Преданные огню записи (СИ) [Летопись Арды] (fb2) читать онлайн

***********************************************************************************************

Преданные огню записи

Играть на арфе я умел. Какое-то время у меня даже был собственный инструмент, и тогда я пытался что-то исполнять вместе с Кано.

Однако брат быстро понял, что играю я лучше него, а такое пережить «лучший менестрель Валинора» не мог. Он начал всячески мне пакостить, например, смазывал струны воском.

Однажды я застал брата за этим занятием и, взяв его арфу, стукнул пару раз ему… Куда попал. Макалаурэ не остался в долгу, и в итоге мы оба остались без арф. Однако не могли же принцы из Первого Дома Нолдор позволить себе сидеть без музыки, поэтому мы сделали вид, что пришли в гости к Финдарато, а сами стащили его инструмент.

И тут возникли две проблемы:

Финдарато слишком громко плачет, и арфа только одна.

Если со второй проблемой справиться было реально, играя по очереди, то с рыдающим на весь Аман Артафиндэ оказалось сложнее.

Мы тогда ещё не знали, что братоубийство у эльфов — обычное дело, поэтому не знали, как поступить. Не отдавать же ему обратно арфу, а успокоить как-то иначе не получалось. Чем мы только не угрожали… И постричь, и в лужу столкнуть, и что-нибудь неприличное на лице нарисовать несмываемой краской…

В итоге решение принял отец, и не в нашу пользу, напомнив, что брать чужое нехорошо.

Арфу пришлось отдать, и — самое страшное! — нас заставили ИЗВИНЯТЬСЯ! Это вообще неслыханно!

После этого я решил, что музыка не для меня.

========== Какое решение вы считаете самым сложным в вашей жизни? ==========

После многих столетий благополучной жизни, когда самым трудным выбором было решение - выполнять поручение отца сразу же или можно немного повременить — вдруг забудет или передумает загружать работой над очередным проектом именно меня, произошло событие, превратившее оставшийся, ничтожный по продолжительности в сравнении с уже прожитым огрызок жизни в бесконечную череду принятия решений. Одно тяжелее другого. Только сложность состояла не в выборе, как можно подумать сначала. Судьба не была столь любезна, чтобы предложить варианты.

Решение всегда означало одно — сделать шаг. Каждый раз требовалось то же, что и в предыдущий. Менялись только декорации.

«На что ты готов, Нельяфинвэ Майтимо Руссандол, — словно спрашивала каждый раз жизнь, — ради данного Слова? Сможешь ли…»

И я отвечал: «Смогу».

На каждый новый брошенный вызов.

Иногда на ответ требовался миг, иногда — разговор, иногда — мучительные дни и ночи войны с самим собой.

Чтобы легко принять сложное решение, нужно быть абсолютно уверенным, что правда на твоей стороне. Тогда нет жалости ни к себе, ни к другим. Можно легко расстаться с чем и кем угодно, бросить всё, что имеешь, и даже больше, ведь это не просто так, это ради правого дела!

Но потом жизнь задала вопрос иначе:

«Сможешь ли продолжить борьбу, если она перестанет быть честной? До этого момента правда была с тобой. Ты считал себя светом. А сможешь ли стать ради данного Слова тьмой?»

Сейчас все подумают о сожженном Дориате. Напрасно! Нападение на королевство Диора не вызывало моральной борьбы. Мне ни капли не было стыдно или жаль.

Почему? Отвечу, что причин очень много. Но сейчас речь не об этом.

По-настоящему тяжело было потом, когда я сам, несмотря на просьбы, почти мольбу братьев оставить борьбу, уже потеряв троих из нас, Феанарионов, повел выживших, веривших в меня эльфов, в Гавани.

Чтобы произнести всего лишь одно слово, столько раз сказанное, потребовалось усилий больше, чем для всех предыдущих решений, вместе взятых.

Эльвинг и Эарендил никак не были связаны со мной или моими близкими, я не знал их лично, а все из их окружения, кто мог вызывать мою ненависть, уже были убиты. Эарендил и Эльвинг не сделали мне ничего плохого.

«Сможешь ли…» — «Смогу!»

Заставляя себя не слышать братьев, оставшихся в живых друзей и собственную совесть, слово было сказано:

«Выступаем!»

========== Плачь о братьях (одном из них) ==========

Самое страшное: когда боль в ранах, полученных в бою накануне, вытаскивает сознание из одного тяжёлого сна в другой, который называется реальной жизнью.

И, привычно обрабатывая рваную, разрезанную и обожженную плоть хоть чем-нибудь, что поможет вздохнуть без стона сквозь сжатые зубы, понимаешь, что свет погас навсегда.

До этого момента мне казалось, что в Арде есть хоть какая-то справедливость. Её чудовищно мало, но она всё же есть. Я думал, что, находясь в Ангбанде, пролил с избытком напророченные мне бессчетные слёзы. Но жизнь снова ударила по самому больному: битва проиграна, потери огромны, Союза больше нет, наших земель тоже. А я снова жив и должен продолжать следовать Клятве.

Я снова жив. И снова благодаря ему — моему кузену, сыну того, кого я ненавидел, кого мой отец презрительно называл «полубрат».

Финьо…

Когда-то он был просто очередным ребенком в нашей огромной родне, которая себя семьёй не считала. Это был «ещё один младенец», годившийся мне в сыновья. Что мне до него?

Потом Финьо подрос, стал часто гостить у нас, пел песни вместе с Кано, играл со своими ровесниками Амбаруссар, одновременно восхищаясь нашим отцом и сторонясь его.

А когда вражда разделила Дома Нолдор окончательно, мы практически перестали общаться и не виделись много лет, я лишь слышал иногда, что Финьо более других эльфов Второго Дома интересуется военным делом, увлечение которым тоже пошло от моего отца — об этом не забывали напоминать в укор.

Иногда мне кажется, Финьо любил «полудядю» сильнее, чем мы, его родные сыновья. Но для нашего отца он всегда был только «сыном полубрата», даже после того, как спас нас в Альквалондэ, когда Тэлери сбросили на порт град стрел.

***

Боль, вгрызающаяся в раны, мешает думать и чувствовать сердцем, поэтому её не хочется унимать. Пусть лучше болит обожжённая рука, рассеченная щека и исполосованное плечо.

Род Феанаро — пламя. Но, в отличие от огня погребального костра, нам не всё равно, чьи тела в нём обратятся в прах.

После плена мне было тяжело общаться с Финьо, ведь он искалечил меня, заставил жить с болью и страшной памятью. Я просил избавления, молил о смерти, но брат решил мою судьбу иначе. Да, что угодно лучше, чем пытки Моргота, но я смотрел на Финьо, и не мог быть ему благодарен, ведь… Моргот тоже калечил меня и заставлял жить.

Финьо это чувствовал, и делал только хуже: он постоянно пытался мне что-то доказывать, словно извиняясь. Чудовищная нелепость! Это не должно было происходить, и я старался избегать общения со своим спасителем вне военных советов. Однако, принимая решения, всегда оглядывался на него. Что подумает Финьо? Он ведь… Честный. Справедливый. Он не потерпит лжи и нечестной игры.

Но теперь его нет, а я живу. С болью. И моей Клятвой. И мне больше не на кого оглядываться. Моя совесть погибла вместе с Финьо, когда он остался на поле боя, прикрывая наше отступление.

Я пойду вперёд, исполню Клятву, и стану, наконец, свободным по-настоящему.

А пока… Пусть лучше болят раны.

========== Что заслуживает статус сокровища? ==========

Сокровищем всегда считалось что-то, редко встречающееся, уникальное и прекрасное, имеющее особую ценность, нечто такое, что нельзя повторить или сложно добыть.

Но кто определяет степень красоты, ценности и неповторимости?

Когда мы верили Валар, когда владыки Арды пытались казаться для нас хорошими, а заодно готовили эльдар к тому, что отпустят своего любимого брата Моргота, нас пытались убедить в том, что жизнь не имеет исключительной ценности.

«Моргот совершал ошибки, — уверяли нас, — он был словно дитя, только наделённое могуществом. Но ведь жизнь не заканчивается со смертью, и все погибшие возродятся вновь».

Оправдание, построенное на надежде воссоединения с близкими, тронуло сердца, и почти никто не был против пребывания Моргота в Амане.

Валар врали нам ради брата? Похоже на то.

И теперь я повторю их ложь перед своими воинами. Повторю множество раз, потому что они должны отдать жизнь за Сильмарили.

Жизнь не уникальна, она повторится. А творения моего отца — никогда.

========== О чём ты думал, вися на Тангородриме? Что помогло тебе выжить? ==========

— Нам предстоит великая битва, братья! Враг наносил удар за ударом, но пришёл наш час отплатить ему за все беды! Каждый здесь жаждет мести не меньше моего, пусть даже вы не приносили клятв и не давали обетов умирающим отцам. Я знаю, нам всем есть, что бросить в лицо поверженного Моргота, и говорю вам: это скоро станет возможным! Раньше для нас было главным выстоять под казавшимся непосильным натиском, не сдаться, когда будто бы нет надежды, не пасть духом перед всеобъемлющей тьмой, но теперь всё изменилось, братья! Теперь я, тот, кто знает, что даже под пытками можно не стать рабом, говорю вам: мы победим! Вы можете противостоять врагу, что бы ни случилось, ведь главное — показать ему, что нас не сломить, не запугать и не поработить нашу волю! Мы не сдаёмся в плен и не берём пленных, но если так случится, что кто-то окажется в руках врага, я знаю, каждый сможет сохранить свободу духа и не превратиться в ещё одно звено рабской цепи! Мы сильны, братья! Мы — единое воинство Белерианда, шествие которого станет победоносным!

«Пусть мои воины верят, что я, вися на скале, думал о чём-то, кроме смерти».

========== Расскажите сказку ==========

— Все в сборе, я вижу. Что ж, пора начинать наш военный совет. Моя разведка составила план расположения войск врага, лорд Туркафинвэ помог с расстановкой сил в лесополосе. С запада территория под контролем нолдорана Фингона, его армия самая многочисленная, и составляет основу обороны.

На этот раз Морготу не победить! Уверен, ни у кого сомнений в этом нет, потому что нашей главной проблемой всегда была численность армии, и теперь размеры наших войск превзойдут выродков с севера! Эльфы, гномы и люди многократно более искусные воины в сравнении с орками, и в этот раз, когда численного преимущества у врага нет, вы сами можете видеть, насколько возросли наши шансы на победу! Просто взгляните на карту, где отмечена расстановка войск.

Когда мы разгромим Моргота, в Белерианде больше не будет войн, и все герои получат земли, чтобы выстроить себе достойные дома, завести хозяйство и положить начало великим прославленным родам! О павших сложат песни и легенды, память о них останется в веках, и звезда славы никогда не померкнет!

Что тебя тревожит, Маблунг? То, что одно из сокровищ Феанаро находится у твоего короля, не влияет на сказанное ранее. Я повторяю: после уничтожения Моргота войны в Белерианде прекратятся. А эльфы всегда смогут договориться между собой мирно. Мы же братья, герой Маблунг. И не забудем об этом.

========== Как ты относился к Элронду и Элросу? ==========

Элронд и Элрос были даром судьбы, который я не смог принять. Если бы не был уверен в обратном, сказал бы, что Эру смилостивился и дал мне возможность перестать винить себя в гибели других близнецов: сыновей Диора, а также моих братьев, которые шли за мной и встретили позорный конец.

Думаю, Кано именно так и воспринимал Элронда и Элроса. Нянчился, заботился… А я смотрел и думал, что в любой момент может явиться эта сумасшедшая, их мать, и тогда придётся напомнить невинным детям и моему брату, что сыновья Эарендиля — наши заложники, а не воспитанники. Может быть, снова прольётся кровь.

Скорее всего, мальчишки это чувствовали, я видел — они боялись меня. Это даже радовало, ведь прояви они любовь…

Но однажды состоялся разговор. Макалаурэ снова начал петь «сыночкам» о том, как прекрасен Валинор, как чудесно жилось в Эпоху Древ и о другой подобной ерунде, но вдруг Элрос буквально заткнул ему рот.

— Пусть ОН расскажет, тебя мы уже слышали! — заявил малец, указывая на меня пальцем.

В тот момент я совершенно не собирался откровенничать, мысли были заняты тщетными попытками найти новых союзников для очередного бессмысленного кровавого похода в Ангбанд, но ребенок напирал не слабее вражеской армии.

А потом он задал худший из возможных вопросов: «Ты любил своих братьев?»

Видимо, у меня было такое лицо, что Макалаурэ побледнел и начал говорить какую-то очередную глупость про родственные чувства. Как обычно.

Я тогда вышел из дома, не знаю, зачем. Но Элрос побежал за мной.

— Расскажи! Расскажи! — не отставал он, и мне пришлось сдаться на милость победителя.

— Понимаешь, малыш, — сказал я тогда, — каждый из нас любит свою семью, какая бы она ни была. Отец может тебя бить, когда ты не оправдываешь его ожидания, при всех называть обидными словами, и тебе кажется, ты ненавидишь его. Но потом, вдруг, наедине, отец погладит тебя по голове, и ты снова его любишь. Вы можете драться до кровавых ссадин с братьями, потому что не договорились о правилах игры, но потом вас всех наказывает мама, и вот вы уже снова по одну сторону баррикады и готовы защищать друг друга перед отцом. Но знаешь… Это детство. А жизнь эльфа тянется бесконечно, в ней… Случается разное. И вот ты, прожив не одну тысячу лет, понимаешь, что семья для тебя больше не близкие и родные лица. У каждого свои, как бы понятнее выразиться, тайны, которыми нет желания делиться. Копятся обиды, разные нехорошие воспоминания… Очень сложно жить вечно в любви и согласии.

— Вечная жизнь — это разве плохо? — удивился Элрос, и я не знал, что ему ответить. Он ведь ещё ребенок!

— Каждый решает для себя, — присев, чтобы быть одного роста с мальчиком, ответил я. — Вы с братом очень разные, хоть и близнецы. Видишь, он сейчас тайком нас подслушивает. А ты меня обо всем спросил прямо. Вы получили одни и те же ответы, но разными способами.

— А вы тоже все были разными? Мама говорила, что вы одинаковые. Жуткие чудища, жаждущие нашей крови. И наших сокровищ.

— В Арде очень много видов чудищ, — не зная, смеяться или плакать, сказал я, — всех и не перечислишь. Так вышло, что самых страшных монстров осталось два, и они, хоть и не близнецы, с самого детства были практически неразлучны. Вы с братом оказались в жутком логове! Вам можно только посочувствовать.

— Это же здорово! У нас с Элрондом есть прекрасная возможность стать героями! Мы вас победим и прославимся! — обрадовался малыш.

— Попробуй, — оскалился я, чтобы напугать мальчишку, но тот лишь рассмеялся и побежал за своим деревянным мечом, а потом выволок упирающегося Элронда из его укрытия.

— Давай сражаться! — напирал Элрос, и мне снова пришлось уступить.

Он так мечтал победить меня!

Но не стал. Или не успел.

========== Как бы ты повёл жизнь, если бы Моргот пал, Сильмариллы были отданы Феанорингам, а мир в Белерианде всё же настал? Смог бы ты забыть плен, гибель друзей, войны? ==========

«Враг повержен.

Клятва исполнена, брат!

Ничто более не важно. Ни в чём нет смысла! Это и есть настоящая свобода! Сможешь — живи, Кано. А с меня хватит».

И, пройдя сквозь пламя, следуя зову сердца, феа, утратив форму и потеряв смысл содержания, оказалась запертой в безвременной бесконечности.

Конец? Нет.

Осколки памяти рассыпались сверкающими брызгами во тьме, лишившиеся целостности чувства стали мучительными, заставляющими страдать то, что осталось от разума.

Вспомнить! Вспомнить хоть что-нибудь хорошее, светлое, что может утешить, пусть и на краткий миг!

«Нет, не будет после смерти вам сочувствия, братоубийцы! Даже если все, кого вы погубили, станут просить за вас!»

А сколько из них смогли простить? Сколько единиц среди десятков тысяч?

Помнишь павшие армии, города и сёла? Нет? Они для тебя ничего не значили.

А ты для них? Что значил ты?

И среди мечущегося хаоса угасающих, но лишённых возможности навек исчезнуть, крошечных частиц феа снова и снова зарождается, чтобы распадаться и опять возникать, целостное понимание:

«Смысл жить был».

========== Расскажи о своей первой попойке. ==========

— Неужели ты правда думаешь, друг мой Азагхал, что в Валиноре эльфы только и делали, что с блаженными лицами бесцельно бродили по дивным лесам, распевая заунывные песни о том, как прекрасна Арда? Ха! Конечно, это неправда! Думаешь, будучи такими, мы смогли бы бросить вызов Морготу?

С чего ты взял, добрый гном, что только вы умеете гулять так, чтобы потом было стыдно? Я развею твои сомнения! Видишь эту бочку? Мы с братом Кано однажды, будучи юнцами, пробрались в погреб, где один наш сродник хранил запасы вина, и таких бочек в том тайном подземелье насчитывалось восемь сотен.

Мы решили, точнее, Кано решил, что пропажи одной бочки никто не заметит, а я предложил воплотить наш коварный замысел непосредственно в погребе. Зачем куда-то тащить бочку, ведь могут увидеть, а сюда родственники заходят редко.

Так мы и поступили. После, по твоим меркам, друг гном, ничтожного количества выпитого, мы решили, что сидеть тихо тоже необязательно. Хочешь сказать, что гномы с отрочества знают меру в выпивке? У тебя прекрасное чувство юмора! Как ты думаешь, Азагхал, сколько мы просидели в подвале, распевая песни, и какого количества вина недосчитался наш родич?

Если хочешь угадать, что нам за это было, думаю, тебе в голову не придёт, что наглых юнцов можно наказывать не только подзатыльниками. Нас послали на виноградник восполнять запасы.

Полагаю, это может быть хорошим тостом:

За справедливость!

========== Как ты представлял свою жизнь после победы над Морготом? ==========

Жизнь после победы над врагом станет по-настоящему прекрасной.

Пожалуй, даже лучше, чем в самые спокойные дни нашей жизни в Валиноре, ведь над нами не будет висеть тень вражды, порождённой Морготом. Айнур не придётся стыдиться брата и страдать из-за его злодеяний или вынужденной роли тюремщиков для него. Больше не будет войн и предательств, не придётся выживать среди тьмы и опасностей, искусственно созданных Морготом.

Никого и никогда больше не будут ждать испытания их воли, чести, храбрости и достоинства. Каждый сможет жить спокойно, не боясь, что придётся выбирать между своей жизнью и жизнью близких, между совестью и благополучием, между безопасностью и долгом. Всем будет хорошо, и за это не нужно будет бороться.

Больше никто не проявит себя с худшей стороны, попав в кажущуюся безвыходной ситуацию. Никто не станет подлецом и трусом, потому что жизнь не заставит столкнуться со злом.

Мир без Моргота будет прекрасен.

Но не для того, кто видел, как низко падали даже самые любимые, самые достойные, самые близкие.

Знаю, победа будет одержана. В мире Добра нет места Морготу, ведь он никогда не сможет принять Добро, поверить в него, позволить ему завладеть сердцем и помыслами. Не сможет, даже если захочет этого.

Как и я.

========== Забудьте, кем вы были (способ на ваше усмотрение) ==========

— Давай вернёмся домой, Нельо.

Брат не предлагал и даже не просил. В голосе прозвучала мольба. Брат…

Единственный выживший брат.

Домой… Валинор давно нам не дом! Мы больше не те, кем были!

А… кем мы были? Кем был я до победы армии Валинора над Морготом? Кем был я до кровопролития в Гаванях, гибели братьев, до того, как мы стёрли с лица Арды Дориат? Кем я был до поражения в кошмарной битве с красивым названием? До плена и потери отцовского наследия?

— Нельо, вернёмся к матери. Она тоскует и будет рада увидеть хоть кого-то живым.

Мать не захочет увидеть нас теми, кем мы стали. Она помнит нас до Исхода, до того, как мы начали убивать.

— Кано, — хотелось сказать многое, но уверенность, что брат не поймёт, остановила. — Ты помнишь, что значит - не быть убийцей?

Ответа не потребовалось, ведь мы оба знали, что не помним, кем были ДО…

========== Лорд Маэдрос, как ты относишься к тем легендам, которые рассказывают про тебя эдайн - что ты лично менял пеленки всем своим братьям, а едва вернувшись из плена первым делом приготовил им блинчиков… ==========

Комментарий к Лорд Маэдрос, как ты относишься к тем легендам, которые рассказывают про тебя эдайн - что ты лично менял пеленки всем своим братьям, а едва вернувшись из плена первым делом приготовил им блинчиков…

Полное название главы:

Лорд Маэдрос, как ты относишься к тем легендам, которые рассказывают про тебя эдайн - что ты лично менял пеленки всем своим братьям, а едва вернувшись из плена первым делом приготовил им блинчиков, что ты любил как деву Фингона и Сильмариллы, и не знал, зачем шел в Дориат, потому что твои коварные братья ввели тебя в заблуждение?

У каждого народа, в силу их особенностей, как то: культура, уровень образованности, врождённые способности к обучению, словарный запас и приоритеты в жизни, легенды свои.

В народном эпосе обычно излагают то, что считают своим богатством, что хотят передать по наследству будущим поколениям, чтобы научить уму-разуму, показать красоту или опасность мира, чтобы пришедшие следом стали лучше предшественников.

Я не имею отношения к будущим поколениям людей, не знаю, что для них правильнее, поэтому их легенды не принимаю близко к сердцу и, не считая своим достоянием, понимать не пытаюсь. Но детям эльфов я бы такое наследие передавать постыдился. Пожалуй, в данном конкретном вопросе лучше меня разбирается Мудрый Финдарато, который людей понимает. Может, ему и легенды такие нравятся… потому что передавать их некому.

========== Валар могут вернуть то, что тебе дорого, способны даровать новую причину жить. Покайся, пади на колени пред лордом Манвэ Сулимо. Я, Эонвэ, доношу сейчас Их слово. ==========

Ха-ха-ха-ха! Всё шутишь, Эонвэ, верный глашатай владыки Манвэ, которому тоже пришлось сменить мирную деятельность на военную? Забавно слышать перефразированные слова Моргота, сказанные Королём Арды и переданные тобой.

Что ж, тогда знай: ответом врагу была Клятва отца, а чтобы поставить меня на колени, палачам пришлось переломать мне ноги.

Мы часто говорили, что все Валар братья и сёстры, все одинаковые. Мне снова обещают пытки на скале, только на этот раз на Таникветиль? Да, Ольвэ и его народ будут счастливы, не сомневаюсь.

Ладно, Эонвэ, если злые слова тебя коробят, если ты настолько привык слушать сладкие речи своего господина, что разучился понимать суть сказанного, я поясню: смыслом моей жизни уже давно была Клятва и месть Морготу. Валар хотят вернуть мне это?

Не слишком ли дорогая цена за всего одну потерявшую смысл жизнь?

========== Перескажи своё самое яркое воспоминание, связанное с Азагхалом? ==========

Любая встреча с наугрим приносит массу ярких впечатлений хотя бы потому, что это очень весёлый на первый взгляд народ, кажущийся состоящим исключительно из рубаха-парней и хохотушек-женщин с длинными причёсанными бородами. С ними можно засидеться, попивая эль, который поначалу либо слишком горький, либо неуместно сладкий, однако по мере распития хмельной напиток начинает казаться дивно вкусным! Поперву присутствует ощущение, что невозможно воспринимать этих смешных бородачей всерьёз, смотря на них сверху вниз, слушая их задорные песенки и вступая в шуточные разговоры.

Однако, чем дольше общаешься с наугрим, чем лучше узнаёшь Детей Ауле, тем яснее понимаешь, что этот забавный народец потрясающе самолюбив! Почти вдвое ниже эльфов ростом, они умудряются смотреть на нас свысока, искренне считая, что и воины и мастера мы худшие, чем они. И менестрели, разумеется, наши не годятся им в подмётки. Главное, чтобы про это не узнал Кано.

Что же до гномьего короля? С ним связано многое, и о печальном говорить не хочется, поэтому, пожалуй, скажу, что самым ярким воспоминанием считаю наше знакомство. Просто представьте: перед вами король, уверенный в своей исключительности, избранности, непревзойдённой мудрости, касающейся как обычной жизни, так и всех разом ремёсел и военного дела, требующий почитания и восхваления, который…

Едва достаёт макушкой вам до пояса.

Представили? Думаю, понятно, почему наше знакомство было столь впечатляющим.

========== Если бы Моргот разбил сильмариллы, а свет рассеял для освещения своих подземелий, смог бы ты исполнить клятву? И как? ==========

Вала Намо, хранитель Чертогов Бездны, проклял нас лишь однажды, а мы проклинали самих себя до конца жизни.

Мы?..

Наверное, не стоит обобщать. Надо быть честным с самим собой и сказать «я».

Я проклинал.

Бессильная ненависть многократно обращалась на недосягаемое сокровище отца, отчаяние лишало самоконтроля, испепеляя в душе всё, что отличает добро от зла.

Сильмарили!..

Будьте вы прокляты! Прокляты! Прокляты! Как и я сам!

Лучше бы вас никогда не было!

И меня тоже.

Если бы только мог, я бы сам уничтожил эти ненавистные камни! Хотя бы один из них, который перешёл бы ко мне.

Справится ли с этим пламя недр?..

Жаль, я, скорее всего, не узнаю.

========== Расскажите о своей первой жертве. ==========

Я не знал его.

Казалось, и не запомнил, однако каждый взмах меча, каждый выпад, каждая летящая стрела с тех пор напоминает об этом эльфе без лица, имени и судьбы.

Он был просто никто, оказавшийся слишком важным для меня.

Он стрелял, и рядом со мной падали собратья, а потом упал он сам, и я был рад, что врагов, убивающих тех, кто верен нашему общему делу, стало на одного… двух, трёх… ещё сколько-то меньше.

Все эльфы, у кого не было звёзд на доспехах, превратились в безликую массу, опасную и мешающую на пути, которую необходимо уничтожить, пока стрелы, летевшие по воле безымянных никого, не перебили нас.

Когда всё закончилось, и тела собирали для захоронения, на ходу придумывая, как именно это сделать, я увидел его и узнал.

Как можно вспомнить незнакомца? Узнать того, кто не существовал и не существует?

Этот вопрос навсегда останется со мной, как и тот, чьего имени я так и не услышал.

========== Сделайте подарок врагу ==========

Мне казалось, я хочу победить и жить счастливо, и это, наконец, стало возможным. Усердно создаваемая иллюзия вероятной справедливости, такой долгожданной всеми, практически застилала правду туманом Митрима, пеплом Дагор Браголлах и тьмой Моргота.

«Мы все одинаково стремимся к миру в Арде! Все одинаково знаем, кто порождает зло и войну! Каждый желает того же, чего и остальные — быть счастливым! А во вражде счастье невозможно! И теперь, именно сейчас, мы достигнем цели!»

Раз за разом говорились одни и те же слова, произносили их одни и те же командиры, лишь войска постоянно менялись. Указывая на растущие курганы, мы обвиняли Моргота, утверждая, что он заплатит за всё. Именно сейчас. В предстоящей величайшей битве, равной которой по масштабу не было и больше никогда не будет, ведь войны прекратятся навсегда! Навсегда, понимаете?

Мы говорили о справедливости, но на самом деле хотели отомстить. Я представлял, что сделаю с Вала-предателем то же, что он сделал со мной, и в такие моменты справедливость и мир были не нужны. Хотелось подарить ему отрубленные головы всех его помощников, сцепив их, словно бусы, и повесить Морготу на шею.

Говоря о мире и справедливости, мечтая о жестоком отмщении, я собрал легендарный союз — величайшее войско в истории Арды. В бой были брошены все силы, последние резервы.

И подарок врагу оказался преподнесён в лучшем виде: поражение союзной армии положило конец сопротивлению Белерианда.

Думаю, Моргот от души меня благодарил, а сражение, которое должно было именоваться в летописи героически и пафосно, превратилось в Бессчётные слёзы.

========== Попросите у кого-нибудь прощения ==========

— Прости, отец.

Знаю, ты считал каждого из нас частью целого, личность была для тебя одной лишь деталью сложной прекрасной конструкции, которую ты строил в воображении. Я понял это, когда на Валинор пала тьма, и ты дал мне в руки факел.

Ты дал его мне. И точно такие же факелы вручил сотням эльфов, которых звал за собой, которые за тобой пошли.

А потом все те, в ком ты разжёг пламя борьбы, последовали за мной.

Отец, прости меня. Я получил от тебя всё: корону нолдорана, войско верных слову и борьбе эльфов, огромные территории для расселения, знания и навыки…

И постепенно, капля за каплей, песчинка за песчинкой всё это просочилось сквозь пальцы, растаяло и смешалось с грязью.

Мне казалось, иначе нельзя, казалось, я выбирал единственно верный путь, но…

Знаю, ты не простишь меня за то, что я собираюсь сделать, и не хочу думать о том, как ты осудишь меня ещё и за это, но я снова уверен, что поступаю единственно верно.

Если я не смогу уничтожить этот ненавистный камень, то, по крайней мере, больше никто и никогда не станет за него проливать кровь!

Прости!

========== Правда ли, что ты унаследовал от матери не только цвет волос, но и мудрость? ==========

Конечно, правда. А от деда — мастерство.

Но почему-то это не нашло отражения в моих именах. Зато про цвет волос напоминали все, словно рыжина — некая особая заслуга. Знаю, девы нередко красят волосы особыми настоями трав, и для них рыжие локоны — воистину достижение, стоившее немалых трудов.

Но какое отношение это имеет ко мне?

Нашу маму называли Мудрой по разным причинам: девы — чтобы съязвить, мол, эльфийки бывают красивые, а бывают просто умные, остальные же — для признания, что Нерданель могла убедить изменить решение самого Феанаро Куруфинвэ! Вот это действительно особый редчайший талант!

Если речь об этом умении, то я его не унаследовал. Совершенно.

Сейчас, смотря на Белерианд со стен своей твердыни, а на жизнь — с высоты пережитого и совершённого, порой пытаюсь понять, правильно ли поступал, не идя в спорах с отцом до конца. Может быть, не следовало уступать? Может быть, я был прав?.. А было бы лучше? Что было бы?

Увы, мудрости от мамы мне не досталось, и узнать альтернативную историю не представляется возможным.

С другой стороны, любое прозвище, любой титул — это не только признание заслуг, констатация факта, но и повод для насмешек.

«Маэдрос Высокий нарушил договорённость о переговорах с Морготом! Как это низко!»

Если бы среди моих имён было ещё и Мудрый, упрёк звучал бы ещё злее. А цвет волос, в отличие от личных качеств, ни к чему не обязывает.

========== Что ты делаешь, когда остаешься один? ==========

Когда этот вопрос в детстве задавала мама, вместо ответа я показывал результаты своей работы, которую хотелось выполнить без свидетелей и помощников, ведь отец ни с кем не советовался. Почему я должен? Я ведь не хуже его!

Мне так казалось, хотелось так думать, и, как правило, открыть правду мудрые старшие не торопились. Видя мои ошибки и недочёты, более опытные мастера давали ненавязчивые дельные советы, и тогда я снова уединялся, чтобы сделать идеально.

Как отец. Лучше, чем он.

Порой было страшно обидно, что отца называют Искусным, а меня — Умелым. Неужели я не заслуживал большего?!

Одиночество давало возможность остыть, спокойно поразмыслить, придумать новую шалость или нечто действительно полезное. Это же так приятно: продумать всё до мелочей и, донося свои замыслы, иметь возможность исчерпывающе ответить на все вопросы, слёту приводить неопровержимые аргументы в споре, завоёвывая тем самым больший авторитет!

А потом всё изменилось. Одиночество стало ассоциироваться с тем, что хотелось бы забыть, но это, увы, невозможно.

Одиночество навеки отождествилось с желанием умереть, и ничто не способно более изменить положения вещей.

Тьма… и одиночество… и…

Уединение порой неизбежно, и каждый раз это новое испытание для силы воли.

Но, пока жив Моргот, буду жить и я. Клятва должна быть исполнена, что невозможно в Чертогах Намо.

Вала победить нельзя? Что ж, тогда и меня тоже!

Я буду жить, окружив себя теми, кому могу верить, в чьей доблести нет сомнений. Теми, кто умеет быть рядом, не задавая вопросов, но такое молчание тысячекратно дороже любых слов и действий.

========== Что бы вы сказали себе прошлому, если бы выдалась такая возможность? О чём предупредили бы? ==========

Долгое время казалось, что менять что-либо нет смысла, однако, отвоевав своё сокровище и осознав, что оно более не моё…

Но как же так? Сильмарили сделал отец, и после его смерти мы, сыновья, наследовали его творения! Кто решал, достойны мы их или нет? И какое отношение это имеет к праву передачи ценностей от отца к детям?

В тот момент всё встало на свои места: воюя против Моргота, мы терпели поражение за поражением, зато против «своих» войны шли удачно. Да, сокровище ускользало от нас, но моя армия побеждала. Я не задавался вопросом, почему так, искал причины в слабости войск врагов… Но дело было не в этом! Это был Знак от Творца!

Нужно было понять лишь то, что именно против «своих» следовало воевать изначально. Мы должны были бросить вызов не Морготу, а Манвэ. Осадить не Ангбанд, но Таникветиль! И требовать, чтобы Валар, наши благодетели, уничтожили зло в Арде, либо им придётся сражаться с нами, Детьми Эру, о которых Валар обещали заботиться.

Как жаль, что понимание пришло столь поздно.

========== Что заставило тебя броситься в огненную пропасть? Почему просто не выбросил камень? Клятва клятвой, но право на камни-то вы потеряли. ==========

За тех, кто не вернулся в Валинор, всё сказали другие.

Близкие, не решавшиеся открыто оплакивать погибших преступников, соглашались со словами верных Владыкам Арды, что их любимые мужья, отцы, братья и сыновья понесли справедливое наказание за свои злые деяния.

И никто не задал вслух вопрос: «Как сын может потерять право на наследие отца?»

Не было сказано ничего о совести, чести и долге, ведь всё хорошее не может иметь отношения к злу. Хорошее — лишь то, что благо для Валар и верных им, это путь к счастью и настоящему свету.

Нераскаявшиеся перед лицом Валар мертвы, и так лучше для всех, поскольку лишь покаяние напоказ Владыкам истинное, а Истина недоступна злу.

Разве есть в Валиноре место для зла?

========== Встретился ли ты с родными в Чертогах? Как это произошло? ==========

Факелы с тирионской площади теперь рассеялись по всем окрестностям, восторженные и гневные голоса звучали всюду, а мы, семеро сынов Феанаро Куруфинвэ, только что произнёсшие Клятву, ехали рядом и чувствовали себя ровней Валар.

— Моргот считает, что эльфы всё такие же беспомощные и доверчивые, как были у Куивиэнэн! — повторял я слова отца.

— Но теперь мы вооружены не только знаниями, но и сталью! — соглашался Морьо.

— Валар научили нас охоте, — хохотал Тьелко, — и теперь мы поохотимся на одного из Айнур!

— Мы теперь не просто Дети Эру, — вторили Амбаруссар, — мы способны жить без опеки владык.

— Мы не хотим жить с ТАКОЙ сомнительной опекой, — тихо произносил Курво, косясь на отца.

— И превратить себя в орков мы не позволим, — уже практически начал петь Кано. — А если придётся погибнуть, то мы встретимся в Чертогах, возьмёмся за руки и снова выйдем на бой! Я представляю, как мы ценой своих жизней уничтожили Моргота, отвоевали Сильмарили и вернули их отцу, а сами весело отпраздновали победу в гостях у Намо!

Сейчас при воспоминании об этом хочется расхохотаться в лицо себе прежнему, однако сказанные тогда слова до сих пор греют сердце, ведь тогда я искренне верил в лучшее. Мы все верили в лучшее.

И никто не хотел говорить и думать о том, что Чертоги — это вечная тьма, одиночество и тишина.

========== Попрощайтесь ==========

— Нет, мам, я не такой же, как отец! И, прошу, хотя бы сейчас не говори так, словно быть похожим на него - это нечто плохое. То, что я согласен с ним, не делает нас одинаковыми, но даже если бы делало… Ладно, мам, не надо. Я хочу вспоминать в разлуке твою улыбку, а не обиду. Давай обниму, и пойду. Мы вернёмся с победой, вот увидишь. Целыми и невредимыми. А Валинор станет безопасным. До встречи!

***

— Клянусь, отец. Клянусь!

***

— Интересно вы изменили решение, братья: сначала мой план всем казался глупым, но теперь вы единодушно согласны, что у меня всё получится. Нет, я не передумал и не усомнился, потому что дал Клятву, как и вы, кстати. Кано, остаёшься за главного. Если мы верно рассчитали, переговоры со мной станут для Моргота последним, что он сделает в жизни. А последним, что увидит, будет меч Феанаро Куруфинвэ, занесённый над его головой!

***

— Я пришлю гонца, Финьо, когда всё окончательно решится. Прошедший совет оправдал мои ожидания! Только представь, какую огромную армию удалось собрать! Моргот в этот раз не возьмёт нас числом. Орков, может, и будет больше, но куда этим трусливым необученным тварям до наших воинов! Жертвы на этот раз будут не напрасны, брат. Мы победим, и народ Эндорэ и всей Арды назовёт тебя величайшим из королей! До встречи на поле боя.

***

— Синдар нам не соперники, Тьелко. Они воевать не умеют, из города не будет выхода: мы сомкнём кольцо в лесной зоне. Курво, ты знаешь, что делать. Да, Морьо, придётся действовать по моему плану, я всё рассчитал! Повторим Клятву и разойдёмся на позиции. Вернём наше сокровище! Тэлери во второй раз встали у нас на пути и второй раз падут. Увидимся после победы, Феанариони!

***

— Снова в бой, снова против Тэлери. Похоже, я скоро буду ненавидеть их больше, чем орков! Амбаруссар, поклянитесь, что не станете действовать так же глупо, как погибшие в Дориате братья! Обещайте, что я увижу вас живыми.

***

— Жаль, ты не слышишь меня, тварь, потому что тебя уже отправили к собратьям, ты побеждён, искалечен, тебе не до чужого злорадства. Надеюсь, Валар не проявят к тебе жалости, но на самом деле мне уже плевать. Ты проиграл! Да! Проиграл! ПРОИГРАЛ! Как же долго я ждал этого! Как мечтал! Жаль, не моя рука сразила тебя, как жаль! Но это ничего. Главное, что ты познал поражение. Наслаждайся, ничтожество! Выпей до дна чашу своего бессилия и позора! Прочувствуй, как ты жалок и беспомощен теперь! И знай, слабак, я счастлив! Я счастлив. Счастлив!

***

— Вот и всё. Намариэ.

========== Можешь рассказать, как ты представлял себе переговоры с Морготом, когда на них шел? ==========

Что самое опасное в войне? Какая ошибка обходится воину и командиру дороже остальных?

Ответ кажется очевидным: излишняя самоуверенность. Вроде бы всё просто и понятно, однако даже полководец, за плечами которого десятки сражений, способен недооценить врага и проиграть, а мой опыт ведения войны ограничивался спонтанным кровопролитием в Альквалондэ, к которому никто не готовился, и десятью суточными циклами боя с орками, который начался слишком внезапно, чтобы кто-то успел разработать стратегию.

После того, как армия Моргота была разбита, Нолдор оказались в сложной непонятной ситуации: мы лишились командира и отца, пали многие наши друзья и родичи, а враг спрятался за неприступными стенами.

Ещё совсем недавно гора-дворец, служившая жилищем Вала, вызывала священный трепет, но теперь перед нами встала другая скала-твердыня с Айну внутри, которого нам предстояло уничтожить.

Всё происходящее казалось страшным сном, и когда Моргот предложил переговоры, я впервые увидел в глазах братьев то, о чём никогда не скажу вслух.

Увидел и оставил их в лагере, скрытом среди гор, что позже стали носить имя Пепельные: в память о величайшем из Нолдор.

Мы недооценили врага. Я недооценил. В тот момент было неважно, что именно собирался делать Моргот при встрече с нами, я хотел только одного: закончить ненавистную войну, а сделать это можно было лишь одним способом. Мне хотелось заставить врага страдать, однако с желанием отыграться боролся голос разума, утверждавший, что главное — скорее уничтожить зло, исполнить Клятву, отомстить за отца и деда.

А для этого достаточно оборвать всего одну жизнь.

========== С каким чувством ты шёл на первую битву после освобождения из плена? ==========

Когда дозорные на башнях затрубили атаку, когда я своими глазами увидел вражеские войска, мир рухнул в кровавую бездну, и осталось лишь одно желание.

Все принятые ранее решения перестали иметь хоть какой-то вес, пав перед натиском нахлынувшей жажды отомстить.

За себя.

Да, была Клятва преследовать похитителя Сильмарилей, было обещание отомстить за отца, было личное решение забыть вину всех, кого хотелось обвинить в моём пленении и последующем бездействии. Было многое.

И в одно мгновение не осталось ничего, кроме одного вопроса:

«Где вы?!»

Где срединапавших те, кто убивал моих верных?

Где те, кто сразил меня?

Где палачи и их пособники?

Где те, кого невозможно забыть?

Где?!

Хотелось броситься на врага и перебить всех в одиночку, ведь именно я имею право на мщение, как никто другой!

Слепая ярость заглушила голос разума и боли от новых ран, сделала неслышимыми крики своих и чужих.

Арда больше не существовала. Осталась только смерть на острие моего меча.

========== Чего ты боялся в детстве? ==========

Какое искушение ответить «ничего»! Поистине смешно!

Казалось бы, чего можно бояться под защитой Валар в светлом Амане, в прекраснейшем граде Тирионе, живя в самом красивом дворце, какой только можно вообразить? Чего может бояться ребёнок, у которого есть всё, о чём можно мечтать, и чего даже представить невозможно тому, кто не видел сияния Древ?

Увы, ответ «ничего» был бы ложью. Однако, не стоит думать, что я боялся отца или ошибок во время обучения. Я не страшился, что мама, родив очередного Феанариона, уснёт в лориэнском саду. Нет, я не боялся дев и нежных слов любви. Не страшно было даже брать в руки оружие.

Да, эмоции порой захлёстывали, волнение оглушало и ослепляло, только это не было страхом.

И лишь интуиция могла напугать по-настоящему. В редкие мгновения, когда будущее приоткрывало завесу тайны, становилось невыносимо страшно, что…

Ничего не останется. Ничего. Всё сгинет, исчезнет и забудется, и не сохранится никакого напоминания о том великом и прекрасном, что было сделано с таким трудом! Все жертвы напрасны, усилия тщетны.

Я был ребёнком и не до конца осознавал, что означают такие предчувствия.

Не мог осознать.

А теперь — не хочу.

========== Как ты пережил смерть отца? ==========

«Остановитесь!» — приказал отец, и для меня остановилось время.

В одно мгновение прошлое рухнуло в бездну, и умерла надежда на то, что великий Феанаро Куруфинвэ может преодолеть всё, что Эру вложил в него пламя, гораздо более жаркое, чем можно представить.

Я полагал, буду скорбеть, как и отец, когда Моргот убил Финвэ. Возможно, чувства были схожи, но выражались по-разному: когда отец увидел тело, то обезумел от горя, мы думали, он убьёт себя, испугались за него.

Со мной вышло иначе, и каждый из Феанорингов испугался за себя. Мы не знали, что делать, ведь, хоть орки и отступили, битву нельзя было считать победно завершённой, потери с нашей стороны были колоссальны, а Моргот по-прежнему сидел в своей твердыне с нашими сокровищами.

Мы все были в растерянности, тщательно скрывая радость, что удалось выжить. И рисковать более не было желания ни у кого. Кроме меня. Я уверился, что если судьба оставила мне жизнь, я должен… Занять место отца.

Теперь я думаю иначе. Минуло три сотни солнечных лет, и времени переосмыслить прожитое предоставилось в избытке. У меня не осталось сомнений в том, что лучше было погибнуть в Битве под Звёздами мне, а не отцу. Феанаро Куруфинвэ никогда не совершил бы тех глупостей, что сделал я, Первый Дом Нолдор не лишился бы статуса, не потерял бы величия и силы, а Феаноринги не оказались бы перед чудовищным выбором: спасать меня или спасаться самим. Первый Дом Нолдор был бы образцом героизма в умах и сердцах всего Средиземья.

Когда отец умер, мне было страшно и больно. А теперь стыдно. И пусть после смерти, в Чертогах Мандоса нам обещают мучения, я не верю, что они сравнимы с тем, что выпало здесь, под этим равнодушным небом.

========== Если бы всё было так, как ты хочешь, что было бы? ==========

— В Арде никогда бы не было Моргота! — ответил бы я любому, не развивая мысль, ведь такой ответ исчерпывающий, каждый желает этого и согласится со мной, не задумываясь.

Но сам я задумывался о большем, и никогда не сказал бы в разговоре об идеальном, неискажённом мире, что в нём именно я создал бы Сильмарили. Я, не отец.

В неискажённом мире я не был бы наивен и доверчив, поэтому никто не смог бы похитить только-моё-сокровище. Или… Возможно, я бы распорядился Сильмарилями иначе, сразу сделав их звёздами, носящими имена моих самых любимых эльфов.

Тогда величайшее творение народа Эльдар вызывало бы только восторг, восхищение и улыбки. Гуляя под озарённым дивным сиянием небом, эльфы открывали бы сердца для любви, играли с детьми, мечтали о счастливом будущем и создавали бы его, радуясь окружающей красоте и благодати.

Эльфы любили бы Сильмарили, и никто бы не проклинал величайшие творения, рождённые в руках одного из Старших Детей Эру.

========== Маэдрос, что заставляло тебя так яростно сражаться с врагом? Личная месть? Желание исполнить Клятву и вернуть сильмарилли? Избавить Арду от всеобщего Врага? ==========

Иногда проще не думать.

Есть цель, и к ней надо идти, что бы ни вставало на дороге. Кто бы ни вставал.

Нельзя пытаться анализировать, хочет ли убить тебя оказавшийся рядом орк, или его пригнали на поле боя насильно, и ему всё равно умирать, но лучше от руки эльфа в сражении, когда один-два удара милосердно обрывают жизнь, чем долго корчиться от боли в ангбандском подземелье.

Нельзя размышлять о том, кто и зачем присвоил сокровища отца. Это не личности. Они враги, которые должны быть уничтожены.

Проще не думать, когда необходимо действовать.

Если позволить себе начать размышлять, можно прийти к выводам, которые заставят дрогнуть руку, держащую меч или знамя, сорваться голос, отдающий приказы, стать нетвёрдым взгляд, смотрящий в сторону врага.

Что? Зачем? Почему?

Это неважно. Я должен. Мы должны. И мы это сделаем.

========== Как ты живёшь с одной рукой? ==========

Мы все что-то потеряли и продолжаем терять. Это война, которая касается каждого, и все знают, как её остановить, и кто должен для этого умереть.

В моём городе-крепости немало тех, кто согласился бы лишиться руки и заново учиться держать перо, принимать пищу, быть вынужденными полагаться на помощь близких в делах, которые раньше казались простыми…

Если бы близкие были живы.

Каждый, кто потерял нечто более ценное, чем всего лишь кисть, скажет, что лучше страдать самому, чем видеть боль любимых.

И я повторю снова: навык можно приобрести заново. Вернуть погибшего… Валар обещали, только никто в здравом уме им уже давно не верит.

========== Каково это было - следовать Клятве? Что это вообще из себя представляло? Что происходило, если вы пытались идти ей наперекор?Какая пытка Моргота была самой жестокой? ==========

Недооценивать врага крайне приятно до поры до времени. Можно успеть подумать о себе очень много лестного, а когда откроется истина, начать недоумевать - как же так получилось?

Это могло бы быть забавно, если бы не цена, которую пришлось платить за ошибки.

Открывшаяся правда — вот что самое страшное и мучительное. Боль, причиняемая инструментами палачей и оружием врагов, со временем проходит бесследно, а правда…

Правда остаётся навсегда.

Моргот открыл мне глаза на мир, показав Искажённую Арду такой, какая она есть на самом деле, и чего стоит.

Перед тем, как вывесить «трофей» на всеобщее обозрение, враг сказал, что я слишком наивен, думая о братьях и своих воинах, как о героях. Я не поверил. Только снова и снова, из последних сил смотря в безжизненные бездны глаз Айну, повторял слова Клятвы.

Шли годы. Бесконечно и мучительно. Арда менялась, поднялись на небосклон Итиль и Анар, началась новая Эпоха, а мне оставалось лишь бороться с болью, вися на скале над пустынной равниной, бывшим полем боя, и, твердя текст Клятвы, сражаться с собственной слабостью, заставляя себя бороться до конца и ни под какими пытками не просить пощады у врага! Я прогонял мысли о том, что ни один из тех, кого я пожалел и не взял с собой на те проклятые переговоры, ни один не попытался освободить меня! Этому не может быть оправданий!

Истина о «семье» осталась в душе незаживающей раной и после спасения.

Я часто слышал, как Клятву отца называли проклятием. Если бы эти глупцы только знали, что живы исключительно благодаря нескольким строкам текста, который напоминает мне, что враг для меня только Моргот, а не братья, соратники или мнимые друзья.

Повторяя Клятву, я шёл вперёд и впереди. Это был мой долг, ставший смыслом жизни. Как можно идти против него? Я дал слово, и для меня это значило, что его надо сдержать.

Это не пустой звук!

Это слово Нельяфинвэ Майтимо Руссандола, старшего сына Феанаро Куруфинвэ, главы Первого Дома Нолдор!

Конечно, поклясться может каждый, нарушить слово, как оказалось, тоже. Но, данная мной, Клятва была нерушимой, независимо от всё возрастающей цены.

========== Хей, не обижался на отца за то, что он пошел жечь корабли без тебя? ==========

В Средиземье мы с отцом и братьями плыли на разных кораблях, только близнецы, как всегда были неразлучны. Плыли во тьме, стараясь не терять друг друга из вида, но, разумеется, случалось разное.

Так как вопрос не о плаванье, не стану вдаваться в его детали, скажу лишь — было страшно. Часто накатывало отчаяние, казалось, мы не доплывём. Это потом я не раз в порыве думал, что лучше бы не доплыли, но во время пересечения моря мне очень не хотелось умирать. И было чувство ответственности. Кто, если не мы?

Валар могли говорить что угодно, и пусть даже нельзя победить Моргота, но его можно отвлечь на себя, чтобы он не совался больше в Аман, не убивал наших близких.

«Теперь, — думал я, — Моргот пройдет в Валинор только по нашим трупам, но это ему будет очень дорого стоить!»

Когда мы увидели землю, возникло противоречивое чувство: пьянила радость от понимания, что под ногами снова будет твердая земля, но теперь мы должны были вновь встретиться с отцом и братьями и посмотреть в глаза друг другу. Время шло, боль от смерти деда Финвэ притупилась, горячие головы остывали. Многие стали забывать, зачем бросили вызов устоявшемуся порядку.

Ценности стали подменяться, и я слышал не раз, что в Средиземье мы плывём ради камешков Феанаро. Одного такого умника я… Отпустил с миром…

Но я отвлёкся. Когда мы доплыли, я сразу понял, что отец теряет авторитет в глазах тех, кто пошёл за ним, и передо мной снова, в сто тысячный раз встал выбор: оставаться хорошим сыном или брать лидерство. У меня не было авторитета и заслуг, но зато на мне не было клейма «лучшего из нас», которое и подвело отца. Ему слишком многие и слишком сильно завидовали. Быть лучшим — увы, не дар, а проклятие. Настоящее, не пустые слова Намо Мандоса.

В Лосгаре я сразу начал готовить корабль, который стал моим, к отплытию. Тогда и случилось «безумие», о котором так любил твердить полудядя.

На самом же деле было не безумие, а вполне ожидаемая развязка. Отец подозревал: авторитет лидера уходит песком сквозь пальцы. А ещё я видел в его глазах… Наверное то же, что потом увидел Кано в моих, когда он заплакал, не в силах отвести взгляд, и только в ужасе прошептал «Майти, прошу, не надо!»

Я тогда не до конца понял, что произошло, но позже, увидев пылающие корабли, ничуть не удивился. Валар предрекли нам предательства, и в это слишком легко было поверить. Наверное, отец уже всё решил для себя, но не хотел оставить нас совсем без армии, полагая, что если некуда отступать, предательства не будет.

Помню, как испугался за него — подумал, отец сжёг и себя вместе с кораблями. Я побежал ближе к пламени, несмотря на нестерпимый жар и удушающий дым, кричал, звал… А потом увидел живого родича, покрытого копотью, с нашим знаменем в одной руке и пылающим факелом в другой, от которого запаляли стрелы, уничтожавшие флот.

Кстати, не верьте сказкам про пламя до небес. Оно не было таким высоким, как о том говорил полудядюшка Ноло.

========== Почему ты принял решение отдать корону нолдорана своему дяде? ==========

Полудяде.

Так ли важен венец на голове?

Дала ли Морготу корона с украденными сокровищами власть? Нет. Моргот обладал властью, потому что он один из Айнур, и мог вовсе не носить никакой короны.

Даст ли отнятый шантажом венец верховного нолдорана могущество и уважение?

Что станет с врагами короля, лишёнными статуса?

Эти вопросы терзали душу, которая только успела понадеяться на покой после спасения из плена.

Армия Нолофинвэ была больше, чем у Первого Дома, и передо мной встал тяжёлый выбор: биться, проливая кровь эльфов за корону отца и, вероятно, погибнуть от рук полуродни, выжив в плену Моргота, или уступить и сохранить остатки своего народа.

Где-то в глубине души желание отомстить собратьям толкало на тщеславный поступок, я даже придумал речь, которую скажу перед воинами, прежде, чем они снова станут братоубийцами, однако слова были произнесены совсем иные.

Нолофинвэ — Мудрый Финвэ, наречённый мной не последним из мудрецов, стал королём и оставил нас, род Феанаро, в покое. Возможно, он чувствовал себя отмщённым, а я представлял, как мой венец, сделанный из меди, на его челе отвратительно окисляется, уродуя прекрасные некогда черты. Полудядя угрожал мне сталью, а я мечтал, что однажды его остановит мой родовой металл.

Отдавая власть, я тешил себя тем, что поступаю лучше всех, кого знал. Моргот ради короны уничтожал мир, в котором жил, Ольвэ ради власти бросил свой народ на убой, Нолофинвэ, Финдарато и Артанис — потащили подданных в самоубийственный поход через льды, а теперь полудядя решил заставить своих воинов убивать нас.

Хочет носить венец верховного нолдорана? Пусть. Мечтает восседать на троне? Пожалуйста. Рассчитывает получить особый статус? Хорошо. Думает, сможет управлять Нолдор?

Ответ я, конечно, не озвучил, но «не последний из мудрецов» довольно быстро сам его узнал.

========== Как ты относишься к Тургону и его королевству? ==========

Турукано был из тех втородомовцев, кого считалось нормальным не замечать. Ничем не примечательный, кроме титула принца, Нолдо жил спокойно и мирно, и в основном не участвовал ни в конфликтах, ни в пышных гуляньях. Известия о нём долетали только в случае их крайней важности: Турукано родился, Турукано женился, Турукано родил дочку. Вот, собственно, и всё.

Не имея в отношении второго сына второго сына Финвэ опровержения привычному факту, что дети Индис и их потомки — враги Первому Дому, я не думал о принце ни в каком ключе — не вредит явно, и хорошо.

Однако многое изменилось потом. Когда не последний из мудрецов вынудил Первый Дом признать его верховным нолдораном, разумеется, добровольно, потому что даже после Хэлкараксэ войско Нолофинвэ оказалось больше нашего, я был уверен, что все без исключения, даже те, кто когда-то были друзьями мне, рады новому владыке, счастливы отмщению за сожжённые корабли и потери во льдах, в которых, разумеется, не был виновен ни Нолофинвэ, ни Финдарато, а исключительно мой безумный отец и его безвольные сыновья, не имеющие собственного мнения.

И вдруг…

Турукано просто забрал сестру, свой народ и ушёл. Более не признавая над собой власть отца, он поселился в землях Кирдана, а после и вовсе исчез в никому не известном направлении. Конечно, его собственные Орлы приносили вести, связь тайного города с другими землями поддерживалась, однако путь к владыке Тургону хранился в секрете.

В целом, к тем, кто сбежал с передовой войны против Моргота, отношение оставалось… на словах спокойным. Об этих эльфах предпочитали не вспоминать лишний раз, ведь в общем деле проку от них нет, а судить кого-то, уподобляясь Валар, желания не возникало. Однако Турукано я был благодарен за невысказанную поддержку, за его тайную помощь и за оставшиеся вне летописей и песен великие дела.

Спасибо, Турьо.

========== Каким должен быть достойный правитель? ==========

Достойным.

Таким, чтобы его титул не превращался в имя нарицательное с негативным значением, чтобы корону не оценивали, как самый дешёвый товар, и чтобы летописцам не приходилось сочинять красивые глупые легенды, перевирая факты и пряча за пафосным слогом ложь ради возвышения павшего ниже некуда владыки хотя бы на словах. Зачем эти легенды? Я отвечу так: знающие правду посмеются, остальные — станут считать народ великим, раз им правил столь дивный государь. Как мы, эльфы, будем казаться авторитетами остальным расам, если наш король недостоин войти в историю по-хорошему?

Однако, осуждаешь — предлагай. И над этим я не раз задумывался, даже не желая размышлять на подобные темы.

Разочаровавшись в Валар, я понял одно: носящий корону — не значит лучший, и это осознание помогло мне принять именование «обездоленный», когда королём моего народа стал полудядя. Да, мне в лицо не говорили, что я был не прав, отдав власть, зная — обстоятельства оказались сильнее меня.

Почти не говорили.

А мне почти не хотелось взяться за оружие.

Однако, много слов было сказано, когда король предпринял попытку распространить ложь о мире среди Нолдор, собрав эльфов на Пир Объединения. Придя в гости к дяде с армией, но не устроив бойню, я многое для себя решил, в том числе сделал очень утешительный вывод: носит корону вовсе не достойнейший, а тот, кого не ценят без неё.

Жизнь в одночасье стала легче, потому что Моргот, вставивший Сильмарили в свой уродливый венец, оказался в одном ряду со всеми, кого я презирал: Манвэ, Тингол, Нолофиньо, Ольвэ. Каждый из них — владыка. И каждый — худший из своих подданных.

А у меня нет королевского венца, значит, я не такой, как они. Значит, лучше, потому что не проливаю кровь за власть.

Пожалуй, правитель и должен быть таким: не держаться за статус ценой жизни тех, кого обязан защищать. Это достойно. Но такой король быстро окажется сброшен с трона.

========== Почему постоянно говоришь “Айя Феанаро!”? ==========

Нет, не потому, что нет заслуг в настоящем и приходится вспоминать прошлое.

Нет, не потому, что нет лидеров, за которыми пойдут народы, и приходится обращаться к имени того, кому это удавалось.

Нет, дело не в том, что больше не осталось по-настоящему славных королей, чей венец не насмешка и не позорное клеймо.

И нет, я славлю отца не потому, что он мой родитель.

И даже не назло его завистникам.

Нет, нет и нет! Дело в ином.

Куруфинвэ был эльфом, который, родившись в Валиноре в самое спокойное и счастливое время Эпохи Древ, стал символом борьбы со всем тем, чего не должно быть в мире. Он выступил против того, что отрицали Валар, уверяя наивных аманэльдар, будто в их земле нет ничего плохого. Владыки настолько усердно пытались убедить всех нас, будто мы абсолютно счастливы, что слепая вера речам Айнур сделала гордые народы рабами, игрушками без воли и своего мнения.

Куруфинвэ сорвал с нас оковы и вернул способность видеть правду. Понравилась ли нам открывшаяся картина?

Не могу сказать за всех. Но от себя повторю главное:

Айя Феанаро!

========== Были ли те, кто приходили в Химринг добровольно? ==========

Это были орки.

Наверное, не слишком смешная шутка, особенно если учитывать, что в жизни рабов Моргота вряд ли хоть что-то бывает добровольным. Никто точно не знает, что именно гонит искажённых тварей в бой. Собственная кровожадная природа? Страх наказания? Подавляющая собственную воля хозяина?

Или всё вместе?

На самом деле, к войску Химринга всегда присоединялись и присоединяются исключительно добровольно. Мой город снискал великую славу в Дагор Аглареб, мы дали отпор врагу и защитили Белерианд от разорения, поэтому многих храбрых достойных мужей воодушевила возможность совершать подвиги под моими знамёнами, и даже совсем юные бойцы стали приходить в крепость, чтобы присоединиться к славной армии.

Мы все знаем, что осада не будет длиться вечно, однажды снова грянет битва, и мои воины, которые не являются рабами, в отличие от орков Моргота, станут героями, а не живым месивом, брошенным на убой ради прихоти.

В чём же разница между нами, осознанно идущими на поле сражения воинами Предела Маэдроса, и кровожадными искажёнными формами жизни, назвать которых разумными не поворачивается язык?

Разница в том, что мы, убивая врагов, защищаем тех, кто сам не может взяться за оружие. Не мы напали первыми, не мы навязали кровопролитие.

Разница в том, что когда война закончится, мы будем свободны, сложим оружие и станем заниматься мирными ремёслами.

Рабы Моргота на это не способны.

========== Научите кого-нибудь юного быть воином. Напишите ответ от второго лица ==========

Ты смотришь в глаза, ещё не видевшие войны и где-то в душе понимаешь — в том, что новые и новые поколения вынуждены видеть кровь и смерть на поле боя, есть и твоя вина.

Ты смотришь не в одну пару глаз, а в сотни и тысячи пар и в большинстве видишь готовность пойти до конца, но не можешь не понимать — легко не бояться того, о чём не знаешь. Но сам-то ты помнишь, как часто отступают перед натиском врага даже казавшиеся бесстрашными.

Ты стоишь перед своим будущим войском и видишь юнцов, которым ещё предстоит стать воинами, а пока это просто мальчишки: чьи-то сыновья, братья, внуки, племянники. Не мужья и не отцы или деды. И сделать из них бойцов выпало тебе.

Однако ты не учитель, не мастер меча, поэтому не тебе показывать приёмы и заставлять выполнять изнуряющие упражнения раз за разом. Ты не король, что может явить прекрасного и светлого себя войску и напомнить, чья жизнь здесь важна, а чья — ни капли.

Ты — полководец. Тот, за кем следуют на смерть, на убийство, крича о подвигах.

Ты — тот, кто знает, что не каждый, держащий меч, — воин, не каждый, совершивший кровопролитие, — герой. Ты — тот, кто должен дать это понимание новому поколению идущих на смерть. И именно тебе, а не кому-то другому вести за собой тысячи жизней, чтобы пожертвовать большинством или всеми.

Ты должен объяснить воинам, почему они должны гибнуть. Это твоя обязанность как полководца.

И вот, стоя перед смотрящими на тебя юными, не знавшими войны глазами, ты говоришь о добре и зле, на словах вспоминаешь славное героическое прошлое народа, к которому эти дети совершенно не имеют отношения, с твоих губ слетают проклятия в адрес врага, которого молодые бойцы никогда не встречали, ты и сам хочешь верить, что скоро тьма будет повержена, и каждая жертва окажется вознаграждена.

Ты смотришь в не видевшие войны глаза, замечаешь, что тебе безоговорочно верят, а в юных сердцах разгорается неистовое пламя борьбы, которое, возможно, не погасить страху перед смертью и болью. Перед пленом, пытками и рабством. Возможно.

Но во что веришь ты? В победу? Да. В награду? Нет. Ты лишь смеешь надеяться, что жертвы — бесчисленные кровавые жертвы — не будут бессмысленными, ведь для тебя нет худшего понимания, чем осознание того, что всё было зря.