Пит Мелларк: Горький кубик сахара (СИ) [Вячеслав Фавик (Мартин) Профи из Второго] (fb2) читать онлайн

====== 1. Эффи ======

Примечание: события разворачиваются на следующий день после прибытия К. и П. в Капитолий. Рубака первым приходит в гости знакомиться, а Хеймитч пожертвовал все, накопленные за 24 года менторства, сбережения на новейший метод практически полного избавления от пристрастия к спиртным напиткам: промывание мозгов и пр. Парад трибутов отложен. Президент Сноу в дистрикте 11 ведет переговоры с мятежниками. И начнутся ли вообще 74-е Голодные игры, этого предугадать невозможно.

Замечание автора: Моя бета заставила меня долго работать вместе с ней над новым вариантом первых глав этого фанфика. Особенно, первой главы!!! Будь у меня ЕЁ Терпение, и был бы я, наверное, Академиком. Или профессором? Короче народ, это выправленный, поправленный, дополненный и улучшенный вариант. Спасибо моей бете Мевис 35, без нее я бы один не смог. Умер бы по дороге.Читайте на здоровье. Качество гарантировано моей бетой!

POV Пита.

Ментор дистрикта 11 на прощание крепко пожал мне руку своей, единственной уцелевшей на играх. Пожал и сказал, когда мы остались наедине, в коридоре, без тени малейшей улыбки на лице:

— Тебе трудно придётся на этих Играх. Будь к этому готов.

— Я готов, с той самой секунды, как вызвался на Жатве добровольцем. Понимаете, у меня не было другого выхода, я уже однажды совершил ошибку отказавшись от Китнисс, предав свою любовь. Ну что же, пришло время платить по счетам. Для меня главное, чтобы она возвратилась живой!

— Удачи, парень! — И Рубака улыбнулся мне, так как умеют улыбаться только очень сильные мужчины, прошедшие огонь и воду. И до этого момента я знал только одного такого….

А потом примчался вихрь, стихийное бедствие — наша Распорядительница.

В экспрессе она была смертельно напугана, она думала только об одном, что не сможет довезти нас целыми до Капитолия и ее за это по головке не погладят, лишиться работы в ее случае не было бы самым страшным, Капитолий знает толк в наказаниях. Несколько раз она теряла сознание. Хорошо, что ментор был всегда рядом, как только за окном начали мелькать- беспорядки, мертвые миротворцы, горящие дистрикты, он ни на шаг от нее не отходил. На влюбленную пару они совсем не похожи: слишком уж они разные, неужели их сблизили, причём так сильно Голодные игры? Неужели это возможно?! Другого объяснения, впрочем, я не нахожу.

Распорядительница, кажется, ее зовут мисс Эффи Тринкет, действительно, коренная капитолийка. С утра, кардинально, переменила весь свой игривый вид. Сменив вчерашнее платье: легкомысленное и воздушное, фиолетовое с оборочками, на какое-то очень темное, почти черное с золотыми рукавами, лицо почему-то пепельное, неужели она такой макияж наложила, губы бледно-розовые, вместо шикарного сине-голубого парика, который на ней был вчера; новый, розовый, но тоже, бледный, в тон помаде. Весь ее вид был смесью отчаяния и воинственности.

В тот день я понял — наряд Эффи всегда в точности соответствует ее настроению и тому, не изменилось ли положение трибутов двенадцатого дистрикта в Капитолии за истекшие сутки. Эффи примчалась в крайне возбужденном и очень, я бы даже сказал, боевом настроении, увидела, что мы с Китнисс сидим на диване и ничего не делаем. Начала кричать (как я позже узнал, ей только что сообщили, что Парад трибутов отложен, но к нам, в пентхауз, завтра пожалует сам Цезарь Фликерман:

— Это что такое!!! Вы оба надели чистую одежду на свои грязные тела!!! Вы только посмотрите на самих себя? Вас привезли в столицу нашего государства — город Капитолий! Вы — представляете дистрикт номер 12, по вам будут судить, что за люди в нем живут. А вы?! Китнисс! — Она обратилась к порядком обалдевшей и притихшей Китнисс, — ты на кого сейчас похожа, ты трибут или кто?!

Китнисс только рот открыла от удивления, я, впрочем, тоже.

— Ты когда волосы мыла? А тело?! Ты легла спать, не заходя в душ?! — Китнисс тупо кивнула в ответ и Распорядительница взъярилась еще больше, — Ты позоришь весь свой дистрикт!!! — Оказывается, Эффи Тринкет может быть очень опасной и сейчас пребывала в состоянии крайнего возмущения.

Пораженная, Китнисс прикусила язык и беспомощно хлопала глазами, и Эффи обратила весь свой гнев уже на меня:

— Пит, а как выглядишь ты??? У тебя неопрятный и отвратительный внешний вид! Шагом марш в ванную комнату! Пока не станешь идеально чистым и вымытым мне на глаза не показывайся! И переоденься, наконец, в что-нибудь более приличное, это Столица, Пит!!!

Я поднялся на ноги, замешкался и она на меня прикрикнула:

— Пит, живо!!!

И я моментально удрал к себе, в ванную комнату.

Однако, это жуткий провал, Мелларк! Помыться мы с Китнисс после дороги оба не догадались, слишком устали, эти мятежные дистрикты за окном экспресса, да горячая встреча на вокзале. Мы приехали совершенно измотанные, но мы же по телевизору видели собственными глазами, капитолийцы буквально помешаны на чистоте и красивом внешнем виде! Ну ладно, Китнисс, она — охотница, из «Шлака», но я??? Я — сын пекаря!!!

Только не пойму, а что она взъелась на мою одежду? Я ее нашёл в своей комнате, белый гольф, синие штаны, вроде тех, что родители купили мне для тренировок в школе, но эти по-настоящему дорогие, купить такие ни за что не разрешила бы моя мать — миссис Виктория Мелларк. «Никому не позволяется разбрасываться деньгами», любимое мамино выражение.

В течении ближайшего часа я «отмокал» в огромной, по меркам дистрикта 12, ванной. Извёл невероятнейшее количество шампуня и иных средств для ухода за телом. Пришлось звать безгласую, чтобы она разъяснила мне, «деревенщине», как всем этим капитолийским великолепием пользоваться.

POV Китнисс

Я разозлилась. Почему эта женщина на меня повышает голос? По какому праву???

— Не кричите на меня, — и смотрю на нее, насупившись.

Но не тут то было — эту женщину оказалось не так просто испугать. И только сейчас я заметила, что она оделась совсем в другую одежду, чем вчера. Ах, да, это же Капитолий, мистер Андерси мне рассказывал, что в столице считается дурным тоном одевать одну и ту же одежду на следующий день. Вот только мрачноватый, что-то, у распорядительницы сегодня внешний вид!

— Китнисс, это столица, каждый, кто приезжает в Капитолий, обязан подчиняться правилам, которые здесь приняты давным-давно. Всегда трибутов с поезда отправляли прямиком в центр преображения, центр красоты, а затем отдавали их в руки стилистов, и только потом трибуты могли принять участие в параде.

— Я смотрела их по телевизору.

— Но в этом году всё пошло наперекосяк, вы же видели, что творится в дистриктах?

— Да, я видела, — и я вспомнила мертвых миротворцев, людей в сером, которые их отстреливали с первого же выстрела, припомнила мое хорошее знакомство с ними и так зловредно улыбнулась: ладно, Крей или Марлоу, помощник Крея, но встречалась я и с такими гадами в белой униформе, ни я, ни Гейл никакой любви к ним не испытываем. Хоть мы с Гейлом работаем на Крея долгие годы и расплачивается он с нами всегда честно. Я даже наш дом в Шлаке отремонтировала на эти деньги.

К счастью, она этого не заметила, зато принялась за меня снова:

— Китнисс, вставай, живо! Если парад трибутов из-за отъезда президента из столицы временно перенесли, я займусь твоим внешним видом!

И мы пошли в ванную комнату, вход в которую был из моей спальни. Я поняла, что она от меня не отстанет и пришлось мириться с присутствием этой женщины. Странно, но в течении этого дня она раздражала меня все меньше и меньше.

Осмотрев придирчиво мое голое тело, Эффи (так, кажется, ее зовут) вздохнула тяжко-тяжко. Перестав кричать, она стала мне объяснять, какой пузырек или флакончик для чего нужен, научила пользоваться переключателем воды (сама бы я запуталась и сварилась бы заживо. Даже в доме мэра, куда я частенько наведывалась, чтобы принести заказанные мэром ягоды или чтобы поговорить с Мадж. Она — единственная, кто понимает меня, не считая Гейла, но такого запутанного устройства, как в этой ванне, в доме мэра нет. 40 режимов подачи воды!!! С ума можно сойти!)

Эффи терпеливо мне всё объясняла и показывала, и я поняла, что я бы сама ни за что не справилась. Эффи заставила меня несколько раз вымыть каждый маленький кусочек моего тела, но она не просто стояла и смотрела, она помогла мне распустить косу (я нечасто распускаю косу, мыть холодной водой волосы не очень то приятно, а напасти горячей для моих длинных и густых волос — задача непростая, а холодная вода их плохо промывает, вот часто волосы у меня немного сваливаются и пахнут. Я привыкла. Для дистрикта 12 — это нормально), а так мои волосы были не просто вымыты несколько раз, но перебраны и аккуратно причесаны и я, с ее помощью, вновь заплела их в косу).

Результат мне понравился: два с половиной часа наших с Эффи усилий и, посмотрев в зеркало, я увидала там совершенно незнакомую девушку, кожа моя, смугло-коричневая, очень сильно посветлела. Вся угольная пыль, которая годами въедалась в кожу, была смыта этими скрабами и притираниями.

О, ужас, по светлокожести я почти приблизилась к Питу??? Я это заметила и поразилась, как будто я родилась не в «Шлаке», а в районе торговцев. Оказывается, по цвету кожи я куда больше похожа на маму и Прим, чем я думала! Невероятно!!!

Волосы, обычно, немытые, твердые и чуть-чуть колючие, невероятным образом распушились, в воду ушло очень много грязи и, волосы даже весить стали меньше.

А вид заплетенной косы и чистых, вымытых несколько раз, волос оказался для меня большим сюрпризом: я, стою напротив зеркала в некотором замешательстве, я вижу перед собой незнакомую девушку, протягиваю руку чтобы удостовериться, что это зеркало и натыкаюсь на гладкую и холодную поверхность. Не веря своим глазам трогаю свою косу. Отражение говорит. Точно — я! Признаюсь — эта новая Китнисс мне понравилась!

И на следующий день, когда я уже немного привыкла к своему новому облику, пришла и страшная обида на Капитолий, который жестоко лишает девушек, живущих в дистриктах, подобных моему, горячей воды, мыла и всяких других разных штучек, которые для Капитолия — норма! Сволочи! Прав, всё-таки Гейл.

Преображение меня ничуть не ослабило, но ещё больше обострило мою неприязнь к Капитолию, к Городу, который не дает и лишний глоток воздуха нам сделать, а только все забирает себе! Постепенно моя нелюбовь начала приближаться к чувствам, которые испытывал к Капитолию Гейл. А он очень-очень не любит, скорее даже ненавидит Капитолий! Теперь я, узнавая «блистательную столицу и лучший город на уцелевшей и обитаемой части земли — великий Капитолий» всё ближе и ближе, находясь в самом сердце Капитолия, испытываю к нему ненависть.

И тут новое испытание то, что Эффи назвала мудреным словом «эпиляция». Я никогда в жизни не брила волосы на ногах и руках, а тут Эффи меня заставила избавиться от всех волос, хорошо хоть волосы на голове оставили. На мои возражения и отчаянные попытки сбежать из ванной комнаты (всё-таки, было очень-очень больно), она сказала просто:

— Слышала про слово- Надо?

Но главным для меня оказалось вот что и осознание этого, заставило сжать зубы и терпеть, чтобы не придумала еще эта женщина:

— Ты видела, как на вокзале встречали трибутов дистрикта 12? Капитолий обезумел, люди готовы были калечить друг друга в давке, лишь бы одним глазком увидеть Добровольца из дистрикта 12 и Девушку, ради любви к которой он пошёл на Голодные игры. Молодцы, вы дважды поцеловали друг друга. Сначала Пит красиво поцеловал тебя, а через пару минут, ты поцеловала его. Фотографы работали не переставая и сегодня все газеты Капитолия украсили свои передовицы вашими снимками. Каждая газета, понимаешь, Китнисс, каждая! А потом будут и модные журналы, Я говорю тебе, Китнисс: ты и Пит, только вы будете на первых страницах. Если уж кого Капитолий полюбил, то, он долго не отпустит! А для чего это было нужно?

— Чтобы нас запомнили. Мы договорились с Питом, сделать всё, чтобы на нас обратили самое пристальное внимание. Это самый лучший способ приблизить победу. Выжить и победить.

Я умолчала, что Пит растолковал мне свой замысел так: «В дистриктах начались массовые беспорядки и вооруженные мятежи. Бунт начался сразу после Жатвы в нашем дистрикте. Капитолий сейчас напуган и это нам на руку. Наша популярность не даст президенту с легкостью с нами расправиться, не забывай, Китнисс — ты смертница, браконьер, а меня обязательно будут считать виновником мятежа в дистрикте 12, который всегда считался самым покорным Капитолию. Надо сделать так, чтобы устранить нас было слишком опасно, чтобы смерть двух сверхпопулярных трибутов из двенадцатого дистрикта означала неизбежный мятеж в Капитолии, а именно его президент боится больше всего.

Эффи продолжила мне втолковывать:

 — А для этого, Китнисс, необходимо, чтобы ты выглядела безупречно, по строгим меркам Капитолия. Ноги на вечернем приеме девушки часто оголяют и даже один маленький волосок, может стать виновником полного краха. Тебя начнут обсуждать и осуждать, и над тобой начнут смеяться ия не хочу чтобы все наши усилия пошли прахом.

Я не собиралась говорить Эффи, но я твердо помнила, что сказала Питу, еще когда мы были в поезде:

— Ты думаешь, я так просто дам тебе умереть? Ты вызвался добровольцем ради меня и я теперь в долгу у тебя. Но я всегда отдаю свои долги, Пит Мелларк, запомни это.

Я думаю так: «К черту то, что в Голодных играх, только один Победитель. Пит пошёл ради меня на смерть и я теперь обязана отплатить ему тем же. Либо мы погибнем оба, либо вернёмся домой вместе. Это полнейшее безумие — но я так хочу! И если придется для этого перевернуть Капитолий вверх дном, пусть так и будет».

Но для этого нам совершенно необходима, как считает Пит и наш ментор, просто-таки сумасшедшая популярность в Капитолии. Я своими глазами видела на вокзале неистовство беснующейся толпы, выкрикивающей:

— Пит!!!

— Китнисс!!!

И я начала верить в том, что безумно дерзкий план Пита, может и сработает.

Поэтому я выдержу всё, что угодно, я готова терпеть любую физическую боль, выдергивать волоски, тереть спину мочалкой, пока она не станет пунцовой, стану похожей на какое-то нелепое капитолийское чудище, лишь бы Капитолий не убил Пита за это его добровольчество! Буду улыбаться, сколько будет необходимо, поэтому, я сейчас — очень смирная и послушная девочка. Как там сказала Эффи:

— Ты слышала такое слово: Надо?!

Ну, а в самом конце Эффи устоила мне головомойку за мое «полное неумение выбирать подходящую к случаю одежду». Так и сказала. А я, всего-навсего, попыталась выбрать очень удобные черные штаны, у них очень вместительные карманы, кое-что нужное туда можно положить. Например, нож. Выбирали одежду мы с ней долго, Эффи вообще ничего из одежды в моей комнате не понравилось и она, злая-презлая, криком вызвала безгласую и приказала ей принести «нашей восходящей звезде» женские штаны нормального качества.Это чего, я — звезда, что-ли???

Блузку приятного светло-зеленого, цвета листвы в лесу весной, Эффи всё-же утвердила. Но сначала грозно сдвинула брови и заставила меня раз пять покрутиться на месте. И сверхстрого на меня смотрела и выдала, наконец:

— Хорошо. Для тренировочного центра подходит. Но для интервью тебе нужно платье. Срочно, — и тяжело вздохнула, добавив с раздражением в голосе, — Ладно, это я беру на себя. Ну, что за это за игры? Ваш прежний стилист, старая и заслуженная Эриния не дожила до Жатвы буквально неделю. А заменить ее забыли? Какое невероятное нарушение порядка!

Примечание: злой автор наделил бездарную стилистку, которая годами уродовала трибутов от 12-го дистрикта именем совершенно неприятного мифического персонажа — Эринии — древнегреческие божества мести! Они преследуют по пятам преступника и своим жутким видом, у них вместо волос на голове растут змеи, ввергают его в безумие.

— Интервью? — с интересом спросила я ее, — А сама презрительно думаю: «Эта не та стилистка умерла, которая из года в год наряжала наших в дурацкие шахтерские робы? Невелика потеря! Но что будет, если мы вообще останемся без стилистов? Это же полная катастрофа!!!

— Да, завтра сюда придет Цезарь, — удостоила меня ответом Эффи и моему изумлению не было предела: «Цезарь Фликерман лично придёт к нам в пентхауз? Ну, да, ведь «гениальный план Пита» по привлечению всего внимания капитолийцев к нашим персонам начал осуществляться. Но как мне быть? Я же понятия не имею, как мне себя вести. Думай, Китнисс, думай. Что делать я буду делать?».

И тут безгласая приносит мне новые штаны. Опять черные? Вот только таких в дистрикте 12 не бывает, легкие, почти невесомые и при этом из прочной и нервущейся ткани, с искрой (когда осталась одна, я решила проверить их, но «браконьеру из двенадцатого дистрикта» не удалось причинить им ни малейшего вреда. Как жаль, мне бы в лесу такие не помешали! Я бы и 500 капитолийских долларов за такие бы отдала. А карманы просто шикарнейшие: вместительные, это как раз то, что мне требуется!

Когда я появилась в гостиной (кажется, так называется гостевая комната в доме нашего мэра) там уже грустил Пит, я на него посмотрела, открыла рот, но так и не смогла его закрыть:

«О, мой шахтерский бог!» (Так папа в шутку говорил) Это что Пит Мелларк? Вот этот парень в брюках со стрелками, вишневой рубашке и серой жилетке с кармашками? Благоухает, как не знаю кто. Какой красавчик! Нет, я и раньше втайне наблюдала за младшим пекарским сыном, лет с 16-ти точно, мысленно сравнивала, забавы ради, с Гейлом. Заметила, что он ко мне неровно дышит, и начала его строго оценивать: «Из какого ты теста сделан, пекарь?». Но и вида малейшего не подавала! Но тут сердце мое девичье забилось. Но неужели Мелларк сам, без посторонней помощи, Эффи-то занималась мной, сумел так преобразиться? Вот умница! Не ожидала. И такому парню дать умереть??? Ни за что!!! Я разнесу этот чертов Капитолий по кирпичику, если его убьют!!! Чего ты, Китнисс, расчувствовалась. О, мой шахтерский бог, никогда я ещё таких чувств не испытывала. Сама себя не узнаю!!!».

А он, как меня увидел, просто «упал на самый нижний горизонт» (как мой папа говорил). Теперь ищет глазами свою варежку: вот как распорядительница мое тело от грязи и нищеты нашей, которые к нам, девчонкам, которые в «Шлаке» родились, прилепилась, отскребла! Два часа меня мучала, все мои силы в той ванной остались, в воду вышли, сама чуть дышу. Но теперь я вижу: я поняла, что к чему, это всё- надо заставить проклятых капитолийцев нас с Питом полюбить. Но начну с Пита! Ну, что пекарь, съел?

— Вот это совсем другое дело, Пит! Вот так и должен выглядеть трибут, — строго осмотрев Мелларка, вынесла свой приговор Эффи. С удовлетворением.

И вот МОЙ пекарь в себя пришёл и говорит не своим голосом:

— Кто это??? Я не знаю эту девушку???

— А ты кто такой и что ты сделал с Питом??? — я тебе поддамся, так и быть, пекарь!

— Нет, это ты что сделала с моей Китнисс???

— Моей??? Мелларк, с каких это пор я твоя??? — я начинаю злиться: что он о себе думает? Девушка-браконьер из дистрикта 12 принадлежит только себе. Гейлу я уже однажды жестко объяснила это: Гейл неделю с фингалом ходил только за то, что посмел дотронуться до моей груди, я не какая-нибудь девка из Шлака! Я — браконьер и меня есть лук!

— С того момента, как я вызвался добровольцем! — выпалил Пит и обомлел от своей храбрости.

«А вот как, пекарь», — подумала я и гневно сдвинула брови. Так, значит, вот какие мы храбрые? Ну, держись, сейчас я тебе отплачу за твое малодушие после нашего похода за оленем: разбил моё девичье сердце и в кусты!!! Я глазами начинаю искать подходящий нож и………натыкаюсь на бирюзовые глаза самого известного и самого красивого в Панеме молодого мужчины — Финника Одейра и хмурюсь. А он чего тут делает???

Комментарий к 1. Эффи Предыдущая часть: https://ficbook.net/readfic/3252837

Это второй вариант. Улучшенный.

====== 2. Финник известный ======

POV Китнисс

Я их только по телевизору видела, эти глаза, хотя у меня и нет времени на просмотр передач Капитол-тв, необходимость кормить семью легла на мои плечи уже очень давно, но Финник мелькает на экране чаще, чем даже сам президент Сноу.

Однако, что Финник делает в нашей гостиной? Чувствует себя как дома, конечно, он же «секс-символ и любимец всего Панема, несравненный Победитель 65-х Голодных игр, мистер Финник Одейр». Так его величал наш нестареющий Цезарь, с которым я скоро познакомлюсь лично. Кто бы мог подумать? Цезарь. Теперь, Финник. Не хватает только президента Сноу! Бррр, вот этого то допустить никак нельзя, чревато, причём весьма сильно.

— Привет, Китнисс, привет, Пит, — сказал и озарил нас, недостойных его величия, смертных, ослепительной улыбкой некоронованный король-Финник, всеобщий любимец и несбыточная мечта всех девчонок Панема, за исключением меня.

Одейр точно, как будто только что сошёл с рыболовецкого судна. Шикарные сапоги. Безрукавка сине-зеленая, на груди цепь золотая, не цепочка, а именно цепь. Интересно, у Финника есть свои собственные суда, уверена, он подмял под себя всю добычу рыбы в четвертом. При его-то популярности и при его-то возможностях! Магнат чертов!

— Привет, Финник, — говорит Пит и подает Одейру руку, он такой, хорошо воспитанный юноша, Пит Мелларк. Ммм… Мой Пит…

Они ждут моей реакции, Одейр меня, признаюсь, легко смутил, чего не скажешь об Эффи, она быстро ставит Финника на место:

— Ментор дистрикта 4! А что Вы делаете на нашем этаже? Вы не такой, как все, вам все позволяется, я понимаю, но правила, они писаны для всех и для вас тоже, мистер Одейр? — Эффи не пасует перед первым красавцем страны, для неё правила и приличия на первом месте. И даже если сейчас начнётся извержение вулкана, она первым делом проверит все ли делается по правилам, а ещё сделала ли она вчера эпиляцию и как накрашены её ногти, нет ли сколов.

— Мисс Тринкет, но что же вы так строги? Такая прекрасная женщина и вы так прекрасны в своем негодовании… — Одейр дарит Эффи такую ослепительную улыбку, что другая бы пала тотчас в ногам «самого недосягаемого человека в Капитолии» (его однажды так назвал Цезарь, всё-таки «девушка-браконьер из дистрикта 12» иногда, да смотрит телевизор).

— Мистер Одейр, не заговаривайте мне зубы, отвечайте на вопрос.

«Одейр, не на ту напал, радуюсь я, браво, Эффи» — думаю я про себя и стараюсь не улыбаться в этот момент./i>

— Новые правила, мисс Тринкет! Менторам разрешено свободно ходить по тренировочному центру, знакомиться с трибутами, это крайне полезно для служебных обязанностей ментора, трибуты, мисс Тринкет, иногда объединяются в союзы, — Одейр ничуть не смущён, но всё же в его взгляде появилось несколько больше серьезности, но Финник по-прежнему улыбается этой своей улыбкой «любите меня все».

— Привет, Финник, — наконец, произношу я, всё же мне следует с ним поздороваться.

« И с кем это первый красавец и ментор морского дистрикта собрался заключать союз? Не с девушкой, ли браконьером и ЕЁ Добровольцем??? И что он может предложить мне?» — сомневаюсь я.

На этот раз улыбка его искренняя, не то, что эти его фирменные улыбочки по телевизору.

«Финник, брось! У тебя нет шансов, моё сердце уже занято….Вот этот парень с голубыми добрыми глазами, вызвавшийся на смерть ради меня, на которого я по-прежнему в обиде — Пит не нашел в себе мужества объясниться со мной, когда его мать запретила ему встречаться с девушкой-браконьером.

Смертницей. И он решил в этом сравняться со мной….Проклятие!!! Как я раньше не поняла, если Пит отдаст жизнь на Играх за меня, я же не смогу после этого жить….», — вспоминаю я и цепенею от ужаса.

Пока все это проносится в моей голове, Финник берет мою руку в свою и элегантно так ее целует, наклонив голову. Я замечаю сбоку взгляд Пита, он смотрит на Одейра более жестко и даже не улыбается, точнее он застыл и только движение желваков показывает, да он здесь и дышит. Пит меня ревнует, это что-то новенькое!

«Пекарь, ты неудачное время выбрал. Все так сложно, что я у меня голова раскалывается» — думаю я и хмурюсь.

Одейр бы не был Одейром, если не удивил меня тот час же широтой своих взглядов на все на свете:

— Ну, что же, перейдём к делу, несравненная и восхитительная мисс «Меткий Лук», Умоляю, не вздумайте отрицать тот факт, что я имею дело с самым метким в Панеме снайпером, а вы, мистер Мелларк, уже имели возможность побыть ее ассистентом на охоте, — улыбка Одейра вновь превратилась в фальшивую, которую он показывал на шоу Фликермана, мелькая там, чуть не каждую неделю. Но каков наглец!!!

Но тут управление в свои руки берёт Пит и порядком изумляет не только меня, но и Одейра:

— Финник, мы с Китнисс очень рады знакомству с тобой. Но, как ты должен знать, браконьерство в Панеме — тяжкое преступление и наказывается смертью, Китнисс и без того в шоке, что ее имя выпало на Жатве, а слухи о том, что якобы она в этом замешана, могут ей здорово навредить. Будь так добр, не усугубляй! И для заключения союзов со мной или Китнисс ты выбрал неверный путь, — Пит тактичен, но он всегда на стороже, когда дело касается моей безопасности.

— А кто говорил о браконьерстве? — спрашивает Финник, он по-прежнему улыбается, но в глазах огонь больше не горит, он разочарован словами Пита, — Я сказал «снайпер», очень меткий стрелок.

— А откуда взяться метким стрелкам в угольном дистрикте, Финник? Оружие у нас имеют только миротворцы.

— Нет, ребята, так не пойдет. — похоже, Финнику надоела эта комедия, он перестал улыбаться и стал серьезен.

«А серьезный Финник мне гораздо больше нравится, красивое лицо в сочетании со взрослыми умными глазами. У него печальные глаза или мне почудилось?»

Финник садиться напротив нас на стул и продолжает:

 — Нельзя бесконечно отрицать очевидные вещи, которые известны огромному количеству людей в дистриктах и в Капитолии. Оленя, который зимой подстрелила Китнисс, а ты, Пит, нес на плечах несколько миль, а Китнисс прикрывала твою спину от волков, мне лично пробовать не довелось, но невероятные байки про Китнисс Эвердин, девушку-браконьера из 12-го рассказывают даже у меня дома. И про Гейла Хоторна и его ловушки. Вы оба совершенно верно полагаете, что правда может стать смертельно опасной, но, знаете, скрытные мои любимцы Капитолия, это не тот случай.

Молчавшая до того Эффи внезапно вступает в наш спор. На стороне Финника.

— Китнисс, Пит, я живу в Капитолии, а в дистрикт 12 приезжаю только на один день, но еще пять или шесть лет назад я впервые услышала, что ты, Китнисс нелегально охотишься, а последний год слухи про девочку, которая охотится не только на оленей, но и на волков, рассказывают уже в самом Капитолии. Фамилию твою, правда, не называют. И знаете, сейчас правительству не до борьбы с нелегальными охотницами, под вопросом, состоятся ли вообще Голодные игры в этом году.

«Ну, вот этого я больше всего и боялась. Приеду в Капитолий и меня как дичь загонят в ловушку и убьют. Никому не позволяется в нашей проклятой стране сделать даже один глоток свободы» — с отчаянием думаю я.

— Тем более, — жарко возражает Пит, эти слухи о Китнисс могут повредить ей самой и ее семье. В такое неспокойное время, когда дистрикты охвачены восстаниями, мы провели ночь в дистрикте 8. Он весь объят пламенем и мне с трудом удалось успокоить Китнисс, под зарево пожарищ спокойно не спится, знаете ли.

Эффи при словах Пита побелела, как мел и Питу пришлось налить ей холодной воды, она хорошо знала, о чем он говорил, бессонная ночь в дистрикте 8 была самым страшным, что случалось в ее жизни.

Я же (мне тоже жутко от воспоминаний от той ночи, но тогда рядом со мной был Пит!) могу перевести дыхание и прикинуть, как я буду защищаться.

 — Пит Мелларк, вы умеете быть убедительным, отдаю вам должное, — говорит Одейр, лицо его дружелюбно, но предельно серьезно, шутки закончились, — Напрасно, Пит и Китнисс, вы полагаете, что Капитолий в состоянии сейчас вам вредить. Открою небольшой секрет, в то время, как вы на глазах, обретаете бешеную популярность в Капитолии, в дистриктах вспыхнули вооруженные мятежи, чем правительство очень напугано и неизвестно состоятся ли игры в этом году, теперь уже Капитолию в пору бояться ВАС.

— А почему это Капитолий боится девчонку из дальнего дистрикта? — словословия Одейра мне надоели до чертиков, особенно его рассуждения на мой счет. Это что- отвлекающий маневр???

Но Финник умеет хранить ледяное спокойствие:

— А того, Китнисс, что ты разозлишься, вот как сейчас на меня и, не подумав, скажешь по телевизору такое, что спровоцирует беспорядки прямо в Капитолии. — Спокойно с железной выдержкой произносит Финик.

Мне необходимо время, чтобы все это обдумать и осмыслить, но только не Питу, который, заинтересовавшись, задает Финнику вопрос:

 — Как, по-твоему, Финник, нам с Китнисс, трибутам из дальнего дистрикта, к которым сейчас приковано внимание практически всех жителей столицы, следует говорить и о чем лучше промолчать? — Питу, этот разговор нравился, а во мне растёт раздражение, кто девчонку-браконьера вообще пустит на телевидение?

— Ну что я могу сказать, отрицать род занятий Китнисс просто глупо, твою, Пит экспедицию в лес, населенный оленями и волками, можно преподнести как образ безумного храброго и самоотверженного добровольца, который хоть и пекарь по рождению, но в силах составить конкуренцию как моим трибутам, так и питомцам Академии второго дистрикта. Который, пошёл на смерть ради любимой девушки. Идеальный образ, замечу, но только его должны безупречно играть не только ты, но и Китнисс. Капитолий на него обязательно купится.

И тут я жутко разозлилась и говорю «Великолепному Финнику»:

— Финник, ты хочешь, чтобы я, пусть и браконьер, свои чувства выставляла на показ и рассказывала черт знает кому??? Чтобы Капитолий насмехался надо мной? Ответь мне, Финник, я права — в этом городе живут самые слабые люди в Панеме? — сама не замечаю, как от гнева перехожу на крик.

Но Финник Одейр даже не шелохнулся. А сбоку я замечаю тревожные взгляды Пита. Плевать!!!

— Китнисс, я не предлагаю тебе врать или ломать комедию. Но ты либо зажата и скована, либо жутко раздражаешься и срываешь накопленную ярость.

— Да, Финник, ярость….

— Но ты хочешь вернуться домой к своей сестре?

Вопрос Финника немного поубавил мою ярость, но всё равно, я распалилась не на шутку:

— Не вернуться одна, а вместе с Питом. Он пошёл на Голодные игры ради любви ко мне и теперь у меня нет права его бросить. Вместе приехали — вместе уедем. Победив.

Тут встрял, хотя я его и не просила, Пит:

— Китнисс, это неразумно, на Голодных играх никогда не бывает двух победителей…

Закончить Питу я не дала:

— Пит, заткнись!!!

Финник изогнул бровь, помолчал и, наконец, ответил мне:

— Китнисс, умеешь ты подкинуть задачку! Но, постой, надо заставить Сенеку Крейна поменять правила, регламент. Но он ни за что не сделает этого без приказа президента. А президент разрешит Крейну изменить регламент только по очень веской причине. Поэтому ваша намечающаяся популярность среди капитолийских жителей должна затопить столицу, как осеннее наводнение у меня дома. Но для этого, Китнисс, Капитолий должен поверить, что ты его любишь не меньше, а даже больше, чем Пит тебя.

— Для победы?

— Для победы вас двоих. В случае, если смерть одного из вас вызовет у жителей Капитолия полнейшее крушение их надежд, президент изменит правила. Но политику в это вмешивать не нужно, президент этого не потерпит.

— Ладно. Я согласна. Буду делать то, что мне абсолютно не нравится. Улыбаться, улыбаться. Как дура….

Эффи тут же сделала мне замечание, а так сидела и не вмешивалась в разговор:

— Китнисс, не выражайся!

— Улыбаться, Китнисс, придется много и часто. Я подозреваю, ради вас двоих, изменят правила интервью с трибутами, которые берёт Цезарь. Вместо шести с половиной минут, как обычно, Цезарь будет мучать тебя вопросами полчаса, никак не меньше, — со всей серьезностью сказал мне Одейр и повернул лицо к нашей распорядительнице:

— Эффи, им двоим нужно тренироваться перед интервью с Цезарем, прямо сегодня и начните.

Эффи кивнула ему в ответ, а Пит наморщил лоб и, взяв меня за руку, сказал мне:

— Китнисс, Финник прав. Это совершенно необходимо.

Я долго размышлять не стану: мы с Питом договорились действовать заодно, а значение слова «НАДО» мне известно.

— Однако, возвратимся к тому, ради чего я к вам пришел, — продолжил Одейр, — Как ментор 4 дистрикта я предлагаю вам, трибутам 12-го, союз. Мои трибуты в этом году очень разные, мальчику, его зовут Анастазио, всего 12 лет, его имя выпало на Жатве и никто из старших не вызвался вместо него. К сожалению. Ему нужна защита самому. А девочка, ее зовут Дельфи, ей 17 и она отлично подготовленный боец. Ее готовили я и Мегз. Мегз — мой наставник и вторая мать.

Тут вновь встрял Пит, но на этот раз я спокойно слушаю этих двух умников:

 — Финник, на этих играх намечается союз трибутов бедных дистриктов, наших соседей, 8, 9, 10, 11. Нас объединяет то, что жизнь у нас тяжелая, а сейчас у нас дома неспокойно. Поэтому, самое разумное — держаться вместе.

— У меня дома также неспокойно. Люди не довольны тем, что выпало имя Анастазио.

— Хорошо, Финник, я соглашусь на союз с трибутами четвертого, именно из-за этого мальчика. Несправедливо, что на арене оказываются те, кто не может за себя постоять. Потому что ему всего 12 или 13 лет, — я приняла решение внезапно и Пит меня поддержал.

Когда это необходимо, мы с Питом всегда вместе.

— Ну, значит, по рукам, — Финник встал и мы, я, Пит и Финник пожали друг другу руки: Пит улыбался искренне, у него такая добрая улыбка. Финник улыбался не вымученно и фальшиво, как у Цезаря, а искренне, но в глазах Финника все равно отражалась боль.

Я ещё подумала: «Он вообще хороший парень и как ментор старается, болеет душой за своих… А вдруг я в Финнике ошибалась и за этой фальшивой улыбкой скрывается Финник, о котором я ничего не знаю? ….».

И тут в комнату вошёл наш ментор. Он был немного пьян. К моему великому неудовольствию, он же сейчас нам так необходим.

POV Пита

Он очень вовремя появился, его участие и советы, как вести себя Китнисс во время интервью с Цезарем, просто-таки бесценны. 25 лет менторства! Да он знает Капитолий гораздо лучше, чем Финник, который появился в столице 10 лет назад. А помощь Китнисс необходима, как воздух. Вот только что, она разозлилась на Финника, считай, на пустом месте.

— Так-так, Одейр, вовлекаешь детей в нездоровую атмосферу капитолийской «золотой молодёжи». Нехорошо! — сказал, улыбаясь, Хеймитч и они с Финником крепко обнялись, как старые друзья.

Не дурак, понимаю, два ментора, знакомы много лет, разница в возрасте — не помеха.

— Представляете, друзья мои, — говорит Хеймитч, — для того, чтобы навсегда перестать пить, надо во время лечения «принимать на грудь», это тоже часть лечения, вот только в конце его меня от спиртного будет выворачивать наизнанку.

— Хеймитч, а без подробностей ты можешь обойтись, — строго говорит Эффи, которая перед этим старалась в разговор не вмешиваться.

— Эффи, потерпи, пожалуйста, через неделю пьющий ментор дистрикта 12 отойдет в область легенд, преданий и застольных разговоров, — рассмеялся наш ментор.

— Я вся в предвкушении! Но при Китнисс и Пите будь добр соблюдать приличия и тогда может быть, однажды услышишь слова благодарности от меня, — отвечает ему распорядительница.

Они, что так всё время «пикируются»? Не дают расслабиться друг другу и отвлекаются от смерти трибутов на арене. Ведь, я убежден, их работа тяжким бременем лежит на них. Особенно на менторе. Но что-то всё же заставило его пойти на безумные траты и броситься в омут неизвестности. Ведь обратной дороги у ментора не будет и будет больно, как никогда. Он что надеется покончить со всем этим кошмаром? С Голодными играми, одним ударом, раз и навсегда? Его эти мятежи в дистриктах вдохновили? Нет, он опытнейший человек, но на что он рассчитывает? На Революцию во всем Панеме? Восстание в Капитолии? Смерть Сноу? Вопросы, вопросы, но у меня совершенно нет времени искать на них ответы. Надо помогать Китнисс!!!

И тут Хеймитч молча делает какой-то знак Эффи, она недовольно на него смотрит, но тотчас же покидает гостиную.

Ментор пошёл куда-то вглубь пентхауза, Одейр, зная, в чем дело, без слов пошел за ним и они оба знаками показали нам с Китнисс, чтобы мы следовали за ними.

====== 3. Финник неизвестный ======

В чем дело? Китнисс очень удивилась и я, в общем-то, тоже. Выяснилось, что все предельно интересно и необычно. Даже слишком! Поиски неприятностей: это не совсем моё, хотя, в свете новейших событий, вдруг пришло время срочно меняться? Оба ментора повели нас прямиком на крышу тренировочного центра.

— Ну, вот мы и пришли. Китнисс, Пит, разрешите мне представить вам Финника Одейра — заговорщика против власти президента Сноу и всей капитолийской верхушки, — сказал Хеймитч и оценивающе взглянул на нас обоих.

«Вот так номер. Ну что же — план „Б“. Опасность первой степени: мы в опасности, но как нам с Китнисс выбираться из Капитолия? Меня на этот счет не проинструктировали. Придётся импровизировать».

— Очень приятно. Но нам то что? — недружелюбно спрашиваю я. А сам нащупал в кармане нож, как удачно я им запасся. Молодец, Мелларк!

И говорю обалдевшей Китнисс:

— Китнисс, встань за мою спину, пожалуйста, — и к счастью, она безропотно меня послушалась.

— А я представляю вам мистера Хеймитча Эбернети, также заговорщика, — говорит с улыбкой Финник и видит в моей руке нож.

— Смотри, Финник, какие опасные личности попадают на жатву у меня дома. Малыш уже и ножичком разжился. Посмотри на него: спокоен, как черт, на раз метнет «перо» прямо тебе в сердце и не смотри, что сын пекаря. И девочка нож из столовой принесёт, она прекрасно умеет с ним работать, я уже проверил в поезде, — ментор стоит, как вкопанный.

Одейр также не шевелится, но внимательно следит за мной. А затем медленно поднимает руки перед собой и говорит:

— Я безоружен и на президента я не работаю, если, Пит, ты это подумал. И Хеймитч тоже. Мы из сопротивления.

— Так мы вам и поверили. Вы решили нам про него просто так рассказать, — говорит за моей спиной Китнисс, — в центре нашей замечательной столицы, Капитолия.

— Хеймитч, у нее тоже нож, — глухо говорит Финник.

— Они думают, что Супрефектура нас «пишет», — ответил ему Хеймитч.

— Кто кого пишет? — я решаю их отвлечь.

— Супрефектура, тайная капитолийская полиция. Но прослушки здесь нет и спрыгнуть с крыши тоже нельзя, — металлическим голосом отвечает мне наш ментор: а он спокоен и на агента Супрефектуры, в руки которой ни мне, ни Китнисс живыми попадаться нельзя, не похож.

— Это почему? — подает голос Китнисс.

— Силовое поле. Оно окружает крышу центра. После того, как 36 лет назад с крыши спрыгнула девочка, — отвечает ей Хеймитч. Лицо его невозмутимо.

— Он не лжет, — говорит сзади Китнисс.

«Жалко нет времени ее спросить, откуда она это знает».

Китнисс берет какой-то предмет и кидает его за пределы крыши и я слышу звук, как он преспокойно возвращается ей в руку: я же внимательно слежу за Финником, а Финник за мной. Интересно, у Одейра есть оружие?

— Силовое поле, — мрачно констатирует Китнисс.

И тут мне приходит в голову одно воспоминание и я говорю:

— Китнисс, ты не поверишь, но подслушка здесь действительно не работает.

— Почему, — слышу из-за спины голос девушки-браконьера из дистрикта 12, которую «агенту Мелларку» поручено охранять.

— Мне было восемь лет, я смотрел Голодные игры и случайно заметил, что в одном месте, горная местность, слышимость была очень слабая, расслышать то, что говорили трибуты на арене, было очень трудно, а в десяти шагах было слышно каждое слово.

— 64-е игры. Там действительно было силовое поле прямо на арене, на случай, если трибуты вздумают прыгать со скалы, распорядители рассчитали, что спрыгнув в озеро, что было внизу, трибут обязательно разобьется о камни в воде и поставили поле, — подал голос Хеймитч.

— А зачем его поставили? Прыгали бы, им то что? — говорит Финник.

— Откуда я знаю. Но поле было. Парень правду говорит и заранее этого он знать не мог, — отвечает ему Хеймитч.

— Пит, ты уверен, что они говорят правду и это не ловушка? — от голоса Китнисс даже у меня холодок прошёлся по позвоночнику: опасная у меня девушка, но именно такой я ее и люблю.

— Поле есть. Подслушки нет, — глухо отвечаю я, а сам продолжаю внимательно следить за Одейром. Китнисс же вышла из-за моей спины, теперь она стоит рядом: страхует меня слева, со стороны нашего ментора, — Позже про силовое поле мне один очень умныйчеловек рассказал. Поле очень сильным диссонансом глушит звуковые колебания. Он умер, когда нам было лет по 16.

— Чего глушит? — спрашивает меня Китнисс.

— Подслушивающие устройства, нас никто не слышит, — наш монолог затянулся.

— Ты в этом уверен? — спрашивает Китнисс.

— Да.

«Ну и что дальше».

 — Но тогда, — говорит Китнисс, — если вы из Сопротивления, то знаете кодовое слово.

И тут голос подает молчавший до того Финник:

— Дочери Альмы Койн было девять, когда агент Капитолия Фиггис пробрался в секцию, где жили президент 13-го, ее муж и сама Тесси и девочка перед тем, как Фиггис ее убил, успела поднять шум и агента схватили, — медленно по словам говорит Финник эту загадочную фразу.

«Слово? Что-то оно какое-то слишком длинное». И я слышу за спиной голос, уверенной как никогда, Китнисс:

— Пит, убери нож. Они связаны с подпольем.

Пришло мне время изумиться. Но поверить, по-прежнему, я не могу, колеблюсь.

— Пит, убери нож. Китнисс начала злиться: Пит, да, я уверена. Мы можем им доверять, — в голосе девушки теперь звучит нетерпение, — Я тебе потом всё объясню.

«Неожиданность за неожиданностью, чего я ещё не знаю о тебе, Китнисс Эвердин?». Я нехотя опускаю руку с ножом, а Хеймитч бесстрастно говорит Финнику:

— Ты только погляди на этих двоих. Идеальные убийцы, один из нас точно живым бы отсюда не ушёл. Или оба.

Финник позволил себе сдержанную улыбку:

— Они отлично действуют в команде. Профессионалы.

И вдруг Финник попадает буквально под допрос Китнисс:

— То, что против правительства пошел наш ментор, я прекрасно понимаю, Капитолий у него убил всю семью, а «блестящему красавцу и гордости всего Панема» чем не угодил Капитолий, а Финник?

— Знаешь, Китнисс, когда я победил на играх, мне представлялось, что теперь у меня будет райская жизнь. Но вместо рая я попал в ад. Я родился в небогатой семье, мой отец рано умер. И кормить семью мне пришлось рано, в пятнадцать, сразу после победы. А когда я приехал в столицу, выяснилось, что у меня нет никаких прав, Победители — такие же жители дистриктов, как и остальные и я должен жить так, как захочется одному человеку — президенту Сноу. Я не могу распоряжаться собой, не могу свободно выбрать девушку, с которой я захочу создать семью….

— Возможно, я чего-то не понимаю, Финник, но я девчонка из дальнего дистрикта и почти всю жизнь промышляю браконьерством и хожу каждый день по лезвию ножа. Неужели, все девушки, которыми ты постоянно окружен, когда тебя показывают по телевизору, это не твой выбор, а выбор президента??? Я не понимаю!

И тут я вижу на лице Финника такое выражение, что заставляет меня действовать на автомате: боль, мучительную боль, которую отражали глаза Финника Одейра, я каждый год видел в глазах детей дистрикта 12 на Жатве. Но особенно мучительную боль у тех несчастных, имя которых выпало. Пожалуй, лишь Китнисс не боялась так жутко, как все без исключения остальные до нее, просто после моих слов: «Есть доброволец» в глазах Китнисс помимо выражения загнанного зверя появилось крайнее изумление. Боялся ли я??? Да у меня душа в пятки ушла, когда я оказался на сцене и осознал, что только что сотворил и что я только что выбрал билет в один конец.

— Китнисс, — я хватаю девушку за руку, наверное, даже слишком сильно, — Тебе не очень нравится Финник, я понимаю, но ты устроила ему допрос, зачем ты обвиняешь его во лжи. Мы с тобой второй день в Капитолии, мы не знаем, что тут твориться на самом деле. Но ты же знаешь, что по телевизору только и делают, что врут и прославляют щедрость Капитолия. А ты что на своей шкуре не испытала эту самую щедрость?

Китнисс грубо вырывает у меня руку, в ее глазах отразились страшная обида и гнев, она попыталась убить меня взглядом, испепелить, уничтожить. Но я стойко выдержал ее яростный взгляд, и она сказала мне одно слово:

— ДУРАК.

И отвязалась от Финника. «Черт. Получилось! Не знаю, что там у Финника в кармане, но у Китнисс точно есть нож и, очень подозреваю, у Эбернети, тоже».

А молчавший до той поры наш ментор подал голос:

— Китнисс, ты крайне неприятная личность, ты почем зря оскорбила Финника, что даже твой верный Пит вмешался.

— Я всегда знал, что люди будут видеть во мне лживого паяца из Капитолия, — вступился зачем-то за свою обидчицу, Финник.

А я только подивился тому, насколько картинка по КАПИТОЛ-ТВ радикально отличается от реальной, страшной действительности.

 — Либо ты сейчас же извинишься перед Одейром, либо разбираться во всем этом дерьме будешь сама, — жестко сказал Хеймитч, а Финник не преминул возразить:

— Это ты зря.

Мы все трое смотрели на Китнисс, она это чувствовала, немного погодя с виноватым видом она подошла к Одейру и совершенно искренне протянула ему руку, со словами:

— Я погорячилась. Извини, Финник.

«Да уж, в этом вся МОЯ Китнисс — сначала стреляет, а потом думает, надо ли было вообще в кого-то стрелять! Снайпер!!!».

— Я не врал, но кое-чего не сказал, девушка у меня есть, но по ТВ со мной ее не показывают, напротив, мне пришлось ее спрятать от Капитолия, — ответил ей Финник.

Я же, глядя на них, думаю: своим вызовом на Жатве я начал с Капитолием и президентом Сноу, даже не подозревая об этом, рискованную игру с сумасшедшими ставками, по ходу дела в игру вовлекается все больше народа и с каждым часом, а может даже минутой, игра становиться более сложной. Вот уже и Китнисс включилась в эту смертельную игру с Капитолием, готова рискнуть всем. Теперь и повстанцы готовы помогать нам. Однако, забывать нельзя ни на секунду: главная моя цель — выживание Китнисс, придется быть втройне осмотрительным и тщательнее продумывать все заранее. А затем события приняли любопытный оборот:

— А как зовут твою девушку, Финник? — спросила Китнисс.

— Ее зовут Энни. Мы живем вместе в четвертом. Она участвовала в Голодных играх пять лет назад и, на ее глазах, на парня, который помогал и защищал ее, напали парень из первого и парень из седьмого. Он, дав Энни возможность убежать, погиб, Энни видела своими глазами, как ему отрубили голову.

— Я вспомнила эти игры, твоя девушка невысокая с длинными рыжими волосами, она выжила совершенно случайно, плотину прорвало и все, кто ещё уцелел, утонули. Финник, мне так стыдно за мои слова! — глаза Китнисс округлились от переживаемых ею эмоций.

Китнисс подходит к Одейру ближе, смотрит ему прямо в глаза: мне известен этот прием, я думаю, у Китнисс сильнейшая энергетика, она может сильно влиять на людей, я и сам тому доказательство, когда она смотрит глаза в глаза, нельзя солгать — Китнисс прочтет это по твоему лицу.

Немного погодя, Китнисс спрашивает молчащего Финника:

— А как сильно ты ее любишь? Ты готов ради своей девушки пожертвовать жизнью? — Китнисс по прежнему смотрит прямо в глаза Финнику:

 — Я отдам за Энни жизнь не задумываясь, — отвечает он, — и добавляет, — И не только жизнь.

— Ты говоришь правду, — задумчиво, но ни на секунду не отрываясь взглядом от глаз Одейра, говорит Китнисс.

Затем наступает пауза, Финник опускает глаза, а Китнисс подходит ко мне и берет меня за руку. А наш ментор внимательно молча наблюдает за этой сценой, но его лицо совершенно непроницаемо и понять, что сейчас он чувствует, нельзя: у нашего ментора за 25 лет выдержка выработана потрясающая.

— Кстати, Пит и Китнисс, у меня новости из двенадцатого и от ваших близких, — говорит Финник, — не скрою, у нас с Китнисс одновременно из груди вырвался крик отчаяния и надежды: как там наши семьи? — Повстанцы сейчас полностью захватили дистрикт 12, это было проще всего, он небольшой и, главное, совсем рядом дистрикт 13 и забор совершенно не охраняется. И командование повстанцев просило передать тебе, Китнисс, благодарность: ваша с Гейлом помощь неоценима, теперь ваши семьи в безопасности и передают вам привет.

«Моя Китнисс заговорщица??? Впрочем, Мелларк, чему ты удивляешься, она — идеальная заговорщица против власти Капитолия: храбрая, способна на то, на что никто другой не отважиться».

— Тебе, Пит, привет от твоих родителей, в особенности от твоей мамы и от брата Бреда. Китнисс, тебе будет интересно узнать, Пит тоже помогал повстанцам, а его отец сыграл в событиях немаловажную роль, — сказал нам обоим Одейр, улыбаясь искренне, как «не телевизионный Финник». Разница просто потрясающая.

«Меня раскрыли? Какая жалость. Вот и Китнисс изумленно уставилась на меня. Да, я заметил, как поменялось вчера отношение ко мне моей матери, а гневное выражение лица отца я не забуду точно, он был готов убить на месте того миротворца, который пытался помешать моей семье попрощаться с Питом-добровольцев. Да и выражение лиц людей на площади в момент Жатвы нельзя было назвать покорным и смирившимся со своей участью. Хотя, меня в планы восстания никто не посвятил: я же всего-навсего маленький и скромный помощник для мятежников: передавал по заданию отца заказчикам в пекарне особые буханки, в которых специально для них внутри находились секретные послания от повстанцев. А клал их туда при выпечке хлеба, всё-таки не я, а мой папа. Я также относил подобные буханки в штаб миротворцев, в мэрию…».

И тут в разговор вступает Хеймитч:

— Но сейчас наша главная задача привлечь к вам максимальное внимание простых капитолийцев. Пит, Китнисс: в Капитолии, преимущественно, живут небогатые люди. Китнисс справедливо заметила, именно что, слабые люди. Они не наши враги, их также жестоко угнетают, как людей в дистриктах, но с детства им навязали омерзительный и отвратительный образ жизни, но в большинстве своем они — слабые и несчастные люди.

— Но против кого тогда мы боремся? — спрашивает Китнисс (а я с ней совершенно согласен, неужели с одним только президентом, ведь я-то знаю, что даже наш мэр мистер Андерси и помощник главы миротворцев дистрикта 12 Кассий Марлоу помогали мятежникам).

— Против президента Сноу, но не только против него одного. Наши злейшие враги: хозяева Капитолия, их немного, не более пяти сотен, но именно им принадлежит в Панеме практически все ценное и необходимое для жизни, от зерна до планолетов, они виноваты в нищете и бесправии, которая царит в дистриктах. Из-за их ненасытной жадности и алчности Панем сейчас оказался на грани гражданской войны. И сейчас они смертельно напуганы, — рассказывает нам Хеймитч Эбернети.

Но тут Финник резко меняет тему нашего заседания клуба заговорщиков на крыше тренировочного центра, он видит, политика у Китнисс не вызывает энтузиазма, она откровенно скучает и он с лукавой улыбкой говорит ей:

— Китнисс. Хочешь почувствовать вкус жизни блистательного Финника Одейра?

Китнисс с недоумением, пополам с плохо скрываемым любопытством, на него уставилась, а этот хитрец достаёт из потайного кармана необычно большой кубик сахара.

Краем глаза вижу, что Хеймитч замечает этот прием, все понимает и начинается давиться от смеха. Что-то сейчас будет! Неужели, Финник отомстит Китнисс. Ну, держись, Финник! Ты сейчас получишь на орехи.

Китнисс осторожно, глядя в глаза Одейру, берет сахар из его ладони, я то знаю, она проверяет Финника, искренне ли его лицо, но затем спокойно запихивает сахар в рот и………. ее лицо искривляется гримасой, как будто, она съела лимон.

«Финник, это не самая удачная твоя шутка, сейчас она этот кислый сахар выплюнет и надаёт тебе по шее, шутник!» — думаю в этот момент я, а к горлу подступает смазм: я сейчас засмеюсь первым!

Но нет, я ошибся, Китнисс жует сахар, стреляет глазами на Финника, не могу понять ее эмоций, они сменяются слишком быстро, что я не успеваю сообразить: удивление, испуг, смех, удовлетворение, все это я замечаю. Ей нравится. Съев все, она говорит Финнику:

— Горький сахар? Было вкусно. Какой необычный вкус.

Затем подает голос Хеймитч:

— Одейр, это что за фокус. Ты кормишь девушек сахаром, но горький сахар, это что-то новенькое, колись, — и ржёт.

А затем не выдерживаю и начинаю громко смеяться, уже я сам.

— Китнисс, тебе понравилось? — с очаровательной, совершенно нефальшивой улыбкой спрашивает у моей девушки Одейр. А у меня начинается легкий приступ ревности.

— Угу, — отвечает Китнисс и опять стреляет глазами на Финника. Поэтому я не выдерживаю этой пытки:

— Финник, а мне можно попробовать?

Финник также начинает смеяться:

— Пит, извини. Это особый сорт. Только для девушек.

И я говорю со специально-жутко обиженной физиономией:

— Ну, это нечестно.

Хеймитч говорит мне:

— Пит, не оставляй ее с Одейром наедине, а то этот парень вовлечет нашу истребительницу волков в свою горько-сладкую капитолийскую жизнь, потом ее за уши не оттащишь. И продолжает смеяться. И, самое интересное, я перестаю ревновать Финника. Нет, он не совратит МОЮ Китнисс. Ну, только если чуть-чуть, капельку.

Насмеявшись, Хеймитч говорит Китнисс, что мы хотим посекретичать втроём, по-мужски, она делает свирепое выражение лица, смотрит на нас, но уходит.

Затем мы: я, Хеймитч и Финник детально обсуждаем план по спасению трибутов 74-х Голодных игр на Арене. Очень рисковый план, замечу. Затем: план, как нам с Китнисс вести себя на интервью, как ненароком не проколоться из-за плохого знания капитолийских порядков. Как заговорщики будут нам помогать: главное, чтобы наша дорогая Китнисс не сорвалась бы и послесловия этого не были катастрофическими. Мы пытаемся заранее все предусмотреть, но мы трое понимаем, зная Китнисс, это без толку.

Я узнаю, что Дельфи, подопечная Финника, почти, что член его семьи, ее старшая сестра погибла на Голодных играх, когда Финнику было 17 лет и он ещё не был ментором. Что они дружат очень давно и Финник ей, как старший брат. Что, она вызвалась по своей инициативе, но с разрешения Финника, за что он опасается получить очень сильный нагоняй от своей наставницы, Мегз. У Дельфи нет братьев и сестер, а ее мать тоже умерла совсем недавно. Поэтому, если она погибнет, это будет значить очень крупные неприятности для Финника, у отца Дельфи нрав очень крутой, он, потеряв вторую дочь на Голодных играх, вполне может Финника и убить. Я спрашиваю, зачем тогда Финник разрешил ей, почти сироте, вызваться на Жатве, а Одейр разъяснил мне, что хотя это чрезвычайный риск, но мятежникам необходимо иметь на Арене побольше отлично подготовленных трибутов, на которых они целиком и полностью могут положиться и только тогда их план сработает. А подготовлена Дельфи превосходно: ее 10 лет учили вместе Мегз и Финник. Ну, а то, что от нас с Китнисс зависит очень многое, об этом я и сам начал догадываться. Затем меня вежливо просят выйти: капитолийские заговорщики хотят обсудить свои страшные замыслы и тайны вдвоём.

Наступивший день донельзя нас измотал с Китнисс, трибутов собрали всех вместе и мы смогли хотя бы рассмотреть друг дружку, знакомиться нам особо не запрещали, так мы с Китнисс познакомились (и подружились) с трибутами из 11-го: Цепом и Рутой, потом к нам подошли Дельфи и Анастазио, но вскоре пришёл главный распорядитель игр Сенека Крейн, молодой и очень импозантный мужчина и завернул весьма талантливо, замечу, длинную речь.

Крейн рассказал, что распорядители изо всех сил стараются исправить неравенство условий для всех трибутов на Арене. Заявил буквально следующее:

— 74-е Голодные игры станут самыми честными в истории.

И тот час, Сенека Крейн попал под гряд упрёков трибутов первого и, особенно яростно, второго дистрикта. Они открыто и нисколько не боясь, высказывали Крейну претензии, что это не их вина, что у них дома есть возможность долго и тщательно готовиться к Играм, что их родители, отнюдь не богачи, отдавали львиную часть своих заработков за их обучение, а теперь их обвиняют в нечестности и если кто в этом и виноват, так это Капитолий. И что нечестно внезапно менять в корне все правила.

Мы, другие трибуты, дар речи потеряли от этой наглости, а Сенека Крейн стал белым словно мел, но слова не сказал, что Капитолий всегда прав и возражать ему смертоносно, но виртуозно выкрутился, сказав, что учеба в академиях это ещё не гарантия победы на Голодных играх, что за последние 15 лет лишь 6 раз побеждали выходцы из 1 и 2, я заметил, что задававший самые острые вопросы парень из второго, крупный плечистый блондин с короткой стрижкой, при словах Крейна побагровел от злости и только когда его за руку схватила его напарница, совсем маленькая, в сравнении с ним, девчонка, юркая, как ртуть и что-то сказала ему на ухо и он, с трудом сдержавшись, промолчал.

Затем Сенека Крейн сказал, что по новым правилам, трибуты, сойдя с дисков, когда прозвучит гонг к началу Голодных игр, получают гарантированное распорядителями право взять первый попавшийся рюкзак и некоторое количество еды и убежать, а за попытку убить любого за это время, нарушитель будет жестоко наказан распорядителями — получит не смертельный, но сильный разряд электричества.

Парень из дистрикта 1, рослый, но менее внушительный, чем парень из второго и Цеп, насмешливо заявил, что это полная глупость, трибуты разбредутся по Арене и Игры затянутся на месяц и он лично гонять по Арене и выкуривать каждого из угла, куда тот забьется, желанием не горит.

Сенека тут же ему ответил, что ему до этого дела нет, но он может пообещать парню из первого (Сенека назвал его имя: Марвел) и трибуту из второго (Сенека назвал его Катоном), что за нарушение нового правила ими двоими, они будут награждены электрическим разрядом такой силы, что день не смогут пошевелиться. Те хотели что-то сказать, но на этот раз уже обе их напарницы схватили их за руки и заставили промолчать. Однако, факт: все трибуты из первого и второго после речи Крейна вид имели крайне недовольный и угрюмый. Я даже слышал слова Марвела:

— Лучше бы я остался дома!

— О причинах невероятной смелости, а правильнее сказать, наглости, трибутов из первого и второго дистриктов, я решил поговорить с нашим ментором, Хеймитч помолчал и ответил мне, что они явно действовали по указке своих менторов и что недовольство Капитолием вполне могло перекинуться и на их дистрикты, но вообще всё это, мягко говоря, необычно и заставит Капитолий понервничать.

А потом Хеймитч долго мучал нас с Китнисс тем, что вдалбливал в мою, но больше в голову Китнисс инструкции как себя вести на камеры, как отвечать на вопросы Цезаря и пр. И я заметил, что, несмотря на полнейшее отвращение ко всему этому, Китнисс очень старается вникнуть и научиться тому, что говорит ей Хеймитч. Очень старается. Получалось, правда, не очень, но самые грубые ошибки Хеймитчу предотвратить удалось. Надеюсь на то, что Хеймитч это тоже почувствовал и говорит:

— Все меняют правила, ну и мы тоже отличимся: потребуем брать интервью не у каждого из вас по отдельности, а вместе. Упремся рогом: и Капитолию придется пойти нам на встречу. Но, Китнисс, тебе придется постараться на славу, главный удар возьмёт на себя Пит, а ты ему подыгрывай, как можешь. Идёт?

Я согласна, — Китнисс как-то очень сразу, без пререканий, согласилась.

Вот в таких мучениях день и пролетел. Измученные, уставшие после ужина мы с Китнисс пришли посидеть перед сном на крышу- посекретничать:

— Пит, как думаешь, у нас получится, — в ее голосе я почувствовал неуверенность и поэтому, ответил твердо:

— Должно получиться. Обещаю — я тебя не подведу!

Китнисс это почувствовала, мы сели рядышком, сцепили руки и немного поговорили без свидетелей:

— Пит, ты ведь уже понял, я не только браконьер, но и заговорщица, в придачу.

— Я уже понял. Я и сам с отцом тоже помогал, как мог.

— Я об этом и не догадывалась.

— Ну, так, конспирация.

— Чего?

— Осторожность, говорю.

— Пит, слышишь меня. Я тебе умереть не дам. Ты меня понял?

— Ладно. Но ты тогда слушайся Хеймитча и тогда всё у нас получится.

— Пит?

— Что?

— А, я тебя люблю.

ЧТО??????????????????

====== 4. (Бонус) Враги и друзья Финника Одэйра ======

Вступительная реплика: Президенту Кориолану Сноу надо было всерьез опасаться лишь одного единственного человека — Финника Одэйра. Ниже будет рассказано почему.

Семь недель до основных событий.

POV Кориолана Сноу

Кабинет президента Сноу.

(Примечание: в кавычках помещены мысли президента Сноу. В контраст словам).

— Присаживаетесь, дорогой Кассандр, я Вас внимательного слушаю.

«Всё-таки новый начальник Супрефектуры (прим. Супрефектура — тайная Полиция Капитолия) — мое удачное кадровое решение, прежний был способен лишь морочить мне голову глупыми подозрениями, а этот способен аккуратно исполнять мои приказания.

— Доброе утро, сэр!

«Какой молодец: Огромный, бесстрастный исполнитель моих предначертаний, особенно сейчас, когда эта неудачница, Альма Койн, самым возмутительным образом помешала осуществлению моих долговременных планов, в то время как я ничего не знаю о ее планах, чувствую себя слепцом и глупцом и это меня не просто нервирует- это меня раздраждает».

— Дорогой Кассандр, итак, начнем с Капитолия, слухи о причастности распорядителя Голодных игр Мистера Хевенсби к антиправительственной деятельности какие-то подтверждения получили?

— Нет, господин президент. Как и в прошлый раз — клевета из соображений личной мести.

— Это возмутительно! Я никогда, повторяю, никогда, не позволю кому бы то ни было использовать мои возможности в частных интересах. Кассандр, кто на этот раз автор доноса?

«Этот толстяк хитёр, жаден, очень неглуп, метит на место своего шефа Крейна, но заговорщик? Какой вздор! Хевенсби — трус!».

— Некто Деметрий Фабер, помощник мистера Сенеки Крейна по коммерческим вопросам.

«Деметрий, как же, я его помню — очередное капитолийское двуногое ничтожество. И он как все старался понравиться мне. Работал помощником у Помпилия Мидоуза, чьё прыщавое веснушчатое лицо мне больше не придется лицезреть, спасибо, Финник, уважил старика!».

— Этот, кажется, в министерстве ресурсов работал?

— У вас отличная память на факты, господин президент.

— Не льстите мне, Кассандр, мне уже 74 года, возраст! Так что там за история во втором?

«А, как Кассандр демонстрирует исполнительность и услужливость, это именно то, что сейчас мне нужно — неглупый, но и не семи пядей во лбу, шеф моего личного «бюро специальных расследований», чтобы не одна сво………».

— Троим моим агентам проломили головы, слежка за ментором Брутом сорвалась, операция «Полярный лис» теперь под угрозой, сэр.

— Очень плохо. Ладно, Кассандр, отменяйте всё, пусть ментор живет себе спокойно, без вашего присмотра.

«Плавций помер, но наследство оставил такое, что и не подступишься. Да, такие люди как старик Уиллоу больше не встречаются, вокруг одни пигмеи! Как скучно стало жить!».

 — Сэр, во втором стало практически невозможно работать, в мэрии нам отказали в доступе к личным делам сотрудников, местные миротворцы открыто саботируют, в наглую: Дистрикт совершенно отбился от рук, сэр!

 — Дорогой мой Кассандр, а что вы хотели: второй на особом положении уже тридцать с лишним лет, как и раньше семья Уиллоу там всем заправляет, мэр Плавций Уиллоу пять лет назад умер, но мои руки там как были связаны, так связаны и теперь.

«Пусть знает, а то ещё что-нибудь натворит, а мне потом расхлебывать».

— Сэр, должен Вам доложить: спецмероприятия в крепости горы Виксен (прим. Это «Орешек») заморожены в связи с запретом коменданта, которого прикрывает Главный штаб в Капитолии, участились случаи избиений граждан Капитолия во Втором дистрикте, но местные власти забрали расследование в свою юрисдикцию, а нас просто выставили вон. Второй дистрикт: сборище неуправляемых горцев, обвешанных оружием. Подчинение Капитолию — сугубо номинальное.

«Знаю, дорогой ты мой Голиаф, а что проку? Капитолий наводнен бездельниками, наркоманами и ничтожествами, которые по уши в долгах. На кого я должен опереться, если пожелаю приструнить второй дистрикт? Воины и ученые, вот кого мне катастрофически не хватает. Просто беда!».

— Договорное, Кассандр, договорное, изучайте азы политических наук. Я же Вам говорил уже: Плавций когда-то помог мне и с тех пор у нас был «пакт о ненападении». Плавций умер, но этот договор я не могу разорвать: уроженцы второго — лучшие солдаты Панема и половина моей личной охраны родом оттуда. Но с Койн они ни за что не свяжутся, Кассандр. Эти болваны верят в клятвы и если это «скорпионье гнездо» не трогать, всё останется как прежде. Что у нас происходит в дальних дистриктах?

«Кассандр исполнителен и, по-моему, неглуп. Вот только система устроена мною так, что присматривать за Супрефектурой крайне трудно. Поэтому я и убиваю супрефектов каждые два года…».

— В десятом диверсия на овощехранилище, в седьмом, как всегда: пьяная драка Победителя Чумы с пьяными миротворцами, шестеро в госпитале, в восьмом задушен неизвестными наш заслуженный агент-осведомитель, мастер ткацкой фабрики № 1, в одиннадцатом, как всегда из-за стихийных волнений после смерти девочки 11-ти лет на работе, введен режим тревоги третьей степени…

— Понятно. Дальше.

— В двенадцатом…

«Кому вообще интересен дистрикт № 12?».

— А там то, что может быть интересного?

— Миротворец отравился паленым самогоном.

— Кассандр, прошу Вас, не отнимайте моё время на подобные пустяки. Что ещё произошло за сутки?

«Кретин, Он что надо мною издевается? Залить бы тебе в глотку чашу с ядом гремучей змеи. Моим любимым!».

 — Инцидент в Четвёртом.

«Ну, конечно, земляки Финника массово отравились ядом мурены. А что, это мысль, надо использовать на этом, как его, безгласым, бывшим мэром пятого».

 — Рыбаки потребовали уменьшения норм по вылову?

— Нет, сэр, всё гораздо серьезнее, похищена Победительница 70-х Голодных игр Аннабелль Креста…

«Черт! Аж в глазах потемнело, сейчас этого кретина-нарколога придется вызывать. Опять все мои планы идут насмарку, теперь Финник запросто может выйти из-под контроля, как же это не вовремя, эта сумасшедшая девочка — единственный инструмент контроля над мальчиком, какое сказочное свинство, но сейчас необходимо устроить взбучку этому гиганту»

— Кассандр, что происходит? Это как понимать — была похищена? Похищения в Панеме могут происходить только по моему приказу, и никак иначе. Виновные установлены?

— Похищение произошло на пляже, мисс Креста увезли на катере. Установлена причастность дистрикта тринадцать.

«Ну почему я не уничтожил эту неудачницу в бункере одиннадцать лет назад? Муженек ее три недели корчился, а сынок с дочкой подохли даже раньше, ну неужели нельзя было и мамаше сделать укольчик? Эти безмозглые исполнители напортачили, а теперь что прикажете делать? Бомбить бункер, если прямое попадание только одной их боеголовки может сделает Капитолий необитаемым еще лет на 200-300. Но что вот крайне странно, еще пять лет назад это сборище обожателей демократии было на пороге полного вымирания, но что же спасло их, как это случилось, я же все так мастерски задумал?».

— Кассандр, это начинает меня нервировать, моя Супрефектура позволила этим преступникам из Бункера перейти красную черту. Вам же известно, что мисс Креста находится, с моего разрешения, под опекой мистера Одейра. И этот молодой человек испытывает к ней нежные чувства…

«Мальчик влюблен в эту Энни по уши, безжалостный убийца-романтик, я сейчас заплачу!!!

Финник попросил меня отвлечься от специальных миссий, побыть год ментором, мальчик втюрился в собственную трибутку, как будто ему капитолийских шлюх из высшего общества недостаточно? Ради ее спасения я позволил ему взорвать Арену на 70 играх, чтобы его девочка победила, за эту услугу мальчик выполнил несколько миссий повышенной сложности, да так блестяще и виртуозно, что я наметил его в будущие опекуны моей Анны. (Примечание: Анна Сноу, внучка Кориолана Сноу)

И что теперь? Не для того, я Одейра готовил восемь лет для специальных миссий, лично обучал искусству политического шпионажа, ввел в круг избранных, а сколько потрачено моих сил и что? Пустить его в расход? Очень бы не хотелось!»

— Сэр, мистер Одейр после похищения бегал по пляжу, совершенно потерял над собой контроль, кричал возмутительные вещи…

«Щенок!!! Опять взялся за старое, мало ему взбучки в прошлом году? Но как тогда Финник замечательно выл от боли, лишь от того, что я на его глазах пустил кровь этой сучке, Мейсон. Не я сам, конечно, но как мальчик выгибался дугой, как молил ее не трогать, мол «Ее за что?», «Как за что? За твои грехи, дорогой мой Финник», — ответил я ему и рассмеялся мальчику в глаза».

— В Центральный госпиталь его. Нервишки пусть лечит. Небось и в мой адрес позволил себе?

— Так точно, — ответил с неохотой Кассандр.

«Ну, вот именно этого я и боялся, мисс Креста была отличнейшим «намордником» и что теперь, взяться за его мать или младшего брата? Что тогда будет? Тогда Финник сопьется и просто станет непригоден для спецмиссий, мальчишка!!! И как много потраченных сил. Мною!!! Коту под хвост? Капитолий нуждается в постоянном, неусыпном, тщательнейшем контроле и присмотре и Финника мне заменить некем!».

— Привязать к койке, никого не пускать, вколоть лошадиную дозу морфлинга. И ищите эту девчонку, Кассандр, сделайте всё, чтобы ее найти. Живой. Вам понятно?

«С Финником, к сожалению, будут проблемы. Ну, ничего, для специальных миссий он вполне пригоден, но опекуном Анны ему не быть. Жаль. Такой красивый проект загубили, мерзавцы. И рычаг давления на мальчика теперь потерян, а ведь он в последнее время за моей спиной уже начал себе позволять самодеятельность, это и понятно: мальчик должен расти, всё-таки Финник — очень способный ученик. К тому же Финнику скоро двадцать шесть. Но зачем тринадцатый его девочку похитил, вот вопрос?»

— Так точно, сэр.

«Какой исполнительный? Лучше бы его головорезы предотвратили похищение Кресты».

— Дорогой мой, что у нас ещё случилось за одни единственные сутки?

— В дистрикте девять отмечается рост нелепых слухов антиправительственного содержания, источник известен: тринадцатый…

— Дальше.

— В первом вскрыт канал по контрабанде не огранённых алмазов, с фабрики похищено 50 алмазов, годных к использованию в лазерах.

— Ясно, Кассандр, если ничего существенное не произошло, можете не докладывать. Помните, контроль над дистриктами — простейшая по сути задача, никаких заговоров в дистриктах не может быть по определению, не тот уровень, максимум — локальные беспорядки, но для этих целей в Панеме есть миротворцы, а ваша задача, дорогой Кассандр, обеспечить порядок и стабильность в Капитолии. И чтобы не было никаких направленных против президента течений, групп, максимум — отдельные личности, никакого организованного начала.

— Так точно, сэр.

 — Что у нас с настроениями в офицерском корпусе миротворцев?

— Отдельные случаи недовольства имеют место.

«Совсем обнаглели, как было раньше просто: черный мешок на голову и готово, но сейчас такой дефицит офицеров, не могу же я главами миротворцев назначать юнцов, у которых молоко на губах не обсохло, особенно сейчас, когда Койн совсем распоясалась, а вся моя агентура в тринадцатом, увы, уничтожена, дамочка, оказывается, отрастила зубки, ну ничего, я ей их ещё вырву все до единого, дайте только мне немного времени».

 — Какие именно?

— Из-за медленного продвижения по службе и назначения на должности в дальних дистриктах. Все хотят либо Капитолий, либо Второй.

— Вот как? Мечтать, как известно, не вредно. Кассандр, после третьего сигнала подозреваемого с понижением переводить в седьмой, а лучше в одиннадцатый, там всегда много работы.

«Кровь опять пошла, пора закругляться, что-то я себя неважно чувствую, эх, старость! — как не вовремя: так много надо сделать, так много дел, а вокруг сплошные болваны, но этот на своем месте, хоть здесь я могу быть спокоен».

— Кассандр, время доклада вышло. Если, будет что-то срочное: шлите со спецкурьером, прощайте, дорогой мой. Идите, работайте, я на вас возлагаю большие надежды, помните об этом.

***

Кассандр Гексли был мужчиной гигантского роста и невероятной физической силы, у заключенных только от его вида развязывались языки, когда-то стоило белокурому следователю заглянуть подозреваемому прямо в лицо и мрачно улыбнуться, нервы ни у кого не выдерживали: но пытать лично он не просто не любил, а ему в этом, практически никогда, не было и надобности, гигант обладал острым, очень острым умом, прекрасно разбирался в людях и был очень проницателен.

А ещё Кассандр был невероятно скрытен, о том, каким на самом деле был глава заставлявшей дрожать весь Панем Супрефектуры, знали лишь двое человек. Первый: его жена, а о том, что у Кассандра есть семья, жена, родом из Третьего и двое девочек с разницей в возрасте, но похожих словно близняшки 3 и 7 лет, знало только три человека во всем Панеме, включая самого Кассандра. И второй: победитель 63-их Голодных игр, любимец Капитолия, «золотой мальчик» Финник Одейр. Также бывший самым дорогостоящим из «особых услуг», которые президент Кориолан Сноу, как щедрое поощрение мог отдать в пользование в качестве объекта для плотских удовольствий.

Только женщинам, после одного кровавейшего случая семь лет тому назад, когда одна мраморная гостиная в девяти кварталах от резиденции президента, была превращена обезумевшим юным убийцей и Победителем Голодных игр 18-летним Финником Одэйром в анатомический театр, а бившая фонтаном артериальная кровь помощника Сноу по особым мероприятиям Дионисия Кригера была даже на хрустальной люстре, которая висела на четырёхметровой высоте.

На самом деле Одейр был не игрушкой для элиты Капитолия, а наделенным большой властью надзирателем, поставленным президентом Сноу, чтобы никто и помыслить не посмел покуситься на его абсолютную власть. Искусству контроля элиты: как правильно использовать людей в своих интересах, как виртуозно играть на их страстях, слабостях и пороках и извращениях — всему этому «мерзейшему из искусств» на протяжении семи с половиной лет выучил Финника президент Сноу. Как оказалось, в конце концов — себе на погибель. Но обо всем по порядку.

Кассандр пешком шёл по Капитолию. Несмотря на домыслы, что под президентским дворцом расположена подземная тюрьма и страшная Супрефектура, на самом деле в подземельях дворца Сноу обитали десяток откормившихся на дворцовой кухне крыс, да дюжина безгласых, обитателей подземных коммуникаций, а Кассандр, чтобы попасть в свой рабочий кабинет должен пересечь семь улиц в самом центре Капитолия. Он шёл по утреннему полупустому городу, его целью была старая телефонная станция, жуткая и вселяющая страх Супрефектура — «ведомство страха» находилось именно там и в этом не было ничего удивительного — ¾ работы тайной полиции состояло из кропотливого и очень скучного наблюдения, подслушивания и подглядывания, и лишь иногда дело действительно доходило до «допроса первой степени».

Поэтому никто и не догадывался, что именно тут штаб-квартира Супрефектуры? Ну, положим, кое-где это прекрасно знали, в дистрикте 13, в частности. Ещё — в Третьем дистрикте, а также в Капитолийском технологическом (институте), но там говорили об этом в полголоса, очень опасаясь, что однажды придут оттуда и предложат работу….

Кассандр не был похож на телефонного мастера, но так как по строжайшему регламенту его ведомства Капитолий не должен был знать в лицо главу секретнейшей специальной службы в лицо, случайные прохожие принимали гиганта за обычного посетителя, у которого, к примеру, вышла из строя телефонная связь.

Кассандр прошёл строжайшую процедуру идентификации личности, его трижды просканировали — сначала сетчатку глаза, затем полный отпечаток обеих ладоней и наконец прибор индивидуальной идентификации личности (ПИИЛ) принял сигнал персонального датчика сотрудника Супрефектуры, который был вживлен Кассандру прямо в мозг двенадцать лет тому назад, когда молодой студент-психолог Кассандр Гексли был принят на работу в Супрефектуру, на должность младшего оператора комплекса нейронного контроля личности (КНКЛ), обычного именуемого проще — «машинка правды».

Пропускной режим в Супрефектуре не шёл ни в какое сравнение со строгостью ни с чем во всем Панеме, даже с личными апартаментами президента Сноу в его дворце.

За одним важным исключением: такой же строгой была система доступа в штабной отсек командного центра дистрикта 13. Но здесь не было ничего удивительного, обе системы создал один человек — технический директор Супрефектуры Фалес Брейнсторм, по официальной версии, умерший от остановки сердца десять лет тому назад, а на самом деле тайно прибывший в дистрикт 13 и занявший там должность шефа службы безопасности. И умерший от старости (Фалесу было 88 лет) в прошлом году, успев подготовить достойного преемника — Боггса. Естественно, президент Сноу и не догадывался об этом, он много о чем не догадывался.

Главным врагом Кориолана Сноу было его собственное самомнение и переоценка собственного могущества, а попросту говоря — «мания величия».

Кассандр прошел в свой кабинет, который был раз в восемь меньше, чем кабинет президента и действительно 35 лет назад был кабинетом скромного начальника 1-й Капитолийской телефонной станции. За одним разительным отличием — кабинет Кассандра был оборудован шестью различными видами связи и насыщен необходимыми в работе голографическими и четырехмерными мониторами.

Хозяин кабинета сам лично сделал себе чай и молча пролистывал папку, где значилось «Донесения агента в дистрикте 12». Если президент Сноу ознакомился бы с ее содержанием, он, наверное, попытался бы тотчас отдать приказ казнить Кассандра, хотя, пожалуй, не успел: Сноу умер бы от разрыва сердца, настолько любопытными были документы в ней.

Еще 19 лет назад скромный житель дистрикта 8 по имени Кодди Френкс по заданию своего начальства из Супрефектуры переехал в дистрикт 12, в первый год его легендой была работа уборщиком на железнодорожной станции в дистрикте, затем он «переместился» в шахтоуправление шахты № 1, через пять лет был оттуда уволен по болезни почек, которой на самом деле у Кодди Френкса в помине не было и обосновался на окраине шахтерского посёлка под названием «Шлак» и стал известен как Козовод.

Френкс был крайне добросовестным осведомителем, сведения, что Китнисс Эвердин первый раз после смерти отца в одиночку пошла на охоту в лес поступило в тот же день. Было это семь лет назад. С тех пор в Супрефектуре накопился целый том его донесений персонально о Гейле Хоторне и Китнисс Эвердин — браконьерах из дистрикта 12. Но ни одно из них так не попало на глаза президенту, потому что тогда пришлось бы объяснять президенту Сноу, куда делось электричество, которое 18 лет подавалось на электрическое заграждение не 24 часа, а только 2 часа в сутки.

Суммы похищенного, дефицитного даже в Капитолии, электричества исчислялись миллионами, поэтому влиятельные сенаторы Антиох Саут и Перикл Норт, получавшие каждый год от своего «маленького и скромного коммерческого предприятия», придуманного молодым главой миротворцев в дистрикте 12 Антонием Креем еще 20 лет тому назад, баснословные барыши, ежегодно выделяли достойное вознаграждение очередному шефу Супрефектуры.

Но самое любопытное, за эти 18 лет, только ставший Супрефектом три месяца назад Кассандр соблаговолил поинтересоваться за какие-такие услуги двое почтеннейших сенаторов подарили ему дивной красоты изумруд.

Кассандр двое суток неотрывно читал давние донесения Френкса, а затем самолично удалил их сканы из центральной базы данных, предварительно проверив, чтобы случайно не сохранилось копий, где бы там ни было, для чего буквально поставил на уши все службы в Супрефектуре и ее отделениях в дистриктах — Кассандр никогда не совершал поступков, которые считал неоправданным риском. Осторожность и аккуратность — таковы были две сильнейшие черты его характера.

Кассандр пил чай с имбирным печеньем и читал новейшие донесения агента В-54/12-W (мистера Кодди Френкса, также известного как «Козовод»), по сему выходило, что последние восемь недель периметр границы дистрикта 22 уподобился оживленной улице в Капитолии. Днём и ночью ее пересекали по 10-15 раз: Китнисс Эвердин, Гейл Хоторн, Примроуз Эвердин, миссис Эль Эвердин, миссис Хайзел Хоторн, агент отмечал, что она начала это делать всего месяц назад, но быстро вошла во вкус, Рори и Вик Хоторны, девять подростов из Шлака, ментор Хеймитч Эбернети (Козовод писал, что последний перестал возвращаться ночью в дистрикт и уже трижды, покинув пределы дистрикта, отсутствовал больше суток). Кроме того, Эбернети возвращался бодрым и полным сил, вдрызг пьяным, хотя уходил трезвым и налегке,нагруженный предметами, которые могли быть чем угодно, но не охотничьими трофеями, так как Эбернети не мог даже белку поймать, писал агент.

Также в лес «ходили как к себе домой» пекарь Генри Мелларк и его старший сын Рэй, семеро жителей торгового квартала, помощник главы миротворцев Кассий Марлоу и двое лейтенантов из гарнизона дистрикта и каждый раз отсутствовали шесть и более часов, наконец, в течении месяца, дважды границы дистрикта покидал и мэр Кристофер Андерси, последний раз мэр отсутствовал восемнадцать часов и вернулся из леса нисколько не уставшим, бодрым и полным сил, и, кажется, немного нетрезвым.

Козовод с большой тревогой отмечал, что только за последнюю неделю в пределы дистрикта проникло 9 чужаков и только один позже покинул его пределы, а также в дистрикт начали попадать пока лишь мелкие партии огнестрельного оружия некапитолийского происхождения, общим числом за истекший месяц 137 автоматов и 24 пистолета, а также: 4 рации и 5 биноклей. Также пять раз за последнюю неделю, Козовод видел планолёт без опознавательных знаков Капитолия всего в полукилометре от границ двенадцатого.

Кассандр с особым вниманием всё прочёл, карандашом отмечая наиболее важные места, всё тщательно запомнил, память у него была отменной, после чего, примерно, через два часа шеф Супрефектуры лично принес металлический поднос и поджёг имевшиеся в единственном экземпляре донесения Козовода, после чего никаких доказательств в подготовке вооруженного восстания в дистрикте 12 не осталось, так как сразу по вступлении в должность, Кассандр категорически запретил эти донесения копировать.

Кассандра побеспокоили ближе к обеду, на вспыхнувшим мониторе появился дежурный и доложил, что на прием к шефу просится старший оператор мониторинга отделения R-40 (которое отвечало за прослушку здания тренировочного центра Голодных игр) некий Плиний Уэстман. Уже через две секунды дрожавший перед новым шефом, как осиновый лист (Кассандр постарался внушить своим подчиненный благовенный страх уже в первые два дня после вступления в должность), Плиний стоял перед Кассандром.

Плиний Уэстман был лысый маленький человек 55 лет от роду, страдавший отдышкой, сильной близорукостью и прогрессирующей глухотой (от которых слабо спасали линзы и слуховой аппарат). Все эти параметры Кассандр знал наизусть: изучению личных дел сотрудников он посвятил сорок часов в первый же месяц своего шефства в Супрефектуре. Плиний был наполовину капитолийцем, а значит, пользовался ограниченными гражданскими правами, его престарелая мать проживала в дистрикте 4, что делало контроль над Плинием со стороны Кассандра простейшей задачей. Именно из-за возможности контроля над Плинием. Плиний и занимал свой пост, на самом деле имевший первостепенное значение.

— Сэр! Срочное донесение для вас, категории «лично в руки», — не очень решительно проговорил Плиний.

— Слушаю, — сдержанно ответил ему Кассандр.

— Приборы записи сегодня ровно в 16.03. зафиксировали неактивность силового поля на крыше центра, — ещё более нерешительно сказал Плиний.

— Потрудитесь излагать яснее, как это приборы записи фиксировали изменения силового поля, что это за форма доклада, Плиний, — строго и сделав суровое лицо, сказал подчиненному Кассандр и душа бедного Плиния ушла в пятки: ему сказочно повезло, что из «ужасного» по его мнению седьмого дистрикта, его перевели полгода назад в столицу.

— Я виноват, господин Супрефект, — промямлит перепуганный не на шутку Плиний.

— Я же указывал вам, что меня надо называть: «Господин Кассандр», — угрожающе тихим голосов сказал начальник.

— Извините меня, господин Кассандр, — с замиранием сердца ответил подчиненный.

— Вы извинены. Что там по произошедшему инциденту? — строго, но немного смягчившись, спросил безжалостный в представлении Плиния, начальник.

— Приборы выдали запись с крыши центра, длительностью восемнадцать минут, — доложил подчиненный.

— И вы предположили, что причиной стало неисправность силового поля? — спросил Кассандр бесстрастно.

— Да. Господин Кассандр, — ответил испуганный подчиненный.

— А отдел по мониторингу электрического оборудования запрашивали? — строго спросил начальник.

— Нет, — с ужасом ответил подчиненный. Плиний больше всего боялся возвращения в седьмой, где за три года почти оглох из-за того, что тамошный мэр, отъявленный пьяница, имел привычку в течении рабочего дня вывалиться в коридор дома правосудия и диким голосом орать куплет известной песенки про дочку лесоруба Джинни, которая зарубила прямо на Жатве неверного жениха Кита и его подружку Пегги, после того как, вернувшись нежданно домой, она увидала, как они милуются на крыльце дома Пегги. Мэр делал это регулярно, но не каждый день и никогда нельзя было предугадать, когда мэр налижется, как свинья и ему захочется спеть. Местные к повадкам мэра давно привыкли и даже не реагировали, но Плиний каждый раз испытывал удар такой силы по барабанным перепонкам, как будто его ударили по голове молотом.

— Плохо, Плиний, — от того, что начальник назвал его по имени, у того в глазах потемнело.

— Вот сделанная в одном экземпляре запись, господин Кассандр, — тихим голосом сказал подчиненный.

— Нерасшифрованная? — ещё более тихим голосом спросил начальник.

— Да, как Вы и приказывали, господин Кассандр, — ответил Плиний.

— Давайте ее сюда и можете быть свободны, — невозмутимо приказал начальник и от сердца подчиненного отлегло: начальник пока не намерен его наказывать, возможно, начальнику просто нет на это времени.

Плиний исчез и Кассандр вскочил со своего места: он прекрасно знал, что на крыше Тренировочного центра, где из-за наличия силового поля нельзя было записывать голоса, менторы-заговорщики вели такие беседы, что из-за одной единственной записи, если бы она попала на стол Сноу, казнено было бы несколько сотен самых значимых заговорщиков и вся резидентура дистрикта 13 была бы уничтожена полностью. Произошедшее было просто невероятным!

Кассандр лично, через личный дешифрровальный аппарат, битый час обрабатывал запись, а потом не шевелясь слушал разговор влиятельнейших заговорщиков: Хеймитча Эбернети и Финника Одейра. А затем взял в руку трубку внутренней связи и сказал гневным голосом:

— Дежурный, соедините меня с выездной бригадой.

====== 5. Бонус-2. Государственная небезопасность. ======

Когда инженерная группа получила приказ явиться в кабинет шефа, вся Супрефектура замерла от ужаса — господин Кассандр пребывал в сильном гневе! Поэтому и у старшего инженера, уроженца 3-его дистрикта 47-летнего Брайта Спарка сильно задрожали колени. Брайту было чего опасаться, не прошло и шести дней, с того ужасного случая: провалившегося филёра (сотрудника наружного наблюдения) капитолийца, какого-то Бруно, господин Кассандр вышвырнул из окна второго этажа- самолично! И беднягу Бруно перевели из теплого местечка в шестой дистрикт. И, кажется, по приказу господина Кассандра, Бруно выбили правый глаз, а может слишком сильно избили, но от этого легче не становится.

Правда, из-за крайней занятости (Брайту пришлось ремонтировать практически всю «сгоревшую» аппаратуру записи разговоров в Центральном доме высокой моды, в офисе «молодого, но раннего» кутюрье мистера Цинны Джонстона) своими глазами Брайт ничего не видел.

Но третий помощник заведующего наружным наблюдением за центром управления Голодных игр Фрасибул божился, что он видел своими глазами, как страшный новый шеф вышвыривал «этого Бруно» из окна головой вниз.

А знакомый помощник старшего кассира из бухгалтерии Веспасиан уверял, что «беднягу Бруно» посадили на оклад 13-го (низшего) разряда по личному приказу ужасного «господина Кассандра».

Приятель же Брайта, специалист по ведению допросов третьей степени, т.е. под действием наркотиков, Аякс, по-приятельски поведал дрожавшему от страха, как лист, Брайту, что он собственными ушами слышал, причем «чисто случайно», как главный специалист по физическому воздействию второй степени, «Сам» мистер Гонорий Линдкрафт, отдавал по закрытой линии приказ по приезду Бруно в шестой, заманить его в темный переулок и сильно избив, лишить правого глаза.

Поэтому, руководитель инженерной группы ремонтников «послушивающей и подглядывающей аппаратуры» Брайт не на шутку опасался за собственную жизнь. Вся Супрефектура знала, новый шеф, мистер Кассандр Гексли, сущий дьявол, двух метров роста, сильный как ментор второго дистрикта Брут, был к тому же человеком свирепого нрава.

(примечание: автор продолжает издеваться над своими героями, давая им нарочито «говорящие» имена: Bright (англ.: Яркий, блестящий, расторопный). Spark (англ.: Искра, вспышка), а в соединении получится сленговое слово «умник»; Фрасибул- тиран города Сиракузы, правил всего год, наследовал знаменитому брату Гиерону, Историк Диодор Сицилийский пишет, что Фрасибул превзошёл своего брата в жестокости: многих граждан он незаконно убил или изгнал по надуманным обвинениям, а имущество их конфисковал. В итоге, сиракузяне подняли восстание и вынудили его спасаться бегством. Веспасиан — император Римской империи, известен больше всего крылатым выражением «Деньги не пахнут». Аякс «Великий» — один из греческих героев эпохи Троянской войны. Двоюродный брат Ахилла. Трагическая смерть героя была излюбленной темой у древних авторов. Известно, что её изобразил и Эсхил, но до нас дошла лишь трагедия Софокла «Аякс»; Гонорий — имя римского императора эпохи заката и гибели Империи, именно в его правлении варвары впервые в истории взяли и захватили «Вечный город» — Рим, готы в 410 году. Линдкрафт — ироническая интерпретация автора фамилии известного мастера ужасов Говарда Лавкрафта, отца Ктулху и прочих монстров).

По строгому регламенту Супрефектуры, только руководитель группы — инженер 1-го класса Брайт имел право войти в кабинет «жуткого шефа». Поэтому, он и опасался, что оттуда его вынесут на носилках или сразу в морг!

Брайт, стараясь не шуметь, робко и несмело (что для него было не свойственно: он был дюжий, немирного и довольно шумного нрава, мужчина, под 1 м 90 см, штангист-любитель) вошёл в кабинет. Как было сказано ранее, это был бывший кабинет заведующего 1-й Капитолийской телефонной станцией, кабинет был небольшим и крупный Брайт, очень опасался в небольшом помещении задеть какой-нибудь монитор или проектор, стоимостью в его, отнюдь не немаленький заработок за пять-шесть лет.

— Инженер Брайт! Проходите поближе и внимательно слушайте, что я скажу, — прозвучал негромкий голос «страшного» Кассандра. Приятный низкий баритон.

Дополнительный источник для страхов заключался в том, что слышать шефа Брайт мог, а видеть нет. Кассандр сидел в кресле с высокой спинкой, спиной к Брайту. Распоряжение и приказания инженеру отдавал, таким образом, не Кассандр, а кресло «господина Кассандра». И Брайту стало совсем не по себе.

— Почему вы молчите, инженер Брайт? — строго прозвучал голос присутствующего в комнате, но невидимого шефа Супрефектуры.

— Не смею нарушить ваш приказ, господин Кассандр. Говорить только по существу, — очень несмелым голосом ответил Брайт.

— Скажите, кто в прошлом месяце отвечал за функционирование инженерных коммуникаций в тренировочном центре Голодных игр? — Прозвучал вопрос Кассандра.

— Мистер Петроний Фикс, господин Кассандр, — ответил подчиненный, нерешительный голос которого никак не вязался с его внушительной фигурой.

— Фикс умер три недели назад, кто исполняет его обязанности, я спрашиваю? — спросил шеф. И в голосе его прозвучало раздражение.

У Брайта душа ушла в пятки: исполнял обязанности он сам, но в силу того, что знаний инженера, согласно его диплому радиотехника, для руководства всеми коммуникациями центра было совершенно недостаточно, по строгим правилам Супрефектуры, вступить в должность, Брайт права не имел:

— Временно исполняющим обязанности являюсь я, господин Кассандр! Но, согласно параграфу 4 регламента, имею права осуществлять только внешний контроль. Пока не прибудет инженер достаточного для занятия должности уровня, — четко, без запинки, отрапортовал Брайт. «Уф, не дрогнул голос-то, нельзя показывать страх» — подумал он про себя.

— Верно. Но про недостатки в схеме питания силового поля на крыше центра, вам известно? — сурово спросил Кассандр.

— Никак нет, господин Кассандр. Согласно отчету за вчерашний день, ни малейших недостатков в схеме питания силового поля замечено не было, — также четко ответил Брайт.

— Но сегодня они появились, — мрачно констатировало недовольным голосом кресло шефа, — и силовое поле перестало функционировать. Вы понимаете, какие могут быть последствия, инженер Брайт?

— Конечно, господин Кассандр, появилась возможность спрыгнуть вниз с крыши и разбиться насмерть, — поняв, что лично его вины в приключившемся инциденте нет, более уверенным голосом ответил инженер.

— Правильный вывод. Теперь слушайте приказание. Неполадку в питании силового поля сегодня же исправить.Сегодня! Считать задачу приоритетной. Иные направления полагать менее важными. Вам ставится задача — полный ремонт с последующими испытаниями на полную мощность излучения. Причины неисправности поля должны быть выявлены и исправлены. Гарантийный срок для выполненной работы назначаю в 48 месяцев. Я закончил, — беспристрастным, почти холодным голосом, прозвучал приказ шефа тайной полиции Капитолия — Супрефектуры.

— Так точно. Разрешите приступить к исполнению, господин Кассандр? — тихим, но достаточно уверенным голосом спросил инженер.

— Приступайте. — Но в дверях, уже уходя, Брайт услышал холодный голос шефа и задрожал, как осиновый лист. — С этой минуты за правильную работу силового поля вы отвечаете головой, инженер Брайт.

«Уф, пронесло! Но какой же у него омерзительный и противный голос?», — подумал инженер-ремонтник тайной полиции Брайт Спарк, выйдя из кабинета Кассандра. Он даже не вошёл, а буквально вломился на склад ремонтного оборудования для объектов повышенной инженерно-технической сложности. К которым, безусловно, относился Тренировочный центр Управления по обеспечению проведения Голодных игр.

— Э, салаги! Что сидите? Почему ничего не делаете? Подъем! Через три минуты выезд в треклятый центр трижды треклятых Голодных игр, пропади он пропадом! — раскатистый бас Брайта «подорвал на месте» семерых техников, его непосредственных подчиненных, скорость с которой они бросились готовиться к выезду была просто молниеносной. Брайт был строгим и очень требовательным начальником, а в гневе мог, и кости переломать, и пару зубов выбить — сила в его руках было неимоверная. Его боялись, но не уважали.

Через три минуты возникла заминка, у ремонтников не оказалось важного прибора: контроллера резонансных колебаний силовых установок и Брайт решительно направился в соседнее подразделение- научно-технический отдел.

Там всё было совсем по-другому? Чисто, стерильно и пусто. Увидя недовольного инженера, одетый в белый халат и шапочку специалист по воздействию на подследственных психо-психологических методик его приятель капитолиец по имени Лисимах приветствовал его в своей особой манере:

— А, Спарки, как же так: ты цел и невредим? — черный юмор Лисимаха был невыносим, но Брайт давно и хорошо его знал и реагировал адекватно, т.е. вообще не реагировал.

(Примечание: капитолиец Лисимах носит имя диадоха (после смерти в 33 года Великого полководца Древности Александра Македонского, его полководцы «растащили его империю на части» и провозгласили себя царями, Лисимах захватил саму Македонию), который отличался вероломством и жестокостью, даже к членам своей семьи, современник и соперник царя Кассандра).

— Как видишь! Слушай, «Заклинатель змей» (это была кличка Лисимаха еще с университетских времён) мне нужен прибор. В центр игр еду.

— Всё так плохо? — Сделал удивленную гримасу «Заклинатель змей», доктор психологии и магистр психиатрии.

В Супрефектуре «проблематичность» работы в Тренировочном центре ГИ стала последние года три-четыре притчей во языцех, т.е. все над почти полной невозможностью «слушать» менторов только потешались, а попытки что-либо попытаться там исправить и наладить и узнать всё-таки, о чем говорят на этажах центра, уже давно никто не предпринимал. Считалось, что вся техника выходит из строя по очевидным причинам — старости и изношенности, а также дефективности самого здания и исправлению уже не подлежит. Можно только построить новое здание, а старое снести. Про то, что причины сугубо конкретные и называются саботаж, измена и вредительство, (прямо начиная с руководства Супрефектуры), давно и никому никакого дела не было. Настолько этот самый саботаж с подачи таинственного, но влиятельнейшего и могущественного дистрикта тринадцать, пронизал Супрефектуру насквозь, что важнейший узел связи и командный пункт заговорщиков в тренировочном центре тайной полиции был надежно защищен и не контролировался Капитолийской спецслужбой совершено.

А президент Сноу пребывал в полном неведении и полагал, что имеет место ряд «неприятных неудобств технического характера» и, что послушивающая аппаратура постоянно выходит из строя по вине архитектора, построившего здание. Было это 70 лет назад и виновного, к большому сожалению Сноу, уже нельзя было покарать. Но чтобы Сноу знал о чем говорят трибуты во время нескольких дней проживания в центре, каждый год ремонтники проклиная всё на свете, монтировали очередной комплект «подслушки». И в комнатах менторов, и в комнатах распорядительниц, но «крайне неудачное расположение именно этих комнат» фонило запись разговоров и засвечивала пленку видеонаблюдения» стабильно с точностью, как по часам, в первый же день, когда трибуты прибывали в центр.

Точнее, в первую же ночь. Ещё более стабильно аппаратура «дружно ломалась» к моменту финала ГИ. И всю гамму отборной ругани и площадной брани всех менторов в свой адрес лично, президент Сноу узнать никак не мог. Даже, если бы и пожелал: менторы были аккуратны и выводили из строя, всю с трудом ввинченную в который раз в стены, аппаратуру Супрефектуры очень прилежно.

Под чутким контролем трех лиц — помощника главного распорядителя по инженерному оборудованию Арены мистера Хевенсби, ментора третьего дистрикта Бити Литье и » слишком хорошо известного всему Капитолию забулдыги и запойного пьяницы, по совместительству ментора самого пропащего из дистриктов — 12-го» Эбернети.

Государственная машина «блистательного и могущественного Капитолия» проржавела насквозь. Коррупция очень помогала шпионажу и саботажу и шествовала чинно под руку с изменой и предательством.

Кто это прекрасно знал и понимал, молчал.

Те, кто по роду службы должен был этому препятствовать — бездействовали. Причем, осознанно.

Тот, кто умел извлекать из этого существенный доход — не бездействовали, а грабили и воровали сотнями миллионов.

То, что военная мощь Капитолия от этого слабнет год от года — старались не замечать.

То, что государственная безопасность Капитолия превратилась в главную для Капитолию угрозу и представляла для него опасность — молчали, как воды в рот набрав.

И все с упоением и громадным интересом каждый год, прильнув к экранам телевизоров, смотрели, как дети убивают друг друга на Арене. Обсуждали действия каждого ребенка. Корили его за несообразительность. Восхищались проявлением бесчеловечности и жестокости, как профи, так и любых трибутов, вообще. Радовались, когда кого-то лишали жизни. Как кто-то из детей медленно и мучительно умирал от полученных ран. Или от инфекции. От голода. От переохлаждения. Обсуждали или критиковали ежегодные изыски бионженеров-генетиков — каждый год на Арене появлялись непохожие на тех, кто был до них мутанты. Возмущались, что они слишком неагрессивны. Или, что они, не умеют красиво убивать.

«Красиво убивать» — вот главная идея и главный предмет для обсуждений и диспутов в прямом эфире:

— Цезарь, согласись, этот трибут не умеет себя подать. Поэтому до утра он не доживёт….

— Нет, Клавдий, у этой девочки совершенная грация. Как удалось ей медленно четвертовать трибута от пятого дистрикта…

— Мистер Крейн, наши зрители жалуются, что в этом году Игры несколько скучны, геномодифицированные собако-скорпионы не произвели на них достаточного впечатления!

— Да, Цезарь, я это признаю, это существенная недоработка. Распорядитель, ответственный за это будет наказан…

Капитолий гордился бешено дорогими платиновыми коронками, которые, как особенный шик, были украшены бриллиантовыми глазками. Но, под коронками были скрыты полностью сгнившие зубы, и вокруг них воспалились и были инфицированы десны. Но Господин Кассандр, «главный дантист Панема» знал, что коронки утратили твердую основу и начали шататься и что от одного единственного очень сильного удара со стороны тринадцатого дистрикта все коронки треснут, сломаются, превратят в кровавое мессиво нёбо и Капитолий начнет захлёбываться собственной кровью. И вот тогда все жители в дистриктах увидят, что Капитолий-то беззубый!!! И власть Капитолия с удивительной легкостью рассыпется, как песочный замок.

====== 6. Бонус-3. Где была спрятана Энни Креста. ======

Кассандр, как не удивительно, не стал уничтожать «драгоценно-смертоносную пленку» с записью разговора как всегда нетрезвого Хеймитча с немного выпившим Финником. В которой злопамятный Хеймитч развязно рассказывал Финнику, что единственной нормальной в семейке Сноу была покойная дочь президента — Сибилла Сноу и именно с ней у молодого ментора Эбернети был краткий, но головокружительный роман. Он рассказывал Одейру интимные подробности, как они с Сибиллой занимались сексом, настолько громко и страстно, что охранники-миротворцы краснели под своей белой формой. И тот, хикикая, как пьяный подросток, в ответ поведал угорающему от неприличного повестовования Хеймитчу о наступившем в год 57-х ГИ прискорбном факте — импотенции президента Сноу. О котором он случайно узнал у личного уролога президента, ныне покойного. Оба ментора при этом были настолько беспечны, что уходя, поддали ногами бутылки и не заметили, что они полетели вниз, а не вернулись обратно. А, следовательно, силовое поле неактивно.

Ближе к обеду, Кассандр получил видео-отчет от инженера Брайта, что его люди несколько часов бились над перегоревшими контактами и микросхемами силового поля тренировочного центра. Но, так как, он, Брайт, понукал их и пообещал, что семьи увидят их дома лишь тогда, когда силовое поле начнет работать. Кассандр угрюмо молчал и Брайт закончил ответ тем, что благодаря его рвению и умелым рукам его техников поломанное силовое поле удалось починить. Супрефект открыл рот лишь затем, чтобы напомнить инженеру, что вторичный выход поля из строя будет стоить головы самому Брайту.

А на следующий день Кассандр ушёл с работы необычно рано: в пол-пятого вечера. И, опять-таки пешком, не торопясь, прошел два с половиной километра в сторону северо-восточного предместья столицы. Место, куда он держал путь, называлось Wings (англ. — «Крылья».).

Это было не очень обычное место. Детский ресторан-кафе-центр развлечения и музыкальный клуб, которое пользовалось очень неплохой репутацией среди небогатых родителей. По причине своей безопасности и не в последнюю очередь, относительной доступности. Но в первую очередь, по другой причине: там невозможно было ни приобрести даже легкий алкоголь, не купить ни грамма любого наркотика. Для Капитолия это было довольно необычно.

Кассандр вошел в Wings около шести вечера и первое время просто сидел в кафе и не спеша пил кофе-гляссе. Минут через сорок он почувствовал, как завибрировал его наручный браслет (средство связи) и не торопясь спустился в подвал, где располагался музыкальный клуб. Он минуты две или три кого-то высматривал среди двух сотен посетителей, ¾ которых составляли подростки, а ¼ — их родители. Наконец, он не торопясь подошел к стоявшему у стойки с вазочкой с мороженым в руке распорядителю Голодных игр мистеру Плутарху Хевенсби:

— Доброго вечера, сэр, — негромко поприветствовал резидента тринадцатого дистрикта шеф капитолийской тайной полиции.

Плутарх рассеяно посмотрел на Кассандра и отвлекся от рассматривания танцующих, стремительно входящий в моду во всём Панеме модный танец Гарнего, подростков. И уголки его губ медленно попозли вверх.

— Ах, это вы? Доброго вечера, Господин телефонный мастер (такую, наверное в издёвку, Сноу присвоил мистеру Гексли «официальную» его должность в Капитолии) — голос Плутарха выражал некую неопределенную мечтательность вкупе с усталостью от рабочего дня. Но в целом у него было преотличное настроение. И появления Кассандра совершенно никаким образом на него не повлияло. Он протянул главе тайной полиции руку, Кассандр ее пожал и Хевенсби чуть подвинулся, дав гиганту возможности сесть рядом.

— Кто эта девочка в темном свитере, которая так пластично двигается, но на один такт не успевает за ритмом — после пяти или шести минут безмолвного сидения на стуле у барной стойке спросил распорядителя Кассандр:

— А я думал, вы в курсе, кто она, — насмешливо ответил гиганту Плутарх.

— Ваша родственница? Вы же вдовец, а ваш единственный сын умер, — бесстрастно сказал Кассандр.

— Я разочарован. Это моя внучка. Пенелопа, подойди сюда, — громко, чтобы перекричать музыку, которая не была слишком громкой, но и не была и беззвучной, крикнул Плутарх.

Девочка в темно-синем свитере, с короткой стрижкой-каре и гримаской немного обиженного лица (из-за того, что ее отвлекли и помешали наслаждаться мелодией и ритмом Гарнего) подошла к мужчинам и сказала:

— Да, дедушка.

Пенелопе Лорд было двенадцать лет. Её мать была скромная медсестра в небольшой клинике-санатории для легочных больных. Месяц назад она узнала, что человеком, который обеспечивал ее семью несколько лет после смерти от туберкулёза ее отца, был ее дед, Плутарх Хевенсби. А сегодня утром девочка с редкой для ребенка убедительностью доказала деду, что ОНИ вместе должны пойти в Wings.

(Примечание: если кто не в курсе, Пенелопой звали верную жену героя поэмы Великого поэта Древней Греции (Эллады) Гомера — хитроумного царя острова Итака- Одиссея).

— Познакомься с господином Кассандром. Он начальник телефонной станции, — с лукавой улыбкой ответил ей дедушка Плутарх.

— Для телефонного мастера он слишком большой, — сказала деду, Кассандра — Здрастьте, — и мило улыбнулась.

— Так я же — главный телефонный мастер. Поэтому, я — Большой, — весомо проговорил гигант. И, странное дело, Пенелопа поверила, что он не врёт.

Затем в отместку, что ей не дали как следует разучить сложные движения Гарнего, Пенелопа опустошила всю вазу с мороженым. Которую, впрочем, дед специально припас для нее.

Она обладала известной долей проницательности и заметила (про себя, а не вслух), что ее новый знакомый не тот, за кого он себя выдает и что, он чрезвычайно скрытен и он — «темная лошадка». И подумала, что будет правильно, потом поделиться своими мыслями с матерью. Но не дедом! Пенелопе, без сомнений, казался крайне подозрительным тот факт, что дедушка Плутарх так долго скрывал то, что он ее дед. Он вообще, был очень подозрителен. «Сплошные тайны» — с неудовольствием подумала девочка.

В пол-девятого втроем они поднялись наверх и у входа в Wings Пенелопу уже ждала ее мама и, попрощавшись с дедушкой и «темной лошадкой» двух метров в холке, девочка пошла домой, спать.

А мужчины, попрощавшись с Пенелопой, не покидая Wings, отправились в кафе и пили там некоторое время, кофе.

— Какая интересная закономерность, мистер Хевенсби, — вы сами — человек, создающий иллюзии и ваша семья наполнена фантомами и ниоткуда возникающими девочками, — с легкой насмешкой в голосе начал разговор Кассандр.

— Ниоткуда? Отнюдь. Просто мы с сыном плохо ладили, он был художником, вы же читали досье. Улисс часто уезжал из столицы, подолгу жил в дистриктах, седьмом, десятом, одиннадцатом….Много, слишком много общался с местными жителями, вот и наши отношения совсем разладились. Учитывая то, чем я занимаюсь, — ответил без тени радости в голосе Хевенсби.

(Примечание: Художник и сын Распорядителя и Резидента Тринадцатого дистрикта по совместительству, мистер Улисс Хевенсби носит английский вариант того же самого царя Итаки Одиссея, мужа Пенелопы).

— Сэр, мне действительно жаль. Что суровая необходимость диктовала вам определенный стиль поведения, — сказал Кассандр. Совершенно лишённым всяческого проявления эмоций голосом. Кассандр знал, с Хевенсби необходимо разговаривать только так.

— Я потерял его как сына и мы с ним почти не общались, а потом он стал угасать на глазах, но не пожелал принять мою помощь. МЫ помирились лишь перед самой его смертью. Я перевёз Улисса в Капитолий, но между нами было так мало доверия. И что он женат, он мне не сказал, — глухо и бесстрастно ответил главный заговорщик Капитолия. Спроэктировший семнадцать Арен Смерти.

— Удивительно, сэр! Но и в наших архивах ничего не говорится о его семье. Я проверял специально. Он был гениальный конспиратор.

— Да, — тихо ответил Плутарх. И Кассандру показалось, что в голосе Плутарха появилось что-то необычное: нотка сожаления с примесью гордости, возможно

— Ну, будем считать, никто ни о чем не знает, — кратко сказал Кассандр.

— Спасибо, — ответил Плутарх. Практически без эмоций в голосе.

-Однако у меня к вам просьба, мистер Хевенсби. Дело о пропавшей Победительнице 70-х игр, Кресте.

С Плутархом Хевенсби неожиданно произошла метаморфоза. Он, до этого момента несколько вялый, удрученный и совершенно лишенный каких-либо эмоций. Человек, который смотрел не в глаза собеседнику, а на дно чашки кофе, очнулся от апатии и скорби по умершему сыну, оживился и поднял крайне живые и восприимчивые глаза, которые внимательно сканировали лицо начальника капитолийской тайной полиции. Плутарх понял, что разговор стал интересным и преобразился за считанные секунды.

— Мне ничего не известно. Больше, чем известно вам, сэр, — живым, сочным и сильным голосом ответил он Кассандру.

Лицо мистера Гексли в этот момент представляло собой самую настоящую гипсовую маску: ни единого движения, ни единого проявления человеческих чувств, только внимательные умные глаза. Холодные. Но и не злые, расчёт и только расчёт.

— Очень жаль. Известное вам лицо (подразумевался Сноу) обеспокоилось. Я думал, вы можете прояснить кое-что, — прозвучал механический, как голос робота, голос Кассандра.

— Может-быть. В зависимости от обстоятельств, — голос Плутарха стал похожим на голос Сирены. От голоса которой, моряки сходили с ума и бросались на верную смерть в бурное море.

Кассандр поднял левую руку и сделал двумя пальцами, средним и указательным, соединенными вместе, быстрый жест, говорившим посвященным, что есть необходимость и возможность поговорить в помещении, где отсутствует подслушивающая аппаратура, а говорящие имеют приборы для создания помех в записи их беседы. Плутарх утвердительно кивнул и они пошли на третий этаж. В небольшую комнату, где днем дети учились рисовать. У Кассандра был от нее ключ. И Плутарха это ничуть не удивило, такой же ключ был и у него самого. Мужчины прошли внутрь, прикрыли за собой дверь и расположились подальше от нее у стены, они сели за столик, за которым дети разводили краски. Но, наличие красок их не смущало, они ведь хотели просто поговорить…

— Мистер Хевенсби, мне известно, что Аннабелль Кресту похитили ваши люди. Не конкретно члены вашей ячейки, но спецотряд из Бункера (Общеупотребительное название Дистрикта 13 в Капитолии). Как Супрефекта меня это беспокоит потому, что у меня приказ найти, освободить и доставить Аннабелль Кресту обратно домой в целости и сохранности, — абсолютно другим, не очень то и добрым голосом сказал он об этом Плутарху.

— Энни, Энни Кресту. Ее все называют Энни. Ее даже короновали как мисс Энни Кресту, — ласковым и участливым голосом ответствовал Распорядитель Голодных игр, — Допустим, мистер Гексли, Энни увезли на катере люди миссис Грейкот (англ. Greycoat — «Госпожа Серый френч». Так часто в Капитолии называли «за глаза» президента 13-го дистрикта Альму Коин). Цена вопроса — сотрудничество с миссис Грейкот мистера Одейра, — конец фразы Плутарх сказал стальным голосом.

— Если это так, мистер Хевенсби, это даже не преступление, это ошибка. Этого не следовало было делать, — немного задумчиво ответил Кассандр.

— Почему? Миссис Грейкот устала уговаривать и предлагать свою дружбу. Время настало, мистер Гексли, Финник Одейр должен принять условия миссис Грейкот и перестать вести эту свою «двойную игру». Она хочет «золотую клетку Капитолия» (так назывался комплекс секретной и совершенно секретной информации об элите Капитолия, который по заданию президента Сноу собрал и цепко держал в своих руках Финник) и тогда Энни получит свободу. В противном случае Энни Креста поедет в Бункер, — мягко и в то же самое время твердо заявил Плутарх.

— Ну, что же. Я уже говорил, что делать этого не стоило. Финник Одейр миссис Грейкот не по зубам. Не желаете, сэр, истрепать себе все нервы и посетить завтра кардиолога? — приторно-сладким голосом спросил недоуменно скосившего на него глаза резидента дистрикта 13 в Капитолии.

— О чем вы? — Плутарх кожей почувствовал наступление глобально-титанических неприятностей.

Кассандр вынул из кармашка куртки маленький наушник, в памяти которого находилась та самая запись (в единственном экземпляре (!!!) с крыши тренировочного центра и передал ее Плутарху, И затем он сказал:

— Это ВАМ подарок от меня. В знак моего глубочайшего уважения, — сказано это было очень холодным тоном. Металлическим. Недобрым. Угрожающим.

Как и следовало ожидать, как только Плутарх начал слушать запись, он преобразился: глаза его округлились, он мгновенно побледнел, его полное лицо покрыл холодный липкий пот, он открыл от ужаса рот, а когда голос нализавшегося Эбернети назвал его имя и титуловал Плутарха «пальцем от длинной руки Коин, которая скоро дотянется до горла старикашки», закрыл ладонью рот и у него задрожали колени. Последствия были ему совершенно ясны. А Кассандр в этот момент зорко следил, чтобы Хевенсби внезапно не стало плохо с сердцем. К счастью сердце у Плутарха Хевенсби было отменно здоровым.

Потрясенный Плутарх молчал минут восемь или девять, дослушивать запись он не стал, резидент никак не мог понять, как это вообще стало возможно и что ему теперь делать. Теперь он находился всецело в руках Кассандра Гексли. Но последний ещё больше его удивил:

— Это не единственный экземпляр, мистер Хевенсби! Но можете не волноваться: до ушей Сноу запись никогда не дойдет. Это я вам обещаю. Это противоречит моим интересам. И убеждениям. Но повторяю, похищать Энни Кресту не следовало. И ее необходимо освободить. Сегодня же. Однако, гарантировать, что ответная реакция Финника Одейра не будет очень жесткой, я не могу, — голос Кассандра был мирным и в чем-то удрученным. Солгать Плутарху ему не очень-то хотелось, но пришлось.

— Я не могу…. Это не в моей власти, — Плутарх Хевенсби поднял глаза и увидел глаза Кассандра. И ему стало страшно, за несколько лет работы следователем, Кассандр выработал особый «абсолютно бесстрастный взгляд убийцы-маньяка» и славился умением «развязывать языки» наиболее сильным и наиболее упрямым «пациентам» тайной капитолийской полиции — Плутарх совладал с возникшем у него в горле комком и поспешно добавил: — Пока не могу. Но я обещаю, мистер Гексли, сегодня Энни освободят. Но Финник… — голос Плутарха дрогнул, он с ужасом подумал, какой изощренной и жестокой может быть месть Победителя Голодных игр.

— Я беру это на себя. Но я ещё раз повторяю, мисс Анабелль Кресту не следовало было похищать, — по-прежнему мягко ответствовал Супрефект Кассандр.

— Так это правда. Что вы с Одейром действуете заодно, — не веря своим ушам, произнес Плутарх Хевенсби.

— Нет. Мы просто очень хорошие друзья. Запомните это, мистер Хевенсби. И пусть миссис Грейкот помнит, что «золотая клетка» — суверенная собственность мистера Финника Одейра. А Энни Креста неприкосновенна. И в следующий раз я не буду это напоминать, — к концу фразы голос Кассандра стал стальным.

-Миссис Грейкот несколько необъективно воспринимает данные обстоятельства. Впрочем, мистер Гексли, я понял. Финнику Одейру вполне по силам инициировать и перевыборы президента в Бункере, — довольно быстро отойдя от сильнейшего шока, но по-прежнему исключительно бледный, ответил Плутарх.

— Именно так. Только демократическим путем. И полковник Боггс будет на стороне мистера Одейра. Впрочем, сэр, мне пора домой. Я рад, что мы с вами люди разумные и умеем учитывать интересы друг друга. И возможности.

— Я понимаю, — несколько рассеяно ответил ему Хевенсби.

-Ну, тогда до свидания, сэр. И простите мне невольную нервотрепку, но повторюсь еще раз. Аннабелль Креста неприкосновенна.

Кассандр поднялся со стула и не торопясь покинул детский центр Wings.

Спустя девять дней необычно холодным февральским вечером озябший от слишком долгой прогулки по зимнему Капитолию, выписанный наконец из Центрального госпиталя Финник Одейр вошёл в Wings.

Он поздоровался с владельцем клуба — текстильным и мануфактурным фабрикантом, ему принадлежали все частные фабрики в восьмом дистрикте и несколько крупных магазином готовой одежды в самом Капитолии, Дедалом:

— Привет, Дедал! — Финник улыбнулся старому человеку такой искренней и добросердечной улыбкой, что седовласый, выглядевший озабоченным и грустным от забот, Дедал не смог не обнять Финника крепко, по-дружески:

 — Здравствуй, мой мальчик. Где ты пропадал? Опять важные дела покоя не дают?

— Не поверишь, дедушка Дедал (они знали друг друга давно и Одейр называл его «дедушкой»), я отдыхал и ничего не делал целую неделю. Лишь лежал и любовался, как солнце заходит за гору Бриммер (самый высокий горный пик в окрестностях Капитолия).

Дедал усмехнулся:

— А ты говорил, что загнанных лошадей пристреливают.

— Я ошибался. Иногда им дают немного овса и выпускают пастись на заливной луг. Жизнь прекрасна и удивительна, дедушка Дедал.

— Не верю своим глазам! У тебя сегодня день рождения или ты встретил золотую рыбку, мальчик мой? — покачал головой и, посмеиваясь, спросил Финника Дедал.

— День моего рождения уже был, а рыбка….Ее выпустили в открытое море, — ответил улыбающийся Финник и подмигнул старику.

— Тогда иди, празднуй. Но много не пей, ты меня понял, негодный и проказливый мальчишка, — в шутку пожурил Финника Дедал.

_ Я вообще пить не стану. Зачем мне нарываться на строгого дядю Плутарха, — полушутливо-полусерьезно ответил «морской бог Панема» и вошел в клуб, куда родители могли без опаски отпустить своего ребенка.

Старик открыл клуб пять лет назад, а шефом безопасности взял на работу сурового и непреклонного отставного майора из второго дистрикта Цербера Вагнера. За попытку распространять в 77-м районе Капитолия, где Дедал открыл свой клуб, популярный в Капитолии наркотик «Айс» (англ. Ice — Лёд) Цербер полтора года назад до полусмерти избил и оставил калекой дилера-наркоторговца по кличке Фобос.

(Цербер, — «Пёс Аида» как не трудно догадаться, автор взял это имя из древне-греческой мифрологии, это Трёхголовый пёс, который охраняет вход из царства Мёртвых, мимо никто и ничто не может пройти незамеченным. Жуткое и кошмарное, но в чем-то, на вкус автора, даже симпатичное создание.Сын Тифона и Ехидны. Вагнер? Неизвестно, но возможно, автору вспомнился немецкий композитор Рихард Вагнер).

Мало кто знал, что девятилетнего сына майора Вагнера «подсадили» в седьмом дистрикте, где майор служил начальником тренировочной базы миротворцев, на легкий наркотик «Стикс» (Стикс- в мифологии греков — «река Забвения», нормальное такое имя для наркотика). и когда мальчик пропал, отец поднял на ноги все мироворческие силы седьмого дистрикта. Мальчика искали трое суток. Ребенка обнаружили с идущей изо рта белой пеной, одного в лесу в пяти милях на заброшенной заимке. Вовремя нашли и мальчик выжил. А чуть позже в северном посёлке нашли пять изуродованных до неузнаваемости наполовину сожженных трупов. А в Капитолии был убит некто Гипнос, (Гипнос- древнегреческий Бог снавидений)коммерсант и теневой делец, про которого ходили темные слухи, что он якобы разбогател благодаря наркотикам.По почерку следователь определил, что наёмный убийца, воткнувший ему в шею стилет, в прошлом был миротворцем из особого подразделения. Убийцу так и не нашли, а майор Вагнер подал рапорт об отставке прямо накануне нового назначения.

И немногие посвященные не очень удивились, когда бывший майор стал шефом безопасности в только что построенном детском клубе Wings. «Имеющий уши, да услышит, имеющий глаза, да увидит! » — девятьлет назад единственный сын и наследник миллионера и баловня судьбы Дедала, пятнадцатилетний Икар на вечеринке у друзей на спор попробовал несколько гранул некого синего порошка. Который в одном модном ночном клубе «Для золотой молодежи» купил за сорок тысяч старший брат одного из друзей мальчика. Бывший мало кому известным, экспериментальным наркотиком по имени «Хевенли файр (англ. «heavenly fire — Небесный огонь). Через четыре минуты Икар начал задыхаться и к тому моменту когда подоспела скорая помощь, он уже ослеп и впал в полузабытье, он умер по пути в больницу. Успевшему примчаться с другого конца Капитолия Дедалу Икар успел сказать одну единственную фразу:

— Пап. Как больно. Я чувствую огонь, он внутри меня.

Врач, констатировавший смерть мальчика изумился температурой погибшего. Она была аномально высокой, +46 градусов. И кожа ребенка была точно обуглена. Но изнутри, а не снаружи. Врач, делавший вскрытие был убит на вторые сутки. Медицинская карта была похищена, при этом погибло двое сотрудников Центрального госпиталя. Дедал чуть не сошёл с ума от горя, одно время он маниакально жаждал мести и заплатил пол-миллиона только ради того, чтобы попытаться доискаться кто создал «Небесный огонь». Который, после того случая исчез из Капитолия и никогда там не появлялся.

Дедалу пришлось стать свидетелем множества внезапных смертей причастных и совершенно непричастных к наркотику-убийце, но до того, как очередной смертью ниточка порвалась и никакие, даже самые бешеные деньги, не могли помочь узнать больше, Дедал узнал, что след вёл по направлению к Центру специальных технологий Управления проведением ежегодных Голодных игр. А спустя шесть лет после смерти Икара, Дедал внезапно прекратил ставшими тщетными попытки отомстить и поквитаться за сына и стал заказчиком строительства на окраине Капитолия детского клуба Wings — Крылья.

(Примечание: Автор очень рекомендует заинтересовавшемуся читателю найти в Всемирной сети и прочитать древнегреческий миф о Дедале и Икаре).

Финник Одейр метров за пятнадцать узнал огромную фигуру Кассандра. Который как всегда сидел за столиком и никуда не спеша пил потихонечку кофе с мороженным. Как всегда. Весёлый и радостный Финник подсел к его столику:

— Привет, Десивер, (англ. Deceiver — Обманщик) — таков был секретный псевдоним, которым он наделил инструктора-следователя, которого семь лет назад Сноу прикрепил к Победителям Голодных игр, Кассандра.

— Явился-даки, Сын Гекубы (примечание: прекрасный юноша Парис, сын царя Трои Приама и его матерью была Гекуба. Он похитил жену царя Спарты Менелая — Елену Прекрасную из-за нее разгорелась знаменитая, благодаря Гомеру, Трояская война). Именно таков был «секретный псевдоним Победителя 63-х ГИ Ф. Одейра, данный ему в Супрефектуре, после того, как президент Сноу приказал взять его под двадцатичетырёхчасовое наблюдение), — Кассандр улыбнулся и протянул Финнику руку. Даже в сравнении с высоким и прекрасно физически развитым Финником, Кассандр смотрелся настоящим Великаном.

— Как только получил назад свою свободу, пришёл к тебе, — беспечно ответил Финник.

Одейра невозможно было не узнать и несколько девчонок-подростков, похожих то ли на экзотические цветы, то ли за фантастических птиц, то ли на участников карнавала, столь цветастыми и вычурными была их одежда, моментально кинулись к Финнику за автографом.

Он бы раздавал их всю ночь и ещё следующее утро. Но вмешался бдительный Цербер. Он был одет в скромную черную униформу, но безупречную выправку бывшего миротворца нельзя было не заметить. Возникнув из ниоткуда он строго сказал:

— Девочки! Дайте Финнику спокойно посидеть в кафе! — капитолийские школьницы возмущенно завизжали, но Цербер изогнул левую бровь и визг моментально стих, дети как всегда слушались его беспрекословно. Но не боялись, так как знали: Цербер не злой.

Затем он протянул ладонь Финнику, — Добрый вечер, Одейр! Сейчас я отведу вас с мистером Гексли в мой кабинет, а то эти поклонницы проходу вам не дадут. Достоинством кабинета Цербера было ещё то, что сам Бити Литье монтировал там аппаратуру исключавшую любую подслушку и подглядывание. Собственного изобретения, между прочим!

Расположившись в кабинете на огромном диване (где могли бы поместиться человек двадцать) Финник с Кассандром решили обсудить самые важные дела:

— Десивер, извини, если я причинил тебе неудобство, но эта выходка Альмы совсем сорвала у меня крышу. Я просто не в себе. Я и сейчас очень зол, даже Сноу ни разу не делал больно Энни, пока она была в его власти. Коин переступила красную черту, — Финник не улыбался, его голос отражал его ярость, а красивое лицо исказила уродливая гримаса гнева.

— Это политика. Но сам виноват, Финник! Коин ни за что бы это не сделала, если бы ты не отказал ей в дружбе в столь резкой форме. Ты ее оскорбил, а она женщина! Ну, почему ты не посоветовался со мной? — обеспокоенно и удрученно сказал Кассандр.

— Может мне ещё и извиниться? — в запальчивости Финник повысил на гиганта голос, но тот вспышку гнева Одейра проигнорировал, — Миссис Грейкот желает купить мои тайны, но я их ей не предлагал. Мои тайны не продаются и не покупаются. Потому, что они — это кровь! Много крови! Крови сотен людей. Они и моя кровь тоже. И твоя, Десивер, тоже!

— Я с тобой полностью согласен, но, Друг мой, меня весьма удивило, что такую нетактичность и, откровенно говоря, грубость по отношению к женщине позволил себе ты, сын Гекубы. Да, это было с ее стороны самое настоящее домогательство. Но твой поступок тебя не красит! — начало фразы Кассандра было решительным, а конец весьма и весьма жестким.

И Финник Одейр понял, что гнев лишил его важнейшего чувства — чувства меры.

— Хорошо, Десивер, я признаю, ты прав, а я поступил опрометчиво, но Энни??? Это было очень подло!!! — от говорил тише, но горячность в его голосе никуда не изчезла, похищение Энни едва не свело его с ума и не стало причиной его смерти.

Не обнаружив Энни на пляже, куда она ушла всего семь минут назад, Финник понял, что ее похитили, но изначально подумал, что-то был приказ президента Сноу. И тогда Финник, обезумев и полностью утратив над собой контроль дико вопил страшнейшие и обиднейшие слова в адрес Сноу. Бегая по пляжу и ведя себя как абсолютный сумасшедший. Свидетелей оказалось слишком много и лишь искусство убеждения главы миротворцев дистрикта четыре Пелея Хорнета погасило опаснейший огонь в зародыше.

(Примечание: Пелей — древнегреческий Герой, Сын эгинского царя Эака и Эндеиды, по версии — дочери кентавра Хирона, по отцу внук Зевса. Братом Пелея был Теламон, друг величайшего из героев — Геракла. Пелей — аргонавт, сидел на носовых вёслах с братом на знаменитом корабле Ясона — Арго. Также, он — отец Ахилла.Царь мирмидонян во Фтии, что в Фессалии.

— Знаю. Ты вёл себя как полный дурак. Что было бы, если Кориолан Сноу прознал, какими гадкими и мерзкими словами ты его обозвал? Сколько народа погибло бы? Пелей тебя прикрыл, считай собственным телом, а у старика трое дочерей и шестеро внуков. А ты говоришь, кровь??? — жёстко и весомо возразил Финнику Кассандр.

И Финнику Одейру стало чрезвычайно стыдно и он густо покраснел.

Кассандр не торопясь пил кофе-гляссе и не мешал Одейру как следует поразмышлять, взвесить все доводы «за» и «против» и принять окончательное решение. Спустя десять минут размышлений спокойный и деловитый Финник сказал:

— Я не стану мстить за похищение Энни! И мои личные разногласия с Альмой Коин не будут мешать нашему общему делу борьбы.

 — Вот это слова мужчины. Узнаю Финника Одейра, которого я знаю. Которого сам Кориолан Сноу всегда ценил за хладнокровие, мужественность и который всегда, как известно, осмотрителен. В каждом своем поступке! — без эмоций, твёрдо ответил Кассандр. Желаешь знать, где будет гостить Энни ближайшие месяцы? Ты ее не увидишь, такова цена обмана Сноу, что Аннабелль Креста увезена в Бункер.

— Спрашиваешь, Десивер! — с легким изумлением ответил Финник.

— Но сначала, сын Гекубы, ты услышишь моё мнение, как тебе надо вести себя со Сноу. Старик искренне опечален похищением Энни, он мог использовать Кресту как гарантию своей верности и благоразумия, но у него на тебя очень большие планы, — смакуя каждое слово говорил Кассандр, он точно маленькими глоточками пил напиток для поддержания бодрости.

— Анна? — с улыбкой спросил Финник.

— Конечно. Она поневоле заставляет Сноу оставаться в рамках и не даёт его паранойе погубить его безвозвратно. Внучка — единственное живое существо, кого Сноу любит. И именно тебе он хочет поручить присмотреть за Анной после его смерти. Он и так страшно расстроен акцией Коин. Пусть он злится на нее, она недосягаема, а не на тебя, который рядом, — рассуждал шеф тайной полиции.

— Я признаю твою правоту, Десивер, — кратко сказал Финник.

— Я что, часто оказывался не прав? — повернул к нему лицо Кассандр.

— Нет. Ты умеешь сглаживать самые острые углы, Десивер, — ответил Кассандру Одейр и улыбнулся скупо, лишь уголками губ.

— Как будто я для вас стараюсь? — голосом как будто высокомерного, тщеславного гордеца ответствовал ему Кассандр.

— Знаю, знаю, Десивер. Твою любимую поговорку, — лучезарно улыбнулся Финник.

— Каждый за себя, но лишь я один за всех! — голосом самовлюбленного ничтожного глупца ответил ему Кассандр. Энни во втором, сын Гекубы!

— Ты с ума сошёл! Горцы верны Сноу. И них клятва в верности Капитолию и они ее не нарушат, — недоуменно и с небольшим испугом в голосе ответил ему Финник.

— Горцы второго верны только самим себе. А не Сноу. А закон гостеприимства чтят свято.

— Но как же так. Энни не сможет и дня прожить без моря. Это жестоко, Десивер! — отчаянно прошептал Финник и с надеждой посмотрел на невозмутимого Кассандра.

— Морей в горах второго дистрикта нет, зато есть горные озера. Где вода даже чище, чем у вас, в четвертом. Угадай, кто присмотрит за Энни. Кто скорее умрёт, но не даст ее в обиду? У кого долг перед тобой? — без всяческих эмоций спросил Финника Кассандр.

— Ну ты и хитрец, Десивер? Неужели Габи??? — спросил потрясенный словами Кассандра Финник.

— Да, сын Гекубы, за твоей Энни приглядывать будет самая ненормальная и самая отчаянная девушка из числа Победителей игр. Габи Линфорд, — ответил ему Кассандр Гексли.

— Я потрясён, Десивер! Уговорить Габи, это самое невероятное, что ты сумел провернуть. У меня просто нет слов, — развёл руками мгновенно повеселевший Финник.

(Тут автор не очень честен, Габи Линфорд — одна из его любимых героев, родившихся в его голове и воплотившихся в его творчестве. Это — возлюбленная Гейла Хоторна. Профи из Второго дистрикта. Предельно суровая девушка. Победительница 72-х ГИ. Прирожденный бунтарь и мятежница, ее характер — жуткий коктейль из характеров Мирты Джонс, Китнисс Эвердин и Джоанны Мейсон. Главный герой фанфика «Любовь Гейла»).

И тут в кабинет вошли. Рассеянный и удрученный чем-то пятнадцатилетний юноша по имени Радамант. Он пришёл по просьбе своего отца. Цербера Вагнера. С поручением позвать мужчин к праздничному столу, накрытому в честь выписки Финника Одейра из госпиталя и благополучного спасения Энни Кресты (но о последнем, естественно, знали только те, кому следовало об этом знать).

На этом бонусный рассказ, детектив про шпионов и разведчиков из жизни предреволюционного Капитолия закончен. А Радамант — имя одного из судей Царства мёртвых, Аида, согласно древне-греческой мифологии.