О чем молчит город (СИ) [Грейзе] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1 ==========

Весть об аресте отца застала Василису, когда она раздумывала: выпить еще бокал мохито или стоит остановиться. Рядом по-кошачьи щурился Маар, ненавязчиво предлагая провести остатки вечера вместе. И черт возьми, девушка только собиралась согласиться, как ее телефон издал короткий писк.

— Что-то важное? — спросил Броннер, когда Василиса слезла с барного стула и одернула платье.

— Нет, мелочи. Просили завтра выйти на работу, — лгать она научилась еще при работе над первым заказом. — Правда, мне неловко, но придется ехать домой.

Маар был неплохим парнем, поэтому сразу предложил вызвать такси и потянулся за картой, чтобы оплатить чек в баре. В голове Василисы все еще вертелось сухое и емкое сообщение Норта. «Отец арестован, завтра в ЗолМех придет проверка. Если Лисса что-то знает, то пускай свяжется с Мираклом».

— Василиса, пальто, — Маар придержал ее за локоть, не позволяя выйти на улицу в одном тонком платье. — Точно дело только в работе?

— У отца проблемы, — все же поморщилась она, — но они были довольно ожидаемы и никого не удивили.

— Тогда езжай быстрее, такси подъедет через пару минут.

На улице сыпал мелкий снег, превращающийся в кашицу, стоило ему коснуться земли. Все здания тонули в неоновом свете причудливых вывесок и баннеров. Казалось, будто тысячи электрических искр окутали город невесомой паутиной. Протяни руку — и она утащит тебя в свое зубастое нутро без права на переигровку.

Василиса вдохнула морозный воздух, заполняя легкие колющими льдинками. Отец и раньше влипал в передряги, еще когда жил с ней и матерью — так что волноваться не стоит. Максимум дадут год без выезда и заставят уплатить штраф.

— Я могу проводить тебя до дома, и если нужна помощь… — Маар замолк, но его взгляд говорил куда больше. У Василисы против воли сжалось сердце: этот парень ухаживал за ней с первого курса, и вот четыре года спустя она вновь убегает от него.

— Я напишу, как доеду, — девушка невесомо мазнула его по щеке, оставляя привкус терпких духов, — спасибо за вечер.

Уже в такси Василиса позволила себе упасть на спинку и вновь подумать об отце. Нортон Огнев, основатель корпорации ЗолМех, бизнесмен, о чьем стремительном успехе писали в самых престижных изданиях и чьи кости перемывали в каждой скандальной статейке. Это все из-за того, что его бросила мама, с ней бы ничего подобного не произошло.

Такси устремилось в бесконечный поток огней, выезжая на магистраль.

— Вам же до Черновода? — водитель бросил на Василису острый взгляд через зеркало. Девушка кивнула. — Только там везде шлагбаумы, пропуск нужен.

— Я там живу, пустят по имени, — она переехала от туда пять лет назад, сразу после развода родителей и появлялась от силы пару раз в год.

Таксист уважительно покивал, с удвоенным интересом разглядывая Василису. По радио играла ненавязчивая мелодия, а потом она сменилась краткой сводкой новостей. После курса валют и прогноза погоды безжизненный женский голос зачитал, что «в хакерской атаке на компанию Лазорь подозревают бывшего соучредителя и крупного акционера Нортона Огнева». Василиса прикрыла глаза и попросила таксиста добавить газа.

Огромные стеклянные высотки Черновода, крученными спиралями разрезающие небо, по праву считались главным украшением города. Здесь на каждом этаже можно найти пару звезд, одного миллиардера, горстку крупных инвесторов и заблудившегося среди них филантропа. Говорят, что все квартиры были выкуплены еще на старте продаж, когда только закладывался фундамент, но все уже знали: этот комплекс подомнет под себя город.

Василиса открыла окно и приложила к сенсорной панели аккуратный кулон в форме кинжала — подарок отца на совершеннолетие. Ее имя и фамилия мгновенно нашлись в базе, и такси въехало на территорию Черновода.

— Высадите меня у шестого подъезда, вон там, на развороте у фонтана.

Такси затормозило рядом с каскадным бассейном, где летом били метровые водные струи цвета чернил. Василиса выпорхнула на улицу, готовясь к встрече со сводным братом и сестрой. Вряд ли Норт и Дейла ждут ее, но сейчас им стоит держаться вместе. И на миг вспомнить, что когда-то у них была общая фамилия.

В холле пахло цветами и дорогими духами. В кадках стояли белые лилии, которые встречали жильцов все время, что Василиса помнила. Охранник узнал ее и придержал дверь, пропуская в освещенный зал. Девушка досчитала до десяти, пока один из лифтов не раскрылись с мелодичным звоном, подзывая к себе. Если меня выставят прочь, то пойду пешком. Огневы жили в апартаментах на пятьдесят пятом этаже с террасой и прекрасным видом на старые кварталы. Лисса лично выбирала квартиру, долго примеряя планировки и меняя расположение стен, пока не добилась идеала. Как и во всем, за что бралась мама. А потом отец спутался с этой гадюкой… хоть бы ее тоже посадили.

Василиса вышла на площадку, где находилась лишь одна дверь и пара каменных горшков с растениями. На секунду она замешкалась, но потом переборола себя и нажала на звонок. Потом еще раз и так до тех пор, пока массивная двустворчатая дверь не отъехала в сторону. Конечно, у нее были ключи, но хотелось, чтобы хозяева встретили девушку лично.

— Василиса? — Дейла даже сейчас выглядела превосходно. По ней и не скажешь, что ЗолМех на грани банкротства, — что ты здесь делаешь?

— Приехала поддержать вас… Как Норт?

Дейла пропустила ее внутрь и чуть качнула головой. В ее ушах блеснули изумрудные серёжки — кажется, подарок Марка на прошлое Рождество.

— Он еще днем уехал в ЗолМех и пытается наладить там работу. После всех новостей наши акции буквально продавили пол на бирже, а соучредители требуют немедленного заседания… А еще эта пресса. Мне звонили раз двадцать и просили дать комментарии, тебе очень повезло, что твоя фамилия не Огнева.

Василиса сняла пальто и прошла в гостиную. Ей сразу стало неуютно в этих слишком светлых стенах. Девушка пристально огляделась вокруг, понимая, что давно перестала считать этот дом своим.

— А что с отцом? Его скоро отпустят?

— Миракл обещал сделать все возможное для этого, — Миракл был единственным, кому Нортон доверял безоговорочно, — да и Елена не оставит папу. Она сейчас с Нортом и советом директоров решают, как убрать весь этот кризис.

— Дейла, ты ничего не сказала об отце… Честно, мне плевать, какие убытки терпит ЗолМех и какую муть Норт зальет в уши инвесторам. Что с папой?

Дейла недовольно прищурилась, затем обогнула белоснежный диван и забралась на него с ногами.

— Его обвинили во взломе базы данных этих ущербных Лазаревых… как будто нашему папе нужны их чертовы допотопные станки. Теперь будет расследование, но чем бы оно не закончилось все в городе уже нашли виноватого. Он слишком высоко взлетел, — Дейла прикусила губу, но потом продолжила, — и говорят, что бросил вызов самому Астрагору Драгоцию.

Василиса рухнула на диван, чувствуя, как силы покидают ее. Нет, даже ее надменный папаша не мог метить так высоко и пойти против первого человека в городе, против вечного главы корпорации Змиулан.

— С чего вы это решили?

— Я не знаю… просто услышала, как Норт говорил о чем-то таком с Мираклом по телефону… Но вряд ли, скорее всего я просто ошибаюсь. Потому что, если за обвинениями стоят Драгоции…

То папу мы больше не увидим, в мыслях закончила Василиса.

Они никогда не были дружны с сестрой, но и вечного соперничества, как с братом, у них не было. В детстве Дейла предпочитала просто не замечать Василису, а потом их сблизил институт и общая практика на фирме отца. Даже сейчас Дейла активно склоняла ее к поступлению в магистратуру, хотя сама только в прошлом году защитила диплом.

— Вот бы все обошлось, — выдохнула Василиса, накрывшись пледом, — это же папа, у него всегда есть сотня тузов в рукаве.

Дейла горько усмехнулась, и Василиса заметила, какие мешки у нее под глазами. Не помогал даже слой тонального крема и пудры.

— Марк позвал меня замуж еще на прошлой неделе, прости, что не написала раньше… Но позвонил час назад и сказал, что еще рано думать о свадьбе. Представляешь? Я просила его приехать, побыть рядом, а он сослался на какое-то собеседование.

— Я всегда говорила, что Ляхтич урод. И думает он только о своей карьере, — Василиса давно пыталась вытравить из сестры ее пагубную зависимость, но та слишком крепко пустила корни, — радуйся, что жизнь избавила тебя от такого подарка.

— Лучше бы она избавила нас от всей этой дряни. Правда, не может же все рухнуть за один день?

Эту ночь Василиса провела в гостевой комнате. Дома ее ждал только синий попугайчик Искра, да недоделанный по работе отчет. А еще Маар, но он ждал меня четыре года, подождет и еще. Сон так и не пришел к ней, несмотря на пару таблеток, выпитых по указанию Дейлы. Василиса лежала, смотрела в кремовый потолок и пыталась понять, чего ради отец мог полезть к Лазаревым.

Часа в четыре ночи позвонил Норт. Дейла, завернутая в темный халат, зашла в комнату Василисы и включила громкую связь. Две сестры, замерев, слушали, что отца будут держать под стражей, что Астрагор уже дал публичное заявление, где обвинил Нортона в утечке информации, произошедшей лет пять назад в Змиулане, что Константин Лазарев и его сын, Ник, отказываются давать какие-либо комментарии…

— Главное, что Астариус не снял нас с тендера на разработку системы безопасности, — устало выдохнул Норт в трубку, — отец грезил об этом заказе постоянно, мы сегодня посмотрели его личный компьютер и все документы. Так там уже есть прототипы этой системы, и, черт бы побрал Драгоциев, им нас никогда не переплюнуть. Все-таки Нортон гений во всем, что работает на двоичном коде.

Василиса повела плечами. Гений не гений, но сейчас отец далеко, а значит действовать нужно в разы осторожнее.

— Елена сказала, что надо скорее устраивать их релиз. Собрать конференц-зал с прессой, инвесторами и самого Астрагора посадить в первый ряд. Представляю, как скривиться рожа этого старика, когда он поймет, что отец обхитрил его. Вот тогда все быстро забудут об этой шумихе… Если мы заполучим контракт, то разом решим все проблемы, — между тем все больше горячился Норт.

— А ты уверен, что Елене можно настолько доверять? — осторожно спросила Василиса, — что говорит Нерейва? Миракл? После отца вся ответственность за компанию ложится на тебя, Норт.

— Елена знает уж побольше твоего, — жестко парировал Огнев, — ты тоже могла бы сейчас стоять рядом со мной, сестренка. И вот тогда мы бы поговорили на равных, а так радуйся, что тебя вообще ввели в курс дела.

Звонок оборвался — и пара коротких гудков пробежала по комнате.

— Вот поэтому я никогда не пойду работать в нашу корпорацию, — затравленно улыбнулась Дейла, — Норт никого не потерпит рядом с собой.

========== Глава 2 ==========

Пахло корицей, обжаренным кофе и едва уловимо жасмином. Василиса проснулась и не сразу поняла, где находится. В глаза ударили персиковые и лавандовые обои, кремовые шторы с легким тюлем и люстра, сплетенная из десятка хрустальных нитей. Потом пришло осознание. Маар, вечер, такси, отец, сестра и усталый голос Норта в трубке.

Василиса застонала и взялась за телефон. На дисплее еще не было и восьми, а значит, проспала она меньше трех часов. Лисса так и не ответила ни строчки на вопросы о Нортоне, зато от Маара было сообщений пять. Мама точно уже в курсе всего, но вот вмешиваться вряд ли будет. Особенно, пока в ЗолМехе заправляет Мортинова.

На кухне работала кофемашина, и тихо говорил телевизор. Дейла в одной мятной пижаме сидела за барной стойкой и листала ленту новостей. Кажется, сестра вообще не спала. В ее ушах больше не было сережек с изумрудами.

— Добр… привет, — Василиса облокотилась на глянцевую столешницу и краем уха вслушалась в ту чушь, что говорил диктор. За одну ночь ничего не поменялось.

— Норт опять звонил полчаса назад. Представляешь, у них полетел главный сервер. Просто взял и отключился минут на десять, — Дейла пропустила сквозь пальцы светлые пряди, — говорят, что это простой сбой электричества… Но кто знает.

— Если произошла утечка, то точно кто-то из своих помог. Иначе систему безопасности не перехитрить, — Василиса постаралась вспомнить, где в этом доме лежит посуда и сахар.

— Из еды тут только кусок сыра да какие-то соусы. Пойдем позавтракаем в нормальном месте. Заодно расскажу об одной идее… Пора уже что-то делать.

В кофейне на первом этаже комплекса подавали отличный латте с миндалем. Василиса с Дейлой заняли самый крайний столик, утопленный в нише, и ждали, когда принесут заказ. Из посетителей в такую рань никого не было, только пара человек ждала у стойки напитков на вынос.

— Надо поговорить с Ником Лазаревым, — Огнева откинулась на серую спинку кресла. — Он может знать, кто подставил отца.

Василиса усмехнулась. Она уже представила, как парень, прячущейся от журналистов, выходит к ним и делится последними новостями. И обязательно во всех подробностях сразу на диктофон.

— Наш папа не очень-то ладил со старшим Лазоревым. Если ты помнишь, они даже судились пару раз. Так с чего бы Нику нам помогать?

— Пустое, — сестра отмахнулась, — сейчас есть общий враг. Или ты думаешь, что Астрагор остановится на ЗолМехе? Нет, дальше будет Чернолют, БелоФей, Шпиль, а потом и Лазорь.

Наконец принесли две порции пряного омлета и тарелку с беконом и ветчиной. Василиса неторопливо соорудила бутерброд и стала понемногу отщипывать от него.

— И как ты собираешься найти Лазорева?

— Маришка сообщила, что сегодня вечером устраивается банкет в честь какой-то новой книжки Фрезер. А там должен появиться Ник. Вот тогда мы его и перехватим. Приглашения у нас будут, об этом можно не беспокоиться.

В светло-зеленых глазах Дейлы проснулось что-то жесткое, роднившее их со взглядом отца. А она не такая мямля, как про нее постоянно отзывался Норт.

— Тогда стоит отменить все планы на вечер и наведаться к этой Фрезер, — Василиса криво улыбнулась, — пожалуй, мы даже сможем добиться личного разговора с Лазоревым. Если мама воспользуется некоторыми своими связями, конечно.

Из одежды у Василисы было только вчерашнее полуклубное платье, джинсы и футболка. Ничего из этого не годилось для роли, что девушке предстояло сыграть. Лисса все-таки помогла и выписала дочери пропуск от своего имени. А если у тебя фамилия ЧарДольская на бейдже, то никто не посмеет отказать в ответе на пару вопросов. Теперь Дейла вертелась вокруг нее, заставляя примерить то одну, то другую тряпицу. Вещей в гардеробе Огневой было больше, чем окон в Черноводе. И каждая из них сияла ничуть не меньше.

— Никто не должен думать, будто у нас какие-то проблемы, — приговаривала сестра, — мы Огневы, и всегда держим удар стойко.

Василисе понравился светлый брючный костюм с синим топом. Он прекрасно сел по длине, красиво подчеркнув ноги. Правда, с таким только туфли на шпильке — все остальное просто убьет образ.

— Вот, еще этот браслет и цепочка, — Дейла отошла на пару шагов, придирчиво склонив голову, — неплохо. Боги, ты так похожа на Лиссу со старых фото… Только волосы надо перекрутить и помаду поярче.

Василиса придирчиво рассмотрела свое отражение. Чуть одернула топ вниз, обнажив линию ключиц. Вот теперь ей самое место среди всех этих ядовитых змеюк.

— Нас отвезет Эрн? — кажется, так звали водителя Огневых.

— Нет, я сама сяду за руль. Не хочу видеть в машине кого-то постороннего.

Уже откинувшись на спинку кожаного сидения и поставив планшет на зарядку, Василиса нашла пару сайтов с информацией о Диане Фрезер. Эта девушка была ей знакома, она писала научные статьи по деловой этике. На парочку из них Василиса даже ссылалась в дипломе. Дейла загрузила навигатор и аккуратно положила руки на руль. Права она получила пару лет назад, но так и не освоилась на дороге. Кажется, обратно придется вести нас мне, иначе встрянем по всем воскресным пробкам.

— Видимо, Диана является подружкой Ника. Напрямую об этом не пишут, но слишком часто эти двое появляются вместе. А еще наш Лазарев постоянно крутится рядом с одним из Драгоциев… Вот посмотри, на этом фото они стоят все втроем, — Василиса приблизила изображение с тремя молодыми людьми.

— Да, это Фэш, племянник Астрагора и, говорят, возможный наследник, — Дейла слишком резко нажала на педаль, от чего машина чуть вильнула. — Я часто виделась с ним, еще когда мы все общались одной компанией. Ну… помнишь, Маришка, Ярис, Марк и мы с Нортом.

Из всех этих людей, теплые воспоминания в Василисе вызывал только Ярис. Обычный парень, которому повезло пробиться в общество форменных мерзавцев. Он даже пытался ухаживать за Дейлой, но сестра грезила одним Марком.

— Да, что-то такое припоминаю… Там еще была какая-то скандальная история с грантом или стажировкой, когда твой Ляхтич сцепился с Драгоцием прямо на церемонии награждения.

— Фэш его спровоцировал своей клеветой, вот и все, — в голосе Дейлы проскользнула сталь, — говорил, будто Марк нечестно выиграл грант на прохождение стажировки в Змиулане.

— Постой… Твой Марк работал в Змиулане? — об этом Василиса слышала впервые.

— Это было на курсе втором… или третьем. Да, он год пробыл там, но потом испытательный срок завершился, а Астрагор так и не предложил ему постоянную должность. Должно быть, приберег для любимого племянника.

Больше девушки не разговаривали. Василиса уткнулась в планшет, пытаясь распутать тот клубок чужих интриг и страстей, что свалился ей в руки. Марк, Дейла, Фэш, Ник — их лица вереницей проносились в голове, как кадры из заученного фильма. Кто-то из них явно фальшивил и давно сбился с заученной роли.

Темно-вишневая машина Дейлы свернула на обширную парковку и остановилась перед шлагбаумом.

— Посмотрите пропуск на Дейлу Огневу и Василису ЧарДольскую, — обратилась девушка к охраннику через стойку связи, — мы были добавлены в список сегодня утром. Да, конечно, подождем.

Василиса огляделась. На улице уже зажглись первые фонари, и тусклый свет разрезал вечерний сумрак. Их машина затормозила перед старинным особняком с лепниной и колоннадой у входа. Девушка проверила адрес и цокнула: пару веков назад здесь была резиденция самой Белой Королевы. Шлагбаум открылся, пропуская на заснеженную парковку.

Дейла вышла первой, оправляя легкую шубку, хотя и так выглядела превосходно. Все-таки общение с Маришкой дало свои результаты, вытравив из Огневой всю ненужную стеснительность.

— Нам нужен четвёртый этаж, второй зал. Главный вход — там, — Огнева уверенно повела за собой сестру, оставляя первые следы на хрупком насте.

— Эта Диана точно не простой научный сотрудник… Мне кажется, я где-то видела ее фамилию, в каких-то исторических сводках, — Василиса пыталась пробить эти сведения в интернете, но пустота. Даже упоминание о родителях Фрезер встречалось всего один раз, да и то вскользь.

— Ее покровительница, Диара Дэлш, состоит в партии роялистов и является главным оппонентом Елены на всех выборах. Так что ты права, вся эта научная деятельность — просто прикрытие…

Они вошли в просторный холл с широкой мраморной лестницей. Тут все отличалось от современной роскоши Черновода и казалось, наоборот, уснуло в эпохе балов и дуэлей. Во всем здании не слышалось ни одного звука, кроме едва уловимого звучания пианино. Василиса уже боялась, что встреча отменилась, как перед ними возникла невысокая девушка с аккуратным каре. Это была Диана Фрезер, облаченная в длинное темно-серебряное винтажное платье с пояском из хризантем. Она похожа на принцессу… нет, на фею, не удивлюсь, если из-за спины торчат прозрачные крылышки.

— Вы от Маришки Резниковой? — спросила Фрезер строгим голосом, — она написала мне утром, что пришлет представителей своего журнала.

— Верно, приглашения нам дала Маришка, но мы не из ее журнала, — Дейла тонко улыбнулась. — Мы числимся в списках, как Огнева и ЧарДольская. Не подскажите, мисс, где тут гардеробная?

Диана чуть нахмурилась. Разумеется, и та и другая фамилия были ей знакомы.

— Я не ждала никого из ЗолМеха, особенно, когда идет расследование. Предъявите свои приглашения, пожалуйста, — Фрезер долго вчитывалась в именные карточки, как будто стремилась прожечь их взглядом.

— У меня есть личное поручительство Лиссы ЧарДольской, — Василиса решила, что пора вмешаться, пока эта «фея» не выставила их вон. — И его копию она отправила вам на почту.

Диана вскинулась и по-новому взглянула на девушек, особенно пристально ее взгляд цеплялся за Василису.

— Ну что же… Рада вас приветствовать на презентации моей книги «Придворный обычай». Только прошу, избавьтесь перед входом от всех дрязг и просто наслаждайтесь атмосферой. И вы, должно быть, дочь Лиссы? Я не сразу признала вас, простите.

В серых глазах промелькнул отблеск теплоты, сразу сменившейся холодной вежливостью. Эта Фрезер поистине выкована из железа и точно будет следить за ними. Ну что же, вечер обещал стать интересным.

========== Глава 3 ==========

Василиса взяла с подноса бокал шампанского и оглядела зал поверх хрустальной кромки. Здесь собралось человек тридцать: видимо, только близкие и родные друзья Дианы. Все они беззаботно смеялись, подходили к Фрезер и тепло обнимались с ней, но время от времени их безликий взгляд цеплялся за Василису. Ника нигде не было видно, поэтому приходилось кружить по залу, вслушиваясь в неспешные разговоры о новой книге. ЧарДольская даже пару раз поддержала обсуждение, так как тема ее интересовала. Да и занять себя чем-то следовало.

— Видишь, ту девушку в черном платье с открытой спиной? — Дейла невзначай указала на незнакомку, — сестра Фэша, Захарра. Тоже Драгоций.

Слетелись, как стервятники на мертвечину… Что им тут всем надо. Шальная мысль поразила Василису.

— Постой… А вдруг они тоже хотят пообщаться с Ником. Эти Драгоции могут угрожать ему.

Огнева криво улыбнулась, напомнив дикую кошку.

— Тогда мы посмотрим, у кого зубы острее. А вот и наш дружок.

Василиса проследила за взглядом сестры. В зал вошли двое молодых людей в пиджаках и рубашках. Диана направилась к ним через весь зал, шурша юбкой. Блондин — это точно Лазарев, его смуглое лицо впечаталось Василисе на изнанку век. А вот его спутник…

— Фэш Драгоций, — подтвердила ее мысли Дейла, — как всегда хорош, хоть и мерзавец редкостный.

Как и твой «жених», дорогая. Они точно стоят друг друга.

Между тем Фрезер прильнула к Нику и отвела его с Фэшем в одну из обособленных зон. Оттуда выцепить Лазорева будет трудно. Затем Диана поднялась на невысокий подиум, собирая все взгляды и открывая презентацию своего детища. Вечер начался.

Прошло около получаса, а ситуация никак не изменилась. ЧарДольская нервно глянула на часы и решила действовать.

— Значит так, я подхожу к этим двоим, — она кивнула в сторону Фэша и Ника, — забираю Драгоция на интервью. А ты тем временем прижимаешь Лазарева к спинке того чудного дивана. Фрезер сейчас занята автографами и вряд ли примчится к нему на помощь.

— Только будь аккуратнее с ним… Его взгляд меня настораживает. Так смотрят, когда держат в кармане полмира.

Василиса откинула волосы. Мать говорила, что те, кто слишком задирают нос — спотыкаются на малейшей кочке. Пора проверить, какого полета этот Драгоций.

ЧарДольская неспешно приблизилась к подносу с напитками, выхватив себе стакан холодного лимонада. Затем также неторопливо дошла до нужного столика, уже чувствуя заинтересованные взгляды. Она знала, что в свете ламп ее волосы горят медью, а глаза горчат своей синевой. Так пусть об этом узнает и Фэш Драгоций.

— Здравствуйте, простите, что потревожила, но, кажется, я вас узнала, — ее голос наполнился тягучими нотками. — Вы не смогли спрятаться, Фэш Драгоций.

Молодой человек прервал разговор с Ником и в упор посмотрел на девушку. От его пристального взгляда между лопатками кольнуло льдом.

— Жаль, но мне не удается вспомнить ваше лицо. А ты, что скажешь, Ник?

— Я… Я уже точно видел вас, мисс, — Лазорев улыбнулся на удивление искренне, — вы случаем не дочь Лиссы?

Василиса только тут вспомнила, что ее мать в молодости дружила с Константином, еще когда Нортон только начинал свой бизнес. Странно, что Ник сумел признать ее.

— Вы правы. И я тут как раз из-за матери. Она просила написать статью о книге. Вы уже читали труды госпожи Фрезер? — Василиса улучила момент и присела на диван.

— Смотри, как быстро устроилась наша птичка, — Драгоций усмехнулся. — Не стоит забывать, Ник, кто ее отец.

— Я давно сменила фамилию, — Василиса надменно прищурилась, — и не считаю этичным лезть в отношения чужой семьи.

— Простите его, мой друг просто теряется в обществе хорошеньких девушек, — Лазорев с укором покачал головой. — Так что вы хотели?

— Интервью, — черт, пускай Драгоций перестанет так выразительно гнуть бровь, — услышать ваше мнение о книге. Всего пять минут.

— А, ну это я с радостью. У вас есть список вопросов? Или будем импровизировать? — Ник совсем не выглядел злостным интриганом или очень хорошо носил маску.

ЧарДольская прикусила губу. Ситуация немного вышла из-под контроля… С другой стороны можно увести Ника и самой невзначай поспрашивать его. К тому же, этот Драгоций был ей неприятен, и общаться с таким не хотелось.

— Сиди уже, а то Диана все нервы мне истреплет, — Фэш так посмотрел на Василису, что стало ясно: он раскусил ее план. — Надеюсь, мои ответы сгодятся для вашей статьи, мисс?

— Разумеется.

Они отошли с Драгоцием к отгороженной ширмой зоне. Сюда не долетали голоса, и слышался шум машин с улицы. Василиса почувствовала, что нервничает. Такого с ней не было уже очень давно… да даже на защите диплома ее ладони оставались сухими.

— Отсюда неплохой вид, — Фэш прошел к окну и замер. За стеклом вились белые хлопья, похожие на разорванные бумажки. А под ними тонул в тенях парк с дорожками и кустарниками. Наверное, летом тут собирается половина города. — Вы знаете, почему презентация книги происходит именно в этом месте?

— Вряд ли дело в скидке на аренду.

— Разумеется, ты ничего не знаешь, — такой резкий переход резанул слух, — ведь это чертово интервью лишь прикрытие. Верно, Огнева?

— Я ЧарДольская, — голос Драгоция пробирал до костей. И его стылый взгляд медленно вонзал иголки под ногти. — Но не вижу больше смысла притворяться. Ты прав, я здесь не за этим.

— Хочешь узнать, как так получилось, что твой всесильный папаша навернулся?

— Его подставили, — Василисе до дрожи захотелось стереть эту поганую усмешку с лица Драгоция, заставить его отшатнуться от нее. — И ты это знаешь, Астариус это знает, Астрагор — все, чье мнение что-то да значит. А скоро поймет и весь город. Вот тогда уже мы будем скалиться вам в лицо.

Фэш не отшатнулся, а лишь наклонил голову. Прядь темных волос мазнула его лоб.

— А в тебе есть норов. Дай угадаю, Дейла сейчас пытается выпытать что-то из Ника?

— Метишь в самую суть. Думаю, у нее неплохие шансы.

Драгоций посмотрел на девушку, как на подобранного с улицы щенка. Захотелось врезать ему.

— Мой дядя не зря говорил, что все гениальные планы женщин таковы лишь у них в головах. Скажи, сколько времени нам дать твоей сестрице?

Василиса непонимающе моргнула. Нехорошее предчувствие разлилось у нее внутри.

— Пойдем, прогуляемся по этому чудному особнячку. А то я дико устал сидеть на одном месте, — он поманил за собой, выскальзывая в коридор. Василиса даже не заметила, что рядом с ними был проход в другие комнаты.

Что бы сделала Лисса на ее месте? Точно пошла бы до конца. ЧарДольская вскинула подбородок и последовала за Фэшем вглубь дома, все дальше от шумного зала. Они спустились по лестнице, свернули на повороте и вышли в какой-то темный закоулок. А он слишком хорошо ориентируется во всем этом нагромождении комнат и переходов.

— Не боишься бродить по незнакомому дому с посторонним мужчиной? — Драгоций обернулся, и его глаза сверкнули прозрачными льдинками.

— Прибереги свои уловки для других, — Василиса обогнула его и первой вошла в открывающиеся двери. — У меня они вызывают мигрень.

В лицо ей подуло холодом. Плечи тут же затряслись, и изо рта вырвалось облако пара.

— Мы на улице? — на ЧарДолськой кроме легкого пиджака и блузы ничего не было.

— Все рыжие такие сообразительные? — Фэш прикрыл за собой дверь.

Они стояли в том самом парке, окутанном тенями. Сверху летел мелкий снег, забивающийся в волосы. Зубы уже сводило от пробирающего мороза.

— А теперь давай поговорим серьезно, милая, — Драгоций приблизился к ней, неотвратимый, словно подступающий кашель, — ты отстанешь от Ника. Твой отец перешел черту и крупно нагадил его семье. Так что все обвинения истинны. Мой дядя лишь воспользовался случаем, чтобы свести старые счеты.

Василиса попыталась представить, что было бы, окажись слова Фэша правдой. Исход ей крепко не понравился. Значит, Драгоция стоит послать к черту.

— Ты мне угрожаешь? Серьезно, думаешь, что в сложившейся ситуации нам есть, что терять? Либо мы, либо вы.

— Знаешь, а когда вся ваша корпорация затрещит по швам и лопнет, словно мыльный пузырь, то можешь написать мне. Не знаю, сходим на ланч, обсудим котировки… забавно будет, если дочь Нортона Огнева перейдет в Змиулан.

Он просто выводит меня из себя, хочет ударить побольнее, а потом смотреть, как я падаю, придавленная его словами.

— Визитку, — Василиса протянула руку. Фэш прищурился, разглядывая ее протянутую ладонь, как будто из нее росли зубы. — Мне же нужно знать, кому звонить. Так дай свою визитку.

Он моргнул, но потом достал из внутреннего кармана пиджака плотную черную карточку. Василиса не глядя запихнула ее в сумочку, клянясь, что изрежет дома.

— А теперь проводи меня обратно в зал. Мне жутко холодно.

Драгоций усмехнулся и в его взгляде мелькнул интерес. ЧарДольская знала, что зацепила его.

— Может, не станем ждать так долго и обсудим котировки уже сейчас?

— Ты редкостный мерзавец, тебе часто приходилось такое слышать?

Уже в зале ее разобрал сухой кашель. Лоб горел, и, кажется, у нее намечалось веселое утро. Боги, только бы все было не напрасно, и Дейла узнала хоть что-то. Василиса старательно прикрывала рот рукой, уже предвкушая, как заберется в теплую машину и окажется в Черноводе. Больше им тут делать нечего.

— Братец! — та самая девица в черном платье окрикнула Фэша через весь зал, — а мы уже потеряли тебя.

ЧарДольская чуть не взвыла, когда увидела, где сидит эта змея. Аккурат между Дейлой и Ником. Вот же гадкая семейка! Куда не плюнь — везде они. Огнева кусала губу и выглядела так, словно ее прополоскали в студеной речке.

— Как вы тут развлекались в мое отсутствие? — Фэш подошел к сестре, взлохматив ей волосы.

— Я училась оказывать первое впечатление. Ты же знаешь, как это волнительно для меня.

Ник громко фыркнул, а Дейла схватила свой клатч и застучала каблуками в сторону Василисы.

— Уходим отсюда, быстро, — прошипела она, даже не оборачиваясь.

ЧарДольская не стала спорить, чувствуя, как в спину им летят ухмылки. Фэш и Захарра Драгоций сыто переглянулись: этот вечер определенно стоит отметить.

========== Глава 4 ==========

На следующий день Василиса все-таки свалилась с температурой. Ее жутко знобило, а с работы как назло шел шквал звонков. Девушка занимала должность стажера в логистической компании Чернолют. По правде говоря, ее начальница Мендейра была подчиненной ее же бабушки… А значит, можно спокойно взять отгул на ближайшее время, пока ситуация не прояснится. Сам Чернолют являлся дочерней компанией ЗолМеха и его офис тоже сотрясали постоянные проверки. Так что ее отсутствия даже не заметят.

ЧарДольская вновь проглотила вязкий сироп и пару таблеток, что прописала ей Дейла. Сама Огнева еще с утра уехала к Елене помогать той организовывать конференцию. Вернуться она должна была вечером, если вообще решит ночевать дома. Вроде, Марк собирался забрать ее с работы, а заодно объясниться. Сама Василиса хотела ехать к матери и спросить, почему она до сих пор бездействует, когда могла бы надавила на тех же Лазаревых.

Дейла успела узнать у Ника немного. За день до ареста Нортона, у Лазаревых полетела системы безопасности, и из базы данных пропали какие-то файлы. Разумеется, что было в этих файлах, Ник умолчал. А потом к ним присела Захарра Драгоций и мило поинтересовалась, какого адвоката Огневы намерены привлекать. Черт бы побрал ее с братцем.

— Маар, привет, — Василиса приложила телефон плотнее к уху, — не отвлекаю?

Она слышала на заднем фоне чьи-то голоса — так что, должно быть, отвлекала.

— Нет, конечно. Я совсем не занят в выходной день. Ты что-то хотела?

— Мне нужна кое-какая информация, сможешь помочь? — Броннер был внуком главного инженера на Чернолюте и имел доступ к очень интересным источникам.

— Пробей имя Фэша Драгоция… а еще его сестры Зарры.

— Может, Захарры? Или тебе нужна Зарри Столетт?

— Первой будет достаточно, — Василиса не смогла сдержать кашель. Ей все еще мерещилось, что вокруг темный парк, метет снег, а напротив стоит Драгоций.

— У вас все совсем плохо? — Броннер невесело хмыкнул в трубку, — слышал, что Астрагор в край обнаглел и требует обнародования конфиденциальной информации компании.

ЧарДольская тоже про это слышала из порой нецензурных сообщений Норта. ЗолМех атаковали со всех сторон, пытаясь растащить по кускам.

— Держимся, пока мы держимся.

Обмотавшись шерстяным шарфом и застегнув пальто на все пуговицы, Василиса вышла на улицу. Как хорошо, что погода наладилась, и даже слепит солнце. ЧарДольская поняла, что задерживаться в Черноводе больше нет смысла и пора домой. Там попугай и пахнет приправами с кухни. А еще ее любимый сериал по вечерам, классное кафе через улицу и десятки прочих причин, чтобы бросить все и уехать. Черт, почему я не могу наплевать на всех, как мама.

Такси уже ждало ее, подмигивая разномастными фарами. В салоне пахло мятным освежителем. Василиса назвала адрес и отвернулась к окну, показывая, что собирается молчать всю дорогу. Мимо замелькали улицы, залитые светом: свежие и украшенные первым морозом. Поток машин медленно вливался в центральные аорты, как колония неспешных гусениц.

Через час таксист высадил ее рядом с глянцевым, как будто покрытым белой глазурью офисом. «Редакция Камней Настроения» гласила витиеватая надпись у входа. Одна из самых чопорных, принципиальных газет города, до сих пор утверждающая, что новости должны рождаться лишь правдой. Что там забыла ее мать, Василиса не знала. А как ей достался пост главного редактора и подавно.

На ресепшене ей предложили чай и печенье — ведь Лисса никогда не принимает посетителей сразу. Даже если дело касается родной дочери.

— Селестина, а мама собирается что-то писать о ЗолМехе в следующем номере? — ЧарДольская обратилась к вечно болтливой секретарше.

— Ну… она уже назначила дату интервью Константину и собирается написать «разгромную статейку», как сама же выражается, — понятно, мама опять за старое. И что бы ей уже не простить папу.

Наконец двери лифта раскрылись и в холл прошла Лисса ЧарДольская в идеально сидящем платье. Мама выглядит так, словно ждала отца, а не меня. Василиса против воли прищурилась: как же непросто быть дочерью столь непримиримых людей.

— Привет, милая. Ты заболела? — Лисса мазнула по девушке взглядом, — выглядишь неважно. У тебя что-то случилось?

Ее деланно беззаботный тон и заботливая улыбка прошлись по нервам, как секира.

— Ноготь сломала. Заехала пилочку попросить.

— Василис, у меня сейчас перерыв и я собиралась пообедать. Пойдем со мной и поговорим.

В ресторанчике восточной кухни через дорогу никого не оказалось. Только пара официанток у входа проводили их к столику, положив папку с меню. Пахло какими-то сладкими благовониями и специями. Журчал небольшой водопад, этот звук напоминал Василисе плохо настроенное пианино.

— Тут неплохо готовят карри и свинину с бамбуком, — Лисса даже не стала открывать меню.

— Я не голодная.

— Возьму тебе салат. Не могу есть, когда кто-то просто сидит напротив, — ЧарДольская вызвала официантку и озвучила заказ. Василиса подавила в себе желание встать и уйти.

— Тебе совсем плевать на него? — не выдержала девушка. Этот фарс ее порядком достал. Боги, почему мама не пошла на телевидение, уже бы мелькала на каждом канале. — Ты даже ничего не ответила на сообщения.

— Нет, мне не плевать, но делать я ничего не буду, — Лисса как-то обреченно зарылась рукой в волосы, — наделалась уже, Василиса. Лучше скажи, где успела простыть?

Девушка вкратце пересказала маме события вечера. Та вскинула медную бровь и насмешливо покачала головой: учиться тебе еще и учиться, доченька.

— Диану я знаю, толковая девушка. Она работала у меня личным помощником, а потом я сама написала просьбу Диаре пристроить ее. У меня Фрезер просто было тесно. А что касается Драгоциев… тебе не стоило действовать так грубо.

Принесли тарелку с горсткой салатных листьев, полусырым яйцом и куском твердого сыра, приправленную тягучим соусом. Уже сейчас чувствовался его чесночный вкус.

— Этот Драгоций просто имел все козыри… И он пользовался ими в открытую, мам, — Василиса обиженно свела брови. Вот Лисса бы на ее месте точно не дала так просто развести себя… Да ее мама бы сама прожевала этого Драгоция, как сейчас расправляется с кусочками свинины.

— Поверь, это не то, чем следует восхищаться, — как будто прочитав мысли дочери, ответила Лисса, — ломать людей умеют многие, а вот собирать их вновь… Таких в нашем мире единицы.

— И все же, почему ты не с папой?

— Если я в открытую встану на его сторону, то потеряю все, — ЧарДольская сжала вилку так, что костяшки побелели, — Астрагор просто со свету меня сживет… Мне страшно лишаться всего, не зная, нужны ли такие жертвы Нортону.

— Он любит тебя. Я уверена, что любит.

Лисса улыбнулась с такой же прохладцей, что и погода за окном. Теперь стали заметны морщинки у нее под глазами, чуть опавшие веки и тени в уголках рта. Впервые Василиса видела в маме отпечаток прожитых лет.

— Знаешь, в чем вся соль, милая. Я ведь тоже его люблю…

Они доели в молчании. Лисса еще долго сидела, попивая кофе и смотря в окно. Ее профиль напоминал чеканную монету с древней царицей.

— Передай Норту, чтобы держал Елену подальше, — ЧарДольская пристально посмотрела на дочь, — ЗолМех не должен достаться Астрагору.

Уже на улице Василиса простилась с матерью и медленно побрела по шумным проспектам. Самочувствие наладилось, и хотелось продышаться: скинуть запотевшую кожу и обрасти новой, свежей и легкой. ЧарДольская передала слова Лиссы Дейле, рассудив, что к мнению сестры Огнев прислушается охотнее. Дейла перезвонила через минуту и проговорила с девушкой полчаса. Они с Еленой планировали какое-то до жути помпезное мероприятие, доказывающее всем, что ЗолМех все также недостижим. И на это событие, разумеется, обязана явиться Василиса. Дейла попросила явиться ее с кем-нибудь, чтобы «занять этой сплетней журналистов хоть на час».

Василиса знала только одного человека, с кем ей хотелось пойти. Девушка позвонила Маару и попросила забрать ее. В витринах уже наряжали манекены и расклеивали снежинки с еловыми лапками. ЧарДольская шла между загорающимися фасадами и думала. Думала об отце, матери и той тонне недопонимания и глупых обид, что разрушили ее семью. И никакая любовь не помогла им быть вместе… Хоть и вовсе не чувствуй ничего.

Серебристая машина мигнула фарами, тормозя рядом с ней. Из салона вышел Маар в распахнутой куртке и теплом свитере, от него пахло яблочным пирогом и едва уловимыми одеколонам.

— Куда везти? — улыбнулся он.

— Домой, я соскучилась по Искре.

Уже стоя в вечерних пробках, они решили выключить радио и заказать доставку пиццы. ЧарДольская намекнула, что не против, если Броннер переночует у нее.

— Считай, это компенсацией за сорванный вечер.

— Василис, не стоит делать вид, что все хорошо, когда это не так.

Девушка развернулась к окну, следя за потоком красных и желтых огней. Совсем не хотелось лезть в душу, чтобы понять: Броннер прав. Ей не просто не хорошо, ей паршиво.

— Может поэтому, я тебя и зову, — она провела позапотевшему стеклу, пальцем выводя странный узор, — чтобы не стало еще хуже.

Они свернули в уютный дворик, окруженный низкими домами. Сюда не долетали звуки города, и все тонуло в вязкой тишине. Только силуэты горящих многоэтажек мерцали в дали, как переполненные ульи.

— И давно ты сюда переехала?

— Года два назад, как маме захотелось больше свободы и одиночества.

Они поднялись на третий этаж, и Василиса открыла дверь квартиры. Родной запах любимых духов пощекотал ноздри. Как же я скучала по своему дому. По своей маленькой норке.

— Когда-нибудь все наладится.

========== Глава 5 ==========

Она не привыкла просыпаться с кем-то. Василиса чувствовала, как простынка сбилась под ней и теперь жесткими складками впивается в бок. Одеяло колыхалось в такт размеренному дыханию Маара. ЧарДольская хотела думать о чем угодно, только не о том, что единственно важно.

Василиса пошла готовить завтрак: простой омлет с беконом и помидорами. Заодно неплохо бы проверить почту и сообщения. Уже на кухне, стоя над шкварчащей сковородкой, девушка поняла, что в чем-то крупно просчиталась.

Маар вышел на запах с взлохмаченными волосами и в мятой футболке. Его кошачий взгляд был подернут сонной пеленой, какая бывает, если встать раньше привычного.

— Как ты? — этот простой вопрос поставил Василису в тупик.

— Умывайся и садись завтракать. Пять минут и я тебя не жду.

Маару хватило трех, и вот они сидят напротив друг друга, делая вид, что слишком увлечены едой, чтобы разговаривать. Получается откровенно фальшиво.

— После того, как мама разошлась с отцом, я зареклась не прощать его, — первой не выдержала Василиса.

— Были причины?

— Он думал, мама предала его и отдала кое-что очень ценное их конкурентам, — на самом деле ЧарДольская сама знала ту историю лишь урывками, подцепленными в разговорах со старшими. — А потом пытался использовать меня для давления на Лиссу… После этого я и сбежала.

— Может, Нортон был не лучшим мужем и отцом, но он единственный, кто осмелился бросить вызов Астрагору.

Василиса резко вскинула голову. Бросить вызов и победить — разные вещи, и ее папа убедился в этом слишком хорошо.

— Огневы собираются устроить релиз последней разработки отца… Норт думает, она настолько замечательная, что способна решить все проблемы. Пойдем вместе?

— Ты еще спрашиваешь, — Маар усмехнулся, — всегда мечтал побывать на ЗолМехе. Особенно в твоей компании.

После завтрака Броннер предложил ей съездить загород. Василиса удивлено нахмурилась, но согласилась. К тому же, Маар упомянул, что дело как-то связано с Драгоциями. А чтобы достать до них ЧарДольская бы не поскупилась на средства.

Машина неслась по шоссе мимо аккуратных изгородей и лесных проселков. Голые деревья навивали печальные мысли, как и низкое серое небо с набухшими гроздями туч. Кое-где в кронах еще редели ржавые остатки листвы, похожие на догорающие угли после жаркого кострища.

— Мы едем в Драгшир? Городок, находящийся рядом с каким-то заповедником, — Василиса отрегулировала печку, чтобы поток воздуха не так шпарил, и сняла куртку.

— Он в трех километрах от Драголиса, это такой большой и полудикий лес, чудом сохранившийся в наши дни. Там еще живут одни эпатажные зеленые… Столетты!

— Чудесно, — мимо пронесся указатель на этот Драгшир с подписью: лучше городка для жизни вам не сыскать. — Разбуди, как будем подъезжать.

Первое, что поразило Василису при въезде в город, — лес. Раскидистые изумрудные хвойники, которым уже веков по пять, с бугристой корой на стволах. И такие деревья были везде, на каждом повороте. А весь город, все постройки и дороги петляли между этими великанами, как заблудившиеся дети. Для жителей мегаполиса такое преклонение перед природой выглядело странным.

— Интересно, что тут наказывается больше: наезд на пешехода или дерево? — ЧарДольская отметила почти полное отсутствие машин вокруг. А те, припаркованные на обочине, были не многим моложе ее самой.

— Это же заповедник. Радуйся, что Хронимара еще не ввела запрет на дизель и не пересадила всех на ослов.

Они проехали по главной улице с аккуратными домами, пропитанными духом милой провинции. Люди на улицах провожали полуспортивную иномарку Маара долгими взглядами, а потом, словно стряхнув оцепенение, неторопливо шли дальше. Василиса удивилась, что почти все одеты в оттенки зеленого и коричневого. Неужто так любят свой лес? Ни одного знакомого названия магазина или кафе им так и не встретилось, как будто Драгшир был полностью изолирован от остального мира.

Маар свернул на очередном повороте, и они поехали прочь от центра. Дома сменялись усадьбами с обширными участками. ЧарДольская стала прикидывать, за сколько можно купить такой домик — выходило, обитатели Драгшира лишь притворяются скромными.

— Тут есть один особняк… Сейчас, ищи поворот на Ландышевую улицу, — Маар пытался что-то забить в навигаторе, но устройство зависло. — Нам нужно владение номер три.

Василиса почувствовала себя чужой в этом обособленном крае, как будто она в грязных сапогах прошла на чистый ковер в гостях.

— Может спросить, — они уже пять минут кружили по сплетению улочек, как будто этот город сам не желал делиться секретами.

— Да вот же он! — Маар кивнул в сторону указателя, спрятанного за лианами дикого винограда, — м-да, гостей тут не любят.

Владение номер три по Ландышевой улице оказалось добротным трехэтажным коттеджем с несколькими трубами, торчащими из черепичной крыши, и симпатичной башенкой-эркером. Его стены немного потрескались, а сад явно нуждался в хорошей прополке, но даже это запустение не портило дом. Когда-то сюда вложили немало сил, а теперь все медленно увядает. Перед входом на газоне была прибита табличка «Продается».

— Это то, что ты искал? — Василиса вышла на улицу, хлопнув дверью.

— Да, думаю, да, — Маар задрал голову, всматриваясь в красную крышу с чердачными окошками, — когда-то тут жили Драгоции. Пойдем, постараемся больше узнать про этот дом.

— Нас пустят? Он не выглядит жилым.

— Я договорился о встрече с агентом, занимающимся продажей. Ее зовут Юста, и она уже считает нас будущими владельцами этого домика.

Василиса усмехнулась, Броннер удивительно ладил с людьми, особенно с хорошенькими девушками. Не то, что чертов Драгоций… и почему он все лезет в голову.

Дверь им открыла румяная и веснушчатая особа, на лице которой читалось все, хранящаяся в голове. Такой типаж ЧарДольская встречала сплошь и рядом и уже знала, как следует вести себя.

— Привет, — Юста обрадовалась им как старым друзьям, — господин Броннер, я так ждала вас. И… вы с ним да, мисс?

Нет, забежала с улицы погреться. Где у вас тут чайку попить?

— Мы уже давно хотели перебраться за город, и вот увидели ваше чудное предложение… Правда, замечательный дом, милая? — Маар специально не стал обращаться к Василисе по имени, — а когда ты узнаешь цену, то вообще не захочешь уезжать.

Юста назвала стоимость дома, участка и всех коммунальных платежей, что требовалось заплатить.

— Это только первый взнос? — удивилась Василиса.

— Нет, это полная стоимость с включением всех налогов и пошлин, — Юста пожала плечами, — хозяин сам установил цену и как года три держит ее.

— Тогда почему до сих пор не нашелся покупатель? Этот дом стоит в разы больше.

Девушка замялась и попыталась увести разговор в сторону светлой гостиной с видом на сад и отдельным камином. Получилось чересчур наигранно.

— А кто были прошлые хозяева? Что за семья тут жила? — продолжил наступление Маар, — хочется знать историю дома до покупки во избежание неприятных сюрпризов.

Василиса прищурилась, оценивая интерьер. Он был сделан по последней моде и с шиком. Вот только эта мода канула в прошлое лет десять назад. Видимо, жизнь покинула дом вместе с хозяевами, и случилось это довольно давно.

— Тут жила очень хорошая семья, обеспеченная и надежная, — на последнем слове Юста чуть замялась, — а потом сменилось поколение, и дом стал никому не нужен. Хотите пройтись по этажам? Тут есть библиотека, два кабинета, летняя столовая и гардеробная.

— А кто там гуляет во дворе? — Василиса заметила, как в саду мелькнул силуэт, — тут ходят посторонние?

Юста взволнованно проследила за ее взглядом, а потом выдохнула.

— Нет, это племянник прошлых хозяев. Он иногда приходит и следит за садом. Правда, очень странный юноша, но не волнуйтесь. Когда найдется покупатель — можно будет поставить забор.

— Маар, вы идите осмотрите комнаты, а я выйду подышу. Тут слишком пыльно и у меня разболелась голова, — ЧарДольская кисло улыбнулась. Юста постаралась воспротивиться, но Броннер мягко увел ее вглубь дома.

— Только обязательно догоняйте нас, — крикнула девушка, уже ступая на лестницу, — я специально приберегу напоследок будуар и гардеробную.

Василиса вышла во внутренний сад, пропахший дождем и прелой листвой. Каменные дорожки разбегались по нему, словно весенние ручейки, петляя между газоном и деревьями. Живая изгородь давно не ровнялась и стала похожей на разросшейся куст. Все тонуло в молочном тумане.

Тот самый юноша шел куда-то между аллеей кипарисов. Василиса незаметно пристроилась за ним, чувствуя, что поступает не очень честно. Все-таки следить за посторонним человеком в его же доме— так себе решение. Какие необычные у него волосы… почти белые.

Юноша подошел к изгороди и пропал. ЧарДольская удивленно моргнула, но разгадка нашлась быстро: в кустах был проделан проход, ведущий в лес. А вот это уже совсем отчаянно, лезть в ограду и бежать куда-то в дебри.

— Тебя подождать? — окрик достиг ее, когда девушка старалась бесшумно вылезти из дыры в изгороди. Беловолосый парень наклонился к ней, и его серые глаза безразлично прошлись по Василисе.

— Ты жил в этом доме? — переборов неловкость, спросила она, — мы просто думали покупать его, вот и хотели разузнать побольше.

— Меня зовут Примаро Драгоций, и я не жил тут. Хотя часто гостил… Ты в курсе, что уже вышла за границы участка?

— М-м-м, разве? Спасибо, что сказал. Так бы я точно не догадалась. Ты знаком с нынешним хозяином дома? — разумеется, они знакомы, если Фэш провел тут свое детство.

— Я общаюсь со всеми Драгоциями, — подумав, Примаро добавил, — чего и тебе советую.

Он пошел дальше, как будто видел под ногами тропинку. Василиса побрела следом, осторожно переступая через корни и гнилые пни. Набухшая влагой листва, как перина, пружинила под каждым шагом.

— Так значит вы думаете купить этот дом. А Юста рассказала, почему его оставили?

— Нет, но зато показала все комнаты, включая чулан… Наверное, такой дом хранит много секретов.

Повеяло холодом, и вокруг стало темнее. Лоскуты крон волнительно зашептались, пропуская через себя порыв ветра. ЧарДольская оглянулась по сторонам, и глаза ее испугано расширились. Вокруг теснились низкие надгробия, обнесенные изгородями. Это было кладбище. Чертов Драгоций привел ее на кладбище. Точнее я сама пришла за ним.

Видимо, сюда наведывалось много людей: дорожки были расчищены и то тут, то там глаз цеплялся за венки и ленты. Василиса поежилась, чувствуя, как в животе сворачивается узел. Вся ситуация начинала ей крепко не нравиться.

— Ты так рвалась к правде, а теперь чуть ли не трясешься, — Примаро беззлобно усмехнулся, — и отчего всех так пугают торчащие из земли камни…

Пугают не камни, а то, что лежит под ними.

— Я начинаю догадываться, почему этот чертов дом так и не сменил хозяина. Ты всех потенциальных покупателей водишь на кладбище?

— Нет, ты первая, — юноша заскользил между плитами, как рыба, огибающая порожки.

Наконец, он остановился рядом с молодой липой и двумя черными постаментами. Василиса заставила себя подойти, уже зная фамилию, написанную там. «Селена и Диаман Драгоций. Время всегда будет на нашей стороне».

— Не то, зачем вы приехали, не так ли? А между тем эти люди жили и умерли в этом доме, — Примаро пристально посмотрел на ЧарДольскую, ожидая, видимо, что та поседеет от страха.

— Тогда это объясняет и низкую цену, и увиливания Юсты. Скажи, они… сами умерли?

— Пожалуй, оставим этот разговор на следующий раз, — Драгоций прищурился, будто девушка успела досадить ему, — если ты, конечно, еще вернешься в Драгшир.

— Обязательно, мне тут понравилось. Воздух чистый.

Дорогу назад она запомнила хорошо, поэтому уже через десять минут нашла Маара с Юстой на третьем этаже, рассматривающих коллекцию метательных ножей. Василиса молча встала рядом. Чувствовала она себя так, словно наглоталась мутной воды и никак не могла откашляться.

========== Глава 6 ==========

Платье сидело не так, как ей хотелось бы. Эта складка под грудью занятно выводила Василису из себя. Сказывалось влияние Лиссы, которая во всем стремилась к идеалу. Холодная нитка серебра с россыпью лазурита обняла шею. ЧарДольская не любила украшения, но сегодня был особый день. День, когда они либо получат все… либо отец отречется от них, когда выйдет на свободу. Если выйдет.

Рука невзначай коснулась холодного кулона-брелка в форме маленького кинжала, подаренного отцом. Он всегда помогал успокоиться, как будто храня какую-то свою, мрачную тайну.

— Помоги застегнуть, пожалуйста, — ожерелье скользило в руках, и замочек постоянно сбивался.

Дейла легко справилась с ним. Сестра выглядела собранной и спокойной. Ее изумрудное платье в пол обнимало тело, словно чешуя русалки, а золотистый тяжелый пояс походил на броню. Жаль, что настоящая броня в руках Норта. И он, кажется, не знает, как ей пользоваться.

— Ты так и не съездила к нему? — ЧарДольская догадалась, что Дейла спрашивала об отце.

— Нет, не съездила.

— Все еще обижаешься? Думаешь, что папа поступил с тобой несправедливо, — глаза сестры походили на болотную топь. Загляни чуть подальше — уйдешь с головой. — Вот только сейчас не до старых счетов.

— Тебе легко говорить, когда все лучшее доставалось вам с Нортом. Назови хоть раз, когда Ему пришлось отказаться от старых счетов?

Дейла молчала чуть дольше обычного, но потом грустно улыбнулась:

— Когда отпустил тебя и Лиссу.

ЧарДольская замерла, а потом стремительно вышла в коридор, впервые не найдя слов. Ей мерещились серо-зеленые глаза отца, смотрящие на дочь с укором и холодом. Нет. Она и так старается, как может. У отца уже есть двое прекрасных детей, а третий, увы, не вышел.

В зале приемов ЗолМеха на нее никто не обратил внимания. Тут кипели последние приготовления: настраивалась аппаратура, регулировался свет и натягивались ослепительные улыбки. А под ними прятались дрожащие губы. Норт издалека кивнул ей, о чем-то разговаривая с Марком. Больше говорил Ляхтич и, было видно, как покровительски он сжимал плечо Огнева. А тот знай, заглядывает ему в рот.

Василиса отошла к стойке регистрации гостей и дала четкие указания по плану рассадки. Надо было занять себя хоть чем-то. До начала релиза оставалось полчаса.

— Кто из Драгоциев сегодня будет? — надо бы подойти к ним и проследить, чтобы всем нашлось место в первом ряде.

— Минутку, мисс, — девушка залезла в базу, — господин Астрагор, господин Рок, и… еще Фэшиар Драгоций. Вам скинуть их пригласительные?

— Нет, просто улыбнись им особенно любезно.

Перед самым началом к ней пробился Маар. Броннер надел строгий черный костюм с мятной рубашкой, хотя его светлые кудри так и остались на свободе: никакие гели они не признавали.

— Ты ослепительна, — Маар легонько поцеловал ее в щеку, — правда, с лицом что-то пошло не так. Расслабься, милая — сегодня будет ваш день.

— Я просто увидела твой галстук… Боги, кто так завязывает, — Василиса принялась поправлять ситуацию, хотя пальцы мелко дрожали. Маар, видимо, почувствовал это и взял ее руки в свои.

— Весь город только и говорит, что об этом показе… На улице уже толпятся люди, и очередь на въезд. Ставлю эфлар, эти снобы Драгоции сейчас изнывают в пробке. И все из-за вас. Ты сегодня должна блистать.

Василиса мягко высвободила ладони и притворилась, что услышала его слова. А на деле в ушах шумел только стук собственного сердца.

В зале показалась Дейла. С гордо поднятой головой, она подошла к Марку и чинно взяла его под локоть. Значит, пора идти на битву. Выстоять против всех этих шакалов, жаждущих легкой добычи. Норт скрылся за сценой, готовясь к показу новинки.

— И ни какой огненный крест нас не остановит, — одними губами повторила ЧарДольская любимую фразу отца. И пошла к входу.

Боги, как Василиса отвыкла быть в центре внимания. Держать голову ровно, чувствуя обнаженными плечами сотни взглядом, липкой патокой забивающихся под кожу. Если бы не твердая рука Маара, поддерживающая ее, пришлось бы совсем туго. Дейла попросила ее поулыбаться на нижнем этаже, прогуливаясь между гостями и разжигая их интерес к предстоящей презентации. Можешь делать все, что угодно: главное, не дай им себя смутить, наказала сестра. Сама Дейла о чем-то мило щебетала с Астариусом, мэром города: должно быть, выбивала им право быть услышанными в РадоСвете. Маар отошел за напитками, а сама девушка начала степенный обход по залу.

— Господин Мандигор, очень рады видеть вас, — Василиса улыбнулась темноволосому мужчине, который тут же полез целовать ей руку, — вы как всегда столь любезны.

— Мисс Дэлш, как славно, что вы все же приняли наше приглашение, — женщина, напоминающая ЧарДольской воительницу, сухо поджала губы.

Василиса уже хотела направиться к беззубому Давосу, заслуженному доктору наук, как ее остановила чья-то рука. Она мягко накрыла ее лопатки: по обнаженной коже словно провели ледяным лезвием. Василиса развернулась так резко, что юбка прогнала по ногам ветерок. Ей улыбался Фэш Драгоций. Взгляд против воли остановился на вырезе его рубашке, где виднелся росчерк обнаженных ключиц. Вот бы выгнать его на мороз в ней и продержать там, пока не станет таким же синим.

— Ты меня обманула, — он говорил так, словно десятки глаз его не смущали.

— В чем же? — и когда они успели перейти на «ты».

— Так и не позвонила… А я ведь ждал, наивный.

— Может, в следующий раз, — Василиса чувствовала, как внутри все искрит. Такое случалось с ней после удачного заключения сделки или сдачи проекта.

— Значит, Огневы хотят удивить всех, — Фэш пристроился рядом с ней, — показать, что даже без Нортона, у ЗолМеха есть будущее.

— Мой отец скоро освободится, так что не злорадствуй так открыто. И советую попробовать вон те тарталетки. Говорят, по рецепту в них добавляют одну летучую мышь.

Фэш остановился рядом с подносом, где лежали обычные кружки из теста с полоской красного мяса.

— А другие гости об этом знают?

— Другим гостям я их не предлагаю.

Сзади подошел Маар, Василиса почувствовала, как его рука легко легла ей на талию. В глазах Драгоция змейкой проскользнуло недовольство.

— Надеюсь, ты любишь апельсин, — Броннер передал ей бокал с соком. ЧарДольская сделала глоток и облизнула губу, стирая с нее терпкую сладость.

— Ты как раз вовремя, хотела познакомить тебя кое с кем. Не скучайте, господин Драгоций.

— Как кстати, давно хотел научиться оказывать первое впечатление, — Маар послал Фэшу усмешку, уводя девушку.

Отойдя на достаточное расстояние, Василиса улыбнулась, как нашкодившая девчонка. Ей до одури хотелось обернуться, чтобы убедиться — Драгоций все еще прожигает спину взглядом. Но нет. Мне же все равно.

— Ты правду сказала про мышей? — Маар лукаво усмехнулся.

— М-м-м, — ЧарДольская покачала головой, — просто он достал меня. Вот и все. И эти мыши у них на эмблеме, так пускай подавится ими.

Всех гостей пригласили в зал. Огромное и величественное помещение, где голос терялся в полукруге потолка. Если у ЗолМеха и было сердце, то они забрались в самую близкую к нему аорту. И ногами чувствуют, как оно бьется под ними.

Василиса с Мааром сели в первом ряду, так чтобы видеть Драгоциев одним глазом и Астариуса — другим. ЧарДольская только сейчас заметила Астрагора. При виде этого высушенного старика, ее губы сами пробормотали пару проклятий. Хорошо, что он сидит от них через семь человек.

Впереди чернел огромный экран, на котором и должна была пройти презентация. Василиса знала, что обычно таким занимался отец. Его властный голос заставлял людей позабыть обо всем и внимать ему. Норт же… Ну он не заикался, и на том спасибо.

Свет погас, на экране отобразилась панель загрузки. Все звуки стихли, и в какой-то момент ЧарДольская поверила: все будет хорошо. Норт вышел на сцену, и было видно, как сжимаются его ладони.

— Добрый вечер, господа и дамы, — начал Огнев, — рад вас видеть в стенах нашей компании. Я долго думал, с чего начать… И знаете, понял одно: говорить друг другу правду — вот самое большое, что мы сможем сделать.

У Василисы спина прилипла к креслу, какая-то ее часть отделилась и встала рядом с Нортом. ЧарДольская была уверена: Дейла сейчас тоже сидит, боясь выдохнуть.

— И правда должна стать залогом наших будущих отношений. Именно поэтому вы должны понять: в этот вечер будет твориться история всего цифрового мира. И ЗолМех напишет ее.

Экран загорелся тысячами синих искр, складывающихся в мерцающую паутину. А потом в центре распустился алый цветок, окруженный шестью точками. Василиса подалась вперед, чувствуя, как-то же самое сделала половина зала. Так и хотелось встать и коснуться пылающего лепестка.

— Это наш город, Астроград, — Норт указал на цветок, — на данный момент все его системы, вся инфраструктура подчиняется отдельным компаниям и это сильно ограничивает ее… Мы же предлагаем перенести все данные в отдельную базу под названием «Эфлара», полностью автономную и независимую от внешнего воздействия.

Вокруг прошелся шепот. Черт… это был отличный план. Он бы сделал главу ЗолМеха вторым человеком в РадоСвете, если бы не первым. Но не когда Нортона Огнева держат под стражей, грозясь влепить срок.

— Разумеется, для этого нужно совместное участие всех значимых сторон. Эти шесть точек показывают единство и союз шести компаний, что должны взять на себя ответственность за дальнейшую судьбу города. Разумеется, ЗолМех не останется в стороне и станет первопроходцем в этом. Объединив ресурсы каждого, мы добьемся успеха. Эфлара обгонит этот мир.

Норт замолчал. Его плечи расправились, а взгляд заострился — Огнев как будто повзрослел лет на десять, став копией отца.

— Кажется, я слышал, как Драгоции захрустели зубами, — прошептал Маар.

— Астрагор никогда не позволит нам так высоко взлететь… А значит, от него скоро придет ответный удар.

Дальше пошла презентация про техническую и экономическую сторону вопроса. И чем дольше Василиса слушала, тем яснее понимала: мечтой о власти отец грезил давно. Возможно, еще при них с мамой. Или когда только начинал свой путь, работая инженером старшего круга в Змиулане.

— Как думаешь, кого Норт имел в виду, говоря про шесть сторон? — Маар снова отвлек ее.

— ЗолМех, Змиулан, — не задумываясь ответила она, — возможно, Шпиль, этот клоповник Елены… я бы взяла Лазорь, но брат, скорее всего, оставит их ни с чем.

— Три-четыре ты назвала, а кто еще?

Василисе помешало ответить странное чувство. Она резко обернулась, и пересеклась взглядом с Астрагором. Старик сидел и в упор разглядывал ее, совсем не стесняясь. Такое внимание кувалдой ударило по ее выдержке. В самом деле, эти Драгоции не знают никаких рамок. И тогда ЧарДольская улыбнулась. По хищному приподняла губу, обнажая ряд ровных зубов. Астрагор поморщился и отвернулся.

— Он что-то задумал.

— Кто? — Маар моргнул, не понимая ее слов.

— Тот, кто хочет поиметь нас всех…

Презентация подходила к концу. Норт отвечал на последние вопросы журналистов, а в соседнем зале готовился легкий фуршет. У Василисы ломило в ногах и хотелось запустить туфли под стол, остаток вечера проходя босиком. Платье прилипло к коже, то и дело норовя сползти ниже отмеренной линии.

ЧарДольская подошла к столу с закусками, только бы хоть минуту побыть одной. Она не глядя схватила кусок шпинатного пирога и прожевала. Сухой ком прошел сквозь горло и упал куда-то вниз.

— Твой спутник оставил тебя? — знакомый голос обжег ее. Василиса поморщилась, раздосадованная появлением Фэша Драгоция.

— На твоем месте я бы больше внимания уделила Норту, — фыркнула она, не желая рассказывать, что Маар как раз-таки, так и сделал. — Там сейчас обсуждаются вопросы многим важнее.

Фэш подошел к ней и тоже облокотился на край подоконника. Его близость заставила Василису сжать подол. Ну уж нет, не станет она отодвигаться, освобождая ему больше места.

— Даже отсюда я могу предсказать, чем все закончится.

— И чем же?

— Вас растопчут… Точнее сначала отберут все патенты и лицензии, а потом уже растопчут. Слишком много причин не доверять вам. И даже Астариус должен это понимать.

— Я слышу про это с начала прошлой недели… Так что придумай что-то новое.

— Ты еще не устала от этого шума? — он кивнул в сторону прохаживающихся гостей, каждый из которых успел осесть у Василисы в печенках.

— В этом мире существует очень мало вещей, от которых я не устаю, — мой дом, щебет Искры, воскресный сон.

— А как насчет поездки по городу?

— Только если за рулем я, — ЧарДольская оттолкнулась от подоконника и одарила Драгоция тонкой улыбкой. Уходить первой уже вошло у нее в привычку, — это досталось мне от отца. Как и всему ЗолМеху.

— Скажешь об этом дяде… Он тоже любит поводить.

Их взгляды пересеклись, будто руки в стремительном танце. Вот только музыка у каждого играла своя.

========== Глава 7 ==========

Первый день на работе выдался нервным. Василиса сидела в душной комнатушке три на два метра и старалась вникнуть в убегающие столбики цифр. На столе остывал кофе в пластиковом стаканчике, а рука сама тянулась открыть часолист и обновить ленту.

— Ты только вышла, а уже нагоняешь на всех сон, — окрикнула ее Греза, менеджер по работе с клиентами. С очень тупыми клиентами, как любила дополнять она.

— На твоем месте я взяла бы больничный, — встряла в разговор Цзиа, еще одна соседка Василисы. Ну как им сказать, что дома девушка просто сошла бы с ума. А в ЗолМехе ей места нет.

— Так она же не болеет! Зачем ей больничный?

Цзиа посмотрела на Грезу так, что та подавилась чаем.

— Все в порядке. Просто хочу понять, откуда взялась эта чертова цифра в этом чертовом отчете! Вот и все, — не выдержала ЧарДольская, — а вы мне мешаете.

Девушки обиженно притихли, занявшись своей работой. И Василисе стало даже чуть стыдно за свою резкость. Они же не виноваты в случившемся, а я реагирую, как сторожевая псина.

«Змиулан сделал заявление. Зайди в сеть срочно», пикнуло сообщение от Дейлы. Василиса нажала на ссылку, чувствуя, как по мере погружения страницы ее дыхание замедляется. Никто не ожидал ответного удара так скоро…

— Чтобы их мара сожрала, — одними губами прошептала она.

А потом, не обращая ни на кого внимания, выскочила за дверь. Телефон дрожал в руке, как тающая льдинка и грозился вот-вот упасть. На экране расплывались буквы скандального заголовка: “Кто следующий из Огневых сядет в тюрьму…” А дальше шли ровные колонки текста с фактами, вывернутыми так, что ЧарДольскую мутило.

Драгоции как-то повлияли на РадоСвет, вынудив его дать им лишнее место в круге. Теперь Змиулан со вкусом препарировал открывающиеся перспективы, словно ЗолМех уже пододвинулся, сдавая позиции. Василиса посмотрела автора статьи и успела добавить к списку неприятных людей еще одного Драгоция. Чтобы тебе лицензии лишиться, Феликс.

«Но теперь они поддержат проект. Он стал выгодным для них» — напечатала она Дейле.

«Да, они уже связались с Нортом для составления графика встреч. Можешь подъехать?» — почти сразу пришел ответ.

«В Золмех?»

«Тебе хватит часа, чтобы добраться»

Василиса выдохнула. Рабочий день только миновал экватор, а значит, родственничкам придется подождать. Срываться каждый раз, как они свиснут — никто не собирается. Я и так задвинула все сроки, какие могла.

«Смогу только вечером. Давайте обсудим все за ужином»

В ответ Дейла отправила адрес и время встречи, а так же сообщила, что пригласит Марка. Надеюсь, на этот раз он не станет просить передать блинчики или хотя бы наденет не черную рубашку.

В ресторане «Рубинов Шпиль» все места были заняты. Василиса удивилась, когда официант провел ее к отдельному столику, забронированному на имя Огневых и спрятанному в тени растений. А Норта с Дейлой тут явно знают. Вокруг все тонуло в вишневых и багряных бликах. ЧарДольской они напоминали кровавые разводы, но никак не капли рубинов. Такие места ей крепко не нравились еще с детства, отчасти потому, что их слишком любил отец. И Елена.

Не успела девушка разобраться в меню, как к столу подошли остальные. Дейла слишком цветущая, Норт, наоборот, бледный, а Марк просто бесит. Василиса кивнула им, отодвигаясь. Огнева заняла соседнее кресло, расправляя складки на лиловом платье. В ее ушах вновь поблескивали сережки.

— Давно не виделись, милая, — Марк решил быть любезным.

— Не настолько, чтобы соскучиться, — Дейла укоризненно сжала ее коленку под столом, а Норт подобрал губы. — Рада, что ты пришел.

— Тут стоит брать только стейк и с кровью. Другие в Рубине не делают, — разговор свернул в безопасное русло, и ЧарДольская чуть расслабилась. Еще бы Ляхтич перестал так свойски ей улыбаться.

Когда на столе появились первые блюда, а официанты принесли салфетки и приборы, общие темы для обсуждений иссякли. Настал черед переходить к главной сути встречи.

— К нам хотят заслать парочку Драгоциев, — Норт надавил ножом на мясо, и по тарелки потекли багровые ручьи. — Астрагор говорит, что без личного присутствия ни о каком доверии и речи быть не может.

Василиса медленно пережевывала кусок. На ее взгляд повар переборщил с перцем.

— Этого следовало ожидать. Думаю, все захотят отправить к нам наблюдателей.

— Пока РадоСвет еще не утвердил всю эту затею, — покачала головой Дейла, — а вы уже строить планы по захвату мира. Глупо и нерационально.

— Мы просто просчитываем варианты, — лениво прищурился Марк. — К тому же, дело считай выиграно. Против нашего проекта только Дэлш и ее шавки.

— Вы же включили в круг БелоФей. Что еще надо этой ужаленной?

— Собаке только дай сигнал, и та будет лаять по каждому свистку, — Норт снисходительно улыбнулся сестре, — поэтому их и сажают на цепь.

Посмотрела бы на тебя, скажи ты это Диаре лично… Ух, она бы повеселилась.

Какое-то время они молчали, занятые ужином. Василиса отметила, что Норт стал не в пример серьезнее, и скулы у него явно заострились. Видимо, Огневу трудно приходится в новой роли. И Елену ему бы убрать подальше, нельзя доверять ей.

— Мы хотели предложить тебе забыть некоторые разногласия, — с расстановкой произнес Огнев, — пойми, сейчас уже не до детских обид.

Детских обид? Интересно, какие обиды ее братец считает детскими? Может, как они с Марком заставили ее отказаться от доли в ЗолМехе? Помнится, Ляхтич тогда угрожал ее старому другу, Лешке, а сам Норт потом признался: отец лично руководил ими. А может он намекает на Резникову и ее милую просьбу удалить с компьютера Василисы все рабочие файлы… Тогда ЧарДольская только начинала карьеру и такой удар был подобно падению в пропасть. Зато Норт на целую ночь стал ближе к Маришке.

— М-м-м, хорошо, — она легко пожала плечами, — без обид.

— Сейчас мы просто не знаем, кому доверять… кроме семьи, — Дейла прикусила губу.

— И я даже готов вернуть тебе то, от чего ты так опрометчиво отказалась, — глаза Норта на миг закрылись, а пальцы сжали край скатерти, — ты войдешь в топ-менеджмент ЗолМеха и получишь назад долю акций.

Василиса не верила, что это говорит ее заносчивый брат. Брат, который всегда стремился урвать кусок побольше и затмить сестру в глазах отца. Который плевался при упоминании Лиссы и ненавидел делиться.

— Только не спеши реветь от радости, — Марк явно не поддерживал идею Огнева, — с тебя будет причитаться.

— Кто-то должен узнать, что замышляют Драгоции. Если ты поможешь доказать, что все обвинения отца были сфабрикованы, то заслужишь признание семьи и сможешь вернуться, — ЧарДольская видела, как в глазах Норта мечется сомнения. Он словно не столько предлагал ей, сколько забирал у себя.

— Как интересно… Хотите бросить меня под поезд и посмотреть, как я буду тормозить его. Твои методы не меняются, Огнев. Весь в отца.

— Василис, нам всем страшно рисковать, пойми, — Дейла постаралась взять ее за руку, но девушка не позволила. — Но пока инициатива у нас — надо действовать.

В прошлом ей уже предлагали нечто подобное. Дело потом закончилось в каком-то подвале, где пахло крысами и плесенью. Руку до сих пор сводило при воспоминании о нем.

— Ну так действуйте, — ЧарДольская холодно улыбнулась, — а прикрываться мной не стоит. И засунь свое предложение, брат, куда подальше. У отца всегда был лишь один любимец в семье и, увы, нам его не переплюнуть.

Даже мама не смогла тягаться с ЗолМехом, что же говорить про нас.

— Как была фейрой, так ею и осталась, — Марк первый подал голос.

— Я дам тебе время подумать, Василис. И думай не только о своей шкуре, но и наследии Огневых, — Норт одарил ее тем взглядом, что так часто присутствовал у отца.

Астроград тонул в хороводе огней. В старой части города дома походили на глазированные фигурки из снежного шара. Уличные торговцы разбили на бульварах ярмарки, где продавали глинтвейн, чаролад и хрустящие стрелочки. Василиса вспомнила, как лет восемь назад гуляла по этим проспектам с семьей. Уже тогда между Нортоном и Лиссой намечался разлад, но он еще был прикрыт пустыми надеждами и обещаниями.

ЧарДольская присела на заметенную скамейку. Воспоминания об ушедшем что-то слишком часто навещают ее в последнее время.

Девушка злилась на Норта и Дейлу за их очередную попытку воспользоваться ей. С другой стороны… она могла сколько угодно скалиться и кривиться, но от правды не убежишь. Ей хотелось вернуться в ЗолМех. Хотелось забрать то, что по праву принадлежало ей. Та ее половина, доставшаяся от отца, ласково шептала: другого шанса не будет. Пора потеснить Норта с его пьедестала.

Нет. У ЗолМеха и так полно врагов, не хватало, чтобы дрязги разрывали его и изнутри. Обрадовался бы отец, устрой его детки войну за наследство, когда он сам еще жив.

ЧарДольская ясно осознала одно: врать себе дальше нет смысла. Она достала телефон и набрала номер Миракла. Человека, отчасти заменившего ей отца и преподавшего самый ценный урок: от ответственности не убежать.

— Василиса? — ей ответил напряженный голос. Конечно, у мужчины сейчас полно работы.

— Здравствуйте, я бы хотела увидеться с папой. Не могли бы вы помочь мне?

========== Глава 8 ==========

Ей предложили подъехать к Змиулану ровно в семь. Короткое и емкое сообщение пришло на е-мейл с электронным пропуском. Василиса тупо перечитала про себя последние строки: с уважением Астрагор Драгоций. Ей захотелось бежать так далеко, чтобы забыть даже свое имя. Черт. Первый порыв позвонить сестре или матери прошел. Маара впутывать в это точно нельзя… У него только все наладилось в карьере и замаячили неплохие перспективы.

ЧарДольская достала из визитницы черную карточку с гербом летучей мыши. Рука сама набрала указанный номер, и через пару гудков раздался холодный голос Фэша Драгоция.

— Слушаю?

Василиса молчала, борясь с собой.

— У вас проблемы со связью? Представьтесь.

— Это Василиса ЧарДольская, звонит, чтобы обсудить значения котировок.

Ей показалось, что Фэш чуть не выронил телефон. Неужели ей удалось удивить чертова Драгоция?

— Слишком долго ты искала мой номер. Что случилось?

Интересно, он знает о планах своего дяди… Самое время проверить.

— Не расскажешь, какой дресс-код принят в Змиулане? А то, боюсь, застрять на проходной.

— Смотря к кому идти, мисс, — задумчиво протянул он своим тягучим голосом.

— К Астрагору. На личную встречу.

И комбо, ей опять послышался характерный шум выскальзывающего телефона.

— Скинь свою геолокацию, я должен это видеть.

Василиса поколебалась. До семи оставалось немногим больше двух часов, один из которых она по любому потратит на дорогу. Девушка нажала на значок передачи данных, и сообщение ушло.

— Как же я ненавижу этот район, — Фэш недовольно цокнул, — там происходят самые паршивые ситуации в моей жизни.

Василиса усмехнулась. Ее настроение поднялось.

— Никто не зовет тебя, Драгоций, — пропела она.

— Но ты бы расстроилась, если бы я бросил трубку.

— Не больше, чем ты сам.

Боги, что она творит. Зачем все еще говорит с ним… перед глазами возникло осуждающее лицо Маара с недовольным изгибом губ. В этом нет ничего личного. Он ни капли не вызывает во мне тех чувств, что Броннер… это просто интерес.

— Я подъеду. Гордись, ради тебя придется перетасовать планы на вечер.

Отчего-то эти слова разлились по горлу приятным теплом. Которое Василиса тут же задавила. В этом же нет ничего личного.

В торговом центре уже висели яркие плакаты со скидками, а за витриной маняще блестели глянцевые манекены. Люди, сжимающие в руках грозди хрустящих пакетов, лениво прохаживались по залу. Василиса сама в прошлом году была такой же. Носилась, охваченная предпраздничной суетой, выбирала подарки близким и знать не знала ничего дурного. Помнится, прошлый Новый Год она отметила аж трижды: сначала с коллегами, потом в Черноводе, а закончилось все грандиозной вечеринкой, которую удалось пережить еле-еле. Маар до сих пор пересматривает видео, где она на спор бежит в носках по снегу.

ЧарДольская подошла к ювелирному магазину. Да, эти праздники пройдут мимо и запомнятся бесконечной рябой полосой перед глазами.

Какой-то мужчина выбирал подвеску, склонившись над витриной. Его лоб сосредоточенно наморщился, а между бровей появилась складка. Василиса стало интересно, и она зашла внутрь.

На подушечках и подставках сияли крохотные фигурки всевозможных сказочных животных. Девушка с восхищением стала разглядывать их: тонкорог с жемчужным рогом, треугл с янтарем вместо глаз, огнеящер, выложенный осколками яшмы и изумруда. Но больше всего ей понравился сапфировый огнежар, расправивший крылья. Такого когда-то папа подарил маме, она долго носила его, не снимая. А потом выбросила в море.

— Что-то достать? — ее отвлек приятный голос продавщицы, — у нас неполная коллекция и действует скидка при покупке комплекта…

— Нет, не надо.

— А покажите нам ту птичку, — Василиса вздрогнула, не успевшая понять, как Фэш подкрался к ней со спины. — Пришлось обойти весь этаж, пока я искал тебя.

Продавщица бережно положила огнежара перед ними. Ее губы сложились в умиленную улыбку. Должно быть, надумала себе про нас невесть что.

— Когда-то такую подвеску носила моя мама, — поделилась Василиса, заслужив восторженный вздох девушки, — а потом в сердцах избавилась от нее. Утопила прямо во время отдыха.

Продавщица пару раз моргнула, силясь осмыслить услышанное.

— Ты права, конечно, не стоит покупать вещь, если уже не любишь ее, — Драгоций покачал головой, — у вас есть что-нибудь с летучей мышью?

ЧарДольская рассерженно выдохнула. Идея встретиться с ним явно была просчетом. Хотя он может искать подарок… той же сестре, к примеру. Или девушке.

Тот мужчина все еще обхаживал витрины, рассеянно отмахиваясь от предлагаемых вариантов. Василиса незаметно подошла к нему, пока Драгоций отвлекся на блестящие камушки.

— Огнежар тут самый красивый, — тихо сказала она, — я бы была счастлива такому подарку.

В ответ ей с благодарностью кивнули. Фэш как раз прошел к кассе и резко провел кредиткой, разнеся на весь магазин звучный щелчок. ЧарДольская бросила на синюю птичку последний взгляд и пошла к выходу.

Василиса была уверена, что сДрагоцием их ждет общее неловкое молчание, которое всегда сопровождает двух незнакомцев. Но все вышло совсем наоборот. Фэш умел быть обходительным, когда хотел этого. Маар всегда говорил, если надо понравиться девушке — слушай ее и улыбайся.

— Значит, мой дядя пригласил тебя в гости?

— Скорее назначил встречу, — в одной из витрин блестел макет Расколотого замка, разрушенного века четыре назад. «Стань временем сам» — гласил слоган над ним.

— Тебе точно стоит съездить, — Фэш рассеянно окинул строение взглядом, — более нелепой рекламы часов я еще не видел. Они бы еще вспомнили те стишки…

Они посмеялись, припоминая старые байки про Эфларуса, великого архитектора прошлого. Старик был славным малым, но под конец жизни чутка тронулся умом, приказав снести свой главный шедевр.

ЧарДольская подождала, пока Фэш перестанет улыбаться, и решилась воспользоваться его неплохим настроением.

— Говорят, что даже Астрагор прислушивается к твоему мнению.

— О чем это ты?

— Мой отец и твой дядя похожи в одном — они создали наследие, которое переживет их. А значит, его надо кому-то предать, — осторожно произнесла она, катая на языке каждое слово.

Фэш бросил взгляд столь острый, что все внутри сжалось. И Василиса узнала этот взгляд — так смотрят, когда обнажаются страхи.

— У Астрагора есть сын и весь старший круг для этого. Советую начать свой допрос с кого-то из них.

— А ты бы сам не хотел получить Змиулан? — вопрос сорвался с губ быстрее, нежели она успела обдумать его.

— Спроси себя о том же…

Зачем спрашивать, ЧарДольская и так знала, что получи ЗолМех — обратно бы его не вернула.

Время близилось к шести, и уже следовало отправляться, чтобы не опоздать из-за пробок. Василисе было слегка неловко садиться в машину к Драгоцию. Как будто ее подговаривали соврать. Он просто подвезет меня до Змиулана… Это многим удобнее, чем искать такси. В итоге ЧарДольская забралась на заднее сидение, как будто спинка водительского кресла могла оправдать ее.

В салоне едва ощутимо пахло ландышами и соленым ветром. Морским бризом. Василисе определенно нравился этот запах, хотелось укутаться в него, как в плед.

За окном замелькали улицы, сливающиеся в одно пестрое полотно. На зданиях зажигалась подсветка, превращая их в скопление золотых мазков. Огромный шпиль Ратуши походил на протянутую в небо руку, стремящуюся сгрести побольше звезд в кулак.

— Знаешь, я бы не раздумывая простился с Змиуланом, если бы он вернул все, что забрал, — глухой голос отвлек ее. Неужели Фэш все это время думал над тем вопросом?

Василиса притворилась, что не поняла его, хотя перед глазами замелькал особняк в далеком Драгшире. Остаток пути прошел в молчании.

Змиулан походил на связку кинжалов, врезанных в плоть города. ЧарДольская поморщилась такому сравнению, но ничего точнее подобрать не смогла. Черные отростки разной длины, закованные в стекло и сталь, являлись чудом современной архитектуры. Наверное, его создатель наслушался сказок про огнеящеров и темных колдунов, вот и вдохновился ими.

— Чего застыла? Непривычно видеть настоящий размах.

— У вас нет никакого тайного ордена? А то место уж слишком подходящее.

В такой час коридоры Змиулана пустовали, и шаги разлетались по всему этажу. Только завидев Фэша, охранник тут же пропустил их. Интересно, это с каждым Драгоцием работает или лишь с избранными? Молодой человек проводил ее до нужного коридора и остановился. С потолка лился холодный, голубоватый свет, заставляя отливать кожу льдистой коркой.

— Он сидит в том кабинете, — Фэш кивнул на массивные двери, — надеюсь, после встречи с дядей ты станешь приезжать к нам чаще.

Василиса сухо улыбнулась и крутанулась на каблуках. Ладони вспотели, а пальцы постоянно путались друг с другом. Астрагор угрожал маме, подставил папу, мечтает развести братца, а теперь и за меня взялся. Хоть бы сойти ему в могилу, наконец.

Стоило ей подойти к двери, как та отъехала в сторону. ЧарДольская сделала шаг вперед — в объятия мягкого полумрака. Ей бросился в глаза длинный стол из темного дерева, стена, обитая светло-серыми панелями и шар-светильник. Вся обстановка рождала чувство загнанности. Василиса поймала себя на мысли, что ждет, когда потолок начнет опускаться, стремясь вдавить ее в пол.

— А вот и дочь Нортона, — этот голос давно мерещился в кошмарах многим жителям города. Теперь и ЧарДольская вошла в их число. — Ты все-таки пришла.

— Меня учили использовать любую возможность. А ваше приглашение было весьма убедительным.

Астрагор кивнул ей на кресло напротив. Он не выглядел усталым, хотя позади был целый рабочий день. И как возраст его не донимает… давно пора отдать все преемнику.

— Мой племянник был весьма любезным с вами. Хотел бы я добиться от него такого же поведения на переговорах.

Василиса не поняла, чего в словах было больше: насмешки или укора.

— Иногда под любезностью мы скрываем яд. По мне лучше честная жесткость. Чего ради вы позвали меня, господин Драгоций?

Астрагор улыбнулся сухими губами, и в его лице не осталось ничего старческого — только острая решимость.

— Чтобы дать то, что тебе причитается. Скажи, не пора ли в свете последних событий вернуть старую фамилию?

========== Глава 9 ==========

Василиса сидела на своей маленькой уютной кухне и резала салат. Ей так необходимо было заняться чем-то простым и обыденным. Нож методично стучал по дощечки, разбрызгивая жирную мякоть. Она представляла, как также плавно нарезает лицо Астрагора. Как раскалывается надвое его искривленный рот, ломаются брови и вытекают глаза… ЧарДольская смахнула наваждение.

Этот старик загнал ее в угол. Предложил огнежара, но на деле птичка обернется вороной. Он хочет, чтобы я сделала всю грязную работу. Чтобы дети Нортона сцепились между собой, как подзаборные шавки, и сами принесли ему ЗолМех.

Ей уже два раза звонила Дейла, но сил ответить не было. Василиса ограничилась простым сообщением: прости, голоса нет, но все хорошо. Как смотреть в глаза сестре, если в мыслях ты уже успел пару раз отвернуться от нее? Наверное, Норт был прав, что не доверял ей. А она еще наговаривала на Елену… Сама-то не лучше этой змеи.

Телефон снова зазвонил, но на этот раз на дисплее высветилось имя Миракла. ЧарДольская сняла трубку, не раздумывая. Звонка от него она ждала больше всего.

— Здравствуй, Василис. Я договорился о твоей встрече с Нортоном. Подъедешь по высланному адресу к трем?

— Разумеется. Вы как всегда выручаете нашу семью. Спасибо.

Когда-то давно Миракл сказал ей, что пошел в юристы, чтобы исправлять чужие ошибки, корректировать судьбы. Тогда Василиса в шутку назвала его зодчим и сама захотела такую работу. И до сих пор подумывала о ней после завершения стажировки.

На улицу ЧарДольская выскочила уже через полчаса, на ходу заматываясь в шарф и натягивая шапку. Весь город окутывала сеть снующих быстроходных трамвайчиков. Жители ласково звали их дриадэрами за разукрашенные бока и плавный ход. Василиса легко запрыгнула на приступку и вошла в салон. Сейчас ей не хотелось возиться с такси, ждать и выслеживать его. Хотелось доехать самой.

Аккуратный квартал, где жила ЧарДольская, перерос в серые безликие улицы с бесконечным каскадом крыш на горизонте. Тут не было черепичных навесов с выступающими крылечками, окон, притягивающих взгляд, блеска витрин булочных и бакалейных лавок. Только сплошной массив, сколоченный из чужих жизней и заключенный в узких глазницах домов.

Василиса вышла на оживленной улице. Вокруг суетились люди, огибая ее тонкими ручейками. Она напомнила себе камень, некстати брошенный в бурный поток. ЧарДольская нашла нужный участок, где ей разрешили увидеть отца. Все внутри вытянулось в тугую струну, оттянутую так, что ныли ребра. Ну вот я сама пришла к тебе, как всегда без приглашения. Уж извини, папа.

Василису сразу провели в светлую квадратную комнату с голыми стенами и двумя стульями. Скорее всего, где-то пряталась камера, вот только ее черный глазок девушка так и не разглядела. Прошло минут пять, прежде чем дверь напротив приоткрылась. ЧарДольская привстала, да так и застыла. Как вести себя с отцом она решительно не знала.

Нортон Огнев за эти пару недель почти не изменился. Все та же гордая осанка, пронизывающий взгляд и тонкая полуулыбка на губах. Да, его лицо чуть осунулось, а под глазами пролегли тени, но от мужчины по-прежнему веяло силой. И уверенностью.

— Оставьте нас, — повелительно сказал он сопровождающим.

— У вас есть двадцать минут. После этого вы снова вернетесь в камеру, мистер Огнев.

Когда их оставили одних, Василиса все же встала и в три шага преодолела разделяющее их расстояние. Она несмело застыла. Глаза противно защипало. Не хватало еще разреветься перед ним.

— Надеюсь, причина, по которой ты захотела увидеть меня, стоит того. Не пойми меня неправильно, но сейчас мало времени на чувства и сантименты.

Отрывистый голос отца вывел ЧарДольскую из забытья. Она резко шагнула назад, обхватив плечи руками, как будто сдерживая себя.

— Я должна была увидеть тебя.

— Все детали, касающиеся дела, переданы Норту и Мираклу. Так что вряд ли им понадобится твоя помощь в этом вопросе, тогда что, — на секунду в зеленых глазах промелькнуло беспокойство. — Это как-то связано с Лиссой?

— Нет, мама тут не при чем.

Василиса чувствовала, как на смену нежности приходит разочарование. Неужто ты думала, что арест изменит его? Нет, он все тот же холодный и колючий гордец.

— Можешь говорить без оглядки: прослушки тут нет. Миракл постарался. Хитрый лис, везде у него связи.

— Это правда? Все то, что пишут о тебе? — Василиса не знала, какой ответ хочет услышать.

— Отчасти… Вряд ли я заслужил все эпитеты, что пестрят в заголовках… Но да, Лазаревых взломал я.

Стены камеры пошли рябью. Такая простая и короткая правда была хуже любой спланированной лжи. Василисе хотелось заставить отца забрать слова обратно — как можно защищать человека, заведомо признавшего вину…

— Значит, ты сидишь здесь за дело, — глухо сказала она, — знаешь, что мама говорила о тебе? Такие, как ты, никогда не будут играть честно. Так как не в состоянии запомнить правила.

Огнев усмехнулся, и на его лице показался отпечаток усталости. Все-таки папа не железный… но черт, какой же он мерзавец.

— Я просто хотел вернуть то, что всегда принадлежало нам.

— Если это «что-то» было у Лазоревых, то всегда принадлежать нам оно не могло.

— Считай, они служили сейфом, хранилищем для этой вещи… Ты же не отдаешь деньги банку, только потому, что держишь их в нем?

— Но все пошло не по плану, верно? — и теперь ты ставишь на Нортона. На моего заносчивого, трусоватого братца. — Что ты собираешься делать, как выкручиваться?

Мужчина лишь покачал головой, видимо, не желая делиться планами с дочерью.

— Думай больше о другом. Сейчас вы должны сохранить ЗолМех. Ты, Норт, Дейла — я надеюсь на вас.

Но больше всех на Норта.

— Что, брат уже нажаловался на меня? Рассказал, как я убежала, не согласившись с его щедрым предложением…

— У меня нет времени выслушивать детские обиды, — Огнев привычно отмахнулся от ссор между своими детьми. — Пора решаться, Василис. Я знаю, что у нас не всегда были теплые отношения… Но ведь все может измениться.

ЧарДольская молчала, давая Нортону возможность продолжить.

— Наследника я так и не выбрал.

Хотела бы я увидеть твое лицо, услышь ты про предложение Астрагора… Может, твое благословление мне и не понадобиться.

— Я тебя поняла.

— И ни какой крест нам не помешает разобраться с Драгоциями, — туманно добавил мужчина.

Их время закончилось, и Василиса побрела обратно. Года три назад отец также вертел у нее перед носом ложными обещаниями, расписывал туманные перспективы и почти склонил на свою сторону. Я уже видела себя в его штате… мечтала, как посвящу жизнь тому, что и он. А все кончилось избиением Лешки и шантажом.

В тебе слишком много от Лиссы, чтобы Нортон принял тебя. Он не может отыграться на ней, поэтому довольствуется тобой, говорила ей госпожа Мортинова. В ушах болезненно звенел ее надменный холодный тон.

Мама не права… Пережевывать людей в тысячи раз приятнее, чем склеивать их. Да горят они все в пекле.

На следующее утро Василиса приехала к Мендейре, опоздав на полчаса. Она забежала за четырьмя стаканчиками кофе и упаковкой кренделей. Греза и Цзиа встретили ее понимающими взглядами. Каждый, кто уходил, приносил на прощание перекус из кафетерия напротив.

— Пора что-то менять, — улыбнулась Василиса, — надо вернуться туда, где мне самое место.

Мендейра пристально посмотрела на нее, как будто ЧарДольская только вчера пришла к ней, снова превратившись в забитую и неуверенную стажерку. Боги, как давно это было… После мерзавца братца, почистившего ее компьютер.

— Уверена? Ты тут на хорошем счету. Нерейва уже задумывается, как бы сделать тебя личной помощницей. Ты ведь знаешь, у нее ее не было с момента…

— Ухода мамы, — мягко прервала Василиса, — я знаю.

Когда-то давно Лисса ЧарДольская тоже начинала свой путь в этих стенах. И также упорхнула из них. Ее вели вперед амбиции и жажда большего, а что толкало Василису?

— Ладно, сейчас составим заявление, — Мендейра зашуршала папкой с отчетами, — отпустим тебя без отработки. Цзиа, рассчитай ЧарДольской смету на прошедший месяц.

Все вокруг засуетилось, а Василиса сидела, чувствуя зарождающуюся тоску. По девочкам, их общим посиделкам в кафе после успешной сделки, по язвительным шуткам начальницы… да даже по ее рабочему столу с ровными рядами папок и документов. Чернолют стал ее гаванью, где она собирала себя после губительного шторма. Снова училась верить людям, пробовать вкус победы, доказывать, что способна бросить вызов…

И теперь я вновь отправляюсь в открытое море, навстречу штормам. Тут мне стало слишком тесно.

ЧарДольская зашла в отдел разработок. Она не могла уйти, не простившись с Мааром. Сейчас Броннер все чаще помогал своему дедушке и сам метил на неплохую должность.

В зале работали компьютеры, и их утробный гул отражался от стен. На столах под лампами были расстелены полотна с чертежами. Маар склонился над одним из них, черкая какие-то пометки. Василиса встала у него за плечом.

— Тут механизм для перевозки бьющихся конструкций. Надо поднять вот эту ось еще чуть выше, а то происходит ограничение по габаритам, — Броннер как всегда с головой ушел в работу. Как отец, тот тоже мог часами стучать по клавишам.

— Я все равно мало что понимаю, — ЧарДольская положила ладонь на его спину, мягко проведя вдоль лопаток. Подействовало безотказно. Броннер тут же обернулся к ней. — Сегодня мой последний день.

— Ну что же… я думал, ты уйдешь раньше.

— Мне кажется все идет не так, как надо.

— Так всегда кажется, когда приходит время избавляться от старого и отправляться в неизвестность. Но пройдет время, и ты поймешь — все было не зря.

Маар мягко отвел прядь ей за ухо, оставив руку на щеке. Василисе странно закололо сердце. На миг она представила, как его узкие губы накрывают ее, и нос щиплет от запаха яблок. ЧарДольская перехватила его ладонь и отвела в сторону. Не сейчас.

— Посмотрим. Может, через год-другой позову тебя за собой… В ЗолМехе всегда есть, где развернуться.

В глазах Маара всколыхнулся вопрос, но Василиса, смеясь, покачала головой. Пока ее мысли сокровенны даже для нее самой.

Не сказать, чтобы Норт удивился звонку. Брат со сдержанной радостью воспринял ее согласие и желание устроиться в ЗолМех. Должно быть, Огнев чуял в словах сестры подвох и смог вывернуть все себе в пользу. Скользкий тип.

— Тогда мы назначим тебя в контактную группу. Будешь вертеть Драгоциев за нос и следить, чтобы не узнали, чего лишнего.

Ну что же… Кто сказал, что все достанется ей на серебряном блюдце?

========== Глава 10 ==========

Василиса уже неделю старалась разобраться в том ворохе бумаг, что вручил ей Норт. Тут была вся техническая документация по проекту, какие-то графики, сметы и экономические расчеты, экспертные оценки… И в каждую цифру, каждую строчку ей приходилось вникать, чтобы не выставить себя на посмешище перед чертовыми Драгоциями.

Самое обидное — ей ведь никто не собирался помогать. Дейла сама не понимала половины, а к Норту с Марком Василиса бы не пошла, даже загорись у нее волосы.

Вчитываясь в очередной отчет, девушка усмехнулась. До нее, наконец, стало доходить, чего ради отец все это затеял. Точнее мне кажется, что я разгадала его… а что там в самом деле творилось одному Эфларусу известно. Нортон хотел избавиться от Астрагора первым. За кружевом выкладок и цифр явственно проглядывало одно: весь контроль над системой ляжет в руки тому, кто заберет больше серверов-ключей. Тогда почему их шесть… логичнее было бы сделать семь.

Василиса стала загибать пальцы. Ей казалось, что где-то в ее логике существовал просчет. Рубиновый и золотой достался ЗолМеху, Хрустальный — Шпилю, железный и бронзовый забрал БелоФей с Чернолютом. А серебряный мы сами отдали Змиулану. Где же еще один?

— У тебя лицо вершителя судьбы мира. О чем задумалась, ЧарДольская? — девушка все забывала, как близко с ее кабинетом работал Марк. И порой он наведывался позлить ее.

— О том, как важно запирать за собой дверь. Зачем пришел?

— Наши друзья Драгоции прибудут завтра… Но вижу, что новость тебя не тронула. Уже успела посплетничать с Дейлой?

Имя сестры из уст Ляхтича обожгло слух. Марк никогда не ценил Огневу. Василиса видела это также отчетливо, как и Дейла, уверившая себя в обратном. Он здесь, потому что ему что-то надо, иначе бы этот прохвост убежал первым.

— Не забывай, именно я буду ответствена за их прием. Разумеется, меня держат в курсе последних новостей.

— Елена так не считает. Она собирается следить за тобой, — Марк наклонился к ее столу, и его черные глаза оказались слишком близко. — За каждым твоим шагом и словом, милая. И выслеживать ошибку.

— Не думала, что ты постараешься помешать ей, — о том, как слепо Марк обожает Мортинову не шутил только ленивый… Ну и Дейла, разумеется.

— Времена меняются. Возможно, я решил поставить на тебя, — он лихо подмигнул, чем даже слегка смутил девушку. — К тому же, мы почти родня.

Гореть мне в отделе бухгалтерии за таких родственников.

Марк ушел, оставив Василису в смятении. Ее подгрызало изнутри нехорошее предчувствие, но свалившихся дел было в разы больше. Подумаю об этом позже. Или никогда.

Следующий день начался задолго до рассветных лучей. Вокруг плавал полумрак, тенями рассеявшись по всей комнате. За окном виднелся серый кусок неба, похожий на пыльное покрывало. Очередное хмурое осеннее утро просачивалось сквозь щели.

Будильник стоял на шесть, а уже в полвосьмого требовалось выбегать из дома. ЧарДольская дала себе установку — сегодня выглядеть превосходно. И ни каких сонных мешков, растрепанных пучков и разношенных кед. А то Мортинова сожрет ее еще до приезда Драгоциев.

У офиса ЗолМеха Василиса была почти вовремя. До встречи оставалось больше часа, а значит, можно спокойно раздеться и отдышаться.

Внутри ощущалось непривычное оживление. По просторному холлу то и дело проносился звон каблуков всплески голосов. От обычного сонного морока не было и следа, словно, где-то грохотал невидимый оркестр. Впрочем, дирижер нашелся очень быстро.

— А вот и наша блудная звезда. Мы уже успели заждаться тебя, дорогая, — этот надменный тон Василиса бы узнала даже через канонаду взрывов. — Наконец, все дети Нортона занялись делом.

Елена Мортинова, обернутая черным шелком и облаком парфюма, возвышалась посреди мельтешащих сотрудников. Как сказал когда-то Маар: любовница твоего отца очень красивая женщина, но человек просто отвратный.

— Могли бы не волноваться так, госпожа Мортинова. Вся ситуация полностью под моим контролем.

— Ну-ну, боюсь, без моего присутствия сегодня не обойтись. Драгоции могут обидеться, что их встречают без должного внимания, — меня только что в глаза назвали пустым местом?

— Думаю, ваше умение нравиться людям нас точно спасет.

Черт, если я не смогу вырваться сейчас, то Мортинова так и будет помыкать мною. А за ней перестанут считаться и все остальные. Вон сколько людей нас слушает.

Елена не просто так взъелась на Василису. Девушка знала, что Нортона до сих пор тревожит призрак матери. И где-то под коркой льда в глазах Мортиновой шпарила едкая кислота. Какая женщина потерпит рядом с собой тень соперницы?

Полчаса в обществе Елены показались Василисе затянувшимся кошмаром. Сотню раз она успела спросить себя, за что отец приблизился к этой гадюке. Может, будь я мужчиной, то поняла бы… Но боги, неужели все дело только в постели.

Появление Драгоциев было сравнимо с первым весенним солнцем после зимней стужи. Все внимание Мориновой сразу же переключилось, как тумблер, и она, круто развернувшись, направилась к ним.

ЧарДольская тоже подошла к гостям и вежливо поздоровалась. Но мысли ее лихорадочно крутились в голове. Всего в делегации из Змиулана было трое человек. Все как на подбор высокие, темноволосые и ясноглазые. И даже имена у них были одинаково хищными: Рок, Рэт и Фэшиар. Хотя последнее очень непривычно кололо язык. Куда лучше просто Фэш.

— Разумеется, все детали сотрудничества мы обсудим в более камерной обстановке, — Мортинова расточала приветливые улыбки, — я лично прослежу за тем, чтобы вы, господа, получали всю информацию из достоверных источников.

— И все-таки нам бы хотелось свидеться с Нортоном Огневым, — сухой голос Рока напоминал отцовский. — Он же сейчас владелец компании.

— Мой брат назначил меня главой контактной группы. Все взаимодействие с ним вы будете осуществлять через меня, — Василисе надоело изображать кусок стены. — Госпожа Мортинова не успела упомянуть об этом.

Да и вовсе не собиралась.

— Я же говорил, что нас сведут с кем-то из Огневых, — Фэш усмехнулся, — кажется, ты проспорил, кузен.

Третий Драгоций, Рэт, протестующе нахмурился.

— Постой, я так и не понял, кто из дам курирует проект. Да простит меня деловая этика, но, кажется, они сами не до конца разобрались.

Василиса почувствовала, как ее шея идет пятнами. Даже Елена чуть поморщилась, выдавая неловкость. Этой глупой стычкой они дали Драгоциям повод позубоскалить.

— Госпожа Мортинова, как член совета директоров, разумеется, также будет заседать в контактной группе и всячески способствовать решению проблем. Ее мнение крайне важно для меня, — через силу выдавила ЧарДольская.

— А теперь пора обсудить организационные вопросы. Прошу последовать в мой кабинет. Василиса, милая, не могла бы ты настроить проектор и принести отчеты за рассматриваемые периоды?

Нет, никакого примирения с этой змеей не будет. Но сейчас кто-то должен сделать шаг назад во благо всего дела. Радуйся своей победе, а я пока спланирую войну.

Ни за какими отчетами Василиса, разумеется, не пошла. Все это было в кабинете, как и настроенный проектор. В принципе и все обсуждаемые вопросы впечатались ЧарДольской в подкорку, ведь они сотни раз обговаривались в письмах.

— Не думал, что дочь Огнева спасует перед его… коллегой, — Фэш Драгоций отчего-то продолжал стоять рядом, хотя всех остальных Елена успела увести.

— О чем ты? У нас с госпожой Мортиновой полное взаимопонимание.

— Ну-ну, такое, что не хватает ножа в глотке. И заметь, я не уточнил в чьей, — в твоем любимом дядюшке. И в паре братцев, а то вас слишком много.

— Не переходи границы. И вообще на работе тебе следует обращаться ко мне на «вы» и держать дистанцию.

— Постараюсь запомнить… Вы так и собираетесь держать меня в коридоре, мисс ЧарДольская?

— Могу отвести к кабинету Елены. Она, конечно, ослеплена триумфом, но до трех считать не разучилась.

Фэш усмехнулся, от чего у него на щеках показались ямочки. Василиса против воли тоже улыбнулась.

— Расскажите мне про проект? Что такого придумал великий Нортон Огнев и действительно ли нам бояться разорения.

Через пять минут они уже были в ее кабинете. Василиса не знала, почему так быстро идет на поводу у этого Драгоция. Такое с ней было лишь раз… еще в старшей школе. Но после первого неловкого поцелуя весь морок опал. Может, его тоже поцеловать? Боги, о чем я только думаю. А взгляд сам цеплялся за узкие, плотно сжатые губы Фэша.

— Видишь, эти базы позволят сразу обрабатывать большой массив чисел…

— Насколько большой? В Змиулане мы сами запатентовали нечто подобное.

— Можно будет спрятать весь город. Контролировать работу всех переводов, снабжения, подачи электричества… Превратить всю инфраструктуру в одну нейронную сеть.

Глаза Драгоция восхищенно блеснули. Как будто мысленно он просчитывал, какие перспективы открываются впереди.

— И кто-то должен будет владеть всем этим, верно?

Скользкий вопрос, который задают себе все. Вряд ли его устроит сказка про единство и общее равенство.

— Может, это будем мы, — и прежде, чем с его губ успел сорваться звук, ЧарДольская усмехнулась. — Или любой другой. Время покажет.

Шальная мысль поразила ее. Насколько проще было бы иметь дело со Змиуланом, сменись у него владелец.

========== Глава 11 ==========

Недели потянулись липкой паутиной, забивающей память одинаковыми днями. Каждый из них оставлял после себя пыльное послевкусие потраченного зазря времени.

Василиса перестала чувствовать себя в ЗолМехе заблудшим щенком и уже держалась весьма уверенно. Драгоции оказались не такими безнадежными засранцами, как можно было подумать. Со смешливым и чуть безалаберным Рэтом ей даже удалось неплохо поладить, в отличие от хмурого Рока. Елена, как не трудно этого признавать, заметно облегчала работу. Она видела подвох там, где ЧарДольская в силу нехватки опыта промахивалась, умела быть жесткой, если того требовали обстоятельства, и прятать смысл за красивыми словами. Словом, была на своем месте.

Норт с Мираклом все чаще пропадали вне стен компании. Скорее всего, их отлучки были как-то связаны с отцом, но напрямую об этом никто не говорил. Интересно, как бы братец торопился спасти его, знай о тонкостях нашего разговора.

Рабочий день уже близился к завершению. Василиса лениво покачивалась в кресле, заканчивая форматировать список. Елена сообщила, что через несколько дней состоится очередная конференция, на которую ей хотелось бы пригласить свою протеже. ЧарДольская радостно согласилась, сама не желая терпеть нудные встречи с пустыми разговорами. Готовый список отправился на почту Марка, чтобы дождаться окончательного утверждения.

Через час обещал заехать Маар, предложивший посетить «потрясающую выставку инженерных моделей». Лучше бы сразу поехали ко мне, эти его модели, поди, ничем не лучше прошлогодних клокеров. Те еще страшилы.

Послышался слабый стук в дверь. Василиса разрешила войти, и на пороге показалась Дейла. Сестра выглядела неважно.

— Что-то случилось?

— Нет… то есть пока нет. Я сяду? — Дейла как могла прятала взгляд и мялась, а значит, ей было что-то нужно.

Василиса подождала, давая Огневой время собраться с мыслями, но та все тянула, перебирая в пальцах край юбки. Наконец, она заговорила:

— Ты неплохо поладила с Фэшем Драгоцием… Удивительно, вы казались мне слишком похожими, чтобы ужиться в одном месте. Ты… делаешь это специально?

ЧарДольская удивленно приподняла бровь. Нехорошее предчувствие царапнуло по горлу.

— Я просто стараюсь хорошо выполнять свою работу.

— Разумеется, все мы так думаем, — Дейла говорила так осторожно, словно дула на открытое пламя. — Знаешь, Елена как-то сказала мне одну любопытную вещь… Чтобы залезть в голову мужчине, надо всего-то пустить его в постель.

Недопитый кофе на дне чашке показался ЧарДольской лужей грязи. В которую ее только что макнули с головой.

— Не смотри на меня так. Подобное делают все, кто хоть чего-то добился… Елена, Маришка, Хронимара… Да даже твоя Лисса! Или ты думаешь, отец просто так ввел ее в совет директоров?

Голос сестры звучал, будто бы через толщу воды. Ее губы искривлялись словами, смысл которых болезненно лился в мысли каленым железом.

— Вон. Просто выйди. И если тебе так нравится подобный способ, то не мелочись. Иди сразу к Астрагору.

Дейла поднялась, прямая как палка. В ее глазах не было злости, только мутная усталость.

— Я бы на твоем месте тоже оскорбилась. А потом бы уже включила мозг. Никто не кладет тебя под Драгоция, просто ты сейчас ближе всех к нему. А он к Лазареву, с которым мы так и…

— О боги! Избавь меня от этой грязи. Мне кажется, что твоим голосом говорит Елена.

— Я многому успела научиться у нее.

— Тогда понятно, почему Марк выбрал тебя! — ЧарДольская честно не хотела этого говорить, не хотела видеть, как лицо Огневой сводит мимолетная судорога… Но в груди стало чуть легче.

Дейла ушла, оставив Василису одну. Но как назло слова сестры заставили девушку задуматься. Она пыталась перестать, отвлечься и оборвать мысли, но те все продолжали кружиться стаей стервятников. Черт, я ведь сама перестану уважать себя.

Ей не было покоя и на выставке. Василиса ходила между макетов механических людей, животных и зданий. Заглядывала в пасть пластикового огнеящера с горящими глазами, обитавшего на земле тысячи лет назад. Трогала металлический рог малевала со встроенным датчиком движения… и представляла руки Фэша совсем не там, где им предписывал деловой этикет.

Уже дома, в полной темноте она лежала, разглядывая смутные очертания потолка. Маар рядом делал вид, что спит, хотя Василиса чувствовала, как напряжена его спина. Конечно, он видел ее отрешенность. И, пожалуй, искал причины совсем не там, где следовало. И слава Богу… как хорошо, что внешне он совсем не Драгоций.

— Знаешь, что мне предложила родная сестра? — не дожидаясь ответа, Василиса продолжила. — Стать на пару дней вещью.

Одеяло сползло с ее плеча, когда Броннер резко обернулся. Он навис над девушкой, и впервые в его глазах было столько серьезности.

— У нее в этом богатый опыт…так стелиться перед Ляхтичем не каждый сможет.

— Это просто… я поражаюсь ими всеми! — Василиса села на кровать, оттолкнув Маара. — Отец пытается водить за нос и меня, и Норта. Братец просто чертов кретин без проблеска совести. А сестра прикидывает, как бы продать меня подороже. И ведь они еще наберутся наглости назвать это преданностью семьи… Что такое твоя личная гордость, свобода, интересы, когда на кону нечто большее? А потом выставят вон. Спасибо, Василис, посиди вон там, в сторонке, пока не поднакопится очередная кучка дерьма.

Ее щеки горели. Так случалось всегда, если она теряла над эмоциями контроль. А глаза как-то подозрительно защипало. Проклятье, разбудить парня, чтобы ныть ему в уши… какая я жалкая.

— Ты можешь поступать также. Сейчас, когда они меньше всего ждут подвоха, самое время вернуть свое.

— Предлагаешь, стать такой же тварью? — ломать людей куда проще, чем чинить.

— Василис, смотри правде в глаза. Они тебе уже давно не семья. И никогда ею не были.

Эти слова не должны были задеть так сильно… но задели. ЧарДольская прикусила губу, чувствуя солоноватый привкус на языке. Бывает правда, от которой стоит убегать всю жизнь, а уж если она догонит, то будет медленно разрывать на части.

— Возможно, ты прав… Но пока я не хочу признавать этого. Спокойной ночи.

Разумеется, никто из них еще долго не мог заснуть.

На работу Василиса пришла непривычно рано. В коридоре ей встретилась Дейла, выходящая из кабинета Норта. Ее лицо на миг исказилось в испуге, а потом странно посерело. Кажется, у каждого в нашей семье есть своя тайна. Сестра молча кивнула и поспешила уйти с дороги. ЧарДольская не дала.

— Норт уже здесь? Мне надо ему кое-что занести.

— Н-нет… я просто вчера забыла там… одну вещь, вот, — она зачем-то полезла в карман и достала маленький синий кружок, похожий на пуговицу. — Ходила забрать.

Василиса не успела разглядеть его, как Дейла вновь убрала руку в складки пиджака.

— Кстати, а что тебя с Марком? — прошу, скажи, что вы расстались.

— А… Все хорошо, — Огнева расслабленно выдохнула. — Правда, мне кажется, вчера я была резковатой. Прости, слишком много всего навалилось. Ты ведь не сердишься?

— Не бери в голову. Я уже забыла. Так как Ляхтич? Извинился?

— Ну, — по глазам сестры было понятно, что нет. — Мы объяснились, и возможно, скоро кое-что изменится… Пока не стоит торопить время.

Ее рука непроизвольно сжала карман, где лежала странная «пуговица».

— Ясно, обожаю, когда в нашей семье кто-то хочет устроить сюрприз.

Следующим, кого она искала, был Фэш чертов Драгоций. Им действительно стоило кое-что обсудить. Возможно, в словах Дейлы был определенный смысл.

Для Драгоциев выделили отдельный зал, разделенный на несколько комнат. Там чаще всего они разговаривали с инженерами и программистами ЗолМеха, вникая во все тонкости проекта. ЧарДольская слышала, что их ребята уже успели взвыть от выпавшего количества вопросов. Хотя, были и дельные предложения. Кажется, Рок придумал, как повторно зашифровать код, обезопасив систему от взлома или там было про систему обмена данных… Нет, все-таки я далека от вопросов техники.

На коричневом диване в зоне отдыха сидел Рэт и какая-то секретарша, строящая ему глазки. М-да, ни для кого не было секретом, что почти вся женская часть ЗолМеха считала Драгоциев крайне обаятельными. Своя доля внимания досталась даже мрачному Року.

— И тогда, я, разумеется, не смог пройти мимо… Мне просто сказали, что без меня все развалится. Вот так и пришлось остаться в семейном бизнесе… Хотя небо до сих пор манит меня, — по характерным паузам нетрудно было догадаться, когда родилась сея чудная история.

— Если бы ты стал пилотом, то я бы обзавидовалась стюардессам, — выдохнула девушка, и Василиса заметила, как ее рука сжала коленку Драгоция.

Ну это было уже слишком.

— Отчетность по финансовым результатам за прошедший месяц ко мне в кабинет. Живо.

Секретарша подпрыгнула от ее окрика. Ее шея пошла багряными пятнами. Промямлив извинения, она умчалась.

— Развлекаетесь, господин Драгоций?

— У нас в Змиулане работает чертовски мало симпатичных глупышек. Нужно что-то?

— Я искала Фэша… он просил предоставить ему пару исследований и код доступа для поисковых баз.

Рэт усмехнулся, впрочем, никак не комментируя ее слова.

— Он у себя в кабинете. И, вроде бы, даже один. Удачи, Огнева, — в пику ей он иногда упоминал старую фамилию, оседающую пеплом где-то под ребрами.

Кабинет Фэша Драгоция когда-то принадлежал Мираклу, пока тот не переехал на этаж выше. От старого владельца тут сохранился цвет стен и бежевый диван с полосатым покрывалом. Эта комната вызывала в Василисе смешанные воспоминания. Именно тут Миракл прятал ее, когда родители ссорились, растаскивая семью по кускам. На этом диване я пролила больше слез, чем где-либо. А потом запивала их имбирным чаем с ватрушками.

— Уже соскучилась по мне? — Драгоций отвлекся от монитора, свернув все окна.

— Пришла проверить — вдруг вы что-то замышляете, — руки вспотели, и во рту стало сухо. — На самом деле, мне нужно кое-что обсудить.

— Я весь во внимании, — Фэш подался чуть ближе, положив голову на сцепленные пальцы.

— Отец рассказал мне правду, — Василиса хотела как-то смягчить слова, но как назло голову сверлила только одна мысль. — Мне нужно поговорить с Ником.

Несколько секунд они молча испытывали друг друга взглядом.

— Боги… ты думаешь, если мы стали здороваться по утрам и вместе пить кофе, то это что-то меняет, Огнева? Нет, ты все та же вертлявая дочь одного мерзавца с мутным братцем и надменной сестрой.

Ей очень не хотелось идти на крайние меры, но кажется, выбора не оставалось. Ну что же ты сам заставляешь меня лгать, Драгоций.

— Дети не всегда идут за своими родителями. Особенно, если те плюют на них и совершают ошибки раз за разом.

— Хочешь поплакаться, как тяжело тебе пришлось быть наследницей огромной корпорации?

— Нет, хочу, чтобы ты заткнулся и не мешал планам своего дяди.

========== Глава 12 ==========

Василиса понятия не имела, что будет делать на вечеринке, устраиваемой Захаррой Драгоций. Эта девушка казалась ей грубой и развязанной особой, не ведающей приличий. Впрочем, чему удивляться, зная, кто ее брат. Главное, что там будет Ник, большего и не надо.

Фэш предложил ей приехать с такой натянутой улыбкой, что стало понятно: надеялся на отказ. А вот и нет, мистер-надменная-задница.

— Ты уверен, что твоя сестра не обидится на тебя за такое?

— За то, что приведу ей на праздник дочь Огнева? Нет, у Захарры слишком хорошее чувство юмора. К тому же, после моей прошлой пассии я могу приглашать кого угодно. Главное, не блондинок, — Фэш усмехнулся какой-то шутке у себя в голове.

Рабочая неделя подходила к завершению. Вокруг только и были разговоры, какой ресторанчик выбрать для ужина и как классно будет отоспаться в выходные. Свет медленно выключался по всему зданию, только в паре кабинетов кипела работа. Они походили на дрейфующие островки посреди безбрежного моря. Секретарша за главным ресепшеном, Инга, то и дело поглядывала на наручные часы. Ее губы уже были накрашены ярко-коралловым, а глаза густо подведены. Выглядело это скорее вульгарно, нежели обольстительно.

Фэш помог Василисе надеть пальто, после чего они вышли на улицу. Сыпал мелкий снег, освещенный неоновыми огнями зданий. Пора бы уже начать носить шапку… Мама бы стала ругаться.

— Тебя подвести? — Драгоций даже не застегнул куртку. Пара снежинок упала ему на лоб, а еще несколько запуталась в ресницах.

— Меня уже ждут. Я пришлю тебе личный номер, можешь написать туда место и время.

— Только не вздумай тащить с собой кого-то еще.

— И в мыслях не было, — Василиса разглядела припаркованную машину Маара, мигнувшую фарами. — Ну, до встречи.

ЧарДольская махнула рукой и поспешила в теплый салон.

— Вот еще, — до нее долетел насмешливый окрик, — не забывай про шапку! Холодно уже.

Девушка удивленно обернулась, но Драгоций направился к входу на подземную стоянку. А сам-то ходит весь расстегнутый.Щеки почему-то жгло.

В машине Маара играл последний хит группы «Дикий треугл». Надрывный голос солиста то подпрыгивал, то превращался почти в бас, словно где-то дралось два кота. Слов Василиса, как ни старалась, разобрать не смогла.

— Это был Драгоций? — в интонациях Броннера проскользнуло скрываемое недовольство.

— Он самый.

— Кажется, вы стали лучше общаться.

ЧарДольская устало прикрыла глаза. Обычно Маар лучше сдерживал эмоции, видимо, конец недели утомил всех.

— Пожалуйста, не давай мне повода выйти из машины, — получилось резче, чем она собиралась, поэтому Василиса поспешила добавить: — хоть ты не начинай, прошу.

Маар сделал музыку громче и больше не проронил ни слова. Завывание чертовых «треуглов» наконец было оценено по достоинству.

Во дворе они скомкано попрощались, и Броннер уехал, оставив едкий запах двигателя да пару следов на асфальте. ЧарДольская отчего-то почувствовала себя брошенной. Я просто привыкла, что он всегда рядом и не может уйти. Мама тоже думала, что отец не уйдет…

В квартире как никогда явственно пахло одиночеством, даже веселый щебет Искры не спасал. Казалось, все краски посерели, оставив пару блеклых мазков. А ведь я давно могла бы разделить жизнь с кем-нибудь… Завести семью. Василиса вспомнила две семьи отца, которые остались лишь на старых фотографиях, и поняла, почему возвращается в тишину.

ЧарДольская не сразу догадалась, отчего звонит будильник. Она точно помнила, что вчера была пятница, а значит, никакой работы у нее быть не могло. Только если Норт не созвал очередное собрание… Но такое девушка бы не забыла. Раздался еще один перезвон, отдающий в висках. Василиса рывком достала телефон. На дисплее сияла надпись: Захарра Драгоций. Оставалось только застонать ивновь уползти под одеяло с головой.

Весь день прошел в неспешных сборах и мелких делах. Она успела доделать пару графиков и отправить их на утверждение Елены, заранее зная, что та найдет десятки неточностей.

По квартире растекся запах корицы, напоминающей о наивном детстве. Тогда мама делала по утрам гренки с пряностями, а папа варил кофе из крупных зерен, похожих на шоколад. Помнится, они с Нортом и Дейлой играли в кроватях, перебрасываясь подушками, пока не приходила Лисса. Она по очереди целовала каждого и кружила на руках, но только Василису в конце называла «маленькой принцессой». Такая идиллия продолжалась три года, пока близнецы не узнали, кто такая мачеха.

Фэш прислал сообщение с точным временем и координатами места. Василиса тут же пробила адрес. Навигатор дал сбой, показав фотографии какой-то стройки, огражденной забором. Ладно, разберусь на месте.

Оказывается, Захарра заработала повышение, чем очень гордилась и спешила отметить. С учетом ее работы на фирме дяди такая прыть вызвала у ЧарДольской насмешку. Эта Драгоций не нравилась ей все больше. Но все же стоило выбрать ей в подарок бутылку неплохого вина, привезенного из солнечного Чародола, пятилетней выдержке. Чтобы обпилась за мое здоровье.

В такси водитель пару раз попросил уточнить адрес. В конце Василиса не выдержала, предложив «не лишать ее удовольствия от поездки». Мужчина сжал зубы и включил новости. Остаток пути ЧарДольская слушала мнение экспертов про «очередные уловки ЗолМеха».

— Да будь у меня столько денег, я бы придумал, что получше, — усмехнулся таксист. — А эти только все болтать умеют, когда у самих все руки в грязи.

— И чтобы вы придумали?

— Ну не знаю… подсадил бы всех на эту систему, а потом разом отключил ее. Вот тогда все и приползли бы, — мужчина остервенело ударил по рулю, когда им в ряд полезла другая машина. — Вот уродец… извините, мисси.

Но Василиса уже не слушала его. Мозаика в ее голове сложилась и деталь, что никак не влезала в кривую дыру, встала на место. Как все просто.

— Это бы вызвало коллапс городских систем. Думаете на такое можно решиться?

— Поверьте, мисс, такие как они решились бы не раздумывая. Мы просто с вами не их полета, уж простите. А будь я Огневым, то… — она так и не услышала продолжения, так как водитель увлекся навигатором, стремясь объехать пробку побыстрее.

Ты даже не знаешь, кого везешь в своем стареньком салоне. Лучше бы ты и вовсе молчал.

Наконец, машина съехала на пустое шоссе и помчалась, отчаянно ревя мотором. Вокруг был только забор автострады, просеянный фонарными столбами. Новая белоснежная разметка уходила вдаль, как взлетная полоса. Должно быть, дорогу только недавно открыли для проезда.

Василиса разглядела за прерывистым забором кусок залива. Астроград был окружен с одной стороны холодными бухтами с каймой из скалистых пляжей. На побережье всегда дули ветра, обтесывая неприветливый берег и принося из воды ошметки бурых водорослей.

— Мы в рыбацком квартале?

— Нет, проехали его пару миль назад. Это доки.

Такси свернуло на съезд, затормозив на пустынной площадке. Вокруг не было ни души, только в салоне диктор читал прогноз погоды.

— Вот мы и на месте, мисс… Шоссе Непростых, участок восемь.

— Дайте мне немного собраться. Вы точно вбили правильный адрес?

Адрес был правильный. А вдруг этот мерзавец наврал мне? Ну нет, не мог же он… конечно, мог. Но за тот короткий срок, что Василиса ЧарДольская узнала Фэша Драгоция, он еще ни разу не солгал.

Девушка вышла из машины, тут же съежившись от прибрежного ветра. Пахло тиной, солью и той свежестью, рождающейся только в бушующем море. Волны с гулким шлепком налетали на гальку, перебирая ее и унося камни за собой. Василиса не была в прибрежных кварталах года три и даже соскучилась по их суровой красоте.

Водитель мигнул фарами на прощанье, умчавшись на шоссе. С ним унеслась и призрачная возможность вернуться. ЧарДольская поправила лямку сумки на плече, поплотнее запахнулась в пальто и пошла к чернеющему силуэту зданий. Кажется, эта Захарра ни в чем не уступает своему братцу.

========== Глава 13 ==========

Из земли торчали бетонные шпили, подобно костям огромного змея, выброшенного из моря. Их силуэты чернели на фоне гранитного неба. Единственное, что поняла Василиса — это не здание. Она уже успела обойти огражденный периметр, обнесенный плотным забором. Ей до жути хотелось позвонить Драгоцию и наорать на него, срывая голос. Но она пока держалась. Мерзавец только того и ждет, чтобы я вышла из себя.

Когда ЧарДольская в третий раз пошла вдоль забора, в глаза ей бросилась табличка: помятый листок, наспех приклеенный к жестяной трубе. «Вход для нежданных гостей со стороны воды. Не заблудитесь» и грубая стрелка, указывающая куда-то в пустырь. Если это их розыгрыш, то я подам в полицию… Черт, скажу, что он домогался меня и попрошу маму написать пару статей об этом.

Василиса соскочила с бетонной дорожки и пошла по высокой, сухой траве. Длинные стебли жалобно хрустели под подошвой, перемешиваясь с жирной грязью. А ведь ЧарДольская еще и каблуки собиралась обуть, отказавшись от них только перед выходом. Хороша бы она была сейчас.

Пустырь кончался пологим склоном, выходящим на берег моря. С другой стороны бухты мерцали огни города и пара судов качалась в заливе. Старый маяк светил на скалистом пляже, разбрызгивая тусклый луч. Отсюда Астроград казался волшебной жемчужиной, выпавшей из пенного ожерелья. Хотелось стоять и рассматривать его, пока лицо обдувал соленый ветер.

В заборе чернела дыра. Кто-то выдрал кусок жестяного листа, а сверху опять оставил сообщение: «Вы почти на месте, мисс. Забирайтесь по лестнице и старайтесь не смотреть вниз. Искренне Ваша З.Д.». Я добавила бы к твоим инициалам еще одну букву, Драгоций.

Территория, на которую попала Василиса, была самой обычной стройкой. Только чуть заброшенной. Вокруг валялись остатки лесов, мешки со смесями и куски арматуры. Приходилось очень осторожно перешагивать через все это, пробираясь к бетонному сооружению. ЧарДольская снова осмотрела его, подивившись размерами. Ей казалось, что высотой этот исполин не уступал пятиэтажному дому. Конструкция уходила прямо в открытое море, опираясь на толстые сваи. Да это же мост! Огромный мост с торчащими шипами.

Лестница нашлась довольно быстро. Вот только ее вид не внушал надежности. Пара веревок со скользкими балками посередине, свисающая из пустоты. Василиса задрала голову, но конца так и не увидела.

— Эй! Заканчивайте свой долбанный квест, — ее крик эхом пронесся по площадке. И с какой-то пугающей ясностью до ЧарДольской дошло, что она тут, быть может, совсем одна. Ей некстати вспомнились все те наставления, которые мама рассказывала в детстве. И ужастики, на которых Маар бывало закрывал ей глаза, прижимая к теплому боку.

— Я развернусь и уйду! Слышите? Я не стану лезть по этой дряни!

Ей показалось, что где-то что-то упало. В одночасье все звуки обострились, а пальцы намертво вцепились в пакет с бутылкой вина: ее единственным оружием. Василиса со всей силы дернула за лестницу, но та даже не скрипнула. Девушка оставила пакет рядом со стеной, а сама очень осторожно поставила ногу на первую ступеньку. Голова слегка закружилась. ЧарДольская крепко выдохнула и оторвалась от земли.

Лестница качнулась под ее весом. Василиса чувствовала себя гирей на тонкой ниточке, а что же будет там, наверху?

— Идите вы все к черту! Я напишу на тебя заяву, Драгоций! Слышишь?

На глазах показались слезы, но она упрямо переставляла ноги. Вот уже две ступеньки оставались позади. Впереди каких-то пять десятков…

— Захарра, можно резать. Она уже достаточно высоко, — ее отвлек насмешливый голос.

Василиса со страху взвизгнула, и ее руки заскользили по влажным перекладинам. На какой-то миг девушке показалось, что она сломает шею. Ноги запутались и полетели вниз. Пальцы, что есть силы ухватились за опору, и ЧарДольская перестала понимать, где находится.

Крепкие руки мягко ухватили за талию, пытаясь оторвать от злосчастной лестницы. Василиса размахнулась и заехала коленкой, угодив во что-то мягкое. А потом сама кое-как спустилась, все еще ощущая дрожь в ногах.

— Т-ты просто кретин! Вы в-все, думаешь это смешно?

— Никто не думал, что ты настолько больная, что полезешь, — Фэш болезненно морщился. Видимо, попало ему знатно. — Там за столбом есть работающий лифт.

— Да откуда мне было знать! Откуда мне было знать, что тут вообще кто-то есть!

— Боги, как я соскучился по твоему голосу, — Драгоций примирительно прищурился. — Хватит, это просто шутка. Да, признаю, не совсем удачная.

Василиса хотела возразить, но захлебнулась возмущением. ЧарДольская глубоко выдохнула, заставляя себя успокоиться. Главное, что ее нашли и не надо лезть по этой дуре вверх. И скоро она поговорит с Ником, а потом уедет отсюда.

— Ладно, проехали. Вас оправдывает хотя бы то, что я слишком устала для полноценной истерики. Где там твой лифт?

Фэш подвел ее к открытой лебедочной конструкции с каким-то рычагом. Веревочная лестница показалась не таким уж плохим вариантом.

— Что, встречи в кафе уже не такие модные? — не выдержала девушка. — Дай угадаю, в следующий раз забронируете комнатку в психушке…

Драгоций усмехнулся, подталкивая ее на платформу.

— Неплохая идея для новогоднего корпоратива… Позовем твою семью? Думаю, Дейле пойдет белый халатик.

Василиса не выдержала и громко фыркнула.

— А тебе пара наручников, — Драгоций едко усмехнулся ее словам, и девушка поспешила добавить: — самых обычных! Железных… Черт, перестань так усмехаться!

Какой-то механизм скрипнул, после чего их платформа оторвалась от земли. Василиса ойкнула, поспешив вцепиться в единственную опору. Фэш снисходительно выгнул бровь, но не стал отстранять девушку.

Под ними натужно заскрипели тросы.

— Мы не упадем? — тихо спросила Василиса. Драгоций пах легким парфюмом и лесными ландышами.

— Постараюсь удержать тебя, — усмехнулся он, а потом положил руку ей на поясницу, легонько придерживая через ткань пальто. ЧарДольская от неожиданности попыталась отодвинуться, но Фэш не дал. — Не так быстро, пташка. За тобой двенадцать футов высоты и бушующее море.

— Мне хватило бы трех.

Василисе казалось, что она лизнула железный столб на лютом морозе. Внутри все плавилось и растекалось жидким пламенем по венам. А потом рука Драгоция медленно пошла вверх, оставляя невидимые ожоги. ЧарДольская подняла голову, встретившись с ним взглядом. Что-то мрачное свернулось на дне этих глаз, во тьме казавшихся почти черными. Мрачное и притягательное.

Поцелуй меня. Сейчас.

Механизм снова щелкнул, и мир остановился. Волосы растрепал порыв бриза, и те рыжими змеями мазнули Драгоция по щекам. Вокруг них расстилалась беспросветная мгла, рассеченная далекими огнями города. На миг ушел весь страх, но осталось слепое восхищение: хотелось захлебнуться этим свежим воздухом и пьяной свободой.

Фэш помог ей сойти на бетонный пол. ЧарДольской снова показалось, что они попали в скелет древнего змея с торчащими ребрами. Она никогда еще не бывала в подобном месте.

— Пойдем, нас уже заждались.

Драгоций уверенно пошел вперед, как будто под ним стелился обычный городской асфальт.

— Постой… Что это за место?

— Это Златой мост, он должен был соединить два района города. Ты, должно быть, слышала про него много интересного пару лет назад?

Василиса помотала головой. Пару лет назад ей было не до чего.

— Змиулан был одним из главных инвесторов, сам РадоСвет ратовал за этот проект. Но потом строительная компания разорилась, и мост заморозили.

— И теперь вы его используете для загулов?

— Ну надо же хоть как-то окупать вложения, — Фэш шел, опустив руки в карманы пальто. А ведь минуту назад они были совсем в другом месте. По спине прошлись мурашки. — И мы пришли.

Василиса резко остановилась, ругая себя. За своими идиотскими мыслями она не уследила, как впереди замаячила гирлянда огней и замелькали силуэты. К ним стала приближаться полутемная фигура в мешковатой одежде.

— А вот и они, — веселый голос Захарры Драгоций птицей облетел все вокруг, — моя милый брат и его очередная подружка. На этот раз рыжая.

Кровь прилипла к щекам.

— Мы деловые партнеры, мисс, — отчеканила Василиса, а сама вспомнила, как минут десять назад его руки сжимали ее тело. — Рада снова видеть вас.

— Черт, я тебя вспомнила… ты была на том вечере со своей бледнолицей сестрицей. Неужто к нам заскочила Огнева?

— Захарра, я же предупреждал, что приду с дочерью Нортона, — Фэш устало потер глаза. — И она, правда, полезла по лестнице. Так что всю следующую неделю ты таскаешь мне кофе в перерывы.

Василисе захотелось закатить глаза. Эти Драгоции напоминали ей оставленных без присмотра детей. Вот только игрушки у них были недетские.

— Ладно, умник. А ты молодец. Не ожидала, что девчонка осмелится полезть на такую верхотуру. Признайся, сколько раз успела прокостерить нас? — Захарра усмехнулась так по-свойски, что ЧарДольская смутилась.

Василиса привыкла, что все женщины из ее окружения надменные, повернутые на себе гадюки. Такой была Елена, Маришка, иногда Дейла, да даже в Лиссе пряталось немного чернявой гнили. И во мне она тоже найдется. Но эта Захарра была другой.

— Василиса ЧарДольская, — девушка уверенно протянула руку, — поздравляю с повышением. И да, я орала как не в себе, когда раскачивалась на этой дуре… Честно, мне казалось, что дело идет к смерти.

— Захарра Драгоций, — ей ответили на рукопожатие. — Думаю, с тобой мы поладим куда лучше, чем с той белоголовой куколкой. Кстати, Фэш, госпожа Резникова уже отмыла пятно на своей… репутации?

— Позвони — спроси. Вы же лучшие подружки, как никак, — оба Драгоция понимающе усмехнулись, а потом и вовсе тихо рассмеялись.

Василиса уловила взгляд, которым Фэш смотрит на Захарру. В ее детских мечтах у Норта был такой же.

— Мне кажется, я ей немного не нравлюсь, — нарочито серьезно сказала Драгоций, а потом обернулась к Василисе. — Как думаешь?

— Кому ты можешь не нравиться? Ты же само очарование… Только над первым впечатлением еще нужно поработать.

На этот раз они рассмеялись все втроем, и ЧарДольская почувствовала, как внутри растекается давно забытое тепло.

========== Глава 14 ==========

— А потом мы поехали по предгорьям и заехали к прорицателям… Просто волшебное место. Знаете, там живут как бы монахи, разговаривающие со звездами, и они дают свое благословление, — Диана глотнула пряного глинтвейна, а потом подняла голову вверх, где стелилось ночное небо. — Жаль, к нам так и не вышла преподобная Агата.

— А я тебе сразу говорил, что надо было покупать путевки в Чародол. Вот там край вечного лета и тепла, — Фэш обернулся к Нику. — И заметь, никаких слепых женщин.

Фрезер поджала тонкие губы, осудительно покачав головой.

— В путешествиях надо искать духовное развитие и преодоление. Верно, Ник? А тем, кто едет поваляться на солнышке, я искренне сочувствую. Ведь они упускают тысячи и тысячи новых встреч, взглядов, улыбок, ароматов… Целые миры проносятся мимо.

Василиса хмыкнула, привлекая всеобщее внимание. Все началось с простого просмотра фотографий из последней поездки Фрезер и Лазарева. Загорелые и счастливые, они карабкались по горам, сплавлялись по речке, ночевали в какой-то берлоге посреди хвойного леса. Почему-то все время Драгоций не сводил со своего дружка долгого сочувствующего взгляда.

— А ты как отдыхаешь, Огнева? Тоже дожидаешься, пока за тобой не прилетит спасательная экспедиция?

— Это было один раз, Фэш. Один раз. Ты так вцепился в этот случай, будто лично вытаскивал нас с того ледника.

У этой Дианы взгляд тяжелее железных гирь… Кажется, я понимаю, почему Ник так старательно улыбался на каждой фотке.

— Последний раз я ездила в детский лагерь вожатым, на втором курсе. Это считается за отдых? Преодоления там было предостаточно, могу вас заверить.

Все улыбнулись, даже Фрезер чуть смягчилась. А Фэш вновь показал свои ямочки, будто специально знал, что ЧарДольская будет смотреть на него.

Вечер выдался на удивление тихим и ясным. Ветер утих, а море было столь спокойным -хоть пряди из него шелковое полотно. Кроме них пятерых здесь никого не было, только чайки пару раз проносились с пронзительными возгласами.

В теплом термосе плескался глинтвейн с корицей, имбирем и дольками лимона. Его тут же отдали Василисе и Диане, остальные же пили коньяк из черной фляги. Его запах напомнил ЧарДольской об отце, когда они с Мираклом играли в вист и обсуждали политику, сидя у камина.

— Вожатым? Я думал, что твой отец во всем… — Ник замялся под конец, но взгляд его жег пытливым интересом.

— Обеспечивает меня? Он любит нас иногда баловать, это правда. Кидать в руки дорогущие подарки, оплачивать путешествия, курсы… Но жить мы должны на свои деньги. Особенно, если отказываемся от его фамилии и убегаем из дома.

В наступившей тишине был слышен морской прибой. Волна обнимала шуршащую гальку, оставляя соленые поцелуи.

— Это же было года три назад, верно?

— Два с половиной, если быть точнее. Да, два с половиной года назад стало на одного Огнева меньше, — видимо, выпитое вино начинало сказываться и ее мысли путались. — Господи, прошло больше двух лет, а это клеймо никак не сходит.

Драгоций как-то странно хмыкнул после этих слов.

— Ник… мы говорили об этом, — Фэш не спускал с Василисы долгого вдумчивого взгляда, словно пытался забраться к ней в мысли.

— Да, да, конечно. Я сейчас подойду, милая, — Ник скомкано улыбнулся Диане, после чего легко дотронулся до плеча ЧарДольской. — Кажется, за мной осталась пара вопросов.

Они отошли, зайдя за бетонные столбы. Голые стены, обдуваемые ветром и дождями, были словно потерянные дети. Кое-где время уже изъело их, оставив щербинки и трещины. Василиса провела рукой по неровной поверхности, выбивая ногтями мелкие кусочки.

— Я говорила с отцом… — больше никакие слова не желали появляться. Ей до отчаянья хотелось прокричать все то, что сидело внутри, но удавка опустилась на горло. Видишь, папа, как хорошо ты научил нас слушаться.

— Знаешь, а ведь когда-то они дружили, наши родители. Еще со школы мечтали создать вместе что-то такое, что изменит этот мир, — Ник усмехнулся, хотя его глаза оставались серьезными. — А потом Нортона пригласил Астрагор, ввел его в старший круг, ну и дальше тебе известно.

Он покинул Лазорь, заставил Константина отказаться от всех прав на совместные изобретения и парочку раз старался присвоить и саму компанию… Да, вот так стоит поступать с бывшими друзьями.

— В ту ночь ты сказал, что у вас что-то пропало…

Ник не дал ей договорить:

— Думаю, тебе известно об этом куда больше моего.

— Ты ошибаешься, — голос против воли сдавило. Для таких вестей у отца есть Норт.

— Да брось, — Лазарев устало махнул рукой, — я не записываю на диктофон, не прячу камеру в пуговице. Можешь хоть сейчас прекратить лицемерить и говорить прямо. Поверь, тебе понравится.

Василиса задержала воздух в легких, словно собиралась прыгнуть с вышки. А потом выпалила на одном вздохе:

— Я пустое место для него!

Весь мир как будто разорвался, бросая в лицо мелкие осколки. Девушка вцепилась в стену, чувствуя, как ноги подкашиваются.

— Перед тобой стоит паршивая овца славного семейства Огневых. И почему-то она все еще дает себя стричь.

Полминуты ей отвечал лишь соленый прибой.

— Постой… я не знал, — Ник судорожно вздохнул. — Думал, что ты смеешься надо мной. Просто, тебя ни разу не назвать пустым местом.

— Ты не виноват. Мне жаль, жаль, что все так вышло, — это были одни из тех слов, что говорятся раньше, чем ты успеваешь обдумать их. И они золотыми нитями связывают то, что казалось навек поломанным.

— И мне… Василис, я не собираюсь винить тебя за поступки Нортона, — Ник тут же стушевался под ее внимательным взглядом. — То есть ты не кажешься мне подлой… даже наоборот… Ты не должна оставаться там, где тебе не рады.

Лазарев совсем сбился и, видимо, не знал, как она отреагирует на его признание.

— Я тебя поняла, спасибо.

На них уже косилась Диана, да и Фэш с Захаррой подходили все ближе. Каждый сам должен нести ответ за свои ошибки. Рано или поздно мы все придем к этому.

Василиса уже собралась уходить, как Ник сжал ее руку.

— Пропал «Крест». Это одна из последних разработок Нортона и папы. Что-то наподобие вируса, способного уничтожить определенную базу… Вот только я не знаю какую. Еще это не весь программный код. У нас хранилась лишь половина, а где-то прячется вторая.

Василиса кивнула, впитывая каждое слово. Так вот, что отец отдал Лазоревым «на хранение».

— Используй эти знания правильно, — Ник разжал пальцы и направился к Диане.

Теперь появился и седьмой ключ. И тот, кто положит его в карман, заберет все.

— Ты даже не представляешь, как помог мне, — одними губами произнесла Василиса.

Когда-то Эфларус создал величайший замок, который сам же и обрек на смерть. А Нортон Огнев оказался ничуть не лучше. Вот только его замок будет состоять из костей всего города.

Такси подъехало, осветив их фигуры потоком света. Ник открыл дверцу Диане, помогая ей устроиться. Захарра цокнула и нарочито громко залезла на ряд к водителю. Василиса усмехнулась, наблюдая за ними. Такие разные и при этом близкие. Совсем не как мы с Нортом.

— Фэш! Ты там долго? — Захарра опустила окно, и из салона послышались сердитые наставления Дианы. Она просила «не гнать, убавить громкость и положить на руль обе руки».

— Я на следующем. Хочу оказаться дома не к утру.

— Ну-ну, пока, Василис. Пожалуйста, верни мне брата в целости и сохранности.

Машина, наконец, тронулась, оставляя на асфальте следы колес. Ее огоньки фар промчались по пустынной дороге, потонув в молочном тумане.

Они остались с Драгоцием одни, разделяя тишину с шепотом волн.

— Если я скажу, что ни одно такси не может нас найти, ты поверишь? — Василиса почувствовала прямой взгляд Фэша.

— До моего дома отсюда далеко.

— А мы не пойдем к твоему дому.

Они спустились к самой кромке воды. Пахло рыбой, портом и мокрым камнем. Под ногами шуршала галька, перекатываясь под подошвой. Скоро она скроется под первым снегом, а море нальется свинцом, растеряв все летние краски.

— Отсюда виден шпиль Ратуши и даже Черновод… — а там сейчас должно быть все спят, или вообще никого нет.

Фэш посмотрел на зыбкий горизонт, где маячили скопища разноцветных огней.

— В детстве я жил рядом с большим лесом. Наш дом стоял прямо рядом с огромными деревьями, каждое величиной с колонну Белофея. Наверное, из их стволов получился бы прекрасный корабль. На таком не страшно было бы отправиться в любую бурю.

Василиса прикусила губу, чтобы не проговориться. Я знаю, где ты жил. Я ходила по тем коридорам, трогала те вещи, заглядывала в комнаты. И плутала между тех деревьев.

— Иногда мне кажется, что мы тоже попали в бурю… И нас мотает из стороны в сторону. Как думаешь, все дело в неправильном корабле? — гладкие камушки шуршали, перекатываясь с каждым шагом.

— Думаю, ты просто не на том месте, — по его тону было понятно: Фэш слышал их разговор с Ником. Отчего-то стало неуютно, будто содрали часть кожи, обнажив кусок чего-то сокровенного.

Пока Василиса думала с ответом, Драгоций поравнялся с ней, и его рука, затянутая в кожаную перчатку, мазнула по ее. Девушка остановилась, до боли выпрямив спину. ЧарДольская чуть покачнулась, заведя руки за спину и сцепив их. Ей казалось, что под ногами расстилается пропасть, а она вот-вот полетит туда. И Фэш Драгоций лично встретит ее на дне.

— Ты слишком плохо меня знаешь, чтобы так думать.

Василиса вскинула подбородок и пошла дальше. Где-то в небе одиноко прокричала чайка.

========== Глава 15 ==========

Зима пришла в Астроград неожиданно. Ее порывистое свежее дыхание затопило город в ясной дымке первых морозов. Все стало прозрачнее и чище, заковавшись в льдистую корку. Пожухлая сырость осени скрылась под снежным пухом — только кое-где все еще проглядывали бурые проталины.

Василиса листала свежий номер «Камней настроения» и поражалась, как еще мама не подалась общей истерии. На глянцевой обложке улыбалась Зарри Столетт со своим женихом, Александром Драгоцием. Их взгляды были устремлены прямо в объективы невидимых камер, в них читалось одно: мы вместе и любим друг друга, а все остальное горит в пекле. Василиса отложила журнал подальше, ей вдруг стало холодно в этом душном кабинете. На старых фотографиях Нортон также крепко прижимал Лиссу.

На глаза снова попался брелок-кинжал. Он выглядывал из-под горы белых листов, поблескивая матовой чернотой. Девушка взяла его в руки, проведя пальцем по изогнутому лезвию. На миг ей показалось, как что-то в глубине щелкнуло, отзываясь на ее прикосновения.

А потом дверь кабинета отъехала, впуская Фэша Драгоция. ЧарДольская вздрогнула от неожиданности, вскинувшись, как подстреленная лань.

— У меня две новости: плохая и просто ужасная. И обе связаны с тобой… — он хотел добавить еще что-то, но замолчал, странно прищурившись.

— Скажи, где ты тут видишь платформу или табличку «осторожно, не прислоняться»?

Фэш наклонил голову и уселся напротив стола. Его взгляд цепко прошелся по всему вороху бумаг и папок, что валялись на нем.

— Ты каждый раз так влетаешь, будто стараешься успеть в двери последнего вагона… — этот шарящий взгляд путал все мысли, заставляя сбиваться на ровном мысли. — Ты что-то забыл на моем столе?

Василиса против воли накрыла кинжал ладонями.

— Что у тебя в руках?

Девушка, поколебавшись, показала безделушку и тут же сунула ее в карман пиджака.

— Привезла из одной поездки, теперь храню на удачу. Так что там стряслось?

Драгоций секунду молчал, а на его лбу проявилась острая складка. У Василисы вспотела спина, и нестерпимо захотелось поерзать на стуле.

— Мне надо будет уехать на одну конференцию, посвященную вашему проекту… Ты ведь слышала о ней? — девушка медленно кивнула. — Скажи, что плохого я сделал, что ты так бессовестно подставила меня?

О чем это он? Я ведь даже не внесена в список приглашенных. Елена сказала, что сама возьмет на себя эту муть, а я лишь вздохнула с облегчением… И выписала пропуск на какую-то ее протеже… Вот черт.

— Брось, да я без ума от тебя, — она сказала это тоном Марка, отвечающего на звонки Дейлы в пятницу вечером.

— Тогда кидай все эти скрепки и составь мне компанию, — Драгоций смотрел на нее взглядом приговоренного. А ему идет. — Поехали вместе.

Василиса секунду помолчала, наслаждаясь этим растерянным выражением на красивом лице.

— Не могу. Списки уже сформированы, и от ЗолМеха поедет… — девушка включила базу, чтобы узнать имя, внесенное туда Еленой. — Вот кошмар-р!

Она еле сдержалась, чтобы не хлопнуть рукой по клавиатуре. Фэш согласно скривился.

— Поверь, компания бывших не самый большой мотиватор для успешной работы.

— В любом случае, я уже ничего не изменю… Но тебе еще не поздно уехать из страны. Или просто заменить себя одним из братцев.

Драгоций чуть повернул к себе в монитор и вгляделся в него так, будто стремился выжечь злосчастное имя из списка. Копна его кудрявых волос оказалась в сантиметрах тридцати от ЧарДольской, и ее пальцы болезненно сжались.

Василиса отъехала на своем кресле в сторону. Ей вдруг самой захотелось оставить на месте «Маришки Резниковой» чистый пропуск.

— А кто изменит? — Драгоций пытливо посмотрел на нее. — Елена? Дейла? Норт? Старик Эфларус?

— Марк мог бы… Или Дейла с его учетки.

— Брось, не верю, что у Ляхтича больше прав, чем у те…

— Не веришь — выход там, — отчего-то его слова с гулким шлепком ударили по ней, оставив мерзкие разводы. — Не забудь передать от меня привет Маришке. Кого-то ждет увлекательная поездка.

Василиса уставилась в монитор, притворившись, что Драгоция тут и вовсе нет. Столбики цифр плясали перед глазами, складываясь в причудливые размытые фигуры.

Фэш встал, но направился вовсе не к двери. Он обогнул стол, ведя ладонью по его гладкой поверхности и вороша стопки документов. ЧарДольская сглотнула вмиг потяжелевшую слюну. Шея напряглась, словно кто-то оплел ее стальным жгутом.

Драгоций дернул ее кресло за спинку, заставляя со свистом отъехать и развернуться. Василиса возмущенно выдохнула, но все слова застряли глубоко в горле.

Он стоял прямо перед ней, с обманчиво расслабленным лицом и в бессовестно расстегнутой рубашке. В голове промелькнули обрывки дурацких фильмов, где начальник тискает секретаршу, не отходя от рабочего стола.

— Мы еще не договорили, — Фэш положил одну руку на подлокотник кресла.

— Ты… ты не должен так… — ноготь до боли вжался в подушечку пальца, — вести себя.

— Как? Вот так? — его рука едва уловимо задела лацканы пиджака и медленно провела по ним вниз, — что же вы молчите, мисс?

Вся кровь будто бы разом свернулась, превращая тело в безвольный манекен. Василиса только и следила, как ладонь Драгоция осторожно касается пуговицы, как его пальцы очерчивают дугу по холодному металлу. Казалось, еще немного и кто-то из них сорвется. Сорвется, чтобы потом ни о чем не жалеть.

Ее как будто вышвырнули из теплой постели на лютый мороз.

Василиса в одно касание перехватила руку Фэша, сжимая ее за запястье так, словно хотела расколоть орех. Благо, она несколько раз тренировала захват на Марке.

— Ты, верно, хотел найти у меня скрепки?

Фэш Драгоций ответил ей нечитаемым льдистым взглядом. На дне голубых глаз с расширенным почерневшим зрачком расцветало понимание.

ЧарДольская показательно медленно одернула пиджак и пригладила карман, где лежал кинжал. Ей страсть как хотелось вынуть его и провести перед самым лицом Фэша.

— Всегда в последний момент забываю, что ты дочь Нортона.

Василиса впилась ногтями в кресло, оставляя царапины.

— Хорошо, что я не забываю, кто твой дядя.

Фэш весь вмиг подобрался, и его глаза стали еще чернее. Он кивнул и направился к выходу, остановившись в проходе.

— У тебя еще есть время передумать и составить мне компанию.

И дверь неслышно закрылась, оставляя Василису за плотной стеной поваленных отчетов. Щеки все еще горели, будто под столом работала печка. Девушка спрятало лицо в руках, стараясь прогнать застывшее перед глазами видение. Нестерпимо хотелось зачерпнуть на улице снега и затолкать себе за шиворот.

— Что же он в тебе такого нашел, — прошептала ЧарДольская, разглядывая давний подарок отца. Черный кинжал ответил ей насмешливым блеском.

Норт на время забрал себе кабинет отца. Василиса каждый раз прикусывала губу, когда ей приходилось бывать там. Брат не имел права на эти стены, стол из камня и массивное кресло. Все это принадлежало Нортону Огневу и должно было дожидаться его возвращения.

— Можешь войти, — Норт кивнул ей, — присаживайся. Подожди немного, я закончу дело.

Василиса с интересом посмотрела на договор, лежащий на столе. Подумала и все же взяла его в руки. Брат скривился, но говорить ничего не стал. ЧарДольская зашуршала страницами, разглядывая печать Белофея. Ничего интересного. Из красной папки торчал уголок письма. Василиса уже прицелилась к нему, как Огнев стукнул мышью.

— Ты роешься в моих документах.

— Поверь, будь моя воля, нашла бы занятие поинтереснее.

Секунду они испытывали друг друга взглядом.

— И какое? Елена говорит, что со своими обязанностями ты справляешься слабо, — Норт наконец отвлекся от монитора и полностью сосредоточился на сестре. — Я не доволен тобой.

— Можешь поставить меня в угол или лишить премии, — ЧарДольская усмехнулась. Изводить брата ей нравилось с самого детства. А точнее с того момента, как он перестал звать Лиссу «мамой».

— Миракл уже сказал тебе, что после этих выходных состоится первое слушанье?

— Нет… видимо, подобная честь была оказана лишь тебе, — ее голос прозвучал непривычно глухо. Все мысли тут же скрутились, составив одно пульсирующий узел — Новый Год они могут встретить всей семьей. — Норт, у нас… вы знаете, что делаете?

— Лазаревы не смогут ничего доказать. Папу отпустят и все наладится, — секунду он колебался, а потом добавил: — не переживай, сестренка.

Боги, когда он так звал меня в последний раз…

— Я виделась с ним, — расчувствовавшись, сказала Василиса. — Кажется, отец очень многое поставил на тебя… и, черт возьми, не разочаруй его.

Норт посмотрел так, как еще ни разу на нее не смотрел.

— Знаешь, я хотел сказать тебе сегодня то же самое, дорогая моя сестра.

========== Глава 16 ==========

Цзиа заказала себе целую кружку горячего шоколада с маленькими зефирками, сдобренную бисквитной крошкой. Греза неторопливо помешивала пенку в карамельном капучино, то и дело облизывая ложку. А Василиса щурилась от яркого света, пробивающегося через окно кофейни и распадающегося по всему залу.

За огромными окнами плескалось ясное зимнее утро, тающее румянцем на щеках прохожих. Даже в помещении было чуть холодно, отчего все сидели в вязаных свитерах, не разматывая шарфов.

— Так как тебе на новом месте? — в который раз пыталась узнать Цзиа. — Не жалеешь, что ушла от нас? Ни по кому не скучаешь?

Последний вопрос обжег не хуже кипятка. ЧарДольская осуждающе покачала головой.

— Давайте не о работе. К тому же, этот кое-кто обещал присоединиться к нам… Кстати, где он?

— Сейчас придет, — Греза скорчила насмешливую гримасу, — Маар думает, что так он будет казаться важной шишкой.

— И вовсе он так не думает! — Цзиа подавилась своим шоколадом, — просто у него дел много.

— Вижу, у вас ничего не меняется, — сердце гулко сжалось, словно кто-то вонзил в него несколько иголок. — Расскажите что ли, кто кого позовет на корпоратив в этом году?

За беспечной болтовней о том, кто кому нравится и кто с кем, что уже успел, время полетело незаметно. За окном пошел пушистый снег, напоминающий сладкую вату. Колокольчик над дверью весело затрещал, а потом раздался хлопок двери.

Маар прошел к их столу, разматывая зеленый шарф и приветливо щурясь. Василиса заметила, как Цзиа тут же освободила место у себя под боком и бодро помахала рукой.

— Мы уже заждались тебя!

Отчего-то ЧарДольской захотелось снять мешковатый свитер и остаться в одной тонкой кофточке, плотно стягивающей грудь.

— Вас невозможно не заметить, — Броннер как всегда обворожительно улыбнулся и на секунду его взгляд задержался на ЧарДольской, — твоя рыжая макушка — главное украшение витрины.

Василиса попыталась не смутиться.

— Смотрите, неделю не виделись, а он уже сдержаться не может, — проворчала Греза.

— Тебе взять кофе? Садись, — Цзиа выглядела так, будто за шиворот ей засунули тающую сосульку. — А зима-то в этом году снежная. У кого какие планы на праздники?

В воздухе таяли запахи карамели, кофейных зерен и сухих трав. Их столик словно окутали вуалью, отделив от всего остального мира. Казалось, всю жизнь можно было просидеть так — смеясь и болтая ни о чем. Василиса, разморенная теплом и негой, откинулась на спинку дивана. Под локоть ей тут же легли подушки с вышитыми орнаментами.

— Ты писала, что хотела что-то показать мне, — ее отвлек Маар, сидящий напротив. Броннер как-то весь подобрался и его взгляд заострился.

ЧарДольская огляделась в поисках девочек, но ей вспомнилось, что они пошли за новой порцией напитков.

— Хотела, — девушка выложила на стол маленький черный кинжал, — на что это похоже?

Маар взял предмет в руки и бережно очертил пальцами контур. Его светлые брови сошлись на переносице, отчего по всему лбу разбежались лучики морщинок. И тут что-то щелкнуло. Как будто повернулась ржавая шестеренка, заставляя весь механизм заработать. Василиса подалась вперед через весь стол.

— Это похоже на деталь какого-то сложного изделия. Где ты успела потерять его вторую часть?

Девушка ничего не ответила, уставившись на кинжал. На кинжал, в лезвии которого сиял круглый просвет, окруженный пластом спаянных микросхем. Казалось, из его плоти вырвали кусок, оставив сквозную рану.

— У меня ее никогда и не было, — севшим голосом пробормотала Василиса.

Маар усмехнулся так, словно девушка принимала его за круглого идиота, а потом бережно надавил на какие-то пазы и лезвие вновь собралось. Кусок гладкого металла не мог хранить столько секретов. Его сделал мой отец… а он может и в тостере спрятать бомбу.

Василиса взяла брелок из рук Маара. На миг их пальцы пересеклись, опалив жаром сухой кожи. Внутри все съежилось, а потом с тихим шипением провело когтями по горлу. Девушка поспешила вернуться на диван. Она постарался повторить фокус Броннера по раскрытию кинжала, но у нее заведомо ничего не вышло.

— Будешь смеяться, но до сегодняшнего дня я его на ключи вешала. Он у меня болтался вместе с куском кроличьего меха.

— Я в тебе не сомневался.

Они тихо рассмеялись, а потом их взгляды встретились. Через весь стол протянулась раскаленная нить, отравляя воздух вокруг колючим напряжением. Вдохни поглубже — и ток заскользит по венам.

— Василис… — хрипло начал Маар, — нам есть, что…

— Вряд ли, — оборвала его ЧарДольская. — Вряд ли что-то изменится.

Василисе показалось, что она выливает ему на голову чан с кипятком. Но Маар лишь тряхнул своими кудрями, и его губы зазмеились в тонкой улыбке.

— Все уже изменилось.

Подошедшие через минуту девочки удивленно посмотрели на оставленный стол, который, казалось, кто-то посыпал пеплом — так серо там было. Василиса окинула их нечитаемым взглядом и поблагодарила за встречу. Маар помог надеть ей пальто, при этом все время разглядывая витраж на соседней стене.

— С наступающим! Хорошей новой жизни, — улыбнулась Цзиа на прощание, после чего прошептала почти в ухо, — не тяни за собой прошлое.

Стоило Василисе переступить порог ЗолМеха, как все взгляды собрались на ней. Девушка поежилась — как будто она прокладывала путь через расступающиеся волны. Липкий шепот, шорох ткани и стук обуви смолкал при ее приближении, но, стоило отойти, поднимался с новой силой.

— Дейла уже у себя?

Инга посмотрела на ЧарДольскую, как на заговорившую скульптуру. Поправила тонкий светлый локон и наконец, отвисла.

— Да… Она, кстати, просила вас зайти, мисс… кхм. Мои поздравления.

Василиса кивнула, хотя внутри все раздирало от любопытства. Ну уж нет, лучше обо всем узнать от Дейлы. А пока делать вид, что все идет как надо…

В кабинете сестры пахло розами. Их тяжелый сладкий аромат придавливал к земле, превращая воздух в густой маслянистый сироп. Василиса удивленно вздохнула — ей показалось, что кто-то перенес сюда половину цветочного магазина. Бордовые, кремовые, медно-рыжие, фисташковые, пурпурные — отовсюду смотрели розовые бутоны, а на полу валялся ковер из лепестков.

Дейла восседала на своем кресле, похожая на огромную экзотическую бабочку. Ее глаза, обычно покрытые болотистым мхом, сверкали.

— Если это все Марк, то я готова наколоться на шипы.

— Они все срезаны. Тут все розы со срезанными шипами… Боги, Василиса!

Дейла в один прыжок оказалась рядом и притянула ЧарДольскую к себе.

— Я так ждала этого! Я знала! Он любит меня… Боги, правда, любит, — она уткнулась ей в плечо не то плача, не то смеясь.

Милая, ты так радуешься, будто Ляхтич сам срезал каждый шип, исколов себе пальцы.

— Скажи… — одна догадка забралась ей в голову и набухала пульсирующим жгутом.

Василиса перехватила руку сестры и замерла. На тонком пальце блестел желтый обруч. ЧарДольской показалось, что все происходит не с ней, не с ее семьей.

— Да, он это сделал, — глаза Дейла сияли от гордости. — Представляешь, он с ночи усеял весь кабинет цветами, а утром сделал мне предложение.

— И ты согласилась? — машинальноспросила Василиса.

Огнева не стала отвечать, закружившись по комнате.

— Это так плохо, я знаю, что сейчас нельзя так радоваться и так говорить. Но знай… Я никогда не была счастливее, чем в это утро.

— И когда? Когда вы поженитесь.

— За несколько дней до конца года. В самую лютую стужу мы будем вместе.

Глупая, он не любит тебя… не любит… не любит…

Василиса чувствовала, как в ней борется две ипостаси. Первая требовала дать Дейле пощечину, вытряхнув ту приторную дурь, застелившую взгляд, отвести к Марку и орать, срывая голос — ты не нужна ему. А вторая… вторая сама хотела кружиться, млея от счастья и давясь крупицами теплоты, пусть и подобранными с чужого стола.

— Постой… Просто ответь — ты уверена? Он достоин тебя?

Сестра взглянула на нее со смесью неверия и восторга, как дети глядят на взрослых, говорящих, что Белого Часодея нет.

— Какая разница… Какая разница, если все это происходит взаправду.

Ну что же, каждый сам выбирает путь. И идет по нему, стирая подошву.

— Дейла, мне нужно кое-что поправить. Можешь зайти в базу с учетки твоего будущего мужа?

— А?.. Поправить?

— Да, через день будет конференция, а тут недавно раскрылось, что кто-то неправильно оформил список приглашенных. Надо его подкорректировать, пока организаторы еще не утвердили, — терпеливо объяснила ЧарДольская.

— Ну если так, — в другое время сестра бы обязательно насторожилась и устроила бы допрос. Но сейчас ее слишком пьянил восторг. — Сейчас все подправим.

Ее пальцы застучали по клавиатуре, после чего Василиса получила полный доступ к нужной базе. Ровные колонки имен растились перед глазами стройным маршем.

— А Елена знает? — насторожилась Дейла, следя за ЧарДольской. — Она же…

— Кажется, в мои обязанности не входит каждый раз отчитываться перед госпожой Мортиновой, — Василиса нашла нужное имя, и одним щелчком мыши стерла его. Огнева за ее плечом резко вздохнула.

— Ты все делаешь в обход ей! Она ничего не знает!

— Как и Норт не догадывается, что ты шарилась в его кабинете. Верно?

Да, сестренка, один — один. Похоже, в нашей семье у каждого есть своя тайн.

Дейла побледнела. Весь праздничный конфитюр осыпался с нее, обнажив серое, напуганное лицо. ЧарДольская медленно напечатала свое имя в пустой графе и нажала значок «сохранить изменения». Теперь дороги назад не было.

— А теперь отправь этот файл на утверждение, будь любезна. Прямо сейчас, при мне.

Огнева секунду колебалась. Ее взгляд беспомощно шарил по столу, будто под ворохом бумаг пряталось какое-то оружие, способное остановить этот кошмар.

— Она не потерпит такого. Елена расквитается с тобой… Тебе этого не нужно, поверь.

— Не волнуйся, ее неприязнь я переживу. Отправляй файл.

Василиса уже видела в глазах сестры, что та отступила и сделает, как она хочет.

А госпожу Мортинову давно надо было поставить на место. И с завтрашнего дня я начну это делать.

После того, как зажглась зеленая галочка «утверждено», Огнева опустила дрожащую руку. Ее лицо налилось свинцовой тяжестью, а в глазах разлилось мутное болото.

— Помниться, ты сама хотела, чтобы я подружилась с Драгоцием, милая. И передай Марку, когда он обо всем догадается, что я рада приветствовать его в семье Огневых.

========== Глава 17 ==========

— … не имела полномочий так поступать, — последнее Елена почти выплюнула ей в лицо, наклонившись так близко, что взгляд сам опускался в полукружье декольте.

Женщина, даже кривившаяся от ярости, оставалась на удивление красивой. Ее кожа продолжала сиять чистой белизной, лишенной и намека на красноту. Глаза налились свинцовой синевой, как готовящееся к шторму море.

— Я не давала Вам разрешения войти, — как можно более безучастно отозвалась Василиса. — Выйдите из моего кабинета и дождитесь приглашения. Сейчас у меня нет времени выслушивать ничьи претензии.

По тому, как дрогнули руки Елены, стало понятно — она чуть было не отвесила ЧарДольской крепкую пощечину.

— Ты… тут… ничего не решаешь. Ты пустое место. Пустое место, которое вылетит отсюда по одному моему щелчку пальцев, — госпожа Мортинова чуть усмирила гнев и теперь просто была не в себе.

— Я дочь Нортона Огнева, и это ничто не изменит. А вот кто Вы, мэм?

— Дочь? — Елена улыбнулась, будто услышала презабавную шутку. — Ты в правду веришь, что Нортон считает тебя родным человеком?

Все внутри Василисы стянулось тугим узлом. Она сейчас скажет любую гадость, только бы поквитаться со мной… главное, не сорваться.

— Не стоит лезть в отношения нашей семьи. Поверьте, нас и так слишком много, чтобы терпеть еще и кого-то чужого.

— Я иду к Норту. Завтра тебя здесь уже не будет, — женщина резко развернулась к двери, хлестнув на прощанье тяжелым парфюмом.

Василиса подождала, когда Мортинова скроется, а потом стекла по креслу. Все в ней клокотало, как в закрытой печи. Из груди вырвался не то рык, не то вой.

— Если я вылечу отсюда, то только после вас, госпожа Мортинова.

Закрытая дверь даже не скрипнула в ответ на ее признание.

В ЗолМехе все еще кипело, переживая недавние вести. Эта зима обещала быть богатой на события: сначала слушанье Нортона, а потом свадьба Дейлы с одним из старших руководителей, Ляхтичем. Казалось, в вольер к оголодавшим псам кинули фунт мяса — так сочно пережевывались эти вести. Даже приезд Драгоциев не внес подобного резонанса.

В кафетерии отовсюду слышались обрывки чужих разговоров, которые кружили по залу стаей зудящей мошкары, забиваясь в уши, как бы ты не закрывал их. Василису уже тошнило от вечных полунамеков, полувзглядов и полуулыбок, которые впивались ей в спину в огромном количестве. Их гнилостно-приторный душок пробивался даже в ее кабинет вместе с приходами Инги, заносящий очередной отчет.

Но сейчас ЧарДольская сидела за отдельным столом, попивая крепкий зеленый чай и ничто не могло отвлечь ее.

— И даже в «Камнях настроения» напишут о них. Я слышала, как мисс Огнева… ну та которая почти миссис Ляхтич, договаривалась с фотографом о встрече. Говорят, половина акций перейдет ее жениху и он станет тут вторым человеком, — в метре от нее пара девиц из отдела маркетинга трещали не переставая.

— А я слышала, что он уже забрал себе три четверти акций и во всем наставляет Огнева… Да и кому какое дело до всех этих дрязг. Ты бы видела, какое у нее будет платье. Зарри Столетт и не снилось, дорогая… Это из последней коллекции Маришки.

Вылить бы тебе на голову этот кипяток, дура… Работаешь тут, а сама готова верить любой сплетне.

— Кстати о Маришке. Представляешь, сегодня столкнулась с ней в коридоре. Она, действительно, ходит с той сумкой из кожи под огнеящера, — на секунду за столом раздался приглушенный вздох, будто кому-то дали под дых.

— Невероятно… Резникова здесь? Ты почему мне сразу об этом не сказала! Я бы успела до перерыва… У нее все еще розовые пряди?

— Смеешься? То просто был розыгрыш завистников…

Раздался натужный скрип стула, а потом суетливый топот удаляющихся каблуков. Вмиг стало тихо, словно помещение накрыли крышкой. Василиса знала тут лишь одного человека, к которому могла наведаться Резникова. И, увы к их общему сожалению, это был не ее братец.

Впрочем, ты сама вырыла себе яму, приехав сюда. А я с радостью помогу тебе сделать ее поглубже.

ЧарДольской срочно требовалось переговорить с Нортом, а заодно узнать, насколько сильно разошлась Елена. Быть может, он уже строчит приказ о моем увольнении… или переводе в отдел Мортиновой, если хочет, чтобы я ушла сама.

Но ничего подобного не произошло и Огневу было крепко все равно на «женские дрязги». Намного больше его заботила переписка с РадоСветом, а еще мелькающие белые волосы на камерах наблюдения.

— Ты не должна была все менять в последний момент, не посоветовавшись со мной, — чисто для вида пробубнил Норт, не отводя глаз от экрана.

— Вообще-то я думала о тебе, братец.

Огнев вскинул бровь, став очень похожим на отца.

— Как помотать мне нервы?

— Как не допустить, чтобы Маришка Резникова вновь сошлась с Драгоцием, — Василиса почувствовала себя рыбаком, поймавшего жирный улов. — Признайся, тебе разбило бы это сердце.

— Не смей… — Норт зашелся странным шипением, как всегда бывало, если напомнить о «госпоже кошмар-р». — Мы давно расстались.

— Напоминай себе об этом почаще. Ладно, пожелай мне удачи на завтра.

Огнев одарил ее взглядом средневекового палача, но перед самыми дверьми все же окликнул:

— Если Елена снова постарается протолкнуть эту стерву куда-либо от имени ЗолМеха… Ты знаешь, что делать.

Девушка фыркнула, а потом выскочила в просторный коридор. Все-таки ее семья просто прелесть.

ЧарДольская уже предвкушала скорый уход домой, как впереди замелькала темная макушка. Василиса усмехнулась — кажется, она впервые видела Драгоция таким зашоренным. И впервые на ее памяти Фэш так надолго задержался в ЗолМехе. Интересно, а если окрикнуть его, то он подскочит?

— Да, конечно, я выпишу вам пропуск, мисс Резникова, — громко произнесла Василиса. — Что вы говорите? До конца года?

Фэш обернулся так быстро, что его кудряшки взметнулись темным облаком.

— Простите, кажется, мест уже нет… Только в штате уборщицы в третьей смене.

Теперь она даже не пыталась скрыть улыбки. Почему-то ей нравилось впадать в ребячество, если он был рядом.

Драгоций подождал, пока они поравняются, а потом с чувством кивнул ей.

— Я все знаю… Ты вправду выручила меня и спасла от очень многих… неловких моментов. Теперь у тебя будут проблемы?

Василиса почувствовала, как ее губы расползаются в самодовольной улыбке, которую оценил бы и Ляхтич.

— Пустое, я давно хотела приструнить Елену, а ты просто дал повод, которым грех было не воспользоваться. К тому же, ты помог мне в Змиулане и с Ником.

— А…а, так это был возврат услуги.

— Ну если хочешь, можешь считать, что мне просто очень льстит перспектива провести с тобой целый день, — в ее голосе против воли проскользнули тягучие нотки.

Драгоций вмиг стал серьезнее, будто действительно обдумывал такой вариант. И когда Василиса уже чуть занервничала, выдал:

— Ты только что озвучила одну из причин, почему я помогал тебе.

В голубых глазах не было и намека шутки, только испытующий интерес — ход твой, удиви меня в ответ.

— А я просто не люблю блондинок. Ну… кроме сестры, хотя она та еще заноза.

Напряжение лопнуло, оставляя после себя лишь отблеск на дне глаз. Кажется, Василисе вновь удалось не поскользнуться на разлитой откровенности, сведя ее к шутке.

— Почему ты еще не дома? В свете последних событий тебе следовало бежать туда первым.

Фэш замялся, но быстро справился с чувствами.

— Видишь ли… Есть вещи, от которых не скрыться. Я настраиваюсь на разговор с одной особой. Ваши пустые коридоры навивают нужные мысли.

— Боги, она что, караулит тебя у выхода? — по затравленному блеску голубых глаз ответ был очевиден. — Провести тебя по черному ходу?

— Да нет, нам действительно есть, что обсудить.

Секунду, и в ее голове взорвался фейерверк. Одна идея столь же простая, сколь и дерзкая полыхнула, уничтожая голос разума.

— Тогда пойдем вместе. Я как раз собиралась заканчивать работу.

Фэш смиренно кивнул и побрел в сторону лифта, словно к его ногам прицепили пару булыжников. Весь их короткий путь вниз, а потом по дороге до самого выхода ЧарДольская молчала. Ей казалось, что впереди маячит яркий сверток из самой красивой бумаги, но вот внутри него сидит нечто неизведанное: оно либо осчастливит ее, либо вцепится в горло. Ничего, скоро я вскрою упаковку… благо, зрителей будет достаточно.

На улице стемнело — отовсюду лилось золото ночного города. Тысячи огней разгоняли мрак, но совсем не грели. В воздухе стоял звенящий мороз, распушивший игольчатые объятия, и никакой шарф не спасал от его ласк.

Маришку Василиса заметила сразу. Ее бледные волосы горели жидким серебром, сразу приковывая взгляд. На девушке была легкая шубка и длинные перчатки — шапки и пуховики она презирала. А как я надеялась, что судьба развела нас навек… Но нет, Резникова сама пришла ко мне. А раз так, пускай не жалуется.

Фэш кивнул Маришке и даже улыбнулся, хотя взгляд его остался холодным. Медлить было нельзя — девушка направлялась прямо в их сторону. Василиса легко дотронулась до мужского плеча, чуть потянув на себя. Драгоций медленно обернулся, а потом его лицо стало резко приближаться.

ЧарДольская встала на мыски и только так ее губы мягко коснулись его подбородка, острого, с чуть проступающей щетиной. А потом поднялись выше, опалив дыханием рот и щеку. Она ничего не видела — было так страшно раскрыть глаза и столкнуться с его взглядом. Но миг, и все мысли вышибло прочь. Чужие губы разжались, и последняя стена между ними растаяла. Он сам повернул голову, делая поцелуй более полным, открытым, таким, чтобы дышать одним воздухом на двоих.

И когда она уже готова была отдаться этому зверю внутри, ее ударил по щекам холод. На губах еще таял запах ландышей и остатки тепла, а перед глазами — бледное лицо Драгоция. Фэш смотрел так, будто ему вылили ушат ледяной воды на спину, и медленно сделал шаг назад. Его грудь поднималась под слоями одежды, и это единственное, что давало понять — секунду назад он действительно хотел целовать ее.

Где-то в другом мире кто-то убегал от них, стуча каблуками и всхлипывая через раз. Драгоций потряс головой, словно сбрасывая наваждение, а потом бросился за этим кем-то, стараясь поймать за руку. Их голоса затерялись в паутине прочих звуков, все отдаляясь.

Василиса осталась одна посреди ночного города, ландыш горчил на зубах, а в голове билась лишь одна мысль: какая же она все-таки дура.

========== Глава 18 ==========

Прости, я поступила, как последняя идиотка. Пожалуйста, давай все забудем. Прости, я поступила, как последняя идиотка. Пожалуйста, давай все забудем. Прости… Василиса спрятала лицо в руках, растирая глаза. Она уже битые минут десять повторяла про себя одну и ту же фразу так, что язык устал.

Вся прошлая ночь прошла в липких объятиях бессонницы, а та легкая дрема, что пришла ей на смену, принесла лишь обрывки путаных снов. Ей вновь и вновь виделись растерянные голубые глаза с едва заметной поволокой желания (да, он хотел меня!), а потом вокруг сбивался холод. А он бежал вслед за Маришкой, окрикивая ее… Боги, а если она потом сидела у него на коленях, греясь в объятиях? Василиса больше не могла думать об этом. Хватит. Просто извинюсь и притворюсь, что ничего не было.

ЧарДольская вышла из машины, направившись к гостинице, месту проведения конференции. «Столетний Платан» был восьмиэтажным, массивным зданием с рельефными балконами и стекающей по стенам лепниной. Тут вечно проходили какие-то модные события и встречи, а номера занимали именитые гости. В холле висела целая галерея с фотографиями самых известных постояльцев. Но славилась эта гостиница не этим.

ЧарДольская отдала пальто швейцару, оставшись в строгом узком платье. Такой фасон в юности носила Лисса, а теперь и Василиса, когда ей хотелось сойти за мать. Волосы лежали на плечах мягкими волнами, переливаясь медью в ярком свете ламп. Девушка поправила край юбки, словно воин, затягивающий доспех, и вошла в зал.

Свет ослепил ее. В нос ударил запах духов, еды и душного, спертого воздуха. С потолка свешивалась огромная люстра в форме величественного дерева с сотней ветвей, на каждой из которых горело пламя. Знаменитый платан встречал гостей, одаривая их своим светом. Василиса на секунду застыла с задранной головой, рассматривая чеканный узор на медных ветвях. Казалось, что вот-вот по потолку пойдут корни, раздирая лепнину, а потом все обрушится и лишь это дерево прорастет сквозь обломки…

— Василиса ЧарДольская, мой партнер по этому проекту, — ее отвлек приближающийся голос. Прости, я поступ… Василиса чуть не сказала это вслух, стоило ей увидеть Фэша в компании двух молодых людей: мужчины и девушки.

И они приближались к ней. Маришки нигде видно не было.

— Здравствуй, хорошо, что ты уже здесь. Я как раз хотел познакомить тебя кое с кем, — Драгоций улыбнулся ей так, словно вчера они мило попрощались, а не целовались на глазах у его бывшей. — Это мой дядя, Александр, и его невеста, Зарри Столетт.

Василиса как могла улыбнулась, рассматривая пару. Об их помолвке не судачил только ленивый… Говорили, что Александр лишился наследства, женившись без позволения Астрагора. Говорили, что никакая любовь не заменит шестизначный счет в банке и жажду до власти. Как жаль, что порой люди не могут просто заткнуться и позволить другим насладиться счастьем.

— Поздравляю вас, вы самая красивая пара в этом зале, — сердечно улыбнулась ЧарДольская.

— Не мы одни скоро будем справлять свадьбу, — Зарри поправила свою копну русых волос, — пожалуй, эта зима будет богата на события.

— Но мы планируем быть первыми, а уже потом передадим эстафету Огневым, — Александр мягко приобнял свою невесту, словно им было сложно стоять друг без друга. — Фэш, ты же понимаешь, что я не смогу один выступать за всю нашу семью?

— Ты это о чем?

— После Огневых очередь вновь перейдет к нам.

Василиса не смогла сдержать улыбку, наблюдая, как бровь Фэша описывает странный вираж.

— Кажется, все уже занимают свои места. Нам с Василисой тоже пора.

Он несколько дергано ухватил ее за локоть, потянув в сторону конференц-зала. ЧарДольская затормозила у входа в светлое помещение с рядами стульев. Ей показалось, что переступи они порог — и стену между ними ничто не разобьет.

— Фэш… Фэш, — толпа подпирала их со спины, вынуждая по шажку приближаться к дверям. — Мы должны поговорить.

— Если ты о вчерашнем, то, поверь, все нормально.

Его взгляд стал будто прозрачным, а голос царапал сухим морозом. Когда так говорят, значит, нормально уже не будет.

Василиса застопорилась, и кто-то недовольно шикнул у нее за спиной.

— Тогда ты бы не убежал… Будь все нормально, ты бы остался и…

Драгоций дернулся, резко обернувшись к ней. Теперь они оба стояли на самом проходе, сражаясь с безмолвной толпой. Если я хочу уйти отсюда с ним вместе, то надо закончить.

— …И сделал то, что хотел.

— Ты думаешь, что знаешь, чего я хотел?

— Мы оба это знаем, — Василиса против воли облизнула губы, и во взгляде Драгоция свернулась черная спираль.

Где-то совсем рядом грянули аплодисменты, а потом все стихло. ЧарДольская поняла, что толпы за ними нет — все уже прошли в зал, заняв свои места, одни они так и застыли в метре от дверей.

— Мы не всегда должны получать то, чего хотим, — Драгоций обогнул ее и вошел в проход. Его спина, прямая, затянутая в синий пиджак, колола глаза. Хотелось что есть силы, дернуть ее обратно, так чтобы по гладкой коже пошли трещины.

Но Василиса лишь устало качнулась и вошла следом.

Первой выступала Диара Дэлш. Ее рваный голос напоминал военный рупор, а каждый жест походил на команду войскам. ЧарДольская никак не могла собраться и вникнуть, о чем говорит эта женщина. Фэш рядом тоже выглядел так, словно забыл, чего ради сидит тут.

-… Белофей уже на сорок пять процентов выполнил условия составленного договора и к концу года планирует подготовить отдельную площадку для перехода на новую систему…

Я могла бы сказать ему тысячи других слов, могла бы просто молчать, но вместо этого напомнила о том, чего он похоже сам стыдится.

— … в не зависимости от того, кто будет курировать проект, мы поддержим внедрение разработки. А также внесем предложение в РадоСвет от партии роялистов по продлению…

Нет. Мы не можем поссориться из-за этой глупости. К тому же, я помню, как он смотрел на меня на мосту, как держал, как улыбался, думая, что во тьме я не замечу.

Диару сменил советник из администрации города. Он долго рассуждал, какие траты из бюджета будут выписаны из-за перевода на новую систему, сколько процентов от них должны будут покрыть инвесторы, а на середине выступления его разобрал такой кашель, что микрофон пришлось выключить.

Василиса уже откровенно перестала следить за выступающими, как холодный голос диктора полоснул по ней ножом. К стойке медленно приближался Астрагор. Фэш рядом с ней чуть вздрогнул, впившись ногтями в обивку кресла. Они на секунду обменялись взглядами, забыв о стычке, — а что он тут делает?

— Последние события доказывают, что нет нерушимых империй. Все в нашем мире подвластно времени, — сухой голос Астрагора походил на хруст фольги. — Поэтому нашей задачей является не только построить наследие, но и передать его в нужные руки.

ЧарДольской показалось, что черные глаза глядят прямо на нее, но потом она поняла — все эти слова предназначались Фэшу. Младший Драгоций выглядел таким бледным, будто засунул лицо в пакет с мукой. Девушка, поколебавшись, накрыла его стиснутую ладонь своей. Фэш вздрогнул, но руку одергивать не стал, так и сидел, будто ему жердь в спину вставили.

— Поэтому я официально объявляю, что выбрал себе преемника… Может, многим мой выбор покажется странным, а иные сочтут возмутительным передавать дела компании в чужие руки… Но в истории Змиулана должны появляться новые фамилии…

Дальше Василиса не слушала. Она боялась посмотреть на Драгоция, боялась увидеть застывший взгляд и сведенную линию губ. Ей казалось, что именно так выглядит предательство.

Астрагор закончил речь, заслужив порыв аплодисментов. Все эти ряженые люди в дорогих костюмах вскакивали со своих кресел, чтобы успеть подать старику руку и заслужить его мимолетный кивок. Будто они были стаей уличных шавок, которым бросали куски свежего мяса.

— Пойдем отсюда, — Фэш, игнорируя прямые взгляды окружающих, поднялся.

Василиса кивнула и тоже встала. Пока они пробирались к выходу, она раз десять услышала тихий перешепот и глумливые смешки. Конечно, всегда приятно смотреть, как кого-то другого свергают с пьедестала. Посмотрела бы я на вас, крысы, когда ваш корабль пойдет ко дну. А Фэш будто бы и не слышал свою фамилию из уст этих посторонних, пропахших сигаретами и духами, людей.

— Кажется, ты хотела поговорить?

Василиса вздрогнула оттого, каким обманчиво-спокойным был его голос. Они уже забрали свои вещи, и теперь шли по оживленному холлу. Вокруг суетились постояльцы гостиницы, со своими пестрыми чемоданами напоминающие рой насекомых. Смеялись дети, катающиеся на тележках и мельтешащие под ногами швейцаров. Жизнь вокруг била буйным родником, напоминая о скорых праздниках.

— Мне жаль, что твой дядя…

— Только не об этом, — Фэш поморщился, махнув рукой с уже натянутой перчаткой. — Поверь, мне предстоит услышать столько «сожалений», что хватит утопить в нем пол…

Перед ними проехала груженая тележка, толкаемая бойким работником отеля.

— Посторонитесь, мэм… И Счастливых праздников!

Драгоций чуть придержал Василису, будто боялся, что та бросится под колеса и задохнется, придавленная горой чемоданов.

— Пойдем гулять, — неожиданно для себя предложила девушка. — В детстве я всегда уходила гулять, если мне казалось, что мир вокруг несправедлив.

— Ты провела все свое детство на улице? — в голосе Фэша пробились привычные задорные нотки, блестящие, будто искры в мокром полене.

— Эй! У меня было не такое уж и плохое детство!

А потом она взяла его за руку и вытащила в пропахший морозом и карамелью город.

В эту ночь зима окончательно вступила в свои права. Весь воздух дрожал от ее невидимой хватки, оседая хрусталиками инея на ресницах и шарфах прохожих, забиваясь под крыши и превращая улицы в ледовое королевство. Но никакие холода не могли сдержать тот поток людей, что вышел встречать северную гостью. А вместе с ними то тут, то там раздавался громкий смех, музыка, бойкий говор. И по мостовым закружил запах печеных яблок, пряного глинтвейна, корицы и свежей выпечки.

Сначала они шли молча, каждый думал о своем и безучастно следил за чужим весельем. Будто два камня они упали в бурны поток, стараясь противиться ему, но потом силы иссякли, и их понесло по оживленным улицам.

— А вот здесь я впервые вышла на лед, — Василиса показала на огромный каток, залитый прямо на площади. — Мне тогда было лет шесть, и Норту пришлось в одной руке держать меня, а второй расчищать нам путь.

— А я впервые катался на замерзшем озере… Помнишь, я говорил, что раньше жил рядом с лесом? Ну так вот, там в чаще есть огромное круглое озеро, и отец расчищал его, чтобы мы с Захаррой могли расшибать себе коленки.

— Там наверное красиво? — Василиса ощущала себя так, будто старалась вскрыть чужую шкатулку с драгоценностями. — Ну, в городе, где ты жил раньше.

Фэш следил, как какой-то мальчонка пытался проехаться спиной, но все время заваливался, а мужчина ловил его за плечо, ставя обратно. Оба выглядели самыми счастливыми людьми на земле.

— Береги семью, Василис. Это единственное, за что стоит бороться.

ЧарДольская почувствовала, что сейчас один из моментов, когда стоит закрыть рот и просто побыть рядом.

Холод загнал их в какой-то паб с деревянной вывеской и огромными окнами во всю стену. Окнами, за которыми было битком народа с раскрасневшимися щеками и блестящими от еды и выпивки губами. В таких местах уже с порога ощущается вкус добротного рагу, запеченного с овощами и картошкой, запах домашнего эля и легкий привкус дыма. На стенах висели гирлянды из крашеных головок чеснока, а на каждом столе горела свеча, оплетенная еловыми веточками.

Тут были рады всем.

Их провели к дальнему столику, утопленному в уютном полумраке. Лакированное дерево начищено блестело, и отблеск свечи плясал по его волнистым узорам. Василиса села на маленький диванчик у стены, а Фэш прямо напротив — на стул.

ЧарДольская подняла на Драгоция взгляд, а потом усмехнулась, будто была нашкодившим ребенком. В ее руках горел дисплей телефона.

— Ты чего? — Фэш отвлекся от листка с меню.

— А мы могли бы сейчас ходить по залу, ослепленные светом, пробовать самые изысканные вина и закусывать какой-нибудь хренью с названием в три слова. А к нам бы подходили и подходили типы, каждый из которых только и думает о том, как провернуть очередное дельце повыгоднее…

— А мы сбежали оттуда, как…

— Безответственные и слабохарактерные дети. Если что, это цитата принадлежит Елене, она только что отправила мне письмо на три абзаца. Пришлю в ответ грустный смайлик, хуже уже все равно не будет, — Василиса демонстративно убрала телефон в дальний карман сумки, поставив на беззвучный.

— Как ты провернула всю это историю?

— М-м-м… Знаешь, Норту давно нравится Маришка, — ЧарДольская тут же взглянула на Драгоция, боясь его реакции на имя Резниковой, но тот молчал. — Так вот, я просто сказала, что вряд ли он сам захочет отпускать объект своего вожделения с его потенциальным объектом вожделения. Брат подумал и согласился.

Фэш усмехнулся, покачав головой. Подошла официантка, и Драгоций сделал заказ на них двоих. Василиса отчаянно чувствовала, что им стоит поговорить. Но все слова словно запутанный клубок смешались в голове, и так страшно было тянуть не за ту нить, лишь еще сильнее скручивая его.

— Знаешь, а мы ведь были вместе с ней почти два года. Нам оставался месяц до круглой даты… или два… черт, кажется, все-таки два. И разрыв у нас был болезненным, — Фэш смотрел куда-то сквозь стену, будто видел в полумраке очертания прошлого. — Но я ей за многое благодарен.

Василиса прикусила щеку, пожевав ее. Стоит ли говорить, что за те «почти два года» она вдоволь навидалась с Резниковой и натерпелась от нее.

— И все-таки она стерва… И поэтому ты убежал тогда?

— Я не из тех, кто любит целоваться с девушкой на глазах у бывшей. Особенно, если перед этим договорился с ней о встрече.

ЧарДольской хватило совести покраснеть. Принесли две порции ароматного густого рагу из кролика с домашним элем, отдающим сухими травами. Но Василисе сейчас бы и кусок в горло не полез.

— Если ты думаешь, что я специально полезла к тебе, чтобы досадить ей, то ты… не так уж и не прав. Стоит признать, Маришка мне крепко не нравится… Но тогда дело было не только в этом, — ну что ты как школьница, не робей, говори прямо. — Сейчас твоей бывшей нигде не видно, Драгоций.

Фэш замер с вилкой в руке, кусок морковки плюхнулся опять в тарелку, как будто надвигался какой-то тайфун. Между ними было меньше метра и пара тарелок, а казалось, что выросла непроходимая чаща.

— Уж я бы заметил. Ты знаешь, где находится Драгшир?

— Это где-то рядом с Драголисом? Огромным заповедников в несколько сот гектаров? Всегда хотела там побывать.

— Мое детство прошло, как раз в том городе, а ты спрашивала, какой он… Не хочешь сама увидеть?

Во рту будто растаяла сливочная конфета, затопив все тягучей сладостью.

— Ты только что позвал меня…

— Провести выходные вместе и съездить в мой старый дом. Мы собирались отметить Сочельник в нем, а для этого его стоит приготовить и проверить… В общем, мне будет сложно справиться одному.

Василиса мысленно отменила все планы на ближайшие выходные и стала прикидывать, как запихнуть в один чемодан пуховик и лыжные штаны. В Драгшире сейчас должно быть чертовски снежно.

========== Глава 19 ==========

Комментарий к Глава 19

Да, в преддверии праздников главы получились легкими и милыми. Тут не будет интриг, склок и прочей ерунды - только запах елки и треск камина. Наконец, у героев все будет хорошо (во всяком случае пока)).

Когда Василиса ехала по этой дороге в последний раз, то вокруг бушевала осень, облив деревья багряным пожаром. Рядом сидел Маар, порой искоса поглядывающий на девушку, а впереди их ждала тайна. Можно ли было подумать тогда, что ЧарДольская еще навестит этот край в компании самого Драгоция. Что они будут слушать старые песни, подпевая в полголоса, смеяться и улыбаться так, будто им снова семнадцать.

Мимо пронесся знакомый указатель, запорошенный снегом. Дорога была пустынной — на пути им встретилось лишь машин пять, рассекающих белесую колею. Вокруг уже сгущались ранние сумерки, похожие на пролитые чернила.

— Если верить легендам, то раньше в этих лесах водились тонкороги, — Фэш развлекал ее историями о Драгшире и его окрестностях. — В местных магазинах продают их рога и разные безделушки из кости.

— А в чаще у вас поселился Белый Часодей, — Василиса улыбнулась, девчонкой она лет до двенадцати хранила под подушкой такой «рог», веря, что тот отгоняет кошмары. А потом Норт бросил его в камин, и он затрещал, словно обычное лакированное дерево.

— Между прочим, Захарра до сих пор уверена, что в детстве видела тонкорога. Говорит, он вышел к ней из леса на рассвете… За пару дней до нашего с ней отъезда, — Фэш сжал руль чуть сильнее. Василиса сразу вспомнила склонившееся дерево и две могилы под ним.

Наконец, они въехали в пригород, сразу утонув в его мягком оконном свете. Грозди гирлянд оплетали каждый дом, разбрызгивая ворох огней по снегу. Из толстых кирпичных труб вился дым, будто подзывая гостей. На таких улочках время превращалось в густую патоку, застывшую в оконных узорах и венках на дверях, и все сливалось в один сплошной миг, наполненный запахом хвои.

— Вон в том доме жила очень хорошая семья. Мы отмечали Сочельник вместе… Помню, черничный пудинг миссис Трик был признанным королем стола.

Василиса с интересом посмотрела на двухэтажный коттедж, укутавшийся снежной шалью. На первом этаже горел свет, и какие-то люди, должно быть, топили камин, готовили ужин.

— В таких городках, наверное, все друг друга знают…

— Ну, мама с папой вечно устраивали ужины, отмечали праздники… Все смеялись, что Драгоции даже спят с открытыми дверями. Так что да, нас тут знали хорошо.

ЧарДольская узнала поворот на Ландышеву улицу — а значит, ехать им осталось немного. Впереди показался темный силуэт, возвышающийся над остальными крышами, словно засохшее дерево посреди молодого подлеска. Сейчас, когда все вокруг шуршало праздничной оберткой, забытый дом Драгоциев внушал трепет.

— Тут в последнее время редко, кто бывал… но утром вид станет лучше, вот увидишь.

Фэш вышел из машины и пошел возиться с замками, а потом еще вечность разгребал снежный завал, чтобы ворота открылись и машина смогла заехать. После сорока минут он, наконец, плюнул на это, оставив ее на обочине и решив разобраться завтра.

Василиса в это время попросилась осмотреть дом. В прошлый раз она оглядела его лишь вскользь, но сейчас все эти комнаты вдруг наполнились какой-то притягательной силой. Ведь когда-то здесь жил Фэш, и его след остался в коллекции ножей на стене, в семейных фотографиях, за обеденным столом… Василиса гуляла по залам, словно свежий ветерок, сдувая въевшуюся пыль. Ее шаги, прикосновения, улыбки наполняли дом живым теплом.

— Ой, как же тут холодно… Сейчас, Юста должна была оставить связку дров под крыльцом — разведем огонь и сразу потеплеет, — Фэш только вернулся с мороза в расстёгнутой куртке и сбившемся свитере.

— Это твои родители? — ЧарДольская как раз разглядывала висевшую фотографию в толстой деревянной раме. Мужчина, изображенный на ней, улыбался совсем, как Фэш, а у женщин были такие же волнистые волосы.

— Да, сразу после рождения Захарры, — Драгоций подошел к ней, тоже посмотрев на стену. — У мамы тут такой хитрый взгляд… Она никогда так не щурилась в жизни.

Драгоций стер рукавом пыльную пленку, и краски сразу обострились. ЧарДольская боялась сделать это раньше — как будто это могло повредить чужую память.

Фэш убрал руку и теперь, Василиса чувствовала, смотрел прямо на нее. Девушка вдруг поняла, что в этом доме они совсем одни, погруженные в тлеющую тишину, и это осознание вызвало трепет, разбавленный толикой страха. Видимо, Драгоций тоже подумал об этом, так как в следующий миг его руки уже легли на тонкие плечи, мягко сжимая их. ЧарДольской так некстати захотелось чихнуть — нос, словно защекотали пером. И она не сдержалась. Появилось желание провалиться прямо тут, в подвал.

— Ты дрожишь, пойдем к камину, — ее отвели в пузатое кресло и отдали клетчатый шерстяной плед. Наверное, лет десять назад здесь также калачиком лежала та женщина с фотографии, хозяйка этого дома.

Фэш склонился перед камином, зашуршав дровами. В его руках щелкнуло огниво, разбрызгивая стайку искр. Тишина затянулась.

— Ты отнес мои вещи?

— М-м-м, да, они в гостевой комнате на втором, третья дверь от лестницы. Там должно быть все убрано. Если чего-то будет не хватать — говори.

Он даже не повернул головы, хотя робкие ростки пламени уже поднимались из очага. Весь дом мигом очнулся ото сна: по стенам забродили тени, ковры залоснились от отблесков огня, а из самого камина будто выглядывал озорной чертик. И каким-то шестым чувством ЧарДольская поняла — эта ночь принадлежит Драгоцию. Он должен разделить ее с этими стенами, вновь сделать их родными, отдать ту часть себя, что забрал.

А ее день наступит завтра.

— Я очень устала с дороги, пойду отдохну.

Фэш чуть вздрогнул, как будто уже и забыл о ее присутствии.

— Да, конечно… Я еще посижу тут.

Василиса перед сном все-таки не удержалась, незаметно выглянув через просвет перил, — Драгоций перебрался в кресло, задумчиво уставившись в камин. На коленях у него лежала огромная книга, раскрытая на середине. ЧарДольская была уверена: его ночь будет долгой.

Через окно лился свет. Яркий, свежий поток пробивался сквозь голубые шторы, наполняя комнату зимним утром. Василиса медленно раскрыла глаза, все ее тело еще не отошло от сонной неги. Сверху был белый потолок. Такой ровный, что казался нарисованным.

Девушка встала и выглянула в окно. Ей захотелось выбежать в этот чистый, словно выкрашенный акварелью мир, пробежаться по нетронутому снегу, утонуть по колено в его брюхе, а потом смеяться-смеяться, запрокидывая голову. Мороз уколол ей щеки, вынудив отпрянуть от подоконника и пойти искать теплый свитер.

В дневном свете дом уже не казался таким пугающе заброшенным и мрачным. Все тени перестали жаться по углам, и комнаты как будто стали больше. Сейчас стало заметно обилие ковров, пледов, салфеток, кружева и зеркал, разбросанных повсюду. Видимо, у миссис Драгоций был неплохой вкус, если даже спустя столько лет это место хранит уют.

На кухне, прямо на столешнице, стояла пара пакетов, но хозяина дома нигде видно не было. Василиса услышала странный скрежет с улицы и выглянула в окно. Фэш чистил дорожку, а рядом с ним смеялся какой-то мужчина — наверное, кто-то из старых знакомых. ЧарДольская подумала, но все-таки решилась выйти на крыльцо.

— С добрым утром! — крикнула она, выпустив облачко кудрявого пара.

К ней тут же обернулись.

— И вам того же, мисс! Ну ладно, Фэш, не буду докучать. Ты это, заходи к нам, всегда рады… Да и подружку свою бери, — тут он весело подмигнул ЧарДольской. — Эх, как бы обрадовались Диам и Сел… Прислать к тебе детвору? А то они все выходные просидят дома, а у тебя хоть руками поработают.

Драгоций поправил шапку, сползающую ему на лоб.

— Твои негодяи скорее разнесут мне участок, чем будут помогать. Им же сейчас должно быть все семь…

— Восемь, и они страсть, как обрадовались, когда узнали о твоем приезде.

Было видно, что Фэш колеблется. Он снова оглянулся на Василису, будто та была якорем, удерживающим его от принятия решения.

— Да уж с детьми мы как-нибудь управимся. Пускай приходят. А если будут хулиганить, — тут девушка опасно понизила голос, копируя интонации мамы, — отправлю их оттирать чулан.

Все рассмеялись, и мужчина ушел, пообещав к полудню прислать к ним «десант». Фэш отложил лопату и тоже поднялся на крыльцо. От него пахло морозом, но вся кожа будто горела, а на щеках блестел легкий румянец.

— Он славный. Это Фрэнк, и после того, как у них с Дорой умерла дочь они взяли опеку над двумя шалопаями: Никой и Руни. Спасибо, что согласилась… Правда, они не будут тебе мешать, — голубые глаза наполнились теплым блеском.

Василисе захотелось сделать шаг вперед и прижаться к серому вязаному свитеру. Но какая-то ее часть все еще помнила, как Фэш оттолкнул ее, оставив одну в морозном городе.

— Я люблю детей и умею с ними общаться. К тому же, тебе это действительно важно… — Драгоций посмотрел на нее так, что ЧарДольской стало неловко, и она поспешила добавить, — и вообще, я бы не отказалась от чашки кофе и чего-нибудь съестного.

— Я тебе говорил, что у Драгоциев есть свой рецепт варки зерен, изобретенный еще одним моим жутко важным предком?

— М-м-м, такое я бы точно запомнила.

Они, смеясь, перебрались на кухню, где Фэш, стянув промокший свитер, начал лазить по шкафчикам, а Василиса принялась копаться в пакетах.

Самые беззаботные и счастливые выходные нависли над ними, сдерживая поток последующих неудач.

Селена и Диаман Драгоций, казалось, стали чуть шире улыбаться, молчаливыми стражами следя за домом из деревянной рамы.

========== Глава 20 ==========

На улице слышался заливистый смех. Он смешивался со стуком колотого льда и глухих ударов. Василиса то и дело выглядывала в запотевшее окно, чтобы убедиться — ее срочного вмешательства не требуется.

Сейчас Ники, растрепав свои косички, старалась отколоть толстенную сосульку, вмерзшую в землю и ставшую ледяной колонной. Эта девчушка чем-то напоминала Дейлу в детстве — такие же светлые волосики, пухлые щеки и озорство в глазах, прячущееся за некоторой стеснительностью. Другое дело Руниус, или просто Руни. Этот огненно-рыжий негодяй с первых минут повис на Фэше, словно канате, стараясь повалить Драгоция в сугроб. Завязалась битва.

В итоге в снегу оказались все трое.

Василиса несмело наблюдала за ними, и ей казалось, что на ее месте должен быть кто-то другой. С того момента, как родители расстались, чужое семейное счастье вызывало в ней робкий трепет — ей так хотелось притронуться к нему, но при этом ноги будто вмерзали в пол и тихий шепот проникал в мысли: не твое.

— Я хочу в лес! Давайте устроим прятки, — раздался звонкий крик Ники.

— Или слепим огнеящера! Фэш, пожалуйста, ты же не приезжал к нам уже, — Руни стал загибать пальцы, пытаясь сосчитать, нозапутался и просто помотал головой, — очень-очень долго.

— А почему нет Захарры? Ты не позвал ее?

— Да, почему нет ее? Почему вместо нее эта тетя? Она всегда будет теперь здесь?

Дети обступили Драгоция с двух сторон, не давая ему шанса выпутаться из тесного круга.

— Василиса здесь не вместо Захарры. Она здесь, потому что я захотел позвать ее, и поэтому я приехал сам, — Фэш опустился на корточки, став одного роста с ребятами, — а теперь быстро в дом, а то у вас все носы красные.

ЧарДольская секунду так и стояла, перебирая его слова словно жемчуг. Без меня и его бы тут не было. Она вдруг осознала, что уже любит этот город, его жителей, зиму и каждое дерево в округе. И теперь это счастье не казалось ей чужим.

— Эй, горячий шоколад готов! Первому, кто добежит, я налью добавки!

Ее зов подействовал, как магнит. Два комка, завернутые в теплые шубки и облепленные снегом, шатаясь, понеслись к крыльцу. Ники так бежала, что чуть не упала на дорожке, но вовремя схватилась за локоть братца.

— Хм, за такую скорость придется наградить вас обоих. Идите, снимайте мокрые вещи и грейтесь у огня.

По деревянному полу раздались шлепки, и на доски полетели запорошенные рукавицы, шапки, шарфы… Словом, половина того, чем миссис Дора снарядила своих чад.

— Ты спасла меня, — Фэш подождал, пока дети скроются, и тоже подошел к ЧарДольской.

— Не надейся, тебе добавки не достанется.

— Ты не жалеешь, что поехала? — он все не уходил.

Василиса ответила, не задумываясь.

— Нет, тут… пахнет детством.

Фэш стянул шапку, и его темные пряди рассыпались влажными змейками. Василиса прикусила губу, такой растрепанный и смеющийся Драгоций ей нравился куда больше. И сердце начинало сладко щемить от мысли, что таким видит его только она.

Ее лицо оказалось в его ладонях так быстро, что девушка не успела опомниться. Но Фэш медлил — он просто рассматривал ее, словно спрашивал разрешения. Кожу чуть кололо от тающего снега, стекающего по чужим пальцам, отчего на щеках расцветал морозный узор.

Ты позволишь мне продолжить? Или все еще боишься, что я убегу… растворюсь в зимнем воздухе…

Василиса улыбнулась и сама подалась вперед. Теперь она уже не закрывала глаз.

Влажное тепло забралось под кожу. Его губы мягко коснулись ее рта, совсем без напора или той пламенной страсти, присущей любовникам. Нет, это было похоже на колыбельную, на ласковый бриз, на букет полевых ромашек. Просто два человека дарили друг другу тепло, которого так не хватало обоим.

Василиса почувствовала, как руки на ее щеках спускаются ниже. Проводят по подбородку, шее, разводя пожар внутри. Фэш изучал ее черты, словно слепой ощупывал скульптуру. И ЧарДольская сама трогала его волосы, скулы, все, что попадалось под руку.

В носу щемило от запаха ландышей и хвои.

— А где мне взять… Ой!

Губы обжег холод. На секунду ей показалось, что Драгоций и сейчас отпрянет назад и посмотрит с немым вопросом: что же мы натворили. Но Фэш лишь убрал прядь ее волос за ухо и, продолжая обнимать через распахнутое пальто, обернулся к Ники и выглядывающему с кухни Руни.

— Что взять? — спросил Драгоций краснеющую девочку. Василиса улыбнулась, наблюдая за сопящими детьми.

— … молоко. Я хочу какао с молоком.

— У нас есть какао с молоком? — спросил Фэш, прислоняясь носом к рыжим волосам.

От этого «нас» у Василисы прошла приятная дрожь по спине.

— Думаю, мы найдем.

Они улыбнулись так, будто знали одну тайну на двоих, скрытую от целого мира. А потом Драгоций подхватил смеющуюся Николь подмышки и повалил на полосатый диван. Девчонка зашлась визгом, цепляясь за темные волосы.

— Не трогай мою сестру! — Руниус плюхнулся сверху.

Завязалась страшная битва, в ходе которой пострадали все подушки в округе.

— Василиса! Василиса, помоги нам! — кричала Ники, пытаясь вырваться из захвата Фэша и при этом стукнуть его пушистым валиком. — А-а-а.

ЧарДольская замерла. Отец никогда не возился с ними так. Она не помнила ни одного раза, когда Огнев вот так валялся с ними почти на полу, позволяя трепать себя за волосы, бить подушкой по лицу и орать чуть ли не в уши. Она вообще не помнила, чтобы у папы хватало времени на игры.

— Трое на одного! — возмутился Фэш, когда Василиса пульнула в него сиденьем от пуфика. — Вы ответите за это, мисс.

ЧарДольская постаралась убежать, но Драгоций изловчился и успел перехватить ее за ноги. Дыхание перехватило, а потом ее повалили прямо на пушистый ковер с длинным ворсом. В щеку уперлись тугие шерстинки.

— Руки прочь от нее! — Руни повис на Фэше, но тот, кажется, даже не заметил этого.

Его взгляд не сходил с Василисы и ее медных волос, заполонивших светлый ковер.

— Даю вам три минуты передышки, бегите за новым оружием, — хриплым голосом сказал Драгоций и, видя замешательство ребят, добил, — на втором этаже с дивана можно снять сидение.

Их как ветром сдуло. По лестнице только раздался шаркающий топот.

— Отправил бы их куда повыше.

Но Фэш уже ничего не ответил, нависнув над ней и не давая подняться с пола.

Драголис перешептывался сотней голосов. Ноги провалились в снег по самые голенища высоких сапог, оставляя глубокие рыхлые вмятины. Кое-где петляли заячьи следы и чернели мышиные норы. Василиса шла позади то и дело, помогая Ники подняться и отряхнуться. Фэш с Руни прокладывали тропу, время от времени перекидываясь снежками.

Мальчишка сиганул вперед, повиснув на ветке орешника и сбрасывая с него белое покрывало. Драгоций в последний момент успел отпрыгнуть, но досталось ему знатно: весь бок как будто мукой обваляли.

— Ах ты, паршивец, — от души прошипел Фэш, а потом Руни полетел в сугроб.

Василиса прикусила губу, чтобы не заступиться за ребенка — все-таки у парней свои правила.

Что-то теплое коснулось ее ладони, оплетая пальцы. Николь доверчиво схватила ее за руку и смотрела своими огромными серыми глазищами. Василиса снова поймала себя на мысли, что видит отражение сестры.

— Спасибо, что вернули нам Фэша.

ЧарДольская присела рядом с девочкой на колени, заглянув в ее порозовевшее личико, провела рукой по взмокшим прядям, а потом в них со смачным шлепком прилетел снежок. Кажется, мальчишкам надоело валять друг друга в снегу и они решили напомнить о себе.

До озера они добежали все мокрые, красные и почти охрипшие. Шарфы давно сбились и потяжелели от прилипшего снега, перчатки болтались из карманов, только шапки кое-как держались на месте и то только благодаря окрикам Василисы.

— А вот и главная жемчужина Драголиса — озеро! — Фэш бесстрашно спрыгнул на лед, подавая руку ЧарДольской. — Только посмотри на этот простор.

И Василиса утонула в дали, сплетенной из серебристого шелка.

На далекие мили под ними текла вода, а ее блестящий панцирь слепил глаз. Это озеро казалось бескрайним — будто дорога в неизведанные края. Хотелось просто идти по ледяной корке, оставляя первые следы, пока зима не кончится.

— Я бы многое отдала, чтобы просто остаться тут.

Фэш понимающе усмехнулся, и они просто молчали, стоя рядом. На небе пробивались сумерки, делая его золотисто-сиреневым, а лес вокруг обрастал тенями. Их окружала сказка.

В доме, наконец, воцарилась тишина. Она царственно вошла в пустующие комнаты, убаюкала трескучий мороз за окном, и только негодник-камин пытался нарушить ее порядок.

Василиса стояла на крыльце, обмотанная шерстяной шалью, и разглядывала ясное зимнее небо. Звезды хищно блестели на черном бархате россыпью осколков. Где-то упал сугроб, а потом все снова замерло.

— Тебя так заметет к утру, — дверь приоткрылась, пропуская Фэша в домашних тапочках. Выглядел он чуть помятым.

— Почему тут так тихо?

— Здесь не бывает по-другому… Драгшир всегда молчит.

Девушка поежалась. В самом деле, уже стоило пойти в дом, а то на завтра можно схлопотать насморк и головную боль.

Но тут сверху пошел снег.

Как будто кто-то просыпал жемчужную пыльцу, и теперь она падала-падала на головы людям. Огромная снежинка приземлилась прямо на протянутую ладонь, тут же растекаясь прозрачной лужицей.

ЧарДольская вдруг вспомнила, как в детстве она ждала первого, настоящего снега. Такого, что не таял по утру, становясь серой кашицей, и не колол глаза острой крошкой. Нет, настоящий снег — это пушистое, рассыпчатое одеяло, укрывающее весь мир.

Василиса выбежала на расчищенную дорожку и вдохнула ночной воздух полной грудью: легкие защипало от мороза. Девушка закружилась, прикрыв глаза. Снежинки кружились вместе с ней, оседая на волосах, ресницах, одежде. Их невидимые поцелуи жгли кожу.

А потом по тело разлилось уже живое тепло.

ЧарДольская вмиг оторвалась от земли, и голова пошла кругом.

— Что ты делаешь? Тут же скользко! Мы упадем, — кричала она в перерывах между смехом.

Драгоций тоже смеялся, но как-то хрипло и очень тихо. А потом мир замер, и они остановились, все еще прижатые друг к другу с тяжелым, сбившимся дыханием. И снова Василису поразила свалившаяся им на головы тишина. Такая плотная, что девушке стало неудобно за их детскую возню минуту назад.

— А теперь нам действительно пора в дом, — прошептала она.

Жарко растопленный камин ласково встретил их трескучим ворчанием. Фэш уселся в большое кресло, в одной руке держа чашку с чаем, а другой лениво переворачивая страницы какой-то книги. Василиса грелась прямо перед самым огнем, на ковре. Она пальцами старалась распутать намокшие, тяжелые пряди.

— Фэш… я могу задать тебе вопрос.

Драгоций отвлекся от чтения и остро взглянул на нее потяжелевшим взглядом. Его голова медленно кивнула.

— Расскажи про свою семью.

Полено звучно дало сноп искр, и рыжее пламя на миг подпрыгнуло. Василиса отодвинулась от решетки и, подумав, переползла ближе к креслу.

— Что именно тебя интересует?

— Какими были твои родители?

Драгоций усмехнулся, а потом будто выпал из реальности, переносясь туда, где его ждали.

— До четырнадцати я считал их самыми лучшими родителями на свете… Они будто были слишком хорошими, чтобы оставаться всегда рядом. Мы жили здесь, словно в непрекращающейся сказке. Ждали каждый день, умели радоваться любым мелочам…

Он замолчал, прерывая сам себя.

Василиса улыбнулась и уселась вплотную к его креслу, положив голову на колени. Теперь она напоминала себе большую рыжую кошку на хозяйской ноге. Драгоций рассеянно улыбнулся, начав мягко перебирать ее пряди.

— Но потом они оставили нас одних… Я до сих пор задаюсь вопросом, зачем было отдавать нам столько себя, если им так легко было оборвать все… лишить всего…

Фэш говорил все тише и тише, и под конец его голос заглушал даже ветер за окном. Его рука непроизвольно сжала локон, но тут же отпустила.

— Мои родители убили себя в этом доме…

ЧарДольская хоть уже и догадывалась об этом, все равно вздрогнула. Ей показалось, что незнакомые мужчина и женщина с фотографии тоже слушают их разговор.

— И уже через пару дней нас забрал к себе дядя, вмиг определив всю последующую жизнь. Знаешь, папа никогда не хотел, чтобы мы с сестрой участвовали в делах семьи. Он говорил, что на свете есть тысячи других способов скоротать время… Но дядя явно так не считает. Для него интересы Драгоциев стоят выше всего прочего.

— И поэтому он отдал все постороннему человеку? — ее голос был слишком звонким для этих стен.

— Я не верю, что Астрагор так поступит. Он просто затеял очередную игру, где… А знаешь, к черту его. Сегодня я не хочу даже вспоминать о нем, — Фэш с чувством опустил книгу на стол. — Сегодня я хочу услышать твою историю, Василиса Огнева.

Драгоций мягко поднял ее голову, чтобы в следующий миг тоже переползти на ковер. Теперь они сидели, странно привалившись друг к другу, похожие на сплетенные вместе корни одного дерева.

Василиса никому не рассказывала о своем прошлом, предпочитая отшучиваться или вскользь упоминать какие-то обрывки. Ей казалось, что поведай она обо всем, что-то внутри треснет и оборвется. Но Фэш минутой назад выпотрошил перед ней душу.

Теперь ее черед снимать с себя замки.

— У моего отца была другая семья, еще до мамы. Норт и Дейла как раз родились от той женщины… Ниры, кажется, но потом она умерла, а папа уже с самого института заглядывался на маму. Свадьбу они сыграли быстро, слишком быстро, чтобы все поверили, что Нортон скорбел по прошлой жене. Елена как-то сказала мне, что мама просто была на тот момент уже беременна, отсюда и такая спешка…

Василиса чувствовала, что путается в словах. Их было слишком много, и они вылетали из нее неконтролируемым потоком. Но Фэш никак не прерывал ее, он просто слушал, очень внимательно слушал.

— Так вот… Они поженились, и, знаешь, мое детство было просто превосходным. Я тогда была действительно счастлива, у меня все было, даже если порой казалось, что родители слишком увлечены работой, а брат с сестрой отдаляются… У меня все было. И за эти годы я, пожалуй, готова простить все последующие ошибки.

Пламя в камине то прижималось к решетке, то вытягивалось вверх. Каждый раз казалось, что еще немного и огонек перескочит на белый ковер, побежит по нему стаей моли… За окном завывала метель.

— Я не знаю, что произошло, но мои родители очень крепко разругались. Говорят, к этому приложил руку твой дядя или Елена… Сначала я осталась с отцом, но уже тогда между нами пробежал разлад. Норт с Дейлой словно забыли, сколько лет мы жили вместе одной семьей, а отец с головой ушел в работу — с каждым днем я чувствовала, что люди вокруг меня становятся чужими. Знаешь, это так странно было разглядывать старые фото, где мы все улыбаемся, смеемся, обнимаем друг друга… А потом мне стукнуло восемнадцать, и добрая матушка передала мне в подарок свою часть чертовых акций ЗолМеха. Господи, Фэш, какая я была дура… Я так надеялась, что отец после этого примет меня, что заметит… Я ночами не спала — видела, как папа мирится с мамой…

В горле запершило. Василиса замолчала, чтобы совладать с собой. Все то, что она хотела похоронить, сжечь, навеки забыть, поднималось из глубин памяти, медленно утаскивая ее обратно, на дно. Руки мелко затрясло.

— Я могу проводить тебя в спальню, — Фэш, кажется, тоже напрягся.

— Нет-нет, просто посиди рядом… Я еще не закончила.

Драгоций прижал ее еще крепче, чуть покачивая, словно маленького ребенка, разбуженного ночью кошмаром. От него все еще пахло лесной хвоей. Василиса сама вцепилась в него так крепко, что, наверное, сделала неприятно, но Фэш даже не шелохнулся.

— У меня был друг, школьный… Лешка. Простой парень, из обычной семьи, но ему не повезло спутаться с наследницей Огневых… Мы все с ним делали вместе: вместе прогуливали уроки, вместе первый раз целовались за стеной школы, я пару раз сбегала к нему, когда дома было совсем невыносимо, а он до утра мог слушать мое нытье… А потом отец резко приказал отказаться мне от доли в компании. Черт, если бы я только знала, что не шутит, не проверяет, не испытывает меня. Я же дура подумала, что он так хочет убедиться во мне, пробудить характер, что он просто не посмеет тронуть меня, свою дочь, не посмеет как-то обидеть… меня он не тронул, Фэш. Даже кончиком пальца не тронул.

В этот раз она собиралась с силами куда дольше. Василиса казалось, что ей предстоит нырнуть в глубину черного озера, где даже дна нет и водятся хищные твари. А потом выплыть на свет.

— Они избили Лешку у меня на глазах. Просто по-скотски. После этого я бросила все, сменила фамилию и уехала к маме.

Драгоций ничего не стал говорить, он только продолжал держать ее, не давая захлебнуться мутной водой. Теперь настала очередь Василисы бороться со своим прошлым.

Комментарий к Глава 20

Всех с наступающим Новым Годом!

Пускай сегодня случится что-нибудь волшебное)

========== Глава 21 ==========

Под головой не было подушки, зато щека лежала на чем-то колючем и мерно покачивающимся. Василиса чувствовала, что все конечности затекли, а на руку давит что-то совсем нелегкое. Девушка медленно открыла глаза и перед ними мелькнула темно-синяя пелена. Плечо Фэша.

ЧарДольская как могла огляделась и сонно зевнула. Они так и заснули на ковре, рядом с едва тлеющим камином, стащив с дивана пару шкур и кое-как завернувшись в них, не иначе как во сне. И судя по расположению тел всю ночь их мучали просто дикие кошмары. Драгоций все еще дремал, одной рукой придерживая Василису, а вторую закинув себе под голову.

Пользуясь моментом, девушка, не таясь, рассмотрела его лицо, чего не позволяла себе раннее. Сейчас, умиротворенное и спокойное, оно выглядело куда младше обычного — лет на двадцать — двадцать два. Хотя лоб разбивала пара морщинок, и в уголках рта прятались легкие тени. Фэш постарался перевернуться на другой бок, словно уловив ее пристальный взгляд, и ЧарДольской пришлось встать.

Спать уже не хотелось, особенно на жестком ковре, поэтому девушка решила сварить кофе, приготовить завтрак, собрать вещи и просто побродить в тишине. Стоило ЧарДольской уже подойти к кухне, как за окном что-то мелькнуло. Как в тот первый раз ее пребывания здесь.

Василиса с опаской подошла к широким окнам, выходящим в заснеженный сад. Там под белой шапкой дремали клумбы и пихты. Огромная ель тянула изумрудные лапы из зимнего плена, но почти безуспешно. Все отливало жемчужным отблеском.

Вокруг было тихо.

Девушка вышла на крыльцо, стараясь не ступать на скрипящие половицы.

— Не думал, что ты вернешься так скоро, да еще и не одна, — этот голос прозвучал подобно громовому разряду.

Василиса судорожно схватилась за ручку двери, словно та могла сделать ее невидимой. На ступеньках сидел Примаро и катал в руках идеально круглый снежок.

— Ты?! Что ты здесь делаешь?

Он тут живет, глупая… А вот ты можешь попасть в очень скользкую ситуацию, если Драгоции решат поболтать. Черт, только не сейчас, когда все так хорошо.

— Пришел навестить родственника, с которым не виделся больше трех лет.

Этот ответ показался ЧарДольской не убедительным.

— Он сейчас спит.

— Я видел, — Примаро тонко усмехнулся, кивнув в сторону прозрачных, как в аквариуме, окон. — Не составишь мне компанию?

Выбора не оставалось, и Василисе пришлось тоже сесть на холодные ступени. Наспех накинутая куртка — кажется, вчера в ней гулял Фэш — почти не помогала.

— Послушай… Давай мы оставим наши осенние вылазки в тайне… Не хочу, чтобы твой кузен думал, что он у меня не первый Драгоций, — она постаралась пошутить в конце, но получилось натянуто.

— Да, Фэш бы разозлился — узнай, что ты общаешься со мной… Мы с ним немного не в ладах.

Только сейчас Василиса заметила, что Примаро выглядит каким-то зажатым и уж слишком цепко держит несчастный кусок снега. Это придало ей уверенности.

— Поверь, мне с моим опытом семейного общения вообще сложно представить родственников, живущих мирно.

Примаро глянул на нее скептически, словно говоря, и кого ты хочешь впечатлить.

— Кажется, я обещал рассказать тебе историю этого дома при следующей встрече.

ЧарДольская поежилась — знала она эту историю с ее темными, удушливыми объятиями.

— Как я поняла, тут жила счастливая семья… вот только счастливые семьи редко пускают себе кровь в родных стенах.

Ей показалось, что за окном кто-то зашуршал, и она боязливо обернулась. Но это всего лишь снег, упавший с крыши.

— Диаман Драгоций был главным инженером проекта Золотой Мост. Знаешь такой? В свое время Астрагор приложил немало сил для его продвижения в РадоСвете. Считалось, что его строительство позволит Змиулану контролировать поставки с одной стороны залива на другую.

Огромный змеиный скелет из бетонных свай, задувающий с моря ветер и тепло рук на спине… Черная пропасть, уходящая в воду.

— Я была там.

— Мало кто знает, но именно Диаман нашел ошибку в расчете опорных конструкций и добился остановки строительства. Ну, ты сама знаешь, чем для компаний оборачивается провал подобных масштабов…

О да, Василиса знала. Многомиллионные штрафы, выплаты инвесторам, тонны дерьма, что выливает пресса и отправка акций в полет без страховки.

— Должно быть, Астрагор был недоволен.

— Через месяц Диамана и Селену нашли мертвыми в их же доме, а детей отдали на попечение ближайшему кровному родственнику. А этот дом оставался пустым… но теперь все может измениться.

Холодное жало свернулось в желудке, чтобы медленно поползти вверх, оставляя липкий след. От Примаро Драгоция исходила странная угроза, его слова, хоть и произнесенные мягким вкрадчивым тоном, шипели ядом.

— Фэш знает?

— Со слов нашего дяди.

Василиса кивнула, наблюдая, как из соседних крыш поднимается легкий дымок. Вот его белесые кольца уходят в ясную синеву, расползаясь во все стороны.

— Зачем ты мне сказал все это? Думаешь, я стану лезть в чужое болото?

— Думаю, ты уже влезла в него, когда согласилась приехать.

Пимаро поднялся, одним ловким движением разогнув ноги. Его коса покрылась снежинками, отчего казалась одной толстой сосулькой.

В этот момент открылась дверь, и на веранде показался сердитый, как десять треуглов, Фэш. Он появился так быстро, что Василиса не успела даже нормально удивиться — так и застыла на ступенях, закутанная в его же куртку.

— Кузен, ты все-таки вышел повидаться со мной, — Примаро сделал несмелый шаг навстречу.

— Я вышел забрать Василису в дом, — таким голосом родители говорят ребенку о почивших рыбках. — Надеюсь, твои происки в саду несильно ее напугали.

ЧарДольской показалось, что встань она сейчас и сделай сальто назад — и тогда на нее не взглянут.

— Твою подругу не так-то просто испугать. Ну что же… раз мне не спешат оказывать теплый прием, я, пожалуй, пойду, — Примаро развернулся к девушке и пожал ее замерзшую руку, — до новых встреч, мисс. Надеюсь, мой кузен еще привезет вас в наши края.

— Вали уже. И не появляйся в саду до полудня.

Белокосый Драгоций лишь пожал плечами на грубость и отправился в сад, очень быстро затерявшись в сплетении дорожек. Фэш глубоко выдохнул, после чего завел ЧарДольскую в дом. Его лицо выражало странную смесь раздражения и смирения.

— Еще один твой родственник?

— Пожалуй, самый чокнутый из всех. Знаешь, после смерти моих родителей он, кажется, немного тронулся умом и все время несет… ну ты и сама слышала.

— Мне он показался куда милее большинства твоих родственников. Хотя… нет, забудь. Ни одного Драгоция я не назову милым по своей воле.

Фэш в это время помогал ей снять куртку. Но после таких слов резко бросил свое занятие и сомкнул руки на талии девушки. Василиса замерла, как лань в капкане.

— Кто еще из Драгоциев тебе кажется милым? — его руки забрались под куртку и теперь не торопясь мяли ткань свитера.

— Я же сказала…

— Рок? Рэт? А может… — тут уже Василиса не выдержала и возмущенно взвилась.

— Твой дядя ничего такой. Правда жаль… Жаль, что с ним уже не сделаешь так.

ЧарДольская, не предупреждая, прыгнула ему на руки, повалив на диван. Пружины жалобно хрустнули под ними, а потом Фэш почти добил их, прижав Василису к бархатистым подушкам. Девушка рвано выдохнула, когда сверху устроился сам Драгоций. Его взгляд все еще оставался по хищному острым, как у голодного пса.

На секунду Василисе показалось, что она должна рассказать обо всем: о ее осеннем приезде сюда, о кладбище, о догадках Примаро… Но потом все мысли схлопнулись, трусливо забившись в самый дальний угол.

Она, наконец, отхватила кусок счастья, так зачем же самой душить его.

Руки Фэша уже пытались стянуть с нее душный свитер, цепляя и оставляя красные следы на теле. В какой-то момент кто-то из них неудачно повернулся, и они оба скатились на мохнатый ковер. Но вместо боли в голову словно залили стакан отборного виски. Все вокруг поплыло — остался только ворс ковра под щекой и жар от чужой кожи. Что-то больно ударило ей в бок, но девушка не глядя избавилась от этого, отправив куда-то в сторону дивана. Василиса издала не то рык, не то хрип, а потом ее сковал секундный холод. Свитер улетел куда-то за диван.

Больше ей холодно не было.

… Фэш встал и подал ей вещи. Василиса прижала их к груди чуть трясущимися руками: все тело еще немного ломило. Драгоций легко поцеловал ее в макушку, после чего сам стал застегивать ремень и шарить по дивану в поисках часов: они больно царапали девушке кожу, отчего Фэшу пришлось запустить ими куда подальше.

— Ты не чувствуешь, что мы делаем… — Василиса замялась, когда Драгоций глянул на нее из-под спадающих прядей.

— Боги… только не говори, что минутой назад ты думала, что скажет мой дядя или твой отец — увидь нас в окошке.

ЧарДольская прикусила губу, но ничего не ответила. Фэш устало выдохнул и плюнул на часы. Он опустился рядом с девушкой на колено, став с ней одного роста. Василиса так и сидела, завернутая в покрывало и прижимающая к груди охапку разноцветных тряпок. На секунду взгляд Драгоций зацепился за разгоряченную светлую кожу.

— Мы даем друг другу то, что забрали у нас такие, как они. Вот и все.

Как было бы просто жить — останься они тут. Их бы никто не смел упрекать, судить и шипеть за спиной… Они бы просто жили.

— Мне страшно возвращаться, — Василиса поежилась, — страшно, что скажет Норт, Дейла… страшно смотреть в глаза отцу и знать, что он знает. Понимаешь? Я знаю, об этом надо было думать прежде, чем соглашаться ехать… Фэш, что мне делать? Они же сожрут меня.

Драгоций смотрел на нее так, словно она просила объяснить, почему снег холодный, а вода мокрая. А потом просто поцеловал. И целовал, пока Василиса сама не начала цепляться за его плечи, шипеть и прижиматься теснее.

— Ты не делала ничего такого, за что тебя можно осудить. И если что, ты знаешь место, где тебе всегда будут рады.

Василиса впервые уезжала из чужого дома, чувствуя, что оставляет в нем частичку себя. И ей страсть как хотелось вернуться за ней, приезжать снова и снова…

Под диваном, забытый и утопленный в пыли, лежал черный маленький брелок в форме кинжала. Хозяйка так и не вспомнила о нем.

========== Глава 22 ==========

День суда приближался, и его невидимая хватка все крепче стискивала стены ЗолМеха. Казалось, даже тишина научилась разговаривать, и теперь от ее вездесущего шепота было не укрыться. Немой вопрос прятался в глазах каждого: как пережить завтрашний день.

Василиса старалась как можно реже выходить из кабинета. Она еще не отошла от выходных и напоминала себе человека, одна нога которого стоит в жидкой грязи, а вторую щекочет молоденькая травка.

— Это правда, что вы ушли с Драгоцием с конференции вместе? — Дейла слегка прищурилась, попытавшись скопировать взгляд отца.

Огнева сидела в кресле напротив, затянутая в узкий брючный костюм цвета бычьей крови. Ее светлые волосы казались еще белее, и ЧарДольская все не могла прекратить их разглядывать.

— Да, нас видела половина зала. Ну та, которая не заглядывала в этот момент в рот Астрагора.

— Не боишься слухов?

Василиса смерила сестру колючим взглядом, переложила пару ручек на столе и только потом ответила:

— Ты сама вроде советовала мне сблизиться с ним.

— Ты никогда не слушала меня. И никого из семьи.

Дейла говорила без осуждения, просто озвучивала мысли. Но ЧарДольской все равно стало неприятно. Сестра сама путалась с любимчиком Елены, а смотрела на нее так, словно Василиса разболтала все пароли от серверов.

— Он не такой, как Астрагор. И он не предаст меня.

Под «предаст» девушка подразумевала «продаст», но первое звучало убедительнее.

Дейла порывисто выдохнула и молча сжала ладонь ЧарДольской. Какое-то время они просто сидели, не расцепляя рук. И Огнева мучительно боролось с собой, чтобы не проронить ни звука.

— Я верю, ты знаешь, что делала и что собираешься сделать, — Дейла улыбнулась, как-то неуловимо скопировав Лиссу, — все-таки ты одна из нас.

После разговора с сестрой трещина внутри Василисы разъехалась сильнее: нехорошее предчувствие стачивало всю ее стойкость. А тот единственный, кто мог обуздать его, сидел этажом выше и был бесконечно далек от ее проблем.

Телефон завибрировал на столе — его дисплей коротко вспыхнул.

«У тебя будет завтра шанс занять правильную сторону. Не разочаруй, В.О.».

Василиса прочла сообщение с неизвестного номера. Горло словно наполнилось комьями склизкой каши, которая с глухим скрипом скатывалась вниз. Девушка нажала на кнопку вызова. Прошло семь мучительных гудков, а потом звонок прервался. Ей никто не ответил.

Больше терпеть эти стены не было сил, и Василиса решила дать себе отгул. А заодно прихватить Драгоция, после чего до ночи шататься с ним по городу, пока в мыслях не останется только разноцветная мишура, пахнущая ландышем.

По обилию черного казалось, что где-то рядом идут похороны, и вся толпа собиралась туда, но в последний момент забежала погреться в зал суда. На Василисе самой было наглухо закрытое платье из плотной ткани с длинным рукавом. Словно покажи она хоть миллиметр кожи — и в него тут же вцепятся.

— Переживаешь? — Миракл присел рядом с ней. В его руках была кожаная папка с документами, а под глазами — синие полукружья. Мужчина почти не смотрел ни на кого, только время от времени задумчиво тер подбородок.

— Все эти люди… почему тут так много людей? — ЧарДольская поочередно оглядела темные макушки Драгоциев, кучерявые — Лазаревых, и только потом нашла почти пепельные волосы Огневых.

— А как сама думаешь?

— Вряд ли они пришли понаблюдать за воссоединением нашей семьи.

— Я всегда знал, что ты самая сообразительная из всех детей Нортона, — Миракл улыбнулся так, что было не понять: шутит ли он.

— Мама все-таки решила не приезжать.

— Лисса всегда появляется в последний момент. Возможно, он просто еще не настал.

Миракл глянул на часы, а потом ушел к Елене с Нортом. Скоро все начнется. Или закончится. Тут как посмотреть. Василиса почувствовала, что в затылок ей упирается взгляд, девушка обернулась. Фэш Драгоций кивнул ей через весь зал. Нестерпимо захотелось плюнуть на всех и подойти к нему, уткнуться носом в плечо и сидеть так все время, пока не раздастся удар молотка.

Василиса отвернулась первой.

— Прошу всех встать. Суд начинается.

После этих слов все чинно поднялись со своих мест, словно всё происходящее было хорошо отрепетированным спектаклем, а каждый сидящий до зубного скрипа заучил свою роль. ЧарДольская поднялась вместе со всеми, как часть одного единого организма.

В зал вошел Нортон Огнев.

На секунду зал потонул во вспышках камер, гуле и нескончаемых вопросах, повисших в воздухе. А потом наступила звонкая тишина. Где-то мерно тикали часы, и секундная стрелка весело отсчитывала пройденный путь.

ЧарДольская почувстовала на себе мимолетный взгляд отца. И этого единственного мига хватило, чтобы внутри все отсырело. Василиса поймала себя на том, что сидела и раз за разом повторяла что-то похожее на бессвязную молитву, обращенную непонятно к кому.

Миракл поднялся за стойку, разложил белый ворох бумаг и взял слово.

— Папа, постой… ты снова уходишь? — Норт схватил Огнева-старшего за штанину и что есть силы задрал голову.

Дейла с Василисой подбежали следом за братом, обступив отца, словно стая голодных волчат.

— Расскажи сказку, пап.

Нортон опустился к своим детям, по очереди оглядывая их.

— А разве мама уже не прочла вам перед сном?

— Мы хотим услышать другую сказку… расскажи нам страшную сказку.

Нортон Огнев усмехнулся, потрепав сына по светлой макушке. Кому как не ему знать, сколько страшных сказок существует взаправду.

— И тем самым мы считаем, что все обвинения, выдвигаемые против Нортона Огнева, были основаны на недостоверных, непроверенных сведеньях. К тому же в их формировании явно участвовала конфиденциальная информация, добытая из зашифрованных переписок, хранящихся непосредственно в архивах ЗолМеха. И я хотел бы задать вопрос господину Лазареву, как он смог получить доступ к ним?

Василиса забралась под одеяло — в эту ночь ей разрешили поспать вместе с сестрой. Дейла свернулась у нее под боком, постоянно хихикая. Девчушка все время хватала ее за руку и никак не могла успокоиться. Нортон присел на край кровати.

— Вы знаете, что раньше нашим городом правил один великий правитель? Его звали Эфларус, и он верил, что нет никого сильнее и лучше его. Говорят, он выстроил самый прекрасный замок. Такой красивый, что люди со всего королевства съезжались посмотреть на него… Все восхищались его творцом и говорили — нет ничего такого, с чем он не смог бы справиться.

— А потом прилетел дракон и все разрушил? Или замок захватили злые войны? — Норт поерзал, от нетерпения начав грызть ноготь.

— Нет. Все было совсем не так.

Константин Лазарев бросил на Миракла нечитаемый взгляд и тоже поднялся.

— Данная информация была получена нами из проверенного источника, оглашать который я не могу, исходя из его пожеланий остаться анонимным. Но в деле были указаны все необходимые замечания, чтобы господин судья мог убедиться в законности наших методов.

Судья откашлялся.

— Что же… Пора выслушать первого свидетеля по данному делу. Со стороны ответчика приглашается Елена Мортинова. Пожалуйста, поднимайтесь и знайте — все ваши слова должны быть правдивы.

Госпожа Мортинова со сверкающей брошью на груди, похожей на осколок тающего льда, прошла по залу, оставляя за собой шлейф духов.

— Я долго молчала… пожалуй, слишком долго, чтобы мои слова оставались правдой.

Василиса закрыла глаза и почти дотронулась до острого золотого шпиля. Под ней пронесся прекрасный замок, сотканный из жемчужных нитей. А с главной башни ей помахал сам Эфларус — беловолосый старичок с добрыми зелеными глазами.

— Но в один день великий правитель подумал — а вдруг кто окажется мудрее, сильнее, лучше? Вдруг где-то появится замок краше? И Эфларус так долго думал над этим, так долго переживал, что в какой-то миг понял — не будет на земле никогда творения прекраснее, чем его.

— Но ведь он не мог решить за всех людей в мире?

Нортон внимательно посмотрел на дочь. Его глаза стали печальными.

— Не мог… но сделал это. Он разрушил свой замок. Сам.

Елена оглядела притихший зал торжествующим взглядом, словно на ее груди сияла незримая медаль, а потом глубоким, проникновенным голосом произнесла:

— Я попрошу пригласить еще одного свидетеля. Алексея Рознева.

— Он имеет какое-то отношение к данному делу? — судья чуть нахмурился.

— Нет. Но он знает о Нортоне Огневе нечто такое, что утвердит вас в правдивости всех обвинений. Он и Василиса ЧарДольская.

Замок, сотканный из жемчужных нитей, рвался на части, оставляя после себя лишь серый прах. Его камни обращались в шелуху, крыши — в крошку, а где-то над всем этим горько смеялся безумный старик.

Нортон Огнев закончил рассказ, а потом задумчиво сказал в пустоту:

— Очень легко поверить в свою неуязвимость… особенно, когда ты имеешь все. Но единственное, что принадлежит нам, — наша семья. Все остальное облетит пеплом.

Василиса ЧарДольская, сидя на жесткой скамейке, почувствовала, как в ее руке остается лишь пепел.

========== Глава 23 ==========

Василисе на миг показалось, что под ней пропадает пол, и она катится в черную леденящую бездну. Ее затягивало все сильнее и сильнее, вышибая из легких воздух.

Первый шок медленно отступал, как волна, оставляющая после себя месиво из грязи и песка. Откуда? Откуда она могла знать? ЧарДольская поймала взгляд Елены. Женщина смотрела на нее с холодным торжеством героя, перерубившего голову дракону.

А потом Василиса все поняла. И показалось, что голову отрубили ей. Мечом, который она сама вложила в родные руки.

Фэш Драгоций все это время смотрел на нее, словно пытаясь докричаться сквозь весь зал. Его лицо с горящими синими глазами — лицо предателя — все еще манило к себе. Василиса молча, но от души пожелала ему гореть в пекле. В том самом, где он сначала выпотрошил, а потом спалил ее душу. По взглядам родственников ЧарДольская поняла — для нее готовят костер не меньше.

Лешка, а теперь уже Алексей Рознев, вошел в зал суда своей развязанной походкой, доставшейся ему от сотен часов, проведенных на тренировках. За те несколько лет, что Василиса с ним не общалась, парень успел превратиться в широкоплечего молодого мужчину. На секунду он замедлялся, проходя мимо нее, и незаметно подмигнул. Во всяком случае, по мнению Рознева, но точно не половины собравшихся. По залу расползся шепот.

— Нортон Огнев не только мошенник, но еще и преступник, — после короткой официальной справки начал Лешка. У кого-то из слушателей упала ручка. — И сегодня вы узнаете, на чем Огневы наживаются.

Василиса тихо застонала, отчего сосед от нее — пожилой серьезный мужчина — нервно дернул рукой. Черт. Черт. Черт.

— Этот человек не жалеет даже самых родных в погоне за выгодой, — девушке показалось, что голосом Рознева говорит кто-то другой, словно нанизывает ему на язык нужные слова. — Путем шантажа Нортон Огнев принудил свою дочь, Василису ЧарДольскую, отказаться от доли в компании, а также поставил под угрозу жизнь и здоровье человека.

Миракл откашлялся и взглянул на Лешку, как на грязный мазок поверх белоснежной рубашки.

— Господин Рознев, могу я поинтересоваться, на чем основываются ваши обвинения? И почему вы так долго молчали, вспомнив о них лишь сейчас?

Елена перестала улыбаться. Теперь она в упор смотрела на адвоката своего любовника. И в ее взгляде плясали черти.

— Мои обвинения основываются на личном свидетельстве моем. И Василисы.

ЧарДольская боялась поднять взгляд. Она чувствовала, как все присутствующие готовы вцепиться в нее и рвать-рвать на куски, пока девушка не утолит их голод. Голод на кровь, зрелища и чуть-чуть правду.

А еще Василиса знала, что на нее смотрит отец. Человек, которого она не то сторонилась, не то боялась, но где-то в глубине отчаянно жаждала его любви. Все равно какой.

— В таком случае, думаю, стоит услышать мнение мисс ЧарДольской, — судья оглядел девушку, как диковинную пташку, и сухо кивнул в сторону стойки.

Пока Василиса шла, она старалась унять дрожь в руках. Но те тряслись, словно листочки на ветру, и пальцы нервно теребили край юбки. Девушка никогда так не боялась. Никогда не шла в неизвестность. За ней всегда кто-то был — мама, Нерейва, Маар, отец, Миракл… и тот, о ком сейчас лучше не вспоминать.

Но сейчас она сама должна решить, как поступить.

Василиса встала между Мираклом и Лешкой, оба окинули ее быстрым взглядом. С этого места был виден весь зал, все лица. ЧарДольская медленно оглядела их всех: бледную Дейлу, мрачного Норта, невозмутимого Марка, нахмуренного Ника… а потом взгляд сам упал на Драгоция. Фэш секунду держал его, а потом покачал головой, как будто предостерегая ее. Его губы, тонкие и бескровные, прошептали что-то — девушка не смогла разобрать.

— Вы понимаете, что стоя здесь, обязуетесь говорить лишь правду?

— Д…да Ваша Честь, — кто-то хмыкнул, и Василиса разом выпрямилась, с вызовом осмотрев всех присутствующих. Черт, она Огнева! Дочь Нортона и Лиссы, и она не собирается блеять, как овечка на скотобойне. — Я буду говорить лишь правду.

— Хорошо… Вы знакомы с мистером Розневым?

— Да, мы учились вместе и довольно близко общались года три назад.

— Скажите, ваш отец знал мистера Рознева?

Василиса чуть замялась, а потом в упор посмотрела на Нортона. Ее окатило волной странного спокойствия, исходящего от мужчины.

— Нет, откуда ему было его знать.

— Василис…

— Я не предоставлял вам слово, господин Рознев. Сейчас говорит мисс ЧарДольская… Хорошо… Применял ли Нортон Огнев когда-либо неправомерные действия по отношению к вам?

Тут пришлось втянуть побольше воздуха. В голове прозвучал далекий голос —семья это единственное, за что стоит бороться. И в этот момент, понимая, что от ее слов зависит судьба отца, осознавая, что можно отомстить за все обиды, стребовать плату, Василиса поняла — предателей нигде не прощают.

Предателей семьи — тем более. А Огневы ее семья. Потому что другой у нее просто нет.

— Нет, Ваша Честь. Нортон Огнев мой отец, смею вам напомнить… а отцы не обижают своих детей.

Рознев с чувством ударил по столешнице. Казалось, он готов сорваться и броситься к ней, но предубедительный взгляд Елены остановил его.

— Ваша Честь, могу ли я задать вопрос мисс ЧарДольской? — манерным голосом спросила Мортинова. Судья кивнул, и женщина продолжили, — два с половиной года назад вы, мисс, отказались от крупного пакета акция ЗолМеха. Прошу вас рассказать о причинах, побудивших к подобным действиям.

Василиса посмотрела на Елену, как на выпавшее осиное жало с капелькой тягучего яда на острие.

— Они избили меня тогда! Избили меня из-за тебя, Василек… И ты не можешь молчать об этом… не можешь…

— Господин Рознев, я делаю вам последнее замечание, после чего попрошу покинуть зал суда.

Перед глазами снова застыл подвал. Лешка с рассеченной губой, скалящийся Марк, склонившийся над ним и гнилостный запах годами не продуваемого воздуха.

Год назад она бы не задумываясь сдала их всех, полгода — ей бы потребовалось сначала выпить парочку рюмок, неделю назад — ее бы грызли сомнения подобно своре помойных крыс… А сейчас не осталось ничего.

Василиса впервые посмотрела на Лешку в упор. И увидела совсем чужого человека.

— Я лишь распорядилась ими так, как того требовали обстоятельства. Порой приходится пожертвовать своими интересами, ради чего-то большего… Не каждый может понять это, мэм, я раньше не понимала. Но только так и создается наследие.

Миракл послал ей слабую улыбку, стоящую дороже любых хвалебных од. И отец…отец кивнул ей. Кивнул, чуть прикрыв глаза и растянув губы в мимолетной ухмылке — так он кивал лишь равным.

— Ну что же… у вас есть еще вопросы к мисс ЧарДольской?

Василиса склонилась над раковиной в женском туалете и старательно прыснула в лицо водой. Ее щеки горели, будто их смочили спиртом. Заседание закончилось десять минут назад, и девушка молнией выскочила из душного зала — прочь, пока ее никто не перехватил. Теперь ЧарДольская почти повисла на керамической раковине, дрожащими руками пытаясь сбить красноту.

Дверь отворилась.

Василиса затравленно подняла голову, и сквозь свисающие пряди увидела приближающийся силуэт. В груди поднялась злоба, хотя, казалось, сил для нее не осталось. Елена Мортинова медленно приближалась к ней походкой большой хищной кошки. ЧарДольская звучно сплюнула на раковину, следя, как прозрачная слюна стекает по керамике. Потом поднялась и одним резким движением отбросила волосы.

— Ты выросла и стала еще больше похожа на свою милую мать, — ласково пропела Елена, доставая из сумочки глянцевый флакон.

Василиса молчала. Ей вспомнилось, как Нортон впервые познакомил ее с Еленой, еще только начинавшей карьерный взлет. Мортинова уже тогда смотрела на девушку, как на ошибку природы.

— Она тоже сгубила себя ради Нортона, — раздался щелчок, и маленькая крышечка легла на бортик раковины. — У тебя же был шанс избежать ее ошибок, дорогая.

— И стать похожей на вас?

Елена дернула плечом, не отводя взгляда от своего отражения. Помада оказалась цвета киновари и красила губы в кроваво-красный.

— Вы предали моего отца, — глухо продолжила Василиса, — и он никогда вас не простит. Мама знала об этом…

Мортинова слабо усмехнулась, а потом снисходительно посмотрела на ЧарДольскую через зеркало.

— Какие громкие слова… А как начет тебя? Ты ведь тоже предательница, как ни крути. Ты оставила своего друга, отвернулась от него сегодня, предпочтя выгородить семью. Сама-то себя сможешь простить, милая? Знаешь, мы не так уж и не похожи…

ЧарДольская, не отдавая себе отчета, толкнула тонкую руку женщины. Красная помада проехалась по всему ее лицу, оставляя рубиновый след. Как будто Мортинову окунули в чан с кровью или просто провели ножом от рта до уха.

— Вы испачкались, мадам.

Елена с тихим рыком отбросила флакон — тот жалобно укатился под одну из кабинок. Секунду ЧарДольской казалось, что Мортинова потеряет над собой контроль и набросится на нее: такой бешеный взгляд у нее был. Но к женщине вернулось самообладание.

— Вышла вон. Сегодня ты нажила себе врага.

В голосе Елены промелькнуло что-то настолько зловещее, что Василиса растерялась. Глубоко в ней всколыхнулся страх — будто она действительно могла пожалеть о случившемся. Но потом его сменила презрительная усмешка.

— И только крест нас остановит, — повторила девушка слова отца и, упиваясь удивленным взглядом Мортиновой, вышла в коридор.

Василиса знала, что ей надо ехать домой. На телефоне было с десяток пропущенных: Дейла, Дейла, Дейла, Норт, Миракл, Маар, Лисса, Дейла… и еще один. ЧарДольская открыла меню сообщений.

«Нам надо поговорить. Это важно. Ф.Д.».

Глухая злоба разобрала ее, как огонь, пожирающий сухой хворост. Неужели он еще не все узнал?

«Василиса, я жду тебя перед выходом».

«Ты поступила правильно».

ЧарДольская подождала минут двадцать, притаившись в какой-то пыльной нише. Ей отчаянно хотелось курить, хотя она уже лет шесть не брала в рот сигарет. Она собиралась просидеть тут еще часа два или три, пока все эти люди не отстанут от нее, не уберутся в свои норы. Телефон лежал в сумке, отключенный и глухой ко всему миру.

Тишину нарушило эхо приближающихся шагов.

Василиса осторожно выглянула из укрытия, тут же шарахнувшись обратно — к ней приближался Лешка. Времени думать не было. Еще минута и он поравняется с ней, а потом… Василиса боялась представить, что будет потом.

Девушка опрометью кинулась по коридору, не разбирая пути. Она только и слышала, как ее каблуки стучат по плитке, а все, что происходило позади, смазалось. Жуткая паника вцепилась в нее, словно все здание охватил пожар. Вот только у этого пожара было человеческое лицо, хлесткий голос и имя лучшего друга детства.

— Постой! Да постой же ты!

ЧарДольская вылетела в строгий холл, чуть не врезавшись в группу мужчин в костюмах. У кого-то из них выпала папка с документами.

— Мисс, у вас все хорошо? Мисс…

Василиса попятилась, а потом сиганула к главному выходу. Она уже не думала, все ее тело подчинялось лишь одному чувству — бежать. Бежать, как можно быстрее от этого здания, от этих людей, от прошлого…

Массивные деревянные двери показались ей выходом из клетки. Они выпустили Василису в дивный мир свободы, где ничего не стоило затеряться в переплетении чужих судеб. И плевать, что ее пальто висит в гардеробе, плевать, что с неба летят хлопья снега, а все вокруг глядят на нее, словно на сорвавшегося с цепи бульдога. Василиса запрокинула голову и вдохнула полной грудью. Ее разобрал тихий смех.

— Попался, Василек, — запястье сдавило, словно на него надели стальной браслет. — Теперь уже не убежишь, милая ты моя подружка.

Василиса обернулась, уже зная, чье лицо увидит за плечом. Алексей Рознев мрачно усмехнулся ей, как делал перед тем, как зарядить свой фирменный удар в живот.

========== Глава 24 ==========

— Отпусти меня, — очень тихо попросила Василиса. — Мне больно.

— Больно? Тебе больно?! А как думаешь, мне не было больно?

Он никогда не кричал на нее раньше, а теперь смотрел так, словно прикасался к огромной склизкой жабе.

— Что случилось, Василис… Ты же ненавидела их всех, да ты клялась мне, что мы отомстим, клялась, что сама плюнешь в рожу своему папаше. Так что изменилось?

Вокруг шли люди, но пока они обращали мало внимания на ссорящуюся пару. Возможно, если закричать и начать выкручивать руку, то кто-то вмешается… Василиса помотала головой. Нет, Лешка заслужил этот разговор.

— Они моя семья.

— А я? Я не был твоей семьей? Они вытерли об меня… об нас ноги, как хотели. И сейчас, когда мы могли все изменить, рассказать правду, уже ты вытерла ноги об меня.

ЧарДольская не хотела плакать. Но сейчас от осознания всей низости, всей подлости произошедшего ее начало потряхивать. Как объяснить ему, что у нее не было выбора? Что Нортон Огнев, оставаясь подлецом, являлся ее отцом.

Что она, наконец, любит его.

— Прости меня, — Василиса развернулась к Розневу и просто, без утайки посмотрела ему в глаза. — Прости меня, но я ни о чем не жалею.

Секунду он все еще сжимал ее руку, а потом по его лицу прошлась судорога. Как будто грозовой разряд прорезал слой туч.

— Какая же ты…

— Отпусти ее.

Лешка с Василисой обернулись на голос почти одновременно. В груди девушке что-то воскресло, чтобы потом умереть вновь при виде хмурого и сосредоточенного Фэша Драгоция.

— Драгоций? — Рознев прищурился и неуловимо поменял позицию — теперь его рука могла свободно пробить в челюсть, не задев Василисы. — Ты же Драгоций, верно парень?

Фэш мрачно усмехнулся.

— Верно, и я сказал тебе отпустить ее.

— А я плевал на это. Мы еще не закончили разговор.

ЧарДольская втянула голову в плечи. Ей казалось, что она вновь заперта в теле подростка, а за соседней стеной кричат ее родители и где-то тикают часы.

— Астрагор куда страшнее моего отца, — низким голосом сказала она. — Будь он тогда на месте папы, ты бы остался в том подвале.

Наверное, так теряют себя, разрывая по кускам.

Рука на ее запястье разжалась, после чего безвольно упала вниз, словно у поломанной куклы. Ломать людей куда проще, чем чинить. Василиса сделала шаг вперед, чтобы очутиться уже в других руках. Фэш крепко привлек ее к себе, будто она могла раствориться в любой миг.

— Если ты сейчас уйдешь, то плюнешь на все, что было между нами… Подумай, стоит ли это того.

ЧарДольская обернулась. Лешка стоял перед ней, сжимая кулаки и изо всех сил стараясь не сорваться следом. На какой-то миг она узнала в нем того мальчишку с озорной усмешкой, помогающего дотащить ранец.

Драгоций замер, и его пальцы стянули ткань платья.

— Научись отпускать, — сказал он непонятно кому.

Лешка плюнул себе под ноги и не отрываясь следил, как Фэш уводил за собой безвольное тело Василисы. Как его руки намертво вцепились ей в плечи, как до хруста прижимали то, что не должно было принадлежать ему.

После этого дня Алексей Рознев возненавидел все васильки.

— Он меня не простит, — сказала Василиса, когда за ней захлопнулась дверь машины, отрезая от всего мира. — И я, наверное, тоже.

Фэш вырулил на дорогу.

— Ты сделала выбор. Поздно оглядываться.

ЧарДольская улыбнулась, хотя ее глаза покраснели и чуть опухли. Как, она могла оказаться в машине Драгоция, этого мерзавца, которого ей следовало бы хорошенько ударить при встрече… и почему, ей совершенно все равно, куда они едут, лишь бы подальше ото всех.

— Фэш, — он чуть обернулся к ней, одним глазом продолжая следить за дорогой. — Если ты поклянешься мне, что не рассказывал Мортиновой обо всем, то я поверю тебе. Но если обманешь меня… поступлю с тобой так же, как и с ним.

Драгоций усмехнулся краешком рта.

— Это был не я. Ты сама это знаешь.

Что-то внутри сжалось от этих слов, а потом пришло странное спокойствие — Василиса, правда, не верила, что Фэш предал ее тайну. И теперь он был рядом с ней, единственный, кого она хотела видеть… ну кроме мамы, пожалуй.

— Куда мы едем?

— Куда ты скажешь.

— Домой. Мы едем домой.

Машина затормозила перед ее подъездом. Работали дворники, мерно отчищая стекло от налипающих снежинок. Раз-два, раз-два. Василиса оставалась сидеть, хотя дверца машины с тихим щелчком разблокировалась.

— Останешься? — ЧарДольская постаралась сделать голос, как можно небрежнее… Как будто ей ничего не стоит встать и уйти отсюда.

Фэш улыбнулся и кивнул. Кто знает, может весь сегодняшний день был просто кошмаром. Кошмаром, который наконец рассеивался, оседая в памяти.

По квартире летала Искра, снова каким-то образом открывшая замок. Ее щебет радостно атаковал вошедших, как череда мелких снарядов. Девушка, смеясь, посадила попугая на плечо. Драгоций же заинтересованно озирался по сторонам. Его взгляд жадно блуждал по заставленным полкам, стеллажам, столикам. Как будто пытался разгадать какую-то тайну, известную лишь ему.

— У тебя уютно. И светло.

— Но с твоим домом не сравнится, — Василиса уже скинула пальто и разулась. — Вот Черновод — другое дело… там есть, где разгуляться.

— Пристанище твоего отца?

Напоминание о Нортоне неприятно саданули. Девушка вспомнила, что так и не ответила ни на один звонок. Вспомнила и забыла, когда Фэш Драгоций прижал ее к стене, вдыхая запах волос.

— Я рад, что мы далеко от дома Огнева. И от него самого, — его дыхание пощекотало щеку.

— О да, иначе бы он спустил тебя пинком по лестнице, — девушка развернулась, зарывшись руками под так и не снятое мужское пальто. — А на улице сейчас холодно.

Их поцелуй вышел намного смелее, чем тот, оставленный в морозное утро Драгшира и куда лучше. Фэш окончательно уничтожил остатки ее прически, растрепав рыжие пряди. Теперь его руки искали молнию на платье. Пальто давно валялась под ногами бесформенной серой грудой.

У самого дивана Василиса на миг опомнилась и вся красная посмотрела на Драгоция.

— Часы! Сними их сразу.

Фэш усмехнулся, наконец, найдя чертову молнию и удержав себя от порыва просто сорвать эту тряпку.

— Я снял их сразу, как только ты села ко мне в машину. Вон, лежат на тумбе.

Василиса мстительно зарылась ему в волосы, больно потянув. Тугие кудри впились в ладонь. Она никогда бы не призналась, но ей чертовски нравилось вот так мять темные пряди, как будто перебирать мех дикого животного. Фэш в отместку легонько укусил ее в шею.

За окном бушевала метель, но ее рев не долетал до них. Им было хорошо.

— Я знал, что ты так поступишь.

Василиса лениво повернула голову, тут же поморщившись. Она лежала на коленях у Фэша, и Драгоций медленно пропускал медные пряди сквозь пальцы: то наматывая их, то разглаживая.

— Знал, что не сдашь Огнева.

— А если бы я не заступилась? Знаешь ли, у меня были причины сказать правду.

В комнате горел единственный торшер, и его тусклого света едва хватало, чтобы очертить силуэты предметов. Все застыло в растекшейся тишине, похожей на густой сироп.

— Но причин скрыть ее, было не в пример больше.

Василиса все же изловчилась и сумела заглянуть ему в лицо. Взгляд Драгоция рассеянно запутался в рыжих волосах.

— Кто это сделал, Фэш? Кто рассказал ему?

— Кто-то, знавший это историю от начала и до конца. Ты говорила, что кроме вас там было еще двое…

— Норт и… — Василиса прикусила язык. Ее горло сдавило так крепко, что она чуть не начала задыхаться. — Там был Марк!

— Ляхтич? — Фэш скривился, словно где-то протухла рыба. — От этого мерзавца можно ожидать чего-то подобного.

— Но… это не так… он же женится на Дейле… Он не мог. Зачем ему?

ЧарДольская резко села, уставившись на Драгоция с таким выражением, будто он знал все на свете.

— Зачем ему? Я не верю…

— Знаешь, когда я с ним познакомился, Марк только-только приехал в Астроград откуда-то издалека. Он жаждал моментальной карьеры, моментального успеха, когда за спиной имел лишь неполное высшее и прекрасно сочиненную легенду о каком-то именитом происхождении и отце-ученом. Я тогда плевал на таких выскочек, полагая, что им никогда не прыгнуть выше головы… Он невзлюбил меня сразу, как мы столкнулись в Змиулане. Все время намекал, что я держусь только за счёт семейных связей и дядюшкиной опеки… как же меня это раздражало… Разумеется, все закончилось крепкой дракой на каком-то из официальных сборищ. Как сейчас помню, пару раз хорошенько вдарил ему по зубам…

— Дейла рассказывала мне, что вы не поделили какую-то стажировку…

— Стажировку? Ах да, Марк целился на мое место в Змиулане, я уже и забыл. Нет, лично я участвовал в той драке только потому, что давно хотел выбить ему пару зубов. На работу под боком у любимого дядюшки мне было глубоко плевать.

— А ему — нет? — Василиса не смогла сдержать смешка, представив, как Фэш вытирает Ляхтичем пол. Жаль, что тогда она уже была в ссоре с семьей и не посещала подобные мероприятия.

— Ему вечно хотелось власти, а когда он получал ее, то хотел еще и еще. А если ради этого придется перступить через кого-то… что же, такова судьба. А теперь подумай, кто в Астрограде может дать возможностей больше, чем твой отец?

ЧарДольская замерла. Мысли в ее голове стремительно сложились в крепкую цепочку, цепляясь друг за друга прочными нитями.

— Помнишь, твой дядя тогда говорил о преемнике. О том, что он будет из другой семьи. Фэш, — Василиса схватила мужскую ладонь, сжав ее, — он бы не задумываясь отдал все за такую возможность.

Драгоций прищурился.

— Если честно, сначала я думал на Елену… но теперь… Дядя, должно быть, впал в старческий маразм, если решил передать дело такому недоноску.

— И, — девушка сжала ладонь крепче, — что ты будешь делать?

— Что мы будем делать, ты хотела сказать, — Фэш выпутал руку и аккуратно поправил сползающее с девушки покрывало.

Василиса вздрогнула от его слов.

— Мы?

— Мы что-нибудь придумаем, — он подмигнул ей, хотя раньше так не делал. — Ты и я, давай решим, что делать вместе.

Василиса сглотнула, а потом совсем растерялась. Она чувствовала себя ребенком, разбуженным и оставленным в пустой комнате. И в кромешной темноте к ней тянулись руки, пахнущие ландышем.

— Тебе придется пойти против Астрагора, — сказала она, покачиваясь на волнах окутывающего тепла. — Ты говорил, что стоит бороться лишь за свою семью.

Фэш усмехнулся ей в волосы.

— Моя семья это Захарра, — он хотел еще что-то добавить, но не стал. — А ее я никогда не брошу.

Василиса с тоской подумала, что Захарра Драгоций самая счастливая девушка на свете. Но потом сама же отбросила эту мысль. Ведь Захарра никогда не сможет сделать так… Она сильнее прижалась к Фэшу, совсем не по-сестрински обвив его руками.

— Давай запечем его в психушку… Елена как-то предлагала устроить Нерейву в какой-то санаторий… О, «Янтарная шкатулка», так он назывался. Думаю, твоему дяде там понравится.

Драгоций лег на диван. Двоим им было тесновато, но зато тепло. Василиса зарылась ему под руку, словно большой рыжий сурок.

— Боюсь, после этого я бы перестал быть любимым племянником.

— Тебя бы это расстроило?

— Безмерно.

Они рассмеялись в темноту. И долго смеялись, пока не почувствовали себя абсолютно счастливыми и свободными. Свободными от всего. Фэш Драгоций и Василиса Огнева заснули, крепко прижавшись друг к дружке и не расцепляя рук до самого утра.

========== Глава 25 ==========

Василиса проснулась именно в том настроении, какое присуще лишь по-настоящему счастливым людям. Все тело предательски затекло, и правая нога ныла, но внутри распускался нежный бутон, который прорастает в каждой девушке стоит ей понять — ее любят. И он буквально тянет подняться с нагретого места, подойти к окну и прокричать в ясное, высокое небо: спасибо.

ЧарДольская аккуратно выбралась из переплетения рук и ног, поплотнее замотала Драгоция в тонкое одеяло и, не удержавшись, поцеловала высокий лоб. Фэш дернулся во сне, стоило девушке выпутаться, но потом расслабился, вновь погрузившись в утреннюю дрему.

На кухне уже было светло. Лучи путались в кремовом тюле, заставляя его мерцать бледным золотом. Столешница из светлого дерева приветливо встретила запахом специй и лака. Баночки с корицей, паприкой и сухими травами переливались блестящими боками, подзывая, наконец, открыть их и выпустить пряный аромат далеких берегов.

Уже стоя над плитой и готовя омлет с зеленью, Василиса почувствовала легкое недоверие. Казалось, в ее яркий мир пролили пару капель чернил, которые расползаются все больше и больше. Девушка постаралась отогнать плохое предчувствие, включив незамысловатую песню и мурлыкая ей в такт.

— Как славно, что тогда я все же перехватил тебя у Ника, — в дверях появился Драгоций, щурящийся на яркий свет.

— О чем это ты?

— Ну как же… не помнишь? Старый дом, парк в снегу и наша первая прогулка, — Фэш усмехнулся, словно в тот вечер они любовно ворковали, держась за ручку.

— А…а, это когда ты оставил меня на морозе в одном пиджаке? А еще старался запугать? О, да после этого мне хотелось тебе врезать!

— При первой встрече ты показалась мне жутко надменной, заносчивой… а еще я уже тогда знал, что с тобой будет чертовски здорово.

Василиса на этих словах растерялась и сыпанула на омлет в два раза больше соли, чем обычно. Ее губы сдавила странная судорога — они сложились в улыбку и никак не хотели сдавать позиции.

— Ну вот, будем есть соленый омлет…

Фэш заглянул в сковородку, где бурлила светло-желтая масса. Накрыл ее крышкой, выключил комфорку, а потом применил самый подлый прием: на его щеках показались ямочки.

— Думаю, мы это переживем. К тому же, по нему и не скажешь. Он прекрасно умеет хранить тайны.

И тут Василису накрыло.

Секунду она таращилась на Драгоция таким взглядом, что тот вмиг перестал улыбаться и чуть отошел. А потом ЧарДольская очень медленно отошла от плиты, зарылась рукой в волосы. Ей казалось, что кто-то стрельнул в нее навылет. Или залил внутрь чан с кислотой.

— Тайны, значит? — севшим голосом переспросила Василиса, — тайны…

— Что с тобой?

Фэш хотел опуститься рядом, но девушка раздраженно выпрямилась.

— Василис… давай поговорим. Ты вспомнила что-то? Что? — его голос звучал до тошноты спокойно, таким говорят врачи перед тем, как вколоть убойную дозу снотворного.

ЧарДольская прошла в свою комнату и методично вывернула карманы во всех пиджаках, куртках, пальто и рубашка, что ей доводилось носить за последние пять дней. Проверила косметички, сумки, визитницы. Выпотрошила чемодан и заглянула во все углы.

Разумеется, черного брелка в форме кинжала нигде не было.

Когда последний шанс развеять страшную догадку иссяк, Василиса просто сидела, окруженная горой разноцветных тряпок и вещей, в обнимку со старым чемоданом. Девушка все еще шарила рукой по его обивке, словно кто-то задолжал ей одно простое чудо. Но с каждым глухим ударом — все внутри медленно осыпалось.

Чудо где-то запаздывало.

— Выпей, — Фэш дал ей стакан холодной воды.

Все это время он просто искоса наблюдал за ней, стоя в дверном проходе и отчаявшись дождаться ответа. Василиса попятилась от его руки, будто в ней извивалась гремучая змея. Драгоций поставил стакан на ближайший столик.

— Он у тебя?

Фэш склонил голову, не совсем понимая, что от него хотят. Василиса смотрела, как темные кудряшки качнулись в воздухе, и в ее груди разгоралось страшное пламя.

— Он у тебя?! Да? Ты еще тогда не сводил с него взгляда! Ты поэтому и полез ко мне, верно? Чтобы…

— Хватит, — Фэш сказал это очень тихо, но девушка почему-то послушалась.

Их разговор заскользил, как капля на острие, грозясь скатиться в жерло скандала.

— Перед тем, как обвинять меня, — тут Драгоций недобро сжал челюсти, — объясни, что за представление ты устроила?

— Хорошо, хорошо, — Василиса отлипла от чемодана, — притворимся, что ты еще не понял о чем речь… отлично… Представляешь, у меня пропала одна вещь, — ее голос выдался до странности сухим, как будто кто-то через сито просеял оттуда все эмоции, — такая мелкая безделушка… я ее привезла еще из одного путешествия.

Фэш побледнел. ЧарДольская почувствовала первобытное кровавое удовольствие, когда с размаху подсекаешь летящего тигра копьем.

— Ну та самая, на которую ты таращился, боясь моргнуть… Как думаешь, может я ее в косметичке оставила?

Девушка медленно взяла кожаный мешочек не глядя расстегнула молнию и с грохотом вывалила все содержимое прямо на ковер. Тюбики, флаконы и кисточки полетели в разные стороны.

— Ой, здесь нет… Давай поищем в другом месте.

Фэш не сводил с нее пристального взгляда. Так смотрят, если вместо двадцатилетнего коньяка тебе приносят яблочную брагу и просят доплатить. Василису это знатно выбесило.

— Мне продолжать, или тебе хватит представления?

— Ты думаешь, что это я взял твой… ножик?

Сначала между ними сгустилась тишина. А потом Фэш сделал тот самый роковой шаг. Он неуверенно потянул руку, пытаясь коснуться дрожащего плеча девушки. Она отпрыгнула в сторону, чуть не запутавшись в ворохе тряпок.

— Уйди.

— Я не брал его.

— Свали из моего дома, Драгоций.

— Василис… — Фэш пробивался к ней с напором утопающего, стремящегося схватить последний жилет. — Это просто совпадение. Клянусь, что я даже не знал о нем в той поездке.

— Слишком много совпадений, не находишь?

— Ты точно везде посмотрела?

Он опустился на пол, внимательно оглядывая учиненный бардак.

— Ты могла оставить его на работе.

— Не могла.

— Скажи, зачем мне был нужен простой кусок металла? Неужели ты думаешь, — Фэш поморщился, словно каждое слово выходило из него через силу, — что все это было ради какой-то «безделушки»?

ЧарДольская вовремя осадила себя, не давая проговориться про секрет папиного подарка. Подумать только, а еще ночью она была готова выложить его перед этим мужчиной не задумываясь… нет, нельзя вспоминать про ночь.

— Нет, еще чтобы затащить в постель дочь Огнева. Скажи, уже все в Змиулане знают о твоих подвигах?

— Перестань. Ты сама-то веришь в это? Василис… ты же сама не веришь в этот бред.

Он встал и резко притянул ее. ЧарДольская не успела отпрянуть, отчего ей оставалось лишь шипеть, стараясь выпутаться. Драгоций держал крепко.

— Отпусти! Мне противно… слышишь? Мне противно так стоять, — ее голос все слабел, пока совсем не оборвался.

Девушка не выдержала, чувствуя, как тело предательски слабеет. Василиса сглотнула, позволяя насладиться себе этой последней минутой мнимого счастья.

— Мы найдем его. Если ты его забыла в Драгшире, то поедем туда хоть сегодня и перероем весь дом… Слышишь, уже вечером он будет снова у тебя…

Драгоций все еще нес какую-то дурь, не понимая одного — как прежде уже не будет.

— Нет, никаких мы, Фэш… Можешь ехать куда угодно и с кем угодно. А теперь отпусти меня. Если ты не уйдешь, то уйду я.

— О-о-о, я знал, что в тебе полно упрямства, — кажется, он усмехнулся ей в волосы, — но мне тоже не повезло родиться с ослиным характером… так что, милая, одевайся и не заставляй меня тащить тебя в машину в этом.

Он провел рукой по бретельке легкой голубой ночнушки.

— Ты — не — посмеешь — Драгоций.

— Если мы и там не найдем твою пропажу, то я дам разнести тебе весь дом. Хоть с землей его сравняй.

Василиса уже тогда знала, что пожалеет об этих словах. Уже тогда, только комкая их на языке, ей было мучительно стыдно… Но она все равно отправила их в Драгоция, словно череду мелких разрывающих патронов.

— Тот самый, где убили твоих родителей?

Фэш еще секунду продолжал держать ее, пока смысл слов медленно прорывался до него. Василиса чувствовала стук его сердца под ладонью и ей казалось, что нет всех этих слоев кожи и ткани — что ее пальцы сжимают оголенный кусок плоти. Сжимают, чтобы в следующий миг разорвать на куски.

— Примаро все рассказал мне… Все. И я сама видела их могилы под липой. Еще осенью. Но я ничего не сказала тебе. И не собиралась говорить.

Ее отпустили. Не оттолкнули, не отбросили — просто Фэш сделал шаг назад, продолжая молчать. Василисе стало чуть не по себе.

— Ты не обманула меня… Действительно, не обманула. Правда, я тоже тебя ни разу не обманул.

Василиса непонимающе моргнула, но Драгоций уже прошел к коридору. На тумбочке валялись его часы, где-то под недрами вещей скрывался свитер — но Фэш просто забрал с крючка пальто и взглянул на Василису в последний раз.

— Я знал, что ты приезжала в дом осенью.

Это было уже даже не больно. Все внутри как будто выгорело.

— И не сказал мне?

— Нет. Я просто был рад, что в этот раз ты едешь рядом со мной… Можешь не провожать.

Дверь хлопнула, оставляя Василису одну среди обломков чего-то очень ценного, но раздробленного в хлам.

И тут девушка вспомнила свое обещание, сказанное в порыве обиды и гнева. Вспомнила Лешку, стоящего и бездумно провожающего ее взглядом. Вспомнила, как пообещала Драгоцию поступить с ним также…

Оставленные мужские часы отливали платиной.

========== Глава 26 ==========

Бывают моменты, когда тебе не просто плохо, а когда очень ПЛОХО. Когда все настолько рухнуло, что ты только и думаешь, как бы свалить из-под обломков, пока не привалило сильнее. Уже раз Василиса перешла через это.

Уезжая из родного дома сопливой девчонкой, она чуть не рыдала в дверях от острого желания придушить весь мир. Тогда ей казалось, что ее жизнь навек пограблена под гнетом старой фамилии, что в сердце сквозит дыра размером с мячик для гольфа, прицелено пущенного ее дорогой семьей.

Но прошло время, и все как-то собралось заново. Любые руины можно превратить в сад, если не бросать семена по ветру.

Василиса вышла на улицу. Она не знала куда идти, ее гнало чутье, какое бывает у животного, тянущегося к воде во время засухи. Солнечное утро сменилось ясным днем. Бульвар хрустел от тонкой ледовой корки, а окна домов блестели инеем. Стая воробьев чирикала на одном из карнизов, разбавляя городской гомон. На миг ЧарДольская задержала на них взгляд, будто вспомнив о чем-то, а потом поспешила дальше.

На площади возвышалась остроносая елка с тяжелыми лапами, обряженными новогодней требухой. Сотни змей-гирлянд оплетали могучий ствол своими блестящими хвостами. День назад Василиса назвала бы елку милой. Теперь же девушке хотелось срубить ей половину лохматой башки.

Девушка оказалась в этом квартале совершенно случайно. Точнее, разумеется, неслучайно — ноги сами вели ее сюда, не слушая команд разума. Просто в один миг Василиса вынырнула из мыслей и поняла, что стоит в паре улиц от маминого офиса. В паре улиц от человека, который может одной улыбкой развеять все ее беды.

В редакции «Камней» пахло по-новогоднему пряно. Запах смолы, духов, хвои и корицы кружил по залу, сметая пушистым хвостом все пришлые ароматы. Маленькая елочка с иголками, выкрашенными в густой пурпур, смотрелась на удивление неплохо — наверное, кому-то из раздела дизайна было нечем заняться в перерыве.

Василиса села на черный диван и стала разглядывать полоски на стене. Одна тонкая, кремовая, вторая — пудрово-розовая, третья — голубая… нет, нельзя думать о голубом.

— Ты чего такая грустная? Праздники скоро, — Селестина отвлеклась от яркого журнала, который лениво листала до этого, — а на тебе лица нет.

— Да так… утро тяжелым было.

— М-м-м, — женщина посмотрела куда-то сквозь Василису, — ну это не беда. Главное, ночью не скучай.

ЧарДольской захотелось выть во весь голос. Но она не проронила ни звука. Просто кивнула. Селестина подмигнула ей, переворачивая страницу.

Лисса вышла из кабинета, неся впереди себя тонкий привкус цитрусов и ореха. Женщина остановилась перед дочерью, окинула ее цепким взглядом, а потом взяла и утащила в кабинет. Василиса знала, если мама тащит в кабинет — все серьезно.

— Ты не отравилась?

— Нет, мама. Просто зашла проведать.

— Не хочешь ничего сказать?

Василиса секунду молчала — в ее глазах металось сомнение, похожее на загнанное животное.

— Нет.

— Ну сиди тогда, проверяй, — Лисса раздраженно дернула плечом. Разумеется, она поняла, что какой-то козел протер ее дочкой пол. Мама всегда понимает, когда ее ребенком протирают пол.

Василиса залезла с ногами на удивительно удобный диван, предназначенный наверняка для каких-нибудь важных шишек. Поерзала на нем, а потом разлеглась в позе мертвой морской звезды.

— Вчера было слушанье по делу папы, — Лисса бросила на нее короткий взгляд, — ну так… вдруг ты не в курсе? Тебя же там не было.

Василиса подождала еще минуту — мама молчала.

— Ты уже осенью знала, что Елена подставит его? Знаешь, она привела моего старого дружка. Того самого, которому досталось из-за твоего щедр-рого подарка. А я… я ничего им не сказала.

Лисса поджала губу. Обычно так делают, когда на дороге валяется шкурка раздавленной крысы, а у тебя на ногах туфельки за пятизначную цифру.

— А еще я переспала с Драгоцием, а он оказался тем еще мерзавцем. Мам, это семейное, да?

— Это жизненное.

— Он предал меня. И я тоже… предала его в ответ. Это очень плохо?

Василиса знала, что поступает подло, вываливая на кого-то всю грязь, но по-другому она боялась сорваться. Боялась, что начнется рыдать и уже не сможет остановиться. К тому же, перед ней была мама.

Лисса села рядом с дочерью. От нее веяло родным запахом духов, знакомым с детства, и еще едва уловимым ароматом, присущим только ее волосам. Женщина взглянула на Василису так, что стало понятно — она понимает ее.

— Посмотри на нас с отцом. И ответь сама.

ЧарДольская не выдержала и разревелась. Совершенно по-детски, безудержно и сопливо. Так плачут, когда в один день понимают — детство утеряно безвозвратно и последняя дорога к нему похоронена под грудой твоих же ошибок и времени.

— Т-ты… мне п-плохо без него, мам, в-вериш-шь? А еще без Лешки… Я ведь тож-же п-п-поступила с ним, — Василиса не договорила и, качнувшись, упала на Лиссу. Ее плечи тряслись, отчего казалось, будто в комнате студеный мороз.

— Я н-не хочу, чтобы было, как у в-вас с пап-пой, — ЧарДольская сама испугалась своих слов, но Лисса даже не вздрогнула. Только рука, сжимающая плечо дочери, чуть побелела.

— Помнишь, что я сказала тебе при последней нашей встрече?

— Людей надо чинить, а не лом-мать?

— Я никому не говорила… но у меня был шанс все исправить, — Лисса плотнее прижала к себе рыдающую девушку. — Сейчас я понимаю, что могла бы сохранить нашу семью… И Нортон мог бы. Но мы выбрали идти до конца. Ты же только в самом начале пути, Василис, и свернуть с него сейчас намного легче.

ЧарДольская затихла, чувствуя, как щеку холодит гладкая шелковистая ткань маминой рубашки. На ней кляксой расползалось темное пятно от ее слез. Василисе стало чуть легче.

— А вы? Может, вы тоже попробуете все исправить?

Лисса нагнулась так, чтобы видеть глаза дочери.

— Ты бы хотела этого?

— Д-да, — девушка чуть задумалась, а потом добавила, — больше всего на свете… Я так скучаю по тем дням.

Они просидели на том диване до самого вечера. Просто сидели, пока Василиса рассказывала обо всем, что с ней приключилось за последний месяц. Кроме разговора с Примаро, она не утаила ничего: слова лились из нее стройным потоком. Лисса слушала, почти не перебивая. Иногда по ее лицу расползалась странная печальная улыбка, словно история уже была ей знакома. Наконец, все события вплоть до сегодняшнего утра были изложены.

Василиса замерла, как приговоренный на суде в последней надежде на помилование.

— Почему ты не приехала ко мне раньше?

Девушка поморщилась — честно, она совсем не привыкла, что мать заботится о ее судьбе. Лисса, видимо, поняла это, поэтому не стала ждать ответа.

— Ты думаешь, что Фэш подставил тебя?

Василиса скривилась. Она вообще старалась не думать об этом. Все слова уже были сказаны — все запретные темы выпотрошены до обглоданных костей, а значит, и сожалеть давно не о чем.

— Кто, если не он?

— Елена.

— Она не знала. Отец не стал бы ей говорить о таком.

Лисса секунду молчала, ее лоб рассекла морщинка.

— А этот… ее прихвостень… как же его…

— Ляхтич? — ЧарДольская шмыгнула носом, о Марке она старалась тоже не вспоминать. — Через пару дней он женится на Дейле. Зачем ему строить козни против папы?

— Не думала, что так скоро стану бабушкой, — шутка получилась так себе, но Василисе отчего-то стало смешно. А потом грустно. Ей подумалось, что черная полоса лишь берет разгон.

— Я думаю, пора подпортить Драгоциям жизнь, — мама улыбнулась, сверкнул отбеленными ровными зубами. — Сначала они достали моего мужа, а теперь и дочь.

Василиса уставилась на нее так, словно услышала признание в тайной любви к Мортиновой. Сначала в голове было пусто, но туда пролился самый настоящий фонтан краски. И все было просто замечательно, пока из самой его сердцевины не пошли черные чернила.

— Ты же говорила, что тебе опасно вредить ему? Что он может… у него есть, чем ответить.

Лисса по хищному втянула воздух, раздув тонкие ноздри.

— Возможно, я успею первой. И тогда отвечать уже будет некому.

После разговора с мамой Василисе стало легче. Настолько, что девушка смогла появиться на работе и не выглядеть как разбитая, а потом наспех склеенная фарфоровая кукла. Хорошо, что никто не обращал на нее особого внимания, имея куда более интересные темы для обсуждения. От ЧарДольской лишь требовалось вовремя качать головой и иногда издавать кашляющие звуки — так собеседник вспоминал о ее присутствии.

— Почему ты все выходные не брала трубку? — Дейла пролистывала каталог букетов, то и дело отвлекаясь на сообщения в телефоне.

После успешного слушанья — часть обвинений с Нортона была снята и его выпустили из-под стражи под залог имущества фирмы. Это заметно подняло боевой дух всей компании. Теперь осталось пережить суд присяжных, назначенный на конец зимы.

— Мне хотелось побыть одной.

— Одной с Драгоцием? — сестра даже не соизволила оторвать взгляд от чертовых сушеных лилий.

— Я… не притворяйся, что тебя это заботит.

Василиса вздернула подбородок: она очень боялась, что после ее показаний, после того, как она стала неопасна, родственники попросят собрать вещи и по-тихому выйти. Но время шло, а они все не гнали ее вон. Такая забота внушала опасения.

— Вообще-то да. И меня, и Норта. Нас всех заботит. Я видела, как он глянул на тебя в коридоре… так глядят перед тем, как столкнуть под поезд.

Дейла как всегда преувеличивала. Василиса действительно столкнулась с Фэшем в коридоре. И они, в самом деле, мысленно послали друг друга, но так… скорее устало нежели злобно.

— Видишь ли, милая моя сестра… далеко не к каждому мужчине можно лезть в голову через постель. Иногда выходят осечки.

— Осечки выходят только в одном случае.

Дейла Огнева прищурилась как-то уж слишком по-мортиноски, а потом добавила навылет.

— Когда начинаешь влюбляться. Поверь моему опыту.

Василиса ничего не ответила, но ей мучительно захотелось проскочить пару этажей, ворваться в светлый кабинет с полосатым диваном и помириться с Драгоцием прямо на его столе. А потом все рухнуло куда-то вниз, оставляя размытую черноту.

Завтра у ее сестры свадьба. Наверное, ей надо потренироваться натягивать на себя улыбку перед зеркалом. И говорить «Дейла Ляхтич», не кривясь, как от приступа кашля.

========== Глава 27 ==========

Свадьба была такой помпезной, что Василиса то и дело ожидала, как прямо с потолка начнет литься золотой дождь, а все гости брезгливо спрячутся под зонтиками, только бы их не запачкало.

В огромном арендованном зале дворца какого-то там придворного фаворита разместилось человек триста — не меньше. И могло бы влезть еще столько же, совершенно не стеснив уже имеющихся. Все это скопище, состоящее из ряженых молодящихся красоток и перетянутых франтов, заставляло ЧарДольскую то и дело тянуться к подносу с шампанским. А уж перспектива вступать с ними в разговоры и вовсе пугала до икоты.

Одна такая матрона — жутко важная, если судить по обилию желчи в ней — как раз пыталась присосаться к Василисе.

— И как вы находите жениха, мисс? Правда он прелесть?

class="book">— Совершенно редкостная, мадам.

— По моему мнению, он исключительно достойный юноша… достойный вашей славной фамилии.

Говорить, что Василиса принадлежит к другой фамилии, не имело смысла.

— Не будь невестой моя сестра, я бы умерла от зависти.

Тут матрона одарила ее очень негодующим взглядом, как будто по всему ее лицу пошла жуткая ссыпь.

— Вы бы были осторожнее с шампанским, дорогая. В вашем возрасте подобные заявления легко могут…

ЧарДольская не сдержалась и икнула. Получилось тихо, но, видимо, у этой карги было особое чутье на чужие косяки, потому что она, разумеется, заметила.

— … привить вам ненужную славу. В наше время молодой девице даже самого багородного рода легко было прослыть…

Где-то заиграла тихая музыка. Сначала она едва касалась слуха, но постепенно заполнила собой всю залу. Василиса подумала, что ее включили высшие силы, не иначе. Матрона бросила на девушку последний крайне неодобрительный взгляд, а потом поспешила к таким же забинтованным в шелка гусеницам.

Какой кошмар, у Огнева растет дочь-позорница. Передай эту новость трем друзьям и получи звание главной заводилы вечера.

Василиса поспешила уйти, пока ей в локоть не вцепилась еще чья-нибудь лапа.

Все, происходящее вокруг, вызывало в душе девушке стойкое давно позабытое чувство загнанности. Словно она была дикой хищной кошкой, несущейся во весь опор и угодившей в капкан, раздавивший сразу все лапы. Теперь оставалось ползать, показывая клыки на забаву.

Пару раз она столкнулась в зале с Драгоцием. На его лице читалась простая фраза «если бы не дядя, ноги бы моей тут уже не было». Но стоило Фэшу увидеть Василису, как в голубых глазах промелькнула искра интереса. Пару секунд они стояли и просто разглядывали друг друга. Девушке хотелось подойти, обвить его шею руками и попросить забрать ее отсюда куда угодно далеко.

И вот когда Фэш Драгоций сделал шаг навстречу, к ней и прицепилась та сушеная карга.

— Почему ты не с Дейлой? Она же просила тебя быть рядом, когда начнется церемония, — Норт подошел со спины.

Василиса обернулась, разглядывая хмурое лицо брата. В последнее время он почти не улыбался.

— Там Ляхтич и Резникова… Избавь меня от удовольствия видеть их рожи лишний раз.

— Этот Драгоций приставал к тебе? — Норт свел белые брови, выцепив взглядом фигуру Фэша. Фэш почувствовал это и ответил Огневу кривой усмешкой.

— Да с чего ты взял?

— Я видел, как он смотрел на тебя… мне не понравилось.

Василиса хотела не то возмутиться, не то притянуть к себе брата — она так не привыкла, когда он проявляет интерес к ее судьбе. А теперь не могла определиться, нравится ли ей такое внимание.

— Пускай смотрит. Мне плевать. Уже скоро все начнется?

Норт сжал ее плечо чуть выше, чем обычно трогал Фэш.

— Нет, скоро все закончится. Ступай к сестре.

Дейла кружилась в облаке кремового шелка. Ее платье, состоящее из переплетения сотен лент ткани, переливалось мягким жемчужным золотом. Тугой лиф плотно стягивал грудь, но оставлял голой почти всю спину, чуть прикрывая ее сеткой кружева. Сестра была похожа на только раскрывшийся бутон сказочного цветка. Сидящая рядом с ней Маришка, облаченная в бордовый бархат, казалась побегом ядовитого плюща с дурманящим ароматом. Резникова лениво окинула Василису взглядом, как будто пытаясь и ей найти место в импровизированном гербарии. Тонко усмехнулась карминовыми губами.

— Ты очень красивая, — ЧарДольская постаралась смотреть только на сестру, — жаль, отец не смог приехать.

Дейла стремительно прижалась к Василисе, оставляя след прохладного шелка на коже. Только сейчас было заметно, как мелко подрагивают ее руки.

— Поможешь мне застегнуть ожерелье?

ЧарДольская взяла серебряную цепочку с капелькой бриллианта — украшение смотрелось не в пример скромнее остального наряда, но от него исходило какое-то притягивающее тепло.

— Это еще моей мамы, Ниры. Она носила его не снимая.

Василиса молча сжала плечи сестры, между ними прошло что-то похожее на признательность. Ожерелье красиво легло на ложбинку ключиц, сверкнув мягким переливом.

— Только не вздумай снова плакать. Второй раз перерисовывать тебе стрелку я не выдержу, — Маришка одним отработанным жестом отбросила прядь волос. — Пора уже начинать. А то такую паузу некоторые могут счесть просто неприличной.

Дальше для Василисы все прошло быстрой чередой сменяющихся кадров. Вот Дейла вся такая воздушная и кремовая идет с Нортоном под руку под восторженные взгляды. Вот она уже кружится с Марком, у которого до странности холодные глаза. Они крепко целуются, обещая любить друг друга вечно, а потом снова целуются, но уже куда смелее. Где-то в толпе мелькает Фэш и так хочется подойти к нему…

— Скучаешь? — Василиса как раз выцеливала вихрастый затылок, как ее отвлек манерный голос Ляхтича. — Кто скучает на свадьбе собственной сестры?

ЧарДольская подавила в себе желание скривиться — все-таки теперь они родня. Хоть и не кровная.

— Потанцуем? — Марк протянул ей руку в перчатке, похожую на резиновый шланг.

— Где Дейла?

— О, моя дорогая жена сейчас окружена таким вниманием и заботой, что за нее можно не беспокоиться, — он кивнул в сторону столпившихся гостей, раздающих поздравления, — а мы пока можем поговорить по душам, верно, милая?

Что-то в его голосе насторожило Василису. Как едва уловимый запах гари перед большим пожаром. Но она позволила увести себя в круг танцующих. Рука Ляхтича легла ей на талию, и по спине прошелся липкий холодок. Этот мужчина был ей крайне не приятен. Всегда.

И он прекрасно чувствовал это. Поэтому лишь сильнее прижал ее тело, наслаждаясь беспомощностью девушки.

— Я так и не услышал ни одного поздравления от своей новой родственницы. Не считаешь это неприличным?

Василиса постаралась хоть раз наступить ему на ногу, но этот паршивец все время успевал уклониться.

— Поздравляю, Ляхтич. От души. А теперь переходи к делу.

Он усмехнулся, смотря на нее со странной нежностью. Так кот может наблюдать за пташкой перед тем, как выпустить когти.

— Говорят, ты и Драгоций поцапались? — Марк сжал ее руку чуть крепче, заставляя поднять взгляд на него, — интересно, ему не понравилось, как ты… развлекала его?

— Не знаю… иди и спроси. Вы же, говорят, близко общались, пока тебя не выставили вон из Змиулана.

На миг маска любезности спала с Марка, и его черные глаза ошпарили ненавистью. Этот придурок всегда больно переносил, когда кто-то вспоминал о его неудачах. Стоит признать, Василиса иногда злоупотребляла этим.

— Кстати об этом… Астрагор очень недоволен тем, как прошел процесс. Знаешь, кого он винит в этом?

ЧарДольская резко остановилась. В голове у нее прокрутились все события последних дней, а потом выстроились в один ровный ряд.

— Ты не мог…

— Т-с-с, я еще не закончил. Так вот, советую переосмыслить некоторые свои поступки. Поверь, это родственный сов…

Василиса неплохо так дала ему коленом по бедру. Смогла бы и лучше не будь это платье таким узким и длинным. Марк покрылся красными пятнами, растеряв половину своего обаяния. Он старался одновременно выровнять дыхание и сохранить на лице невозмутимую улыбку, так как все больше людей начинали косить в их сторону.

— Ты в нашей семье ненадолго, Ляхтич. Обещаю, как только отец окончательно снимет с себя все обвинения, ты вылетишь из ЗолМеха с такими рекомендациями, что тебя даже в закусочную не возьмут протирать столы.

Марк сузил глаза, став похожим на сердитого жука. Было видно, как ему хотелось скрутить Василису прямо тут.

— И вот тогда я дам тебе совет — перестать был таким лживым куском дерьма.

Первый тост говорил Миракл. Он достаточно долго и витиевато описывал знакомство Нортона с Нирой, восхищался похожестью Дейлы на мать, а потом прохладно пожелал счастья будущей семье. Вторым взял слово Норт. Брат кратко, но весьма искренне поздравил новобрачных. Когда очередь дошла до Василисы, то та уже чуть захмелела, отчего ее настроение немного поднялось.

Девушка встала из-за стола, оглядев притихший зал.

— Дейла, милая, в нашей семье все сложно с браками. Поэтому не торопись прощаться с девичьей фамилией. И конечно мои поздравления жениху… как говорится, новая карьерная ступень взята почти без потерь.

И залпом выпила остатки шампанского в бокале.

Кто-то несмело хлопнул в ладоши, видимо, сочтя все слова за шутку. Дейла взглянула на сестру так, словно та спустила в унитаз ее золотую рыбку. Вечер определенно обещал стать еще лучше. Василиса почувствовала на себе взгляд Драгоция. Фэш кивнул ей и тоже отпил из фужера, видимо, один оценив пожелание.

— А теперь слово предоставляется жениху, — стараясь заполнить неловкую паузу, улыбнулся Миракл, — Марк, у тебя есть, что сказать гостям?

Ляхтич поднялся, сверкая неестественно белыми зубами. Черные глаза остро прошлись по всем присутствующим, задержавшись на сияющей Дейле. Девушка вся подобралась и смотрела на него с почти щенячьим восторгом.

— Я всегда считал, что наша жизнь состоит из ступеней. И чем выше мы поднимаемся, тем шире горизонт расстилается впереди… тем отчетливее видна конечная цель. Мне повезло, — он нежно улыбнулся девушке, — я так скоро повстречал своей ориентир. И он помог проложить мне дорогу к одной, единственно-верной вершине.

Все умиленно подавились вздохами. Некоторые женщины достали из сумочек накрахмаленные платки, готовые как по команде сморкаться в них. Василиса решила сегодня точно напиться.

— Дорогая, думаю, лучше момента, чтобы сказать тебе спасибо — я не найду, — Марк взял тонкие руки Дейлы в свои. — Спасибо. Твой подарок, та вещь, что ты дала мне… она оказалась по истине бесценной. И сделала меня будущей главой Змиулана.

В зале как будто взорвалась бомба. Вот только вместо взрыва всех оглушило тишиной. Марк, не отпуская рук Огневой, выпил золотистое шампанское, вытер губы и сел на место.

— Что это значит? — Норт переводил ошалелый взгляд с сестры на зятя. На его виске вздулась венка.

— Астрагор сделал меня своим преемником, Огнев. Ты плохо расслышал? — Марк всецело был поглощен резкой мяса. Он методично орудовал ножом так, словно важнее в его жизни дела еще не было.

— Причем здесь Дейла?

Василиса почувствовала ту тонкую грань, переходя которую люди перестают соображать. И сейчас ее брат вот-вот сделает шаг вперед.

— Так давай спросим у нее. Родная, может объяснишь братцу, а за одно и всем нам, как сильно ты меня любишь?

На Дейлу было жалко смотреть. Она вся разом сжалась, на бледном лице только глаза горели каким-то нездоровым блеском. Миг Василисе казалось, что Огнева либо разревется, либо набросится на Ляхтича. Но Дейла удивила ее.

В один прыжок девушка вылетела из-за стола и помчалась из залы. Ее кремовые юбки напоминали паутину, в которой то и дело путались ноги. После такого заговорили все разом. Но за этим шквалом разобрать что-то одно было совершенно нереально.

Василиса выждала минуту, после чего пустилась следом за сестрой. Честно, больше всего ей хотелось свалить из этого места, от этих людей… просто взять и сесть на первый попавшийся маршрут. Но где-то там сейчас ревела ее сестра, ревела на собственной свадьбе, растоптанная человеком, которого она боготворила. И меньшее, что могла сделать ЧарДольская, просто побыть рядом.

Перед самым выходом ее перехватил Драгоций. Фэш окинул ее цепким взглядом и секунду просто молчал, будто решаясь на что-то. С таким лицом люди обычно дергают за шнур парашюта, гадая, откроется ли за ними тканевый купол.

Василисе нестерпимо захотелось, чтобы он сгреб ее в охапку и увез отсюда.

— Она побежала туда. Твоя сестра — там, — Драгоций махнул на один из коридоров, после чего освободил проход.

ЧарДольская с чувством кивнула и поспешила к Дейле. Только бы она не натворила глупостей.

========== Глава 28 ==========

Василиса редко имела дело с истериками. Она помнила, как еще в школе одна из ее одноклассниц полностью провалила переходной экзамен и была вынуждена остаться на второй год. Ее тогда неслабо так трясло, а все вокруг облепили ее, словно мухи, и зудели-зудели какую-то чушь про «все наладиться», «это не конец света»… как будто что-то из этого могло повернуть время вспять. Василиса тогда просто сидела за партой, а потом, когда они пересеклись за школьным двором, протянула одну из сигарет Лешки, которые тот прятал у нее в сумке.

А сейчас в истерике билась ее сестра. На своей чертовой свадьбе, самом счастливом дне в жизни. Дейла просто рыдала на мраморном полу в женском туалете, забившись в угол и протирая его тряпкой стоимостью с личное авто. Макияж давно поплыл, а от шикарной короны из волос остался ворох торчащих шпилек. Наверное, так в фильмах ужаса выглядят невесты, повесившиеся на собственной фате.

— Эй, хватит. Дейла…

Сестра вцепилась себе в волосы, как будто хотела и вовсе стянуть их. Ее лицо потонуло в складках ткани, и до ЧарДольской доносились лишь тихие всхлипы.

— Дура… дура… какая же я дура…

Василисе ничего не оставалось, как сесть рядом на холодный пол и силой прижать к себе трясущуюся девушку. Огнева сначала задергалась, а потом со всей дури повисла на сестре, как будто та была канатом над пропастью.

— Он клялся мне… клялся, что все буд-дет хорш-шо. Ч-что это только д-для раб-боты.

— Что ты ему отдала?

Дейла подняла на Василису затравленные красные глаза ребенка, который увидел, как в подворотне задавили щенка. И теперь его просили в подробностях описать, как это было.

— Не знаю.

ЧарДольская устало откинулась на стену, упираясь голыми лопатками в плитку. За что хорошее ее сестру угораздило вляпаться в такого кретина? Ну почему…почему!

— Тогда… когда я встретила тебя рядом с кабинетом Норта. Ты же там не документы забыла, верно? Что за синяя штука, которую ты прятала? Я уже не помню… у тебя в руке была какая-то пуговица.

Секунду в глазах Дейлы металось сомнение, и Василиса даже поверила, что сестра сдастся. Но она молчала.

— Дейла, хватит уже прикрывать его. Он конченный.

Наверное, говорить такое было ошибкой, так как зеленые глаза снова заволокло пеленой. ЧарДольская поняла, что второго раза просто не переживет, и скорее сама разрыдается тут рядом.

— Ладно-ладно, забудем об этом. Давай, надо как-то выбираться отсюда… Пока твой муженек не захотел лично проверить, что творится с его ненаглядной.

Как вывести Дейлу из здания, где на каждом шагу снуют люди, да еще и полно репортеров — Василиса решительно не знала. У нее даже мелькнула мысль вылезти через окно, но под ними было этажа три.

— Вот вы где, — дверь снова хлопнула, пропуская Маришку Резникову.

Девушка, кривясь, перешагнула через какую-то лужу, а потом уставилась на сестер с выражением полнейшего и глубокого разочарования.

— Ты убежала со своей собственной свадьбы, дорогуша. Чтобы реветь в туалете.

— А ты думала после такого, она должна была ему на шею броситься? Да он последний мерзавец, Резникова! И если ты пришла сюда, чтобы…

— Остынь, — Маришка поморщилась, — я пришла сюда не за этим.

Дейла всегда считала Резникову кем-то вроде гуру, на которого стоит молиться чуть ли не ежечасно. Обычно это выводило Василису, но сейчас присутствие Маришки чуть успокоило сестру. Как будто она могла одним взмахом ресниц превратить Марка в образцового принца из сказки.

— Он ищет меня?

— Он попросил меня найти тебя. Не хочет, чтобы к утру везде написали, как феерично закончился вечер.

Маришка аккуратно опустилась на корточки — хотя на таких каблуках сделать это было почти невозможно. Теперь один из ее локонов завис прямо перед Василисой, источая сладкий аромат жасмина.

— Дейла… Он отвратителен, не буду спорить. Но в то же время это твой шанс… оказаться на нужной стороне, понимаешь, — Маришка взяла руку Огневой, легонько сжав ее. — Второго у тебя не будет. Марк не простит, если ты сейчас сбежишь, выставив его полным кретином. Никогда не простит.

Василиса с удивлением поняла, что Резникова переживает за Дейлу. Просто и совершенно бесхитростно переживает, как любая близкая подруга. И когда в ней успело поселиться что-то настолько человеческое и приземленное.

— Он предал меня. И будет предавать каждый раз, пока от меня вообще ничего не останется… Ему… — Дейла подавилась и долго старалась прийти в себя, — плевать… ему плевать на меня.

Маришка не стала ничего говорить. Она вдруг вся как-то сжалась, растеряв половину своей блестящей красы, а потом просто притянула к себе Огневу, впутавшись в этот клубок чужих рук и волос. Василиса даже в страшном сне не могла представить, как будет обнимать сестру на пару с Резниковой на зареванном полу женского туалета.

— Тогда беги отсюда. Беги и никогда не жалей.

В этот миг Василиса поняла, за что Драгоций два года трепал с ней душу и почему бежал по заснеженному городу. Поняла также отчетливо, как и то, что подругами им не стать. Никогда.

— Как нам выйти? Тут везде люди.

— Я проведу вас по черному ходу. Тут совсем недалеко крытая лестница на второй этаж, а оттуда доберетесь до выхода в правом крыле. Марку я скажу, что Дейле стало плохо, и ей пришлось уехать.

Василиса на пару с Маришкой подняли Огневу, все еще трясущуюся и не понимающую, в какую бездну катится ее жизнь.

— Он захочет найти ее, поэтому не езжайте в Черновод. И дай две таблетки этого средства, — Резникова достала из сумки стеклянный пузырек, — всегда помогает.

В коридоре было пусто. Маришка, как обещала, проводила их до лестницы, все это время ее лицо было до странности отрешенным.

— Я видела Фэша. И перекинулась с ним парой слов. Ты стала еще той маленькой стервой, Огнева, — напоследок Резникова цапнула Василису за локоть, — а ему только такие и нужны.

ЧарДольская смотрела на нее, не зная, что сказать. В ее голосе не было ни ревности, ни злости — только усталость.

— Наверное, ты рада, что все так получилось.

— Мне все равно.

Маришка Резникова прищурила свои льдистые глаза и пошла по коридору, неся свое «все равно» словно победное знамя. Василиса проводила ее долгим взглядом, а потом обняла сестру и поспешила свалить из этого мерзкого места.

Уже у Василисы дома, разморенная после тепой ванны и пары таблеток, Дейла свернулась на диване, подтянув к себе сразу все конечности. Платье валялось где-то в корзине для грязного белья вместе с полотенцем, которое обгадила Искра.

— Знаешь, я тебе всегда завидовала, — еле двигая языком, прошептала Огнева.

ЧарДольская к этому времени уже успела изрядно подустать.

— И чем же?

— У тебя была мама.

Василиса замерла на середине комнаты, держа в руках стакан с водой. Ей никогда не приходило в голову, что Дейла могла… что она просто могла ревновать ее к Лиссе.

— У вас она тоже была, пока вы с Нортом сами все не испортили.

— Нет, это другое. Она так и ни разу не назвала меня… какая теперь разница.

ЧарДольская отставила стакан и забралась к Дейле, обвив ее ногами и руками. В детстве они часто так лежали, соорудив над головой шатер из одеял.

— Лисса любит вас. Если тебе когда-нибудь понадобится ее помощь, то она все сделает.

Дейла издала странный звук похожий на всхлип, а потом уткнулась в подушку. Наверное, неделю назад она совсем не так представляла себе первую брачную ночь.

На ее столе лежала маленькая коробочка. В таких обычно дарят всякую ерунду, которую без красивой упаковки стыдно и в руки-то взять. Через пару дней Новый Год. И в эту пору получить какой-нибудь сувенир от коллег было совсем не удивительно.

Василиса повертела коробку в руках и отставила ее на дальний край стола — все ее праздничное настроение корчилось в мучительной агонии.

— Эй, Норт просил передать, что можно уйти сегодня пораньше, — в кабинет вошла Дейла.

За эти пару дней сестра успела заметно осунуться, посереть и стать еще более худой. Казалось, еще немного и ее начнет сносить ветром. А так она держалась молодцом.

— Как мило с его стороны, — Василиса по привычке пристально оглядела Огневу.

Все это время ее не покидал страх, что сестра может что-нибудь с собой сделать.

— Точно не надумала отмечать с нами? В Черноводе в этот раз будут только свои.

От этих «только своих» осталась жалкая горстка.

— Не знаю, еще есть время подумать. Марк ничего не писал?

— Да так… потом расскажу. Он позвал меня на одно мероприятие.

Дейла дернула головой, а потом ее взгляд зацепился за цветную коробочку. Сестра тут же схватила ее в руки, начав вертеть.

— Тайный поклонник? Почему не открываешь?

Василиса усмехнулась, наблюдая, с каким деланным энтузиазмом Огнева вертит этот кусок картона.

— Ждала тебя. Давай, вскрывай упаковку.

Сестра с хрустом порвала блестящую фольгу, а потом зарылась в ошметки белой ваты. ЧарДольской тоже стало интересно, самую малость.

— Тут какое-то украшение… то есть что-то очень странное. Это оружие? — Дейла достала маленький черный кинжал.

Василиса подавилась воздухом. Она так и продолжила бы таращиться на этот брелок, если бы Огнева на опустила его прямо ей на руку. Холодный. Он был обжигающе холодный.

— Тут есть записка… сама прочитай.

Василиса взяла кусок бумаги, развернула его и уставилась на ровные строки. Сначала она просто водила по ним взглядом, разучившись читать. А потом все мигом стало четким.

«Ты забыла его под диваном. Счастливых праздников. Ф.Д.».

Все оказалось так просто. Он никогда ей не врал. Ни в чем.

Василиса уронила голову и очень тихо заскулила. Она бы продала душу за возможность закрыть глаза и проснуться у себя в квартире в обнимку с Драгоцием, когда все еще можно было исправить.

— Дейла, я… я просто конченная. Конченная идиотка.

Огнева осторожно взяла записку и пробежалась по ней глазами, а потом молча обняла сестру, позволяя ей обмякнуть у на плече. Она как никто знала, какого это ошибаться в людях.

Василиса хотела сразу же идти к Драгоцию. Ждать его у дверей кабинета, караулить у машины, разыскать адрес… но она не стала так делать. ЧарДольская усвоила один неизменный урок — есть поступки, который не изгладить словами. Тогда она пересекла черту и от души прошлась по всему тому, что так долго собиралось воедино. Теперь исправить это может лишь дело. Дело, которое даст Фэшу понять, как она сожалеет.

ЧарДольская появилась в офисе матери уже затемно. Но Лисса все равно приняла ее, хотя обычно никогда не задерживалась на работе дольше положенного.

— Примаро Драгоций. Он знает об Астрагоре кое-что такое, от чего ему будет сложно отмыться.

Лисса прищурилась, как всегда делала, если в воздухе начинало пахнуть чужой тайной.

— Интересно… Думаешь, он захочет со мной поговорить?

— Да, скажи, что время действовать пришло. И… я не останусь в стороне. Назови мое имя.

Женщина черкнула что-то в своем планшете — наверное, внесла изменения в рабочий график. Василиса никак не могла расстаться с ощущением чего-то скользкого. Как будто в руках у нее сидит прыщавая жаба, которую она стремится передать матери.

— Думаю, очень скоро нас ждет тираж в несколько тысяч экземпляров. Пора подбирать звучный заголовок.

— Мам, вставь в статью ссылку на мое имя.

Лисса посмотрела на дочь фирменным сканирующим взглядом. Под таким люди на интервью теряются, начиная лепетать, как цыплята. Василиса не потерялась.

— Нет. Наши разборки со Змиуланом тебя не касаются.

— Если с тобой что-то случится, то я…

— Василис, — женщина сжала руки дочери, ласково поглаживая их, — это я должна о тебе заботиться. А ты и так натерпелась от нас с Нортоном. Все будет хорошо.

Девушка зажмурилась, повторила последние слова матери и улыбнулась. Она почти поверила в это.

========== Глава 29. Фэш ==========

Фэш поймал себя на том, что разглядывает девушку на ресепшене слишком пристально. Она все время трогала себя за волосы, поправляя и без того идеальную прическу, и улыбалась, как пойманный дикий зайчонок.

И еще она была рыжей. Хотя волосы отливали не медью, а жженным апельсином. И эти веснушки вокруг носа похожие на рассыпанные зерна… Наверное, месяц назад он бы на нее даже не взглянул.

— Пожалуйста, проходите. Вас уже ожидают, — девушка чуть замялась, прикусив губу, — вас проводить?

Фэш окинул ее последним взглядом и покачал головой.

— Нет, благодарю. Я уже бывал здесь и не заблужусь.

Этот ужин должен быть почти семейным, если бы речь не шла о Драгоциях. Фэш очень хотел пригласить Захарру, но сестра дала деру, вовремя уехав в Драгшир и прихватив с собой Лазарева и Диану. Фэш готов был биться об заклад — они там уже вдоволь посмеялись над ним. Он тоже мог бы уже ехать по заснеженной дороге вдали от слепящего света и липких взглядов.

Но Фэш Драгоций не хотел возвращаться туда, где пахло ей.

Рубашка слишком туго охватывала шею, поэтому пришлось чуть задержаться, стараясь ослабить ворот.

— Какой же ты беспомощный, — две тонкие ручки коснулись ткани, в два счета поправляя ситуацию. — Никак не научишься.

Маришка Резникова выглядела превосходно, как всегда. Тонкая, гибкая — затянутая в черный шелк и невесомый тюль. Она легко коснулась его щеки губами, оставляя запах жасмина. В груди что-то дрогнуло, а потом с выдохом исчезло.

— Спасибо, что согласилась.

Маришка улыбнулась одной из своих тонких, похожих на лезвие, улыбок.

— Что не сделаешь, в память об ушедшем. Пойдем, не хочу заставлять твоего дядю ждать.

Перед Астрагором они появились, держась друг за друга, как будто для них не было ничего более естественного. Фэш учтиво кивнул высокой, крепко сбитой женщине с толстой косой — Хронимаре Столетт, пожал руку Року, а потом в упор посмотрел на Астрагора. Дядя не торопясь сухо дотронулся губами до ладони Маришки, вызывая на лице девушке странную бледность.

— Как давно ты не радовал меня своим присутствием дорогой племянник. Присаживайтесь. Вы как всегда чудесны, мисс Резникова.

Маришка против воли придвинулась к Фэшу — столько оценивающих взглядов напрягали даже ее. Хронимара не таясь пялилась на девушку, словно та была отбивной в ее тарелке.

— Одного не понимаю — зачем было тащить эту девицу? — она усмехнулась краснеющей Резниковой. — Ты, кажется, одна из пташек Мортиновой?

— Госпожа Елена была директором моей гимназии, очень давно. И у вас что-то над губой, мэм. Возможно, я здесь как раз для этого.

Фэш попытался скрыть улыбку за бокалом — все-таки эта девчонка не пропадет. Хронимара дернула уголком рта, в ее исполнении это было равносильно комплименту.

— Правда, это вино отлично подходит к мясу? — Астрагор чуть поиграл ножкой бокала, отчего густая жидкость в нем заиграла рубиновым блеском.

Драгоций как мог старался приготовить себя к этим разговорам — дядя никогда не переходил к делам сразу. Сначала он медленно изводил собеседника казалось бы пустыми разговорами, чтобы потом разом вцепиться в него. Отвратная стратегия. Но для такого он и позвал Маришку. Эта девушка прошла такую школу светской жизни, что могла сама диктовать правила. И ему просто было приятно видеть рядом кого-то близкого, что уж там.

— Красный мускат пятьдесят пятого здесь был бы лучше. Это, кажется, — Резникова посмаковала напиток на губах, — относится к пятилет… нет семилетней выдержке. Я бы подала его в конце вечера.

— Не переусердствуй, — смеясь, шепнул он ей прямо в ухо. Тонкие белые волоски, похожие на птичий пух, щекоткой остались на коже.

Она сжала его ладонь под столом.

— Как ты отнесся к моему решению о передаче Змиулана? — Астрагор отвлекся от разрезанного стейка. Наконец, нашлась тема, способная побудить в дяде интерес.

— Сложно расстраиваться из-за того, что тебе никогда не принадлежало, — Фэш обменялся с Роком быстрыми взглядами, — это было ваше наследие, дядя.

— Малец говорит, словно читает по бумажке, — Хронимара зевнула, прикрывшись рукой в последний момент, — но что ты еще хочешь услышать от него? Неужели правды?

Астрагор пропустил колкость мимо.

— Думаешь, Ляхтич достоин этого?

Вот тут сохранить лицо Фэшу было в разы сложнее. Он всегда слыл вспыльчивым, а уж этот мерзавец вызывал в нем и вовсе лютую злобу. Особенно после его спектакля на собственной свадьбе…

— У меня слишком предвзятое отношение к Марку. Спросите лучше у миссис Ляхтич.

Маришка едва уловимо вздрогнула, точно, она же вроде общалась с Огневой. Фэш постарался гнать все мысли об этой семье к треуглу под хвост.

— Та еще история… Девица, и вправду, сбежала? Говорят, у нее проблемы с головой и она… того. Слегка с приветом. От такой можно ждать всего, что угодно.

— Матушка… не стоит говорить такого. Это всего лишь слухи, — Рок поморщился, — тут скорее дело в дурном характере всех Огневых. Верно, кузен?

Фэш ничего не ответил. Лишь отпил из бокала, под внимательными взглядами всех присутствующих.

— Марк Ляхтич опозорил ее, — неожиданно сказала Маришка и тут же растерялась, словно сама не ожидала от себя такого, — Дейла просто не знала, как себя повести… думаю, у них все уже наладилось.

— Да мне плевать на щенков Нортона. Честно, пускай они хоть все перекрещиваются между собой, милая.

— Матушка…

Фэш еще раз задумался, как такой чопорный высушенный человек, как его дядя, мог сойтись с этой женщиной. И как у них получился настолько уравновешенный сын.

— А ты бы не хотел стать главой компании, м-м? Разве тебя не прельщала власть, влияние, статус… — Астрагор провел пальцем по стеклу, в глазах мужчины горел холодный огонь. Наверное, даже на своего первенца он так не молился.

— Я бы развалил ее за первые пару лет управления. Просто забыв, вовремя приходить на работу, — Драгоций постарался отшутиться, но мужчина продолжал сверлить его взглядом. — Нет, дядя, я бы не хотел.

— Какая досада, — Хронимара сухо усмехнулась, — и чего бы ты хотел?

Фэш неожиданно для себя задумался. Чего бы он хотел, имей право выбора… Мысли сами отнесли его в заснеженный Драгшир, увитый трескучим морозом, там горел огонь и пахло еловой смолой. А еще на ковре валялись шкуры и двое людей…

— Знаешь, что это, — Астрагор опустил на стол какой-то предмет.

Драгоций скинул наваждение, взглянув на круглый синий диск, отдаленно похожий на пуговицу. Медленно взял его в руки. Диск оказался отлитым из металла и каким-то ребристым, словно спаянным из мелких кусков. На одной из сторон блестела чеканная надпись «© Огневы». Фэш усмехнулся непонятно чему, а потом вернул вещицу дяде.

— Твой новый трофей, полагаю. Вряд ли Нортон отдал его просто так.

— Его принес не он, — Астрагор осторожно перекатил диск в пальцах, словно тот был хрустальным, — а его дочь. И отдала она его Марку Ляхтичу… Женщины, так легко подаются чувствам… Но, разумеется, не все.

Хронимара поджала губы, но промолчала.

— Так значит… это та самая часть, — Фэш сжал челюсти, и его взгляд упал куда-то за спину дяди, — которую прятал Лазарев. И она в Змиулане.

Маришка вся сжалась, как будто ее и вовсе здесь не было. Только глаза девушки лихорадочно блестели, словно ее окружала волчья стая.

— Да, эта она, — Астрагор убрал диск, — но вот, где первая? Где Стальной Зубок?

Фэш смог сохранить лицо. Он прекрасно знал, как выглядит этот Стальной Зубок. Еще в первый раз, случайно увидев его в руках Василисы, он сразу признал его. А потом, когда уже сам сжимал в руках, сидя на полу в своем доме и сдувая с кинжала пыль. Ему не верилось, что вот он, последний козырь Огневых, лежит у него в руках.

— Не знаю… может Марку стоит подобраться ко второй дочери Огнева? У него неплохо получается, — Драгоций постарался сказать это как можно небрежнее.

Рок покачал головой, но не стал вмешиваться. Он вообще предпочитал помалкивать в обществе отца.

— Не такой ответ мы ждали от тебя, Фэшиар… Значит, ты не догадываешься, где может быть вторая часть?

— Где-то в ЗолМехе. Думаю, после пропажи первой Огневы будут трястись над второй всем семейством.

Или отдадут рыжей дурехе, которая расстанется с ним при первой же возможности… А потом будет истерить на весь дом.

— Вот ты и проверишь, — Астрагор тонко усмехнулся, вышло почти по-змеиному, — найдешь Стальной Зубок и отдашь его мне.

Фэш уставился на дядю с немым вопросом. Ему очень хотелось рассмеяться, но Драгоций старался сдерживаться. Вдруг захотелось сказать, что он сам отдал ключ несколько дней назад просто потому, что тоже повелся на чувства. Интересно, после такого дядю бы удалось откачать? Или бы он свалился прямо здесь с инфарктом.

— Знаешь, праздник еще не наступил, но я сделаю тебе подарок прямо сейчас, дорогой племянник. В новом году Огневы будут отстранены от работы над проектом и на место руководителя ЗолМеха будет назначен внешний управляющий. Сначала я думал о Елене… но будет нечестно совсем оставить родню без подарков.

Фэш устало прикрыл глаза. Обычно в нормальных семьях дарят коробки носков и дурацкие свитера… Боги, как бы он сейчас обрадовался чему-нибудь подобному.

— Ты станешь главой ЗолМеха, племянник. Не Змиулан, конечно… но тебе полезно будет на чем-то опробовать силы.

На улице шел мелкий колючий снег. Было уже поздно и почти безлюдно. Маришка предложила вызвать такси, но Фэш молча пошел по улице, смотря на падающий снежинки. Их было очень много и все казались особенными. Правда, упав на перчатки, нос или запутавшись в ресницах — они таяли совершенно одинаково, оставляя лишь пару капель.

— Я знала, что Марк обманет ее. Но не догадывалась, что так…

— А если бы догадалась — вмешалась бы?

Маришка взяла его под руку, выбивая каблуками тихий ритм.

— Нет, не вмешалась бы. Я получила от этой жизни все и не хочу рисковать.

Фэш усмехнулся. Он вдруг вспомнил, как она уже говорила похожие слова за несколько дней до их разрыва.

— Но только так и живут. Постоянно рискуя. Невозможно любить кого-то, не отдавая что-то взамен.

— Вот ты и рискуй. Рви себя на части. А я постаю в стороне и посмотрю, что останется от всех вас в конце.

Они шли молча какое-то время. Резникова каждые шага три смахивала со лба лезущую прядь, а потом прикусывала губу.

— Если ты и вправду так считаешь, как говоришь… то я дам тебе один совет, Драгоций.

Маришка остановилась, взяла его за руку. Фэш замер, вспомнив, как другая девушка также обнимала его. Резникова, щурясь, обхватила его лицо, а потом поцеловала. Так, как делала уже сотню раз, так, как умеет только Маришка Резникова. Фэш на каком-то подсознательном уровне привлек ее чуть ближе, а потом его прошибло. Он просто стоял, как истукан, и не понимал, что не так. В груди как будто все вымерло и ничего, ни одна волосинка на руке не дрогнула, ни один мускул. Ему было совершенно все равно.

Маришка отстранилась, вытерев губы рукой.

— Огнева будет на Новый Год в Черноводе. А теперь вызови мне такси — дальше я поеду одна.

========== Глава 30. Фэш ==========

Фэш свернул на обочину, когда до съезда на шоссе оставалось меньше пяти километров. На часах было без пятнадцати шесть, а впереди ждала сложная, заснеженная трасса, ведущая за город. По ней можно было застрять часа на три, особенно учитывая, какие снегопады валили в последние несколько дней.

— Нет, Захарра не простит, если я не успею вовремя, — Драгоций уставился на дисплей телефона, словно стараясь заколдовать его.

Телефон продолжал светиться, выжигая Фэшу глаза. На экране застыла одна из официальных фотографий с празднества в Змиулане. Обычно, Драгоций пролистывал их, даже не задерживая взгляд, но не сейчас. Вот все его милое семейство, надменно скалящаяся в объектив камеры, будто этот мир что-то задолжал им. А с самого краю, неловко заложив руки за спину, стояла Василиса. Ее рыжие пряди горели на фоне темных волос остальных Драгоциев, как тлеющий уголек в золе. И взгляд… даже на фото Фэш видел, каким затравленным он был.

Она же должна быть в Черноводе. Какой черт потащил ее в Змиулан.

Драгоций уже хотел плюнуть на все и продолжить путь. Все-таки ЧарДольская не малое дитя и сама должна понимать последствия таких поступков. Но тут пришла еще одна фотография, где крупным планом сияла рожа Ляхтича и его жены, бледной, измученной Дейлы Огневой. Фэш секунду смотрел на этого гаденыша, а потом молча отложил телефон, доехал до ближайшего разворота в город и погнал на полной скорости в центр.

Эта дуреха там точно пропадет, если ее не вытащить… А еще ее сестра, спутавшаяся с полным мерзавцем. Но если из-за них он пролетит мимо своих планов, то заречется год жить без альтруизма.

Змиулан светился, как набухающее жерло вулкана. Фэшу казалось, что вот-вот и стеклянные башни разлетятся в стороны, обнажая холодные бетонные остовы — так много огней пряталось в них. Драгоция пропустили без вопросов, прямо в помятой рубашке и темных джинсах, с растрепанными волосами. Он усмехнулся, представив лицо дяди, когда тот увидит фото племянника в утренних выпусках.

В огромном зале приемов было шумно, душно и тоскливо — в общем, ничего нового. Каждый год здесь устраивали помпезное шоу, куда отправляли на выгул очередных жертвенных овечек. В этот раз не повезло дочерям Огнева. Лет пять назад тут были Столетты, а потом красавица-Зарри обвела всех вокруг тонкого пальчика.

Фэш сразу же заметил Василису, сидящую на диване и медленно напивающуюся. Во всяком случае, взгляд у нее был чутка поплывший, а в руках блестел хрусталь бокала. Драгоций даже не удивился — терпеть его семейку столько времени, да еще и в компании Ляхтича… удивительно, как девушка еще стоит на ногах. Рядом с Огневой крутился Феликс, пытаясь как-то завладеть ее вниманием. Фэш нахмурился, этот хорек ему никогда не нравился.

— Ну привет, милая. Что занесло тебя сюда? — Фэш подсел к Василисе.

Девушка уставилась на него так, словно он восстал из мертвых, не иначе. Драгоций отметил, что вживую она еще более подавленная, чем на фото. Как будто на нее долго кричали или дали пару пощечин. В груди что-то болезненно сжалось.

— Фэш… ты здесь, — промямлила Василиса, все еще тупо разглядывая его, — Фэш.

Драгоций вздохнул, а потом увел ее с того злосчастного дивана под испепеляющий взгляд Феликса. Не удержавшись, Фэш приобнял девушку за плечи, за что получил не очень приличный жест в спину.

— О чем вы думали с сестрицей, когда поехали сюда? — теперь их никто не мог подслушать, поэтому Драгоций не стесняясь развернул к себе ЧарДольскую и уставился в ее блестящие глаза. — Тут у вас нет друзей.

— Знаю, — Василиса комкала в кулаке платье и все время отводила взгляд, — Марк заставил. Он позвонил Дейле и сказал, что если она не явится, то он… ему удастся заставить ее. И она попросила меня тоже… никто больше не знает.

Фэш покачал головой. Конечно, Ляхтич теперь старается загладить тот свадебный переполох и везде появляться с женой, чтобы разговоры стихли. Какой же он кретин.

— Ясно. Иди в машину. Она стоит прямо перед главным входом. Вот ключи, сядь и жди меня.

Василиса пару раз глотнула воздух, словно выброшенная на песок рыба. Ее лицо все побелело, только глаза синели, как васильки на снегу.

— Не м-могу. Там Дейла.

— Ее я тоже заберу.

ЧарДольская вся сморщилась, а потом всхлипнула. Фэш заставил себя собрать все нервы в кулак — женские слезы он не то, чтобы не любил, скорее они его подбешивали. Сразу вспоминались бесконечные истерики Маришки с заломами рук, швырянием предметов и вибрирующим ультразвуком.

— Н-нет. Пож-жалуйста, она не мож-жет уйти. Не забирай ее.

Драгоций взял лицо Василисы в ладони и несильно сжал его. Даже сейчас, трясущаяся и красное, оно не казалось некрасивым.

— Спокойно. Я не собираюсь уводить ее силой. Поверь, Ляхтич сам мне ее отдаст.

И тут Василиса с чувством прижалась к нему, как ребенок. Как самый несчастный на свете ребенок, которому сказали, что лето никогда не вернется. Фэш неловко обнял ее, прислушиваясь ксебе.

— Спасибо, спасибо, — бессвязно шептала эта дуреха ему в грудь, — я… спасибо.

— Все, иди уже. Вот же, никогда не думал, что придется вытаскивать дочерей Огнева… Лучший новогодний сюрприз.

Василиса то ли всхлипнула, то ли рассмеялась ему в плечо, а потом снова подняла свои до невозможности синие глаза и улыбнулась. Так, что Фэш захотел скинуть с нее это чертово платье прямо здесь…

Марк барахтался в этом людском море, как самая крупная рыба на крючке. Он то всплывал где-то, то вновь растворялся, появляясь через пару минут на другом конце зала. Фэш склонил голову, присматриваясь к Ляхтичу: как всегда прилизанный, гладкий и источающий мерзкий душок.

Драгоций медленно подошел к Марку, чтобы тот его точно заметил. Вблизи стало заметно, что тот уже не совсем трезв.

— Марк, давно не виделись, — Фэш первый сжал ему руку, стараясь сдерживаться и не ломать пальцы, — говорят, тебя можно поздравить.

— Драгоц-ций, — черные глаза неприятно сузились, выискивая подвох, — вот так сюрприз.

Вокруг были люди. Много людей, которые с интересом прислушивались к ним. Фэш сцепил зубы, собираясь с силами.

— Ты скоро станешь главой Змиулана… это большая честь. Я всегда знал, что ты далеко пойдешь, Ляхтич.

Марк уставился на него так, словно у Фэша изо рта вылетела канарейка. Секунду он просто не знал, что ответить, а потом по привычке состроил самодовольную мину. Драгоцию захотелось протереть ею пол.

— Ты и сам-то… глава ЗолМеха… это неплохо, неплохо.

— Да, считай мы как братья. Правда, — Драгоций сделал над собой усилие, — ты все-таки старший. Змиулан — мечта каждого здесь. А ты забрал его у нас.

И Фэш с чувством ударил Марка по плечу так, что тот чуть пошатнулся. Но Ляхтич продолжил стоять, жадно вслушиваясь в слова Драгоция, как будто не мог ими насытиться.

— За тебя, Марк. За парня, в жизни которого есть все! — Драгоций залпом выпил шампанское, хотя его потянуло тут же выплюнуть его в ближайшую кадку с цветами, — про таких как ты говорят любимчик судьбы.

Все, кто слышал их, раскатисто рассмеялись, поддержав тост. Марк светился ярче новогодней ели в центре залы.

— Ты все-таки признал это, Драгоций, — он неприятно усмехнулся, — признал, что я обскакал тебя. И приполз в надежде, что я прощу тебе все старые обиды? Признавайся, парень. Этого ты хотел?

Фэш секунду вглядывался в это узкое лицо с глазами-точками, затем тонко улыбнулся, словно его раскусили.

— Я давно ждал, когда ты поумнеешь, Фэшиар Драгоций, — Марк пристроил руку у него на плечах, — черт, теперь-то я главная шишка в Змиулане… и вы все, все будете пытаться угодить мне…

От него разило кислым запахом алкоголя, и Ляхтич уже не совсем понимал, что несет.

— Ты прощен, слышишь? Я забуду твои… твое поведение. Теперь мы начнем с чистого листа, Драгоций, — рука на его плечах поерзала, — теперь все будет по-другому. Черт, как же давно я ждал этого. Эй, слышите? За этого парня! За этого кретина, бесящего меня всю жизнь!

Фэш понял, что пора переходить к главному, а то он зароет Ляхтича в каком-нибудь горшке с фикусом. Марк и не заметил, как его оттеснили в безлюдный угол.

— Нет… никогда бы не подумал, что все так обернется… Ты, конечно, гад, Драгоций, но я прощаю тебя… черт, все прощаю… и как ты… помнишь, как мы сцепились? Я дал тебе пару раз по зуб-бам… а потом ты еще забрал мое… Ой, — Фэш не сдержался и все же тряхнул Ляхтиа, сбрасывая его с себя на диван.

Парень потер голову, стараясь разобраться в произошедшем.

— Знаешь, Марк, а ведь я завидую тебе не только из-за Змиулана, — Драгоций постарался сказать это голосом отпетого мерзавца: так, чтобы самому стало тошно, — у тебя просто прекрасная жена.

Ляхтич усмехнулся и нашел взглядом Дейлу, которая как раз была повернута в их сторону.

— Что, нравится?

— Нравится, — Фэш прищурился, — а ведь я знаю толк в Огневых, уж поверь мне.

На самом деле Дейла за последнюю неделю исхудала, побледнела и, казалось, кто-то вымыл из нее все краски. Но девушка все равно притягивала взгляд своей хрупкой, надломленной красотой. Как фарфоровая кукла с трещиной.

— Э-нет, она моя, — Марк не отрываясь рассматривал свою жену, — хотя та рыжая тоже ничего… черт, может поменяемся?

Он сказал это явно в шутку, но Драгоцию все равно захотелось дать ему по роже. А потом еще раз и еще, пока от этого смазливого лица не останется одно красное пятно.

— Может и поменяемся… скажем, на Стальной Зубок?

Ляхтич даже чуть протрезвел. В его взгляде зажегся хищный блеск, правда, через секунду все вновь потонуло в маслянистой черноте.

— Ты… у тебя он?

— Нет, — Фэш медленно покачал головой, — но я знаю, у кого. Астрагор недавно спрашивал меня, но я не стал говорить. Сам понимаешь, о таком лучше молчать. Но сейчас… черт, сейчас бы я все выдал за возможность довезти твою жену до дома.

Секунду Марк сидел неподвижно. Его взгляд упал на Дейлу, потом на Фэша — и так раз пять. Фэшу показалось, что его пошлют. И да, наверное, ему этого хотелось. Хотелось, чтобы Ляхтич не оказался полным ничтожеством.

— Довезти? — тупо переспросил он, — у Дейлы болела голова весь вечер… она хотела домой.

Драгоцию стало тошно. И не столько от Ляхтича, сколько от себя самого, как будто он в самом деле собирался воспользоваться предложением Марка.

— О, я позабочусь о ней. Не переживай.

Ляхтич, побледневший и заметно протрезвевший, кивнул. В его черных глазах промелькнуло что-то похожее на ненависть, а потом потонуло в густой смоле.

— Что с Зубком?

Драгоций секунду смотрел на Марка, потом кивнул в сторону Дейлы и улыбнулся.

— Родная! — Ляхтич позвал ее через весь зал, — подойди, я хочу познакомит тебя кое с кем.

Мы уже знакомы, кретин.

— Это Фэшиар Драгоций, мой давний друг… он согласился отвезти тебя… ты говорила, что плохо себя чувствовала… И, Дейла, не разочаруй его. А то мне придется вспомнить кое-что.

Девушка уставилась на Драгоция со смесью ужаса и презрения, словно тот собрался насиловать ее прямо здесь, перед всеми. Фэш прищурился, стараясь выглядеть как можно безучастнее.

— Миссис Ляхтич, подождите меня в фойе. Я кое-что улажу с вашим мужем, а потом мы… вы будете дома.

Марк криво усмехнулся, подталкивая девушку к выходу.

— И без выходок, Дейла. Жди его. Иначе я сам повезу тебя домой. Второго побега я не прощу.

Огнева вся сжалась. Казалось, что она хотела что-то сказать, но потом просто побрела к выходу, как овца на убой.

— Елена. Ключ у нее. И Мортинова хочет с его помощью сама занять Змиулан. Астрагор лично сказал мне, что подумывал над этим. Так что — делай выводы о том, кто твои друзья.

Марк так и остался стоять, тупо провожая Драгоция взглядом. За один миг с него слетела вся шальная спесь, оставив лишь черноту в глазах и закусанные до белизны губы. Фэш развернулся и ощутил острое желание добить его:

— С Наступающим, Ляхтич! Ты добился в этой жизни всего.

========== Глава 31. Фэш ==========

Дейла свернулась на заднем сиденье, забывшись беспокойным сном. Василиса видела, как в этот раз сестра выпила аж три таблетки из флакона Маришки. Теперь Огнева все равно, что мертвая. Даже если ее разбудить, в лучшем случае бессвязанно промычит что-нибудь, а потом вновь отключится. ЧарДольская с тревогой смотрела на сестру, плечи которой чуть дрожали. В этот миг ей хотелось выцарапать Ляхтичу глаза.

— Он доконает ее за пару лет, если не меньше, — Фэш тоже взглянул на Дейлу. — Ей надо подавать на развод.

Василиса закусила губу. Конечно, черт возьми, надо. Это надо была сделать в тот самый миг, как они сбежали со свадьбы, или вообще у самого алтаря. Просто один раз сказать нет, и сейчас бы не пришлось упиваться успокоительным.

— За что она могла полюбить его, Драгоций? Я до сих пор не понимаю… за что?

Фэш оторвался от дороги и посмотрел на девушку, устало и печально. Так смотрят, когда под глазами появляются первые морщины, а в волосах — серебристые пряди.

— Иногда можно любить без причин. Просто любить. Страшнее этого — ничего нет.

Василиса не стала ничего отвечать, просто уставившись в окно на несущийся им навстречу город. Дейла вздрогнула во сне, а потом вновь расслабилась — наверное, ей мерещилось что-то неприятное.

ЧарДольская прикрыла глаза, собираясь с силами. Она давно думала об этом разговоре, но не ожидала, что все произойдет именно так…

— Ты никогда меня не обманывал, теперь я знаю это, — в горле стало сухо, — и когда-нибудь я все исправлю, Драгоций.

— Что исправишь? — Фэш даже головы не повернул к ней, но руку на руле сжал так, что показались бугорки костяшек.

— Чтобы ты тоже верил мне. Или не верил, но знал, что я сожалею. Правда, мне жаль, что я не поверила тебе тогда. И наговорила столько всего… Мне правда жаль, Фэш.

Василиса замолчала, не зная, что еще сказать. Драгоций молчал, наверное, подобных слов ему было мало. Пришлось крепко выдохнуть и продолжить.

— Я не жду от тебя прощений… честно, такое нельзя забыть так просто, но может, — девушка не заметила, как начала перебирать бахрому на сумке, — может… это же не помешает нам и дальше работать вместе?

И тут Драгоций тихо рассмеялся. Василиса вздрогнула, так как этот смех был каким-то режущим, как перекатывающая стеклянная крошка.

-Не ждешь прощений, говоришь? — машина вошла в поворот слишком резко, отчего их чуть занесло. Василиса в страхе вцепилась в кресло, а Дейла чуть завалилась сзади — Фэш тут же сбавил скорость.

— Я заберу вашу компанию, Огнева. Астрагор хочет подарить мне ее в качестве подарка… правда, мило? Я должен быть очень рад такой заботе, — Драгоций горячился все больше, — вот только это не так. Странно, да? Почему я не рад, Василис? Почему?

Фэш замолчал, когда понял, что еще чуть-чуть и его понесет совсем не туда. Но ему так хотелось задеть ЧарДольскую, показать, что она ошибается, что ей совсем не нужно его прощение… чтобы Василиса убежала от него, как только откроется дверь машины и все время обходила по кривой дорожке.

Но ЧарДольская отчего-то оставалась совершенно спокойной.

— Я рада, — она постаралась улыбнуться, — я рада, что это будешь ты. Уж лучше ты, чем Морти… кто-либо еще. И я давно знала об этом… кризисе. Твои слова не стали для меня сюрпризом.

Фэш рвано выдохнул и обмяк. Ему словно проделали дыру, через которую ушло все раздражение, оставляя только бесконечную усталость. Драгоций быстро глянул на навигатор — продержаться еще минут семнадцать.

— И спасибо. Ты снова приехал за мной, хотя был далеко. Много планов пришлось менять в этот раз?

Фэш тихо выругался, он почти забыл о сестре с этими Огневыми. На часах было почти девять — а значит, ему едва-едва хватало времени примчаться к самому празднику.

— Боюсь, если планы поменяются в этот раз — меня не простят. Поэтому я буду стараться успеть все.

Василиса собрала все силы в кулак и как можно спокойнее ответила:

— Это здорово. Здорово, когда есть к кому спешить.

В Черновод они проехали по брелку-кинжалу, который Фэш успел возненавидеть и теперь старался даже не смотреть на него лишний раз.

— Мой тебе совет, не свети своей игрушкой, — усмехнулся он, — а то не все в этом мире такие… осторожные с чужими вещами. Могут и не вернуть.

Василиса покраснела, тут же спрятав кинжал, куда подальше. Вот и славно, может и послушается, а если нет… что же, это будут уже не его проблемы.

Вблизи Черновод казался даже больше Змиулана и куда пестрее. Казалось, кто-то залил муравейник янтарем, и теперь сотни насекомых плавает в густом сиропе, перебирая лапками. Фэш вышел из машины и почувствовал некую скованность. Это было странно, его еще ни разу не смущали подобные дома. Напротив, они вызывали лишь острое желание скривиться и забыть дорогу в подъезд. Наверное, все дело в случае… и в одной рыжей девчонке, что вертится под боком.

Драгоций задумался, отчего не сразу расслышал, как его зовут.

— Эй… Фэш, поможешь подняться? — Василиса тормошила Дейлу, а та все никак не хотела подниматься. — Или хотя бы дойти до лифта.

Выбора у него не было, так как оставлять девушек одних было верхом вредности. Драгоций, чуть помедлив, взял Огневу на руки — девушка оказалась такой легкой, словно ее тело было набито пухом.

— Пойдем, поздравим твоих с Наступающим. Надеюсь, нам будут рады…

ЧарДольская сделала вид, что ее одолел приступ кашля.

— Несомненно, нам будут рады. Даже не сомневайся.

В лифте они ехали молча, Василиса разглядывала пол, а Драгоций — Василису.

— Дальше мы можем сами, спасибо, — сказала девушка, когда они вышли на площадку.

Тут была всего одна тяжелая дверь, за которой, видимо, прятались хоромы Огневых. Фэш уже хотел уезжать, как передумал. Черт, это плохо — но хотелось увидеть лицо Нортона, когда он вручит ему бессознательное тело дочери и спросит, ради чего все это было.

— Нет, я останусь.

Василиса пожала плечами и нажала на звонок, даже не став настаивать. Дверь открылась почти сразу, из-за нее выглядывал Норт Огнев, человек, на которого Драгоцию было чуть больше, чем плевать.

— Ч… что это? Василис, — он неуверенно переводил взгляд с растрепанной ЧарДольской на Дейлу, висящую куклой в руках Фэша. — Драгоций?! Это все ты?

— Успокойся, — Василиса поморщилась, — это Марк. Я потом расскажу, где отец?

Норт забрал себе Дейлу, неумело пытаясь нащупать ей пульс, видимо, парень и сам не знал, как быть в подобной ситуации.

— С Мираклом… Они обсуждают важный вопрос, вот уже часа три.

Драгоций понял, что просто теряет время.

- Передай ему привет от меня. И поздравления. Он у вас лучший, берегите его.

Норт едва уловимо подался навстречу, и Фэш весь замер в предвкушении. О да, он столько терпел Марка, что сейчас просто мечтал спустить на ком-нибудь весь пыл. И белобрысый Огнев прекрасно подойдет — дать бы ему пару раз по роже, а потом кинуть под ноги сестренке и свалить. И чтобы потом саднило в костяшках и хотелось еще… Драгоций размял руку.

— Норт, иди в дом. Дейле плохо. Ее надо положить в кровать, — Василиса буквально затолкала брата за дверь, хлопнул перед ним дверцей.

— Я бы врезал ему.

— Я это поняла.

Василиса облокотилась о дверной косяк и усмехнулась так, что захотелось расстегнуть пару пуговиц на рубашке. Нос кольнул запах духов, который только-только удалось забыть… Плохо, очень плохо. Фэш шагнул назад, стараясь никак не выдать себя. Где же эта кнопка? Чертова Огнева никуда не уходила, продолжая пялиться на него.

— Ты в Драгшир? Можешь не отвечать, это понятно.

Драгоций напрягся, если она сейчас попросится с ним, то он скажет… да он что-нибудь придумает, но этой девушки в его доме больше не будет, во всяком случае пока.

— Это правильно. Отмечать только с близкими, я тоже буду с семьей. С тем, что от нее осталось.

Фэш что-то промычал, стараясь отвести взгляд от тонкой шеи, выглядывающей из-под шарфа. Не сказать, чтобы очень успешно. Наконец, лифт со звоном раскрылся. Драгоций уже зашел в него и хотел как-то замять неловкость: пожелать всего наилучшего или что там обычно говорят в таких случаях, но слов не находил. Ему казалось, что его несет все дальше и дальше, как кораблик в бушующем море и шанса прибиться к пристани уже нет.

— Но без подарка ты не уедешь, Драгоций! — Василиса прыгнула прямо в закрывающиеся двери лифта, чуть не сбив Фэша. На полу остался ее шарф и пальто.

Девушка без прелюдий поцеловала его так, словно хотела откусить язык. Ее ладони заскользили по плечам, и вся она казалась такой горячей, будто кто-то вытащил ее из костра и дал ему в руки. Фэш закрыл глаза, и его накрыло с головой. Не осталось ничего, ни одной мысли, кроме самой простой — не останавливаться.

Василиса сама скинула себя верх платья, тяжело дыша и поглядывая на дисплей с этажами. Драгоций перехватил ее взгляд и поморщился — не могли Огневы купить себе квартиру повыше… Но потом руки легли на гладкую кожу, и времени думать не осталось. Драгоций мимолетно вспомнил Маришку, пропахшую жасмином, и пепел внутри, когда они целовались. А сейчас из этого пепла сочилась кислота, прожирающая все внутренности. И Огнева, казалось, слизывала ее, прямо у него из груди, вороша остывший костер.

Раздался тихий звон.

Василиса в последний раз прикусила ему губу, а потом отстранилась, оправляя съехавшее платье. На этаже стояли люди, таращась так, словно они были все облиты кровью или еще чем похуже.

— Если что я — вверх. Заходите, — Василиса белозубо улыбнулась им. Фэш еле-еле смог подавить усмешку, — с Новым Годом, Драгоций! Приезжай как-нибудь еще.

Фэш все же усмехнулся, не сводя взгляда с ее лица. Двери лифта начали закрываться.

— Ты лучший Белый Часодей, Огнева. Я не заслужил такие подарки.

Василиса рассмеялась. Люди смотрели на них, как на помешанных.

— Береги себя! — крикнул он, когда лифт уже закрылся. А потом тихо добавил, — или это придется делать мне.

На улице валил снег. Машину пришлось чистить, а потом прогревать, после чего отвечать на пропущенные от Захарры… Фэш поднял голову, всматриваясь в горящие окна Черновода. Где-то там на него также смотрела рыжая девушка в помятом платье.

========== Глава 32. Норт ==========

В стену полетела лампа. Жутко дорогая, из венецианского стекла, подаренная отцу на каких-то переговорах. Ворох изумрудных осколков рассыпался по полу с веселым стуком, закатываясь под диван. Норт перевел дух, после чего с новой силой ударил по столешнице. Костяшки как будто пустили через терку, но Огневу было плевать.

О, черт, как же он ненавидел Фэша Драгоция! Этого надменного сукиного сына… хотя, его мать сгинула давным-давно, чтобы проверить оскорбление на практике.

Норт с тихим рыком перевернул тумбу. Жаль, но дерево оказалось крепким и не треснуло. Огнева начинало трясти от мысли, что Драгоций займет кабинет отца. Будет сидеть на его кресле, сложив руки на черном мраморе стола. Будет лениво кивать посетителям, впуская или выпроваживая их… будет главой ЗолМеха вместо него, Норта. Кресло из плотной черной кожи затрещало, как холщовая тряпка. Вокруг посыпалась белая начинка, и пружины жалобно взвизгнули. Теперь на него уже никто не сядет.

Все началось еще давно, когда Драгоций появился на одном из вечеров с Ней. Их пара тогда произвела фурор: он, темноволосый, статный, с цепким взглядом, и она, белокурая, воздушная… невероятная. Норт тогда впервые не дождался окончания мероприятия и свалил оттуда в бар напротив.

— Огнев? Тот самый Огнев? — Маришка Резникова окинула его требовательным взглядом из-под полуопущенных ресниц.

Глаза у нее были голубые и огромные, слишком огромные для такого маленького личика.

— Я стану главой ЗолМеха… через пару лет, — Нортон как мог расправил плечи, хотя рубашка сильно стискивала грудь. — Самой лучшей компании Астрограда.

— М-м-м, — она так закусила губу, что Норту стало не по себе.- Впечатляюще. Развлечешь меня еще немного, пока мой спутник отсутствует?

Огнев почувствовал себя последним кретином. Ему захотелось припасть к тонким рукам, сжимать их и чувствовать, как эта золотистая девушка внимает только ему одному. Следующие минут пять он помнил лишь одним сплошным мазком, пропахшим жасмином.

Маришка улыбалась ему, обещая все блага мира разом.

— … и когда-нибудь я возьму все это себе. Тогда имя Нортона Огнева станет самым известным в этом городе, — парень прикусил язык, запоздало припоминая, что отец его полный теска. Ну и пусть, он затмит и его…

— Да, а то пока с этим у вас проблемы, — сзади раздался неприятный голос. Он словно нож врезался в мир Огнева, без жалости кромсая его.

Фэшиар Драгоций стоял у Норта за спиной. Весь его вид говорил об одном, тебе тут ничего не светит. До дрожи в пальцах захотелось съездить по надменной роже.

— Фэш, — Маришка мигом метнулась к нему, будто они не виделись пару лет, — ты долго. Я успела заскучать.

Норт покраснел, наблюдая, как Резникова обвивает Драгоция руками, прирастая к нему и одновременно становясь недосягаемо-далекой для Огнева.

— Малыш-Огнев плохо развлекал тебя? — Фэш прижал ее к себе. Огнев мог поклясться, что так сжимают половую тряпку, перед тем, как отжать в ведро. — Думаю, у меня получится лучше.

А потом Драгоций поцеловал Маришку, как целуют людей, от которых уже давно нет нужды ничего скрывать. Жестко, требовательно и глубоко.

Но его холодные глаза смотрели только на Огнева. И, черт бы их побрал, они тоже были голубыми…

Норт очнулся, когда громить было уже нечего. Весь кабинет выглядел так, словно где-то прошло торнадо — из мебели остался только мраморный стол, весь пол был услан хламом и осколками, а в воздухе разлился запах спирта. Огнев опустился вниз, прямо в груду этого беспорядка. У него в руки появились темная бутыль виски, припасенная еще Мираклом, Эфларус знает когда.

Что же, теперь можно и поговорить — надираться в тишине слишком тоскливо.

— Ну что, папа, разочарован во мне? — Норт сплюнул себе под ноги, — считаешь, что я угробил все то, над чем ты горбатился?

Наверное, увидь его отец таким — дал бы пощечину и вытолкал взашей, а потом еще долго испепелял бы своим взглядом «угадай, кто в нашей семье полное ничтожество»?

— Жалеешь, что не поставил все на Василису? На эту несчастную и всеми преданную овечку?

О, сколько хороших слов Норт мог бы сказать сестричке… Как же он разошелся, стоило увидеть ее рядом с этим мерзавцем. Увидеть, как Драгоций смотрит на нее, словно все эти слои ткани совсем не помеха. А там, рядом с лифтом, когда эта бестолочь затолкала его в квартиру, а сама бросилась следом за Фэшем. Боги, Норт был уверен, что Драгоций не упустил своего… и от этого хотелось вернуться в тот миг и самому вбежать в закрывающийся лифт.

Руки сами нашли какой-то осколок и бросили его в чудом уцелевший горшок. По пальцам потекли горячие струйки, делая их липкими и влажными. Норт бездумно провел рукой по волосам, окрашивая их в розовый.

Сначала Маришка, а теперь его сестра. Как будто Драгоций решил по кускам вырвать у него все.

— О, черт… что тут… Норт? — кто-то вошел в кабинет.

Захрустели осколки стекла. Не успел Огнев разобраться, как в глаза ударил свет, яркий до черных кругов. Из темноты возник силуэт Василисы, склонившейся над ним. Ее брови сошлись на переносице, как у Лиссы, впервые застукавшей курящего пасынка.

— Ну привет, дорогая сестрица. Составишь компанию? — Норт призывно качнул бутылкой, девушка поморщилась, после чего он сделал пару крупных глотков. — Жаль, это коллекционное.

— Ты напился. И у тебя кровь.

А ты спуталась с Драгоцием и у тебя поганая привычка во всем копировать мать, милая.

— Норт, давай сюда руку.

Василиса села на край стола, смотря на него сверху-вниз. Ее синие глаза остро светились жалостью и чем-то еще, от чего у Норта заскрежетали зубы. Ему вдруг почудилось, как сквозь черты сестры проступает лицо Драгоция — и вот уже Фэш возвышается над ним, кривясь в брезгливой усмешке. Снова облажался, малыш-Огнев? Ее я тоже развлек куда лучше.

— Уйди! — он грубо оттолкнул руки сестры, от чего сам неловко завалился, — я не звал тебя! Проваливай к черту, а еще лучше к Драгоцию…

Девушка продолжала пялиться на него с таким всепрощающим пониманием, что становилось тошно.

— Так ты устроил все это из-за Фэша? Норт… он… ты ничего о нем не знаешь.

— Зато ты знаешь все! — Огнев не выдержал и дернул сестру на себя. Она свалилась прямо на осколки, не ожидая подобного.

Василиса болезненно поморщилась, стараясь привстать. Ее волосы разметались по полу, а в глазах впервые показался страх. И именно он, как спирт, вылился на Норта, разжигая злобу еще сильнее. Огнев вдруг представил, как Василиса также валялась перед Фэшем, а тот не спеша разглядывал ее.

— Норт… что с тобой, — девушка стала отползать, — Господи, я просто задержалась на работе, а потом услышала шум… Норт…

Огнев почти не вслушивался в ее лепет. Он пропустил сквозь пальцы рыжую прядь, оказавшуюся такой гладкой… и вся она, испуганная, дрожащая… именно такой он очень давно хотел ее увидеть.

— Брат! — Василиса всхлипнула.

И этот простой звук ударил по Огневу пощечиной. Он секунду таращился на девушку, сжавшуюся в комок, а потом опустил руку, с таким ужасом, словно она принадлежала кому-то другому.

Они молчали. Василиса мелко тряслась, и из нее вылетали тихие всхлипы. Норт застыл изваянием. Ему вдруг стало так тошно, словно в рот забилась стая дохлых мышей и сейчас медленно копошилась у него в кишках.

Василиса постаралась встать, но ее штормило. В итоге девушка снова упала, поскользнувшись на каком-то обломке. Упала и разрыдалась. Норт не мог припомнить, когда последний раз видел ее слезы… пожалуй, в том подвале, где им пришлось надавить на ее дружка.

— Василис, — Огнев несмело коснулся ее плеча, ожидая, что она отшатнется.

Но вместо этого девушка уткнулась ему в грудь, а потом и вовсе обмякла, похожая на кусок глины: вот я вся, лепи из меня, что хочешь. Норт перестал дышать. Он только и мог, что сжимать это трясущееся тело, пока что-то мокрое не скатилось и по его щеке.

— Скажи что-нибудь, — тихо попросил он, когда Василиса затихла.

— Лучше ты скажи. Что это было?

Норт нашел ее лицо. Оно было все красным и опухшим, с размазанной тушью и помадой. Почему-то он вспомнил о матери.

— Я понял, что все кончилось. Для нас… все изменится.

— Знаешь, один человек сказал мне… единственное, за что в этом мире стоит бороться — твоя семья. Хочется верить, он знал, о чем говорит.

Василиса всхлипнула в последний раз, стекая вниз. Теперь ее голова лежала у него на животе. А вокруг них все было перевернуто, кроме холодного стола из камня.

— Так похоже на отца…

— Да, этот человек похож на отца… иногда, мне кажется, даже слишком.

Норт с интересом посмотрел на нее.

— Я его знаю?

— Ты? — девушка чуть напряглась, но потом вновь расслабилась, — нет. Ты его совсем не знаешь. Его никто не знает.

Они еще полежали друг на друге, время от времени давясь судорожными вздохами. На часах давно миновала полночь. Завтра здесь будут новые люди, а пока старые оплакивали это место.

— Василис… можно вопрос?

— М-м?

— Драгоций — тоже твоя семья?

Девушка молчала достаточно долго, чтобы перестать ждать ответа.

— Знаешь… в моей жизни был один случай, когда я должна была выбрать — он или вы. Мне кажется, я тогда крупно прогадала.

Норту показалось, что глаза сестры окрасились в льдисто-голубой, но наваждение быстро ушло. Василиса взяла его руку, оторвала часть белой шторы и принялась наскоро заматывать ее. Больше они не говорили.

========== Глава 33. Василиса ==========

«Совет директоров принял решение назначить временного руководителя из-за обострения кризисной ситуации и утраты доверия…».

Василиса читала этот сухой, наполненный сочащимся холодом, текст. Он был написан так, словно его составлял кусок металла — ни одного намека на чувства, просто факты. И они резали лучше любых злостных оскорблений.

«В связи с этим госпожа Мортинова, одна из главных учредителей и акционеров ЗолМеха, стала инициатором назначения на эту должность внешнего управленца на временной основе, пока дело господина Огнева не будет решено».

Сегодня первый день, когда Фэш должен будет войти в ЗолМех, чтобы сделать его своим. Когда Драгоций пройдет через главный вход не как гость, а как хозяин. Теперь это она, Василиса, гость. И скорее всего нежеланный. Вот так просто родные стены стали чужими.

Девушка медленно сложила газету с опубликованным заявлением и порвала ровно так, чтобы растащить лицо Мортинвой на две половины. А потом еще раз и еще. Теперь у нее в руках было десятки Елен — все они полетели на захламленный пол.

ЧарДольская продолжала сидеть в кабинете отца. Она никуда не ушла с прошлой ночи, хотя Норт пытался увести ее. Сам братец знатно побледнел, стоило девушке предложить дождаться Драгоция вместе. Ну что же, он всегда был трусоватым.

Василиса развлекала себя, представляя реакцию Драгоция.

Вот он входит, переступает порог своего будущего кабинета — своей вотчины, а тут все вверх дном. А в разодранном кресле, закинув обе ноги на стол, сидит она, одна из Огневых. И улыбается.

Черт возьми, либо они помирятся прямо на этом столе, либо крупно разругаются. Но точно будет весело.

ЧарДольская тихо рассмеялась, напомнив себе помешанную. В глаза бросились чернеющие на полу капли засохшей крови, и вот же они на осколках, и даже чуть на одежде. Как будто здесь кого-то резали, после чего тело успели спрятать, а прибраться забыли.

— Мисс… Василиса, что вы здесь делаете? — в проеме показалась Инга. — О! Черт! Что здесь… вы должны уйти… быстро… господин Драгоций скоро будет здесь.

Василиса лениво осмотрела свою бывшую секретаршу. На ней была блузка фуксии с вырезом, оголяющим половину груди. Так встречают кого угодно, но только не будущее начальство. Господин Драгоций… как звучит-то.

— Да? Я и не знала, ну пускай приходит.

— Вы должны уйти. Немедленно, — девушка постаралась выглядеть жесткой, но вышло нелепо. Василиса даже головы не повернула.

— Я все еще числюсь здесь главой контактной группы. А значит, имею полное право дожидаться своего начальника у него в кабинете для обсуждения важных вопросов сотрудничества и развития отношений.

На последних двух словах Инга побледнела еще сильнее, и вся ее мимика напомнила Василисе о маленьком хищном зверьке.

— Ну что же… тогда я позову госпожу Мортинову. И она выдворит вас вон. До прихода Драгоция. Или вы уйдете сами, прямо сейчас.

— Видишь, там капли крови на полу… их действительно надо бы стереть. Так что вместе с Мортиновой позови уборщицу. Или сходи за тряпкой и займись ими сама.

Инга исчезла тут же. Василиса откинулась на сломанную спинку и улыбнулась. Вот же, ей даже захотелось, чтобы Елена нагрянула сюда… И тогда бы ЧарДольская прямо на глазах этой змеюки разлила по полу остатки виски. Хотя его жалко, оно и в правду коллекционное.

Прошло время, но ни уборщицы, ни Елены так и не появилось. ЧарДольская успела взгрустнуть, вновь повеселеть, а потом и вовсе надолго залипнуть в одну точку. Она раньше не видела, какие тут красивые обои: все ребристые, оплетенные какими-то ядовитыми лианами с цветами-переростками. Такие, наверное, едят насекомых или даже маленьких птиц… интересно, отец выбрал их сам, или это мама? Пожалуй, второе. Лисса любила все странное и…

— … я вам говорю, что пыталась сделать все от меня зависящее, но эта стер… мисс Чардольская отказалась что-либо объяснять. Она ранила меня. Там весь кабинет в крови, — бессвязный лепет раздался прямо под дверью, — но лучше сами посмотрите, господин Драгоций.

Василиса застыла. Ей вдруг стало страшно.

Дверь открылась. Внутрь вошел Фэш и Инга, семенящая за ним побитой собакой. Рука девушки, действительно, была перевязана аж до самого локтя, будто ее пытались оторвать с суставом.

Драгоций замер на пороге. На нем была рубашка, пиджак и до блеска начищенные ботинки. На Василисе же — измятый, грязный свитер, порванные джинсы и носки (обувь она сняла). И вокруг все лежало в руинах и пыли.

— Вот! Вот, я вас предупреждала. Вот пятно, — Инга ткнула бордовый кружок на ковре. — Вызвать охрану?.. Господин Драгоций… вы слышите меня?

Их разделяло чуть больше трех метров, но Василиса даже отсюда видела, как плотно сжаты его челюсти, как устало блестят глаза… а эта дура все трещала и трещала ему на уши, будто ничего из этого не замечала, хотя Фэш стоял в сантиметрах двадцати от нее.

ЧарДольской захотелось сделать что угодно, лишь бы она замолчала и перестала горланить. Ей стало совестно перед Драгоцием, как будто ему и без нее мало достается.

— Я готова написать по собственному желанию. Или по статье за порчу имущества, — Василиса потупила взгляд.

— Выйдите из моего кабинета, — холодно сказал Фэш.

ЧарДольская уже хотела подняться, как Драгоций развернулся к скалящейся Инге.

— Немедленно. И пишите по собственному желанию. Отрабатывать срок не нужно. Отступные вам начислят в полтора оклада.

Инга сначала не могла понять, что произошло и почему все смотрят на нее. А потом вся сжалась, как проколотый шарик, и уставилась на ЧарДольскую с такой ненавистью, словно это она уволила ее минутой раннее.

— Вы уверены… я прекрасно выполняю свою работу… и была тут с самого основания. Мне не так просто найти замену.

— Знаете, кажется, я уже нашел, — Фэш улыбнулся, показав ямочки. Обычно после такого все женщины млели, но сейчас в его мимике было что-то хищное, — и она справится в стократ лучше.

Инга вылетела из кабинета, громко стуча каблуками на весь этаж. Зная ее поганый характер, Василиса была уверена — девушка побежала всем трепать, какой козел их новый начальник и каким лапочкой был прошлый. Ну и черт с ней. Сейчас ее намного больше заботил Драгоций.

Фэш медленно обошел остатки тумбы, перешагнул через ножку кресла и замер прямо перед Василисой, облокотившись на черный мрамор стола. Он очень долго вглядывался ей в лицо.

— Ты что, плакала?

Девушка потерла все еще красные глаза.

— Нет. Я просто громила тут все, пока тебя не было. Я не плакала.

— И эту тумбу весом с тебя ты тоже громила? И эти вмятины в обивке тоже от тебя? И, — Фэш аккуратно взял ее лицо, — у тебя ссадина на щеке.

Василиса дотронулась до кожи — там действительно была ссадина. Странно, раньше она ее не замечала.

— Тебя… тебе пытались навредить?

Драгоций смотрел так пристально, словно хотел залезть ей в мысли.

— Не надо. Не думай об этом сейчас, когда такой день. Все хорошо, честно. Я… просто хотела поздравить тебя. И все, я уже ухожу. Прости за этот погром.

Странно, вышло все совсем не так, как представлялось в начале. Они просто говорили и смотрели друг на друга так, словно этот мир крепко достал обоих. Жаль, что миру крепко плевать на то, как и кто на него смотрит.

Фэш не убрал руки с ее щеки, а слегка надавил. По коже прошлась волна мурашек, но даже они были какими-то вялыми. Драгоций провел по скуле, задевая еще какую-то мелкую царапину, погладил подбородок, так в детстве делал отец, если Василиса вела себя хорошо и слушалась маму.

— Я не хочу, чтобы ты уходила и оставляла меня тут одного.

ЧарДольская подняла на Фэша затравленный взгляд олененка, но ничего не добилась. Драгоций продолжал возвышаться над ней.

— У тебя будет Елена, и кто-нибудь из твоих… и вообще половина штата уже молится на тебя. Ты здесь почти любимчик, Драгоций.

Фэш печально усмехнулся, опуская руку. Девушка заметила сетку морщин у него на лбу. Ей мучительно захотелось обнять его, прижать к себе и не отпускать.

— Ты Огнева. И не должна так просто сдаваться. Ты, дочь Нортона, в конце-то концов. И я… черт, я не верю, что ты уйдешь, оставив мне все это. Ты ведь, — он вдруг схватил ее за плечи и несильно встряхнул, — ты всегда казалась мне очень…

Он резко замолчал и чуть отпустил ее, будто опомнившись. В голубых глазах проскользнула растерянность, но Фэш яростно тряхнул головой.

— Очень, какой? — завороженно переспросила Василиса.

— Смелой… мне кажется, в этом мире нет того, против кого бы ты не побоялась пойти. Дядя, Нортон, Елена, даже тот бедолага из суда, — Фэш улыбнулся, — ну и я… ты так часто бесишь меня, Огнева… честно, порой ты просто невыносима, но почему-то мне все время хочется еще.

ЧарДольская почувствовала, как все внутри тяжелеет, будто намокшая вата и хочется прокашляться. Драгоций рассматривал ее, словно приколотую бабочку на страницах альбома, вдумчиво и жадно. И от этого взгляда в голове стелился ядовитый туман.

— И кем я здесь буду? Кем ты хочешь меня видеть? — не своим голосом спросила она.

— Своей личной помощницей, консультантом, правой рукой, называй, как хочешь… — Фэш замялся, словно сам почувствовал двоякость своих слов. Он небрежно улыбнулся и сделал шаг в сторону, как будто его заинтересовала покосившийся календарь на стене.

Василиса прекрасно знала, как она хочет называться… но вряд ли с такого стоит возобновлять их сотрудничество.

— И с чего мне начать свой рабочий день, господин Драгоций? — усмехнулась она.

— Начни с того, чтобы никогда не обращаться ко мне так. Для тебя я — Фэш. Хотя… — он сделал вид, что задумался, — нет, оставим для девочек с ресепшена.

ЧарДольская фыркнула, чувствуя, как в уголках рта прячется улыбка.

— Кхм… Фэш, у вас в кабинете кто-то учинил страшный бардак и, кажется, совершил убийство. Добро пожаловать в ЗолМех. Мы вас уже любим.

Драгоций не выдержал и закатил глаза, а потом остро взглянул на улыбающуюся девушку. Любим. Она правда так сказала.

========== Глава 34. Дейла ==========

Дейла Огнева переступила порог своего нового дома, молясь, чтобы ей хватило времени закрыться в спальне и не встретиться с ним. Очень тихо девушка сняла пальто, ботинки (от сапог она давно отказалась, так как снимать их было дольше), потом прокралась по коридору. Впереди показалась темная дверь. Сердце болезненно сжалось, так близко… еще шагов двадцать — и ее никто не тронет, хотя бы сегодня.

Дейла не знала, откуда у нее взялась эта бредовая идея, что Марк не осмелится идти за ней в спальню. Наверное, ей просто остро хотелось верить во что-то, в какое-то подобие защиты.

— Чего застыла?

Огнева чуть не расплакалась. Ляхтич всегда выходил к ней, как будто был гончей и чувствовал приближение раненого зверя.

— Ты сегодня поздно…

Дейла развернулась к нему прямо так, в неснятом шарфе и с перепутанными от ветра волосами.

— Прости, — она быстро усвоила, что за любой свой шаг, не устроивший Марка, лучше сразу извиниться, — я засиделась на работе и устала.

— Работе? Я же сказал тебе уволиться из ЗолМеха к черту. Ты больше там не появишься, особенно когда главой стал Драгоций…. Или ты за этим туда и бегала, — черные глаза Ляхтича стали еще чернее, — понравилось, как он довез тебя, родная?

— Марк, прошу тебя… — Дейла ущипнула ладонь, чтобы подавить всхлип. Истерик ее муж не переносил, и скорее просто зарядит несильную пощечину. — Там же моя семья. Я ездила к ним.

— Ну и? Как поживают остатки Огневых? Ты передала им привет от зятя?

Он сузил свои насмешливые глаза, и девушку захлестнула волна злости. Она вдруг отчетливо представила, как Марк корчится на ковре. Как все слова застревают у него в глотке, а вместо них валит густая белая пена. И так пока Ляхтич не начнет задыхаться, царапать лицо и звать на помощь. Тогда бы Дейла присела рядом с ним на корточки, задрала ему голову и жадно бы вглядывалась, как дорогой супруг умирает у ее ног.

Стало капельку легче.

— Я задал тебе вопрос.

— Нет, я не передавала привета, — и пока он не успел осмыслить ее слова, Дейла шмыгнула в ванную, затворяя за собой дверь.

Кран с водой заработал на полную — так можно хоть немного заглушить звуки из коридора. Огнева растерла лицо до красноты, смывая макияж и, казалось, слой кожи. О, как часто ей теперь хотелось содрать с себя кожу и надеть новую — чистую, нетронутую, гладкую… не пахнущую им.

Она по привычке потянулась за флаконом с лекарством, но лишь тихо выругалась: сумка осталась в прихожей. А Дейле отчаянно требовалась хотя бы одна таблетка, по-другому, целый вечер наедине с Марком не пережить. Боже… как так вышло. Как она дошла до такого, как позволила так обращаться с собой…

— Эй, ты там решила утопиться?.. Дейла…

В дверь ударило что-то тяжелое — Огнева поежилась, узнав по звуку, кулак Марка.

— Н-нет, сейчас выйду… просто я намочила платье. Сейчас высохнет и выйду.

— Можешь выйти и вовсе без него!

Дейла притворилась, что не расслышала. Ее взгляд мимолетно задел полку с гелями и шампунями, если их выпить… нет, Огнева не хотела капать пеной под ноги Марку, во всяком случае пока.

— Чудо, как быстро ты управилась, — Ляхтич оглядел ее довольным взглядом, от которого все внутри слиплось, — пойдем, в последнее время у нас так мало общих вечеров, ядаже соскучился. Все эта работа… Знаешь, Астрагор уже пару раз намекнул, что скоро свалит и оставит мне…

Дейла выдохнула, теперь главное, затаив дыхание слушать и вовремя задавать вопросы — тогда Марк увлечется похвальбой в свою честь и забудет о жене.

— … а еще я хотел извиниться пред тобой.

Огневой, наверное, послышалось. Наверное, он сказал «излиться» или «свинтиться». Девушка затравлено посмотрела на мужа.

— Да, дорогая… все-таки тебя нельзя было тогда отпускать с Драгоцием… я что-то перебрал лишнего, а ты могла бы возразить мне. Есть у тебя голос или нет. Я же не на овце женился, в самом деле. Почему ты молчала? Или сама хотела переспать с ним? Дейла, — Марк взял ее лицо, грубо сжав его, — признайся, у вас с Драгоцием было что-то?

— Н-нет… нет… честно, отпусти, — Огнева задышала часто. Черт, если он не поверит ей, то одной таблетки на вечер не хватит… и трех не хватит, — он просто отвез меня… там была Василиса. Он был с ней.

Марк отпустил ее. В его взгляде промелькнуло что-то… Дейла не смогла разобрать, поняла только одно — ее муж в бешенстве.

— Твоя младшая сестренка, говоришь… все еще с ним.

— Он сделал ее своей личной помощницей… и теперь они повсюду вместе, ходят, смеются… счастливы.

Да, Дейла Огнева так завидовала своей сестре, что почти ненавидела ее сейчас. Она была где-то там, далеко, за пределами этой квартиры, этого дома, где-то в безопасности и скорее всего даже не вспоминала о ней. А рядом был Драгоций, готовый разорвать за нее, защитить, прикрыть… Дейла все же всхлипнула, заслужив сердитый взгляд Ляхтича.

— Хм… знаешь, у нас, супругов, не должно быть секретов. Пойдем, пора тебе кое-что узнать.

Марк отвел ее в их общую спальню. Казалось, тут даже стены готовы были вцепиться в Дейлу и трепать ее, пока девушка не превратится в безмолвную куклу. О, сколько раз Огнева так делала, попадая сюда. Просто выпадала из реальности, заставляя тело коченеть и становиться глухим ко всему. Сколько раз она лежала, уставившись в потолок и не замечая ничего вокруг.

— Ну что, присаживайся. И достань свой свадебный подарок, — Марк лег на огромную кровать.

Дейла послушно подошла к личной тумбочке, где хранилась всякая женская дребедень. О да, это был еще один вид изощренных пыток, которые придумал Ляхтич. Огнева стала медленно копаться в ящике, молясь, чтобы рука не нащупала маленький круглый диск. Чтобы он исчез, провалился, просто перестал существовать. Но она всегда находила его.

И вот сейчас этот диск снова в ее руке. Лежит, синий и ребристый, такой холодный. Дейла всегда в этот момент представляла, как сжимает пальцы и устройство крошится у нее в руке. Как все осколки летят на одеяло, а Марк безмолвно пытается подобрать их. Но Огнева никогда так не сделает.

— Меня очень забавляет твое лицо. Ты так смотришь на этот кружок, словно хочешь съесть его… или сломать. Дейла, это же наследие твоего отца, оно не должно погибнуть. К тому же, оно сделало тебя самой счастливой женщиной на свете, верно, дорогая? Ты должна молиться на него.

Дейла затряслась. Как же она успела возненавидеть «наследие отца», почти также как и себя, поверившую Марку. На ребристой грани была надпись, клеймящая этот диск собственностью Огневых. А Дейла — Огнева. Значит, диск находится в этой квартире на законных основаниях.

Наверное, будь в ней чуть больше смелости, она бы что-нибудь придумала.

— Что ты хотел сказать?

— Знаешь, что у тебя в руке?

Дейла поморщилась. Нет, она не знала. Девушка ничего не знала об этом кружке, кроме того, что он разрушил ей жизнь.

— Это седьмой ключ. Точнее половина от него. Именно из-за него сел твой отец, когда взломал систему Лазаревых и достал оттуда его код. А я потом рассказал об этом Астрагору, чтобы Нортон не мешался нам.

Перед глазами на миг стало темно, как будто разум выключился, оставляя только глухую ярость. Огнева с придушенным стоном кинулась на Ляхтича. Она почти замахнулась, чтобы дать ему пощечину, как ее руку скрутило. Марк больно вдавил ее в матрас, навалившись сверху и продолжая шептать в самое ухо.

— Да, этот ключ самый ценный из всех. Если две половины соединяться, то можно будет начертить «крест», вирус, который пожрет все оставшиеся ключи. Уничтожит все системы города, заставит замолчать его…

Дейла брыкнулась, сумев зарядить Ляхтичу макушкой по подбородку. Он взвыл, после чего грубо встряхнул ее. Из глаз потекли слезы.

— Остынь, дорогая. А то я захочу, чтобы в постели ты была такой же горячей.

— Ненавижу, — тихо прошипела Дейла, — ненавижу тебя! Слышишь? Я…

Марк дал ей пощечину. Несильную, но хлесткую.

— Помолчи, я еще не закончил. Так вот, эта половина сделает меня главой Змиулана, а целый ключ — бросит к ногам весь город. Скажи, ты бы хотела стать женой мэра Астраграда?

Дейла уставилась на него так, что никакой ответ не понадобился. Она бы хотела стать женой заключенного. Или вдовой…

— Ну и чудно. Фэш сказал мне, что Зубок у Мортиновой… но чем больше я думаю над этим, тем сомнительнее становится. Эта женщина бы уже давно воспользовалась им, попади он к ней в руки.

Марк не спеша убрал прядь ее волос, чтобы те не закрывали зеленых глаз. Теперь Огнева лежала под ним, все равно что обнаженная.

— Смотри, — он показал ей изображение на телефоне. Маленький черный кинжал, похожий на брелок… Черный кинжал… Черный… — Видела такой?

Дейла сцепила зубы, чтобы не зарычать. Конечно, узнала. Марк жадно глядел на нее и улыбался так, словно научился читать мысли.

— Н-нет. Не узнаю.

— Дейла, помнишь, никаких секретов… — Ляхтич поднес прядь ее волос к губам, оставляя невесомый поцелуй, — ты очень красивая… очень. Такая хрупкая, тонкая… надломленная. Как думаешь, кому еще из Драгоциев понравится?

Огнева замерла, словно ее окунули в густой сироп.

— Может, Войту? Хотя вряд ли он будет столь нежен, как я, твой муж. Или Рэту? Этот даже похож на Фэша, тебе, должно быть, будет приятно. А еще есть…

— Василиса, — девушка опустила голову, — он у нее. Фэш Драгоций вернул ей ключ.

Дейла Огнева почувствовала, как что-то внутри разлетелось окончательно, оставляя после себя лишь пепел. Почему-то вспомнилась старая сказка отца про Эфларуса и Расколотый замок и тихий шепот в конце.

— Умница. Сегодня можешь поспать у себя. А я пока займусь важными делами… как думаешь, Фэш Драгоций обрадуется мне завтра? Я хочу вернуть ему одно предложение.

========== Глава 35. Фэш ==========

Василиса сидела, облокотившись о край стола так, что край юбки был чуть задран и виднелась острая коленка. Это походило на своеобразное испытание. Фэш вчитывался в документы, но то и дело его взгляд скользил по ноге девушки.

— Мне звонила Дейла. Два раза, — Василиса листала ленту новостей, — видимо, опять поссорилась с Нортом.

— Не хочешь перезвонить?

— Нет, они у меня уже вот здесь, — девушка провела ладонью по горлу, а потом повернулась к окну.

Драгоций лениво проследил за ее взглядом. Сегодня был страшный буран, и белые хлопья размером с перепелиное яйцо липли к стеклу. Фэшу отчего-то стало не по себе, словно там, в холодном морозном воздухе мелькнуло знакомое, неприятное лицо. Драгоций прищурился, но, конечно, ничего, кроме снега не разглядел.

— Фэш, — по тону Василисы стало ясно, близится серьезный разговор, — мне написала Лисса, это моя мама.

— Я знаю, кто твои родители.

— Ну вот… представляешь, она сказала, что нашла кое-что… о твоей семье. И это на многое может открыть глаза…

Драгоций ненавидел, если кто-то посторонний лез ему в душу. В ее самый сокровенный угол, где бережно хранились воспоминания о бесценном времени, о детстве. Они всегда принадлежали только ему и Захарре, ну еще отчасти Огневой. О последнем Фэш успел уже пару раз пожалеть.

— И как это касается твоей матери?

Василиса медлила. На ее лбу выступили морщины, будто она пыталась доказать в уме теоремы о сжатии пространства, не меньше.

— Лисса журналист. И пишет правду о том, что забыли слишком рано. Это ее работа.

Девушка мигом перестала мять край юбки, с вызовом взглянув на Фэша. В электрическом свете ее рыжие волосы блеснули кровавой медью.

— И то, что случилось в Драгшире, должно быть услышано. Ты сам это знаешь.

— И что там случилось? Расскажи мне. Кажется, все вокруг знают о моих родителях больше меня. И всех просто распирает от желания поделиться этим.

— Сам прочтешь. Я просто… не хотела, чтобы статья была для тебя неожиданностью.

Василиса оттолкнулась от стола, взяла пару папок и уже направилась к выходу, как Фэш резко схватил ее за руку и притянул к себе. Документы чуть не полетели на пол, а ЧарДольская судорожно втянула воздух через сжатые зубы. Выглядела она не то злой, не то напуганной. Конечно, Драгоций еще ни разу не позволял себе подобного в отношениях с ней.

Но сейчас Василиса крепко досадила ему.

— Это все ты? Ты ей рассказала? — Фэш слишком сильно сжал тонкое запястье, и девушка поморщилась. Пришлось чуть ослабить хватку. — Зачем? Почему ты уже не оставишь мое прошлое в покое, Василис? Мне не нравится, когда кто-то лезет под кожу. От тебя я это терплю, сам не знаю почему… но от других не стану.

ЧарДольская покраснела, и ее ноздри гневно затрепыхались. Драгоцию показалось, что сейчас его пошлют. Или расплачутся. Черт, уж лучше первое, с этим он уже знает, что делать.

— Отпусти меня. Мне больно.

Фэш послушался, хотя и с неохотой. Ему казалось, девушка не до конца поняла серьезность его слов и думает, что и сейчас сможет поступить по-своему. Василиса, будто в подтверждение, вскинула подбородок.

— Это касается не только тебя, Драгоций. Пора уже понять, что в этом мире у нас нет ничего личного и любую тайну можно вытащить из человека, поставить его на стульчик и заставить рассказать о ней на потеху, — в синих глазах зарождалась буря, — и это…

— Ты сейчас себя жалеешь?

— Я не… возможно, — Василиса выдохнула, — но просто пойми, от этого не умирают. Это все равно, что пустить кровь. Потом, когда все зарастет, станет даже легче.

Фэш подумал, что у него нет столько крови.

— Ты скажешь матери, чтобы она оставила мою семье в покое. Василис… — он не стал продолжать, но девушка уловила суть. Второй раз ее не простят.

Секунду ЧарДольская ничего не говорила, отчаянно сцепив челюсти и, видимо, сражаясь сама с собой. Конечно, Фэш догадывался, зачем нужна эта статья. Вряд ли тут дело только в светлой памяти родителей. И от этого Драгоций злился только больше.

— Хорошо. Как скажешь, — ее голос прозвучал совсем пусто, — сегодня же напишу Лиссе.

Фэш кивнул, хотя неприятный осадок скребся внутри. Ну что же, может, Василису это чему-нибудь научит и она перестанет докапываться до него. Тогда ничто не помешает им вновь сблизиться… Драгоций еще раз посмотрел на худые ноги девушки, но те уже не манили так сильно.

— Я, кстати, принесла тебе часы, сейчас, — Василиса заглянула к себе в сумку, — там еще был свитер, но его обгадила Искра, поэтому он в химчистке.

Фэш усмехнулся, возвращая себе на запястье приятную, знакомую тяжесть. Эти часы из платины — давний подарок Маришки, и он так и не нашел им замену.

— Признайся, это ты ее подговорила?

Василиса посмотрела с недоумением, но потом расплылась в улыбке. Фэш почувствовал, как оттаивает и уже почти не злится. Иногда ему становилось не по себе от того, как просто эта девушка лепит из него все, что захочет… с Резниковой такого не было.

— Ой, мне пришло сообщение от Риты, новой девочки на ресепшене… ты назначил встречу? — Василиса прикусила губу, хмуро уставившись в телефон, — с Ляхтичем?!

— Подожди, дай сюда, — Фэш забрал себе телефон, — вот же… только его не хватало. Василис, иди выпей кофе.

— Не хочешь, чтобы он увидел меня?

Драгоций не счел нужным отвечать.

— Напиши, как вы закончите. И, — ЧарДольская застыла в дверях, переминаясь, — я беспокоюсь о Дейле. Вдруг он что скажет.

Фэш сухо кивнул, хотя беспокоился совсем о другой дочери Огнева и вовсе забыл о Дейле. Хорошо что, сегодня можно не сдерживаться и поговорить с Ляхтичем по душам. Губы чуть расползлись в улыбке, вот бы гаденыш начал нарываться и тогда бы Драгоций с радостью повторил недавний погром.

За окном раненым зверем продолжал метаться буран.

Когда Марк вошел в кабинет, Фэш сделал вид, что с головой сидит в работе вот уже несколько часов. Ляхтич не спеша осмотрел сменившуюся мебель, шаря взглядом так, будто искал тут фамильное золото Драгоциев.

— Смотрю, ты уже освоился и все поменял тут.

— Не люблю пользоваться чужим, — сказал Фэш, а потом мысленно скривился. Черт. Не стоило напоминать о том случае.

Черные глаза полыхнули совсем недобро.

— Ну-ну, я заметил, — Ляхтич сел в кресло, развалившись в нем, — знаешь, твои слова все никак не выходят у меня из головы. Все думаю и думаю…

Фэш мрачно наблюдал за Марком. Казалось, еще немного и его ноги окажутся на столе.

— … где ты мог меня подставить, — закончил Ляхтич, беззлобно улыбаясь.

— Можешь подумать над этим в другом месте. А потом расскажешь и мне.

— Нет, Драгоций. Ты ни капли не изменился… все такой же надменный гаденыш, который не может смириться с тем, что его уделали.

У Фэша напряглась челюсть, и все лицо неуловимо заострилось.

— Зачем ты здесь, Ляхтич? У меня нет времени слушать твое нытье.

Марк подался вперед так резко, что они чуть не столкнулись лбами. Драгоций от неожиданности немного отпрянул, но быстро взял себя в руки. Теперь черные глаза были так близко, что стала заметна радужка — такая же темная.

— Я знаю ваш секрет с младшей-Огневой, — смакуя слова, прошептал Ляхтич, — в нашей семье нет тайн друг от друга.

Астрагор мог бы им гордиться — Фэш сумел сохранить лицо. Хотя внутри все корчилось, будто облитое кислотой и липкий холодок прошелся вдоль позвонков. Драгоцию уже давно не было так… не по себе.

Оставалось надеяться, что Марк говорит о другом «секрете».

— Это никакой не секрет. Мисс ЧарДольская слишком ценный сотрудник, чтобы увольнять ее из-за личных мотивов.

Ляхтич тихо рассмеялся ему в лицо, не спуская своих неестественно черных глаз. Словно все время держа на прицеле.

— Мисс ЧарДольская, должно быть, неплохо смотрится на этом столе. За такое было бы грех увол…

Голова Марка с глухим стуком впечаталась именно в этот самый стол. Фэш впервые был благодарен Нортону за такую прекрасную столешницу из твердого, холодного камня. Ляхтич рвано выдохнул, тут же отлетая назад. Его длинные волосы тонкими прядками разлетелись по лицу.

— Я знаю, что вы прячете Стальной Зубок, — визгливо прошептал Марк. — Знаю, что он у твоей рыжей стервы, а ты покрываешь ее.

Фэш вышел из-за стола, обогнул его и встал прямо перед Ляхтичем. Теперь тому приходилось задирать голову, чтобы смотреть на Драгоция.

— А я знаю, что ты конченный мерзавец и подонок. Давай поздравим друг друга.

— Как думаешь, Астрагор сильно расстроится, если узнает, что любимый племянник предал его из-за смазливой дочки Огнева?

Кулаки сжались так, что костяшки заныли. Фэш знал, как дядя поступает с предателями. Знал, что у него есть специальный человек для таких случаев, одно имя, которого может навлечь беду. И честно не хотел испытывать такое на себе. И на Василисе. Точно не на ней.

— Ну что, уже не хочется распускать руки?

— Все это лишь слова, не более. Иди, рассказывай обо всем дяде, и я с удовольствием посмотрю, как он отдерет тебя.

— Ошибаешься. Астрагор поверит. Поверит, когда вместо меня к нему пойдет Дейла и сдаст вас… хотя, может и не поверит. Откуда мне знать, что в голове у отжившего свое старика? Но тогда достанется Огневой. Рискнем?

Фэш лихорадочно цеплялся за мысли, выискивая ту, что могла бы переменить ситуацию. Черт… если он сам пойдет к дяде и первым сдаст Марка… все равно этот гаденыш найдет, как бы утащить за собой и Огневых. Тогда все станет бессмысленно.

— Чего ты хочешь?

— Все очень просто, Драгоций. Я предлагаю сделку. Вы с Огневой приходите к нам с Дейлой в гости, устроим семейный ужин. После чего сами отдаете мне Зубок. А потом ты остаешься и ждешь пока, я буду «провожать домой» Василису. Все честно. Взамен, я не стану говорить Астрагору, что ключ был у вас. Так что после того, как я стану владыкой Астрограда можете и дальше тихонько спать друг с другом. Видишь, конец будет счастливым. Идет?

Марк протянул руку, благодушно улыбаясь. Фэш осторожно пожал ее и, дождавшись, как Ляхтич расслабится, дернул на себя. Теперь настала очередь Марка ошалело пятиться.

— О, ты даже не представляешь, насколько счастливы все будут в конце, Ляхтич.

========== Глава 36. Маришка ==========

Маришка окинула девицу взглядом — прическу явно делала впопыхах, как и макияж, сумка обтесана у краев, а на руках какие-то мелкие царапки, может, от кошки и эти жуткие ногти с отросшей кутикулой. Прелестно.

— Кошмар-р, вы нам не подходите.

— Н-но, вы даже не посмотрели мои рекомендации…

Резникова взяла папку, стараясь не соприкасаться с девушкой пальцами, лениво окинула взглядом первые две страницы.

— Закончили Светлочас? Серьезно… На каком круге?

— На восьмом, — с гордостью ответила девушка. Резникова прищурилась, такая тянула максимум на шестерку…

— У нас есть вакансия младшего редактора колонки про шитье, — тут Маришка поморщилась, — возьму вас туда, если обязуетесь что-то сделать с этим.

Резникова кивнула на зеркало, где отражалась эта дуреха.

— И только из-за… — договорить она не успела, так как на экране высветился знакомый номер. Ей звонил «дорогой друг». — Ступайте.

Девушка еще хотела что-то спросить, но Маришка развернулась к окну, давая понять — разговор окончен. Сердце отчего-то разошлось и все смялось внутри.

— Да? Кто говорит?

— Маришка. У тебя есть мой номер, не притворяйся, — по ту сторону раздался сиплый смешок.

— А, Драгоций? Это ты… надо будет сохранить. Что случилось, говори, у меня важная встреча.

Как ни странно он замолчал. Маришка удивилась — обычно, Фэш сразу переходил к делу, а тут ему как будто залили в рот воды.

— Мне нужно к тебе приехать. Это срочно, — даже так Резникова поняла, что дело — дрянь. И Драгоций конкретно влип.

— Приезжай. Я сегодня свободна.

Неужели ему опять досталось из-за малышки Огневой? Девушка почему-то была уверена, эта рыжая знатно треплет Фэшу нервы… Черт, как ни смотри, достойная преемница.

— Спасибо, — ей послышалось, или он и в самом деле вздохнул с облегчением? — Скоро буду.

Маришка нажала кнопку отбоя, а потом зачем-то полезла в сумочку за помадой и тщательно обвела губы. Взглянула на свое отражение. Светлые, почти белые волосы, — ее гордость и повод для зависти сотен девчонок, приходящих в эти стены, — лежали идеальными волнами. Когда-то Драгоций сравнил их с сахарной ватой, а она жутко обиделась. Вата… И отчего только в голову лезут такие глупости, они давно должны были потонуть в памяти, как камни на дне илистого озера. И все же Маришка почувствовала во рту привкус жженого сахара, который ненавидела с детства.

Драгоций появился в кабинете через час. Рекордное время, если учесть, какие пробки на дорогах после вчерашнего снегопада. Маришка пристально осмотрела его. Принюхалась.

— Ты курил? Фэш…

— Знаю, что бросил. Давай не об этом, — он сел напротив, заняв место той забавной дурнушки. Кажется, не знал, как начать разговор. — У меня к тебе просьба.

— Я догадалась. Говори уже…

— Огнева. Василиса… ей надо уехать. Уехать так, чтобы ее никто не нашел. Хотя бы в ближайшие несколько месяцев.

Резникова не сдержалась и выгнула бровь. Вот как… Честно, такой просьбы она не ожидала. Сердце не выдержало, больно кольнув ребра.

— Помоги. Я знаю, у тебя есть связи, возможности, — Фэш поморщился, как будто его кто-то крепко потрепал, — Маришка… у меня есть, чем отплатить.

Девушка расправила складки на рукаве блузы. Драгоций выглядел вымотанным и не выспавшимся, а кожа вокруг глаз натянулась, словно кто-то вставил под нее спицы.

— Рассказывай, что произошло, Фэш. Я приму решение только после того, как услышу все.

Он выдохнул, закрыл глаза и начал говорить. О Драгшире, этом утопленном в лесах городке, куда Маришка так и не смогла попасть, о Василисе и их непростых отношениях, где-то в жар, то в пекло, о Марке, Дейле, Астрагоре…

— Ключ и вправду у вас? — наконец, спросила Резникова.

За окном уже стемнело, и все вокруг наполнилось тишиной. Сотни огней загорались в бетоне и стекле, разбрызгивая электрические разряды — холодные, похожие на искристый лед.

— Он у нее. Хоть я ни разу не видел его, после того как отдал.

— И ты не жалеешь? Будь Зубок у тебя — все было бы иначе.

Фэш устало потер переносицу — Маришке казалось, что за эти пару недель, что они не виделись, Драгоций постарел лет на пять.

— Вот тогда бы я жалел, попади ключ к Астрагору. Ты сама знаешь, — они обменялись понимающими взглядами, — мой дядя бы уже воспользовался им.

Резникова пожала плечами, чтобы не отвечать. Старший Драгоций всегда пугал ее… он выглядел, как человек, способный достать нож и всадить тебе в живот, если ты посмеешь перечить ему. Когда она два года назад рассталась с Фэшем — этот старик был одной из причин.

— Я не ожидала такого от Дейлы… она всегда была боязливой дурехой, но чтобы так подставить всех…

— Марк относится к ней, как к вещи. А если вещь перестает приносить пользу, от нее избавляются. Ее можно понять. Но я, если честно, не хочу. Она предала Василису, — голубые глаза потемнели.

Маришка посмотрела на Фэша Драгоция, как будто впервые его увидела. Она смотрела и спрашивала себя, стоит ли это того. Вот за ней родные стены, работа, тысячи мелочей, которые так привычны и устроены в ее жизни… а впереди сидит он — с глазами-льдинками, осунувшимся лицом и решением идти до конца.

Резникова встала с кресла и подошла к окну, огромному, во всю стену. За стеклом бурлил Астроград, похожий на пазл из частичек чужих судеб: запутавшихся, успешных, сломленных… Маришка не заметила, как рука повела по запотевшему стеклу, оставляя развод. Ей показалось, что она падет вниз — прямо туда, в самое жерло.

— Что ты сделаешь, если я откажу?

— Пойду к Огневу и заставлю его забрать у Василисы ключ. Тогда Астрагору станет не до нее… А если он не согласится, — тут Фэш мрачно усмехнулся, — удушу Марка в его же доме.

Маришка кинула на него косой взгляд — она отчего-то знала, что Драгоций не шутит.

— Василисе не надо никуда бежать. Я… дам вам время. И шанс.

Стало так холодно, будто окно разлетелось на куски и зимняя стужа заползла в комнату.

— … и вы воспользуетесь им.

Маришка Резникова отошла от окна, не спуская с губ надменной улыбки. Только ее глаза совсем немного покраснели — наверное, надо меньше работать. Или заблокировать номер Фэша Драгоция к черту.

Дейла согласилась на встречу, хотя время близилось к глубокому вечеру. Маришка приняла ее у себя в кабинете, мысленно усмехаясь: сегодня тут побывал целый табор.

Огнева выглядела ужасно. Нет, она была причесана, одета в брендовые шмотки и пахла дорогущей водой, но боги… даже та замухрышка затмила бы ее.

— Присаживайся, дорогая. Прости, что так неожиданно, просто я соскучилась. А эти заботы… черт, начинаю завидовать твоему увольнению, — Маришка прищурилась, заметив, как Дейла вздрогнула. — Выпьешь?

В столе у нее пряталась бутылка коньяка, предназначенная для таких вот казусов. Или для тех дней, когда Резникову все конкретно доставало и хотелось забыться.

— Я н-не… Марк будет против.

— Мы ему не скажем, — Маришка заставила себя улыбнуться, — к тому же, именно о твоем муже и пойдет наш разговор. Тут без этого, — кивок в сторону бутылки, — никак.

Дейла секунду таращилась на девушку, словно та собиралась откусить ей голову, а потом безмолвно заскулила. Маришка поджала губы, следя за подругой. Почему-то ей стало тошно.

— Я ненавижу его, — тихо проныла Дейла, — как я могла любить его?

— До слепоты. Ты могла любить, кого угодно, но выбрала Ляхтича — теперь не жалуйся.

Огнева залпом выпила первую рюмку, даже не поморщившись. Ее взгляд тут же поплыл. Маришка напротив — лишь пригубила.

— О чем ты хотел-ла поговорить? — Огнева провела рукой по лицу, смазав тушь.

— Дай телефон, — Маришка протянула руку, — сегодня к твоему мужу поеду я.

Дейла так ошалела, что икнула. Ее глаза цвета мха почти затопили собой пол лица.

— Как?

— А вот так. Знаешь, мне иногда кажется, что чтобы двое были вместе и счастливы, десятки других должны страдать. И черт, почему я так делаю… — Маришка уже забыла про Огневу, — почему я так делаю?

— Ты о чем? Мариш, я не понимаю тебя.

Резникова улыбнулась Дейле, как пятилетнему ребенку, пытающемуся разобраться в устройстве атома, — тоскливо и безнадежно.

— Где Марк хранит твой подарок? — Огнева подавилась, — говори.

— Как-кой? Зачем тебе? Что ты…

— Я хочу исправить то дерьмо, что ты натворила, милая. Так что хватит ныть, возьми себя в руки и просто ответь. Где. Чертов. Ключ.

Маришка сама удивилась злости, что сквозила в голосе. Так она даже с девчонками с подиума не говорила, когда те вышагивали с грацией беременной коровы.

— Ты?! Тебе же было всегда плевать на всех! Да ты даже ни разу не позвонила мне… почему?

— Потому что я делаю это не ради тебя… прости.

Дейла, наверное, хотела обидеться, но не стала — она и без того знала о характере Маришки. О том, что Резникова плакала лишь из-за одного человека и это было целую вечность назад, целых два года прошло.

— Он в моей тумбочке. Рядом с кроватью, там еще целая прорва всего валяется… Ты правда это сделаешь?

Резникова не ответила, она как раз заканчивала письмо Норту с просьбой приехать за сестрой и не выпускать ее из дома ближайшие два дня.

— Он же тебя не любит… — Дейла никак не могла успокоиться и продолжала действовать на нервы, — он же тебя даже не любит.

— А мне все равно на это. Мне уже не все всё равно. Как думаешь, завтра будет снег?

Когда Огнев приехал за сестрой, попутно обглодав Резникову взглядом, когда сообщение Марку было отправлено, и когда отступать было некуда — Маришка села в свое кресло, развернулась к ночному городу и залпом выпила рюмку коньяка.

Наверное, сюда она больше не вернется.

Наверное, стоило дать той дурехе работу получше.

========== Глава 37. Василиса ==========

В тот же день

Фэш весь день был как не свой. Он мог смеяться, шутить, а потом вдруг раз и выпадал — просто подолгу глядел в одну точку пустым рассеянным взглядом. Как будто кто-то выключал ему все эмоции, оставляя только оболочку. Выглядело жутко.

Василиса как могла старалась разузнать причину, но Драгоций просто пропускал ее вопросы, даже не отрываясь от экрана. А еще он выходил покурить, хотя никогда до этого так не делал. ЧарДольская успела перебрать в голове тысячи вариантов от смерти Астрагора до пожара в Драгшире.

А потом Фэш взял и уехал куда-то, ничего не объяснив. Хотя кто, как не его личная помощница, должна была знать, куда он отправился.

— Эй… ты ничего не возьмешь с собой? Никакие документы, папки… ты точно едешь на деловую встречу? — Василиса нахмурилась.

— Нет. Я еду на свидание с Резниковой. Пожелай мне удачи, — Драгоций впервые за день улыбнулся.

— Удачи, надеюсь, в этот раз она не даст деру, — на душе стало чуть легче. Если у Фэша есть силы шутить, значит, все наладится.

Драгоций вдруг остановился прямо в проходе и даже приоткрыл рот, но потом просто приклеился взглядом к ее лицу, будто выискивал там спрятанный клад. Это был раз пятый за сегодняшний день.

— Ты что, забыл, как я выгляжу? Фэш, это начинает напрягать. Либо говори, в чем дело, либо…

И тут он взял и поцеловал ее, прямо в этом открытом коридоре, где их могли заметить в любую секунду. Просто целовал, прижимаясь лицом и вдыхая запах духов, будто и вправду успел позабыть их. По телу пошла волна мурашек, но не успела Василиса насладиться ими, как ее отпустили.

— Сегодня можешь не дожидаться меня — приду поздно. И… а впрочем, ничего важного. До завтра, — он махнул рукой и поспешил дальше, как будто ничего и не было.

ЧарДольская пару раз моргнула, вытерла рот рукавом и даже легонько ущипнула себя за щеку: вдруг ей все привиделось. Нет, Фэш Драгоций точно был не в себе.

На часах уже было почти одиннадцать, даже уборщица успела вымыть весь холл и уехать, а Василиса сидела на диване в комнате приема, рядом с кабинетом Фэша… то есть отца. Она решила, что никуда не уйдет. Возможно, просидит здесь до утра, и тогда Драгоцию придется завтра сгонять за кофе. Это будет честно. Девушка зевнула, чувствуя, что еще немного и уснет. На стене тикали часы — будто разговаривая с ней.

— Я поступаю глупо, да? И волнуюсь из-за ничего… Наверное, у него просто проблемы на работе. У отца вечно бы-ыл-ли, — она проглотила зевок, — проблем-мы.

А потом ее сморило. В голову полезли какие-то совсем бредовые мысли, как они тысячу лет назад все вместе развлекались в каких-то клубах… как она изображала из себя дочку богатых родителей, лишенную проблем и забот… Как Дейла дернула ее за рукав и ткнула в сторону темноволосого парня, обжимающегося с какой-то блондинкой, после чего шепнула: «Правда, хорошенький? Это Фэш Драгоций… Замутила бы с ним?». А потом они обе смеялись над этой шуткой и давились коктейлем. Замутила бы с ним? Василиса улыбнулась во сне. Наверное, уже тогда она чувствовала — все у них будет.

Кто-то тронул ее за плечо. ЧарДольская медленно вынырнула из неги. Ей показалось, что сон просочился в реальность. Или это сон во сне… перед ней были голубые глаза, в темноте кажущиеся почти синими.

— Правда, хорошенький, — пробормотала девушка, но сестра ничего не ответила. — Фэш? Ты здесь? Где мы?

— В ЗолМехе. Ты заснула на диване перед кабинетом.

— А-а, точно. Сколько времени? — Василиса оглянулась, но вокруг было слишком темно. Свет почему-то не горел.

— Мы одни. Сейчас полвторого.

Фэш подсел к ней, хотя места было немного, а она все еще лежала. Драгоций приподнял ее колени, а потом положил их себе на ноги. Наверное, стоило пододвинуться, но Василиса лишь откинулась на подлокотник так, что волосы достали пола.

— Зачем приехал?

— М-м? А… забыл кое-что, — разумеется, ЧарДольская ему не поверила.

Драгоций продолжал сидеть, будто ничего не происходило, будто это не его рука зацепила пряжку туфель и теребила ее. Василиса закрыла глаза и сосчитала до десяти — не помогло. Вдруг раздался глухой звон — это каблуки встретились с полом. С ног как будто пропало килограмм десять, не меньше.

— Тебе нормально было спать в обуви? — усмехнулся Фэш.

— А тебе нормально приставать к своим подчиненным?

Драгоций издал странный звук, похожий на смешок.

— Это ты-то подчиненная?

Василиса тоже усмехнулась, легонько толкнув его в бок. Впервые за день ей стало спокойно и тепло, словно по венам затекло топленое молоко. В голове клубился мягкий черный туман, сквозь который прорезался чужой голос:

— Я почему-то знал, что ты будешь тут. Мне иногда кажется, что пропади ты за тысячу лиг — я бы все равно тебя нашел.

ЧарДольская не заметила, как приподнялась и оказалась в сантиметрах тридцати от Драгоция.

— И ты бы поехал за мной? Поехал бы за тысячу лиг?

Фэш усмехнулся, рассматривая ее лицо. Наверное, в темноте оно выглядело лишь набором штрихов.

— Мы бы поселились рядом с океаном… в маленьком доме с чайками и приливами. Вода была бы холодной и соленой, но мы бы все равно купались в ней, а потом грелись бы у костра на берегу… и звезды… говорят, у побережья самые лучшие звезды, — Василиса закрыла глаза, представляя маленький дом с огромными окнами. — Я бы сбежала за тысячу лиг хоть сейчас ради такого.

Ей не было видно лица Драгоция, но хотелось думать, что он улыбается и тоже представляет этот дом на берегу. Василиса не сдержалась и искоса глянула на него.

— Фэш… все хорошо?

— Возможно, тебе и придется уехать… если ничего не изменится за эту ночь, — он вцепился ей в ступню, словно она держала его от падения. — Но пока рано думать об этом.

Василиса чуть не слетела с дивана, едва успев вцепиться в обивку. Что значит уехать? Куда она поедет? Особенно сейчас, когда столько всего происходит…

— Не хочешь все объяснить? Кажется, за моей спиной кто-то решает, как мне быть. А я такое не очень люблю, ты же знаешь, — Фэш молчал, поэтому ЧарДольская решила добить его, — ты ведешь себя очень странно. И даже не скрываешь этого. А все началось после прихода Ляхтича. Что он такого наговорил, Фэш?

Ее слова наконец подействовали, и Драгоций перестал считать ее за кусок стены. Во всяком случае его взгляд больше не казался потерянным.

— Ему известно о ключе… то, что он хранится у тебя.

Наступила тишина, нарушаемая лишь ходом часов. ЧарДольская смотрела на темное пятно впереди, которое было Фэшем. Смотрела и не могла пошевелиться, она как будто тоже выпала из реальности и барахталась, пытаясь найти якорь.

— Так это… я догадывалась, — и почти сразу последовал второй вопрос. — Откуда?

Драгоций покачал головой, но отвечать не стал. Вместо этого он потянул девушку на себя, перетаскивая ее под бок. От него пахло ландышем и дымом, а еще немного женскими духами. Непереваримый запах. Василиса уткнулась в помятую рубашку.

— Я не отдам Астрагору ключ. И Марку, — тихо сказала она, — и они не найдут его.

Фэш едва уловимо вздрогнул, но потом только сильнее сжал ее плечи. Знать бы, о чем он сейчас думает…

— Отдашь. Отдашь, если мой дядя доберется до тебя. Ты сама сказала, что он хуже Огнева.

ЧарДольская яростно смяла ткань под рукой, шершавую и жесткую, похожую на чешуйки. Фэш был чертовски прав, если дело дойдет до Астрагора — все она отдаст.

— Куда ты ездил?

— Встречался с кое-кем. Она обещала нам помочь… — Василисе не очень-то понравилось это «она», сказанное с неуловимой тоской. — А еще я написал Лиссе. Сам.

Девушка усмехнулась, а вот это было зря — она уже успела обрадовать мать отказом Драгоция. Так что напоминать ей лишний раз не стоило.

— И она согласилась увидеться со мной и дополнить свою статью перед тем, как издать ее.

— Фэш?.. — больше ей было нечего добавить. Сердце смялось листком черновика, и десятки иголочек прошлись через него. — Спасибо.

Драгоций улыбнулся, но получилось криво. Как если бы его губы разбились на десяток осколков, а потом кто-то постарался сложить из них целое.

— Пока не за что.

И в этот момент, сидя у Драгоция под боком в темном огромном здании, где больше ни души, Василиса поняла — она его любит. Любит его взгляд, каким бы колючим тот не был, любит голос, руки, нос, плечи… Но куда больше то, что прячется под всем этим. Ей захотелось расцеловать каждый кусочек этого тела, и целовать, пока губы не устанут и не покроются коркой.

Девушка нашла взглядом лицо Драгоция. Сосредоточенное, бледное и пустое, как будто он решал судьбы мира.

— Не надо, — Василиса мягко провела ему по плечу рукой, — ты же сам сказал, что эта ночь может все изменить. Надо просто ждать. Не мучай себя впустую.

А потом ЧарДольская не выдержала и поцеловала его. Так, чтобы он забыл обо всем и просто вернулся из мыслей. Выкинул из головы Марка, Астрагора, эту загадочную «она» и был только с ней — с Василисой. Фэш зажмурился, словно ему попал песок в глаза, но девушка лишь сильнее прижалась к нему. И Драгоций сдался. Он что-то шептал ей, вдыхал ее запах, гладил голые плечи. Величественные стены ЗолМеха с прохладным интересом следили за ними, часы продолжали свой бег, предрекая скорое утро…

Завтра наступит новый день, и они подумают, как им быть. Но чтобы не пришло завтра, у них остается сегодня.

И все у них будет хорошо. Василиса отчего-то верила в это.

========== Глава 38. Маришка ==========

В ту же ночь

Маришка была знакома с Марком чуть меньше, чем всю жизнь. Их семьи неплохо общались, пока отца Ляхтича не выперли с работы за превышение полномочий и не перевели куда-то в глухую провинцию. После такого их дороги разошлись на долгие десять лет. Маришка завела новых друзей, целовалась с новыми мальчиками и не очень-то грустила. К тому же, у нее был Фэш, а у Марка — стойкое желание вернуть утраченное, амбиции и ненависть ко всему миру, отобравшему прежнюю жизнь.

Потом они снова встретились, выросшие и успевшие наделать ошибок, встретились под одобрительный взгляд Мортиновой и ее тонкую улыбку. У Маришки уже не было Фэша, а Марк давно понял, что свою ненависть и амбиции надо держать в узде. Они сразу сошлись, учуяв друг в друге схожие черты. Но также быстро и отпустили друг друга, уж слишком похожи были и слишком хорошо понимали, что прячется у них внутри.

Теперь же у Маришки — холодная одинокая постель, а у Марка — жена, которую он и в грош не ставит. Наверное, им было лучше остаться детьми и никогда не взрослеть.

— Что это ты вспомнила обо мне? — Ляхтич открыл дверь машины.

Маришка заставила себя сесть в кожаный салон и не скривиться. Ей уже все равно, что будет… надо просто чаще повторять это в мыслях.

— Стало жаль малышку Огневу, — улыбнулась она так, что стало ясно — плевать ей на Дейлу. — И просто я еще не успела поздравить тебя с новыми высотами… Фалькор бы гордился тобой.

Черные глаза на миг потеплели.

— Астрагор все никак не освободит мне место… чертов старик. Ему давно пора потесниться, как и всем Драгоциям.

— Потерпи еще немного, ты столько терпел, что пара лет пройдет незаметно.

Он ничего не ответил, хотя руки сильнее вцепились в руль. Наверное, Марк успокаивал себя также.

В доме Ляхтича с переездом Дейлы ничего не изменилось — все те же холодные стены, лишенные даже капли уюта, зато начисто вымытые и выкрашенные. Когда-то Маришка удивлялась, как в этой квартире царит такой строгий порядок, а потом поняла — Марк просто почти не бывает тут. В холле на вешалке висело женское пальто и пара шалей, в колонке стояли женские ботинки — вот и все напоминания об Огневой.

У Резниковой начали слегка дрожать руки, она все не могла успокоиться. Остро захотелось выбежать из этого дома, прыгнуть в первое же такси и гнать отсюда. Тебе уже на все всё равно, напомнила себе девушка, крепче сжимая кулак.

— Будешь вино? — Марк помог ей снять легкую шубку, невзначай коснувшись белого локона. — Черт, я успел соскучиться по тебе, Мари…

Детское имя не вызвало ничего, кроме раздражения. Как туфли на размер меньше, которые ты перерос, но отчего-то все еще носишь, стирая кожу.

— И я… Ты изменился. Как тебе семейная жизнь?

Марк как раз достал бутылку вина и читал этикетку, но вопрос заставил его отвлечься.

— Думаю, Дейла уже успела проныть тебе все уши про нашу семейную жизнь… а вообще, знаешь, — он усмехнулся, — не так уж и плохо.

Резникова сухо кивнула. Не так уж и плохо измываться над своей женой, знакомой с детства и когда-то влюблённой в тебя до слепоты. Не так уж и плохо… Но мысли про Дейлу ушли также быстро, как и появились. Маришка медленно приблизилась к Ляхтичу и провела рукой по плечу. Бутылка опустилась на стол.

— Эй, Мари, у меня теперь кольцо, — Марк неохотно увернулся от ее рук, — а ты два года спала с Драгоцием. Прости, детка, но…

Маришка не дала ему договорить, ловко сдернув с пальца тонкий золотой ободок. Повертела его в руках, а потом кинула куда-то под стол. Раздался глухой цокот.

— Первую проблему мы решили, — прошептала она, прямо в ухо Ляхтичу, — а про вторую ты забудешь, когда…

Ее рука опустилась на его штаны, чуть сжав их.

— … хм, кажется, уже забыл.

Марк больно дернул девушку на себя, и весь мир поплыл перед глазами разноцветными кругами. Скоро это закончится.

В бокал Ляхтича соскользнула тягучая капля из флакона, принесенного Резниковой.

В окно проходил серебристый светлуны. Вся комната плавала в нем, как в расплавленном масле. Маришка лежала на боку и думала, что не видела еще ничего красивее. Ее белые волосы были рассыпаны по подушке, по одеялу, по рукам — казалось, они превратились в туман и затопили собой всю комнату. Маришка представляла, что задыхается в них. Рядом сопел Марк, закинув руку ей на талию и небрежно сжимая нежную кожу. Совсем неласково. Совсем неприятно. Резникова чувствовала себя дорогой хрустальной вазой, в которую поставили гнилой цветок, и теперь ее до краев переполняла мутная вода.

Маришка коснулась ногами мягкого ворса ковра. Сердце билось в горле так сильно, что хотелось сжать его прямо там, пока оно не затихнет. Резникова снова посмотрела на Ляхтича. Он спал, завернувшись в одеяло и не подавая признаков жизни. Маришка знала, что-то снотворное не подведет. Но все же… Ей было страшно.

Тумбочка Дейлы едва темнела в тусклом свете. Маришка как можно тише открыла первый ящик, зарывшись в него. Сначала она была аккуратно и просто перекладывала вещи, едва касаясь их, но потом начала буквально перетряхивать все.

— Черт, Черт, черт, — шептала девушка, — где же ты…

Она прекрасно помнила, как выглядел этот ключ. Маленький, синий диск. Но в руки попадало все, что угодно, только не он.

Марк заворочался, и Маришка отпрыгнула от тумбы, как ошпаренная. На пол полетело что-то мелкое, укатившись под кровать. Девушка напряжённо вглядывалась в спину Ляхтича, но та продолжала мерно покачиваться — он спал.

Наконец, ее пальцы сжали холодный, скругленный предмет. Резникова вытащила часть ключа, судорожно выдохнув. Вся спина уже намокла, и во рту сделалось сухо. Секунду Маришка любовалась на синий перелив красок, но потом быстро спрятала диск в одном из потайных кармашков сумки под подкладкой. Теперь нужно убраться отсюда.

Резникова собрала свои вещи и, как есть, в полной темноте начала натягивать их. Впервые она надевала мятые, пропахшие духами шмотки, не вытаскивая их с полок шкафа, а подбирая прямо из-под ног. Пояс от платья никак не желал находиться, поэтому пришлось плюнуть на него и оставить на прощание Марку.

Уже в дверях Маришка взглянула на спящего мужчину. Днем, когда он проснется, то захочет найти и убить ее, а пока на его губах застыла блаженная улыбка.

Вдруг рука Ляхтича стала шарить по пустой половине кровати рядом, где еще хранилось тепло маришкиного тела. Девушка поняла — надо бежать.

— Мари-и, — сонно пробормотал Марк, — Мар-ри… ты тут?

Его глаза открылись.

Резникова забыла, как дышать. Она очень медленно поставила сумку за дверной косяк. Марк почти что спал. Его лицо оставалось пустым и разморенным — на грани яви и дремы.

— Да, — тихо ответила девушка, — спи. Еще ночь.

— Ч-что ты? На тебе одежда?

— Я не остаюсь в чужих постелях до утра, забыл?

Марк еще раз моргнул, оседая вниз.

— Посиди рядом. Еще чуть-чуть.

Маришке пришлось подойти и присесть на край огромной кровати, с трудом сохраняя безмятежность на лице. Ляхтич слабо коснулся ее руки, тронул свисающий белый локон. Черные глаза глядели на нее с каким-то детским восторгом, как будто она была соткана из серебра.

— Если бы… если бы ты была моей женой… все бы было по-другому, — еле двигая языком, бормотал Ляхтич.

Наверное, это все снотворное заставляло говорить его, вытаскивала из души что-то давно похороненное под слоем ошибок и пыли. Маришка не выдержала и сжала чужую руку.

— Почему он? Почему ты выбрала его, — черные глаза прикрылись, — а не меня? Мари-и…

В окна пробился малиной луч надвигающегося дня. Он пробрался по стене и устроился на одной из картин, озарив ее багряным отблеском. Засиделась, отстраненно подумала девушка, надо уходить.

— Тебя. Сейчас я с тобой. Спи, — Маришка коснулась холодного лба губами, — спи и не думай ни о чем. Все будет хорошо.

Марк отпустил ее, его грудь начала мерно покачиваться — сон утаскивал мужчину обратно в свои объятия. Маришка еще какое-то время смотрела на чужую руку, сжимающую остывающую простынь, а потом выбежала из этой квартиры. На ней не было сапог, и шуба едва прикрывала плечи, но Резникова как будто этого не замечала. Маришка влетела в первое такси и назвала адрес. Прочь. Прочь отсюда.

Конечно, все будет хорошо. Но только не у них.

========== Глава 39. Фэш ==========

Утром они делали вид, что ничего не было. Что все хорошо и обычно — так, как было день, два назад. Василиса занималась делами, только порой бросала такие взгляды, что жар полз по позвонкам. Фэш сдерживался, как мог.

А потом ЧарДольская просто прошла так близко, что его пришибло запахом духов, отдающих каким-то цитрусом. И Василиса сама как-то оказалась на столешнице, с тяжело поднимающейся грудью и потемневшим взглядом. Она вцепилась ему в волосы так яростно, будто хотела вырвать их. Фэш запрокинул ей голову и уткнулся в тонкую шею с дрожащей кожей.

— Я, — говорила она между судорожными вздохами, — боялась… что… все привиделось.

— Нет, — Фэш сам был не лучше, — ничего не привиделось.

Они просто тонули в друг друге по очереди. И черт, как же это было здорово… казалось, что дна нет и если ты нырнешь чуть глубже, то и вовсе провалишься.

Но стоило Драгоцию отвлечься, как в голову вновь приникали мрачные мысли. Он решил ждать Маришку до полудня, а потом ехать к Огневым и решать все своими силами. Скорее всего, Василиса заартачиться и не захочет подставлять отца, которого Фэш был готов удавить. Тогда придется хитрить. Но он сделает все, чтобы к завтрашнему дню Стального Зубка у нее уже не было. И чтобы он не попал к дяде или Марку.

— Драгоций, — Василиса как раз поправляла кофту, — я все думала, откуда Марк мог узнать про ключ… я же ни разу не показывала его.

Фэш чуть напрягся. Он отчего-то вспомнил, как эта фурия громила свой дом и орала на него, срывая голос. Только бы сейчас в ее голову не заползли столь же путные мысли…

Но Василиса казалась спокойной, только на ее лбу заходили ниточки морщинок.

— Дейла. Моя сестра открыла твой подарок. Вот же… я не знала тогда, что там… а она была так подавлена, что я плюнула и разрешила. Как думаешь, Дейла могла сказать ему?

Драгоций заглянул в глаза девушки. Они были сосредоточенные и капельку грустные.

— Ты бы винила за такое?

Василиса молчала, покручивая в пальцах рыжий локон.

— Нет… но я бы не простила. Долго бы не простила.

— Поговори с ней. Может, тебе она скажет все как есть, — Фэш не хотел трепаться о разговоре с Ляхтичем — напротив, он собирался держать Василису в неведение планов Марка, как можно дольше. Она не заслужила знать такое.

— Ты бы так сделал? Подставь тебя Захарра, ты бы поговорил с ней? — ЧарДольская как всегда с завидной легкостью, проехалась по самому больному для него — семье.

Нет, Захарра бы вытерпела все, но не предала меня. А я — ее. Нам бы не понадобились никакие разговоры…

— Моя сестра — единственный родной человек для меня. Конечно, бы я поговорил с ней.

Василиса взглянула на него так, словно хотела возразить. Но потом вернулась к перекладыванию документов. Тема была исчерпана.

Когда на часах было почти двенадцать — Фэшу пришло сообщение. Маришка писала, что почти подъехала к ЗолМеху и что у нее очень мало времени на все.

— Василис… сейчас здесь будет Резникова. Распорядись, чтобы ее пропустили на проходной.

ЧарДольская подавилась воздухом, а в ее глазах сверкнул совсем не добрый огонек. О нет, Фэш очень хотел отложить копание в его мозгах на несколько часов… или вообще забыть про них. Но у женщин было какое-то свое негласное правило — как действовать на нервы.

— Сюда? И зачем ей приезжать сюда сейчас? — Василиса сложила руки на груди, — это и есть та самая «она»?

— Да, и она хочет помочь нам, — терпеливо объяснил Драгоций, — тебе и мне. Выйти из этой истории целыми и не растащенными на куски. Пожалуйста, иди и выпиши ей пропуск — иначе Маришка уедет.

— С чего бы ей помогать? Я не доверяю ей, — ЧарДольская скривилась. — Она может действовать заодно с Марком.

Фэш не выдержал и легонько встряхнул ее за плечи. Василиса насупилась еще сильнее.

— С того, что ей верю я. Или тебе этого недостаточно?

Секунду ЧарДольская колебалась в его руках, а потом мрачно кивнула и стала что-то строчить в телефоне. Драгоций видел, как ее буквально распирает от сдерживаемого негодования — но девушка достойно глотала его.

— Я пойду к себе в кабинет… а потом ты мне все расскажешь, — Василиса на прощанье мазнула по нему острым взглядом и скрылась.

— Я не брошу тебя, глупая. И ты уже должна была это понять! — крикнул он ей вслед.

Дверь открылась — показалось покрасневшее лицо Василисы. Секунду она просто таращилась на него, а потом расплылась в кривой улыбке.

— И все равно ты мне всё расскажешь… Я, кстати, тоже.

Послышались ее удаляющиеся шаги. Фэш, как идиот, осел в кресле и подумал, что еще более нелепого признания в его жизни не было. На груди стало горячо, словно ее намазали медом.

Маришка Резникова изменилась. И Фэшу эти перемены не понравились. Нет, она была все также красива и прилизана, но что-то… как будто вместо золотого сплава к тебе попал латунный. Вроде, блестит также, но видно, что фальшивит.

Девушка остановилась перед его столом и молча достала из сумки какой-то маленький предмет. Фэш не мог разглядеть, так как Резникова долго крутила вещицу в руках.

— Сегодня я уеду. Очень далеко, — она поправила волосы. Она всегда поправила волосы, когда нервничала. — Наверное, мы больше не увидимся, Фэш Драгоций.

Что-то в груди все же екнуло. Да, они уже расставались… да, они уже зарекались больше никогда не встречаться, но тогда все это было как игра в поддавки. Драгоций чувствовал, сейчас — все иначе.

— Вот… чтобы иногда вспоминал обо мне, — на стол лег синий диск, — ведь нам было не так уж и неплохо вместе.

Фэш взял ключ в руки, все еще не до конца веря в случившееся. Вот он… Их шанс с Василисой, открывающий любые двери. Теперь ни Марк, ни Астрагор, ни Огнев…

— Ты сказала, что уезжаешь? — Драгоций снова посмотрел на девушку, и все мысли о ключе ушли. Потом. — Из-за него?

— Я перешла дорогу Ляхтичу и твоему дяде… не хочу дожидаться, когда эти двое откроют сезон охоты, — Фэшу вдруг остро захотелось обнять ее. Такую гордую, надменную и надломленную… такую, что никогда не была его.

— Если все закончится… и мы останемся. Ты вернешься?

Маришка печально улыбнулась ему, а Фэш вспомнил совсем другое утро и совсем другой их разговор…

Белые волосы лежали у него на лице, и Драгоций все время сдувал их. Они летели по воздуху, как пух, вновь оседая вниз. Маришка недовольно уткнулась в бок.

— Фэш… — девушка всегда была сердитой по утрам, — хватит.

Он усмехнулся, а потом подмял ее под себя, такую теплую и разморенную сном. Маришка от души заехала ему по ноге, но потом все же сдалась и сама пододвинулась ближе. За окном плескалось яркое утро, солнце давно поднялось, а у них в комнате все тонуло в полумраке и пахло жасмином.

— Скажи мне что-нибудь, — Резникова села на кровати, — что-нибудь приятное.

— Приятное? — переспросил Фэш, окидывая ее довольным взглядом.

— Скажи, что я самая красивая девушка на свете. Мне будет приятно.

Драгоций задумчиво уставился в потолок. Там висела люстра с забавными стекляшками, в которых по вечерам разливался розовый свет…

— У тебя красивые волосы, — все еще разглядывая люстру, улыбнулся Фэш, — как… вата. Как огромный клок сахарной ваты.

— Пф… самый убогий из всех мною слышанных комплиментов.

Маришка поерзала на кровати, показывая, что жутко не довольна. Наверное, теперь будет целый день припоминать ему это. А Фэш и вправду любил вату и не видел в ней ничего дурного. Захарра вечно объедалась ею.

— Драгоций?

— М-м?

Резникова намотала себе на палец жемчужный локон.

— Ты любишь меня?

Фэш удивленно моргнул, обычно они не говорили о таком. Они вообще предпочитали не говорить друг о друге, как будто все и так знали. А тут… лучше бы он придумал что-то получше чертовой ваты.

— Наверное… не знаю. Это сложно. Иногда ты жутко меня бесишь и я не понимаю, что нас еще держит вместе, — Маришка злостно прищурилась на этих словах, — а потом… потом я смотрю на тебя и не могу оторваться. Ты как простуда, Мари… забралась мне в самые легкие и сидишь там безвылазно.

— Мог бы соврать. И сказать — да, — она пожала худыми плечами, — я бы не расстроилась.

— Знаешь… мне кажется, у нас все будет хорошо.

Резникова приподняла светлую бровь.

— Не знаю, вместе ли мы будем или нет… не знаю, люблю ли я тебя, но это неважно. Я верю, что с кем бы мы ни были — мы будем счастливы, Мари, — она смотрела на него, не моргая, как замороженная, — ну что ты… иди сюда. Я еще не хочу вставать.

— Я тоже, Фэш. Я тоже не хочу.

И теперь она уходила. Драгоций отстраненно подумал, что пошел бы за ней следом, но теперь у него есть Василиса. А у Маришки? Кто есть у нее?

— Нет, этот город мне опостылел. Я хочу повидать мир.

Она тряхнула локонами, наверное, сама понимая, что пора уходить.

— В таком случае — удачи. Уверен, у тебя все получится.

Маришка посмотрела на него из-под опущенных ресниц. В ее глазах мелькнуло что-то отчаянное и настолько безумное, что Фэшу это показалось привиденным.

— Поцелуй меня. Поцелуй меня так, чтобы я поняла — все было зря, — ее голос странно дрогнул в конце. Но глаза оставались совершенно белыми и сухими. — Чтобы я ни о чем не жалела.

Драгоций осторожно заправил ей выбившийся локон за ухо, провел рукой по щеке, а потом поцеловал. Совсем не так как Василису, но все равно нежно. В груди ничего не воскресло, не затрепетало, но стало спокойно и тепло. Маришка пару раз вздрогнула у него в руках, а потом резко отстранилась, сцепив зубы. Выглядела она пришибленной.

— Ты знаешь, я буду рад тебя видеть. И помочь.

Она кивнула, схватила сумку, а потом поспешила к двери. Фэш думал, что Маришка сбежит, не попрощавшись, но в самом проходе она вдруг остановилась и улыбнулась ему. В этой улыбке не было ничего радостного или красивого, но Драгоций надолго запомнил ее.

— Знаешь, мне почему-то кажется — все у нас будет хорошо. Где бы и с кем бы мы ни были, — она чуть крепче сжала ручку двери, а потом одним махом отворила ее, — мне никогда не было все равно. Прощай.

И Маришка Резникова ушла. Ушла из его жизни, из Астраграда… Потом Фэш пытался найти ее след, но все было тщетно — девушка действительно умела сбегать. Единственное, в чем Драгоций был уверен: все у нее будет хорошо.

— Вы долго, я уже начала переживать, — голос Василисы ударил по Фэшу громом.

Драгоций усмехнулся, ничего не отвечая. На душе было тоскливо.

— Зачем же она приезжала?

— Попрощаться, — Фэш небрежно сунул руку в карман, — и отдать нам кое-что… давай потом.

Василиса кивнула, и в ее взгляде появилось понимание. Кажется, лезть зубочисткой под кожу девушка не собиралась. Фэш готов был расцеловать ее за такое.

— Хорошо… я буду у себя. Если что — набери.

— Василис… — он позвал ее, сам не до конца понимая зачем, — теперь все будет по-другому.

Девушка неуверенно кивнула. Вряд ли она догадалась, о чем он. Но сейчас это было неважно. Фэш плотнее обхватил гладкую поверхность диска. Ему показалось, что в кабинете все еще пахнет жасмином.

========== Глава 40. Дейла ==========

Это была ее комната. Со светло-салатовыми обоями, дубовом брусом и даже пахло тут по-особенному: персиком и кондиционером. А главное, все здесь принадлежало ей, Дейле — от покрывала на кровати до фотографий в рамках. Девушка стерла пыль с одной из них, где она (боги, какая же еще дура) прижималась щекой к Марку, а тот мягко улыбался в камеру. Интересно, он уже тогда все спланировал? Какой это год?

Дейла закрыла глаза.

— Эй, перестань, — Огнева смеется и укорачивается от его рук. Вокруг шпарит солнце и, кажется, они тонут в его лучах. — Перестань…

Она уже не сопротивляется, и Марк валит ее на траву. Пахнет землей и летом, как будто вокруг бескрайне ржаное поле, а не городской парк. Где-то смеются дети, и Дейла на один только миг представляет, что это их дети.

— Огне-ева, — тянет он, нависая сверху. Тень от него закрывает половину ее тела, но Дейле хочется спрясться под ней целиком. — Ты попалась, Огнева.

— Дейла. Я же просила звать меня так.

Марк криво улыбается, но ничего не говорит. Он пристраивается рядом, и девушка, секунду поколебавшись, кладет голову на мужское плечо. Все внутри обливается густым сиропом и вязнет-вязнет в нем окончательно.

— На что похоже то облако? — Огнева указывает на беспорядочную груду сахарной ваты, плывущей по небу, — как думаешь?

— Какое? Вон то? — Марк ловит ее руку и некрепко сжимает, — или то?

— Любое.

— Хм-м-м, оно похоже на лестницу. На лестницу, которая ведет к самым вершинам, — Ляхтич чуть надавливает ей на ладонь, — и те, кто осмелятся, пройдут по ней от начала и до конца. Весь путь.

Сердце подобралось к самому горлу, а облако продолжает плыть по небу, расползаясь все больше и больше.

— И что там, на самом верху?

— А ты как думаешь, что на самом верху такой лестницы? — в его голове впервые за прогулку слышится интерес. Дейла отчего-то чувствует — правильный ответ крайне важен.

Огнева хмурится, стараясь придумать что-нибудь путное. Такое, чтобы Марк точно оценил. Но как назло в голове лишь запах травы и жар его кожи…

— Весь мир. Мне кажется, с такой лестницы можно разглядеть весь мир. Увидеть самые дальние сраны, заглянуть в чужие города… коснуться горных вершин.

Марк оборачивается к ней и — Дейла кожей чувствует — смотрит очень пристально, словно пытается взять на слабо.

— Ты права. Оттуда открывается весь мир… но его можно не только разглядывать. Его можно трогать, играть им, переставлять местами людей… как кукол. Правда, здорово? Быть выше всех, лучше всех… и владеть всеми.

У Дейлы ползет холодок по спине. И какой-то полузабытый голос, похожий на мамин, шепчет, беги, милая, беги прямо сейчас… пока сама не стала куклой. Но Дейла заглушает его, заставляет себя улыбнуться и выглядеть счастливой.

— Марк… для этого тебе не обязательно взбираться на небо. Ведь некоторым хочется, — слова комкаются на губах, но она упрямо выталкивает их, — хочется идти за кем-то.

Ляхтич давится смешком, а потом тянет ее за прядь волос. Дейла мужественно терпит, не спуская улыбки с губ. Ей почти не больно, только немного неприятно… терпимо.

— И правда, — усмехается он, — ты такая прелесть, Огнева. Я почти влюблен.

Облако-лестница продолжает свой путь, бесстрастно взирая на них. Дейла провожает его взглядом, сама не понимая, почему так тревожно. Наверное, все от ожидания счастья, которое вот-вот наступит. Ведь она готова идти за Марком хоть на самое небо.

Фотография рвется плохо: бумага плотная и шершавая. Дейла не выдерживает и пускает в ход пилочку, первое, что ей попалось на столе. Теперь на лице Марка кривой порез, а на ней самой — сеть из морщин. Дейла ожесточенно режет, мнет, комкает снимок, стремясь вырезать вместе с ним и воспоминания. Воспоминания о том, как мягок был его голос, как нежны руки и как сердце щемило от одного его имени. Фотография уходит, память — нет.

Наконец, девушка опускается на пол и всхлипывает. При Марке она держалась. Если бы он увидел опухшее лицо или красноту в глазах, то рассердился бы. Что такое, ты же, вроде, полжизни мечтала стать моей? Тебя что-то не устраивает, родная? Скажи… я, как образцовый супруг, постараюсь исправиться… Дейла зажала уши, но его голос продолжал сочиться, как будто Ляхтич поселился прямо там, в голове.

Хлопнула входная дверь.

На секунду все внутри сжалось — ведь так обычно приходил Марк… но потом Дейла вспомнила, где находится. Вспомнила, что дома и тут ее не тронут. Значит, пришел кто-то из семьи. Норт где-то пропадет, может, зависает в баре. После того, как отец отстранил его от всех дел, а Маришка неожиданно перестала выходить на связь — брат заметно сдал. Маришка… Дейла почувствовала приближение нового витка истерики, поэтому поспешила оттолкнуться от стены и встать. Надо посмотреть, кто пришел.

По привычке крадучись, Огнева вышла из комнаты и прошла в коридор. И так и осталась стоять там, глотая воздух. В просторном холле раздевалось двое людей — Василиса и Фэш Драгоций. Мужчина как раз помогал сестре снимать пальто. Дейла видела, как он невзначай, коснулся ее локтя, а она тут же на миг прижалась к нему. Все это вызвало жжение в груди.

— Дейла? — Огнева так задумалась, что не успела спрятаться и Василисе заметила ее, — здравствуй.

Голос сестры звучал непривычно прохладно. Фэш бросил в ее сторону короткий предупреждающий взгляд.

— Где отец? Мы пришли к нему.

— Вместе? — зачем-то уточнила она.

— Вместе, — ответила Василиса и положила руку на плечо Драгоцию.

— Он с Мираклом. Их зачем-то позвала Лисса… вернется вечером.

— Мы подождем, — глухо бросил Фэш, снимая ботинки. — Ты не против?

Василиса прошла в зал, всем видом показывая, что вопрос был риторическим. Дейла кожей чувствовала, что сестра злится. Шальная мысль ударила по ней… а не могла она догадаться… но Огнева тут же придушила ее. Нет, откуда.

— Ну что же… тогда я пойду к себе, — девушка дернулась в сторону двери.

— Постой, мы так давно не виделись, сестрица, что я успела заскучать. Проходи, присаживайся. Давай подболтаем, — Дейла скривилась, ей на миг почудилось, что Василиса улыбается оскалом Марка.

Ничего не оставалось, как сесть на диван напротив этой пары. Сама того не замечая, Огнева принялась их разглядывать с каким-то жадным садизмом. То, как Фэш привычным жестом привлек к себе Василису, запрокинув ей руку за плечи. То, как она сама прижалась к его бедру ногой. Они казались неразделимым, слитным целым. И это заставляло, как никогда остро ощущать собственную уязвимость.

Она моя сестра. Она не сделает мне плохо… только не она.

— Как Марк? Представляешь, он заходил к нам недавно… говорил много чего интересного, — Василиса подалась вперед, но Фэш сжал ей плечо, — про меня, про тебя… про жизнь.

— М-м-м… Мне он ничего подобного не рассказывал.

Руки стали такими липкими, что можно было забраться на стеклянную высотку.

— А про совместный ужин? Представляешь, твой муж хотел устроить чудесный семейный ужин…

— Василис, — Драгоций поморщился, — не надо.

— Фэш… мы просто разговариваем, перестань, — ЧарДольская сбросила его руку, — я только хочу поинтересоваться у своей сестры, за что та меня продала.

Вот и все. Дейла не знала, какого это умирать… но сейчас ей как будто бы прострелили грудь на вылет.

— Василиса, — охрипшим голосом прошептала она, — все… все было не так.

— А как? Как? Расскажи нам. Мы очень хотим знать, как все было, Дейла! — девушка сжала кулаки. — Ты долго ломалась? Или сдалась сразу, на первой угрозе… как это было. Скажи нам.

Драгоций сидел с таким пустым взглядом, что Дейла на миг подумала, его тут и вовсе нет. Тело — есть, а сам он где-то далеко.

— Он сказал, что иначе превратит мою жизнь в кошмар. И знаешь что, ты права. Я сдалась на первой же угрозе. Вот такая я… бесхребетная мямля. А теперь можешь меня презирать, только знаешь что, — тут Дейла немного сдала, но быстро взяла себя в руки, — сначала переживи хотя бы одну ночь с ним. С человеком, которого ты любишь. И которого ненавидишь. И которому плевать на тебя. После этого можешь судить меня.

Эти слова сделали Дейлу на миг победительницей, только кого и чего было непонятно. Василиса сидела, будто водой облитая. Драгоций, наконец, выполз из своей раковины и таращился на Огневу так, словно только сейчас понял, кто она.

— Меня никогда никто не любил по-настоящему, Василис… не ты, не отец, не брат… и уж точно не он. Я всегда была в тени кого-то. И, знаешь что, я бы с радостью там и осталась, если бы… если бы нашелся хоть кто-то, кому не плевать… не плевать, где я.

Под конец ее речь пошла вперемежку со судорожными всхлипами. Слезы по одной набегали на лицо, скатываясь вниз.

— Дейла… — потерянным голосом отозвалась ЧарДольская, — это не так.

— Так. Это так. Всю жизнь так было. Тебе не понять, у тебя всегда был кто-то.

Фэш сделал вид, что его тут нет. Василиса встала и подошла к сестре. Замерла рядом с ней, не решаясь сделать что-либо еще. Кажется, ей было не по себе.

— Да я всю жизнь была тут чужой. Знаешь, как я хотела… как я просто хотела, чтобы после развода, вы с Нортом хотя бы раз подошли ко мне и позвали с собой… позвали за собой. Я была готова продать душу за это. За тебя, Дейла. И я сделала это. Сделала, когда защитила отца на суде. Я сделала это ради вас, тебя, Норта и папы, — ЧарДольская сглотнула, пытаясь выровнять дыхание. — А ты… ты просто дура! Раз говоришь такое.

Дейла окаменела. Ее сестра впервые призналась, что скучала по ним.

— Вы обе дуры, как сказала бы Захарра. А я скажу, что вам надо открыть бутылку вина и выпить ее, не закусывая, — Драгоций усмехнулся, — а потом до посинения смотреть сопливые чародольские мелодрамы. А Ляхтич еще получит за все. Я тебе обещаю.

Фэш вдруг оказался так близко, что стало даже неловко. Дейла против воли отметила, какие голубые у него глаза, и как приятно от него пахнет — ей стало чуть тяжелее дышать.

— Ты, правда, очень красивая, Огнева. Это у вас семейное, видимо, — Фэш криво усмехнулся, будто все его слова были шуткой. — А Марк не может держать в руках такое сокровище, не хвастаясь им каждому… он просто ступень. Ступень, которую ты перешагнешь и пойдешь дальше.

Драгоций улыбнулся, и на его щеках показались ямочки. Дейле самой захотелось улыбнуться.

— Да… точно. Мы же были у Лиссы. И она придумала просто прекрасный план. Завтра весь город кое-что узнает. Кое-что такое, от чего у Асрагора поседеют последние волоски. А твой муж, наконец, получит желаемое, — Василиса усмехнулась почти также, как и Драгоций, — завтра исполнится его самая заветная мечта… а пока давайте и вправду напьемся, черт возьми… Фэш, откроешь нам бутылку сладкого?

Дейла продолжала сидеть, прокручивая в голове слова сестры. Завтра… завтра что-то случится. Возможно, она станет свободной. Но почему ей так хочется броситься к Марку, припасть к нему и закрыть от всего? Почему ей хочется к нему… даже сейчас.

Но Огнева отбросила эту мысль. Она решила плыть по течению, а там что будет. Ей просто хотелось надеяться, что там хоть что-то да будет для нее.

— Вот. Пей. За эту жизнь, какой бы она ни была. Мы будем счастливы всем им назло, — Василиса протянула бокал с густой красной жидкостью. — И за Драгоциев. Пускай, подавятся нами.

— За Огневых! За все то прекрасное, что вы собираете, — улыбнулся Фэш.

— За тех, кто страдает, чтобы другие были счастливы, — закончила Дейла, а потом залпом выпила первый бокал.

Вечер обещал быть долгим.

========== Глава 41. Василиса ==========

Зарри Столетт на экране ослепительно улыбнулась, а потом всю ее тонкую фигурку окутало сияние, и вот по экрану разлетелось тысячи разноцветных цифр. Василиса зажмурилась — сейчас будет ее любимый с детства момент.

— Что это? Что это? Я… я избранная? Волшебный дар у меня? — Зарри даже с перекошенным личиком оставалось дивно хорошенькой. — Это часовой флер. Дыхание времени…

А потом заиграла до жути старая, заслушанная всеми до последних строк песня: «Высшая степень». ЧарДольская скосила взгляд на Фэша. Драгоций сидел с таким лицом, словно не понимал, что творится вокруг, а главное, какого черта его угораздило принимать в этом участие. Дейла просто валялась на диване и хрустела чем-то, прямо на белоснежных подушках.

— Все было предрешено, о-ли-ла-ло… И в этом мире все стало твое…

— Ты ее наизусть знаешь, — Фэш усмехнулся.

— Конечно, как такое можно не знать! — от удивления Василиса забыла следующую строчку, — это же из «Очень непростых». Черт, их же все смотрели.

Драгоций сухо кивнул. Наверное, ему в детстве вместо сказок читали экономический справочник, не иначе.

— Все уже предрешено… мое сердце стало твое…

Видимо, у Фэша сдали нервы, потому что его взгляд стал совсем хмурым и даже вид мелькающих точеных ножек Зарри дело не спасал. А Василиса со смехом откинула голову ему на плечо и только прибавила громкости.

— Все было предрешено, Драгоций. О-ли-ла-ло… И в этом мире все стало…

Допеть она не смогла. Фэш заставил ее замолчать самым безотказным способом. Отдышаться Василиса смогла только, когда на экране пошли титры и благодарности.

— У-у-у! Бис, бис, — Дейла с красными щеками и расфокусированным взглядом похлопала им, — черт, ребят. Вы супер… Кто-нибудь перемотайте на тот момент, где она бросает этого мудака и уходит под ливень.

Василиса уже хотела послушать сестру, как дверь в коридоре отворилась. Все, как по неслышной команде, вытянули шеи. Фэш чуть поерзал, видимо, не готовый предстать перед Огневым валяющимся на ковре в компании его дочек. Глупый. Василиса усмехнулась, крепче сжав его руку.

— Папа… — первой опомнилась Дейла, неловко спрыгнув с дивана. Но лучше бы она осталась лежать, так как девушку слегка подкосило. — Ты… и Лисса.

ЧарДольская заметила маму, выглядывающую из-за плеча Огнева. Ей отчего-то захотелось рассмеяться. Кажется, сегодня в Черноводе соберется все семейство.

— Ой, а где Норт? Где вы забыли непутевого братца? — Василиса не сдержалась и тихо хихикнула, — папа… как радостно хоть иногда видеть тебя.

— Василиса? — отсюда было не разобрать, но кажется, Нортон состроил одну из своих самых грозных мин. — И… этот? Что он… ты привела в мой дом Драгоция?

Лисса что-то шепнула ему на ухо, но опять же было не разобрать.

— Я сам пришел. Василиса не приводила меня, — Фэш одни рывком поднялся, сохраняя удивительную твердость после их небольшого загула. — Давно хотел познакомиться с тобой, Огнев.

— Ой, я тоже давно хочу познакомиться с ним. С самого рождения, так что встань в очередь, — ЧарДольская едко усмехнулась, словно на губы попала сода, — скажи, ты вообще в курсе того, что происходит в нашей семье, папа?

Василиса поднялась на ноги. Светловолосая голова Огнева стала для нее своеобразной мишенью, до которой надо было доковылять, несильно отклонившись от прямой траектории. Дейла что-то пискнула за спиной.

— Или убейся, кто из нас, ты только тогда заметишь, что что-то не так? — лицо отца вдруг стало так близко, что Василиса икнула от страха. То есть от неожиданности, конечно, от нее. — Классный кстати подарок. Ну тот на восемндацале…тие… черт. Только сейчас заценила.

Нортон очень пристально осмотрел дочь, сохраняя полную беспристрастность. Только кончик носа у мужчины дергался, как у охотничьей собаки перед спуском.

— Тебе надо проспаться. И почистить зубы. До этого момента наш разговор будет лишен смысла, — Огнев придавил девушку взглядом. — А завтра ты объяснишь мне смысл своих слов… если что-то вспомнишь, конечно.

Василиса посмотрела на молчащую мать, как на последнего предателя. Но Лиссу таким было не взять — она продолжала старательно стряхивать снег с пальто.

— Завтра… это твое любимое время для нас — завтра.

Фэш не выдержал и подошел к ней. Василиса почувствовала его безмолвное присутствие за плечом. Стало почти что плевать на все.

— Нам надо поговорить, Огнев. И, поверь, этот разговор как никогда касается твоих интересов. И я сейчас не только про семью.

— Ты Фэшиар, верно? Тот Драгоций, что получил с рук своего дяди ЗолМех? — Нортон посмотрел на Фэша, как на подобранного с улицы мокрого щенка. Василиса поняла, что самое время вмешаться.

— Вообще-то он здорово помог нам. Правда, Дейла? — сестра невразумительно согласилась, — вот видишь, не надо его обижать. А еще у тебя классный стол. Он очень удобный, правда.

Драгоций незаметно, но чувствительно дал ей под ребро. Он каким-то чудом сумел сохранить насмешливый вид, хотя взгляд на секунду отвел.

— Отпусти их уже. Сегодня правда не время для важным разговоров, — Лисса подошла к бывшему мужу и мягко улыбнулась ему, а потом добавила уже куда жестче, — отдадим Драгоцию гостевую комнату.

— Сами ее забирайте. Вдруг еще кого-то принесет, — Василиса прищурилась, — у меня вполне хватит места. Что? Вы смеетесь? — ЧарДольская с непониманием уставилась на родителей, — да идите вы… Пойдем, Фэш.

Бровь Нортона странно дернулась, и его взгляд лезвием прошелся по Драгоцию. Но тот стряхнул его с себя, оставаясь совершенно невозмутимым.

— Как быстро растут дети, если видеть их пару раз в год. Верно, Нортон? — мило улыбнулась Лисса. — Завтра будет сложный день…

Ее лицо вмиг стало серьезным и печальным.

— Надеюсь, он не начнется с убийства этого парня, — мрачно дополнил Огнев, следя за удаляющейся Василисой и Драгоцием, — и… надеюсь, гостевая комната нам и вовсе сегодня не пригодится.

— Смеешься? Это все еще мой дом.

Лисса первой направилась в сторону хозяйской спальни, где все еще витал едва ощутимый запах ее духов.

Василиса попыталась пробраться на свое место в кромешной темноте. На ней была старая пижама с тонкорогом, а от кожи пахло сладким фруктовым гелем. Разумеется, где-то на середине пути ей под ноги попался Драгоций. Фэш, уже переодевшийся и умывшийся, неслабо так вздрогнул.

— Эй, это всего лишь я, — девушка рассмеялась, — или в доме папы тебе везде мерещатся враги? У-у-у, — она скорчила грозное лицо, хотя в такое темноте его вряд ли было видно.

Фэш выполз из своего кокона.

— Перестань прыгать у меня на животе и ползи дальше… черт, ты не такая уж и легкая, Огне… — он прикусил язык, когда Василиса мстительно задела его коленкой. — Еще и неповоротливая…

ЧарДольская, наконец, доползла до подушки и с чувством дернула на себя одеяло. Ей досталась ровно треть, что было верхом эгоизма со стороны Драгоция. Василиса поерзала, устраиваясь поудобнее. На часах было далеко за полночь — спать совсем не хотелось.

Казалось, в голове разом проснулись все мысли, каждая из которых требовала права быть услышанной и обдуманной. На потолке мерцали нарисованные звезды и планеты. У каких-то уже не хватало лучей, а другие почти стерлись, оставив только немного светящейся пыли…

— Я так рада, что они вместе.

— Кто? — сонно пробормотал Фэш.

— Мама и папа. Как думаешь? — Василиса резво обернулась к нему, — как думаешь, они любят друг друга?

Драгоций вымученно вздохнул, как будто его попросили вспомнить дату основания Астрограда.

— Я видел их первый раз в жизни… — он тоже развернулся к ней, — и то минут десять, — какое-то время Фэш молчал, — думаю, они тоже были рады. Во всяком случае, твоя мама смогла утихомирить твоего папашу, и мы не поубивали друг друга, хотя ему очень хотелось. Поверь, это о многом говорит.

Василисе показалось, что день никогда не наступит. Они так и будут лежать тут под зеленоватыми звездами и говорить друг с другом. Обо всем.

— А вообще… у тебя не такая конченная семейка, как мне казалось в начале, — Фэш тоже поерзал, — при определенном усилии с ними даже можно ужиться.

ЧарДольская хотела тыкнуть его под ребро, а Драгоций, будто ожидавший этого, ловко перехватил руку. Секунду они шарили взглядами по темноте, стараясь найти друг друга. А потом Василиса как-то непонятно для себя оказалась в кольце рук Фэша, прижатая к его мерно покачивающейся груди. Проблема с одеялом решилась сама собой.

— Твой дядя поверит нам? Поверит в то, что ты написал ему?

— Мой дядя тот еще перестраховщик… думаю, он и здесь не станет рисковать.

Василиса сжала ладонь Фэша, привлекая ее к себе, словно плюшевого медведя.

— Тогда… он не станет тебя преследовать? Как думаешь, он станет не опасен для нас?

Драгоций мягко выудил свою руку и перевернулся на спину. Сразу стало холодно, словно открыли окно. Василиса молча отругала себя, что полезла в эти дебри, пока Фэш продолжал пялиться в потолок, ничего не отвечая.

— Дядя не любит быть должным, это правда. Но пока у нас эта вещь, он всегда будет опасен.

— Я все еще не верю, что так вышло… что она отдала тебе ее. Знаешь, Резникова всегда казалась мне той еще ледышкой.

ЧарДольская снова вспомнила Маришку с ее извечным надменным прищуром, а потом представила, какой она могла становиться в присутствии Фэша. Наверное, с ним она была другой, вывернутой на изнанку и чуть настоящей.

— Иногда подо льдом прячется бурная речка. Если бы не она… я бы наделал много чего плохого.

Василиса посмотрела на Драгоция, но он все также разглядывал нарисованные звезды над ними.

— Жалеешь, что она ушла?

Фэш молча привлек ее к теплому боку.

— Думаю, у нее все будет хорошо и без меня. Как и у нас, — он сонно зевнул, сползая на подушку, — все уже предрешено, верно?

Василиса не смогла не усмехнуться. В голове зазвучал знакомый мотив.

Все уже предрешено, о-ли-ла-ло.

Теперь мое сердце стало твое.

========== Глава 42. Марк ==========

День назад

Марк понял, что его подставили, когда менять что-то было слишком поздно. В квартире так несло жасмином, что пришлось открыть нараспашку все окна, но и тогда запах продолжал витать вокруг, словно вгрызшись в сами стены. Простынь рядом была все еще смята, а эта белобрысая стерва уже, должно быть, лизалась с подонком Драгоцем… От одной мысли об этом у него все чернело перед глазами.

Захотелось позвать Дейлу и как следует отыграться на ней. Марк прикрыл глаза, припоминая их последнюю встречу. Нет, его милая женушка такая прелесть. Скажи он ей выпить горящий спирт, то она и это сделает. Как же Ляхтича бесили такие рохли, не способные взять судьбу в руки и закатать ей уздцы.

«Когда ты это прочтешь, я буду уже далеко. Чего и тебе советую. Беги, Марк. Возможно, у тебя еще есть шанс. М.Р.»

Марк снова и снова перечитывал сообщение на телефоне, понимая, что попросту теряет время. Но что-то все время притягивало его, будто в этом тексте крылись первые капли готовящегося ливня. Какие глупости. Это просто еще одна бесполезная уловка, ничего более.

Ляхтич с тихим рыком перевернул тумбочку Дейлы. На пол посыпались цветные флаконы, тюбики, гели… словом, весь ее женский хлам. Но ключа там не было. Марк перетряс каждый ящичек, найдя даже мутную банку с какими-то таблетками. Она была без этикетки и пахла чем-то резким.

— Суки, — коротко сказал он в пустоту квартиры.

Разумеется, номер Дейлы был недоступен. Скорее всего, его милая женушка прячется в своей берлоге в Черноводе и думает, что там-то он ее не достанет. Ну ничего. Сначала Ляхтич доберется до Огневой, а потом займется поисками Маришки. И, пускай молится кому угодно, хоть кретину Драгоцию, чтобы к этому моменту ключ уже вернулся к нему…

— Только ее не хватало, — простонал Марк, заметив пропущенный. Елена ненавидела, когда ей не отвечают с первого раза… боги, еще одна неуравновешенная баба на его голову. И как их столько плодится.

— Да госпожа Мортинова? Нет, я просто… я доделывал важные дела. Да, да, те самые правки в отчеты. Подъехать? Что?..

На секунду Марк не поверил, что правильно расслышал. Ему потребовалось сделать глубокий вдох, и только потом осознание медленно накрыло его, как прибой морской берег.

Он станет главой Змиулана. Он, Маркус Ляхтич, станет главой Змиулана, черт возьми. Прямо сейчас. Сегодня. Это было подобно снегу в летнее пекло, урагану в ледяной пустоши… словом чем угодно, но только не правдой. На миг Марк даже забыл про недавнее происшествие.

— Я… я понял вас. Прискорбно, весьма прискорбно, что господин Драгоций отходит от дел, — он еле смог сдержаться, чтобы не ухмыльнуться в трубку.

Пошли длинные гудки.

Марк секунду стоял, не двигаясь, а потом с размаху плюхнулся на кровать так, что пружины отчаянно взвыли. Черт, видел бы его сейчас отец… Фалькору и во снах не виделись такие высоты. А этот хлыщ Огнев, вечно кривящийся при его виде … И, конечно, малыш Драгоций… как Марк мог забыть своего самого славного дружка. Вот с кем он обязательно потолкует, когда все формальности будут решены.

class="book">— Ты дура, Резникова, слышишь? Сегодня я получил все. И если бы ты… если бы ты осталась, то я разделил бы это с тобой, — Ляхтич на миг представил, как под ворохом одеял на кровати лежит беловолосая девушка. Как он прижимает ее к матрасу, и она вся плавится в его руках. — А знаешь… я еще дам тебе шанс. Найду, приволоку в эту комнату и…

Он вдруг замолчал. Вокруг стояла тишина. Марк со злостью прикусил язык, чувствуя себя последним кретином. Надо было собираться, чтобы не пропустить свой лучший день в жизни. Хотя нет. Лучшим он станет, если вечером Ляхтич навестит женушку и Драгоция. Первой он мило объяснит, что надо меньше трепаться, а второму поставит новые условия их маленькой сделки.

Позже, оглядывая и заново переживая этот день, Марк понимал, как ослеплен он был и как легко Астрагор впутал его в свои сети. И первое, что его тогда насторожило — был взгляд Елены. Ляхтич знал, что Мортинова не будет давиться восторгом за его успехи, но ты как будто нож в горло вставила. И смотрела так насторожено, словно новый глава Змиулана должен был им воспользоваться.

— Сегодня великий день… помню, как ты приехал ко мне. Марк, — женщина вдруг положила ему руку на плечо. Пришлось остановиться. — Иногда я забываю, что твоей матерью была Мика. В такие моменты…

Ляхтич скомкано улыбнулся, хотя почувствовал себя немного неловко. Все-таки вся эта бабская дурь порядком напрягала. А когда ее начинала нести такая женщина, как Елена, и вовсе напоминала брошенную гранату.

— Кхм… не стоит так переживать, госпожа Мортинова. Этот день лишь начало моего триумфа. Поверьте, у вас еще будет не один повод для гордости.

Холодный блеск на секунду вернулся в глаза Елены, как большая рыба, подплывшая к самому мелководью — а потом вновь исчез. Женщина сухо кивнула и, наконец, выпустила Марка из своей хватки.

— И что же заставило Астрагора так резко уйти?

— У него появились некоторые… семейные неурядицы. Которые нужно уладить как можно скорее и незаметнее, — на губах Мортиновой проскользнула улыбка-лезвие.

— И все же… так неожиданно, — Марк чувствовал, что ему предлагают выпить стакан родниковой воды, но где-то на самом дне оседает муть. Вот только что в ней — разобрать было сложно.

— Говорят, один из Драгоциев предал его, — пропела Елена, — и скрыл нечто… очень важное.

Ляхтич понял, что вряд ли этот день станет еще лучше. Интересно, Фэш со своей рыжей подружкой уже в курсе, в какую передрягу попали? Марк усмехнулся, надо было соглашаться на его условия… а сейчас их даже вторая половина не спасет, если Резникова конечно отдала ее, а не утащила с собой.

— Хм, какое упущение. Надеюсь, с ним поступят по всей строгости. И не проявят жалости.

— О-о-о, не переживай. Астрагор не прощает предателей. Особенно кровных.

В Змиулане его триумф ощущался многим острее. Марк вошел под его массивный свод, чувствуя себя капитаном, ступившим на борт самого прекрасного корабля. И вот-вот впереди уже маячат новые берега, странствия, опасности и сокровища — надо только сняться с якоря и встать за штурвал.

С Роком Драгоцием Ляхтич обменялся крепкими рукопожатиями. Сын Астрагора всегда внушал смутные опасения хотя чаще всего оставался молчаливой тенью за спиной отца. Марк решил не трогать парня и позволить ему и дальше тут работать. Все-таки свое дело он знал и вполне мог стать «штурманом» Ляхтичу. Особенно на первое время.

А потом я отправлю его восвояси… все-таки слишком близкое сходство с отцом. Пока он тут, Змиулан не станет окончательно моим…

— Да, я как раз хотел предложить вам новые перестановки в оргструктуре, — Марк отвлекся от разговора с Драгоцием. На телефон пришло сообщение с неизвестного номера.

«Не соглашайся. Чтобы тебе не предложили не соглашайся. Дейла»

Вот пронырливая стерва, хочет и тут подгадить ему. Ляхтич не отвлекаясь от темы обсуждения удалил сообщение и заблокировал номер. Не хватало, чтобы эта дура названивала ему во время переговоров с Астрагором, правда, холодок все же пробежал по спине. А вдруг она что-то знает… Но Марк сам же высмеял себя: Огнева ничего не может знать.

В кабинете Астрагора перед ним легло гладкое заявление, пахнущее свежими чернилами. На нем стояла жирная печать с очертаниями летучей мыши и размашистая подпись самого Драгоция. Марк на секунду остановил ручку, коснувшись стрежнем графы.

Марку Ляхтичу казалось, что все вокруг смеялись над ним. Все эти люди: мужчины в дорогих костюмах, женщины в меховых манто и даже снующие между ними муравьи-официанты. Все. Парень заставил себя растянуть губы в небрежной усмешке.

Чертов Драгоций выглядел так, будто ему было и вовсе плевать на происходящее. Плевать, что он только что отобрал у Марка цель всей жизни и теперь прилюдно топтал ее. Конечно… кто если не любимый племянничек достоин такой чести? Но ведь в мальчишке нет ничего, за что его можно так наградить.

Марк прищурился, оценивающе оглядывая Драгоция. Кроме смазливой рожи и густой копны кудряшек этот хлыщ не отличался ничем. Но вряд ли Астрагор повелся на его голубые глаза, когда отдал место у себя под боком.

— Чертовы Драгоции, — не удержался Марк.

Он взял с подноса фужер и залпом осушил его. Надо бы поздравить этого кретина. От души сказать пару ласковых слов.

У Ляхтича уже чуть кружилась голова, а во рту все шпарило. Наверное, стоило остановиться, но парень лишь взял с подноса еще один фужер: выпить за малыша Драгоция. Он как раз вышел на балкон подышать.

— Эй, Фэ-эш, — развязано позвал он, — ты долго клянчил у дядюшки это место?

Драгоций рывком обернулся к нему. На его лице полыхнул оскал, переросший в поганую усмешку. Марку захотелось взять ластик и пару раз чиркнуть по этой рожи.

— Это ты у нас занимаешься подобным, Ляхтич.

— Всем ясно, что ты занял чужое место, Драгоций. Занял, потому что тебе повезло родиться в нужной люльке. Или потому что твой дядюшка знает — больше тебя никуда не возьмут.

Но этого поганца было не так-то просто смутить.

— Меня всегда забавляли люди недовольные своей жизнью. И не умеющие этого скрывать, — Фэш подошел к нему, пытаясь по привычке засунуть руки в карманы, которых не было на деловых брюках. — А ты еще и ноешь.

— А ты никто без семьи.

Марк сам не знал тогда, как больно бьет. Он просто чувствовал слабость, как дикий зверь чувствует след крови, и беспроигрышно метил в самую суть. Фэш побледнел, его ухмылка чуть дрогнула.

— Скажи, твои родители специально откинулись, чтобы устроить тебе безбедну…

И тут этот психованный Драгоций не выдержал. Ляхтич услышал звон бьющегося стекла — это бокал выскользнул из его рук. А потом в голове все загудело, как будто он попал под поезд. Марк старался успокоиться, чувствуя, как дышать становится все сложнее. Красные капли одна за другой стекали на пол. Фэш потряс кулаком, уже замахиваясь во второй раз. Зря старается, больше ему ничего не светит. Ляхтич ухитрился увернуться, толкая Драгоция на усеянный осколками пол, но не удержался и сам повалился следом. Под ними хрустело стекло, и откуда-то, казалось, из другого мира, падали белесые снежинки.

— Ты еще пожалеешь, — рычал Марк ему почти в ухо, — я еще покажу… покажу, что это мое место…

Фэш ничего не отвечал, только больнее выкручивал руку. Его лицо побагровело и стало уже не таким напыщенно-смазливым, как в начале вечера.

— Стойте! — звонкой оклик, как хлыст, рассек воздух.

На балкон выскочила тоненькая девушка с белоснежными волосами. Марку она показалась смутно знакомой, как будто вышедшей из забытого сна. На секунду он даже перестал трепать Драгоция, уставившись на нее. Девушка тяжело дышала, ее грудь вздымалась под слоями золотистого платья.

— Маришка… — прохрипел Фэш, и Марка словно молнией шарахнуло. Мари. Его Мари из той, другой жизни.

— Отпусти его, — потребовала Резникова непонятно у кого. — Довольно.

Они почему-то послушались ее тоненького голоска. Марк отчаянно цеплялся за Мари взглядом, моля, чтобы та хоть раз ответила. Чтобы вновь вспомнить голубизну ее глаз, их морозную свежесть. Ему хотелось броситься к ней и закричать, я тут, перед тобой… помнишь, как нам хорошо жилось сто лет назад?

Мари как будто и вовсе его не видела.

— Пойдем, тебе надо умыться, — она помогла Фэшу встать, но тот раздраженно отмахнулся от нее.

— Я сам… мне не надо умываться, — парень кое-как отряхнул помятую рубашку и постарался загладить волосы. Вышло весьма убого. — Тебе не стоило выходить сюда.

Марк болезненно поморщился. Он все продолжал сидеть на холодном полу, чувствуя, как в ладонь упирается осколок, а по подбородку медленно стекает тугая струйка крови. Таким жалким, он себя давно не ощущал.

Драгоций последний раз окинул его взглядом.

— Больше не попадайся мне на пути, Ляхтич, — а потом этот подонок ушел.

Мари остановилась в дверях и окинула Марка тяжелым взглядом. Ляхтич ответил ей тем же. Он до сих пор не понимал, как та белокурая девчонка из его детства могла уживаться с этой надменной холодной девушкой. И кто из них настоящая Мари.

— Вспомнила меня?

Тонкие накрашенные губы брезгливо дернулись.

— Нет. Но я бы советовала вам уехать отсюда как можно скорее. И больше не бросаться на людей.

Марк сплюнул бордовый сгусток прямо ей под ноги, едва не коснувшись расшитого подола.

— Вали уже за своим Драгоцием, Мари-и, — насмешливо протянул он, — а то на тебя я тоже могу броситься.

Маришка попятилась и секунду колебалась в дверях. Марк понадеялся, что сейчас она все-таки одумается и вновь станет той девчушкой из детства. Но Резникова только мазнула его жалостливым взглядом, а потом скрылась, оставляя одного, под темным ночным небом.

Марк задрал голову и сидел так, пока шея не затекла. Сверху мерцали звезды, сыпался снег, и все произошедшее казалось чем-то ненастоящим. В эту ночь он твердо решил, что душу продаст, но докажет всем этим людям одно — Марк Ляхтич их всех переплюнет.

Марк еще раз окинул взглядом договор. А потом размашисто подписал его, отсекая все сомнения. Теперь его уже ничто не остановит.

========== Глава 43. Фэш ==========

Утро в доме Огневых не сулило ничего хорошего по определению. Все началось с дурацких штор, столь легких, что солнечный свет буквально затопил комнату. Фэш как мог игнорировал его, уползая под одеяло и отчаянно пытаясь поспать еще хоть полчаса. Рядом сопела Василиса, раскинувшись на добрых две трети кровати. Драгоций терпел ее посягательства с мужеством, пока не почувствовал себя плюшевым медведем. Девушка закинула на него ногу, все время отжимая к краю. Тогда Фэш мстительно положил свою сверху. Василиса засопела, но сдаваться не стала. Вот же… типичная Огнева.

В конце концов, Фэш просто лег на подушку, подложив руки под голову и уставившись в потолок. Рядом разметались рыжие волосы, мигом напомнив Драгоцию другую женщину. Ох, как Лисса ЧарДольская умеет добиваться своего… Он до сих пор не верил, что у них все получилось и они нигде не просчитались. Ну что же, цветок в бутон обратно не возвратишь, а значит надо сорвать его, пока он и вовсе не отцвел. Или пока его не затоптал кто-то другой, подумал Фэш о дяде. Василиса заворочалась, уткнувшись ему в подмышку. Стало щекотно.

Драгоций осторожно погладил девушку по спине. После разговора с Марком Фэш понял одно — он сделает все, чтобы оставить его ни с чем. И дело тут было не только в бешеной неприязни к Ляхтичу…

— Эй, соня, уже одиннадцать, — Фэш потрепал белый кокон, — твоего папашу хватит удар, если мы не выйдем из комнаты до полудня.

— М-м-м, — Василиса зарылась еще глубже.

Драгоций потрепал настойчивее. ЧарДольская тихо застонала, но единственное, что показала — рыжую макушку. Фэш понял, что так он ничего не добьется. Пора переходить к методам Захарры. Его сестренка была та еще заноза и могла поднять на ноги даже мертвого.

Драгоций без стеснения достал ногу девушки и с чувством ущипнул под коленкой, скрутив кожу до красноты. Василиса взвизгнула, напомнив сирену, а Фэш едва избежал удара под дых.

— Черт! Ты конченный так делать? — взвилась она, — я чуть не… ну все.

Она налетела на него фурией, но в последний момент запуталась в одеяле. Пришлось поддержать ее, иначе бы ЧарДольская вылетела с кровати, прямо на пол. Теперь они оба барахтались, пыхтя и давясь смешками.

— Помнишь, чем закончилась последняя наша битва? — не смог удержаться Фэш.

Василиса от души дала ему подушкой по затылку.

— Тут моя территория, Драгоций.

Наверное, они бы не выползли из спальни до самого обеда, а то и дольше, но тут телефон Фэша коротко пикнул. Драгоций сразу же вскинулся, отстранился от Василисы и поспешил к нему. Девушка проводила его взглядом ревнивой жены, а потом максимально плавно растеклась по подушкам. В детской пижаме это выглядело забавно, но Фэшу все равно захотелось вернуться.

— Кто это так рано?

— А ты попробуй угадать, — мрачно откликнулся Фэш.

— По твоему голосу это кто-то мерзкий… Ох, столько вариантов… Дядя? Кто-то из твоих братцев? Резникова? Ну прости, это была шутка, честно, — Василиса села на кровати, скрестив ноги. — А-а-а, как я могла забыть. Это Марк. Спешит похвастаться повышением?

Драгоций пробурчал что-то невразумительное и дальше продолжил читать сообщение.

— Передай Ляхтичу поздравления и от меня! Фэш, — ЧарДольская подползла к нему, положив голову на плечо и заглянув в экран, — что-что? Он, правда, ненормальный, если пишет такое…

— Не читай, — Фэш постарался закрыть от нее телефон. — Тут нет ничего приятного для тебя, уж поверь мне.

Но девушка не обратила внимания, продолжая ползать глазами по тексту.

— Ух ты! А парень знает, чего хочет от жизни! Ну у него и аппетиты… и ключ и… бедная Дейла… кажется, он не особенно знает о супружеской верности. Хотя, мы же одна семья. Тут…

— Огнева. Брысь отсюда.

Василиса обиженно засопела, но послушалась. Фэш проводил ее хмурым взглядом.

— Ты же ответишь ему? — девушка раскрыла свои синие глазища, став похожа на огромную лопоухую лисицу.

— И что я должен ответить на такое?

— Дай-ка мне. Я сама отвечу, — она протянула руку, смотря на Драгоция так, что он не смог противиться. Фэш каким-то смутным чувством догадался, что пожалеет.

Василиса прикусила губу, строча сообщение, у нее даже складка на лбу появилась от усердия. Драгоций откинулся на кровать, решив не вмешиваться и дать ей полную свободу творчества. Во всяком случае, будет забавно. Через минуту ЧарДольская шлепнулась рядом, хихикая, как девчонка и возвращая телефон.

— Боги, ты серьезно это отправила? — Фэш не смог сдержать улыбки, — тебе того стола было мало? Хочешь всех поставить в известность…

— Пускай он тебе завидует, — Василиса улыбнулась так, что Драгоций на секунду забыл о Марке, — и я же написала полнейшую правду, за что мне должно быть стыдно?

— Иди уже в ванную, пока я не решил прибавить ему пару строк от себя, — Фэш подтолкнул ее с кровати. — И кинь мне одежду. А то мне лень тя…

Драгоций еле увернулся от своих же брюк. Василиса послала ему поцелуй и юркнула за закрытую дверь. Фэш подумал, что его утро, действительно, началось куда лучше, чем у этого придурка.

Когда они вышли из комнаты, то все, разумеется, уже позавтракали, умылись и выглядели так, словно вот-вот должна была нагрянуть какая-нибудь венценосная особа. Фэш мрачно посмотрел на зализанного Огнева и, как смог, в туалете пригладил свои вихры. Но те лишь сильнее растрепались, став похожими на морских барашков. Теперь еще и на мокрых барашков.

— Может дашь ему позавтракать, пап, — из зала послышался недовольный голос ЧарДольской, — и где мама? Она что, уже не выдержала и сбежала…

Фэш усмехнулся. Все-таки Василиса сама не понимает своего счастья. Даже такому кретину, как ему, понятно — этот хлыщ печется о ней, хоть и на свой дурацкий манер. Вчера Драгоцию показалось, что он попал в какой-то полузабытый сон, уже виденный им когда-то… Как они с Захаррой также ждали родителей допоздна, а те все время ругались на них…

— Значит, ты тот самый Драгоций, вскруживший голову моей дочери, — его отвлек тягучий голос.

Лисса хитро прищурилась, подходя к нему. Интересно, а Василиса в сорок будет выглядеть также, отстраненно подумал Фэш, разглядывая ее точеную фигуру.

— Она вам все рассказала?

— Нет, мы говорили о тебе лишь раз. Да и то она тогда беспрестанно повторяла, какой же ты неприятный тип, — Фэш не смог удержать усмешку. — Так я и поняла, что ты ей нравишься. Сильно нравишься. А потом ты сам пришел ко мне, и стало ясно, что у вас эта напасть взаимная.

— Я бы не приехал, если бы не некоторые обстоятельства, — Драгоций вымученно пожал плечами, — мне не нравится то, что вы делайте и то, о чем пишете. И я бы никогда не позволил трепать имя моей семьи, если бы был другой выход.

Лисса понимающе улыбнулась. На ее лице застыла та бесстрастная вежливая гримаса, которая как полог скрывает истинные эмоции. Фэш уже не так хотел, чтобы Василиса с возрастом походила на мать.

— Мы все порой делаем то, на что при других обстоятельствах никогда бы не решились… Я бы тоже не пошла против твоего дяди, не угрожай он моей семье.

— И вы не боитесь?

Лисса отвела взгляд и целых полминуты разглядывала свои пальцы, потом тряхнула волосами. Как же она похожа на нее, в который уже раз отметил Фэш.

— Боюсь, Драгоций. А сам-то? Астрагор не прощает предателей.

Фэш оперся о дверной косяк. Его взгляд зацепился за фигуру Василисы, почти скрытую парой колон. Девушка о чем-то разговаривала с отцом, то и дело размахивая руками и вертя головой так, что ее рыжие волосы взметались огнем. Драгоций медленно покачал головой.

— Есть вещи, которых я боюсь намного сильнее…

А дядя не тронет их. Не тронет, если они все сделают правильно и избавятся от ключа. В таком случае, они просто станут ему не интересны, не нужны.

— Селена и Диаман хорошо воспитали тебя, — Лисса тоже посмотрела на дочь, — мне жаль, что все так сложилось.

И кто ее разберет, о чем именно жаль этой женщине. Фэш точно не собирался ни в чем разбираться — для себя он все решил. Решил, когда рассказал Лиссе ЧарДольской полную историю своей семьи от начала и до конца. А та обтесала ее, как каменщик обтесывает кусок горной породы в надежде высечь скульптуру. Только у них получилась не скульптура, а страшная трехглавая химера, собирающаяся перегрызть их всех.

Только ни Фэш Драгоций, ни Лисса ЧарДольская еще не догадывались об этом.

— Пойдем отсюда, — к ним почти подбежала Василиса с беснующимся взглядом, — тут больше нет смысла находиться…

Фэшу ее слова не понравились. Они договаривались вместе поговорить с Нортоном Огневым, показать ему ключ и узнать его мнение о том, как поступать дальше. А в идеале и вовсе оставить его тут, выпутавшись из всей этой истории. Но Василисе опять все сделала по-своему и теперь нещадно тянула его в сторону двери.

— Постой… мы же ничего не узнали.

Огнева подняла на него потемневшие глаза. Фэш заметил, что они чуть опухли и покрылись красными прожилками.

— Я все узнала, — а потом девушка резко обернулась к матери, — какая же ты… отец сказал, зачем он подарил мне ключ. Хороший у вас получился обмен.

ЧарДольская сделала шаг навстречу дочери. Ее лицо странно побелело и выглядело кукольной маской.

— Василис… сейчас не время ворошить прошлое, — женщина несмело коснулась плеча дочери, — я наделала много ошибок, признаю, но…

Девушка стряхнула ее руку, как что-то склизкое.

— Не беспокойся, я не сержусь. И даже не обижена на тебя. Просто мы поступим так, как сами сочтем правильным. А вы с папой можете и дальше обманывать друг друга. У вас в этом прекрасный опыт.

Фэш сам того не понимая, навсегда запомнил Лиссу ЧарДольской именно такой: растрепанной, с растерянным взглядом, но гордой осанкой и какой-то нежной тоской во взгляде. И будет долго вспоминать этот день и жалеть, что не решился просто толкнуть дочь в объятия матери.

Но тогда они просто ушли.

========== Глава 44. Елена ==========

Мальчишку было жалко. Елена рассеянно теребила брошку и читала громкий заголовок на первой странице всех новостных агентств. «Трагедия в семье Драгоций: за что и ради чего погибли Диаман и Селена».

«Эта история произошла десять лет назад, но ее подробности всплывают лишь сейчас. Что скрывает мрачный дом на окраине Драгшира? И почему Золотой мост до сих пор не достроен? Кто ответственен за срыв проекта и возможные жертвы? Расследование Лиссы ЧарДольской и личное мнение Фэшиара Драгоция, входящего в старший круг Змиулана».

Мортинова лениво передвинула страницу. Астрагор догадывался о подобном, поэтому вовремя решил подстраховаться и отойти от дел. Так еще и этот щенок намекнул ему о готовящемся скандале. Оставалось лишь найти человека, готового взвалить на себя все последствия этого взрыва.

«Диаман являлся главой проекта «Золотой мост» и контролировал все технические, экономические и организационные аспекты этого крупномасштабного строительства. Данный мост должен был соединить две части города, разделенные проливом, и тем самым обеспечить сквозной проезд. Но из-за особенностей грунта и недочетов при проектировании фундамента, подземные воды размывали основание моста, делая его просто неспособным выдержать предполагаемые нагрузки. В данной ситуации перед Диаманом Драгоцием встал непростой выбор: принять решения о прекращении проекта, тем самым поставив Змиулан перед угрозой разорения, или закрыть глаза на возможные последствия. По словам приближенных источников, известно, что на мужчину оказывалось давление и даже применялись угрозы, чтобы скрыть результаты исследования. Но Диаман не поддался и принял решение о заморозке строительства хоть и под другим предлогом.

Теперь стоит вопрос к руководству Змиулана, как оно могло требовать бюджетного финансирования и субсидирование данного проекта, а также до сих пор ратовать за его реставрацию перед РадоСветом? Данное поведение вызывает множество вопросов к высшему руководству компании и к их ценностной политике. А также дополнительного расследования требует так называемое самоубийство четы Драгоций в собственном доме. Из тех же приближенных источников есть сведения способные развить данное дело и, возможно, наконец, поставить в нем точку».

После такого на Змиулан обрушатся проверки, инспекции и пресса — как бедные родственники на умирающего богача. Елена уже представляла, какая молва пойдет по городу. И, разумеется, главе компании придется как-то отбиваться от всего этого… Марк Ляхтич принял бразды правления в самое тягостное для Змиулана время, сам того не подозревая. Наверное, где-то в глубине души Елене даже жаль его. Того мальчишку, что приехал покорять этот город восемь лет назад, но сгорел, стоило ему получить желаемое.

Нортон опять не прислушался к ее мнению, хотя, Елена знала, что лучшего ему никто не предложил. Мужчина уже давно перестал вызывать в ней тот жгучий интерес, знаменующий начало их отношений. Тогда Огнев только разошелся со своей рыжей стервой и об этом разрыве писали все газеты. Мортинова же была свободной, независимой и, конечно же, неотразимой. Им потребовалась пара встреч, чтобы проникнуться искренним и взаимным интересом. Да и наследники у Нортона уже были, поэтому над Еленой не висела проблема возможного материнства, так не вяжущегося с успешной карьерой. Словом, Огнев стал для нее прекрасной партией, которую оставалось только правильно разыграть.

И вот, когда все карты уже были в ее руках, кто-то достал запасную колоду. Они стали все больше и больше отдаляться друг от друга. С Нортона будто спало наваждение, и он заметно охладел к ней. Елена чувствовала присутствие невидимой соперницы, забирающей у нее мужчину… И это заставляло Мортинову сатанеть день ото дня. Все могло кончиться очень прискорбно, если бы не одно интересное предложение от Астрагора. Заставить Нортона увидеть, как сильно он в ней нуждается… сосредоточить в руках всю власть, а потом, играясь, заманивать его… Елена согласилась не раздумывая. И уже вечером нашла себе сообщника.

— Подставить Огнева? — Марк прищурил свои черные глаза, так напоминающие отцовские, — это может дорого стоить… к тому же, в ЗолМехе у меня неплохие перспективы и, — Ляхтич криво усмехнулся, — не только делового характера.

Елена положила свою руку поверх его. Этот жест был не столько ободряющий, сколько опекающий.

— Понимаю, милый, всегда сложно идти вперед, если от нас требуется чем-то пожертвовать. Это так страшно.

Марк скривился, как будто прикусил язык.

— Вперед? Я уже узнал, кто и как пробивается в семейке Драгоциев… зачем рисковать, если всегда найдется какой-нибудь голубоглазый щенок, метящий на твое место?

— Ну-ну, пора уже забывать свои неудачи… и не позволять им мешать достижению целей.

Елена подумала, что такая ранимая гордость у Марка точно от отца. Фалькор тоже вечно не мог собраться, если хоть раз где-то оступился. Собственно, именно поэтому его упекли куда-то в глушь, лишив всего… Мортинова мысленно закатила глаза.

— Хорошо… и как его можно подставить?

— А вот ты и подумай над этим… посмотри переписки, файлы, личный архив… благо, ты знаешь, у кого есть ключ доступа к ним, — Елена со значением улыбнулась.

На ее вкус Марк был слишком худощавый и костлявый, со злыми цепкими глазами, но дочурка Огнева отчего-то прилипла к нему похуже зубного налета. Отодрать ее можно было только клещами.

— А что мне будет за это?

Мортинова тонко усмехнулась. В этот момент она поняла — Ляхтич продался окончательно и с крючка уже не слезет.

— А чего ты хочешь, милый?

Черные глаза стали липкими, как банка со смолой.

— Змиулан. Я хочу Змиулан. И… а впрочем, об остальном я сам позабочусь.

А аппетит у мальчишки оказался воистину волчьим! Елена давно не встречала таких хватких юнцов, глотающих не только наживку, но и всю руку целиком.

— За такое… за такое тебе придется еще и добыть кое-что. Кое-что весьма ценное и дорогое для семейства Огневых… Скажи, тебе что-то известно о проекте «Эфлара»?

Елена незаметно поправила сережку, упиваясь каждым своим словом. Она уже видела, как выходит победителем из этой игры. Как славно, что за нее ставки будут делать другие. И платить по счетам, кстати, тоже.

— Да, милый? — Мортинова сняла трубку, — конечно, прочла. Такое прочел уже каждый в этом городе… нет, нет, конечно, такое нельзя спускать… что? О чем ты?

Женщина на секунду отодвинула от уха телефон, будто из него могла вылезти крыса.

— Подставили?! Марк… я всегда была преданным другом твоих родителей и твоим, ты же знаешь… нет, как-нибудь в другой раз. Нет, в другой раз это не завтра, это в другой раз. Прощай, милый. Удачи.

Окончив разговор, женщина уже знала — Марку не выплыть. Она бы дала ему пару недель, после чего парня окончательно разорвут на части и повесят обвинения, которые достались наследством от прошлого главы. Да уж… сын повторит судьбу отца, но куда трагичнее.

Елена еще немного подумала над этим, а потом выкинула все мысли о черноглазом юнце куда подальше. Она и так потратила слишком много времени на него, пора уже и о себе, наконец, позаботиться.

Женщина спустилась в комнату приемов Рубинового Шпиля, предназначенную для исключительных гостей. Для гостей, одно имя которых могло навлечь беду. Елена поймала себя на том, что дергает сережку. Плохо. Нельзя нервничать перед встречей с ним. Мортинова заставила себя распрямить плечи и вспомнить, кто хозяйка в этих стенах.

В комнате горел тусклый красноватый свет, разбрызгивающийся по стенам алыми кляксами. Все тут было подобрано так, чтобы максимально скрыть черты присутствующих. Елена грациозно присела в глубокое кресло с бархатной спинкой. Ее обнаженных плеч коснулась теплая, шершавая ткань. Женщина напряглась, будто по ним провели хлыстом.

Напротив нее еле-еле угадывались очертания мужского силуэта. Единственное, что было хорошо видно, белоснежный стол между ними.

— Вот. Это для первой, — Мортинова аккуратно поставила на него флакон с прозрачной жидкостью, — желательно попасть в лицо. Но по ситуации. Возможно, задеть только шею и плечи.

Рука в черной перчатке забрала флакон в темноту. Елена сжала подлокотники, стараясь разобрать, что происходит в метре от нее. Этого человека подобрал сам Астрагор, так что осечек быть не должно… но все же. Да, Драгоций поручил ей отдать некоторые долги, так как у старика сейчас полно своих проблем. А Мортинова с радостью воспользовалась возможностью.

На Лиссу ЧарДольскую в Змиулане хранился такой компромат, что эта рыжая стерва вылетела бы из своей редакции быстрее, чем успела бы написать новую статейку. Но Драгоций разрешил ей действовать на свое усмотрение, а значит, Елене плевать на ее увольнение, плевать на репутацию и загубленную карьеру. А вот на смазливое личико и синие глазища совсем не плевать. Пускай, эта мерзавка и дальше марает бумагу, вот только Нортона она ей не отдаст. Точнее Огнев сам не посмотрит на Лиссу, если хорошенько подукрасить ее…

Из соседнего кресла раздался странный звук. Елена сразу же подобралась, но скорее всего это был простой смешок.

— А вот со второй будет сложнее… Он хочет, чтобы щенок вернулся обратно на привязь… а для этого надо подбить его суку. Так, чтобы ему стали понятны условия. И так, чтобы она сама ничего не поняла. Вот более точная информация.

На стол легла тонкая папка. Елена сглотнула потяжелевшую слюну. Скоро. Скоро она останется одна. Все, кто мешался ей, уйдут… даже Астрагор с его вечной манией величия. Старик вряд ли выкрутится в этот раз, и статейки Лиссы хватит не только на Марка, но и на него… Хм-м, хоть где-то этой рыжей можно сказать спасибо. Елена даже решила оплатить ей курсы реабилитации, как все закончится. Ей и ее милой дочке, когда эта малолетняя прохвостка перестанет кружить голову Драгоцию и отвяжется от него.

Елена забыла про гостя и растянула губы в хищном, довольном оскале. Осталось подождать совсем немного и Нортон сам приползет к ее ногам. А там она уже подумает, как развлечь себя.

========== Глава 45. Василиса ==========

Он сердился на нее. Василиса поняла это сразу, как она вышли за порог квартиры. Фэш засунул руки в карманы пальто и смотрел сычом.

— Знаешь, о чем мы говорили с папой?

Драгоций вымученно вздохнул, показывая, как его все достало. Василиса принялась рассказывать.

— Может дашь ему позавтракать, пап, — ее отец с самого утра хотел испортить всем настроение, ничего нового, — и где мама? Она что, уже не выдержала и сбежала…

Нортон мрачно посмотрел на дочь.

— Лучше ты скажи, за какие хорошие дела, притащила в мой дом Драгоция.

ЧарДольская честно не хотела начинать разговор в таком тоне, но это небрежное «мой» почему-то разозлило ее.

— Потому что этот Драгоций заботится о твоей семье больше, чем ты! Знаешь, кто вытащил Дейлу… ах, прости… ты ведь даже не знаешь, где была твоя дочь.

— О чем ты? — Огнев прищурил свои глаза, похожие на пару фисташек.

— Да так, не бери в голову… тебе же не…

Василиса не договорила, так как отец неприятно дернул ее, утаскивая за пару колонн. Нортон нахмурился, словно размышляя, как у него и красавицы-Лиссы могло получиться такое.

— Скажи, пап, — тихо спросила девушка, — ты хоть кого-то из нас любишь? Хоть капельку?

— Хватит, — голос отца отливал сталью, — ты сама прекрасно все знаешь. Я не собираюсь потакать твоим капризам.

— Капризам?

— Да, капризам, Василис… вы уже достаточно взрослые, чтобы самим отвечать за свои поступки и не, — тут Нортон особенно понизил голос, — перекладывать ответственность на других.

ЧарДольская сложила руки на груди. В ней вдруг все замерзло. Вся та накипающая спесь, что теплилась в груди, превратилась в свалившуюся кашу.

— А как называется это? — девушка достала из кармана маленький черный кинжал, — разве это — не перекладывание ответственности, папа? Ты отдал мне эту вещь, даже не потрудившись объяснить, что она значит… если бы я знала, тогда бы все было по-другому.

Нортон усмехнулся и чуть отстранился от дочери. Он мягко взял у нее из рук кинжал и погладил его по холодному острию. Василиса осознала, что наблюдает за отцом почти с ревностью. Черт, как надо отбить голову, чтобы ревновать к металлу? И как надо трогать металл, чтобы заставить ревновать родную дочь?

— Ты уже разгадала его секрет?

— Допустим.

— Василис, — отец вернул ей кинжал и вздохнул, будто собирался окунаться в воду, — я отдал его Лиссе. Это был обмен: она возвращает мне пакет акций через тебя, а я — часть ключа. Но то, что она решила оставить его у тебя… Знаешь, пожалуй я даже рад.

Ей тут же вспомнился подвал, Лешка и тот гнилостный запах плесени, пробирающий до горла… Неужто мама догадывалась обо всем и с легкой руки сама одобрила подобное?

Наверное, за столько лет ЧарДольская должна была разучиться удивляться любым поступкам семьи. Разучиться осуждать их, разучиться жалеть себя и просто принимать то, что ее родители в какой-то степени конченные люди. Но каждый раз она по-новому доходила до этого. И каждый раз это вызывало в ней лишь одно желание — бросить все и бежать.

— Я долго думал над тем, как все сложилось… девочка, у которой не стало ни семьи, ни защиты завладела самым ценным сокровищем. Наверное, это был знак. Знак для всех нас… скажи, вторая половина же тоже у вас? Я более чем уверен, ты именно за этим притащила сюда Драгоция.

Василиса чуть размяла липкие ладони. Она уже тогда поняла, что надо делать.

— Ну и я сказала, что теперь это наше дело. Сказала, что ключ не попадет в руки Астрагора, но и ему он не достанется… это ведь правильно, как считаешь? — Василиса перевала дыхание и уставилась на Драгоция.

Они уже затормозили на какой-то заправке с неоновыми вывесками. Вокруг ездили машины и несло бензином. Черный, грязный снег сбивался по краям обочины похожий на кротовые тоннели, а внутри забегаловки мерцал тусклый свет, блестели маслом столы. И вообще все выглядело так, будто завтра они собирались закрываться.

Фэш вертел в руках пластиковый стаканчик с дрянным кофе из автомата. Он то и дело морщился, отпивая слишком горячий напиток.

— Я считаю, что если мы возьмем здесь поесть, то непременно пожалеем. Но черт с ним, давай рискнем…

— Драгоций. Я серьезно.

— Я тоже. Ты будешь хот-дог или пиццу? Учти, пицца тут с грибами.

Василиса откинулась на потрепанный диванчик и сдула с лица прядь. Только Фэш умел так, одним словом сделать ее чуточку счастливее и напомнить, что не все так уж и плохо. Наверное, завтра будет даже лучше.

Официантка за стойкой уже пару раз обглодала Драгоция взглядом и с каждым разом все более настойчиво. ЧарДольская знала, что сейчас есть заботы поважнее, но все равно хмурилась.

— Давай два хот-дога, но без горчицы… и еще пиццу. Да, и кофе.

Фэш насмешливо окинул ее взглядом, будто ища пару карманов, куда это все можно засунуть.

— Что? Я не ела со вчерашнего дня. Иди уже, пока я не придумала еще чего, — Драгоций изобразил гримасу ужаса, — и… Фэш, та девушка очень милая, правда.

— Да что ты? Пойду, гляну поближе.

Василиса проводила Драгоция взглядом, не переставая улыбаться, а потом задумалась и влезла рукавом прямо во что-то жирное. Черт. Она успела совсем забыть, где находится. Пришлось кое-как оттирать грязь влажными салфетками, пока Фэш мялся за стойкой. Интересно, и чего он так долго выбирает там и почему эта девица все говорит и говорит ему что-то?

— Вот, — наконец перед ней опустилась пластиковая тарелка, груженная жирной и горячей пищей, такой, что во рту начинала скапливаться слюна, — чего задумалась. Все еще жалеешь себя?

Драгоций показал ямочки, пытаясь, видимо, смягчить слова.

— Еще скажи, что я ною, — Василиса рывком придвинула к себе приборы, а потом отбросила их и прямо руками схватилась за кусок пиццы.

Фэш хмыкнул, но ничего не ответил. ЧарДольская яростно отгрызла четверть куска, тут же морщась. Тесто оказалось горяченным.

— Как думаешь, почему вам так много сходит с рук? Почему Дейла смогла сбежать с собственной свадьбы и скрываться дома, пока сама не решила выйти к Марку? Почему ты спокойно защитила своего отца на суде? Почему твой идиот-братец вечно путается у всех под ногами и никто до сих пор не отвесил ему хорошего пинка? — ЧарДольская перестала жевать и теперь во все глаза смотрела на Драгоция. — Да потому что Нортон как может бережет ваши шкуры. А вы… да вы просто семейка самоубийц. Вечно лезете на рожон, где только можно… черт, да на месте Огнева любой бы уже махнул на вас и пошел делать новых. Прости, Василис, но ты должна была это услышать. И понять.

Девушка все еще не могла заставить себя проглотить кусок. Ей казалось, что все горло свело, и она проведет полжизни сидя тут и давясь остывшим пепперони.

— То есть… ты хочешь сказать, что он… защищал нас?

Фэш, наверное, больше бы хотел открутить ей голову и спокойно доесть.

— Я уже все сказал, что хотел.

— А как же… как же…

— Василис. Твой отец не настолько всемогущ, чтобы исправлять все ваши косяки. Да и вы уже давно не дети, чтобы следить, что и кого вы тащите к себе в постель. Так что да, вам тоже перепало. Как и всем нам. А то, что вас не целовали перед сном в лоб и не рассказывали сказку… ну тут уже можешь предъявлять какие-то претензии, согласен.

ЧарДольской казалось, что ее мир взяли, перевернули и теперь пора учиться ходить на головах. Отец всегда казался ей неприступной глыбой, крепостью, призраком из прошлого, от которого надо бежать, пока не затянуло… А за любую теплоту, за любое доброе слово, исходящее от него, однажды придется платить. Но Фэш не стал бы ей врать, не стал бы заступаться просто так. Ведь Драгоций слишком хорошо знает, что такое жить без семьи.

ЧарДольская открыла рот. Фэш тут же весь подобрался, будто готовясь к обстрелу.

— Расслабься, я не собираюсь впадать в истерику. К тому же, ты… действительно сказал правду… часть правды. Знаешь что, давай просто забудем о них всех хоть ненадолго. Уедем куда-нибудь, хотя бы на этот вечер. В такое место, где нас никто не будет искать.

Фэш допил свой кофе, вытер салфеткой губы и выглянул за окно. Серое небо, черный снег и грязные бока машин — мрачно ответили ему.

— Давай, Огнева. Только все разговоры о своей семейке оставь здесь, в этом месте. Поверь, они прекрасно подходят друг другу, — Драгоций ловко подцепил с ее тарелки половину хот-дога.

Василиса вымученно усмехнулась, наблюдая за ним.

— И спасибо тебе, — Фэш удивленно уставился на нее, — ты прекрасно знаешь за что, Драгоций. Не притворяйся. Спасибо.

Василиса крепко сжала его руку, лежащую на замызганном столе, а потом уткнулась в плечо. Фэш чуть опустился, чтобы ей было удобнее и глубоко вздохнул. Девушка прижалась к серому свитеру, чувствуя, будто перенеслась в другой мир. Тут было тепло, пахло ландышем, а под щекой размеренно билось что-то тяжелое и спокойное. Ей вдруг отчаянно захотелось почувствовать себя девчонкой и спросить какую-нибудь глупость

— Фэш… а что тебе во мне нравится? Ну… больше всего.

Драгоций то ли хмыкнул, то ли вздохнул где-то сверху.

— Отвечай, давай. Или следующий вопрос будет еще хуже.

— У тебя классные ступни. Я в них влюбился, Огнева, так что береги ноги.

— Еще вспомни, как я тебя ими побила утром. Ты тогда их рассмотрел?

Драгоций, кажется, чуть не задохнулся от возмущения.

— Ты? Меня? Да я поддавался… и вообще ты чуть с кровати не грохнулась, дуреха.

Василиса тихо рассмеялась, а потом резко отстранилась от Драгоция. Ей пришла в голову одна мысль и держать ее в себе было все равно что, перекидывать в ладонях раскаленный уголь.

— Я знаю, что надо сделать с ключом. А потом знаю, что надо сделать с нами.

========== Глава 46. Лисса ==========

В Черноводе ей отчего-то было спокойно. Лисса ходила по комнатам и везде ее встречали призраки прошлого. На том диване Дейла и Василиса вечно играли в куклы, строя замки из подушек и покрывал. Получались целые царства из бежевых, голубых и алых шатров, где жили принцессы и никогда не выпадал снег… А там раньше стояла ваза, которую Норт случайно разбил. Ох, сильно же тогда ему досталось от отца…

Лисса подошлак стене с абстракцией какого-то известного художника — а в ее голове там до сих пор висели детские каракули, достающиеся ей на каждый праздник: день матери, дни рождения, сочельники и просто так. ЧарДольская могла припомнить каждый рисунок: полосатого тигра, пирата, огнежара, белую фею у водопада… их было так много.

Не верится, что все это было с ней. В ее жизни. Что раньше ее ждали и встречали радостным писком. Стало так грустно, будто ты пытаешься вспомнить вчерашний сон, а он ускользает от тебя, стирая последние воспоминания — и единственное, что остается, приятное тепло в груди.

— Это одна из последних работ Примаро Драгоция, слышала о таком? Он рисует весьма эксцентричные полотна, но всегда безошибочно передает суть, — Огнев встал так близко, что Лисса почувствовала свежесть его парфюма. — Здесь он изобразил вечное время, складывающееся из секунд. Силу предназначения. То, что должно произойти — наступит, как бы мы не противились.

ЧарДольская прищурилась, рассматривая странный меч без рукояти.

— И ты веришь в это?

— Нет, я не верю в судьбу, как и в удачу… и во все, где замешен человеческий фактор, будь это даже прогнозом погоды.

Нортон усмехнулся, хотя ничего смешного сказано им не было.

— Тут раньше были работы других художников. Помнишь? Хотя бы одну, — Лисса прекрасно знала, что кроме отчетов о продажах и цифрах в балансе ее муж не помнит ничего.

— Тут раньше многое было другим, Лисса. Но те времена прошли…

ЧарДольская вдруг вспомнила разговор с Василисой, где ее потянуло на откровения. На откровения о «тех самых временах», которые прошли.

Когда она пришла, дети уже спали. Лисса знала, что завтра им рано вставать, а значит, ни о каких послаблениях режима речи быть не может. В прихожей женщина как можно тише разделась, убрала перчатки и шарф. В комнате горел тусклый свет, и длинные тени гуляли вокруг.

— Мама? — очень тихо позвали ее из гостиной, — мама… ты пришла.

Сонная Василиса в одной пижаме выбежала к ней, стуча пятками по каменному полу. Кажется, Нортон опять не проследил за ними, или же это няня не отвела их в кровать. Завтра надо будет разобраться, почему ее ребенок босой бегает по спящему дому.

— Принцесса… как же я могла не прийти, — Лисса аккуратно подхватила девчонку, чтобы та не простыла, — а вот что ты тут делаешь?

На самом деле в последнее время женщина слишком часто задерживалась на работе допоздна. А еще это предложение от Астрагора… и должность главного редактора, стоящая на кону. Лисса так и не придумала, как лучше поговорить с Нортоном обо всем этом… конечно, муж ее поддержит, он сам говорил, что ей пора уходить из-под опеки Нерейвы.

— Мам, ты такая холодная, — Василиса легонько дотронулась до щеки Лиссы, — а я просто совсем-совсем не хочу спать. Честно.

— Дейла и Норт опять не взяли тебя в игру, — устало спросила женщина.

Все эти склоки между детьми начинали напрягать ее. Старшие дети Нортона были славными, и Лисса правда старалась любить их также сильно, как и свою принцессу, но в них было слишком много от Ниры. А они как будто чувствовали ее отношение и отдалялись все дальше.

Василиса угрюмо притихла у нее на руках.

— Пойдем, пока папа нас не увидел. А то кто-то завтра останется без сладостей.

— Мам, я уже без сладостей… тетя Азалия сказала, что у меня желтеют зубы.

— Ну-ка, скажи «и-и-и», — Лисса придирчиво осмотрела беленькие зубки дочери, — тетя Азалия просто… пошутила. Я сама поговорю с ней.

Василиса расплылась в довольной улыбке. Конечно, Лисса понимала, что слишком балует дочь и часто потакает ее капризам, но ничего не могла с собой поделать. Это был ее первенец, ее принцесса, ее… копия. И никто в этом доме не смел обижать ее. Ни няня, ни дети Ниры, ни даже Нортон.

— Так-так, эта лисица опять привирает? — к ним как раз вышел последний. Мужчина был в домашнем халате и явно собирался идти отдыхать. — Ты не позвонила, как отъехала. Хотя мы договаривались.

— Я закрутилась… и вообще под таким контролем я чувствую себя какой-то мишенью.

— Лисса…

— Норт, давай не при детях, — Василиса как раз навострила уши, хотя старалась притвориться, что пуговица на пиджаке увлекает ее куда сильнее разговора родителей, — так что там она натворила?

— Изваляла вещи сестры в муке, — мужчина усмехнулся глазами.

— Она первая… — Василисе вздрогнула на руках мамы, видимо, чувствуя себя под полной защитой и не боясь перечить отцу.

Маленькая, смелая принцесса. Лисса подумала, что встанет на сторону дочери вне зависимости от ситуации.

— Помолчи. Я знаю, что Дейла назвала тебя «фейрой», но мы же уже говорили, что на слова нельзя бросаться с кулаками.

Женщина теснее прижала к себе Василису. Внутри все покрылось льдистой коркой от мысли, что ее девочку обижают в ее же доме, пока Лиссы нет рядом. И никто: ни муж, ни няня — не пытаются пресечь это. Конечно, малышке приходится обороняться самой.

— А Дейлу наказали? — тихо спросила Лисса, — или обзывать родную сестру считается нормальным? Азалия лишила ее сладкого или отвела в угол… что-то я сомневаюсь, Нортон.

Мужчина гневно прищурился и так посмотрел на притихшую дочь, будто хотел за шкирку стащить ее с материнских рук. Бедная девочка… как же ей тут тяжело приходится без нее.

— Сегодня ты поспишь со мной, принцесса. А завтра мы обсудим эту ситуацию уже с Дейлой и Азалией… я не потерплю, чтобы мо… — тут женщина слегка замялась, — чтобы мои дочери ссорились по пустякам.

— Ты ее балуешь сверх всякой меры, Лисса. И в итоге вырастишь капризную разнузданную девицу, — дождавшись, когда Василиса скроется, начал страдать Нортон. В последнее время он слишком часто лез в их с дочерью отношения.

— Ее должен хоть кто-то любить и баловать в семье! Ты посмотри, твои двойняшки изводят ее, а эта карга во всем им потакает, Нортон. Наша девочка, — Лисса укоризненно посмотрела на мужа, как будто стараясь отпечатать эти слова у него на лбу, — наша девочка заслуживает лучшего.

— Она сама часто лезет на рожон. И ты только посмотри… начала врать, — мужчина подошел к жене и приподнял ей лицо, заглядывая в глаза, — Лисса, если бы ты любила «моих двойняшек» хоть в половину также сильно, как «нашу девочку», то все были бы куда счастливее.

— Я люблю их, Нортон. Как могу, — женщина чуть вздрогнула в его руках, — поверь, куда сильнее, чем любая другая на моем месте. Я просто… просто Василиса так похожа на меня.

— Знаю, — Огнев мягко привлек в себе жену, уткнувшись губами ей в волосы, — поэтому я и хочу, чтобы она выросла такой же сильной и… а ты вечно идешь у нее на поводу.

Женщина грустно улыбнулась. Да, в этих словах была правда. Но как мать могла любить своего единственного ребенка меньше? Она и так не додавала ей времени, теплоты и заботы, а как она может не додавать еще и любви.

— У нас с тобой прекрасные дети, верно? — спросила Лисса, — мне кажется… мне кажется, они вырастут чудесными людьми и будут счастливы.

Нортон очень внимательно слушал ее, словно ждал еще чего-то.

— Надеюсь, все так и будет.

— А как же иначе? Мы же не дадим их в обиду… никому не дадим. Я хочу, чтобы каждый из них сам выбрал то, что ему нужно. И не ошибся.

Огнев посмотрел на нее без прежней прохлады. Его глаза мягко мерцали фисташковым блеском, а лицо разгладилось и смягчилось.

— Ты права… Ты права, Лисса. Все так и будет.

В этот миг женщина почувствовала, что можно рассказать о предложении Астрагора. О новой работе и о той плате, что ей надо будет отдать. Но потом Нортон так нежно привлек ее к себе, что она решила отложить этот неприятный разговор. Впереди у них еще бесконечное число дней — успеется.

В ее кровати уже сопела Василиса в обнимку с плюшевым огнежаром. Девочка чуть вздрогнула, когда мама легла рядом, подтолкнув одеяло. Лисса какое-то время молча наблюдала за дочкой, а потом шепнула ей:

— Ты будешь самой счастливой, принцесса. Самой-самой.

Наверное, в тот вечер пошли первые трещины, расколовшие их семью. И наверное, Лисса ЧарДольская могла остановить их просто загляни она в спальню к двум другим своим детям, также ждавшим ее полночи и отчаянно всучивающихся в каждый шорох. Вот только женщина никогда не считала их «своими» до конца.

— Иногда я думаю, что была не самой лучшей матерью, — неожиданно даже для себя сказала Лисса. — Или вообще ею не была.

Нортон косо глянул на нее. Видимо, ему не нравились все эти разговоры, ворошащие прошлое, но ЧарДольской действительно было важно знать правду, поэтому он собрал нервы в кулак и ответил:

— Им было плохо без тебя, Лисса. Наверное, это единственное, что тебе нужно знать…

— Может быть… — женщина глубоко вздохнула, будто в комнате стало душно, — может быть еще не поздно все исправить… мы ведь были не такой уж плохой семьей, Нортон.

Лисса посмотрела на мужчину, хотя это было сложно. На секунду ей показалось, что не было этих лет разлуки, ссор и холодного одиночества… что он все тот же Норт, волнующийся, когда она не звонит после работы.

— Ты за этим приехала? За этим решила помочь?

— Нет… то есть, — Лисса закрыла глаза, собираясь с мыслями, — я просто устала быть одна. Я чувствую, что все это время мы могли бы быть счастливы, Норт. Могли бы провести его вместе, рядом, с семьей… а вместо этого мы прячемся за старыми обидами, которые уже давно пора оставить в прошлом. Мы потратили столько лет ни на что… столько счастливых лет. Ты никогда не думал о них?

Огнев не смог скрыть удивления, и его светлые брови чуть сдвинулись, но мужчина больше никак не выдал себя. Лисса почувствовала, будто с нее содрали кожу и вскрыли все нарывы разом. Но ЧарДольская ни капли не жалела о своих словах, если время чему и научило ее, то это не терять момент.

— Я хотел съездить к Мираклу… у нас есть пара нерешенных вопросов. Ты еще не собираешься покидать нас?

— Меня волнует отъезд Василисы… как бы они с Драгоцием не натворили дел, — Лисса дотронулась до волос, — нет, я еще немного попользуюсь твоим гостеприимством.

— Дочери, — Нортон вымученно вздохнул, — с ними вечно столько проблем… а этот мальчишка еще и любимец Астрагора. Я дал ему понять, что Василису не должны касаться его разборки с племянником. Он ее не тронет.

ЧарДольская нахмурилась.

— А — его? Норт… этот парень помог нам. И он любит Василису.

Огнев оставил ее вопрос без ответа, но так поджал губы, что стало ясно — на Драгоция ему плевать. Мужчина остановился в дверях и вдруг резко обернулся. Секунду он смотрел на Лиссу, будто в первый раз видел ее.

— Не уходи сегодня никуда, — тихо попросил он, — а еще лучше поехали со мной.

— Нортон… что это с тобой? Ты же не веришь во все это…

— Не знаю. Просто дождись меня тут, — мужчина поморщился, словно, ему самому было неловко от своих слов.

— Хорошо, у меня не было никаких планов.

Огнев сухо кивнул, а потом чуть приоткрыл рот. Наверное, ему хотелось что-то сказать. Что-то важное.

— Лисса… когда все закончится, — он наклонил голову, — когда все закончится, давай вернемся к этому разговору.

А потом дверь за ним хлопнула, и Лисса ЧарДольская осталась один на один с тишиной в квартире. А за окном стелилась беспроглядная ночь.

========== Глава 47. Фэш ==========

Они неслись по шоссе на скорости не меньше сотки. В салоне гремела музыка настолько резвая, что хотелось отбивать ритм, прямо той ногой, что лежала на педали. Вокруг не было ни души — только столбы фонарей и гладкое полотно асфальта.

— Ты знаешь, куда мы едем?! — прокричала Василиса, стремясь заглушить орущие динамики.

— Да, — Драгоций послал ей кривую усмешку, — мы едем к океану. Как ты и хотела.

Василиса издала какой-то радостный звук, похожий на крик чайки. Фэш подумал, что эту ночь они запомнят надолго… он прибавил громкости, и, кажется, весь мир потонул в шуме мотора, стуке барабанов и расстилающейся дали впереди. Драгоций подумал, что если у свободы есть вкус, то он точно отдают бензином и солью.

Астроград быстро перешел в низкий пригород с редкими коттеджами, провожавшими их одинокими горящими окнами. А потом ушли и они, осталась только приближающееся черное полотно. Оно вырисовывалось все ближе и ближе — вот уже виднелся остов маяка и полоска серого гравия. Фэш свернул в сторону обледенелого причала.

На губах сразу стало солоно.

Фары осветили часть бетонной дороги, выхватив ее у темноты. Драгоций заглушил мотор, и какое-то время они сидели в полной тишине, словно остались одни в целом мире.

— Ну что, прогуляемся? — улыбнулся он, первым выходя из машины.

Отсюда был слышен плеск волн, и казалось, они вот-вот намочат ботинки — хотя до берега было не меньше трех метров. Фэш пошел по причалу, уходящему куда-то в кромешную темноту. Под ногами хрустел снежный наст.

— Тут жутко… и тихо, — сзади раздались шаги Василисы, похожие на маленькие взрывы, — как думаешь, мы тут одни?

— Что? Испугалась, Огнева? — Фэш усмехнулся. Ему самому было на удивление спокойно, будто они прогуливались во внутреннем дворике.

— Жди еще! Я просто… эй, куда ты так спешишь.

Она догнала его и пошла так близко, что он чувствовал затылком каждый шаг. Вдруг что-то ударилось о причал с глухим звоном. Огнева чуть не запрыгнула на него, как мартышка. Фэш только и успел удержать ее, пока эта дуреха не полетела в холодную воду.

— Можем вернуться? — предложил Драгоций, уже зная ответ девушки.

— Что это было?

— Бутылка. Или другой мусор, прибившейся к свае, — Фэш покрепче прижал ее, — а может… может и кто-то из моих. Пришел по наши души.

Василиса разом сжалась у него в руках так, что Драгоций мысленно дал себе подзатыльник. Ну что его тянуло вспоминать о своей чертовой семейке, будь она не ладна. На Василисе и так лица нет.

— Тогда пускай убираются куда подальше, — неожиданно зло прошептала она, — я тебя никому не отдам, ясно?

Василиса вдруг крепко сжала ему руку и взглянула своими синими глазищами. В темноте они казались почти черными, и что-то в них напомнило о Марке… Фэш помотал головой.

— Никому, понял, — твердо повторила девушка, а потом обогнала его и пошла первой.

Вот же… Драгоций проводил ее удаляющуюся фигурку взглядом. И как его угораздило спутаться с кем-то из Огневых.

Василиса дошла до края и села прямо на расчищенные, холодные доски, подогнув одну ногу. Ее волосы чуть мерцали в тусклом свете маяка, похожие на скорлупки каштанов, которые Фэш собирал в детстве. И вся она показалась ему до странности знакомой, будто он когда-то уже видел все это… море, причал, лед и девушку с рыжими волосами…

— Мне холодно сидеть тут одной, Драгоций.

Фэш тут же понял намек и пристроился рядом. Он развернул к себе Огневу лицом и не торопясь поцеловал ее. На самом деле, ему хотелось сделать это еще в машине или на той замшелой заправке, где Василису опять повело и она несла какую-то несусветную чушь.

— Больше не холодно? — спросил Драгоций, выпустив облачко пара прямо ей в лицо.

— Да иди ты… — Василиса растеклась, словно комок теста. Фэш запустил руки под распахнутое пальто, жмурясь от накатывающего тепла ее тела. Так близко…

— Драгоций, расскажи мне что-нибудь.

— Что? — Фэшу вообще не хотелось говорить или думать в этот момент, у него и так было чем заняться, — ты и так знаешь обо мне достаточно…

— Нет. Расскажи мне… ну не знаю, о своей первой девчонке.

Драгоций нахмурился. Почему-то все девушки, с которыми он сближался, рано или поздно начинали выведывать имена своих предшественниц. Как будто кошки проверяли, кто жил в доме до них и насколько сильно он ободрал диван. Фэш уже успел смириться и принять эту истину, как что-то неизбежное.

Драгоций поднял голову вверх. Здесь, далеко от города, звезды были настоящие, а не те блеклые огоньки, теряющиеся в свете многоэтажек. Почему-то он вспомнил о сестре и о доме, о лете, когда они, наконец, стали родными по-настоящему.

— Нет, я расскажу тебе кое-что другое… слушай и говори, если замерзнешь… Все случилось одним жарким днем…

В Драгшир пришел зной. Настоящее летнее пекло, такое, что вся трава превращалась в сухую солому и колола босые ноги. Но Фэша это не особенно доставало, он ходил на рыбалку, плескался вместе с мальчишками в озере и воровал яблоки из соседского сада. Ему было плевать на прогнозы синоптиков, плевать на засуху… впереди каникулы, а вокруг был целый мир — в десять лет такого хватает, чтобы забыть обо всем остальном.

— Ну возьмите меня! — Захарра уперлась кулаками в бока и яростно наступала на него. — Чего вам стоит?

Фэш поморщился, кто в здравом уме захочет играть с девчонкой. Они же вечно ноют, льют слезы и всего боятся, даже дохлых лягушек. От последних у девчонок вообще случается припадок. А Захарра еще и младше его.

— Да ты испугаешься и убежишь, малявка. А мама потом еще…

— Я не малявка! — сестра изо всех сил толкнула его, но Фэш даже не сдвинулся. — А ты… ты вредина, каких поискать! Расскажу родителям, кто лазает в соседский сад, мигом тебе уши надерут.

А вот это было страшной подлостью… Фэш чуть не задохнулся от возмущения. Надо бы как-то избавиться от нее, а то Рэт с Феликсом засмеют, что вместо пиратов он играет в дочки-матери, самую дурацкую девчоночью игру.

— Хорошо, — мальчик медленно кивнул, — хорошо, мы возьмем тебя, — Захарра так и засияла, мигом перестав дуться, — но тебе нужно пройти испытание.

— Испытание?

— Угу, — его Фэш придумал только что и был уверен, что сестра сдуется, — залезть на липу в саду. Это несложно, я по ней взбираюсь каждый день…

У них в саду росла старая, ветвистая липа, папа еще хотел срубить ее, но мама запретила, сказав, что будет читать в ее тени. Липа упиралась ветками прямо в окна второго этажа, где были детские спальни, и Фэш, бывало, карабкался по ней втайне от родителей. Захарра наблюдала за ним с завистью, но сама лезть не решалась — дерево было все в бугорках, а кое-где приходилось прыгать с ветки на ветку.

Мальчишка усмехнулся, уже чувствуя себя победителем. Вот бы поскорее умчаться к ребятам, а то он пропустит половину игры, а там наверно уже все делятся по командам и чертят карту… интересно, Рэт принес деревянные мечи, как обещал?

— Хорошо.

— Что? — Фэш пару раз моргнул, забыв, о чем они тут разговаривали.

- Я полезу! — Захарра вскинула подбородок.

Червячок сомнения неприятно кольнул его… Может остановить ее? Вдруг еще что случится. Но Фэш лишь мотнул головой. Ну получит пару ссадин и сразу слезет, или вообще передумает. Не будет он подаваться.

— Тогда пойдем. Пока мама с папой не пришли.

У липы стало заметно, как Захарра переживает: у нее чуть тряслись руки, а с лица пропала извечная лукавая улыбка. Девочка подошла к дереву и задрала голову, словно пытаясь разглядеть просвет в зеленной листве.

— Тебя подсадить? — усмехнулся Фэш.

— Вот еще! — Захарра сердито фыркнула, оттолкнулась и повисла на первой ветке.

Упадет, подумал мальчик, точно свалится и набьет шишку. Но Захарра, кряхтя, продвигалась все выше: она кое-как подтягивалась, забрасывая то ногу, то руку. Все ее лицо покраснело, словно девочка обпилась томатного сока, а щеки так вообще превратились в раскаленные угольки.

— Вот увидишь, — донеслось до Фэша, — вы все увидите, что я ни капли не… ай!

Сердце дрогнуло, но Захарра всего-то поскользнулась на ветке. А высоко она уже вскарабкалась, может и доползет, подумал Драгоций.

— Куда лезть? Тут развилка!

Фэш подбежал ближе, чтобы лучше видеть сестру. Та замерла в основании толстой ветки, делящейся на две более тонкие, одна из которых вела на их балкон. Отсюда оставалось рукой подать до финиша, вот только Фэш ни разу не карабкался этим путем.

— Иди на другую! Тут я никогда не полз.

— Вот еще, — Захарра чуть пораскачивалась, — я почти у цели. А ты пытаешься, — она обхватила ветку руками, — ты пытаешься… ой! Она трещит.

— Захарра, — Фэш облизал губы, — все, ладно. Ты победила… мы возьмем…

— Ну уж нет, не нужны мне твои поддавки, — девочка продвинулась еще чуть-чуть, — я и без них…

Тут раздался треск. Фэш только и успел отскочить, а потом броситься к сестре, странно свернувшейся на траве и зажавшей рукой коленку.

Он тогда боялся, что Захарра не захочет с ним общаться, а отец так разозлился, что впервые взялся за ремень и даже мама не стала останавливать его.

Но вечером Фэш все равно пробрался в комнату сестры, и та не стала прогонять его. Они сидели на подоконнике, разглядывая крыши домов, тонущих в малиновом закате. Дневной зной чуть отпустил, и от земли веяло прохладой. Где-то у соседей надрывалась пустельга, а так весь город молчал, измотанный зноем.

— Больно? — у Захарры была перебинтована нога, а под глазом все посинело.

— Пустяки, — девчонка подцепила с кровати одеяло, накрыв их обоих, словно коконом, — жаль, жаль, что я так и не прыгнула…

Фэш взвился. Для себя он давно решил, что его сестра самая смелая девчонка в округе, а может и вообще, самая смелая из всех девчонок.

— Больше я тебя не брошу, — он сжал ее руку, — и мы будем играть вместе во все игры, обещаю… Сражаться на палках, искать лягушек за сараем, а еще будем топтать все клумбы у этой злобной тетки!

— Хронимары? — Захарра подавила улыбку, — она же нажалуется маме.

— Ну и пусть, — Фэш сверкнул глазами, — я тебя всему научу…

Сестра достала откуда-то пачку с печеньем, и они медленно начали жевать его, скидывая крошки прямо в сад.

— Все-таки хорошо, что я девчонка, правда? — неожиданно спросила она. — Будь я парнем мы бы не поладили… нет, мы бы постоянно дрались и я бы била тебя!

Фэш так удивленно посмотрел на нее, что Захарра покатилась со смеху. Она смеялась, закрывая себе рот ладошкой, чтобы не услышала мама, но никак не могла остановиться. Наконец, у нее потекли слезы.

— Какие глупости, — Фэш тоже улыбнулся, — ничего бы такого не было.

То лето было последним летом, проведенным ими в Драгшире, и оно пахло яблоками, сухой травой и шоколадным печеньем.

— И с ней все было хорошо? С Захаррой, она не пострадала? — Василиса закуталась в шарф, — ты был еще тем маленьким засранцем, Фэш.

Драгоций прикрыл глаза, ему нравилось, когда девушка называла его по имени.

— Да что с ней будет, по правде сказать после этого она стала еще драчливее и вреднее. И поддерживала меня во всех злостных шутках… мама была в ужасе.

Василиса рассмеялась, но слегка натянуто. Наверное, вспомнила своего брата и сестру, решил Фэш и поспешил сменить тему:

— Слушай, а ответь на один вопрос, — он хитро прищурился, — Огнева, как думаешь… родись ты парнем, мы бы с тобой ладили?

Василиса уставилась на него так, словно он предложил искупаться. Секунду она хмурилась, а потом покачала головой.

— Ладили? Да я бы врезала тебе. При первой же встрече. Чего ты смееш…

Договорить он ей не дал. Фэш притянул к себе девушку, крепко целуя ее. Откуда-то запахло мягкими яблоками и зноем, отчего закружилась голова. Василиса прижалась к нему, и казалось, снег под ними начал плавиться. Фэш зарылся носом в рыжие волосы, пока не уперся куда-то в шею и щеку не кольнул шерстяной шарф. Василиса накрыла его затылок и погладила, неторопливо водя рукой по макушке. Фэш понял, что они уже не целуются, а просто сидят в обнимку на холодном причале посреди замершего моря.

— Ты говорила, что знаешь, как поступить с ключом, — тихо сказал он.

— М-м-м, знаю. Давай утопим его.

Фэш поднял голову и посмотрел в темные, нечитаемые глаза Василисы — они напоминали две маслины.

— Утопим?

— И уедем как можно дальше. Не знаю… куда угодно. А через пару лет все забудется и можно будет вернуться. Или нет. Как захотим, Фэш… Все будет так, как мы захотим.

Драгоций натянуто усмехнулся, посмотрев вдаль. Там было черное море, что никогда не останавливает путь, и поблескивающие огни города, и звезды… много звезд по всему небу. Можно представить, что они уже далеко-далеко, а эти звезды все те же.

— Василис, — он нашел ее замерзшую, шершавую руку и сжал ее, — в машине хватит бензина на пятьсот километров… давай просто гнать вперед. А завтра подумаем, как быть.

Огнева зажмурилась и уткнулась носом ему в волосы. Она тихо зашептала что-то, но Фэш не смог разобрать, да и не хотел. Он просто сидел на причале, смотрел на звезды и думал, как завтра все это повторится. Они снова будут есть в какой-то дешевой закусочной, коих тысячи на дорогах, будут плеваться горячем кофе, подпевать, а потом остановятся там, где им захочется и будут смотреть на море… И так раз за разом.

В кармане что-то завибрировало. Фэш полез за телефон, намереваясь и вовсе выключить его, предварительно стерев почти все контакты.

«Ты и Огнева у нас на виду. Иди к мосту, дядя хочет сделать тебе последнее предложение, Фэш. Рок Драгоций»

Фэш чертыхнулся. Но ничего… Астрагор отпустит его. Он сделал все, чтобы дядя понял и отстал от него. А потом он сгребет Василису и они умчатся ото всех них… да, так и будет.

========== Глава 48. Дейла ==========

«Вызываемый абонент недоступен. Оставьте сообщение после…»

Снова. Дейла сбросила вызов, уже пятый за последние полчаса. Норт молчал, а на часах время близилось к раннему утру. Огнева сидела у себя в комнате, в Черноводе, и методично раз в полчаса звонила брату.

А вдруг он попал в беду… хотя какая беда, скорее всего, надирается с какими-то кретинами, разматывающими его на деньги. Днем отоспится и завалится домой, весь мятый и пахнущий чужими духами. Дейла прикрыла глаза. Норт прожигал свою жизнь, а отец, единственный, кто мог стряхнуть его, оставался в стороне, с каждым разом все больше, разочаровываясь в сыне…

— Инга? Инга! — Огнева прикусила губу. Наконец, она дозвонилась хоть до кого-то из кампании брата. — Инга, Норт рядом?

Ей ответили что-то неразборчивое, а потом в трубке послышался влажный, чавкающий звук.

— Где вы? Инга, посади его в такси… Инга…

Звонок оборвался. Дейла сжала телефон, пока костяшки не побелели. Эта блондинка с длиннющими ногами и смелыми вырезами всегда ей не нравилась, а теперь, когда ей захотелось охмурить Норта, неприязнь переросла в острую ненависть. Инге нужны были деньги Огнева, Огневу — ее блондинистые волосы, отливающие в темноте платиной, и водянисто-голубые глаза. Наверное, в Инге брат видел призрак той, навеки от него ушедшей.

Дейла вышла из комнаты, начиная бесцельно бродить по квартире. Норт уже немаленький, да ему до тридцати ближе, чем до двадцать, в конце-то концов! Что она вообще переживает за парня? Ну напьется, ну переспит с этой стервой, кто умирал от этого? Если залетит, то сам дурак, будет выплачивать алименты или оденет кольцо на палец. От последнего Огневу замутило. И когда она стала таким циником.

— Дейла? Ты чего не спишь? — в проходе показалась Лисса. Женщина была одета в брючный костюм и выглядела так, словно в любой миг могла сорваться на деловую встречу.

Дейла прислонилась плечом к стене, разглядывая мачеху. Присутствие ЧарДольской в доме заставляло вспоминать о террариуме со змеями. Стекло разбилось, и огромная анаконда заползла тебе под кровать…

— Вы все еще тут. Не собираетесь домой? К себе домой, — если бы не кретин братец, Огнева была бы любезнее… но ее так все достало. А еще в последнее время ее мутило от любых резких запахов или вкусов.

Глаза Лиссы на секунду кольнули холодом, но потом вновь стали до тошноты спокойными, как витражное стекло.

— Дейла, — женщина прикусила губу, — я хотела выпить кофе… не расскажешь, как у вас работает машина?

Огнева пожала плечами и пошла на кухню. Сидеть одной ей тоже не хотелось.

Кухня в Черноводе была оборудована так, что даже Жан-Жак, именитый шеф-повар, не побрезговал бы готовить на ней, но сами Огневы едва освоили конфорку для жарки яиц.

Лисса откинулась на спинку кресла.

— С пенкой или без? Хотя… лучше без, тут рычаг заедает.

Женщина махнула рукой, и Дейла сделала две чашки на свой выбор.

— Спасибо, — Лисса аккуратно достала ложечку.

Тишина свернулась между ними, как загустевший сахар. Дейла чувствовала, что ей надо что-то сказать, но желания не было. Эта женщина… когда-то Огнева отдала бы очень многое за возможность быть услышанной ею, но те времена миновали.

— И вам спасибо за подарок. Я получила его, хотя, кажется, ничего не ответила, — на свадьбу ЧарДольская вместе с пожеланиями прислала набор духов, которые Дейла даже не понюхала.

— Мне жаль, что все так вышло, — Лисса прикрыла глаза, — что тебе пришлось пройти через это одной.

Дейла захотела встать и уйти. Слишком поздно строить из себя понимающую матушку, когда всю сознательную жизнь была холодной мачехой. Слишком поздно… Огнева почему-то не могла заставить себя двинуться.

— Я была не одна. Со мной был любящий и заботливый муж. Которого вы отправили за решетку и даже не моргнули. И не сказали мне. Почему? Почему вы… — ногти вошли под кожу, — все всегда решаете за нас? До сих пор…

— Я знаю, как он к тебе относился. И знаю, как предал Нортона, из-за него ваш… нашу семью, — Дейле захотелось кричать, — нашу семью чуть не растащили. Каждый получает то, что заслужил, Дейла… это закон жизни.

Огнева усмехнулась, хотя в пору было идти рыдать.

— Тогда что получите вы, матушка? За всю свою заботу… за теплоту, за… что ты получишь, Лисса, за то, что постоянно лезешь в жизнь чужих детей?

Щеки, кажется, покраснели и неприятно жгли. ЧарДольская наконец растеряла напускное добродушие, и ее черты заметно заострились.

— В тебе говорит обиженная и недолюбленная девочка. Но когда у тебя будут свои дети, Дейла… ты поймешь меня. Поймешь, что я давала вам с Нортом все, что могла. Думаешь, мне легко было видеть напоминание о чужой женщине в своей семье? Нет… но я всегда старалась разглядеть в вас Нортона, а потом уже Ниру. И я любила вас. И продолжаю любить… черт, да я воспитывала вас больше семи лет… это на три года больше, чем родная мать… конечно, я успела полюбить вас.

Лисса замолчала, прерывав длинную речь. Она выглядела такой уставшей, словно таскала камни, или кто-то скрутил ее и выжал подобно тряпке. Дейла не знала, что ответить. Конечно, она чувствовала, что Лисса привязана к ним, и Огнева сама была также привязана к ней. Но Василиса… Василису ЧарДольская любила. Дейле казалось, что у нее в руках лежат тлеющие огоньки, а сестрица пляшет рядом с огненной гиеной.

У мамы был такой большой живот, будто она съела всю кастрюлю с супом. Дейла постоянно подходила к нему и трогала. Каждый раз ей мерещилось, что кто-то там внутри отвечает ей.

В маме жила их сестренка.

Пока она была маленькая и такая беззащитная, что мама носила ее в себе. Но потом, когда сестренка родится, Дейла, наконец, увидит ее. Девочка закрывала глаза и представляла, какой она будет. Вот бы похожей на нее… такой же светловолосой и с зелёным глазами, тогда бы все сразу понимали, что они сестренки и провожали их завистливыми взглядами.

— А как ее будут звать? — если бы выбирала Дейла, то она бы придумала самое лучшее имя… может даже отдала бы сестре имя любимой принцессы.

— Василиса, — улыбнулась мама, поглаживая живот, будто сестренка тоже слушала их. — Как считаешь, ей подойдёт?

— Ва-си-лиса… мне нравится. Оно так похоже на твое.

Лисса присела рядом на корточки и положила ее ладошку себе на свитер. Дейла сразу же смяла ткань.

— Я очень-очень хочу, чтобы вы подружились. Чтобы вы стали самыми лучшими подружками, — мама внимательно посмотрела на Дейлу, как будто та опять пролила компот, — она будет такой маленькой. Мне понадобится твоя помощь с Василисой.

Дейла подняла голову, чувствуя себя в этот миг совсем взрослой. Но один вопрос все не давал ей покоя. Если у мамы появится новая дочка, то не забудет ли она о ней. Как Дейла порой забывала о старых куклах, если родители дарили новых.

— А ты будешь продолжать любить нас? Меня и Норта…

Лисса улыбнулась, как будто девочка сказала что-то смешное. Женщина села на диван и постучала рукой по подушке рядом. Девочка тут же вскарабкалась, доверчиво прижимаясь к теплому боку.

— Ты, — Лисса загнула один палец, — Норт, — второй, — папа и я, — у нее на руке остался лишь один торчащий мизинец. — А это будет Василиса. Видишь, нам всем хватит места. Я не подведу Норта… и вас, — тихо добавила женщина.

Дейла сжала мамину руку и погладила ее.

— Тогда я тоже не подведу тебя. Я стану самой лучшей сестрой, честно-честно… я даже дам ей своих кукол, мама, и замок, и краски… как думаешь, ей понравятся мои краски?

Лисса рассмеялась и плотнее прижала к себе дочку.

— Конечно, милая… думаю, Василиса будет счастлива.

— Мам… а когда мы с Нортом были внутри тебя… тебе нетяжело было? Нас же двое.

Женщина странно посмотрела на Дейлу. Девочка так и не смогла понять, чем ей так не понравился этот взгляд, почему внутри все слиплось и захотелось извиниться за вопрос.

— Вы с Нортом, — Лисса замолчала. У нее на лбу пролегла резкая складка, делая ее совсем некрасивой, — с вами все было куда проще… пойдем, ты хотела показать мне свои рисунки?

Дейла тут же побежала в комнату, где на столе сох лист с нарисованной белой феей в пышном платье. О своем вопросе она тогда забыла на целых пять лет.

— Дейла… что ты не перестаешь смотреть в телефон? — Лисса вновь перехватила ее взгляд. — Кто в такую ночь должен писать тебе?

Наверное, беспокоится о Василисе и думает, что это она может писать сестре. Наивная, у рыжей есть Драгоций. Дейле вдруг остро захотелось вывалить на ЧарДольскую весь куш проблем и посмотреть, как та поступит. Она столько бубнила о своей любви, что грех будет не проверить слова на деле.

— Норт. Брат не выходит на связь. Я знаю, он спутался с плохой кампанией и сейчас его пытается охмурить одна стерва. Как-то так.

Лисса пару раз моргнула, переваривая информацию.

— Ты знаешь, где он?

— Догадываюсь.

— Куда смотрит Нортон? Почему он не…

— Посадил его под домашней арест? Не знаю… ты могла не заметить, мама, — Дейла особенно четко произнесла это слово, — но мы слегка выросли с твоего последнего визита. И, о ужас, даже начали курить, пить и встречаться без вашего на то разрешения.

ЧарДольская поджала губы, смотря на Огневу с плохо скрываемой жалостью. Как на пташку с перебитым крылом.

— Поехали за ним. Пока не вернулся Нортон и не взял дело в свои руки.

Дейла хотела отказать, хотела крикнуть, что ее помощь в этом доме никому не нужна… уж точно не им. Что они давно научились обходиться без нее, но вместо этого с губ сорвался лишь слабый вздох.

— Одевайся. Я подожду тебя в коридоре, — Лисса поднялась, помыла чашку, стряхнула капли, а девушка все продолжала наблюдать за ней.

— Дейла, — ЧарДольская тяжело вздохнула, — я знаю, что у вас есть причины злиться на меня… но сейчас я действительно хочу помочь. Хочу склеить то, что сама разрушила из-за глупости, — Лисса замолчала и ее взгляд стал туманным, — знаешь, любой корабль может выплыть из шторма, если вовремя сменить курс.

Огнева медленно кивнула, а потом резко встала и выбежала к себе в комнату. Глаза неприятно жгло.

Уже сидя в машине, Дейла заметила, что Лисса нервничает. Она то и дело теребила прядь волос, кусала губы и как-то затравлено смотрела по сторонам.

— Что-то случилось?

— М-м? Да нет… просто Нортон будет недоволен, если узнает, что я вышла из дома… у него было… а вообще, брось все это. Он просто тот еще перестраховщик, — Лисса натянуто улыбнулась, — куда ехать? Вбивай адрес.

Дейла чуть замялась. Норт мог быть в нескольких местах. Но больше всего он любил клуб «Огнеящер» в центре города, да и цены там были самые приличные, а такая прохвостка, как Инга, точно клюнет на такое. Значит, надо проверить сначала это место.

— Вот, Площадь Жемчужного озера… третий дом. Нам туда.

Машина вклинилась в поток и лихо рассекла его, прорываясь к центральной магистрали. Дейла протерла запотевшее окно, и на миг ей показалось, что кто-то наблюдает за ними. Она оглядела редких людей, бредущих по улицам, но никого подозрительного не нашла. Наверное, это все слова Лиссы так действуют — ей мерещится всякая чушь.

У клуба как всегда было не протолкнуться. Тут кипела жизнь, словно в пробирке с кислотой — все плевалось, шипело и исходило пеной. Лисса подъехала к самому входу, хотя в такой толчее сделать подобное было сродни подвигу.

— Я найду место и подойду. Ты пока отыщи Норта… и звони, если будут проблемы с входом, — ЧарДольская усмехнулась, — я их быстро улажу.

Дейла выскочила из салона, сразу очутившись в сизой дымке сигарет и легкой дури, которую тут курили прямо у парадного входа. Какая-то девушка в коротком платье и тяжелой шубе рыдала навзрыд, Огнева задержала на ней взгляд, а потом помчалась к входу.

— Девушка, вы не подходите по… — ее попытался остановить охранник.

— Я Огнева, — Дейла в упор посмотрела на него и, дождавшись понимающего кивка, продолжила, — приехала за своим братом.

Охранник что-то уточнил по рации, а потом еще раз внимательно посмотрел на нее. Дейла постаралась скопировать взгляд отца.

— Вы миссис Дейла? Жена господина Ляхтича, главы Змиулана и дочь Нортона Огнева… верно?

— Верно. Вы ничего не забыли.

— Прошу прощения, миссис. Ваш брат на втором этаже в третьей приватной комнате. Мы предупредили его о вашем визите, — по бегающему взгляду охранника стало ясно, что Норт к визиту сестры не готов.

— Чудно, — холодно улыбнулась Дейла.

В клубе гремела музыка и было душно от влажных потных тел, заполняющих все пространство. В липком море людей то и дело мелькали чьи-то руки, головы и волосы, выхваченные рваным мигающим светом, а потом все снова превращалось в однородную массу. Дейла пробиралась через нее, как ледокол, но ее то и дело касались чьи-то горячие пальцы, оставляя на коже свой запах. После Ляхтича любое прикосновение вызывало у девушки мурашки. Прикосновения чужаков — особенно. Но Огнева продолжала двигаться к указанной комнате, сцепив зубы. Ее снова замутило, и ком подошел к горлу… черт, только не сейчас.

На самой лестнице ее отвлек чей-то окрик. В центре людского моря происходила какая-то вакханалия — все бурлило и кричало, как будто на пол просыпали горящие угли. Дейла замерла, вцепившись в металлические обжигающе холодные перила.

На подиум в центре зала забралась какая-то девушка с длинными белыми волосами. Ее кофта, а скорее топ, был полу распахнут и виднелось красное кружево. Она стала изгибаться под десятками жадных взглядов, а потом резко присосалась к кому-то, похожая на черную, жирную пиявку. Вся толпа зашлась в экстазе. Музыка с каждой секундой ускорялась, словно отбивая звериный ритм.

Дейла чуть не стекла по стене, признав в парне Норта. Брат выглядел совершенно ошалевшим и не понимающем, что происходит. Девица зарылась пятерней в его волосы и неслабо так потянула их, стали раздаваться призывные крики. Кто-то стал толкать Норта тоже на подиум. К Инге. Дейла сумела разглядеть лицо этой гадины.

А потом со стороны улицы послышались крики. Сначала их заглушала музыка, но вскоре кричащие, напуганные люди ворвались в накуренный зал, неся с собой отрезвляющий холод. Все стихло за каких-то пару минут, а Инга все продолжала липнуть к стекающему Норту.

— Там женщина! Врачей, вызовите врачей, — визжала какая-то девушка не своим голосом, — срочно!

Дейле потребовалось не меньше десяти минут, чтобы протолкаться через беснующуюся толпу и вновь выпасть на улицу. Вокруг как будто отмотали время. Все машины застопорились на дороге, люди сгрудились по краю тротуара, и пара врачей несли чье-то тело на носилках.

Дейла увидела лишь рыжие пряди, огнем спадающие из-под клеенки. Огнева сразу забыла о Норте.

========== Глава 49. Василиса ==========

Когда Фэш полез за телефоном, ЧарДольская уже почувствовала неладное. В голове билась лишь одна мысль — бежать. Бежать, как можно быстрее, не оглядываясь и не оставляя следов. Она так отчетливо хотела этого, что ей уже представлялось, как в спину упирается кожаное сидение машины, а за окном несутся незнакомые дороги.

— Нам надо будет заехать в одно место… Точнее мне надо будет.Ты подождешь, — Фэш осмотрелся вокруг, словно только сейчас, вспомнив, что они черти где. — Тебе лучше не ездить со мной.

— Фэш, — Василиса взяла его руку, — я поеду. Если дело касается твоей семьи, то… мы должны решить это вместе.

На самом деле все это время шестым чувством она ждала этого. Ждала, что Астрагор вцепится в Драгоция, решив подгадить им напоследок. Но Василиса ощущала лишь сухую, резкую решимость идти до конца и совсем немного липкого страха.

— Нет, это мои проблемы. И ты не будешь впутываться в них, — Драгоций закусил губу, — черт, Огнева… просто дай мне завершить это дело и мы уедем из этого города.

— Ты злишься. А значит, все не так просто.

— Я не… — Фэш резко замолчал, и затравленный блеск промелькнул в голубой радужке, — просто я сам не знаю, что можно ждать от него. Я думал, что мы с тобой в безопасности. Думал, что дяде больше нет смысла гоняться за нами… когда еще мы хотели отдать ключ твоему отцу. Но теперь… я не знаю, Василис.

Было видно, что Фэш нервничает, хотя пытается скрыть это. ЧарДольская почувствовала, словно ее насилу выдергивают из самого сладкого сна, оставляя лишь короткий обрывок в памяти. Драгоций несмело коснулся ее щеки, а потом уткнулся лбом в висок.

— Ты у меня смелая девочка, — он погладил ее с непривычной нежностью, — так будь такой до конца… не упрямься и хоть раз сделай так, как я скажу, хорошо?

Василиса прижалась теснее так, чтобы нос щекотало чужое дыхание.

— А потом мы уедем отсюда? Вместе?

— Да, Василиса. Потом мы уедем, вместе.

ЧарДольской захотелось кричать, топать и стоять на своем, как последней стерве. Захотелось вцепиться в Фэша и просто умолять остаться. Наплевать на дядю, на его угрозы… на все. Она прикрыла глаза, чувствуя, как рот начинает кривиться.

— Тогда не заставляй меня долго ждать, хорошо?

— Тебе не стоит оставаться тут одной, я отвезу тебя к маяку. Я знаком с его смотрителем, неплохой старик, — он мягко подтолкнул ее, — давай, пора заканчивать все это.

В машине они ехали молча. Василиса не спускала взгляд с Драгоция и его до непривычности прямой спины, нахмуренных бровей и складки на лбу. Казалось, он уже весь был там — со своей ненормальной семьей. Ох, с каким бы удовольствием Василиса бы высказала им все, нисколько не разбираясь в выражениях. И начала бы с этого высушенного старика, питающегося молодой кровью.

— Эй, что примолкла, — Фэш хитро глянул на нее, — дай угадаю, ты продумываешь план мести для дяди. Верно?

Василиса кивнула, совершенно не стесняясь.

— Поделись что ли, а то, как на поминки едем… или спой ту свою песенку, как там? О-ла-ли…

— О-ли-ла-ло, — улыбнулась Василиса и тихо запела, — все уже было предрешено… и мое сердце стало твое…

Фэш сжал руль сильнее, и его плечи чуть расслабились. Он стал отстукивать такт пальцем, шевеля губами знакомые слова. Они ехали по крутому серпантину, рядом бежала полоска моря, а впереди таял первый отблеск рассвета.

Василиса отдала бы все, что у нее осталось, только бы этот рассвет встретить вместе с Драгоцием.

Машина затормозила перед маяком. Дорога прошла так быстро, словно ее и вовсе не было. ЧарДольская схватилась за ручку двери, но заставить себя нажать на нее — не могла. Фэш все еще держался за руль, будто хотел дать газу и рвануть отсюда.

— Пойдем… я хочу покурить. Заодно и осмотримся, — он первый вышел из салона.

Василису начало знобить, но скорее всего это от холодного причала и морского ветра. Завтра надо будет выпить что-нибудь горячее и смотреть, чтобы нигде не продуло.

Фэш тем временем подошел к маяку, и через пару минут к нему вышел смотритель — невысокий старик с седыми волосами. Они о чем-то говорили, Драгоций пару раз кивнул в сторону Василисы, а потом пожали друг другу руки. Должно быть, пришли к согласию.

— Это Фатум, он работает тут больше десяти лет и присмотрит за тобой, пока меня не будет… папа с ним раньше дружил.

А потом Драгоций отошел к обрывистому берегу и выпускал в воздух белую полоску дыма. На Василису он даже не взглянул, хотя девушка подошла почти вплотную. ЧарДольская какое-то время следила, как его губы смыкаются вокруг сигареты, а потом изгибаются. Это завораживало.

— Хочешь? — он протянул ей недокуренную сигарету.

— Разве хорошие девушки курят? — усмехнулась Василиса, забирая ее и делая слабую затяжку. В груди все закололо. — Нормально… у Норта были тяжелее.

Она вернула сигарету и поплотнее закуталась в шарф.

— Не знаю, спрошу, как встречу кого-то из них, — Драгоций стряхнул ногтем пепел, — хотя это вряд ли…

— Может останешься?

Фэш закашлялся, хотя до этого даже не морщился. Секунду он восстанавливал дыхание, а потом с чувством запульнул окурок в черное море. Красная искорка растаяла в темноте.

— А ты попробуй, Огнева, — Драгоций по-мальчишески усмехнулся ей, — попробуй сделать так, чтобы я точно вернулся не смотря ни на что…

Его губы изогнулись в подначивающей улыбке, а весь вид источал такую провокацию, что до одури хотелось повестись на нее. Василиса качнулась на мысках, заваливаясь все сильнее.

— Ты вернешься, — сказала она, разглядывая море, — знаешь почему?

Фэш ничего не ответил.

— Потому что любишь меня.

Драгоций не успел раскрыть рта, как Василиса со смехом притянула его к себе и поцеловала. Ей не нужен был его ответ, чтобы знать: все ее слова — правда. Фэш запустил руку в карман ее пальто, а потом также быстро вынул ее — Василиса даже понять ничего не успела.

— До встречи, Огнева.

— Береги себя, Драгоций… что? Теперь моя очередь так говорить, — Василиса замахала рукой, следя, как Фэш заводит машину, мигает на прощанье фарами, а потом уносится в ночную даль.

Василиса следила за ним, пока две светящиеся точки не скрылись, а потом поплелась к безмолвному маяку. Стало до ужаса тоскливо.

Вблизи маяк выглядел обшарпанным и обтрепанным, как будто само море хотело сломить его, насылая ветра, бури и чаек. Особенно чаек, так как вся штукатурка была усеяна пятнами их помета. Василиса села на убитую лавку.

— Ну что? Бросил тебя, — кряхтя, к ней подсел этот дед. Вблизи было видно, что зубов у него почти нет, а изо рта веет кислятиной и брагой.

— Он вернется.

Старик кивнул и принес ей шерстяной клетчатый плед. Стало тепло. Василиса замоталась в него и решила, что не слезет с этой лавки до самого приезда Фэша. Впереди ее ждала долгая ночь.

— Нравится вам тут? — спросила ЧарДольская, когда нервы совсем изгрызли ее.

— А? Да, привык уже за столько-то лет. А тебе как?

— Скверное место. Простите.

— За что же? Это правда… но тут не так уж и плохо, когда привыкаешь.

— Я не хочу привыкать.

Василиса прикрыла глаза, и тут что-то взвилось в ней. Она, словно провела ладонью по мутному стеклу, стирая налет, и увидела, как проносится мир за окном. А она застыла тут, вдалеке от всего… Девушка вскинулась, рука сама сжалась в кулак так, что ногти впились в кожу.

— Если я сейчас не поеду, то больше никогда его не увижу, — тихо сказала девушка.

— Что, милая? — старик наклонился к ней.

— Мне надо к Фэшу. Я… я знаю, что надо. Боги, что я вообще здесь делаю!

Смотритель прищурил блеклые глаза и стал похож на огромного усатого сома.

— Где тут ближайшая остановка? Или такси… — Василиса еще не знала, куда ей ехать. Но она точно знала, что ехать надо.

— Нет тут остановок, милая… да и машины не ездют, лет эдак шесть… а что, сильно надо? До утра никак не потерпеть?

ЧарДольская мотнула головой. Нет, до утра ждать нельзя… надо сейчас.

— Куда он поехал? Он вам говорил? Пожалуйста…

Старик молчал, и Василиса чуть не взвыла от бессилия.

— Если вы будете молчать, то я встану и просто пойду вперед. И буду идти по той дороге до самого утра.

Она уже прикинула, сколько отсюда брести пешком. Когда они проезжали по серпантину, то не видели никаких жилых построек, это ей хорошо запомнилось. Но в темноте можно чего и не углядеть.

— Ох, молодые… вечно вы сначала наделаете, а потом уже мозгами пораскинете, что да как. Ладно, отвезу я тебя на своей жестянке, если не заглохнет старуха. Ну что ты? Не плачь, такая красавица да в слезы.

Василиса протерла глаза и улыбнулась. Она, шмыгнув носом, подняла взгляд на небо. Только бы он ее дождался, только бы не опоздать…

Потрепанная и пережившая не один ремонт машинка катилась в гору еле-еле. Она натужно гремела мотором на каждом холмике, а потом выпускала пару выхлопов. Василиса уже раз пять приписала ей преждевременную кончину, но эта старушка была в ладах с удачей и каждый раз выторговывала себе отсрочку. Они медленно продвигались вперед.

Впереди что-то виднелось. Василиса напрягла глаза, всматриваясь в неясные силуэты, и тут ее пробил озноб. Мост. Тот самый мост, где все началось.

— Все, все, тормозите, — ЧарДольская чуть не открыла дверцу на ходу, когда увидела припаркованную машину Фэша. Она встретило ее мертвыми глазницами выключенных фар. — Дальше я сама.

— Точно, милая? Тут пустовато, — старик оглядел заброшенную стройку, — может подождать тебя?

— Нет, — девушка резко мотнула головой, — нет, спасибо. Дальше я сама.

В этот раз тишина вокруг ее не испугала. Напротив, Василиса бежала, почти задыхаясь. Ее тело было похоже на пружину, которую слишком туго скрутили и разом отпустили. В голове бурлил целый котел мыслей, а сердце оглушительно билось.

— Боги, я почти. Почти рядом, — Василиса пробежала по знакомой тропинкой, не веря, что когда-то боялась по ней идти. Какая она была дура.

На самой стройке все осталось по-прежнему. Но ни Фэша, ни кого-то еще видно не было, а значит, искать их надо было на мосту. Василиса задрала голову, но в темноте увидела лишь силуэты конструкций. Надо как-то забраться наверх.

ЧарДольская отыскала место с лебедкой, но самой платформы не было. Василиса судорожно укусила губу. Должен быть другой путь. Секунду она просто стояла, разглядывая стену напротив. Лестница, чтоб ее. Та самая, с которой ее снимал Фэш, а она еще кричала на его сестру. А лучше бы расцеловала за такой подарок.

Василиса бросилась к веревочной лестнице, свисающей из темноты. Она, не думая, забралась на шесть ступенек и только потом чуть замедлилась. Руки вспотели, и жесткая веревка неприятно царапала их. Под ногами все качалось: туда-сюда, и каждый порыв ветра был сродни толчку. Девушка сосчитала до трех, а потом забралась еще на пять ступенек. Руки мелко задрожали. Василиса почувствовала, как пот скапливается на лбу. На секунду она представила, что будет, если ступенька под ней проломится или рука соскользнет… под ней уже метра четыре, а то и пять, а внизу — бетон и куски арматуры…

— Черт. Я же смелая. А это всего лишь лестница, — прошептала Василиса и сделала еще два рывка, — к тому же… уже все равно, с какой высоты падать, с трех метров или с шести…

Она постаралась отвлечься и стала представлять лицо Фэша, когда тот увидит ее. Наверное, сначала он удивится и его темные брови забавно выгнутся, потом разозлится — они сойдутся на переносице, а потом… рука чуть не соскользнула, и Василиса еле успела перехватить канат. Нет. Лучше не отвлекаться.

В какой-то миг она просто поняла, что дальше подниматься некуда — лестница кончилась. Василиса вывалилась на холодный пол, растекшись по нему. Девушка не то смеялась, не то поскуливала, упираясь щекой в бетонную крошку. Она сделала это. Забралась на самый верх.

— Теперь осталось совсем чуть-чуть, — Василиса перевернулась на спину, раскинув руки, — и все будет… хорошо.

========== Глава 50. Рок ==========

— Мелкий гаденыш даст деру, — усмехнулся Войт, — спорим? Придется вылавливать его где-нибудь на границе…

Рок ничего не ответил. Было холодно, так еще и с моря дул сухой, порывистый ветер. А все это странная тяга отца завершать подобные дела там, где они начались… лучше бы было перехватить Фэша в Змиулане, или прямо там, рядом с девицей Огневых.

— И что Астрагор так вцепился в него? Он же уже бесполезен, с него ничего не взять, кроме…

— Отец никого не отпустит победителем, — прервал его Рок, — особенно того, кто бросил ему вызов и почти выиграл… таких он никогда не отпустит.

Войт проворчал что-то себе под нос. Конечно, ему было сложно смириться, что Фэшиар Драгоций, сам отказавшийся от всего, получит главный приз. Даже Року было сложно, что уж там… хотя, кто как не он привык к причудам отца.

— Почему бы просто не, — Войт провел ладонью по шее, — его вместе с Огневой, и все… трагическая случайность, машина ушла под откос. Водитель прозевал и не справился с управлением. А та статья, где кучерявый мерзавец выплакался старой стерве. Уже за такое с него следовало бы спустить шкуру.

Рок поморщился. Нытье Войта уже заметно достало его, как будто у них и так было мало проблем.

— Астрагор ценит достойных соперников. И его забавляет, когда фигуры на доске пытаются сорвать поставленную партию, — эту фразу Рок повторил за отцом, — таких он не привык ломать. Напротив, намного интереснее заставлять их самих вставать на покинутое поле и играть до конца… а статья… ну что же. Неприятное упущение, которое больше не повтор… кажется, он все-таки послушался нас.

Войт странно подвигал ртом, отчего Рок понял — все его слова ушли в пустоту. Ну и черт с ними. Главное мальчишка не стал упрямиться и явился.

Со стороны дороги послышался звук тормозов, а потом кто-то съехал на обочину. Драгоции хищно переглянулись, у обоих было чувство предвкушения, словно им в силки угадил матерый волк и теперь осталось лишь прострелить зверю лапы, чтобы тот точно никуда не делся. Ну или сразу целиться в пасть…

— Я буду говорить. Если давить слишком сильно, может и взбрыкнуть. Тогда придется обращаться к Шаклу… а он чересчур груб для такого, — Рок стал прикидывать, через сколько Фэш тут появится — минуты три у них еще есть, а может и все пять, если Драгоций не поторопится.

— Он без своей рыжей? — Войт напряженно огляделся, — жа-аль, говорят, она хорошенькая. Интересно было бы взглянуть, на что кузен променял нас. А, Рок?

Рок дернул плечом, какое ему дело до этой Огневой? Намного больше Драгоция волновал дорогой кузен… вот, кто может доставить хлопот, если его вовремя не урезонить и не дать понять, что стоит на кону.

— Бедный Ляхтич, он тоже споткнулся, когда потащил в постель дочурку Нортона… вот что значит гены. Бр-р-р, не представляю, как можно по своей воле довериться отродью этого…

— Войт. Он уже почти на месте. Помолчи, а то наш разговор начнется с драки.

Сначала им на глаза попался размытый силуэт с бегущей тенью — потом из него медленно вырисовался Драгоций. Парень шел, засунув руки в карманы пальто, с извечной надменной ухмылкой на бледном лице. Войт хмыкнул — младший Драгоций его бесил, Рок мог это понять.

— Что? Если у тебя не получится договориться, то дело перейдет к этому, — Фэш кивнул на Войта, — какая забота.

— Мы договоримся, — Рок прищурился, — так или иначе. В твоих же интересах уйти отсюда с наименьшими потерями.

Фэш насмешливо хмыкнул, словно и вовсе не понимал, как далеко зашел в своем упрямстве. Рок честно хотел закончить все миром, кузен ему нравился, а вот его подружка — не особо.

— И что же он хочет?

— Начнем с того, чтобы ты опроверг все свои слова в той статье и сказал, что на тебя оказывалось давление.

— Давление? Может, Лисса ЧарДольская еще пистолет у меня над виском держала?

Войт покачал головой, как бы говоря, что ничего другого и не ожидал.

— Также Астрагор хочет, чтобы ты вернулся в Змиулан и стал его преемником… когда решится вопрос с нынешнем, — невозмутимо закончил Рок.

Фэш молчал. Его лицо как будто окаменело, только в глазах сверкнуло что-то очень недоброе — как хвост змеи в высокой траве.

— А ты, Рок? Разве Змиулан не должен достаться тебе, ближайшему родственнику? Почему ты так просто идешь на поводу у отца.

И какой ответ этот паршивец хочет услышать… Рок чувствовал, что кузен пытается надавить на самое больное, разбередить застывшие раны. Фэш понял его молчание по-своему и усмехнулся.

— Уверен, Хронимара спит и видит тебя главой Змиулана. А уж с ее влиянием ты добьешься чего угодно… подумай над этим, — он чуть помолчал, а потом добавил куда жестче, — так как со мной дядя перебьется.

— Следи за языко…

— Войт, — Рок хлестнул по нему взглядом, — твоя помощь пока не требуется, — следом Драгоций усмехнулся Фэшу, как делал в детстве, когда тот мальчонком получал по спине палкой. В голубых глазах залегла тень. — Значит, ты отказываешься по-хорошему возвращаться в семью?

— Семью? — глухо переспросил тот, — я как раз и собираюсь туда, а вы двое меня задерживаете…

Значит, придется давить. И жестко. Все, как и предполагал отец.

— Посмотри, — Рок передал Фэшу телефон с горящим дисплеем, — узнаешь эту женщину?

Секунду ему казалось, что кузен не выдержит и сорвется. На его лице застыло то самое выражение полнейшего и глубокого шока, а потом исчезло и оно. Фэш просто смотрел в светящийся дисплей пустым, нечитаемым взглядом. Самым опасным — с таким никогда не поймешь, что человек предпримет в следующий миг. Войт сделал шаг вперед.

— А теперь подумай, кто будет следующей.

Это должно было его добить. Рок знал, что Фэш этого не забудет и не простит, но смирится. Со временем.

— Тут работал профи… Змиулан уже не чурается никакой грязи, — Драгоций все еще разглядывал экран, будто его взгляд прилип к нему. Рока передернуло, зрелище там было… специфичным. Но тут его рука дрогнула, и телефон опасно задрожал. Фэш рвано вдохнул, сморщившись так, словно это ему прыснули кислотой. — Он не… только не…

Рок понял, что он уже никуда не денется.

— Если ты согласишься, то ничего не произойдет. Разумеется, если Огнев не обвинит Астрагора в этом… несчастном случае и сохранит нейтралитет.

— Нет, — Фэш резко вздернул голову, чеканя каждое слово, — ничего не произойдет в любом случае. Она останется неприкосновенной.

Войт не сдержал гадкой усмешки, за что чуть не получил. У Фэша, видимо, сдавали нервы, так как остановился он в последний момент, сверкая глазами, как сталью.

— И то, что сейчас хранится у нее, тоже. Василиса Огнева, — у него на скулах показались желваки, — ее никто не тронет. А также Астрагор ничего не добьется со статьей… Лисса… Лисса и так отплатила за нее сполна… я не сделаю эту жертву напрасной.

— Какое благор-родство, — протянул Войт, — Огнева хотя бы…

И тут произошло то, чего никто из них не мог предвидеть. Рок увидел, а точнее услышал, это первым. Кто-то тихо поскуливал, будто котенок, а потом скребся… Драгоций напрягся, но все затихло. Может, ветер воет в трубу? Он уже почти убедил себя, как совсем рядом раздались шаги. И с каждой секундой их звук приближался.

К ним шатающейся походкой вышла Василиса Огнева. Растрепанная с плотно сжатыми губами — она будто бы пешком бежала сюда от самого Астрограда.

Року показалось, что Фэш помрет прямо тут. Он так побледнел, словно его схватили за сердце и попытались отжать. Вот же… и что только в мозгах у женщин… И как она вообще оказалась здесь, когда дело уже выглядело решенным?

— Фэш, — прохрипела Огнева, делая шаг к ним. — Прости, я не умею долго ждать.

Войт плотоядно улыбнулся, а Фэш, Рок был уверен, даже не обратил внимания. Он был весь там, с этой шальной девчонкой, а все остальное пошло фоном. Но вот Драгоций качнул головой, опустил плечи и вновь нацепил на губы усмешку. Его выдавал только загнанный, ищущий взгляд.

— Ты как раз вовремя, милая. Мы предложили кузену сделку. Сделку, от которой он не смог отказаться, — развязано начал Войт, — и за которую он продал тебя, не раздумывая. Верно, Фэш?

Фэш даже головы не повернул. Василиса преодолела эти три метра, разделяющие их, почти летя. Она зацепилась за одну из торчащих плит, ушиблась, раздирая штанину до дыры, но даже не поморщилась. Казалось, она бы сейчас и по раскаленным углам прошлась, не дрогнув.

Огнева, замерла перед Драгоцием. Рок мог поклясться, что так невиновный замирает перед палачом, прося завершить дело быстро.

Фэшиар Драгоций окинул ее холодным взглядом.

— Планы поменялись. Астрагор отдал мне Змиулан… после Марка. Я всегда мечтал о таком.

Василиса помотала головой: медленно, как будто та была на шарнирах. Фэш продолжил:

— Я хотел уехать только после того, как стало ясно, что Ляхтич забрал все… теперь такой нужды нет. Не спорю, с тобой было, — тут он замялся, словно забыв, как говорить, — забавно.

— Ты говорил, что никогда не лгал мне. Но сейчас ты врешь.

Огнева подошла к Драгоцию почти вплотную, тот дернулся от нее, но потом замер с лицом похожим на кусок мела. Рок хотел отвернуться, но не мог. Она что-то шепнула ему так тихо, что все заглушил ветер. Он молчал. Она взяла его лицо в руки, будто вокруг не было ни души, и еще раз повторила, почти выдыхая слова в губы. Он молчал.

— Я отвезу тебя домой, — Фэш устало потер переносицу, — уже светает.

Войт хотел вмешаться, но Рок мотнул головой — пусть. С них не убудет, а кузен, гляди, добьет ее окончательно своим геройством. Вот бы девица успокоила норов и перестала везде лезть.

Василиса как раз в этот миг посмотрела на него. И этот взгляд напомнил Року, кто ее отец. Стало не по себе.

— Ты… я ни о чем не буду жалеть. Никогда. А ты когда-нибудь пожалеешь обо всем, что было, — Огнева отлипла от Фэша и подошла к Року так близко, что стало дискомфортно. — Хотя вряд ли ты поймешь меня… ты же просто, — ее лицо скривилось, как сухая слива, — ты не умеешь жить. И любить тоже.

— Угомони свою подружку, — усмехнулся Войт, но на него никто не посмотрел.

Рок не знал, почему язык словно присох к небу. Почему ему так сложно отвезти взгляд. Наконец, он собрался и смог выдавить надменный смешок:

— Мое единственное желание — не разочаровать отца. И пока я прекрасно с ним справляюсь. А вы лучше подумайте о себе, мисс…

Василиса посмотрела так, словно похоронила его прямо тут, среди остовов недостроенного моста. Девушка круто развернулась и пошла от них, даже не оборачиваясь.

— Мы поняли друг друга? — тихо спросил Фэш.

— Да… да, ее никто не тронет, — Рок никак не мог отвернуться, как будто эти рыжие волосы были заколдованные. — Иди и сделай так, чтобы она тоже это поняла.

Рок уловил во взгляде Драгоция что-то новое — жалость? Он жалел его? После всего, что произошло… после каких-то слов взбалмошной дуры.

Фэш поравнялся с Огневой и теперь они просто шли рядом, даже не касаясь друг друга. Но Рок знал, она все поняла, все, что он хотел ей сказать, но не мог. И никогда не скажет, но этого и не нужно. Почему-то им этого и не нужно.

Драгоций еще какое-то время смотрел, как черная машина уносится вдаль, скрываясь за поворотом.

На небе тускнели звезды, и старый маяк светил все слабее.

Рок подошел к самому краю моста, где ноги чуть немели от ощущения высоты. Под ним кипело черное море, разрезанное сливочной пеной. Драгоций подумал, что он бы прыгнул. И она. Не раздумывая.

Наверное, любить все равно, что тонуть. Только не в воде, а в другом человеке. Хорошо, что ему не суждено в этом убедиться.

========== Глава 51. Фэш ==========

В машине Фэш очень внимательно посмотрел на Василису, но та держалась молодцом: сидела, собранная и до ужаса прямая. Драгоций постучал пальцами по рулю, решая, как быть дальше. Ясно, что Огнева еще ничего не знает о матери, а когда узнает… Фэш поморщился. Стоило собраться и сказать ей все. Лучше так, чем из утренних газет. И куда потом вести ее? В Черновод? А вдруг там снова никого, и тогда утром Василиса останется один на один со всем этим… И что она натворит в этом случае, лучше даже не представлять. Фэш поймал себя на том, что смотрит в одну точку, как последний идиот.

— Восемь пропущенных… Все от Дейлы, — Огнева между тем бормотала себе под нос, — боги, что ей только надо ночью…

— Нет, — глухо выдохнул он, — не… не звони.

Василиса удивленно моргнула.

— Тебя это вообще не касается — прищурилась она и, конечно, назло набрала сестре.

Фэш откинулся на сидение и стал медленно считать про себя, это помогало собрать мысли. Скоро ему понадобятся все силы… черт, как же все не вовремя. Он искоса глянул на Огневу. Вот она улыбается, потом цепляется за подлокотник и медленно качается из стороны в сторону, ее взгляд стекленеет, а губы уже не могут шевелиться. Василиса бросает трубку и смотрит на него, как ребенок. Хлоп-хлоп.

Сейчас главное не дать ей думать.

— Я знаю, — просто сказал Фэш, — Рок… он показал мне ее. От такого не умирают.

Ноль реакции. Она продолжала просто смотреть на него, словно не различая человек это или кусок стены.

— Василис, — Драгоций потянулся и застегнул на девушке ремень, — мы сейчас поедем к ней. Вместе. Я знаю адрес.

— Астрагор… ты не мож…

— Могу. Сегодня могу.

Он завел машину и выехал на трассу. Конечно, после бессонной ночи и стольких событий сидеть за рулем было не лучшей идеей, но выбора не оставалось. Фэш взлохматил себе волосы, стремясь прогнать это оцепенение. Только не хватало влететь в какой-нибудь столб.

Василиса рядом казалось набитым манекеном. Она качалась на каждом повороте и все время хваталась за поручень. Фэшу захотелось как-то подбодрить ее, сказать что-то, но губы как будто склеились. Он только и смог, что найти ее руку и прижать к подлокотнику, накрыв сверху своей ладонью.

— Почему все так… все же должно было быть по-другому, — прошептала Огнева.

Ему было нечего ответить. Фэш думал только о том, как добраться до больницы, как попасть в палату, как оставить Василису после всего этого… как самому быть. Хотя о последнем он подумает в последнюю очередь.

— Эй, мне нужно… пропуск. Мне нужен пропуск в Змиулан, он лежит где-то в бардачке. Поищи, пожалуйста, — попросил он, только бы вывести ее из этого помутнения.

Василиса рублеными движениями начала рыться в бардачке. Хоть что-то.

Когда впереди показалось белое здание больницы, Фэш впервые за день испытал облегчение. Правда, он слишком резко перестроился, отчего кто-то сзади ударил по гудкам. Василиса вздрогнула, будто звук раздался прямо у нее в голове, а Драгоций мысленно послал водителя.

У стойки администратора их долго не хотели выслушать, ссылаясь на позднее время.

— Постойте, я все понимаю… но сейчас уже не время приемов. Приходите завтра, — девушка посмотрела на Фэша равнодушным взглядом сытого питона.

Это вывело его окончательно. Как можно быть такой идиоткой и не замечать состояние Василисы, стоящей рядом? Ее только колотить еще не начало.

— Мы пришли к Лиссе ЧарДольской, я повторю. К Лиссе ЧарДольской. Это, — Драгоций кивнул на Огневу, — ее дочь. И вы пропустите нас.

— К миссис ЧарДольской, — глаза медсестры чуть расширились, — к Лиссе?

Фэш подавил волну раздражения. Интересно, сколько времени они уже тут потеряли?

— Нам нужен кто-то, знающий о ее состоянии, о… шансах и дальнейших прогнозах. Где дежурный врач?

— Сейчас, подождите, я постараюсь связаться, — девушка начала кому-то звонить на стационарном телефоне.

Фэш невзначай постучал по столу глянцевой черной картой с эмблемой Змиулана. Вот и она на что-то сгодилась. Глаза администратора стали еще больше, хотя казалось их лимит был исчерпан.

— Минуту… мистер Драгоций, я уже стою в очереди на линию.

Фэш кивнул и поспешил к Василисе. Она сидела на диване, перебирая в руках край разодранной штанины. Драгоций только сейчас заметил, что у нее там содрана кожа и все в коричневой корке. Неужели она тогда так сильно проехалась? Вот же… ему захотелось обнять ее крепко-крепко и сказать, что все как-то наладится. Что ему никогда не было все равно, что все слова — просто шелуха, которую унесет ветер… Фэш так и остался стоять рядом, боясь присесть.

— Спасибо, — Василиса подняла взгляд, — ты можешь ехать… правда… я…

Драгоций посмотрел так, что она сразу замолкла и кивнула. Куда он от нее уедет?

— Позвонишь отцу? Понял… дай мне трубку, я сам с ним поговорю.

Василиса дрожащей рукой потянулась в сумку за телефоном, кое-как достала его, чуть не уронив на плитку. Хорошо, что Фэш вовремя успел подхватить. После пары гудков ему ответили. Драгоций по первой секунде понял — Нортон все знает и уже где-то здесь, в самой гуще.

— Нас сейчас пустят. Твой папаша позаботится… Эй, смотри на меня, — он сел на колено перед Огневой и крепко ухватил ее за подбородок, — с ней врачи, много врачей, поэтому не пугайся. Слышишь? — он дождался кивка, — ей уже оказали первую помощь и прооперировали. Это просто ожог. Василис… ты же смелая. Лиссе и так сейчас тяжело, а если ты войдешь к ней с таким лицом, то лучше вообще езжай домой.

Последнее, как ни странно, подействовало. Огнева чуть оттаяла, и в синих глазах показался живой огонек.

— Ты пойдешь со мной?

Фэш медленно кивнул.

— Я тоже виноват в случившимся. Нам стоило подумать об этом прежде, чем печатать ту статью.

Ему было страшно говорить эти слова, страшно увидеть реакцию Василисы и ее осуждение. Но еще страшнее — молчать о таком.

— Нет… она знала на что шла. Моя мама, — Огнева покачала головой, — очень смелая. А я… это я должна была думать о таком…

— Сейчас уже поздно сожалеть. И не надо казнить себя… ведь, не сложись все так, мы бы, — Фэш облизал губу, чувствуя на себе пристальный взгляд, — многое, чтобы произошло плохого. Просто поверь мне, Василис.

Девушка чуть улыбнулась, и ее лицо перестало напоминать восковую маску.

— Мистер Драгоций и мисс ЧарДольская, пройдите, пожалуйста, в третье отделение. Вас ожидают, — их отвлек голос девушки-администратора.

Фэш помог Василисе подняться, чуть придерживая за плечи.

— Как нога? — вскользь спросил он.

— А? Ты про это, — Василиса будто только сейчас заметила рану, — не болит.

В отделении на них налетела Дейла. Девушка выглядела не лучше сестры: щеки впалые, глаза опухшие и совсем стеклянные.

— К ней никого не пускают… там сейчас отец, — лепетала она, — вы бы видели… там на всю шею, я только мельком… ее сразу увезли. Боги… она же говорила, говорила, что не надо…

Фэш почувствовал себя в тисках. Если с одной Огневой он еще как-то справлялся, то с двумя… черт, где этот нытик Норт, когда он так нужен? Почему не рядом со своей семьей, со своими женщинами, ведь Лисса, как ни крути ему тоже нечужая. Хотя, Драгоций вновь вспомнил младшего-Огнева и усомнился, что от него в такой ситуации был бы толк.

— Ты видела ее? — жадно спросила Василису.

— Пойдемте, вам лучше сесть, — Фэш кивнул в сторону дивана.

Дейла сначала молчала, словно задержав дыхание, а потом слова стали вытекать из нее, как из прорванной трубы. За всеми всхлипами, вздохами и рыданиями — Фэш понял следующие: Лисса и Огнева куда-то поехали, причем место девушка не назвала, уже в машине им было не по себе, а потом они разделились, Дейла пошла в помещение, а когда услышала крики и выбежала на улицу — было уже поздно.

— Ты видела ее? — повторила вопрос Василиса.

Дейла кивнула.

— У нее… — она провела рукой по шее, — вот тут… вот тут все… там нет…

— У нее обожжена шея и левая ключица. Лицо не пострадало. Глаза не задеты. Дыхательные пути тоже в норме… что? Это у тебя в телефоне, между прочим. Нортон скинул медкарту, а ты мучаешь сестру расспросами, — Фэш увернулся от рук Василисы и не дал ей телефон. Лучше сначала прочтет он. — Врачи говорят, что будет пересадка кожи… период восстановления и реабилитации. Чтобы избежать шока они не приводят ее в сознание, но так угрозы для жизни нет… ей повезло, что этот псих промахнулся или что-то толкнуло его, так бы он попал прямо в лицо.

Василиса вздрогнула на этих словах, впившись в него таким взглядом, словно хотела прожечь дырку.

— Кто… кто это был? Уже поняли?

Фэш покачал головой. На языке у него вертелось одно имя, но говорить его вслух он, конечно, не станет. Василисе и так хватит забот, а с остальным пускай разбирается ее отец. Уж он-то, Драгоций был уверен, все знает и без его наводок.

Через пару часов, прошедших словно в бреду, их провели в палату. А точнее поставили перед пластиковыми окнами, разрешив посмотреть на спящую Лиссу, обвешанную аппаратурой. Василису одну пустили внутрь. Драгоций почувствовал отчаянное желание закурить. Ему казалось, что вся эта круговерть длится, по меньшей мере, неделю, но никак не несколько часов. А тех счастливых свободных дней будто бы и вовсе не было, будто все это приснилось…

— Я впервые тогда назвала ее матерью, — рядом с ним стояла Дейла, — впервые, если не считать детства. Я перестала звать ее мамой лет с десяти…

Драгоций понял, что надо сцепить зубы и выслушать ее. Он кивнул.

— Меня спросили, кем она, Лисса, мне приходится… врачи спросили, когда тут все оформляли… папы еще тогда не было и я сказала, что мамой.

Фэш оторвался от Василисы, которая сидела перед кроватью Лиссы и что-то шептала ей. Теперь он посмотрел на Дейлу. Та, казалось, уже давно разглядывала его.

— Думаю, повод лучше было сложно найти, — мрачно усмехнулся он. — Какие же вы… у вас, Огневых, вроде, все есть, а как ковырнешь поглубже — с головой уходишь.

Дейла пожала плечами, никак не ответив. Они постояли еще немного, Фэш понял, что ему пора. За Василисой тут приглядят. Драгоций отошел от палаты, не спуская взгляда с рыжей макушки. Девушка будто и забыла о нем, поглощенная матерью. Ну и славно. Лучше уйти так, потому что к очередным разговорам, копаниям и трепке нервов Фэш просто не готов. Василиса итак все поймет, она умная… и смелая. Она перешагнет через это и пойдет дальше.

— Уходишь?

— Мне пора. Завтра начинается новая жизнь, — он где-то нашел силы на улыбку.

— Новая жизнь? — Дейла криво усмехнулась, — новая жизнь, Драгоций, начинается совсем не так… скажи, ты бы хотел ребенка?

Фэш немного опешил. А потом вспомнил, что имеет дело с одной из Огневых и успокоился. У них всех, что не вопрос — камень в глаз.

— Я не думал об этом… возможно, хотел бы.

— А от нелюбимой женщины? От женщины, которую презираешь… на которую тебе плевать, но ты почему-то сделал ее женой… такого бы ребенка ты хотел?

В голове ударил молоток. Фэш посмотрел на Дейлу, на ее затравленный взгляд, на руку, прижатую к животу, и кивнул своим мыслям. Черт, что бы он делал, окажись Василиса беременной? Все равно оставил бы ее… или, наоборот, увез, как собирался, не смотря ни на что… как бы поступил его отец? Фэш поморщился, какая-то его часть даже хотела этого. Но она была так забита, что могла лишь пищать недобитым котенком где-то глубоко внутри…

Огнева все ждала ответа.

— Дейла… не мне же его рожать. Лучше подумай о том, чего бы хотела мать этого ребенка от такого отца, — она все молчала, и ему пришлось продолжить, — знаешь… это сложно, но мужчина вряд ли примет ребенка от нелюбимой женщины. Но женщина, мне кажется, примет любого ребенка… даже и вовсе без отца.

Она не то улыбнулась, не то скривилась в ответ.

— Передать что-нибудь Василисе?

Фэш замер и настороженно прищурился, словно за ним гнались.

— Нет. Она и так все знает… только скажи, что ей нечего бояться. И пускай проверит карманы.

Огнева рассеянно кивнула, а Драгоций поспешил на выход, на улицу. С неба валил мелкий, кусачий снег, и машину неслабо замело. Фэш забрался в нее прямо так, расчистив лишь переднее стекло, а потом погнал по городу. Врубил музыку, купил какой-то дрянной кофе и гонял так всю ночь, пока в голове не остался лишь гул мотора. Если не поворачивать головы, можно было представить, что рядом сидит Огнева и они мчатся, сами не зная куда…

========== Глава 52. Марк ==========

Когда у тебя не остается ничего, отчего-то тянет вспомнить время, когда было все. Марк думал, что это те несколько недель, когда он пробыл в Змиулане на правах второго хозяина, когда у него была власть, связи… все. Но в голову лезли мысли о детстве, о родителях, еще молодых и успешных, о чувстве, что перед тобой расстилается сотня дорог и осталось только выбрать по какой шагать. Что же, он выбрал. И, кажется, заплутал, когда до просвета оставалось всего ничего. Или с самого начала ступил не туда…

Ляхтич сидел на кресле из дубовой, плотной кожи: от нее даже пахло как-то по-особенному. Месяц назад он грезил о нем, сжимал кулаки и мысленно мял высокие подлокотники. Сейчас же хотелось изодрать его в клочья. Его и всех проклятых Драгоциев, Мортинову, Огневых, Резникову — всех, кого он знал, и кто предал его. Теперь Марк отчетливо видел, как Астрагор, словно куклу, дергал его, медленно и ласково заводя в силки. И ради кого? Ляхтич тихо зарычал, откинувшись на жесткую спинку. Ничего. У него еще есть время… он может что-то и придумает.

Дверь открылась.

— Терис сказала, что ты еще здесь, — Дейла зашла в кабинет бледной тенью. — И я пришла попрощаться.

Ляхтич окинул жену долгим взглядом, та даже не поморщилась. За этот месяц брака бедняжка совсем износилась и из милой девчушки превратилась в загнанную женщину. А ведь когда-то он считал ее очень даже хорошенькой.

— Ты куда-то уезжаешь?

Дейла села в кресло напротив, одернула край юбки.

— Марк… навсегда. Я подаю на развод. Миракл займется делом, так что вопрос решенный.

Наверное, ему надо было разозлиться, наброситься на нее или начать угрожать… но внутри все будто выгорело. Приставь она сейчас пистолет к его виску — Марк и то бы сидел ровно.

— Ну что же, глупо было полагать, что ты не воспользуешься ситуацией. А ждать от тебя преданности и участия — еще глупее.

— С моей стороны глупо было вообще верить тебе.

В зеленых глазах все же промелькнуло что-то теплое. Глупышка, да она до сих пор тоскует по тем денькам, усмехнулся про себя Марк.

— Что ты собираешься делать? — Дейла поерзала на стуле, — как быть? Если все и дальше так пойдет, то ты…

— Что? Не хочется прослыть женой преступника и мошенника? Не бойся, милая, слава твоего папаши мне не светит. Всегда можно начать все сначала. В другом месте, с другими людьми…

— Сбежишь?

Марк криво улыбнулся, но ничего не ответил. Его взгляд вдруг зацепился за плоский живот девушки, скрытый серым свитером. Он все смотрел на него, и в его голове, как будто молоточком стучали. Тук-тук. Тук-тук. Ляхтич сам не понимал, что его так привлекло. С некой растерянностью он перевел взгляд на Дейлу, и та стала еще белее.

— Я беременна, Марк, — он скорее прочитал это по губам, нежели услышал.

Ляхтич втянул воздух. Когда? Должно быть, еще до свадьбы… так бы она ни за что не оставила его.

— Когда, когда ты…

— Пару дней назад. Был один… после того, как я увидела это… Лиссу… мне стало плохо, очень плохо… и врач сказал, что уже семь недель.

Ну да, еще до свадьбы… как он и думал. Боги… семь недель. Кажется, целая вечность прошла.

Дейла против воли обняла себя руками, как будто выстроила щит. Щит между своим мужем и сгустком клеток, что плавал в ней. Какая же она… Марк даже слов подобрать не мог.

— Ты же не собираешься… — говорить почему-то стало трудно, словно в горло засунули комок воздуха. — Ты не избавишься от него, Дейла?

— Тебя это не касается.

Тут что-то в Ляхтиче вспыхнуло. Он разом перегнулся через стол и прижался к своей милой женушке, цепко схватив ее за подбородок. В ее глазах, наконец-то появился страх, стерев весь надменный отблеск. Марк медленно опустил ладонь на теплый свитер, чувствуя тепло кожи через складки ткани. Где-то плавало оно… где-то там, под его ладонью.

— Я повторю свой вопрос. Что ты сделаешь с ребенком? — девушка как могла, отвернулась от него.

Да ее же всю трясет. Наверное, стоило остановиться, пока Дейла еще могла соображать, но что-то не давало ему. Ребенок, черт возьми. Его ребенок.

— Й-я, М-марк. Хватит, — ломким голосом попросила Дейла, — он…

И тут она сделала то, чего Марк опасался больше всего. Огнева пару раз втянула воздух, а потом разревелась. И не так, как обычно. Не тихими скулящими всхлипами, а долгими завываниями, похожими волчий вой. Ляхтич сначала опешил от такого. Он тут же отстранился, а эта дуреха вся повисла на нем, будто хотела задушить.

— Я люблю тебя, — отчаянношептала она ему в рубашку, — все еще… какая же я дура… ненавижу… Да я ненавижу тебя, Ляхтич! Ты мне всю жизнь… всю жизнь…

Она задыхалась, как рыба на суше. Все ее лицо стало опухшим, а под глазами текли чернильные реки. Но Марк почему-то все смотрел в это убогое, зареванное лицо и не мог оторваться. Рука как-то сама опустилась на светлый затылок и прижала его. От Дейлы пахло чем-то знакомым. Марк все не мог понять… чем-то сладким и медовым. Будто они лежали в траве, а сверху пекло солнце.

— Как же… как же без тебя, — девушка завалилась, и они оба упали на пол, растекшись по нему, — дура… как можно было…

— Дейла, — Марк постарался достучаться до нее, — Дейла.

Она отреагировала, только когда Ляхтич обнял ее лицо ладонями, сжав так, что все щеки исчезли. Глупее он себя давно не чувствовал.

— Ты… мы похожи. Ты тоже думала, что получила все. А тобой просто воспользовались, — зеленые глаза превратились в узкие щелки, — понимаешь? Мы похожи. И поэтому я никогда не… не повторю твоих слов.

— Я такая никчемная, да? Ты презираешь меня?

Она схватила его за плечи, прижимаясь теснее. Ляхтич с горечью подумал, что они ни разу не были еще так близки. Ни разу не говорили друг другу столько наболевшего. Что же, самое время…

— Возможно… ты ведь, как зеркало. Я как будто себя вижу. Все самое… то, что мне не нравится — я все это вижу в тебе, Дейла. И мне хочется разбить его, вдребезги.

Девушка зачем-то положила его ладонь поверх своего живота, накрыв ее сверху. Марк вздрогнул, но руку убирать не стал. Напротив, что-то внутри подговаривало его сжать сильнее, пока он не почувствует этот крохотный росток жизни.

— Чувствуешь? — прошептала Дейла, — мне кажется, он узнал тебя.

— Он? Ты думаешь, это мальчик?

Огнева кивнула. Марк подумал, что всегда хотел сына-первенца. Не дочь, а именно крепкого мальчонку с черными глазками и светлыми волосами…

— Дейла… — Ляхтич замолчал, покрепче прижимая к себе жену. Он вдруг вспомнил, как точно также сжимал ее худое тельце, пока гладкая кожа не краснела… черт, знать бы тогда обо всем… Стало тошно. И тот случай с Драгоцием. Он ведь действительно был готов отдать, продать ее своему врагу, человеку, которого Марк презирал всю жизнь… — оставь его… пожалуйста…

Огнева тихо всхлипнула, как котенок. Какая же она хрупкая, прозрачная, как будто по ее венам не кровь течет, а разбавленное молоко.

— О чем ты? Я же сказала… сказала, что люблю тебя. И его тоже. Марк, — она заглянула ему в лицо, — ты плохой муж, честно, но я почему-то уверена… уверена, что отцом ты бы стал замечательным. Жаль, жаль, что не со мной. Не с нами.

Ляхтич не знал, что ответить на такое, поэтому он постарался обнять жену так нежно, как делал еще до свадьбы. Заправил ее растрепавшиеся волосы и прислонился к холодным губам. Поле. От Дейлы пахло полевыми цветами, и губы у нее вкуса сорванной травы… сладкие, мягкие. Как он мог забыть их вкус?

— Может… может у нас еще есть шанс? — отстранившись, спросила она.

Марк покачал головой.

— У нас? Ты же хотела развода.

— Я хотела семью. И любящего мужа.

Ляхтич посмотрел на свою жену по-новому, как будто впереди у них целая жизнь. Посмотрел на те дороги, что открыты перед ними. Подумал.

— Нет. Ребенок не пойдет по моим стопам. Не вырастит в глуши. Тут у него будет все, и ты дашь ему все, я знаю. А там… не хочу ломать ему жизнь еще до рождения.

Дейла закрыла глаза и пару раз всхлипнула, но уже куда тише. Марку вдруг показалось, что он и вправду что-то почувствовал, почувствовал, как у него под рукой что-то шевельнулось. Глупости. Он же еще кроха.

— Скажи ему что-нибудь.

Ляхтич удивленно моргнул. Сказать? Его же не услышат, не поймут… Но Дейла продолжала сидеть подле него, закусив губу. Наверное, ей было это важно. Важна такая глупость.

Марк вздохнул и опустился так, чтобы лицо оказалась перед животом Огневой.

— Эй, кто ты там у нас… парень? Давай, ты будешь парнем, хорошо? Слушай, этот мир он… он то еще дерьмо, честно. Но ты все равно окажешься тут и узнаешь все сам. И ты не будешь один, слышишь? Никогда не будешь один… и, Дейла, что ему еще сказать?

— Скажи, что ты любишь его.

Марк поднял на нее взгляд. Огнева просто улыбнулась ему, нелепо и криво. Эта была первая ее улыбка, от которой сердце екнуло.

А ведь последний раз она так улыбалась ему на свадьбе. На ней было это длинное платье и цветы в волосах — в тот день Дейла затмевала даже Резникову.

— Я люблю тебя. И мама. Твоя мама… она сделает все, чтобы ты был счастлив, поверь. Потому что она, — Марк выпрямился и теперь смотрел в глаза жены, — она… мне жаль, что все так вышло. Прости. Прости, Дейла.

Кто бы мог подумать… кто бы мог подумать, что Дейла Огнева станет первой женщиной, у которой он будет просить прощение, стоя почти на коленях. Марк понял, что никогда ее не полюбит, но уважать будет. Больше, чем Мортинову, Маришку, Василису, Хронимару, Лиссу — всех этих стервозных баб, способных только раздвигать ноги перед нужным мужчиной, а потом подставлять зубы.

— Я прощаю, Марк. Прощаю все, что было.

— Тогда еще одно… пообещай, что не назовешь его Нортоном?

Дейла тихо усмехнулась.

— А как же его назвать?

— Не знаю… я никогда не думал о таком. Может, Родионом? Как твоего прадеда?

— Он был тем еще мерзавцем… И часто от скуки резал людей, — Огнева зевнула, — но пусть. Пусть будет Родионом или Нирой. Если будет девочка, то я назову ее в честь матери.

Марк кивнул, чувствуя, как Дейла задрожала на этих словах. Конечно, она подумала сейчас не о Нире, а о другой женщине. Даже он был в курсе, что какой-то псих прыснул в Лиссу ЧарДольскую кислотой на людной улице. Теперь весь город превратился в мокрый улей, где каждая пчела хотела остаться без жала.

— Нортон уже ищет его?

— Конечно. Папа перевернет весь город, но отомстит… хотя, каждый знает, что это все Драгоций. Мерзкий, подлый старик, — Дейла сжала свой кулачок, — как же я его ненавижу… почему он все еще жив?

Потому что в его руках полгорода, и он, как паук, оплел паутиной каждый закоулок, чтобы никакая мушка не покинула сеть.

— Это был не он… я думаю, что Астрагор не стал бы так подставляться. Ему и без этого хватает проблем с законом. Скорее всего, он все скинул на кого-то, у кого был мотив.

Они произнесли это имя почти одновременно.

— Елена.

Марк был почти уверен, что бывшая сучка Нортона вышла на охоту, пытаясь изжить соперницу. Чертов Огнев сам запутался в своих бабах, и теперь они грызут друг друга… Ляхтич бы даже радовался этому, не будь ему самому так хреново.

— Пускай твой отец расправится с ней… о-о-о, я бы много отдал, чтобы с Мортиновой слетела ее корона. Жаль, мне от этого легче уже не станет.

Дейла уткнулась ему в плечо, но Марк заметил, как ловко она застрочила что-то на телефоне. Через минуту сообщение уже было отправлено, и Огнева вновь вернулась к нему.

— А вообще к черту их всех, — девушка пробурчала что-то согласное, — сегодня только мы, дорогая. Кажется, у нас с тобой так и не было нормальной первой ночи… Дейла, пойдем, умоемся.

Огнева вцепилась в него руками, отчего Марку пришлось тащить ее до дивана, как обезьянку, но он ни капли не жалел об этом… Он жалел только о том, что их браку отведена лишь эта ночь.

========== Глава 53. Василиса ==========

Пахло цветами и спиртом. Василиса давно привыкла к такому сочетанию, хотя поначалу ее чуть мутило и каждые пять минут хотелось выйти на свежий воздух. В вазах стояли хризантемы, лилии и флоксы, отчего мама казалась окруженной цветочным полем. ЧарДольская зашла, аккуратно прикрыв дверь.

— Ну привет. Как ты?

Лисса полусидела на подушках, смотря в окно. Ее волосы отливали медью на свету и напоминали корону. Лица было не видно, зато часть перебинтованной шеи и плеча выглядывала сквозь вырез больничного халата. Василиса тут же отвернулась.

— Сегодня шел снег. Долго, все утро. Представляешь, я раньше не понимала, как за ним интересно наблюдать… он все шел и шел, — женщина задумчиво заправила локон, — все хорошо, правда… нас таким не напугать.

Она повернулась к дочери, худая и постаревшая. Василиса заставила себя улыбнуться, хотя все внутри сжалось. Ее мама всегда была сильной, гордой, красивой… а теперь ее хотелось обнять и не выпускать из рук, как промокшего птенца.

— Я сегодня со сказками Драголиса, как ты и хотела. Хочешь, могу сама почитать, а ты послушаешь?

Лисса кивнула на край кровати, и девушка тут же устроилась у нее в ногах. Вблизи мама казалась еще более изможденной, а взгляд сам падал на забинтованные ключицы.

— Лучше скажи, как ты сама? Как тот Драгоций? Медсестра сказала, что вы приехали вместе.

Василиса стала мять край одеяла. Нечего ей жаловаться, но и врать не хотелось. Боги, как она устала от всего этого… и как устала от того, что ничто нельзя исправить.

— Мы расстались. Решили, что так будет лучше, — девушка изо всех сил держала голос, — он… вернулся в Змиулан. Все хорошо, мам, честно. Фэш… нам всем так будет лучше.

Под конец все же горло сдавило. Василиса потребовалась пара дней, чтобы понять — все кончено и обратно уже не вернется. Сначала она дико злилась, считала Драгоция предателем и трусом. Потом доходила до края и готова была сорваться к нему, прямо на работу… Один раз она очнулась, когда села в такси, а в другой — у самых дверей в Змиулан. Василиса просто застыла перед ними и долго стояла, не двигаясь. Мимо нее шли люди, неслись разговоры — и отовсюду шел шепот, прекрати гнаться за ним.

Она и прекратила. Просто вернулась домой и осознала, что сил больше нет, а жить дальше как-то надо… и даже без Драгоция.

— Ты же понимаешь из-за чего? — Лисса прищурилась, на миг став прежней.

— Безусловно. Но он мог бы… мог бы не решать все за нас двоих. А так он просто принял решение, оборвав все в один миг. Я даже не успела… он ушел, мы даже не попрощались.

— Не ври себе, приди он к тебе — ты бы не стала с ним прощаться.

Василиса закусила губу и промолчала. Конечно, не стала бы. Она бы, скорее всего, повисла на нем и заревела белугой, ну или наговорила кучу гадостей. В горле снова стало сухо.

— Мам… у меня еще один вопрос… он про тот случай, ну из-за которого мы поссорились и я убежала, — говорить о таком было больно, едва ли не так же, как и о Драгоции.

— Я поняла тебя, — губы Лиссы искривились, — чего ты хочешь, объяснений?

Василиса медленно кивнула.

— Скажи правду. Про вас с папой… расскажи, как все было и почему стало таким.

Женщина посмотрела на потолок, словно там крутили отрывки прошлого, и те вот-вот должны были ожить. В палате стало тихо. Василиса впилась в мать долгим, пристальным взглядом.

— Правду? Отрадно, что хоть кому-то из нашей семьи она нужна, — Лисса протянула исхудавшую руку к дочери, — ты так выросла… я и не заметила.

Василиса чуть вздрогнула, когда шершавые пальцы провели по щеке.

— Ты уже знаешь, мы с Нортоном познакомились в институте. Он был из очень хорошей семьи, я же — оборванкой с улицы… приемыш, так меня звала Нерейва. Мы не очень-то ладили поначалу, а потом как-то спелись. Стали чаще появляться вместе, гулять… он приглашал меня на приемы, устраиваемые в Чернолюте.

— Звучит слишком славно для правды, — усмехнулась Василиса, — где-то должен крыться подвох.

Лисса пожала плечами:

— Нет тут никакого подвоха… Помню, у нас был с ним один разговор, на берегу моря… тогда был такой закат, все небо сияло. Он предложил кое-что, кое-что действительно важное. Согласись я тогда, все бы было иначе, но я… я просто променяла его на перспективы и амбиции. Тогда действительно важными казались они.

— А сейчас? Сейчас бы ты поступила иначе?

Женщина не стала отвечать, но Василиса читала ответ в ее усталой, обращенной к воспоминаниям улыбке.

— Мы расстались. Не сразу после этого разговора, конечно, но он был своеобразной точкой отсчета. Потом Нортон женился на Нире, а я сошлась с его матушкой. Правда, забавное совпадение? Дальше у Норта на руках осталось парочка чудных близняшек, а у меня — неплохие рекомендации и кое-как выстраданный диплом…

— Нира погибла?

— Кровотечение при родах… все-таки ей было уже за тридцать, когда они хотели третьего ребенка. Норт как-то сказал, что это была девочка…

Лисса замолчала, уставившись в стену пустым взглядом. Василиса не торопила ее, давая время собраться с силами.

— Второй раз нас свел Константин, наш общий друг. Я понимаю, если бы не он, мы бы ни за что не побороли гордость и старые обиды и не подошли друг к другу. Но судьба дала нам еще один шанс, — Лисса перевела взгляд на дочь, — и это было ее самым большим подарком: у нас появилась ты, Василис.

— Можно еще один вопрос, — девушка дождалась кивка и продолжила, — на что ты променяла папу в первый раз? Какая у тебя была мечта?

Наверное, если бы слова могли резать, то из этих получился бы славный кинжал. Такой вошел бы глубоко и сразу наверняка.

— Быть услышанной. Я хотела, чтобы люди прислушивались ко мне и чтобы мои слова видели утром в газетных заголовках… Мечта как раз для уличной сиротки, не находишь?

— Вы поэтому и поссорились с папой, да? Потому что он не захотел видеть в тебе того, кого хотела ты?

Василиса сжала простынь, думая, смогла бы она отказаться от мечты ради любимого мужчины? Смогла бы она вылепить себя по образу и подобию другого человека, кусками отрезая лишнее? Она думала, но никак не видела ответа — наверно потому, что Фэш никогда не заставил бы ее отказаться от себя…

— Нет. Мы поссорились, потому что ни он, ни я не знали, чего хотим.

За дверью раздался шум, а потом кто-то постучал в палату.

— Это медсестра… который час? Полтретьего. Скоро будут процедуры, — Лисса дотронулась до тугих бинтов, тут же одернув руку, — щиплет, зараза… Так вот, я хотела стать редактором и моя мечта исполнилась. Правда совсем не так, как мне виделось… Астрагор предложил должность в «Камнях» за одну услугу, — женщина поморщилась, будто на зубах у нее скрипел песок. — Нортон решил, что дело касается его. Боги, твой папа вечно мнит из себя центр Вселенной, а на самом деле все оказывается куда проще…

— То есть вы рассорились из-за ничего?

— Он подумал, что я растрепала Драгоциям про их разработку с Лазаревым, а за одно и переписала часть акций… конечно, после такого мы рассорились, — Лисса прищурилась и на миг в ее взгляде вспыхнул прежний огонек, — а я всего-то умолчала о странных событиях в Драгшире и надавила на органы опеки, чтобы те поскорее отдали опекунство над двумя сиротами их родному дяде.

— Мама… — Василиса запнулась на этом слове и поняла, что больше ей нечего сказать. Жаль, что нельзя провалиться в прошлое лет на десять и переписать все по своему усмотрению, как страницу — чернилами. — Ты жалеешь?

Лисса дернула уголком рта, и сеть морщинок заиграла на ее лице тонкой паутинкой. ЧарДольская впервые увидела в огненных волосах матери серебристые пряди, отчего сердце неприятно кольнуло.

— Любой наш выбор чего-то да стоит. Запомни это. Не знаю, как это работает, но это работает, Василис… и никто от этого не уйдет, — женщина взяла из рук дочери книгу сказок и провела ладонью по шершавой обложке. — Поэтому нам так хочется оказаться тут.

Василиса поняла, что ей пора. Она стала проверять сумку, оттягивая момент ухода. Здесь все проблемы забывались.

— Тебя кстати спрашивали. Какой-то юноша заглядывал пару раз и надеялся встретиться с тобой. Но ты была бескомпромиссна и всегда приходила ровно через день после его ухода.

Сердце перестало биться.

— Юноша? — как со стороны Василиса услышала свой голос.

Но в синих глазах матери тонула всякая надежда.

— Блондин, я такого не знаю… как же он представился… подожди, у меня записано… Маар. Вот, спрашивал про тебя. Говорил, что вы с института вместе.

ЧарДольской показалось, что ее жестоко обманули, и первым порывом было скривиться. Она заставила себя проглотить все обидные слова в адрес Броннера и просто кивнуть.

— Я сказала, что ты придешь сегодня…Василис, — Лисса прикусила губу, заметив, как осунулась дочь, — прости. Я думала, тебе хорошо будет отвлечься. Ну, после…

— Все нормально, — не хватало, чтобы мама переживала еще и поэтому, — все нормально… просто, я не ожидала от него такого. Вот и все.

— Ждет тебя в коридоре.

Василиса тоскливо посмотрела на дверь, будто там бушевал ураган. Желание остаться с мамой стало еще острее. Как же ей осточертело все это… почему в жизни нельзя взять передышку. Тайм-аут, сказать, чтобы все забыли о твоем существовании и не допекали лишний раз, позволили молча зализать раны…

— Знаешь… может это и к лучшему, — Лисса осторожно коснулась ее руки, — попробуй дать ему шанс.

Василиса резко встала и одернула край платья. Ей казалось, что напротив стоит Фэш и усмехается самым несносным образом. Уже хочешь забыть меня, Огнева?

— Зачем давать второй шанс человеку, которого даже не любишь?

И пока мама не успела ничего ответить, Василиса поспешила выйти.

Маар и в правду ждал ее на скамейке перед входом в центр. На нем было серое пальто, шарф и выглядел он, как главный герой из какой-нибудь девичьей книжонке. Василиса замедлила шаг, в голову как назло полезли предательские воспоминания.

— Василис, — он криво улыбнулся ей.

— Броннер.

Девушка сунула руки в карманы и зарылась носом в ворот куртки. Вокруг не торопясь прогуливались постояльцы и их посетители, семеня взад-вперед по расчищенным дорожкам. ЧарДольская вдруг не к месту заметила, что снега стало меньше и кое-где он перемешался с жирной черной землей. В воздух проникала весна.

— Пройдемся, — Маар махнул в сторону одной из аллей, засаженной кипарисами. Там почти никого не было, только пожилая пара кормила стайку воробьев.

Василиса молча пошла, даже не оглядываясь.

— Я скучал…

— А я — нет.

Маар приподнял светлую бровь и выглядел скорее насмешливым, нежели обиженным.

— Не удивлен, — он хотел добавить что-то еще, но не стал. ЧарДольская от души поблагодарила его за это.

— С чего ты решил объявиться именно сейчас? Кажется, я не давала никаких сигналов.

— Василис, мы расстались так быстро и так…

— Мы не расставались, Броннер, — оборвала его девушка, — у нас ничего не было, чтобы что-то могло расстаться. А теперь давай к делу.

Маар прищурился, и впервые за разговор в его взгляде промелькнуло что-то похожее на тоску и смирение. Он смотрел на нее, но совсем не так, как Фэш. Драгоций уже давно считал ее своей, и его взгляд не скрывал ни желаний, ни мыслей. А Маар… у него было два малахитовых осколка, холодных и сухих.

— Пусть так. Нерейва попросила приглядеть за тобой, после того, как… — он кивнул в сторону окон палат, и Василиса все поняла. — Беспокоится за тебя.

ЧарДольская усмехнулась, почувствовав острое желание закурить. Или хотя бы понюхать дым, который до хрипоты напоминал о Фэше…

— Да катитесь вы все к черту со своим беспокойством, — Василиса резко остановилась, — раньше надо было беспокоиться. А теперь уже поздно.

Ей вдруг до дрожи захотелось оттолкнуть Маара и кинуться наутек, бежать от всех проблем, людей и переживаний… И только непонятная сила держала ее. Хватит, уже набегалась.

— Отвезти тебя домой?

— Вези. В Черновод.

В машине пахло все тем же освежителем. Раньше этот запах казался приятным, а теперь Василисе хотелось высунуть голову в окно и задыхаться городским смогом. Как назло гудели новости и из приемника вылетало лишь одно слово: Драгоций… Драгоций сделал то… теперь как же решится это…

Василиса вцепилась в мягкую обивку и стала считать красные машины за окном.

Маар кинул на нее взгляд и вовсе вырубил радио.

— Спасибо.

— Так слухи не врут… ты вправду была с ним?

— С кем? — Василиса притворилась, что не поняла.

— С Драгоцием… с Фэшем.

Секунду она просто смотрела на дорогу, а потом заставила себя усмехнуться.

— Конечно… а еще мы чуть не убежали вместе. Читай поменьше бреда, мой тебе совет.

То, что было между ними, принадлежало им одним — Василиса знала это наверняка. Как и то, что завтра в Астроград придет весна.

========== Глава 54. Дейла ==========

После всего случившегося Дейла старалась поменьше включать телевизор, брать в руки газеты или пролистывать новостные ленты. Так странно было читать пересказ тех событий, очевидицей которых тебе довелось стать. Нападение на Лиссу, бегство Марка, назначение Драгоция… все это лилось на нее ровным, нескончаемым потоком, просачивающимся в самые мысли. И будь рядом хоть кто-то близкий, хоть одна живая душа… Огнева положила руку на живот. У нее есть такая. Она не одна.

Девушка еще не знала, как расскажет семье о своем положении, не знала и их реакции, но ей казалось, что ее поддержат. Василиса уж точно, а с отцом и братом она как-нибудь сладит.

Лисса, Лисса бы ее точно поддержала, в который раз подумала Огнева, облизнув палец, чтобы оценить тесто. Она по памяти пекла песочное печенье. Наверное, в последний раз девушка возилась на кухне месяца три назад, а духовкой пользовалась и того реже. Тесто уже дошло до состояния пластилиновой игрушки и приятно липло к рукам. Пахло корицей.

Дзинь.

В дверь позвонили. Дейла нахмурилась, поспешив вытереть руки полотенцем. У отца есть ключи, Норт так рано вряд ли вернется, остается Василиса… наверное, снова забыла карточку. Огнева поспешила в коридор, даже не сняв забавный голубой фартук, в котором походила на заядлую домохозяйку.

За дверью стояло двое. Василиса и какой-то парень с буйными, светлыми кудрями. Он показался Дейле смутно знакомым, но ни имени, ни фамилии она не вспомнила.

— Привет, это Маар, — улыбнулась сестра, — он зайдет, ты не против?

Огнева покачала головой, пропуская гостя. Вряд ли Василиса так быстро отошла от Драгоция, что тащит в дом новых пассий… тогда кто это? Партнер отца, друг брата?

— Маар, это Дейла, ну ты уже и так знаешь… ооо, пахнет печеньем… ты что, решила взяться за противень? Вот это рвение! — Василиса скинула ботинки и поспешила на кухню, оставив Дейлу наедине с этим странным незнакомцем.

— Мы уже встречались?

— Вряд ли, — усмехнулся парень, и Огнева заметила, какие хитрые у того глаза, — но я много о тебе слышал… мы же можем на «ты»?

Дейла почувствовала, как щеки щиплет. Уже очень давно мужчины не смотрели на нее так… оценивающе и так заинтересовано. Марк всегда мешал насмешку с презрением, а другие попросту видели у нее на лбу клеймо Ляхтича и тут же отворачивались. Нет… лучше не вспоминать о муже… не представлять, как он сейчас и с кем.

— А…а, да, да, — закивала Дейла, — прости, я задумалась.

Маар уже снял пальто, оставшись в простой черной водолазке, слишком явно рисующей его плечи. Огнева поняла, что робеет. Как же она отвыкла видеть в себе женщину.

Дура, тебе сейчас не до этого… у тебя ребенок будет… дура, ругала себя Дейла, а сама невзначай заправила светлый локон. Ей вдруг стало ужасно неловко за этот обсыпанный мукой передник и за чуть опухшие глаза. Ах, как бы чудесно на ней смотрелись те красные туфли и рабочая блузка из шифона с летящими рукавами…

— Как Лисса? — Дейла поспешила найти Василису.

Сестра как раз осваивалась на кухне, разведывая обстановку.

— Это что, то с корицей? Какое мы в детстве готовили? — она слизала с пальца комок теста, — боги… это правда тот вкус… Дейла, откуда ты раздобыла рецепт?

Огнева пожала плечами. Не говорить же, что он отпечатался построчно у нее в памяти.

— С ней все нормально. Правда, — Василиса постаралась улыбнуться, — мама справится.

Маар тактично ушел в ванную на время всего разговора между сестрами, показавшись лишь сейчас.

— А где Норт? И где папа?

— Ох точно, ты же еще не знаешь… Братец спутался с этой секретаршей. Помнишь, была у нас длинноногая блондинка… Инга. Он теперь торчит у нее.

Глаза Василисы странно дрогнули, а потом по всему ее лицу пробежала тень.

— Вот бы она залетела и Норту пришлось жениться… Честно, за такую глупость надо платить, — усмехнулась она, а у Дейлы неприятно свело живот. Как же страшно сознаваться…

— А папа… папа поехал передать кое-кому привет. И подарок за все хорошее.

Девушки обменялись одинаковыми понимающими взглядами. И в глазах каждой читалось одно: давно пора.

Василиса еще немного покрутилась на кухне, после чего ушла с Мааром в гостиную. Дейла отчего-то поняла, что они там заняты своими делами и сестра не захочет, чтобы им мешали. Стало тоскливо.

Духовка запищала, разогретая до нужной температуры. Огнева стала возиться с утварью, хотя от былого задора остались лишь тлеющие головешки. Ей было тревожно, и казалось, что жизнь подкинула шанс, который стремительно ускользает. Вот только в чем он заключался, Дейла понять не могла.

— Эй, девушка в переднике, идите сюда, — в проеме показалась рыжая копна волос. — У меня есть предложение, от которого вам нельзя отказаться.

Голос Василисы был слишком беззаботным и слишком веселым. Так обычно говорят, когда хочется забиться в нору и выть. Но она держалась. А значит, Огневой тоже надо.

Дейла сорвала дурацкий фартук и прошла в гостиную. Там сидел Маар, склонившейся над чем-то, лежащим на столе. Его кудри закрыли пол-лица, и глаз было не видно. Огнева сжала руки, понимая, что начинает нервничать. Зачем бы не звала ее сестра, лучше бы вообще не трогала.

— Посмотри, — Василиса села прямо на пушистый ковер, похлопав рукой рядом. — Узнаешь?

Дейла приблизилась. Вся спина превратилась в один сплошной нерв, а ладони стали такими липкими, словно она вновь месила тесто.

На столике лежал уже знакомый черный кинжал и синий диск. Две вещи, которые Огнева возненавидела крепче всего. Рука сама потянулась к гладкой синей поверхности, очертив ее контур, а потом отлетела, как ошпаренная… А достанься они Марку, все сейчас было бы по-другому… Он бы не убежал от нее, и их ребенок жил бы в полной семье. Все бы наладилось. Дейле очень хотелось верить в эту сказку.

— Откуда?

— Фэш… опустил мне его в карман пальто. Я дома нашла, после того, как ты сказала проверить, — Дейла заметила, как Маар нахмурился при упоминании Драгоция. — Это и есть седьмой ключ, Дейла. Обе его половины. Они у нас.

Василиса взяла в руки кинжал, погладив лезвие. Лицо ее при этом оставалось хладнокровным, словно ей и вовсе было плевать на наследие отца. А наверное, так оно и есть, подумала Дейла, наверное, нам всем плевать, как это негрустно… и мы все отдали бы его за возможность быть с любимыми. За то, что по-настоящему важно.

Ключ в руках Василисы дрогнул, и в лезвие показалось круглое отверстие. Таких же размеров, как и диск. Пазл собрался, а Дейла не почувствовала даже тени восторга. Только безграничную серую усталость и лишь один вопрос, когда все это кончится.

— Что ты собираешься делать с ним?

— Я? — Василиса нахмурилась, — а как же вы с Нортом? Отец, Лисса…

Дейла кинула быстрый взгляд на Маара и тот безошибочно разгадал его.

— Кхм… там кажется, духовка зазвенела. Пойду проверю это чудное печенье, — парень исчез, и в комнате сразу как будто стало легче дышать.

— Нет. Это будет твоим решением, — Дейла зашуршала по ковру, подбираясь ближе к сестре, — я знаю… папа бы так и хотел. Он всегда… — в горле захрустели слова, — всегда выделял тебя. И теперь тебе уже никуда не деться.

Василиса странно посмотрела на нее, и на дне синих глаз мелькнула тень. Дейле совсем не понравилось это. Как будто глазами сестры на нее смотрел кто-то чужой и доселе незнакомый.

— А если мое решение вам не понравится?

А вдруг она отдаст его Астрагору обменяет на спокойную жизнь с Фэшем, быстро мелькнула и тут же пропала мысль. Нет. Нет, Василиса так не поступит.

— Когда тебе было дело до чужого мнения? К тому же, я верю, что ты поступишь правильно.

ЧарДольская кивнула, и опять в ее чертах проявилось что-то чужое. Елена. Лицо сестры будто отразило что-то хищное, принадлежащее Мортиновой. Дейла против воли обняла руками живот.

— Ты так говоришь… Но почему? Почему тебе это не надо?

Огнева колебалась лишь секунду, а потом шагнула в пропасть, решив, что ее никто не поймает, то больно уже не будет.

— Я жду ребенка. И не хочу рисковать.

Василиса замерла. Все ее лицо, все движения остановились и только глаза горели, как в лихорадке. Дейла поняла, что не дышит. Боги, скорее бы сестра ответила ей… Но девушка как статуя сидела и смотрела на гладкий живот Огневой, спрятанный за тканью свитера.

Интересно, что она хотела рассмотреть?

— Наверное, это первая хорошая новость за столько времени, — севшим голосом сказала Василиса. Сказала и улыбнулась. Как раньше.

Дейла поняла, что плачет. У нее в самом деле намокла щеки и кожа пропиталась солью. Ей было так страшно, все это время ей было страшно и тревожно, а сейчас все затихло.

— Правда? Ты рада? Василис… Я, — Огнева не знала, что еще сказать, поэтому просто обняла сестру. Лицо уколол ворс свитера, и прядь волос забилась в нос… было ли что-то нежнее этих случайных движений?

Василиса прижала Дейлу крепче, неразборчиво прошептав что-то. Так они сидели, пока ноги не затекли и в спину не подул сквозняк.

— От Марка?

Огнева облизала губы, чувствуя, как внутри все натягивается. Но ЧарДольская не ждала ответа, этот вопрос был чистой привычкой.

— Знаешь… я тебе даже завидую. Наверное. У тебя что-то осталось от него. Правда, не станет ли это обузой, если ты захочешь начать все сначала?

Дейла вздрогнула. Слова сестры были ей непонятны. Сначала? Что это значит? Снова найти семью, снова стать чей-то женой, снова…

— Я не хочу сначала. У меня уже все есть, — она улыбнулась, — есть, ради кого я буду жить. Это странное чувство, знать в таком возрасте, что вся твоя жизнь уже устроена и ничего в ней не изменится… и знаешь, мне оно нравится.

Василиса посмотрела на нее, словно на пташку с перебитым крылом, которая радуется, что не придется больше летать против ветра, но молчит о потерянном небе. Дейле стало и обидно, и радостно за сестру. Она ее явно не понимает и не поймет, даже если постарается… но, как же это хорошо для них обеих.

— Ты права. Я бы такого не хотела, — Василиса помотала головой, — то есть хотела, будь он рядом. Но без него… без него точно нет.

Они замолчали, каждая думая о чем-то своем. Дейла не глядя нашла руку сестры и сжала ее. В голову снова пришла мысль, а не отдаст ли Василиса ключ Драгоцию? Не выберет ли его? Человека, который мог бы сделать ее счастливой. И которого могла бы сделать счастливым она…

— О чем задумалась?

— Этот ключ… ты уже знаешь, что с ним делать?

— Знаю, — Василиса крепче сжала руку Дейлы, — мне кажется, что знаю.

— Хорошо, — Огнева прикрыла глаза. — Я доверяю тебе. И он тоже.

ЧарДольская вздрогнула, когда Дейла провела ее рукой по кофте. И девушке даже не было стыдно от мысли, что вся ответственность ложится на плечи сестры и именно ей предстоит выбрать, как им быть дальше. Нет. У нее полно своих забот.

— Кстати, как тебе Маар? — Василиса, кажется, очнулась от мрачных мыслей, — я видела, как вы переглядывались…

— Тебе показалось, — слишком быстро возразила Дейла, из-за чего пришлось говорить правду, — нет, он неплох… но куда мне сейчас.

— Дейла, милая, запомни мои слова, — ЧарДольская встала, протянув ей руку, — когда-нибудь ты проснешься, раскроешь глаза и поймешь, что вся твоя жизнь куда-то делась, а ты даже этого не поняла. Но будет поздно. А теперь пойдем на кухню. Я знатно проголодалась.

Василиса забрала ключ и ушла, а Огнева все сидела на этом ковре, смотрела на стол, где совсем недавно лежала надежда ее семьи и думала, что же она опять пропустила.

И почему ей кажется, что лучше уже все равно не будет… Хорошо, что в ее жизни больше нет место «будет», а есть только «было». Так куда спокойнее.

========== Глава 55. Нортон ==========

Комментарий к Глава 55. Нортон

Предупреждение: пожалуй, эта часть вышла самой неоднозначной из всех. И мне хочется заранее извиниться, если она заденет чьи-то моральные убеждения, но по-другому от лица Нортона я написать не могла.

Кто бы мог подумать, что ему придется заниматься таким на ночь глядя. Нортон всегда оставлял вынос мусора на совесть прислуги, но здесь придется пачкаться самому. Если бы дело не касалось семьи и ЗолМеха все решилось бы куда проще… а так Огнев брезговал впутывать сюда посторонних.

Он заехал на одну из крытых парковок, где въезд и выезд не фиксировался, а шлагбаум открывался лишь определенным номерам и лицам. Нортон чуть размял руки, от вождения он уже успел отвыкнуть, хотя в молодости любил погонять. В помещении было темно: пары светодиодных ламп явно не хватало для таких катакомб. На соседних местах стояла еще пара машин, но Огнев ни капли не удивился, это всего его рук дело, на всякий не предвиденный.

Часы показывали без пяти одиннадцать, а значит, его уже ждали. Нортон хлопнул дверью, и по всей парковке пронесся глухой отзвук. Не хорошо так поступать с дамой. К тому же, если встречу назначил он сам.

В ЗолМехе в такой час гулял лишь вездесущий сквозняк, и в холле тикали настенные часы. Огромный циферблат в толстой гранитной раме никогда не подводил, в отличие от всех остальных шестеренок, крутящихся в этом здании. Особенно тех, кто умел говорить и считал себя наделенным разумом.

Нортон остановился в главной зале. Как же давно он тут не был… но ничего, это все была малая жертва перед большим уловом. Еще неделя и все наладится. Мужчина по привычке сверил время, а потом пошел на лифт. Даже в такой полутьме, в пустом здании с сонной охраной и сетью камер, он оставался леденяще спокойным. Настолько, что руками можно было сушить порох.

Разумеется, эта женщина решила увидеться с ним в его же кабинете. Наверное, хотела лишний раз показать свою значимость и утолить тщеславие, которое подчас ценила больше разума. Как-то Астрагор сказал ему, что чтобы испытать женщину — достаточно дать ей иллюзию власти над собой. Тогда с нее слетит любая личина и скрывать будет нечего. Нортон усмехнулся, хоть старик и редкостный мерзавец, а поучиться у него есть чему.

Дверь открылась, в нос ударила смесь духов и алкоголя. Огнев поморщился, с детства ему претили резкие запахи, начиная с сигар любимой матушки. Взгляд на секунду поплыл по знакомым стенам, но больше мужчина никак не выдал своего замешательства. Мебель тут сменили, всю, кроме массивного стола. Глухая злость подобралась к самому горлу. И хлопушкой ударила в голову, стоило Огневу увидеть ее.

Она сидела, закинув ноги в бордовых туфлях на стол. Ее лицо было чуть отвернуто к окну и рука лениво перебирала стопку бумаг. Наверное, если бы художника попросили нарисовать современную Венеру, модели лучше он бы не нашел. А у Нортона зубы сводило от одного вида ее точеных ног на его рабочем столе. Но нет… еще не время выдавать себя.

Огнев незаметно опустил ручку двери, блокируя ее. Теперь им никто не помешает.

Елена Мортинова поправила лямку кремового, шелкового топа и сверкнула льдом из-под пушистых ресниц.

— Нортон, — его имя бусинкой проскользнуло у нее между губ, — как я рада тебя видеть.

Мужчина, ничего не отвечая, прошел в кабинет. Как школьник перед директором, некстати подумал он, становясь перед женщиной.

— Составишь мне компанию на вечер? Надеюсь… надеюсь, не отвлекаю тебя от чего-то более важного… — Елена даже не скрывала яда в словах, — или вернее от кого-то.

— Не будем о грустном.

— Разве это о грустном? Мне отчего-то смеяться хочется, — Нортон понял, что она уже не совсем трезвая и оттого почти не сдерживает себя, — слышишь, милый? Мне смеяться хочется, что твоя стерва-жена тихонько подыхает где-то, а ты приполз ко мне.

Проверяет, понял Огнев. Значит, еще боится. А страх заставляет Елену думать, чего ей сейчас категорически нельзя.

— Приполз? Не забывайся, Елена, — Нортон обогнул стол, подходя к женщине.

Грудь Мортиновой рвано дернулась, а глаза влажно заблестели. Казалось, еще немного и ее кожа оплавится, маслом стекая в руки Огнева. Мужчина не торопясь развернул кресло, облокотившись обеими руками о массивные подлокотники. Теперь ему была видна каждая деталь: капелька пота над губой, дрожь ресниц, контур помады…

— Скоро это место вновь станет моим, — прошептал он, чувствуя, как подбородок щекочет светлый пушок, — и ты знаешь это… правда? Скажи, ты хотела бы этого?

Елена молчала, сверкая своими льдинами. Видимо, она боролась сама с собой и одна ее часть хотела плюнуть на все и лечь под Огнева прямо здесь. Он видел это также отчетливо, как и свое растущее неприятие.

— Ты бы хотела этого, — уже тверже повторил мужчина, сжимая худое, остроскулое лицо.

Наверное, стоило проявить больше нежности, но Елена была слишком накручена, чтобы заметить что-то. Она тихо застонала, а потом откинула голову на спинку, изгибая шею. Прическа распалась, как будто только и ждала этого, отчего волосы расплекались светлым золотом.

— Д-да, — рвано выдохнула она, — о боги, да… Нортон. Как же ты еще не понял, — шепот патокой стекал с ее губ, — я всегда была только твоей…

— И твой блеф в сторону Астрагора был невинной шалостью? — мужчина не смог удержаться от легкой шпильки.

Туман в голубых глазах подернулся изморосью, и Елена чуть поерзала.

— Иногда приходится быть немного сукой. Иначе не выбраться… но я бы не отвернулась от тебя. Никогда.

— Я верю тебе.

Казалось, только этих слов она и ждала. Рука Мортиновой тут же запуталась у него в волосах, а другая стала по пуговице ослаблять рубашку. Вот уже груди коснулись острые ногти. Нортон почувствовал, как Елена все больше прижимается к нему, и ее тело мягким шелком льнет к его. Проворная гадина.

— Тогда нам стоит обсудить еще один момент. Для полного понимания.

Огнев слегка отстранил Елену, заглядывая ей в глаза. Женщина вильнула бедром и облизнула верхнюю губу. Она могла источать порок столь тягучий, что тот оседал мазутом на руках.

— Мы можем, — рука с бордовыми ногтями, Нортону они напомнили о застывшей сукровице, надавила на впадинку между ключиц, — отложить понимание до завтра… А сегодня… сегодня нам не надо слов.

Перед глазами застыло бледное лицо Лиссы с тонкой кожей, похожей на пергамент и потухшим пламенем волос. Ее ломкие запястья, впалые скулы, горечь в уголках губ и невыплаканные слезы… Тут действительно не нужно слов, чтобы понять все.

— И все же тебе будет полезно это услышать.

Нортон отошел к стойке за креслом, которая была вмонтирована в стену и оттого сохранилась. В ней хранилась редкая коллекция вин, привезенная изо всех уголков планеты: сладкие чародольские, остальские с терпкими северными травами, была даже парочка астрогардских, залитых в бутылки при старине Эфларусе.

— Какое предпочитаешь?

Елена подобралась, снова налившись холодной настороженностью. Она явно ждала подвоха, и в глазах метался вопрос: как быть дальше.

— На твой вкус.

Нортон усмехнулся, достав первую попавшуюся бутылку, оказавшуюся остальской настойкой. Янтарная жидкость плавилась за стенками графина, похожая на медовые соты… а скоро она полыхнет адским пламенем.

— Так что ты хотел сказать мне?

Огнев кинул на Мортинову ленивый взгляд: спина прямая, руки на столе, а в глазах — ни капли теплоты. Неужели начала догадываться.

— Терпение, Елена… я еще не приготовился.

Мужчина открыл ящичек, доставая оттуда одну единственную рюмку, но подумав, заменил ее на бокал. Это конечно кощунственно по отношению к напитку, но сюда поместиться больше и шанс осечки снизится.

— Огнев, — прошипела женщина, — не играй со мной… ты же знаешь, как я опасна.

Нортон поставил бокал прямо перед Еленой и не торопясь наполнил его почти до краев. Елена постаралась незаметно дотянуться до кнопки под столешницей, чем вызвала лишь усталую усмешку… никто сюда уже не придет.

— Глупо звать на помощь в чужом доме, — только и сказал он.

В щеки Мортиновой бросилась кровь.

— Ты тут давно не хозяин,Огнев. Это все принадлежит, — она осеклась, поймав его насмешливый взгляд. — Астрагор не простит тебя, если со мной что-то случится. Слышишь?!

Нортон достал из кармана пиджака меленькую пилюлю с разноцветными гранулами внутри. Синие, красные, белые — она напоминали детские кубики или десятки воздушных шариков… только вместо воздуха там лопалось нечто другое.

— Хватит! Выйди вон. Или тебя выведет охрана… слышишь?

Пилюля упала на дно бокала. По янтарной глади пошла белая шипучая пена. Секунду все бурлило, похожее на вскрывшийся нарыв и казалось белесый гной тает прямо в золотистом коконе. Красивого в таком было мало.

— ЗолМех всегда был и будет вотчиной Огневых… Астрагор знает это, потому и убрал своего щенка. Надо обладать огромным тщеславием, чтобы позволить обмануть себя. И еще большей глупостью, чтобы вовремя не понять, когда стоит остановиться.

Елена замерла в кресле. Ее руки дрожали, хотя женщина старалась скрыть это. Нортон позволил себе насладиться видом. Говорят, глаза отражают душу, а губы искривляют ее. Если ртом человек может строить любые гримасы и тот послушен ему, то взгляд не обманет. И сейчас в прозрачном хрустале не осталось ничего от прежней властной хозяйки и от искушенной любовницы. Осталась лишь одинокая обманутая женщина. Один на один со своими страхами.

— Но ты пошла еще дальше, ты навредила единственной женщине, которая дорога мне, — Мортинова на этих словах зашипела и постаралась встать, но Нортон вдавил ее в спинку, — матери моих детей, Елена… и после всего еще решила остаться победительницей. Но ты уже не выйдешь отсюда.

— Она предала тебя… она воспользовалась тобой, — зашептала Мортинова, — одна я… одна я была верна тебе, Нортон. Одна я. Скажи, чего ты хочешь? Я дам тебе все… Змиулан, РадоСвет или… — женщина проникновенно понизила тон, — или ты истосковался по семье? Нортон… я… я поняла, что хочу детей. От мужчины…

Договорить она не смогла, так как Огнев с силой сдавил ей горло. Даже сейчас плюется ядом и сама не понимает, как ложь проступает сквозь каждое слово.

— Пей. За свое здоровье, — Нортон пододвинул к Мортиновой бокал.

Женщина секунду глядела на него, а потом резко махнула рукой. Огнев успел сдавить запястье, не позволяя настойке залить весь стол. Видимо, придется действовать грубо.

— Ч-что там? Что ты подмешал туда! — Елена второй рукой постаралась ударить Нортона, но тот легко увернулся. Из ее лица медленно исчезало все человеческое.

— Там успокоительное. Очень сильное, — с каждым его словом Мортинова бледнела все больше, — оно подействует безотказно, можешь не сомневаться. А в комбинации с крепким алкоголем в таком количестве…

— Помогите! — Елена закричала так истошно, что Нортон испугался за ее связки, — охрана! Кто-нибудь…

— Никто не придет. Как я уже говорил, ты в чужом доме… надо было лучше слушать.

Но женщина его уже и вовсе не слушала. Она извивалась, царапалась и до последнего билась в силке его рук. По ее подбородку потекла кровь, видимо, прикусила язык… Огнев понял, что пора заканчивать, иначе на несчастный случай списать ее состояние не удастся. Он ухватил лицо Елены, поудобнее разворачивая его, и сжал скулы. Понемногу, как дверь на ржавых петлях, ее рот приоткрылся. Огнев не спеша влил туда содержимое бокала так аккуратно, чтобы по подбородку потекло лишь две тонкие струйки…

Какие у нее были глаза… Огнев знал, что запомнит их на всю жизнь и теперь у любого его кошмара будет ее лицо… особенно у самого главного, который рано или поздно приходит за каждым.

Елена, тяжело дыша, отбила его руку и упала на пол. Она задыхалась, по ее лицу вместе с тушью текли самые настоящие слезы. Женщина схватилась за грудь, будто проверяя, бьется ли еще ее сердце.

Нортон присел перед ней, отставляя в сторону пустой бокал.

— Это все из-за нее? — шептала Елена, — из-за нее… все из-за нее.

Наверное, ее разум уже слабел, и организм медленно проигрывал последнюю битву.

— Пускай она тоже сдохнет, пускай…

Мортинова резко замолчала, и в ее взгляде вспыхнули угольки былого пожара.

— Ты не будешь счастлив. Никогда не будешь… И она тоже… Вы оба…

Она пошатнулась, заваливаясь в бок.

— … оба… не знаете про… ваша дочь погубит вас.

И на ее губах застыла последняя, торжествующая улыбка.

Нортон напрягся, хотя знал, что последние слова человека значат ничуть не больше первых. Елена Мортинова еще раз дернула головой, глотнула ртом воздух и уснула. Только ее глаза продолжали смотреть на мир талым льдом.

За окном гремел город, и Огнев подумал, что стоит поторопиться, если он хочет успеть в еще одно место.

Но до этого тут стоит прибраться.

========== Глава 56. Лисса ==========

Ей казалось, что за окном уже цветет весна. Стайка воробьев бессовестно расшумелась прямо в ветвях липы, и их щебет заполнил собой всю комнату. Лисса полулежала с копной бумаги на коленях и уже минут десять думала над одним сюжетом. Ей почему-то захотелось писать. Детские истории с обязательно счастливым концом и добрыми героями, с чистой любовью и крепкой дружбой — мир, где взрослым нет места.

Вот бы сдернуть с себя эти бинты, похожие на тугой корсет, высунуться прямо за подоконник и хорошенько втянуть этот свежий, хрустящий воздух, еще колющий морозцем… и так пока легкие не расправятся, не набухнут тугими почками. Пока Лисса вновь не почувствует себя живой.

Часы пробили полдесятого, возвещая о скорых процедурах.

Лисса уже до трясучки вызубрила весь свой распорядок, не меняющийся неделями. Подъем, проверка, завтрак, перевязка, отдых…

За дверью мелькнул силуэт. Наверное, внеочередной осмотр, так как для часов приема рановато, да и вряд ли к ней кто-то нагрянет. Василиса была пару дней назад, а Дейла приезжала лишь по средам…

Раздался короткий стук, и почти сразу открылась дверь. Лисса уже хотела упрекнуть торопливого доктора, но резко замолчала, забавно приоткрыв рот.

На пороге стоял человек, видеть которого она ожидала меньше, чем старика Астариуса. Хотя в тайне и допускала его приход.

Нортон Огнев прошел в палату, странно контрастируя с белыми стенами в своем строгом, темном пальто. В одной руке мужчина держал что-то громоздкое и похожее на папку. Лисса поерзала на постели, не совсем зная, как вести себя.

— Смотрю, сюрприз удался, — усмехнулся мужчина, присаживаясь на крае кровати.

Пальто он опустил на тумбу вместе с папкой.

— В последнее время я не люблю сюрпризы, — Лисса прикрыла забинтованную грудь, — но сейчас… боги, что мы как маленькие, — она сама усмехнулась, чувствуя, что очень-очень рада видеть Нортона здесь, — я скучала. И я знала, что ты придешь. Поэтому это никакой не сюрприз, Норт. Правда, почему тебя не было раньше?

Огнев, как ни странно улыбнулся, будто перед ним сидел ребенок, а потом придвинулся ближе и его руки мягко легли на край одеяла. Лисса постаралась ухватиться за него, как за последний щит, но ее отстранили.

— Т-ш-ш-ш, — мужчина отодвинул белое полотно, и его взгляд почернел, шаря по покрытому бинтами телу, — уже лучше. Ты хорошо справляешься, Лисса.

ЧарДольская закусила губу. Здесь, в больнице, она стала до безобразия чуткой и любое слово могло пробить броню. А Нортон так вообще будто играл прямо по оголенным нервам, доводя ее одним своим присутствием.

— Я был занят… отдавал накопившиеся долги.

— И как? Со всеми рассчитался?

Огнев нахмурился, словно вспоминая что-то не очень приятное.

— Пришлось вычесть еще и проценты, — он бережно коснулся бордового лоскутка, под которым кожа кровоточила. — И все равно мне кажется, что нам задолжали.

Лисса вздрогнула. Она вдруг поняла, что совсем не хочет знать, о чем говорит ее муж. И какие именно проценты ему пришлось вернуть. А между тем Нортон продолжал смотреть на нее, словно заново увидел. ЧарДольская горько усмехнулась. Неудивительно, за эти дни подурнела она знатно и от былой красоты остались лишь огарки.

— Я думал о твоих словах.

— О каких именно? Тех, где я предлагала купить дом в Чародоле, надеюсь, — постаралась пошутить Лисса, но Огнев даже не улыбнулся.

— Когда это ты хотела дом в Чародоле? Ну, если хочешь, мы можем…

— Норт, — женщина мягко прервала его. — Есть вещи, которых я хочу намного больше.

Огнев замолчал, и какое-то время они просто разглядывали друг друга. Лиссе казалось, что впервые у них нет секретов и недомолвок. А еще она, оказывается, успела забыть, какие странные у Норта глаза… совсем не зеленые и не серые, а как будто бы фисташковые, с желтой крапинкой и тяжелым веком, отчего они выглядят сердитыми.

— Помнишь, как мы сбежали ото всех на приеме у твоей матушки? — тихо спросила Лисса, — она тогда еще жутко разозлилась, а нам было так все равно на это. Мы тогда до утра сидели на берегу, кормили чаек и смотрели, как в порт прибывают корабли.

— Ты еще заболела в тот раз…

— Ага, после того, как кто-то позвал купаться. А потом не мог развести костер.

— Правда, такое было? Я не мог развести костер? — Нортон прищурился, — что-то не припомню.

Лисса от возмущения взвилась на кровати.

— Да ты… ты скакал по всему берегу, колдуя над той корягой, пока с меня стекала вода. А еще потом мы искали, у кого взять зажигалку, так как все спички намокли от прилива… Нортон! Что ты смеешься?

Но под конец она уже сама смеялась и чувствовала, будто под ногами шелестит песок, а волосы пропахли тиной и солью…

На ней было легкое белое платье, которое то и дело приходилось придерживать от морского ветра. Лисса шла по самой кромке воды, сжимая в одной руке туфли, а второй яростно рассекая воздух. Она строила из себя жутко обиженную.

— Эй! Я вижу тебя! Подожди! — этот наглец еще кричал ей в спину, будто это могло как-то помочь ему и сбить с нее гнев. Ну уж нет, если ему так важно, что о нем подумает мамочка, то пусть катится ко всем чертям.

— Лисса!

— Да иди ты, Нортон! — не выдержала девушка, — иди к Нерейве, пока она снова не надрала тебе уши за то, что общаешься с плохими девочками.

— Да мама никогда так не говорила о тебе! — он догнал ее и теперь шел рядом.

У Лиссы в щеки бросилась кровь. Не говорила значит… а то ее замечание в середине вечера, конечно, было просто безвинной шуткой.

— Тогда у тебя проблемы с матерью. Вы совсем не понимаете друг друга. Иди и…

Норт вдруг дернул ее на себя, заставляя замолчать. Лисса какое-то время посопротивлялась для приличия, а потом со злостью бросила туфли прямо на песок. Огнев как всегда держал крепко, впиваясь пальцами прямо в предплечья. Его губы были твердыми и плотными, но Лисса уже настолько привыкла к ним, что и вовсе перестала удивляться. Она откинула голову, первая не выдерживая и давая безмолвное прощение…

— Ну вот, теперь ты уже не такая сердитая, — усмехнулся Огнев, прищурив свои фисташковые глаза.

Лисса мстительно ударила ногой по песку, чтобы рыхлые крупицы попали в этого павлина. Хотя злоба действительно ушла, оставляя только смутную тоску. Вряд ли этот вечер решит их проблемы, но сегодня о них можно забыть.

— А давай купаться! — неожиданно предложил Огнев, — сейчас тепло и нет ветра. Зайдем на пирс, а там сразу глубина и не придется тащиться по мели.

— Ой, а что скажет Нерейва на такое безобразие? — не смогла сдержаться Лисса, — смотри, кто опять наябедничает…

— Ну хватит, — Норт мягко заправил ей выбившейся локон, — и жаль, что ты не видела ее лица, когда я побежал за тобой… Оооо, она так взъелась, что даже накричала на того чудака Мандигора.

Норт прервался, когда увидел, что делает Лисса. Девушка одной рукой смахнула с плечиков легкие лямки платья, медленно опуская его до самых подмышек. Она никогда не считала себя блистательной красоткой, но потому как расширились глаза Огнева, поняла — он ее с потрохами. И творить ей можно все, что угодно.

Девушка подошла к шершавому валуну, уходящему под воду, такому плоскому и широкому, что тот походил на черепаший панцирь.

— Отвернись, я стяну платье и прыгну в воду здесь.

Нортон отмер лишь после сердитого кряхтения. Парень даже чуть покраснел, сразу растеряв половину своей важности.

— Точно не смотришь?

— Не смотрю… Лисса, хватит уже, — Нортон сердито выдохнул, слыша смех девушки. — Ну держись…

А Лисса тем временем ловко стащила платье, кинула его на валун и рыбкой сиганула в воду, тут же уйдя с головой. Секунду она не понимала, что происходит, а потом тело само всплыло и в носу стало щекотно от соли. Лисса, смеясь, начала отплевываться и водить руками по водной глади. Было совсем не холодно, а вечер ударил малиновыми лучами в спину.

— Эй! Тут правда здорово, — крикнула Лисса, — Норт, иди сюда. И дна совсем нет. Я не достаю!

Она помахала, отплывая дальше от берега. Огнев неторопливо расстегнул первые пуговицы рубашки, кидая ее поверх пиджака. Его движения стали какими-то рубленными и растеряли половину прежней сноровки.

— Что? Тоже отвернуться? — Лисса хотела усмехнуться, но в рот как назло попала вода.

— Если тебе охота подглядывать, — Огнев уже снял рубашку и теперь застыл в нерешительности, но потом махнул рукой, взявшись за ремень.

Лисса закружила по воде, чувствуя себя русалкой с гривой медных кудрей. Такие обычно утаскивают на дно влюбленных юношей, где дарят последний сладкий поцелуй… Девушка хищно улыбнулась, наблюдая, как Огнев аккуратно спускается в воду.

— Долго еще ждать? — стоило ей спросить, как парень разом ушел под воду. Даже светлая макушка потерялась в свинцовых волнах. — Эй! Не плыви ко мне!

Лисса изо всех сил погребла в сторону. Ей уже чудилось, как из ниоткуда возникают руки и утаскивают ее под воду, а там начинают крутить, трепать и так пока все пузырьки воздуха не иссякнут… Ну уж нет.

— Попалась! — Норт как ни странно выбрал другую тактику.

Он вынырнул почти перед ней и просто обнял Лиссу, обжигая своим жаром. Девушка так растерялась, что просто зависла в воде, изредка перебирая ногами.

— Знаешь… сегодня такой закат, я только сейчас заметила, — тихо сказала она, кивая за спину Огневу.

Огромное гранатовое солнце почти утонуло за горизонтом, и только чайки еще мелькали в последних лучах. По всему морю пошли красные полосы, похожие на разлитую краску, а Лиссе она напоминали лисьи хвосты на снегу. Где-то вдали уже маячил рыбацкий парусник, вышедший на ночную ловлю… Девушка вдруг поняла, что Норт давно смотрит не вдаль, а на нее. И чужие руки все еще сжимают ее плечи.

— Хочешь, мы больше не вернемся в Чернолют? — тихо спросил он, как будто одна из чаек могла долететь до окон Нерейвы.

— И куда же мы направимся? — Лисса улыбнулась, зная, что вряд ли все это серьезно. Просто закат сегодня особенно чудный, так почему бы и не помечтать.

— А что, в мире мало мест, куда можно отправиться вдвоем? — Норт прищурился. Это был верный знак, что в мыслях у него не все гладко. — Лисса…

Солнце начало пропадать, и море стремительно чернело.

— Лисса… скажи «да» и все… я обещаю тебе…

— Что, Нортон? — девушка усмехнулась, — что ты можешь мне обещать? У таких как ты все в этой жизни уже обещано.

— Да ну? Я так не думаю.

— Жаль. А я думаю, что через год ты сделаешь предложение Нире, как того хочет Нерейва, а еще через год уже будешь отцом…

Лисса сама пожалела о своих словах. Но что ей еще оставалось? Огнев как будто не понимал, как ей самой хочется поверить ему. Поверить будто одно слово может все исправить и разрушить как карточный домик давно выстроенные подпорки, сдерживающие их.

— А может, через год я буду отцом наших детей? Ты не думала об этом?

На миг ей показалось, что он говорит серьезно… и этот миг был так сладок, что она почти ухватилась за него, но вдруг перед глазами возник холодный прищур Нерейвы и ее надменный тон: «Ты можешь также легко лишиться всего, как и получила, милая. И решать это буду я».

Лисса как будто вновь очутилась под водой, но теперь никто не спешил вытаскивать ее. Она зависла и только могла, что выпускать из легких последние пузырьки. Она не может и не хочет решаться всего… не сейчас… и не так…

Прости, Нортон. Но не будешь.

— Давай лучше подумаем об этом на берегу… я замерзла. И уже темнеет. Разведешь огонь?

Нортон как будто наступил на морского ежа. Его лицо болезненно скривилось, но парень быстро взял себя в руки. Фамильная гордость, чтоб ее.

— Конечно, Лисса… Ты как всегда умнее нас обоих.

— Знаешь, я часто потом вспоминала тот вечер и мне казалось, что все могло бы быть по-другому, — ЧарДольская закусила губу.

— Многое в нашей жизни могло бы быть по-другому. Но я тоже о нем вспоминал и ругал себя. Надо было… — Нортон вдруг осекся, будто сказав лишнего.

— Говори уж, а то потом вновь будешь ругать себя. А я думать, как все могло бы быть.

— Надо было просто поменьше слушать матушку.

Лисса почувствовала, как молодеет и вновь улыбается, словно в спину им светит солнце, а за душой нет никаких ошибок. И впереди столько возможностей.

— Тогда бы у тебя не было Норта и Дейлы.

— И то верно… Значит, все сложилось, как надо?

Огнев испытующе глянул на нее, будто хотел подловить на чем-то.

— Я думаю, что да… В итоге мы ничего не упустили. И впереди у нас не так мало лет. Попроси меня еще раз, — вдруг улыбнулась Лисса.

— О чем?

— Попроси меня еще раз сказать тебе «да» и я подумаю.

Нортон прищурился, и ЧарДольской вдруг стало страшно, словно не было всех этих лет и где-то за спиной вновь прячется тень Нерейвы…

— Боюсь, у нас нет времени думать. Придется тебе отвечать прямо сейчас.

Нортон Огнев редко делал то, что от него хотели другие. Но в этот раз ему не оставили выбора. Как и он.

— Женщинам принято немного опаздывать, поэтому… — Лисса потрясла головой, чувствуя, как дышать становится все легче. — Покажи сначала, что у тебя в той папке, если там не секретная документация, конечно.

Нортон положил кожаную папку на колени, позволив Лиссе устроиться у себя на плече.

— Я подумал, что здесь от них будет больше толку.

Он щелкнул застежкой, а ЧарДольской показалось, что ей в глаза бросили горсть самоцветов — так ярко замельтешили краски. Она, кажется, перестала дышать, и только присутствие мужчины сдерживало ее от желания броситься к этому сокровищу.

— Это рисунки… те самые рисунки наших детей, которые они рисовали нам, — в горле запершило, — ты сохранил их. Это они висели у нас на стенах.

Нортон поудобнее устроил Лиссу, мягко обнимая ее за плечи. Так тепло и надежно, словно оберегая от всех бед и невзгод… Женщина закрыла глаза, чувствуя, что счастлива. Что здесь, на жесткой больничной кровати, перебинтованная и постаревшая она, наконец, стала тем, кем должна была.

— Да, Нортон. Давай убежим еще раз.

Стая воробьев на подоконнике весело разлетелась, будто услышала что-то очень важное и теперь мчалась поделиться этим со всем городом.

========== Глава 57. Захарра ==========

— Ты только что пел? — Захарра отвлеклась от упаковки этого бесформенного куска синтепона. На лоб налипли волосы, и ей уже было душно от поднимающейся пыли.

— Тебе показалось, — отмахнулся Фэш, хотя, девушка была уверена, минуту назад, он действительно что-то бурчал себе под нос.

— Ну-ну, может, та рыжая девчушка мне тоже показалась? — усмехнулась она, но тут же прикусила губу. Брови брата опасно сошлись на переносице, да и сам Драгоций весь как-то сник. — Да брось, ты даже после Маришки живее был… а ведь с ней тебя угораз…

— Захарра, ты сегодня решила по всем пройтись? — не выдержал Фэш, — займись уже делом.

Обычно он не был таким резким… хотя нет, братец был не резким, а каким-то вымотанным, высушенным и словно посеревшим. Захарра мало что поняла, просто где-то неделю назад его словно подменили. Иногда ей казалось, что в брате все меньше от Фэша и больше от Драгоция. И тот взгляд, которым иногда провожал его дядя… словом, явно что-то случилось.

— А ты не командуй. Я вообще-то уже три ящика разобрала… откуда у родителей столько хлама? Смотри, этим кассетам уже лет пятнадцать, тут даже пленка торчит, — надпись с упаковки давно стерлась и разобрать что-то было сложно, — выбросим?

Идея разобрать тот бардак, что накопился на чердаке, принадлежала ей. Захарра с самого начала была против продажи дома в Драгшире, хотя за десять лет он и пришел в полнейшее запустение. Но брат бараном уперся в свою идею распрощаться с этим местом, а спорить с ним еще с детства было невозможно. Правда зимой Фэш неожиданно поменял решение и даже привозил сюда ту рыжую Огневу. Хоть какой-то толк от нее стался, жаль, правда, что и она оказалась ничуть не лучше первой. Также пропала, когда Фэш только начал оттаивать, раздраженно подумала Захарра. Ей вообще не нравились все эти девицы, вечно виснущие на братце, а некоторым она бы и вовсе…

— О чем задумалась? Неужели о кассетах?

— Почти, так что?

Фэш покрутил в руках кусок пластмассы, а потом вдруг стал пристально разглядывать его. Его лицо оживилось, и даже извечная складка на лбу прошла. Захарра подползла ближе, пытаясь разгадать перемены с братцем. Что же он там увидел?

— Смотри, это, кажется, наша кассета… помнишь, на ней еще пятно от красок было… и след от твоих зубов, — Фэш по-мальчишески усмехнулся, — кто-то очень любил закусывать любимыми игрушками, а?

— Да иди ты, — Захарра не могла поверить, что чуть не выбросила их детскую кассету… эта же та самая, та самая, которую они засматривали до дыр, пока ждали родителей ночами. — Помнишь песню оттуда?

— Песню? Знаешь, если честно, — Драгоций взлохматил волосы, словно ему стало неловко, — я вообще мало что помню. Там, кажется, был какой-то парень… и он вечно влипал во всякие неприятности.

— Пойдем, попробуем ее запустить. Вдруг сработает.

Фэш кивнул в сторону разведенного ими бардака. Он уже завтра утром должен будет уехать из Драгшира, чтобы к началу недели быть на работе… теперь у него ее столько, что впору ночевать прямо там, в Змиулане. Наверное, ему сейчас всяко лучше, чем в пустой постели, не к месту подумала Захарра и самой стало как-то тоскливо… Что же ее брату вечно не везет с этим. Хоть раз попалась бы нормальная, скромная девчушка, не ищущая проблем им обоим.

— Ой, да завтра я сама все разберу, не переживай. А сегодня уже можно отдохнуть, — девушка потянула его за руку, видя, что Фэш все мнется, — пойдем, а то я возьмусь за коробку, где прячется тетушкин медведь. Помнишь? Такой черный, с разноцветными глазами… ты еще думал, будто он смотрит, как ты спишь, и хочет отгрызть пальцы на ногах.

Фэша перекосило. Кажется, медведя завтра уже не будет, а во дворе завоняет краской и дымом.

— Да не боялся я его, просто… недолюбливал. Как вспомню этот взгляд, бррр, — Драгоций поморщился, — ладно, пойдем смотреть кассету. Мне даже интересно, что там.

В гостиную уже пробрался вечерний сумрак и из сада тянуло прохладой. Наверное, летом стоит держать окна открытыми и тогда вся комната пропитается запахами трав, а по утрам все будет купаться в золотистых лучах. Захарра вспомнила, как славно в детстве тут было спасаться от вечного драгширского зноя. Хотелось бы ей вернуть те времена…

— Эй, чего ты все на этот ковер поглядываешь? Мы как приехали, ты вечно к нему подходишь.

Фэш насупился, будто его поймали на мухлеже, но, конечно, колоться не стал. Ну и пусть. Если надо — расскажет, а щипцами вытягивать из брата правду Захарра бы не стала. Не маленький уже.

Они сели у старенького телевизора, окутанного паутиной проводов. Фэш принялся сражаться с проигрывателем, а Захарре пришлось работать фонариком — а то за тумбочкой была мышиная темень.

— Ты, наверно, сердишься на меня? — неожиданно спросил Фэш, сдувая с лица ошметок пыли. Интересно, а лучшего времени для болтовни нельзя было найти?

— За твой скверный характер я перестала сердиться лет в десять.

— И просто приобрела такой же, — усмехнулся братец, но быстро сник, — но вообще я серьезно… ты же видела ту статью…

Так вот оно что… Конечно, Захарра видела и читала, как некая Лисса ЧарДольская со смаком залезла в их семейные дела, а потом по капле нацедила отменного яда. Сначала она страшно разозлилась, но вскоре отошла. Родителям это не повредит, а доля правды в статье была, что уж там… намного больше ее заботила реакция дяди, вот кто точно не оценит прыти племянника.

— Ее только слепой не видел, да и то ее бы ему прочли. И не один раз, — фонарик в руке чуть дрогнул, — это тебя Огнева надоумила?

— Обстоятельства.

— Которые сложились так из-за Огневой…

— Да забудь ты уже о ней. Между нами все кончено. Дядя постарался, а один его прихвостень скрепил дело…

Он его не простит, вдруг поняла Захарра, смирится, может и смирится, но не простит. После родителей уж точно… Ей вдруг стало предельно ясно, пройдет еще пара-тройка лет и Фэш окончательно созреет бросить Астрагору вызов. А значит, ей тоже придется.

— Смотри, заработало, — Драгоций распрямился, прогибая затекшую спину, — вставляй кассету.

Захарра так задумалась, что сначала отправила ее не той стороной, и только с третей попытки разобралась в чем дело. Дело было в рыжей Огневой.

По экрану пошла рябь. Через серый треск кое-где проклевывались цветные пятна, словно бабочки в плотном тумане. Фэш начал что-то крутить, то и дело шипя сквозь зубы. Наверное, сам уже был не рад своему предложению вспомнить детство. Да и что может рассказать им эта кассета? Ее время давно минуло.

Но вот изображение разгладилось и появились первые титры. По комнате расползлась хриплая музыка, словно кто-то играл на промокшем пианино. Захарра обняла коленки, кладя голову на сцепленные ладони. Этот мотив она узнала, но слова путались на языке, никак не желая проявляться. А ведь они были такими простыми… Мама вечно напевала их перед сном… Ей вдруг показалось, что сегодня она их уже слышала. Дурацкая мысль.

— Неужели, — Фэш рядом весь напрягся и, казалось, хотел влезть прямо в экран, — такого не может быть…

— Что? Ностальгия мучает, — усмехнулась Захарра, понимая, что вряд ли ее братец так переполошится из-за детского мультика. Может по работе что… Вспомнил про Рока и вот теперь сидит, мучается.

А между тем зазвучали слова. Драгоций чуть не подскочила, ну конечно, как она могла забыть такое? Эту песню крутят, где только можно, а все девчонки так вообще сходят с ума от одного только припева.

Драгоций прикрыла глаза и тихо замурлыкала себе под нос:

— О-ли-ла-ло, и мое сердце стало твое… уже было предрешено.

Фэш неожиданно поднялся и вышел.

— Мне надо пройтись… Тут душно, — только крикнул он в дверях, хватая куртку, — скоро вернусь.

Это походило на бегство. Только от кого и чего, Захарра совершенно не поняла. Вряд ли брата так напугала румяная Зарри Столетт с дурацкой косичкой. Наверное, дело вообще не в этом. Просто у него сейчас настроение скачет похлеще, чем кардиограмма у больного. И сам он будто больной… боги, что же ей делать… Захарра поставила кассету на паузу и спросила себя, а что бы мама сделала в такой ситуации? Ответ пришел вместе с застывшей мордочкой Столетт на экране — при маме такого бы не случилось.

Ругаясь, Захарра схватила с крючка пальто и сама побежала на улицу, искать ненормального братца. Она конечно и на треть не столь проницательна, как Селена, но что-то от матери ей досталось. И своих она в беде не бросит. Никогда.

Фэш нашелся под старой липой, на запорошенной скамейке. Он сидел, задрав голову, и как будто что-то искал в расчерченном облаками небе. Захарра потопталась, собираясь с силами, а потом вышла из тени.

— Все-таки пришла? — усмехнулся брат. Он чуть пододвинулся, одной рукой привлекая девушку к теплому боку. — Тут холодно.

Из его рта вышел белесый пар и растаял в хрустящем воздухе. Весна еще только осваивалась, и на зеленой траве блестел серебристый иней.

— Помнишь, как мы тут играли в детстве? Вот по этой липе можно было забраться на балкон, если заранее открыть окно, — Захарра положила голову на плечо брата. — Ты еще вечно посмеивался надо мной… у меня не хватало духу прыгнуть на самую последнюю ветвь.

— Но ты же прыгнула…

— И она подломилась.

Фэш поморщился. Им тогда знатно досталось, особенно ему. Диаман впервые взялся за ремень и пару раз прошелся по спине сына. «Твоя сестра чуть не пострадала, а ты был рядом и только подбадривал ее… таким-то старшим братом хочешь вырасти».

Казалось, весь сад был наполнен тенями прошлого, и сейчас они вышли, блуждают между деревьями и тихо перешептываются с живыми.

— Я был тем еще засранцем. И на месте папы не ограничился бы одной трепкой.

— Что у тебя стряслось? Рассказывай, — Захарра почувствовала, как под щекой дернулась рука Фэша. — Давай, ночь долгая. А мы тут одни.

— Это не… все нормально, правда.

— Ну конечно. Кого ты хочешь обмануть? Я знаю тебя всю жизнь, Фэш.

Драгоций тяжело вздохнул, как приговоренный перед плахой. Вот бы ему перестать быть таким упертым и хоть в чем-то послушать сестру.

— Ты, правда, хочешь все знать?

— Ага, чтобы мучить тебя на старости лет, рассказывая, каким идиотом ты был в молодости.

Фэш усмехнулся и ущипнул ее под свитером. Эх, годы идут, а его приемчики не меняются, за столько лет, мог бы и чего нового придумать.

— Ладно, а то ты из меня пиявкой всю душу вытянешь, похлеще нашего дядюшки… Все началось с того приема у Фрезер, помнишь, мы видели там сестричек Огневых? Ты сидела с Дейлой, а я… я был с Василисой…

Захарра прикрыла глаза, погружаясь в рассказ брата. Кажется, она уже примерзла к скамейке и нос у нее посинел, но какие это все мелочи. Наконец-то она узнает все, как было. А вместе с Фэшем они обязательно решат, что делать. Девушка на ощупь нашла руку брата и сжала ее. Всегда решали.

— … а потом я уехал из больницы и больше не выходил на связь… Думаю, она теперь проклинает меня.

Драгоций закончил свой рассказ, дополнив его зевком. Захарра пару раз моргнула. Она ощущала себя маленькой коробочкой, в которую пытаются уместить огромный багаж, так и ее голова не желала впитывать столько информации.

— Хотел бы с ней встретиться?

— Хотел, — не задумываясь, ответил Фэш, — но мы не всегда получаем то, что хотим. Верно? Так нас учил дядя?

— В пекло дядю, — Захарра поежилась, будто старый сад мог подслушать ее, — он совсем не знает ни тебя, ни меня. И не ему нас учить.

Драгоций странно посмотрел на нее, словно мучился каким-то вопросом. Как давно ты стала такой смелой, сестренка? Но потом Фэш помрачнел:

— Ты совершенно права. Он за все ответит. Если надо я пожму руку Огневу, но достану его, — голос брата звучал, словно чужой. — Только для этого надо остаться и заставить дядю поверить, что все идет по плану.

Остаться? Захарра прикусила губу, брат так говорит, словно у него есть какая-то альтернатива и кто-то может ждать его в другом месте. Тут в ее голове словно щелчок раздался и девушка усмехнулась.

— Тебя что-то рассмешило? — Фэш прищурился, — не поделишься, а то в последнее время для веселья мало поводов.

Захарра порадовалась, что ночная темень скрывает ее лицо и лихорадочный блеск глаз. То, что она задумала, ей могут и не простить. Но это просто необходимо и ее дураку-братцу и этой Огневой.

— Так… представила, как ты и Нортон на пару распиваете виски и придумываете план мести. Пойдем в дом, завтра тебе рано вставать.

А мне еще многое надо успеть, могла бы добавить Драгоций, но не стала. Вдруг сглазит.

— Думаешь, из этой ситуации был выход? — спросил Фэш, когда они уже простились ко сну, — я все время ищу его, но не нахожу… как думаешь, все могло бы сложиться по-другому?

Захарра замерла в полутемном коридоре.

— Вы могли бы прыгнуть. Но под вами затрещала ветка и вы не стали. Вот и все. Теперь уже не узнаешь, как все могло бы сложиться, — только и сказала она. Но подумала, что тогда дело бы вполне могло кончиться сломанными шеями… кто теперь разберет.

Чуть позже с ее телефона ушло одно единственное сообщение на неизвестный номер.

«Приезжай. Тебя здесь ждут».

========== Глава 58. Василиса ==========

— Все следователи сходятся в одном, Елена Мортинова совершила самоубийство, но причины его пока не раскрыты. На месте не было найдено ни записок, ни каких-либо иных улик, указывающих на мотивы. Возможно, госпожа Мортинова приняла слишком большую дозу успокоительного, по неосторожности запив его крепким алкоголем…

Василиса не стала слушать дальше и выключила телевизор. Самоубийство, как же. ЧарДольская старалась не думать об этом. Только она представляла холодное тело Елены с распахнутыми глазами, как все внутри начинало сводить, но далеко не от скорби… Это неизведанное, темное чувство пугало девушку, как новое пятно, появившееся на давно изученной картине.

— Иногда нам приходится наступать в грязь и пачкать обувь, — отец чуть приподнял голову, отрываясь от какого-то документа. Жутко важного, должно быть.

— Так ты это называешь? И как, дело того стоило?

Василиса старалась скрыть волнение, но выходило так себе. Она догадывалась, зачем понадобилась Нортону в столь поздний час. И о чем он захочет поговорить. Рука сама нашла в кармане маленький кинжал и сжала его.

— Тебе будто жаль ее.

Василисе стало холодно от его слов. По спине прошелся неприятный озноб, хотя все окна в комнате были закрыты.

— После того, что случилось с мамой, — нет, не жаль. Но я бы так не смогла.

Нортону, видимо, ее слова показались забавными.

— Смогла бы. В этом, ты вся в меня.

— Нет, иначе бы ты поплатился за то, что сделал с Лешкой, — она сказала это резче, чем следовало бы. Как всегда эмоции взяли вверх. — Думаешь, я забуду это?

Нортон Огнев отложил бумаги и встал. Василиса против воли вжалась в спинку кресла, следя, как отец подходит к ней. Не торопясь, вальяжно, он уселся в кресло напротив. Теперь между ними и полуметра не было. Девушка ощутила полузабытый страх. Тупым кинжалом он вошел ей под ребра, медленно пройдясь по кости.

— З-зачем ты позвал меня?

— Закончить наш разговор.

Василиса могла бы и дальше притворятся, что не понимает, но что-то во взгляде отца подсказало, так лучше не делать.

— Тот самый, который ты прервала, убежав с Драгоцием. И после которого, напали на Лиссу.

Ее как будто кипятком окатили.

— Если ты думаешь, что я как-то причастна, — Василиса привстала со своего места. Злость на миг вытеснила все остальные чувства.

— Нет. Просто любопытное совпадение. Дейла мне рассказала, что ключ у тебя. В принципе, это было и так понятно, но все же…

Как мило, сестра нашла себе новую подружку для секретов. Прежней был Марк.

— Что? Снова будешь шантажировать меня? Чем на этот раз?

Ей, правда, стало интересно, как он изловчится в этот раз. Ведь никого близкого у ЧарДольской не осталось. А до Фэша даже отец не дотянется.

— Не в таком тоне тебе следовало бы говорить со мной, Василис, — Огнев редко обращался к кому-либо по имени. В детстве девушке казалось, что он и вовсе не различал их. — Ты можешь сама отдать его мне. Отдай, и я найду, как отблагодарить тебя.

Что ей надо, этого отец ей не даст. А тот, кто смог бы дать… к нему Василиса не пойдет.

— А если не отдам? Если я сама захочу им воспользоваться?

В серо-зеленных глазах Нортона промелькнуло что-то незнакомое. Он молчал, словно ждал продолжения. Ну и зря. Отец — последний человек, кому она станет раскрывать свои планы. Хотя бы потому, что они идут вразрез с его.

— Не поделишься?

— Ты сам учил хранить секреты только у себя в голове.

Нортон улыбнулся, хотя, вроде бы, ничего приятного не услышал. Василиса положила обе руки на стол и вспомнила, как Огнев также улыбался ей лет шесть или семь назад. Правда, ей тогда хотелось плакать…

Вещи уже были собраны, и без них комната опустела. Василиса не могла поверить, что покидает это место. Как назло голову кружили воспоминания и все казалось, она вот-вот проснется. Жаль, что с собой нельзя забрать этот запах, вид из окна и все моменты, прожитый в этих стенах. Жаль, что все это останется пылиться здесь, никому ненужное.

— Ты, правда, уезжаешь? — в дверях показалась голова сестры. Дейла будто только сейчас поверила, что скоро станет на одну Огневу меньше. — Что? Все из-за нее.

— Да что ты понимаешь, — Василиса раздраженно повела плечом. — Елена, конечно, бесит меня, но есть причины посерьезней.

— Не поделишься?

— А тебе есть дело?

Дейла скривилась, но спорить не стала. У нее свои заботы: вон, какие сережки в ушах, и эти вечные вздохи про какого-то Марка… Василиса бы спросила, но ей тоже все равно. Мамы больше нет, и им можно не строить из себя любящих сестричек.

— Тогда, пока?

— Пока.

Дейла подошла и неловко обняла сестру. Даже простились они как-то неловко и словно бы понарошку. Василиса бы взгрустнула, но у нее впереди новая жизнь, где нет места ни одному Огневу. А значит, пора отпускать это место.

— А… и вот еще что, — Дейла обернулась в дверях, мазнув руку юбкой, — отец просил тебя зайти… не знаю зачем.

Девушка исчезла, а Василисе захотелось завыть в голос. Неужели им всем хочется так поскорее вытолкать ее за дверь и забыть. Наверное, стоило забрать с подоконника и тот противный кактус в розовом горшке, иначе даже такой стойкий боец загнется. Вряд ли кто-то из Огневых вообще зайдет в ее спальню.

Девушка усмехнулась и поспешила к отцу. Лучше бы не заставлять его лишний раз ждать.

Раньше тут была родительская спальня. Такая святыня для них всех, где по утрам солнце путалось в легком тюле и пахло женскими, миндальными духами. Василиса до сих пор не отучила себя оглядываться и искать маму, заходя сюда. И каждый раз удивляться, куда исчез ее столик с зеркалом и почему вместо белого хлопка на окнах плотные черные портьеры.

Теперь это просто комната, в которой всегда не хватает света.

— Ты хотел меня видеть?

Ее голос зазвенел в воздухе, как будто вот-вот и оборвется. Именно сейчас хотелось выглядеть взрослой, чтобы отец запомнил ее такой, гордой и ни о чем не жалеющей.

— Василиса? — Нортон вышел из дальней части комнаты, где обустроил себе кабинет, — присаживайся.

Девушка, сама того не заметив, устроилась на любимом пуфике мамы, бог знает, как уцелевшем тут. Стало чуть спокойнее и даже показалось, что Лисса где-то рядом, только отошла на минутку. Но она вернется, а значит, Василису никто не тронет.

— Уже все собрала?

— Да, — отец выглядел весьма мирным и даже пытался улыбаться, но девушке все равно было боязно. Ее пугали такие жесткие зеленые глаза, в которых не было и капли теплоты. — За мной заедут…

— Ну как же, — Нортон усмехнулся, — она ведь у нас самая…

Он вдруг оборвал себя и замолчал. Его ноздри чуть дернулись, и Василиса зачем-то вспомнила о гончих на охоте. Они тоже ведут своими огромными носами, перед тем как залиться лаем и пуститься по следу. Пальцы зацепились за обивку, лучше бы и вовсе молчала. Но отец быстро взял себя в руки.

— Ты попрощалась с сестрой и братом?

— Да, — с Дейлой она виделась минутой назад, а Норту отправила сообщение.

— А с Еленой?

— Нет, — тут даже Василисе стало неловко врать, — но можешь передать ей пару слов от меня… не знаю, на свое усмотрение.

— Глупо было думать, что вы поладите, — Нортон отошел к окну, и его голос зазвучал чуть приглушенно, будто мужчина думал о чем-то другом. — Но мне все равно бы этого хотелось… хорошо, я что-нибудь передам.

Василиса поерзала. Интересно, зачем отец позвал ее. Вряд ли ему вообще есть дело, кому и сколько раз она сказала «прощай». Тогда что? Может, он чего-то ждет от нее? Но чего? А вдруг он хочет тоже… Девушка тут же стряхнула с себя эту мысль, как налипший комок грязи. Ну уж нет, прощаться с ним, как с заботливым папочкой, она точно не станет…

Напротив даст всем видом понять, что он ей никто, что она не простит его за разрыв с мамой… что она точно-точно уже не любит его. Василиса надула ноздри и вскинула голову.

Нортон наблюдал за ней и отчего-то улыбался все явнее.

— У тебяскоро день рождение. Восемнадцать лет.

— М…м, — Василиса не сразу нашла слова, — удивительно, что ты помнишь.

Нортон даже бровью не повел на ее выпад.

— На такую дату полагается достойный подарок… — он подошел к одному из ящичков и начал что-то искать в нем.

Василисе захотелось взвиться и закричать, что ей вообще ничего не нужно от него, но в горло как будто ком вставили. Она только и могла безвольно наблюдать за происходящим. И все же в голове мелькнула предательская мысль: он вспомнил, а значит ему не все равно.

— Вот, — Нортон держал в руках что-то такое маленькое, совсем неприметное настолько, что и разглядеть не получалось. — Это очень ценная вещь.

Василиса неуверенно приняла подарок — лоскут бархатистой ткани и какой-то твердый странный предмет внутри.

— Ценное? Тогда может, отдадим это Норту? Он-то точно тебя не разочарует.

— Для Норта у меня есть кое-что другое, — ЗолМех, успела подумать Василиса, — к тому же, мне хочется отдать это тебе. Я знаю, ты сможешь распорядиться им правильно…

В глазах отца все еще не было теплоты, но в них появилось нечто другое. Василиса не сразу распознала этот золотистый огонек на самой глубине радужки… ведь он не загорался с самого маминого ухода.

— Ну, если ты так думаешь, — ей стало неловко и захотелось побыстрее уйти. — Я…

— Да, ты свободна.

Василиса соскочила с пуфика, теребя в руках кусок ткани и чувствуя пристальный взгляд в спину. Не дождешься. Не повернусь. И спасибо не скажу.

Она дошла до самой двери, взявшись за ручку. Спину уже ломило от напряжения и под одеждой все спеклось. Девушка уже нажала на ручку, как из свертка чуть не выскользнул этот загадочный подарок отца. Василиса едва успела поймать его.

Кожу обжег металлический холод.

В руке лежал маленький черный кинжал, как будто выкованный в старинной легенде и перенесенный с ее пыльных страниц. Первый порыв был рассмеяться и попросить обменяться с Нортом, но потом он миновал, и Василиса замерла, ловя в матовой черноте отблеск.

— Спасибо, — девушка обернулась, — ты… я постараюсь не оплошать. Честно, — она не знала, что еще добавить и не была уверена, что Нортону вообще нужны эти слова, — и пока… папа.

Ну вот. Хотела же быть сильной, взрослой… а вместо этого еще немного и глаза начнут мокнуть. Василиса резко вскинула голову и молча, взглядом сказала отцу все, что никогда бы не решилась произнести губами.

«Почему ты бросил маму? Почему перестал улыбаться нам? Почему мне кажется, что мне тут больше не рады? Почему… я все еще твоя принцесса?»

Нортон замер и, кажется, понял все это. Секунду Василисе казалось, он окликнет ее. Она видела, как у Огнева дернулась рука и вокруг глаз собрались морщинки. Что-то полузабытое в ней рвануло наружу, к нему, к этому мужчине, который в детстве кружил их с Дейлой и рассказывал сказки.

«Только дай знак и я подойду, вернусь и даже попробую поладить с Еленой… только дай знак, что все еще любишь меня. Мне так нужно знать это»

— До встречи, Василис, — Нортон чуть наклонил голову, будто указывая ей путь, — не заставляй Лиссу ждать.

Девушка круто развернулась и вылетела в коридор. Прочь из этой комнаты, пахнущей миндалем и детством. Но Василиса не сдержала короткой, печальной улыбки. Она была уверена, минуту назад Нортон Огнев тоже хотел обнять ее, прижать к себе и попросить не уезжать. Хотел, но, видимо, недостаточно.

Тогда, будучи ребенком, она не поняла отца и сейчас едва ли растолковала его мотивы. Но ей это незачем, главное, отстоять свои. Василиса встретилась с Нортоном взглядом и что-то быстрое мелькнуло между ними. Как тогда, когда им не понадобилось слов, чтобы понять друг друга.

Огнев замер, впервые, кажется, растерявшись от своих догадок.

— Так вот о чем она предупреждала, — пробормотал он скорее для себя. — Ты хочешь все уничтожить, не так ли? Воспользоваться ключом по назначению и стереть весь мой труд… все наследие…

— Кому нужно наследие, пожирающее собственных детей, — Василиса усмехнулась. Все-таки не такие уж они разные с отцом, раз могут порой копаться в головах друг друга. — Как ты там говорил… И даже крест нас не остановит.

— И ради чего?

Девушка не выдержала и отвела взгляд. Ей совсем не хотелось впускать кого-то в душу, особенно когда в той такой бардак. Но для себя она ответила бы, что делает это ради семьи. Не этой, старой и давно изжившей себя, а другой, принадлежащей только ей и Драгоцию. Они смогут тихо уехать с ним, пока весь город будет стоять на ушах и выбираться из той ямы, что она ему выкопает на прощанье… пора учиться жить для себя. И оставлять прошлое за бортом.

— Помнишь, ты сказал, давно, еще в детстве, что я похожа на деда? Что во мне течет кровь Огневых… Наверное, ты тогда впервые ошибся. Я не хочу быть похожей ни на кого из твоей семьи.

Василиса думала, что после такого признания отец разозлится. Возможно, даже ударит ее, даст пощечину и до хруста вцепится в запястья. Она, черт возьми, была готова к этому. Какая-то ее часть даже отчаянно хотела крови и ярости, бешеного адреналина. Но Нортон все продолжал разглядывать ее, словно только вчера узнал о наличии дочери.

— Поэтому сейчас тебе придется меня отпустить, хочешь ты этого или нет. Можешь постараться запугать меня, шантажировать или еще как-то… — Василиса осеклась, так как отец странно усмехнулся, — все это неважно.

— Мы с Лиссой помирились.

Тихий вздох потонул в груди, так и не сорвавшись с губ. Во снах она слишком часто слышала подобные слова, чтобы удивиться им.

— Рада за вас.

— Разве это не возможность начать нам все сначала? Всем нам?

Василиса вцепилась в край стола, так как голова пошла кругом. Ей вспомнилась детская комната, мамин смех по утрам, запах корицы… все то, что можно вечно перебирать, словно жемчужины. Девушка закрыла глаза, откинувшись на спинку. Все это, как бы ценно не было, остается прошлым, а ей нужно будущее.

— Я хочу свою семью, — она сама не заметила, как мысли стали словами. — Прости. Прости за то, что я собираюсь сделать. И ты прав, нам действительно стоит начать все сначала. И вам, и мне.

— Ты думаешь он того стоит? — отец очень внимательно смотрел на нее, будто каждое ее слово могло повлиять на что-то.

Василиса закрыла глаза. Стоит ли?

— Да.

Нортон усмехнулся ее ответу, словно старой шутке, которая давно забылась, но от этого не сделалась менее смешной.

— Знаешь, в юности я тоже готов был бросить все ради Лиссы, — Василиса замерла, до этого отец никогда не делился воспоминаниями, особенно такими личными. — Тогда был вечер, солнце светило нам прямо в лицо, а я молился, чтобы уже завтра мы бежали с ней вместе, куда глядят глаза. Прочь от матушки, от обязательств, от всего… но она отказала мне, — взгляд Нортона затуманился. — Иди, Василис… Иди и делай то, что собиралась. Или не делай, но пойми, чтобы ты сейчас не решила, это останется с тобой на всю жизнь. Пройдет время, и ты поймешь, правильно ли поступила, но изменить что-то ты сможешь лишь сейчас.

ЧарДольская неуверенно поднялась. Ей казалось, что где-то тут прячется подвох, засада… сейчас отец передумает, схватит ее и вновь заставит поступить, как считает нужным. Но Нортон продолжал сидеть, только лицо его все больше хмурилось и на нем прорезались морщинки, которых Василиса раньше не замечала… Она вдруг поняла, что совсем не знает ни отца, ни матери и смутно представляет, о чем те думают и чем живут.

— Так ты отпускаешь меня?

— Да. Но если ты передумаешь или Драгоций окажется умнее вас обоих, — тут отец снова усмехнулся, — то возвращайся. У меня есть, что предложить тебе.

Василиса наклонила голову. Секунду ей казалось, что она знает, о чем речь. И от этого во рту становилось сухо, а пальцы, наоборот, леденели.

— И что же?

— То, что тебе причитается, — Нортон вдруг подался вперед и накрыл ее руки своими, легонько сжав пальца, — так что есть над чем подумать. А теперь ступай. И помни о моих словах, выбрать ты сможешь лишь сейчас, а потом тебе только и останется, что раз за разом вспоминать этот день…

Василиса осторожно освободила руку, все еще теплую от чужого прикосновения. Кажется, она начинала понимать, что хотел сказать ей отец… и от этого становилось куда страшнее.

========== Глава 59. Фэш ==========

Драгоций проснулся от чьего-то настойчивого потряхивания. Сон еще не окончательно отпустил его, и вся комната плыла в полудреме. Кошмар? Они в последнее время навещают его, но утром испаряются, оставляя лишь испарину на лбу.

— Фэ-э-эш, — голос сестры заставил его вздрогнуть, — вставай.

— Захарра? — Драгоций приподнялся на локтях, — какой час? Что ты тут…

— Тш-ш-ш, — девушка почти забралась на него. В темноте ее глаза казались черными, но даже так Фэш заметил их ехидный прищур. — До утра еще далеко. Вставай. И одевайся.

И прежде, чем он успел мягко выставить за дверь, эта бестия продолжила:

— К тебе кое-кто приехал. Кое-кто важный.

Только бы не Рок, было первой мыслью Драгоция, а вторую он погнал от себя прочь, пока та не успела пустить корни. Все происходящее начинало напоминать один из недавних кошмаров. Там Драгоция тоже манил ее призрак, но потом сон обрывался, а Фэш просыпался один, в холодной постели.

— И не смотри на меня так. Я честно не знаю, что она тут забыла… но не выставлять же твою подружку на ночь глядя, — Захарра впилась в его лицо взглядом, будто видела там нечто занимательное. — Ну у тебя и физиономия… ты будто ежа проглотил… Эй, Фэш.

Но Драгоций уже не слушал ее. Он рывком поднялся с кровати, изо всех сил сдерживая желание схватить сестру за шкирку и пару раз нещадно встряхнуть. Ну кто… кто тянул его за язык и заставлял исповедоваться вечером? Знал же, знал, что это не приведет ни к чему хорошему. Но с другой стороны… Фэш понимал, что просто сбежал от Огневой и рано или поздно она бы настигла его. Пожалуй, так будет правильно. И честно по отношению к ней — попрощаться, глядя в глаза.

— Сиди тут и не показывайся, — он злобно глянул на притихшую Захарру, — но позже мы все обсудим.

Девушка задрала нос, словно обиделась, но, кажется, ей стало стыдно. Во всяком случае, Фэш очень хотел верить в это.

На лестнице Драгоций чуть затормозил. Как он не бился с собой, но времени прошло слишком мало и от мысли, что Огнева ждет его там, внизу, перехватывало дыхание. Что будет, когда он увидит ее, Фэш старался даже не думать.

Он еще не увидел Василису, но кожей ощутил ее присутствие.

— Тут стало уютнее, — ему казалось, что голос у нее будто бы стал другим… или нет, — но пыли осталось столько же.

Василиса откинулась на спинку дивана и улыбнулась ему, словно они расстались только вчера. Оставалось лишь сесть с ней рядом и будь, что будет. Фэш уже устал бежать сам, не зная куда и к кому.

Свет путается у нее в волосах и оттого они кажутся медными. У девушки краснеют щеки, а в глазах пляшет пламя. Фэш почти жалеет, что они расстанутся врагами…

— Визитку, — Василиса протягивает руку, — мне же нужно знать, кому звонить. Так дай визитку.

Драгоций молча протягивает карточку и понимает, эту девушку он запомнит надолго. Но чего еще ждать от одной из Огневых…

— Не ожидал тебя встретить, — Фэш просто не знал, как еще начать разговор. Что она хочет услышать? Извинения… Сожаления… Надежду? — Будто я все еще сплю, а ты снишься мне. Знаешь, я бы совсем не удивился, Огнева, явись ты мне в каком-нибудь кошмаре.

Драгоций не стал бы признаваться, что такое уже случалось.

— Ты не спишь. А я не кошмар, чтобы пропасть с рассветом.

— Когда-то такую подвеску носила моя мама, — чеканит Василиса каждое слово, а Фэш лишь усмехается. — А потом в сердцах избавилась от нее, утопила прямо во время отдыха…

Сегодня она едет на встречу с Астрагором, и Драгоцию почти жаль эту гордую девочку, стремящуюся выслужиться перед идиотами-родственниками. Но потом Василиса вскидывает подбородок и улыбается так, будто добилась всего на свете… маленькая, глупая девочка, которая так и не выучила правила.

Василиса все никак не отпускала край подушки, перебирая его в руках. Нервничает. Фэш чувствовал, что она хочет заговорить, но все не решается.

— Я виноват, что ушел тогда, не попрощавшись, — кажется, это хотят услышать все женщины: когда мужчина признает свою вину. Возможно, это избавит Василису от мучений, и она прекратит сидеть, как на углях. — Правда, виноват. Надо было дождаться тебя.

— Помолчи, Драгоций. Твое нытье я могла послушать и через трубку. Гнать за ним в глушь мне было бы необязательно.

— Может, это будем мы, — Василиса наклоняется к нему. — Или любой другой. Время покажет.

Полчаса назад она сцепилась с Мортиновой прямо у всех на виду. И Фэш окончательно убедился, что в семье Огневых появился дикий, забитый волчонок, неприрученный к рукам… хотя нет, скорее лисица. Очень хорошенькая лисица, стоит признать.

— Я придумала, как нам быть… Все еще можно исправить, — Василиса облизнула губу и посмотрела на Фэша так, будто ждала, что он точно захочет что-то вставить. Но Драгоций молчал.

Девушка поморщилась, но тут же продолжила:

— Ключ, мы еще можем использовать его. Использовать по назначению и самим уничтожить то, из-за чего так сцепились наши родичи… И тогда им станет не до нас. Все полетит к чертям, а про нас и думать забудут.

Василиса вновь вскинула на него взгляд, но Драгоций оставался безучастным.

— Мы сможем убежать, Фэш. Как хотели. Вместе.

Ее рука нашла его, и тут-то до Драгоция дошло все происходящее.

— Постараюсь удержать тебя, — она прижимается к нему плечом, и от ее волос пахнет чем-то сладким. Фэш не может удержаться и ведет рукой по изгибу поясницы, как будто вычерчивает линии на скульптуре. Огнева пытается отшатнуться, но он держит крепко. — Не так быстро, пташка. За тобой двенадцать футов высоты и бушующее море.

— Мне хватило бы трех, — шепчут ее губы, и Драгоций почти чувствует, как они падают вместе.

— Значит, так ты хочешь поступить? — он медленно освободил руку. — Разрушить все и дать деру?

Лицо Василисы дрогнуло, будто сведенное судорогой. Не это я ожидала услышать от тебя, читалось в каждой его морщинке, в каждом изгибе, не это ты должен был сказать.

— А ты? Разве нет?

Фэш на миг растерялся. Конечно, да.

Но мы ведь не всегда получаем, что хотим.

— Хорошо, что я не забываю, кто твой дядя, — слова летят в него стрелами, но вряд ли хоть одной удастся попасть. Для этого Огнева слишком плохо его знает.

— У тебя еще есть время передумать и составить мне компанию! — смеется он в закрывающиеся двери.

Наверное, сегодня его проклянут дюжину раз… Но это точно стоит того, чтобы Василиса Огнева дюжину раз подумала о нем.

— Я знаю, что хочешь, — между тем продолжила Василиса, приближаясь все ближе, — это видно. Но чего ты боишься? О чем жалеешь? Скажи.

Ее запах, кожа, дыхание — все это вновь ударило по нему с новой силой, как будто и не было никаких разлук. Она сидела рядом, настоящая, наполненная жизнью и теплом, а не сонным мороком. Но Фэш все равно не мог заставить себя прикоснуться к ней.

— Пора бы уже понять, что каждый наш поступок, каждая ошибка ударит по другим. А мы уже наошибались с тобой, Василис, далеко вперед. Может, пора остановиться?

Ее губы отдают первыми морозами и щекочут лицо. Василиса цепляется за него, а вокруг бушует город. Фэш представляет, как хватает ее за затылок и тянет на себя, поворачивает голову так, чтобы видеть глаза… Как читает в них, словно в книге при свечах, все то, что эта Огнева прячет глубоко внутри. Вот бы сделать так, содрать с нее все маски и посмотреть, что останется.

Но где-то там его ждет Маришка. А значит, девочка-лисенок так и останется при своем.

Василиса вскидывает голову и продолжает, как ни в чем не бывало, будто его слова и вовсе не тревожат ее.

— Мы уже остановились тогда, на мосту. Помнишь? Кто-то стал счастливее из-за этого? Ты почувствовал, что поступил правильно, вернувшись к дяде? Нет. Потому что это неправильно, Фэш. Неправильно, когда кто-то решает, как тебе быть за тебя.

Она вновь сжала его руку, но на этот раз куда сильнее.

— Пора что-то менять в этой жизни. Другого шанса не будет.

— Там, наверное, красиво? — спрашивает Василиса, кутаясь в шарф, а потом зачем-то добавляет, хотя он и без того прекрасно понял ее, — ну, в городе, где ты жил раньше.

Фэш хочет ей ответить, хочет в красках расписать Драгшир. Так, чтобы вокруг них зашумели дубы и нос щекотал запах хвои, чтобы губы спеклись от летней жары и вкуса мягких яблок.

Но вместо этого он говорит совсем другое, куда более важное и личное для него:

— Береги семью, Василис. Это единственное, за что стоит бороться…

Кажется, в этот вечер они впервые поняли друг друга.

— У меня наверху сестра. У тебя в больнице — мать. А у Дейлы будет ребенок, я знаю. Кто даст шанс им? Или ты еще не поняла, — Фэш пересилил себя и посмотрел на Василису. — Ты считаешь правильным так подставить их? Или ты думаешь, тебе удастся забыть о прошлом? Нет, оно догонит.

А еще я не уеду отсюда, пока не расквитаюсь с дядей, мог бы добавить Драгоций, но не стал. Это только его дело и впутывать Василису он точно не будет.

Девушка тяжело выдохнула, и какой-то тонкий звук вырвался из нее. Какое-то время она еще держалась, но потом ее плечи дрогнули. Фэш не знал, что еще может сделать, кроме как усадить Василису к себе и прижать поближе.

Она стоит на крыльце, прислонившись к деревянному столбу. Фэш замирает в дверях и миг ему кажется, что они живут тут уже несколько лет.

— Почему тут так тихо? — не оборачиваясь, спрашивает Василиса.

— Здесь не бывает по-другому… Драгшир всегда молчит.

И они молчат тоже, вместе с этим городом, пока сверху метет снег. Много снега.

У нее соленая кожа и волосы пахнут дорогой. Фэш не смог бы описать этот запах яснее, просто зарываясь в них, он чувствовал ветер, песок и пыль на губах. Василиса все еще молчала, только по ее лицу итак все было ясно. Оно то разглаживалось, то вновь кривилось и кажется, никак не могло сдержать блуждающий внутри крик.

Драгоций перестал о чем-либо думать. Ему просто хотелось запомнить этот запах так, чтобы им пропитались все грядущие сны.

— Фэш, — Василиса чуть наклоняется к нему, и ее лицо все равно, что чужое. — Если ты поклянешься мне, что это не ты рассказал Мортиновой обо всем, то я поверю. Но если обманешь, то поступлю с тобой так же, как и с ним.

Драгоций вдруг ясно понимает, она не шутит. И самому хочется остановить машину, прижать Огневу к креслу и не отпускать, пока она первая не попросит. Но он лишь усмехается и качает головой.

— Это был не я. Ты сама это знаешь.

Василиса затихает, и Фэшу сначала кажется, что она уснула. Но он тут же прогоняет это бредовое ощущение. На стене тикают часы, и в тишине их ход становится особенно заметным. Как напоминание о времени, которого у них почти нет.

— Наверное, ты умнее нас обоих, Фэш Драгоций. Только мне пока сложно в это поверить… и простить тебя тоже сложно.

Василиса отстраняется, и сразу кажется, что забрали будто бы часть тебя.

— Забавно, мне казалось, что наконец все закончится… пока я ехала сюда, пока ждала тебя я только и думала о том, что ждет нас впереди… Мне казалось, в мире нет ничего более реального, что это уже почти правда… А оказалось, что я совсем тебя не знаю.

В темноте ее почти не видно, только все те же рыжие волосы тускло мерцают, да кожа чуть-чуть отсвечивает. Будто смотришь на мир из глубин озера, и даже можно представить, как холодное течение гладит лицо.

— Мы бы поселились рядом с океаном… в маленьком домике с чайками и приливами, — ее слова пряжей оседают у него в мыслях, сплетаясь в смутные очертания. — Вода была бы холодной и соленой, но мы бы все равно купались в ней, а потом грелись бы у костра… и звезды, говорят, на побережье самые лучшие звезды.

Фэшу мерещатся красные точки, улетающие под самый потолок… и крики птиц вдали… но потом он вспоминает дом в лесу и усмехается.

Нет, самые красивые звезды там, где пахнет хвоей.

— Ты знаешь меня, — Фэш мягко погладил ее по щеке, — знаешь, кто я. Знаешь, что я люблю тебя и если бы мог выбирать, то выбрал бы тысячу раз. Знаешь, потому что это правда.

Василиса усмехнулась, но не стала ничего говорить, как и сбрасывать его руку.

— Но также знаешь, к чему все это приведет. Знаешь, потому что любишь свою семью ничуть не меньше. И потом ты будешь знать, что сегодня мы всё сделали правильно.

— Потом — это когда?

— А вот этого никто уже не знает.

Прощаясь с ней тогда, он уже смутно понимал, что все кончено. Понимал не умом, но сердцем и от этого заставлял себя ни во что не верить.

— Ты у меня смелая девочка, так будь такой до конца… не упрямься и хоть раз сделай так, как я скажу, хорошо?

Василиса нахмурилась, будто уже собиралась возразить, но потом только прижалась теснее. На холодном ветру ее особенно трудно было отпускать.

— А потом мы уедем отсюда? Вместе?

— Да, Василиса. Потом мы уедем, вместе.

Кажется, он говорил ей, что никогда ни в чем не врал. Хорошо бы его слова оказались правдой.

— Тогда не заставляй меня долго ждать, хорошо?

— Я хочу показать тебе одно место… Оно совершенно обычное, но там красиво. Помнишь, мы хотели выйти из машины где-нибудь на берегу и смотреть, как вдали просыпается город?

Василиса кивнула.

— Тогда поехали. А то рассвет уже скоро, а это утро никто у нас не отнимет.

Когда она появилась, Фэш сначала не поверил. Так не бывает. Но Василиса приближалась, становясь все более реальной, как ожившее видение.

А может она и есть видение, подумал Драгоций, может, я так захотел увидеть ее, что она пришла. Но у Василисы из его видения никогда бы не было такого затравленного, отчаянного взгляда и злой усмешки.

— Фэш, — прохрипела Огнева, делая шаг вперед. — Прости, я не умею долго ждать.

Нет, не привиделась, мимолетно вздохнул Драгоций и захотел улыбнуться, но вспомнил, где находится.

И все-таки она здесь.

— Ты так прощаешься со мной, Драгоций? — все-таки спросила Василиса. — Думаешь, мы больше никогда не…

Она проглотила последние слова, но Фэш и так все прекрасно понял.

— Очень многое случается между сейчас и никогда, чтобы так думать. К тому же, — он впервые улыбнулся за этот вечер, — если уж ты заговорила о прощаниях, то я бы выбрал кое-что другое.

— Да иди ты, — Василиса тоже улыбнулась, — тебя никто тут не спрашивает.

— Верно. Как и тебя.

Конечно, она была не против, когда Драгоций привлек ее к себе и поцеловал. Хотя губы у нее все еще отдавали солью, а кожа чуть опухла — все это было такие мелочи.

Фэш не хотел запоминать ее такой, но ничего не мог с собой поделать. Он чувствовал, как пожар Огневой затухает, как вместо шальной девчонки из него выходит уставшая, затравленная женщина. Почему-то у нее глаза Лиссы и совсем чужой голос.

— Передать что-нибудь Василисе?

Он совсем забыл, что рядом стоит Дейла.

— Нет. Она и так все знает… только скажи, что ей нечего бояться.

Драгоций все ждал и сам боялся, что Василиса оторвется от матери и посмотрит на него. Он так и не мог сделать шаг к выходу, хотя понимал, что давно пора и тянуть нечего.

Нет. Взгляд у нее останется прежним, хотя бы в его памяти. Пора уходить.

— Ну все… все, — Василиса отстранилась, чуть оттолкнув Фэша. — Хватит. Мы же опоздаем, ты сам говорил.

Драгоций моргнул, пытаясь вспомнить, что он там говорил ей. Ах да… Хотя куда с большей радостью он провел бы это утро здесь, с ней, а потом еще одно и еще… Фэш тряхнул головой, выбрасывая лишние мысли. Прищурился, рассматривая Огневу.

Растрепанная, с обкусанными губами и упрямым блеском в глазах — стоит, окутанная сумерками его дома, почти сливаясь с ними. Девушка, чей образ поселится тут навеки и теперь будет приходить к нему в предрассветные часы.

Такой он ее и запомнит.

— Да. Пора ехать.

Что-то кончается, чтобы что-то другое смогло начаться.

========== Эпилог ==========

Вокруг стелется туман, и кроме его белого брюха мало, что видно. Под ногами каменистая крошка, цвета граната, угля и графита, а больше и не разобрать. Василиса усмехается, вот таким и будет это утро. Хмурым и близоруким, как новорожденный котенок. А какой день последует за ним лучше и вообще не думать.

Фэш останавливается, хотя вокруг не видно ни зги и как он ориентируется для Василисы — загадка. Но тут сквозь плотную завесу пробивается шелест прибоя, а вместе с ним соленый бриз, оседающий на губах: где-то впереди море.

— Да уж… нам как всегда везет, — девушка усмехается, — отсюда просто прекрасный вид… можно вечно стоять и любоваться.

— Т-ш-ш, — Драгоций прошелестел где-то совсем рядом, — лучше стой и слушай… слушай, о чем молчит город.

Василиса сначала не понимает его и хочет переспросить, но не может произнести ни звука. Кажется, туман стал плотнее и окружил ее, будто волчья стая. Больше никого нет, только странная тишина, вязкая и липнущая к ушам.

— Фэш? — тихо зовет Василиса, оглядываясь, и она уже не уверена, был ли Драгоций рядом и что вообще происходит.

Туман сгущается, и из него проявляется силуэт, вот только принадлежит он вовсе не Фэшу.

У нее белые волосы и осколки хрусталя вместо глаз. Василисе сначала кажется, что это Елена, и кровь сворачивается от одной мысли об этом — шутка ли свидеться с покойницей. Но вместо госпожи Мортиновой на нее смотрит Маришка Резникова. Смотрит и острая, горькая усмешка расползается у нее на губах. Какой-то сладкий, цветочный запах вуалью оседает на языке.

— Я бы сказала, что потом станет легче, но это будет скверная шутка, — а голос у нее остался такой же, как Василисе запомнился, тягучий, похожий на шелест травы. — Так что скажу другое: любовь — милая штука, Василиса Огнева, но свобода куда краше.

Жасмин, успевает подумать Василиса, прежде чем лицо девушки тает, как будто его и не было. Теперь из клубов тумана смотрят злые, черные глаза.

— Кажется, получив все, Драгоций остался с пустыми руками. Я бы позлорадствовал, но мне плевать на него. И на тебя, — Марк щурится, будто в лицо ему бьет поток света, — наконец-то, меня отпустило.

Василиса ловит его прищур и кивает. На удивление ей совсем необидно и хочется спросить, где Ляхтич сейчас, с кем и вспоминает ли о Дейле, но вот уже сама сестра глядит на нее. На руках Огнева держит какой-то тугой сверток, и Василиса не сразу понимает, что это ребенок.

Дейла ничего не говорит, даже не смотрит на нее, но лицо сестры совершенно спокойно и губы беззвучно повторяют какой-то напев.

— Все было не зря. Теперь я счастлива, — тихо, чтобы не потревожить малыша, шепчет она. — Надеюсь, Родион вырастет в отца.

Василиса успевает заметить, что глаза у ребенка зеленые и похожи на две фисташки. Сразу становится легче, но место Дейлы уже занимает брат. Норт как будто бы похудел и износился. Куда-то исчезла вся его важность и сходство с отцом.

— Не стоило тогда пускать тебя за ним, — качает головой он, — но ты хотя бы попыталась… я и этого не смог.

Василиса хочет податься к нему, попытаться ободрить, но чьи-то руки опускаются на плечи брата и мягко утаскивают его обратно в кисельный морок. Он пропадает с совершенно безучастной улыбкой на губах, словно ему и вовсе плевать, куда его тащат.

— Помниться, ты говорила, что не хочешь быть, как мы с Нортоном, — голос раздается так близко, словно принадлежит ей самой. — Жаль, в тебе слишком много от нас, чтобы было как-то иначе.

Лисса появляется не одна, а вместе с отцом. Они стоят, не касаясь друг друга, но Василиса и так все понимает. Говорить совершенно не хочется, да и не нужно.

— Ты выбрала тоже, что и я, — Нортон не улыбается, но его глаза смотрят непривычно тепло, — тебе не о чем жалеть.

Они уходят вместе, как и пришли. Василиса замирает, ожидая, кто еще появится перед ней, кого бы ей еще хотелось увидеть… Но ничего не происходит, лишь туман все продолжает стелиться вокруг. Девушка делает шаг, наблюдая, как нога по голень исчезает в белоснежной подушке. Отчего-то ей совсем не страшно и даже спокойно, будто после долгого пути она все-таки добралась до цели, до конца.

Но тут впереди темнеет силуэт. Василиса гадает, кто же это может быть и почему фигура такая маленькая, будто бы принадлежит… ребенку. Но прежде чем она успевает придумать что-то, на поляну выбегает девчонка, рыжая и растрепанная.

— Мама! Мама! — кричит она в непроглядную пустоту, — ты потерялась? Выходи к нам! Мы ждем!

К нам? Ты же тут совсем одна, удивляется Василиса, разглядывая девчонку. Она точно кого-то напоминает, но разглядеть никак не удается.

— Вот ты где, — от этого голоса все внутри сворачивается, — зачем убежала?

Фэш Драгоций берет девчушку на руки и треплет ее по голове, лохматя еще сильнее. Василиса сама не замечает, как делает шаг вперед, а потом еще и еще, но ее не видят, не слышат и она не существует для них.

— Я не убегала… я просто волнуюсь за маму. Почему ее все нет? Она прячется от нас?

Мама? Василиса проглатывает ком в горле и понимает, даже будь у нее возможность, она бы сейчас не вымолвила ни слова. И девушка даже не знает, чего ей хочется больше: подойти к ним или продолжить стоять, вечно наблюдая, как ее мужчина держит на руках их дочку. В последнем Василиса даже не сомневается.

— Я здесь… Ты дождешься меня? — все же шепчет девушка, — дождитесь, хорошо?

— Тш-ш-ш, слышишь? — девочка замирает, закрывая Фэшу рот ладошкой. — Кажется, я что-то слышала…

— Да, это был ветер… такой теплый… будто сейчас лето, — Драгоций улыбнулся, — как думаешь, он пришел к нам с моря?

— Я думаю, — девочка хмурится, — я думаю, это был непростой ветер. А до лета еще далеко, ты же сам говорил.

— Говорил, — Фэш вдруг замолкает и прищуривается. Василису пробивает дрожь — он смотрит прямо на нее. — Но ты ведь никогда меня не слушаешь, прямо как…

Он усмехается и отводит взгляд. Василисе вдруг отчаянно хочется зевнуть, как будто она не спала несколько лет. И голоса становятся все тише, отдалённые — туман сгущается.

— А знаешь, я уверена, что она скоро придет… а если и нет, то мы ведь дождемся ее, правда? И тогда мы вернемся домой. Вместе.

Ответа Фэша Василиса уже не слышит. Она закрывает глаза, и клок ясного неба режет сквозь веки. Нет, нет, никогда не раскрою, думает девушка, но уже через секунду моргает. А через две — все произошедшее тает в голове, будто сон поутру. Только девочка с рыжими кудряшками до сих пор прыгает перед глазами, но кто она? Что делала и почему сердце так сжимается?

— Туман рассеялся, — Фэш усмехается ей в ухо, — смотри, теперь видно море.

Василиса кивает. Теперь, правда, видно море и маяк, и чаек, стерегущих утренний улов.

— Так странно… город, — девушка разглядывает силуэты далеких домов, — я раньше не замечала, но отсюда и вправду, кажется, что он молчит. Слышишь, ни звука…

Фэш крепче прижимает ее к себе, и родной запах накрывает мягкими волнами. Василисе давно не было так спокойно.

— Как думаешь, о чем он молчит?

Василиса не думает, она знает.

— О нас, о них, обо всех, кто рассказал ему свою историю… теперь же, — она достает из кармана маленький черный кинжал и даже не смотрит на него. — Теперь же будет молчать еще и об этом.

Раздается плеск, провожающий холодный металл уходит глубоко под воду. Туда, где его уже никто не найдет и не сможет использовать. Наверное, когда-нибудь его выбросит на берег и кто-то подарит ему новую историю… Василисе светло и спокойно — она знает, что ни о чем не будет жалеть. Больше нет.

В траве в метре от них блестит фигурка огнежара, оброненная кем-то и тоже ждущая, когда начнется ее история.