Знают только горы [Евгения Александровна Гордеева] (fb2) читать онлайн

Гордеева Евгения "Знают только горы"

Из путеводителя по Лигру

Одно из крупнейших королевств северных территорий, Лигр привлечёт вас своими древними архитектурными памятниками, разнообразием природных ландшафтов, таинственными и загадочными местами, великолепной кухней и отдыхом на любой вкус.

Пять провинций и одно автономное княжество подарят вам незабываемые впечатления на долгие годы. Достопримечательности Лигра настолько неповторимы и своеобразны, что каждый гость найдёт для себя что-то интересное и занимательное.

Столица Лигра — древняя Тагрида восхитит роскошью королевских дворцов и парковых комплексов. Великолепные панорамные виды провинции Правая длонь погрузят в нирвану. Старый университетский городок Альс подарит возможность ощутить себя беззаботным студиозом. Айсберги Студёного моря дадут почувствовать мощь природы, а курорты и здравницы Форт Лиса её заботу и ласку. Чарующая экскурсия в подземные штольни Айласских гор, позволит своими глазами увидеть, как рождаются драгоценные камни и даже попробовать выбить себе на память кусочек горной породы, как настоящий рудокоп. Капища долины Туров помогут ощутить себя легендарными волхователями.

(Далее идут ещё два листа описаний красот и примечательных мест Лигра)

И везде вы сможете отведать национальные блюда, приготовленные для вас замечательными поварами и испить превосходные плодовые и цветочные вина…

(Пять листов, посвящённых гастрономическим изыскам Лигра пропущены, дабы не разжигать аппетит)

Приезжайте в гостеприимный Лигр!

Лигр — страна, где сбываются мечты!

Пролог

Джент Хуакин, советник короля по магическим вопросам был очень занят.

Он спал.

Послеобеденный сон был важен для почтенного мэтра. Магистр был уверен, что процесс пищеварения должен проходить в спокойных и комфортных условиях. Тем более что он уже успел устать, трудясь в поте лица на благо короны целых полдня. Кроме того… Хотя, достаточно и первых двух причин для заслуженного отдыха.

Всё дело в том, что джент Хуакин был ленив. Не патологически. Просто необременительная служба у короля позволяла ему поощрять эту слабость.

Жилище мэтра Хуакина представляло собой чудовищное смешение рабочих помещений алхимика, чуланов старьёвщика и роскошных апартаментов сибарита. Спать в это время года он предпочитал, разумеется, на шикарной открытой веранде под сенью виноградной лозы. Осенью, когда налитые гроздья винограда свисали прямо в руки, было особенно приятно. Джент Хуакин питал страсть к этим плодам. Но и сейчас, в начале весны, цветущие растения доставляли огромное эстетическое удовольствие. Нежные ароматы тщательно подобранных цветов слегка дурманили, навевали сон и погружали его в негу.

Грубое вторжение в распорядок дня взбесило Хуакина. Он был готов растерзать наглеца, посмевшего прервать его глубокомысленную медитацию, ибо именно так мэтр называл свой послеобеденный отдых, но мысли о расправе завяли на корню. За спиной напуганного слуги маячила мрачная фигура Маркуса, горного мастера. Не часто появлялся в столице джент из Гнёзда. Не всегда у него было что-то интересное для Хуакина. Но, если находили в шахтах что-то необычное, мэтр всегда первым исследовал находку. Таков был приказ короля. Порой, гость из Гнёзда заваливался к нему среди ночи. А уж дневное время не вызвало в душе сурового горняка никаких сомнений. Спать днём, по его понятиям, могли только младенцы и тяжелобольные старики.

— Джент Маркус, — елейно воскликнул Хуакин, заметив в руках мужчины небольшой ящик. В таких ящиках горняк обычно и привозил образцы породы. — Нашли что-то интересное?

— По мне, так обманка, — забыв поздороваться, недовольно буркнул Маркус, протягивая мэтру находку. — Но приказа короля ослушаться не могу. Нашли только эти. Впервые подобные камни вижу.

Хуакин уже успел распаковать ящик и с нескрываемым интересом уставился на три, каждый размером с кулак, дымчато-серых камня, напоминающих самородное серебро, но, весьма отдалённо.

— Кх-м… Обманка, говоришь? Проверим, проверим…

— Проверяйте, мэтр, — равнодушно буркнул Маркус. — Когда зайти за ответом? Я через два дня возвращаюсь в Гнёзд.

— Два дня мало, — озабоченно вздохнул магистр. — Только растворы сделать успею. Я вам письменно отвечу, как только результаты анализов будут готовы. А вы, если найдёте подобные образцы, складывайте куда-нибудь, чтобы не затерялись.

— Как скажете, мэтр. Прощайте!

— Прощайте, дорогой джент Маркус… хорошей дороги, — радушно, но как-то лениво попрощался хозяин. Но, как только за гостем закрылась дверь, мэтр, с несвойственной ему торопливостью, прошествовал в алхимическую лабораторию. Там он бережно, с превеликой осторожностью, поставил ящик на середину стола и кинулся в чулан. Минут через пять, измурзанный, с клочками паутины на волосах и одежде, достопочтенный Хуакин вытащил на свет пыльный короб. Открыв крышку, он с той же осторожностью вынул большой кожаный свёрток. Развернув старый сафьян, извлёк несколько ветхих пергаментов и углубился в чтение одного из них. — Обманка… обманка, — бормотал мэтр себе под нос, водя чёрным от сажи пальцем по пергаменту. — Обманка! Иллюзионит, редчайший минерал, способный в сочетании с другими металлами создавать… так… так… опасно… Мощная синергия… обратный эффект… выгорание. М-да… Осталось только определить, те ли это камушки, за которые себя выдают?

Выбрав, самый маленький по размеру, камень, Хуакин взвесил его, определил объём, плотность, измерил со всех сторон и только после этого решился отколоть кусочек. Приложив немало усилий, ему, наконец, удалось получить тонкий плоский образец, размером с ноготь мизинца. Тщательно изучив его с помощью мощной лупы, мэтр задумался, можно ли считать данный минерал разновидностью иллюзионита или это совершенно другой камень? В ступор его поставили мизерные красные вкрапления в теле самородка, тогда как пергамент говорил о чёрных точках. Так ничего не определив для себя, мэтр принялся за изготовление растворов. Ведь если это действительно иллюзионит, то тогда он сможет…

Хуакин с трудом отогнал преждевременные мысли и сосредоточился на исследованиях.

Большой пролог

Ещё утром Ранхусу казалось, что день пройдёт как обычно, в рутинных делах и заботах. Секретариат всегда составлял план работ на месяц вперёд, и он его соблюдал. Практически, всегда. На сегодня были запланированы пара малозначимых переговоров с главами гильдий, встреча с министром природных ресурсов, деловой приватный обед с послом Лангая, затем короткий отдых, подписание различных бумаг, просмотр почты, согласование ответов… Всё как всегда, и расписано почти по минутам.

Собственно, до обеда так и было. На обеде же, посол Лангая, джент Юсташ-Кин, который обычно вёл себя как парализованный истукан, сегодня неожиданно стал проявлять бурные эмоции. Он очень старался душевно улыбаться и даже шутить, пытаясь демонстрировать собеседнику своё небывалое расположение. Подобное поведение лангайца заставило Ранхуса задуматься над причинами столь разительной перемены. Может, джент Юсташ-Кин знает что-то такое, что пока не известно ему самому? И таким образом готовит почву для дальнейших действий.

В голову сразу пришла мысль о Гнёзде. Служба внутренней безопасности докладывала о странных происшествиях, случающихся там в последнее время с завидным постоянством. Но никаких выводов пока сделано не было из-за незначительности всех случаев. Появилось несколько новых скупщиков минералов? Так никто не запрещает горнякам торговать с другими странами. Главное, чтобы налоги в казну государства текли непрерывной струйкой. Замечено непонятное движение возле тоннелей? Возможно, кто-то присматривает место для нового постоялого двора или таверны. Народ в Митре стал проявлять волнение? Надо вице-короля спросить, что вызвало напряжение? Ему ли не знать?

Ранхус мысленно ругал себя за невнимательность и некоторое попустительство к делам Гнёзда. А ведь ещё дед предупреждал его, что нельзя упускать из рук нити управления этой территорией. Уйдут, как пришли. Закроют тоннели, и поминай, как звали. Может, дело к этому и идёт? Роют себе потихоньку новые проходы в сторону Навакра. Теперь-то средства позволяют, когда подводы с рудой и минералами сплошным потоком идут на продажу во все стороны света. В тот же Навакр, только кружным путём.

Но, причём тут Лангай?

Ранхус понял, что загнал себя этими размышлениями в тупик, а к причине воодушевлённого поведения посла так и не приблизился.

— Джент Юсташ-Кин, давайте отбросим дипломатию, и вы мне прямо скажете, какая надобность заставила вас… — Ранхусу очень хотелось сказать: "Кривляться передо мной", но этим бы он нанёс непоправимый ущерб отношениям с Лангаем, так как оскорбить посла, значило оскорбить самого раджу. Пришлось сказать не то, что хотелось: — Заставила вас проявить столь душевное отношение к моей персоне?

По какой причине лангайцы считали себя высшей расой, избранным народом, не знал никто во всём мире, но давно смирились с их высокомерным поведением и не обращали на это внимания. Почти не обращали внимания. Смотрят со снисходительным превосходством? Так они и друг на друга так смотрят, даже на собственного раджу. Эмоций не показывают? Сила традиций и воспитания. Наоборот, когда на лице лангайца улыбка появляется — страшно становится: чего это вдруг? Вот правитель Лигра и решил не ходить кругами да рядами, а выяснить всё без обиняков.

— Ваша помощь, Светлоликий владыка, — расплылся в слащавой улыбке посол.

Ранхус сумел удержать на лице невозмутимое выражение, и даже чуть склонил голову, как бы соглашаясь. Но новая волна беспорядочных мыслей затопила его голову.

Когда и какую помощь он оказал Лангаю? Не было никакой помощи! Или кто-то это сделал за его спиной? Вообще, какая помощь вдруг понадобилась всесильному радже? Чего он не знает в собственном государстве?

Юсташ-Кин так и не удосужился что-либо прояснить королю Лигра, ещё раз десять поблагодарил неизвестно за что Светлоликого владыку, и удалился восвояси, не стирая с лица дурной улыбки.

— Ничего не понимаю… — буркнул Ранхус и пригубил бокал с вином. Он только собрался вызвать секретаря для разъяснения некоторых животрепещущих вопросов, но яркая вспышка света справа заставила его резко повернуться. Витражная дверь снова отразила луч солнца, на мгновение ослепив мужчину. Но он уже знал, кто посмел нарушить его трапезу. Жестом остановив слуг, король, сквозь стиснутые зубы, произнёс имя: — Ксора…

— Я на пару минут, — чуть виноватым, но уверенным тоном сообщила женщина, стараясь не смотреть на Ранхуса.

Мужчину это обидело. Да, он виноват перед ней. Не сдержал данного слова. Но, он — человек, просто человек. Значит, имеет такие же пороки и слабости, как и другие люди. Разве можно за это наказывать столь жестоко? И не смотреть, вот так, демонстративно отводя глаза и чуть ли не отворачиваясь.

— Оставьте нас! — слуги, с поклоном, покинули трапезный зал. Ранхус встал и приблизился к гостье. — Ксора, — он попытался обнять её, но женщина ловко увернулась. Больше попыток не было. Поймать бывшую возлюбленную в объятия было невозможно, если она того не желала. Проверено не однократно. — Ты жестока! Ты столько лет не приходила.

— Приходила. К дочери. Часто, — односложно и совершенно безэмоционально произнесла гостья.

— А я, значит, до сих пор не прощён? — с небольшим нажимом поинтересовался Ранхус.

— Прощён, — тон Ксоры остался прежним.

— Тогда, почему ты так холодна? — горечь в голосе короля была сравнима с мольбой.

Она, наконец, подняла на него глаза.

— Ты забыл, кто я? — голос женщины чуть потеплел, а взгляд ласкал, как когда-то, очень давно, но всё равно надежды никакой не сулил.

— Нет, — сдался Ранхус. Повернуть разговор в нужное ему русло не вышло. Собственно, никогда не получалось. Ксора всегда была честна и прямолинейна, в отличие от прочих женщин, которые говорят: "Нет!", а думают: "Может быть". — Прости. Какое у тебя дело?

— Я пришла за ней. Она уже готова, — взгляд женщины соскользнул с лица Ранхуса и замер на вазоне с цветами.

— Что? Уже?! — король знал, что такое время настанет, но никак не предполагал, что оно придёт так скоро. Ранхус был готов на самые безумные поступки, ради того, чтобы дочь… любимая дочь, осталась с ним. Но, это было невозможно. Это он тоже знал всегда. — И… куда ты её поведёшь?

— В Лангай.

Ранхус заскрипел зубами от собственного бессилия. Король, властитель государства, вершитель чужих судеб! Не в праве что-то запретить этой женщине и её дочери… своей дочери. Таков договор.

— Так вот о какой помощи твердил мне посол, — усмехнулся он невесело, — а я себе чего только не напридумывал! Ты её заберёшь прямо сейчас?

— Нет, через два месяца, что нужны на дорогу в Лангай. И, Ранхус, прошу, не пытайся вмешиваться в её судьбу. Ты здесь не властен.

Она ушла также стремительно, как и появилась.

— Ровно две минуты, — отрешённо констатировал Ранхус. — Ты всегда держишь своё слово, Ксора. Всегда.

Поразмышлять на тему: как оставить дочь у себя во дворце, или, хотя бы в пределах досягаемости, и не отправлять в далёкий Лангай, Ранхусу не позволил новый посетитель. Обычно, когда король давал приватный обед, никто не смел его беспокоить. Обычно. Но не сегодня. Коли уж Ксора нарушила протокол, то почему бы и Шарлю не ввалиться в трапезный зал и не порешать свои проблемы? Или не свои? Кажется, за дверями мелькнуло розовое платье Емины.

— Отец, — решительно начал свой спич Шарль, убедившись, что его бесцеремонное вторжение в обеденный зал не повлечёт за собой гнева монарха, — мне уже двадцать шесть лет!

— Спасибо, что напомнил, — с издёвкой ответствовал король. С некоторых пор он ждал подобного разговора с наследником, ведь принцепс уже давно перешагнул тот возраст, когда сам Ранхус взошёл на престол. Тогда так сложились обстоятельства. Но, разве это имеет значение, когда молодая поросль рвётся к власти? — И… какие желания тебя снедают в столь почтенном возрасте?

На лице Шарля отразилось некоторое замешательство. Молодой мужчина даже слегка покраснел, но взял себя в руки.

— Желания… Да, именно желания. Вы всё правильно поняли, экселенц. Поэтому, я прошу разрешения переехать в Тисовый дворец!

Король понял, что ничего не понял, но, в отличие, от наследника лицо умел держать великолепно. Лёгкая улыбка застыла на губах, а доброжелательный взгляд давал надежду Шарлю, что его просьба будет выполнена. Впрочем, сама просьба никаких вопросов у Ранхуса не вызывала. Хочет принцепс жить отдельно, так, кто ж ему запреты чинить будет? А вот причина данного желания не ясна. Надоела родительская опека? Хочется полной свободы? Или… заговоры планировать безопаснее и удобнее? Об этом думать и предполагать, конечно, не очень хочется, всё-таки сын родной. Но, разве мало примеров в истории, когда жажда власти не щадила ни отцов, ни братьев, ни малых детей, если те могли предъявить свои права в будущем.

— Разумеется, вы можете туда переехать, — включил дипломатию Ранхус, — но, что тебя не устраивает в этом? Разве Тисовый дворец лучше Радужного?

Шарль снова зарделся и по-детски выпятил нижнюю губу. Тут же опомнился, так как был неоднократно руган за эту привычку, смутился ещё больше, и, казалось, был готов пойти на попятную. Вместо этого принцепс сжал кулаки, смело взглянул королю в глаза, и решительно заявил:

— Я хочу свой харам!

Ранхус мысленно облегчённо выдохнул, а мимикой изобразил живую заинтересованность проблемами сына.

— Харам? Ты уверен?

— Да! — и, предупреждая следующий вопрос отца, добавил: — Емина не против!

— Раз так… Пригласи-ка её сюда. По-моему, она ждёт тебя за дверью.

Юная жена Шарля с достоинством прошествовала к королю и грациозно поклонилась.

— Экселенц.

— Скажите мне, принцепсиона Емина, является ли ваше согласие на переезд в Тисовый дворец добровольным? — невестка с готовностью кивнула. — А харам не будет ущемлять ваше достоинство?

— Нет, экселенц. Это наше совместное решение.

— Будь посему, — дал своё согласие Ранхус. — Только, надо будет решить, как выбирать харам, — Шарль попытался что-то сказать, но король опередил его. — Как в прошлый раз не будет! Я не позволю Тагриду снова превращать в бедлам!

Мало какие события могли повлиять на распорядок дня монарха. Только что-то из ряда вон выходящее! Потоп или извержение единственного на континенте вулкана. Любые другие события лишь корректировали его действия. Сегодняшний неожиданный визит Ксоры, похоже, равнялся потопу. Даже донесения о провокациях на границе с Навакром встревожили его меньше. Ранхус не мог спокойно работать. Он то и дело в мыслях возвращался к двухминутной встрече с бывшей возлюбленной, пытаясь придумать, как удержать дочь и не нарушить договор? Ничего, даже мало-мальски подходящего в голову не приходило. Любое воздействие на девушку Ксора воспримет как давление со стороны отца. Даже простой совет, не говоря уже ни о каких предложениях.

Шарль тоже хорош! Не успел жениться, как затребовал харам. Неужели ему Емины мало? Впрочем, принцепсиона в последнее время выглядит бледной. Шарль её так уездил, или она уже понесла? Надо у лейб-медика спросить. А лучше у Хуакина. Он сразу скажет: житейские проблемы, или на жену наследника навели порчу. Но каков ухарь?! Весь в отца!

Можно бесконечно долго радоваться за темперамент сына, но проблема от этого не рассосётся. А это действительно проблема! Тагрида едва успокоилась после выбора невесты наследника и свадьбы, и вот теперь снова собирать в столицу весь этот рой неугомонных претенденток на место в харам? Предки, спасите и помилуйте! Ведь девицы хлынут со всех провинций, из больших и малых городов, из знатных и захудалых родов. Харам, это вам не законная жена, туда и пейзанку могут взять, если она по параметрам подойдёт.

Допускать женское нашествие в Тагриду вторично Ранхус не собирался категорически. Вот если бы перенести смотрины в другой город… желательно, подальше от столицы… и, чтоб никто не догадался… Король уцепился за слабую, едва обозначившуюся, но такую спасительную мысль.

Да! Надо организовать не отбор девиц для харама Шарля, а сбор молодёжи со всей страны. Пусть молодые люди познакомятся, оценят друг друга, возможно, найдут себе пару. И Принцепс пусть присматривается и выбирает себе харамных жён. По крайней мере, девицы не будут догадываться об истинных причинах праздника, и не станут кривляться перед Шарлем, показывая свои мнимые добродетели. А самое главное, Ранхус будет лишён удовольствия видеть и слышать это безобразие!

Нет! Главное будет то, что на этот праздник поедет вся аристократическая молодёжь Лигра! Вся! А там, что будет, то и будет! И пусть Ксора гневается.

Знают только горы

— Свейн, ты не мог бы подвинуть свой высокородный зад и не пихать меня локтём? — Арн довольно жёстко потыкал приятеля кулаком в бок, но тот даже не подумал пошевелиться. — Бегемот толстокожий!

Парень позавидовал Фросту, третьему приятелю из их не разлей вода компании, сразу пристроившемуся на козлах дилижанса рядом с возницей. А они со Свейном тогда ещё над ним посмеялись! Надо додуматься, целые сутки сидеть на лавке и пялиться на хвосты лошадей? Ужас!! То ли дело они устроились! Мягкие, обитые бархатом, сиденья, удобные, как тогда казалось, выгнутые спинки, подушечки разных форм и размеров… А ещё баулы, тюки, корзины, корзинки и корзиночки, короба, ящики и прочая тара для нужных, очень нужных, и абсолютно бесполезных вещей. Всё это в неимоверных количествах было, поначалу аккуратно, а потом — как попало, загружено внутрь дилижанса, так что бедным пассажирам почти не осталось места. И это в шестиместной карете с наружным кофром! А всё — чёртова секретность, из-за которой двух парней сначала выбрили до блеска, обрядили в женские тряпки, а потом почти замуровали багажом.

В итоге получилась пыльная пыточная камера на колёсах, в которой ежеминутно что-то сваливалось на голову, впивалось в бока и накатывалось на ноги. Как в этом кошмаре Свейн умудрялся спать, Арн не понимал. Но друг детства уже пару часов сладко дремал, невзирая на неудобства, духоту и жару, ещё и Арна умудрился зажать в самый угол. Бодрствующий товарищ ещё раз попытался сдвинуть соню чуть дальше от себя, но тот никак не хотел уплотняться, и сопротивлялся, как мог.

— Чтоб тебе, Юрз, всю оставшуюся жизнь так провести, конспиратор, — сквозь зубы процедил парень и нервно поправил корсет. Потом неприлично задрал подол юбки и яростно почесал бедро. Плотные коричневые штаны, которые он и не подумал снимать, отозвались взметнувшейся вверх пылью, каковая, кажется, пропитала всё вокруг. Арн смачно чихнул и принялся тарабанить в стенку дилижанса. — Фрост! Остановись! Стоп!! Фрост! Оглох, что ли?!

Снаружи донеслась команда, стопорящая лошадей, и голос приятель глумливо поинтересовался:

— Опять в кустики надо?

Арн ещё раз чихнул, выругался, опять чихнул, путаясь в юбке, перебрался через завалы багажа, дотянулся до двери, с трудом открыл её и буквально вывалился из недр дилижанса. Не переставая чертыхаться, начал остервенело стряхивать с себя пыль. И чихал… чихал. Возница и Фрост с удивлением смотрели на его действия, не понимая, как Арн умудрился так запылиться? Конечно, дорога в Альс была далека от совершенства, но столько пыли на ней точно не было. А Арн выглядел так, словно его обсыпали или изваляли.

— Дженна, вам помочь?

Молодой офицер охраны, переодетый в почтового служащего, гарцуя на рыжем коне, вполне натурально предлагал запачкавшейся 'девице' свою помощь, красноречиво пялясь на её бюст. Лицо охранник держал серьёзное и почтительное. Так что со стороны эта сцена казалась естественной. Ну, запылилась девушка… Обходительный молодой человек сочувствует…

При ближайшем же рассмотрении выяснялось, что заявленная 'девица' корчит злобные рожи, а учтивый кавалер масленым взглядом рассматривает её прелести и еле сдерживает смех.

— Пшёл вон! — злобно прошипел Арн, и сделал то, что ни одна, уважающая себя девушка, никогда не посмела бы сотворить: попытался лягнуть коня.

Умное животное повидало на своём веку и не таких нервных особ, и отвечать на некультурный выпад не стало. Конь лишь фыркнул осуждающе и отошёл подальше, дабы не подвергать себя опасности. Охранник непочтительно засмеялся, потрепал своего жеребца по шее и пустил того вскачь.

Раз помощь не нужна… А он бы был не прочь стряхнуть пылинки с пышной груди или крутых бёдер… охраняемого объекта. Гы-гы…

Из дилижанса выполз наконец-то проснувшийся Свейн, недоумённо посмотрел на всё ещё бранящегося Арна и крайне удивлённо поинтересовался:

— Какого упыря ты по всему дилижансу рассыпал пудру?

— Что?! — Арн застыл, постигая слова друга. — Пудру?

На козлах захохотал Фрост, раньше Арна осознавший всю глубину постигшей их трагедии. Возница скромно присоединился к нему, изображая покашливание в кулак. Ему смеяться в голос над своими пассажирами совсем не престало. Так и места лишиться не долго.

— Пудру, — подтвердил Свейн и осуждающе посмотрел на ржущего друга. Потом протянул Арну напрочь измятую полупустую коробку из-под сахарной пудры. — На, любитель пончиков!

Арн скривился, не то брезгливо, не то жалостливо, взял двумя пальцами коробку и слегка встряхнул. Белое облачко послушно взметнулось вверх, демонстрируя свою великолепную летучесть. Парень нервно облизнулся, убеждаясь, что таки да, теперь он весь сладенький, а через некоторое время станет ещё и липким. Фу…

— Кто додумался поставить коробку со специями нам под ноги?! — Арн не желал признавать своей вины в случившемся. Да, он любит пончики с сахарной пудрой! А так растирать сахар, буквально в пыль, чтобы он не скрипел на зубах, могут только в родном Гнёзде, и больше нигде во всём Лигре. Даже в столице не умеют! И он взял с собой немного… а теперь осталось и того меньше. Использованную же не по назначению теперь надлежало смыть. Срочно!

— Чего искать виновных? — обречённо вздыхая, отозвался Свейн, направляясь к баулам, притороченным сзади дилижанса. Хорошо, что свою мужскую одежду догадались упаковать во внешний кофр, а то бы пришлось сейчас разгружать дилижанс в поисках нужной поклажи. — Фрост, зови охрану, меняться будем.

— Хорошо бы водоём какой-нибудь найти, — посоветовал счастливчик, избежавший участи стать живым пончиком. — Помыться бы вам или, хотя бы ополоснуться.

— Вёрст через пять озеро будет, — тут же доложил возница, — лесное. Там можно. От тракта тропа идёт. С четверть версты до него.

Сахарные девицы недовольно скривились. Топать пять вёрст по тракту в теперешнем виде было неразумно, а лезть обратно в нутро запудренного дилижанса категорически не хотелось. Ждать же, когда охрана соберётся к ним сюда, оставлять дилижанс, самим в женских платьях громоздиться на коней, чтобы добраться до вожделенного водоёма… И так, и так — радости и энтузиазма мало.

Арн и Свейн переглянулись. Без лишних слов поняли друг друга, и синхронно помотали головами.

— А ближе ничего нет? — Арн с надеждой посмотрел на возницу. Тот пару секунд подумал и пожал плечами.

— Может и есть, но я не знаю… Уж простите, джент Арн.

Любитель пончиков сейчас был рад даже луже, если бы такая была поблизости. Но рассчитывать на подобный подарок судьбы не приходилось. Месяц черёмухи подходил к концу, и со времён последних дождей минула вторая декада. Черёмуха-пыльник… если и встретишь ещё не высохшую лужу, так это будет жуткая вонючая грязь.

Запудренный Арн с сожалением посмотрел на абсолютно сухой тракт. Фрост догадался о рассуждениях друга и не преминул поделиться своими мыслями:

— Говорят, грязевые маски хорошо влияют на цвет кожи, дженна Арна. А вам сейчас…

Договорить ему не дал разозлившийся не на шутку сладкомученник. Арн швырнул в его сторону много повинную коробку с пудрой, которая из своих соображений не стала долетать до Фроста, а приземлилась на макушку Свейна, усугубив и без того неприятные ощущения второго страдальца. Само собой, остаток кулинарной гордости Гнёзда толстым слоем осел на ошарашенной физиономии парня. Он даже сказать ничего не мог от возмущения, и только облизывал губы, чтобы была возможность высказаться, да оттирал глаза, дабы видеть, кому он собирается жестоко отомстить за нанесённое оскорбление.

Тем временем, ещё больше обозлённый Арн, подхватил юбку, задрав её до талии, и ринулся на ржущего в голос Фроста, с явным намерением открутить тому голову. Прозревший и обретший возможность высказываться, Свейн, издал воинственный клич, повторил действия Арна с юбкой, и кинулся к приятелям, намереваясь создать кучу-малу.

Возница, не сталкивающийся ещё в своей жизни с забавами дофина и его друзей, начал опасаться за жизнь наследника. Вот не доглядишь за сыном правителя, и будешь потом отвечать по всей строгости закона. Ему это надо? С другой стороны, стоит ли вмешиваться в потасовку великовозрастных лоботрясов? Подурачатся немного и…

Пока младший чин службы охраны решал трудную дилемму, развесёлая троица и не думала униматься. Фрост, опасаясь за чистоту своего костюма, вскочил на крышу дилижанса, а две ряженые девицы скакали вокруг транспортного средства, грозя расправами и ругаясь, как заправские грузчики.

— А как же ко… ко… ко… — стонал от смеха Фрост, дразня приятелей сверху, — спи… спи…

— Слазь, гнусный насмешник! — рычал Арн.

— Я до тебя доберусь, нахальная квочка, — вторил ему Свейн, карабкаясь на козлы.

— … ра… ра… ция… — плакал Фрост, держась за живот.

— Дженты, — пытался утихомирить их возница, нервно озираясь вокруг. — Дженты, нам надо ехать.

На их счастье тракт был пустынен и безлюден. Иначе данная сцена свела бы на нет все старания секретной службы Гнёзда, и лично джента Юрза, по доставке дофина в Альс на молодёжный форум в целости и сохранности. Если, конечно, наследник сам не покалечится в таких вот дружеских разборках.

Как не весело было Фросту, но он не меньше возницы заботился о секретности, и приближающихся всадников заметил первым. Были ли это люди их охраны, или простые путники следовали по своим делам, выяснять времени не было. И объяснять друзьям тоже было бесполезно. Они вошли в раж. Он легко спрыгнул с крыши дилижанса, ускользнув от рук Свейна, уклонился от захвата Арна, и драпанул в лес, уводя за собой воинственных девиц, забывших все правила хорошего тона.

Углубившись в лес, парни долго не могли успокоить свои взбудораженные нервы. Сказывалось многочасовое безделье и скованность поз. Теперь же они с наслаждением отдавались бегу, прыжкам и прочим физическим упражнениям, забыв о причине, заставившей их покинуть дилижанс. Свейн и Арн даже приноровились бегать в юбках, скрутив их и придерживая одной рукой на талии. Только липкий сладкий пот доставлял неприятные ощущения, стекая с разгорячённых лиц за шиворот и за пазуху. Но высшие силы сжалились над ними и вывели к небольшому озерцу, размером чуть больше той лужи, о которой грезил Арн.

— О! Вот оно — счастье! — Свейн радостно вскинул руки навстречу чудесному озеру, отпустил юбку, тут же запутался в ней, и рухнул навзничь в ещё невысокую, но плотную поросль жгучей крапивы.

— Я - первый! — обрадовал его Арн, наступая на лежащего друга в области поясницы и на ходу расстёгивая ненавистное платье. Надо ли говорить, что такое обращение с собой Свейну абсолютно не понравилось. В отместку, он схватил друга за лодыжку и с силой дёрнул, отправляя Арна в неконтролируемый полёт. — А-а-а!!!

Крапива радостно приняла следующую жертву сахарной пудры.

— Ну, жгучие пончики, вы тут пока порезвитесь, — порадовался за друзей Фрост, — а я вам одежду принесу.

Парни не стали терять времени даром. Мигом стянули с себя ненавистную одежду и наперегонки бросились в воду, распугивая местных лягушек и цапель. Вода в озере оказалась довольно холодной, а глубина, несмотря на размеры, весьма приличной. Даже понырять можно было.

— Свейн, плыви сюда, — Арн распластался на воде почти у самых камышей и счастливо пялился в безоблачное небо, — здесь тёплые ключи бьют. — Красота!

Приятель тут же подгрёб к нему, нашёл горячую струю и принялся отмывать лицо, больше всего пострадавшее от сладкой пыли. Арн эту процедуру уже проделал и теперь наслаждался чистотой и покоем. Но судьбе было угодно устроить им сегодня ещё одно испытание, или развлечение, кто как оценит.

Каким недобрым ветром занесло в этот день, в этот самый час, именно к этому лесному озеру двух джентов удачи? Чего или кого они тут искали? Это осталось неизвестным. Но два женских наряда, небрежно брошенных на берегу, и два обнажённых тела, мелькающих меж камышей, так обрадовали благородных опустошителей чужих карманов, что они не обратили никакого внимания на явно мужские брюки, валяющиеся рядом. То ли коричневый цвет сбил их с толку, то ли мужики приняли их за фрагменты сгнившего дерева, кто знает? Сапоги больших размеров их тоже не смутили. Видимо лёгкость предстоящей поживы переклинила мозги, застлала глаза и притупила воровское чутьё.

Обшарив платья и не обнаружив в них ни денег, ни драгоценностей, грабители решили подождать того момента, когда две неосторожные дамочки наплещутся и выйдут на бережок. А тут их ждут! С нетерпением! Редко же выпадает такая удача, чтобы и богатенькие, судя по нарядам, и женщины, и молодые.

Фрост, возвращавшийся от дилижанса с одеждой, заметил эту парочку издалека. О намерениях двух оборванцев он даже не стал рассуждать. Уж точно эти мужики не с полотенцами ждали 'купальщиц', и не собирались поберечь нежные женские ножки от укусов молодой крапивы. Парень как можно тише подошёл к ним сзади, присел за невысокий куст орешника и стал ждать, чем закончится эта авантюра для тех, кто ждал на берегу, и тех, кто ещё пребывал в неведении, что на сегодняшний день развлечения не закончились.

— Девочки-и! — гнусаво обрадовался один из разбойников, когда, наконец, Арн и Свейн выплыли из зарослей камыша.

Длинные волосы парней, прилипшие к плечам, может и давали кое-какую надежду на то, что это всё-таки купальщицы. Крупненькие такие, крепенькие. Это фасоны платьев, сшитых по специальному заказу, скрывали особенности мужских фигур, акцентируя внимание на бутафорских женских. А без должной маскировки всё было слишком очевидно. Но только не для этих мужиков.

'Слепой он, что ли? — Фрост чуть раздвинул ветки куста, пытаясь лучше разглядеть поле действия. — Даже отсюда прекрасно видно, что это два… гы… жгучих пончика'.

Пловцы остановились и без страха, но с удивлением стали разглядывать встречающий их почётный караул.

— Фрост всё никак не может угомониться? — тихо проворчал Свейн, пытаясь понять, где приятель успел раздобыть столь колоритных персонажей?

— Мне кажется, это настоящие разбойники, — давясь смехом, отозвался Арн. — И они ждут… девочек.

— А тут мальчики, — хмыкнул Свейн и подтянул к груди правое колено. — Развлечёмся? — он стрельнул на приятеля озорным взглядом, убедился, что Арн готов к предстоящей потехе, и они, не сговариваясь, нырнули.

— О-па! — оба мужика вскочили от неожиданности.

Кто бы мог подумать, что жертвы решат утопиться, но не отдаться в их благородные руки? А когда предполагаемые утопленницы дружно вынырнули у самом берега и встали в полный рост, сверкая на солнце приличной длины кинжалами, и не только ими, разбойники снова плюхнулись на пятые точки и потянулись к поясам за своим оружием.

— Мужики… — непонимающе пробормотал один из них и икнул.

Разумеется, голые юноши, даже с хорошими кинжалами в руках, не смогли бы так сильно напугать проходимцев, если бы не одна небольшая, но очень значительная деталь. На груди одного из парней висел гадар — знак дофина. Вещь настолько ценная, что страшно было подумать, какая это гора денег в золоте, но настолько же и опасная. В народе говорили, что гадар может взять в руки только близкий по крови родственник, а надеть — лишь сам дофин. Иначе — голова с плеч!

И вот перед ними одна из самых дорогих реликвий мира, которую защищает какой-то голый парень. Пусть он — наследник, но из плоти же и крови. Значит, можно попробовать… Не обязательно же убивать. Можно только ранить. А гадар манит. Так хочется его заиметь… Отнять… Взять в руки… И страшно! До спазмов в животе. До икоты.

Парни тоже поняли, что ввело разбойников в ступор. Алчный блеск глаз говорил им о том, что мужики всё-таки решатся напасть. И вот, когда похитители кошельков почти решились на атаку, раздался негромкий, чуть насмешливый голос:

— Не стоит… — позади грабителей возник Фрост. Он, в отличие от друзей, был вооружён мечом, одет и стоял за спинами дядек. Следовательно, как быстро разбойники не развернулись бы в его сторону, он успевал их убить. Обоих. Но один из мужиков не выдержал и, выхватив из-за пояса свой грязный кривой нож, крутанулся, пытаясь достать соперника. — Я же говорил, не стоит! — нравоучительным тоном пожурил Фрост отчаянного рубаку, который с ужасом смотрел на дело рук своих.

Выполняя опасный манёвр, надо всегда учитывать расстояние не только до ближайшего соперника, но и до ближайшего соратника. А то получится, как у этого Арики-воина: противник стоит живой и невредимый, да ещё уму-разуму учит; а собрат раненый стонет. Хорошо, хоть рана не серьёзная, и рука левая, не рабочая. Через декаду заживёт!

— А вы долго загорать будете? — Фрост насмешливо оглядел друзей, всё ещё стоящих в напряжённых позах.

Парни расслабились, но убирать кинжалы в ножные чехлы не спешили. Мало ли… Утратишь бдительность, а эти отморозки раз… и используют свои кухонные ножички по непрямому назначению. Так что: бережёного судьба бережёт!

Арн и Свейн оделись по очереди, не спуская, как и Фрост, глаз с притихших мужиков. Собрали свои запудренные одежды, скрутили их небрежно, разве что узлами не позавязывали, и стали держать совет.

— И что с ними делать? — по тому, каким тоном Арн это сказал, друзьям стало ясно, что возиться с этой мелкой сошкой ему неохота. Прекрасно было видно, что это вольные разбойнички, скорее всего — жители какой-нибудь соседней деревни, вышедшие на тракт сшибить пару монет. Так чего на них время тратить? — Возомнили себя грозой окрестных дорог! Шаромыжники голодраные!

— Согласен, — кивнул Свейн. — Пинков надаём, и пусть катятся в свои свинарники!

— Слышали?! — обернулся к мужикам Фрост. — Мы сегодня добрые!

— Да, джент, — промямлил раненый. Он, явно собирался сказать что-то ещё, но напарник потянул его за рукав, торопясь унести ноги, пока высокородные дженты настроены милостиво, и даже ножей у них не отобрали.

— Пойдём… Пойдём же!

Но тот упирался, пытаясь что-то для себя решить.

— Я всё же спрошу! Джент, а правда, что амулет дофина убьёт любого, кто дотро…

До конца высказываться ему не пришлось. Троица высокородных джентов дружно кивала. Причём, мины у них были такие ехидные, что сомнений у интересующегося не осталось.

— Катитесь, — снисходительно посоветовал им Свейн, — пока мы не передумали!

Мужики сочли за лучшее выполнить то, о чём им так настоятельно советовали… вприпрыжку. В спину им нёсся громкий ржач трёх молодых, хорошо откормленных глоток. А ведь счастье было так близко…

Когда друзья вернулись к дилижансу, там вовсю кипела работа. Их охрана успела выгрузить весь багаж. Часть из вещей уже была освобождена от сладкого налёта импровизированными вениками из травы. Оставшиеся короба, корзины и иже с ними дожидались своей очереди, и вскоре должны были занять свои места в дилижансе. Но парням категорически не хотелось вновь втискиваться в душное нутро транспорта, даже и без женских нарядов.

— Ну, что?.. — Арн красноречиво посмотрел на друзей и кивнул на коней охраны, привязанных к деревьям.

— Я, за! — Фрост коснулся своего правого уха.

— Аналогично, — с энтузиазмом высказался Свейн, щёлкнув себя легонько по носу.

— Единогласно! — подтвердил общее мнение Арн, и закрепил решение почёсыванием правого глаза.

Фрост подозвал к себе начальника отряда охраны и безапелляционно заявил:

— Мы едем на ваших конях! Заканчивайте здесь и догоняйте!

— Но, джент Фрост, у нас другой приказ!

— А что было сказано про непредвиденные обстоятельства? — лукаво усмехнулся Фрост.

— Так, непредвиденные же…

— Рассыпавшаяся сахарная пудра приравнивается к коварному нападению заговорщиков, — шёпотом, на ухо офицеру, как великую тайну, сообщил Фрост. Про действительно почти состоявшееся нападение он благоразумно умолчал. Случайно это произошло… Случайно. Иначе, не драпали бы эти деревенские мужики от них, как два зайца от гончих. — И мы спасаем жизнь дофина, используя более быстрый способ передвижения! Я всё ясно изложил?

— Ясно, джент… — вздохнул офицер обречённо. Это только там, во дворце вице-короля всё кажется ясным и понятным. Есть приказ — исполняйте! А приказ на самого дофина-то не распространяется. И на его приятелей тоже. И в дороге творят они всё, что придёт им голову. Конечно, последнее время парни немного остепенились, но всё равно, ведут себя, порой, как малые дети.

* * *

До Альса весёлая троица добралась без приключений. Старинный университетский городок встретил их шумом и гамом ликующей молодёжи, съехавшейся со всех концов государства на форум по приказу короля Ранхуса пятого. Какая шлея попала под мантию властителя Лигра, можно было только гадать, но противиться его воли никто даже не подумал. Тем более что программа предусматривала массу развлечений для знатных джентов и дженн. Правда, козырять этой самой высокородностью на форуме было запрещено. Не строжайше, конечно, но категорически не приветствовалось.

Всех гостей размещали в студенческих хостелах, невзирая на протесты некоторых особ, считающих себя оскорблёнными подобной уравниловкой. Друзья, направленные распорядителем в один из хостелов, как раз успели застать сцену вельможного гнева, которую закатывал надменный блондин с гербом провинции Салаз на рукаве дорожной куртки.

— Да как вы смеете мне такое предлагать?! — кричал, брызгая слюной, салазец уставшему мужчине за конторкой. — Я не потерплю к себе подобного отношения!

— Это приказ короля, многоуважаемый джент Монтри, — удручённо вздохнул мужчина, — я ничего не могу сделать. Вам положена лишь одна комната.

— Молчать! Я не закончил!! Я подам на вас в суд! На вас лично! За принесённые мне оскорбления вы, комендант, ответите! Я сгною вас в тюрьме!

— Похоже, это сынок какого-нибудь судьи, — хмыкнул Свейн, насмешливо разглядывая блондина. — Держу пари, он тут многих попытается засудить, за непочтительное отношение к его несравненной заднице!

— Скорее, он сынок начальника тюрьмы, а не судьи, — поддержал его Арн. — Привык, что их семейке все в ноги кланяются, а тут такое наглое непочтение к его персоне. Вот и взбеленился.

Скандалист тем временем расходился всё больше.

— Я требую предоставить мне три комнаты! И моему слуге ещё одну, иначе участь ваша будет незавидной! Вы всю оставшуюся жизнь будете питаться чёрствым хлебом и тухлой водой, и спать на гнилой соломе!

— А общаться исключительно с крысами, — перебил его вдохновенную речь Фрост, которому надоело слушать бред спесивого юнца. Он решительно прошёл к конторке и протянул коменданту три приглашения. — Как жаль, что в Салазе ещё не все умеют читать.

Комендант бегло глянул на пригласительные и вопросительно уставился на Фроста, пытаясь понять, будут ли бузить по поводу скромного жилья гости из Гнёзда.

— Что вы имеете в виду? — блондин сменил собеседника, собираясь поскандалить ещё и с наглецом, посмевшим непочтительно отозваться о родном Салазе. — Причём тут умение читать?!

— Притом, — Фрост с неподражаемым достоинством повернулся к салазцу, демонстрируя поистине безупречные манеры. — В приглашении все условия указаны, и, если кого-то не устраивают правила, предложено решать это в частном порядке. Умеющий читать должен был ознакомиться с содержанием приглашения! А вы… снимите жильё в городе и не устраивайте сцен! — Монтри шумно сопел, поджав губы и стиснув кулаки. Он понимал, что молодой джент, не чета коменданту хостела. Может даже он сын какого-нибудь высокопоставленного чиновника. Но менторский тон ровесника его раздражал. — Ибо, недостойно! — добил оппонента Фрост, принимая из рук коменданта три ключа от причитающихся их компании комнат. Кивнул друзьям и гордо прошествовал к лестнице.

Парни с непроницаемымиминами последовали за ним, но Свейн не выдержал, и, проходя мимо блондина, произнёс:

— Ибо!..

Выдержки друзей хватило лишь до лестницы. Ржали они дружно и очень слаженно.

— Кто это? — недовольным тоном поинтересовался Монтри.

— Дофин Гнёзда с друзьями, — злорадно сообщил комендант.

— Давайте ключи, — вздохнул блондин. Раз уж наследники заселяются без протестов, то ему тут вовсе требовать нечего. Разумеется, можно воспользоваться советом, и снять жильё в городе, но это будет стоить очень дорого. — Потерплю…

Через два часа всё тот же Монтри с удивлением наблюдал, как дюжина крепких парней разгружала огромный дилижанс, таская на второй этаж здания баулы, сундуки, свертки, корзины и короба. Командовал разгрузкой тот самый джент, который передразнил своего товарища. Монтри про себя окрестил его — Ибо. Того, кто давал советы — Серый, так как цвет дорожного костюма у него был в точности, как пыльный тракт. Третьего из троицы — Лучник, из-за небольшой золотой стрелы, прикреплённой к лацкану куртки парня. Если бы не эти детали, он не смог отличить их друг от друга, так как дженты из Гнёзда внешне принадлежали к одному типажу: высокие поджарые брюнеты с породистыми чертами лица, карими глазами и наглыми ухмылками.

Теперь Монтри понял, на что намекал Серый, когда говорил о возможности решать проблемы в частном порядке. И приказ короля не нарушили: заселились в обычный студенческий хостел. И от привычного комфорта отказываться не собирались, притащив с собой всё необходимое. Кажется, Монтри заметил новомодное и очень дорогое складное термальное устройство, позволяющее наслаждаться жизнью даже в походных условиях.

Свейн, заметив наблюдавшего за ним Монтри, весело ему подмигнул и отправился в свои комнаты, прихватив последнюю корзину с провизией. Блондин сглотнул набежавшую слюну, так как собственный пирожок, купленный у лоточницы, показался ему сущей отравой. А эти парни сейчас будут есть самые изысканные кушанья, которые только может представить себе простой смертный.

— Какие планы на вечер, дженты? — осведомился Арн, допивая вино из бокала.

— По программе… — Фрост заглянул в пригласительный, уточняя сегодняшние мероприятия форума, — есть клуб молодых мыслителей, атлетические игры на открытом воздухе, викторины… мастер-классы… в полночь — торжественное открытие. Куда пойдём?

— На атлетические игры, конечно, — усмехнулся Свейн.

— После сытного обеда, — Арн постучал по своему животу, — только физических упражнений не хватало!

— А кто сказал, что мы будем принимать участие? — ухмылка Свейна была как у прожженного искусителя. — Мы будем лицезреть прекрасных дев! В гимнастических костюмах они такие соблазнительные.

— Одобрено, — хохотнул Арн.

— А я хотел покататься на конях, — притворно обиделся Фрост. — Когда ещё придётся!

— Действительно… — серьёзно согласился с ним Арн.

— Ибо! — закончил Свейн.

Надо ли говорить, что хохот друзей вновь разорвал тишину здания, и даже отпугнул от двери Монтри, который хотел лишь одним глазком посмотреть, как устроился дофин. А услышал снова: 'Ибо!', и решил, что его застукали за подглядыванием. Блондин вовремя отпрянул от замочной скважины, так как в коридоре появились люди. Парень и девушка, похожие друг на друга, как зеркальное отражение, уверенно подошли к комнате дофина Гнёзда и решительно открыли дверь, даже не удосужившись предварительно постучать. Монтри приготовился выслушать поучительную тираду от хозяина апартаментов о наглом вторжении, но, вместо этого раздались радостные возгласы.

— Ситра, Ирвин! Как я рад вас видеть! О, извините, дженна Ситра, за мою непочтительность! Вы обворожительны! Ирвин, ты тоже!

— Хватит насмехаться, Свейн. Смотрю, обед мы уже пропустили, — весело ответил гость.

— У нас ещё много чего осталось! Даже пара пончиков. Арн, не смотри на меня так кровожадно!

— О, пончики из Гнёзда! — рассмеялась Ситра. — Пища небожителей! Но не сейчас. Как вы смотрите на небольшую прогулку?

— Как раз думали, куда направиться.

— Вот и отлично! — Ирвин вышел в коридор. — Прошу, друзья! — парни из Гнёзда тоже покинули комнату. Двое из них галантно поддерживали улыбающуюся Ситру под локотки. Ирвин оглянулся, заметил смущенного Монтри. — А-а… джент…

— Монтри, — подсказал Свейн.

— Джент Монтри, не хотите к нам присоединиться?

— Хочет! — ответил за него Фрост. Блондин хотел было возмутиться в свойственной ему негодующей манере, но вовремя прикусил язык. В кои-то веки ему доведётся погулять с дофином и наследниками наместника провинции. Ведь, как он помнил, Ирвин и Ситра были детьми правителя Колдовы, следовательно, хозяевами форума. Он судорожно кивнул головой, пока его не прогнали взашей. — Ему сейчас очень полезны положительные эмоции. А то огорчили джента несправедливостью! Да, Монтри?

— Да не так что бы… — невнятно промямлил блондин, забыв поблагодарить хозяев за приглашение.

Шестиместное ландо новейшей конструкции поразило Монтри своей красотой и изяществом, несмотря на довольно большие габариты. Два откидных боковых сидения позволили увеличить вместимость кареты, но молодым людям они не понадобились, так как их ещё стройные фигуры уместились на основных скамьях. Салазцу досталось место рядом с Лучником, и он с завистью оценил крепкие, накаченные плечи парня, когда тот усаживался поудобнее.

Но через мгновение блондин забыл обо всём на свете, во все глаза любуясь на Ситру. Была дочь наместника Колдовы не то, чтобы красива, а как-то невероятно обаятельна. Взор так и притягивала её обворожительная улыбка и лукавые кошачьи глаза, жёлтые с тёмным зелёным ободком по краю радужки. Колдовские глаза, зовущие, и очень опасные. Парень заворожённо смотрел на неё, а девушка, словно не замечала устремлённого на неё обожающего взгляда, кокетничала со Свейном, сидевшим по другую руку от Арна.

— Дженты, как вы смотрите на то, чтобы проехаться по буковой аллее, а потом посетить наш новый комплекс для соревнований атлетов? — Ирвин последним занял место в ландо, дал отмашку вознице и достал из-под сиденья короб, в котором находились бокалы и бутылки с вином. — За встречу?

Возражать ему никто не стал. И вино, и новый комплекс, и даже прогулка по буковой аллее не вызывала ни у кого нежелательных эмоций. Всё было просто замечательно! Только Фрост мужественно зажёвывал улыбку, стараясь выбросить из головы образы друзей, подвергшихся коварному нападению со стороны сахарной пудры, которые так некстати вспомнились. Но глаза парня смеялись. Что тут же на собственный счёт принял Монтри. Обиделся, по обыкновению, но высказывать недовольства не стал, памятуя о способности Серого читать нравоучительные лекции. Снова становиться мишенью для насмешек джентов из Гнёзда ему не хотелось, тем более на глазах у Ситры.

— Между прочим, инфанта Ингиза через четверть часа будет показывать новую игру, — сообщила юная дженна. — Называется — сквош. Пойдём смотреть?

— На инфанту? — улыбнулся Арн. — Разумеется, пойдём! А кто в этот сквош будет играть с Ингизой? — В присутствии Ситры он не стал уточнять, что ему хотелось бы посмотреть и на других девушек. Но друзья его и так поняли, дружно закивав головами в знак одобрения.

— Кто-то из дворцовых. Фрейлины… наверное, — нехотя сообщила Ситра. Она прекрасно поняла недомолвки парней, и оценила их такт. Но, всё же, от небольшой шпильки не удержалась: — У короля Ранхуса, говорят, в хараме некрасивых женщин нет. Их отдают на съедение крокодилам. Так что вам будет на что поглазеть!

— Ситра! — возмутился Ирвин, не понявший шутку сестры.

Но троица из Гнёзда добродушно рассмеялась, заставляя остальных спутников к ним присоединиться.

— Раз ты советуешь, обязательно поглазеем, — радостно пообещал Свейн, невозмутимо перенёсший укоризненный взгляд жёлто-зелёных глаз.

Посмотреть было действительно на что.

Четыре девушки в широких брюках и лёгких рубахах, слаженно отбивали ракетками мяч от стен площадки, напоминающей короб без крышки. Смотреть зрителям на них приходилось сверху, но это совершенно не портило впечатления от игры.

Вновь прибывшая компания немного опоздала к началу матча, и им пришлось расспрашивать, кто с кем играет в паре, и какой уже счёт.

— Инфанта Ингиза в паре с Эфрой, высокой блондинкой. Их соперницы — Анха и Рэйен, — сообщил распорядитель зала, молодой крепкий мужчина со сломанным носом. — Анха, это блондинка, что пониже ростом. А Рэйен тёмненькая и смуглая. Счёт пока ничейный.

— А кто они такие, известно? — как бы, между прочим, поинтересовался Фрост.

Создалось впечатление, что джент не любопытствует, а всего лишь хочет знать, как и с кем ему стоит обращаться. А вдруг это всё иностранные принцессы? Негоже ударять в грязь лицом перед заезжими гостьями.

— Дворцовые, — распорядитель наклонился к самому уху Фроста и торопливо прошептал: — Инфанта сказала, что харамные они!..

Фрост загадочно ухмыльнулся, подал друзьям условный знак, указал глазами на юных атлеток и лишь губами произнёс: 'Харам'. Дженты из Гнёзда тут же с любопытством принялись разглядывать девушек. Слухи о красоте дочерей правителя Лигра ходили по всей стране и за её пределами. Ранхус действительно выбирал в свой харам только самых лучших женщин, так что его дочери имели великолепную наследственность. Да и сам король по праву считался красивым мужчиной, даже в свои немолодые годы. Но увидеть харамных дочерей удавалось далеко не всем. Лигрийской знати девушек не показывали, потому что Ранхус считал их неоспоримым богатством, и отдавал своих девочек только в правящие семьи других государств в качестве жеста дружбы и хорошего расположения.

По понятным причинам, стать главными жёнами правителей харамные дочери не могли. На эти цели хватало принцесс, инфант, царевен, княжон и прочих наследниц династий. А вот стать жемчужиной харама могла любая из них. И правители с радостью и благодарностью принимали дочерей Ранхуса, так как были те не только красивы, образованы и музыкальны, но знали ещё и то, что законным наследницам рассказывали только перед самой свадьбой, да и то, совсем чуть-чуть, чтоб те не напугались в первый раз.

Гадать, что случилось с королём, и по какой причине он разрешил приехать в Альс не только инфанте, но и старшим харамным дочерям, никто не брался. Мало ли какая блажь посетила разум правителя. Никто его осуждать не будет, тем более что девушки действительно были как на подбор, стройные, ловкие, быстрые. В какой-то момент зрителям стало заметно, что инфанта устала гораздо сильнее своих сестёр, и их пара не проигрывала исключительно благодаря Эфре, которая бегала по площадке, как ураган. Анха и Рэйен двигались так, словно начали играть только что.

— Выносливые девочки, — тихо заметил Свейн, скосив глаза на Ситру. Не услышала бы юная дженна его мнения о других прелестницах.

— М-да… Думаю, доведись с ними сразиться, погоняли бы они нас, — Арн криво усмехнулся, пристально наблюдая за вездесущей Эфрой. — Эта высокая просто чудеса творит!

Матч закончился победой пары инфанты, но преимущество было всего в одно очко. Фросту даже показалось, что Анха и Рэйен сдали последний розыгрыш. Оно и понятно, злить Ингизу мало кто решался. Инфанта была девушка милая, но избалованная, и, как следствие, вздорная и капризная.

Многочисленная публика стала приветствовать победительниц аплодисментами. Довольная Ингиза обвела зрителей торжествующим взглядом и встретилась глазами и с Ситрой.

— Ты обещала показать водопады! — радостно прокричала инфанта и, не дожидаясь ответа, направилась на выход с площадки.

— Я совсем забыла, — расстроилась Ситра, — что обещала показать её Высочеству синий каскад! Дженты, вы ведь не откажитесь сопроводить нас с Ингизой? — спросила она с наивной непосредственностью, что стало сразу ясно: данная мизансцена тщательно подготовлена и, возможно, отрепетирована.

Друзья из Гнёзда галантно согласились, но между собой тайком переглянулись. На кого началась охота, ясно было без слов. Дофин Гнёзда с недавнего времени стал первым женихом в стране, и многие лигрийские аристократы мечтали заполучить его в зятья. Шутка ли, наследник богатейшего княжества, будущий вице-король! Так что его Высочеству приходилось очень осторожно проявлять знаки внимания девицам на выданье. А то, одно неосторожное слово, и ты окольцован. Но внимание со стороны королевской семьи игнорировать было глупо и недальновидно.

— Ты знал? — сквозь улыбку ядовито спросил дофин Ирвина. Тот виновато опустил глаза. — И не предупредил?!

— А что изменилось, если бы ты знал, что Ингиза жаждет провести с тобой время? — вступилась за брата Ситра, улыбаясь, как ангел.

— Ничего, — ей вернулась очаровательная улыбка.

— Я тоже так думала, а с Ирвина слово взяла. Не сердись на него! А вот и её Высочество!

Все присутствующие склонились в вежливом поклоне, приветствуя инфанту и её спутниц. Несчастный Монтри чуть в ноги не бросился, благодаря небо за милость видеть так близко ненаследную принцессу. Дома ведь никто не поверит, что ему так повезло. А если его не прогонят, так он и на водопады с ними поедет!

— Вы разделите с нами прогулку, дженты? — мягко проворковала Ингиза, одаривая каждого из присутствующих парней благосклонным взглядом. Кавалеры молча склонили головы, в знак согласия, а Монтри был на грани обморока от счастья. — Моя карета четырёхместная, и я приглашаю вас, дофин, и вас, — инфанта кивнула Ирвину и Ситре, — прокатиться со мной. Эфра, Рэйен и Анха поедут в роскошном ландо в сопровождении этих прекрасных джентов. Все согласны?

Ответ ей не требовался. Кто же будет спорить с самой инфантой? Ингиза потянула руку Арну, дабы он сопроводил даму, и проследовала к своей карете больше ни на кого не глядя.

— Только, позвольте, я прихвачу бокалы и бутылку шипситонского? — Ирвин тоже не ждал согласия. Отказаться от игристого шипситонского вина не смогла бы даже трезвенница королева Корлетта. Что же говорить про молодёжь, жаждущую впечатлений, радости и веселья. — Фрост, там ещё осталось две бутылки!

— О, благодарим тебя, всемогущий повелитель винных погребов! — крикнул тот вслед быстро удаляющемуся экипажу. — Ты спас нас от жажды! Милые дженны, прошу садиться в наше ландо!

Настроение у парня было просто великолепное. Так сложилось, что он Ингизу терпеть не мог. Неприязненное чувство возникло при первой встрече, когда инфанта продемонстрировала брезгливо-пренебрежительное отношение к одной из фрейлин, посмевшей получить тайный комплемент от какого-то высокопоставленного кавалера и улыбнуться в ответ. Инфанта, заметившая неподобающее поведение девушки, тут же унизила несчастную, доведя до слёз. Так что Фрост был бесконечно рад тому, что ехать с её Высочеством в одной карете ему не придётся. Это пусть Монтри сожалеет, что теперь не сможет созерцать Ситру. Все глаза ведь проглядел салазец, пока они сюда ехали. Ему же доставит нескончаемое удовольствие общаться с юными дженнами, тем более что они были невероятно хороши собой.

Две блондинки, высокая и пониже, и смуглая брюнетка с экзотической внешностью были абсолютно разные, но всё равно имели общее неуловимое сходство. Те, кто хорошо знал короля Ранхуса пятого, сразу распознавали фамильные черты в его наследниках. Высокие скулы, тонкая переносица, ярко выраженные крыльями носа, и довольно глубокая носогубная ложбинка над скульптурно очерченными губами.

Девушки легко вскочили в ландо, не прибегая к помощи кавалеров, и заняли одно сидение, чем слегка огорчили кавалеров. Но зато парням можно было рассматривать их без проблем. А чтобы общение было совсем уж неформальным, Фрост тут же воспользовался щедрым подарком Ирвина, разливая вино по бокалам.

— Эфра, — протянул напиток героине матча, — Рэйен, Анха. Ну что, выпьем за знакомство?

Девушки кокетливо и чуть смущённо хихикнули.

— Может быть, вы представитесь, дженты? — хлопая пушистыми ресницами, предложила Рэйен и переглянулась с сёстрами.

Её внешность была настолько необычной, что невольно приковывала взгляд. Кожа цвета молочного шоколада, гладкая и блестящая, длинные медные волосы, туго заплетённые в замысловатые косички, и невероятной синевы глаза. Создавалось впечатление, что девушку искусственно создали из разных людей, взяв самое лучшее.

— Ах, да! — Фрост даже вскочил со своего места, стараясь удержать равновесие в подскакивающем на булыжной мостовой экипаже, церемонно поклонился, нечаянно наступил на ногу Свейну и заехал локтём по макушке блондину, но, зато, не пролил ни капли драгоценного вина. Друг молчаливо стерпел его неуклюжесть, Монтри же предпочёл сделать вид, что не заметил, дабы не быть изгнанным из высокородного общества. — Простите, великодушно! — сказал он сразу всем попутчикам. — Фрост, друг и, как говорят в маленьком, но очень гордом княжестве Кох-и-Га-Бор-За, драбант дофина Арна. Этот великолепный кавалер, — указал на Свейна, — не последний человек в Гнёзде. Тоже друг и…

— Свейн, — представился тот сам, одаривая спутниц улыбкой, которая кардинально меняла лицо парня, превращая самоуверенного, надменного красавца в очаровательного юношу.

Девушки по достоинству оценили эту занимательную трансформацию, особенно синеокая Рэйен. Щёчки её чуть потемнели, а взгляд стал смущённо — томным. Свейну это польстило, даже если это была просто около любовная игра. Получить подобный знак внимания от дочери короля было за честь для любого мужчины.

Фрост тем временем принялся представлять случайного знакомца.

— А это джент Монтри, великолепный, я бы даже сказал, восхитительный представитель Салаза! Прошу любить и жаловать!

Монтри поклонился, соблюдая все уложения о дворцовом церемониале, раздумывая, будет ли считаться наглостью, если он попытается поцеловать руки девушкам? Или, лучше не стоит? Или…

Пока он размышлял, спутники выпили вино, и Фрост принялся снова наполнять бокалы.

— Монтри, вы всех задерживаете, — сообщил он возмущённым шёпотом, — пейте, пока не выдохлось!

Салазец неосмотрительно сделал слишком большой глоток, пузырьки ударили в нос, и он, чтобы не закашляться, замер с вином во рту, пытаясь переждать неприятный момент и не оконфузиться. Предательские слёзы выступили на глазах. Эфра протянула ему платочек.

— Не огорчайтесь, джент Монтри.

— Это я от счастья вас лицезреть, дженна… — нашёлся салазец, за что получил персональную благодарственную улыбку девушки, и дружеский хлопок по плечу от Фроста.

Юность и вино сделали дальнейшее общение непринуждённым, весёлым и, даже, дружеским.

* * *

Инфанта Ингиза обладала не только привлекательной внешностью, но была довольно умна и, по-житейски, мудра, несмотря на свой юный возраст. Она прекрасно знала, когда и с кем можно капризничать, когда проявлять своенравие или высокомерие, а когда оставить своё мнение при себе и вести себя скромно. С отцом она не спорила никогда, даже в раннем детстве вида не показывала, что не согласна. Правда, тогда и поводов особых не было. Позже подключилось королевское воспитание и умение размышлять здраво.

Девушка прекрасно понимала, что, даже будучи инфантой, выйти замуж, не то, чтобы по любви, а, хотя бы по симпатии, пусть и не взаимной, шансов у неё практически нет. Подходящих по возрасту женихов в сопредельных странах не было, не считая Навакра, с которым Лигр находился в перманентной войне уже более пятидесяти лет. Да и в отдалённых землях многие холостые принцы, князья и прочие королевичи вроде как были уже засватаны.

Это харамным сёстрам хорошо. Им всё равно, есть ли у будущего мужа главная жена, нет ли? Сколько одалисок в самом хараме? Девушек примут в любом случае. А добрый отец пристроит их в лучшие семьи мира, и обязательно учтёт пожелания. Ей же по рождению полагалось место главной жены, а вот кто достанется в мужья — поди угадай! Хорошо, если не самодур какой, дряхлый старик или страшный урод. Поговаривают же, что наследники Лангая все, как один, волосатые и толстогубые коротышки, которые никогда не улыбаются, потому что во рту у них по девяносто девять зубов, и все кривые.

Так что, когда король, пригласив её после ужина в свой кабинет, завёл разговор о дофине Гнёзда, Ингиза даже сперва не поверила в такую удачу.

— Ваше Высочество, а не обратить ли вам своё благосклонное внимание на Арна, сына вице-короля Гнёзда? — Ранхус с интересом наблюдал за дочерью, надеясь по первым эмоциям понять настрой инфанты.

Бровки Ингизы выгнулись удивлённо, а заинтересованный взгляд позволил надеяться на то, что домашний, можно сказать, жених, не будет безжалостно отвергнут в самом начале разговора.

— Могу ли я поинтересоваться причинами столь заманчивого предложения, ваше Величество?

Стать женой дофина Гнёзда, это, конечно, не самый привлекательный вариант в плане будущих титулов, но быть вице-королевой автономного и, что немаловажно, богатого княжества, далеко не худшая партия. Уж лучше, чем рани кого-то из многочисленных наследников Лангая. Обедал же недавно их посол, джент Юсташ-Кин с королём с глазу на глаз. А что они обсуждали выяснить так и не удалось. Но весь дворец жужжал, как осиный рой, что лангаец был чем-то очень доволен и всё время благодарил короля неизвестно за что. Сам властедержец ни с кем на эту тему не разговаривал, даже с королевой Корлеттой, что только усиливало подозрения и увеличивало количество сплетен. Ингиза даже думать о Лангае не хотела.

А Арн внешне ей очень импонировал: высокий, темноволосый, с породистыми чертами лица, сложен великолепно. Всё, как она любит. Галантен, обходителен и очень приятен в общении. Минусы, разумеется, тоже имеются: ветреный, легкомысленный, беспечный, но это по молодости. Зато голова светлая, как говорит матушка. А это основное для будущего правителя.

Ещё инфанту радовало то, что в Гнёзде многожёнство было под запретом. Исторически так сложилось, что гнездяне до сих пор верили в единую божественную сущность — Мать-Отец, в то время как в остальных провинциях Лигра, как и в окружающих его государствах, уже давно почитался многочисленный пантеон детей Мать-Отца. А так как дочерей у прародителя было гораздо больше, чем сыновей, то и семьи богов были харамные. Правители, высокородные дженты, и все, кому позволяли средства, следовали божественным заповедям. Мужчинам, безусловно, такое положение вещей нравилось, а мнения женщин никто не спрашивал.

— Безусловно, дочь моя, — Ранхус удовлетворённо улыбнулся. — Ты же понимаешь, что и меня, и тебя положение обязывает, прежде всего, думать о благе государства, и лишь потом о своих желаниях. Такова плата за величие, — Ингиза молча выразила согласие словам отца. — А наша служба тайного сыска докладывает, что в Гнёзде в последнее время неспокойно. Есть подозрение, что кто-то намеревается прибрать власть в горной долине к своим рукам. Кто, пока не ясно. Но пути достижения желаемого могут быть как законными, например, через женитьбу Арна на нужной девице, так и незаконными. Или, не совсем законными… — король задумчиво нахмурился.

— Что вы имеете в виду, ваше Величество?

— Я подумал, что есть ещё один вариант полулегального прихода к власти в Гнёзде. Устранить вице-короля Орина, жениться на Эриме и стать консортом. А потом уже потихоньку расправиться и с пасынком, и с женой…

— По-моему, проще вырезать всю семью разом, — не очень довольным тоном возразила инфанта. Что-то идея стать женой дофина ей резко разонравилась.

— Это самый опасный путь, — не согласился с ней отец. — Тогда придётся иметь дело с нашими войсками. Нет, я думаю, что так нагло никто поступать не будет… — Ранхус очень надеялся на то, что так, действительно, никто действовать не посмеет. Но, на всякий случай, решил немедленно направить часть салазского гарнизона к айласским тоннелям. Нечего у Студёного моря прохлаждаться, да айсберги от безделья из пушек расстреливать. И, хорошо бы ещё Хуакину там побывать с визитом. Пусть маг на месте во всём разберётся, с местными потолкует. С горняками-то у него давно взаимовыгодные дела ведутся. — Так вот, — продолжил он после паузы, — если ты станешь женой дофина, то это остановит заговорщиков! — Слово 'возможно' он благоразумно опустил, дабы не запугивать потенциальную невесту.

Инфанта постаралась ничем не выдать своего несогласия, но король по каким-то несущественным признакам определил состояние дочери.

— Ингиза, я вижу, тебе это не совсем по душе?

— Ваше Величество, — как можно спокойнее и увереннее произнесла девушка, — я могу подумать?

— Разумеется, ваше Высочество! Я не хочу тебя принуждать, но… у меня есть просьба.

— Слушаю.

— В Альсе, на молодёжном форуме, постарайся оградить дофина от общения с другими девушками. Это очень важно! А в качестве помощниц с тобой поедут Эфра, Рэйен и Анха. У Арна ведь всегда рядом два друга — телохранителя. Так чтобы уж наверняка!

— Как скажете, ваше Величество! — Ингиза была благодарна отцу за то, что он не стал своей властью принуждать её к браку с Арном. А ведь мог. Так что ей стоит выполнить его просьбу, и провести время на молодёжном форуме в компании молодых людей из Гнёзда? Ведь всем в Лигре известно, что эта троица умеет развлекаться. — Обещаю, дофин другим девицам будет недоступен!

— Очень надеюсь… Кстати, тебе в помощь будет ещё одно обстоятельство… — Ранхус широко улыбнулся и подмигнул дочери. — Шарль будет там выбирать себе харамных жён.

— Это официально? — удивилась инфанта.

— Нет. Но, думаю, слушок пустить можно… день так на третий.

Инфанта благоразумно промолчала, но в душе весьма удивилась подобному развитию событий. Ведь брат женился совсем недавно, и, как ей казалось, любит Емину, а вот, поди ж ты…харам ему уже подавай! Во вкус, что ли вошёл?

Прибыв в Альс, Ингиза сразу же приступила к выполнению поручения короля, подключив к этому Ситру, не беспокоясь насчёт соперничества. Дочь наместника Колдовы уже давно была влюблена в друга Арна, о чём постоянно сообщала подруге в слезливых письмах.

Синий каскад для первой совместной экскурсии был выбран не случайно. Более красивого и романтичного места в Колдове не было, как не ищи. А может и во всём Лигре, несмотря на то, что в каждой провинции находились уникальные объекты, и природные, и рукотворные. Это место так очаровывало своим естественным совершенством, что молодые сердца буквально распахивались для возвышенных чувств.

Бурный, но неширокий горный поток, пробивший за тысячелетия в камнях полукруглый колодец, с рёвом срывался со скалистого обрыва с высоты тридцати ярдов. Прыгая по уступам, он постепенно разбивался на центральный и дюжину более мелких струй, и успокаивался в почти идеально круглом озере с прозрачной ледяной водой. Скальные породы были сплошь покрыты аурелией, синей водорослью, насыщающей свой цвет в зависимости от освещения. Там, где солнечного света было больше всего, аурелия имела небесно-голубой оттенок, а в затенённых местах цвет был густо-синий, почти чёрный.

Вся скальная стена была похожа на картину полоумного художника, который грубыми мазками пытался воплотить лишь ему понятный замысел. А потом, в порыве отчаяния, плеснул на шедевр водой и в таком виде оставил. Растушёванный водяными струями сине-голубой узор неожиданно обрёл очарование дикой, необузданной силы, притаившейся в этом чудном месте. И только рёв срывающейся вниз воды не давал усомниться в скрытой мощи.

Примерно на высоте двадцати ярдов находилась смотровая площадка, наполовину застеклённая и укрытая покатым прозрачным козырьком, позволяющим экскурсантам любоваться красотой ландшафта и не мокнуть. Если же кто-то хотел испытать всю гамму чувств, то для них была отведена вторая, открытая часть террасы, с которой, при желании, даже можно было дотянуться до ближайшей струи и испить горной водицы. Стаканы, предусмотрительно стояли на низеньком столике в застеклённой половине.

В солнечную погоду водяная пыль водопада искрилась и переливалась разноцветьем, создавая волшебное ощущение, что находишься внутри радуги. Окрестная растительность, словно сговорившись, цвела всеми оттенками голубого и синего, от скромных незабудок и ярких люпинов до сказочно прекрасных глициний, ветви которых свисали до самой воды. Зеркало озера отражало и небо, и скалы, и деревья, практически не оставляя другим цветам места. Даже аромат, разливающийся в воздухе, казалось, был синим.

К водопаду ландо подъехало гораздо позже первого экипажа. Инфанта с сопровождающими уже успели взобраться на смотровую площадку и махали оттуда радостно возбуждённые. За шумом низвергающейся воды слышно ничего не было, но все дружно решили, что их настойчиво зовут любоваться красотами с верхней точки каскадов, хотя и снизу вид открывался шикарный. Кавалеры только было собрались предложить дамам свои услуги в виде крепких рук поддержки при восхождении, но девушки, без посторонней помощи, причём, очень споро, стали подниматься по крутой лестнице, вырубленной в скалах лет двести назад. Свейн с Фростом переглянулись и бросились вслед за дженнами, а Монтри замешкался и оказался замыкающим. Догнать их он не смог, как ни старался, из-за чего снова испытал всплеск негативных эмоций. Себя, по понятным причинам, он не осуждал, девушек, которые задали слишком быстрый темп, тоже. Следовательно, виновниками были назначены Серый и Ибо.

Инфанта, крепко вцепившись в Арна, восхищённо цитировала модного поэта, написавшего целую новеллу в честь Синего каскада. Сопровождающие благоговейно внимали театральному действу в исполнении высокородной чтицы, поражаясь актёрскому мастерству девушки. Аплодисменты и одобрительные возгласы были заслуженными. Кто-то из мужчин даже выкрикнул: 'Брава!'

— Ингиза, у вас прирождённый талант к декламации, — Арн поцеловал руку инфанты, глядя на неё восторженными глазами, — кто бы мог подумать?!

— У её Высочества ещё море скрытых талантов, — почти пропела Ситра, явно намекая кавалеру, что такую девушку не стоит упускать, тем более что та к нему явно благосклонна.

— О! У нас ещё масса времени познакомиться хотя бы с некоторыми из них, — галантно ответил дофин, снова целуя ручку Ингизы. — Вы нам откроете свои тайны, ваше Высочество?

Девушка довольно улыбнулась, разве что не замурлыкала, как сытая кошка. Кажется, их с отцом план исполняется. Арн смотрит влюблёнными глазами и не отходит ни на шаг. Что, собственно, и требовалось. Харамным досталось развлекать телохранителей дофина. Дело своё они исполняют прекрасно, ведь парни тоже девушек от себя не отпускают, и стараются всячески угодить. Даже Свейн общается с ними больше, чем с Ситрой, огорчая хозяйку праздника. Но, такова просьба короля.

— Это не тайны, ваша Светлость, — чуть смущённо ответила Ингиза, явно кокетничая, — просто у нашего папеньки, — стрельнула глазками на харамных сестёр, — все дети способные. Нас так воспитывают.

— Мы заметили, — намекнул на недавний матч Свейн, — в атлетике фору многим дадите, даже нам! — посмотрел на спутниц взглядом, признающим их превосходство, и чуть склонил голову. Фрост сделал то же самое совершенно синхронно. — Мы за их Высочествами по лестнице еле угнались!

По лицу инфанты пробежала тень недовольства, но она с ним мгновенно справилась. Придворный дофина, скорее всего, не нарочно назвал харамных не положенным им титулом. Ну и что, что они дочери короля, их матери — не королевы, а у некоторых, вообще… неизвестно, кто! Ингиза совладала с эмоциями, загадочно улыбнулась, и обвела сопровождающих глазами.

— А кто из кавалеров подаст даме стакан воды? Ситра говорила, что она целебная!

Неожиданно, из-за спины едва отдышавшегося Монтри, словно из тени, вышел незнакомый молодой мужчина, взял со столика стакан и прошел, в полном безмолвии, к выходу на открытую террасу.

— Я, дженна, принесу вам воды, — сообщил с учтивым полупоклоном от двери.

По виду он напоминал жителей Гнёзда, темноволосый, кареглазый, крепкий в кости, жилистый, но говорил с лёгким северным акцентом.

Фрост и Свейн поразились тому, что они не заметили, как чужак присоединился к их компании. Разве только он был тут раньше них и стоял в одной из природных ниш. Арн ругал себя за нерасторопность. Ведь Ингиза имела в виду именно его, когда высказывала просьбу. Что ж теперь, нахала на поединок вызывать? А если именно на это и рассчитывает незнакомец? Ох, как непросто сочетать королевскую и мужскую честь с осторожностью и осмотрительностью. И эти, телохранители, чтоб им по вылазило, расслабились и проморгали чужака!

— Прошу, ваше Высочество! — смельчак протянул инфанте стакан, наполненный ровно на столько, сколько положено по трапезному этикету, открыто смотря ей прямо в глаза.

Ингиза была явно растеряна. Она вела свою незамысловатую игру, которую поддерживал Арн, и всё было ясно и понятно. А странная, если не сказать, опасная выходка незнакомца, путала все карты и… что самое неожиданное, вызвала в душе инфанты необычные чувства. Отчего-то затрепетало сердце, задрожали пальцы, и захотелось закрыть, спрятать от посторонних глаз, запылавшее вдруг лицо. Она разозлилась. На нахального парня, на увальня дофина, на весь мужской контингент, что сопровождал её в поездке. Брови её нахмурились, губы плотно сжались, глаза метали молнии. А наглец со стаканом смеялся! И пусть только глазами, так как лицо выражало подобострастную готовность угодить прекрасной даме. Но глаза!..

Скандалить и топать ногами расхотелось. Смелый кавалер интриговал инфанту, заставлял её эмоции вырываться из узды, испытывать незнакомые чувства. Никто и никогда не смел так себя вести с ней, что было возмутительно, непривычно и страшно притягательно. Ингиза, наконец, оторвала руку от локтя Арна, приняла стакан, но потребовала повелительно:

— Представьтесь, джент!

— Инис Имекис, ваше Высочество, — с готовностью ответил парень, широко улыбаясь. Странный указ Ранхуса пятого не щеголять на молодёжном форуме титулами и званиями был ему на руку, позволяя быть честным, насколько разрешали обстоятельства. — Провинция Правая Длонь, самый её север. К вашим услугам, светлая дженна!

Ингиза сделала глоток, чуть поморщилась от холода, заломившего зубы, передала, не глядя, стакан Ситре и снова вцепилась в Арна.

— Инис Имекис, — произнесла нараспев, разглядывая возмутителя спокойствия. — Что-то я не припомню… — чуть повернула голову в сторону подруги, не сводя с Иниса внимательных глаз.

Новый знакомец решил ответить за себя сам.

— Вы правы, выше Высочество, у нас на севере треть мужчин зовётся Инисами, а каждый десятый относится к роду Имекис.

— Забавно, — инфанта направилась на выход со смотровой площадки, потянув за собой Арна. — А что ж вы, любезный джент Имекис сюда без сопровождающих приехали? Любоваться этими видами нужно обязательно в компании, а то эмоции захлестнут и заставят сделать что-нибудь… э-э… бесшабашное.

— Вы угадали! — радостно воскликнул Инис. — Я действительно вознамерился совершить… ну, пусть будет, бесшабашный поступок! И теперь даже знаю, ради кого!

Ингиза польщённо усмехнулась, остановившись на выходе, предлагая жестом своей свите спускаться вниз раньше неё.

— Я могу поинтересоваться, Инис, что именно вы задумали сделать? Пройтись по мокрым перилам на руках? Или… — девушка мимикой изобразила полный скепсис, — спрыгнуть в озеро? Это же полное сумасшествие!

— Ну, почему же? — подтвердил её предположение Инис. — Если знаешь, как, куда и, главное, ради кого, то никакого риска нет!

— Я вам запрещаю! — возмущённо крикнула Ингиза, глядя, как брюнет пятится к противоположному выходу на открытую часть смотровой площадки. Остальная молодёжь тоже остановилась, заинтригованная происходящим. — Инис, нет! Ситра, Ирвин, ну скажите же ему!

Но Инис и не думал слушаться! С радостно-сумасшедшей улыбкой выбежал на открытую террасу, лихо вскочил на перила, раскинул руки, прокричал: 'Ингиза-а-а!!!', и сиганул вниз.

Инфанта бросилась к окну, замирая от ужаса, что с этим ненормальным джентом сейчас случиться непоправимое и страшное. Но прыгун весьма красиво вошёл в воду и через несколько секунд вынырнул почти у берега, несколькими мощными гребками доплыл до отмели, поднялся на ноги и снова проорал, перекрикивая шум водопада:

— Ингиза-а-а!!!

— Сумасшедший, — выдохнула инфанта и сглотнула комок в горле. Сердце в груди колотилось и трепыхало, как перепуганный кролик.

— Ваше Высочество, — Ситра следила за удаляющимся прыгуном, который через каждые три шага оборачивался и радостно махал им руками, — вот ради вас и подвиги уже совершают…

— Это не подвиги, сестрёнка, — жёстко парировал Ирвин, — это безрассудство, дурь и блажь! Надо будет сеть внизу натянуть, чтоб другим неповадно было… Трупов нам тут только не хватало!

— Речь не мальчика, но мужа, — одобрила его Ингиза, успокаиваясь.

Как не льстила ей сумасбродная выходка неожиданного поклонника, решение Ирвина она сочла разумным. А вот Ситра с братом не согласилась и с вызовом взглянула на Свейна, но тот гневно — призывных взглядов девушки не заметил, внимательно изучая что-то на каменных ступенях.

— Смотрите, лебеди прилетели! — разрядила обстановку Эфра, указывая на дальний берег озера. — Какие они бесподобные!

С десяток гордых чёрных красавцев живописно рассекали водную гладь на противоположной стороне водоёма.

— О! Да! — спохватилась Ситра и первая начала спускаться вниз. Кормление лебедей тоже входило в программу экскурсии, и надо было спешить, пока птицы не улетели. — Идёмте! Они очень любят булочки.

Инцидент с прыгуном отошёл на второй план, стоило только кинуть птицам несколько хлебных кусочков. Непонятно откуда налетели утки и требовательно уставились на людей. Булок хватило всего минут на пять, но и этого времени было достаточно, чтобы вся компания рыдала от смеха, наблюдая за пернатыми. Парни пытались попасть угощением прямо в открытый клюв птицам, а некоторые девушки протягивали кусочки на ладошке. Уточки выбрали второй вариант, а вот селезни метались от одних кормителей к другим, создавая толчею и неразбериху. Лебеди гневно шипели и хлопали крыльями, отгоняя мелких наглых собратьев.

— Всё, всё, хватит! — остановил веселье Ирвин. — Поехали в Альс, а то на открытие опоздаем!

— Тут так чудесно! — Ингиза отряхнула ладони от крошек. — Спасибо Ирвин, спасибо, Ситра! Как бы я хотела, чтобы и в Тагриде был такой водопад. Но, равнина, она равнина и есть! Ваша Светлость, — обернулась она к дофину, — а в Гнёзде есть водопады?

— В Гнёзде есть всё, несравненная Ингиза, кроме таких красивых дженн! И водопады, и озёра, и леса, и горные пики, покрытые белыми снежными шапками, и много чего ещё! Но там нет вас! И всё меркнет…

Инфанта благосклонно улыбнулась и протянула ему руку.

— Мы, действительно, можем опоздать на церемонию. Поехали!

* * *

Утро началось ближе к полудню.

Арн проснулся от головной боли неизвестного происхождения. Выпил он вчера всего четыре бокала шипситонского, так что похмелье было не при чём, с лошади не падал, головой не ударялся, мозги не перенапрягал. Следовательно…

Думать о том, что это первые признаки болезни, что и он не избежал бича рода, что надеждам и чаяниям не суждено будет сбыться, не хотелось категорически. Но тупая боль не утихала.

Кто-то из друзей завозился на своей кровати и недовольно выругался.

— Фрост, — дофин распознал ворчливый голос, — у тебя что, тоже голова болит?

— Раскалывается, — глухо отозвался из своего угла Фрост.

— Угу… — подтвердил аналогичные симптомы Свейн, уткнувшись в подушку.

Всё-таки хорошо, что они не заняли каждый причитающуюся комнату, а устроили себе общую спальню, гостиную и гардеробную — склад. Так и веселее, и гостей принимать удобно, и вообще.

— Чем же нас так накрыло? — от души Арна отлегло. Если все страдают, то это хорошо… то есть, плохо, но гораздо лучше, если бы он страдал один. А так остаётся выяснить причину и принять меры. Только вот как это сделать? К местным медикам плестись не хотелось. Вызывать их сюда тоже. — Идеи есть?

— Пушки… — односложно высказался Фрост.

Дофин застонал от досады. Действительно, они вчера весьма неосмотрительно напросились на площадку, с которой производились праздничные залпы. Захотелось самим подпалить запал. А потом ещё потешались над пушкарями, когда те натянули на головы меховые шапки и уши завязали.

— Идиоты… Это ж контузия! — поставил общий диагноз Арн. Отчего-то вчера казалось, что пушкари просто слабаки, а вот он с друзьями по пустякам не заморачивается. — Обезболивающее у нас есть?

— А как же, — уныло ответил Фрост, злясь на себя за то, что короб с лекарствами засунул вчера в самый дальний угол, так как на здоровье никто из тройки не жаловался. Ещё и завалили его сверху под самый потолок. — Сейчас принесу… — вышел из комнаты и нос к носу столкнулся с салазцем. — Монтри?! Уже куда-то спешите? — поинтересовался больше по инерции, чем из приличия. Разговаривать с гудящей головой не хотелось.

Блондин, вообще-то, никуда не спешил. Он уже часа три прохаживался по коридору взад-вперёд, целенаправленно ожидая троицу из Гнёзда. Безусловно, он злился на этих самоуверенных парней, но знакомство с ними сулило немалые преференции, а Монтри всегда чувствовал, где выгоднее.

Заспанный вид Фроста подсказал салазцу, что он с полной уверенностью может оставить свой пост и сходить, наконец, позавтракать, не боясь упустить гнездян. Просыпаться, приводить себя в порядок, завтракать те будут ещё часа два, как минимум.

— Прогуляться, — Монтри изобразил на лице лёгкую скуку.

— А… ну да… ну да… — протопал мимо него Фрост, кривясь на разные лады и держась за голову, — прогуляться… — и скрылся за соседней дверью.

Блондин заглянул в щёлку, пытаясь понять, что это сейчас было: высокомерное пренебрежение или человек не до конца проснулся? От этого зависело его дальнейшее поведение. Примкнуть к их компании и сегодня было для Монтри первоочередной задачей. В планах у него значился подвиг в честь прекрасной дамы, только он пока не решил, какой подвиг и какой именно дамы. Ему безумно нравилась Ситра, но инфанта могла обидеться.

Фрост матерился себе под нос, разгребая завалы пустых коробов, корзин и прочей тары, пытаясь поскорее докопаться до коробки с лекарствами. Голова болела нещадно, аж кровавые мухи в глазах мельтешили. Наконец он добрался до аптекарских запасов, достал пузырь с жёлтым ярлыком и сделал два больших глотка.

— Тьфу, гадость какая! — скривился недовольно. — Лекарство, а хужеотравы, — посидел несколько секунд и отправился обратно. Монтри, отскочившего от двери, даже не заметил. — Нашёл, — оповестил друзей, — на вкус полное дерьмо, но помогает быстро. На, — протянул пузырь Арну, — два глотка.

Через полчаса, ожившие, умытые и побритые, друзья приступили к завтраку.

— Ну, что скажете? — выгнув левую бровь, обратился к парням Арн.

— Сначала о серьёзном? — осведомился Свейн, смачно откусывая от тоста.

— А есть что-то интересное? — оживился дофин. — Что-то узнали об этом Инисе? — Фрост кивнул, продолжая жевать. Сведения ему доставили только что, и он едва успел их прочитать, пока Арн умывался. — Ну, не тяни!

— Кхм… Джент, называющий себя Инисом Имекисом, возможно, именно так и зовётся, но только к длонянам никакого отношения не имеет, — очень тихо произнёс Фрост. Друзья считывали информацию прямо с губ. — Хотя, акцент очень похож на северян. Возможно, он его мастерски имитирует.

— Идеи? — таким же манером произнёс Арн.

— Кроме Навакра ничего в голову не приходит, если честно, — Фрост потянулся за соком. — Следят за тобой, наша Светлость, и планы коварные вынашивают!

— Ты так уверен? — Арн посмотрел сначала на Фроста, тот кивнул. Потом перевёл взгляд на Свейна. Второй друг тоже кивнул, правда, не прервал при этом изысканий на столе, выискивая ещё что-нибудь вкусненькое. — Но он, вроде как к Ингизе…

— Ингиза — это отвлекающий манёвр, Арн. Да, покрасовался вчера перед инфантой, поразил дурацким поступком воображение, тем самым заручился возможностью заговорить при следующей встрече, — Фрост говорил очень серьёзно. Сейчас он нисколько не напоминал безбашенного повесу, праздно прожигающего свою молодость. — Могу спорить, что сегодня мы обязательно с ним встретимся! Вот тогда и поймём, к кому у него главный интерес, к тебе или инфанте.

— Ты допускаешь, что этот Инис чем-то может быть опасен Ингизе?

— Возможно. Надо будет попытаться разговорить его… Но, если это шпион навакрийцев, он нам ничего даже под пытками не скажет.

— Надо предупредить инфанту, — высказался Свейн, — чтобы была осторожной.

— С её-то охраной! — чуть усмехнулся Арн. — Вы что, вчера не заметили, что на этого Иниса было направлено два мини-арбалета и метательный нож, а девушки, которых выдают за харамных сестёр, на самом деле профессиональные телохранительницы, не то, что некоторые…

— Да… прошляпили мы вчера прыгуна, расслабились, — сам себя отчитал Фрост.

— А я не думаю, что они простые телохранительницы, — не согласился Свейн. — Манеры великосветские, одежда дорогая…

— … и похожи на короля, — добавил Фрост.

— Если только их не отбирали по тому же принципу, что и вас, — буркнул Арн. Он нисколько не корил судьбу за то, что в телохранители ему достались именно эти парни. Они по-настоящему сдружились, а иногда, вели себя как родные братья, вот как сейчас. Но факт остаётся фактом: Ингизу охраняют, и, похоже, лучше, чем его.

— Всё может быть, — уступил Фрост.

Но Свейн от своего мнения отказываться не собирался.

— Я за ними очень внимательно наблюдал, Арн, пока мы ехали в ландо. Это харамные девушки, без сомнения. Возможно, что их обучают защищаться и защищать. Мы же не знаем, какие науки им преподают в запретном дворце. А как они красивы!

— О, да! — Фрост чмокнул свои пальцы, изображая высшую оценку. — Каждая, как драгоценный бриллиант! Особенно Рэйен. Свейн, ты заметил, как меняется цвет её волос на солнце и в тени? От медно — медового, до, практически, чёрного с красным отливом.

— Заметил, — усмехнулся друг, — и волосы, и глаза, и губы. А у Анхи голос… заслушаешься!

— Так что же она всё время молчала?! — возмутился Арн, но тут же сам ответил на свой вопрос. — Собственно, рядом с Ингизой только Ситра рот открывает! Ну и какой голос у этой блондинки?

— Как лесной ручей, — чуть дразня друга, сообщил Свейн, зная его страсть к нежным женским голоскам. — И смеётся, как будто колокольчик звенит. Мог бы вчера заметить, когда мы кур кормили. Что, это были не куры? Ах, да, лебеди!

— А ещё она двигается очень своеобразно, — добавил Фрост, — плавно, и, в то же время, словно скачками.

Свейн задумчиво уставился на друга, мысленно возвратившись во вчерашний день. Действительно, манера движений Анхи была весьма необычна, и именно такая, как сказал Фрост — словно смазанными рывками. Выражение лица у него стало такое, будто он постиг великую тайну бытия. Фрост многозначительно улыбнулся.

— То-то же…

— Намекаешь на Наксатру? — поразился Арн, и протестующе замахал руками. — Нет. Не-ет! Всё это вымыслы и домыслы! — Фрост в ответ лишь молча кивал, продолжая улыбаться, как всезнающий жрец культа истины. — Не думал, что ты веришь в эти сплетни! Это невозможно! Люди охочи до разных тайн и просто брешут!

— Слухи просто так не рождаются, — вмиг стал серьёзным Фрост. — А то, что во дворце Ранхуса живёт Звёздный Талисман, говорят уже давно, и слухи эти постоянно повторяются. Вот совсем недавно во дворце короля снова видели блики. Я верю…

— Так, может, Талисман — это одна из харамных жён короля? — предположил Свейн. — Тогда её здесь быть не должно.

— Или её дочь, — стоял на своём Фрост. Уж очень ему хотелось надеяться, что легендарные женщины живут где-то рядом, и, возможно, он увидит хотя бы одну из них. Или уже увидел.

Глядя на его мечтательную физиономию, друзья расхохотались.

— И кого ты выбираешь в качестве претендентки на место Наксатры? — с добродушной издёвкой поинтересовался дофин.

— Рэйен, — буркнул Фрост, после некоторого раздумья.

— Ты же сказал, что Анха двигается необычно, — удивился Арн его выбору.

— Рэйен, — упрямо повторил мечтатель. — Она вся какая-то… невероятная. Мне кажется, что Наксатра именно так и должна выглядеть.

— Смотри, не влюбись, — пихнул его кулаком в бок Свейн. — Звёздные Талисманы только к коронованным особам приходят, и то не ко всем!

— Что я, полный кретин, в Наксатру влюбляться?! Мне голова пока дорога.

— Значит, Эфре и Анхе ты шансов не оставляешь? — продолжал веселиться дофин.

— Эфре, нет, — ответил Фрост, зная, какая реакция последует.

— А-а-а!!! — Арн кинул в него салфетку. — Анха всё-таки под подозрением!

В дверь деликатно постучались.

Друзья напряжённо переглянулись. Гостей они не ждали. Офицеры охраны стучать должны были не так.

— Это, наверное, Монтри, — предположил Фрост и облегчённо выдохнул. — Он под дверью, поди, с раннего утра уши греет и нас караулит. Надоело ждать бедняге.

— И зачем его вчера Ирвин с нами позвал? Не иначе как, для ровного счёта, — проворчал Арн. — Теперь опять прицепится, как репей к собачьему хвосту!

— Да, неприятный тип, — согласился Свейн, — злится на нас постоянно. У него прямо на морде всё написано. А чего злится?

— Ситра внимания не обращает! Комплексы… — поставил диагноз Фрост. Стук повторился, но более настойчиво. — Войдите!

Сегодня реванш был взят.

Пришедшего буквально распластали по двери, а два кинжала хищно царапали кожу в самых уязвимых местах тела.

— Э-э-э! — с возмущением, но без малейшего намёка на испуг, произнёс Инис. — Я пришёл с миром…

— С миром? — сарказм и недоверие были и в голосе, и мимике Фроста. — Неужели?

— Расстегните рубаху, — поступила неожиданная просьба.

Свейн чуть отодвинул кинжал от горла вчерашнего прыгуна, левой рукой принялся расстёгивать пуговицы, не сводя с него глаз. Арн встал и подошёл ближе, всё же сохраняя приличное расстояние от возможного врага.

— Гадар?! — воскликнули друзья одновременно.

Знак наследника правящей династии, очень похожий на амулет Арна, но с другим переплетением и набором камней, великолепно чувствовал себя на груди Иниса. Свейн поднёс к центральному камню остриё кинжала, и гадар тут же отреагировал зеленоватой искрой смертельного заклинания, готового сорваться на того, кто так безрассудно покушается на артефакт.

— Настоящий… — дофин с удивлением воззрился на улыбающегося гостя. — Ривер?! — тихо спросил, не веря собственной догадке.

Сын короля Навакра был последним человеком на свете, которого Арн ожидал увидеть у себя в гостях.

— Он самый, — признался тот, — Ривер Террикиллари Инис Имекис. Кстати, Инес Имекис означает — помнящий род свой. Я без оружия.

— Мы тоже, — нагло заявил Свейн, пряча кинжал в ножны на ноге.

Ривер снисходительно фыркнул. Фрост тем временем ощупал гостя.

— Без оружия. Значит, всё-таки Гнёзд, — обернулся на Арна.

— Прав ты, прав! — раздражённо буркнул дофин. — Садитесь, ваше Высочество, — предложил Риверу кресло. — Слушаю.

— Погоди! — Фрост выглянул за дверь, убедился, что ни Монтри, ни прочих людей в коридоре нет, встал так, чтобы подсмотреть в замочную скважину или подслушать, что говорится в комнате, было невозможно, и только после это разрешил. — Говорите.

— Что говорить… — Ривер умастился в кресле, улыбнулся, хлопнул себя по коленям, собираясь с мыслями, скосил глаза на телохранителя дофина. Свейн встал у него за спиной, готовый отреагировать на малейший недружелюбный жест гостя. — Я приехал в Альс ради встречи с… тобой, Арн. Слушай, давай на 'ты' и без церемоний! Я тут неофициально.

— Дураку понятно, что неофициально, — буркнул от двери Фрост.

Ривер криво усмехнулся на его реплику. Арн кивнул.

— В общем, я поссорился с отцом… Нет, не так. Я не согласен с его политикой, и считаю, что мирные отношения нам выгоднее…

— Нам, это Навакру и Гнёзду? Или Навакру и Лигру? — уточнил Арн. — Ингизу ты вчера для этого очаровывал?

— Нет, с Ингизой была чистая импровизация! — гость закусил губу улыбаясь. — Я, вообще-то собирался с лестницы свалиться вам под ноги!

— Масло предварительно разлил, — добавил информации Свейн.

Ривер согласно кивнул.

— Мне нужно было как-то неформально с вами познакомиться. Вот я и рванул к каскаду, когда услышал, как инфанта вас туда приглашает.

— То есть Ингиза тебя не интересует? — Арн и сам не понимал, почему задаёт этот вопрос. Ведь логичнее было бы дальше интересоваться причинами, побудившими навакрийского наследника пуститься в опасное путешествие по территории недружественной страны, а не изображать ревнивого ухажёра.

— По моему делу не интересует. Но я бы не отказал себе в удовольствии ближе познакомиться с инфантой. Она, как мне кажется, очень умная девушка.

— Умная и красивая?! — не понимая самого себя, уточнил Арн.

— Прежде всего — умная, — подтвердил своё мнение Ривер, — а потом уже — красивая. Некрасивое лицо можно исправить всякими женскими штучками. В конце концов, к нему можно привыкнуть. А вот с глупостью… смириться нельзя. Это не лечится.

— Хорошо так рассуждать, когда девушка имеет идеальные черты, — дофин разозлился на себя окончательно, и перевёл разговор в нужное русло. — Ладно, оставим эту тему. Так что ты, Ривер, хотел обсудить со мной?

— Называй меня Инис, — попросил тот, — так будет э-э… правильнее.

— Как скажешь. Итак?

Гость преобразился, став совершенно серьёзным. Даже в глазах не было ни капли насмешки или веселья. Деловой разговор, правильный тон, факты, аргументы, мотивы, резон.

— Арн, ты никогда не задумывался над тем, что у Навакра и Гнёзда гораздо больше общего, чем у Гнёзда и Лигра? Взять хотя бы наши амулеты наследников.

— А о моём ты откуда знаешь? — Инис обошёлся вопросительно изогнутой бровью. — Ах, да!.. Прости, что прервал, продолжай.

— Я порылся в наших архивах. В общем, мы принадлежим к одному роду. В семнадцатом или восемнадцатом колене у нас общий предок — Рик Верная рука, предводитель грозного племени навинов, — то, что его назвали в честь этого предка, уточнять не стал, дабы не возникло никаких параллелей. — Его правнук Трубнор увёл часть племени в горы. Это твоя ветвь. Моя идёт от Хлуда Воинственного.

— Про Трубнора я знаю. Это описано в наших летописях.

— Вот и получается, что мы родственники. А родственникам в междоусобицах жить не след, я так считаю.

— Так мы вроде не конфликтуем. А что там себе Ранхус думает… Твой отец, как я слышал, отказался подписывать мирное соглашение. Не так ли?

— Это правда, — удручённо подтвердил Инис. — Он считает, что, ведя с Лигром войну, даже такую бессмысленную, следует заветам предков. Я это прекращу!

Прозвучало это столь решительно, что Арну с друзьями показалось, будто мирное соглашение Инис собрался подписать, самое позднее, завтра. А навакрийский принцепс не стал распространяться про смертельную болезнь отца, и то, что тот уже почти по колено стоит в могиле. А может, уже и не по колено. Из дома-то он уехал месяц назад. Но печальных сведений из Навакра пока не поступало, что давало ему время для решения задач, которые он поставил перед собой до коронации.

— И что потом?

— Потом?! — Инис отогнал несвоевременные мысли об отце. — Наладим взаимоотношения с Лигром: торговые, транспортные… Это будет выгодно обеим странам. А с Гнёздом хочу тоннели построить, чтобы кружным путём руду и камни не возить. Если напрямую, через горы, так в десять раз короче! Я по картам сверял.

— И дешевле.

Грандиозные планы будущего короля Навакра нравились Арну, но на их пути было одно препятствие, по его мнению — непреодолимое: король Ранхус пятый. Он ни за какие деньги, возможности или даже уступки со стороны Навакра не согласится на строительство новых путей сообщения с горняцким краем. Гнёзд и так имеет много прав и свобод, в отличие от прочих провинций Лигра, но, в то же время, абсолютно зависим от тоннелей. Перекрой их, и горная долина снова окажется в изоляции. Старая дорога через перевалы давно заброшена, и можно ли ей пользоваться, не знает никто. Путь же через Навакр полностью лишит Лигр этого преимущества. Дофин это прекрасно понимал, и удивлялся, почему Инис не учитывает эти факторы? Или, он собирается именно на них и сыграть?

— Ты совершенно прав, дешевле, — гость внимательно следил за мимикой Арна, стараясь распознать его мысли. Но будущего вице-короля хорошо научили держать лицо, и не позволять ушлым наблюдателям угадывать, что он думает, соглашается или нет, что намерен сказать. — Это выгодно и Гнёзду… — напрямую высказался Инис. — Подумай.

— Что тут думать? — усмехнулся Арн. — Это выгодно лишь в одном случае… если Гнёзд захочет выйти из состава Лигра. Ты на это намекаешь?

— Автономное княжество, или независимое государство — это только ваш выбор, — дипломатично вывернулся гость. — Мои задачи: снизить стоимость руды. Да, я знаю, что сначала потребуется очень серьёзно вложиться в строительство, и то, что горных строителей, способных повторить уже когда-то сделанное, нет ни у нас, ни у вас. Штреки и штольни, это всё-таки не то. Для этого и ездил в Кох-и-Га-Бор-За, знакомился с их традициями рытья тоннелей.

— Серьёзно? — позволил искреннюю эмоцию Арн. — Это правда, что их столица на четверть скрыта под землёй?

— Фифа-Кох-и-Га-Бор-За, что означает: большой город маленького, но очень гордого княжества, на четверть находится… над землёй! — с усмешкой сообщил Инис. — Именно в эту часть допускаются чужестранцы. Но мне повезло спуститься вниз. Это, я вам скажу, совершенно сказочный город! Их строители творят настоящие чудеса!

— И как тебе удалось побывать там?

— А я на смотрины приезжал, — хохотнул навакриец, — невесту выбирал… по приказу отца.

— Выбрал?

— Разумеется, — продолжал веселиться Инис, — младшую из трёх дочерей князя Влаца.

— Погоди, так у него, вроде, старшие ещё не пристроены?

— Так на то и весь расчёт. Пока старших не выдаст замуж, младшая вынуждена в девках сидеть! А княжны эти, должен вам сказать, — гость закатил глаза, — девицы очень своеобразные.

— Ну-у… — заинтересованно подался вперёд Арн. Заполучить одну из кохских княжон в жёны он тоже мог. Отец как-то намекал, но дальше слов дело не пошло.

— Что, ну? — стал вдруг серьёзным Инис. — Я не могу плохо отзываться о высокородных дженнах!

— А хорошо можешь?

— Могу, но сказать мне нечего… Ладно, не сверли глазами! Маленькие они, до трёх локтей росточком не дотягивают. Но крепкие такие, фигурой больше на мужчин похожи. Волосы стригут коротко, уши видно. Лица… круглые. Да всё у них круглое: и нос, и глаза, и даже рот.

— Но это можно исправить… — поддел его Арн. Инис с улыбкой согласился. — А как, насчёт ума?

— Грамоте обучены.

— И всё?

— Всё. Понимаешь, Арн, у них ценнейшим умением в жизни считается умение копать… Вот и роют они залы, тоннели, норы, норки! Даже княжны. А зачем мне жена — землеройка? Разве только в качестве горного мастера. Да и то, сомнительного.

— Значит, ты и не отказался от женитьбы на княжеской дочери, но и свадьба тебе не грозит?

Инис изобразил хитрого скромника.

— А если Влац старших за своих придворных замуж выдаст, что делать будешь?

— Повешусь… — буркнул принцепс и схватился за гадар. — Не приведи бог счастья!

— Особенно после знакомства с Ингизой, — не удержался от шпильки Арн.

— Я тебе дорогу перебегаю? — серьёзно и очень спокойно осведомился Инис, что выдавало его напряжение.

Дофин понял, что у коллеги и дальнего родственника намерения, действительно, не шуточные.

— Нет.

— Но мне показалось… и вчера, и сейчас, что ты…

— Ривер… извини, Инис, я лишь подыгрываю инфанте, понимаю, чей приказ она выполняет и какие цели преследует. Так что, если ты собираешься налаживать отношение с Лигром, то брак с её Высочеством будет самым крепким звеном в этой цепи. Дерзай! Я считаю, что своим прыжком ты смог зацепить Ингизу!

— Значит, ты мне её уступаешь? — с недоверием поинтересовался навакриец.

— Неправильная формулировка. Я предлагаю тебе 'отбить' её у меня в честной борьбе! Можем даже какую-нибудь безопасную дуэль устроить. Ей будет приятно. Твои шансы повысятся. А я… утешусь, ну, например, с Анхой. Парни говорят, у неё потрясающий голос!

— Договорились…

— Тогда, ты сейчас идёшь вместе с нами на концерт, — Арн встал со своего кресла и протянул Инису руку. — Кстати, кто тебя сопровождает в Альсе? Что бы моя охрана была в курсе.

— Никто, — Инис обвёл гнездян весёлым взглядом. — Честно! Я тут один.

— Но, это же опасно, — не поверил ему Арн. — Как же ты без телохранителей?

— Они, иногда, больше мешают, чем приносят пользу. А защитить себя я могу и сам. Вчера-то… — договаривать не стал.

— Школа теней, — тихо высказался Фрост, буравя гостя изучающе. Инис еле заметно кивнул. — Жаль, что раскрыть секреты этой школы ты не можешь.

— Не имею права, — подтвердил навакриец.

Монтри, проклиная себя и ругая последними словами, яростно топтал мостовую, глядя на быстро удаляющийся экипаж, увозивший джентов из Гнёзда. А ведь опоздал-то всего на минуту!

* * *

Время на молодёжном празднике пролетело со скоростью болта, выпущенного из хорошего арбалета. Вот только что отгремело, в прямом и переносном смысле, открытие форума, а завтра уже придётся прощаться и разъезжаться по домам.

— Почему всё хорошее так быстро заканчивается? — печально изрёк Свейн, раскачиваясь на кресле-качалке и потягивая коктейль через соломинку. На философский лад его настроил живописный закат, на который он любовался с балкона особняка градоначальника Альса, и серьёзная размолвка с Ситрой.

— Ты это о чём сейчас? — лениво осведомился Фрост, составивший компанию другу, изгнавшему самого себя с бала в честь принцепса Шарля. Мероприятие Свейн покинуть не мог по понятным причинам, а смотреть на беззаботную толпу веселящихся дженн и джентов было выше его сил. — О форуме, или о ней?

— О форуме, — в голосе Свейна не было никаких эмоций, лишь полное безразличие к происходящему. — В отношения с Ситрой я не верил с самого начала. Кто она, и кто я…

— Ты — пятнадцатый джент рода Эштер, член судебного ландрата, — монотонно перечислял Фрост, — телохранитель, друг дофина, и просто хороший парень…

— А она — дочь наместника. И этим всё сказано! — неожиданно вызверился Свейн. — Давай закончим этот разговор. Лучше скажи, тебе удалось узнать что-нибудь у Рэйен? Она не созналась?

— В том, что она Наксатра? Да у меня язык не повернулся спросить: 'А не вы ли, прекрасная дженна, Бегущая-по-Лучу?'

— Струсил?

— Не струсил… Просто не хочется разочаровываться. Так хоть какая-то интрига остаётся.

— Вот уедем завтра и, возможно, больше никогда их не увидим. Ни твою Рэйен, ни Анху, ни Эфру… Жаль, конечно, отличные девчонки! Ни фальши, ни жеманства, ни наигранного кокетства. Естественные…

— Настоящие, — со вздохом согласился Фрост. — Счастливчики, те, кто получат их в качестве подарка от нашего милостивейшего короля, — зло прошипел сквозь зубы.

— Э-э! Не злись, Фрост! Лучше вспомни, как девицы Шарля обрабатывать принялись, когда обо всём узнали! Вот умора! Некоторые даже Емине глазки строили. Ну, полные же идиотки! И что им в этом хараме?

— Вот именно, Свейн, что в ЭТОМ хараме! Нам с тобой их не понять.

— Это точно!

На балконе левого крыла особняка происходил другой разговор.

— Ингиза, я понимаю, что нескольких дней недостаточно для того, чтобы узнать человека даже поверхностно, но… очень надеюсь…

— Инис, — мягко, с душевным трепетом, произнесла инфанта, прижав ладошку к губам юноши, чем тот тут же воспользовался. — Я очень не хочу причинять тебе боль, да и себе тоже, но… Погоди! Молчи! Дело тут вовсе не в моём происхождении, вернее, именно в нём, но, не потому что я где-то высоко, а ты внизу… Просто, я не распоряжаюсь своей судьбой! Понимаешь?!

— Понимаю, — оторвался от её ладони Инис, — и не на чём не настаиваю. Только хочу знать, если бы я мог оказаться рядом с тобой там, наверху, у меня был бы шанс?

— Был бы, — выдохнула инфанта и опустила глаза, понимая, что, возможно, допускает в эту минуту серьёзную ошибку. Но ничего с собой поделать не могла.

Спутник поднял её лицо за подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза.

— Тогда прошу… нет, заклинаю тебя, не выходи замуж ближайшие несколько месяцев!

— Несколько месяцев? — потрясённо повторила девушка. — Что можно сделать за несколько месяцев?

— Многое! Очень многое, моя… хм… милая. Ты выполнишь мою просьбу?

— Да. Хорошо… но, Инис, я не понимаю!

— Верь, просто верь мне! — осторожно коснулся её губ, мысленно договаривая фразу: 'Ты будешь восхитительной королевой, любовь моя!'

А внизу гремела музыка, повсюду раздавался смех и радостные голоса молодой элиты Лигра. Бал последних возможностей, как назвал его Арн.

Станет ли молодёжный форум традиционным мероприятием, или это была разовая акция из-за спонтанной прихоти короля, сказать никто не мог. Но такое массовое сборище высокородных дженн и джентов многим давало шанс: кому-то посчастливилось встретить нужных и интересных людей, возможно, даже подружиться; кто-то нашёл единомышленников; кто-то даже успел влюбиться; а кто-то постарался воплотить мечту всей жизни. Потому и стремились юноши и девушки на последнем балу взять всё, что не успели за предыдущую неделю.

Возле принцепса Шарля наблюдался настоящий круговорот из красавиц, мечтающих пробиться в харам. Как только по Альсу распространился слух, что наследник короля не просто отдыхает тут с женой, а присматривает себе одалисок, тут же произошёл резкий приток женского населения к тем местам, где появлялся его Высочество. Распорядителям празднества даже пришлось вносить некоторые ограничения, иначе настойчивые дженны могли разнести некоторые строения по камешку, лишь бы добраться до вожделенного объекта. Особо целеустремлённые даже пригласительные билеты на бал умудрились подделать. Но охрана не дремала.

Шарль со скучающим видом выбирал последнюю, пятую претендентку, советуясь с Еминой. Он, действительно, очень любил жену, но та оказалась не готова к бурному темпераменту мужа. Её хрупкое тело болело и сопротивлялось напору, а любящее сердце обливалось кровью, когда ей приходилось отказывать мужу. Так что завести харам было именно её идеей, а принцепс об этом даже не заикался, и был весьма удивлён предложением жены. Всё-таки харам принято было заводить лишь через несколько лет после женитьбы, когда чувства между супругами становились более пресными и привычными.

— Милая, как ты думаешь, рыженькая дженна, что стоит у кадки с пальмой и любезничает с высоким блондином, не будет тебя раздражать? — напрямую указывать на возможную претендентку Шарль не решался, боясь, что конкурентки выдерут той волосы. Женской драки ему хватило на атлетических соревнованиях, когда он неосмотрительно улыбнулся подавальщице мороженого. Чуть сам не огрёб от горячей руки соискательницы. — Мне кажется, она довольно мила.

— Нет, Шарль, она не подойдёт, — Емина вздохнула, завистливо глядя на танцующие пары. Ей хотелось веселиться, но вместо этого она давала советы мужу. И действовала преинцепсиона не наобум, не по велению интуиции, а исключительно с учётом сведений, добытых для неё Ситрой. — У этой дженны на голове парик, а в лифе, извини за подробности, три фунта ваты.

— Да ты что?! — Шарль неприязненно передёрнулся. — Какая мерзость… обманывать окружающих искусственными прелестями! Знаешь, я решил: хватит и четырёх. Надоело!

— Может, тогда пойдём танцевать? — тут же оживилась Емина. — Мне так надоело сидеть!

— Конечно, любовь моя! — подал руку, приглашая жену на танец. — Ваше Высочество, вы обворожительны!

По залу прокатился недовольный вздох отвергнутых красоток. Но чета наследников не обратила на это никакого внимания. Слишком много времени они уделили процессу подбора кандидаток, а бал уже близился к завершению.

— Арн, ты не видел Свейна? — Ситра тревожно оглядывала зал в поисках парня. Да, она наговорила ему кучу неприятных слов, а он даже не попытался оправдаться. Уж лучше бы в ответ накричал на неё, а не ушёл молча, лишь буркнув: 'Ты права…'

— Нет.

— Анха, а ты?

Партнёрша дофина по танцам отрицательно мотнула головой.

— Что-то случилось?

— Случилось? — бездумно повторила Ситра, продолжая напряжённо оглядываться. — Нет, мы просто поругались… Я поругалась. Арн! — Душевное состоянии хозяйки форума было удручающим. Она готова была расплакаться, и держалась на одном упрямстве. — Вы же завтра уезжаете?

— Да. Я могу что-то для тебя сделать?

— Найди его, пожалуйста!

— Хорошо.

— Я с вами, ваша Светлость! — решительно заявила Анха, уверенно кладя ладонь на руку дофина. И шепнула ему, едва шевеля губами: — С вами нет телохранителей. И я вам нужна.

Ситуация для кавалера получилась неоднозначная. Использовать девушку в качестве охранника было для Арна абсолютно неприемлемым, и в то же время она была права. Для себя он решил, что телохранитель в их паре всё-таки мужчина, но высказываться вслух не стал. Анха стрельнула на него озорными глазами.

'Догадалась, — дофин подавил вздох, — всё-таки учат их там чему-то эдакому… в запретном дворце'.

Они обошли все залы особняка, в которых веселились гости, даже заглядывали в тёмные помещения, но ни Свейна, ни Фроста найти не смогли. На одном из балконов обнаружили шепчущихся Иниса и Ингизу. Инфанта немного смутилась, но прятаться за кавалера не стала, хотя порыв такой был. Дофин, который всего пару часов назад напоминал оскорблённого ревнивца, сейчас выглядел озабоченным и взволнованным, но совсем не озлобленным на несостоявшуюся даму сердца.

— Вы Свейна не видели? Или Фроста?

— Нет, — Инис, ободряюще сжал ладонь Ингизы. — Но, я, кажется, слышал их голоса.

— Здесь?

— Да… возможно, парни прогуливаются в саду. Арн, а что случилось?

— Ничего особенного, просто Ситра попросила помочь. Они со Свейном поругались.

— Это моя вина! — Ингиза не хотела раскрывать все подробности их договорённости перед дофином, но должна была выручить подругу. — Это по моей просьбе харамные… — кивнула на Анху, — сёстры заигрывали с твоими друзьями.

— Заигрывали? — неприятно удивился Арн. — Это правда? — повернулся к спутнице. Парни были другого мнения о девушках.

— Нам не надо ни с кем заигрывать, — спокойно ответила Анха, — это лишнее.

Неоправданная обида поднялась в душе дофина. Умом он прекрасно понимал, даже знал, что действовали они по приказу короля, что это была игра. И они эту игру приняли. Сам совершенно невозмутимо пережил 'измену' Ингизы, когда та отдала предпочтение Инису. Но за друзей вдруг стало обидно, хотя причин, вроде, как и не было.

— Я в парк! — он решительно развернулся, и почти бегом направился к лестнице.

— Что это с ним? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросила инфанта.

— Знать правду и слышать правду, не одно и то же, — произнёс Инис и застыл под магнетическим взглядом Анхи.

Оправдать странный всплеск отрицательных эмоций Арн не мог, и настоящих причин не видел. Но какое-то гадливо чувство не давало ему успокоиться. Словно кто-то невидимый нашёптывал на незнакомом языке в ухо мерзости, понять которые он не мог, но злился, еле сдерживая себя, чтобы не заорать. Такие приступы с ним случались, но не часто, и, как правило, предшествовали неприятным событиям. Дофин стал не на шутку волноваться за друзей. Телохранители-то они конечно обученные, но, далеко, не неуязвимые.

Офицер охраны, неожиданно возникший перед ним на парковой дорожке, попал, что называется, под горячую руку.

— Ты что здесь шляешься?! Где Свейн?! Где Фрост?!

— Не могу знать, ваша Светлость! — отчеканил офицер, и бровью не повёл на истерические выкрики дофина. — Я с донесением! — и протянул пакет.

Арн развернул депешу, быстро пробежал глазами, побледнел, сжал кулаки, скрипнул зубами, потом взял себя в руки.

— Разыщи Фроста и Свейна, передай им, что я уехал в Митру, пусть догоняют. Где твой конь?

— У ворот, ваша Светлость. Но, как же вы один?

— Исполняй! — гневно приказал дофин и бросился к воротам.

За час бешеной скачки Арн успел передумать очень многое. Обругать себя последними словами за несдержанность и безрассудство, мысленно возроптать и повиниться перед богом, попросив помощи, придумать несколько вариантов последующих действий…

Послание было настоящее. Его писала матушка, королева Эрима. Её почерк сын знал, как свой собственный. Три печати: королевская, родовая и главы секретной службы были в наличии и стояли в тех местах листа, которые были определены для подобного случая. Значит, дома действительно произошло несчастье, и выбора у него не было. Плевать, что ночь, что один, что может сбиться с дороги. О том, чтобы вернуться назад в Альс, а уже утром, с друзьями и прочей охраной трогаться в Митру, он не думал. И пусть у него нет с собой денег: отсыпаться и отъедаться он будет потом. Но внезапная мысль заставила дофина резко остановить своего скакуна.

— Проклятье! — Арн спрыгнул на землю. Обошёл взмыленного коня, послушал его дыхание, приложил ладонь к груди. — Идиот, чуть не довёл до запала! Пасть же мог… Ну, я и…

Остаться ночью посреди глухого леса в одиночестве было верхом глупости. Конь давал хоть какое-то ощущение защищённости, пусть и эфемерное. Но животному нужен был роздых. Арн свернул с дороги в лес, нашёл небольшую полянку, сделал по ней несколько кругов и отпустил коня, а сам уселся под дерево. Необдуманный порыв немедленно мчаться домой теперь в собственных глазах выглядел ребячеством.

— Мальчишка! Глупый, нет, безмозглый кретин, — бичевал сам себя в полголоса Арн, не замечая, что на поляне, кроме него и коня появился третий. — Тебе не правителем становиться, а в свинопасы самая дорога! Дурак! Болван! Остолоп! Недоумок!

— Впечатляет…

Тихий голос, похожий на шелест листвы от порыва ветра, прозвучал для дофина, как гром, при ясной погоде. Непривычное оцепенение не позволило вскочить на ноги и принять боевую стойку. Страха не было, была ярость, заставляющая сердце бухать, как набатный колокол при обвале в штольне.

Арн вгляделся в темноту леса, стараясь рассмотреть пришельца. Вернее, пришелицу, так как голос, был женский, и явно знакомый. Эмоции быстро пришли в норму, осталось только безграничное удивление.

Тёмное пятно отделилось от стволов деревьев и направилось к нему. Женский силуэт с каждым шагом становился всё чётче. В свете восходящей луны дофин уже мог разглядеть ладную фигуру, высокую причёску 'конский хвост' и цвет волос.

— Не ожидал, если честно…

— У меня такое впечатление, что ты не ожидал именно меня, — с иронией произнесла девушка, присаживаясь рядом с Арном на траву. Мужской костюм для верховой езды удивительно ей шёл, несмотря на то, что наглухо закрывал все женские прелести. — Если бы вместо меня пришла другая, ты был бы удивлён меньше?

— Вы что, все трое?! — такой возможности дофин с друзьями даже не обсуждал.

— Нет, только я одна. Хотя, не помешала бы и вторая.

— Кому? — напрягся дофин.

— Инису.

— Ты знаешь, кто он?

— Сам-то как думаешь?

— Прости, что-то я плохо соображаю. Значит, у меня хуже, чем у него.

— Значит, — подтвердила девушка. — Но я рядом. Ты зря на балу отказался.

— Я просто не понял.

— Бывает.

— Ты теперь будешь со мной?

— Да.

— Как долго?

— Пока всё не изменится к лучшему.

— Спасибо.

— Не за что… это моя суть, Арн.

— Даже мечтать не мог, что удостоюсь такой чести…

— Странно, что кто-то вообще мечтает о встрече с Наксатрой, — задумчиво произнесла Анха, глядя на поднимающееся над лесом ночное светило. — Мы же приходим только тогда, когда есть неразрешимые, как правило, смертельные, проблемы.

— И становитесь живыми талисманами…

— Да.

— Расскажи о вас… Я практически ничего не знаю о Бегущих-по-Лучу.

Анха повернулась к нему, и Арн с удивлением понял, что видит её, словно впервые. Что не замечал, какие необычные у неё глаза. Вроде серые, но это только окантовка, а остальная радужка переливается всеми возможными цветами. Что взгляд глубокий и таинственный. Что лицо словно светится изнутри. А весь облик, несмотря на юность, вызывает ощущение, что прикасаешься к вековой мудрости.

— Я могу рассказать только малую часть, Арн, так как сейчас ты для меня — ведомый, а я для тебя — смотрящая.

— Ведомый? А каким я могу быть ещё?

— Ищущим. Тогда я стану дарящей. Но об этом позже.

— Хорошо. Так что я могу узнать о тебе как ведомый?

— Немного…

— Хоть что-то?

— Ладно. Только, давай, пойдём потихоньку вперёд. Так будет правильно.

Они медленно двинулись вдоль кромки леса, держась с разных сторон коня за повод. Анха тихо рассказывала, а Арн всё никак не мог поверить, что Звёздный Талисман идёт рядом с ним наяву, а не во сне.

Наксатры — женщины древнего, практически исчезнувшего народа, когда-то населявшего большой остров в Студёном море. Правда, Студёным оно в ту пору не было. Наоборот, тёплые течения Искристого моря, делали климат благоприятным для жизни. Но всё изменилось после падения на остров небесного камня. Выжить и спастись удалось немногим, и в основном, женщинам, жрицам древнего культа Бакстры. Тогда-то и появились у них способности перемещаться по лучам света и предотвращать негативные события в жизни людей. Слухи быстро распространились по миру, и на Наксатр началась охота. Женщины скрылись в неизвестном направлении, и отыскать их новое место обитания не удалось. Так Наксатры стали легендой. Но по миру постоянно распространялись слухи, что живые талисманы появляются то у одного правителя, то у другого. Вот и про Ранхуса пятого рассказывали, что около тридцати лет назад, когда тот был ещё наследником престола, повстречал Бегущую-по Лучу. Женщина помогла ему в каком-то важном деле, да и осталась с ним на долгие годы…

Народная молва ошибается. Не тридцать лет назад, а двадцать семь.

Принцепсион Ранхус возвращался из дипломатической поездки из Закериона. Южное государство занимало территорию самой большой на континенте пустыни. Земли было много, а мест для жизни мало. Всего пятнадцать оазисов по огромной пустыне, да и те располагались кучно: в центральной части, где находился Пуп-Олон, столица Закериона, и на северо-востоке. Прямой путь в Лигр проходил по безжизненной каменистой местности через северо-западные районы пустыни. А через оазисы добираться было в два раза дольше. Ранхус выбрал короткий путь.

Ему было зачем спешить домой. Принцепсиона Корлетта должна была со дня на день разрешиться от бремени. Две предыдущие беременности закончились выкидышами, и теперь над ней тряслись все, от короля до посудомойки. Корлетта отлежала в постели практически все девять месяцев, ужасно располнела, переживала из-за этого и изводила капризами и истериками весь дворец. Стоило огромных трудов уговорить её остаться без мужа всего на две недели.

Но путь в Пуп-Олон занял почти неделю, визиты и встречи ещё три дня, и теперь Ранхус торопился назад. Он не хотел выглядеть обманщиком в глазах жены-страдалицы. А ещё он вёз отличную новость: пустынный оракул напророчил ему сына, который в будущем ничем не посрамит отца. Надо только слушаться звёзд. Правда, оракул сказал: 'Слушаться звезду'. Но это уже не имело принципиального значения. Небольшому отряду Ранхуса осталось сделать один дневной переход, и они достигли бы южных границ Лигра.

Местность, в которой пришлось заночевать, была совершенно безлюдная, безводная, труднопроходимая и вызывающая в душе древние страхи. Огромные каменные глыбы, словно вспарывали землю острыми гребнями. Создавалось впечатление, что это мифические чудища пытаются вырваться на божий свет из преисподней, в которую когда-то сбросил их единый бог Мать-Отец. Сухие стволы деревьев, мёртвые целую вечность, делали унылый пейзаж ещё более зловещим. Ни одного живого звука: ни крика птиц, ни воя пустынных шакалов, ни стрёкота цикад. Только свист ветра и скрип сухого дерева.

Ранхусу не спалось. То ли окружающая действительность угнетающе действовала на нервы, то ли беспокойство за судьбу наследника не давало уснуть. Проворочавшись полночи в душной палатке, принцепс решил немного освежиться и прогуляться по окрестностям. Женская фигура, стоящая на скале, сначала показалась ему игрой света и тени, словно это ночное светило забавлялось с ним. Потом он решил, что девушка лишь ночной мираж, образованный плотными слоями горячего воздуха, исходящего от перегретых за день камней. Но фигура неожиданно ожила и повернула голову в его сторону.

— Всё будет хорошо, — пообещал нежный женский голос.

— Правда? — обрадовался Ранхус. Догадаться, кто встретился ему на пути, было не трудно, гораздо сложнее было поверить в реальность происходящего.

— Да… но потом. Не сейчас…

— Что?! — он бросился к девушке, словно она была виновницей трагедии. А то, что дома случилась беда, Ранхус уже не сомневался. Недаром он не мог уснуть, ох, недаром… — Почему?!

— Это наказание из прошлого… не твоего… но твоего рода. Я пришла и всё исправлю. Ты мне веришь, Ранхус?

— Ты мне обещаешь? — глухо, едва сдерживая не то рыдание, не то рык, прохрипел принцепс.

— Сын и дочь от первой жены, — уверенно ответила Наксатра. — Если заведёшь харам, там будут только дочери.

— Это уже не важно! Главное, чтобы был наследник!

— Будет! Пока он не родится, я буду с тобой… а там посмотрим.

— Как мне тебя называть?

— Ксора.

* * *

Джент Хуакин, уединившись в небольшой комнатке рядом с погребальным залом, сосредоточенно готовился к обряду элиминации. Коли уж довелось ему оказаться в Митре в этот трагический момент, то упустить возможность получить амулет, заряженный не простым некросом, а королевским, он никак не мог. И пусть это только вице-король, но обряд коронации в Гнёзде проводится настоящий, с соблюдением всех ритуалов, таинств и начал для Божьего избранника. Так что флюиды смерти не должны отличаться от некроса того же Ранхуса, дайте боги ему здоровья. А то, что Орим покончил жизнь самоубийством, даже повышало ценность некроса, так как подобное деяние проклято богами. Главное, чтобы вице-королева Эрима ни о чём не догадалась, а то прогонит его взашей, и собственноручно пинков надаёт, не погнушается.

Придворный маг не любил женщин, тем более умных. Это перед королевой Корлеттой достаточно было многозначительно трёхать языком, засоряя мозг труднопроизносимыми терминами, от которых та благоговела. А Эрима была, мало того, что умна и недоверчива, так ещё тайными знаниями владела, но вот какими, Хуакину так выяснить и не удалось. Курить фимиам в её честь было бесполезно. Фальшь и притворство вызывали гнев. Угрожать, не зная, какие силы стоят за женщиной, больше двадцати лет, вместо полоумного мужа, управляющей княжеством, было рискованно.

А Хуакину до зарезу требовалось узнать, что за магическая школа? Кто адепт, сама Эрима или кто-то из приближённых? Какова его собственная сила, или какими артефактами пользуется? Один гадар дофина говорил о многом. Ведь, если правда то, что о нём говорят, то без профессиональной магической обработки этот амулет не обошёлся. А что ещё имеется на вооружении у этой семейки, лишь боги ведают.

И ссориться с этой дамочкой нельзя. Ведь камни, что доставил ему недавно джент Маркус, ценнейшие! Но трёх недостаточно для воплощения задуманного. Нужно гораздо больше. А если разгневать вице-королеву, можно получить отлучение от горных богатств Гнёзда, несмотря на приказ короля. Скажут, что ничего интересного не накопали, и никто во лжи их уличить не сможет.

Старый маг торопился. Обряд элиминации нужно провести не позднее, чем истекут третьи сутки после кончины человека, иначе флюиды смерти стекут в нижний астрал и станут недоступны. Времени осталось совсем немного, и джент Хуакин начал нервничать, из-за того, что в спешке совершит какую-нибудь ошибку и, хорошо, если просто ничего не получится. А то ведь можно и головы лишиться.

Наконец, артефакт-хранитель для некроса был подготовлен, амулеты, необходимые для обряда разложены в нужном порядке, заклинания сплетены. Осталось только активировать их и следить за правильным течением процесса. Хуакин глубоко вдохнул три раза, расслабился, отключаясь от всех посторонних мыслей, и приступил к священнодействию. Первое заклинание, вызывающее дух умершего, сработало мгновенно. Сумасшедший вице-король предстал перед магом покорным призраком, готовым служить его страшным целям.

— Повинуйся! — властно потребовал Хуакин от привидения.

— Кому? — прошелестело в ответ.

Маг немного удивился. Обычно вызванные души покойников молчаливы и податливы. Но, так ведут себя простые смертные, а вот как это происходит с коронованными особами, Хуакин знал лишь теоретически. А теории, как известно, не всегда подтверждаются практикой.

— Мне! Хуакину, магу Земли и Ветра, властью своей вызвавшему тебя из Тени, пока душа твоя не ушла за Черту!

—Оплошно, — язвительно ответил призрак и душевно улыбнулся. При этом он начал двигаться в сторону мага.

У Хуакина волосы зашевелились на голове, когда он понял, что сотворил собственными руками. Вызвать дух, который не подчиняется тебе, означало, как минимум, приобрести вечного, неуправляемого спутника, который будет своим присутствием отравлять жизнь неосторожному заклинателю. И счастье, если неупокоенная душа просто будет не давать ему спать.

— Повинуйся! — на всякий случай повторил Хуакин. А вдруг сработает? Кто ж разберёт этих правителей, да ещё сумасшедших?

— Задолбал, — обиженно произнёс призрачный Орим, — сам повинуйся.

Такого поворота событий маг не мог представить себе даже в кошмарах. Он малодушно струсил, и попытался изгнать венценосное привидение контрзаклинанием, которое рассыпалось на составляющие формулы не задев объект приложения силы.

— Не бзди! — ухмыльнулся дух, пролетая мимо, и обдал Хуакина могильным холодом.

— Успокойся, Орим! — услышать этот голос было для мага ещё большей неудачей, чем неуправляемый призрак, выпущенный заклинанием призыва. Вице-королева Эрима вошла в комнату в сопровождении кого-то из приближённых. Мужчина это был, или женщина, понять было невозможно: средний рост; бесформенный балахон; капюшон, опущенный на лицо; руки в длинных рукавах, сложенные на груди. — Джент Хуакин, я всегда подозревала, что вы самоучка, но питала надежду, что уж у короля Ранхуса на службе дилетантам не место! Иногда своя правота не радует, — она скептично осмотрела амулеты, приготовленные магом, потом повернулась к нему самому. — Желания ваши мне понятны, но одобрить их я не могу.

Спокойствие и бесстрастность правительницы Гнёзда вызывало в душе Хуакина лютую злобу. Эта дамочка была так уверена в себе, что не побоялась поучать советника короля. Ему страстно хотелось поставить её на место, но нужные слова в голову, как назло, не приходили. Маг молчал, играя желваками и пытался взглядом прожечь дыру на, всё ещё красивом, лице женщины. Но красота тоже раздражала, заставляя его эмоции бурлить, как котёл деревенской ведьмы.

— Он сволочь! — подал голос призрак.

— Орим, я просила тебя успокоиться, — с тем же хладнокровием произнесла Эрима, — и будь добр, уйди в Тень сам и не заставляй прибегать к изгоняющим процедурам.

— Ухожу… — прошелестел дух и исчез с негромким хлопком.

— Вот так-то… — вице-королева посчитала инцидент исчерпанным, и направилась на выход. Человек в балахоне последовал за ней, прикрывая спину правительницы от возможного удара.

Джент Хуакин не мог допустить того, чтобы эта неудача испортила и так далеко не дружеские отношения с Эримой. Загнав свою злость на дамочку в дальний угол души, он кинулся исправлять ошибку.

— Ваша Светлость! Прошу меня простить за самоуправство, — женщина остановилась и повернулась к нему, — я должен был испросить позволения… — слова давались ему с трудом, но обстоятельства требовали сейчас смирить гордыню. — Но вы должны меня понять, такой шанс даётся лишь раз в жизни!

Эрима удержала бесстрастное выражение, хотя ей очень хотелось рассмеяться в лицо невежде, изображающего раскаяние.

— Такого шанса нет никогда и ни у кого, джент Хуакин. От подобных… э-э… посягательств почившие правители защищены с момента рождения. А на коронации щит только усиливается. Вы понимаете, о чём я? Вот и отлично!

Фраза: 'Об этом следовало бы знать' произнесена не была, но и Эрима, и Хуакин прекрасно поняли друг друга.

Раздосадованный маг уже несколько часов не мог успокоиться. Как он мог так проколоться? Почему не знал о посмертной защите венценосных особ? Как Эриме удалось так легко отправить умершего мужа в Тень? И главное, как она узнала? Почувствовала всплеск магических ритуалов? Или кто-то просто следил за посланцем короля?

Вспомнив о Ранхусе, Хуакин спохватился, что чуть не пропустил сеанс связи с правителем. Достал зачарованный пергамент и начал быстро излагать на нём все сведения и факты, которые удалось узнать о событиях в Гнёзде. По мере написания строчки исчезали с листка и проявлялись на точно таком же пергаменте, который в данный момент читал Ранхус.

— Где она?!

От неожиданности король выронил пергамент на стол и вытаращил глаза на гостью. Гневный взгляд женщины не сулил ему ничего хорошего.

— Здравствуй, Ксора, — предпринял он жалкую попытку смягчить ситуацию, — рад тебя видеть!

— Не лги!

— Не лгу. Я, действительно, очень рад, что ты пришла.

— Я спрашиваю, Ранхус, где моя дочь?! Куда ты её отправил?!

— Насколько я могу судить, сейчас она возвращается в Тагриду из Альса. Там был молодёжный праздник. Не мог же я запереть её во дворце, когда сёстры и брат развлекаются! Кроме того, ты обещала её забрать в Лангай, так что девочке просто необходимо было на прощание…

— Не заговаривай мне зубы… — Ксора чуть успокоилась, но смотрела на короля всё ещё подозрительно. — Ты сделал это специально!

— И что в этом плохого? — искренне удивился Ранхус. По последним донесениям, полученным из Альса, чуда не случилось. Анха не выбрала себе кавалера по сердцу. Что ж, значит, так распорядилась судьба. Он сделал для своей девочки всё, что было возможно. — У неё останутся хорошие воспоминания о доме!

— Не знаю, Ранхус, — Ксора была явно чем-то очень расстроена. Она устало опустилась в кресло и устремила взгляд в окно. Ранхус залюбовался её профилем. — Мне вдруг показалось, что я почувствовала Призыв… но не для себя, — тихо сообщила женщина.

— Для неё? — король забеспокоился. Ведь для Наксатры получить Призыв, значило неотрывно находиться с тем, от кого он пришёл. Получалось, что, даже будучи где-то рядом, Анха не сможет навещать его, пока не научится ходить по лучам. Но, если она останется в Лигре, он сам будет ездить к ней в гости.

— Да. Где она сейчас может находиться? — гостья встала и требовательно посмотрела на бывшего возлюбленного. Взгляд её скользнул по столу и на секунду задержался на пергаменте. — Как ты можешь?! — ярость, с которой Ксора закричала на Ранхуса, поразила короля. Такой он её никогда не видел. — Сожги это немедленно!! — Гневно потребовала женщина, указывая на листок пергамента.

— Ксора, ты что, умом тронулась? — поразился Ранхус, не понимая, почему обычный писчий материал вызвал такую реакцию. Ну, ладно, не обычный, а магический, но вполне легальный. Да и кто ему что-то может запретить? Разве, только она, Ксора, да и то, не многое. — Это же пергамент! Просто пергамент!

— Это не просто пергамент, ваше Величество! — с горечью ответила женщина. А Ранхуса передёрнуло от официального обращения. Величеством его Ксора назвала второй раз в жизни. Первый, когда им пришлось расстаться, и повод был серьёзным. Куда серьёзнее, чем теперь. Так ему казалось. — Кто тебе его дал?! Этот мерзавец?!

— Причём тут Хуакин? — Ранхус прекрасно знал, кого именно Ксора называет мерзавцем. И это ещё был самый мягкий эпитет.

— Значит, он… — она умела делать выводы даже из несказанного. — А ты знаешь, как делается этот пергамент?

— А мне это надо знать? — удивился король. — Если я буду забивать голову разными пустяками, то для нужных сведений места не останется. Голова-то не безразмерная, — он попробовал пошутить, но взгляд Ксоры, полный ненависти, загубил его попытку на корню. Пришлось говорить серьёзно: — Просвети…

Гостья опустила глаза, несколько раз вздохнула, собираясь с силами, и заговорила глухим, незнакомым голосом.

— Этот пергамент называется новьим… новым… Потому что кожа сдирается… — Ксора говорила с трудом, буквально выдавливая из себя каждое слово. — С новорождённого… живого ещё…

— Ягнёнка, — помог ей король.

— Ребёнка, Ранхус, человеческого ребёнка!!! — не сдержалась женщина, заливаясь слезами. — Со спинки и… груди… Эти твари, ради двух крошечных кусочков… проводят жуткий обряд! Транспонируют душу едва родившегося ребёнка в некрос, делят её и заключают в окровавленные кусочки плоти! И для чего?! Письма писать! Это стоит того?! Ответь!

— Я… я не знал… — короля передёрнуло от омерзения, но не от жалости.

— Теперь знаешь!.. Сожги! Отпусти невинную душу, прошу тебя!

Ранхус молча поднёс пергамент к свече. Магический листок долго не загорался, потом разом вспыхнул со всех сторон, стреляя в разные стороны ледяными искрами. Где-то вдалеке почудился плач ребёнка, переходящий в смех. Через несколько секунд всё стихло, лишь маленькая кучка пепла осыпалась на стол из пальцев короля.

— Спасибо… — прошептала Ксора, утирая слёзы.

Ранхус не успел ответить. Яркий блик, и любимая женщина исчезла из кабинета. Он очень надеялся, что эта встреча была не последней.

— Мы его не пропустили? — Свейн озабоченно оглядывался по сторонам. По его расчётам они с Фростом уже давно должны были нагнать Арна, но дофин всё никак не обнаруживался. — А если с ним что-то случилось? Вот какого упыря он уехал один?!

— Не каркай, — отозвался Фрост, внимательно разглядывая следы на пыльном тракте. Они доехали как раз до того места, где в прошлый раз разгружали дилижанс. Засохшие пучки травы и тонких веток валялись по обочине. — Давай, к озеру съездим, может он там?

— Он в Митру торопится к погребальному костру! На кой ему это озеро? Одного не могу понять, как он смог на коне, проскакавшем от Митры до Альса, так далеко уехать? Конь что, двужильный?

— Возможно, он его поменял.

— Как? Без денег? Фрост, сам подумай, не мог он так нас опередить! Ведь фора у него, в лучшем случае — час! Конь уставший. Сам-то он, может и наплевал на сон и отдых, но скотину-то не уговоришь!

— Что ты предлагаешь?

— Три человека из охраны пусть продолжают ехать вперёд, а мы с остальными поворачиваем, и тщательно обыскиваем всё на пути: поселения, леса, овраги… Не каркаю я! Не смотри, как на юродивого.

Фрост молча кивнул и развернул своего скакуна в сторону Альса.

— Брат, ты уразумел?

Два давешних мужика затихарились в кустах, прислушиваясь к разговору знатных джентов.

— Заткнись ты! — зло шикнул тот, что в прошлый раз бездумно махал ножом.

Когда тракт опустел, любители лёгкой наживы выползли из своего укрытия, убедились, что всадники уже далеко разъехались в разные стороны и уставились друг на друга, кумекая, в силу своих умственных способностей.

— Кажись, брат, они того шукают, с гадаром.

— Кажись, брат… Вот бы нам его першими споймать!

Глаза мужиков алчно заблестели.

— Где ж мы его шукать-то будем? Енти вон, взад повертались!

— Дык, и мы давай! Оврагом спрямим. Можа сёдни повезёть?!

Мужики тихо и незаметно, как они думали, юркнули в заросли молодого осинника, даже не заметив, что за ними наблюдают две пары глаз.

— Что, старые знакомые?

— Да. Представляешь, Анха, эти два оборванца хотели нас ограбить прямо на том озере, когда мы ехали в Альс. Приняли нас за дамочек!

— Что же вы их отпустили? Они же так и разбойничают тут! — девушка отвечала дофину, но думала совсем о другом. — Арн, конь твой отдохнул… ты спешишь…

— Мы уже договорились, что поедем на нём вдвоём! — категорично заявил Арн.

— Поедем, если у меня ничего не получится! Когда-то же мне надо учиться! В конце концов, позовёшь меня!

— Я так и не понял, как это вышло. Специально Наксатру я же не звал.

— Получилось один раз, получится и второй, — упорствовала Анха. — Давай, Арн, садись в седло и скачи!

— Хорошо, но вон у того поворота я буду тебя ждать.

— Договорились.

Но у поворота девушка ждала дофина, а не наоборот. Она так радостно улыбалась, что, несмотря, на печальный повод, гнавший Арна в Гнёзд, он ответил ей такой же улыбкой.

— Трудно было?

— Нет. Мама подробно рассказывала, что нужно делать, а я всегда боялась. Теперь, гони, Арн, я буду следовать за тобой.

— Встретимся у первого тоннеля!

— Хорошо.

Позжещ, главный город провинции Салаз был одним из самых древних поселений Лигра. Когда море было ещё тёплым и айсберги не доплывали до континента, тут был большой порт. Корабли со всех обжитых земель круглый год везли сюда товары. Город жил торговлей, которая не прекращалась ни днём, ни ночью. В тёмное время суток даже более интенсивно, так как в ход шли запрещённые товары, и даже люди. Купцы заключали сделки, порой, не покидая судна. Разнообразный люд находил себе дело, позволяющее прокормиться, не всегда честное и безопасное. Но всё это кануло в небытие, с тех пор, как море стало холодным. Айсберги, приплывающие от архипелага Снежных Бурь, сделали бухту несудоходной, порт захирел, а с ним и город.

В настоящее время Позжещ гордился своим прошлым, и настойчиво продвигал новый вид деятельности — туризм. Торговля, конечно, велась, но в гораздо меньших масштабах, и крутилась она вокруг туристов, приезжающих посмотреть на сонмы айсбергов, бороздивших Позжещскую бухту. Самые отважные нанимали судёнышки, в огромном количестве пришвартованные и в старом порту, и на самодельных дебаркадерах, для экскурсии к ледяным глыбам. На большие можно было взобраться, а на маленьких, почти растаявших, даже поплавать. Предприимчивые горожане организовывали на айсбергах обеды и ужины для пресыщенных туристов, сопровождая трапезы театрализованными представлениями и прочими развлечениями. В общем, весь город жил за счёт приезжих.

Монтри не любил родной город и жаждал перебраться в столицу. Просто уехать в Тагриду не составляло труда, но кому там нужен небогатый джент всего в третьем поколении, не имеющий ни связей, ни высокопоставленных родственников. Молодёжный форум мог стать для блондина отличным шансом такие связи завести. И началось всё как нельзя лучше: дофин, инфанта, высшее общество Лигра! Чуть-чуть до знакомства с наследником не дошло. А потом появился этот прыгун, и всё испортил! Влез на его законное место пятого кавалера в великосветской компании знатнейших молодых особ государства.

— Что б ты скис, Инис Имекис! — ворчал себе под нос Монтри, обходя обжорный ряд шумного базара, раскинувшегося у первого тоннеля через Айласские горы по дороге в Гнёзд. Земли эти принадлежали Салазу, но торговали в основном гнездяне, которые были и побогаче, и предприимчивее местных жителей. Блондин специально сделал небольшой крюк, дабы запастись провизией на следующие сутки пути, так как еда тут продавалась и вкуснее, и разнообразнее, чем в дорожных тавернах тракта на Позжещ. — Что б ты примёрз на своём севере голой задницей к нужнику! Чтоб тебе на голову ночной горшок опрокинули! Что б у тебя на пятке… — монотонно бубнил блондин, разглядывая на прилавке румяные пироги, ещё исходящие ароматным дымком.

— Бери, деваха, не пожалеешь! — нахваливала свой товар дородная торговка, такая же румяная и аппетитная, как её выпечка. — Горячие ещё!

Лица покупательницы Монтри не видел, зато обратил внимание на знакомый перстенёк на среднем пальце правой руки девушки, когда та протягивала торговке медяки. Судя по скромному, давно не новому плащу, это была средней руки горожанка. Или девица так хотела выглядеть. Ведь, чем неприметнее у воровки наружность, тем проще ей обрабатывать ротозеев. А то, что перед ним преступница, салазец нисколько не сомневался. Насмотрелся он на таких с детства в тюрьме, начальником которой был его отец, а до него — дед.

В голове тут же возник план, как воплотить свою мечту: он немедленно сам задержит преступницу, укравшую кольцо у дочери самого короля! И стражу звать не будет. А если у девицы где-то рядом находятся подельники, которые могут его ранить, то…

Это был его шанс! Его удача!

— Воровка! — громко крикнул Монтри, хватая девушку за руку. Люди вокруг тут же отшатнулись от них. Торговка застыла, не успев принять плату и отдать товар покупательнице. — Ты украла кольцо! — Продолжил обличать мошенницу блондин.

— Джент Монтри, — ледяным тоном, не оборачиваясь, произнесла девушка, — немедленно отпустите мою руку!

Народ, только было собравшийся расправиться с попавшейся девицей, замер, ожидая, чем закончится свара, так как поведение пойманной преступницы не соответствовало привычному ходу дела. Та не орала, и не ругалась, не пыталась сбежать, не призывала в свидетели своей невиновности весь базар. Напротив, неоспоримо уличённая, казалось, в содеянном, предполагаемая преступница, отчитывала опознавшего кольцо молодого человека.

Девушка спокойно забрала кулёк с пирогами левой рукой, а правую резко вывернула, освобождаясь от захвата, заставив парня охнуть от неожиданной боли.

— Сдачи не надо, — сообщила она торговке, и только после этого повернулась к блондину.

— Дженна Анха, — поражённый Монтри был готов расплакаться от обиды, но больше, от злости. Ну, никак не могла одновременно с ним оказаться тут дочь короля, да ещё в таком затрапезном виде! Она должна была ещё нежиться в постели после вчерашнего бала. В крайнем случае, завтракать. Но, вместо этого, высокородная дженна покупала сомнительные пирожки, за, упырь только знает, сколько вёрст от столицы. Одна! — Как вы тут оказались, дженна?!

— Случайно, — всё так же холодно ответила Анха и нырнула в толпу.

Народ, не получивший бесплатного развлечения, с разочарованными вздохами стал расходиться.

— Обознался ты, паря! — кто-то крепко приложил Монтри по плечу. — Бывает…

— Занесло ж тебя… — зло прошипел салазец, и голодный отправился к своей карете. Настроение у него испортилось окончательно.

* * *

Анха не знала, сколько точно времени нужно было Арну, чтобы доехать до тоннеля, но ей казалось, что дофин уже должен был появиться в условленном месте. Она устроилась за оградой базарной площади, так, чтобы ей хорошо было видно дорогу, а самой не привлекать внимания. Сидела под сенью большой ивы, жевала пирожок и внимательно следила за проезжающими.

Людей на тракте было не много, и всё больше деревенские, на телегах. Или в дорожных экипажах. Это, скорее всего, салазская молодёжь возвращалась из Альса. Верховых почти не было. Один гонец, да пара стражей, патрулирующих тракт возле тоннелей. А Арна всё не было. Анха доела пирожок, убрала кулёк с оставшимися в дорожную сумку, и отправилась на поиски дофина. Зова своего ведомого она больше не чуствовла, но это могло, как ничего не значить, так и значить очень многое.

У преступников тоже существуют сословия. Деревенские бездельники-оборванцы, городские нищие-попрошайки, умельцы-щипачи, грабители в подворотне, домушники, прочие виртуозы по присвоению чужого имущества, душегубцы и лиходеи, ну, и конечно — благородные разбойники с большой дороги. Именно к последним и относили себя трое лихих парней, перегородивших дофину путь на узком мосту через небольшую каменистую речку. Намерения их были более чем очевидны, а злорадные рожи говорили о том, что соотношение один к трём их бесконечно радует.

— Разойдёмся по-хорошему? — душевно предложил один из них, скорее всего, главарь шайки. Выглядел он постарше своих соратников по разбойному промыслу, да и одет был получше, с деревенским шиком. Здоровый арбалет, устрашающе оскалившийся единственным зубом, был направлен прямо в грудь дофина.

— Как скажете, — согласился с предложением Арн, без страха разглядывая разбойников. Оружие главаря, конечно, впечатляло, но являлось, скорее, элементом запугивания. На таких здоровых арбалетах отрабатывались навыки натягивания тетивы и скоростной смены болта. Но главарь, похоже, не подозревал, что оружие у него учебное, и выглядел очень уверенно. Дофин прекрасно знал, как подобные 'смельчаки' плачут и молят о пощаде, когда суд их приговаривает к виселице или пожизненной каторге. — Уступите дорогу!

— Конечно, джент! Как только вы заплатите нам за проезд, — продолжил ораторствовать главный, горделиво поглядывая на спутников.

— К сожалению, уважаемый касирер, платить мне нечем. Кошель дома забыл!

Сказал ведь чистую правду, а парни обиделись, хмуриться начали.

— Забыл, значит… А вот мы сейчас проверим!

Старший кивнул одному из своих подельников, и тот направил своего мерина в сторону дофина.

Недалеко за спинами разбойников что-то блеснуло, словно молния чиркнула, несмотря на ясное небо. Арн про себя чертыхнулся.

'Упыри болотные! Ну, зачем она сюда лезет?!'

Только защитницы ему сейчас для полного счастья недоставало. Он уже почти придумал, как обмануть этих олухов, но присутствие Анхи могло спутать все его планы. Пришлось действовать на авось. Ему повезло, что скакун был из королевских конюшен Гнёзда, и обучен некоторым трюкам, которые могли помочь в подобной ситуации. Конечно, если бы с ним был любимый Лост, все было бы гораздо проще, но и так шансы на успех не расстраивали. Дофин подал знак коню и пронзительно свистнул, натянув повод, поднимая того на дыбы. Деревенские кони разбойников, не привыкшие к подобным шумовым атакам, нервно шарахнулись. Седоки сумели их удержать, но желаемого Арн добился. Арбалет, неосмотрительно выпущенный из рук главаря, грохнулся на землю и саморазрядился в землю.

Дофин развернул коня в обратную сторону, пуская того в галоп, и изображая трусливое бегство. Как и ожидалось, лихая троица кинулась следом, освобождая злополучный мостик от своего присутствия. Арн придержал коня, позволяя преследователям почти сравняться с ним, снова резко поднял скакуна на дыбы, одновременно разворачивая того в сторону моста. Кони разбойников метнулись к обочинам. Тому, что оказался по правую руку, Арн успел нанести удар кинжалом, и удивиться, что догоняющих всего лишь двое. Третий, он же главарь, как выяснилось, пал жертвой коварных выстрелов в мягкие места, как своего седалища, так и боевого друга. Болты торчали из обоих. Раненый в бедро конь беспорядочно скакал по берегу речушки, непрестанно взбрыкивая задними ногами и возмущённо ржал. Его седок из последних сил пытался удержаться в седле, обхватив шею мерина, как самую дорогую вещь на свете.

Девушки нигде видно не было, в отличие от результатов её деятельности.

'Умница! Какая же она умница!' — порадовался Арн такой сметливой напарнице и снова развернул коня навстречу оставшемуся ловцу удачи. Но тот не стал дожидаться расправы над собой и предусмотрительно удирал в лес.

Арн свистом подозвал коня, оставшегося без седока. Тот послушно притрусил к нему, рассматривая нового хозяина умными глазами.

— Теперь твоим наездником будет девушка, — потрепал животное по холке, — будь хорошим конём! — Подобрал повод, и поехал в сторону моста. Судьба порезанного разбойника дофина мало интересовала: выживет — его счастье; не выживет — на одного проходимца на свете меньше будет. Анха ждала его у прибрежных кустов ракитника. — Дженна, вы не против составить компанию одинокому путнику?

— Не против, — девушка легко вскочила в седло. — Если путник не будет называть меня дженной. Так принято, Арн. Между нами не должны стоять никакие условности, а титулы лишь подчёркивают разницу между людьми.

— Понял. Спасибо тебе за помощь Анха. Ты мастерски стреляешь! — Арн еле удержался, чтобы снова не назвать её дженной. Привычки мгновенно изменить нельзя, а надо. Вон как озарилось её лицо, и благодарная улыбка была наградой за его старания. — Поехали?

— Поехали! Кстати, я тебе поесть купила, — девушка протянула кулёк с тёплыми ещё пирожками. — Вкусные.

— Спасибо… спасительница…

— Вот только не начинай, — слегка возмущённо запротестовала Анха и первая тронулась в путь.

У тоннеля дежурило несколько офицеров охраны. Старший, увидев дофина живым и здоровым, закатил глаза и послал небесам благодарственную молитву.

— Ваша Светлость, — заговорил негромко, вплотную приблизившись к коню Арна, и подозрительно косясь на незнакомую спутницу наследника, — что-то неспокойно на дорогах. Лихой люд повылазил…

— Знаю, — согласился дофин. — Только что трое проходимцев пытались меня ограбить. Один сбежал. Ещё один, скорее всего, главарь, ранен в задницу, — зыркнул на Анху, но та сидела с невозмутимым лицом, делая вид, что любуется окрестностями. — Возможно, он тоже уже скрылся. Третьего я порезал, насмерть или нет, сказать не могу. Отправь патруль к Каменке, пусть проверят.

— Слушаюсь!

— Что в тоннелях?

— Уж как-то тихо… Не к добру.

— Выкладывай!

— Второй день от нас обозы не идут, словно ждут чего-то. Купцов спрашиваем, говорят, что наши цены вдруг поменять решили. Но никак не придут к согласию.

— А наши что?

— Говорят, что купцы сами дешевле запросили, но пообещали отвалы из обеднённых пород подчистить. Кто правду говорит, поди, разберись!

— Это началось до смерти отца?

— Н-нет… ваша Светлость, как раз после того, как весть из дворца пришла… Вы думаете, что это связано?

— Разберёмся! Чужие через тоннель проезжали?

— Сегодня — нет. Вчера к нам два каравана прошли. Один из Закериона, караванщик новый, но с грамотой королевской. Второй из длонянских купцов, давно ездит.

— Ясно. Где Фрост и Свейн?

— Они вас ищут, обратно к Альсу повернули, когда посчитали, что по времени должны уже были догнать, но на тракте вас не было.

— Отправь к ним младшего. Остальные со мной!

— Слушаюсь! — офицер снова покосился на Анху. — Ваша Светлость, дженна едет с нами?

— Разумеется!

Эрима, одетая в белые траурные одежды, из окна своего кабинета смотрела на краду, возводимую во внутреннем дворе дворца. До церемонии погребения осталось всего несколько часов, а Арн всё ещё не приехал. Чувствительное сердце матери говорило, что с ним всё в порядке, и беспокоиться нет оснований, но гнетущие мысли всё равно не давали покоя. Вице-королеву беспокоило не столько настоящее, сколько будущее. Что ждёт её сына? Сможет ли он избежать бича рода Трубнора? Если нет, то кто после неё будет удерживать сумасшедшего правителя от неверных поступков и править княжеством?

Сегодня проведут погребальный обряд, сожгут тело Орина, развеют над горами прах, и, до полуночи, коронуют Арна по законам племени.

А что, если нарушить устоявшийся обычай и короновать наследника завтра? Что-нибудь изменится? Если изменится, то в какую сторону? Лучше будет или хуже? Кто даст ответ?

Громкий цокот копыт по булыжникам площади вывел её из задумчивости. Несколько всадников на полном скаку влетели во внутренний двор. Двое спрыгнули с коней и бегом бросились к дверям. Одним из них был Арн. Эрима облегчённо выдохнула, но сердце сжалось ещё больнее. Судьба сына казалась матери такой безрадостной, что она предпочла бы видеть его бедным, голодным, но живым и здоровым, чем богатым правителем, с каждым днём теряющим свой разум. А лет через двадцать он шагнёт из окна, как его отец, или придумает свой способ избавления от постоянной боли, выжигающей мозг.

— Мама! — Арн бросился к ногам Эримы.

Королева положила руки на голову сына, пытаясь сдержать слёзы. Сейчас не время плакать. Сейчас она должна быть сильной, как и подобает правительнице. Это потом, когда останется одна, она выльет всю горечь собственного бессилия и скорби в подушку.

— Иди, готовься, мой мальчик…

Арн поднялся на ноги и обнял мать, чувствуя, как та вся дрожит.

— Всё будет хорошо, мама. Не беспокойся! Я привёз к нам в дом надежду!

— О чём ты, сынок?

— О том… Анха, заходи!

В кабинет вошла девушка в запылённой дорожной одежде. Плащ и сумку держала в руках, не догадавшись положить их хотя бы на пол. Красивая, осознающая свою красоту, но не использующая её, как свой главный козырь. Оттого, выглядевшая просто, но, в то же время, достойно. Светло-русые волосы забраны в 'конский хвост', взгляд внимательный и спокойный. Уверенная, и, в то же время, располагающая к себе, совсем юная дженна.

Правительница Гнёзда готова была бухнуться на колени перед гостьей, но это был не её ритуал, да и поздно уже было.

— Наксатра?! — тихо вымолвила Эрима, схватившись за сердце.

Арн успел подхватить покачнувшуюся родительницу под руки и усадить в кресло.

— Откуда ты знаешь?

Вице-королева с трудом оторвала взгляд от девушки и посмотрела на поражённого сына.

— Знаю… это просто, Арн. Её зовут Анха, я правильно поняла? — и сын и гостья кивнули. — Наксатры называют своих дочерей именами звёзд. Как зовут вашу маму, милая дженна?

— Ксора.

— Вот видишь, Арн, Ксора. Это тоже имя звезды.

— Действительно, просто… когда знаешь. Погоди, но откуда ты?..

— Я всё тебе расскажу, но после. Иди, сын, готовься. Времени осталось мало.

— Хорошо, мама.

Когда за Арном закрылась дверь, Эрима жестом пригласила Анху садиться. Девушка опустилась на небольшой диванчик, стоящий у стены и, наконец, положила свою ношу.

— Я очень рада, — грустно улыбнулась королева. — Вы не представляете, как изболелось моё сердце! Но теперь, когда у Арна есть вы, Анха!..

— Вы знаете причину?

Эрима поняла вопрос. Юная хранительница решила узнать всё сразу.

— Да. Но, когда я во всём разобралась, было слишком поздно!

— Так что же является причиной?

— Гадар, амулет наследника. В нём заключено заклинание, которое оберегает дофина от посягательств на его жизнь, но и само несёт смерть, так как его основой является некрос.

— Так почему же не сняли его с Арна?!

— Потому что он снимается только со смертью предшественника… когда плоть, ставшая пеплом, соприкасается с замком гадара. Тот, кто сделал этот амулет, предусмотрел всё, — печально вздохнула Эрима. — Но сегодня, слава единому Богу, всё это закончится! Анха… — женщина с внимательным напряжением смотрела на девушку. То, что она собиралась сейчас спросить, было слишком интимным, касающимся только дофина и его Звёздного Талисмана. Но она должна была знать, и это было не праздное любопытство. От этого зависело очень многое, вплоть до судьбы всей долины. — Арн ведомый?

— Ведомый, — подтвердила Анха, подавив зевок. Усталость навалилась на неё, как стог сена с опрокинувшейся телеги, душная, погребающая под собой, которую хотелось немедленно скинуть, а сил не было.

Вице-королева немного расслабилась и замолчала на несколько минут, обдумывая, стоит ли задавать следующий вопрос. И дело было не в Анхе. Она, как Наксатра, никогда не опустится до лжи. Просто Эрима не могла определиться с собственными желаниями: надо ли ей это знать, или пусть разбираются сами? Но всё же решилась:

— Вы хотите, чтобы он стал ищущим?

— Не знаю… — пожала плечиками гостья, мужественно борясь с накатившей зевотой. Всё-таки она дочь короля, и не должна вести себя неподобающе. — Очень много аспектов. Да и не от меня одной это зависит.

— Вы правы… Анха, вы очень устали? — наконец заметила состояние гостьи Эрима.

— Очень… — призналась девушка. — Блики, оказывается, отнимают много сил, особенно, когда их используешь первые.

Вице-королева поднялась с кресла и жестом позвала гостью за собой.

— Идёмте, я провожу вас в гостевую комнату, а потом вы выберете себе жильё по своему вкусу. Не стесняйтесь! Теперь это и ваш дом.

— Спасибо, ваша Светлость! Вам не трудно называть меня на 'ты'?

Эрима с благодарностью склонила голову. Надежда на счастье, неожиданная, но такая желанная, скромно улыбалась и, кажется, мечтала поскорее принять горизонтальное положение.

Фрост и Свейн прискакали в самый последний момент. Арн уже подносил факел к краде. Друзья встали по левую руку от дофина, готовясь с первыми языками пламени, которые охватят тело почившего вице-короля, затянуть прощальную песню, отдавая дань, может, и не лучшему правителю Гнёзда, но и не самому худшему. Орин, как мог, боролся с недугом, не позволяя ненависти и злобе взять над собой верх, как было с его предшественниками. Сквернословить только любил, но это пустяк. Полоумный, но безобидный, так говорил народ, и даже любил своего чокнутого короля.

Сразу после траурной процедуры жрец главного собора Митры на месте сгоревшей крады снял с дофина гадар, и возложил на его голову древний венец, выкованный из первого железа, обнаруженного в этих горах предками. Амулет дофина с горсткой пепла, смешанной с кровью нового правителя, поместил в старинный ларь и наложил на него заклинание следующей крови. Теперь гадар можно будет изъять из ларца только с появлением наследника рода. А коронация по законам Лигра пройдёт через месяц, с высокими гостями, балом и прочими атрибутами, подобающими такому празднеству.

Хотя за последние двое суток Арн спал лишь урывками, да и то, по несколько минут, и усталость валила с ног, сон не шёл. И ладно бы, думы докучали. Нет. В голове было пусто, как в снежной пустыне. Мыслей не было никаких, ни плохих, ни хороших. Но апатия и отсутствие желаний отчего-то не давали уснуть. Арн вышел на наружную террасу и стал смотреть на горы. Суровая красота родного края всегда действовала на него умиротворяюще.

Снежные шапки на северных пиках фосфоресцировали в свете луны. Бледный свет словно стекал с вершин по ледникам, постепенно растворяясь в зелени лугов и лесов. Спящие хуторки, примыкающие к столице, ночью были похожи на зачарованные деревушки из детских сказок. Сама Митра, раскинувшаяся у подножья королевского холма, на котором был построен дворец, напоминала муравейник, где всё находится на своём месте, каждый знает, что и когда делать, а все дороги ведут в храм. Главный собор был возведён недалеко от дворца и освещался факелами в тёмное время суток. Даже сейчас, глубокой ночью, там шла служба, и слышался слаженный хор жрецов. Служители культа Мать-Отца десять дней будут отпевать почившего короля, облегчая его дорогу за Черту.

— Не спится?

Тёплая рука опустилась на плечо Арна. Он поцеловал тонкие пальцы и чуть улыбнулся.

— Не спится… Тебе тоже?

— У меня была гостья… Ксора, — Арн удивлённо вскинул брови. — Приходила узнать про дочь. Но Анха спит так крепко, что мы не смогли её разбудить. Так бывает, когда Наксатра только учится перемещаться по световому лучу. А девочка сегодня явно перетрудилась. Её мать сказала, что сон может продлиться несколько суток, и не стоит её тревожить. Сама проснётся, как только силы восстановятся.

— Она не расстроилась, что первым у Анхи оказался дофин?

— Почему ты так подумал? — удивилась мать.

— Ну… Анха сказала, что одновременно двоим понадобилась её помощь… — Арн подумал несколько секунд и добавил: — Но тот — будущий король, — о том, что его случай, по мнению Наксатры, более серьёзный, уточнять не стал. Не надо матери знать об этом.

— Ты говоришь о навакрийском наследнике? — Арн кивнул. — Ксора сама отправилась к нему. Но не он соперничал с тобой. Мать собиралась отправить Анху в Лангай, подальше от отца.

— Что? В Лангай?! Чтобы кто-то из этих уродов стал для Анхи… — всплеск эмоций удивил самого дофина. Он никак не предполагал, что даже мысль о том, что кто-то, кроме него, может быть подопечным юной Наксатры, спровоцирует приступ ревности.

— Арн?.. — Эрима с тревогой заглянула сыну в глаза. — Что это сейчас было?

— Прости, мама, не знаю, что на меня нашло!

— Ты влюблён в эту девушку? Ответь! Это важно!

— Я знаю её всего неделю, — ушёл от прямого ответа.

— Иногда, для того, чтобы влюбиться, достаточно взгляда, — настаивала родительница.

— Мне одного взгляда не хватило… — продолжил отговариваться дофин. — И двух не хватило. Но она мне нравится всё больше и больше, — всё-таки Арн решился сказать правду. — Любовь ли это? Не знаю. А почему это важно, мама?

— Потому что смотрящая, это совсем не то же самое, что дарящая.

— Подожди! Ты хочешь сказать, что ищущий это… — мысли в голове скакали, как горные козы, — это про любовь? Что король Ранхус ищущий для Ксоры?

— Был ищущий, — вздохнула Эрима. — Он добился своего, получил дарящую. А потом… — посмотрела на далёкие горы, скорбно поджав губы, вспоминая рассказ Ксоры, — потом предал её. Теперь он отступник, Арн.

— Я ничего не понимаю.

— Хорошо, я тебе всё объясню. Между Наксатрой и её подопечным существуют несколько вариантов взаимоотношений. Ведомый и смотрящая. Это самый простой и безопасный вариант. Звёздный Талисман своим присутствием изменяет отрицательные события в жизни на положительные для того, кого оберегает. Даже тогда, когда настаёт время ей уходить, полностью связь не разрывается. Ищущий и дарящая — это уже любовная связь. Она гораздо мощнее и продуктивнее, но опасна для обоих. Мужчина должен безгранично доверять женщине, ибо от этого зависит её жизнь. Если только ищущий хоть на мгновение усомниться в дарящей, она уйдёт. Вернуть её тогда очень трудно, но шанс есть. Но, если в душе мужчины поселится недоверие, то он становится отступником. И вот тогда, Талисман, что хранил его, может стать разящей. А остановить оскорблённую Наксатру, как ты сам понимаешь, невозможно.

— Понимаю… Получается, что Ксора сейчас опасна для короля Ранхуса?

— Не думаю… Становиться разящей или нет, выбор самой женщины. А тот факт, что она оставила дочь во дворце короля, говорит о том, что смерть его Величеству не грозит.

— Что же он сделал?

— Кто знает, Арн… Я тебя прошу, не губи девочку!

— Мама, да ты что?! Да я за неё!..

— Не влюбляйся, сын, контролируй свои эмоции! А не сможешь, не показывай своих чувств, не позволяй ей ответить тебе взаимностью!

— Но, почему?!

— Бог мой, Арн, всё же понятно! Это у Ранхуса может быть сколько угодно жён, а у тебя будет всего одна! И ею не может быть Наксатра! И не потому, что мне этого не хочется, или не нравится Анха! Напротив, я готова считать её своей дочерью… — Эрима замолчала, поймав спасительную мысль. — Да! Ты должен считать её своей сестрой! Хочешь, я даже её удочерю?!

— Зачем такие сложности, мама? Почему Наксатра не может быть моей женой? Да не собираюсь я на ней жениться! Просто ответь на вопрос.

— У Наксатр рождаются только дочери, а тебе нужен наследник…

* * *

Брод через приграничную реку Ривер знал очень хорошо. Не раз и не два пользовался им, когда тайно посещал Правую Длонь. Укромный скалистый уголок в предгорьях недалеко от дороги, попасть в который можно через небольшое ущелье, надо только знать тропку, показал ему старый егерь. Когда-то он служил королевским охотником, но после того, как болезнь свалила правителя Навакра, перебрался жить в приграничный район. Вот Ривер и воспользовался знакомцем.

Но в этот раз всё было не так. Воды было больше, чем обычно. Видимо ледники в горах стали таять интенсивнее из-за стоящей второй месяц жары. Но не поднявшийся уровень был опасен, а бурлящий поток, сбивающий с ног. Как бы ты ни был ловок, силён и молод, достаточно одного неверного шага, и тебя понесёт коварная вода через пороги, валуны и резкие повороты, ехидно скалясь белой пеной бурунов над головой, не давая сделать вдох и не выпуская из ледяных объятий пойманную жертву.

Ривер довольно долго решал, стоит ли пытаться перейти реку здесь, или лучше подняться на несколько сот ярдов выше по течению и воспользоваться мостом… тщательно охраняемым пограничными службами обоих государств. Необходимый для пересечения границы документ у него был, и лигрийский пост он пройдёт без труда, а вот соотечественники могут, нет, не арестовать, а устроить торжественную встречу наследнику и сопроводить его до столицы парадным эскортом. А ему это надо, так светиться? Даже, если отец не узнает, всё равно, тайная и весьма самостоятельная деятельность принцепса, может не устроить некоторых высокопоставленных джентов, которые считают наследника недалёким раздолбаем, думающим исключительно нижней частью тела, в зависимости от обстоятельств. До поры, до времени, Ривер не хотел их в этом мнении разубеждать. Следовательно…

— Опасностей мы не боимся!

Насмешливый женский голос заставил парня вздрогнуть от неожиданности. Понятное дело, что встретить в глухом лесу женщину, ночью, на границе двух, периодически враждующих государств, он никак не ожидал. Да ладно бы сельчанку! Нет, в свете яркой луны на Ривера с противоположного берега смотрела дженна, достойная королевского дворца, а не закопчённой избы. И наряд её был необычным, непохожим на модные платья знатных прелестниц, простоватым на вид, но из дорогой материи.

Память тут же услужливо отмотала назад картинки недавних событий, продемонстрировав странный единичный отблеск, мелькнувший немного справа, как раз там, где горная речка делает крутой поворот. А он ещё принял это за блик от воды, недотёпа!

Ривер выхватил из ножен кинжал, за неимением меча, преклонил колено и положил оружие перед собой.

— Доверяюсь, Звёздная сестра!

— А ты подготовлен, как я посмотрю… — с удовлетворением отметила Ксора и переместилась на противоположный берег. Склонённая голова парня заставила её ностальгически вздохнуть. На долгом жизненном пути Наксатры, это был второй ведомый, который знал ритуал принятия дара. Ксора коснулась его макушки правой рукой, левую положила на плечо, а ногами встала на кинжал. — Принимаю под защиту, Лунный брат! Да будет так!

Наследник Навакра поднялся на ноги и благоговейно припал губами к руке женщины.

— Ривер.

— Разумеется, Ривер, — чуть игриво ответила Наксатра. — Зови меня Ксора.

— Ксора, — повторил парень и снова поцеловал руку своей хранительницы. — Подскажи, как лучше перейти реку?

— Рискнёшь пройтись по лезвию своего клинка? — Ривер, не раздумывая, кивнул. — Ох, давно я не встречала такой безоговорочной веры!

Тёплая улыбка озарила прекрасное лицо женщины.

Ксора взяла в руки кинжал принцепса, направила остриём в сторону противоположного берега, ловя лезвием лунный свет. Серебристый луч словно стёк с голубоватого клинка и упёрся в крупный валун. Ксора осторожно опустила клинок на землю, так, чтобы волшебный луч не исчез, и жестом предложила Риверу опробовать тоненький мостик.

— Я, если честно, думал, что придётся идти по лезвию, — усмехнувшись, пробормотал парень и легко перебежал на свою территорию.

В одно мгновение с ним рядом оказалась Ксора с кинжалом в руках.

— Зачем же такие излишества? — протянула Риверу оружие, улыбаясь. — Вера твоя, брат мой, позволит искоренить причину в самые короткие сроки! Тем более что…

— Что? — переспросил принцепс с любопытством ребёнка.

— Что причину, кажется, я уже знаю, — Ксора легко коснулась груди Ривера в том месте, где под камзолом находился амулет наследника. Тот чуть отреагировал на чужое прикосновение, но лишь предупреждая об опасности. — Ты можешь снять его?

— Никогда не пробовал, если честно, — признался Ривер.

И опять Ксора не почувствовала ни капли недоверия.

— Надо будет попробовать, но уже во дворце. Ну, что, Ривер, в путь?!

— В путь!

Настроение у принцепса было великолепным. Он знал, он верил, что ему удастся сделать всё, что задумал!

Выспаться Арну снова не удалось. Лёг он только на рассвете, а уже через три часа его явился будить Свейн.

—Светлейшество, а Светлейшество, подъём! — громко и торжественно потребовал друг.

Арн недовольно буркнул что-то в подушку, и постарался укрыться от утреннего кошмара одеялом. Но его манёвр не принёс результата. Одеяло было безжалостно сдёрнуто, а его самого куда-то потянули за ноги.

— Убью! — рявкнул Арн, приземляясь копчиком на ковёр.

— Убьёшь, убьёшь… — невозмутимо согласился Свейн, протягивая ему портки, — как только вассальные клятвы подданных примешь, можешь сразу и приступать.

— Когда? — сонно буркнул Арн, натягивая штаны.

— Через два часа, — сообщил Свейн. — Давай, пошевеливайся. Там Юрз заждался.

— Чего ему надо?

— Как это, чего? Доложить обстановку и всё такое! Знаешь, Арн, оказывается, тебя должны были… — друг захлопнул рот, сверкая насмешливыми глазами, дабы не разглашать секретную информацию. Юрз с него слово взял, что молодой правитель всё услышит от главы службы порядка. — Сам тебе всё доложит! Ты бы умылся всё-таки!

Арн зыркнул на него недовольными глазами, демонстративно плеснул себе в лицо пригоршней воды и выбежал из спальни, застёгивая рубаху. Свейн с досадой выдохнул и последовал за теперь уже вице-королём Гнёзда. Вернее, за князем долины Г'Неоздам, а вице-королём он станет только после коронации по лигрийским законам.

Джент Юрз нервно расхаживал по малой приёмной правителя, волнуясь, как мальчишка. Причин для тревоги глава службы не находил, но и поделать с неожиданным мандражом ничего не мог. Наконец, молодой князь вошёл в приёмную и молча уставился на Юрза. Выражение лица у Арна в этот момент было донельзя сосредоточенное, словно он в уме умножал трёхзначные числа. Из общего ступора их вывел Свейн, вбежавший в приёмную.

— Я ничего ему не говорил! — оповестил он Юрза. Тот понятливо кивнул, продолжая наблюдать за Арном. — Светлейшество, ты чего замер?!

От дружеского хлопка по плечу тот очнулся, взгляд прояснился, и даже подобие улыбки мелькнуло на губах.

— Доброе утро, джент Юрз! — Арн прошёл к положенному ему креслу, плюхнулся на него и поинтересовался: — Вы завтракали?

— Нет! — Свейн метнулся из кабинета, бросив на ходу: — Сейчас всё будет!

Арн про себя усмехнулся: правитель княжества, будущий вице-король… а слуг во дворце — два повара, посудомойка, дворецкий, камеристка матушки и приходящие уборщики. У иного богатого купца дворни в десять раз больше, чем у него. Да уж, знал бы кто, какие у них тут порядки, посмеялся бы от души!

— Докладывайте, джент Юрз, я слушаю!

— Ваша Светлость! — торжественно начал мужчина, вытянувшись в струнку. — Выражаю вам своё искреннее…

— Так, стоп! — возмутился Арн. — У нас через два часа будет церемония вассальных клятв, вот тогда и будете всю эту лабуду произносить, а сейчас по делу, пожалуйста!

Юрз только открыл рот, как в кабинет ввалились Фрост, Свейн и оба повара, гружёные подносами с едой и напитками. Быстро сгрузили всё на небольшой стол в углу приёмной. Повара удалились, а голодные парни принялись накладывать себе еду на тарелки. Глава службы порядка скромно постоял в сторонке, но живот неожиданно буркнул, напомнив, что его сегодня ещё не кормили.

— Джент Юрз, вы бы не стеснялись, — сообщил ему Свейн, — как юная пастушка… в таверне, — все прекрасно поняли, что сеновал был заменён на таверну только из-за уважения к возрасту главы службы правопорядка. — Подходите, берите тарелку…

— … и одновременно докладывайте, — не отрываясь от увлекательного процесса художественной укладки пончиков, потребовал Арн. — Времени мало.

Юрз принял приглашение с облегчением. Никаких метаморфоз с наследником не произошло. Арн, как был располагающим к себе парнем, несмотря на раздалбайство, так им и остался, по крайней мере, сейчас. А уж каким он станет правителем в будущем, время покажет.

Свейн был уже осведомлён, а Фрост с Арном с удивлением узнали, что по дороге в Альс службой правопорядка было предотвращено три попытки покушения на дофина, и все с одной, исключительно матримониальной целью. Офицеры службы, изображавшие Арна сотоварищи, сначала попали в ловушку, устроенную племянницей жены наместника Салаза, которая разыграла целый спектакль про разбойников. Офицеры 'прогнали' лихих парней и предложили девушке свою охрану. Молодая дженна, только наслышанная о внешности дофина, всё никак не могла выбрать, кого из офицеров следует охмурять? В конце концов, парни признались, что они лишь охрана наследника Гнёзда, после чего им самим пришлось удирать от разгневанной девицы и её подручных.

— Ну, за эту можно не беспокоиться, — со знанием дела сообщил Свейн, — она в харам к Шарлю попала. Удивительно целеустремлённая девица.

Ещё две искательницы богатых и знатных мужей 'заблудились' на пути в Альс, проскочили нужный поворот и оказались на тракте, ведущем к Айласским горам. Гениальная мысль сбиться с пути пришла им, скорее всего, одновременно. Девицы даже место для ожидания дофина-спасителя выбрали одно и то же, и, пока оспаривали своё первенство на тенистую рощу, дилижанс с вожделенным призом пропылил мимо.

— Этих я помню! — обрадовался Фрост. — Нам их ещё по обочине объезжать пришлось. Я думал, две подружки встретились и так обрадовались встрече, что начали визжать и плакать от счастья!

— От счастья… — ехидно повторил джент Юрз, — как же! Одна из них дофина опоить собиралась и к знакомому жрецу отвезти. А вторая… Эх, бабы, то есть женщины… — посмотрел на заинтересованные лица троицы, — вторая собиралась конкретно покалечить дофина, руку сломать или ногу, а потом заботливо выхаживать! — Арн возмущённо хмыкнул. — Этих мы отцам вернули, но… у меня сложилось впечатление, что их папочки были в курсе дочерних затей! Офицеры сказали, что те были скорее разочарованы, когда увидели стражу, чем огорчены или обозлены нравами молодёжи.

— Надо же… — Арн представил себе драку, устроенную высокородными дженнами, ради возможности подобраться к нему поближе. — Надо Ингизе спасибо сказать, за то, что она избавила меня от посягательств, иначе… проснулся бы утром, а рядом…

Арн думал, что пошутил, но Юрз понимающе хмыкнул, криво ухмыльнулся и доложил:

— Такая попытка тоже имела место, — парни дружно вылупились на него, даже Свейн, так как о четвёртом покушении на тело и честь дофина не знал. Друзья переглянулись между собой и снова уставились на Юрза. Тот продолжил: — Некая мелкопоместная баронесса Ловента из Виспута подкупила коменданта хостела и получила дубликаты ключей от ваших комнат.

— Комендант продался?! — возмутился Фрост. Тот ему показался мужчиной умным и сметливым.

— Комендант сообщил нашим офицерам, — развеял его сомнения Юрз, — что готовится покушение. Он же не мог гарантировать, что это будет: банальный оговор дофина, похищение или убийство? Потом выяснилось, что баронесса собиралась тайно пробраться в покои дофина ночью, а утром должен был разразиться скандал с участием её разгневанного папаши. Правда, девица всячески отрицала, что собиралась сама соблазнить Арна, что бы у вас, ваша Светлость, путей к отступлению не было… обесчестили девушку, так будьте любезны…

Свейн и Фрост с ехидными минами воззрились на хмурого Арна. Не к таким покушениям готовился дофин, когда соглашался обряжаться в женские тряпки по требованию Юрза. Глава службы порядка опасался настоящих покушений, которые могли привести к смене династии, а тут сплошные посягательства на мужскую честь и мужское достоинство! Невесты, упырь их сожри!

— А ты бы удержался?! — язвительно поинтересовался Фрост. — Если бы девушка была хороша собой? — и посмотрел на Юрза.

— Хороша, — доложил тот со вздохом.

— Я что, извращенец?! — вызверился Арн. — С вами в одной комнате! Или бы вы за дверью великодушно покараулили бы?!

Друзья расхохотались, чем ещё сильнее разгневали новоиспечённого правителя. Тот насупился, но рукоприкладствовать ему было лень. Потом отыграется на гнусных насмешниках!

— Это её и сбило с толку, — продолжил Юрз.

— Что? — спросили все трое одновременно.

— Ваш способ размещения, разумеется. Ведь никому в голову прийти не могло, что дофин будет спать со своими вельможами в одной комнате! Комендант же ей три ключа дал, и сказал, что понятия не имеет, где остановился наследник Гнёзда. Баронесса несколько раз пыталась проникнуть в комнаты, но ей постоянно мешал салазец, который словно вахту нёс у ваших дверей.

— Монтри! — снова дружно высказались парни.

— Надеялся снова прибиться к нашей компании, — добавил Свейн, — но ему перешёл дорогу Инис.

— Кстати, об Инисе, — глава службы тут же изменился в лице. Жёсткие складки обозначились у рта, а взгляд стал острым и донельзя серьёзным. — Этот джент вызвал у охраны очень большие подозрения. Он не длонянин, и…

— Джент Юрз, — прервал его Арн успокаивающим тоном, — мы знаем кто такой Инис Имекис совершенно точно! Да, он не длонянин, но нам не враг, — взгляд главы службы говорил о том, что ему жизненно важно знать, кто же такой этот загадочный джент, но произносить просьбу вслух он не осмеливался. Ведь князь прекрасно видит его желание, и, сказать или нет, решит сам. Арн не стал его мучить, но предупредил: — Это строжайшая тайна, джент Юрз. Под именем Иниса Имекиса скрывался принцепс Навакра Ривер. Тихо… не надо эмоций. Он совершенно нормальный парень, хочет мира и… неважно… Он хочет подписать мирный договор с Лигром, как только станет королём. И этот момент, как я понял, уже не за горами.

Джент Юрз задумался. Сведения, которые он получал из Навакра, говорили о том, что смена правителя там действительно произойдёт в ближайшее время. И, если два наследника познакомились в неформальной обстановке и о чём-то договорились, то, возможно, это пойдёт на пользу долине.

— Спасибо за доверие, ваша Светлость, — поклонился Юрз. — А то я сильно волновался. Девицы эти озабоченные, подозрительный парень, что втёрся в доверие… Вот слово чести, лучше сто раз с разбойниками и грабителями дело иметь, чем с этими…

— Эти, кстати, тоже были, — добавил Фрост. — Причём, одни и те же, на пути в Альс и обратно!

— Вы тоже их встретили? — поразился Арн. — Тех, деревенских голодранцев.

— Встретили… — буркнул Свейн. — Ничему жизнь дураков не учит! Напали теперь на Фроста. Со спины…

— Ранили? — обеспокоился князь, и попытался проверить целостность друга.

— Царапина, — отмахнулся Фрост. — Но в этот раз они поплатились за свою глупость!

— Вы их убили?

— Вот ещё, руки об них марать! В ближайшей деревне сдали старосте, он их осудил по-быстрому и повесил за деревенским тыном, чтобы другим неповадно было. Расшалился что-то народ в последнее время.

— Да уж, ситуация… — Свейн обвёл друзей взглядом. — Съездили на молодёжный форум, развеялись…

Горный мастер Маркус раздражённо поглядывал на мэтра Хуакина, копающегося в куче камней уже второй час. И уйти по своим делам нельзя, так как посланник короля иногда задавал вопросы, и стоять у входа в старую штольню столбом надоело. А от другого сопровождающего Хуакин наотрез отказался.

— Вижу, подобных тем камням, что вы посчитали обманками, уважаемый Маркус, больше не нашлось? — почти без вопросительной интонации пробурчал мэтр, продолжая перекладывать образцы пород из одной кучи в другую.

— Не нашлось, — эхом буркнул Маркус, злясь на Хуакина всё сильнее.

Врать мастер не любил, хотя делать ему это в последнее время приходилось всё чаще. Да и ложь эта была не для корысти, а для дела… общего…. важного. Если бы не нудный старик, решивший самолично явиться в штольню и проинспектировать так предусмотрительно наваленную для него кучу пустой породы, Маркус сейчас сидел бы на общем сходе горняков и решал важные вопросы вместе со всеми. А тут стой, отнекивайся, вводи в заблуждение, нагло ври в глаза. Не скажешь же, что обманки этой нашлось полно, только не в рабочих штольнях, а в дальних, о которых мало кому известно, и размером они не с кулак, а с годовалого порося.

И дёрнул же его упырь отвезти тогда те камушки в Тагриду! Ну и что, что давно ничего интересного не привозили! Отговорились бы как-нибудь. Стой теперь тут, рассказывай сказки про белую лошадь.

Маркус тайком вздохнул и мысленно послал мэтра в логово к упырям в качестве главного блюда. Словно услышав его пожелание, Хуакин, кряхтя, выпрямился и впился в мастера маленькими глазками.

— А вы меня не морочите, джент Маркус? Где нашли те образцы?

— У восточной гряды, — не моргнув глазом, соврал горняк, нарочно назвав запретное место. Ничего не запрещалось делать гнездянам в собственных горах, кроме как разрабатывать восточную гряду, так как граничила она с Навакром. Местных жителей этот запрет особо не беспокоил. Восточная гряда была бедна и на руды, и на камни. Лишь иногда ходили туда поисковые отряды, больше для патрулирования местности, чем для сбора образцов. — Хотите там побывать, мэтр?

Хуакин чуть не взвыл от досады. Он очень скрупулёзно изучил карту долины Гнёзда и прекрасно знал, что это за место — восточная гряда. Самая удалённая точка от Митры, от тоннелей, а, следовательно, от нормальных дорог. Там и поселений не было никаких. Лишь безжизненные каменистые горные плато, на которые надо карабкаться на своих двоих.

— Не молод я по горам скакать, — недовольно ответил Хуакин, стараясь придумать, как заставить самих гнездян снова наведаться к восточному хребту? Эх, не взял он с собой верительной грамоты от Ранхуса, позволяющей от имени короля указания давать! Выкручивайся теперь, как умеешь. А камни-то нужны, ох, как нужны! И не один, и не два… — Я заплачу за каждый образец, — процедил сквозь зубы мэтр. Не в его правилах было разбазаривать свои денежки, но мечта того требовала. — Хорошо заплачу!

Маркус весьма удивился подобному предложению. Слухи о скаредности королевского мага достигли и Гнёзда, и подобное заявление мэтра говорило о том, что не простыми оказались те образцы.

— Я поспрашиваю наших, — сообщил горняк, стараясь не демонстрировать старику свои настоящие чувства, — может, кто и согласиться туда сходить? Сколько заплатите-то?

Хуакин прикинул, с какой суммой он готов расстаться безболезненно. Ну, почти безболезненно.

— Один фалер за фунт веса.

Маркус пожал плечами. Что-то не очень щедро собирался платить мэтр за нужные ему куски породы. Если прикинуть время на дорогу туда и обратно, на поиски камней, то выходило, что любой горняк эти деньги заработает в штольне без особых проблем. Разве что совсем молодые пацанята соблазнятся… Но говорить об этом Хуакину не стал. Пусть надеется.

— Хорошо, мэтр, я скажу ребятам.

— И пусть найдут побыстрее! — приказным тоном потребовал мэтр, покидая штольню.

Маркус с удивлением глядел ему в спину, поражаясь, как такой недалёкий человек умудрился так высоко взлететь? У короля Ранхуса что, глаз нет, что ли? Но думать про Хуакина долго ему было некогда. Он поспешил на сход. И так опоздал уже прилично из-за старого хрыча.

* * *

Тяжёлый день выдался для Арна. Вроде и делать ничего не пришлось: сиди, держи подданного за руки, слушай клятву, в ответ клянись сам… не трудно, но долго и утомительно. Если королю Лигра приносили клятвы только главы знатных родов и фамилий, то князю присягали главы всех родов долины Г'Неоздам без исключения, так как ни низкородных и ни высокородных тут не было, в отличие от прочего мира.

Была община, когда-то давно выбравшая себе правителя и закрепившая за его потомками обязанность править племенем. Не в одиночку, а с Советом родов, но полномочия и обязанности у князя были почти как у монарха. Со временем пришлось избрать так называемых джентов — якобы высокородных господ, которые в глазах остального света должны были выглядеть, как элита Гнёзда. В родной долине эти титулы никаких привилегий не давали, будь ты хоть господином в пятнадцатом поколении, работать будешь наравне со всеми. Начнёшь возмущаться, титул отдадут другому, более достойному человеку, а он от него ещё и отказываться будет. Так сложилось издревле.

Друзья тоже принесли клятву новому князю, но не от имени своих родов, а от себя лично, приняв ответственность за жизнь правителя, как его телохранители. Присягнули и отправились обязанности свои повседневные выполнять, заброшенные на целую декаду. Свейн, как член судебного ландрата, должен был разобрать тяжбы и жалобы, накопившиеся за время отсутствия. Фросту же надлежало объехать с проверкой дальние рудники, так что ему необходимо было собраться в дорогу.

Новоиспечённый князь, разминая затёкшие от долгого сидения ноги, вышел на наружную террасу вдохнуть свежего воздуха. Солнце уже клонилось за горы, обостряя длинные тени и вычервляя снежные шапки. У подножия дворцового холма искрилась река Гремучий Ручей, после узких горных расщелин, радостно распластывающаяся по долине и лениво облизывающая береговые камни. Арн сощурился от ярких бликов и неожиданно вспомнил поездку на Синий водопад.

— Интересно, как там дела у Ривера? — спросил сам себя, улыбнулся грустно, и отправился узнать, проснулась ли Анха?

По последним, дообеденным сведениям, девушка ещё спала. Арн собирался отправиться завтра с Фростом, и хотел узнать, поедет ли с ними Наксатра? Долину принимать в свои руки он решил самолично, без чужого мнения, полагаясь лишь на собственные глаза, уши и нос, как когда-то учил его отец.

Всё, беззаботная юность кончилась. Хочешь, не хочешь, а со вчерашнего дня ты надежда и опора долины, властитель и ответчик. Тот, кто имеет все права, и тот, с кого самый строгий спрос. Осподарь, как записано в родовой книге племени Г'Неосдам, Арн Веревой, Помнящий Родство со Смертью. Ривер тогда, явно слукавил.

Теперь ты Старшой.

До сих пор мать, как могла, оберегала его от тяжких забот о княжестве, сама тянула непосильную ношу, позволяя сыну учиться не только горному делу, но и другим важным наукам. И он с друзьями почти успел прослушать все курсы, которые были необходимы будущему правителю, правда, помотаться по стране пришлось, и даже полгода в Ламсаоне провести, столице соседнего Супота, так как международное право там преподавали лучше. Хотелось бы ещё в военной академии курс тактики и стратегии изучить, да теперь уже времени не будет. Не успел. Может, Свейна туда послать? Или Фроста?

Когда Арн подошёл к дверям покоев, выделенных Анхе, оттуда как раз вышла Эрима.

— Проснулась?

— Нет, спит, как новорождённый младенец, — мягко улыбнулась мать, — собственно, так оно и есть! Новорождённая Наксатра… А что ты хотел? — спохватилась Эрима.

— Позвать её с собой. Мы завтра с Фростом на дальние рудники поедем.

Лицо вице-королевы омрачилось.

— Арн, я так и не нашла времени тебе сказать… тут у нас королевский маг околачивается…

— Хуакин? — новость неприятно удивила Арна. Старый маг всегда вызывал у него какое-то брезгливое чувство, словно муха на любимый пончик уселась.

— Он.

— Что ему надо?!

— Если бы я знала, — с досадой высказалась Эрима. — Напрямую ничего не говорит, по штольням ездит, Маркуса замучил. Нехороший он человек! — сын удивлённо вскинул брови. — Он собирался некрос Орима для каких-то ритуалов использовать! Хорошо, мы с Протусом зашли предпогребальный зал, а там волшба злая творится!

— И ты его не прогнала?!

— Прогонишь его… Король прислал, содействовать велел… Ох, Арн, не нравится мне его возня!

— Я разберусь, мама, обещаю!

— Осторожнее, только, мальчик мой. Самоучка он, но в фаворе у Ранхуса, значит, знает что-то…

— Разберёмся!

— А без Анхи тебе сейчас лучше не ездить далеко, как и ей без тебя.

Полтора десятка горных мастеров угрюмо взирали друг на друга, но возобновлять спор никто не хотел. Все ждали Маркуса, хотя его голос уже ничего не решал. И так большинство проголосовало за то, чтобы доложить молодому князю о работах, которые ведутся в Скальных порогах. Тайна должна оставаться тайной, но не от правителя же. Не для себя стараются. Но вот сказать нужно так, чтобы Арн судить да казнить направо и налево не принялся. Кто знает, что в голове у взошедшего на престол парня?

Дофином он казался бесшабашным, ветреным, порой, дитятком великовозрастным, но Фрост, что состоял при нём телохранителем, а в нагрузку ещё был смотрителем штолен, всегда говорил, что его Высочество — человек серьёзный и продуманный, если важное дело решить нужно. На это и была надежда, коли вовремя вице-королеву в известность не поставили. А в то, что скорбный на голову, Орим, сам всё рассказал жене, не верил ни кто.

Вроде вопрос был решённым, но никак не могли договориться старые рудокопы, как лучше поступить: позвать молодого князя к месту строительства, или ограничиться устным рассказом? Камнем преткновения стал недавно случившийся обвал. Слава единому Богу, никого из людей не засыпало и не придавило! Ночь была. Но расчищать пришлось много. До сих пор ещё всю породу не выгребли.

— Завалить всё надо, — сердито буркнул мастер Протор, один из немногих, считающих, что строительство следует прекратить, князю ничего не говорить и забыть всё, как и не было. — Пустое дело делаем!

— Опять ты за свое! — отозвался низкий бас из угла комнаты. — Решили уже!

— Выйдем на Зубы, какая польза?! — не унимался Протор. Возрастом он был чуть старше Маркуса, но такого же уважения в общине не достиг из-за вечных сомнений и осторожности, хотя породу чувствовал хорошо. — Если вообще выйдем…

— Не каркай! Расчёты верные. Зубы севернее.

В комнату вошёл Маркус, всё ещё раздражённый, после общения с мэтром Хуакином.

— Протор, тебе бы всё соломой застилать, да?

Тот недовольно отвернулся. Предостережений его слушались не часто, и сейчас не послушают. А обвал-то случился!

— Маркус, что так долго? — спросил всё тот же бас. — Заждались!

— Да старик этот… — мастер с досады стукнул кулаком по скамье, — всю душу вымотал с той обманкой! Вынь да положь ему ещё!

— Так полно же её! Чего не отдашь? — устало спросил самый старый мастер, совсем седой старик, щуплый, но всё ещё крепкий телом.

— А сам подумай Строй, зачем магу столько образцов надо? До этого ему обычно одного куска хватало, чтобы экспериментусы свои провести, да отчёт дать, на что тот годится. А тут трёх мало! И ничего он, язва болотная, не говорит, мол, не до конца исследовал. Я на всякий случай порылся в наших старых свитках… на иллюзионит похоже, — несколько человек присвистнули. Простым людям сей минерал был без надобности, но вот жрецы и маги дорого давали даже за маленький камушек. — То-то же… А мэтр этот, — Маркус зло сплюнул себе в кулак, — даже купить образцы готов! Фалер за фунт…

Соплеменники ехидно закашляли.

— За кого он нас держит?! — озвучил общее возмущение Строй. — Конечно, иллюзионит в наших горах попадается не часто, уж и не припомню, когда до этого… Но фалер… Закупочная цена на него не меньше золотого лигриона за фунт тридцать лет назад была!

Рудокопы зашумели, но Маркус успокоил их жестом.

— Я сказал, что в восточных отрогах их нашли и предупредил, что в ближайшее время туда никто идти не собирается, — мастера одобрительно закивали. — Думаю, все камни спрятать надо! Накажите своим людям, чтобы ни слова этому старику не говорили. Не нравится мне его интерес!

— Скажем, — заверили рудокопы, — не сомневайся. Пусть этот скряга сам на восточную гряду лезет!

Такой наглый обман спускать даже королевскому магу они не собирались. Коли уж стал на тропу лжи, так не пеняй, что и тебя обманут.

— Ну, а завтра пойдём к князю… — вернулся к насущному вопросу Маркус. — Давайте делегацию выбирать.

Шаловливый луч скользнул по лицу спящего мужчины, заставляя затрепетать сомкнутые ресницы. Как можно спать в такое прекрасное утро? Ночной дождь умыл листву, проказливый ветер разогнал тучи, птицы стараются во всю, сообщая миру праздничную весть: солнце встало! А кто-то сонно хмурится, пытаясь заслониться от света рукой.

— Папа, папа! — зашептали в ухо возбуждённо и радостно. — Я научилась! Я стала настоящей Наксатрой!

Ранхус, моментально проснувшись, резко сел и удивлённо уставился на дочь, сидевшую на краю его кровати. А она улыбалась так, словно сама стало маленьким солнцем, и излучала собственный свет.

— Анха… — король порывисто обнял дочь, крепко прижимая к себе. В груди надсадно заныло. Сам ведь хотел, чтобы осталась, не уходила в далёкий Лангай. Сбылось. Но, отчего так муторно стало на душе? — Кто?!

— Арн, дофин… теперь уже князь Гнёзда. Ты не рад?

Ранхус выдохнул облегчённо. Не чужой, свой. Дочь в королевстве осталась, по лучам ходить научилась, всё счастье!

— Рад, Анхелика, очень рад! Значит, Арн теперь правитель Гнёзда… Да, рановато конечно, но… Он как, нравится тебе?

— Нравится, разумеется, — легко ответила Анха. Так влюблённые девушки не говорят о юношах, что запали им в сердце. — Он немного порывистый, нетерпеливый, но серьёзный, когда требуется…

Король прервал её касанием руки.

— А ты ему?

Девушка, только что сиявшая, как хрустальный кубок на солнце, посерьезнела.

— Он галантен и обходителен…

— Анха, ты же понимаешь, о чём я спрашиваю.

Дочь нахмурила бровки, обдумывая, как правильнее ответить на вопрос.

— Разве мама тебе не говорила, что у нас чувство может быть только ответным?

Ранхус сделал вид, что знает об этом, хотя эти обстоятельства были для него новостью. Получалось, что только искренние чувства мужчины могли зародить любовь в сердце Наксатры. Когда-то давно ему это удалось, а потом он всё испортил!

— …и пока я ничего такого не чувствую… — продолжала рассказывать Анха. — Папа, но, даже если я буду ему нравиться больше, чем просто… друг или сестра, разве это плохо?

— В Гнёзде моногамия, Анхелика. Ты это понимаешь?

— Конечно, понимаю! Да не волнуйся ты так! Ведь, совсем не обязательно, что Арн в меня влюбится.

'Интересно, сколько ведомых не стали ищущими, при общении с Наксатрами? Наверное, единицы… Трудно не влюбиться в женщину, понимающую тебя раньше, чем ты сам познаёшь свои мысли и желания'.

Ранхус снова обнял дочь, а она прижалась к нему с такой доверчивостью, как могут делать только маленькие дети и животные.

— Приходи ко мне почаще, чтобы я не скучал, ангел мой…

Когда Ксора покинула дворец, Анха была единственной, кто примирял его с жизнью. Дочь, сама того не зная, тоже стала для него хранительницей. Не такой, как мать, но от неверных шагов удерживала, заставляя быть самим собой.

— Хорошо… — они посидели обнявшись ещё какое-то время, потом Анха мягко отстранилась. — Мне пора, папа. Мы едем проверять рудники Гнёзда. Правда, здорово? Я так люблю путешествовать!

— Будь осторожной!

— Разумеется! Не волнуйся, я справлюсь! — Девушка встала, готовая исчезнуть в любую секунду. — Да, чуть не забыла! Прикажи отослать мои вещи в Митру.

— Прикажу, — тихо пообещал Ранхус пустоте перед собой.

Его дочь уже была во дворце в Митре.

Утро в Гнёзде наступало позже, чем в Тагриде. Если в столице уже вовсю сияло солнце, то в горной долине рассвет только занимался. В предрассветных сумерках Фрост с удивлением смотрел на третьего коня, осёдланного в дальнюю дорогу. В отличие от красавца Лоста, тот был мелковат, хотя королевская порода чувствовалась даже в этом, казалось, неказистом, коньке.

— Свейн разве едет с нами? — спросил он подошедшего Арна. — Вчера он сказал…

— Нет, это не для Свейна, — лукаво усмехнулся князь. — Это для девушки.

— Что?! — Фрост видел, что, несмотря на улыбку, друг не шутит, но на правду это мало было похоже. — Зачем тебе какая-то девушка в деловой поездке? Селянок что ли мало?

Арн оскалился ещё ехиднее, наслаждаясь замешательством друга. Он не специально не сообщил им со Свейном, что у него появилась Звёздная хранительница. Как-то всё к слову не приходилось: то траурная церемония и вокняжение; то день клятв… и куча разных дел, которые навалились на него, как лавина. А Анха отсыпалась, набираясь сил после первых переходов по лучам, и её практически никто во дворце не видел.

— Селянки так не могут! — сообщил таким загадочным тоном, что Фрост стал смотреть на него крайне недоверчиво.

— Чего не могут?

— Того!

В это время из дверей показалась хрупкая фигура в мужском дорожном костюме и приветливо помахала парням рукой.

— Хорошего утра! — радостной трелью рассыпался по булыжной мостовой внутреннего двора звук нежного голоса.

— Анха?! — Фрост не верил своим глазам. — Что ты тут делаешь?! Вы делаете, великолепная дженна? — поправился он мгновенно.

Девушка удивлённо посмотрела на Арна, и по его мимике поняла, что его друг пока находится в неведении.

— Собираюсь поехать с вами и посмотреть рудники, джент Фрост. Не надо так пугаться, я не буду вам в тягость!

— Конечно… — промямлил парень, пытаясь постичь причину, по которой дочь короля собралась с ними на эту, далеко не увеселительную прогулку. Но, главное, как она тут оказалась? Арн, что, выбрал себе неве… Нет, никаких предпосылок для этого не было! Они в Альсе практически не общались! Что же случилось? — Я не сомневаюсь в ваших способностях…

Анха зажевала улыбку и легко вскочила на предназначенного ей коня. Кавалеры по достоинству оценили её умение. На молодёжном форуме их компания передвигалась исключительно в экипажах, и продемонстрировать навыки наездников не удалось никому. Арн последовал примеру девушки, опередив Фроста на доли секунды.

— Так что там с ценами?.. — как ни в чём не бывало, поинтересовался князь у смотрителя рудников.

Анхе очень нравился Гнёзд. Долина действительно была прекрасна. Путеводители по Лигру не лгали про красоту гор и лугов, про загадочные штольни и их скрытые богатства, про драгоценные и поделочные камни, про руды и горючий каменный уголь. А какие уютные и ухоженные тут были хутора, словно сошедшие с картинок детских книжек. Исключительно каменные дома под черепичными крышами, каменные надворные постройки, даже ограды у хуторов были каменные. Дерево в Гнёзде берегли и понапрасну не использовали, хотя лесов в долине было предостаточно.

Девушка во все глаза разглядывала красоты своего нового местожительства, не обращая внимания на разговоры, что вели парни.

— Арн, может, ты всё-таки объяснишь, за какой надобностью тебе харамная дочь короля? — Фрост настороженно оглянулся на ехавшую сзади них Анху, которая увлечённо рассматривала пасущихся на лугу коз.

— А ты, что, до сих пор не догадался? — насмешливо переспросил Арн, делая другу какие-то мимические намёки.

— Догадался о чём?

Мимика князя стала ещё выразительнее, но Фрост её словно не понимал. Или, действительно, подмигивания и подмаргивания ему ничего не говорили. В отличие от радостного Арна, он с каждой минутой становился всё мрачнее.

— Да что с тобой такое?! — возмутился молодой князь, не узнавая всегда понятливого друга. — Мы же в Альсе обсуждали эту тему!

— Чего мы только не обсуждали в Альсе… — хмуро ответил телохранитель. — Не хочешь говорить, не надо!

— Фрост, ну что ты, в самом деле! Всё же ясно, как этот замечательный день! Она — мой Звёздный талисман! Та самая Наксатра, о которой ты грезил!

— Врёшь! — с непонятным чувством выпалил Фрост, глядя на своего правителя совершенно ошалелыми глазами. — Нет! Это она врёт! Какая она Наксатра?!

— Самая, что ни есть, настоящая, — спокойно ответил Арн. Но вдруг подумал: а сам бы он поверил в такое ещё три дня назад? Пожалуй, что нет. — Между прочим, Ксора, её мать к нам приходила.

— Ты сам видел? — продолжал упорствовать Фрост.

— Нет. Но её видела вице-королева. Надеюсь, ты не сомневаешься в правдивости этой дженны?

— Не сомневаюсь, — буркнул Фрост таким тоном, что стало ясно: соглашается только из верноподданнических чувств, то есть — по принуждению.

Арн в душе повеселился, полагая, что в скором времени друг изменит своё мнение.

— Надеюсь, теперь бич рода мне не страшен.

— Ты ничего не чувствуешь?

— Нет, абсолютно ничего! — Арн немного задумался, а потом поделился своими мыслями. — Уже в Альсе мне стало гораздо лучше, а уж теперь, когда она рядом, вообще не болит.

— Ну, хоть что-то…

Дальше Фрост ехал глубоко отрешённый, что даже не заметил, как Арн пару раз пытался с ним поговорить. Выяснить, что же так озадачило друга, князь не смог и решил переключиться на Анху и поработать гидом. К полудню они доехали до небольшого городка Варуга, который находился в кольце многочисленных штолен. Торговые караваны загружались тут железной рудой, а после возвращались в Митру за поделочными и драгоценными камнями. Конники сразу направились к штольням.

Пока парни занимались проверкой рудного хозяйства, молодой горный мастер показал Анхе старую штольню, в которой раньше добывали серебро. Девушка безбоязненно спустилась на самый нижний уровень, с интересом выслушала горняцкие байки и осталась в полном восторге от катания в вагонетке. Когда они с мастером возвратились на поверхность, их встретили суровые взгляды двух недовольных парней.

— Анха, мы же тебя потеряли! — Арн тут же сменил гнев на милость, видя довольное лицо своей хранительницы. — Почему не предупредили?

— Спасибо за беспокойство… — девушка недоумённо пожала плечами, — но я сообщила дженту Фросту о намерении посмотреть старую шахту. Разве не так? — Она повернулась к смотрителю штолен, взглядом побуждая подтвердить её слова.

Но Фрост молчал, и только желваки ходили ходуном на его неподвижном лице. Молодой мастер, отчего-то чувствующий свою вину за произошедшее, решил переключить разговор на другую тему.

— Ваша Светлость, вы дальше куда направитесь? — обратился он к князю. — В Друзу или к Скальным порогам?

— К порогам? — удивился Арн и переглянулся с Фростом. — А там есть что смотреть?

По его сведениям в Скальных порогах уже лет двести не велось никаких разработок, но вопрос молодого горняка прозвучал так, словно деятельность там была активная.

— Есть… — подтвердил мастер, но несколько нерешительно.

— Значит, поедем к порогам! — бодро высказался Арн, которому подобные загадки не очень нравились. Фрост ведь тоже был явно не в курсе, что же такого происходит в глухом краю? И это надо было немедленно выяснить. — Прямо сейчас!

— Вы даже не отдохнёте с дороги?

— А мы не устали! Анха?

Девушка отрицательно помотала головой, тревожно покосилась на ещё более мрачного Фроста, и направилась к коням.

— Что?! — наконец открыл рот Фрост, возмущённо глядя на Арна. — Поехали!..

— Однако… — только и сказал молодой князь, замыкая шествие.

Мастер Маркус гнал коня во всю прыть, ругая себя за то, что не успел сообщить новому правителю о тайне Скалистых порогов. Слишком неожиданно всё случилось. Смерть Орима, словно землетрясение, всколыхнуло размеренную, устоявшуюся жизнь горняков. Они опомниться смогли еле-еле, да решение общее принять. Мастера ему рассказали, как несколько часов спорили и перечили, прежде чем к единому мнению прийти. Чуть до драки не дошло. Представителей выбрали, и на тебе! Опоздали…

Да и кто бы мог подумать, что князь самолично, ни свет, ни заря, отправится с проверкой по доставшейся ему вотчине? Отродясь такого не было. А теперь следовало нагнать неугомонного Арна, и доложить ему о ведущемся строительстве и, если повезёт, остаться при должности, а то и при голове.

* * *

К вечеру небо заволокло свинцовыми брюхатыми тучами, нависающими, казалось, над самыми макушками вековых сосен. Резко потемнело, воздух сделался душным, птицы умолкли, сосновый лес, через который пролегала дорога, скрипел и стонал, как древний старик, вызывая в душах путников беспокойство и тревожное волнение. То, что грузные хмары вот-вот разродятся проливным дождём, ни у кого не вызывало сомнений.

— В монастырь?

Не будь с ними Анхи, Фрост даже спрашивать у Арна не стал, а повернул коня в сторону обители. Но присутствие девушки могло вызвать у монахов противление.

— А какие есть варианты? — Арн изучал спелёнатое небо, пытаясь понять, сколько у них есть времени в запасе.

— В часе езды хутор Корявых Берёз.

— Не успеем.

— И я о том… — Фрост бросил мимолётный, полный сожаления, взгляд на Анху, терпеливо ожидающую их решение. — Значит, в монастырь.

— Поехали, — кивнул Арн.

В горах уж вовсю громыхало, когда трое путников достигли стен Свято-Отцовского монастыря. Когда-то давно в скальных пещерах было поселение первых рудокопов, но со временем рудники истощились, и люди перебрались жить в плодородную долину и к новым штольням. А старые строения облюбовали отшельники, выбравшие своей жизненной стезёй служение Богу и строгую схиму. За века скальные кельи обросли жилыми и хозяйственными постройками, вмещающими не только сотню братьев, но и их крепкое хозяйство. Своё местожительства монахи обнесли высоким каменным забором, больше похожим на крепостные стены, объясняя это необходимостью уединённого существования.

Монастырские сыры, что вызревали в старых пещерах, славились далеко за пределами Гнёзда. А вот отличные медовые настойки с травами, ягодами и кореньями, что производились в обители, из долины не вывозились. Как купцы не просили монахов продать хоть кувшин хмельного напитка, те всегда отвечали категоричным отказом: пробовать — пробуй, но выносить из монастыря — нет! Исключение делалось лишь для правителя. На стол вице-короля в особых случаях присылалась бочка медовухи.

Арн и Фрост уже облизывались в предвкушении и поглядывали друг на друга многозначительно. Первый мёд в этом году уже качали, так что у братьев наверняка готовы молодые настои.

Монах средних лет, открывший ворота, с почтением поклонился, пропуская гостей на внутренний двор.

— Ваша Светлость…

Арн отдал ему повод, похлопал Лоста по шее, и направился к главе братства, вышедшего из жилого дома навстречу. Жрец Алосион был ровесником почившего Орима, но выглядел бодрым и моложавым. Ни в волосах, ни в бороде монаха не было и намёка на седину. Движения были уверенными и точными, словно это был тренированный воин, а не молельник, по десять часов в сутки выстаивающий на коленях в полутёмной келье наложенный на себя подвиг.

Фрост, держа под уздцы своего коня, галантно пропустил Анху вперёд, но привратник неожиданно заступил путь девушке.

— Женщина не может войти в обитель, — тихо, но непреклонно заявил монах, глядя себе под ноги.

— Это не женщина, а хранительница князя! — возмутился Фрост. — Пропусти! — Но мужчина не сдвинулся с места, всё также глядя в землю. На скулах парня заиграли желваки. Ситуация сложилась неоднозначная. С одной стороны, нужно уважать и соблюдать правила обители, с другой — в долине на всё воля князя. — Ваша Светлость! — окликнул он друга, но из-за раската недалёкого уже грома, его призыв не был услышан. Тогда Фрост наплевал на титулы и церемонии, и гаркнул так, что даже кони отпрянули в испуге: — Арн!!!

Князь недоумённо оглянулся на своих сопровождающих, которые до сих пор стояли за воротами.

— В чём дело? — обратился он к Алосиону за разъяснением. В отличие от Фроста, молодому правителю в голову даже не закралась мысль, что его сопровождающих, будь то мужчина или женщина, не допустят в какое-либо жилое помещение в Гнёзде.

— Женщина не может войти в обитель, — сообщил ему жрец смиренно.

— Она не женщина, — резко ответил Арн, меняясь в лице. Он никак не ожидал, что может в родной долине столкнуться с подобным отношением, — она моя хранительница! Вы это понимаете?!

— Понимаю, — всё так же кротко произнёс Алосион и опустил взгляд, — но женщина не может…

— Почему?! — сквозь зубы процедил молодой князь, недобро глядя на главу монахов.

— Таков обет нашего братства, — с обречённым покорством ответил жрец. Он прекрасно понимал, что перечит воле князя, но нарушить обет не мог. — Мы даже смотреть на них не имеем права, ваша Светлость.

— Так не смотрите и пропустите! — приказал Арн, но Алосион лишь отрицательно мотнул головой. — Вы хотите оставить девушку под проливным дождём?

— Мы не властны над погодой, — ушёл молельник от ответа. — На всё воля Бога!

Арн скрипнул зубами, понимая, что эту стену он не пробьёт, а дождь уже швырнул за ворот первую пригоршню воды, что не улучшило настроения молодого князя. Он резко развернулся и направился к воротам. Алосион понимал, что прогнать со двора правителя княжества чревато ужасными последствиями, но обеты, данные в далёкой юности должны оставаться нерушимыми, ибо тот, кому они принесены, намного могущественнее любого земного властителя.

— Ваше Сиятельство, мы можем выдать ей плащ…

Князь лишь отмахнулся от столь щедрого предложения.

Анха стояла за воротами и с интересом наблюдала за разгорающимся конфликтом. Причин для недовольства новоиспечённого правителя было много: неповиновение приказу; нарушение правил гостеприимства; непочтение к князю… но ситуация была далеко не безвыходная. Предупреждая необдуманный поступок, она жестом отозвала Арна в сторону и тихо прошептала:

— Вы с Фростом идите в обитель, а я вернусь во дворец.

Арн вытаращил на неё глаза, удивляясь, как он сам не понял, что для девушки действительно совершенно не важно, пустят её в монастырь или нет, она окажется под кровом в тепле быстрее, чем он сам дойдёт до жилого дома монахов.

— Прости, я об этом даже не подумал…

— Ты просто ещё не привык, — Анха зябко поёжилась, так как дождь пошёл уже довольно сильный. — Я приду завтра утром. Иди и ни о чём не беспокойся.

— Хорошо, — Арн поцеловал руку девушке и кивнул Фросту: — Пойдём!

— А как же?..

— Она Наксатра.

— А-а…

Алосион тайком облегчённо вздохнул. Всё получилось именно так, как нужно было ему. Девица, хранительница она там чего-то или кого-то, либо простая подружка на ночь, не должна появляться в этих стенах, дабы не осквернить намоленные братьями стены.

Анха нисколько не расстроилась такому повороту событий. Напротив, девушка даже обрадовалась, что у неё появилась возможность повидаться с матерью и поговорить не двадцать минут, а гораздо дольше. Ей нужны были советы, ответы на вопросы, поддержка и понимание. А кто, как не мама, способна дать их. Нужно было только определить, где она сейчас находится.

Однажды Ксора рассказала ей, как по звёздам отыскать направление к древнему храму богини Бастры, расположенному на далёком острове в Студёном море. В этом храме можно найти ответы на любые вопросы, если их правильно задать. И девушка надеялась, что древний дух поможет ей отыскать мать. Тучи, затянувшие небо над долиной, затрудняли ориентацию, и Анха сначала переместилась на небольшой декоративный балкончик в Тисовом дворце отца, с которого великолепно было рассматриватьночное небо. Яркая звезда в созвездии Старой Медведицы указала путь и через мгновение девушка оказалась в странном и таинственном месте.

Это был действительно древний храм. Вернее, его останки. Ещё вернее — только стены, высокие и величественные даже теперь, когда кровля обвалилась, и её место заняли ветви огромного дерева, выросшего прямо за алтарём. Расписная штукатурка потемнела и заплесневела от времени. Витражные окна осыпались, пустыми глазницами взирая на мир. Через них внутрь храма просочились бледные щупальца полной луны, словно та наощупь изучала сакральное место.

Всё, что когда-то обвалилось внутрь храма, поросло травой и мелким колючим кустарником, а из-под корней дерева вытекал ручей. Журчание воды было единственным звуком, что жил в старом храме. Даже ветер не шелестел листвой. Ни пения ночных птиц, ни стрёкота цикад.

Девушка замерла в нерешительности: кого и как тут расспрашивать? Мысленно или в голос? И как обращаться к тому, кто, по разумению, должен давать ответы? Этого мама ей не рассказывала.

— Бастра… — нерешительно произнесла Анха, практически не слыша своего голоса.

— Это делается не так, — уверенный, чуть насмешливый голос, заставил вздрогнуть юную Наксатру.

— Мама! Ты как здесь оказалась?!

— Пришла за ответами, как и ты, — Ксора нежно поцеловала дочь в макушку. — Здравствуй, девочка моя!

— Здравствуй, мамочка! Вообще-то я пришла узнать дорогу к тебе.

— Да? Ну, так знай, я сейчас опекаю принцепса Навакра, Ривера. Приходи на третью звезду Лебедя.

Анха чуть улыбнулась, удивляясь превратностям судьбы. Лигр и Навакр находятся в состоянии войны, а они с мамой стали Хранительницами наследников враждующих сторон.

— Забавно… И как он… Ривер?

— Как? — Ксора загадочно улыбнулась. — Хорошо. Очень умный и перспективный будущий правитель! Вы с ним, между прочим, знакомы, — дочь удивилась столь неожиданному заявлению. — Инис Имекес…

— Что? Не может быть! Инис?!

— Да. Этот парень очень серьёзно готовится к своему правлению, и мне надо ему помочь, чтобы это правление было долгим и счастливым!

— Ему что-то угрожает?

— Да, как и всем потомкам Рика Верная рука, которым довелось стать наследниками правителей, — Ксора достала из поясного кошеля завернутый в платок гадар Ривера и показала дочери. — Именно в нём корень всех бед!

— Как хорошо, что Арн свой уже снял! Погоди, так они что, оба потомки того самого Рика?

— Да… И проблемы у них, скорее всего, схожие. Недаром ведь правители и Гнёзда, и Навакра уходят за черту в самом расцвете сил! В этом нужно разобраться… — Ксора аккуратно, чтобы невзначай не коснуться гадара голой рукой, покрутила его, разглядывая в блёклом лунном свете чуть искрящиеся камни артефакта. — Очень мне не нравится магическое наполнение этого амулета.

— А чем он наполнен?

— Некросом, Анха. Гадар Ривера наполнен охранным некросом… — Ксора на несколько секунд задумалась, не мигая глядя на амулет принцепса. Дочь не решалась задать мучавший её вопрос. — Моих познаний не хватает… Что ж, будем спрашивать. Отойди-ка в уголок, девочка моя…

Анха послушно переместилась в самый дальний от алтаря угол, но постаралась встать так, чтобы слышать и видеть всё, что будет делать мать. Ксора положила гадар на землю рядом с алтарём, отчего тот стал трещать и искриться ещё сильнее. Женщина понимающе усмехнулась, потом достала из поясного кошеля маленький, длиной всего с ладонь, ритуальный кинжал, и чиркнула им по запястью левой руки. Кровь, моментально набухшая на ране, тремя крупными каплями упала на алтарь и зашипела, словно вскипая.

— Cirrie lernya Bastrts, zuove. Xora, dzer due, glifion e svot. Dlek, faar!

'Великая Богиня Бастра, снизойди, — про себя переводила Анха. Всё-таки родным для неё был лигурийский, а язык Наксатр она хоть и знала, всё равно требовался перевод. — Ксора, твоя дочь, нуждается в помощи. Прошу, ответь!'

Первые несколько секунд ничего не происходило. Потом, словно чья-то огромная невидимая лапа мазнула по внутреннему изображению развалин, картинка задрожала и стала стремительно меняться. Снизу вверх произошло обновление старых фресок, явивших свою первозданную красоту. Что точно на них было изображено, Анха не успела разглядеть, увлечённая волшебным преображением храма. Через секунду стрельчатые окна уже переливались цветными витражами, крона дерева превратилась в крышу, а ствол оказался опорной колонной. Пол под ногами стал гладким и абсолютно белым, а посередине змеилась синяя лента недавнего ручья. В воздухе разлился смутно знакомый аромат каких-то южных благовоний, и всё пространство храма осветилось зеленоватым светом, словно его наполнили мириады светлячков.

Анха даже дышать перестала, замерев от восторга. О подобном чуде мама ей никогда не рассказывала, и она даже догадывалась, почему. Любые слова были бессильны перед реальностью происходящего. И, если бы Анха знала о преображении храма, её фантазия не смогла бы вообразить то, что сейчас она наблюдала воочию.

Но чудеса на этом ещё не закончились.

У алтаря, словно из дрожащего горячего марева, соткалась фигура высокой женщины с пронзительными зелёными глазами дикой кошки. Анха ничего, кроме этих глаз, уже не видела: ни лица; ни цвета волос; ни одежды. Только изумрудный огонь, освещающий душу.

— Спрашивай, дочь Ксора, — на языке Наксатр вопросила Бастра.

Та подняла с пола платок с амулетом и протянула руку к духу Богини.

— Ривер. Гадар. Смерть. Решение, — чётко, без каких-либо подробностей, изложила суть своего запроса Ксора.

Анха удивилась подобной скупости информации, но для духа Бастры этого оказалось вполне достаточно. Она быстро и также немногословно пояснила причину и способ устранения проблемы.

— Двойной некрос. Гадар не снимать. Для наследника новый. Прана.

— Благодарю, Бастра! — склонилась Ксора в поклоне.

— Юная Наксатра? — неожиданно обратился дух к Анхе, и той показалось, что кошачьи глаза зависли прямо перед её лицом.

— Да, Богиня, — девушка боялась сказать что-нибудь не так, ведь редко говорила на этом языке. Вспомнила, что нужно представиться: — Анха…

— Спросишь, дочь Анха?

Девушка не ожидала, что дух сам обратиться к ней, и готового вопроса у неё не было. Секунда, другая, и она начала паниковать в душе, но, словно кто холодной водой обдал, и вопрос сорвался с губ:

— А если гадар уже снят?

— Любовь, — резко ответил дух и исчез, а вместе с ним и мириады зелёных светляков.

— Спасибо… — озадаченно пробормотала Анха с мольбой глядя на мать. — Любовь? Но как, мама?..

— У тебя есть время?

— Да, до утра.

По лицу Ксоры скользнула тень непонимания, но она отогнала несвоевременные мысли. Потом будет время разобраться.

— Тогда, пойдём сейчас к Риверу, там и поговорим.

Наследник Навакра не спал, ожидая свою Хранительницу в гостиной небольшого особняка, в котором он проживал во время ссор с отцом, то есть практически постоянно. Появление сразу двух Наксатр его удивило и обрадовало.

— Анха! Я так рад тебя видеть!

Девушка растерялась от столь дружелюбного тона парня, ведь знакомы были всего несколько дней, да и то, Инис всё время проводил с Ингизой, и на прочих представительниц прекрасного пола внимания практически не обращал.

— Я тоже рада… э-э… Ривер.

— Присаживайтесь, дженны, — пригласил к накрытому столу. — Прошу! Чай? Или что покрепче?

Ксора заметила за радостно-возбуждённой приветливостью наследника тщательно скрываемый страх. Он боялся. Боялся того, что удалось выяснить у древней Богини, когда-то создавшей этот мир. Он уверовал в неё, хотя с детства почитал совсем другого Бога, но тот не общался со своими 'детьми', не отвечал на вопросы, не помогал в трудную минуту советом.

— Сначала надень гадар, и больше никогда не снимай, — Ксора вернула Риверу амулет. — Бастра передала мне следующую информацию: при создании этого артефакта были использованы некросы двух человек. Это означает, что охранной силы в нём в два раза больше, но именно это и губит тех, кто его носит.

— Тогда, почему я не должен его снимать? — по-деловому, без истерик, поинтересовался принцепс.

— Тот, кто создавал гадар, знал принципы защиты от пагубного воздействия некроса. Энергия смерти одновременно охраняет человека и отравляет его самого. Чтобы нейтрализовать смертельное влияние, добавляется второй некрос, как правило, человека противоположного пола. Пока ты носишь гадар, оба негативных воздействия нейтрализуют друг друга, но, твоё тело за столько лет привыкает к ним, и, как только ты снимаешь амулет, начинаются необратимые последствия…

Анха, с аппетитом уничтожающая пирожок с рыбой, ахнула и прикрыла рот рукой. Ривер догадался, что неспроста так побелела дочь его Хранительницы.

— Анха, чего ты так напугалась? — но, пока он это говорил, ответ сам выкристаллизовался в его голове. — Арн? Он уже стал вице-королём?

— Князем, — тихо ответила девушка, — но гадар он уже снял… три дня назад. Мама, его срочно нужно вернуть Арну! Срочно!!

— Жрецы не позволят, — упавшим голосом заявил Ривер.

— Но, от этого зависит жизнь Арна! — возмутилась девушка. — Разве они посмеют помешать спасению их властителя?!

— Посмеют… — пессимистично подтвердил принцепс. — Они ответят, что на всё воля Бога!

Анха всего два часа назад столкнулась с упрямством, если не сказать: с упёртостью жрецов. Их непробиваемая вера в справедливость того, кому они молятся, наверняка не позволит нарушить многовековой ритуал.

— Но, тогда он обречён…

— Анха, Богиня Бастра ответила на твой вопрос… — напомнила Ксора. — Любовь спасёт его.

— Чья любовь, мама?! — в сердцах воскликнула Анха. По её наблюдениям у Арна не было дамы сердца.

— Твоя…

Старшая Наксатра смотрела на дочь со странным выражением, словно опасалась чего-то и, в тоже время завидовала ей.

— Я же не могу… или? — чувства Анхи совершенно смешались. Она уже не понимала, что ей дано, а о чём и мечтать не следует. Что она может, а что под строжайшим запретом. — Мама, разве Наксатры могут?..

Ксора улыбнулась, стрельнула глазами на притихшего Ривера, и призналась:

— В исключительных случаях…

Анха задумалась.

Если есть возможность спасти ведомого, подарив свою любовь… то есть, стать для него дарящей, хотя он не стал ищущим… Или, в таком случае у подопечного имеется другой статус? А если он не примет любви Наксатры? Ведь до сих пор она ничего не почувствовала… но и времени прошло всего ничего. И всё же… У других порой случается всё стремительно. У того же Ривера и Ингизы.

Принцепс и мать с напряжённым интересом наблюдали за ней. Анха смутилась и сказала совсем не то, о чём размышляла:

— Ривер, как же ты обойдёшь ритуал коронации? Гадар ведь придётся снять.

Парень ничем не показал, что удивлён подобным вопросом.

— У меня есть время, Анха, и я найду мастера, что сделает мне дубликат гадара, который я отдам жрецам.

— Лучше сразу зарядить его Праной… — задумчиво добавила Ксора.

Ривер согласно кивнул.

— А если так сделать и Арну?

— Как? — Ксора понимала беспокойство дочери, но не разделяла его, так как способ был назван. — Ты же не предлагаешь выкрасть ларец? — дочь опустила глаза. — Анха, даже не думай об этом! Ты никогда не должна принимать решения за своего ведомого! Только его воля, его мнение, иначе… И ещё. Наксатра никогда не опускается до воровства!

— Даже, если от этого зависит чья-то жизнь?

— Даже в этом случае, — дочь была явно не согласна. Спорить не имело смысла, с этой мыслью ей надо было свыкнуться, хорошо обдумать. — Давай на сегодня закончим. Возвращайся к Арну…

— Я не могу. Мы отправились в поездку по Гнёзду, и они с Фростом сейчас в Свято-Отцовской обители, в которой женщинам вход строжайше запрещён. Так что, не предоставите ли до утра приют для путницы? — Анха лукаво посмотрела на Ривера.

Принцепс, быстро оценивший ситуацию, нахмурился.

— Безусловно, я рад предоставить тебе ночлег, но… Арн не должен был позволять жрецам…

— Не должен был… — подтвердила Ксора.

— Зато, у меня появилось время для встречи с тобой, мама, — оправдалась Анха, — и с тобой, Ривер, хотя на это я даже не надеялась!

— Ладно, — примирительно согласилась Ксора, — что сделано, то сделано! Тебе пора спать, девочка моя.

Ночью Анхе снилась Богиня Бастра в образе огромной грациозной кошки. Жемчужно-палевый цвет её шерсти удивительно гармонировал с розоватым мрамором храма, перед которым та замерла в торжественной позе, и только кончик хвоста дёргался время от времени, дразня маленького несмышлёного котёнка. Именно этим котёнком и ощущала себя юная Наксатра, легкомысленно пытаясь поймать ускользающую кисточку. И было ей легко и радостно в этом сне.

Риверу снился отец. Измождённый, выеденный болезнью, но удивительно умиротворённый. Он смотрел на него грустными мудрыми глазами, и принцепс понимал всё, о чём думает умирающий король.

Арн, отдавший должное медовухе, спал глубоко и без сновидений. Ему вообще очень редко снились сны. Да и те, что иногда посещали его голову, не запоминались. Наутро он просто знал, что ему что-то снилось. А вот Фрост всю ночь пытался доказать Алосиону, что не пускать в обитель вице-королеву Эриму, это наносить оскорбление не только молодому князю, но и всем его предшественникам вплоть до двадцатого колена! Правда, на задворках сознания всё время бился вопрос: причём тут Эрима?

Сам же Алосион не спал, и не по причине ночного бдения в молитвах, а оттого, что нарушил обет. Не по своей воле, нечаянно, но… не сопротивляясь.

Она появилась из пустоты, прекрасная и нежная, как весенний горный цветок, что пробился сквозь камень и снег, являя миру совершенство линий и очарование форм. Женщина со светлыми волосами и тёмными зелёными глазами с укором смотрела на жреца, заставляя его сердце несколько раз с неимоверной силой дёрнуться внутри груди и замереть, словно оборвались все вены и артерии. Алосиону захотелось вздохнуть глубоко, но что-то мешало в горле, не давало сделать то, что умеешь с первого мига рождения. И это пугало. Женщина неодобрительно покачала головой и исчезла, но молельник знал, что это было не видение, не бред опьянённого мозга. Это была она… древняя Богиня, о существовании которой люди давно попытались забыть.

— Прости, создательница! — с чувством воскликнул Алосион и бухнулся на колени, вымаливать прощение у той, чью дочь он сегодня прогнал со двора.

* * *

Арн проснулся на рассвете, когда тёмное небо только начало выцветать, меняя синеву ночи на серую, унылую мглу. Пусть это длится совсем недолго, и первые солнечные лучи уже скоро радостно оповестят мир о начале нового дня, этого времени вполне достаточно для того, чтобы в голове зародились такие же невесёлые мысли. Молодой правитель открыл глаза и попытался разглядеть потолок кельи в предрассветных сумерках, словно собирался в неровных каменных изломах найти ответы на мучившие его вопросы.

Как быстро пронеслось время. Ведь всего полмесяца назад он с друзьями беззаботно носился по лесу по дороге в Альс, только предвкушая удовольствия, которые ждут их на молодёжном форуме. Какие пустяки и несерьёзные вещи его тогда беспокоили: неудобное женское платье, рассыпавшаяся сахарная пудра, ржущий Фрост…

И вот он уже обременённый властью князь, в недалёком будущем — вице-король, которого несёт неумолимый рок в огромное безбрежное жизненное море. Только вот почему у него ощущение, что несёт его прямо на рифы, несмотря на то, что в его судьбе появилась Звёздная Хранительница? Что происходит не так?

Вспомнив об Анхе, Арн тут же вскочил с постели и выглянул в узкое оконце. Вчера он специально потребовал себе самую высокую келью, из которой просматривалась бы дорога. Ведь, наверняка, девушка не рискнёт, после столь неприветливой встречи, снова сунуться в обитель. Но пока на дороге никого не было. Арн, насколько позволяло оконце, оглядел пустынные окрестности монастыря, и отправился умываться. Таз на грубом табурете и кувшин с водой, единственные предметы, кроме лежака, которые были в келье, да и то, их вчера принесли монахи. Себя они такой роскошью не баловали.

— Ваша Светлость, — в дверь заглянул один из младших братьев, — вы уже проснулись?

— Проснулся. Что-то случилось?

— Вас дожидается мастер Маркус, — доложил монах. — У него какие-то важные сведения.

— Маркус? — Арн удивлённо поднял брови. — С такого ранья? Сдаётся мне, про Скальные пороги разговор будет… — недовольно проворчал князь. — Иди! Я сейчас спущусь.

Он снова выглянул в окно, желая убедиться, что Анха ещё не пришла. Но та уже ожидала их с Фростом, причём, была не одна. Некий мужчина в мирской одежде что-то говорил девушке. Он стоял спиной к обители, и лица его видно не было. По фигуре ни на Фроста, ни на мастера Маркуса мужчина не походил. Горняк был значительно ниже ростом, но шире в плечах и более кряжист фигурой. А этот был на голову выше Анхи, поджарый и не такой скупой в движениях. Но чувствовалась в нём матёрость, несвойственная юности.

Девушка смотрела на мужчину с удивлением и явно старалась держать дистанцию, словно чего-то опасалась. А когда он неожиданно опустился на одно колено, Арн опрометью бросился вон из кельи на защиту Хранительницы от неизвестного, хотя тот вроде как на неё не покушался. Вылетев за ворота обители и намереваясь чуть ли не прикончить наглеца на месте, молодой князь остановился, как вкопанный метрах в десяти, с удивлением взирая на нереальную сцену. Коленопреклонённый Алосион, одетый в обычную мужскую одежду, а не в монашеский балахон, убравший длинные волосы под повязанную кожаную косынку, что-то с жаром говорил Анхе. Девушка слушала молельника с лёгкой улыбкой, уже не выказывая удивления, и была явно благосклонна, несмотря на вчерашний инцидент.

Князь, как не старался, не мог придумать причины, побудившей главу братства за одну ночь так кардинально изменить своё мнение. И это вызывало в его душе жгучую заинтересованность. Но что-то ещё, кроме любопытства, терзало разум. Арн понял, что видимое ему не нравится. Категорически!

Тем временем Алосион поднялся с колен, и Анха коснулась рукой его лба, а потом нежно провела по щеке. Арну прекрасно было видно, какое блаженство испытывал в этот момент суровый монах. У него неожиданно заломило виски, и привычная боль взорвала мозг. Волна неконтролируемой злобы буквально поднесла его к Алосиону.

— Какого упыря?! — в гневе накинулся на молельника князь. — Что ты себе позволяешь, монах?!

— Ваша Светлость, — отшатнулся, словно от удара, Алоисион, — о чём вы?

— Об Анхе! Что ты ей сейчас говорил?!

— Приносил свои извинения за вчерашнее…

Анха, слегка опешившая от агрессивного тона своего ведомого, кивком подтвердила слова монаха. Арн чуть успокоился, но головная боль не позволяла окончательно отпустить ситуацию. Повинуясь внутреннему велению, он порывисто схватил девушку за руки.

— Я волновался, когда увидел…

Анха аккуратно высвободилась из захвата и положила руки на виски Арна, чувствуя, как под пальцами пульсирует кровь. Чужая боль кольнула пальцы и устремилась дальше, словно желала завладеть новым телом, но тут у неё шансов не было. Наксатра растворила её ядовитую составляющую своей кровью, облегчая страдания ведомого. Арн прикрыл веки, чувствуя, как боль стремительно отступает.

— Тебе не стоило беспокоиться, — Анха чуть помассировала его виски и опустила руки, словно стряхивая с них невидимую грязь, — со мной ничего не может случиться! А вот с тобой… — она почувствовала, что в душе ведомого просто буря бушует. — Арн, что тебя так взволновало?

Признаваться, что взбесил его банальный приступ ревности, Арну отчего-то было стыдно. Его Хранительница не заслужила такого отношения.

— Ты с другим мужчиной… — выдавил он из себя с огромным трудом.

— Арн?.. — в голосе девушки было больше подозрения, чем удивления, а в глазах плескалась незаслуженная обида.

— Прости! — с жаром повинился князь. — Я не прав!

— Неожиданно… — Анха отвела взгляд. Состояние Арна ей не нравилось. Вспыльчивость, даже агрессия, сопровождалась резким покаянием. Неужели отсутствие гадара начало сказываться так быстро?

— Ваша Светлость! — к ним за ворота выбежал, обычно спокойный и степенный, мастер Маркус, чем весьма удивил князя.

Хотя, что-то в этот раз в обители с людьми происходили какие-то метаморфозы: Алосион просит прощения у девушки; Маркус носится молодым жеребёнком; да и сам Арн испытывает странные чувства. Если ещё и Фрост сделает что-нибудь эдакое, то отпадут всякие сомнения в том, что с монастырём что-то нечисто.

О мыслях девушки он не догадывался, а то бы прибавил к своим выводам и её нерадостные заключения о самом себе.

— Джент Маркус, что случилось? — как мог, смягчил тон Арн, хотя ему в этот момент хотелось просто орать.

— Мы не успели вам сказать… — торопливо заговорил мастер. — Вы так неожиданно уехали. А это дело государственной важности, — Маркус покосился на Анху.

Девушка насмешливо фыркнула и отошла от мужчин на несколько шагов.

— Я погуляю тут недалеко.

Арну не хотелось, чтобы она уходила, но взгляд горного мастера просто умолял о разговоре с глазу на глаз.

— Фрост имеет право знать о вашем государственном деле? — с сарказмом осведомился Арн, силой воли гася желание крикнуть мастеру прямо в лицо вопрос о Скальных порогах. Ведь ясно, как белый день, что рудокопы пытаются соломку подстелить. Маркус кивнул. — Тогда, может, поговорим в помещении, а не на дороге?

Известие о том, что уже почти двадцать лет горняки роют тоннели в Скальных порогах, чтобы выйти к Студёному морю, поразила молодого князя. Он ожидал признания о существовании тайных рудников, из которых добытое идёт мимо казны. Но ещё больше его удивило то, что столь значительную стройку удавалось всё это время скрывать не только от проверяющих короля Ранхуса, но и от большинства местного населения. В курсе было всего не более ста человек, многие из которых не покидали Скальных порогов по многу лет.

Затеял эту стройку вице-король Орин, как только взошёл на престол, исполняя наказ деда. Тот с ранних лет втолковывал внуку, что Гнёзд должен иметь свой, автономный от Лигра, выход к морю. Да, когда-то король Ранхус третий, предложил, запертым в горах гнездянам, неплохие условия за помощь в строительстве тоннелей, но одна несвобода сменилась другой, а налоги, которые утекали в казну Лигра, могли бы оставаться в Гнёзде, если бы был у них свой порт. Орин, в отличие от своего отца, всегда поддерживал мнение деда. И вот настала очередь Арна принимать решение: быть тоннелю или не быть?

Дилемма была нешуточная. Не сложно предугадать реакцию, если нынешний король Ранхус узнает о ведущемся строительстве: поступит ультимативное требование засыпать всё, что уже успели нарыть, и разрушить всё, что успели построить, а при неповиновении даже возможна смена династии. Вассальные клятвы никто не отменял, хотя сам Арн ещё не присягал на верность короне. Но, если за предыдущие двадцать лет сведения не просочились за пределы долины, то почему нужно опасаться того, что это случится сейчас?

Арн думал. Долго. Не обращая внимания на призывные взгляды Фроста. Решение он должен был принять сам, чтобы потом ни на кого не сваливать ответственность.

— Раз уж мы и так едем в Скальные пороги, то будем думать над проблемой на месте, — сообщил Арн и, не оглядываясь, вышел из просторной кельи, предоставленной монахами для переговоров.

Осёдланные кони, нетерпеливо перетаптываясь, уже давно ждали их у ворот.

Всю дорогу Арн молчал, погружённый в глубокие размышления. Мастер Маркус и Фрост считали, что князь думает о тоннелях, возможных перспективах и последствиях. Анха ощущала некую нервозность своего ведомого, но относила это насчёт утреннего инцидента с Алосионом. Сам же Арн о тайной стройке не думал. О чём-то подобном он уже ломал голову после разговора с Ривером, и действительно решил во всём разобраться на месте. А сейчас он тщетно пытался разобраться в чувствах, которые не отпускали его с самого утра.

Что же такое он испытывал по отношению к девушке? Если это была ревность, а это была именно она, то, как она могла возникнуть без любви? Ведь не ощущал он не трепетного биения сердца, не желания нежного прикосновение, и уж тем более, не испытывал вожделения. Или это обычное чувство собственника? Но Наксатра не потерпит к себе подобного отношения! Да и собственником он никогда не был. Ведь с раннего детства привык всё делить со своими названными братьями. Разве что пончики… Но Анха не пончик! А смог бы он поделиться Хранительницей с кем-нибудь из парней, если бы Свейн или Фрост влюбились бы в девушку?

Нет! Нет! И нет! Она его, и только его Хранительница, его талисман, его надежда!

Арн, исподтишка бросал на девушку хмурые взгляды, и с каждым разом убеждался, что ни с кем её делить не собирается. Слишком безупречна именно для него она была. Красива. Но о красоте Наксатр по миру гуляла не одна легенда. Манеры и нрав. Не надо забывать, где и кем она воспитывалась. Естественная простота. Так и это свойственно Звёздным Хранительницам. Ведь, когда они берут под своё покровительство ведомого, то становятся для него, зачастую, роднее матери, так как возможности у них не ограничены. Его головную боль сняла одним прикосновением, а у жрецов с их снадобьями и обрядами уходило порой по несколько часов, да и то не всегда успешно.

Получалось, что у Анхи нет недостатков, но так не бывает. У любого человека есть пристрастия, или странные привычки, не говоря уже о слабостях. Но, Наксатра не совсем человек, или… совсем не человек.

Последнее умозаключение поразило и напугало князя. Да, Анха была дочерью короля, следовательно, плотью от плоти человека. Но мать… Бегущая-по-Лучам. Кто она такая? Сотканная из звёздного света небесная посланница? Или воплощённая в живую женщину древняя богиня? А, быть может, искусственно созданная каким-нибудь древним чародеем из магических составляющих, волшебная дева, способная жить почти вечно? Ведь говорят в народе, что настоящая Наксатра имеет девять жизней. Правда, обычный человек проверить этого не может, не тот у него век.

Неожиданно вспомнился коленопреклонённый Алосион, и как Анха гладит его по щеке. Новый приступ ревности всколыхнул душу. Арн попытался отогнать гнетущие мысли. Ему захотелось поговорить со своей Хранительницей, услышать её нежный голос, увидеть улыбку.

Князь чуть придержал Лоста, пропуская вперёд мужчин, и подождал отставшую девушку.

— Анха, а где ты ночевала? — задал, казалось, безобидный вопрос.

Наксатра открыла уж было рот, но на секунду замешкалась. Словно наяву Анха увидела неприятную сцену:

'В доме у Ривера', - честно признаётся она Арну. А тот, и так снедаемый муками глупой ревности, меняется в лице, бледнеет и с остервенением пускает Лоста в галоп, оставляя Хранительницу далеко позади себя. Конёк Анхи догнать скакуна князя не сможет, даже если будет бежать без седока. И ей придётся переместиться вперёд, опережая несущегося Лоста, пытаться остановить его, а потом долго и обстоятельно объяснять взбешённому Арну, в чём он не прав.

Такое развитие событий не устраивало девушку.

— Я была с мамой… в одном удивительном месте. Она выясняла, как можно избежать… — Анха снова на секунду задумалась, как правильно сформулировать общую беду правителей Гнёзда и Навакра, — проблемы, которая довлеет над твоим родом.

Арн понимающе кивнул, правда, какой-то неясный, ещё не сложившийся вопрос заскрёбся в глубине подсознания. Но девушка всё тут же разъяснила:

— Она недавно снова стала Хранительницей для… Ривера, — спутник удивлённо вскинул брови. — Ему, как и тебе нужна помощь. Ты же помнишь, в ту ночь…

Князь вспомнил лесную поляну и появившуюся перед ним девушку.

— Да, ты говорила, что Инис тоже… И что?

— Теперь, когда Богиня Бакстра дала ответ, ему ничего не угрожает, — 'если он сделает всё так, как надо', - додумала она про себя. — А тебе помогу я.

— Подожди, — Арн нахмурился, пытаясь понять то, о чём умолчала Анха. — Богиня Бакстра дала ответ… В такое верится с трудом, но обманывать меня ты не стала бы. Значит, каким-то способом она ответила вам. И у нас с Ривером аналогичные проблемы… То есть и у них существует бич рода. Его отец при смерти… Так в чём причина?

— Гадар, — Анха посмотрела на него с сожалением. — То, что оберегает вас, пока вы наследники, губит, когда вы его снимаете. Ваши амулеты наполнены энергией смерти, она вас и отравляет. Богиня сказала, что гадар нельзя снимать!

— А я уже снял, — подавленно констатировал Арн.

— Его можно снова надеть… — князь отрицательно помотал головой, подтверждая слова Ривера. Анха дотянулась до спутника рукой и уверенно произнесла: — Пока я с тобой рядом, ты не сойдёшь с ума! Только ты должен мне верить!

— Я верю! — твёрдо ответил Арн.

А вот Фрост сомневался. Сомневался в том, стоит ли знать Анхе о существовании новых тоннелей? Да, она Хранительница Арна, но, она также дочь короля Ранхуса. Не специально, но девушка может проговориться отцу, обронить неосторожное слово, и тогда многолетний труд сотен людей пойдёт псу под хвост. А этого допускать было никак нельзя.

Когда Арн, молчавший всю дорогу, отстал от них с Маркусом, и о чём-то заговорил с Анхой, Фрост обеспокоился не на шутку. Его так и подмывало придержать своего Кобальта и бесцеремонно вклиниться в беседу. Всего несколько дней назад он именно так и поступил бы. У друга, хоть и дофина, никогда не было секретов от них со Свейном. Теперь же появилась преграда, которую не обойти и не объехать, так как отделила она приятеля не материально, а на тонком подсознательном уровне, затронув душу Арна. Вступи он в их разговор, девушка тут же отойдёт на задний план, позволяя мужчинам говорить без стеснения и оглядки, но сама беседовать с ним не будет.

Но Фросту нужно было не это, не странная учтивость, не привитая покорность, не подчёркнуто вежливая предупредительность. Ему нужна была правда, которую Анха вряд ли скажет ему. Кто он такой, чтобы желать откровенности от Звёздной Гостьи, преходящей только к помазанникам? Да и то не ко всем…

Так и не обсудив сложившейся неоднозначной ситуации, они достигли предгорья Скальных порогов. Первый тоннель оказался сравнительно небольшим, так-как и горущка была невелика, и до настоящих скал оставалось, если по прямой, около трёх миль. Миновав его, всадники выехали в довольно широкое ущелье, которое ещё больше раздавалось в правую сторону. Прямо от тоннеля начиналась длинная, петляющая эстакада, идущая над макушками деревьев и упирающаяся в строение, похожее на небольшую крепость, задней частью примыкающее к скале.

Когда путешественники подъехали ближе, то с удивлением увидели, что дорога подходит не к основанию здания, а к верхней трети строения. Четыре яруса крепости уходили вниз, в ущелье, по дну которого бежала река. Ещё два этажа возвышались над крытой эстакадой, переходящей дальше в горную дорогу длиной с пол мили. По обочинам дороги располагались жилые и хозяйственные постройки, возле которых суетились люди.

— Это форпост, — пояснил мастер Маркус. — За ним главный тоннель. Вон, видите? — указал на тёмный проём в скале. — По нашим расчётам…

— В форпосте кто-то живёт? — прервал его Фрост и глазами указал на Анху.

Маркус догадался, что распространяться о подробностях в присутствии девушки не стоит. Он так и не понял, кто она такая, и что делает в компании молодого правителя?

— Живут. Мастера, которые здесь безвылазно находятся. Да и семьи их тут, хозяйство. А во времянках располагаются сезонные работники.

— А как называется это место? — поинтересовалась Анха. Детали и тонкости строительства её совершенно не волновали, а вот сама местность очень привлекала. Лес и река внизу, изящные арки эстакады, гармоничные линии крепости, суровые горы. — У этой красоты есть имя?

Мужчины недоумённо переглянулись. Им и в голову не приходило, что всякому месту в горах нужно давать своё имя.

— А зачем? — спросил за всех Арн. — Это важно?

Девушка неопределённо пожала плечами.

— Просто, очень красиво. Горечавкой пахнет.

— Девушки… — с улыбкой вздохнул князь, — сентиментальные создания. Горечавкой… Что за горечавка-то?

— А вон, синенькие цветочки, — кивнула Анха на горный склон. — Такие же росли у Синего каскада.

Парни переглянулись. Подобных подробностей они и не заметили тогда, и, тем более не помнили.

— Поехали дальше, — Арн тронул Лоста, который уже примеривался к пучку сочной травы, пробившейся сквозь камни. — Придумаем какое-нибудь название… позже.

Миновав крытую часть эстакады, они сразу направились прямо к тоннелю. Люди, попадавшиеся на пути, кланялись почтительно и с интересом разглядывали единственную представительницу женского пола. Любопытный шёпоток начинался сразу за спинами проезжающих.

Что за девушка, которая так открыто сопровождает неженатого князя? Невеста? Так вроде не было сведений из Митры, что правитель собирается жениться. Подружка? Зачем таскать с собой то, что можно спокойно найти в любом населённом пункте? Даже в их небольшом посёлке найдется парочка девиц, готовых услужить мужчине, а уж тем более князю и его другу.

Анха чувствовала нездоровый интерес к своей персоне, но не обращала на это внимания. Посплетничают и перестанут. Им же тут скучно. Событий мало, новости доходят редко, а посудачить, посплетничать, языки почесать страсть как охота.

У самого тоннеля навстречу проверяющим из столицы решительным шагом направилась высокая, мускулистая девушка, с весьма неприветливым выражением лица. Видавший виды костюм рудокопа, как ни странно, не скрывал её привлекательных форм, а волосы цвета тёмной меди придавали красивому, но немного грубоватому лицу хищный облик. Раскосые, чуть на выкате, зелёные глаза, недобро сверкали на нежданных гостей. Особенно досталось мастеру Маркусу.

Если Горная Хозяйка существовала на самом деле, то выглядеть она должна была именно так, а не в дорогих одеждах, расшитых каменьями, да тяжеленной золотой короне.

— Проболтались?! — вместо приветствия зло выпалила девица. — Упыри тебя сожрут! — вынесла она обвинительный приговор Маркусу.

Тот только хмыкнул возмущённо-снисходительно.

— Здравствуйте, дженна! — насмешливо обратился к пыхтящей девице Арн. Злючка его не рассердила, а напротив, заинтересовала. — Что вас так расстроило? Неужели, наш приезд?

Та возмущённо передёрнула плечами, и отвела взгляд, не собираясь отвечать даже правителю.

— Зила, моя дочь, — представил её Маркус, — потомственный горный мастер и невоспитанная дрянь!

Дочь не отреагировала на слова отца, вскинула взгляд на Арна и выдала новую порцию злости:

— Вы не посмеете разрушить тоннель!

Князь весьма удивился поступившему почти обвинению.

— А кто сказал, что я собираюсь так поступить?

Кажется, девица смутилась.

— А разве нет?..

— Я приехал посмотреть, как говорится, своими глазами. И вижу, что проделана грандиозная работа! Разве можно всё это, — Арн широко повёл рукой, охватывая жестом и тоннель, и крепость, и эстакаду, — разрушить?! Это же недальновидно!

Лицо Зилы после его слов стало сначала недоверчивым, потом удивлённым, в конце концов, она улыбнулась растерянно, чем вызвала ответные улыбки на лицах гостей. Даже суровый отец улыбнулся, правда криво, на одну сторону.

— Здрасте… — буркнула Зила и скромно опустила глаза долу.

* * *

— Скора на язык, когда не надо, — попенял ей Маркус, но уже не так зло, видя, что князь не рассердился на дочь за непочтительность и грубость. — Сколько раз говорил, что сначала спросить надо, а уж потом судить!

— Это верно, — поддержал Арн, глядя на девушку смеющимися глазами.

У Зилы порозовели щёки, но присутствия духа она не потеряла.

— Простите, ваша Светлость, я была неправа! Разрешите, в качестве извинения показать вам тоннель?

— Разумеется, Зила. Мы с удовольствием всё посмотрим. Фрост? Анха?

В тоннель Анха не пошла, отказавшись от заманчивого предложения наотрез. Ощутить всю полноту эмоций и впечатлений от нахождения в замкнутом тесном пространстве ей больше не хотелось, хватило вчерашней экскурсии в штольню. На Звёздную Хранительницу, чьей стихией является свет, небо, космос, каменный мешок действовал не лучшим образом. Знакомству с человеческими достижениями, Наксатра предпочла прогулку по ближайшим горам. Долго потом некоторые остроглазые мальчишки доказывали своим друзьям и знакомым, что видели на неприступных вершинах то одной скалы, то другой, деву, похожую по описаниям на Горную Хозяйку, но им никто не верил.

Прогулявшись по окрестностям, девушка отыскала ниже по течению реки удивительной красоты место. Три небольших затона с идеально круглыми очертаниями, словно три жемчужины на ожерелье, образовались на крутом изгибе русла. В центре каждого затончика возвышались белоснежные мраморные глыбы, подмытые водой, а берега были устланы такой же белой галькой. Когда-то давно отломились огромные куски мрамора от меловой горы, перекрыв старое ложе реки, а ветер и вода сотворили со временем это чудо.

Анха вброд дошла до центрального камня, удивляясь прогретой воде в затоне, и взобралась на его вершину, не прибегая к использованию своих новых способностей. Девушке хотелось ощутить в полной мере слияние с рекой, с камнями, с предзакатными лучами солнца, с душой этого места.

— Как же тут красиво… — прошептала она с чувством, любуясь окружающим пейзажем. В прибрежных кустах робко чирикнула какая-то птица, и ей тут же ответили с другого берега, уверенно и нахально. Анха грустно улыбнулась. — Жаль, что я не могу остаться здесь жить…

Мэтр Хуакин нервничал. Всё шло не так, как он задумывал. Камней иллюзионита за две недели пребывания в Гнёзде он больше раздобыть не смог, даже в Варуге, а тех, что когда-то принёс Маркус, было недостаточно. Да ещё зачарованный пергамент куда-то подевался. Украсть его не могли, магический предмет никому в руки, кроме хозяина, не давался, а вот забыть его на постоялом дворе Хуакин мог. Последнее время что-то память подводить стала. Иногда мэтр не мог вспомнить, что делал несколько часов назад.

— Ранхус, наверное, беспокоится, что я на связь не выхожу… А! Пусть думает, что хочет! Не до него сейчас. Нашёл мальчика на побегушках! Езжай… проверь… доложи… — ворчал себе под нос старый маг, в какой уже раз перебирая свой вещевой мешок, в надежде отыскать-таки пропажу. Сделать себе новый комплект магического пергамента он не мог, не та сила и квалификация. Выиграть, как предыдущий, так не найдёшь второго мага-выпивоху, поставившего на кон редчайший артефакт. Два раза в жизни так повезти не может. — А поинтересоваться у пожилого человека, хочет ли он ехать в этот треклятый Гнёзд… Да куда же ты запропастился? — Замшевый мешочек, в котором хранился пергамент, наощупь был пуст. Мэтр раздражённо вывернул его наизнанку, словно это могло что-то изменить. Горстка пепла рассыпалась по полу и штанам мужчины. Несколько секунд маг задумчиво смотрел на невесомую золу, сдуваемую с его ног лёгким сквозняком, потом вдруг потемнел лицом, рот его нервно дёрнулся, извергая грязные ругательства. Хуакин нисколько не сомневался, кто был виновником произошедшего. — Ксора… Ну, ты мне за это ответишь, драная кошка!

Старый конфликт, когда-то возникший за право влияния на королевскую чету, подспудно тлел все эти годы, что Ксоры не было рядом с Ранхусом. Мэтру казалось тогда, что он победил, указал невыносимой женщине её истинное место, заставил отказаться от короля. Но, видимо, где-то просчитался, если несносная скиталица исподтишка продолжает ему вредить. Ведь никто в Тагриде, да и в самом Лигре, пожалуй, не мог знать, кроме неё, что именно использует Ранхус, в тайне ото всех. Следовательно, застала его за чтением послания и возмутилась…

— Глупая баба! Уничтожу! И тебя и твою девку! — В минуты гнева в Хуакине просыпался злой Крысёныш, выросший на задворках жреческой бурсы в далёком Ламсаоне. В обычной жизни мэтр его тщательно прятал, контролируя каждое слово, взгляд, жест, дабы не выдать своего истинного происхождения. Но в ярости побеждал Крысёныш, с детства привыкший вырывать кусок у ближнего, не гнушаясь никакими, самыми подлыми, способами. — Кровью будешь блевать, шлюха блохастая! Зубы в горсть складывать! Тварь! Наксатра подзаборная!

Маг ещё долго ругался, понося Ксору, не подозревая, что его высокохудожественные высказывания подслушивает мальчишка, сидящий под окном. Пацанёнок был привычным к ругани взрослых, да и сам не хуже мог ввернуть нужное словцо в разговоре с приятелями, но так, как ругался приезжий джент, он не слыхал ни разу в жизни. И теперь старался запомнить побольше замысловатых фраз, чтобы при случае продемонстрировать друзьям. Только вот одного слова мальчишка не знал: Наксатра, и решил, что это особо изощрённое ругательство.

В тоннеле Арн влез везде, куда только можно было залезть. Зила, стараясь загладить свою вину, не отставала от князя, даже если это грозило серьёзной травмой. Маркус сначала пытался отговорить их, взывая к разуму и чувству ответственности, но не преуспел. Фросту тоже не удалось остановить вошедшего в хозяйственный раж друга ни силой, ни обещаниями всё доложить вице-королеве. Арн назвал его трусливым доносчиком и полез в какой-то боковой отвод.

Ко всеобщему облегчению, путешествие молодого правителя вглубь строящегося тоннеля закончилось благополучно. Единственной неприятностью стало то, что главный проверяющий и его добровольная сопровождающая были основательно испачканы. И, если роба Зилы была привычна к подобному использованию, то дорожный костюм Арна пострадал прилично.

— Хорошая работа, — удовлетворённо констатировал князь, стараясь руками вытрясти из волос каменную крошку. — Только вот с вентиляцией надо что-то решать.

Все, словно по команде, глубоко вздохнули. Действительно, в глубине тоннеля дышать было трудно. Горняки пояснили, что именно из-за этого работы в последнее время идут гораздо медленнее.

— Есть у нас кое-какие мысли, — мастер Маркус довольно потёр руки, — если вы одобрите, ваша Светлость…

— Помыться бы, — озвучил насущную потребность Арн, — а доводы и предложения я выслушаю позже.

Вот чего он не терпел с детства, так это грязи в любом её проявлении. Матушка всегда внушала сыну и его друзьям, что чистота — залог здоровья. Он в это так уверовал, что чувствовал себя некомфортно даже после конной прогулки. Что уж говорить про нынешнее состояние.

— Здесь недалеко есть замечательнаязаводь, — тут же предложила Зила. — Вода в ней за день прогревается очень хорошо. Если ваша Светлость не против, я провожу…

— Ещё как не против! — обрадовался Арн.

Тропа была узкая и мало хоженая. Видимо, местное население не очень-то жаловало природную помывочную. Об этом Фрост и спросил Зилу.

— Когда в тоннеле наломаешься за смену, ещё и спускаться по горе к реке нет никакого желания, — пояснила девушка, бодро шагая по склону. — Тем более что за бараками стоят бочки с водой.

— Нет, в бочке не хочу! — Арн довольно споро спускался за Зилой, хотя тропа стала круто уходить вниз. — Если есть река, или даже ручей, всё лучше, чем бочка!

Фрост чуть отстал от них у довольно раскидистых кустов, подгоняемый естественным желанием. Скрывшись от посторонних глаз за густой листвой, и исполнив насущную потребность, он, движимый непонятно откуда взявшимся любопытством, раздвинул кусты, рискуя сорваться с горного склона, и увидел завораживающий пейзаж. Справа река, что текла по дну ущелья, делала довольно крутой поворот, и на самом изгибе, словно три жемчужины на ожерелье красавицы, образовались три затончика. В середине каждого громоздились белоснежные скальные обломки, ослепительные от яркого вечереющего солнца. А на центральном камне, подставив лицо лучам, с закрытыми глазами сидела Анха.

Парень, дабы не нарушать последние мгновения уединения Наксатры, быстро выбрался обратно на тропу. Сейчас Зила и Арн спустятся и спугнут её кратковременное отшельничество. Но, к его большому удивлению, узкая дорожка всё больше забирала влево, а обещанная девушкой заводь оказалась достаточно далеко от белых камней.

Когда Фрост, наконец, спустился к реке, то застал весьма пикантную сцену. Зила, совершенно не стесняясь своих спутников, полностью обнажилась и направилась к водоёму, призывно маша рукой. Арн уже снял камзол и рубаху, и принялся стягивать сапоги. Фрост мгновенно оценил мизансцену и решил, что будет тут лишним. Не сказав ни слова, он тихо развернулся, и направился в ту сторону, где видел Анху. Наконец у него появилась возможность поговорить с Наксатрой с глазу на глаз, не опасаясь вмешательства Арна.

Девушка почувствовала на себе пристальный взгляд и открыла глаза. После солнечных лучей естественные краски окружающей природы стали другими. Анхе понадобилось несколько секунд, чтобы зрение восстановилось.

— Фрост? Вы уже осмотрели тоннель?

— Осмотрели, — голос у парня чуть осип от волнения. Глаза были прищурены и смотрели на девушку изучающе. — Прекрасная дженна не уделит мне несколько своих драгоценных минут?

Анха подозрительно сузила глаза, невольно копируя мимику Фроста, и мгновенно переместилась, представ прямо перед его носом. Он непроизвольно зажмурился от яркого блеска, сопровождающего перемещение Наксатры.

— Дженна уделит… но, у неё есть встречное предложение, — парень движением бровей изобразил вопрос, — Предлагаю перейти на более неформальное общение. Мне больше нравится, когда меня зовут по имени и на 'ты'.

— Меня это тоже устраивает… Анха, — Фрост чуть-чуть расслабился, но волнение пока не отпускало.

— О чём ты хотел поговорить?

Испытующий взгляд Анхи неожиданно успокоил Фроста. Девушка не кокетничала с ним, ни пыталась очаровать. Она смотрела открыто, заинтересованно и, что было самым важным, умно. Он помнил этот взгляд. Тогда в Альсе она вела себя точно также, из чего можно было сделать вывод, что Анха не играет в прямоту и честность, это её естественное поведение. Первое впечатление не было обманчивым.

— О тоннеле.

— О тоннеле? — Наксатра казалась удивлённой. — Но, я абсолютно ничего в этом не понимаю…

— Я имел в виду то, что само наличие тоннеля является… — Фрост выдержал значительную паузу, считая, что таким способом придаёт особую значимость своим словам, — тайной. Ты понимаешь, о чём я?

— Не совсем. Но я поняла, что о его существовании не нужно никому рассказывать. Так?

— Совсем никому, — уточнил Фрост. — Особенно, королю Ранхусу.

Анха в задумчивости направилась вверх по берегу реки. Её собеседник двинулся следом, но тут же сообразил, что сейчас им придётся пройти мимо той самой заводи, в которой плещутся Арн и Зила. Как Хранительница отреагирует на интимную сцену, лучше не стоило предугадывать. А что предпринять, Фрост никак не мог придумать.

— Если говорится, что никому, — на ходу рассуждала Анха, не подозревая о мыслях собеседника, — то какие могут быть исключения? Никому — значит, никому! И потом… — она оглянулась на Фроста, который в этот момент неуклюже оступился и со сдавленным вскриком упал на прибрежные валуны. — Фрост! Как же так неосторожно?!

Она подбежала к нему, с явным намерением поднять и потащить к людям за помощью.

— Немного вывихнул ногу, — сквозь сжатые зубы, мужественно заверил её спутник, — сейчас всё пройдёт, не впервой. Надо только посидеть спокойно. Ты прости меня… но я должен был тебе это сказать, — вернулся он к прерванному разговору. — Анха, ты — дочь короля!

— Я, прежде всего, Наксатра, — с вызовом парировала Анха, — Хранительница князя Гнёзда, хотя обряд проведён не был, — Фрост не совсем понял её слова, но на всякий случай решил позже разобраться с этим. — Я ничего не сделаю во вред для своего ведомого, если только он не заслужит этого!

— Я понял, Хранительница, — Фрост виновато улыбнулся.

— Хорошо. Ещё какие-нибудь вопросы у тебя есть?

— Есть, — вздохнул парень, — но я не знаю, захочешь ли ты на них отвечать?

— Спрашивай, а я решу, стоит или не стоит тебе знать ответы.

— Ты сказала, что обряд не был проведён. Что это значит?

Анха присела рядом с ним на камни, и долго смотрела на солнечный диск, опускающийся за горы.

— Ты можешь узнать ответ, но ты не можешь передать эти сведения Арну.

— Почему?

— Понимаешь… обряд будет работать только тогда, когда желание ведомого идёт из глубины души, от чистого сердца… а не по подсказке. Ты скажешь, что он не прошёл обряд… Арн обратится ко мне, но это будет уже не то… Он должен сам, понимаешь?

— Да…

Они опять помолчали. Солнце почти скрылось за горами, небо потемнело и окропилось первыми звёздами. Птицы завели ночные серенады, услаждая слух виртуозными трелями.

— То, что Арн не прошёл обряд, как-то повлияет на ваши отношения?

Анха с удивлением посмотрела на Фроста. Её поразило, что парня интересует исключительно судьба друга.

— Он должен верить…

— И всё?

— И всё.

Сказать, что Свейн был удручён и обижен, это ни сказать ничего! Он был практически оскорблён! И кем? Друзьями!

Пока он неделю добросовестно корпел над бумагами в судебном ландрате, разбирая никому ненужные жалобы, кляузы, анонимки и прочие образцы народного эпистолярного творчества, приятели совершили увлекательное путешествие по долине, да ещё в компании Звёздной Хранительницы Арна. Именно в этот факт Свейн очень долго не мог поверить, хотя Наксатра собственной персоной сидела перед ним на небольшом коньке и лучезарно улыбалась.

— Всё-таки Анха… — только и смог вымолвить Свейн, целуя девушке руку. — Рад видеть вас, прекрасная дженна! И не сказал! — Это уже относилось к Арну. — Не поделился счастьем!

— Каюсь! Но обстоятельства, сам понимаешь!

— Понимаю… Ещё какие-нибудь неожиданные новости у вас имеются?

— Полно! — заверил его Фрост. — Например, мы едем с тобой к князю Влацу.

— Это ещё зачем? — посещать молодым людям княжество Кох-и-Га-Бор-За в настоящее время было неосмотрительно.

— Нам нужен очень хороший мастер-землекоп, — удивил приятеля Фрост.

— Очень нужен, — уточнил Арн.

— Рассказывайте, — вздохнул Свейн, помогая девушке слезть с коня, хотя она в этом не особо нуждалась. — Чувствую, задумали вы что-то грандиозное!

* * *

Обычно королевскую почту доставляли утром, но депеша из Навакра, скреплённая государственной печатью, была вручена секретарю правителя, дженту Тауфу, немедленно, ибо подобного послания Лигрийский королевский дом не получал уже пятьдесят лет. Тауф со всеми предосторожностями вскрыл плотный конверт, убедился, что никакой опасности его содержимое в себе не таит, и бегло ознакомился с письмами, так как их было два.

В первом сухо сообщалось, что король Навакра, его Величество Совер Террикиллари, скончался, и на престол взошёл его сын Ривер Террикиллари. Второе, более живое, написанное, скорее всего, собственноручно новым правителем, содержало долгожданные предложения о примирении сторон и дальнейшем взаимовыгодном сотрудничестве. А в качестве доказательства серьёзности намерений, юный король Ривер просил руки инфанты Ингизы.

Джент Тауф, несмотря на позднее время, решился доставить депешу королю, так как подобные сведения имели необъяснимую способность мгновенно становиться слухами, и передаваться из уст в уста с неимоверной скоростью. Промедлишь, и утром королю уже нечего будет докладывать, так как камердинер всё рассказал его Величеству первый.

Ранхус, уединившийся на террасе, выходящей в парк, в это время наслаждался ароматами распускающихся ночных цветов, и предавался размышлениям на сон грядущий. Неурочный визит секретаря вызвал раздражение и недовольство правителя, но, увидев в его руках депешу с государственной печатью Навакра, Ранхус тут же оживился.

— Дождались?!

— Да, ваше Величество, — Тауф передал бумаги королю. — Второе письмо содержит предложение…

Ранхус нетерпеливо махнул рукой, вчитываясь в послание Ривера. Довольная улыбка говорила о том, что предложение будет принято.

— Подготовь соболезнования. Сколько должен длиться траур?

— Месяц, как минимум, для важных мероприятий, полгода — для менее значимых.

— Отлично! Пригласи Ривера к нам через месяц. Думаю, этого времени мне хватит, чтобы подготовить Ингизу.

Секретарь внешне ничем не выдал своего удивления. Он всегда считал, что инфанта слишком умна, чтобы надеяться на брак по любви, а, не исходя из политических нужд государства. Но Ранхус, как отец, знал о своей дочери гораздо больше. Влюблённое состояние Ингизы после поездки в Альс он заметил сразу: отсутствующий мечтательный взгляд, блуждающая на губах улыбка, неуместные жесты, словно девушка поглаживает кого-то невидимого. Нет, инфанта на людях вела себя как обычно, но, когда оставалась одна, её чувства к неведомому кавалеру смывали с лица маску высокомерной надменности. И теперь отец понимал, что на брак с Ривером она, безусловно, согласиться, но в душе у дочери будут бушевать бури, и именно на их усмирение понадобиться тот самый месяц.

Ингиза рвала и метала в прямом смысле слова. Только вчера ей доставили тайное послание от Иниса, полное нежных слов любви, а сегодня отец сообщает, что новоявленный король Ривер просит её руки, и что согласие уже дано. Несчастная девушка не знала, как ей лучше поступить? Отказаться наотрез? Ведь дала слово Инису, что не выйдет замуж в ближайшие месяцы. Но отец и слушать не станет. Да, собственно, она и не скажет, не признается, что полюбила не равного себе, не выдаст тайны своего сердца. Ведь тогда ей не дадут спокойно жить, все, кому не лень, будут лезть с советами и душеспасительными беседами. А ей это надо? Или, ещё чего доброго, усилят контроль за ней, и тогда она не сможет получать весточки от Иниса. Правда, кто и как доставил ей это послание, инфанта не знала.

— Ингиза, ты последнее время какая-то хмурая стала, вся в себе. Что случилось?

Принцепсиона Емина, после молодёжного форума, сдружилась с сестрой мужа, и считала её подругой. Шарль, получивший в своё распоряжение харамных жён, переключил свою неуёмную прыть на них, позволяя любимой жене отдохнуть. Молодая женщина смогла теперь значительно расширить свой круг общения, хоть он и ограничивался стенами дворца. Самые близкие отношения сложились с Ингизой. Удручённое состояние инфанты очень беспокоили принцепсиону. Емина пригласила её в свой будуар и решила выпытать, что так терзает девушку, и может ли она ей чем-то помочь?

— Ты же знаешь, — едва сдерживая слёзы, отозвалась Ингиза, теребя в руках веер, — отец дал согласия на наш брак с королём Навакра!

— Ты станешь королевой, — попыталась ободрить её Емина. — Мы будем ездить друг к другу в гости! Разве это не замечательно?

Ингиза не сдержалась и дала волю слезам.

— Нет… — дальше слов разобрать было невозможно. Инфанта рыдала, шмыгала носом, хватала Емину за руки, пытаясь что-то объяснить, но выходили только охи и ахи.

— Ну, поплачь, — принцепсиона сочувственно закусила губу, готовая и сама расплакаться вместе с несчастной подругой.

Проревевшись, Ингиза, наконец, смогла поведать ей о своём горе.

— Я люблю другого.

Емина ахнула поражённо и прикрыла рот ладошкой. Выходить замуж без любви, по её мнению, было вполне нормально, тем более членам королевских семей. Но выходить замуж, когда ты любишь другого мужчину, думаешь, грезишь о нём, это обрекать себя на муки и страдания.

— Как же так? Ингиза, да в кого ты влюбилась? Погоди, в Арна, наследника Гнёзда?

— Уже не наследника, — поправила её инфанта. — Но, не в него. И не в его друзей! — предупредила она следующий вопрос Емины. — Не спрашивай, ладно! Он обещал…

А что, собственно, Инис ей обещал? Что женится? Нет. Он просил её не выходить замуж несколько месяцев. А что потом?

Ингизе стало муторно на душе. Она обещала ему верить! И верила! Непонятно во что и зачем, но верила!

— Он красивый? — осторожно спросила Емина, не зная, как лучше и правильнее продолжать разговор.

— Какая разница, — удручённо буркнула инфанта. — Красивый… Не это главное! Он… не такой, как все!

— Разумеется, — с готовностью согласилась принцепсиона. Шарль для неё тоже был не таким как все, единственным и неповторимым. — А когда… помолвка?

— Совсем скоро. Отец пригласил Ривера к нам с визитом. Я жду его с ужасом!

— Послушай, Ингиза, а ты произведи на него плохое впечатление! Может, он и передумает?

— Как это? Нагрубить что ли?

— Нет! Надо постараться узнать, какие ему женщины не нравятся, и стать именно такой!

— Какой? Вдруг, ему толстые не нравятся? Так мне что, прикажешь, специально потолстеть?

— Давай не будем торопиться и постараемся как можно больше узнать о навакрийском короле.

— У кого?

— У людей, Ингиза, у людей.

Густой зеленоватый дым выполз из жертвенной чаши, словно обожравшийся питон, и медленно заструился вниз, вдоль толстой резной стойки, сворачиваясь в кольца и меняя цвет на болотно-бурый. Почти достигнув пола, он, как живой, потянулся к ногам жреца, окутывая сапоги мужчины невесомым кольцом. Жрец недовольно переступил ногами, отгоняя дымные оковы, и с недовольным видом закрыл чашу медным колпаком.

— Третий раз они отказывают нам… — задумчиво проговорила Эрима, откидывая с головы капюшон обрядового балахона, — обижены или нечего сказать?

Протус повторил её действия и тяжело вздохнул.

— Не знаю, ваша светлось. Ушедшие за черту вроде не должны демонстрировать обиды. Но, кто знает, как они воспринимают присутствие Наксатры?

Жрец задул все свечи, кроме одной и направился к выходу.

— Её культ древнее, значит, должны уважать, а не обижаться, — возразила Эрима, сосредоточенно пытаясь поймать метущуюся в голове мысль. Она так и стояла возле жертвенной чаши, словно та помогала ей думать. — А если так, то… Протус, а ты не разговаривал с Анхой на эту тему?

— О советах её богини Бастры? — жрец остановился в проеме, оглянулся на женщину, отрицательно мотая головой. — Нет. А вы? Мне кажется, она вам доверяет, ваша светлось!

— Доверяет, — со вздохом ответила Эрима, и, наконец, направилась вслед за Протусом. — Но говорит далеко не всё. И я не знаю причины, по которой так происходит.

— Вы её опасаетесь?

Жрец прекрасно осознавал, что присутствие Звёздного Талисмана рядом с молодым князем, это небывалая удача для самого Арна, и для Гнёзда. Но его мать, по-видимому, считала по-другому. Уж больно, нервной стала в последний месяц вице-королева. Даже сумасшедший муж не доводил её до такого состояния. Но, то муж, а сейчас решалась судьба единственного сына.

— У меня предчувствие, Протус, что происходит что-то не то… Я не могу это выразить словами, но сердце замирает, когда я смотрю на Арна, когда он задумывается вдруг, и смотрит в пустоту. Я пыталась узнать, о чём он думает в эти моменты, но сын лишь улыбается грустно и просит не беспокоиться. Но я чувствую… чувствую, что его что-то гложет!

— Поговорите с Анхой, ваша светлось, думаю, девушка сможет вам всё объяснить.

Эрима вздохнула, молча кивнула жрецу, и решительно направилась в покои Наксатры. Она не знала, получится ли вывести девушку на откровенный разговор, или нет, так как ситуация была очень не простой. Вице-королева многое не сказала жрецу, считая, что её домыслы и догадки сначала следует проверить, а уж потом, думать, как выходить из этого положения.

Жрец тоже не до конца был честен со своей сестрой по вере. Но то, что он утаил от Эримы, было настолько чудовищным, что эти знания могли совсем лишить несчастную мать покоя. Ларец с гадаром наследника всего за месяц покрылся паутиной, а это был очень плохой знак. Настолько плохой, что Протус уже почти решился на обряд Оборота, дабы быть готовым к смене династии. Ведь, если с Арном случится что-то непоправимое, придется в спешном порядке менять все ритуальные атрибуты, заговорённые на кровь Веревойнов. А для этого необходимо, как минимум, иметь все новое: и чаши, и ларцы, и ступы, и даже кропила, не говоря уже о гадаре.

Анха что-то тихо напевала себе под нос, со счастливым видом мастеря кожаный ремешок, вплетая в него нить с серебристыми бусинами. Эрима замерла на пороге, со смешанным чувством наблюдая за девушкой. Надежда и тревога боролись в её душе на равных. Вице-королева, глубоко вздохнула и вошла в комнату Наксатры.

— Добрый день, Анха!

— О, Эрима! — девушка порывисто вскочила с кушетки, на которой устроила себе маленькую мастерскую, и грациозно поклонилась старшей даме. Безупречный поклон, безмятежное, приветливое выражение лица, радостная улыбка. — Что-то случилось?

Она все ещё продолжала улыбаться, но радость стала меркнуть, сменяясь тревогой.

— Я не могу понять… — Эрима плотно прикрыла за собой дверь, пожалев о том, что в их дворце не предусмотрены никакие запоры, даже в личных опочивальнях. Ей не хотелось бы, чтобы во время разговора кто-нибудь вошел сюда. Особенно сын. — Так о чём я… да… Что ты думаешь о судьбе Арна? — девушка вопросительно выгнула бровки. — Я не с того начала, прости. Ты уже почти месяц живешь у нас… Опять не то! Анха, ты советовалась с Бастрой о судьбе Арна?

Наксатра жестом пригласила Эриму присесть в кресло, а сама опять устроилась на кушетке, аккуратно сложила свое рукоделие, словно оттягивая время или обдумывая ответ.

— Советовалась.

— Ну и?!

— Все будет хорошо, — ласковая улыбка не убедила встревоженную мать князя. — Пока я с ним, — добавила Анха.

— Это я знаю, но… если тебя не будет? — девушка снова удивлённо вскинула брови. — Не по твоей воле, в силу каких-то непредвиденных обстоятельств…

— Каких обстоятельств? — встревоженно спросила Анха, заподозрив Эриму в сокрытии каких-то важных сведений. — Я никуда не уйду!

— И всё же… — настаивала вице-королева.

— Пусть наденет гадар, — тихо вымолвила Анха и опустила голову. Она не могла себе представить, что должно заставить её покинуть Арна. Но настойчивость Эримы вызвала в душе смятение.

— Я так и знала, — тихо прошептала та, — но это невозможно. Ларец запечатан до следующего наследника, и открыть его нельзя!

— Почему вы думаете, что я покину Арна?

— Я так не думаю, но пытаюсь предусмотреть любые варианты. Анха, а что является той силой, которая уберегает моего сына от участи его предков? Что сдерживает бич рода? Ведь он никуда не делся, я правильно поняла?

Девушка кивнула.

— Я сама являюсь той силой.

Эрима смотрела на неё с явным недоверием. Конечно, вице-королева прекрасно была осведомлена о возможностях Звёздных Талисманов, но их помощь, как правило, длилась несколько лет, пока проблема не решалась. А с Арном была совсем другая история. Бич рода — это на всю жизнь. Не может же Наксатра всю жизнь посвятить одному человеку, если только она не…

— Анха… — Эрима даже подалась вперед, пренебрегая царственной осанкой, так поразила её нехорошая догадка, — у вас с Арном что, любовь?!

— Это залог его жизни, — прошептала девушка.

— Но… он не мог! — мать хотела в это верить. Она же предупреждала его, просила, даже настаивала. — Он обещал!

Юная Наксатра потупила взор, а на щеках появился легкий румянец. Эрима не поняла, был ли это приступ стыдливости или гнева наследницы Бастры. Никто во всём мире никогда не смел упрекать этих женщин за любовь. Наоборот, о ней молили богов, мечтали в самых сладких грёзах, не смели надеяться и страстно желали. Но это касалось только мужчин. Матери, жены и возлюбленные счастливчиков, взятых под опеку Накстарой, имели другое мнение, но никогда не высказывали его вслух. А вот Эрима сподобилась.

— Это не в его власти, — тихо ответила Анха и подняла на вице-королеву глаза. На мгновение показалось, что девушка сейчас заплачет, но взгляд её тут же изменился. — Но я не настаиваю и не ищу любви князя! — с некоторым вызовом продолжила Анха. — Вполне достаточно моего чувства! Вас такое положение вещей устраивает?

Между женщинами, словно холодный ветерок подул. Это был плохой знак.

— Прости, Анха, — почти невежливо пробормотала Эрима, — я должна всё обдумать.

Когда за дамой закрылась дверь, девушка невесело вздохнула и принялась за прерванное занятие. Через несколько минут вздох повторился.

— О таком, мама, ты мне не рассказывала… Что ж, буду выпутываться сама.

* * *

Месяц, прошедший со дня вокняжения, пролетел так стремительно, что Арн за навалившимися делами, кажется, даже вздохнуть, как следует, не успел. А завтра уже нужно отправляться в Тагриду на официальную коронацию. Свейн и Фрост, уехавшие в Кох-и-Га-Бор-За за мастером по тоннельной вентиляции, присоединятся к нему прямо в столице. Матушка останется здесь, в Мирте, а Анха поедет с ним. Все складывается, как нельзя лучше. И голова за этот месяц разболелась всего только раз, там, в монастыре. Из Навакра пришли сведения, что Ривер короновался и целеустремлённо продвигает свой план в действие. Предложение о мирном урегулировании королю Ранхусу уже отправлено, и подписание назначено как раз на дни визита Арна в Тагриду. Значит, будет возможность встретиться с новым правителем Навакра и обсудить накопившиеся вопросы. Интересно, а Ингиза уже знает?

Размышления молодого князя прервала Анха, солнечным зайчиком проскользнувшая на террасу.

— Арн, я сделала тебе обручье, — плетеный ремешок с серебристыми бусинами молниеносно оказался на его правом запястье, — нравится?

Замысловатое плетение напомнило Арну узор, который он не так давно где-то видел. Причём, узор был явно сакральным.

— Это оберег? — после небольшой паузы, спросил он Анху. Потом опомнился, что надо ответить на вопрос. — Очень нравится!

Анха устроилась рядом с ним в большом кресле, подставив лицо под солнечный луч, пробившийся сквозь листву клёнов, росших возле террасы.

— Наверное, оберег. Так плести нас научила Тифи, мать Эфры. Она очень умелая рукодельница. Тифи много лет назад сплела отцу безрукавку, на вид, легкую, даже праздничную, так много в ней было разных бусин, и каменных, и металлических. Оказалось, что такое плетение невозможно пробить даже кинжалом! Это выяснилось после покушения на отца.

— На Ранхуса покушались? — Арна не удивил сам факт покушения. Редко какой монарх мог похвастаться тем, что его не пытались убить или другим способом отстранить от власти. А вот афишировать попытки покушения было не принято. Это подрывало авторитет правителя. Странно, что об этом знала дочь.

— Тифи рассказала… для того, чтобы мы с девочками хорошо научились этому плетению, — немного смутившись, поведала Анха. — Знаешь же, как трудно усидеть на месте в десять лет! Побегать хочется, попрыгать.

— А чему вас еще учили во дворце отца?

— Много чему, — хитро улыбнулась девушка, — тебя какая область знаний интересует?

— Общий перечень, — не сдавался Арн. Ему страстно хотелось знать, что является правдой из тех слухов, которые ходят по миру о харамных дочерях короля Ранхуса, а что — лишь выдумки людские.

— Хм… считать, писать, читать, — начала перечислять Анха, лукаво глядя на собеседника, — не только на лигрийском.

— А на каком ещё?

— Практически на всех языках, на которых говорят в хараме.

Это означало, что все языки сопредельных с Лигром стран, Анха знала.

— И сколько знаешь ты? — не сдавался князь.

— Чуть больше других, — Анху забавляла эта игра в вопросы и ответы. — Я знаю ещё язык Наксатр, лангайский, — Арн нахмурился, не понимая, зачем его Талисману понадобилось учить язык этого самовлюблённого народа, — и язык теней.

— А это что за язык?! — князь впервые в жизни услышал, что существует такой язык, и совершенно непонятно, кто на нём разговаривает. — Я знаю только про школу теней. Это как-то связано? — Анха кивнула. — Тогда не задаю лишних вопросов, — с сожалением констатировал Арн. Все, что касалось теней, или затинов, как их называли в Гнёзде, было под строжайшим табу. Даже знания Что-Будет-После-Смерти были более доступны, чем сведения о тенях. А уж как Несущие эти знания выбирали своих последователей, вообще никто не знал. Ученики же молчали даже под страхом смерти. — Но, ты же Бегущая-по-Лучу, — удивился Арн, — полная противоположность тени, что у вас может быть общего?

— Тень, это обратная сторона света, — недоумённо пожала плечиками Анха.

— Тень? А разве не тьма?

— Тьма, это последняя стадия тени… но, ты не должен спрашивать.

— Да, прости. Вернёмся к прежней теме! Так что ещё ты знаешь и умеешь?

— Основы безопасности, — слегка кокетливо сообщила девушка.

— Очень всеобъемлюще! — воскликнул Арн. — Анха, ты можешь более конкретно говорить, или вам запрещено?

— Нет, не запрещено, но я же не знаю, какая степень детализации тебя устроит? Хорошо, не сердись. Я умею защищать не только себя, но и других людей, если возникает такая необходимость. Человек пять на открытой местности. Если есть укрытие, то количество опекаемых возрастает в зависимости от степени надежности самого укрытия. Если же говорить не об обороне, а о нападении, то тут у Наксатр практически нет соперников, как ты сам понимаешь.

— Идеальные убийцы, — горестно изрёк Арн.

— Очень многие правители мечтали об этом, — так же горько подтвердила Анха, — но ни одна Наксатра никогда до этого не опустится! Мы даже солгать не можем…

— Солгать? Это правда?

— Люди так часто говорят неправду, что даже не считают это грехом. И уж тем более не верят, что так не поступают другие. Вот и отец… — Анха замолчала, не желая жаловаться на отца кому-бы то ни было. Она любила своего родителя и простила его за то, как он поступил с мамой, но горечь осталась. Горечь и страх, что с ней поступят также. Не поверят, подвергнут сомнению её слова и поступки, обвинят во лжи. Это было больно осознавать. — А ещё я немного умею лечить, — сменила она тему.

— Анха, а, правда, что харамных девушек учат ублажать мужчин? — задал Арн давно мучавший его вопрос. Раз она призналась, что не может солгать, вот пусть и докажет это на деле.

— Правда, а ты хочешь попробовать? — неожиданно напористо поинтересовалась девушка, мгновенно переместясь в его кресло, и оказавшись на коленях лицом к лицу.

Распахнутые, несмотря на то, что она сидела на солнце, зрачки были так близко, что Арну показалось, будто он смотрит в тёмное нутро колодца. И тайна, которая там сокрыта, зовёт его в свои глубины.

— Ты серьёзно? — нервно сглотнул молодой князь, с трудом удерживая собственные руки, чтобы не обнять обольстительницу.

— А ты? — она спросила не голосом, а самим естеством.

Точно так же, как позвала его за собой Зила, там, в затоне. Просто и естественно, как будто не существовало никаких препятствий и запретов, выдуманных людьми. Как набежавшая волна, зовёт за собой, или игривый ветер.

— Арн!!! — резкий окрик Эримы заставил вздрогнуть обоих. — Что это значит?!

Анха, закусила улыбку, хотя понимала, как гневается сейчас вице-королева. Хорошо, что та не видит сейчас лица Наксатры, а то разозлилась бы ещё больше. Арн выглянул из-за плеча девушки и удивлённо вопросил мать.

— Что значит, что это значит?! Мама, я взрослый мальчик, и контролирую ситуацию!

Он помог Анхе выбраться из кресла и подмигнул, пока мать его не видит. Девушка мило улыбнулась, но к Эриме повернулась с абсолютно бесстрастным выражением лица.

— Это только на пользу, ваша светлось!

— Безусловно, — хмуро ответила оскорблённая дама. — Я могу с тобой поговорить, Арн? Наедине!

Солнечный зайчик мигнул на стене и, мать с сыном остались на террасе одни.

— Ты… мне… обещал… — чётко выговаривая слова, требовательно воззрилась на Арна матушка. — Эта девушка не может быть твоей возлюбленной!

— С чего ты взяла, что она моя возлюбленная? — спокойно поинтересовался сын.

— Тогда объясни, что это сейчас было?!

— Разведка боем, — довольно усмехнулся Арн.

— Чья разведка? — обескураженно произнесла Эрима, устало опускаясь в соседнее кресло. Кажется, её мальчик на самом деле держит слово. Уж больно спокойно он говорит о случившимся.

— Обоюдная, — хохотнул Арн. — Мама, тебе не о чем беспокоиться! Я всего лишь интересовался, чему Анху обучили во дворце отца.

— И она тут же кинулась тебе эти умения демонстрировать! Ты хоть понимаешь, во что посвящена эта девочка?!

— Я даже точно это знаю, — Арн попытался успокоить матушку своей информированностью. — Она умеет вызывать желание у мужчин, но до сих пор этим ни разу не воспользовалась.

— До сегодняшнего дня, — ехидно заметила Эрима.

— Это я спровоцировал её. Не надо считать нас глупыми детьми, мама! Я прекрасно осознаю свою ответственность перед Гнёздом! Но я хочу остаться вменяемым! И если для этого нужно присутствие Наксатры в моём окружении, то я не только не против, а искренне рад! И моё нежное к ней отношение, это благодарность за помощь и любовь!

— Ты знаешь, что она тебя любит?

— Анха сразу мне об этом сообщила, и объяснила, что не ждёт ответного чувства. Мама, но почему я не могу быть хоть немного влюблённым в неё?! Ведь такая девушка достойна восхищения, обожания, желания, в конце концов! Что ты смотришь на меня, как молельница, давшая обед безбрачия? Я молодой мужчина, между прочим…

— Вот именно, — неожиданно поддакнула Эрима. — Но ты ещё и правитель. Найди себе невесту, Арн. В Тагриде много красивых и знатных девушек, и, сам знаешь, стоит только заикнуться, у твои ног будет лежать весь цвет лигрийских девиц на выданье.

— Да уж… Первое место в списке завидных холостяков Лигра я занял прочно и надолго.

— Вот только не надо надолго, сынок! Прошу тебя, выполни мою просьбу. И больше не заставляй Наксатру проявлять свои способности. Она ведь исполнит все твои желания…

— И что в этом плохого? — удивился Арн. Он не хотел снова расстраивать матушку, но всё никак не мог понять, отчего она так уговаривает его не связываться с Анхой.

Эрима долго и пристально смотрела на сына, пока не поняла, что тот действительно не понимает её тревоги.

— Плохого… Это как расценить последствия. Видишь ли, сын, мне, как женщине, говорить тебе это не совсем… скажем так, удобно. Но, раз другого учителя у тебя нет, придётся это сделать самой. Как ты знаешь, харамные дочери короля Ранхуса ценятся не то, что на вес алмазов, многие правители на такие уступки идут Лигру за подобный подарок, что диву даёшься! А всё мужская похоть, — пробормотала она себе под нос. — Что уж там за секреты, я не знаю. А теперь добавь к этому сущность Наксатры, рядом с которой самая умелая одалиска выглядит неопытной девчонкой. Это даже не на два умножить, а на тысячу! Как ты думаешь, мужчина, познавший такую любовь, будет потом удовлетворён обычной женщиной? — Арн пожал плечами, так как ему пока сравнивать было не с чем. — Ты знаешь, что Анха — самая младшая дочь короля Ранхуса? Никогда не задумывался, почему?

— После Ксоры ни одна женщина… — Арн пораженно уставился на мать.

— Вот именно, сынок, ни одна… И ты после Анхи, если только не сдержишь слово, не будешь счастлив ни с одной женщиной. Даже с харамной дочерью Ранхуса, ибо Наксатру в этом деле не победить.

— Откуда ты это знаешь, мама?

— Тени знают многое, — нехотя произнесла вице-королева.

— Что?! — второе упоминание теней за неполный час, как обухом огрело Арна. Оказывается, он понятия не имеет, кто его окружает!

— Не спрашивай больше… ты ещё не готов! — Эрима поднялась из кресла, стараясь не смотреть на сына. — Ты обещал, Арн! Сдержи слово.

— Не готов… — пробормотал Арн, безучастно глядя на удаляющуюся мать, — а когда буду готов? И почему Анха и Ривер уже готовы? Ничего не понимаю…

* * *

Он приехал вчера. Об этом Ингизу оповестил сам король, сообщив заодно, что, если Боги будут благосклонны к его чаяниям, то церемонию бракосочетания проведут без отлагательств. Так нужно Лигру! А то князь Влац уже претензии какие-то Риверу предъявить пытается.

Ингиза стиснула зубы, дабы не наговорить отцу ничего лишнего. Но ей было нестерпимо больно и обидно. В груди огнём разгоралось отчаяние, кипящей лавой заливающее сознание инфанты, которое и так за последний месяц настрадалось на годы вперёд.

— Ваше высочество, у вас завтра помолвка, а вы выглядите усталой и, даже больной! — Ранхус неодобрительно покосился на жену, которая, по его мнению, не должным образом готовила дочь к столь ответственному событию.

Королева Корлетта на подобные инсинуации внимания никогда не обращала. У них во дворце имелся огромный штат слуг и прочего персонала, от полотёров, до прославленных лекарей, которым в обязанность вменены ежедневные обследования всех членов королевской семьи. На самый крайний случай можно обратиться к мэтру Хуакину. Уж он-то легко справится с последствиями бессонных ночей.

— Это не болезнь, это… — Ингиза пыталась подобрать слово, которое могло бы описать её состояние. Протест? Нет, это слишком необдуманно. Нежелание? Тоже не то. Слишком часто они с отцом обсуждали её будущее, чтобы сейчас говорить о нежелании. Волнение? Именно оно. Только волнуется она совсем по другой причине. — Это волнение, ваше величество!

— Волнение… Попроси у лекарей успокоительных капель, да и снотворных заодно. И будь добра, завтра, выглядеть, как спустившаяся с небес богиня!

Это было вчера. А сегодня инфанта чувствовала себя ещё хуже, хотя на ночь выпила и успокоительное, и снотворное, но должного эффекта не последовало. Ингиза была разбита, невнимательна и, даже, как бы слегка не в себе. Камеристки приводили её безвольное тело в порядок, втирая масла, наводя румяна, крутя локоны, а сама девушка пребывала в прострации, ожидая какого-то чуда. В её покои постоянно забегал кто-то из женщин, интересуясь, на какой стадии находится подготовка будущей невесты, восхищались результатом старания камеристок, и давали советы.

Когда появилась Емина, Ингиза чуть-чуть пришла в себя. Принципсионе, как единственной, посвящённой в её тайну, ничего не нужно было объяснять. Достаточно было тоскливого взгляда, чтобы взамен получить сочувствующий.

— Веди себя холодно и надменно, — прошептала Емина инфанте на ухо, — даже пренебрежительно. Я узнала, что Ривер терпеть не может напыщенных стерв, а ценит ум и здравые суждения.

— Глупой, что ли прикинуться? — Ингиза была готова изображать из себя хоть полоумную, хоть жуткую мерзавку, хоть то и другое вместе, лишь бы король Навакра отказался от своего предложения.

— Сама решай, — Емина поправила кружево на оголённом плечике подруги и судорожно выдохнула, — слушай своё сердце. Советы легко давать…

Договорить ей не дала королева, самолично явившаяся проверить готовоность дочери к столь важному событию в её жизни.

— Ингиза, что за унылый вид?! Ты хочешь опозориться перед его величеством Ривером? Немедленно возьми себя в руки! Емина, голубушка, советы будешь давать потом. Иди к Шарлю, он уже ждёт тебя в фиалковой гостиной.

Несчастная инфанта проводила печальным взглядом свою наперстницу, куснула себя за губу и изобразила на лице надменную маску.

— Я готова!

Карлетта окинула взглядом дочь, удовлетворённо кивнула, и первая вышла из покоев инфанты. Ингиза последовала за ней, призывая всех богов поучаствовать в её несчастной судьбе. В фиолетовой гостиной уже собралась вся королевская семья, включая Ранхуса и придворного мага. Его величество строго посмотрел на будущую невесту. Ингиза с трудом выдержала его взгляд, но ничем не выдала своего угнетённого состояния. Король остался доволен, так же, как и Карлетта, удовлетворённо кивнул, и жестом велел слугам открывать дверь в большой зал церемоний.

Королевская семья торжественно прошествовала на свои места сквозь толпу придворных и гостей. Ингиза заметила Арна и его приятелей, которые радостно её поприветствовали. Она чуть улыбнулась им, усилием воли прогоняя воспоминания, связанные с этими молодыми людьми. Потом заметила Ирвина и Ситру. Ей показалось, что подруга пребывает в таком же состоянии, что и она сама. Это её озадачило, но лишь на мгновенье. Свои бы проблемы решить. Заняв место рядом с королевой-матерью, Ингиза словно окаменела под пристальными взглядами собравшихся. Совсем недавно она жаждала такого внимания, ей всегда хотелось быть в центре событий, играть ведущую роль. Но, по понятным причинам, центральной фигурой всегда был король, дважды всеобщее внимание было приковано к брату Шарлю, и один раз — к Емине. И вот вожделенный день настал, она — сама важная персона, сотни глаз устремлены только на неё, но ничего этого не хочется! Скорее, наоборот, грудь сжигает желание стать невидимой, испариться из этого зала, унестись далеко на север, туда, где живёт её душа и сердце.

Почему она не может уйти отсюда, как Наксатра? Блеснула яркой вспышкой, и поминай, как звали! И никто в целом свете не может заставить что-то делать свободную, независимую женщину, если ей этого не хочется! Ну почему она родилась не от Ксоры? Вон Анха, ушла в Гнёзд, и никто ей слова против не сказал.

За печальными размышлениями, Ингиза пропустила приветственную речь отца к собравшимся, и встрепенулась лишь после громогласного объявления о прибытии долгожданных гостей.

— Король Навакра, — рявкнул глашатай, — Ривер Террикиллари!

По мере того, как распахивалась дверь, впуская в зал делегацию Навакра, глаза Ингизы наполнялись слезами. Она пыталась разглядеть того, кто шёл впереди, но сквозь призму слёз всё искажалось. Напыщенный, словно петух, мужчина, весь в кружевах и бантах, торжественно ударял по ковру нелепым посохом при каждом шаге. Посох тренькал и позвякивал на высокой, раздражающей ноте, вызывая в душе инфанты протест, а в ушах — боль.

— Мерзость какая, — раздражённо подумала Ингиза, стараясь разглядеть лицо расфуфыренного франта, — ничего не вижу. Старый какой-то…

Наконец, делегация дружественного теперь государства дошла до церемониального предела, обозначенного двумя вазонами с пышными букетами. Мужчины синхронно поклонились принимающей стороне. Принимающая сторона почти так же синхронно встала, так как ранг гостя обязывал выказывать почтение, и ответно поклонилась. Женщины принимающей стороны остались сидеть, так как правилами это позволялось.

Мужчина с посохом опять стукнул своей погремушкой и торжественно объявил:

— Король Навакра, Ривер Террикиллари Инис Имекис, приветствует короля Лигра Ранхуса пятого и его семейство!

Ингиза медленно встала со своего кресла и перевела взгляд на молодого мужчину, который всё время находился слева от напыщенного петуха с посохом. Тот в это время снова поклонился королю, а потом повернул голову к ней.

— И-инис… — недоумённо прошептала Ингиза, понимая, что её всё время жестоко обманывали. — Да как ты-ы…

Слёзы брызнули из глаз, словно прорвало дамбу. Ей было всё равно, что на неё смотрят сотни придворных, что её поведение не соотносится с королевской честью, что она будет опозорена до конца жизни. Ингизе хотелось кричать, топать ногами, разбить эти жуткие вазоны этим мерзким посохом. Но вместо этого она неожиданно покачнулась и стала падать, лишившись чувств. Несчастная инфанта так и упала бы на каменные ступени, если бы проворный король Навакра не успел подхватить свою невесту.

— Её нужно положить куда-нибудь, — обратился он к королю.

— В фиалковую гостиную. Вам помогут…

— Я сам!

Гости, королевская семья и делегация Навакра с удивлением смотрели на закрывшуюся дверь фиалковой гостиной. Джент Хуакин, только что едва уберегший свой нос от защемления, возмущенно обернулся к королю.

— Ваше величество… — начал было гневную речь придворный маг, но король поднял руку, не позволяя Хуакину высказывать своё мнение в присутствии стольких гостей.

Конфуз вышел, конечно, ужасный, но что-то подсказывало Ранхусу, что мечтательное насторение дочери в последний месяц было связано именно с молодым королём Навакра. Иначе, не назвала бы воспитанная Ингиза монарха другой страны по имени.

— Успокойтесь, джент Хуакин. Помолвка уже заключена, остались только формальности. Если, действительно, понадобится ваша помощь, вас позовут. Давайте подождём немного. Господин посол, — обернулся его величество к держателю посоха, — вы можете продолжать свою речь!

— Прости меня…

Король Навакра Ривер стоял на коленях перед низенькой кушеткой, на которой сидела заплаканная инфанта Лигра.

— Как ты мог, — сердито прошептала Ингиза, пытаясь вырвать свою руку из нежного захвата Иниса, правда, старалась она не очень сильно. — Не сказал мне правды! Не предупредил! Ты!.. Ты ужасный человек!

— Я хотел сделать тебе сюрприз! Помнишь, я обещал подняться к тебе из низкой дли!

— Из низкой доли, — возмутилась Ингиза, всё-таки высвобождая свою руку, чтобы утереть слёзы. — Ты тогда уже был принцепсом Навакра! Какая низкая доля?

— Я был гоним отцом, — пояснил Инис, — мы были в ссоре. Честно, Ингиза, я не мог точно знать, что получится из моей затеи! И потом, тогда наши страны были в состоянии войны. Я не хотел подвергать тебя опасности!

— Ты хочешь, чтобы я тебе поверила? — капризно сжала губки инфанта.

— Я готов понести любое наказание! Хочешь, я опять откуда-нибудь спрыгну? Только согласись стать моей женой!

— Можно подумать, от моегорешения хоть что-нибудь зависит! Отец же дал уже согласие.

— А ты? Ты сама хочешь?

— Я могу отказаться? — язвительно поинтересовалась девушка, с наслаждением наблюдая, как вытягивается физиономия просителя её руки.

— Ты серьёзно? — обескураженно спросил Инис, заглядывая в глаза Ингизы с такой надеждой, что та не удержалась и улыбнулась.

— Я тоже уже дала согласие… так что, хочешь ты того, или нет, придется мне стать твоей женой! Только потом не жалуйся!

— Что ты! — радостно воскликнул новоиспечённый жених, подхватил невесту на руки и стал кружить по гостиной, сшибая стулья и пуфики, хорошо, что своими ногами. — Идём! Пусть объявят о нашей помолвке! Что?

Ингиза скромно опустила глазки, поправила какой-то огрех в своём наряде и тихо прошептала:

— Отец хотел нас сразу поженить… Он говорил, что у тебя какие-то проблемы с землекопами.

— Кхм… Есть немного, — признался Инис. — Но, если вместо помолвки сразу свадьба… — он замер на секунду, усмиряя свое тело усилием воли, — то сопротивляться я буду.

* * *

Всё-таки, какой сложный, но прекрасный сегодня день! Утром казалось, что всё плохо и жизнь катится под откос, а сейчас хочется обнять весь мир, кричать от счастья и завидовать самой себе.

А как он смотрел на неё! Виновато, влюблённо, умоляюще… И говорил… Ох! Она ещё бы раз пережила этот трепетно-романтический момент, но его не повторить. Зато впереди сотни других моментов, не менее прекрасных и возбуждающих.

Ингиза, не скрывая своего триумфального настроения, радостно кружила по комнате, без устали повторяя:

— Два дня! Всего лишь два дня! Два дня…

Церемониймейстер торжественно огласил новость о свадьбе инфанты Лигра и молодого короля Навакра, которая состоится через два дня, чем вызвал бурную реакцию среди придворных, гостей и прочих, заинтересованных лиц, присутствующих на церемонии. Посол Кох-и-Га-Бор-За посерел от злости и демонстративно покинул зал. Посол Лангая тоже был чем-то явно недоволен, словно имел какие-то планы на дочь короля. Члены делегации Навакра ненавязчиво окружили своего короля и его невесту, бдительно следя за их благополучием. Прочие гости принялись активно обсуждать новость, поздравлять виновников переполоха, а самые сообразительные, под шумок, тихонечко, вдоль стен, улизнули из дворца. Менее сообразительные последовали за ними во время перерыва, который был объявлен перед коронацией нового правителя Гнёзда.

Короли удалились на приватную беседу, а Ингиза, оставшись без жениха, тут же потащила Ситру в свои покои, дабы поделиться с подругой счастьем.

— Через два дня, Ситра, я стану его женой! Представляешь! Я даже мечтать не могла, что выйду замуж по любви! Я так счастлива! — Наконец, инфанта обратила внимание на состояние подруги, не соответствующее её праздничному настроению. — Ты что, не рада?!

Ситра, как могла, скрывала своё удручённое состояние, но жалкая улыбка не могла сойти за искренний восторг.

— Рада. Я очень за вас рада! Честное слово! Но… Ингиза, скажи, я что, не достойна счастья? — голос её дрогнул, предвещая близкие слёзы.

— Конечно, достойна! — инфанта всегда считала, что уж Ситра выберет себе избранника по сердцу, в отличие от неё, обречённой быть нелюбимой женой при высокопоставленном муже. Да и Свейн был влюблён в подругу, без всякого сомнения. Но судьба, по-видимому, играла в свою игру. — Прости, я за своими проблемами что-то упустила? Вы опять поссорились?

— Нет… — Ситра запрокинула голову, чтобы непрошеные слёзы не хлынули горьким потоком по нарумяненным щечкам. — Мы не ссорились… Он просто женился.

— Как, женился?!

— Как, женился?! — воскликнул Арн, переводя недоумённый взгляд с Фроста на Свейна и обратно. — Вы что, издеваетесь?!

В ожидании коронации дженты из Гнёзда вышли прогуляться по дворцовому парку и обсудить новости вдали от чужих любопытных ушей.

— Надо больно, издеваться над тобой, — буркнул недовольно Свейн. — Иначе, она не соглашалась ехать!

— Кто? — Арн пытался логически просчитать ситуацию, в которую попали друзья, но ему явно не хватало информации. — И почему 'она'? Вы же должны были привезти к нам мастера по тоннельной вентиляции.

— Вот мы и везём, — с сарказмом доложил Фрост, так как ему говорить о случившимся, было немного проще, чем Свейну. — Вернее, она сама едет. В карете, так как в седле ей трудно.

— Почему? Ах, да, ростом не вышла, — догадался Арн.

— Ростом она, как раз даже нечего, а по их меркам, так вообще — дылда. Полукровка. Но, к верховой езде не привычна. У них там всё больше на дрожках, или прямо на телегах, невзирая на чин и звание.

— Так… Рассказывайте подробно, — Арн уселся на парковую скамью, предлагая жестом парням к нему присоединиться, — я весь внимание!

— П-ффф, — выдохнул Фрост, усаживаясь рядом и решая, под каким соусом подать своему правителю блюдо под названием 'Езжайте и привезите!'. Что рассказывать, а что не стоит его княжеского внимания. Вопросительно посмотрел на Свейна, который так и остался стоять, только каштан плечом подпёр. Тот обречённо махнул рукой, что обычно обозначало: 'была — не была', и стал докладывать: — Ну, к землекопам мы добрались без происшествий. Даже скучно было. Князь Влац принял нас, как дорогих гостей, выслушал, обещал посодействовать и… в качестве ответной услуги предложил жениться на его старших дочерях: Милице и Янице.

— Серьёзно?

— Серьёзнее некуда. Один из нас, между прочим, мог бы стать следующим князем маленького, но очень гордого княжества! Но мы устояли перед соблазном!

— Да! — решительно подтвердил Свейн.

— Тогда нас категорично попросили покинуть территорию не только дворца, но государства в целом, невзирая на дипломатическую неприкосновенность.

— Да, — снова поддакнул Свейн. — Выгнали, пихая прямо в эту самую неприкосновенность.

Парни переглянулись и глумливо осклабились.

— Конечно, пинками им было не совсем удобно, — пояснил Фрост, — хотя если попасть под колено…

— Ну, мы и поехали домой, — перебил его Свейн.

— Ага, зигзагами! — Арн хотел потребовать, чтобы его подданные перестали дурачиться, и рассказали обо всём без шуток, Фрост остановил его успокаивающим жестом, и продолжил почти серьёзно: — По дороге спрашивали, нет ли желающих посетить легендарный Гнёзд? За соответствующую плату, разумеется. Ну, и нашли девицу, довольно приятной наружности, и с очень обширными знаниями и опытом по интересующему нас вопросу. Если коротко, то зовут её Цухри, она серьёзный мастер, единственная дочь предводителя очень влиятельного клана, но… абсолютно не котируется как невеста в родном княжестве. Любителей нестандартной красоты, вроде её отца, женившегося на чужестранке, больше в Кох-и-Га… и так далее, не нашлось.

— Да уж… — Арн потёр ладонями лицо, не зная, радоваться или огорчаться в сложившейся ситуации. — И она поставила вам условие.

— Не нам, а конкретно Свейну, — доложил Фрост, — ибо только с ним она соглашалась покинуть родные норы. Что ты хочешь, любовь с первого взгляда! Свейн, не кидайся всякой дрянью! Ну и что, что это каштаны! Кто ж виноват, что красавицы всех мастей липнут к тебе как мухи… э-э, ладно, пчёлы, к этому… сладкому. Батюшка, между прочим, горячо поддержал желание дочки. Наверное, боялся внуков не дождаться. Да не кидайся ты, герой-любовник! А то рассказывать будешь сам! В общем, поженили их ещё быстрее, чем Ривера с Ингизой, блямбы какие-то на шеи повесили, и в дальний путь отправили, душевно благословив напоследок. Приданое, правда, дали богатое. Всё книги, да свитки старинные. Ну, и набор копательных принадлежностей, как водится.

— И что, — Арн с сожалением посмотрел на друга, который не пожалел собственное счастье положить на алтарь общего дела, — ты уже и брачные обязательства успел выполнить?

— Мы очень спешили, — Свейн криво ухмыльнулся, — а она оказалась очень покладистой девушкой. Едет себе потихоньку в Гнёзд в сопровождении Мерлоя.

Арн с чувством стукнул себя по коленям.

— Упырь вас задери, это ещё кто такой?!

— Молодой маг, которого мы отбили у озверевших лангайцев в Супоте, — пояснил Свейн. Всё, что не касалось его скоропалительной женитьба, он мог рассказывать спокойно.

— Та-ак, час от часу не легче! Что ещё за история с лангайцами?

— Вот сидим мы у себя в Гнёзде, как у Бога за пазухой, — издалека начал Фрост, — и не подозреваем, что в мире делается…

Оказывается, в последний год во всех странах увеличилось количество загадочных исчезновений людей, имеющих те или иные магические способности. Как правило, пропавшие были довольно молоды и одиноки. Трупов не находили, но иногда появлялась информация, что кто-то кого-то видел в Лангае. Те маги, у которых были родственники, сообщали, что получили заманчивое предложение от богатого раджи, и уезжали официально, и тоже с концами. Что затевали правитель Лангая и его вельможи, сказать никто не мог, но слухи ходили один ужаснее другого. От готовящейся всеобщей войны за мировое господство, до поиска бессмертия за счёт магической силы, забираемой у магов посредством таинственного и жестокого ритуала.

Похищением людей занимались банды наёмников. У них, скорее всего, были какие-то амулеты или вещества, воздействующие на магов, или среди них самих были колдуны. Пленённых людей они передавали лангайцам, изображающих купцов, а те уже переправляли свою добычу на родину. Вот от таких псевдокупцов и сбежал Мерлой, которого держали в уединённом особняке на окраине Ламсиона, столице Супота, небольшого государства, граничащего с Лигром на востоке. В полубезумном состоянии, то ли опоённый, то ли одурманенный неизвестным куревом, парень кинулся прямо под копыта лошадей проезжавших мимо всадников и попросил помощи.

Лангайцы набросились гуртом, ничего не объясняя нежелательным свидетелям их противоправной деятельности, с явным намерением увеличить количество живого товара в три раза, и получить бонус в виде двух рысаков редкой породы. Но жертвы попались вёрткие и свободолюбивые, и просто так пленяться не желали. Пока дженты из Гнёзда азартно отбивались от многократно превосходящего противника, беглец немного пришёл в себя, видимо, от свежего воздуха, и победно завершил эпохальную битву, усыпив лангайцев прямо в момент жаркой схватки. Те дружно попадали в дорожную пыль, как переспевшие сливы от хорошего дуновения ветра.

Победители решили не оставлять проигравших прямо на поле боя, и отволокли спящих в тот самый подвал, откуда так удачно удрал Мерлой, заперли покрепче, а рядом с особняком табличку повесили: 'Внимание! Проводится изгнание призраков. Просим не мешать работе специалистов. Приносим свои извинения за шум'.

Мерлой, только что окончивший Ламсионскую магическую бурсу с отличием, считался очень перспективным и талантливым чародеем. Он собирался открыть в столице контору по предоставлению различных магических услуг населению, но после этого похищения опасался, что наёмники от него не отстанут просто так, а второй раз ему сбежать не удастся. Парень с радостью согласился попрактиковаться в Гнёзде, где ни наёмники, ни лангайцы его не достанут.

— Пришлось немного задержаться в Ламсионе, пока Цухри не приехала, — закончил рассказ Фрост, — и теперь они держат путь в Митру.

— Думаете, те, кто его похитил, не будут искать беглеца на всех ближайших трактах? — Арн с сомнением посмотрел на друзей. — Если я правильно понял, лангайцы уже заплатили за него наёмникам! А терять свои денежки они, ох, как не любят!

— Пусть ищут, — ехидно усмехнулся Фрост, — мальчика… а едут две девочки!

— Что?! Вы его облачили в платье? — Арну стало жалко этого страдальца. Уж он-то прекрасно помнил, какое это удовольствие, трястись в карете, утянутым в корсет, с париком на голове, да ещё в обнимку с поклажей. — Хорошо, что у них нет пудры. Несчастный парень!

— Между прочим, парень он, может быть, и несчастный, а вот девица получилась прехорошенькая! — Фрост изобразил верхние женские прелести довольно внушительных размеров. — Цухри из него такую милашку сделала, что впору цветочки дарить и комплименты отвешивать очаровательной дженне!

— Ты его и так засмущал, — сдал друга Свейн. — Этот шутник, между прочим, на полном серьёзе собирался представить тебе молодых дженн как наших жён!

— Чтобы я поседел преждевременно? — Арн с укором посмотрел на Фроста.

— Ибо! — многозначительно произнёс тот и заржал, как молодой жеребец.

Друзья его дружно поддержали. Отсмеявшись, приближённые к телу правителя поинтересовались, а что нового произошло в родной долине в целом и у князя в частности.

— Как у вас обстоят дела с Анхой? — поинтересовался Свейн. — Помнится, когда мы уезжали, между вами зарождались некие чувства…

Теперь пыхтеть и откашливаться пришлось Арну. Его отношения с Наксатрой были так запутаны, что он и сам не мог понять, где желаемое, а где действительность. И уж тем более не мог это доступно объяснить.

— Всё сложно, — со вздохом признался он друзьям. Те с любопытством ждали продолжения. — Анха, по необходимости меня любит… Не смотрите так! Мы не успели с гадаром, вот ей и приходится спасать меня своей любовью!

— А ты, значит, мужественно терпишь? — скривился Фрост.

— Вот именно, терплю — язвительно прокомментировал Арн. Друзья прекрасно поняли, что именно он имел в виду. — Девушка, о которой можно лишь мечтать, готова ради меня на всё, а я должен оставаться холодным, неприступным и бесчувственным истуканом, потому что так нужно для продолжения династии и всеобщего благополучия! Меня только никто не спрашивает, чего я хочу!

— И чего ты хочешь? — Свейну, как и Фросту, ответ на этот вопрос был абсолютно не нужен. И так всё было понятно. — Вернее, кого… Арн, неужели из этого положения нет выхода?

— Почему же, — его светлость состроил горько сожалеющую мину, — поменять религию, ввести многобожие и завести харам.

— В долине тебя не одобрят. А почему ты не можешь жениться на Анхе? Что, Наксатра не имеет права стать чьей-то женой?

— Про это я ничего не знаю, — признался Арн, — а вот то, что у Звёздных дев рождаются только дочери, мне матушка все уши прожужжала. Но, мне же нужен наследник! Как же можно без наследника?!

— Действительно, — задумчиво согласился Фрост. — А это точно, что только девочки? Может, они мальчиков тоже рожают, но… пристраивают их потом куда-нибудь? Ты у Анхи об этом не спрашивал?

— Нет… Как я могу задавать ей такие вопросы, если не собираюсь жениться… и вообще, Фрост, я и так не знаю, как мне правильно себя с ней вести! Ты ещё тут со своими советами!

— И хочется, и колется…

— Ты бы уж молчал, Свейн, — зло буркнул Арн, — Ситра тебя чуть взглядом не испепелила!

— Я сделал свой выбор, — в тон ему ответил Свейн. — Она — благородная дженна, а я…

— А ты безродный нищий, покусившийся на сокровище!

— Парни, не надо ссориться, — остановил их перепалку Фрост. — И без ваших выяснений, кто прав, кто виноват, ясно, что с любовью у нас ерунда получилась, не то, что у Ривера.

— Фрост, а у тебя-то какие проблемы? — устало усмехнулся Арн. — Пейзанки не дают?

— Мне ваших проблем вполне хватает! — огрызнулся тот. — Одному должность не позволяет, другому происхождение, все в итоге страдают. Ей богу, уйду от вас в монастырь!

— В женский, надеюсь, — более миролюбиво улыбнулся Арн. Ситуация с Наксатрой его начинала доставать, но он ничего не мог поделать со своим, всё более разгорающимся чувством. И, чем больше ему твердили, что Анха ему не подходит, тем больше хотелось доказать обратное. Но, он же дал слово матери. И всем интересующимся чуть ли не клялся, что его не трогает любовь девушки, что он ей просто благодарен за помощь и заботу. А у самого внутри всё трясётся, когда просто упоминают её имя, а уж когда она рядом… Вот так вот уберёшь одну причину сумасшествия, как тут же образуется другая. И только чувство юмора хоть как-то нивелирует неразрешимую ситуацию. — А мы к тебе в гости будем ездить.

— Милости прошу.

Коронация нового правителя Гнёзда прошла в нервозной спешке. Обряд был сокращён по максимуму, дабы только соблюсти необходимые формальности. Немногочисленные присутствующие, которые не поддались всеобщему ажиотажу, и не кинулись запасаться обновами к предстоящей королевской свадьбе, даже заскучать не успели, так быстро церемониймейстер зачитал королевский указ о вступлении в права нового вице-короля автономного княжества, сам же произнёс слова торжественной клятвы, Арн только и сказал: 'Клянусь!'. Его величество Ранхус пятый быстренько водрузил на голову коронуемого золотой венец, поздравил с назначением и бесцеремонно попросил всех покинуть помещение. Такая негостеприимность была обусловлена всё той же спонтанной свадьбой Ингизы и Ривера, которая должна состояться буквально через два дня. Времени на подготовку практически не было, а дел как раз было по самую маковку. Затянуть стены большого парадного зала красным атласом и украсить цветами, бантами, гирляндами и прочей, праздничной мишурой. Срочно изготовить и развесить по дворцу штандарты королевства Навакр, в знак почтения, уважения и дружбы навек. Отмыть все витражи, сменить ковровые дорожки, вытрясти портьеры… в общем, дворцовые службы были подняты, как гвардейцы по тревоге. Началась такая беготня и суета, что все, кто мог покинуть дворец на время приготовления к свадьбе, сделали это незамедлительно.

Арна с друзьями пригласил в Тисовый дворец Шарль. Переезд принцепса с разросшимся семейством как раз совпал со стихийным бедствием, обрушившимся на резиденцию короля. Но не только в Радужном дворце кипела и бурлила работа. Все портные Тагриды хватались за голову от обилия заказов. Столичная знать, озаботившаяся новыми нарядами к грядущему празднеству, давала двойную, тройную и даже пятерную цену за срочный пошив. Купцы, торговавшие тканями, радостно подсчитывали барыши, обувщики под шумок продавали залежалый товар, мастерицы оптом отмеряли кружева, ювелиры, модистки, парикмахеры, белошвейки — все были загружены работой. А счастливчики, которые надеялись получить приглашение на саму церемонию бракосочетания, метались по столичным лавкам в поисках достойного подарка молодожёнам.

Казалось, что в ближайшие дни Тагрида спать не собиралась.

— Ну и стихийное бедствие вы учинили, ваше величество, — усмехнулся Арн, отходя от окна светлой гостиной, в которой они коротали вечер, — несмотря на мирный договор. Народ, слово помешался! За все годы военных действий между Навакром и Лигром был нанесён меньший урон в денежном эквиваленте, чем ваша предстоящая свадьба.

Король Навакра, которого надлежало принимать во дворце, пока не будет организовано посольство, но который по этическим соображениям не должен был находиться с невестой под одной крышей до свадьбы, тоже был приглашен в гости к Шарлю. Тисовый дворец был небольшим и уютным, но располагался в самом центре столицы, не имел прилегающего парка, отчего городской шум легко проникал в его помещения. Но молодых обитателей дворца это не особо заботило.

— Это и есть мой коварный план, сознаюсь! — радостно сообщил Инис, попивая рубиновое вино, развалившись в огромном кресле. — Именно так всё и задумывалось!

— У тебя всё сбылось? — уже серьёзно поинтересовался Арн, усаживаясь напротив короля Навакра в такое же монументальное кресло эпохи Ранхуса второго, обитого тонкой, позолоченной кожей.

В гостиной они остались вдвоём. Емина, нервничавшая всю последнюю неделю, так много принимала успокоительного, что была похожа на сомнамбулу. Принципсиону дружно заверили, что не заскучают без неё, найдут, чем себя развлечь, а при необходимости озадачат слуг. Старательно пряча зевоту, Емина ушла отдыхать. Свейн и Фрост, спешившие на коронацию друга и проведшие в сёдлах больше суток, последовали её примеру. Гостеприимный хозяин, многократно извинившись, отправился проведать свой харам. Анха осталась во дворце отца, но обещала заглянуть в Тисовый дворец попозже. Так что двум молодым правителям никто не мешал поговорить с глазу на глаз о насущном и вечном.

— Всё. Даже, больше, чем всё, — Инис поставил бокал на невысокий столик, такой же старинный, как и кресла, и внимательно посмотрел на собеседника. — У тебя, я так понимаю, проблемы ещё остались?

— Хм… Проблемы никогда не заканчиваются, — философски изрёк Арн, наливая в бокалы ещё вина.

— Я имел в виду те проблемы, из-за которых ты позвал Наксатру.

— Да я, собственно, даже не понял, как это получилось, призвать Звёздный Талисман, — признался Арн и пригубил вино. — Как-то само собой…

— Само собой?! — эмоционально, даже с некоторым упрёком, переспросил Инис. — Ты это серьёзно? — Арн кивнул. — И она пришла… Да ты везунчик!

— Везунчик? Может быть. А что, существуют какие-то правила?

Инис посмотрел на Арна с укором. Ну, нельзя же быть таким беспечным!

— Разумеется! И правила, и обряды…

— Расскажешь? Мы же с парнями думали, что это только красивая легенда, про звёздных женщин, которые посещают правителей, да и то один раз в столетие. А оказалось, что волшебство — оно рядом…

Король Навакра молчал несколько минут, размышляя о том, что так же, как и Арн, думали многие, хотя нуждались в помощи. И только он поверил в то, что Наксатры — это не выдумка, не сказка для взрослых мальчиков, это реальная возможность изменить свою судьбу, надо лишь всё сделать правильно.

— Что ж…

У них много имён: Наксатры, Звёздные девы или Звёздные Талисманы, дочери Бастры, Бегущие-по-Лучу, Дважды дающие Жизнь, Лунные кошки и прочие вариации на тему ночного неба. Народная молва приписывает им такое количество волшебных качеств, что впору считать этих женщин полубогинями. Перемещаются по лучам света. Рядом с ними всё цветёт и плодоносит, от обычной яблони до бесплодных женщин. Вода наделяется живительной силой. Больные исцеляются. И сами они имеют девять жизней. Мужчины, познавшие любовь Наксатры, получают дар от богини Бастры. Что это будет, никому неизвестно, каждый счастливчик получает то, в чём больше всего нуждается. Но зачастую, это просто возможность жить, ибо подопечные очень часто подвергаются такой опасности, как покушение.

Существует ритуал призвания Наксатры. Сначала нужно искренне, всей душой поверить в их реальность и могущество. Затем обозначить причину, по которой требуется помощь. Звать Звёздную деву лучше в полнолуние, и, как только она появится, произнести слова верительной клятвы на своём оружие. При соблюдении этих правил помощь Наксатры наступает очень быстро, иногда, в течение нескольких недель. После того, как проблема решена, Наксатра уходит, но всегда её можно снова призвать, ибо связь между ведомым и смотрящей не прерывается вплоть до чьей-либо смерти.

— Инис, значит, твоя проблема с гадаром решилась?

— Решилась, причём, окончательно и бесповоротно. И теперь от присутствия Ксоры это не зависит. Я не снял гадар, но для моего наследника уже сделали другой, заряженный праной. Так что бич рода больше никогда не будет терзать мою семью!

— Да?.. Как же ваши жрецы согласились на это?

— А кто их спрашивал, — усмехнулся Инис. — Я переделал гадар в наручье, — он похлопал левой рукой по плечу правой. — А в ларец положили тот, что мне сделал очень хороший мастер.

— Кто же зарядил его праной, если жрецы не догадались о подмене?

— О, это абсолютно невероятное существо, Арн! Богиня Бастра лично поучаствовала в этом процессе. Знаешь, я ведь очень опасался за исход. Планировал, изучал возможности, что-то предпринимал, но допускал, что ничего из моей затеи не получится. Отец ведь мог отречься в пользу какого-нибудь дальнего родственника, который разделял его идеи, и никакая Наксатра не помогла бы мне стать королём, воплотить свои замыслы, жениться на Ингизе…

— Ты допускал, что отец может так поступить?

Инис прекрасно понял, о чём спрашивает Арн.

— Не забывай, что наш бич рода бил по всему организму, но по какой-то причине не затрагивал голову. Мой отец в последние годы был полной развалиной с ясной, здравомыслящей головой!

— Да, а мой был здоров как вол, но абсолютно невменяем, — закончил его мысль Арн. — И я не хочу повторить его судьбу!

— Аналогично… — парни задумались каждый о своём. Через несколько минут Инис вдруг начал говорить. Тихо, словно сам себе, пристально глядя в бокал, наполненный волшебной жидкостью, развязывающей языки. — Я понимаю отца, его злость, вечное недовольство, подозрительность. Полностью зависеть от других людей, когда тебе нет и пятидесяти, видеть их жалость, постепенно переходящую в презрение… Понимаю, но простить не могу, — он одним глотком допил вино и продолжил: — Он орал на всех без разбора. Для него не было правых. Виноват, не виноват… получи поток грязных оскорблений и ругательств, и иди исполнять свой долг во славу справедливого самодержца. Но больше всего доставалось моей матери. Она ежедневно проходила через ад обвинений в изменах, разврате, непрекращающейся похоти и желании его смерти. И делалось это обязательно в присутствии свидетелей, которые должны были с готовностью подтверждать все обвинения. В конце концов, сердце её не выдержало. Я тогда впервые увидел, как он плачет от бессильной злобы, от невозможности это изменить, от осознания собственной вины. Это было ужасное, и, в то же время, жалкое зрелище! После похорон мы с ним и разругались вдрызг. Он выгнал меня из дома, обещал лишить наследства, считал предателем и маменькиным сынком… М-да… А ведь он любил маму… Моя королева никогда не услышит от меня ни одного дурного слова в свой адрес.

Арн подумал, что Ингиза дорого бы заплатила за то, чтобы услышать исповедь будущего мужа и его неожиданную клятву.

— Ты её любишь?

Инис поднял глаза на Арна, сморгнул, словно очнулся от забытья и более привычным, насмешливым тоном осведомился:

— Что, опять ревнуешь?

— Нет, скорее хочу разобраться с самим собой. Подумал, может ты… а, забудь!

— Ты боишься своих чувств к Анхе, — догадался Инис, улыбаясь. От недавней меланхолии не осталось и следа. — Ты же у неё первый, Арн! Это невероятная удача! Это… бесценный дар!

— Я понимаю, но у нас, как и у вас, моногамия, и я не хочу оскорблять её недостойными поступками! — Арн тоже допил вино и довольно резко поставил свой бокал на стол. Тот жалобно тренькнул, но не рассыпался на осколки. — Я люблю её, но скрываю это.

— Ты чудак, Арн. Нельзя скрыть от Наксатры свои чувства, — взгляд вице-короля Гнёзда, полный удивления, и какого-то священного ужаса побудил Иниса дать развёрнутое объяснение. — Ты забываешь, что эти женщины, как правило, приходят к властителям, которым в силу профессии приходится за невозмутимой маской скрывать то, что творится в душе. Врать, когда этого требуют обстоятельства, улыбаться, когда хочется убить, показывать радушие противным тебе людям, или казаться непробиваемым и бесчувственным, когда хочется разрыдаться. Они это знают и не обращают на такие вещи внимания. Но зато отлично ощущают, какое у тебя настроение, чего ты действительно хочешь, что любишь, а что нет.

— Перестань, — сдавленно выдохнул Арн, закрыв лицо руками. Если правда то, о чём сейчас рассказал Инис, то как он теперь будет смотреть в глаза Анхе? Ведь его мысли в её присутствии практически всегда имели одну направленность: стиснуть в объятиях, повалить на ближайшую удобную поверхность и далее, по нарастающей. И при этом умудряться изображать безразличного кавалера, которому претят нежности.

— Что, не знал об этой особенности? — Арн отрицательно мотнул головой, не меняя позы. — Не переживай. Я думаю, Анха понимает, почему ты так поступаешь, и не обижается на тебя.

— Она, может и не обижается, но я-то сам как себя чувствовать должен? Мать ещё со своими запретами! На самом деле, невесту что ли поискать?

— Поищи, — почему-то грустно согласился с ним Инис, — может, отвлечёшься… на время.

— Ты так это сказал, будто знаешь, от чего я собираюсь отказаться. Не устоял перед прекрасной Ксорой?

— Устоял. А если тебе так любопытно, спроси короля Ранхуса! — хохотнул Инис. — Он точно знает.

— Что ты должен узнать у папы? — весело спросила Анха, неожиданно появляясь в гостиной.

— Что больше всего любят Звёздные Талисманы? — тут же нашёлся Инис. — Он хочет сделать тебе подарок, но затрудняется с выбором.

— Правда?! — просияла девушка.

Арн, ошеломлённый внезапным появлением Анхи, словно дар речи потерял. Только что и смог, кивнуть одобрительно.

— Проси! — подмигнул ей Инис.

— Астрономическую трубу, — тихо прошептала девушка, изливая на Арна почти осязаемую благодарность.

— Вот видишь, а ты сомневался! — король Навакра чувствовал себя, как победитель. — Девушки любят подарки.

— Завтра, — пообещал Арн, обескураженный простой мыслью, что его Наксатра, действительно, как обычная девушка может иметь какие-то желания, мечтать об украшениях и прочих безделушках. А он даже не подумал об этом. — А больше ты ничего не хочешь? Давай, завтра вместе поездим по лавкам, посмотрим.

— Завтра, Арн, в городе будет не протолкнуться.

— Точно! Тогда, после свадьбы.

* * *

За завтраком в Тисовом дворце собралось много народу. Сам гостеприимный хозяин, его пять жён, король Навакра, вице-король Гнёзда с друзьями, и обе Наксатры. Разговор крутился вокруг единственной темы — королевской свадьбы. Обсуждали новости, уже появившиеся слухи и сплетни, правила церемонии, и, разумеется, наряды.

Емина сообщила, что платье для Ингизы сшили ещё на прошлой неделе, и невеста будет просто восхитительной. Подробностей не выдавала, но очень выразительно смотрела на будущего родственника, словно любящая матушка на драгоценное чадо. Романтическая история двух влюблённых её так взволновала, тем более что страдания инфанты она разделила сполна, и счастливое завершение радовало её почти так же, как Ингизу. У неё тоже уже была модная обнова, она же знала о предстоящем торжестве.

Харамные жёны поджали губки, так как их на свадьбу, скорее всего не пригласят. Что поделаешь — статус не позволяет красоваться на международных мероприятиях. Знали, на что шли.

— Анха, а ты в чём пойдёшь? — беззаботно поинтересовалась Емина.

Девушка растерянно посмотрела на Арна, потом на мать.

— А я должна идти?

Если харамные жёны допускались хотя бы на внутренние, так сказать, домашние празднества, то харамных дочерей не показывали никогда и ни кому. Анха всю жизнь прожила с этим постулатом и даже помыслить не могла о том, что её пустят на такое грандиозное событие. Направляя дочерей в Альс, король Ранхус нарушил древнее непреложное правило.

— Ты хочешь? — Арн мысленно обругал себя за то, что опять упустил важное обстоятельство. Он был уверен, что Наксатра будет с ним на свадьбе, но о наряде для девушки даже не подумал. А она, оказывается, не думала о предстоящем торжестве вообще.

— Я не знаю, — пожала плечами Анха. Для многих её сверстниц покрасоваться на балу, пофлиртовать с кавалерами, потанцевать в своё удовольствие, было пределом мечтаний. Именно эти мысли отразились на лицах харамных жён Шарля. Но для Наксатры эти прелести жизни не имели никакого значения. — Мама, как ты думаешь?

— Не стоит тебе туда ходить, — категорично заявила Ксора. Всё взоры дружно устремились на старшую Наксатру. Из предыдущего разговора было понятно, что сама она собирается сопровождать своего ведомого на церемонию бракосочетания, дабы оградить молодожёнов от возможных посягательств в виде различных проклятий, порч и прочей гадости, на которые так охочи некоторые обиженные люди. Как можно упустить такую великолепную возможность и не нагадить ближнему в момент, когда тот счастливо безмятежен? Ей пришлось признаться. — Я не хочу, чтобы тебя видел посол Лангая…

— А что с Лангаем? — медленно, но очень требовательно произнёс Арн. Лицо его сделалось жёстким, лоб прорезала глубокая вертикальная складка, желваки несколько раз воинственно дернулись. Некоторым, особо впечатлительным дамам, даже сделалось дурно от его, столь сурового преображения, но на это никто не обратил внимания. Все заинтересованно ждали ответа Ксоры. — Это важно!

Старшая Наксатра, не мигая, смотрела в глаза Арна, словно считывала таким способом нужную информацию. Напряжение нарастало. Посвящённые в историю с лангайскими псевдокупцами уже рисовали в своём воображении жуткие картины. Непосвященные не уступали им в фантазиях, но их предположения были весьма далеки от истины.

— Ваше высочество, — наконец, обратилась Ксора к Шарлю, продолжая смотреть на Арна, — можно воспользоваться вашим кабинетом для приватной беседы?

— Разумеется, — взволнованно ответил хозяин дворца. — А я могу присутствовать…

Этот вопрос хотели задать все, но у Шарля такое право было сразу по нескольким причинам. У прочих же было только любопытство, и они промолчали. Кроме Иниса.

— Если это не государственная тайна Лигра, то я тоже хотел бы быть в курсе, если не возражаете?

— Идёмте, — Арн поднялся первым. — Парни, вы тоже с нами!

Оставшись без внимания мужчин, харамные девушки тут же оживились. На Анху посыпались со всех сторон вопросы:

— Ты, в самом деле, не хочешь идти на свадебный бал? — удивлённо вытаращила глаза Наиза, яркая блондинка, родом из Салаза.

— Анха, а зачем ты должна была ехать в Лангай? — этот вопрос задала Теодора, девушка рассудительная и образованная. Несмотря на свою, слегка полноватую фигуру, она была необычайно очаровательна, как и многие представительницы Колдовы. Ситра хорошо знала профессорскую дочь, и первой порекомендовала её в харам Шарля, резонно полагая, что умная жена никогда не будет лишней в семье.

— Анха, а ты тоже Наксатра? И твоя мама? — с горящими от любопытства глазами, поинтересовалась Миляна. Рыжеволосая, необычайно подвижная, со звонким, как колокольчик, голосом, она очень отличалась от прочих харамных жён своим, по-детски, непосредственным поведением. Прыгала и хлопала в ладоши от радости, хохотала, если было весело, искренне удивлялась чему-то новому или необычному. Вот и сейчас её интересовали не интриги, не свадьба, а живые женщины из легенды. — А как вы ходите по лучу?

— Ты консультации даёшь? — бесцеремонно вопросила четвёртая одалиска Шарля, смачно откусывая от тоста. Панита ко всему подходила основательно и с максимальной выгодой для себя. Вот и сейчас её интересовали подробности некоторых специфических знаний, которыми обладали харамные дочери Ранхуса пятого. — Я заплачу!

Принцепсиона бросила на Паниту быстрый взгляд, в котором промелькнуло нескрываемое недовольство.

— Анха, нам надо поговорить, — задумчиво произнесла Емина. Настроение её кардинально изменилось в секунду. Только что она излучала воодушевление, и тут же сникла, опустив голову, и глядя куда-то в пол.

Анха ответила всем сразу, но так скупо, что некоторые обиделись.

— Не хочу. Не знаю. Наксатра. Не по лучу, а в луче. Не даю. Ваше высочество, я готова с вами поговорить.

Емина улыбнулась с грустной благодарностью, и пригласила Анху в свой будуар.

— Высокомерная девица, эта Анха, — охарактеризовала ушедшую Наксатру Панита, продолжая хрустеть тостом. — Что ей, жалко, что ли? Я же в постель к её Арну не лезу.

— Ты бы уж при Емине не вела себя так нагло, — посоветовала Теодора. — Она, всё-таки, первозаконная жена, и у неё есть власть над Шарлем, в отличие от нас. Выгонит тебя из харама, стыда не оберёшься!

— Хэ… — усмехнулась Панита, намазывая себе следующий тост джемом, — вот рожу первого наследника, и посмотрим тогда, кто кого выгонит!

Три девицы поражённо ахнули, потрясённые заявлением четвёртой.

В будуаре Емины обсуждался тот же вопрос. Наследник для Шарля. Несчастная принцепсиона никак не могла забеременеть, хотя муж очень старался. Придворные медики не находили в супругах никаких болезней или отклонений, но долгожданное событие всё никак не наступало. Теперь же, когда у Шарля появились харамные жёны, Емина неожиданно поняла, что именно она упустила, когда предлагала мужу завести одалисок. Не зря правители собирают свой харам после пяти — шести лет супружества, когда вопрос с наследником решён. Есть в этом глубокий смысл и рациональность. А она сразу не сообразила, и никто не посоветовал, не отговорил от необдуманного шага.

Королевскую семью можно понять. Им, по большому счёту, безразлично, от какой жены родится наследник, от первозаконной или от харамной. Главное, чтобы здоровенький был. Но Емине не хотелось пребывать на вторых ролях, будучи принцепсионой, а в будущем — королевой.

Вот она и решила посоветоваться с Анхой. Ведь легенды гласят, что одно лишь присутствие Наксатры творит чудеса.

— Я не могу ответить на ваш вопрос, ваше высочество. Не огорчайтесь, — Анха бросилась утешать, готовую расплакаться, принцепсиону. — Это, не потому что я не хочу. Просто, Наксатры не могут подключиться к судьбе мужчины, пока он нас не позовёт! Понимаете?

— Шарль должен призвать Наксатру? — в голосе Емины затеплилась надежда.

— Да.

— И-и… кто это будет? Ты или Ксора?

— Не знаю. Мама говорит, что обычно приходит та, что ближе, но у которой нет постоянного ведомого. Так что, скорее всего, это будет мама. Давайте, мы её спросим, как только они освободятся.

Но, спросить что-либо у Ксоры, не было никакой возможности. Она ушла. Прямо из кабинета Шарля, оставив мужчин в глубоких раздумьях. Их вид сильно озадачил Анху и Емину, но у каждой была своя причина.

— А где Ксора? — принцепсиона, только что обретшая душевное равновесие, снова расстроилась. Ей казалось, что промедли она ещё хоть минуту, всё пойдёт по плохому сценарию.

Анха ничего не спрашивала. Она чувствовала раздражённое состояние Арна. А отсутствие матери говорило о том, что Ксора срочно куда-то удалилась. Это означало лишь одно: проблема возникла нешуточная, и их сил недостаточно, чтобы её решить.

— Милая, не волнуйся, она скоро вернётся, — утешил жену Шарль, чутко отреагировавший на состояние Емины. — Ты чем так огорчена? — взгляд свой, тем не менее, он обратил на Анху. — Что случилось?

— Наследник, — Наксатра недоумённо пожала плечиками. Неужели принцепсиона не обсуждала этот вопрос с мужем?

— Что, наследник? — не понял Шарль. Он точно знал, что Емина не беременна. Так что же так могло её расстроить?

— Вам нужна помощь, — пояснила Анха.

Шарль покраснел, не то от возмущения, не то от смущения. Обсуждать столь интимные вопросы при таком скоплении народа было для него крайне неприятно. Мало ли что подумают гости. Как бы насмехаться не начали над его мужской силой, или не решили, что он больной. Но, никто из присутствующих не заулыбался, никто не начал давать советы.

— Порча? — неожиданно спросил Арн. — Что Хуакин говорит?

— Ничего. Заклинание какое-то пробормотал, вонючим веником помахал, чем-то окропил и развёл руками, — Шарль успокоился, поняв, что насмешек и ехидных взглядов не будет. — Если честно, я вообще не знаю, зачем отец прикормил этого… — он очень хотел сказать: 'тупого проходимца', но королевское воспитание не позволило, — неквалифицированного джента. Даром жалование получает, но гонору!

— Королева Корлетта его очень ценит, — грустно поведала Емина. Свекровь ей буквально темечко проклевала своими восторженными рассказами, как помог ей когда-то этот достопочтенный, и, без сомнения, могущественный маг! Ведь именно благодаря его стараниям она смогла родить Шарля и Ингизу. Если бы не он!.. На закономерный вопрос, почему же этот могущественный чародей не может помочь им с Шарлем, королева обычно оскорблённо поджимала губы и гневно, сквозь зубы, цедила что-то о недостойных, неверующих и неблагодарных. — Вот он и ведёт себя, как будто ему все обязаны. Особенно ты, Шарль.

— Я?! Ты это о моём рождении? Отец считает совсем иначе. И я согласен, что тут нужна помощь Наксатры. Я сам попрошу. Анха?

— Лучше, чтобы помогла мама. Я не могу покидать Арна.

— Ваше величество, — обратился Шарль к Инису, — я правильно понял, что дженна Ксора в данный момент является именно вашим Звёздным талисманом?

— Правильно. И мне есть, что вам сказать, ваше высочество! — Инис решил, что ему стоит поделиться с Шарлем сведениями о том, как правильно призвать Накстару, чтобы не вышло, как у Арна, спонтанно и самодеятельно. — На ушко.

Ксора вернулась через несколько часов, деятельно разгневанная, и настроенная очень решительно. Заинтересованные лица, включая Анху, но исключая всех жён Шарля, собрались в его кабинете, чувствуя себя заговорщиками. Инис, едва успевший вернуться от будущего тестя, гордился своей расторопностью Ему, безусловно, всё потом рассказали бы, но, услышать самому, не одно и то же, что выслушать пересказ. Да и вопросов не задашь. А ведь вопросы, наверняка будут.

Сведения, которые удалось получить Ксоре, по устоявшейся традиции, были плохими и хорошими. К хорошим относились следующие: богиня Бастра в курсе замысла лангайцев и принимает необходимые меры. Странное призвание Анхи Арном дело её рук. Юная Наксатра получила ведомого и, в результате, не поехала в Лангай. Брамин, которому последние годы Ксора помогала восстанавливать в Сибожорадже храм Наксатры, и который приглашал её дочь послужить там жрицей, никаких тайных замыслов не имел. Но, кто-то из его окружения, воспользовался обещанием Ксоры привести дочь, и хотел использовать юную Наксатру совсем по другому назначению. Плохой новостью было то, что выяснить, кто это был, на кого он работает, пока не удалось. Совсем плохой новостью было имя — Исенгар.

— Исенгар? Что-то такое вертится в голове, — Шарль озвучил общую мысль, — но вспомнить не могу.

— Исенгар… — в тот же момент тихо пробормотала Анха, холодея от ужаса. В отличие от мужчин, она прекрасно помнила, чьё это имя, какие легенды с ним связаны, и что будет, если Исенгар вернётся в этот мир. — Волчица… — одними губами.

— Дженна Ксора, прошу, объясните нам, — Арн с тревогой наблюдал, как меняется в лице Анха, — что не так с этим Исенгаром?!

— С этой, — машинально поправила его Ксора. — Исенгар — это вторая часть сущности изначального творца.

Существует некая сущность — первооснова, обладающая определённым набором качеств. Некоторые из этих качеств на конкретных этапах начинают ей мешать. И тогда эта сущность, обладающая безграничной властью над миром, и над собой, в том числе, решает отделить от себя ту часть, которая препятствует достижению цели. Таким образом, из единого целого появились две половинки.

— Мать и отец, — тут же предположил Инис.

— Не совсем так. Люди просто интерпретировали разделение создателя в понятные им образы и создали культ.

— Тогда, что,добро и зло? — озвучил гипотезу Шарль. Ведь именно в таком контексте всплывали воспоминания, вызванные именем Исенгар.

— И это не соответствует действительности, — не согласилась с ним Ксора. — Понимаете, не существует абсолютного добра, как и абсолютного зла. Всегда найдётся кто-то или что-то, для которого добро — есть воплощение зла, и наоборот. Вот хищник поедает свою жертву. Зло — для жертвы, добро — для хищника. Корова пасётся на лугу и уничтожает растения, давит, попавшее под копыто гнездо пичуги. Человек сеет хлеб, взрывая землю, и разрушает убежища насекомых, мышей и кротов. Даже пчела, собирающая мёд, и кажущаяся просто воплощением добродетели, так как приносит лишь пользу всему окружающему, таит зло в самой себе.

— Но, как же, свет и тьма, тепло и холод, жизнь и смерть, наконец! — выпалил Фрост, и осёкся. Они со Свейном старались вести себя незаметно в столь высоком обществе. Отвечали на вопросы, когда их спрашивали, но сами вопросов не задавали, как бы не хотелось. Ведь, одно дело, общаться с другом детства, пусть и вице-королём, совсем другое, с королём соседнего государства и наследником своего. Хотя, в Альсе они вели себя с Инисом несравненно вольнее. Но то было в Альсе.

На его смущение никто не обратил внимания, так как спросил он как раз то, о чём задумались все остальные, но не успели сказать.

— Вам кажется, что это обратные стороны друг друга, антиподы, но это не так. Противоположность — это верх и низ, право и лево. А тьма не есть противоположность света, это просто его отсутствие. Холод — недостаток тепла. Свет и тепло не всегда несут с собой добро. Свет может безжалостно выжечь, и тогда спасением является та самая тьма, которую люди так боятся и считают чем-то ужасным. А излишнее тепло способно погубить с не меньшей вероятностью, чем холод. Да и жизнь некоторых созданий вызывает лишь омерзение. Смерть… тоже не конец, а только этап на пути… Так и Исенгар не является обратной стороной Бастры, как думают лангайцы.

— А что думают лангайцы? — Арну показалось, что между губ Ксоры мелькнули клыки. А вдруг, в моменты спонтанного гнева или опасности Наксатры могут оборачиваться хищными кошками? Очень хотелось об этом спросить, но он удержался.

— Они думают, — спокойно продолжила Ксора, умело скрыв свой гнев, — что могут обуздать волчицу Исенгар, в которой заключена разрушающая энергия хаоса. Именно эта энергия не позволяла Первооснове упорядочить создаваемые миры. И именно поэтому Исенгар поместили в пространство, которое люди называют преисподней, сковали ста двадцатью одной зачарованной цепью. Но, даже оттуда иногда доносится её свирепый рык, и этот мир отзывается трепетом.

— Землетрясения? — сейчас первым догадался Шарль.

— Да. Землетрясения, извержения вулканов, гигантские волны, смерчи и ураганы. Всё это порождения грозной Исенгар. И лангайцы вознамерились освободить волчицу.

— Зачем?! — дружно высказались присутствующие.

— Они думают, что освобождённая тёмная богиня будет им служить, как служат цепные псы, не понимая, что стихию нельзя удержать на привязи, если только сам не обладаешь достаточной силой.

— На что же они надеются? На тех магов, которых похищают по всему миру? — всё встало на свои места: странные криминальные действия лангайцев, их великая цель и безумная идея. Арн возблагодарил богиню Бастру, за то, что она так своевременно направила к нему Анху и, судя по всему, помогла спастись Мерлою. Иначе, так и не узнали бы они, какая опасность нависла над миром.

— Нет, маги им нужны, чтобы разбить оковы, удерживающие Исенгар.

— А они смогут? — засомневался Шарль. Пример мэтра Хуакина слишком ярко стоял у него перед глазами, а этот джент имел весьма посредственную квалификацию в специальности, которой занимался.

— Лангайцы уверены, — голос Ксоры приобрёл металлическое звучание. Всё-таки раздражение, которое она так тщательно скрывала, прорезалось наружу, — что некрос магов достаточно ядовит для этого.

В кабинете повисла тишина. Одно дело считать, что маги, пусть и по принуждению, должны будут творить какие-то магические ритуалы, чтобы выпустить на свободу вселенский хаос. И совсем другое, наверняка знать, что их всех принесут в жертву этому хаосу.

— А зачем им понадобилась Наксатра? — с тихим ужасом спросил Арн. Он уже был готов хватать Анху, срываться с места, мчаться в Гнёзд и прятать её в самой глубокой штольне, чтобы ни один человек не смог туда добраться.

Ксора посмотрела на него одобрительно, словно прочла мысли. Но пояснения её снова всех повергли в шок.

— Это сосуд, тело для Исенгар. Не один человек не выдержит первородной сущности. Молодая Наксатра же, ещё не тратившая силы на рождение ребёнка, но уже достаточно взрослая, годится для этих целей, — ужас в глаза слушателей заставил Ксору тут же внести ясность в этот вопрос. — Но, это всё только предположения. Ведь Исенгар закована с начала времён, и, разумеется, никто и никогда не пытался её освободить. Мне кажется, что это не по силам даже Бастре, но я не спрашивала её.

— Тогда, мне ничего не угрожает, — взбодрилась Анха, которая уже была готова забиться в какой-нибудь труднодоступный уголок. Или это слишком громкие мысли Арна заставили её так думать.

— Стать сосудом для Исенгар тебе не грозит, — согласилась Ксора, — а вот опасаться наёмников и лангайцев всё-таки стоит. Если эти фанатики поставили себе цель, то будут переть к ней с упорством потерявшего разум слона. Тебе всё равно грозит опасность Анха, так как завтра на свадьбе я должна буду сказать дженту Юсташ-Кину, что ты в Лангай не поедешь, так как он обязательно спросит.

— А если он начнёт угрожать тебе? Или, вообще, попытается похитить?!

— Я им не нужна. Да и поймать Наксатру очень трудно. Не переживай.

— Мне кажется, надо всё рассказать отцу… э-э, его величеству, — от того, чтобы немедленно отправиться в Радужный дворец, принцепса останавливала лишь грядущая свадьба сестры. — Завтра, после бала, — Инис подумал о том, что короля, возможно, и не стоит пока отвлекать от более насущных дел, но вот министра правопорядка он бы оповестил немедленно. Наёмники уже давно бесчинствуют на трактах, и следовало бы это пресечь. — Съезжу ка я дженералу Креми. Пусть своих подчинённых растрясёт, — ехидно улыбнулся Шарль, — а то мышей ловить перестали.

Король Навакра подумал, что его будущий коллега и родственник не так уж недальновиден, как показалось вначале. Троица из Гнёзда, совсем недавно столкнувшаяся на трактах, пусть не с профессиональными наёмниками, а с местными разбойниками и лангайцами, причём, средь белого дня, согласилась с характеристикой Шарля. Да, мышей не ловят, а… эти самые лижут. Ксора мысленно поблагодарила принцепса за то, что, пусть и не осознанно, но освободил её от необходимости самой посвящать Ранхуса в это неприятное дело. Анха же думала о том, жизнь за стенами тайного дворца очень непростая, но очень интересная и, как оказалось, опасная.

* * *

Церемония бракосочетания короля Навакра и инфанты Лигра была не такая грандиозная, как прошлогодняя свадьба Шарля, но им предстояло пройти через это ещё раз в Навакре, что вполне компенсировало недостаточный размах праздника. А сейчас бал был в самом разгаре. Гости веселились, танцевали, пили за здоровье молодых великолепное шепситонское вино, угощались деликатесами и вели ничего не значащие разговоры. Попросту, сплетничали.

Собираясь по двое или по трое, дамы обсуждали наряды других приглашённых, ехидно комментируя ошибки в подборе фасона, цвета или украшений. Критике также подвергались причёски, макияж, партнёр по танцу или блюдо на тарелке. Недостатки других сладко проливались удобрением на тщательно возделываемую почву самомнения. Мужчины обсуждали самих дам, а так же возможные изменения, политические и экономические, которые грядут в связи с мирным договором с Навакром. Но было несколько человек, которые не поддерживали общего веселья, так как в их поле зрения всё время попадал некий раздражающий фактор.

— Как она посмела явиться во дворец, — сквозь зубы шипела королева Корлетта, пытаясь взглядом излить на соперницу всю желчь и презрение, на которые только была способна. Если бы она могла, то прожгла бы ей дыру на нестареющем, ненавистном лице. — Почему ты позволяешь ей портить свадьбу дочери?

Чета правителей Лигра величественно восседала на почётных местах и одаривала гостей монаршими улыбками. Никто из присутствующих даже подумать не мог, что их величества говорят в данный момент друг другу крайне неприятные вещи.

— Кроме вас, ваше величество, она никому ничего не портит, — безразличным тоном ответил Ранхус, стараясь не смотреть на Ксору. Бывшая хранительница выглядела сегодня так ослепительно, что сердце короля тоскливо сжималось от воспоминаний того, что было, и напрасных надежд на то, что могло бы быть, если бы не… — И вы прекрасно знаете, что Наксатра прибыла с делегацией Навакра. Я, даже если бы очень захотел, не мог бы запретить ей присутствовать на свадьбе ведомого.

— Я знаю, чего ты на самом деле хочешь, — не унималась Корлетта. Обида на мужа, и злость на женщину, лишившую её покоя, клокотала в груди, подобно лаве. Она совершенно спокойно воспринимала всех харамных жён короля, безропотно делила с ними его любовь, пока эта гулящая стерва не поколдовала над ним. Он забыл всех… даже, когда Наксатру с позором выставили из дворца, он не пришёл ни к одной из них. — Но она к тебе не вернётся!

— А вот это не ваше дело, высокородная дженна, — с горькой насмешкой ответствовал Ранхус. — Вы тогда добились, чего хотели, теперь пожинайте свои плоды.

— Она — лживая сука, — безупречная, оттого совершенно неестественная улыбка, исказила лицо королевы. — Подлая и завистливая. Нагло выдавать чужие заслуги за свои жалкие чудеса, и при этом пытаться убедить в этом умных людей… Странно, что ей кто-то продолжает верить! Я обязательно раскрою на неё глаза Риверу! Её погонят и из Навакра так же, как когда-то выгнали из Лигра. С позором!

— Что ж, попытайтесь.

Ранхус был посвящён в тайну зятя, и был абсолютно уверен в том, что никакие наветы и злобные наговоры не заставят Ривера поверить в ложь о Ксоре. Это он повёлся тогда на их убедительные и аргументированные факты. Нет, он не поверил в их ложь, но лишь позволил себе усомниться в могуществе своей хранительницы. Этого хватило для того, чтобы Ксора ушла навсегда. Не Корлетта со своими приспешниками выгнала Наксатру из дворца, как бы она этим не гордилась. Ксора покинула его добровольно. Вспыхнула ярким солнечным бликом, не выслушав оправданий. Спасибо, дочь не забрала. Если бы не Анха, Ранхус бы сошёл с ума от тоски.

— Ривер, умный молодой человек. Он всё поймёт правильно.

— Вот именно, Корлетта, — король, наконец, повернул голову в сторону жены, — умный…

Второй неприятный разговор происходил в относительной близости от королевской четы. Посол Лангая требовал ответа от Ксоры таким надменным тоном, словно женщина была его законной должницей.

— Вы обещали, что девица Анха прибудет в Лангай в конце этого месяца! Почему ваша дочь до сих пор находится в Лигре? Её вчера видели здесь, во дворце!

— Джент Юсташ-Кин, на каком основании вы предъявляете претензии? Разве я что-то обещала лично вам?

— Вы обещали брамину Дагору! — чванливо заявил посол. — А то, что обещано хоть одному лангайцу, обещано всей стране! — патетичный тон смуглого гордеца вызвал, вместо уважения, чувство жуткого омерзения. Это же надо так высоко вознести себя на пьедестал, и плеваться оттуда в разные стороны. Но Юсташ-Кин не остановился на этом. — Я представляю великий Лангай! И требую от вас ответа! Нет, я требую от вас исполнения обещания, и незамедлительно!

— Требовать вы можете сколько угодно… — Ксора мысленно возблагодарила Бастру, за то, что та уберегла дочь от общения с подобными субъектами. Если уж ей тяжело общаться с высокомерным джентом, то девушка вообще не выдержала бы такого натиска. — Обстоятельства изменились. Брамин Дагор мною оповещён о том, что у Наксатры Анхи появился подопечный, и теперь она не может быть жрицей в его храме. Он прекрасно осведомлён об особенностях служения Наксатр. Ваши личные претензии оставьте при себе!

— Как вы смеете так говорить со мной?! Я представитель великого народа! За ваш обман я потребую…

Женщина, чьё терпение иссякло, отработанным, молниеносным движением ткнула пальцем лангайцу под нос, не дав договорить. Пока он промаргивался, отходя от боли, выдвинула свои обвинения:

— А вы, разве, не пытаетесь сейчас обманывать меня, доказывая, что радеете за брамина Дагора? — глядя прямо в глаза самовлюблённому снобу, задала вопрос Ксора. — И у вас нет тайных намерений относительно моей дочери? Смотреть в глаза! — негромко, но безапелляционно приказала она Юсташ-Кину, так как лангаец попытался прервать зрительный контакт. — Вы понимаете, с кем сейчас пытаетесь тягаться?

Посол отшатнулся от неё, как от чумной. Огромные зелёные глаза дикой кошки с узкими вертикальными зрачками, которые секунду назад смотрели на него, напугали Юсташ-Кина больше, чем предстоящий гнев раджи.

— Брысь… — только и смог промолвить лангаец, ещё больше пугаясь собственной наглости в отношении только что явившейся ему древней богини.

Ксора задорно рассмеялась, словно посол рассказал ей забавный анекдот, и скрылась в толпе гостей. За их странной беседой внимательно наблюдал королевский маг. Его, как и Корлетту, неприятно удивил тот факт, что Наксатра, с таким трудом изгнанная несколько лет назад, спокойно разгуливает по дворцу, словно не было на ней позорного клейма. Хуакин догадывался, нет, он знал наверняка, что Ксора редко, но посещает короля. Но, вот так, в открытую, не стесняясь…

— Наглая баба, — доверительно сообщил маг послу. — Её гонят поганой метлой, а она возвращается, да ещё права предъявляет, которых у неё нет!

Джент Юсташ-Кин заинтересованно посмотрел на придворного чародея, почувствовав в нём союзника.

— У вас с ней конфликт?

— Не у меня, у королевы, — решил на всякий случай перевести стрелки Хуакин. — Но я, как верный подданный короны, обязан защищать интересы королевской семьи! Если бы мог, я бы её уничтожил, — сообщил он заговорчески, — но она практически неуязвима.

— Ну, почему же, — загадочно произнёс лангаец. — Способ есть, как раз для таких могущественных магов, как вы, досточтимый мэтр Хуакин.

Когда это нужно было для дела, посол умел виртуозно льстить. А такие бездарности, как Хуакин, очень легко клевали на подобное лицемерие. Как тут не воспользоваться?

— Я берусь! — с готовностью согласился маг, даже не уточнив, будет ли ему этот способ сообщён.

— С условием, — тут же начал торговаться лангаец. — Нам нужна младшая Наксатра. Судьба старшей нас не интересует.

— Отлично! — всё складывалось как нельзя лучше. Хуакин в своих мечтах уже видел низвергнутую Наксатру, а то и обеих. Держать данное слово он не собирался. Получится захватить живой, отдаст девчонку радже на растерзание, или что он там задумал. Не получится — не велика беда. Накладки у всех случаются. В крайнем случае, вернёт гонорар.

— Сколько будут стоить ваши услуги? — своевременно поинтересовался нежданный заказчик.

— Недорого, если у вас есть то, что мне нужно.

— И что же это?

— Иллюзионит. Чем больше, тем лучше, — видя удивление лангайца, маг поспешил уточнить: — Этот минерал мне нужен для научных экспериментов.

— Я узнаю у наших специалистов, — пообещал посол. Удивление, которое он не смог удержать под безэмоциональной маской, было вызвано тем обстоятельством, что этот самый иллюзионит гораздо чаще встречался в шахтах Гнёзда, чем Лангая, но он мог ошибаться. — В какое время завтра я могу вас навестить, достопочтимый Хуакин?

— Приходите к ужину. У меня есть великолепное вино собственного изготовления.

Присутствие на свадьбе Ксоры обсуждали и молодожёны, несмотря на то, что в этот момент кружились в танце.

— Матушка, между прочим, недовольна и злится.

— Я сожалею, но моя Хранительница должна быть рядом, — открытый и честный взгляд молодого мужа должен был развеять любые сомнения в его преднамеренности. — Тем более что твой отец дал согласие.

— Ещё бы, — довольно ехидно заметила Ингиза. — Он до сих пор по ней тоскует… Скажи, а ты не интересовался той, давней историей? Кто, всё-таки был прав?

— Ингиза, ну ты же у меня необычайная умница! Сама подумай, кому под силу совершить чудо?

— Все разное говорят, — пожала плечами девушка. — У Хуакина есть разные артефакты, я сама видела, с помощью которых он колдует. Но всё как-то по мелочи. А Ксора как чудеса творит? Тоже, какие-нибудь зачарованные предметы использует?

— Нет. Хотя… — Инис вдруг вспомнил, как шёл по лунному лучу над бурлящей водой, — да, она действительно умеет зачаровывать предметы. Когда я её призвал, она провела меня с одного берега реки на другой по отблеску от моего собственного кинжала.

— Да ты что?! — глаза Ингизы загорелись азартом. — Вот бы попробовать! Значит, прав всё-таки отец! Погоди, а почему тогда не пришла на свадьбу Анха? Она же Хранительница Арна.

— Тут несколько причин. Во-первых, она не привычна к таким празднествам. Про её воспитание ты лучше меня знаешь. Во-вторых, Арну нужно искать невесту…

— Ага, невесту! То-то он всю нашу свадьбу от Ситры не отходит, словно приклеенный. Та, понятное дело, Свейна изводит. А Арн, похоже, от других девушек за её юбку спрятался, чтоб не приставали с непристойными предложениями. Вот увидишь, завтра все будут обсуждать их скорую помолвку! Кстати, я не видела сегодня Фроста. С ним что-то случилось?

— Ничего страшного, но ходить он может с трудом. Оказывается, у этого молодого красавца есть больное место. Это совсем не то, о чём ты подумала. Нет, Ингиза, это не геморрой, это привычный вывих. Сегодня с утра он куда-то уезжал, а когда вернулся и спрыгивал с коня, наступил на какой-то камушек и повредил лодыжку… Как он ругался! Заслушаешься. А потом извинялся перед всеми дамами, что находились во дворце и могли его слышать. Теперь сидит с обложенной льдом ногой и развлекает Анху, пока все остальные веселятся.

— Не повезло, — Ингиза представила травмированного Фроста, обложенного со всех сторон подушками и укутанного меховым пледом, хотя Инис сказал только про лёд. — Грустно ему сейчас.

— Кто знает…

Король Навакра даже представить себе не мог, как недалеко находился от истины, когда предполагал, что Фрост в данный момент не скучает. Тот увлечённо рассматривал первые звёзды, загорающиеся на темнеющем небе, и слушал вдохновенные рассказы Анхи. Зря, что ли он с утра ездил за астрономической трубой, а потом разыгрывал спектакль с вывихом. Ну, не любит он Ингизу!

Последнее замечание мужа Ингиза пропустила мимо ушей. Её интересовала совсем другая тема.

— Ты что-нибудь знаешь о жене Свейна? Почему он так скоропалительно женился?

— А мы почему? — хохотнул Инис.

— Мы раньше влюбились, — не согласилась Ингиза. — Так не знаешь, что это за девушка?

— Понятия не имею. При мне дженты из Гнёзда эту тему не обсуждали. Свейн вообще не похож на недавно женившегося. Это точно известно, что он женился?

— Он так сказал Ситре. Ты думаешь, что Свейн обманул её?! — она поразилась собственной догадке. — Но, зачем?

— Чего гадать? Давай, сами его спросим.

Но, отыскать Свейна в толпе гостей не удалось. Зато почти сразу молодожёнам встретились Ситра и Арн. Вопреки ожиданиям, оба имели довольный вид, и направлялись в круг танцующих пар. На вопросительный взгляд Ингизы, подруга бодро, даже с вызовом, заявила:

— Беру от жизни полной мерой! Да, Арн?!

— Да! — в тон ей ответил кавалер, отвесил виновникам торжества шутовской поклон, и потащил свою даму танцевать.

— Они пьяны, как… — удивлённо пробормотала Ингиза.

— Поросята, — закончил за неё Инис.

Обоим показалось, что в кругу танцующих кто-то хрюкнул.

* * *

— Ты счастлив?

— Я доволен.

Им не надо быть рядом, чтобы поговорить, правда, для этого должны сложиться необходимые условия. Во-первых, оба должны хотеть общения. Во-вторых, не должно быть никаких отвлекающих факторов, иначе настрой собьётся. В-третьих, нужно иметь смелость. Ведь, таким образом задавая вопросы и отвечая на них, невозможно солгать, ибо любая мысль будет тут же принята собеседником.

— Но есть не исполнившиеся мечты.

— Разумеется. И их очень много. Но, я понял, о чём ты спрашиваешь.

— Так это правда?

— Да. Но я хорошо владею собой. Я справлюсь.

— Спасибо!

Он так и не понял, за что она поблагодарила его. За самоконтроль? За данное обещание? За честность? Душа Наксатры непознаваема и загадочна. Впрочем, как и собственная душа.

Он не хотел этого, не стремился, даже не думал, тем более — не мечтал. Прямые и ясные цели, честные шаги и поступки для их достижения, понятные и ожидаемые результаты. Все, кроме этого. Насмешка судьбы или дальновидный ход богини? Поживём — увидим.

Инис отошёл от окна, распахнутого в благоухающий сад. Ночные цветы пахли дурманяще сладко, даже приторно, на его вкус. В Навакре, с его более холодным климатом, такие запахи не встречаются. Они более приглушённые и горьковатые. То ли эти навязчивые ароматы не давали ему уснуть, Ингиза уже пятый сон досматривала, разметавшись на брачной постели, то ли непрошеные мысли будоражили уставший мозг. Сон не шёл, словно в наказание за недозволенную дерзость. Мужчина присел на край кровати, убрал темный локон с лица молодой жены, наклонился и поцеловал её в щёку.

— Как же ты красива, моя королева… — с нежностью прошептал он спящей девушке. — Я сделаю тебя счастливой.

А вот будет ли счастливым он сам, его величество Ривер, пообещать себе не мог.

Бессонную участь Иниса разделила неугомонная парочка, так и не покинувшая смотровой башни Тисового дворца. Когда за полночь хозяева и гости вернулись со свадьбы, они и подумать не могли, что Анха и Фрост до сих пор бодрствуют. Конечно, физическое состояние некоторых гуляк не позволяло сосредоточиться на подобной мелочи, но, факт остаётся фактом: драбант Арна и юная Наксатра самозабвенно наблюдали за звёздами.

— Движется! Анха, посмотри скорее, звезда движется! — Фрост отпрянул от окуляра астрономической трубы, предлагая девушке полюбоваться на подвижный объект.

— Я и так вижу, — Анха пальчиком указала на едва заметную точку на небе. — Это Леониды. Метеорный дождь начинается! Теперь семь дней эту красоту наблюдать можно будет.

— Странно, что я никогда раньше не смотрел на ночное небо. Оказывается, это удивительно интересно.

Фрост стоял, задрав голову, уже тоже невооружённым глазом различая летящие метеоры. Сегодняшний вечер для него стал вечером открытий. Анха рассказала ему столько интересного про небо и звёзды, связанные с ними легенды и предания, что он боялся половину информации забыть уже завтра. Ещё Фрост понял, что абсолютно не завидует друзьям, которые без него гуляли на королевской свадьбе. Конечно, он сам решил не ехать, но не из-за нелюбви к развлечениям, а из-за конкретной персоны. Но главным открытием была сама Наксатра. Наконец Фрост не просто увидел, а прочувствовал сущность этих женщин. Свет, который они использовали, и которым становились сами в момент перемещений, обладал поистине заживляющей силой. Почему Анха согласилась продемонстрировать ему эту способность, парень не спрашивал, но, когда девушка предложила полечить распухшую ногу, он без сомнений согласился. Только попросил это сделать тогда, когда все уедут в королевский дворец, дабы не пришлось придумывать новой причины, чтобы остаться.

— А я с детства люблю смотреть на звёзды. Нянька меня ругала и уводила спать, но я всё равно сбегала. На смотровую башню, или на дерево, без разницы.

Фрост подумал, что с её способностями, сбегать откуда-либо было не особо затруднительно, но Анха пояснила, что перемещаться она научилась совсем недавно из-за Арна. А в детстве приходилось, как всем, лазать через окно, потом по водосточной трубе, когда веревочную лестницу отобрали. Так и выяснили, что Анха была тем ещё сорванцом, от которого у нянек случались нервные припадки и непрофессиональные истерики. Всё-таки, любимая дочь короля, не дай Боги, что случится!

То, что Анха — любимая дочь Ранхуса пятого, удивило Фроста. Разумеется, он никогда не думал на эту тему специально, но, как само собой, считал таковой инфанту. Получалось, что любимым был ребёнок от необычной, сказочной женщины, а не от королевы. Ему очень хотелось спросить, не ревновала ли к отцу Ингиза, но он так и не решился. Почему? Сам не мог понять. Может, не хотел огорчать девушку неприятными воспоминаниями, может, опасался того, что это самообман, и всем детям говорили, что они самые любимые.

Но особо неожиданным открытием этой ночи стал тот факт, что королевская дочь, выросшая среди слуг, нянек и прочего дворцового персонала, умеет готовить.

Проведя половину ночи в башне, молодые люди поняли, что проголодались. Разумеется, слуги в эту пору спали, и кормить никого не собирались. Анха, по-хозяйски обследовала кухонные кладовки и ледник, набрала нужных продуктов и довольно споро нажарила мяса, настругала салат и соорудила что-то сладкое, в качестве десерта.

— Ты где этому научилась? — поинтересовался Фрост, разглядывая блюда, весьма аппетитные на вид. Но опасения насчёт их съедобности всё-таки были.

Они так и расположились на кухне, решив, что стол для слуг им вполне подходит для тайной трапезы. С сервировкой тоже заморачиваться не стали. Жареное мясо ещё шкварчало на сковороде. Салат слезился оливковым маслом в глиняной миске. И только импровизированные пирожные горделиво разместились на фарфоровой тарелке, расписанной розочками.

— В хараме, — как само собой разумеющееся, ответила Анха и принялась за еду. — Женщина должна уметь готовить. Что-то не так? — подняла она изумлённо бровки.

— Я просто не мог даже подумать, что дочь короля… — Фрост больше не стал испытывать судьбу, и стянул со сковороды большой кусок мяса. Кто знает, какой прожорливостью отличаются Наксатры, особенно ночью, если учесть, чьими дочерями они считаются.

— Харамных много чему обучают. Мы же подарки!

Она сказала это просто, без обиды и горечи, но Фрост чуть не поперхнулся от этих слов.

— И вам… не досадно?

— Досадно? — Анха подняла на него удивлённые глаза. — Из-за чего?

— Подарок… как вещь, — Фросту стало самому обидно за судьбу харамных девушек. Он вспомнил Эфру и Рэйен, прекрасных и необычных, которых могут просто кому-то подарить.

— Не как вещь, а как бесценную реликвию, — Анха чуть улыбнулась, и неожиданно погладила парня по руке, словно успокаивала. — Кроме того, харамную дочь никогда не отдадут мужчине, если он ей не нравится. Только с её согласия!

— А, если никто не нравится? — уже полушутя поинтересовался Фрост, вернувшись к трапезе.

— Такого не бывает. Ведь у каждого мужчины найдётся то, за что его можно уважать, восхищаться, иногда — жалеть, и, разумеется, любить.

— Ты именно так полюбила Арна?

— А вот это не твоё дело! — сердитый, с похмельной головой, в кухню, шатаясь, вошёл Арн. — Что это вы тут делаете?

— Едим, — недовольно отозвался Фрост, соображая, как можно быстро съесть, или куда спрятать недоеденный шмат мяса. Делиться едой он почему-то не собирался, даже с правителем и другом.

— Ага, — Арн обвёл место действия затуманенным взором, убедился, что всё чинно, благородно и пристойно, даже аперитива никакого не употребляют, скривился от боли и обратился к девушке: — Анха, голова раскалывается, поможешь?!

— Конечно.

Она легко поднялась, уступая место скорбноголовому подопечному, встряхнула руками и положила пальцы на виски Арна. Тот закрыл глаза в предвкушении избавления от боли. Фрост методично уничтожал свой драгоценный кусок мяса, исподволь наблюдая за действиями Наксатры. Лицо девушки было сосредоточенно напряжённым. Пару раз она поморщилась, словно от боли, потом выражение смягчилось.

— Вот и всё. Ты как, Арн? — тот благодарно кивнул, не открывая глаз. — Фрост, поможешь мне?

— Да. Что надо делать? — последний кусок мяса он затолкал в рот целиком и подошёл к девушке.

— Полить мне на руки, — они отошли к мойке. Анха вручила помощнику кувшин с водой и протянула руки. — Лей тонкой струйкой, — и совсем тихо добавила: — Это же от алкоголя. Если не смою эту грязь, сама через пять минут от похмелья страдать буду. Арн, как прошла свадьба? — спросила уже громко.

— А, — махнул тот рукой, и утащил из миски с салатом кусок огурца, — Ситра решила с моей помощью заставить ревновать Свейна! Взяла с меня чуть ли не клятву, что всё празднество я проведу с ней, а сама только и делала, что за Свейном по всем залам гонялась. Я даже предложил ей, чтобы мы сразу втроём ходили, а Свейн пусть ревнует. Она обиделась, напилась, меня напоила. Потом ей вдруг весело стало. Смеялась, танцевать пошла, но также резко расстроилась и расплакалась. Целый час пришлось утешать её и выслушивать жалобы на судьбу, жизнь, подлеца Свейна и на какую-то дженну Лайзу, которая посоветовала ей одеться в салат… нет, в салатовый цвет. Огурцы очень вкусные. В общем, я так утомился выслушивать весь этот бред. А тут она и говорит, в смысле, Ситра, что вызовет этого подлого обманщика на дуэль! Оказывается, у них в Колдове есть такой древний и странный обычай — дуэль между мужем и женой. Но они-то ещё не… Я сказал, она обиделась… Эх! Я ушёл искать Свейна. Пусть сам со своей… несостоявшейся, разбирается, а то…

Не закончив рассказ, Арн принялся сосредоточенно ковыряться в салате, выискивая чудом скрывшиеся от него огурцы. Вода в кувшине как раз закончилась, Анха кивком поблагодарила Фроста, и они вернулись за стол.

— Свейна нашёл?

— Нет. Отдай салат! Ты мне в верности клялся! — возмутился Арн, недовольно сверкая глазами на Фроста, отобравшего у него заветную миску.

— Но я не клялся делиться с тобой едой, — возразил тот насмешливо, но миску своему правителю вернул, предварительно загрузив в рот пару ложек салата. — А, что, на королевской свадьбе не кормили?

— Когда на тебе висит весь вечер дама в раздражённом состоянии и заставляет наматывать круги по дворцу, то как-то не до еды. Успел пару канапе перехватить мимоходом.

— Арн, может тебя мяса пожарить? — Анха, наслаждавшаяся импровизированным пирожным, тут же взялась за сковороду, чтобы накормить голодающего.

— Нет, лучше огурчиков. Свеженького чего-то хочется. Кстати, а когда Свейн вернулся?

— Понятия не имею. Мы с Анхой за звёздами наблюдали, ни тебя, ни Свейна не видели.

— Он вообще, вернулся?

Фрост без слов направился проверить, имеется ли их третий друг в наличии. Искомый объект в выделенном ему помещении отсутствовал, чем вызвал лёгкую тревогу у недремлющих.

— И где его искать? — озадачился вопросом Фрост.

— Где угодно, — Арн хрустнул огурцом, — вариантов уйма. До сих пор выясняет отношения с Ситрой. Спит блаженным сном где-нибудь в Радужном дворце. Пьет в ближайшем кабаке. Пошёл к девкам. Анха не слушай меня!

Девушка насмешливо фыркнула, всем своим видом показывая, что хождение молодых особей мужского пола по девкам её не только не шокирует, но даже не удивляет.

— Мы постоянно забываем, кто ты, — а вот Фрост чувствовал себя неловко.

До сих пор им приходилось общаться с женским полом по двум сценариям: благородные дамы и девицы, с которыми требовалось галантное обращение, высокопарный слог и избегать табуированных тем в разговорах. И прочие женщины, простота общения с которыми обуславливалась простотой их происхождения. Анха, похоже, совмещала в себе обе категории, но парни ещё не привыкли.

— Уважаемые дженты, вопрос взаимоотношения полов я знаю получше вашего, — торжественно заявила девушка, гордо подняв подбородок, чем вызвала ступор в рядах слушателей. Потом прыснула и добавила: — В теории.

Парней чуть отпустило. Но её заявление всё-таки заставило задуматься о положении вещей.

А Свейн заявился на рассвете, когда бдящая троица решила, наконец, отправиться спать. Задумчиво-меланхоличный, он сообщил, что вызван на дуэль Ситрой, Ирвином и, кто бы мог подумать, Монтри. Тем самым салазцем, который пытался задружиться с ними в Альсе. Каким образом тот оказался в Тагриде, да ещё в королевском дворце? Какие-то родственно-деловые связи с одной из харамных жён Шарля. Да, кажется, Наизой. А тут свадьба инфанты. В дворцовый персонал срочно набирали людей, он подсуетился и… вот оно счастье — должность младшего коридорного, который должен следить за чистотой и порядком на вверенном ему участке. Но следил блондин за предметом своих нежных чувств — бесподобной Ситрой.

— Ты что, правда будешь драться на дуэли? — ужаснулась Анха. — С девушкой?!

— Разумеется, я с ней драться не буду, — безучастно ответил Свейн, направляясь к своей комнате. — Она просто меня убьёт…

— Ты что, не мог жениться вместо него, — Арну было тяжело смотреть на страдания друга, но сделать он ничего не мог, разве что, запретить тому драться на дуэли. Но Свейн сочтёт это оскорблением.

— Думаешь, я не предлагал?!

— И когда дуэль? — в голосе Анхи прозвучали такие требовательные интонации, что Свейн даже не подумал отмалчиваться. Остановившись, но, не повернувшись к друзьям, он ответил через спину.

— Они пришлют… хм, приглашение, — горький сарказм не понравился всем.

Похоже, джент Эштер, которого не часто так величали, принял решение окончательно и бесповоротно распрощаться со своей неудавшейся жизнью. Но перед этим намеревался выспаться.

— Что будем делать? — Фрост посмотрел на Арна, не обратив внимания на легкую улыбку на губах Анхи.

Они привыкли всё всегда решать сами, и не прибегать к посторонней помощи, если это было в их силах. Фрост ещё не усвоил простую истину, что у них теперь есть, если не помощница, то уж точно, неплохая советчица. А вот Арн сразу посмотрел на Наксатру.

— Монтри — вообще не проблема, — ответила она на немой вопрос своего ведомого, — скажу ему, что или дуэль, или место при дворе отца. Он амбициозен до тупости, — парни с ней дружно согласились, — и выберет корысть, а не романтику. Ситра завтра же обо всём пожалеет. Скорее всего, ужасно расстроится из-за своей несдержанности. Возможно, приедет мириться. Ирвин всё сделает так, как попросит сестра.

— Ты хочешь сказать, что за Свейна беспокоиться не стоит, — подвёл итог её рассуждениям Арн.

— Если ты о возможности дуэли, то — да. Но он может сам наделать глупостей.

— А вот за этим мы проследим, — взбодрился Фрост, обнадёженный пророчествами Анхи. — Глупости он может делать только с нашим непосредственным участием!

Гости, наконец, угомонились, когда уже почти рассвело.

Мэтр Хуакин как раз рассматривал жертвенную чашу, вытесанную из довольно большого самородка иллюзионита, переданную послом Лангая, когда его срочно вызвали к королю. Он чуть было не запустил в дворецкого чем-нибудь тяжёлым, но кроме драгоценной чаши, в пределах досягаемости, ничего не обнаружилось, так что гнев трансформировался в оскорбления и поношения несчастного слуги.

Необходимость по первому требованию спешить во дворец, в последнее время раздражала мага. Он уже давно хотел подобрать себе надёжного заместителя, дабы тот исполнял его работу во дворце. Желающих стать учеником великого и могучего мэтра было много, но вот надёжных, преданных, а главное, не имеющих намерения подсидеть его на непыльной должности, так и не нашлось. Способные молодые маги быстро понимали, что мэтр Хуакин не так силён, как о нём рассказывают, знания не передаёт, опытом не делится. Собственно, могущество придворного мага заключалось в уникальном наборе артефактов, которые он скрупулёзно собирал всю жизнь. Без магических предметов, на собственной внутренней силе, мэтр не мог даже воду в кружке вскипятить. А с ними и волшебный свет во дворце обеспечивал, и ледник на королевской кухне без сбоев работал, и послания до недавнего времени мог мгновенно королю передавать, если бы не подлая баба. Талантливые ученики уходили, а их место занимали проходимцы разных мастей, которых Хуакин выгонял сам. Конкурентов старый джент ненавидел и боялся, как любая посредственность.

Посыльный терпеливо ждал, навытяжку стоя у входной двери. Пришлось быстро прятать драгоценную чашу в крепко запирающейся комнате, давно ставшей чуланом старьёвщика, и спешить во дворец. Благо, король прислал за ним карету.

Ох, ну почему бы ему не сказаться больным, или придумать ещё какую-нибудь причину, чтобы не ехать во дворец? Ведь чувствовал, что грядут неприятности. Нет, потащился! И что теперь делать? Кто же знал, что это у них семейное? Что теперь и Шарлю позарез нужен чудотворец. А он так надеялся, что молодость и природа возьмут своё. Но хуже всего было то, что Ранхус устроил целое представление, с единственной целью — унизить старого человека, отомстить… И королева ничего не могла возразить. Да и что тут можно сказать, когда условия поставлены, даты назначены, ответственность определена.

Итак, у него есть максимум три месяца, по истечении которых с него спросят по полной программе. Следовательно, нужно управиться за два с небольшим. Маловато, конечно, только на изготовление нужных зеркал целый месяц уйдёт, но у него есть, что предложить стеклодувам и амальгамщикам для ускорения процесса. Ящики нужно ещё заказать, для транспортировки хрупкого и бьющегося, на большие расстояния.

Всё-таки как удачно сложилось с лангайским послом! Ценную информацию получил, дополнительным иллюзионитом обзавёлся. Теперь осталось придумать, как стрелки на лангайцев перевести, и можно смело воплощать мечту всей жизни. Да, территория небольшая, но какие там ресурсы! Главное, всё сделать правильно. Но, помощник всё же нужен.

Посол Лангая аккуратно свернул трубочкой тонкий лист бумаги и поднёс его к пламени свечи. Тайное послание жертвенно сгорело, унося в небытие сведенья, доставившие дженту Юсташ-Кину новую головную боль. Посол в Супоте, дальний родственник и многолетний деловой партнёр, джент Умрати, сообщил неприятные сведения. Мало того, что Анху не отправили к радже, как было оговорено, так ещё и пленённый молодой маг, которого пасли почти год, сбежал из Ламсаона. И было бы полбеды, если бы он просто скрылся от ловцов. Нашли бы, догнали, вернули своё. Но эти олухи умудрились засветиться перед какими-то неожиданными спасителями, которые не только заперли их в подвале, но и поглумились ещё напоследок, выставив их перед хозяином арендованного особняка слабоумными идиотами. Время было упущено. Куда направился сбежавший мальчишка, узнать так и не удалось. Но, как версия, рассматривалось предположение, что спасители — доброхоты прихватили его с собой. Осталось только выяснить, кто же они такие, эти смелые и отважные дженты, не страшащиеся сразиться с десятью лангайскими лазутчиками?

Посланец, доставивший письмо, дожидался ответа в соседней комнате. Посол хлопнул в ладоши, вызываю слугу.

— Господин, — в пояс поклонился старый лангаец, по одному взгляду хозяина определяя степень его недовольства.

— Позови этого… — Юсташ-Кин небрежно махнул рукой в сторону двери. — И принеси шербет.

— Входите, — слуга пропустил посланца в кабинет и плотно притворил дверь за собой.

— На словах джент Умрати что-то передал?

— Сказал, что кони нынче в цене караковые. Он бы прикупил парочку, но в Ламсаоне такие — большая редкость. Нет ли где в Лигре хороших рысаков с тонкими ногами и гривой-щеточкой?

— Я узнаю. Он не сказал, у кого хотел бы прикупить лошадок?

Посланец с некоторым удивлением посмотрел на хозяина дома, полагая, что продавцов тот должен определить сам. Посол с сожалением понял, что юноша, доставивший письмо, не входит в число посвящённых, и не понимает подноготную его вопросов. Он снова небрежно махнул рукой.

— Свободен!

Ну, и где искать этих караковых тонконогих со щёточкой? Гнёзд таких по сотне в год на ярмарки поставляет. Их порода. Наверняка, и в другие страны увозят. Ищи теперь ветра в поле!

Слуга принёс поднос с графином.

— Господин.

— Ты не слышал, не болтают ли в городе про небольшую драку в Ламсаоне? — Слуга отрицательно мотнул головой, сосредоточившись на наливании шербета. Юсташ-Кин внимательно смотрел, как красная жидкость льётся из графина в пиалу. Удовлетворившись, что напитка было налито именно столько, сколько требовалось, он продолжил: — Никто не рассказывал байку, как двое проходимцев десятерых наших отделали?

— Да разве ж такое возможно?! — с почти священным ужасом удивился старик. — Чтоб двое… десятерых?

— Иди, — недовольно скривился посол, но тут же блаженная улыбка расплылась по его пухлым губам, коснувшимся божественного напитка. Думать о поисках мальчишки он будет чуть позже.

* * *

Как и предполагала Анха, Ситра отказалась от неестественной, хоть и традиционной для Колдовы, дуэли между мужчиной и женщиной. Такие схватки даже в стародавние времена проводились не часто, ибо мужчины вдруг начинали проявлять благородство, а женщины испытывать жалость. Об этом сообщалось в письме, которое привёз Ирвин. Сама виновница дуэльного переполоха отказалась встречаться с соперником, сославшись на мигрень. Свейн о чём-то долго и обстоятельно говорил с Ирвином на балконе Тисового дворца, после чего они расстались вполне миролюбиво. Даже руки друг другу пожали на прощанье.

Подслушать их разговор не удалось, недаром парни уединились на открытом балконе. Шум улицы заглушал их голоса, и из помещения что-либо расслышать было невозможно. Но Арну и Фросту было весьма любопытно узнать подробности.

— Претензий больше нет?

Иронично-снисходительный тон Арна неожиданно подействовал на Свейна как колышущаяся тряпка на быка. Он исподлобья посмотрел на друга и зло прошипел:

— Всё для спокойствия вашей светлости!

Был бы Арн всё ещё дофином, Свейн точно попытался бы ему врезать, но нынешний чин и регалии друга удержали его, нет, не от необдуманного шага, а от нежелания объяснять окружающим, почему у вице-короля Гнёзда фингал под глазом. В рукопашном бою Арн всегда проигрывал Свейну в скорости.

— Чего ты злишься? — Фрост встал между друзьями, прекрасно почувствовав, что назревает потасовка. Арн тоже с утра был не в духе из-за вынужденной задержки в столице. Королю вдруг срочно понадобилось с ним встретиться, но время для аудиенции нашлось только на завтра. А они и так задержались из-за свадьбы инфанты на пять дней. — Арн-то в чём виноват?!

— Это я виноват!.. — свирепо огрызнулся Свейн, сжав кулаки. Видимо, уже настроившись на дуэль, он был готовсцепиться с кем угодно, по любому, самому незначительному поводу. — Влюбился в Ситру! Дал ей и себе надежду! Потом передумал и окончательно всё испортил! Сам! Без чьей-либо помощи! И вообще, у меня жена одна по трактам путешествует! — добавил он неожиданно. — Я уезжаю в Гнёзд!

Он так стремительно выбежал из гостиной, что парни не успели ему ничего сказать.

— И что это была за истерика? — риторически произнёс Арн, глядя на хлопнувшую дверь. — Фрост, надо его остановить.

— Пусть едет, — не согласился с правителем оставшийся в одиночестве телохранитель. — Ему сейчас нужно всё обдумать, взвесить и принять правильное решение. Это он сейчас думает, что обратной дороги нет и Ситра потеряна для него навсегда. Но Цухри ведь прекрасно понимает, что её муж, полученный по принуждению, может в любой момент потребовать развода. И ты, как правитель княжества, скорее всего, будешь на его стороне. Свейн это тоже понимает, но не считает это выходом.

— Вы с ним это обсуждали? В смысле — развод.

— Конечно. Но он боится, что девушка тогда вернётся домой, а нам всё-таки нужен специалист… Мы подумали, что надо как-то её заинтересовать сначала. Может быть, она себе кого из наших в мужья присмотрит и сама отпустит Свейна. Она ведь на самом деле очень милая девушка, только маленькая… по сравнению с Ситрой.

Наследница правителя Колдовы действительно была девицей высокой и статной. Всего на ладонь ниже Свейна, а свежеприобретённая жена ему даже до плеча не дотягивала. Но сложена Цухри была пропорционально и фигуру имела изящную, в отличие от кряжистых, плотненьких соплеменниц.

— Ладно, пусть едет, — Арн недовольно отвернулся, демонстрируя тем самым желание остаться одному. Фрост постоял в нерешительности несколько секунд, рассматривая своего задумчивого правителя, и направился на выход, но Арн тут же встрепенулся. — Фрост, а ты не мог бы проехаться с Анхой по лавкам? Я обещал, но меня Инис сегодня ждёт. Опять что-то планирует, стратег неугомонный.

— Думаешь, будет на тоннель уговаривать?

— Посмотрим. Нам бы сначала один закончить… Да, купите подарок матушке, — он протянул Фросту кошель, — и Анхе, разумеется.

Фрост ушёл, а Арн ещё долго смотрел на закрывшуюся за другом дверь, не понимая, чем ему так не понравился его взгляд. Вроде не было в нём ни укора, ни возмущения, ни недовольства, но чувствовалось явное несогласие. Неужели Фрост так и не смог принять присутствие Анхи в его жизни? Вначале, когда Наксатра только появилась, это было ещё объяснимо. Неожиданное, если не сказать, внезапное вторжение в их мужскую компанию девушки, у обоих друзей вызвало недоумение. Но, если Свейн сразу же принял это как данность и совершенно свободно стал общаться с Анхой, то Фрост сопротивлялся. Подозрительные взгляды, чуть ли не слежка, непонятные выпады, странные суждения. Неужели он ревнует к их дружбе? Это же полный абсурд! Просидели же они полночи на смотровой башне наблюдая звёзды, а потом устроили себе тайную пирушку. Или это Фрост таким образом пытается привыкнуть к его Наксатре? Сколько же душевных усилий ему это стоит?

Фрост действительно был недоволен. Но совсем по иной причине, которая Арну, отчего-то, в голову даже не пришла. Он считал, что друг и правитель, как бы ни был занят, должен был сам выполнить обещание, а не перепоручать это ему. Съездить с Анхой по лавкам ему труда не составит, но, немного ближе узнав девушку, он прекрасно понимал, что той было бы гораздо приятнее получить подарок от своего подопечного, а не от порученца. Да и презент для Эримы сын выбрал бы лучше.

Разумеется, Анха пришла на помощь в вопросе выбора подарка для матушки вице-короля. Женщины, они гораздо внимательнее относятся к мелким бытовым деталям, на которые мужчины не заморачиваются. Оказывается, дженна Эрима питала слабость к стеклянным фигуркам растений или животных. Фрост вспомнил, что видел коллекцию забавных зверушек во дворце, но, ему казалось, что они были вырезаны из камней, о чём он и сообщил Анхе.

— И из камней тоже. Но самые любимые у неё из цветного стекла, — их карета как раз подъехала к стекольной мастерской. Девушка легко выпорхнула на мостовую, не дожидаясь галантной помощи кавалера. Длинное пышное платье совсем не затрудняло её движений, наоборот, оно послушно струилось вдоль стройного тела, словно было его частью. Фрост постарался не отставать, так как Анха уже входила в лавку. — Надеюсь, тут найдутся интересные экземпляры.

Если бы молодые люди не перемещались так стремительно, а шествовали чинно и степенно, как подобает благородным гражданам, то, наверняка, нос к носу столкнулись бы со старым знакомцем. Джент Монтри как раз шел неторопливо, с достоинством неся свою значимую с недавних пор персону, прокручивая в голове фразы, которые он гордо скажет приказчику в лавке. Как презрительно будет смотреть на изделия стеклодувов, отвергая одну вещь за другой. Ведь ему нужны самые лучшие светильники, взамен разбитых пьяными гостями во дворце его величества Ранхуса пятого!

Понятно, что присутствие в лавке Фроста и Анхи не позволит ему вести себя подобным образом. Так что джент Монтри решил немного прогуляться и подождать, когда неприятные ему люди удалятся. Парня он невзлюбил с первого дня знакомства в Альсе, будучи униженным и опозоренным перед каким-то комендантом. А вот девушка удостоилась звания врагини буквально вчера, когда по полочкам разложила его дальнейшую судьбу, если он только посмеет вызвать на дуэль ещё одного неприятного типа, посмевшего оскорбить прекрасную дженну Ситру. Почему дочь короля вдруг встала на защиту гнездянина, Монтри не понял. Но теперешняя встреча явно говорила о том, что у Анхи и чернявой троицы существует тесная связь, правда, не ясно какая? Зато теперь он понял, почему она тогда встретилась ему перед тоннелем в Гнёзд! Даром, что харамная! Все они одним…

Салазец прошёл мимо нескольких лавок, лениво разглядывая витрины, постоял у входа в пирожковую, облизнулся на аппетитные воздушные пирожные, стоившие, как его дневной заработок, и повернул назад. Заняв удобную позицию за афишной тумбой, Монтри делал вид, что погружён в чтение, а сам исподтишка наблюдал за входом в лавку стекольщиков. Сам себе в этот момент он казался опытным лазутчиком и непревзойдённым мастером слежки. Парень так увлёкся своей детской игрой, что даже не заметил, что сам стал объектом пристального наблюдения.

Джент, которого привлекли странные манёвры блондина, был ни кто иной, как мэтр Хуакин. По стечению обстоятельств он в это же время направился в стекольную лавку делать важный заказ. Появление Анхи с сопровождающим лицом заставило его остаться в карете и ждать. И, разумеется, от его опытного взора не укрылось злое выражение лица бледного молодого человека, провожающего тяжелым взглядом данную парочку, показавшегося смутно знакомым.

Ну конечно! Он видел этого юного джента во дворце. Какой-то мелкий чин дворцовых служб: коридорный или стюард. И то, что он явно не желает встречаться с теми, кто вошёл в лавку, было магу очень на руку.

Дождавшись, когда Анха и Фрост выйдут из лавки, сядут в свою карету и отъедут подальше, Монтри горделиво прошествовал к нужной двери. У входа он чуть не столкнулся с резвым стариком, который беспардонно остановил его требовательным жестом.

— Юный джент торопится?

Властный, чуть с хрипотцой, голос, заставил Монтри малодушно вздрогнуть. Он с детства слышал подобные интонации в голосах некоторых посетителей, когда прятался за плотной портьерой в кабинете у деда, играя в сыщика. Такими голосами обладали дженты, наделённые огромной властью и несметными богатствами. Им достаточно было произнести несколько фраз и начальник тюрьмы начинал носиться по зданию, как подраненный секач, сметая на своём пути всё и вся, что попадалось под ноги.

— Торопится, — безэмоционально подтвердил Монтри, на всякий случай, пятясь назад. Он ещё очень плохо знал столичную знать, и ему не хотелось повздорить с каким-нибудь особо родовитым джентом, хотя очень хотелось нахамить. Но чувство предосторожности велело терпеть, тем более что этого дряхлого джента он смутно припоминает. Да и одет старик очень богато. Одна только булавка для шейного платка украшена таким количеством рубинов, которых хватило бы на год безбедной жизни в Тагриде целому семейству. Камзол и модные штаны шиты золотом, шляпа с шикарным плюмажем… Салазец нервно сглотнул, чувствуя, как зависть пробуждает злость, но гнев сейчас для него был противопоказан. — Прошу вас, — он подобострастно распахнул перед стариком дверь.

Хуакин чуть насмешливо улыбнулся, прочитав по лицу молодого человека все его жалкие мысли и вульгарные эмоции. То, что нужно: жадный, беспринципный карьерист, слишком хорошо думающий про свои умственные способности. Явно имеет зуб на Анху или её спутника, возможно на обоих сразу. Самовлюблённый дурак, готовый продать отца родного — лучше не найти!

— Благодарю, — маг чуть придержал дверь, пристально разглядывая своего будущего помощника, — вы ведь служите во дворце его величества?

— Да, — почти подобострастно выдохнул парень.

— Похвально. Но служите не так давно, я полагаю, — Монтри кивнул, недоумевая, отчего старик с ним вдруг завёл разговор и чем это грозит лично ему. — Иначе вы бы меня узнали, юный джент! — Хуакин усмехался уже открыто, но вполне доброжелательно. — Я — придворный маг его величества, мэтр Хуакин.

Монтри забыл, как нужно дышать, моргать и, кажется, держать равновесие. Он чуть было не повздорил с могущественным магом! Боги отвели от неприятностей, слава им!

— Приветствую вас, мэтр Хуакин!

Такой искренне льстивой улыбки маг не видел уже давно. Она его очень порадовала. Рыбка заглотила крючок даже без наживки.

— Представьтесь, мой юный друг, — подсказал он салазцу.

— Э-э… Извините покорно! Монтри. Монтри Фул, — ему хотелось ещё добавить, что он сын очень уважаемого человека в родном Позжеще, но вовремя сообразил, что для королевского мага начальник тюрьмы в провинциальном, давно уже заштатном городке — фигура мелкая и неинтересная.

— Замечательно, джент Монтри, — мэтр по-деловому подхватил парня под руку, и буквально потащил его в лавку, — у меня к вам деловое предложение.

* * *

Мелкий теплый дождь лишь прибил пыль на тракте, но воздух сразу насытился сытным запахом мокрой земли, которым хотелось дышать всё глубже и глубже. Словно от этого глубокого дыхания с тела ссыпались невидимые оковы, теснившие грудь последние месяцы. Впервые он ощутил эти незримые тиски в родовом поместье губернатора Колдовы. Тогда джент Дрегер, отец Ирвина и Ситры, давал бал в честь завершения молодёжного форума…

Свейн даже коня придержал, поражённо рассматривая старинный замок, который Ситра нежно называла старым особнячком. Многоярусный, где в три, а где и в пять этажей, с многочисленными башнями, шпилями и ажурными флюгерами, он поражал своей монументальностью и заслуженной величественностью. Прошедшие десятилетия, а то и столетия его долгой жизни бросались в глаза малахитовой патиной на оконных решётках первого яруса, разноцветным мхом на камнях древней кладки, совсем узкими глазками окон цоколя, глубоко ушедшего в землю, и свежими латками на выщербленных ступенях парадной лестницы. Наверное, когда-то, ещё до объединения земель, это был дворец местного правителя, короля или князя.

Друзья уже скрылись за тяжёлой дверью, а Свейн всё смотрел на замок, отдавая себе прекрасный отчёт в том, что его дом, большой по меркам Гнёзда, выглядит кособокой избушкой по сравнению с жильем родовитых джентов Клотт. Именно в этот момент он понял всю тщетность своих надежд и осознал невозможность быть рядом с той, которая так неосторожно разбередила его сердце. Гнёзд он не покинет. Никогда. А приводить Ситру в свой дом, в котором всего несколько комнат, уютных, но небольших, где нет ничего лишнего, не говоря уже о предметах роскоши, к которым она привыкла, это обрекать их отношения на медленную смерть. Не через год, так через три или семь, они начнут ненавидеть друг друга. Так зачем же терзать и себя и её? Лучше сразу обрубить всё, одним махом решить ещё даже не возникшую проблему. А она обязательно возникнет!

Ситра привыкла жить в таких условиях, которые в Гнёзде себе не позволяла даже вице-королева. Княжество у них, конечно, богатое, но очень много средств до сих пор уходит на обустройство долины. Водопроводы, дренажные системы, осушение и орошение, теплицы и фермы, не говоря уже про штольни, выработки и, разумеется, тоннель. Лишних рук нет, да и держать большой штат слуг во дворце не рационально. И уж тем более никакой прислуги нет в домах придворных гнездян. Как это объяснить изнеженной барышне?

Он правильно сделал, что сказал ей тогда, что они слишком разные, что она никогда не поймёт и не примет его образа жизни. Это только кажется, что любовь может преодолеть любые препятствия. Не любые. Можно справиться с бедностью, но Свейн не беден. Можно побороть болезнь, но они оба здоровы. Можно даже привыкнуть жить в небольшом доме, ютясь в одной комнате, так как мать и отец, слава Богам, живы. И младшие братья ещё не разлетелись из-под родного крова. Можно даже построить свой дом, отойдя от дедовских традиций. Но… Но Ситре придётся научиться готовить, убирать, стирать, шить и массу других дел, которые так непривычны для губернаторской дочери.

Да. Решение Свейн принял верное. И то, что Цухри выбрала его, а не Фроста, даже к лучшему. Теперь даже думать о Ситре не стоит. Девушка обиделась и разорвала с ним отношения. Хорошо, что Ирвин всё понял правильно. Он желает сестре добра, а следовательно, будет делать всё, чтобы Ситра побыстрее забыла Свейна и увлеклась каким-нибудь другим кавалером. Вон, Монтри опять нарисовался. Нет, только не Монтри! Этот белобрысый салазец недостоин такой девушки, как дженна Ситра. Только не он!

За своими невесёлыми размышлениями Свейн не обратил внимания на карету, которая остановилась на обочине. Он так бы и проехал мимо, если бы его не окликнул звонкий молодой голос, который мог принадлежать как парню, так и девушке.

— Джент, не подскажете, как проехать в Гнёзд?!

Всадник встрепенулся и с удивлением уставился на две улыбающиеся физиономии, высунувшиеся из окошка кареты. Цухри и Мерлой, всё ещё в женском обличье, радостно перемигивались.

— Вы что, ещё не доехали до Гнёзда?! — Свейн был поражен. По всем подсчётам, они уже дня три как должны были ждать его в Митре. А оказалось, что путешествие затянулось. — Что случилось, Тростн? — обратился он к вознице. Это был какой-то дальний родственник Цухри, мужчина средних лет, которому поручили доставить девушку по новому месту жительства и убедиться, что с ней хорошо обращаются, не обижают, не ущемляют достоинство и не насмешничают. — Была опасность?

— Даж елси и был, — глухо отозвался Тростн, немного коверкая слова, — то ваша парень знать. Уже ехать?

— Ехать, — подтвердил Свейн, а сам вопросительно уставился на всё ещё смеющегося Мерлоя. — Ну и как ты знать про опасность?

— О! Я же великий маг и волшебник, — скалясь во все зубы, неожиданно признался парень и расхохотался, глазами указывая куда-то вверх. — Всё вижу.

Свейн задрал голову и увидел парящего сокола, летевшего чуть впереди.

— Это волшебная птица?

— Нет, птица совершенно обыкновенная. Сапсан степной. А вот к зрению его я подключаюсь периодически. Мы тебя давно заметили и решили подождать.

— Что, с такой высоты поняли, что это я? — не поверил Свейн.

— Ты не представляешь, какое острое зрение у этих птичек! Мышку видно, а уж тебя, такого большого, да ещё на приметном рысаке! Не хочешь отдохнуть, — неожиданно спросил Мерлой и жестом пригласил в карету.

Свейн вспомнил свой неудачный опыт поездки в Альс, саркастически ухмыльнулся и отказался.

— Не хочу вас стеснять, — потом вдруг опомнился, что ни слова ещё не сказал своей, странно ещё так думать, жене. — Цухри, а ты как переносишь дорогу, да ещё такую длительную?

Девушка смутилась вдруг и чуть порозовела.

— Спасибо, всё хорошо. Если бы не Мерлой, пришлось бы хуже, — она разговаривала на лигрийском почти без акцента. Видимо, это было наследием её матери. — Он необычный маг!

— И в чём же его необычность?

— Цухри, не надо, а? — неожиданно помрачнел молодой волшебник.

Девушка посмотрела на него виновато, но и не ответить на поставленный вопрос не могла. Это было, во-первых, невежливо, а во-вторых, традиции их рода не позволяли игнорировать желание мужчины, пусть это касалось просто получения информации.

— Извини, Мерли, но я скажу, чуть-чуть… Он чистый.

Чистый. И всё. Ответила, называется, на вопрос, за которым тут же возникло множество других. Чистый — это в гигиеническом плане или моральном? Или за этим словом скрывается совсем другой смысл, узкоспециальный, понятный только магам? И почему расстроился Мерлой? Что его так огорчило? То, что Цухри неосторожно выдала какую-то его страшную тайну? Или, наоборот, парень стесняется своей необычности?

Свейн понял, что разговаривать через окошко кареты неудобно, да и неосмотрительно. Можно было, конечно, этот разговор отложить на потом, но ехать предстояло ещё полдня, и лучше бы было занять свои мысли чем-то другим, иначе дженна Ситра тут же будет настойчиво напоминать о себе.

— У вас там места много? — кивнул на внутренность кареты Свейн. — Пожалуй, я отдохну… в духоте и тесноте. Это ведь так увлекательно.

Привязав своего рысака к облучку кареты и умастившись на мягких подушках рядом с Цухри, Свейн всем своим видом изобразил внимательного слушателя. Мерлой горестно потупил взор, тяжко вздохнул и поведал своему спасителю тайну своей необычности.

В магическую бурсу Ламсаона Мерлой Вранер попал, будучи уже подростком. До двенадцати лет он счастливо жил на хуторе своих родителей, который располагался в живописной долине на границе с Лигром. Хозяйство у них было небольшое, но крепкое, поля плодородные, сады плодоносные, скотина плодовитая. Соседи, которые по большей части были родственниками по отцовской линии, в открытую завидовали такому крестьянскому счастью младшего в роду. Ведь земля ему досталась самая никудышная, а вот как поколдовал кто. И росло на ней всё, и цвело, и глаз радовало. Семья дружно трудилась на своих угодьях и имела неплохой доход. Даже работные люди не бедствовали. Видно, чужое счастье кому-то так поперёк горла встало, что на страшное дело отважился. Не вернулись как-то мать с отцом с ярмарки. Нашли их недалеко от дома зарубленными, без денег и без товаров, что они на торжище прикупили. Но лошадь, впряженная в телегу, рядом паслась. В долине стали шептаться, что свои это с Вранерами разделались, иначе лихоимцы и коня свели бы. А так, уж больно заметное доказательство преступления — клеймёный конь и справная, расписная телега. На свой двор не поставишь, соседям не продашь.

После смерти родителей встал опекуном над Мерлоем один из дядьёв, мужик суровый и прижимистый. Парень, и так к труду приученный, теперь практически спал в хлеву вместе со скотиной, да и ел там же. Если отец старался дать сыну возможность учиться грамоте, счёту, другим наукам, поощрял тягу к знаниям, то опекун книги сразу продал и велел выбросить эту блажь из головы. Крестьянину нечего себе мозги всякими господскими развлечениями забивать. Считать умеешь — и достаточно.

А через год случился у дядьки неурожай. Поля от зноя высохли, плодовые деревья паутинник пожрал, сено в стогах сопрело. Вознегодовал тот, да так сильно, что досталось всем: и его жене, и сыновьям, и работным людям, но пуще других — Мерлою. Обвинил его родич во всех бедах и собственноручно выпорол, пообещав посадить на хлеб и воду, словно до этого разносолами потчевал. Проплакал парнишка всю ночь на сеновале, под утро только уснул. И приснилась ему мама, красивая, какой при жизни не была, улыбающаяся. Погладила его по голове, слёзы ладонью утёрла, обняла ласково и наказала уходить из переставшего быть родным дома в Ламсаон, в магическую бурсу. А если принять на обучение не захотят, сказать, что он правнук Ульмиуса. Недолго тот сон длился. Первый петушиный крик прогнал дрёму и утешающее видение. Проснулся Мерлой, окинул печальным взором свой надел, вспомнил совет матери и решил послушаться. Собрал тайно котомку и ночью покинул хутор. Некому было его в дальнюю дорогу проводить, никто напутственного слова не сказал, никто не пожалел.

Долог был путь Мерлоя до столицы, но, словно оберегало его в пути благословение матери, добрался благополучно. Пришёл он в магическую бурсу на обучение проситься. Маги-наставники сначала подивились наглости чумазого подростка, а как услышали, чей он правнук, так сразу приняли. Сам Мерлой с удивлением узнал, что его предок Ульмиус был могущественным магом, и даже руководил этой самой бурсой.

А потом все наставники ломали голову над способами и методами обучения, безусловно, очень талантливого, но весьма нетрадиционного ученика. Нетрадиционность Мерлоя заключалась в том, что черпал он необходимую силу прямо из окружающей действительности: из ветра и воды, растений, животных и людей, но особенно из света и огня. Из всего того, что являет собой зой — живой мир. Конечно, прочие маги тоже могли заимствовать силу у жизни, но только опытные и с очень большим трудом. Поди-ка попробуй её поймать, разве что у деревьев неподвижных, да и то надо, чтобы векторы совпали, не преломились, не закольцевались, иначе такую отдачу получишь, что мало не покажется. Это как бурную реку без страховки переходить.

Гораздо легче использовать некрос. Укокошил птичку или зверушку, получил энергию смерти, послушную и предсказуемую, и вперёд, магичь по мелочи. Для серьёзных чар и некрос нужен посолиднее. Лучше всего, конечно, человеческий, хотя лошадь или корова тоже подойдут. Но какой же добрый хозяин свою кормилицу или поилицу чародею на убой отдаст? Да ещё с негарантированным результатом. Поэтому и пасутся маги всех мастей на погостах, амулеты заряжая, а те, кто попронырливей, с лекарями дружбу водят. Свеженький некрос куда ядовитее уже отстоявшегося.

Вот и строится вся магическая наука на формулах и заклинаниях, основой которых смерть является. В крайнем случае — кровь, отданная в добровольно-принудительном порядке, но обязательно свежая. Лучше — тёплая. Ещё лучше — прямо из артерии текущая. Тогда волшба обязательно удастся. Признавать магам это во всеуслышание — себя не уважать, хотя весь мир об этом прекрасно знает. А если не знает, то догадывается, но молчит. И то, что в Ламсаоне за год десяток-другой нищих да убогих пропадает, так это городу только на пользу — меньше попрошаек да мелких воришек. Зато специалисты из бурсы выходят хорошие.

Но что делать с учеником, который на ритуалах жертвоприношений всякий раз в обморок падает, зато к органам чувств животных без проблем подключается, заслуженные наставники не знали. И из бурсы не отчислишь, талантливый же парень! Вот и предложили ему перейти на самообучение, предоставив допуск в святая святых — либрарий. Книгохранилище оказалось настоящей пещерой с сокровищами. Мерлой отыскал такие редкие фолианты, о которых маги лишь перешёптывались. Но очень многие знания на практике ему были недоступны всё из-за того же некроса. Зато книги, содержащие заклинания живой природы он выучил наизусть.

Тестемониум Мерлой получил с превосходными баллами, но трудовую деятельность был вынужден начинать самостоятельно. Ни один заслуженный маг в помощники его взять не решился, ибо налицо был конфликт интересов, то есть — магических сил. Зато лангайцы каким-то образом узнали про необычного чародея, и так он им понадобился, что целый отряд лазутчиков за ним снарядили.

Выслушав историю Мерлоя, Свейн получил ответы на гораздо большее количество вопросов, чем возникло у него вначале. Стало понятно, почему Цухри назвала его чистым, то есть, не касающимся смерти. Очень давно, ещё в детстве, матушка рассказывала предание о неком чистом старце, который жил очень долго в наказание за какие-то грехи. Тогда Свейн не понял: почему долгая жизнь — это наказание и почему старца считают чистым? Потом притча забылась, а вот теперь вспомнилась вдруг. И детские вопросы неожиданно получили разъяснения. Но, как водится, возникли новые, которые он тут же озвучил:

— Значит, ты и к человеку подключиться можешь, как к птице? — эта проблема его очень заинтересовала, так как подобная возможность могла как помочь, например, при решении политических задач, так и здорово навредить, если рассматривать личную жизнь. В Гнёзде магов давно уже не было. Разве что жрецы имели некоторые знания и способности. Мерлой мог стать очень полезным членом их общины, но нужно узнать про юного чародея как можно больше, прежде чем допускать к персоне вице-короля.

— О нет! — вполне искренне воскликнул маг, не подозревающий, что его начали тщательно прощупывать. Или делал вид, что не подозревает. — Человек — существо сложное, непредсказуемое и, самое главное, имеющее свою волю. Да, я знаю, что некоторые люди считаются безвольными, но не в этом случае. У птицы же только инстинкты. Я произношу заклинание подчинения, которое встраивается в зрительный процесс какой-нибудь птахи, и могу видеть мир с высоты птичьего полёта!

— А к животному? — не унимался Свейн. — Например, к собаке?

— Могу, но это уже сложнее. Всё зависит от интеллекта реципиента… ну, объекта, который передаёт мне зрительный сигнал. Чем более сильный интеллект, тем сложнее его подчинить себе.

— Понятно. Слышать тоже можешь? — Мерлой кивнул. — Здорово! А как далеко ты можешь видеть и слышать?

— Видеть… Несколько миль, наверное. Пока я вижу саму птицу. Потом связь слабеет. Слышать — не больше пятисот ярдов. Есть, правда, одно занятное заклинание, с помощью которого можно не только слышать, но и говорить с кем-то через большие расстояния, — Мерлой задумался, а Свейн напряжённо ждал дальнейших пояснений, — но для этого нужны плоды редкого дерева, которое растёт только в Лангае. В какой-то труднодоступной гористой местности. Эх, знать бы, чего лангайцам от меня надо было? Может, стоило побывать в их стране? А как ты думаешь?

— Чего им от тебя нужно было, я расскажу… — Свейн покосился на Цухри, которая с вежливым интересом слушала разговор мужчин и не вмешивалась. Золото, а не девушка. — Только позже. Ты мне вот что ещё скажи: а как же лечить человека? Там тоже воля мешает?

— Ну, во-первых, человек в таких случаях сам желает быть исцелённым. Во-вторых, я не вторгаюсь в организм с заклинанием подчинения, а помогаю неким… э-э, скажем так, субстанциям внутри организма произвести определённые восстановительные действия. Например, у человека рана от пореза ножом. Она и так зарубцуется через неделю, но с моей помощью это произойдёт гораздо быстрее. Ты пойми, внутри у человека есть всё, или практически всё, для самоисцеления, но иногда, по каким-то причинам происходит сбой. Организм не справляется… Если понять механизм действий… — Мерлой, поймав интересную мысль, замолчал. По лицу его пронеслась череда чувств, отражающих внутренний монолог с самим собой. Задумался, нахмурился, улыбнулся чему-то, снова нахмурился, просветлел… И вздох разочарования. — Я ещё так мало знаю и понимаю!

— Скажи, а камни, они к какому направлению относятся, к чистому или нечистому? — Свейн гнул свою линию. — Я правильно понял?

Мерлой кивнул.

— Камни, они нейтральны. Кажется, что они должны относиться к неживому миру, но они же умеют расти! Глубоко в недрах, в уникальных сложных условиях, но растут же! Значит, и внутри камней есть энергия жизни, не такая, как у животного или растения, но есть. Можно разбудить эту энергию и использовать во благо. Понимаешь?

— Не совсем.

— Кремень, — неожиданно произнесла Цухри.

— Да! — радостно подтвердил Мерлой, хлопнув в ладоши от переизбытка чувств. — Именно кремень!

Девушка довольно потупилась, а Свейн, неожиданно для себя, заметил, как идёт ей румянец. И ещё одно обстоятельство поразило гнездянина. Разумеется, он знал, что Цухри достаточно образованна, раз владеет столь специфическими знаниями. Но одно дело — традиционные, родовые знания, свойственные членам общины, и совсем другое — острота мышления и знания в других областях. Хотя камни для землекопов понятнее птиц и животных, всё же девушка быстрее его сообразила про скрытую энергию кремния.

— А если некрос, — чуть сменил направление разговора Свейн. Про зой он уже понял. — Его что, вста… впихивают в камни?

— Ты очень правильно сказал, именно, впихивают! В каменных зачарованных вещах наблюдается сильное напряжение. Кристалл сопротивляется чужеродному вторжению, собственно, как и металл. Я это чувствую.

— Ты можешь различить зачарованную вещь от не зачарованной?

— Чего их различать? — удивился Мерлой. — Маги работают только с амулетами или накопителями. Над обычным булыжником никто колдовать не будет, надобности в этом нет.

Теперь настала очередь задумываться Свейну: что не так с камнями у входа в главный храм Гнёзда? Понятно, что они не амулеты, не предметы культа, но жители Мирты не раз рассказывали, что не могли переступить их, если с плохим настроением или дурными мыслями шли в храм. Значит, их кто-то всё-таки зачаровал?

Цухри завозилась на своём месте, посмотрела сначала на Свейна, потом на Мерлоя, словно спрашивала разрешения заговорить. Не дождавшись от парней нужной реакции, всё-таки решилась:

— У нас дома есть живые камни. Они спят почти весь год, а когда наступает весна — расцветают. Очень красиво!

— Живые камни, — несказанно обрадовался Мерлой, — никогда о таких не слышал! Интересно было бы посмотреть.

Свейн с ним согласился. Цветущие камни он тоже никогда не видел. Наверное, было бы очень красиво, если бы эти цветы посадить возле замка Клотт…

И зачем он вспомнил про Ситру?

* * *

Арн проснулся уже давно, но вставать с кровати ему не хотелось, даже глаза открывать. Молодому князю Гнёзда было тоскливо. Он прекрасно осознавал, что скоро придёт джент Юрз и поинтересуется, почему это правитель до сих пор нежится в постели и не позвать ли лекаря? Или матушка самолично явится журить сына за недопустимое разгильдяйство. Люди ждут, а вице-король дрыхнуть изволит. И никто не придёт бесцеремонно стаскивать его с кровати за ногу, так как все, кто может себе это позволить, уже больше недели находятся на дальней точке, так они прозвали между собой строящейся тоннель. Фрост — в силу возложенных на него обязанностей, Свейн — как муж молодого специалиста, Цухри — соответственно, как тот самый специалист, Мерлой — потому что интересно и помочь если что. Даже Анха присоединилась к этой весёлой компании, так как в ней возникла острая необходимость. Только у правителя не нашлось серьёзных аргументов для очередной поездки в эту глушь. Зато была масса неотложных дел, накопившихся за время вояжа в Тагриду.

Даже через закрытые веки Арн ощутил яркий блик света, резко сел и открыл глаза. Анха стояла перед его кроватью и счастливо улыбалась, пряча лицо в букете полевых цветов.

— Доброе утро, — хриплым спросонья голосом, поздоровался Арн.

— Утро?! — засмеялась девушка. — Солнце встало четыре часа назад! Соня!

— Я поздно лёг, — возразил правитель обиженно, и связано это было не со справедливым укором Наксатры в изнеженности, а с невозможностью быть вместе с друзьями. — У вас там всё хорошо?

— Конечно! — Анха бесцеремонно воткнула букет в кувшин с водой, предназначенный для умывания, бегло оглядела опочивальню и уселась в кресло, хотя Арну показалось, что собиралась сесть прямо на кровать. — Я сегодня, наконец смогла посмотреть, куда выходит тоннель. Джент Маркус очень беспокоился о том, что расчёты неверны или старые карты неправильно составлены, и они пророют тоннель прямо на каменные Зубы Северной гряды.

— Ну и?.. — Арн так и продолжал сидеть на кровати, стесняясь подняться и одеться, хотя на нём была длинная шёлковая рубаха и короткие панталоны.

— Зубы очень далеко, — охотно продолжила Анха, не замечая смущения парня. — Я их только с помощью птицы Мерлоя увидела.

— У вас получилось?

— Да, наши силы дополняются абсолютно свободно. Я видела птицу, а Мерлой через меня осматривал окрестности. Если чуть-чуть повернуть направление, то тоннель выйдет на довольно большую и уютную бухту. Мастера очень обрадовались, что не ошиблись. Мерлой сейчас им новую карту чертит. Джент Тростн в горы собрался. Хочет посмотреть, где лучше шурфы для воздуховодов бурить.

Арн постепенно сполз на край кровати, но встать так пока и не решился.

— Анха, так кто же из них мастер, Цухри или Торстн?

Наксатра лукаво улыбнулась, и было не понятно, что вызвало такую реакцию: заданный вопрос или странные манёвры вице-короля.

— Мастера оба, но Торстн опытнее. Не смотри так удивлённо. Джент Торстн — младший брат джента Дорцла, отца Цухри. По молодости оба любили путешествовать. Вот такие они необычные кохтане… землекопы. Дорцл даже жену себе из Лигра привёз. Когда Фрост со Свейном специалиста искали, знаешь как они оба захотели в Гнёзд поехать! Но джент Дорцл сейчас глава рода, и ему покидать своих не подобает. Вот он и отправил дочь с братом.

— А зачем Свейна на ней женили? Любовь нечаянно нагрянула?

Девушка снова загадочно улыбнулась, с интересом наблюдая, как ведомый пытается скрытно переместиться на левый угол кровати, рядом с которым стоял пуфик с одеждой.

— Арн, ты что, стесняешься попросить меня отвернуться и дать тебе одеться?

— Я не стесняюсь, — возразил вице-король даже с некоторым негодованием. Он сам не понимал, отчего так странно себя ведёт? Наготы он не стеснялся, особенно в некоторых обстоятельствах. Сейчас был вполне одет. Вот только… организм выдавал его потаённые желания, и парню совершенно не хотелось, чтобы Анха это видела, даже если она это чувствует, как рассказывал Инис. — Просто ты меня… возбуждаешь.

— Прости, я не специально, — Наксатра закусила губу и отвернулась к окну, давая Арну возможность привести себя в порядок. — Что касается Свейна, то он абсолютно свободен! Цухри не претендует на него, — она надолго замолчала, любуясь ясным небом за окном. Когда до её слуха донеслись звуки натягивания обуви, Анха снова повернулась к Арну и встретилась с его вопросительным взглядом. Он ожидал разъяснений. — Я с ней разговаривала. Она очень хорошая девушка, добрая и понятливая. А ещё она не сопротивляется обстоятельствам, а подстраивается под них. Сказал отец, что не отпустит с чужими мужчинами в Гнёзд, она согласилась на свадьбу. Видит, что муж к ней равнодушен, говорит, что согласна на развод… Хотя Свейн ей очень нравится.

— Это она тебе сказала? — Арн закончил с утренним моционом, ну почти закончил, и был готов на рутинные подвиги, которые ожидали его за дверями спальни.

— Это я вижу в её сердце, а она прячет своё чувство за вежливой улыбкой. Эх… бедная девушка.

Арн понял, что сказала она это не только о Цухри. Он мог бы от себя добавить, что в бедных нынче числятся не только девушки, но и юноши. Но так уж получилось, что запрет на проявление чувств идёт именно от него, и ничего тут не поделаешь.

Анха вернулась из Митры к обеду. Вся компания очень сдружилась за эту неделю с местным населением. Никто уже не косился опасливо на 'высокородное начальство' и 'сурового гнома', которые развернули бурную деятельность на строительстве. Как-то неожиданно стало понятно, что многолетний труд близится к завершению и прокопать осталось всего ничего. Что облегчит эту задачу вентиляция, которая позволит нормально дышать в тоннеле и, следовательно, быстрее работать. Что скоро они увидят море, пусть холодное, но такое нужное. А ещё… и это под страхом смерти, что скоро к ним по этому самому морю приплывёт корабль из Навакра.

— Ну что, его сиятельство остался доволен новостями? — встретил Анху радостный Фрост, пододвигаясь и освобождая ей место за общим столом.

— Он тоскует, — Анха отломила кусок свежего хлеба и макнула его в миску с маслом. — Ему очень хочется сюда, видеть всё собственными глазами.

— Щупать всё собственными руками, — довольно язвительно подхватил Свейн. После возвращения из Тагриды у него иногда случались приступы сарказма, — топтать собственными ногами.

— Ты бы уж перестал злиться, — добродушно посоветовал Фрост, не понимая, почему Свейн крайним в своих неприятностях выбрал Арна. Тем более что Цухри не требовала от него выполнения данного слова. Даже Тростн молчит, с головой уйдя в расчёты вентиляционных шурфов. — А то привыкнешь, и тебя не будут любить девушки!

— Будут! — жизнерадостно пообещала Анха и подмигнула. — Ты хороший парень. И твоё счастье в твоих собственных руках, верь мне!

— Да я собственно… — неожиданно смутился Свейн и незаметно, как ему показалось, взглянул на Цухри. Девушка привычно вела себя тихо и незаметно, молча хлебая суп. По её лицу невозможно было понять, что она думает и даже слушает ли, о чём говорят окружающие. — Что нового в Митре?

— Ничего особенного. Только мэтр Хуакин опять приехать должен. Письмо прислал.

— Что-то он зачастил к нам, — Фросту эта новость не понравилась. Джент Маркус рассказал ему о жгучем желании придворного мага получить в своё распоряжение иллюзионит. Много иллюзионита. Почему это вызывало подозрение, Фрост даже сам себе ответить не мог, но чувство опасности буквально свербело за грудиной. — Мерлой, а что ты знаешь о свойствах иллюзионита?

Юный маг встрепенулся, отрываясь от аппетитного догрызания куриных хрящиков, с интересом посмотрел на Фроста, облизал пальцы, и только после этого подробно изложил всё, что когда-то читал об этом минерале в энциклопедиях.

— Иллюзионит, мощный накопитель с полярными векторами, способный в паре с некоторыми металлами создавать очень сильный синергетический эффект даже для простенького заклинания, — по памяти цитировал Мерлой. — Но, если неверно рассчитать векторы, заклинание трансформируется в полярное, мгновенно становится контрзаклинанием и способно навредить магу, вплоть до выгорания. А почему ты спрашиваешь? Это очень редкий минерал, и маги его практически не используют из-за нестабильности.

— Потому, что придворный маг им очень интересуется. Ещё потому, что три самородка мастер Маркус отвёз ему весной. А то, что он редкий… зайди потом в третий левый склад. С полтелеги там лежит этого иллюзионита.

Фрост даже фразы не успел договорить, как Мерлой уже бегом нёсся в указанный склад. Через минуту он уже вернулся обратно, с удивлением разглядывая серый самородок с серыми вкраплениями.

— Это не иллюзионит, — сказал он растеряно, поднимая глаза на Фроста. — В либрарии бурсы была коллекция минералов, которую ещё мой прадед собирать начал. — У иллюзионита крапыши красные. А это… шамаит.

Мерлой был не просто растерян, он был напуган.

— И что?! — все находящиеся за столом напряглись вслед за Фростом.

— Разрыв-камень, — почти шёпотом пояснил юный маг. — Страшное оружие…

Джент Тростн вернулся с гор ближе к вечеру. Узнав от племянницы о том, что буквально под боком лежит невостребованная куча превосходного шамаита, гном повёл себя крайне необычно. Куда-то делась его нерасторопность, граничащая с медлительностью, суровое выражение лица вдруг сменилось крайним любопытством, глаза засветились идеей. Достопочтенный мастер с прытью, не уступающей Мерлою, кинулся инспектировать третий склад. Радостный возглас, больше напоминающий воинственный клич, поразил даже Цухри.

— Дядя радуется, — прокомментировала она вопли родича. Тростн вприпрыжку вернулся обратно, держа в каждой руке по самородку, присел несколько раз, одновременно резко вытягивая руки вверх и звучно ухая, — дядя танцует, — пояснила девушка, опасаясь, что присутствующие неправильно поймут его действия. Ведь мало кто знаком с их культурой и народными традициями за пределами Кох-и-Га-Бор-За.

— Kroshtu sdurp! — прорычал Тростн, потрясая камнями над головой.

— Хороший помощник, — перевела Цухри и от себя пояснила, — не нужно бурить сверху.

— А что нужно? — поинтересовался мастер Маркус, привлечённый к месту событий необычным поведением иностранного специалиста. До него уже дошла информация о том, что обнаруженные здесь камни имеют ценность для магически одарённых людей, но не совсем такую, как они раньше думали. То, что шамаит могут использовать не маги, было для него новостью. Приятной, так как новые сведения и опыт — это всегда хорошо, тем более что явно ожидается увеличение темпов строительства. Неприятной потому, что все рудокопы Гнёзда оказались несведущими в этом вопросе. Землекопы, оказывается, владеют знаниями о шамаите, а они посчитали его обманкой. Очень плохо. Очень. Но мысли свои он озвучивать не стал, а ждал пояснений от Тростна.

Гном от волнения затараторил на своём языке, а Цухри переводила.

— Нужно взять небольшой кусочек шамаита, приблизительно с фалангу пальца, поместить его в железный цилиндр, а тот железный цилиндр в ещё один железный цилиндр и ещё один. На дно первого железного цилиндра, под шамаит, нужно положить магний. У вас есть магний? Хорошо. Нужно потом поджечь магний. Я… то есть, дядя, умеет это делать без последствий для рук. Магний воспламенится, разогреет шамаит и вытолкнет его из цилиндра. Раскалённый шамаит пронзает толщу скал за считанные мгновения, оплавляя стенки образующегося отверстия. Несколько десятков таких отверстий заменяют шурф. Это более надёжно и безопасно. Нужно только делать навесы над этими отверстиями, чтобы их случайно не засыпало.

— Интересный способ, — Маркус решил посоветоваться со своими соплеменниками, — надо обсудить с мастерами, что они скажут.

— Что тут обсуждать?! — не согласилась с ним Зила. — Пока вы что-то обсудите, зима настанет! Люди же используют этот способ, значит, и мы можем! — Маркус недовольно зыркнул на дочь, но высказываться не стал, дабы не затевать привычной перепалки и не терять лицо перед иноземными гостями. А Зила гнула свою линию: — Джент Тростн, у вас в Кохе много такой вентиляции?

— У кнесса и ошень богатых гном, — смущённо поведал Тростн. — Шайтан-камень ошень дорог.

— Будем считать себя ошень богатый гном, — буркнул себе под нос Свейн.

Цухри посмотрела на него с укоризной, но остальные вроде как не услышали, что он сказал. Или им было не до едких комментариев всё ещё злобно настроенного джента. Только Мерлой мельком взглянул на него озадаченно и чуть нахмурился. А Свейна вдруг прошибла неожиданная мысль: юный маг неравнодушен к его пока ещё жене. Совместное путешествие сблизило их. И, если сама Цухри втихомолку вздыхала по бесчувственному мужу, тоМерлой явно опекал девушку даже здесь, где опасностей практически не было. Сам того не желая, Свейн попал в любовный треугольник, и ему это жутко не понравилось.

Свейн, как многие люди до него, попал в ловушку собственных мыслей, вызванных неприятными лично для него событиями. Мерлой думал совершенно не о том, в чём его подозревали. И если всему не связанному с магией народу было отрадно осознавать, что нашёлся новый, очень перспективный способ устройства вентиляции, причём теперь абсолютно было не важно, под каким углом и как глубоко нужно бурить отверстия, то молодой маг понимал, какой опасный материал находится в руках у джента, к которому все окружающие его люди были настроены резко отрицательно. Эта мысль не давала ему покоя.

В этих нехороших думах он оказался не одинок. Фрост тоже весь вечер и последующую ночь не мог отвязаться от чувства, что нужно срочно что-то делать, вот только понять не мог, что именно. Ему нужен был советчик или хотя бы собеседник. Свейн с недавних пор стал абсолютно невозможен в общении, язвил, ядовито острил или мрачно предрекал себе беды на почве несчастной любви. Слушать его было тошно, убеждать — бессмысленно, поддерживать нытьё — противно. Молодой, крепкий мужчина превратился в злобно-скулящее существо, хорошо ещё, что не плакался направо и налево. Из-за этого в состав советчиков Фрост его не включил. Прочие обитатели стройки тоже не подходили по разным причинам. Джент Маркус был человеком прямолинейным, и думать абстрактно и беспредметно не любил. Зила была слишком импульсивна. Торстн был чужестранцем, да и говорил по-лангайски с большим трудом. Оставалась только Анха. Про Цухри и Мерлоя он вообще не подумал.

Едва дождавшись рассвета, Фрост направился к домику, в котором жили девушки. Поднимались они всегда рано, что было понятно для Зилы и отчасти для Цухри. Но то, что королевская дочь встаёт с первыми лучами солнца, Фроста до сих пор поражало до глубины души. В его понимании благородная дженна должна была открывать глаза и сладко потягиваться только к обеду. Тем не менее Анха не имела такой привычки, что в настоящий момент было ему на руку.

Около порога девичьих походных апартаментов Фрост столкнулся с озадаченным Мерлоем. Парень так искренне ему обрадовался, что чуть на шею не кинулся.

— Фрост, у меня есть очень серьёзное дело!

— У меня тоже… Я хотел посоветоваться с Анхой. Для твоего серьёзного дела её присутствие не будет помехой?

— Нет, не думаю! А ты про что хочешь посоветоваться? Про шамаит?

— Не совсем. Подожди, я всё-таки её позову, — вежливо постучав в дверь, Фрост позвал девушку, стараясь придать голосу безмятежности. — Анха, сегодня чудесный рассвет!

— Я знаю, — донеслось из-за спины. Парни резко обернулись. Наксатра уже успела не только проснуться, подняться, но и искупаться в облюбованном затончике, о чём красноречиво говорили мокрые, блестящие на солнце волосы. — Что-то случилось?

— Пока нет, — поспешил успокоить её Мерлой.

— Но может… — тут же огорчил Фрост, — надо поговорить.

Анха сразу почувствовала тревогу обоих парней и предложила спуститься к реке. Лишние уши сейчас были ни к чему, и связано это было не с секретностью сведений, которые могли быть озвучены, а с желанием сохранить спокойную обстановку на строительстве. Люди по-разному реагируют всего лишь на возможность опасности. Не стоило их пугать раньше времени, тем более что риски пока определены не были.

— Начинай ты, — предложил Фрост Мерлою, когда они расселись на прибрежных валунах.

— Ладно… — парень несколько секунд обдумывал, как понятнее сформулировать причину своей тревоги, но вдруг, неожиданно даже для себя спросил: — вы, случайно не знаете, где учился мэтр Хуакин?

Фрост отрицательно помотал головой, а вот Анха воззрилась на него с очень большим удивлением.

— Странно, что тебя интересует именно это… — Наксатра знала ответ на вопрос, так как неоднократно слышала от самого Хуакина, где тот в молодости набирался знаний. — В магической бурсе Ламсаона. Если не ошибаюсь, это лучшая школа для магов?

— Из трёх существующих, да, — подтвердил Мерлой и нахмурился ещё больше.

Фрост даже не догадывался, что во всём мире существует всего три подобные школы. Магов на свете было не так много, в основном они обитали в столичных городах, некоторые странствовали, но таких были единицы. Но где их обучают, он никогда не задумывался.

— И что из этого следует?

— Что мэтр Хуакин… — Мерлой выглядел очень озадаченным, — врёт.

— Врёт? — повторил Фрост, словно пытался убедиться в том, что слух его не обманывает.

Анха, не моргая, смотрела на мага, не проронив ни слова.

— Я объясню, — поспешил оправдаться Мерлой. Ему было крайне неудобно, что он обвиняет пожилого человека, пусть и неприятного его знакомым. Сам-то он ничего плохого о мэтре сказать не мог, так как не был с ним знаком. — Когда я получил доступ в книгохранилище, то воспользовался случаем, чтобы выяснить, почему моя матушка, будучи внучкой мага, оказалась замужем за крестьянином? Нашёл списки всех учеников, которые за последние сто лет учились в бурсе. Хуакина там не было. Никогда.

— Самозванец? — предположил Фрост.

— Недоучка, — поправила его Анха. Ксора всегда именно так отзывалась о придворном маге.

— Такого имени не было даже в приёмных списках, — не согласился с ней Мерлой. — Он никогда не обучался в бурсе…

— Следовательно, шамаит находится в руках либо дилетанта, выдающего себя за мага, — Фрост наконец-то понял причину своих тревог. Именно это обстоятельство на подсознательном уровне беспокоило его со вчерашнего вечера. Самородки, несущие в себе опасность при неправильном, неумелом обращении, находились в руках человека неприятного во всех отношениях. — Либо Хуакин всё-таки маг, но это не настоящее имя! В любом случае надо под каким угодно предлогом у него их изъять!

Он так красноречиво уставился на Анху, что девушка даже рассердилась.

— Наксатра никогда не опускается до воровства! — повторила она слова матери.

— Даже если…

— Даже если, — произнесла она печально, — таков закон.

— Это плохо, — Фрост задумался, мысленно перебирая варианты изъятия камней у старого мага. Один был криминальнее другого, но иного выхода он не видел.

— Маги опускаются, — невесело произнес Мерлой. Что-либо красть у кого бы то ни было являлось деянием противозаконным, но иногда жизненно необходимым. И это был именно такой случай. — Надо попробовать.

— Арн сказал, что Хуакин скоро опять приедет в Митру, — вспомнила Анха. — Я могу посмотреть, где лежат самородки, — парни оживились, — но только посмотреть! В руки я их не возьму.

— Этого будет достаточно! — обрадовался Фрост. — Ты сегодня пойдёшь к Арну? Тогда уточни, когда именно собирается Хуакин к нам? А мы с Мерлоем в это время съездим в Тагриду. Согласны?

— Да.

Парни уже собирались подниматься, но Анха жестом попросила их задержаться.

— Мерлой, не будет наглостью с моей стороны всё-таки узнать, почему твоя матушка стала крестьянкой? Но если для тебя эти воспоминания болезненны…

Парень протестующе замахал руками, не дав ей закончить фразу.

— Мне всегда радостно вспоминать родителей, — печальная улыбка многое сказала внимательному слушателю, — так меня учила мама. Нужно пробуждать в своей памяти только счастливые моменты, чтобы не ожесточить сердце. Вот я и вспоминаю… как мама пела песни в саду или разговаривала со всходами на полях. И животных наших она всегда гладила, шептала им что-то ласковое, угощала лакомствами. Уже в бурсе я понял, почему наш хутор процветал, пока были живы родители, и почему всё пошло прахом у дядьки. Мамин дар помогал и животным и растениям. У меня её сила…

— Как же так получилось, что у традиционного мага родилась такая внучка?

— Прадед проводил какие-то эксперименты по принципам получения силы. Причём опыты он ставил на собственных детях. Старший сын так и не смог отказаться от некроса. А вот младший, мой дед, научился. Но у них с Ульмиусом возникли разногласия. А когда при неудачном эксперименте погиб старший брат, дед уехал из Ламсаона и навсегда зарёкся использовать магию. Но дар проявился в матушке. От греха подальше дед отправил её к каким-то родственникам в село.

— Откуда ты это узнал? От матери?

— Нет, нашел дневники Ульмиуса. Он прожил долгую жизнь и, несмотря на ссору с сыном, до конца интересовался его жизнью. Знаете, что было написано на обложке дневника? 'Моему правнуку'. Он знал, что дар, который есть в нашем роду, приведет потомка в бурсу. Мне бы его силу!

— Тебе своей недостаточно? — удивилась Анха. — Ты же намного могущественнее любого мага, использующего некрос!

— Я имел в виду его опыт, — стушевался Мерлой.

— А ты куда-то торопишься?! — хохотнул Фрост. — Накопишь ещё!

— Разумеется, — совсем засмущался юный маг.

Анха шаловливо взъерошила Мерлою волосы и, попрощавшись, ушла с докладом к Арну, блеснув напоследок ярким лучиком по кромке воды. Парни поднялись с валунов и пошагали вверх по уже хорошо протоптанной тропе. Каждый тайно позавидовал девушке, которая была лишена этого удовольствия. Хотя после купания Анха поднялась по тропинке ногами, не прибегая к ставшему уже привычным способу перемещения.

— Мерлой, а ты не хочешь отобрать у дядьки свой хутор? — неожиданно спросил Фрост. Парень весь как-то сжался, словно ожидал удара, а во взгляде промелькнул испуг. Нужно было срочно исправлять ситуацию. — В смысле, ты же должен вступить в право наследования. Это земля твоего отца. Вот поживёшь у нас, камушков накопишь и в своих владениях дом себе хороший построишь!

— Камушков? — не понял парнишка.

— Да. Рубинов или изумрудов. Хочешь, я тебе старые штольни покажу, где давно уже разработки не ведутся. Но пацанята лазают, находят камни и помногу бывает. Себе на будущую учёбу складывают. Мы тоже раньше со Свейном и Арном искали.

— Вы?! С наследником?

— А что, наследник не человек? Это же интересно и увлекательно! Мы в очень старые рудники ходили. Там такие друзы видели! Жалко ломать было. Пусть растут.

— Фрост, так ты богат? — материальное благополучие простого на вид парня поразило юного мага.

— Да у нас в Гнёзде все богатые, — как само собой разумеющееся поведал местный житель.

— Тогда почему дворцы не строите?

— Зачем? Человеку для жизни дом, а не дворец нужен. Это пусть его светлость во дворце мается, — усмехнулся Фрост.

Только слукавил он, совсем чуть-чуть, но слукавил. Дом у него, разумеется, был. В Митре. Но ещё его роду принадлежал горный замок, века назад выстроенный на границе с Навакром. Зачем его возвели в глухом, труднодоступном краю, вдали от перевалов и горных троп, сейчас определить было невозможно. Но факт остаётся фактом, замок был, и даже был обитаем. Несколько семей живут там практически затворниками, добывают брагшун — горный бальзам, разводят пчёл и качают горный мёд, пасут туров и выращивают винную ягоду. Несколько раз в год к ним снаряжается обоз со всем необходимым, а обратно привозятся излишки трудовой деятельности, которые с огромным удовольствием раскупаются жителями долины на внутренних ярмарках. Иноземные купцы на такие торжища не допускаются, ибо самим мало. Но знать об этом Мерлою было не обязательно.

— Фрост, а правда, что можно за камушками?.. — парнишка стеснялся, боясь показаться излишне меркантильным. Но идея вернуть свой хутор вдруг показалась ему очень привлекательной. И не оттого, что он хотел отомстить дядьке, а в память о родителях. Чтобы сад цвёл и плодоносил, чтобы на лугах разнотравье духмяным запахом голову кружило, чтобы козлята возле дома по лужайке скакали…

— Вот ты странный! — возмутился Фрост. — Стал бы я тебя просто так дразнить! Можешь, конечно, другим способом заработать, чтоб самому в грязи не пачкаться. Ты же маг. А у мага всегда клиенты найдутся. Можешь гонорар брать деньгами, но камнями выгоднее. Это у нас тут они дешевые, а в Тагриде уже один к трём продать можно. В Ламсаоне и того больше. Мы в дорогу всегда камни берём.

— Спасибо за предложение, — смущённый, но очень воодушевлённый прекрасными перспективами, юный маг, который всего месяц назад даже мечтать не мог о собственном доме, мысленно представлял, как и что он сделает на родном хуторе.

* * *

Финансы, налоги, бюджет, приход, расход, сальдо… Как бы Арн ни любил заниматься различными подсчётами, но любое дело, в конце концов, надоедает. А он неосмотрительно решил лично проверить состояние казны. Нашёл несколько незначительных ошибок, убедился, что средства, которые многие годы тратились на строительство нового тоннеля в Скальных порогах, никак не фигурировали в отчётах для государственных служб Лигра. Получил укоризненный взгляд от матушки и окончательно убедился в том, что страшно скучает по друзьям. По Анхе, хотя она и навещает его каждый день и сообщает новости. По разговорам, по веселью, по славным пирушкам.

Арн вышел на террасу полюбоваться ночной Митрой, вдохнуть свежести. Но меланхоличное настроение не унеслось с прохладным ветром, не растворилось в сгущающейся темноте. Оно только крепче присосалось к нему, скребя где-то за рёбрами, требуя тяжёлых вздохов и провоцируя приступ жалости к себе, любимому.

— Да… тяжела ты, доля королевская, хочешь не хочешь, а правь!

— Грустишь? — стройная девичья фигура вышла из темноты. — Или сожалеешь?

— И грущу, и сожалею, и скучаю, — Арн шагнул навстречу Анхе, поймал её руки и нежно поцеловал кончики пальцев. — И жду спасительницу, которая излечит меня от одиночества.

Девушка посмотрела на него с удивлённым опасением. Так открыто приёмы прожжённого ловеласа по отношению к ней Арн ещё ни разу не демонстрировал.

— И каков рецепт спасения? — решила отшутиться Анха. — Микстура? Пилюли? Мануальная терапия?

— Микстуры я бы сейчас принял, — мечтательный взгляд скользил по лицу Наксатры, которое фосфоресцировало в темноте, — бокала два. Составишь компанию?

— Охотно! Только дай мне слово, что потом сразу пойдёшь спать! Ты устало выглядишь.

— Ну что ты как матушка, — обиженно буркнул Арн. — Я, понимаешь, себе романтический вечер пытаюсь организовать с красивой девушкой! А ты!..

— И где девушка? — лукаво поинтересовалась Наксатра. Решительный настрой ведомого она уже почувствовала. Арн вознамерился отпустить вожжи, а потом будь что будет. Так он думал сейчас. Но Анха прекрасно знала, что завтра он будет горько сожалеть о содеянном, виниться и винить окружающих. А если узнает Эрима… Так что лучше было загубить его начинания на корню. — Я вам не помешаю?

— Анха, прекрати, — нежно, но требовательно прошептал Арн ей на ухо, крепко обнимая и прижимая к себе. — Я не железный…

— Судя по хватке, — девушка чуть отстранилась, избегая грядущего поцелуя, — что-то металлическое в тебе всё же присутствует.

— Анха!.. — возмущённо вскрикнул вице-король, обнимая пустоту. — Так не честно!

— А честно нарушать данное слово?

Арн скрипнул зубами, мысленно пожелал упырю подавиться ненавистной клятвой не прикасаться к своей Наксатре и жалобно попросил:

— Хотя бы не уходи. Просто побудь со мной!

— Побуду.

— Вина выпьешь?

— Я же уже согласилась.

— Полюбуйся пока на луну, пока я сбегаю за вином.

Луной в этот час любовалась не только Анха. Цухри долго не могла уснуть и, выбравшись из душного домика, спустилась к реке. Ей тоже нравились белые валуны, похожие на огромные бусы из ожерелья гиганта. Она несколько раз бывала там днём, но ночью пришла впервые. Нереальный, сказочный в лунном свете пейзаж её немного пугал, но и манил, словно обещал показать какое-то диво. То, что она была тут, уже было чудом. Землекопы, по сути своей, домоседы. Отец с дядькой очень отличались от сородичей неуёмной страстью к путешествиям. По молодости им удалось вырваться из отчего дома и посмотреть мир. Но ей, девушке, даже думать об этом не стоило! А она мечтала. И мечта сбылась…

Яркие краски Гнёзда разительно отличались от пастельных пейзажей её родины. Северная природа поражала размерами. Деревья, горы, ущелья! А дома! Очертания строений казались резкими и поначалу даже опасными. Гномьи архитекторы сглаживали и округляли все углы, избегали чётких линий, предпочитая плавность изгибов. Этот стиль они назвали 'Каменные волны' и очень гордились необычностью своих городов, больше похожих на огромные муравейники.

Цухри была почти счастлива. Нет, она не корила судьбу за то, что избранник не питает к ней нежных чувств. Свейн и так сделал для неё очень много, но… как любой девушке, ей хотелось любви, ласковых взглядов, трепетных касаний и прочей романтической ерунды, как сказал дядька Торстн, когда разъяснял некоторые правила жизни и мироустройства.

Неожиданно, уединение Цухри бесцеремонно прервали. Из кустов возле тропинки послышались приглушённые голоса, мужской и женский. Девушка почувствовала себя лишней и быстро спряталась за валун, надеясь остаться незамеченной. Нарушать своим присутствием чьё-то свидание ей было неприятно, и до боли обидно, так как она узнала оба голоса. Зила и Свейн бодро спускались к реке, тихо переговариваясь. О том, что их вело сюда, Цухри предпочла бы не знать. Но как заставить себя не думать об очевидной причине, побудившей парня и девушку ночью укрыться от посторонних глаз? Двух мнений тут быть не могло.

Зила и Свейн выбрались из густых кустов на речной берег. Кавалер подсвечивал путь по прибрежным камням фарингом, уникальным и очень удобным устройством, подаренным ему тестем на свадьбу. В Кохе подобные приспособления чужеземцам даже не показывали. Фаринги являются тайной гордостью землекопов, и такой подарок от джента Дорцла говорил о жесте величайшего доверия. А Свейн совсем о нём забыл, и вспомнил только сейчас, когда ему в темноте приспичило тащиться по крутому склону к реке.

Рассеянный, но довольно яркий чуть голубоватый свет, излучаемый минералом-накопителем, преобразил окружающий летний ландшафт, превратив его в сказочный ледяной пейзаж. Свейн надел фаринг на голову, как это делали землекопы, и тревожно оглянулся.

— Ну и где она? Ты точно видела здесь Цухри?

— Точно, — недовольно отозвалась Зила. — Вон на том камне сидела. Может уже ушла?

— И нам навстречу не попалась? Цухри! — повысил голос Свейн, крутя головой во все стороны, пытаясь рассмотреть девушку в прибрежных кустах. — Ты здесь?

— Здесь… — Цухри показалась из-за валуна. — Ты чего?

— А ты чего?!

Возмущённый Свейн сделал несколько шагов в её сторону и остановился, словно напоролся на невидимую стену. Взгляд, которым смотрела на него законная жена, был полон горечи и боли.

— Ну, вы тут сами разбирайтесь, — всё так же недовольно проворчала Зила и потопала обратно, — а я спать хочу.

Цухри проводила её глазами, пока соперница не скрылась из виду, и снова уставилась на Свейна. Маленькая, тоненькая, совершенно нереальная в голубоватом свете фаринга, она напоминала изображение волшебных фей из детских книжек. А дрожащими крылышками были распущенные светлые волосы, которые теребил проказливый ветер.

— Я не совершила ничего предосудительного! — голос её дрогнул, а в глазах заблестели слёзы.

— Ничего… — эхом повторил Свейн, со странным чувством рассматривая девушку. Ему вдруг захотелось взять её на руки и успокоить, поглаживая по голове, как успокаивают обиженных детей. — Я волновался.

— О чём? — не поняла Цухри. — Обо мне? — Свейн кивнул. — Зачем?

— Ночь. Тебя нет в доме…

Цухри, пережившая несколько минут назад практически крушение своих надежд, всё никак не могла отойти от потрясения и не совсем понимала смысл слов, которые говорил ей Свейн.

Волновался… Чего, спрашивается, волноваться? Она не ребёнок, не заблудится, дикие звери не съедят, чужие не обидят. Нет тут в округе чужих. И зверей нет… наверное. Может он подумал, что жена, в отсутствии внимания с его стороны, решила утешиться в чужих объятиях?

От этой мысли Цухри с головы до ног пробило жаром.

— Я… гуляю… — промямлила она неуверенно, со страхом наблюдая, как Свейн медленно, но верно приближается к ней с непонятными намерениями. Больно уж лицо у него было сосредоточенно-напряжённое, словно он в уме трехзначные цифры перемножал или перебирал имена всех мужчин детородного возраста, находившихся в настоящее время на строительстве тоннеля. — Я взрослая… — Цухри, на всякий случай решила напомнить о своём возрасте. Многие подружки уже давно детей нянчили, это только она спросом не пользовалась, вот и засиделась в девках. — Мне уже семнадцать… почти.

— Я знаю, — тихо прошептал мужчина, подойдя к ней вплотную и напряжённо вглядываясь во влажные, испуганные глаза. — Надо же, они зелёные, как изумруды. Я и не замечал раньше.

Он сделал то, что ему в данный момент хотелось больше всего — поднял девушку на руки, приблизив её лицо к своему.

— Зачем?! — встрепенулась Цухри, совсем перестав понимать, что происходит и вцепилась в мужские плечи. Тонкие пальчики оказались на удивление сильными.

— Поцелуй меня, — хриплым голосом неожиданно попросил Свейн. Девушка опустила глаза, стараясь унять взметнувшуюся бурю в душе. Ей верилось и не верилось, что это происходит наяву, а не в грёзах. Что это не сон, не игра воображения, не захватившие разум фантазии. — Цух…

Договорить она ему не позволила, неумело коснувшись губами. Дальше он взял процесс в свои руки, мысленно благодаря Фроста за то, что тот вовремя вправил ему мозги на место.

Правда, процедура вправления мозгов была далека от милосердия и человеколюбия. Хорошо хоть, что произошло всё без свидетелей, когда они вдвоём шамаит на складе пересчитывали, чтобы точно знать размеры стратегического запаса разрыв-камня.

Фросту пришлось сообщить Свейну детали плана по экспроприации у придворного мага самородков шамаита, дабы не натворил тот непоправимых бед. Узнав о том, что друг вознамерился снова ехать в Тагриду на пару с Мерлоем, терзаемый противоречиями несчастный муж тут же потребовал взять его с собой, так как нервная система страдальца издёргана и истерзана, нуждается в отдыхе и покое, и конная прогулка до столицы и обратно будет ей, то есть нервной системе, весьма полезна.

Фрост, не перебивая, выслушал душещипательную тираду и выдвинул условие: Свейн официально разводится с женой. Нечего издеваться над бедным молодым специалистом! Пока Цухри считает себя замужней хм… девушкой, на других мужчин даже не смотрит. Ситре же он дал отставку, решительно и бесповоротно, так чего мучает вторую избранницу?

Ситра…

Спустя три месяца после того злопамятного бала в Альсе, когда Свейн пытался объяснить девушке что не может покинуть Гнёзд, а она никак не желала его понять, он всё ещё думал о ней. С горечью, с сожалением, но чаще, с желанием ещё раз всё растолковать. Хотя, зачем? Он всё подробно объяснил Ирвину. Да, он богат, но только до тех пор, пока живёт в Гнёзде. Да, его состояние может увеличиться в разы всего лишь после одного удачного спуска в штольню. Да, он может построить новый дом, или дворец, или даже замок, но не видит в этом особой необходимости. Да, его жена не будет нуждаться ни в чём, но ей придётся работать. Ибо таковы законы долины. Иждивенцами тут могут быть только немощные, неспособные ни на что люди, как правило — младенцы и дряхлые старики. Ну, ещё тяжелобольные. Но таких в долине почти нет, потому что лекарей и костоправов теперь много. Все остальные гнездяне работают. Все! В меру своих способностей, опыта и квалификации. Когда-то это было жестокой необходимостью, теперь же стало образом жизни. Богатство здесь не является синонимом безделья. И именно поэтому в Гнёзд из других мест переезжает жить не так много людей.

Вот и Ситра не возгорелась желанием перебраться в долину. Ей нужен был Свейн, но только в купе с состоянием, большим домом, слугами, каретами, модными нарядами, новыми развлечениями и прочими радостями жизни. Но в её душе радости перевесили любовь. Это было больно…

Категоричная позиция друга весьма расстроила Свейна. Да так сильно, что гнев он сдержать не смог, да и не захотел. Молниеносный удар должен был достичь челюсти самозваного учителя жизни. Но, как бы ни стремительно было движение руки, она всё же короче ноги. Пятка Фроста выбила из лёгких весь воздух, лишив Свейна возможности дать достойный отпор. Пока он откашливался и восстанавливал дыхание, друг безжалостно читал мораль.

— Тебе не надоело корчить из себя несчастного, озлобленного неудачника? Одна девушка тебе не подошла! Вторая! Зациклился на своих переживаниях, ничего вокруг не видишь, язвишь направо и налево. Руки распускаешь! Всему же есть предел! Свейн, приди в себя, очень прошу. Столько проблем навалилось, а помощи от тебя… Знаешь, уехал бы ты отсюда. Подписал бы бумаги о разводе, и уехал. Глаза Цухри не мозолил. Себя изводишь, её изводишь! На строительстве главная тема для разговоров — не как лучше, быстрее, качественнее достроить тоннель, а какое сегодня настроение у джента Свейна? Разведись к упырям ходячим!

— А я не хочу разводиться, — с трудом прохрипел задира. — Меня всё устраивает.

— Да ты эгоист! — возмутился Фрост, не ожидавший от Свейна подобного признания.

— Что бы ты понимал! — в тон ему ответил обиженный друг.

— Ну конечно! Ты один прошёл через любовные неудачи и разочарования! — язвительно заметил Фрост. Исключительность, которую пытался приписать себе этот страдалец, его уже достала.

— Да что ты знаешь?! — снова начал заводиться Свейн.

Но Фроста так просто было не заткнуть. Он всегда отличался умением найти убойные аргументы в споре.

— Мой личный опыт тут ни при чём! Но ты на Арна посмотри, наглая ты морда! У человека взаимная любовь и клятва перед матерью, что пальцем не тронет девушку, которую любит! И расстаться с ней не может, так как жизнь от этого зависит… Династии же наследник нужен, значит должен он жениться на ком-то другом. Вот где безысходность! Но Арн не ноет, мозги друзьям не клюёт, а справляется самостоятельно! Гад ты, джент Эштон…

Фрост махнул рукой и пошёл к выходу.

История Арна была приёмом ниже пояса. Тут действительно возразить было нечего. Любовь, обложенная со всех сторон запретами, с каждым днём разгоралась всё больше и больше. Это видели все. Видели и боялись, и за Арна, и за Анху. Кто из них первый не выдержит? Во что выльется водопад их чувств? Утопит или вынесет на берег? Что будет в итоге? Даже опытные провидцы и гадатели не могли дать ответ, так как задействованы в этой истории очень могущественные силы, для которых Судьба — лишь инструмент, а не неизменяемое предначертание.

— Погоди, — Свейн догнал его и положил руку на плечо. — Я, правда, не хочу разводиться… Не дёргайся, а выслушай, — объяснить что-то другому человеку, в чём ещё и сам не до конца разобрался, всегда очень трудно. Но, раз взялся за гуж… — Понимаешь, мне Цухри очень интересна как человек. Она… не просто умная, а мудрая, что ли. И как девушка — нравится. Просто… Ситра… она заигрывала, флиртовала, ну ты помнишь…

Ещё бы такого не помнить! На свадьбе Шарля и Емины многие молодые люди попали под действие магии любовного помешательства. Девицы, не сумевшие очаровать наследника престола, напропалую кокетничали с кавалерами всех мастей. Матримониальные намерения не только не скрывались, а в открытую демонстрировались напористыми барышнями. Троицу из Гнёзда тоже не обходили вниманием. Арн умудрялся всё сводить к весёлым шуткам. Фрост мастерски перенаправлял девушек к дофину, по секрету сообщая, что не имеет права перебегать дорогу наследнику. А вот Свейн попался в сети очаровательной Ситры.

— Помню.

— У Цухри же совершенно другое воспитание… А я чего-то жду, как дурак.

— Вот именно! — поддержал данную характеристику Фрост. — Хотя девушка сразу честно сказала, что ты ей нравишься.

— Я действительно зациклился на Ситре. Нет, даже не на ней самой, а на её выборе, обидном, но предельно ясном. Дочь правителя Колдовы хочет иметь всё! И ей проще отказаться от меня, чем от выходов в свет, ажурных перчаток и устриц. Вот такая любовь, Фрост… Но я постараюсь всё исправить, — Свейн коснулся пальцем кончика носа. Обещание дано, и другу, и самому себе.

И вдруг ему легче стало на сердце, словно кто тиски разжал. Правильно говорят: 'Отпусти ситуацию, и сразу всё станет проще'.

— Ты ещё не успел всё испортить, — успокоил его Фрост и почесал мочку уха.

Парни дружно расхохотались и синхронно подмигнули правым глазом. Арна с ними не было, но они точно знали, что он поддержал бы их решение.

— Тебе не тяжело? — заботливо поинтересовалась Цухри, улучив момент, когда губы Свейна переместились на её щечку и заскользили вниз, приятно щекоча шею.

Свейн так и держал её на руках, не испытывая никакого неудобства. Он что-то неразборчиво фыркнул, не отрываясь от приятного занятия. Девушка, не знавшая прежде мужских ласк, задрожала в его руках, как напуганный кролик. Связные мысли практически покинули затуманенную страстью головку, и лишь упрямая забота напоминала о том, что мужу неудобно, о чём она пыталась периодически разузнать.

— Ри, не отвлекайся, — Свейн, наконец, опустился на ближайший валун, удобно разместив на коленях хрупкую ношу. Теперь у него появилась возможность пользоваться не только губами, но и руками. Да и девушка могла расцепить объятия на его шее, больше судорожные, чем нежные.

— Почему, Ри? — Цухри сняла фаринг с головы Свейна и убрала длинную прядь волос с его лба, стесняясь посмотреть в глаза.

Свет отчего-то вдруг стал её раздражать, словно был третьим лишним на их романтическом свидании. Она попыталась завернуть фаринг в юбку, но тонкая ткань всё равно просвечивала. Цухри недовольно засопела. Свейн чуть усмехнулся, отобрал у жены источник света и засунул в карман штанов. Стало значительно темнее и уютнее.

— А как называть тебя ласково? Изумрудик?

Девушка совсем смутилась. Если муж будет звать её ласково, да ещё Изумрудиком, дядька Тростн на смех поднимет. После 'Что там' это будет выглядеть слишком вычурно и высокопарно.

— Видишь ли, Свейн, — Цухри, с трудом подбирая слова от жуткого смущения и неловкости, готовилась рассказать мужу одну занимательную традицию своего народа, — у нас принято давать жене новое имя… после этого… понимаешь?

Супруг задумался, собирая мысли в кучу.

— Новое имя? Какое захочу?

— Да.

— Хм… Но только после этого… — выразительный и многообещающий взгляд вогнал несчастную Цухри в краску. Она непроизвольно закрыла лицо ладонями, в которые тут же уткнулись тёплые губы. — А что означает твоё нынешнее имя?

— Что там?

— Где? — Свейн оглянулся, не понимая, что могла увидеть Цухри в темноте, да ещё через ладони.

Девушка сдавленно хихикнула и пояснила:

— Имя Цухри в переводе означает 'Что там?'. Я в детстве была излишне любопытна и вечно куда-то лезла.

Она, наконец, справилась с волнением и подняла глаза на Свейна. А он поразился нежности и благодарности, которые излучал взгляд девушки. Оказалось, что такие нематериальные подарки нравятся ему ничуть не меньше материальных. Простите, папа.

— Вот оно что, — он крепче обнял пока ещё Цухри, вдруг почувствовав, что именно таким должно быть счастье: тихо сидящим у него на коленях, и ласково теребящим волосы. От нахлынувших чувств он даже глаза закрыл, стараясь как можно полнее насладиться этим моментом.

— Свейн, ты о чём задумался?

— Выбираю тебе имя. Как на вашем языке будет — малышка?

— Юлька.

— Хорошее имя. Ты согласна быть Юлькой?!

— Мне надо будет привыкнуть.

— Привыкнешь, — улыбнулся Свейн, — мы же никуда не торопимся. Да, Юлька? — кулачок упёрся в его солнечное сплетение. — Помню, помню, только после этого!

Анха стояла у окна и смотрела на спящего Арна. Её ведомый, неистово стремящийся стать ищущим и одновременно не стать им, сегодня был готов переступить через данное слово. Ей льстило это, как девушке, но огорчало, как Наксатру. Она пришла к дофину, чтобы уберечь его от сумасшествия, а теперь сама того не желая стала являться причиной, которая может спровоцировать болезнь, несмотря на все усилия.

Поговорить с Эримой, чтобы она освободила сына от принесённой клятвы? Ведь ничего страшного не произойдёт, если Арн станет ищущим, а она дарящей. Потом, когда у него появится невеста, он просто снова станет ведомым. Анха понимала, как это важно для Гнёзда, чтобы у правителя был наследник, и не претендовала на место жены. Отчего же вице-королева так непримиримо настроена? Не доверяет Наксатре? Боится, что из дарящей она может стать разящей? Или есть ещё какие-то причины? Спросить об этом у Бастры? Но как можно тревожить Богиню по таким пустякам? Или напрямую обратиться к самой Эриме?

Что-то подсказывало Анхе, что правдивого ответа она может не получить. Но попробовать стоило.

Вице-королева не спала. В её апартаментах горел свет, и Анха решилась.

— Ваша светлость, доброй ночи!

— Заходи, девочка, — Эрима сидела в кресле и потягивала вино из бокала. Полупустая бутылка креплёной 'Сиодоры', точно такая же, как принёс Арн, стояла на низеньком столике и красноречиво сообщала о том, что вице-королева напивается в гордом одиночестве. Женщина выглядела усталой, осунувшейся и очень озабоченной, но при виде Наксатры всё же улыбнулась. — Я предполагала, что ты зайдёшь ко мне. Присаживайся. Вино будешь?

Анха устроилась во втором кресле и отказалась от предложения. Сегодня она уже была собутыльником, и этого было вполне достаточно.

— Вы меня ждали?

— Будем считать, что ждала, — вице-королева пригубила вино, выдерживая паузу. — Не сегодня, так завтра ты должна была прийти… Я же вижу, что творится с сыном. Он разрывается между тобой и долгом! Это надо как-то прекратить…

— А зачем вы заставляете его разрываться? — Анха не могла понять столь противоречивой позиции матери, которая сама провоцирует сына на неподобающие поступки. — Разве в моей любви есть хоть капля зла? Разве я хочу навредить ему? Разве я требую взять меня в жёны?!

Эрима посмотрела на гостью с грустным удивлением, словно страстный порыв Наксатры был недоступен её разумению.

— Анха, как ты не понимаешь… — она сокрушённо вздохнула, — что после тебя ему не понравится ни одна девушка! Ты же Подарок и Наксатра в одном теле! Кто сможет сравниться с твоим… — Эрима не находила нужных слов. Грубо говорить не хотелось, а цензурные слова вылетели из головы, — … мастерством, — Наксатра удивлённо округлила глазки, — твоими возможностями… не знаю, как точнее сказать. Ты отца своего вспомни!

— Причём тут отец?

— Ты у него младшая из детей? Никогда не задумывалась, почему?

— Младшая. Но я вас всё равно не понимаю.

— А сколько харамных жён Ранхус завёл с момента твоего рождения?

— Ни одной.

— Вот и подумай сама, почему не старый ещё мужчина, не отказывающий себе в любовных утехах как минимум лет пятнадцать, вдруг перестал интересоваться всеми женщинами кроме одной?

— Он просто любил маму.

— Да. А до этого любил Корлетту и прочих второзаконных жён. Но забыл всех, как только стал ищущим.

Полный грусти взор Эримы устремился в какие-то, только ей ведомые дали. И измерялся этот путь не расстоянием, а временем. Вице-королева вспоминала что-то хорошее, но безвозвратно утерянное, отнятое прошлым и уже посыпанное пеплом забвения. Анха ей не мешала, но наблюдала очень внимательно. Ей хотелось понять опасения матери Арна, разобраться в её чувствах, постичь тайну.

А тайна у вице-королевы Эримы была! Это было очевидно. Иначе, не говорила бы она увёртками да экивоками, не подбирала бы так тщательно слова, не избегала бы некоторых тем.

Анха решила задать прямой вопрос.

— Что вы скрываете, Эрима?

— Скрываю? — матушка Арна очнулась от задумчивости и, как показалось Анхе, чуть вздрогнула. — С чего ты взяла?

— Вы делаете вывод о влиянии любви Наксатры на мужчин на основании всего одного примера: моего отца. Это, по меньшей мере, неправильно. Или вам известны ещё какие либо мужчины, навсегда отказавшиеся от физической близости с женщинами после обладания Наксатрой?

Эрима медленно закрыла глаза, не в силах выдержать прямой требовательный взгляд юной девушки, через который проявлялся взор древней Богини. Да, Наксатра, это не трепетная человеческая девица, которая в семнадцать лет не то что логически мыслить не умеет, а иногда даже не подозревает о таком умственном процессе. В дочерях Бастры этот навык проявляется лет с пяти, когда девочке объясняют, кто она такая по природе, какова её сущность, и какие задачи придётся решать в течение долгой и неоднократной жизни.

Анха ждала. Эрима собиралась с мужеством. Будь её воля, она бы отказалась отвечать настырной девчонке, даже выгнала бы её взашей из дворца и из жизни сына! Но… Это проклятое Но! Молодая Наксатра пришла помочь, исправить то, что до неё натворили другие, и вправе требовать ответов на прямые вопросы. А она вправе на них не отвечать. И опять это Но. Если Анха перестанет доверять вице-королеве, а того хуже, поделится своими выводами и предположениями с Арном, то сын точно сломает клятву, и тогда…

— Мы обе хотим его спасти, — медленно, издалека начала свою речь Эрима. — Ты слушаешься Богиню, я — своего сердца. Кто прав? Судить не берусь, так как правда у каждого своя. Но я точно знаю, что после ночи с тобой Арн станет… самым счастливым человеком на свете, — последняя фраза прозвучала так горько, словно речь шла о страшной болезни или смерти. Анха продолжала молчать, не решаясь прервать откровения вице-королевы. Одно неосторожное слово, и она замолчит, снова залезет в ракушку своей тайны и замурует входное отверстие. И тогда уже никогда не сможет юная Наксатра понять её странные поступки. — И это счастье испортит ему всю дальнейшую жизнь… как когда-то произошло с его отцом.

Наксатра приходила к Орину?! Невероятно!

Этот факт тут же породил множество вопросов. Как её звали? Когда это было? Почему ушла? Арн знает или нет? Почему это содержится в тайне? И главное: почему Наксатра не смогла помочь правителю Гнёзда?! Не смогла или не захотела? Не захотела или не смогла…

Анха смотрела на Эриму, и не могла поверить в собственную невероятную догадку.

— Вы — Шхайя?

Вице-королева не ошиблась в логических способностях девушки. Один факт, а какие выводы! Никто кроме Наксатры не смог бы так быстро и точно разгадать её тайну, её боль, её проклятье.

— Да, девочка, я — тень. Не смотри на меня так осуждающе! Каждый свою дорогу выбирает сам. Я сделала свой выбор в пользу мужа и сына. Сможешь ли ты повторить мой поступок? Не отвечай! Я спросила ни в коем случае не для того, чтобы ты здесь и сейчас принимала какое-то решение. Просто, подумай. Это ведь не только его жизнь, но и твоя.

— И… как было ваше имя?

— Мирах, — последний звук Эрима произнесла лишь выдохом, словно ветерок прошелестел в молодой листве.

Шхайя — Наксатра перевёртыш. Бегущая-по-Лучу, сменившая свет на тень, отдавшая свою звёздную сущность взамен на право родить мальчика. Дочь Бастры, утратившая связующую нить с Богиней и потерявшая большую часть памяти. Лунная кошка, лишённая шанса перерождения. Женщина-полубогиня, отказавшаяся практически ото всего, что дано ей по происхождению, ради возможности разделить последнюю жизнь с любимым человеком.

Настоящая, непридуманная, скорее всего единственная ныне живущая Шхайя сидела, опустив голову, и тихо рассказывала свою историю.

Первым ведомым молодой Накстары Мирах был Сайид-Солтан, престарелый шейх Закериона, который очень боялся за свою жизнь. Многочисленные наследники постоянно пытались устранить правителя и занять его место. Сам правитель, соответственно, был категорически против досрочного ухода за Черту. Призыв Наксатры был произведён по всем правилам, и Мирах пришлось больше двадцати лет охранять шейха, не покидая его ни на миг. Сайид-Солтан был так зациклен на своей безопасности, что никого, кроме девушки к себе не подпускал. По законам Закериона, Мирах была вынуждена носить на голове скрывающее лицо покрывало, имеющее лишь узкую прорезь для глаз. Ни один мужчина, кроме шейха, не видел её, не общался, не мог оценить по достоинству. Тем более, ни в одном из них не родилось тёплого чувства к девушке. А вот ненависть испытывали многие, особенно те, кто так или иначе тщились сместить правителя.

Её тоже неоднократно пытались убить, чтобы легче было добраться до Сайид-Солтана. И однажды это произошло. Убийц было человек пятнадцать, и напали они так внезапно, что Мирах не успела унести ноги. Возродилась девушка на руках у матери. Наксатра Хатиса отдала свою жизненную силу дочери во второй раз. После первой смерти Мирах восстанавливалась больше десяти лет. Без любви мужчины процесс обретения прежних возможностей протекал так же долго, как при обычном взрослении. Мужчина возвращает к жизни любимую женщину, мать — ребёнка.

Когда Мирах снова вошла в силу, её отправили служить в храм, где она пробыла пятьдесят лет, боясь выйти за его пределы. Будучи жрицей Бастры, Наксатры не слышат призывов. Это устраивало Мирах. Но больше пятидесяти лет в храме находиться запрещено. Со страхом покинула Мирах своё убежище. Новый ведомый оказался молодым и очень привлекательным парнем. Совсем юный правитель Гнёзда, Орин влюбился в Наксатру с первого взгляда. Девушку накрыло такой волной счастья, что она твёрдо решила стать его женой. Но, вице-королю требовался наследник. Мирах не задумываясь обратилась к своей Богине и попросила сделать её Шхайя — тенью.

Любовь, которую она испытывала к подопечному, желание, не только помочь, но и разделить его жизнь, все тяготы и невзгоды, словно пеленой закрыла глаза и помутила разум. Мирах не задумывалась о том, что став тенью, она потеряет сущность Наксатры. Да, у неё появятся другие возможности. Она сможет родить сына, общаться с теми, кто уходит за Черту, становиться невидимой в критические минуты и многое другое. Но она перестанет быть живительной силой, исцеляющим светом, и жизнь у неё останется всего одна.

Мирах — Харим, Харима… Сочетание имён тогда казалось добрым знаком. Она стала Эримой, женой Орина, вице-королевой княжества Г'Неосдам, но её, уже невсеисцеляющая любовь не уберегла возлюбленного от бича рода. Эрима поняла это слишком поздно, когда у мужа случился первый приступ. Она заметалась в поисках помощи, но у теней нет богов-покровителей, только духи, бесплотные и равнодушные ко всему живому. А свой шанс на призыв Наксатры Орин уже использовал.

— Я очень дорого заплатила за свой выбор, — Эрима снова налила себе вина, но пить не стала, а просто держала бокал в руке, наблюдая за игрой света,преломляющегося через хрустальное стекло. — Память об утерянных возможностях возвращалась ко мне по каплям, но это были такие крохи, что проще было узнать всё заново, чем пытаться вспомнить. А потом я поняла, что и эти скудные знания причиняют мне боль. И виновата во всём я сама.

— Я сожалею, — сдавленно прошептала Анха. История Мирах поразила её до глубины души.

Эрима оторвала взгляд от бокала и посмотрела на девушку.

— Не надо, Анха. Я тебе рассказала это не для того, чтобы услышать слова сочувствия. Я хочу, чтобы ты просто понимала, почему я оберегаю вас от ошибки. Ты должна остаться Наксатрой, а Арн — правителем Гнёзда. У вас разные дороги. Это сейчас вы встретились и идёте рядом, но это перекрёсток, понимаешь? У тебя должно быть много ведомых — это твоё предназначение. У него должна быть жена и наследник, дабы не прервался род Веревойн. А если он получит тебя хотя бы раз, то уже никогда не отпустит, не отступится. Хватит у тебя сил уйти от ищущего? Бросить того, кто нуждается в твоей помощи? Нарушить слово Наксатры для собственного спасения, потому что по-другому не получится?

— Я должна подумать.

— Правильно, девочка, подумай! Но я верю, что у тебя хватит сил удержать Арна от неверного поступка, потому что мужчины в этом вопросе слабы. Иди, Анха, отдыхай! Я тоже буду укладываться спать…

— Доброй ночи… — Анхе очень хотелось назвать её Мирах, но она не решилась.

— Доброй ночи, — грустно улыбнулась Эрима и залпом осушила бокал. Вопрос: правильно ли она поступила, рассказав свою историю Наксатре, будет мучить её потом, когда хмель выветрится и трезвый ум проанализирует последствия. А сейчас она просто хотела забыться. — Да, и не рассказывай про меня Арну.

Наксатра чуть склонила голову, дав обещание молчать одним лишь взглядом. И это было крепче клятв некоторых людей.

Решение Свейна остаться в Скальных Порогах и учиться на мастера по тоннельной вентиляции ещё вчера вызвало бы у Фроста резонный вопрос: 'С чего бы это?'. Но сияющие глаза Цухри, которая в одночасье отказалась отзываться на привычное имя, и снисходительно довольная улыбка виновника её счастливого преображения, говорили сами за себя.

Джент Тростн, увидев племянницу, идущую к тоннелю рука об руку с мужем, что-то долго ворчал себе под нос и даже начал сердито топать ногами. Местные жители смотрели на него с недоумением, и лишь Цухри совершенно не смущало странное поведение родича.

— Дядя заговорил нас от сглаза, — пояснила она присутствующим. — Это наша традиция.

— Noime? — строго произнёс Тростн, но посмотрел почему-то на Свейна.

— Имя, — шепнула Цухри.

— Я догадался, — Свейн взял жену за руку и торжественно произнёс: — Отныне её зовут Юлька!

— Юлька, — повторил Торстн серьёзно, и тут же расплылся в счастливой улыбке. Потом, шутя, ткнул теперь уже настоящего зятя кулаком в живот, а племянницу потрепал по щеке. — Щастя и потом… — запнулся, насупился, но всё же вспомнил нужное слово и закончил свою речь, — …ства!

— Потом чего? — не поняла Зила. — Ство — это что по-ихнему значит?

— Потомство, — краснея, пояснила новоиспечённая Юлька. — Это тоже традиция.

— А-а… Тогда ладно, — одобрительно закивала гнездянка. — А то ство какое-то… Страсти, одним словом.

— Может, гульнём сегодня по-семейному? — выступил с предложением Фрост. Небольшой праздник явно не помешал бы для общего расслабления после напряженной работы. — Вы как, молодожёны?

— А гульнём! — поддержал Свейн, предварительно получив молчаливое согласие жены. — Скромненько, но с размахом.

— Что празднуем? — Анха появилась как всегда неожиданно, и в самый нужный момент.

— Да вот, — Фрост просто указал на воссоединившуюся семейную пару. — Свейн и… теперь — Юлька!

— Поздравляю! — Наксатра радостно кинулась обнимать друзей, вот только глаза у неё были отчего-то грустные.

Когда народ вдоволь обсудил утреннюю новость и разбрёлся по своим делам, Фрост отозвал Анху в сторону и поинтересовался, что такое случилось в Митре, если она вернулась озабоченная, если не сказать — расстроенная.

— С Арном что-то?

— Нет, с ним всё хорошо. Выпил вчера 'Сиодоры' и всю ночь спал как младенец. Просто мы с Эримой потом беседовали… — Анха мысленно вернулась во вчерашний вечер и только сейчас осознала, каких душевных усилий стоило вице-королеве её признание. Она не просто поведала свою историю ещё мало знакомому человеку, пусть и Наксатре. Она отдала в чужие руки нити, нет, настоящие канаты, за которые теперь можно дёргать в случае необходимости. Оголила свою душу, позволила судить себя несмышлёной девчонке. Это дорогого стоило. — Трудная у неё жизнь была.

Фрост, разумеется, подумал о сумасшедшем муже, так страшно ушедшем из жизни, и не стал интересоваться подробностями разговора.

— Она сильная женщина.

— Сильная… — посчитав тему её грустного настроения исчерпанной, Анха решила доложить соратнику-заговорщику новости о самородках. — А я сегодня к Хуакину заглянула, когда ещё не совсем рассвело.

— Да ты что?! Ну и?..

— Лежат в ящике на большом столе в помещении, похожем на… где опыты проводят.

— План нарисуешь?

— Нарисую. Там обстановка такая… походная что ли. Коробки какие-то, ящики. Основательно маг к поездке готовится. И приехать в Гнёзд он обещал через полторы недели. Фрост, вам надо возвращаться в Митру.

— Да, мы с Мерлоем завтра с утра и отправимся.

— А Свейн? — скептическая ухмылка собеседника была ответом на вопрос. — Поняла, остаётся тут с женой. Как хорошо, что хоть у них всё наладилось.

Лицо Наксатры снова сделалось грустным. Фрост не стал приставать к девушке с неуместными вопросами, а решил просто погрустить вместе с ней. Неподдельный печальный вздох удивил Анху. Она вопросительно посмотрела на парня, но тот только руками развёл.

— У всех есть пары в этой жизни, и только я, как одинокий дуб, скриплю и внемлю погребальной тризне, моих мечтаний шестигранный куб… — продекламировал Фрост отрывок из оды модного столичного лирика. Анха непроизвольно прыснула, так как чтец из него получился старательной, но весьма посредственный. Любитель поэзии ничуть не смутился своему творческому провалу, ведь главная цель была достигнута. Девушка улыбалась. — Я так и не понял, причём тут куб, но начало прямо про меня! Пойдём, нарисуешь план дома, а то тебя опять джент Тростн на весь день привлечёт к полезному труду, а потом мы будем праздновать свадьбу. Короче, будет не до того!

К слову сказать, Тростн действительно использовал способности Наксатры на полную катушку, заставляя девушку ставить метки будущих вентиляционных отверстий внутри тоннеля и на поверхности горы. И всё нарадоваться не мог, как сокращается время работ, когда такой ценный специалист в команде есть. А Анха с удовольствием помогала, только выматывалась к концу рабочего дня. Переходы Наксатрам тоже даются не просто так, большой силы и навыков требуют. Но девушка не жаловалась. Да ещё и в Митру каждый день ходила проведать Арна и рассказать ему новости.

Кипучая деятельность иноземного специалиста распространялась не только на Наксатру. Общий темп полезных действий на строительстве резко возрос, так как джент Тростн нашёл дело каждому. Зила с ещё двумя молодыми техниками рассчитывали и составляли чертежи для нового направления туннеля. Бригада плотников мастерила передвижные леса. Мастер Маркус уехал в Вагуру заказывать железные цилиндры. Кто-то дробил шамаит под чутким руководством Мерлоя. Знания парня, а в большей степени, его чувство структуры камня, позволяли получать кусочки минерала нужного размера. Кто-то рихтовал рельсы и вагонетки, кто-то чинил оборудование. Другие облагораживали отвалы, превращая пустую породу в террасы, на которых потом женщины устраивали овощные грядки. Свейн и Фрост в меру умений и способностей помогали то Анхе, то Зиле, то просто по хозяйству. Цухри днями напролет проверяла и перепроверяла расчёты вентиляции. И над всем этим упорядоченным движением к светлому будущему, то есть к концу тоннеля, властвовал великий и могучий джент Тростн, не дававший в работе спуску ни себе ни другим.

* * *

Спешка нужна только при ловле блох, эту истину джент Хуакин усвоил ещё с детства, но применять стал гораздо позже. Достигнув определённого возраста, мэтр даже насчёт блох уже стал сомневаться. Степенность и размеренность во всём, особенно, когда дело предстояло серьёзное — вот был его девиз. И обязательно всё ещё раз перепроверить.

Именно этим маг и занимался вместе с новым помощником.

— Коробка номер один: самородок иллюзионита, кристалл белого креонита, амулет-часы, — зачитал Хуакин перечень содержимого, а Монтри всё скрупулёзно проверил. — Коробка номер два: самородок иллюзионита… — маг внимательно наблюдал, как парень тычет пальцем в каждый предмет из списка, безукоризненно выполняя указания хозяина. — Коробка номер три: самородок иллюзионита, серебряная нить, порошок аллия… Монтри, где порошок аллия?! Ага. Корешок мандрагоры, сандаловое масло. Короб номер четыре: чаша из иллюзионита. Короб номер пять. Так, этот короб я без тебя проверю, там вещи слишком хрупкие, — джент Хуакин привычно солгал, не желая допускать помощника до коллекции раритетных артефактов. Парень хоть и далёк от магии, но кто знает, чем он интересуется в свободное от работы время? Вдруг изучает описание пропавших магических предметов и узнает какой-нибудь из них? — Короб номер шесть. Тут у нас свитки и рукописи.

— Джент Хуакин, а вы навсегда в Гнёзд собираетесь?

— Мы, Монтри, — поправил его маг, аккуратно перебирая свитки в шестом коробе. — Мы собираемся в Гнёзд. А навсегда или нет, будет зависеть от того, как ты справишься с возложенной на тебя задачей! — Хуакин поднял на помощника глаза, желая убедиться в его правильном понимании поставленной цели. — Ты хочешь стать богатым? Хочешь! А ты знаешь, сколько полезных ископаемых находится в этой чудной долине? Не знаешь? И чему вас только в ваших бурсах учат?..

— Я был там на экскурсии, — попытался оправдаться Монтри, — в детстве. Вот и забыл всё за давностью лет.

Хуакин скрипуче рассмеялся.

— С такой памятью, молодой человек, вам нужно уже микстуры принимать. Давность лет!

— Я изучу этот вопрос, — тут же пообещал блондин, — завтра.

— Завтра мы поедем забирать зеркала, так что пробелы в знаниях будешь восполнять потом, если свободное время будет. Кстати, ты арендовал рыдван?

— Да мэтр. Такой длины, как вы заказывали. Завтра утром он будет у вашего порога.

— Надо было сказать, чтобы сразу к амальгамщикам направлялся. А, ладно! Поедем тогда на нём и свою карету гонять не будем. Так, на чём мы остановились? Ага, на коробе номер шесть.

Проверка подготовленных к отгрузке коробов, коробок, корзин, ящиков и прочей тары затянулась до вечера. Мэтр изрядно устал за день, но не пошёл отдыхать даже после ухода Монтри. Оценивающе оглядев приготовленный скарб, Хуакин осознал, что подобная прорва вещей вряд ли поместится даже в рыдван. Так ведь ещё зеркала туда положить придётся. Как он будет объяснять стражам айласских тоннелей провоз в долину практически всего своего движимого имущества, тоже было немаловажным вопросом. А объяснять придётся. Автономия. Свои законы. Бдят и на въезде и на выезде.

Положим, новые зеркала можно выдать за подарок новому правителю по случаю вступления в должность. Маленькие коробки замаскировать одеждой. Чашу? Её тоже можно выдать за подарок, но для этой стервы Эримы. Пусть будут прокляты все бабы мира! Что делать со свитками, рукописями, фолиантами? Не скажешь же, что взял в дорогу, чтобы почитать. Придётся взять с собой только самые ценные, а остальные пока оставить дома. Или нет… Если король узнает…. Даже не так. Когда король узнает о том, что Хуакин уехал в Гнёзд и не вернулся, дом тут же обыщут и заберут всё подчистую. Значит нужно спрятать нажитое непосильным трудом в другом месте! И почему эта дельная мысль не пришла в голову раньше? Искать походящий дом в спешке очень неосмотрительно, но другого выхода нет. Надо завтра поручить это Монтри, а за зеркалами съездить самому.

Отобрав только самое нужное, Хуакин с сожалением осмотрел имущество, которое он собирался оставить. Хорошая, добротная одежда, тщательно подобранная обувь, элегантные шляпы, ларцы с драгоценностями, дорогая посуда, изящные канделябры, резные фигурки из камней, принадлежности для опытов, книги… Сердце сжималось от жалости к столь дорогим ему вещам. Но брать их с собой, это преждевременно вызывать интерес к своей персоне. Когда-нибудь потом Монтри приедет и заберёт всё. По крайней мере, в это хочется верить.

В эту ночь старый маг спал плохо. Мысль о том, что тщательно лелеемый план о воцарении в Гнёзде вот-вот будет доведён до своего логического конца, будоражила нервную систему, не позволяя мозгу успокоиться и дать отдохнуть себе самому и уставшему, уже немолодому телу. Ну, с проблемой молодости он тоже позже разберётся! А сколько стоило усилий и средств, дабы тщательно подготовить почву для прихода к власти в долине. Подкупленные купцы, исподволь изучающие жизнь гнездян. Маленький, совсем крошечный амулетик, вставленный в орден Согласия, приуроченный к пятидесятилетию вступления Гнёзда в состав Лигра, и у сумасшедшего Орина появились суицидальные наклонности. Вот с Эримой на первоначальном этапе ничего не вышло. До чего неприятная баба! Смотрит надменно и подозрительно, поучать ещё пытается! Ничего, запоёт совсем по-другому, когда над любимым сыночком смертельная угроза нависнет. Вот когда Хуакин консортом станет, там уже и избавиться можно будет от ненавистного семейства!

Власть! Как он мечтал о ней в молодости, когда, сидя в привратницкой жреческой бурсы начищал обувь отпрыскам влиятельных вельмож Ламсаона. Как стремился прикоснуться, когда на постоялых дворах обирал хмельных путников. Как вожделел, когда, харкая кровью, целовал сапог, только что разбивший его лицо. Тот случай кардинально изменил его жизнь. Зря мэтр Хуакин понадеялся, что избитый до полусмерти воришка не причинит ему вреда. Он тогда не запугал, а только разозлил Крысёныша, за что и поплатился буквально через неделю. Неопознанный изуродованный труп бродяги стражи прикопали в ближайшем овраге, чтобы не морочиться с доставкой в город, опросом свидетелей и прочей процедурной волокитой. И так было ясно, что никто его не ищет, не оплакивает, и не собирается платить за достойное погребение. А по пыльной дороге, с максимально возможной скоростью, удалялся от места свершившегося акта возмездия, изрядно помолодевший мэтр Хуакин, унося в заплечном мешке уникальный набор артефактов и, самое главное, очень ценные свитки с заклинаниями. Как он тогда радовался удаче. Он поднял себя на ступень выше, он обрёл возможность говорить на равных со знатью. Так ему тогда казалось. Но пришлось потратить не один год жизни, буквально вытянуть из своих жалких способностей крошечную возможность управлять некросом, чтобы это стало реальностью. Зато, ни один высокородный джент теперь не мог усомниться в его могуществе и благородном происхождении.

Сон, глубокий, позволяющий восстановить силы, так и не пришёл. Тяжёлое забытьё на недолгие мгновения лишь сделали раздражённым и без того взвинченного мага. Но одно утешение от невольного ночного бдения он всё же получил. Дельная мысль перевести стрелки на лангайцев, пришедшая перед самым рассветом, окончательно прогнала душащую дремоту.

— Анха сейчас в Гнёзде… — рассуждал маг. — Лангайцы страшно оскорблены этим обманом… В их характере отомстить за нанесённое унижение. Нужно как-то подвигнуть посла Юсташ-Кина на ответные действия. Да!

Хуакин выбрался из постели и, наплевав на утренний моцион, уселся за стол строчить письмо лангайцу. Пространное, с обилием ничего не значащих намёков и непроверенных фактов, но выдержанное в хвалебных, льстивых тонах письмо должно было заставить гордого посланника раджи совершить необдуманный поступок. На то, что джент Юсташ-Кин сам отправится в Гнёзд, маг не надеялся. Ему было достаточно того, что в сторону долины поедет хотя бы один лангаец. Второе письмо к королю Ранхусу от верноподданного, не жалеющего собственной жизни ради интересов короны, Хуакин написал в более сдержанном тоне. В нём он сообщал о возможных провокациях в отношении несравненной дочери его величества и намерении самолично предотвратить возможную опасность.

Из изменника в спасители — это было в духе мэтра Хуакина.

Письма он велит отправить своему дворецкому позже. Сначала послу, а через пару дней — королю. И пусть потом джент Юсташ-Кин оправдывается. И послание от мага не поможет, так как бумага истлеет через пару дней после прочтения.

Мерлой понял, что они опоздали. В доме мага не было не только самородков шамаита, или каких либо ещё минералов, в нём вообще не было предметов, которые делают любое жильё обитаемым. Ни личных вещей хозяина, ни книг, ни милых безделушек, украшающих интерьер, вообще ничего. Только мебель, укрытая чехлами, и кухонная утварь, аккуратно прибранная по местам. Парень для очистки совести всё же проверил шкафчики, тумбочки, ящички, даже в чулан заглянул. Везде было пусто, даже в комнате прислуги.

Так и не совершив противоправных действий, Мерлой незаметно выскользнул во двор, где его поджидал Фрост, и поделился своими выводами.

— Там ничего нет. Похоже, этот Хуакин съехал отсюда.

— Ты имеешь в виду — уехал в Гнёзд, — старший подельник ещё не понял, что их грандиозный план потерпел фиаско.

— Нет Фрост, он съехал из этого дома. Там, кроме мебели, вообще ничего нет! И мне это очень не нравится…

— Мне тоже.

Парни обменялись тревожными взглядами. Одна и та же мысль о том, что мэтр прихватил шамаит с собой в Гнёзд, заставила их действовать быстрее, чем думать. В считанные секунды оба оказались в сёдлах.

— Как думаешь, какой у него запас по времени? — Мерлой уже разворачивал своего коня в сторону городских ворот.

— Сутки, как минимум, — предположил Фрост, — может и больше. Мы же не знаем, когда он выехал из Тагриды, — на тракте знакомую карету столичного мага он так и не увидел. — Попридержи коня, городские ворота откроют только через час. Не будем же мы объяснять страже, что нам до зарезу нужно выехать именно сейчас! Мы его или догоним на тракте, или уже в долине. Но я не представляю, как можно будет забрать у него самородки, если он взял их с собой.

— Будем просто за ним следить, — ободрил его Мерлой. — Возможно, удастся что-нибудь выяснить. Тогда уже и будем думать.

— Послушай, а если он оставил их здесь, в Тагриде? Возможно, что Хуакин действительно просто переехал. Тогда что, опять сюда ехать? Ты можешь магически как-то отследить его перемещения? Прости, я ничего не понимаю в магии.

Мерлой задумался. Розыском вещей он иногда занимался, но то были случаи, когда что-то куда-то завалилось или закатилось, и площадь поиска была не велика. Всего один раз ему пришлось заниматься кражей. Но тогда у него был образец энергии хозяина, да и похищенная вещь обнаружилась в соседнем доме. Сосед, как водится, позавидовал, да и прибрал к рукам по случаю.

— Попробовать можно… Эх, если бы можно было раздобыть хоть что-нибудь принадлежащее Хуакину, — сокрушённо вздохнул юный маг. Фрост же уставился на него с неподражаемым удивлением. — Что ты так на меня смотришь? Я же тебе говорю, что там не осталось ни одной его вещи!

— А дом? — возмутился более опытный джент. — А кровать? А ручки?

— Какие ручки?

— Мерлой, ну подумай! За ручку дверную нужника он наверняка сам брался, а не ждал, когда ему дворецкий с поклоном откроет!

— Точно, — просиял младший подельник, — дверная ручка подойдёт!

Дом, в который джент Хуакин перевёз свои сокровища, юный маг отыскал через пару часов. Хорошо, что время было раннее, а столица привыкла просыпаться поздно. Даже первые метельщики появились на улице, когда до искомого строения осталось несколько ярдов. Иначе, бдительные горожане могли и стражников позвать, чтобы они арестовали странного парня, который ползком ощупывает камни мостовой и чему-то радуется время от времени. Заодно и его сопровождающего, который не пресекает это безобразие, а даже поощряет.

— Нам очень повезло, что он маг, — признался Мерлой, разглядывая добротный двухэтажный дом с явными признаками давней переделки. Скорее всего, хозяева особнячка разорились и перестроили здание для сдачи квартир внаём. Об этом красноречиво говорила дверь, явно прорубленная из окна. — Если бы не его магическая сила, я бы не смог проследить. Но она такая слабая… Знаешь, по моему, джента Хуакина тут нет.

— Это хорошо.

— Попытаемся попасть внутрь сейчас или подождём ночи?

— Ещё целый день терять, — Фросту не нравился не один из вариантов, но нужно было выбирать.

Как жаль, что они отказались от помощи Анхи! Понадеялись на свои силы, заверили, что справятся. Кто же мог предположить, что маг вдруг решит сменить место жительства? Правда, дом, к которому их привёл Мерлой, не выглядел особенно фешенебельным. Тут явно не было водопровода и канализации, как в оставленном особняке. Эта странность тоже требовала объяснений, но не в данный момент.

— Ты думаешь про Анху?

Фрост кивнул.

— Вам чего, дженты? — скрипучий старушечий голос, раздавшийся сверху, имел скорее любопытную интонацию, чем сердитую.

Парни подняли головы и увидели в окне второго этажа старую дженну, чей облик никак не соответствовал неприятному голосу. Старушка была пухленькой, румяной и настроенной весьма доброжелательно. Она даже немного кокетничала, стреляя глазками на ранних посетителей.

— Доброе утро! — поздоровался Фрост, соображая, как узнать у старой дженны нужную информацию.

Но любопытная дама, скучающая без общения, сама была готова всё рассказать столь молодым и красивым кавалерам, даже то, что было ещё до их рождения.

— Квартирой интересуетесь? Так сдала её третьего дня. Молодой такой приходил, но неприятный. Вы лучше! А тот гордый, надменный, брезгливо так губы жал!

— Очень жаль, — успел вставить слово в поток старушечьих излияний Фрост. Молодой, надменный… Это точно не Хуакин. Хотя, кто знает, кого эта древняя бабуля считает молодым?

— Знала бы, вас дождалась! А эти… тьфу! Барахло своё сгрузили и отбыли.

— Эти?

— Эти, эти… — закряхтела старуха и исчезла из окна.

Фрост с Мерлоем недоумённо переглянулись. Что ж, нужно было уходить. Любопытная дженна их видела, так что осмотром барахла можно будет заняться только ближе к ночи, когда старушка почивать отбудет.

— Проходите, — входная дверь неожиданно распахнулась, и радушная хозяйка поманила гостей в дом. — Я вам покажу всё. Эти, видать, пожитки свои скоро заберут, а вы тогда ко мне съезжайте. Вы как, поодиночке или вместе? — прищурилась она подслеповато.

Но парням показалось, что старушка слегка подтрунивает над ними. Или напрямую намекает. Но обижаться в их ситуации — значило упустить шанс, который им, не иначе, как сама Богиня подсунула.

— Младшему ищем, — ответил Фрост, похлопав Мерлоя по плечу. — Отучился, теперь жизнь самостоятельную вести будет.

Даже почти не соврал.

— А ты кто ж по специальности? — тут же оживилась старушка, распахивая дверь сданной квартиры, но, не пропуская своих гостей внутрь.

— Маг, — скромно признался Мерлой.

— Маг?! — удивилась хозяйка и отступила от двери. — Отродясь у меня таких постояльцев не было! Маг! Вот точно зря я того старика пустила! Чувствовала, что проку не будет! Эх! Что ж вы раньше-то не пришли!

Информация о старике обрадовала парней, словно им цену снизили за постой. А то, что первый постоялец не маг, так мэтр мог просто не сказать об этом, чтобы лишних вопросов не задавали.

— Что же старик дома себе за всю жизнь не нажил? — зацепился за тему Фрост, надеясь вызнать имя нанимателя. Он, незаметно для старушки, показал Мерлою, чтобы тот пока походил по квартире, а сам взял на себя роль заинтересованного собеседника.

— Кто ж его знает? — охотно продолжила пожилая дама. Что-что, а посплетничать она любила. — Одет прилично. Кошель дорогой. Карета не наёмная, новая почти. Но скарб свой сам таскал на пару с белобрысым, других работников не нанимал. Что там у него в коробках, я не смотрела. Обещание дала, но он, паразит, всё равно все ключи от квартиры потребовал!

— А вы все не отдали, — поощрил Фрост её признание.

— Что ж я, совсем полоумная, все отдавать?! — ехидно усмехнулась старушка. — А что, если пожар? Нет, я в своём доме пока хозяйка! И никакие Хуакины мне не указ, что бы он о себе не думал!

Имя было названо. Всё, что дальше рассказывала пожилая дженна, Фрост уже слушал в пол уха, иногда поддакивая или многозначительно кивая, чем вконец очаровал хозяйку.

Мерлой вернулся после осмотра и чуть мотнул головой. Самородков тут не было. Нужно было срочно отправляться в Гнёзд.

Сердечно поблагодарив словоохотливую старушку и пообещав наведаться через месяц, парни спешно покинули дом.

— Знаешь, Фрост, а я бы снял эту квартиру, доведись мне жить в Тагриде, — признался Мерлой.

— Понравилась?

— Там всё такое живое. Редко встретишь подобный дом в городе.

Миссия была почти провалена, но шанс всё же оставался. Парни лихо вскочили в сёдла и пустили коней вскачь. До Гнёзда им нужно было добраться быстро, насколько это возможно. Кони бы не подвели, а сами они выдюжат.

* * *

Монтри сидел на козлах рыдвана и в уме повторял распоряжения мэтра.

— Когда стражники подойдут для проведения контроля содержимого транспортного средства, я должен отлучиться в нужник с коробкой номер один, — он ещё раз удостоверился в том, что означенная коробка лежит в небольшой торбе из неприметной мешковины у его правой ноги. — Положить торбу за будкой так, чтобы её не было видно, по возможности замаскировать ветками или травой. Когда проедем третий тоннель — бросить вторую торбу, которую мне передаст хозяин, в кусты орешника. Ничего не бояться и вести себя естественно.

Потом, когда они уже доберутся до Митры, в обоих коробках активируются амулеты-часы и выпустят заклинания преломления пространства и стоп-забвения. Маг сказал, что под действием этих заклинаний люди не будут видеть ни реальные тоннели, ни дорогу к ним, а подходя ближе ста ярдов будут ещё и забывать, зачем туда вообще шли.

Их очередь на досмотр была уже третьей. Салазец почувствовал, что от волнения на самом деле захотел в кусты, но нужно было терпеть. Джент Хуакин требовал от него беспрекословного повиновения и точного выполнения указаний. От этого зависел успех операции и дальнейшая судьба обоих. Монтри страшно не нравилось подчиняться, но перспективы, которыми соблазнил его маг, были такими заманчивыми, что стоило смириться и проявить выдержку.

Оставаться в Гнёзде на всю жизнь он не собирался. После того, как мэтр получит то, что хочет и снимет с тоннелей свои заклинания преломления пространства, блондин намеревался получить оговоренный гонорар и отбыть восвояси. Куда, он пока ещё не решил, но с деньгами везде хорошо. Можно выбрать курортный Форт Лис, где мягкий климат, тёплое море и целебные источники. Или вернуться в Тагриду, но уже не младшим коридорным, а состоятельным джентом. Купить дом, экипаж, элитных рысаков. Впрочем, рысаков можно будет сразу взять в Гнёзде. Их порода очень высоко ценится. Путешествия по миру тоже привлекали Монтри. Например, поездка в Супот, или даже в Навакр. Ему представилось, как он приезжает в Дикси и обязательно попадается на глаза королю и королеве на каком-нибудь светском приёме, но не как жалкий дворянчик из Салаза, а как состоятельный лигрийский вельможа.

Монтри так размечтался о красивой жизни, что не заметил, как стражники подошли к их рыдвану.

— Цель поездки в Гнёзд? — стандартный вопрос неожиданно поставил блондина в ступор. Вырванный из сладких грёз, возница с изумлением уставился на стражника. — Цель поездки в Гнёзд? — повторил тот еще раз.

— Государственные интересы, — маг выглянул из окна и с неподражаемой надменностью протянул бумагу с королевской печатью. И не беда, что подписи Ранхуса на ней не было, Корлетта без разговоров заверила документ.

— Доброго дня, джент Хуакин, — поприветствовал мэтра стражник. — Что-то вы к нам зачастили.

— Государственные интересы, — чуть усмехнулся хитрец и вышел из рыдвана, позволяя служивым людям выполнить свою работу. А заодно Монтри с козел согнать. — Прогулять не хочешь? — зло шепнул он нерадивому помощнику.

Тот очнулся от ступора и направился к вожделенной будочке, в последний момент прихватив с собой торбу. Гнев хозяина парень чувствовал спиной и очень постарался сделать закладку как можно незаметнее для окружающих. У следующего тоннеля всё прошло как нельзя лучше. Торба стремительно улетела в кусты, не повиснув на ближайших ветках. Хуакин остался доволен.

— Пусть заминка у въезда будет самой большой неудачей, — попросил он у богов по старой суеверной привычке.

До Митры они добрались к вечеру. Постоялый двор, который давно облюбовал маг, был полон народу. Навакрийские купцы, наконец получившие разрешение на торговлю с Лигром, первым делом направились в Гнёзд. Хуакину пришлось долго рядиться с хозяином, но комнаты для себя и помощника он получил, хотя пришлось заплатить сверх привычной цены. Разозлённый мэтр отказался от ужина, подхватил два, самых дорогих для него короба, и удалился отдыхать, поручив Монтри заняться лошадьми и каретой. Блондин загнал рыдван в стодолу, а коней свёл на конюшню. Заниматься грязной работой он с детства не был приучен, так что несколько мелких монет освободили его от трудовой повинности. Но долгое сидение на козлах всё-таки дало о себе знать, и парень решил размяться и прогуляться перед ужином по вечерней Митре, а заодно посмотреть дворец, в котором им скоро предстояло поселиться.

Салазца столица Гнёзда удивила повсеместными раскопками. Малые и большие канавы, и даже рвы, тянулись по всем улицам вдоль домов, в которых до сих пор, не смотря на надвигающиеся сумерки, что-то делали местные жители. Монтри было ужасно любопытно узнать, что заставило гнездян копаться в земле? Но суровые лица мужчин и даже подростков отпугивали его. А вдруг как припашут к какому-нибудь делу? Наслышан он о местных традициях. Но ничего, скоро мэтр Хуакин установит тут свои порядки!

Эта мысль так обрадовала блондина, что он непроизвольно расплылся в довольной улыбке. Монтри так нравилось мечтать о будущем, что он совершенно забывал, где в данный момент находится, что надо делать и как себя вести. Подобная неосмотрительность чуть не стоила ему жизни.

Мимо зазевавшегося прохожего, не обращающего внимания на то, что происходит на дороге, пронёсся всадник. Взмыленная лошадь почти задела его крупом. Резко подавшись назад, Монтри оступился и упал на спину, больно приложившись затылком о мостовую. Сдерживаться он не стал, и немногочисленные слушатели насладились виртуозной фразой, в которой красочно передавался фривольный сюжет эротического содержания с участием упыря, всадника и его кобылы (хотя свидетели были уверены в том, что это был всё-таки конь), и некой загадочной личности по имени Ядрёна Копоть.

К пострадавшему подошёл крепкий мужчина средних лет и протянул руку, чтобы помочь страдальцу подняться. Блондин, скрипя зубами больше от злости, чем от боли, забыл поблагодарить помощника за учтивость и, продолжая ругаться сквозь зубы, направился к постоялому двору.

— Раззява, — коротко охарактеризовал его мужик и вернулся к прерванному занятию.

— Ваша светлость! — в кабинет Арна вбежал офицер охраны и, без должного поклона и приветствия своему правителю, сразу сообщил неприятную новость: — Обвал в тоннелях!

— Что?!! — Арн вскочил из-за стола и с ужасом уставился на гонца. В первую секунду ему подумалось, что в Скальных Порогах что-то пошло не так, и новый тоннель всё-таки обрушился. Он уже хотел спросить, что со Свейном, Анхой и прочими людьми, которые работали на строительстве. Но до него практически мгновенно дошло, что стражей там нет, а, следовательно, с печальным сообщением прискакал бы кто-то из горняков. — В Айласских?!

Взволнованный офицер не обратил внимания на странный вопрос правителя. В состоянии шока и собственное имя забудешь, не то, что в Гнёзде нет других тоннелей, кроме Айласских.

— Да!

— Жертвы?

— Выясняем.

— Арн, что случилось? — появившаяся в дверях кабинета Анха мгновенно почувствовала состояние ведомого. Таким взвинченным она его ещё ни разу не видела.

— Тоннель завалило! Третий…

— Нет… — девушка покачнулась от потрясения, но быстро взяла себя в руки. — Я туда! — Анха порадовалась, что не успела переодеться в платье. Как чувствовала, что сначала нужно заглянуть к ведомому.

— Стой! Я тоже туда. Коня!! — гаркнул правитель во всю мощь, не сомневаясь, что приказ будет исполнен. — Анха, посмотри, что с въездом с другой стороны, но в тоннель не лезь! — Наксатра кивнула. — И ещё глянь, что с первым и вторым тоннелями на всякий случай. Что бы мы без тебя делали, — сказал он уже опешившему гонцу, первый раз увидевшему перемещение Наксатры, словно мало парню было переживаний за этот день. — Отдыхай!

— Нет, я с вами!

— Лекарей! Факелы! Телеги! — Арн на ходу отдавал приказания дженту Юрзу, прибежавшему на его грозный крик. Правила спасения при обвалах он мог рассказать в любом состоянии в любое время дня и ночи. — Воду! Заступы! Верёвки!..

Пока Арн в сопровождении Юрза и офицеров охраны добрался до выезда из третьего тоннеля, Анха успела осмотреть все три. Ближайший к долине тоннель оказался почти не поврежденным. Только выезд в долину был завален прошедшим камнепадом и немного осыпался свод. Пара дней интенсивной работы, и им можно будет пользоваться. Центральный и самый длинный тоннель был цел и невредим. После его осмотра девушка почти успокоилась, посчитав, что камнепад прошёл только на третьем. Но когда Анха увидела то, что стало с первым тоннелем, сердце её оборвалось. Уже на подступах к выезду из тоннеля тракт был усыпан обломками скал, словно кто-то огромный выплюнул их наружу. Наксатра, цепенея от ужаса, переместилась к въезду в тоннель со стороны Салаза. Мысль о Фросте и Мерлое не давала ей покоя. Парни должны были как раз возвращаться из Тагриды. О плохом она старалась не думать, но разве запретишь себе мыслить?

Въезд в тоннель выглядел как разорванная, обугленная пасть убитого хищного чудовища. Развороченные створки ворот едва держались на сорванных петлях. Каменных обломков было гораздо меньше, чем на выезде, но частичный обвал свода произошёл и тут. Противно пахло сладковатой гарью, и везде была пыль, которая до сих пор ещё витала в воздухе. Пламя многочисленных факелов усиливало угнетающую картину разрушения. Там, где были торговые ряды, организовали полевой лазарет. Раненых было человек десять: в основном стражники и местные жители, не успевшие расторговаться, и уехать домой. Вокруг них суетились какие-то люди, обмывая и бинтуя раны. Чуть поодаль, укрытые рогожей, лежали несколько тел убитых. Атмосфера была угнетающая, но паники не было. И над всем этим кошмаром раздавался уверенный командный голос королевского смотрителя штолен.

— Дальше вглубь не лезьте! Там сплошной обвал и людей больше не видно. И погасите все факелы, иначе там совсем дышать нечем будет! — Фрост только что выполз из тоннеля, стряхнул с головы пыль и мелкую каменную крошку и приложился к фляге с водой. К нему тут же подбежал стражник и стал отвязывать верёвку с талии.

— Фрост! — Наксатра кинулась ощупывать парня, чтобы лично убедиться в его целости. — А где Мерлой?!

— С ним всё в порядке, — заверил её Фрост и кивнул в сторону импровизированного лазарета. — Раненых осматривает. Он сейчас тут единственный доступный лекарь. Анха, а ты не поможешь?

— Конечно, помогу. Только, объясни, что тут случилось?

Фрост вдруг схватил её за плечи и, заглядывая в глаза, сам потребовал объяснить, почему она оказалась тут так вовремя?

— Потому что выезд из третьего тоннеля камнепадом завалило! Арн направляется туда, а меня сюда попросил сходить и проверить. А тут… вообще что-то ужасное!

— Третий тоннель тоже повредило? — Фрост нахмурился. — Значит, Мерлой прав…

— В чём прав?

Парень устало сел на землю и снова приложился к фляге.

— Я думал, что это лангайцы… Когда мы сюда прискакали, как раз обоз лангайских купцов в тоннель входил. Мерлою показалось, что среди них были те, кто его похитил в Ламсаоне. Стражи сказали, что эти торговцы какое-то новое оборудование везут для штолен. Мы решили не рисковать, — Анха вопросительно изогнула бровь. — Драться в тоннеле не очень хорошая идея, — пояснил Фрост.

— Я не это имела в виду. Вас остановило не нежелание вступать в драку, а предчувствие опасности!

— Почему ты так считаешь?

— Потому что у Мерлоя, как мне кажется, есть задатки провидца. И это вас спасло! Так в чём он прав, если это не лангайцы?

— Тут, понимаешь, странный случай сегодня произошёл…

Один из купцов загляделся на рыдван, плавно проплывающий мимо торгового ряда по направлению к тоннелю. Мужику до жути захотелось расспросить возницу о рессорах, которые позволяли такой большой карете двигаться плавно и почти без скрипа. Но на козлах сидел какой-то молодой белобрысый парнишка, который вряд ли разбирался в тонкостях каретостроения. Купец с сожалением сплюнул и вернулся к торговле. Но глаза его помимо воли так и косились на чудесный экипаж. Потом блондин сбегал в нужник, прихватив с собой торбочку, не иначе как с подтирками. Уже ближе к вечеру, продав свой товар, мужик тоже посетил заветную будочку, рядом с которой и обнаружилась та самая торбочка. Внутри никаких подтирок не обнаружилось, зато лежала коробочка со странным набором: амулет, самородок и кусочек белого кристалла.

— Так это слуга королевского мага видать забыл! — обрадовал купца стражник, когда он показал тому свою находку. — Оставляй. Обратно поедут, вернём.

— Мага? — у мужика сразу сработала деловая смекалка. Что, если эта коробочка очень важна для мага? Так не стоит ли её ему отвезти? Может, и денежку какую на этом заработает? А уж на рессоры посмотреть ему маг точно разрешит. — Поди, ищет он пропажу-то? Давай я сам свезу.

Купец этот прямо за лангайцами в тоннель въехал. А через десять минут грохот раздался, словно взорвалось внутри что-то, и из тоннеля огромной силы волной вынесло куски породы, раскурочило ворота, каменной крошкой людей посекло. Благо народу у ворот мало было.

— Стражник потом рассказал, что лежало в той торбе, и Мерлой сразу предположил, что это один из тех самых самородков шамаита, за которыми мы ездили.

— Хуакин собирался взорвать тоннели?! — Анха не могла понять, как человек может решиться разрушить то, что создавалось с таким трудом усилиями множества людей. А жертвы!

— В том-то и дело, что, скорее всего, не собирался. Иначе разрыв-камни он оставил бы в каждом тоннеле, а не у входа. А так получается, что блондин… Погоди, Анха, — Фрост замер, пытаясь сформулировать неожиданно мелькнувшую мысль. — Старая дженна говорила что молодой, надменный блондин искал квартиру для мэтра. Мне ещё тогда подумалось, а не нанялся ли наш знакомец к магу в услужение?

— Знакомец? Ты о Монтри, что ли?

— Вот именно… Ха, тогда, получается, что этот прохвост решил к Хуакину пристроиться!

— Это его право. Так что мне про взрыв Арну сказать? Он же ждёт.

— Думаю, что без Хуакина тут всё равно не обошлось. Но почему произошёл взрыв? Кто его знает. Ты сейчас пойдёшь к Арну?

— Да, но сначала посмотрю раненых.

— Хорошо. Передай ему, что я через перевал пойду.

— Через какой перевал? — девушка совершенно не задумывалась о том, как парни вернуться в Гнёзд. Как само собой разумеещееся, она считала, что они будут ждать расчистки завалов с этой стороны.

— Старая седловина. Анха, ты не переживай, мы с парнями ходили через этот перевал. Через три дня буду в Гнёзде.

Третий тоннель можно восстановить дня за три. Второй не пострадал. Первый… По словам Анхи, разрушения там грандиозные, а Фрост уверен, что был взрыв. Жертв пока три, тех, что смогли сразу откопать. Стражники говорят, что в тоннеле могло быть не меньше двадцати человек. Лангайцы, местные купцы, три охранника. Эх, самому бы посмотреть что там на самом деле случилось… Через горы идти? Так как раз и дотопаешь через эти самые три дня. И зачем Фрост в горы попёрся? Опасности ему, видишь ли, мерещатся, как будто здесь больше некому присмотреть за вице-королём! Ничего ему Хуакин не сделает, руки коротки! Юрз бдит как заботливая наседка, окружив правителя офицерами охраны. В кусты в одиночестве не отлучишься!

Арн вяло дожевывал завтрак, мрачно наблюдая за тем, как спасательная команда растаскивает камни от завала. Слава Богу, здесь трупов пока не откопали, но этот факт не сильно радовал. Ясно было, что большинство жертв достанут из первого тоннеля. Аппетита не было, но оставлять организм в стрессовой ситуации ещё и голодным было неверно. Это правило Арн тоже знал с младых ногтей, вот и впихивал в себя еду через силу. Настроение у правителя было паршивым. Недолгий сон в телеге самочувствия тоже не улучшил.

— Вернулись бы вы в Митру, ваша светлость, — джент Юрз в пятый раз за утро пытался спровадить Арна домой, но тот упорно настаивал на личном присутствии на месте происшествия. Спасибо, утихомирился и больше не рвался растаскивать завал. — Ничего не изменится от того, что вы не будете продолжать угрюмо взирать на расчистку. Да и выспаться не помешало бы.

— Джент Юрз, вы от меня отстанете или нет?! — навязчивое предложение главы службы порядка начало его раздражать.

— Нет! Я не вижу никакого смысла в том, что вице-король контролирует довольно рутинную работу. Это не первый обвал и, как бы нам всем не хотелось, не последний, так чего тут, извините, торчать? Когда по тоннелю можно будет проехать, вам сообщат.

Арн скрипнул зубами, в душе соглашаясь с доводами Юрза.

— Хорошо. Велите седлать Лоста.

На полдороге к Митре на тракте неожиданно появилась Анха. Охрана, не разобравшись, кто именно внезапно возник на дороге, тут же перестроилась в боевой порядок. Арн едва смог убедить их, что девушка не причинит ему зла, а даже наоборот. Что наоборот? Защитит. Зачем ему нужна девушка-охранник, когда есть стража и драбанты? Подрастёте — узнаете!

Арн приказал стражникам остановиться, а сам подъехал к Анхе. Что ж, Наксатре тоже не помешало бы отдохнуть, так как выглядела она очень устало, но Анха, в отличие от него, действительно была нужна в сложившейся ситуации. Как лекарь для раненых. Как связной с Фростом.Как единственная, кто может быстро посмотреть на состояние тоннелей.

— Что?! — Арн напрягся. Неурочное появление Наксатры говорило о новых неприятностях.

— Фрост передал, что гора над первым тоннелем частично обвалилась, — подтвердила его опасения Анха.

— Упырь задрал бы того, кто это сделал! И что, восстановлению не подлежит?

— Фрост не может оценить. Мерлой тоже.

— Мальчишка пошёл с ним через перевал? — возмущению правителя не было предела. Ну, с Фроста что возьмёшь, он в долину по понятным причинам рвётся! Да и через Старую седловину он уже ходил, знает, какие трудности в пути ожидают. А юное дарование зачем с собой потащил? Чтобы было с кем поболдать в дороге?

— Пошёл. У него есть… некоторые мысли по поводу происшествия, — Анха по просьбе Мерлоя и Фроста не стала акцентировать внимание на старом маге, дабы Арн не спугнул Хуакина своими возможными действиями раньше времени.

— Ну, пошёл и пошёл, — махнул рукой правитель. Не кисейная барышня, не развалится. Его больше волновало состояние девушки. — Анха, тебе надо отдохнуть.

— Да, — улыбнулась Наксатра, но получилось грустно и как-то натянуто. — Я пойду.

— Иди, — кивнул Арн и ещё долго смотрел на то место, где только что стояла девушка, которую он любит. И которую он не может оградить от неприятностей, несмотря на свой статус, власть и любовь.

Странное, дикое чувство, что он её теряет, заставило угрюмого правителя пустить коня в галоп, оставив зазевавшихся охранников далеко позади. Арн хотел убедиться, что его Наксатра действительно отправилась отдыхать.

На подъезде к дворцу навстречу Арну попался королевский маг, достаточно быстро удаляющийся в сторону квартала постоялых дворов. Ему очень хотелось задать этому подозрительному дженту несколько десятков вопросов, но они слишком стремительно разминулись. Ничего, пошлёт за ним стражу, тогда и поговорит. Но когда Арн вошёл под своды родного дома, на него навалилась такая усталость, что он с трудом добрался до своих покоев, приказав стражнику разузнать, как чувствует себя дженна Анха, и, не раздеваясь, завалился на кровать. Доклад об отсутствии Наксатры во дворце он уже не слышал, провалившись в мертвецкий сон.

* * *

Всё шло по плану. Даже лучше, чем было задумано. Камнепад, заваливший выезд из третьего тоннеля, случился так кстати, словно Боги действительно услышали его просьбы!

Мэтр Хуакин удобно устроился за столиком трапезного зала, заказал обед и бутылку местного вина. Сегодняшнюю удачу стоило отметить. Всё-таки как хорошо, что у правителей Гнёзда такой неприхотливый образ жизни. Слуг во дворце почти нет, стражей не больше десятка. Ходи по дворцу, делай что хочешь.

Нет, он ничего не сделал предосудительного, не взял ни одной, самой пустяковой вещи. Наоборот, маг оставил свою, весьма дорогую для него самого. И не в деньгах дело, а в предназначении. Магически обработанный самородок иллюзионита, обвязанный серебряной нитью, лежал среди коллекции каменных фигурок вице-королевы Эримы и незаметно воздействовал на окружающих. Ментальная обработка должна была понизить критическое восприятие действительности у всех обитателей дворца и прилегающих окрестностей и подавить волю. А вот для правителя Хуакин добавил персональное заклинание, доставляющее адресату крайне неприятные ощущения. Головная боль у Арна будет нарастать с каждым днём, и никто ему не сможет помочь, ни самоуверенная Наксатра, ни тем более жрецы. Через три дня непрекращающихся мучений сыночка можно будет ставить условия гордой мамаше.

И никто не сможет понять причину болезни правителя. Уж мэтр позаботился о том, чтобы драгоценный самородок воспринимался окружающими как каменная фигурка хатхи — лесного гиганта, обитающего в далёком Лангае. Настоящую фигурку он засунул за спинку массивного старинного кресла в покоях вице-королевы, которое в ближайшее время вряд ли кто-то будет двигать.

В трапезный зал вошёл Монтри и присоединился к хозяину.

— У вас все получилось, — блондин кивнул на початую бутылку, — поздравляю!

— Поздравляльщик нашёлся, — скептично хмыкнул маг. — Я столько предварительно трудился, чтобы сейчас у меня всё просто и легко получалось. И не тебе высказываться по этому поводу! — Монтри обиженно поджал губы, но промолчал. — Рассказывай, как прошла экскурсия.

— Нормально прошла, — как салазец не старался, недовольство в голосе звучало слишком явно. Мэтр насмешливо хмыкнул, попивая вино. — Главный храм Митры построен триста семьдесят восемь лет назад. Под храмом есть подземные этажи и сеть ходов…

— Вот! Это именно то, что нам нужно! — обрадовался Хуакин.

Монтри подумал, что мэтра интересовал именно подземный ход. Но если бы было всё так просто…

— Джент Хуакин, а зачем они весь город раскопали? — этот вопрос мучил парня со вчерашнего дня.

Маг посмотрел на него как на не сильно умного человека, желающего постичь тайны мироздания.

— Это водопровод, Монтри, и канализация. С весны прокладывают.

— Сразу по всему городу?! — изумился салазец. В их Позжеще блага технического прогресса прокладывали исключительно в фешенебельные районы.

— По всей долине, — добил его мэтр, с ехидством наблюдая за вытянувшимся лицом своего помощника.

— Это сколько деньжищ надо на всю долину?!

— Эх, Монтри, Монтри… Ты так и не прочитал справочник. Как думаешь, — Хуакин заговорчески склонился к нему и тихо спросил: — мы достойны этого богатства? Вот то-то и оно! Иди, готовься к следующему этапу нашего плана, он будет нелёгким!

* * *

Пробуждение было кошмарным. Гудела голова, настроение стало ещё хуже, чем было, жутко хотелось пить и кого-нибудь пришибить. Видимо, так сказывался стресс предыдущего дня. Арн, стараясь не поворачивать тяжёлую голову, скосил глаза к окну. Двигаться, не то что вставать, не хотелось. Небо за окном наливалось алым цветом.

— Завтра будет дождь, — отстранённо произнёс Арн и попытался сосредоточиться на этой мысли. Ведь должны же у бодрствующего человека возникать в голове какие-то думы, выстраиваться логические цепочки размышлений, появляться гениальные и не очень идеи. Но в этот раз произошёл какой-то сбой. Обрывки образов, не успев возникнуть, тут же исчезали, сменяясь такими же недолговечными видениями. Мыслить не получалось. Подспудно стала нарастать тревога, которая вытащила из подсознания страх и неуверенность. — Анха!!! — Арн почувствовал, как холодный липкий пот покрыл всё тело. Такого ужаса он не испытывал никогда в жизни. Самым страшным было то, что причин для непонятного испуга не было. Совсем.

— Арн, что ты так кричал?!

В спальню вбежала встревоженная не на шутку вице-королева. В дверях, не решаясь войти, топтался стражник, готовый по первому требованию отдать жизнь за правителя, если это потребуется.

— Пить, — первым делом попросил хмурый Арн и с трудом сел. Голова кружилась, но постепенно дурнота уходила. Холодная вода совсем привела его в чувство. — Где Анха?

— Не знаю, — странное состояние сына еще больше обеспокоило Эриму. Он выглядел больным. Бледная кожа, тёмные круги под глазами, капли пота на лбу. — Как ты себя чувствуешь? Лекаря позвать?

— Мама, я спросил, где Анха? — повторил он вопрос, жёстко и требовательно. Мать недоумённо пожала плечами. Арн повернулся к стражнику. Одного гневного взгляда вице-короля было достаточно для того, чтобы у парня проявился талант бегуна-скорохода. Топая как заправская лошадь, стражник кинулся в покои Наксатры. — Что ты на меня так смотришь?

Взгляд матери на самом деле был непривычен. Эрима словно пыталась увидеть что-то в глубине его глаз с настороженным опасением.

— Я всё-таки прикажу позвать лекаря.

Она встала с намерением оставить сына наедине с его вопросами. Арна это не устраивало.

— Мама! Что случилось?!

Эрима долго мялась, но требовательный взгляд сына заставил её признаться. Но как хотелось это скрыть, не волновать его преждевременно. Ведь всё может будет совсем не так, как обещал… этот мерзкий сморчок.

— Утром ко мне приходил королевский маг…

— Я уже знаю, что он в Митре. Сам его видел.

— Да… — Эрима плотно закрыла дверь и вернулась к кровати сына. Стражник не войдёт теперь без разрешения, но ей не хотелось, чтобы посторонние уши услышали то, что она сейчас расскажет Арну. — Сначала он вежливо поинтересовался ночным происшествием в тоннелях. Его очень удивил тот факт, что произошёл обвал. Но мне странным показалось то, что это его как будто совсем не расстроило. Ведь неизвестно, когда можно будет снова пользоваться тоннелями. А потом он вдруг начал говорить о каком-то пророчестве, будто бы найденном им в старых свитках. Суть этого предсказания заключается в том, что князь Г'Неосдам, наречённый Орлом, погибнет от рук Наксатры, — Арн от возмущения даже не нашёлся что сказать, лишь кулаки сжал так, что побелели костяшки пальцев. — И произойдёт это в год Орла до того, как выпадет снег. Он специально приехал в долину, чтобы спасти тебя от гибели, так как пророчество должно сбыться в ближайшее время.

— И ты ему поверила?

— Нет, конечно… — Эрима тяжело вздохнула, погладила сына по руке. — Но выгнать его из Гнёзда теперь мы не сможем.

В дверь постучался стражник. После разрешения войти, доложил, что дженны Анхи в покоях нет.

— И где она? — раздражённо буркнул Арн.

— Там, где в ней больше нуждаются.

— Я сейчас в ней нуждаюсь! — со странной злостью прошипел брошеный на произвол судьбы ведомый. — Она моя Наксатра! Где её носит?!

Если правильно сформулировать своё желание, то высшие силы обязательно его исполнят. Иногда — мгновенно.

Замерзшая, с облепленными снегом ногами, с окровавленными руками, Анха материализовалась прямо посреди спальни Арна.

— Лавина, — выдохнула она обречённо и без сил опустилась на пол.

Арн взметнулся с кровати, схватил одеяло и бросился к девушке. Злость и обида улетучились моментально. Его Наксатра была действительно там, где в ней нуждались больше всего. Сердце сжалось от мысли, что друг и просто хороший парень погибли под лавиной, а Анху спасла её сущность Наксатры.

— Мама, прикажи приготовить ванну! — Арн бережно закутал девушку в одеяло и обнял, помогая согреться.

— Нет, — не открывая глаз, запротесотвала Анха. — Мне нужно вернуться. Мерлой ранен, но не серьёзно. А Фрост снова подвернул ногу, — Арн выдохнул облегчённо. Ещё одной трагедии не случилось, а значит, всё поправимо. — Нужны… накидки из войлока. Забыла, как Фрост их называл.

— Бурки. Анха, а ты сможешь их с собой перенести? На это ведь дополнительные силы понадобятся.

— Я попробую. Иначе они там замёрзнут. Они не пошли через перевал. Мерлой нашёл более короткий путь.

— Как это он смог найти?.. Ах да, я совсем забыл, что парень использует птиц.

— Да. Он с помощью орла, — Арн непроизвольно дёрнулся при упоминании ни в чём не повинной птицы, — нашёл тропу горных туров. Они по ней почти спустились до второго тоннеля, и тут сошла лавина. Они там на снегу сидят. Мне срочно нужно вернуться!

Анха попыталась встать, но Арн её не пустил.

— Сейчас всё принесут, а ты пока отдохни и согрейся. Ты есть хочешь?

— Нет. Арн, а что там с третьим тоннелем? Если парни завтра туда доберутся, можно уже будет пройти?

— Люди там работают и днём и ночью. В крайнем случае, подождут немного. Главное, чтобы в горы больше не лезли.

Холода для подвёрнутой ноги было в избытке. Фрост не знал, радоваться или огорчаться своему 'везению'? Если бы он не подвернул так вовремя ногу, возможно, тот каменюка, что треснул по голове Мерлоя, упокоил его самого прямо в этом живописном месте. А так только саданул вскользь по плечу и коварно напал на спутника. Досталось в конечном счёте обоим, но зато они живы, а вывих и сотрясение мозга — заболевания не смертельные. И Анха, их добровольная хранительница, тут же помогла откопаться, не позволив задохнуться в снежной ловушке. Счастье, что лавина была так себе. Даже не лавина, а пласт снега сошёл, скорее всего потревоженный вчерашним взрывом.

Наксатра вернулась довольно быстро, но её возвращение совсем не обрадовало парней. Точнее, её состояние. Анха принесла им спасительные бурки, но сама повалилась без чувств, не сказав ни слова.

— Она жива? — встрепенулся Мерлой, намереваясь пощупать пульс у девушки.

— Дышит, — Фрост, убедившись, что их спасительница не испустила от перенапряжения дух, принялся разворачивать бурки. — Всего две… Оно и понятно, что о себе она не подумала. Что ж, будем делать одну палатку на троих.

— Фрост, нам нужно спуститься за границу снега, иначе мы всё равно замёрзнем.

— До темноты нам не успеть, Мерлой. Но ты прав, мы всё равно можем замёрзнуть.

— Или не замёрзнуть! — магу пришла в голову одна занятная идея. — Надо снова зарыться в снег.

— Что? Только выбрались и теперь снова туда лезть?

— Да! Я читал в одной книге, что народы, живущие в холодном климате, из снега или льда строят дома! Конечно, там будет не жарко, но мы точно за ночь не околеем!

— Возможно, ты прав.

Арн метался по дворцу, не зная, что ему делать, какие действия предпринять, куда бежать, у кого спросить совета? Анха не вернулась. Что это могло значить, думать не хотелось. Ко всему прочему к ночи разболелась голова, но он почти не замечал этого.

Эрима всё-таки позвала лекаря, а заодно Протуса — главного жреца Гнёзда. Оба только развели руками.

— Это не болезнь, — сокрушённо признался лекарь.

— Это не бич рода, — так же невесело добавил Протус.

Арн корчил злые рожи и сопел, как разъярённый бык. Ему сразу было ясно, что данные специалисты ему не помогут.

— Значит, это связано с Хуакином… — женщина задумалась. Нужно было срочно что-то предпринимать. И, как двадцать пять лет назад, перед ней встал вопрос: у кого просить помощи? Анхи нет. Скорее всего, она перенапряглась при последнем переходе и сейчас просто восстанавливается. Ксора уже давно отправилась по делам в Лангай. Кто ещё может помочь? Ну конечно! — Орин! — Эрима требовательно позвала почившего мужа. — Орин!!! Явись, ты нужен!

Призрачный муж с негромким хлопком материализовался перед женой.

— Душа моя, что стряслось в вашем подлунном мире?

— Сыну нашему плохо. Орин, ты можешь со своей стороны посмотреть, а не тянутся ли за Черту от Арна какие-нибудь подозрительные нити? Есть у меня одна догадка…

— Здравствуй, папа, — грустно поприветствовал Арн отца. — Как ты там?

— Он тебя не слышит, Арн. Орин, сын с тобой здоровается.

— О, мой мальчик! — воодушевился призрак. — Передай, что я его люблю! Я пошёл, — и исчез с таким же негромким хлопком.

Вслед за ним удалились лекарь и жрец.

Арн развалился на кровати, закинул руки за голову и уставился в потолок. Боль нарастала. Нужно было срочно хоть чем-нибудь отвлечься, не сосредотачиваться на ней, попытаться забыть.

— Что у тебя за догадка, мама?

Эрима присела на край кровати. Ей хотелось обнять сына, приласкать, но не её объятий жаждал Арн. Оставалось только занимать беседой и хоть как-то отвлечь его от тяжёлых дум.

— Хуакин использует некрос. Если он поколдовал над тобой, Орин может это увидеть… я так предполагаю.

— Увидит, и что дальше?

— Будем думать…

Они не окоченели за ночь и даже не замёрзли. Это было хорошо. Всё остальное было не так оптимистично. Нога у Фроста болела, но это не могло помешать ему передвигаться. Мерлой чувствовал себя гораздо хуже. Если лёжа или сидя он ещё ощущал себя живым, то в вертикальном положении головокружение становилось просто ужасным.

— Ну почему я не могу исцелить себя сам? — пожаловался чуть не плача расстроенный маг и снова опустился на бурку рядом с так и не проснувшейся Анхой. — И ей ничем помочь не могу! Какой я специалист после этого?!

— Прекрати ныть! — Фрост скручивал вторую бурку, размышляя о том, как им дальше передвигаться. Конечно, можно оставаться на месте и ждать, когда за ними прибудет спасательная команда. Но тупо отсиживаться в сугробе претило его деятельной натуре. Кроме того, чем быстрее он доставит Анху во дворец, тем будет лучше для всех. Арн ведь там, наверняка, с ума сходит. — Понесёшь бурки, — хмуро сообщил он Мерлою. — Я понесу Анху. Вставай!

Парнишка послушно поднялся.

— Фрост, а тут нет какого-нибудь ручья поблизости?

— Зачем тебе? Если пить хочешь, то снега возьми. Он в горах чистый.

— Нет, мне живая энергия сейчас помогла бы. Тогда я смог бы иногда нести Анху, — Мерлой смущённо потупился.

Фрост улыбнулся, в душе отдавая должное благородному порыву щуплого спутника, рост которого был даже ниже, чем у Наксатры. Он представил эту душещипательную картину и совсем развеселился.

— Сам дойди, носильщик, — Фрост подхватил спящую девушку, перекинул её через плечо и поковылял вниз по склону.

Мерлой несколько секунд с удивление наблюдал за столь варварским переносом живого человека, что даже забыл, что у него кружится голова. Юному и романтичному магу казалось, что девушек можно носить только на руках, и никак иначе. А тут тащат на плече, как убитую добычу… Вот именно, добычу! Опытные люди уже давно определили, как рациональнее носить тяжести на дальние расстояния. Особенно по гористой местности, где надо с особой внимательностью смотреть себе под ноги.

Получив наглядный жизненный урок и смирившись с правдой бытия, Мерлой двинулся следом, прижимая к груди свёрнутые бурки. Ноша, конечно, не столь приятная, но зато и не такая тяжёлая.

По тракту идти стало гораздо легче, но скорость передвижения всё равно была смехотворной. За день они смогли дойти только до второго тоннеля.

— Никогда не думал, что ходить пешком бывает так трудно, — Фрост в изнеможении опустился прямо на землю.

— Хорошо, что мы до дождя успели, — Мерлой деловито устраивал место для ночлега. С головокружением он смирился и не обращал больше внимания. — Вон как льёт! Промокли бы до нитки.

— Да уж… Вчера снег, сегодня дождь… везёт нам с тобой, приятель!

— Конечно, везёт! Вчера не погибли, сегодня не промокли! Завтра… Фрост, как ты думаешь, мы завтра дойдём до третьего тоннеля?

— Это зависит от многих факторов. Примерно в миле от выезда из этого тоннеля есть небольшой хутор. Если его хозяин никуда не уехал, то мы сможем раздобыть коня и телегу. Или Анха очнётся. Тогда она уйдёт в Митру, а мы с тобой доберёмся гораздо быстрее.

— На телеге? — совершенно по-детски, с надеждой спросил Мерлой.

— Можно и на телеге, — засыпая, ответил Фрост и отключился от земных забот и вопросов мага.

А Мерлою не спалось. Мысли о превратностях судьбы толкались в ушибленной голове, не давая мозгу покоя. За последние два месяца с ним произошло столько событий, сколько не было за пять лет обучения в бурсе: похищение, чудесное спасение, путешествие через весь Лигр, знакомство со сказочным существом — Наксатрой и другими, весьма интересными людьми, участие в тайном строительстве тоннеля, вчерашняя лавина. Страшно, опасно, но так увлекательно. А сколько новых возможностей он открыл по использованию своего дара! Сила, опять же, стала более послушной. Мерлой стал чувствовать её, как часть себя, и это было необычно и внушало оптимизм. Взрывы в тоннелях, правда, не относились к позитивным событиям, но жизнь — это не череда радостей и удовольствий. Хорошо, что жертв, по словам Фроста, случилось не так много. Если бы тоннели обрушились днём, когда движение интенсивное, погибло гораздо больше людей, а так — попали только лангайцы да несколько припозднившихся купцов.

— Эх, быстрей бы в Митру вернуться…

Почему у него было такое желание, Мерлой не понимал. Не дом ведь родной, но тянуло туда почти физически.

* * *

Протус мерил шагами кабинет Арна ожидая решения Эримы. Вице-королева задумчиво вертела в руках маленькое зеркальце, которое передал ей человек, вознамерившийся получить власть в долине. В этом уже не было никаких сомнений.

Днём, абсолютно не таясь, этот проходимец явился в главный храм и потребовал от Протуса допустить его в подземные помещения. Не попросил, а именно потребовал, ссылаясь на некую власть над правящей семьёй. Самым неприятным было то, что это был не блеф. Королевский маг действительно мог манипулировать правителем, усиливая или ослабляя боль, а они не могли этому противостоять.

Эрима никак не могла понять, как наглый недоучка сумел так им напакостить? Откуда у него сила взялась? Как он узнал о биче рода? Или не узнал и это просто чудовищное совпадение? И зачем ему понадобилась зеркальная комната в подвале храма?

— Что будем делать? — не выдержал тишины Протус.

— Сопротивляться, естественно, — Эрима перевела взгляд с зеркальца на жреца. — Но не в открытую. Он точно обещал не мучить Арна, если предоставить ему подвал?

— Он говорил об этом, но верить прожжённому лжецу, сами знаете…

— Уфф, ну и задачку ты мне задала, жёнушка! — призрак Орина словно свалился с потолка и уселся прямо на стол. — А, и ты тут, тайный воздыхатель!

— Что?! — возмутился Протус. — Да я!..

— Бабушке своей сказки рассказывай, насупоня! И глазьми не зыркай, а то страшно очень, — призрак раскатисто расхохотался, отчего у присутствующих холодок пробежал по спинам.

— Орин, ты сюда ругаться явился? — сердито прервала его веселье вице-королева. — Тогда уходи!

— Тише, тише, — пошёл на мировую Орин. — Не сердись. И ты не дуйся, жрец. Что я, не мужик что ли, не понимаю, как моя лебёдушка возбуждает.

— Орин!

— Ладно… Разобрался я с бедой вашей. Ну не смотри так на меня. С нашей бедой, с нашей! Есть нити, что прямо к голове Арна тянутся. Очень плохие…

— Откуда тянутся?

— Отсюда. Я могу только сказать, что из живого мира, через грань Черты, и обратно.

— То есть это не одноразовое воздействие, а постоянное? — уточнил Протус.

— Да. Заклинание само — так себе, хлипкое, но его какой-то внешний источник поддерживает.

— Вы источник видите?

— Нет.

— А нити от грани как-то отсоединить можно? — жрец опережал вопросы Эримы буквально на доли секунды.

— Надо уточнить.

— Уточни, Орин, и побыстрей! От этого зависит не только жизнь сына, но само существование династии. Ты это понимаешь?

— Понимаю…

Призрак исчез, а Эрима вопросительно уставилась на Протуса.

— Ваша светлость… — жрец прекрасно понимал, как глупо и несвоевременно будет выглядеть его признание, но, коли призрак бывшего правителя выдал его… а ведь столько лет никто не догадывался, — если вам это неприятно… — женщина молчала, глядя на него с укоризной. — Я не хотел вас обидеть или оскорбить своим чувством.

— Разве любовью можно оскорбить? — хрипло произнесла Эрима.

— Не знаю, — Протус совсем растерялся. — Но… просто знайте, что есть человек, готовый умереть за вас!

— Нет, Протус, — резко оживилась собеседница, — умирать нам всем пока рано! Прочь лирику, разберемся с ней позже. Сначала надо поквитаться с этим обнаглевшим стариком!

— Прикажете его арестовать?

— Нет. Он же, по сути, ничего противозаконного пока не совершил. А применение магии при обрушении тоннелей мы доказать не сможем. Надо притвориться, что мы в его власти. Пусть делает свою зеркальную комнату, а мы пока время выиграем. В конце концов, зеркала бьются.

— Эти из закалённого стекла. Возможно, в магии он и профан, а вот зеркала очень хорошие, сами посмотрите, — жрец кивнул на образчик в руках Эримы.

— Нет ничего вечного, Протус, — женщина аккуратно положила зеркальце на стол, — к сожалению…

Фрост прискакал в Митру после полудня в сопровождении Юрза. Глава службы порядка хотел лично доложить правителю о том, что расчистка завала у третьего тоннеля завершена, жертв и пострадавших нет, и что спасательная команда отправилась расчищать первый тоннель. Местное население сохраняет спокойстиве, иностранные купцы приватно оповещены о суличившемся. Некоторые, особо нетерпеливые, высказали намерение уйти через перевал, остальные ждут. Но Арн не дал ему и слова сказать, а набросился с обвинениями на друга.

— Какого упыря тебя понесло на перевал?! Где она?! Где моя Наксатра?! — вице-король выскочил из-за рабочего стола, за которым тщетно пытался сосредоточиться над сметами стоительства городских коммкникаций, и стремительно приблизился к посетителям.

Фрост слишком давно и слишком хорошо знал его светлость, чтобы понять: бессонница, крайняя степень возбуждения, неконтролируемы гнев, как следствие — опрометчивые поступки и неадекватные решения. А он надеялся, что друг встретит его с радостью.

— Она прибудет к вечеру, — короткие ответы по существу были лучшим выходом в подобных ситуациях.

— К вечеру, — зло повторил Арн, сверля его негодующим взглядом. — Значит, она сама перемещаться не может! Да, Фрост?!

— Их везут в телеге, — как можно спокойнее ответил назначенный виновник.

— В телеге… — язвительно повторил Арн и нервно зашагал по кабинету. — Что, кареты для неё не нашлось?!

— Ваша светлость, по вашему приказу к тоннелю никого пока не пускают, — начал объяснять Юрз, но правителю эти оправдания были не нужны. Ему нужна была Наксатра.

— Молчать!!! Распустились совсем! Вам никого дела нет до меня, делаете что хотите! Что, Фрост, хороши ночки с Наксатрой?!

От подобного вопроса у друга перехватило дыхание, заклинило челюсть и он начал заикаться.

— Ка… ка… ки… йе но… но… чки?

Фрост что угодно ожидал услышать в качестве обвинения: необдуманное решение, плохая подготовка к опасному путешествию, неосмотрительность, невнимательность, но обвинения в интимной связи с девушкой друга и правителя… У него в голове такое не укладывалось.

— Тёмные! — рявкнул Арн с таким видом, будто собрался начать драку.

— С ума сошёл! — наконец выдохнул Фрост. — Она нас спасала!

— А должна была спасать меня!!! Меня, а не вас! И ещё неизвестно, что вы там наедине делали?!

— С нами был Мерлой! — совсем опешил Фрост.

— А!!! Так вы этим занимались втроём! — Арн уже не мог остановиться. Он орал на Фроста, потому что напряжение и боль последних дней сделали его нетерпимым и безразличным к чувствам других. Им руководил гнев и желание покарать виновного. — Я считал тебя другом, а ты меня предал! Взял то, что принадлежит мне! Убирайся, Фрост! Убирайся с моих глаз немедленно! Из дворца! Из Митры! Ещё лучше — из Гнёзда!

Друг смотрел на него с ужасом. Таким Арн никогда не был. Да, случалось, он злился, когда что-то делалось не по его, но гнать взашей из-за надуманного предлога… Неужели он сам не понимает, что из-за минутного помутнения рассудка может лишиться одного из самых преданных людей?

Фрост оглянулся на джента Юрза, в надежде на то, что более опытный товарищ знает, как можно утихомирить разбушевавшегося правителя. Но глава службы порядка был ошеломлён происходящим не меньше него.

— Арн, послушай… — Фрост сделал ещё одну попытку остановить поток гнева, но добился обратного результата.

— Вон!!! Или я прикажу Юрзу арестовать тебя за организацию государственного переворота и завтра казню на дворцовой площади к радости Хуакина!

Фрост заиграл желваками, но попыток что-то объяснить слетевшему с рельсов Арну больше предпринимать не стал. Он резко развернулся, что-то шепнул Юрзу и удалился так стремительно, что офицер ничего не успел ему ответить.

— Что он сказал? — набычившись, Арн переключил своё внимание на Юрза, глядя на него так, словно от ответа завесила жизнь несчастного подданного.

— Позаботься об Анхе и Мерлое, — нервно сглотнув, ответил Юрз.

— Хм… Можно подумать, о них больше некому будет позаботиться, — мрачно прокомментировал Арн и схватился за виски. Боль с новой силой сдавила голову, отчего ему опять захотелось разораться. Но предыдущий приём подобного 'лекарства' облегчения не принёс, так что он благоразумно решил воздержаться от очередной порции монаршего гнева. — Что вы хотели доложить?

— Третий тоннель расчищен…

Арн всю ночь просидел у постели Анхи в надежде, что Наксатра, наконец, очнётся и избавит его от выжигающий мозг боли. Нежная, красивая, абсолютно беззащитная девушка вызывала в нём столь противоречивую гамму чувств, что он сам не понимал, чего он больше хочет. В какие-то моменты ему казалось, что перед ним лежит воплощённая богиня, которой всё подвластно, стоит только ещё немножечко подождать. То, вдруг, приходило понимание её человеческой сущности, и ему страстно хотелось её как женщину. Один раз только огромным усилием воли он остановил себя от рокового шага, да и то, больше от заботы о своём состоянии, чем от угрызений совести, что возьмёт её в бесчувственном состоянии. Временами накатывала злость за пренебрежительное отношение к нему, за заботу о других, недостойных её внимания. В эти минуты Арн хотел её немедленно разбудить и потребовать ответа, почему она так с ним поступила? Потом гнев отступал, оставляя на душе апатию и глубокое безразличие, сменяющееся разочарованием. Что может эта девчонка? Пару раз получилось ему помочь, да и то, совершенно не доказано, что в том была её заслуга. Может, просто так совпало? Может, ему казалось, что боль прошла. Может, это был просто гипноз?

Под утро состояние Арна стало совсем ужасным. Он выглядел даже не как больной, а как умирающий. Бледная, посеревшая кожа, белые губы, ввалившиеся щёки, и только неистово горели глаза на этой мёртвой маске вместо лица.

Правитель медленно поднялся с кровати, разочарованно хмыкнул, последний раз посмотрел на спящую девушку и вышел из её покоев. Потом подозвал ближайшего стражника и приказал доложить ему, когда дженна изволит проснуться.

— И передай… ей, что я занят, — Арн горько усмехнулся, — и мне некогда. Пусть не мешает. Когда понадобится, я её позову.

Эрима, как раз направлявшаяся проведать Анху, услышала странный приказ сына и хотела потребовать от него объяснений, но вовремя остановилась. Вид Арна её поразил. Человек, который вышел из покоев Наксатры очень мало напоминал её мальчика. Это был измученный болью, но, тем не менее, жёсткий, даже жестокий мужчина, вчера выгнавший из дворца друга детства, пригрозивший ему смертью за проступок, который тот не совершал. А что он сделает сегодня?

Что-то нужно было срочно предпринимать!

Женщина вернулась в свои апартаменты и позвала мужа.

— Орин! Явись, нерасторопный ты кисель! Долго ещё будешь колупаться?

— Душа моя, Эримочка, ну что ты бранишься? — добродушный призрак завис над креслом. — Я тут.

— Ты выяснил то, о чём я просила?

— Выяснил. Отцепить нить можно. Для этого нужен маг.

— Только и всего? — Эрима не удержалась от едкой иронии.

— Только и всего, — виновато улыбнулся почивший муж.

— И где взять этого мага?

— Душа моя, ну откуда же я могу знать, где в живом мире можно взять мага? Поищите!

Эрима с трудом сдерживала слёзы. Отродясь у них в долине не водилось магов. Ведуны есть, знахари есть, а маги только пришлые бывали. Да ещё этот скользкий тип, что обещал облегчить боль у Арна, а слова не сдержал.

— А сам ты не можешь… — в отчаянии, мать хваталась за любую возможность помочь сыну.

— Чего не могу? — не понял призрак.

— Не знаю… ну, порвать её, что ли!

— Порвать? — Орин задумался на секунду. — Попробую, — он пошевелили пальцами у себя перед носом, словно за невидимую струну дёргал. — У-ё! Упыри болотные! Это больно…

— Ты чувствуешь боль?

— Ну, это не совсем так, как чувствует живое тело, но тоже крайне неприятно!

— Орин, а ты её порвал?

Призрак поискал глазами что-то в пространстве и радостно сообщил:

— Порвал! У меня получилось! Но…

— Что?!

— Она восстанавливается, — он сокрушённо вздохнул, обдав жену холодом.

— Рви снова! — жёстко приказала Эрима.

— Это… неприятно, — попытался возразить Орин.

— Это жизнь твоего сына! — непримиримо парировала женщина. — Помоги ему побороть эту напасть! Не малодушничай!

— Хорошо. Но, долго я не смогу.

— Сколько сможешь! А я пошла за магом!

В момент душевного волнения силы матери неожиданно мобилизовались и она вспомнила, что вчера вместе с Анхой привезли юного парнишку с сотрясением мозга, которого отправили к лекарю. И парнишка этот — настоящий маг, окончивший бурсу в Ламсаоне.

— А говорила, что мага нет, — сам себе пожаловался Орин и тихо растаял в воздухе. Иметь дело с некросом сподручнее было за Чертой, чем в живом мире.

Мерлой так обрадовался, что ему нашлось срочное дело, да ещё во дворце, что он, наплевав на постельный режим, бегом, впереди джента Юрза, нёсся выполнять порученное.

— Ты должен оборвать магическую нить, — объясняла ему задание вице-королева, — которая передаёт заклинание от какого-то источника к голове правителя. Это понятно?

— Понятно, — согласился Мерлой. — А где источник?

— Где-то во дворце. Но точного расположения я не знаю. Это важно?

— Лучше уничтожить сам источник, чем рвать нить, она же может восстановиться! — пояснил юный маг.

— Именно так и происходит! Что тебе нужно, чтобы найти источник?

— Посмотреть на правителя и зацепить эту нить, если получится. Она же на некросе базируется, и мне будет… э-э… достаточно трудно, — взгляд Эримы помрачнел и Мерлой поспешил её заверить в успехе предприятия, — но я справлюсь! Это же заклинание накладывал Хуакин, я правильно понял?

— Хорошо, идём к Арну.

Вице-король пребывал в самом дурном настроении, несмотря на то, что боль почти ушла. Гнев, обида, горькое сожаление, ревность, желание отомстить, разочарование, приправленные страхом, что мучения вернутся, кипели в нём, как ядовитый экстракт в колбе алхимика. В таком состоянии приближаться к правителю было равносильно тому, что заглядывать в жерло бурлящего вулкана. Эрима это прекрасно понимала, но выхода у неё не было. Действовать нужно было быстро, так как, сколько сможет продержаться Орин, она понятия не имела. Велев Мерлою держаться у неё за спиной и стараться не показываться Арну на глаза, вице-королева шагнула в кабинет сына.

— Что нужно, вдова моего предшественника? — с мрачной меланхоличностью поинтересовался хазяин кабинета.

Апатия Арна на первый взгляд казалась безобидной, но разве можно судить о содержании по внешнему виду?

— Пришла спросить, как ты себя чувствуешь, — Эрима изо всех сил пыталась выглядеть спокойной.

— Спросила?.. — Арн наклонился в бок, пытаясь рассмотреть человека, стоящего у матери за спиной. — Кто это?! А-а… Мерлой, — присутствие юного мага его вдруг разозлило. Он был там, в горах! Он мог… — Зачем ты его притащила?!

Арн одним невероятным прыжком выскочил из-за стола и бросился к парню. Эрима встала на пути разъярённого сына, давая магу время, чтобы сделать свою работу. Объяснять что либо ослеплённому злобой Арну было бесполезно, Фрост вчера попробовал, и где он теперь?

— Скоро? — спросила она у Мерлоя.

— Несколько секунд, — отозвался парнишка.

— Пусти меня! — Арн попытался дотянуться до мага, но мать удержала его. — Пусти, женщина, или хуже будет!

— Сейчас, — пообещал Мерлой. Он уже зацепил нить заклинания и определял, куда она тянется в живом мире. — Это совсем рядом…

— Рядом?! — ярился Арн, сверкая безумными глазами. — Кто рядом?! Убийцы, которых ты ко мне подослала?!

Внимание правителя резко переключилось на мать, которая всеми силами удерживала его от безумных действий. Он не понимал, почему самый родной человек защищает от него какого-то приблудного чародея, который абсолютно ничего не знает и не умеет. Чем ей дорог этот мальчишка? Почему его позвали во дворец? С какой целью он что-то там делал за её спиной?

Мерлой уже покинул кабинет, а Арн даже не думал успокаиваться. Он набросился на Эриму с одной целью — наказать изменщицу, даже если это его мать.

— Арн, что ты делаешь?! — Анха, минуту назад проснувшаяся словно от толчка, и почувствовавшая, что с ведомым творится беда, едва смогла переместиться в его рабочий кабинет. Творившееся тут смертоубийство повергло её в шок. Она кинулась оттаскивать обезумевшего Арна от Эримы. — Арн!

Удар страшной силы отбросил Наксатру к стене, и она медленно сползла на пол, снова погрузившись в черноту беспамятства.

— Какой хороший мальчик! — мэтр Хуакин в сопровождении помощника с ехидным удовольствием взирал на битву матери и сына. Женщина боролась за жизнь, молодой мужчина с упорством маньяка пытался её этой жизни лишить. В метре от них на полу без чувств лежала младшая Наксатра. — Всё сделал сам. Учись, Монтри, пока я жив, хе-хе, как надо дела проворачивать! Сейчас он прикончит мамашу и сам пойдёт под суд. Как всё просто! Давай, забирай девчонку, пока она не очухалась, и неси в храм, а я тут проконтролирую, чтобы все закончилось именно так, как нужно мне! Да, Монтри, убей её, если только она проявит признаки жизни, иначе уйдёт.

— Хорошо, мэтр, — блондин даже бровью не повёл, спокойно согласившись с приказанием хозяина.

Монтри унёс Наксатру, а старый маг уселся в кресло, закинул ногу на ногу и, как в театре, принялся смотреть представление.

— Дженна Эрима, — ласково обратился он задыхающейся жертве, — если вы дадите слово выйти за меня замуж, я, пожалуй, помогу вам в вашей милой семейной проблемкой. Да, на стражу не надейтесь, я её нейтрализовал. Очухаются не раньше чем через час. Эй, куда это она делась?!

Эрима, действительно, словно растворилась в воздухе. Арн в ужасе отпрянул от того места, где только что была его мать. Хуакин догадался, что женщина обладает тайными знаниями Теней и собирается покинуть помещение. Но она не Наксатра, по лучу или там по тени уйти не сможет, и ей можно и нужно помешать.

Когда это было необходимо, мэтр умел двигаться быстро. Перегородив собой дверь и почувствовав, как несостоявшаяся жертва пытается из последних сил сдвинуть его с места, он постарался отпихнуть женщину в сторону сына. Пусть доделает то, что начал, раз она не соглашается на его щедрое предложение. Не очень-то и хотелось.

— Нашёл!

Из недр дворца раздался чей-то радостный вопль. Мэтр Хуакин от неожиданности даже вздрогнул, так как, по его мнению, дееспособных людей, кроме него самого, в здании должно было быть всего двое, и оба они были в этой комнате.

— Джент, пропустите!

Бесцеремонно отодвинув старого мага в сторону, в кабинет ворвался Мерлой, радостно потрясая правой рукой, в которой был зажат самородок, обвитый серебряной проволокой. Кто это такой, Хуакин даже рассуждать не стал. Старый пройдоха чутьём Крысёныша почувствовал, что бороться с этим восторженным мальчишкой ему не стоит. С силой толкнув конкурента в объятия разъярённого Арна, он спешно покинул кабинет. Пусть пока разбираются, а у него там Наксатра на алтаре лежит и ждёт, когда её жизненную силу заберут и используют более целесообразно.

Арн тяжело дышал, глядя на то, как Мерлой быстро сматывает проволоку с камня. С каждым витком злость утихала, огонь в крови успокаивался и силы оставляли его измученное тело. Правитель с тихим стоном повалился в кресло. Рядом проявилось обмякшее тело Эримы.

— Мама… — Арн попытался дотянуться до чуть живой матери, с ужасом глядя на огромные красные пятна на её горле, синевшие прямо на глазах. — Что я наделал!..

— Сейчас, — Мерлой закончил свои манипуляции, сунул добычу в карман и склонился над женщиной. — Ох ты ж жуть какая! Ну, ты и…

Арн застонал повинно, не зная, как можно оправдать свой поступок.

Маг оглянулся, словно искал что-то.

— Нужно… вынести её на воздух…

— Подожди… — тихий голос Эримы был едва слышен. — Анху… убьют…

Арн вспомнил приказ старика, и ему стало совсем плохо. Как он мог ударить девушку, отдать её в руки врагу, обречь на смерть? С трудом поднявшись, он собрал всю волю в кулак и с самой большой скоростью, на какую был способен, направился в сторону храма.

— Иди… с ним, — прошептала Эрима Мерлою. Парень не знал, что ему делать. Две женщины нуждались в его помощи одновременно, и он не мог решить, которой он нужен больше. — Я справлюсь, иди…

Маг быстро прошептал поддерживающее заклинание и кинулся догонять Арна.

Монтри со страхом наблюдал за Анхой, держа над её грудью клинок, и молил Богов лишь о том, чтобы девушка не очнулась до прихода мэтра. Его не трогали ни её красота, ни беззащитность, ни юность. Он ничего этого сейчас не осознавал. Перед ним лежало лишь средство для осуществления его мечты, которое неожиданно могло всё испортить. Не таким он видел путь к богатству, не так представлял свою помощь старому магу, но отступать от задуманного, зная, что ждёт впереди… Да, придётся нарушить закон. Но Монтри с детства знал, что для богатых существуют иные правила и принципы возмездия. Бедные расплачиваются за содеянное свободой или жизнью, богатые — деньгами, вот и вся разница. Но именно расплачиваться и не хотелось!

Блондин отчаянно трусил, опасаясь, что кто-нибудь посторонний войдёт в зеркальную комнату. Слишком очевидны были его намерения, слишком красноречиво он целился в сердце жертвы. Салазец напряжённо прислушивался к любым звукам, доносившимся из-за двери, в надежде услышать шаги старого мага. Тихий стон девушки прозвучал для него как раскат грома. Страх холодной волной прокатился по всему телу, стиснул судорогой горло, сковал морозом разум. И лишь одна мысль болью билась в висках: 'Уйдёт! Уйдёт! Уйдёт!!!'.

Если Наксатра сможет переместиться, мэтр сотрёт его в порошок и примет вместо омолаживающего средства. Он так ему обещал.

Второй стон, не успев начаться, оборвался. Монтри резко оторвал руки от рукояти кинжала и оцепенел от ужаса. Пронзённое тело неожиданно выгнулось, чуть приподнялось над алтарём и зависло, словно невесомое, и вдруг исчезло в невыносимом белом сиянии, затопившем небольшое помещение. Свет бился о зеркала, отражаясь стократно в стенах, потолке, полу, заставляя их вибрировать и низко гудеть. Через несколько секунд свечение погасло, неприятный звук смолк, а комната погрузилась в кромешную темноту. Даже лампа погасла.

Монтри попытался на ощупь найти выход, но вокруг было лишь холодное стекло. Неожиданно его руки упёрлись во что-то мягкое.

— Мэтр? — с надеждой спросил салазец.

— Кретин! — скрипучий голос Хуакина обрадовал блондина, но дальнейшие события повергли в шок. Его бесцеремонно схватили за шиворот, куда-то выволокли и сильно толкнули в спину. Монтри инстинктивно выставил вперёд руки и упёрся в шершавую каменную кладку. — Проветрись, недоумок, — посоветовали ему из темноты.

Монтри стал продвигаться дальше, но не мог уразуметь, почему в коридоре так темно? Понятно, что он ведёт в подземелье, но до этого здесь достаточно хорошо всё было видно.

Хуакин со злостью захлопнул дверь в свою сакральную комнату и запер её на задвижку. Бестолковый помощник, запоровший ритуал с Наксатрой, был емуабсолютно не нужен. Пусть его там пока свихнувшийся правитель поспрашивает… с пристрастием, а мэтру некогда, он гостью ждёт.

Она не только не заставила себя долго ждать, она уже была там, в зеркальной ловушке, выстроенной специально для неё.

— Явилась, — радостно констатировал Хуакин, тщательно закрывая зеркалом проход. Не должно было остаться ни одной самой маленькой щели.

— А ты, я смотрю, подготовился, — без трепета в голосе отозвалась Наксатра. Для женщины, попавшей в западню, она была слишком спокойна.

— Всё ради твоего удобства, — ехидно оскалился маг и жестом предложил Ксоре самой взобраться на алтарь.

Наксатра не двинулась с места, наблюдая, как бережно Хуакин поглаживает клинок, который должен лишить её жизни.

— И зачем тебе моя смерть, человек с чужим именем?

Маг недобро прищурился. Гадать, узнала ли эта нахальная баба его тайну или просто оскорбить таким образом пытается, у него не было времени. Как бы ни был ослаблен правитель Гнёзда, он наверняка уже отдал приказ о его аресте. Ну, пока бравые стражи очухаются, пока поймут, куда нужно бежать, пока сумеют выломать дверь… Минут десять — пятнадцать у него есть. Этого вполне достаточно для того, чтобы умертвить Наксатру, заполнить приготовленный накопитель её жизненной силой и активировать амулет, отводящий глаза. Потом он выйдет в город и попытается затеять беспорядки. Обвинить правителя в покушении на жизнь всеми любимой вице-королевы не составит труда. Стоит людям только увидеть вещественные доказательства на её шее, и молодому князю несдобровать. Если Арну тут же не открутят голову, так после осудят. А сам он будет действовать по обстановке. Не всё ещё потеряно! Не всё…

— Вам, блохастым стервам, Боги слишком много жизненной силы отмерили, — решил пооткровенничать Хуакин. А что, пусть знает, кому после смерти служить будет. — Хочу исправить этот несправедливый перекос.

— Думаешь, приживётся? — Наксатра тоже предпочитала честный разговор. — Ты же некрос после моей смерти получишь, а не зой.

Маг на секунду опешил, но быстро нашёлся.

— Значит, буду тянуть из живой. Так даже предпочтительней! Смотреть на твои страдания…

Мощный удар в дверь заставил мага быстро пересмотреть план действий. Как он мог забыть о жрецах?! На людей, приобщённых к тайным знаниям и прошедших ритуал посвящения, наведённый сон не подействовал.

— Быстро они дверь не смогут выломать, — хищно пообещал он на удивление невозмутимой жертве. — Ты не уйдёшь по этому своему лучу! Я тебя всё равно выпотрошу!

— Что тебе позволяет так думать, имярек? — с улыбкой осведомилась Ксора. — Эти безусловно качественные зеркала?

— Они прочнее, чем ты думаешь, — со злой гордостью заявил старик.

— Ты действительно так считаешь? — отвратительный скрежет железа по стеклу заставил Хуакина усомниться в собственных словах. Он посмотрел, чем же это Наксатра извлекла столь неприятный звук и похолодел. Настоящая, живая лапа огромной кошки с внушительными алмазными когтями составляла серьёзную конкуренцию его кинжалу. А он надеялся, что женщина будет безоружна. Ксора снова провела лапой по стеклу, оставляя на нём заметные следы. — Я бы не надеялась так безоговорочно.

— Драная кошка!

Хуакин презрительно сплюнул в лучших традициях Ламсаонских подворотен, перехватил поудобнее кинжал и приготовился к последней в своей жизни драке. Что ж, он, по-видимому, всё-таки проиграл, но сдаваться на милость гнусным бабам — это себя не уважать.

Маг резко толкнул алтарь в строну Ксоры, стараясь отвлечь её и сбить с ног. Наксатра успела переместиться, попутно царапая лапой все зеркала на своём пути. Звук бьющихся, разлетающихся стёкол слился с этим скрежетом, с грохотом выламываемой двери, с криками людей с той стороны, рождая жуткую какофонию. Хуакин, оглушённый этим шумом, ослеплённый метанием Наксатры по небольшому помещению, совершенно потерял связь с реальностью. Он перестал понимать, где он и почему тут оказался, единственное, что было важно в этот момент — убить врага и выжить самому.

Королевский маг, мэтр Хуакин, высокородный джент, лигрийский вельможа — все эти маски рассыпались в одно мгновение, явив миру истинный облик постаревшего, но не утратившего своей лютой злобы и ненависти Крысёныша. Порождение трущоб, он так и не смог искоренить из своей души грязь и зловоние уголовного притона, где его бранью и побоями воспитывала вечно пьяная мать и её хмельные дружки. Особенно люто он ненавидел мелкого, приторно язвительного вора, чьё имя давно стёрлось из памяти, но с чьей подачи звучное имя Хруст на долгое время поменялось на уничижительное: Крысёныш. Лишь за одно он был благодарен тому каторжнику — за науку уличного рукопашного боя. Это он умел гораздо лучше, чем колдовать.

— Ненавижу баб! — беспрестанно повторяя фразу как заклинание, Хуакин пытался достать Ксору клинком. Не убить, так хоть ранить, хоть оцарапать, нанести хоть самый незначительный порез. Кровь женщины должна быть пролита, и тогда он активирует амулет…

Первую часть плана ему всё-таки удалось осуществить по полной, но на вторую не осталось ни секунды. Алмазные когти ярко блеснули, следом разверзнув перед его глазами черноту вечной ночи.

Жрецы почти выбили неподдающуюся дверь, когда сквозь образовавшиеся щели ударил яркий белый свет, а следом раздался грохот и короткий вопль человека, соединивший в себе жестокую боль и жестокое разочарование. Ворвавшись в злополучную комнату, мужчины увидели лишь труп мага с разорванным горлом, лежащий на куче битых зеркал повышенной прочности.

— С кем же он тут так бился? — удивился Протус. — И где девушка?

— Что там? — Арн сидел на ступеньках храма в ожидании новостей от Мерлоя.

Он попробовал сунуться в подземелье вслед за пронырливым мальчишкой, но жрецы Протуса почти в унисон рявкнули на него, напомнив о недопустимости подвергать драгоценную княжескую жизнь опасности. А сил спорить ещё и с крепкими служителями культа у измученного правителя не осталось.

— Анхи там нет, но мы видели свет. Наверное, она ушла, — юный маг сам очень хотел верить в то, что девушка спаслась. — Хуакин мёртв, — сидевший рядом с Арном Монтри судорожно всхлипнул и забормотал что-то невнятное. — Что это с ним?

— Вот, — Арн бесцеремонно поднял голову бедолаги за подбородок, демонстрируя Мерлою сожжённые, ослепшие глаза блондина. — Спрашиваю его, что там произошло, а он только бормочет как нанятый: 'Ушла, ушла, ушла'.

— Так, наверное, он это про Анху говорит, — воодушевился Мерлой. Ему так не хотелось верить в плохое. — Может быть, она уже во дворце?

— Она умерла, — отчётливо произнёс Монтри, — я убил её… Убил.

Глаза Арна налились кровью, лицо перекосило от злости. От неминуемой смерти салазца спасла быстрая реакция Мерлоя, который успел стиснуть вице-короля в объятиях, не давая тому подняться.

— Не надо, Арн! Он не стоит того!

Ему на помощь поспешили жрецы, как раз вытащившие из подвала тело незадачливого старика, возомнившего себя могущественным магом. Один из них отволок в сторону рыдающего Монтри, впрочем, не спеша его утешать и успокаивать.

— Ведите Арна в храм! — приказал Протус. — Нужно провести ритуал очищения.

— Нет!!! — Мерлой, как висел на пытающемся освободиться правителе, так и не отпускал. Только теперь он принялся отгонять от него жрецов. — Нечего ему делать в храме! У вас везде один некрос! Во дворце некрос, в храме некрос, везде некрос!!! — верещал парень как блаженный, ещё и лягаться пробовал. — Вы его травите! Ему зой нужен! Живая энергия, а не смерть! Помешались вы все на ней! Подите прочь!

Главный жрец понял, о чём кричал мальчишка. Его очень удивила реакция мага на то, что в ритуалах использовался некрос. Это было повсеместной практикой.

— Парень… как тебя там? А ты точно маг? — Мерлой лишь зыркнул на него сердито и крепче сжал Арна. — И ты не используешь некрос? — тот отрицательно мотнул головой. — Странно…

— Это вы странные, — буркнул, успокаиваясь, юный маг. — У Арна на запястье амулет, — кивнул на браслет, сплетённый Анхой, — заряженный зоем. Хороший амулет…

Арн вдруг обмяк, плечи его затряслись, и он разрыдался.

Сумерки уже накрывали Тагриду тёмным покрывалом, но Ранхус не хотел зажигать свет. Ему было отчего-то уютнее в полумраке своих, давно уже холостяцких покоев. Ксора много лет назад покинула его, и с тех пор ни одна женщина не касалась его постели. Разве только Анха позволяла себе такую вольность, когда забегала проведать отца.

Мысль о дочери отозвалась странной болью в районе сердца, словно что-то плохое случилось с его девочкой. Ранхус отогнал дурные мысли. Нет, с ней всё хорошо! Её видели у айласских тоннелей живой и здоровой. Конечно, трагедия, что там произошла, доставила массу неприятностей и переживаний, но думать об этом сейчас не хотелось.

Его мысли всё время возвращались к Наксатре, которую он обидел своим сомнением. Звёздная дева скорее простит нелюбовь, чем недоверие. А он усомнился, всего лишь на мгновение, но высказал это прилюдно, оскорбив женщину, подарившую ему возможность иметь наследника. В тот злополучный момент Ксора, как никогда, была похожа на воплощённую богиню, а её зелёные кошачьи глаза потом долго снились ему по ночам. Эти сны приносили страдание, но всякий раз король ждал их, потому что хотя бы так он мог увидеть её — свою любовь, свою боль, свою мечту. Много позже его величество в полной мере осознал, каким сокровищем обладал и как бездарно потерял, но исправить уже было ничего нельзя. Таков был договор.

Размышления короля Лигра прервало необычное свечение, появившееся над его кроватью. Он заворожённо смотрел на то, как из света, постепенно уплотняясь, появляется фигура до боли любимой женщины.

— Ксора!!! — Ранхус кинулся к кровати, но обнять её не решился.

Женщина открыла глаза и улыбнулась растеряно.

— Прости… — она обвела глазами комнату и облегчённо вздохнула. — Ты мне не снишься?

— Ксора, я тебе не снюсь, но скажи, ради всего святого, что с тобой случилось?!

— Случилось… — Наксатра задумалась. — Знаешь, я, кажется, снова умерла, — вдруг она порывисто села. — Умерла?! Анха!

— Что с ней? — ох, не зря у него болело сердце за дочь.

Ксора не ответила. Она закрыла глаза, вытянула руки вперёд и что-то быстро забормотала себе под нос. Ранхус ждал, заставляя себя думать о том, что всё хорошо… закончилось. Через несколько минут Наксатра открыла глаза. Довольная улыбка осветила её лицо.

— Она жива. Её возродил мужчина.

— Значит, она всё-таки… — Ранхус осёкся, не желая произносить страшное слово вслух.

— Это было неизбежно, — призналась Ксора.

— Неизбежно? Почему?

— Первое служение всегда заканчивается первой смертью. Так повелось.

— И ты?..

— И я.

— Ксора! — король пылко обнял женщину, о которой мечтал многие годы. И было в его объятиях столько нерастраченной любви и желания защитить хрупкое волшебное создание, что даже дыхание перехватило от нахлынувших чувств. — Не уходи! — попросил он с покорностью, крепче обнимая своё сокровище. Ранхус услышал, как Ксора одобрительно хмыкнула ему в плечо и попыталась высвободиться. Но он снова попросил: — Останься.

— Конечно, останусь, — просто, как само собой разумеющееся, согласилась Ксора. — Ведь теперь ты мой Tadzari.

Тадзари. Ранхус раньше слышал от неё это слово, но совершенно не помнил, что оно означает. Но если это даёт ему возможность быть рядом с любимой женщиной, он готов быть тадзари, мцыри, чьёртпобери, да кем угодно!

— Ранхус, не сердись, но мне надо ненадолго отлучиться, — Ксора мягко высвободилась из его объятий.

— Куда?

— Посмотреть, как там наша дочь.

— Значит, ты пойдёшь в Гнёзд?

— Возможно. Не скучай, я быстро!

— Ксора! — женщина посмотрела на него удивлённо. — Может быть, ты оденешься?

Наксатра звонко рассмеялась, стянула с кровати шёлковое покрывало и ловко обмотала его вокруг тела.

— Жди меня!

Хоть после драки кулаками и не машут, но адекватно оценить случившееся всё-таки стоит. Вот и правящая верхушка княжества Г'Неосдам решила не откладывать обсуждение в долгий ящик и по свежим следам провести разбор ошибок, проколов, накладок, грехов и прочих оплошностей. Настоял на этом, как ни странно, юный гость долины, поддержал мрачный вице-король и его драбант, прискакавший в Митру к шапочному разору, так что прочим оставалось лишь согласиться. В кабинет правителя пришлось принести ещё несколько кресел, дабы все присутствующие могли чувствовать себя комфортно, так как разговор предстоял долгий.

Арн уступил свое место за рабочим столом Мерлою, а сам устроился в кресле рядом с матерью. Несмотря на то что Эрима заверила, что не держит на него зла, он всё равно ощущал огромную вину перед ней. И юный маг его в этом чувстве поддерживал.

— Он был под действием заклинания, — защищала сына вице-королева.

— Да, — не стал с ней спорить Мерлой. — Только под действием того же заклинания были все люди, которые находились во дворце и даже за его пределами. Этот Хуакин на себя и того блондина экранирующие амулеты повесил. Кстати, мне будет позволено осмотреть вещи мага? — Арн кивнул. Юрз жестом отослал стражника за пожитками Хуакина. Мерлой продолжил: — Вы считаете, что заклинание действовало только на его светлость, а я утверждаю, что оно не должно было действовать!

— Почему? — озвучил общий вопрос Протус. — На Арне не было никаких защитных амулетов!

— Был! Тот браслет, что у него на руке, как раз и есть самый настоящий защитный амулет, сделанный с любовью для любимого человека!

Арн застонал и закрыл глаза. Душа его горела от боли потери, от горечи вины. Мать его заверила, что Анху, скорее всего, возродила Ксора, но получить назад свою Наксатру он уже не сможет, так как девочка может быть совсем маленькой.

— И почему он не сработал? — продолжил допытываться Протус.

— Он сработал! — возразил Мерлой. — Сами посмотрите!

Присутствующие дружно уставились на браслет Арна.

— Почти половина нитей обуглилась, — Арн весьма удивился преображению своего браслета, — и некоторые камни потемнели. Мерлой, что это значит?

— То, что твой амулет поглощал негативное воздействие. А та нить, по которой я нашёл поддерживающий источник, была всего лишь привязкой к некросу. Она не должна была причинять тебе боль.

— Но причиняла же! — возмутилась Эрима. — Все видели, как Арн ужасно выглядел.

— Он и сейчас не очень, — согласился юноша. — Но ещё раз повторяю, заклинание на боль, на сумасшествие на вашего правителя не действовало!

— Что же тогда так влияло на него?! — Протус красноречиво переглянулся с Эримой и Юрзом, и требовательно воззрился на Мерлоя.

Парнишка молчал, с сожалением глядя на понурого вице-короля, который прекрасно понял, что именно довело его до невменяемого состояния.

— Страх… — выдохнул Арн тихо. — Это был страх.

— Но потом, когда Орин стал рвать эту нить… — не согласилась с ним Эрима.

— Это просто совпадение, мама, — правитель поднял на неё полный тоски взгляд, отчего у самой женщины защемило в горле. — Боль прошла, когда привезли во дворец Анху. И страх ушёл, но появилась… — он говорил медленно, не очень внятно, словно язык не ворочался, и очень тихо. Признаваться всегда трудно. Безусловно, после этого должно наступить облегчение, но как заставить себя сказать другим, пусть самым близким и понимающим людям, то, в чём самому себе боишься признаться? — …ревность. Дикая, необузданная ревность, порождающая гнев и злость. Я был готов убить любого… даже её.

— И что? — не совсем понял ситуацию Свейн, которому рассказали о событиях впопыхах, с пятого на десятое, да ещё разные люди. — Этот старый упырь смог застращать вас без всякой магии?!

— Он свято верил, что магию как раз использует, — заверил его Мерлой, — и убедил в этом других. Но он применял заклинания с поправкой на иллюзионит, а у него был шамаит, ты же знаешь.

Свейн в сердцах ударил руками по подлокотникам кресла и сквозь зубы нецензурно выругался.

— Нам нужен маг, — твёрдо заявил Арн и посмотрел на Мерлоя, взглядом делая тому предложение. — Ты как, квалифицированный специалист, согласишься поработать в Гнёзде?

— Так я вроде уже… — замялся парнишка. — Да! Мне теперь надо обращаться к тебе: ваша светлость? — Арн хмыкнул и отрицательно помотал головой. — Хорошо, но у меня есть условие.

— Какое? — хмурый взгляд Протуса ясно говорил о том, что главный жрец знает, чего хочет юный маг.

— Да, — Мерлой тоже понял, что Протус догадался о его условии, — я хочу… нет, я требую прекратить использовать некрос! Он же убивает ваших правителей, а вы с маниакальным упрямством продолжаете их травить!

— Это сложно, — Эрима встретилась взглядом с Протусом. — Вековые традиции…

— Традиции хоронить ваших правителей молодыми? — бесцеремонно поинтересовался Мерлой.

— Анха тоже сказала, что нас убивает некрос в гадаре, — подтвердил его слова Арн. — Надо менять традиции, мама.

На мгновение в кабинете стало гораздо светлее, и людей в помещении стало на одного больше.

Ксора, одетая в весьма непривычный наряд и очень похожая на древнюю статую, обвела глазами присутствующих и остановила свой взгляд на Арне.

— Не ты… — сказала она с некоторым сожалением и собралась перемещаться дальше в поисках дочери.

— Ксора! — остановила её Эрима, догадавшаяся о причине появления Наксатры. — Она жива?

— Жива, — задумчиво ответила гостья и исчезла так же неуловимо, как и появилась.

— Что это значит, мама?

Вице-королева смотрела на сына с жалостью и в тоже время с укоризной.

— Это значит, Арн, что нашелся мужчина, который любит её больше чем ты…

Второе перемещение по знакомому адресу тоже не принесло результатов. Во дворце правителя Навакра Анхи не было. Инис удивился неожиданному появлению своей Хранительницы, но в присутствии Ингизы Ксора озвучивать причину своего прихода не стала. Зачем портить человеку семейную жизнь? Сказав, что просто заглянула сообщить о том, что проблема Лангая решена, что было абсолютной истиной, Ксора ушла в храм Богини Бастры. Только там она могла получить ответ на вопрос, где искать пропавшую дочь.

В этот раз Бастра не стала давать совет, а просто показала Ксоре живую картинку: каменный старинный дом, простая, но уютная обстановка. И её девочка, плачущая на плече крепкого молодого мужчины.

— Плачь, Анха, плачь… От счастья тоже можно плакать.

Картинка развеялась. Наксатра собиралась поблагодарить Богиню и покинуть храм, но та её задержала просьбой.

— Дочь Ксора, расскажи ей всё.

— Твоя воля, Бастра. Но она не заслужила…

— Может быть, но они должны знать, иначе снова будут гибнуть невинные. О них думай.

— Слушаюсь, Бастра.

* * *

Эрима проснулась от ощущения чужого пристального взгляда. Немного бы нашлось людей на свете, посмевших подобным образом будить вице-королеву. Если быть совсем точными, то трое, один из которых уже даже не человек и без зова не явится. Эриме нестерпимо захотелось уйти в тень и скрыться от прожигающего взгляда, который она чувствовала даже с закрытыми глазами.

— Проснулась? — голос, в отличие от взгляда, был вполне приветливым. — Вставай, у меня не так много времени.

— На что? — отозвалась Эрима и наконец посмотрела на гостью.

— Выполнить указание Бастры. Ты еще помнишь, кто это?

Хозяйка поднялась с постели, недовольно косясь на насмешницу. Грубые намёки на её стёртую память Наксатры выглядели жестоко.

— Помню, — она ответила излишне резко, но Ксора лишь снисходительно хмыкнула. — Издеваться тебе тоже приказали?

— Прости, — примирительно улыбнулась Наксатра, — не смогла удержаться. Но и ты пойми, из-за твоих ошибок…

— Что, только из-за моих?!

Эрима накинула халат и уселась в свободное кресло. Ей хотелось умыться, освежиться после беспокойного короткого сна, но гостья предупредила о нехватке времени. Что ж, она потерпит.

— Я тебе всё расскажу, а ты сама решишь, сколько в этой истории лично твоих ошибок, а сколько сделали прочие участники событий. Начну издалека… В каком возрасте вы надеваете гадар на дофина?

— Лет в пять-шесть, — странный вопрос, но её предупредили.

— То есть тогда, когда ребёнок уже в силах носить его? Скажи, Эрима, ты никогда не задумывалась, почему амулет наследника размером рассчитан на взрослого мужчину, а не на ребёнка? — совершенно обескураженный взгляд хозяйки покоев был красноречивее любого ответа. — Ясно… Хорошо следовать традициям, думать не надо, — вице-королева оскорблённо поджала губы, ведь просила не издеваться. — Не стоит обижаться на правду, — Ксора глубоко вздохнула и продолжила. — Гадар изначально был воинским амулетом правителей. Да, дорогая, оттого и сила у него великая. Много поколений назад, когда Трубнор решил увести свой клан в горы, на его пути встал Хлуд Воинственный. Междоусобной битвы было не избежать. Именно тогда и отдал предводитель клана свой амулет первому наследнику, дабы тот уцелел в сече и продолжил род. Самое удивительное то, что Хлуд поступил точно так же. Трубнор не погиб тогда, но и гадар у сына не забрал. С тех пор так и повелось: гадар хранит молодого наследника от покушений, а правитель остаётся незащищённым и гибнет от бича рода. Но здесь в вашей долине битв не было, и люди быстро забыли, что собой на самом деле представляет амулет.

— Я не знала, — вице-королева с тоской думала о том, что будь у неё эта информация хотя бы год назад, может, удалось бы спасти Орина? И сын чуть не стал жертвой неправильного использования амулета.

— А вот это не оправдание, — жестокие слова Ксоры вызвали новый протест в душе Эримы. А Ксора и не думала смягчать упрёки. — Ты была Наксатрой и у тебя была возможность узнать то, что узнала я!

— Каким образом? Этого даже правители Гнёзда не помнят! И в летописях нет упоминаний, я читала.

Эрима пыталась защищаться, но странный взгляд гостьи заставил её замолчать.

— Sormater, — торжественно изрекла Ксора. — Так говорит Бастра своим дочерям. Так учат Наксатры своих девочек.

— Сорматер, — повторила бывшая Хранительница. — Спрашивай… Я помню.

Действительно, так всегда говорила Хатиса, когда обучала её, но Мирах всё стремилась узнать и постичь сама.

— Что толку, Эрима, что ты помнишь, что означает это слово на древнем языке? Этим надо было пользоваться! Ты могла спросить совета тогда у Бастры, но… ты была так уверена в своей способности победить эту напасть любовью, что, не задумываясь, свернула с предназначенного пути, принесла дар в жертву и проиграла в итоге. Самонадеянность и невежество сгубили Мирах. Почему ты не спрашивала?! Это что, трудно?

— Я пятьдесят лет провела в храме и считала, что за это время узнала всё, — с апломбом ответила Эрима.

— Ты даже сейчас не хочешь признаться и смирить свою гордыню, — Ксора больше ничего не желала ей объяснять. Раз человек уверен в своей непогрешимости, а все ошибки совершены под действием непреодолимых обстоятельств, значит, и в следующий раз он поступит точно так же. — Только зря ты Арну не позволила стать ищущим. Возможно, сейчас он был бы счастлив…

Кресло опустело.

Эрима долго сидела в задумчивости. Последние слова гостьи неприятно удивили её. Почему она так сказала? Что изменилось бы, если бы Арн и молодая Наксатра стали любовниками?

И тут память смилостивилась и явила ей утраченные знания. Или сама Бастра дала понимание: мужчина, возродивший своей любовью Наксатру после смерти, становится для неё тадзари — храмом. Наксатра освобождается от служения до тех пор, пока он её любит. Это его награда. Но самое главное, в этот период Звёздный Талисман приобретает способность обычных женщин, то есть может родить как девочек, так и мальчиков. Правда, дочери от такого союза не бывают Наксатрами, если только так не захочет мать и не отдаст девочке жизненную силу одной из своих жизней.

Что же получается? Она могла пожертвовать одной жизнью, а не восьмью оставшимися, возродиться для Орина, и точно так же родить сына-наследника. Могла спросить у Богини, что губит род Веревоев, и спасти мужа от сумасшествия. Или могла позволить сыну быть счастливым с любимой женщиной, и тогда он возродил бы сейчас Анху… Кстати, с кем сейчас возрождённая Наксатра? Кто любил её так преданно и сильно, что светлый дух устремился по пути именно этого чувства, миновав любовь Арна?

— Мама, уже полдень, а ты ещё не одета. Что случилось? — Арн упал на колени перед до крайности расстроенной, Эримой. — Тебе плохо?!

— Нет. Просто задумалась. Что слышно о Фросте? — сменила она тему. — Его нашли?

— Не нашли, — Арн поднялся и сел во второе кресло. — В его доме нет. Свейн уверяет, что в Скальные пороги… — он осёкся и посмотрел на мать виновато, но та, поглощённая своими мыслями, не обратила внимания на то, откуда приехал Свейн, — Фрост не возвращался. Юрз обещал послать гонца к тоннелям, может, он туда уехал… Простить себе не могу!

— Да, сын, ревность очень плохой советчик… — Эрима замолчала, размышляя о том, стоит ли ей поделиться с Арном своими предположениями или не расстраивать его ещё больше. Она так привыкла опекать своего мальчика, охранять его от некоторых сторон жизни, что эта опека порой приводила к эмоциональным протестам дофина. Случались и более решительные демонстрации неповиновения. Чего ей стоил поход мальчишек через перевал! Тогда вся долина стояла на ушах, а Орин ехидно радовался несгибаемости сыновнего характера. Лишь со временем он понял и оценил заботу матери, а вот она, похоже, так и не научилась доверять его разуму. — Ты должен научиться контролировать эмоции.

— Я умею контролировать эмоции, мама, — не согласился Арн, — я не умею их избегать. Нужно учиться не допускать в свою душу гнев, злость, ту же ревность, а не демонстрировать перед другими умение казаться спокойным, когда тебя душит ненависть или ещё какая-нибудь гадость.

Эрима смотрела на сына с удивлением.

— Откуда такие мысли?

— Если бы они были моими, — невесело усмехнулся Арн, — это Фрост так считал… считает, — поправился он мгновенно. — Я никогда не видел, как он злится. Вот Свейн, тот быстро заводится, а Фроста вывести из себя практически невозможно.

— Хм… как интересно. Значит, он великолепно владеет собой и никогда не показывает эмоции окружающим, если сам того не пожелает?

— Да, — согласился Арн, не подозревая, куда клонит матушка.

— И любовь?..

— Любовь? — правитель недоумённо пожал плечами. — Причем тут любовь?

— Я вот всё думала, кто мог так любить Анху, никому не показывая своих чувств? Ведь это должен был быть кто-то из твоего близкого окружения. Свейн всё страдал по Ситре, потом оказалось, что он влюбился в эту малышку из Коха. Джент Юрз? Протус? Кто-то из стражи, рудокопов, жрецов?

— Ты считаешь, что это Фрост?! — искренне удивился Арн. — Он её вначале даже недолюбливал!

— А ты сам сразу воспылал к ней любовью? — парировала матушка.

— Ну, не сразу… Но если ты права, то я…

— Стоп! Ты сам только что говорил о недопустимости гнева, это во-первых. А во-вторых, Фрост не виноват ни в том, что влюбился, ни в том, что дух Наксатры выбрал его. Если, разумеется, правда, то, что мы сейчас думаем.

— Я смогу отбить у него Анху? — Арн почему-то уверовал в то, что именно Фрост возродил девушку, и настроился решительно. — Она же любила меня! Не может же она в одночасье забыть наши чувства?!

— Может, — Эрима скорбно посмотрела на сына. — Смерть сжигает все привязанности, полученные при жизни, кроме единокровных. И обновлённый дух стремится к самому сильному чувству, как мотылёк на свет.

— Неужели любовь матери слабее любви мужчины?

— Не слабее, она просто другая. Мужчина и женщина, это единство противоположностей, стремящихся в будущее. Иначе прервётся род…

— Мама, откуда ты всё это знаешь?! — Арн воззрился на мать с требовательным подозрением. Неожиданный вопрос вылез из глубин подсознания: — И почему ты смогла стать невидимой?

Эрима опустила голову. Настал момент рассказать сыну всё.

* * *

— Ксора, где ты была? — его величество сердито сдвинул брови, но долго изображать недовольство не смог. Его со вчерашнего вечера распирало такое счастье, что хотелось только улыбаться и радоваться жизни. Он с таким трудом усадил себя за стол и заставил работать, будто обыденные дела вдруг стали каторгой.

— Выполняла одно маленькое поручение, — женщина потёрлась щекой о его плечо, напомнив ластящуюся кошку. — Ранхус, не сердись, это было важно.

Король обнял её за плечи и усадил рядом с собой.

— Я вспомнил, что означает слово 'тадзари'! Священный дом.

— Да. Или сокровенное убежище. Теперь ты — мой Хранитель, и я буду с тобой до тех пор, пока в твоей душе есть для меня место. Только вот Корлетта будет злиться.

— Будет, — согласился Ранхус, обнимая Ксору. — Это её дело. Ничего, утешится в объятиях главного конюшего.

— Что?! Королева тебе изменяет? И ты это терпишь?

— Раньше я бы её убил собственноручно, но когда ты ушла… Мне стало так безразлично, с кем делит постель её величество: с магом, с церемониймейстером, с конюшим. Хоть со всеми сразу!

— Корлетта изменяла тебе со стариком?! Он же женщин ненавидел!

— Возможно, ему доставляло удовольствие наставлять мне рога, — благодушно посмеялся Ранхус. — Наверное, это было забавно… Знаешь, я решил больше времени проводить с тобой!

— А как же государственные дела? Приемы, аудиенции, разносы подчинённым…

— Отрекусь! Передам дела Шарлю, пусть начинает под моим руководством. Я в его годы уже правил. Вот только в Тисовый дворец переезжать не хочется, шумно там.

— Ты серьёзно?

— Абсолютно! Могу я жизнью насладиться или нет? Или ты хочешь, чтобы твой мужчина был величеством?

— Я хочу, чтобы мой мужчина был счастлив. А называть я тебя могу и не такими титулами. Хочешь, буду звать тебя могучеством?!

— Это от слова — могу или могущество? — деловито уточнил Ранхус.

— Ну… А как ты сам думаешь? — игриво поинтересовалась Наксатра.

— После этой ночи, — король многозначительно посмотрел в вырез её платья и облизнулся, как сытый кот, — я склоняюсь к первому варианту.

* * *

Старый замок был до сих пор величественен и красив. Не такой большой, как у джентов Клоттов, но, несомненно, более уютный, он возвышался у подножия северного хребта, олицетворяя собой древнего, убелённого сединой стража долины. По-осеннему пёстрый лес на склонах окружающих гор выгодно подчёркивал строгость светло-серого камня, а белые облака и снежные шапки на вершинах добавляли пейзажу контраста.

Арн пожалел, что не умеет рисовать. Столь великолепный вид так и просился на полотно, но у правителя не было на это ни времени, ни способностей. Он со Свейном и Мерлоем прискакал сюда в надежде отыскать Фроста, который как в воду канул. Если бы не родовые книги семьи Нейн, друзья бы даже не додумались искать изгнанника в этом медвежьем углу. Фрост никогда не говорил, что этот замок принадлежит их роду.

— А если его там нет? — задумчиво произнёс Мерлой.

— А если она там? — секундой позже добавил Свейн.

Оба спутника уставились на Арна. Сколько бы они ни обсуждали стратегию поведения при встрече, предугадать реакцию Фроста и Анхи не могли. Может быть, их встретят пирогами и вином, а может, прогонят пинками, ибо частная собственность неприкосновенна.

— А чего гадать? — вице-король первым потянул поводья, побуждая своего Лоста оставить идею дотянуться до пожухлого клочка травы и двинуться вперёд.

Им осталось проехать всего с полмили по ухоженному, ещё не убранному винограднику, почти вплотную подступавшему к воротам замка. Немногочисленные местные жители с любопытством провожали взглядами трёх всадников, но работы своей не прерывали. Едут люди, и едут. Мало ли какие у них дела. В замке разберутся.

Молчаливый подросток принял у приезжих поводья и без слов повёл коней на скотный двор. За ним, тоже не проявив особого интереса к гостям, потрусил здоровый, чёрный, как уголь, лохматый кобель.

— Суровые тут нравы, — Мерлой с интересом огляделся. Конечно, замок совсем не был похож на его хутор, но родные деревенские запахи сильно подействовали на юношу, пробуждая радостные воспоминания. — Просто всё, без затей.

— Потом будешь предаваться ностальгии, — Арн решительно поднимался по ступеням парадного входа, — идём!

Фрост встретил их в холле. Босой, с выпростанной из штанов рубахой и с закатанными рукавами, парень мало напоминал сейчас блестящего кавалера из окружения правителя Гнёзда. Он ожидаемо не бросился с объятиями, лишь переглянулся со Свейном и вперил ничего не выражающий взгляд в Арна.

— Прости, Фрост… — вице-король забыл все подготовленные слова и фразы. Они были абсолютно неуместны и бесполезны. Его драбант не простил его обвинений, хоть и прекрасно понимал, в каком состоянии они были сказаны. — Я сожалею!

— Угу, — буркнул хозяин замка, не меняя позы и даже не моргая.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — Арн сделал попытку разговорить друга.

— Хочу… — долгая пауза свидетельствовала о том, что желание поговорить у Фроста было не очень сильное. — Уходи.

— Фрост! — попытался переломить ход этой странной беседы Свейн.

— Вы можете остаться, но не останетесь, — горькая усмешка наконец оживила лицо Фроста, — кто же тогда будет охранять его светлость.

— Неужели ты не понимаешь!.. — в сердцах почти прокричал Арн, желая расшевелить этого истукана. Он ждал претензий, обвинений, даже на драку был согласен, но не был готов к подобному равнодушию. — А! — махнул рукой и стремительно вышел из здания.

На свежем воздухе дышать стало легче, вечерний ветер слегка остудил его горящее лицо и привёл в чувство. Нет, не для того он скакал сюда два дня, чтобы вот так, несолоно хлебавши, позволить себя выгнать! Он развернулся и решительно вернулся в холл. Мерлой как раз что-то горячо доказывал Фросту. Последняя услышанная фраза, ввела правителя в ступор.

— …Монтри убил Анху, а не Арн!

— Что?!! — возопил возмущённый вице-король. — Ты посчитал меня убийцей?!! Да знаешь, кто ты после этого?!

— Она не видела, кто её убил, — спокойно пояснил Фрост, но каменного выражения на его лице больше не было.

— Откуда ты?.. Она здесь?! Анха! Анха!!! — во всю мочь закричал Арн, распугивая птиц на чердаке.

— Здравствуйте, ваша светлость, — раздалось за его спиной.

Арн резко повернулся, но ещё быстрее к девушке метнулся Фрост, загораживая её своим телом.

— Зачем ты пришла? — спросил он через плечо.

— Опасности нет, — с мягкой улыбкой ответила Анха. — Мерлой сказал правду, я ему верю.

Одета Наксатра была подстать Фросту. Простенькое платье, явно с чужого плеча, босая, с обычной косой и огненно-ярким ожерельем из рябиновых ягод на шее.

Арн опустился перед ней на одно колено и собрался произнести заветные слова, но девушка его остановила жестом.

— Я не могу, ваша светлость… Простите.

Арн уселся на пол и обречённо повесил голову. Мать рассказала ему правду, а он посчитал, что это очередная её уловка. Анха не станет снова его Хранительницей. Она даже по имени его теперь не называет. Всё изменилось, и он должен принять эту реальность и не стараться вернуть то, что так бездарно потерял.

— Я надеялся…

— Мне жаль.

— А ты, Фрост, — Арн поднял на него глаза, — обскакал меня на этот раз.

— От меня ты слов сожаления не добьёшься, — довольно жёстко произнёс хозяин замка, но старому другу было ясно, что стена отчуждения разрушена.

В подтверждение его мыслей Фрост уселся рядом, хлопнул по плечу и безапелляционно заявил:

— Анха теперь моя женщина. Хочешь, принимай этот факт. Не хочешь… мы уедем из долины.

— Нет! — резко прервал его Арн. — Я приму… Будет трудно, но я справлюсь.

И всё же почему его любви не хватило для возрождения Накстары?

Несмотря на усталость, Арну не спалось. Мысли тоже были вялые, но это не спасало от бессонницы. В какой-то момент он понял, что спорит сам с собой. И в споре побеждает новый Арн, постепенно выкристаллизовывающийся из недавнего мальчишки, возомнившего себя прожжённым знатоком жизни.

— …не хватило любви. А что ты сделал для любимой девушки?

— Я просто любил. Разве нужно было что-то делать?

— Инфантильный мальчишка! Тебе выпал шанс один из тысячи, а ты принял его как должное. Конечно, ты — молодой князь, вице-король, все тебя должны любить лишь за факт твоего существования. Зачем прилагать какие-то усилия, чтобы порадовать девушку, сделать ей приятное, когда есть верные друзья, которые и развлекут, и помогут, и подарок выберут, и ещё сделают кучу дел за тебя. И не надо ссылаться на занятость и занимаемую должность, это всё отговорки! Ты думал только о себе!

— Нет! Я старался уделять ей внимание.

— Плохо старался. Инис тебе тогда совет дал, но ты один раз воспользовался, да и то коряво, и всё. Фрост старался не оставлять её одну. Свейн и Мерлой даже больше времени проводили с ней. Ты же был самоуверен и беспечен. Но когда запахло жареным, а спасительницы не оказалось рядом, струсил, выпустив из подсознания демона страха, который чуть не погубил тебя. Ты понимаешь, что сам себе внушил эту боль?!

— Ожидание смерти хуже самой смерти, — вспомнил Арн чужую цитату. — Теперь я знаю, что это правда.

— Надо было бороться, сопротивляться, а ты сдался! Сразу! Слабак!

— Сам ты…

Фрост и Свейн тоже не спали, но абсолютно по другой причине. Все трагические события последних дней с лихвой компенсировало счастье, выпавшее обоим почти одновременно. И парни делились этим друг с другом.

— Представляешь, я сижу тут, после суток в седле, в раздрызганных чувствах, совершенно не знаю, что делать дальше, и вдруг… свет, — Фрост жестами пытался добавить своему рассказу зрелищности. — Сначала решил, что видения начались от усталости. А свет, как живой, клубится, переливается, словно сам себя ткёт, превращаясь в женское тело. Ну, думаю, точно умом тронулся, девушки голые мерещатся. Пытаюсь проморгаться — не исчезает, только реальнее становится. Совсем, думаю, плохо: Анха обнажённая, одна штука, для скорбных головой изгнанников. А она глаза открыла, смотрит, ничего не понимая, и я на неё таращусь с таким же замешательством. 'Фрост', - не то спросила, не то просто назвала меня по имени. И вдруг как расплачется!

— И ты не растерялся и утешил, — с добродушной улыбкой предположил Свейн.

— Утешил, конечно же. Я же представить себе не мог, думать боялся, она же с Арном… А тут оказалось…

— Жизнь — штука мало предсказуемая! — хохотнул друг. — Я тоже не представлял, что моя маленькая землеройка будет мне дороже всего на свете.

— А Юлька не обижается на землеройку?

— Он сама себя так называет! А дядьку Тростна — учёным кротом, когда тот не слышит.

— Ситру не вспоминаешь?

— Если только в сравнении с Юлькой. И каждый раз благодарю Бога, что не позволил ошибиться в выборе жены. А вы как, поженитесь? Или Наксатрам нельзя?

— Можно, Свейн, — счастливая улыбка озарила лицо Фроста. — Нам теперь всё можно, потому что я — тадзари! — он многозначительно поднял вверх указательный палец и подмигнул другу.

— Стесняюсь спросить, что за зверь?

— О! Это очень сложное и много что значащее понятие, но если просто — она моя, пока я жив.

— А если ты встретишь другую?

— Нет, друг мой Свейн, в нашем роду все однолюбы…

— Арн про себя тоже так считает.

— Тогда он должен был бороться.

— А если?..

— А если 'он, если', то мы уедем. Анха, хоть и дочь короля, ценит не вещи, а поступки. Видел у неё на шее рябиновое ожерелье? Это Гедрик сделал, немой парнишка, что за лошадьми ухаживает. Анха так радовалась, словно ей бриллиантовое колье подарили. А Гедрик смутился и знаками показал, что она красивая, как осень.

— Не боишься юного соперника? Шучу, шучу, — рассмеялся Свейн, потешаясь над сурово сдвинувшим брови Фростом.

— Знаешь, скорее всего, у меня много соперников будет… но их ждёт жестокое разочарование!

— Почему?

— Потому что Наксатра никогда не изменяет своему мужчине, — сказала за него Анха, тихо вошедшая в комнату. — Фрост, пожалей Свейна. Он же устал.

— Ничего-о-о, — не удержался от зевка гость, виновато улыбнулся и пожал плечами. — Устал…

— Идём, — Фрост обнял Анху за плечи, поцеловал в макушку и отправился спать. — Сладких снов, — донеслось из-за двери.

Замок наконец погрузился в тишину, и каждый его обитатель видел сон, навеянный большой кошкой, неслышно прогуливающейся по винограднику.

Мерлою снился большой светлый зал для экспериментов, в котором он колдует и ворожит над разноцветными субстанциями.

Свейну снился выводок малышей, с энтузиазмом роющихся в песочных кучах.

Фросту и Анхе снился один сон на двоих, в котором им было хорошо и приятно.

А Арну снились корабли, на всех парусах рассекающие морскую гладь острыми носами. И сам он на мостике одного из кораблей с интересом всматривается вдаль, обнимая правой рукой рыжеволосую спутницу, лица которой не видит, но точно знает, что это она…

Счастье не всем отмеряется поровну.

Иногда оно даётся незаслуженно.

Порой приходит нежданно-негаданно.

Бывает, путь к нему интереснее и увлекательнее, чем конечный итог.

Случается, что до счастья остаётся один шаг, но его невозможно сделать.

Подчас не понимаешь, что вот это и было твоим счастьем.

Изредка счастье поселяется надолго, тогда важно его не спугнуть.

Но чаще счастья приходится добиваться кровью и потом, а оно не спешит появляться, так как капризное, ветреное и очень необязательное… как женщина

Глоссарий

Джент — господин, дворянский титул

Дженна — госпожа

Харам — гарем, сераль

Гадар — амулет дофина

Драбант — член почетной стражи

Элиминация — исключение

Касирер — сборщик платы, кассир

Крада — погребальный костёр

Некрос — смерть

Зой — жизнь

Тестемониум — свидетельство об окончании учебного заведения

Брагшун — мумиё

Стодола — каретный сарай