Спасибо, что спас меня (СИ) [shipper number one] (fb2) читать онлайн

========== Глава первая. ==========

В кабинете стояла мертвая тишина. Слышен был только шорох бумаги и пишущей ручки. Это был знаменательный день для двух семей – Пейн и Хоран. Сегодня эти семьи объединят свои усилия, деньги и бизнесы для одного большого и общего.

– Как думаете, наш план сработает? – спрашивает Пейн старший. – Мне кажется, что наши мальчики не полюбят друг друга.

– Не знаю, они еще даже незнакомы. Может через пару месяцев, а может и нет. В нашем мире все просто. Альфы и омеги вместе, и ничего не изменить, – отвечает ему Хоран старший.

– Нам надо срочно устроить встречу! Иначе ничего не состоится!

– Согласен. Приезжайте к нам завтра, на семь вечера. Устроим что-то вроде деловой встречи и познакомим мальчиков.

– Хорошо.

Они разошлись. Жили в разных концах города, и это было хорошо. Ничего не подозревающие Найл и Лиам сейчас занимались своими делами.

***

19:00.

Пейны уже были у порога. Они отличались особой точностью, пунктуальностью и продуктивностью. Вроде бы, это присуще всем бизнесменам и людям, имеющим большие состояния, но у Пейнов была точность даже в секундах.

Лиам позвонил в дверь, поправил воротник. Открыл им Найл. Он был одет в аккуратную, маленькую белую рубашку и облегающие черные брюки. Он был до боли невинным, но таким чертовски сексуальным. Лиам сразу пригляделся к столь необычному предложению его отца.

– З-здравствуйте, – Найл запинался. Он всегда был таким – застенчивым, почти не принимал гостей и имел узкий круг друзей, состоящих из двух человек. – Проходите…

– Привет, милашка, – долбанное обаяние Лиама, неподдельная сущность сердцееда помогала ему. – Держи, это тебе, – Лиам протягивает омеге букет цветов, тот краснеет и сливается с розами, что ему только что вручили.

– С-спасибо, они очень красивые…

– Ну, не красивее тебя, – Лиам подмигнул и Найл был готов лечь прямо тут. С ним никто никогда не заигрывал, не флиртовал и не дарил цветы. Все это было ново для него, особенно в столь ранний возраст для знакомств, как считал сам Найл. Семнадцать лет – это достаточно рано для отношений.

Найл стоит в ступоре, ничего не говоря. Даже простое «спасибо» он не мог вымолвить. Неуместную тишину нарушил его отец.

– О, вы уже пришли, как раз вовремя! – он энергично пожимает всем руки. – Рад вас видеть. Особенно тебя, Лиам. Вы с Найлом уже познакомились?

– Так его Найл зовут? Очень приятно, Найл. Я Лиам, – Найл продолжает тупо пялиться на Лиама, ничего не говоря.

– Он у нас застенчивый. Найл, иди, помоги мамочке и поставь цветы в вазу, – его отец аккуратно поворачивает Найла за плечо, потому что тот сам точно бы не справился.

– Да, папа, – Найл выбегает из прихожей, все еще такой же красный. Боже, какой позор.

– Простите его, он у нас уж оче-е-ень стеснительный, – Хоран старший берет Лиама за предплечье. – Пойдемте в гостиную, моя жена сейчас все принесет.

Вечер проходит на ура. Все довольные. Найл и Лиам почти не разговаривали сначала, потом Найлу просто надоело, и он ушел в свою комнату. Лиам последовал за ним, и они разговорились уже там. Решили прогуляться по вечерним улочкам. Родители обоих, конечно же, были очень рады и отпустили парней.

***

– Куда мы едем? – спросил Найл с заднего сидения. Он не решился сесть вперед, рядом с альфой, была у него боязнь, довольно странная.

– Я хочу переодеться, в костюме не очень-то удобно, – ответил Лиам, смотря на него через зеркало заднего вида.

– Ладно.

Найл расположился поудобней и стал внимательно смотреть в окно. Новые люди, дома, магазинчики. Найл не бывал раньше в этом районе и ничего о нем не знает. Даже добраться отсюда домой самостоятельно у него не получится.

– Хэй, милашка, выходи, – Найл задремал, кажется, и его разбудил Лиам, постучав в окно.

– Я не могу остаться здесь?

– Нет, пошли со мной, я долго собираюсь.

– Ну, ладно, – Найла это не очень устраивало, но выбора не было. Лучше он посидит дома, где много интересного и нового для него, чем останется в скучной машине.

Дом был немного больше, чем дом Найла, но выполнен был примерно в таком же стиле. Это был стиль, специально разработанный для богатеньких людей, чтобы все сразу могли видеть, что у них имеются сейфы с золотом.

– Миленько, – говорит Найл, рассматривая матрешку, выполненную в виде героев Звездных войн.

– Ты еще мою комнату не видел, она покруче, чем гостиная, – Лиам берет Найла за руку, но тот сразу же убирает ее. – Ты чего?

– Прости, не люблю лишних прикосновений, можно обойтись без них? – Найл смущенно смотрит в пол. Ему не нравится эта прогулка, он хочет домой, но, пожалуй, ради любимого отца он потерпит.

– Ну, ладно, если ты так хочешь, – Лиама это немного разочаровало. Такой красивый, маленький и беззащитный омежка, запах которого так и сводил всех с ума, отказывается от простых прикосновений. Очень жаль, придется показать малышу, кто здесь папочка. – Пошли, я покажу тебе свою комнату.

Комната Лиама была реально большой. Она выглядела уютно из-за количества вещей в ней. Стол, плазма, приставка, двухместная кровать, большой шкаф купе и пару книжных полок, разбросанных по стенам. И это не считая разных маленьких и милых штучек, типо плакатов и фигурок разных героев, аккуратно сложенных вещей и огромного флага Великобритании, висящего у него над кроватью.

– Красиво, – говорит Найл, заходя. – Ой, а можно я посмотрю эти милые фигурки, – он имел в виду, набор маленьких копий персонажей Мстителей.

– Тоже любишь этот фильм? – спрашивает Лиам, подходя сзади.

– Ну, я не фанат, но фильм интересный, – Найл берет одну фигурку в руки и внимательно ее рассматривает. – И фигурки милые. Такие малюсенькие человечки спасают наш город, – Найл улыбается, от него так и прет невинностью. Маленький ангел, только что появившийся на свет. Лиам непроизвольно облизнулся.

Он подошел к шкафу и, никого не стесняясь, снял пиджак и рубашку, полностью оголив свое тело. Прекрасный торс, руки, плечи. Такие сильные и властные. Он повесил пиджак с рубашкой на вешалку и начал расстегивать ремень своих брюк. Он сел на кровать, снимая их. Встал, чтобы повесить, не переставая наблюдать за Найлом. Ну, вернее, за его задницей, потому что Найл мило ей крутил и переставлял свои ножки, рассматривая фигуры.

– Лиам, а почему-, – Найл поворачивается, видит голого Лиама, отворачивается резко. – Прости.

– Найл, все в порядке, можешь смотреть, – Лиам ухмыльнулся. Реакция достаточно обычная, его это не удивило. – Так что ты хотел спросить?

– Мне кажется, смотреть на тебя без одежды как-то некультурно. Мы знакомы всего пару часов, у меня совершенно другое воспитание, – говорит Найл, так и не поворачиваясь к альфе. – Я, пожалуй, пойду, мне перехотелось гулять, – он ставит фигурки на полку и быстро выходит из комнаты. Лиам бежит за ним, догоняя около лестницы.

– Глупыш, ты отсюда сам не уедешь. Ты тут совсем ничего не знаешь, – Лиам хватает его за руку, крепко сжимая запястье.

– Я позвоню папе! Отпусти меня! – Лиам не слушает. Он тащит того обратно в комнату. – Ты что задумал?! Отпусти мою руку, больно же! – омежка пытается вырваться, но все его попытки сошли на нет. Альфа был гораздо сильнее.

– Тише, малыш, – Лиам грубо толкает Найла на кровать. – Ты никому не позвонишь, потому что, хочешь, расскажу тебе тайну? Наши родители подписали контракт о совмещении бизнеса. Для этого наследники должны пожениться. Ты все равно будешь моим, ты ведь не хочешь разочаровать папочку? И мамочку? Все их надежды только на тебя, – он наклоняется к Найлу, за что получает несильную, очень хилую пощечину. Отчасти она была такой из-за слабости Найла, и в какой-то степени из-за его нежелания навредить. Самозащита, короче, была на нуле.

– Это неправда! Ты все врешь, чтобы я тебе поверил и сдался! – Найл начинает пихаться руками и ногами, попадая в промежность старшего, он замирает.

– Сука! – Лиам ударяет Найла кулаком в челюсть, из-за чего тот сразу же падает на кровать. Он уже не в силах сопротивляться, уж больно сильным был удар. – Ты весь мой. Считай, что тебя продали, или даже даром отдали, для спасения своего бизнеса твои любимые родители. Ну что, есть желание звонить папочке?

Лиам, не услышав ответа, начинает раздевать омегу, наслаждаясь каждым воплем и всхлипом, каждой мольбой.

– У тебя очень красивое тело. Так и хочется его отыметь, – Лиам целует живот Найла, отчего тот чувствует дрожь по всему телу.

– Пожалуйста, – слезы все также текут, оставляя на покрывале мокрые следы. – Лиам, пожалуйста, давай мы просто погуляем… – Найл щурится, когда старший проводит языком вокруг его пупка. – Пожалуйста, не трогай меня, я еще не готов, Лиам, – Найл начинает громче всхлипывать, надеясь, что Лиам одумается. Он так хорошо вел себя весь вечер.

– Так ты девственник? Ох, боже, и чего ты молчал? – Лиама это сильно завело. Он любил «чистых» омежек, любил их крики и стоны, плач и слезы. Любил в них все. Он уже и не скажет вам, скольких он «испортил». Их было много, большинство не по согласию.

Лиам целовал все тело Найла, а тот не успокаивался. Рыдал, тихо, уже не сопротивлялся, потому что это было бесполезно. Он плакал и очень боялся, дрожа. Найл был романтиком, он хотел настоящей любви, красивого и романтичного первого раза с человеком, которого он любит. Жизнь поменялась буквально за пару часов. С утра Найл все еще мечтал о принце на белом коне, а вечером его собирается изнасиловать какой-то неизвестный ему до сегодня парень, сын папиного друга по бизнесу. Родители продали его. В буквальном смысле. Он был очень разочарован в своей жизни.

Лиам аккуратно оттягивает резинку боксеров Найла, и у того перехватывает дыхание.

– Пожалуйста… Лиам, пожалуйста, отпусти меня, – Найл поднял голову и заплакал с большей силой, уже громче, пытаясь привлечь внимание. Лиаму, кажется, было все равно, он был полностью поглощен похотью и страстью.

– Тише, малыш, иначе я разозлюсь. Ты главное не сопротивляйся. Не люблю бойких, – Лиам привстает, это идеальный шанс сбежать. – Думаю, надо взять презерватив, мало ли у тебя болезни какие, – он тянется к тумбочке, открывая верхний ящичек.

«Идеально, Найл, давай, ты спасешься», – пронеслось в голове у омеги.

Найл протер слезы, посмотрел на альфу, который не мог найти защиту. Лиам не в силах найти презерватив, встал с кровати, повернувшись к омеге спиной. Найл повернулся на бок. Услышав шорох, альфа посмотрел на младшего и сразу отвернулся. Он не сбежит.

Найл взял светильник с другой прикроватной тумбы и стал очень аккуратно двигаться на кровати к альфе. Пододвинувшись достаточно близко, он сглотнул, поднял светильник и приготовился к удару.

Три, два, один…

Найл ударяет Лиама по голове, быстро мчится из комнаты вниз, даже не взяв вещи. Он берет телефон, который был у Пейнов в доме и набирает своего отца. Но он не успевает нажать на «вызов».

Лиам подошел сзади и ударил младшего по голове тем же светильником. Найл сразу же упал. Он схватился за голову, снова начиная плакать.

– Я говорил, что не люблю бойких? – Лиам наклонился к омеге и взял того за челюсть, приподымая. – Говорил? – Найл кивает. – Я не слышу. Говори громче.

– Д-да, – говорит Найл, сглатывая. Его сразу же швыряют на пол и ударяют ногой в живот. Он сгибается пополам и стонет от дикой боли.

– Ты видимо плохо усвоил. Но ничего, мы тебя перевоспитаем. Сыграем свадьбу, правда, Найл? Будем жить вместе, я тебя обязательно перевоспитаю, – Лиам берет омегу за предплечье и грубо встряхивает, попутно подымая на ноги. – Вставай, я еще не закончил.

Лиам толкает его к дивану, Найл не сопротивляется. Если сопротивляться, его опять ударят. Старший ставит Найла раком, кладя его животом вниз на подлокотник дивана. Он стягивает с него боксеры, наслаждаясь видом, шлепает по заднице. Найл вздрагивает.

– Нравится? – Лиам дергает Найла за волосы, от чего он щурится. Слезы все так же льются из его прекрасных голубых глаз, которые сейчас были наполнены болью и страхом. – Я знаю, что тебе нравится. В твоем возрасте я был озабоченным. Бросался на каждого омегу с привлекательным запахом.

Найл ничего ему не отвечает. Голова болит от удара и из-за того, что Лиам все так же тянет его за волосы. Живот болит и руки, которые Лиам заломал и держит их в области запястья своей огромной ладонью.

– Ты готов, малыш? – Лиам отпускает волосы Найла и, помогая себе рукой, быстро входит, при этом, никак не подготавливая омегу.

Найл издает визг, который, скорее всего, слышал весь город. Лиам вошел только наполовину, остановившись, потому что внутри Найла было невыносимо тесно.

– Господи, ты такой узкий и такой девственный, – Лиам резко входит полностью.

Найл снова кричит, из-за саднящей боли он почти потерял сознание. Лиам порвал его своим огромным членом. Тоненькая струйка крови течет по линии, от ануса и яичкам Найла, капая на пол.

С каждым толчком Найл издавал крики, всхлипы и визги. Из его глаз не переставая лились слезы. Кристально чистые, они показывали всю его боль. Лиам грубо толкался в омегу, пока тот полностью подчинялся.

Лиам отпустил руки Найла, и тот уперся ими в диван, чтобы хоть немного устоять. Ему было обидно, что это происходит с ним, именно в этот день, именно из-за его родителей. Лиам, в порыве страсти, ложится Найлу на спину и шепчет на ухо:

– Шлюшка, отдаешь себя первому встречному, – он кусает омегу за мочку уха. – Что же подумают твои родители, если узнают? Я себе статус добропорядочного заработал. Лапши на уши понавешиваю, а они тебя за проститутку сочтут. Разочаруются в сыночке.

Найл ничего не может ответить. Ему очень больно в физическом и духовном плане. Да если бы и мог, все равно бы не ответил, потому что нечего. Лиам прав, он уже создал себя в глазах родителей Найла, а вот Найл, хоть и был их маленьким мальчиком, любил сидеть дома и много читал, мог за секунду разрушить все это, потому что «дети растут, им свойственно меняться».

– Хотя трахаешься ты охуенно. Хороший маленький мальчик, тебя даже на шлюху не променяю.

Лиам стал сильнее долбиться в Найла, отчего тот уже не чувствуя своего тела, упал на диван. Его даже руки не держали. Лиам сделав еще пару толчков, заметил это и, не выходя из омеги, перевернул его на спину, давая сильные пощечины, чтобы тот быстрее очухался.

– Не помирай только тут, – Найл приоткрывает глаза и, видя перед собой Лиама, снова начинает плакать вслух, издавая громкие всхлипы. – Молодец, шлюшка, ты не должен умереть в свой первый раз.

Лиам берет диванную подушку и укладывает ее под поясницу Найла, чтобы тому было удобней. Закидывая его миниатюрные ножки себе на плечи, он возобновляет темп, начиная, как ни странно, с медленного. Наконец-то найдя простату малыша, он, не меняя угла, продолжает толчки прямо по той заветной точке, принося удовольствие не только себе.

Найл почувствовал легкое расслабление, теперь его стоны были не такими режущими слух, а более приятными. Лиам взял его член в руки и начал надрачивать, так как чувствовал и свою скорую разрядку. Еще пара толчков – и Лиам кончил, целуя омежку в губы, кусая их до крови.

– Как хорошо, что наши родители желают нашей скорой свадьбы. Не могу поверить, что мой отец сделал мне такой подарок на день рождения.

Лиам берет Найла на руки и несет его в ванную. Тихо целуя его лобик, он просит прощения. Лиам просит прощения. Звучит как фантастика, но Лиам извинялся перед Найлом за всю причиненную боль.

– Не плачь больше, ладно? Я больше не причиню тебе боль.

Найл стоит в душевой кабинке, дрожит как осиновый лист. Он не смотрит Лиаму в глаза. Почему-то он уверен, что Лиам лжет. Врет, не краснея, и говорит не от сердца. У Найла болевой шок, он не может даже поднять руку и включить воду.

– Давай, я тебе помогу? – Лиам тоже заходит в кабинку, включая воду.

Льется сразу холодная, попадая на спину Найла, он дергается и становится ближе к Лиаму. Почти впритык, он дотрагивается до груди Лиама своим плечом. Немного придя в себя, Найл понимает, что происходит, он сразу отстраняется, делает большой шаг назад, становясь прямо под струю воды. Холодной воды.

– Найл, не глупи, ты же заболеешь.

Найл все еще молчит, так и не смотря на Лиама. Лучше уже постоять под водой, чем приблизиться к обидчику.

– Ладно, я сейчас отрегулирую воду, – Лиам что-то химичит, и вот уже на Найла льется теплая вода. Он немного расслабляется. – Ты любишь теплую или немного горячее?

Найл молчит.

– Найл, ну скажи хоть что-нибудь.

Молчит.

– Ладно, – Лиам отворачивается, чтобы взять мочалку и намылить ее. – Повернись, пожалуйста, я протру тебе спину.

Найл не двигается, его слезы смешались с водой, прекрасная прическа испортилась. Царапины ужасно пекут из-за воды.

– Найл, извини меня, пожалуйста. Позволь мне поухаживать за тобой, – Лиам смотрит на Найла с мольбой, и тот впервые посмотрел ему в глаза. Черт, Найл не выдерживает, его стена игнорирования и обиды пала.

– Ладно, прости, – Найл поворачивается спиной к Лиаму, альфа начинает ее аккуратно потирать, еле прикасаясь, стараясь не повредить ангельскую фарфоровую кожу.

– Повернись, малыш, – Лиам начинает потирать ключицы Найла, переходя к груди, а затем и к животу. Немного надавливая, Найл издает тихое мычание, – Прости, – Лиам целует Найла в губы, чтобы тому стало легче.

– Ничего страшного.

Выходя из душа, Лиам обворачивает себя полотенцем на уровне тазовых косточек. Он берет Найла, который укутал себя в полотенце, как в плед, на руки и несет его в комнату. Они одеваются, Найл стоит к Лиаму спиной, который наблюдает за младшим. У Найла красивая спина. Она не накаченная, хрупкая, маленькая и аккуратная. Найл, одевшись, так и не проронив ни слова, вытирает голову, чтобы она быстрее высохла.

– Я могу уже повернуться? – внезапно спрашивает Найл.

– Да, я уже оделся, – Найл поворачивается к Лиаму и тяжело вздыхает. – Хочешь чай? Или кофе? Может, ты есть хочешь?

– Немного, – Найл кладет свою руку на живот. – Но я дома поем, ты же отвезешь меня? – Найл поднимает свои глазки на Лиама, смотря на него с надеждой.

– Может, ты все-таки у меня поешь? Там родители, они могут начать расспрашивать о том, как мы погуляли.

Найл снова вздыхает. Лиам прав, родители очень любопытные, особенно в их ситуации, где родителям важно, чтобы дети были вместе.

– Ладно, может, мы все-таки сходим куда-нибудь? – ему хочется покинуть скорее этот дом. Если бы не его мягкий характер, он бы, скорее всего, ничего этого не испытал. – Типа в кафе или можно просто купить чего-нибудь и пройтись по парку?

– Конечно, все, что пожелаешь, – Лиам улыбается, и Найл рефлекторно улыбается в ответ.

Они выходят из дома и садятся в машину. Найл снова садится назад.

– Может, ты все-таки сядешь вперед? – Лиам не дает Найлу закрыть дверцу машины. – Я не съем тебя.

«Боже, Лиам, ты идиот. Он боится тебя из-за кое-чего другого».

Найл, немного подумав, решил сесть вперед. Раз Лиам просит, придется сесть, чтобы его не расстраивать. Долбанный мягкий характер Найла.

– Мы поедим в кафе или возьмем с собой и поедем в парк? – спрашивает Лиам, кладя свою руку Найлу на бедро. Тот, немного ошеломлен, хотя даже не немного, а очень ошеломлен, но убрать руку не спешит, мало ли Лиам опять сорвется.

– Возьмем в парк? Наверное, если ты хочешь, – Найл пытается игнорировать легкий массаж Лиама, но у него плохо выходит. Лиам хозяйничает, водя рукой от колена вверх, потом от кармана Найла до середины бедра, похлопывая.

– Хорошо, милый, – Лиам целует Найла в шею. Тот так и не понял, почему Лиам ведет себя как его парень в первый день их знакомства.

Они подъезжают к кафе и выходят из машины. Заходя в кафе, Лиам придерживает Найлу дверь. Манеры у этого парня были отработаны на все сто. Серьезно.

– Ты что будешь? – Лиам спрашивает у разглядывающего табличку Найла.

– Я хочу чизбургер, среднюю картошку, среднюю порцию наггетсов и молочный коктейль, – у Лиама челюсть отвисла.

– Ты уверен, что съешь это все? – Лиам смотрит на Найла непонимающе, с одной поднятой бровью.

– Конечно. Я обожаю еду из этого кафе, – Найл разводит руками. – А ты что будешь?

– Не знаю даже. Что ты мне посоветуешь, знаток?

– Кажется, мой час настал, – Найл становится с серьезным лицом, смотря куда-то в пустоту.

– Чего? – Лиам снова ничего не понимает. В этом парне загадок больше, чем воды.

– Ничего. Значит так. Я думаю, что тебе лучше взять чизбургер или гамбургер. На твой выбор. Если ты хочешь чего-то более сытного, возьми картошку и наггетсы или куриные крылышки. Можно взять мясные шарики из свинины или мясные шарики из говядины в сыре. Если ты любишь соусы, то у них тут их около десяти видов. Тар-тар, белый крабовый, соус из креветок, острый чили, сладкий…

– Минуту, – Лиам перебивает Найла. Рассказ затянулся. – В общем, я закажу просто чизбургер и колу.

– Ладно.

Их очередь подошла, и не успел Лиам открыть рот, как Найл сказал все за него.

– Нам, пожалуйста, два чизбургера, среднюю картошку, среднюю порцию наггетсов, молочный коктейль и колу.

– Вам с собой?

– Да, – Найл чуть ли не ложится на кассу, улыбаясь милой девушке.

– Возьмите, с вас двадцать пять долларов и три цента.

– Лиам, подержи, я достану бумажник, – Найл сунет Лиаму пакеты, но тот не торопится их брать, доставая свой бумажник.

– Я сам заплачу, Найл, – омега хотел уже было сказать что-то, но Лиам взял его за руку и они поторопились выйти.

Они приехали к парку, Найл по дороге уже съел свою картошку, все время предлагая ее Лиаму, но упрямый альфа отказывался.

– Пошли на ту лавочку, – Лиам нес пакеты с едой, а Найл бежал впереди, ища подходящее место.

– Подожди, я не могу бежать, твой коктейль так и не попадет в твой рот! Найл! – омега скрылся из поля зрения Лиама. – Найл! Я сваливаю! Пока! – он постоял еще минуту, а потом развернулся и из-за дерева, которое стояло параллельно к Лиаму, выскочил Найл, крича: «Бу!»

– Как страшно, помоги мне, Господь, – Найл пихнул Лиама в плечо, за такое жестокое унижение его шутки.

Они пошли в самую глубь, располагаясь на лавочке, которая находилась в сердце этого парка.

Они просидели там вплоть до одиннадцати вечера, когда папа Найла позвонил ему. Много шутили, Найл постоянно так искренне смеялся со всех шуток Лиама, кажется, совсем забыв про то, что произошло в доме альфы. Он не мог перестать смеяться, когда они с Лиамом заметили собак, которые трахались. Лиам не мог поверить, что его отец преподнёс такой подарок сыну на день рождения.

========== Глава вторая. ==========

Прошло шесть дней с момента их встречи. Они не виделись вживую, но много общались в соцсетях, по телефону и по смс.

– Я могу рассчитывать на еще одну встречу? – внезапно посреди разговора спрашивает Лиам.

– Ну, не знаю, скорее всего, ты этого хочешь? – Найл не был сильно заинтересован во встрече, все тело начало предательски ломить, пуская новые болевые импульсы в мозг. Найла перетрясло от воспоминаний.

– Конечно, – Лиам улыбается, потому что он не был уверен, что Найл согласится. – Завтра в три тебя устроит?

– Подожди, я у мамы спрошу, – Найл закрывает рукой микрофон телефона. – Ма-а-а-ам, – Лиам все равно все слышит и начинает хихикать, – а можно мне завтра с Лиамом погулять?

– Конечно, малыш.

Найл снова подносит телефон к уху и слышит хихиканье Лиама.

– Чего смеешься?

– Ничего, все в порядке, – Лиам уже вытирает подступившие слезы.

– Лиам! Я не пойду с тобой гулять!

– Все, ладно, успокаиваюсь, – Лиам громко выдыхает. – Все, я в порядке.

– Неужели, мне уже захотелось скинуть.

– Значит, завтра в три я за тобой заеду. И оденься во что-нибудь понарядней.

– А зачем?

– Это секрет, Найл, завтра узнаешь. Только не забудь.

– Ладно-ладно, постараюсь обязательно забыть. До завтра.

– Пока, целую.

– И я тебя, – Найл кладет трубку. Боже, зачем он согласился. Вдруг все повторится?

***

На следующий день Найл проснулся только в 12, и то из-за матери, которая волновалась за свидание своего сына.

– Найлер, малыш, просыпайся, у тебя всего три часа на подготовку, – мама легонько трясла сына за плечо, но тот зарылся глубоко в одеяло, свернувшись калачиком.

– Ну, ма-а-а-ам, я успею.

– Малыш, Лиам звонил тебе уже четыре раза, – мать берет его телефон и трясет им. – Последний раз я подняла и сказала ему, что ты спишь.

– Боже, хорошо, я встаю, только не продолжай, – Найл сел на кровать, потер глаза и подождал, когда мама выйдет из комнаты. Когда она закрыла за собой дверь, он снова лег на кровать.

– Найл! Я знаю, что ты снова лег! – слышен крик матери с первого этажа.

– Не женщина, а ясновидящая, – Найл лениво встал и пошел в ванную.

Снимая там футболку, он очертил огромный синяк на животе, который ему оставил Лиам.

«Может еще не поздно все отменить?»

Найл стоял там около трех минут, в раздумьях.

«Нет, это будет слишком странно, что я отменил свидание за три часа до его начала. Вдруг он уже собран и сидит, ждет когда наконец придет время, чтобы выезжать».

Он включил воду, присел на край ванной, очерчивая на поверхности воды разные фигуры. Воспоминания пришли незаметно, как страшный сон наяву.

«Почему именно сегодня? Я спокойно жил целую неделю».

Найл снимает штаны с боксерами и залазит в ванную. Все царапины ужасно пекут из-за горячей воды. Он терпит, полностью погружаясь. Неосознанно, скорее всего, полностью утонув в том дне, вернее вечере, вернее в том отрезке вечера, он намыливает себя, делая это на автомате.

«Он же извинился. Значит, он сожалеет о содеянном».

«Хватит думать об этом, Найл. Ничего уже не вернуть».

Найл выходит из ванной, он провел там рекордные сорок минут. Пытаясь отвлечься, он одевается и спускается вниз. Может мать его чем-нибудь займет.

– Мам, а как вы с папой познакомились? – Найл заходит на кухню, где его мать моет посуду.

– Ну, у нас были общие друзья, мы пошли на вечеринку и там, собственно, и встретились. А чего ты вдруг спросил? – она поворачивается к нему, вытирая свои руки полотенцем.

– Не знаю, интересно просто стало. А когда ты поняла, что ты омега?

– Ну, вообще-то почти все женщины омеги. Ну, девяносто пять процентов, это точно. Не было трудностей с определением моего пола, – она садится напротив Найла, беря его за руку. – Найл, ты нервничаешь? Поэтому ты пришел? Чтобы я тебя отвлекла?

«Точно ясновидящая».

– Не знаю. Не сказать, что я сильно нервничаю. В прошлый раз все прошло довольно хорошо. Мы вели себя открыто, все было нормально.

– Тогда что, малыш? У тебя пульс бешеный, я чувствую. У вас что-то случилось, о чем ты не хочешь говорить? – его мама была очень обеспокоена.

– Все в порядке. Думаю, все волнуются перед первым официальным свиданием, – Найл пытается хоть как-то убедить свою мать. Она может докопаться до всего.

– Ладно, может, ты есть хочешь?

– Нет, что-то не хочется. Я пойду, наверное, собираться. Два часа осталось, – Найл встает и просто уходит, ничего не сказав больше.

Он заходит в комнату и падает на кровать. Берет свой телефон в руки и там еще пропущенный от Лиама. Он проверяет смс и там также девять от Лиама.

«Найл, доброе утро, ты уже проснулся?» – 9:28

«Еще нет?» – 9:30

«Просыпайся!» – 10:03

«Хватит спать, соня!» – 10:26

«Боже, во сколько ты лег?» – 10:27

«Я звонил уже два раза! Сколько можно еще спать?» – 10:43

«Я убью тебя, если ты не проснешься прямо сейчас!!!!» – 10:55

«Уже 11, Найлер!!!!! Если ты проспишь свидание, я тебя заживо закопаю!!!!!» – 11:00

«Все, ты труп, можешь попрощаться с жизнью». – 11:34

– Боже, что за панику он развел. Как будто это не свидание, а собрание представителей всех галактик по решению очень важного вопроса.

Найл решил не перезванивать и не отвечать Лиаму, на свой страх и риск. Он встал и подошел к шкафу. Напрочь забыв о том, о чем его просил Лиам, он достает свои спортивные светло-серые штаны. Осматривая их на наличие пятен, которых нет, слава богу, он кидает их на свою кровать.

– Хм-м, что бы мне надеть к этим штанам?

Найл начинает перебирать полку с его толстовками. Сегодня было прохладно, что обычно свойственно концу лета в их городе. Он достает одну, темно-серую, адидасовскую, прикладывая ее к штанам.

– Хм-м, и как это будет смотреться?

Он надевает штаны, белую, самую обычную футболку и наверх эту толстовку. Немного покрутившись у зеркала, ему что-то не нравится, он решает порыться еще. Достает другую, красную, вызывающую, с надписью «YOLO»*.

– Нет, эту точно не надену.

Порыв еще немного, перебирая свитера и толстовки с мастерками, он останавливается на милом свитере, крупной вязки, нежно-бежевого цвета.

Крутясь у зеркала, ему все нравится.

– Понравится ли это Лиаму? Вдруг он ненавидит бежевый?

Улыбка пропала с лица Найла.

– А, к черту!

Он спускается вниз, к матери, чтобы она оценила его наряд.

– Мило, смотря куда вы пойдете, – она разглядывает сына с ног до головы. – Повернись-ка, – Найл разворачивается, становясь к матери спиной. – Отлично. Ему должно понравиться. Кстати, иди обувайся уже 14:53, Лиам очень пунктуальный, в три ровно он будет у дома.

– Спасибо, мамуль, – он подбегает к ней, обнимая. – Что бы я без тебя делал?

– Ну, поэтому я здесь, – она целует его в макушку. – Все беги, малыш, все пройдет удачно.

– Я знаю, – Найл идет в прихожую и обувается. Поправляя прическу, он глубоко вздыхает. – Ключи, телефон, бумажник, жвачка. Вроде все при мне.

От Лиама приходит смс, из-за звука которой Найл пугается. Он выходит, видя там настоящего принца с цветами. Мама Найла стоит на пороге и наблюдает за ними.

– Привет, – Найл подходит к Лиаму, обнимая его за шею, становится на носочки.

– Рад тебя видеть, – Лиам приветливо улыбается, обнимая Найла только одной рукой, так как в другой огромный букет. Он немного сильнее, чем положено, щипает Найла за бок, показывая свое недовольство. – Это тебе, – он сунет букет Найлу в руки.

– Спасибо, – Найл снова приподымается на носочки, чтобы поцеловать Лиама в щеку. Тот открывает ему дверь, Найл садится, Лиам закрывает дверь и спешит за руль.

Найла это вообще не устраивает. Он снова боится, старается не сказать чего лишнего, чтобы не злить Лиама.

– Найл, ты забыл, о чем я тебя просил? – Лиам поворачивается к сжавшемуся в сидении омеге. Его страшный взгляд заставляет Найла дрожать.

– Я-я-, – Лиам замахивается, отчего Найл жмурится, пригибая голову.

– Ни слова больше, услышу хоть один звук от тебя – убью.

Найл отворачивается, опуская глаза, он наблюдает за бегущими полосками на асфальте. Слезы сами по себе начали капать, Найл быстро их протер рукавом своего свитера. Он даже не успел ничего сделать, а Лиам уже недоволен. Почему его родители не видят в Лиаме то, что видит Найл? Тирана. Страшного палача. Убийцу невинных душ. Найл даже боится спросить, куда они едут. Лиам едет слишком быстро. На повороте Найл ударяется головой о боковое стекло.

– Приехали, – Лиам выходит из машины, а Найл не торопится. Он рассматривает здание, к которому они подъехали. Большой отель с красной дорожкой у входа. Самый дорогой отель в городе, наверное.

Лиам открывает дверь Найлу, но тот с мольбой подымает свои глаза на альфу.

«Пожалуйста, Лиам», – говорят они. Но, кажется, Лиаму плевать. Он хватает Найла за плечо, насильно выталкивая из машины.

– Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, – Лиам тащит Найла за предплечье к входу. Найл начинает хныкать, Лиама это вообще не устраивает, потому что на них теперь все смотрят.

– Заткнись, чтобы я тебя, блять, не слышал, – шепчет Лиам Найлу, когда они подходят к ресепшену. Он кладет свою руку омеге на талию, щипая за бок.

Лиаму передают ключ, и он быстрее идет к лифту. Он бы, наверное, убил Найла прямо тут, если бы не другие люди. Подходя к номеру, открывая дверь, Лиам толкает Найла внутрь так, что тот падает на пол. Лиам вешает на наружную ручку двери табличку «Не беспокоить» и закрывает дверь на щеколду изнутри.

– Я просил тебя одеться поприличней? – Найл отползает от Лиама, пока тот идет за ним попятам, немного наклонившись. – Просил, но ты благополучно забыл. Ты вообще в курсе, что сегодня за день? – Найл мотает головой, и Лиам наклоняется прямо к его уху, отчего омега отворачивается и зажмуривается. – Сегодня двадцать девятое августа, мой день рождения, который ты испортил, – Лиам становится ровно и показывает на Найла пальцем. – Но ничего, ты ведь попросишь у папочки прощения, ведь так? – младший неожиданно встретился своей спиной со стеной.

Найл громко сглатывает и начинает плакать. Слезы сами по себе льются, и он не может это контролировать.

– Конечно, ты попросишь прощения у папочки. Раздевайся, – Найл слабо мотает головой. – Что нет?! Я сейчас буду делать это самостоятельно, тогда тебе не поздоровится! – Лиам кричит, Найл начинает плакать еще сильнее, теперь уже громче хныкая. – Боже, хватит ныть, тряпка! – от каждого его слова, Найл дергается, непроизвольно сжимаясь. – Быстрее, блять, я не могу так долго ждать. Мое время ограничено! – Найл ускоряется, снимая с себя футболку, показывая альфе проделанную им работу. – Ох, какой цвет, а размер! Не подвела меня моя меткость, – Найл снимает штаны с носками, оставаясь в одних боксерах. Он чувствует смущение, страх не дает ему снять нижнее белье. – Чего застыл? А впрочем, и так сойдет, оставайся пока в них.

Найл выдыхает, это примерно то, о чем он только что просил бога. Лиам снимает пиджак и рубашку, показывая Найлу свой шикарный пресс, расстегивает ремень и ширинку.

– Хочешь его? – Лиам берет свой член через ткань боксеров. Найл отворачивается, ему противно видеть это прямо перед своим лицом. – Повернись, детка, ты должен смотреть на это, – альфа берет Найла за подбородок, поворачивая к себе лицом. – Смотри, – омега опускает взгляд медленно от глаз Лиама, осматривая торс, спускается к выступающему бугорку.

Рвотный рефлекс срабатывает, Найл старается унять его. Как хорошо, что он не ел сегодня еще ничего, его бы точно уже вывернуло на Лиама.

Лиам опускает свои боксеры со штанами к щиколоткам, беря член в руку. Найл все еще находится в сидящем положении, прямо напротив всего богатства альфы.

– Посмотрим, умеешь ли ты сосать. Открой ротик, детка, – Найл не спешит, он сцепляет зубы. – Открой по-хорошему, иначе сейчас я его открою.

– Лиам, может не надо, пожалуйста…

Найл не успевает договорить, как получает пощечину. Несильную, для Лиама, у Найла только немного повернулась голова.

– Нет, нет, нет, солнышко, ты провинился, проси теперь прощения, – Лиам берет Найла за челюсть, сжимая ее, открывая рот младшего.

Он пихает свой член в рот омеге, отчего тот начинает давиться. Лиам достает член, давая Найлу откашляться. Потом снова пихает его в младшего. Найл терпит, у него это плохо выходит, слезы льются из глаз, как водопады.

– Поработай языком, мне нравится твой ротик.

Найл закричал бы, наверное, если бы сил хватило, и если бы рот не был занят. Он снова давится, его организм не готов принять член Лиама. Но альфа не обращает на это внимание, он продолжает пихаться в рот бедного омеги. Найлу надо хоть как-то откашляться, мышцы его горла начинают сокращаться, и он непроизвольно смыкает свои зубы, прикусывая член Лиама.

– Сука! – Лиам ударяет Найла в челюсть, отчего тот отлетает в противоположную сторону, хватаясь за горло.

Лиам снимает с себя брюки с боксерами, доставая из кармана пиджака платок. Он подымает омегу с пола, ставя его лицом к стене, заставляя немного наклониться, оттопыривая задницу. Старший сдирает с омеги боксеры. От мокрой щеки Найла на стене теперь тоже мокрый след. Лиам берет платок, пихая его в рот Найла.

– Чтобы ты не кричал громко, нужно уважать соседей.

Потом он берет свой галстук, заламывая руки омеги, перевязывает их потуже, делая три узла.

– Ну, это так, на всякий, чтобы много не распускал свои ручонки.

Затем Лиам достает ремень из своих брюк. Толстый, широкий ремень из натуральной крокодильей кожи. Ох, кому-то придется несладко.

Найла немного это пугает, Лиам прижимает его к стене, отчего тот не может разглядеть всего.

– Ну что, приступим к наказанию? – Лиам легонько шлепает омегу по ягодицам. Найл вскакивает, но Лиам держит его за поясницу, омега глухо кричит из-за платка. – Кто у нас провинился? – шлепок. – Найлер. Он ослушался папочку и испортил его день рождения, – Лиам ударяет два раза подряд, ягодицы ужасно пекут, на них вычерчены красные полоски от ремня.

Лиам ударяет еще пару раз, с каждым разом усиливая удар. Найл издает громкие всхлипы вперемешку с неразборчивыми просьбами перестать. Когда ягодицы омеги стали совсем красными, сильно выделяясь на бледной коже всего тела, альфа решил, что этого достаточно. Лиам устраивается сзади Найла, целуя его между лопаток, он входит. Резко и полностью. Омега издает сдавленный полу крик, полу визг и сильно зажмуривает глаза, до появления звездочек.

Лиам сжимает ягодицы Найла, отчего тому еще больнее. Он толкается в омегу, не жалея его ануса, который снова кровоточит. Старая рана еще не зажила, теперь она только стала больше.

У Найла уже затекла шея и спина от такого положения, но, кажется, Лиам умеет читать мысли, потому что он выходит из младшего и поворачивает его к себе лицом. Вынимает платок изо рта и развязывает руки. Закидывает его ноги себе на руки так, что теперь Найл держится в вертикальном положении только благодаря стене. Лиам снова входит, Найл хватается за его тело, как за спасательный круг. Альфа толкается в омегу, и тот трется о стену спиной, издавая стоны и всхлипы. Найл царапает спину Лиама своими коротенькими ногтями, альфу это заводит. Он уже остервенел. Сцепляя их губы, Лиам, держа омегу, идет к кровати. Кладя Найла и нависая над ним, он начинает ему надрачивать. Найл быстро кончает, издавая громкий стон, от которого у Лиама сносит крышу, и он, делая последний толчок, кончает в омегу. Целуя Найла последний раз, он хвалит «своего мальчика» за проделанную работу.

Лиам идет в ванную. Вставляя затычку, он включает воду. Замечая там бомбочки для ванн, он берет голубо-бирюзовую и кидает ее в воду. Она моментально пенится, окрашивая воду в прекрасный морской цвет.

Альфа выходит из ванны, за Найлом, который свернулся калачиком на кровати, держа себя за колени и пряча в них лицо, он плачет.

– Хэй, Найлер… – Лиам подходит к кровати и гладит омегу по голове. Тот начинает громче плакать. – Тише, малыш, успокойся, я больше ничего тебе не сделаю…

Лиам берет Найла на руки, тот прячет свое лицо в грудь старшего. Лиам аккуратно залазит в ванную с Найлом на руках. Он садится, умещая омегу у себя между ног, кладет его спиной себе на грудь. Выключает воду, ее уже достаточно, она достает до сосков Найла.

– Я люблю тебя… – тихо шепчет Лиам, беря руки Найла в свои. – Прости меня, – он целует затылок Найла, но тот никак не реагирует.

Лиам решает, что слов недостаточно, чтобы достучаться до Найла, поэтому он больше ничего не говорит. Они просидели там около получаса, в тишине, ничего им не мешало. Найл даже не двигался все это время. Он просто лежал на груди Лиама, немного наклонив голову, смотрел сквозь воду, куда-то в пустоту.

Альфа убил в нем всякое желание доверять кому-либо. Маленький романтик Найл исчез, скорее всего, навсегда. Его левую щеку украшал новый разноцветный синяк, задницу, скорее всего, тоже.

Лиам укутал Найла в полотенце и отнес его в комнату. Пока Лиам одевался, Найл даже не пошевелился. Он так лежал на кровати, думая обо всем и одновременно ни о чем. Лиаму это вообще не понравилось, он забеспокоился. Он подошел к Найлу, вытирая его. Понимая, что он точно сам не оденется, Лиам взял его одежду и начал его одевать. Надевая боксеры, Лиам опустился к правому бедру Найла. Сначала он поцеловал его, легонько притрагиваясь к коже, а потом прикусил ее, оставляя там засос. Найл замычал, и альфа поцеловал место укуса еще раз, потом еще раз и еще раз. Он начал целовать бедра Найла полностью, потом перешел к животу, очерчивая поцелуями синяк, затем поднялся к груди, к шее, оставив засос и на ней, он добрался дорта омеги, который стонал от прикосновений и накрыл его губы своими. Поцелуй затянулся, Найл разорвал его, поворачивая голову к окну. Лиам продолжил его одевать, садя омегу, он надел на него футболку, а затем и свитер, сделав ему комплимент:

– Он очень красивый, тебе очень идет этот цвет. Мог бы ты, пожалуйста, носить его всегда?

Найл ничего не отвечает, он продолжает смотреть в окно.

– Найл, прости меня, я знаю, я обещал, что больше не сделаю тебе больно, прости меня, пожалуйста…

Лиам берет Найла за подбородок и поворачивает к себе. Найл не выдерживает снова. Он слишком мягкий, легко прощает людей, даже если их и невозможно простить. Найл падает альфе в руки, обнимая его за шею, зарываясь носом в плечо, начинает плакать. Лиам обнимает его в ответ, очень крепко, поглаживая голову одной рукой.

– Найл, прости меня, я, наверное, и не достоин твоей любви.

Найл ничего не отвечает, он просто обнимает Лиама, плача ему в плечо. Лиам просто дает ему нужную поддержку. Они сидят так пятнцдать минут, Найл потихоньку успокаивается.

– Может, ты голоден? – тихо спрашивает Лиам. Найл кивает. – Сейчас я позвоню в обслуживание номеров, – они разрывают объятия, омега протирает свои глаза и нос рукавом.

Лиам подает ему меню, прося выбрать что-нибудь. Когда еду приносят, Лиам ставит поднос на кровать, садясь напротив Найла. Тот не торопится приступить, просто сидя там и разглядывая поднос.

– Найл? – Лиам берет Найла за плечо, тот подымает свои глаза на альфу. – Все в порядке?

«Лиам, ты, что совсем, что ли дебил, нихуя не в порядке, ты, блять, еще спрашиваешь».

Найл берет один круассан, макая его в джем. Лиам легко улыбается и повторяет за Найлом. Может, все наладится? Скорее всего, да. Лиаму хотелось бы в это верить. Через пару минут Найл видит милых голубей, которые дерутся у них на подоконнике. Он улыбается.

– Ты чего? – Лиам поворачивается к окну, вглядываясь, но голуби уже улетели.

– Ничего, там просто голуби дрались, – Лиам поворачивается к Найлу. – Один такой хук крылом, а другой лапкой ему, тыщ-тыщ-тыщ. Ты их испугал.

– Боже, ах-ха-ха-ха, Найл, ты хоть знаешь, как бьется хук? – Лиам не может сдержать свой смех.

– Нет, но я смотрел фильмы про Брюса Ли.

– Ты слишком милый, Найл.

Они улыбаются друг другу. Возможно, все и вправду изменится.

В восемь часов, когда Найл начал зевать, Лиам решил, что пора по домам. Они вдоволь наговорились о разных мелочах, которые почти не играют никакой роли в жизни. Они просто болтали ни о чем, пытаясь забыть о том, что произошло.

Они подъезжают к дому Найла. Лиам останавливается и целует Найла в левую щеку, на которой уже появляется синяк.

– Что ты родителям насчет этого скажешь? – Лиам поглаживает ладонью щеку омеги.

– Не знаю. Не волнуйся, я им ничего не расскажу, – Найл вздыхает, расстегивая ремень безопасности.

– А почему? Будь я на твоем месте, уже бы все рассказал.

– Не знаю, не хочется тебя подставлять. Ведь ты срываешься не просто так, это твой день рождения, а я его испортил, – Найл открывает дверцу и выходит из машины.

– Пока, я люблю тебя, – Лиам машет ему рукой.

– Пока, я тебя тоже, – Найл машет рукой в ответ, – наверное… – добавляет он, шепотом, чтобы Лиам его не услышал.

Найл заходит в дом, снимая свои кроссовки, сразу же идет на кухню, где он слышит голоса своих родителей.

– Привет, малыш, как все прошло? – мама Найла вскакивает со своего места, идя к сыну. – А это откуда? – она тыкает в синяк на щеке. – Дорогой, посмотри, – она поворачивает голову Найла за подбородок левой щекой к отцу.

– Все в порядке. Я оступился на лестнице в отеле и ударился о перила, – Найл убирает руку матери.

– Боже, ты же там поаккуратней, так можно и зубов лишиться.

– Я знаю, пап, можно я пойду?

– А поужинать? – мать указывает на стол.

– Нет, мама, мы с Лиамом поели в отеле.

– Ладно, иди, потом мне все расскажешь, – его мама садится обратно за стол, а Найл идет в свою комнату.

«Найл, ты больше никогда с ним не встретишься, ты понял?»

«Никогда, слышишь, никогда!»

«Он причиняет слишком много боли!»

«И что, что он извиняется потом? Сделал во второй раз, сделает и в третий».

«Нет, Найл, ты не можешь ставить свое психическое и физическое здоровье под угрозу. Скажи родителям!»

«Они не расстроятся, им важнее здоровье их ребенка, чем какой-то бизнес!»

Найл лежит в своей постели, думая и ведя диалог с самим собой. Его отец заходит в комнату.

– Найлер? Не спишь? – его папа включает настольную лампу и присаживается на кровать.

– Нет, пап, можно я скажу тебе кое-что? – он смотрит в глаза отца, которые немного поменялись от доброжелательных на строгие.

– Конечно, это касается тебя и Лиама? Это он тебя ударил?

«Черт, почему папа такой прямой?»

– Нет, нет, нет, что ты, я сам упал, Лиам просто не успел меня словить, – Найл опускает глаза, не в силах больше смотреть на папины. – Я-я, я хотел сказать, что… – Найл останавливается. Что же придумать?

– Найлер, не тяни.

– Я просто хотел сказать, что можно Лиам придет к нам на мой день рождения? – Найл?! Ты что спятил?! Нет, ты что, серьезно, что ли?! У тебя крыша поехала, дурачок.

– Он тебе понравился? – строгость с глаз его отца снова пропадает, появляется неподдельное счастье. Их план удался. Осталось только подтолкнуть Лиама на предложение руки и сердца.

– Ну, есть немного. Он веселый, с ним никогда не скучно, он любит те же фильмы, что и я, и болеет за те же спортивные команды, что и я, – а еще он тиран, садист, насильник и маньяк. – Он классный.

– Я очень рад, Найл, – его отец протирает глаза. – Боже, как быстро растут дети. Найл, я могу поклясться, что вчера я отвозил твою мать в роддом, когда у нее отошли воды.

– Пап, перестань, в этом нет ничего такого.

– Нет, Найл, есть. Будут у тебя свои дети, и ты поймешь, что это очень много значит для родителей.

– Ладно, но до детей мне еще далеко.

– Кто знает, ложись спать, завтра подумаем, как будем отмечать твой день рождения, – его отец встает с кровати и выключает настольную лампу.

– Спокойной ночи, пап.

– Спокойной ночи, малыш.

Комментарий к Глава вторая.

YOLO - you only live once (ты живешь лишь раз) - что-то типа одного из девизов хиппи.

========== Глава третья. ==========

Целых две недели они с Лиамом не виделись. И даже не разговаривали по телефону. Только смс, и то, они начались только через неделю. Сначала Найл полностью игнорировал Лиама, а потом тот прислал цветы и Найл сломался. Снова. Каждый раз, когда Найл не брал трубку, Лиам писал ему извинения, и Найл, совсем не контролируя себя, писал ему ответ. Найлу надо бы поучиться говорить «нет».

Родители Найла решили, что пригласят всю семью Лиама на его день рождения.

– Что значит, я не могу пригласить Лори и Эрни?! – у Найла истерика. Родители запретили приглашать его друзей, потому что они слишком «простые» для родителей Лиама и могут оставить не самое лучшее впечатление о себе.

– Найлер, успокойся, потом вы сходите вместе в кафе и там в миролюбивой обстановке отметите, – отец пытался успокоить Найла, он целый день сегодня на нервах.

– Да, ладно! И так друзей мало, так вы хотите меня еще и этих лишить?! – Найл вскакивает с дивана и бежит в свою комнату, громко хлопая дверью.

– Бобби, что с ним? – его мать капает себе сердечные капли в стакан. Ее руки трясутся.

– Я не знаю. Он весь, как на иголках с первой встречи с Лиамом.

– Боже, ты думаешь, что-то случилось? – она начинает нервничать. – Боже, я сразу говорила, что идея с контрактом дурацкая! Вы не можете заставить два сердца полюбить друг друга, если у них просто нет чувств!

– Не знаю, Найл сказал мне, что все хорошо и что Лиам ему даже нравится. А Лиам так обхаживает Найла, что это не может быть просто так, – он тоже нервничает, начиная метаться из стороны в сторону. – У них все хорошо, слышишь? – он садится к жене на диван. – Все будет хорошо, Найл просто расстроился из-за своих друзей, успокойся, – он обнимает ее, потому что вот-вот и она заплачет.

***

Торжество начинается. Мать Найла расставляет приборы в гостиной, он помогает ей.

Найл уронил около десяти предметов, пока помогал матери. Сказать, что он волновался – ничего не сказать, но Найл с утра еще почувствовал, что что-то пойдет не так.

«Он не изнасилует и не ударит тебя при родителях, успокойся».

«Мало ли, у него тормозов нет».

«Заткнись! Лиам нормальный!»

«Нормальный?! Он изнасиловал тебя дважды! ДВАЖДЫ, прошу заметить».

«У него есть голова на плечах, он не сделает ничего при родителях».

Семья Пейнов прибывает ровно в пять. Поздравляя именинника, родители Лиама идут за стол, а Найл и Лиам еще немного задерживаются в прихожей.

– Найл, простишь ли ты меня когда-нибудь? – Лиам берет его за руки, целуя их.

– Лиам, я уже простил тебя, давай просто не будем вспоминать об этом? – Найл вешается ему на шею. Лиам обнимает его в ответ. Глаза немного слезятся, когда Найл прокручивает в голове все события того дня.

Найл не мог объяснить это странное чувство. Лиам причинял ему столько боли, Найл ненавидел его, но находил спасение и утешение в этом человеке. Довольно странно. Найл скорее бы утопил Лиама где-нибудь, чем еще раз встретился с ним, но потом, когда он видит «страдания» Лиама, все мысли о мести улетучиваются, и Найл, маленький, бедный малыш, запутывается в собственных раздумьях.

– Ребята, чего вы тут застряли? – мама Найла идет в прихожую, заставая мальчиков за обнимашками. – Ой, простите, – она прикрывает рукой глаза.

– Ну, ма-а-а-а-ам, перестань, – Найл отцепляется от Лиама, подходя к матери.

– Я ничего не видела, вы можете продолжать, мы подождем, – она уходит, подмигивая Найлу.

– Господи, что за женщина, – Найл кладет руку на лицо.

– Она у тебя классная, – за эти слова Лиам получает пинок рукой.

– Отвали, она мать как мать, – Лиам смеется, – Пошли, а то мы так и не отметим мой день рождения, – Найл берет Лиама за руку, таща его в гостиную.

Торжество проходит как нельзя лучше. По второму кругу уже произносятся тосты. Найл не пьет ничего крепче апельсинового сока, а Лиам хорошенько прилег на коньяк. Спустя несколько стаканов крепкого напитка, отец Найла предлагает станцевать медляк. Он протирает ладонью раритетный граммофон, ставя одну из мелодий из его молодости. Затем он приглашает свою жену на танец. За ним повторяет отец Лиама.

Ну, а теперь начинается веселье. Пьяные родители танцуют, вспоминая былую молодость, рассказывая про свой выпускной вечер, обычно начиная со слов: «А вот в вашем возрасте мы…».

– Найл, могу ли я пригласить тебя на один лишь танец? – Лиам протягивает омеге руку, тот неохотно соглашается.

Они выходят из-за стола, Лиам тащит Найла к родителям. Они становятся посередине, родители смотрят на них. Лиам кладет свои руки на талию Найлу, а Найл – на шею Лиаму.

Расплываясь в танце, Лиам целует шею Найла. Ему это не очень нравится, Лиам пьян, мало ли чего он устроит при родителях.

– Лиам, перестань, пожалуйста…

– Прости, – Лиам утыкается носом в шею омеги, глубоко вдыхая. – М-м-м, какой аромат, завораживает.

Лиам начинает обнюхивать Найла, его заводит этот запах. У Найла течка, началась еще с утра, поэтому он так беспокоился. Но он думал, что запах его отца хоть как-то прикроет его запах, потому что Найл ненавидел таблетки, которые ослабляли запах, но при этом имели множество побочных эффектов.

Алкоголь в венах, ветер в голове, запах Найла в рецепторах сносил Лиаму крышу, и он без стеснений опустил свои руки немного ниже.

– Лиам, родители увидят это, перестань.

Но Лиам не слушал. Родители сидели в другом углу гостиной, теперь почти не обращая внимания на влюбленных. Альфа начал мять ягодицы омеги, отчего тому становилось больно, ведь синяки там все еще были.

Найл, не задумываясь, пихает Лиама, быстро убегая в свою комнату.

Его мать быстро среагировала.

– Что-то случилось, Лиам? – она встает из-за стола, отодвигая свой стул.

– Не знаю, он как с цепи сорвался, я поговорю с ним, – Лиам идет наверх.

Он стремительно идет в комнату Найла.

«Лиам, идиот, ты снова его спугнул».

– Найлер? – Лиам заходит в комнату, находя плачущего Найла на полу.

– Не подходи ко мне! Уйди! – Лиам останавливается. – Я не хочу тебя видеть! Выйди из моей комнаты!

– Тише, тише, тише, родители тебя услышат.

– Для тебя это не проблема! Опять засунешь мне в рот платок, давай, что тебе мешает?! – у Найла дикая истерика.

Лиам все-таки пытается подойти к омеге. Тот сразу начинает брыкаться, не подпуская к себе альфу.

– Давай, может, ты мне еще ноги свяжешь?! И руки?! – Найл выставляет свои руки вперед. – Давай, снимай свой чертов галстук, я в предвкушении!

– Господи, Найлер, малыш, успокойся, – Лиам присаживается рядом с ним, опуская его голову себе на грудь. – Я больше ничего тебе не сделаю, обещаю.

– Ты говорил так в прошлый раз… – Найл громко дышит, дыхание неровное из-за плача.

– Я знаю, прости, я обещаю, я исправлюсь. Успокойся, ладно? – Лиам протирает младшему глаза тыльной стороной ладони. – Я люблю тебя, малыш, не плачь, это твой день рождения.

– Я испортил твой…

– Я знаю, ничего страшного, я сам виноват. Надо было предупредить тебя, что у меня день рождения, – Лиам аккуратно поглаживает Найла по спине. – Прости, что начал лапать тебя, не знаю, что на меня нашло.

– Мой запах и слишком много алкоголя в крови, – Найл улыбается.

– Да, ты прав. Я выпил слишком много, извини.

– Не за что извинятся, Лиам. Тебе теперь все дозволено, ведь тебе уже 22, а мне сегодня только 17.

– Я в твои годы только и делал, что нарушал закон, – Найл издает легкий смешок.

– Я не такой.

– Я знаю, поэтому ты хлещешь сок как не в себя.

– Заткнись, – Найл пихает Лиама в грудь своей ладонью. Альфа почти ничего не чувствует из-за слабости омеги.

Посидев еще немного, Найл поудобнее устроился на руках Лиама, полностью ложась на него. Альфа бы совсем не против этого, сильнее обнимая Найла в своих руках. Потом омега пожаловался на холод и Лиам стащил с его кровати плед, укутывая Найла. Лиам рассказывал ему какие-то смешные истории из детства, пока Найл засыпал на его руках.

– Найл, а давай поживем пару дней в моем домике в лесу за городом?

– Конечно, с тобой хоть на край света, – отвечает омега, сквозь сон, тихо бормоча это в живот Лиама так, что тот чувствует тепло.

– Отлично, я люблю тебя, – альфа сильнее прижимается к Найлу, чмокая его в макушку, вырисовывая круги на спине.

– Я тебя тоже.

Лиам сидит там еще минут двадцать, слушая дыхание Найла. Лиаму нравилось наблюдать за ним, омега мило посапывал носиком и жмурил глазки. Альфа начал сам засыпать, но в комнату неожиданно ворвались обеспокоенные родители.

– Я же вам говорил, что у них все в порядке, а вы? – отец Лиама был крайне недоволен всеми словами, что его жена и родители Найла сказали о Лиаме.

– Да кто же знал? Они люди молодые, мало ли у них желание. Тем более Найлер сегодня прекрасно выглядит, – мама Лиама поворачивается к маме Найла. – Ты ему эту рубашечку где купила? Она так хорошо сидит.

– Я тебе все расскажу позже, надо уложить Найла в постель. У него быстро мышцы устают и начинают болеть, находясь в одном положении.

– Мне не нужна помощь, я все сделаю сам, – внезапно перебивает их Лиам. Он встает, держа Найла на руках, кладет его в постель.

– Мой парень, – его отец разворачивается, – Дамочки, нам делать тут больше нечего. Пойдемте, а тебя, Лиам, ждем через 10 минут внизу, такси уже на подходе.

– Хорошо, пап.

– У него пижамка под подушкой! – кричит мама Найла, выходя из комнаты.

– Хорошо! – Лиам кричит слишком громко, отчего Найл начинает что-то бурчать. – Тише, тише, спи, сладкий.

Лиам начинает его раздевать. Снимая джинсы, он целует засос на бедре. Найл мгновенно открывает глаза.

– Лиам? – он немного обеспокоен.

– Все в порядке, спи, я уже ухожу, тебя попросили уложить в кровать.

– Ладно, я сам могу одеться, – сна уже ни в одном глазу, Найл привстает на локти.

– Тише, спи, я сам справлюсь.

Найл ложится обратно, Лиам продолжает раздевать омегу. Расстегивая рубашку, он приподымает Найла, чтобы снять ее. Младший внимательно за этим наблюдает. Потом альфа достает из-под подушки пижаму Найла. Надевая штаны, он рукой цепляет его ягодицы.

– Лиам.

– Прости, твой запах сводит меня с ума.

– Перестань, слишком много комплиментов за один день, не находишь?

– Твой день рождения, чего ты еще ожидал? Вскоре их будет еще больше, ведь ты прекрасен. Привыкай.

– Отвали, ты меня смущаешь.

– Да, ладно, – Лиам падает на живот Найла, начиная его целовать.

– Перестань! Лиам, хватит! – омега начинает брыкаться, смеясь.

– Все, давай, я одену тебе футболку. Мне пора, родители уже заждались, наверное.

– Давай, – Найл садится, чтобы облегчить старшему задачу. Лиам надевает футболку, целуя Найла в губы последний раз.

– Пока, увидимся завтра.

– Пока, я люблю тебя!

– И я тебя, – с этими словами Лиам выходит из комнаты.

***

Домик находился далеко за городом, где-то посреди леса, на большущей поляне. Вокруг не было ничего, кроме деревьев и кустов. Домик, выстроенный полностью из дерева, выглядел достаточно уютно снаружи, что заворожило Найла с первого взгляда. Он буквально выбежал из машины, как только Лиам припарковался, обегая дом вокруг. Все, что слышал удивленный альфа, это крики счастья и радостный визг омежки, когда он увидел белку. Найлу уже все тут нравилось, он бы остался тут жить. Когда Лиам открыл дверь дома, Найл немедля забежал внутрь, снова визжа и падая на ковер в виде шкуры медведя.

– Еще один визг, и я уезжаю, – Лиам заходит в небольшую гостиную, где Найл уже нежился на ковре.

– У тебя такой классный загородный домик, и ты молчал? – Найл снова визжит, тряся ножками в воздухе. – Он такой мягкий, можно я буду спать на нем?

– Ни в коем случае, я не дам тебе простудиться, – Найл разочаровано вздыхает. – Даже не смотри на меня так, я не разрешу тебе спать на полу. Ночью ужасно сквозит.

– Да, мамочка, – Найл закатывает глаза и встает с ковра.

– Поможешь мне разобрать пакеты?

– Да, мамочка.

– Сейчас мамочка покажет непослушному сыночку папочку, – Лиам ухмыляется, подходя к Найлу и притягивая его к себе для поцелуя.

Они перемещаются на такую же небольшую кухню, которая выглядит еще уютней, чем гостиная. Расставляя продукты, параллельно чмокая друг друга, они рассказывают друг другу шутки. Это дело затянулось, они не могли вдоволь насладиться любовью и романтической обстановкой этого помещения.

Уже через час, сидя в обнимку, попивая чай, они наблюдали за грозой, которая началась совершенно внезапно.

– Странно, я смотрел с утра прогноз погоды, могу поклясться, что даже мелкого дождя не передавали, – Лиам достает телефон из кармана своих штанов, проверяя сигнал. – Черт, мы полностью отрезаны от цивилизации, – сигнала не было.

– Боже, моя мама, наверное, уже в 911 звонит, потому что не может дозвониться до меня, – Лиам смеется.

– Она заботится о тебе, разве это плохо?

– Ну, 50/50, ее забота иногда излишня, – Найл подымает голову к альфе, – Лиам, а почему ты решил построить этот дом?

– Ну, когда мне было 14, я поссорился и подрался с лучшим другом, потом мы не разговаривали неделю или две. Я сидел дома, даже не ходил в школу. У меня была депрессия, хотя, я даже не знаю, что это было. Все домашние мне надоедали, мать заходила в мою комнату по тысячу раз на день. Я не виню ее, она беспокоилась обо мне, но мне нужно было побыть одному. И я попросил отца об этом домике, тут неподалеку есть озеро, я часто бывал около него с друзьями, поэтому я выбрал именно эту поляну.

– Как вы приезжали сюда? – Найл неожиданно перебивает Лиама.

– Мы приезжали сюда на наших мотоциклах, скучаю по тем временам.

– На мотоциклах?! – омега удивленно раскрывает рот. – Разве можно водить мотоциклы в столь раннем возрасте?

– Нет, но наши родители покрывали все наши косяки, поэтому мы никого не боялись. В наше время все зависит от денег, у наших родителей они были, поэтому нам законы не были писаны.

– И за сколько его построили?

– Домик этот построили за полгода, по-моему, а я его обставил, – Лиам делает глоток своего чая. – И этот ковер я купил первым, – Лиам указывает на ковер в виде медведя, – Я хотел из этого домика охотничий, у меня почти получилось.

– Почему почти?

– Потом я привез сюда телевизор и приставку, это уже не было похоже на логово охотника.

– У тебя есть приставка?

– Уже нет, это была самая первая модель Play Station, она сломалась через два года.

– Ясно, уютный домик, здесь круто было бы справлять Рождество.

– Мы так и сделаем в этом году, – Лиам прижимается к омеге, целуя его в щеку.

Потом они еще раз поцеловались, уже дольше.

Сидя в тишине, они смотрели в окно, где большие капли били, не жалея, по стеклу. Шатая лес, ветер беспощадно сносил листья, шишки, даже гнезда мелких птиц. Норы енотов, ласок полностью затапливало, а норы животных покрупнее – лис, волков – затапливало только наполовину. Все живое сейчас искало себе убежище, ведь неизвестно, сколько еще продлится гроза.

Найл думал о том, что все налаживается, несмотря на погоду, у него внутри было спокойно. Уже два дня с Лиамом, и ни одного нового синяка, царапины. Он потихоньку влюблялся в него, он, на самом деле, мечтал именно о таком альфе, как Лиам. Сильном, умевшем защитить. Да, Лиам немного не мог контролировать свой гнев, скорее всего из-за какого-то обстоятельства в жизни, но он был нормальным, обычно. Найлу просто надо привыкнуть к этому.

На самом деле, это только до следующего раза.

Найлу быстро надоело это, он захотел пойти в кровать. Подымая свои глаза на полностью захваченного грозой Лиама, он целует его подбородок, чтоб тот отвлекся.

– Лиам, может, спать пойдем? – Найл потирает свои глазки ручками. – Я очень устал.

– Конечно, солнце, пошли.

Они легли, Найл еще несильно доверял Лиаму, да и тем более во время течки, поэтому он попросил у того держать дистанцию. Кровать была достаточно большой, что позволяло им спать на разных ее сторонах. Лиам заснул быстро, чего не скажешь о Найле. Гроза усилилась, омега дергался каждый раз, когда гремело. Найл с детства боялся грозы, но не именно чего-то мистического в ней, типо стука ветвей деревьев, которые раскачал ветер, в окно или странного свиста, теней в окне, которые все больше нагоняли страх в грозу. Нет, все это было для маленьких и наивных детей. Найл же боялся чего-то более глобального, чем простые тени. Он боялся, что из-за дождя может начаться потоп, или в их доме снесет крышу из-за ветра, или молния попадет прямо в них и сожжет. Найл невольно начал приближаться к альфе, который был повернут к нему спиной. Когда омега уткнулся носом в спину Лиама, тот повернулся.

– Найл? – Лиам открыл свои глаза, смотря на съежившегося омегу.

– Я боюсь грозы, – Найл немного отодвинулся от альфы, пряча свои смущенные глаза.

– Найлер, иди сюда, – Лиам притягивает омегу к себе, прижимая к своему телу, – Не бойся, я с тобой…

Они переплетают свои ноги, Найл полностью прячется в больших руках Лиама. Так уютно и защищенно Найл себя никогда не чувствовал. Сворачиваясь в комочек, обнимая Лиама за талию, омега вдыхал запах альфы. Прекрасный, терпкий запах, как у дорогого парфюма. Или даже как в винном погребе, Найл не мог разобрать. Но запах был в буквальном смысле дорогим. Так пахнет от состоятельных людей, чистых душой, с кучей добрых дел за плечами.

Снова гремит гром, Найл дергается, старший прижимает его к себе сильнее, успокаивающе гладя по голове. Прижимаясь к его лбу губами, Лиам, обхватывая тонкую талию омежки, проговаривает:

– Тише, никто не смеет забрать тебя у меня…

Это было как клятва, которую обычно говорят при алтаре. Найла успокоили эти слова, он почувствовал себя любимым.

Спустя час омега наконец-то проваливается в глубокий сон. Не разрывая объятий, они проспали так целую ночь. Гроза прекратилась только к утру, оставляя после себя только лужи. Этой ночью два сердца, две души слились воедино.

Стоит только подождать, все хорошее когда-либо заканчивается. Надо только иметь терпение и быть готовым к этому, ведь не знаешь, что может разозлить человека до желания убить кого-нибудь.

Стоит только подождать…

========== Глава четвертая. ==========

Найл нежился в кровати уже около получаса, его разбудили солнечные лучи, которые бродили по постели, попадая омеге прямо в глаза.

С первого этажа вкусно пахло, и Найл решил не упустить такую возможность полакомиться, встал с кровати, лениво потирая глаза, шагая по лестнице вниз.

На кухне Лиам напевал какую-то мелодию, пританцовывая у плиты, где он готовил яичницу с беконом. Найл тихо подкрался сзади, становясь на носочки, закрыл Лиаму глаза.

– Угадай кто?

– Боже, в дом попало йети, спаси-и-и-ите, – Лиам разворачивая к омеге, хватая его за талию.

– Дурак, – Найл притягивает старшего за подбородок для поцелуя.

Поцелуй затягивается. Лиам подхватывает Найла на руки, садя его на стол. Начиная лезть под майку омеге, Найл разрывает поцелуй.

– Лиам.

– Прости, ничего не могу поделать, ты слишком красивый, – Лиам чмокает Найла в губы, возвращаясь обратно к плите. – Садись, сейчас завтракать будем.

– Да, конечно, я только пойду умоюсь.

Найл подымается наверх, заходя в ванную, беря с собой таблетки.

Таблетки, блокирующие запах течки.

Да, он все-таки взял их.

Рассматривая упаковку, читая дозировку и побочные эффекты, Найл достает одну таблетку. Закидывая ее в рот, он запивает водой, быстро проглатывая.

«Боже, я же обещал себе, идиот…»

Найл выходит из ванной, идя в спальню, чтобы положить таблетки обратно в свой рюкзак. Но он неожиданно встречает Лиама там.

– Ой, а что это у тебя? – любопытство – коварное чувство.

– Т-таблетки, – Найл безумно нервничает, как будто мать спалила его с наркотиками. Он уже весь вспотел.

– Таблетки? Зачем они? – Лиам подходит ближе, Найл делает шаг назад.

– У, у меня аллергия на пыльцу, а в лесу ее очень много, прости, я не хотел портить нам уикенд, поэтому не сказал, – Найл проговаривает это на одном дыхании.

– Ладно, жду тебя внизу, – Лиам проходит мимо омеги, тот с облегчением выдыхает.

«Господи, пронесло».

Позавтракав, они решили побродить по лесу. Странное занятие, конечно, в лесу были лужи по колено, но они все равно решили пройтись.

Найл стоит уже одетый в прихожей.

– Ли-и-и-иам, я уже готов, ты скоро? – Найлу уже невтерпеж, он очень хочет в лес.

Лиам спускается вниз, одетый, как настоящий лесник. Маскировочный костюм цвета хаки, резиновые сапоги выше колена, не хватает только ружья.

–Ты идешь в этом? – Лиам оглядывает Найла с ног до головы, заостряя свое внимание на обычных тканевых кедах.

– Ну, да, что с этим не так?

– Найл, ты серьезно? Ты был хоть раз в настоящем лесу? – Найл кивает. – По тому, как ты одет, точно не скажешь. Малыш, всю ночь была гроза и шел дождь, там норы бедных животных затопило, лужи будут по самые соски. Сейчас лес – это просто болото.

– И что прикажешь делать? – Найл садится на пол, снимая свои кеды.

– Можно найти тебе хотя бы сапоги, потому что ты просто утонешь, а потом голодные белки тебя сожрут.

– Очень смешно, белки не едят людей.

– Они всеядны, значит, едят все, – Лиам шепчет это, как будто рассказывает страшилку, подымаясь по лестнице наверх. – Жди меня здесь, я пока поищу тебе подходящую обувь.

– Ладно, но белки не едят людей!

Лиам ничего не отвечает, слышно только, как он смеется.

Через полчаса они уже где-то в лесу, блуждают. Найл как маленький ребенок, кричит, каждый раз, когда видит животное, пугая его. Лиам просто удивляется, что ему попался настолько красивый душой человек. Посмотрите, он сияет, как дитя, он невинный. Маленький голубоглазый ангелок, попавший на землю из зависти архангелов, скорее всего. Потому что по-другому объяснить, откуда в нем столько света, просто невозможно. Ведь с годами все люди теряют свою невинность, чисты только дети.

Найл прицепился к какому-то застрявшему среди луж зайчику. Лиам, не замечая этого, пошел дальше и омега потерял его из поля зрения.

– Не бойся, я спасу тебя.

Найл аккуратно ступал в воду, чтобы не провалиться. Бедное животное тряслось от страха, когда Найл тянул к нему свою руку. Еще чуть-чуть – и вот зверек спасен. Найл держал его в своих руках, любуясь. Немного еще постояв, Найл хотел сделать шаг, но увяз в грязи. Его медленно засасывало, он не мог пошевелить ногами. Начиная оглядывать Лиама вокруг, омега запаниковал.

– Ли-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-иа-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-ам!

Альфа услышал его, резко остановившись.

– Ли-и-и-и-а-а-а-а-ам!

Он идет на голос.

– Помоги-и-и-и-и-и-и-и-и!

«Боже, я так и знал, что стоит привязать его к себе».

Лиам идет уверенно, выглядывая вперед, ища знакомую фигуру. Пока ничего, только деревья, такие же худые, как и Найл, которые сбивали его с толку. Попадая просто прямиком в тупик, Лиам останавливается, крича:

– На-а-а-а-а-а-а-а-айл! Крикни что-нибудь!

– Я-я-я-я-я-я-я-я-я зде-е-е-е-е-е-е-есь!

Лиам идет на голос. Надо же, как далеко он ушел. Идя вперед по тропе, которая только что исчезла, полностью утонув в воде, Лиам поднимает голову.

– Вот ты где, – он оглядывает место, куда попал Найл. – Как ты там оказался?

– Я просто шел за тобой, потом увидел этого зайку и решил его спасти, а потом я просто застрял.

– Ты посреди болота, Найлер, как можно было не заметить болото? – Найл поворачивает голову, чтобы посмотреть, и он действительно попал в болото.

– Я просто хотел спасти зайку…

– Господи, ты еще такой ребенок, – Лиам начинает аккуратно ступать в воду, дабы хоть как-то добраться до Найла.

Обходя болото по кругу, он ищет место, где более и менее сухо, чтобы самому не увязнуть. Находя такое место, он начинает медленно двигаться к Найлу. Ступая на бугорки, он останавливается около омеги, чтобы не ступить туда же, куда и он.

– Сейчас ты не двигаешься, я попытаюсь тебя взять, окей? – Найл кивает.

Подхватывая Найла за подмышки, Лиам начинает подымать его вверх, чтобы освободить ноги. Еще немного усилий – и омега свободен. Лиам ставит Найла рядом с собой, на возвышенность, беря его на руки. Они выбираются из грязи, но альфа не торопится поставить омегу на землю.

– Ну все, хватит, пусти меня.

– Ну, нет, а то ты еще раз потеряешься.

Без лишних слов они возвращаются обратно. Только около дома Найл отпустил зайца на свободу.

– Кто первый в душ? – Найл разувается, поворачиваясь к Лиаму.

– Мы можем принять его вдвоем, – ухмылка появляется на лице альфы, он притягивает Найла к себе за талию, пытаясь поцеловать, но тот отстраняется.

– Не можем, – строго отрезал Найл, выбираясь из рук Лиама.

Лиам понял, почему они не могут принять душ вместе.

– Ну, тогда можешь идти первым, – Лиам пытается быть вежливым и заботливым.

– Окей, спасибо.

– Да не за что.

Найл уже в ванной, а Лиам идет в спальню, чтобы переодеться. Замечая на полу, около кровати рюкзак Найла, который был небрежно открыт, из которого торчала упаковка с таблетками.

«Научись доверять ему, Лиам, он ребенок, он не несет угрозу».

«Да, но как же “доверяй, но проверяй”?»

«Нет, в этом случае надо просто поверить ему, он ничего не сделал. Лиам, вспомни, как ты его любишь».

«Нормальные отношения построены на нормальном доверии. Если бы это реально были таблетки от аллергии, Найл бы не прятал их у себя за спиной, когда ты спросил у него».

«Да, ладно, что он там может прятать? Наркотики? Антидепрессанты? Успокоительное?»

«В любом случае, надо проверить».

Лиам наклоняется, чтобы взять таблетки. Читает название, оно ему ни о чем не говорит, он никогда о таких не слышал. Доставая инструкцию к ним, он читает строку «Применять при:», и все понимает. Твою мать, он все понял.

Он уходит с таблетками вниз, начиная читать побочные действия.

«Потеря аппетита, сонливость, неактивность».

– Да, ладно, все не так плохо.

«При регулярном употреблении в течении недели может наблюдаться излишнее спокойствие, истощение, головокружение, обмороки, при привыкании возможно развитие бесплодия».

– Твою мать!

Лиам складывает инструкцию обратно, пряча таблетки в ящичек на кухне.

– Ну все, сука, будешь знать, как пить таблетки без моего разрешения!

Приближается ночь, ребята готовят ужин вместе. Много смеются, шутят, целуются. Сегодня удивительно спокойная погода. Все живое может вздохнуть с облегчением. Прекрасный закат желто-розового оттенка вознесся над землей. На небе перистые облака, медленно плывущие из-за затишья.

Перед бурей.

Сервируя стол, Лиам ставит свечи, они договорились о романтическом ужине. Небольшой букет, который собрал Найл из ромашек, васильков, такого же голубого цвета, как глаза омеги. Господи, как красиво.

Но помните, стоит только подождать…

Найл вспоминает, что таблетки принимаются перед едой, подымается наверх. Не находя их в своем рюкзаке и сумке с вещами, он возвращается вниз, где Лиам уже сидит за столом. Он замечает нервное волнение Найла, но сначала не подает виду. Ждет, когда омежка сам признается. Найл немного стоит молча, потом все-таки решается спросить.

– Лиам, а ты не видел мои препараты от аллергии? – у Найла трясутся руки. Господи, все было так хорошо, он надеется, что Лиам не разозлится из-за таблеток.

– Эти? – Лиам встает с места, открывая ящик, доставая оттуда таблетки, швыряет их Найлу.

«Все, это конец, Найл. Попрощайся с жизнью».

Таблетки падают на пол, Найл наклоняется, чтобы поднять их. Лиам приближается к омеге, хватая его за волосы, подымая голову. Найл начинает скулить от боли.

– Сученыш, ты думал, я не найду? Ты что это, за дурака меня держишь? – Лиам оттягивает голову омеги немного назад, глаза Найла начинают слезиться.

– Пожалуйста, отпусти… Лиам, прости, пожалуйста…

Лиам швыряет Найла на пол, тот ударяется головой о деревянный пол.

– Да никогда в жизни. Ты, гаденыш, еще будешь говорить мне, что делать? – Найл получает ногой в живот.

Начиная кашлять, он скручивается, хватаясь за живот.

– Ты вообще понимаешь, кто я?

Найл ничего не отвечает, за что снова получает в живот. Слезы льются, капая на пол. Лиам подымает его, заталкивая в гостиную на диван. Начиная раздевать, целуя все его тело, Найл хнычет.

– Ты обещал… Лиам, пожалуйста…

Пощечина. Сильная, голова Найла поворачивается на 90 градусов.

– Ты вообще в курсе, какие побочные эффекты у этих таблеток?

Лиам стягивает с омеги штаны, целуя бедра, оставляя там еще пару засосов. Найл издает громкие всхлипы и полу стоны, все тело начинает ломить, он дрожит.

Лиам снимает с себя штаны с боксерами, стягивая нижнее белье с Найла зубами.

– Лиам, пожалуйста, не надо…

Удар в челюсть. Найл стискивает зубы, стараясь даже не мычать, дабы не злить Лиама еще. Но куда уже хуже?

Альфа переворачивает Найла на живот, любуясь синяками на его маленькой заднице.

«Прекрасная работа, надо будет повторить».

Целуя шею, лопатки, ребра, Лиам входит резко и полностью. Смазка облегчает боль, которую чувствует Найл, но она достаточно сильна и требует крика. Такого, что все животные в радиусе пятидесяти миль разбежались в ужасе.

– Да, детка, кричи, никто тебя все равно не услышит.

Делая пару толчков для разработки, Лиам прижимает омегу лицом в диван, у Найла затрудняется дыхание. Пытаясь повернуть голову, Лиам притягивает его к себе за волосы, Найл выгибается в спине так, что кажется, что он сейчас сломает позвоночник. Невероятно больно, плач стал громче.

– Не рыпайся, если хочешь жить.

Настолько строгий голос Лиама заставил Найла напрячься. Лиам придерживал Найла плечо, тот пытался устоять на локтях, но это не увенчалось успехом, толчки были сильными, Найл не мог долго держать равновесие.

Через минут десять Лиам приподымает Найла на колени, ставя его на четвереньки. Стало легче, Найл упирался руками о подлокотник. Немного наклонившись, прилегая Найлу на спину, Лиам попадает по простате. Найл издает визг, плавно переходящий в стон. Еще пара попаданий в нужную точку, и альфа начинает слышать буквально мелодию, состоящую из стонов маленького омеги под ним, которая ласкает Лиаму слух.

Найл почти не чувствует боли, уже не плачет. Расслабляясь, он начинает сам толкаться навстречу, что очень удивило Лиама. Все-таки желание у него было, оно всегда появляется во время течки.

Грязные стоны двоих наполнили помещение. Оба чувствовали неземное блаженство. Найл быстро кончил, издавая протяжный стон, без дрочки Лиама. Альфа от этого стал делать толчки сильнее, сам кончил глубоко в омегу, бессильно опускаясь на него. Целуя всю спину Найла, он хвалил его за такой «фееричный оргазм».

Найл, не чувствуя собственного тела, упал на диван, когда Лиам перестал его придерживать. Альфа поднялся наверх, для того, чтобы набрать ванную. Спускаясь обратно вниз, он берет на руки Найла, целуя его лоб, который покрылся потом.

Найл неровно дышит, кажется, его мозг отключился, он не понимает, что происходит.

– Прости меня.

Лиам шепчет, садясь с Найлом в ванную, но что это? Снова пустое извинение? Некоторые люди годы пытаются перебороть себя и свою гордость, чтобы сказать тихое «извини», но Лиаму, кажется, вообще поебать. Для него это слово, как «привет».

Выходя из ванной, Лиам кладет Найла на кровать, как младенца. Как самую дорогую вещь на свете, стараясь ее не сломать. Но сломанные вещи не ломаются дважды. Одеваясь, Лиам замечает, что Найл даже не шевельнулся. Даже пальцы находились в точно таком же положении, как они были. Найла даже не волновало то, что он абсолютно голый, даже ничем не прикрыт.

Лиам спускается вниз, за вещами омеги. Он идет обратно, в спальню. Найл все еще не шевелится. Можно даже сказать, что он мертв, его дыхания не было слышно, зрачки не двигались, он почти не моргал.

Лиам начал его одевать, замечая странный взгляд Найла. Он смотрел, как будто в пустоту, как будто он видел потусторонний мир, глаза были стеклянными и застыли в одном положении. Лиам забеспокоился, немного потряс Найла, дал ему легкие пощечины, но ничего. В его взгляде ничего не изменилось. Он все так же смотрел сквозь материи.

– Господи, прости меня, что же я наделал…

Лиам берет и укладывает Найла на кровать, прижимая к себе, что есть силы. Впервые он заплакал при Найле. Но омегу это даже не задело, он прикрыл свои глаза и заснул. Прежний Найл разрыдался бы уже Лиаму в плечо, прося прощение за свое молчание и безразличие, но не сейчас.

Лиам заснул, все так же держа Найла, очень крепко. Два раза Найл просыпался, сам не знал почему, он просто открывал свои глаза, смотря прямо перед собой, не двигаясь, после снова засыпал. Ему впервые ничего не снилось. Никаких хороших или плохих снов.

С утра Лиам проснулся, находя крепко спящего омегу перед собой. Он спустился вниз, начал готовить завтрак. Мысленно виня себя (представляете, Лиам умеет винить себя), он прокручивал в голове все образы Найла, когда он просил его остановиться.

«Я, блять, идиот, скотина, сука, быдло, даже не знаю, кто я. Я просто зверь».

Подымаясь наверх, с примирительным омлетом в одной руке и чашечкой горячего шоколада в другой, он заходит в спальню, где Найл, уже проснувшись, переместился на край кровати, который былближе к окну. Лежа на боку, он устремил свой взгляд, полный безразличия, на небо.

«Оно такое большое и свободное, оно ни от кого не зависит и может делать то, что ему вздумается. Я хочу быть, как оно».

Лиам подходит к омеге, садясь на пол прямо перед ним. Найл продолжает смотреть в окно.

– Найлер, прости меня, – Лиам чмокает его в губы, но тот даже не реагирует. Ни одна мышца на его теле не двигается. – Я знаю, я обещал, но не сдержал обещание, прости. Я идиот, и, возможно, даже не заслуживаю твоей любви. Ты слишком хорош для меня.

Лиам смотрит Найлу в глаза, наконец, замечая в них изменение. Они не просто полны безразличия, боли и страданий, они потеряли самую важную составляющую Найла – невинность. Не физическую, а духовную. Ту невинность, с которой Найл за пару громко смеялся из-за мелочей, с которой радостно визжал при виде маленьких животных, с которой он каждый раз прощал Лиама. Теперь ее нет. Боже, посмотрите, он разбит. Он раскололся на кусочки.

Лиам берет его за руку. Она бледная и очень хрупкая. Найл весь такой. Лиам замечает засохшую кровь у него на губе, скорее всего из-за удара. Под левым глазом фингал, да и глаз красный. На шее засосы, багровые, ох, как они выделялись на бледной коже. Лиам начинает осознавать, что он все-таки сделал.

– Может, мы сходим в лес? Сейчас луж почти нет, все сухо…

«Да, ладно, Лиам, ничего поумнее придумать не мог?»

Найл молчит, все так же смотря на небо. Господи, какое оно красивое. Идеально голубой цвет, почти как глаза Найла, но сейчас они серые. Серые, как грустное небо, когда идет дождь.

– Пожалуйста, ответь… Найлер…

Лиам залазит на кровать, устраиваясь сзади Найла, обнимая его за талию, беря в свою большую ладонь его маленькую ладошку, сжимая ее. Он склоняет свою голову к шее, вдыхая запах. Целуя затылок несколько раз, он произносит тихое «прости», закрывая свои глаза.

Лиаму хотелось бы заснуть, но он не может. Он просто лежал там, тихо вдыхая запах омеги, извиняясь через раз. Встал он только в часа четыре, в туалет, но обратно не вернулся. Спустился вниз, достал бутылочку виски и стакан, пошел на крыльцо. Снова начался дождь, но его спасал навес. Наливая себе уже третий стакан, он закуривает шестую сигарету. Ни о чем не думая, он просто расслабился. На пятом стакане он сделал паузу, выходя в своей пижаме под дождь. Футболка моментально промокла, прилипая к телу, штаны еще немного держались. Замерзая, он взял бутылку и пошел обратно в дом. Включая электронный камин, он присаживается на ковер, хлеща виски с горла. Немного обсохнув, он идет за следующей бутылкой. Чувствуя усталость, он ложится на диван, не решаясь подняться к Найлу в таком состоянии. Через неизвестно сколько времени он заснул.

Найл перевернулся на другой бок, когда небо начали затягивать тучи. Заснул он в районе девяти часов. Господи, кто бы мог подумать, что до этого дойдет. Что он скажет матери о новых синяках и царапинах, он еще не думал. Но он очень хочет домой, поскорее, подальше о Лиама. Он не думает, что скажет родителям всю правду, но скажет, что они повздорили, а потом просто расстанутся, так, невзначай, как будто так должно быть.

Дождь шел, не переставая, бил по стеклу.

С утра, Лиам очнулся, с жуткой болью в голове. Поднявшись, он пошел сразу в спальню. Найл лежал, повернутый к окну лицом, смотря на небо. Опять.

– Собирайся, мы едем домой.

Лиам пошел в ванную, надо же хоть немного привести себя в порядок. Найл встал с постели, снимая с себя пижаму и складывая ее в сумку. Одеваясь, он идет вниз, обувается и выходит на улицу. Останавливается у первой ступеньки крыльца, потому что на улице все еще идет дождь. Через минут десять к нему выходит Лиам, закрывая дом на ключ, идя к машине. Найл идет за ним, усаживаясь сзади. Никто из них так и не проронил и слова. Поездка обратно казалась бесконечной.

Вот и дом Найла. Лиам останавливается, Найл буквально выбегает из машины, пытаясь быстрее скрыться от альфы.

– Я люблю тебя! – выкрикнул Лиам, уезжая. Найл опустил голову.

«А я тебя ненавижу».

Мать открыла Найлу дверь, конечно, первым делом замечая фингал.

– Откуда это?! – она явно недовольна, что на ее мальчике в последнее время стали появляться следы от побоев.

– Мам, это долгая история, можно мне, пожалуйста, отдохнуть, я очень устал, – он никогда не разговаривал с матерью таким безразличным тоном.

– Найл, что случилось, говори! – она больно напористая, не пускает сына дальше прихожей.

– Ма, пожалуйста, мы не спали всю ночь, я очень устал, – ее глаза полезли на лоб. – Нет! Не в том смысле, мам!

– Боже упаси, я уже о таком подумала, – она смеется. – Найл, так почему вы не спали всю ночь?

Он закидывает свою голову назад, закатывая глаза.

– Ладно, сейчас я сделаю чай, и мы с тобой посплетничаем.

«Господи, святой Иисус и архангелы, спасите и сохраните меня».

Найл кидает свои сумки в прихожей, идя в гостиную. Ой, сколько сейчас придется всего придумывать, Найл так крупно еще не врал матери. Отцу да, но обычно они с матерью вдвоем врали.

– Ну, рассказывай, – мать принесла поднос с чаем и печеньками, поставив его на журнальный столик. Найл сидел рядом с ней, она взяла его руку в свою.

– Ну, в общем, мы с Лиамом просто поссорились. Немного повздорили, спорили насчет чего-то, я уже не помню. Просто каждый из нас доказывал свою правоту, и мы не могли просто пойти спать.

– И он тебя ударил?

– Мам! Лиам нормальный, – самая большая ложь, которую Найл сказал сегодня. Лиам психически нестабилен, он не умеет держать свой гнев в себе, ему пора к доктору. – Я упал, мы ходили в лес, и я оступился на холмике.

– Ладно, прости. И вы сейчас с Лиамом не разговариваете?

– Скорее всего, но я извиняться не буду, – Найл надувает губы, складывая руки, опираясь спиной о спинку дивана.

– Ты прям как твой отец. Он тоже ни перед кем не извиняется, только ждет, чтобы перед ним все кланялись, – она тяжело вздыхает и отводит взгляд.

– Я не такой как он! – конечно, не такой. Ты не предал своего сына, отдавая его замуж по расчету. – Все, мам, мне надоело, я хочу спать, можно мне уйти? – Найл раздражен, хочет скорее закрыть эту тему, чтобы не наговорить чего лишнего матери.

– Ладно, – она опускает голову, – Я вижу, что ты устал, иди, поспи. Потом поговорим.

Он берет свои вещи, подымаясь в комнату, швыряя сумки в самый дальний угол комнаты, он начинает раздеваться. Огромный, просто очень огромный синяк, фиолетового цвета украшает его живот. Он надевает на себя широкую футболку и простые спортивные штаны. Прячется под одеялом, в надежде, что он в безопасности. На телефон приходит смс, от Лиама, черт бы его побрал. Найл открывает его и там поэма в тысячу слов, где Лиам пишет извинения и унижает себя различными способами. Слова «прости» и «извини» встречаются раз сто, если не больше.

Найл начинает плакать. Все вдруг свалилось на него, на его хрупкие плечики. Ему только семнадцать, а родители нашли жениха, которого Найл теперь ненавидит всей душой.

Найл не помнит, когда заснул, но проснулся он в два часа ночи. От Лиама пришло еще пять смс, но Найл не смотрит их. А зачем?

Все когда-либо заканчивается, ничто не вечно, никто не вечен. Помните это, и не удивляйтесь, если вас кто-то бросил. К этому надо быть готовым, ведь даже самые верные кидают.

========== Глава пятая. ==========

Комментарий к Глава пятая.

Я снова тут:)

Простите, что не было так долго, компьютер не могли починить полтора месяца

В качестве извинений кидаю две главы, надеюсь, вам понравится

Если видите опечатки, писала побыстрее, могла не все заметить, исправляйте, не стесняйтесь:)

Да, и спасибо всем, кто остался до конца

Вся любовь хохо

Прошло уже три дня с момента их последней встречи.

Смс от Лиама нескончаемо приходят, Найл иногда выключает телефон, чтобы не слышать его. (Просто занести его в черный список Найл не хотел, потому что он был вежливым и не мог забрать у Лиама последнюю надежду на прощение.) Родители немного беспокоятся, ведь их план рушится на глазах. Их отцы уже не раз разговаривали, но они пришли к выводу, что не стоит пока давить на ребят, все должно само собой случиться.

Звонок в дверь. Мать просит Найла открыть, потому что у нее заняты руки. Он неохотно спускается вниз, моля Господа, чтобы это был не парень из доставки цветов, потому что Найл уже не может смотреть ему в глаза. Лиам прислал порядка семи букетов, и последний раз тот парень косо на него смотрел (ну конечно, он уже заебался ездить по одному и тому же адресу).

Найл подходит к двери, выглядывая в глазок. Это был тот парень из доставки цветов.

– Здравствуйте! Вам снова цветы, – он так противно и насмешливо выделил «снова», что Найлу захотелось провалиться под землю от стыда.

– Спасибо, – он расписывается в бланке, беря цветы в руки.

– До свидания! И прости его уже, наконец! – тот парень махал рукой, как будто знал Найла вот уже несколько лет.

– Ага, прощу, в следующей жизни, – Найл закрывает за собой дверь.

Заходя на кухню, он открывает шкафчик, закидывая букет в мусорное ведро. Он даже не взял маленькую открыточку из букета, чтобы очередной раз не читать эти дебильные извинения.

– Найл, неужели это все требует такого отношения к Лиаму? – мать жалобно посмотрела на букет. Это уже не первый, скорее пятый букет, который оказался безжалостно выкинутым.

– Да, требует, – он окинул ее злостным взглядом. Он просто всей своей душой ненавидел, когда они его защищали. Отец уже три раза за неделю разговаривал с ним о Лиаме. Да идите вы все лесом!

Ничего больше не сказав, он просто снова поднялся в свою комнату, затыкая уши наушниками, отключая телефон.

Так тихо тянулись дни, пока он не решил, что жизнь должна продолжаться. Еще через неделю он со своими друзьями отправился в город, на большую прогулку.

Это подняло его настроение, он почти забыл Лиама и стал жить как раньше. Беззаботно, много смеясь, прямо до посинения, вытворяя странные вещи.

Но вечером все вернулось.

Найл сидел около унитаза, хватаясь за живот. Его снова вырвало. Уже третий день подряд его рвет. Когда все прекратилось, уже было, кстати, около часа ночи, он умылся холодной водой. Подняв голову на зеркало, он заметил изменения в себе. Он еще немного похудел, лицо было болезненно желто-зеленого цвета, мешки под глазами стали больше и окрасились в насыщенный фиолетовый цвет. На руках было пару синяков, на шее и бедрах – засосы, на животе огромная гематома, которая понемногу сходила.

Найл выходит из ванной, наклоняясь за рюкзаком, с которым он ходил гулять. Достав оттуда нужную вещь, он заходит обратно в ванную, закрываясь и включая воду, чтобы, если вдруг что, его не было слышно.

Через пять минут Найл уже беспокойно сидел на унитазе, поглядывая на время, которое тянулось бесконечно. Долбанные пять минут шли час.

Вот настало время разделить свою жизнь на до и после. Найл тянет свою руку к аккуратной палочке.

«Три, два, один…»

Найл открывает свои глаза, смотря на тест на беременность.

Одна полоска.

Одна, мать вашу, полоска.

Но Найл не был бы Найлом, если бы не купил еще один для точного результата, ведь тесты на беременность дают семидесяти процентный результат, а не стопроцентный.

Распаковывая следующий тест, он проделывает все то же самое. Вроде бы, после первого теста беспокойство и сильное волнение должны пройти, но нет. Найл стал только еще больше нервничать.

«Да, ладно, первый тест показал отрицательный результат, значит, этот тоже покажет отрицательный».

Ах, если все было так просто.

Но второй тест показал две полоски. И только что жизнь омеги разделилась на до и после.

Сидя в полном отключении сознания еще пять минут, Найл, скорее всего на автомате поднялся с места и пошел в кровать. Ложась и прячась под одеялом, он начинает плакать, обхватывая живот руками, как бы защищая жизнь внутри себя.

Господи, ему только семнадцать. Бедный, маленький мальчишка, сколько всего ты пережил за последний месяц.

Проснувшись, он первым делом записывается на УЗИ, потому что это может быть ложная тревога.

«Надо сказать Лиаму».

«Да ни в коем случае! Если он не хочет ребенка и снова что-нибудь с тобой сделает?»

«Господи, я не пойду к гинекологу один».

«МАМА!!!!!»

«Ты что, свихнулся? Ничего не говори матери, ведь если Лиама не устроит ребенок, можно сделать аборт».

«Никаких абортов! Я дам этому ребенку жизнь!»

«Без Лиама».

«Да, без него».

«Но я все-таки ему позвоню».

Найл дрожащими пальцами начинает набирать номер.

– Алло? – Лиам поднял буквально после первого гудка. Скорее всего, он просто сидит за телефоном, выжидая звонка.

– Лиам, привет, – голос Найла тихий, немного дрожит.

– Привет, ты бы знал, как я рад тебя слышать! – Найл чувствует, что Лиам улыбается во все тридцать два зуба. – Что-то случилось? – конечно, ведь Найл сам не позвонил бы просто так.

– Мы могли бы встретиться? – господи, Найл просит Лиама встретиться с ним, до чего докатились.

– Конечно, когда?

– В «Таверне Грега», через два часа.

– Окей, ты сам доедешь? – Лиам надеется услышать нет, ведь он может забрать Найла.

– Да.

– Пока, я люблю тебя.

– Пока, – Найл сбрасывает, потому что еще чуть-чуть, и он заплачет.

Вставая с кровати, одеваясь, он спускается вниз, говоря матери, что идет на встречу с Лиамом. Видели бы вы ее лицо, она вся светится. Господи, все, что она успела сделать – это уже все доложить отцу, счастливое «ура» которого Найл услышал через динамик.

До их встречи с Лиамом еще пятнадцать минут, но Найл уже сидел в кафе. Высматривая знакомую машину через большое окно, он нервно потирал рукава, растягивая их.

Официант тихо к нему подошел, что Найл немного вздрогнул, когда почувствовал, что его чашку с чаем ставят на стол. Отвлекшись от окна, он делает глоток, слыша колокольчики у двери, он поворачивает к ней голову, чтобы разглядеть, кто там.

Он почти теряет сознание, когда видит там Лиама. Альфа вглядывается в посетителей, находя Найла, идет к нему за столик.

– Прости, опоздал, – он подходит к Найлу, целуя его в щеку. – Это тебе, – он протягивает большой букет цветов омеге, тот кладет их на столик.

– Спасибо, ничего страшного, я сам только что пришел, – ври больше, Найл, ты сидишь тут уже минут тридцать.

– Что ты хотел мне сказать? – Лиам присаживается на противоположный стул, прожигая Найла ожидающим взглядом.

– Я, – Найл опустил глаза на чашку, рассматривая пузырьки, – я даже не знаю, как это сказать.

– Просто скажи, Найл. Я приму любую правду, – он протягивает свою руку, беря руку омеги.

– Я, – пауза. Найл тяжело выдыхает ртом, кажется, мозгу не хватает кислорода, он сейчас потеряет сознание.

Лиам ничего не понимал. Он не мог даже предположить, что ему скажет Найл. Он просто тугодум.

– Я, я беременен, Лиам, – Найл опускает голову, пряча свои глаза, которые уже слезились.

– Погоди, что? – Лиам вскакивает с места.

Господи, Найл ожидал чего угодно: удара, громкого мата, швыряния мебели и посуды. Но Лиам ничего из этого не сделал. Он просто подошел к Найлу, подымая его на ноги и крепко-крепко обнимая. Найл начинает плакать, пряча свое лицо Лиаму в шею.

– Господи, Найл, я так рад! – он приподымает его, отрывая от земли. – Господи, Найл, у нас будет малыш, – он ставит его на место, кладя свою большую ладонь омеге на живот. – Не плачь, я люблю тебя, – альфа протирает младшему глаза другой своей рукой.

– Лиам, я записался на УЗИ, потому что тесты могут ошибиться.

– Конечно, я схожу с тобой.

Они присаживаются на свои места, еще долго разговаривая о всяких мелочах. Да, как бы они не пытались расстаться, они все время приходили друг к другу. Сколько бы они не ссорились, они все равно мирились. Сколько бы ненавидели друг друга, все равно тайно любили.

***

В больнице было невыносимо душно. Найл, не мог успокоиться, его тошнило, он уже три раза бегал в туалет. Не мог напиться, жажда его мучала. Не мог усидеть на одном месте, то вскакивая, то ложась Лиаму на колени. Он ждал своей очереди, видя счастливые лица других людей.

– Мистер Хоран, пройдите, пожалуйста, в кабинет, – миловидная медсестра позвала Найла, всматриваясь в свой блокнот.

Найл встал с места, не опуская руку Лиама, сжимая ее крепче.

– Проходите, ложитесь, – она указывает на кушетку, уходя в другое помещение в этом кабинете.

– Не бойтесь, – из-за занавески выходит доктор, вытирая свои руки. – Устраивайтесь поудобней, это не больно, немного щекотно, – Лиам и доктор улыбнулись одновременно, а Найлу было не до смеха.

Он передал старшему свой рюкзак, протягивая доктору свою медицинскую карточку. Укладываясь на кушетку, он взглядом зовет Лиама к себе. Тот подходит, беря омегу за руку.

– Все будет хорошо, – Лиам шепчет, но Найлу не становится легче.

Спустя десять минут доктор зовет к себе медсестру, передавая ей карточку. Она уходит, доктор разрешает Найлу присесть.

– Ну что, могу вас поздравить! – господи, Найл сейчас упадет в обморок. – У вас будет ребенок!

Лицо Лиама уже светится, огоньки появились в его глазах.

– Срок – две недели. Но у меня вопрос, – он делает паузу, подымая свои глаза на Лиама, смотря на него через очки. – Эта гематома появилась до или после зачатия?

– До, – не задумываясь отвечает Лиам.

– О, ну тогда хорошо, – медсестра заходит обратно, передавая карточку Лиаму. – У вас сильный организм, вы выдержите беременность. Но если что, сразу идете ко мне.

– Конечно, спасибо, – говорит Лиам, выходя из кабинета, таща Найла за руку.

Закрывая дверь, они идут по длинным коридорам вниз. Найл так и не сказал ни слова. Они садятся в машину, Лиам поворачивается лицом к Найлу, который сидит прямо, тупо уставившись в никуда.

– Найл, посмотри на меня, – Лиам берет омегу за подбородок, поворачивая к себе и целуя. – У нас будет малыш, – он мягко улыбается, смотря младшему прямо в глаза. – Я очень этому рад, потому что нет ничего лучше, чем ребенок от моего любимого человека. Я люблю тебя, и я воспитаю этого ребенка с тобой.

Найл прикрывает глаза, выдыхая тихо, еле слышно, отворачиваясь.

– Прости меня за все, что я тебе сделал. Я знаю, я не подарок, но я обещаю, теперь честно, я исправлюсь.

– Я знаю, – Найл поворачивается обратно к Лиаму, опуская глаза на их руки, которые были сцеплены.

– Я люблю тебя, – Лиам расцепил их руки, заводя машину, – Завтра ты со своими родителями приходишь к нам на ужин, там мы им все скажем.

– Конечно, – Найл поворачивает свою голову обратно к окну.

***

День был хорошим. С самого утра светило солнце, ярко, ослепляя лицо, заставляя Найла повернуться на другой бок.

– Господи, мне не в чем даже пойти на ужин к Пейнам! – мама удивленно вскрикнула, что заставило Найла недовольно цокнуть.

«Никто в этой семье даже не даст мне поспать».

– Да, черт тебя побери, надень свое багровое платье! Ты еще никуда в нем не ходила! – бас отца звучал снизу, кажется, он сидел в гостиной.

– Нет! Оно не подойдет для простого ужина! Оно для светских вечеринок, как ты не понимаешь? – слышны ее тяжелые шаги, она немного зла на отца за его полное непонимание.

Она приближалась к комнате сына, где Найл накрылся с головой, прикидываясь спящим, чтобы она его не трогала.

– Мистер Хоран! – она заходит в комнату, раздраженно глядя на ком из одеяла, подушек и ее собственного сына. – Уже двенадцать! – Она смотрит на часы на своем запястье, – Двадцать минут первого! Ты вставать собираешься?

Господи, отвалите от него все. Найл любил свою кровать и сон больше, чем горячий шоколад и сырные палочки (он их любил с особым пристрастием). Да и тем более, он очень устал от жизни. Дайте ему насладиться последними минутами сладкого сна.

– Найлер! Вставай! Нам надо подготовиться, они пригласили нас на пять часов. Ты хочешь прийти к ним в дом с залежами на щеках? И что о тебе Лиам подумает? – она подходит к кровати, откидывая одеяло, раскрывая омегу.

– Что я все равно красивый, ведь неважно, как я выгляжу, – он прячет свое лицо в подушках, зевая. Лицо его матери резко сменилось на доброе.

– Да, ладно, все равно вставай или я позову отца! – она повернулась к двери, где уже стоял папа Найла.

– Не надо, я уже тут, – он проходит в комнату, присаживаясь на кровать. – Иди и поищи, что надеть, иначе устроишь истерику снова и все отменишь, – она окидывает его злобным взглядом, разворачиваясь и уходя.

– Поспи еще, Найлер, отдохни, мать не понимает, что для тебя значит сон, – он накрывает Найла одеялом, кладя свою ладонь ему на спину.

– Да, он для меня все значит, – отвечает он, улыбаясь.

– Конечно, но когда ты подрастешь, ты поймешь, что для сна времени не останется и, возможно, тоже будешь пилить своих детей по этому поводу.

– Я буду спать вместе с ними, – Найл, наконец, открывает свои глаза, видя, как его отец улыбается.

– Возможно, ты можешь стать и таким отцом, как я, разрешая своим детям валяться в постели до полудня.

– Конечно, я таким и буду.

– Никто даже не сомневается. Я приду в час, чтобы разбудить тебя, – он встает, хлопая сына по спине. – Я попрошу твою мать, чтобы она не шумела.

– Спасибо, пап.

– Все, что угодно для моего чемпиона, – он выходит, аккуратно, без лишнего шума закрывая дверь.

Найл сидел, зевая и потирая свои глаза, за столом, пытаясь приступить к завтраку (или обеду), но сонное состояние ему не позволяло. Найл не любил завтракать, но сейчас он был очень голоден и съел бы зажаренного слона, ребенок все-таки давал о себе знать. Да, теперь придется есть за двоих.

– Найл, а ты часом не знаешь, зачем нас Лиам позвал? – отец задал этот вопрос очень не вовремя, Найл поперхнулся.

– Да, кстати, – мать появилась из ниоткуда, подходя к отцу. Теперь они оба пялились на омегу, как на экспонат.

– Эм-м-м, нет, он мне ничего не сказал, – Найл пытался подать вид, что он знает столько же, сколько и родители.

– Да, ладно, мы не будем на тебя давить, я знаю, тебе не хочется портить нам сюрприз, – отец поправил свои очки, снова прикидываясь полностью заинтересованным газетой. Мать подошла к раковине, включая воду, начиная мыть посуду.

Найл знал, что это значит. Они не будут давить прямо, но будут давить косвенно. Они просто будут сидеть в тишине, не разговаривая с ним, пока он сам не расколется. Да, ладно, ему уже не десять, он не купится на такое.

Найл встает из-за стола, благодаря мать за завтрак, целуя ее в щеку. Он просто подымается в свою комнату. Снова устраиваясь поудобней на кровати, ложась на спину (Найл боялся лечь на живот, чтобы не повредить плод, да и плевать, что там сейчас только маленькая оплодотворенная клеточка, которая даже не считается ребенком), читая сообщение от Лиама.

«Ну что, готов рассказать все родителям?»

Найл не сказал бы, что он готов, но он не боится, потому что родители поддержат его в любом случае, тем более в их ситуации.

«Нет, на самом деле, но я не боюсь почему-то».

Ответ от Лиама пришел моментально.

«Просто ты готов, я знаю».

«Ну, разве что немного. Я просто знаю, что в нашей ситуации, когда родители только и мечтают о нашей с тобой семейной жизни, они поддержат нас и не будет никаких скандалов».

«Ты уверен? Тебе нет 18, твой отец, как страж твоей девственности и целомудрия, может порвать меня на куски».

Найл смеется. Лиам немного прав.

«Не думаю, что он такой. Он доверяет тебе, как своему сыну, так что считай, что тебе повезло».

«Прости, мне надо помочь матери выбрать мне костюм на вечер, поговорим позже. Люблю тебя:*».

«И я тебя:*».

Найл положил телефон рядом с собой на подушку. Разворачиваясь на бок, к окну, он смотрит на голубое небо. Чисто-голубое, без единого облачка. Все показывало, что сегодня будет хороший день.

Пейны встретили их чрезвычайно гостеприимно, что воссоздало приятную атмосферу вечера, что обещало полное отсутствие трагедий на сегодня.

Присаживаясь за небольшой журнальный столик в гостиной, Лиам и Найл сели вместе, напротив сидели родители Найла, по бокам, на креслах – родители Лиама. Найл неожиданно стал нервничать, что-то внутри его подсказывало, что что-то обязательно случится. Но не подает виду.

Родители закончили свою беседу, ожидающе смотря на ребят.

– Ну, парни, для чего мы сегодня собрались? – отец Лиама прилег на кресло, закидывая одну ногу на другую, подпирая рукой голову.

Волнение нахлынуло новой силой, у омеги закружилась голова, он сжал руку Лиама крепче, давая знать, что ему нехорошо.

– Минуту, – Лиам встает с места, подымая Найла. – Мы сейчас вернемся, – они выходят из гостиной, идя в ванную. – Найл?

– Меня сейчас вырвет, – омега схватился за живот, зажмуриваясь от неприятно тянущей боли.

– Тихо, держись, – Лиам поворачивает его к унитазу. – Я с тобой.

Найл присаживается на колени, обхватывая унитаз руками. Через три минуты его отпустило, слезы текли из глаз по неизвестным ему причинам. Умываясь, они возвращаются в гостиную к взволнованным родителям.

– Найл, все хорошо? – его мама немного обеспокоена видом ее сына.

– Да, все нормально, – он делает глоток своего чая, чтобы блокировать чувство тошноты.

– Так вот, – Лиам окидывает всех радостным взглядом. – Мы собрались сегодня, чтобы сказать вам очень хорошую новость.

Родители переглянулись, делая непонимающий вид, хотя у них плохо выходило. Они удивленно уставились на Лиама.

– Я беремен, – говорит за него Найл.

– О, Господи! – его мать вскочила с места, подходя к сыну, чтобы его обнять. – Боже! И ты мне ничего не сказал?!

Отцы пожимают Лиаму руку, хвалебно хлопая по спине.

– Шустро вы, – Найл словил одобрительный взгляд папы на себе.

– Но это еще не все, – Лиам поворачивается к Найлу, улыбаясь. Младший недоверчиво на него смотрит. – Присядьте, – родители усаживаются на свои места, Найл тоже, но Лиам все еще стоит.

Засовывая руку в карман своих брюк, он достает оттуда маленькую бархатную коробочку, красного цвета. Его мать громко охнула. Лиам становится на одно колено. Ну, все, Найла сейчас стошнит.

– Найлер, я понимаю, это слишком быстро произошло, – Лиам ставит руки вперед, открывая коробочку, в которой красуется золотое кольцо с небольшим бриллиантом. – Но, я хочу спросить, выйдешь ли ты за меня?

Родители ожидающе замерли, у мамы Найла текут слезы. Господи, прокляни этот день.

Найл приоткрыл рот в удивлении. Сейчас все в этой комнате пялились на него. Под таким давлением у Найла начинает кружиться голова, рвота снова подходит к горлу. Он вскакивает со своего места, убегая в ванную. Все, что слышат оставшиеся в гостиной, это рваный кашель, раздирающий горло.

– Боже, бедный мальчик, – мама Лиама нарушает тишину, прикрывая рот рукой.

Лиам раздраженно закрывает коробочку, швыряя ее на диван, выходит из гостиной за омегой.

Найл полоскал рот, подымая голову, видя в отражении разъяренный взгляд Лиама. Он резко повернулся, альфа схватил его за горло.

– Сейчас ты возвращаешься в гостиную и говоришь мне «да», иначе я за себя не ручаюсь, – он шепчет, чтобы родители его не слышали. Опуская горло Найла, он хватает его за руку, выводя обратно в гостиную, мило улыбаясь родителям.

Найл садится обратно на диван, кидая матери кроткий жалобный взгляд. Лиам снова становится на одно колено, открывая коробочку перед омегой.

– Да, – говорит на выдохе Найл, прикрывая свои глаза. Кошмар начинается сейчас. Жизнь окончена.

– Ура-а-а-а-а-а! – Родители резко вскочили со своих мест, пожимая друг другу руки и обнимаясь, пока Лиам надевал кольцо Найлу.

– Мой сын! – отец Лиама крепко обнял его, похлопывая по спине. – Молодец!

Пока все восторженно кричали и трогали друг друга, Найл так и не встал с места, рассматривая кольцо, которое смотрелось на его пальце, как кандалы на ногах. Его мать подошла к нему, обнимая, он не выдержал и заплакал, утыкаясь носом ей в шею.

– Тише, малыш, ну чего ты, – она утешительно поглаживала его по спине.

Все отвлеклись на него. Все замолчали, и теперь было отчетливо слышно, как он плакал. Мать Лиама присела рядом.

– Что с ним? – отец Лиама непонимающе глядел на свою жену.

– Все нормально, он успокоится. Все произошло слишком быстро для него, – отцы непонимающе переглянулись. – Найлер, может, ты пойдешь в комнату, приляжешь? – омега слабо ей кивнул. – Пойдем.

Они встали, чтобы отвести его в комнату. Найл лег на кровать, поворачиваясь набок. Его мать поцеловала его в лоб, женщины вышли из комнаты, прикрывая дверь.

Господи, за что все это бедному мальчику? Бриллиант на кольце слабо сиял и переливался при слабом лунном свете. Ничего не вернуть, свадьбу, конечно же, ускорят, возможно, она произойдет и через неделю, необратимо превращая омегу в подстилку и антистрессовую игрушку в руках альфы. Посмотрите, плохое самочувствие Найла, которое сорвало Лиаму предложение руки и сердца, взбесило его так, что он поднял руку на беременного омегу.

Слезы лились из прекрасных голубых глаз, которые переливались при освещении луны. Найл обвил руками свой живот, пряча от всех бед маленькую жизнь внутри него. Теперь омега отвечает не только за себя, но и за нее.

========== Глава шестая. ==========

Вы думаете, вы знаете, что такое безысходность?

Безысходность – это быть запертым с человеком, которого вы ненавидите, на всю жизнь из-за ваших любимых родителей, и играть счастье, чтобы не разочаровать их.

Да, Найл был загнан в тупик. Чуть ли не каждый день ездил с мамой, выбирая декор, букетики, посуду, скатерти, костюм. Он уже заебался, серьезно. Да еще и переезд. Родители Лиама позаботились о доме для молодых. Там уже наполовину сделан ремонт. Как будто они готовились к этому. Свадьба уже через неделю, Найл чувствует, что он совсем скоро превратится в коврик для ног.

Единственным утешением был малыш. Да, Найлу было нелегко, его часто тошнило, обед не оставался в организме надолго, частые перепады температуры его выматывали, но он терпел. Нет ничего лучше, чем носить в себе новую жизнь.

Ночь перед знаменательным событием была не из легких.

Сначала Найлу было очень жарко. Он раскрылся, открыл окно, но этого было недостаточно. Он был весь мокрый, пот стекал с его лица, простынь стала влажной. Он разделся, и буквально через час его начало знобить, он закрыл окно, накрылся одеялом. Голова начала болеть, он не мог заснуть еще полтора часа, просто крутясь и извиваясь на кровати как уж. Не выдержав, он спустился вниз, выпил таблетку. Стараясь никого не разбудить, он аккуратно ставил на полку железную банку с таблетками, но в руке резко закололо, свело мышцу, и он не удержал банку, очень громко роняя ее на паркет. Слава богу, родители не проснулись. Найл присел на пол, начиная складывать таблетки обратно. Оставив банку на столе, он подымается обратно в комнату. Уже было два ночи. Найл прилег на бок, повернувшись к окну. Рассматривая темное небо, в котором еле были видны звезды из-за уличных фонарей, он пролежал так еще час. Взял свой телефон, включил успокаивающую музыку. Найл обычно быстро засыпал, но сейчас он сильно нервничал, поэтому не мог даже закрыть глаза. Услышав какие-то звуки за окном, похожие на несущийся с бешеной скоростью байк и крики подростков, он подошел к окну. Да, это были какие-то подростки, которые наматывали круги по их кварталу. Странные дети, неужели они получают удовольствие от распития водки? Найлу резко поплохело, он с нечеловеческой скоростью помчался к унитазу. Его рвало желудочным соком, в груди ужасно жгло. Когда его желудок успокоился, он просто оперся о холодную стенку, выставляя ноги вперед. Рвота стекала по его подбородку, ее привкус был во рту, но омегу это не волновало. Он сидел, с отключенным сознанием на полу минут 15, смотрел в пустоту, как и в тот день, в домике Лиама. Придя в себя, он встал, почистил зубы, посмотрев на себя в зеркало, решил принять душ. Выглядел он не просто плохо, а вообще ужасно. Нежась под струями теплой воды, он с болью рассматривал свои синяки. Они были везде. Гематома на животе так и не прошла, остался большой след слабо-фиолетового, кое-где с желтыми пятнышками, цвета. На бедрах проходили засосы, хотя они тоже были еще видны. На его тонких ручках откуда-то взялись небольшие синяки, как будто от чьих-то пальцев, которые держали его мертвой хваткой.

Странно, как ваша жизнь может измениться за мгновение. Еще в июле Найл был простым ребенком, играющим в видеоигры, спящим до обеда, любящим поесть, гуляющим со своими друзьями. А в августе его жестоко поимели, убивая всю детскую сущность в нем. Несколько раз обманули, избили, питали ложными надеждами. Всю жестокость реального мира он принял буквально за месяц. Теперь он выходит замуж в свои 17 лет с ребенком под сердцем от человека, которого он ненавидит и ему придется с ним жить, чтобы его родители не посчитали Найла эгоистом.

Выходя из душа через вечность, на часах уже было 5:20.

– Отлично, мне вставать через полтора часа.

Найл лег в постель, накрываясь, обхватывая ручками свой живот в защитном жесте. Он заснул. Наконец-то, он провалился в сон, не думая ни о чем.

У Найла зазвонил будильник, противно режущий слух звук разносился по комнате, заставляя омегу засунуть голову под подушку.

– Найл! Ты хочешь пропустить свою собственную свадьбу?! – мать уже была на ногах, бегая по квартире с маской на лице и в халатике.

– Да, пожалуй, – Найл высунул голову, выключил будильник, открывая глаза.

– Вставай, мы едем в салон!

«Господи, салон, зачем мне он?»

– Найлер! – она с силой распахнула дверь, врываясь в комнату с недовольной физиономией. – Давай! Элизабет ждет нас!

– Боже, почему она не может приехать к нам домой? Я чувствую себя нехорошо, – да, это работает, лицо матери меняется, – Пожалуйста, я плохо спал… – Найл зажмуривает глаза, хватаясь за живот, симулируя боль.

– Ладно, я позвоню ей, – мать выходит из комнаты, спускаясь вниз за телефоном.

– Да! – прошептал Найл. – Быть беременным очень круто.

Он встал с кровати, идя в ванную, чтобы умыться. Он выглядит уже немного лучше, мешки под глазами почти не были видны.

Спускаясь вниз, чтобы перекусить, живот начинает резко колоть, Найл согнулся вдвое прямо на лестнице, еле стоя на ногах.

– Ма-а-а-а-ам! Па-а-а-а-ап! – его папа прибежал за секунду, переместившись из ванной к своему сыну. Он даже не побрился до конца, вытирая пену для бритья полотенцем.

– Найлер? Малыш, что случилось? – он берет своего сына на руки, неся его в комнату.

– Живот, – проскулил Найл. Глаза начали слезиться, боль была невыносимой. Мать прибежала с какими-то таблетками и стаканом воды.

– Что это? – отец недоверчиво посмотрел на свою жену. Он ненавидел таблетки, особенно если их пихали в его сына.

– Это снимет боль. Я принимала их, когда была беременна Найлом, ему поможет, – она подошла к кровати, передавая таблетки омеге. Найл выпил их, падая на подушку, вытирая слезы.

– Мне это не нравится, – строгий бас отца прозвучал режуще, слишком громко, как казалось Найлу. – Мы можем перенести свадьбу на другой день.

– Нет! – мать завопила, вскакивая с кровати. – Мы не можем перенести свадьбу! Все гости уже готовятся! Все блюда уже почти готовы! Зал уже украсили!

– Тебе какие-то побрякушки важнее собственного сына? Ему 17, он еще успеет выйти замуж! – странно было слышать это от отца, который следил за тем, чтобы свадьба состоялась как можно быстрее. Он недовольно разворачивается, возвращаясь в ванную, нанося на лицо пену. Мать побежала за ним, оставляя Найла одного.

– Да как ты можешь так говорить? – она кричала шепотом, показывая свое недовольство. – Это не ты подписал контракт с Пейном, чтобы объединить ваш бизнес в один, потому что так он принесет больше прибыли? Это не ты отдаешь свое сына за человека, которого он, возможно, не любит, а просто играет перед нами, ведь Лиам в курсе плана своего отца. Это не ты запретил Найлу продолжать учебу, хотя наш мальчик так мечтал стать менеджером? Это не ты предал его мечту о принце на белом коне и счастливой любви? Это не из-за тебя мой мальчик уже имеет ребенка, хотя ему только 17? Это все по твоей вине! – она угрожающе показывает пальцем на его отражение в зеркале, выходя из ванной, громко хлопая дверью.

Элизабет приехала через минут сорок, мама Найла пошла будить его, так как он опять заснул. Нехотя вставая с кровати, он спускается вниз, устраиваясь на стуле. Элизабет активно жевала жвачку, неприлично чавкая, что раздражало Найла. Она начала перебирать пальцами его волосы, цепляя кожу своими длинными ногтями. Найлу совсем не нравились эти ощущения, но он терпел, ради матери.

Спустя 40 минут Прическа была готова. Что можно было делать сорок минут? Да ничего. Волосы Найла лежали в «творческом беспорядке» на его голове, как и обычно, просто теперь это делал не Найл, а какая-то парикмахерша, используя тонну воска и лосьона для волос.

Мать передала Найлу костюм, он пошел одеваться. Церемония через два часа, его мать беспорядочно бегала по дому, что-то бурча, крича, проклиная бога, если она не могла найти что-то. Отец уже стоял в прихожей, поправляя бабочку.

Найл вышел из комнаты, спускаясь по лестнице. Костюм сидел идеально, брюки были не слишком широкими, они немного облегали ноги омеги. Белая рубашка, воротник которой как литой обвивал его шею, прилегая достаточно плотно, но не слишком, не душа. Черный пиджак, с двумя рядами пуговиц разного цвета сидел идеально, подчеркивая тонкую талию омеги, которая была еще видна. Найл спустился вниз, к папе, который не мог сдержать слезы. Он быстро протер их платком, хлопая своего сына по плечу.

– Пап, ты чего? – Найл обнял его, крепко цепляясь за шею.

– Все в порядке. Просто я ждал этого дня с самого твоего рождения. Все хорошо. Ты выглядишь безупречно, Лиаму очень повезло.

– Ну, да, я знаю, я ведь похож на тебя, – они с отцом одновременно улыбнулись.

– Нет, ты похож на маму, она у нас самая красивая.

– Я похож на вас обоих, – они расцепляют объятия, смотря друг другу в глаза.

– Возможно.

Мать спускалась вниз, громко стуча каблуками.

– Найлер! – он подумал, что она снова накричит, поэтому неохотно повернулся с недовольным лицом. – Господи, выглядишь шикарно! – она подбежала к нему, начиная целовать его щеки.

– Мам, успокойся, – Найл отстранился, она посмотрела на него глазами полными слез. – Пошлите, мы опоздаем.

Дорога до загса казалась вечной. Гости обычно собираются за двадцать минут до приезда омеги. Найл смотрел в окно, видя там много парочек, которые ходили за ручки, много целовались, хихикали. Все это бесило Найла, ведь он, скорее всего, не будет счастлив с Лиамом. Он отодвинулся от окна, уставившись на свои ботинки.

«Главное, чтобы во время церемонии не вырвало».

«Вообще, это хорошая идея».

«Да нихрена».

«Ну почему, можно сорвать церемонию и не выйти за Лиама».

«Да, ладно, он потом меня на британский флаг порвет, не помнишь, как он из-за предложения взбесился?»

«Ну, вообще да».

Найлу стало совсем плохо, когда отец остановился, и он увидел здание загса вблизи.

Он побежал в туалет, пока его родители стояли около входа в зал, где Лиам, поглядывая на наручные часы, стоял, нервно дергая ногой. Он уже был зол, его мать взглядом с первого ряда просила его успокоиться.

Родители Найла в последний раз обняли его, говоря, что они с ним. Мать передала ему букет, и они с отцом зашли в зал, чему Лиам был очень рад и дал оркестру команду начинать играть.

Найл услышал музыку и его передернуло. Он тяжело вдохнул и медленно выдохнул, унимая дрожь в руках. Стоя за дверями около пяти минут, он, наконец, разрешает охранникам открыть ее, заходя внутрь. Все сразу повернулись к нему, он почувствовал, что ему пора выйти. Из мира. Лицо Лиама украшала кривая улыбка, Найл стал напротив его, боком ко всем сидящим. Священник начал свою речь.

– Согласны ли вы, мистер Лиам Джеймс Пейн, стать законным супругом Найла, быть с ним в горе и в радости, терпеть с ним все разочарования и боль? – Лиам поднялглаза на маленького омежку, который со страхом смотрел на него, улыбнулся.

– Согласен! – Лиам сказал это уверенно и громко, так, что его услышали и на последних рядах.

– Согласны ли вы, – священник повернулся к Найлу, – мистер Найл Джеймс Хоран, стать законным супругом Лиама, всегда помогать ему, быть с ним во время его взлетов и падений, поддерживать его несмотря ни на что?

Найл сглотнул. Наступила тишина, которая не нравилась Лиаму. Он протянул свою руку омеге, беря его ладошку, сжимая ее, показывая свое недовольство.

– Согласен, – Найл опустил глаза, начиная быстро моргать, чтобы скрыть слезы.

– Тогда правом, данным мне свыше, объявляю вас мужем и мужем! – маленькие девочки в бальных платьицах вышли, поднося ребятам кольца.

Одна из них заметила слезы омеги и тихо прошептала ему: «Не плачь, это же твоя свадьба», – Найл улыбнулся ей. Они надели кольца, смотря друг другу в глаза.

– Теперь можете поцеловаться!

Лиам притянул омегу к себе за талию, беря инициативу в свои руки и цепляясь в тонкие губки омеги. Поцелуй был кротким, но полон чувств. В основном ненависти, особенно со стороны Найла.

Родители плакали, тети и дяди счастливо улыбались, маленькие дети закрывали глаза, потому что им нельзя смотреть на поцелуи.

В ресторане, где веселье было на всю, для Найла было слишком громко, он постоянно уходил в комнату для отдыха, куда за ним в последний раз пошел Лиам.

– Найл, что, блять, происходит? – Лиам недовольно захлопнул за собой дверь, отчего омега дернулся, разворачиваясь и падая на мягкий диван.

– Мне плохо, – еле выдавил он из себя, прикрывая свои глаза.

Лиам сорвался с места, садясь рядом с Найлом, хватая его за горло.

– Ты меня уже заебал со своим нытьем. Возьми себя в руки, ты же мужик, – альфа отпустил горло, Найл скрючился, откашливаясь.

– Я беремен.

– Я помню, я не идиот.

«А кажешься именно им».

– Тогда хватит на мне срываться! – Найл вскочил с места, подбегая к двери, чтобы уйти от альфы поскорее. Но тот схватил его за руку, грубо толкая на диван.

– Сука, я на тебе не срываюсь, ты заслуживаешь такого отношения к себе, потому что по-хамски относишься ко мне, – Лиам стал медленно двигаться на омегу, грозно на него смотря.

– Я ничего даже не сделал! – Найл получает сильную пощечину, падая на диван, ударяясь головой о подлокотник.

– Молчи, сука. Сейчас мы поедем домой, и там ты выполнишь свой супружеский долг.

– Нет, прошу, я беремен, пожалуйста! – Лиам снова его ударяет. – Пожалуйста…

– Заткнись!

– Я все скажу матери! И отцу! – Лиам ухмыляется.

– Кишка тонка, ведь они тебе не поверят, а потом ты будешь наказан за распространение ложной информации, – альфа наклоняется к Найлу, беря его за подбородок, начинает шептать на ухо. – А наказание будет жестоким и мне будет наплевать на твою беременность.

Найл начинает рыдать навзрыд. Переживать это еще раз ему не хочется, он хочет домой, к отцу и матери, чтобы они его защитили. Но теперь они отдали его в руки к маньяку, которому плевать на собственного ребенка.

Лиам становится прямо, набирая номер такси. Через 15 минут он берет напуганного Найла на руки, вынося его из ресторана. Такси уже на месте. Они садятся, направляясь в новый дом. Лиам набирает отца, говоря ему, что они с Найлом поехали домой, потому что омеге снова плохо.

По приезду домой, Лиам жадно кидается на шею омеге, подымая его на руки. Толкая спиной дверь в спальню, он кидает Найла на кровать. Продолжая целовать его, параллельно раздевая, он стягивает одежду и с себя.

Найл громко плачет, моля прекратить. Альфа даже не думает остановиться, продолжая кусать мягкую, молочного цвета кожу, оставляя на ней багровые метки.

– Лиам, – Найл кладет свои руки на голову альфе, – Пожалуйста, давай прекратим это…

– Заткнись, иначе хуже будет.

И Найл покорно закрывает свой рот, подымая свои глаза на потолок. Сопротивляться бесполезно, потому что будет реально хуже. Остается только принять свою участь.

Лиам перестает целовать Найла, переворачивает его на живот. Прижимая голову к постели, он резко входит. Омега кричит, сжимая в кулачках одеяло. Это слишком больно. Лиам полностью выходит, Найл расслабленно выдыхает, понимая, что это еще не все. Альфа снова входит, медленно, заставляя младшего закричать и сорвать голос. Найл сжимает зубами ткань одеяла, терпя, слезы лились из глаз градом, на одеяле были мокрые следы от них.

Лиам ускоряет толчки, выходя наполовину. Найл начинает чувствовать себя нехорошо, в животе снова начинает колоть, как утром. Он скулит от боли, моля, чтобы его ребенок был в порядке. Боль усиливается, Лиам берет Найла за шею, вдавливая его в постель. Омега теряет сознание. Старший даже не заметил этого, продолжая долбиться в бездыханное тело.

– Чего замолчал, сука?

Лиам ударяет Найла по ягодице, оставляя на ней красный след от ладони. Не получая ответа, он злится, беспощадно учащая толчки, входя полностью. Безжизненное тело под ним только дергалось от толчков, но ничего не чувствовало.

Вскоре ему надоело. Он кончил прямо в омегу, ни о чем не думая, натягивая на себя боксеры, спускаясь вниз, на кухню. Он немного выпил и, кажется, так там и заснул.

***

Найл проснулся от сильного холода, его всего трясло. Это неудивительно. Он, абсолютно нагой, лежал на кровати. Одеяло валялось на полу, окно было открыто настежь, дул ноябрьский ветерок, пришедший с севера, пронзительно холодный, который вызывал сквозняк, потому что, по-видимому, где-то еще в доме было открыто окно.

Омега ежился на холодной постели, вставая, потому что он не любил холод. Он подошел к коробкам (вещи они еще не разобрали), где должна была лежать его одежда. Найл устало натягивает на себя боксеры, осматривая на наличие новых синяков.

«Вроде новых нет…»

Он начал беспорядочно открывать все коробки, потому что никак не мог найти хоть одну свою толстовку или носки. Становилось холоднее, он не додумался закрыть окно. Поэтому он просто напялил какую-то толстовку Лиама, которая свисала чуть ли не до колен, и раздраженно пошагал вниз.

Дома было очень тихо и холодно. Лиама не было, но он открыл все окна. Найл закрыл окно на кухне, куда он зашел. Поставил чайник, закидывая в чашку пакетик черного чая. Повернувшись, окинув взглядом небольшое помещение кухни, он невольно улыбнулся.

Кухня была выполнена в легких, весенних, зеленых тонах, которые Найл так обожал. Как-то раз он сказал Лиаму, что хотел бы кухню зеленного оттенка, но он не был уверен, что его послушают. И вот.

Найл залез на стул с ногами, потому что плитка была ледяная (да, Найлер никогда не слышал о носочках), капаясь в телефоне. Его мать звонила пару раз утром, он решил ей перезвонить.

– Алло?

– Найлер, солнце, с тобой все хорошо? – его мать была удивительно бодрой, ее голос казался здоровее, чем обычно. Как будто это не ее единственный сын вчера вышел замуж.

– Да, мам, я спал, поэтому не слышал того, как ты звонила.

– Что насчет вчера? Вы с Лиамом так резко исчезли, я узнала это от его отца.

– Просто мне стало плохо, я попросил его отвезти меня домой. Извинись перед гостями, неловко вышло. Виновники торжества так и не дождались его конца.

– Все в порядке, ни о чем не беспокойся, сейчас ты должен только лежать в постели и быть уверенным, что в холодильнике достаточно еды, витаминов и сериалов для просмотра. Ты носишь под сердцем маленькую жизнь. Это некая привилегия от Бога для омег.

– Не думаю, что это привилегия, ма, – они с матерью одновременно засмеялись.

– Это ты так думаешь. Да, у беременности не все всегда хорошо, но стоит тебе только схватиться за живот, протяжно вздыхая, и весь мир у твоих ног.

– Слышал бы тебя отец! Ты, наверное, и его использовала.

– Он спит. Он вчера выпил литр виски на спор. Так что не думаю, что ему будет интересно что-либо, кроме сна и воды ближайшие 24 часа, – Найл услышал, как кто-то открывает дверь. Это Лиам, наверное.

– Ладно, мам, кажется, Лиам пришел, целую, пока.

– Пока, сладкий, – она вешает трубку, а Найл пытается разглядеть кого-то, не вставая с места, потому что плитка все еще холодная.

– Лиам? – темный силуэт альфы появляется в дверном проеме, широко улыбаясь, освещая этой улыбкой весь мир.

– Уже проснулся, малыш, – он подходит к Найлу, чмокая его в щечку, ставя пакеты на стол. – Я тут ездил в магазин. Прикупил продуктов, потому что наш холодильник пустует. Вроде бы ничего не забыл, хотя я по памяти покупал все эти продукты.

– Зачем ты открыл окна? – боже, Найл, нет, ты серьезно? Лиам, кажется, пытается показать, какой он хороший муж, а ты просто так, посреди разговора спрашиваешь, зачем он открыл эти сраные окна? Да, ладно, блять.

– Я был пьян и курил сигареты, расхаживая по дому. Ты начал кашлять, когда я закурил в спальне, поэтому я открыл окно, чтобы выветрить запах. Я накрыл тебя одеялом, тебе было холодно? – он мечется туда-сюда, раскладывая продукты в холодильнике.

– Кажется, я скинул его во сне, – Найл смущенно потирает свой затылок, делая глоток своего чая.

– В следующий раз я учту твою излишнюю активность во сне. Милая кофта, кстати, – омега улыбнулся словам Лиама, радуясь, что тот снова не накричал или еще чего похуже.

– Я просто не мог найти свои вещи, поэтому надел первое, что попало под руку.

– Твои вещи стоят в детской. Я специально рассортировал коробки, чтобы не перепутать и не потерять их. Коробки с посудой стоят в ванной на первом этаже. Куча статуэток, которые моя мать скупала партиями, стоят в гостиной. Коробки с полотенцами и всякой прочей мелочью для ванны в ванне на втором этаже.

– Ого… – Найл был крайне удивлен такой организованности альфы. – Нам надо сегодня разложить эти вещи в шкафы?

– Конечно, мы можем приступить прямо сейчас, – Лиам начал шагать к выходу в гостиную, но резко остановился. – Ты не голоден?

– Нет, – Найл отрицательно помахал головой.

– Отлично.

– Лиам… – Найл жалобно на него посмотрел.

– Чего? – он подошел к омежке, который тянул ему свои руки.

– Плитка очень холодная, – Лиам расплылся в какой-то странной улыбке, которая как бы выражала раздражение, но в то же время любовь, потому что как можно злиться на ангелочка, который просит пронести его, потому что плитка слишком холодная?

Найл насунул на себя носки, потому что паркет тоже заморозился, а вечно быть на руках Лиама ему не было удобно. Они начали разбирать вещи, выбирая полки. Лиам засунул одну из коробок Найла на самую последнюю полку в шкафу, до которой омега не мог дотянуться.

– Это нечестно! Почему ты такой высокий?! – Лиам не мог перестать смеяться, а Найл раздраженно визжал, проклиная генетику.

– У меня обычный рост среднестатистического альфы. Это ты слишком мелкий, – последнее слово Лиам проглатывает, начиная снова смеяться, очень громко.

– Ну, все! – Найл угрожающе ставит руки на бока. – Раскладывай все сам! – он развернулся, немного проскальзывая на махровых носках, что было довольно смешно, и вышел из комнаты, стуча пятками по полу, чтобы весь мир знал о том, как сильно он раздражен.

Лиам досмеялся, вытирая слезы. Неровно дыша, он вышел за омегой. Найл сидел на диване в гостиной, накинув на себя капюшон.

– Найлер, пойдем, чего ты как маленький? – Лиам присаживается к нему, Найл отодвигается от него.

– С людьми выше 180 не разговариваю.

– На-а-а-а-айл, чем быстрее мы уберем, тем быстрее мы сможем сесть за просмотр фильма, – омега сбрасывает капюшон.

– С пиццей?

– Только если ты не будешь злиться.

– Ты просто используешь мою доброту, – Найл встал с дивана, идя к лестнице. – Кто первый, тот выбирает фильм, – он, перепрыгивая ступеньки, мчался наверх, как будто бы победа принесет ему нескончаемый запас пиццы.

– Ну что за ребенок, – Лиам начал медленно подниматься по лестнице. Это и не нужно было бы. Фильм все равно в любом случае выбирал бы Найл.

Они продолжили, все еще по-доброму подкалывая друг друга.

***

– Найл, ты уверен, что не хочешь выключить?

Окей, но Найл выбрал какой-то старый триллер, причем настолько старый, что скорее всего людей тут резали по-настоящему, потому что в те времена не было придумано столько трюков и обмана зрения, даже и компьютерной графики не было, чтобы хоть как-то воссоздать настолько реалистичные события. Даже Лиама, который ужасы и триллеры как орехи щелкал, воротило от вида крови и внутренностей. А Найл оживленно жевал пиццу, не отрываясь от экрана.

– Господи, ты что, нет, это очень классный фильм.

Лиам закрывал глаза или прятал лицо Найлу в шею, потому что все было слишком реально. Ему приходилось даже закрывать уши, потому что смех, рык бензопилы, крики женщин вызывали у него рвоту.

Лиам с облегчением вздохнул, когда фильм кончился.

– У него есть вторая часть! – Найл, как маленький ребенок, улыбнулся во все 32 зуба, щелкая кнопочки на пульте.

О мой бог, только не это.

Второй фильм был еще хуже, чем первый, но Лиам, к счастью, заснул где-то на середине, опрокинувшись на спинку дивана.

По окончанию фильма, Найл выключил телевизор, устраиваясь поудобней на руках у Лиама, не желая покидать это, самое удобное место на земле, как ему сейчас казалось.

Возможно, все еще наладится.

========== Глава седьмая. ==========

– Я надеюсь, ты надел шапку.

– Господи, Лиам, перестань, я не маленький, – Найл театрально закатил глаза, отводя телефон от уха, потому что Лиам снова начал читать лекцию о том, как холодно на улице в феврале.

Лиам целыми днями стал пропадать на работе, потому что отцы решили, что новым предприятием должен руководить именно он. Поэтому у старшего совсем не было времени следить за Найлом. Омега был уже на пятом месяце, с кругленьким животиком.

– Ты закончил? – Найл подносит телефон к уху, слыша учащенное дыхание Лиама. Кажется, он зол.

– Дома поговорим, – альфа сбросил, даже не попрощавшись. Кого-то ждет наказание.

Найл вздохнул, натягивая свитер пониже, потому что тот снова приподнялся. Он бродил по магазину, рассматривая полки с всевозможными вкусняшками, но не знал, что взять.

***

– Зейн, блять, если ты так боишься, я сам могу притащить этого сосунка сюда, – Луи, лучший друг Зейна, помогавший ему, был крайне зол, потому что Малик, готовясь к этому целый месяц, в последний момент хочет все отменить.

– Нет, пойти должен я, потому что я не смогу отключить камеры, – Зейн тяжело дышит. – Да и тем более, ты толком не знаешь, как он выглядит.

– Ой, да ладно. Мелкий, худощавый омега, с округлым животом. Таких немного, – Луи поворачивает голову к мониторам, располагавшимся в небольшой газели. – Вот он, – он тычет пальцем в один из мониторов.

– Он зашел в туалет, идеально. Пожелай мне удачи.

– Дай мне знак, когда надо будет отключить камеры, – они пожимают друг другу руки, Зейн кивает, выходя из машины.

Он шагает к входу в магазин, пытаясь выглядеть неподозрительно, это плохо выходит. Люди странно на него смотрят, он уверяет себя, что они ни о чем не могут даже догадаться.

Зейн слишком сильно толкает дверь в туалет, врезаясь в какого-то парня, кидая тихое «прости».

Найл спокойно моет руки. Зейн становится рядом.

Здесь никого нет. Отлично.

Найл выключает воду, отряхивая руки, поворачиваясь спиной к Зейну, чтобы взять салфетку.

Зейн тихо засовывает руку в карман, доставая оттуда платок, пропитанный эфиром.

Он делает шаг к омеге, Найл резко поворачивается. Зейн прикладывает платок к его носу, хватая того за горло, чтобы он не вырвался.

– Тише-тише, я тебе ничего не сделаю, – глаза Найл закрываются, ноги подкашиваются, Зейн успевает его поймать, – Луи, выключай.

– Хорошо, – отвечает Луи, его голос доносится с маленького устройства в кармане Зейна. – У тебя есть пятнадцать минут.

– Я успею.

Зейн выбегает из туалета, мчась к двери, расталкивая людей. Охранник ловит его за плечо.

– Хэй, боец, куда так мчишься? – охранник, который был в раза четыре больше Зейна, встал прямо перед ним, загораживая дорогу к выходу.

– Моему мужу плохо! Он на пятом месяце, я очень волнуюсь! – Зейн пытался играть правдоподобно, чтобы не вызвать подозрений, он даже выдавил из себя слезу.

– Прости, что задерживаю, удачи, – охранник отошел, давая Зейну пройти к выходу.

– Спасибо, – выкрикивает он, выходя из магазина. – Луи, подгоняй машину.

Луи появился через долю секунды. Зейн закинул Найла на заднее сидение, присаживаясь рядом.

Господи, все прошло хорошо.

– И что ты будешь с ним делать? – внезапно спрашивает Луи, вырывая Зейна из его мыслей.

– Я не думал еще. Вообще, я собирался убить его ребенка, – Зейн аккуратно проводит пальцем по открывшемуся низу живота омеги. – Я не знаю, я так ненавижу его и всю его семью, прости господи, я готов убить ребенка ради мести.

– Ну, знаешь, это все равно не сравнится с тем, что он сделал тебе.

– Господи, я два года ждал этого момента, – Зейн протяжно выдыхает, закидывая голову на сиденье, улыбаясь. Настал момент для мести.

***

Найл очнулся от боли внизу живота. Он не сразу понял, что лежит на холодном полу в какой-то клетке, судя по слабому освещению и пронизывающей тишине, находившейся в подвале какого-то особняка.

Найлу стало не по себе, он начал искать телефон, которого не было. Адреналин начал распространятся по организму, у него закружилась голова и начало тошнить.

Внезапно внутри него что-то обрушилось, и сил не было даже закричать, позвать на помощь. Он просто упал обратно на пол, начиная рыдать. Боже, за что ему все это?

Найл услышал, как тяжелая дверь, судя по всему, металлическая, открылась, а потом резко захлопнулась, разнося эхо по подвалу.

Легкие шаги, сопровождающиеся напеванием какой-то мелодии, приближались. Найл увидел темный силуэт мужчины, машинально двигаясь к стене.

– Ох, наша жертва уже очнулась, – Луи открыл замок клетки, заходя внутрь. Омега даже не поднимал на него глаза. – Не бойся меня, я не причиню тебе боль.

Луи присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с омегой.

– Ты бы не сидел на холодном полу, тебе еще ребенка рожать, – Найл никак не реагирует на недошутку Луи. – Ладно, не хочешь идти на контакт, ну и не надо.

Луи встает, выходя из клетки, но не закрывает ее, а наоборот, снимает замок с петли, кладя его на стол, который Найл только что заметил.

– Зейн, спустись, пожалуйста, – Найл не понял, кому это сказал Луи, так как он не видел телефона у его уха.

Снова послышался тяжелый стук двери и тяжелые шаги. По-видимому, это был Зейн.

– Что случилось, Луи? Ты без меня ничего не можешь сделать, – в голосе Зейна слышалось раздражение.

– Он очнулся, – Зейн повернул голову к Найлу. Тот, словив на себе злобный взгляд, вздрогнул.

– Как хорошо!

– Но не хочет говорить, – Зейн зашел к Найлу, опускаясь рядом с ним на колени.

– И почему же, такой красивый мальчишка не хочет говорить? – Зейн протянул свою руку, поглаживая влажную щеку Найла. Омега сжал челюсть. – Но в этом нет необходимости.

Зейн встает, выходя из клетки, опираясь задницей о стол.

– Я ведь и так все знаю, – Зейн достает сигарету, зажигая ее. – Ты Найл Джеймс Пейн. До свадьбы с Лиамом, Хоран. Тебе семнадцать, но почему-то ты уже с мужем и ребенком. Обучение не продолжил, хотя мечтал стать менеджером в фирме отца. С Лиамом вы познакомились в августе того года, потому что ваши отцы – коллеги. Ты любишь спорт, приставку и хорошо поесть. Все еще смотришь на мир через розовые очки, именно из-за этого ты так нравишься Пейну. Подонок, сколько невинных жизней он разрушил, и когда обрел свое счастье, так и не смог его сберечь.

Найл все так же молчит, просто пристально следя за сигаретой, которую Зейн кидает на пол, куда-то, где она тлеет.

– Теперь, позволь, я попытаюсь тебя осмотреть, как-никак ты в положении, а я не изверг (ха-ха, как смешно, Зейн).

Он заходит обратно, приближаясь к Найлу. Омега складывает руки на животе.

– Не бойся, я просто осмотрю тебя, – Найл неодобрительно на него смотрит. – Ты можешь сам снять жилетку, я ничего тебе не сделаю.

Зейн смотрит Найлу в глаза, немного наклоняя голову, теперь на его глаза падает свет, омега видит их цвет, такой как и у молочной шоколадки, не в силах больше игнорировать его.

Он расстегивает свою жилетку, подымая свитер, открывая Зейну хороший обзор на свежие синяки.

– Откуда у тебя это? – Зейн дотрагивается до одного из синяков на животе, но резко убирает руку, когда омега начинает скулить.

Найл ничего не отвечает, пряча глаза, натягивая свитер на живот.

– Их много?

Найл поднимает на него глаза, которые уже слезились.

Зейн немного (хотя, да кого он обманывает?), очень сильно был удивлен.

– Луи, останься с ним, я сейчас.

Зейн уходит, громко хлопая дверью, что даже Луи зажмурился, бурча маты себе под нос.

Малик немного дрожащими руками набирает номер друга.

– Алло? – мягкий голос послышался с того конца.

– Алло, Гарри, это очень срочно, не мог бы ты приехать ко мне в загородный дом, в качестве врача? – Зейн тараторит, его мало понимает собеседник.

– Эм-м-м, ну, конечно, а что, собственно, случилось?

– Приедешь, я тебе все покажу. Возьми с собой все нужные приборы, пожалуйста.

– Хорошо, буду через полчаса, увидимся.

– Пока, – Зейн пару секунд смотрит в пустоту, не убирая телефон от уха.

***

– Я не знаю, Гарри, у него на животе гематомы, я не думаю, что на этом все закончилось, – Зейн немного дрожащим голосом объясняет все своему другу.

– Зейн, успокойся. Если что, я готов оказать ему всю медицинскую помощь, никто не узнает.

– Ладно.

Они спускаются в подвал, где Луи играл с зажигалкой, подкидывая ее в воздухе.

– Парни, не могли бы вы выйти? – Гарри вежливо попросил их, Зейн взял Луи за локоть и они покинули помещение.

Найл внимательно наблюдал за действиями Гарри, пока тот натягивал на себя перчатки.

– Не бойся, я осмотрю тебя, потому что мой друг немного волнуется. Можешь встать, пожалуйста? – Найл покорно встает. – Сними свой свитер, пожалуйста.

Омега стягивает с себя одежду, покрываясь мурашками от пронзительного холода.

Гарри начинает щупать места ушибов, спрашивая, не больно ли Найлу.

– Как тебя зовут?

– Найл, – отвечает омега, сильно жмурясь от боли. Гарри надавил на живот сильнее, чем это было допустимо.

– Отлично, Найл, кто тебя так?

Найл натягивает поскорее свой свитер обратно, пытаясь согреться.

– Ты можешь мне сказать, Найл, я тоже омега и те чуваки слушаются, если я говорю им что-то.

– Почему я могу тебе доверять?

– Ты прав, ты можешь не доверять мне. Но ты носишь ребенка, с такими побоями, что я могу обратиться в суд, как свидетель, – Гарри выходит из клетки, снимая перчатки.

– Ладно. Это мой муж, Лиам. Только не говори, пожалуйста, тем ребятам.

– Конечно, я не скажу им, – Гарри мило улыбается, Найл улыбается в ответ. – Погоди минуту, я сейчас вернусь, – кудрявый шагает по коридору, скрываясь в темноте.

Гарри поднимается наверх, где около двери нервно шагал Зейн.

– Да какого черта, Зейн?! – Луи недовольно вскинул руки вверх.

– Да блять, Луи, а если он делает с ним то же, что и со всеми?! Ты не представляешь, насколько Лиам может разогнаться, – Зейн останавливается, гневно смотря на своего друга. – Он не умеет контролировать себя, если он в гневе.

– Но, блять, что ты предлагаешь делать? Ты ведь не вернешь его в руки того зверя. Он разорвет тебя на куски!

– Эм, ребят, – они оторвались от своего разговора, синхронно поворачивая головы в сторону кудрявого, – Зейн, его надо срочно отвезти в больницу, я боюсь, что все намного хуже, чем кажется на первый взгляд.

– Твою мать! – Зейн срывается с места, убегая куда-то в комнату, Луи следует за ним, веля Гарри вывести Найла.

Гарри спускается обратно, беря Найла за руку.

– Пойдем, Найл, нам надо в больницу, хорошо?

Он слабо ему кивает, не очень уверенно.

– Он поедет со мной, а вы собирайтесь вдвоем, – Гарри выводит Найла из дома, пока Луи пытается утихомирить Зейна, потому что тот готов разъебать рожу Лиаму телепатически.

Омеги садятся в машину и отъезжают.

Найл ненавидел больницы. Ему становилось не по себе, когда они с Лиамом просто проезжали мимо. Вся обстановка больницы угнетает. Количество людей, больных людей, количество докторов в выбеленных халатах, белее, наверное, снега в Альпах. Запах лекарств, или очень отвратительный запах рвоты, перемешанный с потом. Но больше всего Найл ненавидел обстановку в больнице, когда какой-то пациент находился на грани смерти. Что было сейчас. Толпа докторов пробежала мимо них, везя какую-то кушетку с парнем. Было слишком громко, да и писк прибора резал слух, что Найл зажмурился.

– Проходи, – Гарри открыл дверь в свой кабинет, приглашая Найла зайти. – Раздевайся и ложись на кресло, мне надо осмотреть тебя.

Найла колотило от вида этого кресла. Увидеть его тень ночью – и можно преждевременно родить. Найл устроился поудобней (это невозможно), и стал думать о том, что сейчас делает Лиам. Догадывается ли он об этом вообще?

Гарри вернулся, вытирая руки бумажным полотенцем.

– Не бойся, – он подходит к Найлу, натягивая на себя перчатки. – Если будет больно, скажешь мне.

– Угу, – Найл зажмуривает глаза, когда Гарри дотрагивается до его живота неприятной резиной перчаток.

Гарри аккуратно надавливает на живот, параллельно осматривая бедра. Они были избиты, покрыты небольшими засосами, причем свежими.

– А-ах, очень больно… – скулеж Найла отвлек Гарри от своих мыслей.

– Насколько по шкале от одного до десяти?

– Д-девять… – глаза начали слезиться, Гарри не отпускал то самое место.

– Это очень плохо.

Гарри резко отошел от кресла, снимая перчатку, набирая чей-то номер.

– Алло, Сидни? Слушай, мне срочно надо сделать УЗИ. Ну, не мне, один пациент, в общем, организуй все, я его сейчас привезу. Спасибо, пока.

– Гарри… Что случилось? – Найл приподымает голову, но Гарри опускает ее своей рукой.

– Тебе нельзя напрягаться и нервничать. Все хорошо, просто нам надо проверить твоего малыша.

Гарри разворачивается, идя к двери.

– Мелани! Приготовь кушетку, пожалуйста!

Через две минуты медсестра появилась в кабинете. Найла аккуратно на нее поместили, накрывая до груди простыней.

– Обещай мне, что ты не будешь нервничать, – Гарри смотрит в слезящиеся глаза напротив.

– Я постараюсь.

Они завозят его в кабинет, Гарри благодарит медсестру.

– Сидни, я оставлю его у тебя, наберешь меня. У меня кое-какие дела. И не записывай его.

– Ого, кто он такой? – Сидни поворачивает голову к Найлу.

– Неважно, ты его не видел и не знаешь, и вообще его не существует для тебя.

– Ох, ну ладно.

Гарри выходит из кабинета, набирая Зейну.

– Где вы, черт бы вас побрал?

– Мы уже на парковке, а ты где?

– Я на пути в свой кабинет и у меня к тебе очень серьезный разговор, – тон Гарри угрожающий, с осуждающими нотками.

– Окей.

Гарри заходит в свой кабинет, плюхаясь на стул. Он протяжно выдыхает. Он видел многое, на самом деле, но состояние омеги заставило его буквально переосмыслить все взгляды на жизнь.

Через минут семь Зейн и Луи бесцеремонно зашли в кабинет Гарри.

– Стайлс, где Найл? – Зейн оперся о стол, выжидающе глядя на своего друга. Взгляд Луи просто бегал, осматривая кабинет, заостряя внимание на некоторых предметах.

– Зейн, откуда он у тебя? Это от того Лиама? – Гарри поднял свои глаза на брюнета.

– Да, с ним все очень плохо?

– Не знаю, но видимо ты зря его похитил, потому что у Лиама такое же отношение к нему, как и ко всем.

– Черт… – Зейн опускает глаза, в его голове проскальзывает мысль о том, что он на самом деле герой.

– Я не знаю, почему Лиам такой. Но у Найла все очень плохо. У него многочисленные синяки на бедрах и ягодицах, также у него разрыв анального отверстия, и, судя по всему, разрыв прямой кишки с повреждением простаты, – Гарри прикрыл глаза, протирая их ладонью. – Я надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

– Естественно.

– Большой риск выкидыша, еще одно изнасилование он не выдержит, – тон Гарри к концу предложения совсем утих, придавая ему трагичность.

– Господи, как же меня он бесит! – недовольно выкрикнул Луи. – Почему нельзя просто пойти в полицию?! У нас столько компромата на него! Если не сейчас, то тот мелкий тоже сдохнет! Как и все!

– Луи, успокойся…

– Я не могу успокоиться! Боже, у меня внутренности сальто назад делают, когда я слышу эти рассказы! Мы можем просто его грохнуть и отправиться в тюрьму, при этом спасая еще пару омежек, которые видят в нем благородного рыцаря! – Луи дернулся с места, выбегая из кабинета.

– Он всегда такой? – Гарри глядит ему вслед.

– Да, он чересчур эмоционален.

– Зейн, вообще, он прав. Почему, имея столько доказательств, мы не можем пойти в полицию?

– Ты не знаешь Лиама. С помощью денег он способен оправдать себя. В прошлый раз он выставил меня виноватым, но меня не посадили, потому что было мало доказательств. Поэтому дело быстро закрыли, спихивая все на несчастный случай.

– Господи, неужели против него нет никаких аргументов?

– Я думал выкрасть его новоиспеченного мужа, потому что, как мне казалось, у них все хорошо. Я следил за их семьей с самого начала, Найл никогда не выглядел несчастным. Хотя, я наверно был настолько слеп, что не заметил, что ему только семнадцать.

– Это ужасно, – Гарри опускает свои глаза, рассматривая свои ботинки, часто моргая, пытаясь не заплакать.

– Я знаю. А кстати, где он?

– Я отправил его на УЗИ, чтобы получше узнать, что с его ребенком. Не волнуйся, никто не узнает.

Зейн только одобрительно кивнул. Он мог доверять Гарри.

Через минут десять полной тишины, ее нарушил телефон Гарри. Это был Сидни.

– Алло, Гарри, ты не мог бы подойти ко мне?

– Конечно, – кудрявый встает с места. – Зейн, подожди меня здесь, я сейчас. Можешь пока поискать Луи.

Гарри выходит из кабинета, немного постукивая невысокими каблуками на ботинках.

– Как вы тут? – он заходит в кабинет, Сидни зовет его присесть на стул.

– Гарри, я вколол ему снотворное, потому что он не на шутку разнервничался. Он будет спать еще час, может полтора.

– Насколько все плохо? – Гарри громко сглотнул.

– На десять из десяти. У него разрыв прямой кишки в двух местах, операцию проводить сейчас слишком опасно. У него видимые повреждения простаты, как будто бы его долбили железной палкой.

Гарри закрывает глаза, встряхивая головой.

– У него повреждена матка в трех местах изнутри. Околоплодная жидкость вытекает потихоньку, но она остается под верхним слоем. Плод, слава богу, еще держится, хотя вероятность выкидыша 70%.

– Господи, и мы ничего не можем сделать?

– Его можно положить в больницу. При правильном уходе и спокойствии плод, скорее всего, вытянет срок и родится. Но я не гарантирую ему хорошее здоровье. Еще у парня повреждение двух нижних позвонков. Я не могу понять, с чем оно связано, но ему тяжело носить ребенка. Сколько ему лет?

– семнадцать, – резко выплюнул Гарри. Челюсть Сидни сделала кругосветное путешествие.

– Ты шутишь… – Гарри посмотрел Сидни прямо в глаза. – Да ладно. Ничего себе, видимо, поэтому он еще жив. С такими повреждениями к нам омег привозят в реанимацию. У него очень сильный, но молодой организм, поэтому ему тяжело носить ребенка.

– Сидни, не мог бы ты забыть об этом. Этого парня я к тебе не привозил и ты его не знаешь.

– Конечно, но к чему такая конспирация?

– Неважно, спасибо большое, я твой должник, – Гарри толкает кушетку к двери, вывозя ее в коридор.

Он заходит в кабинет, толкая ее подальше от двери.

– Что с ним? – Зейн резко дернулся с места, оказываясь рядом с кушеткой.

– Не волнуйся, ему вкололи снотворное, он поспит немного.

– Как его состояние? – неожиданно спрашивает Луи, держа стакан с водой трясущимися руками.

Гарри откашливается, виновато опуская глаза, как будто бы он мог что-то изменить.

– Все хуже, чем вы думаете. Мне даже страшно это говорить.

– Ты не обязан, – отвечает Луи, подходя ближе. – Какая разница, что там у него. Я все равно горю желанием убить того подонка, так что, – Луи делает паузу, поворачивая голову в сторону Зейна, – давайте сделаем это.

– Луи…

– Что? Снова сдаешь назад, Малик? Если честно, то меня это уже заебало. Ты два года ждал, чтобы отомстить. Так почему же не сделать это?

– Луи, езжай домой, прими холодный душ, нормально поешь, разрешаю выпить стакан виски, но не больше, и ложись спать, чтобы я тебя не видел и не слышал ближайшие сутки.

– Окей, надеюсь, что Лиам приедет и надерет тебе зад, а то ты, как я вижу, боишься делать первый шаг! – Луи ставит стакан на стол, выходя из кабинета. – Алоха, братан.

Зейн и Гарри одновременно улыбнулись.

– Зейн, ему нужен покой и хороший уход, тогда, возможно, ему станет лучше.

– Я постараюсь.

– Будь всегда на чеку, потому что резкая боль в животе, может появиться где угодно и когда угодно. Я дам тебе рецепт на пару препаратов для него.

– Спасибо большое.

– Не за что, Зейн, – Гарри улыбается ему, присаживаясь за стол.

***

Найл тихо спал, посапывая, отчего Зейн каждый раз улыбался. Омега спал уже часов семь, Зейн не мог от него отойти. Он сидел на кресле, которое стояло напротив кровати, наблюдая, поправляя одеяло, если Найл его скидывал.

Зейн уже начал дремать, когда он услышал стоны омеги. Найл дергал ногами, прогибаясь в спине, судорожно хватая себя за живот. Зейн вскочил с кресла, начиная будить Найла. Но омега не просыпался, Зейн заметил слезы, которые текли по вискам в волосы. Он решил просто прилечь рядом, чтобы омежка почувствовал себя в безопасности. И это помогло. Найл начал потихоньку успокаиваться, его дыхание выравнивалось.

Через полчаса Зейн погрузился в глубокий сон.

========== Глава восьмая. ==========

Зейн не проспал много. Около часов трех, может немного меньше. Он не привык спать с кем-то, он привык к одиночеству. Поэтому то тепло, которое давал ему Найл, обжигало. Буквально.

Зейн встал с постели, выходя из комнаты, чувствуя себя не как обычно. Он вышел на улицу, было тихо. Он закурил, делая длинные затяжки, выпуская дым кольцами. В пепельнице лежала разрезанная на две части симка из телефона Найла.

Он выкурил три сигареты, поджигая симку. Она быстро тает. Зейн заходит обратно в дом, заходя на кухню, делая себе чашечку кофе.

Через небольшой промежуток времени он шагает в спальню, с подносом в руках.

– Хэй, проснись… – Зейн нежно провел по лбу Найла, ощущая, какой он мокрый.

Омега лениво потер ладонями глаза и открыл их, но когда увидел Зейна, резко дернулся назад.

– Не бойся меня, – Зейн изо всех сил пытается быть дружелюбным, хотя он понимал, что это почти невозможно.

Найл осмотрел Зейна с ног до головы, останавливаясь на глазах. Таких же карих, как и у Лиама, только цвет был насыщенней и с небольшим отливом золота. Это напомнило ему о Лиаме, а живот, как по сигналу, начал болеть, как будто его резали изнутри, как будто малыш царапал своими ноготками матку.

– О, господи, – проскулил омега, зажмуривая глаза.

– Что такое?! Живот?! – Зейн наклонился к Найлу, придерживая его голову, кладя руку на живот.

– Мг, – это все, что смог сказать Найл.

Он упал на кровать головой, прижимая руку Зейна, которая была на животе своей ладонью. Скорее машинально, чтобы перестать чувствовать боль.

Зейну пришлось вытащить руку, и он готов поклясться, что услышал разочарованный всхлип, хотя ему просто показалось.

– Подожди, я принесу таблетки, – лицо Зейна застыло в ужасе, из Найла как будто изгоняли дьявола, потому что его тело выглядело, прям как в подобных фильмах.

Он с нечеловеческой скоростью сбегал туда и обратно, еще каким-то образом не разлив воду в стакане.

Найл присел на кровати, хотя, судя по его виду, это было адски больно, его можно похвалить за такое мужество. Он закидывает таблетки в рот, запивая их водой, ложась обратно.

Зейн стоит в комнате еще минут десять, Найл успокаивается и засыпает.

Пакистанец даже не заметил, что он сжал стакан так сильно, что когда он поставил его на стол, тонкий хрусталь развалился. Из ладони Зейна потекла тонкая ниточка крови, стекло его почти не задело. Он наклеил пластырь, выкидывая осколки в мусорку. Все это время Зейн находился в странной прострации, застряв в потемках своего разума.

Он присел на стул, не в силах больше игнорировать приток мыслей в голове. Он начал снова переживать старые воспоминания, глаза стали влажными. Зейн быстро выгнал эти мысли из головы, ведь он обещал больше никогда не плакать, потому что плакать – удел слабых, а Зейн не слабый, он самый сильный, ему надо выстоять в этом мире.

Он вернулся в спальню, где сел на кресло, наблюдая. Это была одна из его дебильных привычек. Он ее ненавидел, но не мог лишиться.

Найл снова открыл глаза, теперь уже не пугаясь, как прежде, просто садясь на кровати, смотря прямо в глаза незнакомцу.

– Ты хочешь знать, кто я? – голос его тихий, манящий, тембр голоса вызывал мурашки по коже.

– Возможно, – Найл обыгрывает. Его голос тоже тихий, но немного выше, чем у альфы напротив. Зейн, если честно, немного удивился.

– Ты меня не боишься? – Малик потирает подбородок пальцами.

– Максимум, что ты сделаешь, это убьешь меня. Я не боюсь смерти, потому что вынес уже все круги ада.

Глаза старшего полезли на лоб. Только что этот маленький омежка ныл от боли и сейчас он просто… пугает. Серьезно. Он пугает Зейна.

– Я Зейн. Прости, если я напугал тебя.

– Извинения не принимаются.

– Ох, ну ладно. Я бы тоже не простил себя, – тон Малика меняется на более и менее веселый. – Я обычный бизнесмен. Мне двадцать один.

– Откуда ты знаешь Лиама? – Найл резко его перебивает.

– Мы коллеги. Вернее были коллегами.

– У вас что-то случилось? Поэтому я здесь? – Зейн ухмыляется.

– Возможно. Когда ты перестал бояться говорить со мной? – Зейн встает с кресла, желая разглядеть омегу поближе. Он делал это против своей воли, его тело двигалось само.

– Хуже мне уже все равно не будет, – Зейн присаживается на кровать, видя, как лицо младшего меняется и даже февральское солнце спряталось за облака.

– Ты можешь рассказать мне? – он пытается втереться в доверие, хотя не уверен, что хочет это слышать.

– Что у вас с ним случилось? – Найл переводит тему, жалобно подымая свои голубые глаза.

– Ты уверен, что хочешь знать?

– Не думаю, что я услышу что-либо новое и шокирующее для меня, но я должен знать, почему я ночую здесь, а не дома.

Зейн немного опешил, не зная, с чего начать, поворачивая голову к окну, начиная с самого начала.

– Три года назад мы с Лиамом были друзьями. Мы были теми еще парнями, то и дело, попадали в передряги, но нам было плевать. Наши родители всегда покрывали нас. Мы и не парились насчет учебы, ведь светлое будущее с семейным бизнесом нам было обеспечено. У нас была развязная жизнь и партнеры на одну ночь.

Но потом я заметил, что Лиам все больше и больше стервенел. Я слышал, как люди, уходившие с ним, рыдали и кричали, а после они не появлялись на занятиях месяцами, и все говорили, что они в больнице, – Зейн почесал затылок. – Было немного не по себе, о нем стали ходить слухи, и его дурная репутация разнеслась по вузу со скоростью света. Все дошло и до меня. Говорили, что он насиловал ребят, которых он находил навечеринках у друзей или в барах. Я не поверил, если честно, – Малик виновато опустил голову, все еще коря себя за прошлое. – Он был моим другом, мне было плевать, о чем сплетничают завистники.

А потом я нашел себе парня, с которым стал встречаться. Его звали Эрни, и он поменял мои взгляды на мир. Я перестал ходить на тусовки, проводя тихие вечера с ним дома. Мы любили друг друга, а потом он забеременел. Я был на седьмом небе от счастья. Но Лиаму это, по-видимому, не понравилось. Мы с ним крупно поссорились, а через две недели мне позвонили из больницы. Он изнасиловал Эрни, убив его. Я готов был расчленить его, а части тела разбросать по миру, – Зейн запускает ладонь в волосы, пока Найл внимательно следит за его двигающимися губами. – Господи, у меня был нервный срыв, я посещал психолога пару месяцев. В суде его родители как обычно все замяли. После этого мы перестали общаться, и я ушел в тень, ожидая. Лиам изнасиловал еще пару омег за эти два года, а с тобой решил пожениться. Поэтому ты здесь, – Зейн заканчивает свой рассказ, поворачивая голову к омеге.

– Ты хотел меня убить?

– Да, если честно. Но я передумал, не бойся, – они оба издают подавленные смешки. Найл – потому что он все еще немного побаивался, но Лиам всегда учил его быть безразличным в любой ситуации, а Зейн, скорее всего, просто автоматически повторил за младшим.

В комнате повисла пугающая тишина. Было некомфортно, даже чересчур, но они оба не знали, что спросить.

– А ты не боишься, что тебя поймают? – Найл нарушил тишину, потому что из-за нее он отчетливо слышал свое сердцебиение, которое его стало раздражать.

– На самом деле, я еще не думал об этом, – их глаза встречаются, и они не в силах оторваться. Странная мысль проскальзывает в сознании обоих, Найл опускает свой взгляд чуть ниже, снова следя за губами Зейна. – Меня больше волнует, почему вы все еще вместе. Я слышал, у него была «жена» полгода назад, но они развелись через два месяца брака. Неужели, он испытывает к тебе что-то? – последний вопрос прозвучал с укоризненной ноткой, что было странно, как будто Зейн ревновал.

– Я не знаю. На самом деле, наши родители свели нас для объединения собственных корпораций в одну большую, чтобы заработать все деньги мира, – Найл вздыхает, настолько громко, что, кажется, это было сделано специально, но это не так.

– Ого, как ты с ним живешь? Это ведь ужасно.

– Я не знаю, честно. Но, мне кажется, в нем есть что-то такое, что цепляет меня. Я бы давно сбежал куда-нибудь, но он всегда делает так, что я его жалею. Он умеет быть нежным, если честно, – омега закрывает глаза, блаженно переживая те моменты (у них с Лиамом были счастливые моменты, ого, прям ОГО).

– Иногда я забываю, что тебе всего семнадцать… – Зейн улыбается, смотря на Найла, который, наверное, впервые чувствует себя нормально и в безопасности.

Найл падает на кровать, потягиваясь, Зейн не может оторваться от этого зрелища: маленький, сонный мальчик с растрепанными волосами цвета пшеницы; одеяло, запутавшееся в его тонких, изящных ножках; свитерок, который приподнялся, оголяя его молочную кожу; выпирающий животик, придающий ему еще большую уязвимость; синяки на бедрах, раскраской похожие на картинки галактик в учебниках астрономии.

Нет, это было так прекрасно, что Зейн невольно провел языком по своей верхней губе. Он не видел никого прекраснее. И все эти прекрасные мысли улетучились, когда Найл захотел встать, но не смог, издавая протяжный, скулящий стон.

Он снова плакал от боли, извиваясь в постели, как уж, и сжимал тонкую ткань простыни, как единственное спасение. А когда Зейн вернулся с таблеткой, он схватил его за ворот рубашки, зажмуривая глаза до звездочек.

А потом он отключился. Опять.

Зейну стало настолько не по себе, что он, ни о чем не думая, оставил дом, запрыгнул в машину и поехал как можно дальше и быстрее.

Остановился Малик далеко за городом, свернув на обочину.

Он силой сжимал руль, его костяшки побелели, а ногу свело судорогой от того напора, с которой он давил на газ. Он тяжело дышал, его взгляд был темный, как ночь.

Через два часа он вернулся. Дома все было, как прежде. Натянутая атмосфера никуда не исчезла. Найл все также спал на кровати, у него был жар. Зейн притащил всю свою аптечку в спальню и запасся водой. Найл выпил необходимые таблетки, Зейн боялся, что его вырвет.

Малик ходил по дому, везде открывая окна, чтобы выветрить бациллы, чтобы ему стало легче дышать, ведь он не мог находиться рядом с омегой долго. Его душило чувство вины, чувство не идеальности, не совершенства его собственной души и моральных устоев.

Он подогнал себя под шаблон всех тех богачей.

Он ненавидел это, поэтому перестал ходить на светские вечеринки со своими родителями еще в пятнадцать. Он никогда не хвастался своим богатством и, если честно, он готов был понести наказание за все, что он сделал, будучи бешеным подростком, но его родители не хотели нести на себе бремя «родителей уголовника».

Он вернулся в спальню, застревая в дверном проеме. Уже давно за полночь, луна за городом светит настолько ярко, что иногда кажется, что это на самом деле солнце. Звезды мерцают, их бесконечное множество, их ничто не затемняет. Они свободны, как и луна. Как каким-то хотел быть Найл.

Зейн опирается плечом об косяк, складывая руки на груди. Он снова начал рассматривать омегу, с непонятным желанием охотника, проходя глазами по всем его линиям и изгибам, думая про себя, насколько тот идеален.

Вот почему Лиам бережет его.

Малик подходит ближе, целуя омегу в лоб, проверяя его температуру.

– Вроде нет, – говорит он про себя, ложась рядом.

Найл, в футболке Зейна, даже не дергается. Малик прижимается как можно ближе, обводя младшего рукой, кладя ладонь на его живот, накрывая их ноги одеялом.

Зачем он это делал, он не знает и не сможет объяснить. Ему внезапно захотелось передать Найлу, что он в безопасности. И его ребенок тоже.

Зейн зарылся носом в его волосы, которые пахли ромашками. Ромашки – простые цветы, ничем не примечательные, они никому ничего не должны, и они притягивают добро и невинность. Их любят за их простоту.

Это идеально характеризовало Найла.

Зейн быстро заснул, что было очень необычно, ведь его уже долгое время мучила бессонница. Найлу снова стало плохо через некоторое время, он схватил руку Зейна на своем животе и с силой сжал ее, отчего Малик проснулся. Он начал выводить круги по его животу, успокаивая, прижимаясь губами к его макушке. Найла взяла мелкая дрожь, он резко побледнел, его конечности стали холодными буквально за секунду.

Зейн встал, накрывая Найла больше, и пошел закрывать все окна в доме как можно скорее, чтобы Найл не чувствовал пустоту около себя.

Он вернулся в спальню, снимая с себя джинсы и рубашку, натягивая пижамные штаны, возвращаясь в постель. Найлу стало легче, он повернулся лицом к Зейну, тот немного отодвинулся, чтобы не сильно зажать живот.

И Зейн пролежал там часа два, думая обо всем, слушая спокойное дыхание Найла, его громкое сердцебиение. Он заснул только когда солнце начало подыматься, под мягкое сопение Найла.

***

– Да мне вообще похуй, что у вас еще куча дел! – Лиам был весь на нервах последние два дня. Найл так и не вернулся домой. – Если я, блять, прошу обшарить город еще раз, вы обязаны обшарить город еще раз! Простите, мисс, потому что мистером я вас назвать не могу, вы конченный ублюдок, если моего мужа не будет у меня завтра, я обращусь в ФБР!

О-ох, как же он был зол. Он уже успел разбить все декоративные статуэтки, чайный сервиз, пару тарелок. Он был настолько зол, что если его заставляли сесть за стол, чтобы поесть (потому что он перестал есть), он гнул вилки и ложки и мог сломать лезвие ножа.

– Лиам, малыш, успокойся, ты ведь не виноват, – его мать пыталась его успокоить, но все тщетно. – Надо беречь свои нервы, Найла мы найдем.

– Если только уже мертвым, – он сжал в руке телефон, снова начиная набирать Найла.

Если он чувствовал, что сейчас сорвется, он набирал номер, но каждый раз он слышал: «Набранный вами номер не зарегистрирован в базе, повторите попытку».

– Мама, я думаю, тебе пора.

– Но…

– Мам, давай, я хочу побыть наедине, тебя заждался отец.

– Я позвоню.

Она надевает свою маленькую, декоративную шляпку и, разворачиваясь, уходит, еле слышно, но раздраженно хлопая дверью.

– Почему он, почему не я? Что он мог сделать кому-то, он даже пожить еще не успел, – Лиам встает с дивана, швыряя телефон куда-то в самый дальний угол, от него не было пользы.

Он тяжело выдыхает, беря в руки их совместную фотографию с Найлом. Это свадьба. Он улыбается, проводя пальцем по фигуре омеги. Лиам рассматривает фотографию десять минут, замечая, наконец-то, что Найл не испытывал дикого восторга от этого.

Его лицо улыбается, но его глаза мертвы. Он ничего не чувствовал тогда, как, возможно, и сейчас.

Лиам вспоминает все те разы, когда он срывался и как он продумывал план наказания два дня назад, просто за то, что Найл не надел шапку.

Лиам прижимается спиной к стене, опускаясь вниз.

– Пожалуйста, не надо!

Они недавно тоже поссорились, хотя Лиам просто снова сорвался. Он никогда не винил себя за это, потому что думал, что ласки, которые он дарит Найлу, компенсируют боль.

Но ничто не может скомпенсировать боль.

– Я, блять, по-человечески просил мне не звонить.

– Прости…

– Бог простит.

Он помнит, каким жестоким был, как ему нравился истерический плач младшего.

– Пожалуйста, не трогай меня.

Громкий шлепок. Ягодица покраснела, теперь это отлично сочетается с небольшими синяками от пальцев.

– Пожалуйста, Лиам…

Лиам снимает с себя ремень. Толстый, из натуральной крокодильей кожи, он переливался при свете лампы.

– Сначала ты не делаешь то, о чем я тебя прошу, а потом ты просишь пощады? – удар ремнем, настолько сильный, что кожа немного расходится тонкой полосой. – Ты не считаешь, что это слишком нагло? – еще один удар, Найл кусает свой кулак, чтобы не закричать. – Я не слышу.

– Прости, – сопровождающий удар.

– Неправильно, – Лиам ударяет два раза, Найл не сдерживает визг.

– Прости, пожалуйста, папочка, – слезы катятся градом по его щекам.

– Я подумаю.

Лиам помнит, как холодно он произносил все эти слова, как сильно он возбуждался от страданий.

– А пока ты отработаешь.

– Не надо, пожалуйста…

Найла грубо переворачивают на спину, не давая окровавленной заднице дотронуться до постели, хотя пару капель падают на простынь. Лиам закидывает его ноги себе на плечи.

– Постарайся для папочки.

Найл начинает плакать сильнее, всхлипывая. Почувствовав член Лиама в себе, он сильно напрягся, получая сильную пощечину.

– Я не просил тебя.

Он изо всех сил пытается расслабиться, но ничего не выходит. Тянущая боль внизу живота пускает импульсы по всему телу, оставаясь дрожью в конечностях.

Лиам помнит каждое слово, каждую просьбу, каждую мольбу Найла, но в тот момент это его не останавливало.

Неожиданно для себя, его глаза сами по себе намокают и начинают щипать.

– Боже, прости…

Он выкидывает фотографию, стекло трескается прямо на лице Найла, и получается так, что никто, кроме маленького омеги, не задет.

Лиам встает, идя на кухню, доставая бутылку крепкого шардоне. Он снова начинает хлестать алкоголь, дабы затуманить разум. Травка, которую он достал у друга, «для крайних случаев», уже завернута в косячок, развеиваясь легким дымком по кухне.

Он выпил бутылку, но не решился взять еще одну.

Главное оставаться максимально адекватным.

Пейн поднялся в спальню, постель была холодная, поэтому Лиам на ней не спал. Он спал на кресле рядом с окном, представляя, что как только он проснется, Найл будет здесь. В первую ночь это не сбылось, а Лиам будто застрял в своем ночном кошмаре.

(Он любил Найла на самом деле, просто он выражал свою любовь по-своему, а то, что люди этого не понимают – это их проблемы.)

Он подходит к шкафу с одеждой, доставая свою спортивную кофту, которая уже ему не принадлежала. Найл отобрал ее и частенько в ней ходил. Она идеально сидела на нем, прикрывая его животик, а рукава были немного длинными, поэтому Найл часто делал себе «лапки».

Лиам надевает мастерку, которая уже пропиталась запахом омеги. Он внюхивается, прикрывая глаза. Он опускает голову немного ниже, протягивая руки к коробке.

В этой коробке лежали те самые фигурки героев из «Мстителей», которые так понравились Найлу в первый день их знакомства. Он так сильно любил их, что часто доставал их и рассматривал. Он еще не нашел места, куда их поставить, поэтому они хранились в маленькой, аккуратной коробочке в шкафу.

Лиам рассматривает фигуры, представляя, как маленькие пальчики его мужа изящно крутят фигурки в своей миниатюрной ручке. Он кладет фигурки обратно, кидая коробку на кровать. Он подходит в прикроватной тумбочке со стороны Найла, открывая верхний ящичек.

«Волк с Уолл-стрит» – его любимая книга, а фильм ему нравился еще больше. Он перечитывал ее раз пятьдесят, у нее потерлась обложка, она была немного исцарапана. Страницы помяты на уголках, потому что Найл не видит смысла в закладках. Ее форзацы исписаны комментариями и миллионами благодарностей автору. На полях также комментарии к некоторым моментам, любимые фразы и цитаты выделены маркером зеленого цвета, потому что это любимый цвет Найла.

Еще там лежит его блокнот и карандаши. Найл любил рисовать, он никогда и никому об этом не говорил. Он не любил рисовать природу, натуру, людей, соблюдая все необходимые правила рисования. Но его рисунки героев комиксов выходили настолько прекрасно, что казалось, что он распечатал это и вклеил в блокнот.

Лиам закрывает верхнюю полку, открывая нижнюю, в которой лежал ноутбук омеги. На нем пароль, но Лиам знал его. У него на пустом рабочем столе (потому что Найл ненавидел наполненность рабочего стола, у него все было закреплено на панели задач) стоит Крис Эванс (Найл дикий поклонник Капитана Америки, он даже заказал себе пижаму, оформленную под костюм).

Здесь много фотографий, есть даже его старые, которым уже пару лет.

Лиам открывает папку, и самая первая из фотографий, судя по количеству детей, накрытому столу на фоне, и горы подарков – это его день рождения. И судя по размытой цифре на гирлянде, ему исполнилось пятнадцать.

Найл здесь настолько милый, что Лиам широко улыбается, и его мышцы остаются в таком положении настолько долго, что кажется, они ему уже болят.

Найл здесь еще такой маленький. Волосы длиннее, чем сейчас, и высветлены больше; брекеты, с зелеными резиночками, потому что это его любимый цвет; его сияющие голубые глаза, они настолько яркие и выразительные, что это пугает. Это была его отличительная черта. Они были цвета океана, но не бушующего, а наоборот, очень спокойного, тихого океана. Океана, который давал свою любовь всем, но в который, впоследствии, скинули горы мусора.

Лиам так любил эти глаза, он был готов отдать все на свете, чтобы хоть еще разок увидеть их. Он листает фотографии, Найл смотрит на него с улыбкой. Нет такой фотографии, где он был бы немного грустным хотя бы.

Лиам сидит за ноутбуком на полу; книга лежит рядом; и блокнот открыт на одной из страниц, где Найл, по просьбе Лиама, изобразил его в виде Железного человека; фигурки разбросаны.

Лиам доходит до самой последней, которая была сделана в тот день, когда Найл узнал, что беремен. Последняя искренняя улыбка, которая не кривится от боли, которая чиста.

Он залазит в следующую папку, с фотографиями их свадьбы.

Ни одной фотографии, где Найл улыбается так же, как и на тех, что были в другой папке.

Разве это не пугающе?

Лиам видит на фотографиях себя, такого озлобленного. На одной из фотографий видно, как рукав пиджака облегает напряженную руку Лиама, который придерживает Найла за талию. У омеги покрасневшие глаза, настолько кривая улыбка, что кажется, все слепыми были, когда делали это фото.

А еще, здесь есть видео. Судя по длине, здесь почти вся церемония. Лиам открывает видео, начиная его смотреть.

Начинается все со слов священника, потом уверенное «согласен» Лиама, и такое подавленное «согласен» Найла.

Лиам видит, как Найл начинает моргать, чтобы не заплакать, а потом маленькая девочка ему что-то шепчет.

Пейн делает максимально громко, чтобы расслышать, что она ему говорит, но музыка все заглушает.

Он видит, как нехотя Найл его целовал, как родители смотрели на них. Они были разочарованы. Не счастливы, это точно.

Их план не удался, он провалился. Мать Найла пьет успокоительное литрами уже второй день и все названивает Лиаму. Их отцы делают все, чтобы найти омегу прежде, чем его превратят в разделочное мясо. Его мать достала свою черную шляпку с вуалью, как будто бы кто-то умер. НО НАЙЛ НЕ УМЕР!

Боже, Лиама так бесила его мать, что он не мог находиться с ней дольше часа.

Ей, скорее всего, было плевать больше всех. Его родители такие дерьмовые, поэтому он издевается над слабыми.

Лиам уснул на полу спальни, слава богу, у них там мягкий ковер, так и не досмотрев видео. Он уснул, откидывая одну руку вперед, потому что он привык класть ее на Найла. В районе талии Лиаму было непривычно пусто, потому что Найл обожал закидывать на него свою ногу. Лиам ощущал только моральную и физическую пустоту.

Он, наконец, понял, как сильно он любит своего Найла.

========== Глава девятая. ==========

– Доброе утро…

Найл приоткрывает свои голубые глазенки, сладко зевая.

– Давно ты на меня смотришь? – он потирает глаза ладонями, а альфа рядом широко улыбается.

– Не знаю, наверное, – Зейн встает с постели, распахивая шторы.

Утро было ясным и солнечным, необычно для февраля теплым. Что-то подсказывало, что будет хороший день.

– Как себя чувствуешь?

– Нормально, я думаю, – Найл присел на кровати, потягиваясь.

– Тебе нельзя вставать, пока ты не подкрепишься, – Зейн обходит комнату, подходя к двери. – Я приготовлю что-нибудь, жди меня здесь, – он выходит, улыбаясь Найлу, а тот готов поклясться, что это не тот Зейн, который был вчера.

Странное изменение в его голосе, в его манерах, в его речи. Он спал с омегой, что уже удивительно, и спал крепко, что удивляет еще больше.

Это был определенно не тот Зейн, который был до этого.

***

– Кому я, блять, нужен в такую, сука, рань? – Лиам был слегка недоволен раздражающей мелодией телефона, но звонил кто-то настойчивый.

(Откуда вообще в этой комнате городской телефон и почему звонят на него?)

Пейн открывает свои глаза, беря телефон в руки.

Номер не определился.

– Алло?

– Мистер Лиам Джеймс Пейн? – голос довольно тонкий, похож на голос молодого парня, но достаточно уверенный.

– Да, это я.

– Вас беспокоит капитан Миллс, – Лиам не помнит такой фамилии, и те, к кому он обращался, точно не были капитанами. – Это ведь вы ищете своего супруга?

– Да, – Лиам делает паузу, пока на другом конце трубки кто-то (возможно Миллс) листает какие-то бумаги. – Но я не помню, чтобы обращался к вам.

– Вы и не обращались, это ваш отец. Я из отдела по пропавшим без вести. В районом отделе, куда вы, собственно, обратились, не расследуют дела такого характера.

– Оу, ясно, так вы сможете найти моего мужа? – Лиам встает с пола, он внезапно почувствовал прилив сил.

– Найл Джеймс Пейн, не так ли?

– Да, он самый.

– Мистер Пейн, не могли бы мы с вами встретиться?

– Конечно, когда?

– Я вам перезвоню. До встречи.

– До свиданья, – этого Миллс, скорее всего, не услышал.

Лиам спускается вниз, параллельно подбирая фотографию, ставя ее на тумбочку. На первом этаже стоит странный запах. Он заходит на кухню, открывая окно, и поворачивается к столу.

Травка.

Класс.

Он быстро ее прячет, надеясь, что запах нигде не останется. Ставит чайник, поворачиваясь к двери, он краем глаза замечает свой мобильник. Лиам идет к нему, подымая, протирая экран.

Двадцать семь пропущенных. Ого.

Три из них от матери, два – от отца. Остальные были от капитана (Лиам хотел поскорее увидеть его вживую, потому что столь молодой голос не присущ людям со званием капитана) Миллс, настолько преданных своей профессии людей Лиам мало встречал.

Он предпринимает еще одну тщетную попытку набора номера Найла. Все, что он слышит – это мягкий голос девушки, который так приятно сообщает дерьмовую новость.

Лиам идет обратно на кухню, присаживаясь за стол, он ее оглядывает.

– Мы сделаем кухню в зеленом цвете.

– Лиам, но я нашла в каталоге такой приятный шоколадный оттенок! Она идеально сюда впишется! Ты только взгляни!

– Мама, если Найл сказал, что хочет зеленую кухню, мы сделаем ее, блять, зеленой.

– С моим мнением в этом доме никто даже не считается!

– И не будет. Это наш с Найлом дом.

Зеленый. Любимый цвет маленького омеги. Теперь Лиам смотрит на этот цвет совершенно по-другому. Если он замечает на ком-то зеленый джемпер или зеленую футболку, он сразу представляет, как эта вещь будет сидеть на Найле. Он никогда не придавал значения зеленому цвету и теперь даже заметил, что футбольное поле зеленое, что у него было зеленое одеяло, что у Найла десятки пар зеленых носков. Он никогда не придавал значения траве, листьям, хотя они тоже зеленые.

Лиам встает со стула, когда слышит свист чайника, чтобы заварить чашечку кофе. Он протягивает руку к шкафчику, открывая его, откуда выпадает коробка с зеленым чаем.

Лиам готов был зарыдать от его сраной сентиментальности, но он заварил себе зеленый чай.

Потому что зеленый – любимый цвет Найла, даже если дело касается чая.

***

– Я конечно не повар, но кое-что умею, – Зейн заходит с подносом в спальню.

– Я уже чувствую запах.

– Это плохо? – Зейн резко останавливается, подымая одну бровь высоко вверх. Найл начинает громко смеяться от одного только вида альфы. – Это хорошо? Хорошо или плохо? – Зейн как будто специально показывал из себя дурачка.

– Это очень даже хорошо, – Найл усаживается поудобней. У него болят все кости и мышцы от неподвижности. Он все-таки пролежал в кровати несколько дней.

Зейн садится на край кровати, ставя поднос на прикроватную тумбочку. Он передает тарелку Найлу, а омега ее благополучно чуть не роняет, потому что она слишком горячая для него.

– Ауч! – Найл хватается пальцами за уши, а Зейн заливается звонким смехом.

Найл никогда прежде не слышал его смех, но он может с точностью сказать – этот смех создан богами, он звучит как мелодия тысячи золотых арф, на которых играют маленькие ангелы.

Бесподобно.

– Это не смешно!

– У тебя очень чувствительная кожа, – Зейн берет в свою руку тарелку, передавая вилку Найлу. – Смотри, я ничего не чувствую.

– Можно мне тоже так?

– Как?

– Ничего не чувствовать.

Между ними повисла напрягающая тишина, они оба смотрели друг другу в глаза, и в мыслях обоих снова проскочила эта странная мысль, которую никто из них озвучивать не собирался.

Они оба поняли, что Найл имел в виду не физические, а моральные чувства.

– Нет, это больно. Ты думаешь, что лишаешься всех чувств, но на самом деле, ты лишаешься всего, приумножая боль. Ты ставишь стену между собой и окружающим миром, играя крепкого бойца, а за стеной ты превращаешься в сахар, который тает настолько быстро, что люди могут задаться вопросом: «Реально ли это?».

Это только увеличило напряжение, но они все еще смотрели друг другу в глаза.

Зейн был готов поклясться, что прочел в глазах омеги кое-что странное.

Он попытался выкинуть это из головы.

– Прости, – Найл шепчет, ему это напомнило одну из ситуаций с Лиамом. Он не мог передать словами, как сильно боялся.

– Все в порядке.

Они попытались опустить этот момент, обмениваясь улыбками.

– Ты не завтракал.

– Да брось, Найл, мне это не надо.

– Пища нужна всем, бегом, – омега протягивает вилку Зейну, который нехотя на него смотрит. – Я не возьму ничего в рот, пока ты не поешь.

– Найл, я приготовил это тебе.

– Я все равно все не съем. Ты не ел столько же, сколько и я, я готов поклясться, – Найл наклоняет голову, вычитывая в глазах Зейна то самое «я сделаю это, только если ты отъебешься».

– Да, ладно, – Малик выхватывает вилку из руки омеги. – Но ты со мной.

– Мне лишь бы не напрягаться, – Зейн вскидывает бровь, а Найл прищуривает взгляд, ухмыляясь.

– Боже, моя жизнь была ничем до появления тебя, – это должно было прозвучать обидно, но Найл как школьница смущается, его щеки розовеют, он прячет свои глаза.

Зейн не может не налюбоваться такой чистой красотой.

– Мы когда-нибудь позавтракаем или нет?

– Ох, ну конечно!

Зейн отламывает кусочек, кладя себе в рот, а потом делает это для Найла. Сначала это было весело, а потом на подбородке Найла оказалась малюпасенькая крошка от тоста. Зейн мог бы проигнорировать это, потому что, блин, эта маленькая крошка еле видна, и она сама бы упала без чьей-либо помощи. (Но, черт меня подери, здесь давно творится что-то неладное.)

Зейн сначала жестом, без слов, указал младшему на его подбородок, а потом просто протянул пальцы к нему. Найл замер, внимательно следя за рукой альфы, которая так нежно убрала крошку. (После такого в фильмах обычно сосутся.)

Между ними опять воцарилась тишина. И она была не просто напрягающей, она была сексуально напрягающей.

– Я тебе экспонат или что? – Найл не чувствовал себя комфортно под таким пристальным взглядом Зейна, который в буквальном смысле завис.

– М-м?

– Я сказал: хватит на меня глазеть, я все еще замужем, – Найл трясет рукой с кольцом прямо перед лицом Малика. (Чем он, блять, хвастается?)

– Ага, да, прости, – речь заторможенная, он еще не пришел в себя.

– Могу ли я принять душ? – Найл встает с постели, придерживая живот рукой.

– Эм-м-м, да, я сейчас принесу тебе полотенце и чистые вещи.

– Спасибо.

Зейн встал с постели, пошел в другую комнату за вещами. Он остановился у шкафа, прислонившись лбом к дверце. Кровь в венах забурлила, нервные импульсы шли от мозга вниз, оставаясь в его половом органе. Он протяжно и шумно выдохнул, открывая шкаф, чтобы найти что-либо, что несильно бы висело на Найле.

Он возвращается в спальню, где омега, широко распахнув окно, оперся ручками о подоконник, подставляя свою голову легкому ветерку.

– Можно будет мне выйти на улицу? – сказал он, услышав шаркающие шаги Зейна.

– Скучаешь по свежему воздуху? – он кладет аккуратно сложенные вещи на краешек кровати.

– Очень.

– Я принес вещи, – Найл медленно к нему повернулся на носочках. – Ванная прямо по коридору, последняя дверь слева.

– Спасибо.

Они обмениваются глупыми взглядами, Зейн, засунув руки в карманы своих штанов, вышел из комнаты, спускаясь вниз.

Найл взял свои(?) вещи и пошел в ванную.

Зейн на кухне пытался сделать что-то с собой, со своим желанием, мечась туда-сюда, хватаясь за голову.

«Что за хуйня, Малик?»

«Отъебитесь».

«Он же полный набор!»

«Ничего нет».

«Ему семнадцать, он замужем, он беремен! Ассорти!»

«Да, блять, ничего НЕТ!»

«Ты говоришь одно, а твой дружок говорит мне кое-что другое. Его история интересней».

«Идите все нахуй».

Найл снимает с себя футболку, оглядывая тело, которое «заживало». Впервые оно выглядело более и менее здоровым. Побоев почти не осталось, ярких, свежих синяков не было.

Он раздевается, заходя в кабинку душа.

«Странное оборудование».

«С каких пор в душе кнопок больше, чем в самолетах?»

«Окей, что из этого простая подача воды?»

«Эм-м-м-м…»

«Нажму на любую кнопку».

Найл тыкает пальцем на кнопочку, немного поежившись, и на него внезапно полилась холодная, просто леденящая дух вода.(Поправка: это была не просто вода, это был снег.)

Омега завизжал.

Зейн преодолел расстояние от кухни до ванной рекордно быстро.

– Твою мать! – Малик запрыгнул в кабинку, пытаясь рукой выключить воду. – С тобой все в порядке?

Найл странно вжался в самого себя, даже его живот визуально стал меньше, он трясся от холода.

Зейн додумался протянуть руку к полотенцу, накрывая им младшего.

Никого из них сейчас не тревожило то, что Найл абсолютно голый, Зейн полностью мокрый, штаны намокли, показывая его полу стояк. Омега громко стучал зубами, Малик взял его за подбородок. С минуту они стояли так, не двигаясь, пока по лицу Зейна пробегали влажные дорожки капель, падающих с челки. Глаза Найла бегали, выражали немой ужас, легкую боязнь ситуации, но также наслаждение ею. Темный взгляд Зейна исследовал лицо Найла, проходя от его голубых глаз, по аккуратному носику к губам, прекрасного цвета малины, немного приоткрытым. Весь момент был настолько личным, интимным, что казалось, что даже воздух нарушает идиллию ситуации. Немного подумав, Зейн начал медленно приближаться к лицу омеги, не разрывая зрительного контакта, как бы выпрашивая разрешение.

Когда их лица оказались предельно близко, он остановился, Найл в предвкушении удовольствия прикрыл глаза, его ресницы трепетали. И Зейн принял это за «да». Они тихонько дотронулись губами, Малик чувствовал приятный вкус карамели, такой завораживающий, притягивающий. Одной свободной рукой он обхватил талию омеги, пуская ее под полотенце, ощущая приятную, мягкую наощупь кожу. Поцелуй затянулся, перерастая в страстный, Найл приоткрыл рот, пуская Зейна внутрь. Язык альфы горячий, обжигающий. Напоминает вкус Лиама – немного дорогого алкоголя и сигарет.

Они не отрывались друг от друга, прижавшись слишком близко. Им не хватало воздуха, но никто из них не решался первым прервать такой сладкий поцелуй.

Ничто их не притесняло, они полностью открылись, ни о чем не думая, наслаждаясь моментом.

Моментом, когда Найл почувствовал себя свободным, находясь в заточении.

Моментом, когда Зейн начал чувствовать что-то еще, кроме боли.

Момент наслаждения нарушил звонок в дверь.

Они нехотя отрываются, уставившись друг другу в глаза. Не разрывая зрительного контакта, Зейн тихо шепчет: «Это Луи». Он протягивает руку, регулируя воду, выходит из ванной, так же быстро, как он и появился, оставляя омегу совсем одного со своими мыслями.

Потому что во время поцелуя Найл нервно теребил свое обручальное кольцо, а тело начало ломить.

И да, он чувствовал свою вину.

– Приветики, дружи-, – Луи с порога собирался обнять Зейна, но увидев, что он мокрый, замер, – Ого, тебя что, соседи залили? – Томлинсон издает легкий смешок, проходя в помещение. – Или, стой, погоди, на тебя напала стая школьниц? – он прямо заливается открытым смехом, думая, что шутка удачная, но замечая краем глаза угрюмый взгляд друга, резко перестает. – Неужели тебя изнасиловал тот худощавый пацаненок?

– Луи, я бы въебал тебе хорошенько, но прямо сейчас ты не моя самая первая проблема, – Зейн наконец-то закрывает дверь.

– Оу, и кто же это? Пейн? Каким-то задним числом вылезло что-то еще? – Луи присаживается на диван в гостиной, по-хозяйски раскладывая руки на спинку, закидывая одну ногу на другую.

– Сплюнь, блять. Хуже просто быть не может, – Зейн присаживается на соседнее кресло. – Зачем ты приехал?

– А, мне Рапунцель звонила, передала, что ты дерьмо полное в ухаживании за людьми, – Зейн приподнял одну бровь вверх, Луи подмигнул ему. – Да-да.

– Я просил тебя, не называть его Рапунцель. Ему не очень это нравится.

– Он продинамил меня три раза! – Луи переходит на повышенные тона.

– Потому что ты дерьмо полное во флирте, чувак, – Малик встал с кресла, подмигивая другу, который сидел с самым злым выражением лица, которое он мог сделать.

– Я вырву твои яйца, Алладин.

– Иди нахуй.

– Я тоже люблю тебя, – это сопровождалось средним пальцем Зейна и милым смешком Луи.

Этих двоих никто и никогда не разлучит.

Зейн поднялся в спальню, чтобы привести себя в порядок, натыкаясь на смущенного Найла в коридоре.

– Зейн… Эм, – омега запинался, не осмеливаясь посмотреть в глаза старшему.

– Найл…

– Нет, стой, можно я скажу? – он приподнял руку перед собой, дотрагиваясь до груди Зейна, заставляя его остановиться. – Спасибо, – он громко выдыхает, убирая руку. – Ты не можешь на что-либо рассчитывать, я не подведу своих родителей, прости… Они вырастили меня таким, к сожалению, и лучше я буду терпеть боль, но они будут счастливы, чем я буду счастлив, а они несчастны. Я люблю Лиама, а он любит меня, и мы счастливы, потому что у нас будет малыш. Я уверен, что он найдет меня любым способом, поэтому вот, да, прости.

И на одном издыхании он это тараторит, пока сердце Зейна разваливалось, не успев еще окрепнуть, на мелкие кусочки.

– Все в порядке. Я не достоин такого, как ты. Твоя курточка и обувь внизу, можешь выйти на улицу, там во дворе Марти, мой сторожевой пес, но он не лает на беременных. И, дверь всегда открыта, можешь сбежать, если хочешь, я тебя не держу, – он улыбается омеге, настолько криво, что это заметил бы слепой. И Найл снова чувствует себя виноватым.

Ничего не сказав, он обошел Зейна, спускаясь вниз.

– О, Аврора, приветики, а ты куда это собрался? – Луи встал с дивана, загораживая путь омеге.

– Я не Аврора и я на улицу, – Найл сказал это самым равнодушным и раздраженным тоном, что сам удивился. Но ему это нравилось.

– Ох-хо-хо, как у нас птичка защебетала. Ничего теперь не боишься?

– Я не сбегу, потому что я просто не в состоянии. Если ты не знаешь, как работает беременность, я тебе подробно расскажу и даже продемонстрирую, – Луи делает шаг в сторону, давая Найлу пройти.

– Вау, вау, Аврора, я не ожидал. Очень даже дерзко, вау, – Луи был удивлен, даже немного больше, чем надо.

Найл идет дальше, он выглядел бы угрожающе, если бы не его живот и вид невинного ангелочка. В комнате появляется Зейн, они с Луи переглядываются, а потом слышат громкий хлопок дверью. Воу.

– Если этот щенок собирается показывать характер здесь, то ты обратно закинешь его в подвал, – Зейн не слушает, уходит на кухню. – Он ведет себя так, как будто его не похитили, а пригласи на курорт.

– Луи, закрой свое ебало. Раздражает.

– А он тебя не раздражает? – Малик присаживается за стол, Луи упирается руками о спинку стула напротив.

– Нет.

Луи больше нечего сказать и тупые шутки не лезут в голову, так что он сдается. Он подходит к окну молча, начиная смотреть за Найлом.

– Луи, я поцеловал его, – Томлинсон медленно поворачивается в сторону Зейна, его глаза заметно округлились.

– Прости, что? Нет, серьезно?

– Да, блять.

– Тут даже пошутить нельзя! – Луи хлопает в ладоши. – Поздравляю, ты меня сделал, я принесу тебе Оскар! Никто еще не загонял меня в тупик своими дебильными новостями!

– Луи, заткнись, это не смешно.

– Нет, это вообще не смешно, – Луи присаживается на стул. – Не говори, что он тебя зацепил.

– Он похож на Эрни. У него даже запах такой, – Зейн встает с места, подходя к окну, где Найл рассматривает чуть появившиеся подснежники. – Он блондин и у него голубые глаза, цвета весеннего неба, когда ему грустно, глубокого и насыщенного цвета океана, когда он неподдельно рад и глухого, совсем бледного и грязного голубого, когда он не чувствует ничего, кроме пустоты, – глаза его слезятся, но он не пытается это скрыть. – У них примерно одинаковый рост, и чтобы мне поцеловать его, стоит немного наклонить голову. Его кожа, молочного оттенка, мягкая, как и кожа Эрни. Я спал с ним две ночи, и мне хватило этого, чтобы вспомнить все.

– Все? – Луи подымается с места, становясь рядом с Зейном.

– Буквально все. Я вспомнил его голос, его манеру говорить. Его смех, его любимые шутки, – Зейн пытается улыбнуться, но его лицо грустит, оно не позволяет. – Слова, которые его смешили, которые было стыдно говорить на улице. Я вспомнил его привычки, его любимые позы во сне. Но Найл все равно немного другой. В нем меня цепляет не то, что было в Эрни, а наоборот; что-то такое, чего я не вижу и не понимаю, но я чувствую, что это мне надо.

– Слушай, старик, поступай так, как считаешь нужным. Я все равно всегда против, – Луи хлопает его по плечу, Зейн смахивает слезу пальцем.

– Ох, ну спасибо. Я тут тебе душу излил, а ты. Друг называется, – Луи прижимается ближе, обнимая Малика, тот обнимает в ответ.

***

«Он даже дышит, как он. Его ритм такой же. Меня это пугает. Я знаю, ты не понимаешь, но, черт меня подери, сама судьба послала мне его. Посмотри. Он с интересом маленького ребенка срывает эти цветы. Как Эрни. Он тоже был ребенком, а я должен был защитить его. Но я не смог. Не это ли второй шанс? Я думаю, что да. Даже Марти ему полюбился. Ты знаешь, ведь он тоже меня продинамил. Пару часов назад. Он сказал, что готов терпеть все, что угодно ради родителей. Как Эрни. Эрни души в них не чаял и делал все, что они ему прикажут. Бедный ребенок. А ему ведь тоже было семнадцать. Странное совпадение, не так ли?»

========== Глава десятая. ==========

Дождь шел, не переставая, уже четвертый день подряд, а Найл забыл, как дышать. С плохой погодой приходит плохое настроение, потому что ваши планы идут под откос, даже если вы ничего не планировали, на подсознательном уровне вы думаете о том, как много бы всего сделали, если бы не погодные условия. Серые будни, неделя взаперти с камнем на душе из-за собственной ничтожности убивают.

Панические атаки начались у Найла на третьем месяце беременности и продолжаются до сих пор. Их не вылечить, как говорят доктора, нет лекарства. Все, что вы можете сделать – это переждать, как моряки пережидают шторм в открытом море.

Зейн чувствовал себя не лучше. Состояние омеги приводило его в немой ужас, понимание жестокости человеческой души его пугало. Насколько черствым надо быть, чтобы сотворить такое?

Найл проснулся от неприятных ощущений в области бедер, было как-то мокро, слишком влажно. Живот не болел, поэтому волноваться не стоило. Он лениво приоткрыл глаза, увидел за окном темную ночь. Он оперся рукой о кровать, чтобы встать, поставил руку прямо туда, где было мокро. Быстро включил лампу и чуть не потерял сознание. Огромная лужа крови на простынях, запачканные ладони, одежда, одеяло. Он попытался встать, но не устоял на ногах, падая с грохотом на спину.

Зейн спал плохо, оттого проснулся и мигом помчался в спальню, где находился омега.

– Найл?! – ответить сил нет, поэтому он издает протяжный и болезненный стон. – О, господи, что случилось?!

Количество крови пугало альфу.

– Черт меня подери, сейчас, сейчас, – он метнулся в свою комнату за телефоном, дрожащими пальцами набирая номер.

Скорая пообещала приехать через полчаса.

– Так, ты можешь сказать мне, что болит? – Зейн сел на пол рядом с Найлом, подкладывая под его голову подушку, потому что попытка его поднять провалилась, сопровождаясь воплем.

– Нет… ничего, – что-то задело его изнутри, омега выгнулся дугой. – А-ах, живот, живот…

Найл отключился, это хорошо, он не будет чувствовать боль. Два санитара вынесли его на носилках наружу, Зейн поехал с ними.

В больнице все было очень плохо. Зейн мог поклясться, что услышал от одной из медсестер что-то вроде:

«Это бесполезно, один из них точно погибнет».

Эта фраза перевернула его мир с ног наголову, а у Зейна в этом случае плохой вестибулярный аппарат.

Он присел на стулья, когда Найла отвезли в реанимацию. На омегу надели кислородную маску, врачи всех расталкивали, и Зейн слышал только: «Пульс слабый. Кубик лидокаина, срочно! Принесите анестетик, кто-нибудь!»

Все это произошло слишком быстро, слишком резко. Для восприятия это было тяжело, Зейн просто отключился на стуле в коридоре. Он не помнит как проснулся, как зашел в палату, как поцеловал Найла в лоб. Он помнит только мягкие слова медсестры, отпечатавшиеся в его мозге в замедленной съемке почему-то.

«Вашего мужа и ребенка спасли. Он буквально родился в рубашке у вас».

Ее улыбка искренняя, Зейн понимал.

Он не помнит, как прошло двое суток, как врач зашел в палату и повесил на кровать Найла его карточку, где было записано имя и фамилия. «Найл Пейн», – Зейн не сразу заметил, не сразу понял, почему медсестра вдруг стала косо на него смотреть.

– Это ведь тот самый похищенный мальчик, – он не придал этому значения, все еще находясь в прострации, наблюдая за Найлом, который сливался с выбеленными простынями.

– Да, его муж всю страну на уши поднял, – удивительно, как много люди знают о других, даже ни разу не разговаривая лично.

Его никто не выгонял, никто не трогал. Он сидел там, в своих пижамных штанах, накинутой кожанке, рваной футболке с перепачканными в крови руками. Его никто не искал, он даже не закрыл дом и не выключил свет в спальне, но как же ему сейчас плевать. Все, что сейчас его волновало – жизнь омеги и его ребенка.

***

– Мистер Пейн? – Лиам сидел в ванной уже второй час, вода давно остыла, а он потерял надежду.

«Вашего мужа и след простыл», – он никогда не забудет эти слова, сказанные ему пару дней назад, он уже не помнит кем.

– Да, это я. Что-то новое, капитан?

– Вашего мужа нашли.

Лиам резко почувствовал холод воды, его сердце резко растаяло, болезненно воспринимая каждый вздох, как будто кровь была с крупинками стали, царапая сосуды изнутри, а в его животе появились бабочки, порхающие.

– Стойте, что? – он не мог сдержать слез, улыбка растянулась от уха до уха, обнажая выбеленные зубы.

– Да, он в больнице, в тяжелом состоянии, как мне сообщили. Мне не сказали, кто его привез. Вы сможете встретиться прямо сегодня! – Миллс шаркает пальцами по столу в поисках чего-то. – Вот, он в больнице имени святого Патрика, она в центре, знаете?

– Конечно! Я могу его навестить?

– Да, скажете, что вы его муж, вас пустят, я приеду, как только смогу.

– Спасибо огромное, до встречи.

– До свиданья, Лиам.

Пейн не мог сдержать радости. Он вышел из ванной, закрепляя полотенце низко на бедрах. Томные мокрые шаги последовали до спальни, где, скидывая с себя полотенце, он надевает боксеры. Проводит по волосам рукой, параллельно набирая номер матери. А потом и мистера Хорана. Он падает на кровать, вытягиваясь, как кот, от одного только осознания того, что Найл снова будет ему принадлежать. Разглядывает себя любимого в зеркале, открывая шкаф. Надо появиться в чем-то особенном. Он достает костюм, рубашку, идеально белого цвета, без изъянов. Лаковые туфли, в которых было видно собственное отражение, отлично дополнили наряд, делая его слишком вычурным, богатым.

По дороге в больницу он заехал за цветами – самый дорогой букет для его самого дорогого мальчика. Его машина слегка (сильно) выделялась среди других, не таких дорогих. Он вылез из машины, поправляя ворот рубашки и волосы в зеркале. Он выглядел так, как будто Найл не выжил, а умер и ему устроили похороны. Все было слишком. Слишком дорого, вычурно, роскошно, Найл не любил такое.

***

Зейн сидел в палате, неподвижно, ни о чем не догадываясь. Он наконец-то пришел в себя, наконец-то стал воспринимать реальность, а все потому, что Найл тоже очнулся. Он теперь мог дышать без кислородной маски и понемногу ел. Он сидел на кровати и протягивал руки к тумбочкам.

– Может хватит?

– Хватит что?

– На меня пялиться, – Найл закрыл глаза Зейна своей ладошкой.

– Не могу, прости, ты слишком прекрасен, чтобы оторвать от тебя глаза, – Малик берет руку омеги в свою и мягко ее целует.

– Ты слишком вежлив ко мне. Я ведь уже сказал нет.

– Но ты передумал, – они смотрят друг другу в глаза, Зейн немного щурится.

– Возможно, – Найл прячет свои стыдливые глазки от мягкого взора альфы.

Они нежатся в лучах весеннего солнца, которое наконец-то вытеснило тучи. А может, Найл как-то влияет на погоду? Возможно. Он сам по себе может управлять миром, но ему это не надо. Он еще так молод, чтобы использовать свое могущество. Посмотрите, он заставил каменное сердце альфы разбиться вдребезги, а потом снова собрал его. Сшил из самого мягкого фетра, наполнив сладкой ватой, потому что Зейн чувствовал именно так. Найл был чем-то, что заставляет корабли тонуть, что сбивает с курса самолеты, что движет сходящими с рельс поездами. Он был природной катастрофой: чертовски разрушителен, но такой красивый, и вы не можете им управлять, даже если он поддается. Это вы думаете, что управляете им, он заставляет вас так думать, но на самом деле он ищет ваши слабости, чтобы использовать их против вас.

– Ты прекрасен, – Зейн без устали делает комплименты, Найл каждый раз краснеет, его румянец придает ему здоровый вид. – Я сейчас вернусь, – Зейн выходит из палаты, целуя руки омеги, не сдерживаясь, переходя к шее, но Найл его отталкивает.

Зейн идет прямо по коридору, когда ему навстречу идет Лиам с медсестрой. Он накидывает капюшон, сбежать некуда, прячет лицо, как может, засовывая руки в карманы.

Лиаму фигура человека, идущего впереди, знакома, он не понимает, кто это. «Странный тип», – подумал он про себя, пытаясь выкинуть это из головы. Зейн его цепляет, но Лиам сдерживается.

Они прошли мимо друг друга, а внутри что-то всполохнуло. Старый конфликт снова загорелся ярким пламенем в груди Лиама, и к чему это, он не понимал. Зейн выбежал из здания и поскорее скрылся, чтобы его больше никто не трогал.

Дверь в палату с силой распахнулась, Найл улыбнулся самой яркой улыбкой на свете, но когда он увидел того, кто зашел, она резко искривилась, потемнела, его мышцы свело. Только слепой этого не заметит, а в этом случае у Лиама вообще нет глаз.

– Господи, я так долго этого ждал, – он кидается омеге в объятия, Найлу приходится обнять в ответ. – Я так скучал, – хватка усиливается, дыхание немного затрудняется. Сердце Найла только что сжалось до размера атома, он снова стал видеть все в серых красках, снова нахлынуло чувство страха перед этим человеком.

– И я, – он шепчет, слезы наворачиваются на глаза.

– Это тебе, солнце, – Лиам протягивает букет, от которого так и веет запахом пачки денег, что Найл так не любил. Они медленно целуются, Найл чувствует ничего, кроме отвращения. Странно, но теперь ему никого не жалко.

– Спасибо, – он пытается, пытается изо всех сил, но не может. Не может сдержать слезы. – Прости, – он смахивает их, пока Лиам присаживается на кровать.

– Я нашел тебя, – шепчет, в его голосе слышно ничего, кроме чувства собственного превосходства над другими. – Я заберу тебя домой прямо сейчас, – обнимает, прижимая голову к своей груди, поглаживая позвоночник. – Никто больше не посмеет забрать тебя у меня, – кладет руку на живот, мягко выводя круги. – Я люблю тебя и нашего малыша и ни за что на свете не дам ему умереть не родившись.

Эти слова должны были как-то задеть Найла, но нет. Ничего не вышло, ровным счетом ничего.

Повысив голос на медсестру, назвав свою фамилию настолько громко, что слышала вся больница и пару смежных улиц, они уезжают домой раньше положенного, рекомендуемого врачом. Но Лиама не волнует, что внутриматочное кровотечение может случиться еще раз и этот раз точно будет роковым, он думает только о себе, поэтому побыстрее увез Найла домой.

Те же старые стены, покрашенные в серый, та же мебель, угнетающая, тот же запах: алкоголь, алкоголь и еще раз алкоголь. Сколько Лиам выпил? Найл даже не чувствовал себя в безопасности, хотя Лиам уверял его.

Найл поднялся в спальню без лишних разговоров и прилег, снова начиная плакать. Отчего, он сам не понимал, чувства перемешались, он думал только о Зейне. Куда делся Малик? Его мысли о нем мешали ему, он снял обручальное кольцо, оно давило. Найл не помнит, как Лиам прилег рядом, нависая, как целовал ключицы, переходя ниже, как расцеловал живот, в перерывах предлагая имена ребенку, потому что «уже пора», как спустился еще ниже и стянул штаны, оставляя на бедрах новые метки. Но зато Найл помнит, как Лиам стервенел, кусая сильнее, как он попросил альфу остановиться, со слезами на глазах и впервые его послушали. Лиам прилег рядом, извиняясь, не искренне, это читалось по его лицу, обнимая как можно крепче, накрывая ладонью живот. И он почувствовал кое-что, что не описать словами.

Они оба почувствовали шевеление малыша, легкий толчок его маленькой конечностью. Этот момент был настолько красивым, что было больно. Он был настолько сильным, показывая, как ничто не может двигать чистой невинностью, как ничто не сломает дух невинного, как прекрасно они встают после болезненного падения. Это доказывало, что Найл правит миром, что он всемогущ. Лиам не мог сдержать радости.

– Он шевельнулся, он шевельнулся, Найл! – альфа вскочил с места, прижимаясь ухом к животу.

– Да, он шевельнулся, Лиам. Он живой, – Найл только что растаял, чему он не был рад.

– Боже, я слышу, как он двигается! – кто бы мог подумать, что самый жестокий в мире человек превратится в ребенка, когда услышит собственного малыша.

Найл заснул через некоторое время, ему хотелось плакать от нежности альфы, а Лиам не мог насладиться минутами этого момента. Ребенок перестал толкаться, он заснул вместе с Найлом, а старший не мог успокоиться. Он так и заснул, когда уже было за полночь, на омеге.

Найл всю неделю ждал звонка от Зейна, потому что его сердце кричало ему, что тот позвонит. Родители устроили настоящий пир, мама Найла не отпускала его руку целый день, что с ним пробыла. Он понимает, он понимает, потому что он у нее единственный. Она не могла его потерять. Его отец с отцом Лиама накидались как следует, приглашая Лиама, но тот отказывался. Ради Найла, как он себя уверял. Вся семья сложилась у ног омеги, что еще раз доказывало, какой силой он обладает.

Родители уехали, все вернулось на круги своя. Все те же стены, все тот же диван, кровать все такая же не заправленная, потому что в любое время дня Найл мог в нее вернуться. Все те же передачи по телеку, та же музыка. Тот же вид за окном, те же покачивающиеся от ветра тонкие деревья. Те же слова Лиама, от которых уже тошнит, обещания такие же сухие, невыполнимые, все те же поцелуи, мягко переходящие в страстные, но Найл всегда останавливался. Рано или поздно Лиам сорвется. Люди не меняются. Никогда, они лишь снимают свою маску. Лиам свою давно снял и теперь надевает ее лишь по праздникам.

Все тот же серый вечер, такие же уговоры поесть, потому что «таблетки не усваиваются самостоятельно, им нужны животные белки», Найл соглашается.

Тихо. Настолько, что это сравнимо с криком тысячи павлинов с коршунами. Мысли о Зейне не покидают, Найлу стыдно, он сидит за столом с собственным мужем, думая о другом. Лиам был подонком, но он ни разу не изменял.

– Что-то случилось? – Найл уставился в одну точку, что-то явно руководило его разумом сейчас.

– Что? – омега отрывается от раздумий, замечая в глазах Лиама ту искру, ту самую искру, главное сейчас ее не разжечь. – Прости…

– Все в порядке.

Снова тишина, снова режущие мозг недосказанности. На свой страх и риск, Найл задает вопрос:

– У тебя была жена? – Лиам резко выпрямляется на месте, вопрос был самым неожиданным из возможных.

– Она умерла, – он резко отрезает. Ненавидит говорить о своем прошлом, тем более если ему задают прямые вопросы. – А что?

– Ничего, – Найл боится, он очень сильно боится, но раз уж начал – доведи до конца. – А что за история с беременным омегой из твоего вуза?

Челюсть Лиама напряглась, желваки выступили на его скулах. Темные глаза поднялись, выглядывая из-подо лба.

– Откуда ты знаешь? – пытается, ох, как пытается выглядеть не так, как будто готов на убийство прямо сейчас.

– Я задал вопрос первым, – Найл обыгрывает, выглядит уверенным, а внутри он уже тысячу и один раз продумал всю последующую ситуацию.

– Несчастный случай, больше не могу ничего сказать.

Он встает, пытаясь вести себя непринужденно, как будто его это ни капли не волновало. У младшего здоровый интерес к прошлому супруга, вот и все.

– Правда? – Найл тоже встает, ему не хватает воздуха. Панические атаки – дело серьезное.

– Да, а что тебе наплели про меня? – ну все, Найл срывается, коварное чувство охватывает его целиком и полностью.

– Да много чего, знаешь ли! – начинает кричать, плакать, не контролирует себя. – Ты убил его! Убил! И его ребенка тоже! Ты не заслуживаешь счастливой жизни! – Найл открывает верхний ящичек, доставая самый большой нож, беря его двумя руками, направляя острие на живот.

– Найл, стой! – Лиам делает шаг, омега дергает ножом, прижимая уголочек лезвия к ткани своего свитера.

– Это ты стой! Ты не достоин ребенка! Ты убил одного! – он вообще не мог как-либо управлять собой, потому что никогда в жизни он бы не прижал нож к собственному ребенку.

– Господи, нет, – Лиам дергается с места, выхватывая нож из рук омеги, его немного задело, теперь будет шрам на предплечье, но ему сейчас все равно. Альфа крепко зажимает руки Найла, пытаясь его усмирить. Младший дергается, брыкается, кричит.

– Пусти меня! Пусти! Я не дам этому ребенку жизнь, ни за что!

Больнее всего для Лиама слышать это. Это как удар ниже пояса: запрещено, но действенно. Это как кинжалом в сердце, как попасть в открытый океан без никого, как напиться и понять, что алкоголь просрочен.

Найл успокаивается потихоньку, Лиам несет его в спальню.

– Прости…

Извиняться не за что, Найл. Ты могущественный, но ты не управляешь собой.

Лиам кладет его на постель, ложась рядом. Найл переворачивается на бок, дыша Лиаму в грудь, опаляя своим горячим дыханием его ледяное сердце. Старший протягивает руки, обнимая Найла настолько крепко, что тому не хватает кислорода, но он не жалуется. Дыхание все еще неровное, это отчетливо слышно в пугающей тишине вечера. Излишняя, но уместная умиротворенность распласталась тихим невесомым покрывальцем в комнате. Слышны уверенные движения Лиама рукой по затылку младшего.

– Я люблю тебя…

Слова тихие, многообещающие, искренние. Лиам целует омегу в лоб, тот щекочет своими пальчиками бедро старшего.

– И я тебя.

Слишком нежно, слишком мягко, слишком сладко. Так непривычно слышать это от Лиама. С мыслью о том, что это время, которое он провел в немом одиночестве, его исправило, показало ему, как не стоит делать, Найл засыпает. Засыпает, прижавшись лбом к крепкой груди Лиама, чувствуя его сердцебиение. Лиам заснул почти сразу же, прижавшись губами к макушке младшего, вдыхая его своеобразный запах, чувствуя резкий запах чужого альфы, пытаясь не обращать на него внимания.

***

Зейн сидел в своем кабинете, в доме посреди города. Богатая квартира в одной из элитных многоэтажек. Он ненавидел роскошь, но деньги надо было куда-то девать. Окна от пола до потолка, из которых видно весь город. Зейн подливал себе виски, наблюдая, как все гаснут и гаснут фонари ночного города, выискивая глазами дом Найла. Это все равно, что искать иголку в стоге сена.

– Нас поймают! – Луи встревожен, наркотики и выпивка не помогают успокоиться.

– Да заткнись ты уже, раздражает, – он делает глоток, опустошая стакан, вставая с места.

– Ты просто так отдал его? Ты серьезно?! – Луи активно машет руками, в его глазах животная дикость, его лицо выражает вздор.

– Луи, он чуть не умер.

– А как же Рапунцель? Нет, нельзя было ему позвонить, чтобы он это замял?

Зейн не слушает, уходит в другую комнату, захлопывая дверь прямо перед носом Луи. Его это бесит. Луи думает только о том, как бы спасти свою шкуру. Никто не заставлял его участвовать в этом. Зейн уже давно нашел номер Найла в справочнике, ему не хватало сил и смелости позвонить. Он знает, что его звонка ждут. Он сейчас ни о чем не думает, не прячется, пускай его найдут, ему плевать. Зейн не может перестать думать о том, что сейчас, возможно, вытворяют с Найлом. Сердце зажимается каждый раз, когда он вспоминает его огромный синяк на животе: гематома, похожая на Австралию, растекавшаяся по его животу как сироп. Внутренности делают двойное сальто назад, когда он вспоминает гримасу боли, которая украшала лицо Найла. Но больше всего его пугало то, что они, возможно, больше никогда не встретятся, не поговорят. Он боится, что ему не хватит смелости позвонить.

Но ему хватило. На следующее утро, найдя Луи на кожаном диване в кабинете, в не самом трезвом состоянии, он решается. Или сейчас, или никогда.

***

В доме Пейнов повисло напряжение. Лиам сидел на кухне, выкуривая очередную сигарету, с повязкой на руке. Он думает про себя, что его маленький порез никогда не сравнится с тем, что он сделал. Вчерашний случай тому подтверждение. Он однажды убил человека, даже двух, которые ничего ему не сделали. Хотя, если быть честным, сколько «несчастных» случаев он подстроил? Ему быстро надоедали люди, он быстро их лишался. Но Найл особенный, единственный, кого Лиам по-настоящему любит.

Тихое утро, тихие облака, странствующие по миру. Теплый дым сигареты, теплый кофе. Громкие мысли, громкий телефонный звонок.

Лиам встает с места, монотонно шагая к телефону, он думает, что стоит сменить мелодию, потому что она его раздражает. Номер незнакомый.

– Алло? – Лиам слышит знакомый голос, пламя внутри загорелось ярко, настолько, что это ослепляло.

– Здравствуйте.

– Найл Джеймс Пейн здесь проживает? – Лиам вспоминает того парня из больницы, с капюшоном на голове.

– Да, но он спит, ему что-нибудь передать, мистер Малик? – ухмылка украсила его лицо буквально за долю секунды.

– Пейн, – голос стал тише, слышалась нотка открытой ненависти.

– Сколько лет, сколько зим. Тебе что-то от него нужно?

– Нет, уже ничего.

– Струсил, – Лиам шепчет, сохраняет внутреннее спокойствие, манипулирует Зейном и его злостью, знает, что тот готов на многое.

– Я подам на тебя в суд, если с ним случится что-то еще, я заживо тебя сожгу, – Зейн пылает, кровь бурлит, кулаки чешутся.

– Ох, ну чего же так агрессивно. Что ж мы, не друзья что ли? Как вы с Эрни поживаете? Я слышал, у вас должен появиться малыш, – жестоко, Зейн понял, что у Лиама нет предела.

– Мы были бы в порядке, если бы не ты. Я надеюсь, Найл сбежит от тебя. Ты его не достоин, – Зейн сжимает зубы, его колотит.

– Ты достоин?

– Спроси у него, я тебя ненавижу.

– Взаимно, – Зейн скидывает.

Лиам пытается переосмыслить последние слова Зейна. «Спроси у него», – как будто у них с Зейном что-то было, как будто Найл умалчивает о своем грешке. Он любит все преувеличивать и накручивать себя.

Злость внутри набирает обороты, кто-то подливает бензин в огонь. Лиам быстро появляется в спальне, смотря своими разъяренными глазами на омегу.

Найл спал, он очень устал за последние несколько дней, ему нужен покой. Тихо посапывая, дергая руками, он выглядел как Спящая Красавица. Пару мгновений назад и этот вид вызвал бы у Лиама бурю эмоций, восхищение, любовь, собственную удачу, что ему выпало жить и оберегать это чудо. Но не сейчас. Только злость, желание отыграться на ком-то горело внутри, сжигая остатки последней нежности и собственной вины.

Он резко подался вперед, садясь на ноги Найла, зажимая бедра коленями. Звонкая пощечина заставляет младшего открыть глаза от неожиданности. Найл резко схватился за щеку, которая ужасно пекла: пощечина была сильной.

– Что у вас с Маликом?! – Лиам кричит, его брови сведены на переносице, в глазах отдается упрек.

– Н-ничего…

– Врешь, поганец, – еще одна звонкая пощечина, намного сильнее, чем предыдущая, кровь начинает капать из носа омеги.

– Прости, пожалуйста, – Лиам встает с места, он уже перешагнул границу, назад не вернется, пока не сделает то, зачем перешагнул – месть, месть и еще раз месть.

– Да как же ты меня уже заебал со своими извинениями! – грубо разводит ноги омеги, устраиваясь между ними. – Что у вас с ним было?!

– Мы поцеловались, – из-за плача фраза прозвучала нечленораздельно, но Лиам все понял, к сожалению. – Пожалуйста, не надо…

– Надо, потому что ты провинился.

Ненужные предметы одежды быстро оказались на полу. Лиам припадает к шее омеги, оставляя там новую багровую метку. Найл не может перестать плакать, его всхлипы как всегда громкие, умоляющие, но Лиам научился их игнорировать. Он опустился ниже, целуя низ живота, проводя по нему языком. Закончив свои ласки, он усаживается удобнее, разводя ноги Найла сильнее.

– Пожалуйста, наш малыш умрет…

Слезы перемешались с кровью, которая затекает в уши от положения его головы, пачкая волосы и подушки. Лиам затыкает его своими пальцами, пихая два в рот. Найл послушно их лижет, пока Лиам вводит в него свой член. Пальцы мешают ему зажать зубы, он издает подавленный вскрик.

Старший делает толчок, кладя другую руку Найлу на живот. Омега зажмуривает глаза, внутри ужасное ощущение. Ребенок двигается, он чувствует. Каждый толчок, грубый, сопровождающийся полу визгом, убивал внутри что-то или кого-то. Лиам вынимает пальцы изо рта омеги с пошлым хлюпом.

Ноги схватила судорога, Найл положил руки на живот, выгибаясь дугой. Лиам взял его за талию, приподымая, не давая снова упасть на кровать. Это было чертовски неудобно, Найл не убирал руки от живота, кровь капнула ему на грудь. Лиам почувствовал скорую разрядку, прижимая Найла к себе сильнее, усаживая его себе на колени.

– Я хочу слышать тебя.

Найла сжимают крепко за челюсть, открывая его ротик.

– Ну же, малыш, я хочу услышать твои стоны.

Найл пытается напрячь свои голосовые связки, но у него выходит только дикий, разрывающий горло и лопающий барабанные перепонки крик. Это было убийственно, он прозвучал как сирена на атомной станции при утечке газа. Лиам обильно кончил из-за этого, пачкая всю постель.

Он оставил полуживого Найла в спальне, идя вниз, на кухню. Он берет телефон, закуривает сигарету, набирая номер капитана Миллс.

– Мистер Миллс?

– Мистер Пейн? Ваш муж готов рассказать все следствию?

– Нет, но он рассказал мне кое-что.

– Правда? И что же это?

– Вы можете пробить в базе Зейна Малика?

– Конечно.

– Перезвоните мне, если найдете его. До свидания.

– До встречи, Лиам.

========== Глава одиннадцатая. ==========

Зейн не был пьян, о чем он сейчас жалеет, когда к нему в дом ворвались полицейские с травматами.

Было около полудня, час пик. Зейн сидел на своем кресле в своей квартире, потягивая крепкий кофе из своей чашки, думая, как отобрать Найла у Лиама. Людей было много, огромный поток машин создал пробку. Это было похоже на муравейник, Зейн любил наблюдать. Он помнит только, как повернул голову, когда услышал треск выбивающейся из петель двери, а потом все фрагментами. Вот его уже приложили к столу, приказывая не двигаться, обыскали, надели наручники. Вывели, он не оказывал сопротивление. Потом кромешная тьма, дыра в памяти, он не помнит дорогу и первые пару дней в следственном изоляторе. Он помнит только разговор со следователем и красивую фотографию Найла, которая украшала папку по делу, названную именем маленького омеги. Он не понимал, почему так.

Найл не говорил ни с кем, перестал замечать угрозы Лиама в свой адрес. Перестал замечать боль в животе, перестал жаловаться. Он сидел за столом, прямо перед капитаном Миллс, который пытался выдавить из него хоть слово, но Лиам запрещал ему, зажимая рукой его затылок. В конце концов, Найл просто кивнул головой, подтверждая всю ложь Лиама, которую тот наплел.

Найлу было страшно. Все, что говорил Зейн про Лиама, сущая правда.

Лиам сделал все возможное, чтобы Зейна поскорее засадили, чтобы он не мешался под ногами. И, конечно, первое, и последнее слушание состоялось буквально через две недели.

В зале суда было тихо, душно. Найл хотел выйти, но Лиам ему не давал. Он пару раз встретился с Зейном взглядами, но каждый раз Пейн сжимал его бок, показывая свое недовольство. (Это была одна из его дебильных привычек.) Было страшно, было ужасное чувство вины, такое тяжеленное, весом с тонну, которое тащило сердце вниз. Лиам позаботился о самом лучшем адвокате округа, о самом дорогом, который курил коллекционные сигары и носил платочек в кармане своего пиджака буквально всегда. Таким людям можно доверять.

Лиам стоял посреди зала, говоря красивую речь, выставляя Зейна извергом, пока люди немо приоткрывали свои рты. Зачитывая с бумажки все нанесенные увечья Найлу, выделяя пафосно:

«Прошу заметить, господин судья, вероятность выкидыша у моего супруга составляет семьдесят».

Мама Найла плакала, прижимая его голову к себе, а тот хотел плюнуть Лиаму в лицо, потому что он так равнодушно зачитал все это, как будто вовсе и не был причастен. Его это не волновало, ему плевать, родится ребенок или нет.

Зейн прошептал что-то вроде: «Конченный ублюдок», – поворачивая голову в сторону Найла, заседавшего на первой скамье. Зейн видел, как тому больно, как эта вся ситуация приводит его в немой ужас. Взгляд такой же пустой, как когда Найл показывал ему свои синяки. Взгляд умоляющий, он как будто цеплялся за жизнь всеми силами, но готов был умереть в эту же секунду. Зейн игнорировал все осуждающие взгляды в свою сторону: эти люди ничего не знают, они смотрят на Лиама, как на героя, который обзвонил все ближайшие округи и подключил ФБР, чтобы найти своего муженька, но они не знали, что это все он. Это все сделал он.

Лиам закончил, адвокат Зейна по его приказу ничего не ответил в его защиту. Да Зейну уже давно похер. Найл теребил свой листочек с записанной речью, которую сочинил Лиам – ему стоит стать писателем, таких красивых и нереальных историй не пишет никто. Наступила очередь Найла.

– Я могу пойти с тобой, – Лиам дает ему пройти, не отпуская руку.

– Нет, я хорошо себя чувствую.

Лиам отпустил его руку, Найл сделал шаг в сторону, встречаясь взглядом с Зейном. Искра пробежала между ними, альфа понимал, что то, что сейчас скажет младший – клевета, он не думает так, это не искренне. Найл почувствовал свою вину в разы сильнее, с этим надо что-то делать. Буквально минута на раздумья: он разворачивает листок.

– Я, Найл Джеймс Пейн, потерпевший, хотел бы сказать пару слов.

Слезы начинают щипать глаза, он делает паузу. Лиам нервно дергает коленом, его мать сжимает коленную чашечку. «Успокойся», – произносит она, но Лиаму это ни капли не помогает.

– Знаете, – Лиам сжимает челюсть, все не так, как там написано, – Мой муж написал мне тут кое-что, – Найл демонстрирующе трясет листком. – Но это неправда, – внутри Лиама что-то падает, он срывается с цепи, но его мать не дает ему встать. Держит колено, больно впиваясь своими ноготками ему в кожу через ткань брюк.

Найл делает паузу, по залу проходятся возмущенные охи. Зейн выпрямляется на стуле, ухмыляясь.

Найл, блять, все-таки всемогущий. Он никогда ничего не боялся, он выставлял себя таким. И что происходит у него в голове, не знает никто. Никто не может предсказать его действий, никто не может завладеть им и подчинить себе. Он как бомба замедленного действия: она тихая, но страшная. Он просто правит этим миром, все склоняются у его ног по одному только его вздоху. Он владеет всем, он что-то большее, чем солнце.

И Найл наконец-то свободен.

– Некоторые данные подделаны в моей карточке, – омега чувствует себя необъяснимо хорошо, ничего не боится. – Если вы, господин судья, перечитаете мое дело, то заметите, что все внутренние повреждения матки датируются декабрем, а у мистера Малика я был намного позже, – Лиам не выдерживает, сжимает кулаки, что замечает его отец. Он кидает на Лиама взгляд, говорящий: «Если это правда, ты мне больше не сын». – Из этого выходит, что это сделал кто-то другой.

Немая пауза, Лиам кипит от злости, все сидящие в зале повернулись в его сторону, включая Зейна, который открыто улыбался.

– Зейн наоборот помог мне. Это вместе с ним я навестил гинеколога, который пролил свет на всю серьезность ситуации. Это он спас меня, когда я чуть не умер вместе с ребенком. Вы не справедливо выставляете его виновником, называя героем моего мужа. Но это не так. В этой истории роли перемешались. Видите, – он показывает пальцем на Зейна, – там герой.

Снова пауза, все происходит как сон наяву. Кто-то встает, чтобы похлопать – и вот уже весь зал громко аплодирует. Лиам срывается с места, но его перехватывает охрана. Найла берет за руку отец.

– Тише, тише, – судья стучит молоточком. – Я думаю, на этом наше заседание окончено. Мы, с представителями каждой стороны, пересмотрим дело еще раз.

Это было нереально. Найл чувствовал себя необычно легко, он как будто долго был под водой, а теперь ему снова дали возможность дышать. Он как будто только что был на волоске от смерти, но он спасся. Он чувствовал себя так, как будто прыгнул со скалы, но у него выросли крылья. Только у чистой души, подобной ангелу, могут вырасти крылья.

Люди томным потоком выходили из зала, семьи, некогда собиравшиеся объединиться в одну династию, окинули друг друга зловещими взглядами. Лиам, корчившийся от боли, потому что ему вывернули руки два охранника покрупнее его, пристально смотрел на Найла, но младший не боялся. Зейна подхватил за руку еще один охранник, Найл заметил это и побежал туда.

– Я могу с тобой поговорить?

– Я переговорю с ребятами, ты пока побудь с родителями, хорошо? – самая красивая улыбка в мире только что ослепила Найла: он утонул в любви.

– Ладно.

Лиама вывели, он выкрикивал маты, дергался, и Найл улыбнулся во все тридцать два зуба, когда услышал от судьи: «Этот парень по-крупному попадет, я чувствую».

Родители Найла разговаривали с какими-то людьми, в их числе был Миллс, который извинялся, когда к ним подошел приятный парень в форме, немного отличавшейся от других.

– Мистер Найл Хоран? – омега повернулся, услышав свое имя. – У мистера Малика есть пару минут, я отведу вас к нему.

– Мам? – Найл повернулся к ней, дергая за рукав блузки.

– Вы приведете его в холл? Боюсь, он сам заблудиться.

– Конечно, мисс.

Они оба развернулись, Найла повели не через главный выход, а через какой-то другой, который вел к камерам временного содержания. Темный коридор, аккуратно убранные камеры: они были похожи на ту, что у Зейна в подвале.

Еще пару шагов – и Найл стоит у кабинета, у которого имеется стеклянная вставка на одной из стен. Ему открывают дверь, он залетает в кабинет, сразу попадая в руки Зейну, цепляясь друг за друга, как в последний раз. Пауза, они сцепляют свои губы в самом страстном, в самом рваном поцелуе. Каждый пытается взять главенство на себя, но Найл сдается первым, его тело обмякло в сильных руках, он стоит на ногах только благодаря альфе. Они отрываются друг от друга, прижимаясь лбами – их глаза встречаются, взгляды переплетаются, говорят что-то без слов.

– Я люблю тебя, – голос тихий, немного хрипит, низкий. Найл отчетливее почувствовал запах сигарет.

– Я тоже люблю тебя, – они снова целуются, но уже без животной страсти. Медленно, прикусывая губу старшего, Найл обхватывает лицо Зейна руками, мило хихикая. Зейн не сдерживает свою нежность, улыбаясь, проводит языком по верхней губе Найла.

Они снова отрываются друг от друга, Найл кладет свою голову Зейну на плечо. Какое-то чувство собственного спокойствия охватило его целиком и полностью, и он впервые почувствовал себя по-настоящему в безопасности. Нет той тревоги, с которой он просыпался каждый раз рядом с Лиамом. Нет той удушающей вины, которую он постоянно чувствовал, даже если ничего не сделал. Есть только он, Зейн и их бесконечность, потому что они никогда не расстанутся. Это точно.

– Мистер Малик, нам пора, – Зейн отпустил Найла, проводя своей рукой по его предплечью, хватаясь за кисть, целуя ее несколько раз.

– Я вернусь, я обещаю.

– Я знаю, – Зейна выводят, снова цепляя на его руки наручники. – Я знаю.

Шепот отдался эхом, Найл слушал шаркающие шаги нескольких человек, среди которых так знакомо выделялась походка Зейна. Найла вывел в холл тот же самый парень, что и привел сюда, где его ждали родители.

– Мы посадим его в тюрьму, – злобный оскал его отца, с выбеленными до блеска зубами, которые ослепляли, немного пугал.

Найл ничего не ответил, они просто вышли на улицу и поехали домой.

***

Родители забрали Найла домой, желая не иметь ничего общего больше с семьей Пейнов. Контракт давно сожгли, разрушая огромную империю бизнеса. Они уже собрались разводиться. Ребенка, как решил Найл, надо оставить, потому что Зейн против абортов. Они проводят все свое свободное время вместе, родители Найла не против. Главное, чтобы их малыш был счастлив.

Прошло около двух недель, Зейна отпустили пока, под подписку о невыезде. Но ему никуда не надо, ведь весь его мир помещается в маленького парня, по имени Найл, который сияет каждый раз, когда видит маленького и ребенка со словами: «Наш малыш будет таким же прекрасным». И его, кажется, не волнует, что скажут люди.

– Ты же знаешь, как сильно я люблю тебя? – Найл стоит у прилавка с мороженым, держа Зейна за руку, а тот готов был прыгнуть со скалы в самую бурную реку каждый раз, когда слышал эти слова. Они как алкоголь после тяжелого дня, как примирительный секс после ссоры, как доза для наркомана, как купание в кристально чистом озере, ограниченном водопадом с одной стороны.

– О-ох, ну выбирай.

И Найл не может сдержать восторга, вешаясь Зейну на шею, начиная целовать его щеку. А Зейн не может удержать свою безграничную любовь и ласку, наблюдая за этим лучиком солнца. Как быстро этот малыш занял его сердце? Очень быстро. И самое главное: Зейн не против. Сколько раз он уверял себя, что не полюбит кого-то так же чисто и искренне, как Эрни, но один парень уместился в его сердце, выстроил себе уютный домик в темной душе альфы и начал украшать ее изнутри цветами, воздушными шариками и смехом. Удивительно, как один случай может изменить вашу жизнь, и вы никогда не вспомните о своей прежней.

– Ты самый красивый.

Легкие комплименты, которые без умолку раздавались из уст старшего, придавали Найлу уверенности, чувство собственного достоинства, а главное – такое же значение величины, как у луны среди звезд. Он больше не чувствовал себя ничтожным, не чувствовал себя простой звездой, которая каждую ночь появляется в разных местах, как будто у нее нет собственного уголочка на небе, а иногда и вовсе не загоравшеюся белым светом. Он – луна, он что-то, у чего есть дом, место в этом мире, за чем любят наблюдать люди, пытаются быть похожими. Он чувствовал себя кем-то.

***

День расторжения самого ужасного во всей истории брака. Последняя встреча с Лиамом, на которую Найл так не хотел идти.

Они, с нотариусом и Зейном, стояли около кабинета в полицейском участке, потому что Лиама задержали. Его даже не хотят выпустить для подписания каких-то бумажек, он ведь не убьет никого по дороге в загс. Хотя… Сейчас на нем висело около десяти убийств, к котором он так или иначе причастен. Самый громкий серийный убийца за всю историю существования этого города. Полицейские ходят к друзьям, рассказывая очередные истории со своей работы, а эта – самая изощренная.

Найл топтался на месте, не желая присесть. Складывая руки на своем достаточно выступающем животе, он раздраженно выдыхал, а Зейн чувствовал, что младший сейчас накричит на кого-нибудь.

– Пойдемте, – из того кабинета наконец-то вышел лейтенант, приглашая внутрь. – Присаживайтесь, – Найл садится на стул, Зейн держит его за руку, чувствуя, как омега сжимает его ладонь, как он волнуется.

Нотариус достает бумаги из своего портфеля, просматривая их сквозь толстые стекла очков. Он кладет их на стол, все это время за ним следит Найл, который старается не поднимать голову и не смотреть Лиаму в глаза, который сидел напротив. Но Пейна сейчас не волновал Найл. Они с Зейном играли в гляделки, их животная сущность просыпалась, готовая разорвать в клочья противника. Их оскал волка проглядывался изнутри, они уже набили друг другу морды, даже не единожды, в своем подсознании.

Все открыто игнорируют нотариуса, который вслух перечитывает условия договора. Найл все-таки поднимает глаза, замечая, как Лиам уставился на Зейна, и дергает Малика за руку, заставляя наклониться.

– Зейн, можешь выйти, ты сейчас сгоришь, – Найл шепчет, тот последний раз смотрит Лиаму в глаза и выходит из помещения, тяжело выдыхая в коридоре.

Омега поднимает глаза, встречаясь с глазами альфы напротив, но сразу переводя взгляд на стол.

– Найлер, забери дом себе, – говорит вдруг Лиам, перебивая нотариуса. – Это будет подарок моему ребенку, – он протягивает руку вперед, с желанием взять руку Найла, но тот реагирует быстрее.

– Он больше не твой.

Найлу протягивают свидетельство, прося расписаться. Он без колебаний выводит свою быструю и большую роспись, сразу же протягивая бумагу Лиаму.

– Я ведь люблю тебя, – альфа медленно подписывает, смотря на Найла жалобно. Жалости он точно не вызывал.

– Надо было вспоминать об этом тогда, когда ты жестоко меня имел с ребенком внутри, – Найл встает, получается немного неуклюже из-за его положения сейчас, но его строгий и равнодушный тон сделал свое дело.

Он уверенно выходит из кабинета, беря Зейна за руку, переплетая их пальцы, крепко сжимая его ладонь. Нет, никто больше не помешает ему быть счастливым.

***

Самое обычное утро, самая обычная обстановка самого обычного буднего дня. Найл проснулся удивительно рано, сам этого не заметив. Он привел себя в порядок, проверил телефон. Все было очень хорошо, но все хорошее рано или поздно заканчивается.

Панические атаки начались у Найла на третьем месяце беременности и продолжаются до сих пор с небольшими интервалами.

– Ма-а-а-а-ам!

Он упал на пол, ноги внезапно стали ватными, он их не чувствовал.

– Ма-а-а-а-ам!

Родители сбежались на крик, его мать резко села на колени рядом с Найлом.

– Что случилось? – она приподняла его голову, жестами показывая мужу вызывать скорую.

– Я не чувствую, – он делает паузу, начиная рыдать взахлеб. – Я не чувствую малыша внутри, мам!

Он срывается на крик на последнем слове, пытаясь схватить ртом воздух, которого так не хватало. Внутри что-то давило, но это был не ребенок. Найл не чувствовал малыша внутри.

Паника внезапно накатила большой волной, жизнь пронеслась у него перед глазами. Он снова почувствовал страх, как будто бы Лиам стоял рядом, готовый наказать. Холодок прошелся по позвоночнику, он выгнулся дугой, его голова упала на пол, громко ударяясь затылком.

– Нет, нет, нет! Он не должен умереть! Позвоните Зейну, пожалуйста!

Паралич ног начал медленно переходить к рукам, он тоже перестал их чувствовать, они с глухим стуком упали на пол по обе стороны его головы, ударяясь костяшками пальцев. Слезы скатывались по его вискам, попадая в волосы.

Скорая забрала его, вколов лошадиную дозу снотворного, насунув на его побледневшее личико кислородную маску. В эти минуты он выглядел так, как выглядел тогда, когда Зейн приехал с ним в больницу: бледный, он приобрел грязный цвет дождливого неба; мешки под глазами представляли собой две соседние галактики такого же фиолетового цвета; конечности вдруг стали слишком тонкими, длинные пальцы смотрелись непропорционально; а все его тело растеклось на кушетке, как будто у него нет костей.

Шум клиники, к которой он так привык, его разбудил. Один из врачей, что его окружили, с ужасом наблюдал за хлопающими глазками омеги.

«Медсестра, еще снотворного!»

Свет слишком яркий, открыть глаза полностью не получалось, поэтому он продолжал ими моргать, желая загородиться от света рукой, но он ее не чувствовал. Суматоха вокруг него подсказывала, что что-то случилось, его лицо было ограждено какой-то тряпкой, чтобы не запачкать кровью (насколько он понял). Он ничего не видел, накручивал себя и одновременно молился, чтобы малыш выжил. Вот рядом появилась медсестра, протирая плечо, едкий запах медицинского спирта приударил, напрягая все нервные окончания в носовой полости. Укол был безболезненным, Найл все еще не чувствовал ничего ниже своей шеи.

Его мать сидела в коридоре, одной рукой потирая крестик на шее. Отец ходит туда-сюда, раздражаясь с каждым шагом, с каждой мыслью о мести. Медсестра заходит и выходит из помещения, ее постоянно дергают волнующиеся родители, но она всегда опускает свои глаза и говорит, что пока что ничего. Ничего в каком смысле? Ничего нельзя сделать, чтобы он или его ребенок жил? Вы пока ничего не можете сделать, поэтому сидите там уже второй час?

«Следите за давлением, медсестра!»

«Оно падает, сэр».

«Новокаин,срочно!»

Найл все слышит, но ничего не чувствует опять. Медсестра сделала ему укол, как он понял по шороху рядом и запаху спирта.

«Ничего не происходит».

Найл слышит пищание прибора где-то сзади, судя по интервалам между пиками, все в порядке. Снова шорох рядом, а потом резкая тишина. Как будто все в этом помещении замерли. Никаких разговоров, абсолютно ничего. Он двигает глазными яблоками под веками, пытаясь открыть глаза, но у него не получается. Куда они все смотрят? Найл перестает пытаться что-либо сделать, расслабляясь, а потом он понимает. Прибор сзади пищал интенсивнее и чаще, с ним одновременно пищало еще что-то. Пара секунд – снова суматоха, снова крики и приказы врачей медсестрам.

«Разряд».

Он слышит стук дефибриллятора, а потом резкий импульс по всему телу. Он не может издать ни единого звука. Только слеза скатывается по виску.

«Еще разряд».

Еще один импульс по всему телу, Найл выгибается дугой на хирургическом столе. Он чувствует свои конечности, немного приподымает руку, двигает пальцем, что замечает доктор.

«К искусственной вентиляции легких его подключите, срочно!»

Трубку вставляют в его глотку, он чувствует поток воздуха внутри. Через пару секунд он перестает слышать звуки, засыпает.

Зейн мчался с работы, как только мог, но удача сегодня не на его стороне: в такую крупную пробку попадают раз в жизни. И Зейну выпал такой шанс сегодня – будет, что внукам рассказать. Он выскакивает из машины, хлопая дверью, он даже не накинул на себя куртку или пиджак, хотя на улице было довольно прохладно. Быстро спрашивает у девушки в регистратуре, куда положили Найла. Она пыталась ему объяснить, но все, что он понял – это находилось на третьем этаже. Не стал ждать лифта: перешагивая по три ступени, он быстро добрался до места назначения. Коридор тихий, слышны только неравномерные вдохи и выдохи матери Найла, потому что она плакала.

Он за два шага буквально подбежал к ним, пожал руку отцу, но сбитое дыхание не давало возможности спросить, что же с Найлом. Мистер Хоран просто показал рукой через плечо на двустворчатую дверь, ведущую в операционную. Сама дверь внушала ужас: немного пожелтевшая, хотя реставрировали больницу совсем недавно, из-за двери доносился неразборчивый разговор и хорошо слышное тут пищание приборов. Но еще больше пугало Зейна то, что там лежит его Найл. Это не просто рандомный человек, которого он совсем не знает, а просто прошел мимо и решил прислушаться. Нет, там лежит Найл, и ситуация намного хуже, чем была тогда. Тогда Зейн находился в другом измерении, поэтому плохо помнит самые ужасные моменты. А сейчас он переживает их с новой силой.

Еще два часа ожидания – и к ним выходит медсестра, снимая с себя окровавленные перчатки и повязку, показывая свои припущенные уголки рта. Казалось, что хуже быть не может.

– Я могу говорить, да? – она намекала на Зейна, посчитала его лишним человеком, но отец Найла заступился.

– Он жених.

Она осмотрела всех жалобными глазами.

– Мы не смогли спасти ребенка, из-за потери около трехсот миллилитров жидкости нарушилась внутри бактериальная среда матки, произошло нарушение баланса витаминов, что привело к гибели ребенка. Но мы смогли провести операцию на прямую кишку, ваш сын очень скоро реабилитируется.

Ее приятный голос помогал воспринимать все более сглажено. Мама Найла упала на плечо своему мужу, она резко стала вся бледная, неживая.

Зейн отключился еще когда она вышла, мозг перестал работать, отказываясь принимать информацию. Внутри что-то обрушилось, он перестал чувствовать себя здесь. Он переместился куда-то далеко, желая оградить себя от всего ужаса реального мира.

– Нам нужен кто-то, кто подежурит с ним первую ночь.

– Я могу, – откликнулся Зейн, приподымая руку, делая неуверенный шаг вперед.

Отец Найла кивает головой.

– Да, я пока приведу ее в себя, – они с женой разворачиваются, она не в силах двигаться, он ведет ее. – Ты ведь сам разберешься, верно?

– Конечно, мистер Хоран. Я не подведу.

Выбеленные стены палаты, от которых тошнило. Такие же белые стулья и стол, подоконник. Такая же белая кровать, на которой лежал такой же болезненно белый Найл. Только Зейн разбавлял эти белые краски своими черными брюками. Он определенно ненавидит белый цвет.

Уже давно темно, уже давно небо усыпано звездами, которых сегодня было удивительно много, как будто кто-то разбрызгал щедрое количество краски на черный холст. Луна сегодня была очаровательно хороша, хотя Зейн был с этим не согласен. Если Найл могущественный, и он руководит всем, то почему луна сегодня такая яркая? Кто-то забрал у него главенство? Кто-то сбросил его со счетов? Или может Найл сегодня возродится? А что, если это ребенок внутри него, являлся его силой, руководил Найлом, как посредником, смешав в себе две противоположности: злобу и ненависть одного отца и открытость и невинность другого? Ребенок являлся антагонистом, по сути, может это придавало ему сил?

Из глубоких размышлений Зейна вырвал слабый всхлип омеги.

– Мам? – он шепчет, сил не хватает, чтобы повысить голос.

– Я здесь, – Зейн тихо встает со стула, перемещаясь на кровать.

– Зейн, он умер? – Найл открывает глаза, их голубизна только что осветила комнату самым красивым светом. Такой свет видят только когда попадают в рай, как говорят люди постарше.

Зейн не знает, как ответить, потому что произносить это вслух страшно. Он просто берет руку Найла в свою и прикладывает ее к животу омеги. Трех секунд хватает, чтобы понять все. Найл сжимает одеяло своими пальчиками, до побеления костяшек. Зейн чувствует напряжение маленькой ладони под его собственной рукой и сжимает ее, пытаясь успокоить, пытаясь показать, что он здесь в любом случае.

Еще пара тихих секунд, жалостливый взгляд карих глаз на голубые: Найл сдается. Первая слеза прокладывает влажный путь всем остальным, он ломается. Зейн ложится рядом, нежно обводя рукой вокруг тела омеги. Найл теснится ближе, приподымая одеяло, пуская Зейна. Альфа прижимается губами ко лбу Найла, чувствуя его напряжение. Тихий плач, мягкое хныканье распространилось по комнате. Слышать это – настоящая пытка. Найл прижимает свои руки снова к животу, сжимая кожу. Там больше ничего нет. Омега борется с диким желанием разодрать его ногтями, вспороть чем-либо, что попадется под руку. Он с силой чешет живот, Зейн чувствует острые движения рук.

– Не надо, – он оставляет легкий поцелуй на лбу Найла, кладя свои руки поверх рук омеги.

Томное дыхание, возобновившийся плач. Дрожь охватила тело омеги, Зейн прижал его к себе сильнее. Младший немного переместил руки, теперь правая лежала на месте укола капельницы в левом предплечье.

– Он умер, – произносит Найл через долгий час плача.

– Я все равно люблю его, как своего, – Зейн шепчет, опаляя горячим дыханием лицо Найла.

Снова немая пауза, Найл приподымает голову, чтобы посмотреть Зейну в глаза. Уголки их опущены слишком сильно, ресницы прикрывали пол глаза, падая длинной тенью от лунного света. Их взгляды снова встречаются, Зейн видит только большие красные глаза, молящие хоть о капле справедливости от мира и какой-то вербальной помощи. Их краснота смотрелась на фоне голубой радужки, как смотрится пятно крови в вычищенном бассейне какого-то богатого папика, которого застрелили прямо в том самом бассейне.

Найл смело тянется подбородком повыше, чтобы дотянуться до таких манящих губ Зейна. Альфа решает облегчить ненасытному задачу, опуская голову немного ниже, сразу же впиваясь в губы омеги. Поцелуй был сильным, таким необходимым сейчас, таким светлым и чистым. Они боролись за главенство снова, но альфа решил уступить, пуская Найла в свой рот. Омега не растерялся, проводя языком по верхнему ряду зубов Зейна, акцентируя внимание на двух, симметричных относительно друг друга, клыках. Рот старшего был теплым, со вкусом спелой вишни.

Они снова неохотно оторвались, Найл прислонился лбом к ключице Зейна. Старший прижал его еще ближе к себе, кладя одну руку на поясницу, а другой поглаживал его голову, играясь с немного отросшими прядями.

– Я люблю тебя, – шепчет Зейн, зарываясь носом в шею омеги, вдыхая его запах.

– Я тоже люблю тебя.

Они погрузились в вечность с этими словами, дыша ровно, синхронно. Их сердца бились в унисон. Луна продолжала светить точно так же, как и светила до этого. Ярко, ослепляюще. Звезд на небе визуально стало больше. Найл чувствовал себя луной, все еще, рядом с Зейном. А Зейн чувствовал себя одной незначительной звездочкой, на которую Найл предпочитает смотреть перед сном. Они заснули, с прекрасными мыслями о своем будущем.

Найл все-таки могущественен сам по себе. Сейчас Зейн это понимает. Найл та сила, которая руководит им, которой он бескорыстно отдался. Он одновременно силен и слаб рядом с ним. Он одновременно в здравом уме и в полном опьянении разума. Он одновременно считает себя первым рядом с ним и одновременно одним из тысячи почитающих его могущество. Найл – парадокс. Он самый слабый и самый сильный человек, которого Зейн когда-либо встречал.

Но, в конце концов, Зейн спас его.

Комментарий к Глава одиннадцатая.

(*шепотом* Это последняя глава, но будет еще эпилог, поэтому это не официальный конец фанфика.)

========== Эпилог. ==========

Весеннее солнце освещает кухню, попадая внутрь через настежь открытое окно. Стол заставлен всевозможными блюдами и сладостями для детей. Найл вытирает руки полотенцем, когда поворачивается к окну, слыша там громкий хлопок двери машины и топот маленьких ножек, сопровождающийся легкими просьбами не бегать. Он глядит в окно, улыбаясь, делая медленные шаги к входной двери. Та быстро открывается, откуда в дом попадает целый ком положительных эмоций и энергии.

– Папочка! – девочка прыгает Найлу на руки, крепко его обнимая. – Мне сегодня разрешили не делать домашнее задание!

Она кладет ручки ему на плечи, смеясь, а омега поправляет ее ободочек с бабочкой на ее прекрасных золотистых волосах. Она сияла, как сияют маленькие звездочки и Найл не мог даже подумать, что любит кого-то так же сильно, как ее.

– Ого, за какие же заслуги? – он усаживает ее удобнее на своих руках.

– У меня сегодня день рождения!

В этот момент в двери появляется Зейн, с пакетами в руках. Найл двигается вперед, протягивая свободную руку, чтобы помочь ему, но Зейн отказывается. Омега просто ступает влево, давая пройти, а потом идет следом за Маликом.

– Папа не купил свечки, – девочка нарушает томную тишину, объясняя непонятный для Найла угрюмый взгляд альфы.

– Да я не мог их найти! – Зейн поворачивается к Найлу, моргая своими глазками, жалобно извиняясь.

– Папа у нас давно не получал, да, милая? – Найл пристально смотрит на Зейна, все еще держа девочку на руках.

– Нет! – она ерзает, Найл ставит ее на пол, а малышка цепляется ручками за ноги Зейна, защищая его. – Папа хороший.

Зейн кладет свою руку ей на голову, поглаживая.

– Ох, детка, только ты, наверное, меня любишь. Твой папочка снова злится, – он поднимает свои глаза на Найла, который уже сложил руки на груди, возмущенно цокая.

– Я попрошу маму купить их.

Девочка резко отрывается от Зейна, подымая на него свою голову.

– Папа! Я нарисовала сегодня нашу семью на уроке!

Она выбегает из кухни.

– Найл, не злись.

– Все в порядке.

– Я могу чем-то помочь?

– Можешь поцеловать меня.

Зейн делает шаг к своему супругу, обхватывая его талию своей рукой, притягивая к себе ближе и теперь между их телами не было даже миллиметра. Легкий полу взгляд, они сцепляют свои губы. Найл прикусывает губу старшего, проходя своим языком по свежей ране, чувствуя приятный вкус крови. Зейн сжимает бока Найла, опуская одну руку ниже, мнет его ягодицу.

– Хэй, – Найл отцепляется, убирая руку Зейна, – она может зайти в любой момент.

– Нет, она оставила свой рисунок в школе, потому что его повесили на доску достижений, – они еще раз чмокают друг друга в губы, пытаясь насладиться последним моментом.

– Я убью тебя, если она расстроится, – они отстают друг от друга. Найл подходит к пакетам с едой, чтобы разобрать их.

– Папа? – девочка появляется на кухне, протирая одной своей ручкой мокрые глазки, а другой таща полупустой рюкзак. – Тут нет моего рисунка.

Она шмыгает носиком, икая, ее жалобное мычание заполнило все помещение. Зейн опускается на колени, обнимая ее, протирая рукой ее слезы.

– Не плачь, солнце, его повесили на доску в твоем классе, – он улыбается, чтобы успокоить ее.

– Правда? – он берет ее на руки, вставая с пола. Она кладет свою голову ему на плечо, обхватывая свободной ручкой его шею.

– Конечно, – Зейн поворачивается лицом к Найлу, ловя на себе его угрожающий взгляд, пока он показывает жестами, что его убьет, говоря губами:

«Я, блять, предупреждал».

Девочка еще хнычет, Зейн успокаивающе гладит ее по спине, когда Найл возвращается к своему делу. Пятнадцати минут хватает, чтобы она успокоилась, роняя свой рюкзачок на пол. Она уснула от покачивающих движений Зейна на его руках, пока Найл тихо за этим наблюдал.

– Она очень устала, – Зейн шепчет, они привыкли разговаривать тихо. – Пускай поспит немного.

– Конечно, уложи ее в кровать, – Найл подымает ее рюкзак с пола, ставя его на ближайший стул, пока Зейн разворачивается, следуя наверх, в ее спальню.

Открывая дверь, его сразу ослепляют яркие солнечные лучи, которые про скользили сквозь тонкую ткань тюли, бликом разбросанные по комнате, отскакивая от большого зеркала у противоположной стены. Комната была уютной, достаточно просторной, стены были покрашены в темно-розовый, который хорошо сочетался с белой мебелью. У стены стоял шкаф, на дверях которого было нарисовано пару цветов и летящая бабочка. Несколько таких же бабочек украшали стену, выделяясь, делая комнату веселее. Зеркало было достаточно большим, оно крепко стояло на полу, окантованное по краю широкой полосой кружева, с пушистыми вставочками сверху и снизу. Малышка обожала это зеркало, любила крутиться около него, любила представлять себя принцессой из разных мультиков, как любили это делать все маленькие девочки. Кровать была не очень большой, подходящей по размеру для девочки.

Зейн уложил ее на постель, снимая ободок, кладя его на тумбочку. Он поправляет ее спавшую челочку, укладывая ручки около ее тельца. На ее детских пухленьких щечках видны дорожки слез, альфа пытается их вытереть. И он не может сдержать свою любящую улыбку, когда малышка недовольно жмурится и дергает носиком. Зейн снимает ее сандалики и носочки, ставя их на пол. Она сразу перемещается на бок, складывая ручки под щекой. Зейн выпрямляется, подходя к окну, чтобы зашторить его, чтобы солнце не мешало его маленькой драгоценности спать. Он идет к двери, останавливаясь около дочери, чтобы поцеловать ее лоб, а потом выходит, очень медленно, стараясь не издать лишнего звука, закрывает ее.

Он спускается вниз, где Найл уже почти все разложил по своим тарелкам, украшая блюда.

– Ты думаешь, ей понравится? – Найл осматривает стол, разочарованно вздыхая, пока Зейн подходит к нему, кладя руку на его тонкую талию, чмокая его в щеку.

– Все идеально, – омега прикрывает свои глаза, склоняя голову к плечу Зейна.

– Ты уверен?

– Конечно, – снова вздох, не такой разочарованный, скорее более уставший.

– Я люблю тебя.

– И я тебя.

***

Громкий детский смех, наполняющий окружающее пространство особой атмосферой, поднимая настроение всем, кто сейчас здесь находится, заставляя забыть все свои проблемы, украшает лица родителей счастливыми улыбками.

Зейн стоит около входа в дом, потягивая сок из своего стакана, тихо наблюдая за игрой детей. Он улыбается каждый раз, когда его доченька кидает на него свой невинно чистый взгляд. Дети носятся туда-сюда, визжа, крича, издавая другие громкие звуки с помощью своих голосовых связок. Зейн не любил наполненность. Он не любил, когда в его доме было много людей. И, слава богу, погода была одной из лучших, чтобы провести праздник на улице.

Найл вышел из дома, с тарелкой в руке, параллельно разговаривая с какой-то девушкой, но он отрывается, наклоняя Зейна ближе к себе, чтобы шепнуть ему на ухо:

– Ты должен помочь мне.

И Зейн ставит свой стакан на стол, извиняясь перед парой отцов, с которыми он вел (слушал) беседу. Он помогает своему супругу расставить блюда и собрать детей за стол. Это было сложно. Их слишком много и они все разбегаются в разные стороны, но он справляется.

Все дети уже кушают, хотя, они скорее играют с едой, чем едят, и только 40 процентов приготовленного Найлом попадает в их рты.

– Самое время сказать тост! – их малышка встает со стула, стуча вилкой по своему стакану, как обычно делает Зейн.

– Я скажу! – какой-то пухленький мальчик встает с места, беря стакан в руки.

– Спасибо, Джимми, – их золотце присаживается, поправляя платье.

– Я хочу пожелать тебе, чтобы ты всегда была такой же красивой, такой же милой и такой же умной. А еще ты прекрасно играешь в прятки, я еще ни разу тебя не находил!

Взрослые, сидящие с дебильными улыбками за своим столом, захлопали, смеясь. Все дети подхватили Джимми, дополняя его пожелание своими словами, а именинница краснела немного, благодарила всех, как ее научили родители.

Зейн не мог сдержать своей улыбки каждый раз, расплываясь в любви, он не мог дышать. Любящие друг друга люди воссоздают что-то прекрасное во время порыва их любви. Что-то более красивое, чем просто маленький человек. Нет, это плод их любви. Это что-то, что связывает их особой связью, что не дает им потерять себя в этом мире. Они приобретают цель, когда у них появляется что-то, что создано чистейшим проявлением любви, без пошлостей.

И Зейн тает, пытаясь не заплакать, когда его малышка подбегает с радостным криком.

– Папа! – она кидается ему на шею, крепко-крепко ее сжимая, а альфа присаживается на корточки, чтобы ей было удобнее. – Я выиграла!

Она освещает весь его мир за пару с его Найлом, которого он замечает краем глаза. Девочка отрывается от шеи альфы, обхватывая ладошками его скулы, а Зейн чувствует нежную, немного горячую кожу, смотря в глаза, которые сияли. Она как будто вот-вот взорвется, как умирающие звезды, которые расширяются перед смертью. Но она обязана после возродиться. Огонек в глазах ослепляет Зейна, его глаза начинают слезиться.

– Молодец, – кроткая пауза, чтобы не выплеснуть все свои эмоции наружу, – ты самая лучшая в мире.

Она целует его в щеку, убегая к другим детям снова, чтобы продолжить игру. Ее платье немного развивается от потока воздуха, становится пышным. Слышен отчетливый топот ее ножек, который уже был выучен Зейном наизусть, даже крики остальных детей не мешали ему слышать его очень хорошо. Атласная лента ее платья, завязанная сзади на большой бант, тянется за ней хвостом. Ее руки витают в воздухе по обе стороны, ее движения небрежно идеальны. Она так сильно напоминает Зейну Найла, что он не может преодолеть свое желание подойти к нему. Альфа обнимает сзади своего мужа, ставя свой подбородок ему на плечо, тихо шепчет:

– Я люблю тебя.

Найл поворачивает голову, чтобы поцеловать Зейна в висок, и кладет свои руки поверх рук супруга. И теперь они вдвоем немного не здесь, одной ногой в своем мире, лежат на больших кучевых облаках, ни о чем не думая, пытаясь освободить разум, чтобы заполнить его новыми мыслями. Отец Найла выносит красивый большой торт, а отец Зейна зажигает на нем свечи. Дети снова усаживаются за стол, а именинница встает, чтобы задуть свечи и загадать самое заветное желание.

– С днем рождения, Амелия!

И они назвали ее Амелия, потому что «слово беременного в доме закон». И Зейн даже никогда не думал об имени и не предлагал своих вариантов. И ему было плевать, даже если у ребенка не будет имени – ребенок все равно будет. И какая разница, даже если имя будет не нравиться Зейну – он в любом случае будет любить своего ребенка настолько сильно, насколько ему хватит любви. Однажды Найл спросил у него: «Ты хочешь, чтобы она была похожа на тебя или на меня?». И Зейн ответил: «Не знаю, мне все равно».

«Значит Амелия», – Зейн не расслышал этого, а когда узнал об имени – спросил, почему именно это. «Амелия – самое классное имя, которое я нашел на этом сайте. Тут пишут, что Амелия берет внешность омеги, а характер альфы, тем самым совмещая в себе все самое прекрасное обоих родителей. Это идеально подходит!» И Зейн был готов прямо там умереть от ослепительной улыбки его беременного мужа.

Они так долго ждали этого ребенка, что почти отчаялись, но им повезло. И когда Найл прыгнул Зейну на руки, расплакавшись, тихо прошептав: «У нас будет ребенок», – и Зейн тоже не мог сдержать слез, потому что это было его самым заветным желанием. Все потеряло смысл в тот момент и ничего более не существовало кроме них.

И Зейн помнит тот волнующий момент ее рождения. В один миг белые стены не были такими отвратными, а шум клиники не заставлял мозг перевариваться. В один миг тошнотворное место перестало значить что-то плохое, оно стало таким приятным. И белые стены больше не ассоциировались со смертью, они означали новую жизнь и улыбку. Улыбку и маленькое сморщенное личико малютки.

И Зейн понял, почему имена так важны и почему они так много значат. Амелия полностью оправдала свое имя. Она такая же хрупкая и маленькая, такая же восхитительно прекрасная, такая же отдающаяся в груди болью идеальная. Она имеет круглое личико, беленькие зубки, светлые волосы. Ее глаза такие же голубые, освещающие мир. Их голубизна сравнима только с яркостью летнего неба без единого облачка. Но с другой стороны, она полностью копировала все поведение Зейна. Буквально все. Ее терпение, ее напористость в выполнении дел были от Зейна. Ее масштабные перспективы и уверенность в себе, ее привычка говорить с другими вежливо. И, да, возможно, она еще очень мала, чтобы в ней проявлялись какие-либо более «взрослые» качества, но уже она немного выделяется среди других. И Зейн уверен, что она станет той девочкой, за которой будут бегать парни, но она будет выше их всех.

Найл делает снимок, на который он через пару лет посмотрит и вспомнит этот день, как один из лучших.

– Хорошо, что твои родители ее забрали, – губы снова сталкиваются, что, кажется, если бы это были космические частицы, то уже давно бы взорвались, они уже почти воспламенились. Температура их тел значительно повышается.

– Конечно, мы наконец-то сможем побыть одни, – грубый толчок Найла к стене, где к нему уже прижимается Зейн, снова смыкая их губы, крутя двумя пальцами сосок, вырывая из младшего сладкий стон.

– Я люблю тебя, – дыхание у обоих неровное, как будто бы они бежали кросс, говорят тихо, страстно. Найл сдирает с себя футболку – и уже Зейн оказывается прижатым к стене.

– Я тоже люблю тебя, – омега шалит, кусает губу Зейна до крови, сразу же слизывая ее, получая легкий шлепок по ягодице.

Его рука бродит по оголенному торсу Зейна, прикинутого расстегнутой рубашкой. Он проводит пальцем по кубикам, очерчивая каждый, медленно переходя к ремню брюк. Зейн немного отталкивает его, Найл попадает под слабый свет уличных фонарей, который рассеивается в спальне. Его глаза горят, его губы блестят немного, очертания его тела тенью идеальных линий падают на пол. Секундный взгляд – он подхватывает Найла на руки, усаживая себе на бедра. Омега скрещивает ноги сзади, зарываясь одной рукой в волосы старшего. Зейн кидает младшего на кровать, сбрасывая с себя рубашку, Найл притягивает его к себе, цепляясь пальцем за цепочку. Их губы снова смыкаются в жарком затянутом поцелуе, они на минуту перестают двигаться. Потом снова отрываются, Зейн начинает снимать с Найла джинсы, тот всеми силами пытается ему помочь. Старший отбрасывает их далеко. Они снова целуются, Найл кладет свою ладонь на пах Зейна, поглаживая, выхватывая из уст альфы злобный рык.

– Ну же, – умоляя, произносит младший, прося снять брюки. Зейн его слушается, они снова вынуждены оторваться, чувствуя невыносимое опустошение.

Альфа быстро избавляется от брюк, они слышат только стук, с которым пряжка ремня ударяется о пол. Найл разводит ноги шире, позволяя Зейну сильнее прижаться своим пахом к его. Меж их телами создается трение, возбуждающее обоих. Бедра создают идеально плавные движения, кожа чувствует другую кожу сильнее, чем обычно, посылая тысячи нервных импульсов в мозг. Старший немного привстает, а Найл выдавливает из себя стон, требующий еще трения, поэтому он покачивается бедрами вверх, но это не достаточно.

– Тише, малыш, – Зейн опускает голову ниже, его руки перемещаются на бедра Найла, который жалобно стонет. Альфа захватывает резинку боксеров Найла зубами, плавно стягивая их, помогая себе руками, чтобы процесс не затягивался. – Я люблю тебя.

Он снова подымается немного вверх, бродя пальцами по ногам Найла, немного их щекоча. Зейн оказывается на уровне пупка младшего, целуя живот чуть ниже, проходя губами от одной тазовой косточки до другой.

– Ты слишком прекрасен, – Зейн плавно переходит от живота к внутренней части бедра, намеренно не трогая обделенный вниманием член омеги.

Он целует одно место несколько раз, затем прикусывает на том месте кожу, наслаждаясь ее мягкостью во рту, как будто это был нежнейший крем, и он вот-вот растает. Зейн приподымает свои глаза на лицо омеги, который утонул в удовольствии, сжимая руками простынь. Он весь горит в ожидании. Старший не может больше за этим наблюдать, снова оказывается лицом к лицу с Найлом, целуя его губы, переходя по подбородку к шее. Он снимает с себя боксеры, оголяя свою налитую плоть.

Зейн медленно входит, направляя себя рукой, пока омега под ним вытягивает шею, зажмуривая глаза. Найл громко выдыхает и задерживает дыхание, приоткрывая рот, зарываясь руками в волосы старшего.

– О мой бог, – вырывается из Зейна, он чувствует слишком влажный анус Найла, – у тебя течка… – последнее слово он произносит еле слышно из-за недостатка воздуха в легких.

– Да-а, – младший неосознанно пытается вытолкнуть чужое тело из себя, сжимаясь всем телом, немного натягивая волосы Зейна.

Первый толчок медленный, «ознакомительный», Найл разжимается, старший опускается, ложась на омегу своей грудью. С каждым толчком Зейн вырывает из Найла громкие рваные стоны, плавно переходящие в наслаждающиеся. Его кожа уже покраснела, руки болят держать весь вес тела на себе. Альфа аккуратно останавливается, давая Найлу отдышаться, приоткрыть глаза, которые были немного влажными. Зейн, не выходя из младшего, берет его за область талии, наклоняясь для поцелуя.

– Не хочешь оседлать меня, малыш? – тихий голос, хрипящий, но в тоже время такой мягкий и успокаивающий.

– Хо-очу, – у него не было сил говорить, поэтому фраза вышла почти немая, неслышная, прерываемая выдохом.

Зейн переворачивается на спину, усаживая Найла на себе удобнее. Тот выглядит так красиво сейчас. Лицо освещается лунным светом, тень его курносого носика падает на его щеку, которая вся покрыта румянцем, тот, в свою очередь, прекрасно сочетается с веснушками омеги, которые еле видны. Ресницы хлопают, глаза опьяненные, затуманенный взгляд уставился в потолок; он все еще немного приходит в себя. Его руки по-хозяйски располагаются на грудной клетке Зейна: он ловит наглую ухмылку омеги, который в мгновение посвежел, и игривые глазки, заставляющие Зейна скулить от их превосходства.

– Ты готов, детка? – звучит маняще, вызывающе, как будто Найл берет его «на слабо».

– Готов, – младший немного приподымается вверх, сжимая стенки своего ануса.

Зейн закрывает глаза, прикусывая губу, чтобы не закричать. Найл медленно опускается, все еще не расслабляясь, а потом резко вскакивает, заставляя ноги альфы содрогнуться. Найл любил такого Зейна, который сам соглашался на свою собственную маленькую смерть. Найл был искусным скакуном, он заставлял Зейна страдать, утопать в удовольствии. Как и сейчас. Он уже закатил свои глаза и прикусил губу – это значит, что сейчас он готов будет кончить от одного только движения омеги на нем. Найл начинает прыгать интенсивнее, отводя свою попу немного назад, а затем снова вперед, поглощая своими стенками ануса весь орган Зейна.

– О-ох, малыш, – голова альфы приземляется на подушку, тело расслабляется.

Найл чувствует, как Зейн кончает, все еще прыгая на нем, выжимая все соки из него.

– Я люблю тебя, – удивительно, что у старшего еще есть силы, чтобы сказать целых три слова. Найл хихикает, замедляя темп. – Позволь мне, – Зейн кладет свою руку на член омеги, даже не двигая ей. Найл своими прыжками сделает все сам.

Он быстро кончает, от прикосновений таких мягких рук Зейна у него появляются в глазах звездочки. Слезает со старшего, целуя его в плечо, укладываясь рядом.

– Я люблю тебя, – Найл шепчет, стараясь не разрушить ауру этого момента, прикрывая свои глаза от усталости.

Зейн обнимает его за шею, пытаясь восстановить дыхание. Они быстро засыпают, насладившееся друг другом. Они никогда не будут любить друг друга меньше, чем любят, и никогда не устанут друг от друга, никогда не уйдут. Точно никогда.

И, возможно, Амелия загадала себе маленького братика или сестричку. А Найл скажет Зейну за ужином, что он снова беремен. И Зейн назовет Найла своим миром, в очередной раз.

***

Ах, да, что насчет Лиама.

Ну, ему хорошо живется в колонии строгого режима, или так называемой тюрьме «Для особо опасных преступников». Его окрестили «Чернобогом», он отлично вписывается в коллектив, если так можно сказать.

И, возможно, он никогда не изменится, потому что сейчас он не винит себя в содеянном, он желает смерти Найлу и всей его семье. Это подло, на самом деле, он даже не знает, что его ребенок умер, так и не родившись. Лиам жаждет встречи со своим ребенком, ведь он уже достаточно взрослый. И он клянется, что он убьет каждого, кто помог Найлу посадить его в тюрьму, Лиам каждый день просит об этом бога.

И его запрещено навещать, хотя, никто и не смог бы. Говорят, что его родители переехали. Они продали абсолютно все: дом, машины, даже весь свой бизнес. Уехали в Америку, по-моему, и начали все с нуля. Они даже усыновили кого-то и поменяли фамилию, чтобы больше не быть родителями убийцы. Мы не можем утверждать, что это правда, но их никто давненько не видел.

И даже если люди не меняются, нам стоит надеяться, что Лиам станет исключением.