Твой личный призрак (СИ) [Krasnich] (fb2) читать онлайн

========== 1. Я обязательно вернусь следующей ночью ==========

Сегодня ты долго не спал. Лежал, смотря в потолок, заложив руки за голову, думал о чем-то. Иногда, кажется, вдруг погружался в объятия мягкой дремоты, и тогда дыхание становилось глубоким и тяжелым. Тогда я подходила чуть ближе, присаживаясь на подоконник и с интересом изучая острых черт лицо, невероятно бледное в лунном свете. Но внезапно серые глаза открывались, кончики пальцев вздрагивали, и ты резко пробуждался, возвращаясь к унылому бодрствованию.

Что тревожило тебя сегодня? Чем были полны твои мысли? Что таилось за стальным взглядом, терявшим свою холодность лишь в такие редкие моменты уединения?

Я не знала. Когда-то меня привлекло именно это. Бесцельно блуждая между седыми и прогнившими душами, добрыми и ясными душами, тихими и строгими душами… Душами, к которым успела так привыкнуть, я вдруг нашла тебя. Ты смотрел вдаль, за горизонт, сквозь толпу и сквозь время, словно видя то, что не дано узнать другим. Может, мне только это показалось. Но я решила последовать за тобой.

Твоя квартирка была небольшая. Диван-кровать, стол, пара стульев, самая необходимая техника, - все лишь нужное и ничего лишнего. Помню, тогда, усмехнувшись, я решила, что ты аскет. Как же я ошибалась! Я и не знала, что ты коллекционер. Ты коллекционируешь оружие и одежду. Я немало порезвилась в твоей гардеробной, погружая пальцы в дорогие меха и с интересом разглядывая пистолеты, остающиеся до сих пор для меня безымянными. Именно тогда я и облюбовала твой подоконник, найдя там прибежище в цветке фиалки. Бедное растение было единственным живым существом в твоем доме, оно почти зачахло, когда я поцеловала его лепестки и взяла заботу о нем на себя. А ты думаешь, почему оно еще живо и цветет? Конечно, это я его питаю. Кто же еще?

Твой цветок, равно как и ты сам, оказался неразговорчив. Сколько я ни пыталась завести беседу, он лишь горестно вздыхал, кутаясь в зеленые листочки, и сворачивал свои соцветия. Но, знаешь, это ведь не так плохо – иметь немого собеседника. По крайней мере, он всегда тебя выслушает, а ведь это уже хорошо, верно?

Так что я поселилась в лепестках фиалки, облюбовав широкий подоконник, на котором провела немало ночей, наблюдая за твоим тревожным сном. Тебе часто снятся кошмары, я знаю, я видела их. Они тенями нависают над твоей головой, стоит лишь прикрыть глаза. И, когда твой сон становится совершенно невыносимым, я, бывает, сажусь рядом и отгоняю этих воронов, стремящихся растащить ненадежную солому спокойствия. Ты бы, наверное, сказал мне спасибо, если бы знал, что я существую. Если бы знал, что существует слово “спасибо”.

Садишься, обхватывая руками колени и смотря прямо перед собой, будто бы на меня. Я даже вздрагиваю, настолько пронзителен твой взгляд, будто ты меня видишь… Но этого не может быть. Мне остается лишь улыбаться, ступая босыми ступнями по мягкому ворсу ковра и представляя, что я могу ощутить его тепло. Ты отводишь взгляд, когда я кончиками пальцев провожу по твоим пепельным волосам. Интересно, мягкие ли они?

Ложишься, кутаясь в одеяло, словно тебя знобит. Морщишься, ощущая приближение рассвета. Да, время истекает, уходя в никуда. Я бы хотела, чтобы ночь длилась вечно.

Ты, наконец, засыпаешь, забываешься к утру крепким сном. Я спокойна, сегодня вороны не прилетят, они не появляются, когда ты так вымотан.

Протягивая руку к ускользающей тьме, хватаю ее за хвост, растворяясь в образах ночи. Моя фиалка принимает меня на покой, окутывая паутиной дневного сна.

Но будь спокоен, человек. Я обязательно вернусь следующей ночью, чтобы показать тебе красивые сны о сказках, которых ты лишен.

Когда я открыла глаза, ты сидел на постели. В тонких, словно хирургических пальцах покоился один из коллекционных пистолетов. Ты бережно водил по нему тряпочкой с каким-то раствором. Ты всегда любил порядок, поэтому тщательно следил за состоянием своих вещей.

Я удобнее устроилась на подоконнике, провожая взглядом машины, с бешеной скоростью пролетающие внизу, сливающиеся в единый поток огней. На козырек окна присел воробей, задумчиво смотря черными глазками-бусинками внутрь квартиры.

Оглянулась на тебя. Ты продолжал свое занятие под мягким светом бра, вырывающего из тьмы лишь небольшой кусок комнаты. Ты не любил яркий свет. Как не любила его и я.

Мне захотелось наружу. Прикрыв глаза, по пояс высунулась из окна. Я так и не научилась проходить сквозь препятствия с открытыми глазами. Странно, я знаю. Обычно это не доставляет трудностей таким, как я… Впрочем, откровенно говоря, таких, как я, я не встречала, поэтому могла лишь предполагать. Привязалась бы я к человеку, следуя за ним неотступно, если бы имела возможность быть с теми, кто такой же?.. Я не знала. И предпочитала не думать об этом.

Воробей склонил головку набок и отпрыгнул назад на пару шажков, когда я присела на козырек рядом с ним. Он казался совсем крохотным, при желании на моей ладони поместилось бы четверо таких, если не пятеро.

- Почему ты один? – мой шепот растворился в потоках ветра, окутывающих сонный летний город плотной сетью, - ты потерялся?

Птица вздрогнула, встрепенулась, расправила крылья, толкнувшись лапками от козырька, и упорхнула в мрак ночного неба.

В таком состоянии, в котором я нахожусь, есть и свои преимущества. Скажем, я могла бы направиться за ней и кружить над полусонными маленькими квартальчиками или большими живыми улицами. Я уже почти подалась вперед, когда что-то заставило меня обернуться. Тебя не было в комнате. Лишь бра высвечивал забытую на столе тряпочку, да разобранная кровать свидетельствовала о том, что еще совсем недавно ты был здесь.

Интересно, куда ты направился?

Ты вернулся через два часа. Устало стянул ботинки в коридоре, прислонившись к дверному косяку, бросил на стол оружие и пухлый конверт, кажется, готовый в любой момент порваться и показать свое содержимое, прошел в ванну. Я сидела на краешке раковины, смотря прямо на тебя. Ты настолько близко, что можно пересчитать острые, как стрелы, ресницы, обрамляющие глубокие серые глаза. Повернул кран, плеснув на лицо ледяной воды. Пепельная челка намокла и стала угольно-черной, она выглядела совершенно чужеродной на белоснежном лбу. Наверное, таких, как ты, называют истинными арийцами.

Долгий пронзительно-стальной взгляд в зеркало, словно изучающий самого себя. Пока ты рядом, можно коснуться взглядом тонких сухих губ, кривящихся в странном подобии усмешки, или прижаться плечом к плечу… Только ты не почувствуешь прикосновения, как и не увидишь меня. А ведь я всегда рядом. Интересно, если бы ты знал об этом, что бы ты сделал?

Молча стягиваешь рубашку. На ней хаотичными разводами расплываются алые пятна, как только ты кидаешь ее в тазик с водой. Присыпаешь порошком, отодвигаешь движением ноги, включаешь душ.

Я перемещаюсь в комнату, устраиваясь у тебя на кровати и теребя за нос забавного плюшевого клоуна. Видимо, чей-то подарок. Клоун мотает мягкой головой и жизнерадостно улыбается. Я улыбаюсь ему в ответ. Из ванной доносится приглушенный звук падающей воды.

Ты не один, знаешь. Не один.

Я лежала напротив, смотря на твое лицо. Во сне оно приобретало особое умиротворенное выражение, какого никогда нельзя было заметить в моменты твоего бодрствования. Расслабленные руки покоились на одеяле, голова чуть повернута в сторону. Ты словно желал придвинуться ближе, неосознанно потянувшись пальцами к моему лицу. Медленно в трансе дотронулся до щеки, будто бы видя меня. Тяжелое дыхание участилось, стало прерывистым. Подвинулся еще, открывая глаза.

От черных точек зрачков небрежными штрихами протянулись белесые полосы на туманно-серой радужке. Острые ресницы терялись в тени, брошенной растрепанными прядями волос. Ты попытался что-то сказать, смотря прямо на меня. Будто попытался сказать мне. Но, видимо, сон был слишком глубок, чтобы ты мог произнести что-то внятное, лишь приоткрылись сухие губы да немного напряглись скулы.

Я улыбнулась, положив ладонь на твою руку. В твоих глазах в последний раз мелькнуло что-то, пытавшееся воспротивиться надвигающемуся сну, но голова медленно опустилась на подушку, кисть руки обмякла и легла на простыню. Ты опять уснул.

Иногда мне хотелось последовать за тобой, чтобы узнать, что происходит там, за границей пустоты твоего мира. Но, почему-то, я никогда не могла позволить себе этого сделать. Словно запертая в картонной коробке, я раз за разом проводила ночи на подоконнике, смотря на твой мирный сон, и раз за разом бессильно опускались на колени кисти рук в попытке побороть свое необузданное любопытство.

Я настолько привыкла к тебе, что уже и не могла помыслить о том, что проведу очередную ночь где-то в другом месте. Не то чтобы я преследовала тебя. Нет, вовсе нет. Просто мне более ничего не было интересно, именно поэтому я оставалась. Еще на ночь. И еще. И еще. Ты притягивал меня слово магнит, и мне не хотелось этому сопротивляться.

Даже если ты был не один.

Иногда ты приводил женщин, красивых женщин, умных женщин. Они смотрели на тебя то деловито, будто ты был их жертвой, то с надеждой, будто бы были влюблены в тебя, то с ненавистью, будто бы знали, что не получат тебя никогда. Но каждый раз, когда ты засыпал, они тянули к тебе свои тонкие руки, желая получить хоть каплю заботы и тепла, каких были лишены. Бывало, совершенно неосознанно, ты обнимал их за худые плечи, и они благодарно прижимались ближе.

В такие ночи я сидела на кухне, обхватив руками колени, и думала, все думала ни о чем, смотря в никуда. Почему-то именно в такие моменты я еще сильнее ощущала то, что я чужая в этом мире. Зачем я еще здесь?.. Почему бесцельно брожу по твоей квартире, не имея возможности уйти?..

На эти вопросы у меня не было ответа. Впрочем, может, у тебя были?..

Кто знает. Я все равно не могла спросить. А если бы я могла… Что бы ты ответил мне?

Ночи тянулись бесконечной чередой закатов. Лишь спустя время я начала понимать, что, почему-то, стала просыпаться чуть позже, чем обычно. Хотя, откровенно говоря, я не придавала этому особого значения. Ведь я все так же имела возможность быть с тобой, как бы изощренно это ни звучало. Постепенно я все лучше изучала привычки, повадки, свойственные твоей животной натуре. Это было похоже на то, если бы я изучала поведение прекрасного и редкого зверя, сородичи которого давно вымерли, а он остался жив, словно памятник минувшим временам. Редкий хищник, все еще скалящий клыки лишь потому, что по-другому просто не умеет. Ты был безмерно одинок в созданном тобой мирке, однако этот мирок был твой, и, пожалуй, это все искупало.

Один раз я уронила чашку, нечаянно задела. Честно говоря, я и сама не знаю, как это вышло. Обычно пальцы лишь свободно проскальзывали через нее, однако в этот раз все было по-другому. За упругим толчком в ладонь послышался звон разбивающейся керамики. Черный кофе неровным пятном расползался по линолеуму, подбирая под себя квадратные сантиметры кухни. Медленно твоя рука нашарила кухонное полотенце, ты присел на корточки, кинув его на пол, задумчиво подушечками пальцев дотронулся до еще теплого кофе, поднял взгляд на… Меня?

Ты смотрел прямо, открыто, пепельные пряди небрежно падали на глаза, но не скрывали внимательного взора. Кажется, внутри меня творилось нечто странное, будто что-то оборвалось и ухнуло вниз. Я не понимала, что происходит, но ощущение было настолько ново, что не было возможности даже шевельнуться.

Тихий вздох, ты поднялся, качая головой, чуть потирая веки, точно отгоняя наваждение, сел обратно, запрокинув голову и смотря в потолок. Нет, ты не видел меня, ты бы не смог. Но я никак не могла понять, плохо это или хорошо. Интересно, почему?

Когда размышления о чем-то, что мне вряд ли суждено понять, охватывали тебя, ты забывал о течении времени. Иногда я просыпалась и, не обнаружив тебя в спальне, по тонкому запаху табака понимала, в каком ты настроении. Обычно ты сидел на кухне, смотря куда-то за горизонт, большая кружка с остывшим чаем покоилась в ладонях, глотал его совершенно машинально, даже не понимая, что напиток холодный. Полуистлевшая сигарета небрежно пристраивалась к пепельнице, ее серый пепел вот-вот норовил сорваться вниз, однако с отчаянным упорством продолжал цепляться за хрупкую форму, как за последний признак жизни. Ты редко курил. И если курил, то всегда один и всегда в таком настроении, длинным вечером, перетекавшим в ночь.

Стальной взгляд не теплел, нет. Но пронзительно-серебряный лед глаз словно смягчался, окутываемый лохмотьями туманных воспоминаний. Что было в них? Не знаю. Однажды я слышала, как, крепко сжав кулаки, ты бросил в пустоту: “Прости”. Перед кем ты извинялся и за что?

Наверное, это типично для людей - винить себя в чем-то. Глупые. Они ведь и не осознают, что никто и никогда не бывает полностью виноватым. Как никто и никогда не бывает полностью невиновным. Глупые. Так почему я так привязалась к одному из них?

Знаешь, бывало, я пыталась понять, кто я. Но я не могла видеть своего отражения в зеркале. Даже мои руки… Я чувствовала их, ощущала, но не видела.

Я – то, что есть, и чего нет. Пустота, появившаяся из неизбежности, скрывающейся за безысходностью. Возможно, я – всего лишь то, что было создано твоим воображением в попытке увидеть себя со стороны. А, может, я – всего лишь то, что было создано моим воображением в попытке увидеть тебя. Одну вещь я знала точно: что-то меня держит рядом с тобой. А, значит, ты причина моего существования.

========== 2. Знакомство с призраком ==========

Ты знаешь, что снежинки очень красивы? Они обладают удивительно правильной четкой формой, заключающейся в бесконечном переплетении кружев и хрустальных нитей. Когда я смотрю, как они кружат за окном, мне думается, что под их покровом можно забыть о любых невзгодах. Теплые объятия примут с радостью, убаюкают, разрешат остаться с ними, под ними. Ты не заметишь, как уснешь, даже не будет холодно. Только красота и спокойствие. Возможно, именно этого ты и хотел бы.

Зимой ты работал меньше, поэтому мог чаще бывать дома, а, следовательно, больше ночей проводить со мной. Твой график окончательно сбился, ты не спал ночами, и мои руки обнимали тебя, когда ты в очередной раз бессмысленно стоял у окна. Я хотела заговорить с тобой, но не знала, как осуществить это. Может, то было и к лучшему, что пальцы более не могли сдвинуть кружку, а лицо примерещиться во сне. По крайней мере, мое бездействие не могло испугать тебя больше, чем мои действия. Так, вполне вероятно, что лучше оставить все как есть. Но мне было неспокойно. Далекий и невидимый маятник пришел в движение, с каждым днем это понималось все отчетливее. Я не могла объяснить, что это значит, и тем более не могла рассказать, как это работает. Но я знала, что время уходит, терять же его больше нельзя. И тогда я решилась.

Я оставила тебе послание на зеркале в ванной. От меня всегда веет холодом, я прочертила, как могла, надпись, ты бы увидел ее, как только помещение наполнилось бы горячим воздухом. Оставалось лишь дождаться этого момента. Впрочем, он не заставил себя ждать.

Твои волосы сыпались на пол. Твои прекрасные пепельные волосы срезанными перьями опадали вниз, веером рассыпаясь на кафельной плитке. Ты резал их грубо, с силой, четко, но аккуратно, сжимая в ладони ручки ножниц, ровняя, не отрывая спокойно-непроницаемого взгляда темных глаз от зеркала. Горячий туман давно рассеялся, однако слабые черты еще были различимы. И там, где они были наиболее заметны, отражение казалось яснее и ярче, чем было на самом деле. “Посмотри на меня”.

И ты смотрел. И бессмысленно срезал слишком отросшую челку. И не давал рукам дрожать. И смотрел.

А я смотрела на тебя, обнимая невидимыми руками за талию и пряча лицо в, наверное, теплом свитере. Наверное.

Так я первый раз дала знать о своем существовании. Правда, меня ты тогда так и не увидел. Да и не мог бы, думаю. Но, главное, что я видела тебя, твое лицо, твой взгляд. Остальное же не имело большого значения.

Ты стал чаще курить. Дымные кольца улетали под местами пожелтевший потолок. Кажется, ты и сам понимал, что что-то сдвинулось с мертвой точки, начало меняться. Будто бы когда-то застывший мир вновь пришел в движение, наконец, обратив внимание на то, что планета под странным именем – Земля – не стоит на месте.

Я сидела на краешке стола, когда ты в очередной раз коротал время на кухне. Непричесанный, в линялых джинсах, местами потертых, и мятой, но безукоризненно-белоснежной рубашке, небрежно наброшенной на голые плечи, ты выглядел безмерно уставшим, но будто бы почти живым. Никогда раньше твоя душа не была настолько открыта миру, как сегодня. Я почти жалела, что некому этого увидеть, некому тебя понять. Но с другой стороны было даже немного эгоистично радостно от того, что все это принадлежит лишь мне. И что только я могу быть так близко.

- Где ты?

Ты позволил серому пеплу рухнуть на вытянутую ладонь. Обожгло пальцы, твои прекрасные хирургические кисти, однако ты даже не шевельнулся, смотря на чуть прижженную кожу. Я хотела протянуть руку, дотронуться, но вдруг поняла, что боюсь. Мне было страшно. Страшно, что ты действительно сможешь это почувствовать, что испугаешься, отдернешь руку, будешь, сжимая кулаки, смотреть в пустоту и не видеть меня. Действительно страшно.

- Я знаю, ты здесь. Точно знаю.

Пронзительный стальной взгляд, мягкий и глубокий, засасывающий в самые потаенные глубины души.

- Дай мне посмотреть на тебя.

Я не знаю, почему, но потянулась вперед. Наверное, мне было интересно, что будет дальше, как все повернется. Но ты вдруг усмехнулся одним уголком губ, рассмеялся странным, пугающим смехом, криком, ревом раненого зверя. Запрокинул голову назад, прикрывая глаза рукой.

- Дура-ак! Полный дурак…

Резко затушил сигарету.

- Пожалуй, нужно позвонить Анне. Иначе я действительно сойду с ума.

Ты вышел из комнаты, рыская по карманам в поисках заветного агрегата. Мне оставалось лишь сжаться жалким комочком, подтянув ноги к груди. Ведь сама не смогла дотронуться, так чего хотеть? Может, не врать хоть самой себе?

Анна была, пожалуй, единственным человеком, которого ты подпускал близко. Не настолько, чтобы верить, но настолько, чтобы доверять, а для тебя это уже много. Наверное, она интуитивно понимала это и не просила большего. Вы вряд ли смогли бы стать любовниками или того более - супружеской парой, однако это не мешало вам быть ближе многих, расписанных по правилам.

Когда Анна приходила к тебе, терпкий аромат кофе растекался по квартире сливочным пудингом, она любила сладкое и кофе. Больше всего она любила именно твой кофе. Ты варил его редко, лишь тогда, когда приглашал ее к себе, да и, фактически, только для нее. Это привилегированное право Анна заслужила многолетней дружбой и умением держать язык за зубами, за что ей прощалось многое. Наверное, даже слишком многое, но я не имею права судить об этом. Я всегда ей завидовала. Ведь она могла пить прекрасный черный кофе с легким ореховым привкусом, а я могла лишь чувствовать его аромат. И она могла говорить с тобой, улыбаться, а я могла быть лишь немым собеседником, чутко внимающим, но совершенно не имеющим возможности выказать свое расположение. Это довольно обидно, однако приходится с этим мириться. И я мирилась, устраиваясь на чуть раскачивающейся люстре и наблюдая за вами с высоты.

- Меланхолишь? – улыбаясь, спрашивала она, облокачиваясь на стол и чуть подаваясь вперед, - и давно?

Ты пожимал плечами, наверное, сам не до конца понимая, зачем позвал ее, пристально всматриваясь в кофейную гущу и стараясь избавиться от навязчиво-докучливых мыслей.

- Проветрился бы. Когда последний раз отдыхал?

Получая в очередной раз ровно такой же безмолвный ответ, она лишь беззвучно вздыхала, покачивая кудрявой головой. Наконец, спросила:

- Хочешь, я останусь на ночь?

Ты удивленно вскинул брови, смотря открыто и прямо. Я многое бы отдала за то, чтобы ты также смотрел на меня.

- Понятно, тогда допью и пойду, - она отсалютовала кружкой, и на секунду мне показалось, что в твоих глазах мелькнула тень разочарования. Возможно, сегодня тебе действительно не хотелось оставаться одному. Но ты промолчал.

- Это сон?

Ты приподнялся на локтях, смотря прямо на меня. Я покачала головой, опуская взор долу.

- Это ты написала мне?

Медленный кивок. Внутри будто сжалось, холодом пробежалось по подушечкам пальцев, стекая дрожью к запястьям.

- Я схожу с ума?

Быстрый взгляд. Почему-то я не могла смотреть на тебя открыто, прямо. Словно огромное чувство вины, не хотящее отпускать. За что я чувствовала себя виноватой? Не знаю. Ведь я не сделала тебе ничего. Ровным счетом ничего, ни хорошего ни плохого. Однако чувство причастности не исчезало, а лишь усиливалось. И, возможно, это было бы радостно, если бы не было так страшно.

Качнуть головой из стороны в сторону. Нет, ты не сумасшедший. Но почему сейчас ты видишь меня? Возможно, грань между сном и явью стала настолько хрупка в твоем сознании, что тонкая материя, вроде меня, смогла быть увидена тобой. Возможно. Казалось, я ни в чем не могла быть уверена.

- Понятно…

Ты приложил руки ко лбу, будто не зная, что еще сказать. Я понимала тебя, наверное, как никто другой. Однако не могла ничем помочь, разве что своим уходом, но уходить не хотелось.

- Кто ты… Почему здесь?

Серо-стальной взгляд коснулся моих запястий. Я сама не могла видеть их, так как же ты мог настолько пристально, что мне хотелось сжаться в комок, осматривать меня?

Вздохнуть, набираясь сил, чтобы сказать… Но промолчать.

- Если я схожу с ума, то я, по крайней мере, хотел бы знать, как зовут мою галлюцинацию.

Ты вопросительно поднял брови, уголок губ искривился в улыбке-усмешке. Как ты можешь говорить так спокойно, размеренно, тем холодно-безразличным тоном, который я так привыкла слышать в твоих интонациях? Неужели тебя действительно не волнует ничего, абсолютно ничего? Бред… Ты запутал меня, совершенно запутал.

Кажется, ты и сам постепенно начинал терять самообладание. Запустив пальцы в пепельные пряди, закусил губу, шумно вздохнув, словно успокаивая себя.

- Верно. Что же я? Если ты моя галлюцинация, то именно я и должен придумать тебе имя, - ты подобрался, - это ответственно, знаешь. Поэтому пока что я буду называть тебя просто – призрак. Пока не придумаю имя.

Я пожала плечами, покидая подоконник и подходя к тебе. Ты непроизвольно качнулся назад, словно я была прокаженной. Что ж, тебя сложно в этом винить. Однако и взял себя в руки ты довольно быстро, лицо приняло безразлично-пустое выражение. Наверное, именно таким тебя знают все окружающие.

Кончиками пальцев коснуться твоей руки.

- Покалывает… Теплом, - твой взгляд прояснился. Кажется, ты, наконец, осознал, что в действительности происходит.

Резко отдернуть руку, развернуться, подходя к двери. Если я уйду через окно, это еще больше напугает тебя. А пугать тебя я хотела меньше всего.

И когда я уже вышла на кухню, чтобы покинуть твой дом именно оттуда, твой нервно-приглушенный смех эхом донес до меня мое полное “обозначение”.

- Призрак… Мой личный призрак. А что? Звучит!

Твой личный призрак. Люди-люди. Как же вы любите давать имена всему, что вам только стоит увидеть…

Твоя голова лежала на моих коленях. Ты крепко спал. Сегодня ночью тебе опять снились кошмары. Они жуткими воронами расправляли крылья, мешая забыться. Ты морщил лоб, иногда качал головой и плотно сжимал тонкие губы.

Легкими прикосновениями массировать твои виски, шепча слова успокоения, отгоняя ворон, чтобы тебе приснился новый, другой, хороший сон. Твоя ладонь медленно опустилась на мое запястье, я с удивлением поняла, что ощущаю ее тяжесть, будто в бреду прошептал: “Ты ведь не покинешь меня”.

Не знаю, улыбнулась ли я. Но я бы хотела улыбнуться.

Тонкие крылышки черной бабочки дрожали, когда она села на палец. Я поднесла ее к губам близко-близко, чтобы она могла ощутить теплое дыхание. Длинные усики зашевелились. Взмах крыльями, взлетела, ныряя в гладкое оконное стекло. Ты проводил её внимательным взглядом.

- Это тоже призрак?

Неспешный кивок. Да, ты прав. Призрак. Но не такой, как ты думаешь. Это душа. Совсем недавно кто-то умер, где-то недалеко. Его душа обратилась в бабочку, поднявшись в небо. Видимо, она потерялась и полетела на слабый свет, энергию, излучаемую мной.

- Ты не разговариваешь. Почему?

Ты сидел и курил. Дымные кольца поднимались к потолку, постепенно подтягиваясь к карнизу.

- Не можешь? Или не хочешь?

Легонько коснуться фалангами пальцев горла, потереть. Действительно, почему? Не знаю. Я даже и не пыталась заговорить. Хотя была уверена, что не получится, не знаю, откуда. Поднять взгляд на тебя. Такой спокойный и будто бы уже привык ко мне. Ты не знаешь, но я этому рада. Действительно рада.

- Я бы хотел знать, почему ты здесь.

Повести плечами. Этого я не знаю также.

- Надеюсь, однажды ты расскажешь мне.

Качаю головой в такт тихой музыке из радиоприёмника. И я надеюсь. Однажды.

Ты собирался. Уложил в нагрудный карман платочек, спрятал под пиджаком пистолет, оправил манжеты. Я стояла рядом.

- Что? Хочешь пойти со мной?

Ты усмехнулся одним уголком губ, бросив холодный взгляд из-под ресниц как подачку.

- Там нет места жалости, - провел расческой по волосам, впрочем, от этого они не стали выглядеть аккуратнее, - хочешь ли?

Я кивнула.

- Ну, пойдем.

========== 3. Горячо ==========

Люди, окружавшие тебя, были слишком слащавы. Слишком красивы, но удивительно подходящи для этого вечера. Прием, на который тебя пригласили, поражал великолепием, только вот ты этому был не рад. Ты стоял в тени, не притронувшись к напиткам, и изредка интересовавшиеся тобой дамы получали прохладные и слишком колкие отказы. Это плохо, что мне было то приятно?

- Ты действительно хочешь это видеть?

Звук даже не слетел с губ, я прочла лишь по движению, и, не зная, как подтвердить ответ, коснулась твоего плеча. Ты вздрогнул, словно по телу пробежал холодок, в раздражении на собственный испуг прикрыл глаза, после двинулся вперед, наверх по мраморной лестнице. Коридоры тянулись бесконечностью ковровых дорожек, ты шел долго, когда, наконец, ладонь легла на ручку. Тихий скрип открытой двери, в комнате спиной к нам в кресле сидел невысокий лысый мужчина.

- Ты вовремя, - сказал он, а ты не ответил, лишь достал пистолет, принявшись спокойно и умело прикручивать к дулу глушитель, - деньги на столе. Сделай все быстро и с гарантией.

Ты сделал пару шагов, подхватил пухлый конверт, спрятал его на груди, приставил пистолет к виску мужчины… Я отвернулась под негромкий хлопок. Мои руки дрожали, и я знала, что, если бы могла плакать, сейчас бы плакала. Ты прошел обратно к двери, низко опустив голову, замер на полушаге.

- Довольна? - спросил глухо и отрывисто, а после вышел, оставив в комнате одну. Я не нашла в себе сил обернуться, но на мое плечо села черная бабочка. Она задержалась на секунду, после порхнула крыльями и взлетела под потолок, растворившись в мягком свете. Обхватив себя за предплечья, я пожелала никогда не видеть этого… Но все было реальностью.

Ты не спал. Но и не видел меня. Мне потребовалось много времени, чтобы заставить себя вернуться, несколько недель я пропадала на улицах, засыпая с новыми рассветами на крышах высоких домов. Чем дальше я пыталась уйти, тем бессмысленнее это становилось. Я не могла сбежать от тебя, не могла сбежать от себя, и безысходность сдавливала неразрешимостью грудь. Я пришла обратно, как брошенный щенок, найдя дорогу по следам твоих отпечатков, словно меня вел дым твоих сигарет и запах кофе. Я не могла тебя ненавидеть, если бы могла, все было бы проще. Когда я вошла, ты был не один. Сидел на постели, упершись лопатками в спинку, безразлично смотря мимо очередной разгоряченной пассии, неистово прыгавшей на коленях, словно тебе было все равно. Я хотела закричать, но не могла, лишь прижала ладони ко рту. Ты перевел усталый взгляд на меня и криво усмехнулся, посмеявшись над болью, которую только что причинил. Я смотрела, как жарко она обхватывала твои плечи, впивалась ногтями в торс, пыталась поймать поцелуями губы… Я не могла опустить взор. И когда, достигнув пика, она завалилась набок, глубоко дыша, я поняла, что впервые в жизни (не жизни?) желаю чьей-то смерти.

Еще темные лучи солнца закрались в комнату, удлинив тени, и мне оставалось лишь уснуть. Последнее, что я увидела, стало ее кудрявыми мокрыми волосами.

- Не хочешь разговаривать со мной? - ты спокойно налил кофе и отошел к окну, где сидела я. - Впрочем, ты всегда не хочешь.

Ты смотрел ясно и холодно, почти безразлично, показывая отчетливо, насколько я чужая здесь, будто прогоняя. Но пальцы, впившиеся в чашку, были смертельно бледны.

- Что тебе нужно от меня?

Нужно… Ничего. Мне ничего не надо было от тебя, и это было правдой. Мне нужен был только ты, а не что-то от тебя. Я вздрогнула, поняв, какая крамольная мысль меня только что посетила. Стало страшно. Ты отставил чашку на стол, и я не смогла удержаться, чтобы не коснуться твоей руки, будто чувствуя ее теплом. Нерешительно поднялась, проведя выше, уцепившись за пуговицы расстегнутой рубашки, потянулась вверх, прижавшись губами к шее. Пряный пьянящий запах табака и кофе, ты словно весь был пропитан им. Я зарылась носом в волосы у уха, сощурив глаза, отдавшись этому запаху, обняла за шею, щекой скользнув по скуле. Ах, так мягко, тебе говорили раньше, что твоя кожа такая мягкая?.. Что мне нужно… Нужно… Все кругом словно в тумане, и твой взгляд из-под полуопущенных век кажется не таким отстраненным. Я… Дыхание слышно у подбородка, твои поцелуи теплы или холодны? Хочу… С головой окутывает, будто не здесь и не сейчас, в другом мире, где я могу…

- … Чтобы сегодня ты любил только меня.

Ты резко, словно очнувшись от сна, хватаешь за запястье - и мне больно. Мы оба смотрим на пальцы, сжимающие его, и оба поражены и испуганы.

- Как ты?..

Но вдруг обжигаюсь. И я выдергиваю руку, отшатываюсь назад. Горячо, так горячо, как раскаленный наруч.

- Подожди, что…

Твоя ладонь ловит пустоту, ты хватаешься за подоконник сквозь меня. И я понимаю, что ты не видишь меня больше. Может, мне показалось?.. Спать. Как хочется спать.

Раз, два. Я открыла глаза на счет, но небо не изменилось. Все так же оно смотрело низкими фиолетовыми тучами, безразлично в их пальцах купалась не взошедшая луна. Еще было слишком светло, почему тогда я вижу этот кусок? Три. Яркий свет обжигает, и я стою на холодной земле, здесь нет травы и цветов, слишком свежа могила. Стоит взглянуть на надгробие, как буквы поплывут, заигравшись, поменяются местами, сложатся в причудливую фразу, понятную лишь посвященным.

- Шантай, шаншай… - прошелестит в листве. Я обернусь и вновь попаду к тебе, к фиалке на подоконнике. У меня столько вопросов, но разве смог бы ты дать на них ответы.

- Как ты умерла?

Ты спросил так буднично, будто пожелал доброго утра случайному прохожему. Я не знала, что ответить, приложила ладонь к горлу, не в силах сказать. После того случая больше не получалось, я стала такой же бледной тенью, какой и была. Только ты начал видеть меня все чаще.

- Тебе было больно?

Я не помнила. Все воспоминания стерло, заволокло туманом. Мне и самой было интересно, только вот узнать возможности не представлялось. В какой-то мере знание пугало.

- Язык проглотила?

Голос не дрогнул, но ты злился, я знала. И оттого еще потеряннее чувствовала себя. Хотела извиниться, и сама не знала, за что. Звук отставленной чашки привлек внимание, ты громко выдохнул и отвернулся, запретив изучать жадным взглядом лицо.

- Мне от тебя горячо, - проговорил глухо, не оглянувшись. - Однажды ты меня сожжешь.

И вышел. Я обхватила себя за плечи, ощущая легкое покалывание в пальцах. Я бы дрожала, будь мое тело хоть немного более реальным. Но я знала, что это невозможно.

========== 4. Так сильно… Тебя… ==========

Ты удивляешь меня, как ты совершенен. Когда бледные пальцы касаются неловко щеки, острокрылого носа. Ты, наверное, сам не знаешь, насколько красив. Тебя это совсем не волнует, как и все, происходящее кругом. Иногда я сомневалась, есть ли тебе дело даже до самого себя. Ты существовал, не жил. Даже имея возможность говорить, я бы не спросила то, что вертелось на языке: “Почему ты еще жив?”

Ты натянул ботинки, накинул пальто, зубами вытащил сигарету из пачки. Зачем ты уходишь в ночь? Подожди, я пойду с тобой, я не хочу отпускать тебя. Словно услышав, задержался на пороге, обернулся, пронзив прямым, ледяным как январское утро взглядом. Выждав секунду, прокрутил ключи на пальцах и вышел. Я поспешила следом.

Город вымер. Пустые улицы согревали редкие фонари, осенняя промозглость обернулась низким туманом. Ты шел спокойно размеренным шагом, я брела следом, боясь потревожить тебя.

- Я знаю, ты здесь. Лучше не ходи.

Не остановился, и я тоже. Если так говоришь, значит, это может быть больно для меня. А если это может быть больно для меня, значит, это точно больно для тебя. Разве я могу оставить тебя одного?.. Туман был так плотен, что лишь почти столкнувшись с мраморной крылатой статуей, я поняла, что мы на кладбище. Ты слишком хорошо знал дорогу, чтобы быть здесь редким гостем. Свежие захоронения и высокие памятники остались позади, мы прошли вглубь, ты остановился у слабо приметной могилы: старая, крест над ней покосился, буквы и цифры на табличке давно стерлись. Закурил. Кто лежит здесь?

- Привет, Роза, давно не приходил, извини, я опять курю. - Ты постоял, после вытащил из кармана конфет и положил рядом на землю. - Я сегодня с подружкой, представляешь? Она бы тебе понравилась, симпатяга. Даже жаль, что не настоящая. Может, вы даже встречались там, наверху.

Больно кольнуло сердце, я застыла, не в силах шевельнуться.

- Как ты? Хорошо? Не обижают? Завтрак весь съедаешь? Я знаю, что ты не любишь манку, но есть ее надо, полезная. - Ты помолчал. - Я немного устал. Может, заберешь меня к себе?.. Хах, шучу.

Усмехнулся горько, а у меня душа ушла в пятки от накатившего ужаса. Я не могла тебя потерять, ни за что. Не выдержав, шагнула вперед, зажмурившись, вцепилась в твою руку, на щеках горячо, как плакала, но я ведь не могла.

- Совсем рехнулся, - сказал ты, ладонью накрыв мое запястье.

Я поняла, что чувствую тепло кожи. Несколько секунд это осознание съедало своей нелепостью, после подняла голову, мы встретились взглядами. Сколько раз так близко стояла я, изучала твое лицо до мелочей, но ты не видел меня, смотрел сквозь… Сейчас же в твоих серых глазах ясно отражался мой силуэт.

- … Плачешь, - сказал ты, большим пальцем свободной руки огладив мою скулу. Я непонимающе моргнула, пытаясь свыкнуться. Взгляд метнулся к собственным предплечьям, таким реальным. Я вздрогнула, отшатнулась, обхватив себя, ощупывая руки. Такая перемена пугала.

- Это… Как я… - я проговорила и нервно вцепилась ногтями в собственное горло, живое и теплое, что хрипловато дрогнувший голос показался чужим. Я ощущала себя загнанным в клетку диким животным. - Почему… Что это… Как…

Я не могла понять, отчего произошедшее не обрадовало. С благоговейным ужасом я хватала ртом воздух, ощущая мурашки на коже от холода. Ты выглядел спокойнее меня, будто уже ничему не удивлялся. Снял пальто, накинул мне на плечи, я трепыхнулась под его тяжестью. Ты протянул руку к моим волосам, от неожиданности я отшатнулась назад, словно это касание могло убить, не помня себя, чуть не упала, но ты успел схватить за предплечья и притянуть к себе. Ладонь легла на макушку. Я слышала размеренное сильное биение твоего сердца, дрожа, вцепилась в ткань рубашки. Не плакала, просто с краев век по щекам стекала вода. Думалось, что я потеряла что-то очень важное сейчас, что больше не смогу вернуть. Я заскулила, попыталась вырваться, но ты держал крепко, властно. Горечь, накопившаяся внутри, вырвалась наружу тихим постаныванием, всхлипываниями. Пришло понимание: я не ожила, нет. Только что где-то далеко, где-то почти не здесь я… умерла.

- Успокоилась?

Голос над ухом негромкий. Нерешительно полукивнула, все еще держась за тебя. Этот мир был таким чужим, что боязно было на него взглянуть.

- Я перестал понимать, что происходит. Ты, видимо, тоже.

Еще один нерешительный кивок, тяжкий вздох у виска.

- Тогда давай по порядку. Как тебя зовут?

Я не помнила. Только сильнее сжала пальцы.

- И что, мне тебя так и называть призраком? Да, дела.

Последнее слово ты протянул, раздумывая, я же сжалась в комок, желая исчезнуть, испариться.

- Ты ходить можешь?

Этого я тоже не знала. Когда ты призрак, тебе не нужно ходить, можно просто плыть рядом в воздухе для вида перебирая ногами. Я собралась с силами, неуверенно шагнула в сторону, колени тут же подогнулись, ты подхватил под мышки, удержав. Я напуганно и виновато прижалась сильнее.

- Хорошо, понял, хватайся за шею, это ты можешь? - Развернулся, присев, при этом я так и не отпустила рук, хватаясь за тебя, как за спасательный круг. - Залезь на спину.

Зажмурившись, выполнила указанное, ты перехватил под колени и встал, пошел вперед.

- …

- Что?

- Прости, - громче выдохнула я и тут же опять зажмурилась, пряча нос в воротник, пришлось продеть руки в пальто.

- Странно извиняться за это, - ответил ты. Я замолкла, вслушиваясь в дыхание, ставшее таким близким в этом мертвенном тумане. Тяжелая печаль все еще одолевала, но твоя широкая теплая спина была моим спасением, моим замком, где я могла спрятаться. Я постаралась не думать о произошедшем, сейчас это было лучшим вариантом.

Видимо, я задремала, потому что не заметила, как мы подошли к дому. Очнулась, когда ключ провернулся в замке. Ты переступил порог, зашел в комнату, не разуваясь, осторожно усадил на постель. Я все еще не могла заставить себя разжать пальцы, ты накрыл их своими, присев передо мной на колени.

- Я уже не удивляюсь тому, что ты такая красивая.

Я завороженно проследила, как ты разжал мои фаланги, а после поднялся, вернувшись в коридор. Красивая… Я? А как я выгляжу? Взгляд метнулся по сторонам, но ты не держал здесь зеркал. Было темно, из прихожей падал неровный свет, и я смогла поймать искаженное отражение себя в оконном стекле. Прямые длинные волосы чернее ночи, болезненно-бледная кожа и глаза, в этом освещении кажущиеся желтыми. Подушечками пальцев ощупала скулы, прямой нос. Это я?

- Да, - словно ответил на мои мысли ты, привалившись к дверному косяку. - Что мне делать с тобой?

Не было ответов, только луна вычерчивала на полу светом ровные квадраты. Ты задумчиво перевел взгляд к ней.

- Ты всегда приходила ночью. Я буду звать тебя Селена, ведь нужно тебя как-то называть.

Ты усмехнулся, и я опустила взор, раздумывая, где могла слышать это имя. Вспомнила.

- Эндимион…

- М?

- Ты. Эндимион.

- Похоже, тебе тоже нравится греческая мифология. По крайней мере, теперь мы знаем хотя бы это. - Секундная заминка. - Я сварю кофе.

- Подожди… А ты… Твое имя, я не знаю… - Я растерянно оглянулась, подобрав под себя босые ступни.

- Ты уже выбрала, зачем тебе еще одно.

Это был не вопрос, это было утверждение. И я не посмела возразить, только ухватила плюшевого клоуна, обняв его. Впервые я узнала, что он не так мягок, как я думала. Это чуть-чуть расстроило. Ты ушел на кухню, оставив дверь открытой. Я закрыла глаза, силясь унять накатившую ознобом дрожь. Когда ты был рядом, я не могла спокойно думать. Так неправильно, подло, страшно… Так горячо. Когда-нибудь ты сожжешь меня.

Я очень хотела попробовать твой кофе, но мне не хватило сил. Сквозь сон я ощутила осторожное касание, приподнялась, ладони сами обняли за бок, прижали к себе, заставив лечь рядом. Мимолетное просветление с коротким поцелуем у шеи, и сон снова накатывает с первыми лучами рассвета. Мне от тебя дышится. С тобой я так…

- … Счастлива.

Могло показаться, но даже если так, то тихое “оставайся” нависло почти откровением. Спасибо. Ты знаешь, кажется, я так сильно… Тебя… Сильно.

========== 5. Страшно ==========

Словно так было всегда. Мы были с тобой как два неразлучника, я не существовала без тебя, была неловким придатком к твоей личности. Быть может, я появилась именно потому, что была нужна тебе? Потерянному, заблудшему, усталому тебе, не разбирающему дороги в этом мире? Несчастному, покинутому и такому безжалостному? Ты с таким спокойствием убил свою душу, с каким забирал чужие жизни. Ты пугал меня, и все же, как отчаянный мотылек, я летела на ледяное пламя, раня нежные крылья, истязая себя болью. Я не знала иного смысла, кроме как быть для тебя, почему так вышло?..

Когдапроснулась, тебя не было. Охвативший испуг пробил колкой дрожью. Я забилась в угол постели, обняв колени, сжавшись в клубок, опасаясь лишнего движения. Как если бы за мной непрестанно следили. Так прошел час или два? В замке провернулся ключ, ты вошел, задержался, разувшись, сняв пальто, прошел в комнату. На рубашке темные багровые разводы. Ты замер, опустив низко голову, вытащил пистолет из наплечной кобуры, отложил на стол, медленно расстегнул ремешки.

- Боишься меня?

Боялась. До смерти боялась. Ты протянул ладонь, и, не выдержав, я заплакала, сжавшись в комок боли еще сильнее. Опустил руку, шагнул назад. И это испугало меня еще сильнее. Не помня себя, ринулась вперед, порывисто обняв тебя. Ноги подкосились, под тяжестью от неожиданности ты вместе со мной упал назад. Секунда тишины.

- Не ударилась?

Мотнула головой, жадно впившись пальцами в твою спину.

- Я убийца. Ты ведь знаешь.

Страшное слово дамокловым мечом пронзило сознание. Я закусила губу до боли, пытаясь подавить нарастающие рыдания.

- Зачем ты пришла ко мне…

Теплая ладонь огладила волосы. Совсем недавно эти пальцы нажали спусковой крючок, и очередная черная бабочка сорвалась с опустевшего тела в небо. Заторможенно я подняла взгляд, встретившись с твоим - глубоким и темным. Я не могла покинуть тебя, даже пожелай я того.

- Ты не должен быть один.

Поэтому теперь у тебя есть я. Сквозь эту агонию и печаль, невыносимую правду мне нужно научиться жить с этим. Ведь, если я существую для тебя, другого выбора у меня нет. Ты усмехнулся на одну сторону.

- Я всегда был один, это нормально.

- Не всегда. - Я вспомнила Розу, я не знала, кем она приходилась тебе, но должна была быть чем-то важным. А еще была Анна…

- Лучше бы всегда.

Ты закрыл глаза, не дав возможности увидеть отразившихся там эмоций. Возможно, то было к лучшему, и я не стала настаивать. На это у меня не было сил.

- Никогда не видел такой ткани.

Мы сидели на кухне, я пугливо перебирала в пальцах полупрозрачный тюль платья. Мягкий, невесомый, цвета ночного неба, выше к бедрам темнел, как верхушки деревьев на горизонте в предрассветные часы.

- Ты точно с этой планеты?

Сказано с улыбкой, но заставило меня задуматься. Ты когда-то давно назвал меня призраком, и я не спорила, но была ли я им на самом деле? Мои руки так реальны сейчас, плотны, как твои, сложно привыкнуть. Я опасливо подняла взгляд, украдкой глянув на тебя. Ты смотрел спокойно, печально и очень устало.

- Знаешь, я уже ничего не чувствую, когда спускаю курок. Я чудовище. Ненавидишь меня?

Я хотела, честно. Было бы так просто ненавидеть тебя. Но я не могла, только пальцы мягко коснулись твоего запястья.

- Ты чудовище… Ради которого я здесь.

Ухмыльнулся.

- Что, приготовила для меня клетку? - фаланги почти больно сжали мои, я позволила.

- Просто я спасу тебя.

Уверенность, с которой прозвучали слова, даже для меня стала открытием. Твои глаза изумленно распахнулись, а потом ты рассмеялся, запрокинув голову назад, сипло и хрипло, лающе. Очень по-больному, но это был первый раз, когда я слышала твой смех. Интересно, умеешь ли ты смеяться искренне? Я бы хотела увидеть твою настоящую улыбку.

Этого мира недостаточно. Нам не хватает воздуха, как не хватает времени. Я сидела, обернувшись к окну. Совсем скоро солнце встанет над горизонтом, а я усну. Я еще не видела вашего солнца.

- Почему ты засыпаешь?

- Я не знаю.

Действительно, не знала. Не имела представления, почему так происходит.

- Мне страшно… Я исчезаю, когда засыпаю?

Ты не ответил. Почему ты не ответил? Тело налилось свинцовой теплотой, как только ржавые облака начали расступаться. Я очень сильно устала, испуг смешался с удивительным безразличием. Что было настоящим, что не было, я не понимала.

- Обними меня.

Просьба на последнем дыхании, понимая, что больше не смогу ничего сказать. Ты обхватил, притянул к себе, позволив устроить голову на плече. Я уснула.

- “Мне страшно” - это худшее, что женщина может сказать мужчине, когда он ничего не может для нее сделать.

Ты курил, и глаза цвета тонкой корки льда на темном озере казались стеклянными. Я потерла переносицу, взгляд наткнулся на кружку, от которой поднимался пар вверх. Ароматно-орехово пах кофе.

- Ты не уходил?

Коротко качнул головой из стороны в сторону, у меня отлегло от сердца. Обхватила чашку, грея ладони.

- Как ты собираешься спасти меня, если себе помочь не можешь? Глупая.

Глухая усмешка, я уже привыкла к ним. Неловко пожала плечами. Не знаю, как и когда, но я обязательно смогу вытащить тебя из серии этого безумства, я была уверена.

- Помнишь что-нибудь?

Ничего. Засыпая, погружалась в пустоту, будто меня не было. То, откуда пришла, было туманным и неясным, словно этого места не существовало, а я была лишь здесь и сейчас.

- Я… реальна?

Ты затушил сигарету, полуобернувшись на сидении. Приблизился, что дым, кажется, въелся под кожу. Я замерла, не шевелясь, даже сердце замедлилось. Склонился к шее, губами прижавшись над ключицей, а потом… укусил. Я вздрогнула.

- Больно?

Судорожно сжала ткань рубашки.

- Значит, реальна. Боль - единственное, что действительно реально в этом мире. Наверное, во всех мирах.

Почти извиняющеся лизнул кожу, легко поцеловал, и так и замер, спрятав нос под ухом. Осторожно, как дикого зверя, я коснулась светлых волос, проведя по ним ласково. Разве есть на свете существо несчастнее того, для кого реальна лишь боль?.. Я покажу тебе, что может быть иначе, спасу тебя. Смогу защитить тебя, только позволь мне это.

========== 6. За что? ==========

Каждый раз, когда ты уходил, я закрывала глаза, боясь, что ты исчезнешь. От одной этой мысли сердце сжималось в страхе, сомнения сковывали душу тяжелым бременем. Ты позволял обнимать за шею, вдыхать запах волос, прижиматься к груди. Мимолетное тепло, забираемое у тебя, я была так рада ему, что хотелось плакать.

- Не отпускай меня.

И ты не отпускал. Прижимался губами к ладоням, грел дыханием. Я готова была простить тебе все, если бы ты просто пообещал, что мы останемся вместе вот так навсегда. Но ты, конечно, не мог.

- Тебе нравятся шахматы?

Когда я заметила доску и попросила ее достать, ты удивился. Мы расставили фигуры, и я замерла, завороженно рассматривая их.

- Я помню их.

- Помнишь?

Подхватила ферзя и выставила его на середину доски. Ты задумчиво щелкнул зажигалкой, прикурив, покачал головой.

- Это не по правилам.

- А что такое правило?

Удивительная схожесть, словно я слышала это уже. Ты затянулся, выпустил дым с губ, цветом он соперничал с твоими глазами.

- Дурацкий тезис, который придумали люди, - подумав, сказал ты. - Но, несмотря на его идиотизм, нарушать его нельзя, иначе можно сломать игру. Что будет тогда - одному Богу известно. - Ты усмехнулся. - Если он существует, конечно.

Ты научил меня ходить. Я держалась за тебя, неуверенно переставляя ноги, а ты терпел мою неловкость. Было стыдно, я не хотела, чтобы ты видел меня жалкой и слабой. Я отчаянно краснела, а ты лишь усмехался, не спрашивая, позволяя крепко хвататься за плечи. Я была за это благодарна.

В моей голове было столько страхов, что не счесть. Даже видя тебя рядом, я думала, что это мимолетно, и оттого сжималось сердце, словно у загнанной в угол трепетной лани. Ладонь коснулась щеки, проведя вниз. Твое лицо было так близко, что тепло дыхания обжигало кожу. Мягко и неотвратимо касание губ, кажется, я не могу дышать, зачем ты целуешь меня? Пальцы переплетаются неистово жарко. Язык касается зубов, и я, вздрогнув, отстраняюсь. Слишком похоже. Я помню это выражение, в твоих потемневших глазах читается немой вопрос.

- Ты… - не могу смотреть, - целовал их также.

И хочется умереть просто потому, что сказала, тихо и негромко, но позволила звуку затопить сознание. Ты настойчиво поднимаешь подбородок фалангами пальцев, заставляя вернуться взглядом. Накатывает паника, негде спрятаться.

- Так я целовал их. - И не думаешь оправдываться, принуждаешь смотреть на тебя, в груди колет. - Так я целовал Анну и Розу. - Склоняешься ближе, поцелуй мимолетный, дружеский, едва заметный. Я знаю, как от волнения дрожат мои ресницы. - Так я целую тебя.

Откуда в тебе столько нежности? Тепло. Как я могла забыть, ты ведь не обидишь меня, защитишь, ты сможешь. Мне хочется тебя целиком, чтобы эта ночь не заканчивалась. Робкими касаниями, жадным участием, закрыв глаза и просто поверив, доверившись. Не останавливаясь. Но ты не позволяешь, лишь ладонь гладит по волосам, а я обнимаю тебя и думаю, что это и есть моя счастливая вечность. Давай, будем всегда.

- Завтра луна начнет расти. - Я смотрю в окно, отчего-то на душе неспокойно. Ты варишь кофе, и тяжелый аромат поднимается в полутьме невидимыми кругами. - Расскажи мне о ней.

Ты знаешь, о ком я. По неуловимому шороху я могу догадаться, что ты опустил голову ниже, заставив себя вспомнить.

- Роза была моей сестрой. Наш приемный отец изнасиловал ее. Я убил его, - заминка, - и его жену тоже убил. Но Роза не пережила, я остался один. Меня подобрал Домино. Сказал, что, если буду слушаться его, он обо мне позаботится.

Я ждала продолжения, но это был конец истории. Я не знала, что сказать на услышанное, показалось, что время остановилось, наполнившись белым шумом. Горько. Кофе с шипением брызнул на плитку, ты подхватил джезву, с разочарованием отставив в сторону. Я подошла к тебе, обняв со спины.

- Все будет хорошо.

Ты вряд ли поверил, но я должна была это сказать.

Прокрутил колесико на колонках, надбавив звук, между пальцев зажата сигарета. Я бы не ошиблась, сказав, что ты эстет. Мягкий тембр Билла заполнил комнату. Ты любил джаз и соул, они подходили тебе.

- Почему ты так любишь эту песню?

Ты усмехнулся одним краем губ, привлек к себе под руку, позволив обнять за бок, устроить голову на груди.

- Потому что для меня нет больше солнца с тех пор, как она ушла. - Ты помолчал, вслушиваясь в строчки, ладонь, пахнувшая табаком, зарылась в мои волосы. - А если уйдешь ты, не будет и луны.

Тебе принесли запечатанный конверт. Даже не видя, что внутри, я понимала, что будет дальше. Вцепилась в твою руку до боли.

- Не ходи, пожалуйста, не ходи…

Пальцы сжали мою ладонь, ты отвел взгляд.

- Ты хотела знать, что происходит, когда ты засыпаешь. - Я замерла и сбилось дыхание. Не говори, нет, я не хочу слышать! Не знаю, отчего, но не хочу, словно это может что-то разрушить, молчи, пожалуйста, молчи… - Когда ты засыпаешь, то покидаешь меня.

Разжал мои ладони, я заплакала. Мы оба знали, что это значит.

- Ты не можешь спасти меня. Но ты пыталась. Спасибо.

Ты поднялся, и я вскочила за тобой.

- Нет, не смей. Ради тебя я бросила все, я пришла сюда, я буду стараться, я стану лучше! Дай мне шанс, мы можем…

Покачал головой, посмотрев как-то удивительно пусто.

- Нет никаких “мы”. Меня уже давно нет, а тебя… И не существовало никогда, прости.

Я баюкала свою искромсанную печаль, тяжелым одеялом накрыла безысходность. Ты не верил в меня, но это было не самым страшным. Страшнее было то, что я не верила в себя. Луна за окном пошла на рост, и в ее серебряном свете мое тело казалось прозрачным, сквозь руки можно было увидеть низкое звездное небо. Мне слышалось, что там, сверху, кто-то поет нежную и печальную мелодию, которую я не могу разобрать, но какую давно знаю и помню. “Возвращайся”, - просила она. Не могу. Не могла. Как можно покинуть того, кто стал для меня жизнью?

- Прости, - говорила я, сильнее обхватывая колени. Душу раздирала беспричинная жестокая боль, такая пугающая и знакомая, будто я уже чувствовала ее раньше, а сейчас она пришла неловким воспоминанием. Отчетливо я знала лишь одну вещь: я не хотела вспоминать то, что было до тебя, словно оно могло помешать мне остаться. Не отпускай меня, пожалуйста, не отпускай. Мне было так пусто до тебя.

Ты вернулся. Не снял пальто, не выпустил конверт из рук. Закрыл дверь и замер в коридоре, привалившись тяжело плечом к дверному косяку. Голова была низко опущена, и я не сразу поняла, что по щекам стекает к подбородку вода. Выражение твоего лица не менялось, и от этого было только страшнее. Словно каменное музейное изваяние, начавшее мироточить. Я побоялась коснуться тебя, заломила руки, изнывая от острого чувства тоски.

- Что… Что… - попыталась спросить, не желая слышать ответ. Я хотела, чтобы ты солгал, было бы намного проще, если бы ты солгал. Ты поднял ладонь к лицу и закрыл пальцами глаза. Конверт упал к ботинкам, рассыпав по полу купюры.

- Это был… ребенок, - сказал ты тяжело и хрипло, пошатнулся и рухнул вниз, потеряв сознание. Я прижала руки ко рту, чтобы не закричать. Боже, за что это нам? За что?

========== 7. Истина в твоем взгляде ==========

Я всегда думала, что постель - это конец. Последняя стадия, после которой уже не может быть чего-то лучше. Но, попробовав раз, я не могла унять себя, так откровенно и так хотелось больше и больше. Словно ненасытное естество раскрыло себя, от которого не было спасения…

Не смывай кровь, мне так даже нравится. И я касаюсь опять и опять, погружаясь в бесконечную тьму тебя. Чистая ночь скрадывает безумие. Ты знаешь, что кровь окрашивает в черный ногти, если раз за разом их выдирать? Звучит как настоящий хрусталь. Тонко и протяжно, почти щекотно. И я обвиваю руками твою шею, на которой синим ожогом следы веревки.

В тот раз я нашла тебя в петле. Твой взгляд был пустым, ты смотрел перед собой, как если бы уже сделал шаг вперед. На кухне было холодно, окно - нараспашку открыто. Я знала, что даже скажи что-то, ты меня не услышишь. Потому лишь подошла, обняв тебя за пояс и прижавшись щекой к бедру. Через минуту твои руки, ледяные и дрожащие, легли на мои плечи, и я поняла, что ты здесь со мной, что не уйдешь. Ты позволил мне взобраться на стол, развязать узел, подхватить тебя под плечи, осев под тяжестью тела. Мои полупрозрачные ладони были реальнее тебя, словно это ты стоял на другом берегу реки Стикс. Тогда я смогла спасти тебя, но разве я могла быть с тобой всегда?

Необходимость засыпать привила мне дикий ужас. Я боялась уходить, но еще больше боялась оставлять тебя одного. Каждый раз, возвращаясь, я искала тебя взглядом, вздрагивая от мысли, что могу не найти. Но ты был рядом. Спокойный взгляд убийцы без будущего, но с прошлым не позволял усомниться в твоем настоящем. Я не могла долго смотреть тебе в глаза, но не могла и опустить взор. Почему я выбрала тебя, того, с кем обязательно буду несчастна? Зачем нас свела судьба?

Ты почти не ел. Мне пришлось спрятать все ножи, и ты не стал искать их, доверившись моему встревоженному чувству. Ты много курил и пил кофе, словно мог выжить только на горьком напитке и сигаретах. Раз в день я заставляла тебя съедать что-то, и ты вынужденно давился едой, которую не хотел принимать твой организм. Мы почти не разговаривали, я научилась понимать тебя с полувзгляда, который был красноречивее многих слов. Хороший, родной, как мы дошли до этого?

- Я спасу тебя, - обещала я, сама не веря в то, что говорю. Ты улыбался краем губ, словно и сам понимал, что это невозможно, но утвердительно кивал в ответ. Я хотела вылечить тебя, помочь тебе, но что могла я, та, кого не существовало? Будто из всех больных зверей ты выбрал самый чахлый цветок и возложил на него ответственность за свою жизнь. Мне нельзя было показывать своего отчаяния, и я лишь молчаливо принимала твое безропотное доверие, которого ты не хотел признавать. Мне было так тяжело, но я не могла иначе.

Если бы мои слова могли достичь тебя, я бы говорила, не переставая. Мне было мало тебя, даже когда мы были вместе. Знаешь ли ты, как болело мое сердце при одном взгляде на тебя? Оказывается, у меня оно было. Я и не думала, что может быть так больно. Я гладила тебя по волосам и повторяла, что все будет хорошо, что мы справимся. Но не понимала, почему ты так поступил, зачем убил невинного. Я не спрашивала о твоей работе, не просила объяснений. Не имела права. Я пришла в твой мир тогда, когда он был настолько целым, что не допускал изменений. Ты позволил мне быть незримым наблюдателем, который ничего не мог сделать. У меня не было иного выхода.

…Или так я хотела думать. Сегодня ты долго смотрел в окно. Я обняла тебя со спины, уткнувшись носом между лопаток.

- Ты так боишься, что я уйду, но каждый день уходишь сама.

Ты во всем был прав. Не было слов, чтобы ответить, лишь боязно вжалась крепче, словно ты мог пропасть в любую секунду. Твои ладони накрыли мои руки почти успокаивающе, я еле слышно вздохнула. За прошедшие дни мое положение ухудшилось. Чем больше росла луна, тем дольше я спала и тем прозрачнее становилось тело. Будто срок, отмеренный мне на земле, подходил к концу. Что будет потом, я исчезну? Не хочу, не могу потерять тебя.

Твое лицо было очень близко. Ресницы щекотали скулу, когда поцеловал у виска. Пальцы нежно огладили кожу. Полнолуние через три дня, и я живу в постоянном страхе перед ним.

- Не отпускай меня, - почти молю, впиваясь ногтями в плечи.

- Не отпущу.

Пожалуйста, не ври мне.

Я сразу поняла, что эта ночь настала. Стоило открыть глаза, как пробило полночь. В ночном небе желтым пятном горела полная луна. Нам остались считанные часы до нового рассвета, и я боялась провести их одна. Я искала тебя, звала, но ты не откликался. Я нашла тебя на кухне. Ты курил, а на столе перед тобой лежал пистолет. Я знала, что он заряжен, даже не проверяя.

- Сядь.

Ты не приказывал и не просил. Твой голос звучал так, будто бы у меня не было иного варианта, как подчиниться. Я села напротив, сложив ладони на коленях. Ты не смотрел на меня, и я тоже отвела взгляд.

- Тот самый день…

Твой голос был глухим и скрипучим, почти незнакомым. Он напомнил мне наст в морозную ясную погоду. Ты глубоко затянулся сигаретой, после продолжил.

- Это было ровно пятнадцать лет назад, тогда не стало Розы. В тот день я умер.

Оставил бычок тлеть в пепельнице. Я завороженно проследила за движением рук, когда они скользнули к джинсам. Ты вытащил из заднего кармана пару снимков поляроида, выложил их на стол. Я неуверенно протянула к ним ладонь. Выцветшая картинка отражала улыбающуюся темноволосую девочку, обнимающую мальчика чуть выше нее. Ты и в детстве был очень красивым. Вторая фотография была новее. Девочка-подросток стояла на лестнице в яблоневом саду, удерживая в руках корзинку с плодами. Она казалась жизнерадостной, но была очень бледной.

- А это ты десять лет назад. Я нашел тебя. Твое имя было…

Я закрыла лицо руками, и ты замолчал. Отпил из кружки остывший кофе.

- Хочешь знать, что с тобой стало?

Я помотала головой. Мне было страшно. Казалось, если узнаю, случится что-то непоправимое… Но ты был неумолим. Пальцы легли поверх моих рук, убирая, заставляя смотреть на тебя. Наверное, я плакала, я не понимала.

- Ты еще жива.

Вздрогнула. По коже пробежали мурашки, меня затрясло, как в припадке. Я хотела убежать, чтобы не слышать, но ты схватил меня за плечи, удержав на месте. Я вцепилась пальцами с силой, наверное, останутся следы ногтей. Ладонь на затылке, заставляя носом вжаться в плечо. Я не заметила, как мы встали.

- Я нашел тебя, ты у Домино. Я был у тебя.

В голове помутнело, к горлу подкатила тошнота. Сбежать, Боже, отпусти меня, я просто хочу сбежать!

- Тебя парализовало после аварии, ты не можешь даже самостоятельно есть. Днем можно определить, что ты жива, только по глазам. Они такие же красивые.

Почему ты так жесток, почему?.. Я не хотела слышать и знать, позволь мне просто не знать…

- В полнолуние тебя мучает бессонница, и ты страдаешь еще сильнее. Оно напоминает тебе о ночи, когда закончилась твоя жизнь. Я разговаривал с тобой. Ты слышишь, но можешь лишь смотреть. Я спросил, хочешь ли ты жить… И ты моргнула два раза. Ты сказала “нет”.

Ты склонился и поцеловал меня. Я подумала, что это последний, что потом…

- Ты ведь…

Я не смогла произнести этого, но я знала, что произойдет дальше. Ты медленно кивнул. Этого нельзя было избежать. Неужели поэтому я нашла тебя? Это то, чего желала моя эгоистичная душа? Всего лишь взвалить на тебя тяжесть собственного выбора?

- Я пойду с тобой.

Мы не включали свет. В доме Домино было пусто и тихо, словно он не был жилым. Мы прошли по длинному коридору, остановившись перед последней дверью. Ты повернул ручку, и я увидела комнату, больше напоминавшую больничную палату. Неровный свет луны выбелил простыни и подушки, слив их с безукоризненно-чистыми приборами, мигавшими разными лампочками. Тело, лежавшее на постели, сложно было назвать живым. Я прошла вперед на негнущихся ногах, без сил опустилась на кровать. Изможденное лицо, руки с выпирающими костями, следы пролежней… Наверное, я сильно страдала.

Протянула ладонь, полупрозрачные пальцы невесомо коснулись лица. Видимо, я действительно хотела умереть. Я была так несчастна.

- Десять лет…

В этом не было и отзвука надежды. Твоя ладонь легла на мое плечо, несильно сжав.

- Я готова. Сделай это быстро, пожалуйста… - Сжала собственную ладонь, будто еще не до конца веря. - Прости меня… прости.

Щелчок взведенного курка, а после - глухой хлопок. Странный белый свет затопил, потом все провалилось в темноту.

Ничего не было. Не было даже моего сознания, поэтому я не была расстроена или опечалена. Зато у меня были крылья. Мир вокруг оказался невероятно большим. Я села на подоконник, взмахнув подаренной тьмой, и посмотрела на тебя. Ты заменил пулю, видимо, боялся, что обычная может оставить в живых. Приставил пистолет к виску… Брызги. Интересно, я такая же красивая бабочка, как и ты?

Все было правильно, сейчас я знала это. Мне было слишком одиноко, потому я спустилась вниз, чтобы найти тебя. Кто знал, что это принесет нам столько страданий?.. Пальцы огладили пушистого кота за ухом, я поднялась с трона, прошла к окну. Вид, который открывался отсюда, казался незыблемым. Маленькие небесные эльфы уже зажгли огоньки в своих домиках, и я улыбнулась краем губ, увидев тропу Забытых богов, петляющую среди их садов.

- Ужин.

Обернулась на голос. Ты стоял непозволительно близко, так, как никто и никогда не смел подходить ко мне. Но ты был особенным, и я протянула руку, коснувшись щеки. Ты закрыл глаза, прижавшись к ладони сильнее. Твои прекрасные серебряные волосы отросли и теперь закрывали уши. Я обняла тебя, целуя у шеи.

- Я здесь, - сказал ты, - и я не уйду.

- Спасибо, - ответила я, - я так устала быть одна.