во что-то влип! Она повернулась к жениху и дрожащим голосом сказала:

— Александр, мы должны срочно ехать за ним! Мне кажется, это какая-то ловушка!

— Хорошо, дорогая! Мы немедленно отправляемся в путь! Я спасу Константина! — решительно заявил тот, и они стремительно покинули дворец.

— Любимая, тебе хватит два часа на сборы? — спросил принц, когда они сидели в карете.

— Часа вполне достаточно!

— Хорошо! Я завезу тебя домой, и отдам своим людям распоряжение выдвигаться в путь. Возьми только самое необходимое, об остальном я позабочусь.

— Спасибо, Александр! Что бы я без тебя делала?

Принц самодовольно улыбнулся и крепко сжал ее руку.

— И вот что, — добавил он, слегка замявшись. — Ради бога, не бери с собой этого своего наемника! Я возьму своих лучших гвардейцев, а он будет только путаться у нас под ногами.

Она удивленно взглянула на него:

— Хорошо, как скажешь.

***

Курт сидел в своем кресле с книгой в руках, ожидая возвращения хозяйки. Эвелина вошла в гостиную и отдала служанке распоряжение собирать дорожный саквояж.

— Куда-то собираешься? — спросил он, поднимаясь ей навстречу.

— Константин пропал! Леди Моранж говорит, что он поехал в Сан-Матеус, но, я думаю, что его могли заманить в ловушку. Мы с Александром едем его искать!

— Сейчас же ночь на дворе! В темноте не найти никаких следов. Подожди до утра, а я, тем временем, расспрошу стражников, может кто-то что-то видел!

— Нет! Мы едем сейчас же! — твердо заявила Эвелина.

— Дурацкая затея, как по мне… ну да ладно, ты же тут босс. Пойду, скажу конюху, чтобы седлал лошадей.

— Курт, — остановила его она. — Ты никуда не едешь.

Он удивленно уставился на нее.

— С чего это вдруг?

— Ну… Александр возьмет с собой достаточно людей. Я думаю, тебе нет никакой необходимости сопровождать меня.

— Еще чего, — возразил он. — Я еду с тобой!

— Нет! Ты остаешьсяздесь! — запротестовала Эвелина.

— Я должен тебя охранять! Мне же платят именно за это. Или ты забыла? — Курт сверлил ее пристальным взглядом.

— Я сказала — нет! Это приказ! — дерзко отрезала она.

Курт приблизился вплотную, неотрывно глядя на нее. Низким твердым тоном он медленно произнес:

— Тогда, считай, что я его нарушил! Можешь меня за это уволить!

От вибрирующих ноток в его голосе у нее пробежали мурашки по коже, и земля ушла из-под ног. Ее воля неожиданно ослабла, и она поняла, что дальше спорить бесполезно. Эвелина больше не произнесла ни слова и принялась собирать вещи.

***

Ночную тишину разорвал стук лошадиных копыт. По темной дороге скакали шестеро всадников. Впереди ехали трое гвардейцев в до блеска начищенных кирасах. Высокие плюмажи гордо реяли на их полированных шлемах. В середине кавалькады гордо восседал принц на белом коне, покрытом роскошной попоной с гербами дома Эвенгардов. По левую руку от него скакала Эвелина на своей кобыле, а Курт на гнедом жеребце замыкал шествие.

Александр наклонился к невесте.

— Дорогая, я же просил, чтобы ты не брала его с собой!

— Я подумала, что лишние люди нам не помешают, — виновато ответила та.

— Вот именно, что «лишние», — раздосадовано заметил принц и кивнул в сторону трех бравых рыцарей. — Мои гвардейцы — лучшие из лучших, и твой неотесанный солдафон нам ни к чему.

— Ну, прости, Александр, я подумала, что так будет лучше, — ответила Эвелина. Она же не могла признаться жениху, что Курт просто-напросто проигнорировал ее приказ и поехал за ней по собственной воле.

Принц раздраженно закатил глаза и пришпорил коня. Соперник маячил где-то сзади и он спиной чувствовал его пристальный взгляд.

«Когда она станет моей женой, ты у меня еще попляшешь! Будешь болтаться на виселице, вот тогда я и посмеюсь!» — злобно подумал Александр.

***

Путники проскакали несколько часов и не обнаружили никаких признаков Константина. Принц скомандовал привал.

— Дальше ехать бессмысленно! Все равно, в темноте не видно никаких следов.

«Курт так и говорил, — подумала Эвелина. — Надо было и впрямь подождать до утра».

— Нужно отдохнуть самим и дать отдых лошадям, — между тем вещал Александр. — Продолжим поиски завтра утром!

— Серьезно? — вдруг подал голос Курт. — Ты собираешься разбить лагерь прямо здесь? У дороги? Чтобы любой головорез мог застать нас врасплох? Мы должны более подходящее место — защищенное со всех сторон и, желательно, на холме!

Принц смерил его презрительным взглядом и обратился к Эвелине:

— Что-то твой цепной пес слишком много лает, моя дорогая! Прикажи ему заткнуться, иначе я сам сделаю это!

— Но… он прав… — нерешительно начала она.

Александр насмешливо приподнял бровь.

— Дорогая, ты со мной, а значит, тебе нечего бояться! Нам нет нужды прятаться по кустам! Уж я-то смогу защитить тебя! В отличие от этого…

Эвелина услышала, как Курт проворчал себе под нос какое-то слово. И это слово было явно неприличным.

Гвардейцы быстро разбили лагерь и развернули роскошный шатер, украшенный гербами Эвенгардов на золотом и красном фоне.

— Он бы еще тут дворец построил, — бурчал Курт, устанавливая свой походный тент чуть поодаль, под защитой деревьев. — Всем окрестным бандитам теперь известно, что тут остановилась богатая шишка. Приходи, кто хочешь, бери, что хочешь!

— Э-э-э… А где я буду ночевать? — поинтересовалась Эвелина, увидев, что шатер только один. Она понадеялась на принца и не захватила с собой палатку.

— Дорогая, приглашаю тебя разделить со мной мой скромный очаг! — великодушно предложил Александр.

— Но… Это неприлично! Мы же еще не женаты! — возразила она.

— Радость моя, обещаю, что и пальцем тебя не трону! — уверил ее принц, но та продолжала колебаться.

— Эй, Ваше Высочество, не хотите ли предоставить даме свой шатер? — насмешливо поинтересовался Курт. — А я, так и быть, уступлю вам свою палатку.

— Что? — возмутился тот! — Ты предлагаешь мне, спать в твоем гадюшнике? Да я потом вшей замучаюсь выводить!

Принц бережно пригладил свои прекрасные золотистые кудри.

— Э-э-э… все в порядке, Александр. Я привыкла ночевать на природе, поэтому вполне могу поспать и в палатке, — торопливо заявила Эвелина.

— Ты уверена, дорогая? — заботливо спросил принц. — Может, лучше, ко мне в шатер?

— Нет-нет, все хорошо! — поспешно ответила она.

***

Сквозь сон Эвелине послышались крики и лязг оружия, а потом она почувствовала, как кто-то тащит ее из палатки, зажав ей рот рукой. Сердце бешено заколотилось от страха, она попыталась сопротивляться, но тут услышала шепот Курта.

— Тихо, Гринблад, это я! На лагерь напали!

— Что? Кто? — ошарашено спросила она.

— Скажи своему Кудряшу, пусть уволит этих идиотов, если они все еще живы! Эти кретины заснули на посту и проворонили нападение!..

Они пробирались по лесу в утреннем сумраке не зажигая фонарей, чтобы не выдать себя нападавшим. Босые ноги утопали в росе. На Эвелине была одна лишь ночная сорочка, и она продрогла до костей. Увидев это, Курт накинул ей на плечи свой плащ. Отойдя от лагеря на некоторое расстояние, он отдал ей свой пистолет и велел спрятаться в небольшом овраге.

— Пойду, посмотрю, жив ли еще твой пижон! — сказал Курт и растворился в темноте.

***

Принц в одиночку отбивался от троих нападавших. Его гвардейцы были убиты почти сразу, а он, услышав снаружи звуки боя, успел кое-как натянуть доспехи, схватить меч и щит и выскочить из шатра. Внезапным ударом ему сразу же удалось уложить одного из врагов, а на земле, рядом с телами его рыцарей, валялись еще двое.

Александр был хорошим бойцом, но, похоже, противники тоже были не лыком шиты. Они окружили его, стараясь зайти ему за спину. Принц, прислонился к толстому дереву, используя ствол как защиту, и умело отбивал вражеские клинки. Резкий свист мечей, рассекающих воздух, и гулкие удары оружия по щиту прорезали утреннюю тишину.

Вдруг один из атакующих выбил меч из рук принца, а второй ударом эфеса сбил его с ног.

Александр упал под дерево и, подняв голову, увидел занесенный над ним меч. «Мне конец!» — едва успел подумать он, как вдруг враг рухнул на землю, разрубленный от плеча до пояса мощным ударом двуручника. Принц инстинктивно прикрылся от брызнувшей крови и моментально вскочил на ноги. Он увидел, как подоспевший наемник разделывается с остальными нападавшими.

Увесистым пинком Курт отшвырнул одного бандита, сделал резкий разворот и рубанул второго. Блеснула сталь, плеснулась кровь, и косматая голова покатилась прочь, бешено вращая глазами.

Первый негодяй поднял пистолет и прицелился в принца. Курт подскочил к Александру и пинком кованого сапога толкнул его на землю.

— Пригнись!

Раздался выстрел, и пуля просвистела у принца над головой. Курт широко размахнулся и резко опустил меч на бандита, обрывая его земной путь.

— Что за манеры! — возмутился Александр. — Как ты посмел ударить меня ногой, мерзавец?

— Да вот, побоялся, что вам будет не на что надевать корону, Ваше Высочество! — пожал плечами тот.

— Я бы и без тебя справился, — надменно заявил принц.

— Да? Тогда мы можем еще все исправить, — ответил Курт и потянулся к рукояти меча…

Неизвестно, чем закончилось бы дело, если бы в этот момент на поляне не показалась Эвелина.

***

Эвелина и Александр сидели на бревне в разоренном лагере, и она обрабатывала ссадину на лбу жениха целебным снадобьем. Курт внимательно осматривал трупы нападавших.

— Черт! Я его знаю! — удивленно воскликнул он, перевернув одно из тел лицом вверх.

Принц болезненно поморщился — лицо невыносимо щипало от едкой мази. Что там несет этот солдафон?

— И этого тоже! — наемник осмотрел другого бандита. — Они оба служили в Серебряно-Голубом полку! Но почему на них желто-красная форма?

— Нам нет дела, во что одеты твои приятели! — надменно произнес принц. — Седлай лошадей, нам пора возвращаться! Поскорей бы принять горячую ва-анну и выпить чашечку ко-офе!..

— Что ты имеешь в виду, Курт? — перебила его Эвелина.

— Стражники из Новой Серены переодеты в форму Сан-Матеуса… Кто-то хотел, чтобы мы подумали, будто бы на нас напала Телема!

— И что все это значит? — нетерпеливо спросил Александр.

— Они напали на лагерь с востока, а значит, пришли из Новой Серены… Кто-то пустил их по нашему следу!

— Леди Моранж! — воскликнула Эвелина. — Только она знала, куда мы направляемся!

Комментарий к 17. Погоня

Иллюстрации https://66.media.tumblr.com/e6eea3e0c58e3ef99a74aff0ab485e46/c5c5fb3c895eebdd-cc/s1280x1920/271b56d505c46b239b3e83adc026f7f6f1373a91.jpg

https://66.media.tumblr.com/4cbf9cb9628c214ee820a5f53aad7f81/ce3f4a759bb53216-96/s1280x1920/a128bc2972bdd67bf90675b6897683b8c8f468c6.jpg

========== 18. Спасение ==========

Когда леди Лорин де Моранж узнала, что на ее место собираются назначить Константина Орсея, она пришла в ярость. Сколько сил она отдала, чтобы заполучить эту должность! В скольких постелях ей пришлось побывать! Сколько задниц вылизать, причем, некоторые из них — в прямом смысле!

Ей было около сорока и ее лицо все еще сохраняло остатки былой красоты, однако в ее облике чувствовались хитрость и змеиное коварство. Леди Моранж происходила из обедневшего дворянского рода и, после смерти мужа, ей пришлось буквально пойти по миру с протянутой рукой. Этот мерзавец промотал все скудное состояние, и хорошо еще, что не успел заделать ей детей!

Лорин была амбициозна и целеустремленна и хотела, во что бы то ни стало, вырваться из нищеты. Ее небогатое семейство не могло дать нужных связей, и поэтому ей грудью приходилось пробивать себе дорогу по карьерной лестнице. В должности наместника на Тир-Фради она увидела свой шанс на лучшую жизнь. С помощью хитроумных интриг она обошла других претендентов и добилась того, чтобы князь отправил на остров именно ее.

Моранж отдала всю себя новой должности. Всего за три года ей неимоверными усилиями удалось достичь того, чтобы на месте унылой пустоши шумел молодой город, растущий с каждым днем и привлекающий все новых поселенцев. Новая Серена была ее любимым детищем, делом всей ее жизни… И вот, князь решил отдать все это своему бестолковому сыночку!

Лорин была наслышана о безалаберности и легкомыслии нового наместника. Сперва ей показалось, что Константином можно будет легко манипулировать, и она надеялась, что сможет руководить колонией, хотя бы в роли советницы. Однако, вскоре она убедилась, что юноша был упрям, как осел. Уж если он что-то втемяшил себе в голову, то переубедить его было по силам, пожалуй, лишь его кузине — леди де Сарде… Эти безмозглые сопляки начали рьяно разрушать то, что она так любовно создавала все эти годы.

Они закрыли шахту, приносящую огромную прибыль, из-за нарушений безопасности! Да кого вообще волнует безопасность дикарей? Они же всего лишь расходный материал!

Они ограничили вырубку леса до тех пор, пока не вырастут новые деревья. Но ведь этого придется ждать много лет! Сколько упущенной выгоды!

Они запретили использование рабского труда туземцев! Теперь этим лодырям приходится платить зарплату! А ведь эти огромные средства можно было бы пустить на благо колонии!

Леди Моранж все больше убеждалась, что нужно предпринять какие-то действия. Вначале она сделала ставку на Торстена. Как только Лорин по своим каналам узнала, что Орсей готовит ей замену, она вступила с генералом в сговор. Еще до прибытия Константина на остров они разработали план переворота. С материка тайно доставлялось оружие и переправлялись надежные люди. Осознавая риски, Моранж медлила, желая сперва проверить, нельзя ли будет манипулировать Константином с помощью лести и подкупа. Однако, убедившись в непрошибаемости княжича, он дала генералу отмашку… Но, увы, из-за какой-то нелепой случайности, столь тщательно проработанный план сорвался. Это идиот не смог правильно подобрать людей для такого важного дела! Из-за предательства одного из исполнителей переворот был предотвращен, а Торстен — убит.

К счастью, Лорин держала свою связь с генералом в строжайшем секрете и после раскрытия заговора, ей удалось выйти сухой из воды… Она принялась разрабатывать новый план. Интриганка решила похитить Константина и заставить его написать отцу письмо с просьбой вернуть ей должность. Юноша должен был сообщить князю, что, дескать, он не справляется со свалившимися на него новыми обязанностями, и никто не сможет лучше управлять колонией, чем бывшая наместница. После этого Константин бы трагически погиб от какого-нибудь несчастного случая, а Лорин продолжила править своим любимым городом.

Разумеется, леди Моранж не составило бы никакого труда просто написать князю фальшивое письмо, подделав почерк и украв печать наместника. Но она знала, что в государственной переписке используется специальный шифр — определенные слова или их сочетания. Эти, казалось бы, ничего не значащие выражения, к примеру, о погоде, могли бы привести к тому, что через пару месяцев на острове высадилась бы огромная армия во главе с самим Орсеем.

Поэтому, план состоял в том, чтобы похитить Константина и любым способом выпытать у него шифр, а затем — устранить. Кроме юноши, следовало также нейтрализовать господина де Курсийона и леди де Сарде. Остальных приближенных Лорин смогла бы несколько месяцев с легкостью водить за нос, рассказывая всякие небылицы о причинах отсутствия Константина, пока князь вновь не назначил бы ее наместником.

У бывшей правительницы оставалось еще множество приспешников в Новой Серене: недобитые заговорщики из Монетной Стражи; дворяне, недовольные действиями нового наместника; политики, утратившие свои должности. Поэтому ей не составило особого труда организовать похищение Константина и де Курсийона. Подставные стражники подкараулили их, схватили и бросили в темницу.

С Эвелиной интриганка планировала разобраться позднее, но кто же знал, что именно в этот вечер Константин пригласит кузину к себе на ужин. Де Сарде явилась во дворец со своим женихом и практически застала леди Моранж за рытьем в бумагах врасплох. Пришлось срочно импровизировать. Надеясь выиграть время, Лорин пустила эмиссара по ложному следу. Затем она связалась с доверенным лицом из Монетной Стражи и организовала погоню. За такой короткий срок было очень сложно собрать достаточно людей, поэтому отправили всего шестерых, а чтобы окончательно сбить всех с толку стражники были переодеты в форму гарнизона Сан-Матеуса.

***

К полудню всадники въехали в Новую Серену.

— Стоп, вы же не собираетесь прямо сейчас заявиться к этой вашей Моранж? — поинтересовался Курт, придерживая поводья.

Принц смерил его презрительным взглядом:

— Именно это мы и собираемся сделать, холоп.

Эвелина обернулась к наемнику:

— А что тебя смущает, Курт? Мы должны допросить эту гадину! Наверняка она знает, где находится Константин.

— А вы не подумали, что она могла устроить в своем доме засаду? — спросил тот.

— Дорогая, твоему телохранителю везде мерещатся опасности! Как ты можешь доверять свою защиту такому трусу? — Александр насмешливо приподняв бровь.

— Вот ничему тебя жизнь не учит, кретин, — раздраженно процедил Курт.

Принц вспылил, и его рука потянулась к пистолету, но Эвелина пришпорила свою лошадь и втиснулась между соперниками, чтобы предотвратить кровопролитие.

Наконец, они подъехали к двухэтажному дому из красного кирпича и спешились. Курт собирался было сперва изучить окружающую обстановку, но Александр и Эвелина решительно направились к двери, распахнули ее и вошли внутрь. Наемник тяжело вздохнул и поплелся за ними.

Леди Моранж сидела в бархатном кресле в изящно обставленной гостиной. При виде вошедших, лицо ее выразило искреннее изумление.

— Ваше высочество! Леди де Сарде! Чему обязана такой чести?

— Хватит притворяться, леди Моранж! Где Константин? — тон Эвелины не предвещал ничего хорошего.

Лорин театрально закатила глаза:

— Я же вам вчера говорила, что он поехал в Сан-Матеус. Как можно быть такой забывчивой, душечка!

Эвелина открыла было рот чтобы возмутиться, но леди Моранж перебила ее.

— Ну что ж, раз вы так недоверчивы, моя дорогая, предлагаю вам побыть моими гостями и убедиться в моей кристальной честности. Только сперва, уберите оружие, я боюсь, что вы поцарапаете мебель.

Интриганка небрежно взмахнула рукой, и тут же из-за портьер, диванов и шкафов показались стражники с ружьями, нацеленными на вошедших… Курт насчитал не менее десятка стволов и медленно положил свое оружие на пол. Эвелина последовала его примеру. Александр же выхватил меч из ножен и запальчиво воскликнул:

— Как вы смеете! Вы не знаете, с кем имеете дело, негодяи!

Солдаты направили стволы на него и дружно щелкнули затворами.

— Брось оружие, идиот, они пристрелят нас! — сквозь зубы процедил Курт и ткнул принца в бок. От неожиданности тот выронил клинок, и он со звонким лязгом свалился на пол.

— Заприте их в подвале! — приказала Моранж. — Я потом решу, что с ними делать!

***

Под домом леди Моранж располагались целые катакомбы, вход в которые был надежно скрыт от посторонних глаз. Интриганка, руководя возведением Новой Серены, решила, что было бы нелишним, обустроить секретное логово с тюремными камерами и выходами в разные района города.

Пленников долго вели сквозь низкие арки извилистых коридоров, освещенных призрачным светом факелов, а затем заперли в тесной комнатушке с решетчатой дверью…

Александр метался по темнице, как раненый зверь.

— Как она узнала о нашем возвращении? Когда успела подготовить засаду? — вздевая руки к потолку, вопрошал он.

— Я же говорил, что нечего было завтракать в той таверне! Не мог потерпеть до города? Видать, трактирщик и отправил гонца. Уж больно мне его рожа не понравилась, — пробурчал Курт, усаживаясь на пол и прислоняясь к стене.

— Если я вовремя не позавтракаю, то у меня потом целый день изжога, — плаксиво заявил принц. — Я не могу находиться в таких омерзительных условиях! Не удивлюсь, если окажется, что тут водятся крысы!

— Можешь в этом не сомневаться! — заверил его Курт и широко зевнул.

Александр бросился к двери и затряс прутья:

— Я требую, чтобы меня немедленно освободили! Негодяи! Подонки! Я принц Риордана! Вы не имеете права держать меня здесь!

В коридоре показался охранник.

— Эй! Принц хренов! Заткнись, пока я не выбил тебе все зубы! — угрожающе ощерился он, вертя на пальце увесистую связку ключей. Второй рукой он вынул из-за пояса шипастую дубинку и изо всех сил ударил ею по решетке, так, что тот едва успел отпрянуть.

— Еще раз вякнешь, и я засуну эту дубинку в твой королевский зад! — злобно рявкнул тюремщик и, бросив на принца свирепый взгляд, ушел.

Александр испуганно отшатнулся от двери и уселся на пол.

— Куда вы меня втянули? И зачем я только ввязался во все это! Что они сделают со мной? — запричитал он.

— Не знаю, что сделают они, но я лично придушу тебя, если ты не заткнешься! — едва сдерживая зевоту, пробормотал Курт.

Эвелина, сидя на полу, молча наблюдала за происходящим, не в силах ничего предпринять. Последние события так измотали ее, что она чувствовала себя совершенно опустошенной. Пусть эти два идиота хоть поубивают друг друга, тогда, быть может, ей, наконец, полегчает! Не придется больше страдать по одному из них и выходить замуж за второго. Она прислонилась к стене и закрыла глаза.

Эвелина не знала, сколько времени прошло, когда она вновь разомкнула веки. Она огляделась вокруг. Принц сидел на полу у противоположной стены и, кажется, дремал. Курт клевал носом рядом с ней.

Он не спал уже вторые сутки. Почти всю прошлую ночь наблюдал за дорогой, а под утро его сморил сон и он, растолкав рыцарей, велел им принять вахту. Но эти никчемные лентяи вновь увалились спать и пропустили приближение врагов, за что и поплатились своими жизнями.

Он заметил, что Эвелина открыла глаза.

— Эй, Гринблад, проснулась?

— Да… Сколько времени мы тут сидим? — сонно пробормотала она.

— Не знаю, но думаю, уже ночь на дворе… Слушай, мне надо вздремнуть хоть часок, иначе меня вырубит. Можешь покараулить немного? Если услышишь шаги, сразу буди меня — попробую вытащить нас отсюда.

— Хорошо… Но, что ты задумал?

— Пока ничего конкретного. Придется импровизировать на ходу…

Курт привалился к стене и моментально заснул. Во сне его голова склонилась на плечо Эвелины. Принц, увидев такое безобразие, вытаращил глаза и хотел было возмутиться, но она жестом заставила его заткнуться. Курт был их единственной надеждой на спасение, и если не дать ему хоть немного поспать, это может печально закончиться для них всех. Она чувствовала прикосновение его коротко стриженых волос к своей щеке. Ей отчаянно хотелось зарыться в них носом, но Александр не сводил с нее пристального взгляда.

Так прошло пару часов. Тело Эвелины задеревенело от неподвижности, но она боялась пошелохнуться, чтобы не разбудить Курта… Вдруг вдали послышались шаги. Она легонько ткнула его в бок.

— Эй, проснись! Кто-то идет!

Он моментально открыл глаза и прислушался. Судя по шагам и легкому позвякиванию ключей, человек был один и, скорей всего, это был все тот же тюремщик. Нельзя было упускать такой шанс!

Курт поднялся на ноги, схватил принца за шиворот и подтащил к двери:

— Кудряш, твой выход! — с этими словами он дал ему увесистого пинка под зад.

— Помогите! Убивают! — спросонья завизжал Александр и отчаянно затряс решетку.

— Я же сказал тебе заткнуться! — заорал тюремщик и подскочил к двери с намерением как следует навалять нарушителю спокойствия.

— Гринблад, ключи! — крикнул Курт, просунул руки сквозь прутья, схватил стражника за горло и прижал к решетке.

Эвелина протянула ладонь и ловко выхватила связку у охранника, прежде чем тот успел отшвырнуть ее. Она быстро отперла дверь камеры, и наконец очнувшийся Александр помог ей затащить стражника внутрь. Они связали надзирателя обрывками его же рубахи и сунули кляп ему в рот.

Курт прицепил дубинку тюремщика себе на пояс — какое-никакое оружие — и они вышли в коридор.

— Скорее, нужно выбираться из этого ужасного места! — произнес Александр, опасливо косясь на тени, пляшущие по стенам.

— Раз уж мы здесь, то стоит осмотреться. Скорей всего, Константина держат где-то неподалеку, — возразил Курт.

— Плевать мне на вашего проклятого Константина! Я хочу домой! — плаксиво запричитал принц, но Курт ткнул кулаком ему под дых, и тот заткнулся.

Они, медленно пробирались по узким коридорам, постоянно прислушиваясь. Пару раз им попадались на пути стражники, которых Курту удавалось вырубить метким ударом дубинки. Они связывали тюремщиков их собственным тряпьем и запирали в пустых камерах.

Наконец, за очередным поворотом, они увидели темницу Константина. Услышав, как кто-то приближается, юноша завопил:

— Господа! Мне было безумно приятно ваше общество, но у меня есть гораздо более важные дела! Я требую немедленно выпустить меня отсюда!

— Константин, это мы! — воскликнула Эвелина, выбрав подходящий ключ из связки, и отпирая его камеру.

— Моя дорогая кузина! Принц Александр! — радостно воскликнул тот. — Я знал, что вы спасете меня!

— Разумеется, господин Орсей, я же не мог бросить в беде кузена моей невесты! — вальяжно произнес Александр.

— Ох! Я прямо чувствую себя девицей из башни! Меня спасает прекрасный принц! Не знаю, как и благодарить вас, Ваше Высочество! — задыхался от восторга Константин.

— Полноте! Не нужно благодарности! Всегда рад помочь будущему родственнику! — приосанился принц.

— Наверное, пробраться сюда было очень сложно? — с придыханием спросил юноша. — Это же так опасно!

— Пустяки, — небрежно отмахнулся Александр. — Всего лишь вопрос стратегического планирования и тщательной подготовки…

— Вы так отважны, Ваше Высочество! Практически в одиночку провернуть столь рискованную операцию…

— Ах, не стоит! Вы преувеличиваете мои скромные таланты! — принц раздувался от гордости.

Константин продолжал рассыпаться в комплиментах своему спасителю, как вдруг он заметил наемника.

— О, Курт, а ты что здесь делаешь? — удивился он.

— Да так, под ногами путаюсь, — буркнул тот.

***

Еще через несколько поворотов они нашли де Курсийона. Старый профессор сидел в углу своей камеры в глубоком шоке от происшедшего. Похищение добавило ему немало седых волос и новых морщин. Александр, окончательно войдя в роль супергероя, отпер камеру и пафосным жестом распахнул дверь:

— Господин де Курсийон! Вы свободны! — торжественно заявил он.

— Ваше Высочество! Какое счастье! Я уж и не надеялся выбраться отсюда живым!..

— Наш принц так отважен и великодушен! Он, практически в одиночку, не побоялся рискнуть жизнью ради нашего освобождения! — восторженно затараторил Константин…

Эвелина подошла к Курту. Тот устало привалился к стене, ожидая, пока болтуны наговорятся.

— Курт, спасибо тебе за все… — тихо промолвила она. — Если бы не ты…

— Не стоит, Гринблад. — ответил тот. — Я просто делал свою работу.

Они молча смотрели друг на друга, и то невысказанное, что было между ними, так и рвалось на свободу. Эвелине хотелось, чтобы он обнял ее и покрепче прижал к себе, хотелось зарыться носом в его волосы, вдохнуть его запах. Но, разумеется, это было невозможно. Ее сердце защемило, и она поспешно отвела взгляд.

— Ты его любишь? — неожиданно спросил Курт.

Несколько секунд она ошарашено смотрела на него, затем тихо ответила:

— Нет.

— Тогда, зачем все это?

— Все сложно. Ты не поймешь.

— Так объясни! Я не такой тупой, каким кажусь.

— Константин хочет заключить с ним союз.

— А чего хочешь ты? — он пристально смотрел в ее глаза.

Тебя!

— Это не имеет значения!

Тут к ним подошел Александр и жестом собственника положил руку ей на плечо.

— Пойдем, дорогая! — с этими словами он увлек Эвелину к выходу. Она оглянулась. Курт, не отрываясь, смотрел им вслед…

***

Несмотря на ужасную усталость Эвелина никак не могла уснуть. Мысли роились в голове и не давали ей впасть в блаженное забытье.

Леди Моранж сбежала. Змеиное чутье подсказало ей, что план провалился, и гадина успела испариться до того, как ее пришли арестовывать… Но это мало волновало Эвелину. Она думала о Курте. Скоро ей предстояло выйти замуж за другого, и тогда она, скорее всего, больше никогда не увидит его. Она не могла себе представить, как будет жить без него.

Даже если она разорвет помолвку, что чревато войной, то все равно не сможет быть с ним. Классовое неравенство разверзло между ними бездонную пропасть. Князь не позволил бы ей опорочить их род позорным мезальянсом… Сбежать? Куда? Они же на острове! Даже если бы им удалось добраться до материка и отправиться, в Мостовой Альянс, где царили более свободные нравы, Орсей немедленно приказал бы своим союзникам выдать ее. А с огромной меткой на пол-лица ей нигде не спрятаться!.. Так что, как ни старайся, а от этого брака не отвертеться.

В последние два дня Александр вел себя как полный кретин. Образ прекрасного принца и рыцаря в сияющих доспехах развеялся как дым. Эвелина увидела перед собой напыщенного болвана, самовлюбленного хвастуна, с которым у нее не было ничего общего. Ей не нравились его увлечения, его друзья ненавидели ее, и, кроме того, она не чувствовала к нему никакого физического влечения.

Через пару дней Александр, к своему величайшему сожалению, был вынужден опять покинуть свою суженую. Он получил извещение о том, что его отец находится при смерти. Принцу пришлось срочно уехать в Риордан, чтобы заняться вопросами престолонаследия. Эвелина вздохнула с облегчением. После его скотского поведения ей было противно смотреть на него. Ей ужасно не хотелось выходить за него замуж, но разрыв помолвки был опасен для мира между двумя государствами. Эвенгарды славились своей мстительностью, и любой дипломатический скандал был чреват войной. Эвелина не знала, как ей выпутаться из этой ситуации, и была рада, что ей какое-то время получится отдохнуть от назойливого внимания жениха.

Комментарий к 18. Спасение

Иллюстрация https://66.media.tumblr.com/624f32108a77745f22299f2ff75f6901/221e2a9e31320429-bc/s1280x1920/682ed829e013f45bb940fe2732ad07c45955a0b1.jpg

========== 19. Бал ==========

Альфра с озадаченным видом вошла в кабинет Эвелины.

— Что-то случилось? — спросила та, подняв голову от бумаг.

Натуралистка сразу перешла к делу.

— Один мой приятель из Хикмета прислал весточку, что эту стерву Моранж видели во дворце наместника Бурхана!

— Вот как? Что у них может быть общего?

— Бурхан тот еще подлый шакал. Похоже, эта гадина снюхалась с ним, и они что-то затевают.

— Мы обязательно должны это выяснить!

— Нам нужно проникнуть в его дворец и порыться в документах. Но как? Без официального повода нас дальше приемной не пустят, — Альфра озадаченно потерла переносицу.

— А вот повод, как раз таки, имеется, — деловито заявила Эвелина и выудила из кучи бумаг небольшой конверт.

— Что это?

— Приглашение на бал у наместника Бурхана. Я как раз собиралась написать отказ, но раз уж такое дело…

— Отлично! — обрадовалась натуралистка. — Я, ведь, могу пойти с тобой?

— Конечно! Я могу взять с собой двоих сопровождающих на мое усмотрение.

— Хорошо. И кого мы возьмем третьим?

— Петрус мог бы оказаться полезным, но его и на порог не пустят — телемский акцент ничем не вытравить, — задумалась Эвелина.

— Васко… по его татуировкам сразу узнают навта и начнут задавать глупые вопросы… От Сиоры будет мало толку… Остается Курт!

— Курт? Не думаю, что на бал пустят охранника.

— А кто сказал, что он пойдет туда, в качестве охранника? — ухмыльнулась Альфра. — Нарядим, причешем и представим как твоего дальнего родственника!

— Да уж. Он будет в восторге! — скептически хмыкнула Эвелина.

***

— Ни за что! — отрезал Курт.

Он сидел во дворе за точильным камнем и приводил в порядок оружие, когда к нему подошли девушки со своим нелепым предложением.

— Но это всего лишь бал! Мы же не предлагаем тебе нарядиться куртизанкой и обольщать знатных господ! Всего то, наденешь красивый камзольчик, поулыбаешься дамам, станцуешь пару танцев, — вкрадчиво промолвила Альфра.

— Танцев?! — ужаснулся Курт. — И не просите! Срубить пару голов — это я могу. Выстрогать табурет — без проблем! Но танцевать?! С ума сошли?!

— Ну ладно, насчет танцев я погорячилась, — примирительно вскинула руки натуралистка. — Притворишься хромым! Боевое ранение, все дела…

— Стащу у Константина камзольчик понаряднее, — Эвелина внимательно осмотрела Курта. — Только надо будет расшить его в плечах и груди.

— Эй, я еще не согласился! — вмешался тот.

— Так, а шрамы припудрим, чтобы не так бросались в глаза, — задумчиво протянула Альфра.

— Еще можно будет надеть парик с буклями и косичкой, по последней моде…

— А в Аль-Саде мужчины сейчас носят короткие штанишки с рюшами и туфли с бантами…

— Парик? Туфли с бантами? Никогда! — в голосе Курта прозвучала дикая паника.

— То есть, без парика и туфель, ты согласен? — уточнила Альфра.

— И никаких штанишек с этими, как их… рюшами! — твердо заявил Курт.

— Договорились!

***

— О, боже, какой мужчина! — воскликнула Альфра, когда Курт, смущаясь, предстал перед дамами в нарядном камзоле, идеально подогнанном по фигуре.

— Выглядишь как настоящий дворянин! — поддакнула Эвелина, восхищенно уставившись на него. О, боги, как он красив!

— Хватит надо мной ржать! — пробурчал Курт. — Мне это идет, как корове седло! И жмет везде, где только можно!

— Прекрати ворчать! — отрезала натуралистка. — Де Сарде, напомни-ка нам, как зовут твоего «троюродного кузена»!

— Э-э-э… Барон дю Плесси де Помпадур де Тревельян де Табуретт… — задумчиво перечислила Эвелина.

— Запомнили, ваше сиятельство?

— Я запомнил только «табурет», — огрызнулся тот.

— Ну, вот и славненько! — одобрила Альфра. — Да, и учтите, Ваша Светлость, если вашу дражайшую «кузину» пригласит на танец какой-нибудь кавалер, то не нужно при всех сразу бить ему лицо!

— А разве вы не за этим меня туда тащите? — удивился новоиспеченный барон.

— Нет! В крайнем случае, можешь вызвать его на дуэль и начистить ему рожу где-нибудь в подворотне.

— Хорошо, я над этим подумаю!

Троица уселась в карету и покатила к дворцу наместника Бурхана.

***

Многочисленные люстры ярко освещали великолепный бальный зал. Мраморный пол был натерт до зеркального блеска, а стены — украшены прекрасными картинами именитых художников. Тяжелые бархатные портьеры закрывали высокие окна и придавали дворцу восточную роскошь. Длинные столы ломились от изысканных кушаний, а идеально вышколенные слуги в шароварах, подпоясанных пестрыми кушаками, бесшумно сновали среди гостей, предлагая им дорогие напитки. Воздух был напоен ароматом духов и пряностей. Многоголосая разряженная толпа походила на огромную стаю разноцветных мотыльков, кружащих над цветочной поляной в жаркий летний полдень.

— Леди Эвелина де Сарде, эмиссар Торгового Содружества! — торжественно объявил глашатай. — Ее сопровождают леди Альфра бин Рашид ибн Хоттаб и барон дю Плесси де Помпадур…э-э-э… — глашатай сверился с пергаментом, — де Тревельян де Табуретт!

Курт под руку с двумя дамами величественно прошествовал сквозь толпу. Все взоры устремились на них. Девушки были одеты в роскошные атласные платья — Эвелина — в кроваво-алое, а Альфра — в изумрудно-зеленое. Каждая была по-своему прекрасна, и присутствующие мужчины позеленели от зависти — и где этот барон де Табуретт отхватил сразу двух таких красоток!

— Улыбайся! — сквозь зубы прошипела Альфра, и Курт широко осклабился.

— Хромай! А то придется танцевать! — подсказала Эвелина, и тот принялся усердно подволакивать ногу.

Наместник Бурхан в чалме из серебристого шелка и роскошном черном кафтане с золотой вышивкой стоял у основания мраморной лестницы и приветствовал новоприбывших. Странная троица медленно дошла до него и поклонилась. Дамы присели в изящном реверансе, а Курт изобразил какое-то непонятное телодвижение, как будто бы его внезапно пронзила судорога.

«Черт, мы два дня разучивали поклон, а он все перепутал!» — мысленно выругалась Эвелина.

Бурхан удивленно приподнял бровь но, тем не менее, одарил гостей любезным кивком.

***

Эвелина и Курт стояли в углу зала у большого окна, открывающего чудесный вид на роскошный сад, а Альфра отправилась на разведку.

— Я весь вспотел, пока мы сюда дошли, — проворчал Курт, пытаясь ослабить шелковый платок, крепко охватывающий его шею.

— Эй! Не трогай! Я полдня завязывала этот чертов узел! — возмутилась Эвелина. — Привыкай! Вечер только начинается!

Курт страдальчески закатил глаза.

— Гринблад! В моем контракте этого не было! Я требую прибавку к жалованию!

— Мы поговорим об этом позже! — ответила та, замечая, как к ним приближаются три разодетые красотки. Она знала этих напыщенных дур, и терпеть их не могла.

Дамы подошли к ним и жеманно защебетали:

— Ах, леди де Сарде, как мы рады вас видеть! Скорее, познакомьте же нас с вашим очаровательным спутником!

Эвелине захотелось познакомить их разукрашенные морды со своим кулаком, но она любезно улыбнулась.

— Милые леди! Позвольте представить вам моего троюродного кузена — барона дю Плесси де Помпадур…

— Мы слышали его титул, — перебила одна из модниц. — Но, как же ваше имя, о прекрасный незнакомец?

— Э-э-э… — замялся Курт. Они как-то забыли придумать ему имя.

— Зигурд! Его зовут Зигурд! — ляпнула Эвелина первое, что пришло ей на ум.

— Очень приятно, дорогой Зигурд! А мы — Мими, Фифи и Пипи! — прощебетали прелестницы.

Курт решил поддержать светскую беседу.

— Помнишь, Гринбл… дорогая кузина, у тебя когда-то была болонка по кличке Фифи?

— Ах! Наверняка это было очаровательное создание, похожее на меня? — жеманно пропищала Фифи и кокетливо взмахнула ресницами.

— Не… Это была мерзкая тупая тварь, которая так и норовила оттяпать кому-нибудь палец, — осклабился Курт. — Хорошо, хоть быстро сдохла, обожравшись куриных костей… Ай!

Эвелина ткнула его локтем под ребра. Фифи растерянно заморгала, разинув рот, а Мими и Пипи злорадно захихикали. Они недолюбливали свою подружку за то, что та вечно уводила у них мужиков.

— Дорогой Зигурд, приглашаю вас на следующий танец! — обворожительно улыбнулась Пипи.

— Нет, сначала я! — перебила Мими.

— А я, вообще, его первая увидела! — вмешалась Фифи.

— Он не танцует! Я не танцую! — хором выпалили Курт с Эвелиной, но назойливые дамы, похоже, не собирались сдаваться.

— Тогда разрешите украсть вашего кавалера, дорогая леди де Сарде! — прощебетала Фифи.

«Ага щас! Самой нужен» — злобно подумала та, но не нашлась, что ответить.

— Мы хотим провести нашему гостю подробную экскурсию по дворцу! — пропела Пипи.

— По его самым тайным уголкам! — плотоядно осклабилась Мими.

Эвелина и Курт в растерянности переглянулись, а Фифи уже протянула к Курту цепкие ручонки, как вдруг между ними втиснулась Альфра с огромным подносом пирожных и вывалила его содержимое на троих прелестниц, по уши измазав их жирным кремом.

— Ах! Какая я неловкая! — притворно сокрушалась она, пока дамы с визгом пытались устранить ущерб, причиненный их нарядам.

— Вот так и нужно поступать с этими курицами! — натуралистка злорадно проводила взглядом сердцеедок, которые с громкими причитаниями покидали зал. — Иначе уведут мужика, только его и видели!

— Что-нибудь узнала? — поинтересовался Курт. — Или мои страдания напрасны?

— Мне удалось стащить ключи от кабинета Бурхана. Но там повсюду шныряет стража. Мы должны пойти туда все вместе!

— Надо как-то незаметно исчезнуть… — Эвелина осеклась, увидев, как к ним приближается смуглый красавчик с роскошными черными волосами, собранными в небрежный хвост.

— Альфра, прелесть моя! — он ослепительно улыбнулся и поцеловал дамам ручки. — Познакомь же меня с твоими очаровательными друзьями!

Натуралистка буквально растеклась под его бархатным взглядом.

— Позвольте представить моего давнего знакомого! Граф Саид аль Хабиб аль Мусани — профессор Альсадского университета. Саид познакомься! Леди Эвелина де Сарде и э-э-э…

— Зигурд! — подсказала Эвелина.

Курт кивнул и мужчины смерили друг друга оценивающими взглядами.

— Очень приятно! Весьма польщен! — Саид галантно протянул Эвелине ладонь. — Леди де Сарде, разрешите пригласить вас на танец!

Курт, было, дернулся, но Альфра схватила его за плечо: «Спокойно!». Эвелина растерянно взглянула на своих спутников, но ей ничего не оставалось делать, кроме как принять приглашение.

***

— Чего ты так бесишься? — спросила Альфра, глядя на злобное лицо Курта.

— Этот хмырь не отлипает от нее вот уже третий танец подряд! — недовольно ответил тот. — Как ты там говорила, у вас принято? Вызвать на дуэль и набить рожу в подворотне?

— Ну, так ты же сам не захотел танцевать! Не будет же она весь вечер подпирать стену, — натуралистка ехидно приподняла бровь. — И вообще, тебе то какое дело? Она — невеста принца, или ты забыл?

— Да уж. Забудешь тут! — огрызнулся Курт, продолжая испепелять взглядом кружащуюся пару.

А чего он, собственно, хотел? Нацепив чужой камзол, он не стал ей ровней. Вокруг нее всегда будут крутиться принцы, графья и прочие аристократишки, а он, как был приемным сыном шлюхи, так им и останется. Такая уж у него участь — стоять и смотреть, как ее лапают всякие напомаженные красавчики. А когда самый напомаженный из них станет ее мужем, то Курт и вовсе большеникогда ее не увидит. Он стиснул зубы и до боли сжал кулаки… Но тут, к счастью, музыка, наконец, закончилась, и раскрасневшаяся Эвелина вернулась к ним.

— Уф, еле отделалась! Пришлось сказать ему, что мой кузен очень ревнив, и готов убить каждого, кто приглашает меня больше, чем на три танца подряд!

— Ты не так уж и далека от истины! — хмыкнула Альфра. — У твоего «кузена» уже пар из ноздрей идет!.. Ладно, пора выдвигаться!

Комментарий к 19. Бал

Иллюстрации https://66.media.tumblr.com/39cb8d7994dc2fa9b414a1befc468524/a3c5efad8e562879-36/s1280x1920/7ada2bc5efea138aa1891904db4cd15bbbc305a3.jpg

https://66.media.tumblr.com/9dfd239d75a3a999b99c59db150aa6d6/4bf900dd9c251498-29/s1280x1920/48c5a6d8b3aa34e6946b3aabd619c3c8f5484e8a.jpg

========== 20. Интриги ==========

Друзьям удалось слиться с толпой и незаметно просочиться за тяжелую портьеру, скрывающую дверь в частное крыло. Перед ними лежал длинный коридор, теряющийся в полумраке, который едва могли разогнать тусклые свечи в настенных канделябрах.

— Что дальше? — спросила Эвелина.

— Мой человек должен был припрятать для нас одежду прислуги и кое-какое оружие, — ответила Альфра. — Красться по коридорам в кринолинах — не самая лучшая затея!

— Это уж точно! До чего же это барахло неудобное! Даже маленький кинжальчик нигде не спрятать!

— Судя по тому, как ты лихо отплясывала с тем хлыщом — вполне себе удобная одежда! — пробурчал Курт.

— Все телохранители такие зануды, или только ты? — поинтересовалась натуралистка.

Они дошли до развилки и остановились. Стражи, к счастью, пока нигде не было видно.

— Так, — задумалась Альфра. — Пакет должен быть в прачечной. Значит, нам направо!

Они свернули в указанном направлении и продолжили свой путь. Шелест атласных платьев и стук сапог Курта предательски нарушали тишину. Справа показалась небольшая дверь. Альфра приоткрыла ее и заглянула внутрь. Это была маленькая каморка для хранения выстиранного белья.

— Стойте! — велела она. — Спрячьтесь здесь, а я схожу на разведку! Если пакет на месте, я принесу его сюда.

Она втолкнула своих спутников в комнатушку и растворилась в полумраке.

Эвелина огляделась. Лунный свет, проникающий сквозь небольшое окно, ярко освещал пыльный чулан. Почти все пространство заполняли огромные тюки, сложенные друг на друга, и оставляющие свободным лишь небольшое пространство посередине. Она взглянула на Курта. Тот сражался с шейным платком и, когда ему, наконец, удалось одержать верх, на его лице отразилось неземное блаженство.

— Я мечтал об этом весь вечер! — удовлетворенно выдохнул он, швыряя ненавистный предмет гардероба в угол.

«Лишь об этом?» — подумалось Эвелине, но вслух она, разумеется, ничего не сказала. Она заметила, что в течение всего вечера Курт почти не смотрел на нее, и ей было до боли обидно. Она так тщательно выбирала платье! Оно казалось ей таким красивым! Но он пялился куда угодно, только не в ее сторону, не говоря уже о том, чтобы сделать ей хотя бы маленький комплимент! Даже когда он с ней разговаривал, его взгляд лишь мельком задерживался на ее лице и тут же уходил куда-то вдаль.

«Ему не нравится платье?.. Ему не нравлюсь я?.. Альфра нравится ему больше?..» — она старалась гнать глупые мысли прочь, но они настойчиво лезли ей в голову.

Сейчас в этой тесной комнатушке он стоял так близко! Так невыносимо волнующе! Сердце билось часто и сильно, а все тело сковало какое-то странное оцепенение. Она слышала его дыхание рядом, но осмеливалась лишь тайком бросать на него быстрые взгляды из-под ресниц. Он стоял со скрещенными на груди руками, прислонившись к тюку с бельем, и смотрел куда-то в сторону.

Вдруг из коридора послышались тяжелые шаги и раздались грубые голоса.

— Пауль, проверь бельевую. Грита видела, как тут кто-то ошивался!

— Вечно этой карге что-нибудь мерещится! — прозвучал недовольный бас, и стук сапог приблизился.

Эвелина услышала скрип открываемой двери и увидела отблеск фонаря, ворвавшийся в чулан. Сердце замерло. Они были почти безоружны, не считая небольшого стилета у Курта на поясе. Если стражники застигнут их здесь…

Внезапно Курт набросился на нее и прижал спиной к тюку. Одной рукой он крепко обхватил ее талию, а второй схватил за бедро, сминая тонкую ткань юбки. От неожиданности она чуть не вскрикнула, но он впился губами в ее рот и заткнул его жадным поцелуем. Эвелину бросило в жар, земля ушла из-под ног, а глаза широко раскрылись от изумления.

— Эй! Что вы тут де…- раздался грубый окрик, который тут же сменился смущенным бормотанием. — Ой! Извините! Я ничего не видел!

Охранник сконфуженно попятился к выходу и аккуратно прикрыл за собой дверь.

— Что там, Пауль? — послышалось из коридора.

— Да, проклятые богатеи не нашли лучшего места для потрахушек!

Когда шаги стражников затихли, Курт огромным усилием воли оторвался от Эвелины. Он тяжело дышал, лицо было красным, а тело била крупная дрожь.

— Прости, Гринблад! Мне не пришло в голову ничего получше! — хрипло вымолвил он.

Она судорожно сглотнула.

— Это было… достаточно… хорошо, — вырвалось у нее, и она тут же прикусила язык, с трудом удерживаясь от того, чтобы притянуть его обратно. Ее голова все еще кружилась, губы пылали, а по телу пробегали сладкие пульсирующие волны, зарождающиеся где-то внизу живота.

— Где там носит Альфру? — пробормотал Курт.

Ну вот, что он наделал? Теперь все тело просто горит, сердце бешено колотится, а и без того тесные штаны стали еще теснее. Курт сделал несколько глубоких вдохов. Надо поскорее успокоиться и взять себя в руки! Он весь вечер усердно пытался не пялиться на Эвелину — настолько она была ослепительна в своем ярко-алом платье! Когда его взгляд все же случайно падал на прекрасные плечи, длинную шею и ложбинку в вырезе декольте, он чувствовал почти физическую боль от невозможности обладать ею. Было невыносимо видеть, как Саид, или как там звали того болвана, непринужденно обнимал ее за талию и бесстыдно прижимался к ней во время танца. Замечать похотливые взгляды, которыми пожирали ее остальные мужики, и испытывать безудержное желание разбить их холеные дворянские рожи…

— Эй, вы тут еще не заснули? — дверь тихо распахнулась и в каморку просочилась Альфра. Ей в глаза бросился растрепанный вид Эвелины и смущенное лицо Курта, и натуралистка многозначительно хмыкнула. — Вот ваши роскошные наряды!

С этими словами она развернула увесистый пакет и достала оттуда ворох тряпья и пару небольших кинжалов. Друзья быстро облачились в одежду дворцовой прислуги — белые рубахи, жилеты и просторные шаровары. Они запихнули свои бальные одеяния под кипу белья и вышли в коридор.

Переодевшись в слуг, они превратились в невидимок. Взгляды встречных стражников равнодушно скользили мимо. Всем было на них наплевать. Эвелина впервые задумалась о том, как много, на самом деле, значит одежда! Она и сама часто не замечала многочисленную прислугу во дворце князя, и относилась к ней, как к мебели…

К примеру, заявись Курт на бал в форме простого стражника, разве налетели бы на него все эти похотливые Мими и Фифи? Скорей всего, они бы даже не обратили на него внимания!.. Эвелина украдкой взглянула на Курта. В белой рубахе и шароварах он был так же хорош, как и в парадном камзоле. Нет, насчет «не обратили бы внимания», она, пожалуй, не права…

— Стойте! Пришли! — скомандовала Альфра, остановившись перед массивной двустворчатой дверью с золочеными ручками. Она достала связку ключей и быстро подобрала нужный. Дверь распахнулась, и они осторожно просочились внутрь.

Просторный кабинет наместника был залит ярким лунным светом, падавшим сквозь высокие окна. Посередине, на невысоком помосте, стоял массивный стол из красного дерева, богато украшенный вычурной резьбой. Вдоль стен высились книжные шкафы, заполненные многочисленными фолиантами на разных языках.

Ящики стола были заперты, но Эвелине не составило труда аккуратно, не оставляя следов, вскрыть их отмычками. Они с Альфрой вынули кипы бумаг и принялись быстро перебирать их, а Курт складывал уже просмотренные документы на место, стараясь не нарушать их порядок.

Небольшую пачку писем Эвелина сунула в поясную сумку — они показались ей любопытными, но сейчас на их подробное изучение не было времени. На обыск кабинета у них ушло около получаса. Дольше задерживаться было нельзя, так как в любой момент могла появиться стража.

Друзья вернулись в каморку и переоделись обратно в свои наряды. Затем они без происшествий добрались до бального зала, где их, к счастью, еще не успели хватиться. Они пробыли на балу еще пару часов, и уехали восвояси.

***

Несмотря на глубокую ночь, в резиденции никто не спал. Эвелина, Альфра, Курт и Васко собрались в гостиной вокруг весело потрескивающего камина. Бумаги, украденные у Бурхана, передавались из рук в руки в поисках интересных сведений — а их нашлось немало!

Друзьям удалось узнать о том, что на острове находилось несколько секретных лабораторий, в которых проводились различные, не совсем законные исследования. Под Хикметом, в мрачных подземельях бывшей казармы располагался исследовательский центр знаменитого доктора Асили. Когда-то он был научным руководителем Альфры, но потом они не сошлись во мнении по поводу этичности некоторых экспериментов, и она ушла от него.

Асили изучал малихор — загадочную смертельную болезнь, случаи которой в последнее время участились на континенте. Эта страшное заболевание вызывало закупорку вен свернувшейся черной кровью, приводила к слепоте и параличу, и в течение нескольких месяцев заканчивалось летальным исходом. Именно от этого недуга умерла приемная мать Эвелины. В настоящий момент лекарства от этой напасти не существовало, а известные микстуры не могли даже немного облегчить страшные муки несчастных больных.

В густой чаще леса скрывалась еще одна лаборатория. В ней изучался феномен On ol menawí — зеленого пятна на лицах туземцев, подобных тем, что было у Эвелины. Согласно документу, ученым удалось выяснить, что носители такой отметины иммунны ко многим болезням, включая и малихор, но природа такой сопротивляемости была пока неизвестна.

Кроме сведений о лабораториях, Эвелина прихватила из дворца стопку писем, потому что узнала размашистый почерк леди Моранж — ей часто доводилось видеть договора, написанные рукой этой интриганки. Эвелина бегло просматривала бумаги, и на одной из них внезапно задержалась. По мере прочтения ее глаза расширялись от изумления. Друзья удивленно уставились на нее.

— Что там? — спросила Альфра.

Та молча протянула ей бумагу. Натуралистка прочла вслух:

«Наместник Бурхан!

Ваши ученые распределили зелье, присланное доктором Асили, на две чаши.

Когда в Новую Серену прибудут новый наместник и эмиссар, я дам им его выпить.

Через какое время следует ожидать первых признаков малихора?

М.»

Все в ужасе уставились на Эвелину. Васко охнул, а Курт ошеломленно присвистнул.

Так вот что было в тех кубках, которые так настойчиво пыталась всучить ей и Константину леди Моранж, сразу по приезду на остров! Доза смертельно опасной болезни! Если бы не бесцеремонное вмешательство Курта, сейчас они были бы уже тяжело больны или даже мертвы! Хотя, метка Эвелины и должна была защитить ее от болезни, но кто знает, как вышло бы на самом деле? Ведь в чашах находился концентрат, извлеченный из крови десятков зараженных людей! Против такой дозы не помог бы никакой иммунитет!

— Тебе стоило бы прибавить Курту жалование! — сказал Васко, который был невольным свидетелем сцены, разыгравшейся тогда на пристани. — Получается, он спас вам жизнь!

— Да ладно! Я просто делал свою работу! — отмахнулся тот. — Хотя, против небольшой прибавки совсем не возражаю!

— Обязательно! — Эвелина посмотрела на него с таким обожанием, что он немного смутился.

Затем она углубилась в дальнейшее чтение бумаг. Ей пришло в голову, что Моранж могла повторить свою попытку еще раз. Но из найденных документов она поняла, что, на изготовление напитка Асили пришлось истратить все запасы экстракта, а создание следующей порции заняло бы много месяцев.

Холодный пот пробежал по спине Эвелины, когда она осознала, что эта подлая тварь постоянно находилась рядом с Константином. Она могла бы уже тысячу раз подсыпать яд ему в пищу, и до сих пор не сделала этого только потому, что надеялась вынудить юношу, чтобы тот убедил князя вернуть ей должность. Отрава, убивающая сразу, не годилась для этой цели, поэтому Моранж хотела заразить наместника болезнью, от которой тот заживо гнил бы долгие месяцы. Его дух и тело ослабли бы настолько, что гадине не составило бы никакого труда заставить его сделать и подписать все, что угодно!

Исследования Асили держались в строжайшем секрете, и никто не знал истинной природы малихора. Некоторые полагали его следствием отравления окружающей среды отходами промышленности. Другие считали болезнь проклятием богов. Если бы Моранж удался ее план — никто бы не заподозрил ее в преступлении, так как до этого момента малихор считался незаразным. Но Асили обнаружил, что из крови нескольких десятков больных можно извлечь экстракт, способный вызывать эту чуму и у здоровых людей.

До сих пор на Тир-Фради случаи малихора были неизвестны, но Асили в своей лаборатории намеренно заражал им похищенных людей — преимущественно навтов и островитян, для того, чтобы создать из их крови черный порошок. При непосредственном впрыскивании в вену достаточно было его небольшого количества, но для того, чтобы он подействовал при питье, требовалась гораздо большая концентрация. Скольких людей загубил этот безумец, чтобы приготовить две чаши отравленного пойла!

Наместнику Бурхану было обо всем известно. Более того, из переписки, Эвелина сделала вывод, что Моранж вступила с ним в сговор. В обмен на устранение Константина она пообещала старому шакалу помочь подавить сопротивление туземцев, а затем — вышвырнуть с острова Телему и Риордан, чтобы безраздельно властвовать на Тир-Фради.

Этот подлец Бурхан всегда оказывался замешанным в каких-то грязных интригах, прямо или косвенно направленных против Содружества. Когда же его делишки всплывали, то он делал вид, что ни к чему непричастен. Эвелина всегда недоумевала, почему он, находясь в состоянии войны с Телемой и островитянами, пытается строить козни своему единственному союзнику? Теперь же, когда вскрылась его связь с Моранж, его мотивы стали ей понятны.

— Мы должны закрыть эти лаборатории! То, что там происходит — незаконно и опасно для всего острова! Нужно поговорить с Константином! — заявила Эвелина.

— Не думаю, что ваше Содружество имеет право вмешиваться в дела другого государства! — резонно заметил Васко.

— Капитан прав, — вмешалась Альфра. — Мы даже не сможем потребовать у Бурхана провести расследование. Этот старый шакал как обычно сделает вид, что он не при делах!

— Но у нас есть документы! Мы сунем их ему в лицо, и он не сможет отвертеться!

— Ага, а он спросит, как мы получили их? И мы расскажем, что слегка пошарились по ящикам в его кабинете? — скептически хмыкнула натуралистка.

— Да, ты права, тут попахивает дипломатическим скандалом, — протянула Эвелина.

— Дерьмом тут попахивает, вот чем! — вставил веское слово Курт. — Если этот козел начнет распространять заразу по острову, то нам всем мало не покажется!

— Что же нам делать?

— Давайте проникнем в лабораторию и для начала разузнаем, что там творится, — предложила Альфра.

— В кого вы меня нарядите на этот раз? В чумного доктора? — поинтересовался Курт.

Эвелина прыснула от смеха, представив его в остроклювой маске на голове.

Натуралистка вздохнула.

— Боюсь, это будет не так-то просто. Режим допуска в таких лабораториях очень строгий, и, кроме того, все ученые знают друг друга в лицо. Так что, придется действовать скрытно.

— Хорошо, что ты предлагаешь? — спросила Эвелина.

— Предлагаю начать с той лаборатории, где изучают малихор. Она ближе — здесь, в Хикмете. Мы должны обыскать ее!

— Это опасно. Если нас там поймают… — проворчал Курт.

— Но мы не можем этого так оставить! — с жаром возразила Эвелина. — Асили пытался заразить нас с Константином, и кто знает, когда он попытается сделать это вновь.

— Она права, — поддакнула Альфра. — Если Асили доведет свои исследования до конца, то в руках Бурхана окажется биологическое оружие невиданной силы. Он может заразить малихором весь остров!

— А смысл? — скептически хмыкнул Курт. — Он же сам от него и сдохнет!

— Да, но представь, если у него будет лекарство! У него одного! Тогда весь мир будет плясать под его дудку!

— Мы должны помешать этому! — заявила Эвелина. — Нам нужно или прекратить эти исследования, или, хотя бы, найти это лекарство самим. Альфра, насколько далеко зашли ваши эксперименты?

Натуралистка задумалась.

— Когда я ушла от Асили, мы как раз изучали свойства местных растений. И некоторые результаты выглядели вполне многообещающе!

— Отлично! — сказал Васко. — Значит, мы проберемся в лабораторию, выкрадем лекарство, и…

— Как у тебя все просто! — пробурчал Курт.

— Это только ты у нас любишь все усложнять! — парировал навт.

Комментарий к 20. Интриги

Иллюстрация https://66.media.tumblr.com/d1518dd380dadc89cfaa27719ce6e633/78975a1033465c4e-33/s1280x1920/e53f5fed17d80cbecfe4e924528d410411a9e8a2.jpg

========== 21. Темный бархат ==========

Эвелина ворочалась в постели, судорожно тиская одеяло. За окном уже разгорался рассвет, а она никак не могла уснуть. Тот поцелуй в пыльном чулане не выходил у нее из головы. Это не шло ни в какое сравнение с Александром. С ним она чувствовала лишь неловкость, его прикосновения оставляли ее равнодушными. Но с Куртом… То, что она испытала… Эти огненные вспышки, которые зарождались внизу живота и горячими волнами разбегались по всему телу… Такое она раньше ощущала только во снах. Снах о нем… Снах, таких приятных, таких сладких… Снах, которые наутро стыдно вспоминать…

Испытывал ли он то же самое? Он ведь поцеловал ее лишь для того, чтобы не пришлось объяснять стражнику, зачем они забрались в чулан. Но, ведь ему достаточно было бы просто приблизить свое лицо к ее и изобразить пару движений головой. Там все равно было темно, и охранник ничего бы не понял. Но Курт так страстно целовал ее! Так жадно ласкал ее губы! Его язык так настойчиво проникал ей в рот! Его руки так безудержно скользили по ее телу…

Когда он прижимался к ней, то сквозь тонкую ткань платья она почувствовала, как что-то твердое уперлось ей в живот… Неужели это был?.. Боже, такой большой!.. Как стыдно об этом думать, но как же это дико возбуждает!.. Интересно, какой он?.. О, Озаренный, что за мысли лезут ей в голову? Матушка бы в гробу перевернулась, а де Курсийон съел бы свой галстук, если бы они только узнали, что она размышляет о содержимом штанов ее телохранителя!

***

На следующее утро в резиденцию доставили огромную корзину темно-бордовых роз и коробку изысканных сладостей. К подарку прилагалась записка:

«Леди де Сарде,

Вы прекрасней, чем все цветы мира!

Навеки Вами покорен!

Граф Саид аль Хабиб аль Мусани»

Курт, который впустил посыльного, хотел, было, всучить подарок назад и вытолкать курьера за дверь, но тут со второго этажа спустилась Эвелина.

— Что там, Курт? — спросила она.

— Ошиблись адресом, — буркнул тот.

— Неужели? Дай-ка взглянуть!

Он нехотя протянул ей записку. Она пробежала по ней взглядом, и ее брови взметнулись вверх. Саид? Тот молодой человек, что приглашал ее на танец во дворце Бурхана?

— Что там? Тайный поклонник? — ехидно поинтересовалась Альфра, показываясь в гостиной.

— Граф Саид аль Мусани, — ответила Эвелина. — Вы, кажется, с ним знакомы?

— Так, виделись пару раз, — махнула рукой натуралистка. — Он преподавал историю в моем университете!

— Что он за тип? — мрачно спросил Курт.

— Сама не проверяла, — ответила Альфра, — но, поговаривают, что в постели он бог!

Курт поперхнулся от неожиданности.

— Да уж, весьма ценная информация… — откашлявшись, заметил он.

— Кому как! — натуралистка подмигнула Эвелине. — Похоже, наш восточный принц запал на тебя!

— Мало нам одного принца! — сердито пробурчал Курт.

— Принцев много не бывает! — парировала Альфра, распечатывая подаренную коробку конфет.

Эвелина задумчиво взяла небольшой шарик, обсыпанный тертым миндалем, и сунула его в рот. Вкусно!.. Саид, значит… Танцевал он весьма недурно. Двигался легко, как тень, но в то же время в нем чувствовалась недюжинная сила. Может, и правда стоит с ним увидеться? Немного отвлечься от воздыханий по Курту и тягостных раздумий о грядущем браке с Александром?

***

На следующее утро прибыл посыльный с новым подарком. На этот раз корзина роз оказалась еще больше предыдущей, а в плотном свертке, обернутом блестящей бумагой, были аккуратно сложены тончайшие шелка, расшитые прекрасными золотыми узорами. Такие изысканные ткани стоили целое состояние!

Приложенная записка гласила:

«Леди де Сарде,

Свет моих очей, звезда моих небес!

Мне нужно сообщить Вам нечто важное!

Давайте встретимся сегодня вечером!

Навеки Ваш!

Граф Саид аль Хабиб аль Мусани»

***

— Никуда не пойдешь! — заявил Курт.

Эвелина дерзко вскинула подбородок.

— Это еще почему?

— Я так сказал!

— Ты мне не муж!

— Я отвечаю за твою безопасность!

— Я сама в состоянии за себя постоять!

— Неужели? — он насмешливо поднял бровь.

— Хочешь проверить? — с вызовом бросила Эвелина. — Спарринг?

Курт ехидно прищурился.

— Эй, полегче, Гринблад. Ты ведь знаешь, что я могу тебя так отделать, что ты неделю с кровати не встанешь!

— Ты мне угрожаешь?

Он примирительно вскинул руки.

— Я? Да никогда!

Эвелина задумчиво склонила голову набок.

— А вдруг Саид и правда хочет сообщить мне что-то важное?

Курт хмыкнул.

— Да ну? И что же? Как он мечтает избороздить твою пустыню своим караваном?

Эвелина чуть не задохнулась от возмущения. Да как он смеет! Она гордо выпрямилась и ледяным тоном произнесла:

— Курт, кажется, ты забыл, кто здесь отдает приказы?

Тот пристально взглянул на нее. Его глаза сузились, и он холодно процедил:

— Так вот значит, как ты заговорила? Хорошо, делай, что хочешь, только потом не жалуйся!

— И не подумаю!

***

Саид отвез ее к морю. Они вышли из кареты и оказались на пустынном берегу. Пляж загадочно мерцал в лунном свете, темные волны шумели прибоем, а легкий бриз развевал одежду и легко поигрывал волосами.

— Давай снимем обувь, — предложил он.

Эвелина сняла туфли и чулки и с наслаждением погрузила ступни в песок, сверху прохладный, но внутри еще хранящий солнечное тепло. Саид взял ее за руку и повел к воде. Волны ласково плескались вокруг ног, мягко целуя обнаженную кожу, а полная луна заливала берег серебристым сиянием.

— Как хорошо, — мечтательно протянула она.

Он повернулся к ней и улыбнулся. Его белые зубы ослепительно сверкнули в бархатном полумраке.

— Позволь! — он протянул руку и вынул шпильки из ее волос. Тяжелые локоны упали на ее плечи.

— Что ты делаешь? — удивилась она.

Саид заправил прядку ей за ухо.

— Так лучше ощущается ветер.

Эвелина с наслаждением вдохнула свежий морской воздух, напоенный запахом соли и пряных водорослей… Прекрасный вечер, но пора переходить к делу.

— Ты что-то хотел мне сообщить?

— Идем! — загадочно улыбнулся Саид.

— Куда?

— Увидишь!

Он увлек ее за собой. Они немного прошли по границе прибоя, зарываясь ногами в мокрый песок. Вскоре Эвелина увидела на пляже небольшой шатер.

— Прошу! — Саид приподнял полог, приглашая ее внутрь.

Она вошла, а он последовал за ней. Саид зажег свечи, расставленные по углам в изящных подсвечниках. Эвелина осмотрелась. Внутри все было устлано коврами и подушками, а посредине стоял низкий столик. На нем виднелась темная бутылка, два бокала и тарелки с фруктами и сладостями. На полу Эвелина заметила странный сосуд с причудливо изогнутыми трубками.

— Что это? — спросила она.

— Кальян.

— Из него пьют?

Саид мягко улыбнулся.

— Нет, его курят. Тебе понравится.

— Но я не курю! — возразила она.

— Просто доверься мне!

Они опустились на подушки, и Саид зажег кальян. Нежный запах яблок, меда и пряностей разнесся по шатру. Он взял мундштук в рот, а второй протянул Эвелине. Она нерешительно поднесла его к губам и втянула горячий дым. Ощущения были… приятные. Ароматный пар мягко проник в легкие и слегка закружил ей голову. По телу разлилось блаженное тепло.

Эвелина взглянула на Саида. Он с легкой полуулыбкой сжимал трубку чувственными губами и неотрывно смотрел на нее бархатными обволакивающими темными глазами. В тусклом мерцании свечей они казались бездонными. Черные волосы, стянутые в хвост, поблескивали шелковистым отливом, а в расстегнутом вороте белоснежной рубахи виднелась гладкая смуглая кожа. Эвелине показалось, что ее тело превратилось в ртутную каплю, лениво растекающуюся по атласным подушкам.

— На первый раз хватит, а то может закружиться голова, — произнес он.

Она вернула мундштук на место. Ей действительно понравилось. Перед глазами все расплывалось, в голове клубился легкий туман, а томная нега заполнила каждую клеточку ее тела.

— Выпьем? — предложил Саид.

Он откупорил вычурную бутылку и разлил темный густой напиток по бокалам.

— Что это? — чуть заплетающимся языком спросила Эвелина.

— Тебе понравится, — ответил он.

Она пригубила жидкость. Напиток напоминал настойку Альфры, но был еще вкуснее. Сладкий, тягучий, наполненный ароматом изысканных пряностей, он мягко обволакивал рот, медленно стекал в горло и оставлял за собой восхитительное послевкусие.

Эвелина отставила пустой бокал и блаженно улыбнулась.

— Нужно закусить, иначе ты опьянеешь! — Саид оторвал от грозди крупную виноградину, покрытую капельками воды, и нежно обвел ягодой ее губы. Эвелина коснулась ее кончиком языка, а затем втянула в рот и раскусила. Вкусная, сочная, ароматная. Да, ей определенно здесь нравится!

Саид медленно провел кончиками пальцев по ее лицу, шее, ключицам в вырезе платья. Эвелина ощущала все как в тумане. Как во сне, но в то же время — наяву. Ее веки потяжелели, перед глазами замерцали расплывчатые блики. Она расслабленно откинулась на подушки. Саид склонился над ней, его рука мягко легла ей на грудь. От него исходил легкий аромат мускуса и пряностей. Она обвила его шею.

— Курт! — выдохнула она.

— Я здесь, любимая, — прошептал он.

Эвелина лениво подняла веки. Его лицо было совсем близко. Чувственные губы чуть приоткрыты, за ними виднеется жемчуг зубов. Крохотные капельки пота мерцают на бронзовой коже. Гладкая вороная прядь падает на щеку. Бархатные черные глаза заманивают в бездонную пучину.

Стоп! Глаза! ЧЕРНЫЕ!

Эвелина оттолкнула Саида и резко села. Дурман моментально выветрился у нее из головы.

— Отвези меня домой! — приказала она.

Он удивленно взглянул на нее.

— В чем дело? Тебе плохо со мной?

— Я помолвлена!

Саид поднял шелковистую бровь.

— Разве он лучше меня?

— Не важно!

— Я клянусь, никто ничего не узнает!

— Нет! Я хочу домой!

Он едва заметно вздохнул.

— Как скажешь, дорогая. Прости, если обидел тебя.

Ее голос смягчился.

— Это ты меня прости. Мне не следовало приходить сюда!

Саид вопросительно взмахнул густыми ресницами.

— Почему? Разве ты плохо провела вечер?

— Все было прекрасно, но мне нужно идти!

— Надеюсь, мы еще увидимся?

— Думаю, не стоит. И, пожалуйста, забери свои подарки!

Веселая искорка сверкнула в черных глазах.

— Какие подарки? Я ничего тебе не дарил.

— Я прикажу прислать их в твое поместье! Назови адрес!

— Ты хочешь смертельно меня обидеть?

— Нет.

— Тогда больше ни слова ни о каких подарках!

***

Когда Эвелина вошла в гостиную, три пары глаз уставились на нее.

— Ну как? — поинтересовалась Альфра.

— Никак! — огрызнулась она.

— Он рассказал что-нибудь полезное? — спросил Васко.

— Ничего конкретного, — отмахнулась она.

Курт сидел в углу, делая вид, что с головой погружен в чтение. Эвелина подошла к нему.

— Ты читаешь вверх ногами! — она выхватила книгу из его рук, перевернула, как положено, и всучила обратно.

Он поднял на нее хмурый взгляд.

— Нагулялась?

— Хватит дуться! Со мной ничего не случилось!

— Да кто тебя знает? — пробурчал он. — Может и случилось!

Она ядовито прищурилась.

— На что это ты намекаешь?

— Ни на что!

— Воу! Воу! Полегче! — вмешалась Альфра. — Что за семейные разборки на глазах у изумленной публики? Леди де Сарде, ведите себя прилично!

— Хорошая порка ей не повредит! — проворчал Курт.

— Да пошел ты! — воскликнула Эвелина и бросилась вверх по лестнице.

========== 22. Лаборатория ==========

В течение следующих дней они проводили разведку. Лаборатория располагалась в заброшенной казарме Монетной Стражи. По слухам, под этим зданием находились обширные катакомбы, образованные естественными пещерами, и расширенные человеческой рукой. Видимо, из-за наличия этих подземелий, Стражу и выселили в новое здание, а старое — отдали Асили, чтобы у того было больше места для его исследований.

Лаборатория была окружена высоким каменным забором, а ворота денно и нощно надежно охранялись. Курт хотел было по-свойски потолковать со стражниками, но получил от ворот поворот.

— Они не из Монетной Стражи, лишь носят их форму, — сообщил он вечером. — Скорее всего — личные гвардейцы Бурхана. Я здесь ничего поделать не могу.

— Как же нам пробраться внутрь? — спросила Эвелина.

— Я тут поговорил со своими, — отозвался Васко. — Наша территория в порту граничит со стеной лаборатории. Мы можем сделать подкоп… ну, или взорвать часть стены — как вам будет угодно.

— Подкоп — хорошая идея! — одобрил Курт.

— Я бы предпочла взорвать все к чертям, но тут вынуждена с тобой согласиться, — заявила Альфра.

***

Подготовка подземного хода заняла несколько дней. Эвелина наняла нескольких портовых рабочих, они копали по ночам, а Васко следил за ходом работ. Альфра подняла свои старые связи и собирала сведения об Асили и его экспериментах. Курт и Эвелина следили за лабораторией, нарядившись в просторные рубахи и широкие шаровары, чтобы сойти за жителей Хикмета. Курт повязал голову чалмой, которая постоянно разматывалась и лезла ему в глаза, а Эвелина накинула на волосы платок, закрывающий лицо, чтобы ее метка не бросалась в глаза. Они забирались на строительные леса или на крышу казармы Монетной Стражи, и оттуда наблюдали за тем, что творилось внутри стены.

Наконец, все было готово. Подземный ход выходил в дальний угол внутреннего двора, куда редко заглядывала стража, и был надежно скрыт густыми зарослями. Друзья дождались темноты и под покровом ночи пробрались на запретную территорию. По периметру время от времени прохаживались часовые, но Эвелине и ее спутникам удалось пробраться в здание лаборатории, не поднимая тревоги. Похоже, внутри никого не было, и это играло им на руку. Они осторожно пошли по длинному коридору с гладкими стенами, выкрашенными в белый цвет. По обе стороны от них находились многочисленные двери. Альфра мельком осматривала закрепленные на них бронзовые таблички.

— «Архив». Похоже, нам сюда, — наконец сказала она.

Эвелина взломала замок и они вошли в высокое просторное помещение, вдоль стен которого возвышались полки, доверху заполненные многочисленными документами. Васко, Альфра и Эвелина подошли к одному из шкафов и принялись торопливо просматривать записи. Курт остановился поодаль и внимательно оглядывался по сторонам, оценивая окружающую обстановку.

Внезапно раздался громкий лязг, и сверху резко опустилась решетка, разделяя комнату на две части. Эвелина, Васко и Альфра оказались запертыми у стены, а Курт остался отрезанным от них в другой половине помещения.

— Проклятье! Что происходит! — вскричали друзья и бросились к перегородке. Она простиралась от стены до стены и от пола, до потолка. Толстая стальная сетка была настолько густой, что не позволяла даже просунуть сквозь нее руку.

Вдруг откуда-то с потолочных балок в комнату спрыгнул мужчина, с ног до головы закутанный в черный плащ. Он коснулся рукой пола, затем выпрямился, медленно поднял голову и осмотрел присутствующих.

— Леди де Сарде! Какая встреча!

— Саид? — глаза Эвелины расширились от изумления. — Что ты здесь делаешь?

Саид, а это был именно он, насмешливо взглянул на нее бездонными черными глазами и ослепительно улыбнулся, а затем перевел взор на ее спутников.

— Альфра, рад тебя видеть! Капитан Васко, мое почтение! — он повернулся к наемнику. — Барон дю Плесси де Помпадур де Тревельян де Табуретт, он же — Курт, он же — сын полковой шлюхи! Это я должен спросить у вас, что ВЫ здесь делаете? Незаконное проникновение на частную территорию… Ай-ай-ай! Как нехорошо получилось!

— Открой решетку, мразь! — процедил Курт и потянулся за пистолетом.

Саид резко распахнул плащ. Его грудь крест-накрест пересекали широкие ленты, на которых были закреплены метательные ножи. Он выхватил один из них и метнул в Курта. Лезвие ударилось о его грудь и застряло в клепаной коже кирасы.

Курт выдернул кинжал и швырнул обратно. Убийца чуть отклонился, поднял руку и поймал нож между указательным и средним пальцем. Он насмешливо ухмыльнулся. Курт вновь потянулся за пистолетом, но в этот момент раздался резкий свист, и два кинжала почти одновременно прошили его левое и правое плечо, пригвождая его к стене.

Курт ошеломленно уставился на Саида. Тот с ядовитой усмешкой достал следующий нож и прицелился ему между глаз. Он неспешно размахнулся…

— Нет! — Эвелина выхватила пистолет и выстрелила в убийцу сквозь решетку. Она промахнулась, но его рука дрогнула, и кинжал просвистел в миллиметре от виска жертвы.

Альфра и Васко тоже открыли беспорядочную стрельбу. Саид высоко подпрыгнул, совершив обратное сальто, и скрылся где-то за перегородками.

Курт, морщась от боли, выдернул кинжалы. Кровь заструилась из ран, пропитывая стеганые рукава. Он снял наплечники, вытащил тонкие кожаные ремешки, крепящие их к броне, и перевязал ими плечи выше места ранения. Зубами он затянул ремни потуже, чтобы остановить кровотечение.

— Проклятье, что это было? — спросил он у своих друзей.

— Курт, дай мне кинжалы, я попытаюсь проверить, не отравлены ли они, — севшим от волнения голосом произнесла Альфра.

Эвелина вскрикнула от ужаса.

— Блядь, только этого еще не хватало! — выругался Курт. — Ну и приятели у тебя, Альфра!

Он протянул ей кинжалы. Она покрутила их в руках, осторожно держа за рукоять, чтобы не пораниться об острые лезвия.

— Он мне не приятель… Но я, кажется, догадываюсь…

— О чем? — спросил Васко.

— Черные ассасины! — сказала натуралистка.

— Кто? — переспросил Курт.

— Тайная секта наемных убийц! Никто толком ничего не знает, но о них ходит множество слухов… Думаю, его нанял Бурхан.

— Зачем? — удивилась Эвелина.

— Наверное, чтобы охранять его секреты, — предположила Альфра.

— А к чему тогда этот цирк с цветами и подарками? — спросил Курт.

— Не знаю. Но если мы хотим это выяснить, надо выбираться отсюда!

— Легко сказать, но как? — промолвил Васко.

— Осмотрите решетку, а я пока поищу запирающий механизм, — предложил Курт.

Он окинул взглядом помещение, но не нашел ничего подозрительного. Затем он подошел к тому месту, откуда появился Саид, и поднял глаза. Прямо над головой нависало густое переплетение балок и труб, а сам потолок уходил куда-то выше. Курт подпрыгнул, уцепился за поперечину, подтянулся и залез на нее. Он увидел небольшой уступ, на котором находилось приспособление, по всей видимости, запирающее решетку. Курт внимательно осмотрел его. На поверхности механизма виднелась пустая замочная скважина и несколько рычажков. Он подвигал их туда-сюда — безрезультатно.

— Нужен ключ, а он наверняка у этого упыря! — сказал он себе.

В стене ниши виднелось вентиляционное отверстие, через которое Саид и сбежал. Курт посветил вовнутрь фонарем. Узкий лаз терялся во тьме. Нечего и думать о том, чтобы туда забраться — он непременно там застрянет.

Он спрыгнул вниз и подошел к своим друзьям.

— Что тут у вас?

— Пока ничего! Мы не можем ни поднять решетку, ни отодвинуть ее, — доложил Васко.

Курт попытался приподнять сетку — безрезультатно.

— Придется ловить этого черного принца, — пробормотал он. — Гринблад, нужно тщательнее выбирать себе хахалей!

— Тебя забыла спросить! — вяло огрызнулась та.

Из кабинета вел лишь один выход, если не считать лаза наверху. Курт медленно пошел по коридору, держа наготове пистолет и настороженно прислушиваясь к каждому шороху. Слева и справа располагались ряды дверей. Курт аккуратно приоткрывал их, быстро прятался за стену, чтобы избежать возможной атаки, затем осторожно заглядывал внутрь, держа ствол перед собой. Комнаты были пусты, никаких следов Саида не наблюдалось.

— Где же ты, мудак? — пробормотал Курт и вдруг услышал слабый шорох у себя над головой. Он вскинул пистолет и выстрелил в потолок, быстро перезарядил и еще раз выстрелил. Пули пробили в кровле аккуратные дырки, а сверху посыпалась штукатурка.

— Покажись, мразь! — крикнул Курт и тщательно прислушался. Ему показалось, что звук переместился по направлению к одной из дверей. Он распахнул ее и увидел просторный кабинет. Пространство в центре было свободно, а периметр был заставлен столами и шкафами с различным оборудованием.

Курт перезарядил пистолет и вошел в помещение, настороженно озираясь по сторонам. За спиной послышался шум. Он резко оглянулся и увидел, как Саид спрыгивает откуда-то сверху. Курт выстрелил, но тот легко откатился в сторону, и пуля прошла мимо. Убийца ухмыльнулся и достал из-за спины два кривых меча. Курт выхватил двуручник и выставил его острием вперед. Противники встали в боевую стойку, пристально глядя друг другу в глаза.

Саид стоял в вполоборота, выставив один меч перед собой, а второй — отведя назад. Оба острия нацелились на Курта. Неспешный круг приставным шагом, почти не отрывая ног от земли. Примеряясь, оценивая соперника, как два андрига перед дракой.

Взмах мечей. Курт отбил атаку одного клинка — сверху, снизу! Второго — сверху, снизу! Враг завел дикий танец, лезвия молниеносно замельтешили вокруг него! Курт подхватил бешеный ритм! Присел. Уклонился. Подставил двуруч.

Мечи мелькали как ножницы — скрещивались, расходились в разные стороны. Курт крепче сжал рукоять! Отбить удар! Главное — не подпускать врага близко! Нужно использовать длину меча - это его преимущество!

Клинок пролетел по кругу параллельно земле! Курт едва успел пригнуться. Лезвие прошло над головой, волосы на затылке встали дыбом от потока воздуха.

Курт выпрямился, развернулся, широко взмахнул мечом. Враг увернулся. Курт попытался пнуть его в живот, но тот резко отпрыгнул назад.

- Сука!

Круговой взмах чуть не снес Курту голову, тот едва успел прогнуться. Клинок просвистел над его носом!

«Блядь! Чуть не упал!»

Саид наседал! Мечи свистели с бешеной скоростью. Курт быстро вращал клинок, отбивая им удары. Он уставал, из-под жгутов засочилась кровь.

«Двуруч, сука, тяжелый!»

Но враг тоже выдыхался, терял выдержку. Взмахи стали резкими, движения – рваными. Он хотел поскорее завершить бой.

Саид сделал резкий выпад! Курт присел, выпрямился, повернулся и широко размахнулся. Враготбил клинок и контратаковал. Курт резко отпрянул и потерял равновесие. Падая, он оперся ладонью о землю, перекинул ноги через голову и снова встал на ноги.

Враг широко взмахнул мечами. Курт схватил свой двуручник одной рукой и отбил им атаку, а второй рукой перехватил запястье Саида и вывернул ему кисть вынуждая его повернуться задом! Затем он пнул врага под колени, и ударил его ногой в спину! Тот упал навзничь. Он попытался встать, но Курт быстро вонзил в него двуручник и провернул рукоять, наматывая внутренности на клинок, затем резко выдернул меч, отшатываясь от брызнувшей крови.

- Готов!

Курт ногой перевернул Саида на спину. Его тело все еще конвульсивно подрагивало, а в широко раскрытых глазах навеки застыло выражение крайнего изумления.

Курт презрительно сплюнул.

— Не ожидал, сученыш, что и на твою хитрую жопу найдется хрен с резьбой?

Он расстегнул небольшую сумку на поясе убийцы и нашел в ней связку ключей и письмо, написанное на плотной дорогой бумаге. Курт пробежал послание глазами и сунул его в карман. Затем он вернулся в комнату, где были заперты его спутники.

— Слава Озаренному, ты жив! — выдохнула Альфра, когда увидела, как он входит.

— Мы слышали звуки боя. Ты нашел его? — поинтересовался Васко.

— Да. Гаденыш сдох. Пойду гляну, что там с механизмом, — ответил Курт и обратился к Эвелине. — На, вот, почитай!

Он скрутил в трубочку найденное у Саида письмо и просунул его сквозь решетку.

Эвелина развернула послание и узнала почерк наместника Бурхана. По мере прочтения ее лицо заливалось бордовой краской.

«Саид, о услада моих чресел!

Де Сарде приняла приглашение на бал.

Действуй по заранее утвержденному плану.

Когда эта глупая курица станет твоей любовницей — мы сможем поближе подобраться к Орсею. Зная твои способности — это произойдет очень быстро!

Денег на подарки не жалей!

Доложи о результатах!

Твой сладенький Бур-Бур!»

— Что там? Что там? — полюбопытствовала Альфра, заглядывая ей через плечо.

— Ничего! — Эвелина торопливо сунула послание в поясную сумку.

Ей стало ужасно стыдно и обидно. Негодяй! Да как он посмел! Это она-то глупая курица?.. Ну, а кто? Пошла за этим самоуверенным мерзавцем как покорная овца на заклание! Курила кальян, пила вино — а туда явно было что-то подмешано! Если бы в последний момент перед глазами не встало лицо Курта, то Саид вполне мог бы добиться своей цели. А там — неизвестно, чего бы они с Бурханом от нее захотели… Вот идиотка! Купилась на красивую обертку и чуть было не изменила… не Александру… Курту.

Тем временем, Курт сунул ключ в замочную скважину механизма и дернул рычажок. Стены чуть вздрогнули от глухого гудения, и решетка с тяжелым скрежетом поднялась, выпуская пленников на свободу. Он спрыгнул вниз и подошел к своим товарищам.

Эвелина украдкой взглянула на него. Ей было ужасно стыдно. Она вела себя с ним как капризная маленькая девочка, дерзила и грубила, а ведь он оказался прав. Он всегда оказывался прав, а она не хотела этого признавать. И как он только до сих пор ее терпит?

Рукава его стеганки были пропитаны кровью. Альфра сообщила, что на первый взгляд метательные ножи Саида не выглядели отравленными, но она должна провести химический анализ, чтобы выяснить это наверняка.

— А вообще, будь они отравлены, ты бы давно уже корчился на полу, выблевывая свои внутренности, — успокоила натуралистка.

— Ну, охренеть теперь! — проворчал Курт.

— Пока ты гонялся за тенью, мы тут кое-что обнаружили, — похвастался Васко.

— Да ну? — поднял брови Курт.

— Мы нашли описание свойств одного растения. Название говорить не буду, вы его все равно не запомните, только зря сломаю себе язык, — заявила Альфра. — Оно встречается на острове очень редко, растет где-то высоко в горах.

— И?

— В общем, результаты очень многообещающие. Согласно этим записям, если смешать экстракт этого растения с кровью on ol menawi, то полученным раствором можно исцелить малихор!

Курт недоверчиво уставился на нее.

— Серьезно?

Альфра слегка смутилась.

— Пока это только предварительные результаты, полученные на одном пациенте. Чтобы доказать теорию, нужно провести множество протокольных испытаний, сравнить с контрольной группой, исключить эффект плацебо, опубликовать несколько статей в научных журналах, сделать доклады на международных конференциях, защитить диссертацию…

— К черту! — перебил Курт. — Если это работает, то мы этим воспользуемся!

— Да, но есть одна загвоздка… — протянула натуралистка.

— Еще одна? — удивился Курт.

— В лаборатории кончился запас этих растений. Нам нужно будет найти их самим!

— Найдем! — уверил он.

— Что будем делать дальше? — поинтересовался Васко. — Мы не обыскали и малой части лаборатории. А ведь еще есть подземелья…

Эвелина взглянула на Курта. Он был бледен, а его рукава насквозь пропитались кровью.

— Надо уходить! — сказала она. — Курт ранен.

— Хорошая идея! — одобрил тот. — Только нужно сперва избавиться от улик. Я тут в одном кабинете заприметил чан с какой-то едкой жижей. Предлагаю скинуть тушку нашего красавчика туда.

— Отлично! Я помогу тебе! — воскликнул навт.

Они отправились избавляться от тела Саида, а Альфра с Эвелиной тщательно отмыли кровь со стены и пола, и, как могли, уничтожили остальные следы их проникновения.

***

Эвелина хотела высказать Бурхану в лицо, все, что она думала о его попытке подослать к ней соблазнителя, но, немного поразмыслив, решила этого пока не делать. Во-первых, тогда бы ей пришлось объяснять наместнику, как она оказалась в секретной лаборатории, и куда подевалась «услада его чресел». Во-вторых, письмо, подписанное «твой сладенький Бур-Бур», могло оказаться весьма полезным для его шантажа. Поэтому Эвелина скрыла свое недовольство, а послание заняло законное место в толстой папке компромата, мирно ожидающей своего часа.

Друзья вернулись в Новую Серену и принялись готовиться к экспедиции в горы. Раны Курта постепенно заживали, к счастью, кинжалы оказались не отравлены. Альфра днями и ночами рылась в толстых фолиантах, пытаясь как можно больше разузнать о загадочном растении.

Тем утром Эвелина вышла во внутренний дворик резиденции срезать немного цветов для своего кабинета. Она услышала размеренный стук топора. В дальнем конце двора Курт рубил дрова для камина. Он был раздет до пояса, а его рубашка висела на заборе. Эвелина воровато оглянулась по сторонам, и, поддавшись внезапному порыву, схватила рубаху и зарылась в нее лицом. Она жадно втянула воздух. Терпкий свежий пот с горькой ноткой диких трав ударил ей в нос. Мужской запах. Запах самца… Огненное вожделение вспыхнуло в ее теле. Колени ослабли, и закружилась голова. Она зажмурилась и с наслаждением вдыхала запах любимого мужчины, не в силах им надышаться.

— Гринблад, что ты делаешь? — внезапно раздался над ухом его голос.

Она резко распахнула глаза и уставилась на него. Курт стоял рядом и недоуменно глядел на нее. Как он умудрился подкрасться к ней так бесшумно?

— Нашла куда сморкаться! Это, вообще-то, моя рубаха! — возмущенно заявил он.

Эвелина не слышала его слов, она пожирала его глазами. Разгоряченный, тяжело дышит, лицо раскраснелось, капельки пота блестят на коже. На шее четкая граница загара. Мышцы бугрятся после тяжелой работы. На груди — белые рубцы под жесткими волосами. На боку рваный шрам от пулевой раны. На плечах — заживающие порезы от метательных ножей. Темная дорожка бежит по животу и теряется в штанах…

У нее стало мокро между ног, а лицо вспыхнуло жгучим румянцем. Курт протянул ей руку. Она молча дала ему свою. У нее подкосились ноги. Сейчас он ее поцелует…

— Эй, Гринблад, ты перегрелась, что ли? Рубашка у тебя в другой руке! Давай ее сюда!

Красная от стыда, она протянула ему скомканную рубаху. Курт расправил ее, не нашел на ткани никаких подозрительных следов, и накинул на плечи, с удивлением косясь на Эвелину. Она развернулась и быстро, почти бегом, поспешила в дом. Он проводил ее недоуменным взглядом.

«Что это было?»

========== 23. Лед ==========

Наконец, подготовка к походу была завершена. Альфра очертила примерный ареал произрастания нужной травы, и путешественники отправились в экспедицию.

…Они уже зашли далеко в горы, а растение все никак не попадалось на глаза. Путникам пришлось подниматься все выше и выше, а вокруг становилось все холоднее и холоднее. Ледяной ветер пронизывал их до самых костей, забираясь под одежду и меховые плащи. Пришлось идти пешком, так как подковы лошадей скользили бы на заледенелых извилистых тропах. Пожитки навьючили на андрига — его раздвоенные копыта позволяли цепляться за мелкие уступы и так он мог легко преодолевать сложнейшие препятствия.

Эвелина и ее друзья шли по узкой тропинке, которая змеилась вокруг горы. Слева высилась скала, а справа разверзлось неглубокое ущелье, по дну которого неслась бурная река. На обветренных скалах почти ничего не росло, земля была покрыта инеем, а с неба падали редкие снежинки.

— Гринблад, осторожнее, тут очень скользко! — предупредил Курт, который шел впереди.

Он как в воду глядел. В эту же секунду, Эвелина поскользнулась на льду и свалилась в ущелье. Она ударилась головой о камень и потеряла сознание. Река тут же подхватила ее и понесла в бурном потоке. Курт, не раздумывая, прыгнул за ней.

Стремительное течение успело отнести Эвелину далеко вперед. Курт рассекал поток мощными рывками, зная, что в запасе у него мало времени. Одежда быстро намокала, сковывала движения и тянула ко дну. Ледяная вода проникала к телу и высасывала из него драгоценное тепло. Через несколько минут ему все-таки удалось догнать Эвелину. Он схватил ее за воротник и свободной рукой погреб к берегу. С обеих сторон от реки возвышались крутые утесы, поэтому еще какое-то время он искал подходящее место, чтобы вылезти на сушу.

Наконец Курту удалось выйти на узкую полосу земли между рекой и отвесными скалами. Он уложил Эвелину на землю и склонился над ней. К счастью, она не успела наглотаться воды, но была без сознания. Он оттянул ей веко и с облегчением обнаружил, что зрачок среагировал на свет. Сердце билось, и дыхание было ровным. На ее затылке он нащупал огромную шишку.

«Надеюсь, ничего серьезного».

Но дело принимало серьезный оборот. Хоть мороз и был небольшим, всего на несколько градусов ниже нуля, но дул сильный ветер, а вся одежда насквозь пропиталась водой.

Лицо Эвелины было мертвенно бледным, а губы посинели. Курт прикоснулся к ее руке — она была холодна, как лед. Нужно было срочно согреть Эвелину, но вся одежда промокла до нитки, а развести огонь было нечем. Единственным доступным источником тепла был он сам…

Курт выбрал место между скалами, куда не так сильно задувал ветер. Наспех сломав несколько еловых лап, он постелил их на землю. Куртка с меховым воротником, в которую он был одет, стала тяжелой как камень, она роняла на землю крупные капли и постепенно покрывалась инеем. Она сковывала движения и быстро остужала тело. Курт понял, что одежда, призванная сохранять тепло, сейчас только мешает.

Он стащил с Эвелины пропитанный водой кафтан и шерстяную кофту. Под ними была рубаха — липнущая к телу и холодная, как лед. Он пару секунд поколебался и снял ее, а затем — стянул сапоги и мокрые штаны. Эвелина осталась в шелковых панталончиках с кружевной отделкой.

— Это, пожалуй, оставлю, — пробормотал Курт, чувствуя, как при виде полуобнаженного тела в нем просыпается желание.

Курт быстро разделся, оставшись в одних штанах, уселся на постеленные ветки и посадил Эвелину к себе на колени, прижимая ее к груди. Он принялся растирать ей спину и плечи, а дыханием пытался отогреть лицо. Постепенно ее щеки порозовели, а руки перестали напоминать застывшие ледышки. Через несколько минут Эвелина вздохнула и приоткрыла глаза. Он увидел, что ее взгляд рассеянно блуждает в пространстве и ни на чем подолгу не задерживается.

«Видать, крепко приложилась затылком, — понял Курт. — Надеюсь, обойдется без последствий».

Он провел ладонью по холодным бедрам Эвелины, чтобы немного согреть их. Близость ее обнаженного тела, прикосновение затвердевших сосков к его груди распаляло в нем дикое желание. Он стиснул зубы и попытался отвлечься:

«Думай о Петрусе! Думай о Петрусе!» — внушал он себе, пытаясь вызвать в памяти морщинистое лицо старика, чтобы хоть как-то снизить нарастающее возбуждение. Помогало это слабо, но Курт надеялся продержаться так до прибытия помощи. Он знал, что спутники разыскивают их, просто, наверное, никак не могут найти подходящее место, чтобы спуститься с отвесных скал. Видок у него и Эвелины, конечно, тот еще, мягко говоря — неприличный! Но плевать на приличия! Сейчас главное — не дать ей замерзнуть!

***

Эвелине снился сон, как будто ее пожирало ледяное пламя, замораживая в жилах кровь и пробирая до самых костей, но что-то большое и теплое охватывало ее, согревало и не давало замерзнуть насмерть. Обнаженной кожей она почувствовала биение чьего-то сердца и приоткрыла глаза. Жесткие волосы касались ее щеки и она поняла, что прижата к мужской груди. Эвелина чуть подняла голову и, как сквозь туман, разглядела шрам на небритом подбородке. Конечно же, это был Курт… как и в остальных снах, которые снились ей почти каждую ночь.

«Это всего лишь сон, а значит, я могу делать, что хочу!» — обрадовалась она.

Эвелина нежно провела рукой по груди любимого. Ей так хотелось этого еще там, на складе, когда она перевязывала ему рану. Он часто снился ей голым по пояс, но никогда еще сон не был таким реалистичным!

Какие у него крепкие мускулы! Как вкусно он пахнет! Как приятно скользить ладонью по коже, пропуская волосы между пальцев! Какой у него твердый пресс!

Боже, какой прекрасный сон!

— Курт, я люблю тебя!

***

Курт сидел, тяжело дыша, в полном ошеломлении от происходящего. Он сжимал в объятиях девушку, которую любил больше жизни, и своими ласками она сводила его с ума. Ее руки и губы жадно скользили по его телу, она целовала его кожу, обводила языком его соски, втягивала их в рот. Ее ладонь потянулась к его ширинке…

— Гринблад, что ты делаешь? — простонал он, но она не ответила, а с довольным урчанием продолжала эту сладкую пытку.

Курт пытался отталкивать Эвелину, отпихивать от себя ее руки, но его тело так жадно отозвалось на ее прикосновения, что у него больше не осталось сил сопротивляться. Он весь пылал, несмотря на окружающий холод. Яйца лопались от напряжения, а член до предела натянул штаны, стремясь вырваться наружу. Курт обезумел от желания, он готов был трахнуть ее прямо здесь, на промерзшей земле. Зарычав как дикий зверь, он схватил Эвелину за плечи, опрокидывая ее на спину. Он крепко сжал ее грудь, а она протяжно застонала и обвила его шею руками. Курт запустил пальцы в ее волосы и запрокинул ей голову, чтобы впиться в ее губы жарким поцелуем…

— Сюда! — раздался голос Васко. — Они здесь!

Резко отпрянув от Эвелины, Курт увидел остальных путешественников, бегущих к ним. Им наконец-то удалось найти подходящее место, чтобы спуститься в ущелье, и теперь они спешили к ним на помощь.

Васко на ходу сорвал с себя меховой плащ, закутал в него Эвелину и подхватил ее на руки. Петрус пожертвовал свою накидку Курту. Путешественники быстро развели огонь и установили палатки. В одной из них Сиора с Альфрой уложили Эвелину на тюфяк и начали растирать ее согревающими мазями.

***

Курт быстро переоделся в сухую одежду и на подкашивающихся ногах отошел подальше от места, где его спутники обустраивали лагерь. Он завернул за скалу, и остановился, привалившись спиной к толстой сосне. Здесь его никто не увидит.

Курт расстегнул штаны, достал член и крепко сжал его. Перед глазами возникла она — гладкое смуглое тело, небольшая грудь с острыми сосками, крутой изгиб талии, переходящей в стройные бедра. Член мгновенно отвердел, чуть подрагивая в его ладони. Он начал водить по нему рукой, вверх-вниз, то обнажая, то скрывая набухшую головку.

Ее руки скользят по груди, пальцы путаются в волосах. Стук сердца отдается в ушах, тяжелое дыхание переходит в стон.

Ее губы целуют шею, зубы прикусывают мочку уха. Голова запрокидывается. Серое небо просвечивает сквозь ажурную крону сосны.

Ее рот играет с соском, ласкает языком, засасывает внутрь. Снежинки падают на лицо, тают в глазах. Движения руки становятся быстрее.

Ее ладонь опускается в пах, пальцы крепко обхватывают ствол.

— О-о-о!

Все мышцы напрягаются, низ живота сводит судорогой, член резко пульсирует и тугая струя горячей спермы бьет в воздух, принося, наконец, долгожданную разрядку его измученному телу.

***

Эвелина с трудом открыла глаза. Затылок раскалывала нестерпимая боль. Она поморщилась, огляделась вокруг и обнаружила, что лежит в палатке, закутанная в теплое одеяло.

Жарко! Эвелина откинула плед.

— О, уже очнулась? — Альфра, сидящая рядом, повернулась к ней.

— Что произошло? Ничего не помню.

— Ты свалилась в реку. Курт вытащил тебя из воды, — ответила натуралистка, и ехидно добавила. — Ну и видок у вас был, когда мы вас нашли!

— В каком смысле? — удивилась Эвелина.

— Да он тебя чуть не… того… — Альфра захихикала. — Лежат такие, голые, обнимаются… А тут мы не вовремя! Похоже, обломали вам все веселье!

— Что, совсем голые? — ужаснулась Эвелина.

— Ну, не совсем. Портки-то он с тебя снять не успел. Но, подоспей бы мы чуть позже…

Эвелина почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

Это был не сон!

***

Эвелина сидела, на тюфяке, обхватив руками колени. Было слышно, как снаружи ее спутники сворачивают лагерь. Она не может торчать в палатке вечно. Рано или поздно, ей придется выйти наружу и встретиться с НИМ.

За свое вчерашнее поведение Эвелина была готова провалиться под землю. Она вела себя как последняя потаскуха, терлась об Курта, как течная кошка, бесстыдно его лапала и несла всякий бред. Что он о ней подумал? Боже, какой позор! А остальные? Они, ведь, тоже все видели! Альфра уже почесала свой острый язычок, Сиора тактично промолчала… А Васко с Петрусом? Что подумали они?..

«Что ты — похотливая шлюха! Вот что они подумали! И они правы! — Эвелина в отчаянии закрыла лицо руками. — Нет, я не выйду наружу. Останусь тут навсегда, пусть они уходят без меня!»

«Нет, так просто ты не отделаешься! — зазвучал в голове ехидный голосок. — Раз уж опозорилась по полной программе — имей мужество выпутаться из этой ситуации! В конце концов, ты дипломат, или кто?»

Вдруг спасительная мысль пришла ей в голову:

«Точно! Я же ударилась головой! Сделаю вид, что у меня амнезия. Буду вести себя, как ни в чем не бывало! Поблагодарю Курта за спасение и, между делом, вверну в разговор, что я, дескать, ничего не помню. Пусть думает, что от удара у меня просто помутился рассудок!»…

***

Курт разобрал палатку и теперь тщательно скручивал ее в плотный рулон, чтобы погрузить на вьючного андрига. Животное флегматично жевало жвачку в полнейшем безразличии к происходящему. Остальные путешественники также собирали пожитки и сворачивали лагерь, готовясь продолжить поход.

Эвелины нигде не было видно. Со вчерашнего дня она так и не выходила из шатра. Сиора сообщила ему, что с ней все в порядке, травма головы и переохлаждение, похоже, не оставили последствий. Аборигенка предложила Курту навестить Эвелину, но он под благовидным предлогом отказался. Ему было стыдно смотреть ей в глаза. Вчера он не смог совладать с вожделением и чуть не отымел ее прямо на снегу, пользуясь ее беспомощностью. Если бы их друзья подошли чуть позже, они бы застали весьма интересное зрелище…

«Ты — похотливый кретин! Теперь она не хочет даже видеть тебя, и правильно делает! Ты уже не мальчик, в конце-то концов, пора бы уже научиться, держать хер в штанах! А не можешь — так надо было остудиться в реке, а не лезть на девчонку! Она ударилась головой и бредила, а ты и рад стараться! И как ты теперь собираешься вымаливать у нее прощение?»

Вдруг Курт увидел, как Эвелина вышла из палатки и направилась к нему с выражением легкой небрежности на лице.

— О, Курт, привет! — непринужденно улыбнулась она. — Хочу поблагодарить тебя за спасение. Я, наверное, вчера крепко приложилась головой, абсолютно ничего…

Внезапно она поскользнулась на льду и отчаянно замахала руками, пытаясь удержать равновесие. Через секунду она бы рухнула навзничь, но Курт подхватил ее. Она оказалась в его объятиях, и маска непосредственности тут же слетела с нее. Лицо Эвелины залилось пунцовой краской, ее бросило в жар, а сердце отчаянно заколотилось.

-… не помню, — высвобождаясь из его рук, промямлила она.

Он тут же понял, что она лжет. Она поняла, что он понял, и от стыда была готова провалиться под землю. Повисла неловкая пауза.

— Да и вспоминать-то особо нечего… — наконец, выдавил из себя Курт, чтобы прервать гнетущую тишину. — Гринблад, твои сапоги никуда не годятся. Давай я набью пару шипов на каблуки, иначе рано или поздно ты сломаешь себе шею!

— О… спасибо, Курт!

«Спасибо, что сделал вид, будто поверил в мою ложь!»

— Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?

— Немного побаливает, но я в порядке… Ну ладно, пойду собирать вещи!

Она развернулась и смущенно побрела к своей палатке.

— Я тоже тебя люблю, Гринблад. — пробормотал он ей вслед.

Комментарий к 23. Лед

Иллюстрации https://66.media.tumblr.com/ac66dbc1d9165c6c3054ba94c8e2a2e7/a007dab8c9adb6ef-e8/s1280x1920/ffbe6cf55b8cb7810f688be93edbfaeacb2fef09.jpg

https://66.media.tumblr.com/9ef06fcc8bac65bb912e7054b67c43e2/2ed4f759569e43cc-ba/s1280x1920/96ca329752b5769a96666a263f1590a502c339cf.jpg

https://66.media.tumblr.com/1090eccfd56427a1b8ea8a212806cd7d/106b523c3e87216c-27/s1280x1920/562b99ef345f2ea840794cf8c48dae4111c131af.jpg

========== 24. Грех ==========

Через несколько дней путникам улыбнулась удача, и на одном из горных склонов они наткнулись на целую поляну необходимых Альфре растений. Натуралистка, взвизгнула от радости и тут же принялась зарисовывать их в толстую тетрадь, пока ее товарищи аккуратно собирали ценное сырье в мешки.

Цель экспедиции была достигнута, и путешественники смогли, наконец, вернуться в Новую Серену. Там на Эвелину навалились неотложные дела. Оказалось, что с городских складов начали таинственным образом пропадать запасы спиртного, а местные трактирщики, недополучив товар, не могли обеспечивать население элем и вином. Это грозило вылиться в массовое недовольство и подорвать доверие народа к власти нового наместника.

Эмиссару Содружества пришлось разгребать эту навозную кучу, и она решила для начала расспросить трактирщика в таверне Монетной Стражи. Васко и Петрус от нечего делать увязались за ней. Альфры и Сиоры не было в городе — аборигенка уехала навестить сестру в родную деревню, а натуралистка уехала в Хикмет, чтобы обсудить с коллегами целебные свойства найденных растений.

Друзья вошли в таверну, залитую ярким светом, проникающим сквозь большие окна. Зал был наполнен гомоном толпы, звоном посуды и стуком кружек о деревянные столы. В воздухе разливались ароматы наваристой похлебки, жареного мяса и дешевого табака.

Эвелина подошла к стойке и принялась расспрашивать трактирщика. Тот обалдел от факта, что такая важная персона удостоила его своим вниманием, и вывалил на нее целую гору информации. Эвелина узнала, что он недавно заказал крупную партию спиртного с континента, но груз был конфискован таможенниками, а затем, якобы, потерялся. Все это выглядело очень подозрительным, и Эвелина поняла, что нужно брать за горло начальника таможни.

В таверне делать было больше нечего, и компания направилась к выходу. Возле двери друзья натолкнулись на Гретхен — проститутку из местного борделя, расположенного в недрах обширного подвала. Она узнала священника, и ее вульгарно раскрашенное лицо расплылось в похабной улыбке.

— Кого я вижу! Отец Петрус!

— Э-э-э… Здравствуйте, — смущенно пробормотал тот.

Куртизанка увидела остальных мужчин и ее губы растянулись еще шире.

— Капитан Васко! Капитан Курт! Мои сладкие! Какой счастливый день! Мои постоянные клиенты в сборе!

Васко сделал страшные глаза и зашипел:

— Заткнись! С нами дама!

Тут Гретхен заметила за спинами мужчин Эвелину и прикусила язык.

— Упс!

Но было уже поздно. Хлесткий звук смачной оплеухи разорвал сонное гудение трактира. Все посетители, как один побросали свои занятия и дружно уставились на компанию. Воцарилась мертвая тишина. Курт стоял, бледный, как стена, а на его щеке горел ярко-красный отпечаток ладони. Васко и Петрус растерянно хлопали глазами. Проститутка сконфуженно потупилась. Эвелина рывком распахнула дверь и выскочила наружу, хлопнув ею с такой силой, что задребезжали окна, а с потолка посыпалась штукатурка.

Васко с немым укором посмотрел на Гретхен. Та виновато пожала плечами. Он повернулся к Курту, пребывавшему в полном ступоре.

— Что стоишь? Догоняй!

Тот послушно ринулся за дверь.

Эвелина неслась по улице, не разбирая дороги. Слезы застилали глаза, а горло перехватывало от рвущихся наружу рыданий. Встречные путники едва успевали отпрыгнуть с пути, провожая ее недоуменными взглядами. Курт догнал ее и схватил за локоть, пытаясь повернуть к себе.

— Стой!

Эвелина резко вырвала руку.

— Не трогай меня! — истерично выкрикнула она и помчалась еще быстрее. Курт молча последовал за ней.

Прохожие с удивлением глазели на странную парочку, почти бегом несущуюся по улице. Многие узнали эмиссара Содружества и ее телохранителя. Этим же вечером на всех углах будут шептаться о том, что, дескать, сама кузина наместника бежала по улице вся растрепанная и зареванная, а за ней гнался капитан стражи с красной — явно от пощечины — отметиной на роже. Наверняка, схватил ее за ляжку и получил за это по щщам!

Эвелина распахнула дверь резиденции и взлетела вверх по лестнице. Возле спальни Курт настиг ее и преградил ей путь.

— Подожди!

— Пусти меня! — сквозь рыдания выкрикнула она.

— Гринблад!

— Не называй меня так! — истерически завопила она и принялась изо всех сил молотить его кулаками по груди. Он перехватил ее запястья.

— Послушай!

— Не прикасайся ко мне!

Он покорно выпустил ее руки. Она прорвалась в комнату и задвинула за собой засов. Оставшись одна, Эвелина прислонилась спиной к двери и сползла по ней вниз. Она осела на пол и дала, наконец, волю рыданиям.

Боль, гнев, ревность разрывали ей сердце. Одно дело — предполагать, что Курт, возможно, посещает это гнусное заведение, а совсем другое — узнать это наверняка! Суровая реальность с удушающе грязными подробностями навалилась на нее. Кого она полюбила, идиотка? Он такой же, как все! Обычный похотливый мужлан! Перед глазами встало вульгарное лицо проститутки: «Постоянный клиент!»

Стыд, злость и ненависть терзали душу. Она была готова отказаться от титулов и привилегий, изменить своему жениху, разорвать с ним помолвку. Променять принца вот на это ничтожество! Опозориться, потерять честь, достоинство, ради кого? Ради наемника, которому она платила жалование из своего кармана, а он спускал его на потаскух? Вот дура! Наверняка она тоже была для него всего лишь очередной шлюхой! Ну конечно, она и вела себя, как последняя шлюха, чему тут удивляться? То-то он над ней, наверное, потешался!

Эвелина повалилась на ковер. Она корчилась от почти физической боли, обхватив голову руками и кусая губы в кровь.

Она пролежала так несколько часов. И лишь когда яркий свет за окном сменился вечерним сумраком, медленно, словно древняя старуха, поднялась на ноги. Глаза болели от слез, грудь жгло изнутри, а в душе поселилась звенящая пустота. Дикая усталость поглотила все тело, не оставив сил даже думать. Эвелина, пошатываясь, побрела в ванную комнату и долго плескала себе в лицо ледяной водой из рукомойника.

Наконец, она подошла к двери спальни и открыла ее. Все это время Курт сидел на полу, прислонившись спиной к двери, и чуть не ввалился внутрь, едва успев вскочить на ноги.

Он протянул к ней руку. Эвелина уклонилась.

— Пожалуйста, не трогай меня! — чуть не плача взмолилась она, не поднимая на него глаз.

Курт подчинился.

Она зашла в кабинет и достала его контракт из ящика стола. Она хотела разорвать его в клочья, но сразу поняла, что это ничего не даст. Чтобы расторгнуть договор, ей нужно было явиться к Зиглинде лично, либо послать ей официальное письмо с гербовой печатью. У Эвелины не было никаких сил являться куда-то лично, поэтому она достала лист бумаги и окунула перо в чернильницу.

Курт, стоял, прислонившись к дверному косяку, и молча смотрел на нее. Он увидел, что Эвелина собирается что-то писать, и спросил:

— Что ты делаешь?

— Собираюсь разорвать твой контракт. Ты же этого хотел? — глухо ответила она, не глядя на него. Смотреть ему в глаза было выше ее сил.

— Стой! Тебе нужен телохранитель.

— ТАКОЙ телохранитель мне не нужен! — она почти сорвалась на крик.

— Кто будет тебя защищать?

— Тебе какое дело? Вали к своим шлюхам!

— Да мне никто кроме тебя не нужен, дура! — в сердцах выпалил он.

Эвелина истерически всхлипнула.

— Убирайся! Ненавижу тебя!

Курт глубоко вздохнул.

— Подожди хотя бы, пока я найду себе замену!

— Видеть тебя больше не хочу! Никогда!

— Дай мне месяц! Потом я уйду, обещаю.

— Две недели! И ни секундой больше! — отрезала она.

Курт хлопнул дверью с такой силой, что в доме задрожали стены. Эвелина уронила лицо на руки и зарыдала.

***

После неудавшегося переворота ряды стражи заметно оскудели, и найти надежного телохранителя было непросто. Зиглинда порекомендовала некоего Харада — молчаливого двухметрового детину устрашающего вида с огромными ручищами и густой бородой. Он был, конечно, немного туповат, но, по крайней мере, честен и хорош в бою. Курт представил Эвелине ее будущего охранника. Ей, похоже, было наплевать. В последнее время ей на все было наплевать.

Курт постоянно пропадал в казарме Монетной Стражи и обучал Харада, готовя его себе на замену. Курт был им не особо доволен. Солдатом тот был неплохим, но телохранитель из него выйдет никудышный. Он привык слепо подчиняться приказам, но не умел принимать самостоятельных решений. Да, он отпугивал врагов одним своим видом. Да, он мог свернуть шею противника легким движением рук. Но в ситуациях, где нужно думать головой, толку от него будет немного… Зиглинда лишь разводила руками, ведь это был лучший кандидат, которого она могла предоставить.

***

Удар! Мешок тяжело качнулся назад.

«Что я должен ей сказать? Все стражники туда ходят. Кроме тех, кто крутит шашни со служанками».

Размах! Удар! Еще удар!

«Да и ходил я туда не так уж и часто! Выпустить пар, когда совсем уж становилось невмоготу!»

Мешок летит прямо в лицо! Уклон! Серия ударов!

«Ну давай, расскажи благородной девице, как ты ходишь по борделям! Это как раз то, что она хочет услышать!»

Резкий выдох! Прямой! Боковой! Хук!

«Какого черта я должен оправдываться! Она мне не жена!»

Правой! Левой! Правой! Сердце часто колотится в груди.

«Да если б у меня была такая жена, разве посмотрел бы я на другую бабу?»

Противно заныла кисть. В горле пересохло.

«Ага, помечтай!»

Мощный удар! Пинок! Мешок раскачивается, как труп повешенного.

Пыльный чулан, залитый лунным светом! Шаги стражника. Ее губы мягкие, податливые, вначале плотно сжатые, а затем жадно раскрывшиеся ему навстречу. Аромат полевых цветов от ее волос.

Пот заливает глаза. Кулак! Локоть! Кулак!

Склад. Мириады пылинок в луче заходящего солнца. Горящая рана в боку. Нежные ручки. «Я не брошу тебя!»

Удар за ударом без перерыва! Руки горят огнем!

Пронизывающий холод. Шум реки. Замерзшее тельце в его объятиях. Жгучие прикосновения. Страстные ласки. «Курт, я люблю тебя!»

Вся злость в летящем кулаке! Удар! Мешок треснул по шву, песок просыпался на землю!

Уже третий за сегодня!

Курт пнул разорванный мешок, выбивая из него остатки песка, стащил с рук обмотки и швырнул их в кучу мусора. На сегодня хватит! Он подошел к бадье, стоящей в углу казарменного двора, и плеснул себе в лицо водой, смывая с него пот и налипшую пыль.

На пятнадцатый день рождения новые приятели из батальона Зиглинды презентовали ему поход в бордель. Он не помнил лица той проститутки, помнил лишь ее тело — бледное, рыхловатое, с большими сиськами и крупной задницей. От нее пахло потом и чем-то кислым.

— Твой первый раз, что ли? — лениво поинтересовалась она.

Он смущенно кивнул. Голую женщину он видел впервые, если не считать скабрезные, засаленные до дыр картинки, которые новобранцы тайком передавали друг другу из рук в руки.

— Не ссы, пацан, дурное дело нехитрое, — подбодрила она.

Дело и впрямь оказалось нехитрым, и с тех пор он начал регулярно туда наведываться. Это было удобно — заплатил пару монет, тебя обслужили, и можно жить спокойно до тех пор, пока не припрет в следующий раз.

Многие сослуживцы Курта крутили шашни со служанками, стряпухами и прочими простолюдинками. Некоторым посчастливилось, по их рассказам, присунуть даже дворянкам. Их трепу, однако, мало кто верил. Если кому-то действительно удавалось соблазнить аристократку, то об этом следовало молчать, потому что трупы повешенных с распухшими языками и выпученными глазами, украшенные табличкой «За совращение благородной дамы», сменялись на центральной площади Серены с регулярной частотой.

Курту вся эта возня с так называемыми «приличными женщинами», даже из простонародья, была абсолютно ни к чему. Зачем разводить все эти сопли, рискуя схлопотать вилы в бок от разъяренного папаши или топором по голове от муженька-рогоносца, если можно получить нужное без шума и пыли всего за несколько медяков? Кроме того, проституток в борделе регулярно осматривал специально выписанный из Альянса доктор — Торстену были нужны здоровые солдаты — а кто знает, что подцепишь от той же «честной» супруги начальника таможни, к которой захаживала добрая половина батальона, пока ее муженек пропадал на работе.

В последнее время Курт стал ходить в бордель реже. Понял, что это бессмысленно. Натрахаешься до пустых яиц, а стоит лишь бросить взгляд на Эвелину — черный локон, заправленный за нежное ушко; чуть приоткрытые влажные губки, когда она о чем-то задумывалась; тонкие ключицы в вырезе платья как будто выточенные скульптором — тут же чувствуешь дикий прилив желания, будто и не трахался вовсе. Да и как-то противно ему стало со шлюхами — как будто изменяешь ей. Смешно конечно, она ему не жена, чтобы ей изменять, но все равно, ебешь Гретхен, а перед глазами — она. Проще уж подрочить, так хоть чужое тело меньше отвлекает.

Когда он влюбился в нее? Наверное еще тогда, когда увидел ее выходящей из кареты в лучах заходящего солнца. Даже не сразу ее узнал — так она похорошела за три года учебы! Понял, что любит ее, он намного позже. Вначале думал, что просто хочет. Она казалась ему очень красивой, но не той изящной красотой, которая ценилась аристократами, и не той вульгарной, которую любили простолюдины. Она была особенной, ни на кого не похожей. От нее веяло страстью, чувственностью, необузданностью. Она как будто была воплощением природы — дикой, опасной, неукротимой — ревущих водопадов, отвесных скал, бурлящих рек… Курт и сам не ожидал от себя такой поэтичности — он же не Васко какой-нибудь, чтобы стишки сочинять!

Лишь увидев аборигенок — свободных, раскрепощенных, не затянутых в тесный корсет цивилизации, он понял, почему Эвелина именно такая — она ведь одна из них! А ее метка, возможно, и впрямь давала ей какую-то особую жизненную силу, силу земли Тир-Фради…

Среди книг, которые таскала ему Гринблад, когда была еще мелкой, попадались и женские романы. Он не очень такое любил — ему бы лучше чего-нибудь про оружие или, там, историческое почитать — но выбирать особо не приходилось. Так вот, в этих книжонках писали про любовные страдания и переживания. Курт посмеивался, думал, врут, чтобы девицам интереснее было. Думал, что, на самом деле, увидел сиськи — встал хрен, вот и вся любовь! Но когда сам начал сходить с ума, понял, что не так уж сильно и привирают те авторы. О девке, которую просто хочешь, не будешь думать дни напролет! Она не будет сниться тебе каждую ночь! Ты не захочешь отдать за нее свою жизнь! Так что, есть она, эта ваша любовь, черт бы ее побрал!

После элитного лагеря ему не особо нравились прикосновения к его телу. Гретхен и другие «постоянные» бабы были в курсе, и с объятиями-поцелуями к нему не лезли. Пришел в бордель, сделал дело без телячьих нежностей — и все довольны, все счастливы. Почему же с Гринблад все по-другому? Почему, стоит прикоснуться к ней, как тело вспыхивает, словно сухая солома? Почему ее ласки у реки чуть не свели его с ума? Потому, что он ее любит? Потому, что она его любит? Сейчас-то она его, конечно, ненавидит, но ведь любила же! Сама ведь призналась там, в горах, хоть и была почти без сознания. Может просто бредила? Но имя-то она назвала его, Курта, а не своего унылого женишка!

Она, ведь, и раньше показывала свою симпатию к нему, заботилась о нем, иногда даже рисковала жизнью ради него. А он не верил, не смел поверить в то, что ему это не почудилось, что ее к нему чувства — это не плод его больного воображения.

Но какой во всем этом смысл, если у них все равно нет будущего? Просто потешиться с ее телом? Да, он хотел этого, безумно хотел, но еще больше он хотел ее всю, хотел любить ее, хотел сделать ее счастливой. А какое может быть счастье, если им пришлось бы постоянно от всех скрываться, если бы она лишилась сытой жизни в роскошном дворце. Ради чего? Ради скитаний по гарнизонам? Ради убогой судьбы солдатской жены?

Может, оно и к лучшему, что эта дура Гретхен распахнула свой рот? Теперь Гринблад наконец поняла, каков он на самом деле и избавилась от иллюзий на его счет. Наверняка она воображала, что он благородный рыцарь, каких описывают в ее книжках. Ну что ж, теперь она знает правду и, наконец, осознала, что никакой он не рыцарь, и любить его не за что. Теперь она выйдет замуж за своего принца и заживет той жизнью, которую заслуживает… Душа Курта невыносимо болела, от мысли, что придется расстаться с Эвелиной, но для нее, да и для него, в конечном счете так будет лучше.

Думал ли он о том, чтобы когда-нибудь жениться? Думал, конечно, все-таки возраст уже не самый юный. Но все как-то не всеръез. Семейная жизнь плохо сочетается с военным ремеслом. У него, конечно, была неплохая должность при княжеских отроках, да и деньги получал он неплохие - по меркам стрражи, разумеется. Так что, вполне мог бы купить себе небольшой домик где-то на окраине Серены, завести семью, детей. У него никогда не было настоящей семьи. Ханна, конечно о нем заботилась… ну, как заботилась? Одет, накормлен - и хорошо, вот и вся забота.

Иногда Курту хотелось тепла, близкого человека рядом, чтобы о ком-то заботиться, чтобы о тебе заботиться. Чтобы был кто-то рядом, кому на тебя не плевать. Но где искать жену? Конечно, он замечал, что девки иногда на него засматриваются. Ну так он же и не урод какой! Хоть рожа вся и в шрамах, но мужику это простительно. Бабам даже нравится!

Но никто ему так и не глянулся, а жениться просто так, лишь бы на ком, ему не хотелось. Не то чтобы он мечтал о неземной любви, он не особо в нее верил. Хорошо бы, чтобы с женой было о чем поговорить, ну и в койку лечь чтобы приятно было, куда ж без этого? Девки из простонародья отчего-то казались ему примитивными, туповатыми. Внешне-то некоторые были совсем даже ничего, но не настолько, чтобы захотелось за ними ухаживать. Да и не умел он ухаживать. Это бабам цветы надо дарить, комплименты говорить, стихи, там, читать. Стихи - это не по его части. Это - к Васко!

Может он уже тогда подсознательно сравнивал девок с Гринблад? Хоть она и была мелкой соплюхой, но умненькая и интересная, с ней всегда было о чем поболтать. Он даже думал, что если бы ему встретилась девка из простых, такая же умная, как Гринблад, он бы не раздумывая на ней женился, даже если бы она страшненькой была. Красота - она приестся, а поговорить с умным человеком всегда приятно.

Теперь, конечно, ни о какой женитьбе не шла речь. Он знал, что больше такой, как Гринблад, ему не встретить. И если он за свои тридцать три года влюбился только раз, то больше ему уж никого не полюбить. Значит, куковать ему бобылем до самойсмерти.

Никого ближе нее у Курта не было. Да и не удивительно, если учесть, сколько времени они проводили вместе. Он знал о ней все. Знал, что она начинает прихрамывать на левую ногу, когда устает от долгой ходьбы - последствия вывиха лодыжки на одной из тренировок, когда она пыталась неудачно уклониться от его меча. Знал, что на горле у нее тонкий шрам - это Константин чуть не прикончил ее во время спарринга. Знал, как легко краснеет кончик ее носа даже на небольшом холоде. Знал, что она всегда чихает, когда яркий свет бьет ей в глаза. Знал, что она любит пирожные и конфеты. Знал, что она любит его… Любила… Раньше.

Она тоже знала про него многое, больше, чем кто бы то ни был. Знала про его любовь к чтению. Знала про Германа и элитный лагерь… Теперь вот, знает про Гретхен…

***

Петрус и Васко отчаянно хотели помирить своих друзей. Они чувствовали себя виноватыми в том, что не успели вовремя заткнуть Гретхен ее болтливый рот. Хорошо, хоть Сиоры и Альфры не было в Новой Серене, иначе они выели бы мужчинам всю плешь.

Петрус попытался поговорить с Эвелиной.

— Дочь моя! Тебе не стоит принимать все так близко к сердцу! Поверь, для мужчины эти э-э-э… похождения… совсем ничего не значат!

— Я не хочу об этом говорить! — отрезала она.

— Дитя мое! Он тебя так любит! Душа болит смотреть, как он мучается!

— Я. Не хочу. Об этом. Говорить! — повторила она и Петрус удалился, несолоно хлебавши.

Когда Альфра через неделю, вернулась из Хикмета, то застала в доме жуткую атмосферу раздрая и уныния. Ей долго никто не хотел ничего рассказывать, но наконец, она чуть ли не ногами выбила из Васко обрывочные сведения о причинах этого безобразия.

— Вот стоило только ненадолго уехать, как все пошло наперекосяк! — возмутилась девушка.

Прихватив с собой бутылку божественной Альсадской наливки и пару бокалов, Альфра нагло ввалилась в кабинет Эвелины, где та сидела в полумраке, тупо уставившись в стену.

Васко и Петрус на цыпочках прокрались к двери и приникли к ней ушами, отчаянно отпихивая друг друга от замочной скважины. Массивная дверь поглощала большинство звуков, но все же до них донеслись некоторые обрывки фраз, произнесенные зычным голосом натуралистки.

«…тьфу! Из-за такой ерунды?..»

«…да у него уже давно бы яйца лопнули! Ты же ему не даешь!..»

«…он специально нового охранника пострашнее выбрал, чтобы ты на него не запала? У них в Монетной страже что, мужики нормальные кончились? Новый-то тебя на бал не сводит и из реки не вытащит!..»

«…тебе не нужен, давай я себе заберу! Мне пригодится!.. Ай! Не бей меня! Я пошутила!..»

Больше ничего членораздельного мужчинам расслышать не удалось, как они не пытались. Через какое-то время дверь распахнулась, больно стукнув обоих по лбу.

Альфра с подозрением уставилась на них.

— А вы что тут забыли, герои-любовники?

— Эмм… — замялся Петрус.

— Нуу… — сконфузился Васко.

— Можете передать вашему приятелю, что новый телохранитель не нужен! Тетя Альфра пришла и порядок навела!

Мужчины с восхищением уставились на нее. Как ей это удалось?

— А с вами, капитан, у нас будет отдельный разговор! — Альфра повернулась к Васко и недобро прищурила глаза. — «Постоянный клиент», значит?

С этими словами натуралистка схватила навта за ворот и потащила вниз по лестнице. Петрус в полном недоумении проводил их глазами, после чего заглянул в кабинет. Эвелина дремала в кресле, уютно свернувшись калачиком. На полу валялась пустая бутылка.

***

Когда Курт вернулся домой, Альфра сообщила ему радостную новость.

— Вправила я мозги твоей истеричке! Она передумала тебя выгонять. Можешь больше не таскать сюда эту гориллу Харада, или как там его зовут?

Курт недоверчиво уставился на нее.

— Что ты ей наговорила?

— Можешь не спрашивать, она не признается, — ответил Васко, показываясь из своей комнаты.

— Э-э-э… понятно… — пробормотал Курт, как вдруг заметил лиловый синяк, расплывшийся на лице моряка. — А что у тебя с глазом?

— Наш бравый капитан ударился о дверной косяк. Такой неуклюжий! Так недолго и за борт свалиться! — ехидно пояснила Альфра.

***

Шли дни, и черный морок постепенно развеивался. Эвелина начала осознавать, как нелепо эта ситуация, должно быть, смотрелась со стороны. Она — благородная леди, невеста наследного принца, эмиссар Содружества — устроила безобразную истерику из-за того, что ее телохранитель — не муж, не жених, не любовник, в конце концов, — посещает бордель. Да какое ей вообще дело до того, чем он занимается в свободное время! Да пусть хоть младенцев ест на завтрак — ее это волновать не должно!

В теории это все было конечно так, но на практике она с ума сходила от ревности и обиды. Стоило ему куда-то ненадолго отлучиться, как в ее голове всплывало вульгарное лицо Гретхен и ее потасканные прелести, вываливающиеся из декольте. А сколько их было, таких Гретхен? К счастью, Курт в последнее время по вечерам безвылазно сидел дома, видимо, не желая будить спящего дракона.

Несмотря на обуревавшие ее чувства, Эвелина твердо решила встать на путь истинный. Она старалась как можно меньше общаться с Куртом и гнала прочь все мысли о нем. Уже через несколько недель будет объявлена дата свадьбы. Александр писал, что состояние короля, вопреки прогнозам врачей, несколько улучшилось, поэтому он скоро вернется на Тир-Фради, чтобы наконец воссоединиться со своей возлюбленной. Эвелине предстояло с головой погрузиться в предсвадебные хлопоты — пошив нарядов, приглашение гостей, подготовка торжества. Она неосознанно откладывала все эти дела на потом, но дальше медлить было нельзя. Эвелина вдруг с отчетливой ясностью осознала, что предстоящий брак больше не является туманной перспективой отдаленного будущего, а обретает вполне реальные очертания.

Хотя ее любовь к Курту никуда не делась, Эвелина не позволяла чувствам взять верх над разумом и держалась с ним холодно и отстраненно. Они почти не разговаривали. Она разрешила ему остаться, но это ненадолго, пока она не выйдет замуж. Затем о ее безопасности будет заботиться Александр, а Курт пойдет на все четыре стороны. Зачем бередить раны общением с ним, если им все равно предстоит расстаться навсегда?

Она нацепила маску холодной неприступности и вела себя безупречно, как полагается истинным леди. И лишь ее подушка знала, сколько слез Эвелина пролила бессонными ночами.

Комментарий к 24. Грех

Иллюстрации https://66.media.tumblr.com/367e0708f1097e14ed2ab30b1f1dcfde/abc756348914d9aa-da/s1280x1920/023c41f38b6da7d3e4e08448b0b2e41703789169.jpg

https://66.media.tumblr.com/5df1073de3bdaecf1860768e51c73f8c/b5522806e753bd2e-57/s1280x1920/6be2ba40db58374604e801873c89b28df2c38e78.jpg

https://66.media.tumblr.com/028dd153e3a7161b0bd4234bc5d280be/ac8627a767ade780-3b/s1280x1920/bf659a140cc30d61b89ba7733fab77eab32bb24e.jpg

========== 25. Пламя ==========

Прошло несколько недель с тех пор, как Сиора уехала проведать сестру в родную деревню. Она уже давно должна была вернуться, но от нее до сих пор не было никаких вестей. Эвелина забеспокоилась о туземке и решила сама навестить ее племя, чтобы узнать, почему она задерживается так долго.

Путешественники добрались до Ведрайс и сразу отправились к Эсельд. Та сообщила им тревожные вести. Вот уже в течение нескольких месяцев из соседних деревень начали пропадать люди, в основном, аборигены с метками на лице. Неделю назад Сиора тоже исчезла, но ее сестра подумала, что девушка просто вернулась в город не попрощавшись, потому что накануне они сильно повздорили.

Эвелина вспомнила, что в бумагах, найденных в кабинете Бурхана, было указано местоположение лаборатории, в которой изучали On ol menawí. Эта лаборатория располагалась как раз недалеко от Ведрайс, в глухой чаще леса.

Путешественники разбили лагерь примерно в часе ходьбы от логова, и несколько дней тайно наблюдали за ним. Они обнаружили, что Сиору и других пленников действительно держали там, запертыми в клетках как диких зверей. Эвелина знала, что некоторые исследователи могли зайти в своих экспериментах слишком далеко, полагая, что достижение научного результата куда важнее нескольких человеческих жизней. Это означало, что Сиора была в опасности, и нужно было действовать незамедлительно!

Двухэтажное каменное строение располагалось в глухом лесу и было окружено высоким частоколом. Оно очень хорошо охранялось, и поэтому было решено действовать тайно. Альфра осталась охранять лагерь, а остальные под покровом ночи проникли в секретное логово. Им удалось быстро найти тюрьму, где держали Сиору и двух других островитян. К счастью, туземка не успела пострадать, а была лишь очень напугана и истощена. Эвелина взломала замки на дверях клеток и выпустила пленников.

Потом все пошло наперекосяк. Их обнаружил случайно проходивший мимо охранник и поднял тревогу. Тут же сбежалась стража, и завязался бой.

В пылу сражения кто-то задел висевшую на стене полку с алхимическими препаратами. Она рухнула на пол, и склянки разбились вдребезги. Разноцветные жидкости пролились на пол, смешались друг с другом с громким шипением и вспыхнули ярким пламенем.

Языки огня стремительно зазмеились по полу, перекинулись на занавески, полки с бумагами и охватили столы с оборудованием. Пожар быстро распространялся по зданию, вонючий дым наполнял помещение, раздражая легкие и выедая глаза. Эвелина, Васко и Петрус выбежали наружу и помогали выбираться Сиоре и другим пленникам, которые были сильно истощены и ослаблены пленом. Курт замешкался в доме, отбиваясь от нападавших.

Вдруг раздался чей-то вопль:

— Пороховой склад! Сейчас все взорвется!

— Проклятье! — воскликнул Васко. — Бежим отсюда!

— Стойте! — крикнула Эвелина. — Курт остался там!

Она развернулась и бросилась к дому, охваченному бушующим пламенем. Петрус в последний момент схватил ее за руку, повалил на землю, и закрыл своим телом.

Раздался оглушительный взрыв, и темноту прорезала ослепляющая вспышка. Столб раскаленного дыма вырвался вверх, срывая крышу со стен. Стекла с пронзительным звоном вылетели из рам, выбитые мощной волной, а из разверстых окон вырвались яростные клубы огня.

Внезапно гул пламени и грохот рушащихся балок разорвал душераздирающий вопль:

— Курт!!! Нееет!!!

Эвелина бросилась к горящему дому в огненный ад вслед за любимым. Петрус и Васко схватили ее за плечи, чтобы не дать ей погибнуть в пожаре. Она боролась, как дикая кошка, кусалась, царапалась, вырывалась, а затем вдруг замерла, остолбенела и застыла, как соляной столб. Она неотрывно глядела на бушующее пламя, а по ее щекам градом катились жгучие слезы.

Когда рухнула крыша, ее тело обмякло. Она упала на колени и завыла, как раненая волчица. От этого крика у ее спутников застыла в жилах кровь. Старик опустился с ней рядом, схватил ее за плечи и крепко прижал к своей груди.

— Мне жаль, девочка! Ему уже ничем не поможешь. Он пожертвовал собой ради нас. Да упокоит Озаренный его душу!

— Нужно уходить, могут быть еще взрывы, — промолвил Васко, озабоченно глядя на пылающий дом.

Петрус встал с колен и протянул Эвелине руку. Она не видела его. Она сидела, окаменев, и смотрела туда, где в адском пламени сгорел ее любимый человек. В этот момент ее сердце умерло вместе с ним.

Сиора и Васко подхватили ее под руки и поставили на ноги, но она пошатнулась, и вновь осела бы на землю, если бы капитан не подхватил ее. Он взял ее на руки и понес прочь от лаборатории. Сзади послышались отчаянные всхлипывания Сиоры.

Когда они добрались до лагеря, Альфра содрогнулась, увидев окаменевшее лицо своей подруги и ее пустой, остановившийся взгляд.

— Что случилось? — спросила она.

— Курт погиб, — коротко ответил Васко, и Альфра в ужасе приоткрыла рот.

Сиора подошла к Эвелине и обняла ее, прижавшись головой к ее лбу.

— Прости меня, Carants. Если бы не я, этого бы не произошло.

Девушки горько зарыдали, и слезы потекли по их лицам, смешиваясь друг с другом и горячими каплями скатываясь вниз.

***

Эвелина лежала на тюфяке и смотрела в одну точку. Она давно выплакала все слезы и теперь внутри нее осталась лишь бесконечная пустота. Все кончено. Курта больше нет, и ей незачем стало жить. Он никогда не узнает, как сильно она любила его. Зачем ей этот мир, если в нем не будет его? Все потеряло смысл, все краски померкли, все слилось в густую серую мглу. Эвелина не верила в загробную жизнь и сейчас жалела об этом, ведь это был бы единственный шанс еще раз увидеть его, пусть и не на этом свете. Ее сердце билось болезненными гулкими толчками, а время, казалось, превратилось в тягучую жижу, паутиной обволакивая разум и затягивая его в бездонную пропасть отчаяния.

Но что-то в глубине души не давало Эвелине окончательно поверить в его смерть. Какая-то призрачная надежда все еще теплилась в ней. «Я должна увидеть его. Он не мог просто так умереть! Он не мог бросить меня! Он жив! Я найду его! А если он мертв — я похороню его, и сама умру рядом с ним».

Ты сама видела — весь дом взлетел на воздух! В том аду нельзя было выжить. Балки рухнули как раз на то место, где ты видела его в последний раз! Это и правда, был ПОСЛЕДНИЙ РАЗ! Смирись с этим!

«Нет! Я не верю!»

Едва забрезжило утро, Эвелина вышла из лагеря и побрела по направлению к остаткам лаборатории. Ее спутники забылись тяжелым предрассветным сном, и никто не заметил, как она уходила.

Небо над верхушками деревьев окрасилось в малиновый цвет. Лес был прохладен и насыщен влагой. Ночью прошел сильный ливень, и падающие с листьев капли промочили Эвелину до нитки, но она не замечала этого, поглощенная своим горем. Она просто шла вперед, стремясь лишь к одной цели — найти ЕГО. Живым или мертвым.

Через час Эвелина почувствовала запах гари, и в утреннем сумраке ей открылись черные развалины. Половина дома рухнула, крыша провалилась внутрь, а выбитые окна смотрели на мир пустыми мертвыми глазницами. Ливень потушил пожар, и только кое-где все еще поднимались в небо тонкие струйки сизого дыма.

Эвелина вошла в полуразрушенный дом и увидела безжизненное тело, лежащее ничком. Сквозь копоть и сажу она разглядела серо-голубой мундир Монетной Стражи. Ее сердце на миг замерло, а затем гулко заколотилось, отдаваясь в ушах оглушительным грохотом. Ноги как будто налились свинцом, а время — остановилось. Эвелина с трудом заставила себя сделать несколько шагов, будто увязая в густом болоте, и эти шаги, казалось, продлились целую вечность.

Эвелина рухнула рядом с телом на колени и дрожащими руками перевернула его на спину. Изуродованное лицо, поросшее косматой бородой, уставилось в небо остекленевшими глазами…

Громкий вздох облегчения вырвался из груди.

— Не он!

Вдруг, словно откуда-то из-под земли, до нее донесся знакомый голос:

— Эй! Есть тут кто-нибудь?

— Курт?! — она не поверила своим ушам.

— Гринблад! Это ты?

— Курт? Где ты? — ее сердце отчаянно затрепетало.

— Прямо у тебя под ногами! — ответил он. — Прыгнул в какой-то подвал, когда все здесь взлетело на воздух! А люк, похоже, чем-то завалило, никак не могу поднять крышку. Ты поможешь мне?

Помочь ему? Да она была готова жизнь за него отдать!

Эвелина огляделась вокруг и обнаружила крышку люка, едва видневшуюся из-под груды мусора. Она вдруг ощутила мощный прилив сил и принялась яростно расшвыривать закопченные камни и обугленные куски дерева в разные стороны.

— Гринблад, как же я рад, что ты здесь! Думал, так и буду тут сидеть, пока не помру от голода! А ты нашла меня! С ума сойти!

— Я же! Говорила! Что! Не брошу тебя! — тяжело выдыхала Эвелина, с усилием растаскивая массивные обломки и отбрасывая их прочь.

Наконец, завал был расчищен настолько, что Курт сумел поднять крышку люка и выбраться наружу. Рыдая от счастья, Эвелина бросилась к нему на шею и принялась покрывать его лицо торопливыми поцелуями.

— Живой!

Курт схватил ее за плечи и буквально впечатал в обгоревшую стену. Он судорожно провел ладонью по ее щеке, оставляя на лице черный след сажи. Его глаза смотрели на нее неотрывно, пронзительно, обжигающе. Большим пальцем он погладил ее губы — такие сочные и манящие. Эвелина неосознанно подалась вперед, ее влажный рот приоткрылся. Взгляд Курта вспыхнул дикой страстью, насквозь прожег ее и распалил в ней яростный огонь ответного желания.

Он притянул Эвелину к себе и горячо поцеловал. Ее рот жадно раскрылся ему навстречу. Как долго она этого ждала! Как страстно об этом мечтала! Она упивалась им, его вкусными мягкими губами, его сладким настойчивым языком, она не могла от него оторваться. Ее руки лихорадочно гладили его спину, плечи, шею. Земля ушла из-под ног, а по телу пробежала волна обжигающей дрожи.

Она потеряла и вновь обрела его. Он думал, что ему конец, но выжил. Близость смерти обострила все чувства и пробудила могучий зов, древний, как мир, который бросил их в объятия друг друга. Мощная волна обрушилась на них как океанский шторм, смывая все страхи и сомнения, сметая все преграды и снося все препятствия на своем пути.

Эвелина запрыгнула на Курта и крепко обвила его ногами. Он подхватил ее под ягодицы и понес на улицу, подальше от душных обгорелых развалин. Она покрывала неистовыми поцелуями его шею. Его кожа была солоноватой на вкус, она пахла дымом, полынью и крепким мужским потом. Этот запах сводил ее с ума и разжигал в ней огненную страсть.

Курт положил ее на траву и опустился сверху. Трясущимися пальцами он стал расстегивать ремешки ее кафтана. Первые два расстегнул — остальные порвал. Эвелина схватила края его стеганки и стащила с него через голову. Он рванул ее блузку, и пуговицы разлетелись в разные стороны. Задыхаясь от возбуждения, он обхватил ладонями ее теплые мягкие груди, сжимая пальцами напрягшиеся соски. Он опустился ниже и принялся ненасытно целовать их, то нежно лаская языком, то жадно засасывая в рот. Это причиняло Эвелине сладкую боль, которая жаркими волнами расходилась по телу, заставляла ее стонать от наслаждения и выгибаться ему навстречу, подставляя грудь под безудержные ласки.

Эвелина исступленно гладила его крепкую шею и бархатистый затылок. Она хотела большего, хотела почувствовать на себе его обнаженное тело. Она лихорадочно пыталась расстегнуть его рубаху, но пальцы не слушались ее. Курт рванул ворот, верхние пуговицы с треском отлетели в сторону, он одним движением стащил рубаху через голову и отбросил ее прочь.

— О-о-о! — она жадно зарыла пальцы в волосы на его груди. Господи, это снилось ей каждую ночь! О да-а! Эти сильные плечи, эти упругие мускулы, этот крепкий мужской запах! Между ног у нее давно уже все полыхало, она до безумия желала его.

— Я хочу тебя, Гринблад, — простонал Курт. — Как же я хочу тебя!

— Возьми меня! — прошептала она.

У него перехватило дыхание. Курт расстегнул ее штаны и резко стащил их вниз вместе с бельем и сапогами. Он на секунду замер, пораженный ее красотой. Она лежала перед ним обнаженная, прекрасная, как будто вылитая из бронзы, его любовь, его Гринблад. Он не верил, что это происходит с ним, все было, как в тумане, как во сне. Прекрасном несбыточном сне.

Курт медленно провел ладонью по ее нежной груди, гладкому животу, опустил руку между слегка раздвинутых ног. Она была вся мокрая и горячая, она ждала его, она хотела его!

Он просто обезумел от желания и рванул застежку своих штанов. Эвелина стянула их с него до колен — они так и остались болтаться на его ногах. Курт оперся на руки и его член уткнулся ей в промежность. Эвелина смотрела ему прямо в лицо потемневшими от возбуждения глазами. Он двинулся вперед. Она вздрогнула и закусила губу.

— Больно? — выдохнул он.

— Немного, — прошептала она. — Продолжай!

Это было неправильно, неразумно, он не имел права этого делать, но он просто больше не мог! Не мог больше сдерживаться, не мог больше бороться с собой! Он хотел ее, черт побери, хотел до безумия, и он возьмет ее! Возьмет прямо здесь и сейчас!

Он вошел в нее. Она вскрикнула и попыталась отстраниться, но он уже не мог остановиться. Она сводила его с ума. Он так долго хотел этого, так долго мечтал об этом! Он резко подался вперед и глубоко проник в нее. Эвелина всхлипнула, ей было больно, но она хотела его, безумно хотела, и ради него она была готова терпеть любую боль!

Он стал двигаться в ней, и боль постепенно исчезла. На смену ей пришли сладкие волны, которые зарождались в лоне, усиливались с каждой секундой и блаженным теплом разливались по всему телу.

Ее руки безудержно ласкали его сильное тело, скользили по плечам и спине, по бокам и бедрам, сжимали крепкие ягодицы. Она наслаждалась им, он принадлежал ей весь без остатка. Напряженные мышцы, грубые шрамы, хриплое дыхание. Ее мужчина. Ее любовь.

Курт двигался в ней резкими толчками. Дыхание Эвелины участилось, она застонала сначала тихо, потом громко. Она была такой узкой, такой горячей! Ее запах доводил его до безумия, он сгорал от вожделения, он не мог ею насытиться. Она отдавалась ему страстно и неистово, ее тело непроизвольно изгибалось, подстраиваясь под его ритм. Она принадлежала ему целиком и полностью, он был ее хозяином, ее господином, он владел ею, делал с ней все, что хотел, подчинял ее своей воле.

Ее ноги крепко охватывали его бедра, а руки в кровь царапали спину, но он этого даже не замечал. Курт был на грани, он чувствовал, что сейчас кончит. Он прерывисто стонал, не помня себя от страсти, и все быстрей двигал бедрами, глубоко вонзаясь в нее, задыхаясь, сгорая, сходя с ума.

Тело Эвелины резко напряглось, а затем затряслось крупной дрожью. Ее лоно жарко запульсировало, плотно обхватывая его член.

— О-о-о, Гринбла-ад…

Его голова запрокинулась, жаркий спазм пронзил низ живота. Эвелина крепко, до боли, обняла его. Их тела содрогались в унисон, накрытые сладостными волнами оргазма. Она прижала к себе его бедра, неосознанно стремясь, чтобы он как можно глубже оказался в ней, чтобы излился в нее весь, без остатка.

Из его груди вырвалось хриплый стон:

— Гринблад! Ты моя! Только моя!

— Твоя! — тихо отозвалась Эвелина.

Когда последние вспышки блаженства утихли, Курт обессилено упал на нее. Он крепко прижался к ее телу и уткнулся носом в ее шею. Эвелина гладила его плечи и спину, а по ее щекам текли горячие слезы. Безграничное счастье наполняло ее сердце. Тот, о ком она мечтала столько лет, любимый, желанный, ненаглядный, держал ее в своих объятиях, и они любили друг друга.

Он увидел, что она плачет. Он ловил ее слезы губами, гладил по лицу, по волосам, шептал ей нежные слова, согревал ее своим дыханием.

Солнце пробивалось сквозь густые деревья, ветер играл зеленой листвой, птицы щебетали в могучих ветвях. Казалось, время остановилось, казалось, в целом мире не осталось никого, кроме них, лежащих в густой траве, сплетенных в объятия, слившихся в единое целое. Курт приник губами к виску Эвелины и прошептал:

— Я никому тебя не отдам!

Еще несколько минут они нежились в объятиях друг друга, слушая пение ветра в кроне деревьев. Затем Курт поцеловал ее в макушку и сказал:

— Идем! Тебя, наверняка, уже ищут.

Они поднялись и начали собирать одежду, разбросанную по всей поляне. Эвелина наклонилась, чтобы поднять с травы скомканные штаны, и Курт заметил пятнышко крови на внутренней стороне ее бедра. Его кольнуло чувство вины: «Что я наделал? Испортил ей жизнь! Что я могу ей дать, кроме своей любви?» Как будто прочтя его мысли, Эвелина подошла к нему и молча взглянула в его лицо. В ее золотисто-зеленых глазах он прочел, что пусть он всего лишь простой солдат, но для этой девочки он желаннее всех королей и принцев вместе взятых. Он взял ее ладони в свои и по очереди поцеловал тонкие пальчики. «Теперь ты моя, а значит, мне нести за тебя ответственность!»

До лагеря был час ходу, но их путь растянулся на три. Влюбленные не могли оторваться друг от друга, насмотреться, надышаться, разомкнуть руки. Они поминутно останавливались, целуясь и обнимаясь под сенью деревьев, а один раз им пришлось задержаться на уютной полянке, покрытой мягкой изумрудной травой, из-за вновь вспыхнувшего желания…

***

Курт и Эвелина приближались к месту стоянки, как вдруг впереди из-за густых зарослей боярышника раздались голоса их друзей:

— Дочь моя, как ты могла ее упустить? — укоризненно спросил Петрус.

— Я думала, она спит! — виновато ответила Альфра. — Ее одеяло было скомкано так, как будто на матрасе кто-то лежит. Я не хотела ее будить!

— И где нам теперь ее искать? — поинтересовался Васко.

— Я бы на ее месте вернулась к лаборатории! Она наверняка захочет найти его тело.

— Случайно, не мое тело ищете? — спросил Курт, показываясь из-за кустов.

Петрус, Васко и Альфра разинули рты и уставились на него, как на привидение.

— Да это, никак, Курт, — наконец резонно заметил капитан.

— Живой! — взвизгнула натуралистка, и бросилась к нему на шею.

Когда товарищи вдоволь наобнимались с Куртом и Эвелиной, они обратили внимание на весьма потрепанный вид этой парочки. Их одежда превратилась в лохмотья, в волосах застряли травинки, губы припухли от поцелуев, а глаза светились от счастья. Друзья все поняли и тактично промолчали. Лишь старый пройдоха Петрус, улучив момент, подмигнул Курту и поднял большой палец вверх.

***

Остаток дня и следующую ночь Курт и Эвелина провели в своих палатках, так как они очень устали, да и прошлой ночью практически не сомкнули глаз. Но и теперь они лежали без сна, вновь переживая каждый миг, проведенный вместе. Их разделяло несколько шагов и два слоя брезента, но мысленно они были сплетены в единое целое.

Близость с Эвелиной превзошла все ожидания Курта. Ни с одной женщиной ему не было так хорошо, никого он не любил и не хотел так, как ее. Но теперь его снова начали одолевать сомнения. «Понимает ли она, что сломала себе жизнь? Замуж ей теперь не выйти. Если б только я мог на ней жениться!.. Что нам остается? Тайные встречи, пока нас не раскроют? Когда она это осознает, то возненавидит меня…»

В это время Эвелина ворочалась на тюфяке в своей палатке, судорожно обнимая скомканное одеяло, и лишь одна мысль билась в ее голове: «Люблю! Люблю! Люблю!» Все тело болело, она дико устала, но еще никогда она не была так счастлива…

«Она поддалась минутной слабости, а я этим воспользовался. Надо было остановиться, когда целовал ее! Надо было остановиться, когда срывал с нее одежду! Надо было остановиться, когда входил в нее… нет, тогда уже было слишком поздно…»

…Всю ночь влюбленные не могли уснуть, вновь и вновь перебирая в памяти жаркие моменты их близости, и лишь под утро им удалось забыться коротким сном. Но даже тогда перед закрытыми глазами неотрывно стоял образ любимого человека.

Солнечный свет пробился сквозь неплотно занавешенный полог и разбудил Эвелину. Несколько секунд после пробуждения Эвелина не могла понять, отчего она так счастлива. Потом она вспомнила. «Курт» — выдохнула она и мечтательно улыбнулась…

Курт укладывал тяжелые мешки на вьючного андрига и закреплял их ремнями. Пора было выдвигаться в путь. Он не решался заговорить с Эвелиной, он как будто снова превратился в робкого мальчишку. «Сидит вон, ковыряет свой завтрак, и на меня даже не смотрит! Что будет с ее помолвкой? Глупо надеяться, что она бросит принца ради меня. Но как она объяснит ему, почему не девственница? Или у женщин есть какие-то уловки? Наврет, что неудачно упала с лошади или что-то вроде того?»

Эвелине кусок не лез в рот. Она не решалась поднять на Курта глаза, боялась выдать себя перед окружающими, потому что при виде него, ее бросало в краску, перед глазами вставали самые жаркие моменты вчерашнего дня, и по телу пробегала сладкая судорога.

На обратном пути путешественники провожали двух спасенных аборигенов в их родную деревню, поэтому им пришлось сделать крюк через широкую долину, образованную потоками застывшей лавы. Повсюду виделись следы вулканической активности. То и дело из-под земли вырывались струйки пара, и то тут, то там были разбросаны небольшие водоемы, заполненные водой из горячих источников.

Курт шел впереди, ведя андрига под уздцы. Эвелина плелась где-то сзади, вместе с остальными. «За весь день она не обмолвилась со мной ни словом. Рядом постоянно кто-то маячил, но все же… Она уже жалеет? Конечно, жалеет! Вчера ей было хорошо, даже очень, но что стоят несколько часов удовольствия по сравнению с загубленной жизнью?.. Она уволит меня? Или лучше уйти самому?»

Надвигался вечер, и пора было выбирать место для привала. Они прошли мимо бирюзового озерца, окутанного белоснежным облаком пара, которое уютно разместилось среди невысоких скал.

«Вот бы с ней здесь поплескаться!» — подумал Курт. В этот момент он услышал, как кто-то догоняет его. Он оглянулся — это была Эвелина. Она ускорила шаг и поравнялась с ним.

«Приходи сюда в полночь!» — услышал он и не поверил своим ушам.

***

В полночь Курт стоял на берегу озерца и смотрел, как лунный свет растворяется в клубах пара и отражается в воде, разбиваясь на тысячи серебряных всполохов. Эвелина подошла сзади, обхватила любимого руками и нежно прижалась щекой к его спине.

Он обернулся и крепко обнял ее, а затем приник к губам возлюбленной долгим поцелуем.

Они быстро сбросили одежду и вошли в озеро. Вода плескалась вокруг, приятно согревая их тела. Лунный свет играл на влажной коже, а клубы пара скрывали их наготу. Курт обнял Эвелину, она запрыгнула на него и обхватила ногами его бедра.

***

Вдоволь насытившись друг другом, они отдыхали, сидя по шею в горячей воде. Курт облокотился на большой камень, а Эвелина прислонилась к нему спиной. Его рука медленно скользила по ее груди, вновь пробуждая уже многократно удовлетворенное вожделение.

— Гринблад, — спросил Курт. — Что мы будем делать дальше?

Эвелина лениво приоткрыла глаза. Ей не хотелось думать о будущем. Она была счастлива здесь и сейчас, и желала бы навечно продлить этот миг.

Но, увы, от некоторых вещей просто невозможно было отмахнуться.

— Ну, — задумалась она, — для начала я разорву эту дурацкую помолвку. Мне плевать, даже если Риордан объявит нам войну!

Курт довольно чмокнул ее в висок. Кажется, она ответила на тот вопрос, который он не решался задать сам.

— А ты больше не будешь ходить… к этой… Гретхен? — нерешительно спросила она.

— Да чтоб я сдох! — воскликнул он и еще крепче обнял ее. Эвелина с облегчением выдохнула.

Они немного помолчали, наслаждаясь приятным теплом источника и мелодичным пением цикад в густой темноте.

— Курт, а если в Монетной Страже узнают о нас? Что тебе за это грозит?

«Плевать!»

— Не беспокойся, я разберусь с этим!

Эвелина на миг призадумалась и спросила:

— А если я расторгну твой контракт, я ведь больше не буду твоим нанимателем? Значит тебя будет не за что наказывать, не так ли?

Курт восхищенно посмотрел на нее:

— Какая же ты у меня умница!

— Какой же ты у меня красавец! — в тон ему отозвалась она.

— Кто красавец? Я? — удивился Курт. — Помнится, кто-то хотел налепить подорожник на мою рожу, чтобы она не была такой страшной.

— О боже! — Эвелина закрыла лицо ладонью. — Ты до сих пор об этом помнишь?

— О да, — ухмыльнулся Курт. — Я очень злопамятный! И я собираюсь тебя за все наказать, моя вредная девчонка!

— Только сперва ты ответишь за «юную волчицу», мой одинокий волк, полный сюрпризов!

Эвелина решительно повернулась к Курт, резко схватила его за плечи и развратно залезла на него сверху.

***

— Черт, похоже, мы опоздали! — ругнулся Васко, — Наше местечко уже занято!

Альфра присмотрелась к двум сплетенным фигурам, четко различимым в ярком лунном свете на фоне темной воды.

— Да это же наша благородная дама и ее верный рыцарь! Резвятся, голубки! — ехидно заметила она.

Капитан, глядя на их обнаженные тела, почувствовал, как мачта в его штанах постепенно превращается в грот-мачту.

От переизбытка чувств в его голове мгновенно родились строки и Васко страстно продекламировал:

Белеет парус одинокий

В тумане моря голубом!..

Что ищет он в стране далекой?

Что кинул он в краю родном?..

— Заткнись, и иди сюда! — с этими словами Альфра запрыгнула на него сверху.

Комментарий к 25. Пламя

Иллюстрации https://66.media.tumblr.com/b149e8bd2949cb74334f56ec8a98236f/7d715e6cf12316d3-34/s1280x1920/72006a5c4f0cc897f0f9eb81bee4a9b11251a27d.jpg

https://66.media.tumblr.com/bb2662240a6a5082695751171424c59f/fb1500f44f8c5ab4-0e/s1280x1920/0fcd2cfa96dea4a4db77f389cc448e68e69a4d49.jpg

https://66.media.tumblr.com/79f2da51ab3f02edf0fd46387006a6d4/32090a8b2446738c-83/s1280x1920/310b2adf3787a29037634f00ed36062941816f26.jpg

========== 26. Новое начало ==========

В первую ночь по возвращению в Новую Серену, после того, как в доме все уснули, Курт поднялся на второй этаж и тихонько поскребся в дверь своей возлюбленной. Эвелина встретила его в простом домашнем платье из тонкой шерсти, мягко облегающем ее стройную фигуру.

Переступив порог ее спальни, Курт замер в нерешительности. Богатое убранство комнаты — кровать красного дерева под бархатным балдахином, мебель с изящной резьбой, дорогие тисненые обои — наводило на него странную робость. Там, среди дикой природы, в лесах и полях, он чувствовал себя главным, вожаком, защищающим свою самку, а здесь, среди давящей роскоши, он вдруг остро ощутил всю глубину лежавшей между ними пропасти.

— Чувствую себя как пес, пробравшийся в спальню хозяйки, — пробормотал он.

Эвелина с удивлением взглянула на него.

— Если хочешь, можем пойти к тебе.

— Лучше не надо. У меня очень тесно, да и Петрус храпит за стеной.

Она фыркнула.

— Тогда, пожалуй, останемся здесь.

— Я тут принес кое-чего, — Курт протянул небольшую корзинку для пикника. — Пошарил по кухне, пока стряпуха не видит.

Внутри оказалась бутылка красного вина, гроздь винограда, кусок сыра и несколько пирожков с мясом.

— А пирожки то зачем? — удивилась Эвелина. — Я не ем по ночам!

— Это ты сейчас так говоришь!

Эвелина хмыкнула, достала из шкафа блюдо и пару фужеров и поставила их на круглый столик у окна. Они уселись на гнутые стулья, и Курт разлил вино по бокалам.

— Ну… за нас!

Хрусталь соприкоснулся с мелодичным звоном, и влюбленные пригубили напиток.

В комнате повисло неловкое молчание. Здесь, в Новой Серене, все казалось совсем иным. Несмотря на проведенные вместе часы, наполненные страстными ласками, они почувствовали себя смущенными подростками. Сейчас им как будто бы приходилось все начинать сначала.

— Чувствую себя кретином, — наконец признался Курт.

— Почему? — удивилась Эвелина.

— Я… не знаю, что сказать… — он запнулся. — Ты точно уверена, что я тебе нужен?

Она подняла на него янтарно-зеленые глаза. Они показались ему бесконечно прекрасными.

— Абсолютно! Что за глупые вопросы?

Курт тяжело вздохнул.

— До сих пор не могу поверить, что такая прекрасная леди, как ты, могла заинтересоваться таким, как я.

Эвелина поднялась, обошла вокруг стола и уселась к нему на колени.

— А так?

Курт сделал глубокий вдох, наслаждаясь едва уловимым ароматом полевых цветов, исходившим от ее волос.

— Уже лучше! — он крепко обхватил ее за талию и прижал к себе.

Эвелина нежно погладила любимого по коротко стриженому затылку, чувствуя, как жесткие волоски щекочут ладонь, легко провела пальцем по узкому шраму, и залезла за воротник рубахи, лаская его шею. По спине Курта пробежали мурашки, и он зажмурился от удовольствия. Эвелина отпила немного вина, отставила бокал, прильнула к нему всем телом и обвела его ухо кончиком языка.

Хриплый стон вырвался у него из груди.

— Гринблад, ты сводишь меня с ума!

— А ты — меня!

Он встал со стула, легко подхватывая ее на руки, и понес к кровати. Но когда он положил ее на постель и опустился сверху, ложе вдруг предательски громко заскрипело.

Оба замерли.

— Вот черт! — выругались они хором, и рассмеялись, глядя друг другу в глаза.

Курт с подозрением прищурился.

— Гринблад, когда ты ее успела так расшатать?

— Когда ворочалась бессонными ночами, мечтая о тебе! — парировала Эвелина.

Они, не сговариваясь, вскочили с кровати, схватили толстый матрас и вместе с постельным бельем стащили его на пол.

Когда импровизированное ложе любви было готово, Курт окинул Эвелину оценивающим взглядом.

— Что-то на тебе слишком много одежды!

Эвелина игриво улыбнулась.

— Неужели?

— Ага! — в его голосе послышались нотки желания. — Ну-ка, иди сюда!

Курт притянул ее к себе, ослабил шнуровку ее платья и стащил его через голову. Под ним больше ничего не было.

— Какая же ты красивая! — заворожено прошептал он, жадно пожирая ее глазами.

Она опустилась на перину, полностью обнаженная, а он встал на колени рядом с ней, безотрывно любуясь ее волнующей красотой. В мерцающем отблеске свечей кожа Эвелины отливала бронзой, а бархатные тени мягко подчеркивали ее манящие формы. Она ловила восхищенный взгляд любимого мужчины, чувствуя, как внутри разгорается пламя. Курт даже не дотронулся до нее, а она уже вся дрожала и текла от возбуждения. Ее тело извивалось в томной неге, бесстыдно открывая его взору соблазнительные изгибы.

— Моя! — судорожно выдохнул он, будто сам не веря своим словам.

— Иди ко мне! — простонала она и притянула его к себе за ворот рубахи, не в силах больше терпеть эту сладкую пытку.

Курт страстно прильнул к ее рту, и она ощутила чувственную мягкость его губ, и жесткое прикосновение рассекающего их шрама. Его жгучие возбуждающие поцелуи вызывали мгновенный отклик внизу живота. Эвелина жадно вдыхала горький запах можжевельника, исходящий от его волос. Удовольствие накатывало на нее и жаром разбегалось по телу, сбивая дыхание и вырывая стон из груди.

В четыре руки они стащили с него одежду. Эвелина запрокинула голову, и Курт впился губами в ее шею. Она, задыхаясь от желания, ласкала широкую спину и сильные плечи, ощущая под пальцами крепкие мускулы и грубые рубцы, бороздившие его кожу. Его руки, обветренные, но такие нежные, неудержимо скользили по ее телу. Он покрывал ее всю неистовыми поцелуями. В прошлый раз Курт исколол ее щетиной, но теперь он был гладко выбрит, и Эвелина чувствовала приятную шершавость его подбородка. Его руки и губы пьянили и туманили разум. Они, то едва касались кожи, как крылья бабочки, то становились жадными и требовательными, почти причиняя боль. Эта сладостная мука дразнила ее и сводила с ума, заставляя чувственно изгибаться и дрожать от вожделения.

Перед тем, как войти в нее, он на секунду замер, опершись на руки и пристально глядя ей в глаза. Эвелина застонала, не в силах больше терпеть. Желая поскорее ощутить его в себе, она обхватила его бедра ногами и подалась навстречу, насаживаясь на член. Курт глухо зарычал и глубоко проник в нее. Ее тело заполнила жаркая пульсация, которая разгоралась все ярче и ярче, пока не взорвалась вспышкой ослепительного наслаждения.

Он продолжал двигаться в ней, и когда она вновь была готова достигнуть пика, с его губ сорвался хриплый стон и он, больше не сдерживаясь, позволил мощной волне блаженства вознести их на самый гребень, обрушить вниз и накрыть с головой, сотрясая тела сладкой дрожью, и заставляя в унисон повторять:

— Люблю!

***

За окном занимался рассвет, и восходящее солнце заливало небо нежно-розовым перламутром. Легкий ветерок врывался в распахнутое окно, шевеля занавесками и принося желанную прохладу разгоряченным телам. Любовники, уставшие, но счастливые, в обнимку лежали на матрасе, опираясь на высокие подушки. Эвелина доедала последний пирожок.

— Ну вот, теперь вся постель будет в крошках! — с набитым ртом пробурчала она.

— А кто-то говорил, что не ест по ночам! — ехидно заметил Курт.

— Я же не знала, что ты такой… ненасытный.

— Я? — притворно изумился он. — Это же не я сожрал все пирожки!

— Я не об этом!

— А о чем?

— Сам знаешь, о чем!

— Я же тебя так долго ждал! Вот, наверстываю упущенное!

— И сколько же ты ждал? — Эвелина подняла бровь.

— С тех самых пор, как ты вернулась с учебы!

— Ха! Всего лишь?

— Всего лишь? — переспросил он.

— Вот я, например, люблю тебя с четырнадцати лет!

Курт изумленно уставился на нее.

— Что? Ты это серьезно?

— Вполне!

class="book">Он недоверчиво прищурился.

— Да ну, не ври! Ты же, помнится, строила глазки всем юнцам в округе!

— Так я это делала, чтобы ты поревновал! — усмехнулась она. — А ты не ревновал — чурбан бесчувственный!

— Так ты же была соплей малолетней! Я ж не извращенец какой!

Ее брови взметнулись вверх.

— Что?! «Соплей малолетней»? Ах ты, старый хрыч! — Эвелина возмущенно стукнула Курта кулачком по груди.

Он жадно притянул ее к себе.

— Иди сюда, моя малолеточка!

***

После полудня, немного отоспавшись после бурной ночи, Курт и Эвелина отправились в казармы Монетной Стражи. Они решили не откладывать дело в долгий ящик и расторгнуть контракт наемника для того, чтобы уберечь его от наказания, если их связь раскроется. Зиглинда конечно, прикрыла бы его, но недоброжелатели могли сообщить высшему начальству на материк, и тогда дело грозило бы закончится трибуналом.

Они вошли в кабинет генерала. Эвелина села на стул, положив ногу на ногу, а Курт встал рядом, по обыкновению скрестив руки на груди.

Женщина оторвалась от бумаг и с любопытством посмотрела на них.

— Чем могу быть полезна?

— Я хочу расторгнуть контракт Курта, — Эвелина сразу перешла к делу.

— В чем дело? — насмешливо спросила Зиглинда. — Он плохо выполнял свои обязанности?

— Наоборот, даже слишком хорошо! — парировала Эвелина.

Обе взглянули друг другу в глаза и неожиданно рассмеялись.

— Может, мне выйти за дверь, чтобы вы могли поделиться маленькими грязными секретами? — пробурчал Курт.

Зиглинда подошла к шкафу и извлекла оттуда толстую папку.

— Ты уже подумал, что будешь делать дальше?

Курт думал об этом. После расторжения договора он собирался вновь принять на себя обязанности капитана стражи. Но к несчастью, тогда он не смог бы видеться с Эвелиной так часто, как ему бы хотелось. Ему не нравилась эта мысль, но он не собирался сидеть на ее шее. Одно дело — брать деньги с нанимательницы, а совсем другое — с любимой женщины!

Его возлюбленная не была сказочно богата. Княжна де Сарде вышла замуж за обедневшего дворянина против воли родителей, и все наследство, за исключением небольшого имения, досталось ее брату — князю Орсею. Эвелина унаследовала это имение от матери, но оно приносило лишь мизерный доход. С большого расстояния контролировать действия управляющего было невозможно, поэтому Эвелина не знала, какую часть прибыли он кладет в себе в карман, а какую — отправляет ей. На Тир-Фради у нее не было ни клочка земли, и даже резиденция в Новой Серене, по факту, принадлежала Константину, поэтому, большую часть средств к ее существованию приносило жалование эмиссара.

Не дожидаясь ответа, генерал продолжила:

— Полагаю, ты и дальше хотел бы сопровождать леди де Сарде? Скажем так, на добровольных началах.

Он удивленно уставился на нее.

— Да… но, откуда ты знаешь?

Женщина насмешливо приподняла бровь.

— Я, может, и старая, но не слепая. Боюсь, как бы от искр, что проскакивают между вами, не загорелся ковер.

При этих словах Эвелина зарделась, а Курт смущено уставился в пол.

— Вот что, Курт, скажи мне, сколько лет ты служишь без перерыва? — продолжила Зиглинда. — И, кроме того, мне не стоит забывать, благодаря КОМУ я сижу в этом кресле, а не валяюсь в сточной канаве с перерезанным горлом! Думаю, ты заслужил отдых. Значит так, я даю тебе бессрочную увольнительную. Разумеется, капитанское звание и жалование останутся за тобой!

Курт колебался. Ему претила мысль, получать плату, ничего не делая, но так у него, по крайне мере, будет свой доход, что позволит не зависеть от денег возлюбленной.

Генерал словно прочла его мысли:

— И не думай, что будешь почивать на лаврах! У нас полно бестолковых рекрутов, которые не знают, с какой стороны держать меч. Так что, тебе всегда найдется занятие, когда ты не будешь занят спасением мира.

***

На деревянном столе во внутреннем дворике лежали разобранные пистолеты, а Курт чистил и смазывал их. Эвелина сидела напротив и, подперев рукой подбородок, наблюдала за ним. Стояла отличная погода, ярко светило солнце, дул легкий ветерок. Эвелина о чем-то задумалась, а потом, вдруг спросила:

— Курт, оно уродливо?

— Кто? — спросил тот, не поднимая головы от оружия.

— Мое пятно.

Он оторвался от своего занятия и удивленно посмотрел на нее.

— Нет. А почему ты спрашиваешь?

— А что ты подумал, когда впервые его увидел?

— Честно?

— Да.

— Что это, наверное, какая-то болезнь.

Эвелина тяжело вздохнула.

— Ну да. Все так и думают.

— А почему это волнует тебя сейчас? Я думал, твои комплексы в прошлом.

— Сколько я себя помню, я всегда мечтала о том, что однажды проснусь — а пятно исчезло, — Эвелина задумчиво подняла глаза. — Мне хотелось узнать, каково это — жить с чистым лицом.

— Ну, тут я тебе не советчик, — усмехнулся Курт.

Эвелина нежно провела пальцами по рубцам на его губах и подбородке, и вздохнула.

— И все равно, из-за этого пятна я всегда считала себя некрасивой.

Он поймал ее руку и поцеловал.

— Вот скажи, Гринблад, мой шрам на носу — он уродлив?

— Нет!

— Почему нет? Шрамы — это уродство!

— Да, но… это твой шрам. Он на тебе…

— Ну вот, видишь?

Он нежно коснулся ее пятна и кончиками пальцев пробежался по вьющимся нитям. Странно, обычно кожа на этом месте была нечувствительной, но сейчас она как будто завибрировала от его прикосновений. Эвелина почувствовала приятное тепло и по ее шее побежали мурашки.

— Я люблю тебя, Гринблад, — просто сказал он.

Эвелина повернулась к руке, ласкавшей ей щеку, и поцеловала в ладонь.

— А я — тебя.

Комментарий к 26. Новое начало

Иллюстрация https://66.media.tumblr.com/b41f5713529ca9b1e9585476550b5c6d/85f3e354590fc31d-dd/s1280x1920/72aee9d4127260296db6b021f5cfdc43f828f32c.jpg

========== 27. Старый враг ==========

Эвелина сидела за столом в своем кабинете, разгребая накопившиеся дела. Курт развалился в кресле у окна и листал какой-то справочник. Они не хотели расставаться ни на минуту, и старались проводить вместе не только ночи, но и дни. Эвелина с удивлением обнаружила, что любимый оказался в состоянии давать дельные советы по ее работе. Он мало что смыслил в дипломатии, но его жизненный опыт и здравый смысл позволяли ему подмечать детали, которые проходили мимо ее глаз, поэтому она частенько спрашивала его мнения по различным вопросам.

В кабинет постучали, и на пороге показался Васко.

— Де Сарде, у меня к тебе личное дело!

— Мне выйти? — поинтересовался Курт.

— Нет, останься! — разрешил навт.

— Я слушаю, — Эвелина внимательно посмотрела на моряка. — Что у тебя на уме?

Капитан уселся в свободное кресло и закинул ногу на ногу.

— Как ты знаешь, я — «дарованный морю». Моя семья отдала меня навтам. Я ничего не знаю о своих родственниках, но думаю, что они известные люди из Содружества.

Васко замолчал и задумчиво потер обсидиановое колечко в левом ухе.

— Продолжай, — промолвила Эвелина.

— Я постоянно думаю о своем происхождении. Хочу знать, кто я и откуда.

— Ты хочешь, чтобы я помогла тебе добыть эти сведения? — догадалась Эвелина.

Кошачьи глаза капитана сверкнули благодарностью.

— Да. Записи обо всех моряках на острове хранятся в разных портах. Мое досье — в портовом управлении Новой Серены. Там должна быть указана моя фамилия. Но если я туда пойду, меня сразу заметят. Управление днем и ночью хорошо охраняется…

— Но у тебя есть план? — высказал догадку Курт.

— Конечно же, у меня есть план! — подтвердил навт. — У меня есть идея, как нейтрализовать ночную охрану, и тогда мы сможем проникнуть внутрь.

— Выкладывай!

— У портового управления есть некое соглашение с Дитером из борделя. Каждый вечер он присылает им девушек и вино. Мы можем подсыпать что-нибудь в бутылки, чтобы охранники не мешали нам. Так что, мы должны достать снотворное, а потом поговорить с Дитером. Твоя помощь, Курт, как раз не помешает. Мне-то он, скорее всего, откажет, а ты, как капитан стражи, можешь пойти в бордель и попросить, чтобы его девочки…

Курт увидел, как при словах «бордель» и «девочки» Эвелина медленно зеленеет от злости.

— Васко, заткнись, а? — перебил он капитана.

— Ой! — тот понял свою ошибку.

— Мы поступим проще! — заявил Курт. — Мы пойдем к адмиралу, и вежливо попросим показать нам записи о твоей семье. Думаю, эмиссару она не откажет.

Навт безнадежно махнул рукой.

— Это не сработает

— Вот и проверим!

***

Адмирал Кабрал, выслушав просьбу Эвелины, внимательно посмотрела на Васко.

— Я уж думала, ты и не попросишь! Я и списала тебя на берег для того, чтобы ты разобрался в себе. Ты в последнее время был сам не свой. А если капитан не знает, на каком он свете, значит жди беды!

— Неужели ты расскажешь мне, кто моя настоящая семья? — удивился моряк.

— Конечно! Ведь если я этого не сделаю, у тебя наверняка в запасе есть хитрый план, как проникнуть в архив!

— Конечно же, нет! О чем ты? — капитан был сама невинность.

— Ну-ну, — хмыкнула женщина. — Ладно, ждите здесь, сейчас принесу досье.

Адмирал ушла, а Васко потрясенно взглянул на своих друзей.

— А что, так можно было?

— А то! Держись де Сарде — не пропадешь! — хмыкнул Курт.

— Ты-то, я смотрю, держишься крепко! — съехидничал навт.

— Ты на что это намекаешь? — прищурился Курт.

— Да так, ни на что! — парировал капитан.

— Заткнитесь оба! — приказала Эвелина.

В этот момент адмирал вернулась, неся в руках небольшую папку. Она шлепнула ее на стол и сдула с переплета толстый слой пыли.

— Итак… твое настоящее имя — Леандр Д’Арси, — нашла нужную строчку Кабрал.

— «Д’Арси»… Звучит, как дворянская фамилия! — пробормотал Васко.

— Так и есть! Это знатные торговцы из Серены, — ответила женщина.

— Я знаю эту семью! — вмешалась Эвелина. — Они часто бывали у нас при дворе!

Капитан пришел в неописуемое волнение.

— Может быть, кто-то из них сейчас на острове? И мне удастся встретиться с ними?

Адмирал покачала головой.

— Тут уж я тебе ничем не помогу. Спроси лучше у своей подруги — мир дворян тесен!

Эвелина хорошо знала эту семью. Леди Д’Арси была дружна с матерью Костантина, и поэтому часто гостила при дворе князя со своими детьми. Младшего Бастьена Эвелина запомнила как избалованного маменькиного сынка. С ним она общалась мало, а вот его сестру Изабеллу помнила очень хорошо. Эта надменная дворянка — белокожая, светловолосая и голубоглазая — была ее злейшим врагом. Она постоянно смеялась над ее меткой, обзывала уродиной и неряхой и старалась унизить при любой возможности. Девочки часто дрались, но так как Изабелла была на три года старше, то она, как правило, одерживала верх.

Курт частенько становился свидетелем их ссор, но никогда не лез в девчачьи разборки. Для него эти детские драмы не стоили и выеденного яйца, да и кто он такой, чтобы вмешиваться в перепалку аристократок. Эвелина пыталась пожаловаться Константину, но тот лишь отмахнулся от нее. Изабелла уже с ранних лет умела так мило хлопать небесно-голубыми глазками под длинными ресницами, что все лица мужского пола, старше семи и младше девяноста, считали ее сущим ангелом. Она повернула ситуацию в свою пользу, заставив окружающих поверить, что Эвелина оговаривает юную прелестницу из зависти к ее красоте.

В общем, воспоминания о сестре Васко были не из приятных. Но, то было в детстве. Сейчас, обе повзрослели, и, несмотря на былую вражду, должны держаться в рамках светских приличий. Эвелина видела, как загорелись у навта глаза, когда он узнал о своей семье, и поэтому решила не высказывать негативные мысли вслух.

— Предлагаю спросить у Константина, — предложила она. — Он получает письма от матери, и, возможно, в курсе их дел.

— Отлично! Отправляемся во дворец немедленно! — воскликнул капитан.

***

— Моя дорогая кузина, какое совпадение! — вскричал Константин, развалившись на троне и закинув ноги на подлокотник. — Изабелла и Бастьен Д’Арси как раз недавно прибыли в Новую Серену. Через неделю они приглашены на мой прием! Так что, тебе придется на сей раз не прикрываться своими дипломатическими делишками, а почтить меня своим присутствием! Вместе с нашим любезным капитаном, разумеется!

— А без меня никак не обойтись? — кисло улыбнулась Эвелина.

— Разумеется, нет, моя дорогая! Я, как глава этого города, приказываю тебе явиться на банкет! — воскликнул наместник и повернулся к капитану. — Васко, друг мой, твоя сестрица — само очарование! Вот увидишь!

— Де Сарде, мне хотелось бы, чтобы ты была рядом, — промолвил навт.

— Зачем это она тебе понадобилась? — Курт ревниво покосился на него.

— Ну… я плохо знаю ваши правила этикета, не хотелось бы опозориться перед родственниками.

— Васко, у тебя превосходные манеры, — успокоила его Эвелина, — и, кроме того, там будет Константин. Если что, он тебя поддержит.

— Ну, уж нет, драгоценная кузина! Я буду занят приемом гостей, так что отговорки не принимаются! Без тебя — ну просто никак!

Эвелина тяжело вздохнула.

— Хорошо, уговорили!

— И вот еще что… — моряк запнулся. — Не говорите пока семье Д’Арси, что я их родственник. Я сначала хочу познакомится с ними. Я сам скажу им правду, когда придет время.

Друзья удивленно взглянули на него.

— Как скажешь.

***

Друзья вернулись домой, и Васко отправился к себе, а Курт с Эвелиной расположились в гостиной за небольшим столиком у камина. Служанка принесла свежезаваренный чай и поднос с тарталетками. Эвелина разлила по чашкам ароматный напиток, и влюбленные развалились в мягких креслах, вытянув ноги и любуясь танцующими язычками пламени.

— Курт?

— Гринблад?

— Ты пойдешь с нами на прием?

Курт повернулся к ней и умоляюще поднял брови.

— А надо? Что-то нет никакого желания лезть в это осиное гнездо.

— А вдруг меня там украдут? — игриво спросила Эвелина.

— Васко за тобой присмотрит.

— А если он и украдет?

— Он замучает тебя до смерти своими стихами, и ты сама от него сбежишь.

— Ну Ку-урт!

Он взял ее руку в свою, и их пальцы крепко переплелись.

— Гринблад, сама подумай, если я нацеплю камзол и заявлюсь с тобой на бал, это будет выглядеть странно. В Хикмете это сработало, но здесь меня каждая собака знает. Представь, как все будут судачить о том, что племянница князя притащила своего цепного пса прямо на банкет!

Эвелина печально вздохнула.

— Ты прав. Об этом я как-то не подумала.

Курт отпил чай и поставил чашку на столик.

— Ладно, я пойду с тобой, но подожду тебя где-нибудь в парке. Заодно пройдусь, посмотрю, что в дворцовой страже творится.

— Спасибо, — ответила Эвелина и глубоко задумалась, глядя на огонь. Через пару минут она вновь повернулась к Курту.

— Курт!

— Да?

— Мы когда-нибудь сможем перестать от всех прятаться?

Он погладил ее ладонь.

— Я не знаю, Гринблад, мне бы тоже этого хотелось. Надоело, что мужики на тебя пялятся, а я им даже по морде дать не могу!

— Может нам уехать куда-нибудь? Туда, где нас никто не знает.

— Возможно. Надо подумать.

***

Навты, которые занимали высокие должности, стояли в иерархии Содружества наравне с аристократами. Все знали, что в гильдию моряков часто отдавали детей из знатных семейств, и этим она отличалась от Монетной Стражи, куда набирали сирот, бастардов и крестьянских сыновей. Таким образом, появление Васко на приеме у наместника никого не удивило. Капитан в парадном кителе с блестящими золотыми пуговицами и в новенькой треуголке притягивал к себе множество женских взглядов. Под руку с Эвелиной они прошествовали через богато украшенный зал и подошли к Константину. Наместник любезно поприветствовал кузину и ее спутника и проводил их к гостям.

— А вот и Бастьен! — он указал на невысокого худощавого юношу с темно-каштановыми волосами, в одиночестве стоящего у столика с горячительными напитками.

Эвелина и Васко подошли к нему.

— Бастьен Д’Арси? Как поживаете? — очаровательно улыбнулась она.

Молодой человек прикоснулся губами к ее руке.

— Эвелина де Сарде? Счастлив видеть вас!

— Позвольте представить вам моего друга — капитана Васко!

Мужчины пожали друг другу руки.

— Вы навт? Как интересно! — улыбнулся юноша, с интересом разглядывая татуировки, густо покрывающие лицо моряка.

— Да, я навт, как видите. Дарованный морю.

— А на ваших кораблях вы… играете в карты? — с надеждой спросил Бастьен.

— Конечно! — чуть удивленно ответил Васко.

— Отлично! Мы тут в соседнем зале затеяли партию в покер, но мне не хватает напарника. Составите мне компанию?

— С удовольствием!

— Только учтите, что мы играем на деньги!

— Меня это не пугает!

— Эй, Васко, смотри не проиграй свой корабль! — шутливо заметила Эвелина.

— Не бойся, де Сарде, у меня его все равно отобрали! — парировал навт.

Эвелина решила, что совместная игра — это отличный повод для братьев познакомиться поближе, и оставила их вдвоем. Она собиралась еще немного побродить среди гостей, а потом отправиться в парк, где она договорилась встретиться с Куртом. Даже расставшись с ним на пару часов, она уже по нему соскучилась.

Эвелина прошлась по залам, богато украшенным картинами, гобеленами и позолотой. Она подходила к группам гостей, чтобы обменяться с ними любезностями и перекинуться парой ничего не значащих фраз. Раз уж она здесь, надо немного освежить подзабытые связи, ведь это очень важно для дипломатических отношений.

Эвелина поздоровалась почти со всеми присутствующими, и уже направлялась к высоким стеклянным дверям, ведущим в сад, как вдруг услышала до боли знакомый медовый голосок:

— Ах, кого я вижу! Эвелина де Сарде, если не ошибаюсь!

Изабелла Д’Арси собственной персоной лучезарно улыбалась Эвелине. За прошедшие годы она стала еще краше. Локоны цвета червонного золота были уложены в модную прическу, глубокий вырез роскошного бархатного платья открывал безупречные плечи цвета слоновой кости, а тонкие черты узкого лица не вызывали никаких сомнений в высоком происхождении его обладательницы.

— Леди Д’Арси! Рада встрече!

— Взаимно, душечка! — Изабелла растеклась в любезной улыбке и обратилась к стоящим рядом дамам в роскошных туалетах. — Дорогие леди! Позвольте представить вам мою давнюю подругу — леди де Сарде.

Женщины с любопытством уставились на Эвелину.

— Ах, нас связывают такие теплые воспоминания! — защебетала Изабелла. — Мы вместе росли при дворе князя Орсея! Помните, как вас называли в детстве, моя дорогая? Леди Клякса! Это было так забавно!

Присутствующие захихикали, бесцеремонно разглядывая лицо Эвелины. Обычно она с легкостью парировала шпильки и колкости в свой адрес, но в присутствии давнего врага, она внезапно как будто вернулась в детство, вновь став изгоем, которого травили сверстники. Как и тогда, на нее напал ступор, и она не нашлась, что ответить. Эвелина почувствовала, что заливается краской, но ей ничего не оставалось делать, как смущенно улыбнуться.

— Да… забавно…

— Моя дорогая, вы так и не смогли избавиться от этого ужасного пятна? — елейно поинтересовалась Изабелла. — Хотите, я попрошу свою бабушку порекомендовать вам врача, который лечит ее геморрой? Его мази творят чудеса!

Из толпы послышалось сдавленное хихиканье.

— Спасибо, не надо! — выдавила из себя Эвелина под насмешливыми взглядами окружающих.

— Я так рада вас встретить! Я как будто вернулась в счастливое детство! Помните, как мы вместе играли? Вы были такой очаровательно неуклюжей! — блондинка продолжала свои издевки.

Проклятье! Все, как раньше!

— Выйду на воздух! Здесь душно! — пробормотала Эвелина и понеслась к двери в сад, ловя спиной смешки и перешептывания в свой адрес.

В парке было малолюдно. Вдали слышались приглушенные голоса, но их обладатели скрывались в густом полумраке. В тусклом свете окон, Эвелина разглядела знакомую фигуру. Курт ждал ее, прислонившись к колонне в конце небольшой аллеи. Она подошла к нему.

— Ну как? — спросил он.

Она тяжело вздохнула:

— Все как в детстве! Эта стерва и сейчас не дает мне покоя.

— Ну так оттаскай ее за патлы! — предложил он.

— Так она же сестра Васко!

— И что с того?

Эвелина не успела ничего ответить, как сзади раздался насмешливый голос.

— Куда же вы пропали, мой цветик? Вы так быстро сбежали, мы даже не успели с вами как следует поболтать.

Изабелла вошла в прямоугольник света, падающего из окна. Вдруг она увидела Курта, и на ее лице появилась обворожительная улыбка.

— Курт? Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть!

Она протянула ему руку для поцелуя.

— Здравствуйте, леди Д’Арси! — он слегка кивнул, демонстративно не замечая ее жест.

Блондинка, так и не дождавшись лобзаний, неловко подняла руку к волосам, делая вид, что поправляет прическу. Ее глаза недовольно прищурились.

— А ты ничуть не изменился! Такой же дерзкий, как и раньше!

— Как вам будет угодно, миледи, — сухо ответил он.

— Мне будет много чего угодно… от тебя, — она призывно обвела языком верхнюю губу.

— Госпожа, вы можете желать чего угодно… от своих слуг. А я охраняю леди де Сарде и выполняю только ее распоряжения, — холодно процедил тот.

— Да брось! Леди Клякса не будет возражать, если я одолжу тебя у нее на пару вечеров! Не так ли, моя дорогая? — блондинка, мило улыбаясь, повернулась к Эвелине.

Та растерянно хлопала глазами в полном смятении от происходящего. Это что за спектакль здесь сейчас происходит? Почему эта гадина обращается к нему так, как будто их что-то связывало в прошлом? Неужели у них что-то было?

Эвелина вспомнила, что во время ее тренировок с Куртом, Изабелла постоянно ошивалась рядом, насмехалась и бросала колкие замечания в ее адрес. Раньше она думала, что та просто пытается из вредности досадить ей, но лишь сейчас до нее дошло, что противная девчонка пыталась выставить ее в дурном свете именно перед наставником. Он нравился ей? А она ему?

Изабелла была старше на три года, и когда Эвелина еще была угловатым подростком, и не знала, куда девать внезапно вытянувшиеся руки и ноги, блондинка уже превратилась в красивую девушку. Так что, Курт вполне мог ею тогда увлечься.

— Изабелла, ты сбрендила? — наконец, выдавила она из себя.

Блондинка снисходительно улыбнулась.

— Отнюдь нет. Какая тебе разница, как твой слуга проводит свободное время? Или ты не даешь ему ни минуты свободы? Даже по ночам?

Эвелина почувствовала, как краска заливает ей лицо.

— Разумеется, у него есть свободное время! — выдавила она.

— Вот и прекрасно! Так что, Курт, заходи вечерком на огонек! Вспомним былые деньки! Вот мой адрес!

Она вырвала страницу из висящей на поясе записной книжечки, и вывела несколько строк позолоченным карандашиком.

— Возьми! — она протянула записку ему.

— Мадам, вы так любезны! — Курт взял листок из ее рук. — Благодарю за столь великодушное приглашение! Принимать я его, конечно, не буду!

С этими словами он порвал бумажку на мелкие клочки, насмешливо глядя ей в лицо.

Лицо Изабеллы исказилось от ярости.

— Нахал!

— Так точно, сударыня! — язвительно ответил Курт.

Блондинка вздернула подбородок, развернулась на каблуках и гордо удалилась.

Эвелина проводила ее долгим взором и резко повернулась к нему, уперев руки в бока. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего. Курт поспешно вскинул руки.

— Гринблад, пока ты не вообразила себе невесть что, я официально заявляю — между нами ничего не было!

Глаза Эвелины блеснули недоверием.

— Ну да, так я и поверила! Почему же тогда она себя так вела?

— Потому, что она дура!

— Это не ответ!

— Тогда я не знаю, что тебе ответить.

— Правду!

Курт тяжело вздохнул.

— Хорошо! Она, скажем так, постоянно делала мне недвусмысленные намеки…

— И ты, конечно же, не поддался! — саркастично заметила Эвелина.

— Представь себе — нет!

— И почему же?

— Во-первых, она не в моем вкусе…

— Ну да! А эта страшила Гретхен, значит, в твоем! — съязвила Эвелина.

Курт страдальчески закатил глаза.

— А во-вторых, мне не хотелось болтаться из-за нее на виселице. Хоть и поговаривали, что она уже успела с кое-кем покувыркаться на конюшне, но проверять это не было особого желания.

— А почему же ты не боишься виселицы сейчас? — с вызовом спросила Эвелина.

— Кто сказал, что не боюсь? — он ласково посмотрел на нее. — Боюсь. Сейчас как-то особенно не хочется умирать!

Глаза Эвелины засветились нежностью.

— Я не дам им этого сделать!

Он погладил ее по щеке.

— Я знаю, Гринблад. Ты вытащишь меня из любой передряги!

— Но если увижу тебя с другой бабой, то сама надену петлю на твою шею! Только сперва отрежу тебе…

— Да-да, я понял! Избавь меня от кровожадных подробностей!

— Смотри у меня!

— Слушаюсь, Ваша Светлость!

Эвелина повернулась, чтобы вернуться в зал, но Курт схватил ее за локоть, притянул к себе и страстно поцеловал. Она обвила руками его шею, с жаром отвечая на движения его губ и задыхаясь от вспыхнувшего желания. Через несколько восхитительных секунд он оторвался от нее и легонько подтолкнул по направлению к дворцу.

— Иди!

Она зашагала по тропинке, с трудом преодолевая появившуюся слабость в ногах, как вдруг до нее донесся его голос:

— И помни, Гринблад — ты во всем лучше нее!

Она обернулась, послала Курту воздушный поцелуй, и почти вприпрыжку понеслась ко входу.

Эвелина вошла в зал и наткнулась взглядом на кружок богато разодетых дам, которые что-то увлеченно обсуждали. Подойдя поближе, она услышала насмешливый голос Изабеллы:

— А я ей и говорю: «Попробуй вывести свое пятно мазью от геморроя…»

Женщины дружно прыснули от смеха.

— Из-за этой метки мы в детстве дразнили ее «Леди Клякса»!

— Ха-ха-ха!

— А я такая: «Ах, вы были такой неуклюжей!»

— Хи-хи-хи!

Кровь вскипела в жилах Эвелины. Она увидела пробегающего мимо официанта и схватила с его подноса тарелку с заливной рыбой, а затем бесцеремонно растолкала хихикающих сплетниц и ворвалась в середину толпы. Изабелла удивленно уставилась на нее.

— А тебя называли «шалава подзаборная», потому что, ты трахалась с конюхами и приставала ко всем мужикам подряд! И мазью от геморроя намажь свою морду, потому что она ничем не отличается от задницы! И… ах да, какая я неуклюжая!

С этими словами Эвелина смачно влепила тарелку в лицо соперницы, с наслаждением размазывая жирные куски осетрины по ее волосам. Та визжала, как свинья, отчаянно размахивая руками, а окружающие дамы с разинутыми ртами наблюдали за сценой, жадно впитывая мельчайшие подробности. Какой восхитительный скандал! Будет о чем рассказать внукам!

***

— Васко, извини, конечно, что я так поступила с твоей сестрой, но она меня достала! — промолвила Эвелина, когда они втроем возвращались с приема.

— Я понимаю, де Сарде. Если честно, то с Бастьеном мне весь вечер хотелось сделать то же самое, — улыбнулся капитан.

— Серьезно?

— Да. Жалкий слюнтяй! Я бы ему даже палубу драить не доверил! Все разговоры о том, где достать денег, чтобы проиграть их в карты.

— Похоже, ты единственный бриллиант среди навоза, — хмыкнул Курт.

— Ты так и не признался, что ты его брат? — спросила Эвелина.

— Нет. Я не хочу иметь с этой семейкой ничего общего!

— Прости, Васко, мне очень жаль, что так получилось!

— Нет, де Сарде. Я был зол на судьбу за то, что еще мальчишкой мне пришлось карабкаться по вантам, а мог бы ходить в шелках. За то, что у меня не было счастливого детства и любящей матери. А знакомство с родственничками помогло мне понять, что я стал тем, кем всегда хотел быть. Навты и есть моя настоящая семья! В общем, я рад, что так вышло. Я живу той жизнью, которая мне по душе, и не хотел бы иной доли!

— Я рада за тебя, Васко, — улыбнулась Эвелина.

— Спасибо!

========== 28. Риск ==========

Полная луна заливала спальню серебристым светом. Эвелина и Курт лежали в объятиях друг друга, укрывшись тонким одеялом. Она уткнулась носом в его грудь и мирно посапывала, постепенно проваливаясь в сон. Вдруг сквозь дрему до нее донесся голос любимого:

— Гринблад!

— М-м?

— Ты спишь?

— Угу.

— Я тут подумал… А ты вообще в курсе, что можешь забеременеть?

Сон как рукой сняло. Она резко вскинула голову и уставилась на него широко раскрытыми глазами.

Ни мать, ни, тем более, де Курсийон не рассказывали ей, откуда берутся дети. Даже в академии на уроках медицины эту тему стыдливо обошли стороной. Разговоры о сексе и деторождении считалась в Содружестве крайне неприличными, и обычно матери просвещали дочерей только накануне первой брачной ночи. Конечно, Эвелина слышала обрывочные перешептывания сокурсниц, сопровождаемые смущенным хихиканьем, но лишь теперь до нее дошло, о чем там действительно шла речь.

Курт увидел реакцию возлюбленной и с волнением вгляделся в ее лицо.

— Черт! Я так и знал! То есть, ты ничего не предпринимаешь, чтобы этого избежать?

— Нет… Но… что? — в ее голосе послышались страх и непонимание.

— Если б я знал…

— Но Курт, мне нельзя иметь ребенка! Ведь тогда все узнают о нас!

Забеременеть без мужа было для женщины величайшим несчастьем. Это означало — навсегда покрыть себя позором и быть изгнанной из приличного общества. А понести от простолюдина — это еще хуже! Для дворянки — просто смерти подобно!

— Тогда нам нужно прекратить… то, чем мы занимаемся по ночам, — пробормотал Курт. — Надеюсь, еще не слишком поздно…

— Ты хочешь меня бросить? — дрожащим голосом спросила Эвелина.

— Я никогда тебя не брошу, Гринблад, но ты должна подумать, нужно ли тебе все это.

Она резко села на постели.

— Я не хочу думать! Я пять лет думала и была несчастна! Я хочу быть с тобой, и это все, что мне нужно!

— Ты же знаешь, что я не смогу на тебе жениться!

— Мне плевать на это!

— А мне не плевать! Я готов жизнь за тебя отдать, но я не могу предложить тебе то, что ты заслуживаешь!

— У меня есть ты, а большего мне и не надо!

Он взял ее руки в свои.

— Я рад это слышать! Но нам придется уехать туда, где нас никто не знает, и начать все с нуля. Готова ли ты к такой жизни, вдали от друзей и родных? Быть женой солдата незавидная участь, поверь мне.

— Курт, я и так провожу больше времени в палатке, чем во дворце. Я готова к любой жизни, если в ней будешь ты.

Он притянул ее к себе и крепко обнял.

— Я что-нибудь придумаю, Гринблад, обещаю! Но пока нам нужно поостеречься, — Курт тяжело вздохнул. — Мы не должны больше встречаться по ночам!

На глаза навернулись слезы. Эти слова рвали ей сердце. Как прекратить то, что приносит величайшее наслаждение? То, что заставляет отчаянно впиваться зубами в подушку, чтобы не перебудить весь дом своими криками. То, что ночью наполняет блаженством тело, а днем окрыляет душу, в предвкушении следующей ночи.

— Может быть, есть другой способ? — спросила она.

— Наверняка, но я его не знаю… Поговори с Альфрой, она все-таки ученая, может что-нибудь посоветует!

— Да я со стыда сгорю, говорить с ней о таком! И она сразу же догадается о нас!

Он задумчиво почесал в затылке.

— Тогда, может, я… да нет, плохая идея…

— Что «ты»?

— Ничего!

— Говори!

— Ну… я мог бы спросить у… нет, забудь…

Эвелина сердито уставилась на него.

— У кого? У Гретхен, что ли?

— Да… не бей меня!

Она уткнулась носом ему в грудь и неожиданно разрыдалась.

— Гринблад, только не реви! — он ласково погладил ее по волосам. — Ну что с тобой, моя маленькая?

Она и сама не знала что с ней. Весь этот странный разговор, риск забеременеть, необходимость отказаться от занятий любовью… А тут еще и напоминание об этой шлюхе… А чем она, Эвелина, собственно, лучше нее?

— У тебя с ней… было так же? — пролепетала она, шмыгая носом.

— Что? Нет, конечно! Забудь! Все, что было до тебя… считай, что ничего не было!

Эвелина продолжала всхлипывать.

— Я никого раньше не любил, и вообще не думал, что когда-нибудь полюблю… — он поцеловал ее в макушку, обнимая за вздрагивающие плечи. — Ну все, пожалуйста не плачь! Вот я идиот, зачем вообще затеял этот разговор?

Эвелина подняла на него заплаканный взгляд.

— Хорошо. Я поговорю с Альфрой, — прошептала она.

— Ну, вот и славненько! — он легонько чмокнул ее в губы, и почувствовал, как напрягся член, упершись ей в живот.

Она заметила это и запустила руку под одеяло.

— Не надо! — предостерег он ее. — Нам же нельзя, ты забыла?

— Да плевать! Один раз все равно ничего не решит! Иди сюда!

***

Альфра занимала самую большую комнату на первом этаже, превратив ее в свою лабораторию. Повсюду на полках и в шкафах стояли разноцветные склянки, с потолка свисали пучки сушеных трав, а в стеклянной витрине красовались колбы с жуткими кусками заспиртованной плоти неизвестного происхождения. Эвелина приоткрыла дверь и нерешительно просунула голову в образовавшуюся щель.

Натуралистка сидела за огромным столом, заставленным хитроумными приборами, и что-то торопливо записывала в толстую тетрадь. Она увидела посетительницу и воткнула перо в чернильницу.

— Де Сарде? Чем могу быть полезна?

Эвелина с самого утра пыталась продумать разговор. «Я же не могу просто подойти к ней и спросить: Эй, Альфра, а что надо делать, чтобы не забеременеть? А зачем тебе? Да так, из праздного любопытства!» Так ничего и не придумав, она решила действовать экспромтом.

— Да вот, зашла поболтать!

— Хм, с чего это вдруг?

— А что тут такого?

— Леди посол же у нас всегда так занята? Вон, какие круги под глазами! Не высыпаешься, что ли, по ночам?

Эвелина смутилась. Разговор явно пошел не в то русло.

— Представляешь, я вдруг поняла, как мало знаю о твоей стране…

— Так ты же три года у нас училась! — удивилась Альфра.

— Да, но мы были все время под присмотром. Нас не выпускали за территорию кампуса без сопровождения.

— Ах да, благородные девицы из Содружества должны остаться девицами и после учебы! — хихикнула Альфра.

— Так ты расскажешь мне об Альянсе?

— Спрашивай! — натуралистка откинулась на спинку стула.

Эвелина опустилась в кресло, смущенно теребя рукав.

— Вот скажи, у вас обычно большие семьи?

— Да нет, такие же, как у вас. Двое-трое детей. Ну, это у образованных, конечно. Беднота — те плодятся, как кролики.

— А от чего это зависит? Если женщина имеет уже достаточно детей, что она делает, чтобы больше их не иметь?

— Перестает давать своему муженьку, что ж еще?

— А-а-а… — расстроено протянула Эвелина.

Альфра с подозрением прищурилась.

— Де Сарде! К чему эти разговоры? Ты хочешь у меня что-что спросить?

— Э-э-э… ну…

— Выкладывай!

— Что нужно делать, чтобы…

— Чтобы что?

Эвелина почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

— Не забеременеть… — еле слышно выдохнула она.

Натуралистка уставилась на нее большими блестящими глазами.

— А ты не знаешь?

— Нет!

— И твой не знает?

— Нет… то есть… какой еще «мой»?

— Значит, ты спрашиваешь из праздного любопытства?

— Ну да!

Альфра окинула Эвелину насмешливым взглядом.

— Ну, так слушай! В вашем отсталом Содружестве надежных способов нет!

— Но… как же тогда эти… женщины в таверне. У них должна быть куча детей!

— Думаю, они просто вытравливают плод. Есть разные травы, зелья и другие способы. А после двух-трех раз у них внутри выжженная пустыня, где ничего уже не растет, понимаешь?

— Ага, — разочарованно протянула Эвелина. Заполучить внутри себя выжженную пустыню ей совсем не хотелось.

— Но, пока ваши торговцы набивают карманы, а телемские фанатики расшибают лбы в молитвах воображаемому другу, наши ученые времени зря не теряли, — не без гордости продолжила натуралистка. — В общем, могу тебе достать специальные пилюли. У них нет побочных эффектов, но их нужно принимать строго по календарю. Так что? Заказать их для тебя, или твой вопрос был чисто риторическим?

— Конечно, закажи! — воскликнула Эвелина и тут же спохватилась. — Так, на всякий случай.

— Ага! — скептически хмыкнул Альфра. — На всякий случай!

========== 29. Выборы ==========

— Боже, эти выборы меня доконают, — простонала Эвелина лежа без сил на тюфяке в утлой хижине аборигенов.

Сиора, сидящая у очага, сочувственно взглянула на нее.

— Прости Carrants. Я знаю, что наши обычаи кажутся Renaigse слишком странными. Но ты сама понимаешь, что от того, кто станет верховным королем, зависит судьба всех нас.

Уже несколько недель Эвелина таскалась по туземным деревням, во множестве раскиданных по всему острову. Верховный король аборигенов Винбарр недавно скончался, а на его место претендовали три самых почитаемых вождя местных племен — Дердре, Данкас и Уллан.

Сиора была права. От выбора верховного короля действительно зависело очень многое. Каждый из претендентов имел свой взгляд на будущее отношений колонистов и островитян.

Воинственная Дердре, например, считала Renaigse абсолютным злом и собиралась изгнать их с Тир-Фради, если ее изберут королевой. Эвелине уже приходилось иметь с ней дело, и она понимала, что это не пустые угрозы.

Уллан же, напротив, всячески льстил поселенцам и, якобы, страстно желал с ними сотрудничать. Но что-то в его поведении вызывало подозрение. Слишком уж приторные речи лились из его уст.

Больше всего Эвелине импонировал Данкас. Он производил впечатление мудрого и рассудительного человека, который стремился наладить с колонистами взаимовыгодное сотрудничество, не забывая при этом и об интересах своих соплеменников.

Результаты выборов были слишком важны, чтобы пускать их на самотек. Поэтому эмиссар Содружества была вынуждена посещать туземные деревни и выполнять мелкие услуги для их вождей, чтобы убедить Doneigad и Màl отдать свои голоса именно за Данкаса.

Она оценила дальновидность князя Орсея. Туземцы, завидев метку у нее на щеке, тут же проникались к ней благоговением. Эвелина стала почетным гостем на празднествах и обрядах. Ее приглашали на свадьбы и похороны, на пиры и ритуальные поединки. В каждой деревне ей выделяли самые удобные хижины, а вожди любезно приглашали ее разделить с ними трапезу.

В этом поселении Эвелина остановилась на ночлег в круглой лачуге, выложенной в виде купола из поросших мохом камней. Посередине находился очаг, а вдоль стен лежали подстилки для сна и была расставлена нехитрая утварь. Круглая дыра в потолке служила одновременно и окном, и дымоходом, но большая часть дыма все равно оставалась внутри. От его едкого запаха Эвелину постоянно мутило, и у нее слезились глаза.

Она бесконечно устала от мельтешащих перед глазами раскрашенных лиц и монотонных голосов. За эти дни онаповстречала столь многих туземцев, что уже была не в состоянии запомнить ни их имен, ни клановой принадлежности. Хорошо, что рядом была Сиора. Она постоянно подсказывала Эвелина, кто из высокопоставленных аборигенов чей родственник и какое положение занимает в племени. Без ее помощи та постоянно бы попадала в неловкое положение, и результаты выборов могли бы оказаться под угрозой.

Но самым мучительным было то, то Эвелине никак не получалось побыть наедине с Куртом. Постоянно видеть любимого, но не иметь возможности даже обнять его — было для нее настоящей пыткой. Из-за подготовки к выборам у нее не оставалось ни капли свободного времени, и рядом с ней всегда находились посторонние. В те редкие секунды, когда они оставались наедине, ей лишь удавалось урвать мимолетный поцелуй, что еще больше распаляло ее желание и усугубляло страдания.

***

Утренний лес был наполнен густым туманом. Эвелина сидела на бревне у догорающего костра, обхватив руками себя за плечи. Ей было холодно, но она не хотела возвращаться в душную палатку.

Хорошо, что им хоть ненадолго удалось выбраться из шумной деревни. Жаль только, что уже завтра они окажутся в следующей. В последнее время ее дико раздражал неумолкающий гомон туземцев и постоянно мельтешащие вокруг размалеванные лица. В поселениях дикарей повсюду стоял дым от многочисленных очагов, и от запахов готовящейся на них пищи к горлу подступала тошнота.

Курт вышел из палатки, где он ночевал вместе с Петрусом и Васко. В его руках был плед, которым он накрыл Эвелину, от чего ей сразу стало теплее. Затем он заварил две кружки чая и сел рядом. Она положила голову ему на плечо.

— Гринблад, мне не нравится, как ты себя убиваешь из-за этих выборов, — сказал он. — Хватит уже лизать туземные задницы! Поехали домой! Ты сделала все, что могла!

— Обещаю — это последняя деревня на нашем пути! — заверила его она.

— Ты обещала это в прошлый раз! — Курта явно беспокоили тени под ее глазами, и нездоровый цвет лица. — Я не хочу тебя потерять!

— Не дождешься! — ответила она, отхлебнула согревающий напиток и вновь опустила голову ему на плечо.

Вдруг Эвелина увидела, как шевельнулся полог шатра, и резко отшатнулась от любимого, чтобы их не застали в обнимку. В образовавшейся прорези показалась взъерошенная голова Васко.

— Вам что, не спится? — недовольно пробурчал он.

— Вставай, лежебока, пора выдвигаться, если хотим до заката перевалить через горы, — заявил Курт.

Капитан широко зевнул.

— Де Сарде, и сдалась тебе та деревня! Это ж у черта на куличках!

— Представь себе, сдалась! — отрезала Эвелина.

— Не найти нам покою! С больной головою! Мы идем и идем! И куда-то придем! — нараспев продекламировал навт.

— Эй, поэт хренов, сегодня твоя очередь готовить завтрак! — перебил его Курт.

При слове «завтрак» Эвелина внезапно вскочила с бревна, и бросилась в ближайшие кусты.

Васко удивленно проводил ее взглядом.

— Что это с ней?

Курт обеспокоенно прислушался к малоприятным звукам, доносящимся из зарослей.

— Не знаю. Говорит, в прошлой деревне съела что-то не то.

— Наверное, человечинку в котелок добавили! — сострил капитан.

— Ну ты и придурок, Васко!

— От придурка слышу!

***

— Альфра, у тебя есть какое-нибудь зелье от тошноты? — простонала Эвелина. — Эта туземная еда меня доконает!

Натуралистка, стоящая посреди шатра у раскладного столика, с подозрением взглянула на нее.

— А тебя случайно не по утрам тошнит?

— Если бы только по утрам! Постоянно!

— А месячные когда в последний раз были?

— А это тут причем? — удивилась Эвелина. — Кажется, еще до того, как мы освободили Сиору.

Альфра сочувственно вздохнула.

— О-о-о, подруга, да ты у нас, кажется, беременна…

Эвелина в ужасе уставилась на нее. Неужели произошло то, чего она боялась? Ведь ниже пасть уже некуда! Теперь все узнают о ее позорной связи с телохранителем! Ей конец! Она вспомнила, как при дворе князя все шушукались об одной девице, которую застукали на сеновале с каким-то прощелыгой. Сколько грязи и презрения тогда на нее вылили! И это при том, что он был мелким дворянином, а не простолюдином, и она от него даже не забеременела. Девицу, кажется, сослали в телемский монастырь, а что стало с незадачливым кавалером — история умалчивает. Эвелина тогда еще подумала: «Вот дура! Ради какого-то болвана разрушила свою жизнь!» А теперь — она сама на месте той дуры, только в ее случае все гораздо, гораздо хуже! А что будет с Куртом? Ведь, кара для безродного за связь с дворянкой — смертная казнь!

Но может быть, еще есть шанс, все исправить?

— Альфра, — дрожащим голосом произнесла Эвелина. — Помнишь, ты говорила, что есть способы вытравить плод?

Ученая внимательно посмотрела на нее.

— Да, такое зелье есть. Но я тебе его не дам!

— Почему?

Альфра замялась.

— Помнишь, я рассказывала тебе о своем руководителе — докторе Асили?

— Да.

— Так вот, я от него ушла, потому что он проводил неэтичные эксперименты на людях. В частности, на аборигенах с метками — On ol menawí, как называет их Сиора.

— Да, я слышала об этом. И?

— В общем, кроме прочего, он тестировал на женщинах противозачаточные средства.

— Какие-какие средства?

— Те, что от детей.

— А-а-а, понятно…

— Кстати, те пилюли, что я тебе дала, и были получены в результате подобных опытов. Звучит бесчеловечно, но такова изнанка многих блестящих открытий… Да, а ты их вообще принимала? Они не сработали?

— Ты же сказала, что начать нужно после месячных…

—…а они не пришли… Понятно… Ну, так вот, мы выяснили, что у On ol menawí очень хорошее здоровье и иммунитет ко многим болезням. Но есть и обратная сторона. При беременности плод так крепко сидит в матке, что вытравить его значительно труднее, чем у обычных женщин. Нужны лошадиные дозы зелья, а кровотечение при этом такое сильное — что и помереть недолго.

— Вы что, ставили опыты на беременных женщинах? — ужаснулась Эвелина.

Альфра опустила глаза.

— Да, и мне очень стыдно за это, уж поверь. Но теперь ты понимаешь, чем рискуешь, если попытаешься прервать беременность.

— То есть, это никак невозможно?

Натуралистка задумалась.

— Теоретически, я могла бы подобрать кровоостанавливающие средства. Но, сама понимаешь, никаких гарантий… — она замялась и вопросительно посмотрела на подругу. — Неужели ты, так сильно этого хочешь?

— Я не хочу убивать ребенка, но, если о нас узнают, Курта могут повесить! Может все-таки попытаться?

— Ты думаешь, он захочет спасти свою шкуру ценой твоей жизни? Или жизни своего ребенка? Не глупи, подруга, иди и поговори с ним!

— Да, ты пожалуй, права, — тяжело вздохнула Эвелина.

***

Во время путешествия, Эвелине не удавалось побыть с Куртом наедине дольше нескольких минут. Вокруг нее всегда собиралась свита аборигенов, жаждущих высказать свое почтение «Renaigse, которая не такая, как все». По ночам вход в дома, где она останавливалась на ночлег, охраняла стража, не давая возможности тайком улизнуть за пределы деревни. А переходы между поселениями занимали обычно несколько часов, и путешественники не делали привалов, так что времени на свидания совсем не оставалось.

Но сегодня по пути в отдаленную деревню они быстро перевалили через горы и рано встали на привал. У влюбленных появилась возможность увидеться за пределами лагеря, вдали от любопытных глаз. Они договорились о встрече в лесу под огромным раскидистым дубом на лесной поляне, усеянной мелкими цветочками. Эвелине уже пора было отправляться на свидание, но она медлила, не зная, как сообщить любимому шокирующую новость.

Эвелина сидела на тюфяке в своей палатке, обхватив руками колени. «Что я скажу? Курт, я безответственная дура, и теперь тебя повесят?» — в отчаянии кусала губы она.

Как он отреагирует? Конечно, вряд ли он бросит ее и сбежит, хотя это было бы для него наилучшим выходом. Хочет ли он вообще иметь детей? Они как-то говорили об этом, после того, как узнали о гибели Райнера. Тогда Курт ответил, что по себе знает, каково это — быть солдатским сыном, и не хотел бы такой участи для своего ребенка.

Она вспомнила их недавний ночной разговор. Он не хотел, чтобы она забеременела, а она — похотливая идиотка — продолжала к нему лезть. Она собиралась начать принимать пилюли после месячных, а до тех пор надеялась, что пронесет. На вопрос Курта о предохранении, она наврала, что уже обо всем позаботилась. Вот и доигралась, дура!

«Может все-таки попробовать зелье Альфры? Ведь я же не обязательно умру! Она ведь — ученая и сможет остановить кровь… Нет, это будет нечестно. Я должна с ним посоветоваться, ведь это и его ребенок тоже!»

Эвелина тяжело вздохнула, вышла из палатки и побрела по тропинке. «Я не знаю, что мне делать. Пусть он решает!»

Курт уже ждал ее на поляне, опершись о толстый ствол векового дуба.

— Гринблад! Я соскучился! Иди сюда! — он притянул ее к себе и нежно поцеловал в губы.

— Курт, я беременна, — тихо проговорила Эвелина.

Курт несколько секунд молча смотрел на нее, затем крепко обнял, глубоко зарывшись в ее волосы.

— Не бойся, моя девочка, — прошептал он, гладя ее по голове. — Все будет хорошо! Я говорил с Зиглиндой, меня переведут на материк, в Мостовой Альянс, туда, где нас никто не знает. Мы с тобой уедем и сможем пожениться.

Она высвободилась из объятий и удивленно взглянула на него.

— Правда? Почему ты мне раньше не сказал?

— Не хотел торопиться. Зиглинда обещала подыскать место получше. Но теперь придется уезжать поскорее. Да, ничего, прорвемся! — он погладил ее по щеке. — С ума сойти, я стану отцом!

В глазах любимого сверкнула такая радость, что Эвелине стало стыдно за то, что она собиралась убить его ребенка. Она уткнулась носом в его грудь и разрыдалась.

Курт обнял ее, гладя по волосам.

— Эй, Гринблад, пожалуйста, не реви…

Вдруг он резко отстранился и схватил ее за плечи.

— Стоп! Надеюсь, ты ничего с собой не сделала?

Она шмыгнула носом и покачала головой. Курт слегка встряхнул возлюбленную, неотрывно глядя ей в лицо.

— Не вздумай, слышишь? Я буду хорошим мужем и отцом! Обещаю!

***

Несколько минут они молча стояли в объятиях друг друга, слушая пение птиц и шелест листвы в ветвях старого дуба. Эвелина с наслаждением вдыхала родной запах любимого мужчины, смешанный с дымом костра. Его слова успокоили ее и подарили покой измученной душе. Тревога и страх постепенно улетучивались, уступая место вожделению — ведь они так долго не занимались любовью! Эвелина всем телом прижалась к возлюбленному, и почувствовала, что ее желание взаимно.

Эвелина отстранилась и посмотрела в его лицо. Курт заглянул в ее потемневшие глаза и понял все без слов.

— А тебе можно? — спросил он, намекая на ее положение.

— Мне нужно! — прошептала она и прильнула к его губам.

Курт страстно ответил на поцелуй, торопливо расстегивая ремешки ее кафтана. Он быстро стащил с нее всю одежду и развернул к себе задом, неистово целуя шею и плечи. Она прижалась к нему всем телом, ощущая, как грубое сукно стеганки трется о ее нежную спину.

Рука Курта заскользила по ее груди, сжимая между пальцев набухшие соски, а вторую он запустил ей между ног, лаская горячую влажную плоть. Эвелина громко стонала, и сладострастно терлась о ладонь, извиваясь в жарком экстазе. Напряженный член уперся ей в ягодицу. Она протянула руку назад и обхватила его через ткань. Он застонал и рванул вниз застежку штанов, выпуская его на свободу. Она сомкнула пальцы вокруг упругого твердого ствола и начала двигать ими вверх-вниз. Его стон перешел в глухое рычание, еще немного - и он кончит!

Он надавил ладонью на ее спину, заставляя нагнуться. Чтобы не упасть, она скрестила руки над головой и оперлась ими о дуб, чувствуя, как грубая кора царапает ей соски. Курт плотно обхватил ее бедра руками и глубоко вошел в нее. Эвелина прогнула спину и с громким всхлипом подалась ему навстречу.

В порыве звериной страсти он намотал ее волосы на руку, запрокидывая ей голову, и с низким рычанием двигался в ней мощными толчками. Он трахал ее жестко, неистово, дико изголодавшись за недели воздержания. Он вбивался в нее по самые яйца, чувствуя, как плотно она обхватывает его член своей бархатным лоном. Она страстно и необузданно подставлялась ему и жадно подавалась навстречу каждому движению, желая как можно глубже ощутить его в себе. Он почувствовал, что теряет над собой контроль…

Эвелину всю затрясло, с губ сорвался протяжный стон, переходящий в крик. Курт ощутил горячую пульсацию внутри нее, и, не в силах больше сдерживаться, кончил, крепко прижимая к себе ее подрагивающее тело.

Комментарий к 29. Выборы

Иллюстрации https://66.media.tumblr.com/b29c0e1ed8e1155aa9ff70dae6b6e6f8/8fae6e006331513c-0b/s1280x1920/7d966cc51bda3ff6f9f755017a00fece78168876.jpg

https://66.media.tumblr.com/bd483a10bce51a9335fcc42b79aa0cf9/4c265d27e0b43c57-61/s1280x1920/0c2266821ab43d9138b8c8dd8d265b1aa059b6cf.jpg

========== 30. Знать ==========

Эвелина стояла у камина, держа в руке письмо. Курт подошел сзади и обнял ее.

— Что-то интересное? — спросил он.

Она молча протянула ему послание.

«Моя дорогая Эвелина!

Я наконец-то уладил все дела на материке и вернулся на Тир-Фради!

Счастлив сообщить тебе, что все готово к нашей свадьбе.

Теперь ничто больше не сможет нас разлучить!

Жду тебя сегодня вечером в моей резиденции.

Страстно целую!

Твой будущий супруг, принц Александр».

Курт прочитал письмо и заметно помрачнел. Проклятье, он совсем забыл про этого напыщенного ублюдка!

— Ты так и не написала ему? — спросил он.

Эвелина виновато посмотрела на любимого.

— Нет… я никак не могла придумать, как бы отказать ему потактичнее… Чтобы он не начал войну.

— И что теперь?

— Придется объясниться с ним лично. Я приму его приглашение и поговорю с ним.

— Я пойду с тобой! — заявил Курт

— Наверное, лучше не надо! Это будет выглядеть неуместно…

— Что неуместно? Тащить своего любовника к жениху?

— Зачем ты так говоришь? — Эвелина укоризненно взглянула на него.

— Потому что так оно и есть! — ответил тот. — Мне плевать на то, как это будет выглядеть! Я присмотрю за тобой на случай, если что-то пойдет не так!

— Но что может пойти не так? Александр благородный человек. Он не сделает мне ничего дурного!

— Любой благородный человек может превратиться в мудака, если увести его женщину! Я пойду с тобой, и точка!

***

Дворецкий доложил о посетителях. Александр стремительно сбежал по ступеням, с нетерпением предвкушая встречу с невестой, но, к его изумлению, она была не одна. За ее спиной маячил этот проклятый наемник, этот бесцеремонный мужлан, которого принц ненавидел всей душой.

«Зачем она опять притащила его с собой? — с яростью подумал Эвенгард. — Я же просил ее… Но ничего, недолго ему осталось небо коптить! Скоро он будет болтаться на виселице, вот тогда и повеселимся!»

Александр нацепил на лицо свою самую обворожительную улыбку.

— Моя ненаглядная Эвелина! Как я счастлив видеть тебя!

— Здравствуй, Александр! — сдержанно ответила она.

Принц подошел к Эвелине, демонстративно обнял ее и впился губами в ее рот. При этом его взгляд столкнулся с глазами наемника, стоящего у нее за спиной. От них исходила такая ледяная ненависть, что Александра прожгло до самых костей. Ему стало неуютно, и он отстранился от невесты, тем более, что она как-то не особо спешила отвечать на его поцелуй. Эвенгард пригласил Эвелину войти в гостиную, а Курт остался за дверью.

Вдоль стен холла стояло несколько стражников в форме Серебряно-Голубого полка. Курт пристально обвел их глазами и гаркнул:

— Бойцы! Вольно! Разойдись!

— Но… — начал было один из них, и тут же осекся, наткнувшись на властный холодный взгляд.

— Я должен повторить приказ?

— Никак нет! Слушаюсь, капитан!

***

В гостиной стоял полумрак, разгоняемый лишь лунным светом, падающим из высоких окон, и парой свечей в настенных канделябрах.

Принц заключил Эвелину в объятия. Наконец-то они встретились! Сегодня он овладеет ею, ведь она уже почти его жена! Он мечтал об этом ежеминутно, ежечасно. В разлуке с ней всегда находились женщины, готовые скрашивать его ночи, но их ласки давали лишь мимолетное удовлетворение, а в его мечтах всегда была только она. Он больше не может ждать!

— Любовь моя! Как же я по тебе скучал!

Эвелина мягко высвободилась из его рук.

— Александр, нам нужно поговорить.

— Слушаю, дорогая, — он обожающе посмотрел на нее.

— Дело в том, — нерешительно начала Эвелина, — что я не могу стать твоей женой.

Александр резко отпрянул и потрясенно уставился на нее.

— Не можешь? Но почему? — воскликнул он.

— Дело не в тебе, а во мне! — неуверенно произнесла она. — Я не испытываю к тебе тех чувств, которые невеста должна испытывать к жениху. Ты будешь со мной несчастлив… А ведь ты заслуживаешь большего!

«Что она несет? Что за нелепые отмазки?» — подумал Александр.

— Дорогая, ты просто волнуешься перед свадьбой! Поверь мне, наша любовь преодолеет все препятствия!

— Но… я не люблю тебя, — тихо промолвила Эвелина.

Глаза принца расширились от удивления. Как это она его не любит? Как его вообще можно не любить? Она сама не знает, что говорит!

— Ничего! Моей любви хватит на нас двоих! Ты полюбишь меня, обещаю! — пылко заговорил он.

— Нет. Я так не могу. Прости!

С минуту Александр молча смотрел на нее, а затем его карие глаза потемнели от гнева.

— Кажется, я понял, — медленно произнес он. — Значит, слухи оказались верными… Ты трахаешься со своим охранником! Шлюха!

Он наотмашь ударил Эвелину по лицу. Она вскрикнула от неожиданности, а он повалил ее на диван и начал срывать с нее одежду.

— Сейчас я покажу тебе, как обращаются со шлюхами!

В этот момент чья-то рука схватила его за шиворот и отбросила в угол. Александр отлетел к стене и больно ударился затылком.

— Убери от нее свои руки, свинья!

Принц поднял голову и увидел наемника, который целился в него из пистолета.

— Что ты себе позволяешь, пес! — заорал Эвенгард. — Стража! На помощь!

— Можешь не орать, никто не придет, — холодно процедил Курт.

Александр с ненавистью посмотрел на Эвелину.

— Ты поплатишься за это, сука! Я объявляю вам войну!

Курт заткнул пистолет за пояс, скрестил руки на груди и насмешливо произнес:

— Сперва хорошо подумай! Пока твоя армия доберется до острова, от тебя и твоего города ничего не останется!

— Моя армия здесь! — воскликнул принц.

— Не ври! Все, что у тебя есть, это наемники из Монетной Стражи. И как ты думаешь, на чью сторону они встанут в случае заварушки?

— Я им плачу! Они будут воевать за меня!

— Они подчиняются генералу Зиглинде. К несчастью для тебя, она — мой близкий друг!

Ноздри Александра раздулись в бессильной ярости.

— Когда моя армия прибудет сюда, вам конец!

— И много ты привезешь солдат без кораблей?

— Без кораблей?

— Адмирал Кабрал — в личном долгу перед леди де Сарде. Ты этого не знал? Она закроет порты, и ни один корабль не сможет пришвартоваться!

— Мои союзники мне помогут!

— Союзники? У тебя их нет!

— Я заключу союзы с Телемой и Альянсом!

— Хикмет и Сан-Матеус уцелели после переворота Стражи лишь благодаря нам. Корнелия всецело на нашей стороне, а Бурхан… у него тоже есть причины плясать под нашу дудку.

Принц лишь молча моргал глазами.

— Думаю, об аборигенах даже не стоит упоминать? — продолжил Курт. — Данкас полностью поддерживает Содружество в целом, и леди де Сарде в частности… Так что, советую тебе уносить ноги подобру-поздорову, пока полчища туземцев не стерли твою колонию с лица земли.

С этими словами Курт взял свою возлюбленную под руку, и они вышли за дверь.

Александр в бессильной ярости проводил их взглядом. Он понял, что проиграл.

— Я и не знала, что ты такой хороший дипломат! — произнесла Эвелина, восхищенно глядя на Курта.

— Мне было у кого поучиться, Гринблад, — ответил тот.

***

Курт проснулся от громких воплей, доносившихся с первого этажа. Он вскочил с кровати и принялся натягивать штаны. Обычно он уходил из спальни Эвелины до рассвета, но они почти всю ночь занимались любовью, бурно отмечая разрыв помолвки, и поэтому сегодня проспали допоздна.

Едва Курт успел накинуть рубашку, как дверь распахнулась, и в комнату ворвался Константин. Эвелина уставилась на него заспанными глазами, едва прикрывая наготу одеялом.

— Эвелина!!! — завопил тот. Если Константин называл ее по имени, значит, он в бешенстве. — Я требую объяснений! Что произошло? Почему принц расторг помолвку?!

Юноша подбежал к кровати с намерением схватить кузину за плечи, но тут вмешался Курт и вытолкал его за дверь.

— Дай ей хотя бы одеться!

— А ТЫ что здесь делаешь? — только сейчас Константин заметил Курта и его глаза чуть не выкатились из орбит.

— Охраняю ее от непрошеных гостей, вроде тебя!

Княжич в изумлении хватал воздухом рот, словно рыба, выброшенная на берег. В этот момент уже одетая Эвелина показалась в дверях спальни и предложила кузену войти.

***

Константин метался по комнате как раненый зверь, отчаянно заламывая руки. Курт и Эвелина смотрели на него, молча подпирая стену.

— Успокойся уже, не мельтеши! — процедил Курт. Юноша бросил на него взгляд, полный негодования.

— Ты! Да как ты, вообще, посмел поднять на нее свои бесстыжие глаза! — возмущенно завопил он.

— Да вот, как-то так получилось, — пожал плечами Курт.

— Проклятье! И давно это у вас? Почему же я раньше ничего не замечал? — стенал Константин.

— Да потому, что тебе всегда было на нее плевать! — повысил голос Курт. — Ты думаешь только о своей шкуре и о том, как достать своего папашу!

Эвелина открыла, было, рот, чтобы защитить кузена, но Курт жестом остановил ее.

— Вспомни, Гринблад, сколько раз ты спасала его задницу! Начиная с того случая, когда он чуть не навернулся со стены! И где его благодарность?

Константин, похоже, их не слушал, продолжая плаксиво бормотать:

— Но как же так? Как же принц? Как же союз? Теперь все пропало!

— Ну вот видишь? — перебил его Курт. — Ты в очередной раз собирался использовать свою драгоценную кузину! На этот раз — в качестве наживки. Тебе вообще наплевать на ее счастье!

— Но, я уже написал отцу, что у нас намечается альянс с Риорданом! И через пару дней мой папаша будет здесь!..

При этих словах у Эвелины похолодело внутри. Одно дело — ругаться с кузеном, которым она могла вертеть, как хотела. Но совсем другое — навлечь на себя гнев самого князя! Эвелина всегда побаивалась своего сурового, неулыбчивого и скорого на расправу дядюшку.

Она растерянно посмотрела на Курта, и тот, заметив страх в ее глазах, обнял ее и чмокнул в лоб.

— Не бойся, Гринблад, все будет хорошо!

***

Князь Орсей, крупный мужчина с зачесанной назад гривой седых волос и орлиным профилем, стоял в кабинете Константина, заложив руки за спину. Он окинул своего сына, племянницу и наемника тяжелым взглядом из-под кустистых бровей. Те стояли вдоль стены, как провинившиеся школьники.

Князь повернулся к Эвелине и обличающим жестом указал на нее рукой:

— Эвелина де Сарде! Я разочарован тобой! Как ты могла так низко пасть? Ты опорочила не только себя, но и честь нашего рода! Я буду вынужден сурово наказать тебя!

Эвелина стояла, опустив глаза, красная от стыда.

— Милорд! — вмешался Курт. — Не трогайте ее! Это целиком и полностью моя вина. Накажите меня, а ее оставьте в покое!

Князь резко обернулся, и его ноздри раздулись от ярости. Он вплотную подошел к Курту, испепеляя его гневным взглядом. Тот спокойно смотрел князю прямо в глаза, скрестив руки на груди.

— Да как ты вообще смеешь подавать голос, смерд! — прошипел Орсей, — Ты обесчестил мою племянницу! Я прикажу тебя повесить!

— Тогда можете и меня повесить рядом! — заявила Эвелина. — Я не хочу без него жить!

— Э-э-э… постойте! Не надо никого вешать! — вмешался Константин. — Зачем же так жестоко? Ну да, они виноваты, из-за них сорвался союз с Риорданом, но…

Князь побелел от бешенства и развернулся к сыну.

— Кстати, о союзе… — глаза его угрожающе сузились. — Если бы ты чаще посещал уроки де Курсийона, а не шлялся по девкам и кабакам, то ты бы знал, что с такими союзниками, как Риордан, никаких врагов не нужно!

Юноша изумленно поднял брови.

— Но… как же так? Я всегда думал, что ты хочешь заключить с ними альянс…

— Ты так ничего и не понял в политике, сопляк! — гневно перебил его отец. — Заигрывания с Эвенгардами были нужны, чтобы заставить Телему и Мостовой Альянс плясать под нашу дудку! Они подумали, что мы скоро заполучим сильного союзника, и наперегонки прискакали ко мне, клясться в вечной дружбе и преданности! Но на самом деле, я, разумеется, никогда не собирался этого делать!

— Но почему? — воскликнул Константин.

— А ты знаешь, что случилось с предыдущими союзниками Эвенгардов? — насмешливо протянул Орсей. — Их нет! Они все бесследно исчезли! Испарились! Риордан сначала высосал из них все соки, а потом просто-напросто поглотил их территорию.

Юноша пораженно молчал.

— Их послы уже были у меня, — презрительно продолжил князь. — Показывали мне проект союзного договора. Там все так сладко и гладко расписано, что идиот, вроде тебя, подмахнул бы, не глядя. А вот тем, кто чуть поумнее курицы, сразу становится ясно, что, не прошло бы и десяти лет, как от нашего Содружества остались бы лишь печальные воспоминания!

Мужчина повернулся к Курту.

— Наверное, мне даже стоит поблагодарить тебя за то, что этот злосчастная свадьба не состоялась, и нас не втянули в удушающие объятия Эвенгардов. Я только удивлен, что они до сих пор не объявили нам войну. Возможно, они это сделают в ближайшем времени…

— Не думаю, что они рискнут атаковать Содружество сейчас, когда у нас такие сильные позиции, — внезапно ответил тот. — Насколько я знаю из их истории, они всегда вели себя как шакалы. Они нападают только на тех, кто значительно слабее их, и предпочитают действовать наверняка, не рискуя понапрасну… Но, на вашем месте, я все же озаботился бы созданием надежной армии. Не стоит полагаться только лишь на наемников.

Все изумленно уставились на Курта.

— Откуда такие познания? — удивленно спросил Орсей.

— У вашего де Курсийона очень хорошая библиотека, — ответил тот, и Эвелина вспомнила все те кипы книг, которые она таскала ему в детстве.

— Хм… — князь приподнял густые брови. — Наверное, мне следует назначить наместником тебя, вместо этого болвана.

— Ну уж нет, спасибо, я достаточно насмотрелся на эту вашу политику, — ответил тот.

— Что же мне с вами делать? — задумался князь.

— Попрошу заметить, — подал голос Константин, — что Курт много лет верой и правдой служит нашей семье…

Орсей несколько минут задумчиво смотрел в окно, сложив руки за спиной.

— Хорошо! — наконец произнес он, — Я пожалую ему титул шевалье!

— А еще он много раз спасал наши жизни! Разве тебе плевать на это? — продолжил юноша.

— Ладно, это, пожалуй, тянет на барона, — ответил князь.

— А если бы не его вмешательство во время переворота, дорогой дядюшка, мы были бы давно мертвы, а остров захвачен предателями! — зашла с козырей Эвелина, глядя на князя огромными зелеными глазищами, с такой умоляющей рожицей, перед которой даже у каменного истукана дрогнуло бы сердце.

Орсей несколько секунд переводил взгляд с нее на Курта.

— Граф!.. Но это мое последнее слово! — наконец вымолвил он.

…Князь не любил откладывать дел в долгий ящик, поэтому он незамедлительно велел позвать писаря и продиктовал указ, которым капитану стражи Курту присваивался титул графа за верную службу и особые заслуги перед Содружеством.

— Благодарю, милорд! — поклонился новоиспеченный дворянин.

— Спасибо, дядюшка! — племянница бросилась Орсею на шею.

Тот окинул их суровым взглядом и пробурчал:

— Я делаю это не ради вас, а ради ваших будущих детей. Мои племянники должны унаследовать достойный титул! Не могут же они родиться простолюдинами!

Он ткнул пальцем в Курта.

— А ты не думай, что вмиг разбогатеешь! На острове у нас нет свободных земель, поэтому я не могу пожаловать тебе подходящее имение.

— Мне плевать! — ответил тот.

— Отец, а что насчет того участка, который мы отняли у Майара? — вмешался Константин. — Там, где нам пришлось закрыть шахту из-за угрозы обвала.

— А, этот бесполезный клочок земли? Хорошо, забирайте!

— А я перепишу на тебя твою резиденцию! — воскликнул кузен. — Это мой тебе подарок, дорогая кузина!

***

Курт и Эвелина вышли из дворца. Стояла чудесная погода. Площадь Орсея была позолочена яркими лучами заходящего солнца, а легкий ветерок навевал приятную прохладу. Идти домой совершенно не хотелось.

— Пойдем к морю! — предложила Эвелина.

Новая Серена еще не успела обзавестись настоящей набережной — с фонарями, скамейками и чугунными перилами. Пока что в этой роли выступал проложенный вдоль берега деревянный настил. Влюбленные спустились на лодочный причал, и уселись на нагретые солнцем доски, свесив ноги над темно-зелеными волнами.

Ни от кого не таясь, он обнял ее, а она положила голову ему на плечо. Прохожие, узнавали кузину наместника и ее телохранителя и удивленно таращились на них, но тем не было до этого никакого дела. Они любовались закатом, окрасившим небо и волны в багряно-розовые краски. На горизонте виднелись паруса, а сами корабли скрывались в легкой дымке так, что казалось, будто они парят в воздухе. Скалы на другом берегу залива были окутаны золотистым туманом.

Рокот волн, крики чаек, звон корабельных колоколов — эти звуки Эвелина помнила с детства, когда убегала в порт Серены, чтобы полюбоваться на море. Тогда она мечтала, что однажды за ней приплывет прекрасный принц, мужчина ее мечты, и увезет в далекие края навстречу судьбе. А на самом деле, мужчина ее мечты все это время был рядом, и оказался совсем не принцем.

— Не могу поверить, — промолвил Курт. — Еще с утра я был безродным солдафоном, а после обеда — уже граф! Так вот как работает эта ваша политика!

Она взглянула на него.

— Я удивлена не меньше тебя!

— Почему?

— Зная моего дядюшку, могу сказать, что ты прошел по грани, Курт.

— В каком смысле?

— Он весьма скор на расправу. Я боялась, что он и вправду прикажет тебя повесить!

Он чмокнул Эвелину в макушку.

— Приказать-то он мог бы, но…

— Но? — она удивленно подняла голову с его плеча.

— Арестовывать меня ему пришлось бы лично!

— Что ты имеешь в виду?

— Ты видела дворцовых стражников?

Эвелина с подозрением уставилась на Курта.

— Ты хочешь сказать, что они…

— Ребята, которых мы спасли из призрачного лагеря!

Ее глаза расширились от изумления.

— То-то их лица показались мне знакомыми!

— Если бы что-то пошло не так, они бы дали нам с тобой сбежать, а Зиглинда бы их потом прикрыла. Кстати, мы бы уплыли вон на том корабле, — он показал на мачты небольшой каравеллы, стоявшей на якоре неподалеку. — С Васко и адмиралом я договорился.

Эвелина восхищенно уставилась на Курта.

— Ах ты, хитрец! — она ткнула его кулаком в бок.

— Разве я не учил тебя, что всегда нужно иметь запасной план?

— С тобой опасно иметь дело!

— А то! — довольно ответил он и притянул ее к себе для поцелуя.

Некоторое время они молчали, глядя на волны. Затем Курт слегка отстранился и взглянул Эвелине в глаза.

— Как там пишут в твоих романах, Гринблад? Я должен пасть на одно колено и попросить твоей руки?

Она ошарашено уставилась на него.

— Э-э-э… — но тут же нашлась. — Давно пора!

— А без вставания на колено никак не обойтись?

— Нет!

Он умоляюще поднял брови.

— Но, разве это не будет выглядеть глупо?

Она призадумалась.

— Пожалуй, будет. Да и негоже графу пачкать брюки в пыли!

— Оказывается, быть графом не так уж и плохо! — хмыкнул Курт.

Он взял ладони Эвелины в свои руки и заглянул ей в глаза.

— Я и так весь твой, Гринблад, душой и телом. А ты — уже давно моя жена и смысл моей жизни… Но кто я такой, чтобы пренебрегать формальностями?

С этими словами он сунул руку в карман и выудил оттуда бархатную коробочку. Крышечка откинулась — на подушечке лежало изящное золотое кольцо с небольшим сверкающим бриллиантом. Брови Эвелины изумленно взлетели вверх.

— Кольцо? Откуда оно у тебя?

— Спер у твоего дядюшки, откуда же еще? — усмехнулся Курт. — Ты и впрямь думаешь, что я у тебя совсем нищий?

— Нет, но… я не ожидала… Это так… романтично… и так на тебя не похоже!

— Конечно, не похоже! Я ведь не каждый день дарю кольца любимым девушкам и предлагаю выйти за меня замуж!

Эвелина взглянула в серые глаза, и ее сердце учащенно забилось. Сколько лет она грезила, что когда-нибудь услышит от него эти слова, и сможет ответить на них согласием! Но пропасть, лежавшая между ними, казалась ей непреодолимой. И вот ее мечта сбылась! На берегу моря любимый мужчина предлагает ей руку и сердце! В горле встал ком, а на глаза навернулись слезы.

— Ну так что, Гринблад? Выйдешь за меня? — нетерпеливо спросил Курт.

— Да! — ответила она и бросилась к нему на шею.

Комментарий к 30. Знать

Иллюстрации https://66.media.tumblr.com/cefb640bca34c191ad2fb17403f4fb69/a4d2298eb7bb44b9-11/s1280x1920/b51cf739560c7fea6b88074f5536e079bff42d65.jpg

https://66.media.tumblr.com/40d88197d990d9fb4cc50d0effc4ede0/5d0f3b0e2e4d345b-20/s1280x1920/6216cc0e31571cf42a561cea118116e8f3e56e0b.jpg

https://66.media.tumblr.com/f9574799a6e346b44014d0caf1ce4588/ce7ce218fba95ec9-97/s1280x1920/4422f1443ab908a377c6d65379b641292ffc6cbf.jpg

https://66.media.tumblr.com/4176adc5d397bcb43d8ec7a6d1e760a9/bf3120587067789b-48/s1280x1920/709de85b10082b178ad08e00ade282136fd28874.jpg

========== 31. Malleus Maleficarum ==========

— Герберт, ты хотел меня видеть? — спросил Курт, переступая порог казармы Сан-Матеуса. — Я, правда, больше не служу в Монетной Страже, но по старой памяти, помогу, чем смогу.

— Всегда тебе рад, дружище, — ответил интендант, пожимая протянутую ему руку. — Приятно видеть, что ты, хоть и стал большой шишкой, но не зазнался. Все еще помнишь старых приятелей!

— Да какой там шишкой, — отмахнулся Курт. — «Граф». Даже не верится! Какой из меня граф?

— Ну, уж, какой есть, ваше сиятельство, или как там вас, графьев величают? Роскошный замок и великолепное имение, небось, тоже прилагаются?

— Тот клочок земли с заброшенной шахтой и лесопилкой вполне себе сойдет за имение. А если залатать крышу в бараке, то он, пожалуй, потянет на замок.

— Мы так рады за вас с леди де Сарде. Мы всегда замечали, как вы смотрите друг на друга, но никто не верил, что вы когда-нибудь поженитесь. Ну, знаешь, все эти законы, правила, дворяне, простолюдины, и все такое… Что ж ты на свадьбу то не пригласил?

— Да мы ничего такого не устраивали. Гринблад не захотела пышных празднеств. Так, только самые близкие друзья… Ну да ладно, ты, кажется, хотел меня о чем-то попросить?

— Я? — удивился Герберт. — Да, вроде бы, нет.

— Разве не ты посылал эту записку? — Курт показал интенданту клочок бумаги.

— Нет, — ответил тот. — Я ничего не посылал.

— Черт! — забеспокоился Курт. — Что-то тут не так. Ладно, тогда я пошел. Передавай всем привет.

Он развернулся и стремительно вышел за дверь.

Проходя мимо дворца предстоятельницы, Курт встретил Петруса, который с озабоченным видом спускался по ступеням.

— Ничего не пойму, — рассеянно бормотал тот.

— Что-то случилось? — спросил Курт.

— Да вот, получил записку от Корнелии, где она срочно просила меня прийти, а оказалось, что она ничего такого не посылала!

— Проклятье, мне это не нравится! — чертыхнулся Курт. — Гринблад осталась дома одна!

— Тогда поспешим, сын мой! — и мужчины ускорили шаг.

***

Входная дверь резиденции была не заперта, а на полу гостиной виднелись отпечатки нескольких пар сапог. Ни Эвелины ни служанки нигде не было видно. Следов борьбы тоже не наблюдалось, но Петрус заметил на стене странные маслянистые разводы, а на полу — мелкие стеклянные осколки. Он смочил палец в синеватой жидкости и понюхал его.

— Похоже на зелье паралича, — отметил он. — Возможно, ее похитили.

Курт побледнел.

— Кто?

Петрус внимательно осмотрел замок на входной двери:

— Следов взлома я не вижу…

— Черт, Гринблад, говорил же тебе, всегда запирай дверь! — выругался Курт.

— Я уходил после тебя и замкнул дверь на ключ, — ответил старик. — Кто-то открыл ее. Либо сама Эвелина, либо служанка!

— Кстати, а где служанка? Ее тоже похитили?

— Не знаю… Но, постой! Это же она передала тебе записку?

— Ну да! — Курт повернулся к старику.

— И мне тоже… Вполне возможно, что ее подкупили!

— Кто?! — Курт удивленно уставился на Петруса.

— Я, конечно, не уверен… — задумался священник. — Но это все уж больно напоминает методы… Ордена Света!

— Инквизиция? — изумленно воскликнул Курт. — Что им от нее нужно?

— Я не знаю, но собираюсь это выяснить! Я немедленно отправляюсь во дворец и прижму Корнелию к стене, пока она мне все не расскажет! Хотя, мне и не верится, что она в этом замешана!

— Ладно, а я потолкую с городскими стражниками. Может быть, они что-нибудь видели.

***

Эвелина пришла в себя от бьющего в нос запаха прелой соломы. Она почувствовала ужасную слабость, а ее тело била крупная дрожь. Во рту до сих пор ощущался металлический привкус парализующего зелья. Она вспомнила, как сидела в гостиной, листая книгу, а затем в дверь постучали, как-то странно, будто бы подавая сигнал. Служанка, крутившаяся неподалеку, без спросу распахнула дверь и отступила в сторону. Эвелина лишь успела заметить на пороге несколько фигур, закутанных в плащи, как тут же в ее сторону прилетела склянка и разбилась о стену, разбрызгивая вокруг синеватую жидкость. Затем все погрузилось во тьму…

Эвелина с трудом приоткрыла глаза, и подождала, пока сквозь мглу начали проступать смутные очертания окружающих предметов. Преодолевая слабость, она осмотрелась. Она была заперта в тесной каморке с решетчатой дверью и соломенной подстилкой, а ее руки были связаны за спиной. На ней было надето домашнее платье, а туфли, наверное, слетели, когда ее сюда волокли. Сквозь решетку она разглядела крошечное окошко под потолком, которое едва пропускало свет, и ступени, ведущие куда-то наверх. Похоже, она находилась в каком-то подвале.

Внезапно Эвелина услышала тяжелый скрежет открываемой двери и чьи-то шаги на лестнице. Через секунду в проходе показался зыбкий силуэт, окутанный дрожащим ореолом фонаря. Мужчина подошел к решетчатой двери и осветил камеру.

— Ну вот, мы и встретились, демоническое отродье! — зловеще проскрипел он, и Эвелина к своему ужасу узнала инквизитора Алоизиуса.

Она постаралась взять себя в руки и придать своей речи уверенность.

— В чем дело, Алоизиус! Я требую объяснений! Вы знаете, что похищение посла равносильно объявлению войны?

— Молчи, ведьма! Тебе не запугать меня! Ты можешь обмануть старуху Корнелию, но меня тебе не провести!

«Он безумен!» — мелькнуло у нее в голове.

— Послушайте! Давайте успокоимся! Объясните мне, что произошло! Зачем вы заперли меня здесь? — Эвелина пыталась скрыть дрожь в голосе.

— Ты не представляешь, как долго я охотился за тобой! — инквизитор обнажилкривые зубы в зловещей ухмылке. — Костер давно уже плачет по тебе, шлюха! Но сначала мы немного повеселимся!

Липкий ужас сковал ее тело, когда она поняла, что попала в лапы к сумасшедшему маньяку. Никто не знает, что она здесь, и никто ее тут не найдет. Эвелина поняла, что ей в одиночку придется сражаться за свою жизнь и за жизнь ребенка, которого она носила, а шансы на спасение ничтожно малы. Ее сердце отчаянно забилось, выпрыгивая из груди, а в горле внезапно пересохло.

***

— Петрус, ты же меня знаешь! Я никогда бы не отдала такой приказ! — предстоятельница озабоченно сдвинула брови.

— Я тебе верю, Корнелия, но кто еще мог это сделать?

Женщина призадумалась.

— Быть может, инквизитор Алоизиус…

— Алоизиус? Он, конечно, безумен, но, ведь, не настолько, чтобы похитить посла союзного государства?

— Он несколько раз просил меня арестовать леди де Сарде, рассказывая сказки об одержимости демоном, — в глазах Корнелии промелькнуло сожаление. — Эх, мне давно следовало отстранить его от службы… Вот что, Петрус, я дам тебе ордер на обыск штаб-квартиры Ордена. Постарайся найти там какие-нибудь улики!

***

Плеть со свистом рассекала воздух и вгрызалась в нежную кожу, оставляя на ней кровавые полосы. Эвелина лежала на полу, свернувшись в клубок, пытаясь защитить живот и голову от сыпавшихся на нее ударов, и глухо вскрикивала, когда они достигали цели. Были бы ее руки связаны спереди, она попыталась бы сопротивляться, но они были стянуты за спиной, так что у нее не было никаких шансов.

Алоизиус исступленно хлестал девку, сопровождая каждый удар словом из молитвы изгнания демонов. По ее округлившемуся животу, он понял, что шлюха на сносях. «Заодно избавлю мир и от ее выродка!» — злобно подумал он. Даже корчась на полу, тварь пыталась совратить его, сладострастно извиваясь и сверкая обнаженной кожей сквозь разорванное платье. Инквизитор почувствовал, как его плоть восстает и принялся наносить удары с удвоенной яростью. Но его вожделение только нарастало, хриплое дыхание рвалось из груди, а чресла пульсировали сладостной болью. Как ни пытался он унять свою похоть, чары демоницы оказались сильнее. Священник издал звериный стон, отбросил плеть, навалился на ведьму и принялся срывать с нее остатки тряпья.

***

Петрус подошел к резиденции и увидел Курта, седлающего лошадь.

— Узнал что-нибудь? — поинтересовался священник.

— Несколько часов назад сквозь восточные ворота проехала карета с гербом инквизиции. Стражники уже прочесывают окрестности, а я хочу проверить заброшенную лесопилку в паре миль отсюда.

— Я как раз тоже туда собирался. Мы нашли в штаб-квартире Ордена намеки на то, что там может находиться тайное логово Алоизиуса.

— Это не тот ли безумный инквизитор, который мечтает всех сжечь на костре?

— Именно он! И, судя по тому, что я о нем знаю, нам следует поторопиться!

***

Лежа на спине, Эвелина ногами отбивалась от маньяка, который рвал на ней платье и пытался взгромоздиться сверху. Получив болезненный пинок в живот, инквизитор прохрипел:

— Хватит дергаться, сука, иначе я сапогом вышибу отродье из твоего брюха!

Взглянув в его безумные глаза, она поняла, что он не шутит, и прекратила сопротивление. Алоизиус навалился на нее своей тяжелой тушей, разорвал до пояса платье и принялся грубо мять ее грудь, выкручивая соски. Своим слюнявым ртом он полез к ее губам. Она резко отвернула голову.

Он отпрянул, схватил ее за волосы и повернул лицом к себе:

— Смотри на меня, шлюха!

Эвелина лежала на своих связанных руках. Они затекли и нещадно болели. «Он убьет меня. Изнасилует, а потом убьет!»

Инквизитор медленно провел рукой по ее животу и больно сдавил его пятерней. Ребенок, как будто почувствовал опасность, и толкнул ее изнутри.

— От кого ты понесла своего выблядка, потаскуха? От демона?

Маньяк спустил штаны и поднес свой тошнотворный отросток к ее лицу.

— Нравится он тебе? Нравится? Ты такое любишь, я знаю! Поцелуй его!

Эвелина с омерзением отвернулась. Он со всего размаху дал ей пощечину.

— Целуй, тварь!

Он грубо дернул ее за волосы, заставив повернуть голову.

— Соси, шлюха! Ты же сосешь своим прихвостням, и тебе это нравится! Давай, покажи, как ты умеешь!

— Лучше убей! — сквозь зубы процедила она.

— Убью, сука, не переживай! Но сначала я тебя трахну! Ты же этого хочешь, тварь? Считай, что ты победила!

— Ты сошел с ума!

— Нет, это ты меня одурманила, проклятая демоница!

Алоизиус навалился сверху, раздвинув ей ноги, и грубо вошел в нее, причиняя резкую боль. Эвелина лежала неподвижно, глядя в потолок, а ребенок бешено толкался в ее животе. Она уже попрощалась с жизнью, и лишь надеялась, что он убьет ее быстро.

Через пару минут урод захрипел, задергался в конвульсиях и обмяк. Он какое-то время лежал на ней неподвижно, уткнувшись ей в шею, так, что она чувствовала его зловонное дыхание на своем лице. Затем резко отпрянул и с ужасом взглянул на нее.

— Озаренный, что же я натворил! Я нарушил обет! Гореть мне теперь в аду! — инквизитор неистово забормотал молитву, выбежал за дверь, закрыв ее на замок, и помчался вверх по лестнице.

***

В своей комнате Алоизиус яростно стегал себя по плечам и спине той самой плетью, которой только что истязал демоницу, и молил Создателя о пощаде. Эта ведьма победила его слабую плоть, заставив нарушить целибат, но она не сломила его дух. Он уничтожит дьявольское отродье, принесет ее в жертву Озаренному, и он, в своей величайшей милости, дарует ему прощение.

— Но сначала я вырежу выблядка из ее брюха! — пробормотал безумец и, схватив огромный нож, направился к выходу.

Но едва он приоткрыл дверь, как мощный удар отшвырнул его к противоположной стене. Алоизиус упал на спину и, подняв голову, увидел белоглазого дьявола и отца Петруса за его спиной. Приспешник ведьмы стремительно подошел к инквизитору и наступил каблуком на его горло.

— Где она?

— Изыди, демон! Я ничего тебе не скажу! — прохрипел тот. Давление усилилось и Алоизиус услышал, как хрустнул его кадык. — Петрус, помоги мне! Ты что, не видишь, он одержим! Он убьет меня!

— Я думаю, тебе лучше сказать правду, брат мой! — отозвался старик. — Это ты похитил леди де Сарде?

— Ты тоже во власти демонов, Петрус? Они овладели тобой! Покайся, и Озаренный помилует тебя!

Глаза Курта сверкнули яростью, а лицо исказилось бешенством. Если бы Петрус не оттащил его, он раздавил бы инквизитору гортань.

— Курт, думаю, мы ничего от него не добьемся. Давай, лучше, обыщем дом! А его пока свяжем.

Мужчины связали Алоизиуса по рукам и ногам найденной тут же веревкой. Петрус подобрал с пола ключи от подвала. Курт повернулся к инквизитору и, сверля его ледяным взглядом, угрожающе процедил:

— Если ты ее хоть пальцем тронул… молись тварь!

***

Эвелина услышала скрежет открываемой двери и звуки шагов. Ее сердце замерло от ужаса. Что это чудовище сделает с ней на этот раз? Теперь ей точно конец! Она забилась в дальний угол камеры и сжалась в комочек… Решетка распахнулась, и в тусклом свете фонаря она вдруг разглядела любимое лицо. Эвелина не поверила своим глазам… Курт! Он пришел, чтобы спасти ее!

Трясущимися руками Курт отпер решетку, ворвался в камеру и рухнул рядом с женой на колени.

— Гринблад! — его голос прерывался от волнения. — Ты цела?

Он крепко обнял ее. Эвелина уткнулась в его плечо, не в силах вымолвить ни слова, и только слезы градом катились по щекам.

— Что этот урод сделал с тобой?

Курт отстранился от жены и внимательно осмотрел ее. Разорванная одежда почти не скрывала ее наготу. Лицо покрывали синяки и ссадины, а тело — вздувшиеся красные полосы. Его сердце судорожно сжалось, а зубы стиснулись до хруста в челюстях.

Снова этот запах! Запах, который двадцать лет преследовал его в ночных кошмарах. Запах гнилой соломы, крови и ржавчины. Решетчатая дверь, тесная камера, багровые рубцы от плети. Все как тогда. История повторилась. На этот раз с ней. С его любимой девочкой. С его женой, носящей под сердцем его дитя. С той, за которую он не раздумывая отдал бы свою жизнь. Она испытала ту боль, тот страх, тот ужас, что когда-то довелось пережить ему. Эта мразь, эта падаль хотела сломать этот нежный цветок, растоптать, уничтожить из-за какой-то своей кошмарной прихоти. Этой твари нет места на земле!

— Я убью его! — взревел Курт и кинулся вверх по лестнице.

Петрус открыл, было, рот, чтобы остановить его, но понял, что это бессмысленно, и принялся развязывать Эвелине руки.

***

Инквизитор подобрал нож, валявшийся на полу, и с его помощью разрезал путы. Он собрался, было, сбежать, как вдруг дверь распахнулась с оглушительным грохотом, и на пороге возник дьявол. Взглянув в его побелевшие от ярости глаза, Алоизиус понял, что сейчас его будут убивать. Он крепко сжал кинжал и бросился на Курта, но тот даже не заметил оружие в его руке. Одним ударом он вмял инквизитору нос в череп и выбил половину зубов. Алоизиус отлетел к противоположной стене, кровь залила его лицо. Кованый сапог опустился на его грудь, ломая ребра. Затем еще и еще — сминая в кашу живот и гениталии. Дикая боль пронзила все тело, но инквизитор не смог даже набрать достаточно воздуха в легкие, чтобы закричать. Кровь текла в его глотку, а сломанные ребра не давали вдохнуть…

Когда Алоизиус превратился в окровавленный мешок, набитый обломками костей, Курт схватил его за шиворот и сунул головой в горящий камин. Тут у инквизитора прорезался голос и он завизжал пронзительно, оглушительно, как недобитая свинья. Он ощущал, как огонь пожирает его лицо, как трескается кожа, как вскипают и лопаются глазные яблоки. Невыносимая боль заполнила все его тело и ослепительно взорвалась в мозгу.

И тут инквизитор, наконец, понял, что испытали люди, которых он замучил и сжег на костре…

***

Петрус развязал Эвелине руки и помог ей подняться. На лестнице раздались шаги, это вернулся Курт. Его трясло, костяшки пальцев были разбиты, а одежда забрызгана кровью. Он подошел к Эвелине, пошатываясь, словно пьяный, и крепко обнял ее, гладя по волосам и спине. Она обхватила его руками и уткнулась носом в его плечо. Ребенок в ее животе как будто почувствовал присутствие отца и затих, успокоился.

— Курт, отвези ее домой! Я позабочусь обо всем, — промолвил Петрус.

— Что ты имеешь в виду? — глухо спросил Курт.

— Нужно уничтожить улики. Думаю, небольшой пожар тут не повредит!

— Хорошо. Спасибо тебе, Петрус!

— Ну что ты, она же мне как родная дочь! — ответил старик. — Возьми мой плащ, от ее одежды остались одни лохмотья!

Курт закутал жену в накидку, подхватил на руки и вышел из дома. Он усадил ее на Карася, а сам сел позади.

— Сможешь за меня держаться? — спросил он ее.

— Да, — Эвелина крепко обхватила мужа, прижавшись к нему всем телом.

Они медленно поехали в сторону города.

«Когда-то я мечтала прокатиться с ним на одном коне… — с горечью подумала она. — Догадался ли он, что этот урод меня изнасиловал?»

Тебя касался другой, другой был в тебе. Он осквернил тебя! Ты больше не чиста перед мужем! Теперь Курт тебя возненавидит! Мужчины не прощают измен. Это у них в крови, на уровне инстинктов!

«Но, я ни в чем не виновата…»

Нет, ты виновата! Не ищи себе оправданий! Зачем ты сдалась? Надо было бороться до конца! Даже если бы он и убил тебя — честь дороже жизни!

«Может Курт еще ни о чем не догадался? И я смогу скрыть свой позор?..»

Грязная маленькая шлюшка! Ты недостойна его! Ты должна ему рассказать. Пускай он решает, нужна ли ты ему после этого!

«Нет, я не могу! Он меня бросит, и я умру!»

И поделом тебе! Ты сама во всем виновата!

***

Войдя в дом, Курт отнес жену в спальню и усадил на кровать.

— Ты, наверное, хочешь искупаться?

— Да…

Как он догадался? Это было то, чего она сейчас хотела больше всего на свете. Вымыться, смыть с себя грязь, вонь, прикосновения этого урода. Тереть кожу, пока не покажется кровь, лишь бы забыть этот кошмар!

В подвале был установлен угольный котел, снабжающий резиденцию горячей водой. Курт прошел в ванную и открыл кран над большой деревянной лоханью. Пока бадья наполнялась, он вернулся в спальню и осторожно развернул плащ — его подкладка была измазана кровью. Он снял с Эвелины остатки платья, аккуратно отлепляя их от ран, и осмотрел ее тело. Синяки, глубокие царапины, багровые полосы, оставленные плетью, но, к счастью, ничего серьезного. Кровь запеклась, и горячая вода, скорей всего, вызовет боль в поврежденной коже, но Курт знал, что помыться, очиститься — это то, что ей сейчас просто необходимо.

Лохань, наконец, наполнилась и Эвелина по шею погрузилась в нее. Порезы защипало, но прикосновение горячей воды к телу принесло ей неимоверное облегчение. Она откинула голову на край ванны и закрыла глаза. Курт сел на пол рядом с ней, взял губку и стал осторожно водить по ее телу, стараясь не задевать раны и ссадины. Эвелина ощущала, как дикое напряжение постепенно уходит из нее. Движения его рук были такими нежными… Просто не верилось, что всего пару часов назад он этими самыми руками до смерти забил тварь, обидевшую ее.

Когда Эвелина, наконец, почувствовала, что смыла с себя всю грязь от прикосновений этого мерзавца, Курт завернул ее в большое махровое полотенце и отнес на кровать. Он сел на постель и усадил жену к себе на колени.

— Курт, — тихо позвала она.

— Да?

— Ты простишь меня?

— За что?

— За то, что он… меня… — она всхлипнула.

Он крепко прижал ее к себе, как бы баюкая.

— Тихо, Гринблад, забудь! Ничего не было, понятно?

Он погладил ее по волосам.

— Не думай больше об этом! Его нет! Он сгорел…

—… как Герман…

— Да… ты отомстила за меня тогда, а я вернул долг…

Он уткнулся ей в шею.

— Прости, что тебе пришлось все это пережить! Я должен был предвидеть, предотвратить… Я подвел тебя!

Она нежно провела рукой по его затылку.

— Ты ни в чем не виноват, любимый. Наоборот, если бы не ты…

— Я не должен был этого допустить!

— По крайней мере, я жива, и с ребенком все в порядке. Ты успел вовремя.

«Да уж» — он вспомнил огромный тесак, который был в руках этой мрази, когда они с Петрусом ворвались в его логово, и с ужасом представил, что было бы, опоздай они на несколько минут.

Какое-то время они просидели на кровати, обнявшись, затем Курт сказал:

— Ложись, нужно обработать раны!

Она сбросила полотенце на пол и легла на живот. Он открыл баночку с целебной мазью и принялся легкими движениями наносить ее на порезы. Вздувшиеся багровые рубцы не оставляли на коже Эвелины живого места. Многие из них навсегда останутся в виде шрамов. «Теперь ее спина будет выглядеть так же, как и моя» — с горечью подумал Курт.

Эвелина лежала на перине, положив лицо на ладони. Раны болели и саднили, но нежные прикосновения наполняли тело приятным теплом. Его руки. Руки любимого мужчины. Такие родные. Такие сильные. Огрубевшие от рукояти меча, но такие нежные… Руки ее защитника, ее воина. Он убил за нее. Он защитил ее. С ним ей ничего не страшно. Она закрыла глаза и отдалась ласковым прикосновениям, а страх и боль уходили, постепенно сменяясь покоем и умиротворением.

Комментарий к 31. Malleus Maleficarum

Иллюстрации https://66.media.tumblr.com/8b54685953abf1a6b6c7ffdc696ec210/6d897bd2bc8a4b28-b4/s1280x1920/57bef6e92a7b7ac3bf9cd80868edaf5f058cc398.jpg

https://66.media.tumblr.com/9638a8dc0fcee39605ed851427c338b5/0e17e6f13dbeb89a-6c/s1280x1920/516b35822ba6cc6555220674743cee4808fadb99.jpg

https://66.media.tumblr.com/1636a466f6cb2a3b50436fcccb529255/bdeb0d8c3a18da91-9e/s1280x1920/b43b02d4b34786fbf32840fcab04de7a22b08e90.jpg

========== 32. Эпилог ==========

Летний день клонился к закату. Запах лаванды доносился с полей. Курт смотрел, как Алиса и Камиль бьются деревянными мечами.

— Алиса, ну кто так держит меч? Тебя же убьют в первом бою!

Черноволосая девочка серьезно посмотрела на отца льдисто-серыми глазками.

— Но ты же защитишь меня, папочка?

— Конечно, солнышко!

Смуглый мальчишка высунул язык и дерзко заявил:

— А мой папа побьет твоего, потому что он великий пират! Он потопил уже триста кораблей!

Альфра, стоящая на террасе рассмеялась.

— Не пират, а навт, сколько можно тебя учить? Вот ведь болтун! Весь в своего папашу!

Эвелина, держащая на руках маленького сынишку, обернулась к ней.

— Я все удивляюсь, как же так получилось, что Камиль и Алиса родились почти в один день?

— Видимо, тот горячий источник обладал воистину магическими свойствами, — ехидно ответила натуралистка.

— Источник?.. Э-э-э… Но, откуда… — Эвелина внезапно смутилась, сообразив, о каком источнике идет речь.

К ним подошел Константин.

— Прекрасное поместье, моя дорогая кузина! Всего за несколько лет вы превратили этот убогий клочок земли в настоящий рай!

— Хорошо, когда у мужика руки из нужного места растут! — добавила Альфра.

— Константин, я до сих пор не могу поверить, что вы с Сиорой собираетесь пожениться! — Эвелина поднесла ребенка к кузену, и малыш потянул к нему ручки.

— Глядя на тебя, моя любимая кузина, я понял, что мезальянс — это не так уж и плохо! — Константин показал племяннику «козу». — Хотя, если судить по меркам аборигенов, то еще неизвестно, кто из нас с Сиорой аристократ, а кто — простолюдин!

— А как дядюшка отреагировал на это? Наверняка, он был в ярости?

— Нет! Как ни странно, он отнесся к этому вполне спокойно. Скорей всего решил, что укрепление связей с островитянами будет политически выгодно для Содружества…

— Но, когда же вы успели… я имею в виду, ведь ничего такого между вами не было!.. По крайней мере, никто ничего не замечал!

— Честно признаться, как только я увидел Сиору, она мне сразу понравилась… Но она все время таскалась с твоей компанией, и у нас не было времени узнать друг друга поближе. И, кроме того, ей нравился Курт. Когда он женился на тебе, мне пришлось ее утешать… ну и вот… утешил…

— Я так рада за вас! Зови ее сюда! Альфра как раз привезла бутылку своей знаменитой наливки! Мы должны срочно ее продегустировать!

Тут из дома вышел Васко, размахивая стаканом вина и страстно декламируя:

Друзья, прекрасен наш союз!

И нами всеми я горжусь!

И в сей прекрасный, дивный час

Я снова счастлив, видеть вас!

— Так! Пирату больше не наливать! — Альфра отняла у мужа бокал. — Иначе он нас всех задолбает своими стишками!

— Ну, дорогая, — заканючил тот. — Обещаю, я больше не буду!

— Дочь моя, не будь так строга к своему супругу! Ибо вино даровано нам самим Озаренным, дабы утолить горести наши и утешить в час печали! — промолвил Петрус, и жадно отхлебнул из своего кубка. Он все еще страдал от похмелья после бурного празднования своего назначения на должность кардинала.

Огненный шар солнца коснулся земли, окрасив все вокруг в багряные тона. Дети побежали в дом. Компания с веселой болтовней рассаживалась вокруг большого стола на террасе. Курт немного помедлил, окинув взглядом свои владения.

Когда он сидел в убогой лачуге, где его приемная мать обслуживала мужиков за рваной занавеской, когда задыхался от боли в сломанных ребрах на грубых нарах в элитном лагере, мог ли он представить что у него когда-нибудь будет все это? Место, которое он сможет назвать домом? Люди, которых он сможет назвать друзьями? Самой лучшая женщина в мире, которая подарила ему любимых детей?

Глядя на добротный каменный дом в лучах заходящего солнца, на смеющиеся лица друзей, на свою прекрасную жену и обожаемых детей, он понял, что больше никогда не будет чувствовать себя одиноким!

КОНЕЦ