Надгробие для живых [Никита Черненко] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Надгробие для живых
Пролог
— Давай аккуратнее! Он ещё может быть где-то рядом, не спугнуть бы. Кас бесшумно ступал по снежному покрову в своих мягких ботинках, держа оружие наготове. Мы уже третий день гонялись по всем охотничьим территориям за этим прыгуном, но каждый раз, когда он оказывался в ловушке, что-то мешало нам, и прыгун стремительно использовал момент замешательства. От этого Кас постоянно бесился: ему нравилась охота, но когда она превращалась в затяжную погоню, он, громко сопя, нахлобучивал шапку себе на лоб, хмурил густые брови и часто, непонятно для чего, проверял количество аккумуляторов для винтовки, которую использовал только в случае опасности. На добычу он тратил патроны древней фамильной винтовки, ставшей у них реликвией. Я даже не пытался вспомнить, как она правильно называется. — Он должен быть за этим пригорком, — прошептал Кас и замедлил шаг, теперь он словно плыл по холодному воздуху. Когда он поднял голову выше, по его телу прошла судорога, а губы задрожали от нарастающего бешенства. Прыгун неподвижно лежал посреди поляны с покрытой инеем травой. На его белой с серыми пятнами шерсти отчётливо виднелись капли крови и пара порезов. Морда, данная ему от какого-то другого зверя, которого сейчас и не найти нигде, кроме как в книгах, оставленных со Старой Истории, тоже была заляпана. В детстве я мог часами пожирать глазами образы зверей в книгах, пытаясь придумать, кто и как мог себя вести при жизни, и кто сейчас стал чьим-то прообразом. Так, например, в морде прыгуна было что-то заячье, только она была короче и более сплюснутой, напоминая собой камень с пластмассовыми замершими глазами. — Когда она только успела здесь вырасти! — Кас вертел в руках карту, стараясь понять, где точно мы находимся. — Ну точно! Поляна оруженосцев должна быть около реки, а мы ещё вчера от неё ушли. — Может, тут давно никто не появлялся, потому и данных не было? — я смотрел на серебристую траву, ища в голове хоть одну причину столь неожиданного появления этой травы так далеко от реки. «Бритволистые щипцы», или, как их называли охотники «трава-оруженосец» — это ещё одна Новоисторическая шутка, ставшая неожиданностью для многих. Её вечно покрытые инеем стебли имели пренеприятное свойство реагировать на любое резкое движение, да так, что могли с лёгкостью перерезать сухожилия. Вскоре после таких обнаружений ботинки стали иногда укреплять стальными пластинками, защищающими особо важные точки, но за эту защиту охотник платил бесшумностью и проворностью, какую имели обычные ботинки, предпочитаемые опытными охотниками. Новички же всегда носили эти источники шума на ногах, из-за чего отношение к ещё неокрепшим добытчикам было пренебрежительное. Кас и ко мне относился с долей брезгливости, но то ли его удовлетворяло то, что я не задавал лишних вопросов и старался не шуметь, то ли он был доволен моими небольшими успехами. В один из этих успехов можно было записать тот факт, что я до сих пор жив. — Что будем делать? — спросил я, так как побоялся, что Кас слишком долго молчит. Он сделал вид, что не расслышал моего вопроса и начал рассуждать вслух: — Можно попробовать вытащить его оттуда, или оставить на удобрение оруженосцам… Но тогда придётся ещё полнедели заниматься поиском новых следов, а там надеяться, что не наткнёмся на стаю, скажем, пятихвостов. Что думаешь? — он впервые спросил моё мнение. На Каса это не особо походило. — Я мог бы вынести прыгуна оттуда. С ботинками это не так страшно, — от собственных слов у меня побежали мурашки по спине. Что не страшно, это я, наверное, слегка приврал. — Этот прыгун килограмм под восемьдесят весит, если внешне судить! Если не удержишь и сам за них свалишься, то я не смогу объяснить совету, как ты умудрился лицо располосовать, если вообще жив останешься. — Да, но еда закончится быстрее, чем мы найдём другого. — Я всё ещё не имею права подвергать тебя опасности без необходимости! За твои решения отвечать придётся мне. — А за голодающие семьи отвечать нам обоим, — с этими словами я заскользил вниз по склону. — Только не говори потом, что я тебя не предупреждал! — И не собирался. Я наступил на серебристый ковёр и он мгновенно отвердел под ногами, послышался напряжённый шелест, опасно схожий с предостерегающим перешёптыванием. Стальные подошвы цеплялись за стебли, как за колючую проволоку, однако то, что я не услышал стук о пластины, означало успешность затеянной мной же авантюры. Смотря под ноги, я мысленно гадал над тем, сколько ещё шагов нужно сделать, чтобы дойти до тела прыгуна. Можно было посмотреть, но я боялся хоть на миг отвлечься от щипцов. Кас, судя по молчанию, тоже был на нервах. Наконец я увидел на проглядывающем снегу красные пятна и немного приподнял голову. Прыгун, уже остывший и опавший, лежал на траве, и под ним шло непрекращающееся копошение. Оруженосцы пытались пробиться на свет, прорубая себе путь сквозь мясо, орошая себя кровью, становящейся для них подкормкой. Я постарался встать так, чтобы было удобно поднимать тушу, согнул ноги в коленях и начал медленно взваливать животное на себя. Трава цеплялась за рёбра, хваталась за каждый неудачно свисающий лоскут, а потом, когда хвататься стало не за что, начала от досады со свистом резать воздух. Я отчётливо ощущал на себе напряжённый взгляд Каса, но потом пространство сотряс громкий хлопок, будто пространство вокруг зажали в пакете, а затем лопнули его. Мне слишком хорошо был знаком этот хлопок, издаваемый оружием Старой Истории, чтобы его с чем-то спутать. И действительно: Кас прямо на холме пытался справиться в рукопашном бою с пятихвостом особо крупных размеров. Пятихвост был для меня первым, кого я не мог сравнить с кем-нибудь из животных вымершей фауны. Возможно, для этого требовалась книга посерьёзнее фермерского альманаха, но альтернатив не существовало. У него был роскошный пушистый хвост, на конце делящийся на пять кисточек, с чем-то наподобие жала, особо острых у молодых особей. Его сильные и массивные задние лапы выглядели неказисто-большими на фоне чуть менее больших передних, одарённых закруглёнными когтями, легко проникающими под кожу. Хищно вытянутая волосатая морда с постоянно открытой пастью то и дело лязгала зубами в воздухе, разливая вокруг мутновато-серую слюну, которая, попадая в рану, вызывала отёк, периодические боли, и галлюцинации. Я машинально рванулся на помощь, но не успел опомниться, как от ботинок раздался слабый лязг. На спине, мешая достать оружие, всё ещё свисал прыгун, скидывать которого я не собирался, поэтому я достал нож и выписал солидный разрез на боку животного, дабы кровь привлекла внимание пятихвоста. И это сработало. Вероятно, он был не только очень голоден, но и заодно абсолютно нетерпелив, потому бросил идею убить Каса и в два прыжка оказался рядом с травой. Услышав шелест, он начал медленно двигаться мне на встречу, безопасно ступая по щипцам. Голодный, а умный, зараза, значит, давно охотится возле травы. Оставалась надежда на Каса. Только я об этом подумал, как слабый красноватый лазер врезался в спину пятихвсота и подпалил ему шерсть, из-за чего тот машинально дёрнулся и заскулил. Кас же начал громко ругаться на снег, попавший в отсек аккумулятора. Но пятихвоста это уже не волновало и он разбежался, игнорируя порезы на лапах. Увернуться от его натиска мне помешал висящий прыгун, я свалился с ног, проклиная и благодаря одновременно прыгуна за прикрытие спины, однако ноги тут же порезало до ляжек, что ещё больше взбудоражило пятихвоста. Уже окончательно обезумев, он кинулся на меня, стремясь перегрызть шею, но я вовремя подставил руку, стараясь не думать о том, что он легко может и её разорвать. Потом прогремел выстрел, хватка ослабла и пятихвост безжизненно повалился на меня, придавливая тело ближе к траве, и без того ожидающей добавки с ног. Я только сейчас заметил, что сердце колотится, как бешеное. — Сэм! — Я жив, жив! — я свалил с себя пятихвоста, под которым тут же зашевелилась трава, и начал медленно вставать. — Только вот ноги… — Порезали? Выбирайся оттуда, я сейчас спущусь. — А ты говорил, что добычи не осталось! — мне почему-то хотелось рассмеяться, но из-за сбитого дыхания вышло только улыбнуться. — Это тебе не шутки, он нас обоих почти достал. В снегу выпавшем отдыхал, сука. — Кас аккуратно наступал на траву, взвалив обе свои винтовки на ремень. — С прыгуном ты хорошо придумал. Ещё чуть-чуть, и он мог добраться до меня. — Укусов нет? — Ты это у меня спрашиваешь? Не меня он повалил. Руку лучше покажи. Я показал ему руку, которой закрывался от зубов пятихвоста. Рукав куртки взял на себя основной удар, но под ней всё же виднелись кровавые капельки. Только бы этот не был из тех, у которых слюна ещё и зуд вызывает! — Вроде бинтовать не надо. Пошли. — Бритволист резать будем? — Нет времени и сил. Да и хватает его сейчас. Мы свою норму выполнили. — Наконец-то! — Рано радуешься, мы через две недели опять выходим. — С таким графиком можно и по городу соскучиться. — Ну уж нет, по Гринману я никогда не заскучаю. Гринман был одним из тех мест Леднистых Холмов, где температура воздуха доходила до плюсовых. Часть жителей круглосуточно вертелась вокруг солнечного купола — технологии, данной нам предками Старой Истории. Они давно готовились к тому, что всё вокруг превратится в морозные земли. Проблема в том, что они не ожидали новых животных и растений. Хотя до сих пор бродят слухи, что часть этих людей укрылась в огромных городах-бункерах, со своими солнцами, и живут там, под землей. Но этими байками только детей развлекать. — Как думаешь, Кас, пришёл кто-нибудь? — А какая разница? Если пришёл, то скорее всего мы его увидим на полях или на охоте. Другого не дано. — Вдруг строитель? — Редко сейчас строители по холмам бродят. С момента восстания в Смогстоуне, строители стали скорее новым предметом роскоши. Мне кажется, если покажешь, что можешь сделать стул, в особо бедствующих городах тебе дадут местечко под солнцем! — Это ведь бесполезно. — Я не в прямом смысле. Это вроде устойчивым выражением называется. Мне прадед говорил, что ему отец рассказывал, как иногда люди называли вещи не своими именами. — Ну и нахрена? — Глупые были. Оттого Старая История и закончилась. Люди были слишком глупыми, и в итоге все передохли. — А если нет? Помнишь, в позапрошлом месяце приходил какой-то псих, рассказывал, что знает, где эти люди ещё остались. — Он, может, ещё и из бункера вылез? Нечего в такой бред верить, особенно охотнику, Сэм. Ты ещё начни верить в сказки, что на юге нет снега, и живут там не прыгуны! — Так ведь… — Сэм! Ты и сам должен понимать, что это байки оптимистов. Не маленький уже, чтобы в такой идиотизм верить. Я не ответил ему и уставился на пейзаж. На многие мили вокруг картина не менялась: заледеневшая земля, покрытая снегом почти на четверть ноги, сквозь которую иногда пробивалась трава серого цвета — каменные шипы. От каменного в них ничего не было, просто это была та из немногих вещей, которая никак тебе не угрожала. Справа в небо упирался лес: вечно зелёные хвойные, вперемешку с обветшалыми или развалившимися домами, в которых и сейчас можно найти что-то полезное вроде металлолома и прочего. Охотники туда не ходят, так как охотиться на животных в лесу стоит лишь тогда, когда дома никто не ждёт. Да и не все обученные для выживания в лесу возвращаются в город, особенно это касается, естественно, новичков. Уже где-то отдалённо слышался шелест первой контрольной точки и перевалочного пункта на пути в Гринман — реки с очень быстрым течением, помогающим ей не оледенеть до конца. Мы почти всегда делали тут привал, потому как пятихвостов отпугивало столько шума. Ночные хищники предпочитали корозубов в лесу, а лунатики обычно стекались к городам, считая костры недостаточно заманчивыми. Хотя, помню, и такое случалось. Кас именно на этот счёт и держит запасную винтовку. На островке, делящем устье реки на два брода, примостилась небольшая хижина из кирпичей, с покосившимся входом и дырявой крышей из ржавых листов металла, грохочущих от любого дуновения ветра, и запасом дров внутри. Пока я занимался костром, Кас повесил туши, чтобы из них вытекла вся кровь, положил оружие сушиться на камне, и скрылся внутри, чтобы приготовить одно спальное место и сделать засечку. К тому моменту, когда он подошёл к костру и устало сел на землю, я уже поставил на разогрев ужин и набрал воды для кипячения. — Рука в порядке? — спросил меня Кас, уткнувшись глазами в лазерную винтовку. Он спрашивал меня скорее из вежливости, а не потому, что боялся за моё состояние. — Болит слегка, — я посмотрел на следы зубов. Могло быть гораздо хуже, но всё же не стоит тратить удачу на такие мелочи. — Противоядие брал на всякий случай? — Конечно! Андерсон мне про него напомнил раз двадцать. — И правильно сделал. Намажешь, если хуже станет. К закату надеюсь быть в Гринмане. — Разве? Не налегке ведь будем, без привала не обойтись. — Знаю… — Кас посмотрел на туши зверей. — Как думаешь, Чарльз сильно обидится, если я им бошки поотрубаю? — Не думаю. Но и поменяет это мало. — Ошибаешься. Мозги у прыгуна весят достаточно, а полезного в них ничего нет. Тащить будет проще. — Как скажешь… — Кас уже достал нож, но затем посмотрел на размеры зверей, перевёл взгляд на лезвие, воткнул его обратно в ножны и вздохнул. — Больше мороки только. И Ведьма мне самому голову снесёт, если так сделаю. — Почему Ведьма? — Потому что старая, сухая, злая, и вечно горбится над котлом. Ведьмой Кас называл Маргарет, одну из поварих в столовой для охотников и скаутов. Иногда в ней чисто случайно мог затесаться фермер или какой-нибудь жандарм, но если первые обычно ели то, что вырастили, то вторые ели прямо на работе, сидя на посту или обходя рынки. — Кто первым дежурит? — Кас смотрел на пляску прозрачных языков пламени, держа свою реликвию на коленях. — Давай ты. — Тогда иди, разбужу ближе к часу. — Почему не в полночь? — Потому что если ты опять уснёшь из-за недосыпа, лучше от этого никому не станет. Штаны пока подлатай, там есть пара лоскутов кожи, — надо же, а я уже и забыл, что у меня порезы на ногах. К счастью, порезы травы немногим больше, чем порезы от листа бумаги. Но тем не менее, воздух задувало противно. Я вошёл в хижину, машинально зажёг керосиновую лампу и упал на лежак. Картина ветхой комнатушки с земляным полом, потрескавшимися кирпичами и затхлым воздухом навевала на меня какое-то странное чувство, будто каждый раз, ночуя тут, я возвращался домой. От этого по груди разбредался чуть уловимый поток тепла, для которого, возможно, когда-нибудь даже существовало название. Пока я отдыхал и чинил штаны, Кас успел перестроить костёр, убрав все угли к центру и завалив их толстыми поленьями, чтобы уменьшить пламя. Всё-таки он был из бывалых охотников, и темноты не только не боялся, но и плевал на всех её обитателей. Хотя он и ненавидел приходящий с закатом холод, весь сжимался, как будто уменьшаясь в размерах. А потом, когда я сменял его, он будто бы через силу, цепляясь онемевшими пальцами за курок, отдавал одну винтовку и медленно уходил спать, но постоянно ворочался, ворчал, а пару раз вскакивал на ноги и буквально силой заставлял меня ложиться обратно, продолжая дежурство за меня. После этого он обычно был полностью измотан, и времени на отдых днём уходило в разы больше. Перед глазами плавали узоры. Очевидно, я спал недостаточно глубоко, а потому на краю сознания что-то смутно улавливалось, что-то необъяснимое, непонятное настолько, что стоит только подумать об этом, как между лопаток начинали бежать мурашки. Это непонимание пугало меня ещё больше: страх неизвестности плотно заседал в горле, а оттуда расходился по всему телу. Помню, как у меня колотилось сердце на первой охоте, когда Кас позволил мне выстрелить, а я даже не ожидал, что убивать может быть так страшно. Пусть сначала это и было тяжело, но четыре следующих дня я улыбался до ушей, будто мне подарили самую лучшую штуковину в мире! Впрочем, резкая эйфория скоро выветрилась, любая стычка со зверем стала рутиной, хотя происходящие инциденты всё ещё будоражили, будто всё повторялось заново, и я опять учусь убивать. Пересменку Кас принял молча. Возле тушек на тарелке лежал приготовленный буй — рыба со специфическим зеленоватым мясом и химическим послевкусием, если дать ей остыть. Однако повторное нагревание убирало все эти недостатки. Закончив с ночным перекусом, я понял, что ночь будет действительно долгой. Может, стоит ещё вздремнуть прямо здесь? Хотя чёрт с ним! Винтовку на колени и вперёд. Я слышал, что раньше ночное небо сияло почти так же светло, как и днём. Что его освещали сотни и тысячи звёзд, ярко разливалась сиянием Луна, бледно-розово подсвеченная сегодня на фоне тьмы. И всё же, мне нравилось наблюдать за этим изрядно поскучневшим полотном, фантазировать о том, как выглядело небо задолго до моего рождения и как раньше за ним наблюдали специальные люди с их… Как же та штука называется? Надо же, опять забыл. И ведь название такое простое. Вдалеке послышался протяжный свист, оповещающий округу о том, что очередной хищник поймал свою добычу, предупреждая желающих помешать трапезе. Радовало лишь то, что свист звучал далеко, в паре милей от нас. Глаза снова упали куда-то на линию горизонта. Там, на юге, возможно всё иначе, чем у нас здесь. Жаль, узнать об этом никогда не выйдет: никто так и не добрался до юга, мешал и огромный лес, и сам факт неизвестности и непонимания того, кто может там жить. Можно было бы построить корабль на западном берегу, но этому мешал вставший давно лёд. Так бы я может записался в команду, к примеру… А кто вообще есть на корабле кроме капитана? Раздался второй свист, уже намного ближе, будто бы с того берега, откуда мы сегодня пришли. По спине забегали нервные импульсы, руки застыли в напряжении, как и дыхание. Глаза шарили по тёмной стене, даже моргать я старался реже, чем нужно. Винтовка ощутимо давила на колени, я выпрямился и уставил прицел по направлению свиста. Лишь спустя несколько секунд мне пришла в голову мысль стащить из костра относительно яркую головёшку и бросить по направлению предполагаемой угрозы. На земле были следы… но я ходил к реке в другую сторону! Сердце ушло в пятки, мне критически не хватало света, на горло давила паника, голос пропал вовсе. Я мысленно надеялся, что Кас как всегда плохо спал и умолял его наконец-то выйти из дома. Вот бы он прямо сейчас аккуратно, не шаркая ботинками, раздвинул своей древней винтовкой мой ещё более древний страх темноты. Вдруг в костре треснуло полено, которое я закинул пару минут, и от неожиданности палец соскочил на курок, раздался еле отчетливый «щёлк» и… выстрела не последовало. Она была или выключена, или разряжена, в любом случае требовался разогрев. В голове промелькнула лишь одна мысль: «Нож!» Только я хотел вскинуть винтовку на плечо, как на него упала рука. Думать было некогда, я схватил оружие за цевье и использовал его вместо дубины, вмазав прикладом по мягкому телу. Послышался сдавленный вдох, я использовал инициативу и развернулся на пятках, уже готовясь вынуть все внутренности из нападавшего. — Стой! — только и успел я услышать шёпот. Лезвие лежало на горле мужчины, близкого по возрасту к Касу, с гладко выбритым лицом, слегка наглыми зелёными глазами и растрёпанными чёрными волосами. Странно, но его одежда не походила ни на одну знакомую мне форму. Может, у кого-то обновление дизайна? Или лунатик, хотя тогда это скорее были бы тряпки. — Вы ведь охотники, правда? — прошептал гость с таким видом, будто был уверен в своей безопасности. Откуда он знал, что я здесь не один? Он что, следил за нами?! — Я здесь один, — я, неизвестно зачем, тоже шептал. Позвать Каса мне даже в голову не пришло. — Охотники не ходят поодиночке. Мне нужно добраться до города. Моя семья… — Какая ещё семья? — Они застряли на полях. Мне нужна помощь, чтобы привести их в безопасное место, а ещё у меня важные новости. — Что за новости? — Я не могу сейчас рассказать, я должен добраться до города как можно скорее! — Откуда я знаю, что ты говоришь правду? — А для чего мне врать? — Откуда мне знать! Может, ты рейдер? — Если бы я и был рейдером, то давно уже тебя пристрелил. Просто доверься мне. — Отлично ты придумал, Мне за такое доверие кожу могут снять! — Замечу, что не требую, а всего лишь прошу. Просто прими решение: убей меня и живи дальше в своей холодной могиле, которую называешь родным миром, или скажи мне, куда идти и убедишься, когда вернёшься в город, что я тебе не врал! Убивать мне его не хотелось, всё-таки я охотник, а не убийца. Однако говорить ему дорогу в город тоже не хотелось. И всё же, то ли я был слишком доверчив, то ли у него был такой вид, то ли я вовсе не хотел разбираться с этим всем и с радостью пустил бы всё на самотёк. Я убрал нож обратно в потайной отсек на рукаве, который сам приделал к нему. — Тебе нужно на север. Если будешь идти всю ночь, то к полудню будешь на месте. — Спасибо. Большое спасибо, парень! Я постараюсь найти тебя, когда вы вернётесь, — он встал, отряхнул ноги от снега и распихал руки по карманам. — А чем ты собрался от хищников отбиваться? — я заметил, что у него не было ничего при себе, чем можно бы защитить себя. — Руками и удачей? — Нет, ногами и отпугивателем, — мужчина улыбнулся и вытащил из кармана что-то, похожее на длинный свисток. — Что это? — Расскажу, когда доберусь до города. Удачи вам… и кстати, я бы у пятихвоста снял когти. Они поострее твоего ножа будут. — Давай вали, пока я не передумал. Он ничего не ответил и ушёл в темноту, из которой вышел. Оказывается, даже такая мелочь вызывала у меня дрожь по телу, переходящую в усталость, косящую обратно к костру. Винтовка сама свалилась с плеча и упала на землю, но меня это не волновало: воздуха опять не хватало. Такое чувство, будто я не занимался допросом бродяги, а несколько часов висел над бездонным обрывом. И это было удивительно в купе с фактом, что днём мне грозила куда большая опасность, на которую я и то не так бурно реагировал. Видимо, всё дело в привычке. Одно дело сражаться с животными, у которых нет тактики, а одни инстинкты, а совсем другое — люди, которые как специально обладают своими индивидуальными приёмами. Наверное, я накручивал самого себя. Больше всего верилось в то, что если бы он и хотел меня убить, то не подходил ради этого вплотную, а взял оружие вместо своего «отпугивателя». И откуда такие только берутся! В городах, как оказалось, жили далеко не все люди. Был тот процент несчастных, которые не успели в своё время поймать оповещение от близлежащего купола, а потому остались в своих домах. Многие из-за этого замёрзли, некоторых убили мародёры, кого-то наверняка растерзали староисторические животные, а те некоторые, что хорошо адаптировались к новым условиям, оставляли дома и отправлялись на поиски нового дома для себя и своих семей. Кому-то везло, и по пути они даже никого не теряли, сбивались в группы и добирались до своей цели. Остальным везло меньше, и в лучшем случае они умирали, а чуть позже, когда природа начала изменяться, сами становились новым видом хищников — лунатиками. Вообще их какое-то время ставили наравне с зомби из книжек, но вскоре стало ясно, что это совершенно другое. Они хитрее, сильнее, выносливее, умеют говорить, а некоторые пародируют себя же в прошлом, и живут в заброшенных домах, и только им известно, что в это время с ними творится. Может, они представляют, что ничего не изменилось, бродят по выдуманным квартирам, или им вовсе чудится собственное прошлое, ставшее их проклятьем. Даже врагу я бы не пожелал стать лунатиком. К нам как-то раз один такой забрёл, когда я только начал покидать стены Гринмана. Его образ хорошо мне врезался в память: коричневая от грязи куртка, через которую местами виднелось тощее, постоянно содрогающееся от судорог тело. На голове всё ещё оставалось пара клочьев седых, жидких волос, один глаз казался стеклянно-мутным, а второй постоянно бродил от меня к Касу, который заранее знал, с кем мы встретились. Лунатик не выдержал, когда Кас спросил, как его зовут. Он что-то булькнул в ответ, прыгнул на меня через костёр, да так в него и свалился. И хоть ему уже был конец, Кас добил его, а потом подобрал гильзу и, качая головой, сказал: «Блин, патрон жалко. Надо попробовать порох сделать». Тогда я сначала спросил, что такое порох, а затем, получив ответ, спросил, зачем тогда было стрелять, если патроны жалко. Он бурчал будто самому себе, что мучительной смерти не заслужил никто, будь то животное, лунатик или человек. Смерть, по его мнению, должна приходить стремительно и так же стремительно уходить вместе с твоей жизнью на тот свет. Я хотел ещё узнать, что это за «тот свет» и где он находится, но я посмотрел на вытаскивающего из костра труп Каса, и понял, что он не ответит. Мне кажется, я так и не понял: стремительная смерть, конечно, дело хорошее, но зачем добивать того, кто уже мёртв? Можно было всего-то подождать, пока не перестанет дёргаться… Голова и тело пришли в порядок, я поднял с земли винтовку, переставил аккумулятор заново, чтобы когда мне снова понадобится выстрелить, подобных осечек не случалось. Ночь уже давно перешла в раннее, ещё не светлое утро: бледная луна клонилась к горизонту, и мне казалось, что я видел оранжевые лучи солнца. Но то было лишь ведением. Оно уже больше двух сотен лет не радовало жёлтым светом, из-за чего даже безоблачным днём в полдень всё выглядело серым, будто это одна большая шутка какого-то психопата, исказившего весь мир и сделавшего его заново из бетона. Впрочем, и в безжизненном сером тоне отслеживалось что-то очаровательное… Забавно, что человек даже на рассвете Новой Истории готов думать о прекрасном. Наверное, тяжело думать о том, чего в мире ужасно мало, особенно когда любой твой день может стать последним.День 1
Я стоял на холме повыше, недалеко от нашей с Касом стоянки. Пока ещё было время и возможность, не стоит пропускать рассвет. На бледно-голубом небе, отдалённо чем-то напоминавшем ледяную поверхность на озере, всплывало солнце. Матово-белый кусочек света, стараясь не опаздывать, медленно проглядывал сквозь верхушки деревьев, дул ещё по ночному пронизывающий холодом ветер, обжигающий не спрятанное под повязку лицо. Я держал винтовку перед собой и ждал, когда можно будет из своей глупой прихоти провести ритуал, какой я совершал на каждой вылазке. Тем более, проблем с подзарядкой не возникало: аккумулятор заряжался в любом куполе. Наконец бледное светило показалось на треть, я прицелился в стекляшку, заменяющую коллиматор, и нажал на курок. Послышался треск электроники, жужжание катушек и вот еле заметная полоска света летит прямо на солнце: мощность я всё равно ставил минимальную. Я не знал, может ли этот пучок и впрямь долететь до звезды, или же ослабеет на этом долгом пути и растворится в холодных пучинах, а, может, я этим своим выстрелом заставляю солнце светить немного ярче. Эта неизвестность поднимала меня раньше обычного в один из дней. Удостоверившись, что солнце не собирается гаснуть, я пошёл обратно. Кас должен был встать с минуты на минуту. Так всегда и случалось: как только я собирался заняться завтраком, Кас выходил на свет, мрачный, но бодрый. Во всяком случае, сегодня так казалось. — Ночью что-нибудь слышно было? — Кас спросил об этом безучастно, скорее из вежливости. Он знал, что я отвечу. — Нет. — А с кем шептался? Сам с собой? Что меня не переставало удивлять, так это его манера делать абсолютно пустое лицо в любой ситуации. Кас мог хрипеть после длительного марш-броска, падать без сил на снег, когда уверен, что можно отдохнуть, но потом крепко вставал на ноги, унимая дрожь, и совершенно не изображал хоть что-то. И сейчас не читалось ничего, кроме желания пожрать. — Так ты слышал? — Вас бы и глухой услышал. — А почему не вмешался? — Ты и сам справился, разве нет? Если бы не ты зарядил ему по животу, а он тебе, тогда ещё можно подумать. — С чего ты взял, что я ему зарядил? — Ты бы помощь позвал. А вот это было обидно. — Он мог меня убить, знаешь ли. — Как будто ты не знаешь, кто мы. Нас кто угодно может убить, и беспокоиться насчёт какого-то бродяги с твоей стороны глупо. Вчерашний пятихвост тебя, кажется, не так сильно впечатлил… Ладно, проехали. Сворачиваемся через двадцать минут и идём быстрее, чем обычно, чтобы к вечеру быть в Гринмане. Если бродяга доберётся до города, то наверняка поднимется шум. Тем более что с диких земель давно не появлялись мирно настроенные гости. — Расселились уже. — Вот и я думаю. Пятое поколение охотников сменилось, а идут откуда-то. — А может того, с рощи? Кас лишь отрицательно покачал головой. Он был из тех, кто больше верил в возможность потепления, чем в то, что за рощами на севере тоже живут люди. Я и сам не верю в разумную жизнь за этой стеной деревьев, но ведь откуда-то прут новые лица? Через двадцать минут, как и было запланировано, мы погрузили добычу на сани и двинулись по направлению к Гринману. Дорога обещала быть долгой и безопасной (тропы постоянно зачищали сквайры), но Кас всё равно держал оружие в быстром доступе, дабы отвадить степь от соблазна подкинуть какой-нибудь сюрприз. Он охотился здесь больше десяти лет, начиная, как и я, в этом возрасте, но про его учителя я особо ничего не знал, только то, что умер он не по своей воле. А сам Кас вряд ли расскажет что-то из прошлого, мне на самом деле и без разницы, что там было до меня, да и незачем старые болячки расчёсывать. Единственное, что я знал про него и его семью, — это то, что у них есть реликвия в виде этой винтовки, которая была вроде как трофеем. Кстати… — Кас, а как твоя винтовка точно называется? Я опять забыл, — оружие — это единственная тема, о которой Кас рассуждал с удовольствием. — Ли-Энфилд. Его сделали ещё задолго до начала Новой Истории, а потому и храню я его с особым усердием. Правда, этот вроде не такой, какой должен быть. — Почему? — Ну смотри. Цевьё у него полимерное, а не деревянное, как у оригинала. Оно более износостойкое и лёгкое. Приклад с резиновым тыльником, чтобы плечо не так болело… но зато прицел не кустарный, а оригинальный, снайперский! Жаль, глушитель себя отжил. С ним бы поприятнее было, конечно. И звук бы округу не поднимал на уши, и огненный шар не слепил… Вот вроде древнее оружие, а надёжнее всяких лазеров! — Да, только мясо повреждает. — А лазер, думаешь, нет? Он дырку побольше делает, да ещё и поджарить до хруста может, если не разрежет. Лазер хорош тем, что ресурс у него больше, да и другое оружие обычно пылилось на полках, как антиквариат, а следовательно, уже давно сгнило. — Сгнило? — Разрушилось. Ну, вот ты видел дома возле леса? — Там одни стены же! — В глубине встречаются состоянием получше. Это раньше были дома, но из-за того, что никто за ними не следил, они начали рушиться. Вот и за оружием следить надо, а то оно сгниёт. — А что, трупы не гниют? — Трупы разлагаются… Ещё иногда говорят, что человек гнилой. Но это тоже староисторический маразм. Сегодня гнильё сбивается в рейдерские шайки или идёт на корм пятихвостам. Но если коротко, то такой человек тебя за железку ржавую продаст со всеми потрохами. — Как? Какая цена может быть за человека? — Не забывай, это образно. Ещё, помню, встретил один раз лунатика, утверждающего, что пару тысяч лет назад людей за деньги продавали, как вещи какие-нибудь. Якобы они делились на людей и людской ресурс. Похоже, он был совсем сумасшедшим. — Может, прошлое вспомнил. — Они не люди, чтобы вспоминать прошлое. Их просто нужно избавить от мучений и подарить заслуженный покой. — Зачем же они тогда пытаются заговорить с нами, если больше не люди? — Они не понимают, для чего это нужно, но делают, потому что так добыча может стать не такой тяжёлой. Кажется, для этого даже название есть… — А вот отец говорил, что лунатиков ещё можно вернуть. Просто мы не пытались, а на самом деле они пытаются заговорить с нами, чтобы снова ощутить себя людьми. — Сэм, ты прекрасно знаешь, что твой отец сошёл с ума. Я бы на твоём месте выбросил это всё из головы, иначе когда-нибудь ты рискуешь закончить, как и он, — после этого Кас изменился в лице, на секунду задумался и продолжил вертеть головой. Так он показывал, что разговор окончен. Кас был ровесником моему отцу, но только дороги у них были разные: Кас стал охотником, а мой папа — скаутом. Однажды он выбрался с группой в лес, но вернулся уже один, таща на плечах тело изувеченного разведчика. Говорил, что выжил лишь потому, что бросил оружие: его потащил за собой лунатик. Мол, три дня что-то говорил, заставлял слушать, а потом отпустил. Естественно, никто ему не поверил. Совет его изгнал, а Кас был одним из председателей, то есть тоже выносил вердикт. Думаю, Кас ещё и потому постоянно берёт меня с собой, что ощущает свою вину в моей жизни без единственного выжившего родителя, хотя не виню ни его, ни весь совет в целом. Решение было, наверное, правильным, пусть и поспешным. Ближе к обеду мы сделали привал. По дороге в город шёл ещё один след, заметно заметённый за ночь. Но форма целых ботинок не оставляла сомнений, что это человек, а не лунатик. — Что думаешь? — спросил я, надеясь, что Каса это заинтересует. — Думаю, что твой новый знакомый движется на удивление шустро для бедствующего. Он наверняка уже в городе. — Нам не стоит поторопиться? — Зачем? — Кас сбросил мешок с плеча и сел на стоящий здесь же пень. — Он же один. Значит, даже при особом желании не сможет что-нибудь натворить. Его «семья» в одном дне пути. — А вдруг он… — Хорошо, если тебя это так волнует, через десять минут пойдём дальше. Мы делаем привал чтобы были силы на случай неожиданности, а не просто перекусить. Шли бы полдня без перерыва, ты и в голову себе не попадёшь при желании. Кас был осторожен. Даже слишком. Обычно, такая осмотрительность приходит к старости, а он продумывает вещи до таких мелочей, что даже странно. Возможно, во мне играл излишний дух авантюризма, но было не так просто успокоиться, доверившись опыту Каса, наверняка не раз попадавшего здесь в истории, из-за которых эта осторожность и появилась. Но не насторожить это просто не могло: значит, есть ещё, кого бояться. Следующую часть пути мы прошли молча. Кас искал новые следы или кучки снега, где мог закопаться одинокий роевик, но кроме полосы следов ночного гостя больше ничего не было. Солнце медленно опадало с неба, склоняясь к горизонту, еды хватало ещё на один день, а меня всё меньше выбивала мысль о том, что может натворить этот человек, если окажется рейдером. Хотя я и знал, что в случае чего, совесть загрызёт меня заживо. Единственное, что настораживало сильнее этих мыслей, — это поляна со следами недавней трапезы, единственным указанием на которую была лужа впитавшейся в снег крови. — Тело утащили, — Кас нахмурился. — Видишь, лапы глубоко входят? А здесь вообще на брюхо припал, чтобы кочку преодолеть. — Роевик, может? — он поморщился. — Роевики тащат добычу только если есть логово, а так тут бы и закопался. На лунатика точно не похоже. Возможно, пятихвост… а может и егерь так далеко из лесу вышел. — Убили же егеря! — Убили. А только где гарантия, что он один там был? Егерь стал настоящей легендой, скауты его боялись, как полубога, охотники и того сильнее, а особо фанатичные люди стали строить алтари из деревянных столбов в его честь. Обычно, его изображали как нечто человекоподобное, с голым, вытянутым черепом, длинными лапами, покрытыми жёсткой бурой шерстью, и, что неприятно, парой рядов совсем немаленьких зубов. У меня он ассоциировался с каким-то озверевшим кентавром из сказок, хотя истории разнились о нём от человека к человеку. У кого-то череп был затянут кожей, у других рук было четыре, чтобы проще карабкаться по деревьям, третьи говорили, что егерь — новый вид разумной жизни, и что у них свои города в лесах. Помню, кто-то даже посеял байку, что егерь вообще не с Земли. Уменьшению количества этих историй поспособствовала группа скаутов, которые якобы убили егеря, показывали его тело с гордым видом, но всё ещё находились те, кто сомневался в подлинности головы: больно похоже на других лесных тварей. В общем, легенда о егере обросла столькими слухами, что и пересказывать бесполезно, но охотники договорились считать между собой, что егерь жив. И сделали они так потому, что однажды ты всё-таки набредаешь на труп, раскиданный в радиусе десяти ярдов, и невольно встают дыбом волосы. Неужели егерь? Или кто хуже? Трудно представить нечто страшнее егеря, но мы ещё нескоро раскроем все загадки тех непроходимых лесов. И именно в такие моменты, сидя около лужи заледеневшей крови, хочется чаще озираться в сторону ближайшей рощицы. Как бы егеря не рисовали, а только все сошлись на двух вещах: его тяжело убить, а ещё тяжелее — сбежать от него. Я не первый раз на охоте, и тут даже самые тупые догадались о том, что Новая История вместе с её новыми животными окончательно сошли с ума, отчего куда ни глянь, а смерть будет везде. Раньше вряд ли была такая борьба за выживание: одни нападали на других ради пропитания или для защиты своей территории, в то время как сегодня земля похожа на круглосуточную арену, где человек просто оказался в невыгодной позиции физически, но как всегда компенсирует это наличием разума. А ведь опоздай мы с развитием на пару десятков лет, и от нас и мокрого места не осталось бы! — Подожди, — Кас схватил меня за ворот куртки, из-за чего я невольно дрогнул. — Смотри. Кас указывал на небольшой бугор снега, выросший у нас на пути. Даже я помнил, что ему здесь не место, а уж ходивший по этой тропе не первый год Кас и вовсе готовил винтовку на случай драки. — Обойдём его? — Стоило бы, но не нравится мне, что он так нагло тут сел. Тропа рабочая, ещё утянет кого. У тебя оружие включено? — Я и не выключал. — Тебе что говорили про заряд? Ладно, об этом позже. Как же его… — Кас выхватил нож и отрезал переднюю ногу прыгуна. — Умно. — Целься, а не болтай. Готов? — Готов Нога, обрисовав дугу в воздухе, свалилась прямо на бугор. На долю секунды послышался звук рыхления земли, но показываться роевик не стал. — Смотри-ка, хитрый попался, не суётся! — Может ему того? Лазером? — Разозлишь только, да и снег частично поглотит заряд, поверхностный щит не пробьёшь. Тут надо думать… Кас сел на корточки и облокотился на колени, не сводя глаз с роевика. Когда он думал, то всегда шевелил губами, морщился от собственных идей и замирал на полуслове, если приходило что-то дельное. — Значит так, — Кас выпрямился и дал мне Энфилд. — Подержи-ка, а лучше положи куда-нибудь и готовься. Не успел я приметить хорошее место для винтовки, как Кас снова вытащил нож, впрыгнул на роевика и топнул по нему. Куча снега неожиданно разверзлась, как будто её сдуло ветром, но он успел отпрыгнуть и кувыркнуться на землю. Почва слегка дрогнула и вот, быстро перебирая шестью штырьками-лапками, роевик нёсся на Каса, размахивая лапами, из которых и состоял прочный поверхностный щит, прикрывающий макушку с крошечными глазками. — Чего стоишь? Пли давай! Я выпустил два луча, заставивших роевика повернуться, увидеть, что противников у него двое, и снова сложиться в бронированный вид, в котором он начал идти на меня. Я неожиданно понял, что был не готов к такому и ждал смерти роевика после первых выстрелов. — Не стой! Чему вас только там учат?! Я мгновенно пришёл в себя и вовремя отскочил вбок от несущегося на меня чудовища, взвёл ствол и выстрелил ещё несколько раз, но уже не так метко: один из лучей лишь поцарапал ему ногу. Кас уже подбежал к винтовке и тоже начал всаживать в роевика патроны. Такой расклад его не устроил: он снова разложил щит, стараясь прикрыться спереди, но значительно замедляясь. Не сговариваясь, я пошёл обходить защиту, чего роевик только и ждал: он в один слабый рывок сократил расстояние и махнул одной половиной щита, стараясь размозжить мне голову. У него почти вышло, но я чудом увернулся, и удар проскользил по ноге, что впрочем уже можно было счесть за удар лопатой. Острая боль пронзила всё ниже колена, я потерял равновесие и покатился по снегу, придавая себе же скорости, дабы уйти от второго его гребня. Но он неожиданно запищал, начал двигаться по кругу и хаотично махать своими конечностями, будто отмахиваясь от мух. Кас вилял на нём из стороны в сторону, обеими руками держась за торчащий из роевика нож. Наконец, до зверя дошло, откуда идёт боль, щит полетел группироваться, а Кас уже барахтался в снегу. Щит громко шлёпнул, и роевик распластался на земле: нож вошёл почти до половины туши. Мы лежали так около минуты. Мне стало страшно нарушать тишину, прерываемую пением ветра, не хотелось двигаться. Казалось, что даже если я моргну, этот роевик встанет и добьёт нас обоих. Потом, немного отряхнувшись, я попытался встать. Вышло с трудом: нога, по которой пришёлся удар, ужасно болела. Кас обошёлся меньшей кровью, но всё это время тоже отдыхал в сугробе. — Предупреждать надо, когда во фланг к роевику заходишь, — без эмоций сказал Кас, раскрывая труп в поисках ножа. — И ему нужно заметно больше выстрелов. Мозга у него в каком-то смысле нет, только особо крупные нервные пучки по всему телу, да что-то отдалённо напоминающее мозг под брюхом. А вот если пронзить ему… застрял, с-сука… А вот если продырявить кишки, — наконец на поверхность вышел нож, который полетел мыться в снег. — Вот тогда эта тварь и подохнет! — Роевики — это не наша рабочая зона. Нас к ним мало готовили. — А вот очень зря! Ладно, хорош оправдываться. Что с ногой? — Ходить могу, кажется. — Хорошо… Молодец. Грамотно отскочил. Прыгнул бы куда ещё, и не факт, что выжил. Здоровый какой, оказался. Видать, матёрый, раз на обманку не повёлся. — А могли бы просто обойти. — Кто знает, кого он поймать мог. Всё правильно сделали: ещё может жизнь кому спасли. — Ага. И сами чуть не погибли. — Не погибли же? А остальное — мелочи жизни. Живы сегодня, чтобы умереть завтра, так что давай не заставлять смерть нас дожидаться. — Мы же его не потащим? — Чего ради? Мяса нормального в нём мало, да и на вкус оно хуже любого другого. А щитки тяжёлые, и никому сейчас не сдались. Готов идти? —Более-менее. — Если будет тяжело, скажи сразу, остановимся ненадолго. Нечего из себя гордого строить, когда через полтора часа можно будет в Гринмане к врачу зайти. — Как? У-уже? — Ну, что есть, то есть. Мы мало останавливались, да и идём не под завязку забитые. И без того повезло найти эту парочку за день до лета. Лето! А я уже и забыл, что завтра лето наступает. Конечно, погоды это особо не изменит, но всё равно в следующие три месяца воздух будет поприятнее, солнце ярче, а прыгуны и пятихвосты уйдут на север, размножаться. В это время больше лунатиков, охотники становятся рыбаками и начинается самое лучшее время. Этакий отпуск. Лета я жду каждый год как чего-то волшебного, Кас, казалось, тоже радовался возможности таскать патронов поменьше, сидеть у реки, думать о чём-то своём. Похоже, в независимости от ситуации в мире, лето всегда будет отличаться от других времён года. Мне же оно нравилось тем, что можно ступать по снегу, не боясь кого-нибудь спугнуть. Мысль о скором конце этой вылазки окрыляла и помогала забыть о ноющей боли в чуть посиневшей ноге. Всё-таки без похода в лазарет у меня опять не получилось, а как был близок! Мне вовсе не хотелось соваться в это чистое до ужаса помещение, потому что обычно туда идут сразу после вылазки, а значит в грязной одежде и таких же ботинках. И пусть заведующий врач никогда по этому поводу не возникал, тяжело было не краснеть от собственного запаха. В городе, пока охотник отдыхал, его старались не трогать по пустякам. Жители знали риски и относились к нам заранее с уважением, пока держишь себя в рамках приличия. Как я скоро понял, Кас предпочитал тратить свободное время с коллегами в гильдии, когда у меня раз на раз не приходился. В прошлый раз я почти все дни проспал, набираясь сил, до этого старался найти что-нибудь интересное в библиотеке, а ещё раньше помогал на ферме-гидропонике. Можно сказать, я был из активистов и всячески старался помочь тем, с кем судьба заставила бороться за жизнь и будущее человечества. Иначе, впрочем, было никак: не работаешь — запряжём. Не хочешь — заставим! Благодаря этому даже самые ленивые работали наравне с другими, а то и больше. Если же кто-то смывался с добровольно-принудительных работ, то полиция охотно прочёсывала город в поисках преступника. Среди всех преступлений именно нежелание помочь городу входило в пятёрку тяжелейших, с чем лично я был даже согласен. Это в староисторической эпохе человек мог не работать, стать нищим, упасть на дно общества, от него всё равно ничего не зависело. Сейчас же, в условиях изоляции городов и людей друг от друга, каждый работал и получал столько же, сколько и другой, а если хочешь большего — заслужи, став примером для подражания. Одно время совет рассматривал идею изгонять тех, кто не трудится на общее благо, но после истории с моим отцом голосов «за» стало заметно меньше. В итоге так и вышло, что любой теперь может встать на путь беззакония, играя в догонялки с полицейскими. Вряд ли, конечно, это может долго продолжаться… Последняя часть пути проходила на закате, так что Кас только больше озирался по сторонам, а я не мог отвести взгляд от огней Гринмана, идущих из-за холма. Эта близость тянула меня ускорить шаг, побежать, полететь к воротам, дабы вдохнуть полной грудью тёплый воздух: наконец-то дом. Мне нравились поля, нравилось спать под открытым небом возле костра, я был в восторге от каждого выхода, тяжести винтовки на плечах, груза в рюкзаке, даже хмурое и уверенное лицо Каса вводило меня в какой-то охотничий транс, и я сливался с природой, становился её частью, готовой к любой её напасти. Я как будто уже знал все выходки Новой Истории, и пусть это было не так, она меня пугала намного меньше, чем сами люди. Пожалуй, они чаще меня выбивали из равновесия, чем все эти дикие существа. Люди не претерпели никаких изменений, не учитывая лунатиков. И поэтому мысль, что для уничтожения человечества нужно что-то посильнее похолодания селила во мне странный трепет перед собственной расой. За очередным холмом, наконец, показались старые стены Гринмана — каменный круг с прожекторами на вершинах. Это смешение эпох создавало лёгкий диссонанс, но всё-таки я посмотрел на Каса. Он еле заметно улыбался. Нас тоже заметили: фонари приветственно подмигнули, а ворота начали медленно раздвигаться, скрипя тяжёлыми механизмами. — Как мило, — прошептал я. — Знают, кто идёт. Последние, видать, возвращаемся. Опять все перед летом вернулись раньше обычного. — Так ведь нечестно! Работу никто не отменял! — Верно, но… — Кас мечтательно вздохнул. — Праздник ведь. Люди любят праздники, а ещё во время праздников работать не надо. — Всё равно это неправильно. — Каждый считает по-своему. Я бы и сам так делал, будь такая возможность. — Разве что-то мешает? — Да. Собственное чувство долга. — Что, парни, доползли? — сверху на нас добродушно смотрел постовой с небольшой щетиной. — Как там дела на тропах? — Сезон можно считать закрытым, — ответил Кас. — Роевики только борзеют! Встретили одного по пути. — Это где? — На границе с каменным лесом. Хитрый ещё такой попался, Сэму вон ногу отбил. — Так, вы сначала зайдите, потом поговорим. У нас своих новостей хватает. — Тогда жди, я сейчас разгружусь и поднимусь. — Я сам! У меня смена скоро. — Тогда давай сразу в таверну! — Замётано. На диалог Каса с его приятелем я уже особо не обращал внимания: глаза рыскали в поисках нужного адреса. Внутри города как всегда стояло царила своя особая атмосфера из-за работающего солнечного купола, волнение полей которого порой можно было заметить, если посмотреть вверх. Построенные заранее бетонные общежития смешивались с двухэтажными и трёхэтажными домиками, в которых уже везде горел свет, а на улице работали фонари. Людей было мало: многие разошлись по домам, а те, кто не был там, предпочитали другие места интереса. Мой же путь лежал до мясника. Нужно было сдать прыгуна с пятихвостом, отвезти сани и… Спать. Да, сегодня я хочу только спать! — Кас! Ты идёшь? — Давай сам. Завтра жду тебя в гильдии. — Хорошо, — я заплутал по давно выученным улицам города до мясника, который молча стащил с саней груз, а потом потащился до гильдии охотников, сопряженной с академией — этаким аналогом школы, но почти весь учебный план состоял из обучения будущему призванию. К этому вопросу здесь подходили придирчиво, из-за чего академию из двадцати поступивших в среднем заканчивало около четырёх. И дело не столько в сложности теории, сколько в вопросе закалки тела и духа. Морозы часто убивали неготовых к встрече с ними, а окружение, постоянно норовящее тебя сожрать, быстро превращало сознание в дырявое сито. Можно сказать, я был везунчиком. В здании редко кто сидел в такое время, за исключением, скажем, наказанных. Но сегодня меня неожиданно встретил один из учителей, мистер Андерсон. Он преподавал теорию поведения существ, а с недавнего времени и лунатиков. Кас должен был быть благодарен ему за то, что я вовремя вспомнил о чуйке пятихвоста на кровь. — Сэм! Давно вернулись? И где Кас? — Здравствуйте, мистер Андерсон. Мы только пришли, Кас позже зайдёт. Есть новости в городе? — Новости? — он отвёл взгляд в бок. — Да какие уж новости. Ну разве что… Пришёл тут недавно один тип, без оружия, сам прилизанный весь, будто нашёл староисторический справочник моды, и говорил, что срочно должен попасть к главе! Шуму он тут поднял, конечно, когда его скрутили. — А за что скрутили? — Как же? А вдруг рейдер? Или ещё кто? Ну уж нет, лучше перестраховаться, чем недоволноваться. Сам я его не видел, но говорят, он ещё и двинутый. Якобы только две недели, как из бункера. — Из бункера? — Ага. Думаю, он здесь надолго не задержится. Пусть ещё где идиотов ищет. — То есть, он сейчас в тюрьме? — Естественно. А что? Знаешь его? — Да нет, но посмотреть интересно. А заодно и послушать. Хороших сказок уж давно никто не рассказывал. — И то верно! Ты снаряжение оставь, да и я уже пойду. Задержался что-то я сегодня. Естественно, я сразу догадался, что новый сумасшедший — это тот человек, который пришёл ночью. Странно только, что без оружия. Люди ночью и до зубов экипированные бояться вылезать, а тут… Интересно, это он такой везучий или всё же с ним не всё так просто? С другой стороны, а кто ему мешал оставить оружие вне лагеря? Стоит посмотреть, если выпустят. Но это завтра, а сейчас мне бы хоть до дома доплестись. Именно в городе становится отчётливо ясно, что ты устал до ужаса. Путь от дома до академии занимает три минуты, но сегодня он растянулся на все семь. Глаза так и норовили закрыться, думать о событиях последних дней не хотелось, да и я не мог. Кое-как добравшись до заветной двери в жилом массиве, я вытащил ключ из внутреннего кармана, вошёл и, наконец, смог снять с себя вонючую одежду. Хотя тут больший вопрос, кто из нас двоих вонял больше. На секунду мне показалось, что идёт снег, но это лишь ощущение: под куполом настоящее лето, а не то, что ждало в угодьях. Фактически, моя «квартира» состояла из большой комнаты, санузла и чего-то вроде прихожей. Это был подарок всем выпускникам академии, как новой трудовой ячейке города. Разница была лишь в том, что такие апартаменты получали люди без семьи, которым не требовалось много. Какая ирония, что отца вышвырнули из города, а про мать я ничего не знаю, вроде, она ушла после моего рождения. Почему? Да егерь её знает. Но я был не в обиде: ушла, значит, есть куда… ну, или от кого. Разделся я в темноте, открыл окно, чтобы впустить тёплый свежий воздух в комнату. Дальше я уже неосознанно плюхнулся в постель и мгновенно уснул. Мягкий матрас, воздух, не щиплющий ноздри, чувство полной безопасности и урчание купола быстро погружали в сон. Ну и хорошо. А то я бы и сам ушёл куда подальше, если такой пакет удовольствий оставлял лишь бессонницу.День 2
Гринман был идеален во всём, кроме одной-единственной вещи. Конечно, на расстоянии дня этот недостаток сглаживался хорошей и иногда даже разнообразной едой, вполне дружелюбной обстановкой, повсеместной справедливостью, но с утра абсолютно каждый был готов сломать шею тому, кто запускал «всеобщий будильник» — горн с трубным звуком, который разрывал тишину, думается, на добрые полмили. Вскоре стало ясно, что будить жителей каждый день должен другой человек, чтобы точно не возникало ненависти к одному человеку и распределять её равномерно. Однако после завтрака народ стихал, как это и случается с толпой, в глазах значился лёгкий недосып, но и он стирался при выходе на улицу, где через граммофоны распространялись записи пения птиц. Хуже всего, конечно, приходилось работающим за городом. Охотники и скауты в городе отдыхали, но поднимали их по всеобщему расписанию. Иначе было и нельзя. Пропустишь завтрак — голодаешь до обеда. Касу в этом смысле можно было позавидовать: он каким-то образом плевал на горн и спал до обеда. Он просыпался, за пару минут приводил себя в достойный вид, шёл на обед, а после в гильдию или в таверну до глубокой ночи. Оттуда вытаскивались новые байки, пара новых вещей, выигранных у скаутов, а иногда и хорошее настроение. Мой же план на этот день был прост: стоило зайти на барахолку в поисках моего заказа, сходить наконец-то в лазарет насчёт моей ноги, которая за ночь ещё и немного опухла, проведать нового заключённого и посмотреть, что нового в гильдии. Они уже могли вывесить летнее расписание для охотников, и лишь жребий решал, кто пойдёт рыбачить первым. А там уже кто знает, чем день порадует: в городе, что удивительно, всегда хватает занятий. На завтрак я собирался неспешно, давая первой волне пришедших съесть свою порцию и освободить пространство для более ленивых и медленных. Торопиться всё равно было некуда: на охотничьи столы никогда не ставили плохих порций, а чаще и лучшее. Да и нужно дать время, чтобы проснулись все скауты и барахолка слегка оживилась. Пока охотники приносили с полей еду, скауты методично прочёсывали окрестности в поисках чего-нибудь интересненького. Нашли старый, еле сохранившийся диван? Поверьте, скауты его не только притащат с собой, но и найдут, кому его впарить. А может кто-то в лесу обронил совсем свежий, брутально надколотый череп? Почему бы не повесить его над дверью или не сделать из него дверной звонок, а когда надоест, переделать в подстаканник? Тащили всё, что не прибито к земле, нередко находили даже что-то полезнее обычного хлама: в прошлом месяце группа вскрыла под фундаментом чьё-то убежище, оставшееся с тех же времён, что и Гринман. Хозяин давно умер от старости, но его наследие до сих пор вытаскивают на свет. Это и почти работающий холодильник, и такого же состояния компьютер, просроченная еда, и другие вещи, в должных руках обретающих новую жизнь. На том же компьютере нашли архив фильмов на следующие несколько лет: считай, культурный артефакт. Я же третий месяц гоняю одного знакомого скаута в поисках пороха. Они иногда забредают в города, и есть шанс, что где-то этот порох даже производят. Когда я пришёл в столовую, народу было уже совсем мало, что не могло меня не радовать. Покончив с порцией, куда входило жаркое из пятихвоста, ноги сами потащили меня ближе к центру города, на одну из площадей. Их в целом было две: одна для торжественных церемоний и праздников, другая для новинок Старой Истории. Здесь намного чаще собиралась давка и всё превращалось в балаган, но в целом это не затрудняло маневрирование между столами и поставившими их скаутами. Как и ожидалось, вокруг статуи с памятником одному из создателей солнечного купола уже была куча народу, а шум отлично слышался на всю улицу. Скауты только и успевали, что обменивать свои вещи на чужие: может, кто-то смог сохранить немного еды на чёрный день, или у кого-то было что-то с работы. Желающих посмотреть, пощупать, понюхать и поскорее опробовать всегда хватало, и сегодня их было даже больше, хотя судя по тому, как на столах было негусто, всё самое нужное уже вынесли. — Одежда фирмы «Ад»! — пробасил скаут, поднимая в воздух лёгкую обувь с тремя посеревшими от времени полосками. — Староисторический прикид для настоящих демонов! — такая одежда мне не казалась интересной. Да и не внушал доверия этот «ад», лежащий рядом со ржавым бензиновым генератором и какими-то дырявыми лопатками. — Сэм! — более знакомый голос пробился через толпу. Это был безымянный для меня скаут-одногодка. Но многие его называли Слизнем. — Привет! — я почти вслепую пробился к столику Слизня, ещё более скудному на всякую всячину. — Как оно? — Не поверишь! Мы на доппелей нарвались! Тому чуть башню не отгрызли! — Слизень говорил это с таким видом, будто ему жутко нравилась эта новость. — Мы на северных равнинах уже обратно шли, а тут эти под видом людей нам на встречу… — Ближе к делу. Нашёл? Он сделал хитрое лицо. — Да… Ты принёс? — я достал из кармана жало пятихвоста, размером с безымянный палец, на что Слизень чуть ли не облизнулся, протянул мне потную ладонь, а другой рукой зашарил в стоящем рядом с ним рюкзаке. — Я, конечно, не уверен, но… — он поставил на стол серую непрозрачную бутыль. — Вот. — Что это? — Порох, как ты и просил? — А рецепт? — Ну извините, на севере никто рецепт не отдаст. Могу предложить только это. — Ты поджечь пробовал? — я открутил крышку и заглянул внутрь. Внутри пересыпался чёрный порошок. — Нет! Вдруг ещё руки оторвало бы. Ну, так что, берёшь? — Беру, — я глубоко вздохнул. — Только на кой тебе это жало сдалось? Приход от яда поймать пытаешься? — А можно? Я вообще хотел амулет сделать, а сам яд в еду добавлять, чтобы иммунитет выработать! — Чего? Впрочем, не хочу знать. Удачи. Я хотел было ему сказать, что пятихвост его скорее загрызёт, нежели отравит, но предпочёл молчать, чтобы вдруг цену не задрал. Только бы в следующий раз не потребовал щит роевика, чтобы крошить его в еду и вырабатывать иммунитет от ударов. Спрятав порох в рюкзак, я пошёл в лазарет за повязкой и мазью из бритволиста. Если ухитриться перемолоть траву в кашу, то такая мазь будет иметь охлаждающий эффект и снимет боль. Склянку с ней обычно дают на выход, но в этот раз мы всё потратили: Кас подвернул ногу, пока пытался не выпустить прыгуна из западни. Да и сейчас, когда я зашёл, врач сразу обратил внимание на ногу и без лишних слов вытащил всё нужное. Обычное дело, когда люди приходят с полей с небольшими ушибами и прочим. Не задерживаясь, я ушёл в гильдию, но там не было ни Каса, ни расписания, да и вообще никого, поэтому я вспомнил про управление порядком, где и держали всех, кто этот порядок нарушал. Меня вполне могли не пустить туда, так как в перечне уважительных причин нет чего-то вроде «мне только одним глазком». Конечно, можно дождаться обеда и принести его, но, если честно, не настолько мне сдались эти рассказы, чтобы еду туда-сюда таскать. Быстрые равнинные ветра приносили с собой облака, которыми вскоре покрылся весь небосклон, на улице немного потемнело, а по куполу, как на водной глади, пошли маленькие волны от первых падающих снежинок. Их становилось всё больше с каждой секундой, отчётливо слышалось, как нарастает напряжение от порывистого ветра, из-за чего появлялось желание закутаться в одежду. Небо всё темнело и темнело до тех пор, пока на улице не включили фонари. Вот тебе и первый день лета… Здание управления порядком почти врезалось мне в лоб, я вошёл и сразу взглянул на пост, в надежде на то, что он пустует. — Чёрт… Извините, а можно мне пройти к заключённому? Суховатая женщина лет сорока в строгой одежде сложила очки в почти рассыпавшийся от времени футляр, закрыла какую-то книгу и подняла на меня глаза с таким выражением, что я сразу понял, насколько этот диалог будет тяжёлым. — Без причины не пущу, раньше думать надо было, — от её голоса ещё больше хотелось бросить свою затею и забиться под кровать. — Ну… меня с кухни прислали. Спросить насчёт меню. — Уже приходил один. — Так я на ужин! — кажется, скорость, с которой я придумывал отговорки, заставляли её довериться. — Вот будет ужин тогда и приходи! — Когда ужин будет, я в другом месте помогать буду, и посылать будет некогда. На кухне ведь завал начинается. Из-за вас голодным останется! — Ой… куртку оставляй здесь. Но больше никого не пущу, передай! — Непременно, — сказал я, а сам подумал, что что-то быстро она сдалась, почти без сопротивления. Может, устала. Я снял с себя верхнюю одежду, подождал, пока эта псевдовахтёрша откроет дверь и пулей спустился к камерам. — Сэм! Сэм-Сэм-Сэм! — первой встретила меня совсем другая, но ожидаемая физиономия. — Сэм! Ты когда вернулся? — Вчера вечером. А ты, Сара, когда вернулась? — я непроизвольно заулыбался, отчего девушка чуть сконфузилась. — Я уже неделю тут. И взяла-то всего ничего! Там такая пуговица была красивая, ты бы и сам её украл! Сэм, а может, замолвишь за меня? — Прости, но мой лимит доверия на сегодня уже расписан до предела. Позже, дорогуша. — Прекрати меня так называть! — Кстати, а отец чего тебя не вытащит? — Он не хочет… сказал, что я должна сама отвечать за свои поступки. Сара казалась мне красивой. Овальное, слегка бледное лицо утопало в пышных, чуть растрёпанных рыжих волосах, которые ей очень шли. У неё были большие зелёные глаза, которые она забавно выпучивала, миниатюрный ротик, который ей как-то сбавлял пару лет на вид, и почти неприметный румянец на щеках. В повседневное время мы особо не общались, но стоило ей вляпаться, как оказывалось, что я её лучший друг и вообще, одногодки должны спасать друг друга. А ведь я даже не был уверен, что мы с ней родились в один год. — Ладно, Сар, я не к тебе приходил. Но рад был поболтать. — А-а, так и ты к этому… Всё же моё чутьё не подвело. Это правда был ночной посетитель, но только сейчас он выглядел чуть меньше, будто скукожился. — Что, тоже пришёл посмеяться? — спросил он, не поднимая взгляд с пола. — Как ты добрался до Гринмана? — он поднял глаза и будто бы слегка улыбнулся. — А, так это ты. Ну, как… по твоей наводке и добрался. Кстати, очень выручил, спасибо. Жаль, местные не жалуют. — Так естественно! Такой бред несёшь! — вставила Сара, на что он лишь оскалился. — Ты без оружия дошёл? — Я ведь тебе показывал оружие. — Это не могло бы им. — Ты так считаешь? Очень жаль. Это и вправду было оно. — У него ничего при себе не было, я слышала, — опять вставила Сара. — Ты можешь заткнуться хоть на минуту?! — Ой, нашёлся командор подземных войск! — Сара явно обиделась. — Чё ты сюда припёрся, если весь такой «с важной миссией»? — Не твоих куриных мозгов дело! — Чьих?! — Точно, ты ведь даже не знаешь, как выглядит курица! — Важная миссия? — у меня начала голова лопаться от их крика. — О чём она? — Ты всё равно ему не поверишь! Он минут двадцать мне рассказывал, но эффекта нет, а я вообще-то впечатлительная. — Согласен с ней. Ты, Сэм, хороший парень, но я не думаю, что ты мне поверишь. Да и я уже устал рассказывать всё в подробностях. — Не попробуешь — не узнаешь. — Давай я хоть для начала представлюсь, а то не было как-то возможности. Меня зовут Джон, и я сотрудник внешней разведки закрытого жилого бункера «Манчестер». А нужно мне попасть в военно-исследовательский комплекс «Люксембург», потому что они уже месяц не выходят на связь. Оружия ты при мне не нашёл потому, что не предполагалось, что я встречу сопротивления со стороны местного населения, а от животных у меня свои методы маскировки. На данный момент это всё, что я могу и хочу рассказывать. — Ну, хоть не так долго! — вклинилась Сара. — Ладно, если ты весь такой у нас из бункера, то ты наверняка знаешь, где мы сейчас, да? — В смысле? — В смысле зачем нужен солнечный купол, если вы всё равно полезли под землю? — Идея создания тепловых зон на поверхности была экспериментом, а люди, приписанные к ним — подопытными. Это большая удача, что купол исправно работает столько лет. — Отлично! Значит, мы, если тебе верить — поколение, выросшее из подопытных? — Мне правда жаль, что всё так вышло, но у меня нет времени. Мне нужно выбраться отсюда как можно скорей. — Зачем? — спросил я. — Я не хочу терять время. Пойми, в Люксембурге искали способы восстановить температурный уровень, и если там что-то случилось, дальнейшее состояние планеты под вопросом. Или ты думаешь, нас наружу по всяким пустякам выпускают? — А зачем тебе тогда нужно было в город? — Я хотел найти опытного проводника на юг. Сам я боялся заплутать, да и в группе безопаснее, сам знаешь. — Как и знаю то, что на юге чаща, через которую ещё никто не проходил. — И что с того? Вам был резон проходить её? Я так не думаю. Это не так сложно, как вам кажется. — Неужели? — Ладно, давай так: мне нужно уйти из города, и я думаю, что ты можешь мне помочь с этим. — У-у-у, побег! Тебе это не простят так просто, Сэм. — Верно, зачем мне рисковать своей репутацией? — Может, от этого зависит, увидишь ли ты землю такой, какой она была до нашего рождения. Не на картинках, а вживую! Разве никто этого не хочет? — Эй, ты чего там копаешься? Меню на месяц берёшь? — Меню? — Сара ухмыльнулась. — Ох, Сэм, криминалом попахивает. Может, со мной начнёшь промышлять? — Пожалуй, откажусь… мне надо идти. — Подумай, Сэм. Я буду перед тобой в долгу. — Посмотрим, — на самом деле, смотреть я не собирался. История хорошая, местами даже почти похожа на правду, но довод про опыты, купол и прочие были ни к месту. Да и уверения Джона о том, что он безоружен, не кажутся мне правдивыми. Но это хотя бы можно проверить! Я быстрым шагом направился домой, куда закинул банку с предположительным порохом, взял куртку потеплее и пошёл к воротам, попутно ещё раз прогоняя историю Джона. Удивительно, что его байка, в отличие от прочих, выглядела более детально, сцепленной между собой и… сносной, пожалуй? Как-то незаметно передо мной выросли ворота вместе с охранником, причём привратник был тот же, что и вчера, разве что он выглядел задумчиво, а туманный взгляд уходил куда-то за горизонт. В правильную сторону смотрит: туда мне и дорога. — А можно выйти? — у меня снова по лицу поползла улыбка. — А? Нельзя! До следующей смены никого не выпускать, начальство приказало. — Так я ведь на двадцать минут, не больше. — Да хоть на одну! Всё равно нельзя, пока ситуация не разрешиться. — Какая ситуация? — Так, Сэм, иди отсюда, не мешай. Подобная конспирация настораживала ещё больше. Конечно, нас старались не выпускать из города без крайней нужны и должной подготовки, но ведь я имел как минимум один из пунктов! Подобная паранойя кажется по меньшей мере подозрительной, если уж не странной, что, впрочем, не мешало мне попытаться выйти чуть позже. Хотя, если опять не выпустят, выбора у меня особо и не останется: либо поверить Джону на слово, либо выкинуть эту идею из головы до лучших времён. Да, только как её можно выкинуть, если это может стать подтверждением или опровержением истории! Оружие, сделанное где-то в округе, я уж точно узнаю, а если там действительно нечто непонятное, то кто знает, вдруг он и правда вышел из своего этого Манчестера? Кто вообще придумал такое бредовое название! Ещё немного потоптавшись возле ворот и поняв, насколько серьезен привратник в своих намерениях никого не пропустить, я переулками добрался до дома и вошёл, заперев дверь на ключ. Баночка так и стояла в прихожей, где я её и оставил. Найдя особо ненужный мне кусок неизвестно чего в качестве подложки, я высыпал на неё небольшую горку чего-то отдаленно напоминающего металлическую стружку, только более круглую и принявшую хоть какую-то форму, а затем, скорее по незнанию поджёг дареным от отца огнивом, которое он домнашел где-то на вылазке. Сначала эффекта совсем не было, но чуть позже порошок зашипел, задымился, заискрился и через пару секунд потух, испуская едковатый, черный дым. — Порох! — возглас непроизвольно вырвался из меня и я продолжил эксперименты, используя более сильные источники огня. Поджёг свечу и поднёс обратно, и снова тот же результат! Только почему он так неохотно горит и так недолго? Где-то тут всё равно есть подвох, точно! Может, он разбавленный? Но нет, весь порошок оказался совершенно однородным, на ощупь и не поймёшь, есть ли тут какие-то примеси, или это всё и есть порох. А может, он так и работает? Надо будет спросить об этом Каса. Пока я веселился с черным порошком, под потолком уже собрался дым. Надеюсь, что жилище не провоняет им, но что точно можно сказать, так это то, что результат меня порадовал! На улице вечерело. Неожиданно я понял, что пропустил ужин, глаза всё больше напрягались, чтобы разглядеть что-либо в потёмках, а подложка успела закоптиться. В дверь кто-то дотошно стучал. — Сэм! — открыв, я увидел Каса с двумя винтовками на плечах. — Ты что, тут весь день сидишь? Погоди… Что это за запах? — Мне срочно нужно тебе кое-что показать! Проходи! — Кас никогда не входил в , а предпочитал оставаться в дверях, из-за чего сейчас он нехотя пришаркивал по полу. — Заодно и скажешь, прав ли я. Пройдя в комнату, у Каса на секунду загорелись глаза. Но после этого, к моему удивлению, лицо его снова приняло скептический вид и он сухо отметил: — Сэм, срок годности пороха около трёх лет, он уже семьдесят раз просрочен. — Нет, это не староисторический. Его сделали в наше время. — Дай-ка бумажку, — он сам нашел на первой полке кусок бумаги в клетку, сложил его, образовал жёлоб и засыпал туда немного пороха. Затем он взял уже догорающую свечу, поджёг порошок и засчитал время. — Это… Хм. Похоже на дымный порох, конечно, но судя по времени горения, он больше похож на пистолетный. Дай мне, наверно, его. Посмотрим, что с ним можно сделать. — То есть это порох? — Если бы он им ни был, то и не горел бы. Он ещё влажный слегка. Надо его высушить как следует и потом ещё посмотреть. Может, и хороший. Я ведь тоже не специалист. Я к тебе по какому делу-то, — он передал мне винтовку. — Держи. — Что, уже? — Нет. Андерсона нашли. Его лунатик погрыз. — Куда это он выходил вчера за стены? — В том-то и дело, что его в городе убили. — То есть?! — То есть возможно, что прямо сейчас где-то в городе отсиживается лунатик, и даже не факт, что один. — Так а как они перебрались через стены? Не заборчик же, не перелезть! — Не знаю, может, подкопался. Или дыра где-нибудь есть, перелез все-таки, в конце концов. С этим разбирается охрана города, а ты просто постарайся не выходить никуда ночью и сидеть тихо, как и умеешь. — Я ведь могу… — Знаю, что можешь. Только можешь ты в поле, а в городе вообще мало кто может драться с лунатиком. Это их стихия, их охотничьи угодья, и их дом. Потому сделай мне одолжение и не суйся на вражескую территорию в то время, когда он сильнее всего. Не опозорь себя, Сэм. — Кас вышел, не дав мне ничего сказать в ответ. Иногда это ужасно раздражало. Однако делать было нечего. Я включил аккумулятор, погасил свет и сел возле окна. Улицы уже были пустыми, в других окнах тоже всё стемнело, но зато фонари светили будто ярче обычного. Но действительно стало неуютно тогда, когда по крышам забродили прожекторы: впервые, когда они светили не за городскими стенами, а внутри них. Лёгкое чувство голода подбивало быстро дойти до тумбочки и взять свой неприкосновенный запас, но ноги не слушались. Я буквально врос в пол, превратившись в часового, неспособного двигаться ни то от страха, ни то от ещё неизведанного мной желания защитить не столько себя, сколько других. И плевать, что две трети людей я даже не каждый день вижу, три четверти я не знаю, а на большинство знакомых мне ещё и наплевать. Если Кас дал мне винтовку, значит я должен сделать всё, что в моих силах. Становилось душно, и я распахнул окно. Гудение купола в этот раз не только не успокаивало, а скорее тревожило ещё больше, когда слышать нужно каждый шорох. Пялиться в дома становилось утомительно, и на миг захотелось спать. С неба засветила полная тусклая луна, по положению которой я определил время: около полуночи. После полуночи даже самый терпеливый хищник теряет самоконтроль, потому что голод становится сильнее. И если кто-то несётся на тебя после полуночи, стоит думать, что он смертельно голоден. И, словно подтверждая мысли, после луча одного из прожекторов высунулась голова. Света не хватало, да и расстояние было немаленьким, но я отчётливо видел бледную лысую кожу и круглые, желтоватые глаза. Лунатик медленно карабкался по покатой крыше, за ним лез второй, похожий на первого, только больше. Оба были одеты в какие-то чёрные плащи, выглядящие, как новые. В таких можно спокойно гулять среди людей и не бояться подозрения, и от этого у меня просто онемели руки. Цели были открытыми, винтовка заряжена и готова, но я боялся даже моргнуть. В сторону лунатиков покатился луч света, но они закрыли головы капюшонами, легли на крыши и замерли. Он их не заметил! Не вернулся назад, не поднял тревогу, а продолжил смотреть на другие крыши, пока эти поддевали окна. Или на стенах тоже сидят лунатики и крутят прожекторами?! Я, наконец, пришёл в себя и взвёл оружие. Пара секунд на прицеливание с упором, задержка дыхания, выстрел, и вот уже вниз полетел тот, что вскрывал окно, клокоча через образовавшееся в груди отверстие. Второй сначала посмотрел вниз, потом прямо на меня, разбил стекло и ворвался внутрь, в уши врезался женский крик. Я без раздумий выпрыгнул из окна и побежал к дому, стараясь не думать о том, что происходит. К моменту, когда я оказался на месте, дверь была открыта, а на крыльце хорошо виднелся кровавый след, ведущий в черноту. Внутри стояло безмолвие, где-то далеко слышалась перебранка, кажется, кто-то стреляет. Неужели это во всём городе? Я вошёл внутрь и щёлкнул по выключателю, засветили лампы, а сверху раздался шорох. На второй этаж и вёл след крови. Похоже, один из жильцов хотел сбежать, но прямо на выходе его поймал лунатик. Я сразу пошёл на лестницу, стараясь не скрипеть досками, руки уже вовсю дрожали. Верхние комнаты, судя по всему, служили спальнями для двух семей или одной побольше: две двери открыты, третья будто бы заперта и за ней стояла тишина, а в четвёртую и вёл след. Очевидно, лунатик был голоден, но не настолько, чтобы броситься на меня. Собрав всю волю в кулак, я перемахнул две ступеньки сразу и ворвался в комнату. Лунатика не было, о его недавнем присутствии здесь говорило разбитое окно и три трупа: мама, папа, и их дочь, лет шести от роду, без руки и с перекушенной артерией, из которой уже успела натечь лужа. Осмотрев комнату, я развернулся и покрался обратно, в другую комнату, но свет потух. Я не подумал, что лунатик мог выйти из окна, а сейчас охотно шумел внизу, чувствуя превосходство. Но я его не слышал: сердце бешено колотилось, перекрывая любой звук. Я отступал к окну, как к единственному источнику света, на улице начала разгрызать тишину сирена, а по лестнице медленно стучали. Когда звук был на одном со мной этаже, палец соскочил на курок и темноту осветил лазер, оставивший тлеющее пятно на стене. Послышался рык, в меня полетела табуретка, от которой я кое-как отпрыгнул, а за ней впрыгнул и лунатик, заранее метивший мне в шею, но я остановил его ударом ноги и отбросил на кровать, прямо к трупам. Раздался хруст костей. Я снова нажал на спуск, но меня ждал промах, хищник вскочил под потолок и врезал по стволу так, что он выскочил у меня из рук. Не успел я потянуться за ножом, как лунатик упал на пол и рванулся на меня, хватая с такой силой, что можно было оторвать мне руку, и впился в неё зубами. Адреналин, вызванный болью, застилал глаза, свободной рукой я достал до ножа и всадил лезвие ему в плечо, он взбесился и врезал мне по голове, отчего сознание полностью отключилось. Мутным взглядом я видел чёрный плащ лунатика, меховые ботинки и свою винтовку, смотреть на которую было отчего-то больно. А ещё я, кажется, нос разбил, когда падал. Обидно.День 3
Никак я начал стареть. Раньше от одной оплеухи, во всяком случае, я не падал без сознания. Всё стало совершенно безразличным: и лунатик, и эта драка, и судьба города казались чем-то настолько неинтересным и глупым, что даже обидно ради этого умирать. Не рано ли? Интерьер явно напоминал рай: всё пустое, белое, прямо как я себе его и представлял, разве только боль никуда не делась, и кровь убрать никто не решился. Как вообще нужно было упасть, чтобы разбить нос? Наверное, именно так, как падают люди после затрещины от человекообразного зверя. И всё же, я, кажется, не умер. Иначе как-то сложно объяснить, что я здесь делаю и почему слышу выстрелы, от которых звон лишь усиливается? Погоди… есть только одно оружие, от чьих выстрелов уши звенят! Словно по команде, всё вернулось на свои места. Вот деревянный пол, винтовка, сапоги с плащом уже в кровавой луже на полу, теперь тут этой крови несколько видов, прямо бедствие какое-то! А вот Кас, что-то злобно кричит мне в лицо, да только ничего не понятно: звон всё глушит. Хотелось встать, но ватные руки даже не шевельнулись. Здорово он меня приложил. — Говорил же, не суйся! — кое-как удалось расслышать голос Каса. — Почему именно сегодня ты решил ослушаться приказа?! Почему? Как мне ему объяснить, что из-за моего промедления в этой комнате столько трупов? Я просто не имел права не попытаться что-то сделать, как-то исправить неисправимое, пусть ценой своей жизни. И я умер бы, если Кас побежал спасать кого-то другого. Интересно, ему вообще есть, кого вытаскивать отсюда? — Нужно убираться отсюда, — продолжал Кас. — В течение часа, если всё не нормализуется, в городе не останется живых людей. Ты идти можешь? В ответ я попытался встать, что получалось с трудом. Руки тянулись к винтовке, которая могла бы заменить мне костыль. — Куда тянешься, в себя сначала приди! У тебя есть пара минут на передышку, — на улице что-то оглушительно взорвалось. — Или меньше. — Что… происходит? — только и выдавил из себя я. Как будто ничего не понял. — Пока в городе хозяйничали одни лунатики, другие проникли и устроили хаос. Это почти похоже на спланированную атаку. — Я… — Помалкивай лучше и береги силы. — Они же звери… какое нападение? — Очень умное. Не путай одичавших людей с роевиками. Многие даже не успели взять оружие, как их загрызли. — Там Сара в тюрьме… и Джон. — Мертвы. Сэм, нам надо торопиться. — Мы должны их вытащить. Они всё ещё могут сидеть там: дверь в тюрьму не фанерная. — Даже если и так, зачем они тебе сдались? Это лишний груз. — Это люди, Кас! — в моём голосе слышалась жалость, и Кас сдался. — Если они будут мертвы, даже не думай спасать других, — я, наконец, встал, опираясь на винтовку. — Пошли. Пройдём по центральной улице: её огородили. На фоне неба разгоралось оранжевое зарево, отовсюду слышались нескончаемые крики, вопли, рычание, перемешивающееся в неоднородный коктейль звуков. Гринман за несколько минут превратился из центра цивилизации на многие мили вокруг в поле боя человека с неумолимой животной стихией. По улице, кто в чём и кто с чем, бежали люди: отряд солдат бежал трусцой в центр, как и мы, а навстречу другой защитник, будто искупавшийся в крови, тащил раненого парня, из которого буквально вываливалось содержимое живота. Дальше плелась женщина с проступившими морщинами, в пижаме, измазанной кровью и большой кровоточащей раной на спине. Кто мог бежать, бежал, не оборачиваясь, не разбирая дороги, для кого-то всё стало таким шоком, что они стояли возле домов, на дороге, сидели на крыльце и смотрели за всем, будто всё происходящее — сплошной кошмар, который закончится по сигналу горна. И чем ближе к центру города, к площадям, тем больше брело навстречу солдат, тянувших на себе раненых и уже скончавшихся от потери крови, тем чаще звучали выстрелы, хлопки самодельных гранат, и чаще кричали, выли, умирали. Кас шёл уверенно, и я только сейчас понял, что в этой преисподней он чувствует себя почти так же, как и всегда, хотя и видно, что ему тоже досталось: рука была забинтована ниже локтя, а сама ткань покраснела. Та площадь, где была барахолка, стала опорной точкой тех, кто мог дать отпор или ещё пытался сбежать, оттуда уже шёл запах горелого мяса. Я посмотрел на Каса, но он лишь больше нахмурился, качнул головой и перешёл на лёгкий бег, как бы говоря «там бы нас и сожрали». Честно говоря, я и сам не горел желанием туда идти. Как бы не хотелось отстоять город, страх понемногу брал своё, и если даже Кас, прекрасно знающий возможности людей и животных на охоте, бежит отсюда, не пытаясь что-то изменить, то дело явно проиграно. Управление порядком казалось нетронутым, разве что дверь открыта нараспашку и возле проёма лежит труп лунатика. Здесь находился главный арсенал и казармы для части регулярной охраны. Удивительно, что они не решились обороняться в здании. Хотя, если вспомнить мою попытку подраться с лунатиком в помещении, не так уж и удивительно. Найдя нужный ключ, я нырнул к камерам. Две пары глаз упирались в меня с разным выражением, создавая контраст от паники до лёгкого напряжения. — Сэм! — Сара выглядела как никогда испуганной. — Что случилось? Что там за взрывы? — Нужно сваливать отсюда. Джон, ты идёшь с нами, — он ничего не ответил и с пониманием дожидался, когда я открою камеру. — Давай быстрее! — Кас выстрелил, внутрь прошло эхо. — Лунатики нас не будут ждать. — Лунатики?! — от одного этого слова Сара сжалась. — Кас, где здесь арсенал? — Некогда идти в арсенал, нас могут зажать в здании в любую секунду, если площадь уже пробили. — Там оружие Джона! — Нету у меня оружия, все мои вещи остались вне города. — Ну и херли мы ждём? Бегом отсюда, пока другие на шум не стянулись. Уже на выходе я понял, что звуков стало пугающе меньше: началась кульминация ночи. Джон смотрел на окружающей хаос не без доли злости, в то время как Сара просто вцепилась мне в руку и закрыла глаза, не сдерживая слёз. Думаю, это она оплакивала семью: они жили как раз возле площади. — Давайте в темпе! — крикнул Кас в то время, как с крыши на него прыгнул лунатик, завертевшийся в воздухе после выстрела. На площади и вовсе всё будто стихло, а значит, надеяться оставалось только на удачу. А ведь, пойди я туда, и меня уже смели вместе с остальными. На обратном пути трупов стало заметно больше, и, что плохо, почти все были в солдатской форме. Видимо, они пытались отступить, но всё окончилось перемолкой тел. Джон на бегу схватил две винтовки, одну из которых вскинул на плечо, а другую проверил на количество зарядов, коих оказалось ещё достаточно. Сара уже отцепилась от меня и теперь держалась позади Каса, который ни на секунду не сбавлял темп и постоянно вертел головой, стараясь не пропустить ни один тёмный закуток. Возле ворот нас неожиданно встретили баррикады и полтора десятка людей: последний заслон, дающий беженцам шанс. Никто ничего нам не сказал, ни дал инструкций, куда идти, даже не моргнули. Они, будто застывшие, смотрели туда, откуда мы пришли, готовые встретить врага. Верно… солдат стреляет, а не задаёт вопросы, защищает, а не даёт инструкции, убивает и умирает сам. Неужели и они стоят тут лишь из-за того, что кто-то приказал им стоять до конца? — Что будет с городом? — спросил я, надеясь, что кто-нибудь ответит. — Если сюда и вернутся люди, то точно не этим утром, — пробубнил Джон. — Если будет, кому возвращаться, — ещё мрачнее обычного добавил Кас. За первым же холмом виднелся свет, на который Кас и вёл нас, следуя по множеству других следов. Там оказались и все те, кто пережил ночь, а теперь прижимался к дискам света от костров. Девушки, женщины, подростки, юноши, старики и мужчины, между которых затерялись и охранники. Большинство одеты далеко не по погоде, что было верным знаком того, что, если им не найти тёплую одеждуотч, большая часть умрёт от холода, приманивая все возможные виды падальщиков. В лагере стояла тишина, и лишь треск костров разбавлял её. — До утра переждём здесь, — Кас сел так близко к костру, как только возможно, то же самое сделала и Сара. Я сидеть не хотел и отошёл обратно на вершину, с которой просматривался город. Неизвестно почему, но картина горящего города будила во мне смесь эмоций. С одной стороны, видеть мёртвым город, в котором жил пару часов назад, было тяжело до смятения, но сам пейзаж был завораживающим. Языки пламени часто бликовали на фоне солнечного купола, и даже все прожекторы продолжали гореть. Значит, источник тепла и энергии ещё работает, а потому, кто знает,может, Гринман возродится. Как бы слабо в это не верилось, но любой шанс будет использован по полной, рано или поздно, всё вернётся на свои места. Успокаивало и то, что те солдаты на баррикадах были ещё живы: их силуэты выделялись на фоне. — Сочувствую, что всё так получилось, — голос Джона раздавался где-то из-за спины. — Ты всё равно говорил, что нам повезло, что мы ещё живы. — Я имел в виду купол. Технология считалась нестабильной, и вам правда повезло, что тепловой барьер так много проработал без сбоев. Но то, что произошло сегодня… — У всего есть начало и конец, и этот город не был исключением… — я подумал, что похож сейчас на Каса. — Куда ты теперь? — В Люксембург, очевидно. Судьба, постигшая ваш город, плачевна, но она не отменяет моей задачи. — Тебе же нужен проводник, верно? — Да, именно. Я планирую найти кого-нибудь по дороге. — Кас отлично знает северные поля. Хотя он вроде как и на юге какое-то время охотился. — У вас есть заботы побольше. С утра охотники будут нарасхват, а я не могу отбирать кормильцев. — «К чёрту Гринман» — вот что скажет Кас. Не уверен, что он согласится провести тебя, но здесь его явно ничего не держит. — А ты тогда что? — Я? Может, тоже пойду, — я пожал плечами. — Хоть увижу эту южную рощу. Да и вдруг ты правду говорил про свои бункеры… Почему вы не можете просто принять всех этих людей? — Проблема перенаселения. Мы постоянно высылаем людей на поверхность, потому что не хватает места. Частично, и я здесь потому, что уже не смогу попасть обратно. — А как же твоя миссия или что там? Тебе не нужно вернуться после этого? — Нужно, но вряд ли я задержусь надолго. — Кас говорил правду. Староисторические люди гордые и глупые, потому сейчас весь год зима. — Это не из-за людей. Всё… намного сложнее, чем тебе кажется. — Ну, — я недобро усмехнулся, — сегодня всё намного проще! Вон, — я указал на город, — вот настолько всё просто. — Да уж, сильные звери. — Лунатики — не звери. — А кто тогда? — Я уже не знаю, кто они. В лагере началась какая-то суматоха: кто-то рыдал навзрыд, другой что-то кричал, перебивая группу молящихся, а несколько мужских голосов требовали тишины. Джон ушёл посмотреть, что там происходит, а я так и остался смотреть за судьбой баррикады. Нужно было отойти подальше. Прорвутся, и тогда добраться до оставшихся — дело двух минут. Хотя зачем им? Еды им сейчас хватает. В голове всплыл образ семьи, которая умерла из-за меня, как их пожирают несколько лунатиков, огрызаясь друг на друга, чтобы оторвать лучший кусок себе. Я закрыл глаза, надеясь, что картина пропадёт, но всё стало только отчётливее. Я мог пережить их всех, бежать из обречённого города, даже вытащить с собой две чужие жизни, но три других пустым взглядом смотрели на меня так, что моё удачное спасение стало походить на проклятие. Когда я вернулся, в лагере уже снова стояло безмолвие. Многие постелили что могли на землю и пытались спать, лишь единицы при этом не ворочались или хотя бы закрыли глаза. Кас сидел рядом с охраной, участвовал в планировке графика дежурства, Джон молча наблюдал, а Сара, кажется, смогла уснуть. Меня тоже клонило в сон, но ложиться рядом со всеми не хотелось, ни то от стыда, ни то от нежелания проснуться в толпе трупов. Опять всё вокруг белое. Белые хвойные деревья, с большими снежными шапками, белая тропа, отличающаяся лишь меньшими сугробами; белое солнце, проступающее как влажное пятно через костляво-белые облака. Когда-нибудь мне обязательно приснится зелёный луг, посреди такого же зелёного леса, залитогтео морящим жёлтым светом, а ветер будет обдавать летом. Не будет ни стен, ни неказистых столбов с динамиками, из которых разносится запись пения птиц, которую можно выучить наизусть. Будут настоящие птицы, будет пыльная дорога без покрытия и всеобщее спокойствие. Но это когда-нибудь потом, а сейчас всё снова белое, и с неба идёт ярко-красный снег, жгуче-холодный и тающий на коже, превращаясь в рубиновые капельки. И виной этому снегопаду стала девочка с прокушенной шеей, бледная до синевы. Столько крови, что хватило на целый снегопад, и это моя вина. Хотелось как-то исправить положение, вернуть время вспять, когда я впал в ступор, и выстрелить дважды, хотя бы отпугнуть этого лунатика. Но сделать что-то уже было нельзя: она катала снеговика, лепила снежки и кидала в меня, добродушно приглашая к её игре. Я бы и рад, да пальцы онемели, даже пошевелить ими стало невозможно. Хорошо, что она не обижается… Когда-нибудь мне приснится зелёное лето, и я научу её любить его настоящий дух, а не тот, что стоял в Гринмане. А пока пусть резвится. Мне тоже всегда нравился снегопад… Руки на самом деле онемели, и не только во сне. Утром, удивлённый, что никто более не умер, я поспешил к ближайшему костру на отогрев ладоней. Угораздило же меня засунуть их прямо в снег! Каса нигде не было видно. Я уже начал беспокоиться, но Джон сказал, что он ушёл за едой. Неужели пошёл за позавчерашним роевиком? У Джона, к слову, уже свисал на шее тот самый свисток. То хвалёное оружие? Я надеялся, что он так шутит. Сара отчётливо побледнела, её румянец стал намного ярче выделяться на почти белоснежной коже, будто отражая её расположение духа. Не нужно быть особо догадливым, чтобы по одному выражению глаз понять, какая буря творилась у неё на душе, да и чего уж тут — весь лагерь до сих пор находился в ступоре. Те многие, привыкшие к городскому распорядку дня, не знали, куда деться: завтрака нет, ни работы, ни купола над головой. Вот и что делать, кем становится? Меня этот вопрос терзал намного меньше, чем других. Больше всего, конечно, меня поразила ситуация с воротами в город: людей там стало только больше, и стало видно даже какое-то движение, как в логове каких-нибудь зверей. Пожар тоже начал стихать, и главным предметом тревоги стало отсутствие солнечного поля. Хорошо, если он просто выключился из-за перегрева. Ну а если нет? Куда в таком случае девать весь народ, если до другого города доберётся жалкая горстка? Сам того не осознавая, я подошёл к баррикадам. Ночка определённо была весёлой: с вершины конструкции, куда меня пустили без единого вопроса из-за винтовки на плече, открывался вид на густо заваленную телами улицу. Порядка полсотни лунатиков неподвижно лежали с маленькими сквозными дырами. Картина складывалась тошнотворная, точно как и запах. — О… ещё один охотник, — прошептал один из охранников, видно не желая, чтобы я это услышал. — То есть как? Как это «ещё один»? — Так другой ушёл за едой! Пищевой склад не сгорел. — Кас? — Херас! Откуда мне знать? Не представился он! Точно Кас! Так вот куда он пошёл. Ну, в целом, логично. Зачем рисковать жизнью на полях, когда можно рисковать ею в двух шагах от лагеря? — А можно спуститься? — охранник посмотрел на меня с таким видом, будто сдерживался, дабы не разорваться от смеха. — Тебе-то? А впрочем, иди, если не страшно. Можешь попробовать до арсенала дойти, аккумуляторы подтащить! — Мне не страшно, но умирать я не собираюсь. Лучше помогу с едой. — Твоё дело, — я перепрыгнул через перегородку из фанеры и тут же споткнулся. Кажется, я только что сломал чей-то нос. — На улицу вперёд всё чисто, дальше иди на свой страх и риск. — Вы успели зачистку провести? — С ума сошёл? Там просто никого не было. Таким тихим город я ещё не видел: половина домов покидалась в спешке, и двери, естественно, никто не закрывал, что же насчёт запертых, то думаю, их хозяева до сих пор лежат там. Улочки, по которым только недавно гуляли люди, усыпались какими-то лохмотьями, засохшими кровавыми следами, но тела кто-то, судя по всему, убирал. Здание, куда пошёл Кас, отводилось под склад сырой еды. Это было чем-то типа морозильной камеры для свежих туш и овощей с фермы, а иногда и для нескоропортящихся продуктов. Поначалу здание хотели поставить за пределами тепловой зоны, чтобы экономить электричество, но тогда это повлекло бы за собой траты на стены, с которыми ничего нельзя было сделать. Новые стены строить никто не умел, да и не было материалов, к тому же, технология купола позволяла поставить хоть три таких камеры, но ограничились одной на западе города. Перед складом уже лежала серьёзная гора еды, расфасованная по прозрачным мешкам, пакетам, или просто раскиданная по примерно равным кучкам, и даже закинутая в пару рюкзаков. Недалеко лежало несколько мёртвых лунатиков с перерезанными артериями: они днём спят в тёмных углах, и склад идеально для этого подходил. Кас вышел ещё с двумя мешками, увидел меня, и, издав шумное «да уж», кинул мешки к общей куче. — Твой рюкзак правый. Уходим сегодня же. — Джон хочет дойти до южной рощи, ему нужен проводник. — Пусть идёт. Я до рощи не ходил. — Может, пойдём с ним? — Зачем? Я не знаю, как там выживать. А ты? — я пожал плечами. — Ну и зачем тогда туда идти? — Вдруг за рощей тоже есть люди? — Слишком опасно, чтобы рисковать ради этого. Пройти рощу гораздо сложнее, чем кажется. — Разве ты сам не хочешь уйти отсюда в другой город? — Я хочу выжить, а уже потом выбирать место для выживания. Намного удобнее, если ты знаешь территорию: где можно укрыться ночью, где клюёт рыба и прочее. — Каждый преследует свои цели… — Ну и к чему ты это? — К тому, что ты никогда не отказывался пройти чуть дальше исследованных полей и занести новые данные на карту! Просто я не понимаю этого изменения в приоритетах. Мы могли нарисовать карту тех мест, куда, возможно, уже сотни лет не ступала нога человека. — Вот именно! Это дикие места, туда никто не ходил, а, значит, и человек будет лишним. Нельзя вторгаться в ту природу, где ты станешь не только нежданным гостем, но и редкостным деликатесом. — Разве мы уже не вторглись на чужие охотничьи угодья? Нас явно не ждали на этой планете после начала Новой Истории. — Мы быстро адаптировались. Отдали необходимую жертву, закрепили знания и пользуемся ими. Я не хочу ради туманных идей рисковать чьими-то жизнями, зная, что ответственность целиком лежит на мне, как на проводнике в те места, где я никогда не появлялся. Надеюсь, с этим мы разобрались. — Мы всё равно ещё не договорили! — Я договорил, — Кас взвалил четыре мешка на себя и пошёл в сторону ворот. Кажется, это был самый мерзкий способ уйти от темы из всех, что я видел. — Значит, один пойду! — я взял свой рюкзак, который Кас вытащил из моего же дома, забрал под руки два мешка и поспешил уйти за ним. Мало ли кто нас слышал. Чем дольше я таскал провиант, тем больше осознавал, в каком отчаянии сказал Касу своё последнее слово. Еда уходила мгновенно, многим не хватало, а каждая ходка занимала минут сорок. В лагере назревала ужасная тоска, вопрос холода становился всё отчаяннее, так как за одеждой идти было просто некому. Пошли слухи, что эту ночь нам точно не пережить, и невольно в них верилось: недвусмысленный кашель у некоторых людей говорил, что мы рискуем подхватить заразу. Нет, всё-таки слишком много людей. — Джон, — я поймал его, когда он шёл помогать. — Ты дорогу-то до своего бункера знаешь? — Ну, мне не помешала бы карта местности, которую ваша охрана изъяла при аресте, но, в целом, я знаю, куда идти. — Значит, уходим сегодня же, как появится возможность. — А что Кас? — Пойдёт своей дорогой, — я постарался придать своему голосу максимальное безразличие. — Тогда лучше уходить ночью. Не думаю, что нас, а тем более меня отпустят так просто. — Ночью? Без оружия? — Всё будет нормально. Сюда же я как-то добрался? — Это не аргумент. У тебя есть винтовка? — Дали, пока хожу в город. — Хорошо, тогда возьми её с собой — Если пойдём налегке, то выйдет быстрее. — Кто из нас охотник?! Этот лишний груз может спасти жизнь, так что перестань делать вид, будто у тебя всё схвачено. Не торчал бы в тюрьме, если бы всё было так гладко. Джон лишь кивнул в ответ. Наверное, вся эта история меня злила. Нервировало бездействие большинства вполне здоровых людей, которые, как оказалось, были до мозга костей городскими, неспособными постоять за себя из-за страха. Я боялся, что даже эти чудом уцелевшие люди умрут из-за своей неподготовленности. Джон боялся терять время впустую, и в его боязни виделось что-то древнее, не свойственное современности, а Кас… Кас, похоже, не боялся. Ему было похер на человеческие жизни, и факт необходимости в напарнике стал для него досадным обременением, а не чем-то жизненно важным в условиях постоянной опасности. Это всегда чувствовалось, это же и тянуло показать себя: Кас давал свободу действий там, где другие не давали даже отступить от себя на шаг, он мог потратить время, но дать необходимый новичку опыт и практику, коих не хватало даже после академии. А практика была в разы важнее, когда дело доходило до схватки. С вечером тревога выросла. Сумерки теснили всех к огню, заставляли пренебрегать невыносимым жаром пламени. Сотни душ копошились между собой, как трупные черви, бодались за место потеплее, и чуть ли не грызли друг другу глотки. Джон подошёл ко мне удивительно тихо, даже не хрустя снегом, и жестом показал, что пора идти. Я в последний раз посмотрел на этих обречённых, схватил всё необходимое и пошёл за ним. Шли молча, быстро удаляясь от города, словно не шли, а бежали по ветру. Джон взял с собой винтовку и найденный где-то вещмешок, в то время как у меня на спине ощутимым грузом лежали приготовленные вещи. Я с непривычки постоянно озирался по сторонам, надеясь увидеть хоть что-то, пока мой спутник, будто бессмертный, лишь смотрел перед собой и иногда дул в свисток, создавая противный, близкий к ультразвуку писк. — И что, именно это тебя и спасает? — Ну да. А что, думаешь, я вру? Только чего ради? Чтобы сдохнуть, не успев и глаза разуть, как следует? Это приспособление уже не раз проверяли на поверхности, и я готов проверить ещё раз. — А я не готов! — И не придётся, просто доверься. Нависла долгая пауза. — Когда привал? — Уже устал? — Просто спросил. — Хотелось бы всю ночь не останавливаться. Я всегда в таком темпе и шёл, а утром отдыхал. — Понял. Джон хмыкнул и приготовился дуть в свисток. В этот раз писк показался мне не таким противным. — Стой! — он начал крутиться на месте, доставая винтовку. — Что? — я двигался заметно быстрее, и достал своё оружие одновременно с ним. — Это не я свистел… Похоже, обладатель голоса где-то рядом. — А кто это? — Мы его не засекли… — Тихо, — я перешёл на шёпот и прислушался. — Крылья! Свист повторился, переходя в визг, и меня сбило с ног волной воздуха. Рефлексы не подвели и несколько выстрелов мгновенно угодили в севшую между нами громадину. Мгновенья хватило, чтобы разглядеть пару маленьких глазок, а затем тварюга упала, но в небе кружилось по меньшей мере ещё пять таких. — Сними их! — я принялся, не целясь, палить в воздух, но это скорее разозлило летающих тварей, и двое сразу пошли на снижение. Одну из них Джон подстрелил в воздухе, она с тяжёлым гулом свалилась почти на меня, ещё пища, а вторая вцепилась в винтовку Джона. На моих глазах от ствола осталась искорёженная груда металла, и в ход пошёл нож, которым он вспорол брюхо птице. Моя попытка встать обратно на ноги кончилась ударом крыльев по спине, я ощутил, как в рюкзак вцепились когти, и земля начала уходить из-под ног, пока две другие бестии полетели на Джона. Поднявшись на пару метров, я кое-как выпрыгнул из лямок и свалился на снег, пока было не поздно, и даже не повредил оружие при падении. Однако отпускать меня никто не собирался: рюкзак больно упал мне же на голову, а затем и зверь свалился перед моим лицом. Прогремел выстрел, и у него брызнула кровь из головы, а лазер отбил аппетит у оставшихся членов стаи. Как всегда вовремя. Может, Кас записался в телохранители? — Сэм? — Джон хрипел от усталости. — Жив, — Кас медленно подошёл к нам, и встал прямо у меня над головой. — Привет, Кас. — Похоже, есть только два человека на земле, которые готовы сами отдаться в лапы падальщикам: это ты и ваш учитель. — Я тоже не знал, — оправдывался Джон. — Тогда два человека и идиот. — Дискриминация какая-то… — Сам ты! Дис-кир-ми… Тьфу! — задыхаясь прокричала Сара. — Дискриминация, — повторил Джон. — Что она здесь делает? — Вообще-то я первая увидела, что вы дёру дали! А потом сказала Касу, и он рванул за вами. Еле догнала. — Прямо сюжет для блокбастера. — Чего? — Не бери в голову, — отмахнулся Джон от лишних вопросов. — Значит… вы идёте с нами? Повисло трёхсекундное молчание, во время которого все постоянно переглядывались. — Я там задерживаться не собиралась. Не ушли бы вы, сама убежала. А так хоть не помру в одиночестве. — Сэм знает моё мнение. Если твой бункер существует, то лучше поторопиться, пока идут относительно тёплые месяцы. — Кстати, верно подмечено. Это не прогулка до соседнего леса, мы будем пересекать пролив Ла-Манш. Поход может затянуться, учитывая, что весь путь придётся преодолеть на своих двоих. Я планирую каждый день шагать по восемь часов, чтобы как можно быстрее дойти до побережья, так что домой вы вернётесь нескоро. — Нету у нас уже дома, — заметил я. — И скучать по нему здесь некому. — Со временем все начинают скучать по тёплой постели и этим осточертевшим лицам. Посмотрю я, как через неделю вы будете общаться. — Абсолютно так же! — заверила Сара. — Пошли уже, мне холодно. — Не сегодня. Разве что только если есть хорошее место для привала… Кас? — В часе ходьбы раньше стоял перевалочный пункт. Но я не знаю, что с ним сейчас. — Если был, то наверняка найдётся что-нибудь полезное. — Но ведь час ходьбы! — взмолилась Сара. — Я понимаю, что здесь все такие тренированные, выносливые и всё такое, но пожалейте девушку! — Ты одна идёшь налегке! Нужно было думать, когда я сказал про восемь часов ходьбы! — Вообще-то это вы шли, а мы с Касом бежали минут десять! Можно было проявить и больше уважения к той, что спасла тебя от смерти! — почему-то мне больше верилось, что это Кас стрелял с двух рук. — А нас чуть не сожрали огромные птицы! Мне-то похуже будет! — А может, хватит мериться проблемами, и вернёмся к делу? — не выдержал я. — Чем быстрее дойдём, тем быстрее отдохнём! Спор резко оборвался, и мы пошли, пренебрегая подвываниями Сары. Эта ситуация вызывала тень сомнения у меня где-то глубоко в груди: если компания, не успев даже собраться, разожгла спор на ровном месте, то что будет через день? А через неделю? Хочется верить, что они ещё уживутся характерами… И ведь я даже не знаю, кто тут больше придирчив к мелочам: Сара, несущая на себе только одежду и всю жизнь просидевшая в городе, или Джон, который отделался лёгким испугом, но продолжал раздувать трагедию. Точно можно сказать, что Касу все их споры казались темой, не достойной его внимания, и мне стоило брать с него пример. Действительно, чего ради тратить свои нервы на споры этих истеричек? — Сэм, у тебя рюкзак на сито похож, — сказала Сара спустя пару минут драгоценного молчания. — Так меня за него падальщик схватил! Естественно, что он теперь весь дырявый. — Может, подшить его? Пока ничего не вывалилось. — На привале и подошью. — Давай лучше я! Я шью хорошо, крепко, а то почём зря заплаты переводить. — Ну… подшей, я не против, — я пожал плечами. Она что, старается казаться полезной? Хотя, если так подумать, с приходом Каса самым бесполезным здесь становился я: он умеет всё то же, что и я, только лучше. Только его не несёт вперёд мой энтузиазм, а что-то другое. Не сказать бы сгоряча, что я его тут и держу. До стоянки, о которой говорил Кас, мы добрались достаточно быстро, и уже через час грелись у костра. Есть никто не собирался, а дежурить мы решили втроём, каждый по два с половиной часа примерно. Сара, поняв прелесть своего положения, сразу легла спать, а мы остались тянуть жребий. Мне выпал черёд сидеть первым. Хотя последняя ночь и была достаточно болезненной, и сил оставалось мало, нести дозор оказалось достаточно легко. Не знаю, что именно так влияло, может, просто привык уже к подобному, да и было, о чём подумать. Морально я всё ещё не отошёл от устроенной в городе бойне, а сейчас ещё и появились новые проблемы, пришедшие вместе с людьми в наш охотничий дуэт. Взять хотя бы то, что Сара с Джоном по какой-то лишь им известной причине любили спорить между собой, что я заметил ещё после первого посещения оных в тюрьме. Интересно, как будет на это реагировать Кас, который всегда был главным поборником тишины в походе. Здесь, в юго-восточной долине, всё казалось незнакомым. Незнакомые птицы-убийцы, незнакомые тропы, стоянки, незнакомая темнота и лёгкое чувство тревоги в груди, от которого щемило под сердцем. Слишком много вопросов крутилось на уме, но ни один так и не смог стать полноценным предложением, которым, даже если бы было с кем, можно бы было поделиться. Сейчас я не вижу хоть кого-то, кому можно о чём-либо рассказать. От всей этой каши в голове хотелось убежать куда подальше, но к сожалению, далеко не от всего в этом мире можно уйти целым. Можно сбежать от костра, от леса, верхушки деревьев которого выделяются ещё более чёрными шпилями, чем сама тьма; сбежать можно даже от этих людей и обязанности не спать ровно в этот момент, или от снега. К примеру, в город, где растёт трава, такая ненастоящая и фальшивая наощупь, словно бумажная. Вот иголки на ветках были настоящими, такими, какими я себе представляю староисторическую растительность. Конечно, вероятно, эта трава не растёт сама по себе, но что если вся растительность и была именно… такой? Стоило ли тогда мечтать о ней? — Сэм, пора, — Кас сел рядом, по привычке проверяя патрон в затворе винтовки. — Хорошо… — мне даже не пришло в голову сдвинуться с места. Кас чего-то недоговорил. — Ты уверен, что хочешь идти с ним? Его план звучит попросту бредово. — И всё же, другого подобного плана сейчас нет. Я не горю желанием бесцельно выживать, почему бы и не поучаствовать в этаком приключении? — Стоило понять, что тебя за ним потянуло: жажда найти проблем на задницу. Вечно молодняк стремится пойти против правил и найти что-то интереснее окружающей их действительности. — Ты тоже таким был, разве нет? — Мне было не до того. Я охотник, а не парень с улиц. Охотником родился, им же и умру. — Так ведь и я охотник. — Мы сейчас, Сэм, просто выжившие. Просто я охотник по натуре, а ты к такому прийти, к счастью, не успел. — Почему к счастью? Кас ответил не сразу. Да и по его молчанию было всё ясно. — Иди уже. Завтра долго идти придётся. Сон пришёл сразу, как я лёг. Как и всегда, самым тяжёлым занятием стала систематизация всех тех картин, что пришли в наполовину рабочую голову, хотя в этот раз вспоминать отдельные моменты было не так тяжело: спал я чутко, словно находился на границе между сном и бодрствованием. Снова пришла эта девочка с прокушенной шеей. Она что, теперь будет меня преследовать? Или такой образ выбрало моё чувство вины, не дающее покоя? Как же хочется проснуться, да только кто даст мне выйти из своего кошмара? Кажется, я отсюда и вовсе не выйду, пока не досмотрю до конца. Посреди ночи прозвучал выстрел, а может, мне это тоже приснилось, и потому я не проснулся. Отчётливее слышались крики, ярче разгорался пожар на чёрном фоне, и громче ревела сирена. И вот уже город, раскрытые нараспашку ворота, так и приглашающие внутрь. Вроде не хочется, но ноги сами тянут внутрь, после и глаза загораются интересом: город кажется незнакомым, и везде хочется заглянуть, подсмотреть, подслушать, но только вперёд тянут за собой прозрачные, мутно-голубые крылья. А на улицах-то чисто. Громкие шумы тревожат сознание, от выстрелов всё сжимается в груди, пламя взрывами горячо обдаёт лицо, и теперь ты уже не можешь не идти дальше. Снова эта девочка… нет, не идти, бежать! Бежать за оружием, бежать на выстрелы, понять, кто с кем воюет, кому нужна помощь и кому я обязан её оказать, бежать подальше от кровавого шлейфа, тянущегося за этой страшной, улыбчивой девчонкой. Куда угодно, но чтобы её не было и бегом! Выстрелы шли с площади, в центре, под памятником, стояли в кругу баррикады, постоянно увеличивающиеся за счёт падающих на них мертвецов. Нескончаемым огненным градом сыпались на них пули со всех окружающих их окон, не давая высунуть носу из укрытия до первой перезарядки, после которой особо смелые вставали в полный рост и тут же падали на прошлых храбрецов. Во всей суматохе боя терялся снующий туда-сюда художник с наброском какой-то зарисовки. Лишь подойдя ближе, стало понятно, что картина достаточно старая, а её автор наполовину сгнил. — Что вы делаете? — Я?! Я творю! Я запечатлеваю! — Запечатлеваете? — Конечно! На наших глазах творится история, идиот! — он улыбнулся чёрными зубами и побежал дальше, отпрыгивая от падающих на него трупов. Какую историю? Зачем ей посвящать картины? Чтобы потом вот так же плясать вокруг них, восторгаясь непонятном чем? Как по мне, посвящать истории памятники искусства — дело столь же неблагодарное, как переносить гору снега лопатой. Нарисуй, чтобы через несколько лет о твоей картине забыли, напиши, чтобы весь твой труд превратился рано или поздно в прах, сделай монумент, и сама природа сточит его обратно в камень. Сейчас нет места искусству: на кону выживание, некогда думать о памяти, если помнить будет некому. Я ещё раз оглядел гудящее сражение, выстрелил в первое попавшееся окно и вдруг всё стихло. Из него вылезла та самая девочка, с той же улыбкой и маленькой дыркой в голове. Это что… я её так? Руки павших солдат зашевелились, словно в них не было костей, а ближайшие начали сдавливать мне ноги, буквально ломая их и утаскивая под землю. Отстреливаться не было возможности: руки тоже скрутили, а после и вовсе вывихнули другие, бледные и грязные руки.День 4
— Сэм! Скоро идём дальше, хватит спать! — Да дай ты ему выспаться, — зевая, сказал Джон. — Интересно это оно выходит! Как меня будить, так «вставай, принцесса», а как ему спать, то пусть дрыхнет?! — Он дежурил, в отличие от тебя. — Теперь ты будешь это использовать до скончания времён! Давайте я тоже буду дежурить, а потом спать сколько влезет! — Ты и получаса не продержишься, как заснёшь! — давясь смехом, выпалил Джон. — Ах, так вот как мы заговорили? Следующую ночь я одна дежурю! Вот увидите, я смогу за себя постоять! — Ну-ну. Ловлю на слове. — Чего? — Выражение такое — «ловлю на слове». Теперь не отвертишься. — Да пошёл ты, ненормальный! — Во, таких девушек в бункере добрая половина: сама орёт, другим спать не даёт. Доброе утро, Сэм. — Ага, — добрым, впрочем, оно для меня не было. — Какой план на день? — Идти дальше. Кас пошёл осмотреть местность. По прикидкам, через пару дней подойдём к этому вашему лесу. — А за ним что? — По старым картам, возле него находился небольшой городок. Небольшие дома наверняка уже ушли в снег, но кто знает: вдруг там были многоэтажки. — Что-что? — Дома многоэтажные. Ну, девятиэтажные там, семнадцатиэтажные и прочие. А были ещё такие, которые под облака уходили! Их так и называли: небоскрёбы. — Откуда ты всё это знаешь? — Да отовсюду. Бабушка ещё в детстве мне про них рассказывала: она родилась тогда, когда люди с поверхности на связь выходили. Плюс нам в школе объясняли, как оно всё раньше было. — Круто… — А вас что, этому не учили? — Охотников точно нет. Нас в детстве учили оружие держать и правильно ногу ставить, чтобы снег тише хрустел. — Жестоко, но я понимаю. Выживание, все дела… — А откуда вы в бункере еду берёте? — О-о, парень! У нас там всё схвачено. Даже животные есть! Ты таких сейчас на поверхности не найдёшь! — Серьёзно? — Конечно! Погоди, дай-ка секунду, — он залез в рюкзак. — Как знал, что стоит взять несколько лишних банок. Лови. Он кинул мне в руки какую-то железную банку без крышки. Что ещё за шутки. — Свинина! Она в такой банке может годами храниться где угодно, и ничего с ней не станет. — А открывать как? — Так ножом! Надавил и пошёл по кругу. Это тебе на завтрак, за то, что поддержал план. Как и посоветовал Джон, я попробовал открыть банку с помощью ножа, что вышло на удивление легко. Внутри оказался розовый замёрзший кирпич, застывший в жире, но несмотря на вид, пахло чудесно. — Только разогрей для начала. Тушенку холодной есть крайне не рекомендую. — Я уже понял. И что, прям так можно? — Ну да, это ж металл. Не расплавится. Я поставил банку максимально близко к костру и через пару минут жир растаял и забурлил, раскачивая большой кусок мяса. Я попробовал небольшой кусок и просто не поверил, что бывает такой вкус. — Это божественно! — И это-то без хлеба! Мечта любого, скажу я тебе. Но дают такую у нас редко: запасают на случай чьего-то ухода или какой-нибудь чрезвычайной ситуации. — Какие в бункере ещё могут быть проблемы? Сиди себе, радуйся, что не снаружи! — Ну, помню, как кто-то пролез в систему вентиляции, народ начал чуть ли не с ума сходить. Мы три дня искали, что это было, а оказалось, что датчики движения дали сбой из-за скачка напряжения. Казалось бы, такая мелочь, а почти хаос начался. — У нас так тоже напряжение скакало. Когда зимой буря начинается, купол искрил порой. — Потому часть людей в бункерах и укрылась. Представь, если бы из-за этих искр в других куполах случился сбой, и все внутри мгновенно погибли? Кому возрождать цивилизацию? Ты ешь давай, нам идти скоро. — А долго? — Как получится. Лень может и является двигателем прогресса, но не в нашем случае. Сара может быстро устать и тогда придётся остаток дня проводить на привале. Было бы намного проще, иди мы подготовленной тройкой. — Она не уйдёт. — Это и слепому видно. Ей хочется показать себя и хотя бы для самой себя казаться полезным членом общества. Да и чего тут: я и сам бы поступил так же. Уж всяко лучше, когда она старается принести пользу, а не ворует где попадётся. — У вас не воруют? — С нарушителями разговор короткий. Дверь открыта, иди гуляй. Главная разница между изгнанным и ушедшим в том, что вторым дают вещи в дорогу. — Да уж, — говорить хотелось всё меньше: завтрак стынет. Пока я ел, Кас вернулся и со своим обычным видом сел рядом. — Ну как? — Направление-то верное, только я не знаю, как ты собираешься идти дальше. — А что там? — Лес. — Ещё один? — Да нет, похоже, уже тот самый. — Ну, так и чего? — Так и чего?! Мы в том лесу десяток людей потеряли, а ты собираешься в три с половиной человека пройти сквозь весь лес! Ты хоть представляешь, какую площадь он занимает?! — А обойти? — Ты тупой или притворяешься? — Понял. А как вы туда ходите? — Там только один раз были: когда десятерых и потеряли, — сказал я. В него лет семь никто не ходит. — Интересно, почему мне об этом никто не сказал… А если попробовать пройти без лишнего шума? — Это рулетка: мы можем никого не встретить, а можем в первые же часы попасть на хищников: роевики, ветвелапы, доппельгангеры. Ночью ещё и местные лунатики подтянутся. Это я молчу про растущий там бритволист. Ботинки с защитой есть только у Сэма, а вы двое, полагаю, с таким даже не сталкивались. — Допустим, что у меня и у самого есть защита, — Джон ударил ботинком о ботинок и раздался слабый лязг. — У тебя, Кас, я так понимаю, специально защиты нет, а Сара… вот это уже проблема. Теоретически, если она воровка, это может говорить о тихом шаге? — Я не воровка! — вернулась откуда-то Сара. — Это не по моей вине происходит. Оно… оно само! — Клептоманка что ли? — Да хватит обзываться! — Я и не обзываюсь. Клептоманы не могут устоять перед соблазном стащить что-нибудь: бесполезная ли это безделушка или что значительнее — всё едино. Был у нас такой: у него еженедельно из тумбочки вытаскивали столовые приборы, а он ещё так краснел стыдливо. Честное слово, его даже жалко становилось! — И что мне с твоей криптоманией делать? — «Клепто», а не «крипто»… не знаю! Это вроде как-то лечится, но я военный, а не психолог. Ну, почти военный. — Как-то ты для военного слабо вооружен. — Потому и почти. — Может, пойдём уже? — спросил я, утомлённый их разговорами. — Так, а что мы решили? В лес? Мне без разницы, лишь бы дойти. — Погоди, а твой недоотпугиватель будет работать против дневных хищников? — Зависит от того, кого пугать. Этот звук выбрали из-за простоты и относительной эффективности: не все после него нападают. — Да, но ночных хищников днём никто не боится, тем более падальщиков. Они днём почти что слепые. — Короче, решаем. Лес? Я молча кивнул, Сара последовала моему примеру. Кас просто молчал. — Тогда да поможет нам Бог. Выходим. Издали лес не казался таким уж пугающим: редкие хвойные, ветками уходящие на несколько метров вверх, не закрывали заснеженную землю, и лишь создавали тень и преграду для снега. Говорят, лес этот растёт неестественно быстро, и вскоре может стать угрозой для всех ближайших городов. Возможно, не так страшен зверь, как это малюют, но расслабляться было рано: Кас всё равно мёртвой хваткой вцепился в оружие, и только Джон с Сарой о чём-то горячо спорили. — Как думаешь, там может быть егерь? — на мой вопрос Кас чуть моргнул. — Не знаю. Но лучше ему там не быть. Я не собираюсь умирать. — Кстати, а что за доппельгангеры? Про таких нам не рассказывали. — Потому что подразумевается, что охотники в этот лес никогда не пойдут. Доппельгангеры принимают облик того, что находится поблизости, и полностью пародируют оригинал. Таким образом, можно попасть на какого-нибудь доппеля в виде дерева. Но порой с ними легко справиться. — И в чём тогда его главная опасность? — А ты попробуй пойми, Джон это идёт за спиной, или его копия, сожравшая оригинал. Я обернулся и глянул на военного. Теоретически, может ли быть так, что он уже стал не тем, кем является? Хотя как бы тогда он узнал, куда мы идём? — Я бы и настоящему Джону на твоём месте верил не так охотно, — продолжал Кас. — Версия звучит правдиво, но хорошая фантазия тоже сходит за истину. Аккуратнее с ним. — А что Сара? Она ведь пошла за нами. — Ну и? — Разве можно обмануть вора? — Настоящего вора тяжело, а если человек попросту болен, то запросто. — Ладно… я могу последить за ним. — Это от тебя не требуется. Понятно, что Кас перегибает, но отказывать тоже не было смысла. Скорее всего, через пару дней всё разрешится само собой. Хочется на это надеяться, во всяком случае. Когда мы были в двух шагах от леса, Кас остановился и попросил уже громко споривших позади нас спутников заткнуться. Тишина его никогда не устраивала, если речь заходила о чём-то из ряда вон выходящего, и сейчас легче уж точно не было: тишина и правда была невыносимой. — Ну что? — спросил Джон. — Идём быстро. Деревья не задевать, непонятные и особо подозрительные бугры обходить. Шагать друг за другом, Джон замыкает, я иду первый. Кто свернёт, клянусь богами Старой Истории, лично застрелю, — Кас явно не шутил и первым вступил в рыхлый лесной сугроб. Ну, началось. Первые десять минут деревья наступали нам навстречу разрозненным, но не сдвигаемым строем, между которого Кас искал наиболее ровные пути и вёл нас всё глубже. Никаких следов человека не было видно и подавно, да и чего тут, даже намёка на какую-либо живность в целом не нашлось в радиусе пары десятков ярдов. Определённо не такого я ждал от знаменитого леса, куда не ходит человек в своём уме. Единственное, что выбивалось из общего фона, так это температура. Здесь явно холоднее, чем в полях. Да и как будто чем дальше в лес, тем темнее становится. Сколько мы вообще времени идём? — На помощь! — раздалось в толще деревьев, но звучало далеко, в полсотни ярдов от нас, а то и больше. Джон сразу рванул вперёд. — Стоять! — в ближайшее к его голове дерево влетел нож. Джон, пробеги ещё шаг, остался бы без жизни. — Что я говорил?! — Ты что, оглох? Там кому-то нужна помощь! — Нет, это ты оглох. Как раз тогда, когда я говорил о доппельгангерах. Никого в этой части леса и быть не может. — А если есть? Что если кому-то действительно нужна помощь? — Ещё шаг, и следующий нож полетит в тебя. И плевал я на твои миссии! — Эй! — по снегу, по направлению крика, ковылял мужчина. — Помогите! Прошу вас! — Видишь?! — почти победоносно воскликнул Джон. — Это человек! Полсекунды погодя, Кас щёлкнул предохранителем. — Стой-стой-стой!.. Выстрел, и голова взорвалась чёрным фонтаном, а затем всё остальное тело начало растекаться по снегу, окрашиваясь в белый. По ветвям пошёл шорох. — Видишь? — спокойно ответил Кас. — Правило номер один: если знаешь, как убивать копию доппеля, стреляй как по оригиналу. Это их главный минус. А теперь вперёд, мы потеряли много времени и наверняка кого-нибудь заинтересовали этим шумом. Кас в два шага дошёл до дерева, вынул из него нож и мы двинулись дальше. Деревья же словно подняли тревогу: откуда-то пошёл слабый ветер, постоянно стряхивающий снег с веток, благодаря чему то и дело пугали падающие сверху комья. А ещё… думаю, это обман слуха, но было ощущение, будто хвойные иголки мелко дрожали при нашем приближении. Я спросил на этот счёт у Каса, но он ничего не ответил, хотя наверняка тоже чувствовал это. Напряжение ощутимо нарастало, лишало отдыха, к тому же, не все чувствовали себя в безопасности после того, как Кас без задней мысли застрелил доппельгангера в образе человека. А что если бы там и правда был выживший? Охотники же не убивают людей, только животных… верно? — Погоди, — Кас остановился и даже присел, чтобы прицел меньше трусило. По пути виднелись холмы, похожие на курганы. — Что там? — прошептала Сара. — Город, — Джон вытащил из сумки бинокль и сам принялся рассматривать возвышенности. — Вернее пригородные участки с частными домами. Городок, выходит. — И в чём разница? — Здесь нет многоэтажных зданий. — Безопаснее от этого не становится, — заметил Кас. — Кто знает, на кого можем напороться. — А что мешает обойти город? — Ты же сам просил побыстрее. — Я и сейчас хочу побыстрее, но и пренебрегать безопасностью не стоит. Тем более, дальше по пути ещё придётся проходить через город. Кстати, кто может вообще обитать на руинах почти ушедшего под снег города? — Много кто… Но я никого не вижу. — Рискнём? — А насколько это оправдано? — присоединилась к разговору Сара. — Много времени нам это сэкономит? — Зависит от того, как шла главная дорога: если параллельно с нами, то риск и вовсе не оправдан. — Какая жалость, ведь карты у нас нет, — злобно отметил Джон. — Ну, а если всё же предположить, что идёт она поперёк нам? — Тогда проще пройти сквозь. Это будет уже вопрос размеров самого города. — В любом случае имеет смысл зайти туда, — сказал я. — Карты нет, но провести разведку и попробовать сориентироваться никто не мешает. — Пацан дело говорит. Шоссе определить будет несложно даже с учётом снега: дома на главной улице будут стоять дальше друг от друга. Кас молчал. Когда он так задумывался, можно сказать, что он просчитывал все возможные мелочи. — Мы будем как хромые на этих сугробах… — Так это вряд ли крыши домов! Думаю, они упали внутрь зданий, а те, что покрепче, и смотрятся выше. Сугробы там не глубже этих будут. — Всё равно не нравится мне это. Рисков много: роевики, лунатики, доппели, в крайнем случае ещё кто подтянется. — Отстреляемся. — Всех не перебить, тем более лишний шум нам не нужен. Тогда придётся бежать от всех, кто сейчас рядом в радиусе мили. — А что, есть идеи получше? — Да: идти и смотреть по ситуации, — выпалила Сара. — Ну, тогда пошли. Оружие проверьте. И в какой момент времени я сделал тот выбор, который привёл меня в заброшенный город в центре самого опасного леса? Наверное, чтобы выкопать из всех этих домов что-то ценное, нужно три вещи: терпение, удача, и пара десятков рабочих рук. Охота с этой точки зрения проще: цель вылазки часто сама тебя находит, а тебе остаётся с ней справиться. А ведь раньше я думал, что скаутом быть лучше! Ноги в сугроб начали проваливаться заметно глубже: Кас падал почти по колено, а я и вовсе местами застревал по пояс. — Кто там говорил про одинаковые сугробы?! — Кас шумно дышал, винтовку держал выше плеч перед собой. — Ну, а кто знал, что здесь, во-первых, впадина, а во-вторых, столько снега?! — Я! — воскликнула Сара. — Я знала, что что-нибудь пойдёт не по вашему плану. — Хватит! Нам надо дви…. — пласт снега резко ушёл из-под ног, и я провалился вниз. Падение смягчил рюкзак, хотя всё равно нельзя было сказать, что приземление вышло удачным. — Сэм! — голос сверху искажался так сильно, что я так и не смог понять, кто это. — Ты жив?! — Да! Кажется… Похоже на тоннель! — Чей?! Я оглядел стены. Промозглая земля мешалась с торчащими из неё корнями, пол состоял из комьев грязи вперемешку с расколотыми камнями, а высоты хватало на то, чтобы идти, чуть подогнув ноги в коленях или согнув туловище. — Роевики. Думаю, где-то здесь есть колония! — Подняться можешь? — Нет! Наверху не отвечали, очевидно, продумывали план спасения. Где это огниво? Жаль, факел не сделать. По земле тянулись мелкие следы роевиков, тоннель уходил на развилку: один проход шёл вправо, и три других уходили по левую сторону, откуда шёл явный ропот. Стоп, а это что, выстрелы? Что у них наверху происходит? Шум деревьев стал настолько громкий, что я даже в тоннеле слышал, как стонут деревья. Или это не деревья? — Кас, прыгать надо! — Из одной ловушки в другую?! — Я ещё лишние пару минут пожить хочу! — с этими словами ко мне свалился Джон, глухо охнув от удара животом. Перевернувшись, на спину, он широко раскрыл глаза и чудом откатился ровно в тот момент, когда упала Сара, а за ней и Кас, упавший на ноги. — Чтобы ещё раз вы так долго над чем-то думали, придурки! — завизжала Сара. — Постоянно тычете носом в необходимость идти побыстрее, а сами над каждой мелочью думаете месяц! — А что ты прикажешь нам с Сэмом делать?! — ещё громче забасил Джон, распаковывая фонарь из рюкзака. — Сама бы сказала, как его вытаскивать, если вся из себя охереть какая умная! — Заткните рты! — настало молчание, в которое врезался топот ног. — Доорались, сукины дети! Валим отсюда, пока не набежали! Кас выхватил фонарь и побежал назад, подальше от развилки. Секунда недоумения, и уже все несутся за спасительным источником света. —Кто замыкает?! — Я! — Джон выпалил это так резко, что по спине побежали мурашки. — Попробуй пострелять по ним, вдруг… — Кас выстрелил в боковой проход, звон наполнил уши, как вода пустой стакан. — Вдруг, говорю, отстанут. — Не отстанут! — Джон делал уже пятую очередь с лазером. — Их там на всех нас хватит! — Так, что есть в рюкзаке горючего?! Вопрос касается всех! — Да тут взрывать к херам надо, а не поджигать! — Я с собой ничего такого не брала! — Кас, а тот порох? — Он не взорвётся. Но… Джон, мы далеко от них? — Секунд тридцать есть, если слух не подводит. Потом задавят и не заметят! — Стой! — Кас развернулся на бегу, скинул рюкзак и лихорадочно полез внутрь. — Ну и где этот ваш порох? — Далеко, зараза! — заветная банка выскочила наружу, половина содержимого ушла в какую-то тряпку, тут же превращённую в узелок. — Сэм, зажигай! — Не взорвётся же! — Зато подымит. Жги, кому говорят! Я подпалил конец узла и дал ему разгореться. Послышалось лёгкое шипение. — А теперь валим! — не успел я встать, как оказался замыкающим. Как же оказывается это страшно, когда в спину дышит разъярённая свора роевиков, и первый кандидат на съедение — ты. Однако ловушка Каса сработала, и роевики чуть замедлились, пусть ценой тому и была куча пороха. — Сюда давай! — Там их ещё больше будет! — Мы и так по уши увязли, выбирать не приходится! Где здесь чёртов выход?! — А ты, думаешь, куда я бегу?! — по голосу Каса можно было сказать, что он в шаге от того, чтобы выстрелить Джону между глаз. — Откуда ты знаешь, куда бежать?! — А меня бабка заколдовала. На всезнание! Заткнись и беги, если ничего дельного сказать не можешь! — Эй, сюда! Быстрее давайте, пока я не передумал! — вдруг послышался чужой голос. — Это сейчас все слышали?! — Все. — Направо бегите, направо! — Кас? — я начинал выдыхаться. — Что? Бежим, чего теперь! Доппель с роевиком не дружит! Мы свернули на первом же повороте вправо и увидели нечто вроде дверного проёма в каменной стене и силуэт человека, выделяющийся на свету. Кас прибавил темп, выжимая последние силы из себя и из нас, так что, если это очередная ловушка, сопротивляться будет некому. Но ловить нас никто не собирался: мы ввалились внутрь и попадали на грязный бетон, хрипя и тяжело дыша. — Ну вот чё вы здесь забыли? — мужчина закрыл тяжёлую железную дверь на наспех приваренных петлях. Теперь они тут целую неделю будут по тоннелям шарахаться. — Мы не собирались сюда падать, просто Сэм… Райан? — Кас?! Я поднял налитую железом голову и взглянул на нашего спасителя. Странно, но его образ мне именно таким и отпечатался в памяти. — Привет, пап.День 5
— Получается, Гринман уничтожен? — Не совсем. Многие погибли, часть города сгорела, но купол ещё работал, когда мы ушли. — Странно это. А как же огромная охрана? Стена? Где их хвалёная безопасность! — Это не выглядело как простая миграция. Лунатики, Райан. Десятки лунатиков прямо в городе. — Их что, охрана впустила? — Тебя там не было. Потому так и говоришь. — Пожалуй… Отца изгнали из Гринмана когда мне было тринадцать. С этого момента прошло, кажется, пара лет, а на деле все девять. И всё же, он ни капли не изменился: те же серебристые волосы, густая щетина, серые глаза и такое выражение лица, будто всё в этом мире неважно. Мы с ним никогда не были близки: всё же, он был скаутом, и ненадолго оставался в городе. Тем более, мне и самому было некогда. После начала обучения ремеслу охотника сил на семейные нежности попросту не оставалось. В каком-то плане отец был мне опекуном, давал жильё, дарил всякие полезные штуки, когда возвращался, и с ним же иногда можно было обсудить поведение против животных. Даже сейчас я не могу вспомнить, чтобы мы обсуждали хоть что-нибудь, как отец и сын. Он опытен, но скорее по части выживания в лесу, а не воспитания, отчего, думаю, и пошёл сюда после изгнания. Странно конечно, что осел он именно в этом лесу. Может, не хотел пересечься с кем-то из старых знакомых? — А ты, Кас, до сих пор с этой винтовкой таскаешься? — Как будто ты удивлён. — Любой другой уже давно бы выкинул. — Она мне жизнь спасала чаще, чем все лазерные винтовки вместе взятые. И не мне, кстати, тоже, — Кас кивнул в мою сторону. — Вы вместе на охоту ходите? — Мне повезло с наставником. — Повезло?! Как я помню, Кас новичков не щадил. С тобой же какое-то время никто из выпускников ходить не хотел, верно? — Думаешь, я его меньше гонял? Просто он в отличие от многих не задаёт лишних вопросов, и не нуждается в повторении теории: встретил пятихвоста — запомнил пятихвоста. — А в тоннели вы как упали? — Я упал, — признался я. — А они за мной. — Не столько за тобой, сколько ради выживания, — пробубнил Джон. — Кто там был-то? — Легче сказать, кого там не было, — ответил Кас. — А не было там, может, только егеря. И то не факт. — К вечеру в лесу становится опасно: живность просыпается… — отец вдруг оживился. — Погоди, уже свечерело?! — Ну, да. — Вот с-с-сука. Он рванул к двери, но она раскрылась раньше и в проёме показался лунатик ростом под потолок, с лысой черепушкой, обтянутой серо-синей кожей, ужасно сшитым плащом и тушкой убитого животного. Увидев нас, его взгляд выразил смесь удивления и интереса, и он прошептал что-то вроде «отличный вопрос, молодой человек». — Райан, ложись! — Кас отпрыгнул с места к винтовке. — Стой! — отец загородил собой лунатика, пытавшегося удрать в другую комнату, но отец поставил ногу на его плащ, отчего он с ужасным грохотом упал на пол. — Этот вопрос давно решила наука! — провыл он. — Райан, это что за хрень? — Опусти оружие, Кас. — Не опущу, пока не объяснишь, что тут делает лунатик. — Он не лунатик! — Да ну? А у меня другое мнение! — Человечество в безопасности! — Да что он там мямлит?! — Кас, пушку опусти, ты его пугаешь. — Ах, я его пугаю?! — Отвечать не страшно, молодой человек! — в голосе лунатика и правда слышался страх. — Клянусь, Райан, или ты сейчас всё объясняешь, или я его пристрелю! — Кас… Нет, все. Позвольте представить вам профессора Армстронга, — он помог лунатику встать. — Ведущего астрофизика последних лет Новой Истории и работы всех этих лет моего изгнания. — Приветствую, уважаемые студенты. — Что значит «работа»? — Помнишь, за что выперли, Кас? Ты же помнишь? — Все помнят. — Вот! В том рейде на нас напали неизвестные до этого животные, сейчас вполне может быть уже исследованные, а я как раз тогда был в этом доме, под которым мы сейчас и находимся. Когда я понял, что творится снаружи, то ввалился в подвал, где умирал… он. Причём от голода, что для лунатиков явно не частая история. Его слабость позволила мне не только совладать с ним, но и исследовать, как новоисторическое создание. Я пришёл к занятной мысли: старые люди, обратившиеся в лунатиков, обладают меньшей агрессивностью и проще поддаются внушению, в отличие от их молодых собратьев. Можно сказать, я вернул профессора обратно! Правда, удалось мне это только частично: он научился распознавать людей, понимает, что есть их нельзя, а ещё умеет рисовать на простейшем уровне. Профессор Армстронг сначала превратился из человека в животное, а затем стал древним человеком! — И что тогда в руках твоей подопытной зверюшки делает эта тушка? — Армстронг, как мне удалось узнать, ещё до заката Новой Истории любил пострелять. Старик занимался охотой в качестве хобби, а сейчас это его работа. Я же больше занят по хозяйству: разделка, готовка, уборка и слежка за тем, чтобы соседи не пролезли. Профессор не переносит роевиков. Кас даже немного успокоился, когда услышал про охоту, хотя и явно верил с трудом. Хотя Джон, кажется, всё ещё ждал от лунатика чего-то недоброго. — Не волнуйтесь, он ночью здесь не появляется. Больше гуляет. — Сунется — пристрелю. — Нельзя же так агрессивно к нему. Он просто жертва. — Твоя жертва могла сожрать парочку людей до тебя. — Но ведь это в прошлом! — отец повернулся к Армстронгу. — Положи пока здесь, я позже разделаю… так о чём это я? Лунатик метнул тушу куда-то в угол и медленно скрылся в темноте. — О том, что это всё плохо пахнет. — Если бы я пытался одомашнить егеря, то прислушался к твоим словам. Кас, он был человеком! Может, сейчас мало на нас похож, но ведь был! И я его возвращаю обратно. Да ты понимаешь, что это может значить! Я могу быть на пороге самого большого успеха человечества за последние сотни лет! — Ты ведь сам говорил: он стар и слаб, чтобы сопротивляться. — Он был слаб, пока я его не выходил. Сейчас это среднестатистический по силе лунатик, не убивающий людей. — Ладно, не моё это дело, по какому поводу ты здесь с ума сходишь. Я вообще был уверен, что ты давно мёртв, — Кас положил винтовку к своим вещам, предварительно убедившись, что лунатик не вернётся. — Кхм… надеюсь, от свежего мяса никто не откажется. — Смотря что под этим подразумевается, — хмыкнул Джон. — Шутник нашёлся. Значит, ты мне и поможешь с разделкой. — Да как два пальца! — Ну, тогда и я помогу. Засиделась я что-то. — Премного благодарен, мисс… нас, кажется, не представили. — Сара. Просто Сара. Без всяких мисс. Иначе я чувствую себя старухой. — Вот она: проблема современного мира. Любой акт вежливости приравнивается к оскорблению. Сэм, поможешь? — Три человека на одно животное и то много, а вам четвёртый нужен? — И то верно. Ладно, сидите. *** Комнат в бункере было шесть: гостиная, две спальни, кухня, а остальные заварены. Между спальней отца и профессора ощущался заметный контраст: наспех обставленная и чистая настолько, насколько позволяли условия жизни под землёй: комната с допотопным шкафом, запертым сейфом и даже парой выцветших картин около кровати. У Армстронга же это было чем-то вроде кладовки, погрязшей в пыли и паутине: лунатик стаскивал по углам какие-то электроприборы, пожелтевшие от времени тетради и книги, потёртые фотографии, разное тряпье и видимо всё, что было древними вещами. Логической серединой служил матрас от двуспальной кровати, на котором человек не согласился бы спать даже под страхом смерти. Наличие света обеспечивало водяное колесо, установленное на течении подземной реки, за одной из заваренных дверей вроде как должна была быть генераторная. Вторая дверь, по догадкам отца, ведёт в санузел. Что вообще должно случиться, чтобы пришлось заваривать туалет? Уйти мы собирались завтра на рассвете, пополнив провизию и как следует отдохнув, без дежурств и прочего, но мне упорно не хотелось спать. Сначала будто не хватало воздуха, и я тщетно искал место, где его больше, потом подушки, найденные в шкафу, оказались сборниками вековой пыли, а в конце концов мне вовсе показалось, что к горлу подступает тошнота и я сбежал туда, где никто не спал — на кухню. Однако эта мысль пришла не одному мне: Сара смотрела на меня уставшим взглядом. Я молча сел и запрокинул голову к стене, непроизвольно уставившись на лампочку посреди растрескавшегося потолка. — Я думала, вы с Райаном будете рады встрече. — То есть? — За столько лет разлуки вы обменялись парой фраз. Ты не скучал по нему? — Не знаю. Я давно привык, что его нет рядом. Он ведь даже когда жил в Гринмане пропадал на недели, ходя по лесам. — И что? Вы же семья. — Скорее паршивая семейка. — Хм… — Что? — Я вот думаю: это Кас тебя так воспитал или ты и до него так думал. — Меня Кас не воспитывал. — Значит, сам набрался. Думаешь, тяжело заметить, что он тебе в отцы годится с его «особенной» заботой? — Да с чего ты решила, что это он обо мне заботится? — Потому что он за тобой пошёл, а не за тобой и Джоном. Неужели ты правда веришь, что, уйди кто другой, он бы сделал что-то помимо раздражённого выражения лица? А стоит тебе не попадаться на глаза, как всё: караул, Сэм собрался умирать. — Ты же сама сказала о моём уходе. — Может и сказала. — А зачем? Тебе это для чего нужно было? — Искала повод уйти. К тому же я знаю, что в одиночку не проживу долго. Я всю жизнь сидела в городе, а ты половину времени в полях. — Значит, только ради выгоды? — Может быть. — Как-то нелогично. «Может быть»? Есть и другие причины? — Откуда мне знать? Я не выделяю причины, по которым увязываюсь за людьми. Просто подумала, что стоит сказать ему о твоём уходе. — Может, из-за того, что ты не выглядишь как человек, жаждущий подобного опыта? — Думай, как считаешь нужным, — Сара поднялась, потянулась во весь рост и слегка зевнула. — Пойду-ка я спать. Тебе тоже советую здесь не засиживаться. Всё равно не поможет. — По своему опыту так решила? — Ага. Доброй ночи. — И тебе… — я остался наедине с мыслями, как того и хотел, но теперь сидеть и думать не так уж и хотелось: наверное, я проболтал почти весь энтузиазм. Может, я просто надеялся устать здесь, чтобы как можно скорее пойти спать. Впрочем, откуда мне знать, чего я хочу в сонном состоянии? Это же неосознанно. *** Сегодня утро началось с головной боли. Звон в ушах мешался со спёртым воздухом и утомлением от плохого сна. Как итог — реальное желание убить кого-нибудь. Кас бы одобрил, знай он, что у меня на уме. Он каждое утро выглядел подобно каменной стене, а сегодня на стене были повешены мешки под глазами и почти видимая усталость. Сара молчала, что было на неё не похоже, а Джон, только усевшись, закрыл глаза, да так и просидел около пяти минут. — Вы ведь сегодня уходите? — как бы невзначай спросил отец. — Да. Нам надо выйти из этого леса и продолжить идти на юг, — ответил Кас с неохотой. — Мы собираемся покинуть остров, — проснулся Джон. — Остров? — отец поднял глаза. — Какой ещё остров? — Вы не знаете? Мы в Британии, на острове. Нас отделяет пролив со Старым светом — Евразией. Люксембург находится именно там. Кас окончательно почернел. — И ты забыл рассказать нам об этом? — Я думал, вы знаете! Не может же быть всё так плохо, что вы и про своё местоположение не знаете. — А кому помнить об этом? Охотникам? Скаутам? Или всем вместе? Мы выживали, не было времени запоминать подобную херню! — Это всё равно на план не влияет: пролив давно заледенел. — План, — Кас выплюнул это слово и замолчал. — Британия… вспомнил. Дед постоянно выпендривался, что британцев не заморозить. А я ещё думал, о чём это он! — не моргая говорил отец. — Кстати, где твой домашний дед? Спит? — Естественно. Он ведь ночной хищник. Было бы странно, сиди он сейчас с нами за завтраком. — И что, ты так с ним и живёшь? Ты хозяйничаешь днём, а ночью он бродит где угодно, хоть бы и по твоей комнате? — Нет конечно: комнату я запираю, а то он может где угодно оставить очередной труп. В остальном я полностью доверяю Армстронгу, как самому себе, если ты о том, не боюсь ли я, что он меня сожрёт. — Мда. Тут выход на поверхность есть? — Конечно. Расчищен и ведёт прямо на улицу. Я могу дать карту леса: конечно, всё покрыто снегом, но примерно можно понять, где находятся опасные зоны. — А сейчас поподробнее: какие такие зоны? — Где закопанный вход в пещеру роевиков, где поселение лунатиков или другие гнезда, где просто рыхлый снег, под которым может расти бритволист. Лес явно вас щадил, но не думаю, что можно будет так же легко из него выйти, — на этих словах Сара чуть улыбнулась. Как же: легко. — Давай эту карту и мы уходим. Я не хочу терять время. — Дай мне минуту. К моменту, как мы вышли, стало ясно, что никто не хотел идти куда-либо. Сара и Джон не спорили по своему обыкновению, я еле волочил ноги, и только Кас как всегда строго взвешивал каждый дюйм леса, который, как оказывалось, был намного меньше, чем считалось. Уже ближе к полудню мы покинули его, и от этого на душе становилось немного легче: всё же поля мне ближе, чем лес. — Куда дальше? — Чего? — Направление. Ты знаешь, куда идти, или мы так и будем просто по прямой переть? — На этот счёт мне указаний не давали, я действовал по ситуации. Форсировать пролив придётся на своих двоих, тут даже сомневаться не стоит. Было бы неплохо найти на побережье купол: в зоне пролива их около трёх, но неизвестно, выдержал ли какой-то из них проверку временем. Плюс я думал пройти через Лондон, если встанет на маршруте, там можно найти что-то полезное и без срока годности. — И лунатиков, — добавила Сара. — Вряд ли. Город эвакуировали, и вряд ли кто-то дожил до обращения, даже если остался там. — Вот дурень! Думаешь, туда никто не вернулся, будучи уже не в своём уме? Даже я знаю про такие очевидные вещи! — Интересно, откуда, — пробурчал Кас. — Погоди, а куда эвакуировали? — я решил, что лучше влезть в диалог заранее, пока не начался очередной тупой спор. — Королевскую семью и правительство в отдельный бункер, в три других — часть населения с учётом, что они могут помочь с восстановлением цивилизации. Остальных доставили под купола, но судя по данным, больше пяти лет ни один не простоял. — Отлично. То есть в лучшем случае мы встретим только четвёртую часть населения Лондона? Сколько их там было, не подскажешь? — Столько, сколько сейчас во всей Британии не найдётся, это точно. — И мы собрались идти туда?! — взвизгнула Сара. — Так, закончили с обсуждением! — Кас слегка хрипел. Вот увидим ваших лунатиков, тогда и будем думать. Пусть они и замолкли, выглядело это так, будто детей оставили без десерта. Вообще я начал подозревать, из-за чего у Каса никогда не было друзей среди городских. Он просто не подходит на роль шутливого собеседника и уж тем более семьянина. Охотники и без того редко заводили семьи, опираясь на то, что рано или поздно на них откроет охоту какой-нибудь матёрый пятихвост, и тогда дети останутся сиротами, а жёны — вдовами. Чувство долга и нежелание оставлять кого-то не давало просто забыть о своей работе при виде привлекательной девушки. У Каса же, несмотря на развитый инстинкт выживания, причина могла звучать несколько иначе: жена не поможет выжить. С каждым днём мы всё дальше уходили на юг, и время тянулось всё медленнее. Попытки подумать во время монотонной ходьбы сменялись пререканиями и спорами позади, в один день Сара начала буквально на ровном месте, спросив, а почему это дорогу знает Джон, но ведёт нас именно Кас. Джон от этого чуть ли не взорвался, да ещё и с таким грохотом, что, как бы Кас не затыкал уши, успокоить их смог только выстрел в воздух и минутная нотация, суть которой можно передать фразой «ещё раз — пристрелю обоих». Видимая угроза жизни делала своё дело, и Сара стала немного тише. Конечно, кому захочется спорить, когда любая попытка вывести Джона на перепалку сопровождалась кровожадным взглядом Каса. И чё ей этот Джон сдался? Как бы там ни было, запас еды начал подходить к концу, и Кас заранее побеспокоился об охоте. Мы разбили лагерь в небольшой низине рядом с пролеском, где росли маленькие и удобные для рубки деревья. Пока Джон был занят заготовками древесины, я и Кас ушли искать следы. Наконец-то тишина!Следы нам и впрямь попадались, только в основном человеческие. Причём случалось это так часто, что не возникало сомнений в нахождении купола поблизости, хотя Кас и относился к этому вопросу скептически, напоминая о лунатиках или рыщущих в округе доппелей. Меня же больше насторожило то, что, когда мы нашли животный след, на мой вопрос о его принадлежности Кас пожал плечами: он просто не знал. А что если мы зашли слишком далеко? Что если здесь, намного южнее Гринмана, живут совершенно другие звери, другие люди? Привыкнув к одной и той же дичи, я забыл о коварной изменчивости природы, и её любви подкинуть новых сюрпризов тогда, когда ты этого не ждёшь. Уже на закате мы всё же нашли две звериные тропы пятихвостов, идущие параллельно друг другу. Будь мы вдвоём, Кас так бы и заночевал на этих следах, но наши были недалеко и мы вернулись назад. К моему удивлению, эти двое не перебили друг друга, оставшись наедине. Джон молча смотрел на костёр, а Сара что-то лепила из снега. — О, вернулись. Нашли кого? Кас отвечать не стал. Видно же, что с собой ничего нет, зачем спрашивать? — Следы нашли, завтра, если повезёт, подстрелим. — Отлично! — голос Джона чуть сорвался и будто стал выше, чем обычно. — Вы есть собираетесь? — Кас сел напротив Джона, не пряча винтовку и лишь складывая её на колени. — Нет… погоди, напомни, а где у нас… — В рюкзаке! — шикнула Сара. — Точно! Повисло напряжённое молчание. Кас пристально пялился на Джона с таким чёрным выражением лица, что я невольно съёжился. Глазами он указал мне сесть около себя. — Хорошо, что там недалеко следы нашли. Обычно на это уходит гораздо больше времени, верно? — Тебе-то откуда знать? — Ну… я просто предположил. — Не говори о том, чего не знаешь! — победоносно заявила Сара. — Умнее покажешься. — Тоже мне, умная нашлась. Как-то странно всё это. Джон уж больно много говорит, причём не так, как обычно. Доброжелательнее что ли. — Джон, мы куда завтра идём? — спросил Кас. — Дальше, разве нет? — Куда дальше? — Как будто ты сам не знаешь! — Именно, что не знаю. Ты ведь маршрут не сказал. — Я всё объясню утром, давай сейчас отдохнём, — глаза Джона забегали от Каса к Саре. — А винтовка твоя где? — Винтовка?! — он подпрыгнул на месте. — Так это, пока в лес ходил, на ветке оставил! Выстрел, звон в ушах, ещё выстрел. Две чёрных лужи с шипением впитывались в снег. Кас размял плечо. — Упор взял плохо. — Что теперь? — След есть, виновники мертвы. Идём вытаскивать этого недосолдата и его подружку. — Думаешь, они живы? — Если доппели пришли сюда, значит, на ужин шли мы. Так как этот доппельгангер опытный, — он указал на остатки Сары, — то и добычу спрятали наверняка в логове. Придётся покопаться в снегу, — Кас присел, взглянул на следы и закинул оружие на плечо. — Идёшь? — Конечно. Я снова понял, почему готов идти хоть в бездну, если ведёт туда Кас. Меня подкупало то спокойствие, с которым он делал абсолютно всё. Очутись он в засаде, то плавно спустит курок и полетят пули, а у самого ни эмоции на лице не проскочит, будто от безразличия или даже скуки. Он не паникует, не делает необдуманных вещей, и не полагается на удачу, в отличие от меня. Он просто выживает. И выживет, это точно. Я шёл за Касом и даже со спины чувствовал, что он задумался. Может, мне не дано узнать мысли опытного охотника, но чуть более тяжёлая походка говорила за себя: мысли далеко не светлые. — Ну вот на кой хер Сара за ним попёрлась, — Кас остановился возле следов меньшего размера. — Здесь, похоже, стоял один из доппельгангеров. Принял вид дерева, и поджидал, пока подойдут ближе. Тут был второй, начал менять облик. Если так подумать, где-то здесь и должно быть логово. — Почему ты так думаешь? — Чтобы мгновенно изменить облик, доппелю нужна паутина: что-то вроде строительного материала. С её помощью они наращивают объёмы тела, строят логова, если нет других укрытий поблизости, и обездвиживают жертв. Дай нож. Если бы потолок резал я, то наверняка свалился вниз, но Кас делал это так аккуратно, что не оставалось возможности удивляться дыре в полтора ярда радиусом. — Прыгаю первым я. Если внизу будет кто-то из доппелей, то стреляй в идущих со спины. В случае чего даже не думай мне помогать и сваливай. После этого я ожидал увидеть внизу минимум два десятка доппельгангеров разных форм, но на глухой звук падения никто не отозвался: Кас с минуту крутил головой во все стороны, а потом опустил оружие и достал фонарь. — Спускайся. Не знаю, что это была за комната, но ещё в падении я ощутил ужасный запах. В две стороны шли загнутые тоннели, стояла тишина, но ожидать стоило чего угодно от тех, кто превращается в деревья. Кас жестами приказал следовать за ним и бесшумно пошёл к одному из проходов, лишь слегка шурша снежной подстилкой. Только когда я наступил на заледенелое обглоданное лицо, я понял, что приземлился в столовой, отчего меня почти сразу вырвало. За углом было ещё одно ответвление в две пустые комнаты, вернувшись назад, нашёлся присыпанный выход на поверхность, а также ещё пара помещений, если можно так сказать, говоря о доппельгангерах. В одной из них и нашлись потерянные, правда, находились они в подвешенном состоянии и, кажется, спали. — Приводи их в чувство. Я посмотрю, что дальше. И с помощью чего мне их будить? Прикладом по голове, конечно, можно, но я не бью девушек! Появилась идея просто кинуть в них снегом. Холодный душ всегда бодрил, а в случае с ними ещё и наверняка развяжет язык. Почему-то просто растолкать их в голову даже не лезло, будто мне дали повод поиздеваться, и я, исходя из неоправданной жестокости, отказывался упускать такую возможность. Кто знает, не находись Джон в паутине, как он отреагировал бы на такую мелкую шалость. Слепив комок поплотнее и побольше для Джона и немного поменьше для Сары, я пошёл по нарастающей. Однако момент торжества беспощадно испортил тот факт, что я никогда не играл в снежки: ком улетел чуть левее намеченного и шапка девушки приняла весь удар на себя, а Сара даже не шевельнулась. Подобное игнорирование можно счесть непростительным и я метнул второй снежок ей в лоб. Реакция последовала незамедлительно, и, если, коротко, это был нарастающий переход от «я тебя сейчас придушу» к «боже, как я рада тебя видеть» с последующей угрозой, что за это я ещё отвечу. Джон проснулся от шума, и просто молчал, что меня разочаровало. Мог бы для приличия сказать что-нибудь. Паутина казалась достаточно крепкой и при этом совершенно не тянущийся, а заодно оказалось, что её легко разрезать. Первым делом, когда Сара свалилась на землю, она принялась лихорадочно отдирать от себя остатки паутины, в то время как Джон просто сел у стены. Вид у него был настораживающе разбитый, местами даже подавленный, чем-то по-плохому похожий на обычную серость Каса. Только если он был всегда серым от серьёзного взгляда, таких же мыслей и образа жизни, то из Джона будто высосали все эмоции и теперь он генерирует их заново. Естественно, тащить их за собой не было необходимости, я показал на выход, а сам пошёл искать Каса. Последний проход оказался самым узким и витиеватым, будто не хотели, чтобы попасть в него было просто. Отчётливо виднелись места, где Кас работал прикладом, на полпути нашёлся его рюкзак, который я оттащил к началу и заодно скинул свой. На другом конце обнаружилась уж совсем мелкая коморка, сплошь уставленная чёрными, еле различимыми коконами. Чтобы разглядеть хоть что-то, пришлось постоянно чиркать огнивом, причём в один момент я случайно запустил искры на спину Каса, на что он никак не реагировал. — Яйца, — тихо сказал Кас. — Не меньше дюжины почти зрелых доппельгангеров. Плодовитая парочка попалась. Я продолжал смотреть на эти яйца, не понимая, что Кас от меня хочет. Молчание чувствовалось неловким, а в большей мере ещё и глупым. — Без старшего поколения им крышка, — я решил поделиться мыслями, а заодно разрушить режущую уши тишину. Мне показалось, что одно из яиц слегка дрогнуло в ответ. — Да, крышка… ты этих вывел? — Уже на выходе, ждут нас. — Выкапывайтесь, я догоню. Огниво оставь. — Зачем? — Надо, — ответил Кас не то мне, не то самому себе. — Так надо. Убьёт, обязательно. Хочет убедиться, что никто не уйдёт или не сможет случайно выжить. Сейчас мне кажется, что Кас, будь хоть на каплю мягче, зарыдал бы прямо там. Воюя, как рассказывал Джон, солдаты старались не трогать гражданских, а в особенности это касалось детей. Это называли правилами войны — обязательствами, созданными, дабы сделать конфликт более гуманным, уменьшить ненужные потери и сделать войну… меньшей войной? Мне кажется это глупым, в войне все средства хороши, тем более в войне за выживание. Но думаю, Кас падал в собственных глазах так низко, насколько человек может упасть: охотники никогда не трогали детёнышей, а сейчас, убивая этих обречённых на голодную смерть, он совершал акт милосердия. И я бы так не смог, потому что не считаю жизнь доппеля ценной. И я не увижу, как Кас сделает то, что задумал, но наверняка ему хватит на это сил. Когда Кас вернулся из логова, я понял, насколько ему тошно от сделанного: он смотрел прямо перед собой, потом, резко дёрнув головой, вмазал Джону по челюсти с такой силой, что можно было её сломать. — Солдат херов, — Кас потирал ушибленную руку, а Джон так и уселся на снегу. — Как вас там, уродов, готовят, если тебя два доппеля даже жрать сразу не стали? — его голос дрожал от злости и переходил на крик. — Ты вообще понял, что ты всё ещё жив только благодаря удаче и собственной беспомощности?! Джон сначала даже не пытался ответить, но по мере накала Каса он смелел. Он встал и снял оружие с дерева. — Нас застали врасплох. — Заткнись, пока я тебя не пристрелил! Какого хрена ты вообще потащил Сару за собой? На кой хер тебе она сдалась? — Она всё равно ничего не делала, а должна, если считает себя частью группы. Кас не верил, скорее пытался разозлить себя настолько, чтобы полезть в драку. Кас сломался. Эта мысль пугала меня настолько, что я даже не пытался их примерить. Даже слепой поймёт, что драка неизбежна, а если сцепятся они, то даже не знаю, кто выйдет победителем. — А кто тебе дал право решать, что ей делать?! Ты вдруг стал командиром?! — А что, командир у нас ты? — Джон явно принял это немое приглашение, Сара закрыла себе глаза руками, понимая, что сейчас начнётся. — Кто тут всех ведёт за собой? Кто тебя же, гниль, вытащил из ямы с дерьмом?! Ты бы сейчас гнил в тюрьме, если бы не… — Если бы не Сэм. — Его сюда даже не приплетай! — Почему? Мысль, что ты здесь только из-за него, тебе так сильно щиплет глаза? Пуля вошла в ствол позади не пошевельнувшегося Джона. — Мазила! — ещё смелее процедил он. «Даже не целился», только и успел подумать я, а Кас уже перешёл от угроз к действию, причём делал он это так остервенело, что через пару секунд снег вокруг них взвился в облако. Вот кто-то уворачивается от апперкота и тут же падает, выносит ногу вперёд, а второй, как хлыстом, снова взбивает снег и с глухим ударом сносит тело вбок. Кто-то упал на землю, и, судя по продолжающимя ударам, упали оба… и правда. Только Кас побеждает, судя по отсутствующей реакции на забивку. — Он убьёт его! — Сара вывела меня из ступора, я подлетел к Касу сзади и ударил прикладом по затылку. Только когда он упал рядом, я понял, что теперь тащить придётся два бессознательных тела, и скорее всего, тащить их буду я. Однако я подоспел вовремя: Кас уже добивал того, кто еле дышал и рисковал захлебнуться в собственной крови. Кое-как дотащив Джона к дереву, я приложил снег к опухшему лицу, пока девушка собирала оружие в сугробах. — Сэм, тут нож… в крови. Я бросился осматривать обоих: конечности, торс, дыры на одежде, но так по итогу ничего и не нашёл. Кровь на лезвии свежая, а значит, это либо кровь из носа, либо порез оказался незначительным. — Как мы их понесём? — Сара спрашивала так тихо, что, предложи она мне одному тащить их, я бы даже согласился. Как же сложно это всё. — Не знаю, — честно говоря, я и вправду не знал. Голова абсолютно не соображала, как я смогу их перенести. В конце концов, я сдался и потащил их волоком по очереди, на что угробил полтора часа. За это время я извёл себя физически и психически, каждый шорох казался засадой, и, не будь мы на ровной поверхности, я бы точно застрелился. Спустя столько времени костёр успел потухнуть, но тлеющие угли сделали своё дело и я быстро вернул источник света и тепла в рабочее состояние. Джон успел натащить дров на всю ночь, не окажись он таким ответственным, спать пришлось бы на холоде, а идти за другими дровами сил не оставалось. Забыв про дежурство, я просто сел возле костра и запрокинул голову, а Сара сначала легла спать, но уже через минуту взяла одеяло и пошла ко мне, укрывшись лично и забрав под одеяло меня, как подушку и источник тепла. В итоге всё равно я тоже отрубился: сил хватило на долгие двадцать минут, после чего я даже не заметил, как уснул.
Последние комментарии
1 день 4 часов назад
1 день 10 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 20 часов назад
1 день 20 часов назад
3 дней 7 часов назад