Маша и Медведь (СИ) [Ольга Пожидаева Оле Адлер] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Оле Адлер МАША И МЕДВЕДЬ
Пролог Солнце тускло светило, обещая скорые сумерки и малиновые разводы заката в отражении реки. Одноклассники разбрелись по скамейкам, провожая нервы экзаменов хмельными градусами огненной воды. Из наших мало кто действительно заканчивал в этом году школу. Но многие переходили в другие классы по профилю, готовясь к поступлению. Моя лучшая подруга вообще решила сменить школу. Уверяла, что в нашей никаких перспектив по химии, которая нужна в каждом техническом вузе. Пойми, Мань, в сотый раз объясняла мне Кристина, В любом случае нужно поступить на техническую специальность, где одни парни. Знаю, это сложно, но надо! Зачем? я, как всегда, не хотела ее слышать. Будешь среди них королевой, выберешь самого перспективного. А в гуманитарных одни бабы и неудачники. И эти неудачники выбирают среди одаренных самую классную. То есть ты предлагаешь мне быть той самой неудачницей среди парней? Мне так понравилась собственная шутка, что я хрюкнула, захлебнувшись глотком пива. Я тебе предлагаю с головой подойти к вопросам, которые сформируют твое будущее, дуреха, огрызнулась Крис. Но увидев, как у меня пузыриться из носа Клинское, рассмеялась, угостила платком. Не, Крись. Химия мне не дается. Завалюсь, если попаду к сильному учителю. Наша ставит вроде как авансом. На докладах заработаю свое хорошо и ладно. Лентяйка ты, Машка. Лентяйка, подтвердила я. Ничего нет в этой химии сложного. Пару вечеров посидеть и разберешься. Не хочу. А мужа приличного хочешь? Хочу. Вот и я. Поэтому буду сидеть эти два над проклятыми валентностями, чтобы потом поступить, охомутать какого-нибудь смазливого гения и пить пина-колладу под пальмой, Крис передернула плечами, но и смазливый богатенький засранец тоже сойдет. Я не брезгую династическим капиталом. Теперь я расхохоталась. Крис всегда была честна с собой и со мной. А вот парням и другим девчонкам умело пускала пыль в глаза. Долгий план, Крис, я продолжала веселиться, А можно пальму и смазливого с бабками прямо сейчас? Нельзя, она опять окрысилась, Мы серости, Маш. Предки у нас обычные работяги, поэтому придется пахать, чтобы вынырнуть из нашего болота. Нормальное у нас болото, я пожала плечами. Деревня, фыркнула подруга, Вон смотри, Корнеева и Петраковым сосутся. Сейчас в кустах переспят, после школы поженятся, после универа детей родят. Лет через десять он изменит с ее подругой. Подумают, и решат не разводиться, чтобы квартиру не делить. Хочешь так же? Я взглянула на одноклассников, которые действительно влюблялись на соседней лавке. Какой бы наивной и романтичной я ни была, но Кристинины слова отдавали суровой правдой. Не хочу, помотала головой, словно отгоняла от себя незавидную судьбу. Поэтому, Мах, сейчас надо забыть про все эти любовные глупости. Никаких интрижек. Никаких парней. Только учиться! Учиться, Маня! Как завещал товарищ Ленин? я совсем развеселилась. Именно, подтвердила Крис, стукнув своей бутылкой о мою. Мы синхронно глотнули. Я хотела продолжить разговор об учебе и парнях в саркастическом ключе, но не пришлось. Кристина смотрела мне через плечо куда-то вдаль прогулочной дорожки парка. И определенно она разглядывала не наших поддатых в честь праздника одноклассников. Этот взгляд я отлично знала. Почти сразу за взглядом последовал вопрос, который вдребезги разносил Кристинкину теорию: Это кто там? Геллер что ли? Я повернула голову, не сдерживая ехидного смешка, ответила: Он самый. Гроза девиц Глебушка Геллер и его верная пара-тамара Мишенька Симонов. Они мне не нравились. Никогда. Особенно Геллер. Высокий, атлетичный, красивый блондин. И заносчивый, самовлюбленный бабник в одном лице. Эх, может с заносчивостью я и хватила. Мы с ним никогда не общались, но вид у него был под стать этим определениям. Каждый месяц новая подружка. Никогда не понимала, что в нем девчонки находят Наверно, у меня иммунитет, потому что в детстве мы жили в одном доме, а еще у родителей были дачи по соседству. Вернее, это у нас была огородная каторга, а у его отца участок земли на выселках, который потом он превратил в крутую спортивную базу. Но мне запомнилось больше ветхое строение и турники, которые его папа вкопал, как только купил участок. И Глеб, который с этих турников не слезал. Обезьяна, прости господи. Машк, а чего они сюда приперлись, а? поинтересовалась Крис. Я фыркнула. Так пьяных девочек снимать. Ты как вчера родилась. Геллер классный. Жаль, что мы в разные смены учились. Вот она вся в этом. Битый час мне доказывала теорему безбрачия, но стоит на горизонте появиться смазливому парню все, поплыла Кристинка. Да кобель он блудливый, Крис, фыркнула я пренебрежительно, Шалава в штанах. Погромче скажи, чтобы он услышал, огрызнулась подруга. Пивные градусы заиграли во мне дерзостью. КОБЕЛЬ ОН, заорала я во все горло на весь парк. Народ стал оборачиваться, а я собиралась просветить зрителей, кто есть собака мужского пола, но Крис закрыла мне рот рукой. Она хохотала, оценив мою жажду оповещения. Глеб кстати тоже на нас взглянул, а вот его адъютант Михаил посмотрел не на нас, а именно на меня. Улыбнулся и подмигнул. Так задорно, словно знал, о ком я говорила, и разделял мнение. От его внимания стало неудобно. Девчонки, до туалета сходите со мной? подошла наша одноклассница. Я тут же согласилась, чтобы взять тайм-аут. Кристина осталась. Пока мы болтали, прогуливаясь до деревянного чудо-сартира, волнение поутихло. Однако вся кровь ударила в голову, когда, вернувшись, я обнаружила, что мое место на лавке рядом с Кристиной занял Симонов, а Геллер стоит напротив подруги, распушив перья и все свое обаяние по ее адресу.Глава 1 Богатой будешь
Миша, как обычно, собирался на работу. Ранний подъем, чтобы успеть за час до первой тренировки, и позаниматься самому. Алиса налила ему кофе, вернулась к овсянке на плите, чтобы помешать. Спасибо, проговорил Миша, поднося к губам чашку. На здоровье, улыбнулась Алиса. Как обычно. Изюм, мед? спрашивала она, хотя заранее знала ответ. Да, как обычно, ответил Миша, провожая глазами ложку янтарного меда и горсть изюма, которые Алиса добавила в овсянку. Допив кофе, Симонов смешал себе протеиновый коктейль и выпил. Пока остывала каша, он листал в телефоне новости и публикации, лениво отвечая на вопросы подруги. Что на тренировке сегодня? У меня толчок, а народу рывок дам и кондицию минут на десять. Классно. Жаль не смогу. Работы навалили. Останусь после шести, наверно. Ммм, ну в следующий раз, зай. Не переживай. Домой как обычно? Ааа нет. Алиса вздернула бровь, а Миша оторвался от телефона и овсянки, наконец, взглянул на нее, чтобы ответить. Джедай говорил, сегодня ребята знакомые заглянут. Наверно, позарубаемся. Сама понимаешь, болтовней не отделаемся. Ммм, понимающе протянула Алиса, А что за ребята? Местные? Нет, мотнул головой Симонов, сделал паузу, только потом уточнил, Из Тулы. Понятно, кивнула подруга и сама утопила взгляд в тарелке с овсянкой. Напряжение, которое поселилось в их квартире и отношениях после отъезда Глеба, налилось тяжёлым молчаливым свинцом, повисло в воздухе, встало стеной посреди стола, разделяя Мишу и Алису. Но в очередной раз, проглотив последнюю ложку каши и обиду, Симонов поднялся, обошел стол, приобнял Алису за плечи, поцеловал в макушку. Все вкусно, зай. Спасибо. Подбросить тебя до метро? Дойду, пробормотала она, Я еще не собралась. Миша знал, что она откажется. Долго копается по утрам. Как обычно. Ладно, тогда до вечера. Набери, если припозднишься. Хорошо, откликнулась тихо. Миша уже выходил, когда Алиса подлетела в прихожую, чтобы обнять его и поцеловать. Он подставил губы и ответил на объятия. Люблю тебя, прошептала Алиса, словно саму себя уговаривала. И я тебя, откликнулся Мишка как обычно. Хорошего дня. Он прикрыл дверь, выходя из дома. Словно улитка, которая нашла силы избавиться от раковины, веселым червяком пополз в сторону ДжедайКроссфит. Зал всегда был его вторым домом. Миша проводил в Джедае большую часть времени. Он любил грохот железа, запах пота, который пропитал стены, и тяжелый рок. Одно время Симонов отвлекся от всего этого, растворился в Алисе, как рафинад в горячем крепком кофе. Только потом оказалось, что этот напиток хорош и без сахара. И теперь Мишка словно лежал рядом, как те куски рафинада, что всегда клали в кафе на блюдце, но Алиса не притрагивалась к ним. И снова зал стал для него отдушиной. Только со штангой Мишка мог забыть слова Глеба, брошенные в запале: «Потому что я спал с твоей Алисой. И знаешь, в чем беда? Если она здесь будет жить, то мы опять переспим. Потому что я не смогу оставить ее в покое. И она мне обязательно снова даст.» Старался забыть Симонов и откровения Алисы, которые сам вытянул из нее вперемешку со слезами и бесконечными извинениями. Физическая боль притупляла все остальные чувства. Мишка тренировался от рассвета до закрытия клуба. Иногда Ви приходилось выгонять его, запрещая начинать новый комплекс. Даже Андрею Джедаю жаловалась. Только после этого Миша перестал задерживать администратора. Прекрати убиваться, Симонов. Травмируешься, что будешь делать? Я аккуратно, оправдывался он на претензии Ви и начальства. Сгоришь. Перерен схватишь. Не бывает перетрена. Это сказки для слабаков, упрямился Симонов. Марш домой, я сказал. А то уволю к херам, вскипал Джедай. Мишка знал, что уволит, и знал, что может сгореть. Он все знал, но не мог перестать изводить себя. Только на тренировках получалось не думать о них, не представлять. И не задавать себе крамольный вопрос: что я делал не так? Каждый вечер на этот вопрос отвечала Алиса. Она брала всю вину на себя, умоляла простить, дать еще один шанс. Мишка уступил. Сам не знал почему. Возможно, потому что продолжал любить ее вопреки всему. Возможно, потому что устал лелеять острую, колкую обиду. Возможно, потому что искал и находил в себе причины произошедшего. Да, вопреки здравому смыслу, он чувствовал себя виноватым в том, что любимая изменила ему с лучшим другом. Когда-то Миша, не думая, порвал с Ви по тому же поводу. Но она не извинялась, не умоляла простить, вернуться. Отпустила его. А Алиса не могла. И Миша перешагнул через свои принципы. Он дал ей шанс исправить ошибку, но при этом каждый день задавался вопросом, а не ошибся ли сам? Вроде все у них было хорошо, ровно. Но Мише казалось, что Алиса превратилась в куклу, стэпфордскую жену. Она словно неживая бродила по квартире, улыбалась натянуто, смеялась фальшиво, целовала слишком старательно и сладко, отдавалась с каким-то отчаянием. Миша все чаще ловил себя на мысли, что они живут скорее, как соседи, а не как пара. И каждый раз после этого он вспоминал Глеба. Злился на него и скучал. По другу, по соседу, по раскиданным носкам, редким, но метким попойкам, взаимным шутливым оскорблениям, вечному соперничеству, даже по девчонкам, которые шумели, украдкой убегая ночью из комнаты Геллера. Непонятно, кто был ему дороже: старый друг, почти брат, или девушка. Пожалуй, Миша сделал этот выбор в тот самый день, когда впервые пошел провожать Алису домой после тренировки. Он знал, что Глебу это не нравится, знал, что никогда до этого Геллер так не реагировал на девчонку. Но Миша посчитал, что все это пройдет, что Геллер перебесится. Ошибся. Кто-то из них действительно ошибся. И все чаще Симонов приходил к выводу, что не Алиса и Глеб оступились, а он сам. Именно себя Мишка никак не мог простить. На себя он злился сильнее, чем на тех, кто его предал. Самое паршивое, что он все понимал, но абсолютно не знал, что с этим делать. Потому и доверился рвению Алисы, продолжал жить, как она хотела, делая вид, что все нормально. Но друзья все видели лучше, чем он сам. Поэтому в очередной раз, застав Мишку рано утром под штангой в сотню килограмм, Андрей Жданов, он же основатель клуба по кличке Джедай, остановился и нахмурился. Симонов вроде без проблем и с хорошей техникой подсел под вес, вытолкнул и зафиксировал над годовой. Но Джедай прочитал по сбросу, что далось это его ведущему тренеру с трудом. Миш, давай аккуратней. Сгоришь, отчитал, как всегда, начальник, Кого мне тульским пряникам показывать? Тебе лишь бы повыпендриваться, Джедай, усмехнулся Мишка, подкатывая штангу обратно, собираясь толкнуть еще раз. Не только. Могу и на других посмотреть, но и своих показать надо. Ты у меня лучший, Симонов. Только попробуй сейчас травмануться урою. Хах, но не уволишь ведь? А вдруг? Слабо. Не надо брать меня на слабо. Заканчивай тут. Чтобы свежий был к вечеру. Понял? Слушаюсь и повинуюсь, хозяин, спасяничал Мишка. Пользуясь паузой в разговоре, он принял позицию, натянулся, взял на плечи, вдохнул, вытолкнул, сбросил. Ну ты и отмороженный, закатил глаза Джедай, собираясь уходить, но для проформы, как всегда поинтересовался, С Алиской все хорошо? Нормально, кивнул Миша. Давно ее не видел. Работы много. По выходным она тренироуется, когда ты в запой уходишь. На это Андрей не стал отвечать, только махнул рукой и ушел в кабинет разгребать финансовую волокиту клуба. Краем глаза Симонов отметил, что он остановился у стойки бара, что-то сказал Ви. Наверно, просил присмотреть. Часто так делал, а она почему-то разделяла мнение Андрея, что за ведущим тренером нужен глаз да глаз. Однако вместо того, чтобы обменяться репликами и понимающими взглядами начальник и бармен о чем-то заспорили, бурно жестикулируя. Мишка приподнял бровь, но решил, что тренировка важнее и толкнул штангу еще разок. После тяжелой разминки он немного поработал над гимнастикой, помахал гирей, сделал табату ситапов. Немного взмок, но почти не устал. Такое состояние было идеальным для начала дня, который должен был закончиться небольшим соревнованием с тульскими гостями. Прежде, чем пойти в душ, Мишка заверну к Ви. Та без лишних слов сразу потянулась к его любимой марке протеина, замешала на молоке, вылила в стакан. Спасибо, красотка. Ты золото, Миша чмокнул губами, посылая воздушный поцелуй. Ты тоже не очень мерзкий, чуть натянуто пошутила Ви в ответ. Симонов не мог это не заметить. И в этот раз уже не удержался спросил: Чего грустная? Начальство наехало? Типа того, нейтрально ответила она. Подобный ответ от Ви, которая всегда более чем откровенна, Симонова напряг. Плохой знак. И повод проявить настойчивость. Не пугай меня, Вилюш. У тебя с Джедаем проблемы? Прессует? Ты накосячила? После таких наводящих вопросов Ви снова стала собой. Какой ты пугливый, Мишань, сегодня, ухмыльнулась она, Нет у меня проблем с Джедаем. У него проблемы со своим пенисом, который отчаянно желает познакомиться со мной поближе, многократно и безотлагательно. Ух, выдохнул Мишка, Это, получается, принуждение подчиненного. Или как там называется правильно? Приставучий мужик вот как это называется. Где были мозги, когда дала? Ви потерла переносицу, словно эта мысль там засела и сводила ее с ума. А Мишу неожиданно увлекли отношения начальства и бывшей, он продолжил расспрашивать. Он хочет повторить, а тебя не тянет? Именно. Все было так плохо? Нормально было. Так чего ж ты? Ви посмотрела на него с явным раздражением. Он мой начальник, Миш. Оно мне надо? Чтобы все трындели, каким местом я себе должность заработала? Симонова расхохотался. Вилюш, ты тут торчишь с утра и до ночи. Выходные, когда повезет. Это скорее Джедай тебя приворожил. Какие разговоры? Не сходи с ума. Вот и я говорю, нечего меня зажимать по углам. Лучше бы зарплату поднял, гад. Мишка приподнял бровь, впервые видя, чтобы Ви волновалась о том, что скажут люди. Она часто давала повод для сплетен, и ее это забавляло, а иногда искренне радовало. Ей нравилось эпатировать, шокировать, привлекать к себе внимание. Да и просто жить так, как хочется, не оглядываясь на общественное порицание в виде мнения людей, которых не спрашивали. И тут какие-то глупые отговорки. Словно она искала повод отказать Джедаю и никак не могла найти подходящий. Вот и выдумывала всякие глупости. Как знаешь, улыбнулся ей Мишка, решив оставить скользкую тему, однако брякнул напоследок, Но вообще Джедай мужик хороший, добрый, надежный. Опять же клубом владеет при деньгах. Иди в баню, Симонов, Ви бросила в него салфеткой. Пошел-пошел, продолжал посмеиваться Мишка, отправляясь в сторону раздевалки. Весь день до приезда гостей Миша подкалывал то хмурую Ви, то дерганного Андрея. Последний велся на каждый прикол о потенции и мужской силе, как дитя. Симонов едва сдерживал смех. Настроение его улучшилось благодаря этим двум чудикам. А еще он заметил, что в час дневной сиесты, когда в клубе почти никого не было, Ви и Джедай куда-то синхронно исчезли. Бармен вернулась за стойку растрепанная и с отпечатком зубов на плече. Миша не смог сдержаться. Детка, у тебя татушка смазалась? спросил он нарочито обеспокоенным тоном. Дурак что ли? уставилась на него Ви, Это невозможно. Ну как же вон между рогов. Миша мотнул головой в сторону хулиганистой чертовки, что красовалась на плече его бывшей девушки. Ви скосила взгляд, охнула, а потом быстренько соврала. Это я ударилась. Об Андрюхины зубы? Надо же, джедай и вампир в одном лице. Темная сторона силы о нем, наверно просто мечтает. Иди отсюда, Симонов, процедила Ви сквозь зубы, понимая, что крыть ей нечем. Куда же я пойду? Тренировка через полчаса, а потом Тула приедет. С глаз моих уйди. Задрал своими шуточками тупыми. Клоун, мать твою. Лучше б в койке изощрялся, а не не закончив, она махнула рукой. Но Миша и так понял, что Ви имела в виду. С свое время, когда они были вместе, она не раз ему откровенно признавалась, что хочет больше страсти, всяких затей в сексе. Они хорошо ладили по жизни, но категорически не подходили друг другу по темпераменту в постели. Все быльем поросло и забылось, но Мишке все равно было обидно, если Ви изредка огрызалась в подобном ключе. Но сейчас он в принципе заслужил эту шпильку, изведя ее намеками на Джедая. Решив не дразнить гусей, Мишка отправился в зал, чтобы приготовить зону для группового занятия. А Ви потерла укус, плюнула в сердцах и нырнула за стойку, где быстренько сменила открытую майку на фирменную клубную футболку, которая прикрывала плечи. Она в очередной раз зареклась трахаться с Джедаем. Хотя бы на работе. Она старалась не замечать ехидные смешки и издевательские взгляды Симонова. Благо, когда приехали гости, Мишка все свое внимание обратил на них. Владелец единственного в Туле кроссфит зала был хорошо знаком с подоплечными Джедая. Он давно собирался приехать посмотреть ДжедайКроссфит, и вот свершилось. Прихватив с собой тренера и какую-то худенькую девчонку, Антон Тульский, заявился в Москву. Забавно, что никто не знал его фамилию. Может только Джедай. Все звали его Тоха Тульский. А иногда просто ТТ. Миша вообще очень любил их сообщество. Небольшая, но сплоченная тусовка сильных и доброжелательных атлетов. С ними было приятно посоревноваться и весело потрындеть между комплексами. Правда, когда Миша понял, что именно во время его ночевки в Туле Алиса переспала с Глебом, пряничный город стал нравиться чему чуть меньше. Он понимал, что это бредово, но на подсознании все равно вылезал негатив, если заходила речь о Туле. Вот и в этот раз, даже на своей территории, Миша чувствовал себя немного некомфортно, волнительно. Правда он умел превратить это чувство в азартное предвкушение соревнования, которое любил и всегда будил в себе перед такими вот зарубами. Гости недолго рассматривали зал, много общались с Джедаем, который рассказывал о тонкостях привлечения клиентов, закупке оборудования, нюансах амортизации и прочих тонкостях, связанных с фитнес-бизнесом. Мишка слушал в пол-уха, от нечего делать, рассматривал девчонку, которую привез с собой Тоха. Он не видел ее раньше. Но если бы и видел, то вряд ли бы запомнил. Совершенно обычная. Худенькая. Пожалуй, даже слишком для атлета. Неплохие плечи и спина, но попа и ноги не для тяжелых комплексов. Да и вообще она была какая-то обычная. Мышиный цвет волос, невыразительный макияж, очень простое лицо. Без изюминки. Обычная. «Шорты из прошлогодней коллекции», по-снобски мысленно резюмировал Мишка, набалованный модными столичными нравами, которые просочились даже в спорт. Он отвел взгляд, пытаясь снова послушать разговор Антона и Андрея, но тут девчонка опять привлекла его внимание. Она отошла от мужчин, чтобы рассмотреть кольца. Ласково изучила пальцем деревянную поверхность, положила всю ладонь, сжимая. Подтянула корпус несколько раз, потом отжалась. Миша вздернул брови, потому что упражнение она исполнила чисто и красиво. Потерев ладони друг о друга, зацепив немного магнезии, девушка вернулась к снаряду, подтянула кольца выше, легко запрыгнула, раскачалась и без особых усилий сделала пять выходов киппингом*. Миша аж глаза протер. Он редко видел подобное даже среди профи. Кольца ненавидели все. Слишком травматичный снаряд. Очень неудобный после турника. И вообще Сам Симонов мог сделать только три выхода за раз. Уделала его худышка. Он не мог не отметить это, поспешил подойти, чтобы выразить почтение. Офигеть, выпалил Мишка без преамбул, едва она спрыгнула на пол после второй пятерки, Как ты это делаешь? Детский навык, призналась девчонка, Пять лет спортивной гимнастики в школе. Мда, в моей школе тоже была такая секция, но я не ходил, припомнил Симонов. Ну конечно была. Мы же в одной школе учились, огорошила его гостья из Тулы. Что? Как так? Ты же из Тулы! Ага. Точно так же, как ты из Москвы, Симонов, бросила она с легким пренебрежением и с таким же апломбом сделала еще пять выходов. Словно специально указывала Мише на его слабое кроссфит-место. Нет, погоди! Быть этого не может, никак не мог поверить Симонов в такое совпадение. Ты учился в математическом классе, сорок пятой школы. В КВНе как-то изображал пьяную белку, на переменах то покуривал, то висел на турниках. Твой лучший друг Глеб Геллер. Редкий придурок, к слову. Согласен, расхохотался Симонов. Кстати, я думала, он тоже тут работает. Перешел в Идол, сухо оповестил Миша, теряя веселье. Ммм, понятно. Смотрю, ты прям расстроился. Что не узнал меня. Я Маша. О, прости Я все еще не могу поверить. Это шутка какая-то. Откуда ты все обо мне знаешь? Говорю, же учились в одной школе. Офигеть. Забавное совпадение, да? С минуту Миша переваривал все, что услышал, а потом без лишних слов приобнял девушку за плечи, повел к бару: Пойдем, душа моя, угощу тебя протеиновым коктейлем, а ты мне подробно расскажешь, откуда такая шустрая взялась. Ты прям пикапер от кроссфита, Миш, поддела Маша. Она позволила и угостить себя, и выслушала тонну вопросов от Мишки, на которые с радостью отвечала, хоть и часто сбивалась. Они действительно учились в одной школе, но и в разные смены. Маша была моложе на год, и Миша категорически не помнил ее. В общем, она и сейчас не шибко выделялась, наверно и детстве была серой мышкой. Вот только потрясающе чувствовала себя на кольцах, выглядела, как звезда. Это Мишка вставлял при каждом удобном моменте, да и просто перебивал. Оказывается, у них было море общих знакомых. Миша даже помнил лучшую подругу Маши Кристину, которая встречалась с Глебом несколько страстных летних недель. В разговоре то и дело всплывал Геллер, но Симонов не обращал внимания. Уж слишком он увлекся школьными воспоминаниями. Ему было чертовски весело и интересно болтать с землячкой. Да и сама Маша понравилась ему в общении гораздо больше, чем со стороны. Ее простое лицо преображалось, когда она начинала увлеченно рассказывать о тренировках по гимнастике или школьных подругах. Она была очень миленькой в этих детских откровениях и взрослых шуточках, которые то и дело отпускала по Мишкиному адресу. Они так увлеклись беседой, что не сразу услышали, как их зовут на разминку перед зарубой. Миша понятия не имел, какой комплекс придумали Антон и Андрей. Он припомнил, что собирался участвовать в его составлении, но сейчас ни капли не жалел, что профукал момент. Маша своим появлением вдохновила его намного сильнее. Симонов даже готов был делать те же проклятые выходы на кольцах, лишь бы еще раз взглянуть, как их исполняет она. Но ему повезло еще сильнее. Вместо колец решили выполнять выходы на перекладине с махами гирей. Мишка был морально готов отдать Маше победу, но прогадал. Она стала второй, уступив Джедаю. Тот был быстрее на гире и хорош на перекладине. В итоге показал лучшее время. Однако Машу поздравили и свои, и чужие с потрясающим результатом. Бросьте, это же мой конек, скромно отмахивалась от похвал, Что дальше делаем? Фрэн? Ой, а можно мне с грифом для девочек** вне зачета? Ну чего ржете? Тяжело мне, да. Это не на турник залетать. Мужики посмеивались, подбадривая ее во время исполнения комплекса, а потом сами навесили положенный вес и ударились в настоящее соперничество. Лучшим оказался Мишка. Он обожал Фрэн***. Это был легкий комплекс для него, как прогулка в парке. Краем глаза Симонов даже умудрился заметить, что Маша смотрела на него во все глаза. Казалось, даже болела. Правда под конец куда-то пропала. Стряхивая руки, Миша спрыгнул с турника. Блин, мозоли сорвал, пожаловался он Джедаю. Эх, скривил лицо Андрей, увидев кровь, Иди обработай. В клубе было очень жестко с этим. Джедай поощрял рвение до крови, но при этом не выносил, когда атлеты пренебрегали пластырем. Не очень приятно держаться за турник, который вымазан чужой кровью. Миша был полностью солидарен с начальством, поэтому прошел в туалет, чтобы вымыть руки. Ближайший санузел оказался занят, пришлось идти в сторону бывшего кабинета Геллера, где была запасная служебная уборная. Увлекшись изучением содранных рук, Миша не заметил в дверях узкого коридора Машу. Она как раз вышла из туалета, налетела на него. Симонов поймал ее за плечи, тут же отпустил, понимая, что может испачкать. Девушка вздрогнула, сделал шаг влево, чтобы обойти его, но Мишка посторонился вправо, и они снова столкнулись. По закону подлости, оба выбирали одно и то же направление несколько раз, так и не сумев разойтись. А потом Миша понял, что совсем не хочет пропускать ее. Это было как озарение. Вспышка. Искра. Ослепила на миг, запретив думать. Вместо того чтобы дать дорогу, он притянул Машу к себе, проталкивая в узкую комнатку уборной. Не дав ей и пискнуть, накрыл девичьи мягкие губы своими искусанными, обветренными. Не понимал, что делает. Совершенно. Просто хотел ее целовать. И целовал. Возможно, его вдохновил пример Ви и Джедая. А может брошенные в запале слова бывшей, что он скучный в постели. Или то, что у него уже некоторое время не было секса. Маша, возродившая в нем воспоминания о лихих школьных днях. И ее потрясающие навыки в гимнастике. Все сразу напало на Мишку, помутило разум и заставило повернуть замок на двери, запирая туалет. Как ни странно, но Маша не сопротивлялась. Она целовала в ответ, прижималась к нему, удивляя и распаляя. Хочу тебя, прохрипел Симонов, запуская ладони под короткие шортики, чтобы сжать попу. Она подалась вперед, потерлась своим пахом о его, поощряя без слов, потянула вниз его штаны вместе с бельем. Изучая губами изгибы ее шеи, Миша помогал ей тоже избавиться от одежды ниже пояса. Он был чуть выше ее, поэтому пришлось немного присесть, чтобы найти точку соприкосновения. Оказалось, это чертовки неудобно. Именно по этой причине Симонов не любил все эти стихийные вспышки желания. Ему нравилось раздевать девушку, медленно, не спеша, ласкать ее, целовать каждую клеточку. А что ему оставалось в туалете только вставить и кончить по быстрому. Однако задний ход он дать не мог. Да и не хотел. Острое возбуждение притупило сопротивление разума и старые привычки. Тихий Машин стон окончательно отменил дезертирские потуги. К тому же она пришла на помощь. Плохая идея, прошептала она на выдохе, имея в виду их позицию. Оттолкнула Мишу, развернулась спиной, взявшись руками за раковину, на которую только что неудобно опиралась спиной. Иди ко мне, позвала она, качнув бедрами. Симонову не нужно было иного приглашения. Надавив на ее спину, заставляя чуть прогнуться, он сократил расстояние между ними. Почувствовав медленное проникновение, Маша задрала голову, приоткрыла рот в немом крике блаженства. Миша в свою очередь не выдержал, крепко выругался. Чертовски здорово, пояснил он свои эмоции, встретив в зеркале удивленный взгляд девушки. Да, согласилась она, подавшись чуть назад, снова безмолвно прося двигаться. Она больше не прикрывала глаза, не стесняясь смотрела на их отражение в зеркале. И Миша, беря с нее пример, не отводил взгляда. Еще не потухший после комплекса адреналин, яркое впечатление от встречи и банальная похоть перемешались в нем, грозя взорвать слишком скоро. Он двигался быстро и мощно, наполняя ее целиком, заставляя всхлипывать и вздрагивать от каждого толчка. Миша накрыл ее ладони своими, вцепившись мертвой хваткой в раковину, дернулся последний раз, теряя зрение на несколько мгновений. Он уронил голову, прижавшись потным лбом к Машиной спине. Едва сознание вернулось, он понял, что сжимает не холодный фаянс. Правда, его пальцы затекли так, что он не смог разжать их сразу и освободить девичьи маленькие ладони. Проклятье! Тебе больно? забормотал он, наконец отпустив Машины руки, сразу заметил свою кровь на тыльной стороне ее ладоней, Прости, перепачкал тебя всю. Это да, неожиданно ехидно проговорила она, И руки это меньшее из зол. Симонов нашел это замечание забавным, усмехнулся. Так получилось. Она едва заметно вздрогнула, когда Миша аккуратно отнял ее руки от раковины и поднес вместе со своими к крану, который сработал автоматически, пустив теплую воду. Он смыл с ее кожи следы крови, ласково поглаживая. Миленько. С остальными запачканными местами помочь? предложил с полуулыбкой, кивая на автомат с бумажными полотенцами. Сама справлюсь, Маша выдернула руки, потянулась к салфетками, Думаю, самое время тебе выйти отсюда. Мишка кивнул, взялся за ручку двери, но остановился, не спеша открывать. Маш, я начал он. Но она прервала его свистящем шепотом: Шшш, Миш. Не надо ничего говорить. В таких случаях все сказанное обязательно будет использовано против вас. Она подмигнула. Симонов кивнул то ли ей, то ли сам себе и вышел из туалета. Он еще был в каком-то трансе, пока шел до тренерской, где вытащил из своей сумки лейкопластырь, чтобы залепить содранные мозоли. И тут он вспомнил, что не в его правилах трахать едва знакомую девушку в общественном туалете, что дома его ждет подруга, а еще он даже не позаботился о презервативе. * Выход силой на кольцах стал своеобразным Святым Граалем кроссфита. Новички смотрят на него, как на что-то мифическое, подвластное только лучшим из лучших и мечтают когда-нибудь овладеть этим навыком. **Более тонкая, по сравнению с мужским грифом для кроссфит, ручка даёт возможность девушкам, с их миниатюрными ладошками, уверенно держать олимпийскую штангу. Именно олимпийские грифы 15 кг используются для женщин в крупных соревнованиях. *** Кроссфит WOD Фран (Fran) 21-15-9 повторений (на время): трастеры (выброс штанги над головой) 43/29 кг и подтягиванияГлава 2 Ничего особенного
Едва за Симоновым закрылась, Маша начала осознавать случившееся. Крупная дрожь гуляла по телу, пока она убирала мокрыми руками и бумажными полотенцами с бедер пряную влагу. Не верилось, что вот так запросто взяла и отдалась ему. Даже заговорить с Мишей, изображая пренебрежение и ехидство было подвигом, а уж секс В туалете клуба, после двух часов знакомства заново, даже не по пьяной лавке. Хотя, кажется, Симонов был немного не в себе после комплекса. Иногда адреналин играл шутки веселее алкоголя. Маша была уверена, что это как раз их случай. Она тоже была не очень адекватна там, в зале, пока смотрела, как он приседает со штангой, а потом взлетает «бабочкой»* на турник. Поэтому и удрала раньше, чем Миша закончил. Но он догнал ее. Догнал и усугубил все, что Маша чувствовала, начиная с самого утра. А может и с самого детства. В отличие от Симонова их встреча не была для Маши сюрпризом. Вернее была, но она хорошо его переварила и подготовилась. Когда Антон заявил, что поедет в Москву к Джедаю и возьмет с собой всех желающих, его бухгалтер Маша Крылова только глаза закатила. Тренеры и завсегдатаи клуба «ТТ» регулярно мотались по городам и весям, а иногда и сами принимали друзей по кроссфиту. Были это соревнования, семинары или визиты вежливости неважно. Каждая такая поездка заканчивалась зарубой между атлетами. И в этот раз желающих было хоть отбавляй. Но ближе к дате почти все отказались. Машка, выручай, взмолился начальник, Поехали со мной к Джедаю. А то и показать некого. Как я один? Возьми Гутова. Гутов едет с тобой! припомнила Маша недавний разговор с ведущим тренером клуба. Гутов мужик. А что я из красоты предъявлю? Самовар что ли брать? Пряник возьми, сострила Крылова, Пряник лучше меня. Он и компактнее, и слаще. Ну и уксус ты, Мария! О том и речь, Антош. Мне очень надо. Пожалуйста. Поехали. Заискивающий тон начальника и волшебное слово задели Машу за живое. Очень редко он так вежливо и настоятельно просил. Разве что выйти в новогодние праздники поработать. Лишний выходной и поездка на комфортабельном авто показались не такой уж бредовой идеей. С меня приемы пищи в приличных местах, добил Тульский. Купишь мне френч-дог на заправке? снова не удержалась Маша. Язва, буркнул начальник. Будешь обзываться не поеду. Молчу. Он подмигнул и удрал в зал, чтобы она не передумала. А Маша полезла в интернет. Она знала, что есть такой клуб в Москве «ДжедайКроссфит». Знала, что хозяин там Андрей Джедай, который обозвал свой зал так же нескромно, как Антон, собственным прозвищем «ТТ». Вот только не знала Маша, что там работает Миша Симонов. Она подпрыгнула на стуле, когда прогрузилась галерея фоток тренеров Джедая. Он смотрел на нее своими веселыми карими глазами. Этот озорной и добрый взгляд, словно у щенка, Маша не могла забыть. Но и верить глазам не спешила. Промотав фото, прочитала подпись: Михаил Симонов, тренер по кроссфиту, первый уровень. Это не могло быть совпадением. Машкино глупое сердце сжалось, а разум наполнился наивными, неуютными воспоминаниями из школьной юности. Комплексы, с которыми она так отчаянно боролась, преодолевала, побеждала, снова повылазили наружу, заставили сжаться, спрятаться. Первая мысль была отказаться от поездки. Вторая: вот это совпадение. Третья: он меня не помнит. Последняя: напомню сама. Она давно перестала быть трепетной мнительной серой мышкой. Маша еще в универе научилась плевать на мнение окружающих. Ведь это не более, чем мнение тех, кого не спрашивали. Она перестала молчать, когда хотелось высказаться, перестала краснеть, когда на нее обращали внимание, перестала стесняться собственного мнения. Но иногда все же в ней просыпалась закомплексованная девчонка, которая осмелилась быть собой лишь под действием алкоголя. Теперь Маше не нужно было пиво для смелости. Она знала, что в ней есть сила и отвага, чтобы встретиться с Симоновым. В ней есть дерзость, чтобы обвинить его в амнезии, попенять, что не помнит ее. И в ней даже нашлась дерзость, чтобы изобразить свои коронные упражнения на кольцах. В итоге она имела преимущество не только в том, что узнала его и обескуражила подробной личной информацией, но и утерла нос в гимнастике. Конечно, кряжистый, мускулистый Симонов был крут в тяжелой атлетике, но отставал в упражнениях с собственным весом. Он смог выровнять подтягивания, однако такой снаряд как кольца был сущим наказанием. А Маша напротив ненавидела штангу. Конечно, она занималась кроссфитом. Работая в фитнес-индустрии, имея какое-никакое спортивное прошлое за плечами, невозможно игнорировать наличие зала и возможность бесплатных тренировок. Маша занималась всем понемногу, но отдавала предпочтение старой доброй гимнастике. Тульский часто ругал ее за игнор штанги, ненависть к приседаниям, выпадам, гантелям и гирям. Угрожал, что она мужика не найдет на свою плоскую задницу. Врал, конечно. Тылы у Маши были не сказать, что выдающиеся, но вполне сносные. Мясистые попки сейчас в моде, Мах, уговаривал ее Антон. Ради бога, но не всем же надо отращивать комод ниже спины. Давай я буду классической, а за модой пусть другие гонятся, подмигивала она в ответ. Маша действительно прекрасно чувствовала себя в той форме, в которой пребывала. Она не питала иллюзий. Да, тощая. Да, лицо невыразительное. Зато прыщи прошли и волосы стали лучше, как бросила курить и объедаться чипсами. За лекции о правильном питании она была начальству признательна намного больше, чем за попытки нацепить на женский гриф пятерки. Исключительно красоты и удобства ради. Ее повторное знакомство с Мишей прошло, как по маслу, если бы не инцидент в туалете. Но и там все оказалось неожиданно позитивно для Марии. Она не чувствовала себя использованной. Скорее наоборот. Сама дорвалась, сама соблазнила, сама воплотила в жизнь свои юношеские грезы. Она не мечтала о туалете в общественном месте, но о Симонове регулярно. Маленькое хулиганство в уборной было намного интереснее для зрелой Марии, чем томная возня в кровати из детских представлений об идеальном сексе. Приведя себя в порядок, она с цветущим видом и гордо задранным носом вернулась в зал. Смело встретила взгляд Миши, который, напротив, посмотрел на нее украдкой, словно случайно. Машка нагло подмигнула ему. Симонов отвернулся. Однако даже его кислая мина не испортила Крыловой настроение. Только потом она сникла, когда поняла, что Миша ушел из клуба. Скорее даже подходило определение сбежал. К моменту отъезда Маша поняла почему. Она сидела на диванчике, дожидаясь своих, и нечаянно услышала разговор Джедая и девчонки бармена. Зай, звякни в шашлычную нашу, попроси столик придержать. Надо народ покормить, а то не доедут, просил Андрей. У Маши заурчало в животе и слегка закружилась голова при мысли о горячем мясе, только с углей. Я тебе секретарша что ли? Сам звони, не очень вежливо отказалась барменша. Кисуль, мне еще зал прибрать, ну. А Симонов? Он домой давно ушел. Отпросился. Алиска, наверно, попросила встретить, вот и умчался, предположила Ви. У них все хорошо? Не ругаются? Почем мне знать? снова огрызнулась девчонка, Я с ними не живу. Ты все всегда знаешь, рыба моя золотая. Убери руки, Джедай. Достал. И хватит уже приклеивать мне эти звериные клички, вскипела девица. Ладно-ладно. Ну мы договорились о шашлычной, да? Прежде, чем Ви снова послала его, Джедай усвистал в зал, чтобы расставить по местам наспех брошенный после комплексов инвентарь. По дороге он увидел тульскую гостью, чуть вздернул брови, понимая, что она все слышала, но не стал оправдываться, лишь улыбнулся. Ошарашенная Маша криво улыбнулась в ответ. Все встало на свои места. У Симонова есть подруга. Похоже, давняя и серьезная, если они вместе живут. Сама не понимая до конца, зачем, Маша поднялась и отправилась к стойке, где барменша таки договаривалась о столике. А можно кофе? просила она, когда девица положила трубку. Конечно. Черный? Да. В кофеварке есть. Ничего, если просто разогрею? Конечно. Без проблем. Я кстати Маша, представилась она. Ага, помню. Андрей говорил. Я Виолетта, но все зовут меня Ви. Прикольно. Ага. Ви поставила перед Машей горячий кофе. Девушки обменялись вежливыми улыбками. Давно здесь работаешь? Как будто всю жизнь, закатила глаза Ви, Меня Мишка привел. Мы с ним тогда еще встречались. Маша захлебнулась кофе. Ты и Симонов? Она задержала взгляд на колечке в носу Ви, изучила фрагменты тату, что виднелись ниже рукава футболки. Ну и дела. Несерьезно и недолго, сразу пояснила новая знакомая. Прикольно, второй раз выдавила Маша, не зная, как еще среагировать. Проницательная Ви сразу почувствовала подвох. Ты на него запала что ли, Мань? Крылова чуть со стула не упала, так истово замотала головой, отрицая. Ви усмехнулась и в своей бесхитростной манере вывалила всю концептуальную информацию о приятеле: Не мечтай даже, Маш. Подруга у него есть. Живут вместе. Он в нее влюблен, как пацан. И пережили они дофига всего. Вряд ли теперь разбегутся. Не такой Симонов человек. Какой не такой? уточнила Маша больше для поддержания беседы, чем из любопытства. Верный он до мозга костей. Паталогически порядочный. Мария сжала губы, чтобы не рассмеяться. Ей стало до ужаса интересно, как бы вписала Ви в концепцию Мишиной порядочности секс в туалете. Как-то не очень сочеталось это действо с образом положительного, почти семейного мужчины, которым пыталась представить Симонова эта разрисованная девица. От разговора о старом знакомом Машу отвлек Тульский, который вышел из раздевалки, тоже направился в бар. А несколькими минутами позже они всей компанией поехали есть шашлык. Крылова больше не вспоминала о Мише. У нее уже давно выработался иммунитет против беспочвенных иллюзий. Здорово зажгли у зеркала. Не зря поехала в дурацкую Москву. Забавно, что он сбежал, как нашкодивший щенок. С этими мыслями Маша возвращалась домой. Движок машины убаюкивал, заставляя глаза закрываться. Задремывая почему-то вспомнила, как Миша заботливо смывал с ее рук свою кровь, извиняясь, что запачкал. В груди кольнуло. Что-то далекое, почти забытое, брызнуло горячими каплями на девичье сердце. Маша отогнала эти опасные ощущения, но не смогла избавиться от мысли, что прикосновения его рук произвели на нее больше впечатления, чем сам секс. А Миша тем временем бродил в районе дома, не решаясь войти. Он время от времени подходил к подъезду, видел свет в окне и разворачивался, чтобы бесцельно скитаться дальше. На телефон пришли смски от Джедая, который трижды звал в шашлычную, предлагая прихватить и Алису. И сама Алиса написала, что ждет его дома, а во втором сообщении дразнила овощным рагу и сочным стейком. Мишка сглотнул. Есть хотелось ужасно. Мясное издевательство от подруги и начальника отозвалось урчанием в животе и неприятными ощущениями, которые грозили перерасти в изжогу. Он пошел домой. Как обычно. Подставил Алисе губы для поцелуя, вымыл руки, прошел на кухню. Там его ждал ужин. Миша закидал в себя еду, как в бочку. Почти не жевал. Алиса даже перепугалась и разозлилась. Миш, ты весь день что лиголодаешь? Джедай обычно вас кормит, когда гости приезжают. Да и сам брал еду. Времени не было, буркнул Симонов. Разве можно? Алиса хихикнула, пригрозив самым страшным для атлета, Так и похудеешь. Симонов из последних сил улыбнулся, поднимая глаза от тарелки на подругу. Алиса смотрела на него, как верная собака на хозяина. Но это доброжелательное выражение словно было нарисовано на ее лице. Она была, как неживая. Словно посмертная маска с той девчонки, которую он полюбил. Что? спросила Алиса, чуть ежась от его пристального взгляда. Ее приклеенная улыбка стала отваливаться, сжимая губы нервным напряжением. У тебя все нормально, Миш? Что-то случилась? Да, прохрипел он не своим голосом, У меня сегодня был секс в туалете. Губы Алисы расслабились, рот приоткрылся. С девушкой, зачем-то добавил Миша. Ммм, протянула Миронова, Ну это хорошо что не с парнем. С парнем было б обидно да. А так не обидно? Симонов задрал бровь. Не знаю. И как? Что как? Как секс? Понравился? Если скажу, что да, будет обидно. Не факт. Так понравился? Не очень. Ммм обидно. Ты серьезно? Я не знаю. А ты? Алис Миша потер глаза пальцами, О чем мы разговариваем? О том, что ты мне, похоже, изменил. Я этого не чувствую. Чего? Что изменил тебе. Ммм, это хорошо. Почему? Потому что я тоже этого не чувствую. Добавки хочешь? Не дождавшись ответа, Алиса встала, чтобы пойти к плите. Мишка поймал ее за руку, притянул к себе. Усадить на колени показалось неуместным, поэтому он просто уткнулся лицом ей в живот, обнимая за ноги. Ее рука легла на его голову, ласково гладя короткие жесткие волосы. Не убивайся, проговорила Алиса. Мишка задрал голову, посмотрел на нее. Она погладила его по щеке. Не буду, пообещал он. Алиса сделала шаг назад, тряхнула головой. Пойду спать, ладно? проговорила она, Что-то устала совсем. А ты все-таки поешь еще. Хорошо, отозвался Мишка. Некоторое время он сидел один на кухне, потом встал, чтобы положить себе еще кусок мяса. Краем глаза увидел, как Алиса застилает постель в комнате Глеба. Это не выглядело, как показательное выступление или обиженная поза. Ее место было там. Всегда. Мише понадобилось слишком много времени, чтобы это понять, принять и смириться.Выпускной Маши
С ума сойти, пробормотала я себе под нос. Стоило на минуту отойти, а Крис уже в малине. Рядом с ней сидел Симонов, крутил пачку сигарет, но не спешил закуривать. А напротив стоял Геллер. Он что-то красочно рассказывал, бурно жестикулируя. Кристина смотрела на него, задрав голову и открыв рот. При этому она умудрялась улыбаться, отчего выглядела, как душевнобольная. Я закатила глаза, но попыталась спасти вечер. Это мое место, сварливо заявила, уперев руки в бока. Симонов тут же вскочил. Прости, пожалуйста. Бог простит, буркнула я. Прежде, чем вернуть зад на законное место, я своровала у Мишки из пачки сигарету, сунула в рот, уселась. Симонов слегка ошалел от такой прыти и наглости. Геллер сморщился. Кристина настороженно сощурилась. Будешь стоять? не дала я очнуться Симонову, Батальоны просят огня, ну! Он достал зажигалку, дал прикурить. Геллера прорвало. Курить вредно. Тебе еще детей рожать, назидательно проговорил блондин. Не от тебя же расслабься. Маш, одернула меня подруга, Чего завелась? Я не успела ответить, потому что Геллер продолжил лекцию. Кстати пассивное курение не менее опасно. Ты понимаешь, что травишь не только себя, но и нас? Ой Твой дружок курит. Это его сигарета, парировала я. Он воспитан чуть лучше и всегда отходит в сторону, не уступал Глеб. На этом месте я решила обидеться. Ну и счастливо оставаться. Встала с лавки и побрела глубже в парк. Кристина и не подумала меня остановить. Собственно, это не удивило. Подруга никогда не упускала случай зацепить годного мужика, а Геллер считался более чем приличным. У нас даже договоренность была мужики святое. Если у кого-то наклёвывалось, вторая без претензий отстранялась. Почти всегда глотать претензии приходилось мне. Озираясь по сторонам, я выбирала себе попутчиков на танцы. Хотелось продолжения вечера, благо родители разрешили. Но прямо сейчас собиралась сесть и докурить. Одна. Выходка Геллера и молчаливая поза Кристины все же вздернули нервы. Но моим планам не суждено было сбыться. Стой, подожди, услышала я за спиной голос Симонова. Даже не думала слушаться. Как и собиралась, дошла до лавки у старого фонтана, присела, затянулась. Он как раз догнал. Ну вы, леди, и звезда. Вы мне льстите, сэр, фыркнула я в ответ. Не обижайся на Глебыча, сразу начал Миша оправдывать друга. Ему от моих обид не тепло, не холодно. Это да, подтвердил Симонов, Странно, что подружка за тебя не заступилась. Это не в ее правилах. Занятно. Вообще, курить действительно плохо. Особенно девушке. Эй, это твоя сигарета, умник! возмутилась Маша. Мишка уселся рядом, усмехнулся, как бы признавая свой промах. Его улыбка и взгляд были такими теплыми, добрыми, даже ласковыми, что я растеряла все свои шипы. Знаешь, я ведь не особенно курящий человек, призналась рассеянно, крутнув в пальцах сигарету. Миша забрал ее, затянулся разок, затушил и выбросил в урну. Если честно, я тоже, ответил он откровенностью на откровенность, У вас выпускной сегодня, да? Угу. Меня Миша зовут. Я опять закатила глаза. Решила не устраивать цирк. Знаю, честно призналась я, Мы же в одной школе. Только я на год младше. И Глеба твоего знаю. У нас дачи в одном поселке. Хм, забавно. Ты Маша, да? Ага. Нет, я видел тебя вроде в школе, но. Но как-то не замечал, да? Не парься, это нормально, я опять начала заводиться, Вообще, ты чего пришел? Ну а чего мне там с ними сидеть? Я сто раз видел Геллеровский брачный танец. Я не сдержалась, рассмеялась. Да и вообще. Что вообще? Эээ, Миша не мог подобрать слова, поэтому начал светскую беседу, А ты в каком классе? В «а»? Вот еще. Как и ты математический «б». Симонов скорчил уважительную физиономию, и я снова засмеялась. Не помню, о чем мы болтали. Просто говорили и говорили. Искали общих знакомых, сравнивали учителей, даже выпускные. С ним оказалось так легко и весело. Он постоянно отпускал шуточки. Не сальные мерзости, которые обычно считались среди парней юмором, а действительно забавные замечания. Мог посмеяться над собой легко. Но, похоже, предпочитал издеваться над своим другом Геллером. Меня это, разумеется, подкупило. Предвзятое мнение о Мише менялось с каждой проведенной рядом с ним минутой. Он был милым. Действительно милым. И, кажется, хорошим. Действительно хорошим парнем. Все шло прекрасно, пока я не решила, что нужно встать, размять ноги. Встать сразу не смогла. Не потому что выпила. Пиво почти выветрилось из мозгов. Я прилипла. Просто приклеилась к чугунному подлокотнику лавки. О, боже, я-таки отодралась, вскочила. Мои светлые брюки украшало несколько черных пятен. Ну кто выдумал красить чугунные основания перед выпускным. И даже табличек не повесили. Гады! В пору было завыть, что я и сделала. Испачкалась что ли? спросил Симонов, пристально изучая мои ноги. Да! взвизгнула я, как истеричка, Как я в таком виде пойду? Темно уже. Никто твой вид и не увидит. Умник! снова не сдержала я крика, Я на танцы собиралась. Ты маленькая. Не пустят в клуб, продолжал издеваться Миша. Много ты понимаешь. Я с братом в Туле ходила пустили. Даже на стриптизе была. Вот. Симонов вместо того, чтобы позавидовать, расхохотался. Я воинственно запыхтела и развернулась в сторону одноклассников, которые уже начали расходиться. Маш, постой. Извини. Не обижайся. Хочешь выведу твою краску? Как? Я не верила, что есть способ. Пока пререкалась с Мишкой успела и послюнявить, и потереть, и поскрести ногтем. Но чернота въелась намертво. Есть способ. Пошли. Он схватил меня за руку, словно имел на это право. А я при этом пошла, словно хотела. В общем, сопротивляться желания не было. Имею слабость к решительным парням, но вредная натура и остатки пива велели пыхтеть до победного. Сдурел, Симонов? Пусти. Никуда не пойду с тобой. Мы проходили мимо моих одноклассников, и я схватилась за одного из них. Ванька, он меня. Договорить не дал Миша, который поручкался с моим потенциальным спасителем и объяснил: Там лавки у фонтана крашенные. Перемазалась вся. Отведу ее к Геллеру в гараж, выведем бензином. Вы куда потом? В «Таганку» хотели, без сомнений сдал маршрут Иван. Отлично. Отведу. Встретите у входа? Да, без проблем, Мих. И Симонов потащил меня к выходу из парка. Я продолжала упираться, но уже не так рьяно. У меня остался последний довод: Я даже Кристинке не сказала, что ухожу. Проверь, Маш, насколько я знаю Глеба, Кристина сегодня вряд ли о тебе вспомнит. Я поморщилась, но должна была признать, что он прав. Растеряв последние возражения, плелась следом за Мишей. Через парк и темные улицы в сторону гаражей. Там стало жутковато, и я очень радовалась, что Миша так и ведет меня за руку. Очень скоро я сжимала его пальцы изо всех сил и старалась идти след в след. Для яркой и независимой девушки, которая была с братом в Туле на стриптизе, тебя слишком сильно трясет, насмешливо отметил Миша. Тут как будто за каждым углом маньяк какой-нибудь, честно призналась я. Брось. Нет тут никого. Миша отпустил мою руку, вытащил связку ключей, открыл навесной замок, распахнул ворота, щедро предложил: Заходи.Глава 3 Покой нам только снится
Алиса и Миша расстались, но продолжали жить вместе. Симонов извергом не был, да и за квартиру они платили пополам, потому выставлять Мирону на мороз с чемоданом даже не думал. Пока Алиса искала новое жилье, они жили, как соседи. В общем, примерно так же они жили и последние полгода. Только теперь она целовала его в щеку и не стало того странного, но обязательного секса раз в неделю, который поддерживал миф о том, что они пара. Миша приходил домой с работы, и стол был так же накрыт. Утром его всегда ждал кофе. Только вот Алиса теперь спала в другой комнате и все чаще он видел на ее ноутбуке сайты типа Авито. Может к Ви попроситься? однажды подумала вслух Алиса. Не чуди, Алис, только махнул рукой Миша, Ищи нормальную квартиру, не торопись. Зачем тебе к Ви? Сто раз шмотки таскать? Она кивала, соглашаясь и снова серфила просторы съемного жилья столицы. Отчасти Симонов держался за Алису, потому что боялся одиночества. Банально и глупо. Тридцатилетний детина, вполне состоявшийся, независимый, но боялся остаться один. Всю свою жизнь Мишка жил с кем-то. Первый год в общаге. Потом пошел работать, смог позволить себе квартиру пополам с приятелем. Затем к ним прибился Глеб. Через некоторое время приятель съехал, оставив их с Геллером. Дальше А дальше была Алиса. Сначала в комнате Глеба, потом в Мишкиной. И опять у Глеба, и снова у Мишки. По итогу Геллер выиграл. Алиса снова спала в его постели, хотя тот уже давно не жил в этой квартире. С каждым днем Мишка сильнее осознавал, что Алиса уезжает. А он остается один. Его пугал не денежный вопрос. Симонов решил, что не будет искать соседа, вполне потянет оплату квартиры сам. Но пустые комнаты и тишина это совсем не нравилось. С другой стороны, чужие люди ему нравились еще меньше, поэтому он изо всех сил готовился к неминуемому отъезду Алисы. Даже умудрялся заранее скучать по ней. Наверно, Симонов должен был злиться на нее, но он не мог. Было время, когда с трудом мог выносить присутствие Алисы, даже мысль о ней отзывалась болью. Но она просила, и он простил. Не признавался ни себе, ни Мироновой, но даже Глеба простил, хотя общаться более не имел желания. Полагал, что лучше никакого друга, чем такой. Многое они пережили с Глебом, много значили друг для друга, но все в одночасье перестало иметь значение для Миши. Такой уж он был человек. С Алисой пытался быть другим. Наверно, потому что любил ее сильно. А может просто хотел что-то доказать. Или опять же из страха остаться в одиночестве. На этом фоне приближающийся отъезд Мироновой все больше нервировал. А еще он часто думал о Маше. Пожалуй, впервые в жизни Мишке было стыдно. Похожие чувства он испытывал, когда мать застукала в детстве с сигаретой, а потом еще и выяснилось, что он стащил дым у нее же. Вот уж стыдно было Мишке в тот день. Но эти воспоминания и рядом не стояли с чувством вины перед землячкой. Уж очень грязно и недостойно он с ней обошелся. Мало того, что не узнал, так еще и поимел, словно путану какую-то. А потом сбежал. Удрал, как трусливый, шелудивый пес. Потому что смотреть на нее не мог. Потому что не заслуживала она такого обращения. Потому что найти подходящие слова после эпизода в уборной просто не мог. Мишка никогда не позволял себе так обращаться с девушками. Тем более с такими, как Маша. Он повидал этот типаж. Очень часто серые мышки приходили в кроссфит, чтобы хоть в чем-то стать лучше других. И пахали усерднее остальных. И часто добивались отличных результатов, обретая уверенность в себе, избавляясь от комплексом. Маша была из этой породы. Ее пижонство на кольцах это подтверждало. Видимо секс в туалете для нее был интересным опытом. Чем-то новым и ярким. Миша не заметил, чтобы она была в восторге, но ведь не отталкивала его. Напротив. Это утешало. Немного. Недостаточно, чтобы прекратить винить себя. Даже не за Машу он переживал, а за самого себя. Собственная совесть не давала покоя. Не будь у Мишки Алисы, в тот злополучный день он обязательно бы пошел со всеми в шашлычную, там обязательно бы не отпускал Машу от себя, а потом возможно, уговорил бы на продолжение вечера, остаться у него. Симонов не был против секса на первом свидании. Он был против скотского обращения с девушками. Такое безобразие мог позволить себе Глеб, но не он. Даже тем девчонкам, которые появлялись в его жизни на одну ночь, Миша потом честно отказывал. Он не оставлял недосказанности. «Прости, у нас ничего не получится», казалось ему достойнее и честнее, чем сбрасывание звонков и не отвеченных смсок. Но у Миши была Алиса, про которую он Маше ничего не сказала. И у Миши были принципы, которые он лично растоптал. А теперь эти изуродованные материи преследовали его каждый день, не давая покоя. Вперемешку с неврозом из-за Алисиного переезда и вовсе сводили с ума. Симонов решил действовать, но с этим решением тоже не заладилось. Сначала он хотел написать Маше, извиниться. Даже нашел ее через Тульского ВКонтакте, добавил в друзья. Она приняла заявку. Мишка сто раз начинал писать сообщение и столько же стирал. Извинения выглядели какими-то жалкими, когда он обращал из в слова из букв. А иногда казались и вовсе оскорбительными. Ну что, не может молодая, приятная девчонка трахнуться в туалете с не менее приятным парнем? Может, конечно. Имеет право. А у Мишки выходило, что они едва ли не убили кого-то вместе, и он был главным. Потом вообще из под пера вышло что-то жалкое и мерзкое. Словно Машу и захотеть никто не мог так стихийно. В конце Симонов скатился на пространные рассуждения. В итоге, все стер. Писать не стал. Хотел попросить номер телефона, чтобы поговорить. Но и тут не смог решиться, потому что снова и снова представал, что Маше скажет и его речь каждый раз походила на варианты сообщений. Мишка забил. Плюнул. Но спокойствия не обрел. Звезды сошлись в день, когда Алиса собрала вещи. Миша любезно предложил помощь ей, перевезти все на машине. Она ерзала на сиденье, словно нервничала. Но прощалась с ним тепло, по-дружески. Они не держали зла друг на друга. Как ни странно. Миша велел ей звонить, если что, и укатил домой. Войдя в квартиру, решил поесть, отметив Алискиным прощальным провиантом ее же отъезд. Но пока мыл руки, заметил полоску полиэтилена с буквами. Вот коза забывчивая, беззлобно забубнил Симонов, узнавая упаковку от тампона. И тут его словно кто-то ударил в живот коленом. Стало тяжело дышать. Месячные. У Алисы были месячные. Она всегда пила таблетки, и Мишка привык к отсутствию презерватива. В Алисе он был уверен. А Маша? Что если она беременна? Не зря же его терзают эти предчувствия и жуткие угрызения совести. Симонов умылся, чтобы прийти в себя. Он прошел на кухню, открыл ноутбук, пролистал ленту Джедая, чтобы найти точную дату приезда компании из Тулы. Это было проще простого. Фотки имелись и даже результаты комплексов Андрей не поленился выложить. Прошло больше месяца. Если да, она знает. Должна знать. Обязана. И он обязан. И снова на Мишку напала эпистолярная немощь. Сто раз он начинал писать сообщение Маше и сто раз стирал. В итоге написал самое простое и тупое одновременно: «Привет. Как дела?». Ответ пришел почти сразу. Пока не родила. И смайлик. Мишка застонал вслух. Пока он думал, как спросить покультурнее, Маша написала. Привет. Ты сам как? Нормально. Он опять погряз в растерянности, пытаясь подобрать слова. Но Маша снова взяла быка за рога. Миш, ты нормально зарабатываешь? Нормально. А что? Да вот думаю, придется тебе немного нам помогать. Хотя бы первое время. Нам? Ну да. Я беременна. Ты ведь об этом хотел спросить. Симонов вскочил, заметался по кухне. Уговорил себя успокоиться минут через пять. Сел обратно за ноут, чтобы забросать Машу вопросами, но ее уже не было в сети. Он отправил несколько сообщений, но они не были прочитаны. Маша отключилась. Мишка снова забегал по квартире. Ума не мог приложить, что делать с полученной информацией. Следуя какому-то мгновенному импульсу, он оделся, вылетел из дома, сел в машину, поехал, куда глаза глядят. По странному совпадению, глаза глядели в сторону МКАДа. Миша более менее пришел в себя на своротке с указателем Тула. Пренебрегая правилами дорожного движения, Симонов все время проверял диалог ВКонтакте. Отправил тонну повелений Маше откликнуться, но та так и не отзывалась. Мишка ехал, можно сказать, вслепую. Он не знал ее адреса. Даже фамилию не помнил. Просто мчался к Маше в Тулу. Почти как «на деревню дедушке». Ну а что? Она же будущая мать его будущего ребенка. Сидеть и ждать он не мог. Благо Симонов был обладателем не только развитой мускулатуры, но и какого-никакого ума. Поэтому он достаточно быстро (часа три, учитывая острый невроз) составил план, по которому можно было достать Машу без ее прямого участия и желания. Тульский, привет. Есть минутка? Это Симонов из Джедая, проговорил Миша в трубку, набрав номер хозяина «ТТ». Конечно, Мих. Даже две минутки для тебя. Излагай. Мы можем лично пообщаться? Эээ, конечно. Только как? Скайп? Нет. Прям совсем лично. Я в Туле. Ого. Клуб помнишь где? Да. Подъезжай. Я тут. Круто. Сейчас буду. Выходной, вторая половина дня. Где еще мог быть Тульский? Конечно, в клубе. Дорогу до «ТТ» Миша помнил хорошо. Часто ездил туда и с Джедаем, и на своих колесах. Но снова его догнали воспоминания о дне, когда он был в Туле последний раз. Сел телефон, смог дозвониться только до Глеба. Мишке было весело заночевать у старшего тренера «ТТ». Тот был мужик холостой и веселый, за компанию позвал еще ребят, и они всю ночь смотрели кроссфит-видюшки и перетирали кости друг другу и топовым атлетам. Было весело. И не только Мишке. Глеб и Алиса в ту ночь тоже, видимо, не пожелали скучать. Когда он решил, что простит Алису, то долго уверял самого себя, что нужно все забыть, не держать зла, перевернуть страницу. Иногда получалось, иногда нет. Сначала его одолевала брезгливость, потом злость. Но они постепенно сошли на нет. А вот глупая обида и ощущение, что он круглый дурак не желали исчезать. Особенно они донимали его, когда кто-то вспоминал Тулу. Ну а будучи в ней, Мишка и вовсе расклеился. Но заглушив мотор у «ТТ», он велел себе собраться. Зажмурился сильно-сильно. Открыл глаза. Отмел все лишнее и неважное сейчас. Главное, что он здесь ради Маши. Из-за Маши. Потому что Маша беременна. У нее будет ребенок. У Мишки будет ребенок. Это новость свалилась на него осознанием именно в этот момент. Мишка не считался тугодумом и обычно схватывал все налету, но сейчас был не тот случай. Он быстро сориентировался, принял решение (единственное возможное по его мнению), но вот устаканилась информация в его разуме только сейчас. Она легла на плечи не грузом, но ответственностью и тревожным волнением. Миша не боялся, но переживал. Полагая, что равнодушие по такому вопросу удел дебилов и подонков, он посчитал, что реагирует нормально, правильно. Заставил себя собраться, вышел из машины, уверенным шагом направился в «ТТ». Сам ТТшник встретил Мишу в баре. Вернее в подобии бара. Если в столичном даже не в самом пафосном Джедае иметь бар и девчонку за стойкой считалось само-собой, то в Туле с этим этикетом не заморачивались. Сразу от входа длинная начиналась стойка, где была кофеварка, чашки, вазочки с нехитрыми сладостями и фруктами. Самообслуживание. Да и сам клуб располагался на мансардном этаже склада. Без отделки, без пафоса. Граффити на стенах, инвентарь, рамы, раздевалки и крошечный кабинет начальства, больше похожий на шкаф. Это помещение принадлежало самому Антону. Он был человеком по провинциальным, да и московским, меркам не бедным, мог позволить съем более приличного помещения, даже покупку оного. Но кроссфит великий уравнитель. Проникнувшись этой теорией, Антон приспособил под клуб то, что было. И всегда повторял: «Главное не где, а как. Важнее не, кто ты, а что ты умеешь делать». Такой подход Мишке был очень близок. В общем, поэтому он и в Москве жил на окраине, работал в простеньком клубе, но деньги получал столичные. Сбросив куртку на стул, Миша звонко хлопнул Антона по ладони, а потом они даже обнялись, будучи хорошими приятелями. Кофе, Мишк? сразу радушно предложил Тоха. Не откажусь. Тульский разлил по чашкам с логотипом клуба ароматную черную жидкость. «Свежий сварил», понял Симонов, «Как мило». Молока нет, но есть сахар. Спасибо. Сойдет, покивал Миша благодарно, бросая в кофе три куба рафинада. Присаживайся, раз уж приехал, подмигнул Антон, указывая взглядом на высокий стул, который заняла Мишкина куртка. Эээ, Миша замялся, озираясь вокруг. Народу в зале было немного, шла групповая тренировка, поэтому знакомый тренер поздороваться не подошел. Хотя орала музыка, Миша не хотел откровенничать на людях. Деликатное дело у меня, Тох, скривил он лицо, прося войти в положение, Можем с глазу на глаз? Хм Хорошо. Тульский встал, прихватил кофе и направился к кабинету. Миша последовал его примеру. Дверь была не заперта. Они вошли в крошечную комнату, где чуть ли не друг на друге стояли два стола, два кресла и самый маленький в мире диванчик. Мишка с трудом поместился бы на нем один. Но выбирать не пришлось, потому что Тульский предложил сесть прямо туда, а сам демократично привалился задом к столу. Внимательно, Мишань, подбодрил он слегка растерявшегося гостя. Симонов отхлебнул кофе, окинул взглядом хозяина клуба. Идея попросить Машкин номер и адрес как-то резко перестала ему нравиться. Но отступать было некуда. Позади только Москва, в которую возвращаться без общения с Машей он не хотел. Мне нужен адрес и телефон Маши, выпалил Мишка на одном дыхании, добавил на выдохе, Пожалуйста. Очень нужен. Какой Маши? не понял Тульский. Твоей Маши, Тох. У тебя много Маш? У меня жена Маша, Антон стал подозрительно коситься. Ох, нет! поднял руки кверху Симонов, Нет! Маша, которая приезжала в Джедай с вами последний раз. На кольцах чудеса вытворяла. Машка? теперь уже Антон недоумевал, Зачем она тебе? Ээээ, к этому вопросу Мишка был готов, но все равно замялся, Обидел я ее накосячил. Хочу извиниться и вообще. Усмешка искривила губы Тульского. Именно такой реакции Мишка боялся больше всего. Проще было б, пошли его Антон в задницу. Окончательно и бесповоротно. Мишка бы принял это, попытался бы найти Машу другими способами. Но ехидство на лице хозяина ТТ сулило Мише много стеба, провокаций и расспросов. А я то думал, чего ты удрал от нас. Всегда же классно потом в шашлычке сидели. А тут Значит обиде Марию мою, сложил руки на груди Антон. Обидел. Небось и фамилию ее не знаешь. Не знаю, каялся Мишка. И явился, как Сивка-Бурка, вещий каурка требовать у меня дивчину гарную. Антоооон! заныл Миша. Это же неэтично, Миша. Я бы голову оторвал, если б мой телефон и адрес черти кому дали. Я же не черти кто! почти обиделся Симонов. Не черти, подтвердил ТТшник, Однако девочек обижаешь Ай-ай-ай, Мишань. Тохааааа, взмолился Мишка снова, Кончай издеваться, а? Дай адрес. Мне правда очень надо. Вижу, что надо. И что очень. Прикатил из столицы ветер в поле искать. А я собирался семью на лыжную базу вывезти в эти выходные. Дочка приболела, вот и остался. Повезло тебе, считай. Повезло ли? насупился Симонов, понимая, что скабрезностям приятеля ни конца, ни края. Повезло, конечно. А если б уехал я? Антон включил ноутбук, деловито присел за стол, глядя в экран загружающейся операционной системы. Гутову бы позвонил, нашелся Миша. Он был в хороших отношениях с тренером ТТ, но знал его не так давно, как самого хозяина. О, Гутов и так по уши в залетах. Не стал бы он тебе выкладывать конфиденциальную инфу. Да брось, ТТ, ну какая конфиденциальность? Мне просто нужен Машкин телефон. В идеале адрес. Я же не маньяк. А очень похож сейчас на маньяка, снова поддел Антон. Миша закрыл глаза руками, бормоча в пальцы: За что мне это, господи? За дело, отозвался вместо творца Тульский, Не будешь больше хороших девочек обижать. Как вообще посмел. Была бы стервь какая шикарно змеевидная а тут Машка, божий одуван, мышонок серенький. Стыдно, Миша. Очень стыдно тебе должно быть. Симонов фыркнул. На мышонка-одуванчика Маша тянула с трудом. Антон опять над ним издевался. Тульский вбивал что-то на клавиатуре и кликал мышкой, отчитывая столичного гостя. Гость кивал, призывая все терпение из заначек, потому что вид ТТшника начал его бесить. В косынку он там что ли резался, пока пенял ему за плохое поведение. На, Антон протянул клочок бумаги. Мишка рванул с дивана, чтобы схватить, но Тульский тут же убрал руку, не позволяя завладеть заветным призом. Должен мне будешь, предупредил Тоха. Сколько? Миша не мог поверить, что речь о деньгах. Тренировку завтра проведешь в ТТ. Не вопрос. И не дай бог вместо извинений опять обидишь ее. Морду набьешь? Я? Тульский рассмеялся, Нет. Но я дам ее брату твой телефон и адрес. Мишка сглотнул, но отступать все еще было некуда. За спиной только проклятая Москва. Ладно, Антох. Напугал до мокрых штанишек. В пору уборщицу звать, пол за мной мыть. Я все понял. Не дебил. И Мишка выхвалил у него из рук заветный стикер. Шустрый ты, Михалыч, ухмыльнулся Тоха в спину Симонову, крикнул, Даже кофе не допьешь? И так заболтал до смерти, черт Тульский. Чтоб ты жрал одни пряники, мать твою, не выдержал Симонов. Антон рассмеялся, напоминая сквозь хохот: Завтра в семь твоя тренировка. Только попробуй прокатить! Он еще посидел немного в кабинете, размышляя, стоит ли предупредить Машу. Но решил, что не надо. Уж больно забавно психовал Симонов, что говорило о его серьезных намерениях. Тульский решил, что его скромный бухгалтер приятно встряхнется от визита московского гостя. Антон и сам частенько хотел ее встряхнуть, но приличия не позволяли. Да и не его это было дело. А вот Мишка, кажется, положил болт и на дела, и на приличия. Антон полагал, что это хорошая примета. Пока хозяин ТТ предавался недолгим раздумьям, Симонов лихорадочно вбивал в навигатор Машин адрес. Маршрут был проложен десять минут пути. Мишка благословил провинцию без пробок и расстояний в сотню километров. По дороге он хотел позвонить Маше, предупредить о визите, но опять растерял все слова и смелость. Не знал, что сказать. Боялся, что пошлет. Хотя она сама призналась и заявила, что будет нуждаться в помощи. Но Мишка все равно трусил. А еще на него снова давила ответственность. Мысли о ребенке все сильнее приникали под кожу, впитывались в нервы и грели душу. Он всегда хотел ребенка. Серьезно думал об этом с Алисой, хотел сделать ей предложение. Они бы поженились, сложили свои накопления, не отказались бы от помощи родителей и взяли ипотеку. На сто лет. Но это было бы не важно. Для Мишки точно. Он хотел семью. Его воспитали в классическом стиле. Мужчина добытчик и наставник, муж и отец. Именно в такой роли он себя и видел. А не быка-осеменителя, который только и думает, в какую бы дырку присунуть. Такое бы лучше подошло Глебу. А ведь случилось и с Мишкой. Он притормозил у типовой пятиэтажки, потер виски пальцами. Пусть он сделал ребенка в туалете. Не станет же его сын или дочь от этого хуже. «Главное, воспитать хорошим человеком», уверил себя Миша и вышел из машины навстречу светлому будущему. Он так и не нашел слов, чтобы позвонить, вообще долго мялся у домофона, не зная, что сказать даже в него. Как по волшебству, открылась дверь, и Симонов проскользнул в подъезд, воспользовавшись случаем. Он поднялся на третий этаж, еще постоял у заветной двери. Недолго. Не было уже сил тянуть. Мишка нажал звонок. Послышались торопливые шаги скрежет глазка. Миша мог поклясться, что услышал девичий вздох. Миша?! услышал он свое имя, пока открывалась дверь. Чтобы отрезать себе пути к отступлению и не дать возможности выставить за порог, Симонов сразу зашел внутрь, прикрыв за собой дверь.Выпускной Маши
Ух ты! вырвалось у меня, едва вошла в гараж, Святая святых? Миша рассмеялся. Нет, конечно. Святое место это у Геллеров на базе. Здесь хлам остался, но мы с Глебом иногда занимаемся. Я не могла прекратить озираться. Повсюду валялся спортивный инвентарь: гири, гантели, скакалки, разноцветные блины для тяжелоатлетической штанги, большие мячи, которых раньше никогда не видела. Снаряды именно валялись. Похоже, мальчишки не отличались тягой к порядку. Лишь гордо и аккуратно в стороне стояла какая-то скамья, а над ней была пристроена рама. Видимо, для жима лежа. Что за штука? я толкнула носком туфли красный кожаный мяч размером с добрую тыкву. Медбол, тут же пояснил Мишка, Этот девять килограмм. Вон тот желтый шесть. Бывают и тяжелее. Для чего он? меня одолело любопытство. Чаще используют для бросков в стену. Упражнение называется воллболл*. Здесь самое важное хорошо подпрыгнуть. С этими словами Миша присел, резко поднялся, выбрасывая мяч вверх. Тот шаркнул об стену, вернулся в руки. Симонов поймал, повторил несколько раз. Мне показалось, что это до безобразия легко. Смогу. Дай попробую, попросила я. Однако сразу поняла, что дала маху. Мяча весил огого и имел неудобную, совсем не круглую форму. Он больше походил на кожаный мешок, набитый песком. Но давать заднюю не хотелось. Помня Мишкин пример, я присела и выбросила мячик вверх, резко вставая. Катастрофа. Мало того, что не подкинула его током, так и не смогла поймать. Мяч ударил мне в лицо со всей своей шестикилограммовой серьезностью. Я пискнула, не сдержавшись, и покачнулась на каблуках. Ой, брось его. Не надо, Маш. Сейчас еще и покалечишься. Мало, что испачкалась, Миша тут же вспомнил о цели визита, Давай бензин поищем. Был тут где-то. Я помню. Бензин? Тут даже машины нет, я развела руками, Тебя заправим, и я верхом поскачу на дикач? Бензин выведет краску, глупая, засмеялся Симонов. Но не зло загоготал, а как-то по-доброму. Он нашел канистру и схватил какую-то грязную тряпку. О, нет! Даже не думай, остановила я его попытки намочить ветошь, Так я еще и в мазуте перепачкаюсь. Вот. Протянула ему свой носовой платок. Впервые в жизни мне пригодилось, что мама вечно заставляла брать с собой это предмет личной гигиены. Симонов принял платочек, намочил его. Сразу противно запахло. Иди сюда, позвал он, присев на скамейку для жима. Я, как зачарованная, опустилась рядом. Прежде чем поняла, что происходит, Миша начал оттирать мои светлые брюки от черных пятен. Удачно, но все же оставались разводы и отвратительный запах. Но я почти не ощущала его, потому что слишком остро чувствовала прикосновения Мишиных пальцев. Дыхание перехватило, а бедро в ом месте буквально горело огнем. Может потому что ко мне впервые так интимно прикасался парень, а может просто бензин пропитал тонкую ткань. Еще и Симонов очень старался тереть посильнее. Странно, что моя нога не задымилась. Я подняла глаза и встретила его взгляд. Добрый, теплый, открытый. Он улыбнулся, и мои губы растянулись в ответ. Наверно, выглядела, как дурочка, смутилась тут же, прикрыла глаза, отворачиваясь. Но тут же его дыхание опалило мою щеку. Миша приблизил свое лицо к моему, я поняла, что сейчас получу свой первый поцелуй. Сердце замерло. Воздух застрял в легких. Я чуть приоткрыла губы, которые дрожали от волнения. Ничего. Его нос, словно нечаянно скользнул по моей щеке. Миша отстранился, а потом и отодвинулся, встал. Ещё есть где-то краска? спросил он, деловито обсматривая мои ноги в свете тусклой лампочки гаража. Я не знала, что ответить, поэтому просто покачала головой. Хорошо, проговорил Миша. И тут я поняла, что никуда не хочу идти. Я буквально чувствовала, что нравлюсь ему. Он почти меня поцеловал. Это было так ново и приятно, что хотелось продолжить вечер рядом с ним, а не среди датых одноклассников в тесном клубе. А вот Миша, видимо собирался исполнить обещание. Он проговорил рассеянно: Тогда пошли. Провожу до клуба. Здесь близко. Поддавшись порыву, я закатила сцену. Какой клуб, Миша? Я же вся воняю бензином. Меня же могут не пустить. Пойдем и проверим, не сдавался он. Нет, спасибо. Не имею желания позориться. Домой пойду, буркнула я, обиженно засопев. Я провожу, тут же вызвался Симонов. Он закрывал гараж, когда из-за угла выехала машина. Я подпрыгнула и вцепилась в Мишкину руку. Конечно, проводишь, заворчала сварливо, Привел черти-куда. Только попробуй бросить. Я сразу умру от страха. Мишка снова засмеялся, и я опять растаяла. А еще даже не думала отпускать его руку. Пока мы шли мимо гаражей, все время сжимала его пальцы, а он в ответ сжимал мои и косился со снисходительно-покровительственной усмешкой. Не бойся, Маш. Вон и дорога, уговаривал он, Ты где живешь кстати? Я назвала адрес. Ух-ты. Недалеко от меня совсем. Я закатила глаза. Мы учимся в одной школе, Симонов. Конечно, в одной районе и живем. Какая ты умная, хохотнул он. Я обычная. Это скорее ты тупишь. Он не обиделся, опять рассмеялся. Заноза ты, Машка. Угу, я не спорила, А еще у меня штаны с ароматом «Лукойл». Последний писк. Симонов продолжал веселиться. Я продолжала дерзить. Мы болтали, как старые знакомые, не замолкая. С ним было так тепло. Правда, сразу похолодало, когда он отпустил мою руку. Я обняла себя за плечи, чуть дрожа от странного чувства потери и разочарования. Миша тут же заметил это. Замерзла? Не дожидаясь ответа, он снял свою джинсовую куртку, накинул на меня, а для верности еще и потер плечи. Так лучше? Намного. Спасибо. Я попыталась улыбнуться так же добро и тепло, как он. Вряд ли получилось, но попытаться стоило. А то все рычу. Могу же быть милой. Я вообще милая. Просто как-то не задалось изначально. Слишком быстро мы пришли к дому. Я закуталась в его огромную куртку, пытаясь сжаться в комок и нахохлиться, как ежик. Не отдам, заявила я. А если я замерзну насмерть? А ты беги бегом. Я умудрилась тихонька достать ключ из сумки, открыла домофон и скользнула в подъезд. Знала, что удрать не удастся. Но ведь я и не хотела. Мишка поймал меня у почтовых ящиков, обнял, крепко прижал к себе. Попалась? Попалась. Я прижалась крепче, подняла руки, обняла за шею. Нет. Это я попался, проговорил он, прижимая меня к стене. А потом был поцелуй. Сначала яростный, неистовый. Мишины губы буквально смяли мои. Я растерялась, не зная, что делать, но очень скоро он понял, что погорячился. Прости, пробормотал он отстраняясь, Совсем я что-то. Я не дала ему договорить, сама поцеловала. Как смогла. Аккуратно, несмело коснулась его губ. Это было так сладко. Пьянило лучше любого вина. Вся кровь, что была в теле, ударила в голову. Щеки наверно стали алыми, но я игнорировала стыд, продолжая изучать его рот. Миша тихо охнул, сжал мою талию крепче, привлек к себе теснее. Он стал отвечать. Целовал теперь нежно, но умело. Не знаю, как я это поняла. Возможно, потому что это было очень приятно. Он то водил губами по моим, то посасывал их, иногда мимолетно касаясь языком. А потом поцелуй стал глубже. Я раскрыла губы, пуская его внутрь, позволяя найти свой язык, коснуться его. Отступила сразу, но он не настаивал. Снова вернулся к мои губам, чтобы чуть позже опять попроситься внутрь. И я пустила. Не знаю, сколько времени прошло. Нас заставил прерваться перезвон домофона и открывающаяся дверь. Сосед с верхнего этажа пробежал мимо, обернулся на нас. Привет, бросил мне кратко, ухмыляясь. Привет, прохрипела я, зарываясь лицом Мишино плечо. И захихикала, как дурочка, находя ситуацию отчего-то забавной. Миша в этот раз не понял юмора. Он убрал руки, аккуратно стянул с меня джинсовку. Тебе домой надо, проговорил тихо, обреченно даже. Но. Я хотела сказать, что меня отпустили надолго и спешки нет, но он не дал продолжить. Иди домой, Маш, обрубил Симонов, Спокойно ночи. Он почти выбежал из подъезда, на ходу натягивая куртку. Я осталась стоять, открывая и закрывая рот, недоумевая. Я мечтала о таком первом поцелуе. Но дальше все пошло не по сценарию из моих девичьих грез. * Воллболл, WB (wall-balls) броски мяча в стену на определенную высотуГлава 4 Врать плохо
Маша стояла посреди прихожей, всем своим видом изображая картину Репина «Не ждали». Она хлопала глазами так часто, что Мишка сам заморгал. Выглядела хозяйка дома очень миленько. Кроткие шорты и длинные, выше колена, гольфы. Или гетры. Мишка не очень разбирался во всем этом чулочно-носочном, девчачьем трикотаже. А вот в ногах девичьих разбирался очень даже неплохо. У Машки они были красивые. Может чуть тонковаты на его вкус, но это можно было легко поправить тренировками. И лукавила девчонка, когда говорила, что не приседает ни с чем тяжелее грифа. Квадрицепс у нее был. Хороший такой, рабочий квадрик. Даже на глаз Мишка прикинул, что она легко присядет с шестьюдесятью килограммами. Возможно, и фронтально.* Пока он ее бессовестно разглядывал, Маша немного пришла в себя, обрела дар речи, чтобы задать сакраментальный вопрос. Ты откуда тут взялся? Приехал, просто ответил Миша, разуваясь. Я тебя не звала. Дождешься от тебя, заворчал он, снимая куртку, вешая на крючок возле Машиного пальто. Как бы между прочим отметил, что вещи присутствуют только женские, а значит скорее всего живет одна. Бойфренд все бы еще больше запутал. Миша понадеялся, что такового нет не только в Машином жилище, но и в жизни. Пресекая ее попытки устроить разнос, Миша заговорил сам. Спокойно, уверенно, убедительно. Понимаю твое возмущение, Мария, но у нас сейчас нет времени на это. Давай постараемся унять твои гормоны и спокойно поговорить. Это ведь нас обоих касается. Что касается? она словно не понимала, Зачем ты приехал? Как зачем? Миша начал злиться, Хотел увидеться нормально. По телефону такие вещи не обсуждают. Да какие вещи, Миш? Ребенок, беременность, врачи, узи Что еще там? Анализы? И вообще, мы будем родителями. Разве это не повод мне тебя навестить? Ответом ему был сначала смешок, а потом нервный, переходящий в истеричный смех. Миш, я Я не захлебывалась Маша икотой и хохотом, не в силах прекратить, Не будет у нас никакого ребенка. Аборт? Ты аборт сделала? тут же озвучил первую мысль Миша. Неееееет, Маша продолжала всхлипывать, Не было никакой беременности. Я пошутила. Что? теперь пришла очередь Симонова выкатывать глаза из орбит, Ты ЧТО? Он повысил голос на последнем слове. Машу его крик словно отрезвил. Она последний раз шмыгнула, утерла слезы, вздернула нос. А ты и примчался сразу, усмехнулась зло, Вот уж не думала, что поведешься так легко. Миша сделал два шага вперед, схватил ее за плечи, хорошенько встряхнул. Это неправда. Скажи, что врешь. Наврала, что беременна. Сейчас не вру. МАША! рявкнул Симонов, снова встряхнув ее сильнее прежнего, Разве так можно? А почему нет? дерзко отвечала она, Тебе же можно подождать месяц после перепихона и только потом объявляться с тупыми вопросами. Я начал Мишка, но не нашел слов, только повторил опять, Я. Головка от патефона «Заря». Перетрухал, да? А вдруг залетела эта дуреха и не сделала аборт? Лучше ведь проконтролировать, да? Нет, господи, нет, оправдывался он, продолжая трясти ее для убедительности, словно куклу, Все не так. А выглядит именно так. Ты, Симонов, выглядишь последим слизняком. Впрочем ты всегда им и был. Замолчи, процедил он сквозь зубы, сильнее сжимая девичьи плечи. Правда глаза колет? Вон отсюда! Проваливай назад в свою Москву. Мудак! Последнее слово Маша буквально выплюнула ему в лицо. С таким удовольствием и злостью, что Мишка вскипел. Он мог, наверно, сунуть ее головой под холодную воду, чтобы остыла, а потом популярно и спокойно объяснить, как Маша неправа. Ну или частично неправа. Но он не нашел сил. Хладнокровие в кои то веки отказало ему. Миша просто поцеловал ее. Прижал к себе покрепче и впился в ядовитые губы поцелуем. Она, конечно, попыталась вырваться, врезала ему в грудь кулаком, но на этом и успокоилась. Маша перестала дергаться, раскрыла губы, встретила его язык своим, так яростно и неистово, словно ждала этого всю жизнь. Миша не сдержал гортанного стона. Он прижал Машу к стене, понимая, что одними поцелуями вряд ли ограничится. Кровь забурлила, будя животные рефлексы и первобытные потребности. Что ж ты за ведьма, прорычал Симонов, целуя ее шею, расстегивая пуговки на вытянутой домашней кофточке. Сам козел, не сталась в долгу Маша, но повернула голову, чтобы ему было удобнее водить языком от уха к ключице. Хочу тебя, продолжал признания Мишка, с трудом отрываясь от горячей, уже чуть влажной кожи. Избавившись от кофточки, он с удовольствием обнаружил отсутствие лифчика. В туалете «ДжедайКроссфит» не успел ее даже раздеть. А вот сейчас с удовольствием осматривал груди, плечи, плоский живот с еле заметными выпуклостями кубиков. Несколько раз провел ладонями от Машиной шеи до резинки шорт. Ему нравилось трогать ее, прикасаться. Даже голова немного закружилась. Лекарство от этого недуга он решил поискать у Маши в трусиках. Она вскрикнула, когда он коснулся ее там, но опять была не против. Вцепившись в Симоновамертвой хваткой, Маша буквально повисла на нем. Для верности еще и ногу закинула ему на бедро и тихо поскуливала от невероятных ощущений, который дарили его пальцы. Но ее счастье не было долгим. Очень скоро Миша убрал руку, быстро расстегнул джинсы. Не могу хочу тебя, заноза, снова признался он. Вроде как извиняясь. Маша ухватилась покрепче, помня, как все было интенсивно в прошлый раз. Миша не разочаровал. Он снова торопился, был почти грубым. Но так сладко прижимал губы к ее щекам, векам, касался поцелуями виска, лба, что Маша принимала неистовство с радостью. Даже с какой-то гордостью. Второй раз ведь довела человека. Уже закончив, он долго стоял, не отпуская ее. Маша попыталась опустить ногу, но Мишка промычал что-то недовольно. Вроде попросил не шевелиться. Она послушалась. Благо тренировки позволяли достаточно долго сохранять статическое положение. Cлушать Мишкино дыхание было приятно. Он не сразу смог его выровнять. Видимо поэтому и нуждался в паузе. Я я опять в тебя, зашептал он Маше в ухо, не смея поднять глаз и встретиться взглядом. Она уже пришла в себя, поэтому ответила в своем духе: Я таблетки пью, чудо. Это вы мужики безмозглые: сунул-вынул-все дела. Ммм, неопределенно замычал Симонов. Он еще решал, должен ли обидеться, возмутиться или покивать, как Маша заявила: Ты как хочешь, а я иду в душ. Тут уж Мишка долго не думал. Я тоже хочу в душ, обнаглел и улыбнулся, с тобой. Больше ничего не хочешь? закатила она глаза. Еще поесть, но это подождет. Маша только ехидно хмыкнула. Симонов посчитал, что отсутствие посыла знак согласия. Не ошибся. Он галантно помог даме забраться в ванну, придержав за локоть. Правда снова нарвался на снисходительно колкий взгляд, но его опять же не гнали. Это плюс. Пристроившись сзади Маши под струями душа, он какое то время просто стоял, наслаждаясь теплой водой. Она тоже не двигалась. Лишь подняла голову, подставляя лицо, словно летнему дождю. Миша вспомнил, что у него есть руки и решил, что зря они висят вдоль тела без дела. Он положил ладони на Машины плечи, потер, привлек к себе. Она прижалась спиной к его груди, откинув голову назад. Было в этом что-то доверчивое, наивное. Словно он был стеной, а она былинкой на ветру. И только он мог защитить ее, не дать улететь в черную даль. Мишка потерся щекой о мокрые волосы Маши, скользнул рукой вверх, обхватывая пальцами шею. Она была такой тонкой, хрупкой, маленькой. Его большая мозолистая ладонь лежала громоздким ожерельем. Надави он чуть сильнее, придушил бы легко. Но рука словно знала, как сильно можно сжать. Миша чувствовал ее комфорт, рассчитывал силу. Сам не знал, почему, но был уверен, что не сможет сделать этой девочке больно. Словно он знал ее всю жизнь. Словно всю жизнь изучал ее тело. Его вторая рука обхватила грудь Маши. Ей богу, он хотел просто помыться, но ее близость, нагота, податливость и гипнотический шум воды поменяли планы. Оказалось, что Маша не против. Она тихо постанывала, отзываясь на его ласки. Мишка полагал, что на втором раунде сможет нечто большее, чем сомнительный подвиг в туалете и в прихожей. Но куда там. Очень скоро выдержка его покинула. Потребность оказаться внутри была столь острой, что все в паху заныло. Он надавил Маше на спину, безмолвно прося наклониться. Она снова послушалась, уперлась руками в стену, прогнулась. И снова все кончилось слишком быстро. Он ощущал ее так остро, почти болезненно. Хотел сдержаться, но не нашел сил. В этот раз Симонов был уверен на все сто, что кончил только он. И начал подозревать, что и до этого играл в одни ворота. Чтобы хоть как-то загладить вину, он потянулся рукой вниз. Маша шлепнула его по пальцам. Может, мы уже помоемся? Стоит попробовать, хохотнул Мишка. Маша протянула ему цветочный гель со злорадной усмешкой. Симонов принял его без брезгливости. Он частенько пользовался Алискиным, почти привык пахнуть розами или клубникой какой-нибудь. Что ему станется от аромата альпийских полевых цветов. Спинку потереть? услужливо предложил он Маше. Обойдусь, бросила она через плечо. Но Мишка все равно забрал у нее губку и прошелся несколько раз по спине. Маше ничего не осталось, как оказать услугу в ответ. Она всплеснула руками, покрутила пальцем, веля ему повернуться, смыла губку, добавила еще геля. Ей пришлось попотеть, чтобы хорошенько отдраить Мишкину широкую спину. Вернувшись под душ, оба задумчиво водили пальцами по телам друг друга, провожая мыльную пену. В одночасье стало как-то неловко. Мишка вылез первым, снова подал Маше руку. Поехали поедим куда-нибудь. В центре вроде была уютная пиццерия. Маша скривила лицо, заныла. Волосы сушить, укладывать, краситься перечисляла она. Зачем? не понял Миша. Затем, что на улице зима. Как с мокрой головой? Симонов оценил Машины волосы до поясницы, скептически приподнял бровь. Тебе сушиться сто лет, даже феном. Укладываться, Миш. Краситься, напомнила она пункты в списки для выхода из дома. Зачем? повторил он вопрос. Затем, что мне почти тридцать. Не девочка уже. Чего людей пугать. Симонов не сдержался: Дурында ты, Машка. Он оглядел ее лицо, на котором не нашел ни одной морщинки. Может совсем чуть-чуть в уголках глаз, но они ему даже нравились. Ты сейчас очень красивая, честно признался он. Это потому что я голая, нашлась Крылова. Она кое-как вытерлась, отдала Мишке полотенце и пошлепала босыми ногами в прихожую, чтобы подобрать и надеть наспех сброшенную одежду. Симонов промокнул кожу влажным полотенцем, поспешил за Машей. Голая ты вообще бесподобна, подтвердил он, Боюсь, если увижу тебя без одежды на кольцах, то упаду на колени и начну молиться прекрасной богине. Не бойся, фыркнула Маша, не увидишь. Ну ты не зарекайся. И давай уже пошевеливайся со своей косметикой и укладкой, если это так уж необходимо. Я правда есть хочу, снова вернулся к вопросу питания Мишка. Но Маша не разделила его печали, даже не посочувствовала. Наоборот, выпустила иглы. Никуда я с тобой не поеду, ощетинилась Крылова, К жене возвращайся. Пусть она и кормит. Мишка аж крякнул от такого занятного посыла. Я не женат, Маш, признался он проникновенно, И никогда не был. Ой, ну к подружке. Ты же с ней живешь считай жена. Кого сейчас волнуют паспортные штампы. Тебя, похоже, подколол Симонов. Если б волновали, я бы тебе не дала. Логично. Давай, Миш, проваливай, подгоняла она его, неуютно переминаясь с ноги на ногу. Но он и не думал слушаться, подошел к Маше вплотную, почти впечатывая ее в стену, возле которой недавно отлюбил. Нет у меня девушки, Маш, снова честно признался. Не ври. Не вру. Еще скажи, что не было, когда мы в Джедай приезжали. Мне Ви все рассказала. Миша выдохнул раздраженно, процедил сквозь зубы: Трепушка размалеванная. А Маша продолжала убивать его фактами, даже уперлась ладонью в грудь, чтобы немного увеличить между ними расстояние. Для убедительности и трезвости мыслей. Ты и с этой размалеванной тоже спал. Брось, Миш. Не надо тут изображать праведника. Тебе не идет. Ох, все ты знаешь, девочка. Предпочла бы не знать, но как-то так вышло. Понятно, кивнул Симонов, накрывая ее ладонь своей, Было у нас с Ви. Так давно, что почти уже и не помню. А Алиса. Ах, да. Алиса, прокривлялась Маша, изображая с придыханием его доверительные интонации, Так что же с ней? Мы расстались в тот самый день, когда ты приезжала. Ох, надеюсь, не из-за меня. Право, не стоило, Миш, продолжала она паясничать. Отчасти, Миша решил быть честным, Я пришел домой и рассказал ей. Ой, дурак, присвистнула Маша. Симонов подумал и решил, что вряд ли прорвется сквозь ее скепсис и цинизм, поэтому решил воспользоваться оружием помощнее вызвать жалость. Знаешь, после того, как она мне изменила с Глебом, все к этому и шло. Давно нужно было прекращать. Она? С Глебом? Маша даже чуть взвизгнула от удивления, С Геллером? С ним, кивнул Мишка. Он же твой лучший друг. Был. Ладно, Маш, забудь, он сделал шаг назад, позволяя ей вдохнуть полной грудью. Маша снова переступила с ноги на ногу, посмотрела на него исподлобья. Ладно, повторила она, словно соглашаясь. Что ладно? уточнил Симонов. Накормлю тебя, раз уж жены нет. Она прошла на кухню. Мишка расплылся в улыбке и отправился следом. В общем, именно на это он и рассчитывал. Как бы ни любил пиццу, а домашняя еда всегда вкуснее. К тому же им с Машей требовалось о многом поговорить. Вернее, Симонов имел многое ей сказать. Он присел на табуретку, наблюдая, как хозяйка вынимает из холодильника кастрюли-сковородки. Хотелось проникнуться уютом теплых тонов кухни, но в этот момент на Мишку накатило осознание, что Маша ему соврала. Она не беременна. Не будет никакого ребенка. Родителями они соответственно тоже не станут. Переваривание этой мысли вопреки Машиным прогнозам вызвало не облегчение, а странное чувство потери. Мишка успел проникнуться идеей отцовства и оказалось неожиданно больно отпускать волнительное предвкушение большого события в его жизни. Изысканной кухней не владею. Ешь, что есть. С этими словами Маша продемонстрировала тарелку с картофельным пюре и котлетой. Мишка кивнул, и она поставила еду разогреваться в микроволновку. Печально. А я думал эскарго или фуа гра отведать. Не завезли сегодня в гастроном. А то бы обязательно, фыркнула Маша в ответ. Пискнул звоночек, и перед Мишей выросла тарелка с доброй порцией еды. Пахло вкусно, но он поморщился, отодвинул. Зачем ты мне наврала? выпалил он, сверля Машу пронзительным взглядом. Что? не поняла она. Про ребенка, Маш. Это было жестоко. Она сверкнула глазами, прищурилась. Серьезно? Ты вот прямо серьезно сейчас говоришь? Да. Такими вещами не шутят. Невероятно, Симонов! Ты умудрился поинтересоваться моими делами аккурат через месяц. А вдруг она залетела? А вдруг не сделала аборт? Потом еще алименты платить, да? кричала на него Маша, Потрясающий цинизм, Миш. Хочешь знать, почему я наврала? Потому что меня выбесило твое идиотское сообщение. Как дела? Мать твою! Ну ты нормальный сам? Нормальный, буркнул Симонов. А повел себя, как дебил, честное слово. Согласен, неохотно подтвердил Миша, продолжая признаваться свои ошибки, Если честно, я не подумал сразу о беременности. Это все так неожиданно произошло. Я я ведь не каждый день девчонок в туалете трахаю. Правда? Через день что ли? ввернула она. Ты первая. Ох, ну с почином. Перестань. Я не любитель всего этого экстрима. Еще и Алиска Рассказал ей, потом долго думал, почему мне не стыдно. Изменил же по факту. Маша фыркнула. Совестливый какой. Да все мужики гуляют. Подумаешь. Ну я не гулял. Не в моих правилах. Медаль себе на шею повесь. Вместо гадостей, которые очень просились на язык, Миша выдохнул, сосчитал до пяти, спокойно произнес: Я обрадовался, что ты беременна. Об аборте и не думал. Правда, Маш. Тугодум я, наверно. Долго доходит. Поэтому чертовски задела меня твоя шутка. Его искренность, какая-то почти детская обида в голосе и взгляде растопили Машины ледяные стены. Она тоже шумно выпустила воздух через нос, проговорила: Прости. Я разозлилась очень. Не думала, что ты так все воспримешь. Плохо с тобой поступил. Ты имела право злиться. Обычно не веду себя так с девушками. Я не мерзавец. Хочется верить, откликнулась она тихо, подвинула тарелку ближе, Поешь уже. Почти остыло.Глава 5 Еда и прочие удовольствия
Миша не стал спорить, все свое внимание обратил на еду. Сам уже устал выяснять отношения, но какая-то странная сила заставляла его говорить, говорить и говорить. Он никогда не общался так с девчонками, предпочитал хохмить, шутить, редко бывал серьезным. Балагур и весельчак. Он привык быть таким. С Машей же все пошло не по сценарию. Как-то сразу на них навалилось что-то тяжелое и темное. Словно в прошлом их связывал какой-то страшный или противный секрет. Мишка действительно ее не помнил, разве что тот фантомный запах бензина или ацетона Но вряд ли они угнали машину или сожгли чей-то труп. Такое не вдруг забудешь. Однако ощущения были похожие. Миша априори чувствовал себя виноватым. Вроде не обижалась на него Маша за Алису, вроде и за месячное молчание сняла грех, но Мишка все равно не мог расслабиться. Грудную клетку словно сдавило невидимыми ремнями. Симонов жевал молча, изредка косясь на хозяйку дома. Она в свою очередь не прятала взгляд сидела и смотрела, как он ест. Миша старался быть аккуратным, хотя изголодавшийся организм побуждал смести пищу побыстрее. Но он сдерживался, изображая спокойствие и хорошие манеры. Когда тарелка опустела, Маша моргнула, словно вышла из транса. Чай? спросила она. С удовольствием, разве он мог отказаться. «Меня не гонят это плюс», подумал Мишка снова. Эта мысль немного успокоила. Он не хотел уходить. Совсем. Маша поставила чайник на плиту, чашки на стол, высыпала на блюдце пакетики заварки и пристроила рядом плетеную корзинку с сахарным печеньем. Сейчас вскипит, пообещала она, забрала пустую тарелку, чтобы помыть. Миша повернул голову, чтобы рассмотреть спину хозяйки дома. Она казалась ему такой хрупкой, маленькой. Очередная волна стыда накрыла с головой. Как он мог что-то ей выговаривать, осуждать? Как осмелился предъявить претензии, когда сам наделал дел. Ведомый все той же виной и легким флером эгоизма, Мишка поднялся, встал позади Маши, обнял. Что ты делаешь? проговорила она тихо, Мешаешь ведь. Симонов не отреагировал. Лишь прижался губами к почти белой коже шеи. Сам помою, пробормотал он, не прекращая целовать. Миша аккуратно забрал из ее рук тарелку, губку, занялся делом. Поглядывал на раковину, но не забывал о поцелуях, даже не думая отпустить Машу или отстраниться. Когда тарелка и вилка были отмыты, Симонов позволил ей повернуться лицом. Маша хотела что-то сказать, но он не дал, закрыл ее рот поцелуем. Нежным, глубоким, чувственным. Именно таким, каким должен быть первый поцелуй с девушкой, которая нравится. Разумеется, ему сразу захотелось большего: сжать ее волосы в кулаке, избавиться от одежды, усадить на столешницу Но Миша изо всех сил давил на тормоз, понимая, что уже много раз превысил скорость. Это было так ему не свойственно. Так странно и интенсивно. Он ведь ждал чертову вечность с Алисой. И вообще никогда не был повернут на сексе. А с Машкой все летело к чертям. Миша бесился от этого, желая быть собой, а не одержимым маньяком. Потому что именно Маша заслуживала всего того, что он мог дать. Только теперь поди докажи, что он именно тот, кто ей нужен. Почему-то Мишка был уверен, что он ей нужен. А еще в нем с каждой минутой крепло понимание, что сам он нуждается в Маше. Можно у тебя на ночь останусь? Он давно хотел напроситься, но не знал, как лучше сказать. Маша тихо засмеялась. Она подняла руки, обнимая Мишу за шею. Ее улыбка озарила лицо каким-то волшебным светом. Симонов заулыбался в ответ, млея. Ты такой наглец. Накорми, в баньке попарь, спать уложи. Я тебе Баба-Яга что ли? Ты лучше. Да и с очередностью мы немного напутали. Сначала мылись, потом есть пошли, нашелся он. Что это меняет? Хотя бы то, что ты точно не Баба-Яга. Ох, спасибо, Симонов. Успокоил. На плите засвистел чайник, и Маша поспешила выбраться из медвежьих объятий, чтобы разлить по чашкам кипяток. Они снова присели за стол, изображая культурных людей. Ели печенье, пили чай, вели светскую беседу, в ходе которой Мишка снова стал напрашиваться на постой. Езжай домой, Миш, в очередной раз послала его Мария, Зачем тебе вообще оставаться в Туле? Я обещал в «ТТ» завтра утром тренировку провести. Она тут же встрепенулась, напряглась, сверкнула глазами. Ах, вот почему ты примчался начала кипятиться Маша. Нет, тут же обрубил Симонов, Я ехал к тебе, но адреса не знал. Вот и пришлось заложить твоему боссу свой талант в обмен на информацию. Что? взвизгнула Крылова, Ты Тульскому сказал, что я беременна?!! Нет-нет, снова пришлось объясняться Мишке, Конечно, нет. Просто сказал, что ты мне нужна, что я тебя обидел. Он проникся, слава богу. А то пришлось бы, наверно да. Рассказал бы про беременность. О, господи. Маша уронила голову на стол, накрылась сверху руками, изображая домик. Миша едва разбирал, как она бормочет: Это ужасно. Он же меня теперь изведет. Стыдоба какая. Брось, Маш, перестань, уговаривал он ее, Я все на себя взял. Ничего не случится плохого. Она не переставала. Симонову пришлось отодрать ее от стола и усадить к себе на колени. Он поглаживал ее по спине, крепко обнимая, говорил какие-то глупости, извинялся в сотый раз. А потом все эти утешительные ласки снова превратились в поцелуи. Губы притягивались, словно магниты. Едва расстояние между ними сокращалось, они начинали целоваться. Потом Маша снова ругалась, Мишка все признавал и опять целовал ее. Губы болели, голова кружилась. Он безумно хотел отнести ее в кровать, чтобы продолжить в горизонтальной плоскости, но не посмел. Что-то щелкнуло в голове рано, не сейчас. Словно он и так взял слишком много, не дав ничего взамен. Сейчас отдавал долг поцелуями, объятиями. Маша очнулась, когда за окном горели звезды, а часы запрещали выгонять вон даже не очень желанного гостя. Но и праздника Мишке она не собиралась устраивать. Раскладушки у меня нет, объявила она, спи тут, на диване. Симонов оценил узкий кухонный диванчик, на котором даже его задница с трудом помещалась. Или проваливай в Москву, резюмировала Маша, оценив страдание в его взгляде. Тренировка же напомнил он. Тогда в гостиницу. Нет. У тебя, доблестно принял решение. Окей. Маша сходила в комнату, принесла чистое белье. Миша в это время прикидывал, не будет ли лучше постелить себе прямо на полу. Решил, что не лучше. Бросил подушку на диванчик, попытался улечься. Не понравилось. Издевательство, пробормотал он. Вдвоем на таком помещались, со страной улыбкой ответила Маша. Она задержала взгляд на Мише, словно ждала от него каких-то важных слов, но на ум приходили одни ругательства. Свежо преданье, буркнул он, стягивая джинсы с таким видом, словно собирался прыгнуть в прорубь. Маша не стала досматривать его стриптиз, печально вздохнула и ушла в комнату. Спокойной ночи, крикнула она через минуту, туша свет. Ага, сварливо отозвался Симонов, скрипя диваном. Это была пытка. Мишка пробовал на боку и на спине, свешивал ногу и руку, возился, словно его кусали, но заснуть не мог. Он старался изо всех сил, но слишком уж неудобная лежанка досталась. Наверно, прошло уже несколько часов. Глаза слипались, но тело ныло, не желая дать разуму отключиться. Через какое-то время он провалился в забытье. Вроде и в сознании был, потому что старался удержать равновесие и не свалиться с узкого дивана, а вроде и сон видел. С Машей. Они были в гараже у Геллеров, пахло бензином. Мишка смотрел на девочку в светлых брюках, изо всех сил желая прижать к себе и никогда не отпускать, но. Ладно вставай, услышал он приказной шепот. Миша открыл глаза, с трудом различая в темноте Машин силуэт. Дурацкая шутка была. Почти как про беременность, проговорила она, Пошли со мной на диван. Сон, как рукой сняло. От радости, вставая, Мишка все-таки свалился. Маша хихикнула, но протянула ему руку. Не только, чтобы помочь подняться, но и провести в комнату. Улегшись на разобранный диван, Мишка заскулил от удовольствия. Машуль, ты святая, прошептал он, притягивая ее к себе. Об этом мы не договаривались, огрызнулась она. Ничего не знаю. Обнимашки идут в комплекте. Уф, фыркнула Маша, но вырываться и протестовать не стала, Странный ты. Нет бы развалиться после кухонной лавки, все равно жмешься. Нравишься ты мне. Ой скептически. Миша придвинул ее попу к своему паху, чтобы доказать правдивость слов. Спи, неугомонный, Маша поверила. Ты сама чего не спала? Совесть заела. Повезло мне. А мне нет. Они замолчали. Миша хоть и устроился очень удобно и уютно, растерял весь сон. Он ласково поглаживал Машу, слушая ее дыхание. Руки изучили шелковые пижамные шортики и такой же топ. Тихий стон обрадовал его сильнее, чем ровное дыхание сна. Миш, на работу же завтра. Вставать рано. Он игнорировал ее вопрос, но задал свой. Тебе хорошо со мной? Было бы плохо, ты бы сейчас ехал домой. Во время близости, уточнил Миша, проталкивая руку под топ, чтобы погладить живот и грудь. Миш Маша снова захлебнулась воздухом. Скажи. Честно. Мне хорошо, ей не было смысла врать. Но не настолько, да? Он продолжал дразнить грудь, добавив еще и легкие касания губ к спине, плечам, шее. Маша с трудом, но поняла о чем он. Оргазма не было, честно призналась она. Прости. За что? Что не было. Брось. Зато весело. Он хмыкнул. Та еще смехопанорама. Давай для разнообразия попробуем развеселить тебя. Ладонь скользнула в шортики, нашла горячую влагу. Его давно ждали там. Не надо, Маша начала отодвигаться, слабо протестуя, Уже поздно. Уснешь потом, как пристреленная. Обещаю. Дай мне пять минут. Не дожидаясь ее согласия, перекатил на спину, сам навис сверху, чтобы целовать губы, щеки, шею, продолжая поглаживать, ласкать. Маша металась на подушках, искала его губы, цеплялась за плечи. Мишка не засекал, но кажется справился даже быстрее заявленного времени. Вздрагивая, она сжимала его ладонь между бедер так крепко, что стало почти больно. Он терпел и ликовал. Потрясающее самоудовлетворение и лёгкость заполнили душу. Первобытные рефлексы велели стащить с Маши шорты и взять. Вряд ли она была бы против. Но Миша сдержался. Слишком много раз за столь малое время он не сдерживался с ней. Ни к чему хорошему это не привело. А он хотел много хорошего с Машей. Сам еще не понимал к чему это желание и зачем. Получив в награду глубокий сладкий поцелуй, Симонов снова уложил Машу на бок, пристроился к ней ложкой, потерся носом о волосы. Пойдем завтра ко мне на тренировку. В семь? сонно промямлила Маша, Это жесть. Пойдём-пойдем. Будет весело, неуклюже уговаривал он. Ну раз весело зевнула, ладно. Круто. Мишка уткнулся ей в волосы и провалился в сон. Будильник пел где-то вдалеке, ненавязчиво, мелодично. Миша не сразу вспомнил, что оставил телефон на кухне. Однако не забыл, что сам спал с Машей. Она лежала на животе, перекинув через него руку, уткнувшись в подушку, сладко спала, не реагируя на песни с кухни. Миша поцеловал ее в щеку, погладил по спине, зашептал: Мааааш, встаем. Будильник не звонил. Сколько времени? сонно отозвалась она. Пять тридцать. Ты сдурел? Мне к девяти на работу. Мне-то к семи, Мишка не преминул напомнить, Ты обещала, что пойдешь на тренировку. Я была пьяна. Возможно. От чувств. От каких еще чувств? Которые я в тебе бужу. Нежность, трепет, желание. Сейчас во мне просыпается желание заехать тебе по лицу, Мишань. Он тихо засмеялся. Ладно, поспи еще, милостиво разрешил, прикрыв одеялом. Маша не стала спорить, свернулась калачиком, укрывшись до самого носа. Сам Симонов пошел на кухню. Благодаря Алисе привык, что кофе стынет и завтрак накрыт, но еще не забыл, как готовить. Отыскав у Маши на крупяной полке пачку быстрой овсянки, он поставил кастрюльку на плиту, рядом пристроил кипятиться чайник. Приличного кофе не нашёл, но был согласен и на растворимый. Пока все воды грелись, сгонял в ванную: умылся и почистил пальцем зубы. Маша не спала. Ей очень хотелось, но само присутствие Миши в доме, а уж тем более его хлопоты на кухне, не позволяли отключиться на сладкие минуты перед подъемом. Она лежала и слушала, как он гремит посудой, журчит водой в ванной, сплёвывает пасту. Вернувшись на кухню, Симонов первым делом залил кипятком кофе. Маша поняла это по запаху, который сразу пробрался в комнату, окончательно разбудив. Она закрыла глаза, услышав, что он идет к ней. Просыпайся, девочка. Пора, нежно, но очень уверенно проговорил Миша, снова целуя ее лицо, Твой кофе ждет. Завтрак почти готов. Маша села в кровати, протянула руки к горячей чашке. Я добавил молока и сахара. Полагаю, ты не сидишь на диете. Не страдаю лишним весом, хрипло ответила Маша. Она глотнула, снова прикрыла глаза, но уже от удовольствия. Ммм, спасибо, Миш. Мне не сложно. Он залез к ней под одеяло со своей чашкой. Нашел прохладными ногами ее теплые ступни, прижал греясь. Маша захихикала отстраняясь. Как спала? поинтересовался он. Как пристреленная. Я же говорил, самодовольно подмигнул Симонов. Он сделал большой глоток, стал выбираться из кровати. Не сиди долго, поторопил он хозяйку дома, Завтрак готов уже. Расчесывая волосы пальцами, Маша вошла на кухню. Мишка не обманул. На столе дымились две тарелки с овсянкой. Ты нашел овес? подозрительно уточнила Маша. Нашел, кивнул в ответ утренний повар, А что? Он там года два гниет. Я его терпеть не могу. Зачем же покупала? Не помню уже. Ну не знал. Маша присела за стол, опустила ложку в кашу, зачерпнула, подула, осторожно попробовала. Вкусно, оценила она. Стандартный рецепт: овес, молоко, мед, изюм довести до кипения, дать постоять. Ты просто клад, а не мужик, Симонов. Или у вас качков это норма? Сама ты качок, огрызнулся Мишка. Как все кроссфиттеры он относился к посетителям тренажерного зала и билдерам с легким предубеждением и брезгливостью. Маша об этом знала, конечно, поэтому и дразнила. Заноза ты Машка. Редкостная, надулся он, Мне же приятное сделать хотелось. Так молодец, пожала плечами Крылова, Кофе в постель, кашка горячая вкусная. Я тронута. Хвалишь, а такое чувство, что издеваешься. Экий ты мнительный, Миш. Как девочка. Вам качкам это не к лицу. Он надул щеки, чтобы фыркнуть на нее, но сдулся, понимая, что вряд ли одержит победу в этой словесной перепалке. Ешь давай и поедем, скомандовал Симонов и усиленно заработал ложкой. Он, конечно, закончил с кашей первым, встал, чтобы помыть посуду. Маша собиралась сполоснуть свою тарелку, но он забрал, кивнув в сторону ванной комнаты. Умывайся, одевайся. Скоро выходим. Хорошо, она слегка опешила, но послушалась. Миша засчитал себе очко. Краткие, четкие указания с Машей работали лучше витиеватых бесед на пространные темы. Он сразу понял, что на тренировке с ней будет легко. Управившись с посудой, Симонов натянул толстовку, провел рукой по волосам, причесываясь. Слава богу, в машине валялась сумка со спортивной одеждой и кроссовками. Иначе вести урок пришлось бы в носках, трусах и бахилах. Выглянул в окно машина была на месте. Посмотрев на часы, Миша понял, что почти опаздывает. Он пошел в ванную, чтобы поторопить Машу, и буквально замер у двери. Одной рукой она приглаживала непослушный локон на лбу, а второй выкладывала из объемной косметички на полочку тюбик за тюбиком. Среди них Симонов опознал тональный крем, тушь, пудру. Остальной хлам он мог бы угадать, наверно, но вряд ли с первого раза. Маш, ты прикалываешься? вскипел он моментально, едва пришел в себя. Чего? она очень натурально удивилась, округлив глаза. Это что за палитра художника Цветика? Миша ткнул пальцем в полку. Мне работать потом весь день. Не страшком же сидеть. Симонов скрипнул зубами, призвал на помощь терпение, объяснил популярно и как можно более спокойным голосом. Весь твой марафет потечет через пять минут. Какой смысл? Примешь душ после тренировки, уложишься-накрасишь. Бери все с собой и поехали. Чего это он потечет? Машка подбоченилась, как воинственный мышонок. Потому что со мной все текут. Поняв, какую меткую двусмысленность ляпнул, Мишка довольно оскалился. Ресницы накрашу, уперлась Маша, закатывая глаза на его бахвальство. Ладно, он не возражал, только проницательно добавил, Сразу форму спортивную надевай. Я машину прогрею, не замерзнешь. Ладно, почти не огрызнулась. Симонов оделся и вышел во двор. Как и обещал, завел мотор, крутнул на максимум печку, пока чистил стекла от инея, не успел замерзнуть, но успел психануть. Пришлось набрать Машу и еще раз поторопить. Через минуту она вышла из подъезда с объемной сумкой через плечо. Миша мигнул фарами, чтобы она узнала машину. Не дав ему разразиться тирадой о женских привычках, проговорила быстро: Не психуй. Тут ехать пять минут. Город пустой. Успеваем. Миша сузил глаза, решая, стоит ли вставить пять копеек для порядка. Поехали уже, снова прервала его сомнения Маша. Он чуть раздраженно причмокнул губами и стал выезжать со двора.Глава 6 Планы и обещания
Маша оказалась права. Они добрались быстро и в срок. Даже чуть раньше. Мишка сразу пошел в раздевалку, где встретил Женьку Гутова, главного теренера «ТТ». Они обнялись. Симонов быстро переоделся, вышел в зал и замер. Там уже разминались клиенты клуба. На первый взгляд было человек десять-двенадцать. Для крошечного «ТТ» почти толпа. Да-да, все твои, подтвердил Гутов, выходя следом за Мишкой в зал. У вас всегда так в понедельник утром? Перерожденцы? А? Женька не понял юмора. Новую жизнь с понедельника начинают? уточнил Миша термин. Не, это Тоха вчера кипиш устроил, всех на уши поднял, велел быть. Сам Симонов же приехал тяжелку провести. Я прям готов зазнаться. Потом. После трены. Гутов хлопнул Мишаню по спине и сам пошел в зону тяжелой атлетики, чтобы присоединиться к страждущим. Симонов поплелся следом, стараясь настроиться на рабочий лад. Он сразу увидел, что Маша тоже в зале. Она вращала плечами, делала наклоны, приседала, разминаясь по-быстрому. Возле нее стоял какой-то мужик в красных шортах, что-то говорил. Мишка насторожился, но решил, что это подождет. Всем доброе утро. Меня зовут Михаил Симонов, поздоровался и представился Миша, Я тренер клуба «ДжедайКроссфит» города Москвы, сегодня проведу занятие по тяжелой атлетике. Аминь, выкрикнул Женька. Все засмеялись. Миша тоже хохотнул. Ага, с богом. Над чем хотите поработать, атлеты? Народ тут же притих. Что-то невнятно бормотали, пока тот самый мужик в красных шортах, который терся возле Маши, не крикнул громко: Рывок. Да, Мих, давай рывок. Он у всех проседает, поддержал Гутов. У тебя так вообще ниже плинтуса, не сдержался от стеба Симонов, Ладно, орлы и милые птички, рывок одобряю. Красивый и сложный элемент. Берем все нулевые палки и начнем. Гутов сразу бросился раздавать народу обучающие снаряды. И только «красные шорты» упрямо вцепились в гриф. Миша подошел к нему, тихо проговорил: Не стоит. Успеешь и гриф взять и диски повесить. Пф фыркнул тот, Легкотня. Ну спорить не хотелось, занятие все скажет за него, Хозяин-барин. Показывая исходные положения, Миша просил задерживаться в каждом на несколько секунд. Он знал, что даже с палкой удерживать эти позиции очень и очень непросто. Лихач с грифом потел и тихо поскуливал. Мишка понял, что он помрет, но не бросит свою ношу. Девочки же смотрят. Да и перед мужиками не хочется выглядеть слабаком. Пришлось самому принести палку, забрать гриф. Мне понадобится, подмигнул он, как бы оправдывая своего подопечного. В ответ получил благодарный взгляд с тонной облегчения. Ухмыляясь, Симонов вернулся в центр зала, разрешая перейти к протяжкам и прочим подводящим упражнениям. Только после этого распорядился брать грифы и пробовать постепенно наращивать нагрузку. Миша старался подойти к каждому: поправлял, подбадривал. Вроде это была обычная тренировка, но все же на Машу он смотрел чаше и внимательнее. Нос не задирай, спинку прогни получше, провел рукой вдоль позвоночника. С другими девушками себе такого никогда не позволял. А Машку хотелось трогать. Словно пытался надышаться перед смертью. Вернее, перед отъездом. Но обязанности звали его, и Миша убежал к тому самому мужику в красном, чтобы объяснить, как лучше принять исходное положение. В конце тренировки народ расслабился. Только самые упорные продолжали рвать штанги. Маша установила личный рекорд и успокоилась. Миша сам посоветовал ей не гнаться за цифрами, а оттачивать технику. Довольная, она разбирала свою штангу, Мишка поторопился помочь и еще раз похвалить. Не думала выступать? оригинально начал он, немного углубиться и вполне сможешь конкурировать в scaled-категории. Отстань, Миш. Куда мне? Я старая. Симонов расхохотался. Я древнее тебя, но меня это не пугает. Ты отмороженный. Ну да. Он сгреб за раз все ее блины и без труда повесил на стойку. Серьезно, Маш. Давай я займусь твоим лифтингом и тяжелкой. На фоне блестящих навыков в гимнастике сделаю чемпионкой за полгода. Отстань, снова махнула она рукой, но Миша и не думал. Пришлось шлепнуть его по груди за настырность. Не сильно, но внимание они привлекли. Флирт был очевиден. Чего тот чувак в красных трусах нас так пялится? не сдержался Симонов. Он наклонился к Маше близко-близко, чтобы проговорить ей на ухо негромко, но чтобы она его услышала через грохот музыки. Крылова хихикнула вместо ответа, пожала плечами. Твой бывший? Миша и в этом решил не отставать. Ты чего! возмутилась Маша, Нет, конечно. Поклонник? Нет. Но ты ему нравишься. Надеюсь. Он ревнует? Может ты ему нравишься, Мишк? снова хихикнула Маша, Может тебя он ревнует? Ой, замолчи, бога ради. Гадость какая. Теперь пришла очередь Миши махать руками, отгоняя ее бредовые предположения, как мерзкую муху. Больше похоже, что он меня побьет, чем отымеет. Не бойся, заступлюсь, смилостивилась Маша, Это брат мой. Брат? Мишка вытаращил глаза, Какой еще брат? Двоюродный. А сразу не могла сказать? Зачем? Она лукаво подмигнула, махнула рукой и пошла к раздевалке. А Мишка еще десять минут смотрел, как брат Маши делает рывок. И даже сказать теперь боялся, что он плохо подрывает, так как помнил угрозы Тульского. Симонов не боялся получить по лицу, но совсем не хотелось портить отношения с этим типом заранее. «Как будто жениться на ней собрался», отчитался сам себя он мысленно, но глаз с большого брата так и не отводил до самого конца тренировки. Потом в раздевалке Гутов представил брата официально, назвав Ромой. Миша приветливо улыбнулся, заверяя, что ему приятно. Но сразу за приятностью от родственника последовал вопрос: Ты Машу знаешь? Мы учились в одной школе, брякнул Мишка. О-о-о, ничего себе. Я думал, ты москвич. Гастарбайтер он, как все, хохотнул Гутов. Миша развел руками подтверждая. А я смотрю, вы вроде, как близко знакомы, не унимался Рома. Не близко на самом деле. Но мы не так давно в Джедае общались. Можно сказать заново подружились, продолжал отчаянно врать Симонов. Понятно, Рома склонил голову, давая понять, что ничего ему непонятно. Какие-то проблемы? Симонов притомился от его пронзительного взгляда и недосказанности, поэтому ощетинился сам. Без проблем, Миш. Просто она моя сестра, и я лично уговорил ее переехать сюда. Отвечаю как бы. Ей тридцать лет, Ром. Она прекрасно сама за себя отвечает. Эта реплика осталась без ответа. Роман забросил сумку на плечо, попрощался со всеми и вышел. Мишка же спокойно пошел в душ, помылся без спешки, переоделся, вышел в зал. Гутов уже готовился к следующему занятию. Вот он был Мишке благодарен без сомнений. Обнял его от души. Спасибо, Медвед, классный трен. Ты крут. И переработать не боишься. Почти два часа занимались. Мишка только рукой махнул. Ерунда, Жень. Обращайтесь. Обратимся по случаю, будь уверен. В Новый год. А? не понял Миша. Мы же все собираемся на Новый год к вам. Джедай пригласил. Все? Ну не все, конечно. Человек пять компания собралась. Ты не знал? Вчера в общем чате обсуждали. Не был вчера в сети, честно признался Симонов. Как будешь, почитай. Ну давай, мне пора. Ага, мне тоже. Был рад. Взаимно. Они еще раз хлопнули ладонями и разошлись. Гутов пошел в зал преподавать кроссфит, а Миша качнулся на пятках у двери на выход, развернулся и постучал в дверь напротив кабинет Тульского. Открыто же, крикнула Маша. Это хорошо, улыбнулся Симонов, заходя. Я думала, ты уже уехал. Она сидела за крохотным столиком, прячась за крохотным ноутбуком. Мишке это не помешало пройти чуть дальше порога, рассмотреть Машу хорошенько. Темные брюки, рубашка шелковая со строгим галстуком. Волосы забраны в хвост. Просто мечта руководителя и пошлая фантазия о сексе с секретаршей на столе. Миша не смог игнорировать ее деловой вид, уж очень аппетитно выглядела Маша, хотя всем видом своим показывала, что готова бежать от Симонова быстро и далеко. Наверно Мишка не смог бы внятно объяснить, по каким знакам прочел это ее желание. Возможно, он просто чувствовал ее страх. Именно страх. Чего она боялась не понятно. Они уже спали не раз. Он даже ночевал у нее и не убил, не обворовал, даже вроде не обидел. Это она постоянно метала в него словесные кинжалы. Как я мог уехать, не попрощавшись? задал Мишка риторический вопрос. Ответа ждать не стал, разумеется. Он потянул Машу за руку, заставляя подняться с кресла, заключил ее в свои объятия. Уф, задушишь, Медведь, заворчала она, но попыток вырваться не предпринимала. Скучать буду, шепнул ей на ухо Мишка, прижимая губы к нежной коже. Миш, я же работаю, попыталась призвать Маша свой и его здравый смысл. Я знаю, знаю, бормотал он, покрывая легкими поцелуями румяные щеки, Мне тоже ехать надо. Тренировка в два. Но целовать не переставал. Обнимать тоже. Наоборот, сильнее прижимал к себе, а наткнувшись на Машины теплые губы своими, не смог отказаться от глубокого, медленного поцелуя. Скоро новый год, Маша с туром, но отстранилась, У меня куча работы, отчеты. Новый год, да! Миша вспомнил основную цель визита, Ты же приедешь в Джедай на Новый год. А? Ваши собираются в Москву, встречать новый год. К нам так однажды с Мурманска народ приезжал. Было весело. О, я слышала, подтвердила Маша, Но как-то не тянет ночевать на матах. И вообще Не люблю я Москву. Зачем на матах? Будешь у меня ночевать. Даже гостевая комната есть. Хотя вряд ли разрешу тебе там спать. Ты такой радушный, усмехнулась Крылова. Я-то? А как же. Вообще на каникулы приезжай. Погуляем по новогодней столице это красиво. Не люблю я Москву, повторила Маша. Ко мне приезжай тогда. Будем сидеть дома. Или лежать. Шторы задерну, ты той Москвы и не увидишь. Маша хитро прищурилась. А ты Новый год на Красной площади встречал? Нет. С ума сошла? Туда не прорвешься. Если и отстоишь все очереди и контроли, то вымерзнешь. Надо оно? Я хочу, уперлась Маша, Обещай, что сводишь Куранты послушать, тогда приеду. Мишка выдохнул обреченно. Словно собирался подписать контракт на душу кровью. Но Маша была в его объятиях, улыбалась хитренько, смотрела с вызовом. Не мог он отказать ей. И себе в удовольствии заманить в гости. Ладно, сдался он, Но ты же не любишь Москву. Ну и что? Это же Красная площадь и Куранты. Мишка закатил глаза, но спорить с потрясающей женской логикой не стал. Просто притянул к себе, чтобы снова зацеловать. И шептать сквози поцелуи: Скучать буду. Еще две недели. Приезжай ко мне. Ненавижу Москву. Тогда я сам. Работы много, Миш, конец года. Он выдохнул и снова поцеловал, смиряясь, прощаясь. Ух ты, раздалось сзади. Маша тут же отпрыгнула, снова прячась в своем укромном рабочем углу от веселых глаз Тульского. Антон. Доброе утро, промямлила она, облизывая губы. У тебя так точно, Марья, хохотнул Тульский, Михалыч. Они пожали руки. Все прошло хорошо? Тренировка? уточнил Миша, Да, отлично. Смотрю и другие планы сбылись, продолжал издеваться Антон, Ромке не придется тебе морду бить? Тох, ты Рому не впутывай. Хватит, что и ты по колено во все это влез, подала голос Крылова. Маш, я не хотел. Это все он, оправдывался Антон и ткнул пальцем на Симонова. Да-да, это все я, подтвердил Мишка, Рад был повидать, Тох. Он снова протянул руку, теперь уже прощаясь. Взаимно, принял рукопожатие Тульский. Маш, позвоню, ага? уточнил на всякий случай. У тебя есть мой номер? она скосилась на шефа, Ты ведь понимаешь, что это редкое свинство раздавать телефоны сотрудников. Ой, Маш, прекращай. Свинство сосаться на рабочем месте. Хорошо еще, что я только поцелуи застал. Да ты да я у Маши не хватало слов. Мишка и Тульский захохотали. Не злись, малыш, Симонов быстро чмокнул ее в губы, Я позвоню. И быстро вышел, боясь, что будет сидеть тут и до обеда трепаться с Тульским, целоваться с Машкой. А в Москве его ждал Джедай и работа. На выезде Миша взял себе кофе, зная, что обязательно устанет даже от не очень долгой дороги. Как ни странно, но напиток оказался очень даже сносным, в меру крепким. Обычно на периферии умельцы разбавляли. Да и в столице тоже. Нужно было знать места. Поэтому заправку под Тулой Миша сразу определил, как годное заведение. Столица встретила пробками. Миша сто лет не был в час пик на МКАДЕ, и ему совсем не нравилось то, во что он вляпался. Благо выехал заранее. Домой заскочить не успел. Заказал себе еды на адрес клуба, и она даже не успела к его появлению. Ви, как всегда, стояла за стойкой, протирала стакан. Солнце, сделай прот. Голодный как волк. Да и выглядишь таким же мохнатым, не могла не отметить она Мишкину небритость, Дома не ночевал? А что? Симонов хитро прищурился, уже зная, что задаст подруге трепку. А то. С Алиской помирился? Обратно съедетесь? Если я скажу да, ты разнесешь эту новость со скоростью света? Миш, ты чего? Ничего, Вилюш. Какого черта ты разболтала Маше про меня и Алису? Она весьма натурально удивилась: брови взлетели вверх, глаза округлились. Какой еще Маше? Из Тулы. Я знать ее не знаю. Ну как же, ага. Хочешь сказать, когда она приезжала, ты не чесала языком о моей личной жизни. Когда приезжала? Это месяц назад что ли? Ну да. Ну ты даешь, Миш, она выдохнула, Сто лет же прошло. Прям должна я помнить какую-то Машу. Лучше запомни, душа моя. И еще запомни, что моя личная жизнь это не твое дело. Да и ради бога! Ви с хлопком поставила на столешницу стакан, надулась, отвернулась от Симонова. Тот тоже не горел желанием продолжать разговор, потягивал коктейль через трубочку, наслаждаясь хоть какой-то едой. Минут через пятнадцать бармен не выдержала. Оны вышла из-за стойки, села рядом с Мишей. Маша, которая с Тульским тут была? уточнила Ви. Да, Мишка кивнул. Она про тебя что-то спросила. Я ей велела не раскатывать губу. Симонов сдвинул брови. Ви. Миш, ну ты же с Алисой. Я расстался с Алисой в тот же день. Я же не знала. Тебе и не надо знать, Ви. Иболтать лишнего тоже. Зачем? Сложно промолчать? Он знал, что сложно. Для Ви невыносимо молчать. Она та еще болтушка и сплетница. Миша всегда считал это почти милым в ее безбашенной натуре. Хоть что-то девчачье в ней было. Но сейчас эта дурная привычка вызывала лишь раздражение. Просто я не хотела, чтобы она к тебе клеилась. Ты и Алиса И после Глеба не знаю, Миш. Я так надеялась, что у вас все сложится. Не сложилось, буркнул Симонов. Но сменил гнев на милость, читая на лице подруги настоящие переживания. Чего ты зациклилась на нас, Вилюш? Всякое бывает. Подумаешь, разбежались. Просто, она сжала губы, Просто хочу, чтобы ты был счастлив. Я буду, пообещал Миша, Неужели ты в этом сомневаешься? Ви не ответила, лишь опустила глаза, поморщилась. Только не говори, что все еще паришься из-за нашего расставания, догадался он о причине ее мучений, нееее, Вилюш, заканчивай с этим. Сто лет прошло. Я знаю, знаю, она снова скривила лицо, как будто ей было больно, Просто тебе нужна хорошая девчонка, Миш. Не такая, как я. Думала, Алиска Но Глеб. Завязывай, Миша притянул ее к себе, чувствуя, что дело пахнет слезами раскаяния, Реветь еще вздумала. ПМС что ли? Или гормоны? Тест делала? Вдруг залетела? Тьфу на тебя, Ви хлопнула его по груди, отстраняясь, Не каркай. Она стерла слезы, поцеловала Мишку в щеку. Люблю я тебя, Симонов. Родной ты мне. Найди уже девку приличную, а то нервов не хватает. Ты хуже моей мамы, закатил глава Миша.Глава 7 Новый год
Миша боялся верить до самого кануна, что Крылова его не прокатит. Он звонил ей, постоянно писал в Контакт и Вайбер, чтобы напомнить о себе и ее обещании. Маша отвечала. Сдержанно, но вроде доброжелательно. Лишь раз она сбросила его звонок, объяснив потом, что была в налоговой. Миша поверил, но бдительность не терял. Две недели до Нового года он буквально держал ее на невидимом поводке обещания. Даже когда Тульская компания отзвонилась, что выехали всей бандой, Миша все равно не верил своему счастью. Только, когда Маша вошла вместе со всеми в зал, он облегченно выдохнул. Стоял и смотрел на нее с глупой улыбкой. Едва не проморгал момент, когда Джедай потянулся к Маше, чтобы галантно помочь избавиться от пальто. Мишка, как Флеш, подлетел, толкнул плечом начальника, который, мягко говоря, удивился. Мих, ты чего? ошалел Джедай. Сам, только и бросил Симонов, стягивая с Машиных плеч пальто, придвинулся к ней ближе, проговорил на ухо, Привет. Привет, улыбнулась она, поворачиваясь, С Наступающим. И тебя. Симонов не заметил, как выкатил глаза Андрей, а потом обменялся взглядами с Ви. Та улыбнулась, давай понять, что ведущий тренер потерян для общественного веселья и будет весь вечер обхаживать даму. Машины румяные щеки с мороза, взгляд с поволокой и аромат шампанского вскружили Мишке голову. Даже немного пожалел, что не может пить, потому что хотелось расслабиться и ловить кайф, а он словно лом проглотил. Так ждал ее, места себе не находил, а приехала и все, что может сказать это привет. Но Маша взяла инициативу на себя. Она весело рассказывала, как кони пели песни на всю электричку, наливали попутчикам и всучили бутылку шампанского тетке-контролёру. Правда Гутов уверял, что она не настучала на них дежурному полицейскому, потому что он зажал ее в тамбуре и поцеловал в засос. Мишка смеялся, но как-то деланно и наиграно. Не очень ему хотелось, чтобы Маша прониклась компанейским весельем и осталась ночевать со своими в Джедае. Она была единственной девчонкой среди парней, а в новогоднюю ночь разные чудеса случаются. Даже с ним разок было. В школе и по пьяни, но. Миша задумался на миг, но тут же отогнал эти воспоминания. Не было в них ничего хорошего. А вот в настоящем было. Была Маша и перспектива провести с ней ночь. На своей территории. Не очень хотелось ради всего этого тащиться в центр, но Мишка обещал. Да и увезти Крылову от поддатых атлетов сам бог велел. Мало ли. Только Джедай в эту ночь не внушал Мишке опасений. Все внимание шефа было обращено на Ви. Гулянье только началось, а Симонов уже начал поторапливать Машу на выход. Народ, конечно, загудел, не желая расставаться с ними, но насильно запирать в клубе не стали. Дважды машину остановили постовые, припарковались с трудом. Пришлось тащиться пешком. Маша изнылась, что холодно и голодно, требовала то еды, то воды, то выпивки, то тепла. Мишка не догадался взять ни того, ни другого. Чтобы согреть лишь прибавлял ходу, таща девушку за руку вдоль набережной. Почти дошли, повторял он каждый две минуты. Кремль и правда замаячил почти сразу, но пришлось сотню раз сворачивать, чтобы добраться до светофора или пешеходного перехода. Надоело. Не хочу уже ничего, скулила Маша, но послушно семенила за своим провожатым. Новый год застал их на Васильевском спуске. Куранты пробили полночь и тут же небо разукрасили огненные цветы салюта. Маша как шла, так и застыла. Открыв рот и задрав голову, она глазела на небо, не в силах даже орать, как остальные, кто присутствовал в этот час в центре. Мишка улыбался. Он тоже впервые видел салют на Красной площади своими глазами, а не по телеку. Но больше его впечатляло не рассвеченное огнями чернильное небо, а девчонка, которая не скрывала восхищенного потрясения. Не зря он наобещал ей этих глупостей. Ох, не зря. Едва залпы стихли, Миша притянул ее к себе, прошептал в губы: С Новым Годом, Маш. И поцеловал. Его не волновал мороз и ветер с реки. Он не обращал внимание на людей, которые свистели им и просто орали в честь праздника. Ничего не было важно сейчас. Только Маша, которая вдруг перестала дрожать и отвечала на его поцелуй пылко и нежно одновременно. Торжественность момента зашкаливала. Мишка не хотел прекращать целовать ее, потому что боялся, что едва его рот освободится, он признается Маше в любви или попросит выйти за него. Или все сразу. Поэтому инициатором прекращения поцелуя стала Маша. Она аккуратно отстранилась, и Миша сжал губы, чтобы не ляпнуть лишнего. С Новым Счастьем, Миш, проговорила она еле слышно, Спасибо тебе. Маша обняла его крепко-крепко. Ее щеку царапала молния его куртки, но она этого не замечала. Было так приятно, так здорово просто обнимать, не помня прошлого, не просчитывая на будущее. Наверно она могла бы простоять так всю ночь, но ее ноги были против. Без движения мороз слишком быстро пробрался под куртку и сквозь толстую подошву ботинок. Поехали? проговорила Маша аккуратно. Серьезно? хохотнул Симонов, Уже все? Примерзла немного, она поежилась для иллюстрации. Тогда поехали. Он снова тянул ее за руку, Маша не сопротивлялась, не возражала, хотя Миша почти бежал. Она не знала, куда он так торопился. Все же не настолько было холодно, чтобы так гнать. Оглядывая по дороге мелькающие огни новогодней Москвы, Крылова сначала захихикала, а потом захохотала в голос. Заразившись ее весельем Мишка тоже рассмеялся. Он не спрашивал, что послужило поводом. Ему просто было так же здорово и хорошо. Хотелось смеяться, бежать и целоваться. Что он и делал, останавливаясь на светофорах или просто посреди улицы. Мишка ласкал ее губы своими, обнимал так крепко, насколько позволяли пуховые куртки, и кружил, приподнимая над землей, смеясь в ответ, греясь от лучистого взгляда. Сев в машину, они снова принялись целоваться, но холодный салон заморозил сильнее улицы с ветром, оба застучали зубами, синхронно заржали снова. Миша вывернул печку на полную, стал выруливать с парковки. К черту все эти народные гулянья, ругался он, стараюсь быть серьезным, Дом, одеяло, салат, глинтвейн и телек вот как надо встречать новый год. Старпер, не спустила ему Маша. Ага. Всеми фибрами души. Конченый старикашка. Научу тебя сейчас. Спорим понравится? Вряд ли сильнее того, что было на площади. Ты про мои поцелуи? Про салют, дурак, она легонько пихнула его кулаком в плечо. Обманывай себя и дальше, девочка, хохотнул Мишка. Всю дорогу подкалывали друг друга и смеялись. По закону подлости машину опять остановили. Симонов не мог перестать хихикать, даже разговаривая с суровым гайцом. Пришлось пройти тест на алкоголь. Разумеется, трубка показала отрицательный результат, но Маша почувствовала себя виноватой раньше, чем Мишка был оправдан прибором. Крылова выскочила из машины и затараторила: Товарищ, полицейский, не пил он. Клянусь не пил. Я пила, а потом мы целовались. Много. Поэтому и запах. А так он не пил. Он вообще спортсмен. Ни капли в рот. Ни сантиметра в жопу, не сдержался Симонов, продолжая присказку, которую очень любил Джедай и вворачивал по случаю и без. Постовой не выдержал и расхохотался. С Новым годом, гражданочка, он козырнул и вернул Мишке права, подмигнув, Доброй дороги. Они отъезжали, а дпсник все еще посмеивался, качая головой, бормоча в шарф: «Молодежь, вашу мать. Одни трезвенники кругом с бухими бабами. Счастливчик». Мишка именно счастливчиком себя и ощущал. Он вез чуть пьяненькую Машу домой, имея на нее весьма объёмные планы. Она хорошо захмелела в клубе, но пока они гуляли шампанское стало выветриваться, уступая место легкому тонусу веселья и раскрепощенной. Именно такой она и нужна была ему. Дома. Наедине. В постели. До утра. Войдя в квартиру, он все же проявил гостеприимство. Снимая с Маши куртку, вежливо поинтересовался: Хочешь чего-нибудь? Тебя, ответила на кратко. Маша развернулась, закинула руки ему на шею, притянула к себе. Не просила, буквально требовала поцелуя. Миша не был против. Он завладел обветренными губами, прижал девушку к себе крепче. Маша запустила ладони ему под куртку, заставляя ее упасть на пол. На полминуты они оторвались друг от друга, чтобы избавиться от обуви. В голос материли шнурки и зиму, которая заставляла утепляться. Мишка управился первый, помог Маше стащить ботинок, уволок в комнату. Диван он не собирал, нагло надеясь на отличную новогоднюю ночь, просто набросил сверху покрывало, от которого легко сейчас избавился. Крылова снова потянулась к его губам, тихонько поскуливая от нетерпения. Она жалась к Мише, льнула, ластилась, как кошка, задрала его свитер, едва не оторвала вместе с ним Мишкину голову, а потом вцепилась в пуговицы рубашки, пытаясь то ли расстегнуть, то ли вырвать их с мясом. Мишку словно пыльным мешком шарахнуло. Он замер на миг, даже не пытаясь помочь ей, потом накрыл дрожащие пальчики своей ладонью. Ну-ка тихо, велел Миша. Маша замерла, не смея ослушаться, подняла на него глаза. Казалось, сейчас расплачется. Она смотрела на него, моргая изредка, прикусила губу, подняла руку, погладила его по лицу. Мишка потерся щекой о ее ладонь, поймал за запястье, поцеловал нежную кожу. Куда ты спешишь, девочка? Хочу тебя, проскулила Маша. Я твой. Миша закинул ее руку себе на шею. Давай не будем торопиться? Здесь только мы, он склонился, чтобы поцеловать ее в шею, Позволь мне. Его пальцы нырнули под кофточку, нашли груди, прикрытые кружевом белья, задержались там поглаживая. Медленно, дразняще, аккуратно, ласково. Что? выдохнула Маша, Что позволить? Быть собой, ответил Симонов, Ты меня совсем не знаешь. Мы уже не раз, Миш, напомнила она, постанывая от продолжающихся манипуляций под кофточкой. Ты меня совсем не знаешь, повторил он и щелкнул застежкой лифчика. Он изводил ее ласками, медленно раздевая, избавлялся от каждой вещи неспешно, словно она была ему невероятно дорога. Маша не сопротивлялась, хотя в ней кипел адреналин и страсть, требуя выхода, взрыва. Она вздрагивала от Мишиных прикосновений, стонала или вскрикивала. Он улыбался, ликуя от ее реакции. Когда она осталась в одних трусиках, то уже не стояла, а буквально висела на Мишке. Симонов присел на кровать, попросил: Раздень меня. Маша почти рухнула рядом. Не торопись, пожалуйста, попросил Миша, Мы все успеем. Она покивала, положила ладони ему на грудь. Старалась аккуратно расстегивать пуговицы, но пальцы подводили, дрожали. Получалось медленнее, чем ей хотелось, но быстрее, чем желал Симонов. Он смотрел, как она колдует с рубашкой, кайфуя, как махровый извращенец от этой вынужденной заминки. Ему нравилась прелюдия. Он любил больше кульминации это томное предвкушение, которое впервые делил с Машей. Это было словно откровение. Не туалет, не у стены, не стоя в ванной, где вместо прелюдии надеешься не свернуть шею. Они были в кровати, на знакомой и любимой территории. Когда Маша справилась с рубашкой и джинсами, он уложил ее на спину, нависая сверху. Она была уверена, что сейчас все и случится, но ошиблась. Это было только начало. Губы Миши гуляли по всему ее телу, обжигая поцелуями. Ладони скользили следом, даря ласки и легкий массаж. Очень скоро Маша превратилась в какую-то дрожащую субстанцию без воли и голоса. Кости словно размякли, кровь кипела, плоть требовала соединиться с Мишкой. И когда Маша подумала, что сейчас умрет, просто выключится от этого блаженного перенапряжения, Симонов дал ей желанную близость. Очень быстро томление сменилось бурным взрывом, который затих, чтобы уступить место новому желанию. Это повторялось снова и снова, пока оба они не уснули, обнявшись. Вымотанные, почти убитые собственной ненасытностью, но безумно счастливые. Мой лучший новый год, пробормотал Миша, засыпая. Согласна, Маша не спорила. Хотя была в ее жизни потрясающая незабываемая новогодняя ночь. Ее она тоже провела с Мишей. А потом. Маша вздохнула и прикрыла глаза. Она понимала, что сейчас все иначе. Мозгов у нее побольше, шкура потолще. Утро не станет потрясением, даже если она опять проснется одна. Выводы сделаны уже давно. Миша совсем не тот, кем кажется, и совсем не тот, кто ей нужен. Пускай ее тело отзывается на его близость еще сильнее, чем прежде. Это не повод растекаться лужей и мечтать, что он ее полюбит. С этими невеселыми мыслями Маша уснула. Проснулась она одна, как и ожидала, но возня на кухне сигналила, что в доме кто-то есть. Завернувшись в одеяло, (не от стыда, а тепла ради) Маша прошлепала на кухню. Симонов стоял напротив открытой двери холодильника, изучая его содержимое. Ты так смотришь, словно это телевизор, не могла не поддеть Маша. И толку от него столько же, усмехнулся Миша в ответ, сразу признался, Есть нечего. Маша чуть подвинула его попой, оценила масштаб трагедии. Можно сделать французские тосты. Для них все есть. На один зуб, пожаловался Мишка, Перекусим, но потом придется все равно ехать куда-то обедать и в магазин. Обедать? Маша вскинула бровь. Первый час, пояснил он. Ее брови поползли еще выше. Я же должна была с ребятами поехать на электричке. Звонили ребята на твой мобильный. Я отменил твой отъезд. Наглец. Есть немного. Маша надула щеки, но Мишка улыбался так мило и шкодно, что она не смогла разозлиться. А еще он уже резал хлеб, приготовил яйца и молоко для тостов. Крылова только выдохнула раздраженно: Отвезешь меня вечером на вокзал тогда, умник. Она фыркнула, сдувая с глаз выбившуюся прядь волос. Мишка истово кивал, посмеиваясь, взбивая вилкой яйца. Иди в душ, послал он ее, А то опять будешь ныть, что голова без укладки, а я проголодаюсь быстро. У меня фена нет, пискнула Маша. На гвозде в ванной висит. Полотенце белое чистое. Оценив такое внимание, Маша не могла не поцеловать его. Я прелесть, знаю, хохотнул Симонов. Он дернул за одеяло, и оно упало на пол. Маша ахнула, но прикрываться и не думала. Миша плотоядно облизнулся, наблюдая, как она уходит в ванную, соблазнительно покачивая бедрами. Он хотел плюнуть на тосты и пойти следом, но передумал. У него был коварный план, который обязывал Машу чуть проголодаться. Не только по части еды. Скудно позавтракав, парочка отправилась в центр. Миша специально выбрал заведение подальше от дома, чтобы потянуть время. По дороге он рассказывал Маше интересные факты о старой Москве. Знал не так уж много, но достаточно, чтобы удивить гостью столицы. Посетовал, что сейчас зима. Как настоящий Медведь, он не любил зиму и ее снежные забавы. Но вот летом умел развлекаться по полной. Заранее пригласил Машу потусоваться к себе на недельку, чтобы хорошо повеселиться в теплое время года. Она кивала всю дорогу. Миша не очень то верил ее набережным утверждениям. Потом она снова соглашалась, когда он заказывал еду. И опять не возражала по части напитков. Ей было все равно, когда Миша советовался по части продуктов в магазине. Какая разница, Миш? Покупай, что хочешь. У меня поезд. И уже пора поторапливаться. Она постучала пальцем по циферблату часов, и теперь уже Мишка небрежно кивнул. Он тянул время. Маша нервничала, потому что они слишком задержались в магазине. У Мишки в квартире осталась ее небольшая сумка с бельем и косметикой, поэтому рвануть прямо на поезд она не могла. К тому времени, когда они вернулись домой, Маша была вне себя от волнения. Она мысленно перебрала все варианты, чтобы добраться до поезда вовремя. Решила, что рванет на метро, потому что движение в центр было так себе. И куда народ поперся первого января? Идеально было вы вызвать вертолет, но тогда уже можно было и лететь на нем до Тулы, а не до вокзала. Миша видел, как ее колбасит, делал вид, что не замечает. Лишь мысленно посмеивался, лелея коварный план. Едва они вошли в квартиру, Миша схватил Машу за руку, не давая ей рвануть в комнату к сумке. Положив ладонь ей на шею сзади, притянул к себе, чтобы поцеловать. Миш, я опоздаю, пробормотала Маша, пытаясь говорить и целовать его одновременно. Отказаться от его губ она не могла. Ты уже опоздала, успокоил ее Симонов. На метро попыталась возразить она. Минут сорок трястись. До поезда меньше получаса. Вертолёт, последняя надежда. На нашей крыше нет сигнальных огней. А если прямо до Тулы? Тысяч в сорок встанет. Зачем тебе так тратиться? Домой надо. Дела? Нет. Просто ее аргументы иссякли. Мишка решил добить. Останься, Маш. Еще на одну ночь. Выходные же. Побудь со мной. Его руки уговаривали, избавляя от одежды. Губы соблазняли сладкими поцелуями. Крепкое горячее тело требовало ее ласк. Вкрадчивый низкий голос гипнотизировал. Не было у нее причин отказываться. Не было повода мчаться домой в пустую квартиру. Не было желания сопротивляться соблазну. Маша осталась, взяв с Миши обещание, что завтра он обязательно довезет до вокзала ко времени. Они действительно выехали заранее. Маша не волновалась, лишь немного злилась на себя за то, что не нашла сил или наглости напроситься на продление гостевой визы в апартаментах Симонова. Однако она нашла повод погордиться собой. И так позволила себе больше, чем отмерила изначально. Не следует привыкать. Симонов тоже злился, что не нашел в себе смелости уговорить Машу остаться подольше. Его немного настораживала ее холодность и отчужденность. Она была горяча в постели. Отзывчивая, пылкая, внимательная. Но все это гасло, едва они вставали с кровати. Мишка не стал противиться, когда Маша напомнила о поезде. Шальная идея посетила его по дороге. Вставив телефон в держатель, он включил навигатор, проверяя загруженность тульского направления. Дороги окрасились в зеленый свет, давая добро Мишкиному авантюрному решению. На следующей своротке Симонов вывернул руль, едва успев перестроиться. Ты чего? Маша схватилась за ручку над головой, перепугавшись от его маневра. Сдался тебе этот поезд, Маш, развязно проговорил Симонов, Дороги пустые. Довезу я тебя быстрее и комфортнее. Она открыла рот, но опять не нашла, чем крыть его аргументы. И сосиску мне на заправке купишь? зачем-то брякнула она, как и Антону перед первой поездкой в Москву, Без сосиски я не согласна. Даже кофе куплю, подмигну Миша, улыбаясь широко-широко. Он сдержал обещание. Накормил заправочной сосиской, доставил до дома. Когда Миша потянулся за поцелуем прощания и благодарности, Мария не смогла не сказать: Зайди что ли? Отдохни от педалей, чайку попей. Миша, конечно, был рад ее приглашению. В конце концов, она уговорила его остаться на ночь. Ну куда бы выгнала в дорогу по темноте. Не гуманно. В итоге Мишка остался у нее еще на два дня. Может и неделю бы провел в Туле, но Джедай слезно ныл в трубку, что народ устал квасить и хочет тренить. Миша согласился выйти работать раньше на один день. Да и Машу так же истово уговаривал Тульский появиться на работе. Миша уехал, твердо уверенный, что через неделю обязательно вырвется к ней. Маша махала рукой отъезжающей машине, надеясь, что он больше ее не побеспокоит.Новый год Маши
Он поцеловал меня, и все преграды рухнули. Ничего больше не имело значения. Только его губы на моих губах. Кровь помчалась по телу, закипая и будоража, прогоняя сонливость. Я не могла сопротивляться. Наверно в его слюне было что-то ядовитое или волшебное. Эта чудесная отрава лишила меня воли, разбудив желание. Я прижалась к нему крепче, желая чувствовать всем телом, каждой клеточкой. Даже легкая пижама мешала мне. Хотелось избавиться от нее. Или хотя бы от Мишиной майки. Компромисса ради я засунула руки под хлопок, чтобы погладить его грудь. Симонов застонал, разрывая поцелуй. Я испугалась и одернула ладони, ругая себя за глупую смелость. Но он прижал мои пальцы к себе, не давая вынуть. Нет-нет, пожалуйста, забормотал он шепотом, Так приятно. Продолжай. Теперь настала моя очередь застонать от его слов. Я осторожно касалась его, потом стала поглаживать. Миша продолжил меня целовать, но теперь отрывался, чтобы откликнуться на каждое мое действие. Погладь еще, Маш. Девочка, ты такая ласковая, горячая. С ума меня сводишь. Его губы переместились на мою шею, а руки заскользили по телу, задирая майку пижамы сзади, чтобы оголить спину. Он не делал ничего особенного, просто водил, едва касаясь пальцами, вдоль позвоночника. Но меня словно жгло током. Я вздрагивала и выгибалась навстречу. Уже сама искала его губы, бормоча бессвязно. Миш я Миш, что ты..? Нравится? уточнял он, прежде, чем поймать мои губы, Тебе приятно, солнце? Да-да, выдыхала я, корчась от удовольствия. Миша улыбался, целуя меня. Очевидно, ему нравилось это не меньше. Но когда его рука пробралась под шортики, а коленом он стал аккуратно раздвигать мои ноги, я сжалась и напряглась. Прежде, чем он спросил, в чем дело, я выпалила: Нет. Он тут же замер, сдвинул брови, открыл рот, но я снова перебила. Я девственница. Сказала, как отрезала. И очень сурово. Наверно по лбу у меня пронеслась светящаяся бегущая строчка: «Я тебе не дам, Симонов». Миша улыбнулся кривовато, проговорил: Понятно. Я собралась повернуться к нему спиной. Ясно, что на этом все закончится, раз секс не светит. Но Симонов опередил меня, снова поцеловав. Я не сделаю, больно, Маш. Обещаю. Ничего не будет, заворковал он мне в ухо, Позволь Немного Чуть-чуть. Тебе ведь хорошо, и снова добавил для убедительности, Ничего не будет. Вместо ответа я опять прижалась к нему. Он был таким сильным и горячим, надежным и красивым. Все это время даже мечтать не смела, что мы окажемся рядом. Даже почти пожалела, что заявила этот девственный меморандум. Про себя решила, что если он еще раз попробует, то не буду сопротивляться. Но Миша не пробовал. Он целовал и гладил меня. Осторожнее и ласковее, чем раньше. Словно моя невинность была хрустальной и могла разбиться от любого неосторожного движения. Но постепенно его руки стали смелее, а губы настойчивее. И касания уже не были невинными. Он гладил мои бедра и живот, медленно поднимаясь к груди. А сверху вниз, от шеи по плечам и ключицам двигались его губы. Я выгнулась, подставляя себя его ласкам, отчаянно желая слиться, соединиться. Он осыпал меня поцелуями, отодвигая мешающую пижаму. Его рука снова вернулась на бедро, скользнула под шортики. Я тихо пискнула, а он видимо принял это за страх. Я поглажу. Немножко, проговорил Миша, отрываясь от моей груди, Можно? Я только смогла покивать. Потом все слилось в поток удовольствия и возбуждения. Его руки, губы, шепот. Он спрашивал, хорошо ли мне, а я кусала костяшки пальцев, не рискуя открывать рот, дабы не закричать. Миша принимал этот ответ за утвердительный, продолжая дарить мне блаженное напряжение, которое через некоторое время, взорвалось внизу живота, раскатившись по телу горячим цунами. Я тяжело дышала, уткнувшись ему в грудь, нечаянно задела его пах. Только на миг, но этого хватило, чтобы ощутить твердость. Мишка тихо заскулил, начал выбираться с нашей лежанки. На минутку, Маш, бросил он и скрылся в туалете. Он вернулся действительно через минуту. Расслабленный и улыбающийся. Лег с краю, приставив еще стулья, чтобы не свалиться. Миша прижал меня к себе, поцеловал. Спи, Маш. Сработало, как приказ. Я мгновенно погрузилась в сон. Проснулась одна. Снова разбудили голоса. Те же самые, но уже из прихожей. Башка трещит, жаловался Миша, И чего так напоролись. Новый год же, отозвался Геллер, Хотя наверно и правда зря. Опять с Кристинкой вот я дал. Но хоть секс был. А у тебя? Чего? буркнул Симонов. Ты же к Машке пошел. И что? Спать негде было. Не дала? Глеб, хорош. У меня Вера. Сам говорил, не дает она тебе толком. Хотя любовь у вас Глеб хохотнул, Любовь она зла. Даже не потискал Машку что ли? Нет Не помню. Разве что немного. Глеб вздохнул, ставя на друге жирный крест. Наверно он продолжил что-то доказывать Мише о пользе случайных связей на новый год, но дверь хлопнула. Больше я их не слышала. Ушли. Я изо всех сил старалась не плакать, но слезы так и текли ручьями по ее щекам. Взглянув на часы, поняла, что время раннее, разрешила себе хорошенько прореветься, кусая кулак и глуша рыдания. Через час встала, умылась, оделась, оставила записку Кристине и ушла домой. Долго бродила по пустым утренним улицам, пока не замерзла. Дома решила, что вырасту, станет успешной, блестящей, потрясающей. Чтобы он увидел меня через много лет и потерял голову. Годы прошли. Я выросла, закончила институт, встречалась с парнем, рассталась. Брат позвал переехать, подыскал хорошую работу, грех было не воспользоваться его предложением. Знала бы я, что это решение приведет к Мише. И он действительно потеряет голову. А я я не будет знать, что с этим делать.Глава 8 Сложности
Очень скоро Миша привык, что в его жизни есть Маша. Он звонил ей, писал, приезжал. Не каждую неделю получалось вырваться, но он старался. Как-то случайно брякнул в кроссфит-чате, что едет в Тулу на выходные, и Тоха уговорил его опять провести тренировку в «ТТ». Скрепя сердцем, Мишка согласился. Так же и Маша согласилась пойти с ним. Теперь каждую неделю Антон, уточнял, не собирается ли Симонов в их края. Врать Миша не любил, поэтому к каждому романтическому визиту теперь прибавлялась и дополнительная работа. Благо свое дело он любил и не раздражался по части наглости Тульского. Маша никогда не приезжала к нему сама. Несколько раз Мишка звал ее в гости, когда сам не мог вырваться из-за подменок или неотложных дел, но Крылова всегда отказывала в резкой форме. Она вещала, что ненавидит поездки, которые только выматывают, что ненавидит Москву. И вообще выходные придуманы, чтобы лежать перед телеком и помыть пол. Мишу такой расклад расстраивал, но он был из тех, чей стакан наполовину полон. Был счастлив, что Машка разрешала приезжать к ней. Радовался, что в постели у них каждый раз огонь и искры, даже без акробатики в туалете или у стены. Ему доставляло неописуемое удовольствие понимать, что Машу он удовлетворяет более чем. Это чувствовалось. С Алисой всегда было что-то не так. Ви прямо говорила, что все не так. А другие были недолго, чтобы понять, насколько все запущено. Однако даже такого прожжённого оптимиста, как Симонов терзали подозрения, сомнения. Если на интимной стороне отношений он не чувствовал подвоха, то вот в плане доверия и душевной близости у них с Машей были проблемы. Она все время держала его на расстоянии вытянутой руки. Едва Миша спрашивал о чем-то личном, Маша уходила от темы или заявляла, что не хочет об этом говорить. Несколько раз он спрашивал о Кристине, других общих знакомых, но тщетно. Она закрывалась. Словно залезала в раковину-домик. Вернуть Машу в благостное расположение духа после этого можно было только шутками, поцелуями, а то и тяжелой артиллерией в виде щекотки. Лишь однажды она позволила себе чуть больше откровения, чем обычно. Маша прибывала в блаженной сонливости. Миша приехал чуть позже обычного, но привез бутылку вина и пиццу, которую пожелал съесть прежде, чем доберется до Маши. Вина они едва пригубили. Да и поели чисто символически. Зато насытившись друг другом, лениво жевали остатки итальянского пиршества, потягивая вино прямо в постели. Как ты вообще оказалась в Туле? спросил Миша. Переехала, хихикнула Мария, слизывая соус с уголка губ. Правда, Маш. Расскажи, мне интересно. Ты вроде говорила, что у нас в городе училась. У нас, подтвердила она, Но брат нашел здесь хорошее место. Это было еще до «ТТ». Вы близки с Ромой? Миша неплохо ладил с Крыловым, но тот, как и Маша, не спешил открывать душу или набиваться в друзья столичному тренеру. Роман был человеком достаточно серьезным и закрытым. Собственно, как и его сестра. Видимо, это семейная особенность. Потому Миша ожидал, что Маша его отошьёт, как всегда. Но неожиданно, она ответила на вопрос, еще и распространенными предложениями. У Ромки пунктик по части семьи. Мы с ним единственные дети. Родных братьев и сестер ни у него, ни у меня нет. В детстве летом нас сдавали бабушке. Она здесь жила, в Туле. Он, хоть и старше меня, но всегда таскал с собой. На велике катал, шалаши мы строили, да в войну играли. Я всех его друзей знала. Потом мы немного отдалились. Переходный возраст. Ему девчонки стали нравиться, и тут уж я была не в тему. Я и ездить перестала к бабушке. С Кристинкой подружилась, летом с ней гуляла. Но Ромыч все равно про меня не забывал. Поддерживали связь. Созванивались в дни рождения и новый год. Потом проще стало через интернет, Маша вздохнула, переведя дух, глотнула вина, Все как-то совпало Я с женихом рассталась и одновременно институт закончила. Предложений о работе не было нормальных. Ромке рассказала, а он так близко к сердцу все принял. Велел менять жизнь кардинально. Предложил переехать. Его приятель нуждался в экономисте. Меня ничего не держало. Я решила, что попробую. Тем более было, где жить. Это как? не удержался от вопроса Миша, хотя жутко боялся перебивать. Эта квартира Она Ромкина была. Он мне разрешил пожить за символическую плату. Я нормально зарабатывала, могла себе позволить съем, но Но это же Рома. Молодец, не удержался от похвалы Симонов, Заботится о тебе. Дааааа. А потом фирма, где я работала, развалилась. И вот уж тогда Ромыча вообще переклинило. Всю вину взял на себя. Дурак такой. Подумаешь работа. Я к тому времени уже на бухгалтера курсы прошла, могла спокойно найти другое место. Но брательник опять не дал. Пристроил к Тульскому. Еще и денег дал в долг, чтобы я смога в ипотеку эту квартиру у него купить. К слову, за копейки. Повезло тебе. Пожалуй. Только вот приятелей своих мне сватает теперь. Не знаю, как от них отбиваться. Скажи, что у тебя бойфренд тяжелоатлет. Маша заливисто рассмеялась, чуть громче обычного. Так и скажу, конечно, хохотала она. Мише не понравилось ее веселье. Он решил доказать на деле, что с ним шутки плохи. Зарычал как Медведь и кинулся душить объятиями и поцелуями. Маша смеялась, вырывалась, но в итоге капитулировала. Утром она проснулась хмурая, немного похмельная, хотя они и выпили всего ничего. Может вино было так себе, а может Маша жалела, что наговорила лишнего. Как ни пытался Мишка, не смог ее растормошить. Только к вечеру она оттаяла, даже согласилась на романтический ужин в ресторане, в платье, но без спиртного. Утром понедельника они, как обычно, вместе поехали на тренировку в «ТТ». Где Симонов постоянно поглядывал на Рому, пытаясь представить, как тот отреагирует на их отношения. Пока все указывало на то, что брат не в курсе. Вообще, как ни странно, никто из посвященных не трепался об их отношениях. Гутов знал, Тульский тоже, несколько ребят, которые приезжали в Москву на новый год. Но на людях Маша и Миша не афишировали свою близость. Возможно, потому и сплетен не было. Миша считал, что им это на руку. Лишние разговоры скорее всего раздражали бы Машу. Он и так чувствовал себя с ней, как на минном поле. Особенно в этот день. Как назло Джедай попросил приехать в клуб пораньше, и Миша торопился. Машу в кабинете он не нашел. Видимо задержалась в душе или раздевалке. Пришлось уехать, не прощаясь, только сбросил смс, что спешил на работу. В ответ пришло лаконичное «Ок». Симонову это не понравилось. Он решил позвонить, как приедет. Но в клубе на него навалилось много мелких дел, потом занятия и собственная тренировка почти ночью. Миша даже задремал на матах во время заключительной растяжки. Ви не дала заночевать в клубе, разбудила его, влила почти насильно протеиновый коктейль, затолкала в машину и сама довезла до дома. Симонов так устал, что позволил ей все эти заботливые хлопоты. Следующий день был попроще, но вспомнил о Маше он только к обеду. Она скинула звонок, прислала смс: «Не могу говорить, перезвоню». Не обманула, но разговор вышел странный. Да и все последующее их общение стало каким-то натянутым. Даже ВКонтакте Маша отвечала кратко и неохотно, хотя обычно рассказывала Мишке, как прошел день, как достал Тульский, как надоело мотаться в налоговую. Теперь она чаще писала, что все хорошо, дела нормально, в конторе все спокойно. Миша не имел повода ей не верить, но все время ощущал, как неприятно сжимается сфинктер. Он был на стреме, буквально ждал чего-то плохого. Две недели спустя он, наконец, смог вырваться в Тулу. Обычно они с Машей созванивались намедни, но в этот раз она опять скидывала его звонки, ссылаясь на занятость. С самой среды. Мишка планировал выехать в субботу утром, однако, Маша так и не выходила на связь. Мобильный не брала, смс игнорировала, соцсети тоже, хотя частенько ее статус подмигивал зеленым глазком онлайна. Мишка не на шутку занервничал. Ко всему прочему, ему еще подкинули две дополнительных тренировки на субботу, и онс мог выехать только к вечеру. Садясь в машину, уставший и дерганый, сам не понимал, куда едет. Словно в первый раз, когда Маша так жестоко над ним пошутила. Теперь он знал ее адрес и телефон, толку от этого? Симонов был готов, что поцелует закрытую дверь. Посетила даже шальная мысль позвонить Тохе, спросить, здоров ли его бухгалтер. Мало ли Но он решил придержать опцию «помощь друга» до более отчаянного момента. Почему-то вопрос ехать или нет, казался ему решённым. Конечно, ехать. Миша хотел разобраться во всем на месте. Какая муха ее укусила, что за глупые игры в игнор. Как и ожидал, приехал к закрытой двери. Домофон издевательски пиликал без ответа. Окна квартиры были темными, без света. Голова у Мишки пошла кругом. Он так спешил, что даже ничего не поел толком, только выхлебал два стакана кофе по дороге. Развернув машину, Симонов доехал до какой-то забегаловки, заказал себе сэндвич, молясь, чтобы не травануться. На вкус оказалось сносно, и он повторил, запивая все тем же кофе. Решив еще раз попытать счастье, Миша вернулся к дому подруги. Счастье улыбнулось ему, но какое-то сомнительное. Перед ним у Машиного подъезда остановилось такси, откуда вышла и она сама. А с другой стороны открыл дверь незнакомый мужчина. Он обогнул машину и по-хозяйски приобнял Машу, ведя ее к подъезду. Они остановились. Маша искала в сумке ключи, а ее спутник что-то говорил. Миша глазам своим не поверил, когда мужчина взял Машу за подбородок, приподнял, а сам стал склоняться к ее лицу, желая поцеловать. Симонов больше не мог смотреть на это спокойно. Он выскочил из машины, рванув к парочке. Что здесь происходит? пробасил он. Маша вздрогнула и отпрыгнула от своего кавалера, а тот в свою очередь недовольно поморщился, явно не желая отпускать девушку. Миша, проговорила она растерянно, Ты откуда тут? Приехал, как видишь, огрызнулся Симонов, очевидно, ты меня не ждала. Не ждала, эхом повторила Маша. Очередной приятель твоего брата, я полагаю, продолжал задавать вопросы Мишка, едва сдерживаясь, чтобы не перейти не начать орать. Так точно, за Машу ответил ее кавалер, А вы кто будете, молодой человек? Приятель Крыловой был от силы на два-три года старше Симонова, но он был одет в строгое пальто и отглаженные брюки, щегольски сверкали лаковые ботинки. На его фоне небритый Мишка в куртке и трениках смотрелся очень несерьезно. Именно это и подчеркивал незнакомый мужчина, обращаясь на вы, но снисходительно. Однако Симонов и не думал пасовать. Мало ли шмотки, осанка, надменность. Хлюпик конторский. Видал он таких. Я ее гребаный бойфренд, между прочим. А ты кто? Миша произнес, как в лицо плюнул. Алексей Андреевич Казарин, представился мужчина, но руку не протянул. Да и надменность слегка растерял, явно озадаченный Мишиным заявлением и тем, что Маша его не оспаривала. Миш, а лучше определения не нашел? наконец подала она голос. Маша терла переносицу пальцем, выдавая нервы и волнение. А как еще, родная? огрызнулся Симонов на нее, Любовник? Друг по койке? Гость с приведениями? Уж лучше бойфренд, выдохнула Крылова и взглянула на Алексея, Леш. Да, я пойду, он вроде как все понял, Ты позвони. После дождичка в четверг она позвонит, крикнул вдогонку Миша. А вот и позвоню, неожиданно вышла из ступора Мария. Ты издеваешься, Маш? Это ты издеваешься, Симонов! Опять приперся незваный. Свидание мне испоганил. Ах, извините. Какое несчастье. Прости, но мне не жаль ни капли. Зато мужик все понял. Ты с нами обоими крутила, да? Ни с кем я не крутила, выдохнула Маша и ткнула ключом в домофон, Не твое дело вообще. Вали откуда приехал. Она дернула дверь на себя и поспешила скрыться в подъезде, но Симонов настырно пер за ней. Нифига подобно. Сначала ты мне объяснишь, дорогая. Ничего я не собираюсь объяснять, отстань. Маша влетела вверх по ступенькам, попыталась проскользнуть в квартиру, но Мишка прорвался следом. Я тебя не ждала. Уезжай, заладила она, как заевшая пластинка. Объясни мне, черт подери, орали Симонов, разуваясь, скидывая куртку и проходя вслед за ней на кухню. Маша встала у окна, спиной к нему, обхватила себя за плечи, словно защищалась. Она рвано дышала, словно ей не хватало воздуха. Маш, объясни, настаивал Миша, положив ладонь ей на плечо. Она стряхнула его руку, обернулась. Глаза сверкнули, как угли на ветру. Ты все правильно понял. Леша друг моего брата. У нас было свидание. Ты его испортил. Доволен? Если честно, да, признался Миша, Очень доволен, что испортил. Но я вообще не понимаю, почему ты пошла. Зачем, Маш? Я что-то сделал? Обидел тебя? Нет, помотала головой. Что тогда? Я же девочка, Миш. Я хочу, как все. Что как все? он не понимал. Хочу замуж, детей. Для начала просто мужчину, который будет рядом. Понятно. А я на эту роль не подхожу? спросил Миша обижено. Маша задрала нос и кратко ответила: Нет. Потому что я в Москве, а ты в Туле? В этом дело? Да. Нет Не только, она путалась в ответах и мыслях. Переезжай ко мне, выпалил Мишка и ни капли не пожалел о скоропалительном предложении. Маша впечатлилась. Ты сдурел что ли? У меня квартира больше. В Москве работа тебе найдется. Маш. Нет, обрезала она. Почему? Не хочу я. Ненавижу твою Москву. У меня голова там болеть начинает от газов и шума. И вообще. Что вообще? Вообще! резюмировала она и снова отвернулась. Отговорки у тебя одни. Не хочешь ты ничего, Крылова. Голову морочишь мне, мужику этому, брату своему. Устраивает тебя все. Квартира, работа, трахальщик по выходным. А что? Любовник он и не надоедает и жрет меньше мужа. Да что ты знаешь обо мне! закричала она, выходя из себя и снова поворачиваясь. Так почти ничего не знаю, Маш. Потому что ты ни черта не говоришь о себе. Живешь, как улитка в ракушке. Наверно раз в месяц ноешь, что одиноко и тяжело без мужика, но он тебе нафиг не нужен. Ты же сама по себе. Такая колючая и классная. Заткнись! взвизгнула Маша, Заткнись, Симонов. Не смей все на меня валить. Да, я привыкла жить одна, мне комфортно. Но то, что между нами Ты и я Не во мне дело, ясно? Во мне что ли? расхохотался Симонов. Да. В тебе! Серьезно? Это вроде я за тобой, как дурак, бегаю. Мотаюсь за сто верст киселя хлебать. Названиваю регулярно. Все ли у Маши моей хорошо? Разок приехал без приглашение а она тут с мужиком у подъезда собралась сосаться. И я после этого козел? Мило. Предложил переехать, черт подери. Обозначил серьезность намерений, но опять отговорки, кипел Мишка, После этого дело во мне? Серьезно? В тебе, она стояла на своем. Да почему, Маш? Что тебе еще надо, а? Жениться? Так поженимся. Когда ты хочешь? Через год? Через месяц? Никогда я не хочу, всхлипнула, Ничего я с тобой не хочу вообще. Чем же я так плох? Ты ты ты же Миша Симонов. Ты все время врешь. Все время меня бросаешь, она заплакала. Что? Когда? В школе. У меня был выпускной. Я испачкалась, а ты повел меня в гараж, потом домой проводил. Поцеловал и сбежал. Миша нахмурился, а Маша истерично засмеялась сквозь слезы. Не помнишь, да? Неудивительно. А Новый год у Кристинки тоже не помнишь? Я просила не трогать меня, не ложиться со мной, но ты же был бухой и любвеобильный! Я я что? Миша не верил своим ушам и оооочень смутно помнил те времена, о которых говорила Маша, Я что С тобой..? Мы..? Нет. Мы не спали. Но она всплеснула руками, Но у тебя все время была подружка, и это не мешало ко мне подкатывать. Теперь пришла Мишина очередь тереть переносицу. Он смутно припоминал образ девчонки, которая заставляла его забывать о Вере. Сейчас был единственный аргумент, который его оправдывал: Маш, я же пацаном был. Чего ты зациклилась? Правда? Пацаном? Маша стерла слезы со щек, А несколько месяцев назад ты тоже был пацаном, когда трахал меня в сартире, забывая про любовь всей своей жизни? Алиса, да? Я не ошибаюсь?Маша
И не смей говорить, что это другое. Это то же самое. Как под копирку. Теперь хочешь, чтобы я стала той самой, которой вы будешь наставлять рога? Хрена с два, Симонов. Я на такое не подписывалась. Хорошо повеселились, но пора заканчивать. Ты свободен. Миша потянул к ней руки, но Маша отпрыгнула, как от огня. Свободен, я сказала, закричала она не своим голосом, Убирайся вон и дорогу забудь. Знать тебя не желаю. Не в силах сдержаться она топнула ногой. Миша вздрогнул, и как запрограммированный робот пошел к двери. Он обулся, накинул куртку, вышел подъезд, спустился по лестнице, сел в машину. На том же автопилоте доехал до Москвы. Все этовремя Маша рыдала, оплакивая свою наивность, глупость, длинный язык и послушного Симонова. Под утро они оба пришли к выводу, что действительно лучше будет больше никогда не встречаться.Глава 9 Прошлое в настоящем
Жизнь шла своим чередом. Мишка тренировал, тренировался, ел, спал, иногда выпивал с приятелями. Ви и Джедай не замечали в нем перемен, не били тревогу, как в случае с Алисой. Лишь иногда кто-то из них подходил, спросить: «Все хорошо, Миш?». «Отлично», отзывался он бодро, «Лучше всех». Врал. Хотя сам себе почти верил. Собственно, что такого случилось? Подумаешь, какая-то Маша. Опять. Жил он без нее, еще проживет. Возомнила о себе невесть что. И о нем. Глупости какие-то детские. От тех глупостей Мишкино сердце сжималось. Он изо всех сил старался не вспоминать. Но своим признанием Крылова словно вскрыла ящик Пандоры с его грехами. Не такими уж и страшными, но все же. Мише было все это до ужаса неприятно даже сейчас. Он гнал от себя мысли о прошлом, старался жить и радоваться, но иногда накатывало, словно волна, снежный ком, кружило в вихре воспоминаний из беззаботного школьного юношества. Даже в школе Мишка не позволял себе вольностей, как Глеб. Геллер быстро наигрался отношения и менял девчонок чуть ли не каждый месяц. А Миша был не такой. Ему нравилась девочка из параллельного класса. Она была милой и доброй, немного зажатой, но Симонова это не смущало. Его привлекала скромность, которую он считал достоинством. На школьной дискотеке Миша набрался смелости и пригласил ее танцевать, потом проводил до дома и Планировал больше не расставаться. Это была любовь. Сама настоящая. Самая сильная и прекрасная. Симонов действительно любил Веру, планировал жить с ней всю жизнь, нарожать детей, состариться и умереть в один день.Конечно, через год бурные чувства утихли, но коней на переправе Мишка решил не менять. Он заглядывался на других девчонок. Бывало с ним такое. Но обычно этим все и заканчивалось. Исключая случай с Машей. Симонов смутно помнил скабрезную худышку, которая отшила Геллера так эпично, что он сразу проникся к ней симпатией. Симпатия росла, пока они гуляли до гаража, а потом и до Машиного дома. Все это было как в тумане. Сколько лет-то прошло? Пятнадцать вроде. Но вот поцелуй Миша помнил. Сладкий и горький одновременно. Помнил, что почти сразу себя одернул, что не мог отстраниться, когда Маша сама потянулась к его губам. Это было прекрасно и ужасно одновременно. Словно мед, отравленный каким-то жутким ядом. Вкус ее губ, шелк волос, прохладная кожа, тихий смех. У Мишки отросли крылья, но ноги налились свинцом, не пуская в небо. Вряд ли он удержался бы от более откровенных поцелуев и ласк, не нарушь их уединение Машин сосед. Благодаря ему Мишка протрезвел и сбежал. У Миши было две недели до приезда Веры с моря, чтобы понять, как быть дальше. По- честному, нужно было рассказать, но Мишка трусил. В общем, и криминала никакого не было. Ну проводил, ну чмокнул. Даже почти не сам. Почти не хотел ее целовать. Разве что самую малость. Для совета был привлечен Глеб, который долго ржал из-за Мишкиной виноватой физиономии, а в итоге выдал, что проблема выеденного яйца не стоит. Забудь, Михалыч. Ничего Верке не говори. Ты же не хочешь с ней расстаться? Не хочу, истово помотал головой Мишка. Вот и молчи. Меньше знает, крепче спит. И сам забудь. Ничего ты не сделал криминального. Совет друга показался Симонову стоящим. Разум забавная штука. Со временем Миша уверил себя, что и правда ничего плохого не сделал. Забылись Машины теплые губы и острые шутки. Он снова всецело отдал себя Вере. Лишь, когда случайно виделся с Машей, встречал ее цепкий взгляд, все накатывало заново. Поэтому он старался делать вид, что ее не существует. Так было проще. Подло, но проще. Спокойствие и Вера были ему дороже. К тому же выпускной класс не особенно давал время на терзания. Как и все Миша готовился к экзаменам, посещал репетиторов, просиживал над книгами. Плюс к этому часто пропадал на базе Геллеров, где отец Глеба хорошенько гонял их. Симонов собирался на физкультурный в Москву, поэтому офп* уделял не меньше внимания, чем другим предметам. Только в новый год они с Геллером позволили себе расслабиться, хорошенько накачались коньяком, который Глеб стащил то ли у отца, то ли у его приятеля. Пойло было по всей видимости не дешёвым, потому что почти не жгло горло, но хорошенько давало в голову. Правда, не сразу. Миша понял, что он пьян в дрова только, когда осознал себя в незнакомом доме. Глеб раз десять ему напоминал, что это квартира Кристины. Нетрезвый подростковый разум, как ни странно, очень быстро вспомнил Кристину, а потом и ее подружку. Пыльный подъезд, летняя прохлада, волосы, пахнущие цветами лета, мягкие губы и доверчивое девичье тело, что прижималось к нему. Все это всплыло в памяти и разлилось по телу сладким теплом. Поэтому Симонов совершенно не возражал, когда Глеб послал его к Маше на кухонный узкий диванчик. Утром он смутно помнил, что обнимал ее, гладил, целовал. При этом совершенно отчетливо отпечаталось удовольствие и волнение, какой-то трепет и огромное, всепоглощающее счастье, которое подарила ему Маша ночью. Ни капли стыда Миша не испытывал. Возможно из-за слов Глеба, который, как обычно, не придавал значения легким эротическим эпизодам, как в своей, так и в чужой жизни. Возможно, потому что Миша не помнил ничего толком, словно ему снилось это блаженство. Симонов снова забыл Машу. У него была Вера, поступление, экзамены, спорт. Слишком много констант, чтобы отвлекаться на переменную, пусть и с очень привлекательным множителем. Все сбылось. Он поступил в Москву, как и хотел, а вот Вера провалилась. Ей пришлось довольствоваться местным институтом, в который она на всякий случай тоже задала документы. Трагедия для нее. Крушение иллюзий и вынужденная разлука с парнем. Вера была безутешна. А Мише было стыдно, потому что в нем играл азарт предвкушения новой жизни в столице. Он, конечно, расстроился за подругу, но мыслил позитивно. Будешь приезжать в гости. Да и мне до дома не так и далеко. Все будет хорошо, Верок, утешал он ее. Вера не слушала. Все время рыдала. Лишь ближе к осени она смирилась и попыталась воодушевиться Мишиным планами. Она приезжала к нему раз в месяц. Мишка тоже ездил домой. Они переписывались, созванивались, но очень скоро решили расстаться. Почти одновременно пришли к этому выводу. Каждого закружило студенчество с неповторимыми соблазнами. Остались друзьями, и до сих пор Миша кивал ей с улыбкой, если встречал на улице родного города во время отпуска. Забылась Вера быстро. Тем более стерлась из памяти и неудобная Маша. Вообще все школьное теперь казалось Мишке мутным фильмом с туманной рябью. Отчетливее он помнил гулянки с Глебом, тренировки на базе Геллеров, ведь эти места и люди так и оставались очень важными в его жизни. Теперь важным человеком стала для него и Маша. Рад был бы Мишка забыть Геллера, с которым он делил слишком много девушек. Не хотел он вспоминать и Крылову, которая навешала на него каких-то нелепых ярлыков и выставила за дверь, как грязного, наглого пса, который пришел просить еду в чужой дом. Но разум в этот раз отказывался затирать неугодных людей и неудобные эмоции. Так и варился Мишка в этом компоте из отравленных ягод каждый день. Если Глеба он вполне пережил, даже простил, то с Машей все было сложнее. Она засела занозой в голове. Регулярно всплывало в памяти ее лицо или скабрезные шуточки. По ночам Мишке слышались эхом стоны и тихие просьбы девичьим голосом. А уж когда кто-то заикался о Туле, Симонова перекашивало так, что даже посторонние замечали. Чего это он? уточняли клиенты, когда Миша в прямом смысле уходил от разговора о соревнованиях в пряничном городе. Не любит Тулу, оправдывался Джедай, едва сдерживая злость на ведущего тренера. Это была последняя капля в чаше терпения босса. Мишка сидел за стойкой, игнорируя внимательный взгляд Ви. Он изо всех сил старался смотреть только на бутылку с водой, которую крутил в руках. Поговорить надо, рявкнул Андрей, проходя мимо к своему кабинету. Со мной что ли? бросил Мишка ему вдогонку. Что ли с тобой, рыцарь печального образа, обернулся начальник, открыл дверь и демонстративно ждал, приглашая. Тут нельзя? Нельзя. Мишка не сдержал вздоха, стек с высокого барного стула, поплелся на казнь. Чего за дела, Симонов? сразу наехал босс, прикрыв дверь кабинета. Ничего, развел руками Миша. Что происходит? Ничего, повторил он, прикидываясь дурачком. Хватит, а! повысил голос Андрей, Я по горло сыт своей кислой медвежьей мордой. Теперь еще и в позу встаешь, едва речь о Туле заходит. Это ни в какие ворота, Миш. Какого лешего? Мы же команду собирали, а ты взял и слился по-английски. Мне что людям говорить? Как будто не знаешь, что у них и так энтузиазма немного. Мишка опять вздохнул, осел кулем на диван. Прости, Андрюх. Как-то я не подумал. Ага, вот именно. Я за тебя что ли думать и оправдываться буду? Хрен. Это, пожалуйста, к маме. Или еще к кому, но со мной такие шутки не надо шутить. Ладно. Понял. Не повторится. А то схватил звезду! продолжал кипеть Джедай, Я тебе быстро звезды отшибу, прима-балерина. Да понял я, Андрюх. Не пыли. Говорю же, не повторится. Вот и хорошо, взял себя в руки начальник, Чего у тебя с Тулой? Ничего, опять буркнул Мишка, насупившись. Этого хватило, чтобы Джедай заново завелся. Брось мне эти ничего. Ничего было, когда Алиска с Геллером загуляла. Сейчас уже ни разу твое ничего не проходит кастинг на ничего. Мишка подавился смешком. Уж больно занятно его отчитывал босс. Нечего фыркать, Мишань. Выкладывай все, как есть, если рассчитываешь на мое понимание и толерантность. Я тебе не педик, чтобы в толерантности нуждаться. Значит опять в бабе дело! сделал вывод Андрей и не ошибся. Но Миша поспешил убедить его в обратном, истово мотая головой. Я ведь могу ТТшнику позвонить, пригрозил Жданов, совсем уже теряя нервы от Мишкиной несознанки, Он кстати часто поминает твои тренировки и сетует, что ты к ним больше не ездок. Блин, Андрюх, руки выворачиваешь. Так и ты мне, Мишань. Говори, как есть, уже. Вилюхе не рассказывай. С чего ты. Ой, Жданов, ваша интрижка дело ясное. Ты ж к ней жмешься прямо на работе. Ну. Ну мне в принципе пофиг. Ты только ей не рассказывай. Трепушка же Не со зла, а брякнет где-нибудь в неудобный момент. Плавали знаем. Не скажу, пообещал Андрей. Была у меня подруга в Туле, признался Миша. Ну я так и знал. Была и сплыла. Расстались. Конец истории. Доволен? Она из «ТТ»? уточнил Джедай. Типа того. Теперь тебе там морду нельзя светить? Запретила что ли? Или криминал какой? Да господь с тобой, Андрюх. Какой криминал? Ну у Тульского разные дела. Бизнес всякое бывает. Тьфу на тебя. Тульский тут вообще ни при чем. Это между нами. Видеться с ней не очень хочу. Все бесит в этой Туле проклятой. А ребята из ТТ? А что ребята? С ними не ссорился? Нет, конечно. И с Тульским норм? Норм. Говорю же, личное это. Ладно. Я тебя понял. Раз норм, то личное не помешает тебе поехать к Геллеру на базу с командой от клуба. Миша так и сел. К Геллеру? переспросил он. Именно. Отец Глеба. Ты вроде бывал у него на базе? Бывал, усмехнулся Мишка, Да я там вырос, можно сказать. Тем лучше, расплылся в улыбке Джедай. Симонов не мог разделить его радости. Ехать к Геллерам ему хотелось чуть больше, чем вспоминать, как в детстве динамил Машу. Родной город, родная база, отец бывшего лучшего друга да еще и тульские морды, которые если не знали, то подозревали о его романе с Крыловой. Так себе перспективы. Но судя по решительному виду Джедая, отказываться ему никак нельзя. Последнее время Симонов и правда испытывал терпение начальства на прочность. Настал момент, задобрить Жданова согласием и победой. Чтобы отвлечься от негативных мыслей, Миша решил сосредоточиться на самих соревнованиях. Какие комплексы? Кто в команде? Почему именно у Геллера? закидал он вопросами босса. Тульский последнее время плотно с Сашей общается. Они что-то там порешали, на месте все подробности узнаешь. В команде Тульский, Гутов. Света и Таня из девочек. Чего? не понял Миша, Я не про их команду спрашивал. Про нашу. Наши не едут. Ты всех распугал своей кислой мордой. Не понял. Что непонятного, Мих? А я то зачем еду? Пятым в команду Тульского. Он просил тебя в прокат. Охренеть, тут уж Симонов снова вскочил, И ты не послал его в задницу? Нет. С чего бы? Мы дружим. Да и у вас, как выяснилось, все в норме, передернул плечами Джедай. Андрюх Да это Я же. Ты вроде отпуск в мае хотел, добивал его Жданов, Как раз и поедешь туда пораньше. Семью навестишь, отдохнешь, восстановишься хорошенько. Последнее время опять как дурак без тормозов тренируешься. Я в мае хотел, буркнул Миша. Так аккурат в концу мая соревнования и будут. Можешь хоть с первого числа отчаливать. Или с середины, чтобы июнь захватить. Обещают отличную погоду. Андрей подмигнул и опять усмехнулся, словно знал, что Миша не сможет отказаться. Миша и не мог. Да и до лета ждать еще сто лет. Май июнь проговорил он, Долго еще, Андрюх. Давай ближе к теме поговорим. Куда уж ближе, Миш? Конец апреля. До первого мая нужно оформить заявку и заплатить взнос. Симонов медленно повернул голову к окну. На улице действительно была весна. Снег сошел. Было хмуро и слякотно, но все же теплее, чем зимой. Миша припомнил, что на днях вспотел в парке и достал демисезонную куртку. Действительно весна. За рулем и с интенсивными тренировками он толком и не заметил, как холод отступил. Машину что ли пора переобуть? задал он вопрос куда-то в космос. Ответил ему все тот же Джедай, а не мироздание. Я на той неделе сменил колеса. Содрали втридорога. Так я тебя зарегистрирую? Да, конечно, отвечал Мишка не своим голосом. Заявление на отпуск напишешь? Или так скатаешься? Напишу, тем же бесцветным тоном. Примерно, когда хочешь отдохнуть? Наверно, с середины мая. На месяц. Хорошо. Будем планировать в эти сроки твои замены. У тебя тренировка через десять минут. Иди. Ага. Как ударенный пыльным мешком Миша вышел от начальства. Он игнорировал заботливо взволнованные взгляд Ви, прошел в зал. Там, готовя инвентарь, вспоминая предстоящую тренировку, немного очухался. Но все равно поглядывал в окно, пока не стемнело и недоумевал про себя: «Надо же весна. Я и не заметил». С этого дня ему как-то неожиданно полегчало. Оставив машину на стоянке, Миша ходил до клуба пешком. Дышал свежей прохладой, не застегивал куртку. Даже несколько раз бегал в Терлецком парке, хотя жутко не любил это дело. Особенно на свежем воздухе. Он скорректировал нагрузки тренировок, чтобы выйти к соревнованиям на пике формы. Джедай смотрел на него и гладил себя по голове за вовремя отвешенные люли. В общем чате во всю шло обсуждение предстоящих соревнований. Многие собирались не только участвовать, но и хорошенько подготовиться на базе Геллеров. Полагая, что и ему не грех навестить старых друзей, мишка набрал номер отца Глеба. Миша, осторожно поприветствовал его Александр. Привет, дядь Саш. Сто зим, да? Что-то вроде, усмехнулся в трубку старший Геллер, Как жизнь парень? Отлично. Сами как? Настя? Мелкие? Растут мелкие. Настя тоже хорошо. Очень рад тебя слышать, если честно. Я тоже, дядь Саш, и ведь не врал Миша, действительно было приятно поболтать со старшим наставником, который во многом повлиял на его жизненные решения. Ты поболтать или по делу? По делу, если честно. Но не против и поболтать. Давай тогда с важного, а там разберемся. Я к вам на турнир записался. Знаю. Видел. Отказаться хочешь? Нет. Скорее наоборот усугубить. Хах, это как? хохотнул Геллер. Тренироваться у вас хочу перед соревнованиями. Тула вроде уже койки забронировала, а я как раз у родителей буду. Вот хочу нагло напроситься на дневной стационар по посещению базы. Александр смеялся долго и громко. Завернул как, Мишань, выдохнул он, успокоившись, Приезжай, конечно. Когда удобно. Звякни только заранее, чтобы еды на тебя рассчитали, а то эти кроссфиттеры жрут, как кони. Они и пашут так же, усмехнулся и Мишка, Спасибо, дядь Саш. Я позвоню обязательно. И по деньгам. Не надо меня обижать, Миш. Отработаешь все и без денег. Спорить было бесполезно. В общем, Мишка уже на всю жизнь вперед отработал у Геллеров. Он каждое лето торчал там почти по месяцу, помогая с трассой, новичками, инвентарем, просто по хозяйству и тренируясь на халяву. Вставать в позу из-за Глеба и Алисы, настаивать на оплате показалось глупым. Со старшим Геллером он прекрасно общался даже, когда Глеб отказывался контактировать с отцом. В итоге Миша спорить не стал, перевел тему на новости, новшества и прочие события, которые произошли за последнее врем в родном городе и на базе Геллеров. Проболтали больше часа. Симонов повесил трубку, понимая, что улыбается. Он вообще последнее время много улыбался без особой причины. Словно чувствовал, что должно произойти нечто приятное. Намыливая лыжи в сторону родного города, предвкушая отпуск, Мишка все чаще вспоминал Машу. Не молодую женщину, которую он встретил в Джедае зимой, а девочку, с которой он учился в одной школе. Которая так смело смешивала с фекалиями его самоуверенного друга. Которую он утащил в гараж, чтобы очистить ее светлые брюки от краски. Которую провожал и целовал в подъезде. Которая прятала глаза, как и он. Но не от стыда, а от разочарования. Которая не прогнала его с узкого дивана, а одарила поцелуями и ласками. Теперь эти мысли не вызывали раздражения или боли. Миша купался в них, словно в облаке едва уловимого парфюма. Он хотел все вспомнить. Хотел позвонить ей, но не решался. Пытался писать, но снова стирал. Один раз даже чуть не поехал в Тулу. Струсил. Повернул назад уже на МКАДе, сделав крюк, вернулся домой. По большей части его остановило обещание, данное Джедаю. Он клялся, что выступит хорошо, без сюрпризов. Новый виток в отношениях с Машей мог либо окрылить его, либо снова выбить почву из-под ног. Поэтому Миша решил, что все личные дела будет решать после соревнований. Но его планы не сбылись. Он действительно взял отпуск и поехал в родной город чуть раньше, чем туда должны были прибыть остальные. Первый день Миша провел с родными. Второй тусовался с сестрой и друзьями. А на третий разрешил себе только пробежку, тренировку на улице и звонок Геллеру, чтобы договориться о скором визите на базу. Прежде чем набрать дядю Сашу, Миша залез в чат команды. Он едва не выронил телефон, увидев, что вместо Тани появилась замена. На базу к Геллерам собиралась Маша Крылова.
Последние комментарии
1 день 5 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 19 часов назад