Маринея, или путешествие сквозь Бермудский треугольник (СИ) [Печатная машинка] (fb2) читать онлайн

========== Глава I ==========

Солнечное и ясное утро. Тепло, как обычно бывает в Майами даже зимой. Мерно покачивались на волнах катера и лодки. У причала стоял небольшой грузовой самолёт, приспособленный к взлёту и посадке на воду. Около него суетился молодой парень лет двадцати: перетаскивал в самолёт с берега картонные коробки и аккуратно укладывал в грузовой отсек.

― Всё, дядя Гарри, я закончил! Можно лететь! ― доложил парень мужчине, сидевшему в маленькой хижине на берегу недалеко от причала.

― Хорошо, Томми! Спасибо! ― крикнул он в ответ и посмотрел на часы. ― Ещё рано. Надо подождать кое-кого. Ещё полчаса…

«Дядю Гарри» на самом деле звали Гарри Пауэлл. Он был владельцем этого самолёта и имел свой скромный бизнес, связанный с перевозкой различных грузов. А хижина служила ему своего рода офисом. Сейчас он сидел за столом и был погружён в расчёты. Нужно было свести баланс за предыдущий квартал, но это давалось Пауэллу нелегко. Он гораздо лучше разбирался в технике и самолётах, чем в тонкостях бухгалтерии.

Гарри Пауэлл много лет отслужил военным лётчиком, а выйдя несколько лет назад в отставку, поселился в Майами, взял в кредит старенькую подержанную «Сессну Гранд Караван» и решил заняться перевозками на Бермудские острова. Поначалу дела шли не очень хорошо: заказов было немного, и доходы едва покрывали расходы.

Но сегодня у Пауэлла было хорошее настроение: он смог получить достаточно крупный заказ на поставку медикаментов на острова, и было вполне вероятно, что такого рода заказы могут стать постоянными. «Посмотрим, как пойдёт дело, ― думал про себя Гарри, ― быть может, я найму, наконец, бухгалтера и забуду про этим проклятые цифры!»

Ему удалось более или менее осилить задачу с расчётами, ― во всяком случае, так показалось самому Пауэллу, когда к нему подошёл племянник.

― Не понял, дядя, кого мы должны дождаться? Я думал, что мы вдвоём полетим, ― спросил он удивлённо.

― Да, извини, я не сказал тебе! Вчера вечером мне позвонил один человек и спросил, не смогу ли я отвезти его и его жену на Бермуды. Они не хотят лететь обычным рейсом: не любят, видите ли, вокруг себя много людей. Кто-то в местном баре дал этому парню мой телефон и сказал, что я часто летаю на острова. Я поначалу не соглашался, но он предложил хорошую цену!

― А это не противозаконно, дядя Гарри?! Ты же никогда не возил людей! У тебя и лицензии на это нет! Что будет, если кто-нибудь узнает про этот случай! ― возразил Том.

― Знаю я, знаю! ― раздражённо воскликнул Пауэлл. ― Но я уже согласился, а не в моих правилах отказываться от своих слов.

― Но, что если… ― не унимался его племянник.

― Слушай, парень! Я уже всё сказал! Не хочешь ― не лети! Только не умничай! ― отрезал мужчина.

Том с укоризной взглянул на него, но спустя несколько секунд спокойно ответил:

― Нет, я полечу. Я обещал тебе это, а в моих правилах тоже не отказываться от данного обещания. Наверно, это у нас семейное.

Том повернулся и быстро пошёл к самолёту. Пауэлл смотрел ему в след и уже мысленно жалел о том, что повысил на парня голос. Тот, в общем-то, был прав! Томми являлся сыном его сестры, хорошим и порядочным молодым человеком. Его отец умер, когда Тому было всего три года, и матери пришлось одной растить его. Гарри чем мог, помогал сестре. Он, по сути, заменил мальчику отца. И неудивительно, что Том с детства стал мечтать о карьере лётчика, как и его дядя. Сейчас юноша учился в лётной школе, а в свободное от занятий время помогал Гарри с его полётами на острова. «Славный парень, ― подумал про себя Пауэлл и крикнул ему в след. ― Извини, Томми!»

Том, не поворачиваясь, сделал жест рукой, означающий, что «всё в порядке».

Минут через двадцать прибыли и сами «клиенты». Дин Стэнтон и его жена Рэйчел оказались такими, какими себе их и представлял Гарри: средних лет, хорошо одеты, с хорошими манерами и весьма состоятельны. «Наверно, врачи или юристы», ― предположил Пауэлл. Но спрашивать не стал. Они поздоровались за руки, и Дин тут же отдал Гарри аванс ― две с половиной тысячи долларов. Остальное, как они договорились, будет выплачено уже после завершения полёта.

Гарри представил им своего племянника, и затем все четверо сели в самолёт.

― А сколько точно нам лететь до Бермуд? ― спросил Стэнтон, когда Гарри завёл двигатели, и самолёт стал набирать ход.

― Около шести часов. Может, чуть меньше или чуть больше, ― ответил Пауэлл.

― Скажите, мистер Пауэлл, мы ведь полетим прямо через Бермудский треугольник. Это не опасно? Я слышала так много этих странных историй про исчезнувшие корабли и самолёты? ― вопрос был задан вроде бы совсем ненавязчиво, но в голосе Рэйчел Гарри услышал лёгкие нотки тревоги.

― О, нет! Уверяю вас, миссис Стэнтон — это не более чем выдумки любителей всякого рода фантастики! Мы с Томом, ― он кивнул головой в сторону племянника, ― уже далеко не первый раз летим над этим так называемым «треугольником», и ничего никогда с нами не происходило. К тому же, взгляните, какая вокруг тишь да гладь! Как ярко светит солнце! В такую погоду летать одно удовольствие! Успокойтесь, мадам, откиньтесь в кресле и наслаждайтесь полётом!

Женщина утвердительно кивнула, но судя по выражению лица, её не до конца убедили слова Пауэлла, и едва заметная тревога всё ещё читалась на нём.

― Зачем же вы тогда решили лететь таким способом? ― обратился к пассажирам Том. Он всё ещё беспокоился, как бы они с дядей не нарвались на неприятности из-за того, что повезли пассажиров, ведь Стэнтоны могли легко оказаться переодетыми полицейскими.

― Я согласен с вашим дядей, Том. А моя супруга всегда была чересчур впечатлительна, ― ответил Дин, бросив взгляд на жену, ― но мне удалось её убедить, что мы будем в полной безопасности во время полёта. Тем более что мне рекомендовали вас, Гарри, как исключительно надёжного и ответственного человека!

Не отрывая взгляда от штурвала и приборов, Пауэлл поблагодарил своего пассажира за этот комплимент, и на этом разговор на некоторое время прекратился. Все наслаждались полётом и любовались видами, которые открывались из окон самолёта, ― Пауэлл специально летел не очень высоко над океаном.

Время близилось к полудню, и самолёт преодолел уже треть пути до Бермудских островов. Погода была всё также великолепна, и ничто не предвещало проблем. Летели молча: Гарри, сосредоточившись на управлении самолётом; Том, которому вскоре нужно было сдавать экзамены в лётном училище, внимательно наблюдал за показаниями приборов; Дин читал какую-то книгу, откинувшись в кресле позади Тома, а Рэйчел, устав от красивых, но однообразных пейзажей за окном и пригревшись на солнце, дремала.

Оторвавшись на мгновение от приборной доски и посмотрев на дядю, Том решился на вопрос, который он хотел задать всё утро:

― Дядя, можно я поведу самолёт некоторое время? Хотя бы полчаса?

Тот повернул голову в сторону племянника, и Том только тут заметил на лице дяди какое-то странное выражение. Ему показалось, что это смесь удивления и страха.

― Что случилось? ― ещё тише, чтобы не услышали Стэнтоны, спросил парень.

― Я сам не понимаю, Томми, ― сказал Пауэлл. ― Посмотри вперёд, приглядись внимательно.

Том посмотрел и, наконец, заметил, что всё вокруг них в небе начинает медленно затягивать тонкой, еле видимой пеленой.

— Это что, туман? ― едва слышно произнёс Том. ― Но откуда он здесь? Погода совершенно ясная, на небе ни облачка.

Пауэлл ничего не ответил. По его тревожному взгляду было видно, что он сам в полной растерянности: за свои двадцать семь лет лётного стажа он ничего подобного не видел. Вместо ответа, Пауэлл бросил короткий взгляд на супругов, сидевших позади них: Рэйчел по-прежнему дремала, а Дин уткнулся в свою книгу, явно не замечая того, что происходит вокруг.

― Может, повернём обратно, пока ещё не поздно? ― с надеждой в голосе предложил Том.

― Брось, парень! Не паникуй раньше времени! ― Гарри старался сохранить хладнокровие, хотя голос его слегка дрожал. ― Лучше я попробую облететь этот чёртов туман сверху.

Он плавно, чтобы не потревожить пассажиров, поднял машину на сотню метров вверх, затем, поняв, что из этого ничего не выйдет, повёл самолёт вниз, надеясь пролететь под туманом. Так прошло несколько минут. А неведомо откуда взявшаяся дымка становилась всё плотнее, и вскоре уже трудно было различить, что происходит вокруг.

― Всё дядя, поворачивай назад! Пожалуйста! ― воскликнул Том, забыв, что его могут услышать.

Дин оторвал взгляд от книги и посмотрел на парня, а затем стал оглядываться вокруг.

― Что происходит, ребята? ― спросил он через несколько мгновений. ― Похоже, погода серьёзно ухудшилась…

― Да, мистер Стэнтон! ― ответил Том. ― Дальше лететь нельзя! Мы поворачиваем обратно!

― Я не понимаю, мистер Пауэлл, это что так опасно?! А как же наш уговор? Вам придётся вернуть мне аванс! ― в голосе Стэнтона слышалось явное неудовольствие.

В этот момент приборы один за другим словно сошли с ума: стрелка компаса носилась вокруг своей оси с бешеной скоростью, альтиметр каждую секунду показывал новые данные, а половина показателей вообще замерла на последней отметке и не двигалась.

Том взял рацию, и попытался передать сигнал бедствия, но в ответ слышались лишь шипение и помехи.

От звука голосов проснулась жена Стэнтона. Несколько секунд она недоуменно озиралась по сторонам, затем испуганно воскликнула:

― О, боже, что происходит?!

― Мы поворачиваем назад, миссис Стэнтон! Держитесь! ― не терпящим возражения голосом крикнул Пауэлл, и на этот раз Дин не посмел ему возразить: он сам был порядком напуган, хотя и старался не подавать виду.

Пауэлл повернул руль до упора, и самолёт резко наклонило вправо. Рэйчел в испуге закричала, но супруг постарался, как мог, её успокоить. Затем Пауэлл привёл его в нормальное положение, и повёл машину, как ему казалось, курсом назад на Майами. Впрочем, ему оставалось только полагаться на своё чутьё старого лётчика, ведь ориентироваться по приборам не было никакой возможности, а вокруг ничего не было видно из-за тумана.

― Вы уверенны, что мы летим в правильном направлении? ― спросил Дин спустя минуту, когда ему удалось немного успокоить жену.

― Я ни в чём не могу быть уверен в такой ситуации, мистер Стэнтон! ― ответил ему Гарри. ― Мне остаётся только полагаться на свой опыт и знание маршрута.

Так они продолжали лететь в предполагаемом направлении на Майами, а на деле ― неизвестно куда. Рэйчел продолжала тихо плакать от страха, уткнувшись в плечо мужа, а Дин, обняв её, шептал какие-то успокаивающие фразы, хотя сам в это время с тревогой глядел в окно. Том продолжал попытки связаться с кем-нибудь по рации, но результата не было. Пауэлл же усиленно вглядывался в туман впереди себя, стараясь найти хоть какие-нибудь признаки того, что он начинает рассеиваться.

Приборы перестали вести себя, словно сумасшедшие, но теперь все они замерли и напрочь отказывались двигаться в каком-либо направлении. «По крайней мере, не так действуют на нервы», ― мысленно попытался успокоить себя самого Гарри Пауэлл. Хотя расслабляться причин не было: он по-прежнему мало представлял себе, в каком направлении они движутся.

Так прошло примерно полчаса. И вот, наконец, Пауэллу показалось, что туман, окруживший их непроницаемой стеной со всех сторон, стал понемногу рассеиваться, становясь с каждой минутой всё менее плотным. Но радоваться не стоило: на смену туману пришли тучи, которые плотным слоем заволокли всё небо. Самолёт попал в самый центр грозового фронта.

Пауэлл спустился ниже, насколько это было возможно с недействующими приборами. Это дало свой эффект: ближе к воде видимость была несколько лучше.

Вдруг вдалеке прямо перед ними Пауэлл заметил еле различимые очертания берега, которые постепенно становились всё отчётливее по мере приближения к ним. Он сказал об этом Тому, Дину и Рэйчел.

— Это что, уже Майами? ― с надеждой в голосе воскликнула женщина.

― Вряд ли, ― честно ответил Пауэлл. ― До Майами должно быть ещё около двух часов пути. Скорее всего, какой-нибудь маленький островок из тех, которые во множестве своём существуют в этой части океана.

― Но он хотя бы обитаем? Там ведь живут люди, мистер Пауэлл? ― не успокаивалась Рэйчел. Сейчас ей как никогда хотелось вновь оказаться среди людей поближе ко всем возможным благам цивилизации.

― Не могу этого утверждать. Здесь есть и необитаемые острова. Но не волнуйтесь, нам главное благополучно сесть и всё как следует оглядеть, а там я уже пойму, в какой стороне Флорида и Майами. И ещё было бы отлично, чтобы этот чёртов туман, наконец, полностью рассеялся!

До суши оставалось ещё несколько километров, Том взял из ящика перед собой бинокль и стал внимательно рассматривать всё приближающийся берег. Внезапно сильный разряд молнии ударил в самолёт, загорелся правый двигатель, и машина начала быстро терять высоту.

«Держитесь крепче! Посадка будет жёсткой!» ― закричал Пауэлл, стараясь сделать всё, что было в его силах, чтобы спасти людей и сохранить самолёт, но уже через минуту машина на большой скорости рухнула в воду.

Одно из крыльев самолёта при ударе оторвало, а через разбитые окна в салон хлынула вода, погружая машину всё ниже. К счастью, никто из людей серьёзно не пострадал, но двери самолёта заклинило, и теперь они оказались заперты внутри.

«Наденьте спасательные жилеты! Они под сиденьями!» ― скомандовал Пауэлл. Остальные поспешили выполнить его приказ.

Действовали лихорадочно. Время работало против них, и уже по пояс несчастных людей окружала вода. Пауэлл предпринял очередную попытку открыть дверь, но она по-прежнему не поддавалась.

Внезапно самолёт буквально залило светом, как будто кто-то направил прямо на него луч очень мощного прожектора. Одновременно с этим Пауэлл и остальные почувствовали, как самолёт перестал погружаться на дно, на несколько мгновений оставшись неподвижным, а затем стал медленно подниматься назад.

Со стороны берега к ним стремительно приближались несколько небольших кораблей, и было видно, как на их палубах суетятся люди.

«Они идут нам на помощь! Мы спасены!» ― Рэйчел не могла сдержать эмоций. Остальные поддержали её одобрительными возгласами. Их положение, казавшееся ещё несколько минут назад безвыходным, стремительно менялось, но Гарри с Томом и чета Стэнтонов ещё не догадывались, насколько существенными будут эти изменения и что будет с ними дальше.

========== Глава II ==========

В отличие от пассажиров «Сессны» Вадим Соболев не тонул, а просто принимал душ в своей квартире в Москве. Он как раз уже заканчивал мыться, когда зазвонил телефон. Сработал автоответчик, и Вадим услышал голос своего начальника, полковника СВР Игоря Константиновича Коваля. Тот просил его срочно приехать в штаб-квартиру, для чего уже выслал машину. Вадим успел взять трубку, и остаток разговора они закончили вживую.

― Хорошо… слушай, я знаю, что ты в отпуске, но, боюсь, Вадим, нам нужно увидеться ― появилось задание особой важности. Я послал за тобой Илью.

― Спасибо. Я и сам бы мог добраться.

― Ничего, нет проблем. Илья будет у тебя минут через пятнадцать-двадцать.

― Отлично. До встречи, ― закончил разговор Вадим.

После этого он быстро оделся и спустился на улицу. Илья уже ждал его во дворе, облокотившись на приоткрытую дверь чёрной «Волги».

― Привет, Вадим, ― улыбаясь, мужчина протянул руку.

― Здравствуй, ― сказал Вадим, пожимая её. ― Как дела? Как семья?

― Хорошо. Лена и Серёжкой на все праздники уехали за город к тестю и тёще, ― выезжая со двора, рассказывал Илья.

— Значит, тебя тоже к работе в праздники привлекли. Извини!

― За что?

— Это, наверно, из-за меня. Игорь Константинович сказал, что у него для меня есть какое-то особо важное задание.

― О! А что за задание, он не сказал? ― полюбопытствовал Илья.

― Ну, думаю, это не телефонный разговор.

― Ну да, конечно, ― согласился тот.

Погода была прекрасной: ярко светило солнце, но ещё не было летней жары и невыносимой духоты. Дороги были почти свободны: на майские праздники многие москвичи подобно семье Ильи уехали за город. Так что движение было более чем комфортным, и поездка обещала стать сравнительно недолгой и приятной.

У себя в кабинете в штаб-квартире Службы внешней разведки Игорь Константинович сидел за столом и сосредоточенно просматривал какие-то бумаги. Но когда вошёл Вадим, он встал, чтобы пожать тому руку.

Полковник СВР Игорь Коваль был человеком примерно пятидесяти лет, высоким и статным, с почти атлетическим телосложением. Почти, потому что в последнее время стали давать о себе знать монотонная, в основном, сидячая работа: появилось небольшое брюшко, да и выправка была уже не той, что ещё несколько лет назад. Вместе с тем изменения не могли произойти так быстро, и во всей фигуре бывалого разведчика чувствовалась решимость и энергичность.

Кабинет соответствовал облику своего хозяина: строгий, функциональный, но в то же время не лишённый вкуса и даже некоторого романтизма. Коваль с давних пор, ещё со времени службы на Ближнем Востоке увлёкся коллекционированием ножей, клинков, кинжалов. И сейчас его окружали несколько десятков редких образцов холодного оружия самых разных форм и размеров.

― Я бы предложил тебе выпить, но дело не терпит отлагательств, ― сразу объявил шеф и вернулся за свой стол. Вадим сел в стоявшее рядом кресло.

― Буквально сегодня ночью через агентурную сеть в Соединённых Штатах к нам попала запись интервью, данного человеком по имени Гарри Пауэлл одной из радиостанций города Майами. Он утверждает, что около трёх месяцев назад вместе с тремя спутниками во время полёта на Бермудские острова через зону так называемого «Бермудского треугольника» попал в… параллельное измерение и оказался в некой стране, населённой высокоразвитой цивилизацией. Они прожили там какое-то время, а затем эти люди позволили им вернуться обратно.

Брови Вадима вопросительно поднялись во время слов Игоря Константиновича. «Неужели это правда?» ― как бы вопрошал он. Полковник тем временем продолжал рассказ:

― Он утверждает, что эта цивилизация намного превосходит нашу по общему уровню развития. Вместе с тем у них имеются многочисленные природные ресурсы: металлы, в том числе и благородные, газ и нефть и много ещё чего полезного. Но большинство этих богатств просто не используется! Всю энергию они якобы научились брать от солнца… Впрочем, я думаю, тебе будет интереснее услышать всё это самому. Запись не длинная, около семи минут.

Игорь Константинович включил проигрыватель на компьютере и сделал звук громче, чтобы Вадим мог всё хорошо расслышать. Зазвучала английская речь ― сначала краткое вступление, а затем ведущий стал задавать вопросы.

― Давайте начнём с самого начала, мистер Пауэлл, ― обратился к нему ведущий, ― как все-таки вы оказались на этом… ммм… острове, Маринее, как вы её назвали?

― На самом деле, это не остров, а целый континент, ― поправил его Пауэлл. По голосу его было слышно, как мужчина нервничает.

― Да, простите, я оговорился. Прошу вас, продолжайте.

― По площади… Маринея чуть больше Соединённых Штатов, там совершенно нет пустынь, а климат умеренный…

― Да, это всё хорошо, но как же вы оказались в этой Маринее? ― снова прервал рассказ Пауэлла ведущий.

― Мы с моим племянником и супругами Стэнтон летели на Бермуды через так называемую зону «Бермудского треугольника» и попали в «пространственный тоннель»…

— Это выражение вы сами придумали или?.. ― задал вопрос ведущий.

― Нет, маринейцы объяснили мне точное название.

— Значит, они умеют говорить по-английски?

― Да, они быстро учатся новым языкам… Это вообще очень высокоразвитая раса людей, их общество гораздо совершеннее нашего…

― А каково собственно это общество? ― поинтересовался ведущий. ― Я имею ввиду, какой у них общественный строй?

― Он очень отличается от того, что есть у нас, в Америке. У маринейцев почти нет частной собственности…

― Так это коммунисты! Как интересно! ― с иронией в голосе воскликнул ведущий.

― Нет, не совсем, ― отвечал Пауэлл. ― Они и слов таких не знают: «коммунизм» или «капитализм». Они называют своё общество «обществом гармоничного развития», но оно похоже больше всего на развитой социализм, чтобы вам было понятнее.

― Тогда бы её следовало бы назвать не Маринея, а Советский Союз! ― ведущий засмеялся своей, как ему показалось, удачной шутке.

Пауэлл тем временем продолжал:

― Всю энергию эти люди научились получать от солнца, они не расходуют полезные ископаемые, которые у них в избытке.

― Ну, хорошо, мистер Пауэлл, давайте на этом прервём наше маленькое вступительное интервью, и встретимся уже завтра вечером, где вы подробно расскажете обо всех ваших приключениях на Маринее, ― объявил ведущий. ― Думаю, что вы очень заинтриговали наших слушателей, и они завтра зададут вам много вопросов. От меня же позвольте лишь один напоследок: как эти люди отпустили вас назад сюда к нам, после того как вы столько узнали об их жизни?

― Им нечего опасаться. Они очень миролюбивы…

Игорь Константинович прервал запись и внимательно посмотрел на Вадима.

― Что ты думаешь? ― спросил он, видя, что Вадим не торопится отвечать.

― Вы считаете, что это правда? ― вопросом на вопрос ответил молодой человек.

― Неважно, что считаем я или ты, главное, что считает высшее руководство страны. Они распорядились проверить этого Пауэлла. Тебе нужно вылетать как можно скорее.

― Я готов, ― просто и спокойно ответил Вадим.

— Вот за это-то я тебя и ценю ― за твою готовность выполнять приказы!

― Документы, я полагаю, уже готовы. Откуда я стартую?

― Да, вот папка со всеми необходимыми тебе данными, ― Игорь Константинович достал её из ящика стола. ― Здесь же паспорт и виза. Поедешь под видом журналиста. Самолёт через час взлетает с нашего стандартного аэродрома. Это новейшая разработка, переделанная из перехватчика МиГ-31, полностью невидимая для радаров. Полетишь на Кубу, там встретишься с нашим агентом. Он доставит тебя в Майами.

Напоследок Игорь Константинович пожал Вадиму руку и пожелал удачи.

Вадим вместе с Ильёй отправился на аэродром, где его уже ожидал самолёт. Пилота проинструктировали, что он должен катапультировать своего пассажира где-нибудь на территории Кубы и сразу же лететь обратно.

Всё прошло штатно и по графику. Самолёт с пилотом и Вадимом на борту взлетел и взял курс на Кубу. Лететь предстояло около четырёх часов. В тесной кабине было довольно неудобно находиться столько времени, но Вадим привык к трудностям. По пути он мысленно прорабатывал раз за разом план операции. Пауэлла необходимо было подробно допросить обо всём и, если его сведения действительно окажутся интересными, необходимо было вывезти этого человека в Россию.

Наконец, настало время катапультироваться. Пилот пожелал Вадиму «ни пуха, ни пера» и дёрнул за рычаг пассажирской катапульты. Вадим сгруппировался и морально приготовился, но всё равно даже он не смог абсолютно хладнокровно перенести эту процедуру.

Часть остекления кабины сдвинулась назад, и Вадима со страшной силой выбросило на кресле вверх. Он успел заметить, как самолёт, начавший вновь набирать скорость и высоту, уже через несколько секунд превратился в крошечную точку и скрылся из виду за облаками.

Раскрылся парашют, и падение Вадима замедлилось. Он опускался на один из малонаселённых районов Кубы, куда-то в джунгли. Парню повезло: он не повис на дереве, а сумел спланировать на, пожалуй, единственную в округе плантацию сахарного тростника. Дело было ночью, и местные фермеры ничего не заметили. Вадим освободился от строп, снял с себя лётный костюм, свернул парашют. Зайдя в лес, он закопал под одним из деревьев и то, и другое.

В итоге у молодого человека с собой остался только небольшой рюкзак за спиной. Благодаря часам со встроенным компасом он быстро определил направление на Гавану, а очки с прибором ночного видения не дали заблудиться в темноте. Необходимо было отправляться в путь, времени было мало.

Вадим рассчитывал дойти до ближайшей автострады, поймать попутку и таким образом добраться до кубинской столицы, где его ждал связной. Вадим прекрасно говорил не только по-английски, но и по-испански, внешне выглядел как турист, и не должен был вызвать ни у кого подозрения.

Когда молодой человек вышел к дороге, уже начало светать. Машин было совсем мало, но вскоре ему посчастливилось встретить Луиса ― весёлого и общительного парня, примерно одного с Вадимом возраста. Луис учился в институте в Гаване, а сейчас возвращался туда после того, как приезжал в гости к родителям на выходные. Он сидел за рулём потрёпанной, но вполне приличной «Лады», завезённой сюда ещё во времена расцвета советско-кубинской дружбы.

Дорога до Гаваны заняла около двух часов, и по пути Вадим с Луисом разговорились. Вадим, не вдаваясь сильно в подробности, опробовал на своём попутчике заученную легенду: он российский журналист, на Кубе изучает жизнь местного населения, традиции, культуру. Сейчас его командировка подходит к концу, осталось ещё кое-что доделать в Гаване, а потом он улетит в Москву.

Луиса вполне удовлетворил рассказ, он в свою очередь, поведал кое-что о себе и похвалил русских «за дружбу с народом Кубы». Расстались они почти приятелями. Луис высадил Вадима у отеля и покатил себе счастливый по направлению к институту в другую часть города.

Вадим не стал даже заходить в гостиницу, у него не было такой цели. Вместо этого он отправился на встречу со связным, которая была запланирована в одном из местных баров. Вадим пришёл раньше, заказал выпивку и стал ждать, наслаждаясь видами на океан, которые открывались с террасы. При этом он не забывал поглядывать по сторонам, пытаясь узнать среди посетителей нужного человека.

Диего ― так он представился ― появился минут через двадцать, точно по графику. Это был невысокий, слегка полноватый мужчина лет сорока. Внешность его была ничем особо не примечательна, а на лице читалось какое-то утомление. Впрочем, он был вполне приветлив и дружелюбен.

Вадим с Диего обменялись кодовыми фразами и сразу же перешли к делу.

― На ваше имя куплен билет на самолёт до Майами. Вылет через полтора часа, ― объявил кубинец и придвинул к Вадиму конверт с документами.

― Хорошо. Тут всё чисто? ― поинтересовался Вадим.

― Да, всё сделано по высшему классу. Всё абсолютно легально, согласно вашей легенде.

― Тогда мне нужно отправляться, прощайте и спасибо за помощь!

― Вас подвезти в аэропорт? ― предложил Диего.

― Нет, не надо. Я возьму такси, так будет безопаснее. Нас не должны долго видеть вместе.

Вадим через полчаса уже был в аэропорту, где без труда прошёл все формальные процедуры. Сам полёт тоже прошёл нормально, и молодой человек, наконец, достиг конечной точки своего маршрута ― города Майами.

Город представлял собой разительный контраст с бедной Гаваной. Здесь были и характерные для США небоскрёбы, и вереницы улиц с ухоженными маленькими домиками, тоже весьма характерными для американской действительности.

Здесь Вадим для поддержания легенды заселился в отель, предусмотрительно выбранный неподалёку от места, где проживал Гарри Пауэлл. Молодой человек собирался встретиться с очередным связным, а затем, получив необходимые сведения, уже «брать в разработку» самого Гарри.

На этот раз агентом оказалась женщина ― молодая и довольно симпатичная блондинка. По голосу и манере разговора Вадим сразу понял, что она настоящая американка ― так же, как и в случае с Диего, ему везло на «местных» связных.

Джоанна рассказала, что Пауэлл сейчас не живёт дома, так как его буквально оцепили сотни любопытных зевак. По имеющимся сведениям, Гарри под вымышленным именем теперь скрывается в одной из самых дешёвых гостиниц рядом с портом.

― Он наверняка уже пожалел о том интервью, которое дал радиостанции, ― с иронией заметила девушка.

― Как бы там ни было, мистеру Пауэллу придётся дать ещё одно «интервью» мне, ― ответил Вадим. ― Я собираюсь прямо сейчас ехать к нему. Времени в обрез. ЦРУ тоже не будет сидеть сложа руки.

― Я пока не заметила никого подозрительного и… другие тоже, ― Джоанна тем самым подтвердила предположение Вадима, что Пауэлла «ведут» сразу несколько человек.

На этот раз Вадим не отказался от предложения его подвезти. Джоанна прекрасно знала город, и уже через двадцать минут они с Вадимом оказались на одной из улиц, ведущих в порт Майами. Гостиница располагалась всего в одном квартале отсюда. Джоанна заглушила двигатель машины и уже хотела было идти вместе с Вадимом, но он остановил девушку.

― Дальше я сам. Не спорьте. Так будет разумнее. Если что, вы сможете прикрыть меня или предупредить об опасности по телефону.

― Хорошо, ― согласилась та, ― но будьте осторожнее.

― Договорились, ― Вадим улыбнулся, впрочем, довольно сдержанно.

В холле отеля он представился другом «мистера Мэттьюза» (под этим именем зарегистрировался Пауэлл) и спросил, где тот проживает. Конечно, в более дорогом заведении портье обязательно поинтересовался бы у постояльца, можно ли впустить гостя, но здесь угрюмый и неряшливый секретарь, по виду мексиканец или панамец, который больше пялился в телевизор, чем на Вадима, без всякого выражения назвал номер.

Соболев направился к лифту, чтобы подняться на нужный этаж, нажал было на кнопку, ещё раз, но лифт не хотел его везти. Вадим не стал тратить время на расспросы у секретаря, почему не работает подъёмник, и решил воспользоваться лестницей. Войдя в небольшой предбанник между холлом отеля и собственно лестничной клеткой, он услышал за дверью какие-то звуки: шум нарастал и вскоре стал различим. Кого-то насильно вели вниз, а человек сопротивлялся. Вадим приоткрыл дверь буквально на полсантиметра, но и этого хватило, чтобы он увидел вживую всю картину: двое крепкого вида мужчин в штатском вели под руки Гарри Пауэлла в наручниках и с заклеенным ртом, а он безуспешно пытался сопротивляться. Третий агент ЦРУ шёл впереди, чтобы придержать дверь наружу. Пауэлла выводили через чёрный ход.

Мысленно прокляв своё промедление, Соболев метнулся мимо скучающего портье к выходу из отеля, и, обежав его кругом, прильнул к боковой стене здания, из-за угла наблюдая, как на заднем дворе Пауэлла сажают в микроавтобус с тонированными стёклами.

Как только машину тронулась с места, Вадим что есть мочи побежал к машине Джоанны, чтобы начать преследование. Нельзя было упускать Пауэлла, чего бы это ни стоило!

========== Глава III ==========

Как только она увидела Вадима, бегущего к машине, Джоанна тут же сообразила, что ситуация явно вышла из-под контроля. Она быстро включила двигатель и успела открыть дверь.

― Его успели перехватить до меня! ― выпалил Вадим, едва оказавшись на пассажирском сидении.

Девушка хотела было что-то спросить, но в этот момент микроавтобус с тонированными стёклами как раз выехал с территории отеля на дорогу и направился в противоположную от них сторону.

― Быстрее, за той машиной! ― указывая пальцем на минивэн, почти приказал Вадим.

Машина тронулась с места, парень закрыл дверь уже на ходу.

― Держись от них на расстоянии! Я не хочу спугнуть этих ребят раньше времени!

― А сколько их, ты видел?

― Трое. Они всё грамотно сделали, и портье, похоже, ни о чём не подозревал, раз без лишних вопросов сам отправил меня к Пауэллу в номер.

― Как думаешь, куда его везут? ― спросила Джоанна.

― Скорее всего, в какое-нибудь укромное местечко, где можно будет его расспросить обо всём, а потом тихо ликвидировать без лишнего шума. Хотя они могут пока оставить Пауэлла в живых, чтобы он лично показал им, как попасть на… Маринею, ― в конце фразы Вадим сделал совсем небольшую паузу, но и этого хватило, чтобы Джоанна задала свой следующий вопрос.

― Скажи мне честно, Вадим, ты веришь во всю эту историю? ― девушку этот вопрос живо интересовал, и она хотела узнать ещё чьё-то мнение.

― Самое главное, что в неё верит моё руководство в Москве, а я просто выполняю задание, ― Соболев постарался придать своему голосу как можно больше равнодушия, хотя и ему не давало покоя, что же за всем этим скрывается.

Больше они не разговаривали во всё время поездки, которая, надо сказать, продолжалась совсем недолго, не более десяти минут. Микроавтобус ехал вдоль территории порта, а затем свернул в один из проездов под шлагбаум, который почтительно поднял охранник после недолгого разговора с водителем.

Вадим стал размышлять, как бы ему проникнуть внутрь без лишнего шума. Это было трудно: охранник наверняка получил соответствующие инструкции больше никого не пускать, но тут внезапно на помощь пришла Джоанна. У неё с собой было удостоверение агента ЦРУ, которое быстро возымело своё действие.

― Полезная вещь! ― заметил Вадим, когда они отъехали немного от проходной.

― И самое интересное, что оно настоящее, ― лукаво улыбнулась девушка.

Проникнув на территорию порта, они направились вдоль ангаров и разгрузочных кранов, разыскивая, где мог остановиться микроавтобус. Никого из рабочих вокруг не было видно ― эта часть порта давно не действовала, что было очень удобно из-за отсутствия лишних глаз и ушей. Вдоль причала стояли несколько старых грузовых кораблей, таких же заброшенных и кое-где покрытых ржавчиной. У одного из таких судов ― по виду, танкера ― и был припаркован разыскиваемый Вадимом и Джоанной автомобиль.

Девушка припарковала свою машину за стеной одного из ангаров, так, чтобы с корабля её не было видно. Она выключила двигатель и посмотрела на Вадима. Видя, что он молчит и сосредоточенно смотрит перед собой, Джоанна решила первой нарушить молчание:

― Ну, и что же мы будем делать? Спорю, на такое развитие ситуации ты не рассчитывал!

― Лезть напрямую очень опасно, но и времени ждать более благоприятных условий у нас… у меня нет, ― Вадим осёкся, так как сообразил, что не должен втягивать в это дело Джоанну. — Значит, надо действовать сейчас!

― Я пойду с тобой! ― решительно заявила Джоанна. ― Тебе может понадобиться помощь!

― Нет, я не могу подвергать тебя опасности разоблачения, да и вообще… опасности! ― не менее категорично ответил молодой человек. ― Мне поручено доставить Пауэлла, а ты должна была выступить лишь в качестве связного!

Прежде, чем Джоанна успела ещё что-то сказать, Вадим выскочил из машины и направился прямиком к лестнице, которая вела на корабль.

Про себя парень думал, что получилась какая-то абсурдная, даже анекдотичная ситуация, когда он, достаточно опытный разведчик идёт вот так прямо в логово противника, рискуя быть захваченным в плен и разоблачённым. Всему виной было катастрофическое отсутствие времени, иначе он наверняка бы придумал что-то получше. Но Пауэлла могут «сломать» в любую минуту, и тогда всё пойдёт насмарку.

Вадиму повезло, и он смог незамеченным пробраться на палубу. Она была заставлена множеством старых ржавых контейнеров, за любым из которых могли скрываться люди из ЦРУ. Вадим моментально рассудил, что Пауэлла могли допрашивать только где-то внутри, скорее всего, в трюме. Соболев стал осторожно продвигаться по направлению к надстройке корабля, где сразу приметил дверь.

Параллельно в мозгу парень прорабатывал дальнейший план действий: нужно всё делать очень быстро, ворваться туда, отбить Пауэлла и немедленно бежать, может быть, даже по морю. Вадим знал, что неподалёку у берегов США курсируют две-три российские подводные лодки, на которые в случае чего можно будет перебраться, предварительно согласовав с Москвой, разумеется.

Находясь уже почти у двери, Вадим боковым зрением заметил одного из похитителей Пауэлла, который стоял на другом краю палубы и курил. Он был повёрнут спиной, поэтому Вадим сумел быстро скрыться за ближайшим контейнером. Однако при этом он нечаянно задел по стенке ногой, и глухой металлический звук заставил мужчину тут же выбросить сигарету за борт, достать пистолет и резко обернуться.

Не произнося ни слова, он медленно направился в сторону Вадима, держа оружие наготове. Расстояние между ними быстро сокращалось, и Вадим уже был готов вырубить или даже убить этого человека в случае необходимости.

Но противник Вадима избежал смерти, а был только оглушён точным и слаженным приёмом и потерял сознание. Соболев забрал пистолет, который по счастью не выстрелил. Вообще, шума почти никакого не случилось. «Теперь долго не очухается», ― подумал про себя Вадим и с трофейным оружием в руке вошёл в ту самую дверь.

Внутри находилось множество ходов, коридоров и лестниц, среди которых было легко запутаться, но Вадим был профессионалом. Он каким-то чутьём сразу определил, что идти нужно в самый низ. Стараясь создавать как можно меньше шума, молодой человек, наконец, добрался до нижней палубы и почти сразу же расслышал в отдалении звуки человеческих голосов. Они доносились из-за чуть приоткрытой двери, располагавшейся в конце очередного длинного узкого коридора.

Подойдя поближе, Вадим расслышал, что говорили из-за двери. Говорил мужчина, голос был ровный и спокойный:

― Мистер Пауэлл, мы настоятельно рекомендуем вам сотрудничать и начать рассказ о том, что вы знаете об известном месте. Учтите, в противном случае мы всё равно сможем получить эту информацию… несколько другим способом… не столь лёгким для нас и уж точно совсем не приятным для вас.

― Я ничего не буду вам рассказывать… Я совершил ошибку, когда решил выступить на этом чёртовом радио… Боже, как же я был глуп! ― раздался в ответ знакомый Вадиму голос Гарри Пауэлла.

Вслед за этим послушался звук удара, затем ещё одного, Пауэлл застонал. Вадим решил, что дальше медлить нельзя и внезапно ворвался в допросную комнату. Его появления там явно не ожидали, и на полминуты воцарилась почти гробовая тишина, нарушаемая лишь дыханием находившихся там людей.

Гарри Пауэлл, руки и ноги которого были закованы в наручники, сидел на металлическом стуле, привинченном к полу. Стол перед ним также был привинчен. Он выглядел подавленным и испуганным, на лице красовались кровоподтёки, щека припухла. Однако когда ворвался Вадим, Пауэлл выразил искреннее удивление.

Прямо за его спиной стоял один из агентов, которые похитили Гарри из гостиницы. Крепкого телосложения, высокого роста ― настоящая горилла ― он уже собирался обхватить сзади шею бедняги, но встал как вкопанный при появлении незваного гостя. Второй агент, стоявший у дальней стены и равнодушно наблюдавший за допросом, было, встрепенулся и хотел уже достать пистолет, но быстро оценив положение и готовый к выстрелу пистолет в руке Вадима, остался стоять на месте.

За столом же напротив Гарри сидел третий мужчина, который и беседовал с ним. Не составляло труда понять, что он здесь главный. Такой же крепкий на вид, но с гораздо более умным и интеллектуальным выражением лица, с проницательным взглядом серых глаз, пристально оглядевших Вадима и теперь следящих за каждым его малейшим телодвижением. Мужчина казался спокойнее остальных. Он не сделал попытки оказать сопротивление, а теперь внимательно анализировал ситуацию.

Наконец «главный» заговорил первым. Голос его был всё такой же ровный:

― Я не знаю, кто ты, парень, но ты только что заработал очень крупные неприятности. Ты просто не знаешь, с кем связался.

― Я знаю. Отдайте мне Пауэлла, немедленно! ― скомандовал Вадим, направил пистолет прямо в голову «главному».

― Почему ты считаешь, что сможешь уйти отсюда живым, а тем более с ним? ― спросил тот после нескольких секунд раздумий и кивнул головой на Гарри.

― Потому что моё оружие уже наготове, и я знаю, что делаю.

― Ну, так что, будете рисковать своими жизнями или отдадите мне Пауэлла? ― спросил он, видя, что «главный» молчит.

Наконец, оценив всесторонне ситуацию, тот приказал своим людям освободить Пауэлла.

― Сначала всё ваше оружие на стол! ― приказал Соболев.

Когда все трое отдали свои пистолеты, Вадим аккуратно вынул из них магазины и положил в карман. Забрать сами пистолеты у него не было возможности.

Гарри освободили, и он тут же ринулся по направлению к открытой двери. Вадим пропустил его и затем осторожно вышел, закрыв за собой дверь с внешней стороны. На немой вопрос Пауэлла о том, кто он и почему помог, Вадим предсказуемо не стал отвечать, а приказал тому бежать вверх по лестнице, что есть сил, и сам побежал следом.

Те трое, что осталисьзапертыми внутри комнаты для допросов, недолго сидели сложа руки. Дверь равно так же открывалась изнутри, о чём Вадим, надо признать, совсем не подумал, а поскольку он в спешке ничем не блокировал ручку двери снаружи, то уже меньше, чем через минуту агенты ЦРУ, озлобленные и жаждущие крови, бросились вдогонку за двумя беглецами.

Тем временем Вадим и Гарри успели добраться до выхода на палубу, где их, однако, ждала новая опасность: тот охранник, у которого Вадим забрал пистолет, пришёл в себя гораздо раньше, чем предполагалось, и при появлении беглецов на палубе напал на парня и сумел выбить у того из рук оружие. Пистолет отлетел на несколько метров к стене. За ним, было, бросился Гарри, но охранник сбил его с ног и отбросил в противоположном направлении.

Вадим схватился с ним в рукопашную, а в этот момент из открытой двери показались те трое, что преследовали беглецов снизу. Их оружие снова было заряжено запасными обоймами, и «главный» уже прицелился в Вадима, но не успел выстрелить. Рядом с ним ударились о стену и со звоном отлетели две пули, так что ему и его подручным пришлось скрыться внутри.

Джоанна, которая никак не могла усидеть в машине, решилась-таки последовать за Вадимом. Как оказалось, это было не лишним. Девушка выстрелила как раз вовремя, чтобы спасти Вадима от ранения или даже гибели. Тот заметил Джоанну и, быстро оценив всю ситуацию, лишь крикнул ей: «Прикрой!» Ему во второй раз удалось вырубить охранника, после чего молодой человек подскочил к Гарри, который был ещё немного не в себе после удара, и потащил прочь с корабля.

По лестнице почти бежали. Джоанне было всего труднее бежать с постоянной оглядкой назад, в сторону преследователей. Несколько выстрелов прозвучали и с одной, и с другой стороны, но никого не задели. Наконец, Вадим с Пауэллом оказались в машине, Джоанне оставались считанные метры, но вот прямо на глазах у Вадима она вскрикнула и упала на землю, выронив пистолет. На лице девушки отразились испуг и удивление, несколько секунд она смотрела прямо на Вадима. Этот момент он запомнил на всю оставшуюся жизнь и позже часто укорял себя, что ничем не смог помочь бедной Джоанне.

Времени, да и возможности что-то сделать просто не было. Вадим завёл мотор, и машина моментально сорвалась с места, двигаясь задним ходом по направлению к проходной. Ещё несколько выстрелов раздались со стороны преследующих, но пули, пройдя в считанных сантиметрах от автомобиля, никого не задели. Затем агенты ЦРУ запрыгнули в свой фургон, собираясь продолжить погоню на колёсах.

Вадим тем временем совершил «полицейский разворот» и двинулся со всей скоростью к проходной. Охранник, заслышав издалека выстрелы, выбежал на улицу и, желая задержать машину, приготовил пистолет. Вадим не стал жалеть бедолагу ― из-за смерти Джоанны он сейчас был «на взводе» и хотел решительных действий. Тело охранника, подброшенное вверх на несколько метров, осталось лежать прямо на выезде из порта. Гарри Пауэлл, сидевший на заднем сидении и нервно озиравшийся по сторонам, воскликнул: «О, Господи!», когда машина сбила человека.

― Успокойтесь, Пауэлл! Этот человек мог нас убить, он уже поднимал свой пистолет и целился в машину! Мне пришлось так поступить! ― Соболев счёл нужным как-то ободрить Гарри, чтобы тот совсем не помешался от всего пережитого в последнее время.

Гарри внимательно посмотрел на Вадима, а тот видел его лицо в зеркале заднего вида. Они встретились взглядами.

― Куда мы едем? ― он хотел, конечно, задать другой вопрос о том, кто такой Вадим, но решил, что сейчас важнее узнать их дальнейший маршрут.

― Я точно не знаю, нам нужно найти какое-то безопасное место, укрытие… Есть мысли, мистер Пауэлл? ― поинтересовался он у Гарри.

Но тот не успел ответить: машину сильно тряхнуло ― фургон догоняющих пошёл сзади на таран, и Вадиму пришлось проявить всё своё искусство вождения, чтобы вновь оторваться от преследования.

Вадим действительно сейчас ехал наугад, по пути соображая, куда им можно спрятаться на время. Дальше он собирался связаться со своим командованием и эвакуироваться на подводной лодке или ещё каким-нибудь способом. Полиции он не боялся ― даже если они и знают уже про выстрелы и про то, что случилось в порту, им наверняка сверху дали чёткие инструкции не лезть в это дело.

Тем временем фургон снова приблизился на расстояние, удобное, чтобы начать таран. Водитель там тоже явно знал, что делает. Но стрелять даже по колёсам они не решались, во всяком случае, пока ― они боялись задеть Пауэлла, да и Вадима хотели взять живым, чтобы расспросить, кто он такой.

― Я… я знаю, куда нам нужно ехать… ― внезапно произнёс Гарри, при этом как бы не очень уверенно.

― Куда же? ― с любопытством спросил Вадим.

― К стоянке гидросамолётов, там находится моя «Сессна»… Это недалеко, не больше пяти миль, я знаю дорогу… Нам нужно улететь отсюда, нельзя больше оставаться в США!

― Хорошо, показывайте, куда ехать! ― согласился молодой человек.

Пауэлл действительно хорошо знал дорогу, и менее чем через час они уже были на месте. При этом Гарри посоветовал ехать что называется «окольными путями» ― долго петляли различными закоулками и под конец даже смогли ненадолго оторваться от преследователей. Но рассчитывать, что это остановит агентов ЦРУ, было наивно. Поэтому терять нельзя было ни минуты.

Вадим высадил Пауэлла, чтобы тот начал пока готовить самолёт к взлёту, а сам, развернув машину по направлению к въезду на причал, стал ждать появления фургона. И он не заставил себя ждать. Машины оказались как бы напротив друг друга на расстоянии около сотни метров. Вадим видел лицо своего противника ― оно уже не было так спокойно, как на корабле, и этот человек теперь размышлял, что же делать дальше.

У Вадима тем временем созрел план, он решил идти на таран и в случае удачи опрокинуть фургон своих преследователей, тем самым задержав их, пока они с Пауэллом уберутся прочь на самолёте. И вот, после нескольких минут раздумья, педаль в пол, и машина сорвалась с места.

Фургон тоже начал движение. Расстояние между ними стремительно сокращалось и вот, наконец, финал. Всё вышло так, как рассчитывал Вадим. Водитель фургона в последний момент всё-таки струсил и резко вывернул руль, пытаясь уйти от столкновения. Фургон, тем не менее, налетел одним колесом на капот машины Вадима и, подпрыгнув, с грохотом приземлился на бок. Соболев резко ударил по тормозам. Со стороны фургона не поступало признаков жизни, и, не теряя времени, молодой человек бросился бежать к самолёту, который Пауэлл уже почти подготовил к взлёту.

========== Глава IV ==========

Джеймс Уоррен, старший группы агентов ЦРУ, которые задержали и допрашивали Гарри Пауэлла, единственный, кто не потерял сознание после аварии фургона, поспешил выбраться наружу. Ему ни в коем случае нельзя было упустить «объект», да и внутри всё кипело от желания отомстить неизвестному наглецу.

Джеймс уже стал догадываться, что наверняка это русский агент, задача которого перехватить Пауэлла и доставить в Москву. «Всегда, если случается какое-то дерьмо, виноваты русские!» ― подумал он про себя, выбираясь сквозь оконный проём наружу. Остальных Уоррен решил оставить, как есть, и продолжить преследование в одиночку.

Самолёт Пауэлла уже завёл двигатели и стал понемногу набирать скорость, поэтому Уоррен принял решение запрыгнуть в другой ближайший гидроплан и проследить, куда же отправились эти двое. Задумка была быстро осуществлена: Джеймс хорошо умел пилотировать разные типы воздушных судов, и ему не составило труда уже через несколько минут также подняться в воздух.

Впрочем, Вадим и Джеймс были достойными соперниками. Вадим быстро обнаружил «хвост» и рассказал о нём Гарри. Тот стал маневрировать, стараясь скрыться из вида за густыми облаками, как раз повисшими над океаном в этот день. Пару раз им с Вадимом казалось, что эти действия увенчались успехом, однако вскоре самолёт Уоррена вновь начинал мелькать где-то позади. Джеймса не просто было провести.

Между тем Вадим и Гарри, наконец, задали друг другу несколько самых очевидных ввиду их необычного знакомства вопросов. Начал Соболев.

― Куда мы летим, мистер Пауэлл? ― осведомился он, подглядывая тем временем назад.

― Мы летим… думаю, вы уже знаете о Маринее, раз появились в то самое время в том самом месте?

― Да, я в курсе… Так мы летим туда? ― Вадим хоть и предвидел такой возможный вариант развития событий, всё же был порядком удивлён, что это произошло так быстро.

― Кто же вы всё-таки такой? ― спросил Гарри вместо ответа. ― Я хочу знать имя человека, которого должен искренне поблагодарить за своё спасение!

― Вы бы не стали меня благодарить, если бы узнали мою настоящую цель, ― ответил молодой человек после некоторого раздумья сказать Пауэллу правду или нет, но в итоге решил, что он и так догадается: ― Я должен был сделать то же самое, что сделали они… может быть, не так грубо, но всё же… Меня зовут Вадим Соболев, и я работаю на русскую разведку. Мне поручили доставить вас в Россию, чтобы разузнать подробнее о… Маринее.

Пауэлл даже присвистнул.

― Да, я действительно сделал большую глупость, решив дать это интервью, ― теперь за мной гоняются спецслужбы и США, и России! ― воскликнул он с досадой.

― А разрешите полюбопытствовать, зачем вы вообще пошли на радио? Мне до сих пор это непонятно! Ведь столько проблем теперь…

― Понимаете, после того, что я пережил там, на Маринее… этого не передать… вы не поймёте, пока сами не побываете там… В общем, я подумал, что стоит открыть нашему миру правду, чтобы разрешить, наконец, все загадки, связанные с Бермудским треугольником. Тем более что сами маринейцы знали о моих планах и не возражали против этого…

― Что вы собираетесь теперь делать? ― внезапно спросил Пауэлл, серьёзно глядя на Вадима. ― Я имею ввиду, вы собираетесь закончить своё задание?

― Думаю, в сложившейся ситуации будет правильнее продолжить действовать по вашему плану, ― ответил Соболев. ― Теперь, когда в ЦРУ знают обо мне, будет не так-то просто сделать всё, как я рассчитывал. Если вы готовы отвезти и меня на Маринею, я обещаю не предпринимать никаких поспешных решений и не действовать вам во вред, ― заключил он.

Пауэллу, кажется, стало намного легче. У него даже лицо изменилось, а рот принял форму лёгкой, едва различимой, но всё же улыбки. Он протянул Вадиму руку.

― Что ж, давайте тогда ударим по рукам, как мужчины, молодой человек!

Вадим пожал протянутую руку, после чего они оба некоторое время молчали.

― А как именно происходит перемещение в пространстве? ― первым нарушил молчание Вадим.

― О, для этого нужно соблюдать несколько условий: лететь на высоте от полутора до тысячи шестисот метров, строго в определённом направлении, как мы сейчас, ― Пауэлл посмотрел на компас, ― и со скоростью около ста восьмидесяти шести миль в час. Собственно, как, а точнее, почему происходит перемещение, а не знаю. Даже сами маринейцы до конца не понимают природу этого явления, только предполагают, что это связано с определённым сдвигом материи…

― А это может быть в любой момент времени?

― Нет… только каждые сто двадцать два часа, так что нам повезло со временем, ― Пауэлл ещё раз взглянул на часы.

― Меня беспокоит, что этот тип, ― Вадим вновь обернулся назад, ища в небе следы самолёта Уоррена, ― тоже сможет пробраться туда за нами следом…

― Ничего, маринейцы не боятся даже незваных гостей. К тому же он один ничего не сможет им сделать плохого… Только если он действительно один!

― А вот об этом я не беспокоюсь! ― уверенно ответил молодой человек. ― Дело столь секретное, что о нём наверняка знает только узкая группа лиц в правительстве США. Даже ваш президент, скорее всего, не в курсе.

Снова наступила тишина. А между тем вокруг самолёта начал образовываться уже знакомый Пауэллу туман. Он становился всё плотнее, и через десять минут уже ничего нельзя было различить вокруг. Начали «сходить с ума» приборы на панели управления. Но Гарри на этот раз был совершенно спокоен. Видя, что Вадиму несколько не по себе, он поспешил объяснить всё своему спутнику.

А вот Уоррену было совсем неспокойно: мало того, что из-за тумана он потерял из виду самолёт Пауэлла, так теперь и сам не представлял, куда лететь дальше. Впрочем, человек он всё же был очень хладнокровный, к тому же понимавший, в какое дело он ввязался, так что решил продолжить лететь прямо и уже после действовать по обстоятельствам.

Оставшуюся часть пути Соболев и Пауэлл проделали, обмениваясь лишь редкими односложными выражениями. Они летели ещё примерно полчаса, как подсчитал Вадим, так как ориентироваться по часам было невозможно ― они, как и приборы самолёта, вышли из строя.

И вот, наконец, туман стал понемногу рассеиваться. Вадим увидел перед собой всё ту же гладь океана, что уже наблюдал не раз за последнее время ― казалось бы, ничего не поменялось, ничего необычного. Техника вернулась к своей нормальной работе. Начало темнеть, приближались сумерки.

Вдали Вадим заметил очертания суши и маленькие огоньки ― должно быть, какой-то прибрежный город. Волнение его усилилось.

― Это и есть Маринея? ― спросил он Пауэлла.

Тот улыбался и казался счастливым, словно вернулся домой после долгого отсутствия.

― Да, это она… Скоро вы лично сможете увидеть, какое это прекрасное место… Мы минут через двадцать будем на суше.

По мере приближения к земле, Вадим уже мог различить очертания города, небольшого, но ярко освещённого, с нитями улиц, тянущимися вдоль и поперёк. Туда-сюда сновали по воздуху какие-то летательные аппараты, должно быть, что-то вроде вертолётов или даже автомобилей. Вадим мог только догадываться об уровне технического развития маринейцев.

«Сессна» стала плавно снижаться ― Гарри заходил на посадку над местным причалом. Здесь, несмотря на вечернее время, так же во множестве сновали люди, лодки и суда побольше, внешне не очень сильно отличавшиеся от привычных кораблей из нашего мира. Вадим, словно ребёнок, с жадностью всматривался во всё, что видел из окна самолёта.

Гидроплан приземлился на воду около одного из причалов. Тут же сработали автоматические системы швартовки ― неизвестно откуда взявшиеся жёсткие тросы обхватили шасси «Сессны» и аккуратно притянули её к берегу. Вадим заметил, что многие люди собрались вокруг и приветствовали их. На лицах маринейцев читалось искреннее добродушие и радость.

― Эти люди практически не знают, что такое злость, жестокость, равнодушие и тому подобные чувства, ― заметил Пауэлл, видя, как удивлён Вадим этим приёмом. ― Они искренне рады гостям, рады снова видеть этот самолёт и меня. Вас они пока не знают, но уже готовы сердечно приветствовать на своей земле… Пойдёмте!

Пилот и его пассажир покинули свой самолёт и ступили на поверхности причала. Вадим отметил про себя, что под ногами явно не дерево, а что-то неизвестное ему, очевидно, какой-то металл. Между тем их с Пауэллом уже окружили местные и радушно приветствовали, как и предсказывал Гарри. Его, по-видимому, уже хорошо здесь знали некоторые маринейцы, так что разговор вышел похожим на разговор старых друзей. На Вадиме сосредоточились десятки пар любопытствующих глаз.

Маринейцы, и мужчины и женщины, в основной своей массе были очень симпатичные люди, высокие, правильного сложения, с красивыми открытыми лицами. Их кожа отличалась по цвету от нашей и, как показалось Вадиму, имела оливковый оттенок. В остальном, существенных отличий от жителей нашего мира он не заметил. В одежде маринейцев тоже не было чего-то совсем уж необычного, кроме разве что очень простого покроя, без видимых украшений, и в то же время явно очень хорошего качества.

Не сговариваясь, Гарри представил Вадима нескольким своим знакомым, которые, как оказалось, неплохо говорили по-английски. Представил как «журналиста одной из газет, который узнав про существование Маринеи, хотел бы сделать о ней подробный материал и поведать людям из нашего мира». При этом о каких-либо подробностях Пауэлл умолчал. Это было как раз созвучно с легендой, которую придумали для Вадима в Москве, так что он с готовностью подтвердил слова отставного лётчика.

Маринейцы были дружелюбны, но не навязчивы, и не стали задерживать вновь прибывших путников. Гарри сообщил своему спутнику, что планирует отправиться в столицу Маринеи Айяделлу, к своему племяннику Тому, а Вадим, если хочет, может остаться здесь и осмотреться, а потом приехать туда же. Но молодой человек рассудил, что всё самое интересное наверняка сосредоточено как раз в столице и хотел поскорее добраться туда. Он, однако, напомнил Пауэллу про агента ЦРУ, который преследовал их, чтобы тот предупредил маринейцев о ещё одном «госте».

Маринейцы обещали быть начеку, если такой человек появится, но, как показалось Вадиму, всё же не придали этому чересчур важного значения. «Кажется, они слишком наивны», ― подумал про себя парень, но не счёл нужным что-то ещё говорить по этому поводу.

Тем временем Гарри повёл его в город, чтобы там, на станции сесть на поезд до Айяделлы.

― Это не самый быстрый вид транспорта здесь, но на нём приятно проехаться и поглядеть на красоту окружающей вас природы, ― пояснил Пауэлл.

― Хорошо, как скажете, ― пробормотал Вадим, не особенно вслушиваясь в слова своего спутника. Он был больше увлечён созерцанием окружающей обстановки.

Городок, в котором они оказались, был небольшим, но, как и его жители, производил приятное впечатление. Все постройки были выполнены из какого-то светлого, почти белого камня, особенно красиво смотревшегося в вечерней подсветке. Высоких зданий не было, в основном, в два-три этажа. Улицы были широкие, соединявшиеся, практически всегда, под прямыми углами, но движение было совсем не плотным.

Люди двигались не спеша, часто останавливались и заговаривали с прохожими, ― казалось, что здесь каждый знает друг друга. Вадим не заметил нигде ни бездомных людей, ни бродячих животных. Какого-либо беспорядка, мусора на улицах тоже не было. «Похоже, эти люди действительно стоят гораздо выше нас по уровню развития», ― размышлял молодой человек.

Наконец, они с Пауэллом пришли к железнодорожной станции, хотя слово «железнодорожной» здесь не вполне подходит. Это была система поездов на магнитной подушке ― та, которую у нас уже давным-давно собираются внедрить в массовое использование, но до сих пор никак не внедрят. Сами пути были проложены над землёй, на высоте нескольких метров. Вся система была выполнена из того же материала, что и остальные постройки. Поезда были металлическими, но выкрашены в светлый цвет под стать остальному окружению.

При этом никаких билетных киосков Вадим не увидел ― все просто поднимались на платформу и садились в поезд. Гарри тоже направился прямиком к ближайшей двери.

― Постойте, а разве мы не должны заплатить за проезд? ― остановил его Соболев.

Тот лишь усмехнулся и прошёл в вагон. Когда они уселись на свободные места, он ответил:

― В Маринее практически нет денег, ни наличных, не безналичных. Редкие случаи их использования ещё остались в Айяделле, а ещё на межгосударственном уровне, но маринейцы считают деньги бесполезными вещами.

― То есть, у них натуральный обмен, как при коммунизме? ― спросил Вадим.

― Да, что-то вроде этого, ― улыбнулся Пауэлл. ― Но если вы слушали запись, то помните, как я говорил, что это общество больше всего похоже на развитой социализм, но таких слов, как «социализм» и «коммунизм» маринейцы не знают. У них «общество гармоничного развития». Вы сами всё скоро узнаете и увидите! ― закончил Гарри.

Поезд начал движение, и очень скоро за окнами появилось именно то, что советовал созерцать Пауэлл, когда объяснял свой выбор транспорта, ― маринейская природа. Участки леса сменялись полями, ухоженными и обработанными, засеянными какими-то местными культурами, и лугами, на которых паслись местные сельскохозяйственные животные; мимо проносились реки и озёра, небольшие посёлки, расположенные на их берегах. Красоту картины дополнял закат солнца.

Отвлёкшись на мгновение от пейзажа за окном, Вадим заметил, что многие их попутчики по вагону с любопытством наблюдают за ним и Гарри, больше даже за ним, так как Пауэлла здесь, по всей видимости, уже многие видели. Ему стало даже как-то неловко под этими многочисленными взглядами. Какое же внимание будет к нему в самой Айяделле!

Наручные часы Вадима работали нормально, и он мог засечь, как долго они добирались до города. Вышло около сорока пяти минут.

Вадим ожидал увидеть настоящий мегаполис с небоскрёбами, но Айяделла его даже немного разочаровала ― город был, конечно, больше того прибрежного городка, в котором они оказались сначала, такого же светлого цвета, но застройка была немногим выше ― самые высокие здания достигали пяти-семи этажей. В центре города на возвышении находилось внушительных размеров здание, напоминавшее чем-то греческий Парфенон, но совсем другой формы, восьми или десяти угольное ― точно Вадим не сосчитал.

― Это здание Совета мудрецов ― что-то вроде парламента, ― пояснил Пауэлл, видя, что Вадим внимательно смотрит на это сооружение.

― Туда есть свободный доступ? ― поинтересовался молодой человек.

― Да, без проблем! Здесь вообще почти везде можно ходить безо всяких ограничений. А что касается Совета мудрецов, то думаю, что Аргос Тор, его глава, сможет лично провести для вас экскурсию!

― Даже так! ― удивился Вадим.

― Конечно, он ― милейший человек, впрочем, как и все здесь. Мы встретимся с ним завтра. Я хочу сообщить ему, что попытка рассказать в нашем мире о Маринее не увенчалась успехом, и предупредить, чтобы маринейцы сами не стремились установить с нами контакт.

― Да уж, это разумно, ― сказал в ответ Вадим. ― А почему не сегодня?

― Уже поздно, нужно отдохнуть. Пойдёмте сейчас к моему племяннику Тому, он живёт неподалёку.

Пауэлл повёл Вадима по улицам Айяделлы, попутно комментируя некоторые особенности местной жизни. Соболев, в свою очередь, уже успел немного пообвыкнуть в этом новом мире, и теперь старался ничем не выказывать своего удивления. По дороге то и дело встречались очередные знакомые американского лётчика, с каждым из которых он говорил хотя бы пару слов. Позже мужчина признался Вадиму, что не помнит имён многих из них, а только лица.

Наконец, когда совсем уже стемнело, они подошли в дому, где жил племянник Гарри, да и он сам, пока не отбыл вновь в Америку. Как и все здания в Маринее, дом был невысокий, одноэтажный, но достаточно внушительный по размерам, сделанный из того же камня светлого, почти белого цвета, крышу покрывала аккуратная черепица более тёмного оттенка.

Гарри постучал в дверь, и через минуту на пороге появился молодой человек, чем-то отдалённо напоминавший самого Пауэлла в молодости. Он был искренне рад видеть дядю, и дружелюбно принял Вадима. «Стал, как и все здесь», ― подумал Вадим.

========== Глава V ==========

Гостю отвели одну из четырёх просторных комнат. Интерьер её, впрочем, был довольно аскетичным, но подобранным со вкусом и красивым. Широкая кровать, письменный стол со стулом, шкаф, комод, стеллаж составляли весь набор мебели в помещении. На стенах висели несколько небольших картин с местными пейзажами. С потолка лился мягкий белый свет. Едва Вадим успел немного обжиться, как его позвали на ужин.

В просторной столовой, совмещённой с кухней, приятно пахло свежеприготовленной едой. Вадим успел уже достаточно проголодаться и теперь находился в приятном предвкушении знакомства с местными яствами. Как он и предполагал, еда оказалась сытной и вкусной, достаточно простой, без излишеств. На столе лежали в различных сочетаниях мясо, овощи, хлеб, а также стоял графин с соком из каких-то местных ягод. Ужин не выглядел чем-то необыкновенным.

Вообще, Вадим заметил, что окружающая обстановка жизни маринейцев мало чем отличается от привычной ему действительности. Даже странно было, что переместившись в пространстве в неведомую страну, он не увидел каких-то фантастических технических приспособлений (кроме летающих автомобилей, которые заметил ещё в самом начале) или совершенно отличных от наших флоры, фауны, сооружений, людей, наконец. Всё было почти так же, как дома, да и чувствовал он себя почему-то как дома.

― Так как же вы познакомились с дядей, Вадим? ― начал разговор Том.

Вадим мельком взглянул на Гарри и ответил, продолжая поддерживать ими обоими принятую легенду.

― Можно на «ты», Том… Я журналист, был в командировке на Кубе, снимал местную природу. Потом отправился в Майами к друзьям, но совершенно случайно встретил твоего дядю. У него были некоторые неприятности из-за того интервью, которое он хотел дать радиостанции…

― Да, похитили сотрудники ЦРУ и собирались допросить по поводу Маринеи… ― подхватил Пауэлл. ― Конечно, их очень заинтересовало это место. Да и я, старый дурак, тоже глупость допустил! Но Вадим, видя, что похищают человека, сумел меня отбить, и нам уже вместе пришлось срочно бежать из Штатов. Я решил, что места лучше Маринеи всё равно не найти…

― А я просто не мог отказаться, когда Гарри рассказал мне, куда мы летим! ― с энтузиазмом продолжил Вадим, едва прожевав очередной кусок мяса. ― Такой шанс представляется раз в жизни, думаю, ты меня понимает, Том!

― О да, хорошо понимаю, ― улыбнулся молодой человек. ― Я и сам никогда не мог предположить, что окажусь здесь, также как и дядя, ― он посмотрел на Пауэлла, ― также как и Стэнтоны!

― А кто это? ― удивлённо спросил Вадим, хотя, на самом деле, знал ответ.

― Это супружеская пара, которая была вместе с нами в самолёте, когда мы с Томом попали сюда. Они заплатили мне за полёт на Бермуды, а я привёз их сюда! ― Гарри рассмеялся.

― Да, они прекрасно здесь освоились и решили остаться навсегда! ― сказал Том. ― Хорошие люди!

― А вы двое тоже собираетесь здесь остаться на всю жизнь? ― поинтересовался Вадим, оглядывая своих собеседников.

― Не знаю, моя мама осталась в Штатах… Боже, как она, должно быть, переживает за меня! ― признался с чувством Томми. ― Дядя должен был передать ей весточку от меня…

― Да, я украдкой подбросил твоё письмо на крыльцо вашего дома и даже видел, как сестра забрала его, но, боюсь, это будет слабым утешением бедной Марте! Письмо не заменит ей сына! ― с досадой произнёс Гарри.

― Теперь вам будет нелегко увидеться, ― заметил Вадим.

― Ничего, что-нибудь придумаем… Прошу меня извинить! ― Том встал из-за стола и вышел из комнаты.

― Как я жалею, что втянул его во всё это! ― со вздохом произнёс Гарри, когда они остались вдвоём. ― Я вижу, как ему нравится здесь, но Марта вряд ли согласится когда-нибудь переехать жить в Маринею, хотя её в Штатах теперь ничего не держит. Я уж её знаю.

― Ума не приложу, что вам посоветовать, мистер Пауэлл, остаётся только надеяться на лучшее!

― Да уж… Может быть, уже перейдём и мы на «ты», а то как-то слишком формально? Местные, кстати, общаются преимущественно на «ты», лишь изредка, при особом уважении к человеку говорят «вы».

― Хорошо, идёт! ― согласился Вадим.

Было уже поздно. Они закончили ужинать. Том так и не вернулся к столу, а вообще, по-видимому, ушёл из дома.

― Должно быть, пошёл к своим приятелям, ― ответил Гарри на вопрос Вадима. ― Не беспокойся за него, ему нужно привести мысли в порядок… А может, пошёл к своей подруге… Знаешь, у него здесь уже появилась подружка, и как бы до свадьбы дело не дошло, ― хитро прищурившись, сообщил Пауэлл.

― Да что ты говоришь! Впрочем, это в его возрасте нормальное явление, ― заметил Вадим.

― И местные женщины очень даже красивы, не правда ли? Что ты об этом думаешь?

― Насколько я успел увидеть, ты прав, ― с улыбкой ответил молодой человек.

― Но подожди, ты ещё не видел дочь Аргоса Тора, Элаю ― вот это истинный ангел, красавица, какую редко встретишь в жизни, да к тому же собравшую в себе, наверно, все добродетели, которые только можно представить! ― воодушевлённо произнёс Гарри. ― Влюбишься с первого взгляда, да и забудешь напрочь про своё задание! ― он рассмеялся.

― Да ты и сам, похоже, в неё влюблён, старый лис! ― в свою очередь заметил парень.

― Ещё бы! В Элаю невозможно не влюбиться! Но я уже старик и смотрю на вещи трезво… ― с некоторой досадой в голосе произнёс Пауэлл.

Вадим хотел что-то ещё ответить, но его собеседник успел раньше:

― Пора спать! Поздно уже! А завтра будет новый день.

Они встали из-за стола. Вадим хотел было помочь Пауэллу убрать и помыть посуду, но тот категорически настоял, что сделает это сам, а Вадим вроде как его гость, так что пусть идёт и отдыхает с дороги. После недолгих препирательств, Соболев уступил. Он принял душ и наконец-то занял, что называется, горизонтальное положение. Накопившаяся усталость дала о себе знать, и глубокий и спокойный сон быстро настиг молодого человека.

Наутро Вадим чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Было уже совсем светло, когда он встал. Они с Гарри позавтракали снова вдвоём: Том не ночевал дома и явился только к концу трапезы. Настроение его заметно улучшилось, но Гарри с Вадимом решили пока больше не говорить о матери Томми, чтобы лишний раз не досаждать парню.

Вадиму дали новую одежду местного пошива ― очень приятные на ощупь и лёгкие брюки и рубашку с коротким рукавом, а также туфли вроде мокасин. Нижнее бельё он пока решил сохранить своё, а позже уже подобрать себе гардероб по вкусу в одном из местных магазинов.

Сразу стоит оговориться, что слово «магазинов» употреблено здесь за неимением более подходящего. В магазине предполагается оплата за приобретаемые товары, а на Маринее, как уже известно, денег на бытовом уровне не водилось, и одежда выдавалась бесплатно.

Наконец, приготовления были закончены, и все трое вышли из дома. Многие маринейцы заполонили улицы города, спеша на работу, но при этом все они совершенно не выглядели столь хмурыми и неприветливыми, как это бывает, например, в Москве, когда людские массы оккупируют метро или наземный транспорт, чтобы добраться в свои душные однообразные офисы. На Маринее каждодневный труд (именно каждодневный!) совершенно не вызывал у людей апатии и депрессии.

Маринейцы работали хоть и каждый день, но только по четыре часа. Всё послеобеденное время было посвящено либо самообразованию, либо спортивным, либо культурно-массовым мероприятиям. Каждый работник трудился усердно и все свои знания и умения направлял на пользу общего дела. С детства маринейцев учили тому, что труд есть осознанная необходимость на благо всего общества, и они охотно воспринимали заложенные с раннего возраста идеи.

По дороге Гарри стал рассказывать, что все, кто в разное время попадал на Маринею из нашего мира, здесь же и оставались. Познав все прелести такой организации жизни, они уже не хотели возвращаться обратно. И все эти люди быстро адаптировались и вливались в местный жизненный ритм, в том числе начинали работать в соответствии со своими способностями. Гарри с Томом работали по специальности ― воздушный флот на Маринее был очень развит. И хотя здешние воздушные суда ― иланофоры ― значительно отличались от тех, что приходилось до этого видеть дяде с племянником, они смогли в достаточно короткий срок научиться управляться с основными их типами. Во многом это стало возможно благодаря помощи их новых коллег, которые охотно делились своим опытом.

На полпути группа разделилась: Том пошёл к ангарам, где стояли иланофоры, а Гарри отправился вместе с Вадимом на встречу с Аргосом Тором. По дороге на холм, где располагался Совет мудрецов, Вадим не увидел никакой охраны, что вполне уже соответствовало его ожиданиям с учётом тех сведений, которые успел сообщить Гарри. В само здание они также прошли без каких-либо проблем: никто не досматривал, никто ничего не проверял.

Надо сказать, что само здание вблизи оказалось не таким большим, как Вадим представлял его себе, когда увидел издали в первый раз. Да и роскоши также никакой не было. Всё было просто и функционально.

Пройдя через парадный зал, они с Пауэллом очутились сразу в зале заседаний. Внутри этот зал представлял собой амфитеатр примерно на сто мест, из которых занята была лишь половина. Вторая половина предназначалась, как пояснил Гарри, для граждан Маринеи, которые хотят посетить то или иное заседание ― всё это совершенно свободно. Мудрецы как раз совещались над каким-то очередным крайне важным делом и не обратили особого внимания на вошедших, но один из них ― тот, что стоял за кафедрой и, видимо, выступал в роли докладчика, ― сразу узнал Гарри и поспешил поприветствовать его с неизменным радушием. Это и был Аргос Тор.

Он был не вполне ещё старый мужчина, статный и красивый, хотя и с поседевшими волосами и лицом, покрытым кое-где морщинами, но столь же приветливым и словно светящимся изнутри, как и остальных маринейцев. Глава Совета мудрецов отличался высоким ростом и был довольно худой. Одежда его напоминала судейскую мантию, но была не столь строгая и светлого цвета.

Гарри и Аргос Тор обнялись, словно старые друзья, и спутник Вадима поспешил представить их друг другу. Всё дружелюбие и сердечность Аргоса Тора моментально обратились и в сторону новичка. Этого человека вообще интересовали все, кто попадал в Маринею из нашего мира. А узнав, что Вадим ― журналист, Аргос Тор выразил готовность помочь ему составить самое полное впечатление о Маринее.

― Друзья, вы должны меня извинить! Нам, ― он посмотрел на остальных мудрецов, которые, в свою очередь уже стали посматривать с любопытством на Гарри и Вадима, ― нужно закончить голосование по одному важному вопросу, а потом мы с вами сможем поговорить. Это не займёт больше десяти минут! ― прибавил он. ― Присядьте пока, прошу вас!

Они последовали совету Аргоса Тора и остались посмотреть голосование. А Вадим тем временем про себя заметил, что маринеец говорит по-английски идеально, лучше, чем он сам. Вообще, он как-то сразу, с первого взгляда понравился молодому человеку. «С таким, пожалуй, будет нетрудно общаться и можно многое будет разузнать», ― рассудил он.

Мудрецы говорили по-маринейски, так что ничего нельзя было разобрать. Этот язык на слух был довольно приятен и мелодичен, в отдельных случаях напоминая некоторые европейские языки. Тем не менее, догадаться интуитивно, о чём говорят, было невозможно. Гарри признался, что тоже ничего не понимает. Однако всё обсуждение и голосование действительно продлилось не больше десяти минут.

Аргос Тор и его гости вышли в боковую дверь и оказались в небольшом внутреннем саду, о существовании которого невозможно было догадаться, если смотреть снаружи. Все трое присели на одну из скамеек, расставленных по периметру вокруг фонтана, и Гарри Пауэлл поспешил поведать о своих приключениях. В конце он не забыл упомянуть о неизвестном агенте ЦРУ, который преследовал их с Вадимом во время полёта.

Аргос Тор слушал внимательно и не перебивал. Когда Гарри закончил, он спросил:

― Ты предупредил об этом человеке кому-нибудь из наших?

― Да, когда мы только прилетели, я рассказал людям из береговой охраны.

― Вот и славно, значит, нечего беспокоиться об этом! ― заключил довольный Аргос Тор.

― Но мне очень досадно, что ничего не вышло из моего интервью! Более того, я подверг Маринею опасности, простите меня! ― продолжил Гарри.

― О, не стоит преувеличивать опасность для нас, друг мой! Самое главное, что ты жив и здоров. А ошибаться свойственно всем людям.

«Настоящий философ, ― подумал Вадим. ― Всё это напоминает «Утопию» Мора».

― К тому же, не всё ещё потеряно: как я понимаю, этот молодой человек, ― Аргос Тор перевёл взгляд на Вадима, ― спас тебя, к тому же он по роду своей деятельности может очень помочь в вопросе налаживания контактов между нашими мирами.

Вадим вполне искренне и дружелюбно ответил:

― Я со своей стороны готов послужить, чем могу, такому значительному делу.

― Ну, вот и прекрасно! ― обрадовался Аргос Тор. ― Тогда прямо сегодня и начнём: я расскажу Вадиму как можно больше о нашем мире, обо всех его особенностях, а он запишет, сделает фотографии…

― Тогда я оставлю вас и отправлюсь вслед за племянником на работу, ― сказал Гарри.

Они распрощались, и Аргос Тор повёл Вадима снова в помещение.

― Сейчас нам, ― Аргос Тор кивнул головой в сторону остальных мудрецов, которые успели вновь собраться за трибунами, ― нужно рассмотреть и решить ещё несколько вопросов, а ты, если хочешь, можешь остаться и послушать, а можешь походить пока здесь или выйти в город и осмотреться внимательно, поговорить с прохожими.

― С вашего разрешения я бы походил лучше в городе, ― ответил Вадим.

― Я так и знал! Конечно, это интереснее, чем слушать наши дискуссии, ― весело произнёс Верховный мудрец. ― Но к обеду жду тебя у себя дома, познакомимся поближе, пообщаешься с моей женой и дочерью, а потом поговорим уже серьёзно о Маринее.

― Договорились! До встречи! ― на прощание Вадим протянул мудрецу руку, которую тот пожал спустя несколько секунд, немного неуверенно. Похоже, для маринейцев было непривычным жуть руки при приветствии и прощании.

Вадим спустился в город и стал бродить по улицам в поисках всего нового и интересного. У него с собой был фотоаппарат, и уже через несколько минут молодой человек сделал первые снимки: архитектура, транспорт, люди… Многие из маринейцев, встречавшиеся ему на пути, завидев Вадима, подходили, чтобы заговорить с ним. Новый человек, естественно, вызывал в них любопытство, а слух о Вадиме уже успел разлететься по всему городу Айяделла.

Многие предлагали Вадиму помощь, советовали, что лучше посмотреть в городе, выражали готовность рассказать какие ему нужно подробности о Маринее и проявляли искренний интерес в деле знакомства наших двух миров. Время летело быстро, а Соболев хотел ещё многое увидеть своими глазами. В какой-то момент ноги привели его к центральному парку Айяделлы.

Маринейцы вообще жили в полной гармонии с природой, их города были полны зелени, и Айяделла не была здесь исключением. Венцом же торжества природы в городской черте был именно центральный парк. На нескольких гектарах находились аккуратно и со вкусом высаженные цветы, деревья и кустарники, журчали своими водами разнообразные по форме фонтаны, около которых в большом количестве сидели и грелись на солнце местные птицы.

Поскольку был как раз разгар рабочего дня, людей в парке было мало, в основном, пожилые. Также Вадим заметил несколько групп детей, должно быть, школьников, которых, очевидно, привели сюда, чтобы на примере объяснить устройство маринейской флоры и фауны. И опять Вадим не видел ни одного хмурого лица, ни криков, ни споров, ни конфликтов. Люди просто жили и наслаждались жизнью. Это была настоящая идиллия.

В какой-то момент Вадим увидел, что несколько ребят из ближайшей школьной группы всё с большим любопытством наблюдают за ним. Через минуту они уже подбежали и окружили молодого человека, который стоял в недоумении, не зная, что предпринять. Дети с любопытством разглядывали Вадима, пытались потрогать его и старались что-то произнести по-английски, но у них плохо получалось, а маринейского языка Вадим пока не понимал.

Но эта «атака» продолжалась недолго ― на помощь Вадиму пришли сначала двое случайных прохожих, которые постарались внушить детям, что они не должны вести себя столь навязчиво. Затем подоспели и остальные ребята из группы в сопровождении молодой женщины, ― по-видимому, их учительницы. Девушка быстро навела порядок, и дети вернулись к остальным. При этом на ребят явно никто не кричал и не ругал их ― взрослые старались действовать убеждением.

Как только дети успокоились, девушка обратилась к Вадиму, говоря на хорошем английском языке:

― Прошу вас извинить их… да и меня тоже, не уследила! Просто детям стало любопытно… словом вести о вас уже распространились по всему городу… ― она немного смутилась и на секунду опустила глаза.

Вадим успел внимательно рассмотреть девушку и находился под впечатлением от её красоты. Выглядела маринейка не старше двадцати пяти лет, среднего роста, чуть пониже самого Вадима. У неё была такая же оливкового оттенка кожа, как и у всех местных жителей и густые каштановые волосы, заплетённые сзади в простую, но элегантную косу. Буквально притягивало взгляд очень милое, женственное лицо с карими глазами, небольшим, аккуратными носом и чуть пухлыми губками. Строгое, но со вкусом подобранное платье подчёркивало достоинства её фигуры.

― Ничего страшного, хотя я не привык к такой популярности! ― дружелюбно поспешил ответить молодой человек, ― меня, кстати, зовут Вадим.

― Да, я уже знаю, тоже… А я ― Элая.

― А вы не дочь Аргоса Тора? ― удивлённо спросил Вадим, вспомнил, что именно такое имя называл ему Гарри.

― Вы уже знакомы с моим отцом? ― спросила девушка.

― Да, и я приглашён сегодня на обедк вам домой.

― Что ж, тогда и познакомимся с вами ближе, Вадим… А сейчас, извините, мне нужно с моими ребятами вернуться в школу… До свидания! ― на прощание она одарила Вадима своей очаровательной улыбкой.

― Да, конечно, я всё понимаю. До встречи!

Когда они ушли, а Вадим остался один, он попытался продолжить свою прогулку и дошёл даже до противоположного конца парка, где был ещё один вход. Но мысли молодого человека были заняты совсем не местными достопримечательностями.

«Неужели я влюбился?! ― мысленно задавал он сам себе вопрос. ― Вот ещё некстати! Соберись, Вадим! Ведь ты же не мальчишка какой-нибудь, а офицер разведки на важном задании!» Но мысли об Элае никак не хотели исчезать из его головы.

Нельзя сказать, чтобы Вадим был таким уж ловеласом, какое представление о людях его профессии может сложиться по фильмам, например, о том же Джеймсе Бонде. Но в жизни у него было несколько подруг, с одной из которых даже сложились весьма серьёзные отношения. Соболев мог бы жениться, но специфика его работы взяла своё, и намечавшийся брак расстроился.

С тех пор молодой человек решил впредь не увлекаться слишком сильно противоположным полом, что ему успешно удавалось вплоть до сегодняшней встречи с красавицей-маринейкой. Теперь Вадим не мог дождаться, когда, наконец, он сможет увидеть её вновь.

========== Глава VI ==========

Джеймс Уоррен был смелым и решительным человеком, к тому же долгие годы службы в разведке научили его многому, в том числе почти ничему не удивляться и ничего не бояться. Но это последнее задание всё же было ему не по нутру.

Пока всё шло по плану, Джеймс был полностью в себе уверен и не сомневался в успехе. Но появление этого неожиданного человека, который перехватил Пауэлла, внесло полную сумятицу в его действия. Уоррен уже убедил себя, что это русский разведчик. «Всегда, как происходит какое-нибудь дерьмо, нужно полагать, что здесь замешаны русские!» ― с чувством повторно заметил он про себя. Но ничего, он, Уоррен, тоже не промах парень, и посмотрим ещё, кто кого!

Джеймс видел впереди себя самолёт, в котором сидели Гарри и Вадим, и решил, что поймает их во что бы то ни стало, даже если придётся оказаться за границами привычного ему мира. Когда приборы в его машине стали вести себя странно, Уоррен понял, что именно в эту, так называемую Маринею они и летят. Что ж, он готов к этому!

Погода постепенно ухудшалась, и вот в какой-то момент Уоррен с большой досадой для себя обнаружил, что потерял из вида свою цель. На радар было полагаться бессмысленно в такой ситуации, и он старался вновь увидеть в небе заветную точку. Но всё было тщетно! «Ах, чтоб тебя!» ― выругался мужчина. Он лихорадочно соображал, что же делать дальше. Решив, что будет правильнее продолжать лететь вперёд, он направил самолёт немного вниз. Вылетев из облаков, Джеймс увидел под собой океан, а вдалеке смог рассмотреть берег. Это была удача!

Штормило, но опытный пилот смог посадить гидросамолёт даже в таких условиях. До земли было недалеко, но Уоррен не видел никаких признаков цивилизации ― только мрачный скалистый безлюдный берег. Тем не менее, но решил вплавь добраться до него, а там уже действовать по обстоятельствам.

Вскоре насквозь промокший, злой и ни в чём не уверенный Уоррен выбрался на сушу и побрёл вглубь, прочь от воды. Вокруг всё было именно так, как он себе это представлял, ещё находясь в самолёте. Ни людей, ни животных, ни растений… только голые скалы и песчаный пляж. Джеймс проверил встроенный в часы компас, мобильный телефон, рацию ― все они не подавали признаков жизни. Американец с тоской обернулся и посмотрел на гидросамолёт, качающийся на волнах, потом ещё раз огляделся вокруг и пошёл вперёд.

День клонился к вечеру. Он успел пройти метров двести, как вдруг в небе совсем рядом с ним появились два странных летающих объекта, напоминавших по форме или большие вертолёты или же, наоборот, небольшие самолёты. В лицо Уоррену ударили лучи прожекторов, а уже через несколько мгновений высадившийся десант окружил Джеймса плотным кольцом. Он увидел десяток солдат в необычных, тёмного цвета костюмах и шлемах, за которыми не видно было лиц, наставивших на него такое же необычное по виду, но всё же отдалённое напоминающее автоматы оружие.

Один из солдат, по-видимому, старший в группе, что-то сказал. Очевидно, он спрашивал, кто такой Уоррен.

― Я не понимаю! Здесь кто-нибудь говорит по-английски? ― в свою очередь спросил американец.

Он стал выжидать, не особо надеясь на ответ. И ему действительно ничего не ответили, но как показалось Уоррену, командир отряда понял его. Он отдал команду своим людям, и те быстро схватили Джеймса и, скрутив ему сзади руки, повели в успевший приземлиться летательный аппарат. Благоразумно решив не сопротивляться, Уоррен надеялся по дороге внимательно осмотреться и сделать кое-какие наблюдения. Но как только они поднялись в воздух, сидевший рядом солдат выстрелил Уоррену в шею дротиком со снотворным, и тот почувствовал, как сознание быстро оставляет его.

Очнулся мужчина уже сидя перед большим столом в просторном, погружённом в полумрак помещении. Он был закован в массивные наручники и сидел на жёстком металлическом стуле, но как успел понять Джеймс, оглядевшись по сторонам, это была не тюремная камера. Помещение было свободным и походило более на конференц-зал или комнату переговоров в одном из крупных офисов в Нью-Йорке, где ему доводилось не раз бывать. Сначала показалось, что он был один, но на самом деле позади, у входа в помещение стояли двое вооружённых охранников.

Спустя несколько минут ожидания Уоррен услышал позади себя шаги и звук раскрывающихся массивных дверей. Одновременно с этим в помещении зажёгся свет, от чего здесь стало намного уютнее. Перед Уорреном за противоположной стороной стола оказались несколько человек, а по бокам от него моментально возникли ещё по три вооружённых солдата. Оружие на него они не направляли, но видно было, что готовы по первому же приказу уничтожить незнакомца.

Стоявшие перед Джеймсом люди внимательно наблюдали за ним, а он, в свою очередь, не стеснялся разглядывать их. Это были мужчины, по виду от тридцати до сорока лет каждый, одетые в схожие деловые костюмы. Выражения лиц были жёсткие, даже властные. Среди всех остальных выделялся один, чуть выше ростом, имевший на лацкане пиджака какой-то знак отличия. Он сел напротив, тогда как остальные продолжили стоять. «Так, вот и главный!» ― заметил про себя Уоррен. Они встретились глазами.

― Меня зовут Тавор Кратос, и я являюсь главой «Ардестиниан Корпорэйшн» ― крупнейшей корпорации Ардестинии, ― произнёс этот человек. К удивлению Уоррена он говорил на хорошем английском языке, почти без запинок: ― Я хочу знать, кто вы и что вы делаете на территории нашего государства.

Вопреки ожиданию, речь Кратоса имела скорее нейтральный тон. Он не угрожал, не напускал страха, а говорил как человек, полностью контролирующий ситуацию и привыкший к подобным допросам.

― Приятно познакомиться, ― ответил Уоррен. ― Особенно с человеком, с которым можно поговорить на родном мне языке. Кажется, это здесь редкость!

― Да, к нам в гости редко попадают такие как вы ― пришельцы из… внешнего мира.

― Так вы знаете, откуда я явился! ― Уоррен был приятно удивлён. ― Что ж, тем легче мне будет объяснить, кто я и зачем я здесь…

― Да, извольте рассказать нам, ― Кратос обвёл глазами своих соратников.

― Меня зовут Джеймс Уоррен, и я прибыл из, как вы изволили выразиться, внешнего мира, а точнее, из Соединённых Штатов Америки ― сильнейшей страны в нашем мире! ― Уоррен не то чтобы хотел произвести впечатление этими словами, а скорее говорил по привычке затвержённую накрепко американцами «истину» об исключительности их страны.

― Да, мы уже слышали об этой стране, ― спокойно произнёс его собеседник, ― от кое-кого из ваших соотечественников. Но нас больше интересует цель вашего визита в Ардестинию.

Уоррен решил ничего не скрывать и выложить всё начистоту, ведь ему всё равно нечего было терять, а приобрести можно было кое-что, если грамотно всё разыграть. Например, поддержку того же Кратоса и его окружения.

― Я оказался здесь случайно, преследуя двоих беглецов из нашего мира. Погода испортилась, и я упустил их самолёт из виду, а полагаться на навигационные приборы было невозможно. В итоге я высадился там, где меня нашли ваши люди…

― А эти двое? Они тоже направлялись в Ардестинию? Мы не заметили на радаре никаких других летательных средств! ― поинтересовался Кратос.

― Нет, они направлялись в другое место, в страну, известную мне со слов одного из них, как Маринея.

Уоррен увидел, как при этих словах глаза Кратоса немного расширились, но внешне он остался абсолютно спокоен.

― Зачем вы преследовали их?

― Моё правительство поручило мне разузнать как можно больше о Маринее с целью выяснения её потенциальной угрозы для Соединённых Штатов и потенциальной выгоды от сотрудничества…

― Так вы служите в разведке?

― Да, верно.

Кратос на минуту задумался, но затем призвал Уоррена продолжать рассказ.

― Извините, но можно мне выпить чего-нибудь… стакан воды? А то горло пересохло.

Хозяин кабинета кивнул, и Уоррену принесли попить. Тот с жадностью выпил всё до дна, а затем продолжил.

― Один из этих двоих, по имени Пауэлл, уже бывал на Маринее, но затем вернулся в наш мир, чтобы рассказать о ней всем остальным. Моё правительство решило, что мы должны перехватить его, пока Пауэлл не рассказал слишком много…

― Разумно, ― тихо проговорил Кратос.

― А второй, насколько я понимаю, тоже разведчик из другой страны, России, которому поручено было также перехватить у нас этого Пауэлла и выяснить всё про Маринею. Между нашими разведками давно идёт негласная война…

― И как я понимаю, ему удалось это сделать, раз вы были вынуждены отправиться в погоню! ― с усмешкой заметил Кратос. ― Выходит, вы не такой уж профессионал, Уоррен.

Джеймс был задет за живое, но решил сохранять полное спокойствие.

― Да, ему удалось выкрасть Пауэлла. Российская разведка всегда была одной из лучших в нашем мире…

― Ну ладно, не важно, ― прервал его собеседник. ― Но почему же они снова полетели именно на Маринею, а не в… Россию?

― Я полагаю, что Пауэлл сумел уговорить русского так поступить, считая это более безопасным путём. Наверно, они рассчитывали, что никто из нас не рискнёт отправиться следом.

Уоррен умолк, видя, что Кратос и его советники о чём-то говорят между собой, похоже, даже спорят. Как не старался Уоррен понять суть разговора, но ардестинианский язык был настолько чужд ему и не похож ни на один из языков нашего мира, что все усилия оказались тщетны. Так продолжалось несколько минут.

― Что ж, Уоррен, мы посовещались и решили, в свою очередь, что вы не представляете для Ардестинии серьёзной опасности, ― начал говорить Кратос, ― поэтому это излишне.

С Уоррена сняли наручники, и он с удовольствием потёр затёкшие запястья.

― Есть даже предложение вам поработать на нас и одновременно тем самым помочь себе в выполнении своего задания.

― Я весь внимание, ― с готовностью произнёс Джеймс.

― В нашем мире есть только две крупные державы ― это Ардестиния и Маринея. Вот уже несколько столетий между нами идёт противостояние. Но маринейцы ― наивные глупцы, слепые в своей утопической идее построения справедливого и равного общества. Мы, ардестинианцы ― прагматики, которые стремятся не к равному существованию для всех, а к максимальным темпам развития экономики. А конечной целью является доминирование Ардестинии над всеми остальными странами и народами.

― Точно также и Соединённые Штаты преследуют схожую цель, ― заметил Уоррен, когда Кратос прервал на мгновение свою речь.

― Хорошо. Значит, вы без особого труда меня поймёте. Мы хотим в ближайшее время… положим, это один год… произвести на территории Маринеи серию диверсий, направленных на подрыв их экономики и устрашения населения, а затем предпринять военное вторжение с целью установления окончательного контроля над данной территорией.

― Понимаю, ― одобрительно произнёс Уоррен.

― Вы можете нам помочь в плане организации этих самых диверсий, а также общей разведдеятельности. У нас уже есть несколько шпионов там, но нужен человек со свежим взглядом на вещи, с новым подходом…

― Вы можете на меня положиться!

Уоррен быстро сообразил, что «удачно попал» к Кратосу и его подручным. Методы этого человека очень сильно напоминали ему тактику действия самих США и вызывали лишь одобрение. Если серьёзно включиться в это дело, то можно было бы неплохо и самому выиграть, да и задание выполнить, и отомстить этому наглому русскому.

― Вот и хорошо. Я чувствовал, что мы с вами договоримся, ― с удовлетворением произнёс Кратос.

― Когда начинаем? ― Уоррен уже был готов ринуться в бой.

― Не прямо сейчас. Примерно через неделю, когда получим последние сведения от наших агентов в Маринее. А пока вы можете немного отдохнуть, привести себя в порядок после столь необычного путешествия. Поверьте, Ардестиния может быть гостеприимной…

― Что ж, по правде, я бы не прочь поесть чего-нибудь… ― голод стал напоминать Уоррену о себе.

― Непременно. Я оставлю вас на попечение одному из моих помощников, а сам буду вынужден пока отлучиться по делам, ― Кратос сделал знак рукой, и охрана тут же поспешила открыть двери в зал. Вошёл молодой мужчина, почти ещё юноша и внешне слегка напоминавший самого Кратоса. Его представили как Одиса, не уточняя ни должности, ни каких-либо ещё данных о молодом человеке. Уоррен решил, что не разумно было бы что-то расспрашивать, поэтому промолчал. Но у него сразу закралось подозрение, что они с Кратосом были родственниками — скорее всего, это его сын или же младший брат.

Одис выглядел молодо, но солидно. Он был достаточно красив: высок, строен, с короткими тёмными волосами и приятными мягкими чертами лица, слегка даже женственного. Молодой человек был так же одет в дорогой костюм, который хорошо сидел на нём.

Одис сдержанно поздоровался с Уорреном, а затем сразу перевёл взгляд на Кратоса, как бы приготовившись слушать его указания. Но тот прознёс лишь две коротких фразы на ардестинианском языке, которые Уоррен всё равно не понял, а затем со своей свитой направился к выходу из зала. Одис с Джеймсом остались наедине, если не считать двоих охранников у дверей.

Сначала эти двое молчали, разглядывая друг друга, причём Одис делал это с неподдельным интересом, который он даже не пытался скрыть. Парень ещё никогда не видел гостей из другого мира, хотя кое-что о них слышал. Наконец, спустя минуту, Уоррен прервал молчание.

― Ну что, мы так и будем стоять тут и пялиться друг на друга? ― он произнёс это достаточно непринуждённым, даже шутливым тоном, однако на самом деле в Уоррене уже начало расти раздражение.

― О, прошу прощения, я просто… ― Одис смутился и опустил глаза. ― Конечно, вы правы. Идёмте скорее! ― жестом он пригласил Джеймса к выходу.

Оказавшись в коридоре, Уоррен первым делом отпросился в туалет, так как последний раз посещал его ещё в Штатах.

― Вот так-то лучше! ― произнёс он, возвращаясь к своему спутнику. ― Теперь можно ехать… куда там ты собрался меня везти, парень?

― Кажется, вы голодны, так что отправимся сначала в ресторан, а затем в отель.

― Идёт. Кстати, можешь обращаться ко мне на «ты», и зови меня просто Джеймс.

Они спустились на лифте в просторный холл и уже через минуту Джеймс Уоррен смог своими глазами увидеть Эваскел — столицу Ардестинии. Уже с первого взгляда город напомнил Уоррену родной Нью-Йорк — такой же серо-стальной с устремлёнными ввысь один другого выше небоскрёбами. Одис пригласил его в машину, которая напоминала футуристические образцы из фантастических фильмов. Но всё же это была машина, к тому же весьма роскошная как снаружи, так и внутри.

Из окна Джеймс наблюдал за происходящим вокруг. Действительно, очень похоже на Нью-Йорк. Автомобиль двигался, в основном, по широким авеню, забитым сотнями других транспортных средств, а по обеим сторонам по тротуарам сновали туда-сюда тысячи пешеходов.

Небо было затянуто свинцовыми тучами, лил дождь, впрочем, несильный, и если бы не многочисленные ярко подсвеченные вывески и баннеры с рекламой, то город выглядел бы совсем мрачно и угрюмо.

Уоррен молчал, решив оставить расспросы на потом, когда он будет сыт и, как следует, выспится. Одис, видя, что его спутник не расположен к беседе, тактично решил не нарушать тишины. И так на протяжении всей поездки.

Наконец, они оказались в ресторане отеля «Ардестиниан Палас» ― самой фешенебельной и дорогой, как успел упомянуть Одис, когда они входили внутрь. А Уоррен отметил про себя, что его принимают прямо-таки по-королевски. Ему это нравилось, но в то же время было странно, и не покидало чувство, что такое излишнее внимание и предусмотрительность по отношению к его персоне неспроста и не является лишь признаком гостеприимства Кратоса. За него ещё придётся заплатить свою цену.

Впрочем, пока Джеймс не слишком об этом раздумывал. А роскошный обед из нескольких блюд вообще заставил его на время забыть о своих рассуждениях. Джеймс давно не пробовал подобной еды и ел с аппетитом. Одис, напротив, почти ничего не съел и вежливо отказывался от всех призывов Уоррена разделить с ним трапезу. В конце концов, американец решил не забивать себе голову на эту тему.

― А чем мне заняться предстоящую неделю, о которой говорил мистер Кратос? ― спросил Уоррен, когда они с Одисом стояли уже на пороге номера, отведённого для гостя.

― Тебя познакомят с принципами ведения разведки в нашей стране и проведут инструктаж. Тебе, возможно, нужно будет внедриться в общество Маринеи, но даже если этого не понадобится, всё равно полезно будет узнать хотя бы общие сведения о них. Ну и познакомишься заодно с нашей действительностью, если захочешь…

― Почему бы и нет? Кстати, я тут подумал, что ещё не познакомился ни с одной ардестинианской женщиной… ну, ты понимаешь, о чём я! ― после сытного обеда, сдобренного хорошим местным вином, Уоррен был слегка навеселе и лукаво подмигнул Одису.

Парня это привело на несколько секунд в замешательство, но потом он ответил, сохраняя невозмутимость в голосе:

― Я понял. Не беспокойся об этом.

Номер был огромным, состоящим из трёх комнат, не считая ванной, — настоящий люкс. Дизайн был современный, но не футуристический, и человеку из нашего мира не было бы в нём некомфортно. Пока Уоррен осматривался вокруг, Одис терпеливо ждал в коридоре. Этот американец вызывал в нём противоречивые чувства: и любопытство и отторжение одновременно.

Юноша действительно был сыном Тавора Кратоса и маринейки, которую захватили и в качестве наложницы привезли во время последнего вооружённого столкновения Ардестинии с этой страной. И он явно пошёл характером в мать: мягкий, немного застенчивый, Одис не в состоянии был перечить отцу и против своей воли должен были служить в корпорации своего родителя. Не известно, любил ли его по-настоящему Кратос, но что-то похожее на любовь он по-видимому испытывал, так как карьерный взлёт Одиса был стремительным, хотя юноша ничего особенного пока не сделал, а лишь служил в канцелярии по особым заданиям, очередным из которых и стал Уоррен.

― Ну как, тебя всё устраивает? ― спросил он Джеймса, который всё осмотрев, возвратился к своему сопровождающему.

― О’кей, дружище! ― Уоррен похлопал парня по плечу. ― Отличный номер! Сейчас я приму душ, а затем не откажусь от массажа перед сном, ― снова то же лукавое подмигивание. ― Увидимся завтра утром!

Одис ушёл, а через полчаса Джеймс Уоррен уже наслаждался массажем в обществе двух красавиц-ардестинианок, которые даже немного говорили по-английски. «Мне здесь определённо нравится!» ― с удовольствием заключил он, чувствуя, как под мягким нажимом аккуратных женских ладоней вся накопившаяся усталость начинает улетучиваться.

========== Глава VII ==========

Того, что он уже успел увидеть, хватило Вадиму, чтобы сделать вывод о совершенном безразличии маринейцев к роскоши. Но всё же в случае с главным мудрецом он ожидал увидеть если не дворец, то, по крайней мере, роскошный особняк.

Но дом Аргоса Тора почти ничем не отличался от жилища обычного среднестатистического маринейца. Правда он всё-таки был немного больше, чем, например, дом, в котором жили Гарри Пауэлл и его племянник. Двухэтажное здание из привычного светлого камня, кое-где с деревянными вставками и широкими окнами. Дом был окружён своим небольшим садом с искусственным прудом на заднем дворе.

Вадим прошёл по каменной дорожке и остановился на крыльце перед входной дверью, несколько мгновений не решаясь нажать кнопку звонка. Когда он уже почти дотронулся до неё, дверь перед Вадимом открылась, и на пороге появилась смеющаяся Элая.

― Здравствуй, Вадим! А я уже несколько минут наблюдаю за тобой, ― созналась девушка, ― пока ты шёл по дорожке. Извини, что не открыла дверь сразу, но и ты почему-то не позвонил. Что-то не так? ― искренне поинтересовалась Элая.

― Да нет, всё в порядке! ― Вадим улыбнулся. ― Я просто залюбовался вашим домом и садом. Очень красивое место… как и везде в этом городе.

― Спасибо! Проходи внутрь! Мы давно тебя ждём. Обед почти готов!

― О, извини, я, получается, заставил вас ждать…

― Ничего не волнуйся, ― сам хозяин дома вышел в прихожую. ― Ты как раз вовремя, Вадим. Что ж, как я понимаю, с моей дочерью ты уже познакомился, тогда я хотел бы представить и мою жену — Лину.

Рядом с Аргосом Тором оказалась женщина, которую можно было принять за старшую сестру Элаи. Сходство матери и дочери было очень заметно, при этом Лина, которой по прикидкам Вадима должно было быть лет сорок пять-пятьдесят, выглядела очень хорошо.

После взаимных приветствий и обмена любезностями хозяева пригласили гостя за стол. На протяжении всей трапезы Вадиму с искренним интересом задавали вопросы о том, как ему понравилась Айяделла, как здешняя жизнь по сравнению с жизнью в его мире и тому подобное. Конечно, маринейцы были уже частично наслышаны о нашем мире от тех, кто в разное время тем или иным образом оказывался в Маринее, но человеческое любопытство, особенно женское, вновь брало верх, и к тому же у них ещё никогда не было гостей из России. Вадим охотно отвечал на общие вопросы, но старался деликатно обходить те, что касались лично его, или же отвечал согласно разработанной легенде.

― А ты не мог бы научить меня русскому языку? Мне очень интересно было бы изучить что-то новое! ― Элая всё больше проникалась симпатией к Вадиму, и он не мог не замечать этого.

― Хорошо, но только при условии, что ты научишь меня маринейскому! ― ответил молодой человек и засмеялся. ― Хотя бы основам! Я не надеюсь познать его в совершенстве.

― Это легче, чем ты думаешь, Вадим! ― сказала Лина и посмотрела на дочь. ― Вот увидишь, как через две-три недели ты уже будешь бегло общаться с окружающими.

― Я с удовольствием буду тебя учить! ― Элая улыбнулась одной из своих очаровательных улыбок, от которых сердце Вадима начинало биться чаще.

После обеда Аргос Тор пригласил гостя к себе в кабинет, чтобы начать обещанный вводный рассказ о Маринее и продумать дальнейший план знакомства со страной, с чего лучше начать, чтобы потом изложить свои наблюдения на бумаге.

Вадим был рад этой возможности на некоторое время расстаться с Элаей, потому что стал ощущать, что основная его цель уже начинает растворяться, заслоняемая образом прекрасной маринейки. Да, он всё-таки влюбился. Но профессиональные навыки не так-то просто было заглушить, и пока Вадим мог себя контролировать. Он заставил мозг работать в другом направлении и провести оценку всей сложившейся ситуации и дальнейших перспектив.

Чем больше он узнает о Маринее, тем лучше, а выучить местный язык тоже не помешает.

― Маринея не всегда была такой мирной и процветающей страной, как сейчас. То, что ты увидел, Вадим, ― результат многовековой борьбы за счастье и просвещение. И цена, заплаченная нашими предками, была высока, поверь мне, ― начал рассказ Аргос Тор, глядя куда-то в сторону и, по-видимому, предаваясь воспоминаниям.

― А как давно сформировалась ваша страна?

― Ну, если не считать совсем древних времён догосударственного периода, то порядка пяти тысяч лет.

― Ого, долго! ― воскликнул Вадим. ― У нас этот срок гораздо меньше…

― Ничего, вы ещё проживёте свой срок, ― спокойно произнёс Аргос Тор с видом человека, который знает, что говорит.

― Мы тоже пытались построить идеальное общество. Это назвали коммунизмом, но ничего в итоге не вышло, и сейчас социальное неравенство в России очерчено весьма резко.

― Что же вам помешало? ― поинтересовался хозяин. ― Разве люди в России не видели выгоду от справедливого распределения ресурсов?

― Постепенно наши правители забыли все идеалы, за которые боролись, и, в конце концов, предали свою страну, ― объяснил Вадим. ― Похоже, маринейцам этого не понять…

― Нет, почему?! ― ответил Аргос Тор. ― Маринея тоже была близка к такому развитию событий несколько раз, но каждый раз находились люди, которые спасали ситуацию и не позволяли разрушить наш строй до основания.

― Мне кажется, что вы — один из таких людей, не так ли? ― сделал предположение Вадим.

― Ты мне льстишь, Вадим, ― Аргосу Тору было приятно замечание молодого человека, хоть он и постарался придать своему лицу нейтральное выражение. ― Хотя и мне довелось кое-что сделать для моей родины во время последнего конфликта с Ардестинией…

― С Ардестинией?

― Да, эта страна — наш давний противник. Я не говорю «враг», так как мы вообще стараемся не употреблять это слово и жить мирно со всеми остальными народами. Но в случае с Ардестинией правильнее было бы сказать именно «враг». Они неоднократно нападали на Маринею с целью завладеть нашими природными ресурсами…

― Все войны происходят из-за территорий и ресурсов, ― заметил Вадим, давая понять, что ему это знакомо.

― Последний конфликт произошёл двадцать пять лет назад, и с тех пор ардестинианцы как-то успокоились, хотя я опасаюсь очередной их вылазки в недалёком будущем, ― Вадим впервые увидел на лице маринейца следы тревоги вместо привычного благодушно-радостного выражения.

― Почему вы не попытаетесь с ними как-то договориться?

― С ними не договоришься. Во главе всего у них там стоят промышленные корпорации, и самая крупная из них ― «Ардестиниан Корпорэйшн» ― это, по сути, и есть правительство. Её хозяин Тавор Кратос не остановится ни перед чем, чтобы извлечь прибыль. Он уже выкачал почти все соки из Ардестинии и из многих других более слабых стран. Маринея с нашими запасами почти не используемых природных богатств представляет для него и его окружения лакомый кусок.

― А почему вы не используете ресурсы? Вы могли бы продавать их или обменивать на необходимые товары! ― Вадим хотел всё подробно разузнать.

― Но Вадим, это и есть одно из наших главных достижений — почти полная гармония с природой и развитие не путём опустошения своих недр, а за счёт иных способов! Мы научились брать почти всю необходимую нам энергию от солнца, ветра и морских волн! Лишь небольшое количество минералов и золота идут у нас на производственные цели, к тому же мы стараемся, по возможности, восстанавливать их запасы.

― Почему ардестинианцы не поступают также? Ведь тогда бы не пришлось вести все эти войны за ресурсы?

― Так складывалось на протяжении веков, и основная масса населения Артерии вообще не подозревает о таких возможностях. А официальное правительство и корпорации ревниво охраняют покой своих граждан и не допускают, чтобы какая-либо информация извне просачивалась в страну. По этой же причине никто из ардестинианцев не выезжал за пределы своей родины.

― А военные, те, что нападали на вашу страну? Они же наверняка видели настоящую Маринею и могли что-то рассказать своим соотечественникам? ― не унимался Вадим.

Аргос Тор ничего не ответил на это, лишь развёл руками. Спустя несколько секунд он сам продолжил разговор:

― Я догадываюсь, что ты хочешь ещё спросить, Вадим: почему Маринея не может сама напасть на Ардестинию и освободить ардестинианцев от гнёта, которому они подвергаются. Видишь ли, мы, маринейцы — мирный народ, который не хочет войны и не собирается навязывать свою волю кому бы то ни было. По этой причине армия Маринеи обучена только обороне, но не нападению.

― Не понимаю, а техническое превосходство? Разве его у вас нет?

― В нашем мире есть только две технически развитые страны — Маринея и Ардестиния. И по потенциалу мы примерно равны, даже несмотря на разные подходы к использованию энергии. Ардестинианцы выкачивают, как я уже сказал, ресурсы со всего мира, и поэтому страна у них сильная.

Вадим хотел, было, заметить своему собеседнику, что не слишком-то благородно терпеть такую несправедливость, но вовремя осёкся, подумав, что, в сущности, он не имеет права делать такие замечания этому человеку. Маринейцы живут так, как привыкли жить, как приспособились за многие годы. Они, как можно видеть, очень хорошие люди, и если не хотят вмешиваться и затевать конфликт, то кто он такой, чтобы их судить? Сам проник в это место под видом журналиста и врёт всем вокруг, собирая информацию, чтобы передать своему начальству. Ещё неизвестно, как она может быть использована!

В общем, Вадим решил переменить тему, возвратив разговор к тому, с чего он начался.

― Расскажите мне, пожалуйста, более подробно историю Маринеи! Думаю, именно с этого лучше начать, чтобы составить полное представление о вашем мире, ― попросил молодой человек.

― Да, конечно! ― к Аргосу Тору вернулось привычное добродушное расположение. ― Только давай прогуляемся с тобой к берегу реки Орсы. Я всегда люблю после обеда пройтись по пляжу и поразмышлять. А сегодня мне будет вдвойне приятно ещё и поговорить с тобой.

Дорога до побережья не занимала много времени, и Аргос Тор начал своё повествование, как только они отошли немного от дома. Вот что в общих чертах запомнил и записал Вадим.

Итак, первая государственность в Маринее зародилась около пяти тысяч лет назад. Благодаря хорошему климату и плодородию почв, у нескольких десятков городов-государств, разбросанных по всей территории страны, не было проблем с пропитанием и развитием. Они жили более-менее одинаково, торговали между собой и не конфликтовали. Но по мере роста населения борьба за еду становилась всё острее, начали возникать конфликты, перераставшие в войны.

Кое-где к власти сумели прийти жестокие, деспотичные правители, выдвинувшиеся из рядов успешных военачальников. Эти люди, вернувшись с очередной войны с крупными трофеями и опираясь на поддержку военных дружин, без особых проблем становились во главе того или иного города-государства. Для подданных такое правление не приносило ничего хорошего, но и сбросить с себя ярмо они не имели сил, примерно как те же ардестинианцы страдают сейчас от власти корпораций.

Так продолжалось несколько столетий. Конечно, возникали бунты против угнетателей, но они подавлялись жестоко и быстро. И неизвестно, как долго всё это продолжалось бы, если бы не пришедшая угроза извне. Слово «Маринея» означает «защищённая морем», и так было всё это время. Страна могла развиваться и существовать без контактов с внешним миром, расположенная полностью на отдельном континенте. Также, до развития судоходства, никто из других стран не мог попасть на эту землю.

Древние ардестинианцы, отличавшиеся своей воинственностью и агрессивностью, разграбив соседние страны, решили отправиться на поиски новой добычи. Они первыми в этом мире начали строить лодки и небольшие корабли. Первые попытки были неудачными, и люди гибли, не в силах противостоять штормам и прочим проявлениям разгневанной природы. Но постепенно, совершенствуя мастерство, ардестинианцы сумели преодолеть гигантское по тем временам расстояние в несколько сот километров и высадиться на восточном побережье Маринеи.

Первым на пути захватчиков оказался город Урт. Летописи повествуют, что сражение было недолгим и весьма кровавым. Население Урта было почти полностью истреблено, кто-то был захвачен в плен, ну а единицам счастливчиков удалось бежать и осесть в других частях континента. Ардестинианцы, довольные богатой добычей, не стали продолжать набег и вернулись восвояси. Ненадолго, впрочем. Менее чем через полгода они вернулись. В большем составе, лучше вооружённые и готовые захватить так много добычи, как смогут унести.

Начался поход вглубь Маринеи. Ардестинианцы разоряли небольшие деревеньки, сжигали всё дотла, грабили, убивали мужчин, насиловали женщин, уводили их и детей в плен. В Ардестинии родилось очень много детей от рабынь-маринеек. Таким образом, в сегодняшних ардестинианцах есть немало и маринейской крови, наверно, поэтому сейчас большинство из них уже не так воинственно.

Однако на этот раз захватчиков уже ждали ― те люди, которым удалось спастись при падении Урта, рассказали другим маринейцам об этой напасти. Информация дошла и до царя Тергатуса ― правителя города Даортена ― одного из сильнейших в то время. Этот город находился неподалёку от современного города Айяделлы и в своё время также был столицей уже объединившейся страны.

Царь Тергатус почитается маринейцами как национальный герой, не позволивший ардестинианцам полностью захватить и уничтожить нашу страну. Нельзя сказать, чтобы он был очень хорошим и справедливым правителем, но по сравнению с остальными маринейскими царями всё же был достаточно прогрессивным и не творил такого явного беззакония, как они. Вместе с ещё двумя царями ближайших городов, объединившихся против общей угрозы, он сумел наголову разбить силы ардестинианцев и вынудить их уйти восвояси. Пытаться преследовать захватчиков морем было бесполезно ― флот Маринеи находился в то время в зачаточном состоянии. Но всё равно, эта победа стала очень важным событием в истории этой земли и привела к подъёму национального самосознания.

Так, вокруг Тергатуса начали объединяться другие правители. Те, кто был умнее и прозорливее остальных, понимали, что вторжение, скорее всего, повторится ― не от ардестинианцев, так от кого-нибудь ещё. Поэтому необходимо было сплотиться для более эффективной защиты, да и просто для лучшего развития. Захваченные образцы оружия и корабли дали толчок развитию науки и техники, а некоторые из пленных ардестинианцев согласились служить Тергатусу и другим королям и стали обучать маринейских солдат военному искусству.

Несколько лет вторжения больше не повторялись, и Маринея скоро смогла оправиться от последствий ардестинианской атаки. Развитие науки и, в частности, судостроения привело к тому, что маринейцы открыли для себя остальной мир. Наладились хорошие торговые и культурные связи с несколькими странами. В самой же стране борьба за власть привела к исчезновению многих городов-государств и возникновению трёх центров власти, одним из которых стал Даортен. К сожалению, эти три центра постоянно враждовали между собой, и так продолжалось довольно долго ― ещё примерно три столетия.

После смерти короля Тергатуса начавшаяся междоусобица едва не положила конец всем последним достижениям, но нашлись мудрые люди во всех трёх центрах власти, которые смогли удержать своих царей от многих ошибок и серьёзных конфликтов, без чего сложно было бы отбиться от четырёх последующих нападений ардестинианцев, случившихся через семь, тридцать шесть, сто двадцать и двести сорок пять лет. Маринея достойно отражала все атаки, развивалась и крепла.

Наконец, в какой-то момент к верховному магистру Вераусу (в то время царей уже не было больше ста лет) пришло понимание, что существование трёх властных центров в Маринее больше невозможно, если страна хочет продолжить своё развитие. Этот человек был необычайно одарён для своего времени и немало послужил на пользу отечества. Маринейцы и его чтят как национального героя, ибо он смог без кровопролития окончательно объединить страну и заложить основы того, что существует и по сей день.

На специальном совете, созванном по его инициативе, Вераус смог убедить остальных двух магистров, что только у единой Маринеи есть шанс двигаться вперёд и развиваться. Решено было, что править будут все трое вместе коллегиально, что явилось прообразом Совета мудрецов.

Маринея стала развиваться как никогда быстро и уже через сорок лет стала одной из самых технически продвинутых стран. Но силы реакции не желали такого развития событий, к тому же ардестинианские шпионы действовали на континенте. Это привело к тому, что страна пережила три революции и ужасный период правления диктатора Апдаиаса, который длился около десяти лет.

Когда же его кровавый режим был сброшен желающим свободы народом Маринеи, Ардестиния вновь решилась на интервенцию, пользуясь временной слабостью государства. Отбить атаку удалось с большим трудом ― многие маринейцы отдали жизнь за свободу и независимость своей родины. Прежние демократические институты были восстановлены, и начался новый период развития страны, который с тех пор нарушался лишь периодическими вылазками ардестинианцев. Последний конфликт произошёл двадцать пять лет назад и, по счастью, не принёс серьёзных бед, хотя некоторые маринейцы снова были угнаны в плен.

Развивались науки и искусство, значительного прогресса жители достигли в политическом и общественном устройстве. Торжеством этого стало существующее сейчас общество гармоничного развития. Маринейцы живут в гармонии с природой, всеми окружающими и другими народами (кроме ардестинианцев, конечно).

Правление только коллегиальное ― в Совет мудрецов избираются наиболее уважаемые и заслуженные граждане, на практике доказавшие свою преданность Маринее и благородство. Всего в совете одиннадцать человек во главе с председателем ― Верховным мудрецом, первым среди равных. Состав Совета переизбирается каждые два года из новых претендентов открытым голосованием всего населения Маринеи.

Граждане вообще решают очень многое, так как технологическое развитие позволяет проводить в электронной форме выборы и референдумы по многочисленным вопросам. Но и те решения, которые принимаются Советом мудрецов самостоятельно, также обязательно сразу доводятся до сведения каждого маринейца, и в течение месяца любой может заявить о своих замечаниях и предложениях. Никаких тайных решений, само собой, не допускается ― на Маринее вообще отсутствует понятие государственной тайны, ибо высшей ценностью наряду с человеческой жизнью является информация.

Маринейцы активно занимаются сельским хозяйством, но и промышленность тоже достаточно развита, хотя и удовлетворяет почти полностью требованиям только внутреннего спроса. Сейчас экономические связи с остальным миром не так сильны, как раньше, но некоторые товары экспортируются, и это единственная сфера, где маринейцы используют деньги. Внутри страны ― только натуральный обмен.

Как уже было сказано, природные ресурсы почти не используются, хотя Маринея и богата лесами, реками, озёрами и залежами металлов и руды. Залежи нефти и газа есть, в основном, на севере страны. В промышленных целях добывается лишь немного золота и металлов, а также в порядке санитарной рубки используется получившаяся древесина. Вся энергия берётся из природных источников, главным образом, солнца.

Среди маринейцев почти нет преступности, а наказания ни в коем случае не связаны с лишением свободы и имеют, прежде всего, морально-воспитательное воздействие. Давно уже осталась в прошлом смертная казнь ― теперь маринейцы считают, что жизнь священна и стремятся всячески улучшить её уровень.

Маринейцев около шестидесяти пяти миллионов человек и состав этот сейчас практически однороден. Многочисленные племена, населявшие изначально эту землю, в процессе развития и общения между собой перемешались, что, однако, пошло современным людям только на пользу. Оставшиеся «коренные малочисленные народы» пользуются уважением и защитой, также как и некоторые иностранцы, осевшие в разное время и сохраняющие свою идентичность.

Маринейцы не религиозны в том плане, как это понимаем мы, но они верят в высший вселенский разум и существование души в бесконечной вселенной после смерти тела.

Всего Маринею посетило около семидесяти гостей из нашего мира, и всегда они получали радушный приём и заботу. До Гарри Пауэлла ни один не захотел вернуться обратно. Русских также раньше здесь не встречали, и поэтому к Вадиму особый интерес.

― Вообще, люди у нас не против наладить постоянный контакт с вашим миром ― слишком уж закрыто мы живём, ― произнёс Аргос Тор, смотря на закат солнца.

Они стояли на песке пляжа, тянувшегося вдоль реки на многие километры, и наблюдали эту красивуюкартину. Верховный мудрец больше не говорил, очевидно, ожидая, что скажет в ответ его спутник. Но Вадим также молчал: он думал об этих словах и пытался для себя понять, хорошая ли это идея познакомить почти идеальный райский мир Маринеи с нашим миром, который погряз в войнах, и в котором существует такое неравенство и так много несправедливости. Здесь было над чем задуматься!

========== Глава VIII ==========

На следующее утро Одис нашёл Уоррена, совершающего очередной заплыв в бассейне отеля. Увидев парня, Джеймс махнул рукой в знак приветствия и направился к борту, где, проигнорировав лестницу, подтянулся на руках и уже через секунду вылез из воды. Тут же к нему подбежали две девицы, с которыми американец провёл ночь, и помогли надеть мягкий банный халат.

― Хорошо, чёрт побери! Бодрит! Люблю с утра поплавать, если представится возможность! ― бросил Уоррен Одису, а сам вместе с девушками сел за столик, который стоял тут же неподалёку, уже накрытый к завтраку. Одису он не стал предлагать присоединиться к ним, так как знал, что тот наверняка откажется.

Молодой же человек про себя отметил, что в облике Джеймса не осталось и следа вчерашней усталости. Он явно прекрасно проводит время, выглядит бодрым и весёлым. Что ж, тем лучше.

― Не хочу тебя торопить, но нам нужно увидеться с Тавором Кратосом, как только ты закончишь, ― произнёс он. ― Тебе хватит часа, чтобы поесть и собраться?

― Вполне, ― вальяжно ответил Джеймс. ― И это хорошо, что встреча назначена уже сегодня. Не люблю откладывать всё в долгий ящик.

― Вот и прекрасно. Тогда через час встречаемся на крыше отеля.

― На крыше? ― с удивлением переспросил Уоррен.

― Да, на крыше. Тавор Кратос живёт не в городе, и мы полетим к нему домой, чтобы сократить путь.

Ровно через час Джеймс был наверху. Одис ждал его в летательном аппарате по типу того, в котором Уоррена уже перевозили в город военные, ― смеси вертолёта и небольшого самолёта. В прошлый раз он почти весь полёт провёл без сознания, поэтому теперь мужчине было интересно подробнее изучить характеристики этого аппарата, называемого иланофором.

После короткого вертикального взлёта аппарат довольно быстро полетел в горизонтальном режиме в направлении на юго-юго-запад, периодически слегка меняя высоту. Нельзя сказать, чтобы ощущения от полёта были неприятны, но и очень комфортными их назвать было нельзя ― слишком уж манёвренным был этот иланофор по сравнению с привычным вертолётом. Впрочем, Уоррен решил, что ещё успеет привыкнуть и обязательно напросится сам пилотировать такую штуку.

Переключив на какое-то время внимание на пейзаж под ними, Джеймс заметил, что местность была достаточно симпатичной, насколько он вообще обращал внимание на природу, ― Уоррен родился и вырос в каменных джунглях Нью-Йорка и кроме Центрального парка природы до определённого момента не видел, поэтому относился к ней равнодушно. Внизу стелились и зелёные глади лесов, и поля, засаженные какими-то местными культурами, и извилистые нити рек и ручьёв, а также редкие серые змейки просёлочных дорог. То тут, то там выделялись разноцветные «кубики» особняков местной элиты общества, окружённые высокими заборами, ревностно хранящими тайны своих хозяев.

Но особняк Тавора Кратоса находился отдельно, вдали от всех остальных, и предсказуемо выделялся своими размерами. Территория, окружавшая комплекс из двадцати зданий, была настолько огромной, что во владения хозяина входило даже собственное озеро, не говоря уже о поле, напоминавшем поле для гольфа, амфитеатре, парке с фонтанами разных форм и размеров и посадочной площадке, куда они приземлились и где стояли ещё три таких же летательных аппарата. Хозяин этого места явно чувствовал себя ещё и хозяином жизни!

Сам Тавор Кратос встречал посетителей у себя в кабинете. Он беседовал с человеком в военной форме, уже начавшим седеть, и с многочисленными наградами на груди. Ещё один мужчина, высокий и худой, в очках с толстой оправой сидел в кресле в углу и внимательно слушал разговор. Как только в дверях появились Одис с Уорреном, беседа тут же прервалась, и все трое устремили взгляды в сторону вошедших.

― А, приветствую вас, Уоррен! ― дружелюбно выступил вперёд хозяин. Одису он ничего не сказал, лишь кивнул в знак приветствия, после чего тот не стал задерживаться в кабинете.

― Мистер Кратос! ― Джеймс, в свою очередь, протянул было руку для приветствия, но вызвал этим лишь недоумение присутствующих. Похоже, в Ардестинии не принято было рукопожатие.

Недоразумение, впрочем, быстро разрешилось, как только Джеймс опустил ладонь, а Тавор Кратос уже представлял его остальным. Человек в военной форме оказался генералом Кратосом — братом Тавора Кратоса и министром обороны Ардестинии, а высокий мужчина в очках по фамилии Заонис стоял во главе ардестинианской разведки.

― До вашего появления мы как раз обсуждали последние данные, которые предоставили верные люди из ведомства господина Заониса, ― пояснил Тавор Кратос, приглашая всех присесть в кресла вокруг изящного столика, на котором лежали какие-то документы, и стояли заранее приготовленные стаканы с прохладительными напитками.

― Итак, я надеюсь, Уоррен, что вы успели хорошо отдохнуть, потому что теперь мы хотим предложить вам заняться делом! ― продолжил хозяин, пристально глядя в лицо американцу.

― Прошу вас, называйте меня просто Джеймс, ― ответил тот. ― Да, я хорошо отдохнул, благодарю, и готов взяться за дело!

― Вот и славно! Тогда приступим. Господин Заонис, расскажите нам, пожалуйста, ещё раз о сведениях, которые ваши люди раскопали о Маринее за последние дни.

Начальник разведки отпил немного из стакана и, взяв в руки тёмно-синюю папку с документами, пробежался глазами по тексту.

― Если быть кратким, по нашим данным, чуть более суток назад на Маринею прибыло воздушное транспортное средство с двумя пассажирами на борту. Это уже известный нам гость из «внешнего мира» Гарри Пауэлл и с ним ещё один молодой мужчина, о котором удалось узнать, что он журналист, а также его имя — Ва… Ва… Вадим, ― Заонис с трудом произнёс незнакомое слово.

― Это он! ― воскликнул Уоррен, хлопнув в ладоши. ― Тот русский разведчик, про которого я вам говорил, мистер Кратос. Вадим — русское имя, я точно знаю.

Хозяин понимающе кивнул головой, а Заонис продолжил доклад:

― По самым последним данным, этот человек успел близко сойтись с главой Совета мудрецов Аргосом Тором, в том числе был приглашён к нему домой на обед. После этого их видели вдвоём гуляющими по городскому пляжу, но о сути разговора у нас пока нет сведений.

Заонис кончил говорить и обвёл взглядом остальных. На несколько секунд повисла пауза.

― Что бы вы ни собирались предпринять, это нужно сделать как можно быстрее! Это этого русского можно ожидать всего, чего угодно! Его нужно скорее ликвидировать! ― Уоррен жаждал поквитаться с Вадимом за провал операции с Пауэллом.

― Все наши армейские части готовы выдвинуться к берегам Маринеи по первому приказу! ― решительно воскликнул генерал Кратос.

― Нет-нет, не нужно пока использовать силу, ― спокойно произнёс хозяин кабинета. Он сложил вместе кончики пальцев и размышлял, глядя в окно кабинета: ― Мы поступим умнее на этот раз. Все предыдущие попытки захватить Маринею оканчивались неудачей из-за тупости и жадности наших правителей, которые не хотели ждать, а действовали всегда напролом.

― Что же вы предлагаете? ― спросил Уоррен.

― Я думаю, что нам стоит попытаться для начала договориться с Маринеей. Вступить с ними в контакт и предложить заключить мирное соглашение…

― Вы думаете, они на это пойдут? ― недоверчиво сказал Заонис. ― После всего, что наша страна сделала им.

― А почему нет? Маринейцы, живя в своём идеализированном глупом обществе, испытывают лишь одно неприятное чувство — постоянное ожидание нападения Ардестинии. Если такая опасность отпадёт, они будут совсем счастливы. Я считаю, что они без лишних проблем проголосуют за это.

― А что потом? Мы же не отказываемся от нападения, нет? ― нетерпеливо поинтересовался генерал.

― Конечно, нет! Мы потихоньку, шаг за шагом будем проникать в Маринею, получим больше информации, начнём осуществлять диверсии… В этом, я надеюсь, нам поможет Джеймс, ― глаза Тавора Кратоса и остальных опять устремились на американца.

― Я уже говорил и повторю ещё раз, что вы можете на меня рассчитывать! ― уверенно заявил тот.

― По моей задумке, Джеймс сможет находиться там даже официально, в составе нашей делегации или, может быть, посольства. Конечно, маринейцы ещё какое-то время будут настороженно относиться к нашим людям, но со временем это пройдёт, и вы сможете втереться к ним в доверие…

― А как быть с русским? ― Уоррена серьёзно беспокоил этот вопрос.

― Можете поступить с ним, как хотите, но это не должно повредить общему делу!

― Да, я понимаю, ― Уоррен кивнул головой. ― Когда приступаем?

― Сначала нужно связаться с маринейцами… минутку…

Тавор Кратос выставил вперёд левую руку, на которой были наделы часы необычной шестиугольной формы. После нажатия кнопки из небольшого экрана пробился пучок света, который быстро превратился в голографическое изображение размером примерно пол на полметра. Тавор Кратос выбрал в меню часов какие-то опции, и на голографическом экране появилось нечто, напоминающее установку соединения. Так продолжалось почти минуту, и наконец, на экране возникло изображение Верховного мудреца Аргоса Тора.

― Приветствую вас! ― поздоровался Тавор Кратос вполне дружелюбным тоном. Он говорил то ли по-маринейски, то ли по-ардестиниански, и Уоррен мог попытаться лишь по интонации понять смысл произносимых слов.

Верховный мудрец, в свою очередь, также поздоровался. Его лицо выражало традиционное для маринейцев дружелюбие, но на нём также читалось и сосредоточение и готовность внимательно слушать.

― Я обращаюсь к вам с предложением, которое раньше никто из ардестинианцев не делал, ― мы с министром обороны и начальником разведки в результате длительных обсуждений пришли к выводу, что пора менять сложившуюся между нашими странами ситуацию. Мы предлагаем Маринее заключить официальный мир! Как вы на это смотрите, уважаемый Аргос Тор?

Верховный мудрец не сразу ответил. Поразмыслив некоторое время, он, как и ожидал Тавор Кратос, ответил, что это предложение нужно довести до сведения Совета мудрецов, да и всего народа Маринеи.

― Ибо, как вы знаете, вопросы такого значения могут решаться у нас только на всеобщем референдуме, ― мягко пояснил Верховный мудрец.

― Да, конечно, я понимаю, ― также деликатно ответил Тавор Кратос. ― Мы подождём. Сколько вам нужно времени?

― Мы свяжемся с вами, когда решение будет принято. Думаю, несколько дней, не больше…

― Хорошо. Я подразумеваю это так, что официальная делегация Ардестинии может прибыть на Маринею или же встретиться на нейтральной территории, если вам так удобнее…

― Само собой. Благодарю вас за звонок, уважаемый Тавор Кратос! ― Верховный мудрец первым закончил разговор.

Голограмма свернулась и исчезла в экране часов. На лице Тавора Кратоса отразилась довольная улыбка.

― Не понимаю, это «да»? ― первым спросил Уоррен.

― Ты думаешь, он тебе поверил? ― с недоверием поинтересовался генерал.

― Я думаю, что всё идёт так, как нам нужно! ― Тавор Кратос потёр руки в предвкушении результата. ― Господин Заонис, поручите, пожалуйста, своим людям внимательно следить за Аргосом Тором и другими мудрецами — я хочу получать информацию обо всех изменениях.

Начальник разведки понимающе кивнул.

― А теперь, господа, я вынужден откланяться! Мне ещё нужно заняться текущими делами «Ардестиниан Корпорэйшн». Впрочем, вечером, к семи часам жду всех на ужин! Будем на связи!

Хозяин распрощался с гостями и пригласил к себе в кабинет Одиса, а Уоррен отправился с господином Заонисом в штаб разведслужбы, чтобы получить кое-какие инструкции и ознакомиться с методами ведения разведки в Ардестинии. Что бы ни решил Совет мудрецов, интервенция всё равно состоится!

Штаб-квартира располагалась в непосредственной близости от Эваскела и представляла собой пятиэтажное здание довольно консервативного вида по сравнению с остальным городом. Логово разведчиков было окружено высоким трёхметровым стальным забором, увешанным многочисленными камерами видеонаблюдения. На въезде и по периметру дежурила серьёзно вооружённая охрана. Уоррен успел насчитать, по крайней мере, двадцать солдат, схожих с теми, что захватили его на пляже.

Летательный аппарат приземлился также на крышу штаб-квартиры, откуда Заонис провёл Джеймса прямиком в свой кабинет. На протяжении всего пути он не проронил ни слова, явно с недоверием относясь к американцу или даже видя в нём врага или конкурента. Уоррен, в свою очередь, тоже не пытался заговорить с начальником разведки, приняв его правила игры. Просто он не сомневался, что если Тавор Кратос дал задание показать и рассказать ему кое-что, то это будет безусловно сделано. Этого человека боялись и слушались все в Ардестинии.

У себя за столом Заонис при помощи такой же голограммы отправил какие-то послания, очевидно, своим людям в Маринее, а затем пригласил Уоррена на экскурсию по вверенным ему владениям. Уоррен нашёл для себя кое-что интересное, хотя многое было похоже на штаб-квартиру ЦРУ и, значит, знакомо ему.

После осмотра некоторых хозяйственных блоков, информационного центра, спортивного зала и лектория, Заонис подвёл Джеймса к группе людей, которые, по его словам, готовились для заброски в Маринею. Их можно будет выдать за сотрудников посольства или торгового представительства. Эти восемнадцать мужчин и женщин выглядели уверенно и явно были матерыми агентами, побывавшими не на одном задании. Некоторые знали английский язык.

Новость о том, что Уоррен может отправиться на задание вместе с ними, не вызвала у группы особого энтузиазма. Впрочем, и особой враждебности они не проявили ― всё-таки распоряжение было получено «сверху», а эти люди соблюдали дисциплину. На всякий случай, Джеймс решил пока не испытывать их терпения, и направился снова в отель. Заонис выделил ему штабную машину, которая привезла американца прямо к дверям «Ардестиниан палас».

Подружки Уоррена, с которыми он провёл ночь, тут же снова прибежали к нему в номер, едва Джеймс переступил порог и собирался закрыть дверь. Девушки в один голос заявили, что соскучились, и это, вероятно, было правдой. Они недвусмысленно повели его к кровати, но Джеймс несколько расстроил их планы, заявив, что хочет осмотреть город, и пожелал, чтобы барышни стали его экскурсоводами. Взамен он пообещал сводить их по магазинам ― по приказанию Тавора Кратоса Одис ещё вчера снабдил его деньгами.

Такие условия устроили ардестинианок, и вся троица около трёх часов гуляла по центру Эваскела. В итоге, Джеймс немного освоился и получил дополнительные сведения о жизни ардестинианцев, а его подружки получили по несколько модных обновок каждая. Пообедав в одном из лучших ресторанов, они вернулись в отель, где девушки не преминули «отблагодарить» своего спутника за его щедрость.

Таким образом, Джеймс Уоррен крайне приятно проводил время и находился в прекрасном расположении духа, когда около шести часов вечера за ним снова зашёл Одис, чтобы отвезти на ужин к Тавору Кратосу. На американце уже был элегантный смокинг, который доставили прямо в номер часом раньше и который идеально сидел на нём, подчёркивая мощную, атлетическую фигуру.

На этот раз они не воспользовались летательным аппаратом, а поехали на лимузине по типу того, в котором Уоррена в первый раз привезли в отель. Одис объяснил это тем, что многие гости прилетят из других городов, и на посадочной площадке может не хватить места. Джеймс не возражал, ехать на машине было для него удобнее и приятнее, к тому же можно было внимательнее рассмотреть дорогу. Весь путь Одис молчал, а Уоррен заметил лишь, что парень, в отличие от него, не был одет для ужина, что свидетельствовало о том, что его нет в числе приглашённых. «Похоже, мистер Кратос держит своего сына на расстоянии, ― подумал американец. ― Если это вообще его сын».

Но Джеймс Уоррен верно предположил: Одиса, который, как мы знаем, был внебрачным сыном Тавора Кратоса, отец действительно старался держать на известном расстоянии, и о том, кем ему приходится этот молодой человек на самом деле, знали в Ардестинии лишь единицы. Если бы отец позвал его за стол в этот или любой другой вечер, могли бы пойти лишние слухи, которые даже такому могущественному человеку были нежелательны. Официально, дети от связей с пленными маринейцами были запрещены, хотя и было известно, что многие из числа ардестинианской элиты имеют таких отпрысков. Но для Тавора Кратоса всегда было важно казаться безупречным.

Таким же безупречным он был и в этот вечер. Одетый с иголочки, хозяин дома неспешно переходил от одного гостя к другому и о чём-то непринуждённо беседовал каждым. Взлётная площадка действительно оказалась забита, и на парковке оставалось немного места, ― Уоррен насчитал не менее ста автомобилей. Мужчины и женщины, одетые во всё лучшее, принадлежавшие к высшему свету Ардестинии, заполонили все комнаты основного особняка, и отовсюду слышался шум голосов, смех, звон бокалов с напитками, услужливо разносимыми вышколенными официантами. Джеймсу всё это напомнило вечер в доме одного конгрессмена, который он посетил несколько лет назад. Отличие было лишь в том, что у Тавора Кратоса было больше вкуса.

Радушный хозяин поприветствовал Уоррена и представил его некоторым из своих гостей. Появление очередного «гостя из внешнего мира» сделало небольшое, но всё же оживление. Впрочем, не все из числа ардестинианской знати говорили по-английски, иначе Джеймса засыпали бы вопросами. Также его познакомили с женой хозяина и его законными детьми ― сыном и дочерью, которые были несколько моложе Одиса по возрасту.

Обычно Джеймсу не были интересны все эти светские вечера, но сегодня он не скучал. То и дело ему попадались довольно занятные собеседники, которые живо интересовались положением дел во «внешнем мире», а вкусные коктейли и еда за ужином приятно дополнили вечер.

После ужина были танцы, и Уоррен, который неплохо умел танцевать, довольно быстро освоил местные движения. К концу вечера он уже лихо кружился с дочерью Тавора Кратоса, которую находил весьма недурной. Хотя, конечно, никаких вольностей в отношении девушки Джеймс себе не позволял, ведь Тавор Кратос легко мог расправиться с ним, сменив милость на гнев.

Но почему этот негласный хозяин Ардестинии, её серый кардинал вообще так снисходительно отнёсся к никому не известному человеку, пришельцу из «внешнего мира», который мог оказаться кем угодно? Этот вопрос находит явный ответ в разговоре Тавора Кратоса со своим братом и господином Заонисом перед тем, как Уоррен появился в кабинете хозяина в то утро.

― Думаете, господа, я сошёл с ума? ― с ехидной улыбкой повествовал он. ― Этот тип, Уоррен… Я просто использую его в наших целях, я сделаю умнее, чем мои предшественники. Никто и никогда не пробовал использовать тех людей, который в разные годы попадали к нам из «внешнего мира», а ведь там наверняка тоже есть, чем поживиться, а?

― То есть, ты хочешь захватить ещё и внешний мир? ― переспросил генерал. ― Но мы ведь не знаем точно, что там и как?

― Судя по рассказам тех людей, там много природных ресурсов, а уровень технологий не дотягивает до нашего. Я уверен, что доблестная армия Ардестинии, как всегда, сделает своё дело!

― Для начала необходимо всё будет разведать. Нельзя идти напролом в таких вопросах, ― авторитетно заявил господин Заонис.

― Конечно же, и нам очень повезло, что с нами есть такой специалист по этим вопросам, как вы! ― польстил начальнику разведки Тавор Кратос.

========== Глава IX ==========

― Вы не думаете, что это может быть ловушкой? ― спросил Вадим, внимательно всматриваясь в лицо Аргоса Тора.

― Вполне может быть, но мы должны попробовать, ― невозмутимо ответил Верховный мудрец.

Он сидел у себя в кабинете и ждал результатов референдума, отслеживая их на экране монитора компьютера. Совет мудрецов, экстренно собравшийся после того, как Аргос Тор довёл до их сведения предложение Тавора Кратоса, после непродолжительной дискуссии вынес решение о проведении голосования, о чём и было незамедлительно доведено до сведения каждого жителя Маринеи через информационный канал связи, аналогичный привычному нам интернету. Только данная технология не распространялась за пределы страны и была рассчитана именно на маринейцев, предназначена для принятия ими политических решений, а также обмена информацией в познавательных и научных целях.

Даже несмотря на серьёзное опережение в плане развития технологий, такие всеобщие голосования в Маринее не могли пройти моментально. На окончательное принятие решений всеми жителями необходимо было несколько дней, но несомненным удобством было то, что результаты можно было отслеживать в реальном времени.

― Помнишь, я говорил тебе, что мы, маринейцы — миролюбивый народ и не хотим войны, ― продолжил Аргос Тор. ― Так вот, многие из нас ждали такого предложения несколько десятилетий и теперь, когда оно появилось, я почти уверен, что люди скажут «да».

― Но они же могли предложить это давным-давно! С чего вдруг такая инициатива после столетий вражды? ― в голосе Вадима звучало волнение, которое он сам себе не мог объяснить. Новость о возможном перемирии застала его врасплох.

― Это значит, что Тавор Кратос оказался дальновиднее своих предшественников, и к тому же, не ты ли, Вадим, упрекал меня в том, что Маринея терпит несправедливость по отношению к народу Ардестинии? Теперь у нас появится шанс повлиять на ситуацию, ― спокойно объяснил Верховный мудрец.

Инстинктивно Вадим понимал, что маринеец прав, и это будет скорее общим благом для обоих народов, но в то же время какое-то предчувствие беды упрямо не хотело покидать его. Возможно, это было профессиональное — за годы службы в разведке Вадим научился никому полностью не верить и всегда искать потенциальный подвох. Но сейчас ему ничего не оставалось, как согласиться со словами своего собеседника, да и кто такой был Вадим, чтобы что-то советовать этим людям.

Соболев вышел из дома Аргоса Тора и побрёл, сам не зная куда. На него вдруг напала какая-то странная апатия, и даже вид людей вокруг, ещё более радостных, чем обычно, не мог привести его в чувства. Маринейцы оживлённо беседовали друг с другом чуть ли не на каждом углу и даже обнимались. Да, они, несомненно уже проголосовали за мир с Ардестинией и искренне, как дети, радовались возможности больше не испытывать этого дискомфорта от ожидания новой войны.

Через некоторое время, Вадим оказался у дома, где жили Гарри Пауэлл и его племянник Том. Он решил заглянуть к ним и узнать их мнение о случившемся. Но Гарри практически ничего не сказал дельного по этому поводу. Он считал, что это дело Маринеи, и если маринейцы сделают свой выбор в пользу соглашения с Ардестинией, то так тому и быть. Он же, Пауэлл, просто радуется жизни и старается меньше думать о политике.

С тех пор, как ему удалось спастись из рук Уоррена и оказаться в гостеприимной, безопасной Маринее, ему уже было всё равно, ― Гарри, кажется, нашёл своё счастье. Он был занят любимым делом, не опасался преследования и забыл о планах рассказать нашему миру обо всём, что с ним произошло. Пауэлл был уверен, что его интервью на радио никто, по большому счёту, не воспринял всерьёз.

С Томом было ещё проще — он был влюблён в местную девушку, которая отвечала ему взаимностью, и ни о чём, кроме неё, думать вообще не мог. Тем не менее, он из вежливости тоже высказал Вадиму мнение, что это хорошая идея, вот и родители Лотеры, его подруги, также думают, а значит, и он с ними.

Вадим вежливо отказался отобедать с дядей и племянником и продолжил свою бесцельную прогулку. В какой-то момент он понял, что вышел за пределы уже знакомой ему центральной части Айяделлы и, похоже, заблудился. В первый раз Вадим не увидел вокруг себя ни одной живой души. Но это было к лучшему и больше соответствовало его настроению.

Впрочем, одиночество длилось недолго. «Вот ты где! Далеко забрался!» ― Вадим услышал за спиной голос Элаи, такой мягкий, нежный и в то же время весёлый, жизнерадостный. Все его сомнения и тревоги в мгновение ока улетучились. Вадим обернулся и замер при виде красавицы-маринейки, которая на этот раз была одета в платье нежного персикового цвета, а роскошные волосы девушки были заплетены в толстую косу, перекинутую через левое плечо. Молодому человеку захотелось обнять Элаю и не отпускать от себя целую вечность.

― Да, вот решил прогуляться подальше, посмотреть ещё неизведанные уголки вашего красивого города, ― ответил он. ― А как ты меня нашла?

― На сегодня дела в школе окончены, и я хотела пригласить тебя пообедать. У отца узнала, что ты заходил к нам, но быстро ушёл. А потом проследила твой путь по рассказам людей, которые видели тебя на улице… ― девушка тут немного смутилась. ― Надеюсь, это не слишком навязчиво с моей стороны?

― Нет, что ты! Всё в порядке, ― на лице Вадима отразилась искренняя улыбка. ― Мне следовало самому зайти к тебе в школу, узнать, как учатся дети в Маринее…

― К тому же ты обещал начать учить меня русскому языку, ― напомнила Элая, ― а я не люблю откладывать дела на потом!

― О, да, как я мог забыть?! ― тут уже пришла очередь слегка смутиться молодому человеку. ― Но обещаю, что быстро это исправлю! Хочешь, прямо сейчас начнём!

― Я бы для начала перекусила! Как я понимаю, ты тоже не обедал? Пойдём, я знаю один замечательный уютный ресторан на набережной.

Отказаться от предложения Элаи, да ещё сделанного с такой очаровательной улыбкой на лице, было никак нельзя, и молодые люди поспешили воплотить его в жизнь.

― Мне кажется, тебя что-то тревожит, Вадим. Мы, маринейцы, хорошо чувствуем настроение окружающих, ― Элая внимательно посмотрела в лицо молодому человеку. ― Что случилось?

― Это всё соглашение о мире с Ардестинией. Твой отец сегодня рассказал мне… ― Вадим решил быть откровенным. ― А ты, кстати, уже проголосовала?

― Да, конечно! ― с энтузиазмом в голосе ответила девушка. ― Я могу тебе честно сказать, что, как и подавляющее большинство наших граждан, считаю это большой удачей и благом для Маринеи! Если соглашение будет заключено, то можно не опасаться нового вторжения. Это то, чего маринейцам не хватает для полного счастья!

― Но где гарантия, что ардестинианцы будут соблюдать его? Может быть, это лишь отвлекающий манёвр, ловушка, чтобы усыпить вашу бдительность? ― Вадим напрямую высказал свои опасения.

― Да, может быть и так, но я верю в лучшее. К тому же Маринея сумеет постоять за себя, как бывало уже не раз! ― с уверенностью заявила Элая.

― А тебя это так беспокоит? ― поинтересовалась она, прежде чем Вадим успел что-то ответить.

― Ну… я здесь недавно, но мне уже успела понравиться ваша страна… я бы не хотел, чтобы с ней что-то случилось… ― Вадим постарался отделаться общими фразами, хотя на самом деле хотел сказать: «Я бы не хотел, чтобы с тобой что-то случилось!»

Элая же ничего не ответила, но лишь хитро улыбнулась. Наверно, она всё поняла, но не стала мучить Вадима дальнейшими расспросами, и остаток пути они проделали молча.

Ресторанчик и вправду оказался очень уютным местом. Он находился на набережной, на противоположном берегу от пляжа. Эта часть города была немного приподнята над другой, и поэтому с набережной открывался восхитительный вид на Айяделлу. К тому же сама набережная, протянувшаяся на несколько километров, тоже была очень приятным и романтичным местом, главным украшением которого являлась псевдо античная колоннада.

Людей здесь также было немного: лишь несколько влюблённых парочек, прогуливающихся вдоль берега, да случайные прохожие, забредшие в эту часть города по каким-то своим надобностям. Но по мере приближения вечера ситуация будет меняться, и сотни человек станут прохаживаться здесь, а также сидеть и болтать с друзьями в многочисленных ресторанчиках и кафе.

Зато сейчас Вадим и Элая могли без труда выбрать лучшее место, прямо рядом с широким панорамным окном, а услужливый и любезный хозяин принёс им лучшие блюда маринейской кухни. Для Вадима было непривычно и немного неловко, что в этой стране не нужно было ни за что расплачиваться деньгами, однако маринейцы себя прекрасно чувствовали в этой коммунистической утопии. Весь экономический оборот строился на натуральном обмене товарами и услугами, а также продвинутом сознании самих маринейцев, что трудиться необходимо ради общего блага, а потребности не должны быть слишком высокими.

Однако сейчас Вадим не думал об этом, наслаждаясь вкусной едой, которой он ещё не пробовал, и обществом красавицы Элаи. Девушка специально попросила принести такие блюда и пояснила хозяину, кто такой Вадим и что он пишет серьёзную статью о Маринее для жителей «внешнего мира». После каждого отведанного яства, девушка узнавала мнение Вадима и неизменно удовлетворённо кивала, видя, что ему нравится.

Немногочисленные посетители ресторана с интересом наблюдали за ними и перешёптывались, но Элая призвала Вадима не обращать на это внимания. Человеческое любопытство свойственно всем.

Наконец, когда дегустация была окончена, молодые люди покинули ресторан и отправились на прогулку по набережной. Вадим уже успел научить Элаю нескольким словам по-русски, но большей частью они просто болтали обо всём на свете. Девушка довольно быстро схватывала суть такого незнакомого и нового для неё языка, а поговорить с ней всё равно о чём было для Вадима большим удовольствием.

Народу на набережной прибавилось, и это играло на руку человеку, который следил за молодыми людьми, без особого труда изображая из себя праздного гуляку. На самом деле это был один из самых опытных агентов Заониса, шефа ардестинианской разведки. За Вадимом следили очень пристально, едва ли не так же, как за членами Совета мудрецов, пытаясь расценить степень его опасности для дела вторжения.

Вадим, было, заметил что-то подозрительное, но допустил, пожалуй, впервые в жизни, халатность, не придав слишком большого значения. Помимо отвлекавшей его внимание Элаи он просто-напросто не думал, что коварный план ардестинианцев начнёт реализовываться так быстро. Единственным оправданием такой невнимательности было то, что ничего действительно важного шпион всё равно не услышал.

Девушка пригласила Вадима завтра утром обязательно прийти в школу и познакомиться с её учениками.

― Можешь быть спокоен! В этот раз они не будут так любопытны, как при первом знакомстве с тобой! ― смеясь, заверила Элая.

― Хорошо, договорились! Да нет, вообще-то я ничего не имею против детей… просто…

― Просто тебе бывает иногда неуютно с ними, я понимаю, ― закончила фразу Элая. ― Женщинам, я считаю, вообще проще общаться с детьми, особенно маленькими.

― Думаю, что ты станешь лучшей матерью на свете, ведь ты столько знаешь о детях, ― заметил молодой человек.

― Ты мне льстишь, но я бы хотела детей, конечно. Двоих или троих. А ты?

― Да, когда-нибудь… С моей работой семью завести трудно. Всё время в разъездах.

― Понимаю, ― кивнула Элая.

― А почему ты до сих пор не замужем? Разве у такой красавицы нет поклонников? Не могу в это поверить! ― Вадим задал давно волновавший его вопрос.

― Вы опять льстите мне, гость из другого мира! ― Элая ткнула пальцем Вадима в грудь, хотя по ней было видно, что комплименты Вадима ей были по душе. ― Ну, у нас не принято слишком рьяно ухаживать за понравившимся тебе человеком, а я ещё не встретила того, с кем хотела бы связать свою судьбу…

Вадим ничего не ответил на это, боясь нарушить хрупкое очарование момента. Он лишь ещё больше осознал, что безнадёжно влюбился в Элаю. Не было ещё в его жизни такой красавицы и умницы, как эта девушка. С ней было приятно и легко говорить обо всём на свете, к тому же она так быстро схватывала всё, что делала потрясающие успехи в освоении русского языка (своими знаниями в маринейском Вадим пока похвастаться не мог).

В отношении кого-то другого он бы уже проявил больше решительности и откровенности, но Элая была особенной. Словно ангел, она представлялась Вадиму образцом чистоты и непорочности, и всякие плотские мысли о ней вызывали у него досаду, и парень старался гнать их прочь.

Вадим и Элая прогуляли вместе до глубокого вечера и гуляли бы, наверно, всю ночь напролёт, если бы девушке не нужно было завтра рано утром идти на работу. Маринейцы работали каждый день, кроме нескольких государственных праздников, но зато рабочий день длился не более четырёх часов, а всё остальное время люди посвящали спортивным занятиям, прогулкам, самообразованию и многому другому.

― А твои родители не будут волноваться, что тебя так долго нет? ― спросил Вадим, когда они уже двигались в сторону дома Аргоса Тора.

― Ну, я же не ребёнок, да и страна у нас спокойная. К тому же я с тобой, и ты защитишь меня, если будет нужно, не так ли? ― Элая изобразила на лице одну из своих очаровательных улыбок, от которой любой мужчина терял голову.

― Да, конечно, я не дам тебя в обиду! ― с готовностью заявил молодой человек.

Элая ничего не ответила, но взяла его руку в свою. От прикосновения её мягкой, нежной ладони Вадима даже слегка передёрнуло, и мурашки пробежали по спине. Словно он был подростком на первом свидании.

Вадим благополучно проводил Элаю до дома и вернул родителям в целости и сохранности. Прощального поцелуя не последовало, но это было к лучшему — Вадим не хотел форсировать события. Да и вообще, он не вполне хорошо себе представлял, что может выйти из его отношений с Элаей, да и выйдет ли вообще что-то. После сбора необходимых данных, Вадиму нужно будет покинуть Маринею, возможно, навсегда. Или вообще забыть про своё задание и остаться здесь навсегда? А вдруг Элая узнает о том, кто Вадим на самом деле, и что она тогда скажет? Соболеву не хотелось думать об этом, хотя бы сейчас.

Вадим вернулся в дом Гарри Пауэлла, где жил с момента своего приезда на Маринею. Из вежливости он не стал отказываться от ужина, хотя и был не очень голоден. Томми не было дома, так что они с Гарри были одни, и за едой пропустили по стаканчику местного вина. Пауэлл поинтересовался, как успехи в выполнении задания и много ли удалось узнать Вадиму, но что тот довольно пространно ответил, что только начал и, ещё не до конца понятно, что он может доложить начальству в Москву.

― Ну, а что потом? ― спросил Гарри ироничным тоном. ― Ваше руководство будет торговать с Маринеей и отправлять сюда туристов?

― Это не от меня зависит, ты же понимаешь. Моё дело только собрать необходимые сведения.

― А если твоё правительство захочет напасть на Маринею с целью завладения ресурсами, как эта пресловутая Ардестиния? Тебе не будет совестно? ― продолжал расспрашивать американец.

― Если то, что ты рассказал по поводу технологического превосходства этой страны перед нашим, думаю, маринейцам нечего опасаться, а? ― парировал молодой человек.

― Верно подмечено, парень! ― кивнул Гарри. ― Но всё же, не понимаю, как ты можешь думать о возвращении в Россию, когда смог попасть сюда?! Это же просто рай на Земле!

Вадим подумал об Элае и невольно улыбнулся. Да, в словах старого лётчика есть резон.

― А, улыбнулся! Значит, правду говорю! ― Гарри потрепал его по плечу. ― И думаю, я знаю, о чём, вернее, о ком ты подумал!

― Я пойду спать, Гарри! Спокойной ночи! ― вместо ответа сказал Вадим и направился в свою комнату.

Он долго не мог заснуть, всё размышляя над словами Пауэлла о необходимости возвращения домой. Если задуматься, а действительно, что его обязывает покинуть эту гостеприимную страну и вернуться туда, где так много несправедливости, где мир сходит с ума, а ему столько раз приходилось поступаться своими принципами? Почему он должен обязательно выполнить своё задание и кому-то что-то докладывать? Ведь речь шла лишь о перехвате и доставке в Москву Гарри Пауэлла, а этого добиться явно не удалось, да уже и не удастся…

Если бы ещё Вадима дома ждала семья! Но у него никого не было: родители погибли в автомобильной катастрофе почти десять лет назад. Тогда он только закончил службу в армии, и родные ехали к нему, чтобы отвезти домой. Виновник аварии, пьяный водитель грузовика, тоже погиб, так что спросить было не с кого.

Младшая сестра Вадима, ей было всего четырнадцать лет, выжила, но получила серьёзные травмы, и на лечение девушки нужны были серьёзные деньги. Тогда Вадиму и поступило предложение работать на разведку, которое он, не колеблясь, принял. Но, несмотря на дорогостоящие препараты, сестра всё равно умерла спустя два года, перед этим впав к кому.

А Вадим уже привык к своей новой жизни и даже не рассматривал другие варианты своей карьеры. Семью он тоже заводить не хотел. Не только из-за специфики службы, но и просто из страха опять потерять близких людей. Так и прошло несколько лет, прежде чем не подвернулось это задание с Пауэллом.

Наконец, молодой человек смог заснуть, однако сон его всё равно был тревожным. Он снова видел своих родных, вспоминал сцены из детства и юности и содрогался при виде страшной аварии, рисуемой его воображением, которой он на самом-то деле и не видел вовсе и слышал со слов милиционеров, которые занимались расследованием.

Вадим проснулся, но вскоре, перевернувшись на другой бок, опять заснул. Кошмары, однако, не оставляли его. Теперь молодой человек видел маринейцев, обычно таких доброжелательных и гостеприимных, на этот раз полных негодования и кричащих что-то непонятное на своём языке. Это был суд. Суд над ним, над Вадимом.

Там был и тот американец, что выкрал Пауэлла. Это он рассказал маринейцам про Вадима, кто он на самом деле. Этот человек смеялся и удовлетворённо потирал руки.

Судьёй был сам Аргос Тор. От его благодушного отношения не осталось и следа. Сурово он зачитывал Вадиму приговор, и этот приговор был смерть! Тысячи глаз наблюдали за ним и показывали на него пальцами, скандируя только одно: «Смерть! Смерть шпиону!»

Вадим беспомощно глядел по сторонам, стараясь найти хоть в ком-то частичку сострадания, хоть одно лицо, не искривлённое ненавистью. И вот он встретился глазами с Элаей. Она стояла одна, в стороне и пристально смотрела на Вадима. Прекрасное лицо девушки выражало такое разочарование, что вынести этот взгляд было непосильной мукой для него.

Элая протянула к нему руки и тихо произнесла: «Как ты мог меня обмануть, Вадим?! Ведь ты же обещал защищать меня! А я тебя уже почти полюбила… Я никогда не смогу тебе этого простить!» ― не смотря на гул голосов, Вадим смог отчётливо расслышать каждое слово. Он хотел было что-то сказать в ответ, как-то оправдаться, но не успел…

Могучие руки охранников схватили его и повели прямо к виселице, словно изпод земли возникшей посреди центральной площади. Гул становился всё громче и невыносимее по мере того, как палачи подводили свою жертву ближе к месту казни. И вот уже шею обвивает петля, а под ногами, предательски дрожащими, трясётся табурет…

Вадим проснулся в холодном поту и едва не вскрикнул, но вовремя сдержался. Поэтому никто в доме не узнал, что с ним творилось. С утра же парень выглядел как обычно, не вызвав у Гарри и Томми никаких подозрений.

========== Глава X ==========

Спустя два дня стали известны итоги голосования по вопросу заключения мира с Ардестинией. Почти девяносто девять процентов маринейцев предсказуемо высказались за такое решение, и Совет мудрецов немедленно утвердил желание народа соответствующим постановлением. Затем Аргос Тор обратился к нации с краткой благодарственной речью.

Было предложено провести встречу с делегацией Ардестинии в месте, которое положило начало вражде двух стран, ― в городке Урт на восточном побережье Маринеи. Кто-то из Совета мудрецов предположил, что глубоко символично будет там же эту многовековую вражду и закончить, подписав все необходимые документы.

Соответствующие сведения по официальным (и не только) каналам были доведены до руководства Ардестинии, и Тавор Кратос уже потирал руки в предвкушении скорейшего визита на землю своих бывших врагов. Одному богу известно, какие дьявольские мысли роились в это время в его мозгу. Однако, для всех окружающих, не посвящённых в его планы, этот человек притворялся истинным гуманистом и наряду с президентом Ардестинии раздавал налево и направо интервью всем средствам массовой информации, выступая в роли одного из инициаторов такого прогрессивного и долго ожидаемого шага.

Простым ардестинианцам преподнесли эту новость как свершившийся факт, даже не интересуясь их мнением и не проводя никаких референдумов и голосований. Всё равно те немногие представители ардестинианской элиты, которые знали о реальнойподоплёке всего этого спектакля, не собирались держать своё слово. А на мнение народа они просто плевали, будучи уверены в нерушимости своей власти, обеспеченной силой армии и спецслужб.

После недельной подготовки встреча двух делегаций, наконец, состоялась в Урте. По этому случаю городок, население которого составляло всего полторы тысячи человек, и который обычно не привлекал к себе большого внимание и тихой, мирной жизнью жил себе в удовольствие, стал настоящим центром внимания со стороны всего населения обеих стран, а также многочисленных представителей СМИ.

Городок не имел специальных, подобающих случаю мест, где можно было бы в торжественной обстановке подписать соглашение, поэтому на берегу был оперативно сооружён большой шатёр, который тут же стал местной достопримечательностью. Неподалёку находилась и объёмная посадочная площадка, где приземлились несколько иланофоров ардестинианской делегации. Их уже ждали Совет мудрецов, представители маринейских СМИ и, чуть поодаль, жители Урта и несколько тысяч маринейцев из других мест, специально съехавшихся сюда ради такого случая.

Ардестинианская делегация насчитывала около ста человек, и в составе её, само собой разумеется, оказались Тавор Кратос с ещё несколькими магнатами, господин Заонис и генерал Кратос. Также на Маринею прибыли различные чиновники, которые должны были составить ардестинианское посольство в Айяделле, и разведчики-диверсанты, замаскированные под охрану и обслуживающий персонал. Как и обещал Тавор Кратос, он взял с собой Джеймса Уоррена, чтобы тот руководил действиями разведгруппы в тылу врага.

Во главе делегации находился президент Ардестинии Орл Девтас, человек непрезентабельной внешности и невыдающихся способностей ― политическая марионетка, нужный магнатам для того, чтобы создать в сознании масс внешний фасад демократии и юридическую оторванность корпораций от системы управления страной.

― А это что ещё за тип? ― удивлённо спросил Уоррен Тавора Кратоса, когда впервые увидел президента перед посадкой в иланофор.

― Это руководитель Ардестинии, наш всеми любимый, избранный гражданами президент. Как раз в таких случаях незаменим, ― ироничным тоном пояснил Кратос. И других слов тут было не нужно.

В свою очередь, в маринейской делегации тоже присутствовал сторонний наблюдатель. Вадима, как журналиста, одним из первых пригласили на такое важное, знаковое мероприятие. Вместе со своими коллегами он стоял чуть позади Совета мудрецов, и делал кое-какие наброски в блокнот, чередуя их фотосъёмкой. Однако же на деле Вадим наблюдал в оба глаза, считая своим долгом при необходимости распознать какую-либо хитрость или диверсию со стороны прибывших гостей.

Когда делегации сошлись друг напротив друга, Орл Девтас зачитал приветственную речь на маринейском языке, а затем торжественно передал её текст Аргосу Тору, после чего тот от имени Маринеи поблагодарил на ардестинианском языке президента за мирную инициативу, проявленную его правительством, а также ответно поприветствовал гостей на маринейской земле. После произнесения торжественных речей оба руководителя обнялись, и их примеру последовали несколько главных делегатов с обеих сторон.

Аргос Тор пригласил Орла Девтоса в шатёр для подписания документов. Туда же направились остальные члены двух делегаций. Шатёр был как раз рассчитан, чтобы всех их вместить. Люди встали полукругами позади своих лидеров и внимательно следили за действиями подписывающих, расположившихся за небольшим овальным столиком в центре шатра.

В свою очередь, ардестинианские и маринейские журналисты также стали ближе придвигаться к главному месту действия, и щелчки фотокамер стали чаще и громче, а операторы, ведущие съёмку в реальном времени, старались не упустить ни одного мгновения, выставив максимально возможное увеличение.

Внезапно Вадим увидел того, кого совсем не ожидал здесь встретить, да и вообще не хотел бы больше видеть никогда в жизни. Его даже передёрнуло, но внешне молодой человек старался сохранять самообладание. Уоррен тоже его заметил. Его лицо на секунду расплылось в ехидной улыбочке, он подмигнул Вадиму, но затем снова отвернулся, делая вид, что его очень интересует, как подписывают соглашение.

Необходимо было срочно решить, что делать дальше. Вадим и Гарри уже рассказали Аргосу Тору при первой встрече об этом человеке, так что в какой-то мере он был предупреждён. Но теперь Вадиму необходимо было ещё раз напомнить Верховному мудрецу о потенциальной опасности, чтобы Совет принял меры в отношении незнакомца. Придётся дождаться окончания церемонии.

Само подписание соглашения о мире вскоре завершилось, после чего последовала официальная фотосессия обоих лидеров, а затем непременный в таких случаях торжественный банкет. Для этого на главной площади города был раскинут ещё больший по размерам шатёр, где уютно среди свободно расставленных столов и стульев разместились обе делегации, а также представители СМИ. Несмотря на всю демократичность жизни Маринеи, вместить всех остальных гостей, приехавших, чтобы увидеть это историческое событие, а также жителей Урта было просто физически невозможно, поэтому они оккупировали все близлежащие ресторанчики и кафе и, кроме того, разбрелись по домам, чтобы в спокойной семейной атмосфере отпраздновать заключение мира.

Во время банкета Уоррен то и дело поглядывал на Вадима и перешёптывался о чём-то с Тавором Кратосом. Тот тоже несколько раз посмотрел на Соболева и кивал в ответ на слова американца. Как бы Вадим хотел знать, о чём сейчас говорят эти двое! Но ничего, он скоро узнает. Жаль только, что с Аргосом Тором пока так и не удалось перемолвиться хоть словом!

Обратно в Айяделлу, куда повезли и делегацию ардестинианцев, они тоже ехали порознь. Политики и их ближайшее окружение отправились в столицу на иланофорах, а все журналисты и некоторые гости, которым нужно было возвращаться домой, сели в скоростной поезд на магнитной подушке. Маринейцы охотно показывали и рассказывали ардестинианским коллегам о своей родине. В вагонах поезда стоял невыносимый гул голосов, смех и постоянное движение от одного окна к другому, от сиденья к сиденью.

Поезд, как нарочно, ехал не слишком быстро, чтобы окружающие пейзажи были лучше видны гостям, поэтому приехали в Айяделлу только к вечеру. Вадим скорее поспешил на поиски Аргоса Тора, рассчитывая застать его в здании Совета мудрецов. Однако сделать это было нелегко: повсюду в городе праздновали люди, которые то и дело приглашали Вадима присоединиться к ним. И ему приходилось тратить время, чтобы вежливо отказаться от искренних и дружелюбных предложений, ведь обижать маринейцев никак не входило в его планы.

В итоге, когда молодой человек попал в здание Совета, Аргоса Тора там уже не оказалось, и поиски пришлось продолжать. Глава Совета и остальные его члены были сейчас где-то в городе, показывая гостям красоты столицы Маринеи, а, может быть, присутствовали на открытии ардестинианского посольства. Вадим не мог добиться ни от кого точного ответа. Он наугад рванул по направлению к посольству. Когда до здания оставался всего квартал, Вадим неожиданно встретил своего противника, который словно специально караулил его в одной из подворотен.

Они сошлись друг напротив друга в паре метров, и пристально глядя в лица, изучали их. Американец начал разговор первым, сопровождая его своей фирменной нагловатой ухмылкой:

― Что ж, а вот и ты, Вадим! Я не ошибся, предполагая, что ты обязательно отправишься сюда в поисках своего драгоценного старика.

― Откуда ты знаешь моё имя? ― хладнокровно спросил Соболев.

― Я много о тебе знаю. Кстати, позволь представиться, меня зовут Джеймс Уоррен, Центральное разведывательное управление США. Будем знакомы!

― Чего тебе надо? Пауэлла или уже всю Маринею? ― с вызовом бросил Вадим.

― Я не буду размениваться на мелочи, раз уже судьба предоставила такой шанс! ― Уоррен рассмеялся. ― И уж никак я не дам тебе помешать мне! Сиди тихо и держись подальше от меня, и может быть, я тебя не убью!

― Неужели ты вправду на это рассчитываешь?

― Не очень, если честно. Мне даже было бы обидно, если бы так просто сдался. Посему мы ещё много раз свидимся. А теперь мне пора ― мы тут, знаешь ли, открываем посольство… Почаще оглядывайся, товарищ! ― слово «товарищ» Уоррен произнёс по-русски и намеренно искажённо, чтобы лишний раз поддразнить Вадима.

Он быстро зашагал вдоль по улице, а затем скрылся в ближайшем переулке. Первой мыслью было догнать наглеца и избить, а может быть, и убить прямо там. Но Вадим быстро взял себя в руки, осознав, что это просто глупость так поступить. Нет, он вступит с Уорреном в противоборство и выведет его на чистую воду. Вадим не позволит этому американцу нанести вред Маринее, ну уж нет!

Соболев поискал Аргоса Тора около посольства, но там его тоже уже не было. Тогда, чтобы не бродить впустую по городу, Вадим сразу отправился домой к Верховному мудрецу, надеясь если не застать его там, то хотя бы подождать его возвращения.

На пороге его встретила жена Аргоса Тора Лина. Она подтвердила, что мужа ещё нет дома, и сразу же пригласила Вадима подождать его у них.

― Я могу позвонить ему и спросить, когда Аргос вернётся, ― предложила женщина.

― Если можно, то это было бы очень хорошо! ― согласился молодой человек.

― Ты выглядишь взволнованным. Что-то случилось?

― Нет, ничего особенного. Это просто эмоции зашкаливают после всего увиденного сегодня, ― Вадим не хотел лишний раз волновать Лину рассказами об Уоррене. Её и Элаю он хотел вообще по возможности уберечь ото всей этой истории.

― Не отвечает, наверно, занят, ― сказала Лина. ― Посмотрим, может быть, Элая что-нибудь знает.

Но не успела она вызвать дочь по видеосвязи, как сама Элая, живая и настоящая, как всегда цветущая и жизнерадостная, вошла в дом. Вадим невольно подошёл ближе. После обмена приветствиями, Лина поинтересовалась, не знает ли Элая, где отец, ― Вадим ищет его повсюду. Девушка быстро рассеяла их неведение.

― Я как раз и сама хотела уже сказать. Сегодня вечером в здании посольства Ардестинии состоится торжественный вечер, и отец просил нас с тобой, мама, не опаздывать! Я, как только закончила с делами, сразу побежала домой, чтобы тебя предупредить. Нужно переодеться по такому случаю, а у нас всего чуть больше часа!

― А почему я ничего не знаю? ― удивлённо поинтересовалась Лина.

― Это получилось совершенно спонтанно! Он ничего не знал буквально ещё полчаса назад, столько дел! Мы случайно пересеклись сегодня в городе, и отец попросил меня передать тебе приглашение…

― Понятно, Элая. Тогда, думаю нам нужно поспешить!

― Вадим, ты, конечно, тоже приглашён, и я рада, что застала тебя у нас! ― Элая мило улыбнулась молодому человеку. ― Ты не мог бы сопровождать нас сегодня на вечер?

― Ну… я с удовольствием, если вы не возражаете, Лина, ― он посмотрел на мать Элаи, но та тоже сочла эту идею отличной.

Они условились, что Вадим сейчас отправится к Пауэллу, чтобы также приодеться для вечера, а потом сразу рванёт сюда и присоединится к женщинам. Не откладывая дел, молодой человек, забыв про все сегодняшние волнения, сосредоточился на единственной мысли: не уронить себя перед Элаей и её матерью!

Пауэлл помог Вадиму подобрать соответствующий костюм на вечер. В Маринее не любили пышно и нарочито с лоском одеваться, но сегодня был особенный вечер, так что выглядеть нужно было с иголочки. Томми, у которого с Вадимом были примерно одни габариты, предложил свой выходной костюм, который всё равно не надевал ещё ни разу. В итоге, он подошёл почти идеально.

За исключением отсутствия галстука, который маринейцы не признавали, это был обычный мужской костюм. Однако здесь приняты были только светлые цвета, да и ткань была особая, тонкая и прочная, из которой пошивалась и повседневная одежда жителей Маринеи. Вадим действительно хорошо в нём смотрелся, и только в плечах пиджак мог бы быть немного пошире.

Однако, несмотря на этот небольшой изъян, молодой человек стал достойным спутником для обеих дам. Лина надела светло-голубое платье, по покрою напоминавшее чем-то индийское сари, а Элая выбрала необыкновенно красивое и лёгкое белое платье, в котором смотрелась словно древнегреческая богиня. Вадим не мог отвести от неё глаз. Впервые он также заметил, что маринейские женщины всё-таки иногда надевают украшения.

На всём пути до посольства все трое являлись объектами повышенного внимания со стороны окружающих, и хотя маринейцы успели хорошо узнать Вадима, а тем более многие были лично знакомы с женой и дочерью Аргоса Тора, но увидели их в таком новом свете впервые. Обычно маринейцы не наряжались даже по государственным праздникам, считая, что одежда в человеке не главное.

Немного опоздав, они, тем не менее, произвели фурор и на самом вечере. Журналисты, особенно ардестинианские, бессчётное количество раз фотографировали Аргоса Тора вместе с супругой и дочерью, а также каждого по отдельности. Особенная доля внимания перепала на Элаю, которая от этого довольно сильно смущалась. Мужчины рассыпались для неё в комплиментах и наперебой старались ухаживать за прелестной девушкой, а женщины перешёптывались и хихикали, глядя на такую картину.

Вадим, внешне сохранявший хладнокровие и старавшийся даже казаться довольным и наслаждающимся вечером, как все, на самом деле сгорал от ревности. Дошло до того, что каждого мужчину он стал рассматривать чуть ли не как своего врага. И в то же время голос разума подсказывал ему, что он не прав. С какой стати он ревнует, ведь Элая ― не его возлюбленная. Она ему ничего не обещала и не давала никаких поводов.

Чтобы хоть немного отвлечься, Вадим подошёл к Аргосу Тору и смог, наконец-то, рассказать, что видел Уоррена и даже говорил с ним. Но Верховый мудрец казался несколько уставшим и даже рассеянным, и без должного внимания, как показалось Вадиму, отнёсся к его словам. Хотя он заверил партня, что его понял и примет меры, но молодой человек решил надеяться, прежде всего, на себя.

Вадим снова стал прогуливаться туда-сюда по территории посольства, довольно обширной, надо сказать. Вообще, ардестинианской делегации отдали одно из лучших зданий — просторный, трёхэтажный особняк в центральной части Айяделлы, недавно отреставрированный и снабжённый всеми необходимыми коммуникациями и удобствами. К зданию также прилагалась огороженная территория размером примерно в десять гектаров с гостевыми домиками, парковкой, а также площадкой минимум на десять иланофоров.

Простые и добродушные маринейцы, искренне радовавшиеся заключённому миру, старались угодить своим гостям. В скором времени на территории Ардестинии должно было появиться также и маринейское посольство, а через несколько недель уже могли начаться взаимные визиты различных делегаций и поездки простых граждан туда и обратно. Вадим чувствовал себя единственным скептически настроенным по поводу всего этого действа человеком, и это не давало ему спокойно воспринимать действительность.

Когда Аргос Тор представлял жену и дочь ардестинианскому магнату, которого, как узнал Вадим, звали Тавор Кратос, Уоррен, исполнявший роль его негласного телохранителя, стоял неподалёку и, переводя взгляд с Вадима на Элаю и обратно, ехидно улыбался нашему герою. Он уже знал по донесениям разведчиков о том, что между молодыми людьми установились некоторые пока дружеские отношения, и решил одним из способов мести ненавистному противнику избрать именно его чувства к дочери Аргоса Тора. Уоррен всегда не прочь был соблазнить хорошенькую девушку, а потом, использовав в своих целях, беспардонно бросить, и сейчас он быстро оценил всю прелесть юной маринейки.

Вадим видел в глазах американца недобрый огонёк, когда тот смотрел на Элаю, но сейчас ничего предпринять не мог. Он сделает это позже, обязательно сделает! Вадим уже почти решил, что убьёт Уоррена, но ни за что не даст в обиду ту, которую полюбил всем сердцем.

Что касается Тавора Кратоса, то его реакция в отношении Элаи была несколько иная. Вначале он, было, также заинтересовался красавицей, но уже спустя несколько мгновений весь как-то поник и о чём-то задумался. Извинившись, он отошёл в сторону. Позже, когда Уоррен пытался заговорить с ним об Элае, рассчитывая на его мужскую солидарность в таких вопросах, Тавор Кратос лишь молча посмотрел на него какое-то время и, ничего не ответив, зашагал прочь, вызвав тем самым неподдельное недоумение американца.

Элая сумела, наконец, убежать от любопытных взглядов и вспышек фотокамер и, найдя Вадима, пригласила его прогуляться по саду. Он с удовольствием согласился, рассчитывая уйти подальше ото всех, где в тени деревьев и вечернем полумраке Элая будет принадлежать только ему.

― Ну как тебе здесь? ― спросила девушка, внимательно смотря в лицо молодому человеку. ― Знаешь, я никогда не испытывала к себе столько внимания! Даже неловко как-то!

― Что поделать, ты всем очень нравишься! ― запросто объявил Вадим. ― А в этом платье ты просто неотразима!

― Вот и ты опять заставляешь меня чувствовать себя какой-то… не знаю… знаменитостью. А я просто обычная девушка, и не гонюсь за славой.

― А разве комплименты тебе неприятны и не льстят твоему женскому самолюбию?

― Ну, не то чтобы совсем неприятны… ― Элая опустила глаза, а затем перевела разговор в другое русло.

― А всё же мне кажется, что ты какой-то задумчивый, грустный? Что случилось? Пожалуйста, скажи мне! ― Элая встала лицом к лицу с Вадимом и взяла его ладони в свои.

Парень некоторое время колебался, глядя в вопрошающие глаза маринейки, но затем всё-таки решился сказать.

― Здесь среди ардестинианцев есть человек, которого я считаю опасным для вас, маринейцев. Этот человек из моего мира, именно он похитил и удерживал Гарри Пауэлла. Я сказал о нём твоему отцу, но он, кажется, не вполне придал значение моим словам.

― Знаешь, что мы сделаем: после, завтра утром ещё раз поговорим с ним, и я уверена, что отец предпримет что-нибудь, чтобы никто не смог причинить Маринее вреда, ― вопреки ожиданиям Вадима, голос Элаи выдавал её серьёзное отношение к этому вопросу. Это придало молодому человеку уверенности.

― А сейчас давай продолжим прогулку! ― ласково произнесла девушка и, взяв своего спутника за руку, повела дальше по аллее.

Как только они отошли на некоторое расстояние, из-за густой зелени живой изгороди аккуратно на дорожку вышел Уоррен. Он посмотрел вслед удаляющимся Вадиму и Элае, а сам пошёл назад, по направлению к остальным гостям. Джеймс всё слышал и теперь решал, что предпринять.

========== Глава XI ==========

На следующее утро Элая действительно, как и обещала, поддержала Вадима перед отцом. Аргос Тор внимательно выслушал их и честно ответил, что поскольку Уоррен принадлежит в членам посольства Ардестинии, с которой Маринея теперь имеет хорошие отношения и постарается их поддерживать и развивать, за ним следить никто не будет. Впрочем, он пообещал, что при случае постарается узнать у Тавора Кратоса побольше информации об этом человеке.

Для Вадима этого было явно недостаточно, но ничего поделать он не мог. Аргос Тор не хотел нарушать подозрениями такой хрупкий, только что установившийся мир, и его тоже можно было понять. Для того чтобы поменять его мнение, нужны более веские основания. Нужны конкретные доказательства враждебной деятельности американца. И он их добудет, даже если придётся спровоцировать Уоррена!

Однако это нелегко сделать. Если Вадим правильно понимал логику действий американца, то в ближайшее время он будет сидеть тихо и вести себя прилично. Постарается войти в доверие к кому только можно. И прежде всего, к Аргосу Тору и его семье. Вадиму не хотелось думать, как этот тип будет увиваться вокруг Элаи и стараться ей понравиться. Наверно, Элая не поддастся его уловкам, она — умная девушка и хорошо чувствует других людей, но всё же. Нужно самому приглядывать за всеми этими ардестинианцами и особенно за Уорреном!

Но ведь он один, а их много! Нужна помощь! Но на кого можно положиться, кому можно доверять в таких вопросах? Пожалуй, только на тех, кто не понаслышке знает о потенциальной угрозе, связанной с этим человеком. Вадим отправился на ближайший иланодром в пригороде Айяделлы, чтобы разыскать там и поговорить с Гарри Пауэллом и его племянником Томми.

Эти двое, одинаково любящие авиацию и полёты, и в новой жизни на Маринее нашли своё призвание. И консервативный Гарри и его молодой, живо воспринимающий всё новое племянник с большим интересом начали осваивать маринейскую авиационную технику — иланофоры, представляющие собой смесь небольших реактивных самолётов и вертолётов, очень манёвренные, быстрые, но в тоже время экономичные. Дядя с племянником нашли себе работу по душе, став пилотами маринейской транспортной авиации.

В то утро Вадим застал их за традиционной предполётной подготовкой иланофора. Пока шла загрузка предназначенных к перевозке товаров, оба пилота увлечённо проверяли исправность двигателей и электроники, а также наводили лоск на детали кабины экипажа. Они с искренним радушием поприветствовали Вадима, а затем внимательно выслушали его речь, во время которой Гарри несколько раз одобрительно кивал.

― Спасибо за то, что предупредил, дружище! ― сказал он, когда Соболев закончил. ― То, что этот тип проник сюда, не может не расстраивать, но ничего, мы постараемся не допустить беды. У меня с ним свои личные счёты, с этим мистером Уорреном! Значит, так его зовут!

― Не волнуйся, Вадим, мы приглядим за ним, ― поддержал дядю Том. ― Вот только не могу обещать, что наблюдение будет круглосуточным, сам понимаешь! Нам ведь нужно работать и кроме этого… ― Том имел в виду свою подругу и приятелей, с которыми он проводил достаточно много свободного времени, если не сказать всё.

― Я всё понимаю, ― ответил Вадим, ― и не прошу вас, естественно, становиться настоящими шпионами. Просто прогуливайтесь периодически мимо территории посольства, наблюдайте, что там у них и как. Я и сам буду следить за ними, а Уоррена вообще преимущественно беру на себя. Но три пары глаз лучше, чем одна, знаете ли.

― Мы договорились, Вадим! ― Пауэлл дружески взял молодого человека за плечо. ― А теперь, извини, нам нужно лететь: груз сам себя не доставит!

Все трое снова пожали друг другу руки, и Вадим отправился дальше. Обычно, первую половину дня он тратил на осмотры различных достопримечательностей или же важных промышленных объектов, разговаривал с людьми, потихоньку узнавал необходимую информацию о Маринее и маринейцах. Но всегда старался делать это очень аккуратно и ненавязчиво, чтобы не вызвать лишних подозрений.

А послеобеденное время Вадим проводил преимущественно с Элаей, если она не была занята или не встречалась с подругами. Они много гуляли в городе и не только, совершая поездки на поезде в самые интересные, на взгляд Элаи, места Маринеи. Это были старинные города, небольшие деревеньки, национальные парки и исторические памятники. Элая много и с увлечением рассказывала своему спутнику об обычаях и традициях маринейского народа, ей нравилось проводить время с Вадимом. Параллельно они давали друг другу уроки русского и маринейского языка. У Элаи дела шли успешнее, но и Вадим тоже постепенно улучшал свои навыки. Со временем лучше разобравшись в структуре и особенностях маринейского языка, молодой человек нашёл его не таким уж и сложным.

А между тем, Уоррен тоже даром времени не терял. Он получил от Тавора Кратоса карт-бланш, и теперь довольно независимо определял механизм своих действий в тылу врага. Первый месяц-полтора Джеймс действительно решил никак не выдавать своих намерений, чтобы не сыграть на руку Вадиму. Он вёл себя примерно: завёл знакомства со многими маринейцами, гулял, подобно своему противнику осматривал достопримечательности, а по части промышленных и военных объектов пока проявлял осторожность. Уоррен несколько раз сопровождал посла Ардестинии на переговоры с Советом мудрецов, нашёл общий язык с Аргосом Тором и даже один раз побывал у того дома. Но что касается Элаи, Уоррен пока держал себя в руках, и все контакты с ней свёл к обыкновенной вежливости. И даже, когда в один прекрасный день встретил на улице Гарри Пауэлла, не подал особо вида, что тот ему знаком. В свою очередь, и Гарри предпочёл лишний раз не лезть на рожон.

Джеймс следил за Вадимом, а Вадим за Джеймсом. Пока градус взаимной напряжённости в их отношениях не превышал безопасных пределов, но оба знали, что это лишь вопрос времени. Каждый пока выжидал, что будет дальше, и кто из них первым допустит промах.

Остальные члены ардестинианской делегации, особенно другие разведчики, вели себя примерно так же, как и американец: гуляли, общались с местными, наслаждались жизнью. А сами в это время всё больше узнавали сведений, что где находится, охраняется ли, и если охраняется, то как надёжно.

Ардестинианский посол, который, нужно заметить, не был посвящён во все детали операции, искренне был занят подготовкой встречного визита маринейской делегации в свою страну и открытия в Эваскеле маринейского посольства. Такой визит был запланирован через две недели.

Вадим собирался обязательно побывать там, чтобы иметь живое представление о том, как же выглядит изнанка вероятного противника. Сделать это, посетив Эваскел с официальной группой маринейских корреспондентов, было несложно, но насколько свободно он сможет передвигаться там, Вадим не мог судить. Наверняка местные спецслужбы будут очень пристально следить за всеми, кто прибыл из Маринеи, чтобы они ненароком не увидели чего-нибудь лишнего, не заговорили с ненужными людьми и так далее.

В тоже время, как узнал Соболев, ардестинианцы очень ждут в гости Аргоса Тора с его женой и дочерью. Много наслышанные о красоте и обаянии Элаи, местные обыватели хотели бы посмотреть на прелестную маринейку вживую. Вадим понимал, что в процессе официального визита с его возлюбленной вряд ли может случиться что-то плохое, но всё равно, ему было не по себе, что и она отправится в место, где всем заправляли алчные магнаты и где так легко приняли Уоррена.

Ардестиния представлялась Вадиму сосредоточением порока наподобие Соединённых Штатов, а Элая, которая для него была сейчас дороже всех на свете, явно было создана для чего-то другого, для лучшего и светлого мира. Он всеми силами постарается защитить её от дурного влияния Ардестинии.

Но время неумолимо бежало вперёд, и вот уже Вадим вместе с другими представителями маринейских СМИ на борту большого пассажирского иланофора несётся через океан в сторону ардестинианских берегов. Предстояло пролететь два с половиной часа над океаном, и Вадим коротал время, болтая с Траосом, молодым маринейским журналистом одной из столичных газет, который волею случая оказался его соседом по салону.

Выяснилось, что тот заметно волнуется из-за своей первой командировки, так как не знает ардестинианского языка, да и вообще слышал много неприятного и пугающего про Ардестинию. Вадим постарался успокоить его, сказав, что и сам не знает языка, а бояться ничего не стоит, ведь он в составе большой делегации, и к тому же всегда лучше увидеть всё своими глазами, чем с чьих-то слов: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать ― у нас в России есть такая поговорка».

И невольно затронув тему нашей страны, Вадим сам пожалел, потому что всё внимание Траоса до конца полёта сконцентрировалось именно на России, и он буквально засыпал своего соседа вопросами.

Эваскел напомнил Соболеву Нью-Йорк, так же, как и Уоррену. Молодой человек несколько раз бывал там на заданиях. Открытие посольства планировалось ближе к вечеру, а пока всю делегацию вместе с журналистами заселили в лучшую гостиницу города «Ардестиниан палас». По дороге к гостинице Вадим и остальные не увидели «ничего лишнего», а наблюдали лишь чистый, опрятный город, вполне довольных себе жителей, бурный ритм жизни мегаполиса.

Власти Ардестинии провели большую работу, чтобы предстать перед маринейцами с лучшей стороны: город, где это было нужно, действительно помыли и привели в порядок, а главное, убрали с улиц бродяг и нищих, и, самое главное, недовольных действующим режимом. С населением провели глобальную профилактическую работу о том, как нужно вести себя с маринейцами и что говорить.

Именно из-за этого открытие маринейского посольства затянулось на столь долгий срок. Формально же ардестинианцы объясняли это тем, что нужно было найти подходящее здание и привести его в порядок, согласовать с администрацией Эваскела и тому подобной чепухой. Маринейцы сделали вид, что поверили, ― Аргос Тор всеми силами старался наладить реальный, а не формальный мир, и готов был закрыть глаза на многие вещи.

По этой же причине никто из делегации не стал возражать против того, что город можно было осмотреть только на официальной совместной экскурсии. Никаких индивидуальных прогулок не было предусмотрено. Объяснялось это тем, что многие ардестинианцы до сих пор воспринимают маринейцев, как врагов, и хотя разъяснительная работа с населением проведена, власти города, тем не менее, не могут поручиться за полную безопасность гостей. Экскурсия должна была состояться только завтра, так что пришлось пока коротать время в отеле, рассматривая город с высоты птичьего полёта с крыши здания.

Наконец, наступил момент открытия дипломатической миссии Маринеи в Ардестинии, из которого местные СМИ устроили грандиозное шоу. На мероприятие съехались все сливки местного общества: политики, деятели культуры, представитель общественных организаций ну и, конечно, магнаты. На несколько часов участок в деловой части города, итак всегда полный народа, превратился в настоящий кишащий муравейник.

Под здание посольства выделили семиэтажное здание в современном стиле из стекла и бетона, окружённое высоким забором, с круглосуточной вооружённой охраной. Территория вокруг здания была в разы меньше той, что маринейцы отвели для ардестинианского посольства в Айяделле, но плотность застройки не позволяла сделать большего. Зато, зная любовь маринейцев к природе, на крыше здания разбили довольно аккуратный сад.

Надо сказать, что посольство Маринеи было единственным, которое располагалось в этой части города, и это также было неспроста. Власти Ардестинии хотели, чтобы маринейская делегация как можно меньше общалась с представителями остальных народов, так как те могли лишний раз сболтнуть что-нибудь лишнее, например, как Ардестиния через насаженные марионеточные правительства обворовывает их страны и держит их граждан в нищете и страхе.

Ардестинианские наряды были ещё ближе к привычной для нас одежде, поэтому очень трудно было со стороны понять, что дело происходит, например, не в тех же Соединённых Штатах. Вадим, как и все местные мужчины, был облачён в элегантный чёрный смокинг. Маринейцы также решили одеться на местный манер, чтобы угодить хозяевам.

На Элае на этот раз было светло-зелёное платье, а волосы элегантно собраны сзади в пучок. Девушка также как и в прошлый раз, страдала от повышенного внимания к своей персоне, хотя и старалась держаться спокойно. Вадим не мог налюбоваться ею и одновременно злился на то, что не может увести её отсюда, подальше от всех этих вспышек и шума.

Пока Тавор Кратос любезно знакомил семью Аргоса Тора со своими женой и детьми, Вадим, наконец, смог заметить в толпе Уоррена, который всегда оказывался где-то неподалёку от своего патрона. Тот сделал Соболеву знак пальцами, что наблюдает за ним, на что Вадим кивнул, как бы давая понять, что ему совсем не трудно разгадать планы американца.

Но одну шпильку Джеймс всё-таки смог вставить своему противнику. После торжественного ужина состоялся небольшой бал, о котором заранее не объявляли. И американец сумел очень быстро сориентироваться и пригласить Элаю на первый танец. Отказать она не могла по соображениям вежливости, но видно было, как неприятно удивлена девушка таким ходом событий.

Вадим вне себя от негодования стоял в стороне и ничего не мог поделать. Он вообще формально не мог пригласить Элаю, так как состоял в числе журналистов и выполнял на этом вечере фактически роль стороннего наблюдателя, которому необходимо было лишь делать удачные снимки. В какой-то момент он чуть было не сорвался и не разбил о землю камеру, висящую на шее и неприятно давящую на неё. Впрочем, техника здесь была не виновата, и он это прекрасно понимал.

Стараясь отвлечь внимание, Вадим наткнулся глазами на Одиса, который стоял неподалёку и разговаривал с какой-то женщиной. Что-то в нём привлекло Вадима, и он задержал взгляд на молодом человеке. И это было не только внешнее сходство с Тавором Кратосом, которое он тут же подметил, но что-то ещё. Одис как бы выделялся на фоне всех этих напыщенных ардестинианских мужей, стёкшихся суда, чтобы покрасоваться.

Одис заметил на себе взгляд незнакомца и, извинившись перед женщиной, прервал разговор и неспешно направился к Вадиму.

― Добрый вечер! Как вам у нас нравится? ― вежливо обратился адрестинианец. Вадим отметил в его голосе искреннюю заинтересованность и отсутствие той фальши, которую можно было наблюдать в речах многих здешних гостей.

― Добрый. Здесь… очень мило, ― Вадим попытался ответить также вежливо, но получилось несколько натянуто. ― Извините, я не хотел вас отвлекать! Вы разговаривали с той женщиной…

― Ничего страшного! Мне всё равно хотелось так или иначе от неё избавиться…

Вадим на мгновение перевёл взгляд снова на танцующих Элаю и Уоррена. Одис это заметил и тоже посмотрел в их сторону.

― Да, это неприятно видеть, как такая милая девушка вынуждена находиться в обществе столь отвратительного типа! ― внезапно произнёс он. ― Вам она очень нравится ― это видно.

― Ничего, он своё получит! ― негромко произнёс Вадим и только потом сообразил, что тем самым выдаёт своё отношение к Уоррену.

― Я на это надеюсь, ― также тихо произнёс Одис, чем поставил Вадима в замешательство.

― Но он же один из ваших? Почему вы так говорите?

― А я ничего не говорю, вам показалось. Удачи, Вадим! ― и Одис подмигнул ему на прощанье, чем только увеличил замешательство Соболева.

Что это было? Какая-то проверка или провокация? Или этот парень говорил искренне? Но откуда он знает имя? Ах, конечно же, из списков гостей! И всё же очень странно! Нужно быть начеку!

Последовали ещё несколько танцев, который Элае пришлось танцевать с едва знакомыми ей молодыми ардестинианцами из числа местной «золотой молодёжи». Но Вадима это раздражало уже меньше, к тому же он был несколько отвлечён обдумыванием слов Одиса.

Наконец, вечер закончился, и вся маринейская делегация, кроме собственно посла и его свиты, которые остались обживать здание своей миссии, вернулась в гостиницу. Вадим хотел, было, сразу лечь спать, но рой мыслей никак не затихал в его голове. Сосед по комнате стал уговаривать его сходить вниз в бар отеля, чтобы немного выпить и расслабиться, но молодой человек вежливо отказался. Когда сосед удалился, Вадим стал прохаживаться туда-сюда по комнате, надеясь таким образом нагнать сон, затем вышел на балкон и стал ещё раз разглядывать теперь уже ночной Эваскел.

Разве может быть так, что вся страна является сосредоточением зла и порока? Нет, такое даже трудно себе представить! Наверняка в Ардестинии тоже много хороших людей, которые страдают от алчности и жажды власти своих правителей. Но почему они тогда ничего не предпримут, почему не свергнут ненавистную власть? Это страх, неорганизованность или ещё что-то? А может быть, он, Вадим, ошибается, и здесь действительно всё не так уж плохо? Может, власти Ардестинии, также проанализировав многовековой неудачный опыт противостояния с Маринеей, решили положить этому конец? Имеет ли он право вообще вмешиваться в отношения двух стран? Стоп, но Уоррен, Уоррен! А что, Уоррен? Это частный случай, его личный враг! И Вадим его остановит!

От его рассуждений Вадима отвлёк стук в дверь. Сначала он не хотел открывать, но стук повторился, и молодой человек подошёл к двери. На пороге оказалась Элая. Увидев Вадима в пижаме, явно готовящегося ко сну, она несколько смутилась, но затем всё же вошла.

На ней уже было другое платье, совсем простое, домашнее, волосы распущенны, а вся косметика, которую Элая так не любила и наносила лишь изредка, была смыта.

― Извини, что я так поздно! Ты, наверно, спал! ― смущённо произнесла Элая.

― Нет, я как раз не могу уснуть, ― усталым голосом ответил молодой человек. ― Траос, мой сосед по номеру, пошёл в бар немного развлечься, я вот тут хожу туда-сюда…

Элая кивнула. На минуту повисла неловкая пауза. Оба явно не знали, что сказать ещё.

― Неожиданно так получилось с этими танцами… ― продолжила девушка. ― Вадим, прости, что я танцевала с этим Уорреном и другими… Просто не могла отказать из вежливости! Знаю, это тебе было неприятно…

― Тебе не в чем извиняться, я понимаю, что ты ни в чём не виновата! ― постарался успокоить девушку Вадим.

― Знаешь, я подумала, а давай с тобой потанцуем! Сейчас! Одни! ― улыбнулась Элая и тут же засмеялась. ― Глупо, правда?

― Нет, ну что ты! Я с удовольствием потанцую с тобой! ― Вадим взял её ладонь в свою, а второй рукой обнял за талию. Он почувствовал, как Элая слегка вздрогнула от его прикосновения.

Они стали неспешно кружиться в танце, находя в этом невыразимую прелесть даже без музыки. И хотя оба сильно утомились за день, сейчас всю усталость как рукой сняло. Вадим был влюблён и чувствовал, что и Элая испытывает к нему самые нежные чувства. Сейчас такой подходящий момент, чтобы во всём признаться ей, но он не мог найти в себе силы сделать это. Не мог, пока всё не решит с Уорреном, пока не устранит эту опасность для их отношений.

В конце танца их лица оказались друг к другу так близко, что лишь одно движение слило бы их губы в поцелуе, но его не произошло. Ещё не пришло для этого время. В конце концов, они попрощались, и Элая ушла к себе, а Вадим смог, наконец, заснуть.

На следующий день, как и было обещано, маринейцам устроили экскурсию по городу. Водили, понятное дело, только по самым привлекательным и благополучным районам. На окраины в трущобы никто гостей не собирался приглашать.

Из почти трёхчасовой экскурсии можно было сделать вывод, что Эваскел если и не рай на земле, то уж точно одно из самых прекрасных мест на планете. Гостей водили по историческому центру, центральному парку, нескольким музеям и общественным учреждениям, завели пообедать в уютный ресторан, а затем привели на городской рынок, чтобы те накупили сувениров домой. Вадим же больше внимания обращал на всякие мелочи: поведение людей, взгляды, жесты ― всё, что могло показать ему реальное настроение и обстановку в городе.

В итоге, маринейская делегация вернулась домой вполне удовлетворённая увиденным. Эти люди, в абсолютном своём большинстве никогда не бывавшие за пределами родной страны, а некоторые вообще не знавшие войны между двумя государствами, смогли в полной мере удовлетворить своё любопытство. Родным и друзьям по возвращении домой они расскажут о своих впечатлениях и раздадут сувениры и подарки.

Согласно подписанному мирному договору, взаимные визиты представителей двух народов должны вскоре были стать регулярными, а также предполагалась обширная совместная культурная и научная программа.

Будущее казалось счастливым и многообещающим, но грозовые тучи уже стали понемногу собираться на горизонте.

========== Глава XII ==========

Первые «сигналы» чего-то тревожного стали появляться спустя примерно две недели после возвращения маринейской делегации из Эваскела. Сначала это были совсем не серьёзные происшествия, без каких-либо существенных последствий и без человеческих жертв: стали периодически возникать проблемы с освещением, с работой светофоров, мелкими поломками компьютерного оборудования. Конечно, нам может показаться странным, что такие вещи вообще принимают за проблемы, но для маринейцев, жизнь которых была отлажена во многих отношениях, как часы, даже такие мелкие нарушения её привычного течения были неприятны.

Все последствия быстро устранили, и на какое-то время всё снова вернулось в привычное русло. Жители даже успели подзабыть, что совсем недавно некоторые вещи шли не так. Но затем, дела стали принимать уже более серьёзный оборот.

В сельской местности, где маринейцы выращивали многочисленные сельскохозяйственные культуры и породы животных, начались эпизодические проблемы с гибелью растений и некоторых видов скота. Причём, было совершенно не понятно, в чём причина: естественная ли она или же это дело человеческих рук.

Ардестинианские химики в секретных правительственных лабораториях сумели разработать несколько новых видов ядов, которые пока невозможно было распознать. Им нужна была площадка для испытания в полевых условиях, и Маринея для этого подходила идеально. Результаты получились удовлетворительные, а значит, это было только начало. Учёные решили проверить действие некоторых препаратов на людях, и диверсанты с готовностью принялись выполнять новое задание.

class="book">В результате несколько десятков ничего не подозревающих маринейцев попали в больницы с сильнейшими отравлениями, галлюцинациями, бредом, а несколько из них в итоге умерло. Здесь уже явно было событие из ряда вон выходящее, и Совет мудрецов санкционировал проведение особого расследования.

Однако дело усложнялось тем, что у маринейцев шпионаж был не принят как таковой, а значит, нигде в стране не использовалось видео-и аудионаблюдение, даже в целях безопасности. Граждане также не были приучены наблюдать за окружающими. Установить виновников происшествия в итоге оказалось невозможно.

Вадим как никогда внимательно следил за всеми перемещениями Уоррена и его подручных, но тот ничем себя не выдавал, да и парень не мог всего углядеть один. Возможности слежки для Гарри и Томми были ограничены, хотя они делали всё, что было в их силах. Но этого явно было недостаточно. Вадим напряжённо думал, что же предпринять.

А между тем, Ардестиния на официальном уровне делала вид, что ничего чрезвычайного не происходит, и продолжала налаживать связи с бывшим противником. Маринее также пришлось несмотря ни на что поддерживать хорошие отношения с ардестинианцами, хотя Аргос Тор чувствовал, что без них в последних событиях не обошлось. Но пока никаких доказательств не было, он был бессилен. К тому же не так легко было признать Верховному мудрецу, что все его надежды и чаяния относительно наступления вечного мира между двумя странами оказались лишь мечтами, и Ардестиния всё также играет в свои гнусные игры.

На некоторое время всё снова улеглось, и жители Маринеи смогли вздохнуть спокойно. Впрочем, они стали более осмотрительными и уже не такими наивными и легковерными, как раньше. Однако, в целом жизнелюбие и добродушие, присущие каждом маринейцу, не покидали этих людей.

Вадим с восхищением наблюдал, как Элая, которая признавалась ему, что ей самой очень страшно из-за всего случившегося, на людях никогда не показывала своих эмоций, стараясь наоборот всегда излучать жизнелюбие и оптимизм. Особенно это касалось её учеников, которых девушка не переставала подбадривать и успокаивать. При виде неё Вадиму самому всегда становилось легче на душе.

― Я ведь родилась после войны и только косвенно знаю, что это такое, ― сказала она как-то за разговором в кафе. ― А наша повседневная жизнь вообще лишена подобного рода событий. И вот сейчас, когда стали происходить такие непонятные вещи, многие люди стали искренне бояться. Они не знают, чего ещё ждать, и не могут смотреть в будущее с присущим оптимизмом.

― Понимаю. Но мне не страшно именно из-за того, что я не маринеец, ― ответил Вадим. ― У нас в России нечто подобное периодически случается, и люди со временем привыкают ко всему, даже к этому, как это не ужасно. Единственное, что меня беспокоит, — это сколько ещё должно произойти несчастий и сколько погибнуть человек, прежде чем Совет мудрецов и твой отец поймут, что за всем этим стоит Ардестиния.

― Вадим, а что, если нет?! Если ардестинианцы здесь не причём? ― предположила Элая.

― Я не сомневаюсь в обратном. Сама рассуди: ведь ничего подобного не происходило уже много лет до того момента, как был заключён этот злосчастный договор о мире! Мне кажется, что таких совпадений не бывает. Как ты думаешь?

― Да, наверно ты прав, ― поразмыслив, ответила девушка, ― наверно, мы, маринейцы, просто слишком наивны и глупы, чтобы понять, что наше общество — это хрупкая идиллия, которую может легко нарушить коварный враг. Может быть, это нам наказание свыше за нашу излишнюю доверчивость?!

― Не говори так! Вы этого не заслужили. Вы почти достигли идеала, пройдя сквозь череду тяжёлых испытаний, сполна заплатив за своё счастье, и никакие высшие силы не вправе вас за это наказывать! Да и наказывать то собственно не за что! ― Вадим, как мог, старался успокоить Элаю.

Она улыбнулась и пожала его руку.

― Я точно знаю одно: тебе мы можем доверять, ты не причинишь Маринее вреда!

― Я постараюсь сделать всё, что в моих силах. Я ведь обещал защитить тебя от любой опасности.

Прошло несколько дней, и события стали развиваться в ещё более мрачном направлении. Внезапно рухнула одна из опор моста на участке магнитной железной дороги, по которому как раз в этот момент двигался пассажирский поезд. Так как эти составы ходили с достаточно большой скоростью, последствия крушения были очень серьёзными: погибло около ста пятидесяти человек, ещё около двухсот сильно пострадали. До выяснения причин аварии были приостановлены движения всех поездов на Маринее. Это, в свою очередь, привело к довольно существенному транспортному коллапсу: и грузы и люди с трудом могли попасть в отдалённые районы страны.

Вадим напросился в комиссию по расследованию чрезвычайного происшествия. Он хотел своими глазами всё увидеть и на месте разобраться, каким образом была повреждена опора моста. Достаточно легко было установлено, что опору подорвали направленным взрывом, но вот тип взрывчатки установить пока не удалось. И снова никаких свидетелей! Место специально было выбрано подальше от населённых пунктов ― здесь работали профессионалы.

Вадим едва не кинулся на Уоррена, когда тот, почти не сдерживая ухмылку, стоял рядом с послом Ардестинии, приносившим соболезнования Аргосу Тору. Американец подмигнул Вадиму едва заметно, так что другие не могли этого видеть. Соболев твёрдо решил выследить сегодня вечером Уоррена и припереть его к стенке.

Когда стемнело, Вадим занял позицию в одном из переулков напротив выхода из посольства. Место было удобное: Вадима не было видно с улицы, зато он мог достаточно хорошо видеть всё, что происходит там, кто входит и выходит из посольских ворот. Прошло почти сорок минут прежде, чем молодой человек, наконец, заметил того, кто ему был нужен.

Крадучись тихо, словно кошка, постоянно оглядываясь по сторонам, Уоррен, одетый в плащ с высоким воротом для большей маскировки, вышел за ограду и направился вдоль улицы налево, стараясь не попадать в свет фонарей уличного освещения. Выждав несколько секунд, Вадим осторожно направился за ним, двигаясь по противоположной стороне улицы.

Уоррен шёл довольно быстро и часто петлял, как бы желая сбросить возможный «хвост», и со временем удалялся всё дальше от центра города на северо-восток. На счастье или наоборот улицы оказались абсолютно пусты, и навстречу им так никто и не попался. Вадим периодически сверялся с часами и отметил, что идут они уже около получаса, когда, наконец, Джеймс замедлил шаг и вскоре остановился посреди небольшого пустыря неподалёку от моста через один из притоков реки Орсы.

Он огляделся по сторонам, явно ища кого-то, но не найдя, негромко засвистел, затем ещё раз. Ответный свист не заставил себя долго ждать. Он доносился из-под моста, где, по-видимому, спрятался неизвестный сообщник Уоррена. Тот спустился по лестнице на узкую набережную и пошёл в сторону моста. Вадим постарался максимально близко подобраться к ним, чтобы всё расслышать, но при этом остаться незамеченным.

Соболев спрятался за ближайшим деревом и стал слушать. Говорили тихо, полушёпотом, но вот что ему удалось узнать.

― Последняя операция с мостом была неплоха, но в штабе ждут чего-то посерьёзнее: нужна диверсия на электростанции или военной базе, ― это говорил Уоррен.

― Вам легко говорить! Не так-то просто это сделать! Эти маринейцы только с виду такие наивные простачки, а при случае легко можно попасться им в руки, и тогда пиши пропало, ― отвечал его собеседник глухим низким голосом.

― Не преувеличивайте, прошу вас. Здесь даже нет видео наблюдения, а втереться в доверие к этим людям не так уж и сложно. Нужно лишь найти подход!

― Почему бы вам тогда лично этим не заняться вместо того, чтобы сидеть на территории посольства?! ― собеседник Уоррена явно был раздражён.

― Потому что командование считает, что мне пока лучше не высовываться, ― с ледяным спокойствием в голосе произнёс американец. ― Всему своё время, и я ещё сыграю в этой операции свою роль… Ладно, перейдём к делу! Вам удалось завербовать кого-нибудь из местных?

― Да… то есть, почти… Мы почти договорились с одним капитаном на военной базе на севере страны и ещё с одним пилотом иланофора. Они недовольны соглашением о мире с Ардестинией и готовы помочь в деле его денонсации любыми средствами. Эти идиоты даже не понимают, что нам то этот мир тоже не нужен!

― Кто бы мог подумать, что в этой стране, которая гордится своим практически идеальным устройством, тоже могут быть недовольные режимом? ― елейно заметил Уоррен.

― Ну, кто-то же вошёл в число того процента, который голосовал против.

― Ладно, как бы там ни было, я озвучил вам задачи на ближайшее время. Вам всё понятно?

― Да, мы будем продолжать работу.

― Хорошо. Теперь встретимся через две недели на этом же месте. Я не могу часто отлучаться, это могут заметить.

― Кстати, а что там с этим русским агентом? Он под вас не копает? ― поинтересовался у Джеймса собеседник.

― У него ничего конкретного на меня нет, хотя я чувствую, что он постоянно прощупывает почву, и ещё этих двоих, лётчика и его племянника привлёк. За них я вообще не переживаю, а вот он может оказаться крепким орешком… Впрочем, я уверен, что сумею его нейтрализовать.

Тут Соболев решил вмешаться. Уж очень ему хотелось поддеть самолюбие американца. Он осторожно вышел из-за дерева и, перемахнув через ограждение, спрыгнул на набережную. Всё это заняло не более нескольких секунд, и вот Вадим уже стоит рядом с этими двумя. Собеседник Уоррена тут же поспешил ретироваться, скрывшись в темноте ночи.

― Ты кретин, Уоррен! ― с ходу заявил Вадим. ― Как ты решил меня нейтрализовать, если даже «хвост» за собой обнаружить не можешь? Я слышал весь ваш разговор и всё записал на плёнку. Посмотрим, как ты теперь выкрутишься! ― это было полным блефом, у Вадима даже не было с собой никакой записывающей аппаратуры, но Джеймс-то этого не знал.

Американец, который в первое мгновение казался не на шутку ошеломлённым, быстро сумел взять себя в руки. Он с наглой ухмылкой посмотрел на Вадима и ответил:

― Признаться, я тебя недооценил. Но ничего, в будущем я учту такие моменты. А теперь дай мне пройти!

Уоррен решительно направился к лестнице, ведущей наверх, но Вадим не менее решительно преградил ему путь. Он был намерен избить и даже убить Джеймса, если тот откажется признаваться в своей подрывной деятельности.

― А чего ты, собственно, хочешь, Вадим? Зачем ты мне мешаешь? ― Уоррен решил подойти с другой стороны, вызвав своего оппонента на откровенность. Почему тебе стала так дорога эта страна? Из-за этой малышки, Элаи? Да, понимаю. Она очень хороша, но тебе нужно быть понастойчивее, иначе я буду у неё первым, ― Джеймс осклабился, стараясь вывести из себя Вадима, чтобы он в порыве ярости наболтал лишнего о себе.

― А тебе, позволь полюбопытствовать, зачем это нужно? ― подавив в себе зарождавшийся гнев, спокойным голосом ответил Вадим. ― Нашёл себе нового хозяина и теперь рад выслуживаться? Ещё не наигрался в свои шпионские игры?

― Ты так говоришь, как будто совсем меня не понимаешь! ― Уоррен засмеялся. ― Мы же оба с тобой шпионы, и оба выполняем задания командования, нравится оно нам или нет.

― Ну, тебе-то уж твоё точно по душе!

― А тебе твоё нет? Поселился здесь на всём готовом, крутишь шашни с дочерью Верховного мудреца, а этот старый дурак даже не подозревает, кто ты на самом деле! А что скажет Элая, если узнает, что её дружок оказался русским шпионом, который должен разузнать всё о Маринее и доложить своему правительству? Будет ли она с тобой также мила после этого, а, Вадим?

― Разведка разведке рознь. Моя страна не желает Маринее зла, в то время как Соединённые Штаты лишь ищут новый сырьевой придаток и выкачают здесь всё до последней капли нефти, до последнего кубометра газа ради собственного обогащения!

― Да прекрати! Можешь мне не рассказывать эти сказки про плохую Америку и хорошую Россию. Советского Союза больше нет, и теперь вы такие же, как мы. А что до истинных мотивов твоего задания, возможно, даже ты сам не догадываешься о них!

Уоррену удалось задеть Вадима этим последним комментарием и заронить в нём тень подозрения в собственном руководстве, но всё это длилось лишь секунды, так как Джеймс мгновенно выхватил пистолет и выпустил в грудь Вадиму дротик со снотворным. Соболев не успел ничего предпринять и потерял сознание.

― Вот так-то, товарищ! ― Уоррен обыскал парня в поисках диктофона, на который тот якобы записывал их разговор, но ничего не найдя, удовлетворённо залез в собственный карман и достал своё записывающее устройство. Самое главное было достигнуто: Вадим признался, что служит в разведке и здесь находится на задании, а остальное уже не важно.

Использовать эту запись немедленно Уоррен не собирался. Он сделает это позже, с максимальной выгодой для себя. Также Джеймс не стал добивать Вадима или сбрасывать его в реку, так как тот пока ему был нужен живым: американец не мог отказать себе в удовольствии увидеть унижение своего соперника, когда он обнародует эту запись. Поэтому, пнув парня разок ногой на прощанье, Уоррен поспешил ретироваться с места конфликта.

Снотворное оказалось сильнодействующим. Очнувшись от него через несколько часов, Вадим чувствовал себя ужасно и в физическом и в моральном плане. Всё тело у него болело от долгих часов, проведённых в неудобной позе на булыжной поверхности пристани. К тому же удар Уоррена, пришедшийся в район рёбер, также давал о себе знать. Сильно болела голова.

Но хуже всего было осознание того, что он не смог схватить американца с поличным, да ещё и так глупо подставился. Вся задумка пошла коту под хвост, и теперь Уоррен наверняка совсем затаится, станет осторожным как никогда. За него будут делать всю работу подручные. Вадим даже не увидел лица того человека, с которым встречался Джеймс!

Однако кое-что он узнал: они стараются вербовать местных жителей, и кое-кто уже почти согласился сотрудничать! Нужно постараться выявить их и остановить! Один из объектов вербовки — пилот иланофора, значит, Гарри и Томми могут постараться разузнать в своей среде, кто там есть недовольный действующей политикой. Ну, а военным он займётся сам! Нужно спешить!

Немного придя в себя, Вадим поднялся на улицу и со всей возможной скоростью направился к дому Пауэлла. Этих двоих нужно было перехватить ещё до того, как они сегодня выйдут на работу.

«Кстати, почему Уоррен не убил меня, ведь у него был такой шанс? ― размышлял молодой человек по дороге. ― За этим что-то скрывается! Ему это зачем-то нужно! Зачем? Что он придумал?» ― Вадим пока не находил ответа, мозг работал не так ясно после этой ночи.

― Вадим, дружище, что с тобой произошло? ― воскликнул Томми, как только увидел его. ― Выглядишь не очень, как будто побывал в передряге!

― Сейчас некогда объяснять! Есть информация поважнее! Гарри дома? Мне нужно поговорить с вами обоими! ― и на кивок Томми молодой человек вошёл в дом.

― Мне удалось узнать, что подручные Уоррена вербуют людей здесь, в Маринее… ― начал Вадим, как только они втроём расположились в гостиной.

― В Маринее? Но как? Кто тут будет сотрудничать с Ардестинией? ― Пауэлл не верил своим ушам.

― Недовольные есть всегда. Есть абсолютное меньшинство маринейцев, которые не хотели соглашения с Ардестинией и голосовали против него. Теперь они хотят таким образом разорвать отношения и даже не понимают, как вредят тем самым своей стране!

― Что нам делать, Вадим? Мы готовы! ― с уверенностью заявил Гарри.

― Человек, с которым ночью встречался Уоррен и лица которого я, к сожалению, не видел, сообщил, что он и его люди почти завербовали одного маринейца с военной базы, а второго, служащего в транспортной авиации, пилота иланофора. Розыск первого я беру на себя, а уж второго по роду своей деятельности сам бог велел вычислить вам. Нам нужно остановить их! Вперёд, парни!

Соболеву не пришлось долго уговаривать дядю и племянника — они с усиленной энергией принялись за дело. Гарри и Том успели хорошо узнать многих пилотов и даже с некоторыми подружиться, так что шансы были неплохие. Вот только бы успеть вовремя!

Теперь предстояло заняться поиском второго потенциального предателя. На Маринее были пять военных баз, так что Вадиму предстояло в короткий срок проверить их все. А это несколько тысяч человек. Задача не из лёгких!

Не особо надеясь на помощь Аргоса Тора, Вадим, тем не менее, всё ему рассказал. Однако на этот раз Верховный мудрец выслушал обвинения в адрес Уоррена и его сообщников гораздо внимательнее и пообещал принять меры. Он обсудит всё с командирами военных баз, а Вадим в свою очередь также пусть проведёт негласное расследование, под видом журналиста проехавшись по всем базам и якобы желая взять интервью у служащих там военных.

― Исторически так сложилось, что недовольные устройством нашего общества проживали на севере страны, а там находится только одна военная база рядом с городком Норовис. Думаю, тебе следует начать оттуда! ― дал молодому человеку напутствие Аргос Тор.

― Хорошо, тогда я выезжаю немедленно!

― Хотя бы немного отдохни и поешь для начала, Вадим. Ты плохо выглядишь… ― попытался возразить Верховный мудрец. ― А я пока предупрежу начальника базы о твоём визите.

― Ничего, со мной всё в порядке! Мы не можем терять время! ― отмахнулся Соболев.

Перед отъездом он забежал в школу к Элае и, на всякий случай, предупредил её обо всём, вызвав тем самым неподдельное волнение у девушки.

Через двадцать минут Вадим был уже на иланодроме, где для него специально был приготовлен иланофор до Норовиса. Ему выделили специальный коммуникатор для связи с Аргосом Тором и другими членами Совета мудрецов. Помимо этого Вадим захватил свой фотоаппарат и блокнот для записей.

Молодой человек рассчитывал не позже, чем через три часа оказаться на месте и в пути активно обдумывал, с чего начать. Начальник базы, конечно, поможет, расскажет кое-что о своих подчинённых, но вывести оборотней на чистую воду будет крайне сложно, и здесь Вадим должен полагаться только на себя, на свои умения и навыки наблюдения и общения с людьми, приобретённые им в разведшколе.

И всё же он верил в успех. Сейчас диверсанты наверняка затаятся на время, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания, а значит, ждать терактов и диверсий в ближайшие дни не стоит. Времени немного, но оно есть! Осталось только потратить его с умом!

========== Глава XIII ==========

Тем временем в Ардестинии в своём шикарном загородном поместье Тавор Кратос играл в некую игру, сильно напоминающую гольф. Он постоянно, на протяжении уже многих лет делал так по выходным дням перед обедом. А сегодня был именно выходной день и вскоре должен был состояться обед, куда по традиции приглашались генерал Кратос и господин Заонис с жёнами и детьми, чтобы в неформальной обстановке обсудить кое-какие дела и составить план действий на перспективу.

Эти двое только что прибыли и сейчас шли от посадочной площадки по направлению к месту, где стоял хозяин. Ни генерал, ни шеф разведки не играли, поэтому они обычно стояли и наблюдали за Тавором Кратосом, и все трое одновременно обмениваясь комментариями друг с другом. На сей раз у них также не возникло желания научиться этой игре.

― Ну как там у нас дела, господин Заонис? ― начал разговор Тавор Кратос, одновременно примериваясь к очередному удару.

― Всё идёт более-менее по плану: наши люди вышли на контакт с двумя маринейцами, не довольными режимом и соглашением с Ардестинией, один из которых — капитан на военной базе, а второй — пилот иланофора. Сейчас заканчиваем вербовку и готовим новые диверсии…

― Так, хорошо! ― удовлетворённо сказал хозяин. ― Последнее происшествие с поездом — это, конечно, нечто! Давно на Маринее такого не было! Но почему вы сказали «более-менее»?

― Всё этот Уоррен… ― начал было Заонис, но Тавор Кратос его перебил.

― Вы мне уже все уши прожужжали вместе с генералом, ― он посмотрел на обоих гостей, ― про Уоррена. Кажется, мы договорились, что даём ему достаточную свободу действия, а потом всё рано также используем и… убъём, наверно.

― Я не совсем об этом, господин Кратос. Беспокойство вызывает это его противостояние с русским разведчиком, которое может вылиться во что-то серьёзное и помешать нашим планам. Наш человек, с которым встречался Уоррен для передачи заданий, рассказал, что Вадим выследил Уоррена, и между ними произошла перепалка…

― Вот как! А он мне ничего про это не рассказывал! ― удивлённо воскликнул Тавор Кратос. ― Ну-ну, и что?

― Сути наш человек не знает, так как скрылся в самом начале, чтобы не быть разоблачённым, но как позже стало известно, Уоррену удалось уйти и сейчас он вынужден залечь на дно во избежание дальнейших претензий.

― Самое главное, Тавор, что русскому удалось узнать суть разговора, в том числе про двоих маринейцев, которых собираются завербовать! Он наверняка рассказал обо всём Аргосу Тору, и они вместе примут меры! ― вмешался в разговор генерал, который до этого стоял молча и слушал.

― Хм, вот как! ― ещё более удивился Тавор Кратос. ― Что ж, я поговорю с Уорреном! ― и он со всей силы ударил клюшкой по мячу.

― Может быть, дать приказ убить этого русского? ― поинтересовался господин Заонис.

― Пока не надо! Он вряд ли сможет нам навредить. Насколько я понимаю, никаких имён в разговоре Уоррена с вашим человеком упомянуто не было?

― Нет, но всё же…

― Давайте пройдём в столовую, господа! Что-то я проголодался, ― этой фразой хозяин дома дал понять, что предыдущая тема окончена, и он не желает к ней возвращаться.

После обеда, когда гости уехали, Тавор Кратос прошёл к себе в кабинет, где собирался за закрытыми дверями сделать видеозвонок по особой защищённой линии в посольство Ардестинии в Маринее, чтобы поговорить с Уорреном. Он был весьма разозлён, узнав, что тот чуть, было, не выдал русскому агенту много важной информации, да ещё и утаил свою ошибку от него, Кратоса. Но и во время обеда и сейчас, в разговоре с американцем Тавор Кратос оставался внешне почти невозмутим. Эту привычку он тоже выработал в себе много лет назад и с тех пор неизменно ей следовал.

― Я надеюсь, Джеймс, тебе не нужно напоминать о важности нашего дела?

― Думаю, это излишне.

― Тогда я также не буду напоминать тебе, что подобные ситуации, вроде той, что произошла с русским, впредь недопустимы, пока мы в открытую не выступим против Маринеи. Сейчас один неверный шаг, и всё может пойти насмарку.

― Я уверен, что это просто маленькое недоразумение, и оно не сможет никак помешать вашим планам. Именно поэтому я и не стал занимать ваше время рассказом о подобных мелочах, ― объяснил Уоррен.

― Как бы там ни было, я прошу впредь обязательно докладывать мне обо всём, что происходит на Маринее. Как видишь, Джеймс, я всё равно могу получить нужную мне информацию даже в обход тебя, так что лучше будет, если ты мне сам всё доложишь из первых уст.

― Вы мне не доверяете? ― американец был неприятно задет словами своего шефа.

― Доверяю, конечно же, доверяю, ― буквально медовым голосом пропел Тавор Кратос. ― И я не хочу впредь разочароваться в своём доверии.

На этом разговор был окончен, и Уоррену было теперь о чём задуматься, кроме своих текущих проблем. Выходит, Красос шпионит и за ним? Ну, а собственно, почему бы и нет! С какой стати Уоррену рассчитывать на другое, на какое-то особое отношение? Его просто используют в своей игре правители Ардестинии, не зря же его так обласкали вначале. Что ж, пускай! Он будет и дальше играть в их игру… до определённого времени, а там — посмотрим!

Но сперва он уничтожит этого гадёныша Вадима, заставит его заплатить за собственную наглость. Но нет, сначала Уоррен помучает его и насладится страданиями своего врага! О, да! Аргос Тор и его прелестная дочурка — вот слабые места Вадима, и на этом нужно сыграть! Всему своё время, да! Нужно подождать, нужно быть терпеливым, чтобы выиграть всё!

А пока Джеймс с наслаждением вынашивал планы своей страшной мести, её главный объект, Вадим, как раз подлетал к военной базе в Норовисе, где его уже ждали по согласованию с Аргосом Тором.

Начальник базы оказался хорошим, радушным человеком, который быстро принял Вадима и пообещал помочь всем, чем нужно. Вадим стал под видом интервью беседовать с военными. Особенно его интересовали все, кто был в звании капитана, так как именно такой человек был потенциальным предателем, если верить словам Уоррена и его сообщника.

Среди служащих базы чувствовалось определённое напряжение, пока ещё не сильное, но это было делом времени. Все последние события не могли не повлиять и на них, кое-кто уже догадывался, что здесь наверняка не обошлось без Ардестинии, и если слово «война» ещё никто не произносил вслух, то в сознании многих оно уже витало.

Соболев старался в разговоре с каждым понять, кто может пойти на сделку с ардестинианцами, проследить интонацию, взгляд, реакцию на определённые вопросы, которые показывали бы недовольство режимом. Всё-таки эти люди не были профессиональными сотрудниками спецслужб и вполне могли бы проколоться. И всё равно сделать это было нелегко, не вызвав подозрений.

Первый день прошёл впустую, и после нескольких часов интервьюирования Вадим пришёл к выводу, что он ищет совсем не там. Следовало проверить остальные базы, поэтому, даже не передохнув, он вновь сел в иланофор и полетел дальше. Дело было вечером, поэтому в сумерках и сильно уставший Вадим не обратил особого внимания, что пилотов на этот раз было двое, хотя обычно подобными небольшими машинами управляет один человек.

В салоне Вадим откинулся на спинку кресла и задремал, затем его привело в чувство сообщение, присланное на коммуникатор. Оно было от Гарри Пауэлла: «Мы вычислили пилота. Его зовут Раияс Онк. Иланофор №3674.» Также к сообщению прилагались фотографии пилота и его машины.

Эта новость приободрила Вадима и придала уверенности, что и он найдёт второго предателя. Он уже хотел позвонить Гарри, чтобы уточнить подробности, как вдруг был отвлечён одним из пилотов.

― Ты выглядишь неважно, парень. Не хочешь хлебнуть из моей фляжки — эта штука бодрит! ― и протянул Вадиму питьё.

Молодой человек поднял глаза, оглядел человека и его флягу, затем мимолётом бросил взгляд на второго пилота, сидевшего за штурвалом и оглянувшегося в этот момент, чтобы посмотреть, что происходит в салоне. Это же тот самый Раияс Онк! Вот тебе на! Совпадение или нет? Пока не нужно дёргаться, в любом случае.

― Нет, я не хочу, спасибо, ― Вадим вежливо отказался и помотал головой для убедительности.

― Ты уверен? Может, всё-таки выпьешь? ― чуть более настойчиво произнёс пилот.

Тут Вадим заметил нехороший блеск в его глазах, а на поясе — кобуру пистолета. Зачем оружие пилоту транспортной авиации? Они всё знают и действуют заодно! Его хотят отравить!

― Нет, не надо! ― резче сказал Вадим и сделал рывок, чтобы выпрямиться в кресле.

Раияс Онк расценил это как попытку нападения и закричал:

― К чёрту твоё пойло! Кончай его просто так! Он нас вычислил!

Завязалась драка. Второй оказался очень сильным человеком, явно из военных, скорее всего, спецназа. Впрочем, пистолет он достать не успел, ― Вадим не дал этого сделать, и схватка происходила только врукопашную. Противники наносили друг другу удар за ударом и не собирались уступать. В свою очередь, Раияс Онк подбадривал своего напарника и непрестанно комментировал его действия. Однако, по счастью для Вадима, он не мог добраться до пистолета, отброшенного на сиденье в заднюю часть салона, и тем самым повлиять на ход сражения. Конечно, можно было включить автопилот, но Онк был достаточно труслив, чтобы попытаться пробраться через клубок борющихся тел.

В какой-то момент противнику удалось провести серию удачных ударов, и он смог высвободиться из захвата, который провёл Вадим. Затем этот человек попытался добраться до пистолета, лежавшего на сиденье, но Соболев быстро схватил его за ногу и оттащил назад. Они снова сцепились, и Вадиму удалось отбросить соперника в сторону кабины пилотов. Тот неудачно упал, задев Онка, который, в свою очередь, потерял на какое-то время управление, и иланофор порядочно тряхнуло в воздухе.

Вадима сильно ударило о стенку пассажирского салона, но, несмотря на боль в плече, теперь уже он постарался добраться до заветного оружия, надеясь таким образом положить конец борьбе и схватить этих двоих живыми. Но не тут то было.

Взбешённый неудачными попытками убить Вадима военный решился на новую атаку, и теперь они сцепились уже в борьбе за пистолет, дуло которого опасно меняло направление в сторону то одного, то другого. Долго так продолжаться не могло, и роковые выстрелы начали сыпаться один за другим, оставляя отверстия в разных частях машины.

Раияс Онк орал, как сумасшедший, что они все погибнут, и трясся, словно осиновый лист, вжавшись в своё кресло, пока его не угомонил навсегда очередной выстрел. Кровь и мозги этого бедолаги разнесло по всему лобовому стеклу, а мёртвое тело с руками, державшими штурвал, отклонилось вперёд, и иланофор резко стал терять высоту.

Ещё несколько снарядов попали в приборную доску, усугубив тем ситуацию и делая её практически безвыходной. Наконец, Вадиму удалось отделаться от душившего его противника, приложив его хорошенько головой об дверной косяк, и он смог пробраться в кресло второго пилота и попробовал вытянуть машину из пике.

До земли между тем оставалось всё меньше расстояния, и спустя каких-нибудь одну-две минуты они неизбежно разобьются, если он не исправит положение. Вадим старался вспомнить всё, чему его учили Гарри с Томом, но знаний по пилотированию маринейских иланофоров было явно недостаточно. Вадим наживал на все кнопки, тянул на себя рычаг и, в конце концов, сумел добиться того, что машина начала выравниваться. Но было уже слишком поздно.

С грохотом иланофор рухнул посреди вспаханного поля, оставив после себя глубокую многометровую борозду. Вадима буквально выбросило через стекло наружу, и прежде, чем потерять сознание, он увидел, что искорёженная машина загорелась.

Иланофору не дали взорваться фермеры, на чьё поле он упал. Люди прибежали быстро и вовремя смогли потушить огонь. Они же спасли Вадима, переправив его в больницу в ближайший городок. Он получил достаточно серьёзные ранения, но из-за высокого уровня медицины в Маринее лечение не должно было занять больше двух-трёх дней.

Военный, который пытался убить Соболева, был тем самым вторым завербованным агентом, и он погиб при крушении. Таким образом, наш герой мог праздновать маленькую победу, ведь ему удалось на этот раз сорвать планы Уоррена и ардестинианцев. Однако досаду вызывало, что этих двоих не удалось взять живыми и допросить. В итоге те, кто стоял за ними, так и остались в тени, а значит, стоило ждать новых терактов и диверсий.

Ну, а что касается Раияса Онка и его сподручного, то они действовали по приказу господина Заониса и генерала Кратоса, которые на обратной дороге после посещения Тавора Кратоса решили всё-таки не рисковать и сыграть в свою игру. Надо ли говорить, что провал их крайне разочаровал и разозлил.

Но вот кто действительно был больше всех расстроен, так это именно Тавор Кратос — вдохновитель и идейный лидер всей этой операции. Столкнувшись с первой неудачей и почувствовав в ней угрозу для своего детища, он был просто вне себя от ярости и в ходе перепалки с генералом и шефом разведки едва не бросился на обоих с кулаками.

Однако из каждой неудачи этот человек привык извлекать для себя какой-нибудь урок, и здесь он ясно осознал, что недооценивал русского агента и уровень угрозы, исходящей от него. Эти двое были лишь привлечёнными маринейцами, а не профессиональными шпионами Ардестинии, поэтому для него не составило столь большого труда с ними справиться. Теперь нужно пойти ва-банк: либо дополнительно перестраховаться и свернуть на время операцию, либо раз и навсегда покончить с Вадимом. А может, действительно ликвидировать самого Уоррена, как того просят его брат и Заонис, и чёрт с ним, с внешним миром? Слишком уж много проблем с этим американцем!

Впрочем, немного поостыв, Тавор Кратос как человек в первую очередь прагматичный, решил не прибегать пока к крайним мерам. Всё должно было продолжаться в том же ключе, но без попыток вербовки местных жителей. Теперь диверсанты должны были нацелиться на крупный объект, например, электростанцию. За Вадимом установят пристальное наблюдение, по возможности, круглосуточное. А Уоррен пока пусть сидит и не высовывается.

Но это всё были закулисные теневые игры. На официальном же уровне между двумя странами отношения были вполне благожелательные. Посольства в обеих столицах работали в штатном режиме, продолжались культурное и экономическое сотрудничество. С момента подписания соглашения о мире прошло более двух месяцев.

Аргос Тор не мог посетить Вадима в больнице, так как дела не отпускали его из Айяделлы, но он, конечно же, справился о здоровье молодого человека и пожелал ему скорейшего выздоровления по видеосвязи. А вот Элая, как только узнала, что произошло, тут же примчалась в палату и просидела с Вадимом несколько часов до самого вечера.

― У меня с самого начала на сердце было неспокойно, ― сказала девушка, ― и вот что произошло из-за твоей любознательности! Вы журналисты все такие! Прошу тебя, не рискуй так больше!

― Ах, Элая, главное, что мне удалось остановить этих людей и не дать им совершить очередные злодеяния!

― Теперь, я уверена, они будут действовать осторожнее, и на какое-то время мы сможем вздохнуть спокойнее!

― Вот именно, что на какое-то, но не навсегда! А это значит, что опасность никуда не делась! Надеюсь, что Совет мудрецов теперь пойдёт на более решительные меры в отношении Ардестинии: нужно взять под наблюдение всех сотрудников их посольства…

― Да, отец сегодня утром обмолвился со мной парой фраз, что он поставит этот вопрос на голосование в Совете.

― Странно, мне он ничего не сказал, когда мы общались по видеосвязи час назад.

― Ну, может, просто забыл. У него сейчас очень много забот. А наши мудрецы не привыкли к такому их объёму, если честно, ― Элая сделала попытку улыбнуться.

― Как только я выйду отсюда, ещё раз всё уточню у Аргоса Тора и буду действовать по результатам такого разговора! А ты не бойся, мы их обязательно выведем на чистую воду! ― Вадим постарался приободрить девушку, которая несколько приуныла.

― Я не боюсь, но очень волнуюсь, ― ответила Элая, в сердцах бросив. ― Быстрее бы всё это закончилось, и мы все вернулись к мирной жизни!

Но до развязки было ещё далеко, а пока всё как будто и вправду затихло. Почти месяц после происшествия со иланофором в Маринее не происходило никаких терактов и тому подобных вещей. Совет мудрецов действительно постановил ввести скрытое наблюдение за посольством Ардестинии, а Вадим отправился в командировку в северные области страны, чтобы «прощупать» проживающее там исторически недовольное режимом местное население.

Гарри и Том продолжали по мере сил наблюдать за пилотами, но там всё также было тихо. Вадим теперь регулярно получал и отчёты по наблюдению за посольством. Одновременно, за ним самим следили самые искусные агенты Ардестинии и, надо признать, делали это весьма эффективно. Таким образом, Маринея всё больше запутывалась в клубке шпионских интриг, вынужденная раз за разом менять привычные для себя принципы, где свобода и доверие к ближнему стояли во главе всего.

Аргос Тор чувствовал здесь и свою вину, хотя главное решение, конечно же, принимали жители. Он отнюдь не был глупым и недальновидным политиком, но вместе с тем этот человек, искренне желавший мира и процветания своей стране, из-за этого слишком наивно рассчитывал, что даже с Ардестинией можно договориться, можно все противоречия решить с позиции взаимной выгодны и здравого смысла.

Но он ошибся, ведь Тавор Кратос и клика магнатов желали только власти и новых ресурсов, а значит, и новых денег, а судьба маринейцев была им глубоко безразлична. И Аргоса Тора с его семьёй они собирались уничтожить одними из первых! Это должна была стать показательной казнью, чтобы сломить последние остатки сопротивления маринейцев и заставить их покориться своей судьбе. Несмотря на общинность маринейского строя, Тавор Кратос хорошо знал, что для этих людей очень важна фигура Верховного мудреца.

Власть и сила ардестинианской верхушки порой казались такими безграничными, что маринейцам можно было только посочувствовать. Однако же всемогущий Тавор Кратос не знал, что есть люди в Ардестинии, даже в самом ближайшем его окружении, которые мыслят совсем по-другому, не хотят войны и ненавидят существующий строй. И позже ему ещё предстоит раскаяться за своё неведение.

Пока же он считал себя хозяином жизни и с жадностью потирал руки, предвкушая грандиозные результаты задуманного им плана, каждый день, как обычно, прилетал в офис «Ардестиниан Корпорэйшн», проводил совещания, давал указания, а по выходным играл в игру, похожую на гольф, или принимал гостей на светских вечеринках. Примерно также поступали и остальные магнаты, чувствуя себя непотопляемыми в своём богатстве и власти, даже не представляющие, как всё может для них измениться.

А теперь немного отвлечёмся от мира Маринеи и Ардестинии и вернёмся в наш грешный мир, где за прошедшие два с лишним месяца тоже много чего произошло, проследим за действиями спецслужб России и Соединённых Штатов с того момента, как они потеряли связи со своими лучшими агентами при весьма загадочных обстоятельствах.

========== Глава XIV ==========

Вадим должен был выходить на связь через каждые двенадцать часов, и вот, когда в центре не получили очередного отчёта, сразу были приняты меры к выяснению ситуации. Игорь Константинович сидел у себя в кабинете и неспешно курил сигару, как всегда делал после обеда, когда к нему буквально ворвался Илья.

― Вадим пропал! Не вышел на связь! ― с ходу выпалил он, закрывая дверь и не обращая внимания на недовольный взгляд шефа, потревоженного таким внезапным визитом.

― Может быть, он просто занят и не может в данный момент разговаривать? ― предположил Игорь Константинович. ― Подождите ещё час, а затем через наши каналы начинайте розыск. И докладывать мне обо всём ежеминутно!

Кивнув, Илья ушёл, побежал выполнять поручение, а Игорь Константинович продолжил своё занятие, задумавшись над произошедшим. Он не нервничал, так как был слишком опытным разведчиком и не понаслышке знал о подобных ситуациях, когда агенты пропускали время выхода на связь. Однако за Вадимом раньше такого замечено не было! Что же произошло?

Через час, когда от Вадима не поступило никаких сведений, российская агентура в Майами начала его поиски. Довольно быстро установили, что Джоанна погибла, и это стало лишь первым неприятным сюрпризом. Пауэлл как сквозь землю провалился, а вместе с ним и Вадим.

В Москве знали, что американцы также не оставят всю эту историю с Маринеей без должной проверки, а это значило, что следует разузнать информацию прямо в ЦРУ. Так нашим спецслужбам стало известно, что американцы ищут своего человека по имени Джеймс Уоррен, который тоже пропал примерно в одно время с остальными двумя. Последнее, что удалось выяснить, ― с причала Майами взлетели два легкомоторных гидросамолёта, которые направились один за другим в сторону Бермудских островов и через некоторое время пропали с экранов радаров.

Однако ситуация стала от этого только запутаннее. Куда делись самолёты? Разбились или снова пересекли границу двух миров? Если они оказались в Маринее, то что будет делать дальше Вадим? Рассчитывать на скорую связь с ним, видимо, не приходилось.

Когда Илья докладывал всё это Игорю Константиновичу, тот уже был мрачнее тучи и соображал, как будет всё это преподносить вышестоящему начальству. Мало того, что задание по доставке Пауэлла в Россию фактически провалено, так ещё и один из лучших агентов также потерян из поля зрения, неизвестно жив он или нет! И хотя прямой вины его, полковника Коваля, в этом нет, так как Вадим был его протеже, то спросят как раз с него.

― Хорошо, выясняйте дальше, ― без всякого выражения произнёс шеф, когда Илья закончил.

― Слушаюсь! ― когда тот вышел, Игорь Константинович ещё раз просмотрел напечатанный текст доклада и с большой неохотой поднял трубку телефона, чтобы записаться на приём к начальнику СВР.

В итоге на приёме у начальника, ещё более злого, чем он, в кабинете, ещё более шикарном, чем его собственный, Игорь Константинович почти слово в слово повторил доклад Ильи перед ним же самим, прибавив от себя лишь несколько слов. В итоге, получив свой «заслуженный» нагоняй и предписание о ходе дальнейшего расследования докладывать немедленно, он удалился злой как чёрт обратно к себе.

А в это время руководство ЦРУ предприняло попытку разыскать пропавшиесамолёты, для чего в район их исчезновения были стянуты значительные силы. Однако поиски оказались тщетными — даже следа не осталось, словно машины просто растворились в воздухе. Директора такой могущественной организации не могло не раздражать, что ЦРУ здесь бессильно что-либо сделать, но, в конце концов, даже ему пришлось смириться с тем, что единственный выход — это ждать, когда Уоррен выйдет на связь. Если выйдет.

Однако для порядка решили проверить Марту Пауэлл — сестру Гарри и мать Тома, знает ли она что-нибудь об этой истории. Агенты бесцеремонно завалились к ней под вечер, чем немало напугали бедную женщину, и так не находившую себе места после записки, полученной пару дней назад и подписанной её сыном. Сразу десять здоровенных мужиков буквально оккупировали её небольшую гостиную, посреди которой на диване, вся трясясь от страха, сидела Марта.

На несчастную посыпались один за другим вопросы, знает ли она что-нибудь о местонахождении брата и сына, об их планах, виделась ли с кем-нибудь после возвращения Гарри с Маринеи, не прячет ли чего-нибудь в доме. Допрос перемежался недвусмысленными намёками и почти явными угрозами за отказ сотрудничать. Одновременно с ним несколько человек перерыли всё вверх дном в доме, но ничего существенного не нашли, оставив после себя лишь беспорядок.

― Так вот, я ещё раз повторяю, миссис Пауэлл, не шутите с нами! ― напустив на себя как можно более грозный вид, пытал Марту главарь этой группы.

― Я… я уже сказала вам… что… что ничего не знаю ни о брате, ни о моём бедном Томми… ― голос Марты прерывался, она едва не плакала.

― Ты всё врёшь, сука! ― главарь перегнулся через журнальный столик и замахнулся на миссис Пауэлл так, как будто хотел её ударить.

Здесь нервы её не выдержали, и женщина расплакалась. Он вынула из нагрудного кармана платья записку от Тома и швырнула её на стол.

― Вот, это всё, что у меня есть! Я ничего больше не знаю! Оставьте меня в покое!

Прочитав записку, в которой подтверждалось то, что они и сами уже предполагали, агенты, наконец, спустя почти час, ретировались из дома Марты Пауэлл. Никаких извинений они ожидаемо не принесли, да и ещё раз погрозили ей напоследок.

Одновременно ЦРУ проводило расследование в отношении погибшей Джоанны. Обстоятельства её смерти довольно явно говорили о том, что она была связана с русским агентом, который, как они знали со слов оставшихся членов группы Уоррена, перехватил Пауэлла. Поскольку допросить мёртвую девушку не в силах было даже ЦРУ, там занялись поиском других возможных шпионов в своих рядах.

В результате, по горячке схватили несколько человек, которые якобы что-то когда-то где-то не то сказали, не так посмотрели, могли слышать секретные разговоры, но на самом деле не имевших никакой связи с нашей разведкой. Когда всё вскрылось, их пришлось отпустить, и вся эта история закончилась ничем.

Через несколько дней в кабинете директора ЦРУ состоялся такой разговор.

― Ну и что мы в результате всего этого имеем? ― спросил директор, усталый и раздражённый, обращаясь к руководителю отдела по диверсионной работе, непосредственному шефу Джеймса Уоррена.

― Как ни прискорбно признать, сэр, но ничего конкретного, ― последовал ответ. ― Очевидно, наш человек, русский шпион и Пауэлл находятся сейчас в той самой Маринее, и у нас к ним доступа нет.

― Всю последнюю неделю на меня давит высшее руководство страны. Я перестал нормально спать. Все требуют результатов, а у нас их нет, чёрт побери!

― Понимаю вас, сэр, но в данном случае мы бессильны. Остаётся только ждать, что Уоррен сам выйдет на связь, ― руководитель отдела по диверсионной работе был гораздо спокойнее своего начальника и рассуждал здраво. ― А пока засекретим всё это происшествие с Пауэллом. Мы уже изъяли запись его интервью и провели беседу на радиостанции — они будут молчать.

― Это хорошо, ― угрюмо согласился директор. ― Не хватало нам только ещё резонанса по всей стране. Ладно, так и сделайте, а я сегодня же доложу обо всём президенту…

Очень скоро СВР через свои каналы узнала о прекращении американцами всяких действий по этому делу, и в Москве приняли решение также свернуть операцию. Теперь оставалось только ждать.

А сейчас вернёмся снова на Маринею, где Джеймс Уоррен, вот уже несколько дней скучающий от безделья в стенах ардестинианского посольства, вынашивал очередной план в отношении Вадима. Ему пришло в голову, что необходимо уверить Соболева, что очередной теракт может быть совершён в нескольких разных местах, и пока он будет разбираться, где именно, реальный взрыв уже произойдёт.

Главным объектом была выбрана электростанция, но какие места ещё могли бы стать предполагаемым местом для диверсии? После длительного раздумья и прикидок по времени и удалённости друг от друга, Уоррен выбрал стадион, фабрику, публичную библиотеку и… школу. Последняя казалась ему идеальным вариантом. Вадим бросится спасать свою возлюбленную и её учеников, которые могут взлететь на воздух, и даже думать забудет про всё остальное!

О своей идее он рассказал Тавору Кратосу, и тот, одобрив план, поручил его исполнение группе лучших диверсантов. Механизм очередной циничной акции устрашения заработал, и часы начали свой отсчёт. Планировалось осуществить диверсию не ранее, чем через месяц. Всё нужно было тщательно продумать, подготовить, чтобы не получилось, как в прошлый раз.

Уоррен лично хотел принять участие в этой операции, но пока он и всё посольство находились под наблюдением. Впрочем, человек, внедрённый в окружение Совета мудрецов, очень ненавязчиво и ловко напоминал при случае, что причастность ардестинианцев к терактам доказать так и не удалось, да и самих диверсий давно уже не было, а значит, наблюдение можно было снять. В конце концов, это подействовало, и вскоре маринейские соглядатаи были отозваны.

Впрочем, это распространялось только на посольство. Военные и промышленные объекты продолжали находиться под наблюдением. Но и враг не дремал. Уоррен, получив возможность снова свободно передвигаться, стал шнырять то там, то тут, и за короткое время объездил почти всю страну, стараясь запутать Вадима, который один из всех не спускал с него глаз.

Примерно за неделю до предполагаемой даты диверсии на электростанции Совету мудрецов стали приходить анонимные сообщения о том, что вскоре планируются теракты то на одном, то на другом объекте. Сообщения приходили каждый день, и вызывали всё большее напряжение среди людей. Регулярно проводились эвакуации, а сапёры исследовали здания. Но ничего так и не было найдено.

А между тем активно готовилось нападение на электростанцию. Собственно, это было даже не нападение, а скрытое проникновение туда под видом очередной смены охранения. Такая смена происходила каждые сутки ближе к вечеру, а иногда и по ночам, что в некотором роде облегчало задачу диверсантам. Они внимательно поминутно изучили маршруты движения машин, на которых привозили и увозили маринейских солдат, их количество, вооружение и подобрали несколько удобных позиций для нападения.

Когда всё было согласовано с руководством, диверсанты в количестве двадцати человек, переодевшись в форму маринейских солдат, захватили группу машин и убили реальных солдат охраны, двигавшихся в сторону электростанции. Трупы они сбросили в ближайший овраг, накрыв специальным брезентом, который хорошо маскировался под естественную поверхность земли. Ночь и надвигающийся ливень должны были дополнительно скрыть тела на время операции.

Покончив с мертвецами, диверсанты, как ни в чём не бывало, сели в машины и отправились в место назначения, где без особых проблем приняли смену и заступили на дежурство. Все планы электростанции, расположение тех или иных помещений они, конечно, знали заранее. Как только сдавшая свой пост охрана выехала с территории объекта, диверсанты начали работу.

Оставив несколько человек в дозоре для предотвращения внезапного появления кого-либо, остальные по-тихому расправились с персоналом станции, а затем занялись закладкой взрывчатки, а также копированием информации из базы данных — её хотели получить ардестинианские учёные для изучения и применения в отечественных электростанциях. И в этом был смысл, так как маринейцы достигли невероятных успехов в использовании природной энергии.

Вообще, маринейские электростанции, которых всего было восемь штук, представляли собой крупные сооружения пирамидальной формы, по размеру также сопоставимые с пирамидой Хеопса. Они черпали энергию от солнца, а затем преобразовывали её в электричество, которое по специальным каналам, проложенным под землёй, снабжало крупные города и дальше растекалось во все населённые пункты страны. Технология эта была передовая, и поэтому даже с учётом того, что на Маринее солнце светило не круглый год, энергии хватало всегда для бесперебойной работы. Наблюдался даже её излишек, которые маринейцы готовы были поставлять заграницу, если бы было куда. Поэтому вывод из строя одной электростанции не причинил бы электросети Маринеи существенного ущерба, но здесь важен был сам прецедент.

К утру всё было закончено, и осталось только привести в действие адский механизм. Но Уоррену необходимо было не просто взорвать станцию, а ещё и помучить лишний раз Вадима. Поэтому, выждав, когда в школе начнутся занятия, а значит, Элая уже будет там, он направил на коммуникатор Вадима сообщение: «Она следующая!» В свете последних событий американец не сомневался, что его противник истолкует это именно так, как ему, Уоррену, нужно.

И действительно, Вадим с другого конца города сломя голову бросился спасать Элаю и её учеников. У него не было времени на раздумья, кто послал это сообщение: друг или враг, предупредить его хотели или жестоко разыграть. Сейчас ничего не имело значения кроме жизни его дорогой Элаи. И пускай он погибнет сам, но спасёт ни в чём не повинные жизни от той опасности, которая им угрожает. Он же обещал девушке всегда защищать её!

По дороге молодой человек попытался позвонить руководителю отряда сапёров, чтобы рассказать им о случившемся, но связь странным образом барахлила, и сделать это он смог только с третьего раза. Однако и здесь Вадима ждало разочарование: спасатели были заняты на других объектах и просто физически не могли сейчас прийти к нему на подмогу. Необходимо было выкручиваться самому!

Затем Вадим набрал на своих часах-коммуникаторе номер Аргоса Тора, чтобы сообщить ему о возможной опасности, грозящей его дочери. Но едва соединение удалось установить, как произошёл резкий скачок напряжения, и экран часов потух. Парень так ничего и не успел сказать.

Это взорвалась электростанция, из-за чего в Айяделле и ещё нескольких городах произошли веерные отключения электроэнергии. Прежде, чем заработали экстренные подстанции, случилось много неприятных вещей: многочисленные аварии из-за сошедших с ума светофоров, сотни ударов током от бытовых электроприборов, сорванные операции в больницах, да и просто отключение света в домах, магазинах, предприятиях и так далее повлеки за собой не только человеческие жертвы, но и вызвали нешуточную панику. Диверсанты могли гордиться своей работой, а Уоррен довольно посмеивался, представляя, как сейчас мечется Вадим по улицам, среди хаоса и неразберихи, стараясь поскорее добраться до школы.

И представления, рождавшиеся в мозгу этого негодяя, были не далеки от реальности. Вадим действительно вынужден был пробираться сквозь хаотичные потоки испуганных людей, мечущихся по улицам туда и сюда. Зрелище было жуткое, но молодой человек не терял самообладания. Он понимал, что сейчас любая задержка или промедление могут стоить жизни его любимой и этим несчастным детям. До школы оставалось ещё около двух километров, и Вадим бежал, словно спринтер. Он уже чувствовал боль в боку и сухость в горле, но упрямо двигался вперёд.

Наконец, преодолев последний перекрёсток, он очутился перед заветным зданием. Чтобы не напугать детей, он выждал минуту и отдышался. Затем вошёл, стараясь, как мог, сдерживать волнение и казаться спокойным и рассудительным.

Плохо, что эвакуация ещё не производилась: электричество в школе также отключилось, но всего на несколько минут, затем сработали автономные генераторы, и учебный процесс продолжился. Вадим шёл мимо дверей, частью открытых или приоткрытых, за каждой из которых сидели ученики, но он не заходил ни в одну из комнат, а хотел сначала найти именно ту, где находилась Элая. Последний раз Вадим был здесь больше месяца назад, но прекрасно помнил, куда идти.

При его появлении все ученики сразу же отвлеклись от школьного процесса и устремили любопытные взгляды на Вадима ― они хорошо помнили его ещё с той самой встречи в парке и всегда рады были, когда молодой человек заходил проведать их.

Элая, которая что-то объясняла им, прервалась на полуслове, и с удивлением также посмотрела на Вадима. В отличие от детей, она сразу определила по его виду, что парень взволнован, и что-то не так.

Привет, ребята! ― как можно бодрее поприветствовал детей Вадим и тут же обратился к девушке, приглашая её выйти за дверь: ― Можно тебя на минутку?

― Что случилось? ― полушёпотом спросила Элая, притворив за собой дверь. ― У тебя такой вид…

― Послушай меня: нужно срочно эвакуировать всех людей из здания! И чтобы без паники! ― молодой человек тоже шептал в ответ, отводя на всякий случай Элаю подальше от двери, чтобы не слышали дети.

― Почему? Это из-за перебоев с электричеством? Я не знаю, что случилось, но мы в порядке…

― Нет-нет! Мне сегодня пришло сообщение на коммуникатор, где намекается, что школа будет взорвана! Понимаешь? Я уверен в этом!

― О, нет! ― воскликнула Элая, и на её лице отразился весь ужас осознания смысла его слов.

― Ты начинай со своих, а я пока поговорю с директором школы, чтобы он организовал общую эвакуацию, ― Соболев не стал долго ждать и сразу же побежал в кабинет руководителя.

Элая, оправившись от испуга, также постаралась взять себя в руки и как можно спокойнее попросила ребят собираться, сказав, что на сегодня занятия окончены раньше времени.

Директор оказался понимающим человеком, и не стал ничего уточнять и тратить время. По громкой связи он отдал распоряжение о необходимости срочно, но спокойно, организованно покинуть школу.

Однако сделать это было не так-то легко, ведь в спокойной и безопасной Маринее давным-давно уже не проводились такие мероприятия, как учения по эвакуации. Поэтому Вадим принял на себя большую ответственность за судьбу этих людей и всем, чем мог, помогал побыстрее опустошить здание: открывал нараспашку двери, на руках вытаскивал самых маленьких, которые испугавшись, не могли или не хотели, боялись выходись, подбадривал ребят постарше, призывал не волноваться, а спокойно, но не задерживаясь, двигаться на улицу и отойти как можно дальше от здания.

Во время эвакуации, которая, кстати, продлилась не больше двадцати минут, что при количестве людей примерно в тысячу человек можно было считать рекордом, Вадим и Элая несколько раз оказывались рядом, но по понятным причинам не особо смотрели друг на друга и обменялись лишь парой-тройкой самых необходимых фраз. И всё равно, каждый из них не мог не заметить, как они вдвоём изо всех сил стараются помочь спасти детей, рискуя при этом собственными жизнями. Вадим и так знал, что Элая любит детей, но помимо своих собственных учеников, она одинаково заботливо относилась ко всем, проявляя при этом завидную выдержку и мужество, хотя сама изрядно нервничала. А девушка, видя, как Вадим безо всяких условий бросился искренне помогать этим детям, которые для него, в сущности, чужие, ещё больше полюбила его в своём сердце. Она понимала, что и сама дорога ему, поэтому он первым делом пришёл именно к ней в класс, и это придавало Элае сил и оптимизма.

Наконец, когда все до последнего были выведены из здания и расположились вдали за спортивной площадкой, прибыли первые сапёры. Один из них подозвал Вадима и о чём-то перебросился с ним несколькими фразами, а затем присоединился к своим коллегам внутри. Для поиска взрывчатки маринейские специальные службы использовали не только технику, но и животных, называвшихся маанакадами, размером с очень крупную собаку и напоминавших в общих чертах муравьедов.

Сапёр сообщил Вадиму о взорванной электростанции, и тогда парень осознал, что школа нужна была только, как отвлекающий манёвр, ну и ещё способ заставить его понервничать. Взрывчатки здесь, скорее всего, не найдут, но проверить тем не менее не мешает. «Ох, Уоррен, погоди, ты ещё попляшешь у меня! На твоё счастье в школе никто не погиб, иначе я бы тебя из-под земли достал!» ― заскрежетав зубами, Соболев, усталый и злой, поплёлся назад в ту сторону, где стояли Элая и другие учителя. Девушка ничего не стала спрашивать у него, просто обняла и положила голову на плечо, отчего Вадим тут же стал спокойнее.

Взрывчатку в школе предсказуемо не обнаружили.

========== Глава XV ==========

Примерно спустя неделю после событий, описанных в предыдущей главе, Мун Лорнок, рядовой чиновник из аппарата Совета мудрецов, возвращался к себе домой довольно поздно. Обычно маринейцы работали только в первой половине дня, а вторую посвящали полностью себе любимым, но в последнее время все стали очень напряжёнными и занятыми, особенно те, кто каким-либо образом, даже косвенно имел отношение к политике. Поэтому часто люди стали засиживаться на работе допоздна, а домой приходили лишь поспать и привести себя в порядок.

Мун Лорнок жил довольно далеко от центра Айяделлы, но всегда добирался на работу и с работы пешком. Ему приходилось идти часть пути по малонаселённым районам, которые, однако же, считались безопасными, по крайней мере, пока. Поэтому даже такой трусливый человечек, как Лорнок, который жил один, без родителей и семьи, не боялся ходить там, где ходил.

В тот вечер он, как обычно, ничего не подозревая дурного, медленной усталой походкой двигался по направлению к дому, когда бедолагу вдруг внезапно окрикнули из-за спины. Мун Лорнок вздрогнул и едва не выронил стопку бумаг, которую держал в руках. Он решил не оборачиваться, сделать вид, что не расслышал или не придал значения окрику, ведь его не назвали по имени, значит, возможно, это относилось и не к нему.

Немного ускорив шаг, Лорнок продолжил движение, пока через минуту его снова не окрикнули, теперь уже откуда-то сбоку. Дрожа от страха, Мун оглянулся на голос и увидел, что в глубине подворотни стоит фигура, скрытая в полумраке. Мун Лорнок хотел было броситься наутёк, но ноги его не слушались, и он так и остался стоять, как вкопанный, пока незнакомец стал медленно, вальяжно, приближаться к нему из тени.

В какой-то момент несчастный Мун даже решился спросить: «Извините, это вы мне?», но незнакомец уже вышел из тени и стоял почти вплотную к Лорноку, с устрашающей ухмылкой на лице. Она не предвещала ничего хорошего для бедолаги, как и брошенная в ответ фраза: «Тебе, тебе, дружок».

В следующий момент с быстротой молнии клинок, который незнакомец держал всё время позади себя в руке, взметнулся и вонзился в область сердца несчастной жертвы. Лорнок едва успел вскрикнуть и упал на дорогу, уронив таки свои драгоценные бумаги, которые так бережно прижимал к груди.

Как только убийца сделал своё дело, из ближайшего переулка вынырнула машина, в которой сидело ещё двое, и они вместе с товарищем погрузили тело в багажник, после чего скрылись в неизвестном направлении. И пропажу Лорнока долго бы ещё не обнаружили, если бы его голова, отделённая от тела, не оказалась на следующее утро лежащей на пороге дома Аргоса Тора. Во рту лежала записка: «Это только начало».

Страшную находку первой обнаружила жена Верховного мудреца, и жуткое зрелище привело в настоящий шок и ступор бедную женщину, совершенно не привыкшую, как и большинство маринейцев, к чему-то подобному. Причём, Лине стало настолько плохо, что Аргосу Тору и Элае пришлось ехать с ней в больницу. Пока их не было дома, голову спешно убрали и увезли в морг в ту же больницу.

Вадим, который узнав от Элаи о случившемся, быстро примчался в больницу, справился о здоровье Лины, а затем отправился в морг, чтобы самому взглянуть на голову и записку. В отличие от жены Аргоса Тора, ему было не так тяжело вынести вид этого зрелища, но осознание того, что Элая тоже это наблюдала, вызывало в нём какую-то подавленность, словно Вадим сам был виновен в смерти Муна Лорнока. Стараясь отвлечься, парень осмотрел записку, которую ему подал патологоанатом, но небольшой клочок бумаги с напечатанным на нём текстом не представлял особого интереса и не мог пролить света на обстоятельства произошедшего, хотя содержание ясно намекало, что убийства продолжатся.

Действительно, у ардестинианцев и Уоррена были большие планы на такую новую тактику ведения подрывной деятельности. После инцидента с электростанцией были приняты серьёзные меры, ещё более усилена охрана, и теперь провести какую-либо диверсию становилось крайне сложно теми ограниченными силами, каким располагали диверсанты внутри страны. Поэтому решено было переключиться на индивидуальный террор и тем самым оказать психологическое воздействие на не привыкших к такому маринейцев. Мун Лорнок стал лишь первой, пробной жертвой.

Когда Уоррен сообщил Тавору Кратосу свой новый план, тот быстро оценил всю изощрённость и эффективность этой затеи. Никакие моральные соображения не были близки этому человеку, и, если цель оправдывала средства, он всегда был готов пойти даже не крайнюю низость. Генерал Кратос и господин Заонис тоже нехотя признали, что из этого может что-то выйти. Они любили масштабные действия с множеством погибших и раненных, а такая манера ведения подрывной деятельности была им незнакома до того момента.

Пока Вадим читал записку, пришли новые страшные известия: разные части тела Лорнока стали находить в других районах города, в основном, рядом с домами членов Совета мудрецов. Аргоса Тора срочно вызвали на экстренное заседание. Лина осталась в больнице, а Элаю, которой нужно было обязательно идти в школу, Вадим вызвался сопровождать, не желая ни за что, чтобы она одна передвигалась по городу в такое время. Он понимал, что конечной целью убийц станут именно Аргос Тор и его семья.

― Я думала, что то, что было неделю назад, ― это ужасно, но я даже и представить себе не могла, что случится такое… Сегодня утром, когда мама закричала, выйдя на порог… Я никогда не забуду этого момента! ― изливала душу девушка, пока они шли с Вадимом по улице.

― Да, я понимаю. Такое трудно пережить и изгладить у себя из памяти, но со временем ты сможешь. А сейчас, главное, не допустить новых жертв…

― Бедный Мун Лорнок! Я помню его, видела пару раз. Он работал в канцелярии Совета мудрецов, всегда такой тихий, спокойный… Кому он мог помешать?!

― Да, жаль парня… Но дело не именно в нём, я уверен. Просто они начали с того, к кому легче подобраться, ― объяснял Соболев.

― Даже представить себе не могу, что папа, или мама, или кто-нибудь из моих учеников, или… ты можете пострадать! Не хочу думать об этом! ― Элая заплакала.

Вадим впервые видел её настолько расстроенной, но одновременно ему было приятно, что она беспокоится и о нём. Парень обнял девушку и погладил по голове, стараясь успокоить.

― Тише, тише. Всё будет хорошо! Главное теперь всем маринейцам держаться группами и не ходить поодиночке, особенно в тёмное время суток… А сейчас соберись! Помни, что тебе нужно быть бодрой и весёлой, когда ты войдёшь в класс. Дети не должны чувствовать твоего напряжения!

― Да, да, прости, я совсем расклеилась! ― сказала Элая, вытирая слёзы и стараясь приободриться. ― Это всё из-за мамы. Я сейчас, я только приведу себя в порядок, а потом обязательно буду стараться выглядеть, как ни в чём не бывало! ― Элая поцеловала Вадима в щёку. ― Спасибо тебе!

Доведя девушку до школы и убедившись, что с ней всё в порядке, молодой человек отправился в Совет мудрецов, где хотел узнать итоги заседания и посоветоваться с Аргосом Тором относительно дальнейших мер реагирования. По дороге, проходя мимо ардестинианского посольства, он с неудовольствием отметил, что никакого наблюдения за зданием и его обитателями не было, а его стоило бы возвратить.

Застав мудрецов как раз заседающими, Вадим как можно тише пробрался в зал и сел на свободное место в одном из первых рядов трибуны. Аргос Тор заметил его и понимающе кивнул. Но не все члены Совета мудрецов были рады его появлению. Среди этих стариков стало назревать подозрение по отношению к чужеземцу, а отдельные члены Совета даже готовы были обрушить вину за всё произошедшее на Маринее в последнее время с его появлением, как бы абсурдно и несправедливо это не звучало. Однако авторитет Верховного мудреца пока что надёжно защищал Вадима от всяких нападок с их стороны, но никто не знал, что будет дальше.

Вадим решил вести себя как можно тише, чтобы не раздражать стариков, которые и так были на взводе после сегодняшних событий, и до конца заседания сидел молча и смотрел перед собой на собственные скрещённые пальцы. Но он внимательно прислушивался к тому, что говорят мудрецы, надеясь, что они в итоге примут правильное решение.

Правильным решением в понимании Вадима было самое скорое усиление защитных мер, как на всех уже охраняемых объектах, так и среди населения, а также предписание маринейцам соблюдать крайнюю осторожность и никуда не ходить поодиночке. Обо всём подозрительном необходимо было тут же сообщать в Совет мудрецов, а все, на кого укажут, должны были быть немедленно арестованы до выяснения всех обстоятельств. Сейчас не время было соблюдать общепринятые свободы ― шла тайная война против Маринеи, и на кону стояли её свобода и независимость!

В итоге, мудрецы, в целом, вынесли схожее решение. Разве что до арестов у них дело так и не дошло, но самое главное, что люди будут предупреждены в полной мере о грозящей им опасности. После того, как другие удалились, и они остались вдвоём, Вадим поблагодарил Аргоса Тора за то, что во многом благодаря ему решение было принято.

― Знаешь, я никогда не забуду выражение лица моей любимой супруги, да и Элаи тоже, когда они увидели сегодня утром голову бедняги Муна Лорнока на нашем пороге! ― искренне признался Верховный мудрец. ― И я совсем не хочу, чтобы ещё кто-то из моих сограждан испытал что-то подобное. Надеюсь, что принятые нами меры помогут избежать новых жертв!

― Я тоже надеюсь на это! Нужно довести информацию для маринейцев как можно быстрее! ― с энтузиазмом воскликнул Вадим.

― Можешь в этом не сомневаться. Текст решения и обращения к людям уже загружены в информационную систему и через несколько минут каждый житель нашей страны будет осведомлён о нём!

― Я хотел ещё спросить, нельзя ли вновь поставить наблюдение за ардестинианским посольством? ― Вадим не мог уйти, пока не узнает ответ.

― К сожалению, этого сделать не получится. Я говорил с несколькими членами Совета. Среди наших все почти против ― боятся обострять отношения с Ардестинией, ведь нападения и другие теракты прямо не связаны с ними. Доказать причастность ардестинианцев нам не удалось.

― Ещё бы! Они наверняка позаботились о том, чтобы не осталось никаких следов! Но я уверен, что это всё Уоррен…

― Что ты собираешься делать, Вадим? ― поинтересовался Аргос Тор.

― Отныне я прилипну к нему, как тень. Я знаю, что он выходит наружу, и вот тогда-то я припру его к стенке!

― Один раз ты уже сам чуть не пострадал, ― напомнил Верховный мудрец.

― Я знаю. И уверяю вас, что этого больше не повторится!

― Хорошо, только будь осторожнее! Мне нужно снова съездить в больницу, проведать жену… А ты, пожалуйста, встреть сегодня Элаю после работы и проводи до дома, могу я попросить?

― Можете даже не напоминать!

Как и обещал Аргос Тор, послание Совета мудрецов очень скоро разошлось по всей стране. И на первое время, казалось, оно возымело своё действие ― несколько дней всё было спокойно. Однако затем по отдалённым краям Маринеи прокатилась буквально волна убийств, одно другого жутче: обезображенные тела или их части находили в самых разных местах, а одного несчастного специально оставили в живых и привязали израненного, истекающего кровью к ограде дома главы местного совета одного из маленьких городков на юге страны. Когда он вместе с домочадцами приблизился к жертве, чтобы помочь и отвязать от ограды, раздался мощный взрыв ― на теле несчастного убийцы закрепили связку гранат. В итоге, погибли все. И ни в одном случае выйти на след террористов не удалось ― настолько искусно они заметали следы.

В итоге диверсанты добились желаемого результата ― среди маринейцев стало понемногу расти возмущение в отношении центральной власти, её бездействия и неспособности защитить свой народ от этой чудовищной угрозы. Стали раздаваться отдельные призывы, чтобы распустить действующий состав Совета мудрецов и избрать новых, но пока до конкретных действий так и не дошло, и всё осталось только на словах.

В Айяделле обстановка была самой спокойной, но в такой ситуации она могла быстро перерасти в нечто совсем иное. В первые дни знакомства с этой страной и её людьми Вадим даже не мог себе представить, чтобы маринейцы могли быть чем-то недовольны и, более того, когда-нибудь решились на мятеж, революцию и тому подобные вещи. Но сейчас он с ужасом не исключал даже этого варианта развития событий.

Зайдя в один из дней в кабинет Аргоса Тора, Вадим застал там посла Ардестинии Тримоса Нодра, человека маленького, пухлого и по виду незлобного. Он как раз в этот момент приносил Верховному мудрецу искренние соболезнования от имени своей страны в связи с очередными жертвами. Аргос Тор с грустью кивал в ответ на его слова.

Вадима эта сцена привела в бешенство, прорвавшееся сквозь многодневно нараставшее напряжение. Он подскочил к послу и чуть ли не взял его за грудки, подняв с кресла.

― Да как вы смеете здесь распинаться и произносить всю эту ложь глядя в глаза человеку, соотечественников которого убивают ваши подлые наёмники!

От этой сцены на мгновение застыли и посол, и сам Аргос Тор, и несколько сотрудников посольства и Совета мудрецов, находившихся в это время в кабинете.

― Молодой человек, я не потерплю!.. Что за надуманные обвинения?! ― верещал Тримос Нодр, оглядываясь по сторонам и, особенно, в сторону Верховного мудреца, пока Вадима оттаскивали от него в другой угол комнаты.

― Уважаемый посол, я прошу прощения! ― нашёлся пришедший в себя Аргос Тор. ― Это не официальная позиция Маринеи, а лишь частные утверждения Вадима, просто скопившее напряжение вырвалось наружу… Такого больше не повторится! Прошу вас, не раздувайте скандала из этого прискорбного инцидента!

― Ну, ладно… забудем, уважаемый Аргос Тор, ― пробормотал смягчившийся посол. ― И ещё раз примите мои искренние соболезнования!

― Благодарю вас! ― Верховный мудрец лично проводил Тримоса Нодра и его свиту до выхода из кабинета, стараясь провести их как можно дальше от Вадима, который всё ещё стоял в углу, тяжело дыша и недобро поглядывая на посла.

― Прошу, больше не делай так! ― со всем чувством призвал Вадима Аргос Тор, когда они остались вдвоём в кабинете. ― Он мог бы раздуть из этого невероятный скандал, и тогда горе нашему мирному соглашению с Ардестинией!

― Да к чёрту соглашение! ― вновь взвился было притихший молодой человек. ― Разве вы не понимаете, что всё это просто ложь?! Ложь вам в лицо!

― Даже если это и так, хотя я сомневаюсь, я пока ничего не могу поделать, ― как можно спокойнее, чтобы разрядить обстановку, сказал Аргос Тор.

И он был прав. Тримос Нодр, конечно, не был таким уж невинным ягнёнком, а достаточно прожжённым дипломатом с почти двадцатилетним стажем, и немало на своём веку льстил людям и лгал, но в данном случае он, как ни странно, говорил правду. Парадоксально, но руководство Ардестинии не сочло нужным поставить своего посла в известность о готовившейся операции, и этот человек действительно искренне считал, что налаживает отношения с давним противником своей державы. Он старался делать это хорошо, тем самым где-то даже мешая своим хозяевам.

Вот какой разговор, перешедший в какой-то момент на повышенные тона, состоялся у них с Тавором Кратосом незадолго до начала войны.

― Знаете, Тавор, я порой вообще не понимаю, что мы с моими людьми тут делаем! Я то и дело выражаю Аргосу Тору соболезнования по поводу очередной трагедии с маринейскими гражданами, а сам вот не могу взять в толк, что же происходит?

― А что, собственно, происходит? ― с невозмутимым лицом отвечал ему Кратос. ― Жизнь ― суровая штука, и порой со всеми нами случается что-то неприятное. Умирают люди ― это печально, но ничего уж не поделаешь! А вы продолжайте выполнять свою работу, как делали это до сих пор. К вам никаких претензий нет, все наши пока довольны результатом.

― Да уж, довольны… Странно только то, что все эти события: загадочные смерти, террористические акты, диверсии стали происходить после подписания между нашими странами этого мирного соглашения. Раньше, насколько я знаю, в Маринее такого не наблюдалось. Здесь есть над чем задуматься, а, Тавор? ― этот намёк был уже довольно прозрачным.

― Не советую вам думать о чём-либо, кроме своих прямых обязанностей, дорогой Тримос! ― уже с железной ноткой в голосе ответил Тавор Кратос. ― От этого может сильно разболеться голова.

― Чёрт побери, я хочу знать, что происходит?! ― вскричал посол. ― Не надо играть со мной, как с мальчишкой. Я имею право знать!

― Держите себя в руках! ― в свою очередь не выдержал и Тавор Кратос. ― Вы же дипломат! Где ваша выдержка? Я уже всё сказал! Продолжайте налаживать отношения с Маринеей! Возьмите пример с вашего маринейского коллеги ― они здесь в посольстве ведут себя совсем по-другому!

― Ах, ладно, раз уж взялся, я доведу это дело до конца! ― в сердцах бросил Тримос Нодр и первым разорвал соединение.

Придёт время, и Тримос Нодр со своими подчинёнными ещё сам пойдёт в расход. Тавор Кратос, который, кстати, учился вместе с Тримосом Нодром в университете, и они даже одно время были приятелями, припомнит послу, в том числе, и этот разговор. Хотя если бы даже посол вёл себя тихо и не препирался с ним, Тавор Кратос всё равно пожертвовал бы им ради успеха своего дела.

Как бы могущественна ни была Ардестиния, и как бы ни мало значило для неё мнение других стран и собственный образ в их глазах, Тавор Кратос всегда предпочитал подстраховаться и, по возможности, придать тем или иным действиям легитимный характер. Вот и в этот раз он решил воспользоваться уже проверенной много раз надёжной схемой, а именно: имитировать нападение на собственное посольство с убийством всей дипломатической миссии, что обязательно служило поводом для дальнейшего вторжения в необходимую страну.

Но как бы он ни был раздражён разговором с Тримосом Нодром, Тавор Кратос не собирался отдавать такой приказ прямо сейчас. Ещё не время! Он хотел максимально запугать жителей Маринеи многочисленными убийствами и терактами, сломить их дух и волю к борьбе, чтобы потом с минимальными потерями захватить страну. Весь план Тавора Кратоса был рассчитан примерно на год, из которого прошло уже четыре месяца. Ждать было ещё довольно долго, но он был терпеливым человеком.

Однако генерал Кратос и господин Заонис были отнюдь не так терпеливы, особенно генерал. Они единственные были посвящены в реальные планы операции, и в какой-то момент, сговорившись, решили сыграть в свою игру на опережение. Поскольку все диверсанты, кроме Уоррена, напрямую подчинялись господину Заонису, сделать это было не слишком трудно. К тому же регулярная армия Ардестинии также была, в целом, лучше знакома со своим генералом, чем с его братом и остальными финансовыми воротилами.

В какой-то момент вместе с гражданскими грузами, доставляемыми в Маринею транспортной авиацией Ардестинии, стали небольшими партиями поступать и компоненты для будущего взрывного устройства, которое должно было стереть с лица земли здание посольства и прилегающую к нему территорию, скрыв тем самым тела предварительно убитых посла и его команды. Делалось всё настолько искусно, что даже Уоррен ни о чём не догадывался. Адскую машину собирали по ночам, в строжайшей тайне несколько агентов Заониса, работавших под прикрытием в посольстве в качестве обслуживающего персонала.

Наконец, спустя месяц она была готова, и заряды были размещены в необходимых местах. Теперь оставалось лишь довести маринейское общество до точки кипения, чтобы весь их гнев обратился именно на посольство для лучшей имитации агрессии. Обратный отсчёт до дня «икс» пошёл.

========== Глава XVI ==========

Несмотря на принятые меры, преступления против жителей Маринеи продолжались, хотя и в гораздо меньшем количестве. Но и этого хватало, чтобы градус напряжённости в отношениях между обеими странами медленно, но верно повышался. Ситуация пока ещё не была критической, и Аргос Тор всеми силами старался не допустить развития конфликта и начала войны. Если бы он знал, что Ардестиния именно войны и добивается!

Генерал Кратос и господин Заонис ещё в открытую не решались ослушаться приказов Тавора Кратоса, но морально уже были готовы к этому. Он и сам стал внутренне ощущать, что план по захвату Маринеи идёт как-то не так, слишком быстрыми темпами. Однако и обвинить кого-то в чём-то Тавор Кратос пока что не имел возможности, а поэтому наблюдал за развитием событий, рассчитывая в необходимый момент своим авторитетом повлиять и всё исправить.

В свою очередь, Уоррен тоже был на распутье и старался понять, что ему делать дальше. Стоит ли продолжать участвовать во всём этом спектакле, или же просто убить Пауэлла и Вадима и попытаться сбежать обратно в наш мир. Внутренним чутьём опытного разведчика он тоже чувствовал, что что-то идёт не так, но что именно, пока не мог понять. Если бы Джеймс знал про взрывчатку, готовую отправить в небытие здание посольства и всех, кто в нём находился, он бы без сомнения рассказал бы всё Тавору Кратосу, но он не знал.

Из-за того, что Уоррен входил в состав дипломатической миссии и обладал неприкосновенностью, Вадим не мог его задержать, избить или, чего он желал больше, убить. Это спровоцировало бы ответные действия Ардестинии и почти наверняка привело бы к войне. Вадим понимал, что она рано или поздно неизбежна, но не хотел становиться её виновником и приближать её начало. Всё-таки худой мир всегда лучше!

Однако из-за того, что он не мог ничего поделать, а ардестинианские диверсанты безнаказанно убивали и насиловали маринейцев, из-за постоянного волнения за судьбу Элаи настроение молодого человека день ото дня становилось только хуже. Временами накатывали апатия и даже депрессия. И если бы не методики их подавления, которым его научили в разведшколе, Вадиму пришлось бы совсем туго.

А тут ещё внезапно новое горе вошло в семью его любимой. Мать Элаи, Лина, после того случая на пороге их дома серьёзно заболела, но здоровье её начало поправляться. Если бы не известие о гибели её родных в другом городе, женщина бы со временем выздоровела и вернулась к нормальной жизни, но это её окончательно подкосило. Лина медленно угасала, а под конец жизни вообще почти лишилась рассудка. Та Маринея, тихая, счастливая и безопасная, которую она знала много лет, ушла в прошлое, и Лина ушла вместе с ней.

Вадиму было невыносимо больно видеть, как Аргос Тор и, особенно, Элая переживают эту утрату. Хотя они и держались достаточно сдержанно на людях, молодой человек знал, что, оставшись наедине или друг с другом, эти двое дают волю своим эмоциям. И Аргос Тор и Элая постарались забыться каждый на своей работе, посвящая делам львиную долю времени.

Вадим добился у Аргоса Тора разрешения вновь отправиться на военную базу, чтобы начать обучение основам маринейского военного искусства и обращению с местными видами оружия. Он уже заранее приготовился к вопросам, зачем, мол, журналисту такие подробные знания в данной сфере, и подготовил возможные варианты ответов, но Верховный мудрец лишь посмотрел несколько минут на парня и молча подписал необходимое разрешение.

Начальник базы, с которым Соболев познакомился ещё во время поиска предателя в рядах военных, весьма радушно принял его и на этот раз. Он был простым и понятливым человеком, не любившим задавать лишние вопросы, к тому же Вадим ему сразу чем-то понравился, и они стали, можно сказать, приятелями.

Со следующего дня Вадим начал обучение наравне с рядовыми бойцами, без всяких исключений и поблажек. Ему пришлось вспомнить давно прошедшие годы, проведённые в армии, и не всегда эти воспоминания вызывали ностальгию. Впрочем, Вадим занимался очень усердно, много часов в день, стараясь отогнать грустные мысли, преследовавшие его в последнее время, и настроиться на боевой лад, приготовившись к вторжению ардестинианских войск.

Вадим делал успехи, и уже через полтора месяца хорошо научился обращаться с основными видами стрелкового оружия и бронетехники, а также освоил почти в совершенстве приёмы маринейской армейской борьбы. Ему даже довелось управлять большим, высотой с пятиэтажный дом, боевым роботом, одним из самых мощных вооружений вармиях обеих держав.

Во время тренировок Вадим свёл знакомство со многими молодыми людьми, солдатами и офицерами, и с некоторыми даже завёл дружбу. Все они отмечали его простоту, доброжелательность, готовность помочь товарищам и, конечно же, усердие и дисциплинированность. Позже, эти знакомства ещё сослужат свою службу и не раз помогут Соболеву в бою.

Вот только с иланофорами дела шли неважно. Конечно, Вадим освоил и их пилотирование, но до совершенства было очень далеко, и в случае конфликта, в реальном сражении, он быстро потерпел бы поражение. И всё же, в целом, молодой человек сейчас был хорошо подготовлен, и мог бы дать отпор врагу, сражаясь в рядах маринейской армии.

― Знаешь, ты мой лучший солдат! ― не без гордости произнёс начальник базы, когда они с Вадимом сидели за столом в его кабинете, куда радушный хозяин пригласил Соболева пропустить по стаканчику перед его отъездом.

― Спасибо за такую высокую оценку моих скромных способностей! Это мне льстит! ― в свою очередь, поблагодарил молодой человек. ― Но, давайте выпьем за то, чтобы эти знания остались только в теории, чтобы не было войны!

― Согласен! ― охотно поддержал его начальник базы и чокнулся стаканами с Вадимом.

На этом полуторамесячная военная подготовка была закончена, и молодой человек вернулся в Айяделлу. Настроение его немного улучшилось, к тому же перемена обстановки всегда помогает по-иному взглянуть на жизнь, собрать воедино свои мысли и чувства. Так произошло и с Вадимом.

Они с Элаей и Аргосом Тором почти не общались за эти полтора месяца, отчасти потому, что все трое были сильно заняты, отчасти потому, что Вадим сознательно не хотел отвлекаться на эмоции, чтобы они не мешали тренировкам. Теперь же он с нетерпением ждал новой встречи со своей возлюбленной, и поэтому первым делом по возвращении в город отправился к ней.

Девушка была в это время в школе. Занятия давно закончились, и она сидела одна в кабинете и проверяла домашние задания своих учеников. Вадим подошёл тихо, держа в руках букет её любимых цветов, и слегка откашлялся, чтобы привлечь к себе внимание. Элая очень обрадовалась, увидев парня, но слегка, в шутку упрекнула в том, что он не сказал, не позвонил заранее, что сегодня вернётся.

― Я хотел сделать тебе сюрприз, ― объяснил молодой человек. ― Вот, и цветы специально купил!

― Очень красивые, спасибо! ― Элая расцвела в улыбке.

Пока она ставила цветы в воду, Вадим наблюдал за девушкой, и заметил, что она полностью оправилась после смерти матери. Да точно, это было уже не напускное спокойствие, которое он наблюдал до своего отъезда, но действительно возвращение к жизни этого прелестного создания. Вадим был очень рад такому преобразованию.

― Ты здорово выглядишь, и платье очень идёт! ― сделал он комплимент.

― Ты тоже стал, как бы это сказать… ещё сильнее и мужественнее! Это всё усиленные тренировки! ― Элая ткнула пальчиком в грудь Вадиму, пробуя твёрдость мышц, а затем потрогала руку, на которой бицепс проступал заметно рельефнее, чем до этого.

Прикосновения её рук, таких тонких и нежных, были ему очень приятны и заставили рот сложиться в лёгкой улыбке. Элая тоже рассмеялась в ответ и, оставив Вадима в покое, вернулась на своё место за столом.

― Я хотел тебя проводить домой, но ты, похоже, не собираешься пока уходить, ― сказал молодой человек.

― Ещё чуть-чуть, буквально пятнадцать минут! Мне осталось немного, но это важно: вскоре у моих ребят важная контрольная работа, и я хочу понять, насколько они все к ней готовы. Пожалуйста, посиди здесь со мной!

― Не сомневаюсь, что готовы! Ведь их же ты учила! ― Вадима не нужно было уговаривать дважды. Он снял с плеч рюкзак и уселся за первой партой, прямо напротив Элаи.

Вадим решил не мешать девушке и не смущать её своими постоянными взглядами, так что просто уткнулся в свой коммуникатор, изучая всем последние новости маринейских СМИ и сообщения, которые ему приходили, пока он был в дороге. Но через несколько минут Элая сама нарушила молчание.

― Вадим, скажи мне, пожалуйста, только честно: эта война с Ардестинией, о которой все говорят в последнее время, ― её что, действительно, не избежать?

Парень поднял глаза на Элаю, которая внимательно и серьёзно смотрела ему в лицо.

― Я не знаю, хотелось бы верить в обратное, но, скорее всего, нет, ― откровенно высказался Вадим. ― А что твой отец думает по этому поводу?

― Он ничего конкретного не говорит. Вообще, он стал гораздо скрытнее со мной, почти не обсуждает свои рабочие дела, а ведь раньше ничего не утаивал! Наверно, не хочет лишний раз расстраивать!

― Ты тоже должна его понять. Ему сейчас очень нелегко приходится, и хоть дома с тобой он хочет побыть просто отцом, а не главой государства.

По дороге из школы, провожая Элаю, Вадим заметил, что в городе то и дело собираются группами поменьше и побольше люди, о чём-то шепчутся, переговариваются. Это был дурной признак, значит, вскоре здесь что-то будет, возможно даже, уже этой ночью. Нужно поскорее увести Элаю, а затем всё хорошенько разузнать!

В итоге, благополучно доведя девушку до дома и перекинувшись парой фраз с Аргосом Тором, молодой человек поспешил навестить Гарри Пауэлла, с которым хотел потолковать о последних событиях и попытаться уговорить уехать из Маринеи, а после этого уже побродить по городу и прислушаться к настроениям его жителей. И если бы он так не спешил, то смог бы заметить сидящего в машине неподалёку от дома Верховного мудреца Уоррена, который, в свою очередь, осторожно последовал за ним, как только Соболев удалился на безопасное для слежки расстояние.

А в это время оставшиеся в доме Элая и её отец готовились ужинать, когда внезапно на коммуникатор Аргоса Тор пришло сообщение от неизвестного отправителя с сообщением: «Вам и вашей дочери это будет интересно!» Показав сообщение Элае, её отец открыл аудиозапись, которая прилагалась к сообщению, и вот что они услышали:

― А чего ты, собственно, хочешь, Вадим? Зачем ты мне мешаешь? ― это был голос Уоррена. ― Почему тебе стала так дорога эта страна? Из-за этой малышки, Элаи? Да, понимаю. Она очень хороша, но тебе нужно быть понастойчивее, иначе я буду у неё первым.

― А тебе, позволь полюбопытствовать, зачем это нужно? ― теперь говорил Вадим. ― Нашёл себе нового хозяина и теперь рад выслуживаться? Ещё не наигрался в свои шпионские игры?

― Ты так говоришь, как будто совсем меня не понимаешь! Мы же оба с тобой шпионы, и оба выполняем задания командования, нравится оно нам или нет.

― Ну, тебе-то уж твоё точно по душе!

― А тебе твоё нет? Поселился здесь на всём готовом, крутишь шашни с дочерью Верховного мудреца, а этот старый дурак даже не подозревает, кто ты на самом деле! А что скажет Элая, если узнает, что её дружок оказался русским шпионом, который должен разузнать всё о Маринее и доложить своему правительству? Будет ли она с тобой также мила после этого, а, Вадим?

― Разведка разведке рознь. Моя страна не желает Маринее зла, в то время как Соединённые Штаты лишь ищут новый сырьевой придаток и выкачают здесь всё до последней капли нефти, до последнего кубометра газа ради собственного обогащения!

― Да прекрати! Можешь мне не рассказывать эти сказки про плохую Америку и хорошую Россию. Советского Союза больше нет, и теперь вы такие же, как мы. А что до истинных мотивов твоего задания, возможно, даже ты сам не догадываешься о них!

Уоррен давно ждал этого момента. Он держал эту запись при себе и берёг, как зеницу ока, рассчитывая в нужный момент опубликовать, чтобы как можно больше маринейцев узнали, кто такой на самом деле этот русский журналист. С этой целью он разослал подобное сообщение не только Аргосу Тору, но и другим членам Совета мудрецов, а также в редакции нескольких местных СМИ.

Вадиму повезло, что он не слышал этой записи, ведь ему трудно было бы сейчас смотреть в глаза этим двоим, да и найти подходящих слов для оправдания он бы, скорее всего, не смог. То, чего молодой человек боялся на протяжении всех этих месяцев, случилось. Позже станет ясно, что в полной мере эффекта, на который рассчитывал Джеймс, эта запись не возымела, но пока он ещё этого не знал.

Уоррену было мало унизить своего противника в глазах маринейцев, он хотел теперь уже окончательно расправиться с Вадимом, застрелить его прямо на улице на глазах у прохожих. Война уже близко, и неважно, какое впечатление создаст убийство, публично совершённое человеком, формально относящимся в ардестинианской дипломатической миссии. В любом случае, он собирается скрыться и присоединиться к регулярной армии, как только они вступят на землю Маринеи.

Уоррен проследил за Вадимом и узнал, что он сидит сейчас на веранде дома Гарри Пауэлла. Это было ещё лучше ― можно было убрать сразу двух ненавистных ему людей. По губам Уоррен прочитал, что Вадим уговаривал Гарри улететь с Маринеи, так как здесь становилось слишком опасно.

― Вот ещё, чтобы я убрался, как последний трус?! Да ты понимаешь, о чём просишь меня, парень?! ― возмущённо вопрошал старый лётчик.

― А о племяннике ты подумал? Ведь Томии легко может погибнуть в жерновах этой войны! И за что?

― Судьба Томми в его руках, так же, как и моя! И твоя тоже, Вадим! Ведь ты же не улетаешь! Не бросаешь Маринею, а готов сражаться и умирать за неё! Я знаю, ты делаешь это во многом из-за Элаи, ну а я вот просто полюбил эту страну, этих людей, и тоже не дам так просто её в обиду!

― Ладно, я вижу, мне тебя не переубедить! Тогда, удачи, Гарри Пауэлл!

Вадим встал и пошёл по дорожке по направлению к улице и, пройдя уже почти её всю, услышал внезапный окрик Гарри: «Берегись! Справа!» Старый лётчик всё ещё обладал отличным зрением и сумел вовремя заметить Уоррена, приближающегося к Вадиму с пистолетом, направленным ему в голову. Пауэлл успел закрыть Соболева своим телом, так как Уоррен, не ожидавший такого развития событий, на секунду-другую замешкался. Но уже затем он выстрелил несколько раз в сторону обеих своих жертв.

Вадим среагировал быстро и, поддерживая раненного Гарри, а заодно прикрываясь им, достал пистолет и тоже стал стрелять. Он ранил Уоррена в ногу, хотя и не стрелял прицельно. Американцу пришлось спешно ретироваться, а его план так и не был доведён до конца.

Гарри умирал, очень быстро теряя кровь. Стали сбегаться прохожие и жители соседних домов. За Уорреном бежать все боялись, так что Вадиму предстояло решить, преследовать ли его самому или остаться с Гарри в последние мгновения его жизни. Преодолев желание пуститься в погоню, Вадим выбрал Гарри. Держа его на руках, сам весь пропитавшийся кровью, Соболев смотрел в глаза старому лётчику, которые из последних сил смотрели на него самого. Гарри сделал попытку улыбнуться и сквозь хрипоту и кровь в горле еле слышно произнёс: «Вот видишь парень, я ещё на что-то пригодился, а ты говоришь, уезжай! Передай Томми, что я его люблю!»

Гарри умер. Прямо как Джоанна тогда в порту, пронзённая пулями Уоррена. Ещё одна жертва. Ещё одна вина для Вадима.

А между тем разъярённая толпа жителей Айяделлы, в которой насчитывалось несколько тысяч человек, вооружённая, чем попало, стихийно надвигалась по всем улицам в сторону посольства. Это было страшное зрелище: люди были доведены до последней черты и готовы были на всё. Обычно спокойные и добродушные маринейцы словно стали другими людьми: жестокими и кровожадными. Судьбе сотрудников ардестинианского посольства в эти минуты можно было только посочувствовать.

Впрочем, не все, конечно, жители Маринеи дошли до такой крайности. Очень многие старались остановить толпу, отговорить, призвать к разуму и милосердию. Но тщетно! Радикально настроенные маринейцы, в особенности это была молодёжь, ничего не желали слушать и с ещё большей решимостью свершить своё кровавое правосудие устремлялись к цели.

И вот толпа уже совсем рядом с посольством, до ограды остались какие-то десятки метров. В окна полетели камни и бутылки с зажигательной смесью. Немногочисленная охрана здания ничего не могла противопоставить им и, забежав за ограду, собралась укрыться внутри. Но в этот момент произошло то, чего никто не ожидал, ― взрыв, мощнее которого маринейцы ещё не видели и не слышали.

Моментально всё здание превратилось в один большой сгусток пламени. Да, собственно, и от здания то почти ничего не осталось: куски стен, стёкол, мебели разбросало далеко за пределы территории посольства. Они стали словно градом сыпаться на подступившую толпу. Появились первые убитые и раненные. Воинственный пыл маринейцев мгновенно упал, и ошарашенные люди тут же отхлынула назад.

Затем, когда первый шок прошёл, жители Айяделлы, ещё совсем недавно желавшие растерзать посла и его команду, бросились им на помощь. Прежние маринейцы снова вернулись, и теперь уже вся толпа стремилась потушить пожар и помочь выжившим, если такие вообще остались. Однако жар от пламени были столь сильный, что своими силами потушить пожар люди не могли ― это было просто опасно, да и физически невозможно. Необходимо было использовать специальную пену, которую могли разбрызгать над местом пожара иланофоры.

Машины появились в небе спустя десять минут и сразу же приступили к тушению. Когда пламя унялось, маринейцы бросились разбирать завалы и искать раненных, но таковых не было. Тримос Нодр и все его люди были заранее убиты головорезами Заониса, которые скрылись незадолго до взрыва. Согласно приказу своего шефа с началом вторжения они должны были перейти полностью на нелегальное положение и помогать войскам, совершая те же самые диверсии в тылу.

Уоррена среди убитых не было, хотя Заонис с генералом и собирались от него избавиться. Хитрый шпион, он почувствовал заранее, что скоро запахнет жаренным и вовремя успел сбежать.

Генерал Кратос привёл все свои силы в полную боевую готовность, ожидая формального приказа от президента Ардестинии, выдвинуться к берегам неприятеля. И такой приказ вскоре был получен, несмотря на протесты и увещевания Тавора Кратоса, которого уже особенно никто не хотел слушать.

Аргос Тор безуспешно лихорадочно пытался связаться с ним или кем-то ещё из руководства Ардестинии, чтобы попытаться остановить начало войны ― до него тоже уже никому не было дела. Никто даже не собирался уведомлять Совет мудрецов о начале военных действий! По этой же причине участь маринейского посольства в Эваскеле была незавидна. Пора было собирать жатву!

========== Глава XVII ==========

И вот вторжение началось. Спустя семь месяцев после подписания мирного соглашения между Ардестинией и Маринеей и последовавших за этим событий: будораживших воображение маринейцев циничных диверсий, странных убийств, попыток всячески подорвать сложившиеся устои жизни маринейского общества. В конце концов, милитаристская клика во главе с генералом Кратосом, не выдержавшая столь длительного «подготовительного» периода и стремящаяся во что бы то ни стало поскорее разделаться с ненавистным противником и взять реванш за поражение двадцатипятилетней давности, продавила своё требование о военном вторжении ардестинианских вооружённых сил на территорию Маринеи.

Тавор Кратос пытался убедить брата и поддерживавшую его часть магнатов, что нападение преждевременно и что необходимо ещё несколько месяцев, чтобы окончательно путём диверсий подорвать оборонную мощь Маринеи, а затем решить дело быстро и без особых потерь. Но на этот раз всемогущему главе «Ардестиниан Корпорэйшн» пришлось уступить — слишком велико было всепоглощающее желание ардестинианской элиты дорваться поскорее до маринейских природных богатств. Настолько велико, чтобы затмить даже разумные доводы Тавора Кратоса, который предупреждал их, что не стоит недооценивать силу воли маринейцев.

Шеф разведки Заонис, до этого стоявший на стороне генерала, также вынужден был поддержать мнение Тавора Кратоса, так как верные ему агенты предупреждали, что даже несмотря на несколько удачно проведённых диверсий, покушений на известных маринейцев и некоторый общий упадок духа людей, в целом, Маринея не испытывает больших проблем со снабжением едой и другими товарами, оборонным комплексом, а также общее настроение жителей не свидетельствует о сильном ослаблении страны. Даже наоборот, маринейцы стали более собранными, морально готовыми к будущей возможной войне.

Однако жажда наживы победила, и агентам было дано задание во время начала высадки сил Ардестинии отключить, по возможности, системы электронного обмена данными между всеми учреждениями Маринеи, в том числе оборонными объектами. Всё остальное сделает уже военная машина ардестинианцев. Генерал Кратос, который собирался лично, с борта иланофороносца руководить операцией, делал основную ставку на новейших боевых роботов, а также иланофоры последнего поколения. Ну и, конечно же, живая сила, которой в армии Ардестинии насчитывалось до семи миллионов человек (при общей численности населения около семидесяти пяти миллионов), должна была стать основной ударной силой в этой войне.

Начало войны для Ардестинии прошло довольно удачно. Даже несмотря на то, что агентам не удалось вывести из строя электронную систему обмена данными, а некоторых из них быстро схватили и изолировали, массированный удар с воды, воздуха и на суше привели к тому, что несколько городов, в том числе уже хорошо известный нам Урт, были буквально сметены с лица земли. Силы обороны действовали с некоторой задержкой — всё-таки маринейцы не любили воевать, да и не были созданы для этого.

Уже через полчаса информация о вторжении дошла до сведения Совета мудрецов, который собрался на экстренное заседание по этому поводу. В Айяделле, да и других городах люди выглядели подавленными, утратив свою привычную весёлость и жизнерадостность, однако паники нигде не наблюдалось. Совет обороны, куда входили Великий мудрец и командующие всех родов войск маринейской армии, организовали первую волну мобилизации, которая касалась пока только мужчин, но при необходимости женщины могли тоже включиться в вооружённую борьбу. Пока же они вели не менее важную работу в тылу, главным образом, в больницах и госпиталях.

В каждом городе или посёлке действовали свои сборные пункты, куда стали в срочном порядке собираться мобилизованные. В принципе, учения по обороне регулярно, не реже раза в полгода проводились Советом обороны, и люди знали, что делать и куда идти. Также у каждого дома хранился комплект военной формы, а оружие мобилизованные получали на местных складах при военных частях.

Мобилизация была проведена быстро и слаженно, и уже через полтора, а кое-где через два часа между атакующими и защитниками начались противостояния. Обе армии были хорошо вооружены, но у маринейцев было одно преимущество — они сражались за свою Родину, и война эта была справедливой в их глазах, тогда как ардестинианцы всё равно не могли не понимать, что делают, в общем-то, несправедливое дело. К тому же, маринейцы гораздо лучше знали местность своей страны и возможности, которые получится использовать на каждом конкретном участке фронта, и это составляло их дополнительное преимущество.

Вадим с готовностью включился в борьбу. Все последние дни он с напряжением ждал чего-то подобного, и теперь, когда Ардестиния показала своё истинное лицо, ему стало даже легче, и задача сводилась отныне к тому, чтобы отстоять независимость этой ставшей такой родной для него страны. Попутно он старался выяснить местоположение Уоррена — тот скрылся куда-то в самом начале вторжения и теперь наверняка присоединился к регулярным частям ардестинианской армии. Вместе с ним сбежали и многие другие «сотрудники» посольства.

За время жизни на Маринее Вадим прекрасно обучился обращаться с местным оружием. В целом, оно напоминало привычные ему образцы, но было плазменным, стреляющим сгустками энергии, в зависимости от типа заряда, смертельными или нет для противника. К тому же у такого оружия практически не было отдачи, и поэтому стрелять из него было удобно даже новичку. Кроме этого Маринея обладала и большим набором тяжёлого вооружения, не уступающего ардестинианскому: танками и бронемашинами, иланофорами, боевыми роботами и кораблями. Небо страны защищали довольно эффективные лазерные комплекты противовоздушной обороны.

В результате действий диверсантов, кое-что из военной мощи Маринеи удалось подорвать, так же как были уничтожены несколько важных гражданских объектов, но в целом, страна была физически и технически готова к войне. Другое дело, в моральном плане…

И всё же война началась. Силы ардестинианцев атаковали Маринею со всех сторон, надеясь таким образом сразу же подавить любое возможное сопротивление. Как мы знаем, начало операции выдалось для них успешным, и некоторые города были либо уничтожены, либо захвачены, но уже спустя несколько часов повсеместно начались боестолкновения. Стремительно росло число убитых и раненых. Маринейцы и здесь были верны своим принципам гуманизма и старались использовать против противника не смертельные заряды плазмы, что, надо полагать, выглядело не совсем оправданным в такой ситуации. Но такими уж они были людьми.

Захватчики старались нанести минимальный ущерб территории Маринеи, так как магнаты имели на неё большие планы, но ардестинианцы не церемонились ни с кем из самих маринейцев, будь то мужчины, женщины, дети или старики, и количество убитых намного превышало количество захваченных в плен. Немногих выживших они планировали потом использовать как рабов. Видя такую жестокость со стороны врага, защитники Маринеи скрепя сердце тоже стали постепенно всё более применять именно летальное оружие, выбрав, как им казалось, меньшее из двух зол.

Обе стороны сражались мужественно, и никто пока не одерживал верх. Бои шли интенсивно, стихая более-менее лишь по ночам. Война, которую генерал Кратос мнил себе молниеносной и триумфальной, затягивалась. Однако он пока хранил спокойствие, по крайней мере, внешне. Может быть, генерал ещё и не осознавал, что дело дало трещину. Его брат Тавор, напротив, так как был прозорливее генерала, быстро сообразил, что всё пошло не так, и может повториться сценарий, который уже не раз происходил за всю историю этого мира, когда маринейцы успешно прогоняли своих врагов и с честью отстаивали независимость своей отчизны. Он боялся этого и до вторжения, но почти никто тогда не послушал главу «Ардестиниан Корпорэйшн».

Сейчас же уйти уже было невозможно. Если Ардестиния запросит мира, признав тем самым себя проигравшей, это нанесёт непоправимый ущерб её репутации, и тогда наверняка те народы в разных странах, которые многие десятилетия и даже столетия жили под гнётом ардестинианского капитализма, почувствуют его слабинку и взбунтуются. Этого допустить никак было нельзя! Поэтому нужно продолжать интервенцию всеми силами, всеми средствами! На помощь регулярной ардестинианской армии были призваны даже наёмники из разных стран, которым платил лично ТаворКратос.

Но ничего не помогало. Маринейцы со всем воодушевлением включились в борьбу, и день за днём число убитых и захваченных в плен ардестинианцев росло, хотя и защитники тоже несли ощутимые потери. Война длилась уже десять дней, и непонятно было, сколько ещё всё это продлится. Всё новые и новые свежие части ардестинианской армии отправлялись на фронт, и не все и новоявленных бойцов понимали, за что они идут сражаться и умирать, несмотря на массированную пропаганду ардестинианского правительства.

Аргос Тор принимал очень активное участие в руководстве Совета обороны и лично осматривал положение на фронтах, разговаривал с солдатами, подбадривал их и наставлял на борьбу с врагом. Верховный мудрец пытался вести переговоры с генералом Кратосом с целью принудить его прекратить боевые действия, но тщетно. И всё равно Аргос Тор продолжал с оптимизмом смотреть в будущее, ожидая, что война не продлится слишком долго.

Его дочь Элая работала в Айяделле в госпитале, без устали ухаживая за ранеными. В столице они были в относительной безопасности, Вадим знал это. И всё равно тревога за судьбу этих людей, ставших ему практически второй семьёй, постоянно тревожила молодого человека. Но от этого он сражался ещё яростнее, стараясь, как мог, приблизить конец войны.

Что будет делать дальше, он не знал. Вряд ли маринейцы могут отправиться воевать в Ардестинию, чтобы навсегда покончить с ненавистным противником, так что на продолжение компании на чужой территории рассчитывать особо не приходилось. Тогда остаться здесь и помогать этим людям в возвращении к мирной жизни? Или же отправиться домой и доложить обо всём начальству? Вадим никак не мог решить, но одно он знал наверняка: из разведки он уйдёт! Куда бы ни пришлось после этого деться, что бы ни случилось, больше он не сможет вынести такой жизни!

Уоррен незадолго до своего бегства успел навредить Соболеву и рассказал Аргосу Тору о том, кто он такой на самом деле. Впрочем, это не возымело желаемого американцем эффекта — маринейцы от Вадима не отвернулись, хотя и были неприятно удивлены. Вадим же старался теперь реабилитироваться всеми силами. Ему не хотелось оставлять о себе плохое впечатление, даже если он не останется жить в Маринее. Особенно молодой человек переживал по поводу Элаи. Вадим пока так и не смог поговорить с ней, попытаться всё объяснить. Он рассчитывал, что девушка всё-таки сможет его понять и простить.

В рядах маринейский армии, где многие тоже успели узнать правду о Вадиме, несмотря ни на что уважали его за храбрость и готовность всегда прийти на выручку товарищам. И день ото дня это уважение росло, с ним стали даже советоваться командующие отрядами при подготовке наступления на тот или иной участок фронта. Особенно ему удалось проявить себя в массированном сражении около небольшого городка Арднекта примерно в ста тридцати километрах к юго-востоку от Айяделлы.

Это случилось на шестнадцатый день войны. В сражении приняли участие почти сорок тысяч человек со стороны Маринеи и около пятидесяти пяти со стороны Ардестинии. Зато перевес в бронетехнике и боевых роботах был на стороне защитников. Бои длились около семи часов и привели к разгрому группировки ардестинианцев. Хотя доблестно сражавшиеся солдаты Маринеи также понесли значительные потери примерно в половину состава.

Вадим, не жалея себя, рвался в атаку за атакой, прикрывал товарищей во время перегруппировок сил, помог вытащить раненных членов экипажа из подбитого танка, а когда на помощь ардестинианцам подошли ещё несколько боевых роботов, сам сел за танковое орудие и ловко сумел вывести из строя две машины. Это придало маринейским солдатам духу, и они стали атаковать с новой силой, покончив с остальными стальными монстрами.

Но вот последовала очередная атака ардестинианских иланофоров, которые вызвали беспорядки в маринейских рядах. Эти проворные и манёвренные машины последнего поколения достаточно свободно уворачивались от огня зенитной артиллерии, и выкашивали пехоту с ужасающей быстротой. Несколько сотен маринейцев погибли менее чем за десять минут.

Вадим, хотя и сумел подбить один из иланофоров, зашедший на цель прямо над ним, но и сам был ранен, и довольно серьёзно. У него были раздроблены несколько рёбер с правой стороны тела, пробито лёгкое, а также в двух местах прострелена нога. Хотя маринейцы достигли в медицине значительно больших успехов, чем мы, и могли вытащить человека практически «с того света», но действовать нужно было быстро, чтобы молодой человек не умер от потери крови. Вадима, который находился без сознания, среди прочих раненных оперативно погрузили в санитарный фургон, и отправили в ближайший госпиталь в направлении Айяделлы.

Там Вадиму сделали срочную операцию, срастив кости, или вообще заменив их, где нужно, и восстановив ткани лёгкого. Вся операция проводилась методом лазерной хирургии и заняла не более получаса. Единственной трудностью было возможное неприятие организмом искусственной крови, которую Вадиму закачали вместо потерянной им по дороге. Этот состав без проблем подходил для всех маринейцев, но для гостя из другого мира такая кровь могла не помочь. Но делать было нечего, и врачи пошли на риск.

Соболева вместе с другими прошедшими операции бойцами поместили в палату для выздоровления. Благодаря передовым методам лечения оно обычно происходило очень быстро и не превышало двух суток. Пока Вадим всё ещё был без сознания, но скоро оно должно было восстановиться. Действительно, уже через четыре часа парень открыл глаза. И первое, что он увидел, было лицо Элаи.

Она выглядела печальной, но сразу заулыбалась, как только поймала его взгляд на себе. Элая одета была гораздо скромнее и непритязательнее, как стали одеваться все маринейцы в военное время. Но даже самая простая одежда из грубой серой ткани не могла затмить красоту девушки. Вадим сразу почувствовал, как ему её не хватало всё последнее время.

Он хотел было что-то сказать и протянуть ей руку, но был ещё слишком слаб, поэтому Элая нежно удержала его от дальнейших движений и принесла попить.

― Как хорошо, что мы, наконец, встретились, Вадим! Как только я узнала, что ты отправился на фронт, то не могла унять в себе тревогу все эти дни! Ведь мы даже не простились! Почему, ты не пришёл ко мне?! Ладно, не говори, я догадываюсь… Главное, что сейчас всё хорошо, и ты жив и почти уже здоров. Ты потерял много крови, а врачи сказали мне, что не уверены в приживаемости у тебя нашей искусственной. Но твой организм справился, ведь ты сильный! ― Элая опустилась к нему и обняла Вадима.

Он почувствовал, как все опасности и переживания последнего времени остались в прошлом и нечего теперь не значили. Этот поступок Элаи говорил обо всём — она не презирает его, даже узнав правду, она беспокоилась о нём и хотела поговорить. Больше он не повторит своей ошибки и скажет Элае всё, в чём должен был признаться уже давно.

Вадим сделал над собой усилие и приподнялся на кровати. Элая разжала объятия, и молодые люди оказались сидящими лицом к лицу, почти вплотную друг к другу. Отгороженные плотной ширмой, они были невидимы окружающим, и молодой человек внутренне поблагодарил судьбу за то, что есть эта завеса — ему было гораздо легче говорить с Элаей наедине.

― Я все эти дни одновременно ждал и боялся встречи с тобой, ― наконец, найдя в себе силы, произнёс Вадим. ― Боялся объяснения, которое должен был давно тебе дать. Всё, что говорил Уоррен, ― правда, и я действительно был послан командованием, чтобы схватить Гарри Пауэлла и переправить его в Россию, а потом, незапланированно, я попал сюда, к вам. Я продолжил, хоть и без санкции командования, собирать различные сведения о Маринее, притворяясь журналистом… Я лгал тебе, лгал всем вам… Прости меня, Элая!

― Тебе не нужно просить прощения! ― перебила его девушка. ― Мой отец с самого начала, знал, кто ты — Пауэлл всё рассказал ему. Отец пообещал, что не будет ничего тебе говорить, и посмотрит, что ты будешь делать, как себя вести… Вадим, ты ничего плохого не сделал, не причинил нам никакого вреда! Тебе не в чем оправдываться! Более того, ты столько сделал для защиты Маринеи и сам пострадал! Наш народ всегда будет помнить тебя и благодарить за помощь! ― Элая старалась говорить тише, чтобы не беспокоить остальных пациентов в палате, многие из которых спали, но не всегда могла унять эмоции.

― Когда отец рассказал нам с мамой, то тоже взял с нас слово не говорить тебе ничего. Мы так и делали. Было интересно наблюдать за тобой, общаться. Я знаю, что всё, что ты мне рассказывал о себе, это правда. Я это чувствую! Ты — хороший человек!

― Значит, ты знала всё это время, но делала вид, что веришь в мою легенду?! ― Вадим был не на шутку удивлён.

― Да, и выходит, что я тоже не была с тобой вполне честна, и тоже должна просить прощения!

Вадим хотел что-то сказать, может быть, возразить ей, но разговор молодых людей прервала санитарка, которая попросила Элаю помочь — только что прибыла новая партия раненных солдат. Элая, конечно же, без промедления согласилась и, оставляя Вадима, заверила, что скоро вернётся, и они смогут закончить разговор.

После её ухода молодой человек снова почувствовал слабость и тоску от ощущения, что не успел сказать самого главного. Поскорее бы уже закончилась эта война! Тогда он больше не будет тратить время зря, и наверняка они с Элаей будут вместе! А сейчас нужно поскорее восстановиться и снова встать в строй!

К концу следующего дня Вадим уже был как новенький. Раны зажили, и почти не осталось следов. Он чувствовал себя отлично и готов был снова сражаться. Вот только с Элаей увидеться вновь им не удалось: как узнал Вадим, ей пришла телеграмма от Аргоса Тора (система электронного обмена информацией к тому моменту всё же была серьёзно повреждена, и маринейцы использовали старые проверенные способы связи) с просьбой срочно вернуться в Айяделлу. Элае пришлось так спешно уезжать, что она даже не смогла с ним проститься, но передала коротенькую записку через одну из санитарок: «Прости, мне нужно срочно возвращаться! Быстрее поправляйся! Надеюсь, мы увидимся как можно скорее! Твоя Элая!»

Вадим сжал записку в руке, а затем положил в нагрудный карман куртки. Записка была тем ценнее, что написана была на русском языке. Если Элая так сделала, значит, она не хотела, чтобы смысл её стал понятен кому-либо ещё, кроме него. А это что-то значит! Вадим почти наверняка знал, что Элая тоже любит его, и теперь оставалось только прямо спросить её об этом. Вот кончится война, и он что есть сил полетит в Айяделлу и отыщет там свою любимую!

Вадим вернулся в свою часть как раз перед новым наступлением. Предстояло выбить мощный, хорошо вооружённый отряд противника с территории иланодрома. Они окопались там и приготовились держать оборону до последнего солдата. Сражение вновь выдалось жарким, и Вадим, как прежде, принимал в нём активное участие. Однако на этот раз он не проявлял чрезвычайной, граничащей с безрассудством смелости, ибо знал, что своей смертью он причинит Элае огромные страдания.

И, тем не менее, через четыре с половиной часа сражение завершилось в пользу войск Маринеи. Ещё один отряд ардестинианцев был разгромлен, а значит, конец войне всё ближе. Силы противника слабели, и найти выбывшим воинам замену правительству Ардестинии становилось всё труднее. Последовали ещё несколько побед маринейцев, и вот уже боеспособной осталась только одна группировка войск Ардестинии, зато самая мощная.

Почти четыреста тысяч солдат оккупационных войск направили свой удар на Айяделлу, уже не рассчитывая победить в войне, но хотя бы напоследок причинить Маринее как можно больший вред. В свою очередь защитники страны стали также подтягивать свои силы к городу, чтобы отразить нападение неприятеля. По численности и вооружению армии были примерно равны, но у маринецев на этот раз было неоспоримое преимущество — они осознавали, что это последний решающий бой, и от него зависит будущее их родины, а поэтому сражались вдвойне храбрее.

Все сражения, в которых Вадим принимал участие до этого момента, были несравнимы с тем, что он увидел в этот раз. Это действительно был бой не на жизнь, а насмерть. Всё началось в окрестностях столицы, примерно в тридцати километрах к северу и постепенно под бешеным напором ардестинианцев боевые действия вплотную приблизились к черте города. В итоге, спустя полтора дня боёв, маринейцы, ликующие, словно война уже закончилась, стали принимать в плен массово сдающихся оставшихся в живых врагов.

Теперь, когда скорый полный разгром оставшихся оккупационных сил ардестинианцев был очевиден и требовал не больше суток времени, Вадим всерьёз задумался о перенесении войны на территорию противника с целью навсегда покончить с империалистическими планами ардестинианской правящей верхушки. Он решительно был готов отстаивать свою точку зрения о необходимости такой кампании перед Советом обороны, да и в целом, всеми жителями Маринеи. Но этого не понадобилось…

========== Глава XVIII ==========

Несмотря на всё могущество ардестинианской разведки и репрессивного аппарата, в стране, пропитанной атмосферой подозрительности и научившейся самым изощрённым методам слежки за своими гражданами, существовало революционное подполье. Эти люди, уставшие от гнёта корпораций и не приемлющие политику, которую Ардестиния вела с их подачи в отношении всего остального мира, только и ждали удобного случая, чтобы начать восстание.

Начав с небольшой группы отщепенцев вдали от крупных городов, они постепенно, шаг за шагом, в условиях глубочайшей конспирации разрослись до организованного движения, насчитывавшего несколько тысяч активных членов и несколько десятков тысяч сочувствующих из числа простых ардестинианцев, доведённых до отчаяния социальным неравенством, преодолевшим все мыслимые пределы, разграблением национальных богатств страны, отравлением атмосферы и агрессией империалистического правительства Ардестинии.

Но на стороне официальных властей всё ещё было подавляющее превосходство в силе и ресурсах. Правящая верхушка, состоявшая из пары десятков беспринципных магнатов, а также многочисленные прихлебатели из числа среднего класса до последнего готовы были защищать сложившийся порядок вещей и не уступили бы ни на шаг требованиям восставших. Они знали о существовании подполья, и один раз чуть было не разрушили всё, когда в рядах повстанцев завёлся предатель. Многих сторонников революции тогда схватили, пытали, замучили до смерти в тюрьмах. Но движение не было уничтожено, но лишь стало осторожнее и, одновременно, ещё решительнее в своей главной цели.

Поэтому оставалось только ждать удобного случая, чтобы свернуть шею действующей власти финансовых воротил. Многие подпольщики сумели проникнуть в государственные структуры и занять там более-менее значимые посты. И даже ведомство господина Заониса, где, казалось бы, должны были, как нигде, следить за всеми и каждым, пополнилось двумя верными сторонниками революции.

Но настоящим успехом повстанцев стало знакомство одного из них с Одисом. В университете они были хорошими товарищами, и несколько месяцев спустя случайно встретились в городе. Молодой человек не знал, что Одис — сын Тавора Кратоса, но даже известие о том, что он работает в его секретариате, сразу породило план вербовки парня в члены подполья.

Это был крайне рискованный шаг, и в случае провала повстанцы могли потерпеть уже полное, окончательное поражение. Но на совете командиров повстанцев решили, что игра стоит свеч, и вскоре встретились с Одисом лично. Вопреки ожиданиям, его даже не пришлось слишком долго уговаривать — молодой человек, узнав конечную цель всего предприятия, охотно согласился участвовать в восстании и передавать всю информацию, какую только сможет узнать в «Ардестиниан Корпорэйшн».

Не стоит думать, что он ненавидел отца — тот сделал для него достаточно много, хотя и не мог открыто признать своего сына. Но в характере Одиса было много и от матери, и он по мере взросления и осознания роли Ардестинии в мире и своей личной роли во всём происходящем не мог не возмутиться и не пожелать что-то изменить. Порой в нём вызывала отчаяние кажущаяся безысходность и невозможность преодолеть власть корпораций. И вот, когда повстанцы вышли на него и предложили сотрудничать, Одис решил, что это тот самый шанс, которого он искал. Он не мог упустить такой возможности!

Неизвестно, сколько бы ещё повстанцы ждали своего часа, если бы не появление Уоррена и последовавшие за этим события. Всё более определёнными становились сведения о готовящемся новом вторжении в Маринею, а это значило, что большая часть войск ардестинианской армии будет отвлечена из страны для участия в конфликте, а оставшиеся не смогут оказать настолько сильного сопротивления, и можно будет захватить оружие на армейских складах. К тому же, подготовка вторжения потребует концентрации внимания разведки на этом вопросе, и, следовательно, её внимание к внутренним врагам на какое-то время хотя бы немного ослабнет.

Судьба благоволила революционерам, и дальнейшие события развивались, в основном, по задуманному ими сценарию. Война с Маринеей, как известно, не получилась лёгкой, несмотря на все старания разведчиков-диверсантов. Оказавшись по-настоящему крепким орешком, эта страна умела при необходимости дать сдачи, и всё большие ресурсы, в том числе и человеческие, отвлекала война. Наконец, когда почти три четверти ардестинианской армии находились за пределами страны, лидеры повстанцев дали сигнал к выступлению.

По всей Ардестинии отряды восставших при поддержке местных жителей стали нападать на военные базы с целью овладения хранящимся там вооружением. И здесь удача едва не оставила людей — всё-таки наивно было полагать, что победить профессиональных военных будет так легко, пускай и превосходящими по численности силами. Повстанцы начали нести серьёзные потери, и если бы не внезапный переход на их строну двух армейских частей со всем личным составом и тяжёлым вооружением, то революция захлебнулась бы в самом начале.

Почти десять тысяч солдат, тысячи единиц современного стрелкового оружия и взрывчатки, несколько десятков танков и бронетранспортёров, восемь больших боевых роботов и тридцать пять десантно-транспортных иланофоров составили костяк ударной мощи повстанцев и во многом определили успешный исход революции.

За неделю восставшиесмогли захватить большую часть страны, но оставался ещё главный оплот действующей власти — столица Ардестинии Эваскел, на защиту которого были брошены все оставшиеся в распоряжении армии солдаты и техника, а также были отозваны некоторые части с фронта.

Главы корпораций били тревогу. Им спешно пришлось заботиться о перемещении своих семей и самого ценного имущества подальше от Ардестинии, и не у всех это получалось. Транспортное сообщение было нарушено, а войска воздушной обороны действовали теперь в интересах повстанцев, которые тем временем сжимали кольцо вокруг Эваскела.

С большим трудом повстанцам удалось захватить штаб-квартиру ардестинианской разведки, а её глава, Заонис, повинный в смерти многих повстанцев, жестокий палач, не нашедший, однако, в себе сил покончить жизнь самоубийством, был повешен революционерами прямо во дворе здания по оглушительный рёв толпы, ликующей от осознания, что с одним из угнетателей покончено навсегда.

Сопротивление армии было отчаянным, но вот войска повстанцев уже на улицах столицы, приближаются к деловому кварталу. Остались считанные часы до падения власти корпораций. Потери с обеих сторон были ужасны, и, тем не менее, решимость восставших ничуть не поколебалась, а, наоборот, с каждым часом всё увеличивалась по мере осознания того, что совсем скоро они смогут отпраздновать победу. Вести, приходившие с маринейского фронта, также были на руку восставшим — армия Ардестинии была почти полностью разгромлена, было множество убитых и взятых в плен.

Наконец, произошло то, чего так ждал Одис, — отряд, в котором он сражался, вплотную приблизился, а затем начал штурм комплекса зданий «Ардестиниан Корпорэйшн», а это значило, что скоро он лицом к лицу встретится с отцом. Парень был уверен, что тот ещё не покинул город и будет до последнего сидеть у себя в кабинете, не желая верить, что его власти пришёл конец. Одис хотел лично схватить его и заставить сдаться.

Никому на свете, даже своим товарищам-революционерам, он не говорил, что доводится Тавору Кратосу сыном и, несмотря ни на что, желал сохранить отцу жизнь. Поэтому, отчаянно пробивая себе путь сквозь ряды охраны, Одис старался пробраться к нему наверх. Только бы успеть!

А между тем ТаворКратос сидел у себя в кабинете на девяносто седьмом этаже здания «Ардестиниан Корпорэйшн» и наблюдал, как рушится ардестинианская империя ― его империя. Глава самой могущественной корпорации в этом мире, он был человеком прозорливым, и как только в сводках с фронта стали приходить новости о всё больших потерях ардестинианской армии, отправил жену и детей подальше, в безопасное место. Большую часть документов о деятельности корпорации Тавор Кратос успел сжечь, поэтому теперь находился в относительном спокойствии. И всё же ситуация в городе была накалена до предела.

Бунтовщикам удалось захватить множество важных правительственных объектов (куда только смотрел Заонис!) и сейчас они вплотную приближались к зданию «Ардестиниан Корпорэйшн». Теперь от уничтожения и разграбления его может спасти лишь верная охрана ― личная гвардия Тавора Кратоса. Сюда стянули до тысячи отлично вооружённых бойцов, а на подступах к деловому кварталу стояла бронетехника. И всё-таки, у Тавора Кратоса было какое-то внутреннее ощущение, что поражение неминуемо, а посему нужно убираться отсюда в самом скором времени.

Он встал из-за стола и подошёл к потайному бару, аккуратно вмонтированному в стену кабинета. Налив себе выпить, Тавор Кратос с бокалом в руке подошёл к широкому панорамному окну и стал наблюдать, что происходить внизу. То тут, то там видны были чёрные густые клубы дыма ― то и дело гремели новые взрывы. В небе, лавируя между небоскрёбами, носились туда-сюда многочисленные иланофоры ― это те, кто имел возможность сбежать из города, поспешно «делали ноги». Скоро он тоже полетит, к жене, детям… К детям!

Мысли Тавора Кратоса переключились на Одиса. Где он? Что с ним? Ранен? Убит? Тавор Кратос потерял связь с сыном больше суток назад и с тех пор не мог предположить, где тот находится. А что, если Одис сам примкнул к этим восставшим? Такая крамольная мысль только что зародилась в мозгу Тавора Кратоса и теперь не давала ему покоя. Он отхлебнул ещё из своего стакана и вернулся за стол.

«Вам удалось разузнать что-нибудь о моём секретаре Одисе?» ― он вызвал через коммуникатор главу службы охраны. Но тот не мог сказать ничего удовлетворительного. Одиса якобы видели в разное время в разных частях города, но в такой обстановке никто не мог ни за что поручиться. Настроение Тавора Кратоса стремительно портилось.

Он никогда не был особенно сентиментальным человеком, даже в молодости, ещё до того, как превратился в беспринципного и жестокого дельца. Но всё же было в его жизни одно чувство, которое и сейчас порой напоминало о себе, ― любовь к матери Одиса. Эта девушка, маринейка Ортания, совсем ещё юной попала в плен, после очередного набега армии Ардестинии. Генерал Кратос решил сделать подарок своему младшему брату на день рождения и привёз Ортанию в качестве наложницы.

Как она сначала боялась его! Словно загнанный зверёк, жалась в угол при его приближении. К тому же Ортания совершенно не знала ардестинианского языка, а Тавор Кратос только начал тогда учить маринейский и мог едва связать несколько слов. Так продолжалось около трёх недель, затем Ортания начала немного привыкать к окружавшей её действительности. Тавор Кратос не хотел торопить события и поэтому вёл себя очень прилично. Брат и друзья смеялись над ним, не понимая этого промедления. Обычно с захваченными в плен маринейками мужчины не церемонились, но Тавор Кратос продолжал делать по-своему.

В конце концов, между молодыми людьми возникло взаимопонимание, и даже привязанность. Ортания научилась сносно изъясняться в ардестинианском, а Тавор Кратос практиковался с ней в маринейском языке. Он был очень привлекательным молодым человеком, и не удивительно, что Ортания ещё через некоторое время полюбила своего «хозяина». Тавор Кратос, в свою очередь, всё больше пленялся даже не её физической красотой, а чистой и непорочной душой этой девушки, такой местами наивной и, несомненно, доброй.

Мысль о браке была невозможной. Среди элиты ардестинианского общества, к которой принадлежал молодой человек, никогда ничего подобного не было. Эти люди гордились своим богатством и могуществом и считали всех остальных в мире, особенно маринейцев, низшим сортом людей. Но и любовь всё сильнее разгоралась между двумя сердцами, и вот уже Тавор Кратос решает бросить всё: богатство родителей, влияние в свете, блестящую карьеру и бежать с возлюбленной на край света. Но беременность Ортании спутала все карты.

Понимая последствия и боясь навредить тем самым своему любимому, девушка до последнего не говорила ему о ребёнке. В итоге, бежать было уже слишком трудно для неё. Роды прошли тайно и закончились трагично. Едва произведя на свет своё дитя, девушка умерла. Ортанию похоронили на самом простом кладбище за городом.

С трудом сумев сдержать себя от горя, молодой отец распорядился насчёт ребёнка, своего сына. Одиса, как успела назвать его Ортания за мгновение до смерти, отдали на воспитание в семью простых ардестинианцев неподалёку от города, и на протяжении многих лет Тавор Кратос тайно посещал его и давал деньги этим людям, чтобы они заботились об Одисе должным образом.

В итоге мальчик получил хорошее образование, а когда Тавор Кратос стал достаточно самостоятельным и влиятельным человеком, то взял сына на работу к себе в канцелярию, чтобы иметь возможность чаще его видеть. И теперь он не мог себе представить, что сын мог предать его!

От этих грустных мыслей Тавора Кратоса отвлекло сообщение начальника службы безопасности: «Мятежники сумели прорваться в здание, и бои идут уже на первых этажах! Господин Кратос, вам нужно немедленно улетать!»

Но это тревожное сообщение не вызвало на лице Тавора Кратоса никаких эмоций. Он не спешил двигаться. Начальник охраны с непониманием на лице застыл около дверей. Спустя минуту он ещё раз обратился к своему шефу. Тот, наконец, поднял глаза и нехотя кивнул головой, сообщив, что он выходит через минуту. Удовлетворённый хотя бы таким ответом, начальник охраны скрылся за дверью.

Тавор Кратос ещё раз оглядел свой кабинет, не будучи уверенным, что когда-нибудь ещё вернётся сюда, допил спиртное из стакана, взял из ящика стола пистолет и сунул его за пояс, а затем медленно направился к выходу.

Электроэнергия была отключена во всём здании, однако резервный генератор действовал, и подниматься на лифте было возможно. Но это было небезопасно ― в любой момент электросеть могла замкнуть или же просто быть повреждена штурмующими, и лифт просто застрял бы между этажами. Начальник охраны настоятельно рекомендовал подниматься пешком, тем более что пройти нужно было всего несколько этажей. Тавор Кратос без лишних уговоров согласился. Однако шёл он медленнее, чем обычно, словно до последнего стараясь отдалить минуту расставания со своим детищем ― «Ардестиниан Корпорэйшн», здание которой стало ему почти вторым домом.

Наконец, последний лестничный пролёт был преодолён, и начальник охраны со своим шефом оказались на крыше самого высокого небоскрёба Эваскела. В былые времена, с его крыши открывались захватывающе красивые панорамные виды на город и его окрестности. Сейчас же с высоты можно было увидеть картину всеобщего хаоса и разрушения. Пылали десятки зданий, не проходило минуты, чтобы не были слышны новые взрывы и звуки выстрелов, крики голосов.

По периметру крыши раньше стояли вооружённые охранники, сейчас же никого не было, поскольку все они были отозваны для борьбы с восставшими и защиты здания. На взлётной площадке стоял уже готовый к взлёту иланофор. Пилот, увидев Тавора Кратоса и начальника охраны, запустил двигатели и открыл створку двери, но в этот момент позади раздался окрик.

Это Одис с автоматом наперевес прорвался сквозь кордоны охраны, опередив своих товарищей по восстанию. Он хотел лично схватить отца, чтобы, по возможности, избежать лишних жертв. Всё-таки несмотря на всё своё презрение к тому, что делал Тавор Кратос, Одис не мог не испытывать к нему хотя бы толики сыновней любви. Но он просчитался.

Начальник охраны мгновенно среагировал и, заслонив собой Тавора Кратоса, поднял автомат, чтобы застрелить Одиса. Но парень выстрелил первым, и вот уже они вдвоём с отцом стоят друг напротив друга и целятся один в другого из оружия. Пилот летательного аппарата безмолвно и с расширенными от страха глазами наблюдал за этой сценой.

― Всё кончено, отец! Сдавайся по-хорошему! Ты проиграл! ― решительно заявил молодой человек, а сам в это время не помнил себя от волнения. Он боялся такого поворота событий и до последнего надеялся, что удастся его избежать.

― И ты смеешь мне такой говорить?! ― вскричал в ответ Тавор Кратос. ― Ты, мой сын, предал меня и свою страну, после всего того, что мы дали тебе!

― Я спас Ардестинию от окончательного разрушения от действий таких жадных дельцов, как ты! ― не уступал Одис. ― Люди многие годы страдали от гнёта корпораций, и теперь они, наконец, получат возможность вздохнуть свободно! Сдавайся!

― Нет, меня так просто не одолеешь, сынок! ― вся недавняя апатия сменилась в Таворе Кратосе быстро нарастающим гневом. Пускай даже он потерял свою власть, но и Одису так просто не сойдёт его предательство: ― Сложи оружие, и я возьму тебя с собой! Мы ведь семья, ты что забыл?! ― Тавор Кратос попытался хитростью взять верх и воззвать к сыновним чувствам парня.

― Я не отступлюсь и не предам наше правое дело! Я лучше умру!

― Тогда умри! ― вне себя закричал Тавор Кратос и выстрелил. Сгусток плазмы попал прямо в сердце Одиса и прожёг насквозь его тело. Молодой человек охнул, выронил автомат из руки и повалился на землю.

И тут до Тавора Кратоса внезапно дошло, что он сделал. Мгновенно гнев в нём сменился раскаянием, уже в третий раз за последние несколько минут меняя настроение этого человека. Выронив пистолет из руки, Тавор Кратос бросился к умирающему сыну, обнял его, стараясь унять кровь из раны, но это было совершенно бесполезно. Помутневшим взглядом Одис на последнем дыхании посмотрел в лицо своему отцу, плачущему второй раз в жизни. Он что-то прошептал, но невозможно было разобрать. Пилот летательного аппарата, сообразив, что шеф, похоже, сейчас лишится рассудка и, кто знает, может пристрелить и его, поспешил скорее убраться отсюда и сохранить свою шкуру. Кто теперь уже будет дознаваться, что он нарушил этим все корпоративные правила!

Но он зря опасался ― Тавору Кратосу не было до него никакого дела. Вместо этого он продолжал причитать: «Мой сын! Одис, не умирай, прошу тебя! О, что я наделал!» Когда Одис закрыл глаза и умер, его отец понял, что потерял последнее, что для него было дорого в этой жизни. И виной тому он сам! Теперь всё дальнейшее бессмысленно…

На мгновение в его мозгу промелькнули мысли о жене и детях, но тут же разум подсказал, что они обойдутся без него. С женой они никогда, в общем-то, не любили друг друга по-настоящему, да и дети никогда не были с ним особенно близки. Так что сами проживут. Затем в голове вновь возник образ Ортании, словно символ укора за всё совершённое им со времени её смерти.

«Всё могло бы быть иначе…» ― прошептал Тавор Кратос и, оставив тело сына, подошёл к краю крыши и ещё раз безразличным взглядом окинул взглядом происходящее внизу. Затем он всё также спокойно перекинул сначала одну ногу через ограждение, затем вторую и шагнул вниз.

========== Глава XIX ==========

К вечеру интенсивность сражения на всей территории Маринеи стала спадать. И тут и там ещё шли локальные бои, но в целом было ясно, что маринейцы сумели отстоять независимость своей страны. Ардестинианцы стали один за другим сдаваться в плен, всех их, безусловно, щадили.

В Айяделле ситуация тоже, в целом, нормализовалась. Жители города кремировали мёртвых, искали раненных и переносили их в лечебницы. Работали несколько созданных пунктов по распределению пленных.

Вадим в составе боевого отряда маринейцев помогал подавить один из последних очагов сопротивления на подступах к Айяделле. Здесь его нашёл Том, который сообщил, что отряд ардестинианцев в главе с Уорреном сумел проникнуть на территорию центрального холма, перебил охрану и захватил здание Совета мудрецов. Уоррен взял в заложники Аргоса Тора и Элаю и теперь требует к себе его, Вадима. Иначе грозится убить их.

Вадим, не раздумывая, отправился туда. Командир отряда, в котором он сражался, предложил отправить вместе с парнем часть своих людей, но тот отказался, так как штурм всё равно был бесполезен, и он не хотел подвергать жизни заложников лишней опасности.

Томми тоже хотел пойти с ним, но Вадим категорически запретил ему это делать. Впрочем, парень был упрям, и через некоторое время всё же отправился вслед за Соболевым.

Вокруг холма с разных сторон начали собираться жители города. Среди людей царили волнение и страх. Далеко не все ещё поняли, что же на самом деле произошло и что делать дальше. Когда Вадим пробирался сквозь толпу к подножию горы, его стали останавливать и пытаться разузнать, что к чему.

Вадим стал подниматься по лестнице, ведущей на вершину. Что творилось там, он не мог знать, опасаясь только худшего. Поднявшись наверх, Вадим увидел картину бойни, произошедшей здесь совсем недавно. Вокруг лежали тела нескольких членов Совета мудрецов, а отряд отборных солдат ардестинианцев охранял периметр.

У парня тут же отобрали всё, что можно было использовать в качестве оружия, после чего командир отряда объявил, что его ждут внутри.

Войдя в здание, Вадим сначала никого не увидел. Большой парадный зал казался мирным и спокойным. Он сделал несколько шагов вперёд ― никто не вышел навстречу.

― Уоррен, я пришёл! Один и без оружия, как ты и хотел! Где же ты сам? Выходи, давай поговорим, решим наши проблемы! ― громко произнёс Вадим и стал ждать ответа.

Из-за одной из колонн вышел Уоррен. Он ехидно улыбался. Видно было, что он знает, что делает и контролирует ситуацию.

― Ну, давай поговорим, ― спокойно сказал американец. ― Ты доставил мне немало неприятностей, Вадим. С того самого момента, как ты увёл Пауэлла прямо у меня из-под носа. Я был в ярости, но всё же сумел оценить твой профессионализм. Всё это время я хотел, наконец, помериться с тобой силами.

Вадим слушал внимательно, в тоже время глядя по сторонам, прикидывая, где Уоррен мог держать Аргоса Тора и Элаю.

― Тогда отпусти заложников, Уоррен! Давай разберёмся по-мужски!

― Нет, они нужны мне как прикрытие, пока я не покину это место, ― ухмыляясь, продолжил американец.

― А как ты собираешься покинуть Маринею? Ведь все пути отсюда перекрыты. Думаешь, твои новые «друзья» тебе помогут? Армия ардестинианцев сейчас разбита, и им просто не до тебя! Всё кончено!

― Ты не всё знаешь, ― хитро произнёс американец. ― Я это продумал.

― А я тебе не верю. Может, ты уже убил заложников?! Где доказательства, что они живы? ― спросил Вадим, сам внутри содрогнувшись своему предположению.

― Приведите сюда старика и девчонку! ― крикнул Уоррен, и в ту же секунду откуда-то из глубины зала показались люди.

Аргоса Тора и Элаю под руки держали двое крепких ардестинианских солдат. Ещё двое шли позади с автоматами наготове.

Вадим лихорадочно соображал, что делать дальше. Как освободить девушку и её отца? Со всеми пятью противниками ему не справиться. Нужно что-то придумать, потянуть время.

Заложников подвели достаточно близко, и Вадим хорошо мог рассмотреть их лица: в них читались, одновременно, и готовность достойно принять смерть, и не тающая несмотря ни на что надежда на спасение. Вадим за время, проведённое на Маринее, сумел хорошо понять её жителей, даже полюбить их. Особенно это касалось Аргоса Тора и его дочери. Молодой человек не хотел думать о худшем.

― Повторяю, отпусти их! Это наше с тобой дело! ― обратился он снова к Уоррену.

― Я что идиот?! Кем я тогда буду прикрываться?! Тобой?

― А твоё самолюбие не страдает оттого, что ты прикрываешься женщиной? Отпусти хотя бы её! ― Вадим продолжал тянуть время, надеясь на помощь остальных маринейцев.

― Да брось! Мы же в реальном мире, а не каком-нибудь романе! Здесь все эти штуки про благородство не проходят! Мне начинает это уже надоедать!

― Что же мы будем делать?

― Я убью тебя, ― сказал Уоррен и направил пистолет на Вадима.

Тут Элае удалось вырваться из чуть ослабшей хватки держащего её солдата. Уоррен на мгновение отвлёкся, а Вадим попытался выхватить у Уоррена пистолет и взять его самого в заложники. Но тот оказался проворнее, и парень получил сильный удар в живот, от которого буквально согнулся пополам. Он припал к земле, опираясь об неё локтями и коленями.

Элая попыталась остановить Уоррена, но силы были явно не равны. Он наотмашь ударил девушку по лицу. Она упала на землю недалеко от Вадима. Он видел, как покраснела и распухла щека Элаи, а на глаза невольно навернулись слезы.

Не обращая внимания на мольбы девушки и призывы Аргоса Тора прекратить всё это, Уоррен со всей силы ударил Вадима ногой, вложив в этот удар всю ненависть к нему. Послышался хруст рёбер. Соболев почувствовал во рту солоноватый вкус крови. Превозмогая боль, он попытался подняться, но противник нанёс ему сильный удар кулаком в лицо. Вадим снова упал на землю.

Аргос Тор, не имея возможности освободиться, всё же постарался заступиться за дочь и Вадима. Его слова ещё больше разозлили и так взбешённого Уоррена, что тот выхватил пистолет и два раза выстрелил в старика. Элая вскрикнула, Аргос Тор застонал и осел на землю, не поддерживаемый больше мощными руками державшего его солдата.

Видя эту картину, Вадим как будто преобразился. Он нашёл в себе силы вскочить и с ходу нанести несколько сильных ударов Уоррену в лицо и туловище. Тот пытался блокировать удары, но Вадим теперь контролировал положение.

Подручные Уоррена ничем не смогли ему помочь: на звуки выстрелов сбежались снизу маринейцы. Опасаясь худшего и решив, что уже нечего терять, они сумели быстро справиться с адрестинианцами, охранявшими подходы к зданию.

Завязалась перестрелка между оставшимися четырьмя ардестинианскими солдатами и толпой маринейцев, но силы были явно не равны, и вскоре все до последнего захватчики были убиты или ранены.

В возникшей неразберихе люди не сразу поняли, что произошло и что Аргос Тор серьёзно ранен. Когда разобрались, несколько пар рук бережно подхватили его и понесли в больницу. Элая, утирая слезы, шла рядом. Позади вели побитого Вадимом Уоррена.

Соболев тоже шёл, прихрамывая, среди остальных. В больнице все, в основном, были заняты спасением Аргоса Тора, но и Вадима не оставили без внимания. Осмотр, впрочем, показал, что он в норме, кости не были сломаны.

От Элаи Вадим узнал, что жизнь её отца теперь тоже вне опасности. Помощь пришла быстро, да и медицина у маринейцев была на высоте. И всё-таки Аргосу Тору предстояло достаточно длительное лечение.

Вадим решил как можно скорее отправиться в Москву и обо всём доложить своему шефу. Нужно покончить со всем этим делом и с чистой совестью вернуться сюда, чтобы начать новую жизнь.

― Разве тебе обязательно ехать? ― грустно спросила Элая.

― Думаю, будет лучше, честнее, если я это сделаю.

― И когда ты вернёшься?

― Через несколько дней, не больше.

― Обязательно возвращайся! Я буду ждать тебя! ― Элая с большой неохотой отпустила молодого человека. Она едва не потеряла отца и не хотела теперь потерять ещё одного человека, который был ей дорог.

― И береги себя, слышишь! ― почти закричала она, стараясь пересилить шум заработавшего двигателя «Сессны». Вадим помахал в ответ через лобовое стекло.

Самолёт стал набирать скорость, и берега Маринеи стали постепенно удаляться, превращаясь во что-то не вполне реальное. Предстояло вернуться в наш мир, почти уже забытый за тот год, что Вадим провёл на Маринее. И пускай это нужно было сделать лишь на несколько дней, задача казалась трудней, чем была на самом деле. Как только он пересёк границу двух миров и оказался в Майами, он отправил секретное сообщение своему руководству. Теперь предстоял долгий полёт домой.

В Москве были немало удивлены. Руководство Вадима считало его пропавшим без вести, возможно, погибшим. Было известно, что американцы также ищут своего человека, к тому же исчез этот самый пресловутый Пауэлл. И вот внезапно агент, пропадавший неизвестно где почти полгода, снова вышел на связь!

В аэропорту Вадима уже встречал Илья. Видя, как он напряжён, парень не стал ни о чем спрашивать, а просто протянул руку. Тот быстро пожал её, и оба направились к выходу. Илья повернул ключ, и мотор «Волги» мгновенно откликнулся негромким урчанием.

― Может, хочешь сначала домой заехать? ― решился нарушить молчание Илья.

― Нет, давай прямо к шефу. Хочу побыстрее закончить с этим делом, ― с едва заметным раздражением ответил Вадим.

И через несколько мгновений добавил:

― Как же я устал! Это было самое трудное моё задание… самое трудное, ― и Вадим закрыл глаза, откинувшись в кресле.

Илья с любопытством посмотрел на него, но ничего не сказал и продолжил вести машину.

Обычно спокойный Игорь Константинович на этот раз заметно нервничал. Он расхаживал по кабинету, держа в руках стакан с виски.

― Садись! ― тут же приказал он вошедшему Вадиму.

Потом опомнился, сказал:

― Извини, просто нервы ни к черту. Не спал уже почти двое суток.

― Я всё понимаю, Игорь Константинович, ― спокойно ответил тот.

― Хорошо. Ну, рассказывай, что случилось. Во всех подробностях, пожалуйста.

Вадим пересказал всё, что случилось с ним за время, проведённое в Маринее, особенно подробно остановившись на последних событиях. Молодой человек рассказал и то, что Уоррен успел разоблачить его. Единственное, о чём умолчал Соболев, это о своих чувствах к Элае. Он не собирался ни с кем делиться этим, даже с Игорем Константиновичем.

Пока Вадим рассказывал, полковник допил весь свой виски, продолжая, однако, вертеть в руке пустой стакан.

― Это всё? ― спросил он, когда Вадим замолчал.

― Нет, не совсем.

― Я слушаю.

― Я хочу уйти со службы. Навсегда.

― То есть, как это уйти?! Ты что, спятил?! После всего, что ты узнал, что видел, вот просто так взять и скрыться! Бывших агентов не бывает, запомни это! От нас уходят только ногами вперёд! ― под конец Игорь Константинович уже кричал. Голос выдавал, что он пьян. Усталость, напряжение последних дней и выпитое сделали своё дело.

― И всё же я уйду, Игорь Константинович, ― всё также спокойно продолжал отвечать Вадим.

Его спокойствие ещё больше распалило начальника:

― Уйдёшь?! Черта с два, Вадим, ты уйдёшь! Нам придётся убрать тебя, как тогда твоих родителей…

― Что?! ― Вадим резко поднялся из кресла, в котором сидел. Его усталость как рукой сняло. Он ожидал услышать что угодно, только не это: ― Что вы сказали?!

― Да, да, мой мальчик. Ведь они погибли в автокатастрофе. А виновника уже нельзя было привлечь к ответственности, он тоже скончался. Это мы так устроили! Мне очень нужен был кто-то на эту работу. Ты был мне нужен! Но тебя держала семья. Это была помеха. Её нужно было убрать. Чтобы не было никаких привязанностей. Вот так! ― слова лились у Игоря Константиновича нескончаемым потоком. Он уже не мог себя контролировать, разглашая эти совершенно секретные сведения.

Вадим был шокирован. Мысли его путались, он не понимал, что делать дальше.

― А сестра? ― спросил он, когда смог совладать с собой.

― Она тоже должна была погибнуть. Но выжила. Её тяжёлое состояние сыграло нам на руку. Теперь у тебя был стимул для работы: нужны были деньги на лечение. Но умерла она своей смертью. Мы к этому непричастны.

― Ошибаетесь. Вы к этому имеете самое непосредственное отношение, ― Вадим стал угрожающе надвигаться на своего начальника. При этом внешне он сохранял полное спокойствие.

Игорь Константинович попятился к своему столу.

― Что это ты делаешь? ― он пытался сохранить властный тон голоса, но это получалось плохо. Игорь Константинович не на шутку испугался за свою жизнь.

Вадим ничего не ответил. Он подошёл к висевшему на стене богато украшенному клинку и аккуратно снял его с крепления.

― Не трогай! Это очень дорогая вещь! Подарок министра…

― Да? А я и не знал, ― произнёс парень, рассматривая оружие. ― Сколько раз видел, а всё не решался спросить, откуда он.

― Посмотрел? Хорошо! Теперь ступай домой, выспись! А завтра поговорим! ― дрожащим голосом, срываясь на визг, сказал Игорь Константинович, даже не понимая, как абсурдно звучат его слова в данной ситуации.

― Нет, Игорь Константинович, ― всё также хладнокровно ответил Вадим. ― Мы не будем говорить ни завтра, ни послезавтра, ни, я надеюсь, когда-либо ещё.

Он снова стал медленно приближаться к шефу, вертя в руках клинок.

― Выполняй приказ! ― не выдержав напряжения, закричал Игорь Константинович.

Вадим стремительно кинулся к нему, повалив на стол. Сжал левой рукой горло, а правой держал клинок, готовый обрушиться на голову начальника.

Глаза Игоря Константиновича лихорадочно бегали из стороны в сторону, ища пути спасения. Он безуспешно пытался разжать душившую его руку Соболева, при этом беспомощно болтая ногами.

― Моё задание выполнено! ― тоном, не терпящим возражения, сказал Вадим и вонзил клинок в поверхность стола всего в паре сантиметров от головы шефа: ― Больше я на вас не работаю!

Вадим разжал хватку и быстро направился к выходу.

― Мою трудовую книжку можете оставить себе, ― иронично произнёс он, закрывая за собой дверь.

Пришедший в себя, разъярённый полковник Коваль схватил первый попавшийся под руки предмет ― мраморный бюстик какого-то древнегреческого мыслителя ― и швырнул его что было силы в дверь, едва не пробив её насквозь.

Затем он позвонил вниз на проходную и велел задержать Вадима. Положив трубку, направился к бару, чтобы налить себе ещё виски.

Спустившись на лифте на первый этаж, Вадим лицом к лицу столкнулся с Ильёй.

― Дай пройти! ― твёрдым голосом сказал ему Соболев.

― Мне очень жаль, Вадим, не могу! ― ответил Илья. Он встал, преградив тому дорогу: ― Приказано тебя не выпускать. Я имею право применить оружие, ― рука его потянулась к кобуре. ― Повторяю, мне очень жаль!

― И мне, Илья, ― ответил Вадим и несколькими стремительными движениями, так, что Илья даже не успел ничего понять, расчистил себе дорогу, оставив бывшего коллегу лежать на полу без сознания.

Но Илья был не один. В холле Вадима ждали ещё десять человек. Как только он подошёл ближе, все они направили на него оружие. У Вадима в руках был пистолет Ильи. Ситуация складывалась очень щекотливая.

Некоторое время никто не произнёс ни слова, затем Соболев сказал:

― Послушайте, ребята, ведь все вы знаете меня. Я совершенно один в этом мире. Мне нечего терять. Я успею застрелить двоих из вас прежде, чем вы убьёте меня. А у всех у вас есть семьи, я знаю. Кто-нибудь хочет этим рискнуть?

― Это служба, ― негромко произнёс один из парней.

― Но стоит ли она того, чтобы так глупо погибнуть, стреляя в человека, который ещё вчера был твоим товарищем? ― задал ещё один вопрос Вадим и тут же сам на него ответил. ― Умереть в схватке с противником, умереть как герой, ― вот это стоит того. А так ― нет!

― Хорошо, Вадим, уходи, ― вдруг произнёс человек, стоявший ближе всех к выходу.

Остальные обернулись к нему. Их лица выражали недоумение.

― Как старший в группе я принимаю такое решение и беру на себя ответственность за него. Ты слышал, что я сказал, Вадим! Уходи! Быстро! Пока я не передумал!

Повторять дважды не было необходимости, и парень через мгновение оказался у дверей. Он уже толкнул одну из них, чтобы выйти на улицу, как вдруг его остановил тот же человек, положив руку ему на плечо.

― Вадим!

Тот обернулся.

― Пистолет, ― и протянул руку.

Вадим передал ему оружие.

― Спасибо. И прощайте!

Мужчина кивнул.

― Прощайте! ― обратился Вадим к остальным и, не дождавшись ответа, быстро вышел, закрыв за собой дверь.

Он поймал такси и менее чем через час был уже дома. Понимая, что оставаться в городе долго нельзя, он принял душ, забрал кое-какие вещи и снова пустился в путь. Купил цветов, заехал к родным на кладбище, а затем отправился прямиком в аэропорт.

========== Глава XX ==========

Ранним утром следующего дня Вадим уже снова оказался на Маринее. Добравшись до Айяделлы, он первым делом направился в госпиталь, проведать Аргоса Тора. В здании, обычно почти пустом, так как маринейцы редко чем-либо болели, было на этот раз не протолкнуться: люди приходили проведать своих родных и друзей, пострадавших на войне. Поэтому Вадиму пришлось выждать солидное время в очереди, прежде чем он смог узнать у дежурной медсестры, где лежит Верховный мудрец.

Найдя нужную палату, он хотел, было, осторожно постучать. Но увидел, что она чуть приоткрыта, и из проёма в коридор проникает луч света. Парень осторожно толкнул дверь, которая распахнулась внутрь, не издав ни единого звука.

На кровати, чуть приподнявшись, лежал Аргос Тор, которому медсестра как раз делала укол. Как сразу же отметил Вадим, лицо его не выражало никаких предсмертных мук. Напротив, оно было спокойным и ясным, с лёгкой улыбкой. Медсестра что-то шёпотом говорила, и мужчина кивал головой. А справа от двери, на кушетке напротив кровати спала, укрывшись одеялом, Элая. Лицо её также выражало спокойствие, однако видно было, что девушка очень утомлена. Она долгое время провела на ногах и, по-видимому, смогла заснуть совсем недавно.

Увидев Вадима, Аргос Тор рукой подозвал его к себе, одновременно жестом показав, чтобы тот не шумел. Молодой человек посмотрел на спящую Элаю, кивнул головой и подошёл к кровати. Медсестра хотела было возразить, ссылаясь на то, что Аргосу Тору нужен покой, пока он окончательно не оправится, но тот настоял на разговоре. Вадим добавил, что это не займёт много времени, и она вышла, аккуратно закрыв за собой дверь.

― Я очень рад, что ты здесь, Вадим, ― начал Аргос Тор вполголоса. ― И рад, что с тобой всё в порядке. Ведь неизвестно, как могла кончиться вся эта история. Ты мог пострадать не только от рук Уоррена, но и навлечь гнев своего руководства.

― Прежде всего, я хочу попросить у вас прощения, Аргос. Простите меня, за то, что всё это время лгал вам, ― произнёс Вадим. ― Кроме того, я лгал Элае, я лгал всем здесь…

― Покойный Гарри Пауэлл с самого начала рассказал мне, кто ты… Все мы не безгрешны, Вадим. И я не исключение. Я был слишком наивен в своих мечтах, полагал, что мы сможем жить в мире с ардестинианцами и даже договориться с Тавором Кратосом. Но, как показала жизнь, всё это оказалось лишь наивными мечтами: нашлись люди и у нас и у них, кому такая идея пришлась совсем не по душе. А тебя, Вадим, мне винить не в чем: ведь ты спас мне жизнь и спас жизнь моей дочери; ты выполнял задание ― я это понимаю. Ты, наверное, полагал, что поступаешь правильно.

К тому же, ты столько сделал для нас во время войны! Ты так храбро сражался, что не удивлюсь, если тебе положена будет награда! Повторю, я очень рад, что ты здесь и невредим.

― У меня словно камень с души свалился, ― произнёс Вадим, и слегка заметная улыбка тронула его лицо. ― А начальник мой действительно был сильно раздосадован тем, что маринейцы узнали правду, и я покидаю нашу разведку, но, в конечном счёте, я смог его убедить, что изменить ничего нельзя. Я ушёл со службы и, если жители Маринеи позволят, хотел бы остаться жить с вами. Но, к сожалению, я не могу гарантировать, что сюда не пришлют кого-нибудь нового вместо меня…

Аргос Тор взял руку Вадима в свою и произнёс:

― Ты стал мне, как сын. Повторю снова, я очень рад.

― Мне очень отрадно это слышать… Знаете, я… ― Вадим замялся и бросил взгляд на Элаю. Аргос Тор также посмотрел на дочь.

― Я догадываюсь, о чём ты хочешь попросить. Я с удовольствием приму ваш с Элаей союз. Она тебя искренне полюбила, и я вижу, что ты тоже испытываешь самые нежные чувства к моей дочери. Я желаю тебе и ей только счастья!

― Да, я действительно всем сердце люблю вашу дочь! Я никогда не встречал существа чище и добрее неё, мне хочется заботиться об Элае и оберегать всю жизнь… Спасибо, что вы понимаете это!

Вадим простился с Верховным мудрецом, пожелав ему скорейшего выздоровления, и не спеша, так же, как пришёл, покинул здание больницы и решил немного прогуляться по городу. Приятно было наблюдать, как жизнь в Маринее начинает понемногу снова входить в мирное русло. Сам город Айяделла, находящийся практически в центре, в глубине страны, почти не пострадал, и поэтому требовалось лишь минимальное восстановление зданий и инфраструктуры, но зато за время войны в городе накопилось много мусора, который теперь нужно было вывозить.

Зато в остальной части Маринеи требовалось провести значительные работы по восстановлению транспортного сообщения, а также заново отстроить многие города и посёлки, наладить сельское хозяйство и промышленное производство. И маринейцы со свойственной им энергией и трудолюбием принялись за дело. Люди сновали туда-сюда, как муравьи, по улицам города, и на Вадима почти никто не обращал внимания — слишком все были заняты.

Вадим вышел к дому, где жили Гарри Пауэлл с племянником. На участке рядом с большим деревом теперь находилась могила Гарри, убитого Уорреном, на которую друзья Пауэлла уже успели принести множество цветов. Вообще, в традиции маринейцев не было делать захоронения: они кремировали покойников. Но для Гарри было сделано исключение из уважения к католическим традициям.

Вадим остановился около могилы и с грустью оглядел это напоминание о человеке, которого он встретил много месяцев назад и благодаря которому он сам оказался здесь. Его жизнь тогда изменилась навсегда, и за это он до конца своих дней будет благодарен Гарри Пауэллу. Также как и будет до конца своих дней испытывать вину, что не смог защитить его от Уоррена. От собственных мыслей Вадима отвлёк Томми, который подошёл сзади и встал рядом.

― Знаешь, он мне как-то говорил, что хотел бы умереть, сражаясь за правое дело, ― начал он вместо приветствия. ― Погибнуть за Соединённые Штаты у дяди не получилось, но здесь, в Маринее исполнилось его желание. Думаю, он счастлив там, на небесах!

― Дай бог, Томми! Дай бог! ― ответил Вадим. ― Он был хорошим человеком и заслужил оказаться в раю… А ты, что ты будешь теперь делать? Не хочешь вернуться в Америку?

― Ты шутишь?! ― воскликнул парень. ― Маринея стала и для меня домом. У меня здесь друзья, любимая… Знаешь, мы собираемся скоро пожениться! Ты в обязательном порядке приглашён!

― Спасибо, я с удовольствием! Кстати, можно мне пока остаться и пожить с тобой?

― Конечно, без проблем! Тем более что я всё равно отсюда съезжаю, так что дом будет в твоём полном распоряжении! Я уже собрал все вещи, так что можешь заселяться прямо сейчас.

― А ты как же?

― Не хочу! Этот дом слишком большой, к тому же навевает грустные воспоминания. Поживу пока у родителей моей невесты, а затем мы переедем в свой собственный дом, может быть, в другом городе.

― Ну что же, желаю тебе удачи! ― Вадим и Томми пожали друг другу руки.

Молодой человек уехал, а Соболев неожиданно для себя оказался полным хозяином целого дома. Он почувствовал, что голоден и впервые за последнее время сытно и с аппетитом поел. День клонился к вечеру, Вадим, приняв душ, лёг в кровать и постарался заснуть. Вопреки ожиданию, сон на этот раз также пришёл быстро. Вадим спал легко и спокойно, его не мучили кошмары или тревожные мысли, и когда на следующее утро парень проснулся, то почувствовал себя бодрым и полностью отдохнувшим.

Чтобы окончательно прогнать остатки сна, Вадим решил пойти искупаться в реке Орсе. Затем он хотел позавтракать и разыскать Элаю. Вадим собирался, наконец, признаться ей в любви и попросить стать его женой. Больше нечего было бояться, и не к чему было откладывать это решение ни на день.

Приятная прохлада воды окутала Вадима и взбодрила, придав сил и наведя порядок в мозгу. Отплыв на приличное расстояние от берега, он сделал несколько заплывов параллельно ему, а затем направился обратно. Еще издали молодой человек заметил на берегу знакомую фигуру. Она приближалась и махала ему рукой.

― Здравствуй, Вадим! Ну, ты как, уладил там, в Москве свои дела? ― спросила Элая, пока Вадим вытирался полотенцем.

― Да, со службой в разведке покончено навсегда, ― ответил он. ― И вот, как видишь, я здесь. Обещал вернуться и вернулся.

― Я беспокоилась и не могу передать, как рада, что снова вижу тебя здесь! ― Элая вся просто светилась от счастья.

― И я очень рад, Элая!

― А как ты меня снова нашла? Я ведь не говорил никому, что пойду сюда!

― Честно говоря, я специально не искала, ― слегка виноватым голосом ответила девушка. ― Просто в последнее время я прихожу сюда каждое утро полюбоваться восходом солнца. А сегодня вот увидела в воде чей-то силуэт, присмотрелась — ты!

― А почему ты не в школе? Разве занятия начинаются не в это примерно время?

― Школа пока ещё не возобновила работу. Людям нужно ещё немного времени, чтобы вернуться к мирной жизни. Я думаю, со следующей недели начнём.

― Значит, у тебя получился незапланированный отпуск?

― Получается, что так.

― И ты сегодня абсолютно свободна?

― Ну, у меня есть ещё кое-какие дела в госпитале, да и по дому тоже… А что, ты хотел пригласить меня погулять? ― поинтересовалась девушка.

― Давай для начала вместе позавтракаем. Я теперь один живу в доме, который раньше занимали Гарри Пауэлл с Томми, и мне там слишком неуютно одному. А компании лучше, чем ты, мне не сыскать! Во всю жизнь не сыскать! ― голос Вадима задрожал от волнения при последних словах.

― Почему ты так говоришь? ― Элая сделала вид, что не понимает его.

― Потому что я люблю тебя, Элая, и хочу никогда больше не расставаться! Я не найду для себя большего счастья, чем если ты согласишься стать моей женой!

― В таком случае, ты его нашёл, потому что я согласна! Я тоже очень сильно тебя люблю, милый! ― у Элаи даже слёзы навернулись на глаза от переполнявших её эмоций.

Вадим подошёл ближе, обнял девушку за талию и притянул к себе. Их губы слились в долгом и нежном поцелуе, который ни ему, ни ей не хотелось прекращать никогда. А тем временем солнце успело уже полностью взойти и теперь согревало влюблённых своим приятным утренним теплом.

Поскольку Аргос Тор уже дал своё благословение, никаких препятствий к свадьбе не было. Однако сыграть еёвсё равно решили позже, примерно через месяц, когда жизнь, наконец, войдёт в привычное русло. А до этого предстояло ещё многое сделать. И не только внутри страны.

Вадиму предложили войти в узкий состав новой делегации в Ардестинию, которая должна была подписать акт о капитуляции с новым правительством, пришедшим к власти после революции. Поскольку сам Аргос Тор всё ещё вынужден был продолжать лечение, а несколько членов Совета мудрецов были убиты, предстояли внеплановые перевыборы, и этим тоже стоило серьёзно заняться.

К тому же, необходимо было как-то разобраться с убитыми и ранеными ардестинианцами, коих насчитывалось великое множество. И если с ранеными всё было всё более-менее понятно: они будут в течение пары лет работать на восстановление всего, что успели уничтожить, то мертвецов необходимо было быстро либо хоронить, либо вывозить в Ардестинию для передачи родственникам. Но принять такой груз ардестинианские власти сейчас были не готовы. В итоге сошлись на том, что Маринея выполнит все работы, а Ардестиния позже заплатит за это в рамках остальных репараций.

Что же касается Уоррена, то в Ардестинии его видеть вообще категорически не желали, предоставив на милость властям Маринеи. Незадолго до поездки, Вадим посетил бывшего врага в тюрьме, наспех сооружённой при военной базе, где содержались наиболее опасные для Маринеи люди. Казнить их никто не собирался, но вот работать собирались заставить особо активно. Уоррен спокойно воспринял появление Соболева, ― кажется, он уже смирился со своей участью и не выглядел ни особо подавленным, ни, естественно, особо счастливым. За время визита они не перекинулись друг с другом и парой слов.

До свадьбы Вадим с Элаей продолжали жить порознь, так как добрачные отношения в маринейском обществе, хотя прямо и не запрещались, но и не особо одобрялись. Несмотря на это, они каждый день проводили вместе большую часть дня, начиная его дома у Вадима. Затем Элая отправлялась на работу, а молодой человек, который теперь занимался подготовкой к визиту в Ардестинию, ― в Совет мудрецов. Он всё больше познавал для себя тонкости маринейской системы управления и со временем пришёл к осознанию, что ему по душе такая работа.

Во время визита в Эваскел и поездке по остальной территории Ардестинии Вадим был поражён масштабом разрушений, который революция произвела в этой стране: тысячи зданий в десятках городов были уничтожены либо повреждены, погибли десятки тысяч граждан, и это не считая потерь в войне. Всего Ардестиния потеряла свыше половины своего населения, в то время как Маринея — около сорока процентов убитыми и раненными. И всё же ардестинианцы были счастливы, по крайней мере, казались такими. Многолетняя диктатура капитала была свергнута, а страна сумела удержаться от гражданской войны, и это было большим достижением новых правящих сил.

Акт о капитуляции подписывал со стороны Маринеи заместитель Аргоса Тора, а со стороны Ардестинии — новый президент. Для этой церемонии нашли одно из немногих уцелевших зданий подальше от делового квартала, что было меньше ассоциаций со старым режимом, основные рычаги власти которого были сосредоточены именно там. Сама церемония заняла не больше получаса и была, в отличие от предыдущей весьма скромно организована, но зато очень подробно освещалась прессой и телевидением.

Поездка затянулась на несколько дней, и за это время Соболев смог побывать во многих местах этой страны, познакомиться с самыми разными людьми. Наконец, был положен конец его размышлениям о сущности Ардестинии: Вадим больше не считал эту страну и её жителей сосредоточением зла. Он был немало огорчён, узнав, что погиб Одис, и не преминул сходить на его могилу и почтить память храброго молодого человека. Когда же Вадим узнал историю жизни Одиса, для него многое стало понятно в его поведении и участии в восстании, но одновременно он ещё больше пожалел, что почти не был знаком с ним.

И всё равно Вадим возвратился в Маринею в приподнятом расположении духа и с оптимизмом и уверенностью в завтрашнем дне. Новое правительство Ардестинии вызывало к себе гораздо больше доверия, а значит, можно было рассчитывать на долгосрочные мирные отношения между странами, реальные, а не декларативные. Сейчас это было как никогда важно, учитывая, сколь сильны были разрушения и тут и там.

Совет мудрецов также планировал установить дипломатические отношения с некоторыми другими странами, с которым не делал этого долгие годы из-за влияния в них проардестинианских сил. Для этого, конечно же, необходимо было одобрение народа, однако мудрецы надеялись получить его без особых усилий. И Вадим всё больше вовлекался в политические процессы этого мира.

Маринейцы также решили изменить свои подходы к организации безопасности внутри страны, и хотя при этом им необходимо было отказаться от некоторых сложившихся представлений и образа жизни, но оно того стоило. Рисковать впредь человеческими жизнями было недопустимо.

А между тем шла подготовка к свадьбе Вадима и Элаи, которой оба ждали с большим волнением. Поэтому свадьба Томми и Лотеры, которая состоялась на две недели раньше, стала хорошей репетицией и примером того, как стоит себя вести на церемонии.

У маринейцев, которые не придерживались никакой конкретной религии, свадьба была чисто светским мероприятием, проводимым в достаточно узком кругу родных, близких и друзей. В Айяделле церемонии совершались в большом зале городского совета, где его глава выступал в роли хозяина церемонии и проводил непосредственно само сочетание браком. Молодожёны расписывались в специальной книге, подтверждая таким способом свою свободную волю при вступлении в брак, затем следовал обмен кольцами и поцелуй.

Медового месяца у маринейцев, которые и так считали свою страну раем на земле и которые к тому же никуда не выезжали за её пределы, не было, что не мешало им искренне радоваться наступившим в их жизни переменам. Впрочем сейчас, когда многие страны этого мира, освободившиеся от гнёта Ардестинии, готовы были принимать туристов из Маринеи, ситуация начинала меняться. Поэтому Томми и Лотера собирались отправиться на две недели в Мидатию, небольшую островную страну на другом конце планеты, славившуюся своими геотермальными источниками, а также удивительной флорой и фауной, а затем сразу обратно, чтобы исполнить свои роли свидетелей при заключении брака Вадима и Элаи.

И вот, наконец, этот торжественный день состоялся. В назначенный час в здании городского совета собралось до ста человек, чтобы присутствовать на церемонии, что стало настоящим рекордом по числу гостей. Вадим и не подозревал, что у его будущей жены так много родни и близких друзей, и ему стало даже немного не по себе. Когда все они расположились амфитеатром вокруг площадки, где за трибуной стоял председатель городского совета и беседующий с ним жених, двери в зал отворились, и Элая, ведомая под руку Аргосом Тором, медленно вошла и направилась к Вадиму.

На ней было белоснежное платье с открытыми плечами, не слишком строгое, но и не слишком вызывающее, а на голове — венок из местных цветов, также белого цвета. Волосы были собраны сзади в сложную оригинальную причёску. В свободной руке Элая держала небольшой букет. Вадим же был одет в белый костюм, который отлично гармонировал с платьем невесты.

Вообще, маринейцы предпочитали только светлые цвета в одежде, и белый — символ чистоты и добра — был у них любимым. Однако чтобы подчеркнуть статус жениха и невесты, остальные гости и свидетели церемонии были облачены всё же в одежды других оттенков.

Как только Элая заняла своё место подле Вадима, Томми и Лотера встали рядом с ними по бокам, приготовившись выслушать напутственную речь распорядителя церемонии. Он не стал занимать слишком долго время молодожёнов и их гостей и уложился в несколько минут, призвав будущих супругов хранить друг другу верность, любить и уважать один другого, поддерживать во всём и, конечно же, побольше здоровых детей, которые Маринее сейчас были очень нужны.

Удостоверившись, что Вадим и Элая вступают в брак добровольно, по любви и согласию и, не услышав от присутствовавших возражений по поводу этого брака, председатель объявил их мужем и женой, после чего последовал обмен кольцами, поцелуй и аплодисменты гостей.

Уже вечером, когда полный событий и впечатлений день подходил к концу, Вадим признался Элае, что до сих пор моментами не верит, что всё это происходит с ним на самом деле. Его новая жизнь, эта страна, благополучно пережитая опасность и теперь вот эта замечательная свадьба — эти последние месяцы пролетели, словно во сне. Во сне, от которого он боялся очнуться, желая, чтобы эта прекрасная грёза не заканчивалась никогда.

― Нет, ты не спишь, милый! ― Элая не сильно ущипнула мужа за руку. ― Вот видишь, не проснулся! ― она рассмеялась.

― Да, теперь я точно понимаю, что это реально… Как хорошо, что всё так получилось, и ты теперь со мной! ― Вадим обнял жену и прижался своей щекой к её щеке.

Они сидели на ступеньках на крыльце своего нового дома, смотря на звёзды. Небо было ясное, и лунный свет заполнял собою окружающее пространство.

― Это был фантастический день, но как же я устала! ― призналась Элая. ― Хорошо, что у нас тоже есть этот медовый месяц, и некоторое время можно отдохнуть от работы.

― Да ты, я смотрю, совсем разленилась! ― в шутку упрекнул Элаю её супруг. ― Где же та Элая, которую я знаю, неутомимая и всегда готовая к труду?

― Ну, я не ведь отказываюсь! ― рассмеялась девушка. ― Вот и сейчас я готова потрудиться на благо родины. Ты же помнишь, что сказал сегодня председатель: Маринее нужны новые жители! ― произнесла Элая, переходя на полушёпот.

― Против такого труда и я не стану возражать и, пожалуй, нам стоит заняться этим, не откладывая надолго…