Ситар (СИ) [chate] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1 ==========

Камал тихо выбрался из окна, замер, прислушиваясь, но, кроме тихого разговора стражников на стенах да переклички ночных птиц, ничего не услышал. Отца, великого лорда эр Сиб, в замке не было, как и двух старших братьев Камала. Они отбыли еще три дня назад, причем охранников с собой не взяли, значит, точно задумали что-то нехорошее. Обычно великий лорд эр Сиб очень любил пустить пыль в глаза, так что не только брал с собой едва ли не всю охрану, но и золотые украшения не забывал. А тут происходило что-то странное.

Самого Камала, как не достигшего возраста первой зрелости, оставили дома под присмотром строгого наставника, очень не одобрявшего странную привычку молодого иша смотреть на звезды. А Камал звезды любил. И цветы. И песни птиц. Великого лорда эр Сиб тоже злило подобное увлечение младшего сына, так что несколько раз он даже отдавал приказ выпороть его, чтобы «мозги встали на место», но добился только того, что Камал научился скрывать свои увлечения.

Собственно, сыновей у великого лорда эр Сиб было четверо. Двое старших сыновей, рожденных в законном браке от канти, взятого из знатного рода, были точной копией своего отца. А Камал и его единокровный брат… были детьми канти из прислуги, зачатыми после смерти супруга эр Сиба. Ходили слухи, что канти великого лорда был знатоком ядов и эр Сиб его опасался, потому и не выставлял свои связи напоказ, зато когда его не стало, в замке не осталось ни одного канти, которого великий лорд не затянул бы в свою постель.

Младших сыновей великий лорд не любил. Признал, поскольку свою кровь не признать лорд не мог, но с безмолвным одобрением позволял старшим сыновьям использовать мальчишек, как им вздумается, и ни словом, ни делом ни разу не прекратил издевательства.

Анил — третий сын, едва достиг пятнадцати лет, возраста первого совершеннолетия, покинул замок, простившись только с Камалом. Самому Камалу оставалось еще год мучиться в замке отца. Он уже предвкушал свободу, а пока таился, набираясь сил и ума. Читать он выучился быстро и любую свободную минуту использовал для чтения, только книг в замке было очень мало и Камал их все уже перечитал по три-четыре раза. Зато никто не мог запретить ему фантазировать и мечтать. А тут, перед самым отъездом отца и братьев из замка, он, совершенно случайно, подслушал разговоры старших родственников о каком-то мальчишке, которого неплохо было бы заполучить в собственность. Камалу показалось, что было сказано «венценосный», но поклясться в том, что это ему не почудилось, не мог. Слишком уж тихо они переговаривались, словно опасаясь, что их подслушают.

Серебристо-черными тенями к Камалу скользнули крупные псы, охранявшие двор по ночам. Они прекрасно знали своего молодого хозяина, нередко подкармливающего грозных зверей чем-нибудь вкусненьким, так что, прежде чем идти дальше, он приласкал собак, называя по имени каждую. Собак он безумно любил, и они отвечали ему тем же. Грозные звери, способные разорвать не только волка, но и горного кота, становились под его руками ласковыми щенками, готовыми подставлять живот для поглаживания.

Уделив внимание своим друзьям, Камал привычной дорогой пробрался на стену, тихой тенью миновав лениво позевывающих стражников, и устроился в тени центральной башни. Тут они практически не ходят, когда хозяина нет, так что опасаться разоблачения Камалу не стоило. Стражу эр Сиб набирал по одному ему понятному критерию. Камал готов был поклясться, что главным их качеством были тупость и беспрекословное подчинение хозяину, но все же они все иша, а значит, сами могут выбирать, какими быть и кому служить.

Полная луна практически достигла зенита, когда на дороге показались три всадника. Они торопили коней, несмотря на опасность ночного передвижения по горным дорогам. Камал немного понаблюдал за всадниками, пока не убедился в том, что это его отец и братья. Тихо зашипев от злости, Камал поднялся и так же незаметно вернулся в замок. Вскоре за окном его комнатки послышался шум открывающихся ворот и гомон слуг, выбежавших встречать хозяина. Камал прильнул к окну, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в мерцающем свете факелов, но из его окна был виден только небольшой кусок двора рядом с прачечными, так что особо ничего рассмотреть он не смог. Разве что сверток, который снял с крупа коня великого лорда и куда-то потащил начальник стражи.

Спускаться вниз Камал не рискнул, решил осторожно понаблюдать с лестницы за отцом и братьями, но стоило ему приблизиться к намеченной цели, как его перехватил наставник. Пришлось возвращаться к себе под злобное шипение вредного иша. Наставник обязательно нажалуется великому лорду, так что утром его будет ждать наказание. Хорошо если оставят без завтрака, на такой случай у Камала были припрятаны сухари, а вот если отец прикажет его выпороть — будет совсем не весело.

Проснувшись на рассвете, Камал спустился вниз. На кухне только начинали готовить, но добрый пожилой канти дал ему большой кусок хлеба и холодного мяса, оставшегося от ужина хозяина. За это Камал помог работавшим на кухне канти натаскать воды из колодца, ведь никто из воинов замка или хозяйских слуг им не поможет просто так, только за благосклонность.

Стоило великому лорду явиться в обеденный зал, как он потребовал позвать младшего сына. Как Камал и подозревал, его ожидало наказание. Работать на конюшнях, оставшись без завтрака — не самое страшное наказание, так что Камал даже обрадовался. К обеду он вычистил стойла, перетаскал навоз на кучу позади замка, сполоснулся из колодца и в тени стены присел отдохнуть. Летом в полдень даже в горах было достаточно жарко, так что практически вся работа днем приостанавливалась. Даже стражники на стенах искали места в тени, чтобы не жариться лишний час на солнце.

Камал прикрыл глаза, представляя себя в лесу за пределами замка. Как бы было хорошо побывать на озере или…

Мечты Камала прервались звуком, очень похожим на тихий плач. Прислушавшись, Камал поднялся и направился к замковой стене позади прачечной. Там, над самой землей, находился ряд крохотных зарешеченных окошек. Камал прекрасно знал, что выходили они из подвала, вернее, из арестантских комнат, расположенных в подвале за винным погребом. Он и сам там бывал пару раз за разные мелкие провинности. Определить, из какого именно окошка идет звук, было достаточно легко.

— Эй, кто там? — присев у самого окошка, прошептал Камал, боясь привлечь к себе лишнее внимание.

Плач тут же сменился тихими всхлипываниями, а потом ему ответил высокий, явно детский голос:

— А ты кто?

— Камал. Я тут живу.

— А я — Ситар. Меня украли. И я домой хочу-у-у, — ребенок вновь зарыдал, но на этот раз громче, так что пришлось Камалу шикнуть на него.

— Тихо ты. Услышит кто — меня выпорют, а тебя еще ниже запрут, там вообще плохо. Темно, холодно и крысы.

С той стороны тут же испуганно ойкнули.

— Ты пока тихо посиди, я попробую к тебе после обеда пробраться.

— А уже обед? — ребенок шмыгнул носом. — А чем у вас кормят?

— Тебя что, еще не кормили?

— Нет. Мы с родителями ездили на большое собрание. Отец был очень зол, ругался и рычал, а папа сказал, что нужно уехать. Родители и брат собирались, а я вышел из комнаты. Один слуга обещал мне маленьких собачек показать, если я к нему зайду. Я подумал, что если мы уедем, я собачат не увижу и пошел. Только там собачат не было. Мне рот завязали и в мешок сунули. Было так страшно. Потом меня долго везли, а потом сюда кинули. А водички ты мне принесешь?

Камал чуть в голос не выругался. Получается, его отец и братья похитили чьего-то ребенка? Кого? Зачем? Что же дальше будет?

— Ситар, а как зовут твоего отца? — сердце в груди Камала тревожно сжалось.

— Анаш эр Риар, — тут же ответил ребенок.

Приставка «эр» означала, что отец похищенного ребенка из великих лордов. Если имя похитителя будет раскрыто, это может означать только одно — война! Если бы это касалось только отца и старших братьев, Камал и пальцем бы не пошевелил, но на землях эр Сиб проживали и простые ишан, ни в чем неповинные.

— Так, ты не реви. Я приду, и мы все обсудим, понял?

— Ага, только ты приходи скорее.

Пробраться в подвалы сразу после обеда не получилось, поскольку туда отправился эр Сиб собственной персоной и два стражника встали у двери, ведущей в подвалы. Покрутившись немного возле винного погреба, Камал выскочил на улицу и устремился к прачечной в надежде подслушать, о чем отец мог говорить с мальчишкой, и успел застать окончание разговора.

— … думай, — голос отца просто сочился самоуверенностью, — а пока… Посидишь без еды, пока не надумаешь.

После этих слов раздался стук закрывающейся двери и лязг замка. В следующее мгновение Камал уже бежал на конюшню. Он прекрасно понял, что дожидаться своего совершеннолетия он не будет. Бежать нужно сегодня, сейчас. В одном из пустующих стойл он не так давно припрятал маленькие дорожные бурдюки для воды, какие в поход берут воины, цепляя сзади к поясу. Ворота на ночь запирались, так что коня увести не удастся, но пускаться в путь через горы без воды — это чистое самоубийство. Если их нагонят, Ситара вернут в камеру или еще что придумают, а вот самого Камала убьют, в этом он не сомневался.

К вечеру ему удалось незаметно наполнить три дорожных бурдюка водой, перетащить туда же в сено запас сухарей и выпросить на кухне кусочек козьего сыра. Осталось самое важное — освободить маленького узника и покинуть замок.

Пробраться в подвалы удалось только поздним вечером, когда снаружи уже стемнело и великий лорд отправился спать, прихватив на сон грядущий пару бутылочек вина.

Огня Камал зажигать не стал. На ощупь отсчитал пятую дверь, нащупал засов и отодвинул его, навалившись на запор всем телом. Хоть он и занимался с мечом ежедневно, таясь от отца и братьев, таскал воду и тяжести, но все же сил, как у взрослого иша, у него пока не было. Замок звякнул, отпираясь, и Камал приоткрыл дверь.

— Ситар, ты здесь?

В углу зашевелилось сено, и что-то светлое появилось в темноте справа.

— Камал?

— Я. Держи воду. Потом дам еще покушать, а пока тихо, нам бежать нужно.

— Куда?

— Ты что, домой не хочешь?

— Хочу. Только дом далеко, а я туда дорогу не знаю.

— Я тоже. Но в трех днях пути живет великий лорд Бабар. У него служит мой брат Анил. Он хороший. Он обязательно нам поможет.

— Тогда ладно, пошли, — светлое пятно приблизилось, и Камал смог рассмотреть беловолосого ребенка лет пяти, не больше, в простой белой рубашке до колен, и босого. — Только у меня одежду и сапожки отобрали. Как я по горам побегу?

Ситар говорил, а Камал только и мог беззвучно разевать рот, пока наконец у него не прорезался голос:

— Ты же… у тебя же белые волосы. Я читал… только у венценосных канти. Ох, Создатели, помилуйте нас. Не может быть.

— Так мы будем бежать? — Ситар подергал Камала за руку, приводя в себя.

— Да, конечно. С одеждой что-нибудь придумаем, а вот обуви твоего размера у меня нет. Забирайся пока мне на спину.

Ситар ухватился за шею присевшего спиной к нему Камала и обхватил его ногами за талию.

— Держись крепко.

Конечно, одежда самого Камала, пусть и старая, была Ситару велика, но подвязанная веревками вполне держалась на ребенке. И даже старые летние ботинки удалось надеть, запихнув в них немного чесаной шерсти, чтобы те не сваливались с ног. Ситару было не очень-то удобно, но ничего лучшего Камал просто не нашел. Немного подумав, Камал еще и плащ прихватил. Он темный и хорошо скроет светлые волосы мальчика. Ну и, конечно, спата Камала и пара ножей заняли свое место на поясе молодого иша.

Чтобы Ситар не топал в больших ботинках, Камал в конюшню его вновь нес на спине. Именно там, в конюшне, был тайный ход из замка. Его Камалу показал Анил еще шесть лет назад и просил хранить эту тайну, и вот теперь настало время им воспользоваться.

Стоило им появиться во дворе, как собаки привычно закрутились вокруг хозяина, выпрашивая толику его внимания.

Ситар испуганно ахнул, сжав шею Камала с такой силой, что тот даже задохнулся.

— П-пусти… задушиш-шь, — как только маленькие руки чуть разжались, Камал откашлялся. — Ты что, боишься собак?

— Б-больших б-боюсь.

— Ты что, они же смотри какие добрые, — Камал присел на корточки, и тут же рядом оказалась старейшая сука, сначала лизнув в лицо Камала, а потом и его ношу. Ситар тут же хихикнул, поняв, что есть его никто не будет. — Вот станешь большим, я тебе щеночка подарю. Он будет твоим самым верным другом.

— Правда?

— Конечно, правда. А теперь тише, чтобы стражники нас не услышали.

Путь тайным ходом оказался не так прост. Мелкие камешки то и дело попадались под ноги, из-за чего ребята постоянно спотыкались, а узкие стены заставляли идти гуськом. Пару раз Камал бился лбом о резко опустившийся потолок, но сопевшему сзади Ситару приходилось еще хуже. Мальчишка явно боялся темноты. Он все время ахал, хватался за рубашку или штаны Камала, то и дело прижимаясь к нему сзади.

— Ничего, скоро окажемся снаружи. Там луна светит. Дорогу видно будет. Только бы нас не хватились слишком рано с утра. А потом мы спрячемся.

***

Идти Ситар сам практически не мог. Ботинки шлепали и заставляли спотыкаться, так что вскоре Ситар начал хлюпать носом, жалуясь, что ножки у него болят. Камал и сам понимал, что далеко они так не уйдут, а ведь в горах свернуть с тропы, чтобы спрятаться, можно далеко не везде. Пришлось Камалу перевесить рюкзак наперед, чтобы Ситар занял привычное место на спине.

— Хорошо, что ты еще не тяжелый. Держись.

Подхватив согнутые ноги ребенка под коленями, чтобы удержать, если он начнет падать, Камал припустил вперед легкой трусцой, стараясь дышать размеренно. Когда дыхание все же сбивалось, Камал переходил на шаг, потом вновь бежал. Так, чередуя шаг с бегом, они преодолели часть пути до рассвета. Несколько раз Ситар засыпал, ослабляя хватку на шее, так что приходилось Камалу немного нагибаться вперед, чтобы малыш не упал, но все же за несколько часов они дошли до развилки. Прямо шла довольно широкая тропа, по которой передвигались и всадники, и повозки, а вот резко вверх уходила едва заметная пешая тропа, по которой не каждый рисковал пройти. Она, так же как и большая дорога, вела к мосту между ущельями, что являлось границей владений эр Сиб. К этому мосту и спешил Камал, понимая, что на чужую территорию великий лорд может и побоится сунуться, а вот до нее — они его законная добыча.

Когда Ситар захныкал, что хочет в туалет и кушать, Камал устроил короткий привал. Накормив и напоив ребенка, подросток вновь подхватил его на спину, готовясь пуститься в путь, и тут далекое горное эхо донесло до них заливистый собачий лай. Камал замер, прислушиваясь, а потом тихо выругался.

— Они пустили по следу собак. Я об этом не подумал.

— Нас теперь собаки порвут? — голос Ситара дрогнул, явно собираясь смениться плачем.

— Нет, кусать и рвать нас не будут, но охотников на наш след наведут. Теперь они знают, куда мы идем, так что надо спешить.

И Камал побежал так, как никогда раньше не бегал. За пару часов собачий лай стал намного ближе, но и до моста осталось рукой подать, да и тропа пошла вниз. Пару раз на спуске Камал чуть не грохнулся, с трудом держа равновесие, но все равно упорно продвигался вперед. Когда же за очередным поворотом впереди показалось ущелье и мост через него, к которому с противоположной стороны продвигались всадники.

— Это папа! — вдруг закричал Ситар, взмахнув рукой в сторону моста. — Там и отец с братом. Они за мной! Я тут!

Мальчишка так активно замахал руками, что Камал едва удержал его, спасая от падения. Всадники их тоже заметили, поскольку пришпорили лошадей и резво поскакали к мосту, но тут же рядом оказались три пса из замка. Они радостно прыгали вокруг, давая понять, как счастливы, что смогли отыскать хозяина.

— Фу. Домой, — тут же приказал Камал, махнув рукой в сторону замка. Собаки тут же послушались, поджав хвосты и поминутно оглядываясь, но Камалу было некогда смотреть, выполнен ли его приказ, он устремился вниз по тропе, стремясь оказаться у моста как можно скорее. Вскоре они выскочили на широкую дорогу, бежать стало легче, но на дальнем конце дороги, чуть выше того места, где две тропы вновь соединялись в одну, показались всадники, преследовавшие беглецов.

Понимая, что не успевает, Камал сбросил рюкзак и воду, оставив при себе только оружие, стиснул зубы и понесся вперед, отдавая последние силы бегу. Топот лошадей уже слышался за спиной, когда за очередным поворотом дорогу беглецам преградил каменный завал. Споткнувшись, Камал не успел остановиться, упав на колени, а Ситар заплакал, поняв, что родители далеко, там, за завалом, а те злые ишан, которые его похитили, близко.

— Не реви, — Камал рывком сдернул Ситара со спины, ставя его на ноги. — Сейчас ты полезешь через камни. Ты легкий, быстро управишься, только держись левой стороны — справа камни мелкие, могут в ущелье скатиться. Как перелезешь, меня не жди, беги навстречу родителям.

— А ты? — губы Ситара дрожали, глаза были мокрыми от слез, но малыш изо всех сил держался, стараясь не разреветься в голос.

— А я их задержу. Тебя не догонят. Ты мне веришь? Тогда вперед. И не оглядывайся.

Ситар утер ладошками слезы и решительно полез по камням, а Камал, поглядев, как малыш упрямо карабкается вверх, развернулся спиной к завалу и достал меч. Он не пропустит никого, даже если придется тут остаться навсегда.

***

— Мальчик мой! — Сандар соскочил с коня на скаку, едва не упав, подхватил Ситара на руки и прижал к себе так крепко, что едва не задушил в объятьях. Анаш тут же оказался рядом и обнял их обоих, но сын явно не разделил радость родителей. Он вдруг забился, забрыкался, вырываясь.

— Камал. Там Камал! Он там, за камнями. Он меня спас, — Ситар схватил за руку отца и потянул за собой назад по тропе, но тут же был подхвачен на руки.

Анаш все прекрасно понял и не стал мешкать. Передав сына Сандару, он обнажил оружие и кивнул своим воинам, приказывая следовать за собой. Когда семеро иша перебрались через завал, слыша шум драки и крики раненых, их глазам предстала залитая кровью тропа, пятеро мертвых иша, один живой, но сильно раненый и три убитые собаки. На некоторых иша были следы не только собачьих зубов, но и оружия. Последний выживший, ругаясь, перетягивал сильно кровоточащую руку.

Анаш, шагнул к нему, приставив острие меча к горлу:

— Имя?

— Нанда. Я начальник охраны великого лорда эр Сиб.

— Где Камал?

— Там, — иша кивнул на пропасть, зияющую в трех метрах от тропы. — Щенок вздумал пойти против отца, вот и заслужил. И псы эти его. Всегда ненавидел собак, — иша скривился.

— Значит, я не ошибся и эр Сиб стоит за похищением моего сына. Вставай. Пойдешь со мной и расскажешь все на собрании лордов.

Удержать Ситара вдали от произошедшего не удалось. Стоило иша исчезнуть за завалом, как он вырвался от Сандара и бросился следом за ними, так что вскоре на месте битвы оказались оба венценосных канти. И если Сандар всего лишь с сожалением оглядывался вокруг, Ситар устроил настоящую истерику, рыдая над мертвыми собаками и требуя найти Камала. Сандар лично заглянул в ущелье, на дне которого протекала бурная горная река, убедился, что никого там не видно, а потом подвел к краю сына, придерживая руками, чтобы тот не упал, если голова закружится.

— Смотри, сынок, внизу никого нет. Там река. Она унесла твоего друга. Если он жив, мы его найдем, если нет…

— Он не мог умереть, — зашмыгал носом Ситар, а потом обнял присевшего на корточки папу, утыкаясь носом ему в шею. — Он мне собаку обещал подарить. Обещал.

— Я обязательно подарю тебе собаку, — Анаш погладил сына по голове, — вот только разделаюсь с твоими обидчиками.

— Не надо, — Ситар отстранился, резкими движениями вытирая глаза. — Камал обещал, он и подарит, а ты научи меня драться на мечах.

— Маленький, ты уверен?

— Уверен. Хочу быть сильным. Чтобы больше никто… Никогда…

========== Глава 2 ==========

Пятнадцать лет спустя.

Стадион шумел. Многоголосый гул раздражал Ситара, но уйти не было никакой возможности. Ситар занял свое место в ложе рода эр Риал между папой и отцом, сзади разместились дедушки Кор и Эру со своим сыном Ниламом, а также брат Гириш.

За обоими молодыми иша шла настоящая охота среди великих лордов, имевших сыновей-канти. Расчет был прост: если в роду Кора ар Раан мог родиться один венценосный, почему бы не появиться другому? Тем более, если отцом одного из них тоже является венценосный канти. Куда бы ни пошли Нилам и Гириш, там всегда появлялись канти, желающие привлечь к себе их внимание. Однако иша не спешили заводить какие-либо отношения, ловко ускользая из расставленных ловушек, и только посмеивались над неудачливыми претендентами на роль супруга.

С Ситаром все обстояло сложнее. С тех пор, как стало известно о рождении второго венценосного канти, к родителям Ситара выстроилась очередь из лордов, желающих быть представленными беловолосому канти. Никого не смущало, что он еще ребенок. Нет, тащить его в кровать до первой течки никто не собирался, а вот привязать к себе брачным договором, чтобы не уплыло «счастье» из рук, хотели очень многие. Родители только посмеивались, а отдуваться приходилось Ситару.

Ему говорили и писали комплименты, и даже стихи, восхищаясь его внешностью, дарили всевозможные подарки, желая вызвать приязнь. В детстве Ситар не очень понимал чужие слова, особенно когда в них присутствовали иносказательные сравнения. Потом, когда он достаточно повзрослел, они начали его раздражать и злить, поскольку все чаще и чаще чужие слова казались ему глупостью и неприкрытой лестью, которую он, сам по себе, а не как венценосный, не заслуживал.

Очень похожий на папу-канти, разве что ростом на ладонь повыше вымахал, да цвет глаз получил отцовский — темно-синий, сам себя красавцем он не считал. Были канти красивее и умнее, но все внимание доставалось тому, кто подобного внимания не жаждал. Один из великих лордов в прошлом году даже портрет его заказал, написанный драгоценными камнями: глаза — сапфиры, губы — рубины, все остальное из розового и белого жемчуга. Ничего более уродливого Ситар в жизни своей не видел и с трудом переносил, когда его сравнивали с драгоценностями.

Родители Ситара всегда были против раннего заключения брака, считая, что сын сам должен выбрать своего супруга, причем не раньше второй течки, когда организм полностью сформируется. Недовольных этим решением было много, но только однажды великий лорд решился нарушить неприкосновенность венценосного канти, приведя маленького сына на суд лордов.

Ситар до сих пор с содроганием вспоминал свое похищение, как глуп был, позволив выкрасть себя. Потом был их побег с молодым иша, спасшим пятилетнему канти если не жизнь, так свободу. Камал, так его звали, и этого ишана он не забудет никогда, сколько бы родители ни твердили о его смерти. Ситар не очень хорошо помнил его лицо, зато запах и волосы необычного красного оттенка навсегда остались в памяти. Еще бы не запомнить: он практически все время побега провел на спине Камала, уткнувшись носом ему в волосы.

А потом… Потом он потерял своего друга и защитника. Единственный оставшийся в живых преследователь сказал, что им удалось ранить Камала и сбросить с обрыва, там по дну протекала бурная река. Остальных преследователей убили собаки, защищая своего друга, но и сами погибли. Отец Ситара, великий лорд эр Риар, тогда приказал похоронить животных с почестями, как воинов.

Того иша, который выжил, доставили на Совет лордов, он рассказал о приказах своего хозяина. Ситара тоже выслушали, хоть это и было против правил. Канти никогда не выступали перед Советом, тем более дети, но лорд Анаш настоял и все смирились, выражая почтение ему, как супругу венценосного.

Ситар помнил, как он рассказывал о своем похищении и побеге, а его похитители сидели в зале и прожигали его и родителей злыми взглядами, только Ситар их уже не боялся. В тот же день великий лорд Анаш вызвал всех троих на поединок и убил, мстя за похищение своего ребенка. Их Ситару было ни капельки не жаль. Тогда же он познакомился с третьим братом Камала, Анилом. Именно он стал следующим великим лордом эр Сиб.

С того времени и по сию пору Ситар переписывался с ним, желая узнать, не нашелся ли Камал, ради этого ему пришлось быстро научиться писать и читать, но, как говорил дедушка Кор: «цель оправдывает средства». Увы, о Камале так и не было известий, однако Ситар не отчаивался. Пока не найдено тело, надежда остается жить.

Зрители на стадионе взревели, приветствуя первых бойцов, и в нескольких ложах канти, ради которых и затевались нынешние бои, вывесили свои платочки и шарфики, подбадривая участников. Пары иша сменялись, зрители приветствовали победителей, сочувствовали или насмехались над неудачниками, родители Ситара и прочие родственники тоже изредка болели за какого-нибудь воина.

Анаш искоса поглядывал на сына, ожидая от него каких-либо эмоций, но канти внешне остался безучастным ко всему происходящему на арене, и только нервно подрагивающий кончик хвоста, выглядывающий из-под киила, мог поведать о его раздражении. Никто из воинов ему не нравился. Он молча смотрел на бойцов, подмечая их сильные и слабые стороны. Отцовская наука не прошла даром. Глядя на арену, Ситар только морщился, отмечая неудачные выпады и плохо выполненные связки.

— Ситар, неужели никто не понравился? — Сандар положил ладонь на колено сына, привлекая к себе его внимание. — До второй течки осталось всего два-три месяца и лучше бы найти себе иша пораньше.

Ситар равнодушно пожал плечами. Ему действительно никто не понравился. Зато он успел поймать на себе две дюжины злых, завистливых и любопытных взглядов из соседних лож. Злились в основном канти, опасаясь, что он уведет у них женихов, а Ситару чужие иша и даром не были нужны, но как объяснить это тем, кому страх глаза застит? Никак. Оставалось только равнодушно глядеть на арену, держа лицо.

— Что же, — Сандар огорченно вздохнул, — сейчас последняя пара уйдет с арены, и мы сможем пойти прогуляться. Ярмарка в этом сезоне очень богатая.

Нилам с Гиришем тут же заявили, что им нужно посмотреть оружие, и сбежали пораньше, мотивируя это тем, что потом между рядами будет не протолкнуться. Ситар же молча им позавидовал. Несмотря на то, что он мог на равных с ними драться практически любым оружием, хотя и предпочитал боевой посох, он ни разу после того похищения не оставался без охраны, как минимум в полдюжины иша. Сейчас же, на празднике начала лета, охрану его увеличили до двадцати воинов, так что походить спокойно по ярмарке с папой не получится. Воины будут рядом, окружив их «железным» кольцом, чтобы никто не мог не то что подойти, даже кинуть им (или в них) что-нибудь.

Уйти сразу не получилось. Стоило боям закончиться, как к ним в ложу потянулись знакомые и малознакомые ишан, желая выразить свое почтение семейству венценосных. Ситару тут же представили два десятка иша разных возрастов, но он вновь остался безучастен. Молодые иша, его ровесники, никогда Ситара не привлекали, а те, что были старше — не были Камалом.

Конечно, Сандар все понимал, но ничего не говорил, только недовольно поджимал губы и устало вздыхал, вспоминая себя в том же возрасте. Ситар много знал о бесшабашной юности отца от деда Кора, так что вздумай папа на что-то попенять сыну, тому было бы что ответить, но разлада в семье не случалось ни разу. Сандар слишком хорошо понимал своего мальчика, а потому не возражал и Анашу не позволял ругать его или принуждать к чему-либо, говоря: «Всему свое время. Когда Создатели решат, что он готов, пошлют ему достойного иша, что сможет растопить холодное сердце».

Когда последние гости покинули ложу эр Риар, солнце перевалило далеко за полдень. Жара пошла на спад, так что хождение по ярмарке обещало быть не слишком неприятным. Первым делом Сандар повел сына в ряды, где продавались ткани, нитки и кружева. Нет, Сандар не был тщеславен, но считал, что запас тканей и прочей мелочевки в доме обязательно должен быть. Мало ли что. Отбирая нужный товар, он только указывал, что именно ему необходимо и в каких количествах, а уж торговцы сами доставляли оптовому покупателю его заказ. Потом были ряды травников, лекарей и алхимиков. Потом прошлись по рядам кожевников, каменщиков и плотников, только к ювелирам Сандар так и не заглянул. Сам он не особо стремился обвешать себя драгоценностями, и сына воспитал в том же духе.

Анаш эр Риар и так не обижал своих канти, одаривая драгоценностями, так зачем еще что-то просить? Единственное, что Сандар носил на шее, практически не снимая, — это короткое украшение из молочно-белого опала, подарок Анаша на первую годовщину их встречи. Сам Ситар получил от отца такой же подарок из красной яшмы, когда миновала его первая течка, как символ его взросления. Камень он выбирал сам, без объяснений отказавшись от более привлекательных, по мнению родителей, вариантов.

— Так, вроде все закупил, — Сандар достал список, сверился с ним и покивал сам себе, убеждаясь в правоте своих слов. — Заглянем еще в продовольственные ряды — нужно пополнить запасы кафы, а потом к кузнецам и оружейникам. Гириш наверняка еще там топчется, может, и тебе что-нибудь интересное найдем.

Ситар, не разделявший хозяйственных увлечений отца, откровенно скучал, пока они не оказались в рядах оружейников. Здесь его глаза разгорелись неподдельным интересом. Мечи, боевые и охотничьи ножи, арбалеты, большие или маленькие настолько, что с ними мог бы управиться и ребенок — все это привлекало взгляд. Особенно Ситар заинтересовался боевыми посохами. У него было свое любимое оружие, с исчезающими парными лезвиями, но ведь никто не возбранял посмотреть и на что-нибудь новенькое.

Когда оружейный ряд сменился кузнечным, Ситар было заскучал вновь. Ну что может быть интересного в подковах или кованых решетках? Но долго скучать ему не пришлось. Сандар вдруг ахнул, углядев что-то из-за спин охраны, и дернул Ситара за руку, понуждая его подойти ближе к палатке торговца. А посмотреть там действительно было на что. Кованая решетка для камина представляла собой не просто железные полосы, соединенные между собой. Это была обрамленная рамой дубовая ветвь с листьями и желудями, а еще маленькой птичкой, сидевшей на одной из мелких веточек. Сама рама тоже оказалась непростой: на ней четко проглядывали листья и желуди, чередующиеся между собой и словно обвитые лианой.

— Откуда такое чудо? — Сандар даже присел на корточки, чтобы внимательнее рассмотреть произведение кузнечного искусства.

— Из земель эр Сиб, — пояснил тут же подбежавший к ним торговец. — Если вашей светлости нравится, позвольте я покажу и другие работы наших мастеров.

Ситар, услыхав «эр Сиб», тоже заинтересовался, желая посмотреть, чем нынче богат великий лорд Анил эр Сиб. То, что у него в горах были самые богатые железом рудники, Ситар и так знал, а вот подобные творения видел впервые.

Следующие решетки, что по знаку торговца вынесли слуги, тоже поражали своей уникальностью. Там были и камыши, на которых сидела изящная стрекоза; и лилии, на лепестках которых устроились маленькие бабочки, пьющие нектар цветов; и паук, вольготно висевший в центре мелкой паутины, растянутой между двух цветущих ветвей; и виноград с тремя гроздями ягод, обвивавший перекрещенные мечи. Когда же торговец с поклоном протянул Ситару розу, говоря, что это подарок прекраснейшему канти, тот машинально поднес её к носу, вдыхая аромат, прежде чем понял, что она не живая, а сотворенная, как и все здесь, из металла.

Сандар, покоренный искусством мастера, не торгуясь приобрел для камина в кабинете супруга решетку с пауком, символом рода эр Риар, для себя взял лилии с бабочками, а для Гириша виноград с мечами. Ситар же долго не мог определиться, что именно ему нравится, пока торговец, загадочно улыбнувшись, не вынес им лично еще одну решетку, состоящую из ветвей шиповника, с цветами и ягодами.

— Да, это то, что надо! — Сандар чуть в ладоши не захлопал. — От тебя как раз пахнет шиповником. Лучшего и придумать нельзя.

Ситар согласно кивнул, не отрывая взгляда от решетки. Он смотрел на переплетение ветвей, листьев и цветов и не мог отвести взгляда, поскольку явственно видел там свое имя. «Ситар» — было выведено неизвестным кузнецом с помощью веток и листьев. Это немного пугало и в то же время заставляло сердце биться чаще, словно кто-то из Создателей намекал ему о близком чуде.

Быстро договорившись о доставке, Сандар потянул сына к палаткам рода эр Риар, рассуждая о том, что неплохо было бы поужинать пораньше, а то он устал от сегодняшнего суетного дня, но когда они были у цели, какой-то мальчишка, судя по одежде, слуга, окликнул их, догоняя. В руках у него была небольшая корзина, накрытая рогожкой. Воины тут же встали стеной на пути чужого слуги, так что тому пришлось повысить голос, объясняя:

— Подарок для прекраснейшего из канти, Его Светлости Ситара.

Слуга протянул корзину одному из воинов, понимая, что просто так подойти к канти ему не дадут. Иша отодвинул рогожку, поглядел, что там, а потом с улыбкой передал подарок Ситару, слуга же, как только у него взяли корзинку, убежал, сверкая босыми пятками.

Ситар осторожно взвесил подарок в руке, прислушался к шуршанию, раздающемуся из корзинки, и только потом осторожно убрал рогожку, позволяя Сандару первым сунуть любопытный нос в подарок. Впрочем, Сандар долго рассматривать содержимое корзины не стал, коротко охнул и отодвинулся в сторону, позволяя Ситару рассмотреть маленького, светло-серого щенка с темными глазками-бусинками.

— Это щенок горного волкодава. Эти псы славятся своей силой и преданностью, а разводят их только в землях эр Сиб и эр Бабар, — пояснил один из охранников иша, но Ситару эти пояснения были не нужны. Он прекрасно понял, кого именно ему подарили. А еще он вспомнил то давнее обещание, что дал ему Камал, прежде чем встретить смерть лицом к лицу.

— Камал жив, — выдохнул Ситар, вынимая из корзины щенка, немедленно принявшегося облизывать лицо своего хозяина.

— С чего ты взял? — Сандар удивленно перевел взгляд с щенка на сына.

— Чувствую, — тут же ответил Ситар, улыбнувшись. И от корзины, и от той розы, что подарил ему торговец, пахло одинаково — ветивером. Если бы не увлечение папы различными маслами, Ситар ни за что не знал бы, как называется высокая южная трава, чей запах так долго не выветривается, напоминая тепло и свежесть цитрусовых, с земляной горечью опавшей листвы. Именно так пахла осень, и именно так пах Камал в его далеких воспоминаниях.

— Уверен? — Сандар тоже принюхался, но ничего не почувствовал, слишком тонким и едва ощутимым был запах.

— Да.

— В таком случае, думаю, Анаш не откажется сопроводить нас в земли эр Сиб.

***

Гириш выглянул из-за палатки, убедился, что папа с братом и охраной ушли, и кивнул Ниламу, показывая, что можно выходить. Если бы Сандар их увидел, наверняка нашел бы им более плодотворное занятие, чем прогулка по ярмарке.

— Куда еще пойдем? — Нилам огляделся: оружейные ряды они почти прошли, а остальное его не особо интересовало.

— Давай заглянем еще к одному торговцу, говорят, у него неплохие клинки есть, может, у него найдем что-нибудь интересное.

— Хорошо, пошли. Только давай сначала поедим, откуда-то так аппетитно пахнет мясом, — Нилам выразительно повел носом, и Гириш рассмеялся: поесть его лучший друг никогда не забывал.

Нилам и Гириш сдружились еще в раннем детстве. Гириш, как старший по возрасту, пусть он и приходился Ниламу племянником, взялся опекать малыша, став ему настоящим другом и братом. Не единожды их ловили на проказах. Чаще всего заводилой был Нилам, зато Гириш умел лучше заболтать родителей, увиливая от наказания. Они даже внешне были очень похожи, разве что Гириш имел отцовские синие глаза, а Нилам наследовал свои серо-зеленые от канти, и волосы у Гириша были чуть светлее. Вторым отличием между иша было их оружие. Гириш предпочитал парные однолезвийные клинки с крестовидной гардой, которыми владел в совершенстве, а Ниламу больше нравился одноручный обоюдоострый прямой клинок без гарды, которым можно было легко и рубить, и колоть. К нему в пару, как правило, брали короткий кинжал или небольшой щит, чтобы отводить в сторону удары противников. Каждый иша множество раз выходил на тренировочный бой со своим любимым оружием, пытаясь доказать его превосходство, но практически всегда эти стычки заканчивались вничью. Впрочем, эти разногласия никак не сказывались на их дружбе.

Запах привел их к палатке, в которой готовилось остро-пряное мясо с молотым зерном и овощами, а подавалось это блюдо в тонких пресных лепешках, выпекаемых тут же. Такая еда была не только вкусной, но и сытной, так что вскоре оба иша покинули палатку, направившись к торговцу оружием, у которого еще не успели побывать.

Иша долго разглядывали вполне привычные клинки. Короткие и длинные, изогнутые и прямые, простые и украшенные золотом и драгоценными камнями. Все они осматривались, оценивались их сильные и слабые стороны, а потом, со скучающим видом, откладывались в сторону, поскольку придирчивым покупателям ничего не приглянулось. Торговец уже понял, что прибыли от этих двоих ему не дождаться, так что со вздохом отступил в сторону, позволяя помощнику заниматься ими. Тот и так, и этак нахваливал свой товар, но покупатели продолжали морщиться, откладывая очередной клинок в сторону.

— Позвольте, я предложу вам кое-что интересное, — голос за спиной заставил Гириша и Нилама оглянуться, а затем и повернуться спиной к прилавку. Перед ними стоял канти. Он был всего на полголовы ниже, что было немного необычно для канти, большинство из которых и до подмышки не доставали рослым иша. Его темные волосы отливали на солнце синевой, а желто-карие глаза смотрели на иша спокойно, без привычного азарта охотника за супругом.

— Чем же нам может помочь красавец-канти? — первым сориентировался Нилам, скользя взглядом по его фигуре.

В ответ на комплимент канти выразительно поморщился, заставив иша удивленно переглянуться. Такой реакции на себя они точно не ожидали.

— Если ищете хорошее оружие, идите за мной, а слова свои поберегите для тех, кому они нужны, — с этими словами канти, гордо вскинув голову, развернулся и быстро пошел вдоль торговых рядов.

Если бы слова могли замораживать, оба иша уже застыли бы ледяными статуями, настолько холодно это было произнесено, а полный презрения взгляд только подчеркнул негативное отношение канти к ним. Им же ничего не оставалось, как последовать за странным торговцем — очень уж он их заинтересовал.

Оказавшись в рядах, где выставлялись изделия кузнецов, канти оглянулся, а потом, убедившись, что за ним идут, свернул к серой невзрачной палатке с синей поперечной полосой. Откинув полог, он шагнул в полутемное нутро, чтобы вскоре вернуться, неся в руках длинный сверток. Одной рукой удерживая его, второй канти откинул верхний слой ткани, являя иша пару клинков в деревянных ножнах. Уже то, что ножны были деревянными, оказалось необычным: ишан делали обычно ножны из кожи или металла, а тут на светло-желтой гладкой поверхности был еще и выжжен тонкий узор, напоминающий кожу змеи. Рукояти обоих клинков были крестообразно оплетены черной кожей, чтобы ладонь не скользила во время боя, а округлая небольшая гарда практически не защищала ладонь, в отличие от крестообразной. И еще одна особенность притягивала взгляд: клинки немного отличались друг от друга по размеру и форме.

— Это «братья», — сказал канти, позволяя Гиришу взять их в руки. — Прямой клинок — «иша», а изогнутый, тот, что на три пальца короче — «канти». Это однолезвийные парные клинки. Их еще называют «старший» и «младший».

— Откуда такое чудо? — Гириш благоговейно взял в руки старший клинок, чтобы вынуть его из ножен. — Прекрасный баланс. А сталь?

— Сталь не хуже. Можешь воткнуть его в дерево и навалиться всем телом, не сломается, зато при должном содержании и хорошей заточке клинок разрубит падающее на него перо цапли. Мой отец привез секрет изготовления этих клинков с южных островов эльфиров. Ничего подобного вы здесь не найдете.

— А как твое имя и имя твоего отца? — Нилам оказался сражен не только клинком, но и его продавцом.

— Разве это имеет какое-то значение? Клинки покупаете или нет?

— Инду, ты что творишь? — к ним, слегка прихрамывая, подошел иша в кожаной одежде кузнеца. Высокий и плечистый, на вид лет тридцати или немногим больше, он внушал уважение. Его серые глаза цвета стали были настороженно прищурены, а медно-красные волосы с проседью на висках стянуты в низкий хвост. Кроме того, на лице иша белело насколько застарелых шрамов, уродующих щеку, подбородок и лоб с правой стороны. — Зачем ты продаешь свои клинки?

— Свои? — Гириш с интересом поглядел на канти, поведя носом.

— Инду? — и Нилам тоже принюхался, улавливая тонкий аромат взрослого канти, еще не обзаведшегося парой,смешивающийся с нежным ароматом белых лилий.

— Они мои, хочу и продаю, а ты мне не брат, чтобы командовать, — огрызнулся канти, даже не глянув на подошедшего иша. — Так что, берете?

— Берем, — кивнул Гириш, возвращая старший клинок в ножны. — Сколько?

Цена была названа высокая, но торговаться Гириш не стал, дал сколько просили. За всем этим хмуро наблюдал иша со шрамами, а когда канти получил деньги и скрылся в палатке, задернув за собой полог, неодобрительно покачал головой и вздохнул.

Гириш и Нилам были бы не против продолжить общение с новыми знакомыми, но канти скрылся от них, а иша со шрамом был явно не настроен на общение, хмуро разглядывая покупателей. И все же Гириш рискнул.

— Я — Гириш эр Риар, а это Нилам ар Раан, мой родич. С кем имею честь говорить? — Гириш, как и Нилам, поглядел на киил однотонного серого цвета. В таких ходили только отщепенцы или изгнанники, не имеющие своего рода.

— Ал, зовите так.

— Ал, мне бы хотелось заказать еще подобные мечи. Где мне найти мастера?

— Мастер живет на границе земель великого лорда эр Бабар и великого лорда эр Сиб, но заказов он не принимает. Впрочем, можете попробовать поговорить с ним сами. Спросите мастера Ракеша, как доберетесь до земель эр Бабар, там о нем все знают, вам покажут, куда ехать.

С этими словами иша со странным именем Ал скрылся в той же палатке, бросив на них еще один недовольный взгляд.

— Думаешь наведаться к мастеру? Клинки понравились или канти? — Нилам прислушался к происходящему в палатке, но ни слова не разобрал, слишком тихо говорили.

— Можно подумать, тебе канти не понравился, — Гириш насмешливо фыркнул. — Я видел, как ты на него смотрел.

— Значит, ты смотрел не только на оружие?

— Как и ты. Что думаешь, кто он ему?

Пояснять, о чем ведет речь Гириш, не требовалось. И так было понятно, что он хотел бы узнать, кем Ал приходится Инду.

— Не брат, точно. Он невинен, это ясно.

— Да и пахнет от него… замечательно, — Нилам мечтательно вздохнул.

— А фигурка у него…

— А лицо…

— И глаза…

— Губы…

— Красавчик.

— Да.

Оба иша постояли, мечтательно глядя на полог палатки, но никто к ним больше не вышел. К тому же, ярмарка почти опустела, и торговцы уже собирали товар, готовясь к закрытию.

— Сколько продлится праздник? — Нилам помог Гиришу завернуть мечи в ткань.

— Три дня. С утра бои на арене, а днем торговля. Ты собираешься наведаться сюда завтра?

— Конечно. А ты?

— И я. Этот Инду — мечта.

— Только я не отступлюсь, хоть ты мне как брат. Ближе брата, — Нилам поджал губы. — Он мне тоже очень понравился.

— Тогда пусть сам решает, — Гириш перехватил клинки так, чтобы протянуть Ниламу руку, и тот крепко пожал ее, принимая молчаливый уговор: они не выйдут на бой друг против друга.

— Пусть решает сам.

========== глава 3 ==========

Ситар сидел как на иголках, нервно подергивая хвостом. Все эти сражения были ему безразличны, а вот сходить на ярмарку, чтобы найти мальчишку-посыльного и узнать, кто передал ему корзинку с щенком — очень хотелось. Ситар корил себя за то, что не настоял на возвращении еще вчера, ночью даже заснуть долго не мог, все вспоминал и размышлял обо всем произошедшем, а вот рвануть на ярмарку с утра родители ему не позволили. Пришлось ему идти на бои и чинно сидеть, наблюдая за чужими иша, что ужасно раздражало. А тут еще брат с дядей о чем-то долго шушукались за спиной и, улучив момент, попросту сбежали, сославшись на какие-то важные дела. Как же Ситар им завидовал, словами не передать! Одна была у него радость в это утро — щенок. Малыш, несмотря на свой малый возраст, добросовестно рычал на всех непрошеных гостей, решивших посетить их ложу, так что те спешили поскорее ретироваться, отвесив положенное количество комплиментов венценосным канти.

К счастью, боев было не так много, как в день открытия, так что еще до полудня Ситар, подхватив своего щенка на руки, буквально вытащил папу на ярмарку, требуя немедленно отправиться в кузнечные ряды. Именно тут они столкнулись с расстроенными Гиришем и Ниламом, которые кого-то разыскивали. Сандар тут же перехватил парней, выясняя, что происходит, а Ситар, не вдаваясь в детали, с большей частью охраны начал обходить торговцев, разыскивая маленького слугу. Увы, лишь один из торговцев вспомнил, что именно этот парень — то ли слуга, то ли подмастерье — крутился у палатки соседей по торговле, однако нынче утром их на ярмарке не оказалось. И даже торговая палатка пропала. Расстроенный Ситар вернулся к папе.

— Он исчез. Представляешь? — от обиды Ситар едва ли не плакал.

— Это ты про черноволосого канти из оружейного ряда? — тут же встрепенулся Гириш. — Зачем он тебе?

— Какой еще канти? Я мальчишку-слугу искал, который мне щенка принес. Только он исчез вместе с торговцами.

— Как интересно, — Сандар поглядел на своих сыновей и Нилама. — Торговцы исчезли посреди большой ярмарки, когда многие только начинают по-настоящему зарабатывать. Причем исчезли только оружейники, заинтересовавшие моих сыновей и брата. Гириш, опиши мне еще раз того канти и иша.

— Канти довольно высокий, стройный и, судя по всему, гибкий. Ладони крепкие, сильные, явно не белоручка. Волосы очень темные, я таких еще не встречал. Глаза цвета темного янтаря, такие… желто-карие. И пах он потрясающе, белыми лилиями, — Гириш даже глаза прикрыл, вспоминая его аромат.

— Киил какой? — поторопил Сандар замолчавшего сына.

Гириш запнулся, вспоминая, но Нилам тут же ответил за него:

— Синий с черным и серым.

— Все интереснее и интереснее, — хмыкнул Сандар, обведя хитро-прищуренным взглядом сыновей. — Теперь расскажите, как выглядел иша.

— Да что тут рассказывать? — тут же насупился Гириш. — Медно-красные волосы с сединой, хотя по виду не такой уж и старый. Лицо обезображено шрамами, хромает на правую ногу, киил серый, без знаков рода. Одним словом — отщепенец.

— А имя? А пах он как? — от нетерпения Ситар чуть ли не подпрыгивал.

— Имя странное — Ал, а запах… Да кто его знает. Я не извращенец, чтобы обнюхивать чужих иша, — огрызнулся Гириш, за что получил от Ситара удар носком сапога по щиколотке. Пока зло шипевший иша прыгал на одной ноге, его еще и щенок облаял, давая понять, что любимого хозяина в обиду не даст.

— Дети, не ссорьтесь, — остановил начинающиеся разборки Сандар. — Идем к отцу. Кажется, вам всем троим не миновать путешествия в горы. Осталось только выяснить, сколько охраны вам с собой брать.

— Ты меня отпустишь? — Ситар замер, потрясенно глядя на папу.

— Отпущу. Хотя и не хочется, если честно. Но ты своего иша должен найти, и тут я тебе препятствовать не имею права.

— А вы с отцом разве с нами не поедете?

— В другое время, может, и поехали бы: вы, хоть и взрослые, но для меня все равно дети — но не могу, наступила пора завести еще одного маленького. Думаю, Анаш мое желание одобрит — значит, через десять дней нам лучше оказаться дома, а не в дороге. Так что судьбу свою поедете искать сами.

Анаш сначала отказал наотрез. Потом Сандар выставил сыновей из комнаты, желая поговорить наедине. В результате утром Гириш, Нилам и Ситар, не дожидаясь закрытия ярмарки, в сопровождении двух десятков воинов рода эр Риар отбыли на запад, в горный край. Сами же Анаш и Сандар спешно вернулись домой.

На ярмарке по этому поводу тут же родилось множество слухов и сплетен, а молодые канти разделились на два лагеря. Одни радовались, что венценосная семья убралась и никто больше не будет соблазнять чужих иша, другие огорчались, поняв, что до следующего года шанса познакомиться с двумя шикарными иша может не представиться.

***

Гириш и Нилам за семь дней дороги устали придерживать рвущегося вперед Ситара. Конечно, они и сами хотели бы оказаться на землях эр Сиб как можно скорее, чтобы потом приступить к поискам таинственного канти, но не собирались из-за этого загонять лошадей до смерти или переломать им ноги при ночном переходе. Воины-иша, что послал с ними отец, не вмешивались в споры по поводу дороги и скорости продвижения, если надо, они готовы были бежать на своих двоих сутки напролет.

Так что единственным союзником Гириша и Нилама стал… Верный — щенок, которого Ситар отказался оставлять на попечение слуг и родителей. Как бы ни спешил Ситар, но маленькому щенку необходимо было не меньше четырех раз в день кушать и облегчаться. Именно поэтому Ситар согласился делать часовые остановки в течение светового дня, чтобы перекусить и размять ноги, и отдыхать ночью.

Останавливаться на отдых чаще всего приходилось на природе, поскольку гостиный двор на пути попался только один раз, да и то Ситар предпочел провести ночь в конюшне с воинами, очень уж не понравился ему «липкий» взгляд хозяина. Тот их даже пытался задержать на день, рассказывая о разбойниках в предгорьях, но Гириш и Нилам только посмеялись над его россказнями. Лорды нынче не позволяли изгнанникам «баловать» на своих землях, так откуда бы взяться разбойникам? Хотя, надо отдать им должное, оружие держали под рукой, мало ли что. Кроме того, Ситара заставили надеть под хлопковую рубаху кожаный нагрудник. Прямой удар меча он бы не отразил, но как защита против стрел или дротиков с малых арбалетов — вполне годился.

Ситар ворчал, но терпел, поскольку уставший Гириш пообещал немедленно отправить его обратно к родителям при малейшем неповиновении. Нилам, хоть и посмеивался, но поддержал, добавив от себя:

— Странно, что за нами еще толпа из иша не собралась. На тебя, Ситар, только слепой не пялился, так что ожидать нашествия возможных женихов можно в любой момент. Пока их отпугивает только количество охраны вокруг тебя и обещание твоих родителей оторвать яйца любому, кто на тебя покусится, и подать их ему на ужин.

Так они и продвигались, пока на седьмой день не оказались в предгорьях, у границы эр Бабар. Через его земли нужно было проехать до памятного моста на границе с эр Сиб. Ситар рвался вперед, но Гириш вновь воспротивился, решив заночевать в замке лорда эр Бабар. Ситар пошипел недовольно, но солнце почти касалось горных вершин на западе, так что до темноты они бы все равно не успели, а ночевать на камнях не так удобно, как на мягких постелях.

Замок эр Бабар открыл перед ними ворота уже в темноте, но встретили их хорошо. Сам немолодой лорд встретил их во дворе замка и препроводил в зал, куда подали поздний ужин, и даже лично поднес хороший кусок сырого мяса Верному. Щенок, несмотря на малый возраст, подношение не принял, даже порычал немного, на что лорд эр Бабар только рассмеялся и одобрительно кивнул.

— Настоящий верный пес будет, — произнес лорд, передавая мясо Ситару, чтобы он покормил щенка.

— А можно узнать, откуда его могли взять? — тут же ухватился за пришедшую в голову идею Ситар. — Насколько я знаю, таких собак разводят только на ваших землях и землях эр Сиб.

Лорд нахмурился, вспоминая о чем-то, а потом отрицательно покачал головой:

— Большинство собак разводят пастухи в горах, но и воинам не запрещается иметь свою собаку, тем более, что эти псы сами себе выбирают хозяина, которому будет верны до последней капли крови. Я могу только сказать, что помета такого возраста у меня нет, да и не слышал я о раздаваемом помете трех-четырех месяцев отроду. Может, у эр Сиб что-то узнать получится.

— Может, — вздохнул Ситар, нарезая мясо маленькими кусочками, прежде чем поставить перед щенком миску с едой.

Между тем обеденный зал заполнялся воинами и слугами замка, желающими хоть одним глазком взглянуть на молодого венценосного канти. Видя это, лорд только посмеивался, Гириш и Нилам — морщились, поскольку и к ним было приковано много взглядов местных канти, а Ситар совершенно не обращал на них внимания, поглощенный своими проблемами, мыслями и надеждами.

Когда столы для гостей были накрыты, в зал спустились сыновья и супруг лорда эр Бабар. Два старших сына — молодые канти-погодки, причем канти просватанные, о чем говорили украшения и особым образом заплетенные волосы, однако это не помешало им кидать на гостей призывные взгляды. Самый младший ребенок оказался иша лет двенадцати, и его больше заинтересовал щенок, а не пришлые иша и беловолосый канти. Представив гостям супруга и детей, лорд Бабар пригласил всех к столу.

Долго сидеть не пришлось. Уставший с дороги и быстро насытившийся Ситар поминутно зевал, не прислушиваясь к разговору гостей с хозяевами, да и Гириша с Ниламом интересовали не местные новости, а оружейник Ракеш, живущий на границе с землями эр Сиб.

— Знаю такого, — покивал лорд эр Бабар. — Живет в небольшом поселке в верхней долине у водопада. Дорогу к долине найти не сложно, почти у моста будет ответвление у кривой сосны, не ошибетесь. Только сам мастер делает оружие лишь тем, кто ему понравится, и никакие деньги или угрозы не убедят его выковать оружие против желания.

— Попробуем поговорить, может, получится, — пожал плечами Нилам, а Гириш только усмехнулся. Оружие их, конечно, интересовало, но в первую очередь они хотели увидеть необычного канти, ускользнувшего от них на ярмарке.

— А сейчас мы были бы не против отдохнуть, — Гириш подхватил на руки почти спящего брата, а Нилам тут же подхватил Верного, такого же сонного, как и его хозяин.

И снова лорд эр Бабар лично проводил дорогих гостей в отведенные им комнаты, только Гириш и Нилам не рискнули оставить Ситара одного, устроившись спать в том же помещении на полу. Не то чтобы они не доверяли лорду, просто так всем было спокойнее. Лорд Бабар с пониманием отнесся к пожеланиям гостей и приказал слугам принести пару одеял и подушек для иша.

Ночь прошла спокойно. Утром, позавтракав очень быстро по настоянию нетерпеливого Ситара, они вновь пустились в путь, опять остановившись у тропинки из-за спора. Ситар требовал направиться дальше, а Гириш и Нилам желали сначала наведаться в долину к оружейнику.

— Нам ведь по пути, — убеждал Ситара Гириш, но тот был непреклонен.

— Вы оставайтесь, а я поеду дальше с охраной, а вы нагоните. Ну что со мной может случиться с такой охраной?

— Не выйдет, — Нилам тяжело вздохнул, поймав недовольный взгляд Гириша, и отрицательно покачал головой, прекрасно поняв, о чем думает иша, — лорд эр Риар нам не простит, если что-нибудь произойдет.

— Придется ехать, — Гириш с тоской посмотрел на манящую тропинку и тронул коня. — Надеюсь, мы управимся до темноты. Тут не так далеко.

Дальше путешественники хранили угрюмое молчание, а когда оказались у моста, Ситар невольно натянул поводья. Сердце его тревожно билось. Казалось, вот сейчас из-за валунов на той стороне покажется Камал, улыбнется ему и…

— Ситар, ты заснул? — голос брата заставил канти вздрогнуть, вырывая из мечтаний.

— Нет. Едем.

Проезжая по мосту, Ситар бросил взгляд вниз, на глубокое ущелье, на бегущую там бурную реку, и содрогнулся. Выжить при падении с такой высоты — невозможно, и все же сердце не хотело верить в смерть своего спасителя.

В замок эр Сиб они въехали вскоре после полудня. Ситар все оглядывался, оказавшись во дворе, но никого похожего на Камала не видел. Лорда эр Сиб на месте не оказалось, он объезжал пастбища и должен был вернуться к вечеру. Нилан и Гириш синхронно застонали, поняв, что оказаться в верхней долине им в этот день не придется, да и Ситар был не слишком доволен необходимостью ожидания, однако деятельная натура канти не позволила ему сидеть сложа руки. Он принялся опрашивать слуг о Камале, но те в один голос твердили, что тот погиб у моста пятнадцать лет назад. И о щенке тоже никто в замке ничего рассказать не смог. У лорда эр Сиб был помет в конце зимы, так что те щенки были постарше Верного. Очередное разочарование еще сильнее выбило Ситара из колеи.

К вечеру Гириш едва не лопался от злости, поминутно порыкивая на брата, мечущегося по главному залу замка в ожидании хозяина. Нилам выглядел более спокойным, но тоже не светился от восторга из-за задержки. Когда же молодой эр Сиб появился, в него едва не вцепились заждавшиеся гости, желая поскорее вытрясти все нужные им сведения. Однако и он ничего нового не мог сказать о судьбе брата. Пускаться в обратный путь было уже поздно, до темноты они бы никак не успели добраться до моста, не говоря уже о долине, так что пришлось им заночевать в замке, все так же разделив одну комнату на троих.

Ситар так и не смог уснуть. В голове все время всплывали воспоминания о прошлом «посещении» этого замка, побеге и юном герое, спасшем его из плена и заплатившим за это жизнью. Правду говорят: утро вечера мудренее! Размышления обо всем произошедшем на ярмарке дали Ситару еще одну ниточку к поискам — кузнец Ал! Кто-то же ковал те решетки, да и его имя, созданное из ветвей шиповника… Все это никак не могло быть простым совпадением.

— Жаль, что я вчера об этом не подумал, — бормотал Ситар, одеваясь утром, пока Гириш и Нилам, зевая, умывались, что-то обсуждая вполголоса.

Лорд эр Сиб выслушал вопрос о чудо-кузнеце со странным именем и отрицательно покачал головой:

— У меня такого мастера нет. Ал… Нет, не знаю. Скорее всего, речь идет о мастере, живущем в верхней долине, что находится на границе моей земли с эр Бабар. Торговцы именно там чаще всего покупают товары. Но точно не скажу, никогда не интересовался этим вопросом. Можете задержаться на пару дней и дождаться возвращения торговцев с ярмарки, они точнее ответят на ваши вопросы.

Услыхав о возможном ожидании, Гириш чуть не взвыл, однако Ситар сразу же отказался от этой идеи, чем вызвал вздох облегчения у обоих иша.

— Мы съездим в ту долину, и если не разузнаем там ничего, вернемся через несколько дней.

На том и порешили. Сразу же после завтрака путешественники пустились в обратный путь.

— Я же говорил, нужно было сразу ехать в верхнюю долину, — ворчал Гириш, торопя коня, Нилам согласно кивал, а Ситар только хмурился, тревожно вглядываясь в скалы над тропой. Ему все казалось, что за ним кто-то следит, но кроме птиц высоко в небе, никого так и не заметил.

***

Долина не особо впечатлила Ситара: зеленая и не особо большая, вытянутая и причудливо изогнутая, словно змея, уснувшая между скалистых зубцов, с небольшой деревенькой у дальнего края, у самого водопада. Когда они спустились в саму долину, он ничего примечательного не увидал, разве что раскидистые кусты с зеленеющими ягодами, что росли в долине повсюду, да небольшое стадо пушистых коз, с любопытством разглядывающих путешественников.

Коз пас мальчишка лет десяти. Когда всадники поравнялись с ним, малец как раз отгонял особо ретивую козу от кустарника, не давая объедать листья, бормоча:

— Зараза, и чего тебя тянет на колючки? Ни одна другая коза терновник не объедает, только ты.

— Эй, малый, — обратился к нему Гириш, — ты не подскажешь, как нам найти оружейника Ракеша?

— А? — мальчишка оглянулся, шмыгнул носом и метко пнул козу, заставляя её все же отойти от вожделенного куста. — Так это… За водопадом он живет. Чтобы, значится, шуму в деревне меньше было, они же там, случается, и по ночам работают.

— А кузнеца Ала знаешь? — тут же влез Ситар, придерживая любопытного щенка, так и норовившего выбраться из дорожной корзины.

— Хромого, что ли? Его все у нас знают. Он же приемыш Ракеша. Безродный. Канти на него даже и не смотрят, только Инду за ним все бегает, а тот от него, — мальчишка рассмеялся, явно вспоминая что-то забавное из жизни этих двоих. — Только их никого дома нету. Как с ярмарки приехали, так сразу в нижнюю долину и ушли. Там шахты. Металл и каменья все там берут. Ракеш, правда, на ярмарке не был, но с ними тоже ушел.

— Да что же нам так не везет, — поморщился Гириш, а Нилам спросил:

— А когда они вернутся, и где можно их подождать? Или лучше самим в эту нижнюю долину отправиться? Далеко это?

— Было бы недалеко, если бы крылья были — спустились вниз по реке и все — а так в обход по горам надо, да все больше тропами, а не по хорошей дороге, вот весь световой день и уходит. А вернутся… — мальчишка почесал затылок, — Дня три как ушли, день туда, день обратно, да еще день-два там, — он загнул четыре пальца, считая, — Выходит, как не сегодня, так завтра должны быть дома. А гостиного двора у нас нет, гости-то редко бывают. Разве что торговцы, так они особо не задерживаются.

— Мы и на свежем воздухе переночевать можем, — махнул рукой Гириш, — все с собой имеется, разве что из продуктов надо кое-что прикупить.

— Так это в любой дом постучитесь, — отзеркалил движение рукой мальчишка. — А на постой можете у водопада встать, там место хорошее. Немного орешника по краю растет и кизила, терна колючего нет, и травки лошадям хватит. А верхом до кузни все равно не доберетесь, там мостик через водопад такой, только человеку пройти.

— Спасибо, парень, — Гириш в благодарность бросил мальчишке серебряную монетку и тронул коня, увлекая отряд в сторону поселения, а парнишка, поймав её, тут же устремился к вредной козе, успевшей облюбовать новый колючий куст.

========== Глава 4 ==========

Мост действительно на всадника рассчитан не был. Подвесной, шаткий, из дощечек и крепких канатов собранный, Ситару этот мост совершенно не внушал доверия, но ради Камала он согласен был по раскаленным углям пройтись, не то что по мосту. Пока пятеро воинов готовили место для ночлега, разжигая огонь, расстилая одеяла и одновременно охраняя Ситара, остальные разбрелись по деревне в поисках припасов — мало ли сколько придется тут задержаться, а Гириш с Нилмом шустро перебрались на другой берег по мостику над водопадом, чтобы убедиться — хозяев действительно не было дома.

Собственно построек на той стороне было несколько: два жилых дома, один из них совсем маленький, всего в одну комнату, кузня, небольшой сарай, в котором хранились заготовки для будущих работ кузнеца, и что-то вроде открытой кухни, состоящей из печки под навесом, рядом располагался простой, грубо сколоченный стол и пара лавок к нему. Ситар разглядывал постройки, стоя у мостика, тогда как Гириш и Нилам успели заглянуть во все двери, благо здесь никто и не думал их запирать. Когда все на виду, да и жителей не больше трех десятков наберется, кто же воровать полезет?

Водопад хоть и был небольшим, но шумел знатно, срываясь со скалы в расщелину и устремляясь дальше, так что услышать отчет с противоположного берега было нереально, пришлось Ситару дожидаться возвращения иша, морщась от изредка долетающих до него брызг.

Любопытные Нилам и Гириш вскоре вернулись, поделившись впечатлениями от жилья кузнечных дел мастеров, тут и воины начали возвращаться. Кроме молока, овощей и мяса к ужину, и выпечка свежая нашлась, и информация.

Инду — сын Ракеша — действительно отверг всех иша деревни, желая выбрать в спутники приемыша Ала, но тот упорно отказывался, называя себя в лучшем случае братом Инду, а во время течки влюбленного в него канти вообще исчезал в горах, отчего тот бесился неимоверно.

Сам Ал появился в поселке пятнадцать лет назад. Ракеш его нашел в нижней долине, там, где горная река немного успокаивалась, смиряя свой нрав. Молодой иша был искалечен, так что старый мастер с трудом его выходил, отвоевав у смерти, а потом взял в ученики, поскольку собственный сын был мал, да и кузнец-канти, тем более оружейник-канти, звучало слишком непривычно.

Целители, которых приводил в дом Ракеш, чтобы те подлечили израненного найденыша, как один утверждали, что ходить тот не будет, настолько были искалечены его ноги, но упрямый иша уже через два года начал ходить, хоть и заметно хромал.

Кроме ран телесных была у Ала и другая беда — несколько лет он ничего о себе не знал, даже имени не помнил, так что все называли его Кумар (мальчик). Лишь потом, четыре года спустя, повстречался им в горах пастух, перегоняющий с помощью собак стадо на другое пастбище. Юный иша тогда замер, глядя на собак, а потом закричал, схватился за голову и упал, потеряв сознание. Когда же очнулся, сказал, что зовут его Ал, но больше ничего о себе не рассказывал.

И до сих пор никто не знает, кто он и откуда, и киил он упорно носит простой, серый, как отщепенец, изгнанный из рода, хотя ребенка никак из рода изгнать не могли. Три года назад у Ала появилась собака — кто-то из пастухов отдал — ходила она за своим хромым хозяином словно тень, так её Тенью и прозвали.

Ситар едва сдерживался, слушая об Але. Пятнадцать лет. Пятнадцать! И собаки. Конечно же его Камал вспомнил собак. И его вспомнил. Не мог не вспомнить! И щенка подарил. Это он. Он!

Гордый парень, каким его запомнил пятилетний Ситар, сам отказался от своего рода, спасая жизнь плененному ребенку, и, конечно же, он не стал бы проситься назад, пусть даже во главе рода теперь стоит его брат, а не отец. Нужно только встретиться с ним, поговорить, убедить! Ситар не сомневался, что сможет уговорить упрямого и гордого иша, ведь он так долго его искал и ждал. И родители против не будут, ведь они обещали, что он сам выберет себе мужа, и Ситар выбрал. Больше никого он просто не примет.

Гириш и Нилам тоже переживали. В большом доме явственно ощущался запах Инду, так что с местом они не ошиблись, осталось только убедить самого канти, что хромой иша ему не нужен, когда рядом есть такие красавцы, и вот тут начиналась их самая большая проблема — а если канти выберет не его, а другого? Время от времени иша ревностно поглядывали друг на друга и тяжело вздыхали. Вступать в бой с другом, практически братом, совершенно не хотелось.

— Знаешь, — не выдержал в какой-то момент Нилам, — я отступлю, если он выберет тебя, клянусь, препятствий вам чинить не буду.

— Я тоже клянусь, что уступлю, если он выберет тебя, — Гириш протянул ему ладонь для рукопожатия, чтобы скрепить клятву. — Давай будем ухаживать вместе, одинаково, чтобы преимуществ ни у кого не было, тогда его выбор будет честным.

— Давай, — Нилам ответил на рукопожатие.

К ночи кузнецы не появились, так что пришлось ждать еще сутки, но и тогда Ситар не получил желаемого. Оружейник Ракеш и его сын Инду прибыли, а вот Ала с ними не было.

***

Немолодой уже иша в сопровождении темноволосого канти подошли к походному лагерю, расположенному у моста через водопад. За спиной у мастера виднелся небольшой заплечный мешок, на боку висел длинный охотничий нож, а канти нес на плече несколько связанных между собой неощипанных птичьих тушек. Гириш и Нилам подскочили и склонили головы в знак уважения. Инду при виде знакомых ишан недовольно поджал губы, а потом прошел мимо, гордо вскинув голову и демонстративно поправляя добычу, словно говоря, что он сам в состоянии обеспечить себя, чтобы там ни думали наглые иша.

Ракеш проследил за сыном, а потом взглянул на иша, чуть прищурившись:

— Зачем пожаловали, гости нежданные?

— Я привез то, что принадлежит вашему сыну, — Гириш достал из походной скатки клинки Инду. — Вот. Они великолепны, и мне хотелось бы узнать, не согласится ли мастер, создавший их, выковать и для меня такую пару.

— А эти, что же, не по руке пришлись? — Ракеш даже не сделал попытки забрать клинки, зато взгляд его стал более внимательным.

— Легковаты для меня, — честно сознался Гириш, и мастер согласно кивнул, принимая его объяснения.

— Сделать могу, только при условии, что ты мне помогать будешь. Не побрезгуешь у кузнечных мехов постоять как подмастерье?

— Ради таких мечей — не побрезгую, — Гириш склонил голову, отдавая дань возрасту и опыту мастера, и признавая его право отдавать приказы.

— Разрешите и мне оказать посильную помощь? — Нилам встал рядом с Гиришем, так же склоняя голову, и получил одобрительный кивок мастера.

Ситар, опять оставшийся не у дел, больше не мог выдержать всех этих расшаркиваний:

— А мне бы Ала поведать. Где он?

— Ал? — брови Ракеша чуть приподнялись, выражая удивление. — Он уже здесь должен был быть. Я его еще два дня назад отправил обратно с двумя мешками металлических болванок для ковки, так что они с Тенью еще накануне должны были вернуться.

Ситар даже задохнулся от волнения. Камал пропал в горах! С ним что-то случилось!

— Его нужно спасать! — вырвалось у него, причем Ситар уже готов был бежать прямо сейчас, на ночь глядя, и остановил его только голос вернувшегося Инду:

— Ал уже был здесь и не захотел с тобой встречаться.

— Что? — Ситар резко развернулся, чтобы взглянуть в злые глаза недовольного их визитом канти.

— Мешки стоят в кузне, так что Ал уже был дома.

— Мы осматривали кузницу два дня назад, — Гириш задумчиво нахмурился, припоминая, — но никаких мешков там не было. Нилам?

— Я тоже ничего такого в кузнице не помню, — подтвердил его слова иша. — Но не мог же кто-то пройти мимо нас незамеченным.

— Очень даже мог, — Инду ехидно усмехнулся, все так же глядя на Ситара и празднуя пусть маленькую, но победу. — Он воспользовался Орлиной тропой, что начинается там, над нашим домом, — Инду махнул рукой куда-то за спину. — Так что не было нужды переходить мост и попадаться вам на глаза. Он не хотел тебя видеть, поэтому снова ушел, и ты уходи. Нечего тебе здесь…

— Инду! — Ракеш прервал злые речи сына. — Не тебе решать, что случится или нет между другими ишан. Возвращайся домой и разожги печь, будем гостей кормить.

— Мы поможем ощипать птиц, — тут же сориентировался Нилам, Гириш согласно закивал.

Ракеш одобрительно усмехнулся, и только канти остались недовольны: Ситар тем, что у него, оказывается, есть серьезный противник, а Инду… У Инду было много поводов для недовольства. Два тупых иша, которые никак не поймут, что они ему не нужны, беловолосый канти, нацелившийся на его любимого, и отец, который, кажется, решил выступить против него, поддерживая незваных гостей. Отец вообще в последнее время недоволен его увлечением Алом, не раз пытался отговорить от решения стать его супругом, но Инду всегда был упрям, и если уже что-то решил, никогда не отступится от своего. Ал будет его и всё!

Когда Инду и сопровождающие его Гириш и Нилам перебрались на другой берег по мостику, Ракеш обратился к Ситару:

— Я о тебе знаю, Ал рассказывал. Уверен, что хочешь его дождаться? Он же не воин. Ремесленник. Такой тебе, Венценосный, не пара.

— Только мне решать, кто мне пара, а кто нет, — Ситар гордо вскинул голову, только голос подвел, дрогнул, да поморгать пришлось, скрывая подступающие от обиды слезы.

— Вижу, ты такой же упрямый, как мой сын, — вздохнул Ракеш. — Ну что же, пойдем, будешь гостем в моем доме. Займешь пока койку Ала, а там что-нибудь придумаем, не оставлять же Венценосного жить под открытым небом.

Ситар готов был отказаться, но мысль, что он окажется в доме Ала, да еще на его кровати, убила желание гордо отказаться на корню. Ситар счастливо улыбнулся и покивал, соглашаясь, а Ракеш опустил взгляд ниже на вертящегося под ногами щенка.

— Его с собой бери, только по мосту придется нести на руках, мал еще, упасть может. Назвал-то как?

— Верный, — Ситар, радостно улыбаясь, подхватил щенка на руки, благо весил он еще не так много, за что был немедленно облизан.

— Хорошее имя, сильное. Идем. Вещи потом воины твои принесут.

Мост заставил Ситара на мгновение приостановиться, очень уж неприятно он раскачивался, заставляя с опаской делать следующий шаг, а тут еще щенок на руках не давал возможности ухватиться за веревки, страхующие переходящих на другой берег. Но все же он благополучно миновал преграду, ступив на другой берег. Верный тут же заскулил и задергал лапами, прося отпустить его, так что дальше Ситар пошел налегке.

Инду, Гириш и Нилам, удобно расположившись за столом, сноровисто ощипывали птиц. Причем иша, время от времени, поглядывали на недовольного Инду, а тот только морщился, ощущая на себе их взгляды. Ракеш сразу же отправился в кузницу, чтобы разобрать мешки, а Ситар, поколебавшись, присел рядом с братом и потянул к себе пока еще не ощипанную птицу. Инду приостановил работу, с удивлением поглядев на Ситара, не брезгующего грязной работой, а потом, зло рыкнув, схватился за нож и принялся потрошить тушку так яростно, словно это она виновата во всех его неприятностях.

В результате общей работы семь тушек были общипаны и подготовлены за полчаса. Потом Инду натер птичек смесью из сушеных трав и соли, замотал в какие-то листья и обмазал глиной. В печи к тому времени уже потрескивал огонь, но будущий ужин был помещен не в нее, а в яму рядом с печью, которую гости не сразу заметили, поскольку она была прикрыта деревянной крышкой. В яме тоже был разведен огонь, а когда дрова прогорели, Инду уложил туда птиц в глине и развел еще один костер поверх них.

— Через час можно будет доставать и есть, а пока можете сходить умыться, вода там, — канти махнул рукой вправо, указывая на водопад. — Там удобная площадка есть и одна струя чуть смещена из-за обломка скалы, так что там можно и руки мыть, и самому помыться, — Инду ехидно улыбнулся, — если, конечно, вас устроит ледяная вода горного ручья.

Их устроила. Пока добровольные помощники мыли руки, а иша умудрились даже искупаться и, дурачась, обрызгать Ситара под заливистый лай Верного, Инду поставил в печь большой горшок с зерновой кашей, котел с травками и сушеными ягодами и ушел переодеваться. Вернувшихся к столу ишан встретил Ракеш, расставляющий на столе посуду на пятерых.

— Надеюсь, ваши воины не обидятся, если поживут на том берегу. Здесь для двух десятков ишан места маловато. А едой мы их обеспечим.

— Не обидятся, — подтвердил Гириш. — Когда приступим к ковке, мастер Ракеш?

— Вот завтра с утра и начнем, чего тянуть. Садитесь. И попробуйте, какое вино делают местные ишан из ягод кизила и горных трав. В долине такого не попробуете. Тут кизил и в еду, и в напитки добавляют. А какой из сушеных ягод и трав замечательный горячий напиток получается, бодрящий и придающий сил, попробуете после ужина. Кафу в горах не пьют, это напиток низинников. Горцы предпочитают горячие отвары. Из терна тоже напитки можно делать, только покрепче, их в основном только иша употребляют, и к мясу терн хорош, но мало кому из жителей низины он нравится. Впрочем, скоро сами попробуете. Думаю, двух птичек нам хватит, остальные передадите своим воинам, да и каши им хватит, и напитков. А вы присаживайтесь, чего стоите?

За ужином разговаривали только Ракеш, Гириш и Нилам. Молодые иша расспрашивали мастера о предстоящей работе, Инду дулся на отца за то, что сразу не отправил гостей прочь, а Ситар все думал, как ему отыскать Камала и поговорить с упрямым гордецом. Ясно же, что встречаться с Ситаром он не намерен.

«Значит, буду искать!»

После ужина Ракеш проводил Ситара к дому своего ученика и, пожелав тихой ночи, удалился, оставляя их с Верным наедине.

Прежде всего Ситар обошел дом, состоящий из одной комнаты и кладовки, где хранились вещи иша и шкуры зверей. Кровать в доме Камала была достаточно широка для одного иша, кроме нее тут имелся стол, пара табуреток и закрытый на замок сундук под единственным окном. И над дверью, и над окном обнаружились свернутые шкуры, видимо, ими закрывались зимой, чтобы меньше дуло. Между кроватью и столом имелась небольшая печка, сложенная из глиняных кирпичей. Похоже, её тепла вполне хватало, чтобы прогреть маленькую комнату. Кровать была застелена шкурой горного кота, на которую Ситар с удовольствием прилег, поглаживая, очень уж мягким и нежным оказался мех, и принюхиваясь.

Весь дом пропах Камалом, и шкура на кровати, так что Ситар прилег на бок, положил голову на согнутую в локте руку и заснул улыбаясь, хотя поначалу думал, что придется пролежать без сна всю ночь, разрабатывая планы по возвращению беглеца.

Верный, поглядев на хозяина, зевнул и улегся на привычное уже место под кроватью. Он прекрасно знал и этот дом, и запахи, что витали в нем, только прежний хозяин и его мама куда-то делись. Как солнце встанет, придется их поискать.

Утро для Ситара началось на рассвете, а для других ишан еще раньше, поскольку его разбудил звон металла в кузнице. У порога нашлась корзина с еще теплой выпечкой и молоком в кувшине, там же рядом лежали его вещи, принесенные из лагеря, и любимый боевой посох Ситара.

Поздоровавшись с работающими в кузне иша и наскоро умывшись, Ситар позавтракал, разделив теплую булку и молоко с Верным, а затем отправился обследовать скалы позади строений. Он прекрасно помнил, что Инду говорил об Орлиной тропе, начинавшейся где-то здесь, и пока сам канти был занят, крутясь у печи с какими-то кувшинами и казаном, Ситар хотел отыскать эту самую тропу. Ее начало показал Верный. Щенок явно не первый раз шел этим путем, и потому Ситар решил довериться ему, только прихватил свой боевой посох, все же горы — это не место для легкой и беззаботной прогулки.

Поначалу подъем был несложным, по такому пути мог и ребенок идти, не напрягаясь, а вот потом начались крутые подъемы, где пришлось попотеть, да и Верного кое-где приходилось подсаживать. Не везде еще щенок мог подняться сам. Боевой посох порой мешал, цепляясь за камни, так что его приходилось убирать за спину, но кое-где и помогал, давая дополнительный упор на труднопроходимых участках, или балансировать с помощью него, удерживая равновесие, чтобы не свалиться и не переломать ноги.

Верный вел его по одному ему известному маршруту, иногда принюхиваясь к чему-то и прислушиваясь, смешно топорща уши и виляя хвостом. Ситар понимал, что сделал глупость, отправившись по такой тропе в одиночестве, но возвращаться и брать кого-то из воинов в сопровождение он не собирался. Да и ушел уже достаточно далеко.

Когда солнце сияло в зените, Ситар почувствовал, что еще немного, и он просто упадет. Руки и ноги дрожали от напряжения, спину ломило и заливало потом, еще и пить очень сильно хотелось, поскольку о воде, уходя, он даже не подумал.

— Придется… видимо… возвращаться, — тихо шептал он, преодолевая очередной подъем.

Мокрой была не только спина. Пот заливал еще и глаза, так что в последние полчаса Ситар несколько раз падал, не точно видя куда ставит ногу, из-за чего оцарапал руки до крови и разбил колено. И все же он карабкался, шел, лез, иногда полз, подтягиваясь на руках, подбадриваемый собственным упрямством и тихо поскуливающим Верным, пока перед ними не выросла тихо зарычавшая серая тень. Ситар остановился, пытаясь понять, что это такое? А потом, когда опознал в сером «нечто» собаку, поднял голову и поглядел вперед.

Он оказался на вершине, дальше простирались серые громады гор и бескрайнее небо, на фоне которого сидел спиной к нему, Ситару, одинокий ишан, глядящий куда-то вдаль. Верный, с трудом вскарабкавшийся следом за хозяином на вершину, не раздумывал, а с восторженным визгом бросился к собаке, всем своим существом выражая восторг от встречи, за что был немедленно облизан и обласкан матерью.

— Упрямый, — ишан так и не оглянулся на Ситара, но тот без труда опознал голос, хоть и слышал его пятнадцать лет назад. — Зачем ты искал меня?

— Чтобы предложить тебе стать моим супругом. Моим защитником. Моей второй половинкой.

— А если я не хочу? Если мне не нужна твоя детская влюбленность? Прошло много лет. Все изменилось. Ты мне не нужен.

От этих горьких слов Ситар пошатнулся. Ноги ослабли, и он опустился на камни там, где стоял. Не нужен! Какие страшные слова и как заболело после них в груди. Не нужен.

========== Глава 5 ==========

— Если не нужен, тогда зачем всё? Зачем так кованая решетка с шиповником, где мое имя выковано? Зачем щенок? Зачем?

— Щенок — это я обещание свое выполнил, а та решетка — чтобы ты понял, что я жив, и перестал метаться по стране в бесполезных поисках.

— Так написал бы письмо, так, мол, и так, жив, здоров, чего и тебе желаю, прощай. Не проще ли так было? — Ситар, опираясь на посох, с трудом встал на ноги, все еще чувствуя, как они дрожат.

— Проще. Я просто не подумал.

— И все-то у тебя просто. Просто выполнил, просто не подумал, а может, ты просто соврал?

Камал пожал плечами, словно говоря, что ему все равно, что о нем подумают, и промолчал, но Ситар сдаваться не собирался.

— А почему тогда на ярмарке не подошел и лично не отдал щенка? Может, потому что просто не можешь посмотреть мне в глаза? Ты и сейчас не смотришь, мне с твоей спиной приходится разговаривать, потому что ты не хочешь, чтобы я видел твои глаза. Они-то точно мне подскажут, что ты врешь. Ты всё врешь! И у нас с тобой всё совсем не просто! — Ситар, сам не понимая того, сорвался на крик. — Ты просто трус! Боишься сам себе признаться, боишься… боишься…

Канти задыхался от нахлынувших на него чувств. Обида боролась в нем со злостью, пока он не увидел, как покаянно опускается голова сильного иша, такого… любимого. Это погасило всплеск ярости, помогая понять.

— Боишься услышать от меня, что ты мне не нужен, потому что ты изуродован шрамами? Так эти шрамы получены в бою за меня, и в них не может быть ничего уродливого. Или боишься, что я откажу, потому что ты ремесленник, а не воин? Только мне воин не нужен.Воинов сотни, а ты — один. Один-единственный в целом мире. Венценосные не ошибаются в выборе пары и любят один раз на всю жизнь. И я люблю тебя. Слышишь, ты, упрямый баран! Люблю! И что бы ты там себе не навоображал, ни за что не отступлюсь от своих чувств. А попробуешь сбежать — догоню, прикую к себе, если понадобится, и никуда не отпущу больше. Слышишь?! Не отпущу!

— Слышу, — Камал медленно оглянулся, позволяя увидеть улыбку на своем лице. — И кто из нас после этого упрямый баран?

— Ах ты… — Ситар подскочил к веселящемуся Камалу, желая как можно больнее стукнуть его по плечу, а лучше по голове! Он тут душу раскрывает, а иша смеется над ним! Но грозный собачий рык остановил его на полпути. Камал тоже замер, тревожно оглядывая скалы. Собака рычала не на канти, а на что-то, что видела или слышала справа от них. Рядом замер щенок, глядя туда же, насторожив ушки.

— Что там, Тень? — Камал медленно встал и, сделав шаг вперед, загородил собой Ситара от возможной опасности. Все замерли, прислушиваясь, и Ситар различил тихий звук, то ли плач, то ли скулеж.

— Что это? — Ситар плотнее прижался к Камалу, поражаясь, насколько тот выше и шире в плечах. Гириш был чуть мельче, как и Нилам, и отец с дедом-иша. Вот уж воистину — как за каменной стеной. Ему даже пришлось чуть сместиться вправо, чтобы осмотреть опасное место, ведь из-за спины иша ничего не было видно, а когда он ухватил Камала за бока и инстинктивно обвил хвостом его ногу, стало вообще не страшно.

— Похоже на горного кота, только… — Камал еще немного помедлил, прислушиваясь и решаясь. — Сиди здесь, а я гляну, что там. Тень, стереги.

— Вот еще, — фыркнул Ситар, поудобнее перехватывая посох. — Вместе пойдем.

И все же Камал не позволил ему идти рядом, только позади, а когда за очередным валуном открылся источник звука, вообще оттащил подальше, заставив укрыться за камнями. Скулящие звуки издавал некрупный горный кот, чьи передние лапы защемило между камнями, так что несчастное животное не могло само освободиться из природной ловушки.

— Ты его теперь убьешь? — Ситар жалостливо вздохнул, припомнив шкуру на кровати. Мех, конечно, был красивый, белый с черно-голубыми пятнами, но убивать беззащитного зверя казалось неправильным.

— Нет, если только не останется иного пути. Это совсем молодой кот, чуть старше полугода. Где-то рядом наверняка его мать. Вот она опасна, так что сиди, Тень тебя защитит в случае чего, а я попробую ему помочь. Дай свой посох.

Ситар отдал, получив взамен охотничий нож Камала и новый приказ не лезть, что бы ни случилось. Ситар пообещал, но нож перехватил поудобнее, готовый в любую секунду броситься в бой.

Когда Камал прошел половину пути до кота, тот задергался, оскалился и зашипел, предупреждая иша о том, что жизнь свою продаст задорого, тут сверху раздался рев, и вниз кинулась более крупная кошка, собираясь защищать своего детеныша. Камал отскочил на пару шагов и замер, давая кошке возможность обнюхать котенка и понять, что сам он не освободится.

Кошка рычала, нервно дергала хвостом, не сводя взгляда с Камала, и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не Верный. Не выдержав общего напряжения, щенок со звонким лаем кинулся на кошку. Камал успел перехватить щенка, и тот, взвизгнув, взмыл в воздух, перехваченный за шкирку, тут же рядом оказался Ситар, перехватывая его и прижимая к груди, выпустив при этом нож, а рядом с ним встала Тень, угрожающе рыча. Рычание кошки стало чуть тише, и она отступила, словно давая разрешение подойти.

— Вот и умница, — пробормотал Камал, дав знак Ситару вернуться назад вместе со щенком, но тот замешкался.

— Прими боевую форму, — прошептал Ситар, пятясь, но не сводя глаз с опасного хищника.

— Нельзя. Если я обернусь, она кинется, восприняв это как угрозу жизни её детеныша. Не волнуйся, если опасность будет настоящей, я успею измениться. Как, по-твоему, у меня в комнате оказалась шкура горного кота? Мы встретились на узкой тропе, и никто не хотел уступать. Не бойся за меня.

Немного успокоив Ситара, Камал медленно подошел к зверю и опустился на корточки, настороженно поглядывая то на мать, то на котенка, прикидывая, удастся ли помочь. Когда Камал наклонился над животным, кошка вдруг рыкнула, рванулась вперед и ударила его лапой, чуть оцарапав плечо, а потом вновь отступила, прижимая уши к голове и тихо ворча.

Ситар выпустил Верного и зажал себе рот ладонью, обрывая крик, но кошка уже успокоилась и вроде бы больше не угрожала Камалу. Щенок больше в бой не кидался, хотя тихо порыкивал под неодобрительным взглядом матери. А вот Ситару было намного сложнее удержаться. Он уже и не рад был, что пожалел зверя, из-за него пострадал, а мог и погибнуть Камал.

Сам иша прекрасно понял, что кошка не думала нападать, она просто предупредила его: вздумаешь навредить — погибнешь. В последнем Камал сомневался: все же он не настолько слаб и беспомощен, да и царапина была крошечная, вздумай кошка его действительно ударить когтями, тут все уже было бы залито его кровью, а так… Заживет через несколько часов и следа не останется.

Увидев, что один из камней неплотно прилегает к скале, Камал вставил в расщелину один конец посоха, молясь создателям, чтобы оружие выдержало, и налег на другой, изо всех сил стараясь сдвинуть камень с места. Когда руки заныли от напряжения, а в груди перестало хватать воздуха, камень все же проиграл сражение. Он сдвинулся ненамного, всего на палец, но этого хватило, чтобы кот, дернувшись в очередной раз, освободился. Жалобно поскуливая и припадая на обе лапы, он подобрался поближе к кошке, принявшейся тут же его вылизывать, ласково урча, но на спасителя его поглядывая не менее насторожено. Камал между тем начал осторожно и медленно отходить, не поворачиваясь к животным спиной. Оказавшись рядом с Ситаром, он кивнул тому, прося идти вперед, и сам встал за его спиной, прикрывая отступление.

От волнения Ситар тяжело дышал, поминутно облизывая пересохшие губы. Пить захотелось еще больше, так что стоило им отойти подальше, он остановился, привалившись к скале.

— Камал, а у тебя воды нет? Пить очень хочется.

— Конечно, есть. Сейчас вернемся туда, где мы встретились, там мои вещи остались и бурдюк с водой. Пошли.

Напившись, Ситар присел на камень рядом с Камалом. Горы, горы, горы. Насколько хватало глаз, вокруг были только горы.

— Тебе здесь нравится? — Ситар повел рукой, показывая вокруг.

— Да. Я прожил в этих горах всю жизнь и не представляю себе, каково это жить в низине.

— В общем-то, так же, только вверх-вниз карабкаться не надо, деревьев больше, а камней меньше, и не так холодно.

— Замерз? — тут же переполошился Камал и начал вытаскивать из походного мешка одеяло, но Ситар остановил его, притронувшись к плечу.

— Не замерз. Не надо. Просто обними меня.

— Просто? — Камал насмешливо улыбнулся, припоминая недавнее выступление канти.

— Просто, — вздохнул Ситар, прижимаясь к иша сбоку и позволяя ему обнять себя за плечи.

Камал немного помолчал, собираясь с духом, а потом все же спросил:

— Тебе действительно не противно видеть шрамы на лице?

Ситар повернулся, положил ладонь на щеку Камала и заставил его повернуть голову, так, чтобы шрамы стали видны, а потом улыбнулся.

— Я их не вижу. Свет любви в твоих глазах не дает рассмотреть ничего другого. И пока ты себе еще чего-нибудь ни надумал, скажу: я согласен жить рядом с тобой даже под открытым небом.

Камал на это ответил загадочной улыбкой и только крепче прижал к себе Ситара.

***

Возвращение Ситара и Камала в сумерках не прошло незамеченным. Гириш, как только понял, что Ситара нет, поднял тревогу, но Ракеш отговорил его от немедленного похода в горы.

— Там Камал. С ним твоему брату ничего не грозит.

Ишан как раз сели ужинать, когда явилась их пропажа. Гириш тут же встал им навстречу, уперев руки в бока и чуть шире расставив ноги, словно собирался драться, но ни Камала, ни Ситара его угрожающая поза не испугала. Нилам тоже встал, но только для того, чтобы положить ладонь на плечо другу, сдерживая его порыв броситься в драку.

— Думаю, разбираться с ними будут твои родители, — произнес Нилам, а Ситар оскалился, отстаивая свое право на выбор пары. Гириш только махнул на них рукой и вернулся к столу, туда же Ракеш пригласил вернувшуюся парочку. Даже злобные взгляды Инду не испортили Ситару аппетит, а Камал вообще не обратил внимания на недовольство канти.

— Спать вместе до брака не будете! — выкрикнул Гириш, когда насытившаяся парочка вышла из-за стола. Камал согласно кивнул головой и, проводив Ситара к своему домику, объявил, что спать будет у порога. И сколько бы канти ни возмущался, предлагая если не разделить кровать на двоих, так хотя бы лечь внутри, иша был непреклонен.

— Я не замерзну, — убеждал он Ситара, мягко касаясь его волос. — Меня согреет твоя любовь, как бы далеко ты ни находился.

— Противно слушать, — тут же сплюнул Инду, за что получил подзатыльник от отца и насмешливые взгляды от гостей.

— Не завидуй, маленький, — Нилам сноровисто собирал посуду со стола, — для нас с Гиришем ты намного лучше.

— Да пошли вы!.. — выкрикнул расстроенный канти, грохнув глиняную миску об стол так, что та разлетелась на несколько частей, и ринулся в дом, стремясь спрятаться до того, как кто-нибудь увидит его слезы.

— Что будем делать? — с тревогой проследив за бегущим канти, спросил Гириш друга, но тот только пожал плечами, не зная ответа.

— Ждать и продолжать работать, — ответил за него Ракеш. — Время все расставит по своим местам.

Ситар долго не мог уснуть, все думая и думая о Камале, а когда все же задремал, во сне тоже видел его, ощущал на себе его руки, слышал голос, чувствовал запах, и очень расстроился, когда, проснувшись на рассвете, не увидел рядом любимого.

Камал нашелся у водопада. Обнаженный иша стоял на небольшой площадке, не обращая внимания ни на что вокруг, так что Ситар смог рассмотреть его, пусть даже со спины. На спине шрамов практически не было, зато вся правая сторона тела была ими «разукрашена» в изобилии. Особенно пострадала нога, на боку было два широких шрама и столько же виднелось на руке и плече, а также на лице. Но больнее всего стало Ситару, когда он понял, что от хвоста Камала остался кусочек не больше ладони в длину. В груди защемило от того, что он никогда не сможет в минуту страсти обвиться хвостами с любимым.

Ситар и сам не запомнил, как преодолел разделяющее их расстояние и обнял Камала со спины, прижимаясь так крепко, как только мог. К сожалению, именно в это время Камал поднял незамеченное Ситаром деревянное ведро, в которое набирал воды из водопада, и обрушил на свое тело поток воды. Ситар взвизгнул, ощутив ледяной душ, но не выпустил тело из рук и не отскочил. Камал тут же выронил ведро и попытался вывернуться из объятий, но не тут-то было, отпускать его никто не собирался.

— Ситар, отпусти, — Камал только и смог немного развернуться в его руках. — Что же ты подкрадываешься? Нам теперь двоим придется вытираться. Ну что такое? Чего ты плачешь?

Только после этого вопроса Ситар понял, что действительно расплакался. Как маленький.

— С детства не плакал, а тут… Прости, — Ситар снова шмыгнул носом и отстранился, чтобы утереть ладонями лицо. — Где твое полотенце? Х-холодно. К-как ты… в-выжил?

Вытирая дрожащего от холода Ситара, нисколько не стесняясь своего обнаженного тела, Камал сначала помолчал, а затем обнял и…

— Повезло. Там несколько выступов было, вот по ним я и скатился в воду. Ноги переломал, хвост, ребра, но не разбился. Вода холодная немного в чувство привела, только с горной рекой бороться не получилось. Я все старался к берегу прибиться, а она меня несла от камня до камня, ломая то, что не сломали другие. Лицо — это уже там. Как вообще выжил — не знаю. И как меня нашел Ракеш — не помню. Очнулся уже здесь, хотя Ракеш рассказывал, что сначала он меня в нижней долине пять дней выхаживал, прежде чем сюда перевез. Когда мне первый раз сказали, что ходить не буду, слишком ноги искалечены, особенно правая, чуть жизни себя не лишил. Хорошо, Ракеш мне мозги на место поставил. Оттрепал, как несмышленыша, и заставил головой думать, а дальше… как-то само пошло. Два года понадобилось, чтобы начать ходить, но страшнее всего было то, что я ничего не помнил о себе. Память потом вернулась, хотя ты мне и до этого снился. Ты улыбался, и мне становилось легче. Боль уходила от твоей улыбки, хоть я и не помнил, кто ты и откуда. Ракеш меня как сына растил, ремеслу своему обучал, секреты оружейника раскрыл, только мне больше нравится не мечи ковать, а красоту создавать.

— Я видел твои работы. Красиво. Словно песня застыла в металле.

— Это все для тебя. Моя душа, моя жизнь — только для тебя.

— Что же, помолвку можно считать состоявшейся, — голос Гириша заставил их вздрогнуть, но не ослабить объятья. — А теперь собирайтесь и отправляйтесь к родителям. Пусть дальше они сами с вами разбираются. Воины вас будут сопровождать. И не спорьте.

— Да мы, в общем-то, и не собирались, — рассмеялся Ситар. — а ты?

— Мы с Ниламом остаемся. Нам тут… мечи надо выковать.

— Ну конечно, мечи, кто бы сомневался, — Ситар уже откровенно насмехался над братом, но тот только недовольно рыкнул и велел им убираться, освобождая место у водопада.

Отъезд был назначен на следующий день, поскольку Камал хотел показать своему жениху кое-что интересное в горах, да и подарки родителям жениха нужно было собрать.

— А какие подарки? — тут же проявил любопытство Ситар, и Камал повел его в дом, чтобы показать вещи, хранящиеся в сундуке под замком.

Две пары меч/кинжал предназначались его отцу и деду-иша, охотничьи ножи в кожаных ножнах — для Гириша и Нилама, а для папы и деда-канти были приготовлены несколько парных подсвечников на три и пять свечей. Ситар долго ахал, вертя в руках эту рукотворную красоту, а еще в сундуке были аккуратно скрученные меха, мешочек с ограненными драгоценными камнями и несколько крупных серебряных слитков.

— Серебро, как и камни, я сам добыл, а гранили их здесь мастера местные, только сами украшения сделать не успел, ты меня раньше нашел.

— Значит, ты все же думал обо мне, хоть и пытался показать, что мы не пара, когда я тебя нашел.

— Думал. О тебе невозможно не думать.

Ситар от этих слов, а еще больше от жарких взглядов немного смутился и, чтобы скрыть неловкость, перевел разговор на другую тему:

— А что ты хотел показать мне в горах? Далеко отсюда?

— Не далеко, — улыбка Камала сказала, что уловка не осталась незамеченной. — Собак придется оставить, тропа для них не самая удобная, но к вечеру мы вернемся, а завтра в путь.

— Тогда пошли. Только воду надо взять.

— Обязательно.

Для начала Камал провел его через поселок к дальнему концу долины. Там пришлось постараться, карабкаясь на почти отвесную скалу, но Камал был рядом, поддерживал, помогал, а в одном месте вообще закинул себе за спину, приказав держаться крепче, и вскарабкался по скале, словно это мягкая глина была, а не монолитные камни. Потом они немного прошли по гребню, пока не добрались до реки.

— Это же та река, что протекает у твоего дома? Водопад? — Ситар с любопытством огляделся.

— Да. Меня всегда интересовало, откуда она берет свое начало, поэтому я все бродил и бродил по горам, пока не нашел. Идем, я тебе покажу. Надеюсь, тебе понравится настолько, что ты… — Камал вдруг замолчал, внимательно вглядываясь в лицо Ситара.

— Что я?

— Потом. Идем, — Камал взял его за руку и повел за собой.

Путь их лежал вдоль небольшой пока реки, пока не добрались до черного зева пещеры, откуда вода вытекала.

— Доверяешь мне?

Вместо ответа Ситар сам потянул его в пещеру, но все же вынужден был остановиться, ожидая, пока Камал зажжет припрятанный тут факел. Дальше вновь был путь вдоль водяного потока по узкому карнизу, пока дорога, если её можно было так назвать, не привел их к огромному озеру.

— Отсюда и берет начало наша река, но нам нужно пройти еще немного. Не устал?

— Нет, идем.

И снова был путь внутри горы. Пару раз пришлось перепрыгивать расколовшие дорогу трещины, но Ситар не жаловался, а когда они вышли из пещеры на свет — ахнул, настолько великолепное зрелище открылось перед ними. Огромное зеленое плато простиралось насколько хватало глаз, так что дальний конец плато, окруженный горами, был с трудом различим. Плато представляло собой три ступени, уходящие вниз. Две были не столь велики, но все же каждая из них была раза в два-три больше, чем та долина, в которой располагалась деревня мастеров. Третья, самая нижняя часть плато была еще больше, а посреди неё, словно жемчужина в морской раковине, сияло озеро.

— Это теплое озеро, — Камал обнял его со спины, делясь теплом. — Там горячие источники, которые не дают этому месту замерзнуть, даже в самую лютую зиму. Нравится?

— Да, — Ситар обвел взглядом плато, зеленые поля, деревья, упрямо карабкающиеся по окружающим плато горам, и сами горы. — Ты хочешь проставить здесь наш дом, верно? Я согласен.

— Ситар, любимый, — Камал склонил голову и поцеловал его в шею. — Я буду счастлив, если ты разделишь со мной эти горы, если же нет, мы будем жить там, где ты скажешь. О деньгах не беспокойся. Помнишь камни и серебро, в моем сундуке? Они отсюда. Не знаю, кто и когда здесь жил, но было это так давно, что даже следов на плато не осталось, зато серебряную шахту и три разработки драгоценных камней я нашел. Отсюда и дорога лучше той, по которой мы пришли, есть. Только она завалена камнями настолько, что в одиночку не справиться. Видимо, сель сошел с гор. Да и сами камни от времени буквально срослись между собой. На расчистку уйдет много времени, зато эти камни можно использовать для постройки домов.

Развернувшись в руках иша, Ситар вдохнул его запах, прежде чем потянуться губами за поцелуем.

— Это «да»? — спросил Камал, на мгновенье отрываясь от сладких губ канти.

— Да, лорд эр Шехар.

— Как ты меня назвал? — у Камала сбилось дыхание.

— Камал лорд эр Шехар, тот, кто достиг успеха, поднялся на вершину. Разве это звание не достойно тебя, мой иша? И цвета нашего рода будут зеленый и серый, как эти горы, как наш дом.

Отвечать на этот вопрос не было нужды. И снова был поцелуй. Много поцелуев, от которых кружилась голова и пела душа, опьяненная счастьем.

========== Глава 6 ==========

С утра в путь пуститься не вышло, поскольку Ситар… проспал. Вернулись они из похода в горы поздно, потом ему еще долго не спалось, все покоя не давали воспоминания о поцелуях и ласках, о руках и губах, скользящих по его телу. О мягкости и упругости, а еще о теплоте кожи под пальцами и о том, как приятно было держать в собственных руках удовольствие другого ишан. Все эти мысли вновь и вновь вызывали возбуждение, но на этот раз Камала рядом не было, так что Ситару пришлось самому справляться с собственной проблемой. В результате уснуть удалось только под утро. Камал не давал его будить, пока не выспится, за что получил ехидный взгляд от Гириша, понимающий от Нилама, одобрительный от Ракеша и злой от Инду.

Инду, кстати, пытался с ним поговорить, в сотый раз рассказывая о своей любви, но вновь ничего не добился. Камал воспринимал его только как брата, о чем и говорил канти каждый раз. Обиженный Инду расплакался, когда понял, что Камал все-таки уедет, и сбежал, даже на прощание не вышел.

Камалу своего коня уступил Гириш, а коня Нилама пришлось использовать в качестве сумной лошади для подарков, очень уж много тяжелого пришлось с собой везти. Все воины отправились с ними, чтобы охранять венценосного в дороге, но самому Ситару это казалось глупым до тех пор, пока…

Это случилось, когда две трети дороги остались позади. Ситар уже предвкушал встречу с родителями, даже речь заготовил, если вдруг кто-то, а точнее, отец, будет против Камала, и теперь мысленно её репетировал. Полдень приближался. Скоро они должны были остановиться, чтобы отдохнуть самим и дать передышку лошадям. Хоть они и ехали через лес, но полуденная жара выматывала, вызывая желание отдохнуть у воды и освежиться.

Место для отдыха на берегу реки, примеченное ранее, уже открылось перед ними, когда навстречу отряду вылетели всадники. Герб со сколопендрой на нагрудных золоченых латах иша и алые стяги с черно-синими полосами у воинов давали понять, что это сам лорд Мукул эр Нил пожаловал. Поначалу Ситар еще надеялся, что встреча была случайна, но то, как полсотни воинов окружили их маленький отряд, быстро убедили его в ошибке.

Охранники Ситара тотчас же спешились: лошадей потом соберут, если живы останутся — и встали в круг, ощетинившись оружием. Самого канти задвинули в центр, готовясь отдать за него жизнь, но не позволить забрать с собой.

Лорд эр Нил выдвинулся вперед, так и не покинув седла, зато его воины повторили действия охраны, готовясь к битве.

— Чего надо? — командир охраны не покинул строй, не желая нарушать линию обороны. Рядом с ним стоял Камал с обнаженным мечом в руке, а позади явственно послышался шелест, с каким из боевого посоха выдвигалось лезвие. Ситар собирался показать, что он не безобидная бабочка, а настоящий воин.

— Ситар эр Риар, я пришел за тобой. Я, Мукул эр Нил, один из самых богатых Великих лордов, предлагаю тебе стать моим супругом. Ни с кем тебе не будет лучше, чем со мной. Твой отец, Великий лорд эр Риар, согласен отдать мне тебя.

Обращался он напрямую к Ситару, так что отвечать пришлось канти, и он ответил:

— Такая короткая речь и уже три раза солгал. Во-первых, отец никогда не отдал бы меня, не спросив моего согласия. Во-вторых, что-то я не слышал, чтобы род эр Нил причислили к Великим лордам. В-третьих, я никогда не буду счастлив с тобой, а если попробуешь получить меня силой, я убью тебя. Горло зубами перегрызу, если понадобится. Клянусь!

Лорд эр Нил зло оскалился и побагровел, услыхав такую отповедь:

— Мой род причислят к Великим, как только ты станешь моим супругом. А согласишься ты добровольно или мне придется брать тебя силой — все равно. Только воинов своих погубишь. Моих больше.

Ситар уже хотел послать наглого иша такими словами, в употребление которых приличного канти нельзя было заподозрить, но Камал заговорил первым:

— А давай один на один сразимся.

— С тобой, урод? — эр Нил презрительно скривился. — Чернь не стоит того, чтобы с ней клинки скрещивать.

— Это брат лорда эр Сиб, — не выдержал и выкрикнул Ситар. — Он будущий лорд эр Шехар и мой супруг, в кончике одного его пальца больше чести, чем во всем тебе!

— Что же, придется ему эти пальцы обрубить, — эр Нил рассмеялся, спешиваясь. Он медленно и явно красуясь принял боевую форму и достал клинок, а Ситар вдруг испугался. Камал хромал. Его правая нога была сильно искалечена и иногда подводила, а если в бою…

Ситар прикусил нижнюю губу почти до крови, кляня себя за невоздержанность и глупое поддразнивание противника.

Камал без колебаний шагнул вперед, так же преображаясь, принял вызов, а воины сомкнули ряды, не давая Ситару занять его место.

Принявший боевую форму Камал выглядел намного внушительнее. Даже здесь хвастливый лорд проигрывал ему. У лорда эр Нил было только одно преимущество — хвост с шипастым наконечником.

Клинки со звоном скрестились, и в ту же секунду лорд эр Нил попытался провести подлый прием, ударив противника снизу вверх кинжалом слева, а потом нанеся удар хвостом в живот справа, но Камал отшатнулся, разворачиваясь на левой ноге, и в свою очередь нанес ответный удар, откидывая противника на несколько шагов. Камал был крупнее, эр Нил подвижнее, и вскоре Ситару стало казаться, что это хорек скачет вокруг крупного пса, стараясь укусить, но натыкается на непробиваемую стену из клыков и лап. Глухая оборона Камала оказалась безупречна, даже хвостом в боевой форме пробить её не удавалось. Камал ловко отражал все удары, практически не сходя с места, а вот противник все сильнее злился, вкладывая в атаки все больше сил, но так и не смог достичь цели.

Через несколько минут, поняв, что это бесполезно и противника ему в честном поединке не победить, эр Нил отскочил назад и крикнул:

— Что вы стоите, идиоты, перебейте их всех! Венценосного мне!

Охрана тут же изменилась, переходя в боевую ипостась, как и нападающие, и начался бой. На каждого стражника Ситара приходилось по два-три противника. Пока воины держали круг, им удавалось успешно отражать атаки, но стоило нескольким из них упасть, получив серьезные раны, как бой разделился на несколько групп.

Охранники сплотились по двое-трое, защищая спину друг другу, а вот Камал, в самом начале массового столкновения оказавшийся чуть в стороне от общей группы, остался без защиты. Мечи, клыки, когти — все шло в ход. Вокруг раздавались крики ярости и боли. Противники нападали на Камала со всех сторон, заставляя волчком крутиться на месте.

Долго такое сражение продлиться не могло, но Ситар не собирался стоять в стороне, глядя на то, как убивают его избранного иша. Взмахнув посохом, он нанес удар в бок воину, старающемуся зайти Камалу за спину, и сам встал на его место. Камал сначала вздрогнул, почувствовав кого-то так близко, но тут же успокоился, инстинктивно узнав любимого, и сделал шаг назад, прислоняясь спиной к спине. Родное тепло подбодрило и придало сил уставшему иша, прогоняя вспыхнувшую было боль в ноге. Какая боль, если за спиной стоит тот, ради кого и жизни не жаль.

Первому же противнику, попытавшемуся подойти к Ситару, тот нанес три удара боевым посохом — в пах, в грудь и в голову. Следующие воины, увидев, как рухнул их приятель, уже не были так беспечны с канти. И все же они численно проигрывали. Ситар злился, рычал, замечая краем глаза, как его отряд уменьшается. В груди его разгоралось пламя ярости, он готов был лично порвать всех мерзавцев, посмевших напасть на них, а эр Нила, возомнившего себя будущим Великим лордом, вообще покромсать в фарш.

В какой-то момент ярость стала просто непереносимой, и тут взвизгнул Верный. Собаки не отставали от воинов, желая защитить своих хозяев. Тень дралась с грозным рычанием, стараясь достать до горла врага, тогда как Верный по малости лет мог лишь вцепиться врагу в ногу, за что и получил скользящий удар мечом, ранившим его ухо.

Именно боль раненого щенка стала последней каплей. Ситар отбросил в сторону очередного противника, взвыл, выгибаясь от охватившего его жара, а в следующее мгновение нападающие в панике отпрянули, потому что перед ними предстал венценосный канти в боевой форме. Корона рогов ярко сияла в снежно-белых волосах, соперничающих жемчужным светом с клыками, а хвост яростно метался за спиной, чуть не задевая Камала.

— Тепер-рь поигр-раем, — прорычал Венценосный и кинулся вперед.

Теперь он нападал, выискивая лорда эр Нила на поле боя, Камал следовал за ним, прикрывая спину, а вот перепуганный эр Нил бросился прочь, пытаясь поймать хоть какую-нибудь лошадь. Ситар, видя, что противник собирается сбежать, бросился за ним, отшвыривая противников прочь, словно игрушки, а когда эр Нилу все же удалось вскочить в седло, венценосный перехватил боевой посох поудобнее и с криком ярости метнул его во врага. Лезвие посоха вошло в спину, перебивая позвоночник, и лорд с предсмертным хрипом рухнул на землю.

Видя, что главарь нападающих мертв, Ситар остановился. Ярость схлынула, оставляя после себя глухое раздражение. Ситар обвел взглядом место сражения, подмечая своих и чужих иша, благоговейно опускающихся перед ним на одно колено.

— Забр-рали эту падаль и пр-рочь! — пророкотал Ситар, и только после того, как выжившие противники скрылись из виду, позволил себе немного расслабиться, возвращаясь в привычное состояние. И тут же, переждав короткое головокружение, обернулся к Камалу и принялся осматривать его со всех сторон.

— Ранен? Куда? Больно?

— Ситар, успокойся, — Камал вложил меч в ножны и перехватил руки Ситара. — Пара царапин, заживет. А это вообще не моя кровь. Успокойся. Нужно найти место для отдыха. Сегодня, думаю, мы уже никуда не поедем.

Лагерь разбили чуть дальше того места, где планировали остановиться вначале. В бою погибли четверо воинов, еще десять оказались ранены, двое из них тяжело. Ситар пожертвовал свои рубашки на перевязку, и сам обрабатывал раны ишан и своего щенка, пока Камал и четверо воинов, оставшихся невредимыми, копали могилы для противников. Своих павших воинов было решено доставить в земли лорда эр Риар, а потому двое из выживших отправились в ближайший поселок за повозками, благо находились они на территории лорда эр Ратнам, дружественного его роду.

К утру повозки для раненых и погибших прибыли и лорд эр Ратнам с ними. Он долго сокрушался и извинялся за то, что нападение было совершено на его земле и в знак извинения не только отправил с ними два десятка своих воинов, чтобы они охраняли драгоценного венценосного канти до земель его рода, но и поехал сам.

И снова в путь, только теперь к радости встречи с родными примешивалось сожаление о гибели верных ишан, а еще отныне кличку Верного можно было с полным правом сменить на Одноухий, но зато щенок остался жив, а Тень даже не была ранена, так что спокойно пробежала оставшийся путь рядом с конем Ситара, время от времени поглядывая на корзину, в которой тявкал получивший первое боевое крещение щенок.

Родители встретили их во дворе замка. Отец был хмур, выслушивая отчет о поездке от командира охраны, легко раненого в плечо, а папа сразу бросился к сыну обниматься. Камал скромно стоял в стороне, пока папа третировал сына по поводу поездки и отсутствия среди вернувшихся Гириша и Нилама. Потом дошла очередь и до него.

— Это Камал, урожденный эр Сиб, но мы решили… — Ситар на миг прервался, вопросительно взглянув на Камала, а потом, когда тот утвердительно кивнул, продолжил: — Мы решили, что у нас будет новый род, так что я хочу представить вам лорда эр Шехар. У него есть обширное плато в горах, где и будет стоять наш дом.

— Такие вещи сходу не решаются, — Анаш эр Риар оглядел Камала с ног до головы, а потом кивнул ему, приглашая в замок. — Поговорим за ужином.

Подарки родным Ситара понравились, как и планы Камала на жизнь. Ситар радовался тому, что его семья тепло приняла Камала, но к концу вечера почувствовал легкое недомогание. Все тело ломило, и даже зубы как-то странно ныли. Списав свое самочувствие на тяжелый переход, бой и свое обращение, Ситар не стал никому ничего говорить, чтобы не испортить радость встречи, но чем дальше, тем хуже ему становилось. И только когда Камал потянул носом воздух, а потом поглядел на Ситара со все возрастающей страстью в глазах, понял, в чем дело.

— Эм, пожалуй, мы оставим вас, — пробормотал он родителям, чувствуя, как от неловкости ситуации у него алеют щеки, а потом схватил Камала за руку и бегом ринулся в свои комнаты.

Анаш хмуро посмотрел вслед исчезнувшему сыну и глухо рыкнул, выражая свое недовольство. Сандар перехватил ладонь супруга, сжимая пальцы в замок, получив в ответ такое же крепкое пожатие.

— Мальчик совсем вырос, — произнес Сандар, вздыхая. — Ты был для него хорошим отцом, но настало время его отпустить в собственный полет. Надеюсь, для нашего третьего сына ты станешь не менее хорошим отцом.

— Ты хочешь сказать… — Анаш задержал дыхание в ожидании ответа, и Сандар кивнул ему, подтверждая.

— Да, у нас будет еще один сын. Я решил, что нам просто необходимо родить еще одного венценосного. Как думаешь, имя Шандар (Гордый) ему подойдет?

В ответ Анаш вскочил, подхватил супруга на руки и закружил его, радостно смеясь.

***

Камал судорожно скидывал с себя одежду, глядя на то, как не менее поспешно обнажается Ситар. Они уже ласкали друг друга тогда, в горах, изучая все нежные местечки, отзывающиеся на ласку возбуждением, но теперь, в течку, им предстояло дойти до конца, и Камал немного боялся. Он не хотел напугать Ситара или сделать ему больно, а потому медлил, когда канти уже нырнул в постель, призывно протягивая к нему руки.

— Ну что же ты? — Ситар сел, облизывая пересохшие губы. Возбуждение туманило разум, и такая нерешительность обижала. — Я тебе не нравлюсь?

— Глупый, — Камал скользнул на кровать рядом с Ситаром и обнял его, целуя. — В целом мире нет никого прекраснее тебя. Ты не можешь не нравиться. Тебя невозможно не любить.

Поцелуи становились все жарче, ласки все смелее, и когда Камал лег на любимого, Ситар сам раздвинул колени, давая ему больше места, а потом обвил хвостом его ногу, несмело прикасаясь к тому, что осталось от хвоста иша. Когда их тела слились в извечном ритме любви, Ситар только коротко и тонко вскрикнул, широко раскрывая глаза. Этот вскрик поймали губы иша, разделяя радость и боль их первой ночи любви.

Три дня Ситар и Камал не покидали комнат канти. Еду и напитки им приносили слуги, они же готовили ванну, чтобы супруги могли освежиться.

Между тем Великий лорд эр Риар занимался наймом ишан для работы в горах, а также поставил совет Великих лордов в известность о том, что у них появился новый род. Конечно, Камал и сам мог бы подать все необходимые бумаги, но простого иша, пусть и из рода лордов, еще долго промучили бы всякими ненужными требованиями и глупыми придирками.

***

Проснувшись утром, Ситар потянулся, чувствуя, как приятное чувство насыщенности разливается по телу. Он прекрасно чувствовал, что не беременный, чувствовал, что рано пока. Вот через год-два, когда их собственный дом будет готов… Впрочем, все в руках Создателя.

— Да, именно так.

Ситар решительно встал и отправился искать своего супруга. Нашелся Камал вполне предсказуемо, на тренировочной площадке. Анаш лично экзаменовал иша с оружием в руках и, судя по довольному выражению лица Великого лорда, зятем он был доволен.

Ситар так увлекся зрелищем, что совсем пропустил появление папы рядом с собой. Сандар обнял сына, потрепал его по нечесаным волосам и предложил свою помощь в причесывании. Ситар от помощи не отказался, и вскоре оба венценосных канти спустились к завтраку, демонстрируя родовые ленты плетенные в косы супружества. По пути в зал Сандар успел сообщить сыну, что новые киилы родовых цветов эр Шехар будут готовы со дня на день.

— Откуда ты узнал? — Ситар даже сбился с шага от удивления, но папа только рассмеялся.

— Когда голова занята любовью, все остальное из нее вылетает со скоростью почтового сокола. Ты же сам нам с отцом рассказал.

— Ну да, — Ситар смущенно покраснел, но тут же вновь забыл обо всем, потому у входа его ожидал Камал, чтобы проводить к столу.

— А что ты думаешь по поводу Гириша? — кивнув канти, продолжил прерванный их появлением разговор Анаш. — Есть у него шанс завоевать сына мастера Ракеша?

— У него — немного, а вот у них — вполне может получиться. Я Инду хорошо знаю. Упрямство — его второе имя, и переиграть его в одиночку — практически нереально.

— Хм, один канти и два иша? Странное сочетание. Иша, по сути своей, собственники. Делиться не в наших правилах. Тройственные союзы, где на одного иша приходятся два канти — бывают, пусть и не так часто, а вот наоборот я еще не встречал.

— Милый, — Сандар подхватил мужа под руку, настойчиво направляя его к столу, иначе они еще не скоро позавтракают за всеми этими разговорами, — ты разве еще не понял, что наш род особенный? Пусть сами разбираются со своей любовью, а мы с удовольствием понянчимся с внуками, когда они появятся.

— Ты, как всегда, прав, любимый, — Анаш поцеловал ладонь Сандара, прежде чем пододвинуть его кресло к столу, помогая устроиться как можно удобнее. — Не будем торопиться. Эй, дети, вы завтракать будете?

Оставшиеся у входа целующиеся Камал и Ситар наконец оторвались друг от друга. Губы их слегка припухли, а глаза сверкали счастьем и любовью.

— Кажется, дети решили отложить завтрак, — вздохнул Анаш и махнул им рукой, разрешая удалиться.

Рядом с креслом Великого лорда тонко тявкнул щенок, совсем позабытый влюбленными ишан. Его мать сидела тихо, но и Верный, и Тень получили свою долю вкусностей со стола.

***

А Гириш и Нилам все же вернулись домой с супругом, когда ишан праздновали середину зимы. Одним супругом на двоих.

Через три года у Ситара родился сын-иша, которого назвали Джириш (Повелитель горы), а еще через пять лет Ситар обрадовал мужа, сказав, что у них к весне родится еще один сын — венценосный канти. К этому времени в роду эр Риар произошло еще два пополнения, и вновь это были канти. Так в мир Создателей вернулись венценосные — сила и красота народа ишан.

========== Бонус ==========

Конец осени. Верхняя долина. Дом мастера-оружейника Ракеша.

— Он просто боится, — Ракеш тяжело вздохнул, привлекая к себе взгляды сидевших с ним за столом Гириша и Нилама.

— Кого боится? Нас? — встрепенулся Гириш.

— Мы его никогда не обидим, — поспешил уверить мастера Нилам, но тот покачал головой.

— Вы меня не так поняли. Он не вас боится, он боится довериться. Боится, что его предадут. Тут и я виноват, и папа Инду, да и иша местные тоже, хоть и ненамеренно.

Мастер немного помолчал, отпивая из своей кружки дымящийся травяной напиток, а потом продолжил:

— Супруг был намного младше меня. Я уже стал знаменитым мастером, а он едва переступил порог второго совершеннолетия. Конечно, ему льстило, что на него обратил внимание такой иша, вот и согласился на брак сразу. Любви между нами не было. Я тоже хорош, повелся на смазливую мордашку и не заметил капризный характер самого балованного сына в семье. На южные острова к эльфирам мы перебрались практически сразу, как заключили брак. Поначалу ему все нравилось, потом у нас сын родился, и все его внимание оказалось поглощено Инду, но когда малышу исполнилось шесть лет, мой супруг заявил, что встретил своего истинного иша, одного из торговцев. Я понимал, что удержать его в семье мог бы только сын, но супруг как-то разом охладел и ко мне, и к нему, так что я его отпустил. Инду остался со мной. Малыш понял, что его бросил папа, и начал ходить за мной буквально по пятам, испугавшись, что и я его брошу. Кроме того, южные эльфиры живут не так, как наши материковые соседи. У южан такого понятия как «брак» не существует. Они создают временные союзы для рождения и воспитания детей, так что о верности в семье и речи быть не может. Мы среди южных эльфиров прожили несколько лет, пока я изучал их мечи и технику боя. Инду тоже боем на парных мечах увлекся, вкладывая в это занятие все свои силы, а незадолго до того, как он достиг первого совершеннолетия, мы вернулись домой. Тут, в поселке, иша — хорошие парни, все больше ремесленники, но и охотники есть, и пастухи, только традиции здесь такие, что они, выбирая себе канти, то с одним могут погулять, то с другим. Главное — границу дозволенного не переступать, а гулять не возбраняется. Вот тут Инду и замкнулся. Решил, что если не подпускать к себе иша, его измена не сделает больно. Он потому в Ала и вцепился, как клещ голодный. Решил, раз тот изувечен, никто на него не покусится. Потому и бегал за ним, убеждая, что лучшего мужа Алу не найти. Потому и иша всех гонял, за что получил прозвище «Ледяное сердце». Только Ал уже был влюблен и на все ужимки Инду смотрел, как на забавные проделки младшего брата. Я уж боялся, что совсем без внуков останусь, и тут вы явились… за оружием, а Ала увел Венценосный. Инду еще больше взбесился. Вот и гоняет вас почем зря. И хочется ему вам поверить, и страшно. А еще, думается мне, он выбрать никак не может, кто ему больше нравится. Долго еще думаете у нас жить? Насколько вашего терпения хватит?

Гириш и Нилам переглянулись. Лето давно прошло, осень уже заканчивалась, а они так и не продвинулись в деле завоевания сердца одного красавчика канти. Чего они только не испробовали. Подарки дорогие дарили, по горам в поисках цветов лазали, по утрам бои показательные для разминки и демонстрации себя устраивали. Работа в кузне только добавила объема мышцам, но вредный канти проходил мимо, как будто они пустое месте, а если и замечал, то только чтобы сказать какую-нибудь гадость, а потом фыркнуть насмешливо и уйти. Он явно испытывал их терпение, но иша все сносили, посмеиваясь только над неловкими попытками задеть за живое. И вот такое откровение. И вопрос — надолго ли их хватит?

— Надолго, — озвучил обоюдное решение Гириш и поднялся из-за стола. — Мы на охоту хотим завтра сходить, пока горные козы не ушли в низины.

— Дело хорошее, — одобрил Ракеш. — Еще дней десять и пойдет первый снег, в горы тогда хода не будет. Когда пойдете?

— Завтра утром и отправимся, в кузнице пока работы нет.

Мечи Гириша были уже давно готовы, так что оба иша оставались в долине только ради Инду, а чтобы не бездельничать, продолжали помогать мастеру в кузнице.

Нечаянно подслушавший разговор отца с гостями, Инду тихо попятился, молясь, чтобы его не заметили, но все обошлось. Если бы кто-нибудь заставил Инду говорить правду, он бы сказал, что оба иша ему нравятся. Очень нравятся! И это пугало его сильнее всего.Отец был прав. Он боялся довериться, боялся обжечься. Оба предлагали ему разделить жизнь, но как выбрать одного из двух? Гириш был нахальнее, живее и проворнее, тогда как Нилам спокойнее. Он больше помалкивал, но давал более дельные советы, и лицом был приятнее. Гириш был чуть выше, а Нилам шире в плечах. Нилам казался надежнее, тогда как Гириш — веселее. Что дороже? Что нужнее? Как понять? Кого выбрать? Кто не предаст? Потому он и злословил, огрызался, ворчал и строил из себя надменного недотрогу, не решаясь сделать шаг навстречу кому-нибудь из ухажеров. А тут еще и течка на днях должна была начаться, что не добавляло радости Инду.

Ночью в горы пришел первый заморозок. Камни, трава и еще не облетевшие кусты кизила покрыл иней, блестя в лучах рассветного солнца, словно серебро. В долинной части страны ишан морозов зимой практически не бывало, разве что проливные и холодные дожди шли, а вот в горах снег не был такой уж редкостью, так что местные жители готовились к холодному сезону основательно, запасались дровами, горючим камнем, мясом и шкурами. Гириш и Нилам покинули домик, который раньше занимал Камал, а теперь ночевали они, соорудив себе еще одну кровать. Гириш как раз закончил перебирать заплечный мешок, проверяя все ли они взяли, а Нилам запасался провизией и водой, поскольку никто не мог сказать, сколько времени им придется провести в горах, когда на пороге дома показался Инду с пустым глиняным кувшином в руках.

— Решили убраться? — спросил он, неласково оглядев обоих ишан. Дурное настроение никуда за ночь не делось, а бессонница после подслушанного разговора только ухудшила его. — Скатертью дорога! — рыкнул Инду, сильнее прижимая к груди кувшин.

— Не дождешься, милый, — тут же отреагировал Гириш, усмехнувшись. — Мы вернемся к тебе, даже если горы засыплет снегом.

— Нужны вы мне, — зло рыкнул Инду и почти бегом бросился к мосту. Он хотел поскорее перебраться в поселок, где надеялся взять козьего молока, пока все не разобрали.

— Куда же ты? — крикнул ему вслед Гириш. — А поцеловать на дорожку?

Уже ступивший на мост Инду тут же развернулся.

— Да ты… Да тебя… Я скорее с жабой поцелуюсь, — Инду топнул ногой и почти побежал по мосту, стремясь как можно скорее оказаться подальше от насмешника.

— Не зарекайся, милый. Вдруг я в жабу превращусь, вот и придется тебе исполнять свое обещание! — Гириш кричал, поскольку Инду был уже на середине моста и шум водопада не дал бы расслышать слова, сказанные не так громко.

Инду не стал отвечать, только зашагал еще быстрее.

— Инду, — окликнул его Ниал, — мост скользкий, осторо…

Договорить он не успел. Инду обернулся на ходу, желая что-то ответить, нога его скользнула по деревянному настилу, мост качнулся и канти потерял равновесие. Падая спиной назад, он выпустил из рук кувшин, стараясь ухватиться за веревки, но промахнулся.

Дальше все виделось ему так, словно время замедлило свой бег. Он видел, как рванулись к нему оба иша. Гириш чуть раньше оказался на мосту и в тот момент, когда Инду понял, что падает в воду с десятиметровой высоты, на его запястьях железной хваткой сомкнулись чужие пальцы. Гириш успел перехватить его за протянутые руки, но сам он ни за что ухватиться не успел, и рухнули бы они в реку оба, если бы не Нилам. Он всего на шаг отстал от Гириша, и когда друг перехватил канти, сел на мост, словно на норовистого жеребца, обхватив настил ногами, тогда как руки его вцепились в Гириша. Пальцы правой руки намертво впились в пояс, поддерживающий киил. Левой он обхватил ногу иша чуть ниже бедра, и её запястье тотчас же обвил хвост Гириша, создавая дополнительную поддержку. В следующее мгновение тяжесть падающих тел ударила по рукам двойным весом, едва не вывернув плечи из суставов. Мост пронзительно скрипнул, переворачиваясь на бок. Необструганные края досок настила впились в ноги Нилама, раня их до крови, но он только еще сильнее вцепился в Гириша, понимая, ослабь он хватку, и друг с любимым погибнут. Он не готов был потерять их, лучше уж самому со скалы шагнуть.

Мост скрипел и раскачивался, внизу гремел водопад, а сверху на Инду смотрел и улыбался Гириш. Бесшабашный иша даже умудрился ему подмигнуть.

— Ну что, милый, будем выбираться?

— К-как? — едва шевеля губами, прошептал перепуганный насмерть Инду, понимая, что Гириш его просто не услышит, но тот все понял правильно.

— Очень осторожно и нежно, иначе Нилам нас уронит, а мне бы этого не хотелось. Сейчас я подтяну тебя повыше. Ты перехватишь меня одной рукой за пояс, только смотри, не промахнись.

— П-пром-махнуться? — чуть громче, но, тем не менее, все еще неуверенно пролепетал Инду.

— Ну, да. Киил задрался, так что не промахнись, хватаясь там за кое-что другое.

Грубоватая шутка заставила Инду нервно улыбнуться.

— Так вот, перехватишь меня за пояс одной рукой, подтянешься к Ниламу. За него ухватишься другой рукой, снова подтянешься и так далее, пока на мосту не окажешься. Я тебя буду снизу страховать. Понял?

Инду согласно закивал, краем глаза отмечая, как к ним бежит отец, разматывая веревку на ходу, вот только ухватиться за нее не получилось бы. Не в том они оказались положении.

— Начали, — висящий вниз головой Гириш подтянул Инду как мог выше. Мышцы на его руках вздулись от напряжения, но руки не дрожали, держали уверенно.

Стоило Инду ухватиться одной рукой за ремень, как освободившаяся ладонь оказалась под стопой правой ноги, поднимая Инду еще чуть выше. Киил Гириша действительно задрался, но рука Нилама не дала ему окончательно обнажить стратегически важные места иша, да и висел Гириш не той стороной к нему. Инду только ягодицы увидал, и то не полностью, и хвост, обвивающий запястье Нилама.

— Поспеши, маленький, — сцепив зубы, пробормотал Нилам, и Инду заторопился, понимая, насколько ему тяжело держать их двоих.

Гириш подталкивал его снизу, подставив ладони под ноги Инду, руками канти цеплялся за Нилама, пока не добрался до веревок моста. Дальше стало легче. Встав ногами на развернутый боком настил, Инду на мгновение замер, пережидая нахлынувшую на него слабость и головокружение, а потом начал медленно двигаться к отцу, переступая ногами и перебирая руками по канату. Мост от его продвижения раскачивался все сильнее, но постепенно настил выравнивался, так что последние два шага Инду буквально пролетел, оказавшись в объятьях отца, а потом они оба, затаив дыхание, наблюдали за иша, выбирающимися из опасной передряги.

Как только Инду оказался на твердой земле, Нилам облегченно вздохнул. Осталось только Гириша достать, но это уже проще. Гириш, изогнувшись, почти сложился пополам, цепляясь руками за руки Нилама. Пальцы того медленно разжались, перехватывая поочередно обе руки, потом Гириш рывком подтянулся, закидывая одну ногу на мост, потом вторую, а дальше уже ухватился за канат, ложась на мост. Нилам при этом тоже выпрямился, ложась грудью на настил и с трудом переводя дыхание.

— Какой же ты молодец, — так же тяжело дыша, пробормотал Гириш и крепко пожал ему руку, выражая свою благодарность. — Встать можешь?

— Пока нет, — выдохнул Нилам, прикрывая глаза. — Дай мне пару минут.

— У тебя кровь, — внимательно оглядев друга, Гириш увидел, что ноги Нилама в крови.

— Это ничего. До свадьбы заживет.

Оба иша рассмеялись, отгоняя прочь страх пронесшейся мимо смерти, потом помогли друг другу подняться и медленно пробрели по мосту к ожидающему их Инду. Как только иша ступили на землю, Инду, разрыдавшись, бросился им в объятья. Вскоре все трое стояли крепко обнявшись. Инду между иша рыдал, размазывая слезы по плечам обоих, а те просто стояли, обнимая его, и наслаждались его ароматом.

— Кхм, — покашливание Ракеша заставило их ненадолго отвлечься друг от друга. — Вы еще в шоке и не чувствуете, но у Инду, видимо от испуга, начинается течка, так что лучше вам отложить охоту до следующего раза. Занимайте мой дом, а я поживу пока в домике Камала. Инду, ты, надеюсь, не против?

Инду отрицательно затряс головой, а потом спохватился:

— А как же?.. Их же… С кем мне?..

— А с кем хочешь? — прошептал на ухо Гириш, заставляя поежиться от горячего дыхания.

— Мы на все согласны, — в другое ухо жарко дышал Нилам.

— А я… вы мне оба… — Инду густо покраснел, чувствуя, как даже уши заливает краска стыда. — Не могу выбрать.

— Тогда идем втроем.

Сразу заняться утешением перепуганного канти не получилось. Стоило только Инду увидеть кровь на ногах Нилама, как он засуетился, желая обработать раны и вытащить несколько заноз, впившихся в кожу с внутренней стороны бедер. Занимаясь чужими ранами, он совершенно забыл о своих страхах и переживаниях, так что поцелуй горячих губ встретил более чем благосклонно, а потом уже было все равно, кто его целует, а кто ласкает руками, губами, языком. Кто был первым, он тоже не очень-то запомнил. Инду просто наслаждался двойной порцией ласк. Когда в безумии течки наступал перерыв, Инду кормили и мыли в четыре руки, от чего он получал еще больше удовольствия. Такая забота не могла не радовать, кружа голову не хуже крепкого вина.

Когда же течка отступила, Инду провалился в крепкий сон, но находясь на грани сна и яви услыхал:

— Когда предложение будем делать?

— Как только придет в себя.

— А если не согласится сразу с двумя?

— Убедим.

Инду заснул, улыбаясь. Пусть попробуют убедить, а он посмотрит, насколько их хватит и, может быть, ответит согласием. Только не сразу, а то легкая победа не ценится. Да, определенно не сразу.