Автор несёт полную чушь. От его рассуждений уши вянут, логики ноль. Ленин был отличным экономистом и умел признавать свои ошибки. Его экономическим творчеством стал НЭП. Китайцы привязали НЭП к новым условиям - уничтожения свободного рынка на основе золота и серебра и существование спекулятивного на основе фантиков МВФ. И поимели все технологии мира в придачу к ввозу промышленности. Сталин частично разрушил Ленинский НЭП, добил его
подробнее ...
Хрущёв. Всё стало дефицитом и система рухнула. Шумейко с Геращенко разваравали все средства ЦБ и Сбербанка по торговому договору с МИД Польши. Нотой правительства Польши о нанесение ущерба в 18 млрд. долларов были шантожированы и завербованы ЦРУ Горбачёв с Ельциным. С 1992 года Чубайс ввёл в правительство ЦРУ. Ельцин отказался от программы "500 дней", и ввел через Гайдара колониальную программу МВФ, по которой и живём. Всё просто, а автор несёт чушь, аж уши вянут. Мне надоели стоны автора о его 49 годах, тем более без почвенные. Мне 63 года но я не чувствую себя стариком, пока не взгляну в зеркало. У человека есть душа и подсознание тела. Душа при выходе из тела теряет все хотелки и привычки подсознание тела. И душе в принципе наплевать почти на всё, кроме любви и отношений к другим людям. Только это может повлиять на поступки души. У ГГ молодое тело с гармонами и оно требует своего. Если вы не прислушиваетесь к подсознанию своего тела, то оно начинает мстить, тряской рук, адреналином, вплоть да расслабления мочевого пузыря и заднего прохода. В принципе нельзя чувствовать себя старше тела. В общем у автора логики в написанном нет, одни дурные эмоции расстройства психики. Дельного сказать не может,а выговорится хочется.
Читать не интересно. Стиль написания - тягомотина и небывальщина. Как вы представляете 16 летнего пацана за 180, худого, болезненного, с больным сердцем, недоедающего, работающего по 12 часов в цеху по сборке танков, при этом имеющий силы вставать пораньше и заниматься спортом и тренировкой. Тут и здоровый человек сдохнет. Как всегда автор пишет о чём не имеет представление. Я лично общался с рабочим на заводе Свердлова, производившего
подробнее ...
авиадвигатели во время войны. Так вот будучи не совершеннолетним после училища опоздал на 15 минут в первый день выхода на работу, получил 1 год Гулага. А тут ГГ с другом опаздывают и даже не приходят на работу на танкостроительный завод? Там не с кем не нянчились, особисты с НКВД на фронт не хотели даже в заградотряды и зверствовали по любому поводу и без. У него танки собирают на конвейере. Да такого и сейчас никто не додумался. Вы представляете вес танка и сколько корпусов должен тащить такой конвейер? Где вы видели в СССР краны, позволяющие сбрасывать груз с крюка по кнопке? Я был на многих заводах с кранбалками и не разу не видал такой конструкции. Сколько тон поднимает кран и какой величины и мощности должно быть реле, что бы сместить задвижку под такой нагрузкой? Более того инструкции техника безопасности по работе в цехах не предусматривают такой возможности в принципе. Да и сами подумайте, электро выбрасыватель на крюке, значит нужны провода с барабаном. А кабеля не любят перегибов и даже гибкие. Кто возьмётся в своём уме даже проектировать такое устройство на кранбалке в цеху. Перестрелка ГГ с 5 ворами вообще дебильная. Имея вальтер, стрельбу в упор, ГГ стреляет так медленно, что пьяные в хлам воры успевают гораздо больше, чем ГГ жмет пальцем на курок. Дважды выстрелить из обреза, опрокинуть стол, метнуть нож. И ГГ якобы был воином и остаётся отличным стрелком. Воры с обрезами в городе - это вообще анекдот и вышка при любых ситуациях в те годы. А человеченка в кастрюле при наличии кучи денег? У автора очень странное воображение. Я вообще то не представляю как можно в открытую держать воющую женщину в сарае зимой в населённом пункте? Зачем сжигать дом людоедов, если есть свидетель? Ну убил людоедов - хорошо. Сжёг дом с уликами - другая статья. Глупость во всём полная. "Сунул спичку в бак". Я люблю фантастику и фентази, но не дурацкую писанину. Стиль написания далёк от художественного, всё герои выражаются в одном стиле, больше похожий на официальный язык прожжённого офисного бюрократа. Одни и те же словарные обороты. Так пишут боты.
Написано хорошо. Но сама тема не моя. Становление мафиози! Не люблю ворьё. Вор на воре сидит и вором погоняет и о ворах книжки сочиняет! Любой вор всегда себя считает жертвой обстоятельств, мол не сам, а жизнь такая! А жизнь кругом такая, потому, что сам ты такой! С арифметикой у автора тоже всё печально, как и у ГГ. Простая задачка. Есть игроки, сдающие определённую сумму для участия в игре и получающие определённое количество фишек. Если в
подробнее ...
полуфинале на кону стояло 5000, то финалист выиграл 20 000, а в банке воры взяли чуть больше 7 тысяч. А где деньги? При этом игрок заявил, что его денег, которые надо вернуть 4000, а не на порядок меньше. Сравните с сумой полуфинала. Да уж если ГГ присутствовал на игре, то не мог знать сумму фишек для участия. ГГ полный лох.Тем более его как лоха разводят за чужие грехи, типо играл один, а отвечают свидетели. Тащить на ограбление женщину с открытым лицом? Сравним с дебилизмом террористов крокуса, которым спланировали идеально время нападения,но их заставили приехать на своей машине, стрелять с открытыми лицами, записывать на видео своих преступлений для следователя, уезжать на засвеченной машине по дальнему маршруту до границы, обеспечивая полную базу доказательств своих преступлений и все условия для поимки. Даже группу Игил организовали, взявшую на себя данное преступление. Я понимаю, что у нас народ поглупел, но не на столько же!? Если кто-то считает, что интернет не отслеживает трафик прохождения сообщения, то пусть ознакомится с протоколами данной связи. Если кто-то передаёт через чужой прокси сервер, то сравнить исходящящйю с чужого адреса с входящим на чужой адрес с вашего реального адреса технически не сложно для специалистов. Все официальные анонимные серверы и сайты "террористов" давно под контролем спецслужб, а скорей всего ими и организованы, как оффшорные зоны для лохов, поревевших в банковские тайны. А то что аффшорные зоны как правило своёй твёрдой валюты в золоте не имеют и мировой банковской сети связи - тоже. Украл, вывел рубли в доллары в оффшорную зону и ты на крючке у хозяев фантиков МВФ. Хочешь ими попользоваться - служи хозяевам МВФ. И так любой воришка или взяточник превращаеится агента МВФ. Как сейчас любят клеить ярлыки -иноогенты, а такими являются все банки в России и все, кто переводит рубли в иную валюту (вывоз капиталов и превращение фантиков МВФ в реальные деньги). Дебилизм в нашей стране зашкаливает! Например - Биткоины, являются деньгами, пока лохи готовы отдавать за них реальные деньги! Все равно, что я завтра начну в интернете толкать свои фантики, но кто мне даст без "крыши". Книги о том как отжимать деньги мне интересны с начала 90х лишь как опыт не быть жертвой. Потому я сравнительно легко отличаю схему реально рабочего развода мошенников, от выдуманного авторами. Мне конечно попадались дебилы по разводам в жизни, но они как правило сами становились жертвами своих разводов. Мошенничество = это актерское искусство на 99%, большая часть которого относится к пониманию психологии жертвы и контроля поведения. Нет универсальных способов разводов, действующих на всех. Меня как то пытались развести на деньги за вход с товаром на Казанский вокзал, а вместо этого я их с ходу огорошил, всучил им в руки груз и они добровольно бежали и грузили в пассажирский поезд за спасибо. При отходе поезда, они разве что не ржали в голос над собой с ответом на вопрос, а что это было. Всего то надо было срисовать их психопрофиль,выругаться матом, всучить им в руки сумки и крикнуть бежать за мной, не пытаясь их слушать и не давать им думать, подбадривая командами быстрей, опоздаем. А я действительно опаздывал и садился в двигающийся вагон с двумя системными блоками с мониторами. Браткам спасибо за помощь. И таких приключений у меня в Москве были почти раз в неделю до 1995 года. И не разу я никому ничего не платил и взяток не давал. Имея мозги и 2 годичный опыт нештаного КРСника, на улице всегда можно найти выход из любой ситуации. КРС - это проверка билетов и посажирского автотранспорта. Через год по реакции пассажира на вас, вы чувствуете не только безбилетника, но и примерно сколько денег у того в карманах. Вы представьте какой опыт приобретает продавец, мент или вор? При этом получив такой опыт, вы можете своей мимикой стать не видимым для опыта подобных лиц. Контролёры вас не замечают, кассиры по 3 раза пытаются вам сдать сдачу. Менты к вам не подходят, а воры не видят в вас жертву и т.д. Важен опыт работы с людьми и вы всегда увидите в толпе прохожих тех, кто ищет себе жертву. Как правило хищники друг друга не едят, если не требуется делить добычу. Строите рожу по ситуации и вас не трогают или не видят, а бывает и прогибаются под вас - опыт КРС по отъёму денег у не желающих платить разной категории людей - хороший опыт, если сумеешь вовремя бросить это адреналиновое занятие, так как развитие этой работы приводит часто к мошенничеству. Опыт хищника в меру полезен. Без меры - вас просто уничтожают конкуренты. Может по этому многие рассуждения и примеры авторов мне представляются глупостью и по жизни не работают даже на беглый взгляд на ситуацию, а это очень портит впечатление о книге. Вроде получил созвучие души читателя с ГГ, а тут ляп автора опускающий ГГ на два уровня ниже плинтуса вашего восприятия ГГ и пипец всем впечатлениям и все шишки автору.
Месяца 3-4 назад прочел (а вернее прослушал в аудиоверсии) данную книгу - а руки (прокомментировать ее) все никак не доходили)) Ну а вот на выходных, появилось время - за сим, я наконец-таки сподобился это сделать))
С одной стороны - казалось бы вполне «знакомая и местами изьезженная» тема (чуть не сказал - пластинка)) С другой же, именно нюансы порой позволяют отличить очередной «шаблон», от действительно интересной вещи...
В начале
подробнее ...
(терпеливого читателя) ждет некая интрига в стиле фильма «Обратная сторона Луны» (битый жизнью опер и кровавый маньяк, случайная раборка и раз!!! и ты уже в прошлом)). Далее... ОЧЕНЬ ДОЛГАЯ (и местами яб таки сказал немного нудная) инфильтрация героя (который с большим для себя удивлением узнает, что стать рядовым бойцом милиции ему просто не светит — при том что «опыта у него как у дурака махорки»))
Далее начинается (ох как) не простая инфильтрация и поиски выхода «на нужное решение». Параллельно с этим — появляется некий «криминальный Дон» местного разлива (с которым у ГГ разумеется сразу начинаются «терки»))
Вообще-то сразу хочу предупредить — если Вы ищете чего-то «светлого» в стиле «Квинт Лециний» (Королюка) или «Спортсменки, комсомолки» (Арсеньева), то «это Вам не здесь»)) Нет... определенная атмосфера того времени разумеется «имеет место быть», однако (матерая) личность ГГ мгновенно перевешивает все эти «розовые нюни в стиле — снова в школу, УРА товариСчи!!!)) ГГ же «сходу» начинает путь вверх (что впрочем все же не влечет молниеносного взлета как в Поселягинском «Дитё»)), да и описание криминального мира (того времени) преподнесено явно на уровне.
С другой же стороны, именно «данная отмороженность» позволит понравиться именно «настоящим знатокам» милицейской тематики — ее то автор раскрыл почти на отлично)) Правда меня (как и героя данной книги) немного удивила сложность выбора данной профессии (в то время) и все требуемые (к этому) «ингридиенты» (прям конкурс не на должность рядового ПэПса или опера, а вдумчивый отбор на космонавта покорителя Луны)) Впрочем — автору вероятно виднее...
В остальном — каждая новая часть напоминает «дело №» - в котором ГГ (в очередной раз) проявляет себя (приобретая авторитет и статус) решая ту или иную «задачу на повестке дня»
P.S Да и если есть выбор между аудиоверсией и книгой, советую именно аудиоверсию)) Книгу то я прочел дня за 2, а аудиоверсию слушал недели две)) А так и восприятие лучше и плотность изложения... А то прочитал так часть третью (в отсутсвии аудиоверсии на тот момент), а теперь хочу прослушать заново (уже по ней)) Но это все же - субьективно)) Как говорится — кому как))
Вообще-то если честно, то я даже не собирался брать эту книгу... Однако - отсутствие иного выбора и низкая цена (после 3 или 4-го захода в книжный) все таки "сделали свое черное дело" и книга была куплена))
Не собирался же ее брать изначально поскольку (давным давно до этого) после прочтения одной "явно неудавшейся" книги автора, навсегда зарекся это делать... Но потом до меня все-таки дошло что (это все же) не "очередная злободневная" (читай
подробнее ...
политизированная) тема, а просто экскурс по (давным давно напрочь, забытой мной) истории... а чисто исторические книги (у автора) получались всегда отменно. Так что я окончательно решил сделать исключение и купить данную книгу (о чем я впоследствии не пожалел). И да... поначалу мне (конечно) было несколько трудновато различать все эти "Бургундии" (и прочие давным-давно забытые лимитрофы), но потом "процесс все же пошел" и книга затянула не на шутку...
Вообще - пересказывать историю можно по разному. Можно сыпать сухими фактами и заставить читателя дремать (уже) на второй странице... А можно (как автор) излагать все вмолне доступно и весьма интересно. По стилю данных хроник мне это все сдорово напомнило Гумилева, с его "от Руси, до России" (хотя это сравнение все же весьма весьма субьективно)) В общем "окончательный вердикт" таков - если Вы все же "продеретесь сквозь начало и втянетесь", книга обязательно должна Вас порадовать...
И конечно (кто-то здесь) обязательно начнет "нудный бубнеж" про: "жонглирование фактами" и почти детективный стиль подачи материала... Но на то и нужна такая подача - ибо как еще заинтересовать "в подобных веСчах", не "узколобую профессуру" (сыпящую датами и ссылками на научные труды очередного "заслуженного и всепризнанного..."), а простого и нескушенного читателя (по типу меня) который что-то документальное читает от раз к разу, да и то "по большим праздникам"?)) За сим и откланиваюсь (блин вот же прицепилось))
P.s самое забавное что читая "походу пьесы" (параллельно) совсем другую веСчь (уже художественного плана, а именно цикл "Аз есмь Софья") как ни странно - смог разобраться в данной (географии) эпохи, как раз с помощью книги тов.Старикова))
Фронт, миновав Неаполь, повернул к Карбонаре. Карбонара была взята позже Неаполя и раньше Маддалони. Она была взята после недолгого боя. Еще до начала боя итальянская дивизия Феррари сдалась американцам и англичанам. Сдавшуюся дивизию отвели в тыл, к Неаполю. После этого завязался бой.
В два дня все было кончено. Немцы стремились занять выгодные позиции на высотах. Они оставили предгорье, отошли от Карбонары и поднялись выше, к вершине кряжа. Американцы вступили в Карбонару с танками и полевыми орудиями. Они пробыли в городе один день. Потом они двинулись дальше, вслед немцам. В Карбонаре осталась только военная полиция, и со дня на день должны были прибыть представители политической администрации.
Вульф попал в Карбонару, когда армия уже покидала город, а административные власти еще не прибыли. Свой вещевой мешок он оставил в доме, где расположился отряд военной полиции. Там его накормили завтраком. Он поел и отправился разыскивать офицеров связи. Он бродил по отлогим склонам, по пустынным улицам тихого крестьянского городка. На одной из улиц он увидел два новых бетонных здания, построенных Муссолини.
Переходя дорогу, он услышал одиночные выстрелы. Стрельба его не удивила; в таком городке, между фронтом и тылом, это было обычным делом: какой-нибудь солдат чистит винтовку или испытывает свое оружие просто так, потому что надоело таскать оружие, не пуская его в ход.
Вдруг Вульф увидел, как из одного бетонного здания выбежал итальянец в малиновой рубашке, с длинными развевающимися волосами.
Вульф остановился и посмотрел ему вслед. Беглец не успел уйти далеко. Из боковой улочки выехал на велосипеде другой итальянец, молодой, в поношенном клетчатом костюме. Едва не упав на повороте, он соскочил с машины и бросил ее на землю. Потом торопливо стал рыться в кармане, придерживая его другой рукой. Наконец он выстрелил в человека в малиновой рубашке.
Первые два выстрела не попали в цель. Итальянец в малиновой рубашке метнулся в сторону. Велосипедист помедлил с минуту, целясь из револьвера, как из винтовки. Потом он выстрелил еще два раза. Человек в малиновой рубашке рухнул ничком, словно споткнувшись. Велосипедист побежал вперед и остановился в двух шагах от него. Последний еще оставшийся в револьвере заряд он использовал для «coup de grace».
Из соседних домов стали сбегаться люди. На пороге бетонного здания показались еще два итальянца с короткоствольными горными винтовками армейского образца. При виде винтовок старики и женщины попрятались в доме. Вульф вошел в какую-то подворотню, чтобы не оказаться замешанным в происшествии.
Двое с винтовками не спускали глаз с трехэтажного бетонного строения, из которого вышли. Пятясь, они отошли на середину улицы. Один из них, высокий, с мертвенно-бледным лицом, вскинул винтовку, выстрелил и попал в разбитое уже окно.
— Погоди, Закко, — сказал ему другой.
— Что же они не выходят? — сказал молодой велосипедист в клетчатом костюме.
— Выйдут.
Вульф выбрался из своего укрытия и подошел к ним.
— Что тут происходит? — спросил он.
Все трое повернулись к нему. Видно было, что его форма произвела на них впечатление.
— Функционеры фашистской партии, — велосипедист своим револьвером указал на ближайший фасад.
— А это кто был? — Вульф кивнул на человека в малиновой рубашке, который лежал в луже крови, растекавшейся все шире.
— Он из милиции. Из партийной милиции.
— Там кто-нибудь есть? — он указал на дом.
— Еще милиция.
— Что же, вы намерены подстерегать их здесь?
— Да, — сказали все трое. Они теперь смотрели на Вульфа подозрительно.
— А не лучше ли нам спрятаться в соседних домах? — спросил он.
— У них нет оружия, — сказал велосипедист.
— Откуда вы знаете?
Ему не ответили. Они стояли в ожидании. Они следили за окнами, за дверью, которую итальянец в малиновой рубашке оставил распахнутой.
На улице показался карабинер с автоматом на ремне. Он шел медленно, осторожным шагом. Завидя его, итальянец в клетчатом костюме стал кричать так громко, что лицо его побагровело и злобно перекосилось.
— Убирайся вон, дубина! — кричал он карабинеру. — А то еще в штаны наложишь от страха. Ступай, выкинь свой мундир в Криетское болото и себя с ним вместе.
Карабинер, дойдя до угла, остановился и сунул руку за пояс. Трое итальянцев посреди улицы больше не обращали на него никакого внимания; они стояли и смотрели на бетонный фасад.
Снова послышались выстрелы, на этот раз уже из дома.
— Профили! — крикнул кто-то.
— Их все не видно, — сказал Профили, тот, что пониже, черный, с винтовкой.
— Зато слышно, — сказал ему Закко.
Велосипедист в клетчатом костюме возился со своим револьвером. Он вынул обойму, зарядил ее патронами, вынутыми из кармана, — толкал и толкал, пока, наконец, обойма не встала на место.
Из двери выбежали еще два итальянца, держа руки вверх.
— Фабиано! Фабиано! — закричал один из них.
— Нечего кричать мне, — сказал велосипедист.
Он вытянул руку с револьвером. Но было уже поздно. Профили и Закко успели выстрелить раньше. Оба они выстрелили в первого фашиста. Вульф увидел, как он пошатнулся и упал на спину. Второй стоял и плакал навзрыд, как ребенок, крупные слезы текли у него по щекам. Он еще раз крикнул: «Фабиано!», но в это время Профили выстрелил в него.
Все трое побежали к дому. Фабиано прикончил обоих фашистов выстрелом в голову из своего револьвера. Закко и Профили вошли в дом. Вскоре они вывели оттуда еще одного фашиста. Закко, высокий, держал его за шиворот. Он толкнул его вниз. Фашист пролетел по ступеням и упал лицом вниз на тротуар. Фабиано остановился и дважды выстрелил в него.
Из соседних домов снова стали выходить люди. Они маленькими кучками обступили убитых фашистов. Вульф слышал, как Фабиано, Закко и Профили шумели и кричали внутри. Он поднял голову и в окно увидел Фабиано, который сбрасывал в толпу какие-то папки с бумагами. Он был без пиджака.
— Вот, смотрите, — кричал он. — Все вы тут есть!
Папки раскрывались на лету, и ветер разносил бумаги по всей улице. Люди протягивали руки, хватали сыпавшиеся листки.
Фабиано снова показался в окне и выбросил еще груду папок.
— Сжечь все это, — сказал он.
Тут Вульф снова увидел карабинера. Он подходил, проталкиваясь через толпу с важным видом, стараясь сохранить престиж представителя власти. Никто не обращал на него внимания. Он оглядел четверых убитых фашистов, слегка покачал головой и поспешно удалился.
Вульф переступил через ноги итальянца в малиновой рубашке и пошел прочь. Он шел, пока не увидел надпись на дверях: «Дорожный комендант». В комнате у дощатого стола сидел молодой капитан из Уичиты, штат Канзас.
— В городе беспорядки, совсем недалеко отсюда, — сказал Вульф.
— Об этом пусть беспокоится начальник военной полиции.
Вульф расспросил о дороге, о позициях. Капитан сказал ему, где находится штаб и какие дороги уже разминированы. Вульф простился и вышел. Когда он проходил мимо бетонных зданий, убитые фашисты лежали на том же месте и вокруг них толпился народ, но Фабиано, Закко и Профили не было видно.
Вульф вернулся на окраину города, в помещение, занятое военной полицией. Он рассказал полицейскому сержанту про убитых фашистов. Сержант взял с собой двух рядовых в белых шлемах и поспешил в город, на место происшествия. Вульф расставил свою походную койку, надел пижаму и спокойно проспал остаток дня и всю ночь.
Наутро, когда он завтракал вместе с остальными, сержант сказал ему, что административные власти, наконец, прибыли: один англичанин и один американец.
— Им тут и делать нечего, — сказал сержант. — Убитых нет, кроме тех итальянцев на площади. Надо разыскать тех бездельников, что вчера устроили пальбу.
— Зачем? — спросил Вульф.
— А вы разве не видели четырех молодчиков с продырявленной шкурой?
— Видел.
— Кто-то перестрелял их.
— Мы каждый день дырявим итальянские шкуры.
Сержант не засмеялся.
— Кто-то пристрелил их вчера на улице среди бела дня.
— Знаю, — сказал Вульф. — Я ведь вам говорил, это было при мне.
— При вас?
— Да.
— И вы можете сказать, кто стрелял?
— Лиц я не запомнил, — сказал Вульф.
— А какие-нибудь приметы можете назвать?
— Нет, я поторопился уйти оттуда.
— Сколько их было?
— О, много! Целая толпа, — сказал Вульф.
— Молодые, старые?
— Боюсь сказать.
— Итальянцы?
— А вы как думаете?
Сержант встал с недовольным видом, поправил свои краги и надел повязку на руку.
— Вас можно будет застать здесь? — спросил он Вульфа.
— Нет, я сегодня уезжаю в Маддалони.
— Маддалони еще не взято.
— Все равно мне нужно в том направлении.
— Но вы сюда вернетесь?
— Не знаю, — сказал Вульф и пошел укладывать свой вещевой мешок.
Назавтра он нагнал Пятую армию под Маддалони. Он наблюдал в действии американские пушки. В ближайшее время ничего нового ожидать не приходилось, и он вернулся в Карбонару.
Проходя по улицам города, Вульф увидел оцепленное веревкой пространство, посреди которого сидели за столом представители АМГОТа. Он, не останавливаясь, направился к дому, занятому военной полицией. Там ему сказали, что арестован один из итальянцев, зачинщиков стрельбы. Вульф оставил свой вещевой мешок и пошел в город, туда, где он видел веревочное оцепление. Он показал свое корреспондентское удостоверение английскому постовому, и тот пропустил его за веревку. Он уселся на ступеньке позади стола, за которым сидели два амготовца: англичанин и американец. По обеим сторонам улицы толпились жители города: мужчины, женщины, старики, дети. Одни стояли, другие сидели на земле.
На скамье, лицом к амготовцам, сидел Фабиано (вот как — они поймали Фабиано!). На столе лежал его автоматический револьвер (вот как — и револьвер у них в руках).
— Это не есть суд, — говорил англичанин-амготовец на грамматически правильном итальянском языке. — Нам только предстоит определить, должны ли вы быть преданы союзническому суду или итальянскому гражданскому суду.
— Фашистскому суду?
— А по каким законам они будут судить? — вопрос Фабиано прозвучал совсем по-детски.
— Об этом не беспокойтесь, — сказал англичанин.
— Дело заключается в том, что вы застрелили четырех человек, — сказал американец.
Вульф отметил про себя его язык — живой, настоящий итальянский язык, не книжный и не простонародный.
— Я застрелил двоих, — скромно поправил Фабиано.
— Здесь сказано — четверых. Но мы здесь не для того, чтобы решать, правильно вы поступили или нет, — благожелательно добавил американец.
— А для чего вы здесь? — Фабиано сидел, положив на колени свой клетчатый пиджак; в его позе не чувствовалось принуждения, и в голосе не было испуга.
— Это не имеет отношения к делу, — сказал англичанин.
— Простите, синьоры, — возразил Фабиано кротко и дружелюбно. — Это имеет прямое отношение к делу. Я убил двух человек. Вы задержали меня и собираетесь переслать куда-то. Я не могу понять, почему: ведь это были фашисты. Значит, все в порядке. И вот я не понимаю, для чего вы здесь и почему я сижу перед вами на скамье, а у вас на столе лежит мой револьвер.
— Вы хотите знать, почему вы здесь? — сказал американец. — Вы убили четырех…
— Двух. Я это признаю, — сказал Фабиано, — потому что тут нечего скрывать. Вам всякий скажет, что убил двух. Двух фашистов. Почему же я здесь?
— Дайте я ему объясню, — сказал англичанин американцу по-английски. Потом он заговорил по-итальянски: — Мы должны поддерживать порядок в тылу. Не годится, чтобы вы, итальянцы, без разбора убивали друг друга. Это не годится для вас, и это не годится для нас. Мы должны заботиться о поддержании порядка.
— И что же? — Фабиано не был удовлетворен. Он все еще ждал разъяснения.
— Ну вот, вы убили двух человек, и потому вы здесь. Должен быть порядок.
— Понимаю. — Фабиано наклонился вперед. — Вы думаете, что я убил двух обыкновенных людей? — Он засмеялся, ему было смешно, что они так далеки от правильной оценки положения. — Нет, — сказал он, — эти двое — функционеры фашистской партии. Я никого не убивал без разбора. Я выбрал самых вредных людей. Мы очень долго ждали этого момента. Теперь вы понимаете?
— Не нам решать, правильно вы поступили или нет, — сказал американец.
— Да тут и решать нечего! — Фабиано был близок к отчаянию.
— С вами были еще двое. Кто они? — спросил англичанин.
Фабиано сразу занял оборонительную позицию.
— Зачем вам про них знать?
— Они помогали вам?
— Да.
— Кто они такие?
Фабиано огляделся. Вульф понял: он не ищет Закко или Профили. Он хочет определить по лицам окружающих, как они относятся ко всему этому.
— Я не знаю, кто они такие, — сказал он.
— Отец Арсеньо! — вызвал американец.
Вульф увидел священника, высокого костлявого человека, в шляпе с загнутыми полями и в длинной черной сутане. Он выступил из толпы, стоявшей на другой стороне улицы. Он подошел к столу и остановился спиной к Фабиано.
— Вы видели, скольких человек он убил? — спросил англичанин.
— Четырех, — сказал священник.
— Coup de grace, — громко возразил Фабиано.
— Кто-нибудь еще стрелял, кроме него? Вы видели?
— Да. Еще двое.
— Назовите их имена.
— Профили и Закко.
— Вы знаете этих людей? — спросил американец у Фабиано.
Фабиано отрицательно покачал головой.
— Он знает этих людей? — спросил американец у священника.
— Вы знаете, где они сейчас? — спросил у Фабиано англичанин.
Фабиано снова покачал головой. Он поглаживал пиджак, лежавший у него на коленях, и смотрел на длинную спину священника. Вульф не заметил этого священника на улице во время стрельбы, но, должно быть, он прятался где-то поблизости и все видел.
— Почему вы не хотите назвать тех двоих? — Американец старался говорить мягко.
— Разве священник не назвал вам их?
— Вы признаете, что эти люди вам знакомы?
— Я ничего не признаю. Ведь вы верите священнику. — Фабиано сказал это с отвращением, и чувствовалось, что он начинает сердиться. — Вот и расспросите его. Ему, видно, не терпится рассказать, кто расстрелял фашистов. Я что-то не помню, чтобы этот arlotto с таким рвением выполнял свой гражданский долг при фашистах. Пять лет он был их лучшим другом. Это вам каждый подтвердит. И его никогда не беспокоило, что фашисты расстреливают нас.
— Я не могу оправдать открытое человекоубийство, — священник сказал это, не поворачиваясь к Фабиано лицом.
— А тайное человекоубийство — то, чем занимались ваши политические друзья, вы можете оправдать?
— Я в политику не вмешиваюсь.
— Вы помогаете фашистам держаться у власти, — сказал ему Фабиано со злостью. — А это уже политика. Вы ведь не мешали им, правда?
— Ну, довольно, — сказал англичанин.
— Что довольно? — Фабиано встал и подошел к столу.
— Мы здесь не для того, чтобы судить вас, — сказал американец.
— Но вы меня судите, — гневно сказал Фабиана. — Вы судите меня, чтобы установить, подлежу ли я вашему военному суду, или просто меня надо выдать опять фашистам. Что же вы за люди такие? Зачем вы здесь? Кого вы представляете?
— Мы представляем союзную администрацию, — торжественно сказал англичанин.
— Какие у вас задачи?
Амготовцам не понравилось, что Фабиано повысил голос. Они не ответили ему.
— Объясните мне, зачем вы здесь?! — закричал Фабиано еще громче.
— Вам известно, зачем мы здесь, — осторожно ответил американец.
— Ничего мне неизвестно! — Фабиано указал на него пальцем. — Я думал, что великие народы Америки и Англии придут к нам, чтобы перебить фашистов. Разве вы не воюете с ними? Но вы начали с того, что сказали «Ben venuto» маршалу Бадольо. Потом стали поучать нас кланяться Умберто, сыну марионетки. А теперь судите нас за убийство фашистов. Так зачем же вы здесь?
— Мы здесь для того, чтобы предупреждать излишние эксцессы, — сказал англичанин.
Фабиано сплюнул на запыленные башмаки священника.
— А разве убить фашиста — излишне?
— Нельзя сгоряча убивать людей. — Англичанин опять настроился миролюбиво.
— Я вам уже сказал, что это вовсе не было сгоряча! — закричал Фабиано. — Я долго готовился к этому. Я выбрал самых крупных работников. Ведь это же фашисты, как вы не хотите понять! Какой же еще с ними может быть разговор? Их надо убивать. Они убивали нас. Они убивали вас. Они одни виновны во всем. А вы называете это излишним эксцессом. Неужели вы не понимаете, что произошло в Италии?
— Я все понимаю, — сказал американец. — Но видите ли, Фабиано, во всяком деле нужен правильный подход. Вы действуете теми же методами, какими действовали сами фашисты. Вы устроили засаду на улице и перестреляли своих политических противников. Вы действовали методом террора. А мы отстаиваем законы демократического правосудия, а не систему террора. Если мы станем поощрять подобные вещи, в Италии воцарится анархия.
— Для фашистов закон один — смерть.
— Вы, может быть, и правы, — сказал американец. — Но применять этот закон следует правильно.
— Я и применил его правильно, — со злостью сказал Фабиано. — Я их расстрелял.
— Вы взяли на себя слишком много. Существует судебная процедура. Никто не вправе единолично решать вопрос о преступности человека и расстреливать его.
— А кто же это будет решать?
— Ваши судебные органы.
— Фашистские суды! — вскричал Фабиано.
— У вас теперь будут новые суды.
— А при чем тут суд, если я убил фашиста?
— Суд будет судить всех фашистов.
— Зачем их судить? — Фабиано выходил из себя. — Мы все о них знаем. Мы знаем, что они сделали. Мы знаем, что они сделают еще, если мы оставим их в живых. Вы не знаете, что это за люди. Это очень опасные люди. Неужели вы не понимаете? Мы знаем, что они убивали нас. Вот теперь мы и убиваем их. Разве это неправильно?
— Дело обстоит не так просто, — нетерпеливо возразил англичанин.
— Очень просто. Мы десять лет терпели фашизм, и для нас все очень просто. Для вас это не просто, потому что вы смотрите на дело со стороны, сверху. А для нас тут сложности нет. Расстрелять, и все. Этот самый монсиньор, — обращаясь к американцу, сказал Фабиано, — день за днем наблюдал, как фашисты истребляли и уничтожали нас, и не возмущался этим и не пытался помешать. Он никогда не помогал тем, кто боролся против фашистов. Он спокойно смотрел на все, что фашисты творили здесь, он даже работал с ними. Кем надо быть, чтобы спокойно смотреть на фашистские бесчинства? Смотреть на все это и не испытывать ярости, желания вслепую броситься на фашистов и убивать их! Я набожный человек, синьоры. Я набожный, а этот монсиньор — нет. Кто мирился с фашистами, кто благословлял их действия, у того черствая душа и циничный ум. Кто же из нас зверь? Он или я — я, расстреливавший их?
— Господь рассудит и покарает виновных, — сказал священник.
— Я предпочитаю сделать это сам! — Фабиано ударил себя в грудь.
— Нет, это дело суда, — сказал англичанин.
— Но при чем тут суд? — Фабиано положил руку на стол; англичанин отодвинул от него револьвер. — Разве вы давали своим солдатам приказ не стрелять по врагу, а брать его в плен, чтобы потом судить? Нет. Ну вот, мы поступаем так же. Мы не ждем случая взять врага в плен. Мы его бьем.
— Вы стреляли по людям, которые шли сдаваться, — сказал американец.
— Они держали руки вверх, — сказал англичанин.
— Это не простые солдаты! — крикнул Фабиано. — Это убийцы, прямые и непосредственные виновники зла. Разве не так? — Он повернулся к жителям, теснившимся на тротуарах. Но они молчали. Они сидели, стояли, разглядывали свои башмаки и молчали. — В чем дело?! — закричал на них Фабиано. — Фашисты больше не командуют вами. Чего вы боитесь?
Толпа молчала.
— Видите, — сказал Фабиано англичанину и американцу, — вы сделали так, что эти люди боятся вас. Они думают: лучше не выступать против фашистов, а то Фабиано выступил — и вот что из этого вышло. Так вы думаете? — снова обратился он к толпе.
Никто ничего не ответил.
— Если вы наказываете нас за убийство фашистов, как вы можете рассчитывать на нашу помощь в борьбе с фашистами? Вы видите сами. Посмотрите на этих людей. Вы должны были отучить их от привычки бояться, бояться выражать свои настоящие чувства. А вы заново запугали их.
— Мы введем в действие демократическую судебную процедуру, и каждый получит возможность открыто выражать все, что он думает. А убивать людей на свой страх и риск нельзя никому.
Фабиано заговорил опять, на этот раз обращаясь к желтой пыли, стоявшей в воздухе.
— Почему не прислали сюда людей, которые способны понять? — сказал он. — Эти говорят, как юристы, и поступают, как дураки. — Он повернулся к столу и продолжал медленно и раздельно: — Вы говорите по-итальянски, но этого еще мало. Уезжайте домой и постарайтесь побольше узнать об Италии и об Европе. Уезжайте и больше сюда не показывайтесь. Вам еще подрасти надо. Вы думаете, что это так просто — притти в чужую страну и восстановить ее только на основе идей демократии и правосудия. Вы хотите начать с применения демократических принципов к фашистам, а потом уже применять их к народу. Одной демократической законности недостаточно. Прежде всего надо отомстить. Потом уничтожить живую силу фашизма. Потом уничтожить его аппарат. А тогда мы начнем все сначала, без ложной чувствительности. Без снисхождения к врагу, и без пощады, и без вмешательства со стороны. Как по-вашему, почему фашистам удалось в свое время захватить власть? Только благодаря порочности нашей горе-демократии, благодаря ее приверженности к букве закона. А вы теперь стремитесь восстановить именно эту демократию. Ее вы хотите навязать нам снова. Зачем? Чтобы через десять лет мы вам вырастили новое поколение фашистов? Уезжайте отсюда, — сказал он. — Уезжайте и дайте нам самим устанавливать для себя законы и нормы поведения.
— Вы забываете о том, что освобождение Италии совершается руками английских и американских солдат, — сказал американец. Он теперь тоже сердился. Они сердились оба.
— Это вы забываете, а не я! — возразил им Фабиано. — Вы не понимаете того, за что гибнут ваши люди. Вы обесцениваете их подвиг, я действую заодно с ними. Я убиваю фашистов! Разве они не делают то же самое? Вы скоро собственных солдат будете судить за убийство немцев!
Фабиано кричал и стучал кулаками по столу.
— Бессмысленно продолжать в таком духе, — сказал англичанин.
— Вы признаете, что застрелили двоих? — спросил американец у Фабиано, чтобы покончить с этим.
— Да.
— Вы отказываетесь назвать своих сообщников?
— Отказываюсь! — крикнул он. — Я не так глуп. Назвать их, чтобы вы арестовали их тоже? Они сейчас где-нибудь продолжают свое дело — убивают фашистов. Я вовсе не желаю, чтобы вы помешали им.
Амготовцы заговорили между собой по-английски. Священнику они сказали, что он может итти. Он вернулся на свое место на тротуаре. Солнце освещало теперь эту сторону улицы.
— Мы вас отправим в Неаполь, — сказал англичанин Фабиано.
Фабиано засмеялся.
Американец вызвал конвой. Два солдата, один из американской, другой из английской военной полиции, встали по обе стороны Фабиано.
— Отведите его в комендатуру, — сказал им американец по-английски.
— И следите за ним хорошенько, — сказал англичанин.
— Так точно, сэр.
— Ну, вот и все, — сказал американец Фабиано. — Вы будете находиться под охраной сержанта-карабинера.
Он указал на высокого карабинера, который стоял в дверях одного дома, почти незаметный в тени. Это был тот самый, который во время стрельбы подходил к месту происшествия. Фабиано только теперь заметил его и болезненно поморщился. Потом он махнул рукой.
— Глупее уж ничего не может быть, — сказал он.
Конвойные повели его вдоль теневой стороны улицы. Проходя мимо Вульфа, он оглянулся.
Вульф сказал:
— Прощайте, Фабиано.
Фабиано сделал последнюю попытку. Он остановился, высвободил руку и сказал, обращаясь к Вульфу:
— Поймите хоть вы! Американцы и англичане нужны здесь для того, чтобы уничтожить таких, как он, — он указал на карабинера, — а не таких, как я.
— Знаю, — сказал Вульф.
— Зачем же они это делают?
— По глупости, — сказал Вульф.
— Почему вы не помешаете им?
— Это вы должны сделать, — сказал Вульф.
— Все начнется сначала! — крикнул Фабиано, когда его повели дальше. — Через пять-десять лет вы увидите, что дали жизнь новому поколению фашистов. Вы, именно вы, — крикнул он обоим амготовцам, — потому что вы сами не знаете, что творите!
Они уже сворачивали за угол и выходили на шассе. Вульф посмотрел на амготовцев. Те стояли и собирали со стола свои бумаги и папки. Англичанин взял черный револьвер Фабиано и сунул его в карман. Вслед за американцем он перешел с солнечной стороны на теневую и зашагал вдоль длинной улицы, мимо бетонных построек Муссолини.
Последние комментарии
42 минут 24 секунд назад
43 минут 35 секунд назад
51 минут 37 секунд назад
55 минут 32 секунд назад
8 часов 37 минут назад
9 часов 17 минут назад