В моем сердце (СИ) [Эли Нокс] (fb2) читать онлайн

— Проспал, — спокойно сказал парень, доставая дневник.

— Давай дневник и садись на первую парту, к Антипенко, — я не посмотрела на учительницу, я на нее вылупилась. Она кого наказывает? Меня или его?

— А к ней-то зачем? – он, кажется, тоже был удивлен.

— Чтоб я тебя видела, раз опоздал, то садись туда, куда я тебе сказала, чтоб я тебя видела, бездельник, — ее взгляд был серьезным и непоколебимым. В общем, выбора у Славы не было. Ему пришлось сесть со мной за парту на второй вариант.

Я постаралась не обращать на него внимания, когда он садился со мной, но вот его характерной тихое нецензурное высказывание в сторону своего портфеля заставило меня обратить на него внимание. К этому моменту он уже скинул свой портфель на пол, а на парте с его стороны лежал дневник и тетрадь с ручкой. Как я поняла, он забыл учебник по истории, а его должны были сегодня спросить. В этот момент во мне боролась два чувства: поделиться с ним учебником или сидеть в сторонке и злорадствовать его двойке. Но я не была такой уж гадиной, поэтому пододвинула учебник на середину парты. Он посмотрел на меня, после чего уткнулся в учебник, ничего не сказав. Кто бы сомневался, что он просто промолчит. И чего я собственно ожидала. Поэтому я просто тоже продолжила читать параграф. И как я нагадала, его спросили.

— Ну, блесни талантами, Антоненко, — Марина Николаевна что-то заполняла в журнале, но внимательно слушала Славу, который отвечал ей. И отвечал он, скажу я вам, очень даже хорошо.

— Ну хорошо, план в тетради перескажи, — когда он замолк и уставился куда-то в парту, я поняла, что никакого плана у него и не было, потому что его даже на прошлом уроке не было. Ох, ладно.

Я пододвинула свою открытую тетрадь к Славе, чтобы тот прочитал план. Не знаю, сможет ли он разобрать мой почерк, но я хотя бы пыталась. И к моему удивлению он быстренько так все прочел и пересказал. Марина Николаевна сморщила нос, но поставила ему четыре. А я вернула себе мою законную тетрадь. Когда Слава сел, то ввел меня в конкретный ступор.

— Спасибо, — он сказал это тихо, еле слышно, словно вообще не хотел, чтобы я услышала, но мой музыкальный слух уловил его слова. Я даже невольно улыбнулась.

Весь урок мы что-то записывали, читали учебник и составляли план, поэтому постоянно находились близко друг к другу. Мне это было вполне нормально, а насчет Антоненко не знаю, он, наверное, думал о том, чтобы урок быстрее закончился. Что было вполне неудивительно.

В конце урока прозвенел звонок. Как я и думала, Слава быстро собрал свои вещи и просто подорвался от парты. Следом за ним пошли Кирилл и Паша, с которым он уже успел хорошо так сдружиться. Волкова проводила его долгим сердитым взглядом. Не знаю, что у них случилось, но она явно была на него очень зла. Я решила просто сегодня попробовать не выделяться, чтобы не попасть больше под ее великолепные шуточки. К счастью, она о чем-то начала говорить со своими подружками и просто ушла куда-то вниз. Я решила пойти по другой лестнице, чтобы с ней не пересекаться. И весь мой день прошел спокойно, на удивление. Слава больше ко мне не подходил и ничего не говорил. Волкова вообще меня шокировала, она меня вовсе не трогала целый день, а что-то ходила и обсуждала со своими подружайками. Мне же повезло, я, практически, на всех переменах болтала с Ленкой, которая меня отвлекала меня от мира сего.

После уроков у Лены были какие-то дела, поэтому мы с ней обнялись и она побежала в противоположную сторону от моего дома. А я неспешным шагом пошла свою обитель.

Дома я сделала уроки и успела как раз к тому времени, когда стоило идти на занятие по вокалу, которое было и сегодня. Кажется, Оксана очень сильно переживала из-за предстоящего выступления. А я волновалась, потому что очень хотела получить соло. Я натянула джинсы, одела серую кофту с котенком, куртку и кеды. И уже вскоре я была около нашего кабинета. Как я и думала, Антоненко тоже там был, причем только он один. Я даже застыла в дверях, залюбовавшись им. Он был в темных джинсах, черной рубашке с рукавом на три четверти и темно-серых кедах. Слава сидел на подоконнике, закинув ногу на ногу, и смотрел в окном. Смотрелось это привлекательно…

— Чего застыла, влюбилась что ли? — уголки его губ слегка поднялись в насмешливой улыбке.

— В тебя что ли? Да ни за что, — фыркнула в ответ я и прошла к пуфику.

— Вредина, — он посмотрел на меня, а я постаралась делать вид, что вовсе не смотрю на него.

— Я тебе сегодня помогла, — я слегка надула щеки от обиды.

— Я тебя отблагодарил, — он приподнял одну бровь, да, я все-таки смотрела на него.

— Ну-ну… Еле сказал, — снова фыркнула я и на этот раз отвела от него взгляд полностью.

Он лишь тягостно вздохнул и промолчал. Вскоре подошла и преподавательница, которая улыбнулась мне и многозначительно посмотрела на Славу, который лишь закатил глаза. Потом подошли и все остальные. Разминка была как обычно, потом мы спевались. И наконец, подошли к моменту, когда надо было петь, чтобы Оксана Дмитриевна могла выбрать того, кто будет петь дуэт и соло. Пели все по очереди, подошла моя очередь, после меня последним пел Антоненко.

— Что петь будешь, Вета? — женщина посмотрела на меня глазами, в которых было видно, что она хочет, чтобы я выступала. В них я всегда видела поддержку, не то что в ее сыне.

— Я хочу спеть за девушку из песни „Я бы хотела нарисовать мечту“, — я посмотрела на нее, ожидая реакции.

— А куплет парня? — она удивленно на меня посмотрела, вскинув бровь. Теперь я поняла в кого у Антоненко такой жест.

— Ну я просто его пропущу, — я посмотрела на преподавательницу самыми щенячьими глазами.

— Ой, ладно, пой, — она нашла в ноутбуке эту песню и вскоре из колонок полилась музыка.

Я вслушивалась в музыку, которая исходила из колонок. Я всегда чувствовала, словно сплетаюсь с музыкой. Я не просто любила ее слушать, я любила петь, сама, вкладывая все чувства в каждую свою песню. Всегда хотела, чтобы было как в фильмах, чтобы песнями можно было выразить свои чувства. Мне всегда было достаточно просто спеть и мне становилось легче. И сейчас, когда я услышала ту самую ноту, с которой начинается песня, я запела.

Я бы хотела я нарисовать мечту

Куплет парня я пропустила и снова запела.

Я бы хотела нарисовать полёт

Пропустила куплет и припев я пела от всей души, но я слышала, как кто-то тихо пел:

Ветер свободы, что меня вдаль несёт.

Вместо слёз нарисовать цветы,

Вместо разлук — мосты,

Вместо утрат — мечты.

Но красок нет,

Чтобы возвратить рассвет,

Чтобы каждой минуте вслед

Не говорить: „Прощай!“

Я бы хотела время нарисовать

— Чтоб, навек, улыбку твою поймать, — я вздрогнула, когда услышала, что кто-то мне подпевает. И это был не Стас, а Слава… И, кажется, он тоже получал удовольствие от песни.

— Чтобы навечно в красках застывший свет, - я, словно ответила ему на куплет.

А потом было что-то невероятное, мы с ним спелись, словно наши голоса намертво сплелись, я получала просто неимоверное удовольствие от этой песни. От песни с ним.

«В рамке окна оставил твой силуэт.

Вместо слёз нарисовать цветы,

Вместо разлук — мосты,

Вместо утрат — мечты.

Но красок нет,

Чтобы возвратить рассвет,

Чтобы каждой минуте вслед

Не говорить: „Прощай!“

В эти строки мы оба вложили свои души…

Музыка затихла. Я молчала, просто смотрела на Славу, который снова смотрел в окно, словно ничего сейчас и не было, но тяжело вздымающаяся грудь его выдавала.

— Вы… Оба поете в дуэте, — Оксана Дмитриевна сказала это решительно. Я понимала, что она тоже услышала, как мы это пели. Почему-то мне даже не стало жалко, что я упустила соло, я хотела петь с Антоненко, мне понравилось с ним петь. Я была сама в шоке от своих чувств.

— Вот и порешили, — Слава посмотрел на мать глазами, в которых читалось, что он уже хочет домой. Кажется, он не ощущал того же, что и я. Ну и ладно.

— А соло пускай поет Стас, — она повернулась к парню, который, кажется, ощущал смешанные чувства. — А теперь можете идти, в среду я скажу, что мы будем петь все вместе. — После этого мы все медленно пошли из кабинета. Стас пошел вперед, он просто вылетел из здания и пошел в сторону своего дома. Странно он себя вел. Ему же дали соло, а он какой-то понурый, даже раздраженный. А я, когда вышла из здания, была шокирована. Перед входом стоял Антон. Боже, что ему тут надо? Откуда он вообще знает, где я занимаюсь?

— Привет, — он показал свою белоснежную улыбку.

— Привет… Откуда ты знаешь, куда я хожу? .. — мне почему-то было как-то не по себе от его вида.

— Да вчера тебя видел тут. А где твой парень? Чего не встречает? — он как-то странно смотрел на меня. Хотя, может это плод моего воображение или внутренних страхов, но я просто всецело опасалась этого парня. Он наводил на меня какую-то внутреннюю панику.

— Да сейчас подойдет, — я говорила слишком неуверенно, мне казалось, что вся моя неуверенность и паника видны на лице.

— Давай вместе подождем, а то темно, а такая девушка одна стоит, — он стал ко мне приблежаться, а я, кажется, неуверенно сделала шаг назад.

— Да не стоит, он не так поймет, — боже, я понимала, что я слабее, чем он и в случае чего я не смогу от него отделаться.

— Да? — он не прекратил наступать, все сокращая дистанцию между нами.

— Лета, девочка, заждалась? — чья-то рука обняла меня за левое плечо, а справа появился сам обладатель этой руки, а потом его губы накрыли мои в ненавязчивом и легком поцелуе, просто нежно коснулись, заставляя чуть ли не упасть в чужих объятиях. Когда обладатель этих теплых губ отстранился от меня, я увидела голубые глаза, принадлежащие Антоненко. Я не могла сказать ни слова, я была слишком напугана и шокирована.

— Так ты с Антоненко встречаешься? — я услышала ошарашенный голос парня, который стоял неподалеку от нас.

— Да, она моя девушка, тебе тут ловить нечего, Златовский, — Слава прижал меня к себе сильнее и посмотрел на стоящего неподалеку Антона, который был в смятение.

— Ну-ну, — после этого он посмотрел на меня какими-то холодными глазами, развернулся и пошел по своей дороге.

— Теперь мы квиты, Антипенко, — Антоненко все еще держал меня и не отпускал, а его глаза были направлены на меня.

— Ты… ты… — я просто кипела от злости и возмущения.

— Я спас тебя, он бы не отвязался, могла бы и спасибо сказать, — он закатил глаза и отпустил меня, после чего направился вперед. Мне почему-то стало стыдно за свои слова.

— Антоненко, прости, — я догнала его, даже за руку схватила… — И спасибо тебе, — я правда была благодарная ему за то, что он избавил меня от этого парня.

Но сюрпризы от Антоненко не закончились, он взял меня за руку и придвинул к себе.

— Что ты… — он не дал мне договорить, наклонившись к уху, он прошептал мне.

— Тихо, а то твой поклонник тебя не оставит в покое. Да и проводить тебя надо, а то с твоим везением найдешь себе приключения на задницу, — он приулыбнулся и так мы пошли до моего дома, не молча, как я думала…

_______________________________________

* Песня Р. Газманова и Ю. Началовой „Я бы хотела нарисовать мечту“

========== 12 глава. Химия приносит одни неприятности ==========

Я молчала. Мне было неловко от всей этой странной ситуации. Но Антоненко неожиданно прервал угнетающую тишину между нами.

— Ну, удиви меня, Антипенко, откуда ты знаешь Златовского? — его серо-голубые глаза обратились в мою сторону.

— Он посетитель в нашем кафе… На днях сел в мою зону, — я отвела взгляд в сторону, чего-то смущаясь.

— Вот объясни, у тебя радар на заднице «Я ищу неприятности»? Или ты просто такая невезучая? — он изогнул правую бровь, иронично глядя на меня.

— Не знаю я. Моя самая главная неприятность в жизни – ты. — Я прыснула, подняв на него взгляд. Да, был он очень высоким.

— А то, что я спасаю тебя уже не в первый раз — это ничего? — Слава смотрел на меня с неприкрыты возмущением.

— Да кто тебя просит? — я ответил ему в том же тоне, в конце даже перешла на писк.

— Да ты просить-то не умеешь! — после этих слов он громко вздохнул.

Мне стало неловко. Было нечего на это сказать. Он и спасибо говорил, и извинялся… А я все такая же, как и была. Даже сейчас обвиняю его, хотя он помог мне. Вечно выставляю его плохим, когда сама даже поблагодарить его нормально не могу за помощь.

— А откуда ты знаешь Златовского? — я решила сгладить обстановку невинным вопросом.

— Он состоит в баскетбольной команде, с которой мы соперничаем, - да, с его ростом не удивительно, что он ходит на баскетбол.

— А как ты совмещаешь вокал и баскетбол? — я с интересом посмотрела на него, мне впервые стало интересно какой он, когда не задирается.

— Вот так. Не совмещал бы, если бы не отец и мать, — Антоненко наморщил нос, словно подумав о чем-то не очень приятном.

— Ты не хочешь ходить на вокал? – да, тупой вопрос. Это было видно на занятиях, но ведь он пел с душой…

— Нет. Я баскетболист, а не певец. Мне это не интересно, — он слегка сжал мою руку, приведя меня в чувства. Я совсем забыла, что мы держались с ним за руки все это время. Но ни он, ни я не торопились их отдергивать.

— А зачем ходишь? — я слегка наклонила голову на бок, чтобы заглянуть вперед и увидеть его лицо, которое в данный момент было ко мне в профиль.

— Да какая тебе разница? Я и так много рассказал уже, — он посмотрел на меня, нахмурив брови.

— Ладно-ладно. Больше не лезу, — я вздохнула и вернула свою голову и туловище на прежнее место, мы снова замолкли. Оставшийся путь прошли молча. Заговорили мы только около моего подъезда, когда подошли к нему. Он выпутался из моих пальцев и убрал руку к себе в карман пальто.

— С-спасибо, что проводил, — мне вдруг стало как-то стыдно. Не знаю из-за чего. Если кто-то выйдет из подъездных бабок и увидит нас, то весь дом будет считать, что Антоненко мой парень и объясни потом папе…

Мои мысли прервал легкий щелбан по лбу.

— Умница, — Слава улыбнулся, оголив свои ровные белые зубы.

Я сначала не поняла о чем он говорил, но спустя минуту до меня дошло, что он про благодарность. А потом он вздернул голову вверх, словно что-то выглядывая.

— Почему у тебя свет в квартире не горит? Поздно уже, — парень снова посмотрел на меня с интересом.

— Папа работает, — я посмотрела на время. — Он еще не скоро будет, сегодня сказал, что задержится, — я вздохнула, поняв, что отца я опять видела только вчера. И то, разговор наш был не самым лучшим. А потом он лег спать.

— А ты понимаешь, что это двусмысленно звучит? Нельзя такое парню говорить, — он иронично улыбнулся, подмигнув мне.

— Ничего тут двусмысленного нет. Ты спросил, я ответила. Все, Антоненко, иди домой! Мне еще готовить, — я развернулась, чтобы пойти в теплый подъезд подальше от этого несносного парня.

Но крепкие руки легли ко мне на талию, после чего горячее дыхание парня обдало жаром мое ухо.

— До завтра, Лета, — после этого за моей спиной появился холод и удаляющиеся шаги.

— Я тебя ненавижу, Антоненко! — я закричала на всю улицу и побежала к двери, судорожно пытаясь ее открыть.

— А я тебя сильнее, — его ироничные нотки были слышны, даже когда я залетела в подъезд.

Как он меня бесит! Чтоб его кастрировали к чертовой матери! Извращенец и бабник! Издевается и только. Аж страшно из-за его таких действий.

Я вообще не помнила, как залетела в квартиру. Как разделась, как сходила в душ, все это наваждение прошло только тогда, когда я порезала палец о нож. Я его ненавижу…

POV Слава.

Я стоял напротив Антипенко и смотрел в ее окно. Там темно, во всей квартире темно. Она что, одна?

— Почему у тебя свет в квартире не горит? Поздно уже, — я с интересом смотрел в девичьи глаза, они были такими смущенными и выдавали ее замешательство от всей ситуации.

— Папа работает, — она оттянула рукав куртки и посмотрела на наручные часы. — Он еще не скоро будет, сегодня сказал, что задержится, — она вздохнула, ее брови съехали к переносице, словно она была чем-то расстроена.

— А ты понимаешь, что это двусмысленно звучит? Нельзя такое парню говорить, — мне было как-то весело, и я решил подшутить. Но когда девушка резко ответила и направилась к подъезду, мне вдруг стало стыдно за свои слова…

Я вспомнил, как тогда приходил к ней в четыре утра и она была одна. Она всегда одна, часто или просто я так попадаю? Да и на вокале за живое ее задел… Про мать сказал…

Почему-то я подался вперед, обнял ее за талию, которая была скрыта под курткой, но я помнил ее очертания с прошлых наших объятий на ее кухне. Я наклонился к уху и тихо, возможно, насмешливо попрощался с ней и быстро зашагал прочь, чтобы Лета не успела запустить в меня чем-либо тяжелым. Я-то знал ее характер. Но как обычно она ограничилась своей любимой фразой, а я играл в ее игру. Ответил тем же.

POV Веты.

Утром я проснулась не в лучшем настроение. Всю ночь я не могла уснуть, мне постоянно мерещилось, что за моей спиной находится Антоненко, который все норовил обнять меня за талию и прижать к себе сильнее. А когда я уснула, то господин ирония и там не оставил меня в покое. В общем, ночь была самой худшей в моей жизни. Я даже перед сном, по-моему, нагрубила папе… Как же он меня бесит своим тупым поведением, которое заставляет меня себя так вести.

Сегодня папа снова был дома, к счастью, ему дали выходной, и поэтому папа дрых без задних ног. А я ходила по квартире на цыпочках, чтобы не разбудить его. Пускай спит.

Погода сегодня обещала быть просто ужасной, поэтому я надела черные брюки и тепленькую кофточку темно-фиолетового цвета с декольте, открывающим только мои ключицы. Сегодня волосы я собрала в обычную шишку, чтобы они мне не мешались. Полностью собравшись и закинув портфель за спину, я спокойно потопала в сторону школы.

В кабинете математики уже сидел, практически, весь наш класс, включая Волкову и Антоненко, которые о чем-то разговаривали в дальнем углу класса. Я постаралась не обращать на них внимания и прошла за свою парту. И уже вскоре зазвонил звонок, означающий начало урока. А точнее зарядки, но у нас ее уже давно никто не делал. Я уткнулась в учебник алгебры, ну как уткнулась, просто пыталась себя отвлечь. В этот момент зашла Ольга Владимировна, которая сказала нам садиться и прошла за свой стол. Наш урок начался с того, что она была «рада» нашим оценка по самостоятельной.

В общем, пошутив на тему того, кто и как весело считает, мы преступили к уроку.

Но, когда она писала на доске новую тему, то повернулась в сторону Антоненко, который что-то обсуждал с Кириллом.

— Слава, а чего ты там такое интересное рассказываешь, всем расскажи, — она легка приподняла одну бровь.

— Да Вам не интересно будет, — он отмахнулся и сделал вид, что усердно записывает все то, что было на доске.

— Ну, вот после урока подойдешь ко мне и я расскажу тебе то, что будет интересно тебе, — женщина снова принялась за писанину.

В общем, весь урок прошел без особых аномалий или странного поведения моих одноклассников, как это обычно бывает. Да в принципе, как и все остальные уроки. Моему спокойствию пришел конец после четвертого урока, когда мы пошли в столовую на обед. Со мной сидела Лена, которая за последние несколько дней вообще мало со мной общалась, но все-таки пересела ко мне за стол на свободное место. А вообще, помимо меня и Лены, за столом сидела еще Бойцова, которая тоже ни с кем из нашего класса не общалась, у нее своя компания была вне школы.

Я ела намного медленнее этих двух, даже с учетом того, что Лена постоянно трындела, рассказывая все свои новости за последние только четыре урока! И когда девушки покинули стол, убирая за собой посуду, я погрузилась в тишину и спокойно стала доедать.

Я думала, что спокойно доем, но это же я! Ко мне всегда прилипает всякая зараза. В данном случае ко мне подсел Антоненко. А что это значило? Правильно, что одна часть столовой перестала есть, зыркая в открытую на нас, другая часть тихо перешептывалась, ну, а последняя делала вид, что им типа не интересно, но они все равно поглядывали. В общем, спасибо Антоненко за то, что оставшийся день на меня будет пялиться хоть и малая, но часть школы.

Хотя были те, кто без интереса к этому отнеслись: Кирилл и Паша. Они сидели за соседним столиком, кстати, за которым до этого сидел и Слава. И вот глядя на этих двух парней, я вообще не понимала никогда, как они общаются. Кирилл был из самой обычной семьи, одевался он тоже вполне обычно. Был он парнем не столь высоким, как Антоненко, но и не низким. У него было хорошее телосложение, насколько я знала, он тоже занимался баскетболом. Светлые волосы пшеничного цвета, которые всегда были взъерошены, хорошо сочетались с карими глазами. Он постоянно смеялся, травил анекдоты, шутил, да и вообще был довольно болтливым и позитивным парнем.

А вот Паша был его полной противоположностью, хотя рост у них был равный. А дальше было просто полное отличие друзей. Паша имел иссиня-черные волосы в короткой стрижке, темно-серые глаза, которые придавали ему изысканного вида. Сам он был из довольно обеспеченной семьи, и насколько я знала, учился он здесь только потому что Кирилл его друг и они были не разлей вода. И в соответствии со статусом семьи, Паша был довольно элегантным парнем. Одевался в дорогую одежду, имел собственный, кстати, хороший вкус. Даже наши граненые стаканы в столовой в его руках смотрелись довольно изысканно, так как он даже их умел держать как-то по-особенному. Паша занимался раньше в художественной школе, закончил ее с красным дипломом. И по сей день занимается единоборствами. Поэтому тоже имел хорошее телосложение. А вот характер у него был ну вообще полной противоположностью характера Кирилла. Паша был спокойным и невозмутимым парнем, говорил он довольно редко, ну я редко слышала, как он говорит. Еще с восьмого класса у нас в классе появилась легенда, что у парня есть всего три выражения лица: его обычное невозмутимое лицо; удивленное — оно сопровождалось лишь приподнятой и изогнутой бровью. А третье видели только, когда он был с Кириллом — легкая улыбка, которую еще увидеть надо. В общем, был он «эмоциональным» молодым человеком.

И я до сих пор не понимала, как они дружили. Даже сейчас они сидели таким контрастом: Кирилл что-то весело увлеченно рассказывал Паше, при этом активно жестикулируя. А его друг сидел, попивал чай, и иногда уголки его рта слегка приподнимались вверх, тем самым изображая привычную улыбку Паши, который, кстати, хоть и улыбался, но молчал. И Кирилла, по-моему, это совсем не смущало.

Но мои внутренние размышления на тему этих двух были прерваны голосом одного парня.

— Приятного аппетита, — он улыбнулся, сложив руки на стол.

— Я доедаю, — я закатила глаза, а мысленно пыталась добиться того, чтобы Слава просто исчез. Но сколько бы я не пыталась, он продолжал сидеть напротив меня.

— Помнишь, я вчера тебе помог, - нет, у меня куриная память.

— Да, помню, — я ответила на его вопрос с неким сомнение, потому что просто так он бы мне точно не напомнил. Ну все, Вета, ты влипла.

— В общем, мне нужна помощь с химией, — он выдохнул, словно сейчас с него свалился целый грузовой вагон.

— Ты за этим к Ольге Владимировне подходил?.. — я скептически посмотрела на него.

— Да, химика вообще-то сейчас нет в школе и он просил мне это передать. Мне нужно сдать эту гребанную химию или мне не поздоровится, он же еще и классный руководитель, — Слава смотрел на меня без привычной насмешки или надменности, он искренне надеялся, что я помогу ему. А я… А я тягостно вздохнула, думая о том, что я все-таки его должница и отказаться не могу. О боже, меня ждет Ад во главе с Сатаной, который не понимает химию.

— Хорошо… — я увела взгляд и снова обратила его на двух парней, которые уже отнесли посуду на раздачу и шли обратно.

— Слав, мы тебя там подождем, — он указал на проем двери и, улыбаясь, потопал туда, Паша лишь вздохнул и пошел следом. Да, удивительные ребята.

— Тогда после школы, — он подмигнул и покинул место, где сидел.

***

Почему-то только на последнем уроке я подумала о том, где мы будем заниматься… И то, когда я попрощалась с Ленкой и уже стояла на крыльце школы.

— Хорошая девочка, — чья-то рука легла мне на голову и взъерошила мои волосы.

— Антоненко! — я обернулась, чтобы врезать ему, но опешила. Слава убрал руку с моей головы, а за его спиной стояли Кирилл и Паша. — И как это понимать?

— Как-как, вот так. Ты на улице собиралась заниматься? Ко мне сейчас нельзя, к тебе, наверное, тоже. А у Паши квартира свободна, — он объяснял мне все это, словно я маленький, и ничего не понимающий ребенок.

— Стоп, я с вами тремя никуда не пойду! — я сделала пару шагов назад и чуть не грохнулась с лестницы, благо Антоненко успел меня за руку схватить… Да что же это! Он что, мой ангел-хранитель?!

— А со мной пойдешь? — он улыбнулся своей противной самодовольной улыбкой, глядя мне в глаза.

— И… с тобой… — я уже стояла, но все равно он продолжал держать меня за запястье.

— Так, голубки, пошлите уже. Холодно вообще-то, — Кирилл влез между нами, точнее прошел между нами вниз. Следом за ним пошел и Паша. А за ним и Антоненко.

— Ну уж нет, я с тремя парнями никуда не пойду, — я намертво встала на крыльце, демонстрируя, что никуда не собираюсь идти.

— Да не будем мы тебя насиловать! Пошли уже, Вета, — светловолосый парень засунул руки в карманы, слегка наклонился и топнул ногой.

— Да кто вас… — я не договорила, так как в мою сторону целенаправленно пошел Антоненко, которому надоела вся эта сцена, по-видимому.

Я, недолго думая, рванула обратно в школу, но была остановлена сильной рукой, которая схватила меня за запястье. Я попыталась вырываться. Но бесполезно, меня потащили к лестнице, но я не прекращалась своих бессмысленных попыток освободиться от цепкой руки парня. А ему видимо надоела моя упертость, потому что вскоре я оказалась на его плече и меня потащили прочь от школы. Я била его кулаками по спине и кричала все проклятия, которые только знала, даже не постыдилась нецензурных фраз. А ему, словно вообще никакого дела до этого не было. Вскоре я просто устала и повисла на его плече. Самое угнетающее было — это два парня, которые шли сзади нас. Кирилл рассказывал что-то Паше, а Паша шел с невозмутимым лицом, его видимо вообще никак не волновало то, как к нему тащат девушку. Причем его одноклассницу.

— Я тебя ненавижу… — я это сказала, когда процент безысходности дошел до сотни…

Антоненко промолчал на сей раз. Ну и пусть игнорирует.

========== 13 глава. Что-то новенькое ==========

Спустя долгое и мучительное время, когда я уже даже ноги свои перестала чувствовать, меня, наконец, отпустили. О, святая земля!

— Антоненко, это между прочем наказуемо! — когда я более уверенно стояла на ногах, я посмотрела на парня, который держал невозмутимое выражение лица. Пашу, короче, косплеил.

— Многое, что я с тобой делал - наказуемо, но чего-то еще никто не наказал, — тебе повезло, что я папу отговорила. А так бы тебе воздалось по полной программе всех твоих деяний.

— И что? Тащить меня в квартиру без моего согласия это уже перебор! — я была не против ему помочь. Но никто не говорил, что мы пойдем в квартиру к одному из моих одноклассников и, к тому же, там будет три парня! А если подумать… На что я надеялась? Что мы пойдем вдвоем к нему?.. И чем это лучше? Я себя вообще не понимаю.

— Господи, пошли, догоните! — Кирилл толкнул Пашу вперед, после чего они оба скрылись за подъездной дверью довольно современного многоэтажного здания. И вот тут-то живет мой одноклассник?.. И сколько мы вообще шли до этого небоскреба?..

— Кого угодно выведешь своими воплями, — Слава тоже пошел в сторону двери, которая была еще открыта.

— Да потому, что… — мне не дали договорить. Антоненко задержал дверь подъезда и повернулся ко мне.

— Да вали ко всем чертям, истеричка! О помощи тебя просить только в самую последнюю и безнадежную минуту надо! Весь путь только и знаешь, что ныть, — он зашел внутрь подъезда. Дверь закрылась. А я осталась стоять на улице.

Я не двигалась с места, просто смотрела на закрытую дверь подъезда. Она стала расплываться, а из глаз потекли слезы, которые вскоре стали оставлять влажные дорожки на щеках. Почему я плакала? А вот не знаю.

Я подняла голову и посмотрела на небо, которое было полностью заволочено облаками. Он ведь попросил меня о помощи, а я как дура стала на него кричать, отказывалась идти. Да почему я так меняюсь рядом с ним? Почему срываюсь, даже на обычные, казалось бы, не обидные фразы? Почему меня бесит его улыбка? Глаза? Почему мое настроение так меняется рядом с ним? Да почему столько вопросов и ни одного ответа? Я не хочу думать, что я в него… Бред!

Я помотала головой, отгоняя неприятные мне мысли и двинулась в сторону кованой лавочки с деревянным сиденьем. Лавочка была удобной, красивой, но холодной. Хотя… какой она была, я не помню. Я в тот момент смотрела лишь на серый асфальт. Ну и чего я тут сижу? Чего жду? Проще, наверное, обвинить его в том, что он сам виноват. Нечего было меня силком тащить… чтобы я помогла, после того, как сама согласилась… Это было бы намного проще, чем сейчас убиваться от собственных мыслей и угрызения совести.

Я подняла голову. Разноцветный ковер листьев покрывал землю, практически, везде. Деревья еще держали свою разноцветную шевелюру, хоть она быстро опадала, присоединяясь к покрову на земле. Такой художественный пейзаж, осень время ярких красок. А еще время дождей. Именно сейчас на мой нос упала первая капля холодного октябрьского дождя, потом еще, еще. Асфальт постепенно становился темно-серым, блестящим, как зеркало. А я начинала промокать и замерзать. Стоило, наверное, встать и пойти домой. Но я не могла заставить себя подняться. Даже когда порыв холодного ветра, вперемешку с дождем, обдал мое лицо. И только, когда я уже замерзла и промокла до нитки, я решила пойти. Я даже не отреагировала на открывающуюся дверь подъезда.

— Антипенко, ты дура! — сзади на меня что-то налетело, как я поняла потом, куртка. Когда я повернулась, то меня уже за руку тащили к подъезду.

— Откуда ты знал, что я сижу на лавке? — я удивленно посмотрела на Антоненко.

— Курить пошел на балкон и увидел твою мокрую макушку, — он фыркнул, остановился в подъезде и посмотрел на меня. — О чем ты вообще думала? Вообще мозгов нет? На улице холод! — Он отчитывал меня, при этом его взгляд выражал, что я сумасшедшая. А я и была сумасшедшей, судя по моим дальнейшим действиям.

— Прости, — мой голос дрожал от холода, я не знаю, понял ли Слава меня, но я обняла его. Не знаю почему, может, искала тепла, а может прощения…

— Да прощаю! Только отлипни, ты холодная и мокрая! — он отодвинулся от меня, демонстративно вздрогнув от холода. — Пошли… Иначе я простыну, — он направился к лифту и я двинулась за ним.

Мы поднялись на последний этаж и пошли к довольно шикарной двери. С виду она была деревянной с шикарными ровными узорами на поверхности. Когда же Слава открыл дверь, то я успела заметить, что за обшивкой скрывается довольно прочная металлическая дверь. И за этой дверью скрывалась целая квартира-пентхаус.

С коридора сразу открывалась просторная гостиная в светлых тонах. Уже по одной только гостиной не хотелось делать и шага дальше. Здесь одна только ваза вон на том стенде стоит больше, чем машина моего отца. Антоненко без зазрения совести снял ботинки и потопал в гостиную, после чего свернул налево. Я неуверенно сняла свои ботики и направилась вслед за ним, разглядывая гостиную, в которой обнаружила массивную лестницу, которая вела на второй этаж. А окна какие здесь были… Во всю стену, они открывали такой вид! Высота этих окон была, как два Антоненко, ага, мне так проще измерять.

В зале было три белых диванчика, которые стояли вокруг маленького столика, на нем были цветы. Еще там были странной формы тумбы высотой мне по бедро. Они были похожи на неровно сложенные плиты черного цвета. С освещение проблем вообще никаких не было, в одной только гостиной три торшера, одна подвесная китайская лампа и большая хрустальная люстра с разными фигурами. В общем, я чуть не грохнула картину, висевшую на стене, где было окно, и после этого быстро пошла в сторону, куда удрал парень, оставив меня одну в этом огромном помещение.

Все трое сидели в столовой, которая была обставлена немного скромнее, чем гостиная, но все равно выглядела привлекательно. Кухню и столовую разделяла толстая перегородка, в середине которой был аквариум с рыбками, неоновая подсветка смотрелась просто удивительно. В столовой тоже были окна в пол, открывающие вид на город. У дальней стены стоял бар, а ближе к входу в эту зону стоял мраморный стол на кованных белых ножках, а вокруг находились стулья с такими же ножками, но мягкими серыми седушками и спинками. В углу стояла невысокая… Пальма… Ну и на стенах висели картины, которые я бы не стала считать искусством. Но уверена, стоят они бешеных денег. Всю эту квартиру можно было рассматривать сутками и каждый раз находить что-то новое. Я бы, наверное, этим и занималась в этом большом доме. И, кажется, это все было написано на моем лице, потому что, когда я подошла к парням, то услышала смешок.

— Что за лицо? Фею увидела? — Кирилл улыбался во все свои тридцать два зуба.

— Нет, просто я первый раз в такой большой квартире… — вообще можно забыть, что ты в квартире. А, еще я в этот момент начала чихать.

— Ты вся промокла… — Улыбка с лица светловолосого мгновенно исчезла. — Тебе надо переодеться.

— Она и меня намочила, неуклюжая, — Слава в этот момент снимал с себя рубашку, которую я ему намочила. Хоть он и был еще тем придурком… Но тело у него было шикарным. Я неприкрыто стала разглядывать его, забыв, что тут присутствуют еще два человека.

— Эй, постыдилась бы так пялиться, — Кирилл пихнул меня в плечо, а я тут же покраснела, отворачиваясь от парня.

— Я не смотрела, — выговорила я это слишком резко, поэтому получилось как-то неубедительно.

— Ой, Слав, это случаем не глаз Антипенко у тебя на прессе? — после этого парень засмеялся собственной шутке, а я залилась пунцовой краской еще хлеще. Один только Паша сидел спокойно.

— Отстаньте! Я вообще насквозь промокла! — я повернулась обратно и стеклянным взглядом уставилась в стол.

— Ну так раздевайся, — Антоненко подошел ко мне, а я шарахнулась от него.

— Ты… Ты чего задумал? — мои щеки не переставали быть красными, поэтому покраснели уже уши.

— Куртку хочу забрать, озабоченная, — он фыркнул и сдернул с меня свою куртку. Был же в пальто…

— Это не я хожу с голым торсом!

— Еще бы ты ходила! — он посмотрел на меня как-то сердито.

— А я не против, — подал голос Кирилл.

— Заткнись, — крикнуть получилось у нас вместе со Славой. Оба даже опешили от такого.

И мы может еще что-то добавили, но Славу оттолкнул Паша и протянул мне одежду.

— Ой, спасибо… — я посмотрела на вещи. Там были женские спортивные штаны серого цвета из приятной, на ощупь, ткани и теплый белый свитер. Я огляделась в поисках ванной или туалета.

— В коридоре дверь, — Кирилл уселся обратно за стол, указав мне в сторону, откуда я недавно пришла. Я кивнула и пошла туда.

В одном помещение был туалет и дешевая кабинка со стеклянными раздвижными дверками. Нижнее белье тоже успело промокнуть, но его я точно не буду снимать в доме, где помимо меня три парня. Поэтому я быстренько переоделась и мокрые вещи повесила на сушилку, надеюсь, хоть немного они высохнут. Кстати, вещи, которые мне дал Паша были мне как раз.

Я вышла к парням, которые уже во всю смеялись и что-то обсуждали… Ну Паша что-то делал на кухне, а Слава и Кирилл болтали. Я пошла на кухню к Паше.

— У тебя сестра есть? Вещи мне как раз в пору, — я улыбнулась. Парень повернулся ко мне, я увидела, что он наливал чай и достал какие-то закуски.

— Нет. Это моей матери, — он снова вернулся к своему делу.

— Мамы? Вот это да, у тебя стройная мама, — я подошла к нему поближе, чтобы посмотреть на выражение его лица. — Может тебе помочь?

— Нет, спасибо, — краткость — сестра таланта, да? Ну ладно, раз уж Кирилл его не разбалтывает, мне тут и пытаться нечего.

Я пошла обратно в столовую. Где за столом сидели светловолосый остряк и голый торс. Да, было сложно сосредоточиться на человеке, когда он сидел, чуть ли не голый. Это все равно, что если бы девушка села перед парнем без верха вообще и имела бы третий размер груди. От последних мыслей я вздохнула, садясь за стол. Большой груди мне не видать, как своих ушей. Довольствуюсь своей двоечкой.

— Чего вздыхаешь? — Слава обратил на меня внимание.

— Ничего, устала, — после чего я сложила руки на стол и уткнулась в них лицом.

В этот момент Паша принес чай и закуски. На мое удивление, это были обычные бутерброды. Первую кружку чая Паша дал мне, а парни взяли себе сами. Я попробовала горячий напиток, он оказался намного вкуснее чая, который я пью обычно. И плюс он был горячим, а в данный момент это было главнее всего.

Когда с чаепитием было покончено, я напомнила, что стоит заняться химией.

— Да, сейчас учебник возьму, — Слава пошел за портфелем.

Вскоре передо мной лежал не засчитанный зачет по химии, учебник и тетрадь. Я внимательно стала смотреть его ошибки, а потом конспекты, которые он записывал в тетрадь. Ну правильно, я бы тоже не поняла. Написал какой-то бред, видимо опять на уроке страдал ерундой. Но почерк у него был классный, даже стыдно стало за свой…

— Ну, смотри, вот здесь твоя самая главная ошибка. А начинается она с того, что ты в конспекте написал полнейший бред, — я чуть придвинулась к парню, чтобы он лучше понял, что у него не так и смог понять свои ошибки, которые натворил из-за своей беспечности.

Пока я усердно пыталась вдолбить в голову парня то, что он не понимал или не хотел понимать, Паша успел сделать все уроки на завтра, включая и химию, которую задали на четверг. Монстр. Я бы сказала, что он мог бы прекрасно объяснить Антоненко химию, но вовремя вспомнила про «разговорчивость» парня и промолчала. Кирилл все это время тоже внимательно слушал меня, пока я объясняла тему, которую они оба не поняли. Совпадение? Не думаю. Оба наверняка страдали фигней на задней парте. Но сейчас они пытались вникнуть в то, что я объясняла им, Кирилл даже тетрадь свою достал и стал записывать мои слова. На удивление, Антоненко вскоре все понял, даже ошибки свои в зачете сам нашел. В общем, своей работе я была рада.

— Ой, поздно уже, — я глянула на круглые часы фиолетового цвета с пантерой на циферблате. Да, это вещичка сюда немного не вписывалась, но придираться не буду. Меня больше волновало то, что стрелки на этих часах показывали без пятнадцати семь. Папа сегодня был дома, а значит мне не уйти от всепоглощающих вопросах о том, где меня чертята носят. — Мне идти пора. — Я встала из-за стола и направилась в сторону ванной, где оставила сушиться свои вещи. К моему великому сожалению они высохли лишь слегка и поэтому были сырыми и холодными. Я даже вздрогнула от мысли, что мне надо их надевать. Чувствую кто-то сляжет с простудой.

Еще немного поломавшись, я все-таки надела на себя свои вещи и не удержалась от пронзительного: «Бр». Когда я вышла в коридор, там уже стоял собранный Слава и Кирилл.

— Вещи не высохли? — Антоненко осмотрел меня с ног до головы и, кажется, отвечать ему уже не надо было.

— Они сырые еще, поэтому до дома я бегом, — я быстро проскользнула между парнями и стала обувать свои ботики и накидывать куртку, которая тоже была сырой. Ну что за черт. Холодно.

— Паш, одолжи ключи, — Слава протянул руку к темноволосому парню, который недолго думая, открыл дверцу раздвижного шкафа и кинул оттуда в руку друга ключи.

— Завтра только не забудь, — Паша посмотрел на ключи, которые Антоненко убрал в карман куртки.

— Спасибо, не забуду. Пошлите, — Слава вытолкнул меня из квартира, я только и смогла издать тихое: «Пока», но неуверена, что владелец квартиры меня услышал.

Кирилл тоже вышел и Паша закрыл дверь, когда они попрощались. Как ни странно, но мы доехали в полной тишине. Только когда на улицу вышли и я поежилась от холодного ветра. Дождь уже прошел, о нем напоминала мокрая листва, мокрый асфальт и лужи на нем.

— Ребят, я пошел, мне тут недалеко, хочу побыстрей в тепло, — Кирилл пожал руку Антоненко, после чего посмотрел на меня, улыбнулся, накинул капюшон и спешно пошел в сторону своего дома. Я тоже хотела последовать его примеру, но не тут-то было.

— Куда намылилась? Идти долго, я тебя довезу, — он подтолкнул меня в спину и направился вместе со мной к припаркованным рядом с домом машинам. Какие машины там только не стояли. Но мы подошли к белой «Ауди», которая стояла дальше всех.

— Может я пешечком? — моя дрожащая челюсть полностью показывала, насколько я замерзла. И парень это конечно заметил.

— Ага, сейчас. Садись давай, я не просто так взял у Паши ключи от его новенькой «Ауди р8», — он открыл пассажирскую дверь, предоставляя мне вид на темный кожаный салон дорогого авто. Да, отцовская приора здесь и рядом не стояла…

Я мялась, думала стоит ли мне садиться, но после холодного порыва ветра я без задней мысли прыгнула на пассажирское сидение. Слава захлопнул дверь, обошел машину и сел на место водителя. Я вздрогнула, когда он повернул ключ в замке зажигания и тем самым оживил «сердце» машины. Мы тронулись со стоянки и поехали. Признаюсь, водил Антоненко для своего возраста довольно умело. Я даже расслабилась, когда мы поехали по дороге в сторону моего дома. Я позволила себе погрузиться в эту дорогую атмосферу, в этот прекрасный запах дорогой кожи, а еще легкого мужского одеколона, которым, видимо, пользовался Паша. Я слегка прикоснулась подушечками пальцев к обивке сидение, затем провела рукой по ручке. Когда я ерзала, то слышала приятный скрип кожи. За окном был город, на который уже давно опустились сумраки и всюду горели ночные огни. Неужели это все происходит со мной. Я оторвала взгляд от окна и перевела его на парня, который внимательно наблюдал за дорогой, но при этом был полностью расслаблен, даже руль держал одной рукой и в этот момент он мне казался каким-то по-особенному притягательным. Он смотрелся круто за рулем такого авто с таким непринужденным видом.

И я совсем не заметила, как мы подъехали к моему дому и машина заглохла.

— Приехали, — он посмотрел на меня со спокойным выражением лица. А я, кажется, была немного растерянной и раскрасневшейся.

— Спасибо тебе, — я постаралась улыбнуться, после чего открыла дверь, вышла, но обернулась. — До завтра.

— До завтра, Лета, — он улыбнулся, наклонившись вниз, чтобы я могла его видеть или он меня…

Это прозвище почему-то уже не вызывало раздражение, а наоборот, в груди что-то приятно щелкнула и я поспешила закрыть дверь. После чего быстро направилась в подъезд.

До квартиры я поднималась в состояние какой-то эйфории. Когда я зашла в квартиру, то все мое странное настроение куда-то быстро улетучилось. На стенде с обувью стояли чужие женские сапоги, а из кухни послышался звонкий женский смех, я стояла в смешанном и непонятном мне чувстве. Не помню, как разулась и пошла на смех…

========== 14 глава. Показать слабость ==========

Я зашла на кухню в мокрой куртке и шапке, на кухне сидел мой отец. Он был одет в темно-синюю рубашку, которая была заправлена в брюки цвета хаки, смотрелось это все на нем шикарно, скажу я вам. Папа сидел за столом, взъерошив свои темные волосы, он улыбался, оголяя свои белые зубы. Следов обычной щетины на его лице видно не было, да и сам он, словно помолодел, а в руках он держал бутылку вина. А напротив него сидела молодая женщина лет так тридцати-тридцати пяти. Она имела светло-каштановые волосы, даже рыжие, они, слегка вьющимися прядями, были уложены в слегка растрепанную шишку, а ее передние пряди красиво спускались водопадом до самой груди. Она была очень даже стройной леди, сидела выпрямив спину. Если я правильно определила, то сидела она в довольно дорогом фирменном платье.

В тот момент, когда скрипнула половица, они оба обернулись ко мне и я смогла разглядеть женщину получше. Она была очень даже красивой, даже милой, глаза у нее были выразительными с приподнятыми внешними уголками, радужка имела карий цвет, но отдавала золотистым оттенком. К тому же выразительность им предавал легкий макияж. Губы были не таким пухлыми, но и не такими тонкими, я бы сказала, имели золотую середину. Они были накрашены совсем незаметно, только чтобы добавить живого и привлекательного вида им. Выраженные скулы ей очень шли, вообще, подчеркивали ее внешность. Я даже успела разглядеть ее платье. Оно было белым с кружевами по бокам от груди и по линии талии, что создавало впечатление, словно на ней был топ и юбками карандаш белого цвета до колен. Рукавов это платье не имело, открывая вид на изящно выступающие ключицы, но откровенным это все не выглядело, потому что проглядывалось лишь слегка, ведь сверху был надет темно-коричневый кардиган. Выглядела эта женщина богато и изысканно, что я даже понять не могла, что она делала в нашей квартире. Я даже тут чувствовала шлейф ее дорогих, сладко, но приятно пахнущих духов.

Они оба смотрели на меня удивленно, наверное, также, как и я на них.

— Вета, я… Мы тут вот с моей коллегой зашли ко мне немного выпить, — папа мялся, перебирал в руках бутылку вина и виновато смотрел на меня.

— Добрый вечер, Виолетта, — она улыбнулась мне, оголяя свою белоснежную улыбку с ровными зубами. — Меня Екатерина зовут, мы с твоим отцом вместе работаем над новым проектом, — ее щеки даже немного покраснели. А я почему-то не могла сказать ни слова. Я просто залюбовалась этой женщиной, она была какой-то слишком изысканной для нашей скромной квартиры.

— Да, добрый, извините, что помешала, я пойду приму душ, а то замерзла, — я натянула улыбку, проскальзывая взглядом по кухне, и поспешила удалиться.

Я долго стояла под душем, отогреваясь и пытаясь собрать все события одного дня воедино, но как бы ни старалась, я не могла осознать, что все это происходит со мной. И все это за один день. Да и папа так беспринципно мне врал. Я не пятилетняя девочка, которой можно сказать, что это тетя тут просто так. Я же вижу как они одеты и в какой неформальной обстановке сидят. Я бы ничего против не сказала, если бы папа так нагло не врал мне. Все это последнее время, которое его не бывало дома или он задерживался, он был у нее? Как мне теперь верить его словам, когда он так открыто и неправдиво врет мне в лицо? Неужели нельзя было сказать собственной дочери, что он нашел себе женщину, которая ему симпатична, а не водить ее к нам и в случае чего прикрываться тем, что они коллеги по работе. Работают они видите ли над одни проектом. А посиделки в неформальной обстановке в вечерних нарядах тоже входит в устав на их работе? Смех да и только. Так и хотелось сказать ему, что я не тупая и не стоит так открыто врать мне, к тому же, если врать не умеешь.

Я вышла из душа слегка раздраженной, эта женщина мало меня волновала, из моей головы не выходил образ отца, который пытался передо мной оправдаться. Нелепость какая.

Когда я пошла в сторону комнаты, то услышала голоса с коридора, я решила встать у косяка. Просто было любопытно, я совсем не подслушивала, просто шла мимо.

— Сереж, мне кажется она совсем мне не рада… — голос женщины доносился до меня, и я уловила в них какую-то печальную, даже не фальшивую, ноту.

— Нет, что ты, это я виноват, стоило ей раньше сказать. Я ведь знаю ее вспыльчивый характер, а это ей резануло по сердцу, — папа говорил с уверенностью. А я понимала, что он прав. Он правда знал меня, а сейчас сожалел о том, что не сказал раньше. Значит, хотел?

— Знаешь, я очень хочу с ней подружиться, она у тебя такая красивая, такая умница… — ее голос дрожал. С чего вдруг? Почему она так обо мне говорила?

— Я постараюсь все обсудить и все объяснить Вете, она взрослая девочка, я, надеюсь, она нас поймет, — отец говорил с теплотой в голосе, с которой обычно разговаривал со мной, когда он жутко скучал по мне.

Потом я слышала шелест куртки, тихий всхлип и совсем тихое: » Я люблю тебя». Я не успела уловить, кто сказал это, но до моего сознания это донеслось громким эхом. Мне было больно, неприятно, что меня обманывали, ничего не сказали, но… Но я вела себя как эгоистка. Думала о себе, а почему я не подумала, что им тяжело это сказать, практически, совершеннолетней девушке, которая всю жизнь жила без матери, а отец теперь влюбился в какую-то женщину, которую я и не знала. Во мне сейчас были такие противоречивые чувства, два голоса бились в моей голове. Один твердо говорил, что он поступил неправильно, ранил и предал свою дочь, а другой, что его можно понять, ведь он снова влюбился после предательства и ему сложно самому все это воспринять и преподнести это дочери… Я не буду сейчас с ним об этом говорить, не могу, просто не смогу. Мне нужно остыть и обсудить с ним это тогда, когда мои мысли смогут собраться и разложится на нужные полки, чтобы я могла трезво оценить ситуацию, а не как ревнивый подросток.

Я быстро ушла в комнату, пока еще не хлопнула входная дверь. Одеяло накрыло меня с головой, спрятав от внешнего мира и холода, который гулял у нас по дому, потому что отопление нам так и не дали из-за каких-то неполадок. Когда мне уже критически не хватало воздуха, я высунула голову из-под одеяла. Именно в этот момент я услышала, как хлопнула входная дверь. Отвернувшись от двери, я закрыла глаза. Чуть позже дверь в мою комнату тихонько открылась, я слышала отцовские шаги, которые продвигались к моей кровати. Я старалась притворяться, что уже давно сплю.

Пожалуйста, пап, уйди, поверь, что я сплю. Только не сейчас, умоляю. Я не смогу сейчас с тобой говорить.

— Спокойной ночи, Вета, — папа наклонился ко мне и поцеловал в висок, после чего поправил одеяло и вышел из комнаты.

По моим щекам текли слезы.

«Что-то во мне сломали… Я слишком много плачу.» — с таким мыслями я уснула.

Утро было холодным, но солнечным, я слышала как птицы поют за окном. А вот внутри меня были хмурые тучи и полная тишина. События вчерашнего вечера врезались в память вместе с пробуждением. Поэтому собиралась я довольно медленно, даже в ванной долго смотрела на свое угрюмое лицо, на котором даже улыбка бы смотрелась страшно. После умывания я отправилась завтракать, а точнее просто перекусить, ибо настроения на плотный завтрак у меня не было. и каково было мое удивление, когда на кухне я увидела папу, который чем-то занимался в своем ноутбуке. Первый раз в жизни я вообще не хотела видеть отца с утра.

— Доброе утро, — получилось сипло и бесчувственно. Но не стала предавать этому значения. Я просто прошла к холодильнику, чтобы взять йогурт и булочку с полки.

— Доброе, Вета, — отец оторвался от ноутбука и внимательно наблюдал за моими действиями, а я старалась не замечать этого.

Главное, чтобы он не начал разговор о вчерашнем инциденте, иначе я точно взорвусь. Я чувствовала, как внутри меня поднималось напряжение, пока я была рядом с отцом. Поэтому я схватила свой завтрак и удалилась в комнату, что-то ляпнув папе.

Я собралась быстрее, чем обычно. Да и не так опрятно. Брюки, безразмерная теплая кофта, а на голове непонятный слегка растрепанный пучок. Пойдет.

Я уже обувалась, когда папа вышел в коридор.

— Вета, Катерина хорошая женщина. Хочешь, мы после твоих занятий все втроем куда-нибудь съездим, чтобы вы лучше узнали друг друга? — я резко подняла на папу взгляд. Он издевается? Я даже говорить об этом сейчас не хочу, а он мне предлагает с ней встретиться? Да черт-с два!

— У меня вокал, — он еще что-то хотел сказать, но я захлопнула дверь и спешно пошла по лестнице.

Я веду себя, как глупый подросток. Но папа тоже не лучше. Считать, что я вот так спокойно восприму какую-то женщину и сразу же поеду с ней знакомиться, чтобы мы поладили. Ну нет, спасибо, к такому я не готова. Мне нужно время, чтобы все переваривать, а сейчас мое состояние можно сравнить с бомбой замедленного действия. Поэтому я надеюсь, что смогу сегодня избежать стычек.

Когда я заходила на русский язык, там стоял гул. Одноклассники как обычно что-то бурно обсуждали. Я села за парту, разложила все необходимые предметы мне для урока русского языка. Я сложила руки на стол, после чего опустила на них тяжелую голову. Шум в классе не способствовал растряске моих безобразных мыслей, даже наоборот, делал только хуже и голова просто раскалывалась. Не знаю, как сегодня пройдет мой день, и как я буду петь на вокале, когда мое состояние дошло до стадии раздражительной депрессии, которая граничит с апатией. А еще мне холодно и хочется спать.

Я, кажется, задремала, потому что звонок слышала отдаленно и подняла голову только после того, как Любовь Михайловна поздоровалась с классом и попросила всех садиться. Сегодня нам должны были дать тест, где мы должны поставить правильное ударение в словах. Мне, кажется, ударение волнует только мой бедный мозг, который, словно бьется об стенки моей черепной коробки при каждом неловком движение или громком шуме.

Учительницу я слушала в пол уха, лишь когда дверь открылась нараспашку и в проходе появился Антоненко, я кое-как сфокусировала свое внимание на нем. Я даже не заметила, что его не было на уроке. Кстати, Волковой тоже. Но отсутствию последней я была очень даже рада, ибо слушать ее искрометные шутки я бы не смогла и под дулом пистолета в таком состояние. А вот, когда появился Слава, мое состояние даже как-то улучшилось, но не сказать, что я была готова плясать сальсу посреди кабинета или, к примеру, петь от души… Но стало легче. И почему вдруг… Ходячий антидепрессант. Я даже смогла детально рассмотреть, во что он был одет. Стоп, последнее время я слишком часто так откровенно его рассматриваю…

О, бедный мой мозг, кажется его клетки медленно атрофируются. А я, вследствие этого, начинаю медленно терять остатки своего рассудка. Но могу отметить, Антоненко одевался со вкусом: темно-бежевые брюки хаки, сверху у него была кофта на пуговицах, кажется, тоже стиля хаки и что-то под ней, разглядеть я не очень смогла. Но в общих чертах моего одноклассника можно было бы принять за модель какого-нибудь модного журнала. И вот я опять пялюсь на него. А он обратил на меня внимания, когда проходил в классе, предварительно узнав можно ли ему войти. Ну что за твою мать… Я опять попалась за открытым разглядыванием Славы, который обязательно припомнит мне это в виде какой-нибудь колкой шутки. И, кажется, он уже начал обсуждать это с Кириллом. Они весь урок сидели и что-то активно обсуждали, поглядывая в мою сторону. Как я узнала? А я тоже поглядывала на них.

О да, я была права. На моем столе уже красовался тест с двадцатью словами, в которых я должна была расставить ударения. Ну что ж, надо сосредоточиться на работе. Слова были простыми, я учила их, внимательно слушала на уроке, но почему-то очень долго просто смотрела в листок, а в голове моей была полная пустота, и медленно катилось перекати-поле. По-моему, я все-таки достигла состояния апатии, когда вообще ничего не хочется, а в голове одна темнота и тишина. И это все из-за какой-то женщины.

— » Любовницы твоего отца.» — пронеслось где-то у меня в самом отдаленном уголке моего сознания.

— » Ничего она не любовница!» — мысленно ответила я своему сознания.

— «Ну-ну, убеждай себя, девочка» — последовал ответ с того же угла.

Стоп! Я что, разговариваю со своим собственным сознанием? Вот же параноик несчастный! До чего дошла.

Семнадцать лет, а уже надо идти к психиатру, а лучше сразу в дурку с такими симптомами.

— «Вот и утешай себя» — снова раздалось в моей голове.

— «Да заткнись, ты всего лишь плод моего воображения» — я энергично стала трясти головой и бормотать себе под нос.

— Антипенко, с тобой все хорошо? — Любовь Михайловна стояла напротив меня и смотрела в упор, а я, кажется, привлекла внимание всего класса. Вот дура, только глупых комментариев сейчас мне не хватало.

— Да, просто пытаюсь вспомнить одно слово… — я постаралась говорить как можно убедительнее и тут же уткнулась в работу.

В общем, когда прозвенел звонок, я на скоростях начала писать оставшиеся слова. Вроде все написала, надеюсь, правильно. Все вещи с парты я чуть ли не просто скинула в портфель. Следующий урок геометрия. Значит, мне всего лишь стоит свернуть от русского налево и вот, сразу, математика. Я опешила, когда кто-то сзади меня позвал. Я повернула голову в сторону зовущего.

— Ну и чего ты игноришь? Я тебе три раза сказал: «Привет». Повторюсь. Привет, Вета! — Кирилл сравнялся со мной и его взгляд, обращенный в мою сторону, изображал его возмущение. Ну да, его царское величество услышали не с первого раза. Так, стоп, да чего я такая сегодня?!

— Привет, Кирилл, — я вздохнула и подняла взгляд на парня, который был выше меня, практически, на голову.

— Ты чего такая грустная сегодня? — его бровь гуляла в приподнятом состояние на лбу, когда он меня начал спрашивать

— Да, вроде, как обычно, — я уже вытаскивала содержимое портфеля в кабинете математики.

— Ну да. А чего это на русском было? — он кинул портфель на свою парту и уселся на стул за мою.

— Вспоминала слово, — я в недоумение смотрела на парня, а моя бровь тоже медленно начинала подниматься вверх.

— Специфично ты слова вспоминаешь, — он перевел взгляд с меня на мой пенал, после чего стал рассматривать его и даже в руки взял.

— Ну и чем тебе мой пенал не угодил? — я уселась на свое законное место и попыталась забрать пенал, но Соболев в наглую вытянул руку в сторону от меня, поэтому пенал я могла бы вернуть, только если бы решилась перегнуться через парня.

— Да угодил он мне, просто смотрю, — он улыбнулся мне.

Но пенал из рук парня исчез мгновенно. Я даже вздрогнуть успела, когда на край сзади стоящей парты сел Антоненко, протягивая мне через мое плечо пенал.

— Спасибо, — я не повернулась, но поблагодарила, забрав пенал из его рук.

— Доброе утро, Антипенко, — Слава продолжал сидеть за моей спиной, угнетая меня своим присутствием. Вообще эти два парня нарушали мое личное пространство.

— Доброе, Антоненко, — я постаралась сказать это как можно спокойнее, не выдавая своего напряжения.

— И зачем ты ей пенал вернул… — Кирилл тягостно вздохнул, а затем повернулся в сторону Паши, который читал какую-то толстую книгу.

Ну, как вы поняли, его чтение было прервано энергичным Кириллом, который потащил парня куда-то из класса.

Одной проблемой стало меньше. А вот Антоненко продолжал сидеть за моей спиной.

Тишина. Она длилась долго. Напряжение становилось все больше. Я уже просто хотела закричать, чтобы он покинул мое личное пространство, которое он засорял своим присутствием. Но меня, словно услышали, послышался звонок на урок. Совсем медленно и неспешно парень оттолкнулся от парты и зашагал к своему месту. Неужели Венера приняла мой сигнал, отправила Марсу, и он сообщил Антоненко, что не стоит отпускать колких шуточек в мою сторону сегодня? Наверное, так и было.

Урок геометрии прошел просто ужасно. Я вообще не въезжала в том, что происходило на доске. Обычно я хотя бы отдаленно могла понять, что и как, а в этот раз все выглядело как куча пентаграмм и неизвестных мне иероглифов. В общем, голова моя потяжелела еще на килограмм после урока в кабинете математики. И оставшиеся два урока я сидела и пыталась вникать в суть каждой темы, у меня даже получалось. Но в столовой покой меня опять покинул.

Лена сегодня в школу не пришла, то ли болела, то ли просто не смогла по какой-то причине. В общем, за столом сидела только я, потому что Бойцовой в школе тоже не было. Вот причины ее отсутствия я вообще не знаю. Меня это и не волнует.

Но вот когда за мой столик сели Кирилл, Паша, которого туда насильно усадили, и сам Антоненко, я подавилась супом, в прямом смысле.

— Ну и чего ты тут брызгаешь? У меня свитер белый вообще-то, — возмущаясь на меня, он при спокойно наливал себе суп.

— А чего вы вообще за моим столом делаете? — я оглядела всех троих.

— Нигде не написано, что он твой. Просто захотели к тебе сесть, ты тут так одиноко сидишь, — Кирилл продолжал говорить, а Марков и Антоненко сидели с невозмутимыми лицами и ели свои порции, словно их вообще не касается все то, что сейчас происходит.

— Мне было вполне нормально, — я начинала вскипать. Именно после его слов, мне стало почему-то обидно, а еще вспомнилась Екатерина…

— Успокойся и ешь, мы тебе ничем не мешаем, — мне ничем вы не мешаете. А вот половине столовой, которая смотрела на нас с округлыми глазами, в которых читался неподдельный интерес, явно было дело до моих соседей.

Я решила просто послушать Кирилла, не создавать лишний шум и принялась за свою порцию.

Доела я довольно быстро и поспешила удалиться из столовой, даже не обращая внимания на то, что меня окликал Соболев. Нет у меня настроения с ними разговаривать! У меня перед глазами мелькал образ этой женщины. Просто стояла картина того вечера. Папа в шикарной одежде, обворожительная женщина напротив отца. А потом еще этот непонятный разговор.

Я сидела на уроках с пустой головой, да, была разрядка, я чувствовала, как мне было легче… Но потом… Потом я хотела плакать и как назло последним была литература, где мы обсуждали то, что вообще не касалось произведения. Зачем надо было затрагивать тему любви и браков?! Кто-то свыше точно издевается надо мной, рисуя мою жизнь, как захочется.

Со звонком я вылетела из класса, потому что чувствовала как нарастает ком в горле, а глаза начинало щипать от той боли, которая крылась у меня в груди. Да, я не помню даже, как выглядит моя мать! Я не хочу говорить о любви, не хочу слушать этот бред на уроке. Не хочу думать, что у нас в доме бывает какая-то женщина. Я только накинула куртку и помчалась из школы. Но на половине пути я затормозила. Куда идти? Домой? Я ведь не знаю, где сейчас папа. А если дома? Он будет пытаться поговорить, а я не хочу. Мне слишком плохо.

Я облокотилась о стену многоэтажного кирпичного здания, закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Где же я так нагрешила, что теперь все напасти мира приходятся на мою голову. Кстати, одна из таких напастей вывела меня из равновесия.

— Чего тут стоишь, Антипенко? — послышался знакомый голос. Я открыла глаза и увидела перед собой Славу. Он стоял в своей куртке, которую тогда накинул на меня, и докуривал сигарету.

— Тебе какая разница? — резко, слишком резко, Виолетта. В груди снова защемило, ну почему именно сейчас?

— Волнуюсь, блин. Интересно, ты себя сегодня весь день странно вела, — он смотрел на меня в упор своими серо-голубыми глазами и бросил окурок.

— Да нормально я себя вела! — Я оттолкнулась от стенки и поспешила уйти подальше от этого назойливого парня.

— Антипенко! — его рука ухватила меня за запястье и я снова была лицом к лицу со Славой.

— Хватит, пусти меня! — я чувствовала, как слезы подступают. Я не хочу плакать при нем…

— Нет, чего ты строишь из себя одинокую волчицу? — он смотрел на меня, нахмурившись, сжимая мое запястье.

— Да ничего! Я… Я… — а что я? А я больше не могла, слезы сами потекли по щекам. Как же это жалко, я не могла остановить этот поток.

— Лета? — его взгляд и голос были удивленными, отчего мне еще больше захотелось удрать, поджав хвост.

— Отпусти меня! — я кричала и задыхалась собственными слезами.

Но потом, потом я очутилась в объятиях парня. Даже когда я его била и кричала, он не отпускал.

— Позволь помочь… — он сжимал меня в объятиях сильнее. А я позволила ему помочь.

Я разрыдалась так, как не рыдала с самого детства. Я плакала в голос, я чувствовала, как он сжимал меня, я чувствовала его ладонь на волосах. И я плакала, я позволяла ему успокаивать меня, а себе я позволила показать такую слабость ему. Ненавидела ли я его? И скажу ли я ему: “Я тебя…”.

========== 15 глава. Неожиданно ==========

Я посмотрела на парня. Он тоже смотрел на меня, наши взгляды пересеклись, но никто не спешил обрывать это пересечение. Почему в такой сложный момент рядом оказался именно он? Почему это, к примеру, не Лена? Или Вадим? Почему именно этот человек здесь? Зачем он меня успокаивает? В чем смысл? Не может это быть просто так, у него есть какой-то умысел. Всегда так было, никогда не бывает, чтобы такой, как он, делал что-то просто так.

— Что случилось? — он держал дистанцию, которую я установила, но его взгляд нарушал любое личное пространство одним своим присутствием на человеке.

— Какая разница? — голос был сиплым, приходилось шмыгать.

— Мне кажется, я заслуживаю узнать, ведь я только что дал тебе поплакать в свое плечо… Ой, в грудь, ты же слишком маленькая. — Снова ехидство, снова его чертова улыбка. Я знала, что это все выйдет мне боком.

— Достал, — признаю, сорвалась. На этот раз я осознанно завела руку для пощечины и с силой замахнулась, но не услышала шлепка: мою руку умело перехватили, после чего притянули к себе.

Я смотрела на него снизу вверх, пришлось задрать голову. А Слава навис над моим лицом, его голубые глаза смотрели прямо в мои. Этот взгляд пытал меня, ожидая ответа.

— Может хватит злиться? Объясни, что с тобой случилось, — он не отпускал меня, держал крепко, даже когда я пыталась от него отойти. Его рука оказалась на моей спине и прижимала меня к нему.

По щекам снова пошли слезы. На этот раз от безысходности. Я не понимала отца, не знала ту женщину, не понимала отношение Славы к себе, да я сама себя не понимала. Моя голова болела так, словно по ней ударили кувалдой, а все это из-за всех этих событий. Эй, там, кто пишет мою жизнь, может хватит уже так издеваться? Что я тебе сделала? Но ответа, естественно, не последовало. Поэтому мне оставалось плакать на глазах у парня.

— Да тебя хлебом не корми - дай поплакать, — я снова оказалась прижата к груди, но в этот раз я стала отбиваться. Нет, нельзя было давать ему меня жалеть, теперь он будет упрекать меня все время.

— Оставь меня! Хватит! Достал! — я пыталась ударить его в грудь, но он слишком сильно сжал меня в тиски, я даже дышать еле могла. Моим спасением был знакомый голос.

— Эй, вы чего тут обжимаетесь? — краем глаза я заметила Кирилла, вместе с тем тиски разжались, я смогла дышать и отойти от Антоненко. После чего я увидела обеспокоенно-смущенное лицо Паши. От этого мое настроение, почему-то, улучшилось. Просто, наверное, это было удивительно. Ведь он редко менял свои эмоции на лице.

— Тебе-то какое дело? — Слава перевел взгляд на парней, которые, по-моему, игнорировали его, потому что оба смотрели прямо на меня.

— Ты что, ее до слез довел? — светловолосый резко выпрямился и посмотрел в упор на Антоненко, который никакими телодвижениями на это не отреагировал.

— Не важно, — он развернулся и пошел по тропинке.

— Идиот, — Кирилл посмотрел на меня. — Что этот придурок сделал? С тобой все хорошо? — Соболев даже за плечи меня схватил.

— Да-да! Все хорошо, — я убрала руки парня со своих плеч. — Мне идти надо, — почему же я побежала за Славой? Черт знает.

Он даже не смотрел на меня, пока мы шли. А я не заметила, как мы оказались на неизвестной мне тропинке. Куда он ведет меня? Или правильнее будет спросить: «Куда ты идешь за ним?»? Я только хотела спросить, как услышала щелчок. Повернув голову, я увидела, что мой спутник закурил сигарету и убрал зажигалку в карман.

— Курить вредно, — моя фраза показалась мне глупой в этой ситуации. Почему в такие моменты я несла какую-то чушь, словно только она есть у меня в голове.

— Пассивное курение еще вреднее, — он наклонился ко мне и мой взгляд заволок серый дым, после чего я почувствовала неприятный запах табака, который резким ударом врезался в нос. Я поморщилась и отстранилась от парня. — Теперь умрем в один день, — Антоненко усмехнулся и продолжил курить по пути… По пути куда-то, куда шел он.

— Куда мы идем? — я решила больше не заводить тему про курение, потому что Слава был слишком упертым, чтобы с кем-то согласиться и, хотя бы сейчас, выбросить эту злосчастную сигарету.

— Куда идешь ты — без понятия, а вот я иду на тренировку по баскетболу, — он сказал это достаточно нервно, словно я ему создавала какую-то проблему. Хотя, скорее всего, так и было…

— Но сегодня вокал, — робко сказала я, но почему-то в глубине души понимала, что для него вокал ничего не значит.

— Антипенко, спи больше, как дура с этим вокалом. Сегодня нет занятия, — он посмотрел на меня, как на умалишенную. Я задумалась, какой сегодня день недели. Кажется, четверг? Точно, в этот день нет занятия.

— Я перепутала… — мое сознание сразу кинуло мне мысль о том, что придется идти домой и разговаривать с отцом, а я этого жутко не хотела. Говорить с ним надо было точно не в таком состояние. И, кажется, все эти мысли отразились на моем лице, потому что парень посмотрел на меня с тягостным вздохом.

— Боже, Лета, такое лицо, словно сейчас умрешь тут. У тебя дома проблемы? — его взгляд не был сфокусирован на мне, скорее он смотрел сквозь меня, без интереса даже.

Я не ответила, лишь поджала губы и прикусила нижнюю, которая и так была сильно искусана.

— Ясно все, — он снова смотрел вперед, затем выкинул ту часть сигареты, которая осталась, и засунул руки в карманы. — Ладно, пошли со мной на тренировку.

— Что? Но я не умею играть в баскетбол! — я была поражена заявлением Славы, что он решил взять меня с собой. И этот взгляд… Словно… Понимающий?

— Нет, Антипенко, ты точно больная. Просто посидишь на скамье и посмотришь за игрой, а потом пойдем домой. А то сама не дойдешь, точно врежешься в какой-нибудь столб, — он не смотрел на меня, но я видела его легкую ухмылку. Почему-то мне не было обидно с его слов, лишь слегка стыдно за собственную глупость. Я не хотела отказываться. Если честно, я не знала, почему… Мне кажется, что это не только из-за того, что я не хотела идти домой…

— Хорошо… — я помолчала немного и затем добавила. — Спасибо.

Он посмотрел на меня с неким удивлением, приподняв правую бровь, затем усмехнулся и пошел дальше. Никто не хотел сейчас что-либо говорить. Да и надо ли было?

Мы дошли до здания спортивного комплекса, где работали лучшие тренера нашей области. Они хорошо подготавливали своих воспитанников к соревнованиям, а те в свою очередь привозили им кубки и грамоты, повествующие о первых местах.

Я хоть и не занималась в этом комплексе, но это и не надо было, потому что здание достаточно знаменитое, практически, памятник спортивной культуры. Мы зашли внутрь, и я убедилась, что ремонт в нем не просто хороший, а шикарный. Его сделали еще в том году, выделив из городского бюджета приличную сумму денег. И да, сразу видно, что деньги пошли именно на обустройство здания и снабжение воспитанников нужным снаряжением.

Мы прошли в самый конец длинного и просторного коридора, а затем повернули налево, где было три двери. Одна большая, широкая, с вывеской «Спортзал», а две другие гласили название мужской и женской раздевалки.

Антоненко жестом показал мне на подоконник, после чего нырнул в раздевалку. Там были какие-то шумы, крики, а потом грохот. Но я, конечно, не рискнула заходить в мужскую раздевалку. И если там кого-то убили, то я сделаю вид, что меня здесь не было и просто смотаюсь через окно.

Но в тот момент, когда все начали выходить, мимо меня пронесся Соболев, причем, даже, чуть не снеся. Затем затормозил и с удивлением посмотрел на меня. Он что-то хотел сказать, но из зала послышался мужской голос, из-за чего Кирилл лишь махнул на меня рукой и рванул в раздевалку. Ха, удивительно, даже звука не произнес.

Когда Соболев влетел в спортзал, я подумала, стоит ли мне заходить туда, ведь меня никто не приглашал. Но мои мысленные терзания прервала появившаяся в дверном проеме голова Антоненко.

— Чего стоишь? Сейчас уборщица мимо пройдет и шваброй угонит отсюда, потеряешься, а мне ищи потом тебя, — он усмехнулся и пошел обратно, кидая кому-то рыжий мячик.

Я ничего не стала говорить, а лишь нырнула внутрь, после чего села на скамейку и стала наблюдать за разминкой баскетболистов. Мое внимание привлекали Кирилл и Слава, которые обгоняли друг друга на разминочных кругах. Они были в обычных спортивных костюмах, точнее просто спортивной одежде. Антоненко был одет в черные шорты и синюю майку, которая достаточно хорошо подчеркивала его атлетическую фигуру. Соболев тоже имел хорошее телосложение, а такие же черные шорты и белая майка делали его фигуру еще лучше.

После недолгой разминки Антоненко начал раздавать указания, а затем они с Соболевым стали выбирать людей себе в команды. Играли они друг против друга, в их глазах я видела огромный азарт. Когда они начали играть, я не очень понимала ход игры, но достаточно хорошо слушала счет: выигрывала команда Славы.

В какой-то момент тренер объявил короткий перерыв и почему-то все парни ринулись в мою сторону, а я от испугу ринулась в другую. Но эта толпа настигла меня достаточно быстро.

— Хей, девочка, привет. Как тебя зовут? — ко мне подошел высокий парень с кучерявыми темными волосами, на лице я разглядела веснушки. Еще у него был какой-то голос странный, словно в период подросткового перелома он не сломался.

— Ты случаем не новая девчонка нашего капитана? Симпатичная, — сказал светловолосый парень с татуировкой на левой руке. А потом они все галдели наперебой, а я не могла вставить и слова.

— Я не его… — когда, наконец, мне дали сказать, меня перебило его Высочество Антоненко.

— Эй, а ну разошлись от моей девочки, — парень сел рядом со мной, обняв меня за плечи. — Ну как я тебе в игре?

— Да ты… — снова не дали мне сказать!

— Антоненко, ты чего тут строишь? Она ж не твоя, да, Вета? — Кирилл обворожительно улыбнулся мне.

— О, не хочешь вечером составить компанию красивому парню, — сказал тот, что самым первым подошел ко мне.

— Это ты про себя? Пф, Лета идет со мной, — Слава по-прежнему не убрал руку с моего плеча. А когда я захотела возмутиться, то снова услышала голос его тренера, который сказал им продолжить игру. Все быстро пошли на исходные позиции, лишь Слава повернулся ко мне, а на лице его блуждала очень странная и ехидная улыбка. Не к добру это.

И я была права, он снял майку и кинул ее на скамью со словами: «Что-то жарко тут». После чего направился к своей команде. Те лишь посмеялись, глядя на меня. И это было понятно, я сама чувствовала, насколько сильно покраснело мое лицо. Телосложение у Славы было таким, что взгляд сам изучал каждый мускул на его торсе, руках и груди. Боже, зачем он это сделал…

Игра прошла на этот раз для меня очень сумбурно, я не слушала счет и не понимала суть игры, зато вот мускулы капитана команды я очень хорошо изучила… Причем, кажется, он это заметил. По окончанию игры он направлялся прямо ко мне с лукавой улыбкой на губах, а в глазах играли очень странные огоньки.

— Ну как? Игра понравилась? — последнее слово он растянул. Затем он потянулся за майкой, которую закинул себе на плечо.

— Да… Ты хорошо играешь, — я сама не ожидала, что скажу так, поэтому я уставилась на Славу, словно это он только что сказал какую-то глупость. А он в ответ таким же взглядом смотрел на меня. Мы оба были удивлены моим словам.

Он резко наклонился ко мне и поднял мою голову за подбородок, приблизившись к лицу, а я затаила дыхание, глядя ему в глаза.

— Ты такие слова сегодня произносишь, удивляешь меня, — одну руку он положил на скамью, рядом с моим бедром, а вторую продолжал держать на моем подбородке.

— Фу, Антоненко, иди в душ, от тебя пахнет потом, бе! — начала возмущаться я, когда он приблизился слишком близко.

— Это была бы не ты, если б не испортила момент, — он усмехнулся и отправился в душ, который находился рядом с раздевалкой. Мне оставалось только выйти к подоконнику и ждать его.

И чертов этот придурок, он вышел из душа в одном полотенце, повиливая бедрами, как девушка, следом вышел Соболев, который пнул его, заталкивая в раздевалку. Я невольно рассмеялась, увидев эту сцену. Да, соглашусь, голые парни в одних полотенцах — это сексуально. Но эти двое вызывали у меня смех своими действиями.

Когда вышел Слава и направился ко мне, я была уже одета. Он посмотрел на меня, а затем его руки оказались по обе стороны от меня, прижав меня в подоконнику.

— Ну, так что? Теперь не пахнет потом? — он смотрел мне в глаза и ехидно улыбался.

— Теперь у тебя что-то в зубах, — это дало мне шанс, чтобы я вывернулась из его объятий и пошла по коридору к выходу. Естественно, в зубах у него ничего не было, но он проверил.

У выхода он поравнялся со мной и к остановке мы шли вместе.

— Так ты не расскажешь, что творится в твоем доме? — Парень шел и изредка поглядывал на меня.

— О, наш автобус! — я схватила его за руку и побежала с ним к остановке, где стоял нужный нам транспорт. Отпустила его руку я только тогда, когда мы тронулись с остановки.

Мой жест, кажется, Слава расценил, как ответ «нет», и больше ничего не спрашивал. До дома мы доехали молча, у подъезда лишь сказали друг другу: «Пока» и разошлись.

К квартире я подходила на ватных ногах, а в голове продумывала план, как мне избежать разговора с папой. Продумав все, я зашла в квартиру, но тут же опешила, встретившись лицом к лицу с Катериной, которая тоже была удивлена мне.

— Здравствуй, Виола. А ты чего так поздно? Ты уже вещи собрала? — улыбчиво начала она, а я не понимала о чем она.

— Здравствуйте… Какие вещи? .. — немного растерянно спросила я, медленно разуваясь.

— Катя, я не сказал ей еще… — папа появился в дверном проеме в своем пальто, волосы его были хорошо уложены, словно после стилиста. Что здесь происходит?

— Не сказал что? — в моем голосе нарастало раздражение. Меня начинала бесить эта ситуация. Какая-то женщина встречает меня у входа, говорит мне про вещи, а я об этом вообще ничего не знаю. Да еще и папа выглядит, словно только что с обложки журнала вылез.

— Понимаешь… Мы переезжаем к Катерине, — с легкой, даже наивной улыбкой сказал папа, словно такая новость - это так, пустяк. Я не поняла как, но упала, а затем наступила темнота.

========== 16 глава. Переезд ==========

На подходе уже был декабрь, тонкий слой снег лежал на дорогах примерно пару дней. И вроде бы хотелось выйти прогуляться по улице, ощутить ветер, который разбушевался с самого утра, но времени на это не было. Мне надо было пройтись по всем комнатам и убедиться, что мы с папой собрали все нужные вещи для переезда.

Наша мебель уже была накрыта пленкой, в коридоре стояли мешки с мусором, а на полу находились запакованные коробки и пакеты. А я всю эту идиллию рушила, переворачивая все пленки и пакеты. И надо было поторапливаться, потому что вскоре должна подъехать машина и забрать вещи.

Прошло столько времени с тех пор, как мне сообщили о переезде… И слава небесам, что папа поговорил с Катериной и попросил все же отложить немного наше с ним переселение. Женщина, как ни странно, согласилась и дала нам достаточно времени, чтобы собраться. Или просто они дали мне время, чтобы я свыклась с мыслью, что мы переезжаем в новую квартиру, которую я, кстати, до сих пор не видела. Но я успела изучить сам дом и его местоположение, даже маршрут, как мне можно было добираться до школы. Отсюда это было делать не так сложно, потому что дом находился на Новом Арбате. Повезло хоть в том, что жили мы от этого места не так уж и далеко, хотя до школы теперь точно никаких прогулок, только поездки.

Последние вещи были упакованы, я уже собралась, накинув на себя куртку. Как раз в этот момент раздался стук в дверь, за которой стояли Катерина и папа, я тут же повернула замок.

— Ну что? Готова? Все проверила? — с порога начал отец.

— Ничего лишнего не брала? — мило улыбнулась мне женщина, к которой я еще точно не могла определить чувства. — Завтра поедем в магазин, обновки вам покупать.

Иногда мне казалось, что мы с папой какие-то куклы, которыми она может командовать и одевать во что ей хочется. Вот так и мне сразу запретила брать большую часть моего гардероба, сказав, что мне нужна новая одежда, и она это обеспечит. Взяла я, естественно то, что покупала я с Леной. Одноклассница, кстати, поддерживала меня все время сборов. Даже помогала несколько дней. И была не против сходить кдому, чтобы знать, где я теперь живу.

И в тот же день я узнала, что Катерина умеет в том доме две совмещенные квартиры на разных этажах. Ну да, один только ее вид говорит о ее достатке.

Даже сейчас она стояла передо мной сияющая: замшевые сапоги на каблуке Calipso, доходящие до самых колен; отглаженные классические брюки, сделанные точно на заказ; темно-бирюзовое пальто на две ладошки выше колен; нежный шарф, который она привезла, как говорила, из Франции. И всегда чувствовался легкий шлейф приятный духов с запахом приятного ладана, вот он мне точно нравился, кажется духи были Диор. Ну и как же обойти ее безупречную укладку и легкий макияж, который подчеркивал ее и без того выразительные черты лица. Иногда я понимаю папу, я бы тоже запала на такую женщину.

— Виола, — папа помахал рукой перед моим лицом, так как я слишком долго молчала. — Ты с нами? Опять ночью читала?

— Нет, просто задумалась, — виновато улыбнулась, отводя взгляд от Катерины, которую слишком откровенно разглядывала. — Да, я все проверила, все собрано.

— Превосходно, — продолжала улыбаться моя будущая мачеха. — Сейчас заберут коробки и мы поедем.

— Я пойду встречу ребят тогда, — сказал папа и, не дав мне вставить хоть слово, вышел за дверь.

Черт, повисла неловкая пауза, которая начинала давить. Я точно знаю, что папа сделала это специально, чтобы мы с его пассией пообщались. Но о чем нам говорить? Что ей сказать? А ее вообще смущает эта тишина? Она просто рассматривает коробки, словно меня тут и вовсе нет. Хотя с другой стороны, вдруг она тоже не знает, что мне сказать и просто отвлекает себя? А я пялюсь на нее опять. Дьявол.

— У тебя коробки в комнате? — вдруг прервала тишину женщина.

— Да, — тут же ответила я, вспоминая, что у нас вообще большая часть коробок просто по квартире расставлена.

— Давай в коридор их перетащим, чтоб грузчики не топтались по дому, — милая улыбка и она уже пошла в сторону кухни зала, где стояли папины коробки со всяким нужным ему барахлом. И как ни странно, она действительно стала таскать коробки.

Я тоже подключилась и стала перетаскивать коробки с других комнат.

В какой-то момент я снова обратила внимание на ее маникюр.

— А Вам не жалко ваши ногти? — вдруг спросила я, поставив коробку на пол.

— А чего жалеть? — искренне удивилась Катерина. — Ногти как ногти.

— Ну Вам же, наверное, в салоне делали, — не унималась я.

— Ну и что? — мягко улыбнулась женщина. — Мне ходить же теперь с поднятыми руками, боясь сломать ноготок. Еще сделаю, если что. А так ведь полезное дело делаем.

Может, я предвзято к ней отношусь и нужно попробовать разглядеть в ней хорошие стороны и свыкнуться, что мы скоро станем одной семьей? Легко сказать. Оставшиеся коробки мы перетащили в молчании.

Спустя десять минут открылась дверь, и зашел папа с парнями-грузчиками, сказав им, что нужно перетаскивать, с удивлением глядя на коробки, которые очутились в коридоре.

— Я предложила Виолетте перенести коробки в коридор, чтобы грузчики не ходили по квартире, — улыбалась женщина, глядя снизу вверх на папу.

— Да вы мои умницы, — папа приобнял ее и поцеловал в висок. Я же отвела взгляд и лишь кивнула.

Через полчаса все вещи уже были в погрузочной машине, а мы последний раз проверяли квартиру на наличие вещей, которые могли до сих пор не забрать. Не обнаружив таких, папа закрыл дверь и мы спустились все втроем вниз.

Мне было достаточно тяжело осознавать, что я покидаю дом, в котором столько жила. Практически приросла к нему и думала, что покину не раньше, как у меня у самой появиться место проживания. Но нет, жизнь распорядилась иначе.

Покинув подъезд, и окончательно поняв, что пути назад нет, мы сели в Порше черного цвета. Как ни странно, за рулем был папа, Катерина села рядом на пассажирское сидение, а я села назад. Ехали мы в молчание, я смотрела в окном, а папа и Катерина на дорогу. Я даже заметить не успела, как мы очутились возле дома женщины… Возле, теперь уже, нашего дома…

Папа вышел первым, чтобы сказать рабочим, куда нужно нести вещи, следом из машины вышли мы с Катериной, и автомобиль папа закрыл после этого. А мы поднялись на нужный этаж, отец открыл дверь, после чего мы прошли внутрь. Коридор был длинным и имел три прохода. Слева вход, как я позже поняла, в зал, справа вход в туалет, а прямо небольшая видимая часть кухни.

Я разулась, разглядывая интерьер и ремонт. Если говорить о ремонте, то он был не роскошным, не дорогим, а я бы сказа уютным и приятным. Минимум мебели в коридоре, но зато красивые картины и фотографии по стенкам. И нет, это были не фотографии хозяйки обители, а какие-то прекрасные пейзажи, которые привлекали мое внимание. Туалет был закрыт, поэтому его я решила пока не рассматривать, а вот зал мельком оглядела, ну что удалось увидеть из коридора.

— Ну чего вы стоите? Проходите, чувствуйте себя как дома, — улыбнулась мне Катерина и аккуратно подтолкнула в спину меня и папу. Последний хоть и прошел подальше от двери, но уходить не стал, чтобы встречать рабочих, а я же уже чуть смелее прошла дальше.

И начала осматривать зал, который был просто достаточно просторным и у самой стены имел легкую, словно невесомую лестницу с прозрачными перилами, которая шла на второй этаж, где располагались, как я поняла, спальни, но про них пока рано. Я еще не разглядела зал, который тоже был уютным и не заставленным кучей мебели и дорогими побрякушками. Хотя ничего против домашнего кинотеатра, который находился слева от входа, я не имела. Акустическая система и плазма, встроенная в стену привлекали внимание, но еще были большие окна, которые достаточно хорошо освещали помещение.

Напротив телевизора стоял просторный черно-белый диван, накрытый покрывалом с росписями. Рядом находилось кресло той же модели, что и диван, да и покрывало тоже имелось такое же. Еще в помещение стояло несколько торшеров, один из которых был в углу вместе с БинБэгом (кресло-мешок) зеленого цвета, который очень приятно скрашивал обстановку. Еще у ближней стены я заметила несколько шкафов, два закрытых и один с зеркальными дверцами, через которые была видна коллекция книг, которые я сразу приметила. Надо будет узнать, смогу ли я прочитать их.

Затем я прошла на кухню, которая была в паре шагов от зала. Кухня тоже была достаточно просторной и в ней можно было спокойно развернуться и всем троим. Стол у самого окнам имеющий продолжение в виде подоконника, черно-оранжевый гарнитур, с оттенками серого и белого. На стене между тумбочками и подвешенными полками был рисунок девушки с апельсинами, что очень мило выглядело в такой обстановке. И главное был он специально влагонепроницаемым. Плита и духовка были отдельно друг от друга и встроены в гарнитур. Дальше стоял холодильник, обделанный тем же материалом, что и мебель, поэтому если бы не электронный экран, я бы не догадалась, что это холодильник, а приняла бы его просто за шкаф.

— Ну что? Осмотрелась? — добродушно спросила женщина, которая стояла уже в одних брюках и фиолетовой кофточке, а на ногах были тапочки… зайчики. До чего же она непредсказуемая.

— Да, у вас уютно, — искренне улыбнулась в ответ.

— У нас, — поправила меня она. — И сними уже верхнюю одежду, у нас тут тепло.

— Сейчас, — ответила немного смущенно, потому что за разглядыванием совсем забыла про верхний слой капусты.

Куртка отправилась на вешалку. А я встала в коридоре, пропуская людей с коробками, в то время, как папа командовал процессом, в который иногда вмешивалась Катерина.

— Пойдем, я покажу тебе твою комнату, — сказала хозяйка квартиры и повела меня наверх.

Здесь был разветвленный коридор, сначала он шел прямо, упираясь в стену с картиной, а справа от него была дверь в одну из комнат, которую мне тоже показали.

Это была обычная гостевая комната с кроватью, тумбочками, комодом и небольшим встроенным шкафом. Достаточно маленькая.

Развернувшись от двери на сто восемьдесят градусов, лицом упирался в короткий коридор с тремя входами, два по бокам и один прямо, а между ними еще и картины висели и полочка с разными украшениями. Комната папы и Катерины оказалась прямо, моя была справа, а слева ванная с туалетом. Туда мы даже заходить не стали, зато сначала мне показали спальню родителей (надо привыкать называть ее так).

Комната была небольшой и большую ее часть занимала уютная мягкая постель, на которой было охристое воздушное покрывало, а сверху аккуратно лежало четыре подушки, две большие и две маленькие, которые имели разные узоры на себе и сразу было понятно — на них не спят, это просто украшение. Еще у кровати перед входом имелась шторка, которая цеплялась к стенке. Слева от входа был встроенный шкаф бежевого цвета, а чуть дальше вход в личную ванную. Ничего так шикуют. Еще напротив кровати у стены имелся туалетный столик со стулом и двумя плотно прилегающими открытыми стеллажами по бокам. А у окна был стол, как и на кухне, имеющий продолжение в виде подоконника. Там уже стоял папин ноутбук, поэтому я сразу поняла, что это его рабочее место. Ну, еще на полу был приятный пушистый коврик бело-серого цвета.

Закрыв дверь в спальню родителей, мы зашли в ту, которая теперь принадлежала мне. Напротив двери сразу было большое окно, которое освещало помещение, но к счастью, этот свет могли прикрыть жалюзи и плотные шторы цвета латте. Я прошла дальше, чтобы лучше разглядеть комнату.

Зеркальный шкаф был встроен в нишу, которая тянулась вдоль, практически, всей стены и плавно переходила в стол. На полках имелись разные коробочки, одна ваза с искусственными цветами и ароматические свечи. Стены в основном были ярко-серые, лишь полки имели цвет яркого мокко в полоску. На стене над столом был размытый арт девушки в профиль с яркими красными губами и милыми глазами.

Повернувшись, я обратила внимание на просторную кровать с сиреневым покрывалом, поверх которого были белые подушки с черными узорами. А сбоку еще имелась тумбочка и небольшой комод темно-серого цвета. Но мое внимание привлекла коробка на кровати с бантиком.

— А что это? — кивнула я на коробку.

— Открой, — улыбнулась Катерина, и в этот момент зашел папа.

Я решила последовать ответу женщины и, подойдя, открывала коробку, после чего мой подарок издал короткое «мяу», глядя на меня. Это был маленький котенок цвета кофе с молоком, имеющий белые лапки, черные ушки, пушистый черный хвост светло-черную «маску» на мордочке. А еще у него был черный ошейник с красными сердечком. Я улыбнулась, взяв «подарок» на руки, он лишь кратко мякнул, но потом прижался к моему плечу, а я смогла прочитать на его ошейнике «Муза».

— Ты ведь увлекаешься музыкой, поэтому решили, что будет символично, — сказала Катя, глядя на меня с улыбкой, а в это время папа обнял ее за плечо и тоже улыбался.

— А еще в шкафу новые колонки для твоего ноутбука и наушники, — продолжил папа.

Я же подошла к дверце и отодвинула ее, увидев обещанное папой. После чего я развернулась, посадив котенка на пол, обняла их обоих и, улыбаясь, сказала: «Спасибо».

Оставшийся день мы провели за распаковкой вещей. Папа и Катерина по дому, а я в своей комнате, периодически тиская своего рэгдолла (порода котенка). Она освоилась быстрее меня, поэтому шныряла везде, где ей хотелось, но утомившись, Муза, кое-как забравшись на постель, увалилась на подушку спать.

А я же, разобрав большую часть вещей, решила залезть в ноутбку и сообщить Лене все новости. Загрузив браузер, я обрадовалась, потому что подруга была в сети.

«Виолетта: Привет! Я все разобрала, кстати, у меня теперь есть Муза»

«Лена: Хэй, кто это ненаглядный? И как там у тебя вообще?»

Я кинула ей фотографию комнаты, а затем фотографию Музы с подписью: « Вот он мой ненаглядный»

«Лена: офигенная комната! Я уже хочу у тебя побывать. И ненаглядный твой просто шикарен :)»

«Виолетта: Обязательно побываешь, только вещи распакую. А завтра все в подробностях расскажу, если встретимся»

«Лена: встретимся! Прогуливает тут уже второй день! Завтра суббота, куда ты денешься?»

«Виолетта: мне по магазинам надо, а еще я давно на вокале не была с этим переездом…»

Дальше мы болтали ни о чем и обо всем. Я узнавала, что творится в школе и в отношениях у Ленки. А потом она пошла спать. А я в это время еще и телефон решила проверить, на котором было сообщение от Оксаны Дмитриевны…

«Виола, у нас концерт на носу, если завтра тебя не будет, петь будет кто-то другой.»

Просто читая это сообщение, я понимала, она серьезно. Завтра точно иду на занятие, без разговоров. Оксана и так долго для меня держала это место, хотя могла сразу поставить кого-то из девчонок.

Решив, что мне нужно хорошенько выспаться, чтобы отлично себя завтра проявить, я сходила в ванную, в которой могла поместиться целиком, не подгибая ноги, а затем легла на новую кровать. Вот так, поглаживая мой «подарок», я заснула.

========== 17 глава. Размышления ==========

Мне снился какой-то сон, который я не успела запомнить из-за солнечных лучей, что заполнили и без того светлую комнату. Провалиться в царство Морфея уже не получалось, но глаза я не спешила открывать, перевернувшись на другой бок. Здесь тоже ждал сюрприз, который своим пушистым хвостом начал щекотать мой нос.

— И тебе доброго утра, Муза, — все же открыв глаза, сказала я. Котенок лежал рядом, довольно жмурив глаза.

Я еще немного полюбовалась этим комочком счастья, а затем аккуратно погладила, ощутив всю бархатность шерсти рэгдолла. Муза не подавала никаких признаков сопротивления, лишь мурчала, успокаивая мой музыкальный слух. Прекрасное утро.

После ласк с кошкой я встала с постели, потянулась и отправилась на постоянные утренние процедуры. За завтраком я прочитала письмо, из которого узнала, что Катерина с отцом отправились по каким-то очень важным делам и будут дома только к вечеру. Попросили не скучать и занять свой день чем-то полезным. Даже деньги на карманные расходы оставили, с учетом того, что я сама зарабатываю себе на эти самые расходы. Но ладно, дареному коню же в зубы не смотрят? Вот и деньги лишние мне не помешают.

Когда я убедилась, что Муза была накормлена и на день ей осталась еда и вода, я отправилась со своим любимым рюкзаком по делам, которые меня ожидали сегодняшним днем.

Метро имело свои плюсы и свои минусы. Плюс был в том, что по сравнению с общественным транспортом здесь не могло быть пробок и добраться до нужного места было в разы быстрее, однако некоторые станции находились далеко от того места, куда мне нужно было идти. А еще в метро постоянные толкучки, которые я не очень-то любила. И еще страшно ездить поздним вечером. Мало ли какие личности захотят прокатиться. И да, к чему все же все это рассуждение? Да к тому, что пока ты едешь в метро, то иногда случается ощущение, что мое моральное состояние в планке от нуля до десяти падает к отметке минус пятнадцать. Но что поделать, видимо я мизантроп. Да и почему видимо…

О, а вот и моя станция, пора выходить. Пробившись через толпу людей к выходу, я соскочила на платформу и отправилась на поверхность, где в лицо тут же ударил ледяной порыв. Эх… А когда я шла к метро, то погода не была еще такой мерзлой. Стоит поспешить.

Проникнув в тепло торгового центра, я стряхнула со своей шапки снег и отправилась по нужным отделам, в которых долго не задерживалась. Да и спешила побыстрее закончить все эти покупки, чтобы ненароком не наткнуться на кого-то из моей школы. Однако все же мои опасения оправдались, я действительно встретила человека из нашего учебного заведения.

— Лета, какое совпадение! — Ленка подлетела ко мне, черт пойми откуда, и тут же обхватила руками, стиснув в крепкие объятия, словно мы не виделись лет сто. И откуда в этой маленькой девушке столько силы…

— И я рада тебя видеть, Лен, — попытки освободиться увенчались успехом, когда собеседница услышала, что голос мой звучит как-то слишком тихо и тонко. — А ты что тут забыла?

— Ты что?! — в ее голосе были нотки возмущения… или удивления… А может всего сразу, отчего мне даже стало страшно. Я что, что-то забыла?

— Лета, у Вадима день рождения завтра! Как можно было забыть? Вы же работаете вместе! — ох… Точно же, день рождения нашего бармена. Черт, как же неловко и стыдно перед Леной… Да и перед Вадимом…

— Лен… Извини, числа совсем вылетели из головы, — виновато сказала я, опустив голову и стараясь не смотреть на взвинченную подругу.

— Ну вот что с тобой, такой забывчивой, делать? Голову как еще не потеряла только. А Вадим, между прочем, просил передать, что приглашает тебя к себе на праздник, а ты забыла! — продолжала парировать Лена, заставляя чувствовать меня все более угнетенной и виноватой во всех людских бедах.

— Прости! Стоп… Что мне подарить Вадиму? — осознание слов Ленки дошли до моего мозга не сразу, ну или сразу, а вот мое серое вещество не захотело работать в нужном порядке. Именно поэтому теперь я стояла с самым растерянным видом и думала о том, что я влипла в свою самую не любимую ситуацию. Выбор подарка человеку, которого я знаю не так уж и сильно…

— Глупая ты, — проговорила собеседница, отвернувшись от меня и опустив голову к картонному пакету, который она держала в руках. — Я помогу тебе выбрать, если ты мне потом купишь шоколадку, — она обернулась ко мне с улыбкой, начиная шествовать в сторону отделов с мужскими аксессуарами.

— Обязательно! Даже две! — воскликнула я, обрадованная предложением этой интриганки.

— Две не надо, я на диете, — совершенно серьезно сказала подруга, а я лишь усмехнулась на такое противоречивое женское заявление.

Дальше время пролетело незаметно за выбором подарка. Мне казалось, что мы обошли все отделы вдоль и поперек, единственное, что мы не делали, так не ходили по потолку и стенам. Но зато успели даже поползать, когда Лена обронила колечко, которое укатилось под одну из стоек с одеждой. Выбрали подарок мы часа только через три, когда Лена увидела записную книжку в затертом под старину переплете, даже листы были желтоватыми, будто их уже тронуло время, а на нескольких страницах были изображены пятна, как будто неумелый поэт капнул чернилами на страницу с рукописью.

— Лета, бери ее! Вадим точно оценит. Я видела, он стихами увлекается, — самодовольно улыбнулась Лена, подмечая свою примечательность.

— Когда ты видела? — поинтересовалась я, разглядывая будущий подарок Вадима.

— Ну… Знаешь, Вадим очень крепко спит, — как-то сконфуженно сказала моя собеседница, и я обратила на нее внимание. Да она же вся красная!

— Лен, у вас что-то было что ли? — удивленно спросила я, оглядывая лицо, которое пылало, как при лихорадке.

— Лет, он взрослый парень, а я не такая уж и маленькая девочка, — проговорила подруга, однако лицо ее было действительно смущенным.

— Ох, не ожидала я такого от Вадима… — искренне удивилась я, обдумывая, как этот парень вдруг переступил через все свои принципы. Неужели Лена действительно ему нравится?

— А от меня значит ожидала? Вот спасибо! — обижено воскликнула подруга и, не дожидаясь, пока я достану пакеты из камеры хранения, двинулась из отдела прочь.

Я тут же последовала за ней, чуть ли не роняя свои покупки, однако обошлось без происшествий, и я быстро догнала девушку, вглядываясь в ее профиль.

— Ленка, прости, я не то имела в виду. Просто Вадим даже никогда думать не хотел об отношениях с девушками младше него на столько лет, а тут у вас, похоже, все серьезно. Вот я и сказала, что не ожидала, — с каждым моим словом я замечала как сглаживаются черты лица собеседницы и, постепенно, она даже улыбнулась мне.

— Ладно, забыли. Да и не так уж и серьезно у нас… Ты слишком все же идеализируешь Вадима. Он способен пользоваться девушками, да еще как. Он привлекательный и знает об этом, но главное, что не знает, а пользуется этим. Так что ты знаешь его плохо… — она посмотрела на меня с неким горьким взглядом, будто боясь моей реакции.

И правда, после слов Лены я задумалась. А так ли хорошо я знаю принципы Вадима, да и правду ли он мне говорил? А какой он на самом деле? Может за этой улыбкой скрывается вовсе не такой уж и веселый человек, каким я привыкла его видеть? Почему я считала, что знаю его? И почему так уверенно думала, что Лене не судьба быть с ним?

— Лет, не молчи, прости, если я обидела тебя, — Ленка дернула меня за руку, обращая мое внимание на себя.

— Нет, ты не обидела. Заставила меня задуматься просто, — я мягко улыбнулась, взглянув на подругу. Она успокоилась с моих слов, и это было главное. А мне стоило на досуге обдумать то, что я представляю под пониманием отношений между людьми. Я точно мизантроп.

— Кстати, тебе вроде на вокал сегодня? А во сколько? — раздался голос Лены, когда мы покинули теплый торговый центр и оказались на улице, где снег нещадно бил в лицо.

— Черт, точно! Сколько время? — я судорожно достала телефон, несколько раз промахнувшись по кнопке включения. На дисплее вскоре высветилось время 17:44. Ох, черт! У меня занятие в половине седьмого, а мне еще добраться надо. — Лен, прости снова, мне правда нужно бежать, иначе я не буду выступать на новогоднем концерте!

— Я все понимаю, Лет, — ласково сказала Лена и обняла меня, после чего толкнула вперед. — Беги, Форест, отвоюй свою роль, — она помахала мне рукой, а я улыбнулась и побежала к станции метро.

В этот раз меня ничего не стесняло в вагончике метро, на меня давили секунды и минуты, которые громко тикали в моей голове, будто переместив с собой огромный мятник. Я постоянно проверяла время, будто от этого зависела моя собственная жизнь. Зависела ли? Не знаю, но мне казалось, что если я упущу свою роль в этом концерте, то все пойдет не так, не по сценарию моей жизни, это будет худшим моим провалом. Я слишком хочу выступить, я слишком боюсь не петь…

Моя станция. Я выпрыгиваю на платформу и, расталкивая людей, несусь вверх, прямо. Мимо уже проносятся дома, а об мою ногу назойливо бьются пакеты, тяжело, жарко, шарф давит, а шапка, будто специально, наползает на глаза. Куртка кажется лишней, а сапоги тяжелыми. Бросить бы все здесь, скинуть все ненужное, но нет, нельзя. Холодно и покупки денег стоят. Все эти рассуждения и мысли уводят меня от мира сего и в какую-то секунду мое сердце екает, сжимается, пропуская несколько ударов будто, в глазах мутнеет, я падаю? Да, я почти упала, если бы кто-то не одернул меня от выезжающей со двора машины. Она даже не тормозит, лишь раздается благой мат в мою сторону, а я даже ничего ответить не могу, ошарашено гладя на снег, который исполосовали колеса множества машин.

— Ты что, глупая, что ли? По сторонам бы смотрела! Даже не слышит нечего, — послышался над ухом смутно знакомый голос, который я никак не могла признать после пережитого шока.

— Кирилл? — все же подняв взгляд я узнала в лице спасителя своего одноклассника и друга Антоненко.

— Та вроде я, а что, не узнала? Ты в порядке вообще? Испугалась? — более мягко начал говорить парень, развернув меня к себе и оценив мое состояние. Наверное, выглядела я ужасно.

— Нормально все, — очухавшись и ровно встав на собственные ноги, сказала я, поправив съехавшую на бок шапку. — Спасибо, что помог. Но давай поговорим позже? Мне бежать надо, у меня репетиция, — я махнула на прощание своему спасителю и побежала дальше, ведь мне оставалось совсем чуть-чуть до цели.

Пара поворотов и уже показалось здание, в котором я обучалась петь и где меня ждала Оксана, удерживая мое место в концерте. Я не могла ее подвести. Мои ноги уже неслись где-то впереди меня, взмывая все быстрее по лестнице, а затем я уже подлетела к кабинету, в котором слышала распевку знакомых голосов. Не церемонясь, я с грохотом открыла дверь и влетела в помещение. Пытаясь отдышаться, я согнулась пополам и поставила пакеты на пол.

— А вот и Виола, — ласково сказала преподавательница, которая, кажется, была уверена в моем приходе.

— Опоздала на десять минут, — фыркнула Катя, оглядев мой внешний вид.

— Страх какой… — наигранно поежился Слава, который похоже пришел сюда вовремя… В отличии от меня. А ему ведь плевать на все это, а мне нет. Но он не опаздывал… А я… Черт. Ненавижу тебя, Антоненко.

— Ты запыхалась, — покачал головой Стас, забрав мои пакеты и поставив их на миниатюрный столик в углу комнаты.

— Извините, пожалуйста, я покупала подарок одному человеку на день рождения, — сконфуженно сказала я, перебирая пальцы.

— Главное, что ты пришла. Быстро раздевайся и присоединяйся к нам, — скомандовала Оксана Дмитриевна. Я не стала медлить и задерживать всех остальных, поэтому вскоре уже вместе со всеми распевалась.

После распевки пели девчонки, а мне дали текст песни, узнав, что я совершенная растяпа и доверять мне было ошибкой. Да, мне было ужасно стыдно. Текст придется учить, ведь он был на английском языке…

— Ты сможешь по листку петь? — поинтересовалась преподавательница, когда искала нужную песню в своем ноутбуке.

— Да, смогу, я слышала эту песню, — я кивнула и посмотрела на Антоненко, который стоял с настолько спокойным лицо, что мне аж дурно стало.

— Хорошо, — улыбнувшись, Оксана кликнула мышкой, и я услышала знакомую мне песню. Несколько мгновений и я запела, подглядывая в текст.

The day I first met you

You told me youʼd never fall in love

But now that I get you

I know fear is what it really was

Now here we are

So close yet so far

How did I pass the test

When will you realise

Baby, Iʼm not like the rest

Оксана видимо еще не доверяла Славе. Я судила так, потому что в песне парень лишь подпевал. Но когда последовал припев песни, я удивилась, вновь почувствовав голос Антоненко. Он был таким красивым, чистым и с идеальным английским произношением. Я старалась не отставать от него.

Donʼt wanna break your heart

Wanna give your heart a break

I know youʼre scared itʼs wrong

Like you might make a mistake…

Так мы и пели с ним, я пару раз запнулась, за что жутко себя ненавидела. Однако в целом я прекрасно понимала то, что Антоненко действительно готовился все это время, а я гоняла лодыря. Какая же я все-таки растяпа…

— Виола, у нас выступление на носу. Будь добра, поучи песню, — строга сказала Оксана, глядев меня. — Можете быть свободны. Нет смысла репетировать, если ты не знаешь текст нормально. Только сбиваешь своего партнера, — после этого преподавательница ушла с кабинета.

— Я не ожидала, что получив почти сольное выступление, ты так себя поведешь. Ты изменилась, — Лера как-то огорченно посмотрела на меня, а затем взяла свое пальто и покинула помещение.

— Она права. Ты действительно слишком расслабилась, — фыркнула Катя и вместе с подругой отправилась прочь.

— Виол, не разочаровывай меня, — Стас похлопал меня по плечу. — Если у тебя что-то случилось, то я готов помочь.

— Герой любовник, что уж тут, — паршиво усмехнулся Слава, накинув свою куртку. — Прежде чем бить мне морду, лучше посмотри на свое поведение со стороны. А ты, — он опустил на меня презрительный взгляд. — Подводишь всех своим дурацким поведением. Орала больше всех про свой вокал, а в итоге… — он хмыкнул и покинул помещение.

— Да я его… — начал заводиться Стас, но я отдернула парня. — Что? — он посмотрел на меня.

— Он прав, Стас. Не насчет тебя, возможно, но насчет меня. Последнее время я слишком… — считаю, что мир обидел меня, а я должна выпустить на него иголки и ждать, пока он изменится. Хотя, видимо, пора понять, что мои иголки делают больно мне. — Не важно, давай уже домой.

Я собрала свои вещи, попросив парня зайти к преподавательнице и сообщить, что мы все ушли и ей стоит закрыть кабинет. Я не стала его ждать, а просто отправилась домой. Сегодняшний день действительно был морально трудным для меня. Я слишком много думала и пыталась понять. Может, я слишком переоцениваю занятия вокалом? Но если я люблю петь… Нет, не так. Не важно, что я чувствую. Я занимаюсь, посещаю занятия, учусь, выступаю. Я работаю в команде, которую могу подвести. Я могу подвести и Славу… Он ведь не просто так ходит сюда, ему это надо. Не по его воле, да, но надо. И он оплошать может из-за меня. И не важно, какое у него отношение ко мне, какое у меня к нему. Я не могу просто так подвести человека.

С такими мыслями я пришла домой. Прошла мимо кухни, где находились родители, которые бурно что-то обсуждали. Кажется, это был какой-то новый проект, который им поручили. Но мне было это не интересно, я просто хотела поужинать и отправиться спать.

Я коротко поздоровалась с родителями, а они в ответ со мной. Больше мы не говорили, ведь как они могли отвлечься от такого важного проекта, который вызывал у них столько споров и диссонансов. Да и было это к лучшему. Я не хотела сейчас что-то обсуждать с ними. Морально уже была не готова к разговорам. Поэтому я просто срезала себе с противня небольшую порцию запеченной картошки с мясом, после чего отправилась в комнату, где оставила данное блюдо на столе, а сама ушла в ванную.

Горячая вода меня расслабила, подарив возможность отречься от этого мира и полетать в небытие без мыслей и шумов. Это было необходимо для моей головы, которая, кажется, уже не собиралась держать внутри себя мозг, вежливо указывая ему, что от его размышлений мне становится плохо. Спасибо расслабляющей ванне, которая примирила мое тело и разум. В данный момент совсем не хотелось размышлять. Именно поэтому я задумалась лишь об одном. О вкусной картошечке, которая ждала меня на столе.

Домывшись, я накинула на себя халат и вернулась в комнату, где меня ожидал теплый ужин… И наглая пушистая морда, которая на чистом столе поедала кусок мяса, видимо вытащив его из моей тарелки.

— Ах ты, маленький кусок кофея, у тебя своя миска есть! — выругалась я на котенка, который поднял на меня недоумевающий взгляд. В этот момент мне стало смешно, потому что если представить, что это маленькое создание способно мыслить, то мысли были примерно следующие: «Чего ты орешь-то? Миска миской конечно, но кому тогда тут тарелка осталась стоять? Глупая человеческая женщина». Да, пожалуй, мой рэгдолл думал именно так. А я перестала сердиться. Поэтому просто аккуратно сдвинула котенка с его насиженного места и приступила вместе с ним к трапезе.

— Приятного аппетита, Муза, — улыбнулась я, погладив котенка.

На следующее утро я встала с будильником и стала готовиться ко дню рождения, на которое нужно было придти в четвертом часу.

Я встала как раз к тому времени, когда Катерина и отец тоже сели за стол завтракать. Оба были довольные и выспавшиеся. Папа что-то пролистывал в своем планшете, а моя, м, мачеха готовила завтрак.

— Доброе утро, — я улыбнулась, садясь за стол. Не знала стоило ли, возможно Катя готовила только себе и отцу, не рассчитывая на меня, а соответственно мне бы стоило достать что-то с холодильника.

— Доброе, Виолетта. А я уже хотела отправлять Сережу будить тебя к завтраку. Теплый омлет лучше, чем холодный, да и за столом вместе веселее, — ласково проговорила женщина, оборачиваясь ко мне. А я успела заметить, что даже без косметики она была очень привлекательной. Да, я понимаю папу. Интересно, если бы она была моей биологической матерью, я бы была такой же красивой?.. Стоп! О чем я вообще?

— Да не стоило, правда. Но спасибо, — я мягко улыбнулась, кивнув Катерине. Отец тоже до этого поздоровался со мной, а теперь вновь уткнулся в планшет, что-то увлеченно листая. Наверное, опять по работе. Эх… Трудоголик!

За завтраком мы болтали об учебе, я узнавала об их новом общем проекте, который они объясняли мне наперебой. Больше всего говорила Катерина, а отец что-то добавлял или поправлял ее. Она изредка отмахивалась от него или они начинали вместе смеяться над сказанным.

Когда я доела и отправилась одеваться, то я долго обдумывала совместный завтрак и сделала вывод, что мой отец давно не был таким счастливым, и эта женщина дарит ему ту радость, о которой он мечтал все эти годы. Я - его дочь, я стараюсь для него, но я не смогу компенсировать ему любовь и ласку возлюбленной. Пожалуй, я все больше привыкаю к Катерине и даже рада, что она появилась в нашей с отцом жизни. Надеюсь, что все так и будет в красках.

С такими мыслями, воодушевленная я взяла платье и стала готовиться к вечеру. Однако мой запал быстро пропал. Собираться было сложно, потому что мне все время казалось, что я выгляжу либо слишком вульгарно, либо слишком тускло. Не понимала, что мне сделать с этим и вовсе скисла, подумывая о том, чтобы отправить Вадиму подарок почтой, а самой остаться дома.

— Виола, я зайду? — послышался сначала стук, а затем голос за дверью, который принадлежал Катерине.

— Да, входите… — уныло сказала я, продолжая критично осматривать себя в зеркале.

— Я тут на вечер… Ох, ты куда-то собираешься? — она осмотрела меня с ног до головы и в ее взгляде я прочитала, что видом моим она была недовольна. Не обидно даже. Я сама недовольна.

— Да… На день рождения, а выгляжу я паршиво, — честно призналась я, глянув на собеседницу.

— Так не пойдет. Позволишь мне тебе помочь? — неуверенно предложила женщина, делая пару шагов в сторону меня.

— Если Вы предлагаете. Я буду не против, все равно сама лучше не сделаю, — со вздохом согласилась я и пересела на стул, чтобы ей было удобно.

— Сейчас все будет.

Я была повернута в другую сторону от зеркала, поэтому я не видела, что Катерина делала с моей головой, но постепенно возле моего лица образовывались толстые завитые локоны, каждый из которых был сбрызнут лаком. После того, как закончила с волосами, она приступила к макияжу, который я запомнила лишь по фразам «закрой глаза. Открой глаза. Снова закрой. Открой. Вытяни губы». Через какое-то время я уже вовсе не могла сидеть на месте и от того, что у меня затекло все, и от того, что мне было интересно взглянуть на себя в зеркало.

Мое любопытство было утолено, когда меня развернули лицо к зеркалу и я обомлела. Мои не очень длинные волосы были не только завиты, но и имели ровный гладкий объем, которого у меня с роду не было. Обычно мои волосы постоянно находились в каком-то сумасшедшем беспорядке. Макияж был аккуратным, плавным в бежево-коричневых оттенках, а губы были накрашены натуральным розовым цветом, с легким оттенком красного.

— Вау… — единственное слово, которое я смогла вымолвить. Казалось, что мои мысли разом решили вылететь от моего вида.

— Не благодари. Иди уже на свою вечеринку, будешь там самой красивой, — Катерина улыбнулась, после чего без слов покинула мою комнату, оставив меня наедине со своим отражением.

Я поднялась со стола и еще раз осмотрела себя с ног до головы. На мне было синее платье длиной выше колен с расклешенной юбкой, переходящей в кружевной верх с подкладкой. Рукава у платья были на три четверти, а декольте не открывало груди, лишь ключицы. Мне было удивительно, что я сама в данный момент считала себя красавицей, да еще какой. Вот видел бы меня Антоненко!

— Стоп, почему это он должен меня видеть? Что за дурные мысли, — я тряхнула головой, взяла пакет с подарком и отправилась на праздник.

Уже подъезжая к назначенному адресу, я вдруг задумалась о том, что совершенно не знаю, кого пригласил Вадим и какое у него окружение. Поднявшись на 9 этаж нужного дома, я остановилась напротив двери, за которой уже играла музыка. Я позвонила в звонок, который слабо могла услышать за толстой дверью. Интересно, а хозяин услышит? Что ж… интересный вечер намечается…

____________________________________________________

*песня: Glee Cast — Give Your Heart a Break.

========== 18 глава. Осколки души ==========

Меньше минуты прошло с тех пор, как я позвонила в звонок, и вот уже дверь отворилась, выпуская музыкальные звуки на волю разносится по подъезду, отскакивая от голубых стандартных стен. Передо мной сразу возвысился Вадим, который широко улыбался, а в его глазах играла та живость, которую я привыкла видеть обычно. Радует уже то, что после слов Лены лицо нашего бармена не поменялось и осталось прежним. А то я боялась, что придется звать священника и просить изгнать Дьявола из этого милейшего парня.

— Виолетта, наконец-то, Лена уже места себе не находит, — весело проговорил мой старый знакомый, пропуская меня внутрь.

Я успела разглядеть его одежду, которая была надета на парня для вечеринки в честь дня рождения. На нем была просторная белая майка, прикрывавшая его бедра, с черным «размывающимся» черепом ровно посередине, который будто обкидали разноцветной краской со всех сторон, а от плеча до плеча растянулся будто бы черный терновник. Выглядело, в общем, отпадно. Потертые, сейчас модные, темные джинсы свободно сидели на ногах парня. Сбоку на бедре висела серебренная тонкая цепочка достававшая до середины бедра. Примерно таким я и представляла его в обычной жизни. Пока ничего необычного.

— С днем рождения, Вадим, — я улыбнулась, поправив прядь, которая упала мне на лицо. Я протянула подарок, завернутый в праздничную упаковку с маленьким зеленым бантиком.

— О, что это? — парень задал вполне риторический вопрос, потому что сразу же принялся рвать несчастную упаковку, открывшую вид на записную книжку.

— Я подумала, что ты оценишь… Если честно, мне помогала Лена, — чистосердечно призналась я, разглядывая лицо Вадима, который изучающее смотрел на блокнот, затем открыл его и посмотрел внутрь.

— Это круто, мне нравится, спасибо, — он обнял меня одной рукой и пошел в сторону, как я поняла, зала, откуда доносились голоса и музыка. Вадим все это время улыбался и, кажется, в принципе был счастлив.

— Лета! Ну наконец-то, я уж думала ты потерялась, даже на смс-ки не отвечаешь! — Ленка тут же подлетела ко мне, отбив меня от именинника и стала привычно трясти меня за плечи.

— Прости, но я же вовремя пришла… — начало было я.

— Вовремя-то вовремя, а все приходят обычно раньше! — тут же сообщила мне моя подруга с важным видом.

— Раньше — это насколько? — вскинула бровь я, оглядывая народ, находившийся в квартире. Помещение было достаточно просторно, но даже с учетом этого в комнате было душновато и в принципе народу было прилично. Кажется еще и на кухне был кто-то.

— На полчаса, — хмыкнула девушка, пожав плечами. Вот так быстро она погасила свою экспрессивность.

— Утро-о-о-ом, — пропел кто-то сбоку. Через полсекунды мне удалось устремить взгляд на хозяина голоса. Это был парень чуть выше меня ростом, худощавый, но не тощий, у него была легкая щетина, тоннели в обоих ушах, длинные волосы, собранные в пучок, причем основная часть волос была черной, а сам пучок зеленый. Брокколи. На руках у парня имелись татуировки-рукава, показывающие себя во всей красе из-за отсутствия у легкой зеленой рубашки рукавов в принципе. Внимание также привлекал и красный галстук, который неплохо так сочетался с яркой зленной верхней одеждой. К слову, штаны тоже были красными.

— Сим, иди к черту, — хохотнула Лена, толкая паренька в грудь, отчего тот наигранно отошел, схватившись за место, куда пришелся удар, и изобразил страдальческое лицо.

— Ты жестока, Ленка! Жестокая! — весело буркнул парень и перевел взгляд на меня.

— А, точно. Лет, это Серафим, но зови его просто «Сим». Сим, это Виолетта, — моя подруга показывала сначала на «Сима», а затем на меня и обратно.

— Приятно познакомиться, — кивнула я, доброжелательно улыбнувшись.

— Взаимно, Ви, — ну здравствуй, новое сокращение имени.

— Не обращай внимания, он сокращает имена как может, — хихикнула Лена, а потом посмотрела на меня крайне удивленным взглядом.

— Э… Что? — смутилась я, оглядев все, что могла на себе.

— Ты… Потрясающе выглядишь сегодня, Лет, — улыбнулась девушка и повела меня в сторону стола, за который пока никто не садился.

Пока мы проталкивались к столу, я успела разглядеть и наряд Лены. Кажется, она подбирала его специально: на ней была рубашка с открытыми плечами, но с длинными рукавами. Левая сторона рубашки была красной в черную клетку, а правая — полностью была черной. Верх одежды был заправлен в юбку «солнце», которая не отличалась расцветкой от рубашки, но черный теперь был слева, а красный в клетку — справа. Приятный макияжособенно выделил красивые глаза Лены и ее и без того пухлые губы. Волосы так же были распущены и с ними явно хорошо поработали с помощью плойки. В общем, моя подруга как всегда была неотразима.

За стол мы сели первые, точнее девушка усадила меня, а сама взяла бокал и постучала по нему вилкой, после чего вежливо обвела стол рукой, приглашая гостей садиться. Все тут же приняли вежливость Лены и стали усаживаться на свои места. А Вадим включил какую-то ритмичную музыку на фоне, чтобы создать атмосферу веселья. Хотя она была здесь и без того.

— Вадим, садись, — ласково проговорила моя подруга, глядя на именинника. Он не заставил себя ждать и тут же сел возле нее. — Итак, сегодня мы собрались, чтобы поздравить одного за… Зар-р-раза! — резко переключилась с торжественного тона на яростный Лена.

Как оказалось, Вадим куснул ее за бок, притянув к себе. Я слегка смутилась, когда увидела, как парень смотрел на мою подругу. Это явно не тот Вадим, которого я знала.

— Эй-эй, голубки, придержите свою страсть. Уйдем — развлекайтесь, — хихикнув, сказала девушка, которая сидела напротив меня. Девушка достаточно симпатичная. Из-за стола я смогла разглядеть лишь яркую красную кофточку с короткими рукавами, одно плечо которого было нарочно спущено.

— Та ты ему скажи, — буркнула Лена и отодвинула от себя парня. — Так вот, мы собрались здесь, чтобы поздравить замечательного человека — Вадима. Я знакома с ним не так много, но я благодарна ему за каждый момент, что была рядом с ним. Он подарил мне возможность увидеть новый мир, ощутить много нового. Сейчас я уже не представляю без него жизни. Он мой человек. А еще я знаю, какой он замечательный друг. Он может в три часа ночи сорваться с кровати, если ему позвонить и попросить помощи, он никогда не оставит в трудную минуту. Он умеет утешить и ободрить. А еще он очень позитивный. Иногда. В общем, Вадим, все эти люди и я поздравляем тебя с днем рождения, мы счастливы, что сегодня тот день, когда ты родился. Пьем за тебя! — улыбнулась девушка, протягивая бокал вперед, чтобы другие могли чокнуться.

Я тоже подняла свой бокал и чокнулась со всеми, улыбаясь и подхватывая совместное: «С днем рождения!». Отпив немного шампанского, я повернула голову в сторону главной пары этого вечера. Подруга отпила шампанского и чмокнула именинника в губы, улыбаясь. Он ответил тем же и отпил что-то (виски?) из своего бокала, прижав одной рукой за талию девушку к себе.

Мы приступили к трапезе. Еды было предостаточно и было очень даже вкусно. За столом все активно общались, но я даже диалог ни с кем поддержать не могла, потому что знала я всего лишь троих: Сима, Лену и Вадима. Сим был занят разговором с низковатым парнем со светлыми волосами и худым лицом. Он был очень загорелым и его голубые глаза очень выделялись на общем фоне лица. Также взгляду сразу же была заметна яркая бирюзовая футболка. У меня даже слегка зарябило в глазах от такого контраста. Взгляд я тут же поспешила перевести в другое место. Про Лену и Вадима я даже не говорила, они слишком сильно были увлечены друг другом, чтобы с ними о чем-то болтать. Хотя некоторые все-таки завязывали с ними разговор или отдельно с каждым из них. Но я почему-то очень сильно сковалась и не знала, о чем сейчас можно поговорить.

— Тебе подлить еще шампанского? — я услышала вполне знакомый голос и обратила взгляд на говорившего.

— Да, если можно. Только немного, — Сим протянул бутылку с шампанским, а я доброжелательно улыбнулась и сделала встречный жест бокалом.

— Ты всегда такая молчаливая? — парень забрал у меня из рук бокал и стал медленно наливать напиток.

— Нет… да, — вздохнула я, не пытаясь обманывать ни себя, ни этого паренька. — Просто слегка непривычно, я тут никого не знаю. Ну кроме вас троих. И даже не знаю, о чем можно поговорить.

— Нашла проблему, — он вернул мне наполненный до краев бокал. И это в его понимании немного?.. — Смотри. О, классная татуировка, где сделала? Нет, я не собираюсь делать. Просто интересно, — Сим обратился к сидящей рядом с ним девушке, у которой на ключице была видна татуировка, которую я, кстати, до этого не заметила.

Девушка охотно начала отвечать Симу на вопросы и даже задавала встречные. У них завязался короткий разговор, в котором парень успел подлить девушке шампанское. Я была сражена наповал, когда прозвучала следующая фраза:

— Меня, кстати, Сим зовут. А тебя?

— Рита, — собеседница парня улыбнулась. После этого Сим вернулся ко мне.

— Ну вот видишь, ничего сложного. Поговорили ни о чем, но был же разговор и даже вполне интересный, — парень подпер двумя руками свой подбородок и смотрел на меня, улыбаясь.

— Я не такая коммуникабельная, как ты, — усмехнувшись, я отпила из своего бокала.

— Ой, да ладно тебе. О, — резко парень посмотрел за спину, после чего вскочил и прибавил звук в колонках. Комнату наполнила еще одна ритмичная песня, которую я раньше не слышала. Но не успела я опомниться, как Сим оббежал стол, схватил меня за руку и вытянул на просторную часть комнаты, где он начал танцевать.

Стоит ли говорить, что я тут же зажалась и подхватывать настрой парня не собиралась? Но в отличии от меня другие сразу же подтянулись и начали танцевать, заполняя пространство вокруг и создавая душный вакуум, в котором все дрыгалось и шаталось.

Мне ничего не оставалось, как начать двигаться в такт со всей волной народа, которая как во флэшмобе поддерживала свой определенный живой ритм. Я еще слышала какое-то ругательство о том, что кто-то пролил выпивку на пол и что танцевать надо без алкоголя в руках, ибо паркет новый.

— Ну, давай, двигайся, — Сим материализовался из неоткуда, будто вылез из самых недр этой толпы и ухватил меня за руки, которые тут же начал поочередно подергивать на себя, заставляя меня смешно двигаться.

Такие танцы устраивают в детстве, когда ребенок не хочет танцевать, а к нему подходят, берут за руки и начинают раскачивать. Мне стало очень весело, и я рассмеялась.

— Ну вот, это уже другое дело, — Серафим тоже улыбнулся и стал выплясывать вокруг меня, а я сама того не понимая, улыбалась и танцевала с ним на одной волне. Впервые я действительно не стеснялась чужого общества и просто получала заряд позитива и погружалась в эту веселую атмосферу праздника и энергии.

Композиция сменилась на уже вполне знакомую мне «Ты — ветер, я — вода». Я не успела понять, как Сим крикнул: «Парни приглашают дам», рассмеялся и обнял меня за талию, увлекая в «медленный танец». Как ни странно, но некоторые действительно стали просто танцевать, кто-то, конечно, сел или ушел на кухню. Но я танцевала медленный танец. Свой первый медленный танец с парнем.

Я неловко обняла Сима за плечи и прижалась к нему, положив голову на его плечо, я смотрела в сторону, и мы топтались на месте по кругу. Это было так просто и так по-детски, но мне было так приятно. Под мой взгляд попали Вадим и Лена. Я тут же невольно улыбнулась, когда увидела их танец. Подруга наклонила голову, ее правая ладонь была в ладони парня, он ее крепко сжимал, а второй рукой крепко держал ее за талию. Он сначала утыкался носом в ее макушку, потом целовал ее в лоб и щеку, он что-то очень горячо шептал ей на ухо, терся о него своей щекой. Столько нежности было между ними, что у меня невольно защемило в груди. Ведь Лена так счастлива. Она улыбается. Он улыбается. Они такие счастливые, будто это две звезды в космосе, которые вращались на разных орбитах, а потом вдруг… Вдруг создали свою орбиту. И на этой орбите были только они вдвоем.

«Ты — ветер, я — вода…»

А у нас с ним может быть своя орбита?

«Я — небо, ты — звезда»

Мы такие разные…

«Мы с тобою навсегда…»

Слава… Почему ты опять тут? Почему мне так больно?!

«… Я оставляю в старом все провалы…»

В груди все сжималось, раскалывалось, разбивалось и осыпалось. Внутри я била стекла руками, а затем снова пыталась их склеить. Они резали руки до крови, я разбивала колени о пол, я ползала и собирала пазл из чертовых осколков. Осколков зеркала?.. Стекла?.. Души.

— … ты в порядке? — этот голос вырвал меня на поверхность из тьмы и острых осколков.

— Так, все нормально, — хмыкнула я. Непривычно спокойно. Когда я научилась так хорошо скрывать внутренние терзания?

— Ты просто так вцепилась в мои плечи, — неловко проговорил Сим, глядя куда-то в сторону.

Я подняла взгляд и посмотрела на свои руки, которые были настолько напряжены, что даже побелели костяшки. Я тут же ослабила хватку, а затем и вовсе отступила от парня.

— Прости. Я просто погрузилась в свои мысли. Я выйду на балкон. Он же на кухне? — я говорила крайне быстро и не давала вставить моему партнеру ни слова. Я просто пошла прочь. Прошла через толпу, через кухню и вышла на балкон, с которого ретировалась очередная незнакомая мне девушка, докурившая свою сигарету. Руки сами потянулись к окну, распахнули его пошире, и я тут же высунула нос, вдыхая свежий холодный воздух.

Снег.

Пару снежинок упали на оголенную кожу, я посмотрела на небо, откуда плавно слетали белые пушинки. Это зрелище отогнало от меня наваждение окончательно, я просто наблюдала за падающим снегом. И думала о том, что на наше выступление уже могут быть сугробы, а значит и новый год будет снежным. Я на это надеюсь.

Я вернулась в гостиную, где уже некоторые сидели за столом. Я уселась на свое место и залпом осушила бокал шампанского. Мы сидели еще какое-то время и были еще какие-то тосты от очень близких Вадиму людей, как я поняла. Как оказалось, Сим был лучшим другом Вадима. Они дружат вот уже семнадцать лет.

— … и я очень рад, что ты познакомился с Ленкой. Вы оба с ней стали в два раза ярче. И поэтому сейчас я бы хотел выпить за вас, дети мои! — Серафим поднял бокал вверх, отсалютовав в сторону парочки.

— Ты как всегда, — хихикнула Лена и все мы чокнулись, посмеявшись над непосредственностью Сима, осушили свои бокалы и все вновь принялись общаться с друг другом.

В какой-то момент этих разговоров кто-то ухватил меня за плечо. Когда я обернулась, то увидела радостное лицо подруги.

— Пошли со мной, — она кивнула на выход и помчалась, заворачивая на кухню. Я молча последовала за ней. На кухне оказалось пустынно. Все были в гостиной.

— Достань торт из холодильника, а я свечки достану, — скомандовала девушка, поставив стул перед одним из верхних ящиков и полезла за наверх.

Я так же молча открыла холодильник и достала один большущий торт. Я поставила его на стол и пока Лена копошилась, я рассматривала кондитерское изделие. Торт был шоколадный, а на его поверхности были равномерно рассыпаны конфетки M&Ms. В самом центре красивыми буквами с помощью крема была выведена надпись: «С Днем Рождения, SuperBoy». В этот момент подруга спрыгнула со стула и стала устанавливать свечки «22».

— Сбегай и выключи свет, я зажгу, — Лена полезла обратно к ящикам, а я побежала обратно в комнату, где был народ. Они, конечно, ожидали, но охи все равно пролетели по помещению, когда я щелкнула выключатель, погружая комнату во тьму.

— С днем рожденья тебя! — начала я, когда увидела, как подруга несет на руках торт из кухни. Все тут же подхватили ритм и все повторяли эти слова, пока Лена улыбалась и несла в сторону именинника его торт.

— Загадывай желание, — девушка опустила торт рядом с Вадимом и отошла в сторону, хватаясь за фотоаппарат.

— О желаниях мы еще позже поговорим, — ехидно проговорил Вадим и подмигнул Лене, после чего посмотрел на свои свечки, не церемонясь, задул их.

Все похлопали и покричали, еще раз поздравив именинника. Лена стала резать торт, а я расставляла тарелочки. Так мы поели торт. Посидев так еще немного, девушка попросила меня помочь на кухне, и я с радостью согласилась.

Лена мыла посуду, а я вытирала все, что она мне подавала и складывала на полку.

— Я так счастлива, — вдруг сказала она, смотря в раковину, но я прекрасно смогла разглядеть ее улыбку.

— Я заметила, — улыбка сама появилась на моих губах. Я даже ничего заметить не успела.

— Лет, он просто чудо. Правда. Я так счастлива, что встретила его…

— Эй, тише-тише, — я откинула полотенце к себе на плечо и обняла подругу, прижав ее к себе, потому что та начала плакать. — Он тоже счастлив с тобой. Я-то видела, — я улыбнулась, поглаживая ее по голове.

— Вот так вот бывает… Люди такие разные, а вместе им так хорошо. Словно душа стала полной. Раньше было так пусто, просторно. А теперь уютно так, — я слышала, как она продолжала всхлипывать, уткнувшись в мое плечо.

— Ну-ну, все же отлично. Хватит плакать, — сказала я решительно, отодвигая от себя Ленку. — Тушь потечет, напугаешь сейчас его, — я ей весело улыбнулась, надеясь приободрить.

— Точно… Тушь, — девушка рассмеялась, вытирая мокроту со своих щек. — Хотя она все равно потечет ночью, — она предвкушающее улыбнулась, зажмурив глаза.

— Так, без подробностей, — улыбнулась я, а затем кивнула на раковину. — Еще две тарелки.

— Да-да, — заразилась улыбкой Лена и принялась домывать посуду, больше мы не говорили.

Лишь в конце нашей с ней «работы», когда мы осматривали кухню и гостиную на наличие чего-то, что еще нужно убрать, а гости уже начинали уходить, она вдруг обернулась ко мне, возвращаясь на кухню:

— Ты все равно не отвертишься от подробностей, должна же я хоть что-то тебе рассказать! — вдруг выпалила Лена, глядя на меня.

— Ох… Женщина, мне с ним еще работать, — обреченно вымолвила я.

— Ничего-о-о, — махнула рукой подруга и сняла с себя фартук, который надевала на себя, чтобы не замочить одежду.

После этого разговора я лишь еще пару раз театрально вздохнула и пошла за телефоном, чтобы вызвать такси. Как раз пока оно ехало, я успела собраться и уже стояла в коридоре, когда мне сообщили, что можно выходить.

— Спасибо, что пришла, — сказал Вадим, улыбаясь. — Прости, что уделил слишком мало времени…

— Эй, все нормально. Тут была целая толпа, если бы ты уделял каждому время, то это была бы каторга, а не праздник. Я очень хорошо провела время, правда. Мне было, с кем поговорить, — я старалась говорить с улыбкой, чтобы Вадим действительно успокоился и перестал смотреть на меня виноватыми глазами Кота из Шрэка.

— Да-а-а, она очень хорошо провела время с Симом, — хихикнула подруга, обнимая меня.

— Ну раз так, то я спокоен. Еще раз спасибо за подарок, увидимся на работе, — Вадим тоже обнял меня, а потом вернулся к Лене.

— Еще раз с днем рождения. Удачной вам ночи, — хихикнула я, после чего вышла за дверь и побежала вниз к ожидающему меня такси.

За окном мелькал ночной город, который уже немного припорошило снегом. Яркие огни вывесок и фонарей быстро пролетали мимо моего взгляда, превращаясь в размытые пятна. На душе было так спокойно и уже начинало клонить в сон. Я почти заснула, когда таксист сообщил, что мы приехали. Я расплатилась, после чего пошла к подъезду, попутно пытаясь найти в своей сумке ключи.

Все было без толку. Я попыталась припомнить, что было, когда я выходила. И скорее всего, как, наверное, и есть, я оставила ключи на полке, а сама быстрее убежала на вечеринку. Я тягостно вздохнула и мысленно попросила у папы прощения, если они уже спят, а я их бужу. Домофон звонил и звонил. Я звонила три раза, но никто не подходил. Поняв, что это бесполезно, я набрала папин номер и поднесла трубку к уху.

— Да, Виола? — послышался желанный папин голос.

— Пап, я тут… — начала было я, но осеклась, когда услышала на фоне у папы голоса и приглушенную музыку. — Вы не дома?

— Да, мы не дома. Разве Катерина тебе не сказала? — растерянно уточнил он.

Я попыталась припомнить, было ли такое вообще. И вспомнила, что днем, когда я собиралась, женщина заходила ко мне и что-то хотела сказать, но замолчала, увидев меня. После этого она не продолжила свое предложение. А я и не спросила, зачем она заходила.

— Э… кажется было такое. А когда вы вернетесь? — робко уточнила я у него, мысленно умоляя всех Богов, чтобы они уже собирались домой.

— Завтра к обеду приедем, мы не в городе. А что такое? — по голосу я понимала, что папа начинает волноваться. И если я сейчас скажу, что забыла чертовы ключи, то он сорвется с места и поедет обратно среди ночи.

— Нет, ничего, просто я думала вы скоро приедете, хотела вас встретить, — соврала я.

— А… Да нет, ложись спать, Виола, — в голосе отца прослеживалась улыбка.

— Да-да, сейчас же пойду. Хорошо вам повеселиться, — сказала я напоследок и сбросила вызов.

После разговора с папой итоги таковы: время час ночи, я стою на улице, идет снег, у меня нет ключей, родители уехали из города, а возвращаться к Лене и Вадиму сейчас вообще не вариант. Им сейчас вот в принципе не до меня. А, еще одно. У меня, твою мать, нет друзей, к которым я сейчас могла бы пойти.

Я села на лавку, держась за голову и активно заставляла свой сонный и пьяный мозг думать. Что в такой ситуации делать? Ночевать на улице? Ага, на лавке в платье устроиться. Маньяки, воры и бомжи, приходите! Не вариант вообще. А что тогда? Мотаться по городу всю ночь? Да это вообще бред. Я замерзну, устану и помру под каким-нибудь кустом. Ну же мозг, думай!

— Точно! — вслух выпалила я, вскакивая с лавочки, когда насилие над моим мозгом дало свои плоды. Я снова вызвала такси.

Где-то через полчаса я стояла перед дверью Паши. Мне сейчас очень бы хотелось, чтобы он не спал, а лучше был один и просто читал книжку или что еще может делать Паша? Не важно. Главное, чтобы меня он не послал. Не прямо, конечно, это же Паша. Но взглядом он может. Да так, что потом вообще не захочешь к нему подходить.

Я позвонила в звонок и сразу же услышала звук, который приглушенно доносился из-за двери. Кажется в этот момент мое сердце пропустило пару ударов, а мозг вдруг резко выдал мысли, что, возможно, это была плохая идея. Но отступать, увы, было поздно. Замок щелкнул. Дверь отворилась. Я медленно подняла смущенный взгляд от пола, но тут же замерла, когда увидела парня в одних джинсах.

— Антоненко?.. — только и смогла пискнуть я, ошарашено глядя на растрепанного Антоненко.

— Кхм… Э… Антипенко? — либо он тоже отходил от шока, либо пытался меня узнать. А вообще, похоже и то, и то. Ну и что теперь делать?

_____________________________________________________

*песня: Олег Майами — Ты ветер, я вода

========== 19 глава. Я желаю ==========

Два пьяных человека смотрели друг на друга, как два барана на новые ворота. Казалось это длилось вечно, пока в дверном проеме не появился Паша, который отодвинул Славу и посмотрел на меня. Он тоже присоединился к нашему обществу баранов. Так мы и стояли, смотря друг на друга.

— Антипенко, ты чего приперлась? — первым прервал игру в гляделки Слава.

— А… Паш, — я вышла из ступора и обратилась к хозяину квартиры. — Я отвлекаю, да? Просто понимаешь… Я была на дне рождения, а ключи дома забыла и родители из города уехали. Мне совершенно некуда податься. А знаю я только твой адрес, — я очень сильно смущалась и мялась, практически выжимая из себя слова.

Паша не сказал ни слова, лишь протолкнул Антоненко в квартиру, а сам отошел в сторону, пропуская меня в коридор, гостеприимно проводя ладонью вглубь квартиры.

— Спасибо большое! — тут же вымолвила я, шагая в квартиру и закрывая за собой дверь. Я разулась и была очень рада, что мне не придется драться с бомжами за лавочку или за уютное местечко на вокзале. И настолько была рада, что даже забыла совсем, что тут Антоненко.

Я перевела на него взгляд, но он даже не смотрел на меня, а просто пошел в сторону гостиной, откуда доносилась приглушенная музыка.

— Вы проституток заказали? Па-а-аш-а-а-а! Меня о таком предупреждать надо, — послышался знакомый голос, но явно приправленный n-ным количеством алкоголя.

— И я тебе рада, Кирилл, — сказала я, заходя в просторное помещение. Здесь все еще приятно пахло ароматом уюта и чистоты, но все это явно смешивалось с запахом алкоголя.

— Ой… Вета, прости, я не хотел, — покраснел Соболев, почесав затылок. И этот с голым торсом. Что за порнуху они тут устроили? Один Паша в одежде ходит. В домашних просторных штанах и майке, кстати.

— Все нормально, — усмехнулась я. Кирилл вел себя как обычно. Все такой же беспечный и смешной. А Паша был невозмутим, хотя глаза он все-таки закатил, когда его друг извинялся.

— Стоп. А что ты тут делаешь так поздно? Вы что, с Пашей?! — глаза Соболева ненормально увеличились, удивленно взирая на меня и на Маркова, который стоял со мной.

— Нет-нет! Ты не так понял, Кирилл! — краснея, выпалила я. Я снова поведала всю историю того, как я пришла к такому исходу.

— Ох… Не повезло тебе. Но Пашка наш молодец. Он всегда всех выручает, — мы уже сидели за столом, когда я закончила свой рассказ. Кирилл закинул свою руку другу на плечо, улыбаясь, а Паша спокойно пил коньяк из бокала.

Про Антоненко я молчу. Этот вообще был не рад тому, что я пришла. Все нос воротил. Ходил по дому и делал вид, что занят тем, что рассматривает интерьер и наша компания ему вообще не интересна.

— «Да кому ты вообще нужен, Индюк!» — злостно выпалила я в его сторону. Но рта, конечно, не открывала.

— Прими ванную. Я дам вещи. — краток, как никогда. И даже слушать ничего не стал. Просто показал в сторону своей ванной и ушел за вещами.

Ну что же. Раз предлагают, то схожу, да и щеколда в ванной есть. Переживать мне незачем. Переживать надо было тогда, когда я сюда заходила. Тут три пьяных парня. И только один из них адекватный. И это Паша. И я тут прискакала во всей красе. Пьяная и в коротеньком платье. Какая же я все-таки идиотка…

Я уже подошла к ванной комнате, когда вернулся Марков и протянул мне стопочку вещей. Я кивнула, улыбнувшись, и поблагодарила гостеприимного хозяина дома. После этого я закрылась в просторной комнате. Положив вещи на полку, провела ладонью по краю белоснежной ванной, в которой я могла вдоволь понежиться. Она была такой большой, что в нее можно было лечь с вытянутыми ногами. И мне так хотелось это сделать… Но черт, я не могу так злоупотреблять добротой Паши. Поэтому я завязала волосы в пучок, разделась и встала под душ.

Горячие струи барабанили по коже, стекая и унося с собой всю усталость за день. Я подставила лицо под «дождь», закрыв глаза и наслаждаясь приятным ощущение, которое наполняло меня изнутри. После душа мне стало так хорошо и свежо, появилось приятное чувство сонливости. Я нарядилась в домашние спортивные бриджи серого цвета и просторную черную майку, которая, кажется, принадлежала Паше. Ну и тем лучше. Потому что вещи его мамы были мне «в облипочку».

Я собрала свои вещи и засунула их в пакет, который парень тоже любезно мне одолжил. И все же, Паша такой хороший! Именно с такими мыслями я покинула ванную и вернулась к столу, где парни вовсю распивали спиртные напитки и ели закуски.

— Спасибо, Паш, — улыбнулась я, положив пакетик на стул, встав рядом с ним собственно. Парень лишь коротко кивнул, оглядев меня и продолжил есть закуску.

— Виолетта, выпьешь? — Кирилл обратился ко мне, протягивая четвертый лишний стакан, в котором уже было что-то налито. Я сначала помялась, но потом решив, что я и так пьяна, все-таки приняла стакан, поблагодарив парня.

Я села за стул, посмотрев на жидкость в емкости. Кажется сегодня я уже такое видела. Я сделала глоток, и алкоголь тут же обжог теплом мое горло. Да. Это виски со льдом.

— Как тебе? — улыбался парень, глядя на меня.

— Ничего так, пить можно, — я усмехнулась, делая еще пару глотков.

Здесь я тоже успела напиться, хотя сидели мы недолго, ибо мозг уже явно собирался отключаться, намекая, что я на ногах с самого утра и пора бы уже отдыхать, а не бухать тут всю ночь.

— Паш, а где мне можно лечь спать? — вяло проговорила я заплетающимся языком.

— Сейчас все уже пойдем, покажем, — потянувшись сказал Кирилл и тут же прикрыл рот, зевая.

Я встала, слегка пошатнулась, но устояла на ногах. Надеюсь завтра не будет совсем плохо…

Паша поднялся со своего места и принялся стаскивать посуду в раковину. Слава не поленился ему помочь. А вот Соболев махнул на них рукой и двинулся наверх, зазывая меня, чтобы показать мне спальное место. Я помялась, думая о том, что надо было бы помочь мальчишкам, но потом мой мозг мягко напомнил мне, что я только мешаться в таком состоянии буду. Я все же двинулась за Кириллом. Поднявшись по лестнице, я встала в небольшом коридорчике, думая, куда теперь идти.

— Вот, туда иди спать, — рука парня легла мне на плечо, и он толкнул ближайшую ко мне дверь, которая открыла взору лишь темное пространство из-за отсутствия света.

— А… Спасибо, — я кивнула. — Спокойной ночи, — ноги уже сами меня несли к месту моего ночлега. Кажется Кирилл отправил мне взаимные пожелания, но мои уши уже не слушали.

Я закрыла дверь и на секунду включила свет, чтобы понять, где находится спальное место. Я не особо разглядывала комнату, но тут же перед собой увидела огромную двуспальную кровать, которая так и манила к себе своей воздушностью. Я сразу погасила света и на ощупь дошла до кровати. Забралась под прохладное одеяло и приложила горячую от алкоголя щеку к подушке.

Я уже начала проваливаться в долгожданный сон от приятной истомы, прошедшей по всему моему телу. Я чувствовала, как постепенно расслабляются мои мышцы и я уже чуяла Царство Морфея. Но тут алкоголь резко ударил по моему мочевому пузырю, намекая, что надо бы сбегать в туалет. А мозг отчетливо сообщал мне, что до утра это не подождет и он не собирается со мной церемониться.

Я села в кровати, оглядела комнату, в которой уже прилично видела очертание мебели, потому что глаза привыкли к тьме. Высунув ноги из-под одеяла, я ступила на пушистый коврик, с которого шагнула на пол и направилась к двери. Открыв ее, я обнаружила, что везде уже темно и, похоже, парни все легли спать. На ощупь я пошла по коридору и увидела ночник, который горел возле какой-то двери. Я отворила ее и поняла, что это туалет, потому что нигде не было окна, которое во тьме было бы видно. Нащупав выключатель, я осветила помещение, которое действительно оказалось туалетом.

Вытерев руки, я вышла из комнаты, выключила свет и направилась обратно в спальню. На этот раз я снова шла на ощупь, потому что свет в туалете был очень ярким, после него я вновь перестала нормально ориентироваться в небольшом пространстве длинного коридора. Наконец я во что-то уперлась и не сразу поняла, что это «что-то» на самом деле «кто-то». Мы оба отпрыгнули, причем «кто-то» издал тихое шипящее «блять».

— Извини, — вырвалось у меня, потому что я посчитала виноватой в этой ситуации себя.

— Антипенко, чего тебе не спится-то? Вот зачем шляться ночью по коридору? — яростно шептал мой собеседник, а по манере говорить я поняла, что это был Слава.

— А ты-то чего шляешься? — напала я в ответ, вглядываясь в темный силуэт.

— Не твое дело, вали отсюда, — яростно продолжал шептать парень, пытаясь обойти меня. Ну как пытаясь?

Он отпихнул меня в сторону, а я не устояла и ударилась головой об стенку, отчего сама невольно матюкнулась. В темноте я еще и в ногах своих запуталась, рухнув на пол, отчетливо издав громкий стук.

— Антипенко, ты чего какая громкая? — шепотом рявкнул на меня Антоненко, пытаясь определить мое местонахождение, потому что рядом еще стояло что-то вроде пуфика.

— Может потому что один имбицил меня в стенку толкнул?! — тихо начала вскипать я.

— О, правда? Просто кто-то весь коридор перегородил! — продолжал возмущаться на меня парень, пока я пыталась подняться с пола. И я поднялась.

— Весь вечер молчал, не трогал, а тут вдруг вылез из какой-то дыры весь злой и угрюмый! Какой таракан тебя укусил, мать твою? — не выдержала я.

— А какого хрена ты приперлась к Паше? — вдруг резко выпалил парень.

— Я объяснила! — тут же защитилась я.

— Почему он, а не я?! — я опешила и не смогла ничего ответить.

Кажется Слава тоже опешил от своих слов, потому что он молчал и провел рукой по волосам, как я могла судить в темноте. Я чувствовала себя слепой, потому что не видела его выражения лица, я лишь слышала равномерное дыхание. Его и свое. В этой кромешной тьме мне казалось, что все сужалось лишь до нас двоих.

— Забей, — тишину нарушил Антоненко и развернулся ко мне спиной, пытаясь удалиться. И удалился бы…

— Нет, — я не успела осознать, как моя рука нашла его руку во тьме и крепко сжала за запястье. Понимала ли я, что вообще творила тогда? Вряд ли. Я была пьяна. И он был пьян. Два пьяных дурака встретились во тьме. Мы не видели лиц друг друга и могли ориентироваться только на слова, звуки, тон. Это казалось какой-то очень долгой игрой. Очень странной игрой, в которую мы сейчас играли.

— Отпусти, — он не поворачивался ко мне, а я не отпускала.

— У меня не было твоего номера. Я бы… позвонила, — совсем уж тихо вымолвила я и тут же прикусила губу. Что я несу? Вот что? Я? Позвонить ему? Что за бред?

Я не успела ничего понять, лишь сжато пискнула, когда парень прижал меня своим телом к стене, опустив руки по обе стороны от моей головы. Не поднимала взгляд, но этого и не надо было. Он наклонился, приближаясь своим лицом к моему. Я вглядывалась во тьму, в его лицо. Я видела очертания, я видела блеск в его глазах. Я не могла оторвать от него свой взгляд, отвернуть голову, попытаться вырваться. Я лишь наблюдала за его медленными движениями, которые, кажется, длились вечно, словно в замедленной съемке. Он был будто хищником, который приближается к своей жертве. Черт… мне нравится быть этой жертвой. Наконец его губы нашли мои. Наверное это был алкоголь… Он так повлиял… Но я ответила, ответила на его поцелуй, приоткрыла губы, давая ему больше воли. Губы горели, от его ласк я таяла и подставлялась под этот поцелуй еще больше. Под своими ладонями я ощущала мягкие волосы, которые я сжимала на его затылке. Мне хотелось погрузиться в эти ощущения с головой, чувствовать его поцелуй еще больше. Он ласкал меня так, что я уже не могла стоять, но он понял. Понял и поднял меня, заставив закинуть ноги ему на бедра, лишь на секунду оторвавшись от моих губ, он поцеловал меня в нижнюю челюсть, а затем вновь вернулся к губам, лаская их, на секунду кусая и оттягивая нижнюю на себя, а затем снова начинал ласкать.

Его руки бесцеремонно забрались под мою майку, скользя по талии, затем вновь опускаясь на мои бедра. В какой-то момент я отчетливо почувствовала его руки на внутренней стороне бедра, и в этот момент низ живота сладко заныл, а мне хотелось и дальше таять в его объятиях. Я не хотела останавливаться. Он поцеловал меня в шею, долго, страстно, заставляя меня рвано выдыхать и покрываться мурашками. Поддавшись неведомому мне желанию, я наклонилась к нему и куснула его за кончик уха, а затем поцелуями спустилась к шее, которую я целовала робко, мелко и быстро; но потом поняла, что от него у меня останется больше пятен, я стала целовать его жадно, долго и так, чтобы утром я могла это видеть. Я было застонала, но меня тут же заткнули поцелуем, когда его ладонь забралась мне под майку и сжала мою грудь.

Опора из-за моей спины куда-то ушла, но меня надежно держали, прижимая к себе, и ни на миг не отпускали, будто я была чем-то желанным, драгоценным. И мне хотелось, чтобы это было так. От таких мыслей мне хотелось, чтобы эта ночь не кончалась. Он куснул меня за шею, заставляя меня вновь застонать, но тут же заткнул мой рот, жадно целуя.

Позади что-то щелкнуло, а уже через секунду меня бросили на кровать. Мощное тело Антоненко нависло надо мной. Мои руки без стеснения ринулись к его торсу, поглаживая крепкие мышцы и обводя гладкие контуры. Еще пара секунд и он вновь заставил меня, заставил поднять руки и снял с меня майку. Я стыдливо прикрыла грудь руками, но парень ласково поцеловал меня, отчего руки как-то сами ослабели и отпустили округлости. Слава явно был доволен такой реакцией, потому что стал целовать мою шею, затем ключицы, а я прикрывала рот ладошкой, рвано в нее выдыхая. Он спустился к моей груди, и я застонала, прогнувшись, когда он принялся ее ласкать. Он уже не затыкал, он откровенно наслаждался. Я чувствовала, как уголки его губ расплылись в довольной улыбке. Он, зараза, заставлял меня растворяться в его ласках, выгибаться, ерзать, хвататься за него, сжимать его волосы, царапать спину.

Мурашки прошли второй волной, когда он поцеловал меня в пупок и провел языком вверх к солнечному сплетению. Это настолько смущало, что я отвернула голову и приложила тыльную сторону ладони к своему рту. Второй я сжимала простынь под собой. И он вновь вернулся к моей шее. Я не оставила себя в долгу и начала целовать его шею с тем же жаром, спускаясь к плечам, а затем возвращаясь к ключицам. Ладони я вновь вернула на его торс, изучая каждый изгиб и контур его мышц.

Он куснул меня за мочку уха, а потом неприлично потеребил ее языком.

— Ты прекрасна, — я слабо слышала его шепот, дыхание обжигало, но я старалась его понимать. — Я желаю тебя, Лета, — он сладко проговорил мое имя и вновь внизу моего живота все сжалось.

И я не знаю, чем бы это закончилось, если бы всю комнату не озарил яркий свет от люстры. Кто-то нажал выключатель и из-за плеча Антоненко я увидела ошарашенного Кирилла. Я тут же забрыкалась, призывая парня слезть с меня. Я сразу прикрылась одеялом, потому что майку рядом найти не смогла.

— Какого черта, Кир? — яростно проговорил Слава, садясь на край кровати.

— Это я у тебя хочу спросить. Вы сдурели в спальне родителей Паши это делать? Он вам головы оторвет. Вам еще повезло, что я зашел сюда, а не он! — кажется Соболев был рассержен и смотрел на нас с искренним недоумением.

— Блять, — Слава провел рукой по своим волосам и встал с кровати, он сделал пару шагов, затем отошел к окну, вернулся и кинул мне на колени мою майку.

Он больше ничего не сказал, просто ухватил Кирилла за плечо и вытолкал его из комнаты, выключая свет и захлопывая за собой дверь. А я осталась сидеть в темноте в своем шоке. Весь алкоголь будто выветрился из моего организма, и я начала вполне оценивать ситуацию. Только что я и Антоненко чуть не переспали. Мы. С ним. Чуть. Не переспали!

Я быстро натянула на себя майку, а затем стыдливо ухватилась за голову. Я стонала от его ласк. Я не сопротивлялась. Твою мать. Мне нравилось это. Мне чертовски это нравилось! И это пугает!

Я откинула одеяло и забралась под него с головой, уткнувшись в подушку лицом. Я лежала так до тех пор, пока не поняла, что мне требуется кислород. Я вытащила голову, а затем легла нормально на живот, повернувшись лицом в сторону окна. Этой ночью мне было не до сна. Он больше не шел. Да и первую половину ночи внизу слышались голоса и приглушенный шум.

========== 20 глава. Концерт ==========

Той ночью мне так и не удалось поспать. Я ворочалась, в голову лезли разные мысли, не дававшие смокнуть глаз ни на секунду. Только я опускала веки, как вместе с ними опускались и воспоминания о жарких поцелуях и страстных прикосновениях. Это казалось какой-то пыткой. Я каждый раз открывала глаза и смотрела в окно. Пыталась отвлечься. Думала о цветочках, пчелках, пыталась напевать в голове разные песни. Потом все-таки удалось отвлечься, когда я вспомнила, что Музе хватит корма до утра, но не до приезда родителей. Животинке придется долго ждать, пока хоть кто-то вернется домой. А точнее — родители. Потому что без них и я не попаду домой. Такова уж наша участь.

С такими раздумьями мне все-таки удалось уснуть и поспать пару часиков. Проснулась я просто в ужасном разбитом состоянии. Такое ощущение, что не поспала, а моргнула. Только вот выпитый алкоголь решил ударить по мозгам, а организм решил добить еще и жуткой моральной усталостью.

С того дня прошло уже больше недели, а может и две. Но я прекрасно все помнила. В то утро мы не разговаривали с Антоненко, он молча пил кофе и даже не смотрел на меня, но по его усталому виду я поняла, что он тоже не спал ночью. Кирилл виду не подавал, даже почти все время не говорил, а Паша просто не обращал внимания, наслаждаясь утренней тишиной. Таков уж наш Паша. Родителям я в тот день сказала, что оставалась у Лены, объясняя ситуацию своей забывчивостью и оставленными в квартире ключами. Они отнеслись вполне нормально к этому и ничего особо не спрашивали. Я была рада.

После всего этого дни проходили до жуткого обыденно: школа, работа, репетиции. Школа… Антоненко не оставался на перемены в кабинете, в столовой отсел за дальний столик, избегал меня как мог. Даже когда нам надо было вместе зайти в кабинет медсестры по документам, он тут же ушел, сославшись на какие-то дела, и что придет он позже. А я и не пыталась выяснить ничего…

В кафе он больше не приходил, а на репетициях был холоден и отстранен. Пел, конечно, так же классно, как и до всего этого, но он специально приходил позже меня, уходил раньше. Не говорил со мной, а если и надо было что-то, то он сообщал это своей матери и уходил. Уходил, даже когда она его звала. Ее пугало такое состояние сына, но отвечать он ей отказывался: «Все нормально» — говорил он ей. А я ведь не могла сказать, что это из-за… Меня ли? Может у него и другие проблемы есть.

Хотя мое состояние тоже было, видимо, странным, потому что в один из таких скучных дней, когда мы шли с Леной домой, она обернулась:

— Что с тобой? А со Славой? Вас будто током бьет рядом друг с другом, — выдала свои наблюдения Лена, поправляя свой шарф. За это время город успело хорошенько застелить снегом, и в данный момент снежинки неумолимо падали с неба, залетая прямо в лицо.

— Все нормально, Лен, — вяло отмахнулась я, засовывая замерзшие руки поглубже в карман пуховика.

— Ну да! Я тогда святая девственница, — сердито выпалила подруга, а затем добавила, — ясно теперь, какие мы подруги! — После этих слов девушка пошла вперед, поправляя спадавшую с плеча сумку.

— Лена, стой! — я догнала ее, тяжело вздохнув.

— Ну? — нетерпеливо взирала она на меня.

Что мне оставалось делать? Обманывать ее? Да она меня, как сканер — поймет все! Пришлось ей все рассказать. Начиная от ключей и заканчивая утренними замечаниями в сторону Антоненко, который игнорировать меня начал с того момента.

— И ты с ним не пыталась говорить? И он игнорирует? Да вы же пышете друг к другу страстью! — начала восклицать подруга, остановившись и топнув каблуком новых сапожек.

— Да тише ты! — шикнула на нее я, оглядевшись. Схватив ее за руку и пошла с ней дальше по дороге.

— Вот только не надо говорить мне сейчас, что ты его ненавидишь… — начала Лена, но я не дала ей продолжить, потому что злость захлестнула меня с головой.

— Да! Я ненавижу его, ясно? Ненавижу всем сердцем! Ненавижу этого Дьявола, Беса, Черта! Потому что… — я с силой сжала челюсть.

— Потому что? — любопытствовала собеседница, ожидая продолжения моей тирады.

— Потому что я влюбилась в него! Он Дьявол, который посмел забрать мое сердце! Мне семнадцать, Лена. А мои моральные устои полетели к чертовой бабушке, когда он поцеловал меня. Я хотела его каждой клеточкой своего тела. И постоянно думаю о нем. Меня током прошибает, когда я слышу, как он поет. Его голос ласкает мой музыкальный слух, я покрываюсь мурашками. Знаешь, каких трудов мне стоит держать голос, чтобы он не дрожал? А чтобы самой не дрожать? Знаешь, как тяжело? — я почувствовала, как начало щипать глаза и по щекам потекла горячая влага, девушка очень быстро размылась и стала водяным пятном перед взором.

— Эй, тише, Лет, тише, — она подошла ко мне и обняла меня, а я уткнулась ей в плечо, начиная плакать. За все это время мне действительно стало очень больно. В груди все сжалось и мне катастрофически не хватало воздуха. Я захлебывалась собственными слезами.

Я не знаю, сколько мы так простояли, но мне уже казалось, что на нас смотрит слишком много людей. Я оторвала голову от плеча и немного огляделась. Поблизости не было никого. Мне повезло, что в таком расклеенном виде меня видел только тот человек, который был мне близким. Стал близким за этот небольшой промежуток времени, что мы знакомы.

— Пойдем к тебе? Чай попьем, успокоишься, — предложила Лена, кивая в сторону поворота. А мы ведь всего чуть-чуть не дошли до моего дома.

— Да…Пойдем, — я зашагала в ту сторону, кутаясь в свой шарф. Тушь наверняка потекла по моим щекам и сейчас я выглядела как ведьма.

И вправду. Ведьма. Я тщательно стала умываться, пока девушка хозяйничала на кухне. Смыв весь макияж, я глянула на линзы, которые пришлось снять. Не буду их надевать обратно. Путь лежат. Тем более я дома.

Вернувшись к подруге, я помогла ей с закусками к чаю. Пока мы готовили, я послушала комплименты в адрес новой квартиры. Оказалось, что пока я была в ванной, гостья успела изучить здесь каждый уголок и оценить всю жилплощадь, как «офигенно».

Мы направились в мою комнату, взяв с собой стаканы и еду. Устроились на кровати. Лена включила ноутбук и нашла какую-то смешную комедию. Она помогла мне отвлечься от дурных мыслей, которые так и норовили влезть в мою голову все время до этого.

Я совершенно не успела заметить, когда искренне начала смеяться с шуточных моментов в фильме, подхваченная смехом Лены. Съели все запасы еды, которые притащили в комнату и до последней капли выпили чай.

— Когда у тебя там выступление? — спросила подруга, вытирая подаваемую ей посуду.

— Послезавтра, — тяжко выдохнула я. Декабрь действительно пролетел крайне быстро, и выступление было уже на носу.

— Ого! Так близко. Мы с Вадимом придем, — улыбнулась довольно девушка, вытирая последний стакан.

— Ты его уже уговорила? — посмотрела я на нее, выключая кран.

— Еще нет, но поверь, он мне не откажет, — она хмыкнула и убрала полотенце сушиться.

— Я так волнуюсь… — выдала вдруг я свои мысли. А почему нет? Я уже призналась сегодня в самом худшем. И к моему счастью мы больше к этому разговору не возвращались. Но зная Лену, это только пока.

— Эй, ты классно поешь, а перед концертом тебя еще нарядим и вообще будешь красоткой. Всех наповал сразишь, так что харе хандрить. А будешь хандрить… Я тебя чем-нибудь ударю, — буркнула в конце своей приободряющей речи девушка, отчего я рассмеялась.

— Только не по лицу, оно и так не презентабельное, — улыбнулась я, облокачиваясь на столешницу.

— Ну началось… — закатила глаза Ленка и толкнула меня в плечо.

Мы еще немного посидели после этого, разговаривая обо всем и ни о чем. Она ушла, когда домой вернулись Катерина и отец. Оба были довольные и веселые. Кажется, сегодня у них была презентация главного нового проекта, судя по их лицам, удачная. Я попрощалась с Леной и помогла родителям с пакетами, которые они кое-как затащили в квартиру. На радостях они поехали в магазин и закупились кучей всего: начиная от продуктов, заканчивая новой кофемашиной.

На ужин они меня все-таки вытянули, даже с учетом того, что я совершенно не хотела есть. Но от салатика и курицы не отказалась. В это время папа разливал шампанское в бокал Катерины, а потом и в свой… Который поставил передо мной.

— Немного можно, — улыбнулся отец, ласково глядя на меня.

— Э… Да не стоило… Спасибо, — замялась я, глядя на родителей поочередно. Катерина тоже улыбалась, дожидаясь, пока ее мужчина нальет золотую шипучку себе в бокал.

— Ну что же, за удачный проект! — мы чокнулись, отпив из бокалов, и принялись есть.

— У тебя выступление же послезавтра? — обратилась ко мне Катерина, отпив еще немного из своего бокала после недолгой тишины.

— Да, — смущенно улыбнулась я. Мне было приятно, что она помнила об этом. Да и по виду папы было видно, что он тоже знал об этом.

— Мы с отцом придем. Специально отпросились к времени твоего концерта, — она взяла за руку любимого и посмотрела на меня с ласковой улыбкой.

— О… Ого, я тогда попрошу вам места поближе, — вечер оказался самым приятным, ведь родители не забыли и даже собрались придти на мой концерт. Раньше отец не мог вырваться с работы и всегда пропускал такие мероприятия. Я даже не помню, когда он последний раз посещал какие-либо важные в моей жизни мероприятия. А тут они придут. Вдвоем. С работы отпросились!

— И у нас для тебя еще сюрприз, — сказал папа, глядя на Катерину. Та встала, ушла в коридор, а вернулась с весящим на вешалке чехлом. Я уже подозревала, что находилось внутри…

— Мы купили платье тебе на выступление, примеришь? — женщина убрала пару катышек с чехла и глянула на меня.

— Да! Конечно, — я тут же подскочила, ведомая порывом ярких эмоций, выхватывая вешалку из рук мачехи, двинулась в комнату, чтобы увидеть его. Судя по длине чехла, оно было длинной в пол.

Я положила чехол на кровать и медленно открыла замок, отодвигая края, чтобы увидеть платье. Разглядывать долго не стала, я тут же сбросила с себя свою одежду и нарядилась в покупку. Я застыла, рассматривая себя в зеркале. *Платье было действительно длинным, свободным в юбке, даже подол еще слегка расстилался по полу, чуть завиваясь. Спина была открыта ровно посередине, сверху имелась пуговица, застегивающаяся у самой шеи, а снизу небольшая молния. Спереди платье лишь чуть открывало ключицы, плотно прилегая к телу. Верх, усыпанный «кристалликами» похожими на льдинки, плавно накрывал низ, словно еще одной юбкой, только доходила эта «юбка» до середины бедра и сзади расходилась на два «язычка».

— Судя по блестящим глазам, оно тебе понравилось, — констатировала факт Катерина, зашедшая в мою комнату. Не то слово, я взгляда не могла от него отвести!

— Очень! Спасибо, — я, ведомая своими эмоциями, подскочила к женщине и крепко ее обняла, а потом отпрянула, стушевавшись.

— Да не за что, — удивленно пролепетала, а затем улыбнулась женщина, погладив меня по плечу. — Тебе очень идет это платье. Я не ошиблась, когда выбирала цвет, — она погладила юбку рукой, ощупывая ткань.

— Я тебе дам свои серьги, я их покупала на один вечер, а потом как-то не получилось надеть их. И браслет у меня хороший есть. У тебя тонкие запястья, будет очень красиво и элегантно, — Катерина улыбнулась, погладив мое запястье.

— Спасибо вам большое, вы очень добры, — я улыбалась тому, как рьяно ощущала радостное тепло в моей груди.

— Тебе. Зови меня Рина, твой отец уже приноровился меня так звать, пусть будет семейным, — она хихикнула и весело смотрела на меня, словно мы одногодки-подружки.

— Ой… извините… Извини, Рина, — это было так непривычно говорить прямо ей в лицо, словно я только что выплюнула ей какие-то крайне едкие и неуважительные слова. Сложно вот так вот сразу вдруг относится к человеку совсем как к родному и близкому, хоть мы и жили уже приличное количество времени вместе.

— Ничего, привыкнешь. Убирай платье, а то еще вдруг испачкается, — после этих слов женщина вышла за дверь и я слышала обрывки фраз, обращенных к папе. Катерина радовалась, что ее подарок пришелся мне по вкусу. А папа ласково говорил ей, что я еще успею привыкнуть. Думаю, он прав.

Утром я проснулась с прекрасным осознанием того, что сегодняшний учебный день последний и впереди долгие январские каникулы. Я наскоро завтракала с родителями, умылась. Надела на себя темные облегающие брюки, блузку цвета кофе с молоком, оставила волосы распущенными, оглядела себя, поняв, что ничего не вижу, надела линзы. Теперь все. Схватила портфель и побежала в школу. Почему-то сегодня хотелось туда бежать.

— Куда так летишь? — подстроилась ко мне Ленка уже на первом этаже школы.

— Я? На уроки. У нас всего два их сегодня, поставили для вида, — я улыбнулась. Конечно же было хорошо, но стоило помнить, что после январских каникул учителя начнут усердно готовить нас к экзаменам. Они и до этого готовили, но не так, чтобы сильно нас напрягать. Задания были не тяжелыми, но учителя находили повод лишний раз прикрикнуть на нас, что мы гаврики и бездари, которые не сдадут.

— О, у нас тоже два, второй у Лариски. Она нас пораньше отпустит, у них же сегодня корпоратив типа, — подруга улыбнулась, прижав короткую юбку к ногам, чтобы она не открывала ничего лишнего.

— У меня потом смена в кафе, так что меня можешь не ждать, — тут же оповестила я собеседницу.

— У меня дела потом, может вечером заскочу в кафе, ведь у Вадима сегодня тоже смена. Вместе до дома пойдем, — Лена улыбнулась, и на втором этаже мы разошлись, попрощавшись.

Сегодня в классе стояла самая настоящая радостная атмосфера. К новому году классы украсили и они стали выглядеть понаряднее и попрезентабельнее. Сразу чувствовалось приближение праздника. Я кинула сумку на свою парту, на середине которой красовалась самодельная елочка. Как мило.

Я уселась на стул как раз тогда, когда прозвенел звонок. В класс зашли оставшиеся ученики, которые бродили по коридорам школы или же на улице, дымя с утра пораньше. В толпе прочих зашел и Слава. Он сегодня был в черном свитшоте и темных джинсах, которые хорошо облегали его сильные ноги. Я сама не подозревая того рассматривала парня с ног до головы. Волосы в симпатичном беспорядке, веселая улыбка… Ямочка на левой щеке. Серо-голубые глаза, которые обратили свое внимание на меня. Я лишь через несколько секунд поняла, что Антоненко смотрит на меня. Я поспешила отвести взгляд и посмотрела в окно, за которым снова падал снег. Я поняла, что парень прошел мимо, когда меня обдало легким ветерком и приятным одеколоном. Антоненко… Чтоб тебя и твой парфюм!

Урок прошел обыденно, скучно и нас особо не нагружали, почти все время мы сидели и занимались своими делами. Мне постоянно хотелось обернуться на заднюю парту и посмотреть, что делает предмет моих волнений. Мне казалось, что я чувствовала его взгляд на себе. За долгое время впервые. Мы и раньше иногда пересекались с ним взглядами, но он тоже спешил его отвести, а сегодня продолжал смотреть, даже когда я отвела. Я чувствовала его на себе.

Когда услышала спасительный звонок, я встала со своего места, скину все вещи в портфель и мельком посмотрела на заднюю парту. Антоненко не смотрел в мою сторону, он что-то обсуждал с парнями, которые его ждали. Показалось?

Следующий урок был намного проще. Его вел наш классный руководитель. Алексей Александрович предложил нам выставить оценки и быстренько отпустить, чтобы не мучить ни себя, ни нас. Так и поступили. К моему счастью, эту четверть я отжила без троек. Хотя раньше результаты были лучше. Училась почти на одни пятерки. Скатываюсь.

Получив свои законные четыре и пять, я помчалась быстрее домой, хотя взглядом в толпе я искала того, кто не покидал мои мысли последние дни. Но его и след простыл, даже в закутке, где ребята курили, его не было. В какой же момент этот придурок переступил порог ненависти и стал мне настолько симпатичен? В голове не укладывалось. Ужасная первая половина года.

Кафе сегодня была целая куча народа. Шумно, громко, приходилось работать в удвоенном темпе. Шум усилился, когда за дальним столиком у окна молодой парень встал на колено и сделал предложение своей девушке. Зал на секунду затих и мои коллеги даже перестали носится между столами, наблюдая за развернувшимся шоу. Девушка сказала: «да» и все облегченно выдохнули. Вадим отнес их столику бутылку шампанского. За счет заведения. Точнее за свой счет. Эх, доброй души человек он все же.

Домой я вернулась без ног. Лена с Вадимом практически тащили меня на себе до дома. Уже в квартире я показала родителям дневник и услышала слова похвалы. А потом меня погнали спать, потому что завтра выступление, нужно встать пораньше и навести на себе бесподобный марафет. Я, впрочем, не сопротивлялась. Приняла душ, а потом забралась в теплую постель после легкого ужина. Муза тут же улеглась рядом на подушку и начала успокаивающе тарахтеть. Я погладила котенка по голове, а потом провалилась в глубокий сон.

Утром меня разбудила Рина, которая накормила меня завтраком. Как оказалось, она сегодня осталась дома, чтобы помочь мне, т.е. вовсе отпросилась с работы, а отец приедет точно к концерту. Мы очень хорошо посидели с Катериной за столом, потом, пока было время, мы немного прибрались дома, пока было время. А после женщина стала заниматься моей внешностью, как и в прошлый раз. Я ничего не имела против, потому что она чувствовала, какой тон и макияж мне стоит подобрать. Мне хотелось сегодня выглядеть крайне красивой. Ведь сегодня я буду выступать на сцене… И там будет Антоненко.

Через несколько долгих часов я была собрана, оставались лишь легкие детали. Из зеркала на меня смотрела миниатюрная девушка в длинном платье, волосы Рина убрала от лица, сделав небольшие косички по бокам и закрепив их сзади, волосы были волнистыми, но не кудрявились. Макияж был ярким и в то же время нежным. Закрученные ресницы, короткие, но выразительные стрелки, нежно-персиковые тени плавно перетекали в темно-серые. Подведенные по красивой форме брови и наконец матовая бледно-розовая помада. Ох, как бы не съесть ее от волнения.

— Замечательно! — тут же выпалила я, когда отошла от ступора.

— Вот серьги, надень, — сказала женщина, протягивая мне в руку длинные подвески на «крючках». В этот же момент она надела мне широкий браслет на руку, который действительно подчеркивал мои тонкие запястья. Я поспешила закончить образ серьгами и довольно улыбнулась, заметив точно такую же улыбку на лице моего «визажиста».

— Туфли в машине, сейчас сапоги наденешь и пуховик. Ты пока тут складывайся, а я к подъезду подъеду, — Катерина схватила свою сумку, накинула пуховик и ушла вниз за своей машиной.

Я еще немного полюбовалась на себя в зеркало, покрутилась, отмечая, что у Катерины отменный вкус. Со счастливой улыбкой я быстро оделась, подобрала полы платья и направилась вниз. Там уже стояла машина Рины, она даже пассажирскую дверь мне успела открыть. Я быстро юркнула внутрь, чувствуя, как холод пробирается к моим ногам. Мы тронулись и я тут же прилипла к окну, разглядывая город, небо над которым застилалось темно-синим покрывалом.

Внизу перед лестницей мы с Катериной распрощались, я сказала ей номера мест, которые выбила у Оксаны, и убежала к нашему кабинету, где меня ожидала остальная команда. Все уже были в сборе, я слышала это, когда подходила к нашей двери. Туфли я обула еще внизу, а сейчас быстренько скинула с себя пуховик, вплывая внутрь.

— Всем доброго вечера, — улыбнулась я, закрывая за собой дверь. В комнате были все, кроме Славы. Девчонки были в нарядных платье до колен, а Стас в синих брюках и серой рубашке с золотой бабочкой, волосы были аккуратно расчесаны и уложены.

— Привет, Виола, — улыбнулась Оксана Дмитриевна, которая была сегодня в длинном голубом платье с россыпью «снежинок» на плечах и груди. Волосы были собраны в замысловатую высокую прическу. Она оглядела меня и заулыбалась еще шире. — Ты прекрасно выглядишь!

— Спасибо, Вы тоже, — я улыбнулась и почувствовала, как щеки запылали.

— Да, ты очень красивая сегодня, — подхватил вдруг Стас, подступая ко мне ближе, осматривая с ног до головы. — Ну… То есть ты всегда красивая, но сегодня особенно, ну… — парень начал мяться и почесал свой затылок, а потом и вовсе отвел взгляд в сторону, изучая нашу стену.

— Все нормально, я поняла тебя, Стас, — я весело улыбнулась своему одногруппнику. — Не волнуйся так.

— Э… Ладно, хорошо, — он смущенно улыбнулся и отошел от меня.

— А где Слава? — поинтересовалась я. В действительности я правда искала его взглядом, пытаясь найти хоть намек на то, что Антоненко здесь, подтверждение нашла — куртка. А вот где он сам…

— Да он внизу, за кулисами стоит. Сказал, что не хочет сидеть тут и ушел, — сказала Нина, пожав плечами.

— А-а-а… — многословно ответила я, получив ответ на свой вопрос.

Не знаю, как ему, а мне нужно было еще один раз прорепетировать, что я и сделала. После этого мы спустились все вниз. Там я встретила Славу. Точнее сначала его спину. А потом он обернулся и замер, я тоже. Я сразу же обратила внимание, что он аккуратно уложил свои волосы, использовав, наверное какой-то мусс. На нем была рубашка молочного цвета, бабочка и жилетка, что была сверху, были цвета индиго, как и штаны, облегающие его ноги. Кажется у него вошло в привычку показывать свои накаченные икры. Но черт бы с этими икрами. Он весь выглядел сегодня так, будто сошел с обложки какого-то офигенно стильного журнала.

— Ты… Хорошо выглядишь сегодня, — начала блеять я. Именно блеять, мой дрожащий голос показался мне настолько отчетливым и жалким, что тут же захотелось провалиться сквозь землю.

— Спасибо, — он собирался отвернуться, но остановился, оглядел меня и тихо добавил. — Ты тоже прекрасно выглядишь. — Отвернулся.

Прекрасно, да? Улыбка сама появилась на моих губах и все то время, пока выступали другие коллективы и люди, я постоянно прокручивала в голове его слова.

Волнения не было до тех пор, пока мама Антоненко не сообщила нам, что мы выходим после тех танцоров, которые сейчас были на сцене. Меня немного пробрала дрожь. Я чуть высунулась, чтобы посмотреть в зал. Куча народа. Среди всех них я нашла родителей, которые обсуждали, по-видимому, танец, а после упорного прищуривания я нашла и Лену с Вадимом, которые сидели чуть подальше от моих родителей.

— …пора немного и проникнуться чувствами, ведь скоро новый год, пора чудес. На сцену с чувственным выступлением для вам выходят Вячеслав Антоненко и Виолетта Антипенко, — объявил один из ведущих. Зал разразился рукоплесканиями, приглашая выйти на сцену.

Я взяла микрофон в дрожащую руку и двинулась из-за кулис под начинающуюся мелодию, стараясь не смотреть в зал. Главное запеть, а дальше все пойдем само собой. Услышав нужную ноту, я поднесла микрофон и начала петь, слушая, как песня протекает по залу.

Глаза распахнулись сами и я узрела зал, там было темно, казалось, что никого не было. Мне стало спокойнее от этой мысли. Я продолжала петь, отдаваясь этим ощущениям.

Финальная нота и я оборачиваюсь в левую сторону, откуда из-за кулис выходит Слава, глядя на меня и подхватывая песню. Наши голоса вновь сливаются, и я не отрываю взора от парня, который медленно движется ко мне. Он встает рядом со мной и поворачивается к зрителям, продолжая петь со мной в унисон. Я с трудом отрываю от него взгляд и смотрю в сторону зрителей. Его соло. Я прикрываю глаза, вслушиваясь в этот голос короткие, но такие приятные секунды.

Он активно жестикулирует, смотря в сторону зрителей, его танец зажигает и меня, я ведомая каким-то его ритмом пританцовываю. Этого не было на репетиции. Это есть прямо сейчас и здесь. На очередном припеве я просто доверяюсь ему, и мы встаем спиной друг к другу, глядя куда-то вверх. Отпрянула от него в то же мгновение, что и он от меня, смотрю на зрителей, производя свое соло, а потом оборачиваюсь, находя Славу так близко к себе. И он смотрит мне в глаза, убирает свой микрофон и наклоняется к моему, его взгляд прикован к моим глазам, а губы так близко к моему микрофону. Мы снова сливаемся в унисон.

The day I first met you

You told me you’d never fall in love…

Зал наполнился аплодисментами, когда Антоненко коснулся своим лбом моего лба. Он продолжал смотреть мне в глаза, а я и не собиралась их отводить. Сейчас он был так близко, так рядом…

Мы поклонились и ушли со сцены. Антоненко снова стал собой, как только скрылся от света софитов. Он добродушно улыбнулся всем, кто нас хвалил и пошел прочь, скрываясь за толпой других выступающих. Я тоже пошла прочь из-за кулис, здесь и так хватало народу. Я могла бы пойти в наш кабинет, но почему-то я хотела найти сейчас взглядом этого парня. Хотела остановить его, а дальше… Не знаю. Я просто хотела найти его и схватить за руку, чтобы он не мог убежать.

_________________________

* немного картинок: https://vk.com/photo-103181888_456239017

Комментарий к 20 глава. Концерт

Эта часть далась мне с большим трудом…

Данная глава посвящается Маше, которая так упорно заставляет меня работать :)

Приятного чтения, дорогие читатели.

========== 21 глава. Дебри моего сознания ==========

Снег не казался холодным, когда я шагала. Напротив, он был теплым и ласково пушистым, словно кто-то застелил весь мой путь белоснежным искрящимся ковром. Дорога уходила в никуда, а над головой сгущались лысые ветки вековых дубов, которые окружали меня со всех сторон. Казалось, что я была загнана в какую-то клетку, но я все равно продолжала идти босыми ступнями по странно теплому снегу. Куда мне нужно идти и что я ищу? Почему внутри настолько пусто и зябко?

Тьма медленно отходила на задний план; впереди было что-то, к чему нужно было стремиться и я быстрыми шагами ринулась туда, надеясь, что там будет помощь и кто-то объяснит мне, что происходит. Но, кажется, я оказалась на том же месте, с которого начала свой путь. Неужели я уже обогнула и обошла все вокруг? Как я могла пройтись по кругу, ведь здесь прямая дорога без поворотов. Я бессильно опустилась на колени, которые вдруг обожгло снегом, который почему-то стал ледяным, а мои руки неестественно синели от холода; дрожь пробрала все мое тело и только сейчас я заметила, что была в странном зеленом платье, которое висело на мне, словно какая-то простыня.

Вдруг от моего тела резко поползла какая-то тень — моя тень, — которая стремительно увеличивалась и казалась мне ужасно страшной. Я дернулась от нее в сторону и услышала громкий звук, заставивший меня обернуться. Фары автомобиля ослепили, а скрежет тормозов оглушил. Я почувствовала, как кто-то больно дернул меня за руку, и я кубарем покатилась в неизвестность, которая расплывалась перед глазами. Я зажмурилась, чтобы меня не затошнило, но уже через мгновение меня захватила такая паника, что я подскочила с диким криком. Послышался шлепок и ладонь тут начало покалывать, как от хлесткого удара.

Я была в собственной постели в моей комнате. За окном еще царствовала ночь, в то время как Луна светила в мое окно. В помещении было нетемно, отчего — я сразу не поняла. Повернув слегка голову, я увидела включенный настольный светильник, в свете которого сидела Катерина… Она потирала щеку, отчего я моментально поняла, что когда вскакивала, видимо, ударила ее ладонью.

— Рина, прости… — я сжала в руке одеяло и виновато опустила голову. — Снова?

— Да, — согласно кивнула женщина, положив ладонь на мою руку. И так уже не первую ночь она приходит в мою комнату совсем заспанная в шелковом приятном халате, который так любит мой отец.

— Я не хотела будить. Папа спит? — я посмотрела на ее уставшее лицо. Как же я все-таки докучаю ей.

— Да, он спит. Мы уже это обсуждали, ему нужно высыпаться, — как и тебе, собственно. Но ты все равно каждую ночь приходишь сюда.

— Тебе тоже нужно спать, — рассеянно сказала я, понимая, что мои слова звучат глупо. Именно из-за меня она сейчас не спит.

— Кому здесь нужно спать — это тебе. Ты совсем исхудала и синяки под глазами. Может мы все-таки обратимся к врачу? — ласково сказала Катерина. Она говорит об этом уже не первый раз и я прекрасно понимаю — надо. Но я не могу решиться на это. Пойти к психологу, чтобы он промывал мне мозги. Не нужно лезть ко мне в душу.

— Я подумаю, правда. Но… Дай мне время, ладно? — я искренне хотела, чтобы сейчас она пошла спать и наконец-то выспалась. Ей это удавалось нечасто в последнее время.

— Хорошо, я все понимаю. Я лягу здесь, хорошо? — вопрос был риторическим, потому что женщина уже запустила ноги под мое одеяло и устроилась на подушке. Для нас двоих здесь было предостаточно места.

— Спасибо, — это все, что я смогла сейчас ей сказать. Она действительно была настолько добра ко мне, что иногда от осознание этого хотелось плакать.

Я тоже легла и меня тут же устроили у себя под боком, поглаживая по голове. Это были настолько приятные чувства, что я вновь начала проваливаться в сон, надеясь, что не вернусь опять в тот кошмар, который мучает меня уже продолжительное время.

Первые тревожные звоночки случились после нового года, когда я ни с того ни с сего начала реветь в первый же день каникул. Я осталась с ночевой у Лены и Вадима, (по факту это квартира Вадима, но мне проще думать, что я осталась у них двоих.) в Новый Год. Отец был сначала против, но каким-то волшебным образом Катерина уговорила его, и уже через пару часов он согласно кивнул, но строго приказал, чтобы не смела напиваться. Ему следовало бы знать, что один раз я уже напилась — закончилось оно так себе, — теперь уже пить совсем не хотелось. Даже если учитывать, что предмета моего нежелания там не будет.

День тогда прошел на удивление прекрасно: днем я любезно помогала Рине на кухне, а до этого за несколько дней мы убирались в квартире. Ближе к вечеру мы закончили с сервировкой стола и я начала собираться к Вадиму, собирая необходимые вещи. К родителям вот-вот тоже должны были придти гости — коллеги с работы. Мне не хотелось попадать в неловкую ситуацию и встречать этих людей на пороге, когда я буду убегать, поэтому я постаралась собраться как можно быстрее и уже через час я стояла в коридоре и прощалась с родителями.

— Помни, не напивайся, — сурово сказал папа, обнимая Катерину за талию, пока они провожали меня.

— Проведи хорошо время, — с сияющей улыбкой наказала Рина. И все-таки она замечательная женщина, кто бы не говорил, что все мачехи ужасные люди.

— Вы тоже оторвитесь, — я поочередно обняла их. — Я после двенадцати позвоню и поздравлю вас, — с этими словами я покинула квартиру и двинулась на вечеринку в честь нового года.

В этот раз народ тоже был, но было его раза в два меньше. Сим, кстати, тоже был. Впрочем, вечеринка прошла на отлично, после двенадцати я позвонила и поздравила родителей, а потом мы пошли на улицу и взрывали фейерверки. Один, кстати, чуть не спалил куртку Симу, который стоял слишком близко и чуть не получил заряд «позитива» прямо себе в грудь. Просто кто-то слишком криво установил ракету, и та полетела не по назначению. Слава богу, никто не пострадал, и врезалась она в сугроб, где потухла. Брак. После этого мы еще сидели где-то до четырех утра, когда меня уже знатно потянуло в сон, да еще и игривая шипучка служила катализатором моего скорейшего желания упасть на боковую. Лена уложила меня на диванчике, который оказался очень даже удобным, хотя вообще мне даже пол был бы прекрасным местом, лишь бы было одеяло. В ту ночь мне снилось что-то неприятное, и я проснулась достаточно рано, с учетом того, что уснула в четыре часа утра после очень яркого дня.

Хотелось сильно пить, поэтому я решила сходить на кухню, но чуть ли не взвизгнула, когда у самого дивана обнаружила Сима, который мирно посапывал. Бедный, он, наверное, замерз спать на полу. Сделать с этим я ничего не могла, потому что он был больше меня и затащить его на кровать я бы не смогла, поэтому я укрыла его своим одеялом и ушла пить на кухню. И вот когда пила — расплакалась. Отчего? Не знаю. Просто вдруг захотелось реветь. А потом прибежала Лена и мне стало еще хуже. Казалось, что меня с головой захлестнула какая-то истерика. Я то ли плакала, то ли смеялась. Объяснить смогла потом, когда приехала домой, где еще все спали. Правильно, нормальные люди первого января спят до вечера, а не встают в самую рань, как я.

У меня не было жуткого похмелья, зато было крайне мерзкое душевное состояние. С чем оно было связано? С Антоненко, конечно.

С нашего разговора прошло достаточно много времени (несколько дней). За это время я периодически задавалась многими вопросами, которые вызвал этот разговор.

Я догнала Антоненко на лестнице, которая вела в наш кабинет. Да, там были вещи и все в любом случае пошли бы туда. Не было сомнений, что прямо сейчас он направлялся именно туда, чтобы поскорее уйти.

— Антоненко, — окликнула его я, вставая на пару ступеней ниже, чем стоял он. На мой оклик парень обернулся не сразу, будто бы надеясь куда-то деться.

— Что? — все же бросил он, оглядывая меня. Такой взгляд… Неприятный.

— Я хотела поговорить с тобой, — начала медленно я, но меня тут же перебили резким и холодным тоном.

— А я не хочу обсуждать это. Это была ошибка, Виолетта, — назвал полным именем. Когда?.. Когда такое было в последний раз? Тогда собственное имя вызывало во мне дрожь.

— Ошибка? Ты считаешь это ошибкой? — злость непреодолимо заполняла мою грудь. Я ожидала всего, чего угодно… Ладно, я ожидала именно этого, но мне хотелось не слышать этих слов, а чтобы он сказал что-то совсем другое. — Да, Антоненко, это была ошибка, ты прав, с таким козлом не могло быть по-другому, — я оттолкнула его в сторону и двинулась к кабинету за своими вещами. Хотела с ним поговорить, хотела все выяснить, а оказалось, что все это было «ошибкой». Глупая.

— Конечно, я всегда был твоим врагом, которого ты себе придумала, — он шел за мной, не пытаясь нагнать или же перегнать. Просто размеренно поднимался по лестнице.

— Ну не я строила из себя бед боя, который всячески меня задирал, — закатила глаза я, не оборачиваясь к нему.

— Значит по твоей версии это я все начал? — мне казалось, что Слава как-то очень пристально прожигает мою спину взглядом, отчего захотелось поежиться и даже спрятаться где-то. Моральный садист. И не только моральный.

— А я что ли била себя? Или может тебя? — я остановилась на пролете и обернулась к нему, серьезно собираясь наехать, но резко все вылетело из головы. Он стоял с таким печальным взглядом… Какого черта?

— Вот как, ну да, — Антоненко тоже какое-то время стоял, а потом двинулся мимо меня и лишь в коридоре вновь обернулся. — Я бы на твоем месте выяснил, откуда у Лены столько интереса к тебе.

Я стояла в коридоре и не понимала, о чем он говорит. При чем тут Лена, если мы пытались выяснить собственные отношения? И почему у него был такой взгляд?

Нам так и не удалось поговорить нормально, потому что он достаточно оперативно ретировался домой или не домой, но, в общем-то, покинул здание и скрылся в неизвестном направлении.

Ленка тогда встретила меня с Вадимом и очень восторженно отзывалась о концерте, а ее парень очень по-доброму похвалил меня. Домой я уехала с родителями, глядя в окно, но не видя ничего, впрочем. Я думала о словах Антоненко и вдруг серьезно задумалась о поведении Лены в мою сторону. Насколько я знала, она учится здесь с десятого класса, то есть пришла сразу после девятого класса в другой школе. Все это время мы с ней иногда пересекались, но даже не предпринимали попыток познакомиться — у нее были друзья, а мне было комфортно в своем личном одиночном пространстве. А тут вдруг с приходом Славы она так оживилась, встрепенулась и потянулась ко мне с дружбой, причем очень явной и по-доброму искренней (как казалось со стороны). И что же получается? Антоненко намекает, что у нее есть какие-то мотивы к дружбе со мной? Какие же? Я не была богата (сейчас немного другая ситуация), не отличалась наличием влиятельных и крутых друзей, не выглядела общительной и доброй простушкой, с которой стоит завести дружбу, да я вообще сливалась с общей серой массой нашей школы. А тут вдруг такая доброта и интерес… А еще она меня знала. И знала по имени, которым меня наградил когда-то именно дворовой хулиган, коим являлся Слава.

Естественно этот вопрос следовало решить… И я его не решила. Не находила нужного момента, чтобы пообщаться с Леной. Даже на вечеринке потом не поговорили и после первого января тоже. Я никак не понимала, что мне следует спросить и как лучше поставить свой вопрос. Поэтому решение этого дела отложилось в долгий скрытый ящик моего подсознания, и мысленно я подумывала о том, что неплохо бы вообще замять эту тему. Мне было сейчас и так хорошо, а если правда испортит нашу с Леной дружбу, то это будет неприятным инцидентом в моей жизни. Хотя что говорить, вся моя жизнь — инцидент.

Самый треш начался позднее, когда мне раз за разом стал сниться один и тот же сон, который вводил меня каждую ночь в неистовую панику. Я вскакивала каждый раз с криком после фар автомобиля. Пару таких ночей ко мне в комнату вбегали вместе родители. Выслушав то, что меня так напугало, на третью ночь отец уже остался в постели, а в комнату ко мне ходила Катерина, стараясь меня успокоить. И я начала с ней сближаться. Ночами она что-то рассказывала и таким образом убаюкивала. После этого я спала мертвым сном. Почти всегда. Иногда притворялась, чтобы она могла уйти спать и наконец выспаться, а сама передвигалась, как воскресший только что из могилы вурдалак, которому требовалась баночка кофе, чтобы выглядеть немного живее. Во время каникул такое состояние не вызывало особого дискомфорта, лишь когда я гуляла с Леной, она замечала, что я начинаю закипать. Иногда я реально теряла нить разговора или вовсе не слушала подругу, разглядывая какую-нибудь яркую занимательную табличку на улице. Ее искренне волновало мое состояние, но я всех заверяла, что со мной все отлично. Тем более я до сих пор не поговорила с ней о тех словах Славы. А поговорить каждый раз хотелось все больше, но меня пугала неизвестность того, что может произойти после этого разговора.

Каникулы сменились трудными буднями. После Нового Года нас стали усиленно готовить к предстоящим экзаменам, и заданий было просто завались. А хотелось завалиться куда-то и не вставать до самого лета, а там пусть эти экзамены сдаются сами, а я посмотрю со стороны. Но, увы, когда я озвучила эту мысль нашей учительнице по математике, она вздохнула и сказала, что такого, к сожалению, быть не может. И дала очередную задачу на два листа. Убейте меня кто-нибудь.

Вскоре после всего этого я поняла, что просто морально не справляюсь со всем: я не высыпалась, мне снился один и тот же кошмар, давление экзаменами добивало меня, а еще у меня была полная неразбериха в отношениях со своей подругой и Антоненко, который теперь вовсе перестал меня замечать. Кирилл, кажется, был сообразительнее, чем я думала, — вопросами не донимал. Он просто здоровался со мной, иногда чем-то интересовался и уходил. Паша, видимо, не понимал, что между нами тремя произошло, но выражал это лишь странным переведением взгляда с меня то на Антоненко, то на Соболева и обратно. Прекрасно, что Марков был нелюбопытным и неразговорчивым. Еще одного болтуна я бы не выдержала.

День за днем состояние только ухудшалось и однажды утром я увидела в отражении худую и истощенную девушку, потерявшую всякий блеск в глазах, зато вот замечательные синяки под ними приобрела с завидной яркостью. Отец был явно обеспокоен моим состоянием и частенько спрашивал меня о моем рационе. Рацион, кстати, тоже был небогатым. Из-за недосыпа я потеряла и аппетит, поэтому ела я скорее на автоматизме.

Как-то раз за тихим семейным ужином папа не выдержал и поднял тему моего морально-физического состояния, видимо устав видеть вместо дочери ходячую тень какого-нибудь слуа.

— Вета, мы тут посовещались с Риной, — ровно начал он, поглядывая на меня. И почему я чувствую раздражение?

— Ну и что же вы насовещали? — прервала его на полуфразе я.

— Милая, спокойней, — отец посмотрел на женщину, которая сидела напротив него, я тоже перевела на нее взгляд. Какие интересные игры в переглядки.

— Мы подумали, что тебе следует сходить к врачу, — закончила начатую папой и прерванную мной фразу Катерина.

— К психологу? Обожаю, когда мне промывают мозг, — нет.

— Это не промывание мозгов, а помощь. Ты же совсем себя извела, — Катерина хмурилась, оглядывая мою фигуру в целом. Зато как одноклассницы завидуют, что я такая стройная стала, даже спрашивали, как похудела. Нервный стресс - моя лучшая диета.

— Я наелась, — отрезала я и поднялась из-за стула, скидывая посуду в раковину. Может я и не высыпаюсь из-за кошмаров, но я еще не свихнулась, чтобы меня к мозгоправу отправлять.

Пару дней после этого разговора я, к моему удивлению, высыпалась. Мне совсем ничего не снилось, а днем даже хотелось есть. В школе давалось все с завидной легкостью и я даже успела нахватать отличных оценок, что не могло не радовать, ведь в последнее время я с трудом натягивала свои оценки до четверки. Но это было лишь два дня, а затем все пошло по кругу. Снова тот же кошмар, который порядком уже доконал меня. К счастью вскоре я перестала кричать во сне и даже просыпалась ровно, глядя в потолок, хотя холодный пот все равно любезно стекал с моего лба. Спасибо ему за охлаждение, зимой же его так мало.

Катерина все равно каким-то образом узнавала, что я проснулась от кошмара и приходила ко мне в комнату. Хоть и не всегда, но ее можно было понять, ведь ей нужно было спать. У них с отцом был серьезный архитектурный проект, над которым они работали практически все двадцать четыре часа в сутки.

Женщина в очередной раз села ко мне на постель и поинтересовалась, какие у меня завтра будут уроки. Она постоянно спрашивала что-то отвлеченное, потому что я уже три раза пересказывала ей в красках свой сон. А так Рина хоть немного меня отвлекала от неприятных мыслей, которые посещали мою голову после этого кошмара.

— Почему вы вопреки желанию выспаться успокаиваете меня? — поинтересовалась в одну из ночей я, когда уже лежала в постели после кошмара, а женщина сидела рядом со мной в симпатичной темной пижаме с какими-то мелкими анимационными зверушками. Симпатичная пижама.

— А почему нет? — она улыбнулась и погладила меня ласково по руке. — Знаешь, в детстве я жила в старом маленьком городке, у нас еще в шутку называли его поселком городского типа. Но по праву он считался городом. Жили мы там семьей из четырех человек: я, мой брат и родители. Я была старшей сестрой, у нас с братом была разница в шестнадцать минут.

— Вы двойняшки? — поинтересовалась сразу же я. Мне было действительно интересно узнать о жизни Катерины. Особенно, когда она сама с охотой рассказывала об этом.

— Близнецы, — поправила меня она и продолжила. — До четырех лет мы спали с ним в одной кровати, в любом другом случае не могли уснуть или начинали капризничать. Родители всячески пытались нас отучить, но мы как два неподъемных танка уперлись в стену. Так и пришлось до четырех лет им мириться с нашим образом сна. Зато спали, как убитые.

— А потом как?

— А потом купили новый дом и там были две разные комнаты. Нам настолько понравилось, что мы сами перестали спать вместе, хотя иногда все-таки тайком бегали друг к другу. Моему брату сны не снились, он даже частенько на меня ворчал по этому поводу. А мне вот редко, но снились кошмары, которые меня крайне сильно пугали. Тогда мой отважный брат начинал рассказывать мне что-то веселое или делился какими-то своим мыслями. Страх сразу отходил на задний план, а он продолжал что-то рассказывать и дожидался, пока я окончательно усну, — на губах Катерины играла счастливая улыбка воспоминаний, которые она переживала в своей голове, пока рассказывала мне эту историю. Значит, она решила поступить как ее брат и помочь мне?

— У вас замечательный брат, — я улыбнулась ей, ничуть не кривя душой. Если бы у меня был такой брат, возможно, я не была бы такой замкнутой.

— Да, я тоже так считаю, — она хохотнула и поправила мое одеяло. — У меня еще много историй.

И она разговаривала, разговаривала и разговаривала, пока я не уснула. Это действительно помогало отогнать все и быть спокойной. Рядом с ней я ощущала себя будто бы защищенной. Я могла бы даже признать, что она заменила мне ласку матери, которой я была лишена с самого детства. И кажется, когда я засыпала, на щеках было что-то влажное.

Через несколько дней, на выходных, Лена позвала меня на каток в компании Вадима и Сима. Сима, кстати, в последнее время очень много. Он даже в друзья ко мне добавился и иногда вечерком интересовался, как у меня дела. Ленка пыталась шутить на этот счет, мол, я нравлюсь нашему неординарному другу (неординарный он был из-за своего стиля, особенно в яркой, бросающейся в глаза, одежде). Но Вадим очень быстро эти шуточки пресек, сообщив, что у Серафима, между прочем, есть девушка, по которой он вздыхает. Ну как вздыхает, они спят и у них свободные отношения. Подруга на такое фыркнула и сообщила, что Сим дурак, а я хорошая для него кандидатура. Я лишь театрально закатывала глаза. Ну сваха, не меньше.

На льду я держалась прекрасно, парни тоже, а вот Ленка каталась кое-как. Да, ехать она могла, но с определенной минимальной скоростью и не умела тормозить. Но Вадим, как ее верный рыцарь, вызвался учить девушку, что вскоре обернулось ее визгами и местами нецензурной бранью в сторону возлюбленного, ибо тот ухватил ее за руки и начал раскатывать вокруг себя. Как только не упала — загадка. Зато мы повеселились от души. Сим, правда, и без того веселился, выдавая различные трюки на льду, привлекая заинтересованные взгляды местных фигур-красавиц. Впрочем, парочке из таких парень дал мастер-класс по катанию, хотя по дамам было видно, что катаются они достаточно хорошо и ни в каких уроках не нуждаются. Сим тоже это видел, но виду не подал.

Я в свою очередь спокойно нарезала круги по катку, стараясь не влезать в середину, потому что там было слишком много людей, которые периодически врезались в друг друга. Особенно много было парней на подобии Сима: гиперактивные самцы с мотором между ног, заставляющий двигаться их по катку так, словно за ними гонится атомная подводная лодка ивот-вот выберется из-подо льда.

Когда мы все накатались, парни предложили зайти в кафе, которое являлось одной из приятных частей данного катка, что мы, собственно, и сделали. Внутри было тепло и уютно, а пол был устлан защитным материалом, который позволял передвигаться по кафетерию в коньках.

— Может вам покушать купить? Ви вон как исхудала, аж смотреть страшно, — тактичность не была вторым именем Серафима, он даже этого не скрывал и всегда, обычно, говорил все, как есть. Собственно этим и был приятен, если честно.

— Ну купи, купи, пирожок какой-нибудь, а из напитков горячий шоколад, — Лена ухватила меня за локоть и пошла вместе со мной забивать нам столик. Я против заказа ничего не имела: пирожки любила, горячий шоколад тоже.

Парни покивали и двинулись к прилавку, от которого веяло приятным, а главное аппетитным ароматом, от которого у меня вдруг скрутило живот, и тот возмущенно заурчал. Ого, да ты все-таки помнишь о своем предназначении.

— Хорошо покатались, Лет, — улыбнулась подруга, стягивая с себя куртку. Я последовала ее примеру, потому что в помещении было жарковато. Вдруг в память врезались слова Антоненко и вцепились в сознание мертвой хваткой, словно паук за запутавшуюся в паутине муху.

Я посмотрела на девушку, которая с лучезарной улыбкой смотрела на меня. Хотела ли я портить ей настроение? Нет. Хотела ли я портить его себе? Нет. Хотела ли я испортить дружбу? Тем более нет! Было ли мне интересно? Чертовски. И этот интерес победил все.

— Лен, можно с тобой поговорить, — слишком серьезно начала я. Как бы не напугала своим настроением ее.

— О… — как-то странно протянула Лена, оглядывая меня. Видимо ее все-таки смутил мой суровый настрой. — О чем? Что-то случилось?

— Не совсем, — неловко смягчилась и посмотрела в сторону. — Послушай, мы практически год проучились в одной школе и даже взглядами не обменивались, а потом вдруг ты помогаешь мне в туалете и вообще начинаешь вести со мной неплохую, даже очень классную дружбу. И… я задумалась: почему именно я? Ведь у тебя столько других людей было, с которыми ты общалась, но большую часть времени ты стала тратить на меня. С чего бы вдруг? — я не говорила, а практически лепетала и сомневалась, что этот говор можно было вообще разобрать и понять. Слишком все сумбурно и несвязно. Следовало лучше обмозговать то, что я должна была ей сказать.

— Потому что ты нуждалась в друге, а мне понравилось с тобой общаться? — тут же без промедления ответила Лена, и взгляд ее наполнился самой настоящей серьезностью. Серьезная подруга меня пугала.

— А почему ты назвала меня Летой? Почему не Виолетта или распространенное Вета? — тут же напала я. Я действительно нападала. И не знала, почему. Лена мне не враг… Не враг же?

Она долго молчала и смотрела на меня, а потом посмотрела в сторону печальным взглядом. Что за заболевание такое на печальные взгляды, когда я задаю вопросы?

— Слава подсказал, да? — спросила она, краем глаза посмотрев на меня.

— Откуда ты?.. — я удивленно уставилась на нее, не понимая, что происходит. Почему-то мне вдруг захотелось свернуть весь этот разговор, но процесс уже был запущен и остановить его было нельзя. Я пожалею, если остановлю это… Или пожалею, если услышу все-таки то, что она собирается сказать.

— Потому что знаю, кто мог это сказать, — спокойно пояснила Ленка и скрестила руки на груди, прямо посмотрев на меня.

— Ну да, он просто хотел посеять смуту в нашей дружбе, — усмехнулась я, надеясь, что это сгладит разговор.

— Мы дружили раньше, — сокрушила меня подруга заявлением.

— Что? Ты дружила с Антоненко? — тут же переспросила я. Что же, они могли учиться вместе в школе или жили в одном дворе. Я не вправе судить ее, она же не знала ничего. Тем более, что с ней у него могли быть более теплые отношения, чем у меня с ним.

— Нет. Мы дружили втроем, Лета, в детстве, до того, как ты замкнулась в себе и порвала с нами все связи.

Что?..

— А вот и горячий шоколад! — подлетел к нашему столику Сим и поставил две чашки с ароматным напитком. Аппетит, правда, пропал. И, кажется, этот разговор следует продолжить в другой обстановке. Но… Я дружила в детстве с Леной? С Антоненко? Я не помню.

========== 22 глава. Начало или конец истории ==========

Снова то самое место и неощутимый белый снег под босыми ногами. Куда же я так спешу? До чего постоянно пытаюсь добраться? Почему просто не остановлюсь тут? Я ведь знаю, что будет дальше? Знаю же? Спине зябко, а значит скоро должна появиться та самая машина, которая не дает мне ночами покоя. Я бы могла просто проснуться… Хотела бы проснуться, но впереди что-то светлое. Впервые за долгое время там что-то видно.

Снег невыносимо жжет стопы, но я должна добежать, даже если меня что-то держит, даже если ощущение, что я бегу в воде. Должно что-то измениться в этот раз.

Яркий свет бьет по глазам; первое время я жмурюсь, стараясь привыкнуть. Ноги больше не жжет и обволакивающий холод исчез. Мне тепло и комфортно. Легкий ветер коснулся кожи и разметал выпавшие темные пряди. Наконец я смогла сфокусировать взгляд на детском дворике. На дворике, в котором я провела все свое детство. Я помнила его очень хорошо… Или почти хорошо. Какие там были качели? Такие, как тут, или же на этом месте стояла карусель? А какой был цвет у горки? Красный, как тут, или зеленый? Это было так давно…

— …няй! — послышался чей-то крик. Детский, обрывистый и словно через толщу воды. Я не могла разобрать слов, но сразу нашла обладательницу этого голоса. Это была невысокая девочка лет четырех, на ней было… платье. Или юбка и майка?

Я тряхнула головой. Я видела ее, понимала, что она есть. И за ней кто-то бежит. Девочка того же возраста, кажется. Или постарше. Но она пухлая, два хвостика волнистых, словно бы свиных, хвостика небрежно болтаются на ее голове. Они смеются. Эта пухленькая…

— …Виолетта! — я оборачиваюсь на странный детский крик. Там стоит мальчик, в руках у него небольшой рюкзак. Светлые, не слишком короткие, волосы изображали из себя чудаковатый творческий беспорядок. Девочки бегут к нему, и, кажется, они счастливы его видеть. Он вернулся из деревни.

Я вновь стою на дороге, которая ночь за ночью мучает меня своей неизвестностью. Яркий свет, огибающий меня, и оглушающий звук тормозов не пугают; я оборачиваюсь и впервые вижу, что за рулем кто-то сидит, но меня хватают за руку и больно отдергивают от дороги.

Я дернулась в постели и открыла глаза, окидываю взглядом пространство своей комнаты. За окном была глубокая ночь. Катерины не было рядом, и это давало надежду, что я не кричала. Дотянувшись до смартфона, зашла в свой профиль. Последнее сообщение было отправлено мной Лене перед самым сном. Я открыла переписку.

«Лен, я не поняла, о чем ты говорила.»

«Это разговор не для переписки.»

«Давай встретимся завтра, и ты мне все объяснишь?»

«У меня завтра дела, прости.»

«После школы в понедельник?»

«Хорошо, давай после школы в понедельник. Спокойной ночи.»

«Спокойной ночи.»

После катка нам так и не удалось поговорить. Да и не место это было для разговора.

Мое воскресенье началось примерно около десяти утра. Возможно мне бы удалось поспать подольше, но, увы, меня разбудила Катерина.

— Виолетта, вставай, поедешь с нами? — ее теплая ладонь осторожно легла мне на плечо и ритмично раскачивала меня, чтобы я так же ритмично мычала ей в ответ. Вставать особо не хотелось.

— Куда? — сонно поинтересовалась я, разворачиваясь в постели, чтобы посмотреть в лицо женщине.

— Сначала в магазин, а потом в гости к нашим хорошим друзьям. Вставай, хватит валяться, — с этими словами она забрала мое теплое убежище — одеяло — и вышла из комнаты, обнимая его.

У Рины были самые железные аргументы, и я, лишенная тепла, все же поднялась с постели, потирая глаза. Проделав все утренние процедуры, я вместе с родителями отправилась к машине, где слушала музыку в наушниках и дремала, устроившись на заднем сидении.

Композиции медленно сменялись в моем плейлисте, некоторые из них я и вовсе плохо слушала, радуясь простому фону.

— Мы приехали, выходи давай, соня, — отец смотрел на меня с веселой улыбкой, а я сонно пыталась понять, где мы.

Я вышла из машины и убрала руки в карманы, вспомнив, что перчатки я забыла в сумке, а сумка соответственно осталась дома. Родители шли впереди, а я старалась несильно отставать от них, шагая позади. Мы приехали в торговый центр, в котором наверняка проведем полдня, как обычно родители и делали, но до этого дня меня с собой они не брали. Что ж, развеяться с ними было всяко полезнее, чем зависать весь день в компании Музы дома, поедая что-то вредное.

Сначала мы отправились за продуктами и некоторой бытовой мелочевкой. Я вполне охотно ходила по прилавкам в поисках необходимого, а затем возвращалась к тележке, в которую скидывала все, что удалось найти из списка.

— Тебе что-то надо здесь? — поинтересовалась Катерина, когда мы проезжали очередной отдел в сторону кассы.

— Не, спасибо, — я улыбнулась ей, занимая очередь у кассы. В это время к нам как раз вернулся отец, который до этого встретил старого знакомого и очень быстро с ним разговорился, отправив нас вперед.

Сложив купленное в пакеты и скинув их в тележку, мы пошли дальше. Рине пришлось очень долго упрашивать меня сходить с ней по магазинам с одеждой, чтобы купить вещи себе и мне. Насчет нее я не имела ничего против, но сама я не имела желания вылезать из удобной куртки и переодеваться в другую одежду. Но этой невероятной дамочке все равно удалось меня уговорить, что в итоге кончилось двумя пакетами с новыми вещами и теплыми ботинками с мехом. Ботинки, к слову, как и новую блузку с джинсами, я надела на себя сразу.

Последним пунктом нашей прогулки стал салон красоты, в котором Катерина хотела подкрасить корни и подстричь кончики. Я упорно пыталась понять, что с ее волосами не так, ведь со стороны они мне казались идеальными, но так и не поняла. Катерине было виднее.

— Виолетта, может тебя тоже преобразить? Давай, не отнекивайся, — улыбнувшись сказала она, садясь в парикмахерское кресло.

— Ну, почему бы и нет, — настроение за сегодняшний день поднялось, поэтому я не видела смысла отказываться. Волосы мои уже действительно выглядели больными и им не помешали бы восстанавливающие процедуры.

Мне дали каталог с прическами и альбом с кусками волос, которые имели самые различные оттенки. Решив, что терять мне нечего, я решила сказала свои пожелания мастеру, расслабленно усевшись в кресле.

Через утомительно долгие два часа меня развернули к зеркалу, чтобы показать окончательный результат. Привычно длинные волосы — до уровня груди — стали короткими и еле достигали плеч в пышной укладке на правую сторону. Избито каштановый цвет сменился пепельно-черным, переходящим в нежно-пепельные концы. Первое мгновение было непривычно и я с интересом рассматривала преображение, а уже через пару минут мне показалось, что все так и должно было быть всегда. Эта стрижка и цвет мне очень шли.

— Ого, выглядишь стильно, — я повернула голову в сторону подошедшей Рины, которая с интересом рассматривала мою голову. Видимых изменений я в ней не заметила, но концы смотрелись пышнее.

— Спасибо, мне тоже нравится, — пришло время отрываться от стула.

Женщина расплатилась, а я еще раза два поблагодарила своего мастера, которая сотворила такую красоту и насоветовала мне множество полезной косметики для волос.

— Ну наконец-то вы… Виола, что с твоими волосами? — усталый вид папы сменился удивлением, отчего мы с Риной рассмеялись.

— Сереж, все нормально, Виола просто решила преобразиться, — моя спутница в этом нелегком деле обняла отца и поцеловала его в щеку. — Идемте уже, а то нас потеряют, — она улыбнулась и направилась в сторону выхода.

— Ну… В целом, выглядит неплохо, — он будто бы выдохнул и последовал за Риной, а я счастливо поспешила следом.

Дорогу до чужого дома я практически не заметила, с интересом рассматривая новый цвет своих волос, которые все еще были непривычно короткими для меня, привыкшей к длинным прядям.

Мы тормознули возле высоких ворот, за которыми лишь слегка виднелась крыша небольшого, но уютного коттеджа; увидела я его, когда мы въехали на участок, и отец припарковал машину, кажется, на специальной для этого парковке. Как предусмотрительно.

— А что это за люди? — поинтересовалась я, выпрыгивая следом за родителями из автомобиля.

— Если не вдаваться в подробности, то партнеры по общему делу, — судя по лицо отца, история знакомства была действительно длинная. Мы оба знали, такое не нравилось нам обоим: ему слишком долго рассказывать, а мне слишком утомительно слушать.

— Как-нибудь в другой раз расскажем, — Катерина взяла отца под руку, и они направились к входной двери, которую нам открыла немолодая женщина в светлых брюках и бирюзовой блузке. Возможно ей было около сорока двух; ее светлые волосы были опрятно закреплены крабиком сзади, золотые длинные серьги оттягивали мочки ушей, легкий макияж подчеркивал ее лицо и делал его менее состарившимся, но временные морщинки все равно были видны. Выглядела она, в общем, нормально для своего возраста. По крайней мере, отторжения у меня никакого не вызывала, тем более, что она очень открыто и приветливо улыбалась нам.

— А мы-то уже думали, что вы заблудились, — весело проговорила она, пропуская нас внутрь. Я небрежно и тихо поздоровалась, став разуваться в прихожей.

— Да мы вот решили немного освежиться прежде, чем к вам ехать, — ответила Рина, пока отец снимал с нее шубку.

— Куда тебе дальше то освежаться? Сережке много счастья будет, — она хохотнула, уходя чуть дальше от прихожей.

— У меня самые лучшие дамы, Ангелина, — папа снял и мою куртку тоже и я постаралась вернуть прежний объем своим волосам после теплой шапки.

— Ой, точно. Это твоя дочь? — Ангелина — как ее назвал отец — подошла ко мне, рассматривая, словно диковинную ягодку.

— Да, Виолетта, познакомься, это Ангелина…

— Просто Ангелина, — она не дала закончить ему представлять ее, перебив его на половине предложения, отчего он недовольно фыркнул. — А ты Виола, да? Красиво имя.

— Спасибо, — кивнула я, постаравшись улыбнуться. Попытаюсь сегодня не звать эту женщину совсем, потому что называть столь взрослого человека по имени было непривычно странно.

— Пойдемте уже за стол, чего мы тут стоим. Отец уже весь изворчался, что ему есть не даю, — с этими словами женщина повела нас по первому этажу в дальнюю дверь, за которой оказалось просторное помещение с длинным столом персон эдак на пятнадцать.

Во главе, дальше от нас, сидел мужчина лет шестидесяти с редкой темной шевелюрой, которую тронула седина; он был слегка полного телосложения, лицо его было слегка грубым, брови низкими, а глаза выглядели холодно и неодушевленно, возможно, из-за своего светло-серо-голубого цвета. Старик сидел на стуле в серой рубашке и брюках, которые я увидела, когда он поднялся встречать нас.

— Ну наконец-то, я то как черти провалились куда-то, — голос его был добродушным, в отличии от него вида, но имел легкую хрипотцу — может он курил?

Он пожал руку моему отцу, а затем обнялся с Катериной, разворачиваясь лицом ко мне. Вблизи его морщинки были более заметными, и лицо казалось еще более осунувшимся, будто бы за его жизнь ему много чего тяжелого пришлось пережить.

— Это Виола, дочь Сережи, — сказала Рина, присаживаясь за стол.

— Виола, приятно познакомиться, они вдвоем мне многое о тебе рассказывали. Я Алексей Николаевич. Ты присаживайся, — мужчина указал мне на место рядом с родителями, на которое я поспешила сесть.

— Взаимно, — тут же добавила я, вспомнив о правилах приличия.

— Мы кого-то ждем? — поинтересовался мой отец, будто бы прочитав мысли. Все, вроде, расселись за стол, а есть и пить так никто и не начал.

— Внук мой, там чего-то с ноутбуком случилось, а он, зараза, в работе мне нужен. Вот и попросил паренька, чтоб к месту был, — пояснил нас Алексей Николаевич, после чего глянул в сторону прохода. — О, а вот и он. Ну как там? Совсем все херово?

— В ремонт везти надо, накрылся аккумулятор, — я резко обернулась на знакомый голос и на ходу поймала собственную челюсть. В дверном проеме стоял никто иной, как Слава Антоненко своей собственной персоной.

— Ну чтоб тебя. Ангелина, тебе твой нужен ноутбук? Мне потому что завтра необходима эта хреновина, — дедушка Славы — как я поняла — был явно расстроен, даже больше.

— Дам я тебе его, я с планшета поработаю, — спокойно отозвалась женщина, отмахиваясь от Алексея Николаевича.

— А у тебя хоть документация на съемном носителе? — вмешался в разговор мой отец, который уже начал есть салат. Когда только успел наложить. Видимо я была слишком увлечена тем, что мы находимся в гостях у родственников Антоненко. Причем отец, видимо, это понял, судя по взгляду, который он бросал на паренька, стоящего в проходе. Он, к слову, решил все-таки сесть за стол. Напротив меня.

Я не отводила от него взгляд, а он все смотрел на своего деда, будто нарочно не переводя на меня взгляд.

У взрослых завязался свой разговор, в ходе которого про нас, молодых, забыли. Я решила преступить к еде, вкус которой не очень-то чувствовала, бросая взгляды на Славу, который успел залезть в телефон и что-то там набирал. Сегодня он был в белой толстовке и темных джинсах, в очередной раз подтверждая, что может выглядеть стильно даже в простой одежде. Бесит.

— Слава, ты же помнишь Катерину? Это вот ее муж, Сергей, а это их дочь Виолетта, — я не стала поправлять Алексея Николаевича в том, что я не являюсь их дочерью, решив просто промолчать.

— Да, помню, приятно познакомиться, — Антоненко отложил телефон в сторону, взяв вилку, которой тут же треснул по тарелке, обратив свой взор на меня. А сразу-то ты меня и не заметил. Самый внимательный человек года.

— Приятно познакомиться, Слава, — улыбнулась я самой своей милой улыбкой, которая имелась в моем арсенале.

— Взаимно, — отец ответил более холодно, протянув через стол парню руку. Рукопожатие было долгим и, судя по лицу этого черта, крепким. Повезло, что хоть отношения никто не начал выяснять.

Катерина, которая заметила, что этими двумя что-то не так, завела довольно интересную тему — о чем, правда, я не поняла, но папа очень охотно переключился на нее. Мы с Антоненко молча ели, периодически бросая на друг друга взгляды. Тишина, повисшая между нами, нагнетала общую атмосферу и напряжение. Почему вообще его родственники живут именно здесь? И как так вышло, что именно к ним мои родители решили поехать? Это напоминало сюжет дешевого бульварного романа или самый наитупейший рассказик какого-то мелкого идиота. Такого просто не могло произойти в реальной жизни. Столько совпадений, будто бы колесо судьбы крутится только вокруг меня и этого треклятого парня.

— Я пойду освежусь, — с этими словами Слава поднялся из-за стола, получив одобрительный кивок от деда.

— Я тоже, — не знаю, почему я это сказала, но я поспешила следом за Антоненко, который уже успел скрыться за дверью.

Я пошла за ним на второй этаж, где он вышел на балкон, закурив сигарету. Не знаю, сколько я стояла за его спиной в комнате, рассматривая его сзади, периодически наблюдая за профилем, за тем, как он выдыхает дым в сторону. Мне захотелось оказаться там с ним.

Дверь с привычным для пластика треском открылась, пропуская меня на холодный балкон. Я закрыла за собой и облокотилась на косяк, не решаясь идти дальше.

— Ты пришла сюда молчать? — он не оборачивался со мной, продолжая затягиваться табаком.

— Не знаю, — я ответила предельно честно. Я не имела понятия, зачем зашла сюда, почему последовала за ним, для чего я это вообще делала.

— Мы, черт подери, слишком часто встречаемся с тобой. Словно кто-то делает это специально. Это так бесит, — я понимала его, ведь совсем недавно думала о том же.

— Да, мне тоже показалось это странным и раздражающим, — поддержала его слова я. Мне хотелось, чтобы он говорил еще.

— Не представляешь, какое раздражающее., — мы замолчали. Что я могла ему сейчас сказать, как заставить сказать мне еще что-нибудь?

— Ну как, поговорила со своей подружкой? — он прервал тишину первым, разворачиваясь ко мне, глядя на меня насмешливым взглядом, от которого мне впервые не захотелось убежать или вмазать этому придурку.

— Не совсем. Но она сказала, что мы дружили, — я посмотрела на него, чтобы найти ответ. Если это была правда, он подтвердит ее?

— Это было давно, я даже не помню уже, — он потянул шею в сторону, прикрыв глаза, будто бы она у него затекла. Его голос звучал настолько равнодушно, что мне становилось не по себе.

— Это все, что ты можешь сказать? Я не знаю, как это принять. Я не понимаю, почему забыла, мне сложно. Я не помню дружбы с тобой, я даже Лену не помню. А ты просто так равнодушно об этом говоришь. Почему вы оба молчите? Почему просто нельзя сказать, что было? — голос предательски дрожал, а в носу закололо. Я старалась сдержать очередные неконтролируемые слезы.

— Что ты от меня хочешь? Мы дружили, а потом ты стала замкнутой и агрессивной. Ты просто перестала общаться с Леной, а меня объявила своим врагом номер один, — он говорил тихо, но каждое слово давалось ему с трудом, он будто бы процеживал сквозь зубы.

— Но почему? Что могло случиться? Да черт с ним с прошлым, почему вы хотя бы не попытались мне объяснить? — я старалась не срываться на него и не кричать, но это давалось тяжело.

— О, Виолетта Антипенко, представляешь, я и Лена являемся твоими друзьями детства. Давай дружить снова. Так что ли это должно было быть? Ты даже сейчас говоришь, что принять этого не можешь, а еще что-то требуешь от нас, — я вздрогнула, когда его кулак встретился со стеной возле моей головы.

— Не так… Просто… Хотя бы объясни, почему ты так ко мне относился? — его ярость успокоила меня.

— Потому что я единственный, кто стал предметом твоей ненависти, — я заметила, как его челюсть сжалась, мне захотелось коснуться его скулы, чтобы успокоить, но не могла.

— Но ведь к этому имелись причины… — я отвечала неуверенно. Я была неуверенна вообще во всем, что происходило вокруг меня.

— Нет, нет, я не видел ни одной. Мы были друзьями. Даже когда я пытался мириться с тобой спустя годы, ты просто топтала все эти попытки и вытирала о них ноги, — он посмотрел мне в глаза с какой-то болью, отчего внутри что-то екнуло и сжалось.

— Я не понимаю…

— Эти полгода. Какие-то гребаные полгода и я влюбился в самую тупую дуру из всех возможных дур! — он попытался оттолкнуть меня, но я почему-то не дала этого сделать. Возможно это самая большая ошибка в моей жизни, но большей ошибкой было бы отпустить его сейчас.

Я схватила его за воротник толстовки и притянула к себе, обхватывая его шершавые губы своими. Он пах недавними сигаретами и кофе, отчего у меня немного закружилась голова. Или закружилась она от того, что Антоненко вдавил меня в стену, перехватывая инициативу в свои руки, целуя меня то нежно, то страстно, терзая зубами мои губы. Этот поцелуй отличался от того, что был в тот пьяный вечер, он не был пошлым или требовательным, при всей своей грубости и резкости он был нежным и несколько неуклюжим.

Через секунды или минуты — я не знала — мы отстранились друг от друга, хватая ртом кислород, которого так не хватало. Я будто бы задыхалась в собственных ощущениях, пытаясь понять, что со мной происходит. Слава понимал, поэтому привлек меня к себе, утыкаясь носом в мои волосы. Я хотела спросить его, но он не дал, прижав меня сильнее.

— Помолчи. Просто помолчи сейчас.

И мы молчали, просто наслаждаясь друг другом в этот зимний вечер на холодном балконе, согреваясь присутствием друг друга. Я не хотела пока больше ничего выяснять. Мне было достаточно того, что происходило в этот момент.

========== Эпилог ==========

Happy end?

Идеальный маникюр контрастировал со старой, слегка измятой, фотографией. Подушечка большого пальца в очередной раз очерчивала стоящих на фотографии детей, ощущая некую шершавость покрытия. Эта фотография стояла уже несколько лет на полке, что была прибита к стене. Там иногда подолгу скапливалась пыль, а затем кто-то бережно ее оттуда стряхивал, невольно цепляясь взглядом за трех детей, которые находились, кажется, в каком-то парке и радостно улыбались фотографу. Мальчик и две девочки, в которых сложно было узнать нынешнюю Виолетту, которая посвятила себя медицине, а именно области стоматологии; Лену, которая подалась в архитектурное, а также Славу, который перенял бизнес отца, но не поленился продолжить обучение на юридическом. Каждый нашел себя в том, о чем раньше мог и не задумываться. Так удивительно это было для Антипенко, которая эту фотографию получила от Антоненко, когда летним вечером они гуляли в парке возле озера с лодками.

Рамка с легким стуком приземлилась на полку, и девушка двинулась в коридор, не замечая стоящих в некоторых местах памятных картинок, на которых был запечатлен светловолосый парень и темноволосая девушка, в чьих глазах читалось неподдельное счастье.

Тонкая ступня легко проскользнула в туфлю на невысоком каблуке, а жакет уютно разместился на тонких худых плечах, почти полностью прикрывая темно-синее летнее платье. Последний раз проверив укладку, Виола вышла за пределы квартиры и закрыла ту на ключ. Ключ повернулся в замке зажигания и машина подала признаки жизни. Мазда была далеко не новой, подаренной еще на девятнадцатый день рождения почти одновременно с получением прав.

— Значит, Вы не помните этого? — спокойный и уравновешенный голос стал почти родным за несколько лет терапии.

— Не думаю, — с трудом отвечала девушка, лежа на удобной кушетке, обитой черной кожей или кожзамом. — Они говорят, что мы действительно дружили. И у нас даже есть совместные фотографии, но я не уверена.

— А про мать, кто рассказал? — женщина в возрасте делала очередную пометку в своем зеленом блокноте, а затем привычным жестом описывала круг в воздухе, слабый, почти незаметный.

— Я решилась спросить отца. Трудно было, но как оказалось, она меня ненавидела. Считала, что я та, кто испортил ей всю жизнь, — раньше говорить об этом было невыносимо, слезы сами подступали и голос почти полностью садился, но сейчас было легче. Словно это будничная тема для обсуждения.

— То есть точно вы не помните того периода?

— Я была маленькой, хоть и оказалось, что бросила она нас, когда мне почти исполнилось семь. Но я ничего не помню… Иногда бывает, что-то просачивается в мои сны. Знаете, слова ненависти. Или просьбы, чтобы я просто где-нибудь умерла. Думаю, это остатки воспоминаний.

— А тот сон, который вы мне рассказывали. Он много раз повторялся?

— Тот сон? С машиной? — Виола повернула голову в сторону психотерапевта, которая внимательно и очень бережно ее осматривала, словно та могла прямо сейчас вскочить и убежать, как было раньше.

— Да, именно он.

— Хм… Не думаю, что он продолжался долго. Я узнала правду и он прекратился.

— Какую правду?

— Тот парень, о котором я много рассказывала… Слава. Он спас меня от машины. Когда мама нас бросила, папе пришлось больше бывать на работе, а мне довелось слишком рано повзрослеть. Я много оставалась дома одна. И часто плакала, винила себя в том, что мама ушла от нас. Мне казалось, что я самая худшая дочь на планете. Этот период я помню хорошо, но почему-то не помню ничего до этого. А потом я много гуляла. И помню, что мой любимый мячик во время игры куда-то покатился. Его купила моя мама, когда мы ходили в парк вместе с папой. Я так боялась его потерять, что почти в слезах побежала за ним, — Антипенко замолчала, потирая переносицу большим и указательным пальцем, словно у не началась головная боль.

— И что же было дальше? — после небольшой паузы уточнила женщина, стукнув ручкой о край блокнота.

— Был ноябрь. Начало месяца. Только-только выпал снег и дорогу подморозило. А резину с летней на зимнюю поменяли не все, — она вздохнула, жмурясь от попытки вспомнить хоть что-то. — Я плохо помню тот момент, но я выбежала на дорогу, чтобы схватить фиолетовый мячик. Он был совсем близко, а потом я услышал протяжный и громкий вой. Мне так показалось, но это был скрип тормозов, а в следующую секунду кто-то с силой дернул меня за руку, и я повалилась на землю, сильно ударившись головой о землю.

— Этот кто-то был Слава?

— Да, — девушка посмотрела на потолок, кивнув. — Он стал на меня кричать, а мне было так обидно и больно, а потом я увидела, что мой мячик… что его нет. Ко всем проблемам, что мне довелось пережить, прибавилась еще и эта. Я встала и набросилась на него с криками и слезами, я стала его бить. Нас разнял тот мужчина, который чуть не лишил меня жизни по моей детской глупости. Он наругал нас и отвел во двор.

— И что же произошло после этого?

— Я крикнула ему, что ненавижу, — она слегка улыбнулась, а потом села на кушетке. — Я помню, что он был очень удивлен, но я тут же побежала от него и услышала вслед: «А я тебя сильнее».

— После этого Вы стали проецировать все плохое на него?

— Да. Мне нужно было думать, что все вокруг было хорошо, пока не появился он. Что во всем виновата не я… И, наверное, я не хотела думать, что моя мать могла меня ненавидеть.

— Вы не договариваете.

— Знаю. Я хотела сказать, что теперь, когда я задумываюсь об этом, я думаю, что я провоцировала все драки и все, что было негативное между нами.

— Но он же вас бил. Вы даже в больницу попали. Как же надо было его довести, чтобы парень так ответил?

— Я первая начинала. Я била его. Била до тех пор, пока не получила сдачи, думая, что поступаю правильно, ведь это он когда-то начал. Ведь из-за него вся моя жизнь превратилась в ад.

— Значит Вы его не вините?

— Нет.

— Вы его ненавидите?

— Нет.

— Тогда, может быть, любите?

— Лета! — Лена сидела за столиком возле окна, обнимая руку Вадима, который с интересом рассматривал меню ресторана.

— Привет, — Виола улыбнулась старым друзьям, усаживаясь к ним за столик. — Давно ждете?

— Нет, мы только пришли, — улыбчиво отозвался Вадим, пододвигая лишнее до этого меню.

— Все тебя ждали, но уже успели выбрать, что возьмем. Ты не представляешь, какую новость я хочу тебе сообщить! — за эти годы девушка почти никак не изменилась, оставаясь все такой же гиперактивной и жизнерадостной. Исключением была лишь ее внешность, сложно было поспорить с тем, что с годами она становилась только краше.

— Какую же? Ты беременна? — с усмешкой спросила девушка, перелистывая страницы с предложенными блюдами заведения.

— Сплюнь! — тут же ответила собеседница, а затем вернулась в первоначальный настрой. — Мы летим в Амстердам.

— Ого, — искренне удивилась Виолетта, поднимая взгляд на парочку, которая встречалась уже несколько лет, но за это время они бывали только на море и в нескольких уголках России.

— Да, — улыбнулась Лена. — Мы с ним давно копили. А сейчас вот, наконец, хватает выше крыши.

— Я за вас рада, — девушка улыбнулась, откладывая меню в сторону, определившись со своим заказом.

— А вы куда-нибудь собираетесь? Лето, как никак, успешно сдали сессию. Что он говорит? — Лена подозвала официантку, которая любезно приняла заказ и тут же удалилась, дабы не слушать чужой разговор.

— Мы не говорили ни о чем подобном. Скорее всего останемся в городе, — Антипенко провела глянцевым ноготком, наблюдая, как тот переливается, по краю смартфона.

— А родители? Брат? — девушка с улыбкой приняла с рук официантки коктейль и жадно зажала губами трубочку.

— Родители собрались лететь в Турцию, брата с собой возьмут. Он уже взрослый, пять лет все-таки, — Виола с улыбкой говорила о своей семье, которая образовалась не так давно и была, можно сказать, подарком к ее совершеннолетию.

Она уже несколько лет жила отдельно от них, но почти каждый вечер созванивалась с Катериной, болтая с ней по паре часов, пока они обе не уставали. Часто трубку вырывал и младший брат, который сразу стал любим в семье. Даже Виола, которая была единственным ребенком и привыкшая все внимание обращать на себя, сразу приняла и полюбила маленького симпатяжку Егора. А тот до искр из глаз был счастлив, когда сестра приезжала гостить к ним. Славу он тоже полюбил и был рад ему настолько же, насколько и сестре.

— Полетела бы с ними, — буркнула Лена, сжав слишком сильно зубам трубочку.

— Смотри, сейчас за новой идти придется, — наконец, сказал Вадим, который до этого глядел в экран своего телефона.

— Вот сходи и принеси, все равно молчишь, — ответила девушка.

Парень лишь молча перегнулся через стол, стащив с тумбочки пару соломинок, которые стояли в стаканчике.

— Ты знал!

— Знал, — он чмокнул Ленку в щеку и снова вернулся к чему-то интересному.

Поздний обед в компании друзей пошел Антипенко на пользу и поднял настроение после психотерапевта. Раньше подруга часто интересовалась тем, что происходило на сеансах, а еще чаще спрашивала о воспоминаниях Виолы. Она искренне ждала того момента, когда девушка скажет, что вспомнила детство и их дружбу, но каждый раз натыкалась лишь на отрицательный знак головой. В один из таких разговоров Виола сказала: «Какая разница, что было? Сейчас мы подруги, я рада каждому моменту, каждому совместному воспоминанию. Мы собираем новую мозаику, кусочки старой к ней уже не подходят». Лена после этого действительно успокоилась и перестала постоянно спрашивать о прошлом. О том, чего, возможно, Виолетта никогда не вспомнит. Психолог обозвала это посттравматическим синдромом, который так специфично себя проявил. И никто не может сказать, что именно произошло там, в прошлом, что спровоцировала такую странную цепочку воспоминаний с заменой некоторых фрагментов восприятия окружающего.

Виола вздрогнула, когда ее нагло вывели из раздумий гудком автомобиля. Она огляделась, найдя взглядом знакомый бмв, стоявший неподалеку от ее небольшой мазды. Улыбка сама собой появилась на губах и девушка выпрыгнула из машины, на ходу закрывая ее.

— О чем задумалась, Антипенко? — из автомобиля показалась голова Славы, а затем и он весь вышел на улицу, облокачиваясь на открытую дверь.

— Да так. О своем. А ты чего, Антоненко, в машине сидишь, домой не заходишь? — почти ехидно спросила Виолетта, нахватавшись таких повадок у своего собеседника.

— Ну, знаешь, подъезжаю я, а тут одна глупенькая дама в машине застряла, да еще и не заметила меня, — он закрыл свой транспорт и притянул девушку за талию. — Думаю, мне стоит лично довести ее до нашей квартиры.

— Я, смотрю, ты сегодня падок на романтические замечания? — Антипенко выкрутилась из чужих объятий и двинулась к серой двери подъезда.

— Настроение хорошее, — он не заставил долго себя ждать, поравнявшись с ней и открыв для нее железную дверь.

— Благодарю. С чем же связано столь хорошее настроение? — лифт загудел, когда тонкий палец нажал квадратную кнопку, заставив ту загореться.

— Удачная сделка на заседании. Там и отец был, — Слава пропустил Виолу вперед, а затем зашел сам, нажимая кнопку девятого этажа.

— О, так мы сегодня празднуем?

— Да, я даже вина прикупил, помня, что шампанское с некоторых пор ты не переносишь, — парень первым вышел, давая возможность увидеть в его руках пакет.

— Это прекрасные новости, — девушка прильнула к спине Антоненко, сжимая того в объятиях, ластясь щекой о шершавый материал его пиджака.

— Еще какие, — он развернулся и обхватил ртом чужие губы, лаская их медленно, плавно, дразня каждым движением.

— М… Слишком рано, мы еще даже не выпили, — Виола погладила чужую гладковыбритую щеку, заглядывая в пронзительные серо-голубые глаза.

— Целовать тебя никогда не рано, а то убежишь еще, — он приобнял ее за талию, обжигая чужое ухо дыханием. — Еще я купил билеты в Берн. Ты поедешь со мной покорять этот город? — словно танцуя, Вячеслав двинулся в сторону кухни, ни на секунду не отпуская свою драгоценную.

— А… что? — мысли не сразу собрались в кучу, но когда осознание пришло в голову, девушка смогла лишь хлопать глазами и удивленно смотреть в глаза своего избранника.

— Приму это удивление за согласие, — Слава почти рассмеялся, наблюдая за реакцией опешившей собеседницы.

— Ты сейчас серьезно? — она выпуталась из его объятий, крайне серьезно разглядывая лицо парня.

— Более чем, — он снова притянул ее к себе, а затем слегка крутанул. — Мы с тобой давно никуда не выбирались, так почему нет?

— Потому что наши отношения нельзя назвать стабильными. Ты же знаешь, я…

— Тсс, — Антоненко приложил палец к ее губам, наклоняясь с каждой секундой все ближе. — Я не хочу сейчас об этом. Нам стоит собрать чемоданы чуть позже.

В бокале, наполненном красным вином, мутно отражались две фигуры, чья страсть была зажжена горячительным напитком и собственными чувствами, которые разгорались в полумраке комнаты все сильнее и становились ярче. Поцелуями искали чужие губы, ловя очередной вздох от неловкой, но приятной ласки. Руки очерчивали контур уже знакомого, до одури изученного тела. В этой тьме было почти ничего не различить, но Виола отчетливо ловила блестящие восхищением глаза Славы. В такие моменты ее могло унести в далекие воспоминания о их первой совместной ночи, где она до дрожи боялась предстать перед ним совершенно беззащитной, было невыносимо страшно смотреть в его глаза, в которых она могла бы увидеть отвращение или ненависть. Но они были такими же, как и в эту летнюю ночь. Они очерчивали ее силуэт с блеском в глазах, который она никогда и ни с чем не перепутает. Именно это и его бережное и ласковое отношение к ней, словно та была чем-то незыблемо хрупким, помогло довериться и утонуть в его омуте. Она нуждалась в нем так же, как он нуждался в ней. Первый стон, сорвавшийся с ее губ, он ловит губами, прижимаясь к ней, сжимая округлые бедра, заставляя ее двигаться в такт его движениям. Это было чем-то большим, чем просто секс ради удовольствия. Удовлетворение оба получали где-то глубоко внутри, где-то там, где, поговаривают, есть душа у каждого человека.

Лучи восходящего солнца тронули пол квартиры, медленно переползая на широкую постель, на которой Виола лежала, крепко прижавшись к Славе, который ласково поглаживал длинные волосы.

— Я люблю тебя, — тихо проговорила она, слушая стук чужого сердца, который успокаивал лучше всякой терапии.

— А я тебя сильнее, — не задумываясь ответил парень.

Суждено ли им быть вместе или они разойдутся навсегда? Эта история закончится здесь, за вами остается право определить, какую дорогу выберут эти двое. Смогут ли быть вместе и возможно ли им остаться рядом друг с другом?