Мир, в котором не стало волшебства (СИ) [tinyshadow] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1. Лёгкая поступь ==========

Поступь Марлин была легка, а нрав тяжел. Об этом знали рыночные торговцы и немногочисленные соседи. Знал всякий рядовой патрульный, отвечавший за безопасность на пропитанных духом анархии улицах. Знал Аластор Грюм, и потому давно забросил попытки навязать ей напарника. Знала, конечно, и сама Марлин. Оттого не сближалась ни с кем, кроме друга детства, привыкшего к её грубой прямолинейности и своеобразному юмору.

Лес охотно впускал Марлин в холодные ноябрьские объятия, а вернуться назад позволял скрепя дикое своё сердце, укрытое в сплетении корней под мерзлой землей. Лес путал поросшие мхом тропинки. Цеплялся колючими ветвями за одежду. Нашептывал звериные колыбельные, желая убаюкать да оставить навсегда в своём плену эту девушку.

Но всякий раз она непременно возвращалась в свой пустой дом, забрав невольно сувенир от лиственного поклонника. То репейник спрячется в складках плаща. То багряный лист приклеится к подошве грубых ботинок. То гроздь волчьих ягод притаится неведомым образом в капюшоне.

В тот раз Марлин шла по следу.

В канун Дня Всех Святых исчезла девушка. Не появилась дома после разбитной вечеринки у реки. Не дала о себе знать на утро. Родители, уверенные в послушности и благоразумии дочери, забили тревогу. Инстинкты подсказывали им: случилось что-то плохое, трагичное, не поддающееся комфортным объяснениям. Сестра пропавшей нерешительно упомянула, что будто бы видела, как блуждали вдоль кромки леса темные фигуры. Точно подсматривали за подростками, но подойти не решались.

Марлин хмурилась. Если девчонка была права, рассчитывать на положительный исход расследования не приходилось. Не так часто непрощенные нарушали запрет на приближение к городу. Но если уж это случалось, беда не заставляла себя долго ждать. Озлобленные, теряющие рассудок в нищете, жаждущие вернуть былое величие, они творили страшные бесчинства и непотребства.

Хрустнула ветка, и Марлин обратилась в слух. Замерла, точно хищница, поглощенная охотой. Повела головой в поисках источника звука. Всмотрелась в рябящую сетку голых деревьев и кустарников. Лишь кисти переспелой рябины горят зимним костром, да белка стремится к дуплу, встревоженная людским присутствием. Тонкая девичья ладонь медленно опустилась на рукоятку ножа.

Из-за раскидистого исполинского дуба вышел молодой мужчина. Худоба его напоминала Марлин о бездомных собаках, костлявых и вечно голодных, рыскающих по свалкам в поисках еды. Поношенная, заштопанная одежда сидела несуразно, придавая гибкому телу сходства с огородным пугалом. Слишком широкое в плечах пальто. Слишком короткие рукава, обнажающие тонкие запястья. Слишком узкие в щиколотках брюки.

От незнакомца исходил едва уловимый запах илистой речной воды. Угольно-черные волосы падали на скулы и лоб неряшливым каскадом, путались кудрявыми колтунами в толстом шарфе. Но, затмевая собой всё отталкивающее в образе, лицо юноши поражало утонченными аристократичными чертами. Скулы – острее верного ножа Марлин. Кожа – белее оставшегося в наследство от бабушки фарфора. Глаза – точно впитали в себя всю глубокую тягостную серость осеннего неба.

- Так-так-так, - протянул он низким бархатным голосом, оглядывая Марлин с головы до пят, хищно и насмешливо. – Разве мама не говорила тебе, что гулять в лесу – опасно?

- Разве мама не говорила тебе, что приближаться к городу – запрещено? – смертельный яд в каждой вибрирующей нотке.

- Так очевидно, что я – «непрощенный»? - чуть горче, чем допускает добротная ирония. Чуть запальчивее, чем предполагает игра в «кошки-мышки». Без малейшего сомнения в волшебном происхождении заносчивой девчонки.

Марлин многозначительно промолчала. Лишь презрительный взгляд медленно поднялся к шее, укрытой шарфом. Туда, где, наверняка, изуродовало тонкую нежную кожу клеймо. Туда, где кто-то из патрульных прижал недрогнувшей рукой каленое железо, выжигая букву «Н». Ребенок, не прощенный за грехи родителей. Марлин внимательнее присмотрелась к его красивому лицу.

Ну, конечно, клеймили ещё ребенком. В эпоху тех страшных событий, за которые некоторых чародеев изгоняли из городов целыми семьями, этот незнакомец ещё даже в школу не пошёл.

- Как твоё имя? – спросить порезче да побыстрее, лишь бы не дать толике сомнения, сдобренной жалостью, проникнуть в несовершенный разум.

- Сириус Блэк, - едкая насмешливая улыбка тронула тонкие губы. В истертое в кровь себялюбие градиентом вписана стыдливая досада.

- Вот как, - Марлин хмыкнула.

Имя это в городе было на слуху не первый год. Девушки болтали, что невероятно красивый молодой человек, обитающий в лесу - потомок сатира, который приносит небывалую удачу в любви любой, отдавшей ему свою девственность. Само собой, Марлин в такие глупости не верила, да и магии больше нет. Откуда взяться удаче мистического рода?

Патрульные с содроганием говорили о членах его семьи, на руках которых вечностью запеклась кровь волшебников и людей. Шепотом вспоминали беспощадные пытки и непростительные заклятия, замолкая, едва младшее, не ведавшее ужасов войны поколение оказывалось поблизости.

- Наслышана? – прищуренные глаза смотрят устало и пронзительно. Шаг вперёд – промедление – ещё один шаг. Так подходят к дикому зверю, желая не спугнуть поспешностью.

- Я кое-кого ищу, - Марлин извлекла своё оружие из ножен. Тусклый свет отразился в старательно наточенной стали. Пока не угроза, лишь предупреждение. – Ночью пропала девушка. Магла. Знаешь что-нибудь об этом?

- Предположим, - изогнутая бровь взлетела под рваную челку. – Что я получу в обмен на информацию?

- Я не отдам тебя под трибунал за препятствие работе патрульного, - пальцы теснее сомкнулись на рукояти из темного дерева, но ни что в выражении лица или невольном жесте не выдало стремительный полет мысли.

- Думаешь, сможешь со мной справиться? – насмешка прозвучала надменно и пренебрежительно. Вызывающе. Марлин не удостоила юношу ещё одним шансом завершить встречу почти мирным диалогом.

Бесшумно и молниеносно она разорвала жалкое расстояние между собой и Блэком, успевшим лишь расширить глаза от удивления. Тонкое жилистое запястье вжимается в его горло. Сильная ладонь резко отводит его руку назад, заставляя выгибаться от боли. Не достаточно острой для стона. Вполне ощутимой для краткой потери контроля над ситуацией. Удар под колено – и Сириус, утратив равновесие, грузно приземлился в ворох увядших листьев.

От затяжных дождей земля вязкая и влажная. Грязь напитала собой шерстяное пальто, бережно облепила выбившиеся из-под шарфа волосы. Сириус брезгливо поморщился и осторожно, разведывая настрой противницы, вдыхая её намерения вместе с легким цветочным ароматом, пошевелился.

Марлин обхватила бедрами его бока, продолжая давить запястьем на горло. Поднялся и опустился кадык. Запульсировала учащеннее жилка на шее. Сорвался с губ тихий хрип. Ещё не удушье, но уже ощутимая резь в лёгких, лишившихся привычной порции кислорода.

Сириус напрягся всем телом, выдрал из цепкой хватки затекшую руку и стряхнул с себя патрульную. Вжал её спину в липкую, чавкающую, прикрытую тонким слоем листвы жижу. Насладился мелькнувшим в синих глазах страхом. Склонился ближе и выдохнул в потрескавшиеся губы:

- Это всё, на что ты способна?

Марлин выгнулась и ударила его в лицо собственной головой. Боль растеклась по округлым косточкам черепа и замерла жгучей мигренью над правым глазом. Он вскрикнул и прижал ладонь к носу. Не было характерного хруста, да и форма ничуть не пострадала, но вот же - кровь льётся алым ручейком по подбородку.

Марлин лихорадочно нашарила в ворохе листвы свой нож и мазнула наотмашь по его обнаженной руке. Больше крови. Горячие соленые капли упали на её лицо, собрались в ложбинке плотно сомкнутых губ. Стон заменяет безумная улыбка, и она смотрит в растерянности на странного парня, который будто бы даже получает удовольствие от этой борьбы без правил.

Марлин вывернулась из-под него гибкой змеей, отползла прочь. Грязная. Дезориентированная. Лишившаяся на краткое мгновение непоколебимой уверенности в собственной сноровке. Блэк схватил её за голень, потянул обратно. Куртка задралась, обнажая тонкую полоску живота. Стылая земля, соприкоснувшаяся с кожей, обожгла холодом. В точности, как его взгляд.

- Что тут у тебя, Блэк? – Марлин дернулась изо всех сил, сбрасывая с себя тиски его пальцев, и рывком поднялась на ноги. Рукавом отерла с лица чужую кровь. Красные разводы на зеленой плащевке.

Огляделась нервно и зло. Север, юг, запад, восток. Бежать некуда, а сражаться теперь уже бессмысленно. Четверо непрощенных обступили её кольцом. Тот, что снисходительно обратился к Сириусу, походил на злого эльфа. Жемчужные волосы, собранные у висков в тонкие косы, струились по плечам, а стальные глаза смотрели холодно и бесстрастно.

- Патрульная, - неохотно откликнулся Блэк, разочарованный столь скорым окончанием игры. – Ищет пропавшую девушку.

Молодые люди обменялись короткими многозначительными взглядами. Марлин уверилась в том, что если они лично и не причастны к исчезновению, то, во всяком случае, точно что-то знают об этом. Впрочем, теперь ей стоило думать в первую очередь о собственном спасении. Роль пленницы едва ли позволяла продолжать расследование.

- Возьмём с собой. Потом разберёмся, что с ней делать, - распорядился эльф. Лес взволнованно зашумел. Взметнулись к темнеющим небесам птицы, оставшиеся зимовать в Туманном Альбионе. Податливые деревья со скрипом пригнулись к земле. Ветер разнёс по опушкам и чащам тревожное эхо. Марлин стиснула зубы, не тратя сил на бессмысленные споры.

Различив движение позади себя, она обернулась, и в этот самый момент ощутила гулкий подлый удар. Затылок онемел, а в глазах потемнело. Окружающий мир сузился до размеров монеты и окончательно померк. Ноги сделались ватными, и Марлин потеряла сознание, рухнув в вытоптанную, размазанную грязь.

***

Она очнулась в крошечной комнате. Задранные кверху руки были скованы тяжелыми металлическими кольцами, к которым с потолка тянулась короткая цепь. Влажный кашель вырвался из грудной клетки, царапая горло. Во рту пересохло, а голову истязала усиливающаяся с каждым движением мигрень. Воздух переполнял букет тошнотворных ароматов. Плесень. Сырость. Затхлость.

Рассмотреть скудную обстановку позволял лишь свет, льющийся сквозь маленькое решетчатое окошко в двери. Каменные стены без какой бы то ни было отделки. Отсутствие всякой мебели. Душная сырая каморка. Келья для утративших слепую веру.

- Очухалась? – дверь распахнулась с металлическим скрежетом, и внутрь вошёл один из парней, схвативших её в лесу. Не было в нём мрачной красоты Блэка. Не было и белесой роскоши эльфа. Правильное, но не запоминающееся лицо. Густые, но блеклые волосы. Злые, ничего не выражающие глаза.

- Зачем вам я? – в голове вертелись гудящим роем варианты, один паскуднее другого.

Выменять на провиант? Птица не того полёта. Не станут из-за неё старейшины вступать в переговоры с непрощенными. Эксперименты по возрождению магии? Равносильно смерти. Прислуживание в духе сгинувших к чертям домовых эльфов? Скорее, она сама вскроет себе горло, чем вытерпит такое унижение.

- На что-нибудь да сгодишься, - уклончивый ответ юноши вызвал прилив раздражения. Он приблизил своё лицо к её. Удушливое табачное дыхание вытеснило прочие запахи, и она попыталась отвернуться, утыкаясь носом в шершавый рукав куртки.

- Тебе что-то не нравится, патрульная? – яростно сощурил глаза и грубо рванул вниз бегунок молнии.

Осознание собственной беспомощности ударило Марлин в лицо жаркой волной. Прокатилось по скованному телу колкими мурашками. Свернулось под ребрами тугим клубком. Дёргаться и кричать – бесполезно. Сопротивление лишь распалит его интерес. Молча терпеть не прошеные прикосновения – не выносимо.

Он вытащил из кармана её же нож, задумчиво вдавил лезвие себе в ладонь, словно проверяя остроту, приноравливаясь к чужому оружию. Удовлетворенно кивнул и поддел кончиком воротник, вклинился меж тесными рядами петель, рассек шерстяную нить и дернул рукоять, разрезая свитер пополам. Касаясь ледяной сталью теплой кожи.

Марлин подняла глаза к потолку, чтобы не позволить слезам сорваться с ресниц. Скользнуть по пунцовым от стыда и гнева щекам к подбородку. Упасть на его наглые руки, исследующие пошло и бесчувственно линию шеи, мягкую грудь, впалый живот.

Дверь с треском ударилась о стену, заглушая участившееся дыхание молодого мужчины. Прерывая его. Заставляя вздрогнуть от неожиданности и отступить. Вошедший Блэк посмотрел на него с приглушенным, будто бы привычным отвращением. Устало поморщился, перекрещивая руки на груди. Бросил равнодушный взгляд на пленницу. Не прикрытая верхней одеждой худоба его казалась даже болезненной. На руке, там, где вскрыло нежную кожу беспощадное лезвие, виднелась утратившая кипенную белизну бинтовая повязка.

- Патрульная – моя, - зрачки Блэка расширились, отчего серые глаза казались теперь совсем тёмными.

- С чего это вдруг? – мужчина оскалился. Зубы его покрывал бледный желтоватый налёт. Того оттенка, что обычно даруется природой, но не является следствием пренебрежения гигиеной.

- С того, что я её нашёл.

- И не смог одолеть.

- Хочешь, чтобы Малфой узнал о твоих пристрастиях к грязнокровкам и маглам? – ядовитая улыбка застыла на тонких, очерченных пыльной розой губах. В глазах пьяняще бушует шторм неприкрытого превосходства.

- А сам-то что с ней будешь делать? – поражение почти признано, но нестерпимое желание уколоть напоследок, вывести из равновесия не позволяет покорно покинуть каморку.

- Не твоего ума дела, Мальсибер, - разговор окончен. Властной интонацией поставлена жирная точка.

Мужчина зло щурится, сжимает челюсть, сдавливая рвущийся из гортани сарказм. Бросает скользкий взгляд на застывшую в тревожном нетерпении Марлин. Нехотя вкладывает в протянутую ладонь Блэка нож. Выходит в коридор, и эхо возвращает его шаги, швыряет стук набоек сквозь зарешеченное окно.

- Не завидное положение, - Блэк усмехнулся. Остановился на расстоянии вытянутой руки. Наблюдать, но не трогать. Полоски свитера тёмные, а кожа светлая. Не знающая солнца и грязной речной воды. Изнеженная душистым мылом.

Марлин прикусила губу и уставилась в пол. Ботинки у Сириуса черные и громоздкие. Этакие обувные вездеходы. В болоте не увязнут, по льду не заскользят, в луже не дадут течь. А взгляд – не такой как у Мальсибера. Колючий, но не жалящий. Любопытный, но не сальный. Испытующий, но не победоносный.

Из неприметного кармана показалось короткое шило. Блэк подошёл ближе. Глубокий вдох или неловкое движение, и между ними не останется ни дюйма сырого воздуха. Издевательски медленно потянулся к оковам, скользнул острием по металлу. Десяток секунд напряженной работы, и долгожданная свобода обращается фальшивкой. Цепь с мерным скрипом болтается под потолком, но наручники всё ещё сдавливают затекшие запястья.

Пользуясь её замешательством, умело соединил бегунок молнии и застегнул куртку до самого подбородка. Быстрое размашистое движение – лишь костяшки пальцев скользнули по коже. Не то волнующая случайность, не то неудавшийся намек. Как бы то ни было, внутренняя сила, приглушенная наготой, возвращается.

- Идём, - подтолкнул, легонько коснувшись ладонью поясницы.

Коридор – сплошь тяжелые двери с крошечными решетчатыми окошками. Доносятся приглушенные стоны и неразборчивое бормотание. Марлин остановилась в попытке разглядеть хоть что-нибудь. За одной из дверей, наверняка, пропавшая девушка. Не к ней ли направился Мальсибер, лишившись своей плененной игрушки?

Ощутимый толчок в спину. Ей разрешили выйти, но осматриваться и делать выводы позволения не давали. А значит, нужно двигаться. Она ускорила шаг. Задержала взгляд на безвкусном факеле. На стенах – облупившаяся, в прошлом лимонно-желтая краска. Под ногами – колотая плитка под мрамор. С такой не разберешь – мытый пол или нет. Вздрогнула, застигнутая врасплох чьим-то криком. Резким. Коротким. Не человеческим.

Блэк повернул ключ в скважине ржавого амбарного замка, приоткрыл металлическую решетку и кивком головы указал на лестницу. Марлин насчитала четыре пролета. По пути засмотрелась сквозь стекло на обветшалый просторный холл. В полумраке, разбавленном лишь светом луны сквозь битое окно, сидели люди в пышных не то плащах, не то мантиях.

- Тащить тебя на цепи, как непослушную псину? – недовольство множится и плещется наружу грубым выговором. - Шагай быстрее.

Ещё один коридор. На этот раз стены – выцветшая лазурь. Где-то в глубине синеет, отливает тусклой белизной квадрат окна. Сквозняк шевелит спутанные волосы и заставляет неуютно ежиться. Не смотря на теплую куртку. На дверях - все те же решетки, которые дали бы возможность любому заглянуть внутрь, не будь они наглухо заколочены фанерными листами. Сквозь щели у самого пола пробивается то тут, то там пляшущий слабый свет.

Около одной из комнат Блэк придержал Марлин за рукав. Торопливо повернул ключ в замке, открыл дверь, галантно взмахнул рукой, приглашая внутрь. Хвастаться с таким убранством нечем. Продавленная панцирная кровать у стены, укрытая видавшим виды матрасом и комковатым одеялом. Сквозь прохудившиеся швы рвется наружу свалявшаяся вата. По углам – клочья пыли. Под зарешеченным окном – тумба, покосившаяся, с неплотно прикрытой дверцей. То самое несуразное пальто висит на крючке у самого входа по соседству с парой таких же неряшливых тряпок.

Марлин смотрит сердито и настороженно. С плохо скрываемым интересом. Многоуровневая система защиты, скромные интерьеры, бесконечные решетки дают ей основания думать, что непрощенные поселились на территории заброшенной психиатрической больницы. Двусмысленный, напряженный взгляд на неприглядную постель вызывает у Блэка тихий смешок.

- Не сегодня, - прошептал он. Словно всерьез допустил возможность, что Марлин может желать с ним близости. Темные волосы упали на глаза. В полумраке черты лица теряют объём, размазываются, оставляют лишь догадки – приподнят ли иронично уголок губ? вскинута ли надменно бровь? раздуваются ли гневно ноздри?

В руке Блэка блеснул нож. Марлин инстинктивно отступила к стене. Поднятая вверх ладонь призывает успокоиться, но лишь пугает ещё сильнее. Пока глаза зажмурены в усталом смирении, лезвие легко входит в ножны у пояса. Шило распахивает стальные объятия наручников, высвобождая тонкие запястья. Холодные пальцы скользят по точеной линии подбородка. Или Марлин только мерещится слишком нежное прикосновение.

Сириус отошёл к окну. Рассохшийся дощатый пол скрипит под его ногами. С силой выдернул прутья решетки и бесшумно опустил на тумбу. Трое прутьев спилены и используются лишь для вида. Пусть все думают, что покинуть эту комнату можно лишь через дверь. Миновав длинный безлюдный коридор.

Два шпингалета – у потолка и широкого подоконника – сдвинуты. Сириус схватился за ручку и потянул оконную раму на себя. Толстая надежная ветка ясеня неподвижна даже в порывах ветра. До неё можно дотронуться, высунувшись наружу. Уцепиться ладонями за шершавую кору. Добраться до спасительного ствола, а там и лесная земля. Перепутанные тропки, знакомые с детства, которые выведут в город.

- Беги, патрульная, - низкий бархатный голос обволакивает, ласкает, обнадеживает. – И больше в лес не приходи. Я не намерен вечно тебя спасать.

- Спасибо, - прошептала Марлин. Ладонь бережно накрыла зарубцевавшуюся букву «Н» на шее. Словно, если спрятать клеймо, сотрутся и границы, возведенные между ними трагичной историей, чужим злом, чьей-то предосторожностью. Словно, если закрыть глаза, социальный конфликт когда-то волшебного сообщества исчерпает сам себя.

Через несколько минут силуэт Марлин поглотила тёмная чаща. Сириус растянулся на прогнувшейся кровати и задремал. Ему снились чьи-то лёгкие, слившиеся с мелодией леса шаги.

========== Глава 2. Горячая вода ==========

- Маки, ты дома? – парень замолотил кулаком в дверь. Громко. По-свойски. Краска, когда-то безупречно белая, выцвела и осталась на древесине потертыми полосками. У перил крыльца понурили оранжевые головки бархатцы. Первые заморозки впитали в себя жизненные силы города, оставив заиндевевшую пыль и сухость.

-Чего тебе, Поттер? – дверь резко распахнулась. На пороге предстала хозяйка дома. Хмурая. Заспанная. Раздраженная.

Даже сквозь заплывшие веки Блэк узнал её. Патрульная. Та самая пленница, милостиво выпущенная им на свободу неделю назад. Толстая от вплетенных шнурков и перьев коса растрепалась. Русые пряди беспорядочно обрамляют впалые щеки. Довольная ухмылка Блэка тает от боли в ушибленной челюсти.

- Подлатаешь? – без обиняков спросил спаситель. Привалил размягченное слабостью тело Блэка к дверному косяку. Запустил пятерню в и без того лохматые волосы. Взгляд требовательный и вместе с тем виноватый. Ещё бы – догадаться притащить непрощенного к крыльцу добропорядочной патрульной.

- Он - непрощенный, - МакКиннон словно прочитала мысли Блэка. Нахмурилась, изучая исподлобья израненное тело. Вне всяких сомнений, узнала его. В васильковых глазах - неподдельное смятение. Порыв захлопнуть дверь перед его носом силен. Но жалость и подобие благодарности сбросить со счетов не так-то просто. Намек на снисходительное любопытство вскрывает тишину осторожным вопросом. – Что с ним случилось?

- А ты как думаешь? – Поттер иронично изогнул бровь. – Попался на глаза Пруэттам и Уизли, когда пытался стащить что-то на блошином рынке.

- Может, хватит говорить обо мне в третьем лице? – кривая усмешка. Ладонь прижалась к саднящей груди. До долгожданного освобождения от боли придётся пройти непростой путь.

- Заходите. Раз уж не поленился привести его сюда, - замечание, конечно же, оставлено без ответа. Раздраженный вздох, и девчонка скрылась в глубине дома. Не преминула дать ценные указания, шурша чем-то за стеной. – Не вздумай класть его на диван. Прежде, чем он соприкоснется с любой поверхностью, его нужно вымыть.

- Сестра милосердия во плоти, - язвительно протянул Блэк. Оперся благодарно на плечо Поттера. Парень не так плох. Минимум слов, максимум дела. Никаких попыток приставать с глупыми вопросами или язвить.

- Постарайся не злить меня, хорошо? – воркующий голос девчонки исполнен притворной нежности. Но взгляд – колючий, так что на счет истинных её эмоций можно не заблуждаться. Посмотрев на приятеля, Марлин коротко распорядилась: – Отведи его в ванную.

Стена вдоль крутой лестницы сплошь увешана семейными портретами. Все женщины – совсем юные, зрелые и поразительно старые – словно умудрились заполучить от предков идентичный набор генов. Их округлые лица с острыми подбородками и тонкими губами кажутся наглядной демонстрацией этапов взросления одного человека.

В остальном интерьер дома - воплощение аскетизма и сдержанности. Ни одного лишнего предмета мебели, сувенирной статуэтки или декоративного коврика. Три двери налево по коридору. Три двери направо. Окна без занавесок. Лишь у самого потолка свернуты в рулоны рольставни. Цветочный горшок с увядающим фикусом. Исцарапанный паркет.

Ванная комната оказалась на удивление просторной для дома столь скромных размеров. По краям от овальной раковины высились до самого потолка открытые полки с баночками, тюбиками и мензурками. В зеркале Блэк увидел своё отражение и тотчас сморщился от отвращения. Длинные темные волосы спутаны, пропитаны кровью, свисают до самых плеч липкими сосульками. Правый глаз - воспаленное бордово-синее месиво. Бровь рассечена ровным порезом – наверняка останется шрам. Щеки, скулы, подбородок испещрены множественными ссадинами и наметившимися синяками.

- Чего тебя понесло в город? – любопытство Поттера мягкое, ненавязчивое, искреннее. Он вежливо отвернулся к стене – не смотреть же, как раздевается незнакомый парень.

- Понадобилось кое-что из одежды на зиму, - честный и очевидный ответ. Выбраться из ставшего вдруг слишком тесным джемпера удалось с трудом. Непослушность тела вызвала вспышку раздражения, которая тут же вырвалась на свободу гневной иронией: - Или ты думаешь, что мы шьем одежду из конопли?

- Я бы походил в такой, - беззлобная ухмылка в ответ. Проигнорировал язвительные нотки собеседника, взял без спроса какую-то склянку с полки, вычурно подбросил в воздух, манерно поймал.

- Чего так долго? – раздраженный взгляд вошедшей девчонки скользнул по голому торсу Блэка. Ничего достойного её внимания. Выступающие ребра да впалый живот. Не чета широкоплечему мускулистому Поттеру. Кивнула ему почти заботливо. – Беги уже. Опять опоздаешь - Грюм с тебя три шкуры спустит.

- Я зайду после дежурства, - уверенная констатация факта. К чему спрашивать, если все равно сделаешь по-своему?

Поттер вышел из ванной, бросив короткий оценивающий взгляд на непрощенного. Убедился, что в таком состоянии тот точно не сможет навредить подруге. Впрочем, такой подруге непросто навредить даже абсолютно здоровому человеку. Не подоспей Малфой с прихвостнями, одному Мерлину известно, чем мог закончиться маленький импровизированный бой.

- Хочешь составить компанию? – лукавая улыбка уголком губ. Блэк развернулся к ней, с опозданием осознав, что едва ли выглядит соблазнительно. Со всеми следами побоев и запекшейся на коже кровью. С грязными волосами.

- А по мне похоже? – ледяной взгляд усмирил едва уловимое желание. Она небрежно бросила красное полотенце и стопку одежды на комод у окна. Извлекла из-под ванны пыльный шланг. Протащив его до самого угла, воткнула кончик в баллон с водой и закрутила потуже резиновое кольцо у основания.

Движения девчонки лишены плавности и грации. При том, что выросла она в городе, где всё же удалось сохранить подобие комфорта, повадки и манеры её куда больше соответствуют образу дикарки. Особенно в сравнении с утонченными чистокровными обитателями заброшенной психиатрической больницы. Открыла металлическую створку в стене и, вытащив из кармана коробок спичек, поднесла зажженную к газовой горелке.

- Кипятка не жди, - равнодушное предупреждение. Прислонилась поясницей к раковине в ожидании, пока нагреется вода.

- Позволь переиначить мой вопрос, - нарочитый кашель. Попытка обратить на себя внимание. Неужели даже обломанные ногти ей интересней, чем он в эту минуту? – Ты собираешься смотреть, как я моюсь?

- А что, раньше тебе не доводилось представать без одежды перед девушками? – тонкие руки скрещены на груди. Растянутая футболка с глупым детским рисунком почти касается колен. На лице – ни тени улыбки.

- А по мне похоже? – язвительно передразнил Блэк её недавний ответ. Стянуть с себя брюки с деланным равнодушием не так-то просто. Не морщиться от боли слишком явно – ещё сложнее. Девчонка отвернулась к стене, но он успел заметить, как её губы тронула лёгкая, едва уловимая улыбка.

Блэк неловко забрался в большую чугунную ванну. Повернул краны, воскрешая в памяти далекие чудные дни на площади Гриммо. С неограниченным количеством шампуня, мыла и прочих гигиенических благ. На шершавое дно хлынул приятный согревающий поток. Блэк с удовольствием плеснул в лицо водой. Смыл засохшую кровь вперемешку с пылью. Морщась, он с силой тёр кожу губчатой мочалкой, вдыхая свежий цветочный аромат. Наслаждаясь непривычным ощущением абсолютной чистоты. Он почти забыл о чужом присутствии в ванной комнате. Попытался дотянуться до лопаток. Не сдержал болезненный постыдный стон. Выбитое плечо взорвалось жгучим огнём. Блэк бессильно привалился к стенке ванной, запрокинув голову.

- Давай я, - она решительно выхватила губку из его ладони. Принялась втирать в спину мыльную пену – усердно, торопливо, уделяя внимание каждой жаждущей чистоты клеточке тела. Сдвинула волосы, чтобы добраться до шеи. Бережно обогнула рубчатое клеймо. Сосредоточилась на плечах, перешла к лопаткам. Непрошеные мурашки защекотали кожу. Блэк зажмурился от удовольствия и промычал что-то нечленораздельное сквозь стиснутые губы. Череда прикосновений тотчас была прервана.

- Больно? – с едва различимыми нотками сочувствия.

- Приятно, - слабая, почти умоляющая улыбка. С трудом обернулся к ней через плечо. Заглянул в настороженно прищуренные глаза. Он хочет её к себе. В тёплую, обволакивающую израненное тело воду. Без одежды. Но сил хватает лишь на то, чтобы удержать тонкое запястье в немой просьбе продолжать.

- Я же говорила не приближаться к городу, - тихий вздох. Мочалка вновь скользит по коже. Ниже. К пояснице. Щекотно захватывает бока, трется о ребра, взрывает новой волной боли ушибленные ткани.

- Что за имя такое – Маки? – риторическое замечание можно пропустить мимо ушей.

- Производная от фамилии. МакКиннон, - пальцы живым гребнем движутся в волосах. Распутывают, приглаживают, втирают пену, массируют виски и макушку.

- Ты не чистокровная, - не попытка обидеть или уязвить. Лишь откровенное желание узнать о ней больше, докопаться до сути, выведать дюжину грязных секретов, расположить к себе и утратить интерес. Как это обычно бывает с другими девушками. Происхождение не играет роли. Важно уничтожить это нарастающее наслаждение, перебить к чертям бабочек, раскинувших крылья в ноющем животе.

- Наполовину, - вода из ковшика обрушилась на него живительным водопадом. Пена стекает по лицу и плечам, возвращается на дно. Волосы облепили лоб и виски. Он замотал головой из стороны в сторону, точно пес, отряхивающийся после купания. Брызги разлетелись, опадая на кафельный пол, впитываясь в её футболку, рассыпаясь в воздухе на мириады молекул. - Разве не за такие вопросы вас изгнали?

- Если ты забыла, спешу напомнить: я спас тебя, - в голосе зазвенел металл. Игривое настроение уступило господство едкой обиде. Напоминать о том, откуда он, выпячивать гордо неравенство между ними сейчас, пожалуй, не стоило. – Когда ты висела перед Мальсибером с голой грудью, была не так уверена в себе. Разве я не заслужил права узнать о тебе побольше?

- Ты в моём доме. В моей ванной, - холодная усмешка – и падает температура воды, пар не прогревает воздух, становится зябко и неловко. – Куда уж больше?

МакКиннон вышла в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Плечи ещё помнят её прикосновения и противятся вынужденной пустоте, требуют новых ощущений, ноют. Блэк, морщась и чертыхаясь, выбрался из ванны. Вытерся насухо благоухающим чистотой полотенцем. Скрутил волосы жгутом, выдавливая излишки влаги прямо на пол. Мстительно. Зло. Потому что напряжение, взращенное её прикосновениями, никуда не делось.

Джинсы и футболка, оставленные ею, великоваты, но сидят определенно лучше, чем всякая одежда, принадлежавшая ему последнюю дюжину лет. На тёмно-красной футболке гигантский лев. Блэк задался вопросом, кто носил эти вещи. Отец? Брат? Поттер, забегая после дежурства? Последний вариант вызвал что-то сродни досаде. Некое чувство, ранее не испытанное парнем. Жгучее. Иррациональное. Мучительное.

Блэк нашёл её в гостиной. Поджав под себя ноги, МакКиннон сидела на меховой шкуре. Лениво ворошила кочергой угли в камине. Взгляд устремлен в топку, отблески пламени пляшут в зрачках. Щеки заалели от жара огня.

Меблировка комнаты не отличалась особым лоском или дороговизной. Скорее даже наоборот – примитивные обои в цветочек, рыхлый аляповатый диван, журнальный стол с подложенной под ножку газетой. Стопки книг по углам. Бесконечное множество свечей – плоских, высоких, толстых, фигурных – хаотично расставленных тут и там. Но какие бы интерьерные калькуляции Блэк не проводил в уме, один факт оставался неоспоримым. В гостиной было уютно. Впору растянуться во весь рост на пушистом ковре, укутать ноги шотландским пледом и задремать у камина. Желательно, не в одиночестве.

Блэк молча опустился на пол. Достаточно далеко, чтобы не дотронуться случайно. Достаточно близко, чтобы разглядеть россыпь родинок на предплечьях. Достаточно, чтобы отвоевать себе кусочек территории в чужом доме. Обхватил руками острые колени. Позволил голым стопам утонуть в теплом мехе. Сдул со лба непослушную челку.

- Когда вы вошли, создалось впечатление, что ты прѝ смерти, - конечно же, не укор. Скорее, насмешка или недоумение. Уж она-то умеет на глазок оценивать физическое состояние. Неужели ошиблась? Или просто не решилась выгнать?

- Прости, если разочаровал, - тихий смешок. – У твоего приятеля комплекс спасителя. Просто вытащить меня из драки ему показалось не достаточно. Кстати, он приятель или что-то большее?

- Тебе-то какая разница? – уклончиво. С отчетливым пониманием первопричины вопроса, и оттого особенно ехидно. В свете огня русые волосы кажутся медными. Ржавыми.

- Никакой, - правила игры приняты. Отрицание всяческих намеков на эмоции волнует куда сильнее очевидной взаимности.

- Вот и славно, - МакКиннон потянулась к нему. Встретила недоуменный, но заинтригованный взгляд, и возвела глаза к потолку. Скорее демонстративно, чем раздраженно. Задрала подол футболки. Придирчиво оглядела обширную припухлость с багровым кровоподтеком на ребрах. Прощупала пальцами, не обращая внимания на стон, сорвавшийся с губ. – Даже если есть перелом, то без смещения. Старайся поменьше двигаться, и всё будет хорошо.

- Это в твоём понимании означает «подлатать»? – Блэк опасливо отодвинулся, не желая больше подвергаться столь грубому осмотру.

МакКиннон подтянула к себе увесистый чемодан, таившийся в тени каминной кладки. Рыжая кожа потрескалась, но металлическая фурнитура блестела, словно лишь сегодня усердно кем-то начищалась. Щелкнул затвор, с глухим хлопком плюхнулась на пол крышка, открывая взгляду аккуратно уложенные баночки.

- Снимет отек и уменьшит боль, - нагретая ладонями мазь жирным слоем укрыла расплывчатый синяк. Остатки МакКиннон распределила вокруг подбитого глаза. Слишком много ни к чему не обязывающих прикосновений для одного дня. Влажный ватный тампон повторил рисунок ссадин и царапин, очертил содранные костяшки, оставляя лёгкое жжение. – Это – чтобы не допустить воспаления.

Тонкая белая нить попала в ушко иголки с первой попытки. МакКиннон сосредоточенно осмотрела рассеченную бровь, обреченно вздохнула. Сшивать лоскуты живой кожи – не так-то просто, если ты не профессиональный медицинский работник.

- Что ты собираешься делать? – Блэк инстинктивно закрыл порез рукой.

- Будет немного больно, - лживое клише едва ли способно успокоить. Натянула тонкие перчатки с устойчивым резиновым запахом. Не дожидаясь разрешения, щедро обработала спиртом поврежденную бровь. Поджала губы, заглянула в расширившиеся от неприятного предвкушения глаза. – Не дергайся, если не хочешь лишиться зрения.

Первый стежок стягивает края пореза. К удивлению Блэка это не так больно, как он успел себе вообразить. Приятного мало, конечно. Но просьбу сидеть спокойно он выполнит, не прилагая к тому особых усилий. Если сосредоточиться на её лице сурового безрадостного ребенка, пересчитать длинные ресницы, представить вкус бледных губ, можно и вовсе отрешиться от иглы.

- Если не будет беспокоить, вытащишь нитку через неделю, - МакКиннон отодвинулась. Стянула с рук перчатки и откинула в сторону. Не глядя на Блэка, принялась убирать в чемоданчик целебные мази.

- А если будет беспокоить? – уголок губ дернулся в не оформившейся улыбке. Тепло огня действует на него лучше всякого снотворного. Веки кажутся тяжелыми, зевоту сдерживать практически не возможно. Глубокий затяжной вдох растягивает рот, наполняет медлительный ленивый мозг кислородом. Блэку не хочется уходить из этого дома. Не хочется брести по замерзшему лесу, возвращаться в промозглую комнату со скрипучей кроватью, отвечать на скучные вопросы кузин. Едва ли МакКиннон согласится прятать у себя непрощенного.

-Если будет беспокоить, приходи, - неожиданное предложение вырвало его из задумчивости. Оценивающий взгляд скользнул по спокойному лицу МакКиннон. – Только ночью. Не хочу, чтобы тебя кто-нибудь увидел.

- Беспокоишься за меня?

- Тебе пора, - МакКиннон поднялась на ноги. Высокая, для девчонки, но ему едва до носа достает. Уперла костлявые руки в бока, посмотрела исподлобья. Притопнула, поторапливая.

Блэк с раздражающей медлительностью оторвался от пола. Одернул подол футболки. С таким трофеем его и непрощенные прочь погонят. Едва ли среди них найдётся хоть один выпускник факультета львов. Львы их всего и лишили. Придумали клеймо. Написали новые законы. Выжгли всякого, чья фамилия мало-мальски запятнана порочными связями, с незримого гобелена магического сообщества.

- Возьми, - когда он потянулся к своему пальто, не по погоде легкому, изношенному до неприличия, МакКиннон кивком головы указала на вешалку. На крючке висела болотного цвета куртка. Капюшон оторочен мехом. Подкладка толстая и тяжелая. Обещающая тепло в самые лютые морозы.

- Спасибо, - здравый смысл задвинул визжащую гордость в самый дальний уголок сознания. Лучше уж принять унизительное пожертвование, чем воровать. Да и куртка ему в пору.

За дверью ливень избивает землю упругими струями. Может быть, ноябрьский воздух и потеплел, но вода совершенно точно ледяная. Маглы говорят про такую погоду, что хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. В васильковых глазах МакКиннон плещется сомнение. Она почти готова позволить ему остаться. Скоротать лишние пару часов у камина. Осталось только побороть предубеждение, с детства вбитое в голову. Расправиться с моральными принципами. Подобрать дюжину достойных аргументов о человечности и сострадании. Уговорить гордость умолкнуть ненадолго. Не предположит же он из-за крошечного проявления доброты, что девчонка просто не хочет прощаться с ним?

- Береги себя, - Блэк понаблюдал немного за работой мысли МакКиннон и упростил ей задачу. Кривая улыбка. Опущенный до самых бровей капюшон. Нелепый жест рукой – так военные отдают честь.

Непрощенный покинул дом. Зашагал быстро и уверенно к пустырю, ссутулившись, склонив голову вперед, чтобы закрыться от ветра.

МакКиннон стояла на сквозняке, глядя ему вслед, и гнала от себя глупые мысли. Ей не хотелось признавать постыдное желание того, чтобы шрам Блэка воспалился, наполнился гноем, охватил бледный лоб ноющей болью. Потому что в этом случае, они бы увиделись вновь очень скоро. Потому что в этом случае она бы имела почти законное основание дотронуться до него ещё раз.

========== Глава 3. Органы чувств ==========

Факт, что эта тоненькая востроглазая девочка сохранила рассудок и волю к жизни, поражал Родольфуса до глубины души. Интриговал. Может быть, даже восхищал. Прочие подопытные теряли человеческое лицо в считанные месяцы. Выли по-звериному. Лишались тяги к естественным для всякого разумного существа базисам. Бормотали монотонно и неразборчиво. Прочие, но не она.

Доркас жмурилась от боли. Впивалась обломанными ногтями в его запястья. Изредка позволяла себе тихий стон. Но неизменно оставалась собой. Язвительной. Скупой на слезы. Рассудительной.

Такой он впервые увидел её. Перепуганного подростка, отчаянно лелеющего собственное достоинство. В глазах ужас, а губы сомкнуты – ни крика, ни мольбы. Чёрные волосы срезаны тупым ножом до подбородка. За пять лет отросли, конечно. Ниспадают теперь до торчащих лопаток. Мерцают у висков серебряными нитями преждевременной седины.

Рабастан поймал девочку у кромки леса и притащил в место, насмешливо именуемое братьями домом. Младший Лестрейндж в те времена вёл себя, как заправский старьевщик. Не брезговал битой посудой, порванным тряпьем, колотыми пластинками, дырявыми котлами, мертвыми мандрагорами. Решил, что и Доркас пригодится.

Пригодилась. Оказалась почти чистокровной. Огрехи родословной не сделали бы пленницу своей в глазах достопочтенных семейств. Но вкупе с ключевыми линиями происхождения не лишили её привлекательности в качестве экспериментального объекта. Мертвая магия оказалась куда кровожаднее живой. И непрощенные несли покорно на её псевдонаучный алтарь всё новые и новые жертвы.

Работать с ней доверили Родольфусу. Совсем юному. Жаждущему великих открытий. Истосковавшемуся по волшебству. Изобретательному. Он приступил к опытам рьяно и пылко. Испробовал ряд методов средневековой инквизиции, якобы позволявших вычислить ведьму. Заставить её применить магическую силу. Но, к великому разочарованию, тело Доркас реагировало на все его действия вполнепо-человечески.

Оказавшись под водой, девочка захлебывалась и теряла сознание. Огонь оставлял на её бледной коже, лишенной солнца, уродливые ожоги. Из её бисерных родинок, проткнутых хирургической иглой, сочилась обычная красная кровь.

Когда Родольфус покончил с попытками пробудить её волшебное естество устаревшими способами, фантазия его заработала с новой силой.

Дюжины больше не чудотворных зелий по рецептам из старых учебников вливались в горло Доркас. Лишенное магической химии варево, проникая в желудок, влекло за собой губительные последствия - отравления разной степени тяжести, галлюцинации, ожоги пищевода.

Инъекции экстрактов и эликсиров забивали её вены, вызывали зависимость, нарушали работу внутренних органов. Вживленные под кожу сердцевины ныне мертвых волшебных палочек должны были стать проводниками для утраченной магии, но вместо этого гноились и отторгались измученным телом.

Доркас претерпевала все уготованные ей Родольфусом страдания стоически. В тот день она, как обычно, сидела в старом медицинском кресле. Широкие кожаные ремни сдавили тонкие запястья и щиколотки. На нежной коже останется след. Пытливый взгляд заметался по захламленной лаборатории. Усталая попытка угадать, что мучитель придумал на этот раз.

- Как ты себя чувствуешь? – только ей этот вопрос всегда адресован с искренним участием и интересом. Ни намека на формальную вежливость непрощенных.

- Превосходно, - должно быть, все его зелья в этой девочке становятся чистым ядом. Он плещется через край, наполняет собой каждую нотку хрипловатого голоса, сочится наружу, чтобы опьянить Родольфуса.

Он жестко усмехнулся. Её гипотетическая искренность была бы весьма полезна. Но Доркас предпочитает храбриться и язвить. Остаётся только догадываться об истинном положении дел по бледным щекам, маленьким язвочкам в уголках губ, алой сетке лопнувших сосудов в глазах. Прижал ладонь к бьющейся на шее жилке. Пульс раза в два превышает допустимую скорость.

- Позволишь поведать тебе мою новую идею? – длинные пальцы придирчиво скользнули по инструменту, напоминающему нож для колки льда. Растревоженное сквозняками пламя свечей разбросало фантасмагоричные тени на стены, ржавую столешницу, напряженное лицо Доркас.

- Зачем ты все время спрашиваешь разрешения? – слабая попытка скрыть раздражение рассыпалась в дрожащих нотках. Упала к его ногам, облаченным в кеды. Что за нелепый контраст? Столь безобидная обувь для человека, наделившего себя безграничной властью над беззащитной девчонкой.

- Для своих лет ты очень умна, Доркас, - брошенная вскользь похвала обволокла её тугим коконом отвращения, смешанного с самодовольством. Правдивую лесть любят все – темные лорды, юные девы, заносчивые патрульные и даже пленницы. Родольфус знает это, как никто другой. – После всех этих лет я всё ещё не теряю надежды на сотрудничество. Если бы ты рассуждала вместе со мной, делилась изменениями в самочувствии, изучала труды величайших магов, эффективность нашей работы возросла бы в десятки раз. Неужели тебе самой не хочется вернуть талант к волшебству?

- Не ценой своей свободы и здоровья, - из-за вечно сведенных к переносице бровей на её лбу проступает пока неглубокая, но уже неизменная морщинка.

- Тебе стоит меньше хмуриться, - разгладить нежную кожу шершавой ладонью – одно из маленьких постыдных удовольствий этих экспериментов.

- Ты же не сделаешь мне лоботомию? – фраза сорвалась с губ вызывающе и дерзко. Затравленный взгляд метнулся к инструменту, небрежно оставленному лежать поверх прочих орудий психиатров двадцатого века.

- Только не тебе, - он мягко смахнул её угольные волосы к вискам. Проникновенно впился глазами в исхудавшее лицо. Неужели девчонка не понимает, что уже давно значит для него куда больше, чем заурядные подопытные из соседних камер?

- Так что же тогда? – её нетерпение отмечено довольной улыбкой.

- Все органы чувств связывают наш мозг с окружающим миром, помогают воспринимать бесконечные потоки информации, которыми наполнена реальность. Зрение преобразует световой сигнал, и мы понимаем, что перед нами красивая девушка. Слух превращает цепочку звуковых сигналов в интересный диалог. Осязание связывает фактуру предмета с рядом ассоциаций, и, оказавшись на атласной простыне, мы сильнее желаем своего партнера…

- Я знаю, что такое органы чувств, - понимание девчонкой правил этикета оставляет желать лучшего, и это злит Родольфуса. Обладай Доркас хотя бы толикой манер Нарциссы Блэк, была бы близка к идеалу, как никто другой. Но она перебила серию изысканных метафор, вдребезги расколов его благосклонное настроение.

- Я планирую лишить тебя каждого из пяти, - наивысшая форма наслаждения – смотреть, как она борется с ужасом. Силится сохранить бесстрастное выражение лица. Безмолвно уговаривает себя успокоиться. – Выражаясь фигурально, конечно же. Беруши, тёмная повязка на глазах, онемевшие руки – всё это должно заставить твоё шестое чувство пробудиться.

Облегчение охватило тело Доркас. Сделало руки и ноги ватными, вторглось в голову, пробудило липкую сонливость. Злые глаза прикрыты воспаленными веками. На лбу – испарина, не то от духоты, не то от пережитого потрясения. Пальцы безвольно разжались, податливо прильнув к рваным подлокотникам.

- Если за несколько дней наметится прогресс, я продолжу эксперимент с другим подопытным, - заботливо промокнул плоские капли пота, прищурился, изучая сдержанную мимику, - только в более радикальной манере.

- Могу я войти? – в дверном проёме возникла тёмная фигура. Воплощение изысканных песочных часов. Узкая талия. Покатыё бёдра. Острые плечи, едва различимые под буйной копной лакричных волос. Огромные, завораживающие своей глубиной глаза скользят по лаборатории, въедаются в прикованную к креслу девочку.

- Что ты хотела, любовь моя? Я скоро закончу и буду в твоём распоряжении, - появление Беллатрикс не к добру. Её подопытные редко живут дольше месяца, оставляя своего беспокойного мастера изнывать без дела. Напрашиваться в напарники к другим непрощенным, лишь бы дать выход навязчивым идеям, стремительно вытесняющим из головы не связанные с магией мысли.

- Я хочу посмотреть, - капризный голос заметался визгливым эхом из угла в угол.

- Тебе будет неинтересно, - ответить ласково, но вместе с тем твердо. Убедить найти себе иное занятие. Воспитательная беседа с ленивым кузеном, обмен платьями с сестрой, обхаживание Реддла.

- Это легко исправить, - хищно метнулась к столу с инструментами. Застыла в немом восхищении перед начищенным до блеска арсеналом Родольфуса. – Ты начнешь эксперимент с органами чувств сегодня?

Мужчина нехотя кивнул и, скрестив руки на груди, отошёл в сторону, позволяя невесте вдоволь удовлетворить любопытство. Он смотрел на двух совершенно непохожих друг на друга женщин и думал, что каждая из них ему по-своему дорога. Импульсивная, взбалмошная Беллатрикс – особым родством темной души, страстными ночами, безусловной поддержкой. Холодная Доркас - дарованным интересом, подогреваемым в нём с каждой едкой фразой и пережитой болью.

- Могу я лишить её глаз? – Беллатрикс задрожала от возбуждения, прижимая к груди большой скальпель. Её ненависть к тем, кто остался в городе, не знает границ. Лезвие впилось в белоснежную ладонь, но капля густой бордовой крови осталась незамеченной. Затерялась в складках старомодного платья.

- Пока я не намерен лишать её глаз, - отобрать у невесты любимую игрушку не так-то просто. – Я планирую начать эксперимент с примитивной плотной повязки, не пропускающей свет.

- Почему? – указательный палец требовательно упёрся в его кадык. Огромные глаза сузились в подозрительном прищуре.

- Она слишком ценный экземпляр, чтобы…

- Так слухи не лгут? – воркование сменилось оглушительным визгом. Скальпель отлетел в сторону, чудом минуя сжавшуюся в кресле Доркас. Фурия. Валькирия. Гарпия. Её гнев накрывает с головой, парализует, вселяет первобытный страх.

- О чём ты? – Родольфус схватил её за плечи. Встряхнул что есть силы. Локоны болезненно взметнулись вверх и тяжело разметались по напряженной спине.

- Говорят, твои эксперименты с этим ценным экземпляром, - многозначительный жеманный взмах руки в сторону Доркас, - уже перешли в горизонтальную плоскость.

- Что за вздор? – предположение, которое соответствует правде лишь в его потаенных фантазиях, вызывает гнев. Его удушливая пламенная волна захлестывает Беллатрикс, обдаёт жарким дыханием, подстегивает продолжать пылкий спор, вытягивать с садистским удовольствием самые болезненные струны души жениха.

- Над тобой смеются, Родольфус, - приукрашенный факт обжигает незримыми пощечинами. – Только ты водишь подопытную на прогулки, читаешь ей книги, вьешь в камере уютное гнездышко. Ты позоришь себя. Нас. Том полагает, что…

- Том полагает? – вкрадчивое змеиное шипение вьется тугими щупальцами, сжимает грудную клетку Беллатрикс. Ни для кого не секрет: невеста Лестрейнджа – подстилка Тёмного Лорда. Единственный доступный ей статус низок и жалок. Внешне – окольцована смышленым благопристойным аристократом. Внутренне – уничтожена бесчувственной лаской павшего лидера. – Если ты хочешь поговорить о позоре, расскажи, куда ходила прошлой ночью, любовь моя. Был ли он с тобой нежен или мне вновь игнорировать следы его особого к тебе отношения?

Тонкая холодная ладонь рассекла воздух. Врезалась со звонким хлопком в его щеку, царапаясь о короткую щетину. Скользнула по квадратному подбородку, обращая наказание в дразнящую нежность. Оставила пылающий след. Отметину. Напоминание, кому всецело принадлежит Родольфус. Чьи прикосновения ранят его и возносят на седьмое небо. Чьи слова пробуждают необузданную злость и незыблемую потребность бежать следом на край света.

Беллатрикс метнулась прочь из лаборатории, подхватывая на ходу складки длинной юбки. Застучали по пыльному кафелю сбитые набойки. Родольфус прикрыл глаза. Размял немеющими пальцами крепкую шею. Сделал глубокий вдох. Если сейчас же не последовать за Беллатрикс, не сжать её сопротивляющееся тело в объятиях, не прикусить молочную кожу у острых ключиц, скандал разрастется. Заполнит колючими сорняками их крошечную спальню. Вырвется в коридоры, даруя сплетницам долгожданную новость. Достигнет ушей Тёмного Лорда, и месть не заставит себя долго ждать. Она ему - не любимая женщина, но любимая игрушка, ломать которую никто больше не вправе.

- Подожди меня здесь, хорошо? Я скоро вернусь, - мягкая просьба, словно Доркас может куда-то деться. Эти формальности раздражают её, но жизненно необходимы ему. Именно культурные ценности и требовательность к себе делают его Родольфусом Лестрейнджем, а не безликим свихнувшимся непрощенным.

Доркас уставилась на дверь с надеждой. Секунда. Две. Три. В старом замке так и не повернулся ключ. Её благочестивый надзиратель слишком торопился догнать оскорбленную невесту, и пренебрег мерами безопасности.

Вытянув и сжав пальцы правой руки, она с силой дёрнула на себя запястье. Не так плотно последнее время прилегали к коже ремни. Родольфус понимал, что рассудительная девочка не станет предпринимать тщетные попытки освободиться и щадил её нежную кожу. Втирал в покрасневшие под металлической пряжкой участки какие-то мази. Пахло травой, и раздражение отступало.

Ещё раз. Кожа собралась у ремня складками. Саднит. Рука не желает покидать привычный плен. Застревает в мягких оковах. Рывками желаемого результата не достичь. Тянуть, стиснув зубы. Сжимать костлявое запястье, пока долгожданная свобода не разольется в каждой клеточке, не наполнит ломкие пальцы.

Рука выскользнула из-под ремня. Доркас шумно выдохнула. Впервые за пять лет ей представился шанс сбежать. Призрачный, требующий скорости, силы и везения, пугающий. Если её поймают, станет хуже. Если такое, конечно, возможно.

Дрожа, путаясь в простой застежке, тихо чертыхаясь, она высвободила вторую руку. Хочется покрутить затекшие запястья, размять их, разогнать кровь. Но времени на маленькие радости у Доркас нет. Распустить ремень на правой ноге. Потом на левой. Спрыгнуть с кресла. Бесценная минута уже потрачена. Кто знает, сколько непрощенным потребуется времени на примирение? Бежать, нестись как можно дальше от дьявольской лаборатории? Или найти временное укрытие в самом здании? Когда Родольфус обнаружит, что пленница пропала, перевернет здесь все с ног на голову, но найдёт её. Чтобы смотреть обиженно и пытливо. Увещевать низким голосом, что её жертва – во благо. Заполнять больной желудок новой порцией отравы.

Доркас схватила со стола тот самый инструмент. Его поглаживал любовно Лестрейндж. Им психиатры разделяли доли головного мозга безнадежных пациентов. Он – холодный блестящий кусочек самообороны.

Осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Пусто. Не слышны шаги и голоса. Не слышны крики. Задержав дыхание, сделала шаг и покинула лабораторию. Впервые за долгие годы по собственному желанию. Своими ногами. В сознании.

Доркас побежала. Сперва неуверенно и медленно. Тело лишь вспоминало, как это – двигаться активно и долго. Держать равновесие. Ощущать, как ноют отвыкшие от физической нагрузки мышцы. Задыхаться, пока лёгкие враждуют с сосудами, кровь по которым мчится слишком быстро. Два коротких вдоха, два коротких выдоха. Так учил папа, наверняка, утративший надежду, что его девочка ещё бегает где-то, глотает ртом воздух, оглядывается лихорадочно.

На лестничной клетке уже отзвучал оглушительный спор мужчины и женщины. Выглянув из-за угла, Доркас увидела, как исступленно целует Родольфус свою невесту. Её пальцы запутались во вьющихся волосах. Цвет напоминает каштаны, которые дети жарили осенью и пересыпали потом в бумажные кульки, чтобы продавать на улицах щедрым маглам. Он вжимает её тело в стену, исследует плавные изгибы, заводит за спину запястье с выцветшей татуировкой, шепчет что-то неразборчиво, и она заливается лающим смехом. Кусает его шею, соскальзывает вниз, цепляется за грубый ремень.

Доркас испытала что-то сродни ревности. Пять лет Родольфус был единственным человеком, говорившим с ней, дотрагивавшимся до нее, напоминавшим, что это всё ещё жизнь. Что она не очутилась в лимбе. Что она существует на той самой Земле, где вспарывают лесной мох талые ручьи, жарится сочное мясо, светит солнце. Где другие люди являются хозяевами своей судьбы.

Доркас была начитанной и сообразительной. Потому словосочетание «стокгольмский синдром» уже давно прочно поселилось в её голове. Именно этим термином она и объяснила своё замешательство. Передернула плечами, огляделась и прошмыгнула вверх по лестнице. Пересечь этаж, добраться до другого спуска, не встретить никого по пути. Во сколько процентов реалист оценил бы вероятность успеха? Времени на расчеты нет. Страх и надежда ведут вперед лучше всяких маяков и компасов.

На этаже никого нет, но для облегченного выдоха слишком рано. Коридор кажется удивительно длинным. Длиннее только расстояние от родительского дома до этого места. Ни единого предмета мебели или растения. Голые стены, увитые паутиной трещин. Бесчисленные двери заперты, да и желания нет проверять, что там. Слишком велика вероятность столкнуться с друзьями Родольфуса. Если кто-то решит пройтись здесь именно сейчас, укрыться Доркас негде, и это заставляет её бежать быстрее. Игнорировать бьющееся у самого горла сердце, ноющие легкие, неудобные ботинки.

Доркас спустилась по пожарной лестнице на два этажа. В этой части здания ей прежде бывать не доводилось, потому каждый шаг мог обернуться тупиком. Обратить попытку побега в несчастливый финал. Вывести в цепкие руки надзирателей. Перевесившись через перила, Доркас разглядела дверь, заваленную хламом. Пыльные доски, безногие стулья, тюки с тряпьем преграждали желанный выход.

С лестничной клетки в диаметрально противоположные стороны вели коридоры. Один ничуть не отличался от того, что девушка миновала минутами ранее. Другой представлял собой крытый переход в другой корпус. Блеклые стены вспарывала лунным светом непрерывная линия окон. Сломанная мебель сужала и без того тесный проход. Продырявленные ржавыми пружинами диваны, покосившиеся тумбы, скрипучие столики на колесах удручающим нагромождением возвышались над сколотыми полами.

Впереди задергалась заедающая дверная ручка. Доркас юркнула за пыльную кушетку, сжалась в комочек, затаила дыхание. Две пары ног наполнили гулким стуком холодный переход.

- Переночуешь у меня? – девичий голос прозвучал заискивающе, игриво, волнующе.

- Посмотрим, - уклончивый ленивый ответ. Ни толики интереса.

Сквозь узкую щель меж сидением и спинкой Доркас разглядела его. Высокий, тощий. Словно складная линейка – толкнешь в спину, и ноги прижмутся к грудной клетке, образуя плоскую черту. Густые черные волосы сливаются с темным джемпером. Бровь рассекает свежий шрам. Уже стянулся, зарубцевался, но ещё не сравнялся с кожей. За его профилем соблазнительницу совсем не видно.

- Я тебе надоела? – легко представить, как надуваются от обиды пухлые губы. Голос вибрирует – не то от подступающих слёз, не то от злости.

Хлопок двери оборвал чужой диалог, и можно бежать дальше. Ещё одна лестница дразнит спуском к желанному лесу. На ступенях свежая грязь с чьих-то ботинок размазана неразборчивыми отпечатками. Почти теряя бдительность, Доркас помчалась вниз, скользнула ладонью по перилам, перепрыгивая пролет. Застыла у двери – светлой, засаленной, не сдерживающей завывания ветра. Нерешительно повернула ручку и вдохнула полной грудью свежий холодный воздух. Хвоя, влага и мох.

Грубое холщовое платье Доркас совсем не защищало от ноябрьских заморозков. Голые ноги покрылись мурашками. Тело охватила дрожь, но девушка ступила на протоптанную землю. Путающим следы зайцем метнулась в куцые кусты. Бросилась вперед, не разбирая дороги. Лишь бы уйти, как можно дальше. Не позволить себя догнать. Уже после интуиция и инстинкты выведут к дому. Пусть продрогшую и простывшую, но свободную.

Ночной лес переполняли шорохи и звуки. Хруст ветки под чьей-то ногой или лапой. Надрывный крик совы. Хищные птицы больше не почтальоны. Разве что предвестники мрачных событий. Шелест голых веток, жаждущих оцарапать побольнее голые руки беглянки. Отхлестать сведенные судорогой лодыжки. Волчий вой. Протяжный, надрывный, яростный.

Доркас миновала лысый холм, перепрыгнула через ледяной ручей, омывающий поросшие мхом темные валуны. Скатилась в овраг, ощущая на коже мерзлое прикосновение пожухшей листвы. Обхватила себя руками в бессмысленной попытке согреться. Кинула беспомощный взгляд на звезды. Ни одной путеводной – все, как одна, далекие и безразличные. Вой зазвучал совсем близко. Доркас спешно осмотрелась, выбирая дерево, на которое смогла бы забраться, спасаясь от зверя. Шагнула к ветвистому дубу и замерла.

Сердце пропустило удар.

Гигантский волк выпрыгнул ей навстречу. Короткая шерсть стоит на загривке дыбом. Прижал к длинным лапам лохматый хвост, увенчанный кисточками. Вытянутая пасть обнажилась в жадном оскале. С массивных клыков тянутся нити густой слюны. Щелевидные зрачки впились в её лицо. Расширились на мгновение, или девушке это только показалось. Жалобный и вместе с тем лютый вой нарушил тревожный такт лесной мелодии. Челюсти разомкнулись, и волк бросился к Доркас.

Грубый толчок в бок, и она рухнула на землю. Не успела сгруппироваться, разодрала в кровь колени о сухие щупальца коряги. Перекатилась на живот, царапая предплечья. Зажмурилась от оглушительного выстрела и обернулась, уставившись на своего спасителя во все глаза. Родольфус в ветхой мантии сжимает в руке пистолет. Зверь, рыча и завывая от боли, отступает в лесную чащу. Из лапы сочится кровь, пропитывает насквозь густой темный мех.

Опомнившись, Доркас, пошатываясь, поднялась на ноги и побежала в противоположную от волка сторону. Два вдоха. Два выдоха. Не оглядываясь. Тяжелые шаги совсем близко. Ни окрика, ни приказа, ни команды. Родольфус – охотник, а она – маленький наивный зверек, никак не принимающий простую истину: всё предопределено. Её жизнь закончилась в тот самый миг, когда неряшливо одетый мужчина схватил её у кромки леса.

Сильные руки сжали кольцом грудную клетку. Горячее дыхание обожгло затылок. Исступленная досада выбила почву из-под натруженных ног, и колени подкосились. Доркас сползла на землю, устремив перед собой пустой взгляд. Безвольно легли на замерзшие бедра руки. Длинные пальцы мужчины заботливо вытащили из стиснутого кулака скальпель и отбросили. Согретая чужим теплом мантия обволокла тяжелыми складками плечи, спину и грудь.

Родольфус подхватил её на руки. Прижал к себе встревожено и заботливо. Ему бы нести так через порог любимую невесту после венчания. Но помолвка затянулась, алтари отверженным обществом не положены, а родовое гнездо теперь сделалось богадельней по чьей-то воле. Вгляделся укоризненно в отрешенное лицо своей храброй девочки. Перехватил поудобнее.

- Это был… - Доркас замолчала, осмысливая слово, вертящееся на языке. Магия мертва. Значит, это не возможно. Просто странный волк. Генетическая мутация. Скрещенный вид. Мало ли что ещё. Посмотрела с сомнением на Родольфуса. Сейчас она как никогда готова обсуждать и делиться ощущениями. Встревоженные взгляды встретились. Пленница и непрощенный закончили предложение в унисон: - оборотень?

========== Глава 4. Самайн ==========

С раннего детства Джеймс не признавал условностей и границ. Если гулять – то в запретном лесу, опасных трущобах, заброшенных шахтах. Там, где приключения подстерегают на каждом шагу. Где риск почти осязаем, а выброс адреналина позволяет преодолеть самый затяжной упадок сил. Если соревноваться – то побеждать любой ценой. Не чураясь крови и грязи. Не тратя драгоценное время на оправдание средств, необходимых для достижения цели. Если дружить – то всем сердцем. Бескорыстно и преданно. Не принимая в расчет финансовое благополучие и степень волшебства крови.

Становлению его характера благоволила безусловная любовь и непогрешимая порядочность родителей. Их похвала и поддержка сделали мальчика целеустремленным, самоуверенным и настойчивым. Моральные ценности не позволили развиться излишнему эгоизму. Личный пример научил милосердию, честности и доброте.

Решение стать патрульным было для Джеймса естественным. Оно закралось в голову дождливой майской ночью. Пустило корни в самосознание. Расправило крылья воображения, рисуя образы героического спасителя прекрасных дев и немощных стариков. Такая работа всецело удовлетворяла представлению Джеймса о профессии мечты. Активность, помощь людям, сражения плечом к плечу, байки за пинтой пива, загадки. Почти рыцарь Круглого стола. Только с заработной платой за подвиги.

Таким он и вырос. Почти рыцарем – самоотверженным, благородным, храбрым. Гроза мелких воришек, жестоких разбойников и мародеров. Патрульный – Джеймс Поттер. Неформальный лидер отряда, сформированного из бывших волшебников. Правая рука Аластора Грюма – беспощадного блюстителя закона и мракоборца в отставке. С таким начальником дисциплина волей-неволей станет твоей отличительной чертой. Мигрень, перелом шейки бедра, смерть любимой крысы, похмелье – на дежурство изволь прибыть вовремя.

- Заткнись, Гидеон, я пытаюсь слушать, - МакКиннон, как обычно, не в духе. Можно подумать, это она не спала ночью ни часа. Не была бы такой хмурой, давно бы влюбила в себя пару-тройку местных героев.

- Отстань, - юноша отмахнулся. Его разговор с братом о какой-то девчонке из Паучьего тупика куда интереснее, чем семейка перепуганных маглов за картонной стеной.

- Мы делаем всё возможное, - Грюм грубо оборвал сбивчиво тараторящую женщину. Столешницу царапнул стакан. Предложить потерпевшим воды – стандартная процедура. Толика заботы и побежденная сухость в горле повышают шансы на конструктивный диалог.

- Прошло две недели, - в беседу вступил мужчина. В голосе звенит тщательно подавляемый гнев и несокрушимое отчаяние.

- Вам удалось найти хоть какую-то зацепку? – тихие мелодичные нотки взбудоражили память Джеймса. Заставили оторвать тяжелую голову от стола, обратиться в слух, шикнуть на неумолкающих Пруэттов.

- Пока нет, мисс, - шелест бумаги должен показать посетителям, что страж порядка неимоверно занят. Буквально-таки погряз в работе.

- Что за люди были там, в лесу? – повышенные тона, упрямство. Скрип половицы под ногой. – Я видела их своими глазами. Они смотрели на нас.

- Я верю, что там были люди, - тяжёлый вздох свидетельствует об усталости нагляднее всяких высокопарных фраз. Легко представить, как Грюм поджал губы. Встряхнул косматой головой, прогоняя разливающееся по телу сочувствие. – Верю. Но, к сожалению, пока мы ничего не нашли. Если будут новости, мы сразу же…

- Да-да, сообщите, - злость девушки вспарывает оболочку приличия, заполняет комнату, вдавливает изможденного патрульного в обшарпанное кресло. – Вы ни черта не делаете. Сидите здесь, перекладываете бумажки из стопки в стопку, а она где-то ждёт помощи. Если ещё ждёт…

- Милая, - попытка мужчины успокоить дочь уничтожена громким хлопком. Дверь с силой ударилась о косяк. Нервные шаги разнеслись по коридору и стихли.

Взгляды Джеймса и Марлин сплелись в кружево безмолвного диалога. Они знакомы так давно, что не нуждаются в словах, чтобы понять друг друга. Они спорят так часто и жарко, что порой результатом полемики становится великая истина.

Взмах длинных ресниц – Марлин вопрошает, как подступиться к делу, переполненному запретами. Им обоим известно теперь, что под сбросившим листву деревом девушку не найти. Не найти её и в подворотне родного городка. Им обоим дан приказ держаться подальше от обители непрощенных. Тупиковое расследование. Лживые обещания. Бессмысленная имитация поисковых работ.

Прикушенный в задумчивости уголок губ – Джеймс предлагает игнорировать указ начальства. Действовать самостоятельно на свой страх и риск. Пан или пропал. В осиное гнездо без защитного костюма. Вдвоём против сотни. Против целого мира, если цель того достойна.

Над изогнутой бровью расходятся по лбу едва заметные морщинки – Марлин насмешливо уточняет, действительно ли друг жаждет рискнуть карьерой и жизнью ради обычной девчонки.

Глаза цвета крепкого чая сверкают за стеклами очков, и это утвердительный кивок, согласие, приглашение, предвкушение. Он готов на всё, лишь бы вернуть ту мимолетную улыбку, что в ночь Самайна стала для него последним оплотом волшебства на бренной Земле.

Двумя неделями ранее

Молодые люди сидели вокруг костра на толстых бревнах. Одни кутались в шерстяные пледы, другие довольствовались куртками и шарфами, третьи согревались друг другом. Худощавый паренек усадил себе на колени кого-то, спрятанного надежно в тепле несуразной фуфайки. Из-под зеленой шапки разлилась по плечам жидкая медь. Отблески огня в волнистых прядях ослепляют, притягивают взгляды. Завистливые и восхищенные. Любопытные.

Джеймс прошёлся вперёд. Тут и там скалят тыквенные клыки Джеки-фонари. Вспарывают темноту светом свечей из треугольных глазниц. Теперь можно разглядеть лицо обладательницы роскошной копны. Ничего особенного. Девчонка в меру смазливая, в меру обычная. Только глаза – что то озеро в Шотландии, которое чуть не упокоило его на дне много лет назад. Глубокие, манящие, изумрудные. Обманчиво холодные.

- Молодцы, что выбрались, - руки Теда панибратски легли на плечи Джеймса и Марлин. Он их сюда и пригласил. Рядовой патрульный, знающий о волшебстве не больше, чем написано в детских сказках.

- Мы ненадолго, - взгляд Марлин впился в инородные пальцы, нарушившие её личные границы. Тед с усмешкой отстранился. Не дружи МакКиннон с Поттером, ему бы в голову не пришло звать её на вечеринку. Тяги к веселью в девушке не больше, чем в головешке, выкатившейся из кострища.

- Мы кое-что принесли, - Джеймс толкнул Марлин в бок. Миролюбиво встряхнул рюкзаком. Перезвон стекла хвастливо и многообещающе заявил о высокоградусном вкладе в праздничный стол.

- Не терпится попробовать, - Тед подмигнул приятелю. Обернулся, когда высокая девушка с африканскими косичками окликнула его по имени. Суетливый взмах рукой приглашает и вместе с тем отталкивает. С Поттером можно и на работе перекинуться парой слов. Красотка же долго ждать не станет. – Садитесь к костру. Я вернусь к вам через пару минут.

Придирчиво попетляв меж бревен, Джеймс выбрал то, с которого открывался вид на заброшенную пристань. Мороз не успел сковать коркой льда тёмные воды местной реки. Волны разбивались о каменистый берег, хлестали дощатый настил понтона, перешептывались друг с другом в темноте последней ночи октября. Впрочем, прелесть осенних пейзажей едва ли входила в число приоритетных интересов Джеймса. Куда сильнее привлекала его близость рыжеволосой девчонки. Она, перехватив его настойчивый взгляд, недоуменно вскинула брови и вновь отвернулась к своему спутнику.

- Это же Самайн, - стройная блондинка поднялась с места. Хлопнула в ладоши, привлекая внимание остальных молодых людей. Заговорщически сверкнула глазами. – Давайте рассказывать страшные истории.

- Дорогая, что за детские глупости, - парень подле неё нахмурился. Потянул к себе за руку, призывая вернуться на место. Унять не достойный её возраста и положения энтузиазм. Поплывшая линия живота и мясистый подбородок уже сейчас выдавали в нём будущего толстяка. Дополнительные порции на семейных ужинах. Неприязнь к спорту. Пассивный досуг. Рано или поздно всё это изменит типовую фигуру юноши, вызовет одышку, исказит привлекательные черты лица.

- А по мне, так отличная идея, - рыжеволосая широко улыбнулась блондинке, и та подмигнула в ответ.

Обмениваясь насмешливыми взглядами, Джеймс и Марлин выслушали чью-то фантазию о вендиго. Рассказчик уверял, что существо невероятной силы и скорости обитает на задворках городка, заманивает ночных путников в заброшенные дома и раздирает плоть острыми, как лезвие, зубами. Другой вкрадчивым голосом советовал держать окна закрытыми, дабы не услышать в предрассветный час рыдания банши, сулящие скорую смерть. Третий настаивал, что по улицам бродит мужчина с лицом, сожженным до костей. Всякий, кто заглянет в его глаза – лишенные белков и радужки, черные как ноябрьское небо – познает все грани безумия.

- Я тоже слышал одну историю, - голос Джеймса глубокий, хрипловатый, проникновенный. Ему не нужно кричать или размахивать руками, чтобы обратить на себя взгляды. МакКиннон нахмурилась. Не так уж трудно догадаться, что он вознамерился поведать приосанившимся девушкам и смолкнувшим в порыве любопытства юношам.

- Только пусть это будет действительно страшно, - губы рыжеволосой растянулись в вызывающей улыбке. Кельтским фольклором её не удивить. Сработала наживка из природного обаяния. Рыбка бьётся у крючка, сама того не подозревая.

- Много лет назад среди людей жили самые настоящие волшебники. Может быть, ваш сосед был одним из них. Или девчонка, приглянувшаяся вам на перроне. Внешне они ничем не отличались от людского рода. Десять пальцев на руках. Волосы на макушке. Носогубная складка. Двенадцать пар ребер. Только вот им не требовалась гора мышц или дюжина грузчиков, чтобы поднять тяжелый шкаф. Они умели превращать чайники в мышей. Исцеляли раны чудотворными зельями. Перемещались в другой конец страны без помощи самолетов и поездов. Их дети ходили в особые школы, где учили не физике и биологии, а совсем иным наукам, - Джеймс обвёл слушателей задумчивым взглядом. В свете костра черты лица его заострились, обрели мистическую глубину. Голос зазвучал тише, вынуждая ребят податься вперёд, оборвать короткие шепотки. Ветер, вторя прирожденному рассказчику, ворвался в круг. Взъерошил чьи-то волосы, всполошил медленный танец огня, взвыл тихим эхом. - Но настали страшные времена. Мальчик-сирота, лишенный родительской любви, униженный и несчастный, обрёл волшебный дар. По материнской линии род его восходил к величайшим магам. Но отец был заурядным человеком, бросившим беременную жену на произвол судьбы. Мальчик, не совладавший с обидой, ненавистью и тщеславием, обратился к темным искусствам. Он уверовал, что волшебники, рожденные в семьях обычных людей, оскверняют магию. Возжелал уничтожить или поработить тех, чья родословная не безупречна. Его идеология, как и любая иная, подкрепленная харизмой лидера, обрела своих приверженцев. Они именовали себя Пожирателями смерти и носили белые маски, будто бы сросшиеся с кожей. Вместе с ветром они врывались в дома через дымоходы и плохо закрытые окна. Преследовали своих жертв, точно заправские ищейки. Изнуряли тела беспощадной болью. Подавляли рассудок. Им достаточно было короткой зеленой вспышки, чтобы забрать чью-то жизнь. Над домом погибшего взмывал в небеса дымчатый череп с раззявленной пастью змеи.

Джеймс сделал глоток виски из горлышка бутылки. Утер рукавом влажные губы. Искоса взглянул на зачарованно слушавшую его рыжеволосую. Всё его красноречие, мягкий тембр и актерская мимика посвящались ей. Интерес остальных выступал приятным бонусом. Её внимание превратилось в сакральный смысл целого вечера. Впечатлить, заинтриговать, распалить – это ли не лучшая в мире игра?

Спутник девушки хмуро посмотрел Джеймсу в глаза. Его исполненное бледной желтизны лицо приобрело задумчивое выражение. Из небрежного хвоста на макушке выбилась безжизненная прядь. Прищурившись, он потирал пальцами подбородок и изучал Джеймса. Словно тот был открытой книгой, прочитать которую не составит труда любому мало-мальски знакомому с письменностью.

- Волшебник решил, что достоин бессмертия, - продолжение истории разлилось по кругу, сплелось с треском поленьев в костре, заиграло образами в рыжих языках огня. - Единственным способом сделать жизнь бесконечной оказался раскол души. Чем больше частей – тем надежнее. Каждую часть души надлежало заключить в предмет или существо, совершив жертвоприношение. Проще говоря, убийство. В качестве одного из таких предметов он выбрал особую чашу, принадлежавшую в прошлом могущественной волшебнице. Но видно сирота напутал что-то с ритуалом или не смог сломить защитные чары артефакта. Заклинание обратилось против него самого, а после накрыло всевластным куполом целый мир. Волшебство оказалось запертым в чаше, которая бесследно исчезла. Вместе с гибелью магии случился крах цивилизации. Что-то неумолимо изменилось в магнитном поле Земли. Города и села остались обесточены. Энергетические ресурсы иссякли. От действий маленького обиженного мальчика пострадали люди и маги. С тех пор те, кто ещё не утратил веру, продолжают поиски чаши. Те, кто поддерживал темного волшебника, изгнаны, лишены привилегий, обречены на вечные скитания. Отмечены клеймом непрощенных, потому что ни один суд в мире не в силах оправдать их деяния. Озлобленные, неприкаянные, обезумевшие, тоскующие по былому величию тянутся они безликими тенями к человеческим домам. Заглядывают в окна, стонут у порога, бьются костлявыми руками в двери. Жаждут отмщения. Принюхиваются, желая ощутить терпкий запах страха. Не вздумайте открывать им, потому что всякого, повстречавшего на своём пути непрощенного, ждёт расправа куда страшнее и мучительнее, чем ослепительная зеленая вспышка.

- Брехня, - уголок рта юноши раздраженно скривился. Он властно притянул к себе блондинку, не сводившую задумчивого взгляда с Джеймса. – Это глупая и совершенно не страшная история. Даже дети знают, что изменения в мире – следствие действий людей. Самых обычных. Тех, что не превращают чайники в мышей. Техногенная катастрофа где-то в Сибири повлекла за собой сильнейшие магнитные бури. И вот, мы с вами сидим, как какие-то неандертальцы, вокруг костра и слушаем этот вздор.

- Вернон, пожалуйста, - тонкая рука впилась в его запястье. Даже если в глубине души девушка и согласна с точкой зрения своего спутника, это не повод проявлять агрессию. Напрашиваться на ответный негатив. Выпячивать научный склад ума и антипатию к сказкам всякого рода.

- Ты лично присутствовал при той техногенной катастрофе? – глаза Джеймса недобро сверкнули.

- Нет. Но все говорят…

- Вот именно, - грубо оборвать на полуслове – легчайшее из желаний. Куда сильнее хочется впечатать зудящий кулак в этот вздернутый нос. - Все говорят. И я говорю. Каждый волен верить в то, что считает наиболее близким к истине.

- Есть вера, а есть здравый смысл, - ноздри Вернона затрепетали от гнева. Вздутый кадык прокатился от ключиц к подбородку.

- Я хочу выпить, - блондинка решительно поднялась с бревна. Одернула подол темного пальто. Настойчиво потянула за собой юношу, устремляясь к подобию барной стойки из массивного пня. Кто бы мог подумать, что этот напыщенный человек способен проявлять чудеса покладистости. Засеменил следом за девушкой, не проронив ни слова.

- Любопытная история, - Тед глотнул из бутылки мутноватую жидкость. Прикусил губу. Вопрос вертится на языке, но не желает обретать форму. Безмятежная улыбка Джеймса располагает к откровениям. Но в крови не так много алкоголя, чтобы побороть страх выставить себя в глупом свете перед коллегой.

- Мама в детстве рассказывала, - короткий многозначительный смешок. Рука запуталась в вихрах на макушке в привычном жесте.

- Уделишь мне немного времени? – рыжеволосая замерла. Слишком близко, чтобы предположить, что вопрос адресован кому-то другому. Руки скрещены на груди – подсознательная самозащита, попытка сберечь личное пространство, отторгнуть чужака, выведав нужную информацию. Глаза широко распахнуты. Источают искрящееся любопытство. Дотронься – ударит током.

- Сколько пожелаешь, - Джеймс хлопнул по плечу Теда. Галантно взмахнул рукой, приглашая прогуляться до кромки воды. Бросил надменный взгляд через её плечо. – Это что – твой паж?

- Что за глупость? – глаза прищурены недовольно и вместе с тем лукаво. – Конечно же, нет.

- Почему тогда он молча идёт за нами на таком почтительном расстоянии? – театрально изогнутая бровь – ей. Пусть насладится его актерским мастерством в полной мере. Заносчивый смешок – ему. Это предупреждение. Пусть лучше стережет свою территорию, или кражи не избежать. Самайн как нельзя лучше подходит для маленьких шалостей.

- Потому что я не так добр, как моя девушка, - притяжательное местоимение выделено брюнетом гордой и вместе с тем грозной интонацией. Кустистые брови сошлись к переносице. – Я не придаю значения бессвязной брехне, озвученной незнакомым позером.

- А кто твоя девушка? – Джеймс изумленно завертелся, притворяясь, что не понимает, о чём речь. Некоторых людей слишком легко вывести из себя одной только невинной шуткой.

- Хватит, - рыжеволосая вскинула руки в раздраженном жесте. – Избавьте меня от зрелища тестостероновых всплесков.

- Ладно, извини, - примирительная улыбка – ей. Ему – ноль внимания. Пусть варится в собственной ревности дальше. В конце концов, девушке в эту самую минуту что-то надо от него – Джеймса Поттера. Не от хмурого брюнета. – Что ты хотела?

- Эта история – ты придумал её или от кого-то услышал? – руки уперлись в бока, наметив под бесформенной фуфайкой тонкую талию.

- Смотря, почему ты спрашиваешь, - игривое настроение дополнилось смутным беспокойством. Ему хотелось впечатлить рыжеволосую, и ему это удалось. Так почему же её пристальное любопытство заставляет его чувствовать себя так скованно и неуютно?

- Просто ответь, - зеленые глаза исследуют его лицо. Подмечают замедлившееся дыхание, скользят по линии бровей, видят малейшие движения уголков губ.

- Нечего ему ответить. Сочинил красивую сказку, чтобы привлечь к себе внимание, вот и всё, - брюнет не унимался. Встал позади своей девушки. Будто боится, что незнакомец и впрямь уведёт её прямо из-под крючковатого носа.

- Северус, - страдальческий вздох – повод для новой издевки.

- Это что – прозвище? Никогда не слышал, чтобы людей называли так странно.

- История, очевидно, не твой конёк, - довольная усмешка тронула тонкие губы. – Меня назвали в честь римского императора Септимия Севера, который…

- Можно приходить к тебе, когда бессонница одолеет? – карикатурный зевок, манерное похлопывание ладонью по раскрытому рту.

- Так что с историей? – девушка с трудом сдержала желание прикрикнуть на обоих спорщиков. Разыгравшаяся перед ней словесная баталия бесспорно тешила самолюбие. Но в то же время мешала пытливому уму идти к желанной истине.

- Предположим, это не вымысел, - Джеймс приблизился к ней, склонился к спрятанному под мягкой шапкой уху. Шепот вкрадчивый, волнующий, пробуждающий воображение.

- Не приближайся к ней, - Северус стиснул кулаки. Шагнул вперед, словно готов затеять драку на глазах десятков жаждущих зрелищ людей. Воинственность ему нек лицу. Лучше бы оставался высокомерным интеллектуалом, презирающим всякое физическое господство.

- А то что, Нюниус? – хищная улыбка обнажила ряд ровных зубов.

- Северус. Его имя – Северус, - маленькая ладошка уперлась в грудь патрульного. Отстранила на безопасное расстояние. Не раздражающее назойливого брюнета.

- Надо же, какая досада, - фальшивое сожаление – ей. Искренний сарказм – ему. – Слух меня подвёл. Ох уж эти созвучные словечки.

- Пойдём отсюда, - Северус схватил её за руку. Длинные пальчики принадлежат ему по праву. Девушка сама выбрала его. Сочла дружбу не достаточной ступенью их отношений. Позволила обнимать себя, когда вздумается. И ревновать к самовлюбленным снобам, падким на красоту. – Куда ты смотришь, Лили?

- Там кто-то есть, - изумрудные глаза пытливо заскользили по кромке леса. – Я только что видела несколько силуэтов. Пять или шесть. Они стояли и смотрели в нашу сторону.

- Ты уверена? – идентично тревожные взгляды устремились к темной чаще. Взаимная неприязнь ослабила хватку, уступая место беспокойству. Оба почти уверены, что волнение соперника подкреплено особым знанием. Стало быть, у них куда больше общего, чем могло показаться на первый взгляд.

- Думаю, нам пора домой. Я обещал твоему отцу, что мы вернемся к полуночи, - привилегия доверия её родителей согревает от ветра лучше всяких пальто.

- Хорошо. Найдём Петунью, и уходим, - разочарование замаскировано под рождённую наспех задачу. Изучить толпу веселых молодых людей. Найти среди чужих макушек нужную - золотистую. Кто-то взялся за гитару, наиграл старый мотив, и дружный хор подхватил незатейливую песню.

- Ещё увидимся, - удивленная настойчивостью заносчивого собеседника, Лили обернулась. Задумчивая улыбка тронула обветренные губы. Ещё один взмах ресниц, и сердце Джеймса поглотит торнадо, раззадоренное едва ощутимым колебанием воздуха. Её молчание слышится совершенно неправдоподобно. Он читает в её глазах намек на желание встретиться вновь.

Штаб-квартира патрульных

Поттер и МакКиннон вышли на крыльцо. Мороз прогнал с улиц попрошаек, вытолкнул высоко в небо блеклое ноябрьское солнце, мстительно впился в щеки ребят, прятавшихся все утро в тепле маленького кабинета. Дыхание сорвалось с губ облачком пара. Стая птиц с громким криком покинула ветви нагого клена.

-Так что скажешь, Маки? Может быть, твой новый приятель поможет нам…

- Он мне не приятель, - чеканить слова ей удается так же мастерски, как идти по следу. Даже подшучивать отпадает всякое желание.

- И всё же? - если отбросить игривый тон, она честно выскажет своё мнение.

- Ты твёрдо решил идти туда вопреки всему? – едва ли можно не заметить звенящее раздражение в девичьем голосе. Но такова уж Марлин – резкая, прямолинейная, прагматичная. Таков уж Джеймс – авантюрный и бесстрашный.

- Исключительно твёрдо, - необходимо срочно стереть с лица улыбку, чтобы не навлечь на себя шквал упреков.

- Привет, - рыжеволосая оттолкнулась от стены и преградила патрульным дорогу. Под изумрудными глазами залегли глубокие синяки. Ложбинка над вздернутой губой покраснела и шелушится. От очарования и изысканности ночной незнакомки не осталось и следа. Уставшая, злая, заплаканная девушка.

- Привет, - осторожный кивок. Искренняя попытка не обидеть неосторожной фразой.

- Так что там с поисками моей сестры? – взгляд впился в лицо МакКиннон. Кажется, ещё чуть-чуть и рыжая бестия вцепится ей в горло. Выцарапает спесь бесцветными ломкими ногтями. Заставит говорить, шевелиться, действовать. Уж точно не стоять, глядя бесстрастно куда-то вперёд. За купола старинного собора, готовящегося к обеденной службе. – Кажется, ты – одна из тех, кто занимается расследованием.

- Мы все занимаемся поисками твоей сестры, - Джеймс неосознанно заслонил собой Марлин, вскинул руки в миротворческом жесте. Сочувственно склонил голову. Потому что ему и впрямь жаль всякого, потерявшего родного человека. Потому что ему и впрямь не безразлична она. Взбешённая и чертовски красивая.

- И? - бледные губы недоверчиво искривились. Рыжеволосая нетерпеливо переступила с ноги на ногу.

- Пока новостей нет, - МакКиннон всё испортила своей бесчувственной прямотой. Зеленые глаза исполнены теперь ярости и обиды. Недоверия. Презрения.

- Я так и думала, - маленькие ладошки дрожат, прячутся в длинных рукавах куртки, сжимаются в кулаки. Короткий шаг к Джеймсу, и от его носа до ее бледных веснушек не больше дюйма. – Помоги мне. Я чувствую, что её надо искать в лесу. И я уверена, что ты знаешь, где именно. Если ты не пойдёшь со мной, я отправлюсь туда одна. Наверняка, это плохо кончится. И моё исчезновение будет на твоей совести.

- Ладно-ладно, - тонкий пальчик нацелен в его грудь. Таким оружием можно поразить в самое сердце. Джеймс готов капитулировать. Выполнить любое ее требование. – Но откуда у тебя такая уверенность в том, что я знаю, где искать твою сестру?

Взгляды скрещиваются. Призрачная нить стирает все, что осталось на периферии зрения. Недоумевающую МакКиннон. Блеклое солнце. Бесполезный фонарный столб с рукописными объявлениями. Облезлую стену офиса патрульных. Парковую изгородь с поломанными зубьями прутьев. Остаются только изумрудные глаза – большие и глубокие. Доверчивые и требовательные. Невообразимо прекрасные. Ответ разбивает стекло оцепенения, и Джеймс недоверчиво моргает, решив, что ослышался.

- Потому что ты – волшебник, - произнесла Лили, и это слово в ее исполнении звучит слаще любых симфоний.

========== Глава 5. Обитель маргиналов ==========

Многие дети того потерянного поколения твердили, что взросление их проходит неполноценно, безрадостно и тоскливо. Больше им не слизнуть языком подтаявшее мороженое с вафельного стаканчика. Не побежать воскресным утром к телевизору, чтобы посмотреть мультфильм о Белоснежке, забавных пятнистых щенках или застрявшем в камне мече. Не провести каникулы, исследуя побережья и извилистые улочки незнакомого города.

Многие, но не Лили. Она никогда не жаловалась. Не подавала виду, что желала бы опробовать некоторые блага цивилизации, канувшие в Лету. Не изображала смертную скуку, подперев кулаком подбородок перед погасшим навеки экраном. В её жизни царило изобилие того, что делает всякую маленькую девочку бесконечно счастливой. Заботливые любящие родители. Разнообразный гардероб, обеспеченный непревзойденным талантом матери к шитью и кройке. Доверительные отношения со старшей сестрой. Сердечная дружба со смекалистым и шустрым мальчишкой с соседней улицы. Кукольное личико и неуемная фантазия, превращающая самую заурядную игру в эпичное приключение.

Лили казалось, что так будет всегда. Мама варит на заднем дворе ароматную похлебку. Папа читает остросюжетный детектив. Северус зайдёт с минуты на минуту и, конечно, останется на обед. Петуния сооружает из рыжих волос искусную прическу. Механические часы не отсчитывают минуты жизни, но приближают пока неведомые ей судьбоносные события.

Когда сестра пропала, идилличный мир Лили дал трещину. Впустил внутрь злобных чудовищ. Страх скользнул склизкими щупальцами в щель под дверью. Тоска облепила мансардное окно над её кроватью. Тревога обесцветила буквы в любимых книгах. Отчаяние набило подушку колючими камнями. Превратило одеяло в ничуть не греющую тряпку.

Сперва она искренне верила, что патрульные отыщут Петунию. Приведут её домой, и все вернется на круги своя. Сестры заживут, как прежде, нашептывая друг другу секреты по вечерам и хихикая над поклонниками. Но дни летели с пугающей быстротой, а благих вестей всё не было. С каждым ложным стуком в дверь, бессмысленной запиской, переданной мальчишкой-посыльным, вера в чужих безразличных ее горю людей таяла. Лили решила взять дело в свои руки.

Частично побороть страх, продиктованный инстинктом самосохранения, помогло успокоительное. То, которое мама тщательно прятала в своей аптечке на черный день. Сузить круг поиска надлежало пареньку. Тому, что в ночь Самайна поразительным образом дополнил байки Северуса о волшебниках. Благополучный исход операции Лили возложила на свою удачливость. Ту, благодаря которой в заброшенных магазинах находились снятые с производства помады, не заставал врасплох дождь, выпадали легчайшие экзаменационные билеты. Ту, что притягивала интереснейших людей, вроде Джеймса или его молчаливой подруги.

- Так, значит, ты тоже волшебница? – Лили искоса взглянула на МакКиннон. Та тщательно восстанавливала в памяти путь к заброшенной психиатрической больнице. Любопытный голос новой знакомой звучал лишь как досадное дополнение к колыбельной ночного леса. Проигнорировать. Не отвлекаться. Дать понять, что эта прогулка не ради праздной беседы.

- Волшебства не существует, - Джеймс, конечно же, ответил. Осторожно и витиевато. Мягко, словно Лили – любознательный ребенок.

- Если верить твоей истории, это не так, - уголки губ растянулись в улыбке превосходства.

- Моя история – лишь дань уважения традициям Самайна. Страшная сказка, - тяжелый взгляд Марлин ему нипочем. Пусть ругает его неосторожность и бахвальство, сколько вздумается. Неудобные вопросы – посильная плата за возможность изучить это зеленоглазое чудо получше.

- Куда мы в таком случае направляемся? – промедление, необходимое, чтобы непринужденно выплюнуть слово в непривычном значении: - Я думала, вы ведете меня к непрощённым.

- Нет никаких непрощённых, - Джеймс поморщился, подыскивая простое и относительно логичное объяснение. Если рыжеволосая вздумает болтать о непрощённых при Грюме, тот взбесится. – Есть группа маргиналов, осевших за чертой города. Мы полагаем, что они могут удерживать в своем притоне твою сестру.

- Почему другие патрульные сразу не проверили эту гипотезу? – осуждение почти ощущалось на языке. Горькое, точно неспелая жимолость.

- Другие патрульные ничего не нашли, - нелепый, лживый ответ уничтожил её желание продолжать беседу. Под ногами хрустели схваченные морозом листья. Не унималась певчая птица, наполняя чащу тревожными трелями.

Джеймс отогнул раскидистую лапу ольхи, преградившую дорогу. Подал руку, помогая перебраться через гнилое бревно, поросшее мхом. Придержал за локоть, останавливая от падения в неприметную яму. Ловким движением высвободил шапку, сцепившуюся с колючими ветвями молодой дикой груши. Он наслаждался контрастом. Легкость каждого шага, свобода, инстинктивное понимание всякой тропки и нежная беспомощность Лили. Обнять бы её за плечи, укутать в тёплый плащ и отвести туда, где уютно трещат в камине поленья. Но против упрямства девчонки даже его напор бессилен. Остаётся идти вперёд и оберегать её от шипов да неровностей дорожки.

- Мы на месте, - МакКиннон остановилась. Скинула с головы капюшон, инстинктивно потянулась к рукояти ножа, всмотрелась в просвет меж голых деревьев. Свет убывающей луны лился на готическое здание из серого кирпича. Следы былой помпезности ныне обратились в гнетущее отталкивающее нечто. Брешь в увитой плющом стене – словно пасть. Тёмные окна – глазницы психопатов, коротавших здесь когда-то свой век.

Разбитая подъездная дорога затерялась в зарослях кустарников. Её грязный хвост вел к двухэтажному корпусу, втиснутому меж цельных башенок. Только у самых куполообразных крыш виднелись узкие проемы причудливой формы. Переходы, поддерживаемые на весу колоннами, связывали меж собой несколько корпусов. Один – разрушенный почти до основания. Другой – подсвеченный изнутри тусклым пляшущим огнем, различимым в окнах. Третий – надежно укрытый ветвистыми кронами.

- Где её могут держать? – Джеймс привалился боком к стволу клена и задумчиво взглянул на подругу. Раздавил на языке подхваченную по пути ягоду барбариса, наслаждаясь терпким кисловатым вкусом.

- Я бы начала с подвалов, - болезненная усмешка тронула губы. Воспоминание о собственном заключении короткое, но от того не менее скверное. Ни одна мочалка не сотрет с кожи незримое клеймо насильственных прикосновений.

- Мы разделимся? – Лили хотелось ощутить себя частью команды. Не быть доставляющим неудобства балластом. Этакой кисейной барышней, способной лишь задавать вопросы да сдерживать эмоциональные порывы. Тандем Джеймса и Марлин, их общие шутки, сплоченность вызывали в ней что-то, весьма похожее на зависть. Чувство ранее не ведомое, не привычное.

- Нет, - её начинания раздавил на корню хоровой ответ патрульных. Интонации прозвучали так, словно степень глупости вопроса не измерить ни одной известной величиной.

- Ты должна вести себя тихо и держаться позади нас, - взгляд Джеймса сулил безопасность. Уверенность хитрым образом переплетенная с заботой согревала онемевшие щеки, проникала под куртку, разливалась по телу блаженным теплом. Северус заботился о ней с малых лет – оберегал от сквозняков, переносил на руках через лужи, вплетал в волосы цветы, провожал до крыльца. Все его действия давно стали для Лили чем-то, самим собой разумеющимся. Как одна ванная комната на двоих с Петунией. Или мамина рука, нежно приглаживающая непослушные пряди. Забота Джеймса была иного рода. Волнующая, маскулинная, не терпящая возражений.

- Если что-то пойдёт не так, беги, - нетерпеливым покашливанием МакКиннон прервала их странный, исполненный химией момент. Её бестактность была продиктована не черствостью или непониманием чужих эмоций, но нарастающей внутри тревогой.

Крадучись в тени деревьев, Марлин приблизилась к тому корпусу, где в окнах дрожали отблески свечного огня. Нашла взглядом ту самую ветку, что позволила ей покинуть пристанище непрощенных. Почти разочарованно отметила темноту в комнате Сириуса, словно собиралась наведаться к нему, вызволив из заточения сестру рыжеволосой. Припомнила дорогу от каменной каморки до жилого этажа.

- Нам нужно попасть сюда, - кивком головы указала на мерцающую в ночном полумраке кирпичную коробку, увенчанную сколотой наполовину горгульей.

- Так не будем медлить, - Лили храбро шагнула вперед и бросилась к зданию короткими перебежками. Она приседала у кустов, склонялась к земле, слово столь неестественное положение корпуса сделало бы её менее заметной. Прижалась спиной к арке ворот, давно лишенных тесно прилаженного забора. Кованая створка скрипнула на ветру и, сопротивляясь ржавчине старых петель, качнулась к девушке. Та махнула рукой Джеймсу и Марлин.

- А она весьма отважна, - Джеймс хмыкнул. Взгляд прикован к хрупкой фигурке. Одобрительный и вместе с тем удивленный. Ему встречались храбрые решительные девушки и прежде. Все они были патрульными. Физически развитыми, обученными боевым приемам, тренированными лично Грюмом. Но Лили, тепличный цветочек, не знавший вещей опаснее самопального алкоголя, вела себя так, словно вовсе не ведала страха.

- Или безумна, - Марлин закатила глаза.

Месяц щедро плескал тусклый свет на поросшую сорняками лужайку, но высокая стена укрыла ребят надежной тенью. Сквозь мутные, десятилетиями не мытые окна первого этажа не удавалось рассмотреть, что творится в комнатах. Восседает ли кто-то в пыльном кресле, бродит ли неприкаянно из угла в угол, коротая ночь без сна. Поджидает ли незваных гостей. Двустворчатая наружная дверь не поддалась рывкам и толчкам, запертая изнутри. С громким криком спикировал в траву исполинский ворон.

- Может быть, с другой стороны есть пожарный выход? – Лили поспешила за угол. Догадка её оказалось верной, но бесполезной. Проем был наглухо заколочен досками сверху донизу. Из рассохшейся древесины торчали погнутые гвозди, расходились кружевные круги паутины.

- Все здания соединены переходами, - Джеймс задумчиво запустил под шапку ладонь, почесывая макушку. Вязаный подворот тотчас уперся в тонкую оправу очков. – Попробуем забраться в разрушенный корпус.

За комплексом колонн притаилась парковая зона. Деревья и кустарники, оставленные без ухода и надзора, подступали к стенам, жались тонкими ветками к стеклам и кирпичам, врастали беспощадно в неровную дыру. Запускали могучие корни под вспоротый неведомой силой фундамент.

Джеймс первым забрался внутрь. Стянул массивные перчатки и упрятал в карман. Подал руку Лили, помогая перебраться через высокий порог, протиснуться меж торчащей из колотых кирпичей арматуры. Спрыгнуть на пол, усыпанный штукатуркой и ветошью. Вдоль одной из стен тянулись ванны – облезлые, треснутые, укрытые почерневшими от времени лохмотьями. В груде колотой плитки что-то зашуршало, и крошечная тень метнулась в коридор.

Лестница в той части корпуса, что смыкалась с переходом, обвалилась. В темноте прогала меж ступенями смутно угадывались очертания подвальных помещений. Едва ребята замолкали, вкрадчивые тихие звуки заброшенного корпуса наполняли собой холодный воздух. Мерная капель, гулкое эхо, скрип сломанной фрамуги. Чем меньше слов – тем неуютнее.

- В том конце, наверняка, есть ещё одна, - Джеймс с притворным воодушевлением махнул рукой в другой конец черного коридора. Сколько ни щурься — не разглядишь, что поджидает непрошенных гостей среди обломков.

- Напомни, зачем мы это делаем? – обреченный вздох МакКиннон заглушил прерывистый шорох.

- Это ваша работа, - тяжелый взгляд Лили впился в лицо патрульной. Она почти жалела, что Поттер притащил с собой подругу. Гадала, что за отношения связывают этих двоих. Отчаянно желала поставить на место высокомерную девчонку, всем своим видом демонстрирующую пренебрежение.

- Да что ты, - кривая усмешка тронула губы Марлин. Не дожидаясь ответа, она зашагала вперед. Хрупкое девичье плечо мазнуло спрятанные под толстой курткой бицепсы Джеймса. Грубо. Целенаправленно. Пусть знает, что его новое увлечение раздражает.

Тонкие клочки штукатурки осыпались под ноги. Хлопок взорвал тягучее напряжение – не то дверь хлопнула от ветра, не то кто-то идёт за ними по следу. Не таится. Напротив, всячески извещает вздрогнувших смельчаков о своем приближении. Мечется по этажу, заманивая в ловушку.

МакКиннон спешно миновала вереницу дверей. Она нашептывала себе под нос слова детской колыбельной, что напевала мама. Что угодно, лишь бы не позволять тревожным предположениям укорениться в голове. У стены вовсе не тощий человек, а напольная вешалка. В темноте никого нет. Магия мертва, а вместе с ней в прах обратились злобные твари, питающие страсть к мрачным местечкам, вроде этого.

МакКиннон взглянула удовлетворенно на ступени. Два коротких лестничных пролета – и второй этаж, а там до перехода – рукой подать. Всего-навсего безлюдный корпус в самой чаще леса. Бывали передряги и похуже, а чужие шаги где-то наверху – мираж, да и только.

- Закрыто, - Марлин толкнула плечом дверь.

- Отойди, - Джеймс взял разбег. Эффектно выбить хлипкую деревяшку из проема слишком просто, но как зрелищно.

- Подожди, - рука Лили легла на его локоть – игриво и в то же время властно. Сила решает многое, но не все. На то, чтобы вытащить шпильку из буйной копны требуется секунда. На возню с замком – минута-другая, исполненная внимательных взглядом. Один – недовольный, насмешливый. Другой – подбадривающий, увлеченный. Желанный щелчок приносит почти физическое удовлетворение.

- Ты где научилась замки вскрывать, Цветочек? – в глазах Джеймса заплясали задорные смешинки.

- Не думаю, что мне стоит обсуждать это с патрульным, - деланное равнодушие призвано распалить его и без того жаркое любопытство. Не рассказывать же, как они с Петунией расхаживали по заброшенным складам да магазинчикам в надежде поживиться редкими предметами гигиены или невысохшей тушью для ресниц.

- В том корпусе будут люди, - шепот Марлин едва различим. Хлама в переходе столько, что сотня метров заменяет утреннюю гимнастику. Втиснуться, перелезть, наклониться, откинуть в сторону пару-тройку стульев. Зимняя куртка печет взмокшую спину. Выбившиеся прядки липнут ко лбу и вискам.

- Надеюсь, и Петуния там, - слова невозможно разобрать, но Джеймс уверен, что Лили пробормотала именно эту фразу. Губы так сжаты, что побледнели, превратились в ниточки. Глаза исполнены решимости. Руки подрагивают едва заметно. Конечно, девчонке страшно. Она же не сталкер, в конце-то концов. Пусть даже и вскрывает замки заколкой.

Три пары ног спустились по лестнице. Грубые ботинки патрульных и элегантные сапожки Лили до самых колен. Мягкая кожа облегает изгиб тонкой щиколотки, чуть топорщится в голенище. МакКиннон прижала палец к губам. Замерла у стеклянной двери, за которой шепчутся, вспоминая прошлое, непрощенные. Если прислушаться, наверняка, разберешь разговоры о чистоте крови. Достопочтенные семейства предупреждали, что нельзя допускать маглорожденных в мир волшебства, и вот к чему привела толерантность Министерства. Весь мир в руинах.

Джеймс повел ладонью, призывая спутниц пригнуться. Первым прошмыгнул вперед, не повернув головы в сторону. Лили последовала за ним. Не сдержала любопытства и бросила взгляд за мутное стекло. Маргиналов ей доводилось видеть и в черте города, но эти, живущие обособленно, словно коммуна какая-то или секта, её заинтриговали.

Ребята торопливо спустились по лестнице и остановились у входа в подвал. МакКиннон передернула плечами. Всю дорогу её преследовали мысли о необходимости искать ключи от темниц, снимать двери с петель или выпиливать металлические решетки. На практике все это, конечно, оказалось бы куда сложнее, чем в теории, сводя шансы преуспеть к нулю. Теперь, когда Лили продемонстрировала любопытную способность вскрывать замки булавкой, часть тревог отступила.

Едва механизм издал щелчок, решетчатая дверь скользнула вперед. Протяжный скрип разорвал тишину, лишил дыхания, зазвучал, не смолкая. Надсадно и зловеще. Джеймс почти ощутил, как шевелятся волосы на его макушке. Молниеносно вытянув руку, он поймал предательскую створку и кивком головы велел девушкам идти дальше. Выхватив у Лили массивный амбарный замок, продел дугу сквозь петли, но не защелкнул фиксатор.

- Вы смотрите по левой стороне, я - по правой, - прошептала МакКиннон. Заглянула, не дожидаясь ответа, в первое узкое окошко, расположенное на уровне глаз. Знакомый интерьер – теснота, каменные стены, свисающая с потолка цепь, пыльный топчан в углу. Ни души.

За следующей дверью ей удалось заметить распростертую на полу фигуру. Высохший мужчина, лицо которого почти полностью скрывала черная кустистая борода, что-то тревожно бормотал во сне, постанывал, вздрагивал. От его рук остались замотанные в какие-то тряпки культи.

Марлин отшатнулась, чуть не сбив с ног Джеймса. Ощутила, как к горлу подкатывает тошнота. Сглотнув, отерла со лба испарину и, встретив встревоженные взгляды спутников, покачала головой. Решительно двинулась дальше. Вид лишенного конечностей человека прочно осел в голове, вызывая противоречивые чувства. Выпустить бы каждого пленника, спасти, вернуть в город, помочь забыть об этом месте. Бежать отсюда быстро и далеко, лишь бы не попасться в руки безумным экспериментаторам.

- Туни? – жаркий шепот Лили слишком громкий, почти оглушительный после долгого молчания. – Туни, это ты?

Тонкие пальцы обхватили прутья решетки. Рыжеволосая привстала на цыпочки, чтобы лучше разглядеть сжавшуюся в углу фигуру. В темноте под холщевыми лоскутами не так-то легко распознать кого бы то ни было. Зеленые глаза – то пытливо сощуренные, то распахнутые от нетерпения – мечутся от костлявых щиколоток до поникшей головы. Белесые спутанные пряди разметались по плечам, упали на лицо, прилипли к длинной шее.

- Петуния Эванс! – голос обретает отчаянную громкость. Слышно, как приходят в оживление другие пленники. Кто-то умоляет о помощи. Кто-то кричит – страшно и безумно. Кто-то стонет. Кто-то просит воды.

Ладонь Джеймса легла на плечо Лили – предостерегающе, успокаивающе, настойчиво. Марлин шикнула на девушку, с облегчением отходя от очередной двери, за которой кто-то висит на цепи так же, как она сама совсем недавно. Кровоподтеки застилают лицо – не разглядеть, молод несчастный или стар, жив ли ещё.

- Лили? – блондинка с трудом поднялась на ноги. Семеня, приблизилась к окошку. Уставилась недоверчиво на сестру, сузив отвыкшие от света глаза. Лицо осунулось, по скуле разлился винным пятном синяк, губы пересохли и потрескались.

- Все хорошо, Туни, все хорошо. Мы вытащим тебя, - рыжеволосая нервно запустила неизменную булаву в замок. Завозилась торопливо и тревожно. Прежде уверенные твердые руки перехватывают то и дело импровизированную отмычку, срываются, дрожат. Гул в коридоре нарастает. Пленники жаждут свободы. Слышат, ощущают, вдыхают присутствие чужаков. Грозят, молят, клянчат, бьются о стены в бессильной злобе. Сердце Лили стучит у самого горла.

Щелчок – и она заключила сестру в крепкие, грубые, неуместные объятия. Заскользила ладонью по сальным волосам. Стянула с себя куртку, укрывая покрытое мурашками озноба тело. Заглянула в глаза, точно желая убедиться, что всё это – не сон. Что к завтраку они с Туни будут дома. То-то родители обрадуются. То-то она утрет нос высокомерным патрульным. То-то Северус с ума сойдет.

- Уходим, быстро, - Джеймс решительно потянул Лили за локоть. Позже придется отдать ей верхнюю одежду. Замерзнет ещё в этом своём удивительно мягком пушистом белоснежном свитере.

- Выпустите меня, - в хоре безумных визгливых голосов выделяется один – слабый, тихий, исполненный надежды. – Пожалуйста.

- Нет времени, - едва слышно шепчет МакКиннон, явственно осознавая, что все эти люди – их крики, согбенные тела, стоны – станут неизбежной частью её снов, будут возвращаться в воспоминания, съедая душу укором и болью.

- Я хорошо знаю это место, - голос обретает мощь. Сквозь решетку тянется костлявая тонкая рука. Вдоль просвечивающих вен – шрамы и воспаленные швы, на пальцах – рябь множественных ожогов. – Вы создали много шума. Наверняка, они уже идут сюда. Без меня вы не выберетесь.

- Это Доркас, - Петуния сжала руки в кулаки. Взгляд серьезный, не терпящий возражений. – Без неё я бы здесь уже свихнулась. Она разговаривала со мной, подсказывала…

- Я быстро, - Лили не приходится упрашивать. Шпилька поражает очередной замок, ворочается, скребет шестеренки, выцарапывает освобождение. Комната за дверью разительно отличается от прочих каморок. На топчане высится потрепанная, но пухлая подушка. Гнездится лоскутное одеяло. Вдоль стен расставлены хаотично стопки книг. В углу – ведро с водой и эмалированная кружка.

- Ты здесь на хорошем счету, видимо, - усмешка Джеймса растаяла, едва пленница ступила в коридор. Голова затянута в черный эластичный колпак с крошечными отверстиями на уровне ноздрей. На тощем теле нет живого места – ссадины, гематомы, рубцы.

- Как это снять? – МакКиннон подцепила пальцем колпак. Тот плотно облепил жилистую шею, не желая поддаваться. Недоумение всколыхнуло губы Лили и рассеялось в мареве ужаса.

- Нож есть? – Доркас обернулась на голос патрульной.

Тратить время на дальнейшие разговоры было бы не позволительной роскошью. Да и к праздным диалогам МакКиннон страсти не питала. Лезвие не без усилия вспороло странный материал над выступающим шейным позвонком. Заскользило вверх, отсекая свалявшиеся волосы, едва касаясь нежной кожи головы. Переметнулось ко лбу, миновало висок и оставило от колпака две сжавшиеся половинки. Доркас с облегчением вдохнула воздух и растерла сопревшую кожу.

По лестнице загремели шаги. Петуния вцепилась в руку Лили, загнанно озираясь по сторонам. Джеймс выступил вперед в инстинктивной попытке защитить четверку девчонок. Одна едва стоит на ногах от страха, другая – от слабости. Третья из всех видов оружия владеет только заколками. Четвертая, конечно, поможет. Но простит ли себе Поттер, случись с ней что в бою, развязанном по его вине?

- Сюда, - Доркас побежала в противоположный конец коридора, завернула за угол. Судьба подарила ей вторую попытку выбраться из этих стен, и на этот раз девушка собиралась всё сделать правильно. Не достигнув решетчатой двери, ведущей на лестницу, она толкнула плечом хлипкое шатающееся перекрытие и почти упала на кафельный пол кладовки. Лихорадочно отшвырнула в сторону лист фанеры, скрывающий проход к лабораториям. Родольфус имел неосторожность показать своей любимице пару тройку потайных коридоров. Используя их, непрощенный миновал помещения, где любила дефилировать Беллатрикс.

Крутая лестница ведет вверх. Два узких пролета – и знакомый до боли коридор. За этой дверью подопытные вечно кричат. Монотонно, громко, слезливо. А отсюда – Доркас видела это своими глазами целых три раза – своими ногами такие, как она, не выходят. Их выносят, замотанных в старые простыни. А здесь Родольфус привязывает её к медицинскому креслу и часами рассуждает о возвращении магии. Все эти страшные воспоминания размазываются бесцветными полосами, мелькая по бокам. Кому нужно помолиться или загадать желание, чтобы больше никогда не возвращаться сюда?

Вот и спуск, который упирается в желанную дверь, обычно закрытую изнутри простой щеколдой. Джеймс прыгнул через несколько ступеней, не забыв галантно подать руку Лили. В этой спешке, в пылу погони, в праведном желании спасти всех и каждого она восхитительна. Пылающие яблоки щёк, встрепанная рыжая грива, сбитое дыхание.

Ещё мгновение – и они в лесу, а там всякое дерево да дорожка помогут, укроют, выведут к безопасной окраине городка. Но непрощенные знают свою обитель ничуть не хуже девчонки, кровь которой таит в себе изъян. Они уже мчат к своей убегающей добыче. Родольфус возглавляет клин, и в глазах его – ни тени пугающей ласки. Лишь ярость и гнев. Его мышонок вновь выбрался из клетки.

- Не в этот раз, - бормотание Доркас разобрала только МакКиннон, которую спасенная девчонка и потянула за собой в просторный холл. Из огромных зарешеченных окон льется на грязный пол белесый свет. Отражается в колотом кафеле, плывет чешуйчатыми бликами по облезлым стенам, подсвечивает силуэты старой мебели, хаотично расставленной по периметру. Лили тащит за собой парализованную страхом Петунию и крепко держится за теплую надежную ладонь Джеймса. Не беги за ними кучка воинственно настроенных мужчин, залюбовалась бы его острым профилем, гордо вздернутым подбородком, решительным прищуром.

За дверью – ещё один коридор. Тёмный и широкий. Где-то там, далеко за вереницей входов в неведомые комнаты, у квадратного окна виднеются ступени. Лабиринт паники и неведения гостеприимен к своим посетителям. Он дарует им лучшие симфонии шорохов, прекраснейшие картины из тех, что начертаны паутиной.

МакКиннон остановилась. Никто из ребят не заметил этого, но оно и к лучшему. Джеймс бы взялся геройствовать и помогать, а без него рыжеволосая не ступит ни шагу. С ней и перепуганная сестрица примется причитать, отвлекая. Без балласта – быстрее, а догнать компанию, на половину состоящую из контуженных девчонок, патрульной уж точно под силу. Всего то и нужно – отломать ножку стула, с силой ударив грубой подошвой по рассохшемуся дереву. Протолкнуть её меж двух ручек – и створчатая дверь заблокирована. Пусть ненадолго, но это замедлит непрощенных.

Она побежала вперед. Не столько услышала, сколько спиной ощутила присутствие в коридоре кого-то ещё. Отчаянно замолотила руками в воздухе, помогая себе локтями, с силой отталкиваясь от пола горящими от напряжения ногами. Тяжелое дыхание почти обожгло её затылок. Сильные пальцы сомкнулись на предплечье и дернули Марлин назад. Грубо. Лишая равновесия и свободы.

========== Глава 6. Драгоценная вещица ==========

Непрощенный втолкнул МакКиннон в ближайшую комнату. Затворил за собой дверь стремительно, но вместе с тем совершенно бесшумно. Сквозь бреши рольставней пыльные лунные лучи выхватили полосы ветхой меблировки. Массивный стол, впитавший всякой царапиной прикосновения врача, листавшего здесь когда-то личные дела пациентов. Стеллаж с обвалившимися полками. Нагроможденные в углу поломанные стулья, годные теперь лишь для растопки каминов.

Дыхание МакКиннон сбивчивое, раскрасневшееся лицо в испарине, а по коже мороз. Колючий, щекочущий выступающие ребра да позвонки. Ей повезет лишь в одном случае. Если мужчина обернется, а глаза у него пасмурные, ноябрьские, знакомые. Вот он, не медля ни секунды, сдернул с головы капюшон. Хлипкая резинка скользнула по угольным прядям, ослабляя небрежный хвост у самой шеи. Испепелил взглядом, словно не теплится в груди восторг от неожиданной встречи. Не дал опомниться и рывком стащил с Марлин куртку, швырнул под подоконник в самую толщу пыли.

- Какого черта ты…

- Заткнись, - грубый шепот обжег лицо. Сухая ладонь болезненно шлепнула по губам и зажала рот, лишая права голоса. Хлопок двери в дальнем конце коридора известил о том, что преследователи уже преодолели хлипкую преграду. Ни одна комната не останется обделенной их вниманием. Уж они убедятся, что горстка горожан не затаилась на их территории.

Сильный толчок в грудь, и Марлин вжалась поясницей в твердое ребро столешницы. Вновь хлопок двери. Слышно, как кто-то из мужчин в коридоре степенно чеканит шаг. Другой, напротив, спешит обнаружить беглецов, семенит по кафельному полу, отирая грязь с подошв. Притопывает, стремясь к новому входу. Ей жизненно необходимо спрятаться, но негде. Да и Блэк вцепился мертвой хваткой. Резким уверенным движением стянул с неё джемпер. Холодный воздух тотчас впился немилосердно в обнаженную кожу.

Ещё хлопок. Несколько человек промчались мимо, но оставили позади того, кто обойдёт каждый дюйм, способный стать укрытием. МакКиннон задрожала, не в силах совладать с паникой. Её вот-вот обнаружат. Вздернут на цепи к потолку. Превратят в жалкую тень отважной патрульной. А она смотрит в насмешливые стальные глаза и почти не сопротивляется. Вот теплые ладони легли на лопатки, смазано очертили изгиб позвоночника, выдрав из когтей времени секунду удовольствия. Длинные узловатые пальцы властно переплелись с её собственными – непослушными и влажными, придавили руки к столу, не позволяя пошевелиться.

Финальный хлопок двери. Совсем близко. Ещё секунда-другая, и непрощенные ворвутся в комнату. Поднимут её на смех, оглушат и запрут так тщательно, что ни один спасательный отряд не вызволит. МакКиннон дернулась что есть сил, неестественно изогнулась. С тем же успехом можно пытаться сдвинуть скалу. Блэк лёг на неё всем телом. Тепло, душно, волнующе. Резко склонился к лицу и быстрым глубоким поцелуем запечатал на губах не прозвучавшее предупреждение.

Дверь распахнулась, с треском ударившись о стену. Уперев ладони в рамку проема, мужчина осклабился, воззрившись на сплетенные тела. Кашлянул отрывисто и хрипло. Равнодушно глянул на едва видимую за торсом Блэка фигурку. Тонкие фарфоровые руки уже не спрятаны под блузой, или что там носят местные нимфетки. Значит, шкодливому ловеласу опять улыбнулась удача.

- Амикус, ты нам мешаешь, - холодный тон контрастирует с жаром, который ощущает МакКиннон. В его венах будто не кровь, а кипяток. Грудь, плечи, живот согревают её лучше брошенного под стол джемпера. Серые глаза пытливо изучают лицо. Он наслаждается собственной властью, затеянной игрой, близостью.

- Ну, прости, Сириус, - дверь поспешно закрылась. Ответ на немой вопрос прозвучал приглушенно и завистливо, - там старший Блэк с какой-то девицей развлекается.

- Мог бы и помочь, - буркнул незримый собеседник. Он продолжал что-то возмущенно говорить о безразличии некоторых особей к общему делу, но слова его утонули в глубине коридора, обратившись в неразборчивый гул.

Шаги удалялись, оставляя ложное чувство минувшей беды. Колени МакКиннон всё ещё обхватывали бедра Блэка. Руки Блэка всё ещё стискивали запястья МакКиннон. И ни тот, ни другая не могли разорвать затянувшуюся странную партию, точно парализованные заклятием из старых учебников.

Первая совладала с первобытным влечением Марлин. Высвободила руку из ослабившей хватку ладони. Оттолкнула сперва мягко. Затем, всё ещё ощущая на себе приятную теплую тяжесть, настойчиво. Вдавила тугой кулачок в плечо, пошевелилась неуверенно, попыталась сесть, опираясь на свободный локоть.

- Если хотела увидеться, могла бы бросить камешек в окно, - Сириус превосходно скрыл досаду за издевательской улыбкой. Задержавшись в дюйме от её лица лишь на незначительное мгновение, элегантно поднялся и отступил на пару шагов.

- Если хотел разыграть сценку перед другом, мог бы ограничиться снятой курткой, - огрызаться МакКиннон умеет ничуть не хуже, чем драться. Наклонилась, нашарила под столом пыльный джемпер, поспешно сунула руки в рукава, потянула за подол, прикрывая замерзший живот.

- Мог бы, - в глубокомысленно возведенных к потолку глазах заплясали искорки веселья. – Но так вышло куда правдоподобнее, не находишь?

Перебрав в голове десяток язвительных ответов, МакКиннон молча обогнула стол и подобрала с пола куртку. В ней нарастало беспокойство за мечущегося по темным незнакомым коридорам Джеймса. В голове варилась мешанина обвинений, и остановиться на одном было не так-то просто. В очередной раз за ночь разозлиться на рыжеволосую активистку, затеявшую весь этот опасный поход? Отругать себя за неразумное решение задержать преследователей? Накинуться с упреками на Блэка, вздумавшего её спасать? Не останови он её, давно бы догнала остальных, и искали бы сейчас вместе выход. А может быть, даже неслись по лесу, давясь морозным воздухом.

- Зачем ты вмешался? – указательный палец нацелен в солнечное сплетение. Будь то волшебная палочка, никакие щитовые чары не спасут. Безоговорочное поражение гарантировано, что бы она ни применила - непростительное заклятие или сигнальный сноп искр.

- Зачем ты вернулась? – инстинктивно скрещенные на груди руки защищают от разгорающейся вспышки гнева наравне с раздражающей манерой отвечать вопросом на вопрос.

- Уж точно не по тебе соскучилась, - язвительная улыбка растянула губы. Пересохшая кожа лопнула, в трещинке заалела не выступившая наружу кровь.

- Неужели? – бровь, рассеченная свежим шрамом, взметнулась вверх в насмешливом недоверии. – В таком случае, не смею тебя более задерживать.

Блэк замер в нерешительности у самого выхода, уговаривая себя проучить девчонку. Заставить пожалеть об остроте собственного язычка. Бросить одну в путаных коридорах на растерзание взбешенным ищейкам Темного Лорда. Но Сириус не наигрался с её неприступностью, и оттого попытка уйти приносила почти физический дискомфорт.

МакКиннон искусала и без того саднящие губы, борясь с порывом попросить о помощи. Упростить себе процесс воссоединения с Джеймсом и поиски безопасного выхода. Почему-то, в её душе не возникала даже самая малая толика сомнений в том, что Блэк не обидит. Не позволит случиться плохому. Защитит. Впрочем, МакКиннон слишком верила в собственные силы, и оттого отчетливо понимала одну простую вещь. За нежеланием отпускать его крылось нечто большее. Низменное и вместе с тем вдохновляющее.

- Ладно, - оба проронили короткое слово хором, с идентичным деланным равнодушием. Его улыбка – довольная, её – победная. Битва взглядов завершилась с равным счетом.

- Продолжай, - в том, как он растягивает слова, есть что-то аморальное, почти пошлое.

- Я буду благодарна, если ты мне поможешь, - МакКиннон раздраженно передернула плечами. В отличие от Блэка, ей есть куда спешить этой ночью.

- Моя комната к твоим услугам, - резинка для волос не выдержала шутливый поклон и выпустила буйную шевелюру на свободу.

- Мне нужно найти друзей, - слово соскользнуло с губ естественно, словно было сущей правдой. Для рыжеволосой это, конечно, слишком громкое определение. Да и для девчонки из темницы тоже. Но не вдаваться же в подробности ночной вылазки. – За ними сейчас, вероятно, гоняются твои сожители. Или как вы там друг друга называете.

- И что же вы с друзьями забыли на нашей территории? – в голосе зазвенела не то угроза, не то настороженность.

- Девушку, пропавшую в канун Самайна, - нетерпеливый вздох должен служить очевидным намеком – сейчас не до расспросов.

- С каких пор патрульные нарушают границы? – любопытство множится, нарастает снежным комом, подавляет.

- Мы пришли не как патрульные, - раздраженно передернув плечами, МакКиннон подошла ближе, потянулась к дверной ручке. – Ты поможешь или нет?

- Среди твоих друзей есть тот паренек, что вытащил меня из драки? – прекрасно понимая состояние собеседницы, Блэк и не думал торопить события. Он задумчиво уставился в окно, словно именно гипотетическое присутствие Поттера стало бы основополагающим в принятии решения.

- Джеймс? Да, он тоже здесь, - убедившись, что в коридоре царит тишина, МакКиннон вышла за дверь, устав от издевательского промедления.

- Ну, хорошо, - Блэк скользнул в сужающийся проем следом за ней. – Я помогу тебе. Но в обмен на услугу.

-Любопытно, - здравый смысл подсказывал отказаться в ту же секунду, но потаенная часть сознания одержала верх. – Что ты хочешь?

- Если вы выберетесь, я хочу провести ночь в твоём доме, - его рука, покачивающаяся в такт шагам, будто невзначай скользнула по её пальцам.

- Рехнулся? – шипение, похожее на змеиное – отличная маскировка для самодовольства и мурашек, разбегающихся по спине. – Я не собираюсь с тобой спать.

- Это Я не собираюсь с тобой спать, - снисходительно приподнятый уголок губ напоминает, что Блэк не так примитивен. За каждой невинной фразой кроется поэтапная стратегия, призванная запутать, заставить плясать под дудку бархатного вкрадчивого голоса. – Я хочу принять ванну. Поспать на удобной кровати. Поужинать вкусной едой. Ты же умеешь готовить, верно?

- Я не буду тебе готовить, - почему-то всякая маленькая провокация с его стороны вызывает слишком живой отклик. Вдох. Выдох. Не время сейчас препираться с доморощенным террористом. – Но, раз таковы твои условия, ты можешь переночевать в моём доме. Если, конечно, мы выберемся отсюда.

- Чудно, - игривый взгляд, словно по щелчку пальцев, сменился на деловитый, сосредоточенный. Задача не так проста, но стимул слишком привлекателен, чтобы позволить себе не справиться. Он мог бы попросить верхнюю одежду для младшего брата и мамы. Качественные медикаменты. Консервы. Но в эту минуту самой желанной кажется гарантия новой встречи.

- У тебя есть план? – Марлин остановилась растерянно в просторном холле. Его то и достигли остальные беглецы, пока она возилась с задвижкой из ножки стула. Слева массивная дверь, вероятно, ведущая на улицу. Вперед уходит очерченный темнотой коридор. Справа разбегаются вверх и вниз покатые ступени.

- Эту дверь без ключа не открыть, - поспешные рассуждения вслух нужны, чтобы заверить МакКиннон в том, что помощь его неоценима. – Коридор заканчивается тупиком. Если твои друзья побежали туда, их уже поймали. Внизу – подвал, из которого не выбраться. Поэтому мы с тобой отправимся наверх.

- Просто веди, хорошо? – с каждой секундой шансы на благополучный исход тают.

- Готова всецело довериться непрощенному? – ирония с нотками горечи.

- А у меня есть выбор? – усмешка сдобрена напускной мягкостью, и вот уже остался позади лестничный пролёт.

Блэк осторожно заглянул за угол. Убедившись, что никто не блуждает в ночи по этажу, бодро зашагал вперёд. Помещение были лишено всяческих перегородок и дверей. Лишь в противоположном конце виднелась застекленная кабинка. Когда-то из неё наблюдали за отдыхающими пациентами медсестры. Выдавали порцию лекарств через маленькую зарешеченную створку.

Хаотично расставленные столы, уголки мягкой мебели и стулья пылились, непокрытые специальными защитными чехлами. У единственной стены, не испещренной окнами, притаился короб навеки смолкшего телевизора. Колода карт, забытая кем-то совсем недавно, рассыпалась по темному дереву невиданным пасьянсом.

Чужие шаги Блэк и МакКиннон услышали одновременно. Обменялись напряженными взглядами и, не сговариваясь, укрылись в кабинке. Уселись на пол так, чтобы ни черную, ни белую макушки было не разглядеть с другой стороны. Теснота вынудила МакКиннон оказаться с Блэком плечом к плечу, позволила Блэку вновь ощутить близость разгоряченного погоней тела МакКиннон.

С рабочего стола свисал спиральчатый шнур телефона. Створки навесного ящика просели и неплотно прилегали к основе, демонстрируя пустые полки. По полу рассыпались опорожненные пузырьки из-под пилюль. Противосудорожные, психотропные, седативные препараты – их названия Марлин смутно помнила из домашних лекарственных справочников.

- Ты не ответил, - приглушенный женский голос разрушил тревожную тишину.

- О чём ты, Надин? – нарочитая манера придавать о-образное звучание всяким гласным звукам лишь подчеркивала акцент говорящего, выдавая в нём чужеземца.

- Об оборотне. Как такое возможно? – требовательные нотки обманчиво обольстительны.

- Я не думаю, что Лестрейндж и впрямь видел оборотня, - насмешливое снисхождение баюкает собеседницу, усыпляет тревоги и волнение.

- Но Белла говорит…

- Ох уж эта Белла, - в манерном понимающем вздохе слышится намек на страх. Словно бахвальство допустимо, лишь когда никто другой не слышит. - Родольфус снова обхаживал свою подопытную. Потерял её в лесу. И, чтобы не навлечь гнев Беллатрикс, сочинил какую-то небылицу.

- Слишком щекотливая для небылицы тема, - тихий, пропитанный недоверием ответ.

- Ни к чему тебе рассуждать об этом, - властные интонации утонули в шорохе одежды. МакКиннон чуть приподнялась, чтобы выглянуть из укрытия. Рассмотрела, как в полумраке высокий мужчина с несуразно длинным лицом притянул к себе задумчивую спутницу. Забрался проворными пальцами в строгую прическу из тусклых локонов. Скользнул по его жилистому предплечью просторный рукав нелепой вытертой мантии.

- Тони! - удивление граничит с испугом.

- Ну что опять? – нетерпение сплетается в тугой узел с недовольством, в то время как другая ладонь исследует изгибы тела, натянутого как струна.

- Твоя метка. Она потемнела!

- Что за…, - мужчина осёкся. Уставился на собственную руку, поднёс ближе к глазам, потрогал кожу немеющими пальцами. Не проронив больше ни слова, метнулся к лестничной клетке и скрылся из вида. Женщина раздраженно цокнула языком и последовала за ним.

- Оборотень? – МакКиннон вскинула бровь и посмотрела на Блэка в ожидании пояснений.

- Один фанатик утверждает, что столкнулся в лесу с оборотнем, - искренний скепсис свел к нулю едва зародившееся любопытство патрульной. Она и сама понимала, что подобное в дивном новом мире не возможно. Нет движущей силы, способной распотрошить человеческие мышцы да кости, обращая скелет в звериный. - А вот потемневшая метка – это уже интересно.

- Поясни, - Марлин инстинктивно схватилась за предложенную Сириусом ладонь, поднимаясь с пола.

- У всех Пожирателей смерти на предплечьях черные метки…

- Я знаю историю, - она грубо оборвала начатое издалека объяснение.

- Когда магия исчезла, метки стали совсем бледными, едва различимыми на коже, - Блэк медленно повернул дверную ручку и вышел в очередной коридор. – Если верить услышанному, метка одного из них вновь обрела цвет.

- Нелепость какая-то, - бормотание утонуло в скрипе половицы.

Вереницу кабинетов со ржавыми именными табличками молодые люди преодолели в молчании. МакКиннон лихорадочно размышляла, что будет делать, в случае если Джеймс не найдётся. Как объяснит Грюму его пропажу. Как вернется сюда новой ночью в слепой надежде вызволить друга. Как проведёт день в терзаниях о его судьбе.

Блэк украдкой изучал её напряженное лицо. Подмечал округлые, точно у ребенка, щеки, безвольный подбородок, тонкие губы. В ней не было и намека на искусную привлекательность чистокровных девиц. Но почему-то ни одной из них не удалось распалить в нём столь жаркий интерес.

Когда раскрошившиеся ступени вывели ребят к хлипкого вида двери, МакКиннон обреченно вздохнула. Желанный выход не принёс и толики удовлетворения без Поттера. Она могла бы шагнуть наружу. Броситься уверенной рысцой к городу. Запереться в родном надежном доме. Забыться крепким сном без видений.

- Этот путь был бы самым логичным, - Блэк провёл ладонью по треснувшим доскам. – И единственным верным. Если они выбрали любой другой маршрут – их поймали.

- Если ты сейчас таким витиеватым способом предлагаешь мне уйти, можешь не рассчитывать на ночь в моём доме, - МакКиннон скрестила руки на груди, разглядывая исподлобья своего проводника.

- Я предлагаю поискать твоих друзей на улице, - угольная прядь упала на блестящие в темноте глаза, и он нетерпеливо смахнул её.

- Но…

- Но если мы их не найдём снаружи, вернемся сюда и через пару часов попробуем наведаться в подвал, где держали тебя, - в уголках губ мелькнула неясная улыбка. Не то его развеселило неуемное желание спорить, не то заманчивой показалась перспектива провести в обществе патрульной ещё один отрезок ночи.

- Обещаешь? – недоверчивый взгляд уперся в его лицо и скользнул к ногам, точно девушка смутилась, встретив вынужденную решимость Сириуса.

- Торжественно клянусь, - добродушная усмешка растопила лед многих девичьих серднц, но МакКиннон лишь ощутила себя ещё более неуютно.

Ночная птица огласила охотничьим кличем пустынный двор. Месяц скрылся за набухшей тучей, обещающей скорый снегопад. Мерзлая земля благосклонно приняла подошвы ботинок, заглушая шаги. Не позволяя сухим листьям предательски зашуршать под ногами. Вдалеке скрипнули старые ворота, завязавшие с ветром философскую беседу.

Марлин притаилась в тени стены, разглядывая голые кусты, редкие зубья чьих-то надгробий и останки когда-то нерушимого забора. Дыхание обратилось в облачко пара, встретившись с морозом. Блэк накинул на голову капюшон и поёжился. Теплая, подаренная ему совсем недавно куртка осталась в комнате, а тонкая шерстяная кофта ничуть не спасала от холода.

- Простудишься, - мрачно констатировала МакКиннон.

- Вылечишь, - иронично откликнулся Сириус.

- Разбуди Малфоя, - совсем близко от оцепеневших ребят прозвучал хриплый мужской голос. Блэк с силой толкнул Марлин на лестницу, ведущую в заколоченный подвал. Удержал за локоть, помогая сохранить равновесие. Крытые с трех сторон ступени были лучшей альтернативой стоянию на открытом пространстве. Кто-то из непрощенных прошёл мимо, не взглянув на темное, уходящее под землю крыльцо.

- Отведи меня в разрушенный корпус, - оттолкнувшись от запертой подвальной двери, МакКиннон склонилась к уху Блэка. Ощутила на губах речной вкус его волос и спешно отстранилась.

- Вы вошли через него? – догадка была столь очевидна, что могла бы остаться не озвученной. Но девушка благосклонно кивнула. Если ход мыслей Джеймса совпадёт с её, логичное место встречи там, где начались ночные приключения.

Оставаясь под призрачной защитой тени здания, оба поспешили к разлому в стене. В шелестящей тиши им мерещились чужие шаги и шепот. Во всякой неясной фигуре виделись силуэты. Блэк смял холодными пальцами ладошку МакКиннон, и, повинуясь зашкалившему адреналину, она не отдернула руку. Взглянула искоса на горделиво расправленные плечи. Непрощенный воплощал в себе все опасности, перечисленные трепетными мамами маленьким дочкам в далеком детстве. Но вместе с тем прикосновение его сулило покой и надежность.

Спешно забравшись внутрь через зияющий проем, Марлин огляделась. Ржавые ванны, ворох ветхого тряпья и сохранившие целостность стены. Если ребята здесь, наверняка, они прячутся. Уж точно не решатся выйти на свет, заслышав чье-то вторжение.

- Здесь кто-нибудь есть? – Блэк подал голос, оттесняя спутницу обратно к улице. Если кто из непрощенных откликнется, ей стоит бежать. Нестись, сломя голову. И забыть, наконец, дорогу в это проклятое всеми кельтскими богами местечко. Ни что в оглушающей тишине не выдало присутствия здесь других людей.

- Джеймс? Лили? – шепотом позвала МакКиннон, сделав неслышный шаг к темному коридору.

- Маки, где тебя носит? – Поттер тотчас появился в комнате. Не таясь, не пытаясь проявить осторожность и разузнать, в чьей компании блуждала по заброшенной больнице подруга. Взгляд исполнен ярости и облегчения. Непослушные волосы встрепаны больше обычного.

- Ты говорила, вы пришли за одной пленницей, - Блэк задумчиво рассматривал столпившихся позади патрульного девушек. Его внимание привлекла та, что зябко куталась в мешковатое платье. В черных колтунах блестела седина, а кожа на тощих руках и ногах была жестоко изувечена. Встретившись взглядом с непрощенным, она ощетинилась и, пошатнувшись, отпрянула.

- Где одна, там и две, - Джеймс широко улыбнулся. Протянул Блэку приветливо раскрытую ладонь, предлагая крепкое рукопожатие. Беспрецедентный физический контакт для пареньков из разных миров. – Спасибо, что спас её. Снова.

- Снова спас? – Лили заинтересованно подалась вперёд и саркастично улыбнулась Марлин. – Я думала, ты у нас «мисс брутальность и независимость».

- Не за что, - проигнорировав слова незнакомки, Сириус с деланным равнодушием пожал плечами и тряхнул в ответ руку Поттера. – Возможно, спасать твою подружку станет моим новым хобби.

- Закончили бессмысленный треп? – МакКиннон сердито нахмурилась. Угрожающе скрестила руки на груди, сверля злыми глазами ухмыляющихся мальчишек. – Снаружи рыщет дюжина взбешенных местных жителей, а нам ещё домой возвращаться.

- Она права, - Доркас сделала несколько шагов к разрушенной стене и всмотрелась в темноту леса, обступившего корпус.

- Это с тобой работал Лестрейндж, верно? – Сириус сощурил глаза, припоминая, почему востроносое личико кажется ему таким знакомым.

- Узнал руку мастера? – безразличная улыбка тронула сухие губы, в то время как кончики пальцев будто бы невзначай пробежались по грубым шрамам.

- Вы с ним и впрямь видели оборотня, или Руди окончательно помутился рассудком? – Джеймс вскинул голову, недоуменно разглядывая новых знакомых. Обратил вопросительный взгляд к МакКиннон, не казавшейся удивленной. Поморщился, заметив пытливость, с которой Лили уставилась на непрощенного.

- Нам не стоит обсуждать это сейчас, - Доркас едва заметно кивнула на притихших сестер Эванс.

- Так ты вернешься, чтобы поделиться подробностями, через пару дней? – съязвил Блэк. В отличие от бывших волшебников, обитавших в городах, он совершенно не желал чтить статут о секретности. Точнее, не испытывал ни малейших душевных терзаний касательно последствий от разглашения тайн мертвой магии.

- Нам действительно пора, - Джеймс решительно качнул головой, обрывая чужой спор.

- Ну, хорошо, - единственная причина, по которой Блэк так легко прервал свои попытки разузнать правду, заключалась в сделке с МакКиннон. Теперь, когда вся её разномастная компания в сборе, у него были все основания наведаться в дом на тихой безлюдной улице. Уютно устроиться на ковре у камина и выведать все секреты, которые упертая патрульная без сомнения клещами вытянет из спасенной пленницы за считанные минуты.

Здания, растревоженные ночными гостями, остались далеко за спиной. Чаща приняла беглецов в спасительную темноту. Месяц утонул в дымчатых тучах. Смолкли в ожидании блеклого рассвета птицы. Колючий ветер оставил в покое голые ветви, возведенные деревьями к небу в немой мольбе о тепле.

- Дальше я не пойду, - МакКиннон ждала этих слов с того самого момента, как они с Сириусом встретили Джеймса. И вот он стоит у кромки оврага. Поддел носком ботинка маленький камешек. Смотрит куда-то перед собой, и что-то во всем происходящем кажется таким неправильным, иррациональным. Почему бы ему не переночевать в её доме прямо сегодня? Не возвращаться в холодную грязную комнатушку в одиночестве?

- Я что-то слышал! – приглушенный голос прозвучал совсем близко. Словно обладатель его притаился за соседним деревом.

Джеймс инстинктивно притянул к себе Лили. Обхватил её за хрупкие плечи. Прижал палец к губам, умоляя молчать, не спрашивать в эту самую секунду об оборотнях, непрощенных и волшебниках. Впрочем, и сама рыжеволосая зачинщица похода притихла, прильнула к надежному мужскому плечу. Лишь изумрудные глаза сверкают, мечутся от ствола к стволу, мозолят бреши в непроглядной чаще.

Доркас опустилась на колени, прижалась к крепким корням дрожащей спиной. Шорох чужих шагов сорвал испуганный всхлип с губ Петунии. МакКиннон с мрачной решимостью взглянула на Джеймса, но тот, зачарованный и отрешенный, любовался рыжеволосой девчонкой. Словно не блуждали вокруг враги, не довлела угроза коротать остаток жизни в душных подвалах.

- Дьявол, - выдохнула Доркас, когда из-за раскидистого дерева показалась молодая женщина. Всякий ценитель красоты подобрал бы её стройным изгибам достойное сравнение – песочные часы, гитара. Но Медоуз охватил первобытный страх. Чем больше тугих кудрей выхватывал слабый свет, чем ярче сверкали вишневые глаза, чем недоуменнее изгибалась скульптурная бровь, тем стремительнее хотелось бежать недавней пленнице.

Женщина машинально спрятала узкую ладонь за пазуху, сжала что-то маленькое, надежно укрытое под шерстяным пальто. Осмотрела внимательно незнакомых молодых людей и задержала взгляд на Блэке. Уперла свободную руку в тонкую талию, подбоченилась, словно намереваясь сказать что-то хлесткое или осуждающее.

- Они не могли уйти далеко! – один из непрощенных прошел по дну глубокого оврага, не заметив застывших над ним каменными изваяниями ребят.

- Пожалуйста, - прошептал Блэк, и Доркас осознала, что роскошные волосы женщины светлее, чем у Беллатрикс. Что нет того безумного огня, что вспыхивал в глазах невесты Лестрейнджа всякий раз, когда представлялась возможность причинить кому-то боль.

- Это твои дела, кузен, - всколыхнулся от пары легких шагов подол длинной юбки. Шепот – точно шелест листвы в осеннем лесу. – Считай, что я ничего не видела.

***

Добравшись до своей комнаты – в паре дверей от лестницы, в десятке шагов от спальни старшей сестры – Андромеда Блэк измождено привалилась спиной к стене. Сердце её бешено колотилось у самого горла не то от страха, не то от предчувствия грядущих перемен. Стянув с озябших плеч легкое не по погоде пальто, она бережно извлекла из внутреннего кармана сверток.

Ткань в мелкий старомодный цветочек огрубела, истерлась по краям, но надежно берегла в своих складках совершенно особенный предмет. Отогнув уголок, Андромеда с любовью отерла рукой матовый ребристый осколок. Погладила острый край нежными пальцами. Прислушалась напряженно к тишине пустого коридора. Подвинув одинокий стул к стене, забралась на него. Сместила металлический квадрат потолочной пластины и спрятала в образовавшийся отсек драгоценную вещицу.

========== Глава 7. Волшебница ==========

- Мамочка! Мама! Пожалуйста, не надо, - десятилетняя Андромеда Блэк вырывалась. Брыкалась в попытке дотянуться обессилившими ногами до земли. Отчаянно кричала, впившись глазами в посеревшее от бессильного гнева лицо матери.

Щетинистые щеки молчаливого мужчины бугрились нервными желваками, но хватка не ослабла ни на секунду. Взмокшая спина девчонки плотно прижата к его широкой груди. Слабое тело извивается, зажатое в кольцо сильных рук. Волосы липнут к белоснежной шее.

- Мерлин, это безумие, - Минерва МакГонагалл поджала пересохшие губы. Спрятала под изумрудной мантией дрожащие руки. Гневно обернулась к Руфусу Скримджеру, с неудовольствием отметив про себя жестокое спокойствие главы мракоборцев. – Они же всего лишь дети.

- Кто знает, какой скверной родня успела засорить их маленькие мозги, - мрачно обронил тот, пресекая вмешательство юной преподавательницы.

Будь его воля, не допустил бы присутствия здесь сентиментальной женщины. Все эти сочувственные вздохи да морализаторство – лишь досадное препятствие на пути к безопасности лишившихся магии чародеев. Только вот Дамблдор убедил министра в том, что профессорский состав Хогвартса поможет успокоить перепуганных учеников, стоящих на пороге изгнания из привычного мира. Оттого Скримджер и терпел теперь этот балаган, стиснув зубы.

- Не трогайте меня! – Андромеда завизжала, стоило только человеку в черной мантии приблизиться к ней с раскаленным добела железом. Изловчившись, она ударила босой пяткой своего стража по коленной чашечке. Тот пошатнулся, но держал девочку по-прежнему крепко. Из распахнутых от ужаса темных глаз хлынули горячие слезы.

- Ты же Блэк, Энди. Не смей реветь. Слишком много чести для этого отребья, - зарычала Беллатрикс. Швырнула на пожухшую траву повязку, смоченную антисептическим раствором. Картинка перед глазами Андромеды расплывалась, и оттого свежая метка на шее сестры казалась нелепым смазанным пятном. Пятном, изуродовавшим безупречное тело юной красавицы, за право обладать которой бились самые завидные чистокровные женихи.

- Всего лишь дети, Минерва? – саркастично усмехнулся Скримджер.

- На их месте любой бы разозлился, - пробормотал себе под нос профессор Флитвик. Потянулся и стиснул ободряюще в крошечных пальцах ладонь старой подруги.

Огненная кочерга соприкоснулась с нежной кожей. Легкое давление, тошнотворный запах, едва заметное облачко дыма – и все закончилось. Боли не было, как и обещала женщина в лимонной мантии. Та, что минутами ранее вонзила в шею Андромеды тончайшую иглу. Впрыснула прозрачное вещество, призванное уменьшить страдания тех, кого клеймили в этот день.

Мужчина разжал руки. Легонько оттолкнул от себя оцепеневшую девочку, инстинктивно потянувшуюся ладошкой к тому самому месту, где расцвела жаркой краснотой буква «Н». Ощупала сморщенную бесчувственную кожу. Вскинула непонимающие глаза на взрослых людей, уже переключивших своё внимание на плачущую Нарциссу.

Лишь Альбус Дамблдор – директор школы чародейства и волшебства, которую Андромеде уже не суждено закончить – всё ещё смотрел на маленькую Блэк. Встретив её потухший взгляд, величайший маг двадцатого столетия загадочно улыбнулся и протянул украдкой засахаренную лимонную дольку.

*

Столько лет прошло с того дня, а воспоминание о пережитом унижении все ещё приносило почти физическую боль. Нет, не сродни той, что пульсировала в девичьей шее, пока заживала метка. Или той, что принесла пощечина Беллатрикс, взбешенной слабостью сестры.

Эта боль кочевала по грудной клетке. Мерцала в самом сердце. Вспыхивала уродливым фейерверком, чествующим одиночество и отлучение от того, что полагалось Андромеде Блэк по праву рождения. Эта боль подавляла свет, когда-то переполнявший невинную детскую душу. Пробуждала лютую ярость, совладать с которой было не так просто даже девушке, воспитанной столь строго и консервативно.

Мелькают в голове воспоминания о мракоборцах. Один отворачивается. Другой смотрит без тени сочувствия. Чувствительные пальцы бегут по грубому рубцу, навеки впечатанному в её тело. Представляются те, что строят новый мир, не ведая лишений и нищеты. Под ногтями искрится нечто незримое, но сильное и уже неудержимое. Тяжелые веки смыкаются на мгновение, и вот – на ветвях схваченного морозом кустарника полыхают волшебными цветами языки пламени.

Андромеда нахмурилась, недовольная собой. Оценила расстояние до сложенных в приметную горку поленьев. Над прицелом ещё работать и работать. Сжала покрепче осколок, высвобожденный из куска ткани. Сощурила тёмные глаза и, не то усилием мысли, не то нахлынувшим в раз умиротворением, потушила разгорающийся огонь.

Средняя из сестер Блэк была усердной и старательной, но вся ежедневная магическая практика её ограничивалась чутьем да вереницей случайностей. Уцелевшие трактаты и учебники базировались на владении волшебной палочкой. Ни слова о ментальных заклинаниях и уж тем более странных осколках.

Она могла бы обратиться за помощью к родителям или самому Темному Лорду. Узнай он о таком могущественном артефакте в руках молчаливой девчонки, едва ли выбрал бы в фаворитки Беллатрикс. Но что-то (Андромеда и сама не смогла бы доходчиво объяснить природу этого чувства) заставляло её держать обещание, данное шестнадцать лет назад.

В последний тёплый день года он нашёл её посреди леса, зачарованного буйством осенних красок. К неизменно лиловой мантии Альбуса Дамблдора льнули отвергнутые сухими ветками листья. Блики нежного солнца собирались на половинчатых очках вымышленными созвездиями. На старческих губах играла усталая улыбка.

Директор ныне закрытой навеки школы вручил ошеломленной Андромеде осколок. Не то чаши, не то вазы, не то кувшина. Голос величайшего волшебника звучал ласково, но васильковые глаза смотрели строго и настойчиво. Ослушаешься – случится что-то непоправимое. Будто одной только погибшей магии не достаточно, чтобы жизнь стала в конец невыносимой.

Дамблдор велел надежно спрятать вещицу и никому никогда её не показывать. Он много говорил о том, что если этот осколок попадет в плохие руки, погибнет множество людей. Страх поселится в сердцах, и наступят времена куда более темные, чем прежде. Андромеда была умной и осторожной девочкой. Оттого не могла не спросить, почему всемогущий маг доверяет ей – совсем юной и слабой – столь опасное поручение. Хитро улыбнувшись, Альбус ответил, что с годами она сама поймёт причину.

Годы шли, а причина всё ещё оставалась загадкой. Но пытливый ум и девичье любопытство вынуждали снова и снова рассматривать никчемный с виду осколок. Ощупывать его неровные края. Сжимать в теплой ладони.

Однажды, поглаживая по привычке острое ребро, Андромеда задумалась. Глядела невидящими глазами на хлипкий шатающийся стул, что стоял в её комнате у самого окна. Стоял – да отлетел внезапно в противоположный угол, опрокинувшись навзничь.

Инцидент со стулом странным образом напоминал стихийные выбросы магии, с которыми она сталкивалась в детстве. С тех самых пор Блэк снова и снова пыталась колдовать при помощи осколка. В утренних сумерках она уходила далеко от приюта непрощенных. Забиралась в непроглядную чащу леса, где лишь дикие звери ведут охоту на заблудившихся грызунов. Замирала на берегу озера, где с берегов окаймляли зеркало воды камыши да кувшинки. Выпускала на свободу яростное пламя, плела венки из пропахших илом цветов, тревожила ветром поникшие кусты, обращала мертвые бревна в диковинных животных.

Андромеда Блэк была волшебницей, и не имела ни малейшего представления, остался ли на Земле хоть один, подобный ей, человек.

Осколок удобно лёг во внутренний карман пальто. Незримая оболочка защищала от холода куда надежнее истертого драпа. Тепло вилось вокруг тонких рук, огибало выступающие позвонки, опускалось к ногам, обволакивало стопы. Андромеда, согретая магией, уверенно шествовала по родному лесу в город, ставший отныне чужим.

Она держала обещание, данное Дамблдору. Почтенно улыбалась Пожирателям смерти, чьи метки теперь бледнели на предплечьях нелепой тенью былого ужаса. Бесстрастно принимала ухаживания Рабастана Лестрейнджа. Но нерастраченное подростковое бунтарство билось в ней о ребра. Подступало к горлу. Душило ночами. Вынуждало нарушать правила. Только так Андромеда Блэк чувствовала себя живой.

Без конкретной цели блуждала она по изменившимся до неузнавания улицам. Заглядывала в окна домов. Жадно запоминала обрывчатые куски чужого быта. Рассматривала лица случайных прохожих. Гадала – встретился ли ей бывший волшебник. Воображала, на какой факультет могла отправить распределяющая шляпа рыжего мужчину, чей цвет лица скрывала плотной вуалью щедрая россыпь веснушек. Размышляла, мог бы он стать её другом или нет.

Кольца шарфа крупной вязки опутали голову до самых глаз. Буйная шевелюра примята шапкой. Так её не узнают ни бывшие соседи, ни бывшие палачи. Можно пройтись по рядам шумного разноцветного ароматного рынка. Изобразить намерение приобрести новый свитер или фунт умопомрачительно красных яблок. Вступить в непринужденный диалог с продавцом, который понятия не имеет, что она – сестра самой юной в истории Пожирательницы смерти. Что кровь её чиста и безупречна.

Андромеда остановилась в нерешительности у прилавка, заваленного разномастным барахлом. Среди гребней, лишившихся зубьев, и треснувших карманных зеркал поблескивал благородно и сдержанно старинный медальон. Изумруд в оправе из черного золота служил лишь дверцей для сентиментальной начинки. Откроешь хитрый замочек – и смотрят на тебя крошечные Блэки. Несмышленые Сириус и Регулус в накрахмаленных рубашках. Присевшая в изящном книксене Нарцисса. Беллатрикс с надменной улыбкой на полных губах. Серьезная Андромеда, прижавшая к груди учебник по истории магии.

Именно такой подарок Поллукс Блэк преподнес своей супруге Ирме на тридцатую годовщину совместной жизни. Заключил пятерых внуков – продолжение рода, результат небывалой для достопочтенного семейства страсти – в ювелирное украшение, что вечно на груди. Там, где сердце.

Андромеда украдкой взглянула на продавца. Приземистый кривоногий с растрепанными рыжими волосами, он горячо доказывал потенциальному покупателю, что столь теплых и надежных ботинок не сыщешь теперь во всей Британии. Спор набирал обороты.

Блэк задержала дыхание, не то от страха, не то от удушающего запаха перегара и табака. Потянулась к семейной реликвии и ловким движением спрятала вещицу в рукав. Попятилась назад, укрываясь в нагромождении сломанных манекенов, облаченных в линялое второсортное тряпье. Улыбнулась сама себе и направилась в проход между рядами.

- Я всё видел! – заголосил продавец, бросившись следом за ней. – Воровка! Ты украла мой товар!

Подобрав полы длинной юбки, Андромеда запетляла меж кибиток и палаток. Страх разлился свинцом по неспортивному телу. Одеревеневшие пятки больно ударялись о брусчатку. Гладкая ткань норовила выскользнуть из взмокших рук. Сердце стучало у самого горла, а с губ срывалось хриплое тяжелое дыхание.

- Держите воровку! – надрывался человечек, едва поспевая за ней.

- Ты за ним, я за ней! – не будь Андромеда уверена в собственном здравии, решила бы, что глаза подводят. Два идентичных паренька догоняли другого нарушителя законов рынка. На морковных вихрах блестит иней. Бледные лица раскраснелись от мороза. Руки расставлены, словно она – квоффл, а близнецы – заправские вратари.

- Почему девчонки вечно достаются тебе, Фаби? – вяло буркнул в ответ второй, набирая скорость.

- Сюда! – стенд с пожелтевшими от времени книгами рухнул. Тяжелая металлическая рама врезалась в спины преследователей, отчего те, дезориентированные и утратившие равновесие, рухнули в груду фолиантов, разразившись залихватской бранью.

Андромеда послушно юркнула в узкую щель меж двух палаток, устремившись за своим спасителем. Тем самым, что совсем недавно и сам стащил что-то у незадачливого торговца. Лицо его, подобно её собственному, надежно укрывал полосатый шарф в цветах львиного факультета. Дутая куртка – словно шар, нанизанный на тощие ноги.

Поворот, ещё один – и рынок остался позади. Беглецы запетляли по тихим улицам, срезая путь сквозь сквозные парадные многоэтажных домов. Перелезли через кирпичную стену, у подножия которой разрасталась скверно пахнущим мусором импровизированная свалка. Остановились отдышаться в неприметном проулке – сплошь наполненные до краев баки да растревоженные людским присутствием кошки.

- Оторвались, - удовлетворенно констатировал юноша. Торопливо сорвал с лица шарф и небрежно запихнул под куртку. Лишь теперь, отдышавшись, Андромеда заметила, что изящная кисть виднелась лишь из одного рукава. Только натянутая туго ткань давала основания предполагать, что вторая рука покоится под верхней одеждой – обездвиженная и, вероятно, согнутая в локте.

- Спасибо, - тихий шепот нахально унес с собой налетевший порыв ветра.

- Ты кто такая? Я знаю всех местных охотников за барахлом, но тебя не встречал, - спаситель обернулся, и Блэк смущенно опустила глаза. Рассматривать чужие увечья казалось верхом бестактности, а по лицу молодого человека – от висков до подбородка – тянулись глубокие шрамы. Полоса в миллиметре от внутреннего уголка глаза. Радужка – что темное золото из маминой шкатулки. Полоса, рассекшая кривящиеся в улыбке губы.

- Я не охочусь за барахлом, - Андромеда гордо вскинула подбородок, оскорбленная предположением, что таков её промысел. Хватать, что плохо лежит. Мчаться с добычей через весь город от преследователей.

- Так что же вынудило старину Флетчера окрестить тебя воровкой? – в ухмылке ни капли веры. Ни капли осуждения.

- Я взяла то, что принадлежит моей семье, - драгоценный металл холодит ладонь. Дедушка Поллукс будет в восторге, не иначе.

- Как скажешь, - попытка пожать плечами будто причинила боль. На лбу собрались тонкие морщинки, глаза сощурились на долю секунды и метнулись к шее Андромеды, надежно укрытой шарфом. Пусть грубая шерсть щекочет и колется. Зато её не уколоть чужим взглядам.

- Спасибо, что помог сбежать. Твоя помощь была неоценима и своевременна, - куда более уверенная, весомая благодарность отзвучала. Минимальный этикет соблюден. Безукоризненная вежливость продемонстрирована.

Не дожидаясь ответа, Андромеда устремилась прочь. Каким бы миролюбивым не казался незнакомец, он оставался чужаком. Принадлежал к иной части мира. Не ведавшей массы запретов, что обрушилась в одночасье на головы непрощенных. Одному Мерлину известно, был ли он в далеком прошлом волшебником. Родился ли в семье магглов? Успел ли отведать терпкую сладость чудес, сотворенных собственными руками?

Андромеда спешила к окраине города. Избегала многолюдных улиц. Опускала голову, едва ощутив на себе чей-то равнодушный взгляд. Перекатывала между пальцами медальон, наслаждаясь обладанием частицы былой роскоши. Той, что ныне разошлась по неопрятным рукам мародеров. Запылилась в углах чужих домов. Обрела неуместную цену на черном рынке.

Воспоминания о прошлой жизни – счастливой и насыщенной – заполонили сознание. Неосторожный шаг, и отстающая подошва ботинка зацепилась за камень. Выставив вперед руки, Андромеда приземлилась на живот. Ладони, мазнувшие по ледяной брусчатке, засаднило. Пуговица, прежде болтавшаяся на тонкой нитке, оторвалась и укатилась в решетку водостока. Свободная шапка слетела с головы, и ледяной ветер тотчас впился в беззащитную макушку. Кольца шарфа ослабли, спадая с подбородка.

- Позвольте, я помогу, - сильные руки бесцеремонно сомкнулись на её плечах. Потянули вверх, помогая вновь принять вертикальное положение. – Вы не ушиблись? Можете идти?

- Со мной все в порядке, спасибо, - Андромеда пугливо стряхнула с себя чужие ладони. Взглянула исподлобья на молодого мужчину, что смотрел на неё встревожено и вместе с тем приветливо. Из-под куртки выбился уголок мятой рубашки. Брюки по колено в грязных брызгах – и где только нашёл лужи в такой-то мороз?

- Ваша шапка, мисс…? – мягкий приятный голос обволакивал, усыплял бдительность. С губ чуть не сорвалось привычное родное имя. Но девушка лишь улыбнулась уголком губ в знак благодарности. – Ну, конечно. Где мои манеры. Сперва должен сам представиться, и лишь потом требовать ответного откровения. Патрульный Теодор Тонкс к вашим услугам.

- Энди. Меня зовут Энди, - тревожные мурашки защекотали спину. В номинации на самый паршивый исход прогулки встреча с патрульным – бесспорный лидер. Остается надеяться, что любопытный Теодор – просто маггл. Что непрощенные в целом и семейство Блэк в частности для него - пустой звук.

- Энди, - он словно смаковал её имя на вкус. Перекатывал звонкие буквы на языке, точно карамельные ириски. Растягивал гласные пряной патокой. И звучало оно в таком исполнении непривычно сладко и ласково. – Позвольте мне проводить вас? Я хочу быть уверен, что ваш путь больше не омрачит ни одно падение.

- Я бы с удовольствием приняла ваше предложение, - искренности в темных глазах столько, что того и гляди плеснется наружу слезами досады. – Но я спешу на встречу с отцом. К сожалению, он крайне негативно относится к моему общению с незнакомыми мужчинами тет-а-тет.

- Вот как? – пытливый взгляд скользнул по безымянному пальцу, свободному от кольца. Изучил черты лица. Девушка безусловно молода, но явно преодолела тот возрастной рубеж, когда родители вправе ограничивать круг общения своей принцессы.

- Звучит глупо, конечно, - кровь вскипела у самых щек, выкрасив благородную белизну плебейским румянцем.

- Скорее печально, - в любой другой ситуации эта добрая улыбка разбила бы вдребезги все доводы рассудка. Но Андромеда не принадлежит этому городу. А значит простые радости короткой прогулки в компании обаятельного джентльмена не для неё. – Так как же мне поступить, Энди? Я очень хочу увидеть вас вновь. Но не желаю начинать наше общение с испорченных отношений с мистером…?

- Уайтом, - обреченная ложь способна разрушить волшебство момента. Но Теодор лишь кивнул удовлетворенно. Склонил голову набок в ожидании ответа. Единожды искаженная правда тянет за собой вереницу вранья, из которого уже не выпутаться. – Может быть, я загляну к вам в офис в обеденный перерыв? Попрошу пригласить в приемную Теодора Тонкса, и мы пройдёмся по парку?

- Звучит чудесно, - в серых глазах блестят искорки недоверия. – Я хочу верить, вы сдержите слово. Праздновать Рождество обманутым в лучших чувствах – перспектива сомнительная.

- Я не давала слова, - лукавая улыбка зарождается в самом уголке губ и расцветает на лице нежным флиртом. – Я лишь озвучила возможность.

- Весьма желанную возможность, прошу отметить, - крепкая мужская ладонь раскрыта. Словно по мановению волшебной палочки небо вспороло тучи, нетерпеливо нависшие над городом. Хрупкая первая снежинка коснулась кончика пальца и растаяла, не оставив следа. Андромеда послушно вложила свою тонкую руку в его – теплую и надежную. Губы невесомо прижались к нежной коже в знак прощания. В знак ожидания новой встречи.

Натянув шапку до самых бровей, Блэк зашагала прочь. Мимо чужих домов и палисадников. Мимо заборов и почтовых ящиков. Ощущая идеально прямой спиной заинтересованный взгляд Теодора.

Отбросив крамольное желание проследить за девушкой, патрульный опустил голову в попытке укрыть подбородок от ветра невысоким воротником. Яркое пятно у самой решетки водостока – в паре шагов от места падения загадочной красавицы - уже припорошил усиливающийся с каждой минутой снег. Но цветочный узор всё ещё выделялся на серой земле, и Теодор подобрал вещицу.

- Энди! – он окликнул её. Достаточно громко, чтобы полагать, что она слышит. Не достаточно настойчиво, чтобы надеяться на её возвращение. Тонкий силуэт удалялся. Таял в мареве мельтешащих снежинок.

Не совладав с любопытством, Теодор раскрыл сверток и с изумлением уставился на осколок серебристого цвета. Не больше спичечного коробка по размеру. Мусор, да и только.

Сам не зная почему, молодой человек вновь спрятал находку в кусок ткани и машинально опустил в карман потертой куртки.

Комментарий к Глава 7. Волшебница

В моих планах - успеть написать рождественскую главу до нового года. Забегая вперёд, сообщу, что планируется грандиозная вечеринка. Список гостей пока на утверждении, и потому мне было бы крайне интересно узнать, кого из персонажей вы желали бы увидеть на этом празднике:)

========== Глава 8. Снежный сочельник ==========

К дому Марлин тянулись дорожки следов. Больших и маленьких. Узорчатых и ребристых. Не прекращающийся с самого утра снегопад застилал их бархатным холодным покрывалом. Но прибывали новые гости, нарушая вновь и вновь безупречную гладкость. Все они желали праздника – громкого, веселого и уютного. Ждали чудес – тайно и открыто, отчаянно и нетерпеливо. В этом Джеймсу и виделась суть Рождества. В возможности разделить со всеми людьми планеты чаяния, предвкушение и восторг. Ощутить украденное волшебство в мерцании свечей на каминной полке. В перезвоне старинных колокольчиков и шаров, зацепившихся тонкими лентами за игольчатые ветви. В близости родных и друзей. В белых хлопьях, таящих на лице, пока загадывается самое важное в году желание.

- Мне не хватает гирлянд, - Поттер задумчиво уставился на елку, украшенную аляписто и старомодно.

- Как может не хватать того, к чему даже привыкнуть не успел? – хмыкнула Марлин, поправляя на фуршетном столе бронзовый подсвечник. Его массивное основание окаймляли позолоченные шишки, шарики хлопка и крошечные сосновые лапки. – Сколько празднований Рождества ты помнишь до конца «света»?

- По меньшей мере, одно, - он придирчиво склонил голову на бок, рассматривая дюжины свечей, расставленных по периметру комнаты. – И оно было прекрасно.

В дверь постучали. Сперва робко, затем требовательно и нетерпеливо. Марлин тяжело вздохнула. Вся эта вечеринка с толпой знакомых и незнакомых людей не приносила девушке ни капли удовольствия. Гомон, смех над глупыми шутками, пролитое на ковер вино – в гробу она видала такие праздники. Но с Джеймсом разве поспоришь? Упрямее него разве что лесной олень в попытке сбить соперника раскидистыми рогами.

Оправила черное платье, не привычно льнущее к ногам. Одеяние норовило то и дело поползти вверх по бедрам. Открывало больший пласт бледной кожи, чем допускала нравственность Марлин. Казалось бы, ничего особенного. Скромный вырез лодочкой, длинные рукава, простая плотная ткань. Но когда твой ежедневный гардероб – сплошь брюки, чувствуешь себя, точно всвадебном платье со шлейфом длиной в целый путь к алтарю.

Протиснувшись меж хохочущих патрульных, Джеймс и Марлин добрались до прихожей. На крыльце переминалась с ноги на ногу замерзшая Лили. Её легкая шубка едва ли подходила для длительной прогулки, а кудрявую голову успела покрыть снежная шапка. Северус за её спиной флегматично рассматривал плеяду кашпо с вялыми растениями. Встретившись взглядом с соперником, он нахмурился. Схватил Лили за руку, запоздало помечая свою территорию. Свою собственность.

- Заходите скорее, - радушно распахнул дверь Поттер. Пропустил опаздывающих гостей в тепло дома. Небрежным движением поправил на переносице очки в толстой оправе. Галантно улыбнулся, с кошачьей грацией пробираясь за спину Эванс. – Позволь я помогу тебе раздеться.

- Я и сам в состоянии помочь раздеться своей девушке, - Северус решительно потянулся к намокшей шубке. Уперся в выставленную молниеносно ладонь Джеймса.

- Это мой дом и моя привилегия – помогать гостям раздеться.

- Вообще-то, это мой дом, - со скучающим видом поправила МакКиннон, накручивая на палец локон.

- Ты тоже хочешь меня раздеть? – хмыкнула Лили.

Все четверо неловко замолчали. Северус беззастенчиво рассматривал неброский интерьер дома МакКиннонов. Хотел бы он, чтобы вход в его собственное жилище хоть немного походил на это место. Или на просторный холл Эвансов. На что угодно, лишь бы не видеть пустые бутылки, разбросанные отцом. Следы его ярости на драных обоях. Затрапезную куртку матери на вечно отваливающемся крючке.

Кто-то из братьев Пруэттов взорвал посреди гостиной хлопушку. Разноцветное конфетти усеяло пол, сорвав с губ Марлин ещё один тяжкий вздох. Убирать последствия чужих забав без магии – не самое праздничное занятие.

Карадок Дирборн походил на одичалого лесоруба с отросшей до груди бородой. Он погнался за какой-то блондинкой с зажатым в руке бокалом бурбона. Та, хихикая, пряталась за спины других гостей. Её соблазнительная улыбка растаяла на малиновых губах, когда кто-то некстати выставил вперед ногу. Карадок споткнулся, и жидкость с резким спиртовым запахом оказалась точно в зоне декольте алого платья.

Эммелина Вэнс принимала одну кокетливую позу за другой. Словно проштудировала охапку глянцевых журналов накануне праздника. Как поставить руку, чтобы локоть казался острее. Как склонить голову, чтобы подчеркнуть изгиб шеи. Как приосаниться, чтобы сделать талию тоньше. Она привела с собой парня, с которым бегала на свидания чуть больше месяца.

МакКиннон старалась не рассматривать его. Но взгляд то и дело устремлялся предательски к глубоким шрамам, исполосовавшим приятное лицо. Впрочем, гость и не думал стесняться своего изъяна. Стянул волосы в небрежный хвост на макушке. Ни прядки не оставил, чтобы прикрыть высокий лоб. Расхохотался звонко и беззаботно, так что несколько пар оглянулись выяснить, что за шутка такая кого-то развеселила. Закружил Эммелину в вычурном па. На зависть заскучавшим без танцев девушкам.

Едва Марлин и Джеймс столкнули бокалы, намереваясь выпить за крепкую дружбу длиною в долгие годы, в дверь вновь постучали. На этот раз появилась единственная гостья, приглашенная лично хозяйкой дома. Она смущенно переступила порог. Стряхнула снег с черных ботинок, гротескно больших на фоне столь тонких щиколоток. Робко протянула Джеймсу куртку, оставшись в мешковатом платье.

- Девчушка из темницы? – Поттер изогнул бровь, непонимающе взглянув на МакКиннон.

- Я её пригласила, - пожала плечами та. Словно имела обыкновение звать едва знакомых людей в свой дом.

- Ты по своей инициативе пригласила на вечеринку девчушку из темницы? – Джеймс прикрыл ладонью рот в напускном ироничном изумлении.

- Она мне понравилась, - пояснение простое и будто бы не совместимое с той Марлин, которую он знает почти с рождения.

- Тебе понравился человек? Живой человек, который дышит, ходит, разговаривает и, Мерлин упаси, имеет свою точку зрения по какому-нибудь вопросу? – руки прижаты к груди в пародии на сердечный приступ.

- Она не болтлива, рассудительна и, помимо всего прочего, одна из нас, - МакКиннон будто нарочно не обращала внимания на импровизированный спектакль друга.

- Я всё ещё здесь, - усмехнулась гостья, устав переводить взгляд с одного на другую. Протянула Джеймсу тонкую ладонь, - Доркас – звучит короче и проще, чем «девчушка из темницы».

Оказавшись в гостиной, Медоуз восторженно огляделась. Пять лет заточения – и вот, она будто бы возвращается к нормальной жизни. Пара бокалов алкоголя, и можно даже потанцевать. Или познакомиться с одним из патрульных. Её старые приятели давно живут своей жизнью. Рады, конечно, её спасению. Но о чём говорить с девчонкой, сидевшей взаперти, общаясь лишь с психопатом? Об инквизиционных пытках? О коже, которая больше никогда не обретет былую гладкость и нежность? О неработающих проводниках магии?

Она украдкой рассматривала гостей, когда к столу с закусками приблизилась красивая пара. Девушке Доркас теперь не чета. Куда её болезненной худобе до соблазнительных изгибов? А её наряд – разве может он сравниться с прекрасным жемчужным шелком, облегающим тело? Волосы у незнакомки – точно крыло ворона. Яркие и блестящие. А Доркас час потратила на попытку замаскировать седину нелепыми заколками.

Что до него – глупо было ожидать, что лидер уличной банды сохранит верность исчезнувшей бесследно подружке. Он почти не изменился. Только жестокости в глазах прибавилось, да мышцы окрепли. Играют теперь под безупречно выглаженной рубашкой. Раньше не вылезал из футболок да свитеров, а тут элегантности захотелось.

- Ты? – он замер, ощутив на себе пристальный взгляд. Отступил на шаг от нахмурившейся спутницы. Рывком преодолел разделявшее их с Доркас расстояние. Уставился недоверчиво. Протянул руку, дотронувшись до плеча, будто проверяя, не мираж ли перед ним.

- Здравствуй, Ремус, - в уголке губ вежливая улыбка, но глаза серьезны.

- Доркас, но как? Откуда ты…, - не в силах закончить мысль, сгреб хрупкое тело в объятия. Раненая рука ещё болит. Но боль эта не сравнится с болью потери любимого человека. Родители уверяли его, что в пятнадцать лет и речи быть не может о сильных чувствах. Что забудется, пройдёт, сотрётся из памяти. Не забылось и не стерлось, вопреки бесконечным попыткам найти замену.

- Долгая история, - вытащившие её из плена патрульные смотрят во все глаза. Впрочем, как и другие гости.

- Ремус, представишь нас? – рука брюнетки властно обвила его плечи.

- Доркас, это Эммелина. Эммелина, это Доркас, - пробормотал он скороговоркой, ощущая, как её вспыхнувший было взгляд обретает ледяную пустоту. – Эм, Доркас моя давняя подруга. Мы не виделись много лет, и я хотел бы…

- Не стоит, - вскинутая ладонь и тон, не терпящий возражений. – Не хочу рушить ваши планы.

- Не глупи, - нахмурился, потянулся, чтобы поймать дрожащую ладошку. Спрятать в своих руках, согреть, увести прочь от толпы.

- Если захочешь поговорить, на этот раз сможешь найти меня без труда, - чужое любопытство для неё, словно тиски. Комната сужается. Стены прилипают к телу, сдавливают грудную клетку, и дышать становится почти нечем.

- Вот и славно, - Эммелине не терпится уйти подальше. Это тоненькое невзрачное создание для неё не угроза, само собой. Но досадное недоразумение.

- Увидимся, - устраивать сцену у Ремуса желания нет. А упрямство Медоуз безусловно приведет к драматическому всплеску эмоций с обеих сторон, если немедленно не прекратить разговор. Пусть даже вопреки нестерпимому желанию никогда больше не отпускать её.

Теперь Ремус рассеян, и вся эта рождественская мишура, толпа незнакомцев, вычурный наряд Эммелины не приносят ничего, кроме раздражения. Задел по неосторожности рыжеволосую девчонку. Грубо и, наверно, болезненно. Та ойкнула от неожиданности, но сдержала хлесткое словцо, скользнув взглядом по шрамам. Пусть её молчание будет следствием страха, а не жалости. Иначе, совсем тошно.

- У тебя есть какой-нибудь сироп? – потирая плечо, Лили заглянула в кухню. Сделала несколько нерешительных шагов к МакКиннон. Та одним глотком осушила бокал джина из отцовских запасов. На губах остался терпкий привкус хвои и можжевельника. – Клубничный или апельсиновый? Хочу сделать себе коктейль.

- Я похожа на человека, который варит сиропы? – брови медленно приподнялись в искреннем недоумении.

- Нет, - смешок вышел сухим и сдержанным. – Я тебе не нравлюсь, верно?

- Как мне кажется, это взаимно, - ладони легли на прохладную столешницу, укрывая от чужого любопытства старую фотографию. Для выяснения отношений с сумасбродной девчонкой алкоголя в крови явно не достаточно.

- Не совсем так, - Лили недовольно поджала губы. Села без спроса на свободный стул. Точно напротив патрульной. Та явно не боится смотреть в глаза, но не очень-то любит долгий зрительный контакт. – Я злилась на тебя. На всех вас. Потому что поиски сестры не приносили результатов. А она очень дорога мне, понимаешь? У тебя есть братья или сестры?

- Нет, - рыжеволосую, наверняка, не удовлетворит такая краткость.

- Тогда представь, что пропал твой отец, или мама исчезла. Тебе страшно, одиноко, больно. Но никто ничего не делает. Никто не отвечает на твои вопросы. Ведут себя с тобой так, словно ты малявка или глупышка, - Лили осеклась, заметив, как жесткое лицо Марлин смягчается в гримасе глубокой печали. – Прости, я что-то не то сказала?

- Напротив. Описала все очень емко и точно, - в усмешке нет привычного сарказма. Только усталость.

- Ты потеряла родителей? – тихий сочувственный шепот, от которого почему-то даже не тошно. Тревожно затрепетало пламя свечи на подоконнике.

- Нет, - МакКиннон нахмурилась, словно одно только напрашивающееся предположение такого рода вывело её из себя. Говорить об истинном положении дел всё ещё тяжело, словно только вчера обшаривали дом патрульные. Словно надежда ещё не сгорела дотла в веренице долгих тоскливых ночей.

- Прости, их нет дома, ты сидишь грустная, и я подумала… - оправдание прозвучало сбивчиво и сумбурно.

- Во-первых, я не грустная. Во-вторых, мои родители – во Франции с очередной дипломатической миссией. Они пытаются наладить взаимодействие между государствами в отсутствие привычных средств связи, - кулак уперся в подбородок, сминая гладкую кожу, отчего губы стали казаться недружелюбно сжатыми. В глазах собралась блестящая влага, но слезы не выступили. Не покатились по щекам. – Моя бабушка пропала в сочельник.

- Что с ней случилось? – Лили протянула руку в попытке накрыть ладонь патрульной, но та отшатнулась. Оставила на столе черно-белое изображение. У статной женщины родинка над верхней губой, а лицо не старухи, но умудренной опытом дамы. Строгой, но ласковой. В объектив она не смотрит. Любящий взгляд прикован к макушке хохочущей девочки-подростка. Неужели Марлин способна так заливаться смехом?

- Не хочу об этом говорить, - МакКиннон рывком поднялась со стула. Подхватила снимок. Спрятала в ближайший ящик, прикрыв льняным полотенцем с сентиментальным рождественским рисунком.

- Я просто хотела сказать, что очень благодарна тебе. Если бы не вы с Джеймсом, Петуния никогда не вернулась домой, - взгляд серьезный и искренний. Но Марлин привыкла искать в чужих действиях скрытый смысл. Доверять другим – целое искусство, которым она не владеет.

- Что ты хочешь узнать о нём? – потёрла глаза тыльной стороной ладони. Уперла руки в тонкую талию. В этом платье патрульная такая женственная, что даже не верится. – Ты же за этим пришла?

- От тебя ничего не утаишь, да? – если МакКиннон проще отрешиться от болезненных воспоминаний, демонстрируя грубую проницательность, пусть так. – Он с кем-нибудь встречается?

- Будь у него девушка, она бы присутствовала на вечеринке, - снисходительный, почти нежный тон – лучший ответ на глупый вопрос.

- А семья?

- У Поттера чудесные родители. Заботливые и понимающие. Состоятельные, даже по меркам современного мира, если тебя это интересует, - несерьезная усмешка тронула губы. При всех раздражающих качествах собеседницы, в меркантильности МакКиннон её не подозревала.

- А про меня он что-нибудь говорил?

- А что бы ты хотела услышать? – строго, будто Марлин столетний профессор естественных наук, а Лили – несообразительная ученица. – Он отправился на поиски твоей сестры, не раздумывая о возможных рисках ни секунды. Пригласил тебя вместе отпраздновать Рождество. Весь вечер глаз с тебя не сводит, хотя давно мог бы уединиться где-нибудь наверху с третью здесь присутствующих девушек.

- Звучит так, будто я ему и в самом деле нравлюсь, - Эванс расплылась в мечтательной улыбке.

- Он славный парень, Лили, - МакКиннон вздохнула и бесхитростно посмотрела на собеседницу. – Добрый и честный. Может быть, немного заносчивый. Но друга лучше и надежнее него нельзя даже вообразить. Не играй с ним. Если ты не намерена разрывать отношения с тем надменным типом, что раскритиковал мою стряпню, скажи об этом прямо.

- Это не просто, знаешь ли. Мы вместе столько, сколько я себя помню. Но Джеймс…я никогда не чувствовала к Северусу того, что чувствую к Джеймсу, - Лили уронила голову на руки и тихо застонала.

- Мы же спасли твою сестру, или я что-то путаю? – в напускной задумчивости ясно слышится подвох. – Обсуждай свои внутренние терзания с ней, а не со мной.

- Думаю, мы станем подругами, - игнорирование иронии звучит нелепо и непосредственно, но уголок губ МакКиннон невольно дернулся в улыбке.

- Мне не нужны подруги.

- Если я выберу Джеймса, у тебя не останется выбора, - Лили решительно поднялась со стула. Плеснула в пустой бокал Марлин немного джина из пузатой бутылки. Выпила крепкий напиток, не поморщившись. Взглянула искоса лукаво и любопытно. – А что у тебя с тем парнем из заброшенной психушки?

- Ни-че-го, - по слогам отчеканила МакКиннон. Раздраженно закатила глаза. Напоминание о Блэке едва сказалось благотворно на и без того скверном настроении. Он не появлялся уже несколько недель, обманув все тайные ожидания. – Если хочешь быть моим другом, оставь меня в покое.

- Ладно, - Лили непринужденно рассмеялась. Будто диалог их походил на милые сплетни в стенах женской спальни какой-нибудь закрытой школы. Послушно повернула дверную ручку и, обернувшись, шепнула, - счастливого Рождества, Марлин.

- Счастливого Рождества, - ленивый взмах рукой, а по душе разливается странное тепло. Такое, что не хочется больше сидеть в одиночестве и давиться джином. Выждать пару минут и – нет, не участвовать, конечно, в общем безумии – но наблюдать. И, может быть, даже улыбаться.

- Хочу танцевать, - Эммелина требовательно хлопнула в ладоши. Отвернулась на мгновение от Ремуса, лишь чтобы взглянуть кокетливо из-под трепещущих ресниц на Поттера. – Спой что-нибудь праздничное, Джимми.

- Я бы тоже послушала, - Лили, прежде увлеченно беседовавшая о чем-то с братьями Пруэттами, осеклась на полуслове. Скрестила на груди веснушчатые руки. Северус был равнодушен к музыке. И уж точно не демонстрировал свои вокальные способности на публике. Но Лили с раннего детства питала ко всяким проявлениям мелодичности особую нежность. Будь то старые джазовые пластинки отца, мамины колыбельные или музыкальные шкатулки.

- Разве это не патефон? – Северус кивком головы раздраженно указал на механический проигрыватель. Недобро усмехнулся, подмечая восторженное любопытство своей спутницы. – К чему самодеятельность? Патефоны работают без электричества. Приводом служит пружинный двигатель…

- It came upon the midnight clear, that glorious song of old, - оборвав лекцию хмурого парня об устройстве патефонов, Джеймс любовно перебрал пальцами гитарные струны и запел. Голос его – грудной и звучный – наполнял многолюдную комнату атмосферой истинного чуда. Сродни тому, о котором и были строки традиционного рождественского гимна.

Изумрудные глаза Лили неотрывно следили за руками Джеймса, ласкающими гитару. Ягодные губы шевелились в унисон отзвучавшему тексту. Её тело плавно покачивалось в такт музыке. Лицо выражало благостное спокойствие и вдохновленность, но сердце – огромное, распахнутое для всякого доброго самаритянина сердце Лили Эванс – билось так отчаянно и яростно, что норовило выпрыгнуть из груди. Одной лишь песни, исполненной столь искусно, было достаточно, чтобы потерять голову. Но вокал – лишь малая часть арсенала обольщения Джеймса Поттера. Прядь воздушных смоляных волос небрежно упала на глаза. Размашистые ключицы выступают под просторным черным джемпером с каждым аккордом. Девушки смотрят с восторгом и надеждой, а для него словно не существует никого, кроме Эванс.

- Потанцуешь со мной? – Бенджи Фенвик решительно предложил Марлин руку. Не дожидаясь отказа, притянул к себе и закружил по залу. Искусно обогнул уставленный яствами стол. Приблизился к камину, изучая напряженное девичье лицо в свете мягкого пламени. Ослабил напор. Сбавил скорость, мерно покачиваясь в самом центре.

Рука его покоилась на пояснице Марлин чужеродно и тяжело. Чем дольше длился танец, тем крепчало навязчивое желание высвободиться. Сбросить с себя груз вынужденного прикосновения. Пройтись ногтями по зудящей под его пальцами коже.

Через его плечо она устремила взгляд в окно. Падал снег. Пушистые хлопья льнули к стеклам, слипались в единый пласт на лужайке подле крыльца, кружили белыми мотыльками в бархатной темноте зимней ночи. В этом снегопаде было куда больше духа Рождества, нежели в целом вечере.

За окном мелькнула тень. Марлин нахмурилась. Сощурила глаза, силясь разглядеть, кто блуждает подле её дома, но внутрь не просится. В глубине души она, конечно же, знала ответ. Пожалуй, даже ждала этого гостя. Единственного из всех. Но он, в отличие от других – шумных и надоедливых – не постучал в дверь. Развернулся, и зашагал прочь.

- Извини, мне нужно отойти, - Марлин отстранилась и прямо посмотрела Фенвику в глаза. Неплохой парень, в общем и целом. Не слишком говорливый, достаточно смелый и в меру обаятельный. Но прижиматься к его груди, подтрунивать над ним, промокать травяной настойкой раны девушке не то что бы не хотелось – просто было не интересно.

- Что ж, попытаться стоило, - разочарованная улыбка на растянутых с усилием губах.

- Сделай мне одолжение, Бенджи, - торопливая, виноватая, неловкая фраза. Марлин – кто угодно, но не мастер общения. Сочувственный взгляд устремился к Доркас, одиноко топтавшейся в самом темном углу комнаты. В руках бокал с янтарным напитком – то возьмется за тонкую ножку, то обхватит ладонями стекло, то пригубит, сделав скупой глоток. – Потанцуй с этой девушкой. Мне кажется, ей очень грустно.

- Если это тебя порадует, - послушный кивок. Развернулся на пятках и поймал потухший взгляд тоненькой брюнетки. Сколько ей лет-то? Лицо школьницы, а седина у висков почти старческая.

МакКиннон спешно вышла в коридор. Скинула домашние туфли. Сунула ноги в широкие сапоги, не тратя времени на шнуровку. Накинула поверх платья чью-то куртку – ту, что висела поверх прочих на одном из крючков. Лишь наблюдательный Джеймс проследил за ней взглядом. Улыбнулся понимающе и ласково. Ударил по струнам, завершая свою песню.

- Блэк! – снежинки оплели зимним узором распущенные волосы. Воздух мягкий и будто бы даже теплый – ни ветра, ни щиплющего голые щеки морозца. – Блэк, да подожди же ты!

В сугроб у крыльца брошен букет из еловых лап. Сорвалась и утонула в снегу миниатюрная шишка – чешуйки плотные, ещё не раскрывшиеся. Меж иголок белеют набухшие пузырьки омелы. Стянуты грубой бечевкой палочки корицы. Багряные листья дикого молочая рождественской звездой венчают композицию.

- Сириус! – Марлин перешла на бег. Ноги проваливаются в снег. Ещё немного, и чулки станут отвратительно мокрыми.

Он позволил догнать себя у самой кромки поля. Бледный нос раскраснелся от мороза. На длинных ресницах – кайма нежных снежинок, словно он - Санта-Клаус какой-то, а не бывший волшебник. Во взгляде столько деланного равнодушия, что впору кричать в голос «не верю!».

- Что не поздоровался? – усмешка должна бы подчеркнуть весь абсурд ситуации, но выходит растерянной и почти жалкой. – Обиделся, что у меня вечеринка?

- Ещё чего, - его тон холоднее льда, сковавшего лужи. Глаза – не серебро, а ртуть. Вдохнешь судорожно, съежившись под тяжелым взглядом, и легкие наполнены ядом. – Просто я полагал, что Рождество ты предпочитаешь праздновать в одиночестве. Надеть удобную пижаму, - облегающее платье из жесткой ткани, конечно, не укрылось от пристального внимания. – Уставиться в камин, попивая что-нибудь крепкое и неразбавленное.

- Звучит заманчиво, - примирительная улыбка зарождается в уголках губ.

- С кем танцевала? – истинная причина недовольства прорывается сквозь толщу театрального спокойствия быстрее, чем хотелось бы Блэку.

- Просто парень с работы, - помучить его уклончивыми ответами почему-то кажется отвратительной идеей. Может быть, оттого что в голове ещё звучит светлая песня Джеймса. Или дело в том, что идёт снег, и хочется чудес, а не словесных баталий. А может быть причина в тоске, что читается в глубине его глаз вопреки разыгранному спектаклю.

- Застегнись, замерзнешь, - ледники беспочвенной ревности тают, и градиентный переход от равнодушия к заботе почти красив.

- Мне стоит вернуться в дом, - в окнах за спиной движутся силуэты, выхваченные из темноты пламенем сотни свечей. – Если меня хватятся, пойдут искать и могут наткнуться на тебя. Не все патрульные так толерантны, как мы с Поттером.

- В таком случае, счастливого Рождества, - кривая ухмылка. Обветренные руки опущены в карманы. Насвистывая что-то о колокольчиках, можно уходить в темноту. Только вот ноги не исполняют приказы головы. Носки ботинок в дюйме от сапог МакКиннон. Её тощие щиколотки торчат нелепыми жердями из расхлябанных голенищ. На черных чулках зацепка ползет вверх по бедру, оставляя стрелку бледной кожи.

- Хочешь остаться сегодня? – предложение рвется из гортани до того, как происходит осмысление последствий. Остается устало прикрыть глаза, чтобы не видеть, как самодовольство расстилается по лицу, выбивая на щеках аккуратные ямочки. Собирая тонкие морщинки у крыльев носа. Растягивая на губах победную улыбку.

- Не в счет той услуги? – лукавый прищур.

- Не в счет, - обреченный кивок скрывает нахлынувшее облегчение, и оба плечом к плечу направляются к дому. Незамедлительно следует поспешная поправка, необходимая для удержания самооценки на должном уровне, - только не надумывай лишнего. Это ничего не значит.

- Ну конечно же, ничего, - тихая усмешка в поднятый воротник, и пальцы молодых людей сплетаются сами собой. Не то она инстинктивно потянулась к теплой руке, не то он взял, наконец, то, за чем пришёл.

– Это окно моей спальни, - насмешливость вновь овладела интонациями МакКиннон. Указательный палец взмыл к черному квадрату на втором этаже. - Полагаю, лазать по деревьям ты умеешь.

- Туше, - Блэк вскинул ладони и рассмеялся хрипловатым лающим смехом. Он выбрал для неё самый сложный путь из своей комнаты, в надежде задержать на пару мгновений. Она для него - самый сложный путь внутрь.

- Через несколько минут я буду наверху. И ещё, - оборот через плечо. Так лучше видно, что волосы длинные и густые. - Подбери свой веник и подари его, как полагается.

Пробравшись в дом, Марлин рывком скинула куртку, отбросила подальше от прохода сапоги – ненароком кто споткнется в темноте, а ей потом ссадины да синяки залечивать. Крадучись, направилась к лестнице на второй этаж. Вздрогнула всем телом, когда тяжелая ладонь опустилась на плечо, и раздалось недовольное цоканье языком.

- Далеко собралась? – Джеймс широко улыбнулся и выжидающе скрестил руки на груди.

- Голова разболелась. Лягу пораньше, но вы веселитесь, - неумелая ложь уж точно не обманет мастера игры словами.

- Если бы твоя медовая головка и впрямь разболелась, все эти веселые ребята уже мяли бы снег под окнами, умоляя забрать хотя бы собственные куртки, - преувеличение, конечно. Но весьма не далекое от истины. – Впрочем, дело твое. Я бы, конечно, выпил с тобой той наливки, что делает отец Пруэттов. За святой вечер, ангелов, что хранят нас, гармонию – за что там ещё полагается поднимать бокал? Но не стану испытывать твое терпение. Счастливого Рождества, дружище.

- Счастливого Рождества, Поттер, - МакКиннон хлопнула его по плечу. Успела преодолеть несколько ступеней, когда тот вновь окликнул, ехидно ухмыляясь.

- Эй, Маки. Не могу не отметить, что черный тебе идёт*, - двусмысленная фраза обожгла щеки румянцем. Не то платье похвалил. Не то намекнул на этимологию фамилии непрощенного.

Довольный собой Поттер поспешил вернуться туда, где Лили беззаботно смеялась в компании его друзей. Так, словно знала их всю жизнь. Словно и сама принадлежала к разношерстному сообществу бывших волшебников. Тонкая легкая притягательная Лили в роскошном зеленом платье, обнажающем россыпь родинок на острых лопатках.

- Можно с тобой поговорить? – Тонкс оттолкнулся от стены, возле которой ожидал Джеймса. Он почти не слушал его болтовню с МакКиннон. Пытался вновь и вновь сформулировать свой вопрос так, чтобы не показаться безумным чудаком.

- Что такое, Тедди? – Поттер ободряюще улыбнулся приятелю. Настроение его улучшалось с каждой минутой. Даже Марлин, его хмурая сестренка по духу, очевидно, не одна в этот вечер. А ему осталось спеть пару песен, и рыжеволосая девчонка, наверняка, отвергнет своего крючконосого ухажера.

- Мне бы не хотелось, чтобы нас кто-то услышал, - Тед неуютно огляделся по сторонам. Джеймс подтолкнул его к темной комнате, служившей когда-то рабочим кабинетом мистера МакКиннона. Тихо притворил за собой дверь. Приподнял брови, заинтригованный таинственностью обычно простодушного паренька из соседнего отдела.

- О чём ты хочешь поговорить?

- В Самайн ты рассказывал сказку о волшебниках. О волшебстве, запертом в чашу, - привыкающие к мраку глаза Джеймса сфокусировались на напряженном лице Тонкса. – Где ты её услышал?

- Если хочешь поговорить о сказках, выбери другой вечер. В гостиной меня ждёт зеленоглазое чудо, которое того и гляди утащит домой хмурый тип с сальными волосами, - Поттер нервно взъерошил вихры на макушке, предвкушая, что за вопросом Теда кроется нечто большее, нежели праздное любопытство.

- Ну, хорошо. Ты же знаешь, что в управлении ходят разные слухи о вашем отделе. Кто-то считает, что вы – охотники на нечисть. Кто-то утверждает, что вам и самим не чужды сверхъестественные способности. Я долгое время относился к этим пересудам скептически, - Тед поджал губы, силясь подобрать уместные слова. – Но кое-что случилось. И мне не с кем посоветоваться, кроме тебя.

- Продолжай, - голос предательски сел. Мало Джеймсу было одной любопытной Лили. Теперь и Тонкс вздумал болтать о магии.

- Несколько недель назад я нашёл одну вещицу. Кажется, её обронила девушка, с которой я познакомился, - на дрожащей ладони оказался маленький сверток. После недолгой борьбы крепкий узелок развязан. На цветочном узоре тускло мерцает небольшой осколок.

- У этой истории должно быть фееричное продолжение, или я разочаруюсь, - находка другого патрульного вызывает лишь скепсис, а значит можно позволить себе мрачную иронию.

- О, поверь мне, это и впрямь феерия, - прошептал Тонкс. Чуть сжал вещицу, от чего края впились в кожу, оставляя красные следы. Уставился, прищурившись, на толстую свечу у края дубового письменного стола. Надсадно выдохнул, словно силился поднять нечто крайне тяжелое.

Слабый язычок пламени заплясал на столешнице в десятке дюймов от свечи. Нежный и крошечный. Возникший из ниоткуда, но абсолютно реальный. Сквозняк из приоткрывшейся двери потушил огонек, не позволяя разразиться пожару. Тед помотал головой, удивляясь в очередной раз свершившемуся чуду.

- Мерлинова борода, - протянул Джеймс, позабыв статут о секретности и достойное зависти самообладание. Тяжело привалился к стене, не в силах оторвать взгляд от невзрачного осколка. – Это же чертов кусок чаши Хаффлпафф.

* на родном языке наших героев фраза бы звучала интереснее. «Black suits you» можно перевести как «тебе идёт чёрный» или же как «Блэк тебе подходит». Какой из вариантов имел в виду Джеймс – решать вам:)

Комментарий к Глава 8. Снежный сочельник

Мои дорогие читатели, я очень хотела успеть написать эта главу до Нового Года, чтобы подарить вам немного праздничной атмосферы в этой, в общем-то, мрачноватой истории:) хочу пожелать, чтобы в новом году все ваши шалости удавались на 100%, а каникулы прошли в компании тех, с кем хочется свернуться клубочком под уютным пледом и/или ввязаться в немыслимые приключения:)

Спасибо, что читаете. Спасибо, что делитесь мнениями. Для всякого автора (пусть даже это просто фикрайтер-самоучка) отзывы очень важны.

Отдельная и совершенно особенная благодарность - Catherine Wildfang. За увлекательные обсуждения, обмен теориями и догадками. Вдохновения в новом году и времени на воплощение в жизнь творческих идей:)

========== Глава 9. Дырявый котел ==========

Зима незаметно захватила лес в свой снежный плен. Непрощенные выглядывали из окон, неуютно поеживаясь. Свежего воздуха можно наглотаться, и впустив тот в комнату сквозь узкую щелочку. А за дверь ступишь – утонешь в сугробе. Рыхлая белая масса набьется в худые ботинки. Облепит ноги. Осыплется на голову с веток, одряхлевших под тяжестью ледяного наряда.

Сириус развалился в кресле у подоконника. Он лениво пробегал глазами пожелтевшие страницы «Портрета Дориана Грея». Старательно игнорировал призывные улыбки младшей дочери Ноттов. Небрежно отбрасывал со лба назойливую прядь. Сквозь искусные строки мастера пера беспощадно прорывались воспоминания о минувшем Сочельнике.

Казалось бы, получив желаемое, Блэк мог расслабиться. Вернуться в бренное существование на обочине жизни. Подтрунивать над Беллатрикс. Бродить бесцельно по заметенным снегом тропинкам. Спать до обеда на чужих скрипучих кроватях.

Но мысли о патрульной бессовестно сновали в голове. От одной только крошечной фантазии о запретной встрече по телу разливалось томительное предвкушение. Встряхнувшись, словно промокший до нитки пес, Блэк вновь и вновь запрещал себе думать о возможном продолжении. И дело было вовсе не в страхе перед установленными кем-то законами. Инфернальный ужас вселяла крепнущая привязанность, подчиняться которой юноша совершенно не желал.

- Сириус, мне нужно с тобой поговорить, - Андромеда замерла подле него. Гладкие руки покоились в складках строгого платья. Плечи гордо расправлены. На губах бесстрастная полуулыбка. Лишь глаза – глубокие темные глаза под завесой тяжелых век – напряженно исследовали его лицо, выдавая беспокойство.

- Я весь внимание, кузина, - Сириус чопорно опустил книгу на колени. Прочитал по губам короткое настойчивое: «Не здесь».

Для секретной беседы Блэки выбрали один из процедурных кабинетов, пришедших ныне в запустение. С подлокотников поломанного кресла свисали широкие кожаные ремни. Вдоль ребра опрокинутого столика тянулась липким кружевом паутина. Сквозь трещину грязного стекла доносились унылые завывания ветра. Начиналась метель.

- Что-то случилось? – Андромеда нервно кусала губы, и Сириус отбросил наигранно степенный тон. Теперь он глядел на сестру с искренним участием и интересом.

- В ту ночь, когда сбежала подопытная Лестрейнджа, - девушка прикрыла глаза, точно силилась вспомнить подробности, - ты же был с патрульными? Там в лесу?

- С чего ты взяла, что это были патрульные? – едва окрепшая дружелюбность рассеялась за долю секунды. Воинственно скрестив руки на груди, он прислонился к стене.

- Так я права? – требовательность распаляла любопытство и вместе с тем укрепляла потребность немедленно поставить собеседницу на место. Напомнить, что отвечая вопросом на вопрос, откровения не дождешься.

- Допустим, - Сириус терпеливо склонил голову на бок, словно желал вычитать мысли кузины по эмоциям. Гордо вскинутый подбородок – сомнение, просить ли о помощи. Глубокая морщинка над переносицей – груз волнений. Бегающие зрачки – попытка утаить что-то от него. Ограничиться полуправдой.

- Вы хорошо знакомы? Сможешь найти их в городе? – Андромеда принялась растирать холодные пальцы.

- Значит так, Энди. Или ты прямо говоришь, что тебе нужно, или я ухожу, - для большей убедительности Сириус отвернулся, и тотчас легкая, но твердая ладошка стиснула его плечо.

- Я кое-что потеряла, - каштановые локоны укрыли схваченное болезненным румянцем лицо. То, что копилось и множилось в одиноких раздумьях молодой аристократки долгие годы, выплеснулось на Блэка единым сбивчивым пассажем. Точно из буйной горной реки вылавливал он кусочки мозаики, позволявшей сложить цельную картинку.

Дамблдор – седой старик с коллекционных карточек. Осколок – проводник магии. Теодор Тонкс - человек, что мог по воле случая завладеть могущественным артефактом. Страх Андромеды самостоятельно соваться в офис патрульных (новую песочницу бывших мракоборцев).

Сириусу показалось, что за нежеланием кузины лично заниматься поиском Теодора кроется нечто куда более глубокое, чем опасение быть обнаруженной. Но поразмышлять о тонкой душевной организации молодой дамы можно в любое время, а волшебный осколок, надолго задержавшийся в неосторожных руках, способен наделать немало шума.

Менее чем через час, Блэк уже шагал в город, склонившись вперед всем корпусом, чтобы хоть как-то противостоять разбушевавшейся метели. Жестокие порывы ветра теснили его прочь. Мельтешащий снег лип к клочковатой опушке воротника, набивался в складки шарфа, вынуждал прикрывать то и дело глаза. Но Сириус не сбавлял темп.

Когда темнота укрыла безлюдные улицы плотным покрывалом, изрядно уставший от сложной дороги он безрадостно осмотрел лишенные света окна МакКиннон. Взобрался на крыльцо по обледенелым ступеням. Безнадежно ударил кулаком в дверь и, не расслышав торопливых шагов, приготовился ждать. Гудящие от напряжения ноги требовали немедленного покоя. Озноб пробирался под тяжелую куртку изнурительной дрожью. Чтобы чем-то себя занять, Сириус лепил крошечных снеговиков и выстраивал зимней армией на перилах.

- Твои визиты становятся слишком регулярными и оттого весьма навязчивыми. Я могла бы просто не пустить тебя в дом, - беззлобное ворчание раздалось совсем близко. Обернувшись, он, сам того не желая, улыбнулся слишком широко и приветливо. Блэки так улыбаются, разве что лишившись рассудка.

- Тогда я стоял бы под окнами, пока ты, измученная приступом совести, не выскочила на улицу с бутылкой брэнди из личных запасов мистера МакКиннона, чтобы согреть моё остывающее тело, - Поттер мечтательно усмехнулся, поддерживая подругу под локоть.

До того растянутые губы Сириуса сжались в тонкую неодобрительную нить. Он, конечно, уяснил для себя отсутствие интимной подоплеки в отношениях этих двоих. Но толика разочарования всё же кольнула в груди болезненно и тревожно.

Патрульные остановились у подножия лестницы, взирая удивленно на незваного гостя. Кустистые фигурные брови Джеймса дернулись вверх. Поправив на переносице запотевшие очки, он обернулся к подруге и проронил со смесью одобрения и иронии:

- Могла бы прямо сказать, что у тебя планы на вечер.

Лицо Марлин приобрело угрюмо-бесстрастное выражение. Сочельник и без того поставил её в тупик. Привитая сызмальства неприязнь к непрощенным диктовала: делай вид, что ничего не произошло, и порочная слабость со временем сотрется из памяти, будто и не случалась никогда. Мыло вытравит с простыней чужой запах. Кожа забудет вереницу прикосновений.

Только всё исполненное скверны предубеждение рассеивалось в грации Сириуса Блэка. Таяло на длинных волосах вместе с ломкими снежинками. Тонуло в его хриплом насмешливом шепоте, пробуждая в Марлин всё то, что она годами высмеивала в кисейных барышнях из окружения Джеймса. Буря внутренних противоречий была столь сильна, что справиться с ней в одиночку казалось непосильной задачей.

- Нет у меня никаких планов, - буркнула патрульная себе под нос и воззрилась исподлобья на Блэка.

- Хорошо, что ты здесь, - Сириус мгновенно оценил настроение девушки. Не удостоив её взглядом, он изобразил непринужденную улыбку и приблизился к Джеймсу. – Ты-то мне и нужен.

- Звучит так, будто мне стоит начать волноваться, - склонив голову на бок, тот оценивающе оглядел чистокровного паренька. По-хозяйски преодолел одним махом скользкие ступени. Привалился плечом к дверному косяку, ожидая, пока Марлин выудит из кармана ключи.

Деревянной походкой она вошла в темный холл. Педантично повесила мокрую от снега куртку на крючок. Зажгла свечи в промерзшей за целый день гостиной. Подбросила в топку камина пару бревен. Отодвинула воздушную заслонку, передернув плечами от громкого скрипа. Подхватив ветхий лист из стопки отцовской макулатуры, чиркнула спичкой по коробку. Поднесла завладевшее бумагой пламя к вытяжной трубе, пробивая холодный воздух. Бросила пару зажженных спичек в дровяную кладку. Опустилась удовлетворенно на ковер, наблюдая, как огонь с уютным треском охватывает рассохшееся дерево, наполняя комнату долгожданным теплом.

Сириус жадно наблюдал за её отточенными за годы, механическими движениями. Свободный джемпер сполз к локтю, обнажая жилистое предплечье. В разошедшейся на колене рваной полосе показалась заалевшая от мороза кожа. Отблески выкрасили белесую косу в цвет нечищеного золота. Гибкая спина напряжена.

- А ужин…- осекшись под тяжелым взглядом Марлин, Джеймс разочарованно замолчал.

- Оставить вас одних? – впервые с момента встречи она подняла на Сириуса глаза. Процедила вопрос с неподражаемой издевкой.

- Это не обязательно, - Блэк беззастенчиво пожал плечами. Из его желудка, едва ли довольного невнятной похлебкой, поданной к столу рано утром, донеслись вполне отчетливые бурлящие звуки.

С тяжким вздохом Марлин удалилась на кухню, не проронив ни слова. Поттер сверкнул глазами, но сдержал рвущуюся с губ остроту. Опустился на диван и хлопнул ладонью по выцветшей подушке подле себя, приглашая Сириуса располагаться поудобнее. Тот присел на подлокотник глубокого холщового кресла. Сцепил в замок тонкие ладони. Прочистил горло, собираясь с мыслями.

- Мне нужна твоя помощь, Поттер.

- Слушаю, Блэк.

- Моя кузина потеряла одну важную вещицу. Она полагает, что твой коллега мог найти её и забрать себе, - Сириус выдержал многозначительную паузу, ожидая реакции.

- Тяга нарушать закон у вас семейная, как я погляжу, – хмыкнул Джеймс. – И что же она делала в городе?

- Она не проявляла любопытства, повстречав нас в ту ночь в лесу, - защита семьи у Блэков на уровне инстинктов, не иначе. – Полагаю, мы можем ответить тем же?

- Я мог бы продолжать обмениваться с тобой недомолвками, - уперевшись локтями в расставленные колени, патрульный вздохнул. – Только вот, кажется, уже знаю, о чем пойдёт речь.

- Вот как, - парни, не мигая, уставились друг на друга. Каждому хотелось раскрыть как можно меньше карт, выведав притом всю информацию, которой уже располагает собеседник.

- Имя она тоже выдумала? Или её и впрямь зовут Энди? – помедлив, вымолвил Джеймс, внимательно изучая лицо Сириуса. Ожидая, что мимолетное движение брови подтвердит его догадку. Или блестящие в дрожащем свете свечей зрачки метнутся в сторону, выдавая намерение солгать. Но молодой человек лишь утвердительно кивнул.

- Тот патрульный – Тонкс, верно? – что-то рассказал тебе? – Сириус помедлил, прежде чем озвучить новый вопрос.

Андромеда не сомневалась в том, что её случайный знакомый от волшебства был далек так, как далеки стали теперь Блэки от фамильного гобелена или внушительного счета в Гринготтсе. Но правота её шла вразрез с осведомленностью Поттера. Окажись Теодор Тонкс маглом, неужели рассказал бы коллеге (пусть даже приятелю) о найденном случайно осколке?

- Рассказал, - кратко согласился Джеймс. Устав от напряженного витиеватого разговора, встряхнул головой. Озвучил своё предложение с едва уловимым нажимом: - Выкладывай, что ты знаешь о потере своей кузины. И мы вместе подумаем, что дальше делать.

- То есть рассчитывать, что ты поможешь просто вернуть вещь законной обладательнице, бесполезно? – Блэк усмехнулся. Откинулся на спинку дивана, наслаждаясь слабостью, что разлилась по изнуренным мышцам.

- Боюсь, что так.

Бесхитростная обезоруживающая улыбка, тяга разделить с кем-то новое и умопомрачительное знание или нежелание продолжать препиратьсясделали своё дело. Сириус вкратце изложил откровения кузины. Выжидающе посмотрел на патрульного. Тот, в свою очередь, вглядывался рассеянно в танец огня в топке камина. Он будто не сразу заметил наступившую тишину. Лишь спустя пару неловких мгновений окрикнул Марлин.

- Что? – она торопливо вышла из кухни. Откинула со лба отросшую челку, что выбилась из прически и обрамляла теперь лицо нежной волной. Плохо изобразила недоумение, будто и не подслушивала разговор мальчишек. Будто не старалась греметь посудой потише, чтобы не пропустить ни слова.

- Принеси его, - мягко попросил Джеймс.

- Идите к столу, - проронила Марлин. Гордо прошествовала к лестнице, не взглянув на Сириуса.

Ребят уговаривать дважды не требовалось. Вечно голодные – один, в силу неиссякаемой энергии, другой, ввиду скудности провианта непрощенных – они спешно устремились в кухню. Подгоняемые ароматом томленого мяса и специй, Поттер и Блэк уселись друг напротив друга. Не сдержали глумливых, но довольных улыбок. Синхронно потянулись к столовым приборам. Замерли, припомнив, что этикет диктует необходимость дождаться саму хозяйку дома.

- Ваш урчащий живот, господин Блэк, куда более эффективное средство получить угощение, нежели чем многолетняя дружба, - с деланной серьезностью изрек Джеймс.

- Мой живот будет рад послужить вам и впредь, мистер Поттер, - свесил голову в импровизированном поклоне Сириус.

- Так значит, ваши визиты в дом достопочтенного семейства МакКиннон имеют шансы обрести регулярный характер? – чайные глаза сузились в лукавые щелочки.

- Лишь в том случае, если регулярный характер моих визитов не нарушит душевный покой мисс МакКиннон, - едва Блэк успел договорить, рагу в его тарелке забурлило. Густой маслянистый бульон вспенился. Пузыри раздувались меж ломтиков баранины и овощей. Разлетались брызгами кипятка в опасной близости от недоуменного лица. Опадали на тирольскую клетчатую скатерть.

Марлин, застывшая до того в дверном проеме, одним размашистым шагом достигла стола. Разжала ладонь, выпуская маленький сверток на свободу. Отшатнулась, недоверчиво глядя в тарелку Сириуса. Рагу его вновь вернулось к обычному для горячего блюда состоянию. Ни пузырей, ни брызг, ни кипения. Лишь тушеные продукты, щедро приправленные перцем.

- Мерлиновы панталоны, - прошептал Сириус, переводя зачарованный взгляд с нахмурившейся МакКиннон на рагу и обратно. Он смутно помнил времена, когда по мановению руки домовика на елке вспыхивали гирлянды. Когда портреты на стенах двигались и разговаривали. Снисходительно, но почти приветливо. Когда отец появлялся у дверей, материализовавшись из воздуха. Когда мать брезгливо превращала надоевшую диванную подушку в косолапый пуфик. На фоне того волшебства из детства, обыденного, но ныне не доступного, кипящее под взглядом васильковых глаз рагу казалось истинным чудом. – Так значит, это правда.

- Мы не отдадим проводник магии непрощенным, - безапелляционно заявила Марлин. Уперла ломкие запястья в бока. Нахмурилась, отчего лицо её обрело обиженное, по-детски очаровательное выражение.

- Дамблдор оставил эту вещь моей кузине не просто так, - холодно отчеканил Сириус. – Вещь принадлежит ей по праву. И не тебе решать…

- Ей стоило лучше следить за таким важным артефактом, - острое плечо раздраженно дернулось вверх.

- Ты же патрульная, - издевательское осуждение прозвучало протяжно и почти надменно. – Неужели «что упало – то пропало» - твое жизненное кредо?

- Моё кредо – защищать город от таких, как ты! – запальчивое обвинение сорвалось прежде, чем прижалась к губам тонкая ладошка.

- Стало быть, в Сочельник ты доблестно приняла весь огонь на себя, защищая от меня город? – вкрадчивый шепот прозвучал так тихо, что слова почти утонули в вое ветра за окном.

- Ну, хватит, - вскинул руки Джеймс. – Выясните отношения, когда останетесь наедине.

- Мы не останемся наедине… - не успела закончить гневную тираду Марлин.

- Я сказал «хватит»!

- У нас нет отношений… - возмутился Сириус.

- Заткнулись оба. Сейчас же! – рявкнул Поттер, ударив кулаком по столу. Вилки жалобно звякнули. МакКиннон и Блэк сердито уставились в противоположные углы кухни. Джеймс манерно промокнул губы салфеткой. Вдохнул и выдохнул. Улыбнулся беззаботно и мирно, словно не вышел из себя секунду назад. Словно не раскраснелись от злости его щеки.

- Не знал, что ты умеешь злиться, - хмыкнул Блэк, прервав затянувшееся молчание.

– Когда я был подростком, у родителей выдался один напряженный год, - неохотно пояснил Поттер, отправляя в рот сочный кусок баранины. - Проблемы уже давно позади. Но с тех пор я на дух не переношу, когда парочки ссорятся в моем присутствии.

- Мы не парочка, - хором, с поразительным единодушием поправили Сириус и Марлин. Но в раз растеряли браваду под свирепым взглядом.

- Мы не отдадим тебе осколок, - не дожидаясь жаркого протеста от уже вскинувшего брови Блэка, Джеймс спешно добавил, - но мы выясним, сохранились ли другие. И если это так, попытаемся собрать их вместе. Легенда гласит, что склеивший чашу возродит волшебство. А кто мы такие, чтобы не верить, когда Маки одним взглядом доводит до кипения рагу?

- И под «мы» ты подразумеваешь…? – прищурился Сириус, скептически разглядывая вдохновленного своей идеей паренька.

- Мы – это я, Маки и ты, конечно же, - Джеймс широко улыбнулся. Забрезжившее на горизонте приключение воодушевляло его с первой минуты. Но теперь, когда к уже слаженному тандему добавился Блэк, ощущения показались чем-то сродни эйфории. Конечно, в жизни столь веселого и предприимчивого юноши друзей было предостаточно всегда. Только вот в каждом из них будто не доставало какой-то важной детали. Дружба с Питером, прозябавшим за соседней партой в начальной школе, изобиловала угодничеством и приниженным послушанием. В посиделках за пинтой пива с Боунсом или Дирборном не хватало особой химии, что делает не родных по крови мальчишек истинными братьями. Юмор Пруэттов казался забавным, но не совпадал с изысканным остроумием самого Джеймса. С Сириусом же – едва знакомым и воспитанным по другую сторону баррикад – было интересно спорить, просто шутить и надежно блуждать в ночи по обители врагов. Чего ещё мог желать девятнадцатилетний сорвиголова? Разве что взаимности отчаянной красотки с медными волосами.

- Не думай, что я согласился, - Блэк изо всех сил старался не расплыться в ответной широкой улыбке. – Но позволь полюбопытствовать – с чего ты планируешь начать свои поиски?

- С Дырявого котла, конечно же, - покровительственно ответил Джеймс, не допуская и мысли, что кто-то из ребят откажется. Как бы ни хмурилась и ни поджимала губы Марлин. Как бы ни изображал равнодушие Сириус.

Когда добропорядочные горожане осели в согретых каминами гостиных, попивая эрл грей с молоком, разномастное трио во главе с Поттером добралось до «Дырявого котла». На двери крошечного невзрачного бара долгие годы висела табличка «закрыто на ремонт». Это ни сколько не мешало завсегдатаям даже из числа маглов заглядывать к старику Тому, чтобы пропустить стаканчик доброго виски или нефильтрованного пива с ненавязчивым ягодным послевкусием.

В тот поздний январский вечер снег залепил полутемные мутные окна. Ни намека на отблеск свечи. Лишь припорошенная цепочка следов у входа наводила на мысль, что и в непогоду кто-то не изменяет своим привычкам. Сириус присмотрелся к обшарпанному зданию, будто втиснутому неумелым архитектором меж громадой когда-то популярного книжного магазина и заколоченной наглухо лавчонкой.

- Что это за место? – он припоминал волшебную улицу, где под чутким руководством дядюшки Альфарда когда-то лакомился изумительным мороженым. Но тот факт, что попасть на нее проще всего было через задний дворик мрачного бара, давно стерся из памяти.

- О, - величаво протянул Джеймс, точно готовился провести экскурсию по королевскому дворцу, - это старейший паб города, построенный в начале шестнадцатого века. По признанию основательницы, он появился, чтобы служить шлюзом между миром маглов и Косым переулком. Кстати, изначально «Дырявый котел» не был скрыт от маглов. Правда, когда был принят Международный статут о секретности, его сделали пристанищем исключительно волшебников, применили скрывающие заклинания. Но сейчас все вернулось на круги своя и…

- Твоя любовь к питейным заведениям слишком фанатична, - перебила МакКиннон и, не дожидаясь ответа, толкнула дверь.

Внутри «Дырявого котла» было довольно темно. Даже не смотря на то, что нынешний владелец не ленился поджигать сотню свечей в старинном канделябре у низкого потолка. За тяжелым дубовым столом в укромном уголке зала о чем-то оживленно дискутировала пара мужчин. За стойкой дремал дряхлого вида старик. В самом центре чопорно попивали чай из треснутых чашек женщины весьма преклонного возраста.

- Напомни, что именно мы здесь ищем? – Сириус брезгливо сморщился, словно не коротал последние шестнадцать лет в местечке куда более грязном и не уютном.

- Для начала я хочу побеседовать с Томом, - Джеймс огляделся в поисках владельца, но тот, видимо, поднялся в расположенную над баром гостиницу. – Каждый день он слышит обрывки сотен историй и баек. Может, подскажет нам, с кем поговорить об осколках чаши.

- И, конечно, отложить до завтра этот разговор было никак нельзя, - в очередной раз недовольно заметила Марлин, присев за свободный стол.

- Думаю, нашему другу не так-то просто выбираться сюда каждый день, - назидательно заметил Поттер.

- У меня сложилось иное впечатление, - закатила глаза она. Отвернулась, изучая с любопытством эклектичный интерьер бара.

На стенах причудливо смешались ставшие неподвижными снимки великих когда-то волшебников, подобие икон, подсвечники, многочисленные механические часы, показывающие время в разных частях света. Над барной стойкой висела меловая доска с написанным неряшливым почерком меню.

- Что с тобой? – испуганно взвизгнула одна из женщин. Её соседка по столу поднялась на ноги. Пошатнулась, с грохотом уронив тяжелый стул. Расправила покатые плечи. Глаза закатились, обнажая белки с сеткой лопнувших сосудов. Теплая пушистая шаль безвольно соскользнула на пол.

- Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда, - голос женщины зазвучал грубо и хрипло. Точно испорченная царапинами на старой пластинке песня, - рожденный теми, кто собрал воедино осколки, рожденный на исходе седьмого месяца…и Тёмный Лорд отметит его, как равного себе, но не будет знать всей его силы…и один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой…тот, кто достаточно могущественен, чтобы победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…»

- Что за глупые шутки? – прошипела полная женщина в мешковатом пальто, неуютно поежившись. – Некого больше побеждать. И нечем.

- Сиби, ты точно не подмешивала себе в чай ничего лишнего? – добродушно хохотнула четвертая дама, но морщинистое лицо её исказила гримаса неподдельного страха.

- Что за дичь? – прошептал Джеймс, глядя широко раскрытыми глазами на Сириуса и Марлин. Те не сводили ошарашенных взглядов со всклокоченной прорицательницы в гигантских очках, гадая, безумие ли её слова или всё же пугающее пророчество.

- Может, искать осколки – не такая блестящая идея? – МакКиннон шутливо скривилась, отчаянно желая разогнать нахлынувшую тревогу.

- А ты что, собираешься завести ребенка на исходе июля? – Поттер усмехнулся. Посмотрел украдкой на Сириуса, предвкушая очередной бурный спор. Но тот не обратил на дружескую перепалку ни малейшего внимания. Поймав на себе взгляд, он незаметно указал на угловой столик, укрытый в тени пыльных портьер.

- А Дамблдор предупреждал! – бормотал плотно сбитый низкорослый мужчина. Словно компенсируя отсутствие волос на голове, усы его отличались пышностью и длиной. Седые и лоснящиеся спускались они до самого подбородка, где закручивались в лихие завитки. – Дамблдор говорил, что ничего не закончилось. Что исчезновение волшебства – явление временное и…

- Дамблдор свихнулся! – фальцетом провозгласил его тощий оппонент с усами, ничуть не менее колоритными – будто выровненными по линейке над плоской верхней губой.

- Отнюдь, мой дорогой друг! – запальчиво замотал головой первый мужчина. – Я и сам, признаться по правде, придерживался мнения, что волшебство не может исчезнуть бесследно. Кроме того, я уверен, что именно Альбус как никто другой знает, где искать осколки чаши. Наверняка, он лично спрятал их и теперь просто ждет подходящего момента, чтобы…

- Достаточно, Гораций, - сухощавая женщина с собранными в тугую ракушку волосами стремительно спустилась по лестнице. Поджав губы, она устремилась к мужчинам, спрятав руки в складках длинного, волочащегося по полу плаща. Лишь приглядевшись повнимательнее Джеймс осознал, что лет ей не больше сорока. Строгие черты и преждевременные морщины искажали её возраст, выпячивая образ старухи, коей женщина совершенно точно не являлась.

- Ах, Минерва, ну разве я не прав? – заикаясь, умоляюще простер к ней руки длинноусый мужчина.

- Вы пьяны, - сурово откликнулась она, нахмурив бесцветные брови. – Римус, дорогой, помогите мне проводить господина Слизнорта до дома. Уверена, Томас не будет против.

- Без проблем, миссис МакГонагалл, - из-за стойки вынырнул паренек, в котором Джеймс и Марлин мгновенно узнали спутника Эммелины с рождественской вечеринки. Уж слишком приметными были шрамы на его бледном востроносом лице. Уж слишком уверенно он держался, двигался, отводил со лба непослушные пряди. Не так вальяжно, как Поттер. Не так грациозно, как Блэк. Движения Римуса были хищными, порывистыми и оттого поистине завораживающими.

- Позвольте, я вам помогу, мистер Слизнорт, - с неподражаемой ловкостью подмастерье владельца Дырявого Котла перекинул через себя тяжелую руку. Будто бы не прилагая ни малейших усилий, поднял разговорившегося мужчину со стула. Улыбнулся по-дружески и вместе с тем отстраненно.

- Благослови вас Мерлин, Римус, - пропел заплетающимся языком Гораций, послушно переставляя ногами, чтобы подстроиться под неспешный темп молодого человека.

Римус, МакГонагалл и Слизнорт выбрались на задний двор бара. Черная кошка спрыгнула с крышки мусорного бака и недовольно зашипела, раздосадованная людским присутствием. Стена, когда-то цельная и нерушимая, податливая лишь умелому перестуку волшебной палочки по кирпичам, теперь представляла собой жалкие обломки, от которых брал своё начало Косой переулок. Когда-то исполненный магии чудес, теперь он стал обычным кварталом, где с бывшими колдунами соседствовали простые люди. О волшебном происхождении местечка косвенно напоминало лишь своеобразие архитектуры да пара вывесок, которые хозяева-ротозеи так и не сняли.

Одним из таких пережитков ведьмовского прошлого оставалась высеченная по металлу надпись: «Аптека чудотворных снадобий и настоек Горация Слизнорта».

========== Глава 10. Мародер ==========

Римус бы с удовольствием выудил подробности пьяной болтовни у Слизнорта. Плеснул в стакан янтарной жидкости из богатых запасов аптекаря. Исподволь выразил сожаления, что не довелось поучиться у великого Дамблдора. Вздохнул громко и тяжко по волшебству, что давно мертво. Взглянув по-ребячески наивно из-под длинных ресниц, спросил авторитетное мнение бывшего зельевара о возможности воскрешения магии.

Но Минерва МакГонагалл не преминула убедиться, что юноша покинул дом и вернулся на службу в «Дырявый котел», сделав тем самым диалог не возможным. Смена его подошла к концу глубоко за полночь. Попрощавшись с Томом, Римус натянул до самых глаз тяжелый капюшон и вышел в метель. Снег взбешенным роем метался в морозном воздухе. Темные тучи нависли над городом низким тяжелым пологом. В плафоне единственного на целый квартал фонаря затрепетало хрупкое пламя и погасло.

Уже почти затянувшаяся рана на руке вновь дала о себе знать ноющей болью, будто откликаясь на погоду. Римус смутно помнил, чья пуля и почему разорвала его кожу, въелась в мышцы, рассекла сеть сосудов. Но он удручающе отчетливо осознавал, что произошло это в полнолуние. В полнолуние, вновь обратившее его в жестокого зверя спустя долгие годы, лишенные ключевого проявления ликантропии. В укромных уголках памяти пульсировал едва уловимо образ Доркас. Повзрослевшей. Исхудавшей. Перепуганной до чертиков.

Сперва Римус решил, что это мираж. Игры разума, услужливо подкидывающие желанные, но не доступные картины. Пять лет назад Доркас Медоуз бесследно исчезла. Он и дюжина самых смелых, самых верных его парней искали её много недель. Обошли каждого подонка, замеченного в насилии над женщинами или детьми. Облазили вдоль и поперек заброшенные стройки да опустевшие дома. Прочесали мрачный угрюмый лес. В нём то – Римус нисколько в этом не сомневался – Доркас и осталась навеки.

Спустя полгода патрульные сообщили семье, что девочка стала очередной жертвой непрощенных. Выдали в картонной коробке останки человеческого тела, изувеченного, не подлежащего опознанию. Потоптались неловко у порога, слушая, как мистер Медоуз отчаянно пытается унять рыдания супруги. Подсунули под нос безутешным родителям пару бумажек на подпись. Торопливо покинули двор, подсвеченный закатным солнцем.

У Римуса не осталось иного выхода, кроме как свыкнуться с этой мыслью. Принять как данность тот факт, что Доркас больше нет. Что её проворная рука не скинет ласково с его головы широкополую шляпу, прикрывающую шрамы. Что не окрикнет она командным голосом мальчишек, отправляющихся за новой партией дефицитных теперь сигарет. Что сухие губы не прижмутся порывисто к его впалой щеке.

Но в том доме, куда притащила Римуса Эммелина – раскрепощенная, обворожительная, действительно симпатичная ему впервые за долгое время девушка – оказалась Доркас. На этот раз списать появление хрупкой фигурки на разыгравшуюся фантазию уже не получалось. Доркас – из плоти и крови, высохшая, поседевшая, дерганная, колючая – стояла перед ним. Смотрела на него. Говорила тихо и монотонно.

Римус пытался увидеть её вновь. Умолял мистера Медоуза впустить его в дом, но тот, дрожащий от недоверия и счастья, всё твердил, что пока дочь не хочет никого видеть. Римус швырял в мансардное окно её комнаты камешки, но Доркас не выглядывала, чтобы как прежде шикнуть на него задорно – мол, чего расшумелся, родителей разбудишь. Римус караулил её у ворот, но девушка не показывалась на крыльце.

Повинуясь отчаянному порыву, он свернул с родной улицы и зашагал к коттеджу, стоящему на отшибе. Позади впился в пухлые тучи шпиль часовни. Крыша из темной черепицы утонула в снегу. В окнах темно. Подъездная дорожка – сплошь не истоптанный сугроб. Лишь уютный дымок из каминной трубы сообщал случайному путнику, что внутри кто-то есть. Что хозяева жилища прогревают комнаты, подкидывают в топку дрова и, может быть, сидят у огня, обнявшись.

Воскрешая в памяти когда-то привычные, доведенные до автоматизма действия, Римус, крадучись, обогнул амбар. Пошарив голыми и тотчас заледеневшими от холода руками в сугробе, выудил деревянную лестницу. Отдуваясь, подтащил её к кирпичной стене, увитой плющом. Поскальзываясь на тонких перекладинах, добрался до мансардного этажа. Стукнул два раза и, выждав пару секунд, вновь ударил в стекло костяшками пальцев.

Через мгновение Доркас подошла к окну. Закуталась поплотнее в клетчатый махровый халат. Уставилась на ночного гостя в смятении, но, передернув плечами, с силой толкнула раму вверх. Поежилась от влетевшего в комнату порыва ветра. Снежинки, будто мало им было бескрайних просторов города, тотчас облепили подоконник.

- Позволишь войти? – эта улыбка уголком губ – не оформившаяся, дразнящая, самоуверенная когда-то сводила Доркас с ума. Лишала сна. Заставляла вульгарно переступать через пуританское воспитание. Падать в кольцо его сильных рук.

- Хорошая хозяйка пса в такую погоду на улицу не выгонит, - проронила она, насмешливо оглядев его с заснеженной головы до грубых ботинок.

- Слава Мерлину. Я боялся, что сразу ты надо мной не сжалишься, и придётся стоять на жердочке пару часов, - забравшись в комнату, Римус спешно закрыл окно. Устремил на Доркас взгляд виноватый и в то же время обвиняющий. – Долго ты собиралась от меня прятаться?

- Я пока не строила долгосрочных планов, - с губ сорвался нервный смешок. Израненные пальцы вцепились в серебряную прядь, отчаянно пытаясь спрятать ту, завести за ухо.

- Черт, я так скучал по тебе, - простая констатация факта почти разрушила стену неловкости, что неукротимо возвышалась меж двумя молодыми людьми. Но пять лет неведения, слепой надежды и обиды стереть не так-то просто.

- Я ждала тебя. Думала, ты меня найдёшь. Вытащишь оттуда, - голос Доркас сорвался. Треснул вместе с маской лживого спокойствия, сросшейся с кожей девушки. Нет, она не собиралась обвинять его. Уж если патрульные оказались бессильны, куда там пятнадцатилетнему мальчишке? Но не оправдавшаяся вера саднила теперь в груди вместе с горечью да ревностью.

- Прости, - Римус устало опустился на пол. Привалился спиной к стене, подмечая мимоходом знакомые обои в мелкий цветочек. Вытянул вперед длинные ноги, не смущаясь стекавшей на светлый ковёр талой воды.

- Меня спасли те ребята. Хозяева вечеринки, - с эмоциями в его присутствии ей совладать никогда не удавалось. Даже теперь короткое объяснение преломляется нелепым упреком: - Той вечеринки, куда ты пришёл с…

- Эммелиной, - это твердое дополнение, мелодичное имя в его исполнении способны вызвать вспышку гнева. Но Доркас лишь отвернулась. Уткнулась подбородком в костлявое плечо, сверля взглядом отражение друга в зеркале над комодом.

- Эммелина – твоя девушка? – после неловкого молчания вопрос разорвал тишину подобно раскату грома.

- Давай не будем сейчас об этом? – мольба в его голосе острая и болезненная.

- Римус, пять лет прошло. Это нормально, что у тебя новые отношения… - он оборвал её фальшивые увещевания, резко сорвавшись с места. Обхватил руками, с силой прижимая к себе. Не допуская и толики сопротивления. Прижался к уху холодными губами и жарко зашептал:

- Нормально? Нормально, что ты снишься мне почти каждую ночь? Нормально, что, трахая других, я всё ещё тебя представляю? Что с самого Сочельника я только и думаю о том, как… - оборвав себя на полуслове, Римус её поцеловал. Грубо и настойчиво, точно пытался наказать за годы отсутствия и насытиться вместе с тем её дыханием, её вкусом.

- Посмотри на меня! – Доркас оттолкнула его от себя почти испуганно. Взглянула тоскливо и смущенно. – Посмотри, какая я теперь. Всё ещё хочешь представлять меня? Хочешь целовать?

Она с остервенением откинула за спину волосы, обнажая окольцованную шрамами шею, впалые щеки, седые виски. Поразмыслив секунду, рывком развязала слабый узел на поясе и скинула халат на пол, оставшись в тонкой хлопковой майке и белье. Её тело представляло собой теперь скелет, обтянутый серой кожей. По ключицам, предплечьям, ногам тянулась рябь болезненных отметин. Глубокие морщины заживших ожогов на щиколотках. Рубцы зашиваемых вновь и вновь порезов на плечах и запястьях. Исколотые шприцами набухшие дорожки вен.

- Они не делают тебя хуже, - прошептал он, с трудом сглотнув подступивший к горлу комок. – Так ты сказала мне, помнишь?

«Они не делают тебя хуже» уверенно заявила много лет назад Римусу маленькая девочка. Беличьи хвостики за ушами задорно подпрыгивают в такт движениям, переливаются на солнце черным шелком, вязкой смолой, перьями вороненка. Платьице чистое, накрахмаленное, а передник – ослепительно белый. Кто бы мог подумать, что дочка пастора врежет главному задире квартала?

Доркас воспитывали в любви, но строгости. С младенчества внушали, что женщине надлежит вести себя сдержанно, покладисто и скромно. Культивировали в неокрепшем сознании главенство мужчины в семье и обществе. Девочка слушала родителей внимательно и вдумчиво, а решения принимала самостоятельно. То поддастся эмоциональному порыву, то не совладает с обостренным чувством справедливости, то заупрямится, как и подобает всякой юной особе.

Едва завидев, как шайка малолетних хулиганов издевается над робким мальчишкой, что послушно посещал воскресные службы, Доркас вышла из себя. Закричала так, что выглянули из окон самые нелюбопытные соседи. Схватила хрустнувшую под ногой палку. Не задумываясь о последствиях, ударила по спине зачинщика, что счел поводом для шуток глубокие шрамы и нищету.

Испуганные вниманием взрослых, пораженные яростью взявшейся из ниоткуда малявки, ребята предпочли разбежаться в разные стороны. Не дожидаться разбирательств. Не искушать судьбу, рискуя получить наказание за жестокие шалости.

Доркас присела перед Римусом на корточки и широко улыбнулась, демонстрируя выпавший преждевременно молочный зуб. Она что-то говорила, но мальчик лишь вглядывался в румяное круглое личико. Ждал мимолетную гримасу отвращения или жалости. Но в живой уморительной мимике было лишь дружелюбие да искреннее детское любопытство, что неизбежно при всяком знакомстве с будущим другом.

Малыши выросли. Доркас похорошела, стала остра на язык, проштудировала все книги по мертвой магии из личной библиотеки родителей. Римус возмужал, научился стоять за себя и добиваться безусловного исполнения намеченных целей.

В младенчестве едва не растерзанный до смерти оборотнем, зараженный ликантропией он оказался причиной растраты семейного состояния. Отец не желал мириться с тем, что каждое полнолуние сын обрастает шерстью да вспарывает брюхо соседским курам. Кнаты, галеоны и сикли со счета Люпинов были безрезультатно вложены в поиски лекарства. Когда волшебство исчезло, исчезли вместе с ним и мучительные обращения. Остались лишь шрамы и долги.

Желая помочь родителям, отплатить за безусловную любовь и причиненные страдания Римус не чурался никакой работы. Гасил на рассвете газовые фонари. Подметал улицы. Разбирал на запчасти электроприборы. Мыл посуду да разносил напитки в «Дырявом котле».

Осознав, что даже самый тяжкий труд оплачивается в новом мире ничуть не щедро, Римус ступил на тернистый путь мародерства. Он исследовал опустевшие дома непрощенных и продавал спекулянтам ценные вещицы. Забирался на склады заводов и магазинов в поисках провианта. Крал одежду и продукты на черных рынках, заполонивших город. Сильный, смекалистый и предприимчивый паренек быстро собрал вокруг себя дюжину единомышленников. Лишенные финансовых благ подростки тянулись к Люпину, учились премудростям воровского дела и обретали в его лице защитника.

Начитавшись историй о Робин Гуде, Римус взял на себя заботу обо всех знакомых обездоленных маглах и волшебниках. Хлеб с молоком одинокой старушке. Зимние ботинки осиротевшей девчушке. Лекарства измученным холодом и сквозняками соседям.

Казалось бы, праведной Доркас не место подле такого, как он. Но разве прикажешь пылкому юношескому сердцу биться в унисон чьим-то ожиданиям? Она, тихая и милая в отцовском доме, незаметная на задворках часовни, стала правой рукой Люпина в теневом мире потерянных детей. А потом исчезла, чтобы возродиться вновь подобно фениксу. Ослабевшему, перемазанному пеплом, лишившемуся роскошного оперенья, но все ещё невообразимо прекрасному.

Римус стряхнул с себя воспоминания едва уловимым движением плеча. Обогнул прикусившую губы Доркас. Вновь толкнул вверх оконную раму. Ощутил странное почти садистское удовольствие, различив за спиной прерывистый вздох разочарования. Неужели она и впрямь решила, что он сейчас уйдёт? Оставит её почти обнаженную, дрожащую, сломанную совсем одну?

Усевшись на подоконник, Римус вытянул зубами сигарету из выцветшей пачки. С наслаждением закурил, выпуская в круговорот снежинок едкий дым. Медленно обернулся, чтобы встретить пытливый взгляд.

- Будешь?

Доркас невольно залюбовалась стройным силуэтом. Молча приняла пагубное угощение. Задумчиво повертела в дрожащих пальцах, вспоминая когда-то знакомые ощущения. Примостилась напротив, поджав под себя вмиг покрывшиеся мурашками ноги. Закашлялась сухо и лающе, едва прокатилась по горлу первая глубокая затяжка.

- Они ищут способ возродить волшебство, - ответила на так и не прозвучавший вопрос пугающе спокойно. Прямо посмотрела в глаза, встретив предсказуемый ужас. Усмехнулась, представив искаженное гневом лицо Лестрейнджа. Наверно, до сих пор не оправился от потери любимой игрушки.

- Ублюдки, - в хлестком словечке легко прочитать желание отомстить. Только вот Доркас не желает мести. Ей бы забыть случившееся как страшный сон. Перестать прятаться от зеркал. Принять себя новую со всеми увечьями и комплексами.

- Как мне кажется, им это удалось, - тонкие пальцы невесомо пробежались по раненой руке Римуса и тотчас взметнулись к губам. Покусывая ломкие ногти, девушка прищурилась. – Это тебя я встретила в лесу в полнолуние, верно? Ты снова обращаешься, Римус?

- Я решил тогда, что ты мне привиделась. Вот ведь хрен единорожий, - кулак с гулким звуком ударился в оконную раму. Доверился бы инстинктам, отыскал её раньше тех ребят. Спас сам, лично, перебив попутно психопатов, что сотворили такое с её телом.

- Давно? – ей не хочется взращивать в нём чувство вины. Слушать неловкие извинения. Наблюдать, как Римус мается от того, что никак уже не исправить. Куда важнее теперь разобраться, что происходит.

- С той самой ночи, когда ты увидела меня. К счастью, во время трансформации я был не дома, - на лбу выступила испарина от одной только мысли о том, что могло произойти с родителями, обратись он в зверя посреди тесной кухоньки или в собственной спальне.

- Что стало катализатором? Ты что-то выкурил? Принял? – Доркас нахмурилась. Задумчиво поскребла выступившие на лбу морщинки, перебирая в голове возможные причины.

- Ничего такого, - Римус устремил рассеянный взгляд к едва различимой у горизонта полоске леса.

- Так что же тогда? – настойчивое уточнение отвлекло его от созерцания.

- Понятия не имею, - широкая улыбка выдавила на щеках аккуратные ямочки. Одна – точно на пересечении двух длинных, перечеркнувших скулу рубцов. – Завтра я хочу пообщаться с одним человеком. Как мне кажется, он может пролить на эту ситуацию немного света.

- И кто же твой загадочный светоч?

- Морж, конечно же. Он все также тщеславен и болтлив, - Римус ухмыльнулся, припомнив прозвище, которым дети когда-то наградили усатого толстого аптекаря. – Пойдёшь к нему со мной?

- Придётся. Я же, очевидно, буду твоим козырем в партии за откровение, - швырнув истлевший окурок в сугроб под окном, Доркас закатила глаза. Сделать вид, что согласие – не более чем одолжение, чертовски сложно. Ещё сложнее не улыбнуться глупо и сентиментально перспективе провести время с Римусом, затевая приключение как в старые добрые времена. Сколько раз доводилось хитрой парочке выуживать информацию. Склонившись голова к голове над схемой, искать потайные ходы и тоннели запертого властями метрополитена. Спорить до хрипа.

Оба замолчали, вновь привыкая один к другому. Рассматривая искоса изменения, тронувшие лица и тела. Прислушиваясь к внутренним голосам. Воскрешая почти забытые чувства, лишавшие прежде аппетита и сна, учащавшие сердцебиение, сводившие с ума.

- Ты позволишь мне остаться? – Римус смахнул ладонью скопившийся на подоконнике снег. Опустил раму вниз, тщательно задвинув шпингалет, будто и не допускал возможности отказа.

- А как же Эммелина? – ревность вечно вынуждает отпускать язвительные замечания, нарушая хрупкую интимность момента.

- Что ты хочешь услышать, Доркас? – лгать друг другу никогда не было в их правилах. Ни во спасение, ни во благо, ни во имя личной выгоды. Он устало потёр переносицу, понимая, что столь желанный для неё ответ озвучить не сможет. С Эммелиной было хорошо. Так хорошо, как бывает в отношениях без чрезмерно сильных эмоциональных всплесков. Она устраивала Римуса как собеседник и партнер. Давала столько свободы, сколько может пожелать двадцатилетний парень. Не задавала лишних вопросов. Но больше всего нравился ему тот факт, что Эммелина не причиняла боль. Римус не волновался, дойдёт ли она до дома по темным улицам. Не вслушивался в глубину кашля, случись с патрульной простуда. Не содрогался ночами от одной только мысли, что случай может забрать её навсегда. Не лез вон из кожи, лишь бы порадовать подарком или устроить сюрприз. Не пытался понравиться её отцу во что бы то ни стало.

Воссоединение с Доркас казалось чем-то естественным, безусловным и правильным. Желанным до такой степени, что чешется под ногтями, першит в горле да пульсирует внизу живота. Но приданное к хрупкому тельцу, напичканному под завязку колкостями да необъятным массивом знаний, представляло собой ворох всех тех эмоций, что Римус испытывать больше не желал. Болезненная привязанность, жгучая ревность ко всякому, бросившему на девушку неосторожный взгляд, извечный неотступный страх за неё, потребность находиться рядом каждую секунду. Такой набор чувств делал своего обладателя слабым и уязвимым, что для современного Робин Гуда просто недопустимо.

- Я хочу услышать, стоит ли мне перестать о тебе думать, - голос Доркас прозвучал ниже и грубее чем обычно. Так прячут тоскливые и жалостливые нотки. Так пытаются доказать, что внутренний стержень позволит стерпеть всё, что угодно. Будь то пламя костра, что лижет пятки, или невзаимная любовь, что сжигает дотла подреберное пространство.

- Дай мне немного времени, - избыточная просьба одновременно вселяет надежду и унижает.

- Сколько? – словно речь идёт не о чувствах, а о прогулке или приготовлении завтрака.

- Две недели, - срок взят с потолка. Выбеленного и ровного, увенчанного не работающей более шарообразной люстрой. Если уже сейчас разрыв с каждой из них кажется чем-то неправильным, дальше станет только сложнее.

- Хорошо, - удовлетворенный кивок, а в глазах едва выносимая обида. – И да, ты можешь остаться.

Доркас спрыгнула с подоконника. Женская интуиция кричала ей: отпустишь сейчас, и больше он не вернется. Сочинит миллион объяснений, докажет себе, что лишние сложности ни к чему. Ощущая спиной жадный взгляд, закрыла на задвижку дверь меж спальней и коридором. Если отец постучит, у Римуса будет пара секунд, чтобы спрятаться в шкафу. Подошла к комоду и задула методично крошечное пламя трех свечей, отлитых из церковного воска.

Доркас забралась на высокую кровать с латунными шариками на кованой спинке. Подтянула одеяло к самому подбородку, ощущая, как расслабляются мышцы в тепле и мягкости постели. Опустила гудящую голову на подушку. Замерла, ощущая, как продавился матрац под тяжестью чужого тела. Неосознанно вздрогнула, когда сильные руки властно потянули её к себе. Сможет ли она однажды вновь наслаждаться его прикосновениями? Или Лестрейндж выжег в ней к чертям все те желания, что так порицает отец в молодых незамужних девушках?

Прильнув к его плечу, Доркас задержала дыхание. Не то ощущая её напряжение, не то фантастическим образом читая мысли, Римус ослабил хватку. Позволил ей самой улечься удобно. Достаточно далеко от него, чтобы не надеяться на логическое продолжение страстных объятий. Слишком близко, чтобы взять да забыться спокойным сном. Благодарно скользнув ладошкой по его груди, Доркас шепнула:

- Мне тоже потребуется время.

- Я понимаю, - нежно сжав её пальцы, он невесомо коснулся губами мизинца.

Проснувшись с туманным рассветом, Римус обнаружил к собственному удовольствию, что зубная щетка его всё ещё спрятана за плиткой, сколотой под раковиной. Ополоснув горячее после сна лицо водой, он задумчиво уставился в зеркало. Ночью ему казалось, что всё наконец-то возвращается на круги своя. Доркас, свернувшаяся клубочком, дышит ему в плечо. Вместе они переживут все беды, преодолеют препятствия, решат любые задачки, где икс – это волшебство, а игрек – потенциал его возрождения.

Но теперь, когда молочная дымка застелила заснеженные поля и дороги, когда Римус придирчиво оглядел своё лицо, сомнения вновь завладели его разумом. Сколько воды утекло с момента её исчезновения? Как много они теперь не знают друг о друге? Окрепшие мышцы, шрамы и ожоги можно ощупать, обласкать, запомнить. Но удастся ли восполнить ту брешь, что разверзлась, пока ребята взрослели вдали друг от друга? Родство душ теперь лишь миф, красивая легенда, прошлое. По факту Римус и Доркас – чужие люди. Знает ли она, как мистер Медоуз уволил миссис Люпин, учительницу воскресной школы при церкви? Решил в одночасье, что ни кто иной, как возлюбленный дочери, виновен в исчезновении да выместил зло на матери паренька. Знает ли, как богатая чистокровная дамочка из завсегдатаев «Дырявого котла» предлагала ему за интимную связь годовой доход мистера Люпина? Знает ли, как он заглушал боль потери алкоголем и веществами, распространителей которых Доркас приравнивала всегда к Пожирателям смерти по степени наносимого обществу вреда?

А что он знает о ней? Кроме того, что тело её подвергли ряду бесчеловечных экспериментов? Молила ли она о пощаде или принимала страдания, гордо стиснув зубы? Теряла ли рассудок от страха? Прислуживала ли своим мучителям? Дружила ли с другими похищенными людьми?

- Готов? – Доркас в черном платье, повисшем на худом теле несуразным мешком, скрестила руки на груди. – Мне пора спускаться к родителям. Встретимся через полчаса за калиткой.

- Захватишь для меня пару тостов? – Римус беззаботно улыбнулся, не желая демонстрировать собственное смятение, и тотчас чертыхнулся про себя. Его притворство лишь доказывает, что прежних отношений больше нет. Пять лет назад он рассказал бы ей как на духу всё, что беспокоит. Предложил бы вместе разобраться с проблемой. Но теперь он не в силах предугадать реакцию, и оттого улыбается, просит тосты и с деланной уверенностью плюхается в кресло с какой-то книгой.

Вскоре Римус с хрустом откусил румяный бок большого яблока. Он поймал ладонь Доркас и опустил в карман своей куртки, переплетая с ней пальцы. Её близость будоражила воображение, волновала и казалась поразительно приятной. Но, к собственному удивлению, Римус ощущал ту странную эйфорию, что накрывает лишь в сезон первых встреч с пока ещё незнакомым человеком, но уже безмерно притягательным. Чего-то подобного стоило ожидать от общения с Эммелиной – неизведанной до конца, безбожно красивой. Но Доркас – та самая Доркас, которой надлежало вызывать чувство уюта, предсказуемости и простоты – отзывалась в его груди сумасшедшим фейерверком.

Чтобы избавиться от изрядно надоевших мук выбора, Римус принялся пересказывать ей предельно подробно события минувшего вечера. У самого входа в аптеку он неловко пошутил:

- Так что не бди МакГонагалл так тщательно за Моржом, ночь бы я провёл в его компании, а не в твоей.

Поймав на себе тяжелый взгляд, юноша, не мешкая, толкнул внутрь тяжелую дверь. Над его головой тонкий маятник забился в кольце длинных зеленых трубочек, извещая владельца о приходе новых клиентов. Римус припомнил, что такая конструкция называется музыкой ветра.

- Мой дорогой мальчик, - Гораций всплеснул руками высокомерно и вместе с тем радушно. Юный Люпин, конечно, не мог похвалиться блестящим происхождением или выдающимися талантами. Но, будучи подмастерьем трактирщика, не раз выполнял просьбы старого аптекаря. То раздобудет редкий сорт виски, то разговор подслушает бывших сотрудников Министерства Магии, то запечет сочный ростбиф, когда кухня уже закрыта.

- Приветствую, мистер Слизнорт, - Римус, изучивший предпочтения мужчины, отвесил легкий поклон.

- Кто твоя очаровательная спутница? – Гораций лукавил. Девочку с острыми болезненными чертами лица едва ли можно было назвать красавицей, но улыбалась она столь уверенно и кокетливо, что он позволил себе маленькое допущение.

- Доркас Медоуз, сэр, - Римус выдержал короткую паузу, наслаждаясь произведенным эффектом.

- Мерлинова борода, - глаза аптекаря вспыхнули неподдельным интересом. Выбравшись из-за прилавка, он приблизился к юным посетителям и крепко стиснул руку Доркас в своей. Водянистые глаза впились в седые пряди, что блеснули, едва девушка картинно скинула с головы капюшон. – Милая моя, как же вам удалось сбежать от непрощенных? Вы – теперь главное действующее лицо всех самых интересных разговоров на этой улице.

- Счастливое стечение обстоятельств, сэр, - лучезарная улыбка, и старик кривит губы, лишенный столь желанных подробностей.

- Наверно, вы пришли сюда не просто так, - Слизнорт почти силой усадил Доркас в кресло. Суетливо вынес из подсобки поднос с наполненными душистым чаем чашками и пиалой с вареньем.

class="book">- Вы так проницательны, сэр, - ресницы Доркас затрепетали. Щеки залил нежный румянец, и Римус, стоявший за спиной аптекаря, закатил глаза, с трудом сдерживая усмешку. Ни один знакомый с этой девчонкой человек в здравом уме не поверил бы разыгранному спектаклю. Но Слизнорт, польщенный вниманием столь обсуждаемой нынче персоной, ничего не замечал.

- Смелее, дитя моё, что вы хотели? – Слизнорт благосклонно сложил руки на округлом животе. - Может быть, мазь для возвращения пигмента коже, лишенной солнца так долго? Или лучшее в городе снотворное, что не позволит страшным воспоминаниям нарушить ваш ночной покой?

- Сказать по правде, - Доркас закусила губу, точно никак не решалась задать свой вопрос. Получив ободряющий кивок от аптекаря, она продолжила, - Римус рассказал мне о вчерашнем происшествии в Дырявом котле. О женщине, которая будто бы изрекла пророчество. И о ваших словах…

- Не понимаю о чём вы, - забормотал Слизнорт, нервно разглаживая завиток усов.

- Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда. Рожденный теми, кто собрал воедино осколки, - невинно повторил Римус, присаживаясь напротив аптекаря. Уперевшись кулаком в подбородок, театрально нахмурился, словно силился вспомнить подробности вечера. Проигнорировал беспокойство, охватившее собеседника. – Вы доказывали мистеру Краучу, что исчезновение волшебства – явление временное, а Дамблдор, наверняка, знает, где находятся осколки той самой чаши, что может возродить…

- Я был пьян, мальчик мой, - сконфуженно рассмеялся аптекарь, торопливо поднимаясь на ноги. Завертевшись на месте, нашел взглядом настенные часы и притворно ужаснулся. – Поверить не могу, что уже десять. К глубокому сожалению, я вынужден вернуться к работе.

- В лесу я видела оборотня, сэр, - Доркас сцепила пальцы в замок, стараясь не смотреть на вскинувшего брови Римуса. – Это дает мне основания полагать, что волшебство и впрямь возрождается.

- Вы, должно быть, ошиблись, дитя. Все-таки стресс серьезно сказывается на восприятии окружающего мира, - кадык прокатился вверх-вниз по крепкой шее.

- Я не ошиблась. Непрощенные тоже его видели, - Доркас чуть опустила голову, отчего лицо её приняло угрожающее выражение.

- Это невозможно, - Слизнорт попятился к прилавку. Пробормотал нелепую отговорку, прячась за створкой шкафа. – Клиент придет за своим заказом совсем скоро, а я ещё не закончил. Если вы не нуждаетесь в моих снадобьях, прошу меня простить.

Римус и Доркас разочарованно переглянулись. Аптекарь принялся толочь в ступке серый порошок, смахивающий на пепел. Молодой помощник аптекаря, Северус Снейп, задумчиво скользнул взглядом по шрамам на лице Люпина. Он осторожно отступил от занавески, закрывавшей вход в подсобное помещение и послужившей ему укрытием, после чего вернулся к работе.

========== Глава 11. Дуб у озера ==========

Комментарий к Глава 11. Дуб у озера

Дорогие читатели.

Прошу прощения, что исчезла так надолго безо всяких предупреждений. Впредь постараюсь выкладывать новые части часто (не реже одной главы в 2 недели) и регулярно. Тем, кто всё ещё или теперь уже читает эту историю, тысячу благодарностей и обнимашек:)

Буду рада Вашим отзывам и комментариям.

Мимолетное ощущение на кончиках пальцев, отголосок горьковатого аромата – большего Северусу и не требовалось, чтобы распознать в иссушенном корешке целебное растение. Название на латыни вертится на языке, срывается в тишину каморки привычным шепотом. Приготовить снадобье можно и с закрытыми глазами. Но в том, как рассыпаются под ножом зеленовато-желтые соцветия, как клубится над варевом блеклый пар, есть особая красота. Из-за неё - чарующей и непонятной другим двадцатилетним юнцам - Северус и терпит снисходительные комплименты Слизнорта. Растягивает обветренные губы в подобие улыбки. Кивает в унисон монотонной болтовне покупателей. Бредет на другой конец города, будь то лютый мороз или неистовый ливень.

Его смена закончилась час назад, оставив после себя ноющую боль в спине, сердечное удовлетворение и приятную тяжесть в кармане. Слизнорт расплатился за неделю работы парой дюжин монет. Добродушно фыркнул в пышные усы, выдав очередной непрошеный совет о том, как эффективно распорядиться капиталом. Будто Северус сам бы не сообразил, что делать со свободными деньгами! Только вот добрая половина совсем скоро ляжет на прилавок бакалейной лавки. Остальное покроет крошечную часть карточного долга отца, вылившегося годы назад в закладную на дом. Может, удастся выкроить шиллинг на безделушку для Лили.

Северус глянул украдкой на темную витрину ломбарда. Тусклый свет фонарей выхватил гребень для волос с рельефным цветком. Лепестки увенчаны блестящими зеленоватыми камушками – не то драгоценными, не то выполненными безымянным умельцем из стекляшек. Вот бы подхватить непослушную огненную прядь да подколоть у виска, открывая любимое лицо. Разглядеть в добрых глазах детский восторг, на который сам Северус уже давно не способен.

Мутное стекло услужливо наложило отражение размечтавшегося паренька на россыпь товаров. Крючковатый нос утопает в петлях старого материнского шарфа. Шерсть давно свалялась, покрылась неприглядными катышками. На бледном лбу лоснится угольно черная челка, прикрывая неровным срезом кустистые брови.

Нахмурившись, Северус зашагал дальше. Желание подарить Лили что-то особенное, памятное, дорогое не желало рассеиваться в веренице прочих мыслей. Злость на отца, усугубившего и без того плачевное финансовое положение семьи, разрасталась в душе сродни тяжелым тучам, сулящим метель. Жалость к матери, чистокровной волшебнице, связавшей жизнь с деспотичным маглом, оплетала ребра, выдавливая из тонкого тела все светлые фантазии. Ещё чуть-чуть и в груди не останется места для веры в то, что однажды и его, уставшего от лишений принца-полукровку, ждёт истинное счастье.

Но вот протоптанная тропинка верткой змейкой огибает строй таунхаусов. Виляет полукругом вдоль мелководного озера. Над схваченной льдом водой раскинулся мощной кроной спасительный дуб. Одного взгляда на толстый ствол его достаточно, чтобы успокоиться. Кора, точно дюжина сплетающихся канатов. Корни требовательными исполинскими пальцами впиваются в землю, надежно укутанную снежным покрывалом.

Нынче в городе царствует февраль, щедро присыпая ледяной мукой крыши и дороги. А в тот далекий день ещё не выжженная до сухости трава блестела от росы. Лето едва успело вступить в свои права. Воздух уже ласкал обнаженную кожу теплом, но озеро беспощадно студило ноги даже прибрежным, самым тонким слоем воды.

- Уже можно купаться? – десятилетний Северус сконфуженно ссутулился. Он не привык общаться со сверстниками. В особенности с девочками. И уж тем более с теми девочками, чьи кукольные волосы и лица служили предметом зависти для неказистых подружек. – Так что?

- Не знаю, - нужно проронить любой ответ, лишь бы назойливая собеседница прошла мимо. Утратила интерес к озеру, температуре воды и личным ощущениям нелюдимого незнакомца. Но она словно не замечает, как тот напряженно сводит плечи, перетаптывается с ноги на ногу. Не слышит в его голосе отчуждение. Не чует, что мальчишка жаждет немедленно вернуть своё одиночество.

- Лично ты бы сейчас поплавал? – не унимается. Смотрит с любопытством изумрудными глазищами. Смотрит сквозь линялую отцовскую рубашку. Сквозь желтеющий на скуле синяк. Смотрит в самую душу. Будто бы и впрямь интересуется его мнением. Но молчание затягивается, и на округлых щеках расцветает бледный румянец смущения.

- Я бы подождал пару недель, - ответ звучит почти дружелюбно, и ноги, будто позабыв о воле хозяина, устремляются прочь от воды, но ближе к улыбающейся девочке. Рыжей, как ведьмы из маггловских книг об инквизиции. Локоны обволакивают плечи, блестят на солнце, точно медная проволока из отцовского ящика с инструментами. – Я – Северус.

- Лили Эванс, - юркая ладошка проскальзывает в его руку, влажную и неуклюжую. – Ты живёшь неподалеку?

- Да, - только бы не расспрашивала, где именно. Если узнает, что новый знакомый – обитатель Паучьего Тупика, убежит без оглядки. Сам не раз слышал, как благополучные мамаши нашептывают своим холеным отпрыскам держаться подальше от местных трущоб.

- Я тоже.

- Ты часто здесь гуляешь? – дети стоят друг напротив друга, не решаясь присесть на поваленную навзничь корягу или двинуться вдоль кромки берега к заброшенной лодочной станции.

- Нет. Кто-то из друзей показал это место моей сестре. Она, кстати, сейчас тоже здесь. Штудирует какой-то любовный роман, - забавная рожица и возведенные к небу глаза призваны продемонстрировать новому знакомому, сколь скептически она – Лили Эванс – относится к подобному чтиву.

- Моя мама обожает любовные романы, - неуверенная усмешка, и черные глаза-угольки находят сидящую поодаль блондинку, поглощенную книгой в яркой обложке.

- А моя мама обожает шить, - каждое слово пропитано детской гордостью, и только теперь Северус замечает платье в мелкий цветочек. Пышная юбка едва прикрывает колени. На отложном воротничке красуется маленькая брошь. Девочка принимает его взгляд за неподдельный интерес и добавляет, – Да, это тоже сшила мама.

- А завтра придёшь сюда? – ему нет дела то тряпок, пусть даже довольно милых. Но, кажется, есть дело до изумрудных глаз, что так и излучают в этот миг лисью хитрость.

- Если ты придёшь, приду и я, - улыбка у девочки такая заразительная, что Северус и сам не замечает, как поднимаются уголки его собственных губ.

И Лили вновь приходит на озеро. Изо дня в день. Со своей сестрой Петунией и без нее. В цветочном платье, подол которого так чуток ко всякому дуновению ветерка. В мягких брюках, что позволяют ловко карабкаться по веткам старого дуба. В желтом дождевике, что надежно защищает от осенней непогоды.

Месяц за месяцем Северус и Лили сидят бок о бок на берегу зарастающего камышами и кувшинками озера. Её переполняют эмоции от романов Джека Лондона, а ему по душе сказки Андерсена. Она уморительно рассказывает о проказах многочисленных приятелей, а он готов слушать её чистую, приправленную добрыми остротами речь до самой темноты. Он делится с ней легендами об утраченной магии, подражая любимым сказочникам в манере излагать мысли.

В её маленьком веснушчатом теле столько энергии, что порой ему становится страшно. И этот страх – не оправдать ожидания, оступиться, уничтожить ростки симпатии – разрушает изнутри. Но искренность Лили, её забота и нежность, её неиссякаемая вера в высокие идеалы выстраивает на обломках зажатого мальчугана кого-то нового. Амбициозного, смелого и решительного. Готового бороться за то, что в этом мире действительно важно. За ту, что стала для него целым миром.

Северус предпочитает обходиться без завтрака. Обедать сэндвичем или куском пирога, что приносит Лили в льняной салфетке, расшитой маргаритками. Ужинать у Эвансов, симпатизирующих смышленому пареньку из бедного района. Пока миссис Эванс подкладывает в тарелку гостя пюре из батата, мистер Эванс неизменно интересуется, как прошёл день. И, что немаловажно в разговоре со вчерашним ребенком, ныне вступающим в пубертатный период, слушает подробный ответ с искренним интересом.

Натопленная столовая, простая, но вкусная еда, неподдельная поддержка и теплота плавят наращенную за годы в Паучьем Тупике броню. Усыпляют реализм и не по-детски мудрое понимание причинно-следственных связей этой жизни. Дают поверить, пусть даже на короткое мгновение, что он – часть этой семьи.

Сама Лили для Северуса уже давно нечто большее, чем просто красивая девочка и хороший друг. Она некий эталон идиллии. Если существует где-то «американская мечта», то должна непременно найтись и мечта британская. Лили Эванс – британская мечта Северуса Снейпа. Порой ему начинает казаться, что он не уверен, чего хочет больше. Быть с ней или быть ей.

Но ни один философский склад ума не способен заглушить буйство гормонов. Потому квадратное уравнение, выведенное Северусом из привязанности, зависти и влечения, в действительности имеет лишь один корень, и корень этот – нестерпимое желание обладать и душой, и телом Лили.

Оттого столь долгая убежденность девушки в том, что связь с другом детства имеет исключительно платонический характер, причиняла почти физическую боль. Томила в тягостном ожидании. Погружала в пучину сомнений – не найдётся ли кто-то более проворный и финансово обеспеченный? Не украдёт ли её сердце, напитанное мечтами о великой любви?

Однако Северусу улыбнулась удача. Улыбка эта вышла кривой и весьма далекой от разгуливающегося то и дело воображения. Но позволила в конечном итоге достичь желаемой цели, укрепив веру юноши в том, что терпение и упорство – единственные действительно работающие механизмы.

- Обещай, что не станешь смеяться, - нижняя губа закушена почти до крови. По щекам разливаются алые пятна, словно девушка пробежала кросс.

- Разве я когда-нибудь смеялся над тобой? – шершавые пальцы ласково заправили за ухо распушившийся локон. Он силится вычитать в одном только взгляде, что могло так смутить обычно уверенную в себе подругу.

-Нет. Конечно, нет, - напряжение покидает её тело, и колени уже не притиснуты к груди с прежней силой. – И это одна из причин.

- Причин для чего, Лили? – впервые со дня знакомства ему настолько сложно уловить и понять её настроение.

- Через месяц начинается учеба в колледже. Там всякое может случиться, - темп речи ускоряется, точно если помедлить ещё мгновение, смелости договорить не хватит. – Нет, не пойми меня неправильно, я не собираюсь напиваться на студенческих вечеринках или искать себе парня специально, чтобы не уступать подругам в опыте…

- Лили… - в комнате настежь распахнуто окно и пахнет дождём, но Северус растирает кулаком грудь, вдруг явственно ощутив нехватку воздуха.

- Но если вдруг события начнут развиваться стремительно, я хочу быть готова. Первый раз должен случиться с человеком, которому всецело доверяешь. Который не обидит и не обманет, - взгляд изумрудных глаз мечется по комнате, минуя сосредоточенное лицо друга.

- Ты что, с кем-то…

- Помолчи, - вскинутая ладонь заставляет его, испуганного неприятной догадкой, осечься на полуслове. – Поэтому я решила, что мой первый раз должен быть с тобой. Если ты не против, конечно.

Конечно, Северус ожидал, что занятия любовью предварят взаимные признания в этой самой любви. Но ему быстро удалось убедить себя в том, что подобный сценарий является стереотипом, навязанным бульварными романами (недаром же в день знакомства дети посмеялись над литературой такого рода!). Опасаясь, что Лили может передумать, он появился на крыльце её дома с букетом из сорванных в чьем-то саду нарциссов и, силясь придать голосу мужественный тембр, вымолвил: «Я за».

На следующий день Лили не пришла на озеро. Северус отчаянно гнал от себя тревожные мысли о том, что на этой пылкой ноте их отношения закончатся, так и не успев начаться. Мерил шагами усыпанную вьюнком поляну. Бубнил себе под нос рецепты целебных настоек и микстур из старых учебников матери. Доплыл до середины озера, наслаждаясь тем, как холодит пропахшая илом вода разгоряченный затылок.

Истомившись в неизвестности, Северус нашёл Лили на заднем дворе Эвансов. Она с остервенением выдирала сорняки, проросшие вдоль забора. Рукава белого платья закатаны до локтей. Обычно распущенные волосы собраны под широкополой соломенной шляпой. Босые ноги припорошены сероватой дымкой сухой земли. Заслышав шаги, Лили подняла голову и тотчас опустила глаза. Не дожидаясь неловких реплик и жестов, Северус рывком притянул её к себе и поцеловал. Неумело, почти целомудренно, но очень нежно.

С тех пор он касался её губ, когда хотел. Обнимал, когда хотел. Брал за руку. С трепетной гордостью шептал «моя», уткнувшись в рыжие локоны. И отчаянно ревновал. Оттого появление Джеймса Поттера вытряхнуло Северуса из уютного мыльного пузыря, раздувшегося и заигравшего на солнце, когда дружба обернулась полноценным романом.

И теперь, когда он, уставший от работы и заваленных снегом тротуаров, разомлел после сытного ужина, удобно устроившись на кровати Лили, вновь заведенный ею разговор о волшебстве не вызвал ничего кроме удушливой волны раздражения.

- Я все думаю об этой истории, - от решительного потряхивания головой собранные в слабый пучок волосы рассыпались по плечам. Как не залюбоваться хрупкой фигуркой в коконе упругих локонов, что кажутся в тусклом свете свечей жидким огнем.

- Давай сегодня не будем об этом, - тяжелый вздох почему-то совершенно не притупляет неуемный энтузиазм Лили.

- Ты никогда не хочешь об этом говорить, - она со злостью сбросила на пол маленькую подушку, так несвоевременно помешавшую вытянуть ноги.

- Сейчас я не хочу говорить вообще ни о чем, - придвинуться к ней неприлично близко стало так естественно за последние годы. Привычным движением отвести за спину пышную копну, дотронуться губами до мягкой щеки. Скользнуть к краешку зарождающейся улыбки. Позволить ладоням пробежать по острым позвонкам.

- А я хочу, - кулачок требовательно упирается в грудь Северусу.

- Я уже говорил тебе. Волшебство – это выдумки. Наши с патрульным истории совпали, видимо, потому что мамы в детстве рассказывали похожие сказки, - откинуться на подушку и смириться с неотвратимостью тягостной беседы - ради этого он шёл к ней по сугробам?

- Врёшь, Северус, - губы растянуты в улыбке, а глаза серьезные. – Я всегда знаю, когда ты врёшь.

- Хорошо, - вдох-выдох. Необходимо успокоиться, чтобы голос звучал привычно тихо и мягко, баюкая. - Что это изменит? Даже в соответствии с этими…сказками волшебства больше нет.

- Мою сестру похитили какие-то люди. И у меня есть все основания полагать, что это сделали те самые изгнанные волшебники из ваших сказок, - заключительное слово пылкой речи звучит с издевкой. Выплевывается изо рта почти, что с отвращением.

- Но сейчас она дома. Сладко спит или грезит о том счастливом дне, когда Дурсль подберет живот, встанет на одно колено и сделает ей предложение, нацепив на палец кольцо с бриллиантом.

- А что если она вновь исчезнет? – даже ироничное высказывание о сестре не сбивает с набившей оскомину темы. - Мне опять придется просить о помощи Джеймса, потому что ты все отрицаешь?

- А ты бы не отказалась, да? – цедить сквозь зубы, а не кричать. Кажется, Северус совсем не умеет повышать голос. Только шипит растревоженной змеей, когда инстинкты затмевают разум. – Был бы чудесный повод провести в его обществе ещё одну ночь.

- Что ты несешь? – глаза превратились в узкие щелки, ноздри трепещут. Кто бы мог подумать, что сорвавшийся в пылу ревности упрек настолько близок к истине.

- Я прав, да? – свесить ноги с высокого матраса, лишь бы не смотреть на неё. Потереть виски, прогоняя вспышку гнева, обнажившую нелицеприятную правду. Ту, что преследует его с той самой злополучной вечеринки в канун Самайна.

Один хвастливый рассказ вихрастого выскочки, не желающего чтить статут о секретности, и привычная родная Лили исчезает. Эта новая Лили избегает близости. Не так, чтобы слишком очевидно. Кто-то менее чуткий, менее страшащийся потерять своё главное и единственное сокровище и не заметил бы. Она целует при встрече и прощании, но поцелуи эти беглые, поспешные. Словно исполнение рутинных домашних обязанностей. Помой посуду, и будешь свободна до самого вечера. Коснись губами, и он уйдёт. Она послушно лежит в кольце рук. Но не обнимает в ответ, не оглаживает угловатые плечи. Словно терпит прикосновения, лишь бы не тратить силы на объяснения причин нахлынувшей отчужденности. Она позволяет стянуть с себя платье. Но не шепчет ласковые слова, не оставляет на бледной спине крошечные полумесяцы впившихся ногтей. Словно вся нежность Северуса больше не заставляет каждую клеточку ее тела отзываться на прикосновения.

Лили не гонит его из дома. Приглашает к столу, но за ужином чаще молчит или вполголоса обсуждает с Петунией новости общих подружек. Не противится, когда Северус поднимается бесшумно в её комнату, устраивается на кровати, перебирает расцарапанные пластинки. Но не предлагает остаться на ночь. Она всё ещё приходит посидеть с ним бок о бок на скрипучей коряге. Но не пересказывает взахлеб сюжет новой книги. Не разносится над берегом её мелодичный смех. Словно то взаимопонимание, которым так дорожил Северус – лишь его собственная выдумка.

Лили отрицает всякие чувства к патрульному. Но Вернон Дурсль, болтливый поборник нравственности, уже не раз замечал этих двоих прогуливающимися праздно по окрестностям. Да и Северус всё ещё помнит снежный сочельник. Помнит гомон толпы, раскрасневшиеся от смеха и духоты лица незнакомых людей, назойливую музыку и страх, запустивший липкие щупальца в самое нутро. Потому что, сколько ни щурься, не разглядеть в чужой комнате приметную рыжую копну. Потому что если поблуждать по пыльному коридору, упрешься в массивную дверь. За ней – бесконечные стеллажи с книгами да высокое окно. И льется огромным квадратом свет фонаря на сплетенные в тихом танце силуэты. Топорщатся нелепо колючие пряди на макушке патрульного. Его рука покоится так по-хозяйски на спине Лили. А она, словно и не принадлежит всецело другому, склоняет голову к чужому плечу. И молчит. Тишина, нарушаемая лишь мерным дыханием в унисон, кажется такой гармоничной, такой правильной, что руки Северуса сжимаются в кулаки. Он ждёт предательского поцелуя. Но Лили просто танцует с патрульным, покачивается под воображаемую мелодию. И ладонь её лежит неподвижно на крепкой груди. Там, где бьётся сердце.

- Что за вздор, Северус? – Лили тихо вздохнула и села подле него. Прервала поток воспоминаний, отзывающихся тупой болью во всем теле. Уставилась виновато в сцепленные замком пальцы. Но фальшь теперь пропитывает всякое её мимолетное движение. Наполняет собой звуки голоса. Превращает благородные изумруды в кислотное зелье.

- Я не желаю больше слышать о волшебстве, - он рывком поднялся с кровати. Увернулся, не позволяя поймать себя за запястье. Шагнул решительно к выходу из комнаты, но, обернувшись, бросил на прощание: - И о патрульном я тоже слышать не желаю. Тебе придётся сделать выбор, Лили. Если ты хочешь остаться со мной, перестань видеться с ним.

- Северус… - от удивления она глотает воздух, не в силах вымолвить ни слова. Да и сам Северус поражен собственной запальчивостью, резкостью, категоричностью. А что, если она его не выберет? Не пожелает расплатиться собственной свободой за детскую влюбленность? Шагнет в новую жизнь, переступив через него, оставив страдать в забытом прошлом?

- Не отвечай сейчас, - мягкий вкрадчивый голос превосходно маскирует захлестнувшую Северуса панику. – Я зайду за ответом через пару дней. Успеешь от меня отдохнуть и примешь решение.

Хлопнула дверь. Отзвучала дюжина шагов по лестнице. Лили обхватила себя руками, словно в раз озябла. На щеке остался влажный след одинокой слезы, что сорвалась и исчезла в складках шерстяного платья. В горле засаднило от подступающего судорожного всхлипа. Вся её юная душа, её забившееся учащенно сердце рвались к Джеймсу. К его озорной улыбке, граничащей с нахальством самоуверенности, особой манере облекать самую невинную фразу в ироничную форму. С ним Лили не знала, чего ожидать от завтрашнего дня. Сорвётся ли патрульный в опасную авантюру? Проберется ли к ней в комнату через окно, чтобы пожелать доброй ночи? Исчезнет или поклянется быть рядом во веки веков? Но в эту странную холодную зиму даже неизвестности было не под силу отвратить Лили Эванс от Джеймса Поттера. Лишь болезненная, крепкая долгие годы привязанность к Северусу превращала необходимость выбора в сущую муку.

Ощутив, как растекается в теле преждевременная тоска по другу, как скребется где-то под ребрами детский страх перед переменами, Лили исступленно стиснула виски дрожащими пальцами и в удивлении уставилась на собственный подоконник. Чем невыносимее казалась обозначенная Северусом дилемма, тем больше венчиков фиалок распускалось в глиняных горшках. Один, второй, третий, десятый фиолетовый цветок – и все выросли точно по мановению волшебной палочки. За такое чудо приз на любой выставке садоводов обеспечен. Печаль сменилась удивлением, и растения замерли. Не растягивались больше стебли, не раскрывались новые лепестки. Лили задумчиво дотронулась до бархатного цветка и кивнула собственному отражению в окне. Пусть Северус и дальше твердит, что волшебства не существует. Ей, воспитанной на добрых сказках и все ещё верящей в чудеса, конечно же, под силу доказать обратное.

========== Глава 12. Тупик ==========

Для февраля, измучившего местных модниц снегопадами и морозом, день выдался удивительно теплый. Ослепительная гуашевая синева неба предвещала скорую весну, и даже в воздухе витал уже едва уловимый аромат мартовской сырости. Свежей и сладкой, словно талая вода.

Проигнорировав все мамины возражения, Лили извлекла из шкафа совсем легкое, тоненькое пальто. Какое ей дело до замерзшей поясницы, когда клетка на войлочной шерсти – словно из каталогов популярного некогда производителя одежды? Когда верный крой подчеркивает все изящные изгибы фигуры, а новенькая шапка – тон в тон с самыми тонкими на узоре бордовыми линиями?

Лили замерла у пожарного гидранта, уперевшись ладонью в бок. Слишком надуманная поза. Никто не проводит минуты ожидания, стоя подобным образом. Прислонилась спиной к стене, желая придать собственному силуэту соблазнительной небрежности. Скрестила руки на груди так, чтобы рукава скользнули вверх, обнажая тонкие запястья. Чересчур вальяжно для девушки из приличной семьи. Опустила побелевшие пальцы в тепло квадратных карманов и принялась расхаживать по тротуару, поглядывая то и дело на выход из офиса патрульных.

Часы на невысокой башенке, венчавшей торец здания, известили о наступлении полудня. Волнительное нетерпение овладело Лили. Закрутилось щекочущими спиралями чуть выше живота. Мазнуло по спине мурашками. Выбило из легких короткий вздох, обернувшийся тотчас облачком пара.

Дверь распахнулась, с грохотом ударившись об увитую трещинами стену, и Джеймс с громким хохотом переступил порог. Плеснулся красно-желтой волной длинный шарф, обхвативший шею небрежным кольцом. Ветер нетерпеливо взъерошил и без того торчащие нечесаной гривой волосы. Уголок губ скользнул вверх в не оформившейся довольной улыбке.

- Привет, ребята, - Лили решительно шагнула к маленькой, но шумной компании патрульных. Близнецы, веснушчатые и рыжие, наперебой рассказывали что-то о своем друге, умудрившемся разозлить какую-то Молли. Веселая история, обильно сдобренная смачными ругательствами, оборвалась, приглушенная приветствием.

- Твоя сестра опять вляпалась в неприятности? – Марлин бесстрастно вскинула бровь.

- Приятно, что ты беспокоишься, но с Петунией всё хорошо, - нельзя улыбаться слишком саркастично и морщить лоб, потому что Поттер смотрит. Его взгляд, удивленный и вместе с тем радостный, обжигает щеки, сушит губы и заставляет ресницы трепетать в инстинктивном кокетстве.

- Чудно, - Марлин совершенно не чувствует повисшего напряжения. Пульсирующего, обращающегося статическим электричеством, что приподнимает волоски на затылке, почти осязаемого. Стоит по правую руку от Джеймса и будто не собирается идти дальше по своим обеденным делам.

- МакКиннон, позволь угостить тебя лучшим тыквенным кексом на всем восточном побережье, - близнецы, решившие, что подмигивают приятелю совершенно незаметно, подхватили её за локти и увлекли прочь. В сторону неприметного проулка, втиснувшегося меж пекарней и заколоченным гнилыми балками книжным магазином. До слуха Лили донеслось беззлобное ворчание патрульной:

- Позволю. Если заткнетесь хотя бы на минуту.

Теперь, когда Джеймс улыбается лишь ей одной, запускает привычным жестом раскрытую ладонь в вихры на затылке, перекатывается с пятки на носок, Лили накрывает растерянность. Пыльной марлей опутывает руки и ноги, вынуждая двигаться скованно. Забивается в нос и рот, мешая проронить хотя бы звук.

Конечно, она не должна быть здесь. Пусть и не успела ещё пообещать Северусу собачьей верности, но на душе гадко. Словно такая вот встреча ничуть не уступает измене по степени тяжести. Словно смотреть в смеющиеся чайные глаза за стеклами круглых очков – преступление против семьи или родины. Впрочем, даже убийству можно найти оправдание, если речь, к примеру, о необходимых мерах самообороны. Она, по сути, пришла к Поттеру, чтобы защитить себя. Что если ускоренное созревание фиалок – не единственный скрытый потенциал её когда-то понятного и простого организма? Что если завтра она вскипятит собственную кровь или усилием мысли опрокинет на голову отцу книжную полку? Ей нужны ответы, и Северус эти ответы дать не может или не желает.

- Умница, что заглянула, - Джеймс мягко взял её под руку. Степенно повёл к безлюдному скверу, разглядывая искоса покрасневший нос и паутинку инея на волосах.

За кованым забором утопают в снегу ели-великаны. Присыпанная песком центральная аллея режет темной полосой белое полотно, не тронутое человеческими следами. Сливается воедино с кирпичным мостиком, переброшенным через пруд. Прямо за ним красная телефонная будка – яркое пятно в монохромном мире зимы. Даже жаль, что в трубке теперь уже никогда не услышать голос далекого собеседника.

- Может быть, ты голодна? – он замер у лысой живой изгороди, раздосадованный тем, что сразу не сообразил угостить её чем-нибудь. Сам-то никогда не упустит случая вкусно поесть.

- Нет, - Лили качнула головой и в то же мгновение торопливо добавила: - Но это твой обеденный перерыв. Наверно, тебе стоит подкрепиться. Чтобы защищать город, нужно много энергии.

- Вот и я Маки то же самое говорю. А она утверждает, что я ем в четыре раза больше, чем требуется нормальном человеку, - Джеймс рассмеялся и, словно подобное для них двоих само собой разумеющееся, сжал в своей руке тонкую девичью ладошку. Потянул за собой, направляясь к уличной палатке, в которой продавали печеный картофель.

- Твоя Маки просто не умеет радоваться жизни, - как тут не съязвить, когда патрульный вспоминает зачем-то в её присутствии другую девушку? Пусть даже лишенную начисто той привлекательности, что не имеет ничего общего с густотой волос или правильностью формы носа. Той привлекательности, что внутри – под ровной кожей и ладным мышечным скелетом.

- Она не моя, - Джеймс столь пылко затряс головой, испугавшись притяжательного местоимения, что Лили не сдержалась и удовлетворенно хихикнула. – Точнее, она, конечно, моя. Но не в том смысле. Как подруга. Даже как сестра. Не в таком смысле, как мне бы хотелось, чтобы ты…

- Я поняла, - это даже не шепот, а мурлыкание ласковой кошки, что мягко пресекает сбивчивую попытку объясниться. Веснушчатая щека на долю секунды прижимается к его плечу, и Джеймс забывает, что нужно сделать выдох. Легкие рвутся от переизбытка кислорода, и хочется воскликнуть что-нибудь восторженное, подпрыгнуть высоко-высоко или станцевать нелепое па.

- Вот и хорошо, - наконец, выдыхает он, взяв себя в руки.

- Честно говоря, у меня к тебе дело, - она закусила губу. Смотрит оценивающе, словно до сих пор сомневается, можно ли ему довериться.

- А я то, кретин, решил, что ты просто соскучилась, - его голова рывком клонится к груди в показной тоске.

- Одно не обязательно должно исключать другое, - тонкие пальчики сжимают его ладонь теснее.

- Считай, что я поверил, - беззлобная усмешка, и озорной взгляд обретает тревожную серьезность. – Что у тебя за дело?

- Это прозвучит неправдоподобно, но вчера я заставила фиалки на своем подоконнике зацвести, - смотрит внимательно, словно боится упустить малейшее движение судорожно опускающегося кадыка или изогнутых недоуменно бровей.

- Ты прости, цветочек, но я не очень-то разбираюсь в комнатных растениях. Да и не только в комнатных, откровенно говоря, - непонимающая улыбка тает, когда понимание истинной сути сказанного накрывает Джеймса горячей волной.

- Не при помощи удобрений. Силой мысли. Ну, или как-то так, - она неловко пожимает плечами.

- Что именно ты имеешь в виду под «зацвести»? – схватить её за запястья и требовательно заглянуть в глаза - только так можно вычитать правду по темным крапинкам.

- Стебли разрастались, появлялись новые бутоны. Много новых бутонов. И всё это от силы за минуту, - она нервно сглотнула. Попыталась высвободиться, но он держит крепко. И чем больше произнесено слов, тем сильнее сжимается кольцо горячих пальцев.

- При каких обстоятельствах это случилось? – Джеймс склонился ближе, нахмурился не сердито, но взволнованно.

- Я понервничала, - щеки в миг стали пунцовыми от смущения. На такие откровения она пока уж точно не готова. Впрочем, её ответом Северусу Джеймс бы, наверняка, заинтересовался ничуть не меньше, чем рассказом о цветочном чуде. – Сильно понервничала. И расстроилась.

- Не понимаю, - он отстранился. Выпустил её руки. Лихорадочно взъерошил волосы на макушке, уставившись перед собой невидящим взглядом. Девчонка из семьи маглов вполне может оказаться волшебницей. Мать Петтигрю, например, о Хогвартсе и не слышала, пока письмо не пришло. Только вот магии то больше нет. И осколок надежно спрятан в доме у Марлин.

- Джеймс, - даже через толстую дутую куртку он ощущает её прикосновение. – Послушай, не буду врать, что мне страшно. Мне не страшно. Скорее любопытно и тревожно. Я вышла из себя и превратила вялое растение в мечту цветовода. Будь так добр, ответь честно. Могу ли я, чисто гипотетически, оказаться ведьмой?

- Волшебницей, - на автомате поправил он и поджал губы. Меньше чем через час Джеймс пожалеет о своей болтливости, но сейчас просто не в силах противиться тому, с какой доверчивостью и надеждой она смотрит. – Лили, то, что ты описываешь, очень похоже на стихийную магию. Другими словами, непроизвольную.

- И что это значит?

- Раньше проявления стихийной магии встречались у детей в критических или стрессовых ситуациях. Например, ребенок падает с высоты и вдруг превращается в шар. Пружинит, отскакивает от земли, оказывается в безопасности и вновь принимает свой обычный облик, - за такие откровения можно и под трибунал пойти.

- У детей? – когда Лили хмурится, кажется, что она и сама ещё совсем маленькая.

- У детей, наделенных волшебными способностями, - он поясняет, то, что должно быть понятно и без слов, мягко. Без тени раздражения. – Только вот в чем беда, милая. Волшебство сломалось лет так семнадцать назад, и ни один маг не в силах теперь сдвинуть с места при помощи заклинания даже перышко. Не говоря уже о более сложных вещах.

- Тогда как объяснить эту фиалочную вакханалию? – она жалобно морщится, и Джеймс, воровато оглянувшись по сторонам, рассказывает то, что собирал по крупицам целую зиму. Осколок, оборотни, пророчество – всё это превращается для Лили в мешанину образов и домыслов. Кружит голову непостижимостью и желанностью. Пробуждает неуемную жажду докопаться до истины, во что бы то ни стало. А лучше, лично собрать воедино расколотую чашу из легенды и научиться колдовать.

- Надеюсь, ты не выдумала свою стихийную магию, чтобы заставить меня выложить секретную информацию, Эванс, - нервно шутит Джеймс. Его обеденный перерыв подошёл к концу, но впервые за многие годы чувство голода не беспокоит пустой желудок. Еда – последнее о чём сейчас в состоянии думать этот юноша. Ему конец, если Грозный Глаз или старейшины узнают, что он, доблестный патрульный Поттер, взял и выдал без всяких пыток и сывороток правды то, что хранили втайне от людей десятки поколений волшебников. Выдал то, что способно поставить под угрозу безопасность сотен тысяч людей. То, что, кажется, вот-вот вновь перевернёт этот мир с ног на голову.

Но сейчас её бледное от волнения лицо находится в дюйме от его собственного лица. Так, что можно почувствовать на губах мятное дыхание. Сейчас её ладошка прячется в его руке, и переплетаются пальцы, и он почти чувствует её участившийся пульс. Сейчас она так близко, что всё сказанное и сделанное кажется абсолютно правильным.

Несколькими часами позже

- Что она опять здесь делает? – нахмурилась Марлин, едва ступив на тротуар из душного офиса в конце рабочего дня. Окинула Лили недружелюбным взглядом и требовательно сжала рукав куртки Джеймса, придерживая того у самой двери. Не позволяя уклониться от ответа, умчавшись резвым шагом к своей новой пассии.

- Она пойдёт с нами, - вкрадчивые нотки в его голосе лишь вызывают ещё больший прилив злости.

- Рехнулся, Поттер? Потащишь маглу трепаться о пророчестве?

- Она не магла, - он призывно замахал застывшей у фонарного столба Лили. Впрочем, появление чужака ещё никогда не останавливало МакКиннон в стремлении как следует отчитать провинившегося друга.

- С чего ты взял? – надменно вскинутая бровь вкупе с презрительной интонацией не дают усомниться в том, что оттепели в отношениях девушек так и не наблюдается.

- У неё был выброс стихийной магии, - почти с гордостью роняет Поттер, ласково улыбаясь подошедшей Лили. В долгом пути до «Дырявого котла» ее присутствие – достойная плата за расспросы и нравоучения. Рано или поздно Марлин наскучит изводить его упреками, и она замолчит в своей обычной нелюдимой манере. А потом, если крупно повезет, паренек со шрамами расскажет что-то действительно важное – не зря же провожал до самого дома болтливого старика, сыпавшего откровениями о Дамблдоре.

- Он не придёт, - пробормотала МакКиннон себе под нос. Ей надоело вполголоса выговаривать Джеймсу за откровенность с девчонкой из магловской семьи, и испорченное настроение обратилось в полном объёме на опаздывающего Сириуса.

Именно с ним патрульные договорились встретиться во дворе заброшенной фабрики, что производила двадцать лет назад лампы накаливания. От покосившегося забора в прошлом успешного предприятия оставалось пройти пару кварталов до «Дырявого котла».

Фонари здесь не горели. Да и кому может понадобиться прогулка по давно оставленной людьми промышленной зоне. Будь на небе тучи, ребята бы стояли в кромешной тьме. Но звезды – холодные февральские звезды, впервые за долгое время вздумавшие показаться ночным путникам - тускло подсвечивали горы мусора и пустые оконные проемы приземистого здания.

Поежившись, Лили инстинктивно шагнула ближе к Джеймсу. Тот скармливал тощей бродячей собаке выуженный из кармана бутерброд, тихо приговаривая что-то ласковое. Животное послушно терлось об его подставленную ладонь и виляло куцым хвостом, не способное выразить иначе благодарность за крупицы доброты.

Блэк должен был появиться ещё полчаса назад, и Джеймс успел всерьез забеспокоиться о непрощенном. Путь по темному зимнему лесу – приключение не самое безопасное. Тут тебе и дикие звери, желающие полакомиться свежей плотью. И овраги - оступишься, скатишься по неровному склону, повредив ногу, и замерзнешь в снегу, так и не дождавшись помощи. А уж встреча с другими патрульными, будь то Пруэтты или Уизли, вполне может обернуться отбитыми почками или переломом.

- Может, не будем его ждать? Мне кажется, хватит и балласта в виде маглы, - Марлин скрестила руки на груди. Её многозначительный взгляд впился в Джеймса, который в ответ лишь шутливо скривился.

- Хоть твоя фраза и звучит весьма оскорбительно по моему скромному мнению, - в хитром прищуре изумрудных глаз ни намека на злость или обиду, - но я всё же дам тебе дружеский совет. Если хочешь понравиться парню, перестань критиковать его и всячески демонстрировать наигранное равнодушие.

- Я не хочу понравиться Сириусу Блэку, - угрожающие интонации в голосе Марлин лишили бы желания продолжать беседу любого человека, но только не Лили Эванс.

- Мне так не кажется, уж прости. Ты такая зажатая и сухая, понимаешь? Улыбнись лишний раз при встрече, пошути или сделай ненавязчивый комплимент. Поверь, результат тебе понравится.

- Ты не понимаешь английскую речь? – Марлин тихо огрызается, но в действительности хочет закричать на возомнившую себя психологом девчонку. - Никакие результаты мне не нужны. В особенности с ним.

- Маки, честно говоря, Лили права, - лениво подпиравший плечом забор Джеймс широко улыбнулся подруге. – Между тобой и Блэком что-то происходит, но ты своей грубостью его отталкиваешь. Будь хотя бы чуточку нежнее.

- Я не спрашивала ни твоего мнения, ни её, - вкрадчивые нотки приобретают отголосок рычания. И этого достаточно, чтобы Поттер понял – доверительных разговоров с Марлин на сегодня хватит. Но Лили хочется довести дело до конца.

- Пойми, ты сейчас похожа на мальчишку-школьника, который не знает, как выразить чувства к симпатичной однокласснице, и оттого лупит её портфелем по голове или дергает за косичку. Так он привлекает к себе внимание и выделяется в еёглазах на фоне друзей. Вот и ты своей латентной агрессией показываешь – вот она я, здесь, я не такая как все, посмотри на меня, завоюй меня. Но эффект получается обратный, потому что взрослый парень решает, что просто тебе не интересен, и переключается на другую девушку – более ласковую и покладистую.

- Закончила? – пара издевательских хлопков в ладоши, и побелевшая от злости Марлин сжимает руки в кулаки. Она отвечает многословно и не сдержанно, потому что понимает в глубине души, что рыжеволосая принцесса Поттера попала в самую точку. – Ты ничего не знаешь о нашем мире. Ты понятия не имеешь, кто такие непрощенные, и почему роман с одним из них – это плохая, очень плохая идея. В своих самых темных фантазиях ты не сможешь вообразить, что его семейка творила с такими, как ты – маленькими невинными девочками, рожденными закостенелыми маглами и возомнившими себя волшебницами. Убийства – это, пожалуй, самые гуманные их преступления. И в нём течет кровь этих садистов, а значит, однажды природа возьмет своё, и Сириус Блэк пойдёт по стопам своих многочисленных кузенов.

- Маки, - напряженное шипение Джеймса ничуть не осаждает её, лишь распаляет, вынуждает говорить громче.

- Нет уж, дружок, теперь вы меня дослушаете, и мы закроем эту тему раз и навсегда, - её дыхание становится тяжелым. Вскинутая ладонь едва не бьет наотмашь Лили, которая незаметно подошла со спины, чтобы что-то шепнуть. – Поэтому я не хочу понравиться Сириусу Блэку. И роман с ним – худшее, что могло бы со мной произойти. Так что оставьте меня в покое, голубки, и займитесь собственным любовным треугольником.

- Расслабься, патрульная, - холодный равнодушный голос швыряет её из словесного шторма на рыхлый снег. Марлин потрясенно молчит, уставившись на Сириуса. – Роман с тобой в мои планы не входит.

- Привет, - с фальшивой непринужденностью тянет Лили. Мельком глядит на застывшую подобно ледяному изваянию МакКиннон. Украдкой всматривается в лицо подошедшего юноши, спокойное и бесстрастное. Только глаза выдают тихую неприкаянную грусть и тлеющую на самой радужке призрачную надежду.

- Мне стоит спросить, почему здесь магла? – минуя рыжеволосую девушку, Сириус обращается к Джеймсу, изящно изогнув прошитую ровным шрамом бровь.

- Не сейчас, - тот протягивает ладонь и виновато улыбается, словно несет ответственность за грубость МакКиннон. Его рукопожатие крепкое, дружеское и короткое.

- Как скажешь, - непрощенный манерно кивает, элегантно огибает сконфуженно смолкшую Марлин и нетерпеливо указывает в сторону паба. – Может, поторопимся? Я замерз, пока шёл к вам. Впрочем, если из-за обморожения у меня омертвеют стопы и разовьется гангрена, это будет достойным наказанием за преступления моей семейки.

- Они творили свои черные делишки не ногами, а руками, - с притворной задумчивостью вымолвил Джеймс. Догнал язвительного непрощенного и, панибратски обхватив того за плечи, спешно зашагал вперед. – Стало быть, чтобы Маки осталась удовлетворена свершившимся правосудием, придется засунуть тебя в сугроб целиком.

- Поможешь найти подходящий? – с таким-то театральным оживлением этим мальчишкам самое место в комедийной труппе.

- Само собой, но сперва угощу тебя пивом, потому что на трезвую голову плохо копается, - саркастичные ухмылки на их лицах почти зеркальны.

- Вместе они раздражают ещё сильнее, чем по отдельности, - бормотание МакКиннон умчавшиеся прочь ребята уже не слышат.

- Не могу с тобой не согласиться, - мрачный взгляд Лили устремлен к сапогам на высоком каблуке. Без заботливо поддерживающей руки Поттера скользкая и неровная дорога до паба едва ли покажется приятной прогулкой в такой-то обуви.

Столик в «Дырявом котле» ребята выбрали маленький и неприметный. Надежно укрытый от посторонних глаз тяжелой пыльной портьерой. Полумрак их угла рассеивался дрожащим пламенем свечи, криво вставленной в ржавую кружку. Запах копченого мяса въедался в одежду и волосы, щекотал красные от мороза носы и пробуждал аппетит.

Лили выглядывала то и дело в зал, с любопытством рассматривая экстравагантную публику. Вот невысокий человек – едва ли выглядит крупнее соседского первоклашки – нацепил на голову фиолетовый цилиндр и рассказывает что-то весьма восторженно своему приятелю. За барной стойкой потягивает янтарную жидкость из пузатого бокала женщина, чьи кудри торчат в разные стороны, словно беднягу ударило током. Юноша с седыми волосами бурно жестикулирует, и Лили мерещится, что в своей пламенной речи он говорит что-то о морщерогих кизляках, а спутница его заинтересованно кивает.

Помощник бармена, тот самый парнишка, что был на рождественской вечеринке Джеймса и Марлин, что-то увлеченно рисует в своем блокноте. Отнесет изрядно захмелевшему гостю новую пинту пива, и вновь хватается за карандаш. Рука мечется по бумаге, волнистая челка спадает то и дело на живые глаза, поглядывающие внимательно по сторонам.

- Как твоя сестра? – Сириус, наконец, обращает внимание на Лили. Впрочем, он скорее паутину примется изучать, чем ещё раз посмотрит на высокомерную патрульную. Чем она лучше Пожирателей смерти, если берется судить о других по родословной?

- Боится выходить из дома, плачет во сне, но зато жива и здорова, - ответ звучит не то с напускным оптимизмом, не то с издевкой.

- Как ты объясняешь свои отлучки из дома? – Марлин пытается заглянуть непрощенному в глаза, беспокойно елозит на неудобном стуле. Ей почти не доводилось ощущать себя виноватой за прямоту или грубость. Но сейчас отчего-то щиплет в носу. Кажется, что если он не начнёт немедленно подтрунивать над ней или хотя бы просто замечать, наступит конец света.

- Я достаточно взрослый, чтобы не отпрашиваться у мамочки, - Сириус вальяжно вытянул в проход длинные ноги и упёрся затылком в сведенные ладони. – Может быть, спросишь что-нибудь ещё? Например, какие у нас приняты наказания? Или едим ли мы жареных маглов на ужин?

- Знаешь, мне жаль, что ты услышал мои слова. Я слегка перегнула палку. Но с твоей стороны будет нелепо отрицать, что во многом я все-таки права, - Марлин раздраженно хлопнула по столу. Раздался тихий звон опустевших кружек.

- Маки, - Джеймс с тяжким вздохом спрятал лицо в переплетенных пальцах.

- Почему же тогда в сочельник ты снизошла до… - Сириус осекся, заметив приближение помощника бармена.

- Повторить? – вежливо улыбнулся юноша, кивнув на пустые кружки ребят. Его пытливый взгляд задержался на шарфе, надежно скрывавшем шею Блэка, и тотчас вновь нашел глаза Джеймса. Именно он производил впечатление лидера этого разномастного квартета.

- Да, пожалуйста, - Поттер расплылся в дружелюбной улыбке. – Римус, верно? Ты – приятель нашей Эм. Мы встречались на вечеринке в канун Рождества.

- Верно, - Люпин сгрёб со стола пустую посуду и удалился за стойку. Отточенными движениями вновь наполнил кружки – пены должно быть не больше четверти. Выставил напитки перед компанией молодых людей. Поправил чуть не выскользнувший из-за уха карандаш.

- Римус, можно спросить у тебя одну вещь? – Джеймс доверительно склонился к нему, переходя на шепот.

- Только если ответ на твой вопрос в рамках закона, патрульный, - тихая усмешка тронула рассеченные тонким шрамом губы.

- Вполне. Мы, видишь ли, были здесь позавчера и слышали, как одна женщина произнесла что-то вроде пророчества.

- Скорее всего, она просто напилась, - отмахнуться с деланной беззаботностью проще простого. Только вот не слишком ли много в последнее время странных событий и вопросов вокруг?

- Очень может быть, - охотно закивал Джеймс, будто предположение Римуса показалось ему поистине гениальным. – Только вот некто по имени Гораций бормотал очень занятные вещи о Дамблдоре и воскрешении…

- Не понимаю, о чем вы, - общаться с подозрительной компанией нет ни малейшего желания, но хмурая девчонка вдруг резво протянула руку и, поймав его за лацкан потертого пиджака, прошептала:

- Значит так, Римус. Это мы вытащили Дорказ Медоуз из темницы непрощенных, - уголок губ дернулся в довольной улыбке, потому что в глазах паренька начал теплиться неподдельный интерес, пусть и приглушенный изрядно настороженностью. – И мы знаем, что она видела в лесу оборотня.

- На что ты намекаешь? - Римуса бросило в жар от одной только мысли, что патрульные знают теперь о его звериной сущности. Ладони вмиг стали влажными, а голос предательски дрогнул, будто это не его обладатель – гроза всех трущоб.

- Она намекает, что происходит нечто странное, приятель, - с силой разомкнув пальцы Марлин, сжимающие грубый твид, Сириус почти ласково, увещевающе заговорил. - Оборотни, пророчества – не слишком ли все это…волшебно для мира, в котором нет волшебства?

- И нам кажется, что ты мог узнать что-то, чего ещё не знаем мы, - обезоруживающая улыбка Джеймса может и усыпляет бдительность кисейных барышень, но точно не обманет Римуса.

- Например? – меж его кустистых бровей складывается глубокая вертикальная морщинка.

- Например, ты мог услышать пару-тройку пьяных разговоров местных завсегдатаев. Или расспросить того толстяка Горация о том, что он имел в виду, - подсказка Джеймса звучит так, словно он объясняет малышу, как сложить два и два.

- Что ж, - самообладание вновь берет верх над животным страхом и, выпрямившись, Люпин чуть раздосадовано качает головой, - не уверен, что если бы я обладал некой полезной информацией, то поделился бы ею с вами. Двумя патрульными, человеком, не снимающим в помещении толстенный шарф и…незнакомкой. Но я ничего не знаю. И это действительно правда. Да, я пытался расспросить Горация Слизнорта о Дамблдоре. Но мои попытки не увенчались успехом. Посему, прошу меня простить. Я вынужден вернуться к работе.

- Тупик, - Джеймс со злостью пнул носком ботинка бордюрный камень, когда разочарованные ребята покинули паб ни с чем.

- Мы можем походить сюда несколько дней. Вдруг кто-нибудь ещё разговорится? – Лили нежно коснулась его плеча в надежде утешить, вернуть задорную улыбку и тот энтузиазм, что казался неотъемлемой частью юноши.

- Ага. Или заинтересуется, почему двое патрульных, человек, не снимающий в помещении шарф и незнакомка повадились в этот паб, - проворчала Марлин с плохо скрываемой досадой.

Так и не сумев выдумать новый план, они разбрелись по домам. Условились встретиться через неделю в доме Марлин, чтобы общими усилиями понять, как быть дальше. Никто из них не верил во внезапное озарение, но бездействие слишком пахло унынием, и потому не подходило ни одному из членов незадачливой четверки.

Вяло махнув рукой на прощание, Сириус нырнул в тёмный переулок, что примыкал к лесной опушке парой давно брошенных хозяевами домов. Марлин, проводив его мрачным взглядом, заявила, что срежет путь через чёрный рынок. Джеймс, как и подобает всякому благородному рыцарю, пожелал убедиться, что Лили доберётся до родного крыльца в целости и сохранности.

У калитки Эвансов молодые люди замерли друг напротив друга в неловком молчании. На втором этаже коттеджа колыхнулась в окне занавеска, скрывая от посторонних глаз любопытного члена семьи. Скрипнули едва слышно проржавевшие за зиму петли. Зашлась хриплым криком потревоженная ворона.

- Сходим завтра куда-нибудь? Только мы вдвоём? - спросил Джеймс, чертыхнувшись мысленно, когда обычно твердый и звучный голос обернулся невнятным сипением.

- Не уверена, что получится, - в тихом ответе мольба оставить все как есть и неокрепшая надежда на мужскую настойчивость.

- Тогда, чтобы все получилось, пусть это будет на удачу, - выдохнул он и, стремительно подавшись вперёд, поцеловал ее. Заключил в ладони холодные щёки. Едва прошёлся кончиками пальцев по скулам, очертил мягкую линию подбородка. Улыбнулся в ее губы, едва Лили робко прижалась к его груди, отвечая той особенной нежностью, что способен подарить лишь действительно влюблённый человек.

Северус оцепенел на долю секунды. Он пришёл сюда, чтобы попросить прощения. Потоптаться на осколках собственной самооценки, но заверить Лили в том, что потерять ее для него подобно смерти. Умолять выбрать его. Принадлежать ему, пока бьётся сердце. Рассказать ей о волшебстве каждую мелочь, лишь бы не оставить места для бравадных историй Поттера.

А теперь он стоял, притаившись в тени деревьев. Наблюдал исподтишка, как его Лили растворяется в объятиях другого человека. Молил мертвого Мерлина разорвать в клочья нахального патрульного. Не дожидаясь, пока пара разомкнёт кольцо рук, Северус отвернулся и зашагал в Паучий тупик, ссутулив натруженную спину.

========== Глава 13. Один день из жизни талантливого подмастерья ==========

Северус с отвращением ступал по вязкой мутной жиже, выжатой мартовским солнцем из толстого полога снега в считанные дни. Ботинки, купленные за бесценок на барахолке, хлюпали. Коварные брызги норовили перепачкать штанины, забраться под язычок и задник, изрядно вымочив тонкие носки.

Юный аптекарь со злым удовлетворением отметил, что грязь равно не щадит и трущобы, и благополучные кварталы. Пряничные домики местных жителей, нарядные и затейливые, точно сошли со страниц сборника сказок. Но дорожки, голые рощицы, неприметные проулки утопали в слякоти. Будто насмехаясь над ироничными размышлениями, из-за угла показался престарелый дворник. Он принялся усердно счищать подтаявший снег, что-то напевая себе под нос.

Северус свернул к двухэтажному коттеджу. Этакое воплощение традиций британской архитектуры. Серый кирпич, мансардные окна под треугольными навесами и оплетающий стены плющ. Порывы ветра вращали флюгер, выполненный в виде мыши, чей хвост причудливо опутывал указательную стрелку. Здесь жил успешный предприниматель, умудрившийся сколотить своё состояние исключительно благодаря техногенной катастрофе. Он конструировал мобильные грили и котлы, работающие на дровах. Система безопасности позволяла поместить такое чудо техники не только под открытым небом, но и в доме, будь то кухня или застекленная веранда. Люди, лишившиеся электричества, выстраивались в длинные очереди, чтобы купить это изобретение. Спустя пару лет семья предпринимателя больше не знала нужды, но его супруга находилась в постоянной тревоге. А вдруг все богатство будет конфисковано? Или покупатели утратят интерес к грилям и котлам? Или сына похитят с целью выкупа?

Чтобы хоть как-то бороться с изнурительными паническими атаками, женщина регулярно заказывала в аптеке Горация Слизнорта настойку валерианы, которую непременно просила доставлять к самому дому. За услуги посыльного Северус получал щедрые чаевые, что скрашивало его скверное настроение, вызванное необходимостью покинуть на час-другой уютно кипящий котел и аккуратные шкафчики с травами.

Он трижды постучал дверным молотком и вскоре, к собственному неприятному удивлению, обнаружил на пороге Джеймса Поттера. Юноши уставились друг на друга с немым вопросом. Северус мрачно поджал и без того тонкие губы. Брови Джеймса надменно взлетели под патлатую челку. Какое-то время они взирали друг на друга, словно желали в который раз оценить внешние данные соперника. А соперничество их вышло в конечном итоге на официальный уровень.

Месяц назад Лили, окончательно запутавшаяся в собственных чувствах, попросила обоих дать ей время. Освободить её от каких бы то ни было обязательств и интимной близости. Гулять, разговаривать, обедать, ходить на вечеринки. Отнестись с пониманием и дождаться судьбоносного решения прекрасной дамы.

Если Джеймс воспринял подобное предложение с охотничьим азартом, то Северус пришёл в ужас. Но обреченно согласился, опасаясь, что в противном случае девушка может сделать выбор, поддавшись эмоциям. Спонтанность такого рода едва ли сыграла бы в пользу друга детства.

- Что ты здесь делаешь, Нюниус? – вымолвил патрульный, когда молчание неприлично затянулось.

- Северус, - змеей прошипел тот, поправляя досадное прозвище. – Позволь спросить тебя о том же, Поттер.

- Мне мерещится, или именно ты находишься с внешней стороны дома? – притворная задумчивость, с которой Джеймс чешет подбородок, не может не раздражать. – И, поправь меня, если я ошибаюсь, именно ты постучал в эту дверь. Посему я повторяю свой вопрос. Что ты здесь делаешь?

- Принес настойку валерианы для госпожи Петтигрю, - корректные правильные слова приходится выдавливать из себя со злостью. Нужно следовать деловому этикету, но хочется в эту минуту вцепиться нахальному ловеласу в глотку.

- Кто там, Джеймс? – к порогу подошёл невысокий молодой человек. Округлый и мягкий, с любопытным взглядом маленьких близко посаженных глаз и цыплячьей щетиной, он выглядел младше своих лет. Заметив побелевшего от неприязни Северуса, юноша нервно сглотнул и, изобразив вежливую улыбку, часто закивал. – О, мама вас сегодня заждалась. Как хорошо, что вы уже здесь. В конверте деньги за настойку и доставку. Передавайте господину Слизнорту нашу благодарность, и ждем вас снова через две недели.

Сухо кивнув, Северус спустился с крыльца. Небрежно опустил в карман конверт, показавшийся вдруг очень тяжелым. Исступленно прикрыл глаза, прогоняя образ аккуратно одетых, холеных золотых мальчиков, что даже имя его запомнить не в состоянии. До того, как дверь закрылась с тихим щелчком, он успел расслышать воодушевленный голос патрульного:

- Питер, дружище, ты даже не представляешь, кто это был.

Вернувшись в аптеку, Северус, не проронив ни слова, закрылся в подсобном помещении. Знакомом, уютном и тёплом. Все здесь - от мерных ложечек до банок с сушеными кореньями - подчинялось созданному им самим порядку.

Слизнорт, увлеченный обменом сплетнями с каким-то покупателем, лишь проследил за своим подмастерьем беглым взглядом. Старый аптекарь давно привык к мрачному нраву помощника, и покуда тот превосходно справлялся со своими обязанностями, имел полное право нелюдимо отсиживаться у котла хоть целый день.

Однако в ту самую минуту вопреки своему обыкновению Северус жаждал диалога. Его узловатые пальцы бережно перебирали комок толченых листьев

каннабиса. Щепотка опустилась на дно заварочного чайника. Следом - листья душицы, чтобы заглушить характерный аромат дурманящей травы. После - мята и мёд для приятного сладковатого послевкусия. Кипяток ошпарил заварку, заклубился терпким паром, выступил на стеклянном корпусе дрожащими каплями.

Северус выставил на круглый поднос пару чашек. Переворошив содержимое нескольких шкафчиков, обнаружил наполовину пустую банку с конфетами. Бросил небрежно свежее полотенце, чтобы не обжечься о ручку чайника, и выглянул в торговый зал.

Слизнорт, расположившись в кресле у окна, пролистывал книгу продаж. Этот мягкий уголок, с дубовой мебелью и превосходным видом на Косую Аллею, служил для него местом отдыха и общения с особо важными посетителями. Довольная улыбка, мелькавшая то и дело на губах аптекаря, лучше всяких слов свидетельствовала о том, что фармацевтика - дело весьма прибыльное. Расслышав шаги, он вскинул голову и приветливо махнул рукой:

- Мальчик мой, не иначе сегодня вы решили побаловать меня отменным чаем.

- Признаться по правде, на обратном пути я изрядно продрог, - отозвался Северус ровным голосом и осторожно опустил тяжелый поднос на низкий столик. - Я приготовил себе горячий чай, чтобы согреться, и посмел предположить, что вы не откажетесь составить мне компанию.

- Разумеется, не откажусь, - Слизнорт с наслаждением пригубил напиток и задумчиво уставился в чашку. - Душица, мята, мёд, и что-то ещё…Не могу уловить четвёртый ингредиент. Что это, Северус? На редкость дивный вкус получился.

- Всего лишь зверобой, - скромно отозвался подмастерье и, коснувшись губами фарфорового ребра, вернул чашку на поднос.

- Вы очень талантливы, друг мой, - благостно улыбнувшись, Слизнорт откинулся на спинку. Чем меньше чая оставалось в чайнике, тем медленнее звучала его речь. Зрачки расширились, точно солнце и не светило агрессивно в лица мужчинам сквозь чистейшее окно.

- Позвольте спросить, господин, - вкрадчиво заговорил Северус.

- Спрашивайте, мой мальчик. Спрашивайте все, что душе угодно. Я даже готов поведать вам о своём бурном, но непродолжительном романе с Селестиной Уорлок.

- Я бы хотел поговорить про осколки, - юноша мягко пресёк воспоминания наставника.

- Осколки чего? - непонимающе нахмурился Слизнорт. - Запасы тех мензурок, что расколола госпожа Гойл, да простит Мерлин ее неповоротливую душу, мы восполнили. Треснувший чайник…

- Нет, господин. Я хочу узнать про осколки чаши. Той самой чаши, что хранит в себе мертвое волшебство, - Северус подался вперёд, заглядывая собеседнику в глаза. Требовательно, но вместе с тем почти невинно.

- Это всего лишь легенда, мальчик мой, - неловко отшатнулся аптекарь.

- Но Дамблдор неспроста говорил, что волшебство ещё вернётся. Кому, как не вам, доброму другу этого великого человека, знать истину, - оказывается, заискивать мерзко, даже если цель выше всех прочих вопросов морали.

- Что ж, - самодовольно пригладив пышные усы, мужчина окинул ученика рассеянным взглядом и, понизив голос, похвалился, - я и впрямь кое-что знаю. Осколки не утеряны. Альбус лично разделил их так, чтобы ни одна темная душа не смогла завладеть чашей целиком.

- И где же они? - с трудом надкусив черствую конфету, Северус искоса взглянул на Слизнорта. Ещё немного, и комплексное решение его проблемы будет сформировано. Три маленьких секрета, и Лили вновь принадлежит ему одному. Больше никакого Поттера.

- Один осколок Альбус оставил у себя. Другой доверил старейшинам. Третий подарил маглам. А четвёртый, - дрожащий палец заговорщически прижался к губам, - четвёртый, мальчик мой, хранит у себя кто-то из непрощенных.

- Поразительно, - Северус вскинул густые брови. - Стало быть, пророчество все же может быть исполнено?

- Откуда… - Слизнорт закашлялся, расплескав на стол остатки чая. - Откуда вам известно про пророчество?

- Слухами земля полнится, - мрачно усмехнулся юноша.

- Ох уж эти слухи, - пробормотал аптекарь и почти заискивающе спросил, - скажите, ваши вопросы - это же всего лишь праздное любопытство и не более?

- Разумеется, господин, - Северус успокаивающе накрыл своей ладонью шершавую руку старика, - вам не о чем беспокоиться.

По дороге домой Северус едва не провалился в открытый канализационный люк, задумавшись о своём плане по завоеванию Лили. Сможет ли он однажды забыть о сделанном, или счастье обладания навсегда окажется омраченным клеймом убийцы? А что если она узнает правду? Простит или осудит того, кто готов во имя любви на страшный шаг?

- Эй ты! - едва Северус успел переступить порог родного дома, как отец толкнул его к стене, не позволяя пройти мимо. Спастись от навязчивых расспросов во мраке несуразно длинного коридора. - У нас закончились деньги.

- Так иди и заработай, - удушливый запах спирта ударил в нос, едва тучный мужчина с прежде тонкими, почти красивыми чертами лица шумно выдохнул.

- Как ты разговариваешь с отцом, ублюдок? - Тобиас Снейп был чертовски пьян. Его щеки пылали нездоровым румянцем, ноги заплетались, но грубую физическую силу не мог вытравить ни один алкоголь этого мира. Подавшись вперёд, он вдавил мясистое предплечье сыну под подбородок.

- Так, как отец того заслуживает, - просипел Северус, безрезультатно пытаясь высвободиться из мертвой хватки.

- Сопляк, - Тобиас сплюнул на пол, и кулак оставил ноющую отметину на щеке юноши. - Вытряхивай карманы. Наверняка, закроил что-нибудь для своей шлюхи.

- Тоби, оставь его в покое, - Эйлин Принц, осунувшаяся и отощавшая, замерла у выхода из кухни. Укутанная в шерстяную шаль, она все равно дрожала, измученная вечными сквозняками разваливающегося дома.

В детстве Северус часто задавался вопросом, как могла его мать - интеллигентная, мечтательная и склонная к меланхолии волшебница - связать свою жизнь со столь никчемным маглом. Прозябать среди преступников, пьянчуг и прочих морально опустившихся личностей. Терпеть вечные придирки и побои. Довольствоваться не знающим солнечного света, прокуренным и пропавшим сыростью жилищем.

Будучи тринадцатилетним подростком, уставшим от нищеты, он устроился на первую работу и задался целью создать тайник. Такой, в котором уместились бы скромные доходы. Такой, до которого бы не добрался трясущимися в ломке руками Тобиас Снейп.

Подыскивая укромное место в тесной кладовке, Северус обнаружил за шаткой деревянной панелью материнский дневник. Оттуда он и узнал печальную историю столь нелепого союза.

Отношения с мужчинами у Эйлин не складывались. Сама себя она называла «на редкость уродливым для женщины существом», с чем Северус был в корне не согласен. В особенности в те редкие моменты, когда мать искренне улыбалась. К ее тридцати годам лимит терпения родителей был исчерпан. Мистер Принц, чистокровный волшебник, поставил дочь перед фактом: на исходе лета состоится свадьба с представителем благороднейшего и достопочтенного семейства. При прочих равных обстоятельствах Эйлин могла бы обрадоваться такому положению дел. Спланированные браки были в моде. Финансовое положение жениха казалось внушительным. Замужество позволило бы вырваться из-под гнета удушающей родительской заботы. Только вот будущий муж планировал отпраздновать шестидесятилетний юбилей в том же месяце, что и поход к алтарю.

Эйлин жалела, что так и не узнает, каково это - испытывать взаимное влечение. Тихо и беззлобно завидовала однокурсницам, что заводили семьи с ровесниками. Смешливыми, поджарыми и не седыми. Гадала, способен ли человек столь солидного возраста, зачать наследника, потому что материнства желала больше всего прочего. Мечтала о пухлом розовощеком младенце, сжимающем прядь ее чёрных волос в крохотном кулачке. Воображала, как научит малыша играть в плюй-камни. Грезила о том, как устроившись в удобном кресле, споёт колыбельную, прижимая к груди живое продолжение себя.

Судьба исполнила желание волшебницы весьма иронично. В апреле Эйлин отправилась на именины своей единственной маглорожденной подруги, Мириам Снейп. Среди гостей присутствовал и ее младший брат, Тобиас. Привлекательный, раскрепощённый и превосходно разбирающийся в алкоголе. Он обратил своё внимание на мисс Принц по той простой причине, что прочие приглашённые дамы уже состояли в браке. Три неловких минуты в душном чулане повлекли за собой заметно округлившийся к августу живот, что сделало свадьбу с представителем благороднейшего и достопочтенного семейства невозможной.

Униженный и взбешённый сорванной помолвкой мистер Принц нашёл отца своего будущего внука в грязном пабе на окраине города. С отвращением разглядывая захмелевшего хамоватого магла, волшебник исполнился решимости оказать дочери последнюю услугу и оборвать все связи. Пусть уж лучше сплетницы судачат, что он выгнал девчонку из дома, чем насмехаются над тем отребьем, что мог бы принять в семью.

Конечно, честолюбивый отец изрядно преувеличивал интерес магического сообщества к своей абсолютно заурядной персоне. Никому, кроме обманутого жениха, не было никакого дела до мрачной нелюдимой женщины. Но мистер Принц проявил поразительную твердость характера. Выплатив нежелавшему брать на себя ответственность Тобиасу солидное приданное в обмен на регистрацию брака, он выставил дочь за порог, запретив когда-либо напоминать о себе.

Приданного хватило на покупку скромного домика в Паучьем Тупике, а оставшиеся деньги Тобиас спустил на выпивку, сигареты и азартные игры. Тёплых чувств к супруге разбудить в себе он так и не смог, да и старания его на этом поприще были совсем не заметны. Потому совместная жизнь молодых людей исполнилась ссорами, и рождение в первой декаде января черноволосового мальчугана ничего не поменяло.

- Без тебя разберусь, - рыкнул мужчина, вырвав сына из обрывчатых воспоминаний. Он принялся беззастенчиво обшаривать потрепанное пальто, что много лет назад сходилось и на его собственном животе, ныне нависающем рыхлой подушкой. Плоская черная пуговка оторвалась и с тихим шорохом прокатилась по исцарапанному дощатому полу.

- У меня нет денег, - по слогам произнёс Северус, вновь пытаясь оттолкнуть отца. К собственной удаче выручку за настойку валерианы он положил в кассу сразу после чаепития со Слизнортом, а собственный скромный доход от пешей доставки машинально убрал в карман брюк, проверить который отец так и не сообразил.

- Значит, паршиво работаешь,- несуразный хохот Тобиаса забился по коридору жутким эхом. Оплеуха не заставила себя долго ждать, и Северус схватился за налившуюся больным багрянцем щеку.

- Не смей его трогать! - голос Эйлин сорвался на визг. Она бросилась на защиту единственного сына, и перед глазами ее в тот момент стоял не высокий юноша, а беспомощный малыш, нуждающийся в маме.

- Не смей мне указывать! - взревел Тобиас. Оттолкнув Северуса, он вцепился в волосы супруги. С садистским удовольствием накрутил длинную косу на кулак, вынуждая женщину неестественно изгибаться. Ткнул грязным пальцем свободной руки под выступающие рёбра.

- Отпусти ее! - юный Снейп повис на плечах отца, силясь ослабить хватку. Но тот, взбешённый сопротивлением, дернул рукой, и голова Эйлин врезалась в стену с глухим ударом. Из ноздрей выступила темная струйка крови, смешиваясь на подбородке с ручьями слез.

- Спать пойду, - проворчал мужчина, отпустив волосы жены. - Разбудите, пеняйте на себя.

Когда под его тяжелым шагом заскрипели половицы в дальней спальне, Северус и Эйлин крепко обнялись. Так и стояли они среди вешалок со штопанной десятки раз одеждой и старого хлама, что Тобиас не позволял отнести на свалку. Он молчал, стиснув зубы от невыразимой тоски и жалости к матери. Она бормотала слова извинения, приглаживала судорожно смоляные пряди сына и тихо плакала по тому спокойному быту в родовом гнезде, что двадцать лет назад выменяла на жизнь своего ребёнка.

Ближе к полуночи Северус откинул в изножье кровати лоскутное одеяло, сшитое Эйлин из непригодных для носки платьев и рубашек. Покопавшись в ворохе нижнего белья, вытащил из глубины комода увесистый бумажный пакет. Прислушавшись к скрипам и шорохам спящего дома, осторожно выбрался из комнаты. Бросая то и дело опасливые взгляды на дверь, из-за которой доносился прерывистый храп отца, миновал коридор и, дёрнув с крючка пальто, вышел на улицу.

Смятение накрывало его удушливой волной, сбивало размашистой шаг, выступало бисером испарины на бледном лбу. Если уж вдуматься, зла Поттеру он не желал. Переезда на другой континент без права возврата - безусловно. Парочки событий, способных сбить со смазливого лица спесь - очень может быть. Но смерть или что похуже - не слишком ли радикальное наказание за попытку украсть чужую девушку?

Вот Тобиас Снейп - совсем другое дело. Северус всеми фибрами души ненавидел своего биологического отца. За то, что тот так и не смог стать настоящим папой - мудрым, надежным и добрым. За то, что сделал из матери тень, дрожащую от всякого громкого звука. За то, что превратил бедность своей семьи в позорную нищету. За каждый синяк, за каждый растраченный впустую пенни, за каждое грубое слово. Пропади пьяница Тобиас без вести, никто бы не удивился. Так не лучше ли избавиться навеки веков от него?

Проходя мимо дома Эвансов, Северус бросил привычный взгляд на родные окна и замер. Слепнущими от ярости глазами он всматривался в темные силуэты, едва различимые в непроглядной ночи. Вот садовая лестница приставлена к стене. Вот сдвинуты набок невесомые занавески. Лили распахнула настежь фрамугу, и теперь Поттер сидит на подоконнике, наигрывая что-то на своей гитаре. Петуния прижалась к стеклу впалой щекой, пытаясь разобрать, что же происходит в комнате сестры.

Сбросив оцепенение, Северус помчался вперёд, укрываясь в тени деревьев. Легким не хватало воздуха. Слабые мышцы изнывали от непривычной нагрузки. Пот струился по спине холодной дорожкой. Но юноша все бежал, словно растущее расстояние сделало бы увиденное нереальным. Пока он довольствовался чинными прогулками у озера, патрульный приходил в ее дом. Варварски забирался в девичью комнату. Пел что-то до отвращения лирическое. Целовал?

Северус шумно ворвался в заброшенный дом, что стоял почти на самой границе леса, с наглухо заколоченными окнами и дырявой крышей. Дверь протяжно заскрипела, закачалась в проёме, не желая захлопнуться, пропуская в пыльный холл уличную прохладу.

Привалившись к облезлой стене, юноша осел на пол. Сжал гудящую голову в ладонях. Он не мог потерять Лили. Только не ее. Только не рыжий лучик безграничного счастья, способный рассеять тучи, что годами клубились в душе талантливого подмастерья. Без неё ему просто не хватил сил бороться за свою судьбу. Выбираться из Паучьего Тупика, гнать прочь тирана-отца, учиться, радоваться простым мелочам. Без неё от Северуса останется жалкая оболочка, что превосходно толчёт бадьян и выбирает нужную температуру воды для настойки валерианы.

- За тобой кто-то гнался? - чуть встревоженный голос заставил юношу вскинуть голову. Родольфус Лестрейндж, скрестив руки на груди, стоял у противоположной стены. Даже в ветхой одежде молодой мужчина держался с королевским достоинством. Идеально прямая спина, изогнутая в вежливом ожидании бровь, непринужденная поза.

- Нет. Нет, все в порядке, - спешно заверил Северус и поставил перед собой пакет. - Здесь все, что ты просил. С чёрной колбой поосторожнее. Если состав попадёт на голую кожу, химический ожог обеспечен. Крапивы чуть меньше, чем требовалось, но я и так выгреб все запасы.

- Чудно, - Родольфус методично проверил содержимое пакета. Убедившись, что помощник аптекаря не упустил ни одну позицию, протянул пачку ветхих банкнот, завёрнутую в бумажку, на которой аккуратным почерком был выведен очередной список. - Новую партию будь любезен подготовить через месяц.

Подобные сделки совершались не только с Северусом Снейпом. Кое-кто из волшебников, желавших заработать любой ценой, предоставлял в обмен на справедливую плату информацию и товары. Портреты патрульных, артефакты, лишенные нынче магических качеств, ингредиенты для опытов, готовые зелья, медицинские товары, страницы из книг, подслушанные разговоры. Полностью разорвать связь непрощенных с городом было не под силу ни старейшинам, ни патрульным.

- Хорошо, - облизав пересохшие губы, Северус кивнул. Смерил Родольфуса оценивающим взглядом и, собравшись с духом, выпалил: - У меня есть для вас кое-что ещё.

- Что же это? - Лестрейндж благосклонно склонил кудрявую голову набок. Он никуда не спешил. Отоспаться можно и в светлое время суток, а лес равно опасен и в полночь, и за пару часов до рассветных сумерек.

- Кое-что о волшебстве, - распрямившись, юноша попытался придать своему виду взрослой солидности. - Что я получу взамен?

- Что, а не сколько? Стало быть, деньги тебя не интересуют? - Родольфус взглянул на паренька с любопытством. Услуга от непрощенных - не частое условие сделки в новой Британии.

- Нет, не интересуют. Я хочу, чтобы один человек исчез. Бесследно, - такой мрачной решимости Лестрейндж не видел со времён восхождения Беллатрикс на эшафот. До сих пор живо в памяти ее красивое, исполненное ярости лицо. Ее чистая нежная шея в минуте от прикосновения раскалённого железа. Ее рука, срывающая стерильную повязку с ещё влажного клейма.

- Кто же он? - в манере кружить подле собеседника есть что-то кошачье. Грациозное и вместе с тем хищное.

- Джеймс Поттер, - вымолвил Северус едва слышно. Да, по пути сюда он почти уговорил себя назвать другое имя. Решил самостоятельно выломать лишнюю вершину любовного треугольника. Но ревность и страх спутали все карты, не оставив пути назад. - Патрульный. И, похоже, из семьи волшебников. Это он и его подружка выпустили двоих ваших узниц. Маглу и ту девчонку, что жила в плену несколько лет.

- Вот как, - глаза Родольфуса недобро сверкнули. Ещё минуту назад он задавался вопросом, что такого собирается поведать мальчишка, полагая, что в обмен может получить идеальное убийство. Теперь дальнейшие слова Снейпа были интересны, но уже не имели значения. Пусть хоть сказки про шотландских келпи сочиняет. - И как мне его найти? Не думаешь же ты, что мы попытаемся выследить его от офиса патрульных?

- В десятом доме на Грин Стрит живет его приятель. Питер. Питер Петтигрю. Его трусость взращивалась мамашей-невротичкой долгие годы. Уверен, он выведет вас на патрульного, лишь бы сохранить свою шкуру.

- Хорошо, - Родольфус кивнул и, не пытаясь скрыть почти мягкую иронию, подбодрил: - А теперь поведай мне свои волшебные секреты.

- Осколки чаши не потеряны, - Северус старался говорить кратко и по делу. Метафоричные легенды подходят для убаюкивания Лили. С бывшим Пожирателем смерти мешкать не стоит. - Дамблдор оставил один у себя, другой отдал старейшинам, третий маглам, а четвёртый прячет один из вас.

- Что за детские фантазии? - Лестрейндж усмехнулся. Он не сомневался, что окажись осколок у любого из непрощенных, Тёмный Лорд был бы в курсе. Впрочем, пересказать повелителю подобную теорию несомненно стоило. Пусть сам решает, что с этим делать.

- Это ещё не все, - торопливо добавил Северус, решивший, что сделка может сорваться в любой момент. Шагнул вперёд. Инстинктивно схватил собеседника за рукав. Напрягая память, чтобы воспроизвести услышанное максимально дословно, зашептал: - Есть пророчество. «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда. Рожденный теми, кто собрал воедино осколки…» Последующий текст мне, к сожалению, не ведом.

- Осколки, пророчества… Ты надышался испарений над котлом? - Родольфус брезгливо высвободился из цепких пальцев заметно разнервничавшегося паренька. - Магии нет, забыл? Все прорицатели теперь разве что пасьянсы раскладывают.

- Магии нет? Почему тогда ликантропы вновь обращаются в полнолуние? - запальчиво закричал Северус. Испуганные голуби, пригревшиеся на балках под самой крышей, захлопали крыльями, устремляясь прочь от шума.

- Откуда ты знаешь про оборотней? - настал черёд Рудольфуса хвататься за чужую одежду. Притянув к себе юношу, он встряхнул его, поторапливая с ответом.

- Я подслушал разговор аптекаря и той девчонки, что сбежала от вас. Доркас. Доркас Медоуз. Она утверждала, что видела оборотня своими глазами. Что вместе с ней оборотня видели и непрощенные. Кто-то из вас встретил его в лесу, это правда?

- Доркас? - севший голос Лестрейнджа - это настоящее предательство тела. Как его связки, губы, язык смеют выдавать почти незнакомому человеку весь ураган чувств, заставляющий сердце пропускать удары. Обида, предвкушение, тревога, жажда, тоска - и все это из-за одной маленькой волшебницы, что язвительна до скрежета зубов. Знала бы только Доркас, как ему не хватает ее в затхлом воздухе лабораторий и камер.

- Да, Доркас, - маска ледяного спокойствия на лице Северуса пошла трещинами, обнажая жар любопытства и страха. - С ней был один человек и, Мерлин свидетель, не удивлюсь, если он сам заражён. Шрамы на его лице - их ни с чем не перепутаешь. Такие только когти зверя могут оставить.

- Часто эти двое заходят в твою аптеку? - от благородной сдержанности Лестрейнджа не осталось и следа. Кто бы мог подумать, что поход за склянками да сушеной травой окажется настолько продуктивным?

- Не часто. Я видел Доркас всего дважды. На рождественской вечеринке патрульного Поттера и в тот день. Что до ее спутника, по вечерам он работает в «Дырявом котле».

- Все, что ты рассказал, весьма любопытно, - Родольфус взял себя в руки. Отстранился. Манерно оправил сбившийся воротник. - Можешь забыть о Поттере. Через пару дней в память о нем останутся лишь разговоры.

- С вами приятно иметь дело, - кривая ухмылка мелькнула на бледных губах.

- Позволь узнать, в чем причина твоего желания избавиться от этого человека? - вопрос скорее из вежливости, нежели чем из праздного любопытства.

- Он украл то, что мне очень дорого, - от короткой витиеватой фразы веет таким холодом, что непрощенный передергивает плечами и мягко кивает:

- Значит, у нас с тобой есть кое-что общее.

========== Глава 14. Восхождение полной Луны ==========

Мартовский вечер выдался прохладным и ясным. Его воздух можно было пить жадными глотками, как пьют родниковую воду измотанные тяжелой дорогой путники. На его звёзды хотелось смотреть, раскинувшись вальяжно на лужайке, ещё не сбросившей ватные залежи талого снега. В его темноте казалось так просто снять все маски и отдаться во власть инстинктов.

Родольфус остановился у здания начальной школы. Чья-то нежная рука вывела на стенах фигуры сказочных героев. Добрых и правильных. Таких, что непременно побеждают зло и живут долго и счастливо.

Темные глазницы окон неприветливо взирали на названных гостей. Лишь тлел огарок свечи в каморкезадремавшего сторожа. На детской площадке замерла, прижав уши к плешивой голове, тощая кошка. Зашипев на невидимого врага, метнулась в тень подвального крыльца.

- Этот? - кивком головы Люциус Малфой указал на двухэтажный коттедж в сотне ярдов от школьного дворика.

- Похоже на то, - Родольфус сосредоточенно приглядывался к флюгеру, едва различимому с такого расстояния.

- Раз уж мы все равно собираемся использовать отпрыска нуворишей, может, заодно и деньгами разживёмся? Наверняка, отец вывалит все содержимое сейфа, лишь бы с головы сыночка ни волоска не упало, - Уилкис оскалил зубы в заговорщической ухмылке. Откинул со лба тяжелый капюшон безразмерного плаща. Потёр ладони, точно уже предвкушая, как распорядится заработанными деньгами.

- Фи, - Беллатрикс недовольно поджала пухлые губы. Смерила младшего приятеля сердитым взглядом и, приосанившись, вскинула острый подбородок, - что за низкопробные способы приумножить доход ты предлагаешь? Сперва вымогательства, а после что? Начнём подворовывать у маглов и грязнокровок?

- А откуда, по-твоему, берутся тряпки, что ты носишь? - огрызнулся уязвлённый молодой человек. Привалился обиженно к стене и принялся с деланным любопытством рассматривать рукоять собственного ножа.

- Белла права, - холодно укорил Малфой, не удостоив Уилкиса и взглядом. Все его внимание по-прежнему было сосредоточено на пустой дороге. - Поборники лживой морали оставили не так много. Но достоинства у нас им не отнять. Так что давайте и сами постараемся не разменять его на медяки.

- Да уж, в нищете достоинства в избытке, - не унимался юноша. В отличие от большинства своих спутников, он мечтал о комфортной жизни куда сильнее, чем о воскрешении волшебства или сохранении мифической знатности рода.

- Помолчи. Он появится с минуты на минуту, - мягко шепнул Родольфус, но в интонациях его слышалась угроза. Уилкис ни капли не сомневался: разозли он всерьёз Лестрейнджа, тот без сожалений преподнесёт Темному Лорду безвредный обмен фразами, как попытку сорвать операцию.

- Смотрите, - тихо промолвил Мальсибер. Сощурившись, он изучал показавшийся из-за угла приземистый силуэт.

Питер Петтигрю, укутанный в не по погоде тёплое одеяние, торопливо семенил короткими ногами, боязливо оглядывался по сторонам, дышал тяжело и учащенно, устав от быстрого шага. Подмышкой он зажал отцовский тубус, в котором покоился, свернутый тугим рулоном, чертеж. Кто бы мог подумать, что волшебник вздумает учиться бессмысленной магловской инженерии? Уж точно не миссис Петтигрю, лелеявшая двадцать лет назад свой раздутый живот. Она-то тешила себя иллюзиями о том, как сын пойдёт по стезе целительства или, чем черт не шутит, преподавания в Хогвартсе. Но новый мир диктовал свои законы, и юный Питер готовился продолжить дело отца. Совсем не волшебное, но очень прибыльное.

- Вперёд, - коротко распорядился Малфой, едва шевельнув сведёнными от напряжения челюстями.

Мальсибер и Розье, выряженные в чёрное с головы до пят, рослые и крепкие, шагнули к Питеру от калитки. Один из них - в темноте было не так-то просто различить одинаково сложенных молодых людей - ловко поймал всполошившуюся жертву за локоть и притянул к себе. Будь мальчишка чуть расторопнее или глазастее, успел бы пробежать десяток ярдов. Но теперь он стоял, в ужасе уставившись на незнакомцев. Ощущая сквозь толщину стеганого пальто, как упирается в бок что-то острое.

- Пикнешь, проткну насквозь, - от спокойного шепота Питер вздрогнул всем телом и плотно сжал губы, своим видом показывая, что не желает знакомиться с лезвием изнутри.

Подталкивая одеревеневшего от страха юношу, непрощенные вернулись к своему пункту наблюдения. Неестественно изогнувшись, Беллатрикс заглянула ему в глаза, словно желала насладиться каждым мгновением мальчишеского трепета. Удовлетворенно улыбнувшись, провела кончиком ногтя по пухлой щеке. Питер шумно втянул воздух, и женщина засмеялась тихо, соблазнительно и чертовски пугающе.

- Питер Петтигрю, - в голосе Рудольфуса не было вопросительных интонаций, лишь едва уловимый намёк на ленивое любопытство. - Будь так любезен, окажи нам услугу.

- К-к-какую? - не дожидаясь ответа, юноша охлопал себя по карманам, припоминая, сколько денег имеет при себе.

- Нам бы очень хотелось пообщаться с глазу на глаз с твоим приятелем, Джеймсом Поттером, - почти ласково откликнулся непрощенный. Приветливая улыбка растянула идеально очерченные губы, но в глазах застыли холод и неприязнь. Словно весь диалог с Петтигрю вызывает отвращение и претит извращенному чувству прекрасного. - Приведи его сюда.

- Н-н-нет, - продолжая заикаться, юноша отчаянно замотал головой. - Мой папа богат. Я могу вам заплатить. Отпустите меня. П-п-пожалуйста.

- Видишь ли, мой маленький друг, деньги нас не интересуют, - разочарованно вздохнул Родольфус, не обращая внимания на раздосадованное ворчание Уилкиса. - Нас интересует Поттер.

- Я н-не с-стану, - жалобно пискнул Питер, съёжившись под разгневанными взглядами незнакомцев. Он не знал наверняка, попал ли в западню непрощенных или местных хулиганов, но не сомневался - простым разговором с Джеймсом дело у них не ограничится.

- Не станешь? - Лестрейндж размял ломкие пальцы, с наслаждением ощущая мягкое потрескивание суставов. - И почему с вами, полукровками, всегда так непросто?

- Так вы н-н-н… - Питеру никак не удавалось закончить фразу, а Родольфус издевательски кивал головой на каждый повторяющийся звук, точно желал подбодрить напуганного паренька.

- Непрощенные? - сладко шепнула Беллатрикс, прильнув на долю секунды к его спине, и тотчас отпрянула в скупые объятия жениха. - Хочешь посмотреть мое клеймо?

- Н-н-н… - в глазах Питера собрались слёзы, вот-вот готовые постыдно скатиться по пухлым щекам.

- Достаточно, - Лестрейндж устало вскинул ладонь и припомнил тот блеф, что сочинял вместе с Малфоем по дороге в город. - Наши друзья сейчас в твоём доме. Сделаешь глупость - найдёшь голову своей матери отдельно от тела. Нам терять нечего.

- П-п-пожалуйста, - голос юноши теперь походил на слабый стон.

- А если продолжишь мешкать, мы успеем поиграть и пришьём её к туловищу твоего отца. Никогда не задумывался, как смотрелось бы такое сочетание?

Больше Питер не пытался произнести ни слова. Его била крупная дрожь, а некогда бледное лицо приобрело землистый оттенок. Тошнота подкатывала то и дело к горлу, сотрясая желудок болезненными спазмами. В ушах стоял непонятный гул, сквозь который с трудом удалось разобрать нетерпеливое: «Ну, пошёл! Приведи Поттера к лесу у старой часовни. Чем быстрее, тем лучше».

И Питер бросился бежать. Уронив тубус под ноги своим мучителям, поскальзываясь на вязкой смеси грязи и снега, тихо поскуливая, он промчался вдоль забора. Миновал дюжину однотипных коттеджей с приветливо подсвеченными каминным огнём окнами. Свернул на дорожку, упирающуюся в заветное крыльцо и, одним махом преодолев ступени, замолотил в дверь. Вскоре раздались уверенные шаги и на пороге показался Джеймс.

- Питер? Что стряслось? Опять принял садового гнома за боггарта? - хохотнул он, но растерял шутливое настроение, вглядевшись в почти безумное, перекошенное от ужаса лицо приятеля. Засуетившись, распахнул дверь пошире, потянул Питера за рукав. - Что с тобой? Проходи скорее.

- Н-н-нет, - лихорадочно замотал головой Петтигрю. Оттолкнул ладонь Джеймса, соображая, как выманить его из дома, не вызвав подозрений. - Марлин. Она в беде.

- Что? - краска отхлынула от щёк патрульного, разрумянившихся в кухонном жаре. - Где она сейчас?

- Она упала и повредила ногу. Кажется, сломала. Вроде кость торчит. У леса возле старой ч-ч-часовни, - дрожащим голосом бессвязно вымолвил Питер, не в силах смотреть другу в глаза. Но тот и не собирался ловить чьи-то взгляды, тратя на разговоры бесценное время. Его Маки, сестренка, боевой товарищ, лежит сейчас на холодной земле, страдая от боли. Все подробности можно выспросить и потом. Отбросить прочь нелепые подозрения. Да мало ли что там делал Питер? Добился, наконец, свидания с дочкой фермера МакДональда. Искал клад под алтарем. Спасался бегством от уличных грабителей. Да мало ли что там делала Марлин? С Блэком встречалась. Проветривала мозги. Ностальгировала по бабушке. Получила назначение на дежурство и забыла сказать. Дюжина объяснений.

- Веди, - зашнуровав наскоро ботинки и накинув куртку, Джеймс крикнул родителям, что будет поздно и захлопнул дверь. - Живее, Пит. Нужно скорее отнести ее в больницу.

До леса друзья добирались молча. Поттер терзал себя мыслями о том, что случится, если МакКиннон, раненую и беззащитную, обнаружат непрощенные. Или дикие звери. Или прежде не проявивший себя злодеяниями маньяк-эксгибиционист. Петтигрю выбился из сил полмили назад и вырвать из собственной глотки мог теперь разве что сдавленный хрип, но продолжал бежать на онемевших ногах, снедаемый страхом и стыдом.

- Где ты ее оставил? - Джеймс остановился у обвалившегося входа в когда-то величавую часовню. Ныне разбитые ступени ее поросли сорняками и мхом, а крошечную пристройку для звонаря обезобразили похабные надписи. Почти полная Луна светила сквозь узкие оконные проёмы колокольни.

- Т-т-там, - едва слышно вымолвил Питер, неопределенно махнув рукой на деревья.

- Маки, где ты? - смерив приятеля раздражённым взглядом, патрульный тихо позвал. Осторожно шагая по валежнику, обогнул часовню и приблизился к опушке.

- Браво, мой маленький друг, - Родольфус вышел из тени многовекового клена и изобразил вялые аплодисменты. Непрощенные, скрывая лица под капюшонами и шарфами, обступили оцепеневшего Джеймса плотным кольцом. - Ты справился. Теперь беги и помни: вздумаешь кому-нибудь проболтаться или позвать на помощь, мы придём за тобой. В твой красивый уютный дом с трусливым мышонком на крыше.

- Питер, что ты наделал? - во взгляде патрульного не было злости. Только безграничное разочарование и тоска.

- Прости, - взмолился юноша одними губами. Не услышать и не разобрать в темноте, только догадываться, сожалеет ли. Вытолкнув из легких горький воздух, закричал отчаянно и надрывно: - Прости, Джеймс. Прости. Я не мог по-другому!

- Марлин, - незнакомым скрипучим голосом вымолвил Поттер. Слабо кашлянул и уже громче спросил: - С Марлин все в порядке?

- Да, - чуть не плача, ответил Питер, - с ней все хорошо. Прости. Я солгал тебе.

- Уходи, - настойчиво повторил Родольфус, наблюдая, как перетаптывается с ноги на ногу Петтигрю. Как истерично заламывает и прижимает к губам пальцы. Как повторяет заведённой куклой слова извинения.

- Прости, - крикнул Питер в последний раз и, отвернувшись, двинулся прочь. Сперва едва переставляя ноги. Дальше ускоряясь с каждым шагом и переходя в конечном итоге на неловкую рысцу.

- Теперь разберёмся с тобой, - Лестрейндж обернулся к Джеймсу, сжавшему руки в кулаки. Точно патрульный надеялся ещё победить в неравном бою. В одиночку одолеть восьмерых.

- Что вам надо? - он храбро посмотрел в глаза непрощенному, но дрожь в голосе выдавала подступающую панику и нервозность.

- Думал, сможешь безнаказанно похищать наших пленников? - Родольфус неодобрительно цокнул языком. Обобщил, но кому есть дело до бесполезной девчонки-маглы? То ли дело Доркас. Его Доркас! - Придётся тебе ответить за свой героизм. Ты ведь считаешь себя героем, не иначе? Доблестный патрульный спешит на помощь прекрасным дамам.

- Достаточно, - Малфой властно опустил изящную ладонь на плечо друга. - Нам надо спешить.

- Позволь-ка, - уязвлённо поджав губы, Лестрейндж приблизился к Поттеру. Выудил из кармана наполненный заблаговременно шприц. Саркастично взглянул на младшего брата, - его кто-нибудь придержит или понадеемся, что патрульный не так строптив, как кажется?

Рабастан послушно шагнул к Джеймсу. Тот отшатнулся, не позволяя себя схватить. Замахнулся и с неприятным треском впечатал нижнюю часть ладони в нос непрощенному. Гулко зарычав от боли, младший Лестрейндж вновь бросился вперёд. Темная кровь хлынула по губам и подбородку. Розье попытался зайти с левого бока, но патрульный заметил краем глаза мелькнувшую тень и точечным касанием костяшек согнутых пальцев ударил ему в кадык. Непрощенный захрипел, утратив способность дышать. Вцепившись себе в горло жилистыми руками, отступил.

- Поиграли, и хватит, - оказавшись позади Джеймса, Мальсибер ловко завёл его локти за спину. С силой пихнул под колени, лишая равновесия, и уже без труда уложил животом на холодную землю. Усевшись сверху, рявкнул: - Чего ждёшь, Руди?

Оставив раненого брата останавливать кровь самостоятельно, Лестрейндж склонился над Джеймсом и уверенным движением ввёл тончайшую иглу во вздувшуюся вену. Медленно выдавил поршень, почти тактильно ощущая, как транквилизатор растекается по ладному телу патрульного. Лишает руки и ноги силы, замедляет сердцебиение, погружает разгоряченное сознание в сон. Спустя несколько минут Поттер закрыл глаза и обмяк.

- Рабастан, возвращайся с Эваном и Беллой, - Родольфус встревоженно пригляделся к искривлённой переносице брата. Едва заметно покачал головой и протянул носовой платок взамен насквозь пропитавшегося кровью. - Тебе нужно скорее показаться целителю.

- Если Рабастан пойдёт с Эваном, могу я остаться? - Беллатрикс заискивающе прижалась к жениху. Уткнулась носом в яремную ямку. Игриво скользнула кончиками пальцев по выступающему над воротником позвонку. - Не хочу пропускать все веселье.

- Нет, - Малфой категорично покачал головой. Изящным жестом завёл за ухо выбившуюся жемчужную прядь. Чуть нахмурился, точно не желал в очередной раз объяснять очевидное. - В полночь у «Дырявого котла» куда многолюднее, чем вечером в спальном районе. Ты слишком эксцентрична для подобных вылазок. Засмеёшься невпопад и привлечёшь внимание патруля.

- И как Цисси тебя выносит? - женщина обиженно вздохнула.

- Цисси не стремится во всем быто равной мужчинам, - снисходительно улыбнулся Люциус, равнодушно наблюдая за Розье, который обвязывал лодыжки Поттера крепкой веревкой.

- Тем хуже для неё, - пробормотала Беллатрикс, покосившись на промолчавшего Родольфуса. Мнит себя женихом, но ни разу не соизволил поддержать ее. Стать партнёром не только в постели, но и в жизни. Кем бы Малфой не мнил себя, ей, старшей из сестёр Блэк, он в подметки не годится.

Словно подхватывая тихую ярость женщины, ветер запутался в ее жёстких курчавых волосах, превращая те в гигантский воинственный ореол.

Перекинув свободный край веревки через плечо, Розье потащил патрульного в лес, прежде гуманно перевернув на спину. Безвольным тряпичным чучелом Джеймс бился о коряги и камни, устилавшие землю. Царапал кожу о низкие колючие кусты. Спал вынужденным крепким сном.

Пятеро непрощенных быстрым шагом направились к пабу. Маршрут их пролегал по нежилым проулкам, служившим когда-то центром промышленной и экономической жизни города. Фонари здесь никто не зажигал, и лишь самые честные блюстители порядка утруждали себя патрулированием этих мест. Но, не смотря на видимую безопасность пути, Родольфус и Люциус сошлись на мнении, что излишняя осторожность не повредит. Потому обладающий наименее приметной внешностью Уилкис шёл чуть впереди, проверяя, свободна ли дорога от посторонних глаз.

- Думаешь, этот мальчишка действительно оборотень? - поравнявшись с Родольфусом, осторожно спросил Эйвери, до того молчавший весь вечер.

- Думаю, есть вероятность, что это так, - помедлив, откликнулся Лестрейндж. - Помощник аптекаря уверял, что шрамы на его лице очень характерны.

- Нет, я не о том, - Эйвери прикусил губу, подбирая правильные слова. - Я пытаюсь спросить, уверен ли ты, что встретил в лесу именно оборотня, а не гигантского волка?

- Ты был совсем маленький, когда все это произошло, - Родольфус передернул плечами, точно воспоминания об утраченной магии причиняли ему физическую боль. - Едва ли тебе доводилось встретить одного из них. Но встретив единожды, больше не перепутаешь ни с каким другим зверем. Я верю своим глазам, ясно?

- Ясно, - юноша опустил голову и, робко улыбнувшись, добавил: - Прости, если обидел.

- Все в порядке, - Родольфус едва ощутимо коснулся его плеча.

Непрощенные завернули в тесный тупик, заставленный мусорными баками. К их удаче мартовская прохлада приглушала тошнотворные ароматы отходов. Теперь, когда пала стена, прежде защищавшая Косую Аллею от нашествия маглов, из-за этого угла отлично просматривался чёрный выход из паба.

Спустя четверть часа после полуночи дверь отворилась, и Римус Люпин вышел на улицу. Ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, он поднял воротник и зашагал прочь от Косой Аллеи. Каждый ярд давался молодому человеку с большим трудом. Мышцы терзала ноющая боль, точно в крови уже властвовал вовсю вирус гриппа. Голова казалась ватной и пустой, а окружающие предметы то приобретали неприятную для глаз резкость, то расплывались неведомым пятном. Он зло покосился на полную Луну, что висела над городом, не прячась в облаках.

- Римус, помоги, пожалуйста, - коренастый мальчишка с

широким добродушным лицом, усыпанным веснушками, вынырнул из подвала бакалейной лавки. Его ладная курточка оказалась перепачкана пылью, ржавчиной и чем-то, смахивающим на кровь.

- Гиппогриф тебя раздери, Чарли! Ты что здесь делаешь так поздно? - Люпин тяжело вздохнул. Чарли Уизли, племянник патрульных-близнецов, что вечно гонялись за ним, но лица так и не увидели, был его личной головной болью. Восьмилетний сорванец из семьи приличной и обеспеченной, в сравнении с обитателями бедных кварталов, вечно таскался по городу в поисках бездомных животных, нуждавшихся в помощи. Его детская доброта уже не раз приводила к ситуациям поистине опасным, но на счастье Чарли Римус чудом оказывался рядом.

- Там кошка родила, - бесхитростно махнул рукой на подвал мальчишка, точно и не понимал, что родители его уже сходят с ума от беспокойства, а бравые дядюшки поднимают на уши весь офис патрульных. - Котята слабые совсем.

- И чем я, по-твоему, могу помочь? - с плохо скрываемым раздражением рыкнул Римус, уже смирившись с необходимостью проводить маленького добряка до дома.

- Их нужно отнести в тепло, но у меня нет ни сумки, ни коробки, - Чарли задрал вихрастую голову и с надеждой воззрился на Люпина. Тот ощутил очередной приступ головокружения и, ухватившись за плечо ребёнка, чуть повернулся. Этого было достаточно, чтобы заработали в полную силу звериные инстинкты. Чтобы пробудилась от болезненного сна внимательность к мелочам. Чтобы разглядеть тени крадущихся вдоль стен людей. У Римуса не было ни малейшего сомнения в том, что это не случайные прохожие.

- Чарли, слушай меня внимательно, - строго зашептал юноша, продолжая неотрывно следить за приближающимися силуэтами. - Беги так быстро, как только можешь, и спрячься. Не высовывайся до самого утра. Ты понял?

- Но кошка…

- Чарли Уизли, живо, - Римус стиснул зубы, толкая мальчика в грудь, подгоняя. Тот, видно прочувствовав тревогу, охватившую старшего друга, послушно юркнул в подворотню.

Люпин нехотя обернулся. Он не имел ни малейшего понятия, кто и зачем следил за ним, а теперь подступает все ближе, пряча лицо под капюшоном. Не так уж и мало должно быть злопыхателей у городского Робин Гуда, чтобы удивляться.

Окажись на календаре другой день, не предшествующий полной Луне, не вбирающий в себя силы молодого поджарого тела до последней капли, был бы призрачный шанс постоять за себя. Защититься. Но сейчас, едва стоя на ногах, Люпин не тешил себя иллюзиями.

- Здравствуй, волчонок, - лицо мужчины, обрамлённое чёрными крупными кудрями, показалось Римусу смутно знакомым. - Скверно себя чувствуешь, да?

- Кто вы такие? - юноша с трудом сглотнул. Сощурился, точно не мог разглядеть и без того подошедших слишком близко непрощенных.

- Куда более интересный вопрос, кто такой ты. Или, точнее сказать, что ты такое, - голос говорящего звучал обманчиво ласково. Едва завершив свою реплику, мужчина рывком подался вперёд и дёрнул вниз молнию на куртке Римуса.

- Что вы…

- Родольфус! - ахнул один из нападавших. - Давай просто отнесём его…

- Родольфус? - Люпин нахмурился, припоминая рассказы Доркас о ее мучителе. Рассеянным взглядом прошёлся по крепкой фигуре, замершей в дюйме от него. Совладал с желанием озвучить догадку вслух. Попытался ударить непрощенного под рёбра, но тот, рассмеявшись, поймал кулак. С силой дернул куртку за рукава, оставив Римуса в тонком, штопанном на локтях джемпере. Потянул ворот из мягкой шерсти в сторону и победно воззрился на крошечный круглый шрам от пули.

- Это он! - крикнул Лестрейндж . - Слышите? Это он!

- Превосходно, - Малфой растянул губы в надменной улыбке, словно восторг друга показался ему неуместным. - А теперь свяжите его. Нам пора возвращаться.

На следующий день

Римуса, свернувшегося в тугой комок на каменном полу, разбудили приглушённые стенания. Его запястья сковывала толстая проволока, что больно впивалась в и без того зудящую кожу.

Он с трудом приподнялся, осматривая тесное душное помещение. Подле связанных накрепко ног распластался квадрат тусклого света, что льется сквозь крохотное зарешеченное окошко в массивной двери. С потолка свисают скрипучие толстые цепи, а в дальнем углу неприглядной массой кто-то свалил пыльный матрац.

Схватившись за пронизанную мигренью голову, Римус восстановил события минувшего вечера. Тихо застонал, как никогда явственно ощущая себя загнанным в ловушку зверем. Только бы Доркас не вздумала искать его. Вызволять из плена. Рисковать своей хрупкой, вырванной их цепких когтей свободы. А уж он то выберется как-нибудь. Глотки перегрызёт местным деятелям науки за все то, что сотворили с его красивой бесстрашной девочкой.

- Выспался, волчонок? - набойки Родольфуса Лестрейнджа, вошедшего в камеру, выстукивали по камню каждый шаг, и эхо хлопков казалось изнурённому Римусу оглушительным набатом. - Удели мне немного своего драгоценного времени.

Люпин вновь откинулся на спину и картинно прикрыл глаза, всем своим видом демонстрируя нежелание общаться. Длинная челка щекотно скользнула по взмокшему лбу. Затёкшие руки примостились на груди, точно в молитвенном жесте.

- Я не хочу делать тебе больно, - протянул Лестрейндж, и тотчас, словно тело его не подчиняется желаниям головы, ударил Римуса в бок носком ботинка. Внимательно проследив за скривившимся лицом, выгнувшейся спиной, поджатыми к животу ногами, удовлетворенно продолжил, - но мне придётся, если ты не откроешь немедленно свою пасть.

- Что тебе надо? - глухо спросил Люпин.

- Убедиться в том, что ты ликантроп, мы сможем этой ночью безо всяких допросов, - Родольфус утвердительности кивнул собственным размышлениям и вытащил из-за пазухи потрёпанный блокнот в кожаной обложке. С трудом читаемые, выцарапанные шилом инициалы в левом нижнем углу. Длинный шнурок стягивает разлетающиеся страницы в плотную стопку. Тот самый блокнот, в котором Римус рисовал своих друзей, родителей, крошечный пруд в конце улицы, завсегдатаев «Дырявого котла» и, конечно же, Доркас. - Но у меня есть к тебе вопрос личного характера. Ты знаком с этой девушкой?

Родольфус открыл страницу с беглым карандашным портретом. Повзрослевшая Доркас смотрит в никуда своими огромными глазами. Едва наметившаяся морщинка расчерчивает лоб небрежной линией. Льнут к впалым щекам чёрные волосы, выдавленные грифелем по бумаге. Тянется по ключице аккуратный шрам - ни дать ни взять творческая вышивка по живой коже.

- Видел ее в «Дырявом Котле», - ложь слетает с губ рефлекторно. Звучит уверенно и безразлично.

- Неправда, - каблук Лестрейнджа вдавливается в беззащитный живот, оставляет на джемпере грязный след, сбивает дыхание. - Это Доркас Медоуз, и ты это знаешь. А теперь будь хорошим зверьком и поведай мне, где ее найти.

- Понятия не имею, - изнывая от боли, довольствуясь слабыми вдохами, не так-то просто увиливать от ответа.

- Неправда, - и вот нога уже сдавливает горло, топчет кадык, сдирает нежную кожу. Уставшее тело конвульсивно содрогается. Слабые руки безрезультатно пытаются сдвинуть, убрать, уничтожить помеху для воздуха. На лицо опускается второй портрет. На нем Доркас ещё ребёнок. Ямочки на округлых щеках, гладкие локоны с тонкой каймой светлой ленты, открытая улыбка. - Ты знаешь ее с детства. Так как мне найти крошку Доркас?

- Я не знаю, где она живет, - слова перемежаются с хрипами. Римус впервые молит Луну взойти на небо скорее, потому что в облике волка с ним не так-то просто сладить. Клыки превратят в лохмотья всякую ступню, посмевшую упереться в холку.

- Неправда, - изящные пальцы сминают волосы на макушке, тянут вверх, но это почти не боль по сравнению с лишенными кислорода легкими.

- Руди, любовь моя, мы тебя заждались, - нараспев позвала Беллатрикс, прижавшись бледным лицом к маленькой решетке.

Раздосадованный преждевременным окончанием допроса, Родольфус педантично собрал выпавшие рисунки и покинул камеру. Едва в замке повернулся с тихим скрипом ключ, Римус вновь погрузился в тягостный лихорадочный сон, где множество Родольфусов Лестрейнджей втаптывали его тело в рыхлую землю лужайки на заднем дворе Медоуз. Сквозь призму кошмара юноша слышал, как кто-то вновь и вновь повторяет его имя, но так и не отыскал в себе сил разлепить ватные веки.

За несколько минут до полного восхождения Луны на спящего Люпина смотрело несколько пар пытливых глаз. Поднималась на носочки Беллатрикс, рассматривая через плечи мужчин бледное, покрытое испариной лицо. Братья Лестрейнджи степенно ожидали начала зрелища, стоя подле отца. Оба поколения Мальсиберов, Розье и Эйвери также удостоились чести присутствовать на столь важном для больше не волшебного мира мероприятии. Но ближе всех к двери замер в предвкушении таинства обращения Том Реддл.

Его волосы отросли за годы затворничества и укрывали теперь чернильным плащом костлявую спину, сохранившую аристократическую осанку. Но лицо Тёмного Лорда словно не принадлежало больше человеку. На выбеленной до неестественного оттенка коже выделялись глаза. В них, в прошлом чарующих и тёмных, как крепкий кофе, алели вытянутые узкими полосками зрачки.

Когда тело Римуса выгнулось неестественной дугой, а путы, стягивающие конечности, лопнули, Тёмный Лорд задумчиво стиснул у подбородка неестественно длинные пальцы. Он наблюдал, как вытягивается тупым конусом человеческая челюсть. Как разрастаются рёбра и позвонки, превращая тело в звериное. Как покрывается желтоватая кожа грубой шерстью.

Обратившийся волк вскинул к потолку косматую голову и протяжно завыл. Учуяв запах горячей крови, питавшей упругие мышцы и податливые людские потроха, метнулся к двери, царапая металл острыми когтями, толкая безрезультатно сильным торсом, поскуливая от нетерпения.

- Эта Луна принесла нам благие вести, - высокопарно констатировал Тёмный Лорд, пресекая возбужденный шёпот, пытливо всматриваясь в лица своих подданных. Теперь, когда его сила лишь в хитрости и даре убеждения, их верность стоит особенно дорого. - Если этот мальчик все ещё способен обращаться, значит, мы все ещё способны колдовать. Просто ещё не нашли способ разбудить своё магическое естество.

- Мой Лорд, я должен рассказать вам кое-что ещё, - Родольфус с почтением склонил голову, обращаясь к своему повелителю. Внутри него боролись между собой одинаково яркие по силе чувства. Отвращение к необходимости раболепствовать перед человек, что смеет использовать его невесту, как некий сосуд для удовлетворения плотских удовольствий. И ни с чем не сравнимая жажда во что бы то ни стало получить его одобрение и признание. - Мне сообщили об утраченной чаше нечто весьма интересное, но требующее проверки.

Джеймс, что давно приник к решетке своей камеры, жадно впитывая всякий звук, что доносился из коридора, затаил дыхание. Вжался всем телом в холодную пластину двери, не обращая внимания на затёкшие под веревками руки и ноги. Оптимизм и непоколебимая уверенность в собственных силах не оставляли патрульному даже мысли о том, что он может сгинуть в подземельях непрощенных. Потому возможность получить информацию в тот момент казалась ему куда важнее всякого физического дискомфорта или опасности быть замеченным.

Но тем вечером Джеймсу Поттеру было ещё не суждено услышать ту тайну, что уже передавалась вовсю из уст в уста и раскрылась в конечном итоге перед тем, от кого столь старательно оберегалась.

Тяжелая жилистая рука Реддла покоилась на плечах Родольфуса всю дорогу до кабинета, в котором обычно происходили все самые важные и секретные переговоры. Плотно притворив дверь за своим молодым слугой, мужчина элегантно опустился в вольтеровское кресло, что стояло подле окна. Уперев подбородок в неестественно длинные пальцы, прикрыв змееподобные глаза, он слушал о том, как много лет назад Альбус Дамблдор распорядился осколками чаши. Той самой чаши, которой суждено было стать четвёртым крестражем. Которая разбилась в результате непредвиденного неуклюжего сражения в захламлённом доме Хепзибы Смит. Раздосадовано поморщившись, он не в первый раз подумал, что стоило прикончить старуху ещё в день знакомства. Не церемониться с ней, выманивая драгоценный артефакт флиртом и уговорами, а отправить зелёную вспышку точно в заплывшее жиром сердце.

Когда Лестрейндж без запинки повторил текст пророчества, Тёмный Лорд медленно опустил белые ладони на стол. Лунный свет, что падал из-за спины на фигуру в прошлом великого мага, заструился по тонким фалангам тусклым холодным мерцанием.

- Очень хорошо, Родольфус, - голос мужчины звенел от напряжения, но ни один мускул на лице не тронула дрожь волнения. - За столь короткий промежуток времени ты один сделал для возрождения волшебства больше, чем все мы за шестнадцать лет.

- Благодарю, мой лорд, - Лестрейндж склонил голову в учтивом поклоне.

- Распорядись завтра допросить каждого из здесь живущих и провести обыск всех помещений. Если устная беседа не позволит обнаружить предателя, можешь использовать любые доступные методы из тех, что не приведут к летальному исходу, - дождавшись послушного кивка, Реддл коротко добавил: - А сейчас пригласи ко мне Люциуса.

Малфой не заставил себя долго ждать, показавшись в дверях спустя лишь несколько минут после ухода Лестрейнджа. Его льдистые голубые глаза впились любопытным взглядом в лицо господина. Теперь, когда мечущийся по камере вервольф подарил непрощенным надежду на былое величие, новых указаний молодой мужчина ждал с особым нетерпением.

- Я хочу, чтобы ты хранил эту вещь у себя, - Тёмный Лорд протянул Люциусу небольшую тетрадь в кожаном переплете сродни тем ежедневникам, что имели обыкновение заполнять нехитрыми делами маглы. Желтоватых страниц ни разу не касалось перо. Лишь на внутренней стороне обложки бледнел штамп магазина и дата выпуска. - Когда придёт время, ты поймёшь, что с ней делать, а пока береги ее и не вздумай потерять.

========== Глава 15. Синяя волна света ==========

- Просыпаться от громких звуков - удовольствие посредственное и чреватое для здоровья нервной системы, - ворчал Сириус, на ходу приглаживая встрепанные волосы.

Едва рассветные сумерки разлились молочной дымкой по притихшему лесу, дверь его комнаты затряслась под настойчивыми ударами кулаков. В полумраке коридора ожидал Рабастан Лестрейндж, злой и широко зевающий. Его вечно изможденное лицо теперь приобрело особенно болезненный вид. Вокруг глаз окрасились благородной синевой складки и припухлости, а нос выглядел бесформенным и непомерно большим. С непередаваемым французским прононсом он односложно сообщил о необходимости немедленно явиться на беседу к Родольфусу по приказу Тёмного Лорда.

- Что с тобой произошло? Очередная неудачная попытка добиться расположения моей кузины? - Сириус, искоса поглядывавший на Лестрейнджа всю дорогу, поддался зудящему любопытству у входа в подвал. Юноша полагал, что Родольфус опять попробует вовлечь его в опыты по возрождению волшебства или даст поручение наведаться в город за провиантом. Потому предстоящая беседа занимала его в меньшей степени, чем чей-то точный удар.

- Если бы ты относился к идеям господина с большим почтением, был бы в курсе безо всяких вопросов, - Рабастан проигнорировал едкий намёк на затянувшуюся полосу неудач в амурных делах и ускорил шаг.

- Непомерная цена для желания справиться о здоровье соседа, - язвительная ухмылка растаяла в одно мгновение, едва Сириус отчетливо услышал знакомый голос.

- Эй, непрощенные, а еда пленникам в вашей богадельне полагается? - сквозь прутья решетки взирал исцарапанный и осунувшийся, но не растративший бравады Джеймс Поттер. Поймав на себе оторопелый взгляд приятеля, он выразительно расширил глаза.

- Чего встал, Блэк? Давай, шевели ногами, - рявкнул Рабастан. В тот момент меньше всего на свете он желал заботиться о голодающем виновнике не отступающей тупой боли в носу.

- Оборотню хотя бы воды предложите. Ему и так непросто после ночи, - не унимался Джеймс, пока гулкие шаги непрощенных бились о стены подвала.

- О чём это он? - Сириус поймал Рабастана за локоть и требовательно развернул к себе. Вопросительно изогнул бровь, наблюдая, как конвоир нервно сглатывает и отворачивается.

- Если господин сочтёт необходимым, то лично даст тебе все ответы, - монотонно пробубнил Лестрейндж, с остервенением поворачивая ключ в вечно заедающем навесном замке.

- Если ты хочешь в уборную, разрешение господина необходимо или допускается принять решение о справлении нужды самостоятельно? - с карикатурным беспокойством уточнил Сириус, наслаждаясь видом разбежавшихся по впалым щекам желваков.

- Ты много болтаешь, - совладав с нахлынувшим раздражением, Лестрейндж разжал кулак и тихо выдохнул. Тёмный Лорд ценил мнение Ориона Блэка, и потому его старшему сыну по негласному велению спускали с рук слишком многое. Смерив несносного мальчишку ехидным взглядом, он указал на первую дверь в крыле лабораторий. - Жди здесь. Тебя пригласят.

Игнорируя обрушившийся в спину град вопросов, Рабастан поспешно скрылся на лестничной клетке. Сириус позволил себе тяжкий вздох, не то посвящённый фанатичности ушедшего мужчины, не то Поттеру, непостижимым образом оказавшемуся взаперти. При прочих обстоятельствах он бы обрадовался встрече, ведь незаметно для себя успел привязаться к этому пареньку. Но комфортное общение с обменом новостями и шутками предполагало необходимость раздобыть ключи от камеры и незаметно провести Джеймса через целый корпус. Опять. Словно он нанимался в службу спасения патрульных.

Когда Сириус мысленно приступил к плану по вызволению Поттера, беседа за плотно притворенной дверью зазвучала громче и агрессивнее. Настороженно прислушавшись, он различил голоса Беллатрикс и младшего брата. Визгливые интонации первой красноречиво свидетельствовали о подступающей истерике. Учащенный тембр второго казался явным признаком страха.

- Белла, я понятия не имею, о чем ты говоришь! - гневно и вместе с тем почти жалобно воскликнул Регулус. - Ещё раз повторяю. О чаше я знаю только то, что в детстве рассказывала мама. Тёмный Лорд пытался создать из неё крестраж, но по необъяснимой причине ритуал закончился исчезновением магии.

- Лучше скажи правду, малыш, - заворковала женщина и тут же закричала безо всякого перехода, - потому что если мы найдём в твоём плюшевом гиппогрифе осколок, господин не пощадит твоё щупленькое тельце.

- Вы ничего не найдёте, ясно?

- То есть ты спрятал его где-то в другом месте? - Сириусу потребовалось изрядно напрячь слух, чтобы разобрать жаркий шёпот.

- Я ничего не прятал, потому что у меня ничего нет!

- Может быть, пара передних зубов, которую не составит труда выдернуть из твоего лживого рта, прибавит нашей беседе ту недостающую крупицу откровенности? - Беллатрикс заливисто расхохоталась, точно предлагала кузену совместно прокатиться на карусели в парке развлечения.

Регулус сдавленно вскрикнул. Раздалось чьё-то увещевающее бормотание, почти нежное, но не терпящее возращений. Сириус, не способный оценить по обрывкам разговора, является ли угроза женщины блефом, рывком распахнул дверь. Вальяжно зашёл в полутемную лабораторию, пропахшую едкой травой и потом. Бросил оценивающий взгляд на съёжившегося в медицинском кресле брата. Всмотрелся в раскрасневшееся от напряжения и эмоций лицо кузины, которой что-то торопливо нашептывал на ухо Родольфус. Кивнул привалившемуся к стене Руквуду, и тот равнодушно бросил:

- Жди в коридоре, мы сами тебя позовём.

- Я ждал, - Сириус широко улыбнулся, небрежно облокотившись на спинку кресла. - Но когда ваше животрепещущее обсуждение стало слишком громким, осознал, что не желаю оставаться в стороне.

- И что это значит? - Руквуд нахмурился, с подозрением разглядывая Блэка.

- Это значит, что я был бы крайне огорчён, узнав, что моя дражайшая кузина Беллатрикс разочаровала или даже, не приведи Мерлин, разозлила Тёмного Лорда, - вкрадчиво заговорил Сириус, поглядывая из-под густых ресниц на женщину. Та грубо оттолкнула замолчавшего жениха и вплотную приблизилась к юноше, подцепив кончиком пальца его подбородок.

- Что ты пытаешься сказать, звездочка? - мамино ласковое прозвище из детства зазвучало в ее устах пошло и издевательски.

- Я пытаюсь сказать, дорогая, что наш маленький Регулус - любимчик господина. Как бы тебе ни хотелось тешить себя мыслью, что ты - его единственная фаворитка. Если бы то дерьмо, что по какой-то причине для вас очень важно, действительно хранилось у моего братишки, Тёмный Лорд непременно был бы осведомлён, - тут Сириус умышленно покривил душой, принижая значимость объекта поисков. Осознавая к собственному ужасу, что приспешники Реддла откуда-то узнали про осколок и рано или поздно приступят к допросу Андромеды. - Потому, Белла, не боишься ли ты навлечь на себя гнев своего кумира, требуя заведомо ложное признание столь примитивными магловскими методами?

- Твой кузен прав, любовь моя, - нежность в голосе Родольфуса поразительно контрастировала с тем, как сильно впились его пальцы в хрупкие плечи невесты. С тем, как рывком он привлёк ее к себе, грубо удерживая за запястье от попытки вновь ринуться вперёд. Дополнить хлесткий ответ звонкой оплеухой. - Когда все случилось, Регулус был совсем малышом. Да и сейчас он демонстрирует достойную уважения преданность господину.

- Впрочем, если твоё желание причинить ему боль обусловлено ревностью… - протянул Сириус, позволив себе лишь тихую усмешку.

- Как ты смеешь? - уязвлённое шипение Беллатрикс дало ему основания полагать, что предположение попало точно в цель, и теперь всю нерастраченную агрессию кузина обратит на него.

- Ты можешь идти, Регулус, - Родольфус примирительно улыбнулся младшему Блэку, и тот, бросив на незадачливых дознавателей презрительный взгляд, скрылся за дверью.

- Присаживайся, кузен, - Беллатрикс указала на освободившееся кресло с приторной вежливостью. Ее ярость схлынула столь же быстро, сколь и поднялась буйной волной в мятежной душе. - Ты так пылко защищал младшего брата, так трогательно доказывал его непричастность. Может быть, осколок у тебя?

- Осколок чего? - Сириус - мастер лжи и притворства. Он знает, как заставить девушку поверить в то, что она и впрямь особенная. Умеет демонстрировать уважение тем, кого считает ничтожеством. Понимает, как незаметно перевести тему. Практически манипулирует сознаниями тех, кто податлив и не слишком умён. Потому его брови насмешливо взлетают изящной дугой под пышную чёлку. Потому его голос звучит недоуменно и равнодушно.

- Это ты мне скажи, - Беллатрикс с любовью ведёт кончиками пальцев по изогнутым на концах щипцам, пока закативший глаза Родольфус отступает к Руквуду и переговаривается с ним о чем-то почти неслышно.

- Вы разбудили меня до рассвета, чтобы поиграть в шарады? - злость даже изображать практически не приходится. Взгляд становится колючим, а интонации закаляются звонкой сталью.

- Темному Лорду стало известно, что кто-то из нас скрывает от него осколок чаши Хельги Хаффлпафф, - Беллатрикс цепко следит за ним. Ждёт, когда вздуется нервно венка на шее. Метнутся тревожно зрачки. Но Сириус твёрдо смотрит перед собой, ощущая лишь, как ускоряется предательски сердцебиение.

- Любопытно, - он чуть нахмурился, точно кузина сообщила нечто весьма неожиданное. - Осколок как-то связан с оборотнем, которого вы держите в подвале?

- Откуда ты знаешь? - Родольфус не выглядит удивленным. Он просто измотанный, невыспавшийся человек, который утратил тотальный контроль над ситуацией.

- Кто-то из пленников бормотал про оборотня, пока Рабастан вёл меня сюда, -теперь разыгрывать безразличие Блэку не с руки. Он активно демонстрирует интерес, потому что нет здесь непрощенного, который не цеплялся бы отчаянно за любые крупицы информации о волшебстве.

- Пленники безумны, - мягко откликнулся Лестрейндж.

- А ты? - Сириус дерзко вскинул голову. - Это же ты утверждал, что повстречал в лесу оборотня?

- Сейчас мы говорим не обо мне, - может быть, Беллатрикс и поддаётся провокациям. Распаляется, теряет контроль, превращается в беспощадную богиню смерти. Но Родольфус воспитывал в себе выдержку с малолетства, и теперь его холодный рассудок - мощное оружие и лучшая броня.

- Так что? Тебе есть, что нам рассказать? - старшая из сестёр Блэк присаживается подле него на подлокотник. Обивает плечи ледяными руками. Вдыхает исходящий от волос запах речного ила и брезгливо морщит нос.

- Нет, - Сириус смотрит в глаза Лестрейнджу. Беллатрикс может издеваться над своей жертвой бесконечно, но ее жених из тех, кто ценит время. И ему не прочитать по бесстрастному лицу, что все эти годы осколок хранила у себя скромница Андромеда. Что в старинном пабе похожая на городскую сумасшедшую прорицательница сулила Реддлу смерть от руки еще не родившегося человека. Что теперь мощный артефакт надежно спрятан в доме патрульной. Невыносимой, заносчивой, узколобой патрульной, чьи бегущие по чувствительным позвонкам пальчики не так-то просто выбросить из головы.

Родольфусу не догадаться, что Сириус и сам мечтает выяснить об осколках побольше, но регулярные хождения с Джеймсом в «Дырявый котёл» не приносят результатов. Воспоминания дедов и собранная по клочьям страниц библиотека непрощенных не выходят за рамки известной с детства были. Расследование стоит на месте дольше месяца, и дефицит информации сводит с ума.

Лестрейндж видит лишь недоумение и любопытство.

- Ты часто бываешь в городе, - говорит он обманчиво доброжелательно, без тени осуждения. - Может быть, что-то показалось тебе подозрительным? Например, вещица на чёрном рынке? Или случайно подслушанный разговор?

- О чем, например? - Сириус едва заметно напрягается, ощущая, как крошечный пласт чего-то важного готов поддаться ему. Сорваться с чьих-то губ. Приоткрыть пошире завесу тайны.

- Например, о других осколках, - огрызается уставший молчать и взмокший от духоты Руквуд. - О тех, что у маглов или старейшин. Ты же не гнушаешься трахать городское отребье. Может в перерывах что-то заметил или услышал?

- Часть осколков у маглов и старейшин? - Сириус пытается подняться с кресла, но железную хватку Беллатрикс не так-то просто сбросить.

- Заткнись, кретин, - взбешённо шипит она, игнорируя тот факт, что Руквуд годится ей в отцы и пользуется среди прочих непрощенных изрядным уважением.

- Он все равно узнает, - мужчина пожимает плечами, проигнорировав хамство. - В этих стенах тайное становится явным омерзительно быстро.

- Откуда вы узнали про другие осколки? - в глазах Руквуда Сириус Блэк - просто мальчишка. Нахальный и любопытный, но не представляющий угрозы. Потому его попытки разговаривать на равных, вскидывать требовательно идеально очерченную бровь можно игнорировать.

- Можешь идти, Сириус. Если ты нас обманул, последствия для тебя будут самые плачевные, - в усталой дежурной фразе Родольфуса нет угрозы. Если бы Рабастан обнаружил в его комнате что-то важное, давно примчался бы. Да и сложно поверить, что этот начисто лишенный амбиций и тяги к знаниям повеса всерьёз может скрывать что-то вроде могущественного артефакта или действительно значимой информации. Давно бы выдал себя или проболтался очередной пассии.

Замешкавшись на долю секунды, Сириус соскользнул с кресла и, оставив издевательский поцелуй на щеке кузины, покинул лабораторию. Коридор мерил шагами ожидавший своей очереди ещё сонный и очень взбудораженный Альфред Гринграсс, получивший клеймо лишь за то, что отец его когда-то по несчастливой случайности оказался в плохое время в плохом месте.

- О чем они хотят поговорить? - он робко преградил дорогу Блэку, с которым в целом всегда неплохо ладил, но ответа получить не успел, потому что Родольфус уже окликнул его по имени, поторапливая зайти внутрь.

Ободряюще хлопнув приятеля по плечу, Сириус направился к лестнице, где столкнулся лоб в лоб с младшим братом. Хотя разница в возрасте мальчиков Блэк составляла всего год, сходство в них ограничивалось лишь понятием красоты, но не чертами. Будь волосы Регулуса светлее на несколько тонов, стал бы идеальным кандидатом на роль Маленького Принца Экзюпери. Пухлые, вечно будто бы поджатые в обиде губы. Распахнутый, чуть наивный для девятнадцатилетнего паренька взгляд. Аккуратные, точно накрученные маменькой на папильотки, мягкие локоны.

- Спасибо, что заступился, - серьезно взглянув на брата, Регулус задумчиво пожевал губы и строго добавил. - Но больше не вмешивайся. Я и сам могу постоять за себя.

- Несомненно, - Сириус не смог сдержать покровительственной улыбки.

- Я серьезно, - глаза юноши вдруг показались непривычно темными и исполненными мрачной решимости. - Занимайся своими привычными делами и не лезь, куда не просят.

- Боишься, что Реддл станет реже приглашать тебя на приватные беседы, узнав, что ты не презираешь брата, не разделяющего страсти по чистоте крови? - Сириус поморщился, ощущая, как грудь сдавливает тягостная тоска по тем временам, когда Регулус таскался за ним верной собачонкой, умоляя поиграть вместе. Когда Регулус ещё не был зациклен на идеях Темного Лорда.

- Да, - согласно кивнул тот, даже не пытаясь кривить душой или скрашивать грубую правду нелепыми оправданиями.

Какое-то время Блэки сверлили друг друга напряженными взглядами, а после, не проронив больше ни слова, разошлись в разные стороны. Гулко звучали по увитым трещинами ступеням шаги Регулуса. Мягко ступал по подвальному полу Сириус, решивший, что для одного дня потрясений с него более, чем достаточно.

Остановившись у двери, за которой Джеймс уже не первый час пытался принять относительно удобное положение, непрощенный прильнул к решетке и едва слышно зашептал:

- Поттер, я попробую вытащить тебя ближе к ночи, хорошо?

- Не только меня, - с громким кряхтением Джеймс поднялся на затёкшие под пеньковыми веревками ноги и прыгнул ближе к выходу, с трудом удержав равновесие. Его обычно встрепанные волосы облепили голову сырыми сосульками, а неизменные очки лишились одного из стёкол.

Различив клацание замка в противоположном конце коридора, Сириус торопливо продолжил путь, терзаясь догадками, кого вздумал спасать неугомонный патрульный на этот раз. Кивнул прошедшим навстречу Рабастану и мистеру Бэрку, тяжело опиравшемуся на кривоватую трость. Степенно прошествовал мимо и, едва добравшись до очередной лестницы, опрометью кинулся наверх. Промчался по безлюдному коридору, различая мимоходом чей-то рычащий храп.

Достигнув нужной комнаты, он толкнул на удачу дверь, но та оказалась предсказуемо заперта. Стараясь не создавать лишнего шума, Сириус постучал по иссохшему дереву кончиками пальцев. Прислушался к скрипу кровати и шороху легких шагов.

Едва заспанная Андромеда в ниспадающем до самого пола клетчатом халате вопросительно и недовольно уставилась на кузена, тот прижал к ее губам ладонь и толкнул вглубь комнаты. Такой же аскетичной и серой, как у него самого.

- Реддл откуда-то узнал про осколок и дал своим ищейкам задание выяснить, у кого он, - выпалил юноша, оставив манеры с праздным пожеланием доброго утра до лучших времён. - Нас с Регулусом уже допросили. За тобой могут прийти в любой момент.

- Так, - Андромеда нервно схватилась за собственную косу, петли которой ослабли за ночь и приобрели богемную небрежность. Принялась отчаянно теребить атласный лоскуток ткани, что служил подобием заколки. - Так-так-так. Как они допрашивают? Считают пульс? Заставляют принять что-то дурманящее?

- Пока нет, - Сириус опустил взмокшие ладони на плечи кузины и ласково заглянул в глаза. Если он, будучи на взводе, сможет успокоить ее - чудеса и впрямь существуют. - Не бойся. Пока они полагаются лишь на свои инстинкты.

- А вдруг они поймут, что я вру? - Андромеда мелко задрожала и, импульсивно подавшись вперёд, спрятала пылающее лицо на учащенно вздымавшейся груди Блэка. Словно это вовсе и не она старше на долгих шесть лет. - Мерлин, что они со мной сделают, если узнают?

- Они ничего не узнают, - бережно приподняв в ладонях ее бескровное лицо, он пригладил к вискам вьющиеся пряди и уверенно заговорил, - слушай, я достану для тебя ту настойку, что принимает мама от бессонницы. Она снимет беспокойство, и на допросе ты будешь выглядеть холодно и отстранённо. Как всегда. Никто ничего не заподозрит.

- Они опросят всех, ничего не узнают, и начнут по новой, - нет, Андромеда Блэк не причитала и не пыталась нагнетать обстановку. Сведя к переносице тонкие брови, молодая женщина рассуждала о своём скором будущем с присущей ей сдержанностью и рационализмом. - Второй круг уж точно будет жёстче. Как быть тогда?

- Энди, ты же ее сестра. Она не причинит тебе боли. Да и потом, кто всерьёз заподозрит в хранении осколка тебя?

- А кого бы заподозрил ты, Сириус? - она хмыкнула, наконец, отстраняясь. Поспешно стянула с крючка чопорное платье невнятного цвета и, велев кузену отвернуться, спешно скинула халат. - Тех, кто трясётся от звуков собственного имени или его последователей? И те, и другие слишком боятся, чтобы хранить подобное втайне от господина.

- Например, Бэрк. Одному Мерлину известно, сколько вещиц он успел затащить в свой магазин в промежутке между исчезновением магии и ссылкой сюда. Или Каркаров. Отец рассказывал, как в день казни он голосил, точно взбесившаяся мандрагора, что на него наложили Империус, - Сириус принялся загибать пальцы на левой руке, но Андромеда, коротко хихикнув, прервала его.

- Я поняла твою логику. И все же…

- Слушай, я никому подобного ещё не говорил, но я люблю тебя, - Сириус без спроса шагнул к кузине, что выворачивала руки в попытке застегнуть крошечную пуговку позади шеи. Аккуратно вдел ее в неприметную петлю и продолжил, - потому я не допущу, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Если только они попытаются причинить тебе боль, мы сбежим отсюда и начнём новую жизнь.

Тихо рассмеявшись, Андромеда щелкнула по носу отважного заступника, который пока даже не подозревал о том, насколько пророческими окажутся его слова.

Допрос Андромеды Беллатрикс и впрямь свела к дежурному сценарию, удовлетворившись лишь холодным «не понимаю, о чем ты». Эта страстная вспыльчивая женщина была невероятно умна и проницательна, но, как и все люди, имела свои слабости, к которым относилось неукоснительное доверие к ближайшим членам семьи. Да, ее не устраивало и порой отчаянно раздражало безучастное скучное поведение средней сестры. Но, глядя в ее вишневые глаза, накручивая на палец тугой локон, чуть более светлый, чем ее собственный, Беллатрикс Блэк видела отражение себя, и потому не допускала даже мысли о вероломном предательстве крови.

Убедившись, что на какое-то время любимая кузина в безопасности, Сириус перешёл к следующему делу из своего короткого, но оттого не менее внушительного списка. Он устроился в кресле каминного зала, что заменил непрощенным привычные британские салоны, где самопровозглашенная элита имела обыкновение обмениваться свежими сплетнями и заводить полезные знакомства. Помешивая в чашке отвратительно заваренный чай, юноша хмуро разглядывал ближайших соратников Реддла. Вот Эйвери и Розье тянут из мутных бокалов что-то пьянящее, склонившись голова к голове. Долохов раздосадованно ударяет ладонью по шатающемуся столу, проиграв партию в бридж. Трэверс углубился в чтение потрепанного фолианта и не обращает внимания на кокетливые улыбки Кэрроу. Люциус Малфой манерно придерживает за локоть Нарциссу, что-то нашёптывая ей.

Задача Сириусу предстояла непростая. Если ключи от общих помещений, включая подвал, ему доверяли, то доступ к камерам открывался лишь тем, кто занимался экспериментами по возрождению магии. Попросить нужную связку, не вызвав подозрений, представлялось заведомо невыполнимой миссией.

Много месяцев назад его причастность к побегу МакКиннон не стала достоянием широкой общественности лишь по причине малодушного страха Мальсибера. Молодой человек слишком боялся признаться старшим товарищам в том, что лично оставил Блэка наедине с пленницей, не удосужившись запереть дверь. Потому и предпочёл объяснить исчезновение пронырливостью и сноровкой патрульной.

Теперь Сириусу не следовало полагаться на чьё-то пренебрежение обязанностями. Ему надлежало разработать ход настолько тонкий и хитрый, чтобы ни одна живая душа не заподозрила, что старший сын Ориона вздумал выступить против самого Темного Лорда.

Сириус постукивал пальцами по подбородку в ожидании поистине гениальной идеи. Стрелки механических часов неумолимо бежали вперёд, приближая полночь. Убывающая Луна заглядывала в полу-тёмный зал сквозь бреши в изъеденных молью занавесках. Треск дров в камине все явственнее слышался за увядающими шепотками сонных непрощенных.

- Мне пора, - Люциус прижался губами к виску Нарциссы. Позволил себе задержать прикосновение к нежной коже на лишнюю секунду и грациозно поднялся с затянутой гобеленовым чехлом кушетки.

- Будь осторожен, обещаешь? - она поймала его руку и встревоженно заглянула в глаза.

- Ну, конечно, радость моя, - взгляд - нежный и исполненный гордости, возникший однажды на его лице и теперь даруемый лишь ей одной - скользнул по миниатюрной, точно детской фигурке. - Я обниму тебя ещё до рассвета. Заберу одну вещицу, и сразу домой.

- Я буду ждать, - покорно улыбнувшись, Нарцисса спрятала ладони в складках юбки.

- Захвати это в спальню, - он опустил связку ключей подле неё, прежде чем накинуть на плечи старомодный сюртук. Кивнув через всю комнату отцу, прошагал мимо затаившего дыхание Сириуса и скрылся за тяжелыми дверями.

- Цисси, в подвале и впрямь держат оборотня? - дородная дочь Ноттов с жадным любопытством уставилась на подругу.

- Я слышала, Руди и Люциус притащили его из города, - брюнетка, чьё имя Сириус вечно забывал, перешла на заговорщический шёпот.

- Нам никогда ничего не рассказывают, - поджала губы третья сплетница, протягивая Нарциссе костлявое запястье. - Наверняка, тебя-то Малфой в неведении не держит.

- Ты хотя бы намекни, - Нотт сложила руки в умоляющем жесте.

- Мы никому тебя не выдадим, - девушки принялись упрашивать наперебой, успевая попутно пожаловаться на своих женихов, подосадовать на погоду и осыпать комплиментами. Растерявшись от столь рьяного напора, Нарцисса нервно огляделась и прошептала:

- Ну, хорошо, только не здесь.

- Ты лучшая! - восторженно воскликнула брюнетка.

- Ну, скорее же, - Нотт подхватила ее под локоть и чуть ли не силой увлекла за собой в одним девочкам известные комнаты для обмена секретами.

Сириус зачарованно смотрел на забытую кузиной связку ключей, пока говорливая процессия шествовала по залу, то и дело хихикая. Отставив в сторону недопитый чай, юноша сладко потянулся. Убедившись в том, что никто из засидевшихся допоздна знакомых не интересуется его персоной, направился к кушетке. Неспешно нагнувшись, подхватил увесистую вещицу и, спрятав ту за пазуху кардигана, вышел в коридор.

Всю дорогу до подвала Сириус бежал. Он не имел ни малейшего понятия, как скоро Нарцисса вспомнит о своей потере, и потому отчаянно спешил. Приговаривая себе под нос проклятия в адрес длинных переходов и тугих замков, он преодолел последнюю решетчатую дверь. Прислушавшись, вычленяя среди звуков безумия возможные шаги других непрощенных, бросился к камере Джеймса. Позвав того громким шепотом, дрожащими от напряжения руками принялся подбирать нужный ключ.

Когда заедающий механизм щелкнул и заскрипели несмазанные петли, Сириус отер со лба крупные капли пота. Опустившись на колени перед забывшимся тревожной дремой Поттером, вспорол карманным ножом жесткие петли верёвок.

- Что-то ты долго, - ухмыльнулся патрульный, разминая онемевшие руки и ноги. Тело казалось ватным и непослушным, но забрезжившая на горизонте свобода придавала сил нестись прочь во весь опор.

- Если что-то не устраивает, могу снова запереть тебя, - хмыкнул Сириус, подталкивая приятеля в коридор. - Шевелись, давай. Мне ещё ключи возвращать.

- Мы должны выпустить еще кое-кого, - Джеймс двинулся в строго противоположном направлении от крыла, через которое пролегал путь к комнате Блэка. Он заглядывал в камеры через прутья решёток, не будучи уверенным, где именно держат Римуса.

- Кого же? - недовольно протянул Сириус. - Только не говори, что твоя хмурая подружка тоже здесь.

- Помощник бармена из Дырявого Котла приглянулся местным, как и я, - обнаружив, наконец, сжавшегося на полу паренька, патрульный махнул Сириусу, призывая открыть еще одну дверь. - И не просто так. Сам не понимаю, как такое возможно, но он обратился в это полнолуние. С воем, когтями и прочими прелестями ликантропии.

Покосившись на Поттера, Блэк разумно решил оставить разговоры на потом. Подобрав с четвёртой попытки нужный ключ, он осторожно толкнул носком ботинка обмякшее тело. Римус слабо застонал, но веки не разомкнул. Лишь поджал ноги ближе к животу и продолжил спать. Ошмётки проволоки и верёвок хаотично валялись вокруг него, наглядно свидетельствуя о мощи волчьего торса. Желтоватую кожу испещряли ссадины и царапины, а дыхание казалось хриплым и рваным, точно легкие поразила неведомая болезнь.

- Римус, очнись, - Джеймс несильно похлопал юношу по щекам. Встряхнул за безвольные плечи. Больно ущипнул за ухо, и тот, наконец, открыл глаза. Уставился непонимающе на склонившихся над ним парней. Нахмурился, попытался что-то сказать, но лишенное воды горло пересохло, и неоформленный вопрос прозвучал невнятным сипением.

- Пора идти, - Сириус решительно дернул Римуса за руку, помогая подняться.

- Все хорошо, приятель. Скоро мы с тобой будем дома, - прошептал Джеймс, перехватив настороженный взгляд Люпина.

- Ты сможешь проползти по дереву ярдов пятнадцать до земли? - Блэк с сомнением посмотрел на вялого юношу, лицо которого сменяло теперь поочередно все землистые оттенки. Но тот, собрав волю в кулак, утвердительно кивнул и шутливо напряг незаметные под бесформенным джемпером мышцы плеча.

Поколебавшись немного, Сириус принял решение вернуть ключи в каминный зал позже. Дождаться, пока непрощенные улягутся в свои постели. Спуститься по тихой темной лестнице на цокольный этаж, вдыхая стылый воздух пустоты и уныния. Вздрогнуть, приняв нелепую тень за человека. Зашвырнуть связку под кушетку. Пусть думают, что хотят. Принцессу Цисси в освобождении пленников уж точно не обвинят, а допросы и так того и гляди станут здесь обыденным делом.

Успешно миновав несколько пролетов, ребята крадучись двинулись по коридору к комнате Сириуса. Мысленно он уже поздравлял себя с очередной удавшейся шалостью, когда из-за угла раздался жалобный голос Нарциссы:

- Я отошла всего на минуту, а когда вернулась, их уже не было.

- Ты должна быть собраннее, - жестко и раздраженно пеняла сестре Беллатрикс. - Среди нас завёлся предатель, и такая халатность может стать причиной…

- Любовь моя, думаю, Нарцисса уже осознала свою ошибку и очень сожалеет, - осторожно перебил ее Родольфус. - Уверен мы найдём их на полу…

- Быстрее, - произнёс Сириус одними губами и лихорадочно сунул ключ в замочную скважину.

Но нескольких злополучных секунд оказалось недостаточно. Возможно, виной всему стало то мгновение, что потребовалось дочке Ноттов, чтобы расправить шуршащее платье. Или слабая интуиция Сириуса, что не позволила подобрать нужный ключ с первого раза. Или время, что Джеймс потратил на приток крови к связанным долгие сутки конечностям. Значения первопричина уже не имела, потому что показавшаяся из-за угла Беллатрикс округлила глаза и завизжала оглушительно громко: «Предатель!».

Этаж наполнился шорохом быстрых шагов. Заскрипели чужие двери, обнажая настороженные лица непрощенных, что успели уже провалиться в сон. Лестрейндж кинулся к беглецам, вытянув вперёд руки. Точно желал поймать мальчишек за шкирки, как шкодливых котят. Но те, подгоняемые побледневшим Блэком, успели ворваться в комнату. Щелкнула хлипкая, но такая спасительная задвижка. На дверь обрушились сокрушительные удары кулаков, зацикливая бесконечный день единым раздражающим действом.

Сириус схватил с крючка куртку, подаренную Марлин холодным зимним днём. Метнулся к окну. Привычным жестом вытащил спиленные прутья решетки. Изменяя извечной осторожности, швырнул их на дощатый пол, не заботясь более о тишине и сохранении своей маленькой тайны. Сдвинул шпингалеты и распахнул настежь высокое окно. Бросил через плечо короткий взгляд на крошечную комнату, что так и не стала ему родной. Перебрал молниеносно в уме свой скудный скарб, осознавая, что не желает уносить с собой ничего из этого быта. Оттолкнулся ногами от узкого подоконника и повис на толстой ветке, что скреблась в ветреную погоду по стеклу. Быстро перебирая руками добрался до широкого, будто взращённого специально для беглецов ствола. Спрыгнул на землю, ощутив, как гудят от легкого столкновения мозолистые пятки.

Когда Римус и Джеймс присоединились к нему на палой листве, похороненной в далеком ноябре под толщей снега, хлипкая дверь, что долгие годы оберегала приватность своего хозяина, сдалась под чужим натиском. Вылетев из проёма, рухнула с грохотом на пыльный пол, впуская чужаков. Высунувшись из окна, Беллатрикс закричала:

- За ним, живо!

Но ребята, конечно же, не дожидались, пока Родольфус и Эйвери заберутся на ветку. Пока непрощенные, поднятые по команде фаворитки Темного Лорда, толкаясь и отпихивая друг друга, выбегут через парадные выходы на улицу. Пока погоня обретёт поистине королевский размах.

Джеймс, Сириус и Римус, не оборачиваясь, бежали по ночному лесу. Прыгали через испещрившие валежник, растопившие надоедливую ледяную корку ручьи. Жмурились, не тратя времени на отведение в сторону хлестких веток. Смеялись хрипло и заливисто, точно гонка их была всего лишь детской забавой. Поглядывали искоса друг на друга, примеряясь к зародившейся в сыром подвале нерушимой связи.

Когда прогремел выстрел, Сириус зацепился ногой за неприметную в темноте корягу и неповоротливо рухнул на живот. Поскальзываясь на сыром мхе, скатился на дно неглубокого оврага.

Голоса непрощенных зазвучали громче. Он уже мог различить, как Родольфус приказывает зычно и уверенно другим непрощенным разойтись вширь, чтобы прочесать каждый дюйм притихшего леса. Как кричит Беллатрикс что-то об осквернении крови. Как мечется пламя дюжины факелов меж рослых деревьев.

- Да вставай же ты, - чья-то сильная ладонь сжала его воротник и с силой дернула вверх. Джеймс и Римус, верно решив, что Блэк получил несовместимую с ходьбой травму, закинули его руки себе на плечи и потащили за собой.

- Я их вижу! - прорычал Мальсибер, и в этот самый момент непрощенных накрыла ослепительная синяя волна света.

========== Глава 16. Никому и ничего ==========

Полная Луна неспешно плыла над крышами домов, утопая в редких облаках и выныривая с каждым разом всё выше над сонным городом. Ее холодный свет струился сквозь голые кроны старых яблонь, серебрил проржавевший каркас садовых качелей, ложился мягкими полосками на крыльцо. Стояла тихая и безветренная субботняя ночь.

Устав гипнотизировать тревожным взглядом безлюдную дорогу, Лили соскользнула с подоконника. Джеймс должен был зайти за ней ещё несколько часов назад. Мучительно долгих часов, сменивших в ее романтичной душе целый спектр эмоций. Предвкушение, нетерпение, волнение, обида, беспокойство. Патрульный обещал устроить особенный вечер, и девушка ждала чего угодно - пикника на крыше заброшенного склада, ужина в облюбованном парочками пабе, знакомства с мистером и миссис Поттер, конной прогулки и даже участия в патрулировании улиц. Но она уж точно не предполагала, что Джеймс, трепетный, нежный и будто бы влюблённый всерьёз, просто не появится.

Женская гордость, неуемная и нерациональная, велела ей немедленно лечь спать и не удостаивать парнишку ни единой улыбкой, пока тот не удосужится принести извинения с невиданным доселе на планете Земля размахом. Но женская интуиция, гениальная и таинственная, кричала о том, что Джеймс в беде.

Сбросив романтичное платье-колокольчик, Лили извлекла из шкафа свой самый удобный наряд. Тёмный, безразмерный, неприметный, но тёплый и не стесняющий движений. Поколебавшись немного, опустила в карман самодельный перцовый баллончик, который мистер Эванс сделал для дочери вскоре после исчезновения Петунии.

Убедившись, что дом наполняют лишь неодушевленные скрипы да шорохи, Лили торопливо выбежала на улицу. Петляя меж деревьев и соседских заборов так, чтобы тонкую фигурку не заметили из окна вдруг проснувшиеся челны семьи, она решительно зашагала в восточную часть города. Ее переполняли противоречивые чувства. Восторг от той волшебной свободы, что знакома лишь юнцам, сбежавшим из-под родительского крыла на пару ясных ночей. Пьянящее наслаждение тишиной и пустотой извилистых улиц, будто бы принадлежащих сейчас одной ей - маленькой и хрупкой. Ещё не страх, но колючее, разлившееся по всему телу напряженное ожидание, что тень у живой изгороди обернётся кровожадным монстром или лишенным жалости преступником.

Пройдя насквозь небольшой спальный район, Лили оказалась у широкого поля, по кромке которого раскинулись, не тесня друг друга, большие дома и крошечные коттеджи. Без труда припомнив фасад того самого места, где в Сочельник случился первый танец с Джеймсом, она прокралась по подъездной дорожке к приоткрытому окну, что тепло и маняще светилось в темноте ночи.

- Это же Люпин! - тощая как жердь девчонка нервно всплеснула руками. Приподнявшись на носочки, Лили всмотрелась в ее резкое, точно высеченное из дерева лицо, признав пленницу, которую удалось вызволить вместе с Петунией. - Он уже не раз выбирался из всяких передряг самостоятельно. Нам стоит дать ему время.

- Что же ты сама тогда запаниковала и примчалась к МакКиннон сегодня? - статная брюнетка, что танцевала в Сочельник столь зажигательно и самозабвенно, скрестила руки на пышной груди.

- Поставить в известность, - замявшись, неуверенно промолвила Доркас.

- Все это какой-то абсурд, - Эммелина поднялась с дивана и раздраженно заходила из угла в угол. Лили невольно залюбовалось ее лебединой грацией, естественной и переполнявшей каждое мимолетное движение. - Зачем Римус вообще мог понадобиться непрощенным? Его родня не имеет отношения к старейшинам, сам он полукровка, в конфликты с ними не вступал. Какое-то безумие.

- Вы уверены, что стоит верить Чарли? - Марлин закинула руки за голову и обвела девушек строгим взглядом. Ее неизменно заплетенные в тугую косу волосы сейчас разметались по плечам мокрыми волнами, придав обычно воинственным чертам лица девичьей мягкости. - Почему он пришёл к вам только вечером, если, с его слов, напали на Римуса ещё прошлой ночью?

- А ты как думаешь? - Эммелина огрызнулась и заходила по комнате ещё быстрее. - Мальчишки не было дома почти всю ночь. Молли, наверняка, устроила ему серьезную взбучку. Он пришёл ко мне, как только смог.

- К нам, - мягко поправила Доркас. - Он пришёл и к тебе, и ко мне.

- И я не понимаю, почему, - уперевшись кулаками в тонкую талию, Эммелина обратила на собеседницу яростный взгляд. - В конце концов, из нас двоих именно я патрульная и его девушка.

- Хватит, - грубо одернула ее Марлин. - Я не собираюсь тратить свой вечер на ревнивые склоки. Давайте вернёмся к Чарли. Он, если мне не изменяет память, восьмилетний ребёнок, и помимо всего прочего племянник Пруэттов, которые те ещё фантазеры и выдумщики. Где гарантия, что он не соврал или не выдумал это все? В конце концов, он мог что-то неправильно воспринять.

- Среди непрощенных был один мой старый знакомый, - от одной лишь мысли о Лестрейндже Доркас ощутила, как немеют ладони. Как наполняются ноющей болью давно зарубцевавшиеся шрамы. Как бегут по спине мурашки телесной памяти его прикосновений. - Чарли описал его слишком точно, чтобы сомневаться. Его и ещё одного нападавшего.

- Так что, ты поможешь? - Эммелина остановилась напротив Марлин и нетерпеливо взмахнула рукой. Точно смутившись собственной просьбы, приосанилась и самодовольно добавила: - Я бы давно пошла одна. Но так уж вышло, что никто из моих знакомых, кроме вас с Джеймсом, не знает, где именно осели непрощенные.

- Что ж, - Доркас скривила губы в уязвлённой улыбке, - я знаю, где его могут держать. Но одна вряд ли справлюсь, а друзей, которым я могу довериться, за пять лет и не осталось, так что…

Взгляды девушек встретились, недобрые и испытывающие, точно каждая пыталась доказать своё превосходство. Одна - граничащей с безумием отвагой, другая - подкупающей прямотой. Но как бы ни объясняли они свой визит к патрульной, что бы ни озвучивали и ни утаивали, Доркас и Эммелина делили на двоих одно общее желание - спасти дорогого человека.

Марлин нахмурилась. Перебрала задумчиво кончиками пальцев бахрому на кресельном чехле. Искоса посмотрела на своих гостей, притихших в ожидании решения. Ей совершенно не хотелось снова оправляться в заброшенную больницу и испытывать судьбу на прочность ради какого-то мальчишки, морочащего головы паре в целом симпатичных ей людей. Вздохнув, она раздосадовано отвернулась к окну и к собственному удивлению успела заметить чьё-то лицо, тотчас юркнувшее под карниз. Рывком поднявшись на ноги, Марлин широко распахнула скрипучую фрамугу, впуская в комнату шквал ночной прохлады. Полная Луна выхватила из темноты растерянное лицо Лили, не успевшей укрыться за углом.

- Что ты здесь забыла? - грозно спросила патрульная, уперевшись в подоконник широко расставленными руками. Она и сама толком не понимала, отчего разозлилась больше. От бесцеремонного подслушивания или же оттого, что увидеть желала кого-то другого. Насмешливого и, кажется, всерьёз обидевшегося на неё за резкие слова.

- Можно войти? - Лили потупилась, устыдившись своего детского поступка. Поборола бы любопытство, постучала в дверь, как собиралась изначально, и, быть может, разговор с МакКиннон начался на куда более мирной ноте.

Примостившись через минуту на диване между Доркас и Эммелиной, она украдкой осмотрелась. Без толпы, гор посуды и сотни свечей комната выглядела совсем иначе. Захламлённая по углам, но все же просторная. Уютная и располагающая к откровениям каждой сентиментальной мелочью - фотография юной невесты на стене, обои с крошечными васильками, старомодный чемодан, перекинутый через подлокотник бордовый плед.

- Так что тебе надо? - взгляды троих девушек теперь были обращены на неё.

- Джеймс хотел провести со мной вечер и не появился, - помедлив, начала Лили, - я не знаю его адреса, поэтому пришла к тебе. Вдруг с ним что-то случилось? Что-то плохое?

- Ты всегда бегаешь за парнями, которые тебя продинамили? - опешив от нелогичности поступка знакомой, Марлин смогла лишь съязвить в своей привычной манере, не отыскав в голове более уместного или корректного комментария.

- МакКиннон, - Эммелина укоризненно посмотрела на хозяйку дома и ободряюще притянула к себе вконец смутившуюся девушку. - Ты же Лили, верно? Так вот, Лили, Поттер у нас парень любвеобильный, но крайне непостоянный. Он мог увлечься…чем-то и забыть о свидании. Дома его, кстати, сейчас нет.

- Нет, говоришь? - Марлин помрачнела. Передернув плечами, точно прогоняя неприятную догадку, она вновь подошла к окну. Подняла глаза к полной Луне, похожей на кусок мрамора идеальной формы. Показавшейся вдруг непомерно большой и яркой. Прикинув что-то в уме, она сухо бросила, - хорошо. Я помогу вам разобраться, что случилось с Римусом.

- Тогда суши волосы и вперёд, - Эммелина воодушевленно хлопнула ладонью по бедру, затянутому в тесные кожаные брюки.

- И все-таки я предлагаю дождаться утра. Вдруг он ещё появится? Визит к непрощенным - это тебе не прогулка по парку. Лучше лишний раз не рисковать без веской причины, - Доркас отвечала рвущейся в бой брюнетке, но ее умоляющий взгляд устремился к Марлин. Если бы только она могла объяснить, что жаждет всей душой отправиться за Римусом сейчас. В эту самую секунду. Лишь бы только он провёл в этом проклятом месте как можно меньше времени. Лишь бы не сломался, как ломались на ее глазах десятки сильных телом молодых людей. Только вот вывести волка из леса и не пострадать не под силу ни соблазнительной Вэнс, ни ловкой МакКиннон, ни знавшей его ещё щенком ей самой.

- Ладно, - тряхнула головой Марлин. При всей нелепости аргументов, высказанных Медоуз, было в ней что-то до жути убедительное. Казалось, что вот-вот удастся нащупать причину, вытащить клещами наружу, сформулировать одним коротким словом вертящиеся на языке образы и предположения. Но захлестнувшее ее всецело беспокойство за Джеймса мешало сосредоточиться. - Пойдём завтра, если он не объявится.

- Почему решение о том, когда отправляться, принимаешь ты? - Эммелина хмыкнула. - Вообще-то, я старше. И по возрасту, и по званию.

- Да, - Марлин смерила коллегу скептическим взглядом и позволила себе слабую, чуть надменную улыбку, - но заметь, это ты пришла ко мне за помощью, а не наоборот.

- А как быть с Джеймсом? - Лили разочарованно прикусила губу, словно ожидала, что стоит ей переступить порог этого дома, как юноша материализуется из воздуха.

- Иди домой, Эванс, - патрульная устало привалилась плечом к стене. - Завтра мы со всем разберёмся, а сейчас я собираюсь лечь спать и предпочитаю сделать это в одиночестве.

Остаток ночи Марлин не сомкнула глаз. Она ворочалась с боку на бок, скидывала с себя одеяло и натягивала до самого лба, принималась читать самый скучный трактат из коллекции отца и раздраженно отшвыривала его в сторону, не в силах отделаться от мыслей о Поттере. Как бы она не иронизировала над Лили, доля пугающей правды в самоуверенных суждениях рыжей надоеды была. Джеймс слишком увлёкся ей. Марлин не удавалось припомнить ни одной девушки, настолько вскружившей голову ее лучшему другу. Он мог часами говорить о Лили, постоянно искал с ней встречи, без устали выдумывал способы удивить ее и очаровать. Даже вероломно разболтал все о волшебстве, поддавшись этому ее взгляду печальной лани. Потому предположение, что он добровольно пропустил свидание с объектом своих мечтаний, казалось неправильным. Не поддающимся здравому смыслу.

Едва за окном забрезжил рассвет, Марлин наспех оделась. Не дожидаясь визита троицы влюблённых девчонок, решивших вдруг, что она, подобно священнику из «Ромео и Джульетты» мечтает воссоединять разлученные сердца, поставив на карту собственную безопасность, патрульная направилась к Поттерам. Минуя пустые в столь ранний час улочки и разглядывая рассеянно чужие дома, Марлин надеялась, что дверь откроет Джеймс. Сонный, взъерошенный, целый и невредимый.

Но надеждам ее, конечно же, сбыться было не суждено. Представший на пороге мистер Поттер с присущей ему иронией сообщил, что сын не спал дома уже две ночи. В столь наплевательском отношении к родительским тревогам мужчина винил новый любовный интерес Джеймса. Загадочную Лили, похитившую сердце и совесть юного патрульного. Зеленоглазую Лили, для которой к субботнему вечеру готовился совершенно особенный сюрприз. Огненно-рыжую Лили, очевидно, куда более привлекательную, чем привычное покрывало с гриффиндорским львом.

Скрепя сердце, Марлин заверила мистера Поттера в том, что тот, наверняка, прав. Что свидание и впрямь могло затянуться, а Лили ещё зимой умудрилась завладеть мыслями Джеймса, вытеснив из его головы все прочие обязательства и планы. Например, покупку алкоголя к вечеринке в честь собственного дня рождения.

Ложь, которая оплела патрульную за пару коротких минут, казалась грязью. Липкой, стылой и зудящей. Мистер и миссис Поттер любили Марлин за прямоту, верность и искреннюю дружбу с их сыном. Марлин любила мистера и миссис Поттер за то тепло, что так редко доставалось ей от собственных вечно занятых работой родителей. Потому врать о самом дорогом в жизни этих добрых людей было ничуть не легче, чем ждать наступления темноты, чтобы отправиться на поиски лучшего друга.

Марлин гадала, что могло произойти. Харизма, сильные кулаки и подвешенный язык позволяли ему мирно решать все противоречия с местными хулиганами. Потому в причастности именно непрощенных к его исчезновению сомневаться не приходилось. Марлин представляла себе, как Джеймс снова бредёт в паб в надежде выяснить что-то об осколках. Видит нападение на Римуса и пытается помочь, загоняя себя в западню. Или встречается с Сириусом - будь он не ладен - Блэком, который приводит за собой хвост из родственников, затаивших на патрульного обиду.

Пока Марлин дожидалась вечера, «или» пришло ей на ум бесчисленное множество. Накрутив себя до тошноты, она решительно вытащила осколок чаши из-под напольной плитки в ванной комнате. Понянчив его в руках, с мрачной решимостью спрятала в карман, сомневаясь, что сможет правильно воспользоваться артефактом в случае необходимости, но надеясь, что волшебные рефлексы сработают лучше знаний и опыта.

В лес спасательный отряд из четырёх воинственно настроенных девушек заступил, когда в окнах домов один за другим погасли мерцающие огоньки свечей. Убывающая Луна рябым любопытном лицом подглядывала сквозь буйные кроны деревьев. Щедро плескала своё белесое сияние на грязную тропинку, что петляла меж поросших мхом валунов и поваленных мертвых веток. Воздух казался сизым и почти осязаемым, порезанным чёрными полосками теней, точно прутьями решетки.

Лили, руку которой на этот раз не сжимал крепко и ласково Джеймс, ощущала себя героиней готического романа. Она отчаянно пыталась не вздрагивать, заслышав утробный клёкот или мечущиеся по сухим кустам шорохи. Стиснув зубы, повторяла мысленно текст из глупой детской песенки о паучке, что вздумал прогуливаться по водостоку в дождливую погоду. Но страх ее, вполне естественный для подобной миссии, не укрылся от внимания Марлин, которая и без того ворчала весь вечер про вездесущих маглов. Лили нисколько не сомневалась в том, что не прояви она себя в умении шпилькой вскрывать замки, едва ли удостоилась бы чести присоединиться к девушка, чьи спокойные бесстрастные лица заставляли ее чувствовать себя несмышлёным пугливым ребёнком.

- Притормози-ка, - отпустив на незначительное расстояние Вэнс и Эванс, Марлин придержала Доркас за рукав, вынуждая замедлить шаг.

- Что? - спросила та одним губами, недоуменно сощурившись.

- Почему ты не захотела пойти вчера? Я поддержала тебя и, думаю, заслужила право на внятное объяснение, - шёпот сливался с тоскливыми птичьими колыбельными, звучал совсем тихо, но оттого не менее отчетливо и требовательно.

- Я полагала, что он сможет выбраться сам. Римус хитрый и очень сильный, - скрывать чужую тайну масштаба волчьей Луны - задача непростая.

- Врёшь, - в цоканье языка нет ни злости, ни раздражения. Лишь искренняя попытка понять. - Я знаю, что Джеймс - прекрасный боец. Ловкий и опытный. Сообразительный. Но я бы не смогла сидеть, сложа руки, предполагая, что он и сам вернётся. И ты, как мне кажется, не смогла бы тоже. Так что скажи, что я не зря доверилась тебе, Доркас. Скажи, что я позволила лучшему другу провести целую лишнюю ночь в клетке отъявленных садистов по действительно важной причине.

- Хорошо, - обреченный вздох - почти победа. И почему Грюм считает, что из Марлин так себе переговорщик? - Сама-то как думаешь, в чем дело?

- Думаю, что дело в полнолунии, - по дыханию Доркас можно играть в «горячо-холодно». Затаилась, склонила голову так, что за капюшоном не разглядеть и треугольного подбородка. - И в том оборотне, что вы с непрощенным видели в лесу. Только вот сомневаюсь, что ты его так боишься.

- Продолжай, - севший голос - ключ, что поворачивается неспешно в замочной скважине ответа.

- Это Римус, да? - тянуть слишком долго - не в характере Марлин.

Доркас молчит, впитывая каждой клеточкой искалеченного тела нахлынувшие чувства вины и облегчения. Ей комфортно в этом молчании. Ей нравится, как тихо шагает рядом догадливая патрульная, не требуя вербальных подтверждений и подробностей. Ей сладко от давно утраченной возможности доверить кому-то нечто большее, нежели лаконичная сводка о состоянии здоровья. Ей горько оттого, что впервые за много лет она доверяется не Римусу.

Ещё совсем отдалённо слышится шорох шагов. Лес не станет скрывать чужого присутствия, но и обнаружить не поможет. Потому хороший охотник лишь тот, кто умеет полагаться на инстинкты и чутьё, знает, как читать следы, понимает законы мира, что привык, но неподчинился человеку. В мягком порыве ветра ей мерещится голос Лестрейнджа. Обманчиво мягкий, вкрадчивый, обволакивающий теснее объятий иного пылкого любовника. «Попалась?»

Доркас передернула плечами. Не хватало ещё предаваться ностальгии по человеку, что пять лет держал ее взаперти, точно красноглазую лабораторную крысу. Выдавал одержимость лженаукой за настойчивую заботу.

Она рассекла воздух ладонью, привлекая внимание Марлин, призывая прислушаться. Но та и без чужой подсказки уже застыла на низком пригорке, всматриваясь в непроглядную чашу. Дюжиной размашистых шагов нагнала ушедших вперёд Эммелину и Лили. Прижала палец к губам, призывая молчать. Среди убаюкивающих звуков леса что-то инородное приближалось слишком стремительно, неминуемо.

Марлин толкнула Лили в сплетение мощных корней старого дуба в надежде, что девчонка и сама сообразит, как укрыться. Не вздумает завизжать или броситься прочь обезумевшим животным, выставляя себя на обозрение хищников, кем или чем бы они не были. Оттеснила Доркас себе за спину. Привычным движением потянулась в карман за ножом, будто тот поможет в дальнем бою, но нащупала завёрнутый в шершавую ткань осколок.

- Мы поймаем тебя, осквернитель крови! - женский крик разорвал колыбельную леса. - Жалкий трус! Ублюдок! Ты не Блэк. Ты ничто! Слышишь, кузен? Ни-что!

Не понимая до конца, что делает, Марлин высвободила осколок и сжала в ладони. Кожу пронзила тонкая режущая боль - такая, что скрипнуть зубами, но не поморщиться. Кровь растеклась по карману гуашевыми мазками. Имя самой яркой звезды забилось в груди, сорвалось с искусанных губ.

- Да вставай же ты! - прорычал Джеймс в полуярде от неё.

Марлин выставила осколок перед собой, интуитивно пытаясь направить весь скопившийся страх, все напряжение, сковавшее тугие мышцы, на непрощенных, чьи силуэты, подсвеченные огнём, метались уже меж рослых стволов. Вопили и улюлюкали, ощущая, что почти загнали свою разумную дичь в капкан. Капли крови сорвались и исчезли на поросшей бархатным мхом земле.

- Я их вижу! - совсем близко раздался злой и смутно знакомый голос.

- Дай сюда, - Доркас не потребовалось слишком много времени, чтобы сообразить, какую вещицу сжимает подобно рыцарскому мечу патрульная. Вырвав из перепачканных кровью пальцев осколок, она резко взмахнула им снизу вверх, припоминая простенькое заклинание из старого отцовского учебника, и прошептала: - Остолбеней.

Волна синего ослепительно яркого света вырвалась из рубчатого ребра, устремляясь вперёд. Накрыла собой непрощенных, оторопевших и перепуганных мертвым, давно забытым волшебством. Подкинула их тряпичными куклами в воздух и парализовала.

- Мерлин, Джеймс, - Марлин неуверенно шагнула вперёд, едва всклокоченная голова лучшего друга вынырнула из оврага. Он поддерживал за плечи прихрамывающего Сириуса, который, впрочем, уже пытался вовсю высвободиться из медвежьей хватки приятеля.

Она протянула руки, не то желая убедиться в его реальности, не то сгрести в объятия. Отчитать за раздражающую манеру ввязываться в неприятности. Вдохнуть его запах, кедровый и дымчатый, такой родной и знакомый. Выдохнуть впервые за сутки и, может быть даже, переложить на него всю ответственность за возвращение в город уже не малочисленной компании посвящённых в осколочную магию.

Джеймс шатнулся ей навстречу, но, увернувшись в последний момент, тесно прижал к себе рыжий вихрь, уткнувшись носом в чуть растрепавшиеся локоны. Крошечные ладошки вцепились в его плечи, точно девчонка боялась, что он вновь исчезнет. Так и стояли они, ощупывая друг друга беспокойными руками и практически лишившись способности дышать, пока Лили не улыбнулась широко и хитро, проронив:

- Я знала, что ты бы не пропустил наше свидание без уважительной причины.

- Значит, это все-таки было свидание? - лукаво переспросил Джеймс, и его озорной голос зазвучал вдруг непривычно низко и глубоко.

Сириус собирался уже отпустить обидную колкость, с видимым удовольствием разглядывая искаженное дружеской ревностью лицо патрульной. Но вспомнил, что дал себе слово не разговаривать с ней до второго пришествия магии, если таковое вообще случится, и лишь привалился к широкому стволу дуба, пытаясь восстановить дыхание. Украдкой он посматривал то и дело на Римуса, который застыл в нерешительности меж двух брюнеток, но, встряхнув косматой головой, шагнул к той, что смотрела с явным вызовом и нетерпением. К той, что не провела пять лет в подвалах заброшенной больницы.

Эммелина заключила щеки юноши в ледяные ладони, недоверчиво разглядывая серое от усталости и истощения лицо. Нежно лаская подушечками торопливых пальцев губы и скулы, волевую линию подбородка. Царапаясь о колючую щетину. Римус коротко вздохнул и притянул спасительницу к себе, оставив все вопросы для места более безопасного, чем наполненный непрощенным лес.

Он и сам не понимал до конца, почему выбрал ее. Почему сказал холодным и чужим голосом оцепеневшей Доркас, что отныне видит в ней лишь доброго друга. Почему решил, что сможет растоптать свою страсть и перечеркнуть навсегда пронзительное желание быть с ней, в ней, её.

Возможно, Римус малодушно поддался той легкости, что окружала Эммелину, пропитывала каждый миг в ее обществе, окрыляла. Не смог отказаться от эталонной симпатии, чистой и нежной, не омраченной жестокой ревностью и гнетущей тревогой. Представил ее, выбирающую подвенечное платье и баюкающую косолапого карапуза. Пожелал остаться с человеком, не вызывающим ежесекундно жгучее чувство вины. Наказал свои руки, что никогда не сомкнутся на тонком теле Доркас, за то, что так и не спасли ее. Словно не понимал, что своим решением причинил ей ничуть не меньшую боль, чем ядовитые инъекции Лестрейнджа.

- Я понятия не имею, сколько продлится действие заклинания, - Доркас отвернулась, незаметно утерев тыльной стороной ладони выступившие слёзы. Когда она шла сюда, знала, что Римус принадлежит другой. Надеялась лишь найти его живым. Вернуть ему свободу и сберечь от боли. Не устоять перед зарождающейся в уголках губ заговорщической улыбкой. Так почему же сейчас кажется, будто грудь наполнена до краев стылой мутной водой?

- Верно, - не выпуская тёплых пальчиков Лили, Джеймс обвёл всех решительным взглядом. - Нужно скорее добраться в безопасное место. Маки, ты не против?

- Пустить к себе кучку непонятых людей, за тремя из которых гоняются величайшие злодеи современности? И как устоять перед столь заманчивой перспективой? - Марлин невесело хмыкнула, раздосадованная неожиданной завистью к чужим проявлениям нежности. Она бы, конечно же, не позволила Сириусу прикоснуться к себе властно и вместе с тем трепетно, как умеет лишь он один. Но почему-то от вида его спрятанных в карманах рук и мрачного взгляда по телу разбегались подлые мурашки сокровенных желаний.

Когда спустя пару часов Марлин заперла входную дверь на каждый из трёх замков и плотно сомкнула шторы, скрывая темную гостиную от посторонних взглядов, ребята с облегчением расселись и оживленно заговорили, перебивая друг друга и нервно посмеиваясь.

Джеймс ещё на подходе к дому успел шепнуть Марлин о подлом поступке Питера. У развилки, утопающей в глубоких лужах, сдержал ее рьяный порыв немедленно отправиться в гости к Петтигрю и с применением грубой физической силы свершить возмездие. Заняв самое удобное широкое кресло, закутал продрогшую Лили в плед и теперь, блаженно улыбаясь, слушал ее сбивчивый рассказ о минувшем вечере.

Римус кратко и сдержанно излагал историю своего заключения и побега. Эммелина, опустив тяжелую от избытка информации голову ему на плечо, лишь охала время от времени, а Доркас, не моргая, разглядывала собственные костлявые колени, выступающие под штанинами просторных не по размеру брюк. Закончив, юноша бесхитростно улыбнулся поочередно Сириусу и Джеймсу. Пафосные слова благодарности мальчишкам не требовались, ведь все трое, почти не зная друг друга, сплотились перед лицом общего врага и теперь желали лишь совместно напиться вдоволь чего-то горячительного, чтобы скрепить зародившийся союз.

- Так зачем ты им понадобился? - от внимания Эммелины не укрылось, как переглянулись между собой сидящие в комнате ребята. Отстранившись от Римуса, она совсем тихо и как-то по-детски обиженно добавила, - я безмерно счастлива, что все вы, похоже, в курсе. Когда я собиралась вытаскивать твою задницу из этого улья, как-то упустила из виду, что незнакомые тебе патрульные и непрощенный достойны доверия больше меня.

- Я тоже не знаю, зачем его похитили, - Лили слабо улыбнулась расстроенной девушке. Сама она, позабыв о персональном любовном треугольнике, не сомневалась, что сошла бы от досады с ума, утаи Джеймс от неё нечто важное.

- Ну что, Вэнс, отлегло от сердца с такой-то поддержкой? - Марлин смерила рыжую гостью насмешливым взглядом и пожала плечами, сделав вид, что не заметила гневного жеста Джеймса.

Вздохнув и неосознанно прикрыв мозолистой ладонью шрамы на щеке, Римус выложил всю неприглядную правду о своей ликантропии. От нападения оскорбленного мистером Люпином Фенрира Сивого до случившегося на исходе прошлого года обращения в зверя. Его откровения неизбежно повлекли за собой необходимость продемонстрировать всем присутствующим чудотворный осколок, что обернулся в чутких руках Доркас самым настоящим оружием. Молчавший все это время Сириус пересказал те крупицы информации, что разболтал Руквуд в ходе допроса. Новость о том, что другие осколки могут находиться у маглов и старейшин, вызвала у Джеймса прилив энтузиазма. Скользнув невесомо губами по рыжей макушке, он спрыгнул с подлокотника кресла и, словно возомнив себя оратором, принялся рассуждать вслух, расхаживая по центру гостиной.

- Я думаю, все мы теперь в потенциальной опасности. Римус, непрощенные знают, где ты работаешь, а значит при желании выяснят и где живёшь быстрее, чем успеешь сказать «полнолуние», - патрульный поворачивался то к одному, то к другому притихшему человеку. Он совершенно не желал нагнетать обстановку, но разойтись как ни в чем не бывало по домам теперь уже было невозможно. - Доркас, ты у нас живая легенда всего сообщества. Узнать твой адрес тоже проще простого. Меня поможет отыскать крысёныш Питер, да и Маки, благодаря заслугам семьи, не самая неприметная персона. Сириус…ты и сам все понимаешь, дружище.

- Что ты предлагаешь? - Блэк пристально смотрел на размахивающего руками паренька, уже догадываясь в глубине души, куда клонятся его размышления.

- Мы должны добраться до Хогвартса, - его глаза восторженно сверкнули в предвкушении, что полагалось ему в одиннадцатилетнем возрасте по праву рождения, но не свершилось. - Если уж кто-то и знает наверняка, где искать остальные осколки, то это Альбус Дамблдор.

- Думаешь, другие не пытались связаться с ним? - Эммелина скептически фыркнула. Плотно сжав бёдра, она слишком демонстративно пыталась не касаться сидевших по краям Доркас и Римуса.

- Думаю, другие не владели осколком, который старик лично доверил одной из непрощенных, - победно вскинул брови Джеймс, несомненно считавший свои аргументы неоспоримыми.

- Что такое Хогвартс? - тихо спросила Лили, но вопрос ее утонул в раздражённом восклицании Марлин:

- И как, по-твоему, мы найдём туда дорогу? Побьёмся головой о стену в поисках платформы девять и три четверти?

- Я знаю, кто нам подскажет, - Римус, ободрённый поразительно спокойным принятием ребятами его звериной сущности, заразительно улыбнулся. - Минерва МакГонагалл. Дамблдор назначил ее деканом Гриффиндора незадолго до инцидента с чашей. Сейчас она - одна из самых молодых и прогрессивных старейшин.

Когда запасы чая в доме Марлин изрядно сократились, а план на вечер понедельника пересмотрели дюжину раз, успев поспорить до хрипоты и поклясться друг другу в неизменности намерений, гости засобирались по домам. Римус вызвался проводить Эммелину и Доркас, прервав выразительным взглядом тирады обеих о способности постоять за себя в случае чего. В действительности после ночных событий обе девушки предпочли бы не прогуливаться по безлюдному городу в одиночестве. Но гордость беспощадно диктовала нежелание терпеть подле себя соперницу.

Джеймс осторожно убрал непослушный локон с лица Лили, забывшейся крепким сном. Во всем ее облике - от бледных веснушек до трогательно выглядывавшей из-под пледа полосатой пятки - виделись ему беззащитность и нежность. Лили хотелось заворачивать в самые тёплые и воздушные одеяла. Дарить ей цветы с исключительно пушистыми бутонами, в которые так приятно зарыться носом, вдыхая сладковатый аромат. Согревать дыханием аккуратные пальчики. Укрывать от опасностей и бед, чтобы ни одна слезинка не скатилась по бледной щеке.

- Можно я отнесу ее в гостевую комнату?

- Ночлежка для бездомных в паре кварталов отсюда, - Марлин недовольно поджала губы, не заметив, как поникли плечи напряжённо вслушивавшегося в диалог Сириуса.

- Маки, пожалуйста, не будь такой злюкой хотя бы сегодня, - Джеймс устало взлохматил волосы на затылке привычным жестом. Сомнений в том, что подруга не выгонит девчонку на улицу посреди ночи у него не было, и оттого тратить время на фальшивые уговоры не хотелось вдвойне. - Посмотри, как она устала. А идти до ее дома без малого час. Кроме того, если ты не позволишь Лили остаться, я, конечно же, отправлюсь ее провожать, а мне сейчас необходимо найти для родителей безопасное место хотя бы на несколько дней. И сделать это желательно до начала рабочего дня.

- Хорошо, - Марлин нервно махнула рукой, ощутив, как волна тревоги за мистера и миссис Поттер бередит едва воцарившееся в душе хрупкое спокойствие.

- Это ещё не все, - хитрый взгляд Джеймса - извечный предвестник неприятностей и выходов из зоны комфорта. - Как ты, возможно, догадалась, возвращаться к родным нашему бродяге теперь нельзя, потому не могла бы ты предоставить спальное место и ему? Хотя бы на эту ночь?

Марлин хотела разразиться гневной тирадой о том, что совершенно не планировала превратить свой дом в приют для попавших в затруднительное положение. Но Блэк, уронивший голову на сцепленные в дрожащий замок руки, показался ей вдруг таким мрачным и несчастным, что девушка ограничилась сухим кивком.

Ворочаясь на жестком матрасе в спальне родителей Марлин, Сириус отчаянно боролся с унижением и неприязнью к своему новому статусу бездомного. Ему казалось, что сон на холодной земле под чьим-нибудь забором был бы неплохой альтернативой постыдной зависимости от патрульной, которая молча провела его до двери и скрылась в ванной, демонстрируя всем своим видом недовольство.

Сириус думал сбежать с рассветом куда угодно из этого дома, что казался несколько месяцев назад таким уютным и притягательным. Только вот бежать ему было совершенно некуда, и оттого всепоглощающая тоска подобно дементорам из отцовских рассказов высасывала и перечеркивала все светлые воспоминания, оставляя взамен черноту.

Не прошло и суток, а он - гордый и независимый - уже скорбит по родителям, брату и Андромеде, которых теперь не увидеть во веки веков. Кто теперь раздобудет им зимнюю одежду? Защитит от нападок Беллатрикс? Развеселит неподобающим для члена благороднейшего и достопочтенного семейства поведением? Кто теперь откинет ласково с его пылающего лба челку? Кому он нужен, с клеймом на шее и фамилии?

Сириус и сам не заметил, как оказался в коридоре. Он бродил по темному дому, разглядывая фотографии на стенах, приоткрывая скрипучие двери, за которыми таилась чужая жизнь. Здесь мистер МакКиннон размахивал пером, марая чистый пергамент канцеляризмами. Тут маленькая Марлин пряталась за широкой занавеской с интересной книгой. Там миссис МакКиннон выставляла начищенный до блеска фамильный сервиз в ожидании гостей.

Он собирался вернуться в постель, когда услышал сдавленный плач. Звуки определенно доносились из спальни патрульной. Резкой, холодной, лишенной человеческих эмоций патрульной, что лишь раз за всю историю знакомства оттаяла в его руках. Но испортила к чертям все волшебство рождественской ночи следующим же утром.

Сириус приоткрыл дверь и всмотрелся в темноту. Марлин сидела на краю кровати, уткнувшись лицом в колени, и тихо всхлипывала. Оттого как мелко вздрагивали ее плечи, как рассыпались по спине вертлявыми змейками волосы, как прикрывала нескромно просторная футболка стройные бёдра, что-то в нем надломилось. Литая нерушимая доселе уверенность в том, что больше Сириус Орион Блэк не предпримет ни единой попытки расположить к себе эту маленькую задиру, дала серьезную трещину.

Неслышно приблизившись к Марлин, он примостился подле неё на кипенно белой простыне и, самоуверенно проигнорировав все попытки сопротивления, привлёк к себе. Надежно сомкнул кольцо терпеливых рук на выступающих рёбрах, покорно снося слабые удары маленьких кулачков. Уткнулся носом в горячий висок, ощущая едва различимый аромат вереска.

Когда Марлин обмякла и прижалась к нему так тесно, что коротких вдохов вдруг стало недостаточно, Сириус ощутил, что прощает ее. Прощает всякое обидное слово о семье и паскудной генетике. Прощает отчужденность и холод. Прощает затянувшееся отрицание всяких чувств и долгую разлуку. Прощает лишь за то, что она плачет сейчас у него на плече так горько и безнадёжно. За то, что прижимается беззащитно, не пытаясь спрятать наготу и выставить его прочь. За то, как скользит тонкая ладошка по его груди, впитывая охвативший все тело невыносимый жар. За то, что приподнимает мокрое от слез лицо и позволяет поцеловать себя.

- Мы не должны… - её шёпот кажется жалким и неуверенным. Подкреплённым закостенелыми стереотипами, что ненавидят в это мгновение они оба.

- …никому и ничего, - с его мягким и уверенным дополнением пропитанные болью и истомой слова тотчас расцветают весенней радугой. Играют яркими красками и снимают к чертям все навешенные чопорными стариками запреты.

Когда губы начинает саднить от жадных поцелуев, Сириус и Марлин неловко отстраняются. Забираются в самый центр постели и, укрывшись одним одеялом, соприкасаясь коленями, смотрят друг другу в глаза. Она осторожно сжимает его ладонь. Не ласкает затейливыми рисунками подушечек пальцев, но и не отпускает. Поборов смущение, спрашивает хрипло и тихо о побеге. Слушает грустно и внимательно все эти рвущиеся из него сожаления и страхи, что вечно обретают слишком осязаемую форму лишь в предрассветных сумерках. Выговорившись, Сириус неспешно утирает все ещё собирающиеся в уголках ее васильковых глаз слёзы.

- Почему ты плакала? - в вопросе нет праздного любопытства или настойчивости. Лишь искреннее желание помочь.

- Просто дурной сон, - позволить ей вновь спрятаться под панцирем, замкнуться в ледяной скорлупе - смерти подобно, и Сириус прижимает Марлин к груди, запрещая себе отвлекаться на задравшуюся соблазнительно высоко футболку.

- Расскажи, и он не сбудется, - убаюкивающий шёпот шевелит ее волосы на макушке.

- Уже сбылся, - мрачная усмешка пугает призраком той МакКиннон, что огрызается и язвит по любому поводу. - Мне снилась бабушка. Она исчезла в сочельник. Я вернулась из школы, а дом перевернут вверх дном. Ее мантии и платья разодраны в клочья, шкафы распахнуты настежь, разломана мебель. Потом появились патрульные и распотрошили то, что ещё оставалось в относительном порядке. Родители тогда были в отъезде. Очередном. Я больше месяца пыталась навести порядок. Ночами приколачивала отломанные ящики и ножки, штопала постельное белье, собирала осколки посуды. Все ждала, что ее найдут, что она вернётся. До сих пор жду.

- Какой она была? - его дыхание щекочет и согревает. Прогоняет кошмары прочь.

- Строгой. Знаешь, она ведь была одной из старейшин. Заставляла меня учить все статуты и законы наизусть, словно верила, что волшебство ещё можно вернуть, - ее спина, прижатая к его груди, расслабляется. Уходит скованность и жесткость. - А ещё очень доброй. Иногда мне казалось, что бабушка любит меня больше, чем родители.

- Завтра я буду ругать себя последними словами за то, что разрушил такой момент, но Мерлин тебя раздери, что же ты молчала об этом раньше, патрульная? - Сириус чуть толкнул ее и с силой развернул за плечи, заглядывая в глаза.

- Молчала о чем, Блэк? - Марлин спешно натянула одеяло на голые ноги и неуютно поежилась.

- Что если у неё искали осколок чаши? - Сириус недоумевал почему его волнение не передаётся Марлин. Почему она смотрит на него спокойно и будто бы даже разочарованно? - В начале загадочные похитители, потом патрульные. Подумай, МакКиннон. Что если Дамблдор отдал осколок не только Андромеде? Почему бы ему не вручить один старейшине, которой он доверяет?

- Достойная теория, но, увы, все куда прозаичнее, - девушка отстранилась и перебралась к изголовью кровати. - Во-первых, бабушка была не слишком близка с Дамблдором. Во-вторых, накануне она выступила с инициативой ввести для непрощенных отдельный уголовный кодекс с куда более жесткими мерами наказания, чем для всех остальных. И в-третьих, ты же сам сказал, что ОН только что узнал об осколках.

- Об осколках - да, - без ее близости Сириус вдруг ощутил себя пустым и бесполезным. Остывающим. - Но чашу, как ты помнишь, пытались искать с момента гибели магии многие волшебники. В том числе и приспешники Реддла. Они выясняли через городских информаторов адреса старейшин и совершали набеги, в надежде завладеть артефактом.

- Как бы то ни было, мы никогда не узнаём, нашли они здесь что-нибудь или нет, - Марлин широко зевнула, прикрывая рот ладошкой. Всмотревшись в исполненное надеждой лицо Сириуса, она мягко добавила, - если тебе так хочется, завтра можем вместе проинспектировать хоть каждый угол. А сейчас и тебе, и мне нужен отдых.

Грустно улыбнувшись, Сириус поднялся с кровати, искренне сожалея теперь, что не отложил обсуждение своих конспиралогических идей до утра. Промолчи он четверть часа назад, сидел бы сейчас, ощущая ее тепло, поглаживая рельефные плечи, разглядывая украдкой длинные ноги и нашептывая на ухо глупые нежности. Теперь же придётся возвращаться в пустую холодную спальню. Но Марлин, словно прочитав его мысли, потянулась и схватила за руку, глядя не то умоляюще, не то испуганно:

- Останься, ладно?

- Тебе страшно? - он недоуменно вскинул брови.

- Никому не расскажешь? - криво ухмыльнувшись, она дождалась его кивка и призналась: - До чёртиков.

Не дожидаясь, пока патрульная изменит решение, разозлится на промедление или обратится с рассветом из ласковой Золушки в злобную тыкву, Блэк торопливо забрался под одеяло и, прижав к себе Марлин, сам не заметил, как забылся крепким сном.

========== Глава 17. Карта ==========

Едва широкая стрелка офисных часов качнулась к цифре шесть, Марлин схватила с вешалки куртку и поспешила на улицу.

Аластор Грюм, мимо открытого кабинета которого она промчалась без слов прощания, с подозрением нахмурился. Опыт подсказывал ему, что нетипичное поведение подчиненных сулит неприятности и проблемы. А поведение МакКиннон показалось ему весьма и весьма нетипичным. Девушка имела обыкновение засиживаться допоздна. Заполнять протоколы за себя и оболтуса Поттера, не выносившего бюрократических проволочек в работе. Просить дополнительные дежурства. Возиться в архиве, зачитывая до дыр дела о волшебниках, что пропали в один год с ее бабкой. Словно сопливая девчонка нашла бы ниточки и следы, незамеченные им самим - бывалым мракоборцем и главой крупного управления патрульной службы. Недовольно крякнув в кулак, он вернулся к отчету Фенвика о рейде в Лютный Переулок.

Пруэтты, карикатурно разинув рты, проводили Марлин недоуменным взглядом и обернулись за разъяснениями к Джеймсу. Тот лишь пожал плечами, довольно посмеиваясь. Не объяснять же болтливым близнецам, что впервые за долгое время в вечно пустом доме МакКиннонов ее кто-то ждёт. И этот кто-то, вопреки клейму на шее и вздорному нраву, весьма ей симпатичен.

Марлин взлетела на крыльцо за пару минут до наступления темноты. Взглянула через плечо на гладкое полотно голого поля, отрезанного розовым горизонтом от уже чернеющего неба. Совсем недавно она тонула в его сугробах, погнавшись за оскорбленным в лучших чувствах Блэком. Колючим, холодным и непонятным. А сегодня земля неприкрыта снегом, обнажена перед солнцем и месяцем, прорастет того и гляди первыми мягкими травинками. Сегодня Сириус Блэк в её доме. Все ещё колючий и непонятный, но обжигающий всякой недомолвкой, случайным прикосновением, задумчивым взглядом.

Марлин поморщилась от собственных рассуждений. От того насколько грубо, стремительно и масштабно непрощенный завладел ее мыслями. Вторгся за тщательно выстраиваемую годами броню, вытянув с чувством выполненного долга длинные ноги и ехидно ухмыляясь.

Утром, когда патрульная спешно собиралась на работу, Сириус крепко спал в ее постели. Из-под пухлого одеяла выглядывала смоляная макушка, а рука, что в этот раз не нарушила ни единой пошлой границы, свесилась с матраца, едва не касаясь лохматых ворсинок прикроватного коврика. Оттого в абрикосовом рассвете мартовского понедельника не было неловкости. Лишь неуемное желание плюхнуться рядом и не размыкать тяжелых век как минимум до обеда.

Теперь встреча с бодрствующим Блэком была неизбежна, как убывание Луны или набухание почек на деревьях. Потому Марлин ощущала подступающую нервозность, гадая, как стоит себя повести. Расставить точки над и, напомнив, что минувшая ночь ровным счетом ничего не значит для их отношений? Никогда больше, даже мысленно, не применять слово «отношения» к себе и Блэку? Для него же связь с горожанкой - все равно, что крестик на календаре черкнуть. Сколько их таких ходит, облагодетельствованных им, нашептывающих подружкам, что этот непрощенный - не такой, как другие, мнящих себя особенными и единственными. Даже скромняга Аббот взболтнула что-то о нем, перебрав джина на офисной вечеринке по случаю Хэллоуина.

Меньше всего на свете Марлин МакКиннон хотелось дать Блэку повод думать, что она покорилась его чарам и теперь будет вспоминать о короткой интрижке с ним, как о лучшем событии своей размеренной жизни. Больше всего на свете Марлин МакКиннон боялась, что взгляд его вновь обретёт напускное равнодушие.

Миновав маленький холл, она решительно шагнула в гостиную, всем своим видом демонстрируя, что является хозяйкой этого места и собственных чувств. Отметила уютное пламя, трепещущее в камине гибкими языками. Медленно перевела взгляд на Сириуса, который улегся животом на меховую шкуру и с неподдельным интересом листал старый журнал о мотоциклах из подборки мистера МакКиннона.

- Потрясающие штуковины! - вскинув голову, он придирчиво осмотрел вошедшую девушку и, точно разгадав ее умозаключения лишь по тесно сомкнутым губам, едва слышно вздохнул. - Жаль, что теперь на таком не покатаешься.

- У нас есть час до встречи с остальными. Ты хотел искать осколок. Начнём? - скороговоркой выпалила Марлин, почему-то ощущая себя под его взглядом голой и беззащитной.

- На ужин, как я понимаю, рассчитывать не приходится? - перекатившись на спину, Сириус завёл руки за голову, уставившись в увитый трещинами потолок. Ожидать, что утерев ей слёзы, удастся приручить, вытащить из жесткой оболочки нежное создание, способное ворковать и целовать при встрече, было глупо. И всё же хлёсткие волны разочарования облизали грудную клетку, оставляя зудящую соленую пленку, что хочется смыть без промедлений пресной водой.

- Обычно я не ужинаю, - стоять над ним, не добившись немедленного послушания, казалось чем-то почти унизительным.

- Тебе это идёт на пользу, - принимать из раза в раз ее правила игры в отрицание почти болезненного влечения становилось не так то просто. Но непрошенное замечание, лишенное очарования спонтанного комплимента одним только оценочным тоном, уже отзвучало. Так, словно тело Марлин - не верный гость его снов, а некая вещь, требующая огранки и допускающая сравнения с другими.

Издав невнятный звук, она продолжала стоять над юношей, скрестив руки на груди и хмуря светлые брови.

Порой ей казалось, что в раннем детстве потерялась куда-то то важная ступень, на которой малыши учатся общаться друг с другом. Дружелюбно меняются игрушками в нагретой солнцем песочнице или заговаривают без стеснения с незнакомым человеком. Приветливость, будто встроенная генетически в большинство окружающих людей, виделась Марлин умением ничуть не менее сложным и вместе с тем бесполезным, чем танец на пуантах или беглая речь на древнегреческом.

Виделась до сего момента. До Сириуса Блэка с этим его нечитаемым взглядом и неизменной насмешливой улыбкой, блуждающей от одного уголка губ к другому. В том, как он лениво поднимался с пола, загибал разворот журнала на интересной странице, сладко потягивался находилось столько достоинства и наслаждения быстротечными мгновениями, что не залюбоваться украдкой было почти не возможно.

- Откуда начнём? - будто бы случайно соприкоснулись предплечья. Можно подумать, комната такая тесная, что все допустимые личные границы нарушаются сами собой.

- Это была твоя идея. Ты и предлагай, - неуклюже отшатнувшись, Марлин сунула руки в тесные карманы брюк.

- Это твой дом, - Сириус не преминул выделить интонацией принадлежность жилища не то язвительно, не то завистливо. Прошёлся ладонью по каминной полке, будто всерьёз надеялся обнаружить рычаг, открывающий тайник. Брезгливо стряхнул собравшуюся на коже пыль и мимоходом спросил: - Я же не был у тебя первым, верно?

- Нет…Что…Почему ты вообще спрашиваешь об этом? - нахохлившись, она воззрилась исподлобья на продолжавшего ощупывать открытые полки Блэка.

- Без всякой веской причины, - долгий красноречивый взгляд беззастенчиво заскользил по ее зажатому в тиски неловкости телу.

- Бабушка проводила много времени в библиотеке, - встряхнув головой, Марлин зашагала прочь из гостиной, желая как можно скорее свести к тишине щекотливую тему. Стыда за скудный любовный опыт патрульная не испытывала. В конце концов, что это за достижение такое - череда свиданий и вереница поклонников? Но и вдаваться в перипетии отношений с мужчинами в ее планы уж точно не входило.

Когда ребята сосредоточенно ощупали каждый дюйм рабочего стола, попрыгали на скрипучих половицах и перебрали книги с самых пыльных и непопулярных в семействе МакКиннон полок, Сириус деловито подцепил со стены массивную картину с романтичным сельским пейзажем.

- Это отец повесил уже после ее исчезновения, - Марлин глянула на часы, что заводились от движений руки и уже много лет блюли пунктуальность хозяйки. - Может, попробуем в спальне?

- Насколько я помню, именно в спальне мы и пробовали, но если ты настаиваешь… - Сириус иронично изогнул бровь, вполне умышленно исказив суть сказанного.

- Попробуем поискать осколок в бабушкиной спальне, - она отчетливо выговорила каждый слог, словно пыталась донести свою мысль до невладеющего английской речью человека. На щеках полыхнул слабый румянец.

- Веди, - победная усмешка слишком рано мелькнула на губах. Будто естественное смущение что-то доказывает.

Комната на втором этаже с окнами на запад оказалась просторной и практически свободной от мебели. В спертом воздухе стоял устойчивый запах сухоцветов и старых отсыревших тряпок. На сером от пыли дощатом полу - ни единого следа чужеродных сапог или домашней обуви внучки.

Словно наполняя лёгкие жадным вдохом перед нырком в глубину, Марлин замешкалась у входа, но, неосознанно облизнув пересохшие губы, все же прошла к дальней стене, где на изящном трельяже выстроились неровным строем толстые свечи.

Чиркнула спичка, и один за другим заалели в полумраке старые фитили, высвечивая каркас широкой дубовой кровати. Сириус методично постучал костяшками пальцев по деревянным панелям в нижней части стен, безрезультатно выискивая пустоты. Марлин распахнула скрипучие створки платяного шкафа и безо всякого любопытства осмотрела полки. Аккуратные стопки одежды, свернутой ее рукой. Кусочек лавандового мыла, что бабушка неизменно подкладывала к белью для аромата. Коллекция строгих платьев на поролоновых вешалках. Коробка с пустыми карточками, на которых когда-то давно двигались фигурки добрых знакомых и родственников.

- Это бессмысленно, - раздраженно хлопнув дверцей, Марлин обернулась к Сириусу. Разглядывание вещей, что прежде принадлежали живому человеку, подчеркивали фигуру, перебирались ухоженными пальцами и имели свою историю, все ещё вызывали тягостное щемящее чувство задремавшей, но не покинувшей душу скорби.

- Это зацепка, - спокойно возразил он, склоняясь над прикроватной тумбочкой.

- Или разыгравшееся воображение, - один протяжный выдох, и огоньки погасли. Лишь свет убывающей Луны плещется через подоконник зыбким квадратом.

- Можем продолжить позже, - Сириус потянулся к ее плечу, но Марлин увернулась и вышла из комнаты, не проронив ни слова. С помпезного портрета, обездвиженного и темного, проницательно смотрели в спину удаляющейся внучке серьёзные мужчина и женщина.

За несколько минут до встречи с Джеймсом непрощенный и патрульная вышли на крыльцо. Пока она тщательно запирала замки, словно хлипкая дверь убережёт от вторжения незваных гостей, он рассматривал синие отметины на стене, выцветшие от времени, но все ещё вполне различимые. Маленькая история маленькой девочки. В три года она почти доставала нынешнему Блэку до пояса. А в двенадцать смотрела бы точно в сердце. В четыре перестала быть волшебницей. Не иначе как сама обрисовала цифру примитивным черепом. Не чёрная метка, но и уж точно не детский рисунок.

Шагнув ближе, Сириус опустился перед ростомером на колени. Осторожно коснулся кирпича, штришок на котором был сделан в тот злополучный год. Поддавшись неясному интуитивному ощущению, уцепился за чуть выступающие грани. Соскальзывая и цепляясь коротко стриженными ногтями, потянул на себя, открывая крошечную нишу.

- Не думаю, что смогу заработать на новое жилище, потому, будь так любезен, Блэк, не разбирай это по…

- Заткнись и иди сюда, - прошипел Сириус, недоверчиво разглядывая аккуратный свёрток.

Марлин присела подле него. Зажмурилась на мгновение, ощутив, как опустилось на протянутую ладонь что-то твёрдое, завернутое в несколько слоев пергамента и перетянутое бечёвкой. Уставилась широко распахнутыми глазами на Сириуса, точно на лице того удалось бы прочитать хоть один ответ на рой вопросов.

- У вас все хорошо? - незаметно подошедшие Джеймс и Лили с любопытством заглянули через плечо Марлин. - Это что?

- Это, полагаю, осколок номер два, - протянул Блэк, неотрывно следя за тонкими пальчиками, что уже торопливо разворачивали плотную упаковку.

- Годрик милостивый … - патрульный присвистнул, склоняясь низко-низко над светлой макушкой.

Все четверо исступленно замолчали, когда Марлин извлекла на свет кусок металла причудливой формы. Приметный чешуйчатый рисунок и обломок тонкой литой ручки сверкнули в свете Луны благородным золотом.

- Мать моя Мерлин, - Сириус слабо подтолкнул девушку локтем, отчего та чуть не выронила ценный артефакт и злобно цокнула языком. - Кто бы мог подумать. Старик доверил ключ к волшебству моей кузине и моей…

Поймав на себе три взгляда, заинтересованный, проницательный и перепуганный, он осекся на полуслове и молча ткнул пальцем в написанные беглым почерком строки на внутренней стороне пергамента. Синие чернила не оставили ни единой кляксы, а всякий буквенный завиток непременно имел размер и форму своего предшественника.

«Моя маленькая Марлин.

Если ты сейчас читаешь это письмо, вероятнее всего меня уже нет в живых. В твоих руках осколок чаши Хельги Хаффлпафф и один их последних оплотов волшебства. Причина, по которой Альбус Дамблдор доверил мне заботу о столь важном артефакте, осталась для меня загадкой посмертно. Однако я поклялась хранить его верой и правдой от любых посягательств, а в год двадцатилетия старшей и, видимо, единственной внучки передать осколок ей. Тебе.

Я прошу тебя быть осторожной. Отыщи надежное место для этой вещицы. Никому и ни при каких обстоятельствах не вздумай раскрыть факт владения ею. От этого зависит безопасность нашего мира. Слишком много магов желают заполучить осколок. Если однажды кому-то удастся собрать чашу воедино, вернётся волшебство, а вместе с ним Тот-Кого-Нельзя-Называть обретёт былое величие, и тогда одному Мерлину известно, каким обернётся будущее Англии. Будущее всей планеты.

Ты всегда была разумной и смелой, потому я нисколько не сомневаюсь, что ответственность такого рода тебе по плечу. Прости, что оставила тебя слишком рано, и помни, что моя любовь к тебе не знает границ, времени и преград. Будь счастлива, моя прекрасная девочка.

23 декабря, 1974 год»

Пальцы Марлин разжались, и письмо, скользнув по бедру, плавно приземлилось на пол. Ей казалось, что в горле стоит густой кипяток, и оттого ни вздохнуть, ни позвать на помощь. Глаза заволокло непроглядной пеленой слез. Смутившись, патрульная сгребла в охапку пергамент, осколок и бечевку, после чего стремительно поднялась на ноги. Отвернувшись от ребят, она поджала губы и запрокинула голову, болезненно сморщившись.

- Иди сюда, - Поттер порывисто прижал Марлин к себе, мерно покачивая из стороны в сторону, словно раскапризничавшегося ребёнка. Лили кашлянула и тактично отвернулась. Сириус же рассматривал силуэты друзей исподлобья, не в силах отделаться от колючей и будто бы не обоснованной ревности. Он бы и сам справился. Обнять да потрепать по волосам - дело не хитрое. Только вот пошла бы патрульная к нему в руки или взглянула диким зверьком, отгораживаясь от его непреодолимого желания оберегать?

- Почему он просил передать осколок мне? - справившись с гормональным всплеском, а всякие проявления не связанных с раздражением эмоций Марлин именовала именно так, она задумчиво потёрла подушечкой пальца матовый металл осколка.

- Думаю, речь шла не лично о тебе, но о преемственности поколений. Возможно, Дамблдор хотел сделать ваш род хранителями, - поделился собственным умозаключением Джеймс после непродолжительного молчания.

- Как бы то ни было, мы уже опаздываем, - терпимость Лили к физическим проявлениям чужой дружбы и вера в силу чувств Поттера были велики, но не безграничны. Протянув руку, она требовательно заглянула Джеймсу в глаза, и тот выпустил успокоившуюся Марлин из объятий к огромной радости Блэка.

Повстречав в паре улиц от «Дырявого котла» участников волчьего любовного треугольника, ребята вскоре всей компанией ступили на мощеный камнями тротуар Косой Аллеи. Лили с любопытством рассматривала малоэтажные домики, архитектурный стиль которых будто бы и соответствовал прочим городским постройкам, но в то же время неуловимо отличался. Витрины магазинчиков преимущественно демонстрировали старомодные платья, эзотерические книги и выпечку на любой вкус и кошелёк. Под вывеской «Все для уборки» разместились на слишком помпезных постаментах метла с лакированными рукоятями необычной формы.

Разноцветные кошки сновали из подвала в подвал, но внимание девушки привлекли мансардные окна. На подоконниках стояли клетки с ушастыми совами, чьи морды казались обманчиво сердитыми. Одна из птиц грозно взирала на прохожих сквозь мутное чердачное стекло обшарпанного здания, некогда позолоченные буквы на вывеске которого давно утратили былой блеск. Витрину на первом этаже заколотили досками, но через бреши ещё можно было разглядеть одиноко лежащую в пыли выцветшую фиолетовую подушку.

- Нам сюда, - Римус остановился у небольшого, но ухоженного домика. Свежая краска, надежная дверь, уютный дымок из трубы рисовали образ аккуратных и благопристойных хозяев. Ударив дверным молотком, юноша отступил на шаг. В не свойственной ему манере он суетливо поправил сбившийся воротник и причесал пальцами растрепавшуюся на ветру челку.

- Здесь живет его третья пассия? - тихо хмыкнул Сириус в ухо Джеймсу, и парни обменялись лукавыми улыбками.

Дверь отворил рослый молодой мужчина. Его волосы представляли собой копну буйных мелких кудряшек шоколадного цвета, а на плече твидового пиджака выдавалась плотной нитью нашивка, свидетельствующая о принадлежности к офису патрульных.

Смерив ребят суровым взглядом, мужчина вышел на улицу и притворил за собой дверь. Джеймс всматривался в его напряженное лицо с правильными крупными чертами, но не мог припомнить, встречал ли его прежде в офисе или при патрулировании улиц.

- Здравствуй, Фрэнк, - Люпин протянул руку, и незнакомый Джеймсу патрульный охотно стиснул ее в своей широкой крепкой ладони, но заговорил строго и почти недовольно:

- В чем дело, Римус? Что за делегацию школьников ты притащил?

class="book">- Мы не школьники, - хором возмутились Поттер с Блэком, и Фрэнк тотчас взглянул искоса на укрывающий шею непрощенного шарф.

- Мы пришли к МакГонагалл. Вопрос срочный и конфиденциальный, - Римус будто бы случайно сделал шаг в сторону, заслоняя собой Сириуса.

- Она не предупреждала о гостях.

- Просто позови ее. Уверен, она захочет нас выслушать.

- Конкретизируй цель визита, - Фрэнк скрестил на широкой груди крепкие руки и оттого словно по волшебству увеличился в размерах.

- Пропусти их, - дверь вновь приоткрылась, и в небольшой щелке показалась миниатюрная девушка. Сквозняк тотчас вцепился в ее длинные чёрные волосы, швыряя непослушные пряди за спину, путая мягкие локоны. Она едва заметно подмигнула Римусу и чуть капризно поторопила: - Ну же, Фрэнк. Холода в дом напустишь.

- Мы не можем пускать кого попало лишь потому, что ты не выносишь прохладу, - чопорно качнул головой мужчина, но нерешительно переступил с ноги на ногу.

- Нам придётся пустить кого попало, потому что она об этом попросила, - с мягкой усмешкой девушка шире распахнула дверь, но не позволила себе опередить Фрэнка в приглашении ребят внутрь. Бросив на Сириуса ещё один подозрительный взгляд, тот все же кивнул, разрешая войти.

Миновав квадратный холл, все семеро во главе с Римусом и Фрэнком прошествовали в тесную, но уютную гостиную. Сладко трещали в каменной топке камина сухие поленья. Текстиль мягкого уголка представлял собой сплошь полосы тёплого красного и приглушенного золотого оттенков. На низком толстоногом столике строго по центру стоял поднос с чайным сервизом и менажница, наполненная до краев печеньем и кубиками шоколада.

Через мгновение девушка с такой же нашивкой, что и на плече Фрэнка, внесла в комнату дымящийся чайник, поддерживая его под дно обёрнутой в вафельное полотенце рукой.

- Благодарю, Алиса, - сурового вида женщина средних лет поднялась навстречу вошедшим молодым людям. В ней, темноволосой и на первый взгляд сухощавой, поразительно усматривалось родство с викингами и древними кельтами. Не то дело было в тонкой бледной коже, будто созданной для лучей холодного северного солнца, не то в горделивой выправке, не то в ясных голубых глазах.

- Мы бы хотели поговорить без свидетелей, - без приветствия и обиняков сообщил Джеймс, тотчас удостоившись молчаливого и исполненного порицания взгляда.

- Добрый вечер, миссис МакГонагалл, - Римус оттеснил в сторону незадачливого парламентера и вежливо улыбнулся. - Просим простить нас за беспокойство в столь поздний час, но вопрос действительно не допускает отлагательств и требует вашего самого пристального внимания.

- Что ж, - женщина склонила голову и строго посмотрела на незадачливых визитёров поверх квадратных очков, задержав пристальный взгляд на тотчас сдвинувшем брови Блэке. После короткого вздоха прозвучало распоряжение, - Фрэнк, Алиса, оставьте нас, пожалуйста.

- Но мы обязались перед Советом защищать вас и… - гордо выпятив грудь, Фрэнк подался вперёд, но смущенно смолк, едва только МакГонагалл недовольно поджала тонкие губы.

- У меня нет оснований не доверять мистеру Люпину, - ее взгляд смягчился. - Не беспокойтесь. Мой дом не настолько велик, чтобы вы не успели прийти на помощь по первому зову.

Алиса подхватила за локоть хмурого напарника и почти силой вывела из гостиной, увещевающе что-то нашептывая. В момент, когда она игриво встряхнула роскошной копной, что достигала свободными завитками до самой поясницы, девушки завистливо потупились, а МакГонагалл, волосы которой были скручены в тугой пучок, неодобрительно качнула головой.

Римус, решивший, что его ключевая миссия на этот вечер выполнена, предоставил слово уже не находившему места от нетерпения Джеймсу. Тот, усевшись напротив хозяйки дома, торопливо, но структурированно принялся пересказывать события минувших месяцев. По совету Люпина, патрульный не утаил от старейшины ни крупицы правды. Он не забыл упомянуть обращения в волка, стихийный выброс магии маглорожденной Лили, болтовню непрощенных о чаше, собственную осведомленность о пророчестве и, конечно, сами осколки, которые в подтверждение его слов Марлин бережно опустила на поднос.

Едва в тусклом освещении комнаты блеснули позолотой остатки чаши одной из основательниц Хогвартса, МакГонагалл судорожно поправила съехавшие по тонкой переносице очки. Лично держать в руках столь значимый для некогда волшебного мира артефакт ей не доводилось, но интуиция несостоявшегося педагога кричала, что дети не лгут.

- Могу я… - взглянув на МакКиннон, женщина дождалась утвердительного кивка и подхватила кончиками пальцев тот осколок, что сохранил фигурную ручку.

Прикрыв глаза, МакГонагалл собралась с мыслями и, совершив запястьем затейливое движение, решительно и спокойно произнесла: «Снаффлифорс». Осколок тотчас охватило слабое фиолетовое сияние, что рассеялось над одной их чашек, оставив взамен фарфора суетливую белую мышь, заметавшуюся меж прочих предметов сервиза. Прижав к невыразительному рту дрогнувшую ладонь, женщина наблюдала за зверьком, не в силах вымолвить ни слова.

- Мы хотим воссоздать чашу, - Джеймс отчаянно боролся с желанием опробовать услышанное заклинание, но, собрав свою волю в кулак, серьезно продолжил. - Непрощенные уже знают об осколках. Подумайте, сколько невинных людей пострадает в их попытках вернуть волшебство самостоятельно. Не лучше ли нам опередить их и достойно принять бой?

В мелькнувшей на губах МакГонагалл улыбке Поттеру почудилась смесь интереса и одобрения. Вернув чашке прежний облик новым пасом руки, она изогнула тонкие брови, словно ожидала от патрульного чего-то ещё.

- Потому мы будем очень признательны, если вы подскажете, как нам увидеться с Альбусом Дамблдором, - неуклюже закончил Джеймс и, расширив глаза, уставился на Люпина, желая силой мысли убедить того присоединиться к уговорам.

- Хорошо, - Минерва МакГонагалл кивнула, элегантно расправив складки изумрудного платья в шотландскую клетку.

- Вот так просто? - Поттер и Блэк опасливо переглянулись, заподозрив в сговорчивости старейшины некий подвох.

- Много лет назад профессор Дамблдор предупредил меня, что однажды компания молодых людей захочет найти его. Его описания были предельно подробны и, как я теперь вижу, поразительно точны, - чуть нахмурившись, МакГонагалл смерила цепким взглядом Доркас и Эммелину. - Вас несколько больше, чем он предрекал. Но, полагаю, это не сильно меняет дело. Указания профессора были крайне ясны и однозначны.

Джеймс и Лили выдохнули свои вопросы почти синхронно. С той только разницей, что первый желал понять, как Дамблдор мог предвидеть появление всех ребят, а вторую, узнавшую о волшебстве и загадочном директоре колдовской школы совсем недавно, куда сильнее взволновала предначертанность стариком ее персональной причастности к миссии по сложению осколков.

- К сожалению или счастью, больше мне ничего не известно, - МакГонагалл с почти благоговейной решимостью покинула комнату, оставив гостей возбужденно перешептываться друг с другом, теряясь в догадках. Вернулась она столь же внезапно, с гордостью расправляя в руках ветхий свиток.

- Перед вами самая настоящая магловская карта, на которой Альбус Дамблдор своей рукой отметил местоположение Хогвартса, - Марлин, верно расценив взгляд МакГонагалл, убрала поднос, и женщина тотчас расстелила на освободившемся столе широкий кусок пожелтевшего пергамента. - Вам предстоит двигаться на Северо-Восток порядка шестисот миль.

Лили ахнула, уцепившись за рукав Джеймса, а Сириус саркастично вскинул брови, точно заподозрил бодро вещавшую женщину в потере рассудка.

- Хогвартс находится в Шотландии? - прикинув что-то в уме, уточнила Эммелина, и МакГонагалл с гордостью кивнула.

- Все верно. Когда вы доберётесь до места впадения реки Несс в залив Мори-Ферт, останется пройти совсем немного на восток и, - старейшина увлечённо водила пальцем по линиям дорог и отмеченным голубым цветом водоемам, - миновав Запретный Лес, вы окажетесь на территории Хогвартса.

- Пройти? - сухо переспросила Марлин, поджав губы на манер самой МакГонагалл.

- Именно пройти, мисс МакКиннон, - усмехнулась та и чуть меланхолично добавила, - Хогвартс-Экспресс, как вам должно быть известно, в последний раз отправился с платформы 9 и 3/4 в тысяча девятьсот шестьдесят четвёртом году.

- И сколько же мы будем добираться туда? - потерянно задала вопрос в никуда Лили, утешаясь ободряющими объятиями Джеймса.

- Двадцать дней, - поразмыслив немного, лаконично ответила Доркас, но, встретив вопросительные взгляды ребят, все же раскрыла подробности расчётов, - средняя скорость пешехода - три с половиной мили в час, не больше. А по пересечённой местности можно смело говорить о трёх милях. В сутки мы едва ли сможем двигаться дольше двенадцати часов. Скорее даже десяти. Выходит, если в день мы пройдём тридцать миль, то шестьсот миль - это двадцать дней пути.

- Что я скажу родителям? - простонала Лили, едва вообразив непростой разговор с мистером и миссис Эванс.

- Можешь просто не пойти, и говорить ничего не придётся, - проронила Марлин, не обращая внимания на свирепый взгляд Джеймса.

- Мы что-нибудь придумаем, - патрульный ласково пригладил ее рыжие волосы у висков и ободряюще улыбнулся, украдкой показав подруге кулак.

Пока МакГонагалл, растроганная появлением в своём доме такого количества храбрых и целеустремленных детей, а иначе воспринимать двадцатилетних юнцов ей почему-то не удавалось, позволила себе толику ностальгических воспоминаний о школьных годах, Алиса незаметно подкралась к Фрэнку со спины и грозно зашипела:

- Подслушивать нехорошо.

- Вот и не стой здесь тогда, - буркнул он, но, едва в искренних и невозможно прекрасных глазах девушки блеснула обида, тотчас притянул ее к себе, чтобы настойчиво и вместе с тем виновато поцеловать мягкие губы.

За ужином Фрэнк мрачно перекладывал вилкой кружочки вареной моркови, погруженный в тягостные раздумья. Его ничуть не огорчала, скорее даже искренне радовала перспектива воскрешения волшебства. Но тот факт, что он - патрульный Лонгботтом с особой и невероятно важной миссией обеспечения безопасности старейшины - остаётся в стороне от приключений, удручала и нивелировала взращённое ни без помощи матери чувство собственного достоинства.

Потому, выдержав дюжину вопросов о причинах плохого настроения, Фрэнк сдался и по-мальчишески обидчиво пересказал суть разговора МакГонагалл с незваными гостями миссис Лонгботтом. Отодвинув все ещё наполненную едой тарелку, он без особого энтузиазма прослушал ее ответные умозаключения. Она уверяла сына в том, что его собственная задача, доверенная Советом и Аластором Грюмом, не менее важна, чем призрачные идеи каких-то авантюристов. Припоминала, что сменщики Фрэнка - опытные патрульные и бывшие мракоборцы, стоять в одном ряду с которыми честь и почёт. Скрепя сердце даже пробормотала, что в связи с подготовкой к свадьбе столь длительные походы были бы не уместны.

Не слишком то воспрянув духом, молодой человек отправился в спальню. Поглощённый сеансом самобичевания, он даже не услышал, как мать спешно набросила на плечи меховое манто и выскользнула из дома.

Приметная и статная, она, не таясь, вышагивала по улицам. Длинное старомодное платье билось по ногам, притягивало к подшитому кружевом подолу мелкие брызги и чудесно защищало плотной двухслойной тканью от коварной прохлады мартовской ночи. Вид миссис Лонгботтом мог показаться несовременным, но безупречности у неё было не отнять. В том, как прикрывали изящные косточки запястий узкие рукава, в подчеркивающем рельеф шеи воротничке, в элегантно поднятых к затылку локонах неизбежно читалась неуместность слова «женщина». Августа была истинной британской леди, с волшебством и без него.

Миссис Лонгботтом с достоинством вошла сквозь раздвижные двери старого склада у заброшенных корабельных доков. Дамы, примерявшие наряды, укрываясь за металлическими ящиками и коробами, тревожно зашептались. Мадам Малкин, перекинув через шею измерительную ленту, торопливо засеменила к новой посетительнице, но, разглядев ее лицо, недоуменно вскинула чуть тронутые сединой брови:

- Августа? Я ждала вас завтра днём, - владелица популярного среди бывших волшебников ателье выделила интонацией время суток.

- Мне необходимо переговорить с одной из ваших ночных клиенток, дорогая, - пояснила не терпящим возражений тоном миссис Лонгботтом и, окинув внимательным взглядом тех, кому Советом запрещено было приближаться к городу, двинулась к одной из женщин.

С усилием сомкнув на спине тугую молнию, та выпрямила плечи и, откинув со лба иссиня чёрные локоны, скривила губы в подобие улыбки:

- Чем обязана?

- Мне нужна одна книга из вашей библиотеки, - вполне различимым шепотом заявила Августа, уголком глаза оценив степень любопытства приостановивших примерку женщин. Сделки с изгнанными из города зачастую носили двусторонний характер, потому никого из прибывших сюда с целью обрести новую одежду, не удивил интерес экстравагантной дамы к вещицам из коллекции непрощенных. - Прогуляемся?

- Прогуляемся, - эхом повторила брюнетка, прикрыв на долю секунды тяжёлые веки.

Подойдя вплотную к рассеченному опасными трещинами поребрику, за которым плескалась чёрными водами беспокойная река, Августа внимательно огляделась по сторонам и шепнула:

- Дети собрали осколки и отправляются в Хогвартс.

- Не может быть, - недоверчиво качнув головой, женщина обхватила себя руками. - Говорят, один осколок у нас. Как бы им удалось его раздобыть?

- А ты подумай, - Августа холодно усмехнулась. - Мне нашептали, что кое-кто ударился в бега. Полагаешь, это случайность в свете всех последних событий?

- Не может быть, - упрямо повторила непрощенная и, тщательно изображая безразличие, проронила сквозь зубы: - Ты его видела?

- Полагаю, ты хочешь узнать, все ли с ним хорошо? - надменно повела плечами миссис Лонгботтом, не торопясь отвечать.

- Я хочу узнать, видела ли ты его своими глазами? - прошипела женщина.

- В беспокойстве нет ничего постыдного, - смягчившись, Августа снисходительно улыбнулась и, оставив издевательский тон, пояснила, - я его не видела. Но, полагаю, ошибки быть не может. Он жив и визуально здоров.

Обе замолчали. Одна - тщательно скрывая облегчение. Вторая - с понимание поглядывая на лицо, разгладившееся и сбросившее груз дюжины лет, стоило лишь прозвучать витиеватой, но столь важной информации.

Ветер зашлепал по воде мелкими волнами. Погнал по обнажившемуся от снега асфальту вереницу гнилых листьев и истрепанных бумажек. Взвыл коротко и тревожно в обрезке трубы, стихнув, едва из-за облаков показалась убывающая Луна.

- Больше тянуть нельзя, - миссис Лонгботтом дотронулась до острого локтя собеседницы. - Ты и так откладывала слишком долго.

- Неужели? - брюнетка тихо и зло рассмеялась. - Хочешь попробовать сама?

- Ты знаешь, что должна делать, - Августа отвернулась и зашагала прочь. В тепло и уют большого особняка, где уже видел десятый сон сын, к ее великой радости, абсолютно далекий от чаш и крестражей.

Ощущая спиной неприязненный взгляд, она замерла на мгновение, и порыв ветра унёс горький шёпот: - Храни тебя Мерлин, Вальбурга Блэк.

========== Глава 18. Барсук ==========

Мистер и миссис Эванс смотрели на растрепанного паренька приветливо, но вместе с тем недоуменно. Все в нем кричало о трогательной и пылкой влюбленности в стоящую по левую руку Лили. Бархатный голос вибрировал низкими благостными нотками. Взгляд карих глаз устремлялся то и дело к рыжим завиткам у разрумянившихся щёк. Всем телом он неосознанно обращался к ней - от курносого носа до носков начищенных до блеска ботинок. Но слаще прочего казалось то, каким тоном он произносил ее имя. Жадно, восхищённо и очень нежно.

Сама Лили отвечала спутнику с не меньшим трепетом и будто излучала изнутри особенный счастливый свет. Здесь то и брала свои истоки моральная дилемма добропорядочной четы. Они, будучи чуткими родителями, конечно же, понимали, что в отношениях дочери и Северуса не все гладко. Но о расставании до сих пор не прозвучало ни слова, что шло в разрез с семейным укладом Эвансов. И мать, и отец ни капли не сомневались, что первыми узнали бы о столь значимых переменах в личной жизни дочери. Потому с одной стороны они мягко осуждали наметившуюся ветреность, но с другой - желали Лили абсолютного счастья, которое в тот самый момент слишком явно читалось по ее лицу.

- Что же мы стоим, проходите, - охнула миссис Эванс, провожая Джеймса к столу. Когда тот скрылся в гостевой ванной комнате, чтобы чинно ополоснуть руки перед ужином, Петуния выставила большие пальцы вверх и подмигнула младшей сестре. Ирония ситуации заключалась в том, что девушка, избранником которой являлся консерватор и чистоплюй Вернон Дурсль, всерьёз полагала, что Северус Снейп излишне мрачен и серьёзен.

Устроившись возле Лили, Джеймс с видимым удовольствием позволил хозяйке дома наложить в тарелку щедрую порцию тушеных овощей и увесистый рыбный стейк, но к собственному ужасу обнаружил вдруг абсолютную потерю аппетита. Патрульный, внешне спокойный и уверенный в себе, никому бы в этом не признался, но, сидя напротив учтивого и доброжелательного мистера Эванса, волновался куда сильнее, чем на выпускных экзаменах или в день первого дежурства. Ему отчаянно хотелось впечатлить и очаровать эту семью, расположить к себе и убедить, что лучшей пары для Лили Вселенная ещё не создала и вряд ли когда-нибудь создаст.

К его глубочайшему сожалению начинать знакомство приходилось со лжи, ведь едва ли любящие родители согласились бы отпустить свою малышку в девственные леса Шотландии в компании незнакомого человека, рассуждающего о мёртвом волшебстве.

Сжав под столом пальчики младшей Эванс, Джеймс сделал большой глоток воды и непринужденно улыбнулся. От его слов зависело, покинет ли Лили дом на долгие недели в гармонии с родными людьми или с грузом ссоры на сердце.

- Мистер и миссис Эванс, я хотел бы поговорить с вами о научном проекте, - заметив, как скрылись под пышной челкой брови Петунии, Джеймс нервно запустил пятерню в торчащие вихры на затылке, но продолжил вещать не менее бойко и жизнерадостно, - лучшим студентам нашего факультета, а Лили, конечно же, входит в их число, предлагается принять участие в исследовательской работе профессора Льюиса, посвящённой кельтской цивилизации. Это уникальный шанс стать соавторами публикаций, заложить фундамент для дипломного проекта и, может быть, даже получить место на кафедре после выпуска.

- Звучит чудесно, - Эвансы переглянулись, не в полной мере понимая, почему рассказ ухажера дочери звучит, будто выдержка из агитационной брошюры. Не желая показаться невежливым, глава семьи одобрительно закивал и уточнил: - В чем будет заключаться специфика исследования?

- Реконструкция религии кельтов в неоязычестве, - отчеканила Лили и ощутимо наступила гримасничавшей Петунии на ногу. Обе сестры являлись студентками одного и то же колледжа, где младшая третий год грызла гранит науки на историческом факультете. Старшая, в свою очередь, уже успела подобраться к финальной ступени высшего образования и вовсю нарабатывала материалы для диссертации, что позволила бы ей гордо именоваться доктором психологических наук.

Вопреки разным специализациям и расположенным обособленно деканатам, Петуния, что с раннего детства всячески опекала Лили, даже теперь держала руку на пульсе ее студенческой жизни. Потому тот факт, что о столь масштабном и судьбоносном проекте не говорил никто, кроме Поттера, который, между прочим, уж точно не значился в списке местных студентов, вызывал у девушки лишь шквал подозрений и смешков.

- Неожиданно, но, должно быть, очень интересно, - неловко резюмировал мистер Эванс, прежде не замечавший за дочерью интерес к религиям любого рода.

- А самое восхитительное заключается в том, что погрузиться в предмет мы сможем непосредственно в местах обитания вотадинов, - Лили эмоционально всплеснула руками и часто заморгала, поглядывая из-под ресниц на родителей.

- Вотадинов? - переспросила Петуния, поглаживая кончиком пальца ребро бокала.

- Вотадинов, Туни. Это кельтское племя обитало в эпоху железного века на юго-западе современной Шотландии, - младшая Эванс вновь предприняла попытку придавить ногу старшей сестры, но та ловко увернулась.

- Шотландии? - мистер Эванс сдвинул чуть тронутые сединой рыжие брови.

- Верно, - Джеймс интенсивно закивал, после чего одарил притихшую семью обезоруживающей улыбкой и заверил, - я со всей ответственностью заявляю, что позабочусь о Лили в этом путешествии.

- Что ж, это, конечно, прекрасная возможность для молодых людей совместить научную деятельность и возможность увидеть мир, - вздохнула миссис Эванс, мягко накрыв ладонью сжавшуюся в кулак руку мужа. - Полагаю, вы отправитесь к своим вотадинам после выпускных экзаменов?

- В действительности, мэм, мы отправляемся в путь завтра утром, - воодушевленная улыбка будто приклеилась к губам Джеймса.

- Завтра?! - хором воскликнули Эвансы и наперебой обрушили на младшую дочь лавину вопросов. - Почему мы узнаём об этом только сейчас? Как быть с успеваемостью по другим дисциплинам? А если ты не успеешь подготовиться к экзаменам? Ты же никогда не уезжала из дома! Где ты будешь спать?

- Дело в том, - патрульный сделал глубокий вдох, припоминая, что уже успел наговорить, - что изначально профессор Льюис планировал включить в свою группу тех студентов, что уже имеют степень бакалавра. Однако сегодня одна из девушек серьезно повредила ногу, в следствие чего место досталось Лили.

- Это же невероятная удача, - младшая Эванс с мольбой воззрилась на родителей. - А с другими дисциплинами мне поможет Джеймс. Он возьмёт свои конспекты за прошлый год и объяснит материал, если мне что-то покажется сложным.

- Несомненно, - важно кивнул Поттер, за всю свою жизнь не написавший ни одного конспекта.

- Как бы то ни было, прежде чем ты отправишься покорять Шотландию, я должен лично познакомиться с этим вашим профессором и, пожалуй, навести справки об этом проекте в деканате, - не терпящим возражений тоном заявил мистер Эванс. - После того, что случилось с твоей сестрой, я просто не могу взять и отпустить тебя с незнакомцем, который интересуется неоязычеством и тащит кучку детей за Бог знает сколько миль от дома в самый разгар учебного года.

Лили приготовилась к жаркому спору. В ее изумрудных глазах собрались слёзы бессилия и обиды, норовящие сорваться с ресниц и затопить к чертям уютную столовую вместе с недоеденными Джеймсом овощами и расшитой маминой рукой скатертью. Петуния, что весь вечер крайне пристально рассматривала сестру и любопытного паренька, который нещадно врал, всякий раз открывая рот, коротко кашлянула и окликнула отца:

- Папочка, не забывай, пожалуйста, что нашей Лили уже двадцать, и визит родителей в Альма-Матер может нанести серьёзный удар по ее репутации.

- Детка, в сложившейся ситуации репутация - последнее о чем я думаю. Все это слишком спонтанно и, уж простите Джеймс, подозрительно.

- Могу я предложить тебе компромисс? - Петуния деловито склонилась над столом, опираясь на локти. О личности Поттера девушка знала главным образом из рассказов Лили, изрядно приправленных лирическими отступлениями. Но, в конце концов, именно он сыграл в ее спасении немаловажную роль, что безусловно внушало уважение и симпатию. Потому она и решила лично разузнать об истинной причине импровизированного спектакля, после чего либо выдать маленькую авантюристку на суд родителей, либо поддержать в пока сокрытом завесой тайны начинании. - На правах старшей сестры я могла бы сама наведаться в деканат и все выяснить. Во сколько и откуда вы отправляетесь?

- В десять утра от главного собора, - быстро сориентировался Джеймс, с благодарностью принимая помощь, что пришла неожиданно, но оказалась весьма кстати.

- Чудно. В восемь я буду в колледже. К девяти вернусь домой, и если родителей удовлетворит полученная информация, за полчаса Лили успеет добраться до собора, - Петуния строго взглянула на юношу, который воспрянул духом и теперь заговорщически сверкал озорными глазами.

- Я ещё не согласился, - мистер Эванс поджал губы, оценивающе всматриваясь в лицо старшей дочери. Не доверять ей у мужчины не было никаких оснований. Все известные ему решения, которые прежде принимала Петуния, казались взвешенными, взрослыми и не лишенными здорового прагматизма.

- Но согласишься, ведь правда? - Лили сложила ладони в молитвенном жесте. Прищурившись, она затараторила о безымянных подружках, что засмеют ее, если только узнают о такой ярко выраженной родительской опеке над взрослой и самодостаточной барышней. Ее приправленная бурной жестикуляцией и междометиями болтовня звучала в той особой манере, что вечно вызывала у отца приступы головной боли и желание немедленно согласиться с чем угодно.

Провожая Джеймса, Лили вышла на крыльцо и блаженно зажмурилась, лишь представив грядущие недели. Величавые фьорды, глубоководные озера, пробуждающиеся от зимнего сна леса, ночные посиделки у костра с согревающей плечи рукой патрульного. А там, того и гляди, удастся разбудить волшебство, которое позволит путешествию обрести статус идеала.

- О чем задумалась? - Джеймс знал, что должен выспаться перед насыщенным днём, но все не мог заставить себя пожелать Лили добрых снов и выпустить из рук тёплую ладошку.

- О том, что я самая счастливая на свете, - она запрокинула голову, полной грудью вдыхая ароматный весенний воздух.

- Кажется, я тоже, - хрипло пробормотал патрульный, придвинувшись ближе. Не обнимая, но стирая до невозможного минимума пространство меж телами.

- Ты поговорил с начальником? - теперь Лили смотрела ему в глаза, и Джеймс мог поклясться, что с такого близкого расстояния видит, как плещутся яркие звёзды в ее изумрудных радужках.

- Да. Все прошло лучше, чем я думал. МакГонагалл взяла переговоры с Грюмом на себя. Нам с Маки оставалось только заверить его, что мы будем осторожны и вернёмся к работе, как только вновь переступим черту города, - Поттер самодовольно ухмыльнулся. Получить от великого мракоборца признание в собственной значимости и нужности дорогого стоило. Помолчав немного, он уточнил: - Помнишь Тэда? Того, что нашёл первый осколок?

- Да, конечно, - Лили поежилась, и Джеймс охотно заключил ее в кольцо рук, наслаждаясь теплом дыхания на своей шее.

- Он узнал от кого-то, что мы берём длительный отпуск и пристал с расспросами. Догадался, что это связано с магией. А магия, цветочек, как пачка сигарет. Однажды попробуешь, и захочешь ощутить эту власть над физическими законами ещё и ещё. С осколком, как я понимаю, он вдоволь наигрался, прежде чем решил принести его мне, и теперь жаждет вернуть волшебство в свою жизнь. В общем, не знаю, как ему удалось нас убедить, но Тэд идёт с нами. Марлин, конечно, ворчала весь день, что мы нарушаем все мыслимые статуты, а меня обвинила в непомерной болтливости…

- Ничего нового, - фыркнула Лили.

- Но ещё один парень с палаткой и крепкими бицепсами нам не помешает, - закончил Джеймс, снисходительно пропустив колкость мимо ушей.

Едва он скрылся за поворотом соседского дома, насвистывая себе под нос веселую мелодию, Петуния прокралась в комнату сестры и плотно притворила за собой дверь. Скрестив руки на плоской груди, она решительно заявила, что путешествие закончится, не успев начаться, если Лили вздумает убеждать ее в работе над проектом под началом профессора, едва преодолевающего путь от дома до лекционной аудитории. Та, в свою очередь, плюхнулась на кровать и, неизящно сгорбившись, замолотила подушечками пальцев по подбородку, размышляя над необходимой степенью откровенности.

Джеймс утверждал, что все, связанное с волшебством, находится в большом секрете. Но Петуния, сейчас нервно подергивающая себя за мелкие светлые кудряшки, умудрилась побывать в эпицентре жизни некогда тёмных магов и в столовой повела себя весьма по-сестрински, сделав поход возможным. Потому, заговорщически улыбнувшись и прижав к губам длинный палец, Лили подобно заправскому сказочнику выплеснула все подробности своих недавних приключений. Больше всего ее поражал тот факт, что пересказ одних и тех же событий, не сделал происходящее скучнее или обыденнее. От повторений чудеса совершенно не теряли своих красок. Скорее, напротив, обретали новые оттенки, вес и силу с каждым озвученным вновь воспоминанием.

- В это катастрофически сложно поверить, - Петуния присела подле сестры, растерянно расправив складки на юбке. - Колдуны, волшебные осколки, школа магии… Поведай я Вернону это все, он бы несомненно решил, что я свихнулась.

- Вот Вернону об этом знать совсем не обязательно, - Лили испуганно замахала руками, вообразив, как грузный молодой человек вваливается в гостиную Эвансов и, гневно потрясая вторым подбородком, требует прекратить сеять ересь в умах дочерей.

- Само собой, - старшая сестра хмыкнула, - как ты помнишь, я все ещё хочу за него замуж, а с таким семейным багажом он сбежит от меня на край света.

- Но ты веришь? - сестры испытующе уставились друг на друга.

- Я не хочу верить. Потому что все сверхъественное наводит меня на мысли о бедолагах, что коротают свои дни в лечебницах, одурманенные транквилизаторами, - Петуния болезненно поморщилась, словно сам факт существования чего-то, не поддающегося объяснению, терзал ее не меньше воспалившейся десны или занозы в пальце. - Но верю. Когда меня держали взаперти в том подвале, я слышала много странностей. Например, та девушка, Доркас, она говорила со своим надзирателем о ликантропии. Знаешь, в психиатрии есть такой термин. Человек мнит себя зверем. Но то, что обсуждали они… Лили, они говорили о ком-то, способном по-настоящему превратиться в волка. С клыками и кисточкой на хвосте. Этот самый волк чуть не загрыз Доркас, когда она пыталась сбежать.

- Загрыз? - девушка деланно усмехнулась. - Знаю я этого ликантропа с кисточкой на хвосте. Он скорее загрызет любого, кто посмеет дотронуться до Доркас, чем причинит ей вред.

- Господь всемогущий, - Петуния устало прикрыла глаза и откинулась на подушки. - И почему ты вечно притягиваешь к себе странных личностей?

- Так ты поможешь, Туни? Прикроешь нас? - Лили проигнорировала риторический вопрос и прижалась щекой к плечу сестры. Заискивающе поскребла короткими ноготками цветочную вышивку на блузе.

- Если с тобой что-то случится…

- Все будет в порядке, слышишь? Со мной будет Джеймс. И его агрессивная подружка. И тот парень, что вывел нас в лес, когда мы пришли за тобой. И твоя Доркас. И оборотень, кстати, тоже пойдёт с нами.

- Замолчи, или я передумаю, - Петуния сдержанно похлопала Лили по спине, мысленно уже начиная корить себя за решение, вдохновлённое детской верой в сказку.

- Спасибо-спасибо-спасибо, - добившаяся желаемого девушка тотчас накинулась на сестру с шутливыми поцелуями, восторженно нашептывая слова благодарности, но, получив ощутимый тычок под рёбра, рывком поднялась на ноги и с энтузиазмом спросила: - Папин походный рюкзак ещё у тебя?

Нахально распахнув чужой шкаф, Лили пододвинула мягкий пуфик и принялась беззастенчиво обшаривать верхнюю полку, на которую Петуния бездумно закидывала ненужные, но дорогие сердцу вещи многие годы. Детское одеяльце, валентинки от школьных подружек, красивый, но бесполезный теперь электрический светильник, пустой флакон из-под бабушкиных духов, выпускное платье, ставшее не по размеру, сыпались на паркет бесформенной грудой. Старшая Эванс, примостившись на широком подоконнике, наблюдала за разрастающимся бардаком терпеливо, но крайне меланхолично.

Заприметив потёртую лямку, Лили с силой потянула рюкзак размером с добрую половину собственного тела, попутно вывалив наружу ещё дюжину тканевых комков. Выглядел атрибут походной юности отца семейства внушительно и весьма профессионально. Эргономические ремешки для плеч и талии, множество шнурков и завязок, функциональные кармашки бороздили брезентовое пространство, представляя возможность удобно разместить любой инвентарь - от фляги до спального мешка.

Откинув матерчатую крышку, Лили широко заулыбалась. Петуния, игравшая в куклы вплоть до пубертатного периода, припрятала своих любимиц именно здесь. Их блондинистые разномастные макушки выглядывали из основного отсека, стянутого эластичной лентой.

- Туни, ты только взгляни, - Лили бережно извлекла на свет фарфоровую девочку в пышных белоснежных панталонах и клетчатом платьице. Опустила на кровать пухлого пупса в голубом комбинезоне. Пристыженно поджав губы, провела кончиками пальцев по уродливо остриженной голове американской барби. - Помнишь? Папа еле раздобыл ее к твоему дню рождения, а я решила поиграть в парикмахера.

- Само собой, помню, - саркастично буркнула Петуния, забирая страдалицу из рук сестры и любовно расправляя на ней лимонный наряд.

- А это у нас кто? - на самом дне рюкзака лежал ещё один игрушечный человечек. Его лицо было выполнено столь искусно, что казалось реалистичной миниатюрой пятилетнего малыша. Темные встрепанные волосы сохранили шелковистость и блеск, а изумрудные глаза воссоздавали точный узор человеческой радужки и влажно блестели. Весь облик куклы поражал проработкой даже самых незначительных деталей. Круглые очки в тонкой оправе, перламутровые пуговки под воротничком, бархатный кардиган, подтяжки на твидовых шортиках приковывали взгляд своей винтажной эстетикой. Но Лили смотрела не на одежду и даже не на лаковые башмачки с гипюровыми шнурками. К пальчику игрушки была привязана чёрная лента, продетая в ушко слишком крупного кулона. В его золотую оправу кто-то вставил тиснёную по металлу фигуру барсука, притаившегося в камышовых зарослях.

Ошибки быть не могло. Слишком уж приметно выглядел чешуйчатый фоновый рисунок. Слишком необычным казался цвет изделия. Сжав в ладони третий осколок, а Лили не сомневалась в том, что броское украшение - это часть знаменитой чаши, она медленно подняла глаза на сестру:

- Откуда у тебя это?

- Глупая история, в самом деле, - Петуния смущенно пожала плечами.

Она прекрасно помнила тот день, когда очаровательная игрушка пополнила ее коллекцию. Прошло лишь несколько месяцев с момента той самой техногенной катастрофы, что перевернула весь мир с ног на голову. Но пока старшее поколение лихорадочно соображало, как быть дальше, лишившись привычных атрибутов комфорта, дети воспринимали происходящее как часть игры с пока непонятными и запутанными, но занятными правилами.

Жизнь шла своим чередом. Август неумолимо близился к концу. Пряные запахи осени уже витали в городском воздухе, суля вечернее молоко с мёдом и корицей, тыквенные пироги и жареные каштаны.

Закатное солнце подсвечивало внутренний дворик розовым золотом, окружая рослые яблони сияющими ореолами, отбрасывая на сухую траву длинные тени, согревая своими лучами заигравшуюся в саду шестилетнюю Петунию.

Она, устроившая для игрушек чаепитие прямо посреди лужайки, и сама походила на куклу с тугими светлыми кудряшками и пока ещё сохранившей детскую припухлость фигурой. Девочка подливала сэру Медведю сливок в пластмассовую чашку, когда на невысокий заборчик облокотился пожилой мужчина. Его белесая борода спускалась ниже пояса, а наряд являл собой бесформенное лиловое одеяние с россыпью серебристых звёзд по подолу. Едва взглянув на него, малышка решила, что на ее родную улицу заглянул волшебник Мерлин из маминых сказок.

Он поманил ее к себе и, когда девочка послушно подошла ближе, проницательно уставился на неё из-под очков, что своей формой напоминали полумесяцы. Волшебник обратился к ней по имени и, охлопав себя по широким карманам, с силой приложил жилистую ладонь ко лбу, точно желал укорить себя за старческую забывчивость.

Петуния смущенно хихикнула в кулачок, и он возвёл к небу тонкий морщинистый палец, после чего вытащил из-за пазухи куклу. Ту самую, что взрослая Лили теперь зачарованно держала в руках.

Протянув девочке игрушку, волшебник рассказал дивную сказку об эльфе, сыне короля маленькой и невидимой человеческому взору страны, где чаепития устраивают в бутонах цветов, а дома возводят в кронах самых высоких деревьев. Где птицы катают на своих крепких крыльях крошечный народец, а озерная вода исцеляет любые болезни.

Затаив дыхание, доверчивая Петуния слушала о том, как злобные тролли, что выбираются из своего подземного замка на охоту каждый пасмурный понедельник, вздумали похитить крылатого малыша, ведь всезнающие друиды сулили ему победу над повелителем тёмных существ сказочного царства.

Мудрый король решил спрятать единственного сына в мире людей и обратился за помощью к волшебнику, но тот лишился своего дара по несчастливому стечению обстоятельств и оказался не в состоянии дальше защищать маленького эльфа.

Волшебник строго и вместе с тем ласково заверил Петунию, что лишь она способна позаботиться о малыше и сберечь его от троллей. Ведь тем и в головы не придёт искать будущего героя в доме хоть и очень храброй, но все же совсем маленькой человеческой девочки.

Родители запрещали дочерям принимать любые подарки от незнакомцев, но кукольный мальчик был такой красивый, что Петуния не смогла расстаться с ним, и лишь прижимала к груди, послушно кивая в такт тихому говору старика. Впервые в жизни она, старший и оттого взрослеющий слишком быстро ребёнок, ощутила себя по-настоящему особенной. Как персонаж интересной книжки или героиня валийских легенд.

Потому, вернувшись в дом, Петуния ни слова не сказала о визите загадочного человека. С тех пор с необычной куклой она играла, лишь когда никто, даже вездесущая младшая сестра, не видел, а странную сказку хранила в тайне, забывая с каждым годом все больше деталей и подробностей.

- Понятно, что старик был психом или ещё что похуже, - заключила, передернув костлявыми плечами, Петуния. - Слава Богу, больше он ко мне не приходил.

- Смотри, - шепнула Лили, надев на шею ленту с медальоном. Она догадалась, что выброс магии, названный Джеймсом стихийным, мог получиться куда сильнее, окажись кукла с осколком в ее комнате или уж тем более в руках. Прикрыв глаза, девушка сосредоточилась на тех ощущениях, что привели совсем недавно к буйному росту фиалок. Раздался звон битого стекла. Керамическая ваза, в которой неспешно увядали подаренные Верноном розы, треснула, не справившись с увеличившимися вдруг в объемах стеблями. Поникшие бутоны налились цветом и влагой, расправляя подсыхающие лепестки.

- Дай попробовать, - восхищенно выдохнула Петуния, потянувшись к медальону.

К собственному огромному огорчению, старшая Эванс так и не смогла добиться мало-мальски волшебного эффекта, сколько ни жмурила глаза и ни натирала подушечками пальцев артефакт, в руках сестры творивший чудеса. Ей ещё только предстояло смириться с тем фактом, что весомое участие в истории не приравнивалось к овладению колдовским даром, в то время как Лили лишь успевала удивляться скоротечности часов, что оставались до великого путешествия, перед которым ее ожидал весьма непростой разговор.

Вскоре после восхода солнца она выскользнула из дома и, торопливо миновав дюжину благопристойных кварталов с белёными почтовыми ящиками и приготовившимися к цветению садами, свернула в Паучий Тупик. Разительный контраст перпендикулярных друг другу улиц наводил на мысли о гнойниках, что всегда неуместно нарушают целостность гладкой кожи. Так местечко, в глубине которого проседал от коррозии почвы домишко Снейпов, казалось чужеродным и омерзительным отростком на теле величавого города.

Стены зданий здесь давно утратили свои исходные цвета под налетом копоти и пыли. Постройки жались друг к другу, не оставляя ни единого зазора, а в расщелинах бетонных дорожек не пыталось пробиться к свету ни одно растение. Меж мутных окон обитатели Паучьего Тупика натягивали веревки, на которых сушилось посеревшее от времени и многочисленных стирок белье, из-за чего улочка казалась сумрачной при любой погоде.

Добравшись до нужного дома, Лили зябко обхватила себя руками, стараясь не встречаться взглядом с редкими случайными прохожими. Нет, она не ощущала в этих людях враждебности или злости, но смотреть на нищенский быт и искаженные грузом проблем лица почему-то было неловко. Если Паучий Тупик не вписывался в облик города, то она сама - огненно рыжая, нарядившаяся зачем-то в яркое зелёное пальто - подлежала немедленному изгнанию из лишенного всяких красок мира.

Северус показался на крыльце немногим позже семи. Завидевв пяти ярдах от ступеней сосредоточенную Лили, он замер на долю секунды, собираясь с духом. Ее появления в Паучьем Тупике можно было пересчитать по пальцам человеку, в далёком прошлом не слишком аккуратно работавшему за токарным или фрезерным станком. Потому утренний визит безусловно сулил важную новость.

Юному зельевару хотелось верить, что девушка здесь за тем, чтобы положить конец мучительному и затянувшемуся выбору, поцеловать его, не страшась чужих мрачных взглядов, и оставить позади все связанные с живучим патрульным чаяния. Но лицо ее, грустное и взволнованное, едва ли могло принадлежать той, что готовится сообщить влюблённому юноше о том, что чувства его взаимны.

В несколько шагов преодолев разделявшее их расстояние, он раздраженно откинул упавшие на глаза волосы и выдавил из себя приветливую улыбку. Фальшиво растягивать губы и играть в вежливость ему в действительности совершенно не хотелось. Измученный неопределенностью Северус устал бороться, но и отступить не мог, сходя с ума от тоски по ней даже теперь, стоя совсем близко.

- Что-то случилось? - он осторожно взял ее под локоть и повёл прочь. Ему, и без того униженному появлением удачливого соперника, было слишком тяжело позволять Лили рассматривать изнутри ту дыру, из которой он так рвался к благополучию.

- Я волшебница, Северус, - девушка вымученно улыбнулась, и его сердце пропустило удар.

Обернувшись к нему, Лили сложила ладони лодочкой, и вскоре точно на линии сердца зародился крошечный белый бутон, беззащитно раскрывший свои лепестки. Ее восхищал немедленный отклик нового дара на абстрактный полёт мысли. Вот в голове мелькает неясный образ, и спустя мгновение обретает краски и форму, становится почти осязаемым.

- Невероятно, - прошептал Северус и едва дотронулся до нежной сердцевины, как чудо бесследно рассеялось, вновь обнажая бледную кожу.

- Все дело в нем, - непослушными пальцами Лили развязала узел колючего шарфа, демонстрируя медальон с фигуркой барсука. - Знаешь, что это?

- И что же? - Северус склонил голову на бок, не в силах поверить, что она, так желавшая правды о волшебстве, сама вдруг оказалась его носителем. Конечно, рисунок по металлу напоминал юноше эмблему одного из факультетов Хогвартса. Но предположить, что Эванс носит на своей тонкой шее один из осколков великой чаши он не смог.

Потому весь последующий рассказ показался Снейпу чьей-то жестокой насмешкой. Пока он хранил секреты по наущению старейшин, равнодушных к чужим разбитым сердцам, патрульный втянул ее в собственное расследование, которое по чистой случайности оказалось успешным.

- Ты можешь поверить, что кто-то, а я полагаю, что это был сам Дамблдор, ведь именно он приходил к кузине Сириуса, зачем-то оставил один из осколков Туни? Получается, он хотел, чтобы однажды я нашла его? - в голосе Лили не было обычной беззаботности и той восторженности, что прежде сопровождала всякие диалоги о магии.

- Кто такой Сириус? - Северус сморщил лоб. Мысленно он понимал, что должен радоваться за любимого человека, но в реальности лишь с трудом превозмогал нарастающее беспокойство и пока беспричинную горечь.

- Сириус Блэк. Тот, который помог нам сбежать, когда вызволяли Туни. Теперь для своих он персона нон грата. Это его кузине, Андромеде, Дамблдор преподнёс первый осколок, когда исчезло волшебство, - без тени сомнений пояснила девушка и вдруг улыбнулась ему точь-в-точь как в детстве. Искренне и открыто. - Так странно, что теперь мы можем говорить с тобой об этом совсем свободно. Называть имена людей, которых оба косвенно знаем. Перечислять артефакты, что для других звучат, как мусор. Словно магия всегда была частью жизни. Твоей и моей. Нашей.

- И что же дальше? Ты просто исчезнешь на пару месяцев, а вернёшься под ручку с Поттером, размахивая волшебной палочкой? - неосязаемая желчь опалила ее губы, выбив и заглушив те слова, что ещё рвались с языка в порыве откровенности.

- Северус… - Лили нервно сглотнула и потянулась к нему, сама не до конца понимая, как исправить ту путаницу, что скрутила троих молодых людей в общий неуютный клубок.

- Я пойду с вами, - от его мрачной решимости по спине разлился обжигающий холод. Темные глаза смотрели зло и потерянно. Все ещё с неиссякаемой, светлой, преодолевающей все обиды и ревность надеждой.

- Не думаю, что это хорошая идея, - Лили качнула головой, сминая в дрожащих пальцах рукава пальто.

- Почему же? Боишься, что помешаю вам сблизиться? - усмешка горчит сухой полынью из жаропонижающей настойки, что ему сегодня варить.

- Нет, - комок в горле сделал голос ломким и сдавленным. Девушка уже знала, что не проживет больше без Джеймса ни единого дня, но прощание с Северусом приносило почему-то нестерпимую боль и порождало новую ложь. - Дело не в этом. Та старейшина сказала, что Дамблдор ждёт нас. Не всех. Кажется, только пятерых. Именно пятерых. Она так посмотрела на Доркас и Эммелину, словно их не должно было быть в той комнате. Поэтому не думаю, что ещё один человек…

- Вздор, - Северус вдохнул полной грудью, едва Паучий Тупик оказался за спиной. - Ты просто не хочешь сдерживать себя и утруждаться бесконечными объяснениями.

- Северус, пожалуйста, - Лили не хватало воздуха. Под знамёнами будущих подвигов и незабываемых приключений на ее глазах рушилась целая эпоха, сосредоточенная в одном человеке. Уже не близком, но все ещё до безумия родном.

- Я всегда считал тебя храброй, - он заговорил холодно и бесстрастно, но ногти впивались в ладони, оставляя на коже саднящие полумесяцы. - Но ты всего лишь трусливая грязнокровка. Если тебе не хватает мужества признать это, послушай меня. Между нами все кончено, Лили. Прощай.

Не желая видеть, как изумрудные глаза наполняются тяжелыми слезами, юноша развернулся на пятках и, ссутулившись, двинулся прочь. Не оглядываясь, чтобы запечатлеть в памяти ее силуэт, яркий и тонкий, смазанный маревом мартовского солнца, Северус едва сдерживал рвущийся из глотки протяжный крик. Гордость одержала победу над хрупким чувством, разорвав в клочья его душу.

Завернув за угол, он замешкался лишь на мгновение и, встряхнув раскалывающейся от мириады сожалений головой, направился к лесу.

========== Глава 19. Чистота крови навек ==========

Северус чувствовал себя неуютно, стоя в самом центре захламлённой пыльной комнаты, где из каждого угла впиваются в продрогшее тело цепкие надменные взгляды. Расправив плечи и задрав подбородок, он смотрел перед собой, не желая показаться напуганным или слабым. Напряжение и тревогу выдавали его пальцы, покрытые мелкой сеткой порезов, что никак не замирали подле бёдер, но перебирали пуговицы на пальто, путались в узлах шарфа и оглаживали щетинистый подбородок.

- Вы поделились с нами весьма полезной информацией, Северус, - Тёмный Лорд восседал за массивным столом вальяжно и царственно. Его голос звучал обманчиво мягко. Лоснящиеся чёрные волосы ниспадали на сухое, лишенное всякой живости и эмоций лицо, но в глазах, казавшихся в полумраке неестественно алыми, плескался гнев и холодное любопытство. - Но мне хотелось бы услышать ещё одно откровение. Почему вы сочли необходимым предупредить нас?

- Это имеет значение? - переспросил молодой человек, совладав с дрожью в голосе. Он мог бы сочинить исполненный достоинства ответ, вплетая в высокопарные фразы веру в несправедливость нынешнего положения некогда влиятельных магов, но чуял слишком отчетливо, что Реддл без малейших усилий вычленит любую незначительную ложь.

- Полагаю, что так, - мужчина благосклонно опустил холодную ладонь на тонкую талию Беллатрикс Блэк, что жалась к подлокотнику его кресла, всем своим видом выражая готовность вцепиться в глотку чужака, вздумай тот совершить резкое движение или произнести дерзновенную речь.

- Что ж, - Северус желчно усмехнулся. - Меня предал любимый человек. Думаю, вы не оставите оплот волшебства в руках кучки самонадеянных глупцов. Я хочу видеть глаза виновника предательства в момент, когда его грандиозные планы обратятся в прах. Когда выстраиваемая ими приторно добрая сказка лишится счастливого финала. Смею надеяться, это соразмерная плата за мою честность.

- Вы хотите отправиться с нами? - бесцветные губы тронула довольная улыбка, словно Реддл насытился чужой болью.

- С вашего позволения, мой лорд, - юноша склонил голову в формальном поклоне, улавливая неозвученные ожидания собеседника.

- Мне не нужны праздные зрители, - мужчина скривил рот и, подавшись вперёд, понизил голос до свистящего шепота, вынуждая Северуса шагнуть ближе, чтобы расслышать сказанное, - если вы отправитесь вместе с нами, я жду от вас верности и беспрекословного исполнения любых приказов.

- Я согласен.

- Ты сможешь убить, если господин того пожелает? Сможешь убить свою грязнокровку? - Беллатрикс, уже не ощущавшая на себе жесткое прикосновение мужской руки, плавно обогнула стол и заглянула городскому зельевару в глаза. Насмешливо и недоверчиво.

В горле Северуса собрался липкий густой комок, лишая голоса. Потому, ограничившись слабым кивком, он отстранился от женщины, что вселяла одновременно неистовое порочное желание и необъяснимый ужас. Регулус Блэк, все это время таившийся в тени ветхого стеллажа, едва слышно вздохнул и переместился чуть ближе к столу.

- Мой Лорд, это может быть ловушка. Что если старейшины пытаются выманить вас из убежища и…причинить вред? - твёрдый проникновенный голос не соответствовал нежному, почти инфантильному лицу мальчика.

- Северус - мой давний поставщик ингредиентов для зелий. Благодаря ему мы поймали оборотня и узнали о пророчестве. Я возьму на себя смелость предположить, что этот молодой человек заслуживает доверия, - Родольфус, подпиравший спиной стену, откинул со лба волнистую прядь и посмотрел в глаза своему господину. Он почти сочувствовал застывшему посреди комнаты мрачному мальчишке. Почти хотел, чтобы свершилось, наконец, его возмездие, ведь и сам долгие годы сгорал от ревности.

Даже планируя охоту на осколки, Лестрейндж изо всех сил пытался не замечать соблазнительных передвижений своей невесты по комнате. То, как трепетно и восхищённо она взирала через плечо на Реддла, как присаживалась на краешек стола, выставив на обозрение кумира обнаженную ногу, как нашептывала ему на ухо свои мысли сводило Родольфуса с ума. Принадлежавшая ему по праву женщина отдавала всю себя другому, не стесняясь насмешливых взглядов приятелей и соратников.

Он представлял, как толкнёт ее в спальню, разбивая вдребезги равновесие и способность стоять на ногах. Сорвёт пошлое платье, облегающее ладную фигуру второй кожей. Заставит кричать и извиваться, царапая бледную спину жениха острыми ноготками. Слижет с губ лживое признание и исступленно-искреннюю мольбу не останавливаться.

Он представлял, как заставит ее забыть о Темном Лорде на дюжину минут. Если только Беллатрикс соизволит отойти от своего господина.

- Под твою ответственность, Родольфус, - Реддл вышел из-за стола и, больше не взглянув на побледневшего Северуса, распорядился, - соберите всех в обеденном зале. А ты, Регулус, найди свою кузину и не спускай с неё глаз.

Следом за Лестрейнджем Северус проскользнул в столовую и неловко примостился подле зарешеченного окна. Большую часть помещения занимали квадратные столы на восемь человек, окружённые крайне неудобными на первый взгляд стульями. Стены, как и все в этом здании, казались серыми, но, присмотревшись, можно было различить их бледно-голубой, почти благородный оттенок.

Когда растревоженные суетой непрощенные рассредоточились по столовой, шепотом обсуждая возможные причины переполоха, Нарцисса требовательно схватила руку Люциуса. Шестое чувство подсказывало ей: сейчас случится что-то плохое. От волнения, нахлынувшего внезапно и остро, девушка мелко дрожала. Обьяснить причину собственного страха младшая Блэк не могла, но старательно высматривала среди знакомых лиц родителей и сестёр.

- В своём предательстве твой сын зашёл слишком далеко, - Беллатрикс попыталась приблизиться к тетке вплотную, но уперлась грудью в решительно выставленную ладонь. Вальбурга смотрела на племянницу так, словно своими шагами та нарушила разом все правила этикета. - Он спутался с грязнокровками. Пошёл против семьи и господина.

- Ты не оставила ему шанса объясниться, - женщина устало прикрыла тяжелые веки, не желая возвращаться к набившим оскомину обвинениям.

- Он не смог объясниться, потому что трусливо сбежал, - саркастично прошипела Беллатрикс.

- Мой старший сын - редкостный лентяй, повеса и максималист. Но трусость совершенно точно не пополняет число его прискорбных для всякого родителя качеств, душа моя, - Вальбурга холодно улыбнулась и, не проронив больше ни слова, повернулась к Реддлу, который уже забрался на небольшой выступ подле выхода на кухню и готовился произнести речь.

Сложив ладони у груди, словно высокопарный и праведный проповедник, Тёмный Лорд обвёл испытующим взглядом свою разношерстную паству. По бледным, годами не знавшим солнца лицам он понимал истинные страхи и намерения. Преданность, граничащая с безумием. Злость, надежно сокрытая под маской равнодушия. Корыстный интерес. Том Реддл не любил своих последователей, но ревностно, подобно лишившемуся фактической власти суверену, разыгрывал всеобъемлющую заботу.

- Сегодня юноша, не клейменный, но и не зацикленный на догмах псевдоморалистов, навестил нас, чтобы сообщить нечто крайне важное. Группа людей, среди которых грязнокровка, оборотень, наша сбежавшая пленница, патрульные и Сириус Орион Блэк завладела тремя осколками небезызвестной чаши, которые, как оказалось, все ещё хранят в себе магию, - Реддл выдержал драматическую паузу, чтобы суть сказанного осознал всякий из присутствующих, даже пустоголовые нимфетки, рождённые в новом мире. - Уже сейчас они на пути к Хогвартсу, к Дамблдору. Мы догоним их и вернём артефакты волшебникам, что достойны обладать этой силой по праву рождения. Тем, волшебникам, что не предали кровь. Вернём осколки себе. Только там мы с вами сможем вернуться к прежней жизни. К лучшей жизни.

Заслышав имя сына, Вальбурга и Орион встали теснее друг к другу, тщательно изображая, что не замечают устремившихся к ним взглядов. Тусклый солнечный свет размыл наметившиеся морщинки и седину, отчего Блэки казались совсем молодыми. Словно сошедшими со снимка, сделанного, когда они также стояли плечом к плечу, игнорируя шепотки однокурсников о помолвке кузенов, равнозначной инцесту.

Непрощенные возбужденно зашумели. Кто-то из мужчин пробивался через толпу к приближенным Реддла, чтобы выразить намерение принять участие в завоевательном походе. Бывшие Пожиратели смерти с мрачной решимостью окружали полукольцом своего господина, нарастающим гулом скандируя под предводительством разрумянившейся Беллатрикс: «К лучшей жизни».

- Но это ещё не все, что я хотел вам поведать, - театрально понурившись, Тёмный Лорд махнул Мальсиберу, и тот галантным жестом распахнул широкие двери, словно готовился впустить внутрь знатную особу. - Благороднейшее и древнейшее семейство Блэков оказалось плодовитым на предателей.

Регулус мягко, едва ощутимо подтолкнул в спину Андромеду. Ее руки мелко дрожали, а с густых тёмных кос стекала вода, оставляя на затянутой в синюю блузу груди чёрные кляксы. Каждый скованный шаг и резкий жест выдавали в ней всепоглощающий страх, но лицо выражало смирение и достоинство.

- Энди! - выпустив руку жениха, Нарцисса рванулась к сестре, но Люциус перехватил ее за талию, прижимая к себе, сдерживая от чреватого шага.

- Дрянь, - Беллатрикс стремительно преодолела проход, образовавшийся меж расступающихся непрощенных, и с размаху ударила Андромеду по щеке. Голова той неестественно дернулась в сторону. На бледной коже расцвела красная метка порицания и неприязни.

- Оказалось, долгие шестнадцать лет, что мы с вами прозябали в нищете и бессилии, Андромеда Блэк хранила у себя осколок чаши, доверенный ей Альбусом Дамблдором, - елейно промолвил Тёмный Лорд, с отвращением разглядывая гордо вскинувшую подбородок девчонку. Она до нелепости походила на Беллатрикс, но безумие в ее вишневых глазах носило иной характер. Если старшая из сестёр Блэк была одержима человеком, то средняя - свободой.

- Никогда тебя не прощу, - ещё один удар обжег лицо, но Андромеда по-прежнему хранила молчание. Лишь скривила губы в обречённой улыбке, не пытаясь закрыться, защитить себя.

- К сожалению, наша сестра сочла патрульных более достойными хозяевами для артефактом такой мощи, - враждебность и недовольство в просторном зале росли, взвинчивались к увитому паутиной потолку с каждым метким словом. Кто-то плюнул ей в спину, грязно выругавшись. - Очевидно, достойным наказанием за предательство является смерть.

- Нет! - Друэлла Блэк, что прежде сидела парализованная ужасом среди приятельниц, рывком поднялась на ноги и устремилась к Андромеде.

- Не смей, - прорычал Сигнус, грубо схватив жену за предплечье и дёрнув на себя. - Она нам больше не дочь.

- Нет! Нет! Нет! - женщина забилась в истерике, вырываясь из мертвой хватки мужа, протягивая непослушные руки к застывшей изваянием девушке. Грудь Друэллы сотрясали судорожные рыдания, а лицо блестело от слез, что теперь въедались горькой солью в кардиган Сигнуса.

- Тише, тише, - Альфард и Вальбурга, не сговариваясь, взяли ее под локти, оттаскивая в сторону. Прочь от пристального взгляда Темного Лорда и его мстительных приспешников, готовых растерзать за своеволие любого.

- Он убьёт мою девочку, - взвыла Друэлла, но конец ее фразы утонул в мягком подплечнике платья золовки. Вальбурга твёрдой рукой прижала плачущую женщину к себе, бормоча под нос успокаивающую бессмыслицу.

- Но у юной мисс Блэк есть уникальный шанс искупить свой грех, - Реддл вскинул вверх узкую ладонь, пресекая громкий гомон, переполнивший столовую. - Мы возьмём ее с собой. Как мне известно, именно с ней предатель Сириус поддерживал наиболее тёплые отношения, что может оказаться полезным в нашем общем деле. Если мисс Блэк достойно проявит себя и своими действиями поспособствует достижению цели, мы рассмотрим возможность применения альтернативного наказания.

- И не вздумай попытаться обмануть нас ещё раз, - Беллатрикс вновь замахнулась на сестру, но в последний момент вцепилась той пальцами в волосы, вынуждая смотреть себе в глаза.

Рабастан Лестрейндж размашистым шагом приблизился к девушкам. Бессильная прочитать в его стеклянном, скупом на эмоции взгляде хоть что-нибудь, Андромеда инстинктивно вжала голову в плечи и съежилась. Воспоминания замелькали в разгоряченной голове с немыслимой скоростью, погружая в события и ощущения давно минувших дней.

Тех дней, в которых Андромеда не боялась диких зверей, глухой чащи леса, переполненной шорохами и скрипами, тёмных коридоров и подвалов психиатрической больницы. Она отважно приспосабливалась к новой жизни, запрещая себе всяческие проявления девичьей слабости, но стоило Рабастану появиться в комнате, всем ее отчаянным нутром овладевала жуть.

То, как младший Лестрейндж смотрел на неё, подбирался вплотную, оглушая тяжелым дыханием, строил диалоги вызывало отторжение и неуемное желание спрятаться. В силу возраста и неопытности, девочка путалась в собственных чувствах и подменяла понятия. Скрещивала стыд за чужую влюбленность, ненужную и навязчивую, со страхом. Смешивала в едином подсердечном котле неловкость от ощущения прикосновений на теле и панику.

- Если ты примешь ухаживания Рабастана, наши дети станут кузенами в квадрате, - веселилась Беллатрикс, наблюдая, как сестра вжимается в подлокотник дивана, силясь отодвинуться от поклонника.

- Если ты попробуешь узнать его поближе, возможно, твоё отношение к нему изменится в лучшую сторону, - наставляла мать, нежно расчесывая роскошные локоны своей принцессы.

- Если ты не остепенишься, останешься старой девой, - раздраженно сулил отец, проигрывая в преферанс старшему Лестрейнджу бутылку Бурбона из личных запасов.

- Если он тронет тебя хотя бы кончиком мизинца, я оторву ему руки и заставлю проглотить их вместе с костями, - хорохорился Сириус, сверля взглядом широкую спину Рабастана.

- Если ты позволишь поцеловать себя, я стану самым счастливым человеком в целом мире, - шептал младший Лестрейндж, прижимая ее к стене на лестничном пролёте между вторым и третьим этажом.

Набравшись смелости, он караулил ее в коридорах, чтобы пригласить на прогулку к реке, где пригладивший воду ветер оставлял на лицах желанную свежесть и прохладу. Безмолвно ставил у онемевшей руки чашку ароматного чая стылым зимним вечером. Выкладывал подле запертой наглухо двери букеты ранних весенних цветов и подсохших разноцветных листьев.

Но Андромеде претило рьяное внимание молодого человека. Впрочем, даже избегая его общества каждый божий день, она не могла не признать, что Рабастан был по-своему красив. Черты его лица, лишенные аристократичного изящества брата, казались вырезанными из светлого дерева. Прямой длинный нос, широкие скулы, выдающиеся над впалыми землистыми щеками, острый уголок чувственных губ. Порой Андромеда рисовала его на страницах старых учебников Беллатрикс. Хмурого, задумчивого и нелюдимого. Словно карандашный набросок помог бы понять, что движет ее непреодолимым отторжением.

С возрастом девушка убедила себя, что дело в жестоких экспериментах над живыми людьми, о которых Рабастан рассказывал друзьям с маниакальным блеском в глазах. Но признать, что за бесчисленными препонами из его резких суждений о кровном превосходстве, жестокости к непрощенным, не разделявшим идей Темного Лорда и фанатичности, в ней теплится влечение к этому порочному мужчине, Андромеда так и не смогла.

Покорно застыв в руках сестры, Блэк смотрела на него широко распахнутыми глазами, ожидая толчка, удара, отборной брани, ведь ее ныне раскрытая тайна шла вразрез поклонению Реддлу. Претила всякому чистокровному волшебнику, изгнанному из города.

Смерив Андромеду холодным взглядом, Рабастан властно перехватил запястье Беллатрикс, вынуждая разжать цепкие пальцы. Выпустить мокрую шевелюру и отступить в сторону. До крови закусить от нестерпимого гнева пухлые губы.

- Не тебе ее наказывать, - строго изрёк мужчина, и Андромеду передернуло от одной только мысли, что

именно ему, в благодарность за верную службу, Реддл поручит расправу над ней.

- Выступаем через час, - насладившись разыгравшейся по его воле драмой, сухо резюмировал своё выступление Тёмный Лорд, - всех, кто пожелает присоединиться, мы будем ожидать у выхода. Но, принимая решение, помните, что именно сейчас вершится будушее. Ваше будущее. Ваших детей и внуков. Хотите ли вы всю оставшуюся жизнь влачить существование изгнанных слабаков или же готовы встать у руля нового общества, что мы построим на обломках эпохи осквернения крови?

Взмахнув полами тяжелой мантии, Реддл покинул столовую в сопровождении Лестрейнджей и Розье. Беллатрикс вновь схватила Андромеду за косы, утягивая прочь, словно и не слышала вовсе отчаянного лепетания матери за спиной.

Вернувшись в супружескую спальню, что отличалась от комнат сыновей лишь сдвинутыми у стены панцирными кроватями, Вальбурга склонилась над угловой тумбой. Уверенными руками она методично откладывала в сторону чудом спасённые с площади Гриммо памятные украшения, клочья пергамента и пузырьки, подписанные бисерным почерком. Добравшись до сосуда столь тёмного и неказистого, что сомнений в зловредности его содержания не осталось даже у смиренно наблюдавшего за действиями супруги Ориона, она медленно расправила плечи и прикрыла глаза.

Собравшись с духом, женщина закинула в тряпичный узелок скромный набор из зубной щетки, сменного белья и ржавого портсигара.

- Что ты делаешь? - Орион выхватил поклажу из ее рук и с силой развернул к себе за напряженные плечи.

- То, что следовало закончить много лет назад, - подавшись вперёд, она сухо и неловко клюнула его в губы. Давно забытая на фоне унылого быта страсть тлела глубоко в душе, не способная прорваться сквозь оболочку тягостного долга и усталости.

- Останься, - выдохнул он, прижимая ее к себе так крепко, что обоим стало трудно дышать. - Нам это не нужно. Если волшебство и впрямь вернётся, мы просто исчезнем. Отыщем Сириуса. Переберёмся в Исландию или Канаду. Придумаем себе новые имена.

- Чистота крови навек, помнишь? - Вальбурга саркастично улыбнулась. - Наша чистота - это не только безупречная родословная, но честь и достоинство. Я не стану убегать и прятаться. Пришла пора вернуть Блэкам былой почёт.

- Я не отпущу тебя одну, - выпалил Орион, любуясь ее глазами цвета штормящего моря и недоумевая, почему не смотрел на неё так столько лет.

- Это очень мило, - ее язвительный, но довольный тон почти не разрушил романтику момента, но заставил мужчину нахмуриться. - Но, если со мной что-то случится, ты будешь нужен мальчикам. Они совершенно не приспособлены к жизни, наивны и недальновидны. Кто-то должен вложить в их красивые головы хотя бы толику мудрости.

- Во мне нет ни капли мудрости, ведь я отпускаю любимую женщину на верную смерть, - Орион изогнул губы в болезненной усмешке.

- Твоей мудрости нет предела, ведь ты не пытаешься ей перечить, - Вальбурга заключила лицо супруга в холодные ладони и, не закрывая глаз, поцеловала его сладко и глубоко, после чего, не прощаясь, вышла за дверь.

Оказавшись на улице, она решительно остановилась подле брата, не проронив ни слова. Сигнус едва заметно поморщился, смерив младшую сестру исполненным пренебрежения взглядом, но не двинулся с места.

Солнце взошло над лесом, заливая мягким светом потемневшие от времени и влаги кирпичные постройки, отражаясь в мутных стёклах, наделяя золотистым мерцанием парящие в воздухе столбики пыли. Волшебство, неподвластное Пожирателям смерти и мракоборцам, наполняло собой мартовское утро, и Вальбурга убеждала себя, что столь ясное небо следует расценивать как добрый знак.

Три десятка непрощенных разбрелись по земляной площадке и оживленно переговаривались, посматривая то и дело на своего лидера. Тот бесшумно шевелил губами, точно оценивал численность своей маленькой армии, и по тому, как трепетали его тонкие ноздри угадывалось замешательство и недовольство.

Бледная и дрожащая Андромеда сидела под сожженным молнией деревом, поджав к груди худые колени. От ее связанных за спиной рук тянулась толстая шершавая верёвка, второй конец которой обмотала вокруг собственного запястья Беллатрикс. Заметив Вальбургу, она округлила глаза и поспешила к ней.

- Чем обязаны, тетушка? - девушка упёрла тесно сжатые кулаки в бока.

- Спешу к лучшей жизни, - серьезно ответила женщина, и лишь тонко очерченная бровь иронично дернулась вверх.

- Какая досада, - Беллатрикс надула губы, подражая капризным детям. - Смею сказать, среди нас нет места защитникам предателей. Помимо всего прочего, твой возраст и состояние здоровья едва ли позволят выдержать столь долгое путешествие.

- Весьма любезное с твоей стороны беспокойство, - блеснули в хищном оскале зубы, - но совершенно напрасное. Прогулки в моем возрасте, о котором ты столь кстати напомнила, крайне полезны.

- Белла права, - Сигнус властно опустил ладонь на плечо старшей дочери. Своей любимицы. - Ты слишком привязана к мальчишке. Твои материнские чувства могут помешать и навредить.

- Дорогая, ты не можешь даже вообразить, сколь сильно услаждает мой взгляд и тешит эго твоё решение, - Реддл приблизился к спорщикам, елейно улыбаясь. - Но, увы, с твоими родственниками не поспоришь. Я не вижу в тебе той преданности и решимости, что переполняют Сигнуса. Я не доверяю тебе, Вальбурга Блэк. Поэтому возвращайся к Ориону, сиди подле камина и жди вестей. Постараюсь добыть для тебя голову сына. Полагаю, она неплохо впишется в фамильную коллекцию домовиков на площади Гриммо.

Тяжело сглотнув, Вальбурга сделала шаг назад. Ей не удалось. Не удалось опоить отравой, ведь боязливый Лорд требовал от приспешников пробовать всякую его еду, прежде чем отправить в рот что бы то ни было. Не удалось придушить во сне, накрыв изуродованную жаждой бессмертия голову подушкой, ведь лучшие его люди денно и нощно охраняли покой господина. Не удалось остаться наедине, ведь природа брала своё и зрелое, испещрённое ямками и морщинами тело не могло сравниться с юным, гладким, налитым молочной белизной.

Вальбурга помнила пасмурный осенний день, когда Реддл появился на пороге из нового пристанища. Грязный, тощий, обессиленный и пышущий гневом. Разжигающий с новой силой ненависть в сердцах тех, что нашли уже жалкое подобие смирения и покоя.

Тогда она мчалась, не разбирая дороги, в город. Рвала подол лучшего платья о сухие кусты, топила в ручье худые ботинки из тонкой кожи, задыхалась от бега и молилась всем кельтским богам об успехе. О прощении, что никогда не умела просить даже у самых близких.

Не таясь от патрульных, Вальбурга пересекала улицы и бульвары, знакомые всякой изгородью и причудливой крышей. Срезала путь через крошечные рынки, пустыри и заброшенные стройки. Стучала сбитыми набойками по пыльной, усыпанной прелыми листьями мостовой.

Ещё с жухлой лужайки она заметила их надменно покачивающиеся головы. Заголосила у самой двери отчаянно, почти базарно, лишь бы привлечь к себе внимание прежде, чем охраняющие каждодневные сборища старейшин патрульные уведут ее под стражу. Повторяла его ненавистное имя снова и снова, сыпала проклятиями и угрозами, но добилась своего. Светловолосая дама преклонных лет с узким подбородком и васильковыми глазами сердито выглянула в холл, желая выявить источник шума. Вальбурга признала в ней дочь Гектора Фоули, бесславно просидевшего на посту министра магии в двадцатых годах.

Фоули оказалась одной из немногих, воспринявших угрозу всерьёз. Она, МакГонагалл, старик Дож да слабослышащая подслеповатая Гризельда Марчбэнкс встревоженно внимали обстоятельному рассказу непрощенной. Рассказу некогда именитой и влиятельной женщины, ныне стоявшей посреди чужого шикарного дома в запачканных грязью ботинках.

Остальные неприязненно кривили губы, нашептывали что-то друг другу, сухо посмеиваясь, качали мытыми с мылом и чистой водой головами. Они хотели знать причины, по которым лишенная всяких прав преступница вздумала вдруг выдать своего идейного лидера. Вальбурга отвечала грубо и честно. Стиснув до боли пальцы, женщина почти исповедовалась перед компанией, лишённой сострадания к таким, как она. Какими бы радикальными не были ее собственные взгляды, простить Реддлу глупости, в следствие которой семья Блэк потеряла все - достаток, комфорт, уважение, возможности - она не могла. Сплевывая его имя на светлый паркет, Вальбурга называла Темного Лорда жалким полукровкой, решившим превзойти всех и уничтожившим все, возомнившим себя равным Блэкам, Малфоя, Лестрейнджам, Фоули, Лонгботтомам. За своё ценное предупреждение она желала чистого листа для сыновей. Прощения, права жить в городе, разрешения вернуться в родовое гнездо.

Лонгботтом, чья фамилия хитро и преднамеренно прозвучала в ее списке благороднейших семей, лишь хмурил брови и морщил нос, взбешённый разговорами о чистоте крови. Он то и предложил непрощенной, столь озабоченной возвращением величайшего Темного мага второй половины двадцатого века, лишить его жизни самостоятельно. В обмен на исполнение дерзкого, но вполне понятного желания. С его легкой руки старейшины рассудили, что в мире без волшебства Том Реддл опасности не представляет, а значит, нет поводов для волнений и решительных действий. Впрочем, глумливо посоветовать выряженной во все чёрное даме послужить на благо общества они, конечно же, не преминули.

Теперь, когда на кону стояло уже не только благополучие сыновей, но и их жизни, Вальбурга, некогда оставленная один на один с неразрешимой проблемой, в ужасе смотрела в лицо Темного Лорда, который победно усмехался, словно понимал истинный смысл присутствия здесь леди Блэк.

- Что ж, - жилы на ее шее напряглись, а клеймо обожгло фантомной болью, - в таком случае, Регулус, ты тоже никуда не пойдёшь.

- Мальчик мой? - Реддл с чувством собственного превосходства требовательно обернулся к юноше и раскинул руки, точно желал по-отечески обнять.

- Нет, - младший Блэк едва заметно побледнел и уставился в землю. - Я совершеннолетний и вправе принимать любые решения самостоятельно.

- Ты не вправе не считаться с мнением матери, - отчеканила Вальбурга, борясь с отчаянным желанием схватить сына за загривок и утащить силой в привычный полумрак затхлых комнат.

- Я принял твоё мнение к сведению, но поступлю так, как задумал, - тот вскинул голову, и женщина к собственному удивлению осознала, что общего в ее детях куда больше, чем было принято считать. Бунтарство, непокорность, упрямство, что прежде она горько и гордо подмечала в глазах Сириуса, теперь ясно проступали и в серьезном взгляде Регулуса.

- Он сделал свой выбор, - Тёмный Лорд опустил тяжелую ладонь на плечо младшего Блэка и выжидательно вскинул обесцвеченную бровь.

Пятясь назад, Вальбурга вжалась спиной в стену. Тонкокостная рука затерялась в складках длинной парчовой юбки, черной, под стать фамилии и настроениям, что роились в душе долгие годы. С замиранием крепкого, но не растерявшего женской сентиментальности сердца, она смотрела, как кружат подле своего господина воодушевленные слуги, готовые защищать его слабое скелетоподобное тело до последней капли своей исключительно чистой крови.

Вальбурга провожала взглядом двинувшуюся на север процессию, вобравшую в свои ряды ее драгоценного Регулуса. Хрупкого и любознательного мальчика с пытливым умом. Сына, что когда-то обнимал ее худенькими ручонками за талию и, задрав кверху счастливое личико, доверчиво и нежно рассказывал что-то о прочитанных книгах и проделках старшего брата.

Она вздрогнула, расслышав совсем близко шорох шагов, и медленно повернула голову. Орион, что берег теперь дорогие и труднодоступные сигары лишь для особых случаев, с наслаждением сжал губами мундштук и выдохнул в воздух едкое табачное колечко.

- Все сказывается как нельзя лучше, - в его лукавых спокойных глазах теперь ясно читалось: он с самого начала понимал, что Тёмный Лорд не потерпит подле себя охладевшей к его идеалам матери предателя. Понимал мистер Блэк и то, что остановить супругу без скандала и горстки словесных проклятий едва ли удастся. Потому уголки губ его подрагивали в самодовольной улыбке, а за плечом висел узелок сродни тому, что безвольно опустила на землю сама Вальбурга. - Ведь для исполнения твоего плана, любовь моя, держаться в тени - стратегия куда более выигрышная, чем мозолить глаза сторожам полукровки.

========== Глава 20. Холмы и долины ==========

Тревожный сон Марлин прервал проворный солнечный луч, скользнувший в узкую щель меж занавесок. Рассекая тонкой золотой полоской пыльный воздух, он коснулся дрожащих ресниц и замер, расчертив надвое скомканное одеяло.

В углу комнаты привалился к стене плотно набитый рюкзак, прикрытый стопкой приготовленной с вечера одежды. До встречи с командой оставалось несколько часов, на утро предусмотрительно не было отложено ни единого дела, и патрульная могла бы предаться сладкой дреме. Но томительное предвкушение уже овладело ее пробудившимся сознанием, мешая расслабиться.

Марлин неспешно приняла ванну, до красноты натирая бледную кожу лыковой мочалкой. Бесцельно побродила по дому, разглядывая как в первый раз портреты и картины. Выпила крепкого чая, усевшись на ступенях крыльца и наблюдая, как растворяется коралловый рассвет в безупречной синеве ясного неба. Она ждала и отчаянно боялась грядущих перемен.

Когда часовая стрелка улеглась на цифре восемь, Марлин бесцеремонно распахнула дверь гостевой комнаты и крикнула:

- Поттер, подъем!

- Ещё пять минут, - промычал в подушку Джеймс, не размыкая тяжелых век.

Насмешливо вздохнув, она перешла к спальне родителей и замерла на мгновение, собираясь с духом. Убедилась, что Сириус крепко спит, вольготно раскинувшись на широкой кровати. Стеганое одеяло сползло, открыв ее пристальному взору вид обнаженной груди, бледной, неразвитой и узкой. Гипотетически скинувший футболку Фенвик, смуглый и мускулистый, представлял бы зрелище куда более захватывающее в традиционном понимании мужской красоты, но Марлин смотрела в ту минуту на Блэка. Долго и пытливо. Внушая себе, что ноющее чувство в животе никак не связано ни с ним, ни с его остро очерченным подбородком, ни с раздражающей ленивой улыбкой.

Ее захлестнула необузданна злость. Целых две ночи насмешливый нахал заглядывал к ней в спальню, чтобы пожелать елейным голосом добрых снов, после чего неизменно уходил восвояси, оставляя ее терзаться сомнениями в собственной привлекательности. Нет, конечно, она бы ни за что не пустила его в свою постель ещё раз. Но уже успела привыкнуть к пошлым намекам и попыткам оказаться под одним одеялом, без которых все вокруг казалось теперь пресным и скучным.

Марлин прокралась к шкафу и придирчиво оглядела отцовский гардероб. Бесцеремонно отдергивая в сторону вешалки с неподходящей одеждой, слишком объемной, претенциозной или не по сезону легкой, она вешала себе на локоть то, что сочла подходящим для долгого весеннего похода. Бордовую футболку, рубашку в крупную клетку из мягкой фланели, толстый свитер и хулиганскую куртку из чёрной кожи, что давно не сходилась на чуть располневшем в счастливом браке мистере МакКинноне, но служила приятным напоминанием о бурной молодости.

Подойдя вплотную к кровати, Марлин что есть силы швырнула ворох вещей Сириусу в ноги и громко известила:

- Уже восемь!

Юноша вздрогнул и медленно приподнялся на локтях, с трудом преодолевая ватную неповоротливость сонной истомы. Сощурившись, он какое-то время недовольно разглядывал застывшую с чувством выполненного долга девушку, после чего глубокомысленно изрёк:

- Знаешь, существуют более приятные способы помочь человеку проснуться.

- Они менее эффективны, - Марлин невозмутимо пожала плечами. Биение ее вдохновленного романтичной колкостью сердца ускорилось.

- Степень эффективности приятных методов напрямую зависит от опыта человека, их применяющего, - Сириус расплылся в самодовольной улыбке, глядя в спину стремительно ретирующейся из спальни патрульной, лишь сердито фыркнувшей в ответ на его безусловно справедливое замечание.

Ближе к девяти утра Марлин все же удалось вытолкать на крыльцо парней, нарочито громко обсуждавших женское вероломство и противоречащее принципам гуманизма пробуждение. В их импровизированном спектакле звучали нелепые ожидания завтрака в постель, нежного шепота и сочувствия к тонкой душевной организации мужчин в целом и отдельно взятых Поттера с Блэком в частности.

Раздражающая Марлин беседа исчерпала себя, лишь когда троица ребят поравнялась со звонницей главного городского собора. Это величественное сооружение возвышалось гигантским куполом над окрестными домами и поражало гармонией размаха, инженерных решений и множества декоративных элементов.

В тени его белоснежных стен уже расположились остальные участники похода. Тед Тонкс с аппетитом поедал мясной сэндвич, усевшись на собственный рюкзак. Доркас уткнулась в видавший виды учебник по защите от тёмных искусств, стараясь не смотреть на вступивших в шутливую перепалку Римуса и Эммелину. Лили, примостившаяся на бордюрном камне, удрученно уставилась в пространство. Казалось, что от былого восторга и азарта в ней ничего не осталось, и Джеймс, лишь взглянув на поникшую фигурку, ощутил, как вгрызаются его внутренние тревожные демоны в грудную клетку.

На расспросы о том, что послужило причиной плохого настроения, она лишь неопределённо пожимала плечами и вымученно улыбалась, оставляя патрульного терзаться пустыми догадками. Он предполагал ссору с родителями или сестрой, изменчивый гормональный фон, сомнения в правильности решения отправиться пешком в Шотландию. Так и не сумев завязать непринужденный разговор, Джеймс даже заподозрил, что в предвкушении долгой разлуки Лили вдруг осознала всю глубину чувств к Снейпу.

Мысль о том, что помощник аптекаря, маниакально влюблённый и не желающий сдаваться, собственноручно поставил точку в отношениях, выведав перед тем все секреты отправившейся в путь восьмёрки, его так и не посетила.

Когда окраина с темными многоэтажными муравейниками и пришедшими в запустение парковыми зонами оказалась позади, ребята двинулись по дороге, некогда служившей скоростной трассой для курсировавших меж населенных пунктов груженых фур. В планы ихвходило засветло добраться до окрестностей Хай-Уикома, в прошлом активно развивавшегося индустриального городка, расположенного у подножия живописных холмов Чилтерн Хилс.

Но до ландшафтных красот Британии друзьям оставалось сделать ещё не мало шагов. Начало их пути пролегало меж голых полей, уже сбросивших снежные покрывала, но ещё не проросших ароматной весенней зеленью. Иногда к трассе примыкали разбитые грунтовые дорожки, берущие начало в крошечных деревеньках с парой дюжин домов. Яркое солнце заливало их крыши, отражаясь ослепительным белесым сиянием.

- Вам не кажется странным, что Дамблдор оставил осколки именно нашим родственникам? Непрощенный, патрульная и…магглорожденная, которые не должны были встретится по всем законам жанра, и все же познакомились, - Лили, немного развеявшаяся от долгой ходьбы и смены обстановки, старательно повторила недавно подслушанный у Джеймса термин.

- А сама как думаешь? - Сириус усмехнулся озвученным вслух сомнениям, что и так крутились на уме у каждого.

- Это не может быть простым совпадением, - она догнала парня и пошла рядом с ним, к явному неудовольствию Поттера. - Что в нас такого особенного, что именно нам он доверил собрать чашу?

- Какой смысл гадать? - Марлин выдернула из бокового кармана рюкзака флягу с водой и сделала несколько жадных глотков. - Дамблдор сам все нам объяснит. И тем скорее это произойдёт, чем меньше времени мы будем тратить на праздную болтовню.

Когда вечерние трапезы большинства британцев уже подходили к концу, небо заволокло тяжелыми тучами, сулящими затяжной ливень в самом скором времени. С холма, на который ребята успели взобраться, просматривалась узкая долина. По ее кромке брала свой извилистый разбег мелководная река. Спустившись к пологому берегу, они решили разбить лагерь под сенью дубов, сбившихся в маленькую рощу.

В арсенале отважных путешественников имелись две четырехместные палатки. Одна принадлежала Теду, заядлому туристу и любителю активного отдыха. Вторую наряду с тремя спальными мешками и механическим фонарем раздобыл у кого-то из многочисленных знакомых Джеймс, не преминувший заметить, что волшебные палатки времён молодости его родителей предлагали своим хозяевам куда больше возможностей и комфорта.

- Мальчики налево, девочки направо? - предложил Римус, помогая Теду расстелить на земле внутреннюю часть. За долгий день он в равной степени устал от печального молчания Доркас и кокетливых заигрываний Эммелины, потому и надеялся провалиться в сон в компании простых и понятных парней.

- Да! - с энтузиазмом отозвались МакКиннон и Медоуз.

- Нет! - синхронно замотали головами Блэк, Поттер и Вэнс.

- Разумнее будет, если в каждой палатке переночует по двое парней, - Джеймс методично запихивал дуги в люверсы, мысленно благодаря Марлин за навязчивое требование научиться возводить сферическую конструкцию заранее. Теперь он деловито и быстро справлялся с задачей, поставившей в тупик при первом взгляде на мятые тенты, прутья и колечки.

- Поясни, - МакКиннон спешно сняла рюкзак, накинула капюшон, защищаясь от усиливающихся потоков воды, и, подхватив один из колышков, принялась ввинчивать его в быстро размокающую почву, закрепляя углы прочного верхнего слоя палатки.

- Во-первых, так безопаснее, - не терпящим возражений тоном изрёк Джеймс и замолчал. Не мог же он признаться, что желает спать исключительно рядом с Лили. Тёплой, нежной и такой беззащитной перед лицом опасностей ночной природы.

- А во-вторых, мы же не в школьном лагере, - Эммелина всплеснула руками и кинулась помогать Теду с Римусом цеплять потолок палатки за крючки на уже установленных дугах.

- У нас столько ночей впереди. Можем попробовать спать и так, и так, - Лили зябко обхватила себя руками, мечтая лишь поскорее втиснуться в уютный спальный мешок и принять горизонтальное положение.

Едва парни натянули тенты на каркас, стена дождя стала столь плотной и непроглядной, что споры о распределении мест стихли сами собой. Эммелина прошмыгнула в палатку следом за Тедом и ворчливо поторопила застывшего у отдёрнутого борта Римуса. Он смотрел, как Доркас медленно и неохотно движется к нему. Словно каждый шаг причиняет немыслимую боль, как в истории о Русалочке, обменявшей голос на ноги. В духе этой сказочной героини девушка носила свою тоску с молчаливым достоинством, и лишь ее взгляд, кроткий и затравленный, кричал о не пережитой обиде и невозможности смириться с выбором любимого человека.

Марлин подхватила из образовавшейся лужи свой рюкзак и торопливо забралась в палатку следом за Лили. С замиранием сердца вытащила из-под сменной одежды массивный фонарь, зарядную ручку которого пришлось крутить накануне дольше часа, и отстегнула свернутый в рулон спальный мешок. Шумно выдохнула сквозь зубы.

Толстая стеганая ткань пропиталась грязной водой в той самой части, где предполагалось нахождение головы и лопаток спящего туриста. Она в исступлении уселась на прохладный, но сухой пол, и Джеймс заботливо спросил:

- Устала, Маки?

- Мой спальник промок, - она с неприязнью отбросила в угол бесполезную теперь вещь.

- Не стоило оставлять его на земле, - Лили пожала плечами, с гордостью расстилая собственный мешок, вышитый материнской рукой золотыми и серебряными звёздами.

- Ну, конечно, - огрызнулась патрульная. - Стоило стоять и смотреть, как другие мучительно пытаются соорудить защиту от дождя.

- Я могу отдать тебе… - задержав взгляд на выразительно расширившем глаза Блэке, Джеймс осекся и неуклюже закончил, - свою куртку.

- Пожалуй, не откажусь, - Марлин очень хотелось съязвить по поводу немыслимой щедрости лучшего друга, но здравый смысл подсказывал, что переваливать проблемы собственной неосмотрительности на другого человека не слишком правильно.

Потому она демонстративно расстелила на полу свою верхнюю одежду и улеглась сверху, кое-как укрывшись курткой Джеймса. Тот, в свою очередь, на пару с Лили, разгадавшей коварный план парней, безо всякого стеснения любовался разворачивающимися событиями, словно попал на увлекательную театральную постановку.

- Почему бы тебе просто не лечь со мной? - приподнявшись на локте, Сириус с насмешливой полуулыбкой наблюдал за безуспешными попытками Марлин устроиться поудобнее.

- Почему бы тебе просто не уступить мне свой мешок? - она раздраженно заворочалась и, в конечном итоге, устало уронила лицо на предплечья, стараясь не представлять в красках, как, должно быть, тепло и мягко рядом с ним. Тело предательски изнывало от дразнящей обманчивой близости, но разум не желал сдаваться, подкидывая тысячи аргументов против идеи дать волю слабости.

- Потому что мне не нравится спать на земле, - он откинулся на спину и, искоса взглянув на неё, лукаво спросил, - а тебе, патрульная?

- Если я лягу с тобой, ты же не навыдумаешь ничего лишнего? - Сириус знал, что ее тяжкий вздох - первый признак капитуляции. Ещё чуть-чуть и девушка сдастся. Не желай она ответить согласием, давно отобрала бы спальный мешок у Джеймса, бросив бестактно какую-нибудь остроту про возможность быть ближе к Лили.

- Я люблю делать, а не выдумывать, - он гостеприимно расстегнул молнию, создавая достаточный зазор, чтобы Марлин могла забраться внутрь.

Изобразив на лице предельно безразличное выражение, она скользнула к нему, тотчас ощутив жар согревшегося расслабленного тела. Теснота мешка не позволяла обоим лежать на спине, и молодые люди повернулись лицом друг к другу, прижавшись так, что ощущался всякий чужой вдох и выступающая косточка.

- Не благодари, - поймав взгляд Сириуса, шепнул одними губами Джеймс, лишивший подругу достойной помощи во имя великого блага под названием «любовь». Подавшись вперёд, он выключил фонарь, и палатка, наполненная уютным шорохом дождя, погрузилась в абсолютную темноту.

Теперь, когда на смену зрению пришли фантазии и тактильные ощущения, неловкость сама собой испарилась вместе с конденсатом, что выступал от мерного дыхания меж внутренним и наружным тентами.

Джеймс и Лили, сдвинув спальные мешки совсем близко, инстинктивно потянулись друг к другу губами, забываясь в тихом поверхностном неспешном поцелуе. Одно касание - и стирается из памяти искаженное обидой и гневом лицо Северуса. Второе - исчезают сомнения. Третье - расплывается в животе восхитительное щекочущее блаженство, и хочется, чтобы дождливая ночь у реки под лысым холмом не заканчивалась.

Сириус властно развернул Марлин спиной к себе и, не слушая шипящих возражений, крепко обнял, уткнувшись носом в ее ещё пахнущие цветочным мылом, чуть влажные волосы. Она, сплетая сквозь подступающий сон свои пальцы с его, обещала себе, что завтра обязательно придумает вескую причину, чтобы не сближаться с ним, таким невозможным, непостижимым и сложным.

Но на следующий день причина так и не придумалась. Не придумалась она и после. Сутки сменяли друг друга, множились пройденные друзьями мили, Марлин и Сириус, не сговариваясь, сцепляли в один парные спальные мешки и, обнимая друг друга, смотрели цветные волшебные сны.

Чем дальше ребята уходили от родного города, тем роскошнее, суровее и живописнее казались окружающие пейзажи. Долины и равнины вспарывали каменистыми хребтами высокогорья, меж которых таились тёмными зеркалами глубокие озёра и быстрые порожистые реки. За дремучими лесами, устланными мягким мхом, простирались на много миль ветреные пустоши. С их обрывов открывались виды, поистине захватывающие дух.

Апрель расцветал невообразимо яркой палитрой, где тон задавала пробившаяся к свету зелёная трава, размашистыми мазками врывались в полотно бурые валуны и сапфировые водоемы, а высокое серое небо венчало композицию искусным градиентом.

Прошествовав друг за другом по каменному мостику, аркой возвышающемуся над низиной или протокой, ребята заходили в тихие деревушки, где покупали у не привыкших к незнакомцам фермеров пышущий жаром хлеб, домашние сыр и молоко, прошлогодний картофель и тушеное мясо. Скромные коттеджи утопали в сиреневых и желтых цветах, пятнистые коровы сонно паслись на беспредельных лугах, охраняемые лохматыми колли, а солнце, пробиваясь сквозь тучи, превращало будничные просёлочные дороги в сказочные тропы.

С бытом путешественники справлялись дружно и слаженно. После пяти часов беспрерывной ходьбы они позволяли себе небольшой привал, а для ночлега выбирали места, сокрытые от посторонних глаз деревьями или скалами.

Тед мастерски разводил костёр. Он знал, какие щепки и лучины лучше всего подойдут для растопки, спички расходовал экономно и использовал множество хитростей работы с походным огнём. В ветреные вечера он сооружал защитные экраны из камней или брёвен, обмазав те грязью, чтобы сгорали не слишком быстро. Строил из поленьев подставки, а из крепких прутьев навесы для котла. Потушить дело рук своих Тед мог даже без воды, и всегда тщательно следил за тем, чтобы ни одна случайная сухая травинка не задымилась, вызвав лесной пожар.

Сириус и Джеймс наловчились быстро ставить палатки, а их обаяние и умение находить общий язык даже с самым угрюмым человеком, позволяли порой за гроши устроить настоящий пир или разжиться полезными вещицами вроде мыла, шерстяных носков и газовых горелок. Расправившись со своими негласными обязанностями, ребята пробовали себя в охоте, но ни одно животное Туманного Альбиона от их рук не пострадало. Зайцы огибали расставленные силки, куропатки с возмущённым криком уворачивались от пущенных из самодельного лука стрел, а с более крупной дичью друзья и сами не связывались.

Чтобы ужины получались достаточно сытными для восполнения израсходованной за день энергии, Римус, ловкость и скорость которого во много превосходила даже рефлексы спортивного Джеймса, ловил рыбу. Из ветви можжевельника он соорудил себе копье, заточив крепкий конец ножом. В сумерках, пока друзья ещё ставили палатки, а семга и щука уже не достаточно хорошо различали происходящее вокруг, юноша разувался, закатывал брюки до колен и заходил в воду, где достаточно быстро собирал богатый улов.

Марлин и Лили взяли на себя приготовление еды. Лишенная брезгливости патрульная бесстрастно потрошила рыбу и отмывала от грязи овощи с фермерских грядок. Эванс в свою очередь обладала особым кулинарным чутьем, позволявшим выбирать исключительно верные щепотки специй и соли, варить ровно столько, сколько требуется, чтобы не испортить блюдо и не есть его сырым, нарезать ингредиенты идентичными и ровными кусочками.

Доркас превосходно ориентировалась по карте и компасу. За все дни путешествия она ни разу не сбилась с пути, а ее расчеты поражали точностью и удобством. Посидев несколько минут над разостланным по полу палатки пергаментом, она выбирала подходящее место для следующего ночлега, идти до которого предстояло не более и не менее десяти часов. Прокладывала кратчайшие маршруты, не требующие скалолазания и прочих туристических подвигов. Находила поселения, попасть за покупками в которые можно было, не сворачивая с дороги.

Расправившись с ужином, друзья неизменно оставались посидеть у костра. Пламя ласково согревало их руки и лица, плясало на коже гуттаперчевыми тенями, и пока в чёрном воздухе кружили невесомые хлопья пепла, не смолкала и тихая уютная беседа. Ребята мечтали о факультетах Хогвартса, что когда-то стали второй семьей для их родителей. Делились смешными и трогательными воспоминаниями. Признавались в потаенных грехах, ощущая странную уверенность в том, что тайны отзвучат и рассеятся на веки в нарушаемой сладким треском поленьев тишине.

А под утро просыпавшаяся раньше всех Эммелина наводила порядок на месте стоянки. Спустившись к реке или озеру, она отмывала котёл от остатков ухи или каши, напевая себе под нос кельтские баллады, что так любила ее бабушка. Собирала оставленные сушиться на свежем воздухе вещи и забытую у костра посуду. Разливала по флягам и бутылкам воду, отстоявшую за ночь, пропущенную через тканевый фильтр и заботливо прокипяченную, а закончив набор своих маленьких дел, будила остальных.

Солнечным, удивительно тёплым для шотландского апреля днём, путники вышли к берегу озера Лох-Тей. Пресноводное и чистое, оно покоилось в кольце невысоких гор, чьи пологие вершины ещё не сбросили снежные шапки. Вечно зелёные сосны подступали к воде, развесив мохнатые лапы над зеркальной гладью, что казалась небом, впитав отражение перистых облаков.

- Устроим сеанс омовения? - Эммелина поиграла бровями и опустила рюкзак на каменистую землю.

- Вода, должно быть, ледяная, - Марлин нахмурилась, оценивающе разглядывая прозрачную кромку. - Не боишься простудиться?

- Боюсь, - девушка легкомысленно хмыкнула и с наслаждением сбросила повязанную на поясе куртку. - Но и начать источать амбре, не достойное британской леди, мне бы тоже не хотелось.

- Я бы тоже искупалась, - Марлин в изумлении уставилась на Доркас, прежде разделявшую позицию патрульной практически по любому вопросу.

Не дожидаясь споривших ребят, она безо всякого стеснения стянула через голову колючий свитер и неброскую футболку. Расстегнула грубый ремень, что удерживал просторные брюки на костлявых бёдрах. Римус отвел непослушный взгляд, ощущая, как кровь приливает к щекам и разносит душный жар по всему телу, что раньше жадно откликалось на всякое ее прикосновение. Эммелина, сперва неодобрительно наблюдавшая за тощей девчонкой, вздумавшей устроить стриптиз на глазах опешивших парней, заметила смущение Люпина и, недолго думая, сама разделась до белья. Она, фигуристая и стройная, бросила кокетливый взгляд через плечо и побежала к воде, прекрасно понимая, что Доркас в старомодных фигах и бесформенной майке на ее фоне выглядит лишь несуразным подростком.

Марлин и Лили обменялись выразительными взглядами и синхронно скрестили руки на груди. Обе тайно следили за перипетиями любовного треугольника не первый день, но в фаворитки себе выбрали разных девушек. МакКиннон, хоть и относилась к коллеге в целом положительно, всей душой болела за Доркас, молчаливую, пережившую губительное для психики заключение и безусловно значащую для Римуса нечто большее, чем он пытался показать своим выбором. Эванс искренне желала стабильности в отношениях Эммелине, храброй, волевой и женственной.

- Не хотите последовать их примеру? - Сириус и Джеймс растянули губы в идентичных хитрых улыбках, когда Вэнс и Медоуз наперегонки бросились в воду.

- Ни за что, - хором пропели Лили и Марлин, после чего произошло нечто совершенно невероятное, поразившее их обеих и оставившее после себя необъяснимое приятное послевкусие. Вечно критикующие и осуждающие друг друга девушки обменялись лукавыми понимающими улыбками, переполненные шутливой солидарностью перед лицом мужской страсти.

- Хочешь я согрею для тебя воду в котле? - Джеймс махнул рукой в сторону груды походных вещей. - Разбавим озёрной, и я помогу тебе вымыться.

- Согрей, - изумрудные глаза дразняще сверкнули, - но поможет вымыться мне МакКиннон.

- Посмотреть на это действо можно? - ухмыльнулся Сириус.

- Конечно, - Марлин улыбнулась ему обманчиво ласково и, откинув за спину толстую косу, угрожающе добавила, - если не боишься проснуться завтра без своей роскошной гривы.

- Язва, - беззлобно проворчал Блэк, а Поттер панибратски закинул руку на плечо Теда, увлекая посмеивающегося приятеля к предполагаемому кострищу.

Когда Эммелина вернулась на берег, ее била мелкая дрожь, а по оливковой коже разбегались упругие точки мурашек. Налетевший порыв ветра впился в нее колючей прохладой, и девушка зябко поежилась, торопливо отжимая мокрые волосы. Римус перехватил ее на поросшем высокой травой пригорке и завернул в широкое полотенце, прижимая к себе, растирая длинные руки и гибкую спину.

Доркас, что шла следом за ней, прикусила губу и, едва не задев юношу хрупким плечом, устремилась к рюкзаку, изо всех сил стараясь не показывать, что и сама изрядно продрогла, принимая ванные процедуры. Она не понимала, с чего вдруг вздумала бросать вызов азартной и смелой Эммелине, уж точно не упустившей бы возможность покрасоваться. Теперь же, расплачиваясь за собственную браваду, Доркас судорожно обтирала ледяную кожу полотенцем, забиралась обратно в свою одежду, защищавшую надежным панцирем худобу, и отчаянно старалась не замечать два сплетенных объятиями силуэта.

К вечеру девушки предсказуемо ощутили легкое недомогание, которым Вэнс не преминула воспользоваться, чтобы вдоволь насладиться заботой Римуса и напомнить лишний раз Медоуз, проявившей вдруг строптивость, кому принадлежит этот молодой человек. Сильный и жёсткий, но способный на поразительную глубину чувств. Завернувшись в спальный мешок, она с благодарностью обхватывала ладонями кружку с дымящимся травяным чаем, позволяла трогать холодными губами свой лоб и жмурилась подобно ручной кошке, когда он ласково и сочувственно поглаживал ее макушку и пылающие щеки.

Доркас, в свою очередь, не подавала виду, что горло отчаянно саднит, а голова кажется ватной и тяжелой. Сидя вместе со всеми у костра, уверенная в собственных актерских способностях, она искренне удивилась, когда Марлин незаметно сунула ей в кулак крошечный пузырёк с микстурой.

- С чего ты взяла…

- Слезящиеся глаза, испарина на лбу, сухой кашель и неподражаемый французский прононс, - шепотом перебила патрульная, не позволив закончить вопрос. - Если хочешь, переночуй сегодня у нас. Блэка отправим под бочок к Тонксу, а я присмотрю за тобой.

- Спасибо, не стоит, - Доркас на мгновение благодарно сжала пальцы Марлин. - Не хочу привлекать к себе внимание.

- Твоё дело. Если что, знаешь, где меня искать, - девушка решительно поднялась с расстеленного на земле коврика и, широко зевнув, скрылась в палатке. Выждав несколько минут для приличия, не способного обмануть никого из рассевшихся у костра ребят, Сириус отправился следом за ней.

Вскоре к великой радости Доркас, не желавшей оставаться наедине с Римусом и Эммелиной, сонливость овладела и Тедом. Тщательно потушив огонь, он пробормотал пожелания добрых снов Лили и Джеймсу, после чего галантно отдернул тент, пропуская девушку вперёд себя. Когда погас фонарь, превращавший палатку в театр теней, а очередной приглушённый спор Сириуса и Марлин внезапно оборвался не то молчаливой обидой, не то поцелуем, Поттер поднялся с земли и приглашающе протянул ладонь:

- Прогуляемся немного?

- Вставать завтра будет не просто, - вымолвила Лили, сопоставляю силу желаний выспаться и побыть с Джеймсом тет-а-тет.

- Можно подумать, если мы уснём сейчас, то пробуждение покажется приятным, - усмехнулся юноша, требовательно пошевелив пальцами.

Обхватив мелодично рассмеявшуюся девушку за плечи, он направился к воде. Ветер стих, и озеро словно застыло - не разобьётся о прибрежные камни мелкая волна, не шлёпнет плавником пронырливая рыбешка. Влюбленные неспешно побрели по кромке пляжа, озаряемые бледным светом высоких звёзд.

- Не подумай, что я пытаюсь давить на тебя или торопить, - Джеймс сделал глубокий вдох, опасаясь спугнуть неосторожной фразой крепнущую день ото дня взаимную нежность. - Но прошло уже несколько месяцев, и мне важно знать, что все это не впустую. Что наше «мы» - не моя фантазия, а реальность. Твоя и моя. Ты приняла решение, Лили?

- Неужели ты и сам не видишь? - прошептала она, остановившись, чтобы заглянуть в его взволнованно распахнутые глаза, пригладить нежной рукой встрепанные волосы и поставить окончательную точку в главе имени Северуса Снейпа.

Внезапно из прилегавшей к берегу рощи донёсся шорох. В нем не было легкости трепетания веток под натиском ветра, а звучание едва ли напоминало человеческие шаги. Лили и Джеймс встревоженно переглянулись, а после, не сговариваясь, спрятались в тени нарядившихся в нежную зелень деревьев.

========== Глава 21. Неподвластные людскому зрению ==========

Сжимая изо всех сил руку Джеймса, Лили чувствовала, как колотится у самого горла ее сердце. Прислонившись спиной к широкому стволу дуба, она тщательно вслушивалась в шорохи рощи, среди которых выделялся мягкий перестук копыт. Молодые люди безмолвно переглянулись, и не способный терпеливо отсиживаться в укрытии патрульный жестами велел девушке оставаться на месте, в то время как сам, склонившись вровень с густыми кустами, продвинулся вперёд.

Свет далеких звёзд пробивался сквозь кроны, усыпанные мелкой незрелой листвой, и бледными узкими столбами пронизывал лесистый участок берега. Запрокинув лицо к ясному небу на пригорке замерло внушительных размеров существо, что могло бы показаться белой лошадью с разномастными чёрными пятнами на крупе. Но вместо анималистических шеи и головы возвышался человеческий торс. Откинув за крепкую спину белокурые волосы, кентавр медленно и грациозно обернулся, устремив взгляд точно на юношу, спрятавшегося за распустившимся жёлтым утесником.

- Я знаю, что ты здесь, Джеймс Поттер, - спокойно молвило существо, не улыбаясь, но и не выказывая враждебности.

- Тебе известно мое имя? - патрульный распрямился и смело шагнул к пригорку, отчаянно стараясь не рассматривать волшебного собеседника слишком явно.

- Те, кто умеют видеть, могут прочесть на небе судьбы наших народов (с), - витиевато пояснил кентавр, с близи казавшийся ровесником самого оцепеневшего Поттера.

- Но откуда здесь ТЫ? Я полагал, что все магические существа…

- Разумные магические существа, - невозмутимо поправил тот.

- Разумеется, - поспешно согласился Джеймс, - так вот, я полагал, что все вы исчезли ещё в шестьдесят четвёртом.

- Неподвластность людскому зрению не означает нереальность объекта, - рассудительно заметил кентавр.

- Ты пытаешься сказать, что все это время гоблины, домовики, пикси были среди нас, но никто их не видел? - юноша ободряюще притянул к себе выбравшуюся из укрытия Лили, которая теперь встала подле него, зачарованно уставившись на фантастического обитателя рощи.

- Именно это я и сказал, - кентавр снисходительно кивнул и обратил внимательный взор на девушку. - Здравствуй, Лили Эванс.

- Здравствуйте, - она робко протянула тонкую ладошку, - а ваше имя…?

- Флоренц, - помедлив мгновение, он с достоинством ответил на рукопожатие.

- Допустим, волшебники разучились видеть таких, как ты, - Джеймс нахмурился, оттесняя расхрабрившуюся девушку себе за спину. - Что же изменилось теперь?

- Вы встретились, - коротко откликнулся Флоренц, словно информация такого рода была сама собой разумеющейся.

- Мы? - медленно повторила Лили, искоса взглянув на Поттера, который с недоверчивым любопытством изучал склонное к философствованию существо.

- Мать и отец избранного, - беспристрастно пояснил кентавр, не замечая смущения ребят. - Своим знакомством вы запустили необратимый процесс, что неизбежно влечёт за собой перемены в устоявшемся за десятилетия положении дел.

- И ты здесь, чтобы рассказать о нашем предназначении? - Джеймс поражённо встряхнул встрепанной головой.

- Кентавры - не слуги и не игрушки людей (с), - спокойно возразил Флоренц. - Я иду по своим делам. Вы - по своим. Наша встреча была предначертана звёздами, но теперь настала пора прощаться.

Учтиво дождавшись нестройного хора голосов молодых людей, бормочущих наперебой что-то о приятном знакомстве, кентавр неспешно отвернулся и, перебирая мощными копытами, направился прочь от берега. Когда его крупная, серебристая в свете звёзд фигура скрылась за деревьями, Лили и Джеймс побрели обратно к лагерю в неловком молчании.

Их влюбленность друг в друга была трепетна и очевидна, но могла ли идти речь о браке, и уж тем более о потомстве, спустя каких-то пять месяцев общения? Новость огорошила молодых людей, уничтожив ту нежную гармонию, что они совместно взрастили неторопливым сближением.

- Лили, - пересилив себя, Джеймс сглотнул подступивший к горлу комок и, взяв ее за озябшие плечи, развернул к себе лицом. - Послушай, слова этого Флоренца не означают, что мы должны зачать избранного сию секунду или в этом году.

Девушка промычала что-то неразборчивое. Опустив глаза, она старательно изучала камушки под ногами, но, ведомая крепнущей в голосе юноши уверенностью, вскинула подбородок и жалобно поймала его взгляд, пылкий и горящий.

- Даже в следующем году никто не сможет нас заставить торопить события против воли, - мягко улыбнувшись, он очертил большими пальцами ее скулы. - Но я хочу, чтобы ты знала. Эта перспектива меня не пугает. Напротив, о большем я, пожалуй, не мог и мечтать.

Не желая потревожить спящих Сириуса и Марлин, молодые люди почти бесшумно проскользнули в палатку и забрались в спальные мешки. Джеймс смотрел невидящими глазами в низкий куполообразный потолок, недоумевая, почему девушка так ничего и не ответила на его чувственную речь, но, когда она потянулась к нему и вложила в ладонь холодные пальцы, мимолетное умиротворение вернулось, позволив юноше провалиться в лишенную видений дрему.

На утро изнурительная дорога выбила из вдумчивых мятежных голов тревогу, без которой не возможно всякое бремя ответственности, и запестрели неизбежно остающиеся позади мили, исполненные апрельских красок. Весенняя Шотландия искусно носила жёлтый наряд. Бесчисленные нарциссы подставляли редким лучам солнца золотые головки, невысокие кустарники облачались в броню из ярких колючек, рапсовые поля брали в пушистое кольцо отвесные скалы и леса.

Расположившись на берегу залива Моркам, путники, успевшие изрядно проголодаться к полудню, лакомились традиционным шотландским пирогом из бараньих потрохов, сваренных особым образом. Холодное лазуритовое море хлестало крупные камни пенистыми волнами в дюйме от девичьих ног. Чайки беспокойно кружили совсем низко над водой, предвещая скорый шторм.

- Мерлин, я бы душу продала за возможность помыться в нормальной ванне, - простонала Эммелина, едва долечившая надоедливую простуду.

- И я, - Лили брезгливо сжала двумя пальцами жёсткий рыжий локон.

- А я скучаю по своей тёплой мягкой удобной постели, - Марлин легла на спину, прикрывая глаза запястьем.

- В дополнение к ностальгии по чудной постели МакКиннон хочу отметить возможность не вылазить из-под одеяла до обеда, - мечтательно улыбнулся Сириус и тотчас сморщился, ощутив тычок под рёбра.

- А я бы сейчас отведал маминого супа с домашней лапшой, - вздохнул Джеймс и отправил в рот ещё один кусок жирного шотландского пирога.

- Сливочное пиво, - блаженно зажмурился Римус. - Только представьте - запотевшая от жара кружка, две пинты доброго терпкого эля со взбитым маслом, лакрицей и имбирем, нежная сладкая пенка на губах…

- Понятно, почему Том тебя держит, - рассмеялся Поттер, хлопнув приятеля по плечу. - С такой рекламой сложно удержаться от заказа, даже если желудок уже переполнен.

- А с тобой такое бывает? - Марлин насмешливо приоткрыла один глаз. - Я думала, у тебя бездонная яма вместо пищеварительной системы.

- А ты Доркас? - Тед миролюбиво улыбнулся девушке, что все время привала молчаливо всматривалась в безграничные морские просторы. - Неужели не скучаешь по чему-нибудь из дома?

- По приватности, - она усмехнулась, скользнув больным взглядом по Эммелине, примостившей голову на коленях у Римуса.

На двадцатый день пути местом ночлега ребята выбрали долину Гленфиннан. Расположенное меж двух пологих гор и нисходящее к вытянутому озеру местечко в первую очередь поражало размашистым железнодорожным виадуком. Мощные бетонные арки разной высотой тянулись от одного края оврага к другому, и вкупе с живописной панорамой производили неизгладимое впечатление.

Палатки разместили под одним из утопающих в зелени сводов. Когда умаявшиеся девушки отправились спать, Джеймс предложил мужской части компании забраться наверх. Прошагав до места, где ржавые рельсы прилегали к земле, молодые люди осторожно двинулись к центру виадука, подбадривая друг друга грубыми, но беззлобными шутками. Усевшись точно над лагерем, все четверо замолчали, наслаждаясь открывшимся видом. Растущая Луна прокладывала серебряную дорожку по глади озера, что сливалось у горизонта с чернильным небом.

Повозившись, Римус вытащил из кармана изрядно опустевшую пачку сигарет и закурил. Крошечное пламя на кончике спички на мгновение выхватило из темноты его задумчивое лицо. Выпустив в воздух клубок дыма, он передал тлеющую сигарету Сириусу, а тот, приложившись к мундштуку губами, - Джеймсу, который, в свою очередь, втянув в лёгкие ядовитые смолы, - Теду.

- Думаете, у Лили могли остаться чувства к Нюниусу? - первым нарушил молчание Джеймс, опираясь ладонями на холодные шпалы позади себя.

- Олень ты сохатый, - ухмыльнулся Римус, но, ощутив на себе оскорбленный взгляд, спешно добавил, - не как рогоносец, но как упрямо не желающий понимать прописные истины человек. Тебе уже кентавр сказал, что быть вам двоим родителями избранного, но ты все о каком-то аптекаре беспокоишься.

- Поттер, да у тебя самые прозрачные отношения из всех здесь присутствующих. Тед грезит о встрече с моей кузиной, отец которой на дух не переносит маглов и, упаси Мерлин, маглорожденных волшебников. Я никак не совладаю с твоей своенравной подружкой. А Римус, - Люпин издал недоумённый звук, но Блэк лишь отмахнулся и, покачивая в воздухе ногами, продолжил, - вообще не может определиться, чего хочет от этой жизни.

- Я определился, - кашлянул тот.

- Ну, конечно, - хором протянули парни.

- Ты уж не обижайся, старина, но от твоих тоскливых взглядов, обращённых на Медоуз, слёзы наворачиваются, - бескомпромиссно заявил Джеймс. - Хотя, я вполне понимаю, почему своей девушкой ты зовёшь Эммелину.

- О, да, - одобрительно протянули Сириус и Тед, воскрешая в памяти соблазнительные формы Вэнс.

Вернувшись в палатку, Римус долго ворочался в узком спальном мешке и не могу уснуть. Слова друзей крепко въелись ему в душу и не давали покоя своей пугающей точностью. Как и подобало всякому рано повзрослевшему юноше, он быстро расставил точки над и принял, как ему казалось, зрелое взвешенное решение, которое со временем не становилось менее болезненным.

Когда Доркас, увидевшая в очередной раз ночной кошмар, учащенно задышала и издала тихий стон, Римус торопливо склонился над ней и, убрав с пылающего лба взмокшие волосы, нежно прошептал:

- Не бойся. Я рядом.

В день, предшествующий полнолунию, он едва передвигал ноги от слабости и задыхался, взобравшись даже на самый низкий холм. Вокруг глаз залегли темные тени, а кожа, покрытая испариной, казалась мертвецки восковой. Джеймс и Сириус, не слушая возражений, забрали его рюкзак и несли по очереди, вешая тот себе на грудь.

- Мы остановимся здесь, - не терпящим возражений тоном Лили швырнула свою ношу на землю задолго до наступления сумерек. Приблизившись к Римусу, согнувшемуся пополам, упираясь дрожащими ладонями в колени, она протянула свою бутыль с водой. Юноша сделал несколько жадных глотков и попытался слабо возразить, но она иронично нахмурилась и выдала неправдоподобную тираду: - Да расслабься ты, не в тебе дело. Я, кажется, натерла ногу. Больше сегодня ни шагу не сделаю.

- Я поищу подорожник, - подыграла Марлин и неспешно направилась прочь от длинного ущелья, подле которого остановились ребята.

Сквозь узкий просвет высоких скал виднелся южный берег залива Мори-Ферт. Эхо доносило звучный шорох волн, бьющихся об отвесную каменную стену, а позади шумел растревоженный ветром дремучий лес, по кромке которого путники и добрались до воды. Доркас, сверившись с картой, заверила друзей, что уже к следующему вечеру вся компания будет в Хогвартсе. Оставалось лишь преодолеть три дюжины миль вдоль побережья Северного моря.

Хотя апрель близился к своему логическому завершению, с каждым днём пути становилось лишь холоднее. Тед поспешил развести костёр, вокруг которого тотчас сгрудились благодарные ребята, протягивая к огню замёрзшие руки. Отдохнув четверть часа, Джеймс и Сириус поставили палатки на окружённой зубьями камней ровной платформе. Так их импровизированный лагерь был не заметен с дороги и защищён от пронизывающего до костей ветра.

Пока солнце не скрылось за острой вершиной скалы, Римус лежал, свернувшись тугим клубком, на своём спальном мешке. Нарастающая мигрень пульсировала, разрывая черепную коробку. Охваченное жаром тело казалось тесной клеткой. С трудом приоткрыв тяжелые веки, юноша, пошатываясь, выбрался наружу и процедил сквозь стиснутые зубы:

- Я готов.

Парни, испытывавшие бесконтрольный стыд и неловкость за предстоящее действо, молча подняли с земли цепи, что предусмотрительно захватил в путешествие сам Люпин, и побрели к лесу. Эммелина стиснула Римуса в объятиях, нашептывая на ухо что-то ласковое и успокаивающее. Она гладила его по волосам, напряженной спине, колючей щетине на осунувшемся лице, но он лишь покорно стоял, не прикасаясь к девушке и не размыкая губ. Его затравленный, лишенный обычной рассудительности взгляд метнулся к Доркас, и она сморщилась, точно пропуская каждую крупицу его боли через себя.

Выбрав крепкий, но не слишком толстый ствол лиственницы, Джеймс методично сомкнул оковы на запястьях и щиколотках Римуса. Пока металлические кольца прилегали не слишком плотно, оставляя зазор для увеличенных конечностей волка. Несколько раз обмотав цепь вокруг дерева, он соединил звенья тугим амбарным замком и с искренним сочувствием взглянул на усевшегося в траву паренька. Подняв налившиеся кровью глаза, тот попросил провожатых уйти и парни, бормоча себе под нос что-то неуместно оптимистичное, отступили к лагерю.

Когда мерцающий шар полной Луны воспарил над ущельем, по безмолвным окрестностям разнесся тоскливый вой. Стая перепуганных птиц взметнулась вверх, покидая насиженные ветки, и с протяжными криками унеслась к югу от залива.

- Не думаю, что смогу сегодня заснуть, - Эммелина уныло вглядывалась в пляшущее пламя.

- Да уж, - кашлянул Тед, для которого оборотни всю жизнь были лишь неправдоподобными монстрами из детских страшилок.

- Может, стоит его проведать? - Джеймс решительно поднялся на ноги и вопросительно взглянул на Блэка.

- Не стоит, - холодно предостерегла Доркас. - Хочешь его помучить? Он учует кровь и будет рваться к нам с утроенной силой.

Ребята исступленно замолчали. В котле дымилась нетронутая каша. Римус надрывно выл, не в силах избавиться от цепи. Монотонная песня цикад казалась тревожной и печальной, а волны, словно разделявшие волчье настроение, обрушивались на камни с гневным рокотом.

- Слышите? - Марлин резко подняла кверху указательный палец.

- Гиппогриф меня раздери, - прошептал Сириус, различая пока ещё далекий, но уже отчетливо различимый, сложенный из множества звериных голосов, злобный вой.

- Это оборотни? - Лили испуганно распахнула глаза, вцепившись в руку Джеймса.

- Может быть и просто волки, - неуверенно отозвался он, - но даже если и так, нам нужно уходить. Они идут на зов Римуса, а значит, учуют и нас.

Марлин стремительно метнулась в палатку за рюкзаком. Лихорадочно переложила завёрнутые драповым отрезом осколки в нагрудный карман и, накинув лямки на плечи, вернулась к костру. Остальные уже последовали ее примеру, торопливо собирая вещи первой необходимости.

- Мы можем попробовать защитить себя магией, - Доркас придержала устремившуюся к ущелью МакКиннон за локоть.

- Нет, - Джеймс категорично качнул головой, не выпуская ни на секунду ладони Лили. - Если что-то пойдёт не так, и осколок сработает неправильно или не сработает вовсе, бежать будет уже поздно. Мы должны найти укрытие немедленно.

- Я освобожу Римуса и догоню вас, - не став спорить, она требовательно протянула руку за ключами от замков и пошевелила пальцами, поторапливая патрульного.

- Рехнулась? - прошипела Марлин. - Они не тронут своего, а тебя перекусят надвое одним клыком. Если, конечно, прежде тебя не прикончит сам Люпин.

- Я бы не была в этом так уверена, - Доркас нахмурилась.

- Ты, конечно, тощая, но даже твои скудные мясные наросты на костях способны утолить чувство голода, - процедила сквозь зубы всерьёз напуганная приближающейся стаей Эммелина, переиначивая ответ соперницы. - Так что не сомневайся, перекусят и не подавятся. Поэтому, шевелись давай. Их скорость явно превышает человеческую.

- Я никуда не пойду, пока Римус не окажется на свободе, - отчеканила она и вновь обернулась к лихорадочно размышлявшему Джеймсу. - Ты тянешь время, Поттер.

- Ну, хорошо, - выдохнул он, и сам не способный бросить приятеля в беде. - Тед, уводи девчонок. Завтра с рассветом встретимся на этом месте. Марлин, мне нужен один осколок.

Марлин раздраженно выругалась и первая зашагала к лесу, бормоча что-то о бесстрашном олухе, всерьёз решившем, что она отпустит его одного на съедение оборотням. Джеймс и Доркас, едва сдерживая рвущийся из горла нервный смех, поспешили за ней. Обреченно вздохнув, Сириус двинулся следом, прихватив топор Теда.

- Сможешь применить к нему то заклинание, которым остановила в лесу непрощенных? - завидев мечущегося на привязи Римуса, Марлин протянула Доркас один из осколков.

- Думаю, что да, - не теряя времени понапрасну, она выполнила простой пас рукой и прошептала: - Остолбеней.

Синяя вспышка блеснула в воздухе и, мазнув по колючим кустам, растворилась в темноте. Чертыхнувшись, Доркас вновь повторила простую команду, но на этот раз осколок издал лишь тихий хлопок. Римус, учуявший людское присутствие, исступленно зарычал и, задрав острую морду к Луне, яростно взвыл. Ему вторил стройный и совсем близкий хор волчьих голосов.

- Ну же, - поторопил Сириус, готовый незамедлительно броситься к дереву и разрубить цепь.

- Остолбеней! - закричала Доркас, и долгожданная волна света вырвалась, наконец, из осколка, устремляясь синими языками к Римусу. Парализованный заклятием, оборотень застыл, приподнявшись на задних лапах. С его клыков стекала по шерсти густая голодная слюна, а жёлтые, словно шотландская весна, глаза метались меж Сириусом и Джеймсом. Пока первый точечным ударом снес навесной замок, второй торопливо снимал с мохнатых лап оковы.

- Бежим! - гаркнул Поттер, устремившись к девушкам. Те, не дожидаясь, пока Римус придёт в чувство, бросились к лагерю, не разбирая дороги. Минуя заросли боярышника, Марлин не успела закрыть лицо и колючая ветвь обожгла скулу глубокой царапиной.

Звуки паники смешались в единую какофонию - шум крови в ушах, громкое сбитое дыхание, гулкие шаги, волчий вой, шорох сильных лап по палой листве. Джеймс схватил уставшую Доркас,утягивая следом за собой, заставляя не сбавлять темп, и она послушно перебирала ногами, ощущая, что лёгкие вот-вот взорвутся от нехватки воздуха.

Возле палаток беспокойно топталась троица, не задействованная в спасательной операции. По упрямому настоянию Лили они, конечно же, дожидались друзей, почти готовые при необходимости броситься на помощь.

- Что во фразе «уводи девчонок» тебе не понятно? - просипел Джеймс, пробегая мимо Теда. Свободной рукой он схватил Лили за предплечье и поволок за собой уже двоих не слишком атлетичных барышень.

- Нужно попробовать забраться туда, - выдохнул Сириус, вскинув руку к площадке высотой в четыре человеческих роста посередине ущелья. - Дальше обрыв.

Выискивая крепкие выступы и углубления в скале, ребята принялись карабкаться вверх. Имевший скудный опыт в альпинизме, Тед давал друзьям не слишком помогавшие советы. Сам он при этом медленно, но верно продвигался к плато, поглядывая то и дело вниз. Распластавшись животом на горизонтальной относительно широкой поверхности, он с трудом затащил к себе Эммелину, наиболее успешную в нелегком деле лазания по скалам. Расстегнув рюкзак, Тед принялся лихорадочно обшаривать дно в поисках верёвки, чтобы помочь забраться остальным.

Джеймс и Сириус почти синхронно достигли ребра платформы и, едва сбросив рюкзаки, свесили руки вниз, готовые ловить застрявших на середине пути девушек. Доркас прижалась грудью к холодному камню, не в силах нащупать подходящую зазубрину. Отвлекающим отголоском ныла кожа под сломанными ногтями, а ноги немели и дрожали от напряжения. Она повернула голову, наблюдая, как Лили, высунув кончик языка от натуги, подбирается все ближе к цели.

Ущелье заполнил победный вой. Оборотни, поскальзываясь на влажных камнях, ринулись вперёд, заметив зависшие в пяти футах от земли фигурки. Один из них, самый резвый, преодолел крошечное расстояние одним прыжком и клацнул зубами в дюйме от пятки Доркас. Другой, припав передними лапами к земле, утробно зарычал, тряся косматой головой, но на подмогу вожаку не бросился, равно как и не попытался защитить побелевшую от ужаса девушку.

- Цепляйся, - рявкнул Тед, и спасительный хвост веревки скользнул Доркас по лицу. Схватившись за конец, она подобрала ноги к животу, и парни втроём подняли ее к себе.

Марлин потянулась к выступу над головой, но, не рассчитав силы, пошатнулась и, не успев даже вскрикнуть, утратила хрупкую опору. Мелкие камешки посыпались вниз, падая на загривки волкам, заходящимся свирепым хрипом. Лили с неожиданной даже для себя самой ловкостью выбросила руку в сторону и поймала ее за запястье, опасно балансируя на крошечной платформе. Она изо всех сил цеплялась за длинную ветку, пробившуюся из расщелины, но удерживать двойной вес оказалось слишком сложно. Кора выскальзывала из влажной ладони, оставляя зудящую ссадину, а Марлин лихорадочно пыталась найти опору, но лишь усугубляла положение, дергаясь и извиваясь.

- Джеймс, - пискнула Лили, в ужасе глядя, как оборотни поднимаются на задние лапы, в яростной попытке сомкнуть челюсти на болтающихся в воздухе щиколотках патрульной.

- Отпусти! - срываясь на крик приказала та, отчетливо осознав, что хрупкая спасительница и сама вот-вот соскользнёт на дно расщелины.

- Держись, - прорычал Джеймс. Он по самый пояс свесился вниз и крепко обхватил руку Лили над локтем. Сириус и Тед, державшие его за ноги, потянули вверх. Как только рыжая макушка показалась из-за ребра платформы, Доркас и Эммелина взяли девушку подмышки, помогая парням справиться с грузом из трёх человек.

Отпустив уже безопасно лежавшего на животе Поттера, Блэк примостился подле него и схватил Марлин за свободную руку, одним мощным рывком притягивая к себе и тотчас заключая в душное кольцо рук. Лихорадочно оглаживая ее дрожащее тело, он уткнулся носом в растрепавшуюся за целый день косу и прерывисто прошипел:

- Неуклюжая идиотка. Неужели нельзя смотреть, куда ставишь свои чертовы ноги?

- Блэк, - грозно одернула Эммелина, едва взглянув на задыхающуюся от пережитого страха подругу.

- Уже сейчас они бы жрали ее кишки, - глухо и зло бросил он. Точно в подтверждение его слов ущелье заполнило бесконечное эхо стройного воя. Оборотни исступленно бросались на почти вертикальную скалу, уже осознав, что проворная добыча ускользнула из их цепких когтей.

- Заткнись, - прошептала Марлин, безвольно привалившись к нему. Она спрятала пылающее лицо в расстегнутом вороте куртки, и юноша ощутил ее прерывистое дыхание, согревающее голую шею точно у клейма.

- Не смей больше падать в ущелье, на дне которого беснуются голодные твари, - проворчал он, перетягивая Марлин к себе на колени с холодного сырого плато.

Вернув своё привычное самообладание, патрульная мягко, но решительно высвободилась из его надежных рук и подползла ближе к Лили. Та прислонилась спиной к скале и, опустив голову на плечо Джеймсу, сидела, прикрыв глаза. Едва ощутимо дотронувшись до ее ледяных пальцев, Марлин прошептала:

- Спасибо, Эванс.

- Кажется, теперь ты у меня в должницах, - слабо улыбнулась та и вдруг, отбросив инфантильную шутливость и серьезно заглянув в глаза спасённой девушке, тихо произнесла: - Я рада, что ты в порядке.

- Тут пещера, - крикнул Тед, осторожно прошедший по короткому серпантину в сторону залива. - Можем переночевать в ней.

Изможденные приключением ребята со стоном поднялись на ноги и последовали на зов заядлого туриста, готовые довериться кому угодно, лишь бы получить своё право на короткий покой. Пригнувшись, один за другим они проскользнули под низкие своды пещеры, маленькой, округлой и холодной, но обещающей подобие безопасности.

Расположившись у самого выхода, путники могли смотреть на бушующее море, рвущее высокими волнами лунную дорожку. Их окружали темные величавые скалы, местами поросшие влажным мхом. Просоленный воздух пах озоном и прибитой к земле пылью так волнующе, что хотелось раскинуть руки у самого края пропасти, подставив лицо колючему ветру.

Пока Тед, забывший спичечный коробок в лагере, пытался высечь искру из камня, чтобы соорудить из мха и сухих веток подобие костра, остальные устало расселись подле него, вытянув ноги и едва находя силы на слова.

- Шляпа отправила бы нас на Гриффиндор, - проронил Джеймс, криво улыбнувшись лежавшей у него на коленях Лили.

- Что? - она недоуменно сморщила лоб.

- Я говорю, что мы с тобой учились бы на самом лучшем факультете Хогвартса, - мечтательно протянул юноша, зарываясь пальцами в ее непослушные от прибрежной влажности кудри.

- Есть ли шанс, что однажды он будет любить только меня? - Эммелина, не моргая, смотрела точно на ночное светило, гордо плывущее в редких кучевых облаках.

- Ты не изучала в школе теорию вероятности? - лениво поинтересовалась Доркас. Она сосредоточенно смазывала израненные руки настойкой из арсенала Марлин.

- Если он попросит, ты исчезнешь из нашей жизни? - вопрос патрульной прозвучал мягко. Почти ласково. Словно она предлагала разделить на двоих скромный ужин или хотела одолжить худой мерзлячке свой полосатый шарф.

- Если он попросит, - эхом отозвалась Медоуз.

- Что ты будешь делать, когда все закончится? - Марлин достала из рюкзака узелок с буханкой хлеба и, отломив немного себе и Сириусу, протянула сдобу сидящий неподалёку Доркас.

- Во-первых, заведу себе волшебную палочку, - принялся старательно загибать пальцы Блэк. - После как следует отосплюсь.

- Я серьезно, - она исподлобья взглянула на парня, изогнувшего губы в насмешливой улыбке.

- А я, по-твоему, шучу? - Сириус хмыкнул и, протянув ладонь к ее оцарапанной щеке, прошептал: - Ты поранилась. Похоже, сегодня моя очередь лечить тебя.

- Своими грязными руками ты только инфекцию занесёшь, - она иронично качнула головой, но не отстранилась, позволяя ему и дальше невесомо прикасаться к воспалённой коже.

Джеймс, устав наблюдать за бесплодными попытками Теда добыть огонь, попросил у Лили медальон с осколком, и та послушно стянула ленту с шеи. Присев подле приятеля, устало махнувшего рукой на пустое кострище, патрульный стиснул артефакт в ладони и, прикрыв глаза, отчетливо представил, как мелкие рыжие язычки лижут с трудом собранные со скалы щепки. Вообразил, как разрастается алое пламя, как кружится в темноте невесомый пепел, оседая на одежду. Ощутив мягкое тепло, Джеймс разомкнул веки и увидел настоящий костёр. Красные искры заплясали в стёклах его очков первобытной магией, для которой не требовались палочки и заклинания.

Отчаянный надрывный вой выдавил из ущелья уютную тишину, и отбившийся от чужой стаи оборотень опрометью бросился в самую чащу леса, ощущая звериным сознанием лишь свободу и легкость.

========== Глава 22. Стороны света ==========

Пепельный диск Луны растворился в весенних сумерках, и солнце медленно покатилось с восточного побережья к своему зениту. Лес оживал. Нежные лучи льнули к лохматым кронам, истосковавшимся за зиму по теплу. Заводили свои беззаботные песни клесты и оляпки.

Римус открыл глаза, чуткие к уже яркому свету, и медленно осмотрелся, не поднимаясь с земли. Он отчетливо помнил, как Джеймс заключил его в оковы прочных цепей, но сейчас руки и ноги были свободны. Приметная дуплистая осина исчезла, а вместо колючей травы под ногами расстилался ковром мягкий мох.

Он очнулся в совершенно незнакомом месте. Хрупкий человек без волчьих клыков и когтей в окружении дубов. Слабо пошевелившись, юноша поборол острый приступ тошноты и утёр лицо рукавом, мысленно благодаря всех кельтских святых за возможность завершить трансформацию не нагим. Римуса пронзила тревожная догадка. Если друзья до сих пор не пришли его проведать, значит, что-то случилось. Воображение услужливо нарисовало багряную гору трупов с распростертой поверху окровавленной Доркас.

Цепляясь скользкими пальцами за ствол, он поднялся на ноги. Прислушавшись, Римус к собственной досаде не смог различить путеводный шум моря, и это означало, что резвые волчьи лапы унесли своего хозяина достаточно далеко от лагеря. Заставив себя успокоиться, Римус решил двигаться на север, где рано или поздно блеснёт неочищенным сапфиром ледяная вода, по кромке которой отыщется и нужное ущелье.

Дело оставалось за малым. Определить без компаса стороны света. Припоминая школьные уроки, он принялся бродить вокруг деревьев, старательно осматривая и ощупывая кору, но та казалась совершенно одинаковой по всему периметру, не выделяясь нигде грубостью или иным оттенком. Покров почвы выглядел идентично зелёным и густым, и Римус приуныл.

Конечно, он мог выбрать направление наугад, но тем самым всерьёз рисковал уйти от палаток ещё дальше. Взглянув на подаренные отцом механические часы, юноша припомнил хвастливый рассказ Джеймса о начальнике, обучавшем своих стажеров ориентироваться на местности. До шести оставалось несколько минут. Расположив циферблат таким образом, чтобы часовая стрелка указывала на солнце, он мысленно прочертил дугу до цифры один и разделил ее пополам воображаемой линией, кончик которой указывал на юг. Развернувшись на пятках, Римус зашагал в противоположном направлении, то и дело сверяясь с часами или останавливаясь, чтобы перевести дух.

Он выбрался на открытую, позолоченную светом поляну и тотчас нырнул обратно в кусты. Его взору предстал внушительной площади лагерь, обитатели которого ещё не проснулись. Вместо палаток узкими шатрами были растянуты меж высоких колышек связанные плащи и мантии, под которыми дремали дюжины людей. На поваленном бревне расположился сутулый мужчина, сосредоточенно затачивавший нож лежавшим тут же камнем.

- Амикус, я очень хочу есть. Пожалуйста, - раздался тихий голос и, сощурившись, Римус разглядел, что позади незнакомца на земле сидит девушка. От ее сведённых за спиной рук тянулась к ближайшему навесу пеньковая верёвка. Ее лицо показалось юноше смутно знакомым, и вскоре он сообразил, что пленница с выразительными вишневыми глазами - это осунувшаяся и отощавшая девчонка, в далёком декабре укравшая что-то у барыги Флетчера и спасённая от рыжих близнецов.

- А ты наколдуй, - холодно бросил мужчина через плечо и хрипло рассмеялся, - ох, как же я мог забыть. Ты ведь отдала осколок чаши патрульным.

- Пожалуйста, - повторила она, зябко поводя плечами.

Смерив ее неприязненным взглядом, Амикус бережно убрал своё оружие в ножны и направился к оставленному с вечера котлу. Зачерпнув чьей-то плошкой порцию рагу из пойманного Рабастаном зайца, он вернулся к сглотнувшей слюну Андромеде. Поддразнивая голодную пленницу, мужчина несколько раз подносил к ее носу еду, но, наигравшись, принялся поглощать густое варево сам, смакуя каждую ложку и издевательски причмокивая.

Девушка прикрыла глаза, и в то же мгновение Амикус плеснул ей в лицо остатки рагу. Липкие ошмётки мяса и овощей скользнули по щекам и дрогнувшим губам к запачканной землей юбке. Довольный сеансом унижения непрощенный вернулся к своему занятию, но, едва лезвие мазнуло первый раз по плоскому абразиву, судорожно дёрнулся и рухнул, уткнувшись носом в траву. Римус уставился на неподвижное тело, ожидая, что Амикус придёт в чувство, но тот не подавал признаков жизни.

У одного из шатров мелькнула тень, и за спиной Андромеды возник худой темноволосый паренёк. Шикнув на неё, он склонился над связанными запястьями, но тут же вскинулся, настороженно свёл к переносице брови и шагнул к кустам с противоположной от Римуса стороны поляны.

- Регулус, - шепотом окликнула его девушка.

- Подожди, - велел он одними губами, приближаясь к источнику неясного шороха. Едва мальчишка достиг высоких зарослей чертополоха, чья-то сильная рука, просунувшись меж ветвей, схватила его за грудки тёплого джемпера и втащила к себе. Раздался приглушённый вскрик, и лагерь вновь погрузился в безмятежную утреннюю тишину.

Не теряя времени, Римус бросился к Андромеде, испуганно таращившейся на кусты, поглотившие кузена. Присев подле бездыханного непрощенного, юноша подобрал с земли любезно наточенный нож и обернулся к пленнице. Девушка скользнула настороженным взглядом по его шрамам, и в глазах мелькнула тень узнавания.

- Не двигайся, - шепотом приказал Римус, вспарывая ножом толстый грубый узел, что за долгие дни оставил на тонких запястьях воспалённые ссадины. С наслаждением распрямив затёкшие руки, Андромеда поднялась на слабые от усталости и голода ноги, и ребята, не сговариваясь, бросились в спасительную чащу леса, прочь от не подозревавших пока о цепочке загадочных событий непрощенных.

Когда лагерь остался далеко позади, а узкая протока вспорола мшистое полотно земли, беглецы сбавили шаг. Не проронив ни слова, Андромеда опустилась на колени, старательно омывая зудящее от прилипшей пищи лицо. Склонившись совсем низко, она прополоскала растрепавшиеся волосы и отжала напитавшую их влагу. Брезгливо поморщившись, счистила с тёмной юбки из джерси ошмётки цветных овощей. Зачерпнув полные ладони мутноватой воды, прополоскала пересохший рот, и лишь после этого обернулась к своему спасителю.

- Благодарю, - сказала Андромеда без тени улыбки. - Рискну предположить, что ты - тот самый оборотень, которого выпустил из темницы мой кузен.

- Смелое утверждение, - Римус изогнул бровь и, выдавая себя, машинально почесал зарубцевавшийся шрам у виска.

- Иного объяснения тому, что ты сейчас здесь, у меня нет, - она медленно обошла паренька по кругу, точно оценивая, может ли столь симпатичное с виду создание обращаться в волка. Мягко усмехнувшись, она пояснила, - окрестности Инвернесса весьма далеки от нашего города. Думаю, ты в той команде, что направляется в Хогвартс с собранными осколками, а из-за полнолуния тебе пришлось на какое-то время покинуть друзей. Кстати, где они?

- Откуда ты знаешь про осколки? - Римус настороженно отступил на пару шагов, всматриваясь в ее изможденное лицо.

- О, это чудесная история, - она саркастично сложила ладони у груди. - В ней Тёмного Лорда осведомляют, что группа молодых людей завладела тремя осколками, которые все ещё способны выступать проводниками магии, и направляется теперь в Хогвартс, чтобы вернуть чаше Хаффлпафф прежний облик. Увы, не утаили от него и тот факт, что именно я на протяжении шестнадцати лет являлась хранителем одного из ценнейших артефактов. Последствия такой информированности ты наблюдал своими глазами: Пожиратели Смерти во главе со своим идейным лидером, а также разделяющие их взгляды на чистоту крови непрощенные, отправились в погоню, в надежде перехватить наших героев и завладеть осколками, чтобы волшебство не сделалось общедоступным.

Андромеда манерно поморщилась, когда Римус емко и нецензурно выругался, пнув носком ботинка сухую корягу. Его питаемый нарастающей паникой и растерянностью организм ответил очередным рвотным позывом.

- Так где мой кузен? - она требовательно повторила свой вопрос. Бурление в пустом желудке достигло неприличной громкости, и девушка едва заметно покраснела.

- Есть небольшая загвоздка, - Римус криво улыбнулся, невольно повторяя любимый жест Поттера и ероша раскрытой пятернёй волосы на затылке. - Во-первых, я очень смутно представляю себе, где находится наш лагерь. Во-вторых, ночью я каким-то образом сорвался с цепи, которая должна была сдержать меня от охоты и…

- Мерлин, Сириус, - и без того бледное лицо Андромеды приобрело землистый оттенок. - Ты думаешь, ты мог напасть на него? Ты помнишь хоть что-то?

- Ничего, - юноша мрачно мотнул головой. - Как бы то ни было, нужно двигаться. Пойдём на север и попытаемся отыскать ребят.

Какое-то время молодые люди шли молча, ориентируясь по стрелкам механических часов и прислушиваясь ко всякому шороху. Лес становился гуще и непрогляднее, лиственные деревья сменялись хвойными, сплетавшимися игольчатыми лапами в высокие заслоны. Андромеда и Римус, состояние которых оставляло желать лучшего, едва не падали от усталости, но продолжали двигаться.

- Откуда Реддл узнал про осколки? - Люпин нарушил молчание первым. Он битый час перебирал в голове немногочисленный состав посвящённых в поход людей, и не желал свыкаться с мыслью, что МакГонагалл, женщина редчайшей порядочности и чести, могла оказаться в сговоре с непрощенными. Подозрения падали на Фрэнка Лонгботтома, наверняка, подслушивавшего под дверью. И на начальника патрульных. Других вариантов юноша придумать не мог, ибо предположить предательскую сущность в ком-то из ребят, породнившихся и привязавшихся друг к другу за этот непростой месяц, было выше его моральных сил.

- К нему пришёл человек из города. Помощник аптекаря по имени Северус, - Андромеда на ходу плела из подсохших волос толстую косу.

- Эванс, - простонал Римус, мгновенно сопоставив унылое настроение рыжей девушки в первый день похода и редкостную осведомлённость ее бывшего парня о количестве осколков.

- Это что, какое-то магловское ругательство? - без особого интереса уточнила Блэк.

- Не совсем, - буркнул он.

- Смотри, - девушка придержала своего провожатого за куртку, указав на неприметную тропу, терявшуюся в зарослях лесной малины.

Переглянувшись, оба осторожно раздвинули колючие ветви, просунув лица вперёд. На поляне, утопающей в папоротниках, ютились маленькие срубовые хижины. Их острые треугольные крыши, припорошенные сухими прошлогодними листьями и иголками, поросли темным мхом. Из трубы самого ближнего к кустам строения валил дым, а у крыльца тянулись бесконечным рядом котлы, наполненные дождевой водой.

- Лесничий? - одними губами спросила Андромеда.

- Хочешь проверить? - шепнул Римус, вопросительно изогнув бровь.

- Пожалуй, воздержусь, - усмехнулась та, и ребята бесшумно выбрались из кустов, возвращаясь к своему маршруту.

Солнце поднималось все выше над лесом, а лицо Римуса становилось все мрачнее. Опасно балансируя на скользких камнях, он перебрался через мелкую стремительную речушку. Андромеда последовала его примеру, но препятствие преодолела с завидной грацией и, спрыгнув на покатый берег, собиралась уже следовать дальше, но Люпин коротким взмахом ладони велел ей остановиться.

- Это волны, - взволнованно шепнул он и помчался вдоль воды, поднимая сноп ледяных брызг, блестящих на свету волшебной пыльцой.

- Подожди! - крикнула Андромеда, задыхаясь от быстрого бега. Она едва поспевала за своим спасителем, а тот нёсся, не разбирая дороги, к шумящему все громче Северному морю.

Выскочив на опушку, он лихорадочно завертел головой и в четверти мили к востоку от себя разглядел знакомый хребет ущелья. Понимая, что радоваться ещё слишком рано, Римус все же не смог сдержать хриплого безрассудного смеха. Он опрометью кинулся к лагерю, не ощущая назойливой ноющей боли в мышцах ног и рвущихся от нехватки кислорода лёгких.

В несколько прыжков преодолев поляну, разделившую лес и каменную гряду, он резко остановился и, крадучись, выглянул из-за похожего на гигантское яйцо валуна. Его взгляду предстала поистине пугающая картина. В высокую траву неуместными бантами вплелись клочья разноцветной ткани вперемешку с распотрошенными припасами продовольствия. Крошечные шарики крупы, ломти хлеба, сгоревшие картофелины пестрели под ногами, привлекая диких птиц. Драные тенты повисли на поломанных каркасах палаток, аккуратная пирамидка из брёвен на кострище развалилась. Но все это не имело никакого значения, потому что унылые, но живые друзья, растерянно блуждали среди порченного скарба, выискивая уцелевшие вещицы.

Эммелина сидела на земле, прижав колени к груди, и беззвучно плакала, спрятав лицо в ладонях. Ее мелко подрагивающие плечи обхватила неумелой рукой Доркас и, соприкоснувшись с соперницей головами, что-то нашептывала той.

- А вот и наш лунатик! - Сириус, до того придирчиво вертевший в руках оставшиеся от спального мешка лохмотья, отшвырнул бесполезное тряпьё в сторону и шутливо козырнул Люпину. Хотя его голос звучал так, словно юноша не испытывал ни малейших сомнений в том, что приятель вернётся, по лицу читалось явное и неприкрытое облегчение.

- Римус! - слабо оттолкнув оцепеневшую Доркас, Эммелина рывком поднялась с земли и налетела на него, обхватив руками за шею. В ее глазах ещё стояли слёзы, но губы уже расползлись в искренней счастливой улыбке, не ответить на которую было просто не возможно. Люпин закрутил в воздухе залившуюся звонким смехом девушку, но, ощутив, сколь быстро слабеют изможденные полнолунием руки, поспешно опустил ее, не выпуская из объятий.

- Мог бы и подождать, - хмыкнула Андромеда, пробираясь в круг из камней. Уперевшись ладонями в бока, она склонилась вперёд, пытаясь отдышаться.

- Энди! - Сириус метнулся к кузине и, не дав опомниться, прижал к себе, водружая подбородок на макушку, увенчанную вьющимися колтунами. Отстранившись, он придирчиво осмотрел впалые щеки и пересохшие губы. - Прости меня. Я обещал защитить тебя и сбежал, но ты…Мерлин, какого ощипанного гиппогрифа ты здесь делаешь?

- Полагаю, это его кузина. Та самая, что хранила первый осколок, - заговорщически пробормотала Лили, остановившись подле напряжённо следившей за восторженным Сириусом Марлин. Когда Блэки соприкоснулись лбами, нашептывая что-то друг другу, руки девушки непроизвольно сжались в кулаки, а меж бровей залегла мелкая морщинка.

- Да хоть пятиюродная бабушка, - рыкнула патрульная, продолжая сверлить ревнивым взглядом не смотревшего в ее сторону молодого человека.

- В любом случае, она для него старовата, - оценивающе протянула Эммелина, неохотно оставив Римуса разбираться с растерзанным рюкзаком.

Юноша с неподдельной досадой ощупывал изрешеченное звериными когтями дно, когда Джеймс, будто бы невзначай, оказался рядом.

- Своим воем, дружище, ты привлёк к лагерю стаю оборотней, - заметив, как виновато вытягивается лицо Римуса, патрульный торопливо добавил, - да я не пристыдить тебя хочу, ну что ты, в самом деле? Я просто подумал, что тебе будет интересно узнать, что Доркас наотрез отказалась прятаться, пока не освободит тебя.

- Она приближалась ко мне ночью? - рюкзак со смачным шлепком упал на землю, выпав из дрогнувших рук. Вообразив лишь на долю секунды, как худенькая, изрезанная вдоль и поперёк рукой непрощенных Доркас подходит к лютому, обезумевшему от голода зверю, способному одним касанием превратить в ад жизнь любого носителя волшебного дара, Римус передернул плечами.

- Не бойся. С ней все в порядке. Она применила к тебе парализующее заклинание, и мы быстро сняли цепь, - Джеймс понимающе хлопнул приятеля по спине. Тот нашёл взглядом Медоуз, перебиравшую порченую одежду. Длинные жесткие волосы закрывают лицо, рубашка висит мешком на плоском теле, заляпанные грязью ботинки кажутся непомерно большими для щиколоток-спичек. Нежность и жалость наспех сплелись в его груди в томительное колючее нечто, вызывая непреодолимое желание отвернуться. Не смотреть на израненные пальцы, которые раньше щекотно блуждали по его позвонками. Не замечать, как она выдавливает невыразительную улыбку в ответ на подбадривание сердобольного Тонкса.

- Энди Уайт? - сжав напоследок плечо Медоуз, Тед медленно направился к Андромеде, но замер на почтительном расстоянии, лукаво улыбаясь.

- Теодор? - пунцовый румянец стыда залил и без того алые от бега яблочки щёк. - Что ты здесь делаешь?

- Похоже, у нас с тобой чуть больше общего, чем ты могла подумать при первой встрече, - он подмигнул ей. - Оброненный тобой осколок позволил мне узнать, что я - волшебник. Маглорожденный, как любезно напоминает время от времени, твой кузен. Но все же.

- Мне жаль мешать счастливому воссоединению, но нам стоит поспешить, - Римус решительно вышел в центр круга, привлекая внимание друзей. - Непрощенные знают об осколках и идут за нами к Хогвартсу. Их лагерь в семи милях отсюда.

- Не так быстро, - Марлин, поражённая отвратительной догадкой, хмуро шагнула к Сириусу, который совершенно не удивился словам Люпина, успев прежде выслушать краткий пересказ событий от Андромеды.

- Боюсь, сейчас не лучшее время знакомиться с моей семьей, - иронично заметил он, ласково притягивая к себе кузину.

- Боюсь, дальше нам не по пути, - патрульная передразнила его интонации, скрещивая дрожащие от гнева и обиды руки на груди. Андромеда, сдвинув тонкие брови, обернулась к Теду, словно в поисках объяснений, но тот лишь встревоженно наблюдал за распалявшейся на глазах коллегой, славившейся в офисе самообладанием и рассудительностью.

- Я не вполне понимаю…

- О, думаю, ты прекрасно все понимаешь, Блэк, - испепеляя его взглядом, нараспев возразила девушка. - О нашем плане знало удивительно малое количество людей. Грюма в детали никто не посвящал, и уж тем более не рассказывал про осколки. Будь МакГонагалл заодно с твоей семейкой, забрала бы все себе ещё тем вечером у неё дома. Выходит, предатель среди нас восьмерых. Но пятеро так или иначе пострадали от рук , а стало быть едва ли решились на сотрудничество. Двое понятия не имеют, где их искать. В сухом остатке - ты.

- Вообще-то… - Андромеда попыталась перебить возмущённо рассуждавшую вслух патрульную, но Сириус, насмешливо и вместе с тем недоверчиво изучавший злое лицо обвинительницы, неуловимым жестом не позволил кузине закончить мысль.

- Ты выдал нас Реддлу, - резюмировала Марлин, ткнув пальцем в грудь Блэка. Тот скользнул взглядом по точке ее острого, обжигающего несправедливостью прикосновения, а в голове тем временем рушились хрупким карточным домиком воспоминания о ее неумелой, но такой желанной нежности, безжалостно сминающей простынь руке, стягивающей лоскуты кожи тонкой иголке, щекочущей ребра вспененной мочалке и робкому, самому первому прикосновению к клейму.

- Марлин, ты ошибаешься, - Римус, уставший дожидаться от Блэков подобия самозащиты, опустил ладонь на плечо дрожавшей от напряжения девушки. - Сириус здесь…

- Нет уж, друг мой, позволь патрульной выговориться, - холодно проронил Блэк, и Люпин послушно захлопнул рот, отступая к ухватившей его за руку Эммелине.

- Со дня самой первой нашей встречи я знала, что тебе нельзя доверять, - все в речи Марлин пропиталось горечью. Находиться возле него - ставшего почти родным, достаточно настрадавшегося в жизни, такого потерянного и злого - было сродни попытке сжечь себя заживо или распороть тупым кинжалом грудную клетку. - Я чувствовала, что с тобой что-то не так, но не могла выразить это словами. Сформулировать. Теперь мне все ясно. Ты такой же, как Пожиратели Смерти. Просто, к собственному невезению, родился, когда эхо войны за чистоту крови отгремело, не успев зазвучать полноценным голосом. Когда ты узнал про первый осколок, использовал нас с Джеймсом, чтобы выведать в городе побольше информации, а после выманить его у нас для своего хозяина. Наверно, он был очень доволен своей верной шавкой, которая, виляя хвостом и строя голодные глазки, втерлась в доверие простофилям-патрульным?

Когда МакКиннон, наконец, выдохлась, повисла оглушительная тишина, прерываемая лишь мерным плеском волн. Она тяжело дышала, словно гневный монолог стоил ей не только моральных, но и физических сил. Сириус медленно изогнул губы в презрительной улыбке. Хищно дёрнулся вперёд и, вдавив ладонь в горло патрульной, оттеснил ее, прижав спиной к скале. Наслаждаясь всколыхнувшимся в васильковых глазах бесконтрольным страхом, он склонился к ее лицу возбуждающе близко, уперевшись рукой в шершавую каменную поверхность у левого виска.

- Высокого же ты мнения обо мне, - его голос зазвучал хрипло, но твёрдо.

- Придушишь меня за догадливость? - она стояла неподвижно, прислонившись затылком к скале, и смотрела сквозь него, уверенная в своей оскорбительной правоте и ощущающая себя преданной человеком, к которому, кажется, начала испытывать доселе неизведанные и очень глубокие чувства.

- Боюсь о грязную кровь замараться, - выплюнул Сириус, брезгливо отдёрнув руку от ее шеи. - Ты права, МакКиннон. Дальше нам действительно не по пути.

Скользнув по ней, напоследок, холодным взглядом, Сириус отвернулся и зашагал к расщелине меж валунов, что вела к поляне перед лесом. Все в нем - от резкой пружинистой походки до стиснутых в кулаки рук - кричало об уязвлённой гордости, пронзительной обиде и безысходной боли.

- Блэк, - метнув в Марлин исполненный праведного гнева взгляд, Джеймс поймал его за предплечье , - это мнение всего лишь одного человека, которое лично я не разделяю.

- Всего лишь, - усмехнулся Сириус и, накрыв на мгновение руку Джеймса своей ладонью, мягко высвободился. - Прости, дружище. Дальше вы без меня.

Когда непрощенный исчез из виду, Марлин исступленно сползла по стене, уставившись ему в след пустым взглядом. Она почти доверилась ему. Почти утвердилась в мысли, что иррациональное притяжение имеет право на жизнь. Но теперь, когда, как ей казалось, Блэк, наконец, открыл свою истинную сущность, красочный кельтский мир вдруг утратил все свои цвета, сделавшись серым и пустым.

- Полагаю, ты сделала ему больно, - Андромеда недобро посмотрела на Марлин.

- Поделом, - шепнула та, массируя занывшие виски.

- К твоему сведению, мой кузен ни-ког-да, - высокомерно отчеканила Блэк, - ни-ког-да, слышишь, не разделял взглядов Темного Лорда и уж точно не был ему верным слугой. Шавкой, как ты изволила выразиться. А о вашем сверхсекретном плане прознал некто Северус, помощник аптекаря из города. Из соображений какой-то там мести, уж не знаю кому, он и решил поделиться информацией. Это произошло в то утро, когда вы отправились в путь.

- Нет, - хором выдохнули МакКиннон и Эванс. Первая прикрыла ладошкой рот. Отзвучавшие похоронным для влюбленности набатом слова теперь метались в ее голове. Вздёрнув дрожащий подбородок, она гневно воззрилась на Блэк, - почему ты молчала? Почему не перебила?

- Да потому что ты слова никому не дала вставить! Трепалась и трепалась без умолку! - запальчиво воскликнула Лили. Обхватив себя руками, она задрала бледное лицо к небу, не позволяя жарким слезами сорваться с ресниц. Тот, кого она долгие годы считала лучшим другом и родственной душой, предал ее, и сделал это с поистине королевским размахом.

- Стало быть, трепаться без умолку здесь можно только тебе? - холодно спросил Поттер, глядя на девушку так, словно та была для него совершенно чужим и крайне неприятным человеком.

- Джеймс, - жалобно пролепетала она, вцепившись в его рукав.

- Что? - переспросил он, с усилием сбрасывая с себя ее пальцы. - Хочешь сказать, что держала язык за зубами и не разболтала все своему приятелю? Что не подвергла всех нас опасности?

- А что я должна была делать? - ее голос сорвался на крик. - Как бы я объяснила ему своё исчезновение?

- Может быть, никак? - сардонически расхохотался Джеймс, сверкая безумными от ревности и гнева глазами. - Зачем тебе вообще понадобилось объяснять исчезновение, если, с твоих слов, выбор ты уже сделала?

- Он не просто приятель, - Лили всхлипнула и неизящно утёрла рукой покрасневший нос. - Он был моим другом, понимаешь?

- Если он так важен для тебя, иди! - рявкнул патрульный, взмахнув рукой в неопределенном направлении. - Он же где-то рядом, так?

- Да что с вами такое? - Римус вклинился между Джеймсом и Лили, расставив ладони и не позволяя паре приблизиться друг к другу. - Мы должны добраться до Хогвартса первыми, а сами стоит тут и обсуждаем то, что уже не изменить.

Смерив приятеля тяжелым взглядом, Поттер медленно отвернулся, не в силах смотреть в замутнённые слезами глаза Эванс. Опустившись на колени, девушка заплакала в голос, больше не сдерживаясь и не смущаясь столпившихся вокруг ребят. Эммелина присела подле неё и, ласково гладя по спине, защебетала что-то успокаивающее.

- А ты что стоишь? - глухо спросил Джеймс у притихшей Марлин. - Догони его, ну? Через десять минут отправляемся в путь. Все вместе.

- Не думаю, что он станет меня слушать, - неохотно возразила та, неуютно поёжившись.

- Так сделай так, чтобы стал, - совсем тихо и оттого особенно пугающе велел Поттер. - Встань на колени, если потребуется. Обещай ему все, что попросит. Признай, наконец, что влюблена в него, потому что это давно поняли все, кроме тебя самой.

- Поттер, ты забываешься, - Марлин вздрогнула, словно от удара.

- Послушай, Маки, - он мягко встряхнул ее за плечи и на мгновение притянул к себе, - если бы не парень, которого тебе вздумалось назвать предателем, ты, я и Люпин давно были бы мертвы или, что ещё хуже, участвовали в сумасшедших экспериментах непрощенных. Поэтому иди и верни его.

Какое-то то время друзья молча смотрели друг на друга. Лили тихо всхлипывала, усевшись под сводами разодранной палатки. Эммелина, склонившись над ней, повторяла одно и то же, словно механическая кукла с веревочкой на спине. Андромеда задумчиво разглядывал Марлин, словно пыталась оценить, достойна ли эта вспыльчивая язвительная блондинка ее идеального во всех отношениях кузена. Римус легонько щёлкнул пальцами по циферблату часов, что вывели его к друзьям, и настойчиво поторопил:

- Марлин, давай быстрее.

Сделав глубокий вдох, она побежала. Ее привыкшие к долгим прогулкам ноги легко отталкивались от сухой земли. Ветер швырял за спину выбившиеся из косы русые пряди. Добравшись до опушки, патрульная, наплевав на то, что могут услышать непрощенные, позвала его во всю мощь своих лёгких.

Ответом стало лишь гулкое эхо, оборвавшее звездное имя до пары звуков и смолкшее. Марлин мчалась все дальше и дальше от лагеря, окликая его, останавливаясь то и дело, чтобы различить среди пения птиц шорох шагов или тихое дыхание. Но Сириус не отзывался и ни чем не выдавал своё присутствие.

Завертевшись на одном месте, она ощутила, как обжигают глаза подступающие слёзы. Паника овладела ее телом и рассудком. Призрачный шанс все исправить таял с каждой секундой, но множилась и врастала в каждую клеточку острая тоска по его теплу и насмешливому голосу.

Марлин с силой потёрла переносицу, торопливо соображая, как быть дальше. Сириус мог выбрать любую сторону света. Отвести душу в борделе Инвернесса. Направиться в Хогвартс, вопреки сказанному. Уйти восвояси домой. Раскурить одну из сигарет Римуса, укрывшись где-то на побережье.

Внезапно хрустнула сухая ветка.

- Блэк, это ты? - с надеждой позвала она.

- Замри, крошка, - велел сиплый голос, и в спину МакКиннон уперлось что-то твёрдое.

========== Глава 23. Хижина в лесу ==========

- Шагай вперёд, и не вздумай кричать, - новая команда последовала незамедлительно, и Марлин степенно двинулась меж деревьев. Сопротивляться человеку с оружием, (а в том, что в спину ей упирается дуло, девушка не сомневалась) казалось заведомо провальной идеей.

- Что вам нужно? - она позволила себе осторожный вопрос.

- Быстрее, - тотчас распорядился конвоир. От него исходил столь резкий запах пота, что даже свежий лесной воздух не справлялся с задачей нивелирования тошнотворного шлейфа. - И молча.

Послушно ускорив шаг, патрульная тщательно старалась запомнить дорогу и высмотреть в чаще любую возможность сорваться с прицела.

Марлин пересекла неглубокую речушку, вымочив ноги. Ее ботинки теперь отвратительно хлюпали, а стопы мёрзли. Мысленно она проклинала проглотившую язык Андромеду Блэк, собственную вспыльчивость и эгоизм Сириуса, поставившего личную обиду выше общего дела. Для неё, как для патрульной, подобное поведение казалось не приемлемым. Но, как влюблённая девушка, Марлин корила себя за злые слова, не в силах выкинуть из памяти мелькнувшее в его глазах разочарование.

- Направо, - сразу за указанием последовал болезненный тычок в спину, и она повернула к буйным кустам дикой малины, за которыми возвышались над землей компактные хижины. С крыльца одной из них сошёл крупный, поджарый мужчина, небрежно зажавший подмышкой охотничье ружьё. Его всклокоченная, сухая как солома шевелюра отливала на солнце болотным цветом, а мокрые усы неряшливой паклей закрывали рот.

- Какая милашка, - сально проскрипел он и вычурно провёл по языку длинными желтыми ногтями. - Я сам ей займусь, можешь быть свободен.

Дуло, наконец, отклеилось от спины Марлин, зашуршали удаляющиеся шаги и она уставилась исподлобья на диковатого командира. Тот, в свою очередь, жадно осматривал каждый дюйм ее тела, удовлетворенно кивая головой. Насладившись зрелищем, он оскалил зубы в хищной улыбке:

- Пошла. И без глупостей, - скрежет его голоса вызывал безотчётное желание зажать уши.

- Зачем вам я? - у подножия лестницы она отважно обернулась через плечо.

- Большая девочка, а вопросы такие наивные, - он цокнул языком с притворным недоумением и подтолкнул ее к пыльному крыльцу.

Оказавшись в столь опасной близости от мужчины, Марлин ощутила на языке горький привкус металла и, принюхавшись, отчетливо поняла, что его кожа и одежда пропахли кровью. Словно нутром почуяв подмеченный ей нюанс, хозяин дома самодовольно осклабился, демонстрируя ряд неровных серых зубов.

- Через месяц мы тебя выпустим, - буднично сообщил он, проходя следом за пленницей в захламлённую комнату. - И устроим охоту. Убежишь - больше не свидимся, догоним - отведаем на вкус твои мослы.

- Вы - оборотень? - цепким опытным взглядом патрульная изучала помещение, растягивая время. В углу примостилась грязная кухня, столешницы которой были заставлены банками с мутной жижей. Из деревянной подставки торчали разномастные тесаки. Посередине бесформенной махиной развалился диван. Вдоль стен, зарастая пылью и паутиной, высились стопки сундуков и коробок с выглядывавшим из-под кривых крышек барахлом.

- Увидишь, - многообещающе ухмыльнулся человек и распахнул люк в полу. - Спускайся.

Марлин замерла на верхней ступени, выдумывая наспех ещё вопросы, лишь бы оттянуть момент, когда захлопнется квадратная дверца, и шансы выбраться сократятся ещё на дюжину процентов. Она уже раскрыла рот, чтобы осведомиться, будут ли ее кормить в течение месяца и как быть с ванными процедурами, но мужчина грубо толкнул ее в спину и, не поинтересовавшись последствиями падения, закрыл люк.

Скрипнул тугой засов.

Кубарем скатившись на бетонный пол, девушка успела сгруппироваться и основной удар пришёлся на плечи и локти. С трудом приподнявшись, она огляделась, но не привыкшие пока к полумраку глаза, выхватывали лишь очертания балок на потолке. В слабо освещённом подвале было сыро и холодно. В углу раздался шорох, и Марлин, пошатнувшись, выпрямилась в полный рост, выставив перед собой верный нож.

- Кто здесь? - спросила она со всей грозностью, на которую только была способна.

- Потрясающе, - скучающе констатировал знакомыйголос, - опять ты.

- Блэк? - не веря собственным ушам, она пошла на звук, но уперлась в решительно выставленную ладонь.

- Держи дистанцию, - холодно бросил он, вновь забиваясь в непроглядный угол.

- Они поймали меня, когда я побежала за тобой, - ее слова прозвучали излишне резко и почти обвиняюще.

- Ты уже выстроила теорию о том, как я нарочно заманил тебя в лапы неотесанных оборотней? - насмешливо спросил Сириус, опускаясь на холодный пол.

- Я была не права, - выпалила Марлин, искренне радуясь, что избавлена от необходимости смотреть при этом ему в глаза, наверняка, ледяные, как само Северное море. - Я наговорила лишнего и…

- Осколки у тебя? - грубо перебил он, ощущая нестерпимое желание ответить ей на причинённую боль ещё большей болью. Уколоть, унизить, растоптать непомерно высокую самооценку.

- Нет, - пристыженно выдавила из себя она. - Один у Доркас, а второй я положила обратно в рюкзак, потому что…

- Что ж, - с издевкой протянул Блэк. - В таком случае, оставь меня в покое и не донимай жалкими попытками попросить прощения. Мне это больше не интересно.

Марлин раздраженно отошла в другой угол. Воплощённые в жизнь советы Поттера, безусловно, потешили бы самолюбие непрощенного, но обещать ему, что попало, и уж тем более вставать на колени, уподобившись героине низкопробного любовного романа, было ниже ее достоинства. Даже если вернуть его грубую заботу и внимание хотелось до чесотки под изломанными ногтями.

- Сириус, выслушай меня, пожалуйста, - тихо попросила она, нетерпеливо выждав несколько минут. Ответом было тягостное упорное молчание, самоуверенно сочтенное ей за согласие. - Я никогда не понимала своих влюблённых знакомых. Все эти глупые шуточки, желание проводить вместе каждую свободную минуту, слезливые признания, бесконечные сомнения в симпатии избранника… Я привыкла жить сама по себе. Не зависеть от чужих слов и потребностей, не доверять и не разочаровываться. Но к тебе я что-то почувствовала. Не инстинктивное желание пару раз заняться сексом, понимаешь? Что-то большее. И это испугало меня сильнее, чем вчерашнее нашествие оборотней или заточение в темнице твоих сородичей. Когда Люпин заявил, что Реддлу все известно, я решила, что мой страх был неким провидением. Эта мысль оказалась неожиданно болезненной, но вместе с тем принесла облегчение. Окажись ты предателем, мне не пришлось бы больше мучительно выбирать между стабильностью и…чувствами к тебе.

Запнувшись, она замолчала, смущённая тишиной и собственными откровениями. Омерзительно сентиментальными и слезливыми, по ее мнению. Размягчавшими броню, за годы выкованную нелюдимостью и одиночеством.

- И почему же ты так боишься близости? - сухо спросил Сириус, когда Марлин уже перестала надеяться на подобие диалога. Безразличие в его голосе ранило куда сильнее язвительных замечаний.

- Я бы не хотела это обсуждать, - фраза прозвучала почти жалобно.

- Увы, патрульная, твоё сумасбродное поведение затрагивает не только твои противоречивые желания, но и мои. Которые были вполне конкретны и прозрачны, к слову. Потому, будь так добра, пролей свет на происходящее, - он бесшумно пересёк подвал по диагонали и присел подле неё. Достаточно далеко, чтобы не дать ей фактического повода заподозрить, что перемирие ещё возможно. Чтобы самому не обжечься ненароком о ее тело, растаяв оттого и дав слабину.

- Я не хочу привязываться к тебе, - со вздохом пояснила она. Промокшие ноги, стылый влажный воздух, прохладный тон Блэка - все это досаждало и нервировало.

- Бережёшь себя для принца на единороге? - зло хмыкнул он.

- Правда тебя обидит, - мягко предупредила Марлин, пожалуй, впервые в жизни безропотно проглотив чужую остроту.

- Раньше тебя это не смущало, - по его бесстрастным интонациям не удавалось понять, саркастичное ли это замечание или вполне серьезное предложение продолжать.

- Даже если вернётся волшебство, ты останешься непрощенным, - едва слышно вымолвила она, зябко обняв колени руками и устремляя привыкающий к темноте взгляд в пустое пространство перед собой.

- И что? Тебя волнуют эти условности? Не думал, что тебе настолько хочется выходить со мной в свет, - Сириус презрительно фыркнул, словно заподозрил Марлин в нелепом мещанстве.

- При чем тут выход в свет? - тут же вспылила девушка, раздосадованная насмешкой над дилеммой, что ее вымотала за полгода не хуже тренировок под надзором Грюма. - Я просто думаю о будущем, вот и все. Какое оно у нас с тобой? Ты будешь вечно скрываться в доме? Дожидаться, пока я вернусь с работы, чтобы вместе посидеть у камина пару часов?

- Боишься, что придётся меня содержать? - уязвлённо прошипел он, выходец из древнейшего рода и наследник внушительного, но канувшего в Лету вместе с волшебством, состояния.

- Включи голову и сам подумай, - огрызнулась она.

- Ты что, радость моя, пытаешься сейчас рассуждать о браке и, упаси меня Салазар, детях? - его яд переполнил Марлин до краев, вытравливая наружу уязвимость. - Вздумала опередить Поттера с Эванс и родить на исходе июля избранного? Спасибо, что предупредила. В ноябре постараюсь держаться от тебя подальше.

- Я предупреждала, что не хочу это обсуждать, - дрогнувшим голосом откликнулась она и отползла в сторону, прижавшись к холодной каменной стене и без того замёрзшим боком.

- Ты не пробовала пожить сегодняшним днём? Просто получать удовольствие от момента? Ничего не планировать? - его деланное спокойствие, словно психотерапевт увещевает истеричную пациентку, проходилось плетью по ее груди, оставляя мучительное саднящее ощущение собственной ничтожности.

- Привыкать к тебе, зная, что рано или поздно придётся расстаться - это мазохизм, а удовольствия от игр такого рода я не получаю, - зардевшись, Марлин выдала очередную гневную сентенцию.

- Знаешь, это даже забавно, - Сириус заговорил наигранно весело, - если бы не Тёмный Лорд с его чертовым крестражем, все было бы иначе. Ты, с непонятным полумагловским происхождением и пыльным домом за пустырем, была бы не достаточна хороша для меня. Не наоборот.

- Ты не смеешь говорить о чистоте крови! - крикнула она, начисто забыв об опасности. О том, что где-то над подвалом бродят вполне реальные оборотни, вынашивающие планы поохотиться на двуногую дичь.

- Но ты же говоришь о ней? - одним плавным движением Сириус склонился над Марлин и грубо приподнял ее подбородок двумя пальцами, заставляя смотреть на себя сквозь полумрак. - Непрощенные презирают таких, как ты, из-за связей с маглами. А ты отрицаешь чувства ко мне, из-за родства с Пожирателями смерти. Политика двойных стандартов, МакКиннон, ещё никого не доводила до добра.

- Отпусти, - прошипела она, выворачиваясь и упираясь ладонями в пол.

Скрипнул засов, и в светлом квадрате распахнутого люка показалась плечистая фигура. Сириус и Марлин застыли, сдерживая тяжелое от нахлынувших эмоций дыхание.

- Чего расшумелись, а? - проскрипел мужчина, с тихим щелчком снимая ружьё с предохранителя. - Поднимайся-ка сюда, красотка. Хочу рассмотреть тебя поближе.

Марлин судорожно вжалась спиной в стену, приходя в ужас от одних только скабрезных намеков оборотня. Лихорадочно обхватила рукоять ножа, словно холодное оружие помогло бы отразить выстрел. Оборотень качнул газовую лампу, и круг блеклого света опустился на узкую лестницу.

- Я всего лишь почешу тебе шейку своими коготками, - выдал фальшивую руладу он, раздражённый промедлением, и, прижав приклад к бедру, добавил. - Поторопись, или я запущу к вам диких пчёл. Сутки в их жужжащей компании, и ты станешь куда нежнее и сговорчивее.

Вытолкнув из лёгких душный воздух, Марлин рывком поднялась и на одеревеневших ногах шагнула к свету. Сириус бесшумно обогнал ее и грубо перехватил поперёк живота, не позволяя продолжить движение. Оборотень, вглядываясь в темноту, передразнил ход часов, и скрежещущее звучание в его исполнении могло свидетельствовать лишь о поломке механизма.

- Я бы на твоём месте этого не делал, - насмешливо пропел Блэк, зажимая Марлин рот ледяной ладонью.

- Это ещё почему? - сердито рыкнул оборотень, не понимая, к чему клонит нахальный мальчишка. Слишком тщедушный, чтобы оказать достойное сопротивление.

- Никчемное создание, чью шейку ты хочешь пощекотать, моя глуповатая кузина-сквиб. Дядюшка велел сопровождать ее на прогулке, но бестолковая девчонка умудрилась потеряться в лесу, - презрительно откликнулся юноша. Патрульная дернулась в его руках и тотчас оказалась притиснута к напряженной груди ещё ближе. - Заразиться не боишься?

- Заразиться? - с опаской переспросил мужчина.

- Заразиться-заразиться, - охотно подтвердил Блэк. Его частое дыхание обжигало ей лицо. - Думаешь, сможешь и дальше быть вожаком для стаи, утратив способность обращаться в полнолуние?

- Брешешь, - настороженно заключил мужчина.

- Верить или нет - дело твоё. Можешь лично убедиться, передаётся ли магическая импотенция половым путём, - равнодушно заявил Сириус, словно в раз утратил всякий интерес к беседе. Марлин тихо всхлипнула, и он отнял ладонь от ее губ, крепко и уверенно обнимая за дрожащие плечи. Одна только мысль, что кто-то посмеет причинить ей физическую боль, осквернить нежную кожу сальным прикосновением, овладеть хрупким телом, сводила его с ума и превращала в руины все планы холодной мести. - Мне же лучше, если она сгинет к чертям. Не придётся больше нянчится.

- А тебе какой резон меня предупреждать? - с подозрением протянул мужчина, перекладывая ружьё поудобнее.

- Надеялся на бутылку доброго виски перед смертью, - простодушно хохотнул Сириус, неосознанно пробегая пальцами по ее спутанным волосам. Марлин затихла и доверилась ему, успокоенная тёплом и внезапной нежностью, резко контрастирующей с произносимыми словами.

- Размечтался, сопляк, - разочарованно рявкнул оборотень и с силой захлопнул люк, вновь оставляя молодых людей в неловкой тишине.

Когда опасность временно миновала, Марлин прижалась к Сириусу всем телом, запуская руки под полы расстёгнутой кожаной куртки, некогда принадлежавшей мистеру МакКиннону. Он в очередной раз спас ее. В присущей ему изящной и остроумной манере, не упустив попутной возможности нанести парочку оскорблений.

- Это ничего не меняет, - Блэк холодно отстранился, с мстительным удовольствием различая в полумраке, как сникают ее плечи.

- Что мне сделать, чтобы ты простил? - тихо, но крайне решительно и твёрдо спросила Марлин.

- Для начала, замолчать и дать мне спокойно подумать, как отсюда выбраться. Если выживем, непременно сообщу, что ещё, теоретически, - он выделил последнее слово особо язвительной интонацией, - могло бы помочь мне простить тебя.

- Только давай без извращений, - она шутливо скривилась, но тотчас вернула лицу серьезное выражение, встретив его испепеляющий суровый взгляд.

Марлин и Сириус тщательно обыскали подвал, но кроме пыли и пары мелких, похожих на мышиных, костей ничего не обнаружилось. Однородные стены и пол, скрипучая в унисон голосу хозяина лестница и наглухо запертый люк не оставляли молодым людям шансов на простой побег. Требовался план, что позволил бы обезоружить оборотня и не поймать при этом пулю.

- Какого коротконогого штырехвоста ты вздумала перекладывать осколок в рюкзак? - Блэк с остервенением ударил кулаком в шершавую стену, все больше убеждаясь в безвыходности положения.

Марлин уже намеревалась сообщить, что осколок из нагрудного кармана был удалён по той причине, что Сириус своими согревающими объятиями рисковал раздавить его, но ее остановил протяжный скрип засова в ржавых петлях. Оба инстинктивно шагнули друг к другу, но от слабовольных переплетений пальцев воздержались.

- Маки? Сириус? - прошипел Джеймс и его всклокоченная голова возникла в проеме люка.

- Поттер, - с неподдельным восторгом выдохнули пленники, устремляясь наперегонки к лестнице.

- Она извинилась? - сурово уточнил патрульный, словно от ответа зависело, позволит ли он выйти из заточения подруге детства.

- Не так, как я себе представлял, конечно, - протянул Сириус, пропуская Марлин вперёд себя.

- Я же тебе все объяснил, - укоризненно проворчал Поттер, подавая ей руку, - на колени, обещать все, что захочет, и признаться…

- Может, заткнешься уже? - хмуро бросила она, выбираясь на поверхность и жадно вдыхая свежий лесной воздух, сквозящий из открытой двери. Обездвиженный оборотень злобно таращился с дивана на компанию ребят, тщательно охраняемый Доркас, напряжённо выставившей перед собой руку с осколком.

- А мне нравится его сценарий. Пожалуй, запомню его, - ухмыльнулся Сириус, и парни хлопнули друг друга по вскинутым вверх ладоням.

- Надо спешить, - Римус украдкой рассматривал лица и руки вызволенных из плена ребят, страшась увидеть царапины или укусы. Оборотень показался ему смутно знакомым и вызывал теперь бесконтрольный, давно позабытый в ребячестве ужас.

- Зачем торопиться? - саркастично передернула плечами Лили. - Поттер и Блэк ещё не достаточно поупражнялись в остроумии.

- Нюниус, - проницательно заключил Сириус, взглянув на пунцовую от злости Эванс, и Джеймс уныло кивнул.

- Остолбеней! - отчеканила Доркас, чьё владение парализующим заклятием совершенствовалось с каждым днём. Синий свет охватил зашевелившегося оборотня мерцающим ореолом, и девушка, свирепо сверкнув глазами, обернулась к переругивающимся парочкам, - уходим. Живо!

Больше не искушая судьбу, ребята высыпали на крыльцо, где перепуганная, но твёрдо сжимающая в руке осколок Андромеда пристально следила за тремя парнями, застывшими в зарослях папоротника с ружьями наперевес. Тед, на животе которого к величайшему облегчению Марлин висел ее рюкзак, стоял подле девушки, готовый броситься в неравный рукопашный бой, лишь бы защитить свой декабрьский мираж, представший вдруг воплоти.

- Бежим, - скомандовал Джеймс, и компания, продираясь сквозь малиновые кусты, устремилась обратно к побережью. Бездарно потраченное время билось в часах на запястьях МакКиннон и Люпина, пульсировало в венах, разливалось лучами готового покатиться к горизонту солнца.

- Как вы нашли нас? - задыхаясь, крикнул Сириус, прикрывая лицо от хлещущих веток.

- Маки не возвращалась, и мы пошли следом, - прохрипел Джеймс, не забывая шумно втягивать воздух между словами. - Услышали разговор двух оборотней. Мол, поймали двоих. Проследили, и вот.

- Сперва он не хотел за вами идти, - мстительно вставила Лили, не определившаяся, что же все-таки довлеет над ней в большей степени. Чувство вины или достоинство, уязвлённое предложением отправиться к Северусу.

- Это ещё почему? - бег, даже по бурелому и топям, пока давался Марлин легко. Ее щеки лишь немного раскраснелись, но дыхание оставалось размеренным и глубоким.

- Думал, бурное примирение, - виновато пояснил Джеймс под аккомпанемент лающего смеха Сириуса.

Очень скоро Доркас и Лили, не привыкшие к серьёзным физическим нагрузкам, перешли на быстрый шаг, хватаясь за ноющие бока, вынуждая всю компанию сбавить темп. Подбадриваемые и подгоняемые друг другом, ребята двигались вдоль берега, стараясь не выбираться на открытые всем взглядам и ветрам пустоши.

По мере приближения к Хогвартсу, на небе разрастались ватными залежами темные тучи. Море тревожно выталкивало из себя высокие пенистые волны. Чайки метались над водой с жалобными криками. Травяной ковёр под ногами сменился бледным, точно поседевшим от старости мхом.

Когда, по подсчетам Доркас, идти до школы оставалось не дольше часа, перед ребятами вырос плотной стеной дремучий лес. Его деревья росли столь густо, что не пропускали ни капли света, погружая в полумрак всякого, осмелившегося ступить за опушку. Но страшнее темноты казалась его непроницаемая тишина, точно все обитатели спали глубоким сном или покинули неприветливую обитель навсегда.

- Запретный лес, - пробормотала Андромеда, наслышанная об окрестностях Хогвартса от старшей сестры.

- Почему запретный? - переспросила Лили, которая предпочла бы сейчас ухватиться за крепкую и надежную ладонь Джеймса, но попросить о защите не позволяла гордость. Сам патрульный ожидал от неё воплощения в жизнь сценария ничуть не менее фееричного, чем предложил совсем недавно Марлин.

- Ученикам было запрещено здесь находиться без сопровождения взрослых волшебников, - прошептала Доркас, настороженно оглядываясь по сторонам. - Раньше в лесу обитали существа, многие из которых считались опасными.

- И мы, конечно же, пойдём через этот Запретный лес, потому что других дорог не существует в природе? - риторический вопрос Эммелины вертелся в голове каждого, но Медоуз рассудительно ответила, едва уловимо передразнив язвительную интонацию патрульной:

- Существуют, конечно же. Но эта для нас кратчайшая.

На шатком кустарном мосту, проложенном над утопленным в мутной воде оврагом, Марлин придержала Сириуса за локоть, отпуская других спутников немного вперёд. Развернувшись через плечо, тот скептически воззрился на место соприкосновения кожаного рукава и тонких пальцев, после чего небрежным жестом стряхнул с себя ее руку.

- Блэк, - она прикусила губу, презирая себя за очередную унизительную попытку достучаться до него. Объяснить, что за несправедливыми обвинениями пряталось пораженческое осознание его необходимости в ее жизни.

- Ну что ещё? - нетерпеливо поторопил Сириус, жадно рассматривая совершенно новый спектр эмоций на обычно бесстрастном лице Марлин.

- Хочу, чтобы ты знал, - девушка открыто посмотрела ему в глаза, - если нас не прикончит Реддл или его дружки, я хочу попробовать.

- Попробовать что? - с издевкой уточнил юноша, скрещивая руки на груди.

- Попробовать быть с тобой, - вздохнула Марлин, гадая, сколько ещё он собирается ее наказывать.

- Я все ещё тебя не простил, - неопределённо пожав плечами, он медленно развернулся и последовал за ушедшими вперёд друзьями, ощущая, как непослушные губы расплываются в торжествующей улыбке.

Когда лес начал казаться бесконечным, Вэнс испуганно вскрикнула и, неловко пошатнувшись, упала на расставленные вовремя ладони. Римус поспешил ей на помощь, но не смог подойти достаточно близко, увязнув ногой в липкой куполообразной паутине, растянутой на земле.

- Это не хорошо, - пробормотала Марлин, рассматривая полупрозрачные прочные нити толщиной с бикфордов шнур.

- Да что ты? - нервно откликнулась Эммелина, безрезультатно пытавшаяся выбраться из клейкой ловушки. С каждым рывком ее лодыжки и запястья лишь теснее облепляла густая паучья слюна.

- Это очень плохо, - севшим от страха голосом поправила Лили, зачарованно наблюдая, как из чащи выползает клин гигантских пауков, покрытых чёрной шерстью. Каждый по своему размеру минимум в два раза превосходил даже рослого плотно сложенного Теда.

- Медоуз, твой выход, - вкрадчиво шепнул Джеймс, но одно из насекомых, предвосхищая движение юной заклинательницы, извергло изо рта пучок клейкой слюны, что молниеносно оплела тело Доркас тугим коконом.

- Остолбеней, - просипела Лили, взмахивая висевшим на груди осколком. Но волшебство лишь пощекотало слабым ветерком макушки кустов, после чего паутина тесно обернула и ее.

Не дожидаясь, пока кто-то ещё из незваных гостей попытается колдовать, мохноногая армия пленила каждого. Девять перетянутых нитями паутины ребят лихорадочно переглядывались. Богатая на незримых доселе существ земля словно нарочно удерживала их, не подпуская к некогда великому замку.

- Ну что, сократила путь? - прошипела Эммелина, скосив глаза на Доркас.

- Это акромантулы, - невозмутимо прошептала та. - Они ненавидят людей, но знают наш язык. Поттер, Блэк, это ваш шанс использовать красноречие во благо.

Со звучным шорохом пауки обхватили добычу длинными мохнатыми лапами и, оторвав от земли словно послушных окуклившихся гусениц, потащили вглубь Запретного леса. Протискиваясь меж лысыми стволами исполинских сосен, они возбужденно щелкали мощными челюстями в предвкушении роскошного ужина.

Впереди замаячила обширная, лишенная высокой растительности лощина, в самом центре которой серебрился купол из паутины. К нему по пологим склонам сбегались пауки. Были среди них и маленькие, едва различимые в траве особи, и в меру упитанные создания, и великаны, подобные тем, что тащили на себе ребят.

Швырнув их на землю, насекомые принялись выкрикивать наперебой что-то крайне плохо различимое за лязганием челюстей. «Арагог» - разобрал обратившийся в слух Джеймс. На их зов из самого сердца купола появился акромантул, чью чёрную шерсть уже тронули первые нити седины. Его челюсти распахнулись с булькающим возмущённым клёкотом:

- Люди в нашем лесу?

- Люди в нашем лесу, - лязгающим эхом повторили его сородичи.

- Убейте их, - этот емкий приказ различил каждый из путешественников, вопреки препонам дефектов паучьей речи.

- Зачем же сразу убивать? - лучезарно улыбнулся Джеймс. По его виску струился холодный пот.

- Что же ещё с вами делать? - с неподражаемо спокойным удивлением переспросил Арагог, милостиво вступая в полемику с едой.

- Вы могли бы придумать нам более полезное и долгоиграющее применение, - осторожно проронил Сириус, украдкой наблюдая за напряжённым лицом Марлин, очевидно пытавшейся выудить из кармана осколок, точка за точкой растягивая кокон.

- Утоление голода - полезное применение, - рассудительно заметил вожак акромантулов.

- Безусловно, - жарко согласился Джеймс, и в его сощуренных глазах читалась лихорадочная работа мысли. - А ещё мы могли бы служить вам. Ухаживать за яйцами, расчесывать шерсть, расчищать снег зимой…

- Мать моя Мерлин, - простонала МакКиннон, с радостью закрывшая бы лицо ладонью, не будь та скована.

- Вот вы где! - с пологого склона торопливо спустился великан. Поднявшийся ветер трепал его длинные спутанные волосы и клочковатую бороду. Перебирая гигантскими ногами, он приближался к обители пауков, восторженно и ласково улыбаясь.

- Это ещё что? - приглушённо спросила Лили. Ее затравленный очевидным переизбытком интерес к волшебным существам сжался до пульсировавшей совсем глубоко в душе жилки.

- Хагрид, - почти приветливо обратился к великану паук, не преминув щелкнуть челюстями.

- Арагог, тут такое дело… э-э-э… надобно бы этих ребятишек отпустить, - сколь косноязычной не была бы речь этого огромного человека, для друзей она прозвучала почти как лучшая в мире музыка.

- Зачем? - с неподдельным любопытством уточнил акромантул.

- Ну…так…потому что я очень прошу тебя, - Хагрид развёл в стороны мясистые руки. - Без них не видывать нам больше волшебства-то.

- Вам, - мягко поправил Арагог. - Не видать волшебства ВАМ.

- Пусть это будет этой…ну…услугой, вот, - великан, довольный подобранным словом, задрал к небу указательный палец. - Ты уж их отпусти, старина, а мы то с Дамблдором найдём, как отплатить-то.

Арагог задумчиво замолчал. Хагрид продолжал улыбаться во весь рот, подмигивая то и дело шокированным друзьям. Пауки гневно щелками жвалами, потирая подобно мухам мохнатые лапы.

- Отпустить, - нехотя распорядился главный акромантул и, возмущённо скрежеща, его выводок все же послушно принялся разматывать коконы, закручивая ребят в тошнотворной карусели. Их лица елозили по траве, желудки сжимались от стремительного вращения, а Запретный лес слился в сизое неразборчивое полотно.

Когда негостеприимная паучья лощина осталась позади, бледные и усталые путники перевели дух и уставились во все глаза на усмехавшегося в лохматые усы великана.

- Хагридом меня кличут, - просто пояснил он. - Я хранитель ключей в Хогвартсе. Дамблдор послал за вами. Сказал, вы уж полдня как туточки быть должны. Я…э-э-э…заволновался по вам.

- Дамблдор знал, что мы придём сегодня? - переспросил Джеймс, забыв представиться.

- Ну а как же ж, - беззлобно хмыкнул Хагрид, сдвигая могучую ветвь над головами притихших девушек.

Деревья расступились, открывая вид на развалины некогда прекраснейшего замка. Купавшийся в пробившихся сквозь тучи лучах закатного солнца конгломерат обезглавленных башенок и дырявых стен производил удручающее и вместе с тем величественное впечатление.

- Это…Хогвартс? - Лили скептически вскинула брови, наблюдая, как из обрушенного туннеля взмывает в небо стая тёмных птиц.

- Раньше он весь… это… в чарах был. Поддерживали его профессора, вот. Таким только маглам представал. Чтоб не совались к волшебникам-то, - поспешил защитить дорогую сердцу школу великан. - А нынче…сами вон видите.

Друзья в молчании замерли перед покосившейся табличкой «ОПАСНО». До Хогвартса, разрушенного, пустого, но вместе с тем желанного до одержимости, оставалось не больше мили.

========== Глава 24. Омут памяти ==========

Они вошли в вестибюль через скрипучие парадные двери. Те из ребят, кто имел представление о волшебстве сызмальства, затаили дыхание, зачарованно озираясь по сторонам. Когда-то сюда впервые попали их родители. Маленькие восторженные волшебники - чистокровные и нет - поднимались по мраморной лестнице, ныне местами обвалившейся, утратившей былой лоск и целостность. В ее нишах, за рослыми каменными статуями прятались от завхоза и старост припозднившиеся на прогулке Флимонт Поттер и его будущая жена Юфимия. Шепотом спорили до хрипоты о набирающем мощь отряде Реддла Орион и Вальбурга Блэки. Придирчиво рассматривал ныне пустые песочные часы Лайелл Люпин, досадуя, что сапфиров во втором слева сосуде меньше, чем изумрудов в крайнем справа.

Лили и Тед украдкой переглянулись. От нахваленной друзьями школы чародейства и волшебства они ожидали чего угодно, только не разрухи. Размах замка, угадывающийся по уцелевшим стенам и бесконечным залежам кирпича, безусловно, впечатлял. Но вместо духа магии и чудес здесь витала лишь явственная меланхолия по давно минувшим дням, шумным толпам студентов и детским приключениям.

- Это омерзительно, - брезгливо пробормотала Эммелина, счищая с себя остатки паутины. Она почему-то не сомневалась, что стоит лишь преодолеть высокий порог, как отгадки и решения сами собой закружат друзей в воскрешающем волшебство вихре. Но ничего не происходило. Хогвартс встретил своих не состоявшихся учеников пылью и безмолвием.

- Сюда, - Хагрид толкнул массивные створчатые двери на правой стене, впуская ребят в Большой Зал.

Начисто лишенное потолка просторное помещение имело вытянутую форму и делилось по всей длине на равные части четырьмя столами. У самой дальней стены перпендикулярно им располагался ещё один, некогда принадлежавший преподавателям. Древесина, из которой их смастерили, успела прогнить за долгие годы простоя под снегом и дождем. Витражное окно над кафедрой потускнело.

Андромеда сразу узнала долговязого старца, шагнувшего им навстречу. Его волосы и борода отросли и теперь укрывали серебристым пончо худое тело до самого пояса. Но голубые глаза, слишком ясные и яркие для человека столь преклонного возраста, блестели из-под стёкол все тех же очков-половинок, а длинная мантия неизменно отливала благородным лиловым цветом, мерцая у подола россыпью звёзд.

Альбус Дамблдор широко раскинул костлявые руки, точно желал заключить юных гостей в объятия. Он пытливо всматривался в их растерянные почти благоговейные лица, выискивая знакомые черты.

- Добро пожаловать в Хогвартс, - раскатистый голос вспорол тишину обветшалого зала давно забытым торжественным звучание.

- Здравствуйте, профессор Дамблдор, - Андромеда застенчиво вышла вперёд, сплетая руки в ломкий замок у низа живота.

- Мисс Блэк, - старец удовлетворенно кивнул, словно представшая перед ним молодая женщина полностью ответила ожиданиям, что могли бы возникнуть когда-то при взгляде на серьезную десятилетнюю девочку.

- Сэр, боюсь, у нас не слишком много времени на приветствия и реверансы, - испытывая смущение перед лицом величайшего волшебника века, Джеймс все же осмелился напомнить, что визит в Хогвартс носит не экскурсионный характер. Почесав макушку, патрульный сообщил, - Реддл и его люди у нас на хвосте. Они могут появиться с минуты на минуту. Вы ждали, что мы придём, и вот мы здесь. Что дальше?

- Мистер Поттер, - Дамблдор мягко улыбнулся решительной стойке юноши и лишенному подобострастия напору. - Мой давний друг Флоренц любезно предупредил меня о планах Тома. Все должно было сложиться иначе, но мы вольны распоряжаться лишь теми возможностями, что даёт сама судьба.

- Почему вы выбрали нас? - Лили вскинула голову, и прощальные лучи солнца мазнули по ее волосам, обращая их в жидкий ослепительный огонь. В отличие от воспитанных волшебниками друзей к престарелому директору она относилась настороженно и ровно, но не без тени любопытства. - Почему доверили осколки нашим родным? Откуда узнали, что мы встретимся и отправимся сюда?

- Что ж, - директор лучезарно улыбнулся девушке, - как говорят маглы, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Хагрид, полагаю, мы можем позволить себе краткий экскурс в историю?

- Безусловно, - хранитель ключей приосанился и горделиво оглядел притихших ребят.

- В таком случае, прошу, - Дамблдор простер руку к основанию чаши с зазубринами отколотого кубка, что, прежде не замеченное ни кем из друзей, покоилось на одном из столов.

Украдкой переглянувшись, Лили, Марлин и Доркас приблизились к артефакту. Синхронно соединив хранимые до того под одеждой осколки, девушки, неподвижно застыв, уставились на стыки, что заполнялись теперь равномерным золотым свечением. Нет, чаша не склеилась воедино, утратив следы разрушения, но теперь держалась целостной и без чужих прикосновений.

- Акцио омут памяти, - вытащив из-за пояса тонкую, длиной от запястья до плеча палочку, Дамблдор витиевато взмахнул ей и блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь волшебством, что вновь наполняло каждую клеточку его одряхлевшего тела.

- Это ещё что? - шепотом спросил Джеймс.

- Это для просмотра воспоминаний, - едва разлепляя пересохшие губы, пояснила Доркас.

Вскоре откуда-то с неба прямо в руки старцу плавно спустился неглубокий каменный сосуд, опоясанный по краям резными символами, в которых Андромеда, прищурившись, распознала руны. От содержимого омута исходило неземное лилейное свечение, что дрожало и извивалось крохотными язычками от всякого колебания воздуха.

- Энгоргио, - Дамблдор совершил круговое движение палочкой, и выставленный подле чаши сосуд увеличился в диаметре и объеме. - Ныряйте.

- Нырять? - Марлин нахмурилась. - Простите, профессор, но, едва познакомившись с магией и…с вами, погружаться в непонятный предмет представляется мне опрометчивой идеей.

- Мисс МакКиннон, - директор школы лукаво улыбнулся. - Ваша достопочтенная бабушка тоже никогда и ничего не принимала на веру. Но, как уместно подметил мистер Поттер, наше время ограничено. Потому, вам все же стоит выполнить мою просьбу.

- Я первый, - Джеймс решительно шагнул к омуту и, сделав глубокий вдох, опустил голову в вихрастый свет. Со стороны казалось, что патрульный все ещё здесь и просто склонился, подобно животному, над миской с водой.

Не проронив ни слова, Сириус и Римус, под пристальным взглядом Дамблдора, последовали его примеру. Вскоре к бесстрашным мальчишкам присоединились и остальные ребята.

Сперва погружение в омут походило на падение в колодец, но, когда мельтешение перед глазами утихло, все они очутились посреди уютной гостиной дома Поттеров, чьи краски казались несколько приглушёнными в сравнении с реальным миром. Стушевавшись, вскоре путешественники поняли, что остаются невидимыми для тех людей, что уже находились здесь.

В углу застыл Альбус Дамблдор. Лучи солнца словно проходили сквозь него, изрешетив мантию и бороду золотыми блестками. Он выглядел на пару десятков лет моложе, и совершенно точно не принадлежал ни к тому времени, в котором разворачивались воспоминания, ни к тому, из которого прибыли ребята.

Когда рыжеволосая девушка, что стояла у камина, обернулась, Лили громко ахнула, потому что узнала себя. Эта версия Эванс неуловимо отличалась от оригинала. Дело было в залёгшей меж бровей тонкой морщинке, больном взгляде или той необъяснимой зрелости, с которой держалась девушка-двойник.

Она баюкала годовалого малыша. Тот обхватил ее худенькими ручками за шею и что-то неразборчиво бормотал, улыбаясь во все свои гордые шесть зубов.

- Ма-ма, - требовательно заявил ребёнок по слогам, и другая Лили прижала его к себе теснее, утыкаясь губами в лохматую макушку.

- Все будет хорошо, маленький. Мама и папа скоро вернутся, и все будет хорошо, - твёрдо сказала она, но пробежавшая по телу дрожь кричала о волнении и будто бы даже страхе.

- Мы не позволим, чтобы он навредил тебе, - молодой человек, что прежде стоял к ребятам спиной, обернулся. От Джеймса, что, позабыв об обидах и недомолвках, стиснул что есть сил руку Эванс, его отличали сурово стиснутые губы да форма очков, которые малыш тотчас ухватил и потешно нацепил себе на нос.

Наблюдать за чужой реальностью было страшно, странно и вместе с тем интересно. И Лили, и Джеймсу казалось, что кто-то вдруг позволил им заглянуть в будущее и увидеть взрослые, улучшенные версии себя самих.

- Не уверен на счёт твоих гуманных родителей, но в крестном можешь не сомневаться, Гарри. Уж я то надеру зад Волан-де-Морту, можешь не сомневаться, - в комнату торопливо вошёл юноша, похожий на Сириуса, но холёный и вылощенный, подобно лондонским Дэнди из старых романов. Потрепав малыша по щеке, он обернулся к другу и виновато сказал, - простите, что подгоняю, но нам действительно пора.

- Ты прав, - Лили решительно кивнула и надолго прижалась губами к лобику Гарри, зажмурив глаза. - Я люблю тебя, слышишь? Я всегда буду любить тебя, что бы ни случилось.

- Ничего не случится, цветочек, - Джеймс заключил жену и сына в крепкие объятия, судорожно втянув носом воздух. - Мы справимся. Мы вернёмся.

- Мы позаботимся о Гарри, - в дверном проеме появилась копия Эммелины. В чужом времени девушка выглядела ничуть не менее ухоженно, чем в этом, но на ее лице, как и на лицах Сириуса, Джеймса и Лили запечаталась невыразимая усталость и боль. За ее спиной неловко перетаптывались клоны Фенвика и Дирборна, что работали в офисе патрульных.

Эванс неохотно передала малыша подруге, стиснув на прощание его крохотную ручку, и, порывисто зажав рот ладонью, выбежала в коридор. Стиснув зубы, мрачные Сириус и Джеймс направились за ней.

- Только вернитесь живыми, - прошептала Вэнс, устремляя слезящиеся глаза к потолку.

Когда Дамблдор, вздохнув, покинул комнату, ребята последовали его примеру, не способные обменяться даже парой фраз и уж тем более подробно обсудить увиденное. Поступающей информации было слишком много и переварить ее каждому требовалось для начала в собственной голове. Ни у кого из них не осталось сомнений, что происходящее - это альтернативная реальность. Некая временная петля, что изменилась под давлением неведомых обстоятельств.

Петля, в которой Лили и Джеймс жили в красивом доме и растили крошечного сына, крёстным которому приходился Сириус.

На крыльце, утопающем в зелени, троицу ожидали Марлин и Римус. Первая воплощала в себе женственность. Изящная, одетая в невесомое небесно-голубое платье, небрежно перебирающая идеальные локоны, глядевшая на друзей ласково и дружелюбно, она казалась полной противоположностью настоящей МакКиннон, которая поперхнулась от такого альтер-эго. Второй же производил впечатление ликантропа, пережившего десять полнолуний подряд без передышки. Казалось, что прямо сейчас он потеряет сознание от истощения или разрыдается в голос.

У подножия лестницы суетливо ходил из стороны в сторону ещё один человек. Едва различив его округлое чуть детское лицо, настоящий Джеймс громко выругался сквозь зубы. Питер Петтигрю, завидев друзей, с наигранной бодростью всплеснул руками и метнулся к калитке.

- Готовы? - тихо спросила Марлин, крепко сжимая ладонь Лили, и та сухо кивнула, утягивая подругу прочь от крыльца.

- Эта МакКиннон кажется довольно милой, - хмыкнула настоящая Эванс, едва поспевая за своим двойником.

- Эта Лили не раздражает, - парировала та, изогнув уголки губ в подобие улыбки.

- Эти Лили и Марлин выглядят друзьями, - усмехнулся Джеймс, подталкивая Сириуса локтем в бок, - вы так не считаете, господин крёстный?

- Несомненно, господин счастливый папа, - пропел второй, торопливо выбегая из уже погружавшегося в черноту двора.

Альтернативная шестерка с тихим хлопком трансгрессировала с подъездной дорожки, и невидимые зрители ощутили хаотичное вращение, перемещаясь по закоулкам памяти вслед за ними. Когда они открыли глаза, в миле от места приземления виднелась симпатичная деревушка, к которой все и зашагали неровным строем.

Дамблдор вновь вздохнул, неодобрительно качая седовласой головой. Родители маленького Гарри переплели пальцы, двигаясь столь близко друг к другу, что то и дело соприкасались плечами. Лили упрямо вскинула подбородок и, пожевав влажные губы, приглушенно попросила:

- Если что-то пойдёт не так, обещай, что найдёшь меня там. Обещаешь, Джеймс?

- Я шесть лет добивался от тебя взаимности, не забыла?- с лёгким бахвальством в голосе заметил тот и, резко сменив тон, нежно шепнул. - Неужели ты думаешь, что после такого я позволю тебе взять и улизнуть в альтернативной реальности?

Римус, что хранил молчание все время прогулки, не позволяя втянуть себя в бессмысленный разговор ни храбрящемуся Сириусу, ни взволнованному Питеру, поравнялся с Поттерами и, кашлянув, негромко спросил:

- Как думаете, если мы уничтожим его там, она…будет жить здесь?

- Дай-то Мерлин, Лунатик, - серьезно и грустно отозвался Джеймс, обхватив друга за сутулые плечи.

- Как бы то ни было, мы отомстим ему за Доркас, - мрачно процедила сквозь зубы Лили. Ее светлая кожа покрылась мурашками, а бледно-рыжая в свете омута памяти прядь воинственно скользнула на лоб.

- Меня это время не пощадило, - Медоуз хмыкнула, отчаянно прикрывая чёрным юмором охвативший ее страх. Другая Доркас, может быть, утонченная как местная МакКиннон или, как Вэнс, похожая на настоящую, только без уродливых шрамов и болезненной худобы, умерла. Окончательно и бесповоротно. Погибла от руки Волан-де-Морта или кого-то из его приспешников. Исчезла.

Римус замер на месте, поражённый услышанным. Забыв, как дышать, он смотрел то на себя, подавленного и выжженного изнутри скорбью, то на Доркас. Живую, из плоти и крови, смущенно улыбнувшуюся в ответ на его почти безумный взгляд. Он потерял ее на долгих пять лет и чуть не свихнулся. Этот Люпин лишился своей Медоуз навсегда. Без права передумать и выбрать ее. Маленькую и очень сильную.

- Может, нам все-таки стоит выбрать другое время? - медленно вымолвила другая Марлин, не поднимая глаз на приготовившегося спорить Блэка.

- Например? - резко бросил тот. - Когда он уже окружён толпой защитников? Или когда овладел такой темной магией, что твои защитные чары покажутся против неё парадной мантией?

- Там он всего лишь ребёнок, - она отвернулась, поджав губы.

- А здесь тот, кто сам убивает детей! - запальчиво воскликнул Джеймс, уловив суть размолвки друзей.

- Между своим ребёнком и…этим, я выберу своего, - Лили тихо, но непреклонно поставила точку в разгоревшемся споре.

Когда впереди показался Хогвартс, губы настоящей Эванс растянулись в по-детски восхищённой улыбке. Бесчисленные башенки с конусообразными крышами словно парили в воздухе. Крепкие узорчатые стены несли на себе арки узеньких окошек, а на крышах соединенных открытыми переходами корпусов застыли хищные горгульи, будто бы защищавшие от внешних врагов маленьких обитателей замка.

Поравнявшись с каменной куполообразной хижиной, подле которой раскинулся огород с мелкими шарами созревающей тыквы, двойник Джеймса вытащил из-за пазухи какой-то свёрток. Встряхнув его, накинул на голову и тотчас скрылся из виду. К нему присоединились Сириус, Римус и Питер, а девушки без лишних разглагольствований и препирательств спрятались в кустах.

Рассмотрев у самой земли краешки ботинок четверки волшебников, путешественники поспешили за ними в Хогвартс. Те проскользнули в бесшумно распахнувшиеся парадные двери, спешно поднялись по мраморной лестнице, блестевшей в свете канделябров. Миноваливереницу коридоров и, не встретив по пути ни единой живой души, не считая безразличных к невидимкам привидений, остановились подле гигантской горгульи, раскинувшей перепончатые крылья.

- Лимонный щербет, - шепнул Римус, и арка, в которой сидело каменной существо, обернулась по часовой стрелке, открывая проход к узкой винтовой лестнице. Площадка, к которой вели ее ступени, имела всего одну дверь. За ней притаилась круглая комната, полная шорохов и звуков. На стенах не осталось ни единого свободного места, ибо каждый дюйм занимали портреты величавых волшебников и волшебниц. На круглых столиках жались друг к другу непонятные приборы и сосуды, что выпускали сладко пахнущие клубы дыма. Позади громадного письменного стола на полке пылилась старая видавшая виды потрепанная шляпа. Альбус Дамблдор вновь издал протяжный вздох, обводя любопытным взглядом свой кабинет.

- Распределяющая шляпа, - с трепетом прошептала Доркас, всю жизнь мечтавшая узнать, на какой факультет попала бы, не случись в шестьдесят четвёртом краха волшебства. Отец повторял, что ей не занимать ума, а мать настаивала, что девочка растёт на редкость трудолюбивой. Сама она видела в себе смелость и честолюбие, а потому искренне недоумевала, к какому дому могла бы принадлежать.

- Лунатик, быстрее, - поторопил Сириус, выглядывая то и дело в дверной просвет. Юноши вновь стали видимыми и разделились. Поттер остался у входа в башню, Петтигрю дежурил на лестнице, Блэк караулил вход в кабинет, а Римус, которому посчастливилось в ходе дружеской беседы с директором узнать о хранении в его кабинете столь занятного артефакта, как маховик времени, занимался непосредственно его поисками.

Он бесцеремонно рылся в ящике стола, приговаривая себе под нос что-то невнятное. Выудив из залежей ненужного хлама желанную вещицу, он победно вскинул кулак, и друзья устремились к выходу. Под сводом арки они вновь спрятались под мантию, про которую настоящий Джеймс знал лишь из семейных преданий, но так и не смог опробовать на практике.

Выбравшись из замка, все четверо вернулись к оставшимся у хижины девушкам. Они собрались в тесный круг, едва не соприкасаясь лбами, когда Сириус импульсивно шагнул назад и отвернулся со страдальческим лицом, словно всерьёз засмущался недоумевавших друзей.

- Дайте нам минутку, - попросил он непривычно сиплым голосом и поманил Марлин ладонью. Поморщившись от такого призыва, скорее подходящего для питомца или слуги, она все же подошла ближе и вопросительно изогнула бровь.

- Это то, о чем я думаю? - неприлично громким шепотом обратился к Лили Джеймс, но та лишь нежно приложила палец к его губам.

- Я хотел сделать это после возвращения, - Сириус нервничал. Это явно забавляло и вместе с тем пугало переминавшуюся с ноги на ногу МакКиннон. Проковырявшись в кармане, он без спроса схватил ее руку и молниеносным движением нацепил на палец роскошный перстень с внушительных размеров бриллиантом, после чего выдохнул с заметным облегчением.

- Это то, о чем я думаю? - склонив голову на бок, Марлин повторила вопрос Джеймса, едва сдерживая зарождающуюся в уголках губ улыбку.

- Просто скажи да, - Сириус нетерпеливо передернул плечами, словно мог допустить на краткий миг сомнения в положительном ответе.

- Да, - послушно шепнула она, не попытавшись пошутить над его трогательным волнением или помучить наигранными раздумьями. Глядя ему в глаза, нежно, проницательно и доверчиво, альтернативная Марлин погладила окольцованной рукой его щеку, и другой Сириус тотчас притянул ее к себе, обнимая так крепко, что дыхание сбилось у обоих.

Подлинная МакКиннон смущенно взглянула на истинного Блэка. Он безотрывно смотрел на женственную версию своей колючей и язвительной патрульной. Жадно, трепетно и будто бы даже завистливо. Девушка испытала острый укол ревности, потому что эта другая она, утонченная и нежная, казалась такой естественной в глупом голубом платье, такой любимой, что Марлин настоящая ощутила себя подле неё неказистой угловатой младшей сестрой. Конечно, Блэк предпочёл бы ей такую невесту. Милую и спокойную.

- Вот мое условие, - Сириус обернулся к ней, серьёзный и строгий, но, едва скользнул взглядом по растерянному лицу, в серых глазах заплясали лукавые добрые смешинки. - Я дам тебе ещё один шанс, если научишься смотреть на меня так.

- Как так? - Марлин обиженно поджала губы, наблюдая, как другая МакКиннон нежится в ласковых руках другого Блэка.

- С любовью и уважением, - Сириус бережно дотронулся до ее щеки, и она ощутила шлейф прикосновения даже через зыбкую дымку омута.

- Поздравляю, милая, - Эванс заключила помолвленную подругу в крепкие объятия, пока парни, смеясь, хлопали по спине широко и счастливо улыбавшегося Блэка. Казалось, что этот важный для двоих момент сыграл роль в настроении каждого из друзей. Вселил так необходимую уверенность в своей правоте.

- Хвост, ты уверен, что знаешь, что делать? - Сириус едва приметно нахмурился, когда Питер взял из рук Римуса маховик времени и принялся выкручивать шестеренки, высунув от напряжения острый язык.

- Говорю же, мама как-то брала меня на работу и показывала принцип работы этих штуковин, - огрызнулся юноша.

- Не отвлекай, - назидательно велел Люпин, сжимая ладони Сириуса и Джеймса.

- Только не отправь нас в тридцать восьмой какого-нибудь тринадцатого века. Не хочу смотреть, как предки льют на улицы нечистоты, - не унимался Блэк.

- Сириус, перестань, - Марлин, едва сдерживаясь от смеха, закатила глаза.

- Простите, - выдохнул Питер и тотчас сунул маховик в руки растерявшейся Лили, после чего рывком высвободил пальцы из ослабевшей хватки Марлин и бросился в сторону от растворявшихся в воздухе друзей.

- По-моему, так не было задумано, - протянула Эммелина, поддавшись закрутившей ее воронке и переносясь от летнего Хогвартса в след за теперь уже пятеркой ребят.

Очередной декорацией для воспоминаний служила захламлённая комната, больше похожая на склад, нежели чем на жилое помещение. Гостиная угадывалась лишь по заваленному горой подушек и пледов дивану да жарко натопленному камину. На полках, винтажных столиках, стульях и даже полу были расставлены диковинные вещицы всех форм и размеров. Шкатулки, подсвечники, кувшины, книги, черепа, флаконы, статуэтки укрытые плотным слоем пыли заполонили собой все пространство, отчего даже дышать стало вдруг слишком сложно.

- Что за хрень? - рявкнул альтернативный Сириус, озираясь по сторонам. Марлин тотчас зашипела на него и вцепилась в рукав белоснежной рубашки.

- Может, Выручай-Комната? - Римус нервно переступил с ноги на ногу.

- Мы точно не в Хогвартсе, - Лили кивком головы указала на окно, вид из которого открывался на не самый оживленный перекрёсток Хогсмида. Вдалеке блестела в лучах августовского солнца украшенная гигантскими мятными тростями и тыквенными котелками крыша «Сладкого Королевства».

- Выходит, Хвост и впрямь та ещё крыса, - зло выплюнул Сириус. - Что за фортель он выкинул? Что-то напутал, как и следовало ожидать, и побоялся отправиться разгребать последствия вместе с нами или…

- Предал нас, - мрачно закончил Джеймс.

- Профессор Дамблдор говорил, что в Ордене есть предатель, - прошептала Марлин. - Получается, это был Питер?

- Сейчас это не важно, - качнул головой Римус. - Мы должны выбираться отсюда, пока не сотворили неосторожными действиями верную супругу для Реддла или чего похуже.

До гостиной донёсся настойчивый стук в уличную дверь, и тотчас в коридоре зазвучали шаркающие, раздражающе медленные шаги. Ребята испуганно осматривались в поисках укрытия. Гость терпеливо ожидал на крыльце. Со второго этажа слышалась приглушенная запись оперы. На особо высокой ноте исполнительницы раздался мелодичный бархатный голос с надменными нотками:

- Могу я увидеть миссис Хепзибу Смит?

- Ась? - громогласно переспросила эльф. Опера смолкла.

- Миссис Хепзиба Смит, - раздраженно повторил мужчина. - Я пришёл к миссис Хепзибе Смит.

- А, хозяйка Смит живет здесь, да, - охотно гаркнула глуховатая волшебная слуга.

- Я знаю, - медленно и холодно заметил мужчина, стараясь говорить предельно отчетливо, - ведь я уже не первый раз ее навещаю.

- Ах, Том, мой славный мальчик! - по лестнице торопливо спускалась женщина, цокая каблучками по дощатым ступеням. - Похлёба, как не стыдно держать дорогого гостя на пороге! Немедленно подай в гостиную пирожных и какао. Милый друг, я и не чаяла вновь увидеть вас на этой неделе.

- Сюда, - шепнул Джеймс, указывая на спрятанную в складках цветочной шторы дверь, за которой находилась не менее захламлённая комната, прежде служившая мастерской неизвестному художнику.

- Вы как всегда очаровательны, миссис Смит, - в гостиной появилась хозяйка дома, дородная, плотно затянутая в ядовито розовое платье с бесчисленными нитями жемчуга на короткой шее. Следом за ней вошёл молодой мужчина. Высокий, державший спину столь прямо, словно готовился к маршу на плацу, он напоминал гордым профилем статуи античных богов с чертами лица, соответствующими золотому сечению.

- Ну что вы, - Хепзиба зарделась подобно неискушенной в комплиментах школьнице и манерно поправила тюрбан из огненно рыжих волос. - Присаживайтесь, пожалуйста, и будьте милосердны, не держите на меня зла за скудоумие Похлёбы. Старость никого не щадит, даже домовых эльфов.

- Разве я могу сердиться на вас, - Том мягко коснулся ее морщинистой руки.

Похлёба, не слышавшая оскорблений хозяйки, водрузила поднос с угощением прямо на стопки книг, что росли пыльными сталагмитами из журнального столика. Учтиво поклонившись, она растворилась в воздухе с мягким хлопком, вцепившись в висевшее на плече худое полотенце.

- Моя милая миссис Смит, вы позволите мне ещё раз взглянуть на чашу Хаффлпафф? Меня весьма вдохновляют работы мастеров той эпохи, и я хотел бы перенести узор себе в блокнот для более детального изучения, - Реддл обворожительно улыбнулся, пригубив сладкий напиток из чашки с рельефными розочками, больше похожей на кукольный сервиз, недели чем на посуду для взрослых людей.

- О, мой славный, утонченный мальчик, - Хепзиба умиленно прижала к груди полные руки, украшенные массивными кольцами и перстнями. - Я сразу поняла, что вы способны увидеть в этих вещах их историю, а не одни галлеоны, которые за них можно выручить. (с)

Женщина торопливо поднялась с дивана и, игриво велев гостю ожидать, скрылась в коридоре. Том изогнул губы в презрительной улыбке и извлёк из внутреннего кармана старомодного сюртука маленький пузырёк. Выдернув пробку, он выплеснул бесцветное содержимое в чашку хозяйки дома и откинулся на спинку, вновь изображая робость и трепет перед сокровищами миссис Смит.

Альбус Дамблдор задумчиво пригладил пышную бороду, всматриваясь в бесстрастное лицо бывшего ученика.

Вернувшись, Хепзиба с гордостью выставила на поднос отливающую золотом чашу. Бесстыдно наблюдая за увлекшимся карандашным наброском мужчиной, она ударилась в долгие и спутанные рассуждения о собственной принадлежности к роду Хаффлпафф. Восхищенные кивки и уточнения Тома лишь распаляли ее, заставляя звучать громче, жестикулировать интенсивнее и улыбаться кокетливее, чем обычно.

Допив какао, Хепзиба схватилась за горло. Ее гладкое широкое лицо налилось пунцовой краской, глаза широко распахнулись, а на алых губах выступила густая пена. Задыхаясь, жадно распахивая дряблый рот, женщина то отчаянно молотила себя по груди, то исступленно цеплялась за руку гостя, но тот лишь холодно улыбался, приговаривая с обманчивым сочувствием:

- Сейчас все закончится, миссис Смит. Наберитесь терпения.

Наблюдая, как грузное тело сползает на под и замирает подле его ног бесформенной розовой грудой, Реддл извлёк из-за пазухи волшебную палочку. Он поочередно прижимал острый наконечник то к груди, то к чаше и неразборчиво повторял одно и то же слово, пока тёмная субстанция мучительно отделялась от его кожи, сочилась сквозь сюртук и гибкими нитями льнула к так и не дорисованному артефакту.

- Это наш шанс, - прошептал альтернативный Сириус и подмигнул Марлин. - Он один, ещё не слишком опытен, но уже убийца и точно больше не ребёнок.

- Брахиабиндо! - взревел Джеймс, прерывая ритуал и вываливаясь из мастерской, направив кончик палочки на Реддла.

- Протего, - не выполнив ни единого лишнего движения, молодой убийца отразил связывающее заклинание, и лишь коротко дёрнувшаяся бровь выдала его удивление.

- Конфундус! Вермикулюс! Дуро! - наперебой кричали друзья, посылая заклятия в человека, что совсем скоро достиг бы невиданной силы и ярости, затмив самого Грин-де-Вальда, но тот лишь лениво поддерживал щит, всматриваясь в лица нападавших. Зачинщик, перекошенный от злости вихрастый паренёк напоминал Флимонта Поттера. Гриффиндорца, что учился на том же курсе, и вечно не упускал возможности затеять конфликт со старостой школы.

- Сектусемпра! - Лили выбросила руку с палочкой вперёд, с неприязнью выискивая черты врага в этом красивом молодом человеке.

В тёмных глазах Реддла сверкнуло неподдельное любопытство, ведь произнесенное рыжей девчонкой заклинание он услышал впервые. Он, прочитавший все толковые книги из библиотеки Хогвартса, включая запретную секцию. Не пропустивший ни единого факультативного занятия. Совершенствующий мастерство каждый день и час.

Уклоняясь от белой вспышки, Том задержал свою палочку в воздухе, шевельнув губами, и языки пламени, будто наделённые разумом и душой, метнулись к компании ребят. Огонь и белый поток света схлестнулись точно над чашей Хаффлпафф и рассеялись с негромким хлопком. Артефакт рассыпался на неравные части.

- Остолбеней! - шепнул Римус.

- Авада Кедавра, - холодно произнёс Реддл.

Ничего не произошло. Молодые волшебники взмахивали и трясли своими палочками, выкрикивали слова заклинаний, пытались трансгрессировать, но магия не отзывалась. Ни вспышки света, ни колебания воздуха и уж точно никакого эффекта от привычных чар.

- Что ты сделала? - от лица Тома отхлынула краска. Он всматривался в изумрудные глаза перепуганной девчонки, что растеряла былую браваду и осела на пол, едва слышно выдавив: «Гарри».

- Что за ритуал ты проводил? - прорычал Джеймс, кидаясь к Реддлу. Но тот, со времён приюта чуявший за много миль драку с неравным числом противников, молниеносно скрылся в коридоре и через мгновение хлопнула входная дверь.

- За ним! - Сириус метнулся за ним, но замер, оглушенный возгласом Лили.

- Нет! - друзья молча уставились на неё. Вскинув обесцвеченное ужасом веснушчатое лицо, она повторила уже тише: - Нет. Мы сделали что-то ужасное. Магия пропала, слышите? Мы поменяли историю, убив не психопата Реддла, а единственное средство защиты от него.

- Может, это только мы не можем колдовать, потому что надолго задержались в прошлом? - до крови закусывая губы, попробовала успокоить подругу Марлин.

- Надеюсь, что так, - жестко кивнула Лили. - Как бы то ни было, сейчас мы должны думать о том, как вернёмся в своё время. И есть ли нам куда возвращаться.

- Есть. Иначе и быть не может, - Джеймс твёрдо опустил ладонь на ее плечо. - Мы обещали Гарри вернуться, и мы вернёмся. Нам повезло, что это Хогсмид. Доберёмся до Хогвартса, найдём Дамблдора, покаемся, как обычно, и вместе найдём способ все исправить.

- На этот раз отработками точно не отделаемся, - грустно усмехнулся Римус.

Альтернативная Марлин торопливо выхватила льняную салфетку из-под безвкусной вазочки с искусственными цветами и собрала в неё осколки чаши Хаффлпафф.

Картинка подернулась рябью, и укрыла чернотой выходивших за дверь молодых людей, захламлённую комнату и труп Хепзибы Смит. Друзей вышвырнуло обратно в Главный Зал. К Дамблдору их времени и Хагриду, беспокойно расхаживавшему из угла в угол.

- Они вернулись к Гарри? - выдохнула Лили, сдавливая виски, чтобы унять головокружение.

- Что было дальше? - Доркас скрестила руки на груди, исподлобья взирая на старца.

- Почему вы не собрали чашу сразу? Почему не вернули волшебство? - Сириус невольно прижал ладонь к клейму на шее.

- Потому что вы сами меня об этом попросили, - Дамблдор вновь вздохнул, по мальчишески усаживаясь на стол и болтая в воздухе ногами. - Точнее, вы из другой реальности.

С грустной улыбкой он рассказал, что из Хогсмида путешественники во времени действительно отправились в Хогвартс, где, на свою удачу обнаружили прогуливавшегося по берегу озера недавно вступившего в должность директора. Не слушая возражений, они поведали о грядущем будущем. Страшном и кровопролитном, под стать едва отгремевшей первой магической войне. Они говорили о беспощадном монстре, в которого превратится сирота Том, о пророчестве, что сулило сыну Джеймса и Лили эпическую битву с Волан-Де-Мортом, не гарантировавшую безусловную победу. Признались юные герои и в крамольном решении вернуться в прошлое, в тайне от наставников, чтобы расправиться там с ещё не изучившим темную магию Реддлом.

Для них остались загадкой мотивы Питера Петтигрю. Кто-то искренне полагал, что мальчик запутался в механизме и, испугавшись ответственности, оставил друзей. Другие, смотревшие на вещи мрачно и трезво, заподозрили его в связи с врагом, прознавшем о плане и надоумившем безвольного человека отправить ребят в иное время. То, в котором Волан-Де-Морт с лёгкостью расправится с гостями из будущего, облегчив себе жизнь в семидесятых годах. Сириус Блэк, всегда скептично относившийся к талантам приятеля, настаивал на сочетании обоих вариантов, убеждая всех, что Питер и впрямь решился на предательство, но не довёл дело до конца, выставив обороты не удовлетворявшие желаниям и друзей, и господина.

- Это все чудесно, - Марлин вздохнула, - но не отвечает на вопрос, куда делось волшебство и как нам быть дальше.

- Увы, мисс МакКиннон, мы с вами говорим о столь тонкой материи, как магия времени, - Дамблдор раздосадовано цокнул языком, невидяще уставившись куда-то поверх пшеничной макушки, - и потому я могу лишь предполагать, что когда чары будущего в вашем исполнении для Реддла и чары прошлого в его исполнении для вас схлестнулись, оказавшееся лишним волшебство настоящего стало искать пристанища и нашло его в этой чаше, разрушив ту своей мощью.

- Получается, теперь волшебство навеки связано с чашей, и если она попадёт в руки жаждущему мирового господства волшебнику, вся сила станет его собственностью? - Доркас рассматривала артефакт, словно пыталась понять, достоин ли тот такой чести.

- Исключительно верно подмечено, мисс… - Дамблдор с сомнением взглянул на незнакомую по воспоминаниям девушку.

- Медоуз, сэр. Доркас Медоуз. Та самая, про которую спрашивал Люпин на пути в Хогвартс. Погибшая в том времени, - хмыкнула она.

- Когда я увидел осколки, то, конечно же, попытался их собрать. Так мы поняли, что волшебство ранено, но не убито окончательно, - директор нежно огладил ребро сосуда.

Он и без омута в мельчайших подробностях сохранил в голове тот день. Дамблдор помнил, как забрал у Джеймса Поттера воспоминание. Как белесая мысль потянулась от палочки к пляшущим язычкам других важных вех. Как впервые заглянул в увиденное глазами мальчишки и осознал к собственному ужасу, что Том Реддл, талантливый студент и староста школы, создаёт крестражи.

- В нашем мире все знают, что волшебство пало, когда Том пытался создать крестраж, - Дамблдор прошёлся вдоль кафедры, в который раз спрашивая себя, мог ли он увидеть в одиноком сироте эту скверну раньше. Повлиять на него. Остановить превращение в чудовище. - Но вы из другого времени об этом не знали, равно как не знал об этом и я шестнадцать лет назад. Увидев ритуал в памяти Джеймса, я понял, что Том разламывают свою душу на части в погоне за неуязвимостью, за бессмертием. У нас не было уверенности, что чаша была его первой и единственной попыткой.

- И мы…ну, в смысле, они…захотели, чтобы магия исчезла навсегда, лишь бы защититься от Реддла? - Джеймс озадаченно почесал макушку привычным движением.

- Не совсем так, мистер Поттер, - Дамблдор разглаживал длинные, пересекшие уголки губ и смешавшиеся с бородой усы, словно этот незатейливый жест помогал ему сосредоточиться. - Вы попросили меня разделить осколки и спрятать их, воспользовавшись отсутствием волшебства, чтобы уничтожить безоружного Реддла. Увы, даже сохранив у себя один из них, я не преуспел в поисках.

- Вздор! - Марлин нахмурилась. - Он лет восемь жил в окрестностях города.

- Я не мог этого знать, - директор печально вздохнул. - Как вы понимаете, я не должен был рассказывать о том, что чаша не утеряна, ни единой душе. Но всеми силами убеждал старейшин, по большей части бесталанных выходцев из Визенгамота, что волшебство вернётся, и даже распускал некоторые слухи для укрепления этого факта в их головах. Мне верили немногие, а остальные сочли безумцем и оборвали все возможное общение.

- И тогда вы решили дождаться, пока Реддл умрет естественной смертью? - Доркас разочарованно вскинула брови.

- Блестящая догадка, мисс Медоуз, - Дамблдор грустно улыбнулся сообразительной девушке, которой не должно было существовать в этом мире, но она стояла перед ним вопреки всему и задавала очень верные вопросы. - Это был запасной план. Мы договорились, что если я не смогу покончить с Томом сам, то отдам три осколка членам ваших семей, наказав передавать из поколения в поколение не менее полувека, а после встретиться в определенный день и час здесь. В Хогвартсе. Хранителей осколков выбрали вы сами. Вы из того времени, конечно же.

- В прощальном письме бабушки не было ни слова о встрече в Хогвартсе, - заметила Марлин, неотрывно следя за тенью эмоций на старческом лице.

- Верно, - он охотно кивнул. - Перед тем, как отправиться в путешествие, мне посчастливилось иметь беседу с Флоренцем, тем самым кентавром, что вы повстречали на пути сюда. Он предрёк, что вопреки моим планам вы найдёте друг друга раньше и направитесь сюда в поисках ответов. Потому я лишь предупредил Минерву МакГонагалл, и предоставил этой истории бесценное право развиваться так, как задумано самой судьбой.

- И что дальше? - Джеймс нервно заходил по залу, ероша волосы. - Реддл на пути сюда. Парализующие чары Доркас, хоть и выручали нас уже не единожды, но все же явно уступают его опыту и мастерству. К тому же, неизвестно, сколько крестражей он успел создать до шестьдесят четвёртого года.

- Один мне удалось найти и уничтожить. Это кольцо его деда. Марволо Мракса, - спокойно и почти безразлично сообщил директор, словно подобное действо ему ничего не стоило. - Но, вы правы, мистер Поттер. Могли остаться другие.

- И что нам теперь делать? - вспылил Сириус. - Драться до последней капли крови с бессмертным существом?

- Драться, и совсем скоро, - мрачно кивнул Хагрид, пристально наблюдая за взявшейся откуда-то вереницей крошечных паучков, что бегали по его гигантским ботинкам.

Комментарий к Глава 24. Омут памяти

Дорогие друзья, дошедшие вместе со мной до 24 главы. Я предлагаю Вам решить судьбу дальнейшего развития сюжета. Напишите в комментариях, какая логика Вам ближе:

1. наши герои проживают вторую петлю, следующую непосредственно за той, что увидели в Омуте Памяти (что ближе к концепции Проклятого дитя)

2. наши герои живут в уже замкнувшейся петле, и их жизни - вместе с изгнанием непрощенных и отсутствием магии - повторяются далеко не в первый раз (что ближе к концепции семи книг о золотом трио).

Ваш выбор повлияет на судьбу целого ряда персонажей. По итогам голосования, которое будет проходить до 7 августа, я напишу последние главы и эпилог. Желательно, чтобы число проголосовавших получилось нечетным, ибо победа останется за вариантом, набравшим наибольшее число голосов.

Также буду рада, если поделитесь впечатлениями: насколько предсказуемым для Вас оказалось такое объяснение магического коллапса. Разочаровало оно или ответило ожиданиям.

Спасибо, что читаете.

Обнимаю,

Ваша tinyshadow

========== Глава 25. Неравный бой ==========

- Вы что, издеваетесь? - лицо Сириуса оставалось спокойным, но в голосе уже уловимо вибрировали те угрожающие нотки, что напрочь отбивали желание у Мальсибера, Розье и прочих приятелей Беллатрикс донимать его детскими обидами на безучастность к экспериментам. - Вы позволили нам расти без какой бы то ни было практики. Меланхолично дожидались нашего появления в замке, зная, что мордредов психопат идёт за нами. И теперь предлагаете драться? Серьезно? Одиннадцать человек, для девяти из которых знание заклинаний сводится к детским считалочкам, против целой армии?

- Для восьми, - хором возразили Андромеда с Доркас, и кивнув друг другу, все также синхронно исправились, - для семи.

- И как же моя опытная кузина намеревается сладить с волшебником, защищённым Мерлин знает каким количеством крестражей? - ядовито протянул Блэк. Он и сам не до конца понимал первопричины своей злости. Те скрывались где-то между страхом за Марлин, саму Андромеду, Джеймса, всех остальных ребят и жгучей обидой на то, какой пустой и бессмысленной оказалась жертва другого Блэка. Того, что обещал зеленоглазому крестнику защиту. Что был настолько близок с МакКиннон, что вздумал делать предложение, нервничая, как девчонка.

- Ты про этот крестраж? - с невозмутимой улыбкой в зал вошёл Регулус Блэк. В руке он сжимал серебряную диадему, увенчанную исключительно ярким топазом, от которого волнами разбегались к узким дужкам драгоценные камни.

- Ты? - выдохнули Сириус и Андромеда, подспудно морально готовившиеся увидеть младшего брата в армии Реддла.

- Я и компания, - юноша хитро блеснул глазами, наблюдая, как дверной проем минуют родители. Вальбурга опиралась на локоть супруга, а узелок с вещами держала на манер театрального кисета. Словно явилась на светский приём, а не преодолела десятки миль в погоне за отчаянными сыновьями.

- Что вы здесь делаете? - Сириусу никак не удавалось совладать с эмоциями, и он лишь буравил членов семьи недоуменным, почти сердитым взглядом.

- Разве таким манерам я тебя учила? Прежде чем обращаться с вопросом, необходимо, как минимум, поздороваться и облечь в приемлемую форму извинения за доставленные материнскому сердцу тревоги, - Вальбурга язвительно выгнула бровь. - Стоило послушать Сигнуса и пройтись таки розгами по твоей спине. Может, тогда в тебе теплилась бы хоть толика уважения к родителям.

Марлин инстинктивно шагнула к Сириусу, не закрывая его собой, но демонстрируя близость и готовность защищать от странной женщины, упомянувшей телесные наказания. Будто мало ему клейма и жизни в заброшенной психиатрической больнице. Он, ощущая, как в душе разливается приятное тепло, благодарно и слегка насмешливо сжал пальцы патрульной. Его мать, безусловно, умела выглядеть грозно, но за всю жизнь не стукнула сыновей и мизинцем, предпочитая изощренный сарказм. Вальбурга прошлась по растрепанной девушке пристальным взглядом. Не хватало ей ещё и неопрятной невестки в дополнение к нарывающимся на неприятности детям.

- Прости, - Сириус обезоруживающе улыбнулся матери, но, заметив, как оскорбленно поджимает губы отец, торопливо прибавил, - те. Простите меня. Мне стоило найти способ сообщить, что со мной все в порядке.

- Стоило, - сухо кивнула Вальбурга, наспех осматривая его. Ни травм, ни ранений, и лицо не уместно счастливое для столь щекотливой ситуации, как открытый конфликт с Темным Лордом.

- Теперь можно спрашивать? - нетерпеливо уточнил юноша, на что мать лишь возвела глаза к потолку, сетуя мысленно на бесчувственность заносчивых юнцов.

- Он сам рассказал мне про этот крестраж. Про диадему Кандиды Когтевран, - Регулус гордо вскинул голову.

Будучи мальчишкой, он всерьёз восхищался Томом Реддлом. Трудолюбивым и талантливым сиротой, завербовавшим в свои сторонники представителей самых знатных и уважаемых семей. В его яркой биографии Регулус желал видеть отражение себя. Он, вечно находящийся в тени красивого и своевольного старшего брата, отчаянно пытался найти своё место в изувеченной новыми законами жизни.

Идеология Темного Лорда в целом перекликалась с собственными убеждениями младшего Блэка. Утраченное волшебство носило элитарный характер, и допускать в его таинства людей, пусть и обладающих магическим потенциалом, но далёких от традиций и этикета чистокровных семей, все же не стоило. Иногда мальчик всерьёз полагал, что именно смешение крови, разбавление ее магловской генетикой, и привело к коллапсу, растратив ресурсы чудес.

Тогда младший Блэк загорелся идеей собственноручно воскресить волшебство, но методы Родольфуса и Беллатрикс в силу мягкости характера и жалостливости принять не смог. Сообразительный и усидчивый, он выискивал уцелевшие учебники, донимал расспросами старшие поколения, и в скором времени привлёк к себе внимание Темного Лорда.

Тот проникся подобием извращённой симпатии к усердному ребёнку и предположил, что из того получится полезный и верный слуга. В одной из многочасовых бесед пытливый и любопытный Регулус ожидаемо захотел разузнать побольше о магии крестражей. Конечно, посвящать кого бы то ни было в местонахождение спасительных осколков души Реддл, все ещё надеявшийся воскресить свою магию, не собирался. Но восторженные глаза мальчишки вызвали неудержимое желание прихвастнуть и произвести ещё большее впечатление утонченностью собственных действий. Тёмный Лорд заявил, что для артефактов такого рода рассматривать заурядные вещицы было бы истинным кощунством. Да, в его коллекции присутствовал примитивный ежедневник, околдованный сложным комплексом чар. Но он был единственным в своём роде и не стоил упоминания в разговоре с поклонником. Регулусу Реддл благосклонно поведал, что достойными вместилищами для частиц себя считал лишь предметы, наделённые особой историей. К таким он относил наследия основателей Хогвартса. Медальон Салазара Слизерина Тёмный Лорд так и не смог раздобыть по вине незнакомых ему волшебников, заявившихся к Хепзибе Смит. Чашу Пенелопы Хаффлпафф постигла участь, известная ныне всем выходцам из магических семей. Но диадему Кандиды Когтевран он себе подчинил ещё в школьные годы, чем, безусловно, гордился.

Чем старше становился Регулус, тем большее разочарование в кумире его настигало. Он видел в великом Темном Лорде лишь озлобленного человека, что оказался не в силах защитить своих последователей, обеспечить им достойное существование. Помимо всего прочего, юный Блэк все чаще задумывался, что грязная составляющая крови Тома превращала его в лицемера. Как он, полукровка, мог утверждать, что маглорожденные волшебники не вправе использовать свой дар и претендовать на равные права с древнейшими магическими семействами, но при том провозглашать себя лидером и требовать от кого-то вроде Блэков или Лестрейнджей беспрекословного подчинения?

Конечно, отложились в его сознании и речи любимой матушки, которая не раз бросала в сердцах шипящим шепотом, что ненасытность Реддла стоила счастья слишком многим достойным колдунам и ведьмам. Отторжение достигло своего апогея, когда Тёмный Лорд узнал про осколок, что хранился под его носом долгие годы. Истинному пастуху надлежало знать, что творится в его стаде, чувствовать своих заблудших овечек, распознавать их ложь. Но Том не справился даже с этим. Потому, когда юный Блэк услышал, что его брат направляется в Хогвартс с последним оплотом волшебства, а Реддл намеревается им завладеть, решение пришло само собой. Регулус задался целью уничтожить крестраж, оказав тем самым хотя бы незначительную помощь ввязавшемуся в непосильную войну Сириусу. Разумеется, дело было не только в альтруизме и семейных узах. Паренька всерьёз ужасала перспектива концентрации всей магии мира в руках самодура, однажды ее чуть не уничтожившего.

Из логики повествования Регулус рассудил, что Тёмный Лорд спрятал крестраж где-то в школе, но в Хогвартсе юноша никогда не был и понятия не имел, как туда добраться. Потому простейшим выходом из ситуации он счёл примыкание к отряду Реддла, выспрашивание дороги у любившего потрепать языком Амикуса и побег в ночи с надеждой быстро обнаружить крестраж в заброшенном замке.

- Увы, я не обладал точной информацией, где он находится, - вздохнул Регулус.

- Но, к вашей величайшей удаче, этой информацией обладала я, - Вальбурга мрачно усмехнулась.

Изначально мистер и миссис Блэк последовали за Темным Лордом с одной единственной целью - изыскать способ убить его. Отравить, вспороть горло ножом, придушить атласной лентой с воротничка платья, утопить в горной реке, столкнуть с обрыва. Уйма вариантов, к каждому из которых приготовилась благороднейшая чета, на практике оказались трудноисполнимы. Пожиратели Смерти охраняли своего господина с немыслимым трепетом и рвением. В темное время суток лагерь сторожила группа крепких вооруженных мужчин, которые отправлялись спать лишь в сумерках, все равно оставив хотя бы одного дежурного наблюдателя. Незаметно подобраться к толпе среди дня было не проще, чем проплыть без помощи магии Северное море.

Так они и шли за армией, неумолимо приближаясь к Хогвартсу, пока Вальбурге не представилась возможность опорожнить пузырёк с ядом в котёл с едой. До школы оставалось лишь несколько часов пути, и женщина рассудила, что лучше вывести из строя хотя бы часть людей Реддла, что вздумает позавтракать перед решающей битвой, чем вовсе не достичь никаких результатов.

К первоначальной радости Блэков, стерёгший лагерь Кэрроу, пожелавший поглумиться над изголодавшейся Андромедой, отведал рагу самым первым и покинул этот мир. Но, когда Орион уже обнажил кинжал и готовился к вторжению в шатёр Реддла, проснулся Регулус. И мать, и отец не могли заподозрить, что сын и сам давно не поддерживает Темного Лорда, а в поход отправился с целью сродни их собственной. Потому, прежде чем нападать, им требовалось наставить мальчишку на путь истинный. Или, что более вероятно, временно связать и заткнуть, чтобы уже после провести все необходимые воспитательные беседы.

Дальше события развивались стремительно. Незнакомый никому из Блэков молодой человек выскочил из кустов и освободил Андромеду, опередив Вальбургу, которой, конечно же, претило лицезрение племянницы в столь плачевном состоянии. После оба скрылись в лесу, не дав родне девушки даже опомниться. Шорох их шагов, особо громкая птица, взявшая ля-мажор, предчувствие или что-то иное разбудило Беллатрикс, немедленно поднявшую на уши всю стражу Реддла.

К удивлению Вальбурги и Ориона, Регулус послушно последовал за ними, удаляясь от лагеря без единой попытки сопротивления. Оказавшись в безопасности, семейство, наконец, решилось на честный разговор, случись который несколько недель назад - здорово упростил бы жизнь всем троим.

Регулус признался, что намерен уничтожить крестраж, коим служила именитая диадема. Так уж вышло, что сын располагал информацией о том, что нужно искать, а мать - где находится искомое.

Том был ее однокурсником. И, по нелепому стечению обстоятельств, в женском туалете на втором этаже, куда ему часто доводилось захаживать, пряталась от обидчиков не только Миртл Уоррен. В тот день Вальбурга Блэк, тогда ещё не овладевшая в полной мере великим искусством контроля над эмоциями, утирала злые слёзы, укрывшись в одной из кабинок.

Она сама всячески отталкивала Ориона, оттягивая любой намёк на близость до нежеланного венчания. Но к тому, что он - ее жених, воспитанный и вымуштрованный в лучших традициях дома Блэк, - посмеет так открыто и откровенно оказывать знаки внимания младшей Эйвери прямо посреди факультетской гостиной, девушка не ожидала. Снедаемая ревностью и унижением, она уединилась в непопулярной среди студенток уборной в намерении взять себя в руки и уже после наказать обоих в своей изощрённой манере.

Когда в туалет кто-то вошёл, она как раз перестала плакать и шагнула к зеркалу, чтобы привести в порядок наверняка покрасневшие глаза. Том и Вальбурга замерли, настороженно разглядывая друг друга. Она опустила голову, позволяя выбившимся из тяжелой косы длинным прядям упасть на лицо, пряча позорные следы слабости.

Реддл был любезен. Он ни словом, ни взглядом не дал понять, что различил признаки слёз, и Блэк, желая отплатить ему сходным избирательным зрением, не стала уточнять, какого соплохвоста парень забыл в женской уборной. Впрочем, совсем игнорировать подавленное состояние однокурсницы Том не намеревался.

К седьмому курсу не нашлось ни единой девушки, способной нарушить душевный покой красивого молодого человека. Вальбурга, конечно же, исключением не являлась. Но ее происхождение, обширные связи с господствующими семействами, незаурядные способности и стойкость, присущая не всякой барышне столь юного возраста, выступали теми чертами, что Том желал бы видеть в своих сторонниках. Потому, исключительно талантливо изобразив интерес и готовность быть рядом, не оскорбляя жалостью и не раздражая расспросами, он предложил ей место, куда более уютное и уединенное, чем тёмная уборная.

Возможность отплатить Ориону той же монетой, ввязавшись в интрижку с полукровкой, Вальбурга не рассматривала. Но и от ценных знаний о некотором секретном месте Хогвартса отказываться она не собиралась. Кроме всего прочего, порой даже холодным Блэкам требовалось подобие друга, а Реддл вёл себя с этой гордячкой так, как не умели знакомые ей с детства чистокровные девицы. Чутко, ненавязчиво, прямолинейно.

Он привёл ее на восьмой этаж, где с видом заправского фокусника продефилировал трижды мимо пустой стены. Когда крупные камни сложились в неприметную дверь, Вальбурга выдала удивление лишь изящным движением брови. Внутри обнаружилась небольшая гостиная с камином, парой кресел и книжным стеллажом. На немой вопрос своей спутницы Том ответил, что эта комната всегда принимает облик того помещения, в котором испытывает потребность волшебник. Спальни, - перечислял он, чуть изогнув губы в мягкой улыбке, - рабочего кабинета, тренировочного зала, лаборатории, необъятного склада, где можно надежно спрятать любую вещь.

- И ты предположила, что он спрятал крестраж в этой комнате? - Сириус огладил подбородок двумя пальцами, с любопытством разглядывая мать.

- У меня, конечно же, не было абсолютной уверенности, - самодовольно пожала плечами та. - Кроме того, я сомневалась, что смогу найти ее без волшебства.

- Но незабвенный Кровавый Барон, повстречавшийся нам в холле, не оставил сомнений, что магия вернулась, - резюмировал Орион и обеспокоенно повернулся к Дамблдору. - Полагаю, стоит немедленно перенестись подальше отсюда вместе с осколками, поставить в известность старейшин и уже после…

- О, нет, мистер Блэк, мы примем этот бой, - мягко возразил тот.

- Отвага, достойная самого Годрика, - иронично заметил мужчина. - Но, позвольте спросить, вы рассчитываете разъединить осколки и одолеть его армию врукопашную? Или планируете сражаться в одиночку, конечно же, понимая, что у детей нет ни палочек, ни соответствующих знаний?

- Но они есть у вас, - Дамблдор проницательно улыбнулся бывшим ученикам. - Я сомневаюсь, что вы позволили патрульным сломать свои истинные палочки, а проверить принадлежность тех, что вы предъявили, без волшебства никто бы не смог.

Блэки переглянулись и почти синхронно возвели глаза к темнеющему небу. В годы их учёбы в Хогвартсе старик ещё занимал пост декана Гриффиндора, но, даже не будучи директором, слишком явственно угадывал львиную долю секретов детей. Не отстоял он лишь бедолагу полу-великана, которому выпала роль разменной монеты в долгой и рисковой игре Реддла.

- Как вы уничтожили кольцо, профессор? - Доркас осмелилась перебить беседу благороднейшего и древнейшего семейства с величайшим волшебником века.

- Адским пламенем, - директор обернулся к ней, сощурив глаза, - знаете, что это за чары, мисс Медоуз?

- Это очень тёмная и сложная категория магии, - припомнила она. - Волшебник вызывает умный огонь, который целенаправленно преследует жертву, сжигая все на своём пути. Я могу ошибаться, но, как мне кажется, именно это заклинание использовал Реддл перед тем, как раскололась чаша.

- Превосходно, - Дамблдор довольно хлопнул в ладоши.

- Это ещё что за самородок? - хмыкнула Вальбурга, с трудом припоминая фамилию девчонки.

- Взращённая в ваших темницах, мэм, - Доркас отвесила непрощенной издевательский поклон.

- В темницах Блэков, деточка, вы не продержались бы и суток, - высокомерно поджала губы женщина. - То место, в котором вам довелось побывать, не имеет отношения к моей семье.

- Они здесь, - пробасил Хагрид, впрочем в дополнительных объявлениях Пожиратели Смерти не нуждались.

class="book">С тихими хлопками они возникали из воздуха прямо посреди Главного Зала школы, больше не защищённой комплексом защитных заклинаний. Взрослые волшебники удерживали за локти своих младших компаньонов, не освоивших трансгрессию. Все они сжимали в руках волшебные палочки. Кто-то, подобно Блэкам, умудрился сохранить свою, послушную и слаженно действующую с телом хозяина. Кто-то довольствовался случайным орудием, похищенным из давно закрытого шотландского магазинчика, чей владелец был куда менее известен и популярен, нежели Олливандер.

Мантии непрощенных ещё хранили следы липкой паутины, коей по просьбе Хагрида пытались сдержать незваных гостей акромантулы. Яростно сдув со лба кудрявую прядь, Беллатрикс, успевшая отучиться в Хогвартсе три года, бросилась в бой, но Родольфус схватил ее за руку, не позволяя подставиться под удар первой.

- Уходите отсюда, живо, - прошипела Вальбурга, напряжённо застыв между армией Реддла и сыновьями, которые, конечно же, стояли плечом к плечу с остальными путешественниками и не собирались позорно сбегать.

- Не вздумай умереть, прежде чем загладишь свою вину, - усмехнулся Сириус, неосознанно закрывая плечом Марлин. Она недовольно поморщилась, упрямо шагая вперёд, словно его инстинктивная попытка защитить и не откликнулась в ее душе ярким лучом надежды на примирение.

- Жалеешь, что ввязался? - сочувственно спросила Андромеда, заглядывая Теду в глаза, но тот лишь храбро качнул головой и невесомо поцеловал ее пальцы, вызвав у Сигнуса и Беллатрикс столь острый приступ гнева, что полумрак зала осветили первые вспышки заклинаний.

- Не трогайте, мисс Медоуз, - Дамблдор преградил дорогу Доркас, вознамерившейся схватить один из осколков, чтобы не переминаться беспомощно с ноги на ногу, дожидаясь гибели. Повторять судьбу своей альтернативной версии девушка не намеревалась, и потому проигнорировала приказ директора школы. Сиреневый свет мягко ударил ее в грудь, отстраняя от чаши, но не лишая равновесия. - Поверьте, сейчас не

лучшее время отключать волшебство.

- Есть идея, - Римус, наблюдавший фиаско Медоуз от начала и до конца, приблизился у уху Джеймса и зашептал, - рано или поздно Дамблдор отвлечется на Реддла. Тогда мы должны завладеть чашей. Тед, Энди и Лили использовали инстинктивную магию, управляя осколками. Если все мы возьмёмся за руки и представим другое место, скажем, Косой Переулок, возможно, перенесёмся отсюда и выиграем время.

- Но Дамблдор… - попытался возразить Поттер.

- Дамблдор свихнулся, - процедил сквозь зубы Люпин. - Ты видишь, сколько их? У нас нет шансов.

- Ну, хорошо, - неохотно кивнул патрульный, взглянув на Лили, дрожащую от страха, но гордо расправившую хрупкие плечи и вскинувшую подбородок.

- Предупреди Эванс, МакКиннон и Блэка, - Римус медленно попятился к Эммелине. - А я займусь остальными.

- Держись позади меня, - отрывисто распорядился Джеймс, устремляясь к Сириусу. Он и сам до конца не понимал, чем сможет помочь Лили, если в ту полетит заклятие. Разве что вытолкнуть ее из-под радиуса удара, представив, что это пуля. Она стиснула руки в кулаки, разглядывая тех, что считали подобных ей недостойными магии. Среди них, тяжело дышащих, презрительно скаливших зубы, жадно стрелявших глазами в поисках могущественных осколков, стоял он. Чуть позади, низко склонив голову, от чего сальные волосы наполовину закрыли напряженное лицо, перебирая пальцами рельефную рукоять почти бесполезной палочки, застыл Северус Снейп.

- Как ты мог?! - крикнула Лили, шагнув к нему, и он, словно намагниченный, нетвердой походкой устремился ей навстречу, пробираясь через толпу чужих людей. Таких же чужих, как и те, что стояли сейчас напротив. Северус был своим и ощущал себя действительно нужным только подле неё, но не смог удержаться за тонкие руки. Оторвался высохшим листком от спасительной ветки и заметался в порывах ветра, ожидая закономерного падения в губительную, расщепляющую уставшее тело лужу.

- Лили, - шепнул Снейп, не в силах подобрать нужных слов. Он злился. Едва двигался, придавленный болью потери. Задыхался от страха, что ее не станет. Что она исчезнет не только из его объятий, но и вовсе. Никогда не пройдётся задумчиво по берегу озера. Не хихикнет над шуткой сестры. Не прикусит рыжую прядь, углубившись в чтение.

- Ты предал меня! - ее мягкий обволакивающий голос напитался отчаянием и обидой, обретя резкость и звенящее эхо. - Ты был моим лучшим другом. Я доверяла тебе. Я никогда не прощу тебя, слышишь?

- А вот и грязнокровка, которой мы обязаны откровением зельевара, - усмехнулась Беллатрикс, чудесным образом оказавшаяся по правую руку Реддла. - Могу я попробовать, мой Лорд? Позвольте мне попробовать.

- Прошу, - он изогнул губы в холодной усмешке. Какая разница, кто уничтожит рыжую девчонку? Все они - предатели Блэки, воровато оглядывающийся оборотень, лохматый мальчишка - должны пасть. Все они причастны к соединению осколков, а значит, потенциально способны стать родителями того, кому, если верить пророчеству, хватит могущества победить Темного Лорда. Победить его. А этому не бывать вовеки веков.

- Авада Кедавра, - прорычала Беллатрикс, но на одной ярости и без должных тренировок непростительное заклятие не построить. С кончика палочки сорвался ломкий зелёный луч, молнией ударившийся в пол и рассеявшийся. - Авада Кедавра!

- Ты должна искренне хотеть убить, Белла, - обманчиво нежно прошептал Реддл. - Всей душой. Хочешь, чтобы ее сердце перестало гнать под кожей эту скверну? Хочешь, чтобы ее лёгкие высохли от нехватки воздуха? Хочешь увидеть, каким стеклянными становятся глаза у мертвых?

- Хочу, - зачарованно кивнула Блэк, вновь вскидывая руку, чтобы рассечь воздух размашистой молнией.

- Тогда смотри и учись, - вкрадчиво приказал он. - Авада Кедавра!

Зелёный луч света устремился к Лили. Хор голосов - мужских и женских - сплёлся в единое, дикое, безрассудное «нет». В изумрудных глазах отражались приближающиеся чары, сливаясь с радужкой и мерцая в зрачках дьявольской искрой. Она, не мигая, смотрела в лицо смерти, пока тёмная тень не закрыла ее собой.

Северус, не проронил ни звука. Не усомнившись в своих действиях ни на секунду, метнулся наперерез летящему заклятию и, развернувшись к окаменевшему Реддлу спиной, успел в последнее мгновение своей жизни посмотреть на неё. Запечатлеть, на случай, если там, за чертой, существует хоть что-то, позволяющее хранить воспоминания, ее изумление, растерянное осознание происходящего, сожаление и боль.

Эти чувства, конечно, не являлись зеркальным отражением его собственных. Они обладали собственной мощью и красотой, коих Северусу оказалось достаточно, чтобы, ударившись оземь недвижимым плечом, упокоиться с миром.

- Я же велел не высовываться, - рявкнул Джеймс, сгребая ее в объятия и вынуждая не смотреть на раскинувшегося на полу Снейпа. Его темные глаза слепо глядели в темное небо, а уголок губ изогнулся в мучительной улыбке, словно юноша размечтался под звёздами, а не заснул мёртвым сном.

Лили судорожно всхлипнула. Как ни пыталась она держать себя в руках, слёзы лились по щекам, заставляя все вокруг расплываться бессмысленной мазней. Джеймс почти грубо гладил ее по спине, пытаясь осознать, что Нюниус пожертвовал собой, чтобы спасти его Эванс. Что его безрассудное геройство - единственная причина, по которой он все ещё чувствует, как бьется ее сердце. Не будь Северуса Снейпа, Тёмный Лорд не применил бы к Лили непростительное заклятие. Не будь Северуса Снейпа, Тёмный Лорд убил бы Лили минуту назад.

Марлин вскрикнула и, оторвавшись от земли, врезалась затылком в ребро стола, сбивая чашу на пол. Неловкие чары Мальсибера достигли цели, и теперь он ухмылялся, припоминая то немногое, что успел выучить благодаря отцу. Сириус оттащил ее в сторону, под защиту преподавательской кафедры, и быстро пробежал пальцами по волосам, желая убедиться, что те не в крови.

Дамблдор, Вальбурга и Орион сражались с теми сторонниками Реддла, что владели волшебством в объеме не меньшем, чем школьная программа. Вспышки их заклятий рассекали сгущающуюся темноту, освещали бледные лица детей, бились в гниющую мебель, высекая щепки.

Приглядевшись, Доркас заметила поблёскивающую пленку, что растягивалась подобием прозрачного щита, отсекая ту малую часть зала, на которой и сгрудились путешественники. Каждый из них уже испытал на себе хотя бы малую толику чужих чар. Порезы, ожоги, наливающиеся бордовым синяки испещряли кожу. Эммелина, стиснув зубы, держалась за повисшую плетью руку. Шею Римуса опоясал пылающий, кровоточащий ошейник. У Сириуса на рёбрах расплывалась гематома, и его вдохи казались излишне хриплыми.

- Умница, - окликнул Регулус Доркас, что зачарованно всматривалась в искусно выполненные невербальные защитные чары. - Раз уж ты слышала про адское пламя, может, подскажешь, как его вызвать?

- Это ты у нас из семьи тёмных магов, - хмыкнула она. - Тебе виднее.

- Темные маги и чистая кровь - не синонимы, - вскинулся он, бережно удерживая за пазухой диадему.

- Также, как теория и практика, - пожала плечами она.

Девушка лишь успела округлить губы в немом вопросе, заметив расширившиеся глаза паренька, когда чьи-то руки сомкнулись на ее плечах, вытянув из защитного кокона чар за секунду до их срастания по центру зала.

- Давно не виделись, Доркас, - жаркий шёпот парализовал ее. Лишил воли и сил сопротивляться. Она могла бы окликнуть Римуса, потерявшего чашу из виду и теперь оторопело озиравшегося по сторонам. Или замолотить ногами и руками в надежде вырваться и нырнуть к своим. Или хотя бы просто не стоять столбом, немея, заливаясь румянцем и содрогаясь всем телом.

- Отпусти, - с трудом выдавила она, цепляясь пальцами за жесткие руки Родольфуса. В пульсирующую венку на шее упёрся кончик палочки.

- Больше никогда, - мягко усмехнулся он, почти вжимаясь губами в ее ухо. - Зачем же ты сбежала? Я ведь обещал тебе, что волшебство вернётся.

- Не твоими усилиями, - холод обжог его нутро. Не такой он представлял себе эту встречу.

- Не лги, что не скучала, - он оттянул ее волосы, заставляя запрокинуть голову, словно желал обнажить девичью шею для страстного поцелуя.

- Как-то не до скуки было, - хрипло выдохнула она, подмечая, как Регулус теребит брата, тяжело привалившегося к плечу Марлин, прикрыв глаза. Как та поднимается на ноги, потирая голову, и находит взглядом Доркас. Как бездумно бросается к ней, но Джеймс перехватывает подругу, грубо встряхнув за плечи и зовёт Римуса. Как, опираясь на стол, разгибается Сириус. Как пятеро мальчишек, исполненных мрачной решимости, направляются к ней. Безоружные, но не способные оставить своего человека в беде.

Как Главный Зал Хогвартса накрывает мягкое сияние, и людей становится слишком много. Незнакомых ей людей, облачённых в старомодные мантии и вскинувших волшебные палочки к темному небу.

========== Глава 26. Предначертано звёздами ==========

Комментарий к Глава 26. Предначертано звёздами

Обещанная дорогой Catherine Wildfang история Минервы МакГонагалл в этой вселенной и заключительная глава всей истории.

Впереди только эпилог. Приятного прочтения))

- Отпусти ее, - голос Римуса походил на утробное рычание.

Он замер на расстоянии вытянутой руки от Лестрейнджа. Но тот лишь сильнее прижал к себе Доркас. Мазнул палочкой по ее шее, точно смычком по струнам.

- А то что, волчонок? До полнолуния ещё долго. Думаешь, одолеешь магию кулаками? - Родольфус улыбнулся с притворным сочувствием, утягивая ее дальше от защитного купола. Грациозно и неспешно. Не шаги, а па родом из бального зала отцовского поместья.

- Вердимилиус, - шепнул Регулус. Повторяя использованное матерью заклинание, он расчертил воздух наискосок зажатой в руке чашей. Пока друзья брата грозно взирали на непрощенного, младший Блэк, неприметный, но наблюдательный, различил блеск артефакта под опрокинувшейся лавкой и не преминул тотчас завладеть им.

Зелёный разряд обжог руку Родольфусу. Ту самую, в которой мужчина держал свою палочку. Искры коснулись лица Доркас, но та лишь сморщилась от колючей боли и, воспользовавшись замешательством мучителя, ударила его в колено металлическим каблуком ботинка.

Лестрейндж пошатнулся. Римус рванулся вперёд, толкая его в плечо. Сбивая с ног и придавливая к пыльному полу весом собственного тела. Его первый удар пришёлся в челюсть, и Родольфус сплюнул сгусток крови, расплывшийся на подбородке уродливым пятном. Крепкое жилистое предплечье вжалось в его горло, вырывая сдавленные хрипы. Оба дерущихся потянулись к палочке, но Доркас завладела орудием, опередив их.

- Первые десять секунд твоего удушья - за то, что испортил мой альбом, - холодно произнёс Римус, сильнее сдавливая горло врага. Сокращая приток воздуха к взбунтовавшимся лёгким. Непослушная челка скрыла его исполненный ярости взгляд. Почти безумный. - Остальные - за то, что ты сделал с ней. За каждый порез на ее коже. За каждый ожог. За каждый день, что она сходила с ума от бессилия.

- Ей нравилось, - просипел Лестрейндж. Его попытки вырваться становились слабее с каждым мгновением.

- Люпин, берегись! - Джеймс бросился наперерез летящему в друга заклятию.

- Протего, - Доркас совершила круговое движение палочкой, тщательно копируя схему из учебника. Но чужой инструмент не желал подчиняться девичьей руке, испуская лишь едкий дым и хлопки.

- Протего! - Минерва МакГонагалл закрыла мальчишек незримым щитом, врезавшись в который, рассеялись чары Рабастана, ринувшегося к брату. Женщина обернулась через плечо к Медоуз: - Весьма достойная первая попытка. Но, чтобы заклинание сработало, радиус круга должен быть на три дюйма больше.

Спустя шестнадцать лет она снова наставляла юную волшебницу. Снова стояла здесь. Посреди Главного Зала, пришедшего в запустение, лишенного былой роскоши и величия. Как и прежде, приглашённая Альбусом Дамблдором. С той только разницей, что в шестидесятых годах новоиспеченный директор школы выслал юной сотруднице Министерства Магии и одной из своих любимых студенток длинное витиеватое письмо, оставляющее право на раздумье. Теперь же в ее не тронутый колдовством дом ворвался блестящий дымчатый феникс, голосом Дамблдора лаконично попросивший немедленно трансгрессировать в Хогвартс, где с минуты на минуту ожидается появление Реддла.

Она собрала столько друзей и хороших знакомых, сколько смогла найти за короткий срок. Аластор Грюм уже был предупреждён и выстроил в коридоре шеренгу готовых к бою патрульных. Среди них сжимали давно забытые на чердаках и антресолях палочки бывшие мракоборцы. Августа Лонгботтом швырнула в не желавшего отпускать мать в одиночестве Фрэнка парализующее заклятие и незамедлительно присоединилась к давней подруге. Лукреция и Игнатиус Пруэтты с мрачной решимостью согласились выступить против родни, связавшейся с полукровкой-тираном. Поттеры, едва узнав, что за битва ожидает сына, трансгрессировали к воротам школы. Найти МакКиннонов оказалось не возможно, но ожившие портреты миссис Фоули, бабушки Марлин, вызвали дочь и зятя на родину из самого сердца Франции. Медоузы, Вэнсы, Лайелл Люпин, не сговариваясь и не раздумывая, отправлялись на защиту своих детей. Аберфорт, Дедалус Дингл, Дож, Флитвик, Стебль, Вектор, Крауч, в раз протрезвевший Олливандер и многие другие волшебники, узнававшие друг от друга обрывочные новости, прибывали в Хогвартс. Туда, где молодые люди вернули в этот мир волшебство и теперь, не знающие как с ним обращаться, отчаянно нуждались в помощи.

Минерва огляделась, ощущая в груди нечто сродни гордости и необъяснимого патриотизма. Вот они - бывшие однокурсники, коллеги, соседи - стоят плечом к плечу там, где прежде делили трапезу и получали весточки из дома, привязанные к совиным лапам. У каждого в руках палочка, а значит, что бы не твердили старейшины о Дамблдоре, веру в воскрешение волшебства никто не утратил. Все просто ждали.

- Не зевай, МакГонагалл, - она обернулась на знакомый голос, и в дюйме от неё рыжую вспышку погасил мягкий синий луч. Альфард Блэк манерно склонил голову в поклоне и тотчас унёсся прочь. Прикрывать разъяренную сестру.

Минерва задержала дыхание. Годы осыпали его виски серебром, залегли тонкими морщинками у вечно смеющихся глаз, обесцветили лицо. Но в остальном этот повеса и ловелас оставался тем же. Слишком красивым. Слишком недосягаемым. Слишком непредсказуемым.

Ей бы не следовало задаваться вопросом, зачем Альфард, индифферентный к политике и власти, вздумал лезть в этот бой. Где-то у противоположной стены наносил сокрушительные удары ее Элфинстоун. Тёплый, добрый, понятный и надежный. Тот, кто помог ей приспособиться к новому миру. Стал верным другом, а после спутником жизни и отцом маленькой дочки, что в счастливом неведении спала крепким сном под надзором Алисы. Тот, кого Минерва МакГонагалл никогда бы не посмела предать.

Но память, коварная и непослушная, возвращала ее в те давно ушедшие годы, в которых она сама была ещё девчонкой. Минерве хотелось получить все и сразу. В ущерб сну она усердно занималась, чтобы первой вскидывать руку, едва заслышав вопрос кого-то из профессоров. Тренировалась в любую погоду, чтобы в день матча оседлать метлу и забросить в кольца противников рекордное количество квоффлов. Поддерживала проделки друзей, но благодаря дальновидности и прекрасной репутации всегда выходила сухой из воды. Минерва МакГонагалл была и оставалась перфекционистом до мозга костей, и потому Альфард Блэк просто не мог не привлечь ее внимания.

Ему все давалось легко, и этот налёт раздражающей небрежной идеальности манил ее сильнейшим из магнитов. То, как сидела на нем однотипная школьная форма, как безо всяких упражнений и промахов срывались заклинания и чары с кончика его волшебной палочки, как он за компанию с приятелями закладывал над полем лихие виражи, но ленился вступать в команду - все это разительно контрастировало с очевидными слабостями и недостатками прочих сверстников.

Альфард лучезарно улыбался Помоне, и та сама, без лишних просьб и уговоров, пересаживалась за другую парту, позволяя слизеринцу поработать в паре с подругой. Минерва поджимала тонкие губы, мысленно ликуя. Он мог без особого труда завоевать любую чистокровную девочку с рафинированной красотой, которая ей - костлявой шотландке с жесткими смоляными волосами и полумагловским происхождением - казалась недосягаемой. Но из раза в раз Альфард занимал место подле неё, придвинувшись возмутительно близко.

Их отношения завязывались медленно и сперва носили характер полунамёков. Блэки едва ли одобрили бы союз такого рода, но Альфард, вобрав в себя все возможные черты подлинного аристократа, с удивительным равнодушием относился к любым запретам, так или иначе противоречащим его желаниям.

Потому, едва отгремел выпускной, он, не слушая возражений, увёз ее в путешествие по восточной Европе на два долгих и восхитительных месяца. На большее Минерва бы не согласилась, ведь в сентябре ее ожидало дальнейшее обучение и стажировка в Министерстве Магии. То лето навсегда осталось в ее памяти разрушенными, но не растерявшими своего шарма городками, и захлестывающей с головой влюбленностью.

А после Минерва вновь засела за учебники. Расправившись с очередным эссе или продравшись через тернии сухого слога одного из документов, что ей доверяли в отделе магического правопорядка, она замирала, заслышав особый стук в дверь. Два требовательных удара, пауза - и ещё пара соприкосновений кулака Блэка с деревяшкой.

Альфард выбирал для свиданий укромные скверы и роскошные рестораны, выступления передвижного цирка и ложе в театре оперы и балета, матчи «Гордости Потри» с острова Скай и пикники на побережье озера Лох-Ломонд. Их роман длился годами, но свободолюбие Блэка не позволяло поставить одним кольцом жирную точку на прелестях холостяцкой жизни, а воспитание и гордость Минервы шли вразрез с любыми наводящими на тему брака вопросами.

По протекции Дамблдора она получила место преподавателя трансфигурации в Хогвартсе, и Альфард впервые ощутил, что у него появился соперник, способный завладеть всем сердцем его шотландки. Она влюбилась в преподавание. В то, как раскрывается потенциал зажатого одиннадцатилетки, не верящего в свои силы. Как вновь просыпается интерес к предмету у выпускника, давно освоившего программу, но получившего, наконец, задачу, над решением которой необходимо потрудиться. Как вспыхивают глаза маглорожденной девчушки, впервые завершившей превращение пера в подушку. В то, как от кафедры открывается вид на сосредоточенные детские личики.

А после волшебство исчезло. И все закрутилось слишком быстро и страшно. Минерве предстояло понять, чем зарабатывать на жизнь. Как принять себя, сызмальства познавшую колдовство, простым слабым человеком. Как навещать престарелых родителей, обитающих за тридевять земель от ее нового дома. Альфард, все также водивший ее на свидания, невесомо целующий в косточку за ухом и шепчущий, что все наладится, стал оплотом спокойствия и подобия стабильности.

Когда судьи ещё не расформированного до конца Визенгамота обьявили его непрощенным, Минерва приняла решение по-гриффиндорски спешно, храбро и безрассудно. Она предложила сбежать. Затеряться в лесах Шотландии, чтобы, когда все уляжется, поселиться на ферме мистера МакГонагалла и постараться свыкнуться с незатейливым бытом. Но Альфард лишь отстранился и, не глядя в ее тревожные глаза, отчеканил: «Я давно хотел сказать, что люблю другую, да все не решался в свете событий. Ей, как и мне, суждено клеймо, а ты брось свои фантазии и прими предложение Урхарта войти в этот новый орган правления.»

И теперь, стоя посреди давно забытых сверкающих вспышек перекрёстных дуэлей, она искала ту, что смогла завоевать сердце Альфарда. Но он лишь обменивался с сестрой короткими репликами, не проявляя интереса ни к кому из прочих непрощенных. Заметив, что Августа в одиночку пытается сопротивляться троим нападавшим, Минерва встряхнула головой и бросилась на помощь подруге.

- Римус, остановись, - Доркас опустилась на колени перед распластавшимися на земле парнями. Она отчаянно ловила взгляд Люпина, но тот впился безумными глазами в лицо Родольфуса, уже оставившего все попытки сбросить с себя оборотня. - Римус, оставь его!

- Нет, - рыкнул Люпин, с ещё большим остервенением сдавливая горло врага.

- Ты не убийца, слышишь? Отпусти его, пожалуйста, - она вцепилась в его одеревеневшие руки, заставляя разжать пальцы. Лестрейндж хрипло вдохнул и закашлялся, силясь поднять голову.

- Он должен ответить за то, что сделал с тобой! - голос Римуса сорвался на крик.

- Я этого не хочу, ясно? - Доркас с силой толкнула Римуса в бок, вынуждая слезть с мужчины.

- Что и требовалось доказать, - сипло рассмеялся Родольфус, растирая шею длинными пальцами, что ещё полгода назад бережно смахивали со лба пленницы непослушную прядь.

- Теперь ты, - она устремила кончик палочки ему в грудь, сощурив глаза, и он невольно восхитился той новой Медоуз, что предстала перед ним. Она была все такой же гордой и невозмутимой, но теперь на смену подростковому смущению и угловатости пришла женственная решительность. - Твой чертов братец сломал мне жизнь, притащив туда. Но ты…в сравнении с остальными ты был ко мне почти гуманен. Поэтому, Лестрейндж, выбирай. Я прикончу тебя здесь и сейчас. Твоей же палочкой.

- Не сумеешь, ma petite princesse, - прошептал Родольфус, приподнимаясь на локтях.

- Круцио, - выдохнула Доркас, не замечая пристального и настороженного взгляда Дамблдора, что уловил отблеск темной магии через целый, наполненный волшебством, зал. Лестрейндж на мгновение сжался в тугой комок, со свистом втянув воздух через сжатые зубы. Она наслаждалась его мучением. Иначе непростительное заклятие бы просто не подчинилось ее тонкой руке. Но, верша свою долгожданную месть, Доркас и сама испытывала боль оттого, как кривилось его красивое лицо. Как насмешливый спокойный взгляд переполнялся мольбой и отчаянием. Как мужчина, которого она ненавидела всей душой и по которому тосковала вопреки здравому смыслу, терял последние крупицы власти.

- Но как… - выплюнул он, едва отдышавшись.

- Ты сам приносил мне в камеру книги, - холодно усмехнулась она. - То, что я не желала обсуждать их с тобой, не означает, что я не читала.

- Доркас, это же непростительное, - прошептал Римус, оборачивая ее руку, держащую палочку, горячими ладонями.

- Минуту назад ты хотел убить его, - бесстрастно напомнила она. - Иди к Эммелине. Дальше я справлюсь сама.

- Кажется, тебя отвергли, волчонок, - Родольфус проследил взглядом луч, выпущенный Беллатрикс, что взорвался на груди кого-то из городских волшебников. - В ней больше тьмы, чем ты мог вообразить, да?

- Заткнись, - рявкнул Люпин непрощенному и, обернувшись к ней, возразил сердито и требовательно, - больше я тебя никогда не оставлю одну, ясно?

- Сейчас не до сантиментов, - Доркас спокойно улыбнулась ему. - Разберёмся с Реддлом, а после, когда концентрация адреналина в твоей крови уменьшится, если захочешь, повторишь все то же самое. Но сперва объяснишься с Вэнс.

Римус мрачно кивнул, отступая к друзьям, которые во главе с Регулусом припоминали все услышанные когда-либо заклинания, чтобы хоть чем-то помочь родителям.

- Итак, Лестрейндж, я могу убить тебя прямо сейчас, - повторила она, растягивая гласные, словно подражала ему самому. - Или ты уйдёшь отсюда, и больше я никогда не услышу твоё имя. Ты начнёшь тихую жизнь где-нибудь в Уэльсе и отныне не посмеешь вновь заговорить о чистоте крови.

- Идём со мной? - тихо и слишком человечно, без тени сарказма или лживого морализаторства, попросил Родольфус.

- Какая-то часть меня действительно хочет этого, - призналась Доркас, задумчиво разглядывая его черты, словно желала запомнить их в мельчайших деталях. - Но другая часть ненавидит тебя так сильно, что однажды я не сдержусь и убью тебя во сне или за завтраком.

- Ты удивительная женщина, - проронил он, поднимаясь на ноги и замирая в дюйме от неё, но не позволяя себе даже точечного прикосновения к напряженному предплечью. - Почему ты думаешь, что я не обману тебя?

- Ты делал мне больно, но ни разу не обманывал, - Доркас потянулась и погладила его по щеке, спиной ощущая гневный взгляд Римуса, лидерство которого она посмела оспорить впервые за долгие годы. - А теперь уходи.

Она все ещё сжимала в руках его палочку, глядя как Родольфус изящно маневрирует меж вспышками проклятий и телами сражавшихся волшебников. Беллатрикс поймала его у самого выхода из Главного Зала и, услышав короткую реплику, что-то яростно закричала, но он, сжав ее щеки в ладонях, импульсивно поцеловал невесту и двинулся прочь. Доркас видела, как Блэк вскинула своё орудие, намереваясь нанести удар ему в спину, но парализующее заклятие, отточенное бывшей пленницей до совершенства, упреждающие врезалось в корону кудрявых смоляных волос. Рабастан опустил палочку и в недоумении поспешил за братом, игнорируя выкрики отца. Когда оба Лестрейнджа исчезли в холле, Медоуз сделала глубокий вдох и отправилась на помощь МакГонагалл, отражавшей атаки старшего Мальсибера.

Пробегая мимо Сигнуса Блэка, она случайно толкнула его плечом, и заклятие сорвалось в воздух, не достигнув цели. Но волшебник, разъяренный положением дел на поле боя, был настроен крайне решительно и не собирался оставлять попыток после первого промаха.

- Это ты запудрил Андромеде мозги своей ересью, - взвыл он, с ненавистью взирая на племянника. Кончик палочки рассек полумрак зелёной молнией, - Авада Кедавра!

Отчаянные крики Вальбурги и Марлин слились в единый хор, утонувший в гомоне чужих голосов. Обе устремились к застывшему напротив дяди Сириусу, но миссис Блэк была слишком далеко, чтобы хоть чем-то помочь сыну. Ее сердце сжалось от ужаса и боли, как сжималось десятки раз: когда бесстрастный патрульный коснулся раскалённым железом шеи совсем ещё малыша, таращившегося на маму испуганными глазёнками; когда своевольного подростка убивала заурядная магловская лихорадка; когда отчаянный юнец сбежал, подняв на уши всех непрощенных.

Марлин сбила Сириуса с ног, осязая шестым чувством, как зелёный луч касается колтунов на ее макушке. Прижимая его к полу, точь-в-точь как полгода назад, когда он вздумал пугать ее посреди ноябрьского леса, девушка судорожно вцепилась в рукава его куртки. Непрощенный дышал, смотрел на неё и даже набрался наглости кривить уголки губ в улыбке.

- Ты опять все перепутала, - прошептал Сириус, обнимая ее за дрожащую спину. - Я предпочитаю быть сверху.

- Ублюдок, - прорычала Вальбурга, нацелив кончик палочки в голову брата. - Я прощала тебе идиотические убеждения, что ты - следующий глава рода. Но пытаться убить моего сына…

- Тетушка, пожалуйста, - Андромеда прижала ладони к губам. Каким бы скверным папой не был Сигнус Блэк для своей средней дочери, она любила его всей душой и уж точно не желала ему смерти.

- Никчемные болваны, - процедил сквозь зубы Реддл, наблюдая, как его верные слуги превращают битву за власть в заурядные семейные разборки. Лестрейндж, скандаливший с непокорными сыновьями где-то в холле, борющиеся за лидерство Блэки, даже его юная звездочка Беллатрикс уподобилась прочим клоунам, обмениваясь язвительными обвинениями с сестрой.

- Авада Кедавра, - пророкотал он, прицелившись в рыжеволосую девчонку, что вздумал прежде закрыть собой странный зельевар, которому, впрочем, Том так и не доверился до конца.

Джеймс, лишь на мгновение повернувшийся к Лили спиной, услышал ее короткий вскрик. Ему показалось, что время остановилось. Сердце больше не качало кровь. Легкие не насыщались кислородом. Картинка перед глазами застыла статичным фоном, пока он мучительно медленно искал ее глазами.

Лили стояла в самом центре зала. Живая и невредимая. Толпа волшебников отступала от неё все дальше, открывая взору лежавшее на полу существо, походившее на помесь невероятно уродливого младенца со старческой головой и маленького животного, с которого какой-то живодер снял лохматую шкурку. Оно выло и стенало, не способное двигаться самостоятельно. Волшебники разглядывали его с отвращением, страхом и недоумением. Уцелевшие в бою непрощенные трансгрессировали, бросив своего лидера, растерявшего все величие.

- Мой Лорд, - выдохнула Беллатрикс, падая перед существом на колени. Подхватив его на руки и баюкая у самой груди, женщина растворилась в воздухе, прежде чем кто-то успел ей помешать.

- В погоню, чего встали! - проорал Аластор Грюм, и во главе с ним патрульные отправились за успевшими уйти магами. Тех непрощенных, что замешкались, шокированные случившимся, связывали волшебными путами и сгоняли в дальний угол. Кто-то из бывших преподавателей Хогвартса превращал сухие листья и ошмётки штукатурки в летающие фонарики, что заливали теперь зал тёплым нежным светом.

- Лили, я так испугался, - Джеймс схватил ее за плечи и заглянул в глаза. Он никогда и никому не признавался в своих страхах, но сейчас ему было плевать на формулировки и чужое мнение. Ему лишь хотелось убедиться, что с Эванс и впрямь все в порядке. Что она не умирает от чар замедленного действия. Что она никогда не исчезнет из его жизни.

- Джеймс, прости меня, пожалуйста, - пролепетала Лили, потянувшись к нему. - Прости, что рассказала Северусу. Что накричала на тебя, когда ты справедливо разозлился. Если бы не я, всей этой битвы не было бы вовсе.

- Не было. Но и Реддл не обернулся бы в мутировавшего хорька, - он мягко пригладил ее волосы и напряжённо замер, разглядывая тонкий шрам в виде молнии, что расчертил бледный лоб.

- В чем дело? - она испуганно завертелась по сторонам.

- Профессор Дамблдор! - закричал Джеймс так громко, как только мог. Встревоженные друзья поспешили к помирившейся, наконец, паре, пытаясь разглядеть, что так поразило храброго паренька.

- Позвольте, мистер Поттер, - директор не касался лица Лили, лишь рассматривал отметину, проводя кончиками пальцев по своей блестящей бороде. - Любопытно.

- Да что вы такое увидели?! - нервно воскликнула она, прижимая дрожащую ладонь ко лбу.

- У тебя шрам в виде молнии, - сжалилась над ней Марлин и поспешно добавила, встретив, всполошенный взгляд изумрудных глаз, - не переживай, смотрится, в целом, симпатично.

- Откуда он взялся? - Джеймс нахмурился, крепко прижимая к себе дрожащую Лили и укрывая ее от пристального внимания других волшебников.

- Полагаю, раненые будут весьма рады нашей помощи, - сухо заметила МакГонагалл, мгновенно подмечая, сколь смущена и растеряна бедная девочка.

Когда вокруг Дамблдора продолжили толпиться лишь сами путешественники и их родители, он мягко дотронулся до плеча девушки и добродушно заметил:

- Полагаю, ваш друг, мисс Эванс, любил вас всем сердцем.

- Северус? - прошептала она, бросив невольный взгляд на тело юноши, которое кто-то из волшебников переносил по воздуху к той стене, подле которой укладывали трупы павших.

- Северус, - повторил директор, словно пробуя на вкус имя незнакомого мальчика. - Он так искренне желал спасти вас любой ценой, что, сам того не ведая, совершил обряд жертвы. Это древняя и очень сильная магия, для которой не требуются зелья, палочки и заклинания. Достаточно лишь искреннего желания отдать свою жизнь за жизнь любимого человека. Когда Том попытался повторно применить к вам непростительное заклятие, оно обратилось против него самого.

- Но в пророчестве говорилось, что одолеть Темного Лорда сможет тот, кто рождён на исходе июля теми, кто собрал воедино осколки, - наморщила лоб Марлин.

- Верно, - Дамблдор послушно кивнул.

- Девчонке с кульком удалось уйти, - гаркнул Грюм, трансгрессировав в дюйме от Дамблдора, и тотчас отправился давать дальнейшие указания своим запыхавшимся подчиненным.

- Как уже подметила мисс МакКиннон, текст пророчества указывает на то, что эта битва - не финальная, продолжил директор. - Его душа расколота на части и заключена в крестражи, которые нам с вами предстоит отыскать и уничтожить, прежде чем избранный положит конец террору Темного Лорда.

- И если я хоть что-то понимаю в магии крестражей, твоя рыжеволосая подружка вполне могла стать одним из них, - задумчиво протянул Регулус, остановившись подле Доркас и искоса взглянув на неё.

- Не хочу сейчас об этом думать, - она устало качнула головой, и младший Блэк, опасливо взглянув на увлечённую рассказом Дамблдора мать, протянул ей магловскую сигарету.

- Понимаю, - он иронично усмехнулся, чиркая спичкой по коробку. - Мне тоже общение с Руди никогда не давалось легко.

- Почему вы все это допустили, профессор? - скрывая раздражение за напускным холодом, осведомился Орион, опуская ладонь на плечо старшего сына. - Вы подвергли детей такой опасности. Ради чего?

- Чтобы все сложилось так, как сложилось, - директор развёл руками, игнорируя недовольные взгляды бывших учеников. - Полагаю, позже ребята сами расскажут вам о том, что увидели в омуте памяти. Прошлое подверглось серьезным изменениям, и теперь мы можем лишь гадать, к лучшему все или к худшему. В альтернативном времени мистер Поттер и мисс Эванс к этому возрасту уже являлись родителями избранного.

Миссис Поттер тихо ахнула, и супруг тотчас поддержал ее под локоть, отчаянно стараясь не рассматривать совершенно плоский живот рыжеволосой девушки, что доверчиво прижималась к его сыну.

- А Мисс Медоуз была мертва, - родители Доркас испуганно переглянулись, но Дамблдор продолжал, словно вовсе не замечал чужой реакции на свои слова. - Потому лучшее, что мы можем теперь делать - это тщательно оберегать знаки и пророчества, что посылает судьба, в надежде, что магия нас больше не покинет, а война с Реддлом прольёт не слишком много крови. Сегодняшнюю битву предрекли звёзды, и она лишила нашего общего врага мощи и союзников. Это ли не удача? Но расслабляться ещё рано. Впереди нас ждёт много работы и, думаю, вы знаете, что должны сейчас сделать.

Директор вытащил из рукава маховик времени и протянул Джеймсу, покачивая опасный механизм на длинной цепочке.

- Что если все вновь изменится? - Доркас скрестила руки на груди, исподлобья взирая на старого фаталиста.

- Ваши друзья должны повторить все в точности так, как увидели в омуте памяти, - строго наказал он и, оставив ребят собираться с мыслями, зашагал к МакГонагалл, наспех возводившей защитные чары над залом.

Друзья ненадолго разбрелись в разные стороны, чтобы побеседовать со встревоженными родителями. Андромеда и Тед сидели на столе, уперевшись ногами в одну из лавок и склонив друг к другу головы. Джеймс представлял свою драгоценную, дважды выжившую Лили благосклонно кивавшим маме и папе. Доркас собирала для друзей оставшиеся палочки павших волшебников, ведь чем-то же им предстояло копировать поведение своих альтернативных версий. Римус хмуро следил за ней взглядом, рассеяно обнимая за плечи отца, что возбужденно убеждал в чем-то единственного сына.

Сириус мягко отстранился от матери. Он смотрел, как Марлин перекатывается с пятки на носок подле своих родителей. Мистер и миссис МакКиннон что-то с жаром доказывали дочери и выглядели слишком уж виновато. Их так долго не было рядом, что теперь извинения казались ненастоящими и ненужными. Едва мать ласково провела ладонью по ее щеке, девушка круто развернулась и зашагала к Джеймсу. Она мазнула тыльной стороной ладони по глазам, и Блэку показалось, что непоколебимая патрульная стирает слёзы.

- Ее бабушка - из рода Фоули, не так ли? - придирчиво оглядывая девушку с головы до пят, протянула Вальбурга. Она так самоотверженно вытолкнула Сириуса из-под заклятия Сигнуса, что миссис Блэк даже решила простить ей некие огрехи родословной.

- Только не начинай, пожалуйста, про мезальянсы и выгодные союзы, - скривился сын.

- Я лишь хотела сказать, что с этим можно работать, - невозмутимо отозвалась мать и подтолкнула его вперёд.

- Марлин, подожди, - юноша догнал ее и резко развернул к себе. Она смотрела под ноги и выглядела слишком беззащитной. Слишком хрупкой. Словно блондинка из омута памяти поменялась местами с его МакКиннон, прежде мастерски скрывавшей всякое проявление эмоций.

- Да, знаю, - она тихо вздохнула, не поднимая головы, - не вздумать переиначивать прошлое или умирать, пока не заглажу вину.

- Эй, - он нежно поддел ее подбородок кончиками пальцев, заставляя посмотреть себе в глаза. - Я хотел сказать, что тот Блэк был явно умнее меня. Не считая промаха с чашей, разумеется.

Марлин нервно усмехнулась, инстинктивно смыкая руки на его запястье, но не отталкивая.

- Он не мог быть уверен, каким вернётся и вернётся ли вообще, - Сириус передернул плечами, не позволяя мрачным мыслям завладеть сознанием. - И не оставил недосказанности между собой и той МакКиннон. Я тоже хочу расставить точки над и.

Она кусала губы, впервые не решаясь перебить Блэка. Его голос звучал ласково и спокойно, ладони согревали покрывшуюся мурашками кожу, а взгляд лишился привычной уже насмешливости. И все же ей было страшно. Она до дрожи в коленях боялась, что точки в понимании Сириуса Блэка - это конец так и не начавшемуся роману, но не желание добиться, наконец, определённости.

- Я люблю тебя, слышишь? - он притянул ее к себе, но недостаточно близко, чтобы нарушить зрительный контакт. Сириус смотрел, как расширяются от искреннего удивления ее васильковые глаза, как щеки заливает нежный румянец. - Люблю тебя, даже когда ты язвишь, огрызаешься и всячески демонстрируешь свою независимость. Люблю, когда ты хмуришься, смущаешься и избегаешь любых намеков на чувства. Мерлин, Марлин, я люблю тебя, даже когда ты называешь меня латентным маньяком и тычешь носом в родственные связи с Пожирателями смерти.

- Сириус, я…

- Позволь мне закончить, - он прижал палец к ее губам и неловко улыбнулся, - потом ведь не решусь уже. Это Поттер у нас горазд признаваться в любви, каждый раз изобретая что-то новенькое. Я не знаю, в какой момент это понял. Может, когда увидел тебя плачущей. Или когда намок твой спальник. Или когда ты чуть не сорвалась с той скалы. А может в день нашего знакомства, когда ты рассекла мне руку своим ножом. Как бы то ни было, я уверен, что хочу быть с тобой. Ты же видела, моя семья не так плоха. Брат, кузина, дядя Альфард, родители - они гордятся чистотой своей крови, но не хотят убивать тех, кто наполовину магл или вообще первый в роду волшебник. Они всего лишь хотят вернуть свои жизни. И я тоже очень этого хочу.

- Сириус, - Марлин осторожно, точно опасалась резкой перемены настроения вспыльчивого непрощенного, прижала ладошки к его груди.

- Дослушай. В хижине я дал тебе выговориться и рассчитываю на ответную услугу,- его губы тронула кривая ухмылка. - Я хочу заботиться о тебе. Хочу, чтобы однажды ты научилась доверять мне. Чтобы ты никогда больше не боялась, что я исчезну, потому что я никуда не денусь. Уверен, я понравился МакГонагалл.

Он самодовольно поиграл бровями, и Марлин шутливо закатила глаза, ощущая, как давно давивший на неё тяжелый груз сомнений и неуверенности скользит по спине и разбивается вдребезги о каменный пол.

- Не думаю, что она заставит меня вернуться обратно в психиатрическую больницу. А даже если попытается, мама ее убедит, что это плохая идея, не сомневаюсь, - Сириус на мгновение замешкался, но, взглянув на Джеймса, видимо, угадавшего суть разговора по выражениям лиц друзей и теперь вскинувшего вверх большой палец, коротко заключил, - я твой, Марлин. Ты же и сама это видишь. Только, пожалуйста, будь хотя бы иногда чуточку нежнее, чтобы я не сомневался, что и ты тоже моя, хорошо?

Она медленно кивнула и, рывком подавшись вперёд, прижалась к его груди, уткнувшись носом в плечо. Сириус даже через толщу одежды ощущал как неистово колотится сердце патрульной, гладил ее по волосам и шептал бессмысленные нежности, наслаждаясь мгновением близости.

- Давай покончим с этим и попробуем просто пожить в своё удовольствие, - взяв себя в руки, она отстранилась и решительно взглянула на Дамблдора, вокруг которого уже сгрудились Римус, Джеймс и Лили.

Когда старый волшебник закончил объяснять юным путешественникам во времени, какие чары и каким образом им необходимо будет применить, Джеймс повернул нужные шестеренки маховика.

Пятеро друзей растворились в воздухе, не имея ни малейшего понятия, какими вернутся обратно, и будет ли им куда возвращаться.

========== Эпилог. Шесть рожков мороженого ==========

Первый день осени расплескал по городу нежную меланхолию. Кружево солнечных лучей ниспадало с карнизов, застилало скамейки в сонных парках, ложилось золотой вуалью на лица прохожих. В зелени крон уже проглядывали тут и там желтые предвестники грядущего буйства красок. Начищенные до блеска вагоны Хогвартс-Экспресса отбрасывали тень на веками таящуюся от маглов платформу.

Под массивными часами, стрелки которых указывали на скорое отправление поезда, сгрудилась большая и шумная компания. Чемоданы, клетки с совами, баулы и котлы, заполненные дорогими детским сердцам безделушками, опасно покачивались на тележках, окружая своих хозяев неприступной крепостью.

- Бабушка сказала, что будет крайне разочарована, если мы не поступим на Слизерин, - Атлас Блэк с подозрением взглянул на отца. Темные волосы, которые он наотрез отказался остричь даже перед началом учебного года, лезли в глаза и рот, взлохмаченные тёплыми, но настойчивыми порывами ветра.

- Мне она тоже так говорила, но я все ещё приглашён на семейные обеды, - усмехнулся Сириус, опускаясь перед сыном на колени, чтобы поправить пока ещё нейтральный, не выкрашенный приметными полосками чёрный галстук.

Он отлично помнил двадцатилетнего себя, отбывавшего в Хогвартс, чтобы пройти ускоренный курс обучения по программе, разработанной Министерством Магии специально для тех несчастных, чьё детство выпало на безволшебные годы. Вальбурга тогда целый месяц расписывала сыновьям прелести факультета змей, и Регулус, конечно же, матушку не подвёл. В отличие от своенравного старшего брата.

- Она же декан. Не желай она видеть внуков на своём факультете, было бы странно, - Марлин ободряюще улыбнулась, мимоходом приглаживая золотистые вихры на макушке дочери. Уроки защиты от тёмных искусств, что преподавала свекровь, дались ей непросто. Вальбурга считала своим долгом спрашивать с невестки втрое строже, нежели чем с остальных студентов, с которыми леди Блэк, к слову, тоже не слишком то церемонилась.

- Но что если мы попадём на Гриффиндор, как вы с папой? - Вега округлила васильковые глаза и понизила голос до неразборчивого шёпота. - Или на Хаффлпафф, как дядя Тед?

- Только не Хаффлпафф, - с притворным ужасом схватился за сердце Сириус, и тотчас проворно заключил жену в тесное кольцо рук, не позволяя ткнуть себе пальцем под рёбра или отвесить шутливый подзатыльник.

- Не важно, на какие факультеты вы попадёте, - Марлин подмигнула двойняшкам, даже не пытаясь высвободиться из удушающих объятий мужа. - Мы будем любить вас, что бы не решила Шляпа. И бабушка Вальбурга, конечно, тоже.

- Ваша бабушка хотя бы не в Азкабане, чего не скажешь о моем деде, - вздохнула Нимфадора Тонкс, и ее правая косичка обрела цвет переспелой клубники, в то время как левая все ещё оставалась благородно каштановой. Девочка нетерпеливо встала на носочки, силясь разглядеть в толпе отца, убежавшего за мороженым. Тед и впрямь спешил обратно, удерживая в руках шесть рожков с восхитительно холодными шариками, сладкие ручейки с которых уже оставили пару пятен на белоснежной рубашке мракоборца. Андромеда заботливым жестом вернула одежде супруга чистый вид и с улыбкой вздохнула, подмечая, как лакомство стекает на галстук дочери.

- Энди, Сириус! - к компании приблизились Малфои. Нарцисса расцеловала сестру, кузена и племянников, поздравляя с началом учебного года. Арест отца лишил ее необходимости притворяться безразличной к судьбам родных, не пожелавших когда-то бороться за господство чистоты крови. Люциус стоял неподалеку от супруги, но принимать участие в веселой беседе не торопился. Драко переводил нервный взгляд с матери на отца, так и не определившись для себя, достойны ли двойняшки Блэки и Тонкс его дружбы.

- От Беллы есть новости? - тихо спросила Андромеда, но Нарцисса лишь отрицательно качнула головой, поджав губы.

- Любовь моя, подойдём поздороваться с Булстроудами, пока поезд стоит, - Люциус мягко взял супругу под локоть и, кивнув на прощание многочисленной компании, решительно зашагал к началу перрона.

- Даже не верится, что вы уже первокурсники, - Лили нежно взъерошила и без того торчащие во все стороны волосы сына. Сама она остригла челку, чтобы шрам не слишком бросался в глаза зевакам, но пронырливый ветер так и норовил обнажить ее лоб.

- Вы - та самая Лили Эванс? - рыжеволосый паренёк в видавшей виды мантии восторженно застыл перед знаменитой женщиной. Той, что обратила самого Темного Лорда в нечто слабое и беспомощное, не дававшее о себе знать долгие годы.

- Вообще-то, Поттер, - хмыкнул Джеймс, и безо всякого стеснения притянул жену к себе, с гордостью целуя в висок.

- Годрик милостивый, Рональд! Простите его, пожалуйста, миссис Поттер, - девочка с неимоверно пышной копной волос виновато взглянула на взрослых волшебников. На лацкане ее мантии блеснул значок старосты факультета. Она схватила однокурсника за локоть и, увлекая прочь, продолжила возмущённо выговаривать, - какой же ты не воспитанный! Нельзя приставать к незнакомым людям и рассматривать их, точно зверушку в зоопарке! Вот тебе бы было приятно, если…

- Забавные ребята, - Гарри Северус Поттер улыбнулся. Провожая парочку добродушным взглядом, он поправил круглые очки - точь-в-точь, что отцовские по форме, только диоптрии другие.

- Мы - забавнее, - требовательно сдвинула светлые брови Вега, расценив любопытство друга, как повод для ревности.

- Ещё бы, - с жаром поддакнул Крис Фенвик, забрасывая руку на плечи маленькой Блэк и тотчас отскакивая в сторону под пристальным взглядом Сириуса. Эммелина и Бенджи подхватили чуть не врезавшегося в Августу Лонгботтом сына, шутливо погрозив ему пальцем. С женщиной, лично парализовавшей почти дюжину приспешников Реддла, стоило быть осторожнее даже мальчишке, унаследовавшему природное обаяние матери.

- Пять минут осталось, - Фэйт Люпин взволнованно взглянула на отца, и тот ласково притянул девочку к себе, целуя в пушистую макушку. - Мама не придёт, да?

- Солнышко, ты же знаешь…

- Кто сказал, что мама не придёт? - грозно спросила Доркас, появившаяся на платформе в компании Регулуса Блэка, и Фэйт со смехом кинулась к ней в объятия. - Разве я могла не проводить своё сокровище?

- Полагаю, что да, - едва слышно шепнул Римус.

- Не злись, - Доркас клюнула мужа в губы и ласково провела ладонью по колючей щетине. - У нас с утра такая задница…

- Люпин! - укоризненно воскликнули Андромеда и Регулус. Но если первая опасалась, что дети возьмут на вооружение хлесткое словечко, то второй всерьёз испугался, что коллега, взбудораженная отъездом единственного ребёнка в школу, проболтается супругу и друзьям о ночном инциденте, а неразглашение служебных тайн все же было первым и главным принципом работы невыразимцев.

- Как настроение, звездочки? - Регулус сгрёб племянников в охапку, расцеловывая обоих в румяные щеки. Сам он потомством обзаводиться не спешил, бракуя одну за другой чистокровных невест, предложенных матерью, что неимоверно веселило Сириуса.

- Я тоже звездочка, - сердито фыркнула Нимфадора, и тотчас получила свою порцию дядиной любви.

- Забирайтесь-ка в вагон, малышня, - скомандовал Джеймс, когда из трубы поезда повалил белёсый дым, сливавшийся с низкими ватными облаками.

Когда состав тронулся и окошко купе, из которого дружно махали дети, оказалось вне поля зрения, Доркас виновато сжала руку мужа. Они договаривались отпраздновать всей компанией начало первого для отпрысков учебного года. Но кто-то подбросил к дверям нескольких магловских школ действующие маховики времени, и теперь весь Отдел Тайн гудел, словно растревоженный улей, а невыразимцы приготовились забыть на несколько дней об отдыхе и сне. Потому речи о посиделках в кафе для Доркас не шло.

- Нам пора, До, - поторопил Регулус и шепнул, склонившись к самому ее уху, - у нас разнарядка на ещё одну школу.

- Нам пора, До, - недовольно передразнил Римус, когда Доркас и ее коллега трансгрессировали из специальной комнаты в самом укромном уголке вокзала. Обернувшись к Сириусу, он укоризненно заметил, - твой брат влюблен в мою жену, Блэк.

- Расслабься, - Эммелина хлопнула друга по плечу и подмигнула, - не для того она спасала тебя от стаи оборотней, чтобы променять на малыша Регулуса.

- Малышу тридцать три, - хмыкнул Сириус и, поймав многозначительный взгляд Марлин, поспешно добавил, - но сути сказанного Вэнс это не меняет.

Они расположились за столиком уличного ресторанчика. Семеро мракоборцев, домохозяйка Андромеда и психотерапевт Лили, не пожелавшая полностью сжигать мосты в мир маглов даже после окончания Хогвартса. По личной просьбе МакГонагалл на службу в аврорат приняли даже бывшего непрощенного Блэка и оборотня Люпина, которыми Грюм, к слову, был вполне доволен.

Когда друзья схлестнули в воздухе бокалы, Хогвартс-Экспресс уже пронёсся мимо Чилтерн-Хилс. Впереди над берегом залива Моркам все также кружили чайки. А под виадуком, сидя на котором много лет назад, сомневались в симпатии своих избранниц четверо мальчишек, шумели травы. О скалы бились высокие волны Северного Моря.

Поезд мчался в Хогвартс, в подвалах которого сонно шуршал гигантским хвостом Василиск, грезивший во снах о встрече с хозяином. Дневник Тома Реддла по глупости домовика затерялся в учебниках и свитках пергаментов Драко Малфоя. В соседнем с ним купе нервно поправлял массивный лиловый тюрбан Квиринус Квиррелл, возвращавшийся на должность преподавателя магловедения.

Паразитирующий на теле молодого учителя Волан-де-Морт не ведал, что оставил частичку своей души в маглорожденной рыжей девчонке Лили Эванс. Он желал получить философский камень Фламеля. Долгие годы планировал охоту на ребёнка собравших осколки воедино, рождённого на исходе июля, потому что не имел ни малейшего понятия о второй части пророчества, в которой говорилось, что Тёмный Лорд сам отметит избранного, как равного себе.

И никто, ни Дамблдор, ни Флоренц, ни Трелони, не предугадали бы, что случится, если мать, защищённая обрядом жертвы, попытается отдать свою жизнь за сына.

Гарри, Фэйт, Крис, Нимфадора, Атлас и Вега поглядывали в окно на проносящиеся мимо красоты Шотландии, обменивались вкладышами из коробочек с шоколадными лягушками и даже вообразить не могли, что за дивные и опасные приключения им предстоят.