НеМир [Ирина Александровна Гоба] (fb2) читать онлайн

Саша катает меня на спине, я хохочу и подпрыгиваю, стучу пятками по его бокам. Слышу мамин голос: "Арина, оставь дядю Сашу в покое - ты уже его устала", моя "лошадка" отвечает: "Я же просил тебя не называть меня при Арине "дядя Саша"... Арина, запоминай - Саша, просто Саша, понятно?... Мира, нет не забирай ее - я совершенно не устал с ней возиться, ну еще хотя бы пол часика... ну ты и вредина..."

Папа подкидывает меня снова и снова, и я смеюсь так громко, что прибегает мама... Она стоит в сторонке, смотрит на нас... и... счастливо улыбается... папа видит ее и подходит к ней со мной на руках. Они обнимаются и целуют меня...целуют.... целуют...целуют... и мне так приятно ощущать щекотку от их поцелуев у себя на личике, что я зажмуриваюсь и звонко смеюсь...

Я сейчас зарыдаю в голос... мне не хватает сил, чтобы проглотить подкативший к горлу ком... В моих воспоминаниях столько любви и нежности, что, кажется, мое сердце вот-вот лопнет от счастья...

К рукам Рэда присоединяются руки мамы, папы, Никиты. Кто-то гладит меня по голове, кто-то шепчет мне теплые слова, кто-то обнимает и прижимает меня к себе...

Мама старается совладать с голосом:

-Ариночка, когда была инсценирована твоя гибель, тебе было два годика. Боюсь, что в следующем фрагменте будет воспоминание об этом дне. Мне его пропустить?

-Нет.

Мама вздыхает и опять прикасается к моей голове.

-Я лежу с закрытыми глазами, под моей спинкой что-то гладкое и приятное. Чувствую, как что-то дразнит мой носик, и громко чихаю... Открываю глазки и вижу улыбающееся мамино лицо: "Травка-муравка делает щекотно носику моей девочки. Куколка моя... Красавица моя любимая"... мама целует меня и нежно приговаривает: "Мои щечки, мои ручки, мой животик, мои ножки... сладкая моя... так бы..."... мама встает: "Сева, сыночек, иди к нам, Сева... куда ты бежишь?"... мама с грустью смотрит на меня: "Ничего, Ариночка, дадим ему время привыкнуть... он обязательно поймет, что моей любви хватит на вас всех"...

Я сижу между мамой и папой. Они поочередно уговаривают меня сказать "Ма-ма... Па-па..." "Ариночка, красавица наша, ну мы же знаем, что ты можешь, ну не будь упрямой девочкой и скажи ма-ма... па-па", - я улыбаюсь и качаю головой. "Но ты можешь это сказать?",- я киваю. Мама говорит папе: "Арине уже два года, а Сева начал говорить еще в шесть месяцев", "Не волнуйся, любимая, наша красавица обязательно скоро заговорит, и так заговорит, что ты устанешь от ее болтовни"

Я сижу в машине, пристегнутая к детскому креслу... Рядом со мной сидит женщина... няня Лора... Мама еще раз смотрит на меня, целует и закрывает дверь машины. Няня Лора рассказывает мне сказку про Гадкого утенка... я ее хорошо знаю, но мне она очень нравится, и поэтому я внимательно ее слушаю... Дядя, который ведет машину, говорит: "Все Сева, можешь вылезти...", "Повторяю в последний раз, для Вас я - Всеволод, ясно?" "Да"... Сева перелазит ко мне и садится рядом. Няня Лора говорит: "Жан, хозяева будут недовольны. Почему Вы разрешили мальчику тайком отправиться с нами в машине?"... ей отвечает Сева: "Не твое дело, дура. Жан, делай, что тебе велено". Сева достает что-то из кармана... я чувствую боль, хнычу... и засыпаю.

Мои дальнейшие воспоминания прерывает мамин, наполненный отчаяния и боли, вскрик:

-Нет-нет-нет... только не это... только не Сева... Ариночка, как же я виновата...

Никита мягко уговаривает:

-Мама, не смей винить себя, слышишь? Здесь нет твоей вины.

-Но он же был семилетним ребенком...

-Он был семилетним ребенком с интеллектом, которому бы позавидовал любой взрослый человек.

-Все равно, здесь не хватает какого-то звена. Если бы все был спланировано и каким-то образом претворено в жизнь Севой, то расчеты показали бы опасность, грозящую Арине через модель ее няни и водителя. Сева же не был на тот момент Родичем.

-Значит, Сергей был прав...

Я перевожу взгляд на папу и вижу ничего не выражающее лицо. У него спокойное ровное дыхание. Он встречает мой взгляд и просит:

-Ариночка, что было дальше?

Окончание этого фрагмента уже находится у меня в голове, поэтому я продолжаю озвучивать свои воспоминания, не закрывая глаз. При этом стараюсь не выдать голосом всю ту боль, которую они причиняют мне на самом деле:

-Я проснулась в незнакомой комнате. Рядом сидит одетая во все черное женщина. Она тихо говорит: "Наша Мария проснулась, или хочет еще поспать?"... я пугаюсь и плачу...меня никто не утешает, никто ко мне не приходит, чтобы меня успокоить...

Папа подбегает ко мне... подхватывает меня на руки... и я выплакиваю ему в плечо всю боль отчаяния, страха и одиночества той двухлетней девочки, которая привыкла жить в заботе и любви, которая не могла понять, что плохого она сделала, за что ее все бросили, и в чем ее вина, за которую ее выкинули из привычного ей мира...

Папа убаюкивает меня, и я постепенно успокаиваюсь, но не из-за того, что мне стало легче, а из-за того, что в какой-то момент я осознала, что он тяжело страдает вместе со мной, считывая все мои эмоции.

-Папа, мне уже лучше, спасибо.

Я поднимаю к нему заплаканное лицо, и он тихо говорит:

-Папа... Мира, а я всегда говорил, что первым Ариночкиным словом будет "папа", помнишь?

Я поворачиваю голову и вижу, как мама пытается улыбнуться, сквозь слезы, такой слабой попытке моего отца приободрить и отвлечь ее:

-Конечно, Сережа, помню. Я все помню. Арина?

-Да, мама.

Теперь она улыбается по-настоящему, а не тем жалким подобием улыбки:

-По ряду причин мы жили тогда во Франции. Позволь мне объяснить тебе события того дня, - и продолжает уже без эмоций,- Мы всегда ездили эскортом. В тот день он состоял из четырех машин. Первая и последняя -охрана, во второй - ты с водителем и няней... и, как выяснилось, с братом, а в третьей - водитель, папа и я с Никитой. Сначала мы должны были отвезти Никиту к самолету - он вылетал в тот день к своему отцу, и уже оттуда был запланирован наш выезд на организованное Родичами мероприятие. Ты ехала в отдельной машине, потому что Никита только оправился после ангины - это был его первый день без температуры, и мы боялись, что он все еще может заразить тебя, находясь с тобой в одном тесном пространстве. Я же села с ним, потому что он уезжал на три дня, и мне хотелось продлить время, проведенное вместе с ним перед его отъездом. А папа... папа всегда и везде со мной. Вот так и получилось, что ты ехала в тот день отдельно от нас со своей няней. Мы подъехали к тому участку дороги, который длинным серпантином выходил на трассу... После четвертого поворота, когда мы вновь могли видеть машину, в которой ты ехала... Машина с тобой взорвалась на наших глазах... Арина, я плохо помню все то, что происходило после этого. Я была не в себе несколько дней. Если бы не Сергей и дети, не знаю, удалось бы мне пережить твою утрату, или нет. Я даже не помню день твоих похорон...

Папа усаживает меня на диван, присаживается у наших с мамой ног и продолжает:

-Были найдены останки женщины, мужчины и девочки... Мне и в голову не могло прийти, чтобы отдать то, что от тебя осталось, для экспертизы... От тебя и так практически ничего не осталось... Мы не дали этому делу официальный ход. Я, в своей тупой самоуверенности, решил, что обязательно найду виновных сам. Без долгих объяснений, скажу только одно - это не могло произойти, не будь в этом непосредственно виновен кто-то из Родичей. Арина, я - совершенный детектор лжи. Я лично допросил ВСЕХ Родичей. На это ушло несколько недель. Был лишь один, кто мог обмануть меня, потому что у него была равная моей Сила. И этот Родич был твоим дедом, моим отцом... Я отРодил, то есть убил, его сразу после того, как закончил допрашивать последнего Родича. Твоя мама на тот момент не только возглавляла свой Род, но также была видным во всем Мире общественным деятелем. После твоей гибели... она ушла от всех дел...и полностью посвятила себя мне и детям... Еще долгое время журналисты пытались всеми правдами и неправдами разнюхать хоть что-то про тебя, про твое убийство, чтобы заработать на этой сенсации... Стоит ли говорить, что в их распоряжении не было ни одной твоей фотографии, пока ты еще была жива... и они делали все возможное, чтобы заполучить хоть какой-то твой снимок для своих статей и передач, посвященных твоей загадочной гибели. Но Родичи, контролирующие средства массовой информации, на корню пресекали любые их попытки...

Никита кладет руку на мамино плечо и тихо продолжает:

-Арина, тот, кто это сделал, не просто отрезал маме крылья... Тот, кто это сделал, практически уничтожил человеческую цивилизацию... Я имею в виду твоего брата Всеволода, который называет себя богом в Обетованном Королевстве, и который по-своему видит развитие и роль человечества на Земле... Но это совсем другая история. Ты готова вернуться к своей?

-Да.

-Ты не устала? Мы бы могли помочь тебе...

-Нет, спасибо. Мама, продолжим?

-Доченька, закрой глазки...

-Я вижу мужчину и женщину. Женщина говорит: "Какое чудесное дитя. Виктор, посмотри, ну прямо ангелочек с картинки"...

Я сижу все в той же комнате, в которой проснулась тогда... в дверь заходит женщина в черном, которую все называют "матушка"... Она говорит мне привести себя в порядок, потому что сейчас за мной приедут мои новые мама и папа...

Я в большой светлой комнате... Та женщина, которая называла меня "ангелочком" сюсюкает со мной, и меня это не раздражает: "Машенька, ну скажи ма-ма... Мария, тебе уже три года, и надо мной все подруги смеются - говорят, что мне подсунули дурочку... Ты только скажи ма-ма, и я дам тебе конфетку... Машенька, ну ты же любишь шоколадные конфетки"...

Мне пять лет... У женщины, которая хочет, чтобы я называла ее "мама", День Рождения. Ко мне подходит ее муж и говорит: "Мария, если ты сегодня не назовешь Сонечку мамой, то я тебя опять закрою на два дня в твоей комнате. Ясно?" Я киваю головой, но "мама" так и не говорю...

Виктор привез меня в больницу. Я подхожу к кровати, на которой лежит Соня. Она просит всех оставить нас одних. "Машенька, ангел мой, я умираю, мне уже сказали, что я умираю... Пообещай мне, что будешь хоть иногда вспоминать меня... Я ведь была добра к тебе... Скажи да, для меня это важно...Если ты действительно так считаешь, то Бог обязательно заберет меня в рай... Машенька кивни, что я была тебе хорошей мамой..." Я киваю... Потому что мне ее жалко... Потому что я хочу, чтобы она попала в рай... "Спасибо, Машенька, спасибо... А теперь слушай меня внимательно... Соня обо всем позаботилась... Соня о тебе позаботилась... Ничего не бойся - после моей смерти с тобой все будет хорошо... А теперь иди"... Перед тем, как выйти, я наклоняюсь и целую ее в щеку в первый и в последний раз...

Виктор приезжает домой после долгого отсутствия... Отдает распоряжения горничной и кухарке... Он суетливо ходит по комнате...

Вечером меня зовут в гостиную, я захожу и вижу Виктора, незнакомую мне женщину и маленькую девочку... "Сколько ей лет?" "Восемь" "И она совсем немая?" "Да" "Почему ты не откажешься от нее?" "Я обещал своей покойной жене позаботиться о ней"... Маленькая девочка подползает ко мне, я присаживаюсь рядом, и цокаю ей язычком, привлекая ее внимание... становлюсь на четвереньки, и мы с ней играемся в догонялки... я поддаюсь ей в очередной раз, она залазит на меня... я перекатываюсь с ней и начинаю ее крепко обнимать... мне она так нравится, мне так нравится ощущение ее тельца в моих руках... девочка начинает громко плакать... я пугаюсь, что сделала что-то не так, что нехотя причинила ей боль... Подбегает Виктор, бьет меня наотмашь по лицу, хватает меня за волосы и таскает по комнате: "Дура больная, что ты сделала моей дочери? Зачем ты обидела мою малышку?"... я плачу, но не от боли или обиды, а из-за того, что ненавижу себя, презираю свою неуклюжесть, из-за которой так громко хнычет эта чудная маленькая девочка...

Рэд прижимает меня к себе, шепчет мне в ушко ласковые слова, говорит, что я ни в чем не была виновата....

Мама берет мои руки в свои:

-Арина, ты действительно не могла разговаривать?

-Нет. Но все привыкли к моему молчанию, и никто не пытался со мной заговорить, или поинтересоваться у меня, а могу ли я разговаривать в принципе... Меня в этом доме никто не замечал, я помню себя там пустым местом... а это даже хуже, чем ощущать себя предметом мебели, правда? Ведь даже на мебель обращают внимание, вытирают с нее пыль, хвалят ее, или ругают... Ко мне же относились хуже, чем к мебели... Я очень боялась, что меня выкинут из этого дома... Поэтому молчала, и старалась лишний раз не попадаться никому на глаза...

-Девочка моя... мне очень хочется выразить словами то, как я сопереживаю тебе и то, что понимаю, насколько тебе было тяжело и одиноко...

-Мамочка, это же все уже в прошлом... и... надо двигаться дальше...

-Хорошо.

Чувствую очередное мамино прикосновение, и вижу следующий "кусок" своих воспоминаний:

-В моей комнате напротив меня сидит знакомый мужчина, который приходит навестить меня примерно раз в три-четыре месяца... "Маша, как ты себя чувствуешь? У тебя есть какие-то жалобы на Виктора? А на прислугу?" Я в ответ соответственно киваю головой (хорошо), качаю головой (нет - какие могут быть жалобы, если я годами его не вижу) и снова качаю головой (нет - я ведь живу в параллельном с ними мире). Он что-то быстро записывает, улыбается мне и уходит. Как только за ним закрывается дверь, я тут же пересаживаюсь за компьютер... Компьютер для меня - мой учитель и советчик, он - мое окно в незнакомый мне мир, по сути, он - вся моя жизнь. Я изучаю китайский - пятый по счету иностранный язык. Задумываюсь о том, что на сегодня у меня еще запланировано дочитать до конца курс средней школы по тригонометрии... Я получаю сообщение от Шенты, хакера экстра-класса, который сам нашел меня в виртуальном мире, когда я делала свои первые дилетантские попытки по взлому очередного сервера: "Альфа, ты на месте?! "Всегда на месте" "Зацени, какую прикладуху откопал" "Супер" "Ты уже получила новый процессор?" "Да" "А ты боялась, только юбочка помялась"...

-Мамочка, как же так? Ой...

-Что, моя хорошая?

-Я была... киберпреступницей и воровкой... Блин, да по мне тюрьма плакала...

-Ариночка, сделай глубокий вдох... и объясни по порядку...

-Я была хакером... Я легко взламывала государственные и банковские сервера практически во всех странах мира...

-Зачем?

-Не знаю, там было много всего интересного... наверное, мне было просто любопытно... Но мои действия и те программы, которые я писала, требовали все более совершенного железа... И тогда я находила карточку, с неприлично большим остатком, какого-то клиента какого-то банка, который регулярно делал покупки через интернет... Я списывала с очередного такого счета деньги, и заказывала комплектующие для своего компа... Мне их приносили домой, и прислуга отдавала их мне, потому что я при заказе указывала получателем "МАРИЯ ЗЕНДОТВЕМИНА". Понимаете, моя фамилия была такой же, как у Сони - Зенд, а фамилия Виктора была Емин. Вот прислуга и видела на пакете то, что хотела... "Мария Зенд от В. Емина" - а то, что между "Зенд", "В.Емин" и "от" нет пробела, так это служба доставки некорректно набирает получателя-отправителя ... Им даже в голову не могло прийти, что такой двенадцатилетний ребенок, как я, может сам себе что-то заказывать через интернет - они же считали меня... умственно отсталой...

-Так, ничего страшного ты не совершила... успокойся...

Никита привлекает к себе мое внимание:

-Сестрен, ты как, не устала еще?

-Нет.

-Слушай, а ты не будешь против, если я подпитаю твоего мужа и его брата?

-А вот с этого места поподробней...

-Да ты посмотри на них - они же сейчас сваляться от усталости.

-Извини, я сначала не поняла, о чем речь. Да, конечно, мы будем тебе благодарны за твою помощь.

-Арина, а можно без этих условностей? В следующий раз достаточно простого "да". ОК?

Я улыбаюсь и киваю:

-ОК.

-Ты пока продолжай... не отвлекайся...

-Я по приколу взламываю служебный сервер Виктора... Среди архивных папок нахожу одну с названием "Зенд", решаю изучить ее... В ней, среди прочего, находится отсканированное завещание Сони... Я узнаю, что все движимое и недвижимое имущество после ее смерти наследую я. Виктор является моим формальным опекуном "на ежемесячной зарплате", фактическим же является международная юридическая компания, которая оплачивает из моего наследства все текущие на мое содержание расходы. По условиям завещания, Виктор получает единоразовую круглую сумму в момент моего вступления в наследство "за отлично проделанную работу", что подразумевает под собой мое физическое и психическое здоровье. В случае моей смерти, все завещанное мне переходит в пользу государства. В случае признания моей недееспособности, Виктор остается моим опекуном "на зарплате". Должна сказать, что зарплата эта, мягко говоря, не маленькая. Да, и еще, по завещанию, до своего восемнадцатилетия, я должна постоянно проживать именно в этом доме - причины моего возможного переезда на другое место жительства, либо вынужденное помещение меня в клинику, регламентируются на десяти листах. Я начинаю изучать другие документы, и понимаю, что мой формальный опекун методично предоставляет моему фактическому опекуну результаты липовых экспертиз, а также отчеты моего не существующего преподавателя, который якобы специализируется в области обучения детей с психическими расстройствами. Из них четко видно, что я - аутист... Мне не улыбается этот диагноз, и я посвящаю себя изучению всех тонкостей юриспруденции в России... У меня в запасе два года, чтобы разработать план действий по признанию моей дееспособности...

Папа взволнованно спрашивает:

-И тебе это удалось?

-А ты сомневаешься в моих способностях?

-Но как?

-Долгая и не совсем лицеприятная история, полная интриг и шантажа... Как-нибудь обязательно расскажу тебе ее во всех подробностях... А пока... Мама, давай посмотрим, что там дальше натворила твоя дочь...

-Просыпаюсь и вспоминаю, что вчера подписала все документы в присутствии юристов, экспертов и нотариуса... Просыпаюсь с четким планом на ближайшие годы... Просыпаюсь, имея в своем активе многомиллионное состояние... Просыпаюсь, и горько плачу от страха перед будущим... Я ни разу не выходила за территорию дома с момента Сониной смерти, и я не знаю, что ждет меня за воротами этого дома...

Для получения навыков обучения и общения в человеческом коллективе, я выбираю маленький провинциальный гуманитарный колледж в Штатах. Мой выбор обусловлен тем, что проходить социальную адаптацию в захолустье гораздо проще, чем в большом городе... Я ведь решила учиться не для того, чтобы получить дополнительные знания, а для того, чтобы найти себе применение в жизни... Что касается наследства... У меня было достаточно времени, чтобы изучить различные инвестиционные компании "изнутри" в прямом смысле этого слова... Я доверила управление своими финансами и недвижимостью трем самым надежным, по моему мнению, инвестиционным фондам...

Я покупаю квартиру в соседнем с колледжем городке. Именно этот адрес впоследствии значится на всех документах Марии Зенд. Туда я приезжаю раз в месяц, чтобы изучить почту, ответить на те письма, которые того требуют, и произвести все необходимые текущие платежи по содержанию квартиры. Через финансовую инспекцию этого же городка я произвожу все свои периодические налоговые выплаты.

В колледже все было гораздо проще, чем я себе представляла. Я жила в кампусе и делила комнату на двоих с девушкой Сарой. Стоит ли говорить, что мне было неинтересно изучать программу колледжа, но при этом безумно интересно участвовать в процессе коллективного обучения. Я, как губка, впитывала в себя все то, что относилось к общению между сверстниками, к их интересам и предпочтениям. Но все это мне удавалось только в качестве стороннего наблюдателя. Не знаю точно почему, но стать полноценным участником социума у меня никак не получалось. Да, кстати, поступила я туда не как Мария Зенд, а как (только не смейтесь, я же была ребенком, и мне показалось это забавным) Синди Рэлла***. Сделать все необходимые документы мне помог мой друг-хакер Шента: "Альфа, в этом мире за деньги можно все... дай мне пару дней... только объясни, плиз, зачем тебе получать образование под другим именем..." "Меньше знаешь - лучше спишь".

- Доченька, мне тоже любопытно, почему ты приняла это решение?

-Я не хотела, чтобы кто-то узнал о моем, Марии Зенд, финансовом положении. Я не хотела этим увеличить пропасть между мной и моими сверстниками. И я боялась, что кто-то захочет воспользоваться моим неумением разбираться в людях, моей неопытностью в общении с людьми, и начнет искать моей дружбы или... мою благосклонность не из-за моих человеческих качеств, а из чисто меркантильных соображений...

Я, параллельно с основной программой, занимаюсь углубленным изучением интересующих меня вопросов, связанных с работой мозга, с возникновением и проявлением эмоций. Пишу под именем Синди Рэлла научные статьи по этой теме, иду на курсы медсестер, работаю какое-то время в больнице, но ухожу оттуда, потому что кожей ощущаю боль и отчаяние пациентов... В общем, веду вполне интересную насыщенную законопослушную, но двойную жизнь. Ведь Синди - скромная девочка-сирота, получающая стипендию, и подрабатывающая на кафедре, а Мария - очень богатая, но неискушенная и неопытная девушка - сирота, которая, прежде всего, хочет научиться жить нормальной жизнью, научиться общаться с людьми и разбираться в людях. Эта Мария знает, что на это у нее уйдет гораздо больше времени, чем на изучение университетского курса термодинамики...

Ой... Мама, а...

-Что дорогая?

-А родителям и мужу принято рассказывать про первое свидание?

-Не знаю, как мужу, но твоей маме безумно хочется, чтобы ты поделилась с ней этими воспоминаниями...

-Рэд?

-Мне тоже... э-э интересно.

-Только мне, чур, про свои никогда не рассказывай, лады?

-Лады.

-Сара в восторге - это же мое первое свидание (а мы уже заканчиваем второй курс), и завтра у нее будет очередная тема для сплетен... Тот, кто пригласил меня - его зовут Майк - личность среди девушек в колледже мега популярная. Я не понимаю, чем заслужила его внимание. Мы сидим в кафешке, он говорит с набитым ртом - мне это неприятно, но я стараюсь не акцентировать на этом свое внимание. Ищу в нем хоть какие-то искупляющие его ограниченность и туповатость качества... Нахожу их в его внешности... "Синди, я такой, какой есть, без всякой там романтики и прочей чепухи. Ты мне нравишься уже давно. Так вот, если ты хочешь со мной встречаться, то тебе следует пересмотреть свой имидж. Ненавижу заумных девушек - у меня на них не стоит, ясно?!" "Да" "Ты ж посмотри на себя, как зыркнешь своими глазищами, так нормальному мужику уже ничего и не хочется. Ясно?" "Да" "У тебя красивая улыбка, так что ты почаще глупо улыбайся и хихикай, ну, как другие девчонки..." "Ага" "Ладно, пойдем ко мне, а то я с соседом по комнате только до двенадцати договорился". Я иду за ним и думаю... а зачем я иду... а хочу ли я идти с ним... а может он захочет со мной переспать... и как ему сказать, что я еще не решила, хочу ли я, чтобы он становился моим первым мужчиной... В общем, одни вопросы без ответов. Приходим к нему... Рэд, расслабься... Ну, там было несколько мокрых поцелуев, и я еще подумала, почему это их описывают так красиво, а на самом деле они - такие... ну... никакие... Потом мы ложимся к нему на кровать... Рэд, не дави мне так на плечи, в то я не буду дальше рассказывать... В общем, расстегивает он на мне блузку, а я все прислушиваюсь к себе, когда же у меня там все внутри затрепещет... и... ничего... Ну, все, думаю, я точно дура ненормальная - меня мужчина не возбуждает... пора ему сказать стоп и попрощаться в стиле "Прости, но я тебе не пара". И тут этот Майк вдруг наваливается на меня сверху, и начинает дрожать и стонать. Потом зло рычит на меня, гонит вон из комнаты со словами, что если я об этом когда-то кому-то расскажу, то он всем скажет, что у меня грудь волосатая... Ну, бегу я к себе, плачу и думаю, а что именно мне нельзя рассказывать, и что такого случилось, что он меня так стремительно выгнал... Мам, тут у меня в голове уже выпускной колледжа.

-До окончания колледжа я так ни с кем и не встречалась... Честно говоря, у меня и свиданий-то не было после того случая...

-Неправда.

-Папа...

-Арина, прости, это случайно получилось. Можешь не рассказывать.

-Нет уж - сам напросился... Теперь слушай. Когда я училась на четвертом курсе, ко мне подошла одна девочка и пригласила сходить с ней в кино. Я очень обрадовалась ее вниманию к своей персоне, ведь к тому моменту, у меня так и не сложились даже отдаленно дружеские отношения ни с кем из моих сверстников. Я все время выискивала в себе причину того, что они меня почти открыто сторонятся... именно сторонятся, а не пренебрегают или не уважают... Конечно, я согласилась пойти с ней в кино... Только прошло минут пять с начала сеанса, как эта девушка... начала меня тискать. Я закричала и убежала... Она подошла ко мне на следующий день, сдержанно извинилась и объяснила, что все считают меня лесбиянкой из-за того, что я ни разу за все время обучения в колледже не встречалась ни с одним парнем... Ну что, папа, это считается свиданием?

-Ариночка, ну ничего я со своим детектором поделать не могу. Вот ты сказала, что у тебя не было свиданий, и я увидел, что ты это говоришь не совсем откровенно...

-Мама, а почему эта часть моих воспоминаний появилась в моем сознании одним целым куском, а не отдельными фрагментами, как раньше?

-Я немного перестаралась, прости... Доченька, давай посмотрим следующую часть...

Увиденное мной окончание очередной порции моих воспоминаний поднимает меня на ноги, и я начинаю наматывать по комнате стремительные круги. Краем зрения вижу, как папа всех успокаивает, показывая, что для волнений за меня нет причин... Прокручиваю свою память в обратном порядке вплоть до выпускного и... относительно успокаиваюсь...

-Арина?

-Мама, все хорошо... Я просто в некотором замешательстве, вот и все...

-От чего?

-Эта часть воспоминаний заканчивается... фотографией Рэда...

Со всех сторон раздаются разные по интонации: Что? Как? Где?

-Ребята... Вот послушайте... Я не иду на выпускной по банальной причине - мне тупо не с кем на него пойти. Я нахожусь в своей комнате, собираю вещи, и веду сама с собой мысленные душещипательные беседы: " Да, Маша -Синди... Эта часть твоего плана уже в стадии завершения. Но ты так и не готова приступить к следующему этапу по причине того, что так ничего и не добилась... и не влюбилась... и не подружилась... и не научилась... И что делать будем?" Тут мне на глаза попадается конверт с распечаткой основных предложений по трудоустройству... Я решаю положиться на судьбу... Закрываю глаза... вожу по списку пальцем вверх-вниз, останавливаю его и... Филиал Института Мозга в пригороде Лондона...Вот таким образом определились последующие два года моей жизни... Было много работы, впечатлений и знакомств... Я поняла, что нравлюсь директору этого филиала... Он же мне был, мягко говоря, неприятен... Тщеславный трусливый лицемер ... Я называла его про себя "иезуит"... Ему идеально подходило их жизненное кредо "цель оправдывает средства"... Он пригласил меня на обед... я намекаю, что не интересуюсь мужчинами в принципе (пусть лучше считает меня лесбиянкой, чем продолжает доставать своими ухаживаниями)... Это были замечательные годы моей жизни... У меня появилась первая в моей жизни настоящая подруга... Я сначала с опаской (после того случая в кино) реагировала на ее попытки завязать со мной дружеские отношения... Потом решила прямо спросить... Она рассмеялась моим опасениям, и отмела их слегка резковато для моего слуха: "Нет, Синди, я - гетеросексуалка, обожающая член с яйцами". Ой, мамочка, прости...

-Арина, я знаю эти слова. Ты не сказала мне ничего нового... Пожалуйста, рассказывай без оглядки на мою реакцию

-Роза была замечательная... веселая, остроумная, прекрасная собеседница... склонная к авантюрам... в, общем на момент нашего знакомства я была ее полной противоположностью. Именно она научила меня обращать внимание на простые житейские радости, она научила меня смеяться и принимать себя такой как есть...Именно Роза, когда я описала ей то свое единственное свидание, и то, какие последствия оно оказало на мои взаимоотношения с противоположным полом, объяснила мне, что именно тогда произошло...

Директор филиала получил перевод в Штаты для участия в международном Проекте... Роза уговорила меня принять его предложение по совместной работе ... Я согласилась...

Мы тяжело расставались с моей единственной подругой...

В охраняемом, подобно военному объекту, учреждении, у меня есть свой отдельный кабинет... Я не удовлетворена той обрывочной информацией о цели Проекта, которой меня пичкают мои вышестоящие начальники... Я вспоминаю свои хакерские навыки...В какой-то момент мне становится дурно...

В одной из своих статей, отправленных в Гарвардский научный журнал год назад, была описана моя теория по разрыву связей между зонами мозга. Я не понимаю, зачем углубилась в изучение данного вопроса - это было для меня скорее упражнением в изложении своих исследований, чем работа, преследующая какую-то цель... Ту статью так и не опубликовали... И вот я вижу моими словами написанное заключение о проведенном оперативном вмешательстве над неким добровольцем - участником Проекта... Принимаю решение увидеть того, кто явился жертвой подобного чудовищного эксперимента... Ощущаю себя соучастницей преступления... И разрабатываю план по привлечению меня к изучению последствий этой бесчеловечной операции...

Рэд внимательно смотрит на меня. Мой папа видит это и спрашивает:

-Ты что-то вспомнил?

-Кажется, да.

-Что?

-Это личное.

Я прерываю их диалог:

-Мамочка, хочу узнать, что было дальше.

-Арина, теперь я буду распаковывать твою память буквально по капельке... Вот, моя хорошая, что ты видишь?

-Я захожу в палату и вижу... Рэда. Мне очень нравится его лицо, я оцениваю физическую привлекательность этого мужчины.

Один умник, который руководил этим экспериментом, выдвинул предположение о том, что вместе с разрывом связей между зонами мозга, может произойти сбой работы ряда систем организма, и, в частности, сбой приобретённой иммунной системы человека. Рэда недавно прооперировали для корректировки регенерации, и к нему в палату можно заходить только в специальной медицинской форме: шапочка до бровей, маска, халат и бахилы.

Я работаю с остальными наблюдателями уже две недели. Мы проводим всевозможные тесты, систематизируем и анализируем их результаты. Во мне с каждым днем крепнет уверенность в том, что я - косвенный виновник того, что произошло с Рэдом. Я ожесточенно работаю над тем, чтобы найти способ исправить непоправимое. На фоне постоянного самобичевания во мне растет симпатия к Рэду. Мне нравится его голос, мне нравятся его здравые суждения, его манера отвечать на вопросы и... в общем, он мне очень нравится... Мам, это все...

-Получай следующую капельку...

Я поднимаю вверх палец, показывая, что хочу сначала молча просмотреть это воспоминание...Ой нет, но ведь таки да...

...Завтра последний день наблюдений. Через неделю Рэд пройдет процесс Заморозки. Я прихожу к нему вечером, чтобы... глупо, но я хочу попросить у него прощения, и при этом прекрасно осознаю, что он никого не может винить. Он молча наблюдает за тем, как я захожу к нему в слабоосвещенную в это время суток, палату и присаживаюсь рядом. Рэд спрашивает: "Мы же на сегодня уже закончили. Разве мне не пора спать?" Я киваю. Он вглядывается в открытое между шапочкой и маской пространство на моем лице и утвердительно без эмоций говорит: "У тебя красивые глаза". А у меня спазмом сжимается горло - он говорит это, не любуясь моими глазами, а оценивая их, как самец оценивает у самки ее физические данные для определения ее пригодности к продолжению его рода. У меня защемило сердце, глаза медленно, но уверенно наполняются слезами - этот сильный умный любимый мной мужчина был бы способен чувствовать и проявлять свои эмоции, если бы не я, если бы не мое нежелание думать о последствиях своих действий. Рэд моментально напрягается и начинает оглядываться по сторонам в поисках, грозящей его потенциальной самке, опасности... Весь его вид говорит: "Она плачет, значит, она боится чего-то, или что-то может причинить ей физическую боль..." Я глажу его предплечье, успокаивая, и, показывая, что мне ничего не угрожает. Рэд немного расслабляется, подносит свою руку к моему лицу, и делает движение, чтобы снять с меня маску. Я инстинктивно (нельзя, это- против правил, она должна оставаться на мне), соскакиваю с кровати прочь от его руки. Он встает, и делает шаг ко мне, мои ноги уже бегут к выходу... Он перехватывает меня почти у двери и, по инерции, отталкивает от нее в сторону... я застываю, обездвиженная его телом, прижимающим меня к стене. Рэд несколько раз сильно бьет кулаком по стене над моей головой, стараясь совладать с собой: "Девушка, никогда не беги от меня, никогда не убегай так резко. Ты слышишь меня? Когда кто-то так делает, я расцениваю этого кого-то, как врага или жертву... И мои инстинкты заставляют меня этого кого-то настигнуть и повергнуть...". Я ощущаю по снижению напряжения в его теле, как он постепенно успокаивается, приходя в себя. И еще я чувствую... его эрекцию, вжимающуюся мне в поясницу... Слышу низкое урчание Рэда, и в ту же секунду, его зубы нежно прикусывают мою шею. Меня это... заводит. Он продолжает аккуратно покусывать мою кожу вдоль линии от мочки уха до ключицы и обратно... Его колено аккуратно раздвигает мне ноги, и упирается в стену между ними... Закидываю голову назад и прислоняюсь затылком к плечу Рэда, поощряя его, ласкающие мою шею, губы... язык... зубы... Ощущаю приятное тепло у меня между ногами... то ли от соприкосновения с его бедром, то ли по какой-то другой причине... Рэд тихо спрашивает меня, при этом его дыхание ласкает мне ухо: "Ты хочешь уйти? Ты можешь уйти прямо сейчас..." Я энергично машу головой - нет, не хочу... не хочу уходить... не хочу, чтобы ты останавливался... При этом четко осознаю, что в данный момент мои гормоны правят бал не только в моем теле, но и в моих мыслях... Но мне не хочется призывать их к порядку, мне не хочется, чтобы останавливался этот бал... Рэд одной рукой поднимает мне подол халата и... разрывает мои трусики. Его рука дразнит меня, заставляет мое горло издавать постанывающие звуки, моя спина выгибается дугой, и, если бы не точка опоры в виде бедра Рэда, я бы точно свалилась на пол. Он разворачивает меня боком к стене, и позволяет подогнуться моим коленям. Поддаюсь его, направляющему мое тело вниз, давлению, и оказываюсь на четвереньках... его что-то не устраивает в моей позе, и он одним властным движением мне в спину прислоняет мою грудь к полу. Под моим виском - кафель, и я ощущаю ненормальность того, что мне нравится его прохлада... это- не правильно, мне не может нравиться то, что почему-то нравится моему разгоряченному под маской лицу.. Колени Рэда широко раздвигают мои ноги в стороны...Я слегка напрягаюсь, ощутив его движение внутрь меня... Еще немного вглубь, и он чувствует преграду... Наклоняется к моей голове и спрашивает: "Моя?" Мне хочется заорать в голос... от страха перед болью... оттого, что не понимаю, как могла позволить ему так далеко зайти, и... от осознания мысли "я боюсь, что он вдруг передумает, и продолжения не будет...".

"Девушка, моя?"... он терпеливо ждет моего одобрения своим дальнейшим действиям... Я тихо, почти шепотом говорю: "Да", и вскрикиваю от, пронзившей мое тело, боли. Его рука медленно перемещается с моего живота вниз, его пальцы снова дразнят меня, и отголоски боли окончательно отступают под натиском гонящих их прочь эндорфинов.

Он продолжает медленно подводить и меня, и себя к пику наслаждения... не спеша... наслаждаясь самим процессом, и не торопясь его закончить...

Рэд помогает мне встать, невозмутимо смотрит мне в глаза и говорит (не спрашивает, а говорит): "Придешь завтра".

Все это вихрем промелькнуло в моей голове - с момента, как я поднимаю палец вверх, и до того момента, как я безвольно опускаю руку, проходит не больше двух секунд... Я беспомощно смотрю на Рэда... Он тихо спрашивает?

-Это была ты?

-Да.

-Почему?

Я подхожу к нему, обнимаю его и... не ощущаю его ответного объятия...

-Рэд, обсудим это потом наедине...

Делаю от него несколько шагов в сторону дивана, но резко оборачиваюсь на шум за моей спиной...в ужасе застываю... Мой отец сильным захватом, практически не напрягаясь, держит пальцами кадык моего мужа... Рэд морщится от боли, но не издает при этом ни звука. Мы с мамой одновременно кричим:

-Отпусти его!

-Нет.

Я подлетаю к ним, пытаюсь отодрать пальцы своего отца от шеи моего любимого:

-Отпусти, отпусти немедленно...

-Нет, он причинил тебе боль - я это видел.

-Папа, ты ничего не понимаешь... пожалуйста, не делай этого, пожалуйста...

Отец убирает свою руку, но при этом отталкивает Рэда прочь от нас:

-Арина, собирайся... Нет, тебе ничего не надо брать с собой... ты уходишь с нами, если не хочешь, чтобы я убил отца твоего ребенка... Сейчас...

Его последнее слово было произнесено с рычанием. Мама подходит, обнимает меня и выговаривает папе:

-Сергей, что за привычка делать поспешные выводы, и что за манера командовать всем и всеми? Ты забываешь, что находишься в гостях у дочери и ее мужа... Ты слишком много на себя берешь... Они - взрослые люди, и они сами могут разобраться в тех недоразумениях, которые были у них в прошлом.

-Мира, это - не простое недоразумение... Это - физическая боль... Ты хочешь оставить нашу дочь здесь, с этим... с ее мужем, зная, что он уже когда-то сделал ей больно?... Тот, кто был способен так поступить, обязательно повторит это в будущем.

Я все-таки вспылила (видит Бог - я этого не хотела):

-Папа, в этом воспоминании Рэд становится моим первым мужчиной. И, вполне естественно, что в какой-то момент мне было больно, не так ли?

Мой отец... смущается под моим гневным взглядом. Обстановку слегка разряжает Никита, который, смеясь, комментирует:

-Интересное кино получается...

-Ах, тебе интересно, да? Ну, конечно, это же не ты тут делишься при всех своими воспоминаниями о своем первом сексуальном опыте...

Никита поднимает руки, как бы сдаваясь на милость победителя:

-Да, пожалуйста, сколько хотите... Значится, дело было так... Она была меня намного старше...

Мама осаждает этого шутника:

-Никита...

Мой брат "бьет себя пяткой в грудь":

-Мам, да я говорю чистую правду...

-Уволь нас, пожалуйста, от этих подробностей...

-Значит, про Арину тебе интересно, а про меня - нет... И где справедливость?

И тут в разговор вступает... Саша:

-Арина, а почему Рэд узнает о том, что был твоим первым только сейчас? Ты что, парень, был в тот момент пьяным или без сознания?

Первая же часть вопроса была адресована мне:

-Это наше личное с Рэдом дело... Без комментариев...

Мой муж немного сипло, еще не оправившись от папиного захвата, отвечает:

-Ни то, ни другое, но это меня не оправдывает... Бэмби, мне жизни не хватит, чтобы заслужить твое прощение за то, что я воспользовался и... что я использовал...

Мой отец не может устоять на месте, но как же хорошо, что мамин голос действует на него настолько отрезвляюще:

-Сергей, не двигайся. Это не наше с тобой дело.

Папа останавливается, но вступает в полемику:

-Не наше? Не наше? Этот козел только что сказал, что использовал мою дочь...

-Ариночка... успокой папу - расскажи ему, в общих чертах, как все было на самом деле...

Успокой папу, успокой мужа, кого мне еще надо успокаивать? А... становитесь в очередь - я сегодня добрая...

-Рэд, я не понимаю, за что ты винишь себя... Я, правда, не понимаю... В моих воспоминаниях нет ничего, за что бы ты мог себя корить...

-Почему?

-Что почему?

-Почему ты пришла тогда ко мне?

-Чтобы попросить прощения...

-И это было твоим способом искупить твою несуществующую вину?

Он почти кричит... Ну что ж, меня Бог голосом тоже не обделил:

-Да с чего ты взял? Да ты что, действительно думаешь, что у меня на тот момент были настолько далеко идущие планы? Да как ты смеешь своими нелепыми предположениями унижать мои чувства, которые я испытывала тогда к тебе? Да неужели ты считаешь, что я бы отдалась тебе, или, что я вообще способна отдаться кому-либо, из чувства вины или сострадания? Да я же любила тебя... ты... я любила тебя уже тогда...

Рэд стоит рядом, прижимает меня к себе, старается успокоить:

-Ш-ш-ш, моя хорошая, прости, прости, я не хотел тебя обидеть... Я просто противен сам себе... Вот и выместил на тебя весь мой стыд за свою недоделанность... Вот что ты теперь должна думать обо мне? За кого ты должна принимать меня, после того... что узнала, как я...

-Лишил девственности незнакомую тебе девушку?

Рэд кивает, при этом осторожно и внимательно всматривается мне в глаза.

-Любимый, но ведь та девушка была оченьдаже не против... А ты на тот момент не был связан никакими моральными обязательствами...

Нет, это не для других ушей, наклоняю голову мужа к себе, и шепчу ему прямо в ухо:

-Я так рада, что именно ты был первым у меня, - И, уже громче, продолжаю, - Это - глупо, да? Ну, то, что это вообще имеет для меня значение?

-Нет, любимая, конечно, нет...

-Все, проехали... Мамочка, а можно посмотреть, что было после того, как...

Она улыбается мне в ответ:

-Конечно...

Утро, полное ощущений физического дискомфорта, но это не ухудшает мое настроение... Я снова и снова прокручиваю то, что пережила прошлой ночью... Рэд меня не любит, да он даже не знает меня... Так что же... зато я люблю его... и моей любви хватит на двоих... Маша-Синди, да ты не просто оптимистка, ты, к тому же, еще и глупая оптимистка:

-Я прихожу на работу, быстро справляюсь со всеми текущими вопросами, и бегу к Рэду... В палате никого нет... Мне объясняют, что все участники Проекта уже в пути к местам своего назначения... Бегу к непосредственному начальнику: "Куда отвезли участников Проекта?", "Синди, это - засекреченная информация", "Я хочу, чтобы ты организовал мне встречу с Руководителем Проекта", "Ты что, смеешься, и что я ему скажу?", "А ты ему скажешь, что хорошая знакомая твоей подчиненной хочет пожертвовать на нужды проекта... пять миллионов долларов", "Я не собираюсь врать начальству. Ты что, хочешь, чтобы меня с работы выгнали?", "Нет, тебя еще и повысят - так уж и быть, замолвлю за тебя словечко... Это - правда. Я действительно знаю ту, которая готова раскошелиться на эту сумму".

Помимо благотворительного взноса, с меня еще требуют письменный отказ от операции по корректировке регенерации (на тесты и медикаментозную подготовку уйдет не меньше полугода, а Проект распускает весь свой персонал уже через неделю), а также частичную оплату за необходимое для Процесса Заморозки оборудование. Еще я рисую прочерк в строке "сумма вознаграждения за участие в Проекте". Я требую, чтобы меня Заморозили в одном с Рэдом месте. "Это невозможно. В Проекте уже участвуют сорок человек. Все они распределены по двое в специально оснащенных бункерах. Эти бункеры находятся во всех странах, которые принимают участие в Проекте. Их месторасположение - тайна за семью печатями. Вы - сорок первая. Мы и так идем Вам навстречу и выделяем для Вас резервную капсулу" "Хорошо, но Вы можете поместить эту капсулу в другом, резервном, бункере, который расположен максимально близко к бункеру Рэда?" "Думаю, что это возможно".

Вот так я стала участницей Проекта...

Я еще помню, как писала Завещание, как готовилась к своему двадцатилетнему отсутствию, и как назначила своим поверенным лицом по всем гражданских вопросам ту юридическую компанию, которая, в свое время, являлась моим фактическим опекуном.

Мама мягко спрашивает:

-Доченька, и кому же ты все завещала?

-В случае, если я определенным способом не заявлю о своем месте пребывания по истечении двадцати пяти лет с момента подписания Завещания, все движимое-недвижимое имущество переходило бы к... Рэду. Если же к тому времени была бы документально подтверждена его смерть, то наследницей становилась... Роза. Третьего не дано.

-Доченька, перед следующей капелькой... Первое - на хронометре капсул Рэда и Вилена была указана дата, соответствующая пятисот десятилетней Заморозке. Мы с папой решили, что это - какой-то компьютерный сбой времени исчисления... Второе - мы обнаружили остальные тридцать восемь капсул - хронометры там были в полном порядке и показывали именно двадцать лет.

-А люди?

-Никто не выжил... По всем документам, которые попали в наше распоряжение, в Проекте было сорок участников... Про тебя не было сказано ни единого слова... Так, давай посмотрим, когда и как ты вышла из Состояния.

Я падаю на пол, меня начинает трясти... папа подбегает ко мне... Никита уже держит мою голову:

-Сестренка, посмотри на меня, все... тебе уже не больно, все...

-Это было ужасно... у меня горело все тело... я не чувствовала ни времени... ни пространства... я ощущала боль от каждого стука сердца, от каждого движения крови по венам...

Рэд смотрит на меня... его глаза расширены от ужаса:

-Ты была одна? Тебе никто не помогал выйти из Состояния? Никто не находился рядом с тобой во время Восстановления?

- Нет, я бы чувствовала чье-то присутствие...

-Бэмби, солнышко, это - ужасно... Я... нам с Виленом помогала Мирослава... Ты очнулась и...

-Когда я уже могла передвигаться, то первым делом стала искать еду и одежду... но ничего не нашла. Просидев в бункере еще какое-то время, я решила-таки выйти наружу...

Мне требуется несколько часов, чтобы подобрать код, и открыть дверь... Потом я долго иду по тоннелю, который плавно выходит на поверхность... Снаружи ночь... Я бреду по лесу абсолютно голая, голодная, мне дико хочется пить... Меня пугают непривычные звуки ночного леса... Сквозь кроны деревьев видно, как небо постепенно окрашивается в серый цвет... Скоро утро... Я выхожу к перекошенной во все стороны избушке.... Никита, что? Мне так неудобно говорить...

-Арина, потерпи, пожалуйста... И все время смотри мне в глаза, чтобы я смог вовремя отключить твои болезненные воспоминания.

-Вы боитесь, что в моей памяти возникнет крепость Никлэд?

-Да, моя хорошая... Не бойся, просто смотри мне в глаза и рассказывай...

Мама стоит за моей спиной, и до меня доходит, что все последующие за Восстановлением фрагменты, поступали на мою подкорку уже не по капельке, а по молекуле...

-Я подхожу к окошку, пытаюсь рассмотреть сквозь него, что и кто там находится... Все... дальше...

За моей спиной какое-то движение... Мама, это все...

Слышу старушечий голос и резко оборачиваюсь... "Ты что делаешь в лесу, девонька"... Ее английский больно режет мне слух, я отвечаю: "Помогите, мне нужна помощь, пожалуйста, помогите"...

Я сижу завернутая в какое-то тряпье и пью изумительный по вкусу настой на травах... "Мне надо в ближайший город, Вы покажете мне дорогу?"... "Отчего же не показать, только до Единого города ты точно не дойдешь"

Я решаю, что меня приютила выжившая из ума старуха... Она объясняет, что ближайшее отсюда поселение, которое находится по пути к Единому городу принадлежит сообществу Никлэдов...

Вслушиваюсь в ее советы "на дорожку": "Ты главное рот свой не открывай нигде, а то сразу понятно, что ты из язычников. А у нас в Королевстве к язычникам относятся похуже, чем к шпионам разным. У нас ведь считают, раз ты язычник - значит еретик, а еще того хуже - запишут тебя в ведьмы и сожгут на костре"...

Я стою на холме, вижу внизу в долине небольшую деревню... единственным каменным строением является небольшая крепость, расположенная немного в стороне от нее.

Никита вырывает меня из воспоминаний:

-Мама, все, дальше не надо.

-Никита, как это все? Я хочу узнать, как попала туда, почему со мной так поступили, почему надо мной надругались?

-Нет, сестренка, прости, но это твое хочу никто выполнять не собирается...

-Нет, мне надо...

Мама устало присаживается рядом, смотрит на меня с... пониманием:

-Арина, доверься мне...

-Мама, но я же и так уже все знаю...

-Нет, доченька, это - совершенно разные вещи - знать и иметь у себя в голове реальную картинку...

-Мне надо понять...

-Арина, давай ты, как будущая мама, поставишь себя на мое место... Ты бы позволила себе восстановить своей дочери память об этом событии?

Мне на секунду стало страшно... мой ребенок никогда не переживет такое... но, если вслушаться в мамины слова, то:

-Конечно, нет... Мамочка, ты устала?

-Немного... да и Вам пора отдыхать. Мы пойдем.

Никита помогает маме встать, папа целует меня и крепко обнимает...

Они что, уезжать собрались? И куда? А как же я? Да я же так толком ничего о них не узнала... Бэмби, точнее, Арина, останови их немедленно:

-Вы останетесь у нас? Пожалуйста... Места на всех хватит.

Мама улыбается мне, не скрывая облегчения:

-Доченька, спасибо, мы с удовольствием примем твое приглашение.

-Мамочка, а ты что, думала, что я вас теперь вот так просто отпущу?

-Арина, солнышко мое, пойми... мы не заявляем права на твою любовь к нам, на то, что ты найдешь для нас место в своей жизни, но мы приложим все усилия, чтобы заслужить все это.... Если ты только дашь нам такую возможность... Если ты только разрешишь нам показать тебе всю нашу любовь во всех ее проявлениях.... Поверь, о большем мы и мечтать на данный момент не смеем...

Мы с мамой обнимаемся и тихо всхлипываем от счастья, мы шепчем друг другу слова, полные веры, надежды и, конечно, любви ...

Мама вскидывает голову, услышав какой-то жужжащий звук:

-Никита, дай-ка угадаю...

-Да, мама... Какой неожиданный сюрприз...

И передает ей прямоугольную пластинку. Я на автомате делаю брату замечание:

-"Неожиданный сюрприз"? Ты что, школу часто пропускал?

-О-о, мама номер два... Если еще и ты начнешь меня пилить за мою безграмотность...

Нашу шутливую перепалку прерывает папа:

-Мира, дай мне ответить...

- Нет, я сама.

Мама делает глубокий вдох, нажимает на пластинку, и, через громкую связь все, присутствующие в комнате, слышат приятный мужской баритон:

-Прости, я обещал, что никогда больше тебе не позвоню.... Только не прерывай связь.... Пожалуйста, только скажи, что у тебя все в порядке - я уже несколько часов места себе не нахожу... Ты же знаешь, как сильно я люблю тебя...

Мама говорит ровным без эмоций голосом:

-Всеволод... Доброе утро, сын...

Конец 1-й книги

Примечания

*Док/Мне надо поговорить с Вами/Срочно/

**

Прощай! прощай! родной мой край,

За горизонтом исчезай

Под шум ветров и грохот волн,

И диких чаек скорбный стон.

Тебе - "Прощай!", моя земля,

А с солнцем попрощаюсь я

Всего на несколько часов,

И сам за ним лететь готов

За горизонт. Лишь сгинет ночь,

Оно взойдёт утрУ помочь,

И море примет мой привет.

Слов нежных для тебя лишь нет...

Уныл мой старый дом. И в нём

Увиты стены все плющом,

И паутиною зарос

Очаг, и воет верный пёс...

***

Cinderella - Золушка (англ)

НеМир.

Книга вторая.

Глава 1. Боль...

БОЛЬ... БОЛЬ... БОЛЬ...

ЕЕ НЕ БЫВАЕТ СЛИШКОМ...

ЕСЛИ ОНА ЕСТЬ, ТО В ТЕБЕ, КРОМЕ БОЛИ, НИЧЕГО НЕ ОСТАЕТСЯ...

ОНА СТИРАЕТ ВСЕ...

ОНА СЪЕДАЕТ ВСЕ...

ОНА СМЫВАЕТ ВСЕ...

НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ... НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ...

-Арина, все, я отключаю рецепторы...

-Н-е-е-е-т... Не смей!!!

Никита держит мою голову, и почти умоляет:

-Сестренка, пожалуйста, я не могу смотреть, как ты мучаешься...

-Ники... Ники, не делай этого...

Он почти кричит:

-Почему? Ну, почему ты упрямишься?

-По-то-му... потому что... мой малыш сейчас... страдает больше, чем я...

В комнату вбегают родители, и мой брат приветствует их с явным облегчением:

-Фух, всем привет...

Мама кладет мне на лоб свою ладонь:

-Никита, какой интервал между схватками?

-Н-не знаю, я не засекал... А что, надо было?

-Проехали... Сергей...

БОЛЬ... БОЛЬ... БОЛЬ...

ЕЕ НЕ БЫВАЕТ СЛИШКОМ...

Я часто-часто дышу, боль отступает очень нехотя, не прощаясь...

Папа смотрит на меня расширенными от ужаса глазами:

-Доченька, милая, ты так долго не выдержишь...

-Я должна, я должна... Мама, скажи мне, что с маленьким все хорошо... Мама, с ним все хорошо? Мама, пожалуйста...

-Да, моя девочка, с ним все в порядке, не волнуйся. И... Арина... неужели ты думаешь, что мы позволим, чтобы с тобой, или с ребенком случилось что-то плохое? Ни о чем не переживай... Береги силы... Мы вам обязательно поможем... Все будет хорошо... Ты слышишь меня? С вами все будет хорошо... Обещаю....

Я чувствую приближение... Привет, СУКА-БОЛЬ... скручиваюсь вокруг живота, и снова оказываюсь в ее власти...

ЕСЛИ ОНА ЕСТЬ, ТО В ТЕБЕ, КРОМЕ БОЛИ, НИЧЕГО НЕ ОСТАЕТСЯ...

ОНА СТИРАЕТ ВСЕ...

ОНА СЪЕДАЕТ ВСЕ...

ОНА СМЫВАЕТ ВСЕ...

Терплю, стиснув зубы, не издаю ни звука... потому что боюсь, что эти звуки превратятся, в лучшем случае - в крики, а в худшем - в нецензурные слова...

-Мама, когда приедет Рэд - не впускайте его сюда... Только не впускайте его сюда...

-Хорошо, не волнуйся... Ариночка, послушайся моего совета - в следующий раз кричи... Не сдерживайся, ладно?

-Н-не могу...

-Надо, моя девочка, надо... Арина, у тебя от напряжения... лопнули в глазках капилляры...

Папа взволновано спрашивает:

-Мира, посмотри, у нее... чем я могу помочь?

-Я вижу, Сережа... ничего страшного... у меня тоже во время схваток шла носом кровь... не волнуйся... и... пока ты ничем помочь не можешь... Да где же Ричард?

... А как хорошо начинался этот день...

Я проводила Рэда до Транспорта, и он уехал "на работу" (с тех пор, как по настоянию родителей, мы переехали жить к ним в Мирный город, я, в шутку, называю то время, которое Рэд посвящает выполнению обязанностей Прима в Едином Королевстве "работой")...

С площадки направилась сразу к дому Никиты.

-Привет.

-Привет, мой свет. Ты почему вчера не пришла?

-Не поверишь... Я как раз собиралась к тебе, но тут заявляется Саша со своим допотопным софт-роллом.

-Ну и что?

-А то, что он протянул мне его со словами "ты же обещала посмотреть". У-у-у... ненавижу это слово. Никита, я уверена, что его придумали специально для меня, и что все знают мое отношение к "обещала", и бессовестно пользуются этой моей слабостью.

Ники хохочет:

- Спасибо, что сказала, буду иметь это в виду на будущее. Так что, ты вправляла мозги этому дедушке компьютерных технологий до самого приезда Рэда?

-Ну да. Эти софт-роллы изобрели незадолго до моего участия в Проекте, и меня еще тогда терзали смутные сомнения по поводу их работоспособности.

-А меня они, наоборот, привели в дикий восторг - свернул свой планшетник в трубочку, и хоть дуй в нее, хоть в трусы засовывай...

Мое хихиканье перерастает в громкий смех:

-А в трусы-то зачем?

Мой брат делает "взрослое" выражение лица:

-Так, Арина, ты еще маленькая, подрастешь - поймешь.

Делаю вид, что мне требуются усилия, чтобы справиться со своим смехом:

-С тобой не соскучишься...

Никита уже серьезно говорит:

-Эт-точно. Ну что, приступим-с? - но он не выдерживает своей, даже секундной, серьезности, и продолжает зловещим тоном бывалого шантажиста, - Ты же обещала...

....ВсеМир - повсеместный с середины двадцать первого века термин, подразумевающий Мир, объединенный всеобщей информационной сетью...

"На каждого мудреца довольно простоты". Эта цитата приходит в мою голову каждый раз, когда мы занимаемся с Никитой. Каким же самоуверенным было человечество (это я еще мягко выражаюсь - обычно я называю людей второй половины двадцать первого века "непугаными идиотами"), чтобы совершить с собой подобное - не без помощи Всеволода, конечно, но, с другой стороны, "кто им доктор?"

А ведь все, на первый взгляд, выглядело таким удобным и безобидным...

Люди уже к середине двадцать первого века напрочь забыли о понятии "проводной интернет". Они забыли о том, что зачем-то когда-то прокладывали через океаны многокилометровые трубы из специального кабеля, чтобы информационно соединять между собой континенты. Они настолько привыкли к ВсеМирному повсеместному спутниковому Интернету, что на каком-то этапе развития уверили себя в том, что он существовал всегда.

Начало эры бесплатного неограниченного Интернета...

Во ВсеМире закрылись ВСЕ типографии...

Во ВсеМире закрылись ВСЕ библиотеки...

Во ВсеМире все уже давно оцифровано, и помещено в виртуальные хранилища ВсеЗнаний...

В это же время произошли кардинальные изменения во ВсеМирной сфере образования - детям в школах перестали преподавать фундаментальные знания. Зато их учебниками - ручками - тетрадями стали ученические софты (потомки планшетов). Высшие учебные заведения переходили на дистанционное он-лайн обучение, и уже в конце двадцать первого века во ВсеМире не осталось ни одного студенческого городка...

А потом... потом все было, как в сказке - чем дальше, тем страшнее... Постепенно вымерли, как класс, все виды съемных носителей информации. Примерно в то же время, потомки компьютеров "моего времени" перестали комплектоваться жесткой памятью. Вся информация уже спустя два десятилетия хранилась исключительно на удаленных серверах. Причем, компании, предоставляющие услуги по хранению информации, зарабатывали только на рекламе - ни о какой абонентской плате и речи не шло (ум-но-при-ду-ма-но)...

Конец двадцать первого века...

Люди - всесильные и мудрые... благодаря Интернету и своим компьютерам.

Люди - беспомощные и тупые... без того и другого.

Как же ошибались создатели "Терминатора"... Да никакие роботизированные мозги не нужны для того, чтобы спровоцировать Конец Света - для этого достаточно превратить людей в рабов и заложников виртуального Мира. Да ни один искусственный интеллект не справился бы с задачей Армагеддона лучше, чем справились человеческие мозги, отравленные искусственным интеллектом.

Три поколения умственной и духовной деградации...

Если бы я не видела результат этого сегодня, то "вчера", в родном двадцать первом веке, я бы воскликнула: "Так мало?". Мало - не мало, но по прошествии шестидесяти лет, Всеволод приступил ко второму этапу своего плана - созданию Глобального Экономического Союза (ГЭС). В двадцатые годы двадцать второго века все Страны Мира превратились в национальные финансово-экономические компании с четко просчитанными бюджетами, стратегическими планами, миссиями. Их возглавляли все те же, номинальные по названию, президенты - премьеры - короли со своими, де-юре, конституционными обязанностями. Но, де-факто, эти правители являлись топ - менеджерами ГЭСа... Ну, Сева!... Ну, голова!... Интересно, а ты долго это думал прежде, чем придумал?

"Три Пэ Чэ" Период Потребительского Процветания Человечества - коммунизм, да и только.

Период четкого, компьютерами просчитанного, разделения труда и распределения средств производства. Между прочим, эту программку, "по приколу", создали еще в мое время два студента- умника из Берлинского университета. Они взяли "Капитал", и не поленились его проштудировать. Оказалось, что основные принципы построения такой экономики легко укладываются в систему определенных алгоритмов.

ВсеМирные финансово - кредитные и социальные системы были выстроены таким образом, чтобы любой индивидуум любых способностей и возможностей, мог вести вполне соответствующее существование. Да лучшего демотиватора для научного и духовного развития человечества не мог бы придумать даже сам Дьявол (ха, а Сева кто?)...

Каждый человек получал при рождении свой номер.

Способности и потенциал каждого человека определялся компьютерами.

Место в жизнедеятельности ВсеМира каждого жителя ГЭСа определяла специальная прикладная программа (БТ - Биржа Труда).

БТ подбирала каждому человеку работу и начисляла баллы за ее выполнение.

Денежная система ВсеМира уже через десять лет после создания ГЭСа превратилась в балльную.

Те единицы представителей человечества, которые хотели не только потреблять в меру своих, рассчитанных компьютерами, баллов, но и стремиться к большему, попадали в особую касту. Общественность их не понимала, но и не изгоняла из своих рядов. Эта каста пыталась слабо протестовать, но их малочисленные голоса тонули в сытом реве отупевших ВсеМирцев.

Никакой бюрократии...

Никакой коррупции...

Никакого лоббирования...

Человечество и не заметило тот факт, что им, с конца двадцать первого века, не было создано ничего нового, что оно топчется на месте в своем благоденствии...

А ведь отсутствие прогресса - это что? Правильно - регресс, плавно перерастающий в деградацию...

Никаких инноваций, никакого нового производства - у них все было, а то, что выходило из строя, то, после компьютерной диагностики и автоматического он-лайн заказа запчастей и деталей, чинилось по компьютерной же инструкции. И голова ни о чем, ни у кого не болела!!!

То же случилось и с остальными сферами жизнедеятельности. К примеру, медицина - диагностика, рецепты на медикаменты, инструкции по уходу за больными - все делали компьютеры. Даже оперативное вмешательство проводилось при минимальном участии человека...

Никаких войн, никаких армий, никакого производства оружия...

Со временем - никакой полиции, потому что исчезла преступность. ВсеМирное спутниковое Компьютерное видеонаблюдение определяло любого правонарушителя автоматически, исключало его из балльной системы, и он был вынужден самостоятельно сдаваться в руки пенитенциарной службе. Меру его вины и вид наказания выбирали ( а я сразу догадалась) все те же компьютеры...

Начало двадцать третьего века...

Из строя выходят ВСЕ серверные во ВсеМире...

Из строя выходят ВСЕ космические спутники...

Человечество теряет ВСЕ дистанционно хранящиеся знания...

Человечество теряет ВсеМир...

Децентрализация без ГЭСа...

Два столетия хаоса...

Столетие правления Духовников...

Двадцать шестой век...

Что век грядущий нам готовит? ...

...-И эта женщина через три месяца станет мамой?!

Мое деланно гневное движение, направленное на то, чтобы призвать к порядку брата, который смеется, наблюдая за моими быстрыми передвижениями от одного компьютера к другому, заканчивается судорожным захватом низа живота:

-Никита...

Он тут же берет меня на руки:

-Что с тобой?

-Н-н-н-е знаю...

Эти мои слова сливаются в один стон.

-Сейчас я вызову маму, потерпи, сейчас...

НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ... НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ...

-Арина, доченька, что же ты... ну, что же ты у нас такая упрямая...

Мама вытирает мне влагу под носом, с шеи... с шеи?

-У меня... у меня из ушей пошла кровь?

-Ничего страшного... не переживай... Никита, проверь, что там за шум...

Мой брат открывает дверь, и в комнату врывается... Рэд.

Он спокойно говорит Никите:

-Почини Сашу - я ему, кажется, что-то сломал.

При виде Рэда, я сворачиваюсь калачиком и проливаю свои первые за сегодня слезы.... Ну зачем он пришел сюда? Разве он не понимает, что я не хочу, чтобы он видел меня... такую... так...

Мой папа не пускает Рэда ко мне:

-Чел, выйди... По-хорошему выйди, ладно?

-Не ладно... Сергей, уйди с дороги.... По-хорошему уйди, ладно?

Мама тихо говорит:

-Сережа...

Этого слова папе хватает для того, чтобы сделать шаг в сторону от кровати.

Мой любимый опускается на колени, целует мои заплаканные глаза и аккуратно журит:

-Я тебя завтра поругаю за твое "не пускайте ко мне Рэда", Окей?

Мои эмоции благодаря той краткой передышке, которую дала им Боль, пускаются в пляс. Мне хочется одновременно: ругаться, плакать, признаваться в любви, смеяться, бояться, требовать, умолять...Мои эмоции появляются в безумном танце, но пляшут они исключительно через мои слезы...

Рэд молча берет из маминых рук чистое полотенце, и нежно вытирает мне лицо. Его руки дергаются, когда доходят до мочек ушей...

Мама решила объяснить:

-Арина... у нее очень болезненные схватки, но она терпит... беззвучно... Я думаю, что капилляры просто не выдерживают давления...

Рэд садится на кровать, и укладывает меня так, чтобы моя поясница упиралась ему в бедро, при этом мой затылок безвольно прислоняется к его плечу. Он ровно смотрит мне в глаза:

-Бэмби, как приходит боль - сразу или постепенно?

-Второе...

-Как только почувствуешь ее приближение, то начнешь глубоко дышать. Ты меня поняла?

-Да.

-Ты будешь дышать через рот. Слышишь меня?

-Д-а-а...

...БОЛЬ-БОЛЬ-БОЛЬ...

Я перекатываюсь на бок и зажимаю зубами первое попавшееся. Рэд сильно сдавливает мне нижнюю челюсть, и я... выпускаю его предплечье.

Он крепко держит мое лицо в своих ладонях:

-Завтра искусаешь мне любую часть тела - обещаю, а сейчас - дыши... не закрывай рот... дыши...

Я подчиняюсь, и... кричу на выдохе...

КОГДА БОЛЬ ЕСТЬ... вдох... крик... вдох... крик... ЭТО НЕ ЗАКОНЧИТСЯ...вдох... крик... ЭТО НИКОГДА НЕ ЗАКОНЧИТСЯ... вдох... крик... КОГДА ЭТО ЗАКОНЧИТСЯ?... вдох... крик... вдох... выдох... вдох...выдох... пока, Боль, надолго не прощаюсь...

У меня во рту сильно пересохло, но я не могу пошевелить своими стресканными губами, чтобы попросить воды.

Но, если мой рот сейчас находится в пустыне Сахара, то мое тело погружено в Мировой Океан. Почему?

Я пытаюсь опустить лицо, чтобы определить причину ощущения лужи под собой... и надо мной...

Рэд поздно улавливает мое движение, и не успевает предотвратить его.

-О, Боже... Кровь... Почему так много крови?... Почему я вся в крови? Это так должно быть? Скажите, что так должно быть...

Последние свои вопросы я ору во все горло. В комнату вбегает запыхавшийся Никита, смотрит на меня, и столбенеет в дверях:

-Ричард приехал...

Рэд гладит меня по голове, и тихо убаюкивает своими Ш-Ш-Ш...

-Кто такой Ричард? Мама, кто это?

-Врач.

-Нет, пусть катится... нет... мужчина не будет принимать у меня роды...

Сначала я услышала голос, и лишь потом увидела его обладателя:

-Здравствуйте.

Его руки уже светятся возле моего живота:

-Так, кесарево делать поздно - мы уже в узком месте. Мира, в сумке сверху лежит станция для прямого переливания крови. Какая у девочки группа крови?

Папа сразу отвечает:

-Первая отрицательная.

-Что?

-Что слышал. Я буду донором. Мира - нет, и не думай даже.

Моя мама, наверное, мысленно что-то сказала отцу. Ричард переспрашивает вслух:

- Сергей, ты уверен, что у тебя первая отрицательная?

-Да.

-Хорошо. Никита, держи девочке руку, чтобы она во время схватки не вырвала иглу.

Я спрашиваю подошедшего ко мне брата:

-На какой мамин вопрос папа ответил "нет"?

-Я не знаю, но думаю, что мама тоже хочет быть донором.

-Мам, у тебя первая отрицательная?

-Да, доченька.

Ричард стоит с иглой в руке, и крутит головой, как герой диснеевской мультяшки:

-Эта девочка - Ваша дочь?

Папа - грубиян по натуре, или по обстоятельствам?

-Рич, я счас иглу засуну тебе в одно место.... Делай свое дело...

Н-е-е-е-т, Боль, ну зачем ты идешь, я же еще не успела по тебе соскучиться:

-Рэд...

-Бэмби, ты помнишь, что надо дышать?

-Да.

И растягиваю звук "а" до тех пор, пока в моих легких не остается воздуха. При этом мое тело пытается завязать себя в узел. И, если бы не Рэд с Никитой, то ему бы это, думаю, удалось...

...После этой схватки меня захватывает чувство стыда за поведение и моего тела, и моих голосовых связок. Это чувство принуждает мой язык выдавать бессвязные "простите... простите..." Мне хочется облечь эти "простите" в какую-то удобоваримую форму, но вместо этого, я начинаю молоть чепуху (понимаю же, что чепуху, но вот сделать с собой ничего не могу):

-Никита, прости - тебе теперь придется выкинуть эту кровать - я же ее всю испачкала. Рэд, прости, но тебе придется раскошелиться и купить моему брату новую кровать. Папа, прости за кровь - обещаю вернуть ее тебе завтра же... Мама, прости, но ты мне обещала, что с маленьким все будет хорошо, ну скажи мне, что с ним все хорошо...

Никто мне не отвечает... а и правильно, чего вдруг они должны реагировать на мой бред? Только вот, почему молчит мама?

-Ма-ам...

-Арина, с ним все хорошо.

Ричард встает и говорит:

-Мира, сейчас начнутся потуги.

Я резко ему выговариваю:

-У кого они начнутся? Наверное, у меня они начнутся, а не у моей мамы - так что же Вы не объясните мне, что это такое...

Мама присаживается рядом с Рэдом:

-Арина, сейчас начнутся роды.

Мой врач еще раз исследует своим свечением мой живот и предупреждает (на этот раз меня):

-Ждать нельзя - мне придется тебя разрезать, и помогать ребенку...

Разрезать - не страшно, а вот чем он собирается помочь моему сыну...

Я не успеваю задать этот вопрос, как Ричард уже начинает раздвигать мои ноги.

-Рэд, Никита, пожалуйста, уйдите, если вы меня любите, если вы меня хоть капельку любите, то подождите пока в соседней комнате. Вы мне уже ничем не поможете...

Мама молча берет у Никиты мою руку, в которую все еще поступает папина кровь:

-Ребята, на выход... Рэд - на этот раз никаких "нет", ясно? Ты будешь только мешать, поверь мне.

Мой любимый еще раз целует мои щеки, и выходит вслед за Никитой...

Глава 2. Страх

Саша устало смотрит на свои руки:

-О чем задумался, чел?

Моя девочка сейчас там одна, без меня, и она сейчас испытывает невыносимую боль... из-за меня...

А, ведь, если разобраться, то причиной ее Боли всегда был я...

Если бы не я, то она бы не приняла участие в Проекте, и не испытала бы боль при Восстановлении, в крепости Никлэд, во время отравления...

Блин, я еще забыл упомянуть себе о той боли, которую причинил ей, лишая ее девственности...

-О том, что больше не хочу иметь детей.

Саша с Никитой самозабвенно ржут, как кони (ха, да будь они сейчас на ипподроме, им бы позавидовала любая лошадь).

-Что смешного?

Саша успокаивается первым, и отвечает на полном серьезе:

-Рэд, ты не поверишь, но мы с Никитой как раз мысленно обсуждали способ отрезать тебе яйца.

-Если с Бэмби...

Он меня перебивает:

-Никаких "если", или ты забыл, кто мы? Что касается ребенка...

Теперь я перебиваю его:

-Меня это сейчас не интересует. Главное - Бэмби.

Я ЕЕ ТЕРЯЮ... Я ЕЕ ТЕРЯЮ... Я ЕЕ ТЕРЯЮ...

Мрачные предчувствия...

Страх потерять Бэмби...

Пожирающая внутренности ревность...

Беспомощность...

Вот краткий список моих постоянных спутников.

Моя девочка с каждым днем отдаляется от меня, хотя ведь дальше некуда...

Я уже три месяца не ощущаю даже тонкую ниточку нашей с ней незримой связи.

Я схожу с ума от бессилия, от ощущения безысходности, от осознания своей никчемности...

Я не знаю, как вести себя, что говорить, что делать...

Я не знаю, кого мне в этом винить...

...Все это многократно циркулирует в моей голове по пути с площадки к дому.

В холле нет свободных мест - на диване сидит смеющаяся Бэмби, рядом с ней тихо посапывает наш сын, четыре кресла заняты Никитой и его соРодичами.

Моя девочка явно напрягается при виде меня, ожидая, что я выкину на этот раз. Что ж, любимая, не престало мне тебя разочаровывать:

-Бэмби, уже поздно, попроси своих гостей на выход.

И, не оглядываясь назад, направляюсь в столовую, чтобы распорядиться накрывать на стол. Следом за мной влетает разъяренный Никита, и тихо шипит:

-Да как ты смеешь так обращаться с моей сестрой?

И что тебе сказать на это, чувак? Как тебе объяснить, что у меня сердце кровью обливается при виде искаженного болью и обидой любимого лица?

-Легко, как видишь...

-Рэд, чего ты добиваешься подобным поведением?

Она - ангел, она - бессмертная, она - единственное чудо на всем Свете.

А я - Рэд, просто Рэд. И она, рано или поздно, это обязательно поймет, если уже не поняла.

Здесь, в Мирном городе, она постоянно находится в окружении (будем называть вещи своими именами) ангелов. Да любой из них подходит ей больше, чем я. Они же все, как на подбор, и умные, и красивые, и образованные, и...

А своим поведением, Никита, я медленно, но уверенно добиваюсь того, чего смертельно боюсь...

-Отвали.

...В первый месяц после рождения ребенка, все внимание моей жены было сконцентрировано только на малыше. Я это и понимал, и принимал. Никаких тревожных звонков в мою голову не поступало...

Бэмби все делала сама, никого не подпускала к маленькому, и, естественно, довела себя до нервно-физического истощения. На второй месяц у ее мамы лопнуло терпение, и она, в жесткой форме, "вправила" своей дочери мозги. Мира уговорила мою девочку выбрать для Харда подходящую няню, и не отказываться от помощи родителей по уходу за их внуком.

Бэмби стала постепенно выходить из своего невротического состояния. У нее уже было свободное время на отдых, на общение с родными, а затем, и на посильную помощь Роду, которую она оказывала ему до рождения ребенка.

Наш сын... Хард родился таким малюсеньким, что я боялся дышать в его сторону, не говоря уже о том чтобы взять его на руки. К концу первого месяца наш недоношенный малыш уже выглядел так, как рожденные в срок дети. Мирослава сказала, что Арина тоже родилась раньше положенного, и что она, как и Хард, догнала своих доношенных сверстников меньше, чем за тридцать дней...

Тревожные первые звоночки...

"Рэд, Никита сегодня приходил со своими друзьями"...

"Рэд, я не хочу кушать, потому что мы обедали с теми-то и теми-то в кафешке"...

"Я ходила в гости к тому-то"...

"Мы с папой и Сашей сегодня столько всего успели сделать, но тебе же об этом знать не положено, сам понимаешь - твой поведенческий код и все такое"...

"Рэд, я очень устала и хочу спать"...

Тревожные звонки...

Вечером, когда мы оставались в доме одни, я оставался один - моя девочка опять полностью посвящала себя Харду.

Мы перестали разговаривать, точнее, общаться, потому что какие-то бытовые, ничего незначащие, мелочи мы все-таки обсуждали...

Тревожный звон...

Я замкнулся в себе...

Отвечал на все вопросы односложно...

Не задавал никаких вопросов...

Единственным, что все еще говорило нам о том, что мы муж и жена, был наш интим. Я слишком поздно понял, что и это "единственное", уже не было нашим связующим звеном. Бэмби стала вести себя в постели... не так. Она не обнимала меня, а цеплялась за меня... Бэмби получала наслаждение, но оно не насыщало ее, а, наоборот - опустошало...

Тревожный набат...

Я превратился в нашем доме в гостя...

Я потерялся и растерялся, когда, наконец, понял это, и стал... грубить своей девочке без малейшего повода с ее стороны, стал провоцировать ее на то, чтобы она признала и мне, и себе самой тот факт, что я уже - не ее половина...

Никита зло рычит:

-Рэд, не будь придурком, она не заслуживает такого.

-Такого мужа? Ты это хотел сказать?

Не знаю, чем бы закончилась наша перепалка, если бы не вошедшая в столовую Бэмби:

-Никита, тебе не следует вмешиваться.

-Прости.

-Твое приглашение в силе?

-Да.

Моя девочка спокойно смотрит на меня:

-Рэд, у Никиты завтра Днюха, и он приглашает нас...

-Нет.

-Но...

-Да.

-Хорошо.

Вот так и живем...

Бэмби дает последние указания няне, прощается с ней, нежно целует Харда, и мы с ней выходим на улицу.

Уже на подходе к дому Никиты, моя девочка прерывает молчание:

-Я нормально выгляжу?

Нормально? Да как ты можешь выглядеть нормально? Ты - ослепительно прекрасная и безумно сексуальная...

Вслух нехотя цежу:

-Как всегда.

Моя (или уже не моя?) красавица - в центре внимания. Она зажигает всех присутствующих своим позитивом, искренним весельем, остроумием. Все смотрят на нее с восхищением и... обожанием. Я вижу морды друзей Никиты и забавляю себя тем, что рисую в голове картинки о том, как могут хрустеть кости этих морд под моими кулаками. Ну и что, что они - Родичи, ну и что, что одного их взгляда достаточно для того, чтобы вырубить меня или на время, или навсегда...

Никита включает на всю громкость музыку, и начинаются танцы. Я не раз наблюдал за тем, как танцует моя (плевать - пусть не для нее, но для меня она всегда будет моя) девочка. Каждый ее танец - это воплощение музыки в ее движениях. У нее - абсолютный слух и прекрасное чувство ритма, и все это, в комплексе с ее природной грацией, создает неповторимое ощущение ожившей в ее теле мелодии. "Морды" уже подтянулись, и пытаются перетанцевать друг друга "кто кого". Ну, точь-в-точь, как самцы во время брачного гона...Ага, значит, моя пытка до этого момента носила, так сказать, ознакомительный характер....

Одна из девушек несмело присаживается рядом:

-Э-э, Рэд, если не ошибаюсь.

-Не ошибаетесь.

-Ваша жена прекрасно танцует. А Вы, почему не присоединяетесь к ней?

-Потому что, в отличие от моей жены, танцую плохо.

Это я уже говорю, глядя ей в глаза. Немного отстраненно оцениваю ее внешность - вполне, но не...

Девушка, опять же несмело, улыбается мне:

-Может, выпьем что-нибудь?

-Может.

-Я не кажусь Вам настырной?

Блин, да она же переходит к открытому заигрыванию.

-Нисколько. Что Вам принести?

-Вино. Только давайте выйдем в сад - здесь слишком шумно и душно.

-Давайте.

Мы сидим с моей новой знакомой в беседке. Я пью воду - Бэмби еще кормит нашего малыша, и поэтому алкоголь не употребляет, а мне не хочется добавлять к списку раздражающих ее во мне факторов, еще и запах спиртного.

Девушка что-то щебечет, и мне так кажется, что мое невнимание к ее болтовне, ее нисколько не обескураживает.

Мы пробыли здесь с ней не больше получаса, а все мое естество уже рвется назад, к моей любимой.

Встаю, вежливо благодарю девушку за компанию, и выхожу из беседки.

Уже возле двери дома сталкиваюсь с Бэмби... оп-па... и автоматически прижимаю ее к себе. Она спрашивает, не высвобождаясь из моих рук:

-Где ты был?

Мне кажется, или в моем любимом голосе проскользнули первые за прошедшие месяцы эмоции, направленные в мой адрес?

-Гулял.

-Нагулялся?

Это еще что значит? Она что, ревнует? Кого? Меня?

-А ты?

-Что я?

-Готова вернуться домой?

-Да.

Все... или пан - или пропал, потому что другой попытки я себе больше не дам:

-Хорошо, завтрашнее утро тебя устраивает?

-Что-то я не очень...

-Когда я спрашивал про дом, то имел в виду наш дом в Запредельном городе.

-А-а-а...

Она изучает мое лицо, и тихо говорит:

-Устраивает.

Что? Мне не послышалось? Может, не все еще потеряно? Может, все не так уж плохо? Так и хочется ее расцеловать за это "устраивает"...

Дом, милый дом.

Бэмби заходит в комнату с малышом на руках, смотрит на меня и произносит с удивлением в голосе:

-Рэд, а ведь я... соскучилась по дому. Сыночка, любимый мой, посмотри, как у нас здесь хорошо. Тебе нравится эта комната, правда?

Хард улыбается и хватает ее за локон. Моя жена продолжает сюсюкать:

-Это значит - да? Конечно, нравится - она же у нас такая красивая, уютная и... родная.

В комнату влетает Вилен - он всем своим видом демонстрирует крайнюю степень своего радостного возбуждения:

-Ну, наконец-то.... Приехали... вернулись.... наконец-то... А ну-ка, дай мне моего племянника быстро.

Бэмби с готовностью выполняет шутливое требование моего брата.

Вилен и Бэмби целый день только и делали, что ворковали над малышом, и разговаривали друг с другом. У них накопилось такое количество тем для обсуждения, что мне не хотелось им мешать...

Пока моя любимая принимает душ, я стою над кроваткой сына, и нежно шепчу ему всякие глупости. Хард лыбится мне своим беззубым ротиком, я подхватываю его ножку, чтобы аккуратно поцеловать малюсенькие пальчики и пяточки...

Я настолько ушел в непривычное для меня состояние умиленного своим ребенком папаши, что пропустил тот момент, когда возле меня появилась Бэмби. Я читаю на ее лице... неверие, и смущаюсь, потому что не знаю, как прокомментировать мое первое проявление отцовских чувств. В замешательстве задаю глупый вопрос:

-Душ свободен?

-Да.

Когда я вернулся в спальню, Хард уже крепко спал.

Бэмби внимательно следит за моим передвижением от двери ванной до выключателя, от выключателя - до кровати. Я укладываюсь, иу меня перехватывает дыхание от прильнувшего ко мне (как в старые добрые времена) тела моей девочки. Мои постоянные спутники-страхи покидают меня, когда я начинаю ласкать любимое лицо, шею, грудь... Боже, когда я делал это в последний раз? Как я жил без этого? Мне не удается заставить себя растянуть удовольствие от прелюдии, и я начинаю медленно входить в нее. У меня в горле застряло слово, и я почти с усилием произношу его впервые за несколько месяцев: "Любимая...".

Бэмби подо мной... начинает тихо плакать...

Что не так? Что я сделал не так? Что я сказал не так?

Я выхожу... и из нее, и из кровати, и из комнаты...

Рэд, тебе надо прекращать валять из себя дурака, оскорбленного в своих лучших чувствах. С этой мыслью, прерываю на полуслове Первого Исполнителя, и заканчиваю аудиенцию.

Пока меня несут к дому, я ругаю себя последними словами.

Так дело не пойдет.... Хватит играть в молчанку.... Чего я этим добился? Где мы с Бэмби, из-за этого, в результате, очутились? Все, что мне нужно - это озвучить ей все мои истинные чувства, включая и страхи, и сомнения. Все, что мне нужно - это уверить ее в неизменности моей безграничной любви к ней...

У меня в голове все проясняется от такого простого незатуманенного хода моих мыслей.

Я не взбежал, а взлетел вверх по лестнице...

Коридор... Дверь...Что за? Где они? Может, у Вила?

Коридор... Лестница... Дверь... Удивленное лицо брата.... И его "я думал, что ты знаешь о том, что Бэмби с Харди куда-то уехали"...

Коридор... Лестница... Защищенный от посторонних участок сада... Транспорта нет...

Лестница... Коридор...Дверь... На нашей кровати дощечка с написанным рукой Бэмби "Рэд, я"... В комнате нет сумки с вещами Харда...

Мне потребовалось несколько минут для того, чтобы выяснить, что моя любимая... ушла от меня.

Эта мысль еще не овладела моим сознанием окончательно, как я начал громить все вокруг...

Я не тронул только кровать...

Я лег на нее и... застыл...

Глава 3. Сева

Конечно, какая же я дура! Надо ехать к родителям...Мама мне ответит на все мои вопросы. Почему я сразу не обратилась к ней за помощью? Мне что, помешала моя глупая уверенность в том, что все само собой рассосется? Или мне было стыдно признаться ей, что мой муж меня разлюбил? А может, это - привычка все и всегда решать самостоятельно, и поэтому мне в голову не пришло попросить у мамы совета?

Выйдя из Транспорта, я сразу пошла к дому родителей.

-Мама, можно?

-Всегда.

Мама нежно целует меня, берет из моих рук Харда, и зовет папу:

-Сережа, к нам Арина с малышом пришли.

Потом обращается ко мне:

-Пить, есть?

-Нет, спасибо, я буквально на минутку. Просто хотела извиниться за то, что вчера так стремительно вернулась в Запредельный, и еще раз сказать, что вы - всегда желанные для нас гости.

Папа подходит ко мне, крепко обнимает, и забирает у мамы Харда со словами:

-Давай-ка, внучек, оставим наших девочек одних.

Мама показывает мне на диван:

-Присядь, я же вижу, что ты не только за этим пришла.

Интересно, а когда я пройду Предназначение, то смогу со временем, приобрести возможность читать эмоции, как и она?

Медленно подхожу к дивану, и не успеваю сесть на него, как из моих глаз уже вовсю текут слезы... Мамочка обнимает меня, шепчет разные ласковые слова, терпеливо ждет, пока я борюсь со своим шмыгающим носом.

Я сейчас успокоюсь и все ей расскажу... Без подробностей, без перечисления и фрагментарного анализа всех тех случаев, которые закрыли мой рот на замок. Но как же произнести это вслух? Мама, Рэд меня больше не любит... Мама, скажи, за что? Что я сделала не так?

Когда я впервые почувствовала его отчуждение, то настолько удивилась, что сначала не хотела верить своим ощущением... Но после того случая...

...Рэд яростно молотит голыми руками боксерскую грушу, а я не могу оторвать свой взгляд от его движений, от его бугрящихся под кожей мышц, от его яростного выражения лица. Он не подает вида, что заметил мое присутствие, и продолжает наносить еще более сильные и быстрые удары по бедному спортивному инвентарю. Если он продолжит в том же духе, то обязательно поранит свои пальцы:

-Рэд...

Он останавливает двигающуюся маятником грушу, и поворачивается ко мне:

-Да.

-Ты вчера... Ты вчера не ночевал в нашей комнате.

-И сегодня, и завтра, и... в общем, я теперь буду спать в гостевой.

-Почему?

-Потому что мне надоело испытывать в постели твое терпение, а не твое желание.

-Но...

-Не утруждай себя ненужными мне объяснениями - я все понимаю, и не хочу навязывать тебе впредь свою близость.

-Но...

-Бэмби, спи себе сама!

Я развернулась и убежала, чтобы не показывать ему душащие меня слезы. Он меня не хочет! Он меня не хочет! Нельзя сказать, что я не видела предвестников случившегося. Несколько недель до этого он стал вести себя в постели по-другому - он перестал ласкать мой слух... Рэд занимался со мной любовью молча, с оттенком отчаянья, как будто делал это, прощаясь со мной, как будто знал, что каждый раз может стать последним. И вот этот раз наступил...

Да, именно тогда, я осознала, что он охладел ко мне, и постаралась меньше попадаться Рэду на глаза, слиться с обстановкой дома, избегала любых разговоров, которые могли бы привести нас к выяснению отношений... Я боялась этих выяснений, потому что мне не хотелось услышать от моего любимого прощальные слова, которые поставят жирную точку в нашей с ним семейной жизни...Мне все казалось, что его отчуждение пройдет со временем, что у Рэда сейчас какой-то личностный кризис, или что-то в этом роде...

Когда со слезами, наконец, было покончено, я услышала мамин вопрос:

-Арина, ты пришла за моим "держись" или за советом?

-Не знаю.

-Ответ - неверный.

-Мамочка, я боюсь, что ты неправильно меня поймешь, или, что я тебе что-то неправильно объясню, и тогда ты станешь хуже относиться к моему мужу.

-Доченька, глупенькая моя маленькая девочка, иди ко мне...

Мама убаюкивает меня в своих объятиях, и я моментально расслабляюсь.

Я - маленькая и глупенькая, а моя мама - взрослая и мудрая, и она сейчас решит все мои проблемы...

-Ариночка, я давно хотела с тобой поговорить, но, дело в том, что это не в моих правилах - лезть со своими советами туда, где меня об этом не просят. Выслушай меня, пожалуйста, и не перебивай, ладно? Я вижу все, что происходит с тобой и с Рэдом, но я могу только догадываться о том, что происходит при этом между вами. Опять же, не в моих правилах, выдвигать необоснованные предположения, но, по всей вероятности, "не все спокойно в Датском королевстве"... Я права?

-Да... Мама, что ты видишь?

-У Рэда?

Я киваю и внимательно вслушиваюсь в мамины наблюдения.

-Он безумно влюблен в тебя.

Я недоверчиво хмурюсь. А-га, как же...

-Арина, ты опять забываешь, кто твоя мама? Поверь мне на слово - это чувство фонтанирует из него такими волнами, что его невозможно ни с чем перепутать.

-Нет, этого не может быть - да мы же с ним уже несколько месяцев не разговариваем, да мы же с ним даже не... спим вместе.

Я смутилась этого своего откровения, и опять заплакала:

-Мамочка, я его так люблю, я его так сильно люблю, что мне делать?

-Арина, и он тебя любит. Вы любите друг друга... Ты слышишь меня? У вас все будет хорошо. Просто... он испугался, очень сильно испугался, и неправильно себя повел, а тебе не хватило твоего женского опыта, чтобы прочувствовать это, и помочь ему справиться со своими страхами.

-Да с какими страхами? Да чего он испугался?

-А ты как думаешь?

-Ну, не знаю...

-Я еще раз, на примере Рэда, убеждаюсь в том, что, когда люди впускают к себе в мысли страх, то сами не замечают тот момент, когда он становится их преступным руководителем. Страх - это обратная сторона темной силы. Другими словами, когда в тебе есть страх, то ты уже не владеешь собой - это страх уже владеет тобой. Так вот, милая, Рэд испугался, что теряет тебя...

-Это - невозможно. Рэд знает, как сильно я люблю его, и что я все сделаю для того, чтобы он был счастлив.

-Вот видишь, это твое "невозможно" еще раз доказывает мне твою неопытность. Да у твоего мужа образовался целый букет из спутников страха: беспричинная тревога, ревность, безысходность, бессилие, отчаяние, неуверенность в себе... Ты сказала, что вы перестали разговаривать друг с другом - так вот, именно умалчивание является самым страшным для любых отношений. Вместо того, чтобы использовать свои речевые аппараты для поиска ответов на мучающие вас вопросы, вы стали молча искать их в своих собственных головах. И, естественно, сделали абсолютно неправильные выводы.

Мне становится одновременно и легче, и труднее от маминых слов:

- Какая же я дура... Моя тупая уверенность в том, что Рэд прекрасно знает и понимает все мои чувства к нему, привела нас, в результате, к взаимному отчуждению.

Ой-ой-ой, что же я наделала? Ведь, когда Рэд переменился ко мне, я, вместо того, чтобы выявить причину этого, сразу замолчала... Ненавижу эту свою особенность - умолкать в критической ситуации... Я должна была говорить своему мужу о своих чувствах, а не зацикливаться на том, что он топчет их своим поведением...

-У нас проблемы, что мне делать?

Мама дарит мне улыбку, полную понимания:

-Да нет у вас никаких проблем. То, что сейчас происходит в вашей жизни, называется "точечным моментом", не более того. И все, что вам нужно - это просто проговорить вслух ваши чувства... Значит так, Хард поживет с нами столько, сколько вам с Рэдом потребуется на то, чтобы наверстать все то время, которое вы упустили, играя с ним в молчанку... И никаких "но"... Проведите с ним несколько дней только вдвоем - это пойдет вам на пользу...

Я почти не слышу маму, потому что все мои мысли уже заняты составлением фраз, наполненных любовью и раскаяньем...

Смотрю на часы, не отрывая свой взгляд от секундной стрелки.

Скоро - время обеда, и, если Рэд не вернется из резиденции, то, как говорится, если гора не идет к Магомету, Магомет пойдет к горе...

Он меня любит... Он меня любит... Он меня любит...

И кто это к нам пожаловал? Саша? Никита?

Скандирую голосом бравого маршала:

-Ил-лю-зо-ры А-тклю-Чай!

Офигитительно... что за... автоматически активирую свой Кокон... вот теперь можно и поговорить:

-Вы кто?

Незнакомцы молча рассматривают меня.

-Итак, мне ясно, что со зрением у вас все в порядке, а вот со слухом - пока не уверена. Я спросила, кто вы, и зачем к нам пожаловали.

-Мы... за тобой.

Это сказал тот, кто постарше и... посолидней.

-Та-а-к-с, больной, зрение, слух и речь у вас - в норме. А вот с головой, боюсь - серьезные проблемы. Но вы не волнуйтесь - я вам сейчас выпишу направление к невропатологу, и он вас обязательно вылечит.

"Солидол", не меняясь в лице, говорит:

-Или ты идешь с нами, или мы все подождем здесь Прима вместе. Выбор за тобой.

-Ну, спасибо, что даете мне право выбора.

-Арина, отключи свой Кокон, и отдай его нам.

-А мы с вами, оказывается, знакомы?

-Теряешь время... Мы убьем Прима, как только он войдет в эту дверь.

Ощущение беззащитности приходит ко мне одновременно с переходом Кокона из моих рук в руки "Солидолу".

Кокон мой, как же я без тебя... Ты же - Сашин подарок... Ты же и муху бы ко мне не подпустил... Ты же - такой незаменимый в ситуациях, когда мне надо защитить себя от любого вторжения в мое физическое пространство...

Второй спрашивает:

-Арина, Транспорт настроен и на тебя тоже?

Теряем время... Теряем время...

-Да.

-Веди меня к нему.

-И куда же мы с вами на нем направимся, стесняюсь спросить?

Он уже смотрит на солидного Первого:

-Ты - на нашем, а я - с ней.

-Да.

Опять Второй:

-Арина, твой Иллюзор при тебе?

-Да.

-Подойди и дай мне свою руку.

-Слушаюсь и повинуюсь.

Он так сильно сжал мою ладонь, что я невольно поморщилась. Он властно требует:

-Теперь включай свой Иллюзор, и веди меня к Транспорту.

...Их надо поскорее вывести из дома, из города, из Королевства. Их надо максимально удалить от Рэда. Мои с ними потом разберутся - будут знать как силой и угрозами забирать меня неизвестно куда.

Эти мысли подгоняют мои ноги...

Мы со Вторым заходим в Транспорт, и запускаем процесс моей идентификации.

Как только компьютер произносит свои приветственные, записанные голосом Никиты, слова: "Арина, куда путь держим?", так сразу я чувствую, вошедшую в мое предплечье, иглу...

Не спешу открывать глаза, прислушиваясь к спокойной (не зловещей - уже хорошо) тишине, и, вдыхая свежий (не затхлый - уже хорошо) воздух... ага, лежу я на чем-то мягком, и у меня ничего не болит... Будем жить!

Пора открывать глаза, нет - пока лучше один глаз. Я вижу... папу? Секундная радость во мне вспыхивает и тут же тухнет... Нет - не папу, а - Севу... Кто же еще может быть настолько похож на моего отца? Отвожу от него взгляд и осматриваю (уже двумя глазами) окружающую меня обстановку... мило. Комментирую увиденное мной на родном языке:

-Какая прелестная девичья светелка...

Сева мягко говорит:

-Сто лет не слышал русскую речь.

-И кто тебе доктор?

-Арина, не груби.

-И не начинала пока.

Мы молча осматриваем друг друга.

Я отмечаю в нем единственное внешнее отличие от папы - при отцовском разрезе глаз, цвет у них - карий.

Мой брат тоже внимательно изучает мое лицо, и уже через минуту говорит:

-Твои глаза - один в один, как у мамы.

"Мамы"... как же нежно, и с какой любовью он произносит это слово...

-Кстати о маме. Я думаю, что она не будет в диком восторге от очередной твоей выходки.

Сева нажимает что-то на телефоне.

Слышу голос Никиты:

-Привет, выРодок.

Ага, значит, мой единокровный брат использует громкую связь, чтобы сделать меня свидетелем своего разговора.

-Я хочу говорить с мамой.

-Перебьешься.

-Позови маму.

-А кто тебе сказал, что она хочет с тобой разговаривать?

-Уверен, что хочет, точнее, что она обязательно захочет, как только узнает о том, кто у меня сейчас в гостях. Передай маме, что ее любимая дочь...

-Арина? Ах, ты ж, козел ты недоделанный. Да ты хоть понимаешь, что подписал себе смертный приговор, и что теперь уже никто не остановит Сергея, чтобы отРодить тебя?

-Закон, брат, есть Закон - и он пока не нарушен. С головы Носителя пока не упал ни один волос. Так что, иди на... и выпускай свой пар в другом месте.

-Дай мне Арину. Сейчас.

-Говори - мы на громкой связи.

-Сестренка?

-Да.

-Мне очень жаль...

-А мне как жаль... Что теперь со мной будет?

Никита молчит, подбирая правильные слова:

-Не знаю...

Я слышу какое-то движение, и какие-то неопределенные восклицания, вслед за этим звучит мамин голос:

-Сева, на этот раз ты переплюнул сам себя.

Она говорит ровно, без эмоций. Мой братец отвечает ей в тон:

-Всегда приятно удивлять родную мать.

-А приятно удивлять еще приятней. Что ты хочешь?

-Сотрудничества на моих условиях.

-Мы не будем просчитывать для тебя будущее.

-Придется, потому что у меня есть отличный залог нашего плодотворного сотрудничества.

Никита вмешивается в разговор:

-Откуда тебе стало известно про Арину?

-Слухами Земля полнится.

Опять мамин голос:

-Сева, я думаю, что ты блефуешь.

-Ты меня всегда недооценивала. Или, правильней сказать - переоценивала? Мама, ты действительно считаешь, что я не способен убить твою любимую дочь? Неужели ты думаешь, что я не сделаю это, потому что побоюсь нарушить Закон?

-Уверена, что не сможешь, но не из-за Закона, а потому, что она - твоя сестра.

-Я ведь убил ее однажды.

-Нет, не убил.

-Хорошо, но я передал ее убийце, и это у него, у нашего деда, оказалась кишка тонка, а не у меня.

Теперь я слышу папу:

-Арина, передай этому ушлепку, что мы даем ему свое согласие, но на определенных условиях.

Для тех, к кому мой отец не обращается напрямую, это означает смертный приговор.

У меня, может, больше не будет такой возможности:

-Мама, мамочка, ты меня слышишь?

-Да, доченька.

-Я хочу, чтобы Рэд... Скажите ему, что я ушла от него. Пожалуйста, придерживайтесь этой версии - пусть он лучше возненавидит меня, и начнет новую жизнь, чем...

-Хорошо, Арина, обещаю... Что-то еще?

-Хард... каждый день говорите моему мальчику, как сильно я его люблю, и как сильно я по нему скучаю...

Волна боли от осознания разлуки с моими любимыми накатывает на меня, и накрывает с головой. Мне не удается тихо, через слезы, пропустить эту волну через себя, и мои родные наверняка слышат мой тихий отчаянный вой...

Сева отключает телефон:

-Зачем ты огорчила маму? Ай-ай-ай, плохая девочка. Придется мне тебя за это наказать.

-Да пошел ты...

-Арина, повторяю в последний раз - не груби.

-Или что?

-Или оставлю без зубов.

-Не страшно - мне мама новые отрастит.

Он оставляет мои слова без ответа, и выходит из комнаты.

Один-ноль в мою пользу.

Ну что ж, ушлепок, надеюсь, что тебе знакома новелла "Вождь краснокожих", в которой О. Генри описывает похитителей ребенка, готовых заплатить выкуп его родителям, лишь бы только те согласились забрать его обратно? Нет? Ну, так я тебе ее не расскажу, а покажу...

Глава 4. Арина

Она - глоток свежего воздуха...

Она - легкий, но такой освежающий все вокруг ветерок...

Она - смелая и находчивая...

Она - умная и глупая...

Она - вспыльчивая, но отходчивая...

Она - добрая и сострадательная...

Она - единственная, кто может мне перечить...

Она - единственная, кто спорит со мной...

Она - моя сестра...

... -Арина, кушай.

-Нет.

Моя сестра здесь уже три дня, и за все это время, в ее желудок не попала ни единая крошка еды. Когда мне стало об этом известно, я решил прийти к ней в комнату, и лично заставить ее нормально питаться.

-Почему ты объявила голодовку?

-В знак протеста.

-Чего же ты требуешь?

-Свободы и возможности, хотя бы раз в день, созваниваться с мамой.

-О какой свободе ты говоришь?

-Я хочу свободно перемещаться по всей территории Священного Дома. Я хочу ходить куда захочу, и когда захочу.

-Слишком много "хочу".

-Сева, или ты выполняешь мои "хочу", или твой залог сотрудничества с другим Родом умрет голодной смертью.

-Есть много способов заставить тебя питаться.

-Эти способы на мне не сработают.

Вижу в ее эмоциональном фоне четкое подтверждение всем ее словам, вижу степень ее решимости, и соглашаюсь:

-Хорошо...

... Я и пятеро Родичей моего Круга ужинаем в моем неторжественном Зале. Появление Арины вносит разброд в эмоции присутствующих за столом. Моя сестра невозмутимо подходит ко мне, и также невозмутимо говорит на ПраРодительском:

-Всем привет. Если кто не догадался - меня зовут Арина.

Затем она показывает Распорядителю на место рядом со мной, и переходит на Священный язык:

-Стул, столовый прибор... бегом.

Я никак не реагирую на ее выходку, и продолжаю молча кушать. Арина демонстративно заглядывает под мой стул, и вздыхает с деланным облегчением:

-Фух, все в порядке, а то я боялась...

Она меня... забавляет. Мне интересно узнать ход ее мыслей:

-И чего же ты боялась?

-Что ты сидишь на стульчаке.

-На чем?

-Ты что, историю не знаешь? Трон-стульчак - это предмет средневековой королевской мебели, представлявший собой унитаз со стулом вместе, так сказать, два в одном.

Точно, я и забыл об этом. Только причем здесь я? Она прикалывается, или действительно считает, что мне, как и средневековым королям, кто-то подтирает жопу? Я недостаточно хорошо ее знаю, но предполагаю, что это была ее очередная попытка подтрунить надо мной...

В это время Распорядитель уже поставил ей приборы, и она усаживается рядом со мной.

Минута, две... Арина не притрагивается к еде. Я ее спрашиваю:

-Что не так на этот раз?

-Сева...

Я резко перебиваю ее:

-Всеволод. Я говорил тебе называть меня только так.

-Ага, разбежалась. Так вот, Се-ва, я не умею пользоваться палочками для еды.

-Учись.

-Научи.

-Смотри...

-Нет, я так не понимаю. Помоги.

Я беру ее пальцы и двигаю ими в характерном для пользования палочками движении.

-С тебя учитель, как с меня балерина. Сева, я кушать хочу. Пусть мне принесут хотя бы вилку.

-Ты ведешь себя, как избалованный ребенок.

Арина пытается подцепить кусочек мяса - у нее ничего не получается... второй кусок падает мимо тарелки... Ну что за наказание?... Ладно, твоя взяла... И говорю Распорядителю найти и принести ей вилку.

... Моя сестра бесцеремонно входит в мой кабинет, и целует меня в щеку:

-Привет, Всевышний. Чем занимаешься?

-Арина, уйди, ты меня уже сегодня утомила.

Она меня не слышит, точнее, делает вид, что не слышит. За этот месяц ей удалось перевернуть все с ног на голову. Я уже не понимаю, кто из нас в этом доме хозяин. Арина - своенравная, острая на язык, не стесняющаяся в выражениях, не проявляющая к моей персоне и намека на уважение...

И почему я терплю все это? И почему меня это не раздражает, а умиляет?

Ах, да, потому что она - моя сестра.

-Не пойду. Да отложи ты свои скрижали в сторону, и удели мне минутку.

Скрижали? Это те, что из Священного писания? Блин, да она же издевается надо мной!

-Что тебе от меня надо?

-То, что мне надо, ты для меня все равно не сделаешь. Так что давай без этих риторических вопросов, ладно?

Я терпеливо жду, когда она соизволит озвучить то, зачем пришла ко мне.

-Сева, мне скучно.

-И что мне сделать?

-Разреши мне организовать вечеринку.

Она не отвяжется.

-Разрешаю.

Она искренне улыбается мне на мою уступчивость.

-Спасибо, родной.

-Арина, без "родной". Сколько раз тебя просить?

-Да брось ты. Как же мне еще называть родного брата?

Ох, да пусть называет, как хочет... Моя сестра не унимается:

-Кого мы пригласим?

-Мы?

-Ну да, это же - наш дом, значит, и вечеринка - наша.

-Даже если она - наша, это не означает, что я собираюсь на ней присутствовать.

-Сева, во-первых, будет весело - обещаю, а во-вторых, вдруг ко мне будут грязно приставать? И кто, как не ты, должен быть залогом моего целомудрия? Ведь я же являюсь для тебя залогом успешного исхода твоих злодейских планов...

Я ее когда-то придушу... Плевать мне на то, что она - Носитель... Ага, Сева, но ведь тебе не плевать на то, что она - твоя сестра...

Она целует меня на прощание, и выбегает из комнаты. Я уже и забыл, когда перестал сопротивляться ее сестринским обниматушкам-целоватушкам (это она так называет "это"). Я уже и забыл, когда это вошло у меня в привычку.

...Арина внимательно смотрит трансляцию Церемонии Жертвоприношения.

-И как часто Духовники Обетованного Королевства приносят вам жертвы?

-Два раза в год. Один раз - девушку, другой раз - парня. Их тестируют и определяют им их круг обязанностей.

-Хорошо, а что вы с ними делаете, когда они становятся бесполезными для Священного города?

-Да ничего - они все, в результате, умирают своей смертью.

Я вижу ее облегчение. Она что, до сих пор считает меня кровожадным Зверем?

Глава 5. Круг

Мои эмоции, наверное, уже адаптировались к ситуациям, в которых меня насильно вырывают из привычного для меня Мира. Благодаря приобретенному иммунитету, я не испытываю шок и потрясение.

Несколько дней у меня уходит на волевую борьбу с чувствами тоски, боли от разлуки, отчаянья и страха перед неизвестностью.

Мне удается отодвинуть их на задворки, и я позволяю себе предаваться им, лишь оставаясь наедине с собой.

Безвыходных ситуаций не бывает!!! Мне надо втереться в доверие к Всеволоду, и показать ему, что я смирилась со своим положением пленницы. Мне необходимо найти здесь друзей, которые станут для меня источниками информации о расположении и защите Священного города. Если сюда есть вход, то для меня обязательно найдется выход.

Арина, ты обязана тщательно выверять каждое свое слово и действие. Веди себя естественно, и все у тебя получится!!!

Никаких импульсивных решений, никаких необдуманных поступков...

Если поначалу я играла роль родной сестры, то теперь мне не надо заставлять себя по-родственному тепло относиться к Севе.

Несмотря на то, что мы с ним - совершенно разные, это не отталкивает нас друг от друга. Меня ничего в нем не раздражает, никакие из его качеств не заставляют меня почувствовать к нему неприятие. И почему, спрашивается? Ах, да, потому что он - мой брат.

Мне потребовалось не так много времени, чтобы понять его и объяснить себе мотивы его поступков. Его главной движущей силой является его САМОУВЕРЕННОСТЬ (да-да, именно - САМОУВЕРЕННОСТЬ, а не - самоуверенность). То, что я поначалу приняла за высокомерие и самовлюбленность, на поверку оказалось его непоколебимой уверенностью в собственной исключительности и правоте (даже не исключительности, а... избранности, что ли).

Он уверен, что имеет право решать за других, и что знает, что будет лучше для других, и что эти другие, в силу своей ограниченности, не могут пока понять его правоту, но что, со временем, эти другие обязательно согласятся с ним, и скажут ему спасибо за то, что он оказался настолько прав во всем, что касается их жизней.

Сева по своей натуре - Диктатор, привыкший диктовать все и всем. У моего брата совершенно отсутствует сочувствие к другим. Притом, что его Сила видит все чувства, которые испытывают другие, лучше любого другого соРодича (ну разве что, за исключением нашего папы), он не может прочувствовать и пропустить их через себя. И последним штрихом к портрету Всеволода является отсутствие у него чувства юмора - он все воспринимает буквально, даже слишком буквально...

Я иду по коридору, но останавливаюсь, едва услышав чей-то горький плач. Он притягивает меня, как магнит, на этаж брата. Двое услужителей почти волочат не сопротивляющуюся им, безвольно рыдающую, молоденькую девушку.

Я жестко спрашиваю:

-В чем дело?

Они оборачиваются на мой голос, и мне удается узнать в этой девушке последнюю жертву Священному городу. Один из услужителей отвечает мне:

-Мы ведем ее к Всевышнему.

-Идите прочь, теперь она - моя забота.

Они удаляются, не разгибая свои спины в поклонах. Я беру девушку за руку, и мы с ней идем в комнату Севы...

Он стоит посреди спальни во всем великолепии своего почти обнаженного тела.

-Арина, ты переходишь все границы.

Мой брат, как всегда, выражает свое неудовольствие мной не через свой гнев, а через усталость в своем голосе.

Я говорю ему на ПраРодительском:

-Посмотри на нее.

-Вижу.

-Что ты видишь?

Он выглядит удивленным.

-Что она боится. Но это - невозможно. Жриц ведь с детства готовят и к этому тоже.

- Сева, ты же не станешь...

Он резко, почти злобно, перебивает меня:

-Может, хватит делать из меня монстра! Неужели ты считаешь, что я способен на изнасилование?

Девочка видит и слышит его злость, пугается от этого еще больше, и выдает нам новую порцию своих слез. Мой брат ждет от меня каких-то слов.

-Прости, ляпнула, не подумав. И что ты намерен делать?

-Отправлю обратно в Дом Невест, и, если они признают ее негодной для... утех богов, то найдут ей обязанности в другом месте.

"Дом Невест" - придумали же название... Почему было сразу не назвать это "гаремом общего пользования Родичей"? Да какие из этих наложниц невесты? Да никакие, потому что Родичам моего брата по Закону моего же брата вообще нельзя жениться...

-Сева, оставь ее мне, пожалуйста.

-Ты же мне говорила, что тебе не нужна служанка.

-А у меня с тех пор волосы отросли, и мне нужна помощь, когда я мою себе голову.

Он дарит мне улыбку, и дает мне свое согласие...

-Давай знакомиться. Я - э-э... Богиня Арина.

Это мой брат решил дать мне подобный официальный статус за то, что я в какой-то момент перегнула палку, назвав Священный город мифическим греческим Олимпом. "Что ж, раз это - Олимп, то нам здесь катастрофически не хватает богини красоты и плодородия. С завтрашнего дня во всех храмах Обетованного Королевства появятся твои статуи и жертвенники".

Я просила, угрожала, умоляла... Но...дело в том, что Сева никогда не произносит вслух то, что не собирается сделать... дело в том, что Сева всегда держит свое слово, и, поэтому, никогда не разбрасывается своими словами.

Моя новоиспеченная служанка перепугана не на шутку. Я вздыхаю, и смягчаю свой тон:

-Девушка, как тебя зовут?

Ее заплаканные глаза совершенно не портят общее впечатление от красоты ее лица. У нее приятный нежный голос...

-Элена.

Мне надо срочно ее успокоить:

-Элена, тебе больше нечего бояться, потому что отныне ты - моя служанка. Так что успокойся - никто тебя не обидит.

Она стоит передо мной на коленях с того момента, как мы зашли в мою комнату.

-Элена, можешь встать.

-Богиня разрешает мне подняться с колен?

-Да. Присядь вон в то кресло, и расскажи мне о себе.

Элена и ее сестра-близняшка Олена росли в очень бедной семье. Когда их мама умерла, то отец решил, что не в состоянии прокормить два рта, и отдал Олену в храм.

Это было десять лет назад. Неделю назад Олена вытащила жребий жертвы. В Обетованном Королевстве это считается большой удачей, как для самой жрицы, так и для ее родной семьи, которая, в результате, получает большие привилегии и всеобщее уважение. Но, Олена... заболела. Отец пошел в храм, чтобы попрощаться с ней, и был огорошен этой ужасной новостью. Духовник сказал ему, что, если до Церемонии жертвоприношения, Олене не станет лучше, то им придется спешно проводить еще одну жеребьевку. Выход подсказала сама Элена... и наутро все были удивлены чудесным выздоровлением жертвы...

Теперь мне все ясно. Бедная девочка была совершенно не подготовлена к роли Невесты, и поэтому, до жути испугалась, когда ей сказали, куда и зачем ее ведут...

Я, вся такая из себя радушная хозяйка, смотрю на скучные равнодушные лица участников сегодняшней вечеринки и понимаю, что ее организация не относится к разряду моих удачных идей...

-Если не создавать себе воспоминания, то откуда они возьмутся, правда?

У-У-У, рыбы помороженные... Что же я непонятного сказала?

Ладно, Арина, "меня не слышат - это минус, но и не гонят - это плюс!".

-Э-э, для обезображенных интеллектом, объясняю... Сегодня у нас - вечеринка, посвященная воссоединению родственных уз. Гип-гип ура-ура-ура!

Э-э, нет, они - не помороженные, они - отмороженные по полной программе...

Блин, это - фиаско, это - полный крах... Без паники...

-Сева, это - наша вечеринка?

Мой брат смотрит на меня с издевкой (ну что, получила?), но при этом отвечает так, как пристало настоящему Брату:

-Да.

-Спасибо, родной.

Ой, какие милые желваки играют на твоих скулах - так бы и наблюдала это зрелище "от заката до рассвета" без устали... Ладно, пока цель не достигнута, обойдемся без "родной".

-Брат, кто здесь Закон? Глупый вопрос, беру свои слова обратно. Итак, поднимите руки те, которые не согласны с выражением: "Закон - это Всеволод, Всеволод - это Закон".

"Лес рук", и в ответ - тишина...СоРодичи моего брата приходят в замешательство, смотрят друг на друга, изучают эмоции друг друга...

-Ребята, большинством голосов принимаю мое утверждение за единственно верное. Итак, Закон, могу ли я озвучить основные правила твоей, точнее, нашей с тобой вечеринки?

Не нравится "родной"? Значит, понравится "закон".

Сева кивает с хмурым выражением лица... Йес! Он дает мне карт-бланш...

Теперь, Арина, покажи им, что ты вроде как прикалываешься, но при этом, никто из них не должен быть уверен в том, является ли это приколом на самом деле...

Ой, обожаю этот мультик!!! Спасибо создателям "Подводной братвы":

-Вы позволили себе, гости дорогие, читать во время моей вечеринки эмоции. Это - прокол. Диктую правила - записывайте или запоминайте... Никакого чтения эмоций, лады?... Если выпадет зуб - не отращиваешь себе новый, пока я не скажу "лады", лады?... Если чихнул - не вытирать себе шнобак, пока я не скажу "лады", лады?... И не говорить "лады", пока я не скажу "лады", лады?

Вау.... Весь Круг моего брата в один голос говорит:

-Лады.

Вот это воспитание...

Он не лает, не кусается,

На прохожих не бросается,

И на кошек - ноль внимание.

Вот это воспитание!

Ну, Сева, жму тебе мысленно лапу... Стоп, как там у Есенина? Ах, да:

Дай, Джим, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видал я сроду.

Давай полаем вместе при луне

На тихую безлунную погоду.

Так, что это со мной? Нервишки шалят, что ли? То мое подсознание детские песенки выдает, то русскую поэзию...

Арина, соберись немедленно в кучу (да не в ту, а в эту... вот, так-то лучше)

-Вечеринка хороша не местом, а компанией. Это - догма, лады?

Арина, хорош со своими "лады", лады? Нет, точно пора к невропатологу... "Дяденька, понимаете, у меня... э-э-э... навязчивый невроз... э-э-э...потому что я постоянно говорю "лады"...вот как заладила, так не могу остановиться, и что мне делать?"... "Лады, девонька - Вы обратились к правильному специалисту. Я сейчас пропишу вам те-то препараты, и вы будете принимать их по три раза в день, лады?"... "Нет, доктор, лучше вы сами их принимайте, лады?"...

-Ух... возражений - нет, я так думаю. Что ж, продолжим. Так как вы все знаете друг друга не одно, страшно сказать, столетие, то вам осталось дело за малым - узнать ху из я. Разрешите представиться - Арина Надродная, она же - Мария Зенд, она же - Синди Рэлла, она же - Альфа, она же - Бэмби.

Эй, и где же те хэдхантеры, которые занимаются поиском уникальных претендентов на вакантную позицию конферансье? А-у-у, я - здесь!!! Всегда готова к сотрудничеству, и к обсуждению пунктов контракта.

Сева явно теряет терпение.

Один из его соРодичей подходит ко мне и протягивает свою руку:

-Влад.

При этом демонстративно разглядывает меня, говоря всем своим видом: "так вот ты какой, северный олень!". Мне не удается сдержать свое фырканье при ответном рукопожатии:

-И что же во мне такого необычного?

-Я себе представлял тебя совсем по-другому.

Это что за "представлял"? Мы же с ним уже виделись, и не раз... Влад широко мне ухмыляется и говорит:

-Больше так не делай.

Эта его фразочка приводит меня в еще большее замешательство, чем предыдущая:

-Простите, но мы с вами говорим на разных языках, или как?

Он не отвечает на мой вопрос, и поворачивает голову к Севе:

- Это твоя сестра пытается пробить нашу защиту.

Откуда он узнал? Это - невозможно. Никто, блин, не сможет уследить за моими аккуратными попытками... Только разве что...

Влад не дает мне и рта раскрыть:

-Ну что, Альфа, самое время перейти от знакомства виртуального к знакомству реальному. Я - Шента.

Шента? Мой друг-хакер? Да не может быть...

-Очень приятно. Прости, что использовала против твоей защиты твои же коды нападения.

-По авторскому праву, за давностью лет, они - уже не мои, а общие. Да и к тому же, эти коды нещадно устарели, в чем ты сама успела убедиться.

-Угу... Кстати, я их за последнюю неделю хорошенько обновила.

-Что ж, все новое - это хорошо забытое старое, не так ли?

-Так. Но ты не расслабляйся, плиз, потому что я не посмотрю, что ты мне друг, и буду продолжать свои попытки.

-Друг? Альфа, ты ж мне вроде женой была, или ты напрочь об этом забыла?

-Я была тебе виртуальной женой в сетевом мире. Так что не путай корону с кепкой, мэн.

Все вспоминается так, как будто это было вчера... Мое четырнадцатилетние... "Альфа, поздравляю с Днюхой" "Сэнки-сэнки". Шента был единственным, кто поздравлял меня с каждым Днем Рождения, с тех пор, как узнал его дату. "А у меня есть для тебя подарок" "Да не гони" "Лови" Во вложенном файле - фотка очень красивого кольца. Я по приколу фотографирую свою кисть правой руки, потом в фотошопе "одеваю" себе обручку на безымянный палец, и кидаю ему ответку. Шента прислал мне свой "Йес", и в тот же день объединил две наши аватарки в одну.

-Ну-ну... Хочу тебе сказать, что пользуйся ты своей фотографией, а не аватаркой, то вполне возможно...

-Шента, "если бы да кабы, да во рту росли грибы"... Давай предадимся нашим воспоминаниям о совместной бурной деятельности в другое время и в другом месте. ОК?

-Ах да, чуть не забыл - твоя вечеринка...

Поворачиваюсь к остальным присутствующим:

-Итак, с Альфой вы уже разобрались, гости дорогие. Что касается Арины Надродной, то пробыла я в этом высоком звании всего лишь два первых года своей жизни из-за маниакальной склонности Всеволода к моему похищению, проявившейся у него в первый раз в семилетнем возрасте, и повторившейся чуть больше месяца назад.

Сева резко меня перебивает:

-Хватит, родная, здесь и без тебя каждый отлично знаком со всеми моими маниакальными склонностями.

"Родная"? Ух ты! Язвить изволит? Это - что-то новенькое...

Но в одном он прав - "show must go on".

-От вступительно-ознакомительной части вечеринки, мы с вами плавно переходим к непосредственно вечеринке. Здесь мы с вами - сами себе прислуга. Так что прошу всех за стол - наполняйте ваши тарелки и бокалы, и готовьтесь пить больше, чем есть.

Все с явным облегчением приступают к вполне привычной для них процедуре в ходе абсолютно непривычной для них вечеринки Самого Всеволода ибн Надродного и его новоявленной сестры...

О-о-о... Не-е-ет... Как же мне плохо... Боже мой, я столько раз читала про похмелье, столько раз наблюдала его у других людей, но и представить себе не могла, что это на самом деле так ужасно...

Я даже не пытаюсь пошевелиться, потому что боюсь, что меня вытошнит прямо в кровати...

С закрытыми глазами мне кажется, что я нахожусь в каком-то диком аттракционе - вертушке, а держать их открытыми мне невыносимо из-за мгновенно разъяряющейся боли в висках...

Но самое ужасное, что, помимо физических терзаний, я испытываю еще и муки совести из-за того, что весь вчерашний вечер сохранился в моей памяти в виде отрывочных картинок...

Ну, не весь вечер - это я загнула... Например, я отчетливо помню, как провела несколько конкурсов. Особенный успех был у того, в котором ребятам надо было разделиться на команды и угадывать эмоцию своего участника, которую ему загадывала показать команда противника. Сева был арбитром, который пресекал любые попытки жульничества. Его соРодичи настолько привыкли пользоваться для определения эмоций своими Силами, что с трудом распознавали гнев, радость, отвращение, не говоря уже о том, чтобы отличить любопытство от заинтересованности, голод от желания, удивление от страха... Я смеялась до слез над их беспомощными попытками добавить к своей мимике жесты и звуки (что было категорически запрещено!) ... Еще мы решали ребусы и головоломки, разгадывали шарады, прыгали, пили (в меру), пели (без меры)... в общем, моя вечеринка к своему завершению подошла на Ура!!!...

У-у-у... Точно - во всем виноват треклятый Шента. Это он предложил мне продолжить веселье. Мне бы стоило остановиться, мне бы надо было ему отказать, но... я решила растянуть, охватившее меня, состояние эйфории...

Стук в дверь болью отзывается в моей голове:

-Госпожа, к Вам посетитель.

Мой голос звучит, как у измученного пытками человека:

-Скажи ему, что я умерла, и что приглашение на свои похороны пришлю ему позже.

Элена пискнула, и я открыла глаза, чтобы увидеть, что причиной этого писка был резко отодвинувший ее в сторону Адам.

-Арина, у тебя через час запись.

-Отмени ее. Скажи всем, что у богини сегодня выходной, или скажи им, что богиня заболела, или скажи им правду - богиня вчера "перепил".

Адамприсаживается рядом и тихонько хихикает, из-за чего получает мое замечание:

-Нехорошо смеяться у смертного одра...

Я чувствую, как он стягивает с меня одеяло, и просовывает под меня свои руки:

-Иди ко мне.

Что он делает? Он что, хочет, чтобы я своим алкогольным отравлением испачкала ему всю рубашку:

-Адам, прекрати глумиться над моим хладным трупом, и положи его на место.

-Да нет, милая, ты сейчас выглядишь так, что в гроб краше кладут. А запашок перегара от тебя похлеще, чем вонь разложения в морге.

Каждый произнесенный им слог для меня равносилен колокольному звону:

-Не кричи, зачем так кричать?

-Все, больше не буду.

Эти слова мой мучитель произносит почти шепотом. Куда он меня несет, что ему от меня надо?

-Адам, кладбище в другой стороне.

Он улыбается, и шепчет:

-Давай сначала приведем тебя в подобающий для отпевания вид.

Заносит меня в ванную, и аккуратно ставит на колени возле унитаза. Я не успеваю ни глазом моргнуть, ни вдохнуть, как его палец оказывается у меня во рту, и резко давит на мою гортань. А что бы любой другой сделал на моем месте? Вот и я не стала исключением из этого правила - шумно вырвала, одним разом освобождая свое нутро от всего того, что в нем не успело перевариться...

Начинаю всхлипывать от стыда и смущения:

-Говорил же мне муж: "Не пей, козленочком станешь".

Адам поворачивает к себе мою голову, и аккуратно обхватывает мое лицо руками, вытирает с моих щек слезы:

-Ариночка, успокойся, все хорошо - тебе нечего смущаться. Сможешь самостоятельно принять душ, или позвать служанку?

-Сама.

Адам помогает мне встать, и оставляет одну.

Пока я принимаю водные процедуры, мой, слегка просветленный, мозг пытается сложить из паззлов единую картинку того, что происходило в "злачном месте"...

-Альфа, да ты шутишь! Ты ни разу не была в ночном клубе?

-Мне сразу идти к позорному столбу, или погодить пока?

-Так, ребята, этот ее пробел надо восстановить сегодня же. Кто с нами?

Севе было некуда деваться - я губами беззвучно напомнила ему "залог", и он, нехотя, согласился. Из всех остальных к нам присоединился только Адам.

-Ребята, а что, "боги" могут посещать подобные заведения?

-На том, уровне, на который мы отправляемся, да, потому что там мы - не боги.

Нет? Странно, но я решила пока не углубляться в эту странность, потому что заранее дала себе обещание ни на кого не давить, чтобы моя настойчивость не привела их к выводу о настоящей причине моего дружелюбия.

Мы долго едем в межуровневом лифте, который здесь, в подземном царстве моего брата, двигается не только вертикально, но и горизонтально.

Во время нашей поездки, я позволила себе затронуть интересующую меня тему:

-А почему так получилось, что Мирный расположен высоко в небе, а Священный - глубоко под землей.

-Что, ассоциации про рай и ад замучили?

-Нет, Адам. И, предвкушая твой следующий вопрос, хоть я и считаю ваш Род большой занозой в Заднице человечества, но при этом не соотношу вас к демонам, ровно, как и другой Род - к ангелам. Все это - глупые условности.

Сева решает ответить на мой вопрос:

-Человечество предвидело два основных вида Катастроф. Условно назовем их "Земля" и "Космос".

-То есть, в случае, если надвигается катастрофа "Земля", то люди прячутся в небе, а если в Космосе, то под Землей?

-Не совсем "прячутся", но общую суть ты уловила. Под Израилем на момент принятия моего решения, уже существовал небольшой город. Мы провели расчеты и решили, что он идеально подходит, как основа для строительства Священного. Кстати, он и Мирный - это часть Проекта, в котором ты, по собственной глупости, решила принять участие.

-Давай обойдемся без обсуждения моего интеллектуального уровня.

-Хм, хорошо. Так вот, тот Проект развивался в трех направлениях: Заморозка, Ковчеги и Клон-основы.

-Заморозка была направлена на то, чтобы сохранить вид людей на случай Армагеддона, а Мирный и Священный, по всей вероятности, были так называемыми Ковчегами?

-Да. Те, кто был бы выбран на роль выживших после Армагеддона, должны были находиться в Состоянии именно в этих Ковчегах. Там же должны были располагаться все образцы Клон - основ, необходимые для восстановления Земной флоры и фауны.

-Почему же я и другие участники Плана были Заморожены в бункерах?

-Потому что часть Проекта "Ковчеги", начала развиваться много позже. Кстати, мы провели небольшое расследование, и вот к какому выводу пришли. Вы втроем пережили Состояние именно из-за того, что кто-то, по неизвестной нам причине, изменил на ваших капсулах срок Заморозки.

-Но ведь нас всех должны были Разморозить через двадцать лет, не взирая на показатели хронометра. Почему это не случилось?

-Арина, все, кто на том этапе владел достаточной информацией о Проекте, погибли в авиакатастрофе. А те, кто остался в живых, не имели ни малейшего представления о том, где расположены бункеры. Никого из сорока, точнее, сорока одного, участника той первой и последней Заморозки, или не смогли найти, или же о них попросту забыли.

-Кто подстроил авиакатастрофу?

-Мои люди.

-Зачем? Ты был против Заморозки?

-Нет, я был против исследований в области эмоций, которые проводились параллельно с Проектом, причем на его средства. Эти знания должны были погибнуть вместе с теми, кто был хоть как-то в них посвящен.

-Почему наша Заморозка стала последней?

-Потому что мы взяли Проект под свой контроль на этапе Ковчегов. А нас интересовали только эти города и больше ничего.

-Потому что вы знали, что виду людей ничего не угрожает?

-Ну да. Мы последние, кто заинтересован в уничтожении этого вида из-за того, что, в случае их вымирания, мы тоже не сможем продолжить свое существование.

-А кто просчитал период хаоса, необходимый для того, чтобы ТАК сократить численность человеческой расы?

-Мы.

-Именно тогда вы потеряли общую Цель с другим Родом?

-Нет, это случилось еще на этапе создания ГЭСа.

Лифт останавливается, и Шента восклицает, копируя манеру голосового сообщения бортпроводника при посадке самолета:

-Спасибо, что воспользовались услугами нашей авиакомпании.

На входе стоят два огромных лба, и преграждают нам дорогу к двери со словами:

-Мест нет.

Адам шепнул мне на ухо: "Смотри, как действует профессионал", - и подошел к ним вплотную.

Не станет же он с ними драться за право войти туда? О каком профессионализме он говорил?

Шента наверняка уже включил свою Силу, потому что незамедлительно дает мне тихие разъяснения:

-Не удивляйся и не переживай - Адам сейчас будет влиять на их эмоции.

-Как?

-Элементарно, Ватсон. Если ты видишь доминирующую эмоцию (в данном случае это - их тупая решимость), то передаешь им противоположную - свое сомнение. Вот и все.

-Передаешь?

-Конечно, потому что эмоции - заразительны по своей природе. К примеру, ты попадаешь на концерт группы, которая тебе совершенно не нравится, но уже через несколько минут заряжаешься восторгом поклонников этих исполнителей. После концерта ты выходишь на улицу, и сама себе удивляешься - и с чего это я так прыгала и визжала? А ответ заключается в том, что твой эмоциональный фон попал под влияние настроения подавляющего большинства поклонников.

Точно - ведь то же самое происходит и на демонстрациях, и в намоленных местах, да повсюду, где присутствует большое скопление определенно настроенных людей.

-Но ведь твой пример - это влияние толпы, а здесь - только один Адам.

-Арина, он - Родич. Его эмоция равносильна эмоциям сотен человек.

-Понятно.

"Лбы" уже переминаются с ноги на ногу, в нерешительности смотрят друг на друга "ну и что, их же всего четверо - приткнутся где-нибудь... да и хозяин все равно ничего не узнает". Более эмоционально податливый из них говорит: "Проходите",- и мы, с моими спутниками попадаем в сюрреалистическую какофонию, сплетенную из игры света и звука.

Огромный двухуровневый, разделенный на зоны, зал... Сева берет меня за руку и ведет сквозь танцующую толпу сразу к барной стойке. Орет мне в ухо:

-Пить будешь?

Отвечаю, стараясь перекричать эту ненормальную музыку:

-Да, виски!

Я оказываюсь зажатой между барной стойкой и Севой, руки которого лежат на столешнице по бокам от меня. Уютненько-спокойненько... когда за твоей спиной стоит твой брат.

Кто бы мог подумать, что именно эти чувства я буду испытывать по отношению к тому, кто меня похитил и держит в заложницах... Ха-ха-ха... Стокгольмский синдром отдыхает!!!

Возможно, эти чувства возникли благодаря Севиному влиянию на мой эмоциональный фон? Поворачиваю к нему голову:

-Только чур правду!

-Что?

-Это ты заставляешь меня чувствовать себя защищенной?

-Да я вообще отключил свою Силу, как только мы вошли сюда.

-Почему?

-А тебе бы понравился проходящий через тебя шквал похоти, возбуждения, злонамерения и жестокости?

Ну да, наверное, большинство из здесь присутствующих сейчас излучают именно эти эмоции.

-Почему они меня не заражают?

-Все впереди, не переоценивай себя. Только у тебя они будут видоизменены в соответствии с твоими моральными нормами, вот и все.

Мы не успели допить наш виски, как возле нас материализовался довольный собой Адам:

-А вот и я. Идите за мной - мы с Шентой уже заняли столик на втором этаже.

Я делаю очередной глоток, и кричу ему:

-Так вроде ж все было занято.

Адам наклоняется над плечом моего брата, чтобы сказать мне прямо в ухо:

-Так вроде и я - не пальцем деланный. Присмотрел столик, усилил похоть у сидящих за ним, и они быстренько побежали искать себе место для сексуальной разрядки, чтобы облегчиться.

Мне бы следовало сделать ему замечание, и сказать ему, что так поступать по отношению к людям нельзя, но решила пока "не метать бисер перед свиньями", и перенести обсуждение его методов на другое время и в другое место.

Шента спрашивает:

-Тебе достать косячок?

-Чего?

-Блин, Альфа, лови момент, пока ты еще Носитель, и можешь кайфовать от наркоты. А то пройдешь свое Предназначение, и ту-ту... твой поезд ушел. Да ты че так смотришь на меня? Ты что не знала, что на Родичей ничего, кроме алкоголя не действует?

-Во-первых, я не задавалась подобным вопросом. А, во-вторых, никогда раньше не курила травку.

-Парни, вы такое видели? Это ж кого к нам занесло? Арин, я же тебе документы для колледжа справлял. Ты его вообще закончила?

-Конечно, да.

-Как же ты умудрилась проучиться в колледже и не попробовать наркоту? Да это же все равно, что выпуститься из него девственницей.

-Ха, в точку.

Все три пары глаз уставились на меня в недоумении...

Ну и пусть себе пялятся. А я не считаю, что этот факт моей биографии может быть отнесен к разряду моих недостатков. Не удивительно, что ни одна из насаждаемых ими религий, не несет в себе хоть какие-то нравственно-этические нормы и гуманистические идеи. Все дело в том, что те, кто придумывают эти самые религии, ими не страдают...

Хм, может, и правда стоит попробовать... Кому от этого будет хуже? Здесь со мной - Сева, и он не позволит, чтобы эта моя проба имела для меня какие-то дурные последствия. Или позволит? Не-е-е.... Никогда... Ни за что... Дура самоуверенная... Ага, вся в брата...

-Шента, бегом, пока я не передумала.

Влад срывается из-за стола с громким возгласом:

-Вот это я понимаю - наш человек.

Да, Сева был прав, когда говорил, что я все равно поддамся общему эмоциональному настрою. Чем же еще объяснить себе мое согласие на то, чтобы попробовать наркотики, к которым меня никогда раньше не тянуло.

Адам протягивает мне стакан с виски:

-Еще?

-А почему нет? Я уже, сдается мне, на все готова.

-На все?

Сева резко осаждает своего Родича:

-Адам.

Тот, на кого только что гаркнул мой брат, поднимает в извиняющемся жесте свои руки, и говорит:

-Уже и пошутить нельзя.

Шента нарисовывается так быстро, что я не успеваю поднести к своим губам стакан:

-Вот, Арина, держи...

Я смотрю на то, что он мне протягивает, и спрашиваю:

-И что с этим надо делать?

Адам пересаживается ко мне:

-Смотри и учись.

Мой брат делает ему непонятное для меня предупреждение:

-Только без паровозика, понял?

-Сева, да один только разок.

-Я когда-то что-то повторяю?...

...Выключаю душ, медленно ступаю на пол, и начинаю вытираться. Слышу за дверью Адама:

-Арина, ты уже оделась?

Снимаю с крючка свой халат, натягиваю его на себя, и отвечаю настолько громко, насколько мне позволяет моя непрекращающаяся головная боль:

-Да.

Мой непрошенный помощник заходит в ванную, и берет меня на руки.

-Адам, зря напрягаешься - денег у меня на то, чтобы отплатить тебе за твои старания, все равно нет.

-Могу взять натурой.

Я безвольно кладу ему на плечо свою голову, и тихо говорю:

-Только не говори мне, что ты страдаешь некрофилией.

Он опускает меня на диван, и нежно то ли просит, то ли обещает:

-Ариночка, потерпи еще чуток, сейчас тебе станет легче.

И почему он так добр ко мне? Может, помогая мне, он пытается повысить свой кредит доверия у Севы? Не знаю...

-Вот это надо съесть полностью.

Я смотрю на содержимое тарелки, и начинаю хныкать:

-И не проси даже - меня опять вывернет наизнанку, если я проглочу хоть одну ложку этой гадости.

-Это - не гадость, а лучшее для таких случаев, лекарство. Не упрямься.

Моя голова медленно мотается из стороны в сторону, не давая руке Адама запихнуть в меня это "лекарство".

-Арина, открой рот, быстро.

Фу, какой грубиян!!! Я кривлю свои губы, но при этом все-таки размыкаю их, чтобы открыть ему доступ в свой рот. Еще какое-то время не решаюсь проглотить суп, страшась непредсказуемой реакции моего желудка. Адам делает мне замечание:

-Может, хватит полоскать супом рот? Он не для этого предназначен.

Мне удается совершить глотательное движение и... о, чудо - никакой бури... жидкость спокойно идет по моему пищеводу, как к себе домой.

-Сейчас докушаешь, и баиньки. А когда проснешься, то от похмелья и следа не останется.

-Первый раз - он трудный самый.

Адам удивленно смотрит на меня и уточняет:

-Что именно?

-Впервые в жизни страдаю от похмелья.

Он мягко улыбается:

-Ничего, в следующий раз будешь знать свою меру...

Меру? Вчера я ее точно оставила у входа в клуб!

... Мальчики отказались идти со мной на танцпол. Я показала им мимикой свое неудовольствие, и побежала танцевать в гордом одиночестве.

Музыка струится по моему телу, и мне только и остается, что подчиняться ее ритму... Не-ет... Все-таки, кайф от танцев для меня несоизмеримо больший, чем от наркоты... Ну, покурила я травку, ну похихикала над рассказанными мной и мне анекдотами, и все... на смену моему безудержному веселью пришла какая-то пустота. Танцы же заряжают меня и без остатка, и без устали...

Слышу у себя над ухом чье-то "цыпа-цыпа-цыпа", и не успеваю обернуться на этот чужой голос, как кто-то больно щипает меня за попу. Я автоматически отталкиваю от себя обладателя этой наглой руки, и делаю попытку шагнуть в сторону, но этот придурок обхватывает меня, и не дает мне возможности пошевелиться.

Его повторяющиеся "цыпа" меня не пугают, но дико раздражают, его сильный захват меня не злит, но выводит из себя.

-Убрал от нее руки. Быстро!

Сева, ну наконец-то! Ну, почему так долго? "Цыпаговоритель" успевает нагло ответить: "А то что?" перед тем, как начать издавать какие-то булькающие, сами в себе захлебывающиеся, звуки.

Сева притягивает мое освобожденное тело к себе, и уводит с танцпола. Я пытаюсь обернуться, но мой брат не дает мне такой возможности...

...Я уже почти доела, как в комнату бесцеремонно входит улыбающийся во весь рот Шента:

-Привет пьянице и грозе проституток.

"Грозе проституток"? Ой... точно, а я и забыла... и зачем только Шента мне об этом напомнил?...

-Надо срочно поставить на моем этаже охрану, а то вы все, смотрю, взяли себе за моду ходить по нашему дому, как по своему собственному. Я уже про наш парк молчу...

-Эй, что с настроением? Вчера перебесилась, да? Ну не дуйся, я тебе за то, что мы облюбовали твой парк, опохмел принес.

И показывает мне... бутылку виски. Один ее вид сводит все мои внутренности узлом, и мне приходится приложить усилия, чтобы не дать, только что съеденному супу, вылезти обратно. Адам резко говорит соРодичу:

-Влад, убери.

-Да бросьте вы, это же золотое правило - чем калечим, тем и лечим.

Мне приходится несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем разрешить себе произнести ему свой ответ:

-Ты нам главное скажи, чем твою голову в детстве покалечили, чтобы мы получили представление о том, чем ее теперь лечить.

Владу все нипочем:

-Ты еще скажи, что это я виноват в том, что ты вчера так разошлась?

Конечно он, а кто же еще? После разборок с проститутками, которые приняли меня за ту, которая посягает на их рабочее место, и при этом не собирается за него платить, Шента предложил мне "под занавес" устроить соревнование...

-А слабо Арине Сергеевне сыграть со мной в литрбол?

Я оборачиваюсь на Севу, и вижу на его лице, мол "ты уже - большая девочка, и решай себе сама".

-Какие правила?

-Ставим два ряда стопок, наполненных виски. Пьем поочередно. Кто свалится под стол первый, тот и проиграл.

-А если никто не свалится?

-Тогда - ничья.

-По сколько стопок?

-Думаю, по десять - в самый раз.

После пятой я уже ничего не помню... Нет, я еще помню то, как Сева укладывает меня на кровать и приказывает Элене меня переодеть....

-Шента, ты хоть скажи, кто победил?

-А ты что, не помнишь? Совсем ничего не помнишь? А как же наш первый поцелуй? Ну, его-то ты уж точно не могла забыть!

Поцелуй? Я целовалась с Шентой? Не-е-е-т, только не это!!!

Адам хмуро смотрит на Влада, и говорит ему с издевкой в голосе:

-Арина столько не выпьет, чтобы с тобой целоваться.

Шента ехидно смеется:

-Ты что, мне поверила? Эк я тебя подловил!

Вот зараза... Я же чуть с ума не сошла... Получи мою ответку:

-Да, рыбак ты хороший. Жаль только, что это - твое единственное достоинство.

Влад спокойно оглядывается по сторонам:

-Слушай, а прикольная у тебя темница. Готов разделить с тобой все тяготы твоей неволи.

-Шента, да я бы с тобой и свой гроб не согласилась разделить, не говоря...

Я прерываюсь и невольно вздрагиваю, услышав голос брата:

-Всем привет. Арина, как самочувствие?

Да как-то так:

-Теперь, когда все свидетели моего вчерашнего позора в сборе - хуже некуда.

Адам встает с дивана, освобождая место для Севы. Мой брат присаживается рядом со мной, берет мою ладошку в свои руки, и начинает ее мягко массировать. У-у-у... как приятно... а если я его попрошу и про вторую не забыть, он мне не откажет?

-Сева, мне так стыдно. Прости меня, пожалуйста.

-Ты уже сама себя наказала, так что я не собираюсь усугублять твое состояние, - и обращается к соРодичам, - Для вас запись никто не отменял.

Адам с Владом выходят, не прощаясь, и мы остаемся с ним наедине:

-Ты только маме ничего не говори о том, как я вчера напилась.

Сева громко хохочет, обещает сохранить это в тайне от родителей, и переносит меня на кровать:

-Постарайся поспать, глупая моя сестренка.

Целует меня в лоб, и покидает мою комнату...

Глава 6. Принцесса и дракон

Дни, недели, месяцы без моей девочки

Часы, минуты, секунды... без моей девочки... протестуют против законов физики, растягиваясь до бесконечности, чтобы давить на меня не своей тяжестью (они же - невесомые), а своей продолжительностью...

Те же секунды, минуты, часы, которые я провожу с Хардом... тоже протестуют, но с точностью до наоборот - они пролетают мимо, оставляя после себя ощущение незавершенности...

-Привет, малыш.

Мой сын тянется ко мне, и я забираю его у Никиты.

-Ну что, Хард, чем сегодня займемся?

Ники протягивает мне сумку:

-Я пока с Виленом потусуюсь.

-Да, хорошо. Э-э...Х-м...Э-э

Он прерывает мои "э-э":

-У Арины все путем - не волнуйся.

Теперь моя стандартная просьба:

-Попроси ее приехать с Хардом в следующий раз.

-Позвони и сам попроси.

-Ты же прекрасно знаешь, что она не отвечает на мои звонки.

Никита отводит свой взгляд:

-Прости, Рэд, но я тебе ничем помочь не могу, - и с этими словами выходит из комнаты.

Хард хлопает меня по щеке, требуя моего внимания. Я ставлю на ножки своего маленького вундеркинда, и спрашиваю:

-Ну что, придумал?

Он кивает, и показывает мне в сторону сложенных в стопку детских книг.

-Хочешь, чтобы я тебе почитал? Не вопрос...

И веду его за ручку к дивану. Смотрю, как он ловко взбирается на него, и уточняю:

-Что, опять про принцессу, которую украл злой дракон?

Хард делает нетерпеливый жест, мол, "что за глупые вопросы, папа?". Я улыбаюсь ему, и беру в руки нашу дежурную сказку. Чем она ему так нравится, почему он так внимательно ее всегда слушает? Мой сын пальчиками делает в воздухе хватательное движение "дай мне", и я передаю ему книжку, присаживаясь рядом с ним.

Первая картинка изображает ярмарочную площадь, заполненную смеющимися людьми, торговцами и скоморохами.

Я начинаю рассказывать по памяти известную мне до последней запятой сказку: "В некотором царстве, в некотором государстве..." Хард прикладывает к моим губам свой пальчик, и я замолкаю.

Пока он листает страницы, я беру с тумбочки игрушечного мишку, которого Бэмби сшила еще до рождения нашего малыша...

-Рэд, посмотри, какой он смешнючий получился. Ну, посмотри, тебе что, не нравится?

-Очень красивый.

-Нет, любимый, очень красивый - это ты, а он - просто смешной симпатяга...

Мой сыночек кладет мне на руку свою малюсенькую ладошку, и я отключаюсь от своих воспоминаний:

-Что, мой хороший? Хочешь, чтобы я продолжил рассказывать сказку?

Хард отрицательно качает головой, откладывает книжку со своих колен на диван, и протягивает ко мне свои маленькие ручонки. Я подхватываю его, и прижимаю к себе... Его пальчики гладят мне волосы, его щечка прижата к моей, и мне так приятно ощущать его маленькое тельце в своих руках, что хочется продлить эти мгновения до бесконечности. Даже моя боль-хозяйка превращается из острой в ноющую.

-Сыночек, сыночек мой любимый. Мне так плохо без твоей мамы, я так виноват перед твоей мамой. Мне надо было каждый день говорить ей о том, как сильно я ее люблю, как я безумно ее люблю.

Рэд, нашел, кому изливать свою душу... Семимесячному сыну? Он же еще - совсем кроха, и ничего не понимает...

Хард копошится в моих руках, высвобождаясь из моих объятий: "Папа"... Мне послышалось? Он сказал "папа"? Я отодвигаюсь от него:

-Ты что-то сказал?

Его недетский взгляд уже давно перестал выводить меня из равновесия. Сын немного хмурит бровки и говорит:

-Папа.

Стоп, а дети в таком возрасте разговаривают? Надо с кем-то посоветоваться по этому вопросу. Мой малыш до сегодняшнего дня вообще не произносил ни одного членораздельного слога, да он же даже не гулил, как другие младенцы, к большому огорчению Бэмби.

Пока я, в замешательстве, перебираю тех, с кем смогу поделиться своими опасениями по поводу нормальности этого "папа", мой сын показывает мне пальчиком на какую-то картинку. Я немного меняю положение своего тела, чтобы рассмотреть ее. На ней изображена принцесса, рыдающая в пещере дракона.

Мой сыночек отрывает от картинки свой взгляд, и я вижу скопившиеся в его глазках слезки.

-Хард, ты чего, малыш? Ты что, плачешь?

Это настолько же ненормально для него, как и его "папа". Мой сын никогда не плачет, никогда не капризничает. Если ему что-нибудь нужно, или его что-нибудь беспокоит, он терпеливо показывает это до тех пор, пока его не поймут.

Хард тычет пальчиком в принцессу и спрашивает:

-Папа спасет?

Я в панике подбегаю к оставленной Никитой сумке, нахожу в ней детские салфетки, возвращаюсь к дивану и вытираю мокрые от слез щечки сына.

-Маленький мой, если тебя так расстраивает эта сказка, то мы больше не будем ее читать.

Хард тихо всхлипывает и повторяет свой вопрос:

-Папа спасет?

Я только сейчас понимаю, что дважды произнесенное моим мальчиком "спасет" имеет абсолютно правильное фонетическое звучание.

-Так, племянник, а нас ты в свою игру принимаешь?

Вилен, как всегда, посылает свой голос впереди своего тела.

Я не оборачиваюсь на шум шагов вошедших в комнату парней. Продолжаю утирать непрекращающиеся слезы Харда. Никита появляется возле дивана раньше Вилена:

-Племяш, ты чего?

Я, не скрывая шок в голосе, пытаюсь объяснить:

-Он смотрел картинки, потом сказал "папа", потом сказал: "папа спасет?", и заплакал. Ники, Вил, это нормально? Ники, это его первые слова?

-По ходу - да.

-Ребята, представляете, его первое слово - "папа". Это же здорово, правда? Хард, сынок, а теперь скажи "мама", ну, пожалуйста, не плачь и скажи "мама".

Всхлипы моего сына перерастают в громкие рыдания. Я не успеваю сообразить, что вызвало в нем этот приступ истерики, как Никита уже подхватывает его на руки, убаюкивает и говорит:

-Все, Хард, успокойся, все. Поехали домой, нам пора домой.

И тут мы слышим сквозь его рыдания, следующую порцию его слов:

-Бабушка спасет? Дедушка спасет?

Хард смотрит своими заплаканными глазенками на каждого из нас по очереди:

-Ники спасет? Вил спасет?

Никита уезжает с моим сыном, а я еще долго сижу на полу, привыкая к постепенно растягивающимся единицам времени...

Мою грудь сжимают тиски тупой боли, мое горло привычно сведено судорогой, мои легкие все время работают на износ, требуя необходимое им количество воздуха, а мой мозг способен только на одну мысль - мысль о БЭМБИ.

Мне хочется дать возможность моему телу и голове отдохнуть от ощущения постоянного внутреннего пламени, но я не знаю, как это сделать.

Не знаю чем забыться, не знаю, в чем забыться, но знаю точно, что ни с кем забыться не смогу до конца своих дней (плавали - знаем).

Я люблю, люблю, люблю...

Девочка моя, будь счастлива, только будь счастлива... ради себя... ради нашего сына....

Как же больно!!! Ох-х, почему же так больно - ведь я уже должен был свыкнуться с этой болью...

Почему же она все еще острая, как бритва? Когда она, наконец, притупится?

Мне кажется, или в комнате кто-то есть? Поднимаю голову с прижатых к моей груди колен, и пытаюсь оторвать свою задницу от ковра.

-Сиди, чел, не вставай.

Супер, мой тесть решил навестить меня, чтобы в полной мере полюбоваться моими страданиями... И зачем ему это понадобилось? Может, он относится к разряду эмоциональных садистов, получающих удовольствие от ощущения чужих душевных страданий?

Я идентифицирую по источнику голоса, местоположение Сергея в комнате, и молча жду, уставившись на это место в пространстве, когда он отключит свой Иллюзор. Но, когда обладатель голоса становится видимым, то он оказывается уже в двух шагах от меня.

-Я присяду?

Отец моей любимой взглядом показывает на пол возле меня. Я приглашаю его жестом, и, вдруг ощущаю, как место моей боли занимает паника:

-Бэмби? Хард?

Он делает неопределенное, но успокаивающее меня, движение головой, и присаживается рядом со мной, затем как-то... непонятно вздыхает и говорит:

-Мы видели в модели будущего Вилена то, что должно произойти здесь уже через две минуты. Я сейчас опять активирую свой Иллюзор, потому что твой брат не должен знать о моем присутствии. И, Рэд... поверь, мне очень жаль... поверь, что я очень хорошо тебя понимаю... и, поэтому, мне очень жаль...

А у меня нет сил съязвить по поводу того, что эти его слова - непонятно кому нужная ложь, и что он всегда подчеркивал свое отрицательное отношение к браку его дочери, и что на самом деле он думает примерно следующее: "как я рад, что у моей дочери, наконец, открылись глаза, и она поняла, что ты ей - не пара".

Когда мой брат входит в комнату, мне все-таки удается переместить свое непослушное ноющее тело в ближайшее кресло.

-Рэд, надо поговорить...

-Говори...

-Только пообещай, что не взорвешься, и дашь мне возможность закончить.

-Не обещаю, потому что это зависит от того, что ты хочешь мне сказать.

Мой брат садится в кресло напротив, и сообщает мне на одном дыхании:

-Бэмби не ушла от тебя.

-Что?

-Рэд, подожди, ты сначала выслушай меня. Когда рабы убирали твою комнату после погрома, они нашли на полу МЦД, и принесли его мне. Это был не мой Дивайс, и я решил, что он принадлежит тебе, но... прежде, чем отдать его тебе, я решил прослушать последнюю запись. Вот - видишь дату и время?...

Голос Бэмби? "Дивайсик, ну хороший мой, ну включись, пожалуйста. Да не будь же ты таким противным и помоги мне сегодня соблазнить собственного мужа... Дивайсик, ну, не жадничай, я же знаю, что в тебе хранится хорошая музыка моего родного века.... Ах, ты так, ну и ладно, обойдусь как-нибудь без этого "чуда" вражеской техники.... Ой-ой-ой,... почему же так сложно? Ага,... как-то так... Рэд, прикинь, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.... Нет, что за "прикинь"? Почему не сказать просто: Рэд, я тебя люблю, но я очень испугалась, когда решила, что ты ко мне охладел, и поэтому, опять прикинулась немой дурочкой.... Ты же знаешь, этот мой пунктик - чуть что, так сразу закрывать свой рот на замок.... А по поводу того, что случилось прошлой ночью... Причина и следствие все те же - из-за твоего "любимая", я заплакала от умиления,...а ты так стремительно вскочил, что я растерялась, и из-за этого растеряла все слова, чтобы остановить тебя, и чтобы объяснить тебе причину своих слез. Уже лучше... Ой-ой-ой, а если он скажет, что не любит меня, а что, если он скажет, что так будет лучше для меня, если я буду без него... Ой-ой-ой, а вдруг у него кто-то есть? ... Бэмби, никаких страхов, ясно? Никаких страхов, потому что они - обратная сторона темной силы. Так, теперь садись и законспектируй все то, что ты будешь говорить своему мужу... Рэд, я..."

У меня в голове происходит что-то непонятное. Я же должен сейчас радоваться и прыгать от счастья:

-Вилен, где БЭМБИ? Говори, где она, пока я не размазал тебя по стенке.

-Рэд, слушай дальше...

-Ил-лю-зо-ры А-тклю-чай!

-Вы кто?

-Итак, я вижу, что со зрением у вас все в порядке, а вот со слухом - пока не уверена. Я спросила, кто вы и зачем к нам пожаловали.

-Мы... за тобой.

-Та-а-к-с, больной, зрение, слух и речь у вас - в норме. А вот с головой, боюсь - серьезные проблемы. Но вы не волнуйтесь - я вам сейчас выпишу направление к невропатологу, и он вас обязательно вылечит.

-Или ты идешь с нами, или мы все подождем здесь Прима вместе. Выбор за тобой.

-Ну, спасибо, что даете мне право выбора.

-Арина, отключи свой Кокон, и отдай его нам.

-А мы, оказывается, знакомы?

-Теряешь время... Мы убьем Прима, как только он войдет в эту дверь.

-Арина, Транспорт настроен на тебя?

-Да.

-Веди меня к нему.

-И куда же мы с вами на нем направимся, стесняюсь спросить?

-Ты - на нашем, а я - с ней.

-Да.

-Арина, твой Иллюзор при тебе?

-Да.

-Подойди и дай мне свою руку.

-Слушаюсь и повинуюсь.

-Теперь включай свой Иллюзор, и веди меня к Транспорту.

Моим легким опять не хватает воздуха, но уже по абсолютно другой причине:

-Вилен, когда ты впервые услышал эту запись?

Я встаю. Мой брат взывает к моему разуму:

-Рэд, успокойся, возьми себя в руки, я тебе сейчас все объясню.

-И на хера мне твои объяснения? Моя жена уже несколько месяцев находится неизвестно где... или тебе все-таки известно, куда ее отвезли?...

-Брат, да убери ты свои руки, и выслушай меня, наконец.

-У тебя есть ровно одна минута.

-Ой, только вот давай без этих драматических эффектов.

-Пятьдесят секунд.

Он видит, что я не шучу, и говорит на одном дыхании:

-Я сразу позвонил Никите. Он сказал, что Бэмби не в Мироном. Я спросил его, где она, а он сказал: "Без комментариев"... На все мои вопросы он потом только так и отвечал. В общем, я сел, подумал, и решил ничего тебе не говорить, пока не разберусь во всем сам. Рэд, вот что бы ты сделал? Да кучу глупостей ты бы натворил, но, в результате, ничего бы не добился. Я сопоставил имеющиеся факты, и пришел к выводу, что Бэмби отвезли в Обетованное Королевство. И опять я тебе ничего не сказал. Вот что бы ты тогда предпринял? Ага, ты бы сделал то, что хочешь сделать сию же минуту - собрать армию и вперед... э-ге-ге.... мы же теперь - умные, и знаем, где это Обетованное находится. Только ни к чему хорошему эта война бы не привела. Но ты бы меня не послушал тогда, не будь у меня четкого плана, правильно? А теперь, я придумал. Рэд, не дергайся - Никита каждый раз, когда привозил Харда, говорил мне, что Бэмби жива-здорова. Только, ты пойми, они же сделать ничего не могут. А мы можем, и мы сделаем... Рэд, братишка, да смени ты морду лица... Все хорошо - Бэмби тебя любит и...

Я не выдерживаю, хватаю его за грудки, и рычу ему в его ухмыляющееся лицо:

-Ты соображаешь, что говоришь? Ты сам себя слышишь? Да лучше бы она ушла от меня сама, чем ее ушли из нашего дома против ее воли!

Он пытается отцепить от своей рубашки мои пальцы, и спокойно уговаривает:

-Все-все, я понял, что сморозил глупость. Теперь ты готов выслушать мой план?

Я делаю от него несколько шагов, и тяжело сажусь на пол:

-Валяй, стратег недоделанный.

-Без ложной скромности скажу, что для его составления мне пришлось обработать огромный объем информации...

-Я все понял: "куска не доедала, ночей не досыпала", а теперь - ближе к телу...

-Хм, ну, в общем, в Поднебесном Королевстве, проводятся традиционные ежегодные Игры. Так вот, мы с тобой едем туда, и я продаю тебя в рабство организатору этих Игр.

-Ты что, Вил, с дуба рухнул?

Он не обращает внимания на мою реплику, и продолжает:

-Ты принимаешь участие в Играх, выходишь в финал и... попадаешь в Обетованное Королевство...

-А теперь еще раз по порядку, как для особо одаренных.

И Вил излагает мне свой план...

За братом закрывается дверь, и в ту же секунду мой тесть деактивирует свой Иллюзор.

Я не могу сдержаться, мне не удается сдержаться... Рэд, не дури... Да пошло оно все:

-Как Вы могли? Почему она до сих пор там? Почему Вы бездействуете? Почему Вы не сообщили мне об этом?

Перевожу дух, лишь после того, как исчерпываю список своих вопросов...

Сергей выглядит... замученным и потерянным. Мне становится стыдно за то, что так набросился на него.

Я что, считаю, что мне хуже всех? Да ему же тоже, поди, не сладко...

-Рэд, мне очень жаль...

Не выдерживаю, чтобы не огрызнуться:

-Это я уже слышал.

Он спокойно принимает мой выпад в свой адрес, и устало говорит:

- Мы - не всесильные, пойми. И у наших возможностей есть определенные ограничения. Мира просчитала сотни моделей будущего, и все они показали, что наибольшая вероятность благоприятного исхода будет в том случае, если мы вообще не будем вмешиваться в ход событий.

-То есть, вы мне не поможете?

-Нет.

-Какова вероятность у плана Вилена?

-Наибольшая.

-Какая?

-Рэд...

-Я спрашиваю - какая?

-Почти десять процентов.

Что?

-Пойми, самое сложное заключается именно в просчете будущего отдельно взятого человека. Нам гораздо проще просчитать вероятность победы, к примеру, футбольной команды, чем боксера. Чем меньше факторов, тем больше вероятность отклонений. Ясно?

-Да. А почему бы вам не просчитать будущее Арины?

-Потому что это не работает с Родичами и Носителями. Более того, в тех событиях с людьми, в которых принимают непосредственное участие Родичи, модель не отклонится от нормы, и будет показывать то, что было бы, если бы этого вмешательства не было.

-Почему вам просто не пойти туда?

-Потому что мы не можем предугадать реакцию Всеволода на приближение наших Сил. Мы боимся, что ему окончательно снесет крышу, и он убьет Арину.

-Откуда Никита знает, что Бэмби... жива-здорова?

-Сева разрешает ей звонить маме.

-Почему она не звонит мне?

-Рэд... это сложно... в общем, Арина потребовала, чтобы ты не узнал о том, что с ней случилось на самом деле.

-Почему?

Сергей взрывается (к его чести, он и так слишком долго сдерживал свою натуру в разговоре со мной):

-А ты как думаешь? Да она же боится за тебя, она же понимает, что ты жизнь за нее отдашь. Вот она и решила, что лучше тебе оставаться в безопасности, зная, что она ушла от тебя, чем...

Я киваю головой:

-Можете не продолжать. Бэмби в своем репертуаре.

-Ага... вся в маму...

Глава 7. Сон

-Арина, я могу войти?

-Да.

Адам приветливо мне улыбается:

-Я по поручению Всеволода. Он сказал принести тебе телефон, и подождать, пока ты поговоришь с мамой.

-А где он сам?

-На записи.

Я сразу представляю себе ее результат - Сева (гневный или милосердный, или сочувствующий, или... в общем ровно с тем выражением лица, на которое по его мнению заслуживают сейчас люди), в искусно созданном, огненном, почти футуристическом свечении, кратко говорит заранее продуманные слова. И уже сегодня, во всех храмах Обетованного, появится записанная голограмма проповеди "Всевышнего Бога".

Я не задаю лишних вопросов, с нетерпением выхватываю из протянутой мне руки телефон, и нажимаю на экран.

-Ариночка, здравствуй.

-Привет.

-Как ты?

-Все хорошо, не волнуйся. Мама, как там Хард?

-Лучше всех. Растет, как на дрожжах... и, мне так кажется, что не сегодня-завтра, он сделает свой первый шаг.

У меня спазмом сжимается горло - мой сыночек скоро начнет ходить, а я этого не увижу...

Держись, держись, держись....

Пусть Сила Адама и видит все мои чувства, но он никогда не увидит их проявления - велика честь...

-Ариночка, солнышко мое, как ты себя чувствуешь?

Мама пытается заполнить паузу, понимая, что меня необходимо отвлечь от мыслей о Харде...

-Вчера опять легла сегодня.

-Допоздна читала?

-Ага... Мам, как там папа и... мальчики?

-Все живы-здоровы, а остальное, как говорится, приложится.

Адам жестом показывает мне, что время, отведенное мне для ежедневного разговора с мамой, истекло.

-Мамочка, передавай всем привет, и поцелуй их от меня.

-Да, доченька, обязательно.

-Пока.

-До завтра.

Я возвращаю телефон Адаму, он внимательно смотрит на меня, и аккуратно говорит:

-Арина, мне очень жаль...

Я не даю ему возможности продолжить:

-И каким местом я похожа на человека, которому требуется твое сочувствие? Адам, запомни раз и навсегда, я - не жертва. Понял? Так что засунь себе свою жалость...

Ух ты, а ведь он не привык к подобному обращению:

-Я не давал тебе повода так со мной разговаривать.

-Зато я себе его дала!

-В следующий раз вовремя возьми себя в руки, и промолчи.

-Адам, единственное существо на Земле, которое способно на то, чтобы заткнуть мне рот - это я сама. Причем, я делаю это настолько виртуозно, что тебе и не снилось.

Он подходит ко мне почти вплотную:

-Арина, я так стараюсь заслужить твою дружбу и... благосклонность, но ты постоянно меня отталкиваешь. При этом я прекрасно вижу, что не противен тебе, что я тебе нравлюсь. Почему ты так непоследовательно ведешь себя со мной?

-Потому что никто никогда не получит от меня то, что ты называешь благосклонностью.

-Никогда не говори никогда.

А-а-х, мое тело приятно завибрировало от его, сомкнувшихся за моей спиной, рук, от ощущения теплаего, прижимающейся к моей, груди. Он наклоняет ко мне голову, и тихо говорит, лаская своим дыханием мои губы:

-Вот видишь - совсем нестрашно.

Я умоляю его шепотом, потому что не могу нащупать свой переключатель громкости голоса:

-Отпусти меня... отпусти меня.

Его язык и губы уже исследуют местечко на моей шее возле мочки уха, он отрывается на мгновение, чтобы нежно сказать:

-Расслабься, ни о чем не думай. Тебе будет хорошо, тебе будет очень хорошо.

Как приятно... так и хочется расслабиться, так и хочется ощутить его и на себе, и в себе... Бэмби, Бэмби, возьми себя в руки... разберись со своими гормонами, пока они не разобрались с тобой.

Мой шепот превращается в жалобный писк.

-Нет, пожалуйста...

-Ариночка, не сдерживай свое желание. Не надо сдерживаться.

Он слегка закидывает мне голову, и увлажняет своими поцелуями разгоряченную кожу на моих щеках и шее. Я об этом пожалею... если я сейчас поддамся искушению, то обязательно об этом пожалею...

Пытаюсь протестовать, но лишь громко всхлипываю:

-Н-е-е-е-т... ника-ко-го... же-ла-ния.... н-е-е-е-т.

Его рука нежно мнет мою грудь... Мои голосовые связки предают меня - они не слушаются моих вялых мысленных команд, и из моего горла начинают исходить звуки постанываний, которые означают не "нет", а "да"....

Я потом подумаю о причине, я потом проанализирую то, почему в тот момент, когда его губы нежно и властно обняли мой рот в страстном поцелуе, мои мозги как будто окатило ледяной водой.

Эта воображаемая вода смывает и разрывает все электрические импульсы, поступающие в мой мозг и от моего тела, и от, прижимающегося ко мне, мужского тела...

Этого очищения хватает мне для того, чтобы начать вырываться из рук Адама. Он нехотя отрывает от меня только свой рот, и только для того, чтобы сказать:

-Я же попросил тебя расслабиться.

-А я попросила тебя остановиться.

-Нет.

Я делаю то, чего никогда раньше не делала - сжимаю руку в кулак, и бью им по упрямо опускающимся к моему лицу, губам. Адам вовремя отворачивается, и я промахиваюсь, из-за чего костяшки моих пальчиков жалобно хрустят, в отличие от кости его скулы.

Ай-ай-ай... больно... больно-то как...

Я смотрю на свои пальцы, баюкаю их, и мысленно обещаю им, что боль скоро пройдет.

Позади себя слышу властный жесткий голос:

-Арина, найди кого-то, кто займется твоей рукой.

Сева, Севочка.... И где ты был? ... И далась тебе эта запись...

-Не пойду. Я хочу присутствовать при вашем разговоре.

Адам, ни капли, не смущаясь появления Главы своего Рода, спокойно говорит:

-Всеволод, я сейчас все объясню.

Мои пальцы распухают на глазах, Сева бережно прикасается к ним, и начинает их аккуратно поглаживать:

-Адам, моя сестра поранила себе руку - как ты считаешь, мне нужны твои объяснения?

Я смотрю на свои пальцы - страдальцы, и пытаюсь пошевелить ими, но у меня ничего не получается. Вскидываю голову, услышав какое-то непонятное копошение. Вижу на полу, извивающегося от боли, Адама, и впадаю в панику:

-Сева, Севочка, нет, не надо, пожалуйста.

Мой братец все так же невозмутимо держит мою руку, все так же внимательно рассматривает мои пальцы, и, не поднимая головы, спокойно говорит:

-Ну и где же тут логика, сестренка? Ты же сама хотела присутствовать при нашем с Адамом разговоре. Или ты считала, что мы тут с ним сядем, выпьем по чашечке кофе, выкурим по сигаретке, и что я буду с интересом выслушивать от него интимные подробности того, что здесь произошло?

-Сева, остановись.

Адам расслабляется, но не спешит встать на ноги. Когда-то Никита рассказывал мне о том, что Сила, подвергнувшаяся Силовому нападению, потом еще долго болит, и долго восстанавливается.

Мой брат отдает команду своему Родичу:

-Лед и болеутоляющее - быстро.

-Всеволод, я хочу объяснить. Выслушай, пожалуйста, выслушай - я люблю Арину...

Когда-то давно (да нет, очень давно) я ходила в театр на оперу композитора Арриго Бойто. Этот вид искусства никогда не привлекал меня, никогда не воодушевлял меня, и не оставлял во мне должных, эстетически развитым людям, впечатлений. Эта опера не стала для меня исключением. Но вот смех актера, который исполнял партию главного героя, еще долго преследовал меня в моих снах. Сева сейчас смеется точь-в-точь, как тот оперный певец.

Этот Мефистофельский смех гонит по моей спине табуны мурашек...

- Адам, да ты в своем уме? Это ты кому сейчас говоришь о своих чувствах? Тому, кто умеет их читать лучше всех на Земле? Так вот, я тебе скажу то, о чем ты пока даже не догадываешься - ты не просто влюбился в мою сестру, но еще и Застыл к ней. Твоя Сила в присутствии Арины ведет себя так же, как и Сила моего отца, когда рядом с ним находится моя мама.

-Это - невозможно. Всеволод, я не хотел...

-Лед...

-Да-да.

Кисть моей руки аккуратно завернута вместе со льдом в полотенце.

И когда я, наконец, стану Родичем, и смогу обходиться без лекарств? Болеутоляющее уже начало действовать, но только в отношении боли физической, потому что боль стыда и раскаянья так просто не утолить. Мне надо перестрадать ее в полной мере для того, чтобы эти эмоции навсегда впечатали в мое подсознание предостережение о том, чего мне никогда нельзя позволять себе делать, чтобы избежать этой боли в дальнейшем.

Сева присаживается рядом со мной на диван, обнимает меня за плечи, и я, не стесняясь, капаю ему на рубашку свои слезы.

-Так странно... Ты стыдишься и раскаиваешься в том, в чем нет твоей вины, и в том, что ты даже не сделала... Арина, он воспользовался своей Силой, и передал тебе свое желание на эмоциональном уровне. Так что прекрати себя ругать, пожалуйста.

Я отвечаю, хлюпая и носом, и голосом:

-Как тебе это удается - читать, но не понимать прочитанные тобой чувства, видеть, но самому не переживать их?

-Ты говоришь об отсутствии у меня сострадания и сочувствия?

-Нет, я говорю об отсутствии у тебя чувств вины, стыда, тоски...

-Не продолжай.

Моим следующим в списке названием была "любовь". Сева знает только одну любовь - к маме. Кстати, раз уж зашел такой разговор:

-Зачем ты сделал это со мной?

Сева сразу понимает, что я имею в виду свое похищение, когда мне было два годика.

-Из-за ревности.

-Емко.

Его грудь вздымается под моей щекой, вбирая в себя побольше воздуха:

-Отец не знал, что мама разрешает мне видеться с дедом. Во время этих тайных встреч, дед очень подробно расспрашивал меня о том, что и как у нас дома, о тебе... Он же не был уРодом, и поэтому прекрасно видел то, как я ревную маму к тебе.

-Почему только ко мне?

-Не знаю, возможно, из-за того, что, когда я родился, все те, кого она любила, уже присутствовали в ее жизни. Дед сказал мне, что я должен буду сделать тебе укол, и при каких именно обстоятельствах это должно произойти.

-То есть, ты ничего не знал о его плане, и поэтому модель водителя и няни ничего не показали?

-Да. Ведь никакой угрозы их жизням от того, что я вколол тебе снотворное, не было.

-А дальше?

-Дальше, опять же, по инструкции деда, я сказал няне не дергаться, а водителю - где ему надо остановиться, угрожая им тем, что... убью тебя.

-А ты смог бы?

-Я не думал тогда об этом.

-А сейчас смог бы?

-Не знаю... У деда, как у Родича, было полминуты на то, чтобы успеть вытащить нас из машины, незаметно оставив в ней дистанционно управляемое взрывное устройство. Потом он с угрозами сказал водителю продолжать движение, и сообщить начальнику охраны о похищении детей не раньше, чем через пять минут. Дед наверняка заранее тщательно изучил их поведенческие коды, чтобы быть уверенным в том, что они выполнят его требование. Машина не отъехала от нас и на двадцать метров...

Полминуты, как у Родича.... Ах да, папа же объяснял мне, что модель будущего не покажет смерть человека, если она была вызвана действиями самого Родича. А полминуты - это ровно то время, которое было в распоряжении деда, когда впереди идущая машина уже скрылась за поворотом, а позади идущая - еще не появилась.

-Останки девочки?

-Я, когда узнал о том, что, помимо водителя и няни, были найдены еще и останки девочки, решил, что дед заранее спрятал ее труп в багажнике.

-Ты никогда не жалел о том, что сделал? Никогда не хотел сознаться?

-Да. Нет. Да, потому что, имея способность испытывать все то, что испытывала мама, мучился вместе с ней. Нет, потому что боялся, что мама, узнав об этом моем поступке, разлюбит меня.

-То есть, ты все-таки можешь чувствовать боль... от потери, например, но только в виде суррогата маминых чувств?

-Не совсем. Я чувствую боль, но не понимаю ее. Это, как... знать название своего диагноза, но не понимать при этом ни причину болезни, ни методы ее лечения.

-Мама... ты же чувствовал ее боль, как ты это выдержал?

-Я чуть с ума не сошел. Меня спасло то, что я заставил себя научиться разрывать и соединять эту связь между нами по своему желанию.

-Ты сейчас чувствуешь маму?

-Хочешь узнать, как она там сейчас? Мне подключиться?

-Нет, не надо.

-Сева, зачем отцу нашего папы это было нужно?

-Я узнал гораздо позже о том...

Сила моей мамы не только относится к обеим Родам, но и может трансформировать Силы соРодичей уживаться друг с другом. До маминого появления Родичи разных Родов не могли приблизиться друг к другу даже на сто метров, потому что их Силы не только испытывали жгучую боль, но и сильнейшее отвращение. Мама обладает не только уникальной Силой, но и уникальным для Родича человеколюбием. Она не скрывала, что видит будущее людей по-своему, отлично от Цели обеих Родов. Наш отец Застыл в своей любви к маме, и, как будущий Глава своего Рода, поддерживал ее видение развития Цивилизации. В какой-то момент отец нашего папы узнал о том, что мамина Сила способна корректировать будущее, и это стало последней каплей, которая принудила его к действию. Еще до моего рождения, он решил убить маму руками людей. Он с Главой другого Рода (отцом Саши), подстроили все так, что мама, оказавшись в руках своих мучителей и убийц, не хотела использовать свою Силу ни для самозащиты, ни для корректировки будущего, в котором ее должны были убить. Сева объяснил, что для этого ей внушили, что наш папа... погиб в авиакатастрофе. Этот план Глав Родов провалился. После этого, наш папа возглавил Род, но он, по настоянию мамы, не сделал своего отца уРодом, а лишь отлучил его. Маму избрали Главой другого Рода вместо Сашиного отца. Все это время наш дед искал способ нейтрализовать мамину Силу. Прошло несколько лет после первой неудачной попытки прежде, чем он придумал новый способ того, как это сделать, и добился в нем успеха.

- Я узнал гораздо позже о том, что дед пытался убить нашу маму. Когда мне стало об этом известно, тебя уже лет десять, как не должно было быть в живых. То есть, мне стало понятно то, что ему с моей помощью удалось-таки уничтожить, но не маму, а ее Силу. Мамина Сила погибла вместе с тобой. Если бы я только знал о том неудавшемся покушении на маму, то не стал бы общаться с дедом... и тогда с тобой ничего не случилось бы.

... -Любимая, только не двигайся, пожалуйста, я так хочу сделать это только для тебя.

-Рэд, нет, ну, пожалуйста.

Он возвращает свои губы к моей груди, и я понимаю, что он сделает это именно так, как сказал. Что ж, раз мой муж попросил меня не двигаться, тогда...

-Вот видишь, совсем страшно.

Милый, почему у тебя такой странный голос сегодня? Я делаю попытку спросить это вслух, но Рэд закрывает мне рот своим поцелуем. После быстрого, но искусного "издевательства" над моими губами, он тихо просит:

-Ш-ш-ш, расслабься, ни о чем не думай. Тебе будет хорошо, тебе будет очень хорошо.

Почему он говорит словами Адама? Неужели он узнал? Но как? Мое возбуждение немного спадает из-за этих рассуждений. Рэд видит это, смотрит на меня с пониманием, и говорит:

-Ариночка, не сдерживай свое желание. Не надо сдерживаться.

Почему "Ариночка"? Он же всегда называет меня Бэмби. Его пальцы продолжают ласкать меня между ногами, сильнее, быстрее... его взгляд с любовью и восхищением смотрит на мое, размякшее от крайней степени возбуждения, лицо:

-Я же попросил тебя расслабиться.

И я расслабляюсь, и я отдаюсь ощущениям от его ласк...

Посыпаюсь с сокращающимися от удовольствия мышцами. Мое сознание медленно входит в состояние бодрствования, по телу все еще разлита нега от пережитого во сне и, частично, наяву...

-Проснулась?

Нет, только не это, да что за...

-Арина, успокойся, ничего страшного не произошло.

Я открываю глаза, и гневно выдаю своему брату:

-Тебе здесь обязательно надо было сидеть?

Убираю из-под щеки свои, сложенные лодочкой, ладошки, перекатываюсь с бока на спину, и сажусь.

-А что, было бы лучше, если бы кто-то из Родичей, гуляя по парку, проходил мимо, и увидел то, что ты чувствовала во сне? Что-то мне подсказывает, что любой из них, при виде этого, быстренько высвободил бы тебя из Морфеева плена, чтобы...

-Ясно, не продолжай.

Я смущенно опускаю глаза под внимательным взглядом Севы.

-Смущение... и от чего же?

Что за дурацкий вопрос... Ты думаешь, мне приятно осознавать тот факт, что твоя Сила увидела испытанные мной во сне чувства сексуального томления и удовлетворения?

-Арина, я могу помочь тебе.

И что это значит?

-Чего?

Он не отвечает мне, берет в свои руки мой рисунок, и внимательно изучает его. Я решаю объяснить:

-Это - набросок для дальнейшей вышивки на ткани.

-Очень красиво.

-Ха, мастерство не пропьешь!

Сева есть Сева.... Какая ожидаемая реакция:

-Ты же не по алкоголю.

-Ну, нельзя же все воспринимать так буквально. Это же - шутка, расхожая фраза.

Он опять опускает свой взгляд на мой рисунок:

-Мне нравится это небо. Оно - злое, потому что измучено бурей и дождем. Оно не сдается. Оно показывает, что переживет любое бедствие, чтобы опять ощутить себя спокойным, безоблачным и раскрашенным солнцем...Тебе так хорошо удалось передать стихию... А это, если я не ошибаюсь...

Я утвердительно киваю:

-Да, это - глаза.

-Невероятно... их сразу и не видно. Надо достаточно долго всматриваться в картинку, чтобы рассмотреть то, что разорванные в клочья облака сложились в ... понимающие, что ли, глаза... Они же - понимающие, я прав?

-Не знаю, наверное, это зависит от настроения. Иногда я смотрю на них и вижу обреченность, чаще - надежду, реже - отрешенность и равнодушие...

-Когда сделаешь вышивку, подаришь мне этот рисунок?

-Конечно.

Мне давно хочется спросить, так почему не сейчас?

-Сева, и что дальше?

-Ты всегда будешь жить в Священном городе. Поверь, что у тебя нет ни единого шанса выбраться отсюда. Так что смирись с этим.

-Мой вопрос не относится к моей жизни. Какая у тебя цель? Ты же не дурак, и прекрасно понимаешь, что вывел человеческую цивилизацию на очередной виток, но что, при этом, спираль осталась прежней. Так зачем ты это сделал? Ради чего? Или это - секрет?

-Нет, не секрет. Я хочу найти их.

Какая-то незаконченная фраза... так, а теперь для таких, обделенных интеллектом, как я:

-Кого?

-Ты же знаешь, что Отец отправил наших ПраРодителей жить среди людей с зависимыми от них Силами за то, что они восстали против Его любви к этим созданиям? Но ведь, не все Его дети выступили против Него. Так вот, я хочу найти тех, кто остался с Отцом.

Забавно - аж до дрожи...Я смотрю на Севино серьезное целеустремленное лицо и понимаю, что он искренне верит в то, что в этом есть какой-то смысл, и в то, что эта его цель будет обязательно достигнута.

-З-зачем тебе это?

-Начало у этого решения - очень простое. Нас - мало, Арина, нас - катастрофически мало. Мы, по непонятной причине, уже больше четырех столетий - совершенно бесплодны. По старой привычке, мы все еще таскаем с собой анализаторы ДНК, чтобы выявлять среди выдающихся интеллектом, или другими способностями детей, случайных отпрысков того или иного Родича. Если ты подозреваешь, что он может быть твоим, то делаешь сравнительный анализ на месте, если у тебя нет оснований для подобного предположения, то ты отправляешь полученные данные в Единую Базу обеих Родов...

-И не было ни одного случая?

-Нет. Именно поэтому, я решил запретить своим Родичам жениться.

-Не вижу связи.

-Что же тут непонятного? Ты знаешь, какой процент из Наших принимает решение состариться и умереть вместе со своей избранницей? Нет? Практически все...

-Но запрет на женитьбу не может запретить им влюбляться...

-Я лично составляю поведенческий код каждой из потенциальных жриц. Выбор (глупые людишки думают, что это - жребий) падает исключительно на ограниченных, неумных, эмоционально ущербных...

Я не могу слушать этот бред:

-Сева, да ты себя послушай. Ведь, по-твоему, выходит, что можно искусственно выбирать тех, в кого могут, или не могут влюбиться соРодичи. А тебе известно, что любовь - это единственное чувство, которое нельзя просчитать? А тебе известно, что любовь - это единственное чувство, на которое не может повлиять даже весь твой Род со всеми его Силами?

-Арина, то, что ты мне сейчас говоришь - это теория, а то, что я тем самым добился сохранения нашей численности - это практика.

Я теряюсь, и не знаю, что ему на это ответить. Мой брат встает, чтобы вернуться в дом, мне же перед возвращением еще потребуется некоторое время на то, чтобы собрать разложенное на траве покрывало и, разбросанные по покрывалу, карандаши.

Мои отяжелевшие веки распахиваются с неохотой.

-Госпожа... Богиня Арина... разрешите.

-Да, Элена, входи.

Она заходит, потупив свой взгляд в пол:

-Госпожа, к вам - мужчина.

-Что?

-Простите, но он мне сказал, что вы знаете о нем и ждете его.

-Он уже в комнате?

-Да.

-Хорошо, я сейчас оденусь и выйду к нему. А ты ступай к себе - время уже давно не детское.

-Благодарю Вас, госпожа.

Интересно, и кто это ко мне пожаловал?

Я переодеваюсь в подобающую к встрече гостя одежду, и выхожу из спальни в комнату. Вау!

-Хм, простите, но я милостыню не раздаю.

Этот полуголый (Арина, да он же не полу-, а на три четверти голый) парень смотрит на меня в недоумении (или в богобоязненном восхищении?).

-Молодой человек, Вам придется заняться поиском того, кто подаст вам на одежду, в другом месте.

Он понемногу приходит в себя и проговаривает свое, наверняка заготовленное заранее, приветствие:

-Для ничтожнейшего жреца великая честь служить Богине.

-Э-э, очень приятно.

-И очень приятно тоже.

-Что тоже?

-Сделать Богине очень приятно, тоже.

По-моему, меня хотят поиметь, причем в прямом смысле этого слова. И я догадываюсь, кому принадлежит эта гениальная идея.

Помощник, ну я тебе сейчас устрою.

-Э-э...

-Ланель, если Богине угодно.

-Какой ланель?

-Меня... э-э... мой...меня зовут Ланель, если Богине угодно, а если - неугодно, то она может называть меня так, как ей будет угодно.

-Ланель, Богине угодно, чтобы Вы пошли туда, откуда Вы пришли.

Он смотрит на меня, до него постепенно доходит смысл моих слов... это понимание приводит его в ужас, и он падает ничком передо мной:

-Нет, только не отсылайте Ланеля, пожалуйста, только не отсылайте. Они скажут, что я не понравился Богине, и что я не смог ей услужить. Я все сделаю так, как захочет Богиня....Пожалуйста...

-Так, сиди здесь - я сейчас вернусь.

Ну, Сева, держись...

Я еще в первые дни своего пребывания в Священном Доме приручила Родичей и услужителей брата к тому, что для меня в этом доме нет закрытых дверей, и что я здесь - полноправная хозяйка.

Если с услужителями у меня не возникло никаких проблем, то с некоторыми из соРодичей мне пришлось провести разъяснительную беседу. После их очередного проявления неуважения ко мне любимой, я сорвалась, но не в крик с полной угроз жестикуляцией, а в шипящее предупреждение:

-Это - прокол, ребята. И обещаю Вам, что это - ваш последний прокол.

Они меня поняли, и тот раз стал действительно последним.

Я по ходу киваю стражам Севиных покоев, и захожу на этаж моего брата.

Стучу в дверь его спальни, и сразу открываю ее:

-Ты кончил?

-Как раз собирался. А ты?

Вполне адекватный ответ....Ух ты, а ведь общение со мной пошло-таки ему на пользу...

-А я собираюсь помочь тебе закончить.

-Не понял.

Рано радоваться - ему еще учиться и учиться.

Хм, у меня там в комнате сидит голый мужик, которого мне выбрал мой родной брат для удовлетворения моей потребности. А я тут стою, и шутки шучу с этим самым братом - недоумком:

-Кончай!

Театральная пауза....Нет, во мне все-таки умерла гениальная актриса, потому что Сева явно принимает меня за даму, у которой "едет крыша не спеша".

Арина, не время миндальничать - всыпь-ка ты ему по первое число:

-Кончай устраивать мне мою личную жизнь! Да за кого ты себя принимаешь? Ты что, действительно считаешь, что имеешь право выбирать мне любовников и отсылать их ко мне в комнату?

-Тебе не понравился мой выбор?

Нет, он все-таки меня не понимает. Да при чем здесь понравился, или не понравился?

Сева продолжает свою мысль после секундной паузы:

-Арина, я не вижу причин, чтобы ты отказывала себе в этом, абсолютно естественном, удовольствии. Мне следовало давно сказать тебе, что ты не должна страдать из-за своей неудовлетворенности только лишь потому, что пока не выбрала себе здесь пару. Так что, пока ты находишься в поиске постоянного партнера, я буду предоставлять тебе в твое распоряжение временных или одноразовых мужчин, которые сделают тебе все так, как ты того хочешь.

Он меня достал:

- Ты слишком долго играешь роль бога. И это уже - не диагноз, а клиника.

-Арина, что плохого в том, что я хочу сделать тебя счастливой?

-А-а, так вот оно, оказывается, в чем счастье, брат! А я все думала-гадала, что же это за "счастье" такое, и с чем его едят? Ну, спасибо тебе за то, что ты так хорошо мне все объяснил.

-Не передергивай, ты же прекрасно понимаешь, что я хотел этим сказать.

-И что же?

-Что я готов на все, лишь бы ты была счастлива.

-А тебе никто не говорил, что нельзя осчастливить несчастную личность?

-Только не говори мне, что это я виновен в том, что ты стала несчастной личностью.

-Нет, конечно. Это же не ты сделал, а кто-то другой... это кто-то другой насильно забрал меня из моего дома... это кто-то другой разлучил меня с моим сыном. Не знаешь, случайно, кто бы это мог быть?

Мой брат спокойно смотрит на меня. Не знаю, стоит ли продолжать говорить с ним на эту тему - все равно он останется при своем "непогрешимом" и, не подлежащем обсуждению и осуждению, мнении.

-Сева, вернемся к нашим баранам. Ты больше никогда не будешь вмешиваться в интимную сторону моей жизни, лады?

-Лады, но я хочу, чтобы ты озвучила мне причину.

А еще "бог" называется...

-Заниматься любовью без любви - это прелюбодеяние.

Мой брат молча переваривает мое заявление. Ой, чуть не забыла:

-Сева, по поводу этого Ланеля... распорядись, чтобы его не наказывали за то, что он не сделал...

-Хорошо.

Сна ни в одном глазу... вот что бы такого сделать плохого, чтобы заставить себя заснуть?...

Письмо без востребования... письмо, которое будет уничтожено сразу после его написания... письмо моему любимому... вот, что мне нужно сейчас сделать....

И где мои письменные принадлежности? Идите-ка ко мне, мои дорогие, я сейчас найду вам применение...

Привет. Прости, но я не очень сильна в эпистолярном жанре, так что буду писать это письмо так, как смогу и лишь о том, что чувствую.

Рэд, любимый, мне очень страшно... Будь ты сейчас рядом со мной, то на эти мои слова, ты бы прижал меня к себе, спрашивая с угрозой в голосе о том, кто смеет доводить меня до такого состояния, и в твоей интонации были бы утвердительные нотки твоей решимости сделать этому кому-то очень больно и очень плохо... Я угадала?... Боже, как же мне не хватает твоей ненавязчивой заботы, как же мне не хватает твоих советов и суждений, как же мне не хватает тебя, мой любимый...

Мне очень жаль, что я заставила тебя думать о том, что ушла от тебя... Мне страшно подумать о том, как ты меня за это должен ненавидеть. Вот тебе моя первая причина моего страха. И это мое решение вполне заслуживает на то, чтобы ты начал с презрением относиться к такой ветреной по твоему мнению особе, как я. Но, я очень надеюсь на то, что когда все будет позади, когда я увижу тебя вновь, и расскажу тебе о том, почему была вынуждена заставить тебя думать именно так, почему я была вынуждена попросить моих родных скрыть от тебя правду... В общем, я очень надеюсь на твое снисхождение и прощение...

Вторая причина - наш сын, мой малыш... я вспоминаю о нем, как будто пытаюсь разглядеть что-то в мутной воде... Мои воспоминания очень расплывчатые. Наверное, это из-за того, что, вытаскивая их из своей памяти, я понимаю, что он сейчас уже совсем по-другому выглядит, что он вырос, что он, быть может, уже и не вспоминает обо мне. Этот страх пытается поглотить меня полностью. Это - страх, что мой сын может стать для меня незнакомцем, когда все будет позади...

Как только я попала сюда, то думала, что мне удастся без особых усилий найти отсюда выход. Из-за этой моей надежды, мне казалось, что главное - это сохранить молоко, чтобы по возвращении опять кормить Харда грудью. Рэд, я... я часами сцеживалась, и рыдала над каждой вылитой в унитаз бутылочкой, представляя себе то, как мой мальчик кушает молоко чужой женщины. Природу не обманешь, и мой организм в какой-то момент понял, что я ввожу его в заблуждение, и что вырабатываемое им материнское молоко, никому не предназначается. Мое молоко сгорело... Я была в таком шоке из-за этого свершившегося факта, что восприняла это чуть ли не как знак того, что больше никогда не увижу моего мальчика. Мне пришлось приложить неимоверные усилия воли для того, чтобы заставить свой мыслительный процесс прекратить поддаваться суеверным приметам, и возродить в себе уверенность в том, что когда-то все будет позади...

Ты можешь гордиться своей девочкой... я учусь бороться со своими страхами, я учусь не поддаваться им, а, предаваясь им, заставляю себя отодвигать их на задний план, и строить в своей голове картинки нашего счастливого совместного будущего. В этих моих фантазиях нет места нашим недомолвкам, нет места никаким страхам... Я представляю себе то, как буду говорить тебе каждый день о своей любви, обо всем, что я чувствую к тебе, о моей потребности в тебе и в твоем присутствии в моей жизни... О том, что ты нужен мне больше, чем воздух... Что я никогда не позволю себе повторить те ошибки, которые допустила в прошлом... Рэд, какая же я у тебя... глупая. Ты только подумай о том, сколько мы всего упустили... как много времени мы потратили на то, чтобы бояться, вместо того, чтобы наслаждаться нашими взаимными чувствами, вместо того, чтобы любить и быть любимыми, вместо того, чтобы раствориться в нашем единении...

Рэд, ты хоть понимаешь, что ты значишь для меня на самом деле?

Ты хоть на секундочку задумывался о том, что я всю жизнь ждала только тебя?

Ты осознаешь то, что для меня не существуют понятия Пространства и Времени, если в них нет тебя? ...

Чужие Пространства и Века становятся моими, если в них есть ты...

Рэд... ты - мой Мир, ты - мой Свет, ты - моя Судьба, ты - моя Любовь...

Прости, но я заканчиваю писать тебе это письмо, потому что уже закапала его своими слезами, и теперь пришло время увлажнять ими свою подушку, а не бумагу...

Люблю, всегда твоя, Бэмби...

Глава 8. Поднебесное

Вилен места себе не находит. Я вынужден постоянно его одергивать:

-Расслабься, ты же продавать меня идешь, а не на казнь меня ведешь.

-Рэд, Рэд, я боюсь за тебя. Может, ну его этот план - придумаю что-нибудь другое... Я уже готов согласиться с тобой, что и война - не так уж плохо, а?

-Слушай, умник, сюда. Ты торгуешься до посинения, продаешь меня, и бегом возвращаешься на Транспорте в Запредельный. Ты меня понял? Повторять не буду...

-Понял, я все понял... Рэд... береги себя, ладно?

-Ладно.

Вил расхваливает меня, как заправская торговка:

-Боец... мой раб - настоящий боец. Да вы посмотрите на эту гору чистейших мышц без единого грамма сала. Да вы посмотрите список его боев. Да, если бы моя дура - жена в седьмой раз не забеременела, я бы в жизни не выставил его на торги. Да я на нем такие деньги зарабатывал...

-Пусть снимет штаны.

Так, Рэд, ты - раб, и обязан выполнять все, что тебе скажут. Штаны? Да не проблема!... Любуйтесь на здоровье.

Этот мелкий ублюдок, являющийся Главным Гражданином Игр, делает своей рукой движение к ... Рэд, спокойно... Вилен успевает первым, хватает меня, и продолжает свои хвалебные речи:

-А яйца, а ствол, какой... да нет, вы посмотрите, и согласитесь, что я еще не много за него прошу.

Вилен, я тебя убью, вот вернусь домой с Бэмби, и сразу тебя убью... Мысль о том, что я буду делать с рукой моего брата, которая сейчас сжимает мои яйца, немного отвлекает меня...

Меня вместе с другими, купленными на рынке, рабами, пригоняют к Базе, на которой проходит подготовка рабов к Играм. Один из "погонщиков" снимает массивный замок с решетки, закрывающей яму, отодвигает ее, и отдает нам приказ:

-Вниз, по одному, быстро.

Как только мои пятки соприкасаются с полом, мой мозг тут же фиксирует, что эта яма представляет собой каменный колодец, глубиной примерно в пять - шесть метров. Раб, который прыгал до меня, судя по всему, повредил себе ногу. Я подхожу к нему, чтобы посмотреть, насколько серьезна его травма.

Из-за моей спины раздается взрыв хохота, я никак не реагирую на это, и продолжаю осматривать его ногу. Слышу какие-то сальные фразочки, и вслед за ними уже более связный комментарий:

-А ведь к нам сюда "голубцы" пожаловали.

Притворяюсь глухонемым (у меня же был хороший учитель), и резко дергаю ступню пострадавшего парня на себя. Он вскрикивает от неожиданной боли, но, почувствовав резкое облегчение, кивает мне с благодарным выражением лица. Я невозмутимо выпрямляюсь, и поворачиваюсь к зубоскалам. Осматриваю их с высоты своего роста, и делаю несколько шагов к ним навстречу. Молча жду их дальнейших слов или действий. Самая наглая морда кривит свой рот, и с презрением обращается ко мне:

-Что уставился? Тебе не сюда смотреть положено, тебе вот сюда смотреть положено.

И с этими словами поворачивается ко мне спиной, нагибается корпусом вперед, и хлопает себя по жопе.

Он не успевает поменять позу, как моя нога со всей силы бьет в подставленное ей, как на заказ, место, и от этого удара, его наглая морда здоровается с полом.

Пока прочувствовавший (на собственной жопе) силу моего удара ногой, пытается встать, я, все также молча, осматриваю те два лица, которые принадлежат его товарищам. Они явно ждут чего-то, и не заступаются за главного остряка. Ага, вот и оно:

-Как тебя зовут, парень?

Я не оборачиваю голову на голос, но отвечаю:

-Мрак.

-Что ж, Мрак, ты заслужил право выносить наше помойное ведро.

Детский лепет... Да я же в свое время пересмотрел столько фильмов про тюрьму, что тебе и не снилось... так неужели ты, козел, думаешь, что я не знаю, что мне надо ответить:

-Согласен, но только вторую половину, и только после того, как твоя харя выжрет первую...

Я сказал это, не оборачиваясь на своего собеседника. Он уже обращается ко мне деланно примирительным тоном:

-Ты здесь еще и пяти минут не находишься, а уже нарываешься на неприятности.

-Не-а, это неприятности нарываются на меня...

Слышу приближающиеся ко мне шаги, и вижу... харю. Вот это я молодец, вот это я в точку к нему обратился. Но он представляется мне по-другому:

-Омар.

Да мне как-то до одного места, как тебя зовут, потому что для меня ты уже навсегда останешься "Харей".

Мы долго смотрим в глаза друг друга. Он пытается своим взглядом донести до меня какое-то, одному ему известное, предупреждение. Я же, во-первых, срать хотел на все его потаенные намеки, а, во-вторых, ничего ему сказать не хочу ни глазами, ни мимикой. Я просто смотрю, и потому что так надо, и потому что мне прекрасно известно то, что мой холодный равнодушный взгляд нервирует людей гораздо больше, чем взгляд, таящий мою открытую угрозу.

Что и требовалось доказать... Харя отводит свои глаза первым, и говорит пострадавшей, морде и жопе, в одном лице:

-Лэш, твой матрас - его матрас.

Не ощущая особой радости от того, что мне теперь есть где кинуть свои кости, следую к тому месту, на которое мне указывает (надеюсь, что бывший) остряк.

Месяц изнурительных тренировок, месяц скотского существования, месяц полного отупения... Человека от животного отделяет один шаг, и этот шаг я не делаю только потому, что знаю, ради чего терплю все это...

Хм, но ведь не я один здесь остаюсь человеком. Что же удерживает других?

-Мрак, тебе помочь?

Это меня спрашивает Голд, один из других - тот парень, который когда-то неудачно приземлился в наш колодец. Я смотрю на свою окровавленную повязку, и отрицательно мотаю головой:

-Не надо - я сам.

У нас сегодня первый день без тренировок. Завтра начинается Игра, и Главный Гражданин сказал всем отдыхать и набираться сил. Нам даже выдали двойную пайку похлебки...

-Мрак, можно спросить?

-Ну...

-А почему ты записался в рабы?

Вот бы посмотреть на его рожу, если бы я ответил ему правду. Но мой язык, естественно, выдает ему официальную версию:

-Взял деньги в долг, и вовремя не рассчитался. Мой кредитор отказался ждать и пожаловался Исполнителям. Когда те отдали меня Справедливым, мне пришлось срочно искать того, кто был готов погасить за меня этот долг.

-А из какого ты Королевства?

-Из Оливкового.

-А где такое?

-А тебе не по хер? Теперь ты...

-Я - из Единого.

Чего? Надеюсь, что он не заметил на моем лице мимолетное удивление. Голд продолжает, как ни в чем не бывало:

-Гражданин сословия ремесленников застукал меня в постели с его дочкой, и, когда я отказался на ней жениться, он потребовал с меня Виру за ее девственность. Я пытался доказать Справедливым, что был у нее не первым, но моим словам, естественно, никто не поверил. Вот так... Цена Виры оказалась для меня непосильной, и мне пришлось записаться в рабы.

Рабовладельческий строй этого века имеет существенные отличия от того, который был в мое время курсом истории в школе.

В Едином Королевстве в рабы записываются на строго оговоренных условиях, и только на определенное время.

К примеру, Голд, чтобы не попасть к палачу, был вынужден выбирать себе на специальном рынке хозяина, готового погасить за него Виру.

На рынке Труда всегда найдутся те, которые ищут себе рабов для выполнения каких-то обязанностей, и те, которые обмениваются своими рабами либо перепродают их. Гражданин, вынужденный стать рабом из-за своих непогашенных финансовых обязательств, приходит на этот рынок, и сначала рассматривает все предложения потенциальных хозяев, заинтересованных взять его в рабство взамен на погашение его долгов или Справедливых Вир (штрафов). И только после этого он делает СВОЙ выбор - либо записаться на выполнение легкой домашней работы на длительный срок, либо опасной и/или изнурительной, но на короткий. Это все оговаривается в Трудовом Соглашении, там же оговариваются меры наказания раба, и их зависимость от его проступков. В дальнейшем, тебя могут продать или обменять, но исключительно на этих условиях. Каждый раб, на протяжении всего срока рабства, обязан выполнять свои обязанности за КЕЗО (Крышу Еду Здоровье Одежду). Рабы - не бесправны. Если Справедливые, рассматривая заявление раба против своего хозяина, находят его обоснованным, то раб автоматически получает освобождение от своих обязательств. Каждый смертельный исход каждого раба расследуется с той же тщательностью, что и гражданина. Есть еще одна категория, желающих попасть в рабство - мелкие хулиганы и воришки, которые были приговорены Справедливыми. Они являются самыми дешевыми потенциальными рабами. Если, впоследствии, во время службы у хозяина, подобный раб еще раз будет признан виновным в каком-то преступлении, то его казнят без права выкупа.

Фактически, в Едином нет тюрем - есть только темницы, в которых содержатся подозреваемые до вынесения Справедливых решений. Все (кроме смертоубийц, взяточников и насильников) могут попытаться стать рабами, но, если ты, в течение оговоренного решением срока, не находишь желающего дать тебе КЕЗО, то тебя попросту казнят. Вот таким образом, мы с Вилом сократили расходы на исправительно-трудовую Систему в Королевстве.

Если ты невиновен - идешь домой.

Если ты виновен, и тебе дали такое право по Решению, то иди искать себе хозяина, если не находишь - идешь к палачу.

Если ты виновен в убийстве, взяточничестве или изнасиловании, тогда у тебя нет права - и ты бегом идешь к Палачу...

-И на сколько лет ты подписался?

-На три года.

Я осматриваю его симпатичное, почти девичье лицо, и неатлетическую фигуру:

-И какого ты пошел в бойцы?

-Я и не пошел...

-Не понял.

-Дело в том, что я... э-э... у моих родителей не было денег, чтобы заплатить духовникам за мое обучение грамоте, да и сами они у меня тоже безграмотные, потому что у их родителей...

-Понял, и что с того? Ведь по закону Единого Королевства, насколько мне известно, - фух, хорошо, что додумался вставить это "насколько", а то бы..., - Трудовое Соглашение обязательно зачитывается вслух именно на этот случай.

-Мой хозяин дал взятку Администратору Рынка, и тот зачитал мне не все Соглашение.

Вот вернусь домой с Бэмби, и прикажу казнить негодяя... нет, сначала разберусь с рукой Вилена.

Голд ловит мой взгляд и говорит:

-Спасибо, Мрак и... я буду молиться за тебя.

Я киваю, и отвожу от него свои глаза... Ненавижу выслушивать благодарности в свой адрес, потому что всегда теряюсь в подобных ситуациях. Не за что, Голд...

Вчера его хотели изнасиловать. Я проснулся среди ночи сразу, как только услышал какую-то возню. Один козел уже пристроился сзади Голда, которого удерживали другие двое. Я только встал... я не сказал ни слова, и не сделал ни одного шага в их сторону. Но и этого оказалось для них вполне достаточным для того, чтобы тут же отпустить парня...

Задача для ученика первого класса: в Играх в этом году участвуют сорок восемь рабов и столько же Свободных бойцов. Одни - за КЕЗО, другие - за деньги. Когда в последний раз в Играх побеждал раб? Ну, для первого класса - это я загнул, но любой ребенок постарше вам сразу ответит - никогда.

Игра проводится в два этапа: Предварительная и, через неделю, Финальная.

Этапы длятся по два дня.

День первый Предварительных игр - "Общий" состоит из состязаний в беге, стрельбе из лука и метания копья, день второй - "Бои без правил" своим названием говорит сам за себя. В Финал Игр выходят по шесть человек из сборных Свободных и рабов, набравших наибольшее количество очков.

Когда нас вели к нашим ямам после первого дня состязаний, один из "погонщиков" отделил меня от остальной группы, и приказал мне следовать за ним.

Наш путь растянулся на десять минут, каждую секунду из которых, я задавался вопросом: куда и зачем меня ведут.

Мы подходим к, типичному для Базы, деревянному дому. Бывалые рабы уже давно мне объяснили то, что эти дома предназначены для проживания в них Свободных бойцов и Граждан Игр.

Тот дом, в который меня привели, состоит из спартанской, по минимальному убранству, комнаты и душа (удобства во дворе?).

Когда мой сопровождающий показал мне принять душ, я сначала подумал, что это шутка... сейчас же стою под струями ледяной воды и с наслаждением смываю с себя мыльную пену. Мое удовольствие не омрачает даже тот факт, что с меня перед этим не сняли кандалы и наручники, и что из-за этого мои, спущенные до щиколоток, штаны моются вместе со мной.

Итак, на вопрос "куда", я уже знаю ответ, а на вопрос "зачем", я не отвечаю себе, но предполагаю, что мне дают возможность принять душ и выспаться на кровати в качестве привилегии за полученное мной сегодня третье место.

Я выключаю воду, натягиваю (не без труда) свои мокрые штаны, и открываю дверь... Упс... Фак... Нет, фак - это она хочет, так что лучше - упс...

На кровати лежит абсолютно голая жена ГлавногоГражданина Игр. Ее зазывная улыбка кривит ей рот, но не украшает его, а ее голос окончательно уродует впечатление от остатков ее былой привлекательности:

-Мрак, что же ты стоишь? Подойди ко мне - я не кусаюсь. Хотя, если попросишь, могу и укусить... Куда тебя укусить, сладенький?

-Никуда - я не съедобный.

Может, все-таки вжарить ей с закрытыми глазами?... Нет, что-то не хочется...

-Ты что боишься, что мой муж об этом узнает? Не бойся, он знает, что ты здесь.

-Я не боюсь, а не хочу.

И чего так огорчаться? Тебе что, в первый раз мужик дает от ворот поворот? Ее, еще секунду назад, похотливая физиономия превращается в, не менее отвратительную (как на мой вкус) злобную гримасу...

-Да как ты, раб, смеешь мне... мне... отказывать?

Ее "мне" звучат с таким пафосом, как будто она и в самом деле мнит себя Первой Красавицей.

-Дело не в тебе, а во мне. Дело в том, что я всегда сам выбираю, кого и когда иметь.

Бэмби, прости... я сейчас не о тебе...

Она не скрывает свое чувство унижения моим отказом:

-Или ты сию секунду подойдешь и сделаешь меня, или ты об этом пожалеешь.

-Секунда прошла.

Второй день Предварительных Игр - и я выхожу в финал. По количеству очков среди рабов, я - на первом месте, а это значит, что именно я буду Лидером нашей команды во время Финальных Игр.

По дороге к яме, меня удивляет отсутствие Голда. Но я успокаиваю себя мыслью о том, что он сейчас, возможно, удовлетворяет, неудовлетворенную мной, жену Главного.

Ко мне подходит Харя:

-Мрак, твоего друга сдали.

-У меня нет друзей.

Мне понятно, о ком он говорит, но Голд действительно не является моим другом. Он для меня - всего лишь временный попутчик данного отрезка моей жизни. Рэд, не строй из себя то, чем ты не являешься на самом деле и спроси, что значит "сдали":

-Сдали...

-Появились желающие поиметь Голда, и Главный Гражданин решил, что все равно от него проку чуть, и что...

-Чего? Но ведь это - незаконно...

Омар смотрит на меня выпученными глазами...

-Ты что, Мрак, с луны свалился... Здесь, в Поднебесной, Хозяин может делать со своим рабом все, что захочет...

-Но ведь по Трудовому Соглашению...

-Только не здесь... Здесь в Трудовом это не прописывается, потому что считается само собой разумеющимся..

Вилен не знал, мы не знали... Если бы я только знал, то раскрасил бы смазливую физиономию Голда собственноручно так, чтобы его мать родная не узнала, чтобы ни одному козлу не захотелось... Голд... Как же так... фак...фак...фак... Рэд, без этого слова, ясно? Только без этого слова, а то еще накличешь...

... Голда спустили в яму на веревке поздно ночью. Когда я подошел, чтобы отвязать его, он тихо завыл...

Оттаскиваю его на свой матрас (у Голда нет даже такого "удобного" ложа), и сразу убираю от него свои руки, потому что понимаю - сейчас любое мое прикосновение отзывается в нем невыносимой болью...

Голд все плачет и плачет... Когда у него иссякают и слезы, и силы, чтобы их проливать, он, наконец, забывается сном... А я продолжаю сидеть, прислонившись к стене, ненавидя и того, кто его продал, и тех, кто его использовал... Уроды... твари... ненавижу...убью... я сделаю это... я обязательно сделаю это, чего бы мне это ни стоило...

На следующий день нас вывели на тренировку.

Мы разобрали в ангаре, необходимое нам на сегодня, спортивное снаряжение, и вышли на площадку. Я вижу, насколько больно дается Голду каждое его движение, и подхожу к сопровождающему нас сегодня, Гражданину:

-Оставь его в ангаре.

-Ты что-то сказал, мразь?

-Не мразь, а Мрак. Следи за словами.

-А то что?

-А то улучшу момент, и ты узнаешь, что...

Он нагло скалится:

-Могу прямо сейчас показать дорогу к палачу.

Один из пунктов Трудового Соглашения гласит: за избиение Гражданина Игр - смертная казнь. Так-то оно так, но:

-Никто мне до окончания Финала ничего не сделает. Или тебе напомнить правила Игр, определяющие статус финалистов?

Он убирает со своей морды оскал, и недовольно кивает головой...

Один из "нашей" ямы, крутит ось с прикрепленными к ней бревнами. Я тупо перепрыгиваю через них... Сто два, сто три, сто четыре...

Оборачиваю голову на истошный крик того придурка, который первый (и последний) решил, в свое время, испытать меня на прочность:

-Мрак, там Голд, там Голд повесился.

Я перепрыгиваю (сто пять) через бревно, и мчусь в ангар. Слышу за собой топот ног других рабов, и вопль Гражданина:

-Стоять, всем назад, по местам я сказал!!!

Меня ты уж точно не остановишь...

Подбегаю к безвольно болтающимся над землей ногам Голда, и поднимаю его за них, чтобы снять давление петли на его горло:

-Сука, сука, что же ты наделал... Только не вздумай сдохнуть, слышишь? Я лучше тебя сам убью, но только потом...

Один из финалистов, который тоже решил ослушаться приказа Гражданина, помогает мне вытащить Голда из петли. Мы укладываем парня на пол, и я с остервенением бью его в область сердца:

-Биться, не стоять, биться, не стоять...

Может сделать ему искусственное дыхание? Как же оно делается? Что же мне делать? А может все уже бесполезно, может, он уже перебил себе шейные позвонки?

Вопросы, вопросы, вопросы...

Парень делает резкий вдох, перекатывается на бок, и судорожно хватает ртом воздух. Ха, ха, врешь - не умрешь...

Мой помощник оставляет нас одних, и я молча выдерживаю очередную истерику Голда... Когда с ней было относительно покончено, он пытается зло заорать на меня, но вместо этого, издает хрипящим голосом:

-Кто тебя просил? Я тебя просил спасать меня от смерти?

Я присаживаюсь рядом, и тихо ему отвечаю:

-Дурак, я же тебя спас не от смерти, а от смертного греха...

-Лучше ад, чем жить так, чем жить с этим...

-Неправда.

-Да что ты в этом понимаешь?

Мое колебание длится не больше минуты:

-Голд, поверь мне, что я знаю, о чем говорю... Как говорил один из мудрецов: "И это пройдет..." Рано или поздно, твой срок закончится, и тогда ты вернешься к своим родителям, и научишься жить дальше.

-Не хочу, не буду жить дальше. Они... ты не представляешь, что они со мной делали, ты не представляешь, что они заставляли меня делать... Мрак...

Я горько вздыхаю и говорю:

-Голд, моя жена прошла через это...

Он в ужасе смотрит на меня, и его чувство сострадания вытесняет в этот момент его собственные страдания... Я вижу это и решаюсь продолжить:

-Ее насиловали пять дней...

-Мрак, это ужасно... прости, но как ты допустил это... Как Бог может допускать такое?

Он смотрит в пол, и я вижу, что он беззвучно проклинает что-то, или кого-то...

-Голд, почему ты другой?

-Другой?

-Что отделяет тебя от того, чтобы превратиться из-за этого скотского существования в животное?

-Н-не знаю...

-Ты веришь в Бога?

-Верил до вчерашнего... нет, не так... я любил его до вчерашнего, а теперь ненавижу...

Я вспомнил наш с Бэмби разговор, и решил поведать о его содержании Голду:

-Когда-то моя жена сказала, что любит Бога... Тогда я, в своем тупом неверии, зло прорычал ей в ответ: "Что же это за Бог такой, если он позволил тебе пройти через это?..." И знаешь, что она мне ответила? Она сказала: "Представь себе, что ты ведешь за руку своего ребенка. Ты предупреждаешь его, чтобы он смотрел себе под ноги, что на его пути могут быть камни и ямы... Но он все равно спотыкается и падает, а ты не успеваешь удержать его. Твой ребенок горько плачет от обиды и боли. Скажи, случившееся означает то, что ты не любишь своего ребенка?" Вот так просто она объяснила мне то, что даже если с нами происходит что-то плохое, мы не должны сомневаться в любви Бога к нам, и мы не должны сомневаться в своей любви к Богу...

-Я не заслуживаю такого наказания...

-Моя жена говорит, что Бог не наказывает, а испытывает нас... И еще она говорит, что никто не знает, почему мы должны пройти через то или иное испытание, ради чего должны выдержать его, и к чему оно нас, в результате, приведет...

-Меня уж точно ни к чему хорошему...

-Послушай, эти негодяи надругались над твоим телом, но вот осквернили они, в результате, твою душу, или нет, зависит только от тебя...

Голд поднимает, наконец, свою голову, и серьезно спрашивает:

-К чему привело твою жену то испытание, через которое она прошла?

С болью в голосе повторяю ему слова моей девочки:

-К нашей встрече... Это я спас и вытащил ее оттуда...

Дорогая цена, не правда ли? Мы никогда не научимся ценить то, что в этой жизни дается нам даром (опять цитирую Бэмби.. Любимая моя... Солнышко мое... как же мне тебя не хватает)...

Голд смотрит на меня и аккуратно произносит:

-Она у тебя - добрая и умная... Ты скучаешь по ней?

Я мягко поднимаюсь на ноги, и выхожу из ангара, не отвечая ему на его последний вопрос.

И это еще мягко сказано, Голд... Очень мягко. Я чувствую себя без нее неполноценным и потерянным. Я настолько остро ощущаю каждое мгновение нашей с ней разлуки, что только Вера и Надежда удерживают меня в рамках собственного разума...

Меня опять выводят из вереницы рабов, идущих к яме.

Все тот же домик, все та же комната, все та же, расположенная изголовьем к противоположной от двери стене, кровать.

Мне показывают принять душ, и я не отказываю себе в этом удовольствии, заранее зная, что откажу в удовольствии жене Главного (да когда же кто-то удовлетворит эту дуру, чтобы она оставила меня в покое?).

Я возвращаюсь в комнату, и вижу четверых (четверых?) граждан и "зудящий передок". И что это значит? Погонщики здесь в роли ее помощников, или как? Она что, решила меня изнасиловать?

Усталость после тренировки и расслабленность после душа притупили мою реакцию. Погонщики сделали это со мной настолько быстро, что я не успел оказать им должное сопротивление...

Уже через несколько минут я лежу на животе, с прикованными к углам кровати ногами и руками... Слышу стоны и проклятия тех ублюдков, которым - таки досталось от меня в эти несколько минут... Слышу жесткий голос суки: "Я тебя предупреждала, а ты мне не поверил. И теперь тебе придется на собственной жопе испытать то, что значит говорить мне "нет". И мой тебе совет - не сопротивляйся, когда они будут иметь твой, дорого ими проплаченный, зад. Чем меньше будешь дергаться, тем быстрее сможешь сидя жрать..."

После этого я уже не слышу ничего, кроме своего бессильного горлового воя...

НЕТ- НЕТ- НЕТ...

ЭТОГО-НЕ-МОЖЕТ-БЫТЬ...

СО-МНОЙ-ТАКОГО-НЕ-ДОЛЖНО-БЫТЬ...

НЕТ-ТОЛЬКО-НЕ-ЭТО...

Н-Е-Е-Е-Е-Т...

Н-Е-Е-Е-Е-Е-Т...

Мне хочется орать в голос и свою ненависть, и свои угрозы...

чертов кляп...

чертовы уроды...

чертова сука...

ы-ы-ы-ы...

скоты...

твари...

... я обязательно что-то придумаю

... выход есть всегда

... или не всегда

... без паники

Я с таким остервенением рву на себя свои прикованные руки, что сдираю себе до крови кожу...

я сломаю...

я должен сломать эту чертову кровать...

у-у-у... убью... убью...убью...

ы-ы-ы-ы-ы...

Мои легкие побеждают мой вой, и, в тот момент, когда я с силой втягиваю через свои ноздри воздух, мои уши слышат звук хлопающей двери...

Мои мысли сковывает УЖАС, но мое тело продолжает бороться с оковами на руках и ногах...

... я не успел

... я не успел

... я не успел

....

-Рэд, да не волнуйся ты так - мы вазелин принесли.

...ЧТО? РЭД?

Мой мозг уже в состоянии определять то, кому принадлежат голоса.

Саша:

-Никита, не смешно. Помоги мне.

Саша и Никита? Как? Что? Откуда?

Я все еще дергаюсь по инерции...

Я продолжаю дергаться даже тогда, когда в поле моего зрения попадает серьезное (серьезное?) лицо Никиты. Он хлопает меня по плечу:

-Все хорошо, брат. Успокойся, все хорошо, слышишь?

Приструнение моего взбесившегося тела стоит мне неимоверных усилий. Как только Никите удается освободить мою руку, как я тут же нахожу ей применение, разбивая костяшками пальцев изголовье кровати...

... удар... удар... удар...

вытаскиваю у себя со рта кляп...

... удар... удар... удар...

Никита себе не изменяет:

-Рэд, мы и так потратили кучу денег за ночь с тобой, а теперь нам придется еще и за кровать доплачивать!

Мне надо изгнать из своей головы чувства бессилия и ужаса...

... удар... удар... удар...

Мне надо показать своему телу, что оно свободно и способно на самозащиту.

Что за...

Кто-то обдает меня с ног до головы ледяной водой, и я слышу извиняющийся голос Ники:

-Прости, брат. Ну что, полегчало?

Я, наконец, способен и сесть, и сказать:

-Спасибо.

Никита держит в руках пустое ведро, и кивает "не за что"

Саша протягивает мне стакан:

-Всегда к твоим услугам.

Я выпиваю содержимое залпом, и не сразу понимаю, что это - виски...

-Еще?

-Да.

Пока наполняется мой стакан, меня наполняют чувства благодарности:

-Фух... парни... не думал, что когда-то скажу нечто подобное...

Ники приветливо лыбится:

-Да ты скажи - не сдерживай себя.

-Э-э-э.... Как же я рад вас видеть...

Пока я осушаю вторую порцию "успокоительного" (не для выпить ради, а здоровья для), Саша с Никитой самозабвенно ржут, и при этом по очереди хлопают меня то по плечам, то по спине....

А мне хочется не смеяться, а наоборот... еще чего не хватало...

Они видят выражение моего лица, и начинают, не сговариваясь (или сговариваясь, но не вслух, а мысленно) чинить меня своими светящимися прикосновениями.

-Да... досталось тебе, брат...

-Как вы узнали? Как вы здесь оказались?

Саша отвечает мне немного недоуменно:

-Ты что, забыл, кто мы? Это раз. Ты что думал, что мы оставим тебя одного без присмотра? Это два.

Меня всегда удивляла его манера считать почти каждую свою фразу.

-Вы были здесь все это время?

-Да, но не на самой Базе, а в непосредственной близости от нее.

-Вы видели в моей модели, что со мной...

Никита не дает мне договорить:

-Учишь тебя, учишь.... Существует несколько вариантов практически у всех событий краткосрочного будущего человека. К примеру, с вероятностью в пятнадцать процентов, ты должен был трахнуть тогда свою воздыхательницу, и...

Я продолжаю его мысль:

-И тогда вам не пришлось бы попадать на деньги.

-Ха.... На деньги? Да нет, брат - на деньжищи... Да на тебя был такой спрос, что у Главного Гражданина от воспаления жадности правый глаз начал дергаться... Да он за эти деньжищи себе новый дом отгрохает.

-Не отгрохает, потому что не успеет. Причем сначала он похоронит собственноручно свою суку, потом выроет собственноручно себе могилу, потом...

Саша смотрит с пониманием:

-Хорошо, хорошо. Но только после того, когда все закончится. Это - раз. А сейчас обсуждаем предстоящий Финал и те вероятности, которые тебя ждут после него. Это - два. Потом - отдыхать. Это - три.

-Так вы уже знаете, чем закончится Финал?

-Да.

Меня мучает еще один вопрос:

-Парни, а если Главный захочет меня сдать еще раз...

Никита говорит:

-Скажи это, Рэд, скажи, - и начинает кривляться, - Ребята, вы придете ко мне завтра ночью? А послезавтра? Ну, пожалуйста, я так хочу провести с вами все эти ночи...

-Придурок.

Саша, судя по взгляду, которым он одаривает Никиту, разделяет мое мнение. Он развеивает мои страхи:

-Не волнуйся, мы выкупили тебя на все время до Финала.

-Спасибо.

-Спасибо не булькает.

Я улыбаюсь, и копирую Сашин голос:

-Это раз, а два - это...

Он отвечает на мою улыбку:

-Это - пришла пора не вопросы спрашивать, а разговоры разговаривать, потому что для сна тебе и так немного времени осталось.

Я вспоминаю еще один волнующий меня момент:

-Никита, нас могут подслушать?

-Нет, я поставил Защиту, причем не простую, а такую, что тот, кто приложится ухом к замочной скважине, услышит звуки, которым любое немецкое порно позавидует...

-Ну, ты и...

Никита не дает мне произнести соответствующее ему определение:

-Ты хотел сказать - молодец?

Глава 9. Адам

-Я вспомнил, зачем искал тебя. Так, ничего особенного, но думаю, что тебе будет интересно узнать...

-И что же это?

-Мне принесли сегодня донесение из Единого Королевства.

Севе не надо быть Родичем, чтобы увидеть мою реакцию на его слова. Он, как ни в чем не бывало, продолжает:

-У Рэда - новая Прима. Ладно, я пойду...

Прима? Прима? Новая Прима? Почему? Как? Рэд?

Сворачиваюсь калачиком на покрывале... и... тихо умираю...

...-Мама, а почему ты говоришь, что страх быть покинутым своим любимым равносилен страху смерти?

- Инстинкт самосохранения.

-При чем здесь это? Ну, объясни мне хотя бы на примере Рэда.

-Чем больше ты любишь, тем больше страх. Когда тебя покидает твой любимый, то ты перестаешь быть частью его существования - ты уже не будешь присутствовать в его мыслях, ты уже никогда не станешь делить с ним его будущее, и, со временем, ты умрешь для него. Рэд боится, что ты уйдешь от него, и он потеряет свою жизнь, потому что не представляет ее без тебя. Страх быть выкинутым тобой из твоей жизни довел его до края.

Рэд меня не любит.

Я перестала быть частью его настоящего и будущего, и осталась лишь в его воспоминаниях.

Смерть - это навсегда

Смерть - это никогда

Я разлетаюсь на куски...

Пытаюсь их собрать воедино, но эти осколки режут все мое естество...

Воспоминания о совместных мгновениях ранят меня иглой...

Моя грудная клетка воет от боли, как будто в ней переломаны все кости...

Мне надо срочно отключиться, или я попросту сойду с ума.

Отключите меня!

Кто-нибудь, отключите мои мозги!!

Кто-нибудь, отключите мое тело!!!

Дни пролетают одним серым пятном...

У меня нет будущего, потому что в будущем Рэда нет места для меня.

Мне не хочется двигаться...

Мне не хочется кушать...

Мне ничего не хочется хотеть....

Мне не хочется жить...

Стоп! Стоп! Стоп!

Ты что спятила?

Ты что ополоумела?

Дура убогая!!!

Не сметь!

У тебя есть сын, родные, близкие... И ты - все еще часть их жизни... Они любят тебя, они нуждаются в тебе.

У тебя есть ты!!!

Нет, меня уже нет... Я без Рэда уже не я.

Хорошо, найдешь другую я. Научишься жить без него, научишься жить с мыслью о том, что он уже не с тобой, а с другой.

Но НИКОГДА, слышишь, НИКОГДА не думай о том, что тебе не хочется жить...

Арина, ты сама хотела, чтобы он начал новую жизнь без тебя. Так чем же ты недовольна?

Почему мне так больно?

Разве я не хочу ему счастья?

Неужели я настолько эгоистична в своих чувствах к нему, что не способна на то, чтобы радоваться тому, что он нашел себе ту, которая будет дарить ему свою любовь, тепло, заботу....

Как же мне больно от осознания того, что я умерла для своего любимого...

пусть не фактически, а формально...

пусть не физически, а эмоционально...

Мамочка, ты права, умирать - страшно...

действительно страшно...

очень страшно...

сегодня мой первый день без слез...

первый день без выматывающей все нервные окончания боли...

первый день с четким осознанием того факта, что я уже не "любимая", а "нелюбимая"...

первый день тупой безнадежной тоски...

И это пройдет, девочка - и место тоски, рано или поздно, займут другие чувства...

когда?

не знаю... да это и неважно...

важно то, что Рэд счастлив...

важно то, что мой сын окружен любовью и заботой...

важно то, что мои родители живы-здоровы...

а все остальное - неважно...

спи, девочка, за-сы-пай...

Медленно захожу в неторжественный зал. Смотрю на его обстановку так, как будто вижу в первый раз.

Три недели безвылазного пребывания в моей комнате изменили мое видение на многие вещи. Все вокруг кажется мне каким-то тусклым и безрадостным.

Все вокруг? Да нет, дорогуша, это ты сама - олицетворение безрадостной тусклости.

Словно сквозь вату слышу голос брата:

-Арина, присоединяйся к нам.

И зачем я пришла сюда?

Ах, да, я же пообещала себе постараться вернуть себя себе. А без обыденных привычных ритуалов это осуществить мне не под силу.

Заставляю свои непослушные ноги подойти к столу, подгибаю их, чтобы сесть на стул, мои руки берут вилку....

Эй, Арина!... проснись и пой!... ты так и будешь мысленно фиксировать каждое свое движение? Ты еще начни считать количество своих вдохов - выдохов!!!

Сева что-то накладывает мне в тарелку, и я начинаю кушать это, не разглядывая, и не различая вкуса. То, что попадает ко мне в рот, кажется мне каким-то пресным и безвкусным...

-Альфа, а как ты смотришь на то, чтобы посетить мое холостяцкое бунгало?

Шента? Здесь Шента? И кого же еще я не заметила?

Поднимаю от тарелки голову, и встречаюсь взглядом с Адамом. Смотрю ему в глаза, обращаясь к Владу:

-Хорошо смотрю.

Надеюсь, Адам понимает, что я не о своем взгляде в его глаза сейчас говорю. Усилием воли поворачиваю голову к Шенте. Он кивает мне, и предлагает:

-ОК, тогда заканчивай со своим обедом, и отчаливаем.

-Что, прямо сейчас?

-А что, у тебя на сейчас другие планы?

-Нет.

-Ну, что скажешь?

Мы с Шентой прошли несколько комнат прежде, чем оказаться в его кабинете. Меня хватает только на одно слово:

-Неудивительно.

И действительно, все, что я видела, оказалось очень предсказуемым - никаких излишеств, четко выдержанный стиль минимализма и функциональности, так каким же еще должен быть дом существа, у которого в черепной коробке вместо мозга расположен сверхмощный компьютер?

Влад говорит мне с хитрющим выражением лица:

-Падай в кресло, потому что я сейчас начну тебя удивлять.

Наутро просыпаюсь с мыслью "хочу еще". Это мое желание многократно ускоряет мои движения, пока я умываюсь, причесываюсь, одеваюсь.

Вылетаю из комнаты и бегу на первый этаж, где меня уже должен ждать Шента.

Он видит мое возбужденное состояние, и хохочет во все горло:

-Еще?

Я кидаюсь ему на шею:

-Да! Да! Да!

-Арина, давай прервемся...

-Нет, еще чуточку. Ну, пожалуйста!

-Какая ты ненасытная!!!

-Альфа, тебя так надолго не хватит...

-Ты меня недооцениваешь! Еще...

-Шента, это - немыслимо-невероятный кайф!

-Я рад, что тебе нравится...

-Эй, я же вижу, что ты таким образом пытаешься оторвать свои мысли о Рэде...

-А тебе не все равно? Еще...

Поздними вечерами возвращаюсь к себе в комнату, и валюсь в кровать от усталости...

По утрам просыпаюсь полной сил и желаний...

-Альфа, ты уже неделю утоляешь свой голод. Объявляю выходной.

-Нет, я еще не пресытилась.

-Я сказал - выходной...

-И что мы будем делать?

Я не скрываю в голосе свое разочарование. Шента мягко предлагает:

-Как насчет поговорить?

-Ты мне напомнил один анекдот.

-Какой?

-Сидит в кафешке девушка, и у нее на лбу написано, что, мол, она - одинокая и ко всему готовая. Подходит к ней парень с бутылкой в руках, чтобы угостить ее выпивкой: "Вас можно...?", а она его прерывает посередине фразы, и отвечает: "Можно, только давайте сначала выпьем и поговорим".

Шента смеется:

-Узнаю свою Альфу. Что ж, вынужден констатировать тот факт, что это пошло на пользу твоему подавленному состоянию.

-Шента, не люби мне мозги!

-Дорогая, именно этим я и собираюсь сейчас заняться.

-Прекрати. Неужели ты видишь себя в роли моего психоаналитика?

-А почему нет?

Верно, почему бы и нет?

-Рискни.

-Ложиться на кушетку я тебе не предлагаю... или предложить?

-Первое.

-ОК. Где проведем наш сеанс?

-Какие варианты?

-Где угодно, только не в кабинете.

-Хорошо, тогда, где угодно, только не в спальне.

-Сад подойдет?

-Это ты про то убожество размером два на два метра? Подойдет.

Неудивительно, что все, кто входит в Круг моего брата, обожают наш парк. Судя по тому, что Шента называет садом, здесь, под землей, не так много мест, которые абсолютно воспроизводят наземную природу.

Неделя?

Неужели мы с Шентой занимаемся уже целых семь дней?

Если бы не его настойчивость, то я бы в эти дни забывала про еду и сон...

Если бы не его решение ввести меня в библиотеку ВсеЗнаний, то я бы до сих пор только и делала, что думала о том, как бы заставить себя поесть и поспать...

Кладезь ВсеИнформации и ВсеЗнаний - именно то, что было необходимо моему эмоционально опустошенному мозгу...

Он еще долго не сможет вырабатывать во мне гормоны радости от эмоционального насыщения, но он вполне справляется с тем, чтобы вырабатывать их под влиянием насыщения интеллектуального.

Это же кайф - получить ответы на столько вопросов!

Это же кайф - получить неограниченный доступ к тому, что накопило Человечество за все время своей Цивилизации!

-Падай в кресло, потому что я сейчас начну тебя удивлять.

-Этим ты меня не удивишь.

Смотрю, как Шента включает компьютер, который может поспорить своим размером с зажигалкой.

-Это ты уже видела в Мирном?

-Да.

Где же еще? Ведь на тот момент, когда я приняла решение стать спящей красавицей, которую, по сценарию моей сказки, должен был разбудить чудесный принц Рэд... Рэд... Рэд... Арина, не отвлекайся.... Не думай о нем.... Так вот, на тот момент последним достижением компьютерной техники считались софт-роллы. Уже в Мирном, я увидела то, чем, в конце двадцать первого века, закончились эти достижения. В Священном же доме мой брат отдает предпочтение обычным стационарным компьютерам.

Коннектор (сокращенно "коннект") - маленькая коробочка, легко помещающаяся в кармане брюк.

Заряжается не чаще, чем раз в месяц.

Выполняет все IP-функции.

Секрет размера - прост. Коннект - это ни что иное, как "рабочий стол" удаленного компьютера, со встроенными USB, камерой и микрофоном.

Нажимаешь на кнопку, регулируешь размер и положение появившегося в пространстве визуального экрана (визера), в зависимости от того, какую функциональную нагрузку ты собираешься на него в данный момент возложить, и - вперед, за орденами.

Все иконки, и их расположение на рабочем столе, до боли напоминают собой те, которые были у его предка-планшета.

Визуальный экран мгновенно реагирует на ничтожнейшее изменение температуры на каждом своем миллиметре.

Мне потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к тому, что мои пальцы не натыкаются, при соприкосновении с этим экраном, с твердой поверхностью (потому что этой поверхности на самом деле нет). Никита объяснил мне, что я быстро научусь останавливать свою руку, лишь только почувствую тепло от нужной мне иконки или знака. Но первое время, я все равно "протыкала" пальцем этот визуальный экран насквозь. Вспоминаю то, как мой брат рассказывал мне о том, что такое коннект:

Удаленный компьютер твоего коннектора находится неизвестно где. Да и какая разница, где он находится? У тебя есть коннект - он все делает, он принимает за тебя все решения, он мгновенно находит тебе во ВсеЗнании ответы на все твои вопросы, он соединяет тебя (хочешь с видео, хочешь без него) с кем угодно где угодно, он делает все виды цифровых записей, он передает, через твой удаленный компьютер, всю, нужную тебе для хранения, информацию на сервер, он... и т.д. и т.п.

Двадцать второй век - ты платишь только за коннект!!!

Удаленный компьютер - в подарок!!

Хранение информации на сервере - бесплатное!

Шента одевает мне на голову какой-то шлем.

-Вот это тебя точно удивит.

Этот головной убор практически не давит меня своим весом.

-Зачем это?

-Это - Брэйнком. Он будет улавливать, и воспроизводить твои мысленные команды.

-Ты шутишь?

-Нет. Давай-ка, сначала настроим его на тебя. А пока я с ним играюсь, ты подвигай визер так, чтобы тебе было удобно.

Через несколько минут Шента удовлетворенно провозглашает:

-Добро пожаловать в Мир ВсеЗнаний. Кушайте, не обляпайтесь...

Потоки информации...

что-то бегло просматриваю...

что-то откладываю на потом...

что-то внимательно изучаю...

К тому, что привлекает мое пристальное внимание, требуются дополнительные разъяснения:

-Молекулярное воспроизводство? Человечество научилось клонировать не только клетки?

-Люди подошли к этому вплотную, но мы, естественно их остановили.

-Шента, это же - чудо... Мне казалось, что меня, после Накопителя, вообще ничем не удивишь, но это...

Накопитель - это вид неограниченной, самовоспроизводимой и экологически безопасной энергии, которая используется в Мирном и Священном городах.

Все-таки, в двадцать втором веке, научно - технический прогресс человечества не стоял на месте. Правда, человечество это было "единством из множества", но факт имел место быть.

Избранные Родом моего брата, ученые вместе со своими семьями, массово переселялись в готовый к середине двадцать второго столетия, Священный город. Их пугал надвигающийся Цивилизационный Катаклизм, который уже тогда был виден невооруженным глазом.

Они добровольно подписались на то, чтобы создать в Священном городе Интеллектуальную Утопию (с др. греч. "Утопос" - место, которого нет), ИНТУТ.

-Шента, как вы убедили их пойти на это?

-Это называется "Горе от ума".

И Влад начал свой захватывающий монолог:

-Интут, как часть Священного города был нужен нам, чтобы сохранить интеллектуальный потенциал человечества. Эти ученые быстренько прониклись этой идеей, и решили начать с главного - с построения, ты не поверишь, единой Интутской религии...Критериями, которым должна удовлетворять идеология, чтобы считаться религией, являются ОВО - обещать, верить, обращать. Религии обещают спасение, верят в строгие теологические догматы и обращают в свою веру неверующих.

Первопоселенцы Священного города понимали, что в природе человека заложена Вера в Высшее существо - "Абсолют". Но им не подходила ни одна, из существующих на тот момент, Земная религия. Они знали, что создают здесь многовековое подземное царство, и что, без четкого плана основных векторов развития здешней Цивилизации, у них ничего не получится.

Я предупреждаю срывающийся с твоего языка вопрос - да, ко всему этому они пришли не только своим умом, но и нашими стараниями. Но ты должна понимать, что ростки в неплодородной почве не взойдут никогда. Так вот, на почве их поклонения Интеллекту, как высшему проявлению Человечности, мы смогли посеять Зерна "мудрости", которые выросли в тот строй, который и по сей день успешно функционирует в Священном Городе.

Ученые Священного города создали технократическую религию.

Их "бог" - это ВИНТ (Высший Искусственный Интеллект).

На Собрании Священного Города, были приняты судьбоносные для него решения.

Первое - единая религия. Тут все ясно. Были зачитаны догмы и ритуалы этой совершенно новой религии.

Второе - избрание Хранителя ВИНТА. Он, и только он знает, где находится этот самый ВИНТ (попросту - серверная). Только Хранитель может выбрать себе приемника, и обучать его.

Третье - ПОЛНОСТЬЮ приостановить развитие одной из основных на тот момент отраслей науки. Даже если это - религия технократическая, она все равно должна быть окутана ореолом тайны и необъяснимости. После смерти первопоселенцев, никто из их потомков не должен был быть посвящен в "тайны" Информационных Технологий. Уже через пятьдесят лет после Первого Собрания, в Интуте не осталось ни одного IT-специалиста!!!

Четвертое - всем поколениям жителей Интута внушается мысль о том, что они - единственные, выжившие после Армагеддона люди. Что Земля абсолютно не приспособлена для жизни. И что она будет оставаться таковой еще долгие столетия.

Да, одна ложь неизменно тянет за собой другую. Эти умники решили, что остальное непросвещенное и необразованное человечество недостойно иметь в своих рядах таких светочей, как они. И ради этого, они были готовы обречь и себя, и своих потомков на вечную подземную жизнь.

Пятое - четкая регламентация численности жителей происходит при посредстве ВИНТА. Для того, чтобы родить ребенка, надо получить его разрешение.

-Хранитель ВИНТА - ты?

-Да, на Первом Собрании хранителем избрали меня. Но, фактически, полный доступ к "Винту" имеет весь Круг твоего брата.

-Как Родичи вписываются в картину жизни Интута?

-Легко. Он построен таким образом, что мы в нашем Священном городе полностью отделены от них своими уровнями, но они от нас - нет.

-То есть, вы являетесь одновременно и тайными правителями Подземного Царства, и богами для жителей Царства Земного?

-Ага.

Ужас... Они продумали систему своих религий с такой извращенной тщательностью, что озноб по коже идет... СоРодичи моего брата изучают уровень психо-эмоционального развития большинства в каждом отдельно взятом Королевстве. Подбирают и насаждают в этих Королевствах подходящие им религиозные системы, учитывают выявленную ими специфику при обучении Духовников, и определяют им отведенную для них роль - либо наместника, либо шпиона, либо серого кардинала.

Например, в Едином Королевстве, ментальность большинства жителей предопределила Монотеизм (религию о едином Боге), и абсолютную власть Духовников. Если бы не появление Рэда, при посредстве моих родителей, то Королевством так бы и правил Первый Настоятель, который, по своей сути, являлся тайным наместником Священного Города.

В Обетованном Королевстве, как и в большинстве других, был внедрен Политеизм (религия о нескольких богах). В случае, когда у каждого "бога" есть свои последователи и храмы, про абсолютную власть Духовников не может быть и речи. Настоятели могут лишь косвенно (но весьма эффективно) влиять на политическое и экономическое развитие вверенных им Королевств.

Все, без исключения, Первые Настоятели всех Королевств получают свое образование, а, в дальнейшем, и свои Цели с Ролями здесь, в Священном городе. Их выбирают с особой тщательностью, затем, на всех этапах, четко контролируют уровень их подготовки, и качество выполнения поставленных перед ними задач. Индивидуально обученные и подготовленные Духовники получают в свое распоряжение весь необходимый для выполнения этих задач "волшебный" инвентарь

-Альфа, хватит витать в облаках. Очередную интеллектуальную "дозу" получишь завтра. Сегодня - выходной.

-Хм... вся - внимание.

-Итак, всегда приятно поговорить с умным Родичем, который на собственном опыте испытал то, что переживаешь сейчас ты. Это - догма, лады?

-А вот использовать в разговоре со мной мои же фенички - некорректно!

Шента дарит мне ласковую улыбку:

-Обожаю, когда ты огрызаешься. Ты сама себе представляешься эдакой тигрицей, хотя со стороны, выглядишь как взъерошенный шипящий котенок.

-Только вот не вздумай этого котенка гладить за ушком.

-Я уже в курсе, что там у тебя кнопка, так что не буду, обещаю.

-Кнопка?... Адам...

Это имя я произношу, как ругательство.

Вот скотина. Он что, делился с Владом реакцией моего тела на его прикосновения к моему чувствительному местечку? Зараза...

-Не злись на него... Арина, пойми, мы с ним дружим сотни лет, и у нас по многим причинам, не может быть друг от друга секретов...

Я не столько злюсь на Адама, сколько на свое бессилие от его физического влияния на меня. Как там в фильме про Электроника? Слегка перефразируем и получаем: "Ури! Ури! Есть ли у нее кнопка?" Есть, господа присяжные заседатели, но это не означает, что она меня может полностью отключить (в чем Адам, кстати, уже и сам смог убедиться).

Влад слегка меланхолично продолжает свою психотерапию:

-Я был дважды женат еще до Закона.

-Вау... И что?

-Первая жена ушла от меня, потому что мы с ней не могли иметь детей, а вторая - банально мне изменила.

Мне его искренне жаль. Мои сопереживания, на фоне переживаний собственных, ощущаются гораздо острее:

-Это ты сейчас "работаешь" со мной по принципу: ничто так не отвлекает от собственных проблем, как чужие проблемы.

-Примерно. Арина, люди... они - глупые божественные создания... Они и себя-то не хотят узнавать и понимать, так что же тут говорить о том, чтобы дать им шанс прийти к коллективному Откровению... Ты злишься на нас за то, что мы, по твоему мнению, искусственно оттянули Человечество от их Апокалипсиса, и очень зря злишься, между прочим. Они не достойны этого. Пойми ты, наконец, что Откровение, как осознание своей сущности, это - не Знание, которому можно научить. Люди ведь слушают, но не слышат, понимаешь? Откровение - это самосознание, к которому можно прийти исключительно через Веру и Любовь. А теперь скажи, ты действительно считаешь, что люди способны безгранично Верить в Бога? Ты действительно думаешь, что люди способны безусловно и безоговорочно Любить своих ближних?

-Думаю.

-Даже после того, как мужчина, который клялся тебе в своей вечной любви, женился на другой?

-Это - не показатель.

-Ошибаешься. Люди не умеют любить. Точнее, они не умеют ценить это чувство в себе, и не умеют принимать это чувство от других. При этом, спроси у любого из них, хотят ли они получать эмоциональное удовлетворение от взаимной безусловной Любви. Каждый ответит тебе "да". Но на вопрос "а что ты для этого готов сделать?", ответ будет либо "не знаю", либо "ничего", потому что их тупые мозги считают, что Любовь или есть, или ее нет, и что от них не зависит ее сохранность. Но ведь Любовь - не данность. Она - очень хрупкая, и легко отступает под натиском эгоизма, ревности, зависти, нетерпимости. Если бы люди хотели научиться проносить это чувство через всю свою жизнь, они бы давно уже поняли это.

Когда от меня ушла моя первая жена, я был в недоумении, но в предсказуемом недоумении, потому что все к этому шло... Но, когда моя вторая жена изменила мне, я был в шоке... Понимаешь, расставание - это маленькая смерть.

-Уже понимаешь.

-Так вот. Одно дело, когда умирает тяжелый латентный больной. Тогда ты ожидаешь этот исход, ты печалишься, когда он настает, но это не сковывает тебя надолго, потому что ты готовился к этому долгое время. Это я сейчас провожу аналог со своей первой. И совсем другое дело - кончина безвременная и трагическая. Тогда - это шок. Твой мозг всеми силами протестует против того, чтобы воспринимать этот факт. Это случилось со мной, когда я узнал про измену моей второй жены.

-Почему она так поступила?

-Из-за ревности ко мне, из-за зависти к тем подругам, которых считала лучше себя, и, как следствие, из-за внутренней неудовлетворенности собой. Она хотела компенсировать этой изменой все эти чувства.

-Ты давал ей повод для ревности?

-Нет, но она относилась к той категории людей, которая предполагает в поступках других то, на что способна сама.

Все это - очень сложно, и не для единоразового обсуждения. И еще, это - не мой случай:

-Рэд, с моей подачи, уверен в том, что я его оставила, так что он мне не изменял, женившись на другой.

-Тебе - нет, потому что не видел внутренних обязательств перед тобой, но он изменил себе, своему чувству к тебе, выбрав для себя другой, более удобный объект для проявления своих и получения ответных чувств. У его поступка есть еще один возможный мотив - пережить разлуку с тобой.

-Не строй необоснованных предположений. Ты ничего о нем не знаешь. Рэд никогда не станет решать собственные проблемы, спекулируя чувствами другого человека.

-ОК. Тебе виднее. Арина, расскажи мне о нем. Чем он так исключителен для тебя?

Рэд... любимый мой...

-Рэд - не совершенство, но он - мое совершенство. Знаю, этозвучит слегка пафосно, но именно так я его чувствую. Он - большой, и не только по своим физическим данным, от него исходит настоящая мужская сила, он излучает невероятную мощь, и я рядом с ним ощущаю себя маленькой и хрупкой. Еще... то, как он смотрит на меня... это не описать словами... понимаешь, он не смотрит, а любуется, и получает наслаждение от увиденного... вот. Добавь к этому его чуткость и понимание, его безграничную заботу...

У меня сжимается горло, потому что в этот момент я понимаю, что все, что я сейчас сказала, было употреблено в настоящем, а не в прошедшем времени. Мой речевой аппарат еще не настроился на то, чтобы говорить о моем муже, как о части моего прошлого... И это, мягко говоря, болит...

-А что я? Расскажи мне обо мне.

Проще пареной репы:

-Мне с тобой легко. Общение с тобой доставляет мне умственное и эмоциональное удовлетворение, и я тебе доверяю. Шента, ты для меня - очень хороший друг.

-Значит, тебе со мной комфортно?

-Да.

-А что с Адамом?

Что за резкие переходы с одной темы на другую? Согласна, что все эти темы находятся в одной плоскости, но все равно манера Влада вести диалог, слегка выводит меня из равновесия. С Родичами нельзя лукавить... Так что, Арина, выбирай - или ты промолчишь, но Шента уже и так все видит, или ты ему это все-таки озвучишь. Второе:

-Адам... он меня волнует.

-То есть, ты считаешь его сексуально привлекательным?

-Да. И еще - властным. Мне это тоже нравится.

-Резюмируем. Если соединить меня, близкого тебе по интеллекту и темпераменту, с властно-сексуальным Адамом, то получаем идеального Рэда.

-Нет. Для того, чтобы получить Рэда, вам двоим не хватает заботы и объективности Севы.

-Слушай, так чего ты паришься? Дружи со мной, спи с Адамом, живи с Всеволодом - и все путем. И задача со многими неизвестными решена.

Мне претит та легкость, с которой он "решает" мою проблему:

-Да, психоаналитик из тебя так себе... Кто разглагольствовал о том, что можно изменить не только другому человеку, но и самому себе? Или ты это все относишь только к людям? А мы, Родичи, что, в этом плане - особенные? Неужели ты не видишь, что я люблю Рэда! Как ты считаешь, я смогла бы изменить себе?

-Альфа, какой же ты еще, в сущности, ребенок...

-Очень легко списывать все на мой возраст.

-Арина, стоп, при чем здесь возраст? Ты что, не в курсе?

-Ты о чем?

-Что Родичи не меняются...

-Ну да, после Предназначения возможность саморегенерироваться не дает нам стареть.

-Я не только о физических изменениях сейчас говорю. Мы навсегда остаемся теми же в своих желаниях и восприятиях, кем были в момент Рождения Силы. Если бы это было не так, то ты бы сейчас общалась с пятисот сорокалетним стариком, заключенном в молодом теле.

-Ты хочешь сказать, что все Родичи наряду с остановкой своего биологического возраста, останавливают и свое эмоциональное развитие?

-Да. Ты знаешь, какой первый признак у старости? Потеря способности удивляться чему - или кому-либо. Мы же все сохраняем в молодом теле молодой дух. Все наши предпочтения, симпатии, причины радости не меняются, так же как и не меняемся мы сами. Арина, пока ты - Носитель, у тебя еще есть шанс изменять и накапливать свои эмоциональные активы. Не забывай об этом.

-Но ведь я могу принять решение не использовать свою Силу для регенерации.

-Ты серьезно рассматриваешь возможность прожить лишь человеческие годы жизни?

-Да.

-Фух, хорошо, что у тебя есть несколько лет до твоего Предназначения, и что-то мне подсказывает, что за эти годы ты можешь кардинально изменить свое мнение по этому вопросу. Что ж, на сегодня - все... Теперь предлагаю нам с тобой отправиться к Адаму.

-С какой стати?

-Он ждет нас... Не вредничай, и прояви свое понимание. Парню ведь действительно не по себе из-за того, что он тогда воспользовался запрещенным приемом. Дай ему шанс загладить свою вину.

Я почти бегу по коридору за Шентой, едва успевая за его размашистыми шагами:

-Куда ты меня ведешь?

Влад делает вид, что не слышит меня, первый подходит к двери, которой заканчивается коридор, прикладывает руку к идентификационной панели, и створки дверей мягко распахиваются, представляя моему взору огромный роскошный зал.

В его центре расположен большой круглый стол, за которым сидят двенадцать соРодичей, с тринадцатым Адамом - во главе. Наши с ним глаза встречаются. Его взгляд резко меняет свое выражение с властно-высокомерного на удивленное.

Удивленное? Ой, Шента меня обманул - Адам нас не ждал.

Хм, мы же не просто заявились в его дом непрошенными гостями, но еще и прервали своим неожиданным появлением заседание его Круга.

Иерархия Рода моего брата имеет четкую вертикальную структуру. Ее верх в качестве Главы Рода венчает Всеволод, затем идут пятеро его ближайших "кружников", у каждого из которых есть свой Круг, который состоит из двенадцати соРодичей, у каждого из которых...

При виде нас, все тринадцать Родичей поднимаются со своих мест, причем двенадцать из них - для того, чтобы преклонить перед Владом колени, а тринадцатый - для того, чтобы подойти к нам.

Я слегка внутренне сжимаюсь, ожидая со стороны Адама, проявления его, вполне обоснованного, гнева. Сжимаю руки в кулачки, чтобы не наброситься при всех на Шенту.

Да, на этот раз ему удалось меня не просто подловить, а подставить.

Вот гадька...

Адам с Владом обмениваются рукопожатием. А где же его "что вы здесь делаете?" и "какого вы сюда приперлись?". Шента тихо говорит соРодичу:

-Арина злится на меня за то, что я ввел ее в заблуждение.

Адам облегченно (явно облегченно!!!) переводит дух, и говорит мне: "Привет".

Я слегка заторможено киваю. Какой же он здоровый... лось. Мой (уже не твой!) Рэд совсем ненамного его выше. Э-э-э... хватит смотреть на Адама, как кролик на удава. Поворачиваюсь к Шенте, чтобы разорвать этот магнетизм:

-Скажи им встать - у них же колени не казенные!

Говорю почти шепотом, Влад отвечает мне с той же "громкостью":

-Сама скажи - они же не передо мной их преклонили.

А что, передо мной? И с какой стати? Может, Шента опять хочет меня подставить? Вот будет хохма, если я, вся из себя такая Арина свет Сергеевна, скажу: "Встаньте, други мои", а они все заржут мне в ответ...

Ага, теперь они прекрасно видят во мне удивление и нерешительность. Я живу среди соРодичей уже несколько месяцев, но все еще мысленно фиксирую каждое свое чувство, которое может быть ими прочитано. Никак не приучу себя не обращать на это свое внимание.

Все присутствующие явно чего-то ждут, и, сдается мне, что ждут они чего-то именно от меня. Значит так, Шента, если это - твой очередной прикол, то ты мне больше и не друг, и не товарищ...

Перехожу на ПраРодительский, обращаясь к дюжине:

-Благодарю вас за столь уважительное проявление вашего почтения.

Эва-на как загнула! Ну, чем не Царица!

Не-е-е, куда там до тебя какой-то там царице...

Цельная Королевна - ни дать ни взять!

В подтверждение своих ехидных мыслей, еще киваю им с каменным выражением лица, и... все они встают...

Нет, Шента, рано я тебя вычеркнула из своего маленького списка моих доверенных лиц.

Адам ловит мой взгляд:

-Я скоро закончу, подождите меня в Салоне. Только не уходите...

Ладно, подождем, чай не сахарные - не растаем.

Я уже поворачиваюсь к двери, как вижу... Солидола и Второго. Мгновенно закипаю бессильной яростью на тех, которые были исполнителями моего заказного похищения. Они отводят от меня свой взгляд, и я сдерживаюсь, чтобы не заорать им свой, готовый сорваться с языка, обвиняющий вопрос: "Вам, случайно, "кровавые мальчики" по ночам не снятся? Ах, что за глупый вопрос! Конечно, нет, вы же - не какой-то там, Борька Годунов, вы же нечистой совестью не страдаете... потому что пропили ее в первом классе... у-у-у..."

Арина, дыши, они - не виноваты, они - выполняли приказ...

Налево, раз-два...

Шагом, из зала заседаний, марш... раз-два...раз-два...

Салон.... И это он называет салоном?

Пока я перехожу от одной картины к другой, мой мозг проводит сравнительный анализ жилищ Влада и Адама.

Если у первого - демонстративная простота, то у второго - крикливая роскошь.

Б-р-р... так и хочется либо разуться, либо попросить выдать мне бахилы. Да на этот паркет смотреть страшно, не говоря уже о том, чтобы по нему ходить.

У меня такое ощущение, что я... оскорбляю эту высокомерную обстановку своим простецким присутствием.

Слышу за моей спиной немного разочарованный голос Адама:

-Тебе не нравится...

-Отнюдь, всегда мечтала попасть в Лувр. Но, что-то меня наталкивает на мысль о том, что он, с Версалем вместе взятый, и в подметки бы не годился твоему дому-музею.

Хозяин этого "музея" уже входит в роль его экскурсовода:

-Эти картины действительно были доставлены сюда из Лувра. Мы, в свое время, проследили за тем, чтобы сохранить все культурное наследие Цивилизации. Я лично руководил строительством специальных хранилищ, в которые были свезены ВсеМирные произведения искусств накануне Хаоса.

Не было бы Хаоса, и нечем бы тебе было сейчас расхваливать свое трепетное отношение к искусству. Прикусываем язычок. Ну, пожалуйста, я сейчас скажу что-то аккуратное и не обидное. Прикусываем, я сказала. Да я уже его сегодня такое количество раз держала за зубами, что он к вечеру распухнет.

Спокойно, прячем издевку в голосе. Все, не могу:

-Адам, а у тебя здесь все попадает под определение "шикарно", или как?

-Хм... что ты имеешь в виду?

-Ну, твои комнаты с удобствами тоже оснащены музейными экспонатами?

Шента тихонько хихикает, потому что моментально улавливает и мой настрой, и то, к чему я клоню. Что ж, продолжим для эстетически, но не умственно, развитых доносить свою простую мысль:

-Я к чему веду.... У тебя здесь унитазы из чистого золота, или с примесями?

Адам гордо отвечает:

-Конечно, из чистого.

-Вот незадача - придется мне терпеть до возвращения домой.

-Что терпеть?

-Адам, я же - не способная на кощунство девушка, так неужели ты считаешь, что я позволю себе делать свое неблагородное дело на твой благородный металл?

Все... Шента сражен наповал! Ой, он сейчас лопнет от смеха...

Адам раскрывает рот, как рыба, не зная, что мне ответить на это мое заявление...

Б-бас-сейн? Бассейн... Бассейн!!!

это - невероятно... это - немыслимо...

как? откуда? почему мне об этом никто не говорил?

Ребята видят мой неприкрытый восторг, и Адам тут же предлагает:

-Хочешь окунуться?

-Очень хочу, но уже в следующий раз.

-Почему?

-Потому что мне не в чем плавать.

-Сейчас я что-нибудь придумаю. Влад, проводи Арину в комнату.

-ОК.

Нас не догонят!!! Адам с Шентой уже далеко позади меня. Они поначалу пытались настигнуть меня, не прилагая для этого особых усилий, но, убедившись в том, что я способна развивать высокую скорость, уже вовсю молотят по воде своими руками и ногами. Ну, точно дети малые! И стала бы я так напрягаться? Ну, плавает кто-то быстрее меня, ну и пусть себе... Так нет же, этим самцам-шовинистам не даст сегодня спокойно заснуть мысль о том, что их вплавь обошло существо без мужских половых признаков!!!

Ого! А ведь они решили объединиться против меня. Адам правильно рассудил, что бортик бассейна уже близко, и мне не останется ничего другого, как оттолкнуться от него, чтобы поплыть обратно. Доплываю, и спокойно жду приближения Адама.

Если мое дыхание после заплыва легко приходит в норму, то ему требуется некоторое время на то, чтобы отдышаться. Я оглашаю условия перемирия:

-Адам, или мы соревнуемся, но по-честному, или плаваем каждый сам по себе.

Вот зараза... Он меня даже не дослушал.... Быстро ныряет, хватает меня за ноги, и тянет за собой под воду...

А я принимаю совершенно иррациональное решение - расслабляюсь и подчиняюсь его действиям.... Брыкаться и вырываться же все равно бесполезно, потому что он намного сильнее меня, а не дышать под водой я могу неимоверно долго... Что, съел? Ах да, так ведь - неинтересно... одно дело играть в такие игры с девушкой, которая оказывает тебе сопротивление, и совсем другое - с той, которая терпеливо выжидает тот момент, когда тебе надоест держать в своем захвате ее расслабленное тело...

Что за? Нет, я так не играю, я не это имела в виду.... Он пытается прижать меня собой к стенке бассейна, и я начинаю отталкивать его от себя руками и ногами. Адам тут же выпускает меня, и я встречаю его над водой с готовыми сорваться с языка ругательствами.... Он поднимает руки "сдаюсь", и громко смеется:

-Прости, обещаю больше так не делать. Согласен с тем, что это - неудачная попытка выбить тебя из состояния покорного подчинения.

-Прости? Прости? Да я тебе сейчас такое устрою.

Жаль, что у меня под рукой нет ничего такого, чем бы я могла запустить в его ухмыляющуюся физиономию.

Как это нет? А вода? Чем не предмет для наказания не любителя покорности? И со всей силы обрушиваю на него, созданные моими руками, волны и брызги. Адам, не прекращая, хохочет, и пытается уйти от моего гнева вплавь, а я вхожу в раж - легко его настигаю, и хватаю за шею, чтобы подтопить наглеца. К его чести, на этот раз он меня и пальцем не тронул, терпеливо выжидая, пока стихнет "буря" моего гнева.

Когда я решила сжалиться над Адамом, и отпустить его, он тут же громко предлагает:

-Мир?

Что ж, почти пай-мальчик. Искренне ему за это отвечаю:

-Мир.

Адам подает мне полотенце со словами:

-Арина, у меня есть солнцезащитный крем.

Благодаря ВсеЗнаниям, мне уже известно о том, что на каждом уровне Священного города, есть свое искусственное "солнце", мне известно то, как они созданы, и то, что они абсолютно точно воспроизводят все свойства лучей настоящего Светила.

-Нет, спасибо.

-Да я же не навязываю себя в качестве того, кто будет наносить тебе его на спинку, а беспокоюсь о том, чтобы ты не сгорела.

-Спасибо за беспокойство, но... моя кожа... она - другая.

Ненавижу свою отличительность. Но, с другой стороны, эти физиологические особенности являются моей неотъемлемой частью, так что пора мне повзрослеть, и начать относиться к ним без неуместного смущения.

Адам явно ждет моих уточнений.

-У нее, помимо прочего, отсутствует пигментация, то есть моя кожа не меняет свой цвет не только под воздействием ультрафиолета и температуры, но также и при... трении.

Я с усилием натираю свое предплечье полотенцем, и демонстрирую Адаму и подошедшему к нам Шенте, результат:

-Вот видите - никаких следов. Но это только до тех пор, пока не страдают мои внутренние ткани, тогда на ней могут проступать синяки и гематомы.

Влад заинтересовано спрашивает:

-А что значит "помимо прочего"?

-Э-э-э.... Вот, сам посмотри.

И вручаю ему свою руку. Шента крутит ее, двигает под разными углами, аккуратно прикасается пальцами, рассматривает ее по всей длине так внимательно, что почти касается моей кожи носом.

-Альфа, прости, а можно я еще ногу посмотрю.

Любопытство - не порок:

-Смотри, но там ты не увидишь ничего другого.

Присаживаюсь на шезлонг, и поднимаю ногу ровно настолько, чтобы опустившемуся передо мной на колени Владу было удобно ухватить ее за лодыжку. Чувствую себя слегка сконфуженной из-за того, какие чувства отображаются на его лице во время изучения моего эпидермиса.

Шента, наконец, отпускает ее:

-Я такого никогда раньше не видел. А живу я неприлично долго, и навидаться должен был всякого. У тебя - кожа младенца?!

-Да, но со своими нюансами, связанными с пигментацией и статичностью состояния.

-Что-то может повлиять на ее тактильные свойства или текстуру?

-Нет, она никогда не отклоняется от своей нормы. Моя кожа всегда и везде одинаковая. Ее не стянет и не высушит даже многочасовое пребывание в мыльной воде. Она никогда не жирнеет и не потеет, и... на ней никогда не бывает никаких высыпаний или шелушений.

-Альфа, она такая гладкая, что к ней хочется прикасаться снова и снова.

Все, хватит быть объектом пристального изучения:

-Так, уважаемый, бесплатное шоу "монстры в городе" закрывается.

Он видит мое чувство стыда, и переспрашивает:

-Монстры?

-А кто же я, по-твоему? Пугало огородное? Безобразная убогая?

Он в недоумении прерывает мой список:

-Самое поразительное, что ты сейчас не шутишь, а говоришь совершенно серьезно. Ты что, действительно, видишь в этой своей отличительности что-то отталкивающее?

-Отталкивающее? Это - мягко сказано. Обычно я использую прилагательное "отвратительное".

-Арина, ты - чудовище от слова "чудо".

-Эй, сеанс психоанализа закончился несколько часов назад. Не пытайся меня переубедить в этом вопросе. Если даже мой бывший муж в этом не преуспел, то тебе это и подавно не удастся. К тому же, меня это уже не трогает так, как раньше. Я уже привыкла к своему отклонению от нормы, и стараюсь на этом не зацикливаться.

Хорошо-то как, Настенька! Я не Настенька.... Все равно хорошо...

Мое сонное состояние уже взяло верх над моим, не сопротивляющимся ему, телом. Вот только мозг еще немного ворчит по поводу того, что не пристало великовозрастной девице спать после обеда, как ребенку малому, да еще не в собственной кровати, а в гостевой у Адама. Да не бурчи ты. Я сильно перегружала твои серые клетки в последние дни, а сегодняшняя, непривычная для моего тела физическая нагрузка, добавило ту каплю здоровой усталости, которую может утолить лишь здоровый (хоть и дневной) сон...

Несколько часов активного купания в бассейне и загорания под "солнышком", закончились плотным обедом. Вспоминать страшно то помещение, которое Адам именует "будничной столовой". Когда я переступила ее порог, то готова была развернуться, и уйти со словами "я не голодна, спасибо". Адам пресек мою попытку к бегству, и усадил меня за стол, сервировка которого не снилась самой Королеве Англии. Мне потребовалось время на то, чтобы привыкнуть к этой пугающей меня обстановке, и заставить свои руки отцепиться от халата, и вцепиться в позолоченные (или золотые?) нож с вилкой. Мои мокрые волосы непослушно выбились из своего пучка, и все время норовили присоединиться к моей еде. Мне пришлось отложить в сторону приборы, чтобы восстановить прическу на голове. После этого, я мысленно попросила у стен столовой прощение за то, что смущаю их великолепие своим ему несоответствием, и, горько вздохнув, продолжила трапезничать.

Я даже не стала язвить по поводу того, как же, в таком случае, выглядит столовая "праздничная", испугавшись, что Адам захочет мне ее продемонстрировать.

После обеда, Влад сообщил нам, что у него через пятнадцать минут Заседание его Круга, но, что день на этом не заканчивается: "Вы тут поскучайте без меня пару часиков, а я вернусь к ужину, и мы еще что-нибудь замутим, чтобы назавтра нам с вами не было мучительно больно за бесцельно прожитый сегодняшний день". Я попыталась возразить, что мне пора домой, но мои попытки, из-за накатившей усталости, были вялыми и неубедительными.

После того, как Влад "ушел, но обещал вернуться", мы с Адамом еще какое-то время молча смотрели каждый в свою тарелку. Точнее, я уже в нее не смотрела, а клевала носом, борясь со своей сонливостью изо всех сил.

Когда "хозяин музея" предложил мне отдохнуть в его гостевой комнате, у меня не возникло ни малейшего желания сформировать ему свой отказ. Я в полудреме дошла до комнаты, и легла на кровать, предварительно взяв с Адама обещание разбудить меня сразу, как только вернется Влад.

-Арина, просыпайся.

Что? Уже? Я же, кажется, только заснула! М-м-м....Переворачиваюсь с тихим недовольным мычанием на живот. Сквозь сон слышу хихиканье Адама:

-Кто-то любит понежиться подольше перед тем, как окончательно проснуться?

Мои слова уже больше похожи на мяуканье:

-Две минутки...

-Две минутки, и я выйду, чтобы дать тебе возможность переодеться, да?

-Ага... две минутки.

Повторяю эти слова, как раненный попугай. Через мгновение, чувствую, как под весом Адама прогибается кровать, и... не чувствую эмоциональную волну, соответствующую моему мысленному "какого...?". Не успеваю продолжить эту мысль, как мою щиколотку аккуратно обхватывают пальцы Адама, только вот не ее удерживанием они собираются заняться, а мягким поглаживанием моей пяточки и подушечек моих пальчиков. М-м-м... мои, не до конца проснувшиеся, нервные окончания дают волнообразные ощущения приятности, расходящейся по всему телу от точек, к которым нежно прикасается Адам.

Что за? Как по мне, так массаж в исполнении пальцев рук - это еще куда не шло, но вот что рядом с ними делают его губы? Мы так не договаривались! Я резко тяну на себя ногу, и сажусь в кровати, подтянув к себе колени.

-Адам...

Он спокойно встречает мой взгляд:

-Обещаю, что ни сейчас, ни когда-либо в будущем не буду влиять на твои эмоции. Поверь, что мне того урока хватило на всю оставшуюся жизнь.

Я стягиваю полы халата, и прошу:

-Ладно, спасибо, что разбудил. А теперь иди, мне надо переодеться.

Вместо того, чтобы встать, он плавно передвигается ко мне:

-Ты дала мне две минуты, и они еще не истекли.

Я смотрю в глаза явно голодного от возбуждения мужчины, и, вот блин, не ощущаю при этом никакого страха. Вообще ничего не ощущаю, кроме интереса а-ля "и что же дальше?". Скорее инстинктивно, чем осознанно упираюсь ему в грудь кулачками:

-Адам, береги руку.

-На этот раз - всенепременно. Обещаю подставлять под твои кулаки только свои мягкие части тела.

И зажимает мои согнутые в локтях руки нашими телами. Ладонь Адама так крепко давит мою спину, что мои попытки оттолкнуть от себя его грудь, не приводят ни к чему хорошему. Его слова уже обжигают мне ухо: "Любимая моя упрямица, две минутки - о большем не прошу". Мои губы говорят ему в шею: "Не проси".

Ну почему я это сказала? Почему я не сказала простое и понятное "нет"? В толковом словаре Адама мой ответ явно значится, как поощрительный, а не отказной. Свидетельством тому является то, что он не дает мне больше издать ни одного звука, зажимая своей другой ладонью мой затылок, и прижимаясь своими губами к моим...

Его поцелуй - легкий как бабочка, он порхает по моим губам очень нежно и очень уверенно, но при этом не пытается разомкнуть их, чтобы получить доступ к тому, что закрыто за ними.

Я же боюсь пошевелиться, боюсь открыть рот, чтобы что-то сказать, потому что понимаю, как только я это сделаю, так сразу он воспользуется этим, расценив движение моих губ, как поощрение к продолжению "знакомства". Он чувствует мою инертность, и "переходит в наступление". У моего затылка уже другая опора - его ладонь сменяет плечо той руки, которая продолжает удерживать меня за спину. Пальцы его другой руки нежно поглаживают мне кожу на шее... ниже вдоль ключицы... потом резко вниз к тому месту на моем бедре, где заканчивается мой халат... от ощущения его пальцев, ласкающих мое бедро, я невольно вздрагиваю, и невольно открываю рот, чтобы высказать свое возражение вслух. Адам понимает это, как согласие на взаимность, и пользуется моментом, чтобы-таки овладеть моим ртом...

И... мне уже не хочется ничего говорить. Мне уже хочется ответить на его поцелуй, и мои губы начинают действовать, не дожидаясь формулировки моего мысленного согласия. Меня охватывает легкая приятная дрожь, которая отзывается по телу Адама... и он сам прерывает это мое безумие...

Когда его губы выпускают мои, мое горло издает то ли томительный, то ли недовольный остановкой стон. Адам слегка отстраняется от меня со словами:

-Вот таким должен был стать наш первый поцелуй.

Чмокает меня в щеку, и встает:

-Как жаль, что две минутки пробежали так быстро, - и направляется к двери.

Опять, я опять наступила на те же грабли!!! Как можно быть настолько самоуверенной, чтобы допустить повторения этого. Если мужчина действует на тебя, как твой личный возбудитель, то, как ты допускаешь себе оставаться с ним наедине? как можно быть уверенной в том, что ты сможешь устоять перед продолжением, позволив ему начать свои невинные прикосновения? Как? Дура! Дура! Ненавижу!

Адам оборачивается, внимательно смотрит на то, в каком смятении я нахожусь, и резко возвращается к кровати:

-Арина...

-Стой, где стоишь! Стой там!

Я почти срываюсь в крик. Он подчиняется моему "стой", и мягко уговаривает:

-Арина, прекрати раскаиваться, не надо себя ненавидеть за это...

-Это - мое дело, что я должна чувствовать за это, не правда ли?

Он отходит в сторону кресла, и присаживается на его краешек:

-Арина, я тебя люблю, и это уже на грани моего сознания, понимаешь? Я не знаю, как донести до тебя то, что ты значишь для меня. Не представляю, как дать тебе понять то, на что я готов пойти ради того, чтобы ты согласилась стать моей, чтобы ты согласилась принадлежать мне.

Я грустно хмыкаю:

-А ведь ключевым словом в твоем признании является "принадлежать".

-Глупенькая, это слово...

Глупенькая? Да это мягко сказано! Только вот не касательно его намерений по отношению ко мне:

-Адам, прости, что перебиваю, но... Это заложено в твоей природе, в самой твоей сущности. И это не от тебя зависит. Я не настолько глупа, чтобы не понимать фундамента твоей любви ко мне.

Вот ведь незадача, с него такой же воспитанный собеседник, как и с меня. Адам прерывает мои суждения:

-Фундамент любви? А что, такой бывает? Арина, да я, когда впервые увидел твою неземную красоту...

Не дам я тебе закончить твою тираду, и все тут:

-Ты хотел сказать подземную?

-Твоя манера переворачивать все фразы...

-Выводит тебя из себя?

-Ставит в тупик.

-И тем самым выводит тебя из себя, потому что тупик, это - не то место, в котором ты привык оказываться. Адам, ты сжился с тем, что окружающие ласкают твое эго. Причем не только окружающие тебя люди и соРодичи, но и окружающие тебя вещи.

-Ты хочешь сказать, что я страдаю манией величия?

-Нет, я хочу сказать, что ты ей наслаждаешься. Так вот, я для тебя всего лишь очередная игрушка, которой ни у кого нет, и которой ни у кого не будет.

Он сам себя слышит?

-Ты - не игрушка, ты - шедевр!

-Вот ты и подтвердил мои слова. Если я, в твоем понимании - шедевр, то я всенепременно должна принадлежать твоей коллекции. Тебе, и никому больше. Познакомьтесь... моя... ах, вы знакомы? Да, это правда - она единственный Носитель - девушка, да она вообще единственный Носитель на сегодняшний день. Моя исключительность манит тебя, и первопричиной твоей любви ко мне была именно она.

Он улыбается:

-Твоя исключительность заключается не в том, что ты - Носитель...

-Да неважно в чем она заключается, а важно то, что ты хочешь, чтобы она - не я, а именно она принадлежала тебе, и только тебе!

-Хорошо, предположим, что ты разобралась с причиной моего чувства к тебе, но что это меняет? Я тебя люблю, люблю всем своим существом, и я.... Застыл к тебе. Да ты хоть понимаешь, что такое Застывание?

-Не понимаю. Но, по какому праву ты говоришь мне это в таком обвиняющем тоне? Я что, виновата в том, что ты ко мне, как ты выразился, Застыл?

Он устало смотрит на меня, и горько (горько?) вздыхает:

-Нет, конечно. Только я не думал, что когда-то смогу полюбить, никогда не хотел испытать это чувство, боялся его, видя то, как другие страдают из-за безответности. Так что уж тут говорить о том, чтобы, единожды познав это чувство, стать обреченным на то, чтобы нести его через всю свою жизнь?

-Любовь и обреченность. Как-то странно у тебя два этих чувства выстроились в один ряд. Может, объяснишь мне, чтобы я поняла причину.

-Арина, тебе что, родители ничего не рассказывали об этом?

-Нет.

-Застывание - это не связь, а вечная зависимость...

Вау! Что ж, должна признаться, что это многое определяет. Адам, который весь из себя сам по себе и в себе, и вдруг - влюбился. И не просто испытал это чувство на собственной шкуре, но и осознал, что его эмоциональная сетка навсегда зафиксировала это чувство. Воистину, неисповедимы пути...

Мне жаль его, но вот только моя жалость никогда не станет первопричиной моей Любви к нему. Ровно, как и:

-Адам. Давай с тобой расставим точки над i. Меня к тебе тянет в физическом плане. Точка. Но ты с сегодняшнего дня прекратишь пытаться навязать мне свою физическую связь, запятая, потому что для того, чтобы я получила полное удовлетворение от близости с тобой, запятая, одной этой тяги мало. Точка.

-Ты сопротивляешься нашему взаимному желанию из-за своего упрямства, да?

-Что за нелепое предположение? Да ты же меня совсем не знаешь, и самое страшное, что ты не пытаешься меня узнать и понять. Притом, что ты меня любишь, тебя выводят из себя многие черты моего характера и поведения. Держу пари, что ты успокаиваешь себя тем, что они обязательно притрутся к тебе со временем, и что я захочу ради тебя что-то в себе поменять. Держу второе пари на то, что ты даже не задумываешься над тем, что притираться, в случае моего согласия, придется не мне, а тебе.

-Ответь мне на мой вопрос. Почему нет?

-Адам, ты - неуступчивый... ты прешь, как танк... ты видишь цель, и не видишь препятствий. Так нельзя.... Вот ты слышал, что я тебе только что говорила? Нет? Мало любить... точнее - это уже что-то... и я искренне рада, что ты познал это чувство, хоть и к такому неудобному для тебя, во всех отношениях объекту, как я. Но Любовь не всегда приходит к нам в удобной упаковке. Так вот, свое чувство надо еще научиться проявлять, надо делать это так, чтобы его не навязывать, а привязывать. Отвечая на твой вопрос, почти повторюсь. Ты надеешься на то, что физическая связь привяжет меня к тебе эмоционально? Да? Если так, то зря, потому что это на мне не сработает, потому что, в моем случае, это работает от обратного - от близости эмоциональной к близости физической.

Его лицо немного просветлело:

-То есть, ты хочешь сказать, что мне надо научиться тебя понимать, найти с тобой что-то общее, завоевать твою симпатию, и только после этого...

-Да. Теперь - бегом на выход, потому что Влад уже наверняка потерял терпение, ожидая нашей компании.

Глава 10. Ненависть

-Сева, давай погуляем в парке.

-Давай.

... Она грустит, и не скрывает это чувство.

-Арина, я же так стараюсь, чтобы тебе было здесь хорошо.

-Я знаю.

Теперь я вижу жалость.

-И кого ты жалеешь?

-Тебя.

-Чего?

-Севочка, почему так получилось?

-Что?

-Почему тебя никто не любит?

-Да меня любят миллионы.

-Ты делаешь вид, или действительно не понимаешь меня? Я же говорю не о суеверном поклонении тебе людей, а о нашей семье.

-Мама меня любит.

Может, я обманываю себя? Может, это уже давно не так? Когда я видел ее в последний раз? Когда я в последний раз видел проявления ее материнской любви?

-Сев, я же на собственной шкуре испытала ощущения одиночества и неприкаянности. Я прекрасно помню, как они давили на меня, но это происходило у меня на подсознательном уровне, потому что я не помнила других ощущений, и мне было не с чем сравнивать. Но ты... ты же вырос в такой любви. Ты же не просто чувствуешь, но и знаешь разницу между любовью и ее отсутствием...

-Арина, я знал, на что и ради чего иду. И я все еще верю, что наша семья когда-то поймет меня. Я поставил человечество на его место, и создал ему на этом месте те условия, на которые оно заслуживает.

Сестра очень спокойно парирует мне:

-И почему ты взял на себя ответственность решать, чего заслуживает, или нет человечество.

-Потому что я родился с осознанием того факта, что люди - недостойные своего Создателя творения, и что они не заслуживают на то, чтобы быть любимыми Богом, и на то, чтобы прийти к осознанию своей божественной сущности.

-Ты, наверное, так часто повторял это самому себе, что сам поверил в это.

- А ты со мной не согласна?

-Нет, но соглашусь, если ты признаешь тот факт, что Родичи, в свою очередь - недостойные своего Отца дети, потому что мы, вместо того, чтобы принять свое изгнание, как урок, который должен был научить нас любить и понимать людей, приняли его, как Цель не допустить Апокалипсис.

-И это ты говоришь мне о любви и понимании к людям? Ты, над которой эти люди так жестоко надругались?

-Зачем же судить о человечестве по его худшим представителям? Да и кто мы такие, чтобы судить? Мы можем лишь давать субъективную оценку отдельным индивидуумам, потому что для осуждения существует Суд Божий.

-Ты говоришь мамиными словами. Почему меня никто не слышит? Почему вы все отказываетесь принять мою безусловную правоту? Я, и только я, смог, невзирая ни на что, создать этот Мир - Мир, в котором люди относятся к нам так, как им положено.

-НеМир, в котором люди обожествляют тебя и твоих Родичей?

-А что в этом плохого?

-Сева, ты только что напомнил мне о том, что меня изнасиловали...

Я вижу, что ей больно думать и говорить об этом.

-Прости, я не хотел... Арина, прости...

-Ничего, сейчас пройдет. Я не об этом, а вот о чем. Ты осуждаешь тех, кто это сделал?

-Что за вопрос? Да я бы...

-Постой. Дай мне закончить мою мысль. Ты их осуждаешь?

-Да.

-А почему же ты не осуждаешь при этом себя?

-За что? Я никогда никого не насиловал.

-Да ты столетиями морально насилуешь миллионы людей! Хаос, приведший к страхам и суевериям, власть Духовников, которая навела относительный порядок, но при этом сделала людей духовными олигофренами.

-Люди получили то, что получили. Никого нельзя насильно заставить подменить свою веру суеверием, уважение - поклонением, благодарность - страхом. Они сами сделали все это. Арина, ты еще - молодая идеалистка, и тебе простительны подобные высказывания. Но, помяни мое слово - пройдет совсем немного времени, и ты обязательно примешь мою точку зрения.

... -Нет, ты не сделаешь это!

-Уже сделал.

-Ненавижу, слышишь, я тебя ненавижу.

Глупая моя сестренка, ты так и не приучила себя к мысли о том, что я прекрасно вижу твои истинные чувства. Так вот, на самом деле, ты сейчас испытываешь боль от моего предательства, разочарование во мне, и страх перед последствиями моего решения.

Пока я выхожу из комнаты, Арина продолжает твердить свои "ненавижу".

Ничего, совсем скоро ты мне еще спасибо скажешь.

Ты еще - маленькая и неопытная, и поэтому сама не знаешь, что лучше для тебя. А я знаю, и я сделаю...

Но, может, надо было сказать о своем решении... Вот, когда придет это время, тогда и скажу.

Все, теперь - на Поединок...

Глава 11. Финал

-Арина, ты подумала?

-Да.

-И?...

Неделю назад Сева за ужином обратился ко мне с "интересным предложением"...

-Сестренка, Адам попросил меня поговорить с тобой.

-Поговори.

-Он хочет, чтобы ты дала ему свое согласие стать его женой.

Я даже бровью не повела:

-Нет.

-Подумай, пожалуйста, хорошенько. У тебя есть время на то, чтобы узнать его получше, и на то, чтобы дать ему возможность стать к тебе ближе. Он любит тебя и сделает все для того, чтобы ты ответила ему взаимностью.

Бесполезный разговор... Не хочу напрягаться даже для того, чтобы подбирать подходящие для моего отказа слова. Сева не обращает внимания на мое решительное равнодушие:

-Если ты скажешь "да", то я готов сделать тебе... свадебный подарок.

-Золото-бриллианты?

-Я привезу тебе Харда.

-Что?

-Ты не ослышалась, я разрешу тебе жить с Хардом, но для этого ты должна дать свое согласие на брак с Адамом.

-Я подумаю.

Хард... мальчик мой... любимый мой...

...-И? Арина, что ты решила?

Голос Севы причиняет мне почти физическую боль.

-Нет, я не выйду за твоего Адама.

Мой брат совершенно не обескуражен моим ответом. Он наверняка заранее знал его.

-Что ж, тогда никакой свадьбы не будет, и ты просто переедешь жить к Адаму через три дня.

Сева всегда держит свое слово.... То, что наказано братом, не вырубишь топором...

-Нет, ты не сделаешь это!

-Уже сделал.

-Ненавижу, слышишь, я тебя ненавижу...

Сева поворачивается ко мне спиной, и уходит, показывая, что не намерен вступать со мной в полемику...

Адам преграждает мне путь:

-Удели мне минутку.

-В последний раз я уделила тебе целых две минутки... Твой лимит исчерпан...

Он надевает холодную маску:

-Всеволод сказал мне о своем решении. Теперь выслушай меня. Я отступлюсь, я откажусь от твоего переезда, более того, я приложу все усилия для того, чтобы перевезти сюда к тебе твоего сына, но...

Все его слова до этого "но" окрылили меня такой надеждой, что я готова была упасть ему в ноги и благодарить его за это разумное решение, ... но... Адам сказал "но"... интересно, в чем же оно заключается...

-Ты проведешь со мной ночь...

-Что?

Это он в каком смысле? Неужели в прямом? Он что же, совсем рехнутый?! Да, мне действительно придется пересмотреть свою оценку твоей личности, но только вот тебе она на пользу не пойдет!

Адам уже все видит и без моих слов, но нет, я все-таки скажу:

-Поставь себя на место моего сына. Как бы ты отнесся к тому, что кто-то делает твоей матери подобное предложение? Ты бы захотел, чтобы твоя мать дала свое согласие переспать с этим кем-то ради тебя? Так вот, я не позволю себе, чтобы у моего сына была мать, которая готова раздвинуть свои ноги перед тем, кто принуждает ее к этому подобным низким способом...

-Жизнь продолжается, так что нечего сопли жевать. Арина, ты никогда не сдавалась, никогда не пасовала перед трудностями, и этот раз не станет для тебя исключением из правил, ясно?

Ненавижу, ненавижу, ненавижу...

-Арина, ты готова?

-Да.

Я молча следую за Севой, продолжая мысленно уговаривать себя: "Надо жить днем сегодняшним. Завтра тебя отвезут в дом Адама, и уже там ты решишь, что тебе надо cделать такого, чтобы ему жизнь малиной не показалась".

...Вчера Сева со своим Кругом целый день смотрели прямую трансляцию Игры. Мой брат предложил мне присоединиться к ним:

-Арина, такое не каждый день увидишь. В показательной Игре участвуют победители Трех Королевств. Неужели тебе неинтересно посмотреть на лучших бойцов?

Я резко ему отказала:

-Меня не возбуждает зрелище дерущихся друг с другом мужиков, которые страдают избытком тестостерона и недостатком извилин.

-Дело твое, не хочешь - не смотри. Но, завтра ты, по-любому, отправишься вместе с нами на Арену, чтобы чествовать победителей.

-А без меня никак?

-Нет, это - прекрасный повод для жителей Обетованного Королевства впервые воочию увидеть свою богиню.

- О, мой повелитель! С трепетом и благодарностью подчиняюсь Вашей воле!...

Лифт поднял нас на поверхность земли. Сева выходит первый, видит мое нежелание следовать за ним, и правильными словами развеивает мои сомнения:

-Ты несколько месяцев не видела небо. Считай это моим тебе подарком.

Небо? Солнце? Воздух? Да-да-да...

На площадке нас ожидает Круг в своем полном составе.

Я делаю вид, что не замечаю протянутую мне руку Адама, прохожу мимо него, и становлюсь на платформу. Остальные следуют моему примеру. Как только над площадкой открывается купол, края платформы начинают излучать мягкое золотое свечение. Адам видит мою заинтересованность и объясняет:

-Это - Антигравитатор, способный перемещаться на небольшие расстояния. Его свечение, во-первых, удерживает нас на поверхности платформы, а во-вторых, защищает нас от любого проникновения извне.

Моя любознательность вытесняет злость на Адама:

-Какого типа проникновений?

-Насекомых, птиц... э-э-э... стрел. Последнее, конечно - маловероятно, но береженого бог бережет.

-Очень символичное выражение, учитывая то, что боги - это мы...

Сева громко смеется над моим замечанием. Платформа начинает медленно подниматься вертикально вверх. Я не почувствовала, что теряю равновесие, но мои рефлексы подгибают мне колени. Адам мягко подхватывает меня за талию:

-Держись, любимая. Ты просто видишь, что поверхность под твоими ногами поднимается, и твой мозг воспринимает это, как угрозу твоему равновесию. Но это всего лишь - обман зрения, потому что на самом деле, ты не можешь ощущать изменение в притяжении Земли.

-Убери от меня свои руки, Адам.Сейчас...

Сева тихо говорит:

-Еще минут пять, не больше.

Полчаса назад, наша платформа плавно опустилась на специальное возвышение. Мы остались стоять на ней под вопли обезумевших от духовного экстаза фанатиков, свято верующих в то, что бессмертные боги спустились к ним на их грешную Землю. Интересно, а как бы вы отнеслись к тому, что мы обитаем не над, а под вашей "грешной" Землей?

Я говорила, что слово "обещала" действует на меня самым магическим образом? Да? Ну, так вот, я пообещала себе, что ни разу не взгляну на, то, что происходит на Арене...

Стоять изваянием, смотреть себе под ноги, односложно отвечать на вопросы соРодичей, невнимательно слушать их вялые замечания по поводу того или иного бойца. Это - пожалуйста, это - сколько угодно, но это - все.

Судя по словам комментатора, торжественная часть, посвященная окончанию Показательных Игр, подходит к своему завершению.

Виктор - "Покровитель Игр" и "бог войны", стоит на краю платформы возле установленного на возвышении микрофона. После очередных слов комментатора, Виктор обращается к победителю этой Игры:

-Боец, твоя Игра заслуживает нашего вознаграждения.

Толпа зрителей, которая стоит на трибунах, приходит в какое-то волнообразное движение... и при этом слаженно скандирует: "НАГРАДУ... НАГРАДУ... НАГРАДУ"

Виктор терпеливо выжидает, когда смолкнут эти крики, и продолжает:

- Только богобоязненный и свято верующий человек способен одержать победу в этих Играх.

"ВИКТОР... АВЕ... ВИКТОР... АВЕ... ВИКТОР...". Толпа постепенно успокаивается, "бог" продолжает:

-Мрак, с именем какого бога на устах, ты шел к своей победе?

-С именем Богини Арины.

Я чувствую... удивление, граничащее с шоком... Нет, этого не может быть, потому что не может быть никогда. Я опускаю свой взгляд (да пошло оно мое "обещание" в...) и вижу...глаза Рэда.

Под слаженные вопли "АРИНА... АВЕ... АРИНА... АВЕ..." едва различаю голос Всеволода:

-И чему так удивляться, сестренка? Пора привыкнуть к тому, что люди преклоняются перед тобой, и воспевают твои милосердные деяния. Кстати, тебе бы не мешало, хотя бы бегло, ознакомиться с их списком - мы там такого насочиняли...

Виктор оборачивается ко мне, предварительно отключив микрофон:

-Тебе надо спуститься, чтобы надеть ему на голову венок победителя.

-Ага.

Я тупо иду, иду, спускаюсь, иду, спускаюсь, иду...

У меня на поясе закреплен специальный приборчик, который создает иллюзию исходящего от меня свечения. Мои серые клетки способны только на одну мысль - интересно, почему от этого света не щурятся те воины Обетованного города, которые стоят живым коридором на пути моего следования к арене?

Арена... иду... иду...

Да заткнетесь вы сегодня, наконец, или нет? У меня от ваших криков "Арина" уже голова разболелась...

Ага, вот и ноги... ноги... Рэда... Пришла...

Поворачиваюсь к нему вполоборота... На месте стой! Раз, два!

Мне хочется орать на Рэда, мне хочется вслух нелицеприятно поминать всех тех, кто уговорил его пойти на это...

Поднимаю глаза, беру из протянутых ко мне рук комментатора золотой, отделанный драгоценными камнями, венок...

Медленно поворачиваюсь к Рэду со словами:

-Мрак, за твою любовь и верность, Богиня Арина дарит тебе свой поцелуй.

Надеюсь на то, что ты слышишь явный сарказм в моих "любовь" и "верность".

Смотрю в его глаза - глаза, которые я никогда больше вслух не назову моими, слушаю его голос: "Недостойный смертный благодарит богиню Арину", - его голос, который ... никогда ... никогда... как ты мог... зачем ты здесь?... Я только-только пришла в себя... Я только-только смогла думать о тебе без боли...

-Клянусь в безграничности и бесконечности моей любви к богине.

Скотина, клянись в этом своей Приме - не нужны мне твои пустые клятвы... Бэмби, зачем ты ляпнула про поцелуй? Зачем захотела поцеловать его? Да не знаю я... Да не задавай ты мне эти глупые вопросы... Мне и так плохо...

Я надеваю на голову Рэда венок, и опускаю вниз свои руки. Упрямо смотрю в одну точку на его груди, отказываясь вновь встречаться взглядом с моими любимыми глазами.

Мою голову аккуратно сжимают любимые руки, к моим губам легко прижимаются любимые губы... из моих глаз тихо катятся мои непрошенные слезы...

Нет, я, конечно, прекрасно помню то, какие ощущения мне дарят поцелуи Рэда, и то, как на них откликается мое тело... но это... это ни в какие ворота не лезет...

Я бы заорала от страха во все горло, если бы мой рот не находился в плену губ Рэда, я бы упала, если бы мое тело не было приковано руками Рэда к нему... Мои глаза не различают ничего, кроме ослепительно-яркого света.

Ощущение, что я попала в воронку, которая затягивает меня внутрь себя, исчезает спустя несколько секунд. Я опять чувствую и притяжение земли, и реальность окружающего меня пространства... Вот только пространство это кардинально отличается от того, в котором я находилась меньше минуты назад...

Мне не удается осмотреться по сторонам, потому что Рэд не прерывает свой поцелуй, и не выпускает меня из своих объятий...

-Что пялишься? Самиль, ты что не понял? Это кино - только для взрослых.

Я слышу моего брата? Как? Откуда? Где? Рэд чувствует мое желание обернуться на голос Никиты, и слегка отодвигается от меня. Мне же надо что-то сказать ему... вот оно, придумала:

-Рэд, с-спасибо.

Он как-то обескуражено смотрит на меня:

-Не за что.

-А мне "спасибо"? И я тоже хочу "спасибо"!

Никита порывисто прижимает меня к себе, слегка трясет за плечи:

-Как же я соскучился, как же нам тебя не хватало...

И передает меня, как переходящее красное знамя Саше, от Саши я попадаю в объятия папы. Мне нечем дышать от переполняющих меня эмоций - все, что произошло со мной за эти последние минуты, потрясло меня до такой степени, что у меня не осталось слов, остались только буквы... А...Э-М..Э...О-А...

-Ариночка, доченька моя, все позади, теперь все будет хорошо, обещаю. Мы едем домой. Ты скоро будешь дома.

Ага, на простые слова меня, все-таки хватает:

-Как?

-Силовое поле затянуло вас в Транспорт, который мы раздобыли сегодня утром.

Мне все это снится, потому что все это - слишком хорошо, чтобы быть правдой...

Папа показывает мне куда-то в сторону:

-Узнаешь?

Возле кресла лежит скрюченный Самиль - соРодич Всеволода.

-Папа, ему больно... Папа, ему больно...

Вид Самиля становится последней каплей, рухнувшей на чашу моего психического равновесия.

Мои рыдания накрывают меня своей безудержной лавиной, смывающей остатки разумной части моего рассудка:

-Папа, я не хочу просыпаться, пожалуйста, нет... только не это... н-е-е-т...

Я сейчас проснусь, и опять окажусь на платформе, а завтра "меня переедут" к Адаму...

-Н-е-е-т...

Отец берет меня на руки, и я цепляюсь пальцами за его рубашку, прячу голову у него на груди, и захлебываюсь в своей истерике. Где-то вдалеке, в другом измерении, слышу голос Никиты:

-Что?

-Отключи ее... Саша, помоги ему.... Это надо сделать медленно.... Вы поняли меня - медленно.

-У нее нервный срыв из-за эмоционального потрясения. Никита, я кому сказал, аккуратно!..

Голоса все отдаляются и отдаляются от меня, или это я отдаляюсь от них? Нет, это я сама уже не чувствую себя, и не различаю ни одного своего органа чувств...

Я же просила.... Не хочу просыпаться... Нет...

Глава 12. НеСон

Мое истерзанное тело распластано на каменном полу, мои органы слуха улавливают звук шагов, означающих приближение ко мне Боли, и мои органы зрения показывают мне ноги, означающие, что Боль уже здесь. Когда это закончится? Что я сделала такого, чтобы терпеть эти издевательства? Не надо, не трогайте меня...Маша-Синди, молчи, только молчи...

Меня кто-то выхватывает из моего кошмара, и я резко открываю глаза, ориентируясь в окружающей меня обстановке нашего дома в Мирном городе.

Мое лицо аккуратно зажато в ладонях Рэда. Мои легкие делают глубокий вдох, и я понимаю, что нахожусь в реальном мире, а не в мире сновидений:

-Значит, все это взаправду?

-Что именно?

-То, что вы забрали меня домой.

-Да.

-Еще раз, спасибо.

-Еще раз, не за что.

Глаза моего любимого излучают обеспокоенность. Ха, я, кажется, догадываюсь обо всех ее причинах. Что ж, Арина, помни про чувство собственного достоинства, и постарайся выйти из этой ситуации с высоко поднятой головой:

-Где все?

Я решительно убираю руки Рэда от своего лица, и сажусь, подтягивая свои ноги под себя. Уже лучше - так наши с ним глаза находятся на одном уровне.

Мой любимый внимательно наблюдает за мной:

-Я пообещал позвонить им, как только ты проснешься.

-Как долго я спала?

-Почти шесть часов. Как ты себя чувствуешь?

-Хорошо... Рэд, э-э, не звони им пока, потому что нам с тобой надо поговорить.

Его лицо становится абсолютно непроницаемым.

-Рэд, мне очень жаль, что все так получилось. Я достаточно хорошо знаю своего отца, чтобы составить себе полное представление о том, какие методы воздействия он использовал на тебе.

Мой бывший муж даже не шелохнулся в ответ, что ж продолжим:

-Обещаю, что подобное больше никогда не повторится, обещаю тебе, что лично прослежу за тем, чтобы моя семья оставила тебя в покое...

Арина, не забудь еще про его непомерное чувство долга:

-Рэд, пойми, ты мне ничего не должен. У тебя нет передо мной никаких обязательств, ради которых ты должен отрываться от своей семьи, рискуя своей жизнью и своим здоровьем.

Он делает какое-то неопределенное движение в мою сторону. Я резко отодвигаюсь от него, беру в руки подушку, и прижимаю ее к себе. И зачем тебе понадобилась подушка? Не знаю, но с ней я чувствую себя уверенней, что ли...

-Только не вздумай меня утешать, только не вздумай оправдываться передо мной, слышишь? Ты ни в чем передо мной не виноват. Не скрою, что мне больно и обидно... не скрою, что я чувствую себя разобранной на запчасти... но все это - не твоя забота, а моя.

Рэд, наконец, прерывает мой монолог:

-Бэмби, ты так много всего наговорила. Только я, честно говоря, ничего из этого не понял.

Моя сверхчувствительность делает свое злое дело - мои глаза наполняются слезами. Похоже, на этом моменте мне пора попрощаться со своим чувством собственного достоинства. Я закрываю свое лицо руками, и тихо прошу:

-Рэд, пожалуйста, ты же видишь, что это свыше моих сил. Пожалуйста, просто поверь, что я желаю тебе счастья, и что я верю в то, что ты заслуживаешь самых высоких проявлений любви и заботы.

Мои слезы тихо катятся по моим щекам, я вытираю их, и говорю уже более твердым голосом:

-Не волнуйся о сыне. Ты будешь видеться с Хардом так часто, как только захочешь. Я даже разрешу ему ездить к тебе домой в Запредельный город в том случае, если твоя Прима не будет против этого, конечно.

Рэд переспрашивает:

-Прима?

-Прости, я не хотела, чтобы ты услышал в моих словах намек на то, что она может возражать против твоих встреч с сыном. Не думай, что мои слова направлены на то, чтобы показать тебе мои несуществующие сомнения в ее доброте и понимании по отношению к тебе.

Слышу, как Рэд передвигается по кровати, но мне некуда отодвинуться, потому что моя спина уже упирается в ее изголовье, и поэтому я лишь сильнее прижимаю к себе подушку.

Представляю себе то, как он сейчас начнет утешать меня, говорить мне, что я - хорошая, и что это - не моя вина в том, что он полюбил другую, и что я еще встречу достойного меня мужчину, и прочие бла-бла-бла... бла-бла-бла... Б-р-р, только не это!

Рэд нежно (нежно?) говорит:

-Бэмби, дай мне подушку.

-Нет, спасибо, она - не тяжелая.

-Милая, пожалуйста.

-Нет, мы с ней уже породнились.

Какая же я жалкая дура.

-Солнышко...

Я поднимаю голову, и пытаюсь пристыдить моего любимого:

-Рэд, имей совесть, а? Я понимаю, насколько жалко сейчас выгляжу, и я понимаю, что ты не можешь сейчас испытывать ко мне ничего, кроме жалости. Только не надо меня утешать, потому что ты тем самым сделаешь мне еще больнее...

Его глаза мягко смотрят на меня:

-Я не собирался тебя утешать, я собирался познакомить тебя со своей Примой.

Что? Нет, только не это!

-Пожалуйста, не делай этого... Я не готова... Только не сегодня... Пожалуйста, пощади мои чувства к тебе...

Он делает вид, что не слышит меня, и пытается силой забрать из моих рук подушку. Судя по всему, его терпение иссякло, потому что он резко дергает ее на себя и... ой... подушка летит на пол...

-Сегодня, любимая, сию минуту, и... Бэмби, я уверен в том, что вы с ней прекрасно поладите.

Ой...моя спина уже летит на кровать... ой... я уже под моим любимым, и, если мой рассудок из-за этого чувствует себя немного скованно, то мое тело поступает с точностью до наоборот...

-Бэмби, я тебя люблю.

Что? Что он сказал? Нет, это неправильно... Так не должно быть...

-Ой, да брось ты! Что неправильно? Что не должно быть?

Мы не можем так поступать, потому что это несправедливо по отношению к той женщине. Я не должна бездумно отдаваться этому моменту, не анализируя его последствия.

Моим внутренним увещеваниям не удается воздействовать на мое тело, которое, вопреки моему здравому смыслу, уже давно растаяло под прикосновениями и поцелуями Рэда.

Бэмби, ты - сильная... Бэмби, ты никогда не думала тем местом... Бэмби, останови его... Сейчас...

Моя голова начинает крутиться в разные стороны, пытаясь высвободить мои губы от губ Рэда, мои руки начинают отталкивать торс Рэда, и мои ноги пытаются вытащить меня из-под тела Рэда... Он что, издевается надо мной? Чем сильнее мое сопротивление, тем глубже его ласки, чем активнее мои движения, тем большая дрожь сотрясает его тело.

Мой любимый все-таки прерывает поцелуй, но при этом крепко держит мою голову руками:

-Любимая, прекрати так извиваться, ты же не хочешь, чтобы я кончил себе в штаны...

Мое дыхание очень частит и от возбуждения, и от приложенных усилий, направленных на мое ему сопротивление:

-Хэ...хэ-м...мэ-х... хэ...хэ-м...мэ-х... мы-х... не-х...мы-х...н-не-льзя

Боже, какая же у моего любимого умопомрачительная улыбка, как же я по ней соскучилась...

-Дурочка моя маленькая. Я люблю тебя... те-бя, слышишь?

Мои слезы снова делают мой голос капризным и жалким:

-Ты даже говорить мне такое не можешь.

"Я - не жалкая... Я - не жалкая... и не нужны мне твои чувственные подачки". Нужны - я хочу эту подачку, хо-чу...И что потом? Он поедет к своей Приме в Запредельный, а ты будешь целыми днями высматривать его в окошко, и спать с ним от случая к случаю? Нет... никогда... ни за что...

-Ы-ы-м... Бэмби, прекрати, я не шучу. У меня здесь нет запасной одежды.

А ему все хиханьки да хаханьки! Вместо того, чтобы поддержать меня в моем стремлении оставить наши отношения честными и незапятнанными, он продолжает заводить мое тело, и подводить его к точке невозврата.

-Рэд, стой, я тоже не шучу...

-Как вы с ней ладите, ума не приложу. Как вам удается уживаться вместе?

-Т-ты о ком?

Нет, не может быть, неужели я уже знакома с его Примой? У-у-у... все еще хуже, чем я предполагала...

-О той, которая знает десять иностранных языков, решает в уме сложнейшие логарифмические задачи, и о той, которая находит совершенно неверные ответы на простейшие житейские вопросы. С чего ты взяла, что у меня появилась новая Прима?

-Сева сказал.

-Ага, ну да - это показатель, это - безусловный, заслуживающий твоего доверия, источник... Проехали, предположим, что ты ему поверила. Но, как тебе могло прийти в голову то, что я мог подчиниться твоему отцу, и кинуться за тобой, при этом оставив свою любимую женщину? Я что, по-твоему, способен на то, чтобы оставить свою любимую женщину ради своей бывшей?

-Я - не просто твоя бывшая, я - еще и мать твоего ребенка. И ты, наверное, сделал это ради Харда... Или нет? Или я опять сморозила глупость?

-Бэмби, Бэмби... Да ведь даже твои догадки про экспериментальный дурдом были более обоснованными и не такими смешными, как те, которые ты выстроила в отношении моей повторной женитьбы. Лады, переходим к последнему вопросу... Подумай, почему я остался здесь дожидаться момента твоего пробуждения?

-Э-э... больше некому было?

Дура-дура-дура...

-А твой отец позволил бы мне остаться наедине с тобой, зная о том, что у меня есть другая женщина?

-Н-не знаю... Может, он хотел, чтобы ты сам мне об этом рассказал, потому что решил, что для меня же лучше будет сразу - с корнем, чем постепенно - по одному листочку. Ведь, в первом случае - боль резкая, но быстрая, а во втором - медленная, но мучительная.

-Ага, и для этого быстро-резкого твой отец одобрил именно этот момент, как идеальный... Ах да, он же, по всей вероятности, решил, что его дочь, пережившая нервный срыв из-за эмоционального потрясения, просто-таки обязана сразу перенести еще один...

-И что все это значит?

-Что именно?

-Ну, все это значит, что у тебя никого нет?

-Как раз наоборот...

Я опять начинаю хныкать.

-Бэмби, нет, ты - невыносима. Успокойся, любимая - не надо плакать... Это значит, что у меня есть ты, и что я очень тебя люблю...

А может это все-таки сон? Точно....

-Так я и знала, что сплю... Но, с другой стороны, если я сплю, то могу говорить и делать все, что захочу.

-И что же ты хочешь?

-Признаться тебе в любви и заняться с тобой любовью.

...Ой-ой-ой... моя туника уже болтается на моих пятках... моя грудь уже в руках и губах Рэда...

-Милый мой, хороший мой....

Мне удается оторвать от своей груди его голову, но не его руки:

-Что любимая?

Издаю глубокий стон... дышу... стон... стон... Его рука уже на моих трусиках...

-П-подож-ди... еще д-два с-слова... если это - мой эротический сон, то должна тебя предупредить о том, что, по его сценарию, в нем все происходит очень быстро...

Прежде чем накрыть своей ухмылкой мои губы, Рэд с тихим рыком говорит:

-Готов исполнить любое желание моей богини...

Я не могу сказать "прекрати богохульствовать", потому что мне уже и не удается, и не хочется издавать членораздельные звуки...

-Прости, я не смог остановиться... Ты?

Мое хихиканье похоже на смех маленькой вредины:

-Рэд, вообще-то я сказала "очень быстро", а не "очень сразу".

-Хм, а в сценарии твоего сна найдется место для второй попытки?

-Не-а... на этом месте я всегда просыпаюсь.

-Я помогу тебе сразу уснуть...

Моя рука подхватывает с тумбочки телефон, и Рэд не успевает перехватить его.

-Мамочка, привет...

-Ариночка, доченька моя, ты уже встала?

-Почти.

-Вы скоро придете?

-Да, я только приму душ, и мы сразу выдвинемся к вам.

-На стол накрывать?

-Ага, мы жутко голодные...

-Все, ждем вас... поторопитесь... Целую.

-Целую.

Рэд не дает мне встать с кровати... Ладно, так и быть, раскрою тебе эту "страшную правду":

-Я - да... В противном случае, я бы первая была инициатором еще одной попытки.

Как только мой мозг выдает мне картинку моих воспоминаний, так сразу мой низ живота сводит томительной судорогой... Ах-х-х... Да... это было... непривычно, настолько непривычно, что одно воспоминание об этом заводит меня с пол-оборота... Я уже говорила себе о том, что мое тело имеет собственную чувственную волю и память?

...Три глубоких толчка, испепеляющих на своем пути все мое нутро, и Рэд взрывается внутри меня так мощно, как ни разу ранее... Мой мозг еще не успевает ничего понять, как мое тело моментально реагирует на это, сдавливая собой его пульсацию, и... догоняя его экстаз...

-Бэмби, может, примем душ вместе?

-Нет... Нас ждут...

-Я могу быть настойчивым...

-Рэд, будь осторожен, ты же знаешь мою склонность к неверным выводам? Я ведь могу решить, что нужна тебе исключительно для постельных утех.

Он округляет глаза, и выдает мне на полном серьезе:

-Нет, конечно. Ты мне еще нужна для утех в душе, на столе, на диване, на...

-Окей...

-Чего?

-Чего слышал...

-Ты же никогда раньше не соглашалась нигде, кроме...

-Ты же никогда раньше не предлагал нигде, кроме...

Он хитро щурится и многозначительно изрекает:

-Сдается мне, что твои эротические сны пошли тебе на пользу... Я уже горю желанием их услышать...

Бэмби, и где же шпилька? да вот она:

-Ух, ты, быстрый какой!

Рэд нарочито опускает свой взгляд:

-Ты теперь будешь мне об этом постоянно напоминать, да?

-Нет - периодически.

Мой любимый возвращает меня к предыдущему вопросу:

-Так что по поводу твоих снов?

-Обещаю, что ты их никогда не услышишь.

Он серьезно огорчен этим моим заявлением. Спешу развеять твои глупые сомнения:

-Но обещаю, что покажу их тебе уже сегодняшней ночью. Кстати, угадай, какой из них у меня на первом месте?

-Понятия не имею...

-На первом месте тот, который ... Рэд, не тормози, ключевое слово - "первый".

Он искренне пытается понять то, к чему я веду, но у него ничего не получается. Хм, как в постели, так ты "быстро", а как подумать, так ты "медленно". Бэмби, хватит язвить по этому поводу даже про себя... хватит, я сказала... Все, все, больше не буду, честное слово....

-Любимый, на первом месте - наш первый раз.

-Это ты сейчас о том разе говоришь?

-Ага.

-Нет, все, никакого душа, никаких "выдвигаемся" - мне надо срочно сделать этот твой сон явью.

Он не шутит... ой... ему совсем не до шуток... Бэмби, останови его...

-Любимый, не сейчас.

Рэд моментально ориентируется в поле моего настроения, и мы с ним одновременно произносим: "Хард"...

Глава 13. Сестра.

-Адам, чела уже доставили?

-Да.

-Помоги мне надеть маску.

СоРодич выполняет мою просьбу, и говорит:

-Я только что общался с Ариной.

-И?

-И окончательно все испортил.

-Что ты ей сказал?

-Неважно. Важно то, что она меня после этого попросту презирает. Всеволод, что мне делать?

-Мне абсолютно все равно, что ты будешь делать. Хоть картины с нее пиши, хоть следы ее целуй... Для меня самое главное - видеть мою сестру счастливой, усвоил? Если тебе не удастся это сделать, она вернется в Священный дом.

...Я поворачиваю за угол, и оказываюсь в атлетическом зале. Давненько я здесь не был. Хм, а ведь здесь за прошедшие годы практически ничего не изменилось. Вижу развалившегося, как у себя дома, чела - победителя Игр Трех Королевств. Чем же он меня все-таки заинтриговал, что я принял решение сразиться с ним в единоборстве? Почему я с таким интересом наблюдал за всеми этапами Игр, в которых этот раб одерживал победу за победой?

...Борьба идет практически на равных. Сильный гад! Мраку удается изловчиться и сорвать с меня маску. Он видит мое лицо... и взрывается ненавистью! Что? Человек не может ненавидеть "бога"! Бояться - да! Преклоняться - да! Ненавидеть - никогда! Мое секундное замешательство дало ему преимущество, и я тут же оказываюсь под ним.

...У меня в кабинете стоит на коленях бывший Первый Настоятель Единого Королевства.

-Нос? Волосы? Рост? Мне надо знать о внешности Избранного все!!!

Этот, проваливший свое задание, духовник, дает мне подробное описание Рэда. И я получаю подтверждение тому, что понял еще во время Поединка.

...Возвращаюсь с активированным Иллюзором в зал. Муж Арины сидит на матах, и спокойно смотрит прямо перед собой. Включаю голографическую запись моей сестры в ее обличии "богини". Сила наблюдает за всеми чувствами, которые переполняют Рэда. Я слышу его тихое: "Бэмби, девочка моя любимая".

...-Ники, привет. Слушай меня внимательно и запоминай. Я знаю, что вы в Обетованном. Закрой рот! Ты хочешь вернуть Арину домой? Тогда не перебивай меня! О нашем разговоре никто никогда не узнает. Раз. Я сделаю так, что Арина будет завтра на арене, во время чествований победителей. Два. И третье - записывай, где вы сможете раздобыть для себя Транспорт.

... Арина вздыхает, и я слышу в трубке ее "Пока". Говорю ей "До встречи", и выключаю телефон.

Откидываю голову на спинку кресла, прикрываю веки...

У меня достаточно записей с моей сестрой, так что она и дальше будет оставаться для жителей Обетованного "богиней Ариной". Сегодня в ее "чудодейственной летописи" появится новая легенда о том, как она забрала к себе на небо своего верного последователя.

Она - в безопасности...

Она - со своим любимым...

Она - мой будущий союзник (я чувствую это)

Сестренка, глупая моя сестренка. ...

Ничего у меня не получилось. Я думал все исправить. Мне так хотелось искупить свою вину перед тобой за то, что я с тобой сделал. Вот только, я не учел того, что тебя нельзя осчастливить властью и богатством. Мне было неведомо, что ты уже счастлива, потому что любишь и любима.

Любовь... Впервые я задумываюсь над тем, дано ли мне когда-то испытать это чувство, и способен ли я на его проявления... Поживем-увидим.

Младшая моя сестренка, как же мне тебя не хватает. Наш дом после твоего "спасения" опустел. Когда-то я расскажу тебе об истинных причинах твоего "плена", а, возможно, со временем, ты сама обо всем догадаешься и все поймешь. Ты ведь поймешь меня, правда? Ты ведь будешь приезжать ко мне в гости?

Стоп, о чем Арина меня попросила? Ах да, обеспечить благополучие ее служанки Элены. Почему Элены? Она же - Олена...

Эпилог

Рэд шутливо ворчит:

-Мало мне было того, что моя жена - ангел, так теперь она еще и "богиня".

Я ласково прикасаюсь к его волосам, и копирую его тон:

-Мало мне было того, что мой муж - Избранный Прим, так теперь он еще и раб -победитель Игр.

-Вот оно, как в жизни бывает - брал в жены немую сироту, а получил...

Закрываю ему рот ладошкой, и качаю головой:

-Не-а, и не думай даже! У нас товар возврату и обмену не подлежит!

Рэд убирает мою руку, и притворно возмущается:

-Как это нет? Я буду жаловаться!

-Обожаю рассматривать жалобы. Вы как, готовы сделать это здесь и сейчас?

Не успеваю закончить свою шутливую реплику, как Рэд разворачивает меня к себе спиной, и прижимает к стене (так же, как в наш первый раз). Непроизвольно ойкаю вслух, когда его зубы прикусывают мою шею...

Мои "ой" заставляют мужа оторваться на мгновение, чтобы сказать:

-Ш-ш-ш, больше никакой боли, обещаю. Никакой боли не будет.

Конец 2-й книги.

НеМир.

Книга третья.

БОЛЬ... БОЛЬ... БОЛЬ...

ЕЕ НЕ БЫВАЕТ СЛИШКОМ...

ЕСЛИ ОНА ЕСТЬ, ТО В ТЕБЕ, КРОМЕ БОЛИ, НИЧЕГО НЕ ОСТАЕТСЯ...

ОНА СТИРАЕТ ВСЕ...

ОНА СЪЕДАЕТ ВСЕ...

ОНА СМЫВАЕТ ВСЕ...

НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ... НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ...

Рэд, ты же обещал мне "больше никакой боли", ты же обещал...

-Арина...

-Да...

-Завтра Кирочке исполняется годик.

-Мам, неужели ты думаешь, что я могу забыть о том, что завтра - годовщина смерти Рэда...

-Кира...

-Ты хочешь организовать ее День Рождения?

-Да.

-Меня в список гостей не включай.

-Но...

-Не начинай... Прости, тебя не затруднит оставить меня ОДНУ наедине с собой?

-Пока.

-Пока...

БОЛЬ... БОЛЬ... БОЛЬ...

ЕЕ НЕ БЫВАЕТ СЛИШКОМ...

Рэд, солнце мое, жизнь моя...

как ты мог? ...

как ты мог не сдержать свое обещание? ...

ты клялся, что мне больше никогда не будет больно...

ЕСЛИ ОНА ЕСТЬ, ТО В ТЕБЕ, КРОМЕ БОЛИ, НИЧЕГО НЕ ОСТАЕТСЯ...

Год без тебя...

ОНА СТИРАЕТ ВСЕ...

ОНА СЪЕДАЕТ ВСЕ...

ОНА СМЫВАЕТ ВСЕ...

Год без тебя... а у меня ощущение, что прошло уже сто лет...

Неужели это было всего лишь год назад?

Мы с Хардом играем в саду...

-Мамочка, а папа скоро приедет?

-Завтра утром.

Нашему сыночку всего два годика, а говорит он не хуже шестилетки:

-Где он?

-Хард, тебе нравится задавать мне одни и те же вопросы снова и снова?

-Ну, скажи...

-Я же тебе уже объясняла, что папу вчера срочно вызвали в сообщество Мэрилэд.

-Но это же так близко, почему же он еще не вернулся?

-Потому что у него не получилось бы обернуться за один день, не говоря уже о том, чтобы успеть решить там все вопросы.

-А где Вил?

-Не знаю, я его с самого утра не видела.

Кирочка сильно толкается во мне. Я кладу руку на живот, и тихо успокаиваю нашу доченьку:

-Эй, что за бунт на корабле? И ты недовольна тем, что папочка уехал? Лапочка моя, я тоже по нему ужасно соскучилась...

Хард срывается с места:

-Бабушка, деда!!!

Я поворачиваюсь, и вижу своих родителей. Встречаю их с улыбкой:

-Какими судьбами?

Они не отвечают на мою улыбку. Я леденею:

-Что случилось? Что-то с Никитой?

Отец просит Харда:

-Малыш, подожди нас у себя в комнате, хорошо?

-Да, только вы недолго. Я хочу вам новую игру показать.

И убегает в дом.

-Мама, что случилось? Мама, не молчи... Папа... Вы меня пугаете...

Я говорю это, но на самом деле ощущаю волну тупого спокойствия. Меня выводит из себя это несоответствие моих чувств:

-Вы что, влияете на мои эмоции? Прекратите немедленно!

Папа уже берет мои руки в свои:

-Доченька... Рэд... Рэда больше нет...

Я уже ничего не слышу, кроме своего истошного крика... я вижу, как шевелятся губы отца, которые произносят мне какие-то слова, но я не слышу ни единого звука...

НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ... НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ...

-Где он? Что вы такое говорите? Этого не может быть! Рэд... Рэд... Рэд...

Меня больше всего страшит мысль о том, что эта ужасная правда лишь временно не укладывается в моей голове... что совсем скоро она заселится в мою голову, и станет там полноправной хозяйкой... и... что для меня там уже не будет места рядом с этой правдой...

Папа обнимает меня, прижимает к себе, издает какие-то звуки, которые мой слух отказывается формировать в слова...

Меня застилает... пелена... и я уже не только слышу, и ничего при этом не понимаю, но и вижу, и ничего при этом не различаю...

Мама... ах да... здесь же еще должна быть мама... она тоже пытается что-то донести до меня... но что? ... и почему мне так сложно понять то, о чем она мне говорит? ...

Меня куда-то ведут... папа пытается взять меня на руки, потому что меня не слушаются собственные ноги... я вырываюсь, и кричу ему, чтобы он поставил меня на землю...

Парадный вход? ... Почему меня привели к парадному входу? ...

Мне не удается распознать лица людей, столпившихся в холле...

Я опускаю глаза, и... вижу на полу чье-то тело...

Слезы... слезы... у меня не получается поднять руку, чтобы поднести ее к своим глазам... мне же надо вытереть их, чтобы посмотреть на это тело... не смотри... не смотри... не смотри... мне надо... мне надо... мне надо увидеть, чье это тело...

У этого тела... лицо моего мужа... я не могу оторвать свой взгляд от этого мертвого лица... это не может быть он... этого не может быть:

-Рэд, любимый... Рэд, пожалуйста, встань... Рэд... Рэд... Рэд...

... Год без тебя...

...Год без меня в себе...

Я смутно помню то, как рожала мою доченьку, я смутно помню то, как хоронила моего мужа... Эти воспоминания странным образом образовали во мне одно серое пятно физической и эмоциональной боли...

Помню, как впервые всматривалась в личико своей доченьки...

Помню, как в последний раз всматривалась в такое до боли родное, и такое до боли чужое лицо моего мертвого мужа...

Помню, как в моей голове роились никому ненужные мысли о том, почему он выключил в тот роковой день свой Кокон? почему он возвращался домой окольным путем? почему на его пути появились Отступники? почему соРодичи не увидели в модели его будущего грозящую его жизни опасность?

ПОЧЕМУ ОН ДАЛ СЕБЯ УБИТЬ?

ПОЧЕМУ ОН УШЕЛ НАВСЕГДА, И ОСТАВИЛ МЕНЯ?

КАК ОН ПОСМЕЛ ОСТАВИТЬ МЕНЯ?

ОН ЖЕ ОБЕЩАЛ, ЧТО ВСЕГДА БУДЕТ СО МНОЙ....

...Год без тебя...

Год без мыслей...

Год без чувств...

Год тупых простых движений...

...Два года без тебя...

Два года без мыслей...

Два года без чувств...

Два года тупых простых движений...

-Адам, я же просила тебя не приезжать сюда.

-Любимая...

-Уйди.

Ух ты, а ведь я уже неплохо владею собой... Мне потребовалось два года на то, чтобы при встрече не посылать его на все буквы алфавита, а просто сказать "уйди".

-Арина, ты не можешь целую вечность жить отшельником.

-И кто же мне помешает? Может, ты?

-Да, я. Но не помешаю, а помогу.

-В чем?

-Вывести тебя из этого ненормального состояния.

-Слушай сюда, Адам! Слушай и запоминай!!! У меня - нормальное состояние. Мое состояние соответствует тому, что я чувствую. Так что не лезь ко мне со своим мерилом нормальности, ясно?

-Ты овдовела два года назад, так неужели ты считаешь нормальным то, что тебя до сих пор ничего не радует, и то, что ты заморозила себя в своем горе, и даже не пытаешься оттаять? Или ты считаешь нормальным то, что твоя дочь ни разу в жизни не видела на лице своей матери улыбку?

-Уйди.

Он молча выходит, а я подбегаю к зеркалу, и пальцами растягиваю свои губы. Улыбайтесь, улыбайтесь... я же каждый день пытаюсь научить вас этому простому мимическому фокусу... может, у меня атрофировались какие-то группы лицевых мышц, отвечающих за улыбку?

Надо ехать, пока я не передумала... Арина, лови момент!

Пересаживаю на диван Кирочку, и говорю Элене:

-Я уеду ненадолго.

-Да, госпожа.

Моя верная служанка уже такое количество раз слышала от меня подобные "угрозы" по поводу моего отъезда, что даже не оборачивается на мой голос.

Ее скептицизм вполне обоснован, учитывая то, что я так ни разу никуда и не выехала за все четыре года нашего здесь пребывания.

На этот раз я смогу....

На этот раз у меня все получится...

Транспорт... Сколько раз я сидела здесь, и выбирала в навигаторе маршруты до Мирного... Запредельного... Священного... Ровно столько же раз, я выходила из него, так и не решившись ни выбрать, ни отправиться ни в один из этих родных мне когда-то городов...

Арина, если тебе не удается сделать свой выбор осознанно или под влиянием импульса, тогда вооружись своим излюбленным методом и распредели варианты в алфавитном порядке. Ох, какая непосильная задача. Прекрати язвить.... Да у тебя же руки трясутся, потому что первый город - это Запредельный, так что я не злорадствую, а пытаюсь тебя отвлечь. Все... нажимай. Жми, я сказала!

Стучу в дверь, и слышу приглашающий голос Вилена:

-Да.

Захожу, и, убедившись в том, что кроме моего деверя в комнате никого нет, выключаю свой Иллюзор.

-Бэмби, девочка моя, здравствуй, как же я рад тебя видеть.

Говорит и подходит, и обнимает, и крепко прижимает меня к своей груди. Хм, сколько положительных эмоций:

-Вил, да мы же с тобой виделись позавчера. Что, успел соскучиться?

Говорю, и отодвигаюсь от его груди, и мягко высвобождаюсь из его объятий, и отхожу от него на несколько шагов.

-Ты все-таки пересилила себя?

-Ничему тебя жизнь не учит. Ты ведь прекрасно знаешь то, как аккуратно с нами надо использовать в своей речи слова, однокоренные Роду и Силе.

Деверь усмехается, и поправляет сам себя:

-"Переборола" подходит?

-В данном контексте - да. Но ты главное не обольщайся, плиз, потому что я не знаю, на чем держится мое самообладание, и не уверена, что это что-то удержит его надолго.

-Чем займется хозяйка этого дома в этом доме?

-Мне кажется, что ты применил ко мне некорректное определение.

Вилен нахмурился, и слегка резковато отпарировал:

-Это - твой дом. Ясно? И никаких других определений. Ясно?

Как день... Только вот не за тем, чтобы предъявлять на что-то свои права, или отказываться от них, я сюда приехала. Ой, не за тем...

-Мне нужна твоя помощь. За пределами моей недвижимости...

-Ты все-таки решила?

-Поможешь?

-Конечно.

Родители, сразу после похорон, забрали меня, точнее мою бездушную оболочку, к себе домой в Мирный. Эта оболочка была способна только на то, чтобы отсчитывать минуты между кормлениями, и менять подгузники своей дочери. На этом мои самостоятельные действия заканчивались. Прошло сорок дней, прежде чем я смогла без напоминаний сходить сама в туалет, ощутив нужду, сама сесть кушать, ощутив чувство голода, сама лечь спать, ощутив усталость. Все сорок дней моя мама терпеливо ходила за мной, как за маленьким ребенком: "Ариночка, сядь покушай, моя девочка. Вот, теперь открой ротик... вот моя хорошая, глотай... умничка моя..." "Доченька, давай я тебя умою, моя куколка... вот, не нужны нам эти штанишки, давай-ка, мы их снимем.... Сходи сначала в туалет... вот так..." "Маленькая моя, ложись спатки, закрывай свои красивые глазки и спи, моя девочка... вот так.... нет-нет... не волнуйся... я тебя разбужу, когда придет время кормить Кирочку. Спи, засыпай... баю-бай..."

Все эти дни мои органы чувств яростно сигнализировали мне о том, что рядом со мной кто-то есть, помимо мамы и Киры... но я попросту игнорировала эти сигналы, потому что мой Мир сузился до мамы и дочки...

Через сорок дней в него требовательно и нетерпеливо ворвался Хард:

-Мама, мамочка, почему ты все время молчишь? Мамочка, все говорят, что тебе нужно время, чтобы опять научиться разговаривать, но я устал ждать. Мамочка, ну скажи мне хоть что-нибудь.

На какое слово меня хватит? Какое слово я смогу сказать нашему любимому мальчику, который потерял отца, и на глазах которого рассыпалась на части его мать?

-Привет.

-Мамочка, ты только больше не молчи, пожалуйста. Я так скучаю по тебе. Ты только не молчи.

-Хорошо. Не буду. Обещаю.

И вот нас уже четверо: я - бездушная-пустушка, я - мальчик-понимайчик, я-бабушка-хлопотушка, я-девочка-припевочка.

Кира... нормальные дети гулят и улыбаются, а моя девочка... напевает грустные мелодии... ла-ла-ла-ма-ма-ма-па-па-па...

Кто-кто в теремочке живет? я - бездушная-пустушка, я - мальчик-понимайчик, я-девочка-припевочка, я-бабушка-хлопотушка, а ты кто? А я-волчок-твой-браток, пустите меня к себе... Нет у меня для тебя места, злой - родной - мой- серый- волк. А я тебя, бездушная-пустушка, и спрашивать не буду:

-Аринка, сестренка моя любимая. Ну вот, ни на минутку тебя нельзя одну оставить. Посмотри, на кого ты стала похожа. Придется мне тебя, наверное, снова похитить.

-Сева, иди ты в... сад.

-Там я уже был. Ты не поверишь, я, перед тем, как сюда попасть, куда только послан не был. Ты и мест-то таких не знаешь, да и не для твоих ушей они. Иди ко мне, моя хорошая.... Вот так... Сильная наша девочка... ты прорвешься, ты обязательно все преодолеешь... уж если ты меня переборола, то себя и подавно сможешь...

-Сева...

-Что, моя хорошая? Спрашивай.

-Сева, почему я не могу плакать? Мне надо, мне хочется, но у меня ничего не получается. Попроси маму, чтобы она не мешала мне плакать. Пожалуйста, она тебя любит, и ни в чем тебе не откажет... Сева, помоги...

-Ш-ш-ш... никто на тебя не влияет, поверь мне. Никто не может на тебя сейчас повлиять... Просто, у тебя твои предохранители временно вышли из строя...

-Почему никто не может повлиять?

И вот нас уже пятеро...Кто-кто в теремочке живет? я - бездушная-пустушка, я - мальчик-понимайчик, я-девочка-припевочка, я-бабушка-хлопотушка, я-волчок-твой-браток,... а ты кто? А я-папа-семьи-рода-глава:

-Сева, нет.

-Арина - существо разумное, отец. И ей нужны знания, чтобы понимать свое состояние. Как она сможет выкарабкаться из него, если не знает, что с ней происходит?

Слышу мамин голос:

-Сережа, я думаю, что он прав.

А я - Никитос-твой-любимый-братос:

-Согласен.

И вот нас уже семеро. Семь-я... все дома... только вот у меня не все дома...

-Я сошла с ума?

Сева ласково смотрит мне в глаза:

-Нет, ты не можешь сойти с ума, потому что психика Носителя является непробиваемой для любых ударов. Она - твоя броня.

-Так что же со мной происходит? Почему я не чувствую... себя?

-Потому что ты...каким-то образом отключила себе практически все эмоции... Арина, а у меня есть для тебя подарок. Я тебе твою Элену, которая не Олена привез.

-Спасибо.

И никакой радости, и никакой благодарности... Я понимаю, что должна это чувствовать, но вот никак не могу вспомнить то, как это делается...

Вскоре после этого, я приняла решение:

-Пап, ты говорил мне что-то про небольшой остров, который ты подарил маме еще до моего рождения. Скажи, там есть дом и все необходимое для проживания?

-Да, милая. Но к чему ты об этом спрашиваешь?

Одно дело страдать у себя дома, и совсем другое - причинять страдания другим в их доме. Мой дом в Мирном - не вариант, потому что все в нем напоминает мне о Рэде. Мой дом в Запредельном - второй не вариант по той же причине. Значит, надо найти третий вариант...

Мы с детьми и Эленой переехали туда, когда Кирочке исполнилось три месяца. Мы быстро наладили свой быт, упорядочили связь с внешним Миром. Мои родные приезжали к нам почти каждый день. Уже через два месяца я попросила Всеволода подсоединить мой коннект к ВсеЗнаниям, которые хранятся в серверной Священного города. Еще через три месяца я уговорила родителей привлечь меня к аналитической работе их Рода. Я занималась детьми, домом, распределением информационных потоков, которыми все-таки стали обмениваться оба Рода при моем непредвзятом посредничестве. Я стала вести вполне обычную жизнь, но вот только ощущение, что я проживаю чью-то жизнь, а не свою собственную, не покидало меня ни на минуту. Мои чувства так и остались отрезанными от моего естества, и я не хотела и не могла прикладывать даже малейшее усилие для того, чтобы пришить их обратно к себе...

Я с трудом вспоминала свою жизнь в периоде до знакомства с Рэдом, я с трудом вспоминала те события своей жизни, которые происходили со мной после его смерти. Вообще-то, мое однообразное существование в последние четыре года и жизнью-то назвать нельзя. Да ведь я с трудом помню то, что делала вчера, не говоря уже о том, что делала неделю назад. Зато, я отчетливо помню каждое мгновение с Рэдом - мне даже не надо переключаться, или напрягаться для того, чтобы восстановить в своих мыслях наше каждое сказанное друг другу слово, наше каждое сделанное в присутствии друг друга движение, наш каждый взгляд...

-Вил, спасибо.

-Ты как, терпимо?

-Вполне. И... я побуду здесь одна, ОК?

-Когда мне за тобой вернуться?

-Я сама найду дорогу к дому.

"Мысо" - это мысленный обман. Как по мне, так это - довольно странное определение для этого прибора, учитывая тот факт, что "мысо" не только обманывает все органы чувств, но и создает вокруг себя ментальное поле Кошнера. Именно гигантское Мысо закрывает собой целое Обетованное Королевство.

Склеп, защищенный Мысом...

Здесь нашел свой вечный покой мой любимый. Мне потребовалось четыре года для того, чтобы заставить себя вернуться сюда после его похорон...

Все люди, которые знали о его смерти, были подвержены вмешательству соРодичей, направленному на удаление этих знаний из их памяти. Все жители Единого Королевства были извещены Первым Настоятелем о том, что Прим со своей женой были призваны к престолу Отца Небесного (без подробных причин и временных сроков данного призыва), а также о том, что во время их отсутствия руководить Королевством будет вице-Прим Вилен.

На склепе - табличка с одним-единственным знаком "бесконечность".

Ни имени, ни дат рождения-смерти, ни описаний чувств...

Лишь только ?

... "Ариночка, что ты хочешь, чтобы мы написали на склепе?" Я беру в руки листок и рисую этот знак, который для меня символизирует то, что Рэд - моя бесконечность... который символизирует мою бесконечную Любовь к нему... который символизирует мою бесконечную благодарность ему за все наши совместные мгновения...

Это место... Здесь так тихо, и так неестественно опрятно. Травинка к травинке, цветочек к цветочку, кирпичик к кирпичику. Моему глазу реально не за что зацепиться, потому что ничего не выбивается из этого идеального порядка.

Это место... Оно для меня ничего не значит, и поэтому никак меня не трогает. Мне не удается нащупать даже малюсенькую эмоцию, соответствующую пониманию того, что я нахожусь там, где покоится мой любимый.

Кто-то приходит к могилам своих родных, чтобы почтить их память. Кто-то - для того, чтобы на время отвлечься и отрешиться от повседневной суеты и полностью посвятить эти минуты возрождению покойных близких в своей памяти, чтобы еще раз отметить то, что они когда-то были частью их жизни, и чтобы осознать всю бренность и срочность жизни своей...

Мне же не надо для этого приходить сюда, потому что мой Рэд постоянно живет в моих мыслях.

Наша комната... наша кровать... наше окно...

Оборачиваюсь на звук двери. Вилен подходит ко мне, и тихо спрашивает:

-Останешься на ужин?

-Спасибо, нет.

Мой деверь приезжает на остров несколько раз в месяц. Он обожает своих племянников, возится с ними, балует их. Он - один из самых желанных и долгожданных наших гостей.

-Останешься навсегда?

-Что, прости?

Он стремительно обнимает меня, и начинает покрывать мое лицо поцелуями:

-Бэмби, пожалуйста, пожалуйста, останься... пожалуйста, войди в мою жизнь... пожалуйста, стань ее частью...

-Вил, не надо... что ты делаешь? Перестань.

Мой деверь держит мою голову так, чтобы видеть мои глаза:

-Хорошо, тогда скажи мне, что тебе надо время, и что мне надо подождать. Я - готов, я буду ждать тебя столько, сколько тебе понадобиться, чтобы принять меня.

-Нет, этого я тебе никогда не скажу.

-Почему?

-Потому что с моей стороны это будет нечестно по отношению к тебе. Вил, скажи, сколько раз мы с тобой обсуждали эту тему, сколько нужных и не очень слов уже было сказано? Почему ты заставляешь меня снова и снова проходить через это? Пойми, Вил, ты - уже часть моей жизни. Но ты не заслуживаешь на бесчувственную спутницу своей жизни.

-Подумай о детях...

Я начинаю кричать в голос:

-Не смей! Никогда, слышишь, никогда не спекулируй моими чувствами к детям в своих интересах! Никогда, если хочешь и дальше оставаться близким и родным мне человеком!

Беру себя под контроль, мысленно настраиваю свой голос на другую тональность, и почти спокойно говорю:

-Разговор окончен. Мне пора. Увидимся. До свидания.

Я прохожу мимо него, не оборачиваясь, и не останавливаясь ни на миг вплоть до самого Транспорта...

Следующий по алфавиту - Мирный...

Здесь все тоже заканчивается моим несдержанным криком:

-Хватит! Да почему все вдруг решили, что мой выезд за пределы острова является причиной каких-то возможных изменений в составе моего ближайшего окружения? Почему вы считаете, что этот состав может изменить мою жизнь к лучшему? Да я вообще не хочу никаких изменений, слышите?

Папа старается меня угомонить:

-Доченька, я ведь только сказал тебе, что Адам - неплохой парень, и что я знаю его много сотен лет. Что вывело тебя из себя?

-Не притворяйся. Ты все прекрасно понимаешь, и сказал ты это не просто так, а со смыслом. Мол, чего тебе, дурехе, не хватает? Смотри, какой Родич по тебе сохнет! Да хватит тебе ломаться, и строить из себя непонятно кого.

Моя мама строго меня обрывает:

-Арина, остановись. Так мы не придем ни к чему хорошему. Твое горе и твоя боль не дают тебе права общаться с отцом в подобном тоне.

Ах так?

-Но они также не дают ему права учить меня тому, с кем мне надо жить.

Папа говорит почти примирительно:

-Девочки, все, проехали... Я влез не туда, куда надо со своими советами. Арина же вспылила на это не по теме. Все, больше не буду вмешиваться в твою жизнь, обещаю. Но я также обещаю тебе то, что буду с нетерпением ждать твое приглашение к тому, чтобы принять в ней активное участие, когда ты почувствуешь в этом свою потребность.

Последний по алфавиту - Священный...

-Сева, привет.

-Привет.

-Я скоро буду, подготовишь купол?

-Да.

Для того, чтобы открыть купол, на площадке, кроме Всеволода, должен находиться весь его Круг. Если же кто-то из них не может присутствовать, то вместо него там должны быть двое его "ближников", если же и кто-то из них не может, то вместо него - четверо его... и так далее в геометрической прогрессии...

Мой Транспорт мягко приземляется, и я выхожу из него в объятия брата:

-Аринка, как же я счастлив тебя видеть! Как здорово, что ты, наконец, ко мне приехала.

-Рано радуешься, потому что, судя по результатам моих визитов в Запредельный и Мирный, мои посещения после себя не оставляют хороших впечатлений.

-Разберемся.

Он выпускает меня из кольца своих рук, и я по очереди осматриваю лица его "пятерки": Адам, Виктор, Влад, Гейдар, Гамзат. Киваю им, и говорю стандартное приветствие:

-Здравствуйте, рада видеть вас всех в добром здравии. Надеюсь, что мой внезапный приезд не явился помехой для ваших планов, и не отвлек вас от ваших текущих дел. В противном случае, приношу вам за это свои извинения.

Шента делает несколько аккуратных шагов по направлению ко мне. Что ж, никаких возражений:

-Не сдерживай себя.

Он широко мне улыбается, и стискивает в своих руках так сильно, что я с трудом произношу:

-Пусти, задушишь...

-Не пущу, а вот возьму, и вообще, никуда и никогда тебя не отпущу в отместку за то, что ты так долго меня игнорировала.

Виновата ли я, виновата ли я? Виновата ли я, что люблю?

-Шента, я уже на пути к исправлению - ты только дай мне время, и не дави на меня, ОК?

-ОК. Завалишься ко мне в гости?

-Сегодня точно нет, но в следующий раз - обещаю.

Оборачиваюсь к брату:

-Ну что, твой дом - мой дом?

-Всегда...

Сева дарит мне очень правильную, соответствующую моменту улыбку, а я не могу ему на нее ответить, и опять виню свои губы за их непослушание.

-Аринка, все хорошо, не дергайся.

-Спасибо, родной.

Я вернулась на остров далеко за полночь. Зашла в комнату к детям, поцеловала их спящие мордашки, и медленно побрела к себе.

Сева прав.... Сева прав.... Сева черт-побери-абсолютно-прав...

Мама сильно возмутится моему позднему звонку? Но, я же попросту не смогу заставить себя дожидаться утра, чтобы сообщить ей о своем решении, и чтобы обсудить с ней варианты его последствий.

-Мама, прости.

-Ничего, я еще не ложилась.

-Мне надо поговорить.

-Нам приехать?

-Мне неудобно просить вас об этом.

-Неудобно спать на потолке. Мы скоро будем. Поставь кофе.

-Хорошо. И... спасибо.

-Мам, угостишь сигареткой?

-С каких это пор?

-Так, балуюсь изредка.

Прикуриваю, и глубоко затягиваюсь.

-Не понимаю, как вы меня терпите?

Мамочка ласково мне улыбается, такие же точно улыбки играют на лицах Никиты и папы.

-Легко проявлять терпение по отношению к тому, кого любишь.

-Я не заслуживаю вашей любви, и я не заслуживаю на любовь моих детей, да я вообще не могу заслуживать ничьей любви.

Никита вступает в наш с мамой разговор:

-Да, заслугами ты в последнее время не блещешь, но вот только нам твои заслуги как-то до лампочки.

Теперь, к делу:

-Я была сегодня у Севы.

Папа утвердительно кивает:

-Мы знаем - он звонил, и предупредил нас о том, что ты захочешь с нами встретиться.

-Откуда? Вот самоуверенный Всезнайка. Что еще он сказал? Ну, это я к тому, чтобы не повторяться.

-Ничего, он даже не сообщил нам предмет предстоящего обсуждения. Вот только не знаю, стоит ли тебе об этом говорить...

-Стоит.

-Он сказал, чтобы я прекратил тебя нервировать разговорами про Адама.

Я даже рот раскрыла от непонимания сути этой просьбы:

-Серьезно? Это - что-то новенькое.

Мама возвращает меня к причине моего приглашения:

-Что Сева тебе предложил?

-Суть вопроса заключается в том, что мой брат готов согласиться с тем, что этот остров может оставаться вполне приемлемой для меня средой обитания до скончания веков. И что он не видит ничего плохого в том, чтобы я и дальше вела подобный образ жизни, но.... Всегда есть это самое пресловутое "но". Так вот, он аккуратно намекнул мне на то, что это - проявление моего махрового эгоизма - найти себе зону комфорта, и не задумываться о том, что эта зона - непригодна для моих детей. Хард с Кирой по моей милости отделены от остального Мира, они не имеют возможности общаться со своими сверстниками, у них очень узкий круг общения, и все это приведет их к тому, что они вырастут абсолютно асоциальными и неприспособленными к жизни... существами. Он так и сказал "существами". Вы с ним согласны?

Никита мягко шутит:

-Если ты по поводу "существ", то мы уверены в том, что твои дети - не люди, а Родичи.

Мама продолжает:

-Если же ты спрашиваешь нас про "асоциальных и неприспособленных к жизни", то мы считаем, что Сева абсолютно прав. Так что же он тебе все-таки предложил?

-Полевую работу.

Папа взрывается:

-Что? Да он в своем уме? Да я никогда не дам на это своего согласия! Моя дочь не будет выполнять работу, на которую мы даже рядового Родича не определили бы.

-Пап, да причем здесь мой высокий статус твоей дочери? Я могу хотя бы попытаться, понимаешь? Если у меня не получится, или меня это не устроит по какой-то другой причине, то мы всегда сможем с вами все переиграть, и придумать другой вариант...

...-Элена, уложи мне прическу пониже, пожалуйста.

-У Вас уже такие длинные волосы, что, боюсь, у меня ничего не получится.

-Постарайся, милая. Да, детей я уже предупредила о том, что уезжаю в резиденцию. Ты, главное, проследи за тем, чтобы они не играли со своими пажами допоздна.

-Хорошо, госпожа.

-Элена, спасибо. Ты даже не представляешь себе, какая ты у меня во всех отношениях незаменимая помощница. Ну что, как там развивается твой роман с адъютантом барона?

- Простите, Арина, но... он уже в прошлом.

-Как? Почему? Он же тебе нравился. Ты ему сказала, что я за тебя отдам такое приданое, которому любая принцесса позавидует?

-Нет.

-Ты мне что-то не договариваешь?

-Госпожа, простите, но я не готова выходить замуж, потому что не хочу покидать вас и ваших детей. Мне очень хорошо с вами. Пожалуйста, госпожа, не принуждайте меня расставаться с вами.

-Элена, я очень ценю твою преданность, но мне невыносимо думать о том, что ты приносишь свою жизнь в жертву мне и моим детям. Тебе уже двадцать четыре, и с каждым годом тебе будет все труднее найти себе приличного спутника жизни. Ты и так, по моей милости, провела четыре года на острове, будучи отрезанной от человеческого общества. И вспомни, год назад, когда мы переехали сюда, ты говорила мне о том, что хочешь получить мое согласие на твою личную жизнь. Так что же изменилось?

В комнату входит "мой брат" Прим Норд:

-Дорогая, ты готова?

Отвечаю ему:

-Да.

И, глядя через зеркало в глаза Элены, обращаюсь к ней:

- Мы с тобой завтра же вернемся к этому разговору.

-Хорошо, госпожа.

Пока меня Нордом несут в резиденцию, я анализирую наш разговор с Эленой. Бедная девочка - я, сама того не ведая, сделала ее своей заложницей. Она все пять лет, проведенные с нами, не только помогала мне по хозяйству, но и получала образование под моим личным присмотром. Она также была посвящена мной в Истину Мироустройства. И теперь ей безумно тяжело найти себе подходящую пару. Ведь любой смертный, который ищет ее руки, попросту не может конкурировать с ее интеллектуальным уровнем, и поэтому, все они кажутся ей скучными и неинтересными. Помимо прочего, я сразу честно предупредила ее о том, что в том случае, если она примет решение пойти по жизни своим путем, то этот ее путь будет полностью мной материально обеспечен, но... но, моя мама сотрет ей всю память, связанную с нами. И как же ей к этому относиться? Вот что бы я решила на ее месте? Не знаю. Все в этом Мире - относительно. С одной стороны - она получила ту жизнь, о которой и мечтать не смела. С другой стороны - эта жизнь перевернула не только ее сознание, но и ее личность. Что ж, завтра нам с ней действительно предстоит серьезный разговор. И я торжественно себе обещаю, что ни в коем случае не буду на нее давить, и что ни в коем случае не стану принимать за нее решение, и делать ей что-то против ее желаний.

Перед моим мысленным взором пролетают месяцы, проведенные в Северном Королевстве...

И почему папа был так против моей "полевой работы"? Мне здесь нравится, меня здесь ничего не раздражает, да и работа эта - не работа, а так - одно название (хотя, я подозреваю, что именно по этой причине мне выбрали это Задание). Главное - то, что мои дети здесь счастливы. У них здесь много друзей, и они с такой ненасытностью утоляют свой голод в общении со сверстниками, что у меня сердце сжимается от чувства вины перед ними за то, что я столько лет насильно ограждала их от этого.

Для выполнения Задания мне состряпали непритязательную Легенду (лишь частично выдуманную). Мой "брат" Прим Норд (который по совместительству является человеком, рожденным в Мирном городе, и прошедшим специальную подготовку для "работы на полях") призвал свою родную сестру из бедного и далекого Оливкового Королевства после скоропостижной смерти ее мужа. Она с радостью приняла приглашение брата, потому что хотела начать с детьми новую жизнь в том окружении, в котором ей ничего не напоминало бы о безвременно ушедшем муже.

Я вошла в Совет в качестве Первого Советника, и принимала активное участие в политической жизни Северного Королевства.

Норд (который и не Норд вовсе, а Джон) прерывает молчание:

-Арина, что-то я очкую...

Джон отлично справляется с внутриполитическими вопросами, но совершенно беспомощен в вопросах, касающихся внешней политики.

-Расслабься.

Он резко поворачивается ко мне:

-Эта их притянутая за уши причина встречи на высшем уровне. С каких это пор Примы королевств обсуждают размеры пошлин? Ведь и ослу понятно, что они опять затронут тему о совместном выходе к морю. Да и вероятности слишком расплывчатые.

-Я изучила накануне просчеты соРодичей, и тоже обратила на это внимание. Таких непонятных процентов я уже давно не видела.

-Да... дела. Главное, ты понимаешь, они, как знают, что мы сейчас не готовы к войне, и что мы проиграем им в открытом противостоянии.

-Успокойся, неужели ты думаешь, что Прим... кстати, как там его?

-Шико.

-Что Прим Шико приехал к нам для того, чтобы объявить войну?

-Кто их там разберет? Ты интересовалась реальным положением этого Королевства?

-Да, но получила от Севы довольно расплывчатую информацию. Понимаешь, оно не занимает хоть сколько-нибудь важное в стратегическом плане место, и поэтому прямого наместника Священного города там нет уже давно. Религия - монотеистическая. В последние годы там стали активно развивать добычу и экспорт природных ископаемых. У них - очень развитое сельское хозяйство. За короткое время многократно увеличилась численность воинов и гарнизонов, в которые привлекаются высшие военные советники из других Королевств. В общем, за каких-то несколько лет, Долинное Королевство превратилось из бедного и прозябающего в сильное и процветающее. Там что-то еще связано с Первым Советником Найтом. Он - бывший раб Первого Воина. Была какая-то жуткая трагедия, подробностей которой я не знаю. В общем, этот Найт спас семью Прима. Шико за это выкупил того из рабства, и предложил ему самостоятельно выбрать себе награду. Найт решил работать на Прима, при этом проявил свои незаурядные способности, и вскоре стал его правой рукой. Говорят, что Шико и в туалет без этого Найта не ходит, и что он души в нем не чает. Прим дал ему за верную службу много земель и титулов. В общем, реально Королевством правит Найт, а не Шико.

-Надо будет дать Задание в Мирный, чтобы они изучили этого Советника хорошенько.

-Согласна. Ну что, пора на выход и на вход?

-Ага.

Примы сидят за столом переговоров.

Шико производит на меня приятное впечатление - эдакий добрый и мудрый старик, который искренне любит и свое Королевство, и свой народ. Во время переговоров, он постоянно обращает свой взор к Первому Советнику.

Найт - очень высокий мужчина, с мощной грудной клеткой и широкими плечами. У него испещренное шрамами лицо, переломанный нос, слегка деформированный угол рта, тяжелая квадратная челюсть, серые раскосые глаза. Его, когда-то темные, волосы посеребрены проседью. На руках - тонкие кожаные перчатки, под одеждой - гольф, закрывающая от любопытных глаз его грудь и шею. При ходьбе он сильно хромает на правую ногу.

Если наши с ним глаза встречаются, он отводит их первый, при этом слегка сутулит свои плечи, что является признаком его неловкости. Он что, комплексует передо мной из-за своей увечной внешности?

На очередной вопросительный взгляд своего Прима, Найт твердо кивает головой.

Шико прокашливается и продолжает:

-Прим Норд, я - человек старой закалки. Мне чужды интриги и недомолвки. Поймите, я слишком долго живу на этом свете, и уже давно убедился в том, что для достижения цели не обязательно использовать силу. Но...

Джон слегка беспомощно смотрит на меня, призывая на помощь. Я спрашиваю "брата":

-Не сочти за дерзость с моей стороны, но я прошу твоего разрешения обратиться к Приму Шико, с его соизволения.

-Не вижу причин, чтобы отказать тебе в этой просьбе. Прим Шико?

У Найта слегка участилось дыхание. Он пристально смотрит на меня. Что я такого сделала? В нашем Королевстве женщины мужчинам - ровня, и никто не смеет ущемлять их права. Что же касается моей просьбы прямо подключиться к переговорному процессу, так я же - не только "сестра" Прима, но и его Первый Советник.

Шико ласково мне улыбается, и по-стариковски кряхтит:

-Слава о красоте и мудрости вашей сестры долетела до нашего скромного Королевства, и для меня большая честь лично убедиться в том, что людская молва донесла до нас истинную правду.

-Не мне судить о моей красоте и мудрости, но мне судить о моих принципах в построении партнерских отношений. Прим Шико, Вы пришли к нам с Миром, с Миром и уйдете. Точка. Что касается достижения вашей цели, то озвучьте нам ее, и мы вместе обсудим эту возможность.

Найт одобрительно усмехается, и кивает своему Приму. Шико меняет добродушное выражение своего лица на сосредоточенное:

-Не ожидал от Вас, Мистресс Карина такой неженской прямоты. Что ж, давайте мы с вами обсудим то, на каких условиях вы нам предоставите выход к морю, и мы уйдем с Миром.

Я перевожу свой взгляд к Найту, и уточняю у него:

-Выход к морю без собственного флота?

Его брови и глаза отвечают мне "и что?"

-Выход к морю без собственного портового города?

То же движение бровей, тот же встречный вопрос в глазах.

-Найт, я задаю вам вопросы, требующие...

Прим Шико слегка сконфуженно отвечает вместо своего Советника:

-Мистресс Карина, Найт не желает своим молчанием проявить свое неуважение к Вам. Дело в том, что мой Советник лишен способности говорить.

-Прошу простить мне мою бестактность.

Приветливая улыбка "ничего страшного".

Я задумываюсь буквально на минуту:

-Первое - военный Союз. Второе - мы строим для вас торговый флот. Третье - мы предоставляем вам в аренду землю для строительства порта. Земля - наша, порт - ваш. Четвертое - демаркация границ с учетом равноценного обмена вашему выходу к морю.

Найт качает головой, и смотрит на меня очень многозначительным и полным решимости взглядом. Поднимает вверх руку и показывает мне "один". Не устраивает первый пункт? Неудивительно, силы-то у нас - явно неравные, так что, с их стороны военный Союз - это конкретная уступка в нашу пользу.

Но и я отступаться от своего решения не намерена:

-У вас есть время на то, чтобы обдумать наше предложение.

Мы обмениваемся традиционными протокольными прощальными фразами, и одновременно выходим из зала через противоположные двери.

Навигатор не понимает команды моих непослушных дрожащих пальцев...

ну же...

ну же...

а-а-а...

что я наделала...

быстрее, мне надо срочно в Мирный, иначе я просто задохнусь....

Быстрее... отвращение к себе давит мое горло колючими тисками, я часто дышу, и борюсь со своей кислородной недостаточностью. Как только Транспорт отрывается от земли, мне удается взять себя в руки и закрыть глаза...

как?...

как я посмела?...

как же я себя за это ненавижу!!!

...Традиционный ежегодный бал-маскарад в самом разгаре. Мне надоело быть безучастным свидетелем окружающего меня веселья, и я подхожу к "брату", чтобы тихо предупредить его о своем решении покинуть бал. Он просит меня задержаться:

-Еще пол часика, и вернемся во дворец вместе. Хорошо?

-Да, но не дольше. Я буду ждать тебя в назначенное время у носилок.

Решила убить эти полчаса прогулкой по парку. Я так углубилась в свои мысли, что не заметила, как оказалась в неосвещенной его части настолько далеко от места веселья, что здесь практически не слышны звуки музыки. Ни тебе скамеечки, ни тебе пенька, на худой конец. Смотрю на циферблат своих часов, и понимаю, что луна сегодня не в настроении служить мне необходимым для определения времени, освещением. Побуду здесь еще несколько минут, и буду двигаться в обратную сторону...

Нахожу своему плечу опору в виде дерева и задумываюсь о том, что мне хочется стоять вот так гораздо дольше, чем какие-то отведенные мне самой собой несколько минут. Мне уже давно не удавалось оставаться наедине со своими мыслями.

Прикрываю глаза, и в моей памяти всплывают воспоминания о моем любимом, о его сильных нежных руках, о его способности моментально улавливать своими руками настроение и желание моего тела, о том, как эти руки знали и понимали каждое мое движение, каждую мою дрожь, о том, какими они были настойчивыми и ласковыми...

Ненавижу себя! Дрянь! Последняя дрянь! Нет, это - слишком мягкое определение! Для меня и для моего поступка еще никто не придумал соответствующего ругательства!!!

Выпрыгиваю из транспорта и мчусь к Никите...

только бы он был один...

только бы он был дома...

-Арина? Что? Арина, Арина!

Я падаю ему в объятия и захлебываюсь слезами. Краешком сознания понимаю, что это - мои первые с похорон Рэда слезы. Понимаю, что пугаю своей громкой истерикой брата, но ничего не могу с собой поделать...

... Руки... руки на моих плечах, на моей груди, на моей талии... я расслабляюсь под этими руками... мне хочется сказать этим рукам спасибо за те ощущения, которые они дарят моему истосковавшемуся по ласке телу... стоп... нет, не стоп... пусть продолжают... мне так хорошо ощущать их на себе... так что, пусть пока делают со мной то, что хотят... "стоп" я всегда успею сказать... да и до Кокона мне дотянуться - дело одной секунды... так что обладатель этих рук отлетит от меня на несколько метров в ту же секунду, как только я захочу... Его руки уже под лифом моего платья, его губы уже раздразнили мою кожу на моей шее... эти поцелуи перемежаются легкими аккуратными прикусываниями... да... да... да... Мне хочется повернуться к обладателю этих рук лицом, но в этот момент, он поднимает мне подол платья... и снова "да"... и я сама становлюсь на колени, и я сама поощряю его своими действиями к продолжению... он начал входить в меня, и я уже ничего не соображала. Мне было так хорошо, что я забыла обо всем на свете. Я забыла о том, где и почему нахожусь. Я забыла о том, что занимаюсь любовью непонятно с кем. Мое сознание поздоровалось со мной в тот момент, когда я, уже после своей эйфории, почувствовала на своих бедрах легкие нежные поцелуи моего случайного любовника... он делал это так аккуратно, как будто боялся повредить мне мою нежную кожу. И в тот момент я не просто поняла то, что сделала... в тот момент я впала в панику... эта паника раскрыла мой рот для того, чтобы твердо сказать: "уйди отсюда сейчас"... я повторяю это несколько раз до тех пор, пока не слышу затихающие вдалеке шаги.... Встаю... и бегу в противоположную от этих шагов сторону... не помню, как добралась до Транспорта... не помню, как нашла к нему дорогу... помню лишь то, что все это время у меня в голове проносились исполненные презрения к себе крики... ненавижу!... как же я себя ненавижу!!!...

-Арина, сестренка, все успокойся. Аринка, я уже позвонил маме - они скоро приедут. Сестренка...

-Нет, пожалуйста, нет... Никита, что я натворила?... Что я наделала?

-Вот, маленькая, выпей водички и успокойся. Вот, открой ротик.

Мои зубы громко стучат по стакану, и этот звук помогает мне утихомирить мои горловые спазмы. Или этому способствуют размеренные горловые движения? Не знаю, не знаю, что и чему способствует, да и какая разница!!!

-Сестрен, что стряслось?

Я отодвигаюсь от стакана, и смотрю в перепуганные глаза брата:

-Ники, ты меня возненавидишь, когда я тебе расскажу о том, что случилось, и о том, как низко я пала... У-У-У...

-Тихо, прекрати заводиться по новой. Тебя кто-то обидел?

-Не-е-ет...

-Детей?

-Не-е-ет... Ники, я только что занималась сексом с незнакомым мне мужчиной... У-У-У...

-Он тебя... заставил?

-Не-е-ет...

-Подожди, я ничего не понимаю...

-Я гуляла в парке, а он... он просто подошел ко мне сзади и обнял меня... а я... я не отстранилась... а потом... потом.... Все как-то само собой... Ники, я этого хотела, понимаешь? Ты понимаешь, что я натворила? Да я же - последняя шлюха, которая раздвинула ноги перед первым встречным-поперечным... Да я же - тварь последняя..

Брат резко закрывает мой рот своей ладонью, и зло рычит мне в лицо:

-Не смей оскорблять в моем присутствии мою сестру!

Я убираю его руку, и тихо спрашиваю:

-А что, ты сам этим займешься?

-Арина, ты в своем уме? Ты что сама себе о себе напридумывала? Я не вижу в твоем поступке ничего страшного или предрассудительного...

-Ники, ты ведь на самом деле так не думаешь, ты ведь просто пытаешься меня успокоить. Как я теперь буду смотреть в глаза своим детям, зная что я... что их мать...

Ники опять закрывает мне рот:

- Последнее предупреждение - не смей ни вслух, ни про себя наносить себе такие ужасные оскорбления. Это - твоя жизнь. Ясно? Ты своим поступком никого ни обидела, ни предала, ты никому не изменила. Ты уже сделала то, что сделала. И теперь вспоминай об этом эпизоде своей жизни, как о мимолетном приключении, на которое ты сама решилась, и которое оставило после себя не очень хорошие воспоминания.

Как раз очень хорошие, но мне стыдно об этом говорить. Брат продолжает свою нотацию:

-Только спокойно, ладно? Я тебя сейчас кое о чем спрошу, но ты реагируй спокойно...

-Мне уже страшно.

-Э-э-э... он предохранялся? У этого твоего приключения могут быть какие-то последствия?

-Если ты о беременности, то - нет, потому что он... он, почему-то, не до конца...

-Какой благородный незнакомец тебе попался. Ты хочешь узнать, кто это был? Мне помочь тебе найти его?

Я не скрываю ужас в голосе:

-Нет, что ты, нет, ни в коем случае! И... я очень надеюсь на то, что он тоже не знает о том, кто был с ним.

-Знает-не-знает - это неважно. Ты - взрослая женщина, и сама несешь ответственность за свои решения и поступки. Никто не посмеет скверно расценить это твое решение. Другая сторона вопроса - это твое принципиальное отношение к интиму. Я сейчас говорю о твоей нравственной норме "заниматься любовью без любви - это прелюбодеяние". Пожалуйста, не суди себя строго. Пожалуйста, прости себя за то, что ты позволила себе расслабиться. Ты же - не железная, а нормальная женщина. Арина, я прошу тебя, не ругай себя, не надо...

Несколько дней после моего "приключения", я постоянно находилась в резиденции - уходила из дворца, когда мои дети еще спали, и возвращалась, когда они уже спали. У меня были поминутно расписаны встречи с послами дипломатических миссий, с представителями торговых компаний и с нашими Первыми Гражданами.

Итак, на сегодня у меня с Нордом еще одна встреча - с Примом Шико и его верным Найтом, и все... все, завтра - выходной!!! Может, съездить с детьми на море? Или в Мирный? Хм, надо будет спросить у них, чего им больше хочется.

Шико мягко просит меня и Найта оставить их с Нордом наедине. Мы молча повинуемся. Не проходит и пяти минут, как двери открываются, и я наблюдаю на лице своего "брата" крайнюю степень растерянности:

-Карина...

Медленно подхожу к нему, и с ужасом думаю про себя: "Все, это - война! Блин, как не во время. Что ж..."

-Карина, Прим Шико выдвинул свое условие для подписания Военного союза. Я сразу ответил, что мы не примем его, но все же решил поставить тебя в известность.

-Вся внимание.

-Найт просит тебя стать его Невестой, и, взамен на твое согласие, Прим Шико готов подписаться под всеми пунктами нашего договора.

-Н-найт что?

Я поворачиваюсь к Советнику:

-Это - шутка?

Претендент на роль моего жениха не отводит свой ничего не выражающий взгляд от тех молний, которые мечут мои глаза.

Это же не может быть его серьезным намерением? Правда? Дыши, дыши...

-Прим Шико, по нашим Законам, статус Невесты подразумевает собой ее проживание в доме жениха сроком не более одного месяца, и, по истечении этого срока, жениха и невесту спрашивают в присутствии свидетелей о том, готовы ли они скрепить свои отношения узами брака.

-Наши с вами Законы мало чем отличаются, Мистресс Карина. У нас так же, как и у вас, статус Невесты не подразумевает с ее стороны никаких обязанностей или обязательств.

-То есть, мне надо прожить в доме Вашего Советника один месяц, и за это вы подпишите с нами договор?

-Нет, Найт настоял на том, что, в случае Вашего согласия стать его Невестой, мы подпишем Договор уже сегодня, не дожидаясь окончания срока Вашего пребывания в его доме.

Так, если бы речь шла о браке, тут и думать было бы нечего, но пробыть месяц Невестой, а иными словами, совершенно свободной в своих действиях и решениях, гостьей Найта...

Норд видит мое сомнение, и вступает в разговор:

-Карина, я не думаю, что ты должна серьезно рассматривать это предложение. Я никогда не соглашусь на то, чтобы ты ставила свои личные интересы в зависимое положение от интересов Королевства.

Шико слегка нервно реагирует на эти слова:

-И какие же интересы Вашей сестры могут быть здесь ущемлены? Если бы не мое безграничное уважение и доверие к Найту, я бы никогда не согласился на такое предложение. Но я слишком многим ему обязан.

Ах ты ж... Шико... да не такой уж ты и простак, каким кажешься на первый взгляд. Что ж, теперь - мои условия:

-Четыре недели...

Найт показывает - три, мой "брат" поясняет:

-Две плюс одна. После второй ты проведешь неделю в женском монастыре. Это правило принято в их Королевстве.

-Хорошо, значит, две недели в Вашем доме, неделя в монастыре, затем еще одна неделя в Вашем доме, после чего я говорю при свидетелях, что не буду Вашей женой, и возвращаюсь домой. Я ничего не перепутала?

Найт невозмутимо качает головой.

-Хорошо, я перееду к вам, но только вместе со своими детьми и служанкой.

Он кивает, а я разворачиваюсь, и выхожу со словами:

-Норд, подписывай Договор - я даю Советнику Найту свое согласие.

Джон нервно меряет шагами мою комнату:

-Арина, ты понимаешь, что за это меня твой отец на ремни порежет? Ты понимаешь, что он этого так не оставит?

-Не понимаешь. Да успокойся ты, я тебе обещаю, что сама все расскажу ему при встрече. Кстати, я решила провести предстоящую неделю в Мирном. Тебе ничего не надо передать родителям? Нет? Ну, как хочешь. Распорядись подготовить на завтра два обоза. В целях моей безопасности, они не будут знать маршруты друг друга, и воины каждого из них будут думать, что я нахожусь в другом обозе. К точке же их пересечения я прибуду, якобы, на перекладных.

-А всю неделю твоего якобы пути "инкогнито на перекладных" вы все проведете в Мирном?

-Ну, да. Ты же не думаешь, что я буду трястись вместе с детьми в карете.

Ники приземлил Транспорт у ближайшей, к месту встречи обозов, станции:

-Аринка, проверь еще раз.

-Все на месте, не волнуйся. Ты ведь не отвяжешься, да? Смотри: коннект, телефон, Защита, Коконы, Иллюзоры. Ну что, убедился?

-Ой, не нравится мне эта твоя затея.

-Отнесись к ней, как к моему внеочередному отпуску. Все, обнимаю, пока.

-Пока.

На постоялом дворе мы нашли подходящую карету, наняли извозчика, и отправились в путь.

Кира "кормит" кукол грязью, а я откладываю в сторону свой очередной рисунок, и ложусь на покрывало. Как же здесь хорошо - мне очень нравится эта часть парка в поместье Найта. Здесь все продумано до мелочей, причем эта продуманность воплощена с такой естественностью, что создает иллюзию непричастности к ней человека. Что ж, первая неделя моего "отпуска" прошла довольно спокойно и без негативно. Если бы у меня был дневник, то на его очередной странице я бы написала:

"Дорогой дневник, прости, что не делилась с тобой событиями моей жизни вот уже целых семь дней.

Должна признаться тебе в том, что я приятно удивлена и тем, что меня окружает, и теми, кто меня окружает.

Начнем с того, "что"... в доме Найта нам выделили целый этаж с гостиной, тремя спальнями, и двумя санузлами. Окна моей спальни выходят в сад - а это для меня уже много значит (не тебе мне об этом говорить - ты же, как никто другой, знаешь о том, какую слабость я питаю к виду из окна). Вся обстановка, мебель, предметы интерьера подобраны со вкусом и... любовью (да-да, с любовью, и, если бы ты мог видеть это, то сразу бы со мной согласился), что создает ощущение невероятного уюта и комфорта.

Что же касается того, "кто"... Вся прислуга - вышколенная "до не могу", но при этом не раболепная и тупая, а приветливая и сообразительная. Скажу тебе по секрету - мне кажется, что управляющий Найта положил глаз на Элену. Точнее - глаза, точнее, он эти глаза с нее попросту не сводит. Моя же служанка принимает эти взгляды с та-а-ки-и-им достоинством, что я еле сдерживаюсь от того, чтобы попросить ее дать мне несколько уроков на тему: "как достойно отшить нежеланного воздыхателя".

Ты наверняка ждешь не дождешься от меня описания моего "жениха". Что ж, здесь все гораздо сложнее, чем я вначале себе предполагала. Он - хороший. Нет, ты не фыркай. Выслушай! Он - ненавязчивый и заботливый, обстоятельный и легкий, властный и невластолюбивый, жесткий и не жестокий, серьезный и веселый. Ага, ну хорош смеяться - здесь нет причин для смеха. Ну, не смейся ты надо мной! Я сама не все понимаю, но именно так я его чувствую. Ты спрашиваешь меня, зачем я пытаюсь его понять и прочувствовать? Хороший вопрос, но у меня нет на него вразумительного ответа. Я ведь приехала сюда с твердой уверенностью выстроить здесь нашу жизнь таким образом, чтобы как можно меньше пересекаться с Найтом. Но, у меня не получается его игнорировать. И, если вначале я еще пыталась проанализировать то, каким образом ему удается ломать, воздвигнутую мной, стену отчуждения и показного равнодушия, то теперь я просто смирилась с тем, что от нее не осталось и следа.

Вот здесь я с тобой полностью согласна - сама себе удивляюсь...

Первые два дня пребывания в доме Найта, я распоряжалась накрывать на стол в нашей гостиной. Мы вчетвером с Эленой и детьми, кушали невероятно вкусные и простые блюда, при этом расхваливали вслух кухарку, и грозились переманить ее к себе во Дворец. На третий день, Хард подошел ко мне, и сообщил заговорщицким тоном: "Мама, мне сын кухарки сказал, что Найт ничего не ест с тех пор, как мы сюда приехали". Я про себя подумала, что это обычный детский вздор, но... что-то мне подсказало, что в каждой шутке должна быть доля шутки... и попросила Элену аккуратно разузнать подробности, полученной моим сыном, информации. Донесение моей служанки имело примерно следующее содержание: "Госпожа, все домочадцы думают, что он не ест из-за Вас, точнее из-за того, что Вы отказываетесь делить с ним его столовую". Я еще подумала про себя "хорошо, что не его спальню, уже легче", но вслух потребовала разыскать негодника, и привести его к нам на этаж. Он зашел в гостиную, спокойно кивнул мне с ничего не выражающим выражением лица, и принял выжидательную позу, мол, "чего тебе надобно, старче?". Я... растерялась. Мне казалось, что мужчина, отказывающийся от завтрака-обеда-ужина должен смотреть на причину этого воздержания как-то... благолепно, что ли. Я вдруг ощетинилась на него ни с того ни с сего:

-Найт, Вы что, хотите в одно прекрасное утро найти меня с перерезанным горлом?

В ответ - немного расширенные глаза, и раздувающиеся от негодования ноздри, мол, "ты что, головой ударилась?" и... все... и никаких тебежестов, никаких тебе требований объяснений довольно нелепого (сама знаю) обвинения.

-Если нет, то прекратите голодать, потому что Ваша прислуга винит в этом меня, а они относятся к вам с таким обожанием, что среди них обязательно найдется тот, кто захочет убить за это без вины виноватую.

Про "обожание" я опять-таки узнала от Элены: "Они его боготворят. Он для них - что отец родной. Все они - бывшие рабы, и, только благодаря ему, стали вольными гражданами".

Найт серьезно качает головой "нет".

-Нет - не убьют, или нет - не прекращу голодовку?

Два кивка (соответственно двум частям моего вопроса). Сдаюсь:

-Скоро время обеда - распорядитесь, пожалуйста, накрыть в столовой еще на четыре персоны.

Спокойный (безрадостный? не торжествующий?) наклон головы, вопросительный взгляд "я свободен?", и, на мое: "да, это все", Найт разворачивается, и медленно выходит своей слегка прихрамывающей походкой.

И это, дорогой мой дневник, только начало "падения великой Аринской стены"...

Обед... Моя Кира требует перенести ее стул и столовые приборы к месту слева от Найта. Я благоразумно промолчала. Затем моя Кира (моя Кира?!) спокойно терпела, пока Найт кормил ее с ложечки (да она же и мне не позволяет с собой подобное непотребство!). Когда тарелка наполовину опустела, моя Кира возбужденно (моя меланхоличная дочь - возбужденно?) спросила у моего "жениха": "Найт, а когда будет сюрприз?", на что тот ей ответил, показывая на тарелку, мол, вот когда все съешь, тогда и будет, а до этого - никак не получится. Моя Кира (моя Кира? я чуть со стула не упала, потому что заставить мою дочь полностью съесть содержимое тарелки не удается никому) съела все до последней крошки, и потребовала обещанный сюрприз. Я решила-таки вмешаться:

-Доченька, потерпи, пока Найт сам пообедает.

Мой "жених" бегом заглатывает пирожок, кивает Харду (который тут же срывается на этот кивок со своего места), берет на руки мою дочь (мою недотрогу дочь?), и выходит с моими детьми из столовой. Я тупо поворачиваю голову к Элене, и говорю ей на Священном (ее родном) языке:

-Я что-то пропустила?

Моя служанка дарит мне неловкую улыбку, и объясняет:

-Госпожа, они... подружились. Найт все эти дни проводил с ними очень много времени, но для Ваших тревог нет причин, потому что все это происходило под моим присмотром.

Я встаю, беру в руки чистую тарелку, накладываю на нее пирожки, и прошу Элену проводить меня туда, куда мог отправиться Найт с моими детьми.

Они стоят в саду под навесом, и Кира, не прекращая, тараторит:

-Ну скажи, ну скажи, что это...

Найт хитро улыбается и качает головой. Мой сын "по-взрослому" успокаивает сестру:

-Кира, какой же это сюрприз, если ты будешь знать о нем заранее.

Одновременно с нами, к ним подходит слуга, который несет в руках большую корзину, накрытую полотенцем. Найт подмигивает мне (мне?), и показывает головой: "смотри", опускает Киру на землю, и убирает с корзины полотенце.

Ой... Щенки.... Как? Откуда? В последний раз я видела собак еще в родном двадцать первом веке! Я чуть не захлебнулась от нахлынувших на меня эмоций восторга и умиления. Мои дети уже разобрали свои "подарки", и вовсю сюсюкаются с ними. Я отдаю самодовольно (не без причины) улыбающемуся Найту тарелку: "Ешь", - и опускаюсь на колени возле детей.

Не знаю, что это за порода (да хоть "двортерьерская", не все ли равно?) щенков, и во что они в результате вырастут, но сейчас эти белоснежные клубочки настолько миловидные, что к ним хочется прикасаться, их хочется гладить, с ними хочется дразниться. Я беру из рук недовольного (не без причины) моим вмешательством Харда, его щенка, и прижимаю этот попискивающий клубочек к своему лицу. Чувствую на своих щеках и глазах шершавый язычок, и благодарю Найта с искренней улыбкой:

-Спасибо, я и подумать не могла, какую радость Вы подарите моим детям.

Слышу голос Киры:

-Мама, мамочка, ты улыбаешься, мамочка, любимая.

Мои дети облепили меня и целуют мои щеки, и обнимают меня своими ручонками, а я... я боюсь убрать с лица улыбку, потому что мне кажется, позволь я себе это, мои губы не смогут снова ее воспроизвести.

Все, дорогой воображаемый дневник, пора мне закругляться, потому что к нам идут Найт с Хардом. Пока (или как там правильно писать последнюю фразу в очередной записи дневника?). Потом придумаю что-то другое, ну а пока - "пока"".

Сын садится возле Киры, и шутливо ее ругает:

-Что же ты их кормишь так неаккуратно?

Вчера Найт попросил моего разрешения взять Харда с собой в город. Я разрешила, и они уехали сегодня рано утром.

-Как вы съездили?

-Супер, зря ты с нами не поехала. И город - ничегоська-сибеська, и вообще... Резиденция их Прима, конечно, нашему и в подметки не годится, но в целом - все довольно солидно и впечатляюще.

-А что вы делали в резиденции?

-Найт заседания проводил, бумаги какие-то подписывал, а я с Примом Шико болтал.

Меня сейчас хватит удар:

-Болтал?

-Ну да, нормальный такой старикан, без всяких там. Да ты расслабься, я ему никакие государственные тайны не выдал. Да он и не спрашивал.

Найт громко смеется. Мне же совсем не до смеха. Я прекрасно знаю, что мои дети настолько разумные, что никогда не выдадут так называемые "государственные тайны", и поэтому причина моего "не до смеха" кроется не в этом, а в том, что мой сын "болтал с Шико". Как вам это нравится?

Найт жестом спрашивает моего разрешения присесть рядом со мной на подстилку. Я приглашаю его кивком головы, и на его второй вопросительный жест, направленный в сторону моих рисунков, беру их в руки и передаю ему. Он хмурится, рассматривая мои наброски. Ему что, не нравится?

Он показывает на разноцветные карандаши, сложенные на покрывале, и Хард отвечает ему вместо меня:

-Мама уже давно рисует только черно-белое.

Найт выбирает один из моих рисунков, потом берет карандаши и показывает мне "можно раскрасить?". Я пожимаю плечами "попробуй, раз есть такая охота", и переключаю свое внимание на детей:

-Ребята, давайте поиграем с вами в мяч, но при условии, что вы потом сразу пойдете к Элене, чтобы она вас покормила.

Мои умнички кивают мне, и мы отходим в сторону, чтобы не мешать своей игрой Найту, который сосредоточенно разрисовывает мой набросок.

Найт любезно вызвался проводить детей к Элене, а я сижу на покрывале, и, не отрываясь, смотрю на то, что получилось из моего рисунка после его "доработки".

Я же совсем не это имела в виду. Я же не это хотела показать. У меня было грустное море, у меня было уставшее небо. А в результате получилось - спокойное море после все еще виднеющейся в небе затихающей бури.

Чтобы усилить впечатление, здесь не хватает лиловых оттенков, означающих приближающуюся победу солнца, пробивающегося сквозь тучи. Сама того не замечая, беру в руки нужный карандаш, и делаю несколько необходимых штрихов.

Вскидываю голову на уже привычное мне цоканье - так Найт делает каждый раз, когда хочет привлечь к себе чье-то внимание. "Жених" с улыбкой протягивает мне дымящуюся чашку, и я тупо беру ее из его рук. Он присаживается рядом, и заглядывает через мое плечо в наш рисунок, а я перевожу взгляд с него на чашку и обратно. Запах, что за умопомрачительный запах! Это что, горячий шоколад? Ах... Свободной рукой откладываю рисунок в сторону, и начинаю с жадностью поглощать полными ложками содержимое чаши:

-Найт, спасибо тебе огромное. Как ты узнал?

Упс... это я так сейчас, незаметно для себя, перешла к нему на "ты"? Что ж, он, судя по всему, не возражает. На мой вопрос, Найт показывает рукой расстояние от земли, и я понимаю, что он намекает на маленький рост. А кто у нас маленького роста? Хард. Вот маленький... молодец.

-Это твоя кухарка сделала?

Найт качает головой, и показывает себе на грудь.

-Ты?

Он делает лицом "что не нравится?"

-Очень вкусно, ты сам-то пробовал? Нет? Вот попробуй...

Он несколько секунд смотрит на ложку, затем аккуратно берет ее в рот. Я выжидательно смотрю на его реакцию:

-Ну, как? Что, не впечатляет?

Опускаю глаза на чашку, и глубокомысленно, со вздохом изрекаю:

-Странно, и почему мужчинам не нравится шоко...

..."лад" я уже говорю в прижавшиеся ко мне губы Найта. Так, Арина, твоим рукам простительно их бездействие, потому что они заняты чашкой и ложкой, но вот почему так странно ведут себя твои губы? Ладони Найта держат мое лицо так аккуратно, как будто в его руках и не женское лицо вовсе, а нежнейший хрупкий цветок. Он целует меня так легко и нежно, как будто боится проявить неосторожность и случайно повредить мои губы. Весь поцелуй длится так недолго, что я с трудом подавляю в себе разочарованный стон, готовый подняться из моего горла в момент его окончания.

Найт отстраняется, и заглядывает в мои глаза... "Дорогой дневник, помнишь, я "писала" в тебя о том, что я сама себе удивляюсь? Так вот, дорогой дневник... то были цветочки, а ягодки...". Не имею ни малейшего представления о том, как мой "жених" расценивает это мое удивление, но реагирует он на него вполне естественно - еще раз мягко прижимается к моим губам, дарит мне улыбку, встает и уходит.

Ага... вот это ты правильно сделал, что ушел... от греха подальше.

Элена присаживается рядом со мной на краешек дивана:

-Госпожа?

-Да, милая.

-Госпожа уже два дня не звонит родителям и не включает коннект. Мне помочь Вам поставить Защиту, чтобы Вы могли поработать, или позвонить?

Я потягиваюсь, как кошка, и лениво говорю ("я" и "лениво"?):

-Не хочу, не буду. От работы, дорогая Элена, как известно, кони дохнут. У меня - отпуск, так что, никаких коннектов. А родителям я позвоню после ужина.

Моя служанка смотрит на меня во все глаза. Что ж, я не только сама себя удивляю, но и близких мне людей.

Она явно колеблется, говорить мне, или нет очередную фразу, и я поощрительно ей киваю "выкладывай". Элена наклоняется к моему уху, и говорит на Священном языке (вот уж излишняя перестраховка, как по мне):

-Арина, я тут общалась со служанками, а они же все знают больше и лучше всех.

Тоже мне, Америку открыла:

-И что же ты такого узнала?

-Они говорят, что знатные Гражданки расхваливают Найта, как любовника.

-Что?

Спрашиваю, и чувствую, как мои щеки заливает румянец. Арина, да какая тебе разница, какой он любовник, и какого мнения о нем его любовницы? Ты чего так неадекватно реагируешь на эти сплетни?

-Говорят, что попасть в его постель мечтает каждая знатная госпожа Королевства, и что... не знаю, верить ли этому, но... что Прима Западного Королевства... что она предлагала ему стать ее любовником, и, когда он ей отказал, то она предложила ему стать ее мужем. И что Найт отклонил это предложение. И что из-за этого чуть было не разразилась война между Королевствами.

У меня в висках больно шумит кровь. Да что со мной не так? Да, какое мне до этого дело? Спокойно, давай рассуждать по порядку. Что тебя так удивляет? Мой "жених", при своем телесном уродстве, которое я про себя в шутку называю "зловещей красотой", является, несомненно, притягательным мужчиной. Не знаю, каков он в качестве сексуального партнера, но то, что у многих дам (и не дам) возникает естественное желание убедиться в том, что его мужественность не только внешняя, но и "практическая", меня не удивляет. Он - во всех отношениях неординарен, так что можно смело предположить, что эти слухи имеют под собой реальную подоплеку. Арина, да я же не про основательность этих слухов сейчас говорю, а о твоей реакции на них. Да нормальная реакция. Ага, расскажешь это... дневнику, но вот только мне заливать баки не надо.

Элена сегодня проявляет небывалую ретивость:

-Говорят, что он может всю ночь без перерыва...

Я взмолилась:

-Элена... остановись.

Закрываю лицо руками, и пытаюсь совладать со своими непонятными ощущениями, вызванными словами моей служанки.

Элена мягко кладет мне на голову руку. Нет, это не Элена. Поднимаю свое лицо, и встречаю обеспокоенный взгляд Найта. Утихомириваю его тревогу легкой ободряющей улыбкой "все в порядке, не волнуйся", Найт улыбается мне в ответ, и отходит в сторону, чтобы дать возможность Харду присесть рядом со мной на диван.

Слегка отстраненно выслушиваю восторженные отзывы сына о том, что он видел на крупнейшей ферме Королевства. Как там чисто... какое там большое поголовье скота... как там ужасно воняет... как там все автоматизировано. Мой сыночек видит, что я витаю в облаках, и обиженно надувает губки.

Потом Хард говорит Элене о том, что он оденет на завтрашнюю ярмарку, просит ее проследить за тем, чтобы к утру эта одежда была готова. Обращается он при этом к ней "барским" тоном, и я "на автомате" делаю ему замечание:

-Хард, сбавь обороты.

-Прости, мам.

Найт с Кирой играют в "камни-ножницы-бумага". Моя дочь так самозабвенно выкидывает из кулачка свои пальчики после слова "три", что я задумываюсь над тем, чем именно ей нравится эта игра - процессом или партнером.

Хард обращается к Найту:

-Друг, давно хотел тебя спросить, - на эти слова, "друг" Харда (я моему сыну потом, наедине, в жесткой форме, объясню всю степень некорректности этого фамильярного обращения) поворачивается к нам, и ждет вопрос, - кто тебя сделал таким красивым?

Я с трудом сглатываю готовые сорваться с языка возмущенные слова. Найт спокойно улыбается, и слегка поднимает свои руки ладонями вверх.

Мой сын уточняет:

-Ты хочешь сказать, что стал таким по воле божьей, и что ты с ней смирился?

"Друг" серьезно кивает ему в ответ, и мы слышим хмыканье Харда:

-Молоток, вырастешь - кувалдой станешь. Найт, ты это... обращайся, если захочешь, чтобы я всыпал богу за то, что он это с тобой сделал.

Мой "жених" весело смеется этому заявлению моего сына, я же попросту цепенею. Хард что, перегрелся на ферме? Или тамошние специфические запахи повлияли на его умственные способности?

-Друг, ты не смейся, я лично знаком с богом, и не с одним, и...

Элена (Элена?) дает моему сыну подзатыльник со словами:

-Не богохульствуй, мальчишка!

Я с непростительным опозданием подключаюсь к "воспитательному процессу":

-А то, еще чего доброго, "бог" узнает...

Многозначительно смотрю в глаза сына, и надеюсь на то, что он понимает мой намек - его дядя с ним не миндальничает, Сева участвует в его воспитании в лучших спартанских традициях.

-Прости, мам.

Я отвечаю вполне в тему (или мне так кажется?):

-У "бога" будешь просить прощения.

Мой сын все понял, и я прижимаю его к себе. Да, нелегкая это задача для маленького мальчика - быть не по годам интеллектуально развитым, и владеть Знаниями об Истинном Мироустройстве. Но, при этом, не иметь возможности хвалиться и делиться этими Знаниями со своими друзьями.

Кире надоела ее пассивная роль в этой сцене, и она решает вмешаться:

-Мам, а у Найта есть для тебя подарок, но он стесняется его тебе показать.

Бедный Найт. Мои дети сегодня явно играют не за его команду. Мой "жених" не выглядит сконфуженным (да я ни разу его таким, по правде говоря, и не видела), он твердо смотрит на меня, как бы спрашивая: "хочешь посмотреть?".

Я слегка неуверенно говорю:

-Да, почему бы и нет.

Ненавижу подарки, потому что не умею им радоваться, и не умею их принимать. Да мне легче самой сделать сто подарков, чем получить хотя бы один. Но, в данной ситуации, мне придется настроить себя на то, чтобы с улыбкой и благодарностью принять то, что подготовил для меня Найт, потому что он заслуживает на мое уважение к его бескорыстной заботе.

Я иду за Найтом, едва поспевая за ним. Как ему удается быть таким ловким и быстрым при его хромоте?

-Куда ты меня ведешь?

Он оборачивается на ходу, и "говорит" мне:

-В кабинет.

Я уже наловчилась читать не только слова, но и короткие предложения по его губам. Интересно, почему он не использует и не понимает жестовый язык, который я усвоила специально для него? Зачем ты его выучила? Ага, сама себе удивляешься, я в курсе.

Найт аккуратно протягивает мне коробочку со стеклянной крышечкой, и показывает мне, какое колесико надо крутить, а я... буквально таю от восхищения:

-Ты это сам придумал?

Кивок.

-Ты это сам сделал?

Кивок.

-Найт... это - удивительно. Я такого никогда не видела. Спасибо.

Ну вот, я думала, что мне придется заставлять себя улыбаться и говорить ему слова благодарности, а сама еле сдерживаюсь, чтобы не кинуться ему на шею. И из-за чего спрашивается? Да из-за всего - и от оригинальности задумки, и от красоты ее воплощения... и из-за того, что сделано это с приложенным усердием.

У меня в руках - некий модифицированный калейдоскоп, который при вращении колесика, создает многообразные по своим формам разноцветные узоры.

Мои глаза увлажняются от умиления, но мне не хочется демонстрировать Найту то, насколько меня тронул его подарок. Я аккуратно вытираю слезы, и не поднимаю голову от коробочки. Мой "жених" аккуратно берет меня за подбородок, и мне не остается ничего другого, как посмотреть ему в глаза. Он легко осушает своими губами мои слезы, и прикладывает руку к сердцу: "Спасибо". За что он меня благодарит? Странный он какой-то - сам сделал мне подарок, ничего не получил взамен, и вдобавок сказал мне "спасибо".

Это на мой ответный презент не дотягивает, но:

-Найт, я согласна. Я пойду завтра с вами на ярмарку.

Он показывает мне и своим взглядом, и своей улыбкой такую радость, что у меня на мгновение перехватывает дыхание...

Мы с Найтом оставляем детей на качелях под присмотром Элены со Стражами, и двигаемся сквозь расступающуюся перед нами толпу.

Граждане, не стесняясь, рассматривают спутницу их Первого Советника, то бишь меня.

Я - "богиня", Прима, Первый Советник, дочь Главы одного Рода, сестра Главы другого Рода, и многое-многое другое... смущаюсь из-за этого, повышенного к моей персоне, внимания.

Найт берет меня за руку, и ободряюще кивает: "ты чего? я - здесь, я - с тобой, все - путем".

Мне удается нащупать причину моего внутреннего дискомфорта - все окружающие смотрят на меня не для того, чтобы запомнить мое лицо, и потом рассказывать о своих впечатлениях своим знакомым. Они смотрят на меня с неприкрытым любопытством, оценивая мою степень соответствия статусу Невесты Советника Найта.

Мы останавливаемся возле помоста, на котором выступают то ли скоморохи, то ли клоуны.

Я смотрю на их кривляние с ярко выраженным равнодушием...

начинаю беззвучно улыбаться их нехитрым трюкам...

тихо смеюсь над их глупыми незамысловатыми шутками...

Я... смеюсь...

Я... смеюсь?

Осознание этого факта заставляет мою руку прикрыть себе рот. Я ведь забыла то, как это делается. Мне же казалось, что я никогда не смогу сделать это снова.

Найт притягивает меня к себе за талию, убирает мою руку вниз, и "говорит":

"Мне нравится твой смех".

Он видит мою растерянность, и показывает головой в направлении лотков:

"Хочешь перекусить?"

После моего молчаливого согласия, Найт ведет меня к ближайшей торговке традиционными ярмарочными сладостями.

У этого лотка, я уже не сдерживаю свой смех, потешаясь над тем, как мой "жених" торгуется за, нанизанные на палочку и покрытые сахарным сиропом, райские яблочки. У него это получается до такой степени естественно, что я не сразу понимаю то, что он делает это специально, играя на публику, то есть, на меня. Когда "великие торги" закончились, мы с Найтом отходим в сторонку подальше от любопытных глаз. Он показывает, что будет сам держать палочку: "не хочу, чтобы ты испачкала свои руки". Я пожимаю плечами, и спокойно откусываю тающее у меня во рту лакомство. Боже, у Найта сейчас такой торжествующий взгляд. Проглатываю очередное яблочко, и спрашиваю:

-Тебе нравится?

Он утвердительно кивает, давясь от смеха. Я слегка обескуражено уточняю:

-Тебе нравится кормить меня с рук?

Он двигает губами, не убирая с них улыбку:

"Очень. Ты даже не представляешь себе, насколько мне это нравится".

Странный он, странная я, странные мы...

Найт вытирает свои пальцы, прежде чем взять меня за руку. Я интересуюсь нашим следующим пунктом назначения, и он говорит мне: "дети". Супер - мне, их матери, пока не до них, а моему "жениху" уже до них.

Я раздражаюсь от понимания этого сама на себя, но выплескиваю это раздражение на того, кто этого не заслуживает:

-Ты любишь возиться с детьми, или ты через них пытаешься завоевать мое расположение?

Он кивает два раза. Ага, значит, и первое, и второе... Честно...

Арина, прекрати, возьми себя в руки, и не порть никому настроение. ОК...

Я иду, глядя себе под ноги, и для того, чтобы скрыть свое лицо от заинтересованных взглядов, и для того, чтобы не наткнуться на какое-то препятствие. Чувствую, как направление нашего движения резко меняет свою траекторию:

-Найт, что? Куда?

Я не люблю непредвиденные перемены, и всегда интуитивно им сопротивляюсь. Из-за этого своего "не люблю", вырываю руку из ладони Найта, и жду объяснений... которые мне уже и не требуются.

Давненько я не видела такую разъяренную фурию.

-Здравствуй, Советник Найт.

Мой "жених" надевает холодную маску, под которой никто ничего не сможет прочитать, и кивает ей свое приветствие.

Эта, возмущенная непонятно чем, особа переводит свой гневный взгляд на меня:

-А вот и твоя Невеста.

Фи-и, как некрасиво... не нравится мне то, как она произносит слово "невеста". Даже мое крепкое ругательство звучало бы в моем исполнении мягче, чем ее "невеста".

Я поднимаюсь на цыпочки, притягивая лицо Найта к себе, и говорю ему одними губами так, чтобы никто, кроме него, не понял мой вопрос:

-Она для тебя что-то значит?

Он отвечает мне в той же манере, с ни капельки не изменившимся выражением лица:

-Нет.

Я возвращаюсь в "исходную позицию", и вежливо вступаю в диалог с невоздержанной гражданкой:

-С кем имею честь?

Она гордо расправляет свои плечи (а ведь хороша, чертовка! что ж, должна признать, что со вкусом у моего "жениха", до моих пор, все было в полном порядке), и представляется мне:

-Я - Глория. Я принадлежу дому своего отца, Первого Ремесленника.

-Приятно познакомиться. Жаль, что наше знакомство будет недолгим из-за того, что я очень тороплюсь, и у меня нет времени на его продолжение.

-Ах, ты ж...

Я еле сдерживаю свою врожденную язвительность:

-Девушка, мой вам совет - не злитесь. Во-первых, злость вам не к лицу, а во-вторых, она вас старит, прибавляя вам лишние морщины.

-Что?

-И прибавляет Вам проблемы со слухом.

-Что?

-И замедляет скорость вашего мыслительного процесса.

Арина, это - ребячество, не смей! Хочу!

Беру за руку моего "жениха" (может, хватит уже мысленно произносить это слово в кавычках?), прохожу мимо фурии, которая пытается подобрать свои прощальные слова, останавливаюсь, и... демонстративно целую Найта в губы. Вау! Я это сделала! Дура... взрослая женщина, а дразнишься, как ребенок, да еще втянула в это ни в чем не повинного парня. Хм, если я и раскаиваюсь, то перед ним, а не перед ней.

Мы с Найтом отходим от Глории на приличное расстояние, прежде чем я решаюсь прервать свое молчание:

-Прости, я не должна была использовать тебя, чтобы разозлить... кстати, кто она тебе? Твоя бывшая?

Он неуверенно кивает мне, и останавливается, чтобы прижать меня к себе:

-Пожалуйста, позли ее еще раз.

Я шутя его отталкиваю:

-Не балуйся - мне мои волосы слишком дороги, чтобы рисковать ими, испытывая терпение твоей бывшей.

Он не выпускает меня из объятий, и теперь уже моя очередь ему напомнить:

-Найт, дети.

Мое истерзанное тело распластано на каменном полу, мои органы слуха улавливают звук шагов, означающих приближение ко мне Боли, и мои органы зрения показывают мне ноги, означающие, что Боль уже здесь. Когда это закончится? Что я сделала такого, чтобы терпеть эти издевательства? Не надо, не трогайте меня...Маша-Синди, молчи, только молчи...

Я уже наяву слышу свои громкие вскрики, и уже наяву понимаю, что кто-то вырывает меня из этого кошмара. Различаю над ухом тихое цоканье, и, постепенно успокаиваюсь, всхлипывая в плечо Найта. Он крепко прижимает меня к своей груди, несмело водит по моей спине руками, и продолжает тихонечко цокать. Эти звуки и его руки действуют на меня самым необъяснимым образом - я моментально расслабляюсь, и выравниваю свое дыхание. Найт аккуратно укладывает меня в подушки, гладит меня по голове, и перемещается с кровати на пол, чтобы не выпускать мою руку, провожая меня в царство сновидений без Боли и кошмаров. Я проваливаюсь в сон с мысленным вопросом о том, каким образом Найту удалось услышать мой крик - ведь его комната расположена на другом этаже.

Мне снится ...Рэд. Мне снится то, как он держит мои руки в своих, и то, как он внимательно слушает мой рассказ о сегодняшней ярмарке, детях, Найте. Почему мой муж не злится на меня за то, что я поцеловала другого мужчину? Почему он не кричит на меня, а дарит мне мягкую понимающую улыбку? И самое главное - почему я отвечаю ему на эту улыбку, а не обвиняю его в своей обычной манере за то, что он ушел от меня навсегда.

Завтра меня отвезут в монастырь... Б-р-р... может, позвонить Севе, и попросить его явиться Настоятельнице Монастыря в голографическом образе, гневно указывая на нее своим перстом, и требуя от нее оставить Мистресс Карину в доме "жениха"?

Ох, Арина, ну и глупые же мысли иногда рождаются в твоей голове!

Хм, сигаретный дым? И кто же тут у нас курит?

Я поворачиваю с аллейки направо, и вижу на скамейке Найта. Он настолько ушел в себя, что не слышит мои шаги.

Привлекаю к себе его внимание своим тихим голосом:

-Не помешаю? Нет? Что, тоже питаешь слабость к вечернему моциону перед сном? Да? А сигареткой угостишь? А присесть рядышком позволишь?

После последнего кивка Найта на мой последний вопрос, я усаживаюсь поудобнее рядом с ним, беру из его рук сигарету, и делаю жадную затяжку.

-Я вообще-то не курю, так, балуюсь иногда.

Смотрю на тлеющий кончик сигареты, и продолжаю говорить, обращаясь непонятно к кому:

-Мой муж курил... Он думал, что мне не нравится запах табака, и поэтому всегда курил вне дома, а когда возвращался, сразу шел в ванную, чтобы почистить зубы... Я не говорила ему о том, что это - лишнее, и что я спокойно отношусь к сигаретному дыму, потому что мне безумно нравилось это его проявление заботы в отношении меня. И таких мелочей - несчетное количество. Я только после смерти Рэда стала задумываться над тем, что мы постоянно что-то не договариваем нашим любимым и близким. Причем, делаем мы это из лучших побуждений - для того, чтобы не причинять им боль, или для того, чтобы не вызывать у них ненужную неловкость. Своим же врагам и безразличным нам людям мы говорим только голую правду. Парадокс...

Найт аккуратно забирает из моей руки истлевший окурок, и прижимает меня к себе. Мне не удается сдержать свои тихие слезы:

-Как же мне не хватает Рэда... Найт, ты даже представить себе не можешь, как мне его не хватает... я так сильно его люблю, я так сильно по нему скучаю, что не замечаю вокруг красок Мира и простых житейских мелочей. Влюбленные никогда не должны расставаться, потому что это - противоестественно. Они всегда должны быть вместе для того, чтобы делить свои горести, и умножать свои радости.

Мне кажется, что объятия, в которых меня так твердо и нежно удерживает Найт, не только не дают перерасти моей тихой грусти в незатихающую истерику, но и заглушают мою тоску, заполняя собой мою болезненную опустошенность.

Найт... хороший мой... добрый мой... что же мне с тобой делать? Что же мне надо сделать для того, чтобы не стать для тебя причиной твоей личной пустоты, твоей личной боли? Меньше всего мне хочется быть основанием твоих переживаний.

Найт гладит мне волосы, нежно прикасается к ним губами. Я же окончательно утихомириваюсь, и не скрываю перед ним свое удивление:

- Я никогда ни у кого не ищу утешения, понимаешь? Мне противно признаваться в этом, но... обычно, я изливаю на других свою злость за свою потерю, и они это терпят, потому что любят меня. А я злюсь на них за это еще сильнее, потому что их терпение к моим выходкам заставляет меня ощущать вдобавок свою вину перед ними. Впервые я позволяю себя утешать, впервые вслух говорю о том, что чувствую к Рэду и к тому, что его нет рядом со мной. И это... удивляет...

Я отодвигаюсь от Найта, чтобы увидеть его вопросительный взгляд.

-Ты хочешь меня о чем-то спросить?

Кивок.

-О чем?

"О тебе"

-Обо мне? Что же тебя интересует?

"Когда не стало твоего мужа?"

-Рэда убили пять лет назад.

"Почему ты до сих пор не замужем?"

-Это - сложно. Те мужчины, которые могли бы получить мое согласие, знакомы со мной еще до того, как... Они полюбили меня ту, до смерти мужа, и они хотят вернуть мне себя. Только вот они не понимают, что я - не поломанная игрушка, и что меня нельзя починить, и что я уже никогда не стану прежней. Да и я не хочу быть кому-то бездушной обузой. Необходимо иметь желание для того, чтобы строить новые отношения, и для того, чтобы впустить кого-то в свое сердце и в свою жизнь, а у меня этого желания нет. Рэд - единственный, который всегда был, есть и будет в моем сердце. И кто согласится с этим мириться? Кто захочет получить мои душевные остатки? Какой мужчина будет жить с тем, что осталось от моей целостности после смерти моего любимого?

Найт внимательно меня слушает, и отвечает мне не только губами, но и жестом:

"Я"

-Ты - хороший, ты - очень добрый и... надежный. Только вот мне не нужна твоя жертва. Я никогда никому не приносила в жертву себя, и никогда ни от кого не позволю себе ее принять.

"Не жертва"

Я грустно усмехаюсь "как же"...

-Найт, давай сменим тему. Тебя еще что-то интересует?

"Почему ты любишь шоколад, но не шоколадные конфеты?"

-Упс... Найт, это из разряда тех вопросов, на которые я не хочу давать правдивые ответы, чтобы не причинять тебе боль.

"Пожалуйста!"

Он - терпеливый и заботливый, и он заслуживает на то, чтобы я посвятила его в это.

-Меня отравили семь лет назад, и яд был в шоколадной конфете.

Я, конечно, не скажу тебе того, что это был цианистый калий, и того, что только благодаря нечеловеческой выносливости организма Носителя, я пережила это отравление.

Найт учащенно дышит:

"Кто?"

-Неважно.

"Пожалуйста"

И почему я не могу тебе отказать?

-Сестра Первого Воина.

"Почему? Пожалуйста..."

-Найт, тебе не нужно это знание.

"Мне нужно..."

Вот же упрямец - не такой, как я, но где-то рядом.

-Она боялась, что я узнаю в ее брате и в его заместителях тех, кто меня изнасиловал.

Боже, зачем я это сказала? Что я наделала?

Найт прижимает меня к себе, и стискивает так сильно, как будто хочет растворить меня в себе и навсегда удержать меня с тем, чтобы никогда и никуда не отпускать. Он... рыдает? Нет, не может быть. Это же я плачу. Это же от меня исходят истерические вопли воспоминаний о том, что когда-то со мной сделали те люди.

...Не имею представления о том, сколько времени требуется Найту на то, чтобы меня успокоить. Он так трогательно утешает меня, и так сострадательно просит у меня прощения за то, что мне пришлось по его вине заново вспомнить о том страшном событии моей жизни. В его глазах - такой неподдельный ужас, что я беру себя в руки, и обещаю себе покончить на сегодня со своими слезами, чтобы не изводить ими небезучастного ко мне парня.

Перед тем, как проводить меня домой, Найт вытаскивает из кармана что-то, отдаленно напоминающее мне флейту. Он наигрывает несколько приятных и грустных мелодий, которые больше похожи на нежное щебетание птиц, чем на звуки, созданные музыкальным инструментом.

-Очень красиво. Спасибо.

"Я буду тайком проникать в монастырский сад. Когда услышишь это, приходи ко мне... Придешь?"

Я хотела сказать ему, что мне не хочется, чтобы он себя утруждал, и что в его тайных визитах нет никакой необходимости, но не смогла произнести это вслух (никакой правды с теми, кто тебе дорог... а вот и лишнее тому подтверждение, не так ли?)

-Хорошо, Найт. Я обязательно приду.

"Спасибо" и его губами, и его рукой, приложенной к его сердцу.

Начальница монастыря - сухая (и снаружи и внутри) особа неопределенного возраста, смотрит на меня холодным полным презрения взглядом:

-Перед Богом все равны.

-С этим я полностью согласна, но не согласна надевать на себя эту камизу.

Я держу в руках длинную рубашку, сшитую из мешковины. Материя камизы настолько грубая, что причиняет боль моим ладошкам.

-Все Невесты носят одинаковые рубахи, и ты не станешь исключением.

-Хорошо, но позвольте мне хотя бы не надевать ее на голое тело - у меня очень нежная кожа, и если я не поддену что-то под камизу, то...

-Легкая физическая боль учит нас смирению, а изнеженность ведет нас к греховному высокомерию.

Может, найти к ней другой подход?

-Не думаю, что мой жених будет в восторге оттого, что Вы заставили меня надеть на себя мешковину.

-То, что ты являешься Невестой Первого Советника, не дает тебе здесь никаких привилегий.

Так, авторитетом Найта ее задавить не получилось, может...

-Э-э-э... у меня есть желание преподнести Дар на нужды Вашего монастыря.

-Похвальный порыв. Но берегись, грешница. Если ты хочешь сделать это в корыстных целях, преследуя свои личные интересы, то тебя настигнет Кара Божья.

Проклятая фанатичка... ханжа... лицемерка...

-Хорошо, я сейчас переоденусь.

Она стоит, как будто не слышит меня.

-Э-э, вас не затруднит оставить меня одну?

-Я должна лично убедиться в том, что ты выйдешь отсюда только в камизе.

-Вы что, собираетесь смотреть, как я...

-Да.

-П-прос-стите, но это же...

-Бог накажет тебя за твою лживую стыдливость. Неужели ты думаешь, что меня может обмануть твое напускное смущение? Быстро раздевайся, ты и так забрала мое драгоценное время своими пререканиями.

И что мне делать? Может, стукнуть ее чем-то по голове, и позвонить папе, чтобы он забрал меня отсюда? Ага, представляю себе это шоу под названием "Вся небесная рать...", да эти бедные монашки реально обделаются от страха. Повезло им, что я сегодня не в настроении взывать о помощи.

Медленно раздеваюсь, и натягиваю через голову рубаху, которая больно царапает мне кожу.

-Все снимай.

-Этот браслет мне дорог.

Вообще-то, это - не простое украшение, а "кнопка экстренного вызова", реагирующая только на мои прикосновения.

-Снимай.

Вот зараза...

Открываю защелку, откладываю браслет к своим вещам, и чувствую себя совершенно беззащитной.

-Следуй за мной.

Я наклоняюсь, чтобы поднять свою одежду и сумку с пола.

-Нет, это останется здесь.

-Но...

-Ты - дерзкая недостойная грешница... Как ты смеешь открывать свой рот, чтобы перечить мне.

Недостойная грешница? А что, бывают грешницы достойные?

Мне показывают келью, общую трапезную, молельный зал. Я следую за Начальницей, и мысленно ругаю себя за то, что заранее не поинтересовалась ни распорядком жизни монастыря, ни тем, что здесь делают Невесты. Не понимаю, почему так легкомысленно отнеслась к своему недельному пребыванию в стенах этой "обители", и с чего вдруг решила, что это пребывание будет моим очередным приключением, при этом не подготовила себе ни пути к отступлению, ни варианты связи с внешним миром.

Найт... точно, вечером придет мой "жених", и я попрошу его организовать мне встречу с Эленой. Женщин ведь должны пускать на территорию женского монастыря, не так ли? Или сюда вход заказан всем, кроме послушниц, монашек и невест?

Целый день прошел в коленопреклоненных молитвах и в выслушивании бредовых проповедей.

Вечером нам выдали по кувшину воды и по куску пресной лепешки. Я не выдержала, и вспылила:

-И это все? Я кушать хочу!

Хлоп... моя голова дергается от пощечины.

Что за... Нет, я это так не оставлю:

-Да по какому праву? Да что Вы себе позволяете?

Начальница смотрит на меня, и произносит со зловещим шипением:

-Еще одно слово, и эту ночь ты проведешь в карцере.

Нет, у меня на эту ночь другие планы... Глотаю свое возмущение, сажусь за стол, и стараюсь унять закипевшую во мне злость. Как же меня угораздило позволить ей загнать себя в угол? Пусть она только посмеет еще раз меня хоть пальцем тронуть, и я ей все патлы за это повыдергиваю. Но это - после, а сейчас мне надо показать, что я испугалась ее угрозы. Молча кушаю свою лепешку, демонстрируя всем свое напускное смирение.

Только не закрывайте на ночь келью, только не закрывайте... ведь мы, невесты, можем захотеть ночью в туалет, и где же нам справлять свою нужду, если вы закроете дверь? Фух, никакого звука наружного засова. Ура, ура, ура. Теперь надо выждать немного времени, и выбираться в сад. Я совсем скоро увижу Найта!

Ох... Арина, не нравится мне это твое взвинченное состояние от предвкушения вашей встречи... ох не нравится! Неужели ты к нему неравнодушна? Неужели ты успела соскучиться по нему за один только день? Да... дела...

Звуки щебечущих птичек разлились по саду, как только я выскользнула за двери, и встала на первую ступеньку лестницы. Мои ноги уже не слушаются моих мысленных увещеваний: "Тише, не спеши, иди медленно, тебя могут услышать". Я не подчиняюсь этим своим разумным предупреждениям, и срываюсь в бег. Мешковина больно ощущается при этом на моих ногах, но мне уже все равно.

Мужской силуэт... Я на месте. И, не сбавляя скорости, прыгаю в объятия Найта... Ох... мне так хорошо в его руках, потому что в них я могу позволить чувствовать себя маленькой и беззащитной - эти руки не дадут меня в обиду, и эти руки накажут любого, кто посмеет причинить мне боль... кстати, о боли.

Тихонько шепчу ему прямо в ухо:

-Найт, ой... аккуратно.

Он осторожно опускает мои пятки на землю, и пытается найти на моем лице пояснения моему "ой". Арина, у него же на руках его неизменные перчатки, и он попросту не может почувствовать жесткую текстуру камизы, в которую тебя заставили облачиться.

Я опускаю к себе его лицо, чтобы не повышать свой голос из состояния шепота, и капризно хныкаю (капризно хныкаешь? ты что, с ума сошла? да когда это ты позволяла себе подобное?):

-Эта мешковина больно царапается.

Блин, да ты же еще и губки при этом надула, как маленькая девочка... да что с тобой не так?

Найт в ужасе (настоящий мужчина!) переводит свой взгляд с моей камизы на мое лицо, и при этом двигает губами:

"Мне жаль, маленькая моя, мне очень жаль"

Потом резко разворачивает меня к себе спиной и... показывает мне перед лицом свой указательный палец: "стой так!".

Стоять-то я стою, но мне очень хочется повернуть голову, и хоть краешком глаза увидеть то, что он там делает за моей спиной. Арина, прояви благоразумие и терпение. Ну, пожалуйста... одним глазком. Замри, я сказала.

Найт сам обходит меня, и становится передо мной, как лист перед травой. Он протягивает мне в руках свою рубашку?! Ура, я спасена! Какой сообразительный "жених" мне попался. Я смотрю на его грудь слегка разочаровано. Нет, Арина, это уже ни в какие ворота не лезет. Ты что думала, что он снимет и свой гольф тоже? И что ты хотела там увидеть?

Я жестом показываю ему отвернуться, и быстро переодеваюсь. Трогаю Найта за плечо, и... тут же опять оказываюсь зажатой в кольце его рук. Хорошо, что мне уже ничего не мешает наслаждаться его объятьями:

-Так намного лучше.

Он отвечает на мой шепот судорожным вздохом. Я пытаюсь его успокоить:

-Ш-ш-ш, все хорошо, не волнуйся.

Он не выпускает меня из своих рук, но слегка отстраняется, чтобы дать мне возможность "прочитать" его вопрос:

"Как прошел день?"

-Терпимо.

У меня так сильно чешется язык рассказать ему про мою незаслуженную оплеуху, что я прикусываю его со всей силы: "не надо, не говори ему, ты же видишь, что ему и так не по себе... не усугубляй его чувство вины"

"Это был долгий день для меня. Я скучал... Я очень скучал по тебе"

И как ты отреагируешь на мое встречное признание о том, что я тоже скучала? Зубы, держите мой язык - не давайте ему подать Найту надежду, не давайте ему возможность дать Найту знать о том, что он для меня... И кто же он для тебя на самом деле? Что он значит для тебя? Почему тебе так легко и хорошо с ним? Почему тебя не покидает ощущение, что вы с нимзнакомы сто лет в обед? Почему вы с ним так хорошо друг друга понимаете? А-А-А... заткнись... не доставай меня... не знаю... на все вопросы у меня один ответ - "не знаю, и знать не хочу"!!!

-Найт, мне надо, чтобы ты организовал мне встречу с Эленой.

"Я сделаю все возможное"

-Мне пора возвращаться... если они заметят мое отсутствие, то...

"Ты придешь завтра?"

-Да. Найт...

Просить-не-просить?

"Что, моя хорошая"

-Принесешь мне покушать?

Опять судорожный вздох, опять...

-Не волнуйся, все не так уж плохо, как кажется на первый взгляд. Мне действительно пора. До завтра.

"Девочка, я не хочу тебя отпускать"

-Пока, и... спасибо за рубашку.

Прежде, чем сделать шаг в сторону от Найта, я поднимаюсь на цыпочки, и легко целую его в губы.

Ой... это же должен быть ничего не значащий, благодарный поцелуй... ай-ай-ай... почему я отвечаю на его страстный поцелуй? Мамочки, как хорошо...

Беги, Арина! Арина, беги!

"Дорогой дневник, сегодня я, благодаря моему (с каких это пор он - твой?) Найту, ложусь спать на сытый желудок. Он притащил с собой такое количество еды, что ее хватило бы на целую армию.

Ты меня спрашивал "с каких это пор"?

Я уже до такой степени привыкла жить в ощущении бесконечной боли и всепоглощающей тоски, что перестала обращать на них свое внимание. Когда мой Найт рядом, эти ощущения... уходят. Рядом с ним мне удается вдыхать полной грудью без моих привычных судорог, рядом с ним мне хочется думать о завтрашнем дне.

Когда я, наконец, утолила свой голод, то почувствовала себя сытым сонным котенком. Это внутреннее самоопределение усилилось, когда Найт притянул меня к себе, и я свернулась клубочком между его согнутыми в коленях ногами.

Я млела от ощущения тепла его торса, прижатого к моему боку, от ощущения тепла его предплечья, прижатого к моей щечке, от его пальцев, ласкающих мои волосы. Мне было очень хорошо прислушиваться к тишине в саду, и к тишине внутри себя. Никаких переживаний, никаких терзаний, никаких эмоциональных бурь.

Найт мягко целует мой висок, и мне не удается сдержать свой судорожный вздох. Как же мне донести до него то, что мои непонятные чувства по отношению к нему ничего не смогут изменить? Как же мне сказать ему о том, что Леди Айсберг никогда не растает и никогда не сможет подарить ему то тепло, на которое он заслуживает, и которым он так щедро делится со мной. Как?

Он мягко поднимает к себе мое лицо, и я "читаю":

"Не волнуйся обо мне, не бойся причинить мне боль. Пожалуйста, не беспокойся о моих чувствах к тебе. У меня нет иллюзий в отношении твоих намерений, и у меня нет надежды на то, что ты ответишь мне взаимностью"

-Найт, я...

Он мягко прижимает к моим губам большой палец, и качает головой:

"Не надо, не пытайся подбирать слова, не надо мне ничего объяснять"

Надо:

-Это моя вина.

Он тихо смеется:

"Нет, моя хорошая. Здесь нет виноватого, здесь нет правого. Здесь для меня есть ты и моя любовь к тебе"

Вот так просто - "моя любовь к тебе". В этом его признании нет пафоса Адама или надрыва Вилена. В этом его признании есть только радость от того, что женщина, которую он любит, сейчас здесь, рядом с ним.

Я опускаю глаза, и смотрю на то, как мои пальцы теребят пуговицу на его пиджаке. Арина, почему ты молчишь? Ты что, язык проглотила? А что тут скажешь?

Тихое цоканье поднимает мой взгляд обратно к губам Найта:

"Почему ты вчера убежала? Я что, настолько плохо целуюсь?"

-Нет, я убежала, потому что ты настолько хорошо целуешься.

"Ты - самая противоречивая девочка из всех, кого я знаю"

-А знаешь ты, судя по всему, очень многих.

Ласковое касание щеки, ласковая улыбка, ласковое движение губ:

"Глупенькая моя"

Арина, ты сейчас оторвешь эту пуговицу...

"Не хочу, чтобы ты убегала"

-Тогда не целуй меня.

"Тогда не буду"

Вау... И что это значит? Найт отвечает мне на мой вопросительный взгляд:

"...до тех пор, пока ты не захочешь остаться со мной, вместо того, чтобы спасаться бегством от меня. Я уверен, что смогу прожить без твоих поцелуев, но уже не уверен в том, что смогу прожить без тебя"

Пора сменить тему... Почему? Потому что Найт слишком правильно себя со мной ведет, и слишком правильные слова мне говорит, и еще одно его "слишком" приведет меня к тому, что я захочу и дальше развивать эту тему. А оно мене надо? Нет. Вот то-то же.

-Найт, мне интересно...

"Что?"

-Почему ты никогда не называешь меня по имени?

"Потому что Карина тебе не подходит"

Что-что? Так, спокойно - он не должен видеть степень твоего замешательства.

-И какое же имя мне, по-твоему, подходит?

"Не знаю. Но про себя я называю тебя. Только без обид... Бэмби..."

Мне стало... нехорошо, мне стало... нечем дышать.

-Почему Бэмби?

Найт недоуменно качает головой:

"Ты неправильно прочитала. Не Бэмби, а Бэби*".

Фух, вот это да! Я чуть инфаркт не получила. Вот глупая. Конечно же, он называет меня "Бэби", который ребенок, а не "Бэмби", который олененок.

Интересно, откуда у Найта такие ассоциации?

-Я и Бэби? Где же связь?

"Ты - непосредственная, любознательная и деятельная, как маленькая Бэби. У тебя было тяжелое детство?".

-Что?

Вот это да, Найт не устает меня поражать своей проницательностью. Он самодовольно хмыкает:

"Я прав?"

-Не совсем. У меня было... странное и одинокое детство.

"Одинокое детство не может быть легким, так что я не ошибся в своих наблюдениях. Благодаря перенесенным трудностям, ты стала сильной, ответственной и независимой в собственных решениях и поступках женщиной, а не слабой, инфантильной и безвольной особой".

Что ж, Найт продемонстрировал мне лишнее доказательство своей неординарности - редкий человек умеет настолько хорошо разбираться в людях.

Арина, не молчи, донеси до него свою позицию, постарайся переубедить его...

-Найт, я не хочу оставлять между нами недосказанности и сомнения, потому что ты... не безразличен мне. Настала моя очередь делиться с тобой моими наблюдениями. Тебе удалось за короткий срок проделать путь от раба до правителя, что определяет тебя как сильную и незаурядную личность; тебе удалось, рискуя собственной жизнью, спасти от гибели целую семью, что определяет тебя как храброго и благородного человека; тебе удалось за две недели завоевать мое расположение и место в моих мыслях, что определяет тебя как мужчину, заслуживающего на то, чтобы стать частью моей жизни. Я не смогу повлиять на то, чтобы ты пересмотрел то, что чувствуешь ко мне, но, мне по силам убедить тебя в том, чтобы ты изменил свои намерения по отношению ко мне.

Моя очередь прижаться пальцем к его губам:

-Не перебивай меня, дослушай. Ты многого обо мне не знаешь - у моей жизни есть тайная сторона, о которой ты никогда не узнаешь. Хочешь послушать одну из самых любимых сказок моих детей? Ее сюжет заключается в том, что принц женится на лягушке, которую он находит в результате так называемого обряда, а, по сути, положившись на волю случая - он выстрелил из своего лука наугад, мол, кому его стрела попадёт, та и станет его невестой. Лягушка отлично справляется с выполнением всех обязанностей жены. Но принцу не дают спокойно спать мысли о том, куда временами загадочно исчезает его избранница, и о том, почему ее прошлое имеет для него столько секретов. Он проявляет настойчивость, и находит ответы на свои вопросы, но при этом теряет свою жену.

Найт внимательно меня слушает, но явно не понимает то, к чему я клоню:

"Бэби, я предложил тебе стать моей Невестой, потому что полюбил с первого взгляда".

-Для тебя мораль этой сказки должна заключаться не в методике определения моей кандидатуры на должность жены, а в том, что у нее всегда будут от тебя секреты и в том, что она будет отлучаться от тебя, чтобы посвящать себя этим секретам.

Найт радостно улыбается мне, ой... он уже светится от счастья:

"Согласен".

Я тупо смотрю на него:

-На что?

Радость на его лице мгновенно тухнет:

"На то, чтобы у моей жены была своя тайная жизнь".

Он в своем уме? Как может разумный мужчина осознанно идти на то, чтобы позволять своей половине вести двойную жизнь? Так, продолжаем заниматься демотивацией:

-Найт, у этой лягушки в груди не ледяное, способное к оттаиванию, сердце, а с точностью до наоборот - ее сердце находится в груди ледяной лягушки, которая никогда не растает.

"Бэби, я люблю эту ледяную лягушку".

Настало время для моего последнего иносказания на сегодня... это мое ложное признание уж точно совратит тебя с пути завоевания моей руки:

-У этой ледяной лягушки никогда не будет детей.

Найт очень уверенно и спокойно реагирует на эту новость:

-У нее есть дети, и принц будет принимать участие в их воспитании.

Что ж, по крайней мере, моя совесть чиста - я сделала все, что могла для того, чтобы показать ему истинный свет перспективы себя в роли его жены. Лукавая Арина... Хм... ну, почти чиста, потому что я не сказала ему о склонности лягушки к случайным сексуальным связям. Нет, этот факт я от него скрою, потому что и той пищи для размышлений, которая попала в его распоряжение, вполне достаточно для того, чтобы переспать с ней сегодня, и проснуться назавтра с твердым намерением отказаться от того, чтобы брать эту лягушку себе в жены:

-Вот и сказке конец, а кто слушал молодец.

Мой "жених" встает, и помогает мне подняться на ноги:

"До завтра"

-До завтра, которое уже наступило.

Он наклоняется и вполне пристойно целует меня в щеку. Ну, чем не идеальный мужчина?

И после этого, дорогой дневник, ты еще спрашиваешь меня о том, с каких это пор Найт стал моим?"

Когда я шла в трапезную, то думала, что не захочу съесть свою лепешку, потому что мой организм еще не успел проголодаться после позднего (очень позднего) ужина, но, к своему удивлению, проглотила этот скудный завтрак с удовольствием.

К нашему столу чинной неспешной походкой подплывает (нормальные люди так не ходят) Начальница Монастыря. Она останавливается, смотрит на меня сверху вниз, и провозглашает (нормальные люди так не говорят):

-Нам стало известно о том, что одна из наших невест покидала минувшей ночью свою келью.

Ко мне пока никто напрямую не обращался, поэтому я не подаю вида, что это обвинение направлено в мой адрес. Начальница строго спрашивает:

-Карина, где ты была прошлой ночью?

У меня дилемма - ответить ей стоя или сидя. Хм, ко мне обращается женщина, которая вдвое старше меня, так о чем же здесь думать? Я встаю, и честно отвечаю:

-В саду.

-Что ты там делала?

-Гуляла, дышала свежим воздухом.

Эта карга меряет меня таким презрительным взглядом, что мне требуются усилия для того, чтобы не съежиться под ним, и не попросить у нее прощения за свой "проступок".

-Как ты считаешь, для чего Невест отправляют на семь дней в монастырь?

Отвечаю ей, не моргнув глазом:

-Чтобы похудеть перед свадьбой?

Со всех сторон слышится несдержанное прысканье от смеха. Начальница оглядывает присутствующих до тех пор, пока в трапезной не наступает гробовая тишина, и говорит мне:

-Я прощаю тебе твою дерзость на этот раз, но не жди мое снисхождение после сегодняшнего урока, - и обращается к одной из послушниц: - Проводи Карину.

Каменный пол, каменные стены, массивная деревянная дверь. А где же парта, стул, доска? Какая же классная комната обходится без этих предметов мебели? Послушница отвечает на мой недоуменный взгляд:

-Это - комната Смирения.

Арина, угадай с первого раза, что это будет за "урок".

Хм, дорогие "учителя", вам попался крепкий орешек, так что готовьте ваши зубы, которые вы обломаете при моем "обучении".

У меня много жизненных принципов, которые, однажды появившись в моем поведенческом арсенале, остались там навсегда. Они стали неотъемлемой частью моей сущности, они во многом определяют мой характер.

Шента когда-то возразил мне на это мое признание: "Альфа, менять свои принципы, это - вопрос личной гигиены. Ты взрослеешь и набираешься жизненного опыта, и поэтому ты не можешь веки вечные придерживаться свода тех правил, которые ты приняла для себя еще подростком". На это мне было нечего возразить моему другу, и не потому, что я увидела для себя рациональное зерно в его мнении по данному вопросу, и не потому, что согласилась с ним, а потому, что одним из моих принципов является уважение к иной точке зрения.

В моем списке есть жизненное правило, которое идеально подходит для навязанного мне "урока":

"НИКОГДА НЕ СПОРЬ С ФАНАТИКОМ И ЖРЕЦОМ!!!"

Переспорить жреца - это все равно, что вычерпать ложкой море.

Я стоически терпела свой "урок" (хорошо, что я умею прикидываться глухонемой). Учителя сменяли друг друга - читали мне свои проповеди, и уходили не солоно хлебавши. Никому из них не удалось получить от меня ответ на то, как я усвоила преподанный мне "материал". Ни одна из моих "учительниц" не смогла заставить меня шевельнуть ни единым лицевым мускулом, в ознаменовании того, что их слова доходят через мои уши в мой мозг.

Правда, была среди них одна, особо ретивая, монашка, которая заставила меня прислушиваться к ее словам благодаря ее отличительной манере изложения причин того, почему люди должны быть богобоязненными и смиренными. Слушала я эту проповедь с академическим интересом, анализируя то, до какой степени ограниченный ум может извратить незыблемую истину.

В ее нотации присутствуют все инструменты, которые используют лживые пророки для обращения людей в свою религию: перечисление "чудес", сравнение несравнимых понятий, умелое переплетение явной правды с хорошо завуалированной ложью, запугивание примерами "божьих" возмездий, настигающих грешников, завлечение образцами "божьих" вознаграждений, снисходящих на праведников. Эта монашка не только талантливо владеет этими инструментами, но и своим голосом - выделяет интонацией нуждающиеся в усилении эффекта моменты, переходит там, где это необходимо на зловещий шепот, привлекает внимание резкими изменениями тона голоса - от энергичного к монотонному, от громкого к тихому.

По пятибалльной шкале получи мою пятерку. Если бы я была не я, и если бы не моя Любовь к Богу, то "проповедь" этой "святой" могла бы заслужить мое внимание к насаждаемым этой религией догмам, которые основаны на суеверном страхе людей.

...А вот и наша "матушка". Почему я вызываю у нее такую антипатию? Что я сделала такого, что она сразу возненавидела меня всеми фибрами своей души?

-Карина, готова ли ты к покаянию?

-Э-э-э, люблю это делать, но по делу, а не просто так.

-Мы нашли в саду мужские следы. Признайся в том, что у тебя было тайное свидание.

-Кому признаться?

-Признайся перед Богом и людьми в своих греховных поступках.

-В каких именно?

-Ты встречалась со своим любовником.

У меня с языка срывается шутливая просьба:

-Только Советнику Найту об этом не говорите.

У нее что-то блеснуло в глазах... что это было? Удовлетворение? Предвкушение? Что?

-Эту ночь ты проведешь в комнате Смирения.

-С какой стати?

Эта ненормальная машет у меня перед носом своим пальцем и восклицает:

-Смирись, грешница. Через твое непослушание и дерзость Сатана овладел твоей душой! Покайся и прими постриг, чтобы Бог простил тебе твои грехи!!!

Арина, только держись, только не дай своей улыбке коснуться твоих губ, потому что грешно смеяться над убогими.

-Э-э-э, спасибо за то, что с таким рвением беспокоитесь о моей душе, но позвольте мне самой решать то, каким образом и за что мне просить у Бога прощение.

Начальница не считает нужным снизойти до того, чтобы ответить мне на мою последнюю реплику, гордо разворачивается и выходит из комнаты.

Провести на ногах целый день - тяжкое испытание не только для смертного, но и для моего "устойчивого" организма. О том же, чтобы лечь спать на холодный пол, не может быть и речи. Что ж, проведу эту ночь не в лежачем, а в сидячем положении.

Моя попа почувствовала то, что это - не лучшая моя идея, уже спустя несколько минут. Арина, сними свою камизу, потом сложи ее в несколько раз и сядь на эту "подстилку" - мягче тебе от этого не станет, но вот теплее будет точно.

Мне долгое время не удается придать своему телу хоть сколько-нибудь удобное положение - моя спина возмущается твердостью и прохладой подпирающей ее стены, моя голова не хочет укладываться на мое плечо, мои согнутые в коленях ноги норовят вытянуться на холодном полу...

Заснуть мне так и не удалось - максимум, на что меня хватило, так это на то, чтобы погрузить себя в полудремотное состояние, из которого меня вывел резкий звук открывающейся двери.

Я сонно щурюсь на своих "посетительниц".

Начальница смотрит на меня с явным лицемерным возмущением:

-На тебе мужская рубашка - ты и дальше будешь упорствовать в своих уверениях, что не совершала ничего греховного?

Итак, еще один непростительный пробел в моих знаниях - я не имею ни малейшего представления о том, будет ли применена к Найту "анафема", если я признаюсь в том, чья эта рубашка? Во всех Королевствах отлучение от церкви фактически отвергает человека из общественной жизни, а высокопоставленных людей оно превращает в политических трупов.

Мое жизненное кредо гласит: "Если сомневаешься - не делай, если не сомневаешься - подумай!". Итак, никто не узнает от меня то, кто дал мне свою рубашку.

Начальница видит мое нежелание отвечать ей, и сообщает мне с жутковатой ухмылкой на губах:

-Ты целый день простоишь на монастырской площади в одной этой рубашке.

Напугала ежика голой попой...

-Не-а...не простоишь, потому что Вы меня реально с кем-то перепутали, уважаемая.

-Да нет, Карина, это ты меня с кем-то путаешь - спроси любого, и тебе скажут, что я всегда добиваюсь своего.

-И чего же Вы добиваетесь в моем случае?

-Отступись от Советника.

-Что?

Она, же - монахиня, да и Найт бы на нее никогда не позарился. Здесь что-то другое.

-Ты богом поклянешься мне в том, что по истечении срока Невесты, откажешь Найту стать его женой, взамен чего я пообещаю тебе спокойные четыре дня в стенах моего монастыря.

-И если нет?

-Тогда сегодня тебя ждет духовный Позор.

Позор - это вид наказания, который, по моему устойчивому убеждению, не карает человека, а унижает его достоинство (а это, выражаясь словами моей мамы - две большие разницы). В Едином Королевстве Позоров не было изначально, в отличие от Северного, в котором они были отменены по моему настоянию. Мне удалось уговорить Совет и Норда в том, что подобные наказания не могут искупить вину человека, потому что они не имеют серьезной устрашающей силы. Я убедила их в том, что люди, подвергнувшиеся публичному унижению, становятся отстраненными от общества изгоями, и, естественно, ожесточаются против него.

Судя по всему, в Долинном Королевстве, Позоры все еще имеют место быть:

-Духовный Позор?

-Да, у нас это - публичное раскаяние в собственных грехах.

-И что заставило Вас думать, что я соглашусь на это?

Б-р-р, какая мерзкая улыбка:

-Лестия, начинай.

Я перевожу свой взгляд на "ретивую" монашку, и только сейчас вижу хлыст, который зажат в ее руке. У меня внутри ничего не шевельнулось... почему? Да потому что они, хоть и далеки от соответствия моему определению "человека разумного", но не до такой же степени - они не могут не понимать, какой скандал разразиться в том случае, если они посмеют поднять руку на Первого Советника Северного Королевства. Ведь одно дело - одарить меня оплеухой, и совсем другое - ударами хлыста, следы от которого неизбежно останутся на моем теле. Такой "прокол" с их стороны дипломатическим путем не разрешится.

Послушница, которая была вчера моей провожатой в эту комнату Смирения, поворачивается к Лестии спиной и развязывает шнурок, поддерживающий горловину ее камизы. Когда она начала стягивать ее со своих плеч, до меня стало постепенно доходить то, какова ее роль в этом фарсе - не иначе, как Начальница назначила эту послушницу на должность моего "мальчика для битья". Блин, вот зараза! Соображает же гадина, что я не пойду добровольно на то, чтобы принять публичное унижение, вот и придумала изящный способ моего добровольно-принудительного участия в Позоре.

Сева прав - ничто не меняется под этим солнцем. Человечество не изобрело за эту смену веков ничего нового - ведь "мальчики для битья" существовали еще в незапамятные времена. Они не только играли вместе со своими друзьями королевской крови, но и получали вместо них телесные наказания. Считалось, что высокородный отпрыск, наблюдающий за тем, как из-за него страдает его друг, должен при этом испытывать чувство раскаяния и, как следствие, не повторять те проступки, которые могут привести его "мальчика для битья" к новой боли.

"Абсолютно в дырочку", Арина. Лестия будет бить у тебя на глазах эту бедную девочку до тех пор, пока ты не дашь свое согласие на то, чтобы привселюдно опозориться.

Послушница уже поддерживает камизу на своей талии, когда я принимаю единственно верное для себя решение:

-Да, я пойду на монастырскую площадь.

Начальница с видом довольного фокусника вытаскивает из складок своей рясы табличку с написанным на ней словом "ГРЕШНИЦА".

Я не беру протянутую мне табличку, и Лестия бьет хлыстом по обнаженной спине бедной девочки. Мы с ней кричим одновременно, только у меня мой вскрик выражает возмущение и сострадание, а у послушницы - резкую боль.

Мои руки поспешно забирают у Начальницы "клеймо", которое будет висеть у меня на груди все время моего Позора.

"Матушка" очень довольна собой, и не скрывает этого:

-Мы пригласили всех желающих на твой Позор. Уверена, что Советник уже уведомлен о том, что будет происходить сегодня на нашей площади. Задумайся, какой мужчина захочет после такого жениться на тебе?

Этот вопрос - риторический, или она ждет от меня ответ "никакой"? Ну, так пусть себе ждет - хоть я и уверена в том, что Найт не захочет сочетаться узами брака с опозоренной женщиной, но эта моя убежденность не относится к другим мужчинам моего окружения.

-У тебя еще есть шанс избежать Позора - дай клятву, и возвращайся в свою келью.

Вот скажите, откуда во мне такой дух противоречия? Почему он зачастую руководит моими действиями, невзирая на то, что его ведомая роль для меня весьма сомнительна. Еще вчера я даже не задумывалась над тем, что ответить Найту на его неизбежный вопрос: "готова ли ты стать моей женой?". Еще вчера мне удавалось отодвигать от себя окончательное решение по данному вопросу на неопределенное время (до последнего, так сказать). Сейчас же, вместо того, чтобы ухватиться за то, что подсказывает мне разумная часть моего мозга: "ты же и так знаешь, что ответишь Найту "нет", так зачем же терпеть унижения?". Так вот, вместо того, чтобы послушаться своего разума, я протестую против того, чтобы подчиниться шантажистке, и отвечаю ей:

-Нет.

Карга все никак не успокоится:

-Ты будешь вслух говорить позорящие тебя слова: лживая, горделивая, дерзкая, блудливая, корыстолюбивая, лицемерная.

У меня не получается сдержать свое отрицательное покачивание головой, и в ту же секунду хлыст чертит на коже послушницы очередной страшный след. Мы снова кричим с ней в унисон.

Лестия что, прошла специальные курсы "отхлестай ближнего своего так, как если бы ты никогда не хотел, чтобы отхлестали тебя"

Вытираю мокрые от слез щеки, и ловлю себя на мысли о том, как я расскажу папе и о моем Позоре, и о том способе, которым меня принудили пойти на него.

Ты что, совсем с головой не дружишь? Да ты же никогда не простишь себя за это малодушное желание поплакаться своему папочке "в жилетку".

После моего поиска сочувствия папу никто и ничто не остановит. В лучшем случае, он использует умение нашего Рода руководить стихийными бедствиями, и тогда жителей Королевства постигнет либо многолетняя засуха, либо непрекращающийся ливень (нет, он посчитает, что это - слишком растянутое во времени наказание для тех, кто посмел обидеть его дочь, и попросту создаст искусственное землетрясение). В худшем же случае, он использует какое-то бактериологическое оружие, и тогда в Долинном начнется мор или эпидемия.

Вот видишь, Арина, что значит быть дочерью твоего отца - ты даже заикнуться ему не сможешь о том, что с тобой случилось, потому что он не умеет соизмерять свое противодействие для чьего-либо действия, направленного против тебя. Если ты - сторона пострадавшая, то он не будет индивидуально церемониться с тем, от кого ты претерпела боль.

У моего папы совершенно неадекватная реакция на обидчиков его близких. Я однажды слышала от Никиты рассказ о том, как отец за одно только кривое слово, сказанное человеком в адрес нашей мамы, хотел стереть с лица земли целое поселение... наша мама, когда узнала об этом... такое ему устроила, что он отказался от этой своей первоначальной идеи. Но... мой папа не был бы тем, кто он есть, если бы не нашел другой способ наказать того, кто оскорбил его жену, вкупе с теми, кто имел неосторожность оказаться с ним в одном городе. Родичи повадились ежедневно демонстрировать горожанам свои "чудеса", и тем самым пошатнули их душевное здоровье до такой степени, что те навсегда покинули этот "проклятый богом" город.

Надеваю себе на шею табличку, и молча, следую за Начальницей во двор, который здесь все называют Площадью Монастыря...

Мамочка, как же мне стыдно, как же мне обидно испытывать такое незаслуженное унижение. Слышу, как наяву, мамин голос: "Успокойся, доченька. Грязное к чистому не липнет - отсохнет и само отпадет. Нет ничего тайного, что не стало бы явным". Тебе, мамочка, легко говорить - это же не ты стоишь посреди двора перед глазеющей на тебя толпой... это же не у тебя на груди табличка "Грешница"... это же не ты в десятый раз громко произносишь: "лживая, горделивая, дерзкая, блудливая, корыстолюбивая, лицемерная"

Я автоматически говорю эти слова, разглядывая неприкрытое отвращение на лицах обитателей и гостей монастыря, которые наблюдают за моим Позором, и обещаю себе не допустить того, чтобы эти несчастные пострадали из-за моего "конфликта интересов" с Начальницей монастыря.

А вот и суть конфликта - радостное лицо, горделивая осанка, презрительный взгляд... Глория. Всему есть причина, и она - лишнее доказательство этому утверждению.

"Матушка" - тетка бывшей возлюбленной Найта, которая решила помочь своей племяннице устранить с пути соперницу, то бишь меня. Когда Начальнице не удалось воздействовать на мою психику привычными для нее методами, и принудить меня стать монахиней, она пошла другим путем.

...Глория, ну, откажется от меня Советник, но ведь это вовсе не означает то, что он выберет в результате тебя. Да и на кой тебе сдался мужчина, который записал тебя в свой список "бывших"? Ты - красивая, богатая девушка, так неужели для тебя на нем свет клином сошелся? Нашла бы ты себе лучше другого, а?

Арина, свои мозги все равно никому не вставишь, так что, вместо того, чтобы мысленно увещевать эту недалекую особу, которая с раннего детства привыкла получать все то, на что укажет ее пальчик, сосредоточься на том, чтобы не рухнуть плашмя на помост.

Я стараюсь, ты же видишь, что я из последних сил стараюсь не упасть лицом в грязь (в прямом смысле!) перед этой толпой.

я не упаду!

"горделивая"

что с того, что я за последние тридцать шесть часов подремала всего пару часов?

"дерзкая"

что с того, что я за последние сутки не держала во рту даже маковой росинки?

"блудливая"

что с того, что я со вчерашнего утра не сделала ни одного глотка воды?

"корыстолюбивая"

что с того, что я стою под палящим солнцем уже несколько часов?

"лицемерная"

Хм, а ведь мне, пожалуй, стоит мысленно поблагодарить Начальницу за то, что она вывела меня на Позор в одной рубашке Найта, которая прикрывает меня до середины бедер, потому что в камизе до пят я бы точно получила тепловой удар, и уже давно упала бы в обморок...

...я уже ничего не вижу - мои веки каждый раз норовят закрыться, чтобы окончательно зашторить мои глаза ...

...я уже ничего не слышу - и не только звуки вокруг себя, но и звуки своего голоса, при этом чувствую произносимые мной слова через боль в губах, которые потрескались от жажды и жары...

...мой мозг залит лавой, которая не только прожигает его, но и склеивает в нем все мысли...

Арина, подчинись!

Арина, встань на колени, и твой Позор закончится!

Арина, попроси у их несуществующего бога прощения, и ты забудешь о своей боли, как о страшном сне!

Что?

Кто это там бормочет о подчинении?

Кто это там пасует перед легким телесным дискомфортом?

А ну-ка, немедленно выйти из строя, и больше в мою голову никогда не возвращаться!

Еще раз услышу подобное, и тебе не поздоровится!

Это Я тебе говорю!

Я - Альфа (но не Омега)!

Я - Бэмби (но не олененок)!

Я - Бэби (но не ребенок)!

Я - Арина (но не Карина)!

Я - Маша (но не Синди)!...

Вау...

Отвлекай меня своими глупостями, сколько влезет, только не думай, что тебе удастся отвлечь меня от моего доминирующего чувства СТЫДА...

Мне очень стыдно...

Запомни - всем не угодишь. Неважно то, что о тебе думают люди, важно то, что о тебе думает Бог (мама все время поправляет меня с тем, чтобы я говорила, как соРодич - "наш Отец")

Я понимаю, но мне стыдно не перед всеми, мне стыдно перед Найтом. И стыдно не за себя, а за то, что из-за меня пострадает его репутация, и что он будет с ужасом вспоминать то, что его Невеста дала себя Опозорить. И даже, если он узнает всю правду о тех причинах, которые заставили меня пойти на это, для него уже ничего не изменится. Ведь всем известно, что уважение завоевывают годами, а презрение - часами. Врагам и недоброжелателям Советника только на руку то, что происходит сейчас со мной. И они сделают все для того, чтобы выжать из моего Позора максимальную для себя выгоду. От осознания этого я чувствую себя гораздо хуже, чем из-за того физического неудобства, которое сейчас терпит мой изнеженный (хоть и устойчивый) организм.

Мои веки уже воспалились и закисли до такой степени, что я не могу держать их открытыми...

Всему есть предел!

Любому терпению есть предел!

Эти сигналы чередуют друг друга в моем мозгу с того момента, как солнце ушло далеко на восток, и стало готовиться к своему прощальному "адье"...

Эти сигналы означают то, что мой мозг уже готовится к своей отключке...

Нет!

Не смей, ты, серый предатель!!

Не вздумай отключаться!!!

Не позволю...

Ни за что...

Никогда...

Ни...

Кто-то отрывает мои онемевшие ноги от помоста, чьи-то сильные руки прижимают мое оцепеневшее тело к чему-то уютному и мягкому... мои губы уже не могут двигаться для позорящих слов, потому что их зажимает чья-то щека...

Нет! Нет!

Поставьте меня на место!!

Вы не понимаете, что делаете!!!

Бедная девочка! Они забьют ни в чем не повинную девочку!!!

Это мое последнее усилие воли приводит в чувство мои органы слуха - и мне удается распознать какие-то крики, которые смолкли сразу после того, как над моим ухом послышалось яростное горловое рычание...

Этот рык было последним восприятием моего мозга перед тем, как он отключился, и отвел меня в бессознательное состояние...

Мое пробуждение имело несколько попыток. Когда же я почувствовала, что проснулась окончательно, то по привычке не спешила открывать глаза, нащупывая и настраивая все остальные органы своих чувств...

Все в порядке... Все функционирует нормально... Надо мне оглядеться вокруг...

Я разлепляю свои веки и вижу... глаза Рэда...

Что за? Фух, это же Найт!

У меня из-за этого мгновенного сбоя идентификации чуть сердце не остановилось...

Найт сидит у противоположной стены, и внимательно смотрит мне в глаза.

Я немного прокашливаюсь, и говорю ему:

-Привет.

Он двигает губами:

"Привет".

Ой, во что я одета? В свою ночнушку?

Найт видит мое замешательство, и успокаивает:

"Не волнуйся, это Элена тебя переодела"

-Где она?

"Сейчас вернется".

-Где я?

"В моем доме, в комнате для гостей".

И тут я вспомнила все... Позор... Потерю сознания... Девочку...

-Мне надо срочно вернуться в монастырь!

Найт уже подходит ко мне, и присаживается на кровать.

-Распорядись, чтобы меня отвезли в монастырь!!!

Он отрицательно машет головой. Я начинаю плакать в голос:

-Ты не понимаешь, они же ее били хлыстом... Они же ее будут бить за то, что я ушла оттуда...

Я говорю это, и скидываю с себя одеяло, и порываюсь встать с кровати...

Найт перехватывает меня и прижимает к себе...

Да почему он меня не пускает?

Почему он препятствует мне?

Я пытаюсь вырваться из его рук, и до меня доходят ответы на мои "почему". Со стороны я сейчас выгляжу, как впавшая в истерику барышня, которая не контролирует ни свои рыдания, ни свои бессвязные слова, ни свои действия...

Мне надо успокоиться, собраться, и спокойно объяснить ему причину моего неизбежного возвращения в монастырь...

Слезы мои, пожалуйста, остановитесь... Мысли мои, пожалуйста, прекратите терзать меня воспоминаниями о том, как я опозорилась... Руки мои, пожалуйста, перестаньте цепляться за спину Найта...

Я чувствую, как постепенно успокаиваюсь, и перемещаю свои руки так, чтобы показать мое желание отстраниться, и начать свои объяснения:

-Найт (всхлип) ты не должен задерживать меня (всхлип) сейчас каждая минута дорога (всхлип, всхлип). Я никогда не прощу себя, если с той девочкой случится что-то плохое...

Он вопросительно поднимает брови "ты о чем?"

-Начальница сказала Лестии хлестать девочку-послушницу, если я не соглашусь на Позор.

У Найта расширились глаза...

-Пожалуйста, распорядись, чтобы меня немедленно отвезли в монастырь.

Он с трудом выравнивает свое дыхание, и обещает мне:

"Я сам туда поеду, и прослежу за тем, чтобы с ней ничего не случилось"

-Нет, я хочу лично в этом убедиться! Пожалуйста...

"Я привезу ее к тебе"

-Спасибо.

Элена заходит в комнату, и несмело мне улыбается:

-Госпожа...

Все, ему пора идти выполнять свое обещание, а мне пора восстановить те события, которые произошли, пока я была без сознания.

- Найт, оставь нас.

Он кивает, и выходит из комнаты. Мне кажется, или его хромота усилилась? Да нет, с чего бы вдруг... Тебе это просто причудилось.

Элена тихо плачет:

-Госпожа...

Этого мне только не хватало:

-Милая, успокойся. Дети?

-Никто, кроме меня и Найта, не знает о том, что Вы уже дома.

-Хорошо. Как долго длилось мое беспамятство?

-Вы несколько часов бредили, просили помочь какой-то девочке... Потом Вы постепенно успокоились, и заснули.

Значит, мои первые в состоянии бодрствования слова, касающиеся девочки, были восприняты Найтом, как продолжение бреда.

-Долго я спала?

-Почти сутки.

Ничего себе. Элена продолжает:

-Вы даже пили, не просыпаясь.

-Как это?

-Мы с Найтом подносили к Вашим губам чашку, а Вы, как будто понимали, что мы от Вас хотим, и выпивали все до дна, но при этом продолжали находиться в сонном состоянии.

При слове "губы" я неосознанно прикасаюсь к ним - ни трещин, ни ран...

Элена видит мое движение и поясняет:

-Найт постоянно смазывал Ваши губы и веки какой-то мазью.

Что ж, "результат на лице":

-Хм, возьмешь у него рецепт этого чуда фармакологии.

-Арина...

-Что, милая?

-Мне очень жаль.

-Мне тоже. Но, как говориться, нет крови - нет вины. Главное, чтобы об этом не узнал никто из моих. Ты меня поняла? Никто и никогда! Ты понимаешь, что они сделают, если им станет известно...

-Но...

-Никаких "но", Элена.

Она смиренно кивает мне головой, и спрашивает:

-Вам принести телефон?

Мой телефон настроен только на меня, и для непосвященных он - и не телефон вовсе, а обычное с виду зеркало в золотой оправе. Я, как только получила его от Севы, сразу позвонила маме, и шутливо ее спросила: "Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду расскажи". Мама сразу поняла, какой вид трубки сейчас находится в моих руках, и весело мне подыграла: "Ты на свете всех милее, всех прекрасней и белее".

-Нет, мои же думают, что я все еще в монастыре. Так что - никаких звонков. Элена... Э-э-э... Я кушать хочу...

Она юрко разворачивается на пятках, и бежит к двери:

-Айн момент, плиз...

Моя школа...

Наутро я проснулась бодрой и окончательно отдохнувшей:

-Элена, как ты думаешь, мне уже можно выходить из комнаты? Я соскучилась по детям и очень хочу их увидеть.

Моя служанка извиняется и всем своим видом, и своими словами:

-Простите, я совсем забыла предупредить Вас о том, что Советник сообщил домочадцам о Вашем, якобы сегодняшнем, возвращении.

-Где сам?

-Не знаю. Он, как вчера уехал, так и не возвращался.

Ничего удивительного - Найт наверняка не захочет меня видеть вплоть до церемонии "Объявления Намерений", потому что я опозорила не только себя, но и его тоже.

Советник и так лишний раз доказал свое благородство, ухаживая за своей Невестой после ее Позора. Но, одно дело, быть рядом с тем, кто находится без сознания, и совсем другое - общаться с этим кем-то.

Перед ужином меня уведомили о том, что Прим Шико сейчас находится в Поместье, и что он приехал сюда для того, чтобы встретиться со мной. Я спросила, когда состоится аудиенция, и, получив ответ "в ближайшее время", ускорила детей по направлению к столовой:

-Хард, найди Киру, и проводи ее на ужин. Элена ждет вас там.

Смотрю на себя в зеркало трюмо, и выбираю мимикой подходящие для предстоящей встречи "маски": Арина, будь высокомерной (нет, не то); хорошо, тогда сострой гримасу униженного достоинства (опять не то); а как тебе добродушное выражение лица, мол "какими судьбами? мы Вас не ждали, а Вы прыпэрлысь?" (снова не то); тебе не угодишь... что ж, остается только холодное равнодушие (самое оно)...

Я захожу в Приемный Зал, и вижу рядом с хозяином дома немного растерянного Шико. Он делает неуверенный шаг по направлению ко мне:

-Мистресс Карина, какое счастье видеть Вас в добром здравии.

Я следую протокольным требованиям - слегка согнуть-выпрямить колени, поздороваться с тем, кто выше по званию, затем с более низким по рангу:

-Мои почтения... Прим Шико... Советник Найт...

Прим устало (что его так вымотало?) смотрит на меня:

-Карина, я спрошу прямо - изменятся ли взаимоотношения между нашими Королевствами?

Холодное выражение моего голоса соответствует моему равнодушному виду:

-Нет.

Он задает свой следующий вопрос:

-Останутся ли в силе все наши договоренности?

-Да.

Я, в первую очередь, Первый Советник, и уже во вторую - Арина-Карина, так что мои личные проблемы никогда не коснутся интересов подопечного мне Северного Королевства.

Пользуюсь случаем, чтобы озвучить свою просьбу:

-Норд может не разделить мое мнение, если ему станет известно про мой Позор. Сделайте так, чтобы он ничего не узнал.

Синхронные утвердительные кивки.

Они по-разному смотрят на меня: Шико - с видом поникшего от тяжкой ноши мужчины, Найт - с видом одеревеневшего от тяжести испытаний... старика. Мои глаза спокойно перемещаются с одного мужского лица на другое, и я вижу вопрошающий взгляд Найта.

-Советник? Вы хотите меня о чем-то спросить?

Он медленно шевелит губами:

"Почему ты не сказала им, что рубашка - моя?"

И это вопрос, который уместен для встречи "на высшем уровне"? Хм, что же тут непонятного:

-Я не хотела, чтобы у Вас были из-за этого неприятности.

У него сейчас глаза вылезут из орбит:

"Что?"

-Я боялась, что Вас предадут анафеме.

Мне недосуг ждать то, как он отреагирует на мои слова, потому что моя "маска" норовит соскользнуть с моего лица, и тогда Шико с Найтом увидят на нем не только все бушующие во мне чувства, но и слезы.

Аринка, продержись - еще чуть-чуть осталось. Немогу...

Тогда бери инициативу в свои руки, и заканчивай встречу:

-Конфликт исчерпан, так и не начавшись. Засим, прошу меня извинить и позволить откланяться. ... Прим (колени согнула-разогнула). ...Советник (колени слегка согнула-разогнула).

Найт догоняет меня у самой двери, и я останавливаюсь на мгновение, чтобы спокойно сказать:

-Мне не нужны Ваши объяснения, Советник. Более того, я понимаю, каковы для Вас последствия моего Позора, и выражаю Вам в этой связи свои искренние сожаления. Прошу Вас извинить меня за причиненные Вам неудобства.

Открываю дверь, и спешно выхожу из Зала... мысленно продолжая свой монолог: "Наука - логика, Советник, и я выбрала для Вас из двух зол меньшее. Согласитесь, Найт, что лучше Вам, как сильному и умному политику, разбираться со своими злопыхателями после моего Позора, чем быть вычеркнутым из всех списков должностных лиц Королевства после церковной анафемы".

Забегаю в нашу гостиную - никого, значит, дети с Эленой еще на ужине. Надо успеть до их возвращения привести себя в чувства. Закрываюсь в своей спальне, ложусь на кровать, и даю волю своим слезам.

После обеда дети уговорили меня пойти с ними в парк. Мы до упаду играли с ними в прятки, потом завалились втроем на подстилку, и забавлялись тем, что говорили друг другу ассоциации, которые вызывали у нас плывущие по небу облака: собака, нет - кот, нет - медведь, а вот туда посмотрите, это - лодка, нет - это ванна, точно, даже кран вон там, вижу...

Мы так увлеклись этим занятием, что не заметили Распорядителя. Он позволил себе несмело откашляться для того, чтобы привлечь мое внимание:

-Мистресс Карина.

Я нехотя сажусь, и отвечаю:

-Да.

-Вас ожидают в Приемном Зале.

-Кто?

-Ваш брат.

Я чуть было не спросила: "какой", но вовремя подавилась своим неуместным вопросом (ведь по легенде у меня один брат), и встала на ноги:

-Уже иду.

Норд? Что он здесь делает? Рановато для нашей встречи - ведь сегодня должен был закончиться мой "монастырский срок", а это значит, что церемония "Объявления Намерений" будет только через неделю. Может, что-то случилось? Не мандражируй, сейчас все узнаешь...

-Сестра, здравствуй!

Я подхожу к сияющему, как самовар, Норду, и подставляю ему щеку для целомудренного братского поцелуя:

-Здравствуй. Не ожидала тебя так рано.

-Как не ожидала? Тебе что, твой "жених" ничего не сказал?

Мой "брат" не только умудрился произнести "жених" с явной насмешкой, но и перекривлять руками жестовый язык при слове "сказал". Я инстинктивно ощетинилась на него за это:

-Если не хочешь начать нашу встречу ссорой, то воздержись от своих ехидных замечаний.

Норд смиренно поднимает руки, и объясняет свое появление:

-Советник Найт сообщил мне о том, что он хочет воспользоваться своим правом для уменьшения срока Невесты до трех недель. Так что я приехал в назначенный для церемонии день.

-Когда сообщил?

-Официальное уведомление пришло десять дней назад. А что?

-Нет, ничего.

Почему Найт решил сократить мой срок? Спрошу его об этом при первом же удобном случае...

Открывается парадная дверь, и в Зал входят Шико, за ним - Найт (отвожу свой взгляд поверх его головы), и, попарно, Первые Администраторы, и Настоятели наших Королевств.

Мы обмениваемся стандартными приветствиями (смотрю себе под ноги, чтобы не видеть Найта), наш с Нордом Первый Настоятель просит моего "жениха" встать рядом со мной, а всех остальных перейти к столу.

Мой взгляд устремлен на стоящих за столом мужчин, и я с трудом удерживаю его от того, чтобы он не переместился в сторону моего Найта. Мне удается не смотреть на того, кто научил меня смеяться. Мое боковое зрение под контролем, и оно не видит дорогого мне мужчину, которому я готова отдать свою руку.

Пока я предаюсь своим размышлениям, церемония идет своим чередом. Все уже назвали и свои полные имена, и свои официальные должности. Администраторы уже зачитали процедуру церемонии. Настоятели заканчивают благословлять предстоящее Объявление Намерений. Итак, момент истины настал...

Первый Администратор Долинного Королевства громко и четко спрашивает:

-Готовы ли Вы, Советник Найт, объявить о своем намерении взять в жены Мистресс Карину?

Опускаю свои глаза и для того, чтобы не смотреть на то, как мой жених показывает всем свое "нет", и для того, чтобы стоящие напротив меня мужчины не увидели мой, исполненный боли, взгляд. Да-а... здесь мне простым аутотренингом ограничиться не удастся. Ведь, помимо всех моих чувств, задета еще и моя женская гордость, потому что тот, кто сам захотел назвать меня своей Невестой, сейчас отказывается брать меня в жены.

Слышу приглашение, которое произносится тем же голосом, что и вопрос:

-Советник Найт, подойдите и подпишите Протокол Ваших Намерений.

Мой бывший "жених", судя по звукам его шагов, идет к столу. Теперь моя очередь... Арина, твое "да" ничего не изменит, так зачем же выставлять себя при всех полной дурой? Скажи "нет", и все тут. Не могу - я вчера сама себе пообещала сказать "да". Зачем? Затем, что это - правда.

Первый Администратор моего Королевства задает мне вопрос:

-Готовы ли Вы, Мистресс Карина, объявить о своем намерении выйти замуж за Советника Найта?

Я поднимаю голову, и отвечаю:

-Да.

Он видит мое выжидание, и продолжает:

-Мистресс Карина, подойдите и подпишите Протокол Ваших Намерений.

Мне до сих пор удавалось игнорировать Найта. Когда же я посмотрела на него, то еле сдержалась от иррационального желания подбежать к нему, и заслонить его собой... от чего? от кого? Если бы существовало мифическое чистилище, то я бы сказала, что мой Найт сейчас там сгорает заживо.

После церемонии подойдешь к нему и спросишь, что с ним случилось.

Да я всех Родичей на уши подниму, лишь бы отвести от Найта все его беды!

Заполняю и подписываю бумаги: "согласна", "готова", "да"... и одновременно мысленно обращаюсь к Найту: "Ты мне сейчас все расскажешь, и я тебе обязательно помогу, обещаю. Потерпи, мой хороший, я только подпишу Протокол, и на этом церемония закончится, и тогда мы с тобой обсудим все твои проблемы... Только бы они были поправимы. Только бы они были не из-за моего Позора. Да какая разница из-за чего они... главное - выяснить их суть, и найти их решения"

Откладываю писало в сторону, и передаю бумаги для того, чтобы Норд с Шико смогли засвидетельствовать правильность проведения церемонии своими подписями. Подхожу к Найту.

Он что, в трансе? У него совершенно пустые глаза - такое впечатление, что он с трудом понимает суть происходящего.

-Н-найт... Найт, что случилось?

Его глаза первые реагируют на звук моего голоса - они фокусируются на моем лице, и постепенно приобретают осмысленность.

За его глазами следуют губы:

"Все хорошо, не волнуйся обо мне".

-Нет, не хорошо.

"Со мной все будет хорошо".

-Хватит меня уговаривать, как маленького ребенка. У тебя неприятности?

Отрицательное покачивание головой.

-Ты заболел?

Отрицательное покачивание головой.

Я поднимаюсь на цыпочки, и наклоняю к себе его голову для того, чтобы потрогать лоб.

-Кого ты обманываешь? У тебя жар!

Найт удерживает мои руки:

"Ты позволишь мне видеться с тобой?"

Мои губы растягиваются в радостной улыбке (он ко мне неравнодушен - он не может жениться на мне после моего Позора, но он все еще любит меня)

-Конечно.

Нас прерывает немного раздраженный голос главного духовника Долинного Королевства:

-Советник, мы можем продолжать церемонию?

Мы с Найтом смотрим друг на друга в немом недоумении. Продолжать? Я поворачиваюсь и уточняю:

-Вы хотели сказать "закончить"?

Этот высокопоставленный "святоша" отвечает мне так, как будто считает меня... умственно недоразвитой:

-Мистресс Карина, согласно процедуре, Советник Найт сейчас должен надеть на Ваш безымянный палец намеренное кольцо, после чего вы с ним приступите к обсуждению даты Свадебной Церемонии и...

Найт разворачивает меня за плечи к себе:

"Ты объявила о своем согласии?"

-Д-да... ты что, не слышал?

"Нет"

Это, наверное, из-за жара...

-Тебе надо срочно вызвать Медика. Пойдем...

И порываюсь увести его в сторону непарадной двери, но Найт не двигается с места. Он обхватывает мое лицо руками, и я читаю:

"Прости"

-Ты о чем?

"Я был уверен, что ты не захочешь выйти за меня, и не подготовил для тебя намеренное кольцо"

Мне что-то... не очень... хорошо...

-Ты согласился взять меня в жены?

Вижу на его лице тако-о-е удивление.

"Конечно, да"

-А-а-а... к-как же... мой Позор?

Найт качает головой, как бы причитая:

"Бэби, Бэби"

Первый Настоятель, он же - председатель данной церемонии, торжественно говорит:

-Советник Найт, подтвердите свое согласие кольцом намерений... Мистресс Карина, подтвердите свое согласие, и примите кольцо намерений...

Мой будущий муж еще раз говорит "Прости", снимает со своего среднего пальца "печатку", и неуверенно (очень неуверенно) протягивает ее ко мне. Моя рука поднимается навстречу этой вынужденной "замене". После того, как заменитель намеренного кольца оказывается на моем безымянном пальце, мне приходится сжать руку в кулак, чтобы не дать ему соскользнуть и упасть на пол.

Дальше все происходит, как в тумане.

Все мои мысли заняты только одним - я выхожу замуж... я выхожу замуж... я выхожу замуж...

-Мистресс Карина, согласно Протоколу Намерений, Невеста может самостоятельно выбрать дату Свадебной Церемонии в пределах одного года от даты Церемонии Объявления Намерений.

-Хм. А Невеста может передать это право Жениху?

-Да.

-Найт?

Я вижу на его лице отголоски внутренней борьбы. После минутного колебания, мой (мой!) жених поднимает вверх три пальца.

Председатель спрашивает:

-Три месяца? (отрицание движением головой) Три недели? (тоже "нет") Три дня? (утвердительный кивок)

Найт хочет, чтобы Свадьба состоялась через три дня? Но, это же - "не комильфо". Можно подумать...не по правилам хорошего тона ей это, видите ли.... И с каких это пор, какие-то условности стали для тебя что-то значить?

-Желает ли Невеста, чтобы ей вслух был зачитан сценарий Свадебной церемонии?

Еще чего не хватало:

-Нет, я ознакомлюсь с ним позже.

-Желает ли жених...

Найт слегка раздраженно машет рукой "не желает".

-Мистресс Карина, есть ли у Вас отдельные от сценария пожелания?

Не знаю, что там, в сценарии написано - прочитаю это "легкое чтиво" как-нибудь на досуге, но надеюсь, что Найт отнесется ко мне с пониманием:

-Я не буду одета в Свадебное платье, если это не противоречит традициям Долинного Королевства.

Председатель пожимает плечами:

-Особых ограничений по этому вопросу не существует.

Вообще-то, меня интересует реакция моего жениха, а не то, будете ли вы иметь что-то против моего пожелания, или нет.

Найт видит мой взгляд, и мгновенно скрывает свое разочарование под непроницаемой маской (мой будущий муж - профи "непроницаемости", мне у него этому умению учиться и учиться).

-Советник Найт, есть ли у Вас отдельные от сценария пожелания?

Никаких...

Первый Настоятель продолжает процедуру:

-В протоколе зафиксировано, что все расходы по проведению Свадьбы берет на себя Жених. Для того, чтобы обеспечить финансовые риски Советника Найта в случае отказа Мистресс Карины от ее Намерений, мы решили включить в Протокол пункт о том, что Невеста должна внести двойной залог, который будет ей возвращен после Свадьбы.

И кому принадлежит эта гениальная идея? Найт показывает мне, что слышит об этом впервые, и порывается подойти к столу, но не успевает сделать и двух шагов, как его останавливают слова Шико:

-Я готов подписать банковское распоряжение, и внести залог от имени Невесты.

Председатель кивает головой в знак согласия:

-Это допускается условиями Протокола. Приступим к последнему пункту Намерений. Мистресс Карина, перечислите Ваше движимое и недвижимое имущество, которое составляет Ваше Приданое.

Мой взгляд ищет глаза Норда, который упорно прячет их от меня все время церемонии. Ах так? То есть, я - бесприданница... Супер!

Найт легко касается моей щеки, и я поворачиваю к нему голову, чтобы он смог "показать" мне свои слова:

"Ничего. Мне ничего не нужно. Мне нужна только ты".

Очень надеюсь на то, что он не отказался бы от этих своих слов, если бы узнал о моем... сказочном богатстве.

Мой будущий муж подходит к столу, и, судя по репликам Первого Администратора, оформляет свой отказ от моего приданого. После этого Найт опять становится рядом со мной, и мы терпеливо выслушиваем заключительную речь председателя церемонии и благословения Настоятелей.

После их "аминь", к нам походит Норд, и обращается ко мне с каменным выражением лица:

-Карина, у тебя есть ровно один час на сборы. Я жду тебя в носилках.

-Сборы куда?

-Ты не можешь находиться до Свадебной церемонии в доме Жениха после Объявления Намерений.

-Норд, я спросила "куда"?

-В наше Посольство.

Это мой "брат" произносит уже на ходу.

Судя по всему, мне с ним предстоит серьезный разговор... И не только с ним... Арина, решай проблемы по мере их поступления... Будет сделано!

Найт смотрит в спину удаляющегося Норда, затем поворачивает ко мне голову и спрашивает:

"Он недоволен твоим решением?"

-Нет, с чего ты взял.

"Бэби, я не спрашивал, а утверждал. А вот теперь вопрос - это тебя огорчает?".

-Нет.

"Он может быть причиной твоих неприятностей?"

-Нет.

Найт удовлетворенно кивает, и притягивает меня к себе... Ох... Как же я соскучилась по его теплу...

Арина, хватит нежиться - тебе надо успеть собрать детей и упаковать все необходимое для твоего трехдневного отсутствия.

-Э-э-э... мне пора.

Мой жених отстраняется:

"Я буду занят приготовлениями к Свадьбе, и не смогу к тебе приезжать".

-Увидимся на Свадьбе?

"Ты придешь?"

-Это был вопрос или утверждение?

Какая же у моего Найта приятная улыбка:

"Первое"

-Приду, если ты мне кое-что пообещаешь.

"Все что угодно".

-Пригласи Медика, чтобы он тебя осмотрел.

"Бэби, я совершенно здоров"

-Но...

Найт прикладывает палец к моим губам:

"Обещаю"

-Хорошо, тогда... до встречи.

"До встречи"

Разговоры... Уговоры...

С Нордом разговор был кратким по продолжительности и резким по содержанию...

-Свадьбы не будет.

-И кто это решил?

-Я.

-Кто "ты"? Ты - Джон, или ты - Норд?

-Я не допущу...

Перебиваю его на полуслове:

-Не заставляй меня повторяться.

-Мне придется сообщить.

-Давно записался в сексоты?

-Это - немыслимо!

-Нет, это - не твое дело!

Он понимает, что разговор не получился, и выходит из комнаты...

Кому из моих сообщить об этом в первую очередь? Глупая девочка, конечно же - маме, кому же еще. Где мое "зеркало"?

-Мамочка, любимая, здравствуй.

-Хм. Привет.

-Что за хмыканье?

-Не припомню тот последний раз, когда ты говорила мне "любимая".

-Это - упрек?

-Нет, доченька, это - констатация факта.

-Забудь о нем - он уже в прошлом.

-Кто?

-Факт.

-Ариночка, ты меня пугаешь.

-Папа далеко?

-Далеко, но ненадолго. Что-то случилось? Он тебе нужен? Позвони ему - он на связи.

-Н-нет... не переживай, у меня все хорошо. Я просто звоню, чтобы...

Мама явно паникует:

-Ариночка, солнышко, все, я выезжаю к тебе, и буду через полчаса на месте...

Я тоже паникую:

-Нет, оставайся на месте! Пожалуйста!

-Говори.

-Я... хочу пригласить вас на свадьбу.

-Чью?

-Свою.

-Арина, что за глупые шутки...

-Мам... без шуток...

-Но Вилен...

-Не за Вилена.

-А за кого? За Адама?

-Нет.

-Мне уже дурно. Что? Кто? Как? Когда?

Меня веселит этот список вопросов... Но, прежде, чем на них ответить:

-Мама, я - взрослая женщина?

-Да.

-Ты доверяешь моим суждениям и решениям?

-Да.

-Тогда пообещай мне, что вот я сейчас тебе все подробно расскажу... а ты... ты сделаешь так, чтобы моей Свадьбе не помешал ни папа, ни Сева, ни...

-Никто... Я поняла... Доченька, приступай...

Мамочка очень внимательно слушает и не перебивает мой короткий рассказ... долго (как для нее) молчит после его окончания... проходит минута, другая, и я слышу:

-Доченька, все это - очень странно и... так на тебя не похоже.

-И это ты еще мягко выразилась, щадя мои чувства.

-Т-твое т-твердое убеждение в том, что т-тебе не нужен спутник жизни...

Мама заикается?

-Найт будет мне не спутником, а солнцем - моим личным солнышком, которое не только осветит и раскрасит, но и согреет собой все вокруг меня... именно вокруг, а не меня, потому что я не смогу быть кем-то просветленной и согретой после Рэда.

-Т-ты любишь этого Найта?

-По-своему, и не в полном смысле.

-Арина, это не в твоем складе характера использовать кого-то, чтобы облегчить себе свое существование. Ты ....

-Мамочка, извини, что перебиваю... я долго об этом думала, поверь. Мое эго разрывалось на части... смогу ли я согласиться выйти замуж и, тем самым, "брать-не-отдавать" любовь, или мне надо отказаться с тем, чтобы ее "не-брать-не-отдавать". И, когда мое мнение еще склонялось ко второму варианту, я сказала Найту о том, что не способна на самопожертвование, и что никогда и никому не позволю жертвовать собой ради меня. А он ответил мне, что не считает это жертвой со своей стороны. Так вот, я думаю, что он был совершенно прав. Дело в том, что Найт относится к тем редким счастливым личностям, которые радуются тому, что у них есть, и которые всегда знают то, чего они хотят. Найт же искренне уверен в том, что ему, для полного счастья, не хватает меня. Меня - эмоционально ущербной женщины, которая никогда не подарит ему свое тепло и свою любовь. Мам, ты не поверишь, какая грусть-тоска меня съедает от одной только мысли о том, как я буду скучать по Найту, и как мне будет не хватать его улыбки, его взгляда, его рук, и... как мне будет не хватать его, если я откажусь от него.

-Доченька, я очень рада за тебя.

-Спасибо. Для меня очень важно услышать это. Есть еще кое-что...

-Да, любимая.

-Вы не сможете этого не делать, я понимаю, но вы сможете это держать при себе.

-Ты о чем?

-Читайте наши эмоции, моделируйте будущее Найта, сколько захотите, но никогда не говорите мне об этом. Я ничего не хочу об этом слышать и знать.

-Ты в своем праве требовать это от нас, но будь добра объяснить мне причину.

-Рэд...

-Из-за нашей ошибки?

-В этом нет вашей ошибки! ЭТО БЫЛА - НЕЛЕПАЯ НЕПРЕДСКАЗУЕМАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ. И ты прекрасно знаешь, что я никогда не винила вас в том, что вы не смогли предотвратить его гибель. Но...

-Не продолжай, не надо. Я все поняла. Ты хочешь оградить свою жизнь с Найтом от нас.

-Нет, нет... Как ты могла такое подумать! Вы все и есть моя жизнь. Мамочка, никакого разделения и не будет! Вы с папой будете приезжать к нам в гости, как мои тетя и дядя, а Ника и Сева будут моими двоюродными братьями, и Саше давай тоже что-то придумаем... Двери нашего дома всегда будут открыты для вас.

-Арина, ты так просто это говоришь, но на практике, когда ты через год станешь Родичем, твоя Сила не сможет не выполнять свое Предназначение, и тебе придется как-то объяснять Найту причины твоих отлучек из дома.

-Не волнуйся, я его об этом уже предупредила.

-Хорошо, родная. Теперь скажи мне, когда состоится Церемония?

-Через два дня.

-Быстрые вы.

-Это не мы, это - Найт.

-А-а-а... ну тогда, другое дело. Если бы это была ты, то я бы сказала "уж замуж невтерпеж", а про мужчину так не скажешь.

Я смеюсь от облегчения. Как же моей маме соответствует ее имя Мира.

-Мамочка, ты у меня - самая-самая... Самая любимая, самая понимающая и... самая надежная. Ты - Мировая мама!!!

Говорю "блин!", и слышу громкий смех моих детей. Хард давится от смеха:

-Это ты в каком смысле?

-И в том, и в другом.

Переворачиваю на сковородке непослушный блин:

-А знаете, откуда пошло выражение "первый блин комом"?

Кира с Хардом качают своими маленькими головками, и заинтересованно смотрят на меня.

-Так вот, правильное звучание этого выражения - "Первый блин - камам!". Камом называли славяне косолапого зверя, которого мы называем медведь. Страшный зверь, боялись его древние, и задабривали по весне, раскладывая на пеньках первые блины (первый блин - камам). Охотники, когда шли на охоту, никогда не называл настоящим именем объект своей добычи, дабы не вспугнуть удачу. Так лось у них был - сохатым, заяц - косым, а кама - "мед уедь", то есть кушающим мед.

Я возвращаюсь к блину, и слышу вопрос Харда:

-Почему люди такие глупые?

-Не глупые, а - суеверные. По какой-то причине, им легче верить в приметы, в знаки, и в то, что можно задобрить, или спугнуть удачу, чем верить в Бога, надеяться на Него, и любить Его. В первую очередь, любить...

На кухню входит Элена, и прерывает нас:

-Госпожа. Пришел Советник Найт, и просит Вас о встрече.

-Зови.

Смотрю на часы - семь вечера, Свадьба - через девятнадцать часов.

Мой будущий муж приветственно целует меня, потом подходит к детям, которые уже вскочили со своих мест для того, чтобы повиснуть на нем:

...Найт... Найт... привет, ты же сказал маме, что будешь занят, и не сможешь прийти к нам в гости... Хорошо, что ты пришел... Мама блины жарит... Ты любишь блины?

Дети говорят, перебивая друг друга и не дожидаясь от него ответов.

Мой жених усаживает их на стулья, и смотрит на меня с недовольным выражением лица. Что?

Хард не преминул отличиться:

-Ой, Найт, ты сейчас прям как наш папа, когда видел маму на кухне. Он тоже из-за этого та-а-к бесился.

Кира ведет себя, как всегда, когда речь заходит о папе, которого она никогда не видела:

-Как? Расскажи мне, как он бесился.

-Да так же, как Найт. Встанет, и начинает буравить маму взглядом.

-А мама? А что мама?

-А мама делала вид, что не замечает.

-А потом, а что было потом?

-А потом папа начинал говорить: "Любимая, это же - огонь, и ты можешь обжечься" или "Бэмби, это же - нож, и ты можешь пораниться. Если не хочешь, чтобы рабы готовили нам еду без помощи режущих предметов, воздержись от этой части дома"

-А мама?

Тут уже встреваю я:

-А мама говорила, что вовсе не любит готовить, и что делает это очень редко, и только в том случае, если ей этого очень хочется, или у нее есть для этого настроение.

Найт подходит ближе, ближе, совсем близко, почти вплотную, смотрит через мое плечо на сковороду, и его дыхание касается моей шеи. Я слегка отпрянула, и увидела его голодный взгляд:

-Пахнет изумительно, правда? (кивок) Сильно проголодался? (кивок, но такое ощущение, что он меня не слышит) Подожди немного, и ты будешь не только нюхать, но и пробовать эту вкуснятину (затрудненное глотание).

Мой жених просит:

"Покажи".

-Показать, как я делаю блины?

"Да"

Не задавая лишних вопросов, демонстрирую ему технологию жарки. Уже после третьего блина, Найт мягко отодвигает меня в сторону:

"Можно?"

-Да пожалуйста.

Я подошла к столу и неосознанно потерла поясницу. Надо будет завтра попросить мамочку, чтобы она "починила" мою спину, которая в последнее время постоянно напоминает мне о себе.

Мамочка моя любимая...

Если мама поняла и приняла мое решение, то...

папа... вопил...

Никита... умолял...

Вилен... послал...

Сева... предупредил...

Саша... отказался...

Адам... угрожал...

Мои дети восприняли новость о моем предстоящем замужестве с олимпийским спокойствием и без комментариев...

Элена же всплеснула руками, радостно мне улыбнулась, и сказала: "Он будет Вам добрым мужем, госпожа"...

-Найт, ты по делу, или как?

Он пожимает плечами "да как сказать...". Что ж, когда надумает, тогда и поделится со мной причиной своего неожиданного визита.

-Как ты себя чувствуешь?

Кивок, означающий "хорошо". Могла бы не спрашивать, потому что он выглядит бодрым и здоровым.

-Ты собираешься на холостяцкую вечеринку?

Найт отрывает свой взгляд от сковороды, и переводит его на меня:

"Зачем?"

Он искренне удивлен моим вопросом. Может, у них в Королевстве подобные посиделки вовсе не приняты? Решаюсь уточнить:

-А как же - выпить с друзьями, попрощаться с холостяцкой жизнью, и выслушать от них ужасные истории про жизнь семейную?

Мой Найт весело хохочет, и заражает своим смехом всех нас. Мы вдоволь насмеялись, и я решила сменить тему, мол, "нет, так нет... хозяин - барин":

-Ты получил мою просьбу? (Кивок). Дом для моих гостей готов? (Кивок). Спасибо.

Читаю на его губах:

"Всегда пожалуйста"

Вот это да. И тебе ни единого вопроса. Ни тебе "кто они", ни тебе "почему на Церемонии тебя ко мне подведет не твой родной брат, а твой дядя"... ни-че-го. Что ж, Найт, "так держать!", и мы с тобой отлично поладим.

-Все за стол.

Может, плюнуть на уговоры братьев, и укоротить свои волосы? Они уже отросли до такой степени, что на их расчесывание у меня уходит уйма времени. Все, решено, после Свадьбы скажу Элене подготовить ножницы и... стук в дверь "Госпожа?" Вспомни ее, вот и она.

-Да.

-Советник Найт вернулся, и...

Может, он что-то забыл? Где, у тебя в комнате?

-Пусть войдет.

Я запоздало понимаю, что сижу перед трюмо с расческой в руках, и что на мне из одежды - только моя любимая пижама.

Так, уже завтра тебе будет не до смущений.

Мой будущий муж видит мой румянец, и правильно понимает его причину:

"Хочешь накинуть халат?"

Я киваю, и показываю, где его взять. Найт помог мне его надеть, не скрывая свою лукавую улыбку.

-Что?

"Ничего".

Так, не буду упорствовать, чтобы не получить от него более вразумительный ответ... мало ли что у него сейчас на уме... "Мало ли", можно подумать, что ты не догадываешься, что именно?

Он показывает на расческу. Я уточняю:

-Хочешь помочь?

"Да"

Найт не расчесывает, а нежно выглаживает мне каждую прядку. Я через зеркало наблюдаю за его сосредоточенным лицом, и он ловит мой взгляд:

"Можно, я тебе сделаю массаж?"

-Н-не думаю.

"Я всего лишь помассирую тебе голову"

А-а-а... "голову", так бы сразу и сказал:

-Попробуй.

Он отворачивает кресло от зеркала (вместе со мной), затем слегка давит мне на плечи, и я усаживаюсь так, чтобы положить голову на спинку кресла. Найт на несколько секунд появляется в поле моего зрения для того, чтобы я "увидела" его просьбу:

"Только не двигай головой, пока я не дам тебе знак. Можешь закрыть глазки?"

-Угу.

Слышу за спиной какой-то посторонний звук, но не поворачиваюсь на него потому, что решаю проявить свое послушание, и не двигать головой.

Чувствую то, как его пальцы аккуратно прокладывают себе путь сквозь мои густые волосы.

А вот вам и причина - он попросил меня не смотреть, потому что его руки сейчас без перчаток...

...Ой... ой... ой... Мамочки, как он это делает?... Как у него это получается?...

... Это - сказка.... Это - волшебство...

... Расслабься, отключись, отрешись...

... Невероятно, но факт - все нервные окончания моего тела... млеют от тех ощущений, которые им передают пальцы моего Найта...

...Еще... еще... еще...

Где-то издалека слышу тихое цоканье...

Пора открывать глаза.... Хм, как говориться, "добре та мало".

Вижу лицо Найта:

"Я могу продолжить, но тогда ты уснешь"

-Спасибо, но это не входит в мои планы.

Внутренне стряхиваю с себя ощущения изнеженности, и медленно встаю с кресла, чтобы сказать на полном серьезе:

-Ты - волшебник?

Губы Найта трогает горькая улыбка:

"Нет, я - бывший раб Первого Воина, и массаж входил в круг моих обязанностей"

-Ясненько. Что ж, этот факт твоей биографии является лишним подтверждением тому, что во всем надо искать положительные стороны. Вот не был бы ты в рабстве... и не научился бы ты делать такой изумительный массаж.

Мой жених сначала смотрит на меня с легким недоверием, потом громко смеется:

"Бэби, ты - что-то с чем-то!"

Надо прервать его восторженность:

-Это "чем-то" мне подсказывает, что ты вернулся не за тем, чтобы меня расчесать и...

Его веселье, как рукой сняло. Мне даже стало слегка не по себе из-за этой его резкой смены настроения.

"Да, я пришел поговорить с тобой о твоем Позоре"

Мило...

-Внимательно.

"Как ты говоришь? "во всем есть что-то хорошее", да? Но, у этого "хорошего" была слишком страшная цена"

-Не понимаю. Я не про "цену" - здесь-то как раз все предельно ясно. Я про "хорошее".

Найт начинает свой рассказ.... Оказывается, Лестию казнили, а Начальница оПозорена и приговорена к пожизненному одиночному заключению после того, как духовники решили рассмотреть не только мой принудительный Позор, но и все последние случаи насильственных (как морально, так и физически) постригов и "самоубийств" (как же так? как же она могла?) среди вверенных ей Невест. На нее собрали такое количество материала, что ее тоже хотели повесить, но высокий духовный сан защитил ее от этого приговора. Эти доказанные преступления стали причиной проверок всех духовных обителей Королевства, а также отмены обязательного недельного пребывания Невест в монастыре. Хорошая новость...

-Зачем она это делала? Ну, со мной-то все понятно, а с другими?

"По разным причинам. Опишу тебе один жуткий случай. Отчим засватал свою богатую падчерицу за молодого человека, но не для того, чтобы та вышла замуж со всем своим богатым приданым, а для того, чтобы она попала во время Срока Невест в монастырь. Начальница получила приличные деньги за то, чтобы эта девочка согласилась стать монахиней, и при этом отписать все свое богатство своему отчиму. Но, "не на ту напали". Когда на ней безрезультатно испробовали все методы воздействия, Начальница ее повесила, потому что "безутешный отчим" и при этом раскладе становился бы наследником своей падчерицы. Даже расследовать это дело никому и в голову не пришло - ну, покончила собой девочка, ну неправильно искупила свои грехи - с кем не бывает"

Я прижимаю руки к своим щекам.... Какой ужас. ... И все это - именем "бога"?

Найт аккуратно обхватывает мои запястья:

"Ты теперь понимаешь? Ты представляешь себе то, на что она была способна? Ты осознаешь всю степень опасности, которая тебе грозила?"

-Все позади, успокойся.

"Нет, не позади. Если бы ты сказала ей, что рубашка моя, она бы испугалась последствий, и не посмела бы заходить дальше насильственного Позора"

-Ты о чем?