Мёд и кровь (СИ) [Мэй] (fb2) читать онлайн

========== 0. ==========

Со своего балкона леди Джессамина Верлен видела всю картину гибели дирижабля. Как и многие, она собиралась всего лишь посмотреть на посадку огромной махины, только что совершившей трансатлантический перелет. Но вместо этого наблюдала неожиданный взрыв.

И будто раненый гигант, с одной стороны объятый взвивающимся в небо огнем, дирижабль начал медленно клониться к земле другой стороной, на которой также плясали огоньки пламени. Неторопливо, величавый даже в своем падении, он клонился очень медленно. И еще не полностью коснулся земли, когда вспыхнула вся обшивка, будто бы расползаясь, исчезая, испаряясь. В какой-то момент стал виден только объятый пламенем каркас, кости умирающего гиганта. А потом на землю рухнули и они.

— Отцу это не понравится, — пробормотал стоявший рядом Натаниэль, брат Джессамины. Хотя именно он проектировал большую часть транспортных средств Верленов, компания принадлежала их отцу. И вместе с обшивкой вспыхнуло и название «Верлен» на боку аэростата.

Но ни брат, ни сестра не знали, что сейчас внутри дирижабля, на палубе А, в комфорте и роскоши корчатся в огне люди. Сгорая заживо, не имея надежды выбраться. И среди них не только Его Королевское величество Эрих Холдер, возлюбленный муж королевы Маргериты. Но и старшее поколение семьи Верлен.

В поздний час вагончики шли полупустыми. Сидя в углу одного из них, молодая женщина с удивлением смотрела в окно. Вагон шел по улице, а не в подземном тоннеле, так что она могла разглядеть сияющие огни, которыми щедро одаривала столица Империи. Всполохи отражались на юбке темного платья, пальто и шляпке, пытались сквозь вуаль приникнуть к лицу.

После гибели дирижабля и похорон, леди Джессамина Верлен на несколько месяцев уезжала из столицы. И теперь с удивлением видела, что за это время успело многое измениться. Не резко, конечно же, да и сами изменения начались давно. Но медленно и постепенно.

Даже сами вагоны теперь почти все стали маленькими и явно использовали катушки Теслы. Джессамина всегда оставалась далека от технических деталей, но помнила, как брат показывал устройство и говорил, что скоро оно будет внедрено в каждом вагончике столицы, принадлежащем компании Верленов. Казалось, это произошло невообразимо давно.

Джессамина писала о том, что возвращается. Но к ее удивлению, ее встретил пустой холодный особняк. Слуги сразу засуетились перед хозяйкой, но она поняла, что никто их не предупреждал.

И Джессамина решила не ждать брата — она и без того знала, где может быть Натаниэль.

Вагончик остановился у станции, мягко ткнувшись. Раскрыв дверь, Джессамина вышла наружу. Одернула юбку платья, поправила шляпку и спрятала руки в меховую муфту — в этой части города гуляли сквозняки с реки.

Пришлось поплутать, прежде чем Джессамина нашла нужное заведение. Она успела промерзнуть насквозь и пожалеть, что не взяла кэб. И в то же время вспомнила насмешливые слова Натаниэля: сколько еще продержатся лошади против пара и пронизывающего эфир тока?

Место, куда пришла Джессамина, называлось клубом. И внутри оказалось так тепло, что сразу захотелось вытащить руки из муфты. Но женщина не стала, только в нерешительности остановилась в небольшом вычурном помещении, оглядываясь. Звякнули занавески из стеклянных бусин, и ей навстречу вышла чужеземка, такая же яркая и экзотическая, как это место. Она сияла атласом, золотыми узорами и улыбкой.

— Что привело благородную госпожу?

— Я ищу своего брата. Натаниэля Верлена.

Женщина оглядела Джессамину, но не стала спрашивать. Она кивнула, отчего звякнули бубенцы шпилек в ее прическе. И сделала приглашающий жест рукой. Джессамина заметила, что руки женщины покрывают татуировки.

Вслед за провожатой она прошла за стеклянные занавеси, окунаясь в духоту и сладковатые запахи. Коридоры тонули в мягком сумрачном свете, оставалось только догадываться, потому что слаб генератор, или потому что так задумывалось?

Джессамина не смотрела по сторонам, да и большинство дверей оставались закрытыми. Хотя она знала, они ведут в изысканные залы, усыпанные мягкими подушками.

Они остановились перед одной из дверей, украшенной изображениями мифических животных. Провожатая кивнула, но заходить не стала и ушла обратно, ее мягких шагов даже не было слышно. Повернув золоченую ручку, Джессамина вошла внутрь.

Половину комнаты занимал огромный балкон. Похоже, обычно от улицы его скрывала полупрозрачная занавесь, но сейчас она была распахнута и привязана к резным столбикам по сторонам. Почти все пространство занимали ковры и усыпанные подушками софы. На одной из таких, лицом к балкону, сидел человек.

Джессамина подошла ближе. Она без труда узнала брата, хотя он не оглядывался. На низком столике рядом с ним расположилась опиумная лампа с трубкой. Но он сам просто смотрел на панораму города.

— Здравствуй, Джесс. Так и думал, что не дождешься меня дома.

Она подошла и коснулась рукой в перчатке его плеча.

— Конечно. Догадывалась, где ты. Почему не пойдешь домой?

— Чтобы читать очередное сообщение о забастовке рабочих? Тебя давно не было, Джесс.

Она присела рядом с братом, так что ему пришлось подвинуться. Натаниэль выглядел усталым, но похоже, он действительно ждал ее.

— Прости. Мне стоило вернуться раньше.

— Тебе не стоило уезжать.

— Ты знаешь, я должна была…

— Нет, не знаю. И нет — не должна была.

Джессамина промолчала, смотря в ту же сторону, что и брат. Она сразу нашла взглядом шпили Башни, иногда разбрасывающей в стороны сполохи тока.

— Я слышала про забастовки, — сказала она, — но не думала, там что-то серьезное.

— Как сказать… но я не хочу разбираться.

— Почему?

— Потому что невольно эти работяги правы. Их время прошло. Как и время пара. Наши дирижабли устарели, это всего лишь вопрос времени. Будущее за другими технологиями.

— Они опаснее пара.

— Ну и что?

И по этой фразе Джессамина поняла, что как бы ни было одиноко ее брату, Натаниэль ничуть не изменился. Сколько она себя помнила, он всегда что-то конструировал, и с механизмами находил язык куда лучше, чем с людьми. Отец так вообще не особенно его слушал, просто предпочитая применять изобретения и делать на них деньги. Как ни странно, только мать разделяла энтузиазм Натаниэля — но она оказалась на том же дирижабле.

— Я слышала, королева не очень-то нас жалует, — сказала Джессамина. — После катастрофы.

— Шутишь? Там погиб ее любимый муженек. Она впала в траур и придерживается его все эти месяцы. Если б нам не принадлежала большая часть транспорта в Империи, она бы нас уничтожила. И так бы наверняка нашла способ, но ее поглотили другие заботы.

— Наследник.

— Как она надеется. Пол ребенка неизвестен. Он родится со дня на день, тогда и узнаем, есть у Империи наследник, или мы будем зависеть от этой взбалмошной особы.

В голосе Натаниэля отчетливо слышалось презрение, и Джессамина вполне его разделяла. Королева была неуравновешенной истеричкой, и когда она вышла замуж за спокойного Эриха, все обрадовались. Как выяснилось, ненадолго.

— Ты знаешь последние слухи? — Натаниэль поднял голову. — Что наш дирижабль взорвался вовсе не из-за утечки водорода. Это была бомба.

— Но ведь провели расследование?

— Меня к нему даже не подпустили. Делом занялась Королевская комиссия. Официальную версию они выдвинули сразу. Но в деталях разбираются до сих пор.

Джессамина не знала, что это может значить для Империи. А самое главное, что может значить для них. Она тихонько коснулась волос брата:

— Пойдем домой. А там разберемся.

========== 1. ==========

Особняк Верленов стоял на окраине богатых кварталов, и Джессамина не знала, кто-то из предков построил его здесь ради тишины, чтобы быть в стороне от сплетен, или просто чтобы скрыть любые дела, творящиеся за стенами.

Джессамина помнила, как в Ореховом кабинете, сплошь в дорогих статуэтках из колоний и скрадывающих шаги коврах, отец заключал сделки на многие миллионы. Их семья была не только уважаемым аристократическим родом, в конце концов, чистота крови сейчас мало волновала. А вот капитал, фабрики имели значение. И с этим у Верленов всё было в порядке.

До той злосчастной катастрофы.

Тогда Джессамина не захотела вникать в дела, хотя до этого неплохо с ними управлялась под руководством отца. Сразу после похорон она просто собрала вещи в небольшой чемодан и велела закладывать лошадей.

Она сбежала, не желая ни разбираться, ни переживать потерю. Она бросила всё на брата и теперь ощущала только вину. Хотя Натаниэль никогда не был злопамятным, Джессамина сама видела слишком рано появившиеся, едва заметные тонкие морщинки в уголках его глаз, сжатые губы и взгляд куда-то сквозь нее, взгляд, который Джессамина впервые в жизни не понимала.

За всю дорогу до дома Натаниэль не произнес и десятка слов, что-то задумчиво изучая в своем блокноте, изредка делая пометки. Джессамине ничего не оставалось кроме как смотреть в окно трясущегося кэба. И пусть столицу называли городом тысячи огней, но в подернутом смогом сумраке Джессамина решительно ничего не видела.

Они вернулись поздно, почти все слуги уже легли, так что поместье, всё в зыбком сумраке и неровных тенях, казалось покинутым. Выброшенный на сушу морской гигант, в нутре которого растерянная Джессамина. И ей остается только перебирать ребра да обходить гниющие внутренности.

Особняк Верленов не был настолько огромным, чтобы она не услышала неожиданные голоса на первом этаже. В задней части дома, так что, если это внезапные гости, они прошли точно не через парадные двери.

Подобрав тяжелые длинные юбки, Джессамина заторопилась посмотреть, что происходит. Она узнала голос брата, но его собеседник то ли молчал, то ли отвечал слишком тихо. Раньше у Натаниэля не бывало тайн, так что Джессамине даже в голову не пришло остановиться.

Они сидели в маленькой комнате, примыкающей к помещениям слуг. Жарко натопленный очаг делал воздух почти душным, заставлял тени от предметов скакать по стенам, точно сполохи электричества теслаламп.

В комнате было всего двое. Натаниэль небрежно кинул сюртук на диван, оставшись в рубашке с засученными рукавами. На маленьком кофейном столике оказались разложены инструменты, склянки и бинты. У самого огня сидел еще человек, темноволосый, в одних штанах. Его порванная рубашка валялась на полу, левое плечо было в крови, и этой раной сейчас занимался Натаниэль.

Застыв на пороге, Джессамина уставилась на полуголого гостя. В свете очага его кожа казалась смуглой — по крайней мере, темнее, чем у брата. С блестевшими капельками пота на мышцах. В здоровой руке он сжимал бутылку, от которой несло чем-то алкогольным.

— Здравствуй, Джесс.

Она перевела взгляд на его лицо, на чуть заметную усмешку и темные — она знала, что темные — глаза. Она просто не была готова к этой встрече, не так скоро. Но сказала спокойно:

— Здравствуй, Дел.

Делмар Карден, наследник небогатого, но древнего рода, с которым все привыкли считаться, потому что именно они держали крупнейшие городские лечебницы и щедро поддерживали гильдию алхимиков — так что те прежде всего отчитывались перед Карденами.

Глянув на сестру, Натаниэль ничего не сказал и вернулся к ране. Усмешка на лице Делмара на миг сменилась гримасой боли:

— Нельзя аккуратнее?

— Нельзя не нарываться на пули? — в тон ему ответил Натаниэль. — Извини, я не лекарь. Мне как-то привычнее механизмы чинить.

— Главное, не суй вместо бинта шестеренку.

Джессамина уселась на кресло перед мужчинами, попутно отметив, что раз не позвали слуг или лекаря, значит, и рана несерьезная, и дело не из тех, что стоит предавать огласке. И если уж Делмар явился среди ночи и тайком, значит, он во что-то влез. Что-то такое, что не совсем подобает аристократу.

— Давно ты в городе, Джесс?

— Сегодня приехала, — она не поднимала голову, рассматривая склянки и испачканную в крови тряпку на столе.

— Могла хоть открытку прислать.

В голосе Делмара всё еще сквозила насмешка, но Джессамина знала его слишком давно и хорошо, поэтому не сомневалась, он-то обижен куда больше брата. Натаниэль хотя бы знал, что она уезжает, да и письма по пневмопочте она присылала регулярно. Делмар не знал ничего, его она просто кинула, исчезнув на несколько месяцев.

— Извини.

Джессамине казалось, сейчас не место и не время для объяснений. И уж точно она не могла подумать, что увидит Делмара без рубашки при таких обстоятельствах.

Он снова зашипел от боли, и Натаниэль кивнул на бутылку в руках Делмара:

— Пей, будет не так больно.

— А ты мне руку не кромсай.

— Делаю, что могу.

На столе Джессамина заметила и один предмет — кожаный респиратор, простой, темный, явно принадлежащий Делмару.

— Во что ты ввязался, Дел?

Он опустил бутылку, из которой щедро хлебнул, и пожал плечами, за что заслужил неодобрительный взгляд Натаниэля, который занимался рукой.

— Сколько тебя не было, Джесс? Месяц, два, три? Многое изменилось в столице. Снова понадобились чумные доктора.

— Чума? Здесь?

— Ну как, здесь… императрица и ее комнатные собачки-аристократы делают вид, что ничего такого не происходит. И закрывают целые кварталы. Камбервилл, Эйшвью и Честерфилд оцеплены, а большая часть домов помечены красными крестами.

Три бедных квартала к югу от реки. Как в любом большом городе, вспышки эпидемий время от времени случались в столице, тогда и приходили на помощь лечебницы Карденов. Когда Джессамина была совсем маленькой, она помнила охватившую город эпидемию ветряной оспы. Все ее жутко боялись, а она не понимала, что это такое.

Лучше всего Джесс запомнила, как исчез ее старший брат. Ей сказали, что Натаниэль заболел и теперь некоторое время проведет в изоляции, а потом вернется. Если выживет, конечно. Тогда Джесс впервые в жизни испугалась, но через месяц Натаниэль вернулся и даже с гордостью показывал оставшиеся на теле отметины от болезни, маленькие, почти незаметные пятнышки и рубцы.

Про новую чуму Джессамина ничего не слышала.

— Что за болезнь?

— Смертельная, — коротко ответил Делмар.

Натаниэль вздохнул и пояснил:

— Не всегда смертельная, но в большинстве случаев. Слабость, головокружение, жар и быстрая смерть, буквально за день. Если повезет, выживают. Лекари ищут лекарство, императрица делает вид, что ничего не происходит, и приказывает закрывать кварталы.

— И сегодня ты там был, Дел? — Джессамина кивнула на респиратор.

— Я не совсем самоубийца, пробираться в зараженный квартал желания нет. Только рядом. Но стража меня заметила и решила, я нарушаю карантин. У них приказ сначала стрелять, потом разбираться.

Джессамина считала, это очень разумный приказ, а что забыл лорд Карден среди ночи рядом с чумным кварталом, да еще один, она совершенно не представляла. И он бы вряд ли ей рассказал. Раньше — наверняка, но сейчас Делмар молчал и только еще разок пригубил бутылку.

Натаниэль наверняка знал. С детства они с Делмаром были друзьями и уж точно посвящали друг друга сначала в шалости и новые механизмы, а позже и в невинные интриги. И хуже всего было то, что Джессамина знала: сейчас и Натаниэль ничего ей не расскажет.

Чтобы отвлечься, она взяла респиратор и покрутила в руках. Дорогая кожа, резина внутри и слои ткани, скрывающие фильтр из угля. Джессамина не очень разбиралась в подобных вещах, но один эластичный ремешок говорил о том, что штука дорогая, которую точно не смог бы позволить себе простой работяга. Как корсеты изящных леди или простых горожанок, сделанные по одним лекалам, они отличались как загаженный смогом город и спокойная сельская местность с запахом свежескошенной травы.

Респиратор напоминал Джессамине о масках чумных докторов. Уродливые клювы, в которых больше фильтров и ароматических трав, стекла, скрывающие глаза и отражающие блеск огней, прорезиненные фартуки, с которых так просто смывается кровь.

На самом деле, они не были такими ужасными, но для Джессамины, как и для многих других, символизировали любую эпидемию, при которой появлялись мрачные фигуры. Не обязательно именно чума.

Делмар молчал, пока Натаниэль аккуратно бинтовал его плечо. Белая ткань плотно ложилась, виток за витком, скрывая промытую и обработанную рану. Забрав бутылку из руки друга, Натаниэль негромко сказал:

— Ложись в своей обычной комнате. Утром не буду присылать слуг, не хочу, чтобы они знали, что ты ранен. Зайду сам и рубашку новую принесу.

Кивнув, Делмар поднялся со стула и вышел, так и не сказав ни слова. Выглядел он уставшим, и Джессамина даже дернулась, чтобы помочь ему.

Но осталась на месте. Смотрела, как Натаниэль взял грязную, испачканную в крови рубашку и кинул в очаг. Поворошил кочергой, чтобы лучше прогорела, не оставив следов. Начал собирать склянки и бинты.

— А я думала, ты его кровь изучать захочешь, — проворчала Джессамина.

Брат с удивлением глянул в ее сторону, пожал плечами:

— Ты же никогда не верила, что у Карденов действительно Древняя кровь.

— Только потому что до сих пор не знаю, что это означает. Я не очень-то верю в магию.

— Как и я, Джесс.

— Но ты веришь в Древнюю кровь.

— Почему бы нет. Я знаю, что определенные признаки можно наследовать.

— Только не надо говорить так, будто это очередное научное исследование, — поморщилась Джессамина.

Натаниэль собрал всё, щелкнул застежками, так четко и привычно, что Джессамина подумала, он не в первый раз обрабатывает в ночи раны Делмара — или кого-то еще. Хотя она никогда не помнила, чтобы брат интересовался медициной, куда чаще от него пахло машинным маслом.

— Расскажи о забастовках.

Натаниэль уселся поближе к очагу и прикрыл глаза, как будто слишком устал и больше всего хотел отправиться в комнату и поспать. Но Джессамина знала, если бы это было так, он просто ушел.

— Гибель дирижабля плохо сказалась на заводах, — начал Натаниэль. Он всегда говорил о машинах так, будто они были живыми существами. — Резко упали в цене, рабочие испугались, им не будут платить зарплату.

— Но это ведь не так. Отец создавал специальные фонды для таких случаев.

— Попробуй объясни рабочим. Императрица щедро подливала масла в огонь. Говорят, даже собиралась издать указ, по которому дирижабли, все воздушные и часть наземного транспорта объявлялись вне закона. Лорды быстренько сумели ее переубедить.

— Еще бы! — фыркнула Джессамина. — Посмотрю, как они без дирижаблей будут летать на континент или в колонии.

— И возить товары. Но рабочие всерьез начали считать, что фабрики закроются со дня на день. Думаю, не обошлось без заводил, которые их активно убеждали.

Джессамина нахмурилась: внезапный взрыв дирижабля, обесценивание заводов, наведение паники среди рабочих — пока всё это больше всего походило на происки конкурентов, которые могли бы за бесценок скупить транспортное дело Верленов.

Делами всегда занимался отец. Мать предпочитала сиять на приемах во дворце, показывая всю силу и красоту их семьи. И когда она проплывала по залу, затянутая в корсет и платье из дорогого шелка, все аристократы восхищенно ахали и отчаянно завидовали лорду Верлену. Немногие знали, что за красивым личиком скрывается и ум, почти всех ведущих изобретателей Верленов нанимала именно леди. Она занималась и техническими новшествами.

А позже ими увлекся Натаниэль. Он предпочитал не лезть в политику или дела, оставив их отцу — и Джессамине. Она отлично разбиралась во многих тонкостях, а отец никогда не придерживался новомодного среди аристократии веянья: будто бы работать должны мужчины, а женщины только вышивать да сплетничать.

Только сейчас Джессамина поняла, что понятия не имеет, оставил ли отец завещание. Он никогда не задумывался о таких вещах и порой считал, что будет жить вечно. Тем более, если бы с ним что-то случилось, все дела переходили к матери.

— Кто-нибудь хотел купить заводы? — осторожно спросила Джессамина. Она не хотела и боялась спрашивать напрямую: вдруг сделка уже состоялась, и эти конкуренты получат то, что хотят?

Брат всегда был проницательным. Она чуть не забыла — насколько. Открыв глаза, Натаниэль посмотрел на сестру, и на его лице отразилась целая гамма чувств, от насмешки до… обиды?

— Ты правда считаешь меня идиотом, Джесс? Не волнуйся, я не продал ни единого завода, не отменил ни одного контракта. Но предложения были. От Эйнтауэров и леди Флорин, конечно.

Джессамина не знала, что ее удивило больше: древний род, который покровительствовал искусству, а не бизнесу, или сама тётушка королевы? Леди Флорин умела выгодно выходить замуж, после смерти первого мужа ей достались военные заводы, а вторым она очаровала Малкольма Кардена — пока еще живого. Мачеха Делмара, о которой он всегда говорил как о хитрой змеюке, которая не упустит своего.

— А ты… можешь продать? — Джессамина озвучила вопрос и тут же снова укорила себя за неосторожность. Почему бы прямо не спросить, оставил отец завещание или нет?

Она заслужила еще один насмешливый взгляд брата:

— Я знаю, что ты хочешь узнать, Джесс. Если бы ты не сбежала сразу после похорон, то знала, что завещания у отца не было. Так что формально всё принадлежит мне как старшему сыну. Но не волнуйся, я не собираюсь ничего продавать или менять. Я плохо разбираюсь в делах, ты можешь ими заниматься.

Джессамина опустила голову, неуклюже оправдываясь:

— Я совсем не это имела в виду.

— Это всё связано, — неожиданно сказал Натаниэль. — Я уверен. Взрыв дирижабля, попытки купить наши заводы. Может, и чума на улицах столицы. А если нет, болезнь быстро сделает всё хуже. Тебя давно не было, Джесс.

— Извини. Я… просто не могла здесь оставаться. Город давил, я задыхалась.

— Они были и моими родителями.

Он был прав, абсолютно прав. Джессамина смотрела на пламя и понимала, насколько эгоистично она поступила. Отец всегда говорил, она из тех, кто не сбегает от трудностей, а встречает их лицом — но стоило столкнуться с реальной жизнью, и первое, что она сделала, именно побег. Оставив все заботы на брата.

— Прости, Нейт. Это действительно было эгоистично.

— Я понимаю, — он поднялся, подхватил чемоданчик, чтобы уйти из комнаты. — Поговори с Делмаром. Он всё-таки твой жених.

Позже ночью Джессамина поняла, что не хочет оставаться одна. Даже не попытавшись лечь и уснуть у себя, она прошелестела платьем в дальнюю от остальных покоев комнату. Мастерская — так они ее всегда называли, рабочий кабинет Натаниэля.

Сейчас, в полумраке, разгоняемом только лунным светом из окна, механизмы топорщились тонкими лапками и металлическими скелетами. На столе Джессамина заметила несколько генераторов — вполне вероятно, опасных, готовых взорваться от любого неверного движения. Они небрежно валялись поверх странных чертежей, где остовы, напоминающие животных, оказывались напичканы механическими внутренностями.

На одной из стен висела огромная, сложенная из множества листов, схема дирижабля с подписанными частями. Когда-то давно Джессамина училась читать по подобным штукам, украшавшим дом Верленов.

Натаниэль спал на диване под схемой. Брат явно завалился туда не раздеваясь, и Джессамина присела рядом. Она не хотела будить Натаниэля, не была уверена, что он ее не выгонит. Тихонько коснулась его волос, но брат то ли спал некрепко, то ли она его все-таки разбудила.

Он поднял голову, сонно посмотрел на Джессамину, и она замерла, боясь, что сейчас брат, привыкший за последнее время к одиночеству, попросит ее уйти. Натаниэль только улыбнулся и снова улегся спать. А Джессамина придвинулась чуть ближе.

========== 2. ==========

— Передайте Ее Величеству, что я верный слуга.

Натаниэль поклонился куда ниже, чем полагалось — не хотел, чтобы было видно его лицо. Он всегда считал канцлера проницательным человеком, вот и сейчас тот мог бы с легкостью разглядеть насмешку.

Которая никак не полагалась лорду Верлену.

Собственный титул еще царапал, казался не по размеру, будто сюртук с чужого плеча, его бы ушить да подогнать, но Натаниэль не хотел этого делать. Титул принадлежал отцу, а не ему. До сих пор казалось странным думать о себе как о лорде и главе компании Верленов.

— Ее Величество ознакомится с отчетом, как только сможет, — царственно кивнул канцлер Томас Линден.

Видимо, как наконец-то родит наследника — или наследницу. Натаниэль сдержанно кивнул. Как будто императрица раньше занималась делами! Ее больше интересовали платья в стремительно менявшейся моде да сады, которые неизменно чахли близ дворца, слишком много смога от заводов. Делами занимался муж, теперь уже мертвый, сгинувший среди горящего остова дирижабля.

— Еще что-то, лорд Верлен?

Оба глаза канцлера внимательно смотрели на Натаниэля, который знал, на других людей это производит угнетающее впечатление. Не на него. Натаниэль даже помнил, как впервые увидел лорда Линдена, тогда еще не канцлера и долго с любопытством пялился, пока это не стало совсем уж неприличным.

О том, как Томас Линден потерял глаз, ходило много легенд, начиная от стычек с аборигенами где-то в колониях, заканчивая ранением на запрещенной дуэли. Более циничные лорды в курительной комнате после пары бокалов бренди с пренебрежением говорили, что ничего романтического в этом нет, а глаз потерян то ли из-за болезни, то ли врачебной ошибки.

Натаниэлю было плевать на причины. Томас Линден действительно служил в колониях и отличался крутым нравом. И неплохим состоянием банковского счета, так что смог себе позволить заменить потерянный глаз искусственным.

В ярком дворцовом освещении тот переливался цветным стеклом в оправе металла. Ничуть не похожий на настоящий, холодный, безжизненный, казалось, глаз срывает плоть с собеседника и заглядывает в душу.

У Натаниэля он неизменно вызывал любопытство. Тонкая работа. Но ее наверняка можно улучшить, даже добавить кое-что, сделать глаз подвижным… он одернул себя и кивнул.

— Как продвигается расследование, лорд-канцлер?

— Если комиссия что-то узнает, мы сообщим вам, лорд Верлен.

Его вежливо послали, высокомерное «мы», напоминавшее, что сейчас императрица ставит только подпись на бумагах, вряд ли вникая в их содержание. Интересно, после рождения ребенка она так и продолжит? Хотя расследование смерти мужа и крушения дирижабля наверняка под ее пристальным вниманием.

— Благодарю вас, лорд-канцлер.

— Можете быть свободны, лорд Верлен.

Натаниэль кивнул и развернулся: на сегодня аудиенция окончена. Бессмысленное расшаркивание, которое только занимает время и ни к чему не ведет.

Визиты во дворец Натаниэль ненавидел. Долгие ожидания среди роскоши и россыпи огней ради коротких бесед ни о чем. Иногда Натаниэль развлекался тем, что считал количество рожков в люстрах и прикидывал, сколько и каких нужно тесла-генераторов, чтобы заставить всё это исправно работать.

Теперь он шел по пушистым коврам, скрадывающим шаги, по многочисленным коридорам дворца мимо торопящихся слуг и вельмож, пока одна из картин не привлекла его внимание. Золоченая рама, какой-то портрет.

Подойдя поближе, Натаниэль прищурился, чтобы лучше рассмотреть. Мать любила вздыхать, что он испортил зрение, читая допоздна и возясь с мелкими деталями.

Сейчас его привлек вовсе не портрет неизвестного аристократа, разодетого в парадную форму с золотой перевязью. Натаниэль вглядывался в странный механизм, который примостился рядом с фигурой человека во весь рост. Размером с собаку, похожее на бочку, с торчащими наружу шестеренками, что было то ли непрактично, то ли просто внутри скрывалось что-то важное и места для шестеренок под корпусом не хватило. В любом случае, Натаниэль считал это небрежностью.

Он коснулся пальцами портрета, кажется, масляные краски. Лорда Верлена так захватила мысль, что это может быть за механизм, что он не заметил, как рядом с ним остановились.

— Если продолжишь лапать дворцовые картины, тебя сочтут сумасшедшим.

Вздрогнув, Натаниэль посмотрел на говорившего.

— Подкрадываться — это очень дурные манеры, лорд Делмар.

Сейчас он не походил на того человека, который в крови заявился ночью в поместье Верленов. В парадной одежде, с прицепленными к поясу начищенными ножнами, аккуратный и собранный — благородный отпрыск древнего семейства. Только руку явно старался не тревожить.

— Думал, сегодня ты отлежишься дома, Дел. Что потянуло во дворец?

— Поручение отца, он передал канцлеру какие-то бумаги. Было бы неловко отказываться из-за ночных приключений.

О которых отец, конечно же, не в курсе и лучше ему и не знать. Делмар пожал плечами:

— Иметь доступ к лечебным настойкам иногда полезно.

Натаниэль ничего не сказал, но нахмурился: он знал, есть много бодрящих снадобий, которые и мертвого поднимут, главное, когда их действие закончится, оказаться где-нибудь поближе к кровати, потому что срубит надолго. В империи они не были запрещены, но и не поощрялись, продаваясь далеко не в каждой аптеке. У Карденов, держащих городские лечебницы, конечно же, доступ был.

— Что ты рассматривал? — Делмар кивнул на картину. — Подозреваю, не маршала Холдера.

— Механизм. Не могу понять, что это.

— Он лечебный.

— Что? — Натаниэль никогда о таком не слышал.

— Лет десять-пятнадцать назад использовались в лечебницах и некоторыми аристократами. У них внутри полный набор, эта машинка ездит за тобой или по этажу, всегда под рукой. Маршал Холдер отличался слабым здоровьем после колоний.

— О…

Делмар посмотрел на Натаниэля и хмыкнул:

— Знаю, о чем ты думаешь. Да, в больницах такие остались. Могу потом показать.

— Было бы здорово.

— Ты закончил во дворце? Выпьешь со мной?

— Конечно.

Натаниэль был рад вынырнуть из бесконечных дворцовых коридоров, из роскоши и гудящих ламп в грязный городской воздух. На улице было оживленно: в сумерках темными силуэтами сновали пешеходы, проносились многочисленные экипажи, а где-то вдалеке слышался грохот вагончиков, идущих по рельсам. Общественных линий здесь не было, это наверняка имперская, по которой во дворец поступают припасы.

Они сели в экипаж Верлена, и Натаниэль видел, как в полумраке Делмар поморщился от боли и невольно коснулся плеча.

— Дай посмотрю, — вздохнул Натаниэль.

Он задернул шторки на окнах, зажег маленькую газовую лампу, которая имелась под сиденьем любого экипажа. Повесил ее на специальный крючок над окном. Делмар уже успел снять сюртук и рубашку. Повязка намокла от крови, и Натаниэль нахмурился. Достал из-под сидения небольшой ящик.

— У тебя что, всегда с собой первая помощь? — вскинул брови Делмар.

— В последнее время.

Делмар воздержался от вопросов, и Натаниэль порадовался, что не придется ничего объяснять. После крушения дирижабля и визитов на завод он стал мнительным, но делиться этим не хотелось.

Аккуратно размотал бинт:

— Надо перевязать. Ничего страшного. — Помолчал. — Зря с утра сбежал. Джесс спрашивала о тебе.

— Я пока не готов с ней говорить.

— Ей стоило тебе написать.

— Она мне ничего не должна, — резко ответил Делмар. — Уж поверь, я прекрасно знаю, как заключаются браки. Наши родители решили, так будет лучше. А потом ваш отец погиб. Мы с Джесс толком не успели поговорить. Если… если она против, ты как глава семьи можешь разорвать помолвку.

— Не волнуйся, я не буду делать ничего такого, чего не захочет Джесс. Но она не против.

— Сомневаюсь.

— Дел, вы знакомы с детства! Ты ей всегда нравился.

— Но я не Тео.

— Тео был детским увлечением, это давно в прошлом. А в настоящем тебе лучше поговорить с ней.

Вмешиваться Натаниэль в любом случае не хотел. Его меньше всего беспокоила сейчас свадьба, и он искренне считал, это дело сестры и Делмара. Лезть и разбираться он не желал. Только не в этом.

Убрав грязный бинт, Натаниэль быстро обработал рану и взял чистый.

— Можно крепче, — прокомментировал Делмар.

Натаниэль кивнул: он боялся сделать больно, слишком непривычный к человеческой плоти, такой хрупкой и податливой по сравнению с металлом и деревом.

— Я был сегодня на заводе, — сказал он. — До визита во дворец.

— И как там?

— Неспокойно. Может, это и простые работяги, но им рассказали, что акции Верленов упали.

— Насколько всё серьезно? — нахмурился Делмар.

— До разорения далеко, но я бы предпочел, чтобы обходилось без забастовок. Они не понимают, что этим только замедляют производство и получение прибыли.

— Ты всё еще не веришь, что это чей-то план?

Натаниэль пожал плечами.

Делмар ощутимо вздрогнул, и Натаниэль торопливо ослабил повязку:

— Извини.

— За что? Я благодарен, что вчера ты не выгнал меня.

— С чего бы? — искренне удивился Натаниэль. — Истекать кровью на улице? Ты бы не добрался до дома.

— Добрался, но тогда вряд ли сегодня встал с постели.

— Ты еще не рассказал подробностей.

Натаниэль понимал, почему Делмар не захотел говорить о деталях, пока рядом была Джессамина. Он и сам не знал, насколько сейчас доверял сестре. У них всегда были теплые отношения, Натаниэль никогда бы не дал кому-то обидеть сестру… но ее побег был будто удар под дых.

И он не был уверен, что сейчас уже восстановил дыхание.

Делмар молчал так долго, что Натаниэль думал, он не ответит. Убрал ящик и наблюдал за другом, неторопливо надевающим рубашку.

— Я не знаю, Нейт, — честно сказал Делмар. Он застегивал пуговицы и не поднимал голову, так что волосы падали на лицо, скрывая его. — Если честно, мне бы пригодилась помощь. Но я не хочу втягивать. Особенно сейчас, когда у тебя хватает проблем.

Их действительно было немало. С компанией, с заводом, с бесконечным расследованием, с возвращением Джесс… но именно поэтому Натаниэль хотел отвлечься.

— Я с тобой.

Делмар посмотрел на него, удивленный то ли словами, то ли их резкостью. Но явно не был убежденным:

— Мне нужно кое-что рядом с зараженными районами. Но я все-таки не уверен…

— Либо пошли туда вместе, либо высади меня у курильни.

Лицо Делмара стало жестким, он сжал в руках сюртук.

— Хорошо, Нейт. Но учти, я-то штопать людей не умею.

— Только расскажи детали. Лезть в чумной район просто так я не намерен.

Только когда Натаниэль произнес это, он понял, что полез бы. Если это хоть на секунду, на краткий миг вернет ему ощущение полной жизни, свободного дыхания вместо чувства стиснутой грудной клетки.

В последнее время даже механизмы не помогали отвлечься. Вернуться к чему-то твердому и незыблемому, что не пыталось ускользнуть сквозь пальцы летучим газом.

Делмар посмотрел на него внимательно, так проницательно, что иногда Натаниэлю казалось, тот может читать мысли.

— Хорошо, Нейт, — повторил Делмар. — Я думаю, чума появилась не просто так, и к этому приложила руку моя дрожайшая мачеха.

— Зачем это леди Флорин?

— Потому что она мерзкая паучиха. И ненавидит меня.

Это не было новостью. Натаниэль отлично знал, что любезная и учтивая на публике леди Флорин на самом деле достаточно жестока. Ее первый муж умер при весьма странных обстоятельствах, зато оставил ей в наследство несколько военных заводов, что сделало леди Флорин не только самой влиятельной, но и одной из самых богатых женщин империи.

Как родная тётя императрицы, она и той нашептывала «правильные» мысли. Пока был жив крон-принц, он был достаточно разумен, императрица слушала его, но сейчас… леди Флорин вполне могла устроить тот взрыв, чтобы убрать и принца, и выкупить компанию Верленов за бесценок.

Не то чтобы Натаниэль не думал об этом. Но ему казалось странным, зачем этой женщине столько власти.

Когда она повторно вышла замуж, многие удивились, что ее выбор пал на Малкольма Кардена. Древний род, но далеко не самый богатый и уж точно не влиятельный. Даром что им принадлежали городские лечебницы.

Делмар всегда мешал леди Флорин. Старший сын Малкольма, он был его наследником, а по законам империи, мог бы наследовать и военные заводы леди Флорин, если Малкольм написал об этом в завещании.

В обход Калассы, дочери леди Флорин от первого брака.

— При чем здесь чума? — всё еще не понимал Натаниэль.

— Возможно, ее изучали в одной из наших лечебниц. В лаборатории, точнее.

Натаниэль плохо разбирался в медицине и тонкостях исследований, но сопоставить картину мог.

— Ты считаешь, кто-то выпустил вашу чуму? Чтобы подставить?

— Возможно. Мне нужно осмотреть дома рядом с зараженными кварталами. Тогда я смогу сказать точно. Без этого идти к отцу нет смысла, он обожает Флорин.

— Зачем ей подставлять вас?

— Потому что это было мое исследование.

Вот теперь картина виделась Натаниэлю куда четче. Делмар никогда не интересовался наукой, но всегда искренне считал, что, если изучать болезни, можно будет их предотвращать. Он всегда ругался по этому поводу с отцом, который не одобрял его действий. Лорд Малкольм Карден полагал, лаборатории вообще не нужны, и уж точно не пристало наследнику самому лезть в подобные дела.

Но если выяснится, что чума действительно была разработана там, это вызовет не только гнев лорда Кардена. Это отдаст Делмара под суд.

А заодно устранит любые препятствия для Калассы, дочери Флорин.

— Почему раньше не сказал? — разозлился Натаниэль. — И полез один.

— Ты был слишком занят в борделе.

— Это курильня.

Делмар только хмыкнул, но промолчал. Он был отлично осведомлен, что это, и Натаниэль смутно припоминал, что пару дней назад действительно приходили какие-то письма от Делмара с просьбой встретиться по делу. Кажется, Натаниэль отправил ответ, чтобы тот заехал в поместье. Или только подумал об этом?

— Извини, — вздохнул Натаниэль. — У меня действительно в последнее время голова кругом. Что конкретно ты предлагаешь?

С наступлением темноты столица не замирала. На подернутом смогом небе почти не было видно звезд, а улицы хоть и освещались газовыми фонарями, но так слабо, что их огонь утопал в тумане.

К излому ночи жизнь скапливалась на отдельных улицах, которые никогда не спали. Да отбрасывала электрические разряды высокая тесла-башня на окраине города. Закрытые кварталы погружались во тьму, густую, непролазную. Там не зажигали фонарей, не слышалось смеха и наверняка они на многих оказывали бы угнетающее впечатление, если б хоть кому из горожан позволили приблизиться.

Имперские воины надежно охраняли границы, и Натаниэль поразился, что не рядовые солдаты, а гвардия, судя по форме. Да еще с боевыми механизмами: они вышагивали вслед за патрульными, неловко перебирая металлическими ногами. Натаниэль не мог толком рассмотреть, но не сомневался, что орудия у них в полной готовности.

Он бросил быстрый взгляд на Делмара рядом. Но тот был сосредоточен на улице. Большую часть лица скрывал респиратор, брови были нахмурены.

Он жестами показал, куда двигаться, и Натаниэль подчинился. Влезать в зараженный квартал Делмар и правда не предлагал, ему нужен был один из домов рядом, сейчас пустующий. Натаниэль понятия не имел, что там можно отыскать, но другу доверял.

Вряд ли они сейчас походили на изящные тени и двигались так уж бесшумно, но Делмар двинулся сильно кругом, чтобы не попасться на глаза патрулям. Но когда он указал на окно, Натаниэль только округлил глаза: серьезно? Через окно?

Делмар уже лихо забирался по какому-то наваленному мусору, и Натаниэлю ничего не оставалось кроме как последовать за ним. Дышать в респираторе было трудно, лезть — неудобно, и мысленно Натаниэль проклинал всё на свете, начиная от чумы, заканчивая тусклым светом фонарей.

Но понял, что всё это было ерундой, когда услышал окрик, а вслед за ним шипение автоматона.

Пальцы уже ухватились за оконный косяк, когда Натаниэль увидел мелькнувшего Делмара: тот схватил друга и почти втащил внутрь. Они оба свалились на пол, когда за спинойпрозвучал высокий звук, который обычно предшествовал выстрелам, и раздался треск дерева.

Надо было уходить и как можно быстрее.

Делмар ориентировался куда лучше. Схватив Натаниэля, он потащил его вперед. Ободранные руки саднили, но шипение с улицы подстегивало, и они устремились вперед сквозь темные коридоры, где пахло пылью.

Глаза от нее слезились, дышать стало еще сложнее, респиратор мешал, но снять его Натаниэль не решался. Он вообще не понимал уже, где они находятся, в том же доме или следующем… когда внезапно пол ушел из-под ног, и вместе с Делмаром они провалились куда-то в темноту.

Натаниэль больно ударился спиной и локтем, дыхание перехватило, но он быстро сориентировался. От пыли отчаянно захотелось чихать и, наплевав на всё, Натаниэль поднял респиратор, пытаясь откашляться. Он протер глаза рукавом рубашки и огляделся. В темноте невозможно было толком что-то разглядеть, только сквозь окна пробивался мутный свет, позволявший разглядеть смутные очертания комнаты.

Делмар лежал рядом и не шевелился. Верхняя половина его лица, не скрытая респиратором, бледным пятном выделялась на полу.

— Черт, — пробормотал Натаниэль и стянул респиратор с лица друга. — Дел? Дел, давай же!

Закашлявшись, Делмар наконец-то открыл глаза и сел, выругавшись, когда по привычке оперся на раненую руку.

Огляделся и негромко сказал:

— Кажется, мы в соседнем доме.

— Уже в зараженном квартале?

— Нет, туда так просто не попасть. И я бы ни за что не потащил тебя в чумной дом.

— Тогда самое время рассказать, что ты хочешь найти среди этой рухляди. И зачем тебе я.

— Чтобы вовремя меня вытащить.

— Откуда?

— Из магии.

Натаниэль нахмурился. Он не очень-то верил в россказни о магии, которой обладают те, в ком течет частица Древней крови. Предпочитал то, что можно увидеть и потрогать, да и с Делмаром был знаком с детства, но что-то не замечал у того особых способностей.

— Я редко показываю, — смутился Делмар. — Ты знаешь, магия не одобряется. Но я могу… не знаю, это что-то вроде того, как посмотреть окрестности. Я знаю ощущение от той болезни, что была в лаборатории. Если здесь она, я пойму. Но как увидишь, что я погружаюсь слишком глубоко, вытащи меня.

Натаниэль кивнул, хотя не очень понимал, о чем говорит Делмар. Тот поднялся на ноги и сделал несколько глубоких вдохов, прикрыв глаза. Респиратор он не торопился на место возвращать. И медленно развел руки в стороны.

Ничего не происходило, и Натаниэль уселся, привалившись спиной к стене. Бегло осмотрел ладони: если на правой просто была содрана кожа, то левая оказалась повреждена больше, она отчаянно саднила и кровила.

Натаниэль повернул руку, рассматривая сильно содранную кожу и думая, чем бы перевязать в этой грязи, когда внезапно понял, что в комнате стало светлее. Он вскинул голову и с удивлением увидел, что руки Делмара как будто тихонько сияют.

Поднявшись, Натаниэль пригляделся: это не обман зрения, действительно мягкий свет. Приблизив собственные пальцы, Натаниэль не стал касаться друга, но свет не грел, вообще не давал никаких ощущений, кроме легкого покалывания.

Делмар стоял молча, с закрытыми глазами, но вот Натаниэль заметил, что его подбородок опустился, почти упал на грудь. Прислушавшись, Натаниэль уловил дыхание, глубокое. Положил руку на грудь Делмара и почувствовал сердцебиение — слишком медленное.

— Давай-ка обратно, — пробормотал Натаниэль и потряс друга за плечи.

Тот не реагировал, и Натаниэль попробовал сильнее, пока Делмар не открыл глаза. Он выдохнул, вцепившись в Натаниэля, посмотрел на него:

— Это она, та чума.

— Плохо.

— Сейчас опасно возвращаться, туда посты наверняка согнали.

— Подождем пару часов или до утра, — Натаниэль уселся в кучу мусора. — Успокоятся, тогда и выберемся.

Ему хотелось показать ту уверенность, которой он вовсе не ощущал. Но по крайней мере, сейчас он действительно чувствовал себя до безумия живым.

Только рука болела всё сильнее, и кровь никак не останавливалась.

========== 3. ==========

Джессамина Верлен не любила экипажи. На ее взгляд, брусчатка столицы не очень подходила для подобных путешествий — хотя однажды Натаниэль рассмеялся и сказал, что раньше, без рессор, было еще хуже. Джессамина понятия не имела, что такое рессоры, и брат пустился в долгие объяснения, так что к концу дороги уже рассказывал об устройстве вагончиков, что двигались по путям.

Сейчас Джессамина предпочла бы их и компанию Натаниэля, а не одинокий сумрак отчаянно трясшегося экипажа. Но до поместья Холдеров так добраться проще и быстрее всего.

Одну из занавесок Джессамина оставила открытой, чтобы наблюдать за городом и хоть чем-то себя занять. Эту ночь Натаниэль не ночевал дома, и это волновало, хотя, конечно, старший брат вправе проводить время так, как он считает нужным. И там, где сочтет правильным.

Интересно, а как чувствовал себя он, когда Джессамина просто уехала? Ее не было несколько месяцев, а Натаниэля всего одну ночь, и она уже ощущала беспокойство.

А может, это был эгоизм, с усмешкой подумала Джессамина. Брат всегда оставался рядом, маячил впереди, не важно, ввязывался во что-то с Делмаром или шепотом рассказывал о новой механической игрушке, подаренной отцом.

Он исчез только однажды, когда заболел ветряной оспой, и его изолировали. Джессамина тогда была совсем маленькой и плохо понимала, что происходит, но испугалась. Потом Натаниэль сказал, что всегда будет к ней возвращаться. И сдерживал обещание.

Это она его подвела. И брата, и компанию, и память о родителях, которые наверняка были бы разочарованы подобной безответственностью дочери.

Вздохнув, Джессамина приоткрыла занавеску больше, чтобы понять, где находится. Улица полнилась торопящимися по делам людьми, мелькнула яркая афиша нового шоу известного фокусника, имя которого девушка прочитать не успела. В небе мелькнул дирижабль, но тут же скрылся из виду. Торговка рассыпала корзину с яблоками и громко костерила какого-то мальчишку, который попался ей под руку. Пара человек шла в респираторах, конечно, не таких дорогих, как был у Делмара.

С ним стоило поговорить, но этого Джессамина боялась больше, чем бесед с братом. Для начала ей необходимо побеседовать с Ангеликой. Ее поддержка пригодится.

К тому же она наверняка знает все столичные сплетни, половиной из который Натаниэль точно не утруждал себя интересоваться. А это может пригодиться в делах.

Особняк Холдеров стоял за высоким кованым забором в тихом и дорогом квартале. Старый, но искусно обновляемый дом — леди Холдер искренне полагала, что это показывает древность и важность ее рода.

Она могла казаться чопорной аристократкой, но вышла замуж за незнатного мужчину, отдав ему не только свое сердце, но и Академию, и многочисленные лаборатории, которыми владела семья.

Джессамина редко видела лорда и леди Холдеров, зато общалась с ее детьми, ровесниками самой Джесс и частыми гостями Верленов.

Слуги провели ее в светлую гостиную, убранную в воздушных кремовых тонах. Выделялись только цветы: тяжелые, бордовые, они возвышались в дорогой фарфоровой вазе посреди колченого столика с позолотой.

Ангелика Холдер стояла перед ним и вертела в руках статуэтку странного животного с огромными ушами и длинным то ли рогом, то ли щупальцем.

— Джесс! — радостно взвизгнула она.

Позабыв о статуэтке, которая оказалась небрежно брошена на стол, Ангелика прошелестела светлым платьем к подруге и крепко обняла, обдавая запахом легких цветочных духов и перезрелых яблок.

Ангелика была такой же воздушной, как сон. От природы ее кожа оставалась бледной, а волосы безумно светлыми, так что в целом облик представал очень блеклым. Поэтому никто никогда не видел Ангелику Холдер без прически и макияжа — в этом она преуспела и могла рассказать с десяток способов, как подвести глаза.

Отпустив Джессамину, Ангелика придирчиво ее оглядела и усмехнулась:

— Дорогая, этот фасон платьев устарел еще в прошлом сезоне. Теперь вырез делают чуть ниже, а ткани в почете матовые. Обязательно надо сходить к мадам Беллавур, она сошьет тебе что-нибудь приличное.

Многие считали Ангелику наивной модницей, которую больше волнует фасон шляпки, а не лаборатории и Академия. Джессамина знала, что Ангелику действительно не очень трогало семейное дело, но глупой она отнюдь не была. Любила говорить, что делами пусть занимается брат, а она предпочтет вести себя так, чтобы другие ее недооценивали.

Джессамина надеялась, что Теодор Холдер тоже дома. Но поговорить хотела всё-таки с Ангеликой.

— Ты обедала? — спросила она. — Я распоряжусь о чае на веранде. Сегодня на улице не так дымно, можно подышать свежим воздухом.

Тонко зазвенел колокольчик, и Ангелика негромко отдала распоряжения появившейся служанке. Джессамина подошла к столику и, взяв фигурку странного животного, повертела в руках. Что-то было привлекательное в этом звере, хотя материал куда легче, чем могло показаться.

— Товары из колоний сейчас очень популярны, — заметила Ангелика подходя. — Тео принес этого уродца, а я никак не могу придумать, куда его поставить.

Джессамина пристроила зверя под вазой. На столе валялось несколько опавших лепестков, будто капли крови.

— Когда ты вернулась, Джесс?

— Вчера.

— О, ну я рада, что ты так быстро пришла ко мне!

Подхватив подругу под руку, Ангелика увлекла ее в сторону террасы. В столице росло не так много зелени, она считалась предметом роскоши. Но вокруг особняка Холдеров раскинулся шикарный сад, так что меж колонн топорщились кусты, а на белом мраморе пола валялись листья и лепестки запоздалых цветов.

Ангелика усадила гостью за воздушным столиком, в плетеном кресле, тоже явно из колоний. Перед ними уже стояли чашки с ароматным земляничным чаем и песочное печенье, которое подавали в этом доме всегда, сколько помнила себя Джессамина.

— Как там в деревне? — улыбнулась Ангелика.

Джесс знала, подруга терпеть не может глушь и с выездами за город смирялась только из-за возможности прогулок верхом. Лошадей она любила и ездила по-мужски, гоняя с Тео или Натаниэлем, когда они собирались вместе.

— Спокойно, — ответила Джессамина. — Поместье стоит привести в порядок, но ты знаешь, моя семья редко там бывала.

— Зато это остается идеальным местом для побега.

Ангелика нахмурилась, вгляделась в Джессамину поверх чашки:

— Как ты?

— Понимаю, что мир несправедлив, но это естественный ход вещей.

— Рада, если так. Твои письма были… печальными.

— Зато я много читала.

Ангелика улыбнулась, наверняка вспоминая, как детьми она и Натаниэль уезжали в долгие прогулки верхом, а Тео и Джесс оставались среди аллей поместья Верленов с парой книг.

— Наш любимый дуб еще стоит? — заговорщицки подмигнула Ангелика.

— Конечно, куда бы он мог деться.

Чай пах ягодами и солнцем, а на вкус был сладкий, будто в чашке еще и мед размешали. Джессамина наслаждалась напитком, решив, что стоит поинтересоваться, где подруга такой купила.

Взгляд Ангелики стал задумчивым, немного отстраненным.

— Я рада, если поездка пошла тебе на пользу, — сказала она. — Тот дирижабль… это действительно было страшно. Не представляю, что вы пережили. Я бы… не знаю.

Она не продолжила, но Джессамина и без того поняла: Ангелика всегда была близка с родителями.

— Как Натаниэль?

— Он справлялся.

— Он молодец, — грустно улыбнулась Ангелика. — Я видела его во дворце пару раз. Знаю, твой брат всё это ненавидит, но он держался как истинный аристократ, спокойный и надменный. Насколько я знаю, и делами управлял отлично.

Для Джессамины не было секретом, что Ангелика питает к Нейту самые нежные чувства — которых он, разумеется, в упор не видел. Когда-то отец говорил, что было бы прекрасно породниться с Холдерами. Будучи девочкой, Джесс мечтала, что речь о ней и Тео. Став старше, поняла, что Натаниэль и Ангелика могли бы стать отличной парой.

Если, конечно, брат начнет видеть что-то кроме своих механизмов. И перестанет увлекаться девицами из курилен. Одна такая уже разбила ему сердце, так что отец деликатно не стал поднимать вопрос женитьбы, хотя мог бы.

Неприятно кольнула мысль, что теперь уже не поднимет. Прошло больше двух месяцев, но Джессамина только сейчас начинала привыкать не думать о родителях в настоящем времени.

— Тебе обязательно надо приехать к нам в гости, — сказала Джессамина.

— В любое время, дорогая. Но после того как мы озаботимся твоим гардеробом. А то еще явишься во дворец в старье.

— А я должна туда идти? — насторожилась Джессамина.

— Говорят, если бы не рождение наследника, которым очень занята королева, она бы вас обоих с Натаниэлем уже вызвала к себе. Комиссия занимается расследованием, но королева очень зла. Считает вас виноватыми в смерти ее мужа.

Ангелика вздохнула, поставила чашку на стол.

— Еще говорят, забастовки рабочих на ваших заводах тоже не просто так. У них есть зачинщики.

— Я займусь этим, — кивнула Джессамина. — На Нейта и так много свалилось, а с делами он разбираться не любит и не очень умеет.

Ангелика посмотрела на нее заинтересованно:

— Хочешь вернуться к делам? Поэтому и вернулась?

Джессамина вспомнила брата и покачала головой:

— Не из-за этого. Но делами займусь, как хотел бы отец.

Сейчас Ангелика не была похожа на легкомысленную кокетку. Собранная, серьезная, с едва заметной морщинкой меж белесых бровей.

— Расскажи мне последние сплетни, — попросила Джессамина. — Я хочу знать всё.

Чашки наполнились чаем еще несколько раз, и Ангелика рассказывала бы и дольше, если бы на веранде не появился Тео. Ему наверняка сообщили о гостье, и он дал ей время пообщаться с сестрой наедине.

Тео Холдер обладал такими же светлыми волосами и кожей, как и его сестра. Вот только глаза были темными, как у отца, что сразу привлекало внимание. Взгляд Тео казался пронизывающим, но слегка рассеянным.

— Джесс, — улыбнулся он и изящно поцеловал ее руку. — Давно тебя не было. Ты вернулась или?..

— Да, больше не уеду.

— Выпей с нами чаю, — Ангелика кивнула на свободный стул.

Когда-то давно Джессамине казалось, что Тео идеален. Он был первым мальчиком, которого она поцеловала, тогда еще неловко, неумело, просто ткнулась губами в губы. Замирала, боясь, что он ее отвергнет. Но Тео обхватил рукой ее подбородок и аккуратно направил.

Позже она начала понимать, что это было детским увлечением, а Тео — скорее, добрым другом, нежели чем-то большим. Поэтому она не отказалась, когда отец предложил обручиться с Делмаром Карденом.

«Вы знакомы с детства, неплохо ладите… мне кажется, вы нравитесь друг другу».

Да, конечно, Джессамине нравился Делмар. Но она привыкла воспринимать его как друга старшего брата, как собственного давнего приятеля, но не предмет девичьих грез и мечтаний.

«Я вижу, он уважает тебя. А это может быть куда важнее, чем любовь».

Джессамина не знала, что чувствует к Делмару. Ей нравилось видеть, как его глаза зажигаются тем же азартом, что бывал у Натаниэля, как появляется едва заметная ямочка на щеке, когда он искренне улыбается.

Делмар всегда представлялся ей благородным пиратом, который грабит воздушные суда ради справедливости. Тео оставался прекрасным принцем, что из неприступной башни ведет войну, просчитывая шаги на десяток вперед.

Сейчас Тео улыбался сдержанно, совсем не так искренне, как Делмар. Но интересовался не столько делами Джессамины, сколько ею самой. Расспрашивал об особняке и о том, как она проводила время за городом.

— Что в Академии? — спросила Джесс.

— Ничего необычного. Юные дарования учатся, а в свободное время пьют и воруют компоненты из лабораторий ради своих великих экспериментов, — Тео улыбнулся. — Я сам не настолько давно ее закончил, чтобы их не понимать.

Натаниэль иногда рассказывал о том времени, когда он, Делмар и Тео учились вместе. Последний был на год старше, зато лучше остальных знал, где стащить ключи.

Тео нахмурился:

— Я давно не говорил с Нейтом.

— Ты и во дворце столько же не бывал, — усмехнулась Ангелика и шутливо хлопнула брата по ладони. — Совсем от рук отбился! Так и навыки светской жизни потеряешь.

— Моя дорогая сестра, для этого у меня всегда есть ты.

Джессамина отлично знала, какие слухи ходят в столице о близнецах Холдерах. Будто бы обществу противоположного пола они предпочитают друг друга, именно поэтому ни один из них до сих пор не обручен. Между братом и сестрой действительно были весьма теплые чувства, но Джессамина ни разу не видела хоть чего-то, что выбивалось бы за рамки приличий.

— Фу! — Ангелика сморщила нос. — Опять дым. Когда уже перестанут топить углем, и мы все перейдем на теслагенераторы? Невозможно же. Пойдем в дом, тут дышать нечем.

Тео галантно пропустил дам вперед, и Ангелика рассказывала о колониях и последних новостях оттуда, когда в комнату торопливо вошел слуга. Он поклонился хозяевам, но повернулся к Джессамине:

— Из вашего особняка пришла пневмопочта. Вас срочно вызывают домой. Что-то с вашим братом.

Джессамина Верлен влетела в дом и замерла, не зная, куда податься. Отрывисто спросила у слуги, что произошло, и где Натаниэль.

— В своей комнате. Там же лорд Делмар и лекарь.

Последнее царапнуло особенно остро. Джессамина не сомневалась, Нейт может справиться с чем угодно — но в памяти навсегда засела та ветряная оспа, и как мать тихонько и осторожно говорила, что брат может и не выздороветь.

«Увы, моя дорогая, перед болезнями все равны. От силы духа тут ничего не зависит».

Делмар сидел около комнаты Натаниэля. Совершенно растерянный, уставившийся на свои руки. Когда он поднял голову на Джессамину, она увидела покрасневшие от усталости и беспокойства глаза.

— Это я виноват, Джесс, это моя вина.

Она его не слушала и вошла в комнату. Внутри оказалось душно, тяжелые портьеры прикрывали окно, не пропуская густого дневного света. Лекарь стоял тут же, отмеряя капли в стакан с водой. Он кивнул Джессамине, но не прервал своего занятия.

Натаниэль лежал на кровати. Его глаза были закрыты, но дыхание вырывалось хриплым, прерывистом. Слипшиеся от пота волосы липли к лицу. Одну руку скрывала плотная повязка, пахнущая чем-то густым, бальзамическим.

— Нейт…

Опустившись на постель, Джессамина сразу ощутила жар: брат горел, его потряхивало. Она коснулась его руки, но он никак не отреагировал.

— Леди, раз уж вы здесь, помогите. Ему нужно это выпить.

Она поддерживала брата, пока лекарь вливал в его потрескавшиеся губы снадобье. Джессамина ощущала сквозь собственное платье и тонкую, намокшую рубашку Натаниэля, как он горит, как бешено бьется его сердце.

— Леди, дайте мне минуту. Подождите снаружи.

Джессамина была так напугана и ошеломлена, что повиновалась и молча вышла за дверь. Где тут же столкнулась с внимательным взглядом Делмара.

— Что произошло? — спросила Джессамина.

— Он поранил руку, мы долго не могли незаметно уйти из того дома… я так виноват. Не нужно было брать его с собой.

— Если я хоть немного знаю своего брата, это был его выбор.

— Может. В последнее время он сам не свой, хотел отвлечься.

Делмар осекся, с тревогой глянул на Джессамину, и она с удивлением поняла, что в этот момент он подумал о ней — не слишком ли жестоко это звучит. Натаниэль хотел отвлечься, потому что на него свалилось всё, а сестра его оставила.

Джессамине не требовалось, чтобы ее чувства щадили. Она действительно была виновата. И сейчас сцепила руки, просто чтобы не было видно, как они дрожат.

Нейт бы на это всё только улыбнулся и сказал, что он и сам может ответить за свои действия.

Дверь раскрылась, и вышел хмурый лекарь.

— Я послал за хирургами, но последнее слово за вами. Вы его сестра.

— Что? — Джессамина в растерянности перевела взгляд с лекаря на Делмара и обратно. — О чем вы?

— Я могу спасти его, но не руку.

========== 4. ==========

За стенами шелестел дождь.

Столица погрузилась в его мягкие объятия неделю назад, и с тех пор дождь шел почти каждый день, то ослабевая, то снова припуская.

Натаниэлю дождь нравился. Это казалось лучше любой музыки, убаюкивающий шелест. Сейчас он бился в стены курильни, проникал сквозь распахнутый балкон влагой и прохладой, заглушая сладковатые запахи благовоний.

В отличие от многих в этом заведении, комната была убрана в спокойных тонах. Натаниэль ненавидел кричащие оттенки и вычурный интерьер, поэтому предпочитал именно эту.

Сейчас она утопала в желтоватых отблесках свечей и резких тенях от изящной мебели. На дорогие вещи в курильне не скупились.

— Дождь — это хорошо, — сказала девушка.

Одетая в тонкий шелк, с распущенными волосами, она сидела на коленях перед низким столиком, ловко орудуя лампой и опиумной трубкой. В голосе девушки почти не слышался акцент, но ее узкие, слегка раскосые глаза выдавали уроженку колоний.

Натаниэль только кивнул, и девушка восприняла это как одобрение к продолжению разговора.

— Говорят, дождь мешает чуме. Болезнь уже добралась до Кросс сэвиджа.

Трубка стукнула о столешницу, и девушка вопросительно посмотрела на Натаниэля, но тот качнул головой. Трубка вернулась на место, девушка начала собирать опиумные шарики.

— Я знала оттуда пару… чиири, — девушка запнулась и сказала слово своего народа, которым и сами имперцы зачастую называют работающих в клубах девиц из колоний. — Говорят, их клуб закрыли, а они все мертвы.

Натаниэль молчал, и девушка смотрела на него, словно хотела найти в его лице поддержку:

— Это может быть правдой?

Он аристократ, он знает больше. Прищурившись, Натаниэль смотрел на дождь, за которым различался силуэт ночного города, пожал плечами:

— Чума никого не щадит.

Девушка сжала губы, но тут же вспорхнула с ковра, когда Натаниэль поднялся. Она подхватила его сюртук и помогла надеть. Тонкие пальцы скользнули по металлу и дереву левой руки Натаниэля, задержались чуть дольше.

Он вздрогнул и резко отдернул руку. Он не знал, что его больше злило, такой интерес или то, что он знал о прикосновении, но не мог его ощутить. Девушка, кажется, тоже смутилась. Опустила голову, так что густые темные волосы скрыли ее лицо:

— Если господин желает особых услуг…

— Нет.

Это прозвучало резче, чем собирался сказать Натаниэль. Поэтому он мысленно вздохнул и добавил:

— Меня ждут друзья. Ты свободна, спасибо.

Сложив руки, девушка церемониально поклонилась и, подхватив поднос с трубкой, лампой и опиумом, невесомыми шагами вышла из комнаты.

Его могли и подождать, поэтому Натаниэль не торопился. Он сам застегнул пуговицы сюртука, медленно, работая только правой рукой: механические пальцы левой на такие действия способны не были.

Закончив, Натаниэль поднял левую руку, чуть задрал рукав, рассматривая искусно сделанный протез. Он мог позволить себе дорогие материалы: латунные пальцы ловили блеск свечей, двигались, благодаря пружинкам и резинкам, одетые в дерево, с кожаными и костяными вставками. Тихонько щелкали насосики, энергоячейка пряталась в рукаве.

Это было пределом даже для высокотехнологичной столицы. Но для Натаниэля — слишком мало.

Механизмы не помогали, опиум не помогал.

Решив не думать об этом хотя бы сейчас, Натаниэль Верлен вышел из комнаты и по мягким коврам направился в другое помещение, где его давно ждали. Опиум наполнял спокойствием, так что Натаниэль даже не вздрогнул, когда не успел он войти, левее в стену врезался стакан и разлетелся на несколько осколков.

— Ты меня убить решил? — поинтересовался Натаниэль.

— Нейт! Мы тебя уже час ждем.

Тео стоял с листком бумаги в одной руке — второй он, видимо, и запустил в стену несчастный стакан. На поверхности вычурного стола с золотистыми узорами валялась пустая капсула пневмопочты.

— Да что так шуметь?

Делмар поднялся с дивана, на котором он лежал, такой взъерошенный и сонный, что не оставалось сомнений, как он проводил время в ожидании. Хотя, на взгляд Натаниэля, диванчик был настолько маленьким, что уместиться там можно, только согнувшись несколько раз — и то спать сложновато.

— Извини, — Тео рассеянно провел по светлым волосам и швырнул листок бумаги на стол, к капсуле. — Не услышал, как ты входишь.

— Плохие новости?

— В последнее время все новости плохие.

Натаниэль знал, что если бы Тео не хотел распространяться о содержании письма, то сложил бы листок бумаги, убрал, а не просто кинул. Можно взять посмотреть… но Натаниэль поймал себя на мысли, что ему не интересно.

— Нейт, мы правда ждали, — Делмар уселся на диванчике, отчего едва не съехал на пол сюртук, которым он накрылся, словно одеялом. С трудом подавил зевок и потер глаза. — Извините, я не помню, когда в последний раз спал.

— Мы понимаем, — махнул рукой Тео. — Но сейчас давай, поднимай свою задницу.

— Фу, как грубо, — проворчал Делмар. — Тео, самый джентльмен из нас ты, так что нечего выражаться, как портовая шлюха.

— Твои познания в шлюхах поражают до глубины души.

Взъерошенный Делмар оставил сюртук на диване и в мятой рубашке подошел к столу, где Тео разливал что-то из бутылки на три стакана. Один протянул стоявшему Натаниэлю, другой Делмару, а третий оставил себе. Поднял повыше:

— За то, что мы всё-таки собрались.

Джентльмены любили то, что официально именовали клубами. В своем кругу, правда, честно называли курильнями: в уединенных комнатах за умеренную плату можно было курить опиум из колоний, наслаждаться женским обществом… и устраивать встречи, сохраняя полную анонимность и конфиденциальность.

Алкоголь обжигал нутро и немного кружил голову. Натаниэль позволил этим ощущениям осесть, заполнить его, смешаться с опиумной бездной. Только после этого сказал:

— Хорошо, какие новости?

Делмар уселся на стол, сцепив руки на стакане, Тео вальяжно прислонился к столешнице.

— Чума бушует, — лаконично сказал он.

Посмотрел на Делмара. Тот кивнул:

— Кросс сэвидж, как вы знаете. Больше половины домов уже с красными крестами. Чумные доктора и наши лекари делают всё, что могут, но этого мало.

Судя по измученному виду Делмара, он и сам большую часть времени проводил в лечебницах, принадлежащих его семье. Хотя, скорее, в лабораториях и алхимических залах.

— Мы знаем это, — пожал плечами Тео. — И собрались без лишних ушей, чтобы обсуждать совсем не то, что известно всем горожанам. Как продвигаются поиски лекарства?

— Никак. Чума быстра и смертельна.

Об этом Натаниэль догадывался, и слова не вызвали у него особых эмоций. Не первая и наверняка не последняя чума в столице.

Почти месяц прошел с тех пор, как он очнулся в своей комнате после того похода к зараженной зоне. Слабый и лишенный левой кисти. Всё это время он почти не покидал особняк Верленов, разрабатывая то, что осталось от руки, залечивая и надев протез, едва позволил лекарь.

Новости Натаниэль знал. Их приносил и заезжавший Делмар, и Тео, и Джессамина. Закрытие кварталов не помогло, чума вырвалась. Что было, на самом деле, закономерным и понятным.

Густо населенная столица огромной империи — тут часто бывали эпидемии. К ним относились спокойно, как к неизбежному злу, что заносилось из колоний или других стран. Лечебницы справлялись с ними по мере сил.

Натаниэль и сам помнил ветряную оспу, которой переболел в детстве. Его тоже изолировали, но как аристократа, заперли в лечебнице с другими детьми. Натаниэль помнил, что сначала было плохо, а потом ужасно скучно. Те дни скрашивал Тео, находившийся там же, и Делмар, уже давно переболевший, он слонялся по лечебницам, куда его брал с собой отец, владелец всех этих заведений.

Там они втроем и познакомились.

Последняя эпидемия чумы была при отце Натаниэля, он рассказывал. Тогда удалось быстро подавить болезнь, закрыв кварталы, алхимики даже придумали что-то вроде лекарства.

Поэтому и к нынешней никто не отнесся как к чему-то серьезному. Но последний месяц доказал, что это ошибка. Чума бушевала к югу от реки, захватывая новые и новые кварталы бедняков.

Делмар устало потер лоб. Соскочив со стола, оставил стакан и подергал шнурок, висевший у выхода. Когда дверь раскрылась, Делмар попросил о чем-то появившуюся девушку.

Пока он ждал ее возвращения, Тео наклонился к Натаниэлю и негромко спросил:

— Так и не закончил проект с автоматонами?

И он, и Делмар оставались деликатны по поводу потери руки, оба уже видели протез. Именно Тео грубовато сказал, что Натаниэль может либо начать жалеть себя, либо приспосабливаться к тому, что есть. В тот вечер они знатно напились.

Сдаваться Натаниэль не собирался. Но и возможности протеза его… расстраивали. Механические пальцы не были в силах делать то, к чему привыкли ловкие из плоти и кости.

— Нет, — ответил Натаниэль. — Проект с автоматонами стоит.

Тео делал вид, что с протезом способности Нейта ничуть не уменьшились. Натаниэль был за это благодарен.

— Я буду ждать, — сказал Тео.

Девушка вернулась с чашкой горько пахнущего отвара, Делмар взял его и подошел к столу. Залпом выпил почти половину, поморщившись.

— Ты же понимаешь, что позже тебя совсем срубит? — поинтересовался Тео.

— Знаю получше тебя, — Делмар отмахнулся. — Но ты прав, что мы собрались не известные всем новости обсуждать. Я хочу на это время соображать получше.

Горькие листья трав из колоний обладали громадным тонизирующим эффектом, Натаниэль знал об этом. Он и сам пару раз использовал настойки на них, когда хотелось закончить расчеты или конструкцию, а глаза уже слипались.

Мысли отозвались тупой болью в поврежденной руке, механические пальцы щелкнули.

— Императрица всё еще планирует завтра бал? — спросил Натаниэль.

Тео предпочел промолчать, но Делмар не был столь великодушен.

— Тупая курица! — заявил он. — Родился наследник, императрица хочет отпраздновать. Долгожданный сын ее и уже мертвого драгоценного супруга! Ее не волнует, что в городе чума. Она сидит в своем дворце и искренне считает, что на этот берег зараза не перекинется.

Тео вздохнул:

— Главное, не говори ничего подобного завтра во дворце. Здесь нет лишних ушей, а там будут слушать все.

— Я не настолько глуп. Хотя с императрицей сложно поспорить в количестве интеллекта! Она на полном серьезе считает, что чума — это глупости. Обычные проблемы горожан. Мой отец выдвинул официальное предложение лечебниц, вывезти здоровых жителей из города. Но она на это не идет. Нас поддержал даже Столичный совет!

— А что скажешь ты? Насколько всё серьезно, Дел?

— Очень. Не уверен, что мы сможем сдержать чуму. С лекарством пока не выходит. Смертность… девять из десяти заболевших.

Натаниэль мог представить, как это выглядит. Южнее реки располагались бедные кварталы да зловонные кожевенные фабрики. Без них цена на кожу, конечно, взлетит в ближайшее время, но не сильно. С дешевой рабочей силой тоже возникнут проблемы.

В закрытых кварталах наверняка сторонились домов с небрежно нарисованным красным крестом: это значило, в них поселилась зараза. Колокольчик отмечает путь повозки, которая тащит трупы. Их сваливают в общую яму, так много, что лишь слегка присыпают землей. Чумные доктора в закрытых костюмах и в масках с птичьими клювами несут хоть какую-то надежду, но их склянки не могут излечить то, что забирает жизни.

Зажмурившись, Натаниэль отогнал от себя непрошенные видения. Картинка предстала так четко, как будто он видел ее собственными глазами — хотя просто читал и никогда не думал, что у него настолько яркое воображение.

Может, это действие опиума.

Он перехватил встревоженный взгляд Делмара, но тот промолчал. Тео стоял, всё еще прислонившись к столешнице. Он скрестил руки на груди и явно о чем-то задумался. Наконец, сказал:

— Я закрою Академию.

Он никогда не советовался, просто говорил о своих решениях, и остальным предлагалось что-то с этим делать. Даже мать Тео, которая официально считалась владелицей Академии, давно отдала ее в управление сыну.

— Это разумно? — нахмурился Делмар. Он один из немногих, кто осмеливался возражать Тео. — Пойдет вразрез с указанием императрицы. Она не хочет паники, и чтобы кто-то покидал столицу. А в твоей Академии все отпрыски благородных семейств!

— Если они хотят остаться, это их дело. Но Академию я закрою, пока не будет понятнее с чумой.

Возражать Делмар не стал. Натаниэль тоже хранил молчание: не то чтобы он был согласен с Тео, распускать всех студентов по домам действительно не лучший выход, но и спорить с Тео бессмысленно, пока он сам не поймет, что неправ.

Налив себе еще алкоголя, Тео спросил у Натаниэля:

— Что на ваших заводах?

— Этим занимается Джессамина.

— Но ее здесь нет, так что будь добр рассказать.

— Джесс разобралась с зачинщиками беспорядков. Всё работает. Есть финансовые проблемы из-за крушения, но пока не о чем волноваться.

— Что слышно по поводу взрыва дирижабля?

Натаниэль пожал плечами. По правде говоря, в последнее время он не очень-то интересовался, а к нему домой никто не заявлялся, чтобы сообщить, что там решила императрица.

Голос подал Делмар:

— Ничего. Это и пугает. Комиссия закончила дела, но ничего не сообщила. Похоже, императрица объявит об этом завтра.

— Еще один повод явиться на этот бал, — пробормотал Натаниэль.

— О да! — с раздражением Тео кивнул на письмо, так и валявшееся на столе. — Я думал, что уговорил Ангелику не ходить, но она прислала письмо, мадам Беллавур сшила слишком прекрасное платье, и прятать его нельзя.

Так вот что на самом деле волновало Тео. Он не хотел, чтобы сестра являлась завтра во дворец. Наверняка уговаривал ее уехать за город, но Ангелика была такой же упрямой, как и сам Тео. Может, и Академию он хотел закрыть вовсе не из-за студентов, а чтобы убедить сестру.

— Это безопасно, — сказал Делмар. — Ни одного случая чумы на северном берегу реки.

— Пока.

— Ты параноик.

— Лучше расскажи, ты уверен, что чуму выпустила леди Флорин?

Делмар помрачнел:

— Да. У меня состоялся пренеприятнейший разговор с отцом. После… после того, как мы выяснили, что это за чума.

Его взгляд быстро, едва заметно метнулся к протезу Натаниэля.

После того, как они подобрались так близко к зараженным кварталам.

После того, как Натаниэль лишился руки.

— Я рассказал отцу обо всем, — продолжал Делмар. — Что эту чуму изучали в моей лаборатории. Что кто-то ее выпустил. К счастью, отец лучше меня знаком с магией Древней крови, он поверил. Вот только ни в какую не захотел слушать, что это дело рук Флорин. Он считает, она добрая и милая.

Делмар фыркнул, даже Тео закатил глаза. Все знали, насколько добра и мила леди Флорин.

— Хорошо, отец не сомневается во мне. И знает, что специально я бы в жизни не стал выпускать болезнь. Но Флорин напела ему, что это могло быть по неосторожности. Случайность, которая теперь стоит жизни многим горожанам.

Из них троих Делмару сложнее всего было играть в «благородного аристократа». Из-за несдержанного характера — и из-за того, что отец больше таскал его по лечебницам, а не по приемам благородных господ. На публике Делмар сдерживался, но с друзьями был самим собой.

Однажды, когда они сами учились, Тео сказал Натаниэлю, что они оба похожи. А Делмар другой, он не станет врать и интриговать.

Сейчас Натаниэль видел, как руки Делмара крепко сжали стакан, в который он плеснул алкоголь. Слышал, как едва заметно дрожит его голос. Он бы никогда не сделал ничего такого, что могло угрожать многим жизням. И в этом пошел в отца.

— Он грозит лишить меня наследства, — сказал Делмар. — Думаю, это единственная причина, почему Флорин еще не сделала достоянием общественности факт того, что это в моей лаборатории изучали чуму, и я ее причина. Она надеется, отец просто лишит меня всего, оставив ее дочери. Это даже лучше, чем суд в семье.

Натаниэль хорошо знал Малкольма Кардена. Он всегда был человеком суровым, с Делмаром они ссорились довольно часто, бурный нрав сын унаследовал от матери. Но всё-таки Натаниэль не сомневался, что друг друга они уважают. Если Малкольм готов лишить сына наследства и выгнать из дома, значит, он действительно очень зол.

Или встревожен.

Они говорили еще некоторое время, пока Делмар не заявил, что его не хватит еще надолго. Тогда и разошлись, в последний раз подняв бокалы.

Тео уехал первым, комкая в руках письмо Ангелики и явно рассчитывая еще попробовать уговорить ее не ходить на бал во дворец. Натаниэль задержался с Делмаром в холле курильни, среди обитых красным бархатом стен.

— Ты на ногах еле держишься. Мой дом рядом, поехали.

Делмар не стал возражать и нырнул в экипаж, устраиваясь напротив Натаниэля. Лошади тронулись почти сразу, и Нейт отстраненно вспомнил, что когда-то думал о том, что и животных можно будет заменить механизмами.

— Ты молчал почти всё время, — сказал Делмар.

— Я слушал.

— Вот не надо. Обычно именно ты предлагаешь очередные гениальные идеи.

— Разве не ты?

— Я — только планы, как воплотить их в жизнь.

Экипаж подпрыгивал на брусчатке, вызывая легкую головную боль. Натаниэль глянул в окно, где закончился дождь. Улицы сияли фонарями и освещенными теслагенераторами витринами. Но люди сливались в единую пеструю пелену, так что пришлось близоруко прищуриться, чтобы что-то разглядеть. Какое-то объявление передавали по городскому радио, но громкоговоритель явно был не на этой улице, так что разобрать слова сквозь стекло оставалось невозможным.

— Когда ты в последний раз бывал в своем кабинете?

Вопрос Делмара заставил Натаниэля резко задернуть занавеску и хмуро глянуть на друга:

— Давно.

— Я так и понял. И очень надеюсь, ты всё-таки туда вернешься.

Натаниэль только усмехнулся и приподнял протез. Щелкали насосики, механические пальцы легонько шевельнулись.

— Я пробовал, Делмар. Механизмы только напоминают о том, что я сам не могу теперь делать и половины. Не с такой рукой.

— И я себе этого никогда не прощу.

Делмар почти пробормотал последние слова, но Натаниэль услышал его. И качнул головой:

— Я сам полез вместе с тобой. Некого винить. Так получилось.

Он пристально посмотрел на замолчавшего Делмара:

— Ты поэтому в лабораториях себя загоняешь? Думаешь, в чуме тоже ты виноват?

— Без меня эпидемия не началась бы. Это чума из колоний, я думал, мы сможем найти лекарство. Но моя самонадеянность обернулась руинами. Очаг болезни рядом с первой лабораторией. Пусть Флорин ее выпустила, но это моя вина.

— Нет. Об этом тебе твоя магия не расскажет?

Делмар нахмурился. Все знали, что в Карденах сильна Древняя кровь, но говорить об этом как-то… не принято. Магию нельзя пощупать, измерить или загнать в генератор работать.

Ее нельзя покорить.

Хотя Делмар если и говорил о ней, пусть тоже неохотно, описывал, скорее, как ощущения, предчувствия. Многие вещи он просто знал, и Натаниэль не раз видел, как это знание его выручало. Отголоски Древней крови были у многих аристократов, но Кардены оставались одними из немногих, кто мог эту магию направить. Как Делмар рядом с зараженным кварталом.

— Ты знаешь, как работает магия, — ответил Делмар. — Это предчувствия, ощущения. Я не могу воздействовать на окружающий мир. Бабушка тебе не рассказывала?

— Нет. Я помню, как она брала медные пластины, которые валялись в доме и говорила, что они похожи на мёд.

Это было вполне в духе бабушки. Она всегда оставалась с одной стороны очень логичной, верившей в дело отца, в его транспортную компанию, в медь и механизмы. А с другой, пела старыепесни, сравнивала металлические пластины с мёдом, который помнила с детства.

Она уплыла с дедом в колонии, когда Натаниэль был еще маленьким. Как говорил отец, эти связи оказались полезны, и не просто так именно транспорт Верленов занял главенствующее положение в империи. Бабушка с дедом там же и умерли, Натаниэль больше никогда их не видел.

Но он помнил, как бабушка напоследок потрепала его по голове и, указав на деталь в его руке, сказала, что медь всегда окропляется кровью.

Мать тогда попросила не пугать ребенка, а бабушка только усмехнулась:

— Однажды он поймет это не хуже, чем я сейчас.

В роду бабки была Древняя кровь, хотя она сама никогда не говорила о том, что обладает какими-то способностями.

Делмар задремал, склонив голову к стенке кареты. Подняв левую руку, Натаниэль разглядывал протез. Он напряг мышцы, аккумулятор щелкнул, и тросики покорно сжали механические пальцы.

Это могло бы выглядеть почти красиво.

Когда они приехали, Делмара с трудом удалось разбудить, и он привычно отправился в гостевую комнату. Натаниэль спать не хотел и устроился в гостиной, у камина. Правда, голова разболелась так сильно, что он почти упал в кресло и прикрыл глаза. Он так и сидел, не в силах сдвинуться с места, пока не услышал шорох платья. Его плеча тихонько коснулась ладонь Джессамины:

— Спишь?

— Голова. Болит.

Она ушла, а вернулась со стаканом воды, в котором было размешано какое-то лекарство:

— Выпей, станет легче.

Боль действительно отступила, свернулась где-то в висках, оставалось верить, что она действительно исчезнет.

— Спасибо, Джесс.

Она уселась в соседнее кресло, поглядывая на брата:

— Мама рассказывала, у бабушки тоже сильно болела голова, когда она предчувствовала какие-то важные события. Так говорила Древняя кровь.

Натаниэль ничего не ответил. Накануне падения дирижабля у него голова не болела. Да и перед тем, как лезть к зараженному кварталу и лишиться руки, тоже ничего подобного не было. А что уж может быть важнее.

— Я просто устал.

— Или курил слишком много опиума.

Это было куда вероятнее, но Натаниэль промолчал. И снова прикрыл глаза, чтобы не видеть взгляда Джессамины — не то чтобы сестра не одобряла… но он боялся увидеть это неодобрение.

Казалось, прошла вечность с тех пор, как всем в доме было очевидно, что Натаниэль ходил в курильню не ради опиума. Он даже готов был пожертвовать временем на свои любимые проекты. Тогда там работала прекрасная Шихонг, выдернутая из колоний и смущавшаяся при виде «молодого господина».

Он проводил с ней действительно много времени и до сих пор помнил, какими огромными казались ее глаза в отблесках свечей, как она прижималась к нему и пахла заморскими цветами. Он пропускал ее темные волосы сквозь пальцы и нашептывал милые глупости.

Натаниэль помнил, как Шихонг взглянула ему в лицо и сказала, что уходит из курильни. Она будет наложницей у одного богатого лорда, потому что он смог предложить ей большее.

Отец тогда сказал, что это к лучшему, но не стал сразу заводить разговор о женитьбе. Шло время, он умер, и у Натаниэля стали появляться причины ходить в курильню либо ради опиума, либо ради разговоров.

— Как дела на заводах?

— Всё хорошо, — ответила Джессамина. — Если ты хочешь знать подробности, я могла бы…

— Нет. Не хочу.

Она вздохнула, но не стала настаивать. Открыв глаза, Натаниэль посмотрел на сестру:

— Но я пойду завтра на бал. Если ты всё еще хочешь этого.

— О! Конечно.

Джессамина почему-то решила, что выход в свет пойдет брату на пользу. Натаниэль был с ней совершенно не согласен: он не хотел, чтобы аристократы пялились на его протез, не желал играть равнодушие. Да и танцевать ему не нравилось.

Но если Тео с Делмаром правы, и императрица собирается что-то сообщить о расследовании Комиссии, о том упавшем дирижабле, Натаниэлю стоит там быть.

Он поднял руки, чтобы потереть виски, в которых еще пульсировала боль. Резко вздрогнул, когда левого коснулся холодный металл.

Медь всегда окропляется кровью.

========== 5. ==========

Комментарий к 5.

Настала пора для куска древа: https://pp.userapi.com/c846017/v846017921/4e2aa/kRxmFaWuY4Y.jpg

Слуги называли Натаниэля не иначе как «молодым господином». Это пошло с Томаса, камердинера отца, который только так и отзывался о юном сыне лорда. Теперь отец мертв, но Нейт всё равно оставался «молодым господином».

О нем рассказывала Энни, пока заплетала волосы Джесссамине. Ловко подхватывала локоны шпильками, перекручивала и поднимала, сооружая прическу, достойную королевского дворца.

Джессамина не шевелилась. Сидела, делая маленькие вдохи — большего не позволял туго затянутый корсет, с роскошным кружевным платьем цвета чайной розы поверх.

— Молодой господин всех выгнал из ванной, — вздыхала Энни. — Заявил, ему помощь не нужна.

— Вообще-то я не одобряю сплетни, — строго сказала Джессамина.

— Ой, госпожа, да какие же это сплетни! Я знаю, вы тоже волнуетесь за молодого господина.

Энни дунула, откидывая со лба прядь волос. Она была чуть старше самой Джессамины и служила ей с тех пор, как леди была положена собственная служанка.

— Томас сказал, потом молодой господин поинтересовался, какого цвета ваше платье.

Энни заулыбалась, и Джессамина тоже не смогла сдержать улыбку: Натаниэль вовсе не обязан подбирать костюм, сочетающийся по цвету с платьем сестры, но это считалось хорошим тоном. И определенно показывало, что Нейт интересуется предстоящим балом, а не совсем замкнулся в себе.

Слуги его любили, поэтому искренне переживали, когда «молодой господин» лишился руки. Пусть им не известны детали — насколько знала Джессамина, Натаниэль даже врачу не стал говорить, где именно поранился.

Что ж, чем меньше народу в курсе, тем надежнее сохранена тайна, куда успели залезть эти двое.

Хотя Джессамина не могла не признать: она могла злиться, что брат и Делмар ввязались непонятно во что, но это было нормально и привычно. Куда страшнее оказалось, когда дверь мастерской Натаниэля оставалась запертой неделями — странно думать, что брат там не появляется.

Когда с прической было покончено, Джессамина надела колье и серьги с переливчатыми опалами, которые когда-то добыл дед в колониях. От бабки украшения перешли к матери, а теперь и к самой Джессамине. Она глянула в зеркало лишь мельком, слишком странно было видеть себя в фамильных драгоценностях хозяйки дома.

Натаниэль надел коричневый фрак, и Джессамина не могла не признать, что он хорошо смотрится не только с ее платьем, но и с поблескивающим медью протезом.

Пока они тряслись по булыжникам мостовой, Джессамина натягивала тонкие лайковые перчатки. Еще один неизменный предмет придворного этикета: чтобы никто не смел никого коснуться. Но ей казалось важным сначала всё-таки пройти с братом без них.

Натаниэль казался задумчивым и смотрел в окно кареты. Когда он поправил занавеску, Джессамина заметила блеснувшие золотом запонки с опалами — тоже отцовские. Те, что принадлежат лорду Верлену.

— Рабочие хотят, чтобы ты появился на заводе, — негромко сказала Джессамина.

— Зачем? — Натаниэль глянул на нее с искренним недоумением.

— Ты теперь лорд Верлен, они видели тебя после смерти отца. А потом исчез и ни разу больше не бывал на заводе.

— Ты отлично со всем управляешься.

— Но было бы неплохо, если бы напомнил, что я делаю это с твоего ведома.

Натаниэль нахмурился и кивнул, снова уставился в окно, а Джессамина была рада хотя бы тому, что он согласился. Конечно, она могла и сама уладить всё с рабочими…, но ей просто хотелось, чтобы Нейт тоже принял в чем-то участие.

Она хотела расшевелить брата.

На подступах к дворцу в строгом порядке останавливались кареты, выпуская разодетых, надушенных аристократов, и по лестницам, устланным алыми коврами, они следовали в королевскую бальную залу.

Натаниэль прикрыл глаза, как будто делал последние вздохи перед тем, как нырнуть в пучину, и Джессамина мягко накрыла его руку в перчатке собственной, ощущая, как слегка подрагивают пальцы брата.

Он и так-то не особо любил подобные приемы, а уж сегодня тем более, когда впервые появлялся в высшем свете без руки и с протезом, приковывая к себе внимание.

Выйдя первым, Натаниэль подал руку сестре — снова живую правую, и бок о бок друг с другом они проследовали в королевский бальный зал.

— Лорд Верлен и леди Джессамина.

Зал был полон живых цветов и разодетой аристократии. Пригласили, конечно же, не только правящие семьи, которым, как и императрице, принадлежала большая часть страны, но и почти всех дворян, кто жил в городе. В драгоценных камнях их украшений и бокалах отражался свет теслаламп.

Натаниэль успел переброситься парой фраз с Делмаром, кивнул Тео, а дальше перед глазами заскользила привычная чехарда первых лиц государства, которым требовалось отвечать с неизменной улыбкой и вежливостью, не путая имена и титулы.

Когда-то отец заставлял выучивать их наизусть, приговаривая, что однажды пригодится. И сейчас Натаниэль был ему благодарен: все эти никому не нужные фразы всплывали в голове сами собой и почти не требовали задумываться.

Джессамина старалась держаться поближе к нему. Натаниэль знал, дело не только в приличиях, и был благодарен сестре. Пусть нужные фразы без труда возникали в голове, но он ощущал себя слишком неуверенно, иногда неловко шевеля оттягивающим руку протезом.

Пока не объявили танцы.

Натаниэль шарахнулся к колоннам по бокам зала, освобождая место танцующим и желая спрятаться как можно глубже в тень. Он оглянулся в поисках сестры, но ее уже решительно уводил Делмар. Кажется, он твердо решил поговорить с Джессаминой, которая его старательно избегала в последнее время.

Танцевать Натаниэль не любил и чаще всего ограничивался несколькими положенными по этикету танцами, необходимой нормой. Но сейчас он хотел избежать даже их, хотя успел поймать на себе несколько недвусмысленных женских взглядов из-под вееров.

Его обдало запахом легкий цветочных духов, а на ухо шепнули:

— Уж лучше я, чем они, правда?

И Ангелика с изяществом потянула Натаниэля в зал.

Она подхватила его руку, оканчивающуюся протезом, и металлические пальцы явно сжали чуть сильнее, чем требовалось. Но Ангелика не подала виду и невозмутимо глянула на Натаниэля, пока он не положил вторую руку ей на талию.

Они были знакомы очень давно и, пожалуй, Ангелика — единственная женщина, с кем сейчас Натаниэль мог почувствовать себя свободно. Ну, кроме еще Джессамины.

Ангелика и Тео выбрали синие цвета, традиционные для Холдеров. Только если он предпочитал густой синий, то Ангелика — нежную лазурь, обильно украшенную кружевом и бисером, видимо, модными в этом сезоне.

Наклонившись, Натаниэль шепнул:

— Спасибо. Боюсь, от танцев мне было не отвертеться. И лучше с тобой.

Ангелика фыркнула, но так, чтобы слышал только он:

— У тебя снова так себе комплименты, Нейт. Но по крайней мере, ты не растерял навыки танцора.

Она всегда говорила, что он хорошо танцует, Натаниэль только пожимал плечами. Он ничего в этом не понимал, просто повторял разученные движения. Как и фразы пять минут назад — может, он был и хорошим лжецом. Всего-то требовалось выучить и не задумываться.

— Знаешь, что сегодня ты — самый популярный кавалер, Нейт? Мне повезло.

Ангелика лукаво улыбалась. Как всегда, цветущая, настойчивая и всё замечающая.

— Популярный? — Натаниэль в удивлении приподнял бровь.

— Только не притворяйся, будто не заметил! Ты вызвал фурор среди дам.

Они развернулись в очередном танцевальном движении. Когда вновь сблизились, Ангелика продолжила:

— Никто не знает, где ты потерял руку, но я слышала уже не меньше десятка версий от дам. И не буду озвучивать все пошлые фантазии, в которых участвует твоя металлическая рука — ты не представляешь, как изобретательны барышни, когда шепчутся за раскрытыми веерами.

Натаниэль ошарашенно молчал. Он догадывался, что его протез привлечет внимание, не хотел этого, но никак не мог предположить, что внимание будет таким. Видимо, не стоило недооценивать любовь столичной аристократии к механизмам.

— К тому же, — продолжала Ангелика, — ты всё еще остаешься лордом Верленом, главой одной из самых богатых и влиятельных семей империи.

— Если вернется благосклонность императрицы.

— Она появится позже. С принцем. И если ты еще не в кандалах в Башне, значит, всё не так плохо.

С этим Натаниэль вынужден согласиться. Императрица могла обвинить его самого и сестру, будто они причастны к взрыву на дирижабле, будто хотели занять место родителей… но, если бы Комиссия нашла хоть какие-то доказательства, он бы здесь не танцевал.

— Зайдешь к нам? — спросила Ангелика. — У меня есть кое-что… один механизм. Хочу, чтобы ты взглянул.

— Что в нем необычного?

— Он не из империи.

— Гм. Хорошо. Как он к вам попал?

— Тео.

Ангелика украдкой посмотрела куда-то в сторону, и Натаниэль мог не сомневаться, что на брата — Тео танцевал с хорошенькой девушкой с пшеничными косами, замысловато уложенными вокруг головы.

— Дочь барона Вильфера, — поморщилась Ангелика. — Та еще дура, но единственная наследница баронского банка. Последняя идея матушки: она мечтает устроить свадьбу.

— А что Тео?

— Он будет играть в примерного сына до того момента, пока мать не скажет прямо. Тогда с вежливой улыбкой откажется. Он и так нарушил ее планы, его выходка с закрытием Академии не всем понравилась, так что о свадьбе матушка пока не заикается.

Натаниэль терпеть не мог всё это: ему казалось, многие великовозрастные леди готовы тратить всё свободное время, чтобы прикидывать, за кого отдать своих детей. Вычерчивать воображаемые древа новых родов за послеобеденным чаепитием.

— Лучше скажи что-нибудь, что не касается политики или аристократии, — сказал Натаниэль.

Ангелика лукаво улыбнулась, чуть склонила голову:

— У тебя глаза оттенка миндаля.

Кажется, она оставалась единственной женщиной, кто мог его смутить.

— Очень… поэтично.

— Я читала много умных книг, лорд Верлен, — насмешливо ответила Ангелика. — И у меня большой опыт в размытых формулировках.

— Увы, не могу похвастаться тем же. Ты снова скажешь, что у меня так себе комплименты.

— Если ты сравнишь мое изящество с автоматоном — вот уж точно! Но мне нравится, что ты более точен.

Глаза Ангелики были синими, но Натаниэль действительно не мог придумать ничего красивого.

— А волосы, будто кора дерева, — продолжала Ангелика. — Но какого именно, я скажу во время следующего танца. Может, тогда расскажу еще что-то интересное… из-за вееров.

Музыка остановилась, и Ангелика сделала легкий реверанс, не выпуская протеза Натаниэля. Здоровой рукой он взял ее ладонь и коснулся губами ткани перчатки.

— Встретимся позже, Ангелика.

Она кивнула и задержала руку на его протезе чуть дольше. Натаниэль не мог этого чувствовать, но видел краем глаза, как ее пальцы прошлись по металлу, инкрустированному костью — ровно вдоль тросиков, что прятались в корпусе.

— Это правда красиво, Нейт.

Она упорхнула так же легко, как и появилась, а Натаниэль отправился к столикам у колонн взять вина. Рука в месте крепления протеза начинала болеть, так что механическим пальцам Натаниэль сейчас не очень доверял и взял бокал обычной рукой.

Правда, пить не торопился, он и поесть-то сегодня не успел. Да еще в зале стояла страшная духота, которая всегда плохо на него влияла.

Так что с тем же бокалом вина Натаниэль вежливо поговорил еще с парочкой лордов и украдкой чуть ослабил узел шелкового галстука.

— Лорд Верлен.

— Лорд Эдвард.

Эдвард Линден, младший брат канцлера Томаса Линдена. Пока тот занимал высокую должность при дворе и именовался лордом, именно Эдвард занимался производством — компания Линденов работала с энергоячейками. Даже тот малыш, что стоял сейчас в протезе Натаниэля, имел маленькое клеймо Линденов.

Самые влиятельные семьи империи владели разными производствами и сферами влияния. Большинство друг друга ненавидело, но на публике оставались неизменно вежливыми и приветливыми.

Так и сейчас Натаниэль здоровался и обменивался дежурными фразами с Эдвардом Линденом, в чьих знаменитых усах уже пробилась седина. И старался не обращать внимания, что рядом с ним не жена, умершая, кажется, год назад при рождении четвертого ребенка.

Сейчас Эдвард Линден, ничуть не смущаясь, привел на бал в качестве спутницы девушку из колоний. И никакие шелка и атлас не могли скрыть ее слишком жестких темных волос и нездешнего разреза глаз, узкого и экзотического.

Натаниэлю было плевать, кто из лордов таскает с собой наложниц. Но сейчас, опустив глаза, рядом с Эдвардом стояла Шихонг. Та самая, что когда-то прижималась к Нейту в курильне и с акцентом рассказывала о любви, а потом ушла к другому богатому лорду.

Натаниэль не знал, что это Эдвард Линден, брат канцлера и владелец заводов по производству тесла-генераторов и энергоячеек.

Эдвард тем временем улыбался в усы и бесцеремонно кивал на протез Натаниэля:

— Вижу, прекрасно работает. Я рад, что наши энергоячейки на такое способны.

— На это способна механика, — ровно ответил Натаниэль. — Но у вас действительно прекрасный вкус.

— О да, дизайн я одобряю лично…

— И мы с вами бывали в одной курильне.

Натаниэль намеренно не стал называть ее «клубом», потому что прекрасно знал, что если существуют вредные привычки, то Эдвард Линден наверняка их попробовал. Опиум, шлюхи, алкоголь… вкус у него действительно был неплохим, а вот мозгов иногда не хватало.

Эдвард нахмурился, медленно понимая, к чему клонит Натаниэль, но тот уже успел вежливо раскланяться и отойти в сторону. Поставил так и не тронутый бокал на столик и незаметно прислонился спиной к колонне. Духота давила на виски, и Натаниэль подумал, что будет очень погано благородному лорду упасть в обморок посреди королевского бала.

Тут подошел очередной лорд, и Натаниэль натянул привычную вежливую улыбку.

Тео Холдер уверенно чувствовал себя на подобных приемах. Он быстро понял, что маска холодного аристократа укрывает лучше любой брони. Ты можешь скучать, быть расстроенным или попросту испуганным мальчишкой — но пока вежливо улыбаешься, всем плевать. А вот если ты достаточно внимателен, то можешь уловить важные детали.

Поэтому после первого танца с дочерью барона, которая так нравилась матери, Тео пригласил Калассу Карден. Сейчас — названую сестру Делмара, но главное, родную дочь леди Флорин.

Хитросплетения генеалогии Тео не любил. Но ему приходилось в ней ориентироваться, чтобы понимать, что значил тот или иной брак в прошлом или что принесло родство. Например, их собственная семья всегда была достаточно знатной. Но после того, как императрица вышла замуж за Эриха Холдера, младшего брата матери Тео и Ангелики, положение семьи стало еще выше.

Что позволяло некоторые вольности.

Каласса тоже приходилось дальней родственницей императрицы через леди Флорин, так что Тео не сомневался, пока они вдвоем танцевали, женщины постарше уже успели прикинуть, что мог бы принести подобный союз.

Самого Тео интересовало другое: что может знать Каласса о делах матери и о чуме? Особенно если Делмар прав, и болезнь выпустила леди Флорин. А другу Тео верил.

Он наклонился к уху девушки:

— Поговаривали, некоторые дворяне так испугались чумы, что собирались прийти на бал в респираторах. Надеюсь, вы о таком не думали, было бы печально прятать красоту.

— А вы тот еще льстец, лорд Теодор.

— Все зовут меня просто Тео. Пожалуйста.

— Может быть, Тео, все ваши слова будут на грани пристойности?

— А ты так хочешь чего-то непристойного?

Леди Каласса не казалась кроткой. Юная, она начала появляться на балах всего год назад, но цену себе явно знала — не удивительно, дочь леди Флорин вряд ли могла быть иной. Но сейчас она вскинула брови, как будто за удивлением пыталась скрыть растерянность.

Тео рассчитал всё точно: движения танца как раз в этот момент их развели, а когда руки снова соприкоснулись, Каласса смотрела с легкой насмешкой. Но ответить Тео ей не дал:

— Не волнуйтесь, леди Каласса, я джентльмен с безупречной репутацией.

— То есть ни разу не попадались?

Выпад Тео оценил и позволил себе улыбнуться.

Каласса вся состояла из контрастов. Густые темные волосы и бесстыдно красные губы клюквенного цвета. Спокойное лиловое платье и ленты насыщенного густого цвета темных лесных ягод. Ее взгляд казался спокойным и расслабленным, но Тео достаточно научился различать сквозь маски аристократов и видел затаившегося хищника. Густая зелень глаз Калассы напоминала о травяных змеях, которых держали в большом террариуме в одной из гостиных особняка Холдеров.

— Так вы не боитесь чумы? — будто невзначай спросил Тео.

— Нужно быть не в своем уме, чтобы не бояться. Но я верю, с ней удастся справиться.

— Вам лучше знать. Семья Карденов занимается лечебницами и болезнями.

— Но Делмар — ваш друг. Боюсь, вы осведомлены лучше моего.

Они оба ходили вокруг друг друга, делая короткие выпады на грани, показывая, что им известно больше, чем они говорят. До этого Тео всего лишь обменивался обычными по этикету фразами с леди Калассой, так что сейчас был удивлен: Делмар никогда не говорил, что его новоявленная сестрица отнюдь не так проста.

— Заходите к нам, лорд Тео. Ваш друг наверняка будет рад визиту.

Тео действительно давно не был у Делмара — последние полгода, когда лорд Карден женился на леди Флорин. Сейчас это звучало как приглашение, и Тео остался заинтригован. Он элегантно поклонился Калассе в конце танца и поискал глазами Ангелику.

Многие наверняка сочли бы то, как они с сестрой чувствуют друг друга, проявлением Древней крови. Но в Холдерах ее отродясь не было, и, хотя отец не мог похвастаться такой длинной историй рода, Тео не сомневался, дело просто в том, что они близнецы.

Ангелика мило ворковала с дамами и, заметив взгляд брата, сделала быстрый жест веером: всё в порядке.

Их отец не был знатного рода. Представитель обнищавшей дворянской семьи из провинции, откуда-то с севера, он приехал в столицу учиться в Академии, чтобы позже открыть собственное дело. Всё сложилось иначе. Аранна Холдер, наследница той Академии, встретила Элвина в длинных коридорах, они полюбили друг друга. А позже он стал ее мужем — об этом еще несколько лет судачила вся аристократия.

Тео слышал, именно Эрих Холдер выступал за этот брак старшей сестры. А позже он женился на императрице, но Тео не представлял, сколько в этом было любви, а сколько — холодного расчета. Дядю он почти не знал.

Зато от отца и он, и Ангелика унаследовали бледную кожу и необыкновенно светлые волосы, такие непривычные и выделявшие их при дворе. В детстве Ангелика часто плакала и думала, она некрасивая, но Тео удалось ее переубедить. А уж когда она подросла, это оценили и местные дворяне.

Изображая ленивую расслабленность, Тео заскользил взглядом по залу. К нему снова приближался лорд Эйнтауэр, но от него Тео уже услышал всё, что мог. Лорд покровительствовал искусствам и славился своей словоохотливостью. Но он был единственным этим вечером, кто открыто высказал неодобрение тем, что Тео решил закрыть Академию.

«Очень опрометчивое решение».

Тео вежливо поблагодарил. На тему Академии он уже успел поссориться с матерью, которая пусть и считала, что он прав по сути, но не одобряла подход: императрица запретила что-либо делать, идти против нее — не лучшая идея. Но Тео упрямо стоял на своем: Академия почти у реки, если чума перекинется на этот берег, то первым делом примется за студентов.

Не говоря о том, что они могут разнести болезнь по всему городу.

Снова говорить о том же самом с лордом Эйнтауэром, который ко всему прочему был еще и глуховат, не хотелось, поэтому Тео ловко и как будто невзначай ушел с его дороги, увлекшись проезжавшим мимо автоматоном. Наверху у него на подносе стояли бокалы, и Тео нарочито долго выбирал среди представленных сортов вина.

Выцепил взглядом Делмара, тот стоял с отцом и леди Флорин, хмурился и явно оставался недовольным. Ему дворянские игры давались особенно плохо. Натаниэль обычно справлялся куда лучше — терпеть не мог, но как наследник богатого и важного рода с детства привык, когда нужно улыбаться и какие бессмысленные фразы ронять.

Сейчас Натаниэль Верлен стоял у колонны вместе с каким-то мелким лордом. Тео нахмурился: однажды он уже видел подобное выражение лица на резко побледневшем лице Нейта. Тогда дело было в Академии, Натаниэль заперся в одной из душных лабораторий на весь день, и всю ночь вместо сна доделывал какой-то мелкий механизм. Тео притащил ему завтрак, попутно ругаясь. Натаниэль что-то дописывал на меловой доске, такой же бледный, как сейчас, но упорно желающий закончить формулу.

Хорошо, там оказался Тео, чтобы вовремя подхватить друга, а потом открыть все окна нараспашку, впуская свежий воздух.

По пути поставив собственный бокал, Тео устремился к Натаниэлю. Легко уклонился от нескольких дам и подхватил Нейта под руку, попутно извиняясь перед лордом, с которым тот говорил.

— Прошу прощения, но мне нужен лорд Верлен по важному делу. Не терпит отлагательства.

Он почти протащил Натаниэля через зал на просторный балкон.

Тут царила тишина, разговоры доносились приглушенно сквозь хлопнувшие позади стеклянные двери. Легкие, едва ощутимые запахи цветов из жидкого сада внизу. Плющ или что-то вроде него, Тео не разбирался, плотно увивал каменные перила просторного балкона.

Он усадил Натаниэля прямо на пол, но с другой стороны от двери, чтобы из зала их нельзя было увидеть при всем желании. Сам прислонился спиной к перилам и достал сигареты. Ангелика их терпеть не могла и каждый раз кривилась, но сейчас-то ее здесь нет, а Тео хотелось хоть немного расслабиться.

— Спасибо, — негромко сказал Натаниэль. Он сидел, прикрыв глаза, но, кажется, постепенно приходил в себя.

— Обращайся.

В относительной тишине балкона хорошо слышались негромкие щелчки работающего протеза. Тео посмотрел на металлические пальцы и, выпустив дым, перевел взгляд вверх, где над деревьями виднелась вдалеке тесла-башня.

Некоторые, особенно простолюдины, полагали, Древняя кровь несет какую-то особую магию и может если не двигать горы, то очень близко к тому.

На самом деле, ничего такого, конечно же, не было. Делмар даже не смог бы толком объяснить, что означает для него самого эта «магия». Она ничего не двигала и не заставляла предметы исчезать. Кажется, она вообще не могла ни на что влиять во внешнем мире.

Но приносила ощущения.

Малкольм Карден знал, что в сыне Древняя кровь сильна, как и в нем самом, поэтому с детства его обучал. Делмар знал, как направить энергию, как ощутить то, что ему было нужно, хотя вряд ли мог бы облечь эти ощущения в слова.

Находясь в зале, полном людей, он чувствовал их всех. Мог не поворачиваясь сказать, что позади него Эдвард Линден с наложницей, которую вывел в свет. Делмар не видел ее лица, но знал, что она из колоний.

Он ощущал Тео и Ангелику, Натаниэля и Джессамину. Доверял этим чувствам.

При воспоминании о Джессамине Делмар с трудом удержался, чтобы не посмотреть в ее сторону. В последнее время она избегала его, и Делмару оказалось важно узнать, почему. Может, она всё-таки винит его в том, что происходит?

Но в танце Джессамина только вздохнула и сказала, что волнуется за брата, но не уверена, стоит ли вмешиваться Делмару.

— Ты знаешь, что я буду рядом с Нейтом, — мягко сказал Делмар.

Джессамина только кивнула и сильнее сжала его руку.

— И с тобой, — добавил он.

— Спасибо, Дел, но брату ты сейчас нужнее.

— Мне приехать завтра?

— Если сможешь. Я хочу, чтобы Нейт появился на заводе.

— Дирижаблей?

— Да. Мы почти закончили сборку нового. Съездишь с ним?

— Конечно.

Сейчас Делмар стоял вместе с отцом и леди Флорин, ощущая, что Тео и Натаниэль ушли на балкон. Стоило подгадать удобный момент и незаметно к ним присоединиться.

Леди Флорин казалась моложе своих лет. Следящая за собой, умело пользующаяся косметикой, всегда на пике моды, не хуже самой Ангелики Холдер. С неизменным золотом в одежде — королевский цвет, хотя формально она была всего лишь сестрой покойной императрицы, которая относилась к правящей семье только благодаря браку.

Но кто бы мог поспорить с леди Флорин? Особенно когда сама императрица позволяла.

Малкольм Карден, высокий и крепкий, спросил:

— Когда же появится императрица?

— Скоро, дорогой, — Флорин улыбнулась. — Ты же понимаешь, она вся в заботах о малыше. Она и прием-то устроила в честь наследника только из-за того, что так положено. Будь ее воля, она бы не отходила от ребенка.

Делмар не был уверен, что на самом деле всё именно так, но благоразумно молчал. Пока леди Флорин не обратилась к нему:

— Как жаль, мой мальчик, если это последний выход в свет тебя как наследника. Но мы будем любить тебя точно так же.

Делмар сдержанно кивнул. Он бы предпочел обойтись без такой «любви». Леди Флорин повернулась к Малкольму:

— Надо быстрее решить этот вопрос.

— Решу, — холодно ответил лорд.

— Прости, ты, конечно, прав, это не мое дело… я поддержу тебя в любом случае. Вас обоих.

— Спасибо, дорогая.

Малкольм поцеловал ее руку в перчатке, и Флорин отошла к другим дамам, но Делмар не сомневался, вскоре вернется к мужу.

— Держи себя в руках, — спокойно посоветовал Малкольм сыну. — У тебя на лице всё написано, а открытая вражда никому пользы не принесет.

— Ты знаешь, что она сделала. Лиши уже меня наследства, и я не буду мешать вашему счастью.

Делмар понимал, что ему стоит замолчать, но он почти физически не мог находиться рядом с Флорин, зная, что именно она выпустила чуму.

— Неужели ты не понимаешь? — удивился Малкольм. — Она в тот же миг предоставит императрице доказательства, что чума разработана в твоих лабораториях. Пока я тяну время, люди работают.

Делмар с удивлением взглянул на отца. Он почему-то не думал о происходящем с такой точки зрения: и правда, а если бы Малкольм сразу заявил леди Флорин, что верит сыну, та бы уже донесла императрице.

— Спасибо, — сказал Делмар. — Что за люди работают?

— Древнюю магию нельзя считать доказательством. А улики можно. Мои люди нашли тех, кто вломился в твою лабораторию и выпустил чуму. Они могут назвать имя заказчика.

Благодаря магии Делмар четко знал, что сейчас их никто не подслушивает, но всё равно был удивлен, что отец решил поговорить об этом тут, а не дома.

— Она о чем-то подозревает, — пояснил Малкольм. — Я хочу, чтобы ты знал.

— Я думал, ты ее любишь.

— Люблю. Но тебя люблю больше. И после твоих слов провел собственное расследование. Она зашла слишком далеко.

Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент вернулась леди Флорин и подала им обоим по бокалу. От своего Делмар вежливо отказался и всё-таки решил добраться до балкона, где были Натаниэль и Тео. Он встретил их уже у дверей и успел переброситься всего парой слов, когда в зале наконец-то появилась императрица.

В черном с золотом платье и с ребенком на руках — по крайней мере, скорее всего, это было ребенком, хотя Делмар плохо мог разглядеть, но услышал плач, едва стихла торжественная музыка. Натаниэль рядом близоруко щурился, а Тео смотрел чуть в сторону, на лорда-канцлера Томаса Линдена. Он вышагивал рядом с императрицей и после ее приветственной речи сам выступил вперед.

Начиналось время официальных заявлений.

— Королевская комиссия внимательным образом рассмотрела дело о крушении дирижабля, где погиб принц-консорт и некоторые представители древних семей. С прискорбием и ужасом вынуждены заявить, что причиной катастрофы послужила не случайность, а запланированный акт. На дирижабле взорвалась бомба.

Лорд-канцлер выдержал драматическую паузу, пока вокруг него охали и ахали аристократы.

Продолжил:

— Мы ищем виновных, и они обязательно будут наказаны. У нас есть подозреваемые, но они предстанут перед судом только после неопровержимых улик, если таковые найдутся.

Тео что-то пробормотал, но Делмар не расслышал.

Лорд-канцлер посмотрел на императрицу, и она кивнула, как будто позволяла продолжать говорить.

— Что же касается чумы, которая многих беспокоит…

Его прервал резкий крик, в котором Делмар узнал голос леди Флорин. Толпа схлынула вокруг нее.

— Пожалуйста, лекаря, скорее! Кто-то отравил лорда Кардена!

— Отец? — растерялся Делмар.

========== 6. ==========

Натаниэль никогда не бывал на личном приеме у императрицы. До этого дня.

Даже как наследнику, ему не полагались подобные привилегии. С главой империи может общаться только лорд Верлен, и пока этим титулом обладал отец, он и вёл беседы.

Теперь нового лорда Верлена приглашали на аудиенцию — как будто он мог отказаться.

Ее Величество Маргерита Саламар никогда не была красивой, но при ее положении этого и не требовалось. Невысокого роста, хрупкая, с неизменными сложными прическами, которые казались слишком громоздкими для такой тонкой шеи. Даже платье из черного бархата в знак траура по мужу было тяжелым, пригибающим ее к земле.

Императрица сутулилась, а в ее глазах зачастую отражалась скука, когда она говорила о делах государства. Ни для кого не было секретом, что сначала этим занимался ее отец, а позже муж.

Сейчас речь тоже шла о покойном консорте Эрихе, так что в глазах императрицы мерцал интерес, а ее тонкие пальчики нетерпеливо постукивали по ручке кресла, в котором она почти терялась.

— Вы знаете, что взрыв не случаен, лорд Верлен.

— Я слышал, Ваше величество, — сдержанно ответил Натаниэль. — Я был на приеме.

— Как жаль, он окончился трагедией! Рада, что лорд Карден жив. Он так и не пришел в себя?

— Лекари говорят, он долго не оправится. Если вообще придет в себя.

— Какая жалость! Надеюсь, лорд Делмар достойно разберется с делами. Пусть официальный титул пока остается у отца.

Натаниэль изобразил короткий кивок головой, как будто полностью соглашался с императорской точкой зрения. Внутри же всё клокотало: вместо этого нелепого разговора, он бы предпочел отправиться к Делмару!

В последний раз, когда Натаниэль бывал у Карденов, Делмар выглядел смертельно уставшим. Его отец действительно остался жив, но не приходил в себя. Натаниэль видел его: тонущая в полумраке комната с тяжелыми портьерами, опутанное лекарскими трубками тело, туго обтянутое кожей лицо.

Он был жив и оставался лордом Карденом. Вот только не приходил в себя.

Ничего удивительного после яда арари. Его привозили из колоний, а там местные получали из перетертых орехов. Чуть большая доза вела к смерти, но тут не приходилось сомневаться, всё было рассчитано точно.

Делмар считал, это леди Флорин. Ей выгодно, чтобы муж молчал, но не умер — не в тот момент, когда не лишил наследства сына, к которому перейдет титул. Вот только доказать ничего нельзя, яд действовал в течение нескольких часов, а что пил и ел лорд Карден до приема и в течение его отследить невозможно.

— Мне жаль, — повторила императрица Маргерита, и она могла быть вполне искренна. — Лорд Карден — достойный слуга короны. Какими всегда были и Верлены.

— Конечно, ваше величество.

— Поэтому я скорблю о потере ваших родителей так же, как вы скорбите о потере моего возлюбленного мужа, императора.

Натаниэль снова склонил голову. Вряд ли императрица хочет знать, что плевать ему на Эриха. Но сохранить молчание он так и не смог.

— Их там вообще не должно было быть…

— Простите, лорд Верлен?

— Мои родители. Они улетели за океан по делам и должны были вернуться только через неделю. Мы даже не знали, что они на дирижабле.

— Мне это известно. Они взяли билеты в последний момент, как установила Комиссия. Только поэтому вас не связывают со взрывом.

Встреча проходила в кабинете императрицы. Обшитые деревянными панелями стены, массивный стол с искусной резьбой, картины и вазы из колоний. Листы бумаги, белые и нетронутые, выдающие, что императрица вряд ли часто занимается здесь делами.

Но сейчас ее холодный тон напоминал о том, что не так уж она ничем не интересовалась. И ее воспитывали как императрицу.

Стоящий Натаниэль оторвал взгляд от цветастого ковра и посмотрел на спокойное лицо сидевшей за столом Маргериты.

Значит, их всё-таки хотели связать со взрывом.

— Вы должны понимать, лорд Верлен, — продолжила императрица. — Смерть родителей сделала вас обладателем титула, семейного дела и весьма влиятельным человеком в империи.

Она будто рассматривала картину на стене. Вновь перевела взгляд на Натаниэля:

— Было бы жаль это потерять.

— Вы хотите предъявить мне обвинение в чем-то? — холодно уточнил Натаниэль.

— О, лорд Верлен! Вы делаете выводы так же быстро, как ваш отец. Я просто говорю о том, что у Комиссии не было оснований считать, что вы можете быть замешаны в этом деле. Но мы продолжаем расследование, кто организовал взрыв, который убил моего мужа.

И многих невинных людей, подумал Натаниэль. А заодно чуть не уронил акции заводов Верленов.

— Чего вы хотите от меня, ваше величество?

— Всего лишь быть наблюдательным. И сообщить мне, если вы заметите что-то… неподобающее. Не отвечающее интересам короны.

— Имеете в виду кого-то конкретно?

— Только тех, с кем общаетесь, лорд Верлен.

На его лице оставалось непроницаемое выражение, которое Натаниэль тренировал многие часы. Но внутренне он удивлялся: неужели императрица знает что-то о Делмаре? Может, Флорин успела намекнуть, из чьих лабораторий выпустили чуму.

— Я знаю, вы близки с лордами Делмаром и Теодором. Просто сообщите, если они станут делать что-то противозаконное. Для их же блага. И для вашего.

— Я верный слуга короны, — процедил Натаниэль, кланяясь.

Он понятия не имел, что успел натворить Тео, но императрице явно что-то известно о них всех. И она имела смелость попросить шпионить за друзьями? Внутри Натаниэля всё клокотало примерно как в его механической руке, где раздавались легкие щелчки и работали насосики.

— Я буду держать вас в курсе расследования, лорд Верлен. Виновные в смерти моего мужа и ваших родителей понесут справедливое наказание.

Джессамина то и дело вглядывалась в мутное стекло на втором этаже завода. Окно кабинета как раз выходило во внутренний двор, в который должна прибыть карета брата.

Если Натаниэль не передумал в последний момент.

Такое вполне вероятно, особенно после визита к императрице. Отец их не любил и всегда бывал в плохом настроении после. Так что и Натаниэль вполне мог передумать — или просто забыть, что обещал сестре.

Джессамина присела на подоконник. Корсет не давал согнуться, но она прислонилась спиной к стене. Подвинула поближе стул и совершенно не великосветски закинула на него ноги.

Подписанные и рассортированные бумаги на столе придавливало пресс-папье в виде аэростата. Кабинет когда-то обставлял отец, даже из заводского помещения сделав вполне уютное. Без лишних изысков, только простые линии, дерево и вкрапления металла.

Взгляд Джессамины зацепился за тускло поблескивающею медью полку, на которой стояли какие-то механизмы, о которых она ничего не знала. Медь напомнила о протезе Натаниэля, лаконичной конструкции, в которую брат захотел сделать вставки из кожи и китовьей кости. Последнее Джессамину немного пугало, и теперь она корила себя за это.

Она касалась металлической руки брата, проводила по внешней стороне ладони и дальше, до локтя, где протез соединялся с плотью —заражению подверглась кисть, но отрезать пришлось больше.

Вот только Джессамина так и не смогла заставить себя коснуться китовьей кости. Натаниэль заметил это, но наверняка понял по-своему. Джесс помнила, как он помрачнел и отвернулся. Она пыталась поговорить, но он наотрез отказался и ушел к себе в комнату.

В последнее время он часто так делал. Просто закрывался, не желал обсуждать. Джессамина понимала, почему это происходит, но надеялась, однажды брат перестанет от нее убегать.

Или от кого-либо еще.

Во дворе засуетились рабочие, и Джессамина потерла грязное стекло — но налет был с внешней стороны. Всё же она увидела темную карету, запряженную вороной лошадкой. Стоило ей остановиться, Натаниэль почти соскочил вниз. Даже Джессамине было видно, как он с силой хлопнул дверцей и решительно нырнул внутрь здания.

Обычно спокойный Натаниэль сейчас был в ярости, и Джессамина не сомневалась, это после визита к императрице.

Она спрыгнула вниз, явно не так изящно, как брат из кареты. Оправила юбку. Покосилась на лежавший на столе респиратор с красивыми латунными вставками на коже. Последним указом императрицы запрещалось выходить из дома, не имея с собой такого, если направлялся в районы, близкие к реке.

Ее Величество на полном серьезе полагала, что таким образом уберегает народ от чумы. Злые языки передавали сплетни, будто она сказала: «Людям к северу от реки ничего не грозит. Чума — болезнь грязных бедных кварталов. Это прискорбное событие, но всё под контролем. Респираторы нужны только для спокойствия».

Завод стоял далеко от реки, но Натаниэль посоветовал Джессамине брать с собой респиратор, чтобы показать пример рабочим.

— Многие из них живут южнее. Если респираторы помогут защитить пару жизней, то пусть носят.

Взяв свой, Джессамина покрутила его в руках, но надевать не стала. Она вышла из кабинета и направилась к цехам, подозревая, что брат сразу пойдет к новому, почти законченному дирижаблю.

Завод Верленов, как и любой другой, представлял собой сложную систему коридоров и длинных лестниц через этажи с высокими потолками. Если бы Джессамина и Натаниэль не провели здесь часть детства, то наверняка бы не ориентировались так легко и просто.

Встречавшиеся рабочие приветственно кивали Джессамине, и она улыбалась каждому из них.

Снаружи завод выложен из красного кирпича, темного, покрытого грязью от соседних производств. Изнутри на стенах шпаклевка и неброская серая краска. Но в сборочном цехе, где потолок терялся в вышине, во мраке, оставался голый кирпич, так что Джессамина поежилась от прохлады.

Почти всё огромное помещение занимал новый дирижабль. Металлический остов, будто кости ископаемого животного, выброшенного на берег. Пока он мало походил на те дирижабли, что видела Джессамина, скорее уж, на корпус корабля, над которым и должна развернуться оболочка с газом. Новое строение предложил именно Натаниэль, он с отцом много спорил по этому поводу и просиживал ночи за чертежами, доказывая, что обычная конструкция слишком хрупка.

Прорезиненная ткань оболочки лежала тут же, сброшенной кожей чудовища. В дальней части цеха стояла и почти собранная длинная кабина.

— Джесс!

Она и не заметила, как Натаниэль оказался рядом. Его глаза горели восторгом, на груди болтался респиратор.

— Правда же, он прекрасен?

Он задрал голову, вглядываясь, где заканчивались остовы. Джессамина видела только металл, слышала гул цеха и многочисленных рабочих. Но Натаниэль видел в этом красоту.

Поэтому она предпочитала заниматься бумагами, оставляя брату конструкции.

— Мастер Нейт, хотите проверить внутри?

Главный конструктор говорил с простецким говором Кросс сэвиджа, даже полученное образование не смогло его уничтожить. А может, Эндрю Денверс не очень-то и хотел. На его одежде виднелись темные масляные пятна, изо рта торчала привычная зубочистка, терявшаяся в рыжеватой бороде, а глаза смотрели с неизменным озорным прищуром.

Эндрю Денверс работал на Верленов столько, сколько помнила себя Джессамина. Он был тем, кто нашел маленького Натаниэля, когда тот умудрился потеряться на заводе. Джессамина помнила, как тогда все переполошились дома, а мать едва ли не впервые в жизни кричала на отца. Утверждала, что маленьким детям не место на опасном производстве.

Натаниэля нашли всего перемазанного в угле и донельзя счастливым.

Сейчас он тоже, не сомневаясь, скинул сюртук и засучил рукава рубашки. На миг замер, когда обнажился протез, но отвернулся и именно этой рукой схватился за металлический остов, подтягиваясь, чтобы влезть внутрь.

Денверс с удовлетворением хмыкнул и нырнул вслед за Натаниэлем. Джессамина лучше многих знала, что они надолго, так что подняла брошенный сюртук брата и аккуратно уложила на стол среди инструментов. Отправилась на поиски начальника цеха, чтобы обсудить несколько деталей.

Успела она гораздо больше, но вернулась ровно к тому моменту, когда Натаниэль и Денверс что-то жарко обсуждали. Одежда Нейта была испачкана в нескольких местах, когда он натягивал сюртук. Джессамина не могла сдержать улыбку, когда увидела взъерошенного брата.

Она знала, что поговорить ему стоит с людьми. Но до этого расшевелить его могли только механизмы и машины.

Дирижаблями Натаниэль восхищался с детства и всегда первым был готов испытать новую конструкцию или залезть в самый грязный угол цеха. За это его и любили рабочие, называя «мастером Нейтом», хотя сейчас кто-то пытался говорить «милорд», но сам Натаниэль только отмахивался.

Он вырос среди этих людей, металла и кирпича не меньше, чем в стенах родного особняка. А может, и больше.

— Останешься здесь на обед? — спросила Джессамина. — Хочу обсудить дела завода.

Натаниэль нахмурился:

— Потерпит до вечера?

— Конечно. Куда собрался?

— К Ангелике. Она хотела что-то показать. Заодно выясню, во что успел влипнуть Тео.

— Гм, — Джессамина оглядела растрепанного Натаниэля и снова не смогла сдержать улыбки, когда он нахмурился с непониманием. — Езжай, она не удивится.

— Из тебя не выйдет благовоспитанного аристократа, Нейт.

— Хочешь, чтобы я и с тобой его изображал, Ангелика?

— О нет! Меня всё устраивает.

Они сидели на террасе поместья Холдеров, утопающей в роскоши зелени. Зацвели одни из маминых цветов, названия которых Ангелика не знала, и их тонкий сладковатый аромат переплетался с терпким запахом чая.

Натаниэль казался неуместным среди белоснежных колонн и плитки в сухих цветах. Немного встрепанный, в пыльном сюртуке. И в то же время именно его неидеальность казалась безумно живой — даже лежащая на коленях металлическая рука.

— Главное, не являйся так во дворец, — Ангелика спрятала улыбку за чашкой с чаем. — Императрица не оценит.

— Не волнуйся, просто покажи свой «механизм не из империи» и я покину твой дом.

Ангелика вздохнула, опуская чашку.

— Ты, как всегда, неправильно всё понимаешь. Я рада тебе, Нейт. На королевском приеме насмотрелась на строгих аристократов, меня от них уже тошнит!

— Думал, ты получаешь удовольствие…

— Я делаю то, что должна, и единственное, что умею. Но это не значит, что оно мне нравится. Или только оно.

Говорить о том, что чувствует, Ангелика не привыкла. С Тео это никогда не требовалось, он и так прекрасно ее понимал. С другими… тоже не требовалось, потому что они понимать не хотели. И пусть Натаниэля она знала с детства, но не представляла, как говорить просто, искренне, без наносного кокетства, впитанного ею вместе с пудрой и румянами, уложенного вокруг нее, как белесые локоны волос на голове.

Поставив тонкую чашку с рисунком из птиц, Ангелика поднялась из-за стола:

— Пойдем, Нейт. Я покажу то, что собиралась. Тебе понравится.

Больше, чем я, добавила она про себя.

Натаниэль галантно предложил ей руку, но Ангелика подхватила его с другой стороны, той, где поблескивал в рукаве сюртука протез.

— Он такая же часть тебя, — заявила она.

Натаниэль не ответил. Молча последовал по коридорам, ведомый Ангеликой. Сквозь большие окна проникало много света, мелкие пылинки вились над полом. Но Ангелика привела его в вытянутое помещение, где окна были только в дальней части.

Про себя Ангелика называла эту комнату мастерской. Ни мать, ни отец не занимались ничем, для чего могла бы понадобиться «мастерская», Тео управлял делами из Академии или своего кабинета.

Поэтому никто не заглядывал в эту дальнюю комнату особняка, где Ангелика собирала свои «игрушки». Никто кроме Тео, разумеется, но большую часть здесь всё равно притаскивал именно брат.

Ангелика видела, как Натаниэль скользнул взглядом по механическим игрушкам, кажется, слегка приподнял брови в удивлении, когда заметил аккуратные горшки с зелеными ростками и торчащими из земли подписями.

В смущении Ангелика опустила глаза: наверняка ее увлечение растениями не очень-то интересно Натаниэлю. Но тот сказал:

— Тео упоминал, у тебя оранжерея.

— Небольшая. Не здесь. Тут мы за другим. Не волнуйся, — Ангелика легко улыбнулась. — Я позвала тебя не для того, чтобы показывать новый сорт орхидеи.

Она отпустила его руку и подошла к стене, где стояло нечто большое, раза в два выше человека, накрытое мешковиной. Без лишних слов, Ангелика стащила ткань, демонстрируя аккуратный корпус автоматона на длинных тонких ногах. Дневной свет отливал в полированных металлических боках.

Натаниэль совершенно неаристократично присвистнул. Подошел ближе, с изумлением рассматривая механизм.

— Это то, о чем я думаю?

— Если о военном автоматоне, который производят в колониях, то да, — мрачно отозвалась Ангелика.

Натаниэль выругался, весьма грязно и даже не спохватился, как бывало раньше, что рядом Ангелика. В его взгляде на механизм читалось восхищение машиной — и в то же время безграничное удивление. Подобные использовались как часть военной мощи, они могли легко уничтожать.

— Держать такой дома — уже преступление. Они запрещены в империи.

— В частном владении, ты хотел сказать. На службе короны их много.

— Откуда он у тебя?

— Контрабанда из колоний. Тео, конечно же.

Ангелика видела, как восхищение машиной сменяется во взгляде Натаниэля непониманием. Он нахмурился.

— Ты знаешь, зачем вызывала меня императрица?

— Ммм?

— Хотела, чтобы я шпионил за Делом и Тео. Подозреваю, она знает и о чуме, и… об этом.

Натаниэль взмахнул рукой в сторону автоматона:

— О чем думает Тео?

— Хотела бы я знать.

Снова ей нужно было говорить о том, что она на самом деле чувствует, рассказывать искренне, и Ангелика терялась. Но в этот раз речь шла о брате, а не о ней самой. И это куда важнее.

— Поговори с Тео, Нейт. В последнее время… я не знаю, что на него нашло. Он говорит, ему интересно, и корона не вправе скрывать разработки. Связался с несколькими крупными контрабандистами. Даже я не знаю всего, что они поставляют. Полагаю, образцы в Академии.

Натаниэль подошел к автоматону, пощупал рукой его ноги, провел пальцами по сочленениям, по металлу корпуса.

— Он рабочий?

— Да, — кивнула Ангелика, — насколько я знаю.

— Тео повесят, если узнают.

Натаниэль опустил руку и мрачно посмотрел на Ангелику:

— Уже знают, я боюсь. Дело за доказательствами.

— Тео уверяет, что он аккуратен.

— Но ты бы не показала мне, если б была уверена.

— Еще кое-что, — Ангелика вздохнула. — Тео много времени проводит в Академии, там какие-то исследования или что-то вроде того. Он… снова принимает стимуляторы.

— А лекарь не хочет ему рассказать про слабое сердце? — едко спросил Натаниэль. — Снова.

Ангелика опустила глаза. Она волновалась за брата, и чем дальше, тем больше. Особенно после чумы, отравления лорда Кардена… Тео следовало затаиться, а он вместо этого пошел против императрицы, закрыв Академию, но всё равно постоянно туда ездит.

Рука Натаниэля, его человеческая рука легла на плечо Ангелики. Он мягко сказал:

— Я поговорю с Тео. Где он сейчас?

— Уехал к Делмару.

— Нагоню его там. Их обоих.

========== 7. ==========

Экипаж неторопливо двигался по улице столицы, и Натаниэлю казалось, что уж слишком медленно, хотя он прекрасно знал, возница делает всё возможное, объезжая другие кареты.

Лошадиные копыта привычно стучали по брусчатке, вплетаясь в далекий шум заводов и постоянный гомон людей. Отец занимался разработкой экипажей, которые будут ездить от генераторов, без использования лошадей. Были даже готовые опытные образцы, речь шла о запуске первых партий, императрица одобряла… лорд Верлен поехал за океан, чтобы проверить местное производство. Договориться о поставке нужных деталей. И решил вернуться с женой на неделю раньше — попав в тот самый дирижабль, который взорвался.

Натаниэль вспомнил об этом только сейчас, подумал, что, возможно, стоит заняться делом. Отцу было бы приятно, если он продолжил. Правда, пощелкивающий протез напоминал, что не собственными руками.

Это могло бы беспокоить Натаниэля, если бы его мысли не занимали другие вещи. Например, боевой автоматон, который Ангелика снова заботливо накрыла мягкой белой тканью, спрятала, прежде чем они ушли из комнаты.

Большой, в два человеческих роста, если выпрямит суставчатые ноги. Выключенный он напоминал просто лежащую груду металла. Но Натаниэль хорошо представлял, что будет, если вставить энергоячейку. Загорятся индикаторы, внутри машина тихонько загудит, поднимется на длинные паучьи ноги, вознеся продолговатое тело над полом.

Натаниэль видел подобное много раз — и каждый оно вызывало восторг. Как мертвая груда металла может оживать, двигаться и действовать.

Правда, лорд Верлен отлично знал, какое оружие находится под корпусом. Как из маленьких отверстий легко может вылететь усыпляющий дротик или прошивающая живую плоть пуля.

Именно поэтому всё производство подобных автоматонов находилось в ведомстве короны. Военные заводы леди Флорин делали оружие, но машинами занималась исключительно императрица. Их производили в большинстве своем в колониях, как говорили, дешевле. Многие лорды подозревали, что так просто сложнее до них добраться.

Дед нынешней императрицы был куда сообразительнее, чем она сама. Он установил правила и запретил военные автоматоны в частном владении. Небольшие машинки сопровождали патрули, один такой чуть и не подстрелил их, когда подошли к чумному кварталу. Но в доме Холдеров стоял полноценный военный автоматон, такие не патрулируют улицы, они сражаются и убивают.

Одно владение им каралось смертной казнью.

Экипаж остановился во дворе особняка Карденов, и Натаниэль выбрался наружу. Отец Делмара увлекался искусством, так что перед домом выстроились каменные статуи вместе с колоннами — в детстве Натаниэль играл с Делмаром среди них в прятки.

Сейчас он только мазнул взглядом по мраморным лицам, чуть дольше задержался на громаде дирижабля: он медленно и величественно проплывал над городом, на его дутом боку значилось «Верлен», это мог рассмотреть даже Натаниэль со своим неидеальным зрением. Он сразу узнал нарисованные знаки и форму дирижабля: грузовой. Наверняка очередные тюки из колоний: шелк и пряности, а может, ароматный чай и припрятанные ящики с опиумом.

Нырнув в дом, Натаниэль бросил появившемуся слуге:

— Мне нужен Делмар. Или Тео, он здесь?

— Лорда Кардена нет. Лорд Теодор отдыхает в одной из гостевых комнат.

У Натаниэля мелькнула мысль, с чего бы Тео отдыхать, когда он заметил мужчину, спускающегося по лестнице. Имени вспомнить не мог, но тот совершенно точно был врачом. Он приветственно кивнул лорду Верлену, проходя мимо.

Натаниэль повернулся к слуге:

— Подробности! И веди к Тео.

Торопливо кивнув, тот засеменил впереди:

— Лорд Теодор беседовал с леди Калассой, ему стало плохо, леди послала за врачом. Он велел оставаться в постели хотя бы до завтра.

Шагая по пушистым коврам, Натаниэль мысленно ругался: он уже видел такое однажды в Академии. Тогда и узнал, что у Тео какие-то проблемы с сердцем, не особенно серьезные, но он хуже других переносил нагрузки и уж тем более стимуляторы. Тогда в Академии они хотели закончить какой-то проект, и все их пили, но в итоге тоже пришлось звать лекаря, который хмурился над мертвенно-бледным Тео.

Натаниэль жестом оставил слугу за дверью и без стука вошел в небольшую комнату, сплошь в тяжелых тканях и массивной мебели.

Тео сидел на кровати, среди подушек, поверх покрывала, в одной рубашке и штанах. Светлые волосы в легком беспорядке, но на умирающего он явно похож не был. Тео читал книгу и с удивлением поднял голову на вошедшего друга:

— Нейт? Ты как тут оказался?

— Хотел поговорить с Делом. И с тобой. Ангелика сказала, ты здесь.

— Сестра? Ты был у нее?

— Да, она о тебе беспокоилась. Не зря. Хотя… я вижу, всё не так плохо.

Тео действительно казался бледным, не торопился подниматься, но только хитро улыбнулся:

— Мне нужен был повод задержаться в этом доме.

— Можно просто остаться в гостях у Делмара.

— Его нет. Понятия не имею, куда он отправился, поэтому и решил задержаться. Хочу ночью повнимательнее рассмотреть рабочий кабинет леди Флорин.

— Серьезно?

Закатив глаза, Натаниэль выдвинул стул. Не задумываясь, он по привычке уцепился за спинку левой рукой, и металлические пальцы сомкнулись на дереве. Он не ощущал его, не чувствовал и замер, не отрывая взгляда от протеза.

Но сейчас есть дела поважнее.

Выдвинув стул, Натаниэль уселся, уставившись на Тео:

— Ангелика говорила о стимуляторах.

Тео отвел взгляд:

— Она не должна была рассказывать.

— Она волнуется. Ты уже чуть не умер однажды.

— С тех пор я знаю свой предел. Но решил воспользоваться таким удачным поводом.

Судя по всему, Тео действительно почувствовал себя не очень хорошо, но вряд ли настолько, как изобразил лекарю.

— Зато я здесь, — отрезал Тео. — Впереди ночь.

— Обычно ты из нас самый разумный. И не ввязываешься… вот в такое. Оставь это Делмару.

— Дела здесь нет. И я понятия не имею, где он, и во что успел вляпаться.

Когда-то Джессамина улыбалась и говорила, что они трое — отличная команда. Делмар всегда оставался авантюристом, не очень продумывающим последствия, зато отчаянно и сразу стремящимся вперед. Натаниэль — ученый и изобретатель, он подхватывал действия и доводил их до конца. Тео же замыкал, заботясь о последствиях, умный политик, лучше всего разбирающийся во всех аристократических хитросплетениях.

— Где бы ни был сейчас Дел, — проворчал Натаниэль, — у него дома по крайней мере не стоит запрещенный автоматон.

Он не думал, что его слова вызовут такую реакцию обычно спокойного Тео: выражение его лица сразу изменилось. Но крайнее удивление быстро сменилось ожесточением.

— Ангелика, да? Она не должна была втягивать.

— Зачем тебе военный автоматон, Тео?

— Ну, уж точно не чтобы поднять революцию, — усмехнулся он.

Быстро взял себя в руки и сел на кровати, отложив книгу. Провел рукой по волосам, как будто снова хотел привести их в идеальный порядок.

— Это не мой автоматон. Я… что-то вроде посредника.

Тео всегда интересовался предметами из колоний. Обычно они попадали к нему очень быстро, а порой и в обход императорской таможни. Вот только в большинстве случаев это были какие-то безделушки, статуэтки или похожая чушь. Натаниэль не думал, что Тео может иметь отношение к настоящей — и опасной — контрабанде.

— У меня были связи, — наконец сказал Тео. — А один лорд очень хотел автоматон. Сказал, он вселяет в него уверенность, если с императрицей что-то пойдет не так.

— И ты ему продал? Контрабандного автоматона? Зачем?

— Потому что мне пригодится поддержка этого лорда. И рычаг давления на него.

Натаниэль прекратил что-либо понимать. Его радовала мысль, что Тео не нужен автоматон сам по себе, но его игры с лордами и запрещенными вещами пока не очень укладывались в голове.

Вскочив с кровати, Тео начал мерить комнату шагами. Его руки то сцеплялись, то вновь расцеплялись, и в этих резких, нервных движениях еще оставалось слишком много от стимуляторов и слишком мало от рассудительного Тео.

— Ты понимаешь, что происходит, Нейт? — неожиданно остановился Тео и уставился на друга.

— Нет, — честно ответил Натаниэль. — Но я был у императрицы утром. Она настойчиво попросила шпионить за тобой и Делом.

— Еще бы!

На губах Тео показалась усмешка, и он снова начал ходить из стороны в сторону.

— Власть императрицы велика, но не безгранична, Нейт. У нее в руках военная мощь, но вся промышленность в руках аристократии и семей. Наука у нас. Императрице приходится считаться с аристократами, а мы можем объединяться и диктовать условия.

Натаниэль не очень понимал. Его волновала собственная компания, завод и новый дирижабль, который готовились выпустить «на волю».

— Нейт, императрица не может взять и обвинить тебя во взрыве. Или Делмара в отравлении отца или чуме. Ни в чем без четких доказательств — потому что заворчат другие семьи, почуют угрозу себе. Императрица опирается на нас.

Тео остановился посреди комнаты, его глаза блестели, а пальцы нервно сплетались.

— Ты глава семьи, Нейт, лорд Верлен, в руках которого транспорт. Императрица боится твоей власти, даже если сам ее не сознаешь. Делмар теперь тоже занимается делами, пока его отец не придет в себя или не умрет. Его семья не только близка к трону, но и имеет вес, особенно сейчас, во время эпидемии.

Натаниэля всегда немного коробило, как спокойно Тео рассуждал о чужих жизнях или смертях. Но в то же время именно эта невозмутимость позволяла ему видеть ситуацию в целом.

Натаниэль видел механизмы и шестеренки. А Тео воспринимал таким образом политику.

Пусть сейчас он не говорил о себе, но Натаниэль начал понимать ход мыслей. Он и правда зачастую забывал, что во многом именно аристократы правят империей, и императрице приходится с этим считаться. Поэтому Флорин так хочет выкупить дело Верленов, даже если не она подстроила взрыв. Она жаждет влияния.

Мать Тео — носительница титула и формальная владелица Академии. Но ее муж — из обедневших дворян, его зовут лордом, но у него нет прав. После смерти леди ее семейное дело перейдет к сыну. Она и сейчас не особенно чем-то занималась, поэтому Тео руководил Академией, и Тео же занимался всеми делами семьи.

Конечно, императрица опасалась именно Тео, а не его матери. И поэтому Тео нужна была поддержка других лордов. На всякий случай.

— А стимуляторы-то зачем? — вздохнул Натаниэль.

— Надо многое успеть. И отыскать Делмара.

— Зачем?

— Тот, кто отравил его отца, может взяться и за него. На Делмара слишком сложно повлиять, проще его убрать и договариваться с Флорин. Если это вообще не она сама. Отравить мужа, устроить какой-нибудь несчастный случай пасынку… никто ничего не докажет. Лечебницы и алхимики во время чумы окажутся у нее в руках. Не знаю, что она при этом задумала.

Остановившись у комода около стены, Тео оперся на него рукой, а другой потер грудь. Он наверняка был уверен, что Натаниэль не видит его лица, но тот заметил, как друг быстро морщится от боли.

— Оставайся здесь, Тео. Спокойно дождись ночи и будь аккуратен, когда начнешь рыться в бумагах Флорин. А я поищу Дела, не так много мест, где он может быть.

Возражать Тео не стал, а Натаниэль не стал задерживаться. Он только попросил Тео написать Ангелике письмо и отправить пневмопочтой, чтобы сестра не волновалась.

К счастью, ни леди Флорин, ни ее дочь Калассу Натаниэль не встретил. Он быстро вернулся в экипаж и нырнул в его мрачноватое нутро.

Но замер, когда понял, что не один. Секундное замешательство — и Натаниэль сел напротив гостьи.

— Что ты здесь делаешь?

Шихонг выглядела странно и даже чуточку нелепо. Когда Натаниэль приходил к ней в курильне, она одевалась не так: шелковые красные одежды с вышитыми золотыми цветами и птицам, всегда такие легкие, что они развевались от малейшего ветерка с балкона. Тяжелые золотые украшения в ушах и на голове — маленькие цветы с рубиновыми сердцевинками. Оно всё было таким же экзотичным, как и распущенные длинные волосы, такие черные, каких никогда не бывало у имперцев, пахнущие миндалем и пряностями.

В курильне Натаниэль сам медленно снимал украшения, освобождал девушку из их плена, а потом стаскивал одежды и ласкал ее тело.

Любые удовольствия по сходной цене.

Лорд Эдвард Линден заплатил больше, так что забрал Шихонг домой, как игрушку. И теперь она сидела в традиционном темном платье империи, затянутая в тугой корсет, волосы убраны в высокую замысловатую прическу, на шее серебряная цепочка с каким-то кулоном. Натаниэль отодвинул ноги, чтобы они не касались пышной юбки ее платья.

Только запах миндаля и благовоний оставался тем же.

— Не злись на меня, — тихо сказала Шихонг. Ее произношение всё еще звучало неуловимо иным.

Наклонившись вперед, она коснулась живой ладони Натаниэля, и пусть та была в перчатке, но Нейт отдернул руку.

— Ты делаешь то, за что тебе заплатили. Жаль, я не понимал этого раньше.

Он думал только о том, что она коснулась его руки — не протеза, а руки. И, судя по всему, Шихонг не приводила в восторг замена, она избегала на нее смотреть. Это как будто наполняло внутренности холодом — и в то же время выжигало последние эмоции касательно девушки. Натаниэль с удивлением понял, что она и правда больше не очень-то его заботит. Есть проблемы поважнее. А Шихонг… она просто продавалась и покупалась.

Откинувшись, она больше не пыталась к нему прикоснуться.

— Я здесь, потому что хочу предупредить.

Натаниэль терпеливо ждал продолжения, а Шихонг отвернулась к окну. Ее лицо казалось более плоским, чем у имперцев, глаза раскосыми.

— Я живу с лордом Линденом.

— Я в курсе.

Натаниэль не хотел, чтобы это прозвучало едко. Лорд Эдвард Линден, в его руках производство энергоячеек, один из влиятельных людей империи, брат лорда-канцлера.

— Он что-то задумал против лорда Делмара, а значит, и тебя. Я знаю, тот твой друг, ты его не оставишь…

— Что задумал?

— Не знаю деталей. Но сегодня слышала разговоры. Рядом с Кросс сэвиджем есть какая-то церковь, там собираются фанатики. Они считают лорда Делмара виноватым в чуме. И мой господин хочет отдать им его.

Может, в другое время Натаниэля и царапнула бы фраза «мой господин». Но сейчас его больше заботило, что Делмар исчез, и это прекрасно вписывалось в план лорда Линдена. Интересно, он действует один? Или они вместе с Флорин придумали убрать Дела?

Натаниэль мало что понимал в политике, кто с кем и зачем. Хотя помнил слова бабушки о крови, о том, что власть всегда запятнана. Но если это он понимал не очень хорошо, то опасность, грозившую Делмару, представлял весьма отчетливо.

— Не ходи туда один, Нат!

Шихонг с трудом могла выговорить его полное имя, а привычное сокращение «Нейт» ей не нравилось — видимо, не очень хорошо ложилось на родной язык. Поэтому она всегда называла его просто «Нат».

Когда-то это казалось милым.

— Спасибо за предупреждение, — сказал Натаниэль и приоткрыл дверцу экипажа. — И называй меня лорд Верлен.

Шихонг сжала губы, но ничего не сказала. Коротко кивнула и вынырнула наружу. Натаниэль бросил короткий взгляд на дом. Возможно, идти одному действительно не стоило, но он не был уверен, что стоит брать Тео.

========== 8. ==========

— Надеюсь, это стоит всех документов леди Флорин.

Натаниэль покосился на Тео, сидевшего напротив в экипаже, но не мог сказать, говорит ли тот всерьез. Он заверил, что стимуляторы еще действуют, и у него есть час-другой, прежде чем вырубиться на пару часов.

После этого Тео надеялся залезть в кабинет леди Флорин, но планы резко изменились. Так что теперь они оба тряслись в карете с расшатанными рессорами, и Натаниэль в очередной раз мысленно обещал себе починить экипаж при первой возможности. Тео вслух обещал оторвать уши Делмару.

— Не сомневаюсь, что он правда во что-то влип, — сказал Тео, выглядывая в окно кареты. — Но я не верю твоей барышне из курильни.

— Зачем ей врать?

— Например, потому что ее господин попросил. Лорд Эдвард Линден вполне может заманить и тебя, и Дела в какую-нибудь ловушку и избавиться от вас обоих.

— Тогда зачем ты поехал?

— Именно поэтому.

Самому Натаниэлю тоже не нравилось происходящее — он вернулся в особняк Карденов и спросил совета у Тео. Не только того, кто мог оценить всю ситуацию в целом, но и понимал политическую составляющую.

Тео сказал, лорд Линден вполне на такое способен, и если избавление от Делмара не очень-то ему на руку, то заманить Натаниэля в ловушку и потом всё-таки завладеть компанией Верленов — вполне.

Тео заявил, что поедет с ним. И теперь, подскакивая на ухабах, Натаниэль думал, не делают ли они большую ошибку, отправляясь в церквушку у Кросс сэвиджа, которую указала Шихонг.

Натаниэль хорошо понимал, что ею двигало, почему восточная красотка предпочла лорда Линдена, но всё равно не мог до конца простить. Он знал историю Шихонг, она рассказывала об этом долгими ночами. Ее тонкие пальцы играли с золотистыми и алыми лентами, иногда касались обнаженного тела Натаниэля, а она сама с неповторимым акцентом рассказывала о своей жизни.

О том, как родилась во влажном краю, где зелеными ярусами покрыты холмы, и по весне проводят несколько сборов чая. Между кустов вьются тропинки и дощатые настилы, а листочки собирают вручную в огромные плетеные корзины. Шихонг говорила о маленьком домике с красными бумажными фонарями, о старших братьях и сестрах.

Она сама решила уплыть в сердце империи, прочь от закатов над чайными кустами, от семьи. Об этом Шихонг говорила кратко, но, как понял Натаниэль, возникли проблемы с братьями, а офицер с корабля, который отправлялся в столицу, был не против помочь.

В столице не так уж мало людей из колоний. Кто знал язык, тех охотно нанимали аристократы — экзотичные слуги имели успех. Натаниэль даже помнил, как одно время у матери одной из горничных работала соотечественница Шихонг.

Кто не знал язык, отправлялись на многочисленные заводы.

Однажды Натаниэль спросил, как Шихонг оказалась именно в курильне. Она улыбнулась:

— Я не хотела прислуживать. И была достаточно хороша для этого места.

Она тогда задумалась и всё-таки добавила:

— В родной стране моей жизнью распоряжались братья. Я не хотела здесь такого. Тут я сама себе хозяйка.

Конечно, не то чтобы девушки курильни были свободными. Но никто не держал их насильно, они могли в любой момент уйти — как и отказать любому из клиентов. Считалось большой удачей, если кто-то из благородных господ брал себе девушку на содержание — на год или два, но обычно этих денег с лихвой хватало на дальнейшую безбедную жизнь.

Шихонг выбрала лорда Линдена. Она не отказала, когда он предложил. Натаниэль узнал об этом позже, когда пришел в курильню, но на вопрос о девушке ему просто покачали головой.

Отец сказал, что это к лучшему, иначе Натаниэль забивал себе голову «всякими глупостями». Аристократ никогда бы не смог жениться на девушке из колоний, а вместо содержанки отец видел рядом с Натаниэлем жену, из такого же древнего и благородного рода. Хотя он сам никогда не спрашивал, кого именно. Отец не поднимал вопрос сразу после Шихонг, а потом стало слишком поздно.

Света сквозь полуприкрытые занавески экипажа и так проникало немного, а теперь он почти исчез. Они зашли в кварталы, где экономили на генераторах и фонарях. Уже близко.

— Проклятье, — пробормотал Тео. — Стимуляторы иссякают. Не дай мне уснуть, иначе я вырублюсь на пару часов.

Натаниэль знал, как это работает, и уже успел несколько раз пожалеть, что взял с собой Тео — или был недостаточно убедителен, чтобы тот остался у Карденов.

— У тебя есть оружие? — спросил Тео.

— Револьвер.

— Отлично, у меня тоже. И найдется пара ножей.

Как и все аристократы, они умели стрелять, хотя холодное оружие Натаниэлю не очень давалось, так что он предпочитал только церемониально цеплять его на пояс. Насколько он знал, Тео с ним тоже не очень дружил — в отличие от Делмара.

При деде нынешней императрицы, все знатные семьи держали собственных воинов, так что в какой-то момент они стали грозной силой. Тогда же появились и первые военные автоматоны. Император одним указом быстренько разоружил аристократию: позволил только минимальное количество телохранителей да и то в исключительных случаях, запретил военные машины.

— Думаешь, оружие нам понадобится?

Экипаж встал, и Натаниэль смог разглядеть, как Тео качнул светлой головой, прежде чем распахнуть дверцу и вылезти наружу.

— Нет. Если нам понадобится оружие, вряд ли мы что-то сможем.

Обычно во всякие сомнительные дела влезал именно Делмар. Во времена учебы в Академии всех троих, Натаниэль предпочитал проводить время за изучением механизмов и очередными проектами, которые наверняка удивят профессоров.

Иногда к нему присоединялся Тео, но обычно сидел рядом и рассказывал собранные сплетни, очень напоминая в этот момент свою сестру. Девушек, правда, в Академии не было: они традиционно получали домашнее образование с многочисленными гувернантками. Тео иногда зачитывал письма из дома: Ангелика жаловалась, что ей скучно, а мать жаловалась, что та доводит всех гувернанток. Тео только посмеивался.

Делмар редко с ними сидел. Зато после обязательно появлялся и втягивал в какую-нибудь авантюру. Хотя, когда Натаниэлю понадобились редкие реагенты, именно Делмар провел всех троих ночью в лабораторию.

Убегать пришлось очень быстро и через какую-то помойку, потому что оказалось, что лабораторию охраняет списанный автоматон одного из профессоров. Военные, конечно, держать запрещалось, но этот верещал так, что перебудил всех вокруг.

Они потом истратили всю нагретую генератором воду в общих душевых, чтобы отмыться от запаха. И утром делали вид, что возмущены, как и остальные, ее отсутствием.

Теперь вокруг высились темные громады домов, большинство окон заколочены досками, двери заперты. Фонари светили тускло, как будто местный генератор работал из последних сил — или его намеренно выключили.

Хотя не то чтобы здесь было так уж безлюдно: то там, то здесь проходили люди, но никто не обращал друг на друга внимания. Натаниэль мысленно поблагодарил Тео за совет закутаться в темные потрепанные плащи: так они не слишком-то выделялись среди местных. Тео даже накинул капюшон, чтобы его светлые волосы не привлекали лишнее внимание.

И посоветовал не показывать левую руку. «Ты же понимаешь, что некоторые способны убить за такое и продать где-то на черном рынке».

Натаниэль не представлял, но справедливо решил, что Тео, у которого дома контрабандный автоматон, лучше знать.

Не то чтобы это были городские трущобы или нехорошие районы — но слишком близко к зараженным чумой. Закрытый квартал начинался буквально за ближайшими домами, кто мог, предпочитал покинуть эти места. На всякий случай. Потому что они следующие, если чуму не удастся задержать.

Старая практика, которая оправдывала себя при прошлых императорах: стоит докторам из клиник Карденов подтвердить, что это действительно эпидемия, квартал закрывают. Оказывают должное лечение, но не выпускают никого наружу и не впускают внутрь, чтобы зараза не распространилась дальше.

Хотя в случае чумы лечить особо нечего. Об этом не говорили вслух, но просто ждали, когда болезнь пожрет сама себя и иссякнет.

Натаниэль покосился на мрачные дома, за которыми начинался закрытый квартал, но первым остановился именно Тео.

— И что в таких случаях делает Делмар?

— В смысле? — Не понял Натаниэль.

— Ну, я не очень привык заявляться в заброшенную церковь к каким-то фанатикам и искать приключения.

— Давай осмотримся. Надо понять, что там. И правда ли здесь Делмар.

К их удивлению, церковь не была такой уж заброшенной, как можно подумать. Около старого покосившегося строения народу толкалось больше, чем в остальном квартале. Меж рассыпавшихся кое-где стен отчетливо виднелся свет, слегка подрагивающий, мягкий, как будто там работал не генератор, а стояли свечи или факелы.

Среди аристократов встречались, конечно, набожные люди, но в основном все больше верили в науку и механизмы. А вот среди горожан и простолюдинов вера в божество, которое может решить их проблемы, еще оставалась. Хотя местная церковь явно технический прогресс не пережила.

Или сейчас у нее очередной расцвет: из-за близости чумы люди снова хотят верить, что их что-то спасет.

У покосившейся двери стоял оборванец, громко возвещавший о спасении. Тео оглядывался вокруг, явно не очень прислушиваясь, а вот Натаниэля слова заинтересовали.

— Бог посылает нам испытания, но мы обязательно справимся. Он проверяет нас, но только сильнейшие выживут. Только те, кто осмелится пойти на всё! Преодолеть испытания! Мы принесем жертву. Великую жертву, которая остановит чуму!

— Тео, — негромко окликнул друга Натаниэль.

Тот хмурился, то ли что-то заметив, то ли задумавшись. Глянул вопросительно на Нейта.

— Тео, ты слышишь, о чем он говорит?

— Чушь о боге.

— И о жертве.

— И что?

— Я читал об этом, — осторожно ответил Натаниэль. — Когда-то люди полагали, если принести человеческую жертву, это остановит чуму. Это было очень давно, еще до лечебниц и исследований… но если они сейчас отчаялись, то могут вспомнить.

Тео поднял брови, выражая весь свой скептицизм. Даже не скрывая его в голосе:

— Думаешь, они тут Делмара в жертву приносить собрались? Нейт, сейчас не Тёмные века.

— Я бы предпочел не проверять.

— Тогда посмотри на другую сторону улицы. Там, подальше, у закрытой аптеки.

Тео специально не смотрел в ту сторону, и Натаниэль украдкой глянул. Вверх по улице людей совсем не было, а на свете экономили еще больше. Горело всего пара фонарей и то тускло, как-то болезненно. Тени ныряли в оставленные дома с криво приколоченными к окнам досками.

Витрина аптеки в лучшие времена явно была изящной: стекло в черных деревянных рамах, пузатые бутылки и ряды маленьких флакончиков. Многие аптекари обзаводились собственным генератором, чтобы подсвечивать стеклянную тару электрическим светом.

Бабушка никогда не доверяла аптекарям и не посылала слуг за покупками. Она всегда ходила сама и долго выясняла у фармацевта состав того или иного порошка. Мать такой щепетильностью не отличалась. А Натаниэлю просто нравились в детстве бутылочки, и как свет переливается сквозь стекло.

Он вспомнил один такой флакончик с аккуратной этикеткой и каллиграфическим почерком, Джессамина принесла его, когда у Натаниэля разболелась голова накануне бала. Кажется, совсем недавно.

Словно в насмешку к тем воспоминаниям, эта аптека темнела выбитыми пустыми витринами, наспех заколоченными досками.

Но главное, перед ними стоял экипаж. Темный, с наглухо закрытыми панелями окнами, без опознавательных знаков. Потертый и как будто потрепанный, а возница походил на бандита или головореза, но никак не на достойного работника. Пара вороных лошадей стояли, опустив головы.

Местные, кто пришел в церковь, косились на экипаж, но не решались к нему приблизиться. Или он их попросту не интересовал.

— Слишком очевидно, — пробормотал Тео.

— Что?

— Когда я приехал к Карденам, Делмар был на какой-то встрече. Но если с лордом Линденом, то никогда бы не отправился сюда добровольно. Значит, если он правда здесь, его опоили или оглушили. Он может быть там. Но это слишком похоже на ловушку.

Натаниэль помнил Шихонг, как она касалась его руки и вроде бы искренне предупреждала об опасности для Делмара.

Но Тео тоже прав. Если лорд Линден решил убрать их обоих, то идеально разыгралкарты. А Натаниэль еще и Тео с собой притащил.

— Он бы не осмелился нас убить, — сказал Натаниэль. — И всё это слишком сложно, если нас хотят просто убрать в темной подворотне.

Он не верил, что лорд мог бы пойти на подобное. Просто потому что такое дело расследовали бы тщательно, замести следы сложно.

— Ладно, давай проверим, — сказал Тео. — Но аккуратно.

Мостовой тут уже не было, хотя увязший в грязи экипаж это не смущало. Натаниэль и Тео медленно двинулись вдоль по улице по разъезженной дороге, кутаясь в тени. Оставалось только жалеть, что ни в одном из них нет Древней крови, чтобы они могли почувствовать, правда ли в экипаже Делмар.

Аристократов натаскивали обращаться с оружием, учили уметь постоять за себя — это считалось очень престижным и благородным. Хотя в Академии только Делмару ставили высшие баллы из них троих.

Поэтому они едва не пропустили момент, когда от ближайшего дома отделилась бесшумная тень и кинулась на них. Натаниэль инстинктивно вскинул руку, и металл то ли ножа, то ли клинка порвал плащ с сюртуком и лязгнул по медному протезу. Металлические пальцы сами собой дернулись, повинуясь нажатым пружинкам, а нападающий явно оказался на пару мгновений растерян.

Этого хватило Тео, чтобы броситься на незнакомца. Недостаток умения он лихо компенсировал скоростью и маневренностью, выхватив собственный нож. Натаниэль подобными талантами никогда не отличался, поэтому, когда от стены отделилась еще одна тень, смог только неловко уворачиваться, блокируя удары рукой.

Краем глаза заметил, как люди у церкви бросили на них пару заинтересованных взглядов, но тут же отвели глаза, а проповедник продолжил пламенную речь. Что ж, если такие сцены для них стали привычны, не удивительно, что большинство горожан предпочло уехать из этого района.

Спиной Натаниэль уперся в стену дома, чувствуя шероховатые камни. Блокировав очередной выпад, ударил нападавшего коленом в живот, сильно, не щадя. Тот согнулся пополам, выронил нож.

Тео тоже смог одолеть своего противника, но Натаниэль заметил еще одну тень — как будто ждавшую, пока Тео отвлечется, и скользнувшую из-за спины. Натаниэль вскрикнул, предупреждая об опасности, но пока Тео оборачивался, ему на затылок обрушился мощный удар, и он мешком рухнул в грязь.

Натаниэль не видел того, кто подобрался к нему самому и тоже оглушил.

Сознание возвращалось медленно и болезненно. Сначала звуки: неясный шум, как будто очень далекий, и отчетливый голос почему-то Делмара, зовущий по имени.

Потом чувства: тупая боль в виске, противная, почти до тошноты, ощущение грязи, запах мокрой земли.

Открыв глаза, Натаниэль действительно увидел Делмара, и это почему-то поразило. Опираясь на руку друга, Нейт сел и огляделся. Они определенно были на другой улице, тут освещения почти не осталось, только совсем мутное, от едва горевших фонарей.

— Ты как? — спросил Делмар. — Вас хорошенько приложили.

Тео сидел тут же, в грязи, привалившись спиной к доскам какого-то дома. Бледный, растрепанный и такой же грязный. Когда он повернулся, поднимаясь на ноги, было видно темное пятно у него на затылке — наверняка слипшиеся от крови волосы.

В голове немного гудело, но Натаниэль с помощью Делмара встал: сидеть в грязи было неуютно, к тому же, он начинал мерзнуть.

— Что… что случилось? — спросил Натаниэль.

Делмар в ответ только хмыкнул:

— Это вас должен спросить. Я очнулся здесь… с вами…

Хотя он явно пытался говорить привычным шутливым тоном, Натаниэль видел, что глаза Делмара остаются серьезными, а брови чуть нахмурены. Видимо, он понял, что друзья еще приходят в себя и пояснил первым:

— Лорд Линдон заехал за мной, попросил о встрече в каком-то клубе. Мы ехали туда… а потом я ничего не помню. Похоже, он что-то вколол.

— А мы тебя спасать пошли, — ответил Натаниэль.

— Вот уж спасители.

— Ты знаешь, где мы?

Делмар огляделся, вглядываясь куда-то поверх крыш домов, пытаясь уловить отсветы тесла-башен, по которым ориентировались многие в городе. Когда он нахмурился еще больше, Натаниэль понял, что дело плохо.

Выругавшись вполголоса, Делмар обернулся, осматривая глухую стену высокого забора за спиной.

— Я знаю, где мы, — глухо сказал Делмар. — Это зараженный квартал.

— И как выбраться?

— Никак. Они закрыты и охраняются.

— Но нас же как-то притащили!

— Подкупили солдат снаружи.

— Хочешь сказать, мы в чумном квартале и отсюда не выйти?

— Что-то вроде того…

Последнюю фразу Делмар пробормотал, явно задумавшись. Он оглядывался, будто прикидывал варианты, и, если кто-то и мог знать, что делать в чумном квартале, так это он. Тео молчал, стоя у стены и прикрыв глаза. Либо не считал нужным что-то говорить, либо его слишком крепко приложили.

— Кварталы оцеплены, — коротко сказал Делмар. — Нас тут никто не найдет.

Идеальное преступление, успел подумать Натаниэль. Не надо убивать, не надо избавляться от трупов. Чума всё сделает сама, а в городе их могут искать еще неделями.

— Но через пару кварталов отсюда должен быть лазарет, — сказал Делмар. — Я знаю, потому что сам распоряжался, где их поставить. Там чумные доктора, они могут помочь.

— Далеко?

— Прилично. Но дойдем. Тео?

Может быть, Делмар сумел ощутить это своим даром или просто понял интуитивно — но успел подхватить Тео, когда он начал оседать обратно в грязь.

— Эй-эй, Тео!

В ответ тот прошипел какие-то ругательства и потряс головой. Оперся на Делмара, потирая грудь:

— Это стимуляторы. Мне надо поспать хоть пару часов.

— Только не сейчас! Оставаться на улицах опасно, тут везде чума. Давай, ты сможешь продержаться еще немного. Надо добраться до лазарета.

Делмар в отчаянье глянул на Натаниэля, так что тот сразу понял: идти слишком далеко, но они обязаны попытаться.

— Я помогу ему, — сказал Натаниэль. — Веди нас.

Зараженный квартал отличался от того, что остался за стеной, не только количеством света, но и людей. Тут было слишком пусто и тихо: никаких разговоров, никаких людей. Как будто все вымерли.

Возможно, так оно и было.

Натаниэль старался не смотреть на грубо сбитые двери, на которых темнели нарисованные кресты. Когда появлялся больной, дом закрывали и рисовали этот знак. Чаще всего он означал, что в следующий раз дверь откроется, только чтобы вынести тела мертвецов. Вымирали обычно целыми домами, семьями.

Издалека, с непонятной стороны, тоскливо позванивал колокольчик чумной телеги: она свозила тела в общую могилу.

Делмар шагал впереди, постоянно озираясь, как будто мог распознать чуму в воздухе. Как будто в этом царстве смерти было кого и чего опасаться — кроме самой смерти. Натаниэль даже был рад, что Тео опирается на его плечо, чувствовать среди этой грязи и сладковатой вони живого человека было приятно.

Хотя он чувствовал, как с каждым шагом Тео опирается всё сильнее, как его начинает трясти.

— Не спи, Тео, только не засыпай, — говорил Натаниэль, поддерживая друга. — Осталось немного.

Он не верил в свою ложь. И понял, что Тео вряд ли его слышит, когда тот внезапно остановился и не упал только из-за того, что почти всем весом опирался на Нейта. Светлые волосы слиплись от пота, а взгляд казался совершенно расфокусированным.

— Почему здесь Ангелика? Что она тут делает… я…

Слова слились в бормотание, взгляд совсем поплыл.

— Такое бывает, — сказал подскочивший Делмар. — Боюсь, то, что его ударили по голове, только сделало всё хуже. Галлюцинации от недосыпа. Но нельзя…

Он не успел договорить, потому что глаза Тео закрылись, и он не упал только благодаря Натаниэлю.

— Он вырубился!

— Проклятье, — пробормотал Делмар и похлопал Тео по щекам. — Надо привести его в чувство…

— Дел, ему надо поспать, иначе сердце не выдержит.

Натаниэль не был в этом уверен, но его пугало сероватое, даже в таком мутном свете, лицо Тео.

— Хорошо, — Делмар огляделся и кивнул на один из домов, чья дверь была распахнута и без креста. — Отнесем его туда и переждем пару часов.

========== 9. ==========

— Не слишком ли долго он спит?

— Откуда я знаю? — огрызнулся Делмар. — Что Тео принял и сколько… иногда пары часов сна после этих стимуляторов не хватает. Может влиять и удар по голове.

Натаниэль не стал больше задавать вопросов. Он видел, что Делмар и так раздражен, особенно когда проходило больше времени, и они могли в полной мере осознать, где находятся и в каком положении.

Дом оказался маленьким, но на удивление чистым. Похоже, хозяева покидали его не в спешке, а спокойно собрав вещи. Судя по слою пыли, это произошло давно: Натаниэлю нравилось думать, что хозяева домика убрались отсюда подальше, когда узнали о подбирающейся эпидемии и теперь живут у каких-нибудь родственников на другом берегу реки.

По крайней мере, на двери дома не было красного креста, значит, внутри никто не болел и не умирал.

На второй этаж не пошли, заняв небольшую комнату внизу. Тео мирно спал, а вот Делмар, наоборот, не находил себе места. Если первое время он пытался посмотреть, что осталось в доме и даже заглянул на второй этаж, то дальше, кажется, просто бессмысленно передвигал вещи, открывал давно пустые ящики.

Делмар давно скинул грязный сюртук, оставшись в одной рубашке, но и она уже покрылась слоем пыли.

Натаниэль, наоборот, предпочитал занять место в продавленном кресле и лишний раз ничего не трогать и никуда не ходить. Пусть Делмар говорил, что чума живет в живых и мертвых телах, а не в вещах, Натаниэль всё равно ощущал себя ужасно посреди чумного квартала.

Делмар остановился и в очередной раз проверил Тео:

— По крайней мере, он уже давно спит, а не без сознания.

— То есть был без сознания?

— Отключился из-за стимуляторов. Но это нормально. Думаю, можно попробовать разбудить, чтобы хоть добраться до лазарета. Поищешь воды? Вроде колодец проходили.

Тео лежал, отвернувшись, так что Натаниэль хорошо видел слипшиеся от крови волосы на затылке. Делмар любил говорить, что он не лекарь, но всё-таки неплохо разбирался в ранах и мог бы посмотреть. Да и пить хотелось.

Оставив скрипнувшее кресло, Натаниэль вышел на улицу, тут же пожалев об этом. Он потерял счет времени, потому что в доме Делмар почти сразу зажег найденные фонари, а окна стояли заколоченными.

Мертвый квартал освещался только мутным лунным светом, так что Натаниэль постоял, позволяя глазам привыкнуть. Потом двинулся вниз по улице, где помнил колодец.

Ему было откровенно не по себе. Делмар рассказывал, что закрытые кварталы выглядят так же, как обычные, только часть домов пустует из-за уехавших жителей. Но здесь царило запустение. Может, все покинули?

В глубине души Натаниэль знал. Видел ответ в многочисленных красных крестах на дверях.

Просто на этих улицах большинство жителей умерло от чумы.

Натаниэль свернул с улицы к колодцу и буквально через пару шагов почувствовал зловоние. Вскоре оно стало нестерпимым, и Натаниэль приложил руку к носу, механическая щелкнула пальцами, отзываясь на беспокойные движения.

Натаниэль остановился между обшарпанными домиками, не решаясь подойти к темному массиву колодца. Может, туда свалилась кошка да там и сдохла.

А может, чумной больной, обессилевший, но хотевший напиться.

Натаниэль не смог заставить себя подойти, уговаривая, что в этом всё равно нет смысла. Что бы там ни было, вода испорчена, а другой колодец может быть только на соседней улице — и он понятия не имеет, где именно.

Держась поближе к одной стороне дороги, Натаниэль торопливо вернулся. Он задержался только раз, когда увидел далекую тушу дирижабля: летать над зараженными кварталами тоже запрещалось, поэтому парил в стороне.

Тот мир казался далеким и нереальным.

Вернувшись, Натаниэль первым делом увидел, что Тео проснулся — или Делмар его попросту растолкал. Найденный фонарь давал приличный свет, только тени казались особенно густыми. Тео сидел на кровати, одной рукой держась за нее, а другую сжимал Делмар, видимо, считая пульс.

Пока Делмар не видит, Тео закатил глаза, всем своим видом показывая, что думает. Натаниэль усмехнулся.

— Воды нет, — сообщил он, когда Делмар закончил. — Там кто-то сдох. Даже не попить…

— Пить мы бы и не стали, — рассеянно ответил Делмар. — Я не настолько доверяю воде. А вот промыть бы…

— Что-то не так?

— Пульс слишком частый. Сколько ты принял?

Тео пожал плечами и потер глаза:

— Всего флакон. Но еще хочу спать, как будто было втрое больше.

— А концентрация? Может, туда что-то добавили? Где ты его взял, у нас или тоже какой-то контрабандой?

— Эй-эй, не так быстро! — Тео потряс головой и снова потер глаза, как будто пытался не уснуть. — Я правда сейчас не очень хорошо соображаю…

Делмар вздохнул:

— Хорошо. Откуда эти стимуляторы?

— Поставил один лорд. Мы с ним иногда обмениваемся… разным.

Натаниэль привык, что обычно Тео подобные вещи соображал быстрее остальных, но сейчас он явно был не в том состоянии. Так что даже Натаниэль понял ход мыслей Делмара. И глянул на него:

— Думаешь, были какие-то примеси?

— Возможно, — Делмар побарабанил пальцами по комоду рядом с кроватью. — Я бы предпочел сделать пару проверок в лазарете. Ты всегда пьешь один флакон, Тео?

— Два. Но сегодня не хотел, чтобы действие было долгим.

— Но вырубился знатно. Думаю, тебя спасло то, что флакон только один. Или примесей еще не накопилось в теле слишком много. Всем известно о твоих проблемах с сердцем, это списали бы на естественную смерть.

Делмар переглянулся с Натаниэлем: пока их заманивали в чумной квартал, кто-то хотел избавиться и от Тео. Он сам пробормотал что-то и едва не завалился обратно на кровать. Потом всё-таки осторожно улегся.

— Ему надо выспаться, — сказал Делмар. — Утром двинемся в лазарет.

Натаниэля волновало кое-что другое. Наклонившись, он тронул Тео за плечо, даже не обратил внимания, что механической рукой:

— Тео, что за лорд? Кто?

— Линден, — пробормотал Тео, не открывая глаз. — Томас. Для него и боевой автоматон.

Лорд Томас Линден, канцлер ее величества. И старший брат Эдварда Линдена, который привез сюда Делмара и заманил Натаниэля через Шихонг.

Одно семейство, которое производило энергоячейки в империи. И, видимо, хотело стать еще влиятельнее.

«Его нет! Что-то случилось! Где Нейт?»

Джессамина просматривала краткое послание от Ангелики и хмурилась, пытаясь понять, что вызвало такие бурные эмоции подруги.

Стояло раннее утро, и Джессамина сидела в гостиной в простом домашнем платье, пила чай и занималась бумагами. На второй чашке ей и принесли письмо, доставленное только что пневмопочтой. Хмурясь, Джессамина раз за разом перечитывала встревоженные строки.

«Его нет», видимо, относилось к Тео. Только о брате Ангелика могла вот так волноваться и говорить без всяких предисловий, считая, что Джессамина поймет. К сожалению, никаких пояснений, ничего больше. Судя по торопливому почерку, Ангелике было не до длинных посланий.

Поставив чашку с чаем на блюдце, Джессамина перевела взгляд на часы, висевшие на стене. Большие, корпус вырезан из какого-то экзотического дерева из колоний, с фигурками, которые заказывал еще отец. Часть же внутренних механизмов улучшал сам Натаниэль, еще до Академии. Джессамина помнила, как брат «болел» этими часами неделями.

Она не знала, кто из слуг заводит каждое утро в строго отведенное время, в чьи обязанности это входит. Но часы отмеряли время, а каждый час устраивали настоящее представление с фигурками.

До следующего оставалось еще пятнадцать минут, и Джессамина подумала, что очень тоскливо будет смотреть одной. Без отца и матери на другом конце стола, без брата, который раньше всегда наблюдал за часами чуть прищурившись, как будто прикидывал, что еще можно улучшить. После появления протеза Натаниэль стал молчалив, на часы даже не поднимал головы, но всё равно Джессамине была приятна его компания.

Сейчас гостиная, заставленная массивной мебелью, казалась пустой.

— Берт!

Слуга бесшумной тенью оказался рядом, степенно кивнув.

— Берт, Нейт у себя?

— Молодой господин не ночевал дома.

Это не было так уж странно. Раньше, еще до смерти родителей, Натаниэль частенько с Делмаром или Тео куда-то отправлялись. Или он проводил время в курильне.

— Не ночевал впервые за последнее время, — добавил Берт.

Как поняла Джессамина, слуга деликатно имел в виду: с тех пор, как Натаниэль лишился руки и обзавелся протезом. Он не то что ночью, он и днем-то мало куда ходил. Только в последнюю неделю стал ездить. Он сам говорил, нужно, чтобы рука зажила. Джессамина прекрасно знала, что брат просто не хочет.

— Отослать ответ леди Ангелике? — уточнил Берт.

— Нет, — нахмурилась Джессамина. — Готовьте экипаж, поеду к ней.

Живя за городом, Джессамина могла пренебрегать многими деталями этикета. Например, она не видела смысла менять наряды, а в домашнем платье могла проходить весь день, даже не вспоминая о корсете.

В столице приходилось соответствовать правилам. Поэтому вместо того, чтобы тут же выехать, Джессамине пришлось сменить наряд на платье для визитов, подобрать хоть немного подходящие шляпку и перчатки. И только после этого наконец-то сесть в подготовленный экипаж, чтобы отправиться в особняк Холдеров.

К тому моменту, как она входила в светлую, наполненную воздухом гостиную подруги, Джессамина и сама успела подумать, что всё очень плохо. Но постаралась выглядеть спокойной:

— Нейта не было дома всю ночь. Так что произошло?

Ангелика — ворох кремового кружева, тонкий аромат духов и беспокойство, которое она не прятала ни в то и дело сплетающихся пальцах, ни в глазах.

— С Тео что-то случилось.

— Мы виделись с тобой вчера вечером, — напомнила Джессамина. — И всё было в порядке. Ты сказала, Тео остался у Делмара и прислал об этом письмо.

— Я чувствую, что-то случилось. Что-то очень плохое.

Тео и Ангелика были близнецами, и отмахиваться, когда один из них волновался за другого, Джессамина не могла. Она потянула за ленты шляпки и сняла ее, аккуратно положив на диван. Присела сама, медленно стягивая перчатки.

Ангелика скрестила руки на груди:

— Я написала Калассе. Она утверждает, Делмар уехал из дома еще вчера днем. А Натаниэль и Тео вскоре после него.

Джессамина пожала плечами:

— Вот видишь. Скорее всего, они где-то втроем.

— Они бы предупредили.

Джессамина не была уверена, что сейчас Натаниэль хоть о чем-то ее бы предупредил. Да и в последнее время он достаточно рассеян, чтобы не подумать об этом.

— Мне кажется, ты зря разводишь панику, — сухо сказала Джессамина. — Наши братья уже взрослые мальчики и не обязаны предупреждать, если не ночуют дома. Даже сейчас.

— Ты просто не понимаешь… всё равно, если их нет, но сейчас я чувствую, что-то случилось!

Прищурившись, Джессамина только теперь поняла то, чего не заметила сразу как пришла:

— Ты вообще спала этой ночью?

Ангелика покачала головой:

— Не могла уснуть. Это ощущение… едва наступило утро, я начала узнавать.

— Тогда давай успокоимся и выпьем чаю. Если Тео не объявится, подумаем, где можно их поискать.

Пить чай Джессамине совершенно не хотелось, но она знала, что это прекрасно успокоит Ангелику. Та и правда занялась распоряжениями для слуг, а потом сама переставляла на столе многочисленные вазочки с печеньем и чашки.

Джессамина помнила ночные похождения брата. Сразу после Академии, эти трое то засиживались с проектами, то пили, то занимались еще какими-то сомнительными делами. Если бы ей рассказали, что они умудрились пролезть на Тесла-башню и разобрать генератор, чтобы узнать, как тот устроен, Джессамина поверила бы.

Утром Натаниэль старательно изображал за завтраком, что он, как и все, встал, а не только вернулся. Но вчерашняя одежда его выдавала, так что Нейт заслуживал укоризненные взгляды отца и улыбку матери, которую она тщательно прятала.

Иногда Натаниэль приходил с Делмаром или с Тео, шальные, довольные, чуточку безумные. Иногда не приходил, оставаясь у них.

После каждого из троих закрутили собственные дела, и втроем они стали собираться реже и более… спокойно. Натаниэль тогда много времени проводил с отцом и механизмами, а еще в курильне. Делмар пропадал в лечебнице, Тео — в Академии.

Джессамине хотелось верить, что и сейчас друзья просто решили вспомнить былое. Может, Тео или Делмар наконец-то вытащили Натаниэля, чтобы он освоился с протезом.

В глубине души Джессамина знала, что это не так.

И когда ближе к обеду заявились королевские гвардейцы, поняла, что всё куда хуже, чем она думала.

Ангелика встретила их со спокойным достоинством, как будто ожидала. Хотя Джессамина прекрасно видела, когда слуга доложил о визите, лицо Ангелики вытянулось.

— Что им тут надо? — вполголоса спросила она Джессамину. — Королевская гвардия следит за порядком…

Офицер был вежлив и по началу даже несколько обескуражен, когда порхающая Ангелика предложила ему чаю. Она явно пустила в ход всё свое очарование: Джессамина видела, как подруга хлопала ресницами, будто бы невзначай касалась руки офицера, пока сама наливала чай. И, конечно, усиленно заговаривала зубы.

Джессамина ничего не понимала в форме и не могла сказать, в каком звании заявившийся офицер. Только знала то, что слуга доложил еще сразу: с ним целый отряд, ожидающий во дворе.

Натаниэль точно понимал такие вещи. И Делмар. Наверняка и Тео — тот в любом случае сумел бы выпроводить незваного гостя.

Но как бы офицер не растерялся перед обаятельным напором Ангелики, он уточнил, кто в данный момент в доме и показал бумагу, которая позволяла совершить обыск. Джессамина заглянула через обтянутое кремовым кружевом плечо Ангелики: королевская печать, подпись канцлера Томаса Линдена.

— О, прошу прощения, офицер, моего отца и брата сейчас нет дома…

— Ничего страшного, леди, — офицер проявлял настойчивость, крепко сжимая в руках чашку с чаем. — Оставайтесь в этой комнате, пока мои люди проведут обыск.

— А на каком основании?

— Личный приказ канцлера. Я не знаю подробностей.

— Еще бы.

Если офицера и удивила последняя реплика, он не подал виду, зато распорядился, чтобы девушки не покидали гостиную, а его люди начали методично обшаривать поместье. Сам офицер остался с остывающим чаем и так же охладевшей Ангеликой.

Он искренне пытался развлечь ее разговорами и сгладить неловкость, но Ангелика превратилась в мраморную статую: бледную, прекрасную и такую же равнодушную. Она ничуть не пыталась помочь офицеру сгладить неловкость и просто ждала, пока один из гвардейцев не доложил офицеру:

— Мы закончили.

— Всё в порядке?

Гвардеец кивнул, Ангелика же улыбнулась своей самой ядовитой улыбкой:

— Так и передайте канцлеру.

Джессамина смотрела вслед уходящим и думала, как хорошо, что вчера вечером Ангелика попросила ее приехать. И показала боевого автоматона. Ангелика заявила, что пока мальчики решат свои проблемы, станет уже поздно, поэтому попросила помочь: с механизмами Джессамина не очень-то умела обращаться, но как запустить автоматона на минимальном режиме для транспортировки, понять смогла.

На это ушло несколько часов, но металлические ноги, утопая в коврах поместья, всё-таки доковыляли до оранжереи Ангелики, где уложили автоматона в дальнем конце, у запотевшей от конденсата стены, сразу за навозом.

На оранжерею обыск вряд ли распространялся — или гвардейцы предпочли не связываться с навозом.

Едва гвардейцы ушли, Ангелика скрестила руки на груди и повернулась к Джессамине:

— Опять скажешь, совпадение? Стоило Тео исчезнуть, тут же на пороге обыск от канцлера. Готова поспорить, он и был покупателем того автоматона. И причастен к исчезновению наших братьев и Делмара.

========== 10. ==========

Лазарет не стоял на том месте, где он должен был быть.

Натаниэль понял это даже не столько по заброшенному виду дома, у которого они остановились, сколько по изменившемуся выражению лица Делмара. Тем не менее тот подошел к двери и постучал по ней аккуратным дверным молоточком. Рукава рубашки Делмара были закатаны, и руки становились уже такими же грязными, как и ткань.

Делмар стоял в нерешительности, как будто из запертого, заколоченного и явно пустого здания кто-то всё-таки мог выйти. Стоявший рядом Тео усмехнулся:

— Вряд ли дождемся.

Выспавшийся, он уже куда больше походил на привычного Тео. Хотя сложно было представить его в настолько грязном сюртуке, которого он упрямо не снимал, и со взъерошенными светлыми волосами, где хорошо была видна запекшаяся кровь после удара.

— Еще гениальные идеи, Дел?

Делмар развернулся, явно злой, или слишком растерянный, но скрывавший эмоции за яростью.

— А что, у тебя есть мысли получше, умник? Не надо было жрать стимуляторы, иначе мы бы не потеряли столько времени! И…

— И — что? — спокойно спросил Тео. — Твой лазарет вряд ли свернули за одну ночь. Лучше расскажи, почему его могли убрать без твоего ведома.

Явно смутившись, Делмар попытался извиниться, но Тео махнул рукой: куда больше его интересовали насущные вопросы. Натаниэль был с ним полностью согласен: отчаянно хотелось пить и выбраться из пустынного чумного квартала хоть к какому-то подобию живого мира.

— Это временный лазарет, — сказал Делмар после раздумий. — Если они сочли, что бессмысленно держать здесь лекарей, то могли перевести их в основной в этой части города. Может… может, в местном слишком большие потери.

Тео кивнул:

— То есть они вымерли. Готов спорить, нас кинули в самую лучшую чумную часть. Где основной? Идем туда.

— Несколько часов пути.

— Тогда показывай быстрее направление.

Тео явно не терпелось побыстрее добраться до места, и Натаниэль был готов поспорить, тот тоже хотел попить, поесть и нормально выспаться. Под глазами у него залегли темные тени, губы потрескались. Сам Натаниэль тоже предпочел бы, чтобы Тео оказался в лазарете: пока он спал, Делмар рассказал, что примеси в стимуляторах могли быть и медленно накапливаемым ядом. Раз Тео еще жив, значит, доза пока не смертельная — но лучше проверить.

Делмар и сам выглядел уставшим, его движения из энергичных, резких, стали более нервными, как будто он боялся остановиться, потому что иначе уже не двинется снова. Словно механизм, который работает на последних остатках энергии. Вот уж кому не мешало бы нормально выспаться.

Натаниэль подозревал, что и сам выглядел не лучше. Рука начинала болеть в том месте, где плоть соприкасалась с протезом. Энергоячейка потускнела, обозначая, что скоро наступит момент, когда она иссякнет, и рука станет изящной грудой металла.

— Идем, — Делмар махнул в сторону одной из улиц. — Зато основной лазарет уж точно стоит там, где ему и положено.

В мутном утреннем свете чумные кварталы выглядели не сильно привлекательнее, чем ночью. Натаниэль был вынужден признать, что пусть до этого было страшновато, но тени надежно скрывали самые мрачные углы.

Мутное солнце из-за облаков упрямо высвечивало их все.

Натаниэль видел груды отходов, которые скопились у домов, особенно у тех, где были небрежно нарисованы красные кресты: больным выходить из них запрещалось, поэтому они выливали и выкидывали всё в окна. У парочки дверей осталась сгнившая еда: стояла чуть в стороне, видимо, чумные доктора заходили за трупами, которые уже не могли забрать пищу, но ее так и оставили. Проблем с продовольствием не было.

В первый момент Натаниэль даже подумал, что это значит, они смогут выбраться. Но потом вспомнил рассказы Делмара о том, что перед закрытием кварталов в лазареты специально свозится больше запасов.

Мертвое тело они увидели через улицу от того места, где должен был быть первый лазарет.

И до этого на улицах стоял так себе запах, но тут он стал особенно удушливым, смрадным, так что Делмар вытащил платок, чтобы повязать на лицо, Тео и Натаниэль последовали его примеру.

Труп еще не успел разложиться: женщина в грязном платье лежала у дома, а над ней вились мухи.

— Не подходите, — предупредил Делмар. — Иногда болезни нужно время, чтобы проявить себя и убить, но порой действует быстро. Женщина наверняка неплохо притворялась здоровой, или всем уже было плевать. А потом не дошла до дома.

— Она так и будет лежать? — голос Тео звучал нервно, а его глаза выглядели чуть расширившимися.

— Нет, ее заберут, чтобы от трупа не распространялась чума.

Натаниэль подумал, что если в пыльном доме они вряд ли могли заразиться, то теперь, шагая по улицам и вдыхая смрад разлагающихся тел, имеют все шансы. Будет обидно, если план лорда Линдена удастся.

Обидно, если Натаниэль не увидит сестру. Не посмотрит, как медленно и величественно поднимается в воздух новый дирижабль. Сейчас он еще остовом мертвого кита лежал в недрах завода, но скоро обрастет тканевой плотью.

Натаниэль думал, что будет стоять рядом с сестрой и смотреть за первым полетом этой громадины. На его бок, где блестящей, еще не до конца высохшей краской будет выведено «Верлен» — и это будет значить уже их самих, а вовсе не родителей.

Пока же Натаниэль просто шагал по чумной грязи. И видел порой темные силуэты в окнах — на этих улицах было куда люднее. Кое-кого он замечал и в отдалении, но они не торопились приближаться и небрежно скрывались.

Натаниэль подумал, эти люди могут быть заразными. Те наверняка то же самое думали о них.

Тео споткнулся несколько раз, но от помощи отказался, качнув головой. Когда он снова оступился, Натаниэль услышал тонкое, но довольно неприятное позвякивание колокольчика.

Остановив друзей жестом руки, Делмар прислушался, повел головой, как будто пытался узнать направление.

— Чумная телега, — пояснил он. — На них возят трупы. В общие могилы за городом.

Тео посмотрел непонимающе:

— Ты хочешь с ней встретиться? Они помогут добраться до лазарета?

— Наоборот, не хочу. У чумных докторов есть защита, у нас — только платки. Приближаться к мертвым телам с заразой плохая идея. Обойдем.

Он повел другими улицами, периодически высматривая тесла-башню и ориентируясь по ней. Уставший Натаниэль быстро потерял направление и просто верил Делмару, за которым упорно шел. Кажется, как и Тео.

Они завернули за дом — и тут увидели чумную телегу.

Хорошо, не столкнулись с ней. Она стояла на другой стороне улицы, тощая лошадка терпеливо ждала, к дуге запряжки крепились маленькие колокольчики, которые и сообщали о движении. Они слегка звякнули, когда лошадь опустила голову.

Поэтому не услышали телегу: она стояла на месте.

Самая обычная, деревянная, Натаниэль видел много таких за городом, да и в столице еще встречались, на улицах, близких к рынку и по эту сторону реки, подальше от аристократии. Сквозь неплотно пригнанные доски легко можно было увидеть, что телега полна.

Полна мертвых тел. Мужских, женских, детских. Еще одно как раз выносили из дома. Дверь с красным крестом распахнута, люди в черных балахонах и клювообразных масках. Еще один такой же силуэт сидел на телеге, будто нахохлившаяся птица.

Или ворон у ограды кладбища.

— Назад, — прошипел Делмар.

Он и сам нырнул обратно, и потащил туда же замешкавшегося Натаниэля, который никак не мог отвести глаз от телеги. Тео не заставил просить себя дважды.

— Давайте на соседнюю улицу. Уже рядом.

Его голос звучал резко, отрывисто, хотя Натаниэль не сомневался, Делмара вряд ли могла удивить груда мертвых тел, сваленная в кучу. Он лучше многих представлял, что такое чума.

Они шли молча, пока Тео не спросил:

— Они мучаются? Когда умирают.

— Кто как, — коротко ответил Делмар.

И это звучало как более обнадеживающая версия «да».

— Мы ведь так просто отсюда не выйдем, так? — продолжил Тео. Он явно вернулся к своей обычной манере быстро соображать. — Можем вынести заразу.

— Да. Поэтому нам придется провести в лазарете какое-то время. Отдельно друг от друга, запертыми. Если болезнь не проявится, сможем выйти в общие комнаты. Уйти… когда эпидемия пойдет на спад.

— Справедливо, — кивнул Тео. — Но хоть сообщение с внешним миром имеется?

— Конечно. Пневмопочта.

Натаниэль как раз придумывал длинное обстоятельное письмо для Джессамины, когда они наконец-то подошли к каменному зданию, стоявшему чуть в стороне от остальных. Хотелось выспаться, попить и поесть. Может, помыться или даже найти бритву. Но всё-таки главное, Натаниэль представлял ровные строки письма, когда на стук Делмара дверь открылась, и навстречу друзьям вышел человек в балахоне и маске, похожей на длинный птичий клюв.

От Натаниэля не было вестей несколько дней.

Как и от Тео, и от Делмара.

Ангелика, правда, уже не ощущала такого беспокойства, так что предположила, что послания по пневмопочте могут и перехватывать.

— Тео точно жив и в относительное порядке, — заявила она. — Значит, и Нейт с Делом.

Джессамине очень хотелось ей верить. Но дни шли, и ее собственное беспокойство нарастало.

Слуги не спрашивали, куда исчез «молодой господин», а Джессамина не знала, как лучше себя вести. Пока Ангелика не посоветовала ей пустить слух о том, что трое друзей уехали за город, «на свежий воздух». Усмехаясь, Ангелика сказала подруге, что все тут же сами додумают остальное, так что можно будет просто слушать все версии и не подтверждать ни одну.

Она уже рассказала о том, как считают, что это Натаниэль с протезом поправляет здоровье, а с ним остальные. И как Тео с его больным сердцем, и даже как Делмар уехал то ли скорбеть по так и не пришедшему в себя отцу, то ли праздновать это дело.

Ангелика с любопытством собирала слухи, но Джессамина знала, она тоже прячет обычное беспокойство: куда на самом деле исчезли их братья и Делмар? И как в этом замешан канцлер — а в том, что он причастен, девушки не сомневались.

— Он хочет уничтожить мою семью, — сказала Ангелика.

Это было на следующий день после обыска гвардейцами. Девушки стояли перед накрытым плотной тканью автоматоном. В душном влажном воздухе оранжереи отчетливо пахло лежавшим рядом навозом и цветущими в стороне орхидеями, предметом гордости Ангелики из далеких колоний.

— Канцлер смог бы повесить Тео за это, — сказала Ангелика ровно. — Или просто уничтожить мою семью. Может, он занялся и твоей?

Эта мысль не давала покоя Джессамине почти так же, как исчезновение Натаниэля. Королевская комиссия вроде как разбиралась с тем, кто же подложил бомбу на дирижабль, где летел принц-консорт. Родители Джессамины сели туда в последний момент… но теперь Джессамина думала, что только из-за этого нельзя было свалить взрыв на Натаниэля.

Если бы родителей там не было, а у канцлера нашлись «неопровержимые доказательства», что Натаниэль решил убрать принца, это бы, безусловно, разрушило не только его жизнь, но и сильно пошатнуло семейный капитал.

Джессамине пришлось ехать на завод и улаживать дела. Это во многом отвлекало, но, когда ее вызвали в цех, и она видела почти законченный остов дирижабля, то не могла не вспомнить Натаниэля.

Ей говорили о сроках и задержках, о дате, когда новый дирижабль наконец-то поднимается в воздух в первом полете. Джессамина думала о том, что брат должен быть здесь.

Натаниэль не понимал, почему от сестры не приходит писем.

Всех троих, конечно же, разделили, и вот уже несколько дней Натаниэль проводил наедине с собой в маленькой комнате. Тут, конечно же, были все удобства, простые, непритязательные, но Натаниэль радовался обычной кровати и добротному столу.

Только занавески на окнах не раздвигал ни разу после первого дня: окно выходило на улицу, по которой помимо редких людей, постоянно передвигалась чумная телега.

Натаниэль и себя ощущал так, будто на двери его комнаты намалеван небрежный красный крест. Хотя ни единого признака заражения не ощущал. Наоборот, хорошенько выспавшись и поев, он чувствовал себя отдохнувшим. Ему хотелось действовать, но он был вынужден сидеть в четырех стенах, ожидая, когда закончится время карантина.

— Радуйтесь, что нам многое известно о болезни, — сказал им Делмар напоследок. — Не придется сидеть и ждать месяц. Если через пять дней признаков болезни не будет, значит, мы здоровы, и нас выпустят.

Подносы с едой приносил и уносил чумной доктор, неизменно в полной одежде, два раза в день. Это было единственным развлечением Натаниэля. В разговор лекарь не вступал, но, когда Натаниэль спросил о энергоячейке для протеза и инструментах, молча кивнул. А в следующий раз принес всё необходимое.

Поэтому Натаниэль мог коротать время не только в бесконечных письмах Джессамине, на которые не получал ответа, но и копаясь в отсоединенном протезе.

Он проводил пальцами по металлическим деталям и останавливался на тех, что были выполнены из дерева и китовьей кости. Он помнил, как именно на последних руки Джессамины обычно соскальзывали. Тогда Натаниэль полагал, дело в протезе. Но теперь понимал, что сестра просто не понимала, зачем он добавил кость, так напоминавшую человеческую.

Он и сам не мог толком ответить на этот вопрос. Это казалось ему… правильным. И красивым. Как соединение механизмов и чего-то живого, способное дать нечто новое и совершенное.

Теперь у него были дни, чтобы подкручивать, пробовать соединить иначе и негодовать, что не хватает материалов. Делать короткие зарисовки на листах бумаги одной рукой оказалось сложно, но в какой-то момент Натаниэль так увлекся, что перестал обращать на это внимание.

В дверь постучали.

Обычная вежливость, запиралась она всё равно снаружи. Натаниэль оторвался от бумаг и потер глаза здоровой рукой. Сейчас протез был прикреплен к другой руке, пальцы сжались и разжались с легкими щелчками. Чуть гудели энергоячейка и насосики, но к этим звукам Натаниэль давно привык и перестал замечать.

— Да?

Дверь открылась, впуская фигуру в темном балахоне и птичьей маске. Натаниэль с недоумением глянул в окно: еще светло. Завтрак уже приносили, до ужина еще далеко. Вне этого к нему никто не заходил.

— Пятый день, господин. Нужно осмотреть вас в последний раз. Если призраков болезни нет, вы сможете выйти.

Натаниэль с удивлением понял, что и правда. За работой он совершенно потерял счет времени, но был бы рад наконец-то выйти из вынужденного заточения и уединения.

— Как мои друзья? — спросил Натаниэль, снимая рубашку.

— Всё хорошо, господин.

Руки в тонких перчатках умело прощупывали его шею, осматривали грудь. Натаниэль чувствовал себя прекрасно и ежедневно уточнял, так ли всё хорошо у Делмара и Тео. Он получал неизменно положительные ответы.

После обычных проверок чумной доктор внезапно достал из маленькой принесенной сумки шприц, наполненный непрозрачной жидкостью.

— Что это? — спросил Натаниэль.

Он был готов к процедурам, хотя раньше ничего подобного не происходило. Когда-то Делмар говорил, что, если хочешь понять, насколько профессионален лекарь, просто попроси рассказать, что конкретно он делает.

— Обычная процедура, господин. После этого вы сможете выйти.

— Нет, я хочу знать, что конкретно и зачем вы собираетесь мне вкалывать.

Чумной доктор попытался что-то ответить, но ничего внятного, что только больше усилило подозрения Натаниэля. Никто не собирался показывать ему шприц, но он успел заметить, что стекло темно-синее.

— В синем стекле всегда хранят яд, — говорил когда-то Делмар. — Запомни это. Даже если забудешь, что за флакон, если он синий, точно яд. Все аптекари и лекари знают это непреложное правило.

Вряд ли пришедший чумной доктор был в курсе, о чем известно Натаниэлю. Но объяснять и не собирался. Вместо этого руки в перчатках перехватили здоровую руку Натаниэля, еще неуспевшего натянуть рубашку обратно. Шприц метнулся к его предплечью.

Почти не успев сообразить, что делает, Натаниэль поднял вторую руку, вздрогнули насосики протеза, и игла царапнула по металлу и костяной детали.

Аристократов никогда не учили неблагородным дракам, но ни Тео, ни Делмар не упускали случая устроить дружескую потасовку, когда они втроем выезжали за город, где их могли видеть только верные слуги.

— Однажды эти навыки могут спасти жизнь, — подмигивал обычно Тео.

Натаниэль никогда не думал, что так оно и будет. Но сейчас, после краткой борьбы, он смог выбить протезом шприц из руки лекаря, оттолкнуть его самого, а потом и крепко приложить головой о стену. Тот отключился, съехал вниз по стене.

Натаниэль перевел дыхание и нашел взглядом шприц. Тот валялся на ковре и даже не разбился. Подхватив его, Натаниэль подумал, что настало время отыскать Делмара, а заодно и Тео.

========== 11. ==========

— Это темный час для всей империи и для наших семей.

Джессамина вежливо кивала на слова императрицы, хотя речь начинала утомлять.

— Прискорбно, что вашего брата, лорда Верлена, сейчас нет. Но я полагаю, дела можно обсуждать с вами?

— Конечно, ваше величество.

Беседа проходила в кабинете императрицы, куда Джессамину настойчиво вызвали. Настолько настойчиво, что официальное приглашение пришло вместе с парой гвардейцев. Хотя они не были конвоем — просто продолжали настаивать на срочности и важности.

Джессамина не торопилась, скрывшись в комнате и выбирая платье для визита во дворец. Не то чтобы ее так волновал внешний вид, но хотелось позлить императрицу.

Маргерита сидела в рабочем кресле, невысокая, не особенно красивая, зато с неизменно сложной прической, в затянутом корсете и с блестящим колье — кажется, слишком большим для ее тощей шеи. Вот уж кто наверняка на утренний туалет потратил больше времени, чем Джессамина.

Она стояла на ковре перед императрицей и вежливо поддерживала светский разговор, ожидая, когда же перейдут к основному. К цели, ради которой Джесамину так спешно позвали во дворец.

— После смерти моего дрожайшего супруга, с этой болезнью, поистине темные времена для империи, — повторила Маргерита. — Заводы и не приведенные в порядок дела компании, акции которой упали, могут быть тяжелой ношей.

Джессамина осторожно кивнула. Она пока не очень понимала, к чему ведет императрица.

— Да еще с вашим братом произошло несчастье. Я слышала о его руке. Поэтому готова помочь вам и разделить эту тяжелую ношу. Королевская семья купит у вас транспортную компанию.

Поначалу Джессамине показалось, она ослышалась. Потом моргнула, но выжидающее выражение лица императрицы никуда не исчезло. А вопрос будто бы повис в воздухе, словно Джессамине только и оставалось что кивнуть и избавиться от семейного дела.

Отдать его в руки короны и Маргериты.

Когда недавно Натаниэль встречался с императрицей, он сказал, что та всегда выглядит так, будто скучает. И это отражало общепринятую точку зрения, что в дела страны Маргерита особо не лезет. Сначала ими занимался муж, потом канцлер. А она просто была наследницей своего отца-императора, хорошенькая головка для короны и мать наследника престола.

Маргерита никогда не хотела большего, и всем об этом было известно.

Но сейчас, стоя перед императрицей, Джессамина увидела кое-что иное. Никогда раньше она не бывала на приеме Маргериты один на один, не имела возможности оценить. Но сейчас ей казалось, что за привычным выражением скуки скрывается нечто иное. Далекое и тщательно запрятанное.

Джессамина хорошо это знала, потому что видела подобное в лице Ангелики. Та мило улыбалась, слыла модницей и сплетницей, но за маской хорошенькой простушки прятался цепкий ум.

И сейчас в глазах Маргериты было то же выражение: хищница, которая скрывается за скукой. Которая хочет, чтобы ее недооценивали, пока она не выберет удачный момент, чтобы сожрать.

— Простите, ваше величество, — твердо сказала Джессамина, — я не готова продавать нашу компанию.

Вот к чему такая спешка: пока нет Натаниэля. Лорды и наследники обладали большими правами в империи, но и женщины владели собственностью и капиталами.

— Я всё равно не могу принимать решения без брата, — сказала Джессамина. — На документах должны стоять и моя, и его подписи.

— Сейчас я говорю с вами, леди Джессамина. С вашим братом побеседую, если он вернется. И он наверняка будет рад избавиться от бремени. За разумную плату, конечно же. Но сейчас многое зависит от вас, в том числе и касательно брата.

Джессамина вспомнила горящие глаза Натаниэля, когда он залезал на остов дирижабля. Он не продал компанию сразу после смерти родителей — кто тогда был покупателем? Он говорил. Мог ли кто-то на самом деле работать по указке императрицы или от ее имени?

И сейчас она хотела как можно быстрее провернуть дело. «Если он вернется». Если.

Джессамина по-новому взглянула на императрицу. Та прекрасно знала, где находится Натаниэль и почти в открытую угрожала. Это происходило с ее ведома. Может, и по ее указке?

— Я обдумаю предложение, ваше величество, — Джессамина надеялась, что ее холодность можно счесть за вежливость.

— У вас не так много времени, леди Джессамина. Вам стоит подумать о спокойствии не только собственной семьи, но и своем благополучии. Акции упали, заводами надо управлять… я же предлагаю вам капитал. Слышала, вы не отменили обручение с лордом Делмаром? Это была блестящая партия, такой прекрасный союз. Но его положение сейчас неустойчиво.

— Помолвка в силе, но мы не обсуждали это с лордом Делмаром.

— Хорошо.

Джессамина понадеялась, что она выбрала правильную стратегию: может, подтверждение сейчас не очень хорошо скажется на самом Делмаре.

Отец никогда не рассматривал этот брак как политический или экономический. Просто семьи давно дружили, Делмара и Натаниэля связывали крепкие узы, с Джессаминой у них тоже всегда были прекрасные отношения. Отец посмеивался:

— Да он влюблен в тебя с тех пор, дорогая, как ты стала похожа на девушку.

Джессамина всегда смущалась. И только теперь, выходя от императрицы, думала о том, что эта свадьба могла послужить причиной для многих вещей.

Возможно, давая согласие на помолвку, отец Джессамины подписывал себе смертный приговор.

Такое объединение семей давало бы им еще большую силу и вес. Но теперь, если транспортная компания Верленов станет в подчинении короны, императорской власти не смогут угрожать аристократы. Особенно если они так разрознены.

Джессамина не предупреждала о своем визите, но Ангелика ее как будто ждала. В той же гостиной, что и всегда, она на столе укладывала ворох ракушек в причудливую картину внутри рамки.

— Мне нужна твоя помощь, — заявила Джессамина, на ходу развязывая ленты и скидывая шляпку. — Императрица только что предложила мне продать нашу компанию. Скорее всего, канцлер просто ей подчиняется — или она ему что-то пообещала. Не удивлюсь, если за бомбой на дирижабле тоже стоит императрица. Я слышала, делами занимался ее муж? Может, он был против ее идей.

Ангелика только вскинула брови. Она смотрела на Джессамину снизу вверх и пожала плечами:

— Я слышала, ее любовь к мужу была не такой уж сильной на самом деле. Слышала от матери. Но ты знаешь, это слухи…

— Поэтому мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы распространились другие слухи. О том, как императрица хочет купить компанию Верленов. О том, что, возможно, она сама стоит и за бомбой, и за отравлением отца Делмара.

— Это не слишком? А как же леди Флорин?

— Она наверняка плетет свои интриги, но не она сейчас пытается купить мою компанию. И не она стоит за исчезновением наших братьев.

Ангелика нахмурилась при последней фразе, а Джессамина кивнула:

— Императрица знает, где Натаниэль. А с ним наверняка и Тео с Делмаром. Я боюсь, им угрожает опасность. Императрица не остановится ни перед чем, чтобы у нее самой, а не у аристократов были власть и капитал. И я хочу, чтобы слухи об этом достигли каждой из благородных семей.

Несколько секунд Ангелика хмурилась, как будто обдумывала — и сейчас была скорее похожа на расчетливого Тео, чем на обычную легкомысленную версию себя.

Наконец, она улыбнулась:

— Наши братья и Делмар обалдеют, когда вернутся.

Делмар не мог поверить в то, что видел.

Когда они только пришли в лазарет, его, конечно же, узнали. Поэтому при обязательном карантине приносили все бумаги, которые он просил. На самом деле, он бы предпочел провести время в лабораториях, часть из которых как раз находилась здесь. Но до конца карантина туда Делмар попасть не мог.

А вот изучать накопившиеся бумаги — вполне.

Когда ему попался на глаза отчет о той ночи, когда были украдены образцы позже выпущенной на улицы чумы, Делмар заинтересовался. И запросил остальное.

Ему оставалось только корить самого себя за то, что он не заметил этого раньше. Не понял, куда копать. Зато это отлично увидел отец: судя по бумагам, после того, как Делмар ему всё рассказал, тот начал узнавать, кто и как мог проникнуть в лабораторию. И оказалось, что замок мог быть вскрыт только ключом — или облегченным боевым автоматоном.

Отчеты говорили о том, что есть следы взлома. Отец Делмара выяснял, какие именно. Знал ли он на том балу о последних отчетах? Наверняка тот, кто его отравил, так думал.

Это был боевой автоматон. Стояли даже возможные модели, Делмар ничего в них не понимал и уже планировал уточнить у Натаниэля, но точно знал, что все они могут быть только на службе короны.

Или, конечно же, у того, кто заполучил подобные вещи контрабандой. А значит, либо лорд Линден, либо всё-таки королева. Но Делмар помнил, как Тео рассказывал, что облегченных автоматонов невыгодно доставлять контрабандой.

— Дел!

Подняв голову, Делмар увидел Натаниэля. Рубашка его была застегнута как-то криво, а сам он будто слишком взъерошенный и встревоженный. Делмар ждал, когда друзья присоединятся к нему сегодня, но сейчас нахмурился:

— Где твой респиратор? Это обычная мера предосторожности. Тебе должны были выдать, когда открывали комнату.

Нервно усмехнувшись, Натаниэль уселся в кресло напротив и кинул на столик, прямо поверх бумаг, шприц:

— В меня хотели всадить вот это.

Делмар осторожно взял шприц, покрутил в руках. Он, конечно, не мог на глаз определить, что это такое, но характерный синий цвет стекла и мелкие пузырики, если встряхнуть содержимое, были довольно красноречивы.

— Тебя хотели убить?

Делмар вскинул брови и даже стянул вниз собственный респиратор.

— Похоже, в лазарете есть шпион. Где он?

— Заперт в моей комнате. Хочешь полюбоваться?

— Хочу допросить.

Делмар поднялся, подумав о том, что Тео тоже долго нет.

Он почти столкнулся с одним из лекарей в респираторе, когда тот входил:

— Где лорд Теодор?

— Там… возникли некоторые проблемы.

Будучи запертым на карантине, Делмар распорядился проверить Тео и постоянно спрашивал, как дела у него и Натаниэля. Удар по голове оказался не таким уж серьезным, в остальном друзья тоже представлялись здоровыми — оставалось дождаться, не проявится ли чума. Несколько дней спустя всё становилось лучше.

— Лорд Теодор мается со скуки и гоняет нас приносить ему книги, — с глухой усмешкой в клюве говорил заходящий лекарь.

Теперь же Делмар и Натаниэль сами облачились в темные балахоны, с которых так легко смывать кровь. Надели маски, и в нос ударил запах трав, заложенных в клюв, которые должны защищать от заразы.

Делмар видел, что руки Натаниэля слегка дрожали, когда он надевал перчатки. Протез не требовал таких предосторожностей, но и ему полагалась перчатка.

Комната Тео представляла собой точную копию той, где провел последние пять дней Делмар — да и у Натаниэля вряд ли отличалась.

Тео лежал на кровати, и Делмар мог поклясться, что даже через костюм ощущает жар от его тела. Тео потряхивало в ознобе, лицо покрывала испарина. Он что-то неразборчиво шептал, метался, порывался даже встать, но сидевший рядом лекарь мягко укладывал его обратно. Длинный клюв почти касался дрожащей руки Тео.

— Почему мне никто не докладывал? — Делмар в ярости повернулся к лекарю, который их привел.

Тот тоже успел облачиться в костюм и отшатнулся от такой энергии. Растерянно ответил:

— Не было признаков. Еще вчера вечером лорд Теодор казался абсолютно здоровым.

Делмар знал, как это происходит: чума может развиваться стремительно. Еще пару часов назад человек казался здоровым, а сейчас уже бредит от жара. И умирает, не дожив до заката.

Еще Делмар знал, что чуму можно и вколоть. Если Тео не успел вовремя понять, как Натаниэль, что происходит. У того в шприце тоже был не просто яд.

Как потом узнаешь, что они не заразились, пока ходили по кварталу? А может, так всё и было. Один шпион хотел убрать Натаниэля, остальными мог заняться позже, раз уж чума их не взяла… возможно, Тео и сам заразился. Он был самым ослабленным, пока они ходили по улицам с трупами.

— Тео, — звал Натаниэль, присев рядом с другом. — Тео! Ты меня слышишь?

Он не слышал. Продолжал метаться в бреду, и Делмар видел, как ему плохо.

Натаниэль повернул голову к Делмару, за стеклянными кругами его глаза казались большими, наполненными ужасом:

— Он ведь поправится?

Делмар ничего не ответил. Конечно, находились те, кто переживал чуму. Но их были единицы. На сотни и тысячи умерших.

Что он скажет Ангелике, когда вернется? «Прости, я не уберег твоего брата. Он подхватил чуму, потому что полез меня спасать». Тео ведь вообще не должно было быть в этой ловушке.

Хотя иначе его бы отравили. Но, может, остановившееся во сне сердце куда лучше, чем часами бредить от чумы, сгорать в собственной коже?

— Прости, — прошептал Делмар, хотя так тихо, что слышать его могли только пахучие травы в клюве. Ему так хотелось хоть что-то исправить! Хоть как-то помочь. — Прости, Тео.

А потом он ощутил это.

Легкое покалывание в пальцах. Энергия как будто бы наполняла его кости. И он мог направлять ее, мог придать движение, мог наделить смыслом. Делмар почти не сомневался — он выпустил ту магию Древней крови, что таилась в нем самом, выпустил с единственным желанием помочь Тео.

Он заметил легкое голубоватое свечение — а может, ему просто показалось. Потому что Делмар пошатнулся, мир исказился, и он не рухнул только благодаря подхватившему его Натаниэлю.

Его отвели в другую комнату, усадили на мягкий стул и стянули с головы так раздражающую маску. Сунули стакан то ли с водой, то ли с чем-то. Делмар просто выпил залпом и терпеливо ждал, когда в голове прояснится.

— Что произошло? — хрипло спросил он, когда, наконец, смог.

Натаниэль сидел перед ним, напряженный, собранный. Пожал плечами и перевел взгляд в сторону. Делмар тоже посмотрел туда, на вошедшего лекаря. Тот качнул головой в птичьей маске:

— Жар спал. Лорд Теодор идет на поправку.

========== – ==========

Насколько помнила Джессамина, это был едва ли не первый прием за долгое время, который организовали не в королевском дворце, а в семейном особняке аристократов. Раньше подобное случалось постоянно во время сезона, но потом смерть консорта надолго ввела столицу в траур. А позже и чума.

Теперь был повод если не праздновать, то хотя бы отмечать наступление новой эры — что бы она ни несла.

Вылезая из экипажа, Джессамина с удовольствием приняла протянутую руку брата. Кажется, он и сам не заметил, что это протез, его взгляд уже скользил дальше, по веранде и толпе, которая виднелась.

Пальцы, затянутые в перчатку, сжали металлическую ладонь. Опираясь на руку Натаниэля, Джессамина прошла вместе с ним в особняк Холдеров, где и проводился нынешний прием.

Тео заметила почти сразу: он сидел в кресле у стены и о чем-то беседовал с Калассой. Он еще не до конца оправился после болезни и, как знала Джессамина, порой жаловался сестре на слабость, но сейчас выглядел как аккуратный аристократ и наследник рода.

Сама Ангелика тут же подошла к ним, расточая доброжелательность и цветочный аромат духов. Она улыбнулась Натаниэлю, и он торопливо опустил глаза, хорошо хоть, не покраснел. Джессамина успела рассказать ему, что все в курсе симпатии Ангелики к Натаниэлю, кроме самого Натаниэля. Он искренне смутился и пробормотал, что понятия не имеет, как вести себя с Ангеликой.

— Просто будь собой, — сказала тогда Джессамина.

Что ж, он определенно начал делать успехи в галантности, потому что на этот раз пригласил Ангелику танцевать. Она сама спрятала смущение за раскрытым веером и, конечно же, согласилась.

— Надеюсь, ты простишь, что я сегодня танцевать не готов.

Джессамина обернулась к подошедшему Делмару. Он выглядел усталым, а его костюм казался слишком простым для приема. В последние дни он почти не бывал дома, проводя время в лаборатории, чтобы на основе собственной крови сделать больше лекарства от чумы.

Кто бы мог подумать, что именно в Древней крови окажется разгадка.

— Слышала, последние очаги эпидемии иссякают, — сказала Джессамина, надеясь, что ничего не напутала в терминах.

Даже если это и было так, Делмар не подал вида. Он кивнул:

— Еще пара недель, и мы окончательно победим чуму.

— Прямо как императрицу. Корабль с ней уже отошел?

— Вроде бы да.

Аристократы отвернулись от нее сразу, едва поняли, что она посягала на их власть. А уж официально имели на это полное право, когда канцлер лорд Линдон заявил, что императрица Маргерита шантажировала, заставляя и его, и брата пойти на многие незаконные дела. Он рассказал о них всех, в том числе о том, как императрица сама приказала взорвать дирижабль с ее супругом, который начал во многое лезть.

Доказательства у него тоже нашлись, потом вскрылось и то, что не торопилась разглашать комиссия, занимавшаяся расследованием… Натаниэль был убежден, что канцлер не такая уж невинная жертва, но его устраивало, что тому пришлось покинуть пост и продать большую часть акций семейного предприятия.

Императрицу отправили в ссылку в колонии. И это было лучше смертной казни, на которой настаивали многие. Особенно когда обнаружилось, что именно она приказала выкрасть и выпустить чуму на улицы города… чтобы создать нужную атмосферу паники. Чтобы потом провозгласить себя избавительницей.

Ее ребенок однажды взойдет на престол. До тех же пор всем будет управлять совет аристократов. Первым делом они изберут нового канцлера — но это будет завтра.

— Кажется, Каласса решила очаровать Тео, — усмехнулся Делмар, кивая на этих двоих.

— Кажется, Тео вовсе не против.

О собственной свадьбе они не говорили, и Джессамина решила, что подождет — хотя ей всё больше казалось, что это не такая уж плохая мысль. Если Делмар простит ее за тот побег.

— Завтра взлетает ваш новый дирижабль? — спросил Делмар. — Нейт постоянно о нем говорит, но я слегка потерялся в днях.

— О да. Завтра. Ты же придешь?

— Как можно пропустить! Нейт иначе живьем съест.

Натаниэль и правда последние дни говорил только о новом дирижабле. Джессамина была рада, что брат вернулся к делам, так что слушала его с улыбкой.

Хотя немного удивилась, когда Натаниэль настоял, чтобы кабина была медного цвета. Он утверждал, что это очень теплый, приятный цвет, который настраивает на лучшее.

И кроваво-красным он приказал вывести на корпусе «Верлен».