Изумленный капитан [Леонтий Иосифович Раковский] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (132) »
Леонтий Раковский Изумленный капитан (исторический роман)
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
Первая глава
I
Возницын отложил в сторону циркуль и потянулся. Работать больше не хотелось: устали глаза. Солнце село где-то там, за Васильевским, и в низенькой комнатке быстро темнело. Возницын встал, снял с гвоздя порыжелую Преображенскую шинель (шили пять лет назад, в первую гардемаринскую зиму) и стал натягивать шинель на плечи. Шинель была узка и коротка. Длинные ноги казались оттого еще длиннее. Сгибаясь в дверях, Возницын шагнул за порог. – Саша, ты куда это, на ночь глядя? – окликнула из кухни сестра. Возницын остановился. Матреша, Матрена Артемьевна, контр-адмиральша, жена Ивана Синявина, сидела у кафельной печи с вязаньем в руках. Матрена Артемьевна смотрела на брата ласково и в то же время испытующе. Глаза у нее были, как у всех Возницыных, – серые, большие. А голос спокойно-вкрадчивый, точь-в-точь как у дядюшки Прокофия Богдановича. – К Борютину. К нему из подмосковной человек с хлебом приехал. Может быть, маменька что-либо сказывала… Возницын нахлобучил треуголку и вышел. Взяла досада: двадцать один год, не сегодня-завтра – мичман, не сегодня-завтра – поход с царем, а тут – как за маленьким. Надоело! К чорту! Он, в сердцах, хлопнул дверью. Выйдя из дому, Возницын мгновение смотрел на громадный, расстилающийся перед ним, голубой в вечерних сумерках, оснеженный луг, на заиндевевшую башню Адмиралтейства, на мазанковые домики Морской академии, ставшие у Невы. Воя, поскрипывая на морозе полозьями, тащат от Невы на дровнях бочку с водой каторжники. Вон у ворот Академии, с мушкетом в руке, зябнет на карауле Митька Блудов из 2-й роты. Стучит нога об ногу настывшими башмаками. Замерз, бедняга. Недаром он так внимательно провожает глазами кузнецов, которые ватагой, не разбирая дороги, идут по снегу напрямки от Адмиралтейства к Петровскому кружалу. А на обезлюдевшем морском рынке по втоптанному плотно, почерневшему снегу ходит с мешком какая-то баба. Она собирает клочья сена. Такая знакомая, привычная картина. Возницын круто, как по команде, поворачивается и шагает к Греческой слободе, туда, где над царским Летним садом каркают вороны.II
Замерзшее окно оттаивало. С подоконника по глиняной стене текло на пол. Савка Борютин-меньшой, шестнадцатилетний гардемарин, вытирал тряпкой подоконник. В крохотной комнате, где стояли гардемарины, отец и сын Борютины, негде было повернуться. Пришли все свои, московские: Сашка Возницын, Андрюшка Дашков. Соседи. Да прибежал всегда чуявший издалека, где пахнет выпивкой, торопецкий князь Масальский. Посреди комнаты, у колченогого стола, сидел сам хозяин, обрюзгший сорокалетний гардемарин класса арифметики Лука Борютин. Сонными глазами он тупо глядел перед собой. Видимо, завалился после обеда спать – приятели помешали. На широких нарах, заменяющих Борютиным кровать, свесив ноги, полулежали Возницын и его закадычный друг Андрюша Дашков. Востроносый и востроглазый князь Масальский переминался у печки с ноги на ногу, как застоявшийся жеребчик. Ему не терпелось: хотелось скорее-скорее за чарочку. Хлопая руками по небеленным кирпичам, князь Масальский сказал: – Ну, и холодно же у вас, господа морская гвардия! Печь-то, поди, с Покрова не топлена? – Зачем с Покрова? – отозвался Борютин меньшой. – Намедни топили: я из Адмиралтейства щепы приносил! – Грек, сволочь, прости господи! А еще галерным капитаном называется. Нет того, чтобы постояльцам протопить, – почесывая под мышками, сказал Борютин-большой. – Разве ж это гоже: мне, дворянину, мерзнуть как холопу последнему? Дома у нас, помнишь Артемьич, – обернулся он к Возницыну, – хоть столетнюю сосну вали, кому какая досада! А здесь ивового прута не срежь: царь Петр шкуру спустит! Помолчали. За дверью, на хозяйской половине, надсаживаясь, ревел ребенок. – Савка, а ты пошел бы, пошарил где-нибудь у соседей, – сказал флегматичный толстяк Андрюша Дашков. – Да где же теперь шарить – все заперто. А если у кого и лежало на дворе, так разве под снегом сыщешь? Это тебе не осенью. – Я шел давеча от почтового двора – видел: недалеко отсюда, так на норд-ост, у одной мазанки еще забор уцелел. Сбегаем, Савка, мигом наломаем! – оживился князь Масальский. Савка заколебался. – Светло, зори не пробили. Увидят. – Кто тебя увидит? На улице – ни души, этакой мороз! А шлахбомы еще не опускали, – сказал Дашков. – Ты только полушубок не надевай! Возьми Сашкину преображенскую шинель, – застегиваясь, говорил Масальский. – В случае чего мы- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (132) »
Последние комментарии
1 час 24 минут назад
9 часов 13 минут назад
11 часов 43 минут назад
11 часов 51 минут назад
1 день 23 часов назад
2 дней 3 часов назад