Петербургский сборник. Поэты и беллетристы [Анна Андреевна Ахматова] (fb2) читать постранично

Каркун про Салтыков-Щедрин: Господа Головлевы (Классическая проза)

Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.

Рейтинг: +4 ( 4 за, 0 против).

Каркун про Кук: Огненная тень (Фэнтези: прочее)

Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).

Каркун про Кук: Десять поверженных. Первая Летопись Черной Гвардии: Пенталогия (Фэнтези: прочее)

Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).

Каркун про Вэнс: Планета риска (Космическая фантастика)

Безусловно лучший перевод, одного из лучших романов Вэнса (Не считая романов цикла "Умирающая земля"). Всегда перечитываю с наслаждением.

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).

pva2408 про Харников: Вечерний Чарльстон (Альтернативная история)

Ну, знаете, вас, скаклоамериканцев и ваших хозяев, нам не перещеголять в переписывании истории.

Кстати, чому не на фронті? Ухилянт?

Рейтинг: +3 ( 3 за, 0 против).

Все впечатления

Петербургский сборник. Поэты и беллетристы [Анна Андреевна Ахматова] (fb2) читать постранично

[Настройки текста]

[Cбросить фильтры]

Петербургский сборник Поэты и беллетристы

ОТ РЕДАКЦИИ.

Жизнь возрождается. Старый быт не воскреснет; но дружной чередой, крупные и мелкие, оживляют его явления и, разрозненные, напоминают о том, что немыслимо построить новое, грубо разрывая связь со старым. О таком слиянии нового и старого помышляла редакция сборника, оживляя милый старый обычай знаменовать святки той радостью, которою согревает нас общение с вдохновением поэта, с творчеством рассказчика. Хотелось при этом случае собрать в книжке, по мере возможности, всех подлинных деятелей художественного слова, пребывающих в Петербурге, поэтов и беллетристов, маститых и начинающих. Не все удалось сделать так, как было задумано; на содержании сборника не могла не отразиться спешность его составления; представлены не все, кого хотелось бы в нем видеть, не все представлены лучшим, что они могут дать, но все-таки читатели найдут в этом сборнике некоторый обзор наличных поэтических сил Петербурга. Одно исключение допущено в нем: включен рассказ большого писателя, не так давно — и, верим мы, не надолго — покинувшего северную столицу; редакция полагала, что это отступление будет радостно принято читателями.

В ближайшем будущем, мы надеемся, нам удастся издать по тому же типу и Московский сборник.

ПОЭТЫ

Георгий Адамович

ПОСВЯЩЕНИЕ.

1.

Уносит в реку белый снег, — увы!

И медленно редеют острова,

И холодеет небо… Но хочу

Теперь я говорить слова такие,

Чтоб нежностью наполнился бы мир,

И чтобы долго эхом безутешным

Мои стихи носились бы… Хочу,

Чтоб через тысячи глухих веков,

Когда под крепким льдом уснет, быть может,

Наш опустелый край, в иной стране,

Иной влюбленный, тихо проходя

Над розовым, огромным, теплым морем

И глядя на закат, вдруг повторил

Твое двухсложное, простое имя,

Произнося его с трудом… И сразу,

Бледнее неба, был бы он охвачен

Мучительным и непонятным счастьем,

И полной безнадежностью, и чувством

Бессмертия земной любви…

2.

Куртку потертую с беличьим мехом

Как мне забыть?

Голос ленивый небесным ли эхом

Мне заглушить?

Ночью настойчиво бьется ненастье

В шаткую дверь,

Гасит свечу… Мое бедное счастье

Где ты теперь?

Имя тебе непонятное дали.

Ты — забытье.

Или, точнее, цианистый калий

Имя твое.

Анна Ахматова

В тот давний год, когда зажглась любовь,

Как крест престольный в сердце обреченном,

Ты тихою голубкой не прильнула

К моей груди, но коршуном когтила,

Изменой первою — вином проклятья

Ты напоила друга своего.

Но час настал в зеленые глаза

Тебе глядеться, у жестоких губ

Молить напрасно сладостного дара

И клятв таких, каких ты не слыхала,

Каких еще никто не произнес.

Так отравивший воду родника

Для вслед за ним идущего в пустыне

Сам заблудился и, возжаждав сильно,

Источник роковой не узнает.

Он жадно пьет, припав к воде прозрачной

Но гибелью ли жажду утолит?

1921. Декабрь.

Наталия Грушко

1. В КУРИЛЬНЕ.

Скучно в курильне… Народу немного;

Старый матрос из Калькутты, да я.

Будто случайно скрестились дороги

Его и моя.

Он полунаг. Здесь приличья так хрупки.

Щуря глаза, он бранит англичан.

Маленький бой приготовил нам трубки,

Маленький бой — Ли-Ю-Чан.

Полдень проносится в огненной пляске

Где-то вблизи, за саманной стеной.

Боже, как хочется счастья и ласки.

Боже ты мой.

Как надоело мотаться по свету:

Токио — Лондон, Москва и Париж.

Нет, гениальней не сыщешь поэта,

Чем вдохновенный гашиш.

Скоро мы будем как древние боги,

Старый матрос из Калькутты, да я.

Скрестятся снова наши дороги

В вечных садах небытия.

2. БАЛЕРИНА.

Кто не помыслил об измене

Своей любовнице, Мечте,

Когда, как вихрь, я мчусь по сцене

В диагональном fouetté.

Или в капризах арабески

Ногой едва

Навигация

Последние комментарии

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

Петербургский сборник Поэты и беллетристы

ОТ РЕДАКЦИИ.

ПОЭТЫ

Георгий Адамович

ПОСВЯЩЕНИЕ.

1.

2.

Анна Ахматова

Наталия Грушко

1.

В КУРИЛЬНЕ.

2.

БАЛЕРИНА.