Игра Дракона-2 (СИ) [Каминский] (fb2) читать онлайн

Пес недоумевал, почему атака происходила только с трех сторон, оставляя открытым западную стену, где к Винтерфеллу примыкал Волчий лес. Он предположил, что это место специально оставлено открытым, чтобы у защитников замка возник соблазн покинуть Винтерфелл через Западные Ворота. Возможно, именно таков и был план Лоукки, но сейчас, видя, как его армии вторжения терпят неудачу, он пустил в ход свой последний довод.

Несколько стрел, пущенных в небо, не задели полярную сову, но заставили ее подняться выше, распахнув крылья на фоне Луны. Из искривленного клюва вырвались гулкие звуки и, словно в ответ, пространство между деревьями Волчьего Леса наполнилось множеством многоногих тел.

Только сейчас защитники замка увидели то, что ждало бы тех, кто, поддавшись массовой панике, выбежал бы в Лес. С вершин деревьев и из-под крон заснеженных елей выбегали орды тварей, явившихся из самых древних и страшных сказок Севера. Их Брану рассказывала старая Нэн, но даже в самых причудливых и жутких его видениях, еще не представали эти твари: исполинские пауки размером с собаку и даже больше, с полупрозрачным панцирем напоминающем синий. Целые полчища этих тварей заполонили пространство перед замком, с невероятной быстротой взбираясь на стены. Длинные лапы хватали встающих у них на пути людей, острые жвала протыкали их тела, выпивая кровь и оставляя лишь пустую оболочку. Мечи и топоры северян прорубали панцири и отрубали лапы, но на место одной убитой твари появлялось с десяток новых.

Сова над замком издала новый крик, напоминавшим шипение огромной змеи. В ответ из леса послышалось многократно более громкое шипение и средь осаждавших замок пауков появились извивающиеся длинные тела, толщиной с человеческий торс и длиной не менее сорока футов. Исполинские змеи со снежно-белой чешуей и холодными, немигающими глазами, обвивали отчаянно сопротивлявшихся людей. Острые зубы вонзались в их тела и чудовищные гады, вскинув головы, заглатывали воинов целиком.

Об этих тварях не говорили и самые древние из легенд Вестероса, никто из мудрых не смог бы сказать, откуда они появились. И тут Бран вспомнил одно из видений, явившихся ему пару месяцев назад.

Исполинский черный корабль, больше всех, что когда-либо появлялись под солнцем. Огромный черный парус с красным пятном, будто истекавшим кровью. Истлевшие руки мертвецов, ворочающие огромные весла. А еще ниже, в огромных темных трюмах, не пропускающих солнечного света, бесшумно скользят чешуйчатые белые тела. В глубине трюма раздается громкое шипение и, словно в ответ ему, слышится странный, завораживающий свист.

Брана так захватило это воспоминание, что он не сразу осознал, что этот же свист он слышит и сейчас – из клюва носящейся над замком совы. Из леса в ответ раздался такой же свист и в этот момент в чаще зажглись два диска холодного зеленого огня — два больших круга, за которыми не было ни души, ни ума — только беспощадный неумолимый голод. Свист несся над замком - вибрирующая, связывающая мозг песня, лившаяся на защитников замка успокаивающими, наркотическими волнами. Вскоре появился и источник этого свиста – мерзкое чудовище, поражавшее всякое воображение. Извивающееся тело, вдвое больше самого крупного из снежных змеев, покрывал густой белый мех. Рот - пульсирующее круглое отверстие без челюстей, медленно распахнулся, открыв кольцо мелких, направленных внутрь зубов. Над ртом мерцали два светящихся зеленых шара. Волны нестерпимого, смертельного холода исходили из пульсирующей пасти, заставляя руки примерзать к металлу, а дерево врат промерзнуть насквозь. Вот жуткая тварь приподнялась, словно атакующая змея и, словно огромным молотом, ударила головой в ворота. Промерзшие ворота жалобно треснули, засов разлетелся на куски, как брусок льда и внутрь замка ворвались ледяные пауки, снежные змеи и чудовищный Червь. Сопротивление защитников замка рухнуло – лишь немногие включая Пса еще пытались отбиваться. Но все новые и новые твари, словно огромная белая река, вливались в Винтерфелл, а вслед за ними с жутким завыванием, врывались и вихты.

Огромная белая сова опустилась на вершину Первой Твердыни, покинутой своими защитниками. Миг – и на башне уже стоял Лоукки. Сквозь отверстия в маске довольно щурились зеленые глаза, созерцавшие падшую твердыню Севера.

-Где он! Этот щенок мне нужен живым! Найдите мне его немедленно!

Обычное самообладание изменило лорду Бейлишу, когда он, сыпля ругательствами, метался по Винтерфеллу. Впрочем, то, что произошло этой ночью вывело бы из равновесия кого угодно. Слишком поздно Мизинец осознал, какой издевкой было решение Лоукки назначить его командующим взя. Именно Лоууки, совместно с тремя новоявленными лордами Севера, со всем подобающим почтением представил Мизинцу план штурма, решающая роль в котором отводилась Белым Ходокам. Поскольку магия была Петиру совсем не знакома, его роль в командовании свелась лишь к формальному одобрению битвы, внесению малозначащих поправок и последующей отдачей хода боевых действий в руки Лоукки и его подручных. Остальные людские войска в битву тоже не вступали, встав лагерем у Королевского тракта.

К утру замок пал, а штурмовавшая его нечисть и нежить рассеялась в окрестных лесах. Мизинец, получивший узнававший о ходе битвы из хрустального шара Камоинена, был уверен, что в живых никого не осталось. Но вскоре выяснилось, что некоторым людям, забаррикадировавшимся в башнях и крипте, все же удалось пережить ночь - чтобы сдаться вошедшим в замок утром скаггам и гипербореям. Среди этих сдавшихся был и Сандор Клиган, угрюмо смотревший на суетящегося Мизинца. Впрочем, Бейлиш почти не заметил Клигана – больше всего его сейчас интересовали Санса и Бран. Узнав, что Леди Винтерфелла покинула замок до начала осады, Бейлиш пришел в ярость, несколько утихшую лишь после того, как Лоукки сказал, что Бран все еще жив. По какой-то неясной причине ни мертвецы, ни пауки и прочие твари так и не проникли в богорощу, будто охраняемую незримой силой. Однако скагги, ваниры и гипербореи, во главе с Бейлишем и Лоукки вошли туда без труда, рассыпавшись меж деревьев в поисках последнего законного наследника Неда Старка.

Бран сидел у под чардревом, прикрыв глаза и, казалось, дремал. Ночь битвы высосала из него все силы, оставив беспредельно усталым и разбитым. Но он не спал: до его ушей то и дело долетали раздраженные выкрики Мизинца, грубая ругань скаггов и нордхемйцев, спокойные слова Лоукки. Однако все эти выкрики все чаще заменяли иные звуки, будто пробивающиеся сюда из иного мира: бой бубнов и барабанов, крики полуголых дикарей, рык неведомых чудовищ, пробирающихся меж огромных деревьев. Даже эта кровавая дикарская неизвестность была предпочтительней для Брана, нежели то, что готовили ему захватчики.

-Время пришло, Брандон Старк!

Вкрадчивый голос лился в его уши, заполняя сознание, заставляя его полностью раствориться в том далеком, неизвестном существовании. Узкий лик жуткого существа со звериными глазами предстал его глазам - Лик, проступивший на черном древе с подрагивающей маслянистой кожей вместо коры. Черные ветви щупальца подбирались к Брану, гладя его волосы и лицо, ноздри его вдыхали запах смолистых веток, жирного чернозема, хвои, звериного мускуса и всех прочих запахов подлинного великого леса. Монотонные песнопения, доносящиеся откуда-то издалека все сильнее захватывали его, увлекая за собой и Бран все явственней слышал зов:

-Встань, Брандон Старк! Встань и иди ко мне!

Забыв обо всем, обуянный необычайным экстазом, Бран вскочил с кресла и сердце его наполнилось необычайной радостью, когда он понял, что твердо стоит на ногах. Но ликование длилось лишь миг, затем колени его подкосились и Бран упал на берегу горячего пруда. С горечью и укором Бран посмотрел на сердце-древо: на губах резного лика играла жестокая полуулыбка, один глаз сочился красным соком, а второй - зеленой слизью.

-Вот он!- крикнул Мизинец,- хватайте его!

На руках Бран подполз к пруду и, перекатившись через себя, погрузился в воду с головой. На поверхности он больше не появился – трое скаггов, понукаемые Мизинцем, обшарили весь пруд, но так и не нашли тела Трехглазого Ворона.

========== Роженица ==========

Полная Луна, взошедшая над мангровыми зарослями, осветила небольшой остров, затерянный меж проток и лагун. Его окаймлял круг из больших костров, в которых корчились, сгорая в ярком пламени, связанные жертвы. Крики несчастных разносились по всем болоту, но даже они не могли заглушить рокот барабанов, в которые колотили сидящие возле костров негры. Другие чернокожие, раскрашенные подобно дьяволам Ада, извивались в неистовом танце внутри огненного круга, выкрикивая гортанные песнопения. Белки глаз сверкали кровожадным блеском, полные губы раздвигались, обнажая подпиленные зубы.

А в центре острова возвышался большой гранитный монолит в десять футов, на вершине которого покоилась резная фигурка из черного камня. Ужасающее существо, напоминавшее одновременно летучую мышь, осьминога и гротескную пародию на человека. Его лицо напоминало уродливую бородатую личину, но вместо волос в той бороде переплетались длинные щупальца, спускавшиеся до середины груди идола. Заостренную макушку покрывала необычайно лохматая шевелюра, из которой торчали два длинных изогнутых рога. Огромные выпученные глаза, казалось, злобно вглядываются в ночную мглу, большой рот скалился острыми клыками. Передние и задние лапы существа оканчивались огромными когтями, а на спине распахнулись перепончатые крылья.

Под монолитом, сливаясь в сладострастном упоении похотью, извивались в грязи два людских тела. Огромный мулат, с блестевшей от пота кожей, с звериным рычанием, входил в распластавшуюся под ним обнаженную женщину. Черные пальцы терзали белую грудь, до боли сжимая соски, ставшие почти столь же алыми, что и волосы и глаза женщины. С искусанных губ срывались сладострастные стоны, стройные ноги сжимали смуглый торс, направляя его в себя. Пламя костров причудливо отражалось в ярко-красном камне на шее женщины, а ее сладострастные стоны сливались с барабанным боем, гортанными песнопениями и воплями сгоравших заживо жертв.

Все они, по-крайней мере те, в ком еще угадывались расовые черты, были белыми.

К западу от столицы Аргоса Мессантии, нижнем течении Громовой тянется Лусиана: самая плодородная провинция Зингары, владение могущественных земельных магнатов, охотно ведущих дела с аргосскими «торгашами». Множество мессантийских купцов стекаются к устью Громовой, покупая зерно, вино и сахарный тростник. Взамен зингарские аристократы получают шелк, пряности и предметы роскоши со всего света, а также черных рабов - тысячи негров от заката до рассвета гнут спины на зингарских плантациях. Многие из них, не вынося тяжелого труда и издевательств шемитских надсмотрщиков, бегут, находя убежище в мангровых зарослях, отделяющих Лусиану от побережья. Беглые рабы мстят бывшим хозяевам, убивая и зингарцев и аргосцев и прочих белых, имеющих несчастье попасться им в руки. Иных из тех пленников ждет участь и похуже: их крепко привязывают к дереву, после чего от них отрезают части тела, стараясь, чтобы жертва не умерла сразу. Такие пленники могли жить несколько дней, наблюдая как части их тел пожирают на каннибальской трапезе, пока меч или топор черных мясников не перерубал нити их жизни. Другие пленники претерпевали еще более изощренные пытки, испуская дух на алтаре черных богов из джунглей Куша. Самая же тягостная участь ждала похищенных женщин: подвергаясь невыносимым унижениям, они живут в рабстве у чернокожих, по много раз на день заставляющих пленниц удовлетворять их звериную похоть.

Однако женщина, которую брал перед черным идолом звероподобный мулат, не была пленницей или рабыней. Она была колдуньей из далекого города на Западе, жрицей огненного бога – не менее жестокого, чем божки чернокожих. В сердце лусианских болот Красная Ведьма разыскала Джанго, «короля» беглых рабов и пообещала ему свершить великую месть бывшим хозяевам. Джанго не сразу поверил ей, но потом, когда она убедила его в своей колдовской силе – согласился провести обряд, что помог бы ей одержать верх над лусианскими рабовладельцами.

С низким утробным рыком, подобно огромной горилле, он вошел в податливую плоть, чувствуя как его семя извергается в женские недра. Гибкое, блестящее от пота тело, выгнулась дугой, с губ женщины сорвался протяжный вой, когда она почувствовала, как внутри нее зарождается темная, противоестественная жизнь. Поднявшийся на ноги Джанго, увидел как плоский красивый живот, на который он стряхивал последние капли, вдруг разбух, словно разом отяжелев плодом. Алые глаза засветились призрачным светом, с прокушенной губы потекла струйка крови. Вдруг ярко вспыхнули костры, вырастая втрое выше обычного, разом сжигая как тела принесенных в жертву, так и бивших в барабаны негров. Нелюдской раскатистый хохот пронесся по мангровым зарослям и с губ Мелисандры, зеркально повторившись, сорвался столь же жуткий смех. Она почувствовала как тяжесть внизу живота бьется, наполняя ее тело мучительной болью и судорожно развела ноги, тужаясь и выталкивая из себя чудовищный плод. На один страшный миг она подумала, что ее разорвет на части, с ее губ сорвался душераздирающий крик , но тут же ее тело охватило невероятное облегчение. Черная тень поднялась меж бедер Красной Женщины, заставив Джанго в испуге отшатнуться: он признал знакомые черты в явившемся перед ним призрачном лике. Вновь раздался жуткий хохот и тень, взмыв ввысь, растаяла в ночном небе.

Барон Римерио давал пир в своей усадьбе, на острове посреди Громовой Реки. Два дня назад пришло известие о победе над войском Эскадо и неведомыми захватчиками с Запада, сеявшими смуту и раздор по всей Зингаре. Сейчас войско самозванца разбито, а само он бежит к Кордаве. Среди победителей был и сын Римерио - юный Сезар, также как и многие другие сыновья лусианской знати. Немудрено, что Римерио пожелал отпраздновать эту победу. С утра по усадьбе сновали черные рабы, сгибавшиеся под тяжестью корзин с разной снедью. Другие рабы трудились в апельсиновых садах и на полях, простершихся по обе стороны Громовой, дабы успеть до полудня собрать лучшие из плодов плантации Римерио. В саду жарились на огромных вертелах истекавшие жиром туши свиней и овец, пока рабы-повара, поливали мясо острой подливой.

Гости начали съезжаться к полудню – к этому времени уже был накрыт стол на летней веранде усадьбы, с видом на Громовую реку. Через нее тянулись широкие крепкие мосты по которым, с обеих берегов, на остров съезжались хозяева самых богатых и обширных владений: кто верхом кто , в повозках, запряженных тройкой лошадей , кто на богато украшенных барках, с крытым верхом, в усадьбу стягивались. В роскошной карете прибыл Публий - богатый купец из Мессантии, один из главных торговых партнеров Римерио. Толстый и важный, разодетый в шелка и драгоценности, он восседал на почетном месте за столом, промокая шелковым платком лысину и провожая масляным взглядом мельтешащих вокруг молоденьких рабынь.

Сам Римерио восседал во главе стола: могучий мужчина, пятидесяти пяти лет от роду, уже грузный, но еще не потерявший воинской стати. Густые черные волосы, пусть и тронутые сединой, прикрывала широкополая шляпа, защищавшая от палящего солнца. Острые черные глаза внимательно осматривали гостей, не пропуская не единой мелочи. Все гости были чем-то обязаны Римерио и этим пиром, барон надеялся закрепить свое влияние в Лусиане, а там глядишь – и во всем королевстве. Пусть юный Олегаро разбивает лоб, сражаясь с армией Эскадо и красных жрецов. Королем ему не быть - зингарская знать никогда не примет пуантенца на троне. Им станет кто-нибудь другой - и почему бы не один из богатейших и благороднейших дворян Зингары? Римерио глянул на Публия – его присутствие здесь не случайно, так как Аргос больше всех заинтересован в короле из Лусианы на зингарском престоле.

За спиной Римерио застыла с кувшином вина молодая смуглая девушка, с вьющимися черными волосами. Простое хлопковое платье плотно обтягивало соблазнительные формы молодого крепкого тела. Черты лица, слишком правильные для негритянки, имели смутно уловимое сходство с чертами самого Римерио – барон, владевший жизнью и смертью всех своих рабов, никогда не отказывал себе в развлечениях со смазливыми чернушками. Из всех его незаконнорожденных отпрысков, Джана получилась лучше всех: красивая, смышленая, расторопная…и безотказная. Полная противоположность самому большому его разочарованию – ее единокровному брату Джанго. Этот неблагодарный мерзавец, которого Римерио прочил в главного над надсмотрщиками, был пойман на краже драгоценностей покойной жены Римерио. За воровство рабу полагалось усекновение рук, но барон пожалел родную кровь, ограничившись изгнанием. Теперь он сожалел о том неуместном милосердии - Джанго примкнул к шайкам беглых рабов и с тех пор с особым ожесточением тревожил именно владения отца.

-Налей мне еще,- проворчал Римерио, подставляя кубок,- и обойди гостей, посмотри у кого не налито. Особенно не забывай про аргосца.

Мулатка кивнула и, наполнив кубок Римерио, развернулась к гостям. Барон не удержавшись, с силой хлопнул по круглому заду, так что Джана едва удержалась на ногах. В черных глазах блеснула ненависть, тут же скрытая длинными ресницами. Барон не обратил на это внимания: дождавшись пока все кубки наполнятся, он встал и тут же все разговоры смолкли.

- Все мы знаем, ради чего мы собрались тут,- громко сказал он,- и во имя кого сейчас сражаются наши сыновья и внуки . Выпьем же за это имя, - нам оно пока неизвестно, но мы уже сейчас верим, что это будет достойнейший.

Он сделал паузу, еще раз обводя взглядом присутствующих, желая чтобы они как следует, прониклись значимостью сказанного.

-Выпьем за короля!- сказал он, поднимая кубок и от всего стола отозвался одобрительный гул: гости явно правильно поняли заложенный в словах намек. Отовсюду послышался звон бокалов и громкие возгласы. Римерио тоже пригубил от кубка, но тут же поперхнулся и закашлялся, пытаясь отдышаться. Гости обратили на него изумленные взоры, однако барон, пораженный и испуганный, глядел не на них, а на простиравшуюся в двадцати футах от веранды реку. Гости проследили за его взглядом и их лица тоже исказил страх.

Солнце внезапно зашло за тучу и в этот момент на поверхности реки словно из неоткуда появилась черная тень. Высокая, выше любого из людей, не теряющая своей черноты даже при солнечном свете, тень эта бесшумно скользила по воде, выходя на берег. В занесенной над головой руке виднелось большое копье с широким наконечником. Но не это заставило Римерио застыть на месте с выражением крайнего ужаса на лице. В лице тени, пусть и смазанным чернильно-черным мраком, легко угадывались знакомые черты: припухлые губы, узкий «породистый» нос и, самое главное,- глаза, горевшие лютой ненавистью. Римерио узнал этот взгляд и эту ненависть - именно так смотрел Джанго, когда барон выгонял его с плантации.

Тень подошла совсем близко, обогнув стол и встав перед бароном. Тот, опомнившись, выхватил меч, но острое лезвие вошло в призрачное тело, не встретив сопротивления и не причинив ему вреда. В ответ, подобно атакующей змее, ударило копье и барон, покачнувшись, рухнул на стол, опрокидывая кубки с вином и блюда с роскошными яствами. Из страшной раны на груди толчками выплескивалась кровь, также как и из широко открытого рта.

Гости, выйдя из оцепенения, разразились громкими криками, вскакивая из-за стола. Многие прибыли на пир при оружии, но большинство оставили их в оружейной, ключ от которой барон держал на шее. Те же, кто ни за что не соглашался расстаться с мечом или шпагой, пытались поразить призрачную нежить, но их клинки не причиняли ей ни малейшего вреда. В отличие от самой тени - призрачное копье с одинаковой легкостью пронзало и плоть и одежду и укрытый под ней доспех. Крики и предсмертные стоны разносились над садом, пока черный великан, словно исполняя дикий и страшный танец, скакал по столу, нанося удар за ударом и вскидывая над головой окровавленное копье. Когда же он закончил на веранде не осталось лусианцев – только перепуганные черные слуги. Черный призрак посмотрел на испуганную Джану и на лице его вдруг появилась улыбка – столь хорошо знакомая мулатке. Он подмигнул ей и скользнул к реке, растворяясь в ее водах. И в этот же миг из-за туч вновь выглянуло солнце.

Джана подошла к телу Римерио и с трудом стянула с жирной шеи серебряную цепочку с большим железным ключом.

-Боги дали нам знак!- крикнула она, поворачиваясь к черным рабам,- наши боги, боги Куша и Кешана, Дарфара и Томбалку. Они явились, дабы освободить от хозяев. Возблагодарим же их за это кровью зингарцев!

Она еще не кончила говорить, а черные уже кричали, в восторге срывая с себя данные хозяевами одежды и пускаясь в дикий пляс. Слова ее пали на благодатную почву, где давние обиды на хозяев слились с дикарским фанатизмом, с коим черные чтили своих богов. Подобрав мечи убитых хозяев, черные убили стражников, охранявших оружейную, забрали оружие и начали всеобщее истребление белых. Черный дым от сгоревшей усадьбы поднимался в небеса, кровь ручьями стекала в реку и гортанные торжествующие крики перекрывали жалобные стоны насилуемых дочерей и жены Римерио.

Мятеж быстро выплеснулся за границы плантации Римерио, когда до рабов дошли слухи о гибели хозяев от руки древних богов. Масла в огонь подлили беглые рабы, вышедшие из мангров во главе с Джанго. Они призывали невольников кричать, убивать и веселиться во славу Древних Богов. Вскоре вся Лусиана запылала всеуничтожающим огнем свободы и кровавого экстаза

========== Беглянка ==========

-Вы уверены, что не хотите остановиться на ночлег? – лицо Бриенны закрывал шерстяной платок, защищавший ее от холода, поэтому ее голос разбирался с трудом,- поднимается метель.

-Вы не лучше меня знаете, кто насылает эту бурю,- устало сказала Санса, - если мы остановимся здесь, то окажемся беззащитны. Или вы думаете, что эти стены защитят от вихтов, Белых Ходоков и чужеземных колдунов?

Бриенна оглянулась и неохотно кивнула, признавая правоту Леди Винтерфелла. Деревня, в которой они остановились, выглядела покинутой не менее месяца назад. Снег заметал узкие улочки, влетал в распахнутые окна и двери, оставляя на полах заброшенных домов и сараев белый покров. Иные стены уже обвалились от ветра, другие выглядели слишком хлипкими, чтобы сдержать натиск снежной нечисти.

-До Белой Гавани осталось совсем немного,- сказала Санса,- если двинемся в путь сейчас, то можем успеть уже к утру.

-С этой погодой уже и не поймешь где ночь, а где утро, - озабоченно произнесла Бриенна, глянув на затянутое тучами небо,- как скажите, леди. Мы отправляемся сейчас!

Она развернула коня и направила его вдоль столпившихся меж улиц всадников, отдавая приказания. Кое-где послышались недовольные голоса, но в целом, возражавших не было - воины Долины, как и Севера, уже привыкли относиться к огромной, несуразной воительнице с должным уважением. Вскоре стук копыт о лед оповестил, что войско Севера и Долины вновь вышло на замерзший Белый Нож.

Санса откинулась на спинку широких саней, зябко кутаясь в меховые одеяния и пряча от снега покрасневшее лицо. Запряженные тройкой сани скользили по льду, сопровождаемые звоном колокольчиков, привязанных к гриве лошадей: по самым старым поверьям считалось, что это отгоняет нечисть. Этот оберег вышел из употребления боги ведает сколь веков назад, но сегодня, когда ожила угроза более чем восьмитысячелетней давности, никакая защиты не казалась лишней. Бриенна ворчала, что это бренчание может их выдать, но Санса возразила, что те, кто мог их преследовать нашли бы их и без всякого звона. А так, кто знает - может и вправду поможет.

«Динь-динь». Звон колокольчиков сливался с хрустом снега под копытами. Снег валил стеной, так что Санса, вжавшаяся в скамью с трудом различала скакавших по обе стороны от саней всадников. Правую колонну возглавляла Бриенна, ведущая воинов Старков, левую - лорд Ройс, под знаменем Арренов. Река уже промерзла насквозь, так что лед без труда выдерживал даже столь большое войско. Однако Ройс предупредил, что через двадцать миль появятся большие пороги, с не замерзающей водой. Впрочем, оттуда до города уже рукой подать.

«Динь-динь-динь».

Мелодичное бренчание колокольчиков убаюкивало уставшую от долгой дороги Сансу. Во время привала в деревне она, чтобы согреться, запила скудный ужин из сухарей и вяленого мяса подогретым вином, от которого ее сейчас клонило в сон. Кутаясь в теплые одеяния, Санса клевала носом, но заснуть не могла, не переставая думать о первых словах, которые она скажет, оказавшись перед Дейнерис Таргариен. Ей нелегко далось решение об этой поездке: даже сейчас она не была уверена, правильно ли поступает отдавая Север дочери короля, убившего ее деда и дядю, того, против которого, не щадя сил сражался ее отец и…

«Оооууууоооо!!!»

Протяжный волчий вой ворвался в снежную ночь словно острый меч вонзался в беззащитное тело. Лошади начали сбиваться с ходу и испуганно всхрапывать, шарахаясь в стороны, так что всадникам стоило немалых усилий удержать их. Санса, вырванная из своей дремы, поднялась в санях, оглядываясь по сторонам.

Вдоль берегов тянулись невысокие холмы, чуть ли не нависавшие над рекой. Справа, на самом высоком из холмов стоял, задрав голову огромный волк. Из оскаленной пасти рвался тоскливый вой, обращенный к изредка выглядывавшей из-за туч Луне.

-Не трогай!- крикнула Санса, увидев, что один из воинов Долины стягивает с плеча лук,- это лютоволк! Он не станет нападать на меня…

-Леди Санса вы уверены? – произнесла Бриенна,- зимой волки очень голодны.

-Он все равно не станет нападать на целую армию,- уверенно сказала Санса,- это не угроза. Это предупреждение.

Рядом с лютоволком появились и другие звери – уже обычные волки, раза в два меньше. Один за другим они задирали голову к небу, оглашая долину реки протяжным воем.

-Леди Старк,- Ройс подъехал к ней явно чем-то взволнованный,- воины в конце колонны говорят, что заметили какое-то движение позади.

Словно в подтверждение этих слов лютоволк громко взвыл и опрометью кинулся вниз по склону. Вслед за ним устремились и остальные звери. Санса переглянулась с Бриенной.

-Прибавим ходу,- сказала она.

Однако ветер усилился, а снег повалил еще сильнее, заметая речной лед и мешая лошадям. Вокруг кружила метель и в ее завываниях Сансе слышались иные звуки: шарканье множества ступней о лед сопровождаемое невнятным бормотанием. Оно становилось все громче, приближаясь к путникам. Санса оглядываясь через плечо, до боли напрягала глаза, пытаясь что-то разглядеть сквозь снежную пелену. Показалось ей или за белыми хлопьями вырисовывается огромная шевелящаяся масса, постепенно сокращающая разрыв с беглецами?

-Мы не сможем оторваться!- выкрикнул кто-то в толпе.

-Мертвецы не знают усталости,- подхватило еще несколько голосов,- мы все погибнем!

-Заткнитесь проклятые трусы! – рявкнул Ройс,- прибавить ходу!

-Лошади уже падают от усталости,- бросила Бриенна,- придется принять бой. Леди Санса,- обратилась она к девушке,- поспешите в Белую Гавань за подмогой. Я дам вам своего коня.

Санса заколебалась, потом отчаянно помотала головой.

-Я не брошу тебя здесь, - решительно ответила она.

Бриенне раскрыла было рот, но сказать ничего не успела: с холмов послышались жуткие завывания и из снежной пелены на лед выплеснулись, затопив реку от берега до берега, полчища живых мертвецов с ярко-синими глазами.

- Занять оборону вокруг саней!- крикнула Бриенна,- защищайте леди Старк.

Ройс тоже крикнул что-то, но Санса уже не расслышала: его крик заглушили завывания обступивших их тварей. Воины Старков и Арренов, занявшие круговую оборону, ожесточенно рубили кидающихся со всех сторон вихтов. Испуганные лошади вставали на дыбы, круша копытами трухлявые кости. Иногда меж сплотившихся вокруг Сансы людей прорывался лязгающий зубами череп, однако тут же чей-то меч разрубал , бросая дергающееся обезглавленное тело под ноги воинов. Но и разрубленные на части твари, цеплялись руками за ноги воинов и лошадей, вгрызались зубами, норовя замедлить движения, повалить, растерзать. Поток мертвецов не останавливался: на каждого изрубленного вихта вставало по десять других. Усиливалась пурга, кидавшая в лицо людям пригоршни снега и ледяного крошева, заставляя их отмахиваться вслепую. Ройс и еще несколько человек сумели зажечь огонь и пытались отпугнуть нечисть, но сильный ветер и снег тут же тушили пламя. Самим же мертвецам пурга ничуть не мешала, напротив, будто наполняя их все новой силой и злобой.

На миг пурга утихла и Санса, подняв глаза, увидела на холмах двух всадников, застывших по обоим берегам. Ярко-синим льдом мерцали их глаза, чьим подобием выглядели синие огоньки в глазницах вихтов. Оба восседали на сгнивших остовах лошадей. Санса никогда не видела Белых Ходоков, но сразу узнала их. Вот один из них поймал ее взгляд и, тронув поводья, пустил коня вниз по холму. Второй остался на вершине, бесстрастно созерцая битву.

Сжавшаяся в комочек Санса круглыми от ужаса глазами смотрела, как один за другим гибнут ее защитники. Ее саму мертвецы не трогали, даже когда им представлялась такая возможность, предпочитая терзать и убивать остальных. Санса поняла, что нужна этим тварями живой и ее наполнил безотчетный ужас при мысли о том, КТО мог отдать такой приказ. Ее рука скользнула к поясу, с которого свисал небольшой кинжал, однако Санса так и не решилась нанести окончательный удар, подумав, что после смерти уж точно утратит всякую власть над своим телом. Все меньше людей оставалось между ней и грудой бессмысленной разлагающейся плоти, накатывавшейся подобно жуткому приливу. Она видела, как погиб Ройс: под ним растерзали коня и он, упав в самую гущу живых мертвецов, был разорван ими в клочья. Она видела как Бриенна, с нечеловеческим рычанием размахивая мечом, превращала мертвецов вокруг себя в груду судорожно подергивающихся обрубленных частей. Но и ей становилось все труднее держать оборону, когда вокруг нее почти не осталось живых.

Неожиданно ряды мертвецов расступились, открыв речной лед, уже обильно залитый кровью. Что-то вылетело из снежной пелены и ударило Бриенну в грудь, разом пробив доспех и плоть. Бриенна вскрикнула, из ее рта выплеснулась кровь и она медленно осела на снег. Из ее груди торчало, пробившее ее насквозь, ледяное копье.

Даже не взглянув на умирающую воительницу, к Сансе проехало устрашающее существо: с голубовато-белой кожей, столь туго обтягивающей тело, что виднелись все мышцы. Страшные синие глаза уставились на Сансу, разом заморозив кровь в ее жилах. Чудовище сошло с мертвого скакуна и, проходя меж расступавшихся мертвецов, подошло к девушке. Невероятно сильная, обжигающе-холодная длань стиснула ее запястье и Санса завизжала от обьявшего ее дикого страха. И в этот момент Белый Ходок как-то странно дернулся: ледяная длань разжалась, на жуткой личине отразилось нечто похожее на недоумение. Из его груди торчало острие длинного меча и из жуткой раны струилась бледно-голубая кровь, превращающаяся в белый пар.

За его спиной стояла Бриенна: из страшной раны на груди потоками лилась кровь, на губах пузырилась кровавая пена. Она умирала – но и бледному отродью, пришедшему из ледяных пустошей за Стеной, пришлось не легче: с его губ сорвался жуткий визг, бледная плоть на глазах таяла и вдруг взорвалась, рассеявшись морозной пылью. В тот же миг рассыпалось прахом и обступившее ее мертвое войско. Бриенна покачнулась и рухнула у ног Сансы.

-Верный Клятве…, - из последних сил прохрипела она упавшей рядом с ней на колени леди Старк, - возьми его и беги… только сначала…отруби мне голову…не хочу…как они.

Она умоляюще смотрела большими, бледно-голубыми глазами, в которых читалась отчаянная мольба. Санса осторожно взяла меч, поразившись его тяжести.

-Мать бы гордилась тобой,- сказала она. Собрав все силы, Санса вскинула Верный Клятве над головой и, зажмурившись, обрушила его на подставленную шею. Валирийская сталь неожиданно легко рассекла плоть и кости. Последнее, что Санса увидела на лице Бриенны - чувство безмерной благодарности, еще сохранявшееся, когда ее отрубленная голова катилась по льду.

Горевать о защитнице, заслуживающей звание рыцаря больше чем многие из мужчин, не было времени: до Сансы уже доносилось бормотание и топот множества ног по льду. Вторая мертвая армия, та, что шла за ними по пятам, уже выкатывалась из-за изгиба реки. Санса посмотрела на вихтов, потом перевела взгляд на берег. Вторая тварь, все также восседала на мертвом коне, но теперь в ее синих глазах появилось подобие живого чувства – раздражение или даже гнев. Убийство сородича рассердило Белого Ходока и Санса поняла, что на этот раз он может и не захотеть взять ее живьем. Это понимание не вызвало у Сансы страха - лишь чувство бесконечной усталости и безразличия ко всему на свете. Твари все равно победят, захватят весь Север, потом Вестерос – весь мир превратится в скопище лопочущей, разваливающейся на ходу, разлагающейся плоти. Какой смысл бороться против того, что неизбежно. Наивные детские мечты - о принце, о дворце, просто о спокойной счастливой жизни,- сгинули в раззявленной пасти вихтов. Равнодушно смотрела Санса на приближающееся к ней жуткое войско, опустив ставший невероятно тяжелым меч и почти мечтая о том, чтобы все, наконец, закончилось.

За ее спиной раздалось испуганное конское ржание и почти сразу - грозное рычание. Обернувшись, Санса увидела, как на нее несется перепуганная лошадь, из тех, кому чудом удалось убежать после гибели всадника. По бокам кобылы, не давая ей свернуть, мчалась стая волков, во главе с лютоволчицей. Санса еще не успела осознать, что к ней пришло спасение, а ее руки уже сами хватали поводья, останавливая лошадь на скаку. Волки отбежали и Санса, кое-как приторочив к седлу Верный Клятве, оседлала лошадь, разворачивая ее вниз по течению. Понукать ее не пришлось – кобыла, увидев мертвое воинство, уже сама ринулась во весь опор в том самом направлении, откуда она только что удирала от волков. Сама стая бежала рядом - все живое, забыв об извечных ролях хищника и жертвы, сейчас в едином порыве спасалось от неумолимой губительной силы несущей лишь смерть и разрушение.

Краем глаза Санса заметила, как Белый Ходок на берегу направляет мертвого скакуна вниз по склону. Меж холмов мелькнули пугающие тени, с горящими во мраке глазами. Послышался жуткий вой, которому тут же отозвалось множество голосов - сзади, по бокам и даже с неба –подняв голову Санса увидела, что меж облаков мелькнула неясная тень. Впрочем, снег повалил снова и девушка уже не была уверена, что ей не почудилось. Как бы то ни было, путь вперед оставался свободен – Сансе даже не нужно было погонять перепуганную насмерть лошадь, мчащуюся по заледенелой реке от преследующей их нежити.

Волки куда-то исчезли, видимо решив, что выполнили свою миссию, так что и лошадь стала вести себя спокойнее. За счет напряжения всех сил ей удалось оторваться от вихтов, так что Санса дала возможность измученному животному замедлить ход и немного отдохнуть.

За поворотом слышался рев воды – начались пороги. Санса завернула за очередной мыс - и тут в воздухе что-то громко свистнуло. Лошадь отчаянно заржала от страха и боли, падая на лед. Из ее груди торчала, вошедшая по оперение длинная стрела. Санса, больше удивленная, чем испуганная, едва успела соскочить, озираясь на нового врага. В двадцати шагах от нее, лед обрывался и из под него вырвалась быстрая вода, бурлившая меж огромных порогов и водопадом спадавшая вниз. А на самом большом из камней…

-Дражайшая супруга, - улыбнулся Рамси,- мы снова вместе.

Побелевшая от ужаса Санса не могла вымолвить и слова, оцепенев при виде человека, которого не могло быть в живых, который не мог вернуться даже вихтом – вообще никак. Да это был не совсем он – более грубые черты лица, темнее волосы, чуть ниже ростом и шире в плечах. Но Санса почти не замечала этого, видя лишь до ужаса знакомую издевательскую ухмылку и шальное безумие в глазах. Растерзанный собственными собаками, навсегда исчезнувший из истории Севера со всем своим проклятым родом, Рамси вернулся – и это казалось самым страшным из того ужаса, что творился сейчас. Поистине, мир сходил с ума, воскрешая чудовищ не только давно ушедших времен, но и совсем недавнего прошлого.

Слева и справа от Рамси на валунах стояли огромные черные звери, которых Санса поначалу приняла за больших собак, но приглядевшись, поняла свою ошибку: вместо собачьих морд у этих тварей были уродливые широкие лица, напоминавшие грамкинов из сказок старой Нэн. Покрытые шерстью, с вывороченными ноздрями и крупными острыми зубами, твари приглушенно рычали, не сводя с Сансы яростного, безусловно разумного взгляда.

И все же самым страшным чудовищем здесь был Рамси и его улыбка казалась Сансе страшнее самой злобной гримасы у сопровождавших его монстров.

-Ты не представляешь, как я скучал,- улыбка Рамси стала еще шире,- в прошлый раз мы расстались так внезапно. Каждый день, каждый миг я думал, как мы встретимся вновь. Я придумал столько забавных игр– с нетерпением жду, когда ты сможешь принять в них участие. Давай же обнимемся, моя дорогая…

Он легко перепрыгнул с камня на камень, спускаясь и широко расставив руки, словно и вправду собираясь заключить ее в объятья.

-Не подходи!- крикнула Санса, приставляя острие меча к подбородку,- или я…

-Убьешь себя? – Рамси рассмеялся, будто услышал удачную шутку,- моя дорогая женушка, это тебе не поможет. Тот, кто вернул меня к жизни, с тобой это провернет с еще большей легкостью. Ты же уже видела, как это бывает,- он показал на что-то за спиной Сансы и та обернулась, уже зная, что она увидит. Из-за речного мыса выкатывалось воинство вихтов, во главе которых на мертвой лошади ехал Белый Ходок. Санса затравленно посмотрела на Рамси.

-Всем будет лучше,- начал он, но тут же осекся, уставившись на что-то над Сансой. На его лице отразилась крайняя степень изумления и, как не невероятно, - страха. Санса не успела обернуться, как ее обдало порывом сильного ветра, послышался оглушительный рев и струя жаркого пламени обрушилась на мертвое воинство. Санса посмотрела вверх - с небес, из-за валящих снегом туч, спускались два невероятных создания, прекрасных и ужасающих одновременно. Черный и бледно-желтый драконы, выдыхая пламя, выжигали со льда мертвецов мечущихся словно муравьи в горящем муравейнике.

Черный дракон, распустив крылья, пронесся над Сансой и та увидела припавшую к его шее тоненькую фигурку в белом. Распахнулась ужасающая пасть, но прежде чем вырвалось испепеляющее пламя, Рамси, взмахнув руками, рухнул спиной в бурлящие внизу ледяные воды. В следующий миг драконий огонь сжег заметавшихся на камнях адских псов. Спустя миг драконы опустились, топчась меж обгорелых костяков и разбрызгивая воду. Наездница черного зверя спустилась на камни: невысокая хрупкая девушка, в похожей на корсет шубке из белого меха. Серебристые волосы венчала корона с тремя головами дракона.

-Ты ведь Санса Старк,- Санса молча кивнула в ответ, - а я…

-Я знаю, кто ты, - выдохнула Санса и, начала опускаться, преклоняя колено. Но тут лед, и без того подтаявший от драконьего пламени, затрещал и под ногами Сансы угрожающе протянулась тонкая извилистая линия.

- Стой на месте,- крикнула Дейнерис,- сейчас я…

Она осеклась, широко распахнув свои изумительные фиалковые глаза, глядя на что-то позади Сансы. Не успела девушка обернуться как холодная, невероятно сильная рука ухватила ее за плечо, отбрасывая в сторону. С ужасом смотрела Санса как из пламени, обхватившего догорающих вихтов, медленно выходит Белый Ходок. Сам он даже не обгорел, да и языки пламени, плясавшие вокруг него, разом погасли. В руке он держал длинное копье, которое он заносил, словно хотел метнуть в распахнувшего пасть дракона.

-НЕТ!!! - крикнула Дейнерис, метнувшись вперед и заслоняя огромного ящера. Рука Белого Ходока дернулась, но метнуть копье не успела: из груди нежити вдруг вырос целый фут острой валирийской стали. В уши ударил душераздирающий визг, из раны потекла бледно-голубая кровь, разлетавшаяся вокруг белым паром, и в следующий момент тело нежити взорвалось, рассеявшись морозной пылью. На льду теперь стояла только Санса, сжимающая в обеих руках Верный Клятве и боявшаяся пошевелиться, глядя как из расходящихся из под ее ног трещин начинает сочиться речная вода.

-Не шевелись! – крикнула Дейнерис вскакивая на дракона и поднимая его в воздух. В этот миг под ногами Сансы треснуло и она, всплеснув руками, провалилась под лед. Дейнерис успела в последний момент, ухватив Сансу за волосы и, что есть силы таща ее вверх. Девушка взвыла от боли, но тут же, развернувшись, вцепилась ногтями в чешую дракона. Меч выпал из ее рук и исчез под водами Белого Ножа. Но Сансе было не до сожалений о Верном Клятве: цепляясь то за драконий гребень, то за руки Дейнерис, она упорно карабкалась на огнедышащее чудище. Наконец ей удалось забраться на спину дракона, где она, окончательно выбившись из сил, повалилась плашмя, судорожно вцепившись в острые зубцы гребня. Ее, мало не окоченевшее в холодной воде тело, согревало тепло распиравшее изнутри тело дракона.

-Церемонии оставим для Белой Гавани,-произнесла Дейнерис,- после того как я узнаю, что все таки творится на этом вашем Севере. Раз уж твой брат неведомо где, значит, нам придется вдвоем решать эту проблему…

Она еще говорила, пока оба дракона величаво взмахивая крыльями, поднимались в усыпанное звездами небо, очистившееся от снега и туч, и разворачивались к морю.

========== Отступник ==========

«…мы никогда не видели друг друга, но все же вы носите славное имя нашего Дома. Мне нелегко просить вас о помощи и если бы перед нами стоял обычный враг, я бы не стала этого делать. Но Зло, о котором вам известно, погубит наш остров, если вы не придете нам на помощь. Во имя всех Богов, Старых и Новых и всех других, что вам известны, прошу – придите и защитите наш Дом. Лианна Мормонт, Леди Медвежьего Острова».

Джорах дочитал последние строки, но продолжал вглядываться в крупные буквы размашистого, почти детского почерка. Печать с гербом Медвежьего Острова оживила старые, казалось бы прочно изгнанные из памяти воспоминания: о родных краях, об отце…о Линессе. Будто века минули с тех пор, как родовое гнездо давало о себе знать – лишь встреча с Джоном Сноу оживила воспоминания об отце. А теперь еще и это письмо…

-Мне написать ответ?- сказала стоявшая рядом смуглая девушка.

-Не стоит, Миссандея, - покачал головой Джорах,- я сам. Сразу два письма.

-Как хотите,- сказала наатийка,- позовете, когда нужно будет отправить воронов.

Джорах кивнул, обдумывая, что он напишет никогда не виданной им кузине. Минутная слабость прошла – он больше не лорд Медвежьего Острова и не презираемый всеми изгнанник из Вестероса. Ныне он лорд Харенхолла, милостью истинной королевы Дейнерис Таргариен, командующий ее войсками в Речных Землях. Уходя на Север Дейнерис забрала с собой Безупречных и пятнадцать тысяч дотракийцев, но под Харенхоллом еще осталось тридцать тысяч кочевников. Джорах остался с ними, потому что понимал язык дотракийцев, много жил среди них и, после самой Дейнерис, пользовался у них наибольшим уважением. Ему же теперь подчинялись и вассалы Таргариенов в Речных Землях. В помощь давнему наперснику, Дейнерис оставила Миссандею. Решение это далось королеве нелегко, сама наатийка умоляла Дейнерис взять ее с собой, но Мать Драконов решила иначе: на Севере слишком опасно, а Миссандея, на удивление быстро освоившая воронью почту, помогала Джораху поддерживать связь с любимой королевой. Так бывшая рабыня из Астапора заняла вакантное место мейстера Харенхолла, ввергнув этим в немалый шок речных лордов и открытую неприязнь всех их мейстеров. Однако Дейнерис настояла на своем - и теперь Миссандея стала правой рукой лорда Харенхолла, помогая ему управляться с его стремительно растущими владениями.

Сейчас он, тщательно подбирая слова, писал послание своей маленькой кузине. Поприветствовав ее со всей учтивостью и выразив радость по поводу знакомства, Джорах указал, что не может сейчас прийти на помощь, поскольку королева, которой он присягнул, велела оставаться ему здесь. Однако сама Дейнерис отправляется на Север с двумя драконами – единственной силой, способной победить северную нечисть. Джорах заверял леди Мормонт, что замолвит слово перед королевой и попросит ее не забывать про Медвежий остров, когда она примется освобождать Север. Сам же Джорах заверял кузину, что придет на помощь, как только сможет.

Второе письмо было длиннее: в нем Джорах докладывал Дейнерис текущее положение дел. Не без гордости он писал, что королевство Матери Драконов существенно расширилось : Речные Земли полностью покорились Таргариенам, от Черноводной до Перешейка. Даже Риды, лорды Сероводья, были готовы присягнуть Дейнерис, не дожидаясь формальной присяги от Старков. Взамен Риды просили Джораха разместить гарнизон в Рве Кейлин, дабы преградить дорогу идущей с Севера нечисти, а заодно и Железнорожденным, вновь начавшим дерзкие набеги на Вестерос. Грейджои действовали в союзе с Ланнистерами – и Джорах не забыл упомянуть об удачном дотракийском набеге на Западные Земли. Ни один замок им взять не удалось, но они изрядно пограбили округу, заставив Джейме отойти к Утесу Кастерли. Особенно сильно дотракийцы отыгрались на владениях Крейкхоллов, глава дома которых, Лайл, все еще удерживал Штормовой Предел. Джорах рассчитывал, что орда, грабящая его родовые земли, заставит Крейхолла покинуть замок, после чего Штормовые Земли быстро склонятся перед войском Бурерожденной. Несколько домов уже присягнули Таргариенам, другие явно готовились последовать их примеру. Еще лучше дела обстояли в Просторе – дотракийцы, непривычные к вестеросской зиме, также как и их лошади, желали перезимовать на теплых пастбищах юго-западного Королевства. Они были готовы откочевать туда всей ордой, что, без сомнения, окончательно привело бы Простор под руку Дейнерис. В своем письме Джорах спрашивал у королевы как быть дальше: продолжать наступление на Запад, где среди холмов все еще огрызался Джейме Ланнистер; завершить покорение Штормовых Земель или же захватить Простор, готовый упасть в руки Дейнерис словно перезрелый плод. Он взял на себя смелость порекомендовать третий путь, но подчеркивал, что примет любое решение кхалисси. В завершение письма он кратко обрисовал опасность нависшую над его родной вотчиной и просил Дейнерис не оставить без внимания просьбу кузины.

-Миссандея, отправь это письмо на Медвежий Остров,- сказал Джорах, когда молчаливая, словно тень наатийка, вновь появилась в его комнате,- а это для кхалисси. И приложи к нему вот это послание,- он протянул Миссандее письмо от Лианы Мормонт.

Миссандея молча кивнула и вышла из комнаты. Джорах проводил ее сочувствующим взглядом: оставшись в Харенхолле, Миссандея, и без того не отличавшаяся живостью нрава, стала совсем тихой. Джорах догадывался в чем дело: вместе с Дейнерис на Север отправился и Серый Червь, о чувствах которого к переводчице было сложно не догадаться. Прошедший со своим войском весь Вестерос, выживший в пожаре Королевской Гавани, Безупречный вновь отправился в поход, об опасностях которого Миссандея уже была наслышана. Джорах как мог старался ее утешить, но у него плохо получалось – ведь он и сам лицом к лицу столкнулся с тем злом, что набирало силу на Севере и он не мог недооценивать исходящую оттуда угрозу.

Тем более, что тревожился и он сам – и не за воина-евнуха, но за свою королеву, которую и по сей день боготворил. Он почти смирился, что Дейнерис не будет с ним, убеждая себя, что хочет лишь служить ей: истово, бескорыстно, не требуя ничего взамен. Но, в глубине души, он знал, что обманывает себя и ее – его чувство к сребровласой красавице ничуть не ослабло, а ее образ, являясь к нему даже во сне, вновь и вновь заставлял его чувствовать себя влюбленным подростком. Порой он ненавидел ее за это, а порой и боялся – чувство, снедавшее его, все чаще походило на болезнь, наваждение, подобное тому, что навевают мейеги и прочие злые духи преследующие, соблазняющие и губящие мужчин.

Свои покои Мормонт устроил в Королевском Костре, этажом ниже покоев Дейнерис, где разместилась Миссандея. В самом низу разместилась охрана - около десятка из оставленных в Харенхолле Безупречных. В других башнях встали стражники, набранные из беженцев Королевской Гавани, из числа мало-мальски знакомых с военным ремеслом или, по крайней мере, уверявших в этом. Джорах возражал против привечания их в Харенхолле, но Дейнерис, чувствуя вину перед погорельцами, старалась пристроить тут всех, кого только можно. Джорах не стал больше спорить, однако собственную безопасность и безопасность самой Дейнерис им он не доверял. Королевский Костер охраняли только Безупречные, а также помазанные рыцари, набранные из младших сыновей речных лордов. Кроме того, во внутреннем дворе все еще стояло с дюжину шатров дотракийцев – тех немногих, кто еще не перебрался в Простор, служа связующим звеном между Джорахами и командирами кочевников.

Написав письмо, Мормонт перекусил холодной говядиной, сушеными яблоками и черным хлебом, запив его красным дорнийским. Сегодня он выпил чуть больше обычного, надеясь, что это поможет ему уснуть. Подкинув в очаг дров и раздевшись до пояса, он завалился на кровать и, накрывшись тонким пледом, сомкнул глаза.

-Ты же знаешь, что это была только игра! Ты останешься главным мужчиной в моей жизни!

Она стояла перед ним – свежая, юная, ослепительно красивая в своем сиянии молодости и величия. Словно фиолетовые звезды сияли ее глаза, облако серебристых волос окутывало изящную голову, алые губы призывно приоткрылись. Она была обнажена, как в тот день, когда он увидел ее выходящей из погребального костра, но сейчас ее расцветшее тело покрывали не сажа и копоть, а душистые благовония. Но даже исходящий от них дурманящий аромат, не мог перебить запаха молодой женской плоти, желанной и жаждущей.

-Здесь так холодно,- Дейнерис зябко повела плечами,- согрей меня Мормонт!

Джорах метнулся вперед, заключая девушку в свои медвежьи объятья. Напряженные соски коснулись его обнаженной груди, нежная ручка скользнула к его паху, касаясь напрягшейся плоти. Кровь вскипела в жилах Мормонта и он, не помня себя от страсти, впился в сочные губы требовательным, жадным поцелуем.

И проснулся на своей кровати в башне, тяжело дыша и мокрый от пота. Откинув одеяло, он посмотрел на штаны – между ног расплывалось влажное пятно.

-С ума сойти,- Джорах вытер лицо ладонью,- не надо было столько пить.

Зная, что он больше не заснет, Джорах решил проветриться, надеясь, что морозный воздух остудит его разгоряченную кровь. Быстро одевшись, он накинул полушубок и вышел из комнаты, спустившись на мост, соединявший Королевский Костер с Вдовьей Башней. Уже стемнело, но полная Луна в ночном небе освещала мрачные башни Хоренхолла, внутренний двор, богорощу и разные строения. Вокруг шатров дотракийцев полыхали костры: непривычные к зимнему климату кочевники, использовали каждую свободную минуту, чтобы согреться. До Джораха доносились грубый смех и ругательства – похоже, затевалась очередная стычка.

Упавшая на лицо снежинка обожгла кожу холодом. Джорах поднял голову: на Луну наползала туча, откуда сыпалась снежная крупа. Воин уже хотел вернуться в башню, когда некое движение в облаках привлекло его внимание. Он до боли в глазах вглядывался в небо, стараясь что-то угадать в странной пляске теней. Нечто мелькало среди туч, нечто, слишком большое для птицы. На мгновение у Джораха защемило сердце от внезапно нахлынувшей надежды, но тут же он понял ее тщетность. Тучи на миг расступились и на фоне Луны мелькнул силуэт с перепончатыми крыльями, который даже слепой не спутал бы с драконом. Крылатые звери древней Валирии были грозными, но величественными и прекрасными, но это существо, много меньше дракона, казалось преисполненным губительного зла и невыразимой мерзости. Джорах не успел понять, что вызвало у него такое отвращение, когда крылатый силуэт опустился на вершину Королевского Костра и словно растворился в черном камне. Резко усилившийся ветер донес до него слабый девичий крик и Джорах, не рассуждая кинулся обратно в Башню.

Вбегая под своды башни, он крикнул, призывая стражу, но ветер снаружи, словно взбесившись, завывал так, что никто не услышал Джораха. Выкрикивая имя Миссандеи, Джорах взбежал по ступенькам и рывком распахнул дверь в королевски покои

И замер, не в силах вымолвить не слова.

Горница в Королевском Костре была огромной – не меньше Великого Чертога в ином замке. Непроглядную тьму разгоняли свечи из черного воска, горевшие на большом стол, накрытый посреди горницы. Здесь же стояли золотые кубки с красным, как кровь, вином, а между ними – огромное блюдо, накрытое скатертью, покрытой красно-черным узором Таргариенов.

А перед столом стояла Она.

Словно фиолетовые звезды сияли ее глаза, облако серебристых волос окутывало изящную голову, алые губы призывно приоткрылись.

-Джорах, - никогда еще этот голос, обращенный к нему, не звучал столь ласково.

-Кхалиси,- внезапно пересохшее горло едва смогло выдавить звук,- вы не на Севере?

-Мне там надоело,- она очаровательно надула губки,- эти трусы готовы ползать на брюхе, чтобы я спасла их никчемные жизни. ! Есть лишь один северянин в моей жизни – ты Мормонт!

Никогда он еще не видел свою кхалиси такой. Ее глаза горели, губы раскрылись, обнажая жемчужно-белые зубы. Плавно, словно танцующая змея, она скользнула к Джораху поднявшись на цыпочки, чтобы коснуться ладонями его головы. А он, завороженный блеском ее огромных глаз, смотрел на ее прекрасный стан, обнаженные плечи и руки, охваченный необычайным волнением

— Стань моим! Полюби меня! —прошептала она, откидывая назад голову. — Подари мне свою кровь, чтобы укрепить мою молодость и вернуть мне силы к вечной жизни. Мне нужен настоящий мужчина. Стань моим, северный Медведь!

-Я всегда был полностью ваш, кхалиси, - хрипло произнес Джорах.

Со смешком она опустила голову ему на грудь, и у самого основания шеи Мормонт неожиданно ощутил резкую боль. Он попытался отстраниться, но руки Дейнерис словно превратились в змеиные кольца, сдавливая его торс будто стальными тисками, не давая пошевелиться. Только сейчас он ощутил исходивший от этого безупречного тела ледяной холод, пробиравший его и через одежду. Впившаяся в шею тварь, жадно высасывала его кровь и Джорах чувствовал, как охватившие его ужас и недоумение, уступают место совсем иным чувствам. Темная, противоестественная страсть захлестывала его разум, подчиняя и растворяя его в океане бездонной тьмы, по мере того, как его алая влага, насыщала прекрасную кровопийцу.

С сытым чавканьем она отлепилась от его шеи и Джорах увидел, что сияющие глаза сменили цвет – из фиолетовых став ярко-желтыми, с вертикальным зрачком. Изменились и черты лица - резкие, почти орлиными, тогда как волосы из серебристых стали иссиня-черными.

-Я и тебя сделаю бессмертным! - шептали алые губы. - Я научу тебя мудрости всех минувших эпох, открою секреты самых темных бездн мироздания. Ты станешь королем моего народа, живущего среди древних гробниц, окутанных вечной ночью.

-Но кто ты?- непослушными губами выдавил Джорах. Раскатистый смех раздался в ответ и девушка, отстранившись, указала ему на стол. Словно невидимая рука сорвала с него скатерть и глазам Джораха предстала обнаженная Миссандея, бессильно распростершаяся на огромном золотом блюде. Ее полные груди и нежное лоно терзали огромные летучие мыши, злобно поблескивающие алыми глазами-бусинками. «Дени» выкрикнула какое-то слово и крылатые твари обернулись прекрасными обнаженными женщинами. Колдовским огнем мерцали их глаза, острые клыки терзали плоть несчастной наатийки. Все они были стройными черноволосыми красавицами, почти столь же смуглые, как и сама Миссандея – все, кроме одной, с алебастрово-белой кожей, резко выделявшейся на фоне наатийки. Что-то знакомое почудилось Джораху в ней – где-то он уже слышал об этих алых как кровь волосах и огромных глазах, светящихся безумием. Жуткая улыбка кривила ее губы, вымазанные кровью Миссандеи.

-Сестра, узнав о моем явлении в этот мир, вознесла свой зов,- торжественно сказала вампирша,- его нес ветер, его передавали друг другу совы, змеи и нетопыри, населяющие древние развалины. Его услышали оборотни и вампиры, и демоны мрака с эбеновыми телами. Уснувшая Ночь Мира встала и тряхнула своей тяжелой гривой, на дне глубочайших пропастей, где царит вечная тьма, забили барабаны, и эхо далеких незнакомых криков привело в ужас ночных путников. Ибо Дети Ночи обрели новую сестру, а она обрела свой народ и свою королеву. Из замка, что поднесла к моим ногам Данелла Лотстон, родится Империя Акиваши. Десять тысяч лет я властвую над сотнями жрецов, чародеев и рабов, с криком прошедшими врата смерти. Раздели со мной трон и мир падет к нашим ногам во имя Отца Сета!

Она вскинула руки в адском триумфе и тут же, взвыв словно стая волков, демоницы соскользнули на пол, упав в почтительном поклоне. Джорах еще успел увидеть, как поднимается на столе Миссандея, с полыхающими алым светом глазами, прежде чем преклонил колено, на веки вечные отдавая себя царице вампиров Акиваше.

========== Заговорщица ==========

Очередной спазм сдавил ее лоно, вырвав из ее горла приглушенный рык. Волна острой боли разлилась по ее телу, отозвавшись везде, и тут же сменилась невероятным облегчением, когда давящая тяжесть, наконец, исчезла. Тонкий писк огласил темную пещеру и львица, опустив морду, принялась бережно вылизывать очередной мокрый комочек, копошившийся у ее живота в поисках разбухшего от молока соска.

Темные, почти черные волны набегали на грязный причал, касаясь подола длинного платья. Носившая его женщина стояла возле узкого канала, проложенного меж пятиэтажных домов и причудливых храмов. В руках она держала небольшой сверток, временами издававший негромкие звуки. Второй, слабо шевелящийся сверток держал пожилой мужчина в коричневом одеянии, стоявший за спиной женщины

Зеленые глаза, напряженно вглядывавшиеся в предрассветные сумерки, оживились, когда из-под изогнутого моста, украшенного резными изображениями рыб и осьминогов, вдруг вынырнула большая лодка. На носу ее, ловко управляясь с шестом, стоял высокий человек с черной кожей, в кожаных штанах и безрукавке. На корме неподвижно сидел пассажир – тоже черный, но намного старше первого, с лицом покрытыми глубокими морщинами. А за лодкой, из-под моста стелился густой туман, словно обвивавший лодку своими белесыми щупальцами.

Лодка ткнулась о причал и чернокожий старик, перейдя на нос, сошел на берег.

-Уверен, что за тобой никто не следил?- спросила женщина.

-Уверен,- проворчал старик, - за те годы, что я живу на свете, можно научиться заметать следы.

-В этом проклятом городе все настолько зыбко,- глаза женщины замерцали недобрым блеском,- никому нельзя верить.

-Держи,- она протянула колдуну сверток, беспокойно заерзавший при прикосновении чужих рук. Раздался громкий плач и старик, откинув край покрывала, увидел сморщенное детское личико. Заплаканные зеленые глаза встретились с черными глазами негра и младенец неожиданно замолчал. Н’кона усмехнулся и небрежно потрепал ребенка по темной шевелюре.

-Славный парень,- сказал он, - а где второй?

-Вторая,- уточнила женщина, кивнув своему спутнику. Тот приблизился и протянул колдуну свой сверток. Этот ребенок молчал, так что чернокожий даже невольно отбросил покрывало, чтобы удостовериться, что с ним все порядке. На него глянули необычайно серьезные голубые глаза. Детскую головенку облепляли золотистые волосики.

-Это Джоанна,- сказала женщина,- в честь матери. А это,- она кивнула на ребенка в лодке, - Тайвин. В честь…

-Я понял, - проворчал старик,- двойняшки?

-Да,- кивнула мать,- совсем как мы с братом. Здесь им оставаться опасно…

-Я знаю,- кивнул Н’кона,- не бойся. Я отвезу их на летнийский корабль, который покинет Браавос поутру. Там будут женщины, они присмотрят за детьми до самого Дорна.

-Думаешь, им можно доверять?- напряженно спросила женщина,- ты же остаешься здесь.

-Можно,- усмехнулся старик,- у меня уже появились ученики с Летних островов. Они не позволят причинить детям вред – потому что знают, чем им это отзовется в мире духов.

-Хорошо,- женщина кивнула,- вот возьми это.

Она достала из складок одежды несколько золотых украшений с ярко-красными рубинами.

-Мне удалось вывезти свои драгоценности из Королевской Гавани,- пояснила она, - когда я вернусь в Вестерос, получишь еще – и твои люди тоже. Помни, что Эурон не должен ничего знать - и мой брат тоже. Он хоть и тугодум, но быстро поймет, что к чему, едва увидев их глаза.

-В напоминаниях нет нужды, - проворчал старик,- и в золоте тоже. Я бы и так не оставил в беде детей Амры.

Однако украшения он возвращать не стал. Бережно уложив детей на дно лодки, он спустился туда сам и обернулся к женщине.

-До вечера,- сказал он, подавая знак кормчему. Тот погрузил шест в воду и лодка медленно двинулась обратно, постепенно окутываясь туманом. Женщина долго смотрела вслед, пока судно, увозящее ее детей, не растаяло в белесой дымке. Лишь тогда она повернулась к своему спутнику.

-Пойдем домой Квиберн,- сказала Серсея,- этот воздух пробирает меня до костей. Хочу еще немного поспать перед встречей с Несторисом.

Мощный прыжок – и под ее лапами уже бьется податливое тело, трепещущее от смертного ужаса. Жалобный крик обрывается, когда острые клыки разом перекусывают нежное горло. На язык стекает теплая, невероятно вкусная кровь и она терзает мясо, торопливо проглатывая кусок за куском. Она торопится - скоро рассвет и она должна вернуться в пещеру к своим малышам, все еще питающихся молоком, а не мясом. Эта ночная дикая жизнь помогала ей отдохнуть от непростого дневного мира: звериная сила тела, охота, яростная, звериная страсть, борьба за потомство. И ясное понимание кто свой, а кто враг.

Жаль, что людей все не так просто.

- Ваш город прекрасен, но мне кажется, что я слишком загостилась,- Серсея мерила шагами комнату, словно не находя себе места, - разве мы не договорились?

Тихо Несторис равнодушно смотрел на мечущуюся королеву, и впрямь сейчас похожую на запертую в клетке львицу. Впрочем, этот охотник был слишком опытен и силен, чтобы дать ей вырваться из-под контроля.

-Обстоятельства изменились, ваше Величество,- он пожал плечами,- Дейнерис уже контролирует около трети Вестероса и ее владения растут. Вы же… - он пожал плечами.

-Силы Дейнерис разбросаны на огромной территории,- горячо возразила Серсея, - чем больше она распространяет свою власть, тем слабее ее контроль. Хорошо рассчитанный удар обрушит власть драконьей королевы. Дайте мне кредит, я возьму наемников и Золотые Мечи, объединившись с армией Утеса и флотом Эурона, нанесут ей этот удар!

Несторис бесстрастно посмотрел на нее, потом перевел скучающий взгляд в окно.

-У этого плана могли бы быть шансы на успех,- произнес он,- и мы бы могли его профинансировать…если бы не драконы.

-Раньше они вас пугали меньше,- ядовито заметила Серсея.

-Да, но времена изменились,- повторил Несторис,- во-первых, драконы продемонстрировали свою разрушительную мощь, а средства защиты, на которые вы намекали, выглядели не очень убедительно. Во-вторых, очень похоже, что у нас появился новый враг, для победы над которым нам не обойтись без союза с Дейнерис.

-Вы имеете в виду эти байки про «Зло с Севера»? - презрительно скривила губы Серсея,- не думала, что вы верите в россказни суеверной черни.

-Нас не интересуют байки,- с некоторым раздражением сказал Несторис,- трудно найти более прозаичных людей, чем банкиры. Мы тщательно проверили все слухи, направляли повсюду своих людей, беседовали с пленниками. Допрос нас убедил в том, что угроза вполне реальна. А это значит, что с Дейнерис нам пока лучше не ссориться - у нас есть общий враг.

-Понятно, - брезгливо промолвила Серсея, - мне начинать готовиться, что меня выдадут на расправу моему братцу и девчонке Таргариенов?

-Разумеется нет, Ваше Величество, - банкир широко улыбнулся,- я же говорил, что мы рассматриваем разные варианты. Сейчас Дейнерис нужна нам, нужны ее драконы – именно поэтому мы хотим достигнуть соглашения. Но после победы…кто знает, что будет дальше.

-А пока,- медленно проговорила Серсея,- нечего и надеяться, что вы исполните наш уговор?

-Скажем так, сейчас этот вопрос представляется несвоевременным,- снова улыбнулся банкир,- если мы хотим прийти к соглашению с Бурерожденной, не может быть и речи о том, чтобы кредитовать ее врагов. Для всех нас будет лучше, если в ближайшие месяцы вы как можно меньше будете давать о себе знать.

Серсея криво ухмыльнулась и, скрывая досаду, потянулась к кувшину с вином.

Небольшая гондола, с крытым верхом, петляла меж узких островков, где высились дома с четырьмя и пятью этажами. Нижние из них уже были затоплены - кварталы примыкали к Затопленному Городу и местные жители всячески старались убраться отсюда..

Лодка остановилась перед трехэтажным особняком, уже почти ушедшим под воду. Над водой оставался лишь третий этаж и чердак, на котором еще виднелись следы золотой краски – некогда строение знавало лучшие времена. Лодка остановилась возле широко распахнутого окна, возле которой чернокожий старик, меланхолично перебиравший амулеты на груди. Меж быстро двигавшихся пальцев выскальзывали белесые струйки, медленно поднимавшиеся вверх, чтобы влиться в туманную дымку, нависшую над городом. Из каюты на гондоле вышел другой пожилой человек в коричневом одеянии. Перекинувшись парой слов с Н’коной, Квиберн нырнул обратно и появился снова – ведя за собой женщину в балахоне жрицы Плачущей Госпожи. Не говоря ни слова, она шагнула прямо на подоконник и сошла внутрь. Внутри открылось небольшая комнатка, не более десяти шагов в длину и пяти в ширину. Посреди стоял большой стол и несколько стульев, в углу виднелась грязная кушетка.

-Кажется, я не видала подобного убожества, с тех пор как впервые познакомилась с его Воробейшеством,- Серсея брезгливо поморщилась, оглядывая стены, покрытые плесенью и грибком ,- тут правда, воняет меньше.

-Что поделать ваше Величество,- Квиберн придвинул стул, набросив на него принесенное с собой покрывало,- в этом городе не так уж много мест где можно скрыться от чужих глаз. Но и тут можно найти маленькие радости жизни.

На стояле уже стоял кувшин с вином, бокал и блюдо с засахаренными фруктами, резко контрастирующие с общей убогой обстановкой. Серсея налила себе вина и сделала глоток, внимательно оглядев усевшихся напротив нее Квиберна и Н’кону.

-Корабль покинул Браавос совсем недавно,- произнес колдун,- все в порядке.

-Хорошо,- Серсея хотела сказать, что-то еще, когда снаружи послышался плеск, потом стук дерева о камень и в комнату, также через окно, спрыгнул Эурон Грейджой.

- Насилу вас нашел,- усмехнулся он, наливая себе стакан вина,- а я –то думал, что знаю Браавос. Что, ваше величество, не приходилось бывать в такой дыре?

-Надеюсь, что больше и не придется,- сказала Серсея,- я планирую вернуться в Вестерос.

-В Утес? - прищурился железнорожденный.

-Видимо да,- кивнула Серсея,- по-крайней мере до тех пор, пока не будет отстроена Королевская Гавань. Ну или построим новую столицу.

- Надеюсь, к этому времени наш брак еще не успеет наскучить нам,- Эурон осклабился, но брошенный на женщину взгляд холодных серых глаз еще раз напомнил Серсее, как опасен этот человек. Эурон согласился на очередную отсрочку, но вырвал у нее обещание женитьбы, едва они ступят на землю Вестероса, угрожая в противном случае разорвать их союз. Единственное, о чем удалось договориться Серсее – обещание, что брак пройдет в Утесе, а не на Пайке.

-Рад слышать,- продолжал Эурон, наливая еще вина и отправляя в рот горсть сладостей,- значит, вам удалось договориться о кредите?

-Нет,- покачала головой Серсея,- Железный Банк видит в Дейнерис союзника против грамкинов и снарков с Севера.

-Если хотя бы половина слухов о том, что я слышал о Севере, правда, - проворчал пират,- довольно разумный шаг. Но для вас он, похоже, все осложняет?

-Напротив, упрощает, - усмехнулась Серсея,- просто в наши планы придется внести изменения.

-И весьма существенные,- хмыкнул Эурон, - теперь вы не сможете нанять Золотых Мечей.

-Почему же? - сказала Серсея,- этот план не меняется. Наемники нам все еще нужны.

-И как вы рассчитываете их получить?- спросил Эурон,- Золотые Мечи не наймутся в долг. Вам лучше думать, как исчезнуть из города незамеченной - с Морского Владыки станется купить союз с Дейенерис через вашу голову.

-Это да,- неохотно признала Серсея, - я и так тут загостилась.

-Проще сказать, чем сделать,- буркнул Эурон,- шпионы повсюду. Думаете, вам дадут уехать?

-Через десять дней начнется Праздник Разоблачения,- напомнил Квиберн , - и продлится десять дней. В маске будет проще скрыть свои намерения.

-Это касается обеих сторон,- заметил Эурон,- подобраться к вам тоже будет проще. Так вы рассчитываете покинуть город во время Маскарада?

-Да,- кивнула Серсея, - но не сразу. Нам все еще нужны деньги.

-И где вы планируете их взять?- недоверчиво спросил Эурон.

- Мы должны…- Серсея на миг запнулась, только сейчас в полной мере осознав сколь дерзкое и сложное действо им предстоит. Она понимала, что ее замысел граничит с безумием - только совершенно безвыходная ситуация могла подтолкнуть ее к такому неожиданному решению. С другой стороны именно ставка на неожиданность уже не раз помогала ей взять верх, когда, казалось, все было против нее.

-Мы должны ограбить Железный Банк! - выдохнула Серсея.

========== Дикарка ==========

Измученный жеребец еле переступал дрожащими, в любой момент готовыми подкоситься ногами. Арья остановила взмыленного коня и легко спрыгнула на землю. Рядом журчал ручеек, к которому тут же припало измученное животное. Сняв с него седло и сбрую, Арья привязала лошадь к ближайшему дереву, чутко прислушиваясь к звукам за спиной. Однако ничто не давало понять, что за ней по-прежнему гонятся.

Дотракийцы преследовали девушку по пятам – два дня она провела в седле, останавливая коня лишь затем, чтобы справить нужду или хлебнуть воды из ближайшего ручья. Грязная, оборванная, изголодавшаяся Арья упорно гнала коня, забираясь все дальше в лесистые холмы, где степняки чувствовали себя не столь уверенно. Наконец, минувшей ночью, ей удалось оторваться от погони.

И тут же она поняла, что безнадежно заблудилась.

Она стояла на небольшой поляне, со всех сторон окруженной густым лесом. Густые ветви над ней закрывали солнце, вокруг царил насыщеннй запахом смолы и хвои зеленый полумрак. Не было и намека на присутствие человека – что одновременно и радовало и тревожило Арью. Она уже поняла, что оказалась в знаменитых холмах, окружавших Вольный Город Норвос – вот только где находится этот город не имела ни малейшего представления. Браавос, конечная цель ее путешествия, находился к северо-западу, но как к нему пробраться Арья также не знала. Все навыки, полученные в Черно-Белом доме, казались бесполезными в этой девственной чаще.

Или не совсем? Арья сняла с пояса Иглу и, подбросив в воздух, ловко поймала ее за рукоятку, сделав несколько фехтовальных движений. Если уж ей удалось оторваться от многотысячной орды дотракийцев, то может она сумеет и выбраться из этих лесов! У нее слишком важная цель, чтобы позволить себе сгинуть в этих краях.

Так или иначе, первым делом нужно осмотреться. Оставив лошадь на поляне, Арья принялась подниматься по склону ближайшего холма. Сквозь просветы меж листьев и ветвей, она видела, что вершина его представляет скалистый утес, вздымающийся над остальным лесом. Может оттуда она, наконец, разглядит окрестности?

Вот и утес. Солнце только всходило и, благодаря этому она смогла определить стороны света. Всюду, куда хватало глаз, простиралась зеленая чаща и высокие холмы, но к востоку голубела узкая лента реки. Возможно, это была Нойна – река, на которой стоял Норвос, - или какой-то из ее притоков. Так или иначе, Арья решила идти туда. Она уже собиралась спускаться, когда снизу вдруг раздалось конское ржание, полное страха и боли. Почти сразу послышался басовитый рев, потом хруст костей и жадное чавканье.

До боли стиснув рукоять меча, Арья осторожно спустилась, хотя уже догадывалась, что увидит. На поляне ее коня со злобным рычанием терзал огромный медведь, почти шести футов в холке. Под темной, с рыжим отливом, шерстью, перекатывались огромные мускулы, мощные челюсти с хрустом раскалывали ребра и бедренные кости.

Неожиданно зверь прервал свое занятие: окровавленная морда поднялась, маленькие глазки подозрительно заблестели и медведь, издав громкий рев, кинулся к дереву, за которым пряталась Арья. Может ветер донес до зверя ее запах - так или иначе, прятаться больше не имело смысла и она, развернувшись, кинулась вниз по склону. Она все еще держала Иглу, но меч казался ей жалкой булавкой рядом с исполинским зверем.

Продираясь сквозь бурелом, перепрыгивая через ямы, отводя в сторону колючие еловые лапы Арья бежала, шаря глазами в поисках места, где можно было укрыться. Однако места такого не находилось, а рев позади становился все громче и ближе – она почти чувствовала жаркое дыхание твари, ежеминутно ожидая, что острые клыки вопьются ей в затылок.

Впереди послышался шум воды и в следующий миг Арья оказалась на берегу быстрой и широкой реки, пенящейся белыми барашками на перекатах. Футах в ста ниже по течению, река с оглушающим грохотом устремлялась в большую черную дыру у подножия очередного холма. Над пещерой поднималось облако водяной пыли.

Поняв, что бежать дальше некуда, Арья развернулась, с Иглой в руках, готовясь к своему последнему бою. Снова раздался оглушительный рев и из леса вырвался огромный медведь. На миг зверь застыл на месте, озадаченный, что жертва больше не убегает, потом взревел снова и, мотая огромной башкой, устремился к Арье. Девушка ткнула Иглой и медведь вновь взревел – на этот раз от боли, когда клинок вонзился ему в губу. С жутким рычанием чудовище устремилось на Арью. Та металась на берегу, то и дело нанося колющие удары, но у нее никак не получалось нанести твари серьезную рану - для такой груды жира и мышц, с толстой косматой шкурой, Арьин меч и впрямь был немногим страшней швейной иголки. И все же она не сдавалась, удерживая зверя на расстоянии, но все же отступая - зверь теснил ее, загоняя все дальше в реку. Арья уже стояла по щиколотку в воде и ей было все труднее одновременно сопротивляться быстрому потоку, угрожающему сбить ее с ног и противостоять медведю, чьи клыки лязгали все ближе.

Наконец зверю надоело эта борьба: поднявшись на задние лапы, он обрушился на гибкую фигурку. В отчаянии Арья метнулась вперед, выбрасывая клинок и Игла вошла в горящий злобой глаз. В следюущий миг удар медвежьей лапы повалил Арью в воду. Зверь обрушился на нее, готовый растерзать девушку, но ее уже не было на месте: стремительное течение подхватило ее, унося вниз по течению. Арья еще слышала позади громкий рев, видела, как медведь преследует ее, разбрызгивая воду, но не решаясь зайти на глубину. Она пыталась плыть, гребя одной рукой и второй все еще держа Иглу, когда вода обрушилась вниз и Арья почуствовала, как чудовищный поток, увлекает ее под своды черной пещеры.

От ледяной воды Арьи перехватило дыхание, тело онемело – с необыкновенной ясностью она поняла, что если не выберется как можно быстрее, то холод скует ее конечности и она утонет в черных водах. Подземная река неслась с чудовищной скоростью, быстрое течение бросало и било девушку, закручивало и переворачивало в водоворотах, увлекая на дно и швыряя о скалы. Единственное на что ее хватало - это держать голову на поверхности и сжимать закоченевшей рукой Иглу - девушка решила, что скорей утонет, чем позволит подарку Джона сгинуть тут.

Когда Арья уже теряла сознание, подземный поток вырвался в отдающую гулким эхом пещеру. В кромешной тьме мелькнуло слабое свечение — и поток ударил ее о мокрый холодный камень. Клинок выскользнул из руки, зазвенев по камням, и девушка поняла, что берег рядом. Из последних сил Арья схватилась за скрытый в темноте валун и вытянула себя на каменистый берег. Некоторое время она лежала без движения, моргая, чтобы сбросить с ресниц капельки воды, застилавшие глаза. Понемногу ее чувства начали просыпаться, и Арья стала оглядываться вокруг. Как ни странно, здесь не царил непроницаемый мрак - от каменных стен исходило зеленоватое свечение, помогшее Арье увидеть, что она находится в подземном гроте. Рядом несся поток воды, где-то вдали, судя по звуку, обрушивавшейся очередным водопадом.

Осторожно Арья встала на ноги. Она стояла меж титанических сталагмитов, почти касавшихся свисающих сверху сталактитов. Иногда они соединялись друг с другом, образуя необъятных размеров столбы. Их покрывала густая слизь, мерцавшая словно болотные гнилушки. Арья осторожно коснулась ее и увидела, как кончики ее пальцев тоже слабо засветились.

Арья поняла, что оказалась в тех самых знаменитых пещерах к северо-западу от Норвоса, что местные жители именуют «входом в подземный мир». Также она осознала, что путь назад ей закрыт: шумевшая рядом река столь далеко унесла ее, что не могло быть и речи, чтобы вернуться обратно тем же путем. Оставалось надеяться, что тут есть иной выход, который Арья и вознамерилась найти. Найдя среди сталагмитов Иглу, она двинулась в путь.

Она шла среди хитросплетений пещер, гротов и узких туннелей. Святящаяся слизь то появлялась, то исчезала со стен, заставляя Арью пробираться чуть ли не вслепую. Ее продрогшее тело обвевал холодный ветерок, сквозивший неведомо откуда и хотя это свидетельствовало о наличии выхода, на ум невольно приходили тревожные мысли, что все пути тут ведут только вниз. То и дело Арья вспугивала колонии летучих мышей и те со злобным писком уносились во мрак. Временами ей казалось, что она различает крадущуюся поступь легких шагов за спиной. Порой откуда-то доносился мягкий шорох скользящего по камням тела, словно какой-то гигантский червь или слизняк, извиваясь, полз по шершавому каменному полу. Арья думала, что давно забыла, что такое страх, но сейчас ее пробирал невольный холодок при мысли о том, что за твари могли поселиться в этих темных пещерах.

Свечение стало сильнее и Арья, наконец, увидела его источник – среди сталагмитов начали попадаться чудовищные наросты, напоминающие огромные грибы, покрытые мерцающей зеленоватой слизью. По ним медленно ползали мерзкие твари – вроде слизняков, но размером с крупную крысу. Почуяв чужака, они вытягивали тонкие стебли, с черными точками глаз, будто пытаясь лучше разглядеть нежданного гостя. Случайно Арья задела одного и содрогнулась от омерзения, сбрасывая на землю извивающееся тело. Слизняки, несмотря на свой мерзкий вид, не могли причинить ей вреда, но в этой пещере могли водиться и более опасные твари.

Очень скоро Арья удостоверилась насколько была права в своих опасениях.

Миновав лес грибов, Арья вышла к каменному «мосту» - природной арке, перекинувшейся через быструю подводную реку с черной водой. Была ли это та же самая река, что принесла ее сюда или другой поток, Арья не знала. Однако иного пути не было и Арья смело ступила на мост. Когда она оказалась на середине, из черной воды поднялась длинная шея, толщиной с туловище Арьи. С тупой, будто обрубленной морды слепо смотрели белые глаза, большой губастый рот приоткрылся, обнажая острые зубы. Отчасти это существо напоминало человека, с вытянутым телом и длинными руками с перепончатыми пальцами. Вместо ног у твари был плоский и длинный, как у головастика, хвост, на котором оно поднималось из воды.

С плотоядным чмоканьем существо качнулось в ее сторону, словно атакующая змея, но тонкий клинок с неменьшей быстротой ударил в шею твари, оставив рану на челюсти, которая тут же начала сочиться бесцветной кровью.Чудовище зашипело и бросилось на Арью, щелкнув пастью там, где только что стояла северянка. Арья подпрыгнула, оказавшись прямо над извивающейся тварью и в прыжке, что было силы, вонзила меч в распахнутую пасть, пробив кость до самого мозга Тварь забилась так бешено, что чуть не вырвала оружие из рук Арьи и, разбрызгивая кровь, исчезла в бурном потоке.

Перейдя реку, Арья столкнулась с новой проблемой. Здесь уже не было фосфоресцирующей зеленой слизи и вход в очередную пещеру показался ей черным зевом, готовым поглотить ее. Пока Арья колебалась, из глубины пещеры послышались звуки, напоминающие монотонное песнопение. Приглядевшись, Арья увидела некие отблески, будто где-то впереди горел костер. Арья не знала, кто может сидеть у костра в этой адовой норе, но все же шагнула вперед.

Она шла по очередному коридору, нащупывая стенки руками и напряженно прислушиваясь к усиливающемуся невнятному бормотанию, нравящемуся ей все меньше и меньше. Отблески пламени становились все ярче, позволяя девушке лучше различать предметы вокруг.

Внезапно коридор кончился, обрываясь на краю огромной пещеры, почти под потолком которой, и выходил туннель, которым шла девушка. Внизу горел костер, вокруг которого толпились уродливейшие создания, какие она когда-либо видела. Твари эти напоминали людей, но очень маленьких - самый высокий был не выше Арьи. Приземистые и коренастые, с длинными когтистыми лапами, эти существа походили бы на обезьян, если бы не были почти безволосыми - короткая шерсть обрамляла только безобразные морды с приплюснутым носом и отвислыми губами, обнажавшими желтые клыки. Белесую шероховатую кожу покрывали темные пятна, делая ее похожей на змеиную или жабью.

Подземные уродцы сгрудились у костра, перед которым лежал обычный человек – совершенно голый и страшно израненный. Одного взгляда хватило Арье, чтобы понять, что он не жилец – было непонятно, как вообще жизнь держится в этом измученном теле. На ее глазах одна из тварей протянула когтистую лапу и, оторвав кусок плоти, запихнула в клыкастую пасть. С посеревших губ сорвался жалобный стон – кричать несчастный уже не мог. Скотские ухмылки исказила морды остальных, возбужденно лопотавших что-то непонятное и вскидывая вверх руки. Чутье подсказало Арье, что это не просто изуверское сборище: твари явно исполняли какой-то ритуал – бросив беглый взгляд на стену, возле которой творилосьдейство, Арья увидела на ней грубо намалеванный рисунок: что-то вроде обоюдоострого топора, в окружении семи не то глаз, не то клякс. Вне сомнения именно этот рисунок и был главным символом культа в честь которого затевалось каннибальское пиршество - именно к нему твари в благоговении поднимали лапы, прежде чем свершить очередной акт изуверства.

Арья понимала, что не сможет перебить всех этих тварей, также как и спасти несчастного . Но дать ему Дар Многоликого, избавляющий от дальнейших мучений было в ее силах. Не отводя взгляда от омерзительного действа, она наощупь нашла увесистый камень и, прицелившись, метнула вниз. Твари шарахнулись в сторону от неожиданности, когда камень упал, проломив голову их жертвы. Лишь миг они смотрели на мертвое тело, потом как по команде вскинули морды - как раз, чтобы увидеть исчезающую во тьме Арью. Оглушительный вой вырвался из множества глоток и твари, карабкаясь по стенам с ловкостью обезьян, кинулись за той, кто посмел осквернить их святилище и прервать жуткий ритуал.

Арья бежала по коридору, почти наугад выбирая дорогу. Позади слышался жуткий вой и бессвязное, но явно рассерженное лопотание – твари не на шутку рассвирепели от такого святотатства. Обернувшись ,Арья увидела полыхающие алые глаза – в отличие от иных обитателей пещер, эти существа не были слепыми и неплохо видели в темноте. И еще они знали эти места – поэтому расстояние между ними и Арьей стремительно сокращалось. Видимо, она плохо запомнила дорогу – Арья едва успела остановиться, хватаясь за каменные стенки, когда туннель вдруг оборвался над пропастью, почти неразличимой во мраке. Внизу слышался шум воды – очередная подземная река, судя по шуму, примерно в сорока футах ниже. Арья обернулась - алые огоньки глаз были совсем рядом, лопотание и рычание почти заглушали рев реки. Она развернулась, выставив Иглу и первая же тварь, в прыжке напоролась на острый клинок. Арья билась вслепую – к счастью подземных уродов было так много, что не попасть в кого-то было просто невозможно. И все же они лезли дальше, вздымаясь во мраке горой уродливых тел и яростно сверкающих глаз, грозящих погрести под собой Арью.

-Валар Моргулис!- крикнула она и в ответ услышала многоголосый злобный вой. Очередная красноглазая тень метнулась к Арье, но та, пронзив уродливое тело, развернулась и спрыгнула вниз, навстречу бурному потоку.

========== Островитяне ==========

Черно-зеленые волны яростно обрушивались на каменистый берег и с шипением откатывались, оставляя за собой покрытый пеной пляж. Средь обкатанных морем скользких голышей бились рыбы и иные морские обитатели, над которыми с криком носились чайки и поморники, слетевшиеся на даровое угощение. Вот очередная волна, откатилась назад, оставляя на берегу нечто большое и темное, напоминающее мертвого тюленя. Одна из чаек уселась рядом и, скосив яростный желтый глаз на неожиданный дар моря, бочком скакнула ближе. Острый клюв ударил по телу и в этот момент вскинувшаяся рука с силой отбросила птицу. Чайка взлетела, испуганно крича, а «тюлень» со стоном уселся на песке, оказавшись молодым человеком в мокрой черной одежде и спутанными кудрявыми волосами. Мутным взглядом он обвел окружающий берег, нависшие скальные утесы и летавших над ними чаек.

-Все в порядке, Джон Сноу?- раздался женский голос,- а ты не так уж плох в море.

По пляжу, спотыкаясь о камни и ругаясь на каждом шагу, шла Соня. В рыжих волосах запутались водоросли, одежда превратилась в мокрые лохмотья, но глаза светились прежним задором.

-Как думаешь где мы?- спросила воительница. Джон покачал головой.

-Что же мы хотя бы живы,- пожала плечами Соня.

-Это пока,- проворчал Джон, хотя в глубине души не мог не признать правоту Сони: еще совсем недавно оба беглеца не думали прожить так долго. Чудом вырвавшись из Гипербореи, Джон и Соня некоторое время прятались в трюме иббенийского китобоя, воруя сухари, солонину и воду из корабельных запасов. Долго так продолжаться не могло – уже на третий день низкорослые и волосатые китобои заметили пропажи и, обыскав трюм, нашли беглецов. Поначалу их попытались пленить, но оба воина, с мечами наголо оказали ожесточенное сопротивление, убив нескольких иббенийцев и поранив с десяток. Воинов на китобое не оказалось, да и сам капитан, в силу извечной иббенийской практичности, сообразил, что лишние руки ему не помешают. Некогда он плавал к берегам Вестероса, так что с горем пополам умел изъясняться на Общем Языке. Сговорились, что Джон и Соня заменят убитых ими моряков, дабы отработать проезд до какой-нибудь иббенийской колонии. На их счастье капитан не особо интересовался гиперборейскими делами и не знал, что на борт поднялись не простые беглые рабы, а два лучших бойца с Ристалища Кольги.

Сам капитан был родом с одной из отдаленных колоний косматого народа лежащей на восточном берегу Залива Левифанов и почти не заметившей Слияние. Сам китобой решился отправиться еще дальше на восток, в поисках новых рыбных угодий и китовых пастбищ, взамен изрядно истощенных в Заливе. Но вскоре китобой попал в жуткий шторм, унесший корабль далеко на восток. Суеверные иббенийцы, отчявшись вывести судно из бури решили, что его наслала королева Гипербореи - во что Соня и Джон, не понаслышке зная о могуществе Вамматар, вполне могли поверить. Тогда и вскрылось, кем на самом деле были беглецы. Капитан приказал вышвырнуть их за борт, дабы умилостивить морских богов. Иббенийцы, вооруженные гарпунами и острогами, скопом кинулись на воинов и, хотя те унесли немало жизней косматых мореходов, противостоять всей команде они не могли. Обоих вышвырнули в разбушевавшееся море и только чудом им обоим удалось выжить, когда волны выбросили их сюда.

Шторм стихал – огромные волны словно уходили обратно в океан, отступавший обширным отливом. Обнажались и торчащие из воды каменные глыбы, поначалу принятые Джоном и Соней за естественные валуны. Лишь позже они поняли свою ошибку: по мере отлива из воды все выше вздымались огромные идолы с рыбьими головами и чешуйчатыми телами. Эти пугающие истуканы стояли у берега, словно чудовищные стражи охранявшие острова от любых нежданных гостей с моря.

И глядя на оскаленных, выпучивших огромные глаза, каменных чудовищ Джон и Соня как-то сразу поняли, что в этом месте им не стоит рассчитывать на дружелюбный прием.

Через какое-то время тучи, закрывшие небо немного разошлись, и воины сняли с себя остатки одежды, чтобы хоть немного просушить ее на солнце и ветру. Обоим было не до ложной стыдливости, хотя Джон украдкой и поглядывал на точеную фигуру рыжеволосой воительницы, представшей пред ним во всей прелести своего роскошного сильного тела. К его досаде, сама Соня, вовсе не оценила мужские стати Короля Севера.

-Даже не мечтай, красавчик!- ухмыльнулась она, перехватив очередной взгляд Джона,- я не буду принадлежать ни одному мужчине.

-Да не больно хотелось, - проворчал Джон, - можешь радоваться – ты умрешь в этой дыре девственницей.

-Я не девственница,- отрезала Соня. Джон пожал плечами, хотя и был изрядно задет. Невольно он вспомнил Вамматар – вот уж она-то точно видела в нем мужчину. Впрочем, воспоминания о Королеве Гипербореи, повлекли за собой и иные мысли – которые он предпочел бы выбросить из памяти навсегда. Чтобы отвлечься он побрел по берегу, в поисках чего-то съедобного. Бредя меж огромных валунов, он вдруг увидел, как средь выброшенных на берег водорослей что-то ярко блеснуло, отразившись от солнца. Он нагнулся и с его губ сорвался ликующий вопль – на камнях лежал Длинный Коготь. Только боги морских глубин знали, как меч оказался здесь, но Джон расценил эту находку как добрый знак, о чем тут же сообщил Соне.

-Это хорошо,- сказала девушка,- будет, что положить между нами, когда ляжем спать.

- Не переоценивай себя,- раздраженно бросил Джон, - видали и получше.

-Да ну?- явно задетая Соня резко развернулась к нему,- лучше, чем это?

Она вскинула руки, сцепив их в замок над головой, сладко, до хруста в суставах, потянувшись всем телом. Ее упругие круглые груди качнулись прямо перед лицом оторопевшего Джона, а ее бедро скользнуло ему между ног. Тот почувствовал как его плоть тут же предала его и Соня, также ощутив это, громко расхохоталась.

-Иди обратно в море,- сказала она, напяливая подсохшую одежду,- охолонись.

-И как ты дожила до своих лет? - проворчал Король Севера, чувствуя как его лицо и уши горят, как у мальчишки.

Оба попытались поужинать сырой рыбой, но вскоре оставили эту затею: выброшенные на берег уродливые твари, были омерзительны на вкус, отдавая горечью. Моллюски оказались более съедобными, так что утолив ими голод, двое товарищей по несчастью расположились на ночлег в небольшом гроте в прибрежных скалах. Джон, не без смущения, предложил Соне спать прижавшись друг к другу, согреваясь теплом тела.

-Хорошо,- кивнула Соня,- но помни, что я тебе сказала. Никаких глупостей!

-Перестань,- поморщился Джон,- я просто хочу выспаться.

Однако заснуть ему не удалось, - в отличие от Сони, мерно засопевшей, едва сомкнув глаза. Джон же не мог думать ни о чем ином, кроме как прижимавшемся к нему горячем женском теле. Словно нарочно, девушка еще и ворочалась с боку на бок, прижимаясь к его паху то задом, то промежностью. Невольно вспоминалась другая пещера….и другая рыжая воительница, с которой они спали точно также прижавшись телами. При одном воспоминании об этом Джон чувствовал как его напрягшаяся плоть вот-вот прорвет изветшавшие штаны. Наконец, не выдержав, Джон осторожно засунул руку за ворот рваной куртки Сони. Вторая рука легла на крутое бедро. Он коснулся упругих грудей и тут же замер, почувствовав у ребер холод острой стали – Соня как-то исхитрилась вытащить у него из под носа его собственный меч.

- Так и знала, что этим закончится,- спокойно сказала Соня, - хочешь остаться без члена?

- Перестааааа….,- Джон невольно взвыл, когда пальцы Сони с неженской силой сжали его яйца, - ладно-ладно, прости! Больше это не повторится.

-Конечно не повторится, - хмыкнула Соня,- если я отрежу тебе причиндалы…

-Слушай не начи…- Джон прервался, оторопело уставившись на вход в грот. Соня, подозревая хитрость, все же посмотрела туда и тоже застыла с открытым ртом.

У входа застыла уродливая фигура – на фоне восходящей Луны были явственно видны бритый наголо череп и зеленоватая кожа ночного гостя. Желтые глаза блестели во тьме, губастые рот разошелся, обнажая заостренные зубы. Громкий квакающий крик разнесся в ночи и, не успели Джон и Соня подняться, как ворвавшаяся в грот толпа, разом погребла их под грудами своих скользких, словно чешуйчатых, тел.

На берегу горели костры, полыхая причудливым сине-зеленым пламенем. Уродливые человекоподобные твари исступленно молотили в барабаны и свистели в дудки из человеческих костров, тогда как голые женщины с подпиленными зубами, извивались в бесстыдном танце. Вся эта жуткая церемония проходила перед рыбоголовыми истуканами, бесстрастно взиравшими друг на друга. К одному из таких истуканов и привязали Соню и Джона, предварительно сорвав с них одежду: воина лицом к берегу, а девушку заставили смотреть на море.

-Думаешь, они нас съедят? - перекрывая разошедшийся вокруг гвалт, крикнула Соня.

-Думаю, да - крикнул он в ответ,- эти дамочки выглядят изрядно оголодавшими.

-Значит, вы нашли друг друга, - хмыкнула девушка.

Джон не видел ее лица, но почему-то представил ее улыбавшейся и сам криво усмехнулся в ответ. Эта рыжая стерва не теряла присутствия духа даже сейчас.

-Небось жалеешь, что не согласилась там в пещере! - крикнул Джон,- было бы что вспомнить напоследок.

-Порадуйся сам, что уйдешь к Эрлику с целыми яйцами,- крикнула в ответ Соня. Джон хотел было ответить новой колкостью, когда в толпе началось какое-то движение и вперед вышел широкоплечий островитянин, на голову выше любого из соплеменников. Зеленую кожу покрывали причудливые узоры, на шее висело ожерелье из акульих зубов, чресла прикрывала набедренная повязка. На вытянутых руках он держал меч, в котором дернувшийся Джон мигом признал Длинный Коготь.

-Что там?- крикнула Соня.

-Похоже, началось,- произнес Джон.

Рядом с зеленокожим великаном появилась молодая женщина, также татуированная и в набедренной повязке. Иной одежды на ней не было, если не считать золотой диадемы, венчающей лысую голову. Тонкие губы разошлись в кровожадной усмешке, обнажая подпиленные зубы. Но не это привлекло внимание Джона, а то, что она держала в руках: огромный красный камень, напоминавший рубин. Внутри него словно билось живое пламя и этот кроваво-красный цвет бросал зловещие отблески на пляшущих островитян.

Все они почтительно расступались, когда странная парочка подходила к идолу. Джон скривился от омерзения, увидев вблизи выпуклые, рыбьи глаза женщины державшей красный камень. Она рассмеялась противным квакающим смехом и, протянув руку, больно ущипнула мужчину за бок. Затем она обошла идола и вскоре Джон услышал отборную брань Сони, сопровождающуюся все тем же квакающим смехом. Подошедший зеленокожий великан поднял Длинный Коготь, явно нацелив его в сердце Джона. Только сейчас северянин заметил, как много столпилось вокруг обнаженных женщин, скаливших заостренные зубы – похоже, что Соня была права в своих предположениях. Он без страха взглянул в глаза зеленокожей нечисти - по крайней мере, эта тварь увидит, как умеют умирать северяне.

Но валирийская сталь так и не пронзила его сердце. Глаза зеленокожего дикаря вдруг расширились, с губ сорвался предостерегающий вопль и он, развернувшись, кинулся к берегу. Послышался шум волн и испуганные крики островитян.

-Что там?!- крикнул Джон Соне.

- Прилив!- раздался крик в ответ, - и какой-то корабль.

В воздухе что-то свистнуло и зеленокожий великан, споткнулся и упал, выронив меч у самого берега. На него никто не обратил внимания – так же как и на жрицу с алым камнем, в панике пронесшуюся мимо. Ее также сразило копье, пущенное в спину, заставив выронить драгоценность из рук. Никто не остановился, чтобы помочь ей или хотя бы забрать камень: объятые паническим ужасом островитяне разбегались от наступающего моря.

Волны уже плескались вокруг Джона и Сони, доставая почти до пояса, когда мимо них, рассекая пенистые волны, прошла узкая галера. На носу судна красовалось изображение рогатого демона, вырезанного из странного черного дерева. На веслах сидели существа, которых можно было назвать людьми только в самом широком смысле: столь отталкивающими были поросшие черной шерстью уродливые лица, с раскосыми желтыми глазами и большими ртами, в которых блестели острые клыки. Нескладные тела прикрывали грубые передники из шкур неведомых тварей, на пальцах когтистых лап, виднелись кожистые перепонки.

Эти уродцы не боялись моря – спрыгивая в подступающие воды, они плавали не хуже тюленей. Одно из этих существ, нырнув, достало со дна Длинный Коготь, второе, подхватило светящийся и из-под воды красный камень. Его оно с поклоном протянуло стоявшему на носу худому мужчине с острой козлиной бородкой и брезгливо поджатыми узкими губами. Выражение его лица выглядело донельзя порочным, но в то же время, он выглядел единственным настоящим человеком на этом странном корабле. При виде камня его черные глаза вспыхнули алчностью, тонкие пальцы жадно оглаживали грани драгоценности, а сам он выглядел полностью завороженным мерцанием алого пламени. Лишь скулеж его уродливых спутников, тыкающих пальцами в сторону пленников, заставил капитана странного судна обратить внимание на Джона и Соню, стоявших уже по грудь в воде. Он бросил какую-то фразу и твари, спрыгнув в воду, быстро развязали Джона и Соню. Дважды плененные за сегодняшний день беглецы решили не сопротивляться перед столь явным численным преимуществом, да еще и без оружия. Вскоре их затащили в лодку и подвели к капитану. Тот обратился к ним сначала на одном языке, потом еще нескольких, но всякий раз молодые люди лишь мотали головами, пока, наконец, капитан не произнес пару слов на ломанном Общем Языке.

-Я Джон Сноу, северянин, брат Ночного Дозора,- сказал Джон, решив пока не упоминать о своем королевском титуле, - а она…

-Я уже понял откуда она, - его взгляд похотливо ползал по телу девушки,- сегодня на редкость удачный день. Я Кранко Зуог, из Вольного города Квохора, проповедник Черного Козла в царстве Н’гай. Вы оба теперь мои рабы и только я решаю, что с вами делать.

-Мы свободные лю…- Джон осекся, когда квохорец наотмашь хлестнул его по лицу.

-Уже нет,- отрезал Кранко и повернулся к подручным,- свяжите их и бросьте на корме.

Недочеловеческая свора с рычанием набросилась на них. Оба воина отчаянно сопротивлялись, но без оружия они мало, что могли сделать с таким численным перевесом. Вскоре оба, избитые и связанные, лежали на корме судна, которое, отчалив от берега, скользило по узким проливам меж скалистых островов. У их берегов виднелись все те же рыбоголовые идолы, возле некоторых уже горели костры и ветер доносил до них уже знакомые завывания – а кое-где виднелись и пляшущие на берегу силуэты. Джон посмотрел на лицо Кранко – радость от обладания сокровищем на нем смешивалось с опаской и настороженностью. Джон понял, что квохорец и сам хочет как можно скорее убраться отсюда. Показалось, что даже вся жуткая команда вздохнула с облегчением, когда галера, покинув хитросплетение островов, вышла в открытое море.

Галера шла на всех веслах: экипаж так стремился убраться подальше от островов, что почти не обращал внимания на пленников. Лишь раз их покормили омерзительным на вкус холодным варевом, воняющим рыбой. Сам капитан ни разу не обратился к пленникам – он и со своей командой общался редко, отдавая отрывистые команды, на грубом наречии, напоминающим собачий лай.

Наконец впереди появилась узкая кромка берега, по мере приближения превращающаяся в зазубренные белые утесы, напоминающие клыки огромного зверя. Меж них раскинулся городок или даже рыбацкая деревушка. Впрочем, размеры этого поселения трудно было определить из-за застившего все густого тумана, стекавшего с меловых скал.

Кранко надменно посмотрел на своих пленников и впервые его губы раздвинулись в некоем подобии усмешки.

-Добро пожаловать в Сокрытый Город,- произнес он,- куда бы вы не вел ваш путь, отныне он закончился в Нефере, столице царства Н’гай.

========== Гостья ==========

Дрогон взревел, извергнув черно-красное пламя из оскаленной пасти. Огонь разом вскипятил морскую воду, наполнявшую глубокую впадину меж гранитных скал.

-Прошу вас, леди Санса,- Дейнерис с шутливым поклоном показала на эту естественную ванну. Леди Севера робко улыбнулась в ответ и, опасливо оглядываясь на огромного ящера, принялась стаскивать с себя все еще тяжелые и мокрые одеяния. Стесняться было некого – кроме ее и Дейнерис, на Тюленьей Скале не было ни единого человека. И все же Санса невольно зарделась, когда одежды опали с нее, обнажая ее девичьи прелести. Она снова боязливо оглянулась на Дрогона, но дракон, совершенно потеряв интерес к происходящему, отвернул голову, упрятав ее под крыло и, похоже, отходя ко сну. Второй дракон тем временем парил в небе, словно обходя дозором Тюленью Скалу, заставляя нервничать стражников на стенах Белой Гавани. Санса боязливо коснулась воды и с визгом отдернула ногу:

-Кипяток!

-Разве? - Дейнерис подошла ближе,- по-моему, в самый раз.

Она сбросила шубу, потом остальную одежду и, не успела северянка сказать и слова, как Дейнерис, совершенно голая, стояла рядом, касаясь обнаженным бедром ее бедра. Санса невольно вздрогнула, когда Мать Драконов обняла ее талию, но не успела сказать ни слова, когда Дейнерис шагнула в чуть ли не кипящую воду, увлекая за собой спутницу.

-Жар драконьего огня изгонит холод из твоих костей,- сказала Дейнерис и Санса, не в силах оторваться от огромных сиреневых глаз, лишь слабо кивнула в ответ. Было в этом взгляде нечто подавляющее: будто сквозь прекрасные девичьи очи смотрел некто иной – мощный, страшный и совершенно нечеловеческий.

-«От крови дракона»- мелькнуло в голове Сансы. Она вдруг поняла, что стоит уже по пояс в горячей воде.

-Ложись,- шепнула ей Дейнерис, увлекая Сансу в воду,- дай теплу объять тебя.

Санса покорно опустилась в воду. Приятное тепло обволокло ее тело, словно проникая в каждую жилку, в каждую косточку, изгоняя всю хворь и недугу. Жарко по-прежнему не было, словно девичье тело, прижавшееся к ней, странным образом усмиряло исходящий от воды обжигающий пар. Поняв это, Санса уже открыто прильнула к обнявшей ее Дени.

-«Дени? Почему я называю ее Дени?».

Тонкая, но сильная рука поглаживала спину Сансы вдоль позвоночника, проходя от лопаток до изгиба округлых ягодиц. Второй рукой Дени лениво оглаживала грудь северянки. В последнем отблеске стыдливости, Санса попыталась было отстраниться, но это желание тут же пропало – от прикосновений Дейнерис ее тело охватила невыразимо приятная истома, подобной которой Санса не испытывала ни разу в жизни. До сих пор у нее был опыт телесной близости лишь с одним человеком – и воспоминания о том по сей день заставляли ее вздрагивать от омерзения. Но это…это было совсем иное.

Стройная ножка скользнула меж раздвинутых бедер Сансы и с губ девушки сорвался невольный стон. Он вскинула голову и ее серые глаза встретились с очами сребровласой королевы.

-Ты очень красивая,- сказала Дейнерис и ее губы коснулись губ Сансы, сливаясь в глубоком и страстном поцелуе.

- Мне очень жаль леди Санса.

Лицо Вимана Мандерли и впрямь выражало неподдельную скорбь, хотя Санса и подозревала, что вызвана она не сколько сожалением, сколько страхом за собственный дом.

- Это письмо прислал ваш брат,- сказал стоявший рядом с Виманом пухлощекий мейстер, - похоже, это единственный ворон сумевший долететь до Белой Гавани,- мейстер передернулся,- ни разу не видел таких глаз у птиц. Словно сам Неведомый вселился в эту тварь.

- Может, конечно, это хитрость ваших врагов, - подал голос Виман.

-Нет,- сказала Санса, - я чувствую, что это правда. Винтерфелл пал.

Она сама удивилась тому, как спокойно она произнесла это. Хотя чему удивляться: за последние несколько лет Винтерфелл дважды захватывался врагом – что необычного в том, что это случилось снова? Бран…Санса поймала себя на мысли, что и судьба младшего брата ее тревожит гораздо меньше, чем могла бы. Впрочем, она уже давно не думала о нем, как о прежнем Бране. Она снова заставила себя вчитаться в письмо.

«Винтерфелл пал! – плясали перед глазами необыкновенно четкие буквы незнакомого почерка,- не пытайся отбить его сейчас, если не хочешь найти смерть более страшную, нежели любой из людей способен представить. Уходи на юг и ищи защиты там. Меня не ищи – там, где я окажусь тебе хода нет, как и твоей королеве.»

-Позвольте мне отбить замок,- подал голос Теон,стоявший в дверях Водного Чертога, - однажды у меня это получилось. Позвольте мне искупить ту вину сейчас.

Отчаянная мольба читалась в глазах младшего Грейджоя. Санса с трудом нашла силы для улыбки – Теону и так приходилось нелегко в Белой Гавани. Он прибыл сюда вместе с Дейнерис и только благодаря заступничеству королевы был огражден от открытой неприязни, с которой к нему относились все на Севере. Но никто не мог заставить лордов Севера избавиться от холодного презрения, читавшегося в каждом взгляде и редких словах, обращенных к Перевертышу. Отсюда и эта попытка привлечь к себе внимание – жалкая и трогательная в своей обреченности. Теон потерял семью, дом, сестру, стал бесполезным приживалой при дворе Дейнерис – что удивительного, что он готов утратить и жизнь, лишь бы искупить ею свою вину перед домом Старков. Санса бы приняла эту жертву – если у нее был бы хоть малейший шанс на успех.

-Я благодарна вам, лорд Грейджой,- краем губ улыбнулась Санса,- но боюсь вы ничем не сможете помочь мне. По-крайней мере не больше, чем любой из присутствующих, - добавила она, глядя как исчезают презрительные ухмылки с лиц вассалов Мандерли, - никто кроме….

Она не закончила фразу, но взоры всех присутствующих уже обратились к той, кто восседал на мягком троне Вимана Мандерли. Дейнерис облачилась в черную мантию с красным драконом Таргариенов, на серебряных волосах покоилась трехглавая корона. Вдоль синих стен, покрытых изображениями акул, угрей и осьминогов, стояли евнухи-Безупречные в черных доспехах.

-Защищать вассалов,- священный долг монарха,- громко сказала Дейнерис,- мое войско выступит на Винтерфелл, чтобы вернуть родовой замок Дому Старков.

По всему залу послышался одобрительный гул, в глазах людей появилась надежда. Дейнерис поймала глазами благодарный взгляд Сансы и улыбнулась в ответ.

-Ааааххх!!! – обнаженное тело Сансы выгнулось дугой, когда с искусанных в кровь губ сорвался громкий стон, а пальцы судорожно впились в серебристую шевелюру, ритмично двигавшуюся меж раздвинутых ног северянки. Леди Севера извивалась всем телом, терзаемая одновременно стыдом и наслаждением, порождаемым мучительно-приятными касаниями умелого языка. До сих пор любая мысль о том, чтобы ее трогали ТАМ, вызывала у нее лишь дрожь омерзения. Недолгий опыт супружеской жизни породил у Сансы глубочайшее отвращение к плотской стороне жизни – и она была уверена, что ни один мужчина не сможет побороть в ней это чувство. Именно мужчины жестоко растоптали детские мечты и надежды Сансы – в лучшем случае они пытались использовать ее, в худшем желали причинять ей только боль. Но эта девушка не пытается что-то взять, но напротив дает, отдает себя всю, даруя Сансе невероятное блаженство. Женское естество Сансы, казалось, давно убитое мужским коварством, пробудилось с новой силой благодаря чуткости и нежности другой женщины.

Проворный язык на всю длину проник в ее влажную глубину и Санса конвульсивно сжала бедрами голову Дейнерис, пока ее тело содрогалось в сладостных судорогах первого в ее жизни оргазма. Мать Драконов, не без труда высвободившись из плена крепких ног, подняла голову снизу сверх смотря на раскинувшуюся в блаженной истоме северянку. В сиреневых глазах плескалась шальная похоть, к влажным губам прилипло несколько рыжеватых волосков.

-Твоя очередь,- заявила Дейнерис, откидываясь на спину и Санса послушно склонилась над серебристым лоном.

Уже позже, когда обе девушки, уставшие и довольные, крепко обнявшись, спали на ложе в выделенных Дейнерис покоях, Сансу разбудил негромкий стук в дверь.

-Прошу прощения, Ваше Величество,- послышался виноватый голос снаружи,- я бы никогда не осмелился, но…

-Это мейстер,- шепнула Санса беспокойно заворочавшейся Дейнерис.

-Что ему надо? – недовольно сказала королева,- погоди, я сейчас.

Она накинула на плечи ночную рубашку и, шлепая по полу босыми ногами, прошла к двери. Последовал вопрос, полный сонного недовольства, в ответ на что послышался извиняющийся шепот мейстера. Вскоре Дейнерис снова появилась у кровати, рассматривая при свете свечи некое письмо. Судя по выражению ее лица, королеве явно не нравилось написанное.

-Что там?- набравшись смелости, спросила Санса.

-Это от Тириона,- ровным голосом сказала Дени,- боюсь, нам придется повременить с походом на Винтерфелл.

========== Захватчик ==========

-Старки снова бросили Север!

В Великом Чертоге Винтерфелла было темно и холодно – огонь в очаге едва тлел, лишь изредка вспыхивая достаточно сильно, чтобы осветить хмурые лица лордов Севера. Сгрудившись в центре зала, они исподлобья смотрели на расхаживавшего перед ними Мизинца, неторопливо разъяснявшего им новые правила .

-Санса Старк бежала к Дейнерис Таргариен,- говорил он,- к дочери убийцы ее дяди и деда, против которого сражались многие из вас. Еще раньше к ней поехал Джон Сноу, избранный вами Королем – и где теперь Джон? Брана Старка забрали те же силы, что раньше отняли у него разум. Эпоха Хранителей и Королей Севера пришла к концу - наступает новый Век Героев, древних богов и великих мудрецов. Ваниры и гиперборейцы – такие же северяне, как и вы, их бог, Ледяной Гигант Имир – истинный отец Старых Богов, великанов и Белых Ходоков, подлинный Владыка Севера. Его дети явились, дабы возвестить вам возвращение к к истокам. У вас есть выбор - жить в новом мире на службе Королеве Ночи - или умереть – и все равно служить ей.

Последняя фраза не нуждалась в уточнении – все присутствующие лорды видели, как пал Винтефелл и какие силы поддерживали захватчиков. В отличие от Иных, новая хозяйка Севера вроде не собиралась превращать свои владения в пустыню наполненную лишь мертвецами - именно поэтому, многие лорды были лишь пленены, а не убиты. Все нечисть и нежить, призванная чужеземными колдунами, рассеялась с рассветом и все лорды Севера вздохнули с облегчением, поняв, что настало время переговоров людей с людьми.

На Мизинца собравшиеся смотрели со скрытым презрением , но никто сейчас не осмеливался бы упрекнуть его в предательстве, при виде стоявших у стен и дверей волосатых скаггов, рыжебородых варваров в рогатых шлемах и светловолосых гиперборейцев в черных одеяниях. И уж с совсем нескрываемым страхом северян смотрели на вальяжно развалившегося в кресле, где еще несколько дней назад восседала Санса Старк, худощавую фигуру с копной светлых волос и в маске из слоновой кости. Сквозь узкие прорези смотрели зеленые глаза и даже самые бывалые воины, отворачивались, не выдерживая плескавшейся в них смеси насмешливого безумия и пагубного зла. Странное существо, непонятно даже мужчина или женщина, Лоукки еще не произнес ни слова, но все знали, у кого тут настоящая власть.

-Будем считать, что я принял вашу присягу - внезапно раздался голос Лоукки,- преклонением колен займемся, когда королева вернется из Гипербореи. Займемся пока наведением порядка на Севере,- он кивнул Бейлишу и тот шагнул вперед.

-Лианна Мормонт, леди Медвежьего Острова еще не присягнула Вамматар,- сказал Мизинец,- похоже, она думает, что на своем острове она в безопасности. Очень опасное заблуждение, хоть и простительное в столь юном возрасте. Лорд Гловер, от имени королевы Вамматар я поручаю вам отправиться на Медвежий Остров и привести сюда леди Мормонт – добром или силой.

-Мне воевать с девчонкой? – седобородый лорд угрюмо посмотрел на Бейлиша.

-Если она заартачится – да,- пожал плечами Мизинец,- но будем надеяться, что до этого не дойдет. Так или иначе, вы должны привести ее сюда через пять дней. Ваше войско….

-У меня осталось меньше пятидесяти человек,- пробурчал Гловер,- и может, найдется еще десяток другой в Темнолесье.

-Не найдется, - хмыкнул Лоукки, - в вашем замке сейчас куда более надежные стражи,- он рассмеялся, увидев боль и замешательство в глазах лорда, - они отправятся с вами, чтобы леди Мормонт была более сговорчива.

- Можете взять своего сына,- сказал Мизинец, - но ваша жена, дочь и внуки останутся здесь. Когда вы вернетесь, как раз сыграем свадьбу.

-Свадьбу?- в замешательстве спросил Гловер,- какую еще свадьбу.

-Даже несколько,- Лоукки хихикнул словно девчонка,- вашей дочери и Лианны. И вашей внучки.

-Ей всего тринадцать!- Гловер налился багрянцем.

-И что? – из-под маски вновь раздался смешок, - в Нордхейме это уже подходящий возраст для брака. Ярл Кнуд Сивоглазый, собирается пустить корни здесь - и что может быть лучше, чем взять в жены местную знатную деву.

- Я люблю молодок,- пробасил стоявший у стены рыжий здоровяк в шлеме в виде оскаленной головы вепря. Он опирался на огромную секиру, зловеще поблескивавшую в слабом свете очага.

-Лианна Мормонт выйдет замуж за лорда Химота,- Мизинец кивнул на рослого гиперборейца с серыми глазами и волосами цвета меда, - а ваша дочь – за лорда Расмуса.

Молодой гипербореец, с зелеными как у кошки глазами, приветливо улыбнулся ошеломленному Гловеру, но рука его легла на рукоять меча.

-Оба из знатных родов, столь же давних, как и ваш,- продолжал Мизинец,- а Кнуд возводит родословную к самому Имиру. Так что урона для вашей чести не будет. Эти браки помогут объединить оба Севера. Выступайте, лорд Гловер и помните, что брак с ваниром - не самое худшая участь для вашей внучки. Я всегда могу отдать ее в жены лорду Дредфорта.

С поникшей головой Робетт Гловер, словно постаревший лет на десять, вышел из Великого Чертога, сопровождаемый будущим зятем. Мизинец повернулся к Клею Сервину.

-Еще один дом Севера не желает признать новую власть,- сказал он,- Риды, хотят отложиться в пользу Дейнерис. Как новый лорд Винтерфелла, приказываю вам собрать людей и вразумить их. Если понадобиться – сожгите это Сероводье и займите Ров Кайлин.

-Людей у меня почти не осталось, - хмуро произнес Сервин,- кем мне воевать с драконами и дотракийцами?

-Будьте уверены,- раздраженно сказал Мизинец,- мы найдем вам подмогу.

-Говорят Дейнерис уже в Белой Гавани,- подал голос еще один лорд, - Мандерли уже присягнули ей. Как мы можем воевать с драконами, ваша милость?

В глазах Мизинца мелькнула неуверенность. Он повернулся к Лоукки за поддержкой и впервые увидел, мелькнувшую в зеленых глазах тень раздражения.

-Мы работаем над этим,- сухо сказал гипербореец.

-Проклятая тварь за один вздох сжигала сотни вихтов! Адские псы превратились в пепел!

Приступ кашля прервал слова Рамси и тот, все еще слабой рукой, ухватил чашу с подогретым вином, чуть не расплескав его по кровати. Сделав несколько глотков, он опрокинулся на подушки: краткий выплеск эмоций отнял у него все силы. Передохнув и сделав еще глоток, он продолжил.

-Ее драконы враз уничтожили все войско, посланное за Сансой. Только мне удалось спастись.

-И на кой ты нужен без нее? - процедил сквозь зубы Бейлиш. Бегство Сансы расстроило его и эта досада только усугублялась тем, что Болтонский Бастард опять выжил. Видать гиперборейское колдовство добавило ему живучести – чем иначе можно объяснить то, что Рамси не только не умер в ледяной воде, но и сумел пройти почти милю прежде чем на него, промокшего и почти замерзшего насмерть , наткнулся отряд гиперборейцев. Они доставили его в Винтерфелл: горящего в лихорадке, мечущегося в страшном бреду, так что Бейлиш уже почти был уверен, что Болтон не жилец. Но Лоукки он все еще был зачем-то нужен – гиперборейская магия снова вытащила Рамси с того света. Как раз сегодня он пришел в себя и рассказал, что случилось.

-Двое Иных также погибли там, - заметил Мизинец,- я думал, что они не горят в огне.

-Их убили не драконы,- покачал (или все-таки покачала?) головой Лоукки,- после того, как мне доставили Рамси, туда направилось…одно существо, чтобы осмотреть следы битвы. Из реки оно достало вот это.

Из складок черного одеяния появился длинный меч.

-Валирийская сталь!- воскликнул Мизинец.

-Это меч рыжей суки Старков,- воскликнул Рамси, вскидываясь на кровати, - попадись она мне…

Конец его фразы утонул в новом приступе кашля…

-Не волнуйтесь, лорд Болтон,- тонкая ладонь ловко уложила его назад на кровать,- вам нужно набираться сил. Взятие Винтерфелла было только началом – впереди у нас новые битвы.

-Вы думаете, что сможете противостоять драконам?! - воскликнул Мизинец.

-В одиночку навряд ли,- пожал плечами Лоукки, - но с Востока уже идет подкрепление. Королева Вамматар ведет сюда величайшую армаду в истории Севера, чтобы лично принять участие в здешней войне. Сейчас она уже на полпути.

-Она может опоздать,- озабоченно произнес Бейлиш,- если Санса у Дейнерис, то она сможет нанести удар в любой момент.

-Одними драконами Север не завоюешь . А ей нужно еще собрать армию.

-Ее предок Эйгон завоеватель и его сестры покорили Вестерос всего с тремя драконам,- заметил Мизинец,- у Дейнерис их два, но и Север будет поменьше. К тому же – погибло двое Иных. Еще двоих забрала Вамматар в Гиперборею, еще один стережет Темнолесье. Мы стали много слабее…

- Не забывайте, я тоже умею воскрешать мертвых – также как и некоторые из моих людей. Да, у Иных это получается много лучше – но ведь они всего лишь орудие, порождение все той же магии Льда. Мною привезены кое-какие гримуары из Гипербореи, кое что удалось найти и в этой глухомани. Я и другие жрецы достаточно провели времени, рядом с Белыми Ходоками, чтобы как следует изучить их. И, возможно, даже понять, как эти твари появляются на свет.

Через два дня, когда Рамси уже мог вставать, Лоууки провел его и Мизинца в Богорощу. Тут многое изменилось: с ветвей свисали жирные окровавленные кишки - скагги уже начали жертвоприношения. Вокруг вырезанного в чардреве лика, теперь красовались ванирские руны и гиперборейские колдовские знаки. Завоеватели не стали притеснять веру в Старых Богов, но привнесли в нее множество элементы собственных культов и обрядов, черпая из этого искажения еще большую силу.

Чуть пониже вымазанного кровью лица, к дереву был привязан могучий человек, с ненавистью смотревший на «правящий триумвират» Севера. Спутанные волосы упали на покрытое синяками лицо, глаза налились кровью, руки и ноги покрывали жуткого вида шрамы. Вокруг стояло несколько гиперборейских жрецов в черных одеждах и ванирский шаман в рогатой звериной маске и длинном плаще из обрывков шкур. У ног пленника полыхал костер, в котором догорали человеческие кости и жир, распространявший омерзительный смрад.

-Клиган!- воскликнул Мизинец.

- Он самый,- рассмеялся Лоукки, доставая обсидиановый нож.

Колдуны затянули жуткую песню, раскачиваясь вокруг костра и бросая в него пригоршни чего-то, от чего огонь вспыхивал синими и зелеными языками. Рядом с ними, ритмично ударяя в бубен, кружился шаман. Сандор дернулся, когда Лоукки, странно пританцовывая, подошел к нему, приблизив маску вплотную к лицу Клигана. Тот плюнул кровью, но Лоукки лишь звонко рассмеялся. Его рука ухватила маску за край и резко сдернула ее. Пес невольно отшатнулся, на его лице отразилось смятение, но тут алые губы прижались к его разбитым в кровь губам и в этот момент обсидиановый нож пронзил его сердце. Вокруг слышались песнопения и бой бубна, а горящие колдовским огнем зеленые очи, пристально всматривались в глаза умирающего Сандора, видя как ненависть и боль исчезают из них вместе с жизнью, сменяясь морозной синевой ледяной нежити.

========== Союзник ==========

-Что это, во имя Митры?

Король Валерий привстал в седле, недоуменно оглядывая местность. Впереди, сколько хватало глаз, простиралась обширная топь. В глубоких заводях и озерцах плавали поваленные деревья, обломки крестьянских домов и всякий сор.

-Возможно, разлилась Громовая,- заметил один из вельмож,- хотя сейчас это редкость.

-Вот именно,- раздраженно бросил король, спрыгивая с седла,- разбейте лагерь и отправьте разведчиков. Я хочу знать, как далеко простирается это болото.

Валерий был раздосадован - это нежданное наводнение стало первым серьезным препятствием в его планах. До этого все шло хорошо: тридцатитысячное аквилонское войско вторглось в Зингару, почти не встречая сопротивления, если не считать разрозненных нападений скопившихся в пограничье беженцев из Пуантена. Утопив в крови выступления отдельных отрядов и усеяв висельницами все побережье Алиманы, Валерий двинулся на юго-запад, планируя перейти Громовую и соедениться с Эскадо. Даже известие о поражении союзника не смутило Валерия - его свежая армия, наполовину состоявшая из немедийцев, все равно превосходила армию Конана, ослабленную уходом аргосцев и лусианцев: восстание черных рабов в Лусиане не оставляло им выбора. Эскадо, откатившийся с остатками армии, чуть ли не к Кордаве, воспользовался передышкой и, набрав на деньги Волантиса новое войско, двинулся на север.

Но все испортило наводнение.

Мрачный Валерий, в окружении полководцев , сидел в шатре, выслушивая донесения разведывательных отрядов. Им удалось найти несколько жителей из затопленных деревень. По их словам, выходило, что ничего не предвещало беды: не было ливней, стояла ясная погода, когда Громовая вдруг переполнилась хлынувшими неизвестно откуда водами, вмиг затопившими округу. Вскоре выяснилось, что эти воды соленые, а в бесчисленных лужах и озерцах обнаружилось множество морских рыб и разных гадов.

Однако самую неожиданную новость рассказали разведчики посланные дальше всех. Набранные из местных они нашли более-менее безопасные броды и вышли к Громовой. Но на речном берегу, они обнаружили незнакомый город, населенный диковинным народом. После нескольких стычек, разведчики отступили, но захватили с собой двух из убитых жителей. Они мало напоминали не то что зингарцев, но и людей вообще: один из них был карликом, ростом с десятилетнего ребенка, поросшим серебристой шерстью и с одним пурпурным глазом во лбу. Второй, напротив, был почти восемь футов ростом, тощий и абсолютно лысый, даже без ресниц и бровей. Белая кожа, покрытая серыми пятнами, выглядела странно шероховатой, как будто чешуйчатой. В раскрытом рту виднелись острые клыки, напоминающие волчьи.

- Откуда в Зингаре подобные отродья? - с отвращением произнес Валерий.

-Мантарис,- произнесла выступившая из-за его спины Мелисандра, - Город Чудовищ.

Красная Женщина явилась в стан Валерия накануне, неизвестно как пройдя к королевскому шатру,минуя множество вооруженных людей. Ночью из палатки слышались стоны и на фоне пылающего огня явственно был виден гибкий и в тоже время пышный силуэт, оседлавший лежавшего на спине мужчину. Валерий давно уже не считался со своими придворными, даже в походе не считая нужным обуздывать или хотя бы как-то скрывать самые разнузданные свои желания. На советах за ним смутной тенью следовала укрытая в алый балахон ведьма и даже самые храбрые рыцари невольно робели встретившись с взглядом ее красных глаз. С суеверным страхом смотрели они и на высокого худого кхитайца в черном одеянии и со странным посохом, вырезанным из дерева никогда не росшего в Хайбории.

- Когда Рок покарал Валирию, четырнадцать вулканов, именуемые Четырнадцатью Огнями разом извергнули огонь и пламя,- вещала Мелисандра, - каждый холм на протяжении пятисот миль изверг из себя дым, пепел и пламя, спалившее даже драконов в воздухе.

Она стояла в шатре Валерия, сидевшего за столом, вокруг которого собрались его полководцы. Говоря нараспев, словно сказительница, она обходила их и взгляд ее алых взгляд, казалось, был обращен к каждому и ко всем сразу.

- В земле открылись трещины, поглощавшие храмы, дворцы, целые города. Озера закипали и превращались в кислоту, огненная лава била на тысячу футов ввысь, из красных туч сыпалось драконово стекло и лилась черная кровь демонов, сушу на севере затопило гневное море. Но на севере Валирийского Фригольда, меньше затронутым Роком, еще остались города, пусть и все они со временем были покинуты жителями. Только в Мантарисе остались люди, но и их затронула магия Рока - сейчас Мантарис населен чудовищами, подобными тем, которых встретили ваши люди. Видно эта магия сохранялась тут и поныне - иначе как бы он остался на месте, когда все остальное сгинуло?

-А эти воды, они откуда? - спросил какой-то немедийский генерал.

-Мантарис стоял на берегу реки, впадавшей в Море Вздохов,- пожала плечами жрица,- видимо какие-то воды остались с ним. Странно, что это произошло только сейчас.

-Как бы то ни было,- Валерий встал из-за стола,- дорога на тот берег проходит через этот город. И я не могу идти дальше, пока у меня в тылу находится этот рассадник чертовщины.

Одобрительный гул был ему ответом, а Мелисандра загадочно усмехнулась.

На следующий день, когда вода чуть спала, а броды - разведаны окончательно, армия Валерия выступила на запад. Идя меж глубоких озер и журчащих ручейков, солдаты то и дело делали знаки отвращающие зло, видя как в воде резвятся уродливые рыбы, а огромные крабы, наполовину высунувшись из воды, провожают войско неподвижными глазами. Богатый край, с обильными пастбищами, полями и фруктовыми садами, оказался погублен: соленые воды на долгие годы превратили эту зингарскую провинцию в бесплодную пустошь. Временами аквилоно-немедийское войско натыкалось на зингарские деревни, которым посчастливилось пережить потоп, потому что они стояли на возвышенности. Местные жители, испуганные неожиданным катаклизмом, добавившимся к разорившей страну гражданской войне, были готовы присягнуть любой власти, способной навести порядок. Они пока не знали, что Валерий на это способен не более, чем любой разбойник с большой дороги, коих за годы усобицы появилось немало.

Вскоре перед ними появилась река Громовая - разлившаяся вдвое больше обычного. А на ее берегу стоял город - с высокими стенами из черного камня, выше любого из городов Хайбории. Еще выше стен вздымались башни и крыши дворцов, украшенные изображениями драконов, горгулий, минотавров и прочих чудовищ.

-Смотрите, Ваше Величество,- Мелисандра указала королю на реку. Валерий проследил за ее взглядом и хищно улыбнулся: рядом с городом виднелся порт, где покачивалось на воде несколько больших барж, множество рыбацких баркасов и даже пара галер.

-Кажется, нам есть о чем побеседовать с местными,- произнес он.

Однако в Мантарисе явно не желали беседовать с королем Аквилонии: едва его войско приблизилось к стенам города, как массивные бронзовые ворота захлопнулись, а со стен полетели камни и бревна, сопровождаемые завываниями и ругательствами на незнакомом языке. Разъяренный Валерий приказал взять город в осаду. Тогда же он попытался захватить и приглянувшиеся ему суда, но и тут потерпел фиаско: разлившаяся река оказалась слишком глубокой и быстрой, а со стен Мантариса слишком хорошо следили за неприятелем. Суда были отведены в город по проходящим под стеной каналам, тут же закрытым прочными решетками. После этого стало ясно, что штурма не избежать. Но для этого пришлось еще полдня ждать, пока в армию доставят тяжелые осадные орудия, с трудом влекомые по болотам.

К полудню орудия прибыли и начался штурм. Сначала стены города обрушился град снарядов из катапульт, сопровождаемый ливнем стрел. После того как жители города перестали появляться на стенах, к воротам подтащили таран, тогда как аквилонские и немедийские солдаты начали подниматься по осадным лестницам. Однако, когда до верха оставалось всего несколько футов, как Мантарис, доселе молчавший, вдруг разразился оглушительным воем и на стенах вмиг появилось множество уродливых существ, обрушивших на врагов камни, бревна, потоки горячей смолы и еще какой-то субстанции от которой люди вспыхивали как сухая трава . Жуткий вой и глумливый смех слышался со всех сторон, смерть во множестве обличий предстала солдатам и те, не выдержав такой атаки, невольно дрогнули. К тому же началось смеркаться, а в ночи уродливые силуэты, жуткий вой и хищное мерцание множества глаз казались в несколько раз страшнее. Штурм захлебнулся и Валерий неохотно скомандовал отступление.

Узурпатор был вне себя - он и так затратил на этот город больше времени, чем он того заслуживал. Каждое промедление работало против него: если он не успеет соедениться с Эскадо, то Конан того и гляди поспеет сюда раньше. Тревожные вести приходили и из Аквилонии: поскольку верные Валерию войска оказались в Зингаре, по стране вновь начали вспыхивать восстания. Пикты, впервые за долгие годы, объеденившиеся во что-то вроде союза, начали дерзкие набеги по всей западной границе. По слухам, у них появился новый вождь или колдун, сумевший объединить часть разрозненных кланов. В довершение всех бед несколько киммерийских кланов, объеденившись, вторглись в Гандерланд, совместно с золотоволосыми варварами из еще более отдаленных краев. Все это требовало незамедлительного решения, однако Валерий не мог приступить к нему, не покончив с Конаном. Что особенно его тревожило во всем этом - то, что его действия вызовут гнев Амальрика и Ксальтотуна, и без того недовольных своим “ручным” королем Аквилонии. Валерий не мог себе позволить дальнейшего промедления, поэтому, когда Мелисандра предложила себя как посредницу в переговорах с властями Мантариса, король недолго раздумывал, прежде чем дать согласие.

В городе Мелисандра пробыла остаток ночи, а наутро вернулась в шатер Валерия, снова загадочным образом миновав все кордоны и стражу.

- Члены Совета Мантариса встретятся с вами, Ваше Величество,- с поклоном сказала она.

В город, кроме Валерия и Мелисандры, было позволено въехать еще десяти рыцарям, а также кхитайцу Ляо Ци. За черными стенами Мантарис выглядел далеко не так внушительно как снаружи: широкую мостовую, по которой ехал король, покрывали грязь и нечистоты, отходящие от нее узкие улочки выглядели еще более убого. Полуразвалившиеся дома зияли черными дырами окон, причем обитаемым выглядело от силы, каждое пятое строение. Разрушающиеся дворцы и храмы также пустовали, а на выщербленных от дерева ступеньках грязные, уродливые дети дрались за отбросы с бродячими собаками и, немногим уступавшими им размерами, серыми крысами. По улицам текли настоящие реки из нечистот, испускавшие нестерпимый смрад.

Под стать городу были и жители, угрюмо рассматривавшие чужаков: великаны и карлики, покрытые шерстью и чешуей, одноглазые и двухголовые. Даже относительно нормальных людей, которых в Мантарисе было все-таки большинство, отличали на редкость уродливые черты лица, нескладное телосложение и злобные, порочные взгляды, которыми они провожали Красную Женщину. Но в этих взглядах, к похоти и злобе примешивался и откровенный страх.

На ступенях большого дворца, некогда, без сомнения, красивого и величественного, а ныне превратившегося почти в руины, стояли трое существ, представлявших высшую власть в этом городе. Выглядели они так, как должны были выглядеть хозяева Города Чудовищ: первый был чудовищно толст и высок, напоминая вставшего на задние лапы бегемота. Складки сала распирали парчовое одеяние, грозя разорвать его. Помимо двух маленьких, заплывших жиром глазок, на лбу этого существа красовался и третий - без век и белков, большой, фиолетовый зрачок, расползшийся на пол макушки. Подол длинного одеяния почти полностью закрывал ноги, но когда существо двигалось, оно немного поднималось и Валерий сумел увидеть, что хоть одна жирная нога и была обута в сандалию, на второй обуви не было вообще - только огромное копыто. Второй член Совета был полной противоположностью первому - маленький, почти карлик, с неестественно огромными глазами на поллица и вертикальными зрачками.Непропорционально велика была и голова этого существа - казалось, это тщедушное тело вот-вот переломится от непомерной тяжести. Из расшитых золотыми и серебряными нитями рукавов выглядывали когтистые лапы, покрытые чешуей. Что же до третьего, то это был красноглазый альбинос, обычного человеческого роста и телосложения. Не в пример своим, абсолютно лысым, собратьям этот имел роскошную белую шевелюру, спадавшую до середины спины. Этот член Совета показался Валерию самым человекообразным - до тех пор, пока пола его одеяния не распахнулась и король не увидел, что в груди альбиноса зияет огромная дыра, прикрытая прозрачной пленкой, за которой билось обнаженное сердце.

-Благородный Дейгон, благородный Мекар и благородный Эйлис,- Валерий едва удержался от ухмылки, заслышав это представление от Мелисандры. Однако, ему нужен был этот город и его корабли, поэтому он ограничился лишь коротким кивком. Красная Женщина, в свою очередь, представила Валерия, после чего толстяк Дейгон, бывший, судя по всему, главным в этом триумвирате, пригласил гостей во дворец. Валерий последовал за ним, сопровождаемый настороженно оглядывающимися рыцарями.

В огромном зале, с полуобвалившимся куполом, Валерий, через Мелисандру, общался с членами высшего Совета Мантариса. Чуть ли не с первых же слов он понял, что они опасаются его куда больше, чем он их - как-никак за его плечами стояли две великие империи и величайший колдун в истории человечества, тогда как Мантарис оказался один, в окружении полностью враждебного ему мира. Естественно, здешние власти хотели выжать как можно больше пользы из своего сиюминутного преимущества, получив хоть какие-то гарантии на будущее.

В итоге сошлись на том, что Мантарис, в лице его правителей, давал вассальную присягу Валерию, а тот в свою очередь, обязался оказывать городу защиту от всех возможных обидчиков. На удивление обе стороны, не страдавшие особой щепетильностью, собирались выполнять это соглашение: в Мантарисе уже поняли, что выбора у них нет, а Валерий, с подачи Красной Женщины, смекнул, что в будущем ему не помешает союзный анклав в Зингаре, ослабляющий это королевство. Что скажут его зингарские союзники, аквилонского короля мало волновало. Так или иначе, договор был заключен - и в подтверждение его Валерий отдал своим союзникам всех оставшихся у него пуантенских пленников, резонно рассудив, что такие чудища, как эти, смогут придумать для них что-то интересное. В обмен, король Аквилонии получил в свое распоряжение весь неказистый “флот” Мантариса.

Ночью первые суда отчалили от берега. За их спиной мерцал редкими огнями Мантарис, но даже из-за черных стен были слышны душераздирающие вопли несчастных пуантецев. Валерий почти не замечал их - его взоры были прикованы к противоположному берегу, где уже горели костры, отмечавшие месторасположение огромного войска. По его расчетам Эскадо уже должен был дойти до места, где они условились соедениться с Валерием. Утром король Аквилонии рассчитывал выступить на юг, чтобы совместными усилиями ударить по Конану, раз и навсегда, уничтожив эту угрозу своему правлению.

Нос первой лодки у ткнулся в берег и, спрыгнувший на берег немедийский капитан, громко поприветствовал приближавшихся к нему солдат. В ответ свистнула стрела и воин, выпучив глаза, медленно осел на землю. В этот миг ночная тьма огласилась многоголосым воинственным кличем, выкрикиваемым, вне всякого сомнения, по-аквилонски. На лодки обрушились стрелы и копья, разом покосившие сотни застигнутых врасплох солдат Валерия. Последний почти не заметил этих потерь: с бессильной ненавистью он смотрел на развевавшееся над шлемами нападающих черное знамя с золотым Львом.

========== Переговорщик ==========

Переговорщик

Тирион потянулся и, отбросив тяжелое красное одеяло, сел на кровати. В голове слегка гудело и он, с трудом продрав глаза, потянулся за стоящим на столике кувшином. Вино еще плескалось на донышке, но, явно недостаточно, чтобы утолить жажду королевского десницы.

-Вина! – он постарался придать голосу как можно больше твердости,- вина, Иные вас задери!

Ворох одеял рядом зашевелился и оттуда выглянула заспанная, но не ставшая от этого менее очаровательной девичья мордашка. Томный взгляд из-под длинных черных ресниц и распахнувшаяся ночная рубашка, обнажившая нежную грудь, мигом заставили Тириона забыть о ноющей тяжести в голове. Наклонившись, карлик жадно припал к податливым алым губкам, одновременно откидывая одеяла и раздвигая стройные ножки. Девушка, смеясь, подставляла затвердевшие соски под его жадные поцелуи, пока ее ловкая ручка умело массировала мужское достоинство Тириона, направляя затвердевшую плоть в свою влажную щелку.

Появившийся в дверях слуга тихо поставил на столик кувшин с вином и блюдо с сушеными фруктами, после чего, никем не замеченный вышел из каюты.

- Завтра, в это же время? - уже после спросил расслабленный Тирион, развалившись на кровати, даже не потрудившись прикрыть наготу.

- Нет, только через два дня,- улыбнулась девушка, сноровисто натягивая бело-серебряное платье,- вы разве забыли? Вечером к вам придет Сардинья Королева, а завтра - Поэтесса.

- В здешнем цветнике немудрено потерять счет времени,- Тирион забросил в рот несколько фиников и запил вином, - все равно ты у меня самая любимая.

-Вы говорите это всем девушкам, лорд Тирион,- рассмеялась Серебряная Тень, - до встречи.

Отпустив воздушный поцелуй, куртизанка выпорхнула за дверь, а Тирион, допив кубок, принялся одеваться. Развлечения закончились, впереди были долгие будни.

Уже позже, умывшись и перекусив, Тирион облачился в черный камзол, со знаком Десницы, и спустился в поджидавшую его шлюпку. Галея под знаменем Таргариенов стояла в Пурпурной Гавани - в знак особого почтения к Матери Драконов, посольский корабль разместили здесь, куда раньше не допускались иностранные суда. На восточной оконечности гавани высились бело-синие башни и купола красивого и величественного строения – дворца Морского Владыки. Каждый день Тирион проводил здесь или в Железном Банке, отчаянно споря с прижимистыми банкирами и городскими магистрами, возвращаясь на свой корабль лишь под вечер, предварительно отправив ворона Дейнерис. Однако тяжелый рабочий день, сполна возмещался темными браавоскими ночами, ибо по возвращению возле корабля Тириона Ланнистера ждала гондола с одной из легендарных куртизанок Браавоса. Он понимал, кто и зачем оплачивает ему этих красавиц, за ночь с иной из которых, давали столько золота, что можно было купить замок. И все же, понимая, что к чему, Тирион, незаметно даже для себя невольно поддавался их любовным чарам - ему приходилось все чаще напоминать себе о том, что он представляет интересы королевы Семи Королевств, а не браавоских куртизанок и их хитроумных нанимателей.

Сидя за обеденным столом в просторной зале, со стенами, украшенными причудливой мозаикой из черно-белого мрамора, Тирион с аппетитом поедал запеченного осетра, фаршированного креветками. Куски вкусного, тающего во рту мяса, он запивал терпким красным вином.

-Не похоже на арборское, - карлик покачал на весу золотой кубок, - и на дорнийское тоже. Неужели в Браавосе научились делать свое вино?

- Нет, это аргосское,- произнес Тормо Фрегар, - Аргос это страна из тех, что…

-Я знаю, что это за страна,- перебил его Тирион, - а вы не теряете времени даром…

Кроме Тириона и Морского Владыки, - немолодого, полноватого мужчины в сине-белом одеянии,- за накрытым столом сидело еще двое: банкир Тихо Несторис и странный худой мужчина, в черном одеянии и наголо бритым черепом. На первый взгляд он напоминал септона, но что-то неуловимо чуждое отличало этого человека от вестеросцев, да и любых народов известных Тириону. Это не нравилось ему –вокруг и так было слишком много загадок.

- Королева Дейнерис открыта для альянса,- Тирион прожевал последний кусок и сполоснул пальцы в пиале с лимонной водой, - но ей, как и раньше, нужны гарантии.

-Разве она еще не убедилась, что угроза реальна? - мягко спросил Тормо.

-Убедилась,- кивнул Тирион, на днях получивший известие о падении Винтерфелла. Скрывать это от браавосийцев не имело смысла – на одной из встреч они сами заговорили об этом.

- Угроза реальна – и именно это заставляет королеву сомневаться,- произнес Тирион,- стоит ли ей распылять свои силы для помощи Браавосу или обрушиться разом на зло, захватившее Север. Вы говорили, что вы обладаете достаточной силой для того, чтобы дать отпор – так неужели вы не выстоите в одиночку? По слухам, те, кто приходят с востока, обычные варвары, ничем не лучше одичалых –неужто ваш флот не сможет легко потопить их?

-В том-то и дело, что не может, коротышка,- раздался веселый голос.

Все как по команде обернулись: у дверей стоял Эурон Грейджой, нахально осматривая собравшихся. Не дожидаясь приглашения, он уселся за стол и налил себе вина.

-Что он тут делает? – Тирион подозрительно посмотрел на Тормо и Тихо,- вы опять сменили сторону?

-Не бойся, коротышка,- рассмеялся Эурон,- я теперь верный подданный династии Таргариенов.

- С каких это пор?- Тирион заломил бровь,- как же моя сестра?

-Я порвал с ней,- пожал плечами Железнорожденный,- она уже не королева Семи Королевств, но лишь жалкая беженка, ищущая утешение в бредовых планах о мести. Такой бред приятно слушать, но я предпочитаю стоять твердо на палубе, а не витать на ветрах Штормового Бога. Ваша сестра - прошлое, а я хочу смотреть в будущее!

-И что же вы видите там?- с сарказмом произнес Тирион.

-Дейнерис во главе Вестероса, а себя – королем Железных Островов, - ощерился Грейджой, - впрочем, я всегда готов разделить с королевой бремя власти.

- О чем вы?

- Проще говоря - я делаю ей предложение!

-Ваши племянники уже говорили, что вы питаете такие надежды,- едко сказал Тирион,- но зачем Дейнерис мятежник и братоубийца? То, что вы предали мою сестру немногого стоит - мой брат все равно не сдастся.

-Верно,- ухмыльнулся Эурон,- но я могу прижать его с моря в Утесе Кастерли - и ему придется пойти на попятный. Особенно когда Серсея окажется у вас в руках.

-Окажется?- Тирион посмотрел на браавосийцев. Тормо Фрегар опустил глаза.

-Мы решили, - произнес он, - в интересах дальнейшего сотрудничества….нам лучше отдать вашу сестру Дейнерис. Если ваша королева поклянется сохранить ей жизнь…

-Вы не в том положении, чтобы что-то требовать,- рассмеялся Эурон,- они еще не сказали?

-Не сказали, что? – Тирион посмотрел на Фрегара. Тот тяжело вздохнул, бросив злой взгляд на Эурона, и начал рассказывать.

Первое столкновение Браавоса со «злом с востока» произошло, когда рыжие варвары, в союзе с волосатыми иббенийцами захватили Лорат. Тысячи горожан, спасаясь от резни, хлынули в Норвос и Браавос, после чего, оба города, объединив армии, выступили в поход. Однако варваров в Лорате уже не было – они покинули город за несколькими днями раньше. Норвосийцы вернулись к себе, а Браавос, укрепив гарнизон в Лорате, готовился и дальше защищать Вольный Город. Само собой, что Лорат к тому времени утратил даже видимость независимости, превратившись в полную марионетку. Так продолжалось несколько месяцев – время, за которое новые враги почти не давали о себе знать, если не считать редких стычек в море. Однако в Браавосе, изучая рассказы шпионов, купцов и перебежчиков - иббенийцев, все отчетливей понимали - на востоке собирается сила, способная стать величайшей угрозой для Вольного Города со времен Валирии.

И вот, несколько дней назад, это предположение получило новое, ужасающее подтверждение.

-Десять дней назад на Лорат опять напали рыжие варвары, совместно с иббенийцами и беловолосыми колдунами,- рассказывал Морской Владыка,- не знаю, как им удалось застать наших врасплох, но весь браавосийский гарнизон был вырезан подчистую, да и в Лорате началась резня. Беглецы-лоратийцы, добравшись до Браавоса, вновь взмолились о помощи и мы отправили туда лучшие корабли – чтобы раз и навсегда решить эту проблему.

-Не поставив нас в известность,- заметил Тирион.

-Не хотели вас лишний раз беспокоить,- произнес Несторис.

-А точнее,- ехидно заметил Эурон,- хотели попытаться решить проблему своими силами. Но что-то пошло не так…

-Да,- неохотно произнес Тормо Фрегар,- хотя, казалось, что дело верное. Эти варвары не стали принимать боя: едва завидев на горизонте наши корабли, они оставили Лорат и скрылись в Лабиринте на Лоссарионе.

-Это такой остров недалеко от Лората,- пояснил Эурон, недоуменно поднявшему брови Тириону,- там один из самых больших лабиринтов. Море потихоньку подтапливает его и в некоторые ходы можно зайти на лодках, если у судна малая осадка.

-Рыжие варвары, которых, как мы узнали, именуют ванирами, имели лодки, позволившие им зайти в Лабиринт, - пояснил Морской Владыка, - но наши галеи были слишком велики. Впрочем, дальше Лабиринт все равно повышается и далеко те корабли не ушли бы. На совете капитанов решили высадить в Лабиринте войска и перебить варваров с колдунами, благо браавосийцев было раз в пять больше. Оставив на кораблях охрану, наши зашли в Лабиринт. Но не пройдя и ста шагов, они услышали позади звук, напоминающий боевой рог – только очень громкий. Вслед за ним послышались дикие крики, звериный вой, демонический хохот и иные звуки, от которых кровь стыла в жилах даже у самых храбрых. Наши моряки кинулись назад и увидели, что море заволокло густым туманом, испускавшим лютый холод. И из этого тумана появлялись корабли…один за другим, самые разные – казалось, им нет числа. С кораблей спрыгивали варвары, колдуны и какие-то…твари не знаю, как их еще назвать. Наши моряки попытались отбить корабли - и тут из Лабиринта их атаковали укрывшиеся там варвары.

-Я слышал кое-что еще о той битве,- заметил Эурон,- говорят, на кораблях видели Белых Ходоков и живых мертвецов и иных тварей, вовсе неведомых в известном мне мире - а я повидал многое. Говорили, что предводитель варваров, с черно-рыжими волосами, дудел в странный рог - и из моря восставали кракены и морские змеи и иные твари, что нападали на корабли и топили их. Эйрон Мокроголовый, наверное, сказал бы, что сам Утонувший Бог пришел к ним на помощь.

- Откуда вы все это знаете? – неприязненно спросил Несторис.

-У меня есть друзья среди браавосийских моряков,- усмехнулся Эурон,- и как, вы знаете, тем из них, кто остался на кораблях, удалось увести несколько судов.

Тихо Несторис и Тормо Фрегар промолчали и это молчание лучше всего сказало Тириону, что вся эта жуткая, фантастическая история - правда.

-Сколько кораблей вы потеряли?- спросил он.

-Много,- уклончиво ответил Несторис.

- Чуть ли не треть Браавосийского флота, - усмехнулся Эурон,- считайте сами, много это или мало. Теперь вы понимаете, почему им теперь нужен я…и вам тоже.

-Разве Браавос не может быстро возместить потери?- спросил карлик, демонстративно игнорируя пирата,- я слышал в вашем Арсенале могут за день собрать боевую галею.

-Это так, - кивнул Несторис,- но нам нужно много галей - и не только судов, но и экипажей. А времени у нас мало – в Лоратийском Заливе сейчас собран весь вражеский флот. Говорят, что их флагман – огромный корабль, с черным парусом и кроваво-красной кляксой на нем.

-Это эмблема Вамматар,- произнес вдруг доселе молчавший бритоголовый,- Королевы Гипербореи, величайшей из ведьм Севера. Она обрела новые силы, через тех, кого вы зовете Иными и Белыми Ходоками – и все эти силы она собирается обрушить на всех вас.

- Кто это?- Тирион с подозрением посмотрел на бритоголового.

-Альваро, жрец из Немедии,- представил его Несторис,- наш союзник.

-Союзник?- Тирион недоверчиво посмотрел на чужестранца,- он помолится о нашем спасении?

-Я слуга величайшего из колдунов, которых когда-либо знали в Хайбории,- холодно произнес жрец,- а ваши земли и вовсе никогда не знали таких. Мой господин - Ксальтотун из Ахерона и Вамматар наш общий враг. Он не может прибыть самолично, но его сила будет передаваться через меня, дабы остановить Королеву-Ведьму.

-Я слышал много баек про магов из новых земель,- протянул Тирион, - если в них есть хоть треть правды – твоя помощь будет весьма кстати. Что же до вас,- он недоверчиво посмотрел на Эурона,- не уверен, что наша королева поддержит этот союз.

-Постарайтесь ее убедить,- весело сказал Эурон,- я не настаиваю на немедленной выдаче Теона и даже могу подождать со сватовством. Мне пусть для начала признает меня королем – и я сам выдам ей Серсею, в знак своей лояльности.

-Я изложу эти пожелания в письме королеве, - сдержанно произнес Тирион.

-Только не затягивайте,- озабоченно произнес Фрегар,- времени очень мало.

Вечером, возвращаясь на корабль, Тирион заметил у борта незнакомую гондолу, богаче и красивей, чем у всех его бывших подружек. Когда его шлюпка подошла ближе, на борту судна вдруг поднялась гибкая фигура, с формами, достойными богини любви Лиса. Со смуглого лица, обрамленного кудрявыми локонами, на Тириона глянули смеющиеся огромные глаза.

-Лорд Тирион, - девушка протянула ему изящную ручку,- меня зовут Беллегера Отерис.

-Черная жемчужина Браавоса,- учтиво сказал карлик, целуя руку.

-Милорд слышал обо мне? - послышался мелодичный смех,- такая честь для бедной девушки. Что же, не будем откладывать знакомство?

-Ни в коем случае,- заверил ее Тирион, подавая руку, чтобы самая знаменитая куртизанка Браавоса смогла перейти в его лодку,- это будет самая приятная встреча за сегодняшний день.

========== Мейстер ==========

Черная вода взбурлила и из нее уставился большой желтый глаз, окруженный чешуйчатым веком. В следующий миг огромный крокодил нырнул и галера качнулась, когда бронированная спина ударилась о дно судна. Сэмвелл вскрикнул и замахал руками, пытаясь удержать равновесие.

-Стой спокойно,- ухмыльнулся Марвин, - это всего лишь местный львоящер. Если хоть треть слухов об этом месте верна, это самая меньшее из того, что здесь следует бояться.

Коренастый низкорослый маг сидел на дне судна, то и дело прикладываясь к бурдюку с отвратительным пойлом, купленном в новом Гисе. Его, похоже, ничуть не беспокоило, то, что он находится так далеко от дома, в незнакомой и пугающей стране, зловещих слухов о которой они наслушались за время путешествия. Сэмвелл не разделял безмятежности своего спутника, то и дело кидая вокруг опасливые взгляды. Ему не нравилось это судно,- узкая черная галера с оскаленной змеиной головой на носу; не нравились гребцы – изможденные забитые люди, с потухшими как у мертвецов глазами; не нравился их проводник – смуглый жрец в черном одеянии, с бритым наголо черепом и резкими чертами лица. Но больше всего ему не нравилось место, куда они плыли - и по мере приближения берега, это чувство лишь усиливалось.

Галера прошла меж двух протяженных, далеко входящих в море мысов, над которыми нависали башни сторожевых крепостей, мрачно уставившихся на входящее в бухту судно черными глазницами амбразур и бойниц. В самом порту стояли галеры, оскалившиеся головами змей и драконов, чуть поодаль от них стояли купеческие суда и рыбацкие лодки. А впереди возвышались мрачные стены дворцов и храмов огромного города, стоявшего в устье великой реки, со странно темной водой. Еще дальше, за городом виднелись остроконечные вершины исполинских пирамид. Сэм уже знал, что река эта именуется Стиксом, страна Стигией, а город, к которому они подплывали, зовется Кеми. Вновь и вновь, Сэм задавал себе вопрос – правильно ли он поступил, когда, поддавшись отчаянию, согласился на приглашение старого мейстера, отправиться в далекую страну жестоких властителей и черных колдунов.

Злоключения Сэма начались вскоре после того, как он покинул Цитатель, забрав книги, в которых, как он решил, могут быть сведения, способные помочь Джону в войне против Иных. Вместе с Сэмом отправилась и Лилли с сыном, хотя Сэм и уговаривал их остаться на юге, в относительной безопасности.

То, что в Вестеросе не осталось безопасных мест, Сэм понял на границе Речных и Королевсских Земель, когда его и Лилли пленила шайка разбойников – одна из множества, образовавшихся в тех краях, после того, как Дейнерис сожгла столицу, породив уйму озлобленных и обездоленных людей. Главарю бандитов,- межевому рыцарю из Западных Земель,- не было чуждо некоторое благородство, а также расчетливость. Узнав, что Сэм - сын лорда, он позволил Лилли и маленькому Сэму вернуться в Простор, дабы потребовать выкуп у родни Сэмвелла.

Тогда будущий мейстер Ночного Дозора и узнал о смерти отца и брата.

Через несколько дней вернулась Лилли – а с ней мейстер, которого Сэм раньше не видел в Цитадели. По правде сказать, он больше походил на портового грузчика, чем на мейстера: невысокий, но широкоплечий, с непропорционально большой головой, солидным пивным животом и сломанным в нескольких местах носом. Даже бандиты невольно прониклись к нему уважением, передав мейстеру пленника, после того, как мейстер отдал им выкуп, собранный матерью и сестрой Сэма. Тогда же Сэм и узнал, что перед ним прославленный Марвин Маг, скандально известный в Цитадели своим пристрастием к самым темным и тайным искусствам.

-В Цитадель тебе больше ходу нет, Сэм Смертоносный,- сказал мейстер, когда они, после освобождения, сидели в замызганной таверне на Розовом Тракте,- пропажа книг вскрылась вскоре после твоего побега и серые овцы в страшном гневе. Боюсь, они утопят тебя в самом большом ночном горшке из тех, что тебе еще не довелось выносить.

Сэм смущенно хмыкнул, виновато оглянувшись на Лилли.

-В Рогов Холм ты тоже не можешь вернуться,- продолжал Марвин,- ты брат Ночного Дозора и сам помнишь все свои клятвы. Но и на Севере тебе нечего делать.

-Как это?- вскинулся Сэм,- я Дозорный, вы же сами сказали. Я нужен там, нужен Джону.

Марвин невесело ухмыльнулся и припал к большой кружке с пивом.

-Ночного Дозора больше нет, Смертоносный,- произнес он,- Стена пала и Белые Ходоки прошли на юг. Вместе с ними идут колдуны и нежить с Востока, что ныне владычествуют над мертвецами и их хозяевами. Главная среди них – ведьма Вамматар, королева Гипербореи, одной из новых стран, что появились на Востоке. Она же забрала в свою страну Короля Севера, но оставила своих воинов и жрецов. Думаю, Север уже обречен.

-Откуда вы все это знаете? - прошептал побледневший Сэм, глянув на перепуганную насмерть Лилли. Марвин пожал плечами и вновь припал к кружке.

-Этот хлам,- он небрежно указал на украденные Сэмом книги,- тебе не поможет. Против Ходоков, там может и выискалось бы что-то полезное, но против этих,- он покачал головой,- королева Вамматар и прочие колдуны Гипербореи исполняют волю существ, перед которыми Король Ночи – что дворовый пес перед лютоволком.

-Что же делать?- Сэм как-то сразу поверил Магу. Тот придвинул к себе блюдо с жареным мясом в остром соусе, принесенным служанкой и начал шумно есть.

-Ты мне нравишься Сэм,- сказал он,- немногие бы решились так щелкнуть по носу этих болванов из Цитадели. Если ты действительно хочешь помочь другу и всем Семи Королевствам - то может не испугаешься одного путешествия?

-Куда?

-Далеко,- усмехнулся мейстер,- по правде сказать, я и сам толком не знаю где это - а я где только не бывал. Все что ты должен знать - там есть люди, способные потягаться с нечистью, что захватила в плен твоего друга и убила твоих Братьев.

-Это опасно?- спросил Сэм.

-Еще как!- вновь усмехнулся Марвин.

Сэм сам не понял, как согласился на эту авантюру – должно быть его слишком выбило из колеи то, что он внезапно оказался не у дел. Отослав, несмотря на все возражения, Лилли в Рогов Холм, он вместе с Мейстером добрался до Сумеречного Дола, а там сел на корабль, отправлявшийся в Пентос. Затем были Тирош, маняще-развратный Лис, где Марвин на три дня задержался в перинных домах; затем последовал Волантис, именуемый ныне Красным Городом и Городом Огня, из-за захвативших его жрецов Рглора. А потом начались земли, незнакомые даже Марвину – рассадник пиратов, именуемый Барахскими островами; Кордава, столица королевства Зингара; шумная и многолюдная Мессантия, столица Аргоса. Там они сели на галеру, отправлявшуюся в Стигию. Почти месяц они провели в Новом Гисе – этот остров, превратившийся в стигийского вассала, стал главным торгом для купцов из Вестероса и Вольных городов, желавших, как и прежде, покупать товары из И-ти. Ныне, когда Стигия оказалась на месте пролива соединявшего Летние и Нефритовое моря, вся торговля с Востоком шла по Стиксу. Чужеземцам под страхом смерти запрещалось появляться на священной для стигийцев реке, устье которой сторожил стигийский флот и стигийское колдовство. Торговцы из И-ти и иных восточных земель должны были приходить в город, именуемый Замбулой и продавать товары стигийским купцам. Те же возвращались к Стиксу и спускались к морю, чтобы втридорога продавать итийские товары купцам из Вестероса, Тироша, Пентоса, Мира, Лиса, Волантиса, Летних Островов, а также быстро встроившихся в эту торговлю Аргоса и Зингары. Основной торг велся в Новом Гисе, ставшим крупнейшим рынком в южных морях. Здесь же томились посланники, желающие посетить саму Стигию, в ожидании, когда жреческая верхушка Кеми соизволит пустить их в страну. Также ждали и Сэм с Марвином – пока из Кеми не пришла галера и надменный жрец не сказал посланникам из Вестероса, что их готовы принять.

Солнце уже садилось, когда галера с посланниками все же встала на якорь в порту. Марвин и Сэм сошли на берег, и, следуя за молчаливым жрецом, взошли на стоявшую у причала колесницу, запряженную свирепо фыркающими жеребцами. Жрец бросил пару слов чернокожему вознице и колесница, рокоча колесами по мостовой, устремилась в лабиринт полутемных кварталов. Улицы Кеми освещались лишь считанными факелами, чадившими на приличном расстоянии друг от друга. Людей на улицах было немного,- чернокожие рабы, ремесленники, проститутки и тому подобная публика, прятавшая глаза при виде жреческой колесницы. Уже почти стемнело, но свет загорался от силы в каждом пятом доме и то, на верхних этажах огромных строений, вздымавшихся с обеих сторон улиц.

-Как в Асшае, - шепнул Марвин Сэму. Тот понятия не имел, как выглядит Асшай, но тем не менее согласно кивнул – подобная мрачная, давящая архитектура могла появиться лишь в обителях черного колдовства. Меж тем улицы сделались шире, окружавшие их здания – выше и больше. На ступенях монументальных, угрюмых строений, высились изображения сфинксов с человеческими головами, львиными телами и крыльями летучей мыши. Другие изваяния изображали обезьяноподобных демонов, людей с головами разных животных и, конечно же, змей. Змеи были повсюду: обвивали массивные колонны, сворачивались клубком на вершине строений, в виде золотых обручей обхватывали головы проезжавших иногда вельмож, извивались на одеяниях проходящих жрецов. Зная, какой облик принимает верховный бог Стигии, Сэм сообразил, что они находятся в храмовом квартале Кеми и что цель их визита уже близка.

Но не только каменными изваяниями представали змеи в этом жутком городе. Выехав на широкую площадь, мощенную каменными плитами, возница внезапно осадил захрипевших, попятившихся назад коней. В этот миг редкие люди, торопливо пересекавшие площадь, начали падать на колени. Сэм увидел, как посерело лицо Марвина, а глаза его сузились, уставившись на что-то впереди. Сэмвел проследил за взглядом мейстера и испуганно вскрикнул.

Из-за угла ближайшего храма появилась огромная клиновидная голова, покрытая чешуей. Холодно блестели неподвижные глаза и раздвоенный язык вырывался из распахнутой пасти, испускавшей громкое шипение. Сэмвелл припомнил, что ему уже рассказывали в Гисе об этих змеях: священных животных Сета, которых жрецы выпускали прямо на улицы, чтобы они добывали себе корм в виде случайных прохожих. Это считалось жертвоприношением чешуйчатому богу. Подобные же змеи появились и в Новом Гисе, но, чтобы не портить отношения с иноземным купечеством и не обострять обстановку в недавно захваченном протекторате, жуткий обычай там применялся достаточно редко. В самой Стигии давняя традиция осталась в неприкосновенности.

Огромный змей подполз совсем близко к колеснице, извиваясь кольцами и подняв тело, почти на уровне груди лошади. Сопровождавший их жрец произнес несколько слов на созвучном, шипящем наречии и змей, тут же развернувшись, внезапно ударил по уткнувшемуся лбом в мостовую молодому рабу. Несчастного хватило только на негромкий вскрик, когда огромные кольца сдавили его тело и жуткая пасть сомкнулась на его голове.

Жрец подал знак, и колесница проехала мимо пожиравшего свою жертву змея, подъезжая к огромному храму, напоминавшему ступенчатую пирамиду. Черной пастью зиял вход, над которым красовался главный символ Сета – змея, кусающая себя за хвост.

Колесница остановилось перед массивными ступенями и жрец сошел на землю, жестом пригласив Марвина и Сэма спуститься.

-Повелитель Тот-Амон ожидает вас,- сказал он,- поспешим, ибо негоже опаздывать к Верховному Жрецу. Тот, кто выказывает ему неуважение, оскорбляет самого Сета.

- Мы уже поняли, что здесь очень набожный народ, - кивнул Марвин, с почти незаметной иронией,- что же не будем откладывать эту встречу.

-Значит, благодаря этой вещичке, ты смог связаться со мной?

Рядом с низкорослым Марвином Тот-Амон казался великаном – широкоплечий смуглый гигант с орлиными чертами лица. Из одежды на нем была лишь черная хламида, из украшений – бронзовое кольцо на пальце, в виде змейки, свернувшейся в три кольца и кусающей себя за хвост. Подперев щеку рукою, колдун с интересом рассматривал свечу из полупрозрачного черного камня, горевшую на небольшом столике перед ним.

-Все так, - кивнул Марвин, сидевший напротив жреца,- валирийская свеча имеет множество чудесных свойств, помимо того, что может гореть не сгорая. С ее помощью можно общаться с теми, кто сидит на другом конце света - при условии, что у него есть такая же свеча, но…

-У меня есть кое что получше,- Тот-Амон вскинул руку, показывая кольцо. Желтые драгоценные камни, вставленные змее вместо глаз, хищно блеснули в свете свечи.

-Я нашел это кольцо в гробнице, чуть ли не в миле под землей, забытой задолго до появления человека,- пояснил колдун,- оно также обладает множество волшебных свойств.

-Я уже знаю, что тебе не много найдется равных в том, что касается волшебства,- сказал Марвин,- именно поэтому я и искал встречи .

-В самом деле?- колдун иронично поднял бровь,- и что же нужно Вестеросу от меня?

Марвин кивнул Сэму:

-Расскажи ему.

Юноша сбивчиво, робея перед взглядом мудрых и злых глаз, начал рассказывать. Он не знал стигийского языка, если не считать нескольких слов, почерпнутых на Гисе, но сейчас никто и не нуждался в этом. Валирийская свеча, горевшая рядом, каким-то образом передавала слова Сэма в мысли Тот-Амона, делая понятными рассказы молодого мейстера: о вихтах и Белых Ходоках, о Битве на Кулаке Первых Людей, об ужасе, пришедшим за младенцем у дома Крастера и о великой войне, что надвигалась с Севера на Вестерос и все царства людей.

-Любопытно, - произнес Тот-Амон, когда Сэм выговорился и замолк, - так Вамматар пригребла к рукам этого вашего северного упыря. Что же, она всегда знала толк в мужчинах.

-Ты мог бы помочь нам?- спросил Марвин.

-Я не большой знаток северного колдовства,- пожал плечами Тот-Амон,- но в мире нет больших знатоков некромантии чем жрецы Сета, а я сильнейший из них, если не считать…,- он резко прервался и Сэм с Марвином не осмелились переспросить колдуна, - боги северян сильны, но Сет владычествует и над ними.

- Значит все-таки «да»? – настойчиво спросил мейстер.

-Я не ссорился с Вамматар,- покривил губы Тот-Амон, - но, возможно, когда-нибудь она стала бы и для меня проблемой. Я могу найти способы заставить ее оставить вас в покое, но потребую ответных услуг.

- Вас щедро отблагодарят,- сказал мейстер,- дом Хайтауэров, покровителей Цитадели, один из богатейших в Вестеросе и их пока мало затронула война.

-Меня не интересует земное богатство,-небрежно отмахнулся Тот-Амон,- услуги, которые я имею в виду иного свойства. Во-первых, я хочу чтобы в Вестеросе было позволено проповедовать жрецам Сета и строить там храмы Змея. Для начала хотя бы в этом вашем Староместе.

-Не думаю, что с этим будут проблемы,- сказал Марвин,- чем Сет хуже Рглора, у которого есть свой храм в Цитадели?

-Не сравнивай Змея с ничтожным огненным демоном,- Тот-Амон поморщился как от зубной боли,- ладно, это мы еще обсудим отдельно. Сейчас мне нужны от тебя не сколько услуги, сколько знания. Ты говоришь, что эта свеча из этой, как ее…

-Из Валирии,- выпалил Сэм.

-Именно,- Тот-Амон щелкнул пальцами,- большая часть той земли сгинула при Слиянии, но кое-что осталось: очень странный город в Зингаре и группа дымящихся островов к юго-востоку от Аргоса. Один жрец Сета, не последний среди нас, решил посетить эти острова и с тех пор о нем никто не слышал. Думаю, ты сможешь рассказать мне побольше о том месте.

-Расскажу все что знаю,- сказал мейстер, бросив беглый взгляд на Сэма. Тот сидел, стараясь не привлекать к себе внимания, пряча глаза от слишком яркого света свечи.

-Потом еще,- продолжал Тот-Амон,- ты ведь бывал в этом, как его…Асшае?

-Было дело,- кивнул Марвин.

-Очень хорошо, - осклабился Тот-Амон,- Черный Круг, в последнее время, очень заинтересовал этот город. Думаю и тут твои рассказы не будут лишними.

- Расскажу все, что ты захочешь узнать, Верховный Жрец.

-И еще,- Тот-Амон наклонился вперед и его лицо, озаренное светом валирийской свечи, вдруг стало похоже на змеиную морду,- что ты знаешь о Дейнерис Таргариен?

========== Мудрец ==========

Чуть слышно звякнули бокалы и словно в ответ колыхнулось пламя бесчисленных свечей, озарявших роскошный покой, с золотистым сводом и посеребренным полом. Стены из ляпис-лазури резко контрастировали с черным гранитом изящных колонн, меж которых расположился столик вырезанный из цельного куска слоновой или похожей на нее кости. На столике стояли большой графин и золотое блюдо с засахаренными фруктами, а вокруг него были расставлены три ложа убранных шелковыми покрывалами. На этих ложах и восседали трое, державшие в руках хрустальные бокалы, с красным как кровь вином.

- Выпьем,- Пелиас торжественно воздел бокал,- за храбрецов не побоявшихся собраться под крышей Алой Цитадели. И да сбудутся все наши желания.

Маг улыбнулся и начал пить, смакуя каждый глоток. Его примеру последовал заморанец Гликон, облаченный в белое одеяние, украшенное изображениями черных пауков, из-за чего создавалось неприятное впечатление, что многоногие твари расползаются по жирному телу. Сидевший же на третьем ложе, шемит Асаг-Баал, напротив, едва притронулся к вину.

- Признаться, меня удивило ваше приглашение, - произнес он,- тем более, что вы настаивали на том, что все должно происходить втайне. Нетрудно догадаться от кого вы так скрываетесь.

-Не трудно,- подтвердил Пелиас,- но вам не о чем беспокоиться. Эти стены – старше Ахерона и хранят тайны неведомые даже Ксальтотуну. Мой предшественник приоткрыл кое-что из этих тайн и обеспокоился тем, чтобы Цитадель была укрыта от чужих взоров.

-Я знал вашего….предшественника,- заметил Гликон,- еще давно в Шадизаре. Его мать одно время танцевала перед идолом Паука в Йезуде и была редкой красавицей…до тех пор пока ею не овладел демон руин на Холме Дагота. Возможно, демоническое родство и помогло Тзота-Ланти возвыситься над обычными колдунами…но и он не избежал краха.

-А мы все люди,- подхватил Асаг-Баал,- хоть и искушенные в тайных искусствах. Как мы, простые смертные, можем рассчитывать противостоять Ксальтотуну - вы ведь за этим созвали нас?

-Не совсем,- улыбнулся Пелиас,- но обо всем по порядку.

Маг взял в руки серебряный колокольчик, стоявший на столе, и негромко позвонил. Бархатные алые портьеры раздвинулись и в покои вошла редкой красоты девушка. Густые волосы серебристым потоком стекали чуть ли не до талии, огромные фиалковые глаза загадочно мерцали в свете свечей. Девушка была почти полностью голой: небрежно переброшенная через плечо темно-алая накидка скрывала не сколько ее прелести, сколько некий сверток в левой руке. Девушка поклонилась всем собравшимся и изящно опустилась рядом с Пелиасом.

-Позвольте представить вам Дайну Селтигар, - произнес Пелиас, обнимая девушку за талию, - леди Клешни, от крови древней Валирии. Вы, может уже слышали это название?

-Краем уха,- сказал Гликон, плотоядно рассматривая девушку,- в основном в связи с этой…Матерью Драконов. Хотя до наших краев долетает немного слухов с Запада - у Заморы хватает забот с новыми землями на Востоке.

-Я слышал и о Дейнерис Таргариен и о Валирии,- кивнул Асаг-Баал, - о тех осколках, что уцелели при Слиянии ходят дикие слухи. Но какое это отношение имеет к нам?

-Большее, чем вы могли бы подумать,- сказал Пелиас, - но сначала, давайте еще выпьем. Дайна, будь добра.

Девушка, бережно уложив на диван сверток, потянулась к графину, при этом ее, уже ничем не прикрытые груди с алыми сосками, волнующе качнулись перед замаслившимися от похоти глазами Гликона. Она наполнила опустевшие бокалы заморанца и Пелиаса,- шемитский маг лишь скупо отпил пару глотков,- после чего откинулась на ложе рядом с Пелиасом, баюкая в руках сверток. Алые губы улыбались, но глаза смотрели несколько отстранено, как бы сквозь присутствующих. Казалось, мысли Дайны были где-то далеко…или их не было вовсе.

-Еще когда я впервые увидел Дайну, узнал о Дейнерис и древней Валирии, мне не давала покоя мысль, что где-то я уже все это слышал,- произнес Пелиас, задумчиво рассматривая внутренность бокала с вином,- про людей именно с такой внешностью и их связью с драконами. Вернувшись в Коф, я перечитал свитки Скелоса и книгу Эйбона и иные, еще более древние манускрипты времен войны людей со змеями. В магических гримуарах описывалась внешность тех первых людей – с серебристыми или светло-золотистыми волосами, с фиолетовыми глазами. Уже во времена Семи Империй этот народ, именуемый Древним, уже исчезал, хотя в книгах и упоминается, что одна из девушек Древнего Народа прислуживала чародею Тузун-Туну, стремившемуся погубить Кулла, короля Валузии. Однако в более давние времена эта раса еще не выродилась, противостоя древним владыкам Земли. В древних книгах говорилось, что своим символом и знаком те Древние избрали изображение крылатого дракона — величайшего врага змей. Однако ни один фолиант не говорит о том, куда исчез Древний Народ. Смутно намекается о вражде, расколовшей первых людей после победы над змеями и об уходе части из них…в некую Тень.

-В Тень,- нахмурился Гликон, - я уже слышал рассказы о странном городе на краю мира…

-Я тоже слышал об Асшае-у-Тени,- кивнул Пелиас,- более того, когда я искал Конана в Вестеросе, мне доводилось вызнать некоторые легенды Асшая в пересказах бродячих магов из Вольных Городов. Валирийцы считали, что они «от крови дракона», но предания Асшая говорят о некоем «Древнем Народе», который привел драконов из Тени в Валирию и, прежде чем исчезнуть со страниц летописей, обучил валирийцев искусству приручения драконов.

-И ты считаешь, что это?- начал Асаг-Баал.

-Я еще не уверен,- перебил его Пелиас, - но это то, о чем нам стоит подумать - особенно сейчас, когда Змей набирает силу. В Стигии, после исчезновения туранской опасности и притока золота от посреднической торговли, воскресли древние имперские амбиции. Ты знаешь это не хуже меня, Асаг-Баал – разве Стигия не проникает все глубже в Шем, пользуясь тем, что Туран сгинул, а Коф вынужден одновременно смотреть на новые земли на востоке и оглядываться на Ксальтотуна в Аквилонии и Немедии. И Ксальтотун и стигийцы служат Сету, отцу людей-змей, с которыми сражался Древний Народ. Если мои догадки верны и он как-то связан с Валирией и драконами – значит и мы можем использовать кровь Древней Валири и в своих целях.

-Сет всяко сильнее,- заметил Асаг-Баал,- и в Сабатее немало людей поклоняется ему.

-Мы не собираемся выступать против Сета, - терпеливо пояснил Пелиас,- а его жрецы враждуют между собой побольше нашего. Что плохого в том, что мы попробуем использовать эту вражду , чтобы обезопасить себя от возможной угрозы и утвердиться в своих владениях?

-И каким образом это предлагается сделать? - спросил Гликон, еще раз мазнув масляным взглядом по сребровласой красавице.

-Как раз собирался к этому перейти,- заверил Пелиас.- Свое могущество старые валирийцы получали благодаря магии крови – интересное местное колдовство, перекликающееся с кой-какими нашими умениями. Благодаря этой магии я получу из этой прелестной головки много интересного. Кстати, очень похожа на валирийцев была офирская принцесса Синэлла, пытавшаяся двадцать лет назад воскресить древнего бога Офира, Аль-Киира. У нее тоже были серебристые волосы и темно-фиолетовые глаза. Возможно, нам стоит покопаться и тут - Аль-Киир был столь могуч, что даже Сет опасался задевать его без причины.

-Обряды посвященные Аль-Кииру были слишком ужасны,- заметил Гликон,- именно поэтому древние маги изгнали его из этого мира. А Синэлла плохо кончила, насколько мне известно.

-Я знаю об этой истории из первых уст,- усмехнулся Пелиас,- я ведь знаком с королем Аквилонии - не с Валерием, а с Конаном. Синэлла была редкой стервой, слабой на передок и чрезмерно преувеличивавшей свои способности. Уверен, мы не повторим ее ошибок. Ну и наконец, я собираюсь отправиться в Асшай, после того, как закончу свои дела в Зингаре.

- Я слышал там одному из претендентов на трон как раз помогает ведьма из Асшая,- подал голос Асаг-Баал,- жрица Бога Огня…как его, Рглора.

-Да,- кивнул Пелиас,- сейчас она помогает еще и Валерию. Я поделился с Конаном кой-какими наблюдениями насчет нее, так что киммериец будет настороже. Сейчас это не самая большая наша проблема, во всяком случае, не настолько, как Тот-Амон и Ксальтотун.

- Мне все же не нравится эта идея,- с сомнением протянул Асаг-Баал,- мы втроем против Ксальтотуна и всего Черного Круга.

-Черный Круг давно не един,- улыбнулся Пелиас,- а с Ксальтотуном у него свои счеты. Да и нас далеко не трое. Дайна, дорогая, покажи гостям нашего старого друга.

Дайна улыбнулась и послушно развернула свой сверток.

- Пазузу и Лилиту!

-О, Бог-Паук!

Под свертком обнаружилась отрубленная голова немолодого мужчины с жидкой черной бородкой. Самое жуткое, что голова эта была живая: яростно сверкали черные глаза, тонкие губы кривились, словно извергая невидимые проклятья.

-Узнаешь, Гликон? - насмешливо протянул Пелиас.

-Великий Паук,- повторит Гликон,- это же Тзота-Ланти.

-Именно так, - произнес Пелиас, наслаждаясь смятением обоих магов,- Тзота считал, что раз он полудемон, то и тело его умереть не может, продолжив жить, даже рассеченное надвое. Конан отрубил ему голову, а я забрал ее себе, предварительно скормив тело Тзоты чудищам из его подземелий. Однако его дух по-прежнему обитает в этой голове и он же, повинуясь мне, дает возможность пользоваться знаниями Тзоты для моих целей.

Пелиас в упор уставился на побледневшего Асаг-Баала.

-У меня свои способы расправляться с врагами,- сказал он,- не хуже чем у Тот-Амона или Ксальтотуна. Но мне нет нужды превращать вас в рабов, как хотят они - я лишь хочу союза, который обезопасит нас от стигийского или ахеронского рабства.

Асаг-Баал залпом осушил кубок и вымученно улыбнулся в знак согласия. Меж тем откинувшаяся на ложе Дайна, расположила корчившую гневные гримасы голову у себя меж грудей и лениво перебирала черные пряди колдуна, улыбаясь каким-то своим сокровенным мыслям.

========== Ведьма ==========

Чуть слышно плещутся волны и в такт им вторит негромкий скрежет, в недрах исполинского корабля. Множество мертвых рук, без устали и недовольства, ворочают огромные весла, направляя огромный корабль, идущий под кроваво-красной кляксой на черном парусе. Рядом с идут еще два десятка кораблей – громоздких, но быстроходных, с оскаленными головами драконов на штевнях. Это гордость молодого гиперборейского флота, совместное творение иббенийских и ванирских корабелов, соединивших лучшие качества драккаров и китобоев. Ударную силу флота сопровождают корабли поменьше - галеи, галеоны, когги, лебединые корабли и прочие, управляемые бледнокожей нежитью с окровавленными ртами. Впереди идут ванирские драккары, а замыкают армаду китобои с трюмами полными припасов.

Никогда еще в Студеном море не собиралась столь исполинская армада: сильная и количеством кораблей и множеством воинов на них и чудовищной магической силой, казалось, источаемой каждым дюймом черного корабля. И все же, королеву Вамматар, возлежавшую в своей каюте, на ложе, устланном шкурами голубых песцов и черно-бурых лисиц, не радовало начало этого похода. Она хотел выступить позже, собираясь накопить сил, чтобы построить еще больше исполинских кораблей, лучше обучить их команды, набрать новых людей, взамен людоедов, большая часть которых сгинула во время сражения с Королем Ночи.

Однако боги судили иначе.

Все началось с побега гладиаторов с Ристалища Кольги, включая и бывшего короля Севера вместе с рыжей разбойницей. Сражение между ними должно было кульминацией величайшего жертвоприношения Кольге и прочим дочерям Имира, чем на самом деле и являлись все эти бои. Побег Джона и Сони расстроил планы ведьмы, сорвав ритуал и разгневав жуткую покровительницу Вамматар. Тысячу рабов принесла гиперборейская ведьма на алтарь Имира и его дочерей, но и сейчас она не была уверена, что боги Севера сменили гнев на милость. Чтобы искупить свою оплошность Вамматар и выступила в этот поход, взяв все новые корабли и собрав остатки флота, подаренного ей Кольгой. Сейчас он стал поистине Мертвым: к немногочисленным людоедам, оставленных для охраны кораблей перед походом в Застенье, добавились мертвые гребцы и прочий расходный материал из вихтов, способный выполнять лишь самые простые задачи. Это сильно ослабило боеспособность флота, но особого выбора у Вамматар не было. Кроме людоедов и мертвецов на кораблях было немало и иббенийцев, отнюдь не обрадовавшихся тем, с кем им придется идти в бой. Однако их недовольство мало волновало королеву Гипербореи-она знала, что когда дело дойдет до битвы иббенийцы будут сражаться с неменьшей яростью, чем ваниры и гиперборейцы. Низкорослые волосатые мореходы, за вычетом отдельных ренегатов, остались верны королеве, предпочтя особый статус «костяка» гиперборейского флота, жалкой участи презираемых всеми беженцев в Вольных Городах.

Верными своему коннугу оказались и северяне: Магни объединив под своей властью Ванахейм и поделив с Вамматар Асгард, построил двести драккаров, на которых он посадил не только ваниров, но и асиров. Последние, хоть и никогда не имели выхода к морю, быстро учились новым способам войны, привлеченные слухами о богатой добыче и воинской славе в больших городах на Западе. Они уже вкусили крови от разграбления Лората и теперь жаждали повторения. Магни они боготворили – не сколько как храброго воина и удачливого вождя, сколько как могучего колдуна, владеющего рогом, вызывающим из пучины морских чудовищ.

Но еще большее почтение у северян вызывали странные худощавые существа, с бледной кожей и ярко-синими глазами, повсюду сопровождавшими Вамматар. О роли Иных в покорении Нордхейма для Магни и Вамматар, уже ходили легенды, одна страшнее другой. Однако наибольший страх и почтение у всей этой армады вызывала сама Королева Севера, лично возглавившая этот грандиозный поход.

…Черноволосая девушка из Заморы испуганно вздрогнула и с губ ее сорвался сдавленный писк когда острые, холодные как лед зубы вонзились в ее шею. Она еще трепетала , пока рука ведьмы, бесстыдно оглаживала ее обнаженное тело, одновременно с чавканьем поглощая горячую кровь рабыни. Насытившись, Вамматар презрительно оттолкнула от себя безжизненное тело , откинувшись на меховые покрывала. Полы ее собственного одеяния разошлись, обнажая бесстыдно выпиравший круглый живот, по которому ведьма размазывала заляпавшую ее кровь. Мысли ее были за много миль отсюда – возле Белой Гавани, которая и была целью похода. Совместный удар флота Вамматар и армии Лоукки должен был покончить с остатками сопротивления на Севере, окончательно отдав его под власть Гипербореи. Вамматар уже знала, что Дейнерис прибыла на помощь «своим» подданным, но это ее только порадовало: ведьма рассчитывала захватить Дейнерис живой, а ее драконов – обратить в вихтов.

Захват Белой Гавани был только первым этапом в грандиозном плане Вамматар - после покорения Севера, объединенное гиперборейское войско должно было ударить по Браавосу. Вамматар знала, что этот город - крепкий орешек, но и он не устоит перед ее магической мощью. Кульминацией же этой войны стало бы принесение в жертву Дейнерис на Алтаре Зимы, как символ великой победы Льда над Огнем. Кольга, ее сестры и ужасающий отец сразу вернули бы свое расположение Вамматар, сделав ее единоличной королевой Севера. Перед внутренним взором ведьмы уже представали величественные и страшные картины: замерзшее Студеное Море, где осталась бы лишь узкая полоска чистой воды у южного берега. Севернее же, от устья Сломанной Ветви до северных побережий пиктских земель простиралась бы сплошь ледяная пустыня, лишь изредка прерываемая огромными полыньями, где северяне и гиперборейцы приносили кровавые жертвы Богам Моря и Льда.

-Ты унаследуешь новый мир,- довольно произнесла Вамматар, погладив слабо шевелящийся живот,- мир, где ни Ксальтотун, ни Тот-Амон, ни кто-либо еще не посмеют перечить владыкам Севера. Мир, новым богом которого станешь ты!

Торопливые шаги и голоса за дверью нарушили мечты Королевы Ночи. Запахнув одеяние, она резко поднялась, как раз когда стоявший у входа Иной, впустил запыхавшегося гиперборейца.

-Простите, моя Королева,- переводя дух, произнес он, - но вам надо на это взглянуть.

Стоя на носу огромного корабля, Вамматар уставилась на простершуюся перед ней морскую гладь. Она уже не пустовала: впереди, сколько хватало глаз, виднелись, выстроившиеся в боевой порядок, корабли - большие и маленькие, идущие под множеством флагов. Впереди шла большая галея, осененная черно-красным стягом Таргариенов, а над ней, оглашая воздух оглушительным ревом, реяли два исполинских дракона.

========== Кхал ==========

- Матерь Гор, так это правда!

Конь Маро послушно остановился, когда хозяйская рука потянула поводья, подавая пример остальным. Предводитель дотракийцев хмуро осматривал простершуюся перед ним чащобу, даже более густую и непроходимую, чем оставшийся позади Квохорский Лес. Тот тоже славился огромными деревьями и густыми зарослями, однако все они были знакомы кочевому народу, раз за разом делавшими набеги на Вольные Города. К тому же именно здесь шел обширный тракт из Квохора в Дотракийское Море, вытоптанный за века кхалассарами и торговыми караванами. Здесь, по всем известным приметам, тракт должен закончиться, а с ним – и сам Лес, сменившись родными степями. Однако с рассветом кочевники увидели, что чаща, накануне начавшая было редеть, вдруг вновь сменилась дебрями, еще более непролазными, чем прежде. Угрюмо смотрел кхал на лианы и плющ, оплетший ветви исполинских деревьев, многие из которых были не знакомы Маро. Меж деревьев журчали ручьи и небольшие речки, возле которых, на влажном иле виднелись следы неведомых зверей.

-Что будем делать, кровь моей крови?- к Маро подъехал Тоно, один из его кровных всадников,- люди уже начали волноваться.

Маро обернулся – позади, сколько хватало глаз, тянулся его кхалассар. Тысячи внимательных глаз смотрели сейчас на него, ожидая, что решит их кхал и насколько мудрым окажется это решение. Они пошли за ним, поверив его обещаниям о новых землях и богатой добыче, но они же вырежут ему сердце с печенью и бросят труп на поживу зверью, если кхал проявит слабину.

-Едем дальше!- сказал Маро,- этот лес не может длиться вечно. Наша цель на востоке!

Словно в ответ ему из леса раздался оглушительный рев, громче, чем у любого из зверей известных кочевникам. Ему откликнулся целый хор: такой же рев, вой, шипение, уханье, напоминавшее злорадный хохот. Не обращая внимания на эти звуки, Маро

пришпорил коня и направил его прямо в чащу. След за ним, с трудом находя дорогу на звериных тропках, двинулись и остальные всадники. Раскачиваясь в седле и отводя от лица норовящие ударить густые ветви, Маро мрачно думал, что его злоключения только начинаются. С того самого дня, как они упустили проклятую мейегу, убившую его кровного всадника и ушедшую от возмездия, дурные предчувствия не оставляли кхала. Эти мрачные мысли усилились возле Квохора: жители вольного города, хоть и дали кочевникам обычную дань, вели себя странно. Не раз и не два Маро рассказывали о с трудом сдерживаемых злорадных ухмылках на лицах квохорцев, и бросаемых искоса взглядах, полных скрытой издевки. Казалось, квохорцы знают нечто, неведомое дотракийцам, но изрядно их веселившее. Их прямо таки распирало от скрытого злобного торжества. Если бы Маро так не хотел сберечь свой кхалассар для будущих битв, он бы неизбежно осадил Квохор и взял его, дабы вытрясти правду у здешних торгашей и некромантов. Однако город все еще охраняла стража из евнухов-Безупречных, а дотракийцы слишком хорошо помнили о бесславном поражении кхала Теммо, чтобы не тревожить без лишней нужды Город Черного Козла. В его храмах, кстати, теперь куда чаще шли богослужения, чем обычно: отходя от городских стен, Маро видел, как над крышей главного святилища мрачного бога клубится черный дым и слышал истошные крики людей, приносимых в жертву.

Сам лес тоже изменился – Маро это заметил на второй день пути. На тракте попадались следы и шерсть неизвестных животных, по ночам раздавались странные звуки, а меж деревьев крались пугающие тени, с зловеще мерцающими глазами. Обитатели странного леса, появившегося сразу за Квохорским, постепенно перебирались на новое место жительства – и только Великому Жеребцу и Матери Гор было известно, с чем конному народу придется столкнуться дальше. Однако у Маро и мысли не возникло повернуть назад. Сделать так означало признать свое поражение, после чего он недолго остался бы кхалом, да и вообще живым.

Иди вперед теперь было сложнее: порой они долго топтались на месте, прежде чем находили проход. Кони фыркали, чувствуя незнакомые, пугающие запахи, люди также были настороже, глядя на окружающую их непроницаемую листву, в шелесте которой так легко было подобраться врагу. Маро, как и каждый из его воинов, чуть ли не кожей ощущал, как из чащи за ними пристально следит множество недобрых глаз.

Уже смеркалось, когда путь войску преградила группа холмов, поросших лесом. Между них протекала большая река, на отмели которой Маро и собирался разбить лагерь, чтобы наутро продолжить путь. Он уже хотел отдать приказ, но так и замер с открытым ртом, глядя на ущелье меж двух холмов, откуда вытекал широкий и глубокий ручей.

На огромном валуне, выпиравшем из воды, стоял жуткий, никогда не виданный дотракийцами зверь. Чудовище напоминало одновременно медведя и тигра, с могучими передними лапами, вооруженными острыми когтями. Мощное тело покрывала белесая шерсть, придавшая зверю в ночных сумерках призрачный вид. Однако ничего бестелесного не было ни в полыхающих яростным огнем зеленых глазах, ни в торчащих из пасти кривых клыках, размером с аракх.

Но даже не этот саблезубый монстр привлек наибольшее внимание кхала. Рядом со зверем стоял невысокий юноша, с тонкими чертами лица и внимательными черными глазами. На нем была кожаная куртка, штаны и странная мягкая обувь, расшитая разноцветными бусинами. В темных волосах торчали вороньи перья, с шеи свисало ожерелье из звериных когтей и клыков.

-Что тебе нужно здесь, клятвопреступник? - на чистом Общем Языке вдруг произнес юноша.

-Как ты смеешь?- оскорбленный Маро ухватился за аракх, несколько других воинов схватились за луки,- кто ты такой, чтобы оскорблять кхала?

-Меня прозывают Вороном,- произнес юноша,- я вождь народа пиктов и пророк Джеббал Сага, отца богов, людей и зверей. И я говорю, Маро сын Кхого: здесь не рады не тебе, ни твоему кхалассару. Там куда ты идешь, больше нет твоего дома. Возвращайся туда, откуда пришел и постарайся искупить свою вину перед Матерью Драконов.

-Клянусь Матерью Гор, - вскричал Маро, - никакой лесной дикарь не станет указывать кхалу, куда ему идти и перед кем он виноват. Я не ищу ссор ни с тобой, ни с твоим народом, но и ты поостерегись вставать у меня на пути.

-Здесь нет твоего пути,- покачал головой Ворон, - дальше тебя ждет только смерть.

Внезапно рядом с ним, словно из-под земли появилось с десяток воинов: низкорослых и худощавых, со смуглой кожей и пылающих злобой черными глазами. Их голые тела прикрывали лишь набедренные повязки, в руках они держали луки и медные топоры.

В воздухе послышалось хлопанье крыльев и, подняв головы, дотракийцы увидели, как над ними проплывает огромный филин – в несколько раз крупнее самого большого орла. Ночная птица опустилась спину саблезубой кошки и уставилась на воинов неподвижными желтыми глазами. Маро криво усмехнулся.

-Ты думаешь запугать конных владыки своим жалким колдовством?- надменно сказал он,- я не побоялся драконов, выступив против кхалисси, так неужели ты думаешь, что я побоюсь тебя?

Он махнул рукой и тут же сотни стрел слетели с тетив. Однако ни одна из них не попала в цель – там, где стоял пиктский колдун и его пугающая свита, уже никого не было. И в этот миг за ближайшими деревьями послышался негромкий рокот.

-Что это?- недоуменно спросил Маро.

-Барабаны,- ответил один из старых воинов,- этот народ использует барабаны, призывая всех к войне.

На ночлег встали на берегу реки-причем Маро выставил двойную стражу, окружив лагерь кругом костров. Проснулся кхал от воплей и проклятий, раздавшихся по всему лагерю.

-Что здесь происходит!- сказал, пробираясь сквозь толпу , сгрудившуюся возле одного из потухших костров. Вместо ответа они расступились и кхал увидел двух мертвых дотракийцев, поставленных им вечером в часовые. Лица обоих посинели и распухли, а на коже каждого виднелись две ранки, с омертвелыми, почерневшими краям.

-Змея, - сказал Маро,- здесь, наверное полно змей.

-Не только эти двое,- подал голос один из воинов,- всех часовых нашли мертвыми. И тоже - от змеиных укусов.

Кхал внимательно оглядел свое войско, но каждый из дотраков прятал глаза, не желая встречаться взглядом с Маро. Он кожей ощущал, как зреет недовольство в его кхалассаре, но не собирался сдаваться.

-Собирайтесь и в путь,- сказал он,- следующей ночью часовые пусть внимательней смотрят на то, что ползает у них под ногами. Тогда никто больше не умрет.

Однако для следующих смертей не пришлось ждать ночи – уже позже, когда орда, собравшись шла вдоль берега реки, один из кочевников вдруг закричал и, покачнувшись упал с коня. Из его шеи торчала стрела с кремниевым наконечником.

- Откуда она прилетела? – заорал Маро,- кто видел?

Только прирожденное чутье, не раз выручавшее его раньше, спасло его и сейчас, когда Маро, уловив краем глаза, движение меж деревьев, успел пригнуться. Стрела, пролетевшая над его головой, вонзилась в круп коня одного из всадников. Лошадь заржала вставая на дыбы, скидывая не ожидавшего этого всадника. Следом и конь зашатался и рухнул на оглушенного падением дотракийца. Из пасти скакуна текла обильная желтая пена.

-Яд!- выкрикнул один из воинов и в этот миг из леса вылетела целая туча стрел. Дотракийцы ответили собственным залпом и, хоть и стреляли наугад, явно в кого-то попали: из леса послышался крики боли и звуки удаляющихся шагов. Обыскав ближайшие заросли, дотракийцы нашли несколько убитых лесных жителей - столь же смуглых и низкорослых, как те, что вышли вчера с вороном. Однако кхалассар понес больший урон – двадцать умерших от ран или яда дотраков и еще больше лошадей. Чуть позже умерло еще около сотни коней, просто пивших воду из попавшегося по дороге ручья. Их всадники, предпочли покончить с собой, перерезав горло,- остаться без лошади, мало того, что позор для конного владыки, здесь он к тому же означал смерть для брошенного в лесу воина.

Уже смеркалось, когда река, вдоль которой они шли, вдруг разлилась обширным болотом, испускавшим гнилостные миазмы. Из покрытой тиной воды росли деревья, со странно искривленными стволами и уродливыми наростами.

-Встанем лагерем в лесу,- приказал Маро,- а наутро пойдем дальше.

-Здесь?- даже Тоно стал возражать,- мы сгинем в этой трясине.

-Не сгинем, если будем ступать аккуратно,- отрезал Маро,- в Квохорском лесу тоже были топи или ты забыл? Мы их прошли – пройдем и тут.

- Те места мы знали,- проворчал Тоно, но больше возражать не стал. Став лагерем, они разжигая так много костров, что Маро был вынужден остановить их, чтобы не поджечь лес. Спали плохо, хватаясь за оружие и вскакивая при малейшем шорохе. Дозорных было в пять раз больше чем обычно, но они боялись отойти и на шаг от костра. И все равно наутро Маро не досчитался еще пятнадцати человек. Трое умерли от укусов каких-то ядовитых тварей, четверых, неосмотрительно близко подошедших к лесу растерзали какие-то хищники, а оставшихся нашли мертвыми в собственной постели, с перерезанными от уха до уха горлами. К тому же лесное зверье подняло ночью такой вой, что лошади дрожали и были все в пене. Несколько коней с перепугу удрали в лес и там, без сомнения, угодили в зубы хищникам. К счастью, соотношение людских и конских потерь в этот раз было в пользу коней, так что оставшиеся без скакунов воины смогли сесть на лошадей своих павших товарищей.

Наутро двинулись через болото. Подавая пример остальным, Маро первым направил своего коня в мутную воду. Вслед за ним пошли и другие дотракийцы. Вокруг них, омерзительно жужжа, пролетали мухи размером с воробья и с выпуклыми алыми глазами. Немногим уступали им комары, то и дело норовившие усесться на обнаженную кожу. На всю эту мерзость охотились пауки, плетущие сети меж черных ветвей да лягушки размером с зайца, прыгавшие из-под ног испуганно всхрапывавших лошадей.

Тоно первым заметил, как возле ствола, склонившейся над рекой большой ивы вдруг взбурлила вода и на ветку проворно вскарабкалось нечто на первый взгляд показавшееся похожим на огромную лягушку . Лишь приглядевшись дотракиец понял свою ошибку – на ветвях сидело уродливое существо, с получеловеческим телом, покрытым чешуей и птичьими лапами вместо ног. На уродливой лягушачьей морде горели огромные зеленые глаза.

-Стреляйте в него!- крикнул дотракиец, указывая в сторону нечисти. В ответ послышался мерзкий квакающий хохот и тварь спрыгнула с ветки на ближайшего воина. Конь встал на дыбы, сбрасывая воина в болото, куда тут же нырнула и чудовище. Вода тут же окрасилась кровью. В этот же момент из чащи, с ветвей деревьев, словно огромные жабы реку стали прыгать такие же твари. Вода тут же взбурлила и замутилась, налетел ветер, сверху ударил холодный, пронизывающий до костей дождь.

-Не разбредаться,- взревел Маро, удерживая перепуганного коня,- стреляйте в них!

Нечисть старалась не появляться над водой, предпочитая путать ноги коням, бесившимся и сбрасывавшим седоков. Еще нескольких воинов просто растерзали в воде. Однако дотракийцы, уже пришедшие в себя, ожесточенно рубили аракхами, болотных демонов. Маро уже думал, что им удалось отбиться, когда болото вдруг сотряс могучий рев и из воды вырвалось длинное извивающееся тело.

- Что это?- крикнул Тоно,- дракон?

Маро не успел ответить - чудовище и ,впрямь не уступавшее величиной драконам, бросилось на них. К счастью оно не дышало огнем, но чешуя его была столь крепка, что и стрелы и аракхи ломались об нее. Тварь извивалась по -змеиному, но вдоль хребта тянулся острый гребень, а на брюхе болтались короткие лапы с острыми когтями. Голова же и вовсе скорей напоминала голову львоящера, нежели змеиную.Длинный хвост гада сбивал коней с ног, огромная пасть разом перекусывала людей и лошадей, словно впав в кровавую горячку.

Маро, стиснув зубы, направил коня к пожиравшей его людей твари. Почуяв неладное, огромная голова развернулась в его сторону, но дотракиец, пристав на седле, уже совершил прыжок, которого не постыдилась и пантера. Жуткая пасть щелкнула всего в нескольких дюймах от ног кхала, когда он приземлился на шее твари. Ухватившись рукой за острый гребень, второй рукой он с силой вонзил аракх в глаз чудовища. Послышалось жуткое шипение, тварь мотала головой, пытаясь стряхнуть назойливое насекомое, но дотракиец продолжал наносить удар за ударом, пока тело твари не сотрясла предсмертная судорога и она не рухнуло в болото. Дотракиец привстал на слабо извивающемся теле чудовища и, вскинув руку с окровавленным аракхом, издал воинственный клич.

И словно в ответ ему позади дотракийцев послышалось многоголосое улюлюканье и берег болота внезапно закишел выбежавшими из леса пиктами, встречавшими дотракийцев копьями, топорами и грубыми мечами. Рядом с пиктами бежали волки, леопарды, огромные медведи и саблезубые тигры, ползли исполинские змеи, с мертвенно-бледной, будто бы светящейся чешуей. А за ними шли какие-то уже и вовсе невообразимые твари: словно огромные деревья, поросшие мхом, возникали человекоподобные существа , окруженные зеленоватым гнилушечным свечением. Рядом с ними бежали уродливые твари, похожие на людей, но значительно более крупные, мощные и полностью заросшие волосами. Когти были как у хищных зверей, длинные и острые, а головы, своими скошенными подбородками и низкими лбами напоминали обезьяньи. Огромные черные волки кидались на дотракийцев, сбивая их с ног и разрывая на части. С неба, хлопая крыльями, срывались огромные совы и чудовища, напоминавшие летучих мышей, жадно вгрызавшиеся в людские шеи острыми клыками. Из камышей устремлялись существа, напоминавшие обнаженных женщин с длинными волосами, острыми когтями и рыбьей чешуей на бедрах. Ожило и болото: рядом с болотными демонами, тяжело прыгали огромные жабы, истекавшие ядом из своих бородавок; вились огромные змеи, способные проглотить человека целиком; словно огромные бревна, всплывали крокодилы и чудовищные рыбы, напоминавшие смесь сома и угря, передвигавшиеся по земле не хуже змей.

Но, несмотря на весь ужас происходящего, кочевники не пали духом – их стрелы, мечи и аракхи по-прежнему собирали богатую жатву и среди пиктов и среди их жутких союзников. Маро сражался в первых рядах, прорубаясь через лесные полчища и с его губ срывался безумный хохот, когда аракх сражал очередную мерзость. Глядя на него приободрились и прочие дотракийцы, с отчаянной смелостью рубя бесчисленных тварей.

-Где ты, Ворон!?- хрипло выкрикнул Маро, сразив очередную тварь,- покажись, трус!

Он не сразу понял что случилось: просто в один момент бесновавшиеся вокруг лесные твари вдруг исчезли, будто растворившись в лесу и болоте. Исчезли и пикты, будто испугавшись чего-то. И в наступившей тишине из чащи послышался утробный хохот. Маро почувствовал как его волосы встают дыбом, когда тени под сенью густых деревьев, сгустились в нечто ужасающе черное. Что-то огромное, окруженное пляшущими язычками ядовито-зеленого пламени, выходило из чащи, одновременно оставаясь ее частью. Дьявольское отродье, одновременно растение и животное: словно могучее дерево, с множеством ветвей и листьев, приняло форму монстра, напоминающего одновременно обезьяну и жабу. Как большие красные ягоды по всему телу твари горело множество алых глаз. Бесшумно скользила адская тварь по болоту, словно огромные щупальца вытянулись лианы и огромные лапы, напоминавшие ветвистые стволы деревьев, прошлись по дотракийцам, терзая и разрывая их в клочья. Страшная пасть с зубами-колючками, перемалывала окровавленные тела и с каждым сожранным человеком тварь разрасталась, становясь все больше и выше. Морда твари неуловимо менялась: листья и ветки на ней сложились так, что получилось почти человеческое лицо - и лик этот обладал смутным, но вполне узнаваемым сходством с лицом того, кого только что вызывал на бой Маро.

Чудовище нависло над кхалом и тот, с мужеством обреченного, пришпорил коня, направляя его на вышедшую из леса нежить. И в этот миг движения демона замедлились, его бесчисленные глаза обратились на нечто, за спиной Маро. Он услышал изумленные крики, который тут же перекрыл оглушительный грохот. Огромный шар черно-красного пламени пронесся над головой Маро и врезался в тело лесной твари. Послышался жалобный вой и чудовище, развернувшись, с огромной быстротой устремилось назад в лес. Еще несколько огненных шаров врезались в тело твари, объятой пламенем и сгоравшей, издавая жалобные вопли. Маро обернулся и увидел то, что поразило его даже больше, чем все встреченные им сегодня ужасы.

Над болотом на огромных перепончатых крыльях бесшумно летело странное существо. Оно походило на драконов Дейнерис, но голова скорей напоминало человеческую: с большим горбатым носом, заостренными ушами и огромными клыками в пасти. Передние лапы тоже напоминали человеческие руки, только что с когтями не меньше аракхов.

Сложив крылья демон опустился прямо в болото, перед оторопевшими дотракийцами и с его спины сошел высокий человек в черной мантии, украшенной золотыми звездами. Красивое бледное лицо обрамляла черная борода, большие черные глаза надменно рассматривали кхалассар Маро.

-Я Ксальтотун из Ахерона, - слова незнакомого языка отозвались не в ушах, но в мозгу дотракийцев, странным образом сделав понятным все сказанное,- жрец Сета, истинный владыка тех королевств, что ты вознамерился захватить. За такую дерзость я мог бы стереть тебя в порошок со всем твоим воинством, но я решил, что ты можешь мне пригодиться. Я не предлагаю дважды – или ты сейчас же присягнешь мне на верность или я отдам тебя на съедение лесным тварям.

Он замолчал, повернув голову и посмотрев на какого-то молодого воина, сдуру схватившегося за лук. Ксальтотун негромко хлопнул в ладоши, выкрикнув всего одно слово, и дотракиец закачался как пьяный, выронив лук. По его лицу поползли черные пятна, от него отхлынула вся кровь и он рухнул с коня, умерев даже раньше, чем коснулся земли. Ксальтотун перевел взгляд на Маро и в его глазах засветился тот же демонический огонь, что и у стоявшего рядом демона. Времени на раздумья не было – и Маро, соскочив с коня, преклонил колени, на вытянутых руках, протягивая свой аракх в сторону мага. За его спиной послышался шумный плеск – вслед за своим кхалом спешились и остальные дотракийцы, становясь на колени прямо в болотную грязь. Ксальтотун довольно улыбнулся.

-Я знал, что ты не такой дурак, каким кажешься,- сказал он,- слушай мой первый приказ, кхал Маро. Ты, со всем своим кхалассаром должен вернуться туда, откуда вы явились в Пиктские Дебри, к берегам Ройны, дабы принять участие в уже моей войне.

========== Атаманша ==========

- За тебя мой мальчик! Уверен, что ты не подведешь отца!

Рослый дородный мужик с пышными золотистыми усами откинулся на спинку кресла и захохотал, так что затряслись обтянутые шелковыми одеяниями складки жирного тела. Он махнул рукой и к нему поспешила обритая наголо рабыня, держа кувшин с пивом.

-Это твой первый поход в Квохор,- продолжал здоровяк,- и первая наша попытка наладить торговлю с землями, что появились за Великим Лесом. Держи уши открытыми, а рот на замке, не скупись на угощение наемникам и егерям, но держись подальше от жрецов.

Тот к кому обращались эти слова, - смазливый нагловатый юноша в плаще отороченным куньим мехом ,- кивнул и тут же припал к кружке, почти полностью скрыв лицо в сосуде. Лишь внимательный взгляд мог заметить, что парень едва пригубил крепкого черного пива, а серые глаза смотрят напряженно и цепко, как у вышедшего на охоту волка. Впрочем, подобные странности мало кто замечал за обширным столом, занявшим лучшее место в обширной таверне, где смеялись и сквернословила дюжина взрослых мужчин в меховых одеяниях. Помимо пива они пили «нахсу» - напиток из козьего молока, сдобренного медом, - и вина с юга. Раскрасневшиеся, полуголые рабыни метали на стол жареных поросят, кровяные колбасы, запеченную целиком щуку, расписные миски с черной икрой, «зимние ковриги» с имбирем, кедровыми орехами и вишней. На яства здесь не скупились – почтенный Нег Миро, один из богатейших купцов Великого Норвоса не скупился, провожая в важную торговую экспедицию, своего сына и наследника, Веда Миро.

Арья еще не могла привыкнуть, как сильно изменилось ее положение, вновь и вновь вознося молчаливые благодарности Многоликому Богу, за дарованные им умения. Казалось только что она пробиралась через темные пещеры, вымокшая и продрогшая, сражаясь с подземными тварями. Прыгнув в реку, убегая от подземного народа, девушка уже и не чаяла остаться в живых, но, оказавшись в ледяной воде, принялась свирепо бороться за жизнь изо всех сил удерживаясь на плаву. Она уже не помнила, как впала в беспамятство, уверенная, что ей пришел конец – но очнулась от яркого солнца, бьющего ей в глаза, сальных шуточек и прикосновений мозолистых рук, энергично растирающих ее обнаженное тело, подолгу задерживаясь на самых соблазнительных округлостях Арьи.

Вскинувшуюся было девушку, толчком грубо опрокинули на спину под громкий смех. Оглядевшись Арья увидела, что лежит на дне большой лодки, точнее даже торгового корабля, в окружении множества мужчин. Видимо подземный поток вынесАрью на поверхность, в какую-то из рек, где ее и подобрали эти матросы. Глядя на их похотливые ухмылки и грубые шуточки,- в Браавосе Арья немного научилась понимать здешние языки,- у девушки как-то не получалось проникнуться благодарностью к спасителям.

-Что это тут за веселье? - послышался из-за спин раздраженный голос,- я же сказал, отправить на весла этого доходягу

Мужчины расступились и перед Арьей появился молодой красавчик в богатой одежде. Губы его раздвинулись в похотливой ухмылке, когда он осмотрел голую Арью.

-Нет, ну тебя мы не отправим на весла,- хмыкнул он,- отведите ее в мою каюту.

Там все и произошло – когда возжелавший Арью молодчик попытался повалить ее на кровать, она сорвала с его пояса кинжал, с рукоятью украшенной драгоценными камнями и одним движением перерезала ему горло. После этого она сняла ему лицо, а труп запихала под кровать. Дождавшись пока стемнеет, она, поминутно оглядываясь, вытащила тело на палубу и спихнула в реку. Наутро когда «ее» спросили, что стало с девушкой, Арья небрежно сказала, что выкинула ее за борт. Это никого не удивило – видимо, подобное поведение было нормальным для молодого красавчика, а Арья вновь убедилась, что поступила с молодчиком как он того и заслуживал.

По обмолвкам и обращениям слуг, Арья узнала, как ее зовут, что «она» единственный наследник богатого купца, который возвращается в Норвос из загородного имения, чтобы отправиться в Квохор. По некоторому размышлению, Арья решила пока походить в обличье Веда, прежде чем придумает, как ей добраться до Браавоса.

Встреча с «отцом» произошла уже в таверне – одной из самых роскошных в Нижнем Городе. Сам Нег Миро уже был навеселе, так что на некоторые странности в поведении сына не обратил внимания. Судя по всему, в присутствии богатого отца настоящий Вед умерял свою наглость, так что некоторая скованность Арьи была к месту. Сам Нег, также как и его гости,- такие же богатые купцы, как и он,- все больше наливались пивом и винами, ведя себя все более развязно. Пир становился все более разгульным: откуда-то появились молодые парни, в нелепых, ярких нарядах и с накрашенными красным щеками. В руках они держали незнакомые струнные инструменты. Таверну наполнили звуки громкой и безвкусной музыки, которой пирующие отбивали такт, хриплым голосом выкрикивая слова похабной песни. Потом столы отодвинули к стенам, а в центр вывели бурого медведя, в наморднике и с подпиленными когтями. Переваливаясь с ноги на ногу, зверь плясал с одним из размалеванных парней, державшим его за лапы.

-Эй, кончайте с этим балаганом,- вдруг проревел Нег Миро, приподнимаясь из-за стола,- мы платили не за это убожество. Покажите настоящее веселье!

Размалеванные парни и ручной медведь исчезли в боковых проходах, а вместо них в зал вошел бритый наголо мужик, в черном кафтане на голое тело. Он с трудом удерживал на цепи огромного скалящегося волка, столь большого, что он мог сойти и за лютоволка. Арья невольно вскрикнула и тут же воровато оглянулась: не заметил ли кто? Однако все присутствующие были столь пьяны и так поглощены происходящим, что на «Веда» никто не обратил внимания. Вслед за первым мужчиной появился и второй - такой же бритый и в коже, однако он вел не волка, а рабыню в светлом парике и разноцветном сарафане. Выведя ее в центр зала, мужик с силой толкнул девушку, так что она упала на четвереньки. Ее спутник рывком сорвал с нее одежду, под которой обнаружилось пышное голое тело и кивнул первому. Тот усмехнулся и, гортанно что-то выкрикнув, спустил волка с цепи. Тот, явно приучено, обнюхал девичье лоно, пару раз лизнул и, грозно рявкнув, вдруг запрыгнул на нее, забрасывая лапы на девичьи плечи.

Арья скрипнула зубами, до боли сжав пальцы на рукояти Иглы – ее меч вынули из ее закоченевших пальцев еще когда вынули из реки и отдали Веду, а девушка забрала его обратно. Однако сейчас ей хотелось не колоть мечом, а грызть, терзать и кромсать эти жирные туши, трясущиеся от хохота, наслаждающиеся готовящейся мерзостью. В глазах девушки потемнело, потом покраснело – будто в них плеснули горячей алой кровью, с губ сорвалось приглушенное рычание, не замеченное никем в стоявшем оре. В следующий миг она почувствовала вкус крови уже на губах и языке, услышала крик боли и на ее клыках хрустнуло человеческое горло.

В уши ударил грязные ругательства и испуганные крики. Она открыла глаза – на полу, стиснув клыки на горле хозяина, рычал волк, злобно терзавший окровавленный труп. Полумертвая от ужаса рабыня отползала к стене, ее парик упал, обнажая бритую голову.Ворвавшиеся в зал слуги с топорами изрубили волка на куски, но и тогда он не разжал челюстей.

-Что здесь происходит!? – раздался громкий голос от двери. Арья подняла глаза – в таверну входило около двадцати воинов, в тяжёлых плащах из конского волоса и черных камзолах, вооруженных двуручными секирами. Вместе с ними вошел мужчина, одетый во власяницу, с большой окладистой бородой. На груди висел амулет – миниатюрная копия секир его спутников. Арья поняла, что это один из Бородатых Жрецов - истинных хозяев Великого Норвоса. Она заметила, что при его виде, все праздновавшие заметно смутились.

Жрец посмотрел на зарубленного волка и загрызенного им мужчину, перевел взгляд на съежившуюся рабыню и, наконец, на купца.

-Нег Миро,- сказал он,- ты забыл, что вся эта мерзость запрещена в Норвосе?

- Не понимаю о чем вы, - насупившись, произнес Нег, - этот зверь взбесился и загрыз человека. Я лишь хотел развлечь гостей, показав им столь крупного волка.

-Взбесился?- усмехнулся Жрец,- скорей сам Неименуемый не дал свершиться гнусности. Жду тебя завтра в Верхнем Городе – Совет Магистров Норвоса давно ждет этой встречи.

Он еще раз окинул глазами собравшихся, на миг задержавшись взглядом на Веде. Странное выражение мелькнуло в его глазах, но тут жрец развернулся и вышел вон. Следом за ним последовала и Храмовая Стража. Рабыня, пользуясь тем, что о ней все забыли, сбежала на кухню, как-то быстро рассосались и сотрапезники Миро. Сам же купец, нависнув над «сыном» и дыша винным перегаром, вполголоса втолковывал ему, что делать.

-Уходи на рассвете, перед первым колоколом. Этот святоша так вскинулся не из-за паршивой рабыни – нет, они что-то пронюхали про наши дела с Квохором. Грядет великая война и Норвосу не отсидеться в стороне. На юге Красный Город жаждет взять реванш за Битву на Кинжальном Озере и насадить в Норвосе поклонение Рглору; на западе - Браавос воюет с колдунами и варварами с востока. На самом востоке – Квохор – и сдается мне, сейчас святоши не собираются вступать с ним в союз, как в Кровавый Век. Недаром он так посмотрел на тебя…Завтра я отправлюсь в Верхний Город и попробую договориться с Жрецами – они не такие бессребреники, как хотят казаться. А ты отправляйся в Квохор, пока все не уляжется.

Арья кивала, соглашаясь с «отцом». Поначалу она думала убить и его, чтобы занять место Нега, чтобы потом, под благовидным предлогом, отправиться в Браавос. Но визит жреца нарушил ее планы – Арье тоже не понравился брошенный на нее взгляд. Похоже, жрец, что-то заподозрил и вряд ли местные фанатики обрадуются, узнав в ней Безликую. Лучше ей и вправду убраться, пока есть возможность.

Еще не рассвело, когда большая торговая галера отчалила от одной из пристаней Нижнего Города. Перед глазами Арьи проплывали бесчисленные лавки, бордели и таверны, начинавшиеся чуть ли не от самой Нойны. Нижний Город спал, но Арья уже знала, что этот сон скоро закончится. То и дело она поднимала взгляд на нависшие над рекой утесы, где высился, окруженный крепкими стенами, Верхний Город. Галера уже заворачивала за лесистый мыс, когда до Арьи донесся раскатистый, словно гром, колокольный звон – Нум, первый из трех Храмовых Колоколов, пробуждал Великий Норвос к новому дню под сенью Неименуемого Бога.

Весь день они плыли вниз по Нойне: меж высоких холмов, террасных полей и небольших сел с деревянными стенами. Арья старалась как можно реже появляться на палубе, сославшись на недомогание. Оставшись наедине в каюте, она снимала маску, принимая свой обычный облик и, лежа на кровати, думала о будущем. «Отец» дал ей достаточно денег, для ведения дел в Квохоре, чем Арья и собиралась воспользоваться, прибыв в Вольный Город. Сменив там обличье снова, с «папиными» деньгами она точно найдет способ добраться до Браавоса.

Солнце уже клонилось к закату, когда галея встала на якорь в развалинах Ни Сара - ройнарского города, разрушенного драконами Валирии. С восхищением и благоговением взирала Арья на дворец Нимерии — колоссальное здание из розового и зелёного мрамора, с куполами, обвалившимися шпилями и крытыми галереями. С малых лет отважная царица-воительница была кумиром для северной девочки. С сожалением Арья отказалась от мысли сойти на берег и побродить среди развалин дворца, чтобы не вызвать лишние подозрения. Она удовольствовалась лишь мечтательным взглядом из окна каюты на остатки былого величия ройнарской столицы.

Мысли о царице ройнаров подтолкнули ее вспомнить и ту, другую Нимерию, названную в честь древней воительницы. Заснув под утро, Арья вновь увидела себя во главе волчьей стаи, бегущей сквозь заснеженный лес. Деревья покрывали большие горы, которых никогда не было на Севере и Арья поняла, что лютоволчица покинула родные края. В мозгу зверя мелькали обрывки воспоминаний, кошмарных даже для звериного мозга: о ходячей смерти, с ярко-синими холодными глазами; о падали, что ходит как живая дичь; о крылатых чудовищах, изрыгавших с небес огненную смерть и многом ином, чему у волчицы не было именования. Но главное, что поняла Арья - Винтерфелл пал перед натиском северной нежити. Чувство глубокого одиночества и столь же глубокой вины охватило Арью - ее дом снова захвачен и разрушен врагом, пока она скиталась на чужбине.

«Бездомная волчица,- горько думала Арья, уткнувшись в подушку,- бродячая. Бродяжка».

Когда в дверь ей робко постучали, она едва нашла в себе силы подняться, предварительно нацепив маску Веда Миро. Без аппетита поедая роскошный завтрак, она узнала, что галея покинула владения Норвоса, кончавшиеся за Ни Саром. Здесь Нойна впадала в Ройну и созерцание великой реки несколько отвлекло Арью от грустных мыслей. Минуло за полдень, когда Арья увидела, что река впереди разливается в бескрайнюю водную гладь и поняла, что это и есть знаменитое Кинжальное Озеро, главный оплот речных пиратов. По нему нужно было пройти, чтобы попасть к устью Койны, на которой стоял Квохор.

-К утру будем там,- сказал капитан галеи, кряжистый мужик с некрасивым широким лицом,- вы же первый раз в Квохоре, господин.

-Да,- кивнул «Вед» и посмотрел на небо, затягиваемое темными тучами,- что-то мне опять не здоровится. Пойду прилягу.

Оставшись одна в каюте, Арья приложилась к бутылке с вином и постаралась уснуть. Сказывалось напряжение бессонной ночи – едва Арья сомкнула глаза, так тут же провалилась в глубокий сон без сновидений. Однако ее сон вновь оказался недолог: вскоре Арья проснулась от грохота, сотрясшего весь корабль, лязга стали, ругательств «своих» людей и воинственных криков, причем, как с удивлением поняла Арья, эти вопли были женскими. Осторожно она выглянула наружу.

Торговое судно окружило несколько галей поменьше , с которых на палубу с воинственными криками прыгали молодые женщины, от самых разных народов - от белокурых лиссениек до чернокожих летниек. Одетые в самое невообразимое тряпье, вооруженные чем попало, они, тем не менее, сражались, умело и жестоко, застав врасплох торговцев. Те пытались отбиваться, но безуспешно: красивые хохочущие девушки чуть ли не играючи уклонялись от матросов, вслепую размахивавших дубьем и топорами. Зато каждый удар клинков приходился в цель - Арья невольно залюбовалась танцем плоти и стали, сеющим смерть по всему кораблю.

-Корра! Корра! – кричали пиратки, вскидывая окровавленные клинки. Арья вспомнила, что слышала это имя в таверне – подвыпившие купцы проклинали атаманшу речных разбойниц, капитана судна «Ведьмины Зубы». Сам корабль сложно было не узнать – самый большой в маленькой армаде, он выделялся рисунком на парусе, - старуха, скалящая желтые клыки.

Под парусом стояла высокая женщина лет сорока, с обритым наголо черепом, оставив лишь прядь длинных черных волос. Правая рука ее лежала на эфесе широкого палаша, заткнутого за пояс желтых шаровар. Красная рубаха, расстегнутая на груди, приоткрывала тяжелые полушария, мускулистые ноги были обуты в высокие черные сапоги. Под левым глазом виднелась татуировка в виде слезы – символ блудниц в Волантисе, правый глаз закрывала черная повязка. Арья поняла, что именно это и была Корра Жестокая, королева пиратов Кинжального Озера.

Рядом с ней стояли две молодые красивые девахи – одна чернокожая летнийка, с курчавыми темными волосами, вторая – рыжая смуглянка с зелеными глазами. Обе свирепо зыркали по сторонам, готовые в любой момент отбить любую попытку нападения на атаманшу.

Впрочем, такой попытки явно никто и не совершил бы – после первоначального бестолкового сопротивления, матросы превратились в беспомощно мечущееся стадо, обеспокоенное только своим спасением. Нескольких норвосийцев пиратки связали и бросили на палубу, других, пытавшихся удрать, перерезали или утопили.

-Это все? - Корра поддела носком сапога одного из пленников, приблизив клинок к его глазу.

-Еще хозяин,- проскулил тот, не сводя испуганного взгляда с лезвия, - Вед Миро, сын Нега Миро.

-Купец?- хищно улыбнулась Корра,- вот так удача.

Ее клинок скользнул вниз и норвосиец завизжал, когда тяжелый клинок рассек ему пах. Уже не обращая на него внимания, Корра лениво бросила своим девицам:

-Приведите ко мне этого молокососа.

-Я и сам могу выйти! – раздался от каюты звонкий голос и «Вед Миро» вышел на палубу, играя тонким клинком. Вторая рука ухватилась за волосы и резко сдернула маску, обнажив перед изумленными пиратками лицо ухмыляющейся Арьи.

-Колдовство!- выдохнула Корра.

-Это та самая девка! - выкрикнул один из норвосийцев,- ту, что мы подобрали из реки!

Корра, наклонив голову, слушала сбивчивые пояснения матроса, с недовольным и озадаченным видом. Когда ей надоело слушать причитания пополам с ругательствами, она кивнула летнийке и та, ударом рукояти меча, заставила жалобщика замолчать, выплевывая из окровавленного рта выбитые зубы. Вторая телохранительница что-то быстро шептала на ухо Корре и лицо той становилось все более мрачным. Наконец она посмотрела на Арью.

-Значит, Безликая,- хмуро произнесла она и тут Арья поняла, что вторая девушка из Браавоса.

-Вижу тебе уже объяснили что к чему,- в тон ей ответила Арья,- может, разойдемся по-хорошему? Эти доходяги,- она небрежно кивнула на норвосийцев,- мне не друзья.

-По-хорошему вряд ли,- усмехнулась Корра, отталкивая пытавшуюся ее удержать браавосийку, - видишь ли, я не очень понимаю, как такая как ты могла оказаться здесь. И зачем Безликой понадобилось открываться мне.

Вот тут Арья ее понимала - она сейчас не смогла бы объяснить даже самой себе, что ее побудило раскрыться перед разбойницей. Может потому, что ей просто до смерти надоело прятаться, а может потому, что атаманша внушала ей невольную симпатию.

- А когда я чего-то не понимаю, я становлюсь очень подозрительной,- продолжала Корра, - Например, я начинаю думать, что кто-то очень хочет получить награду за мою голову…

Ее выпад был быстрым и точным - будь на месте Арьи менее тренированный человек, она бы уже лежала с рассеченным горлом. Однако девушка, хоть и ошеломленная таким резким переходом от спокойного разговора к бешеной атаке, успела увернуться и сделать ответный выпад. Уклонившись от Иглы, пиратка обрушила на Арью град ударов. Остальные девушки расступились, освобождая место и Арья сообразила, что когда дерется атаманша, остальные держатся в стороне. Арья была проворней, но Корра – выше и сильнее, к тому же с немалым опытом абордажных сражений. Отступая перед ее натиском, Арья неудачно наступила в лужу крови и повалилась на палубу. В этот миг Корра нависла над ней, готовясь нанести удар, но Арья зацепившись сапогом за какой-то канат, резко продернула себя между расставленными ногами Корры. Торжествующий крик замер на губах атаманши, она застыла в нелепой позе, с выпученными глазами, будто у нее разом скрутило живот. Желтая ткань штанов начала стремительно окрашиваться в красный цвет, на пол заструились алые струйки. Арья дернула на себя Иглу, по рукоять вошедшую в промежность атаманши, и, вскочив на ноги, закончила схватку вогнав лезвие в глаз Корры.

Держась за рукоять, Арья настороженно осмотрела пираток.

-Ну,- сказала она, вытирая клинок о рубаху поверженной атаманши,- кто еще?

Браавосийка осторожно положила меч на палубу и осторожно к Арье, поднимая руки ладонями вверх, в знак того что она не держит зла. Подойдя к настороженной Безликой, она опустилась на колени и мягко коснулась губами ладони девушки. С другой стороны то же самое повторила летнийка. В следующий миг вся команда преклонила колени перед Безликой.

Уже позже, когда все добро с норвосийской галеры забрали на «Ведьмины Зубы», а саму галеру сожгли вместе с телом Корры, браавосийка спросила Арью, что делать с пленниками.

-А что вы обычно делали с ними?- спросила девушка, хмуро посмотрев на дрожащих моряков.

-Как обычно,- пожала плечами пиратка,- кастрировали и отпускали.

В памяти Арьи мигом всплыли все шуточки, которыми обменивались эти самые люди, вытащив ее из реки, как спокойно они восприняли известие, что «Вед», наигравшись, утопил девушку. Вспомнила она и милые забавы таких же моряков в тавернах Нижнего Города.

-Не будем нарушать традиций,- кивнула она,- делайте, что хотите.

Развернувшись, она зашла в свою новую каюту, слыша за своей спиной истошные крики. Внутри она увидела застеленное ложе и облегчением повалилось на кровать. Но едва сомкнув глаза, Арья почувствовала, как нежные женские руки, разминают ее плечи, а другие сноровисто стягивают с нее сапоги.

-Это еще что за…? - Арья недовольно вскинулась на месте.

-Ты победила Корру,- шепнул ей на ухо вкрадчивый голос,- а значит, получила и все, что причиталось ей на «Ведьминых Зубах». Включая и каждую из нашей команды.

-Но я не…Арья замолкла, когда девичьи губы коснулись ее губ, сливаясь с ней в поцелуе. Другие девушки уже освобождали от одежды слабо сопротивлявшуюся Арью, умело лаская трепетавшие от искушенных ласк девичьи прелести новой королевы Кинжального Озера.

========== Адмирал ==========

«Балерион Ужасный», флагман Вестеросского флота, шел во главе армады собранной из Сумеречного Дола, Арбора и Белой Гавани. Пятьсот кораблей шло под стягом Таргариенов – как вестеросских, так и трофейных, оставшихся еще со времен битвы в Заливе Работорговцев. Эти суда стали ядром союзного флота, выступившего против угрозы с востока. Слева шел флот Браавоса и союзного Пентоса, приславшего все двадцать боевых кораблей, затерявшихся среди бесчисленных галей и галер Браавоса. Всего левый фланг армады составляло около семисот кораблей. Справа же шли быстроходные ладьи под черными парусами с золотым кракеном – Железный Флот Эурона Грейджоя.

Все эти корабли были оснащены баллистами, скорпионами и катапультами, с зажигательными снарядами, огромными стрелами и чугунными ядрами. Целая армия, вооруженная до зубов, разместилась на кораблях, готовясь к абордажному бою. Однако самое страшное оружие союзного флота покоилось на десяти, связанных вместе, баржах - самых больших, что нашлись на браавосийских верфях. От импровизированного плота тянулись длинные крепкие канаты, прикрепленные к кормам самых больших галей королевского флота. Это несколько замедляло их ход, но неудобство стоило того – ибо именно с этого плота из барж в небо то и дело взмывали Визерион и Дрогон. На спине последнего, приглядевшись, можно было разглядеть припавшую к гребенчатой шее тоненькую фигурку, с развевающимися по ветру серебряными волосами.

Тирион, стоявший на корме Балериона, довольно усмехнулся: драконы, несмотря на всю свою силу и величину, уставали, как и любое живое существо и их крыльям требовался отдых. Однако крылатые скакуны Бурерожденной выросли настолько, что ни один корабль не выдержал бы их веса. Тогда Тирион и придумал этот ход с баржами, позволивший Дейнерис брать своих детей в сколь угодно дальнее плавание. Это в свою очередь, позволило союзному флоту встретить Вамматар в открытом море, вдали от всяких берегов и прежде всего – от Севера, где королева Вамматар могла соединиться со своими союзниками, захватившими почти все королевство.

Карлик посмотрел на вражеский флот - за исключением огромных кораблей в центре и особенно черного гиганта под кроваво-красной кляксой, армада Вамматар выглядела скромно рядом с союзным флотом. Однако Тирион не обольщался – он уже знал, сколь сильна и коварна Ведьма Гипербореи. Он перевел взгляд на Альваро – жрец, из неведомой никому Немедии, стоял на корме, равнодушный ко всему, что происходило вокруг. Разум его, казалось, пребывал где-то далеко, однако губы беззвучно шевелились и Тирион вдруг почувствовал неясное опасение, словно увидел змею в траве. Да, сейчас этот человек был им союзником, но преследовал он цели своего господина – столь неясные и пугающие, сколь оставался для них и сам Ксальтотун.

Тирион перевел взгляд на Теона – Грейджой стоял рядом и ненавидящий взор его был устремлен не на вражеские корабли, а на Железный Флот. Где-то на «Молчаливой» томилась его сестра – и Теон уже знал, как с ней обращается Эурон. Тирион разделял его чувства, но старался сдерживать их – сейчас семейная вражда была явно не к месту.

-Они уже близко, - сказал карлик Теону,- пора!

Теон кивнул и отошел в сторону, передавая его команду. Установленные на палубах катапульты пришли в движение, снаряды уже полыхали, ожидая своего часа.

-Пли!- рявкнул Тирион, и с носа «Балериона» на вражеские корабли обрушился огненный шквал. Вслед за флагманом начали стрелять и остальные корабли Вестероса, его примеру последовал браавосийский и Железный Флот. Огненные снаряды поджигали деревянную обшивку и паруса, обрушивались на палубы – и вскоре до ушей Тириона донесся жалобный вой сгорающих заживо людоедов. Точно также полыхали и драккары – и рыжие варвары, в рогатых шлемах прыгали в море, предпочитая смерть в ледяной воде сожжению заживо. Вслед за огненными шарами посыпались копья, гарпуны и ядра, крушащие борта и мачты, пронзающие, калечащие, заживо раздавливающие людей. Густой черный дым поднимался в небеса, вместе с криками умирающих врагов. Флот Вамматар также стрелял в ответ и вестеросский флот также понес урон, однако он был всяко меньше, чем у гиперборейского флота.

-Смотрите, что это?!- воскликнул Теон.

Из окутавшего вражеский флот дыма величаво выплывал черный корабль Вамматар – словно исполинское морское чудовище, жадно взиравшее на врагов кроваво-красным глазом. Над укрепленном на носу черепе неведомого чудовища клубился странный туман: не белый, но бледно-голубой, переливавшийся множеством мерцающих искр. Голубая завеса поднялась над кораблем-чудовищем, и вдруг, словно огромное облако устремилось навстречу флоту Вестероса. Новые огненные снаряды, угодив в центр голубого тумана, сгинули бесследно – только шипение затухающего огня донеслось до слуха Тириона. Но в этот момент зашевелился жрец, до этого безучастно наблюдавший за столкновением флотов. Глаза его, доселе сонные, как у снулой рыбы, вдруг вспыхнули яростным пламенем и Тирион невольно отвел взгляд - словно чернейшая бездна мрака глянула на него с лица колдуна. Даже сам лик его преобразился, словно сквозь лицо Альваро теперь глядел некто иной – несоизмеримо более могущественный и злобный. Жрец шагнул навстречу наползающему на корабль туману, вскидывая руки и выкрикивая заклятия.

На мгновение на Тириона пахнуло ледяным холодом, он почувствовал, как жуткий мороз проникает ему до сердца, сковывая кровь в его жилах - и тут все миновало, словно кто-то захлопнул огромную дверь, через которую проникала лютая стужа. Карлик открыл глаза - жрец все также стоял на носу, читая заклинания. Туман так и не проник на корабль, но его крылья накрыли ближайшие корабли справа и слева от «Балериона». Перед глазами Тирион проплывали покрытые инеем суда, с сосульками свисавшими с мачт и парусов, превратившиеся в ледяные статуи матросов и заледеневшие катапульты. Не менее десяти судов, с экипажами, заморозил голубой туман.

-Заряжай,- зло бросил Тирион дрожавшим матросам и те, кинулись к катапульте, вновь поджигая снаряд. В тот же миг с Мертвого Флота на палубы кораблей вновь обрушился град снарядов – и на этот раз он был посильнее первого. Над черным кораблем вновь поднялся голубой туман - и снова устремился на союзный флот. На этот раз он шел не к кораблям вестеросцев, а в сторону браавосийских кораблей. Град огненных снарядов устремившихся на смертоносное облако разом потух, а в следующий миг туман накрыл не менее тридцати браавосийских кораблей. Вестеросские корабли дали залп - и еще несколько кораблей противника заполыхали ярким пламенем. Одновременно сверху послышался протяжный крик - и Тирион, подняв голову, увидел как драконы, сложив крылья, устремляются на врагов.

-Приготовиться! - крикнул Тирион, надевая шлем и глядя, как стремительно приближаются вражеские корабли – между ними и союзным флотом осталось не более двадцати футов. С обеих сторон уже летели тучи стрел и копий, слышался стук щитов и копий. Черный флагман Вамматар несколько замедлил ход, пропуская вперед громоздкие корабли с драконами на носах.

-Тирион! - послышался крик Теона,- взгляни!

Карлик обернулся и почувствовал как кровь застыла в его жилах. Он совсем забыл о кораблях, с замороженным насмерть экипажем, но продолжавших, по инерции, двигаться в общем строю. Теперь он видел, как медленно шевелятся, поднимаясь, покрытые инеем тела и как на мертвых, обледенелых лицах ярко-синим огнем загораются холодные глаза.

И в этот миг противостоящие флоты с оглушительным треском врезались друг в друга.

========== Принц ==========

Теон едва успел увернуться от вихта, перепрыгнувшего на «Балерион» первым. Оживший мертвец, явно утративший былые боевые навыки, бестолково размахивал клинком, но недостаток мастерства возмещала полная нечувствительность к стали. Первый же удар Теона, мертвяк даже не заметил и тут же его меч чуть не снес голову железнорожденному. Грейджой, пригнувшись в последний момент, выхватил из-за пахухи нож из драконьего стекла,- Дейнерис и Терион позаботились о том, чтобы оснастить этим оружием как можно больше своих людей,- и вогнал его в шею нежити. Ярко вспыхнули и погасли синие глаза, в беззвучном вопле распахнулся оскаленный рот и вихт рухнул к ногам Теона грудой мертвой плоти. Но все новые и новые мертвецы прыгали с замороженных судов на «Балерион», кидаясь на ошеломленных и растерянных воинов. Теон заметил Тириона – карлик, благодаря низкому росту, сумел увернуться от насевшего на него рослого мертвяка, ударив обсидиановым клинком между ног твари. Вихт упал, мертвый окончательно и бесповоротно, но тут же на Ланнистера насело еще двое тварей. Теон уже не видел, удалось ли деснице Дейнерис выкрутиться и в этот раз – он и сам с трудом отбивался от накинувшихся на него сразу трех мертвецов. Одному он сходу снес голову, но и безголовое чудовище продолжало размахивать мечом, толкаясь и мешая остальным двум подступиться к Теону. Воспользовавшись этим юноша, поднырнув под руку одного из вихтов, вонзил обсидиановый нож в затылок чудища. Однако при этом он упустил из поля зрения оставшегося - сильный толчок опрокинул Теона на палубу и над ним навис третий из вихтов – немолодой мужчина, в черном доспехе с красным драконом Таргариенов. Теон вспомнил его – капитан с Дрифтмарка, из боковой ветви Веларионов. Им даже приходилось перекинуться парой слов – но сейчас в светлой бороде воина, виднелись сосульки, оскаленная пасть тянулась к горлу Теона, а в глаза мерцало льдисто-синее пламя. Вихт вскинул меч, готовясь нанести последний удар, когда мертвое тело вдруг охватило багрово-черное пламя. В лицо Теона пахнуло испепеляющим жаром и тут же мертвец осыпался на него кучкой пепла. Приподнявшись Теон обернулся – по всему кораблю, вспыхивали и опадали пеплом ожившие мертвецы. Озаренный внезапной догадкой Теон посмотрел на нос – там, возле статуи Дейнерис, в образе русалки, стоял чужеземный жрец, воздев руки и нараспев читая некую литанию на незнакомом языке. Черные глаза полыхали адским пламенем и Теон, внутренне содрогнувшись, впервые осознал, что их новый союзник может быть даже страшнее их новых врагов.

Сверху послышался жуткий рев и над флотом пронесся Визерион, поджигая корабли с мертвым экипажем. Драконье пламя перекидывалось и на корабли, нетронутые голубым туманом, но «Балерион» остался нетронутым – как понял Теон, хранимый колдовством Альваро. Однако от обычного боя он защитить их не мог - на Балерион надвигался огромный корабль, с оскаленной драконьей пастью на носу, и на палубу вестеросского флагмана уже спрыгивали вооруженные до зубов светловолосые гиперборейцы и мохнатые низкорослые иббенийцы. Новый завязался на корабле, но теперь Теон был только рад ему – по крайней мере, теперь ему противостоял нормальный живой враг. Краем глаза он заметил сбоку Тириона - карлик, уцелев в бою с мертвяками, отбивался от немногим превосходившего его ростом, волосатого морехода.

Вновь послышался рык дракона и струя пламени обрушилась на вражеский корабль, запылавший будто исполинский костер. Альваро, не меняясь в лице, вскинул руки и выкрикнул еще несколько незнакомых слов. И от этого колдовства вражеские воины роняли оружие и шатались как пьяные, держась за горла, пока по их лицам ползли черные пятна. Иных из них сразили клинки вестеросцев, другие падали замертво, до того как их коснулось хоть какое-то оружие.

Получив передышку Теон оглянулся: Балерион двигался меж полыхающих ярким пламенем кораблей, своих и чужих. Альваро, не меняясь в лице, читал заклинания, однако Теон заметил выступившие на его лбу капли пота – видимо и ему было нелегко не давать огню перекинуться на флагман. Воины, выкинув за борт мертвых врагов, спешно уселись за весла выводя галею из окружившего их пекла.

Лишь когда корабль вышел на чистую воду, Теон, смог оглядеться по сторонам. Визерион, реявший над флотом Дейнерис выжег мертвые корабли, однако пострадали и другие, которым понадобилось время, чтобы потушить огонь. Не затронутые им корабли, отходили в сторону и в образовавшиеся прорехи устремились исполинские корабли Вамматар, обстреливаемые со всех сторон из луков и скорпионов. Применять огненные снаряды уже никто не решался - противники оказались столь близко друг к другу, что пламя с любого подожженого корабля могло перекинуться и на соседа. С иных судов солдаты уже спрыгивали на палубы противника, ввязываясь в ожесточенный абордажный бой.

Жуткие флагман королевы Гипербореи стоял позади сражающихся судов и на него, распахнув огромные крылья, несся с небес Дрогон. Распахнулась огнедышащая пасть и страшный рев огласил небо, когда струя пламени обрушилась на черное чудовище. Но за миг до того, как огонь коснулся паруса с черной кляксой, над кораблем вдруг замерцало голубоватое свечение и облако смертоносного тумана взметнулось навстречу драконьему пламени. Что-то ослепительно блеснуло, Дрогона окутало густым паром и чудовище стрелой взмыло в небо, уходя в сторону от корабля Вамматар. Пламя сгинуло – но сгинул и туман: силы Льда и Огня взаимно уничтожили друг друга. Однако Дрогон был еще жив и полон сил - сделав круг, он пронесся позади Мертвого Флота поджигая самые задние корабли людоедов. Передние уже схлестнулись в смертельной схватке с браавосийско-пентосским флотом. Браавосцы быстро навели порядок в своих рядах, потушив пламя, перекинувшееся от подожженных кораблей с ожившими мертвецами. Здесь закручивалась бойня – еще более жестокая оттого, что немалую часть Мертвого Флота, составляли браавосийские галеры, некогда попавшие в плен Кольги, в Голодном Заливе. Озверевшие людоеды кидались на своих давно забытых сородичей, терзая их плоть, падая сраженные мечами, но тут же поднимаясь вновь – уже вихтами. С кормы флагманского корабля Мертвого Флота – иббенийской боевой галеи - ход этой битвы направляла бледная нежить с ярко-синими глазами - Белые Ходоки.

Теон посмотрел направо – там, где сражался его народ. Железный флот не затронул смертоносный голубой туман, не опалило пламя драконов и даже огненные снаряды с вражеских катапульт, не повредили армаде Эурона. Таких снарядов просто не было на драккарах северных варваров в рогатых шлемах. Они яростно атаковали флот островитян, но галеи островитян были много длиннее, с более высокими бортами, да и самих ладей железнорожденных было много больше, как и воинов на них. К тому же, в отличие от драккаров северян, корабли Железного Флота были оснащены катапультами и скорпионами с огненными снарядами, пусть Эурон, вступив в ближний бой, не стал продолжать обстрел, опасаясь задеть своих. И все же, несмотря на ярость северян, Железнорожденные уверенно теснили их, вламываясь в строй ваниров, пробивая драккары массивными таранами и осыпая градом стрел. В ряде мест начались абордажные бои и здесь уже удача не всегда была на стороне Железнорожденных – северяне, в ярости грызя края щитов, обрушивались на врагов с такой яростью, что перед ней пасовали и самые свирепые из «железных» пиратов Эурона.

На миг Теон заметил дядю: бешено хохоча и сверкая белками глаз, залитый своей и чужой кровью, Эурон стоял на палубе одного из захваченных драккаров, нанося секирой удары направо и налево. На его лице читалось торжество и, несмотря на свою ненависть к дяде, в этот момент Теон почуствовал, что гордится им - как и всем своим народом, одерживавшим победу. Но тут на самом большом из драккаров, под парусом с изображением белого медведя, вдруг встал широкоплечий рослый мужчина в рогатом шлеме. Предводитель,- судя по раздавшимся отовсюду воинственным крикам, это был вождь северян,- сорвал с пояса большой рог и поднес к губам. Громкий рев, напоминавший грохот прибоя, пронесся над морем, на миг заглушив все остальные звуки. Словно в ответ на зов, вода меж кораблей взбурлила, в ней появились изогнутые чешуйчатые спины, щупальца, клешни и огромные плавники. Воздух огласило оглушительное шипение и над драккаром поднялась тело исполинского змея с высоким гребнем вдоль хребта. Перепончатая лапа с острыми когтями, разом смела с корабля с дюжину человек и жуткая пасть сыто клацнула, перекусывая тех, кто бросился на тварь с мечами и секирам. Огромная голова повернулась к Эурону, но тот, подхватив с палубы брошенное кем-то копье, с силой вогнал его в глаз чудовища. Со злобным шипением тварь отпрянула от корабля, извивающееся тело забилось в ярости и боли, сметая с бортов своих и чужих.

Однако из глубин уже поднимались все новые твари: акула размером с большую лодку; исполинский спрут, хватавший своими щупальцами, все, что попадалось ему на пути; тварь, похожая на исполинского львоящера, но с ластами вместо лап; еще одно неведомое чудище, напоминавшее помесь тюленя и выдры и многие другие. Вот всплыло нечто, показавшееся сначала Теону скалой или рифом, хотя здесь неоткуда было взяться ни тому, ни другому. Но тут из-под «скалы» высунулась огромная уродливая голова, когтистые лапы и длинный хвост, усеянный шипами. Мощные челюсти исполинской черепахи прогрызли дыру в борту одной из ладьи, начавшей стремительно наполняться водой, пока тварь, хватала и пожирала барахтавшихся в воде людей. Еще одна ладья, напоровшись на зубец тройного пилообразного гребня на панцире чудовища, получила пробоину, в которую тут же хлынула вода. Предводитель ваниров продолжал дуть в рог и все новые твари выныривали из моря, в то время как прибодрившиеся северяне, с новыми силами не обрушились на Железнорожденных.

С неба раздался громкий рев и яростное пламя опалило морских чудовищ – это Визерион, обрушился с небес на врагов Бурерожденной. Однако из-за воды огонь стал куда слабее – лишь несколько тварей заживо сварились в закипевшей воде, тогда как остальные, нырнув на миг, вновь всплыли, чтобы атаковать лодки. Визерион издал новый клич и, подпалив несколько драккаров, устремился к самому большому, где стоя на корме, все еще дул в рог король варваров. Пасть дракона уже открылась, готовясь исторгнуть пламя, что должно было вновь переломить ход битвы в пользу Железного Флота.

Внезапно из-под моря вырвался исполинский фонтан, разом потушивший исторгнутое пламя. Морские воды отхлынули, когда из пучины поднялась исполинская серая туша, не уступавшая размером самому большому из кораблей. Зло глянул лишенный век глаз и множество щупалец спутали пасть дракона. Визерион, отчаянно маша крыльями, пытался вырваться из хватки кракена, но к нему еще спешили новые твари: тварь, похожая на львоящера, вгрызлась в хвост дракона, а выпрыгнувшая из моря акула вцепилась в крыло.

На миг дракон все же вырвал морду из цепких щупалец, но на полноценный выдох огня его не хватило, из-за постоянно выбрасываемых кракеном фонтанов. Из оскаленной пасти вырвался лишь черный дым и жалобный рев. И в этот же момент с небес послышался ответный рык - черный дракон и Дейнерис Таргариен устремились на помощь брату и сыну.

Морские чудовища кинулись в разные стороны, спасаясь от огненного шквала, только кракен все еще удерживал свою жертву. От жуткого жара , вытек и лопнул огромный глаз, влажная кожа зашипела и пошла крупными пузырями, но мощные щупальца не ослабили своей хватки. На второй огненный выдох Дрогон уже не решился, опасаясь задеть младшего брата - вместо этого, он зубами и когтями вцепился в кракена, терзая скользкую, бескостную плоть, одновременно молотя хвостом круживших вокруг тварей поменьше.

Вновь раздался звук рога и щупальца кракена расплелись, выпуская израненного Визериона. Припадая на одно крыло, он взмыл ввысь и, чуть ли не задевая брюхом мачты кораблей, с трудом долетел до плота из барж. Его крыло было надорвано, бок истекал кровью, а хвост бессильно свисал, наполовину откушенный. Его же недавний мучитель, обратился против Дрогона, с не меньшей силой оплетая его щупальцами и терзая кривым клювом. Вновь прогудел рог и меж драккаров поднялось еще три исполинских существа - два кракена и морской дракон. То ныряя, то поднимаясь на поверхность, поднимая настоящие волны, три чудовища устремились к отчаянно пытавшемуся вырваться Дрогону.

Одновременно пришел в движение и черный корабль Вамматар: развернувшись, он устремился в сторону дракона, не спине которого отчаянно пыталась удержаться всадница с серебристой косой. Над парусом с красной кляксой уже зловеще мерцало голубоватое свечение. Теон переглянулся с Тирионом и оба, не задумываясь, кивнули.

-Поворачивайте!- крикнул Тирион капитанам «Балериона»,- все в пекло, спасайте королеву!

Он посмотрел на Альваро.

-Твое колдовство сейчас нужно как никогда! Если Дейнерис погибнет, все пропало.

-За меня не беспокойся, карлик,- надменно сказал жрец,- и за женщину тоже. На кону куда большая ставка, чем жизнь какой-то королевы.

Тирион бросил на него яростный взгляд и бегом устремился вдоль борта, выкрикивая команды. Теон почти не заметил этой стычки – его взгляд был прикован к черным парусам с золотым кракеном и красным глазом на нем - символом Эурона.

Всякий строй флотов давно нарушился – корабли, давно перемешавшись меж собой, вели ожесточенные бои, где чаша весов клонилась то в одну, то в другую сторону. Однако исход этой битвы зависел от борьбы чудовищ моря и неба, воплощений Воды и Огня, к которым, огибая сражающиеся суда, на всех парусах спешили оба флагмана.

Внезапно Теон заметил «Молчаливую» - флагман Железного Флота, не вступая нис кем в бой, скользил к драккару с дудящим в рог варваром. На носу ладьи стоял кровожадно скалящийся Эурон – король Железных Островов, видимо, решил не испытывать судьбу, вернувшись на свой флагман, слишком большой и крепкий для большинства вынырнувших из глубин монстров, если не считать тех, что удерживал сейчас Дрогона. Однако не он заставил Теона сжать меч, так что побелели костяшки пальцев – на носу корабля, привязанная толстыми канатами, измученная и изможденная висела Яра, его сестра и законная королева Железных Островов. Волосы ее свалялись в грязный колтун, лицо покрывали ссадины и кровоподтеки, но глазах по-прежнему мерцали лютая ненависть и фамильное упрямство.

Чья-то рука коснулась его сзади и, обернувшись, Теон увидел королевского десницу.

-Я понимаю, что ты чувствуешь,- сказал Тирион,- но мы должны спасти другую королеву.

-Я сам знаю, что должен,- огрызнулся Теон, сдергивая с плеча лук и доставая из колчана стрелу с наконечником из черного полупрозрачного камня. Он думал, что ему придется использовать это оружие против нежити, однако для людей оно годилось не хуже.

Предводитель варваров настолько увлекся зрелищем борьбы чудовищ, что заметил «Молчаливую» лишь в пятнадцати футах от себя. Поворачивать было поздно - и драккар сотрясся от сокрушительного удара тараном. В следующий момент на палубу рухнул абордажный мост и на драккар, бешено хохоча и вращая белками глаз, соскочил Эурон. Первый же удар окровавленной секиры снес голову ближайшему ваниру и железнорожденный, ощерившись, нырнул в толпу как в воду, нанося сокрушительные удары. Следом за ним хлынули и остальные островитяне.

Эурон, в окружении своих лучших бойцов пробивался кварвару в рогатом шлеме и тот, сунув рог за пояс, сам шагнул вперед, держа в руках секиру. Первый же ее удар разрубил пополам одного из капитанов Эурона, в недобрый час оказавшегося между двумя королями. Эурон нанес сокрушительный удар, но ванир отклонился и секира только сбила с него рогатый шлем, высвобождая гриву черно-рыжих волос. В ответ воин нанес новый удар, с трудом отбитый Эуроном. Рыча и изрыгая проклятия, оба владыки кружили друг вокруг друга, раз за разом скрещивая секиры, выбивая искры из закаленной стали. Противники были равны друг другу по мастерству, но не по силе – король варваров был выше и сильнее Эурона, все больше тесня его к борту драккара. Даже издалека становилось очевидно, что железнорожденный выдыхается, тогда как его противник, казалось, не знал усталости. Вот Эурон, неудачно отбив очередной удар, качнулся назад, зацепившись ногой за абордажный канат и растянувшись на палубе. Варвар издал торжествующий клич и, вскинув секиру, навис над королем Железных Островов, готовясь нанести последний удар. Но тут же он покачнулся, секира выпала у него из рук и он ухватился рукой за горло, из которого торчала черная стрела. Варвар резко выдернул ее и из перебитой артерии хлынула кровь. Ванир сделал несколько неверных шагов и рухнул за борт.

Вскочивший Эурон, оглянулся, высматривая откуда пришло неожиданное спасение и столкнулся с ненавидящим взором племянника, накладывавшему на тетиву новую стрелу. В кого она полетит сомнений не было – и Эурону оставался лишь миг, на удар сердца, чтобы принять верное решение. Стрела черкнула в воздухе втуне, когда Эурон широко раскинув руки, рухнул спиной в кишащее чудовищами море.

Теон обернулся к Тириону с жестокой улыбкой на лице.

-Лево руля!- крикнул он,- курс на Молчаливую.

- Но…- десница кинул отчаянный взгляд на все еще борющегося дракона.

-Я сказал – к Молчаливой! – Теон выхватил из-за пояса меч и приставил его к груди карлика. Лицо его побелело так, что серые глаза казались черными, с прокушенной губы стекала струйка крови. Тирион, побледнев, неохотно выкрикнул команду и «Балерион» сделав крюк, лег на левый борт, проходя под самым носом «Молчаливой».

С потерей рога морские чудовища сделались неуправляемыми – кракен и змей, спешащие на помощь своему собрату, теперь принялись без разбора крушить оказавшиеся рядом корабли, не разбирая ладьи и драккары. Воспользовавшись этим Дрогон, собрав все силы, вырвался из цепких щупальцев, взмывая в небо.

Теон, вскарабкавшись на самую высокую из мачт, совершил прыжок, сделавший бы честь и летучей рыбе. Краем глаза он увидел, как одновременно с ним к Яре метнулось уродливое чудовище, наподобие помеси ската и летучей мыши – с длинным шипастым хвостом, широкими плавниками, напоминавшими перепончатые крылья и огромной пастью, скалившейся острыми клыками. Меч Теона вонзился в один из желтых глаз и чудовище, забившись в предсмертных судорогах, рухнуло в воду, унося в глазнице меч Грейджоя. Сам Теон чуть не упал вслед за тварью, лишь в последний момент ухватившись за ногу Яры и подтаскивая себя вверх. Когда их глаза встретились, он увидел на лице сестры слабую усмешку.

-Я знала, братик, что ты не совсем пропащий,- разбитые в кровь губы искривились в подобии благодарной улыбки. Не тратя сил на слова, Теон достал нож из драконьего стекла и принялся пилить им неподатливые канаты. Ярость и отчаяние придавали ему сил – ведь «Балерион» вот-вот пройдет мимо. Наконец канаты подались и Яра, охнув от боли, повисла вверх ногами, удерживаемая лишь канатами, связавшими ее ступни. Вцепившийся в нее как клещ Теон, на пределе сил подтянулся выше, перепилив еще и эти веревки. Словно ком с грязным тряпьем, оба Грейджоя рухнули на корму «Балериона»- за миг до того, как он бы ушел дальше.

Когда Теон открыл глаза, то увидел перед собой Яру – грязную, окровавленную, но полную гордости за брата. А над ними маячило бородатое лицо Тириона – не так уж часто карлику выпадала возможность смотреть на кого-то сверху вниз.

-Рад, что вы снова с нами леди Грейджой,- сказал он.

- Ваше Величество, - с неожиданным гонором произнес Теон,- теперь, когда Эурон мертв.

- Ты слишком торопишь события,- невесело усмехнулся Тирион.

Он указал на оставшийся за бортом корабль и Теон чуть не застонал от отчаяния. Теперь он понял, почему команда «Молчаливой» не обращала внимания на пленницу: моряки были слишком заняты тем, что вытаскивали из воды, помятого и мокрого, но, несомненно, живого Эурона. На его лице светилась торжествующая улыбка, а правая рука сжимала Морской Рог.

========== Королева ==========

Полный разгром – выслушивая донесения о судьбе своего флота, Вамматар все больше убеждалась в бесславном итоге похода. Все шло не так – она не ожидала, что Браавос договорится не только с Дейенерис, но и с Железнорожденными, в считанные дни восстановив и приумножив свою морскую мощь. Не рассчитывала она и встретить так далеко от берегов драконов Дейенерис, да и вообще, что ее смогут перехватить в открытом море. Но самый неприятный сюрприз ожидал ее на вражеском флагмане – неизвестный колдун, обладающий силой, чуть ли не превосходящей ее собственную. Она не знала его, но ей было знакомо колдовство, призванное им на помощь – даже в Хайбории немногие обладали таким могуществом. Возможно ли, что здесь, где никто не мог противостоять ей в колдовской мощи, нашелся подобный самородок или это пакостит кто-то из «своих»?

Вамматар не знала ответы на эти вопросы – да и не они сейчас были для нее главными. Она терпела поражение: большую часть ее флота уничтожил огонь – снаряды с катапульт и дыхание драконов. Ее ответ в виде голубого тумана, также нанес врагу серьезный ущерб, но все же недостаточный, чтобы одержать победу. Пятнадцать из двадцати ее исполинских кораблей потоплены или повреждены так, что не могут сражаться дальше. Мертвому Флоту пришлось еще хуже – из-за драконьего огня, он вступил в бой сильно ослабленным - даже несмотря на урон нанесенный браавосийскому флоту. Окончательный перелом настал когда погибло трое Белых Ходоков: один под градом стрел, с наконечниками из обсидиана, двух других убили в спину помощники из иббенийцев. Вамматар уже знала о Братстве Безликих, обитавшем в Браавосе, но и представить себе не могла, что некоторые из этих убийц, проникли в ее собственный флот, под личиной волосатых мореходов. Оставшиеся гиперборейские маги убили этих лже-иббенийцев, но ход битвы это уже не могло изменить – вихты, оживленные Белыми Ходоками рассыпались прахом, а оставшихся было слишком мало, чтобы вести корабли в бой. Лищь немногие из кораблей Мертвого Флот смогли вырваться из окружения, удирая на восток. Браавос и Пентос могли праздновать победу, несмотря на то, что у Браавоса на плаву осталось не более двухсот галей, а у Пентоса – всего две.

И все же Вамматар не собиралась сдаваться. Собрав остатки флота, она устремилась на правый фланг, где флот Магни и его морские чудовища атаковали островитян. Она видела, как беспомощно бьется над морем дракон, как слабеют его крылья и как стремятся к нему, рассекая воду еще три чудовища. Видела она и фигурку в белой шубке, отчаянно цепляющейся за гребень крылатого зверя - такую жалкую, столь беззащитную сейчас. Ничего еще не потеряно, если ведьме удастся захватить Дейнерис. Принесение в жертву Матери Драконов все равно поможет Вамматар вернуть расположение Кольги и собраться с силами, чтобы снова вступить в бой!

Но и эта последняя надежда канула на дно Студеного Моря – вместе с конунгом Магни, сраженного стрелой какого-то юнца. Дракон вырвался из щупалец кракена, а вместе с ним от лап Вамматар, ушла и Дейнерис – ушла, когда Королева Ночи была уже в каких-то тридцати футах от намеченной цели. И на этом ее неприятности не кончились – сузив глаза от ненависти, Вамматар заметила как на корабль с черным флагом с золотым кракеном, втаскивают мужчину, крепко держащего тот самый Рог. Торжествующий взгляд врага подсказал Вамматар, что он знает, что попало ему в руки и не замедлит пустить его в ход. Затравленно она огляделась по сторонам – только сейчас она заметила, сколь незначителен стал ее флот, рядом с потрепанной, но все еще сильной союзной армадой. Корабли подходили один за другим, сжимая кольцо окружения. Вот на носу галеи, под знаменем с драконом,появился жрец – теперь она ясно видела, что кто-то из хайборийцев, аквилонец или немедиец, - и воздел руки, готовясь произнести заклятие. Одновременно острый спазм стиснул ее чрево и Вамматар вцепилась в бортик, чтобы не упасть и тяжело переводя дыхание – как некстати напомнил о себе плод.

Капитан Железного Флот поднес к губам рог и оглушительный звук, напоминающий рев прибоя, разнесся над волнами. Чудовища, ушедшие было в море, вновь начали всплывать вокруг, уставившись на людей выпученными глазами. Преодолевая терзавшую ее боль, Вамматар принялась сквозь зубы произносить заклятие Белого Холода – будь, что будет, но и этим тварям и их новому хозяину дорого дастся ее гибель!

На минуту прервавшись, новый владелец Рога что-то крикнул своим капитанам на незнакомом языке и его призыв эхом отозвался по всем кораблям под парусами с кракеном. Вамматар успела увидеть тень растерянности и гнева на лицах людей на других судах, когда огромная армада пришла в движение. Разворачиваясь, ладьи Железного Флота бросали своих союзников, покидая поле боя - и вместе с ними уходили и вызванные чудовища – кракены, морские драконы, исполинские черепахи, акулы, иные, еще более жуткие создания. Вот на их пути оказался огромный «плот» из барж, на котором отходили от ран оба дракона. Дрогон успел увидеть несущиеся на него полчища и, хлопнув крыльями, взмыл в небо, спасая Дейнерис. Визерион оказался менее расторопным – пораненное крыло не позволило ему набрать высоту, когда на плот обрушились одновременно кракен и морской дракон. Из пасти Визериона вырвался дым и языки пламени, но тут же огромные щупальца оплели его крылья, а зубастая пасть сомкнулась на его горле. Последний жалобный вопль вырвался из пасти зверя и в ответ ему с небес раздался горестный клич – Дрогон оплакивал своего брата. На тонущего дракона скопом кинулись все морские твари и Визерион сгинул в кровавом водовороте. В этот миг послышался новый звук рога и в следующий миг баллисты Железного Флота извергнули новый шквал огненных снарядов…. на собственных союзников.

Вамматар не знала, почему Эурон предал своих - да это сейчас ее и не интересовало. Главное – уход Железного Флота дает ей возможность уйти и спасти плод - единственное, что оправдывает сейчас ее существование в глазах богов. Преодолевая новый спазм, она выкрикнула команды и черный корабль, в сопровождении остатков ее флота, устремился в очистившееся от вражеских кораблей море. Вамматар оглянулась - никто из врагов не пустился за ней в погоню…никто, если не считать флагмана. Он шел на всех парусах и все колдовские умения Королевы Севера не помогали ей увеличить разрыв. Она уже видела на носу все того же жреца, угадывала произносимые им заклинания и видела как над кораблем, мерцая черно-красными искрами, собирается огненный шар, похожий на рукотворную комету. Еще мгновение – и она уничтожит ее!

Что-то свистнуло в воздухе и «немедийский» колдун, нелепо взмахнув руками, осел на палубу. Из его груди торчало блестящее копье, в человеческий рост и толщиной почти в руку, состоявшее из чистейшего льда. В этот миг огненный шар над «Балерионом» вспыхнул и исчез, словно облако, развеянное ветром. Вамматар посмотрела на верхнюю палубу, встретившись взглядом с ярко-синими глазами последнего пережившего эту битву Белого Ходока. Она сама создала его, разгадав вместе с Лоукки тайну Детей Леса и применив внушающий ужас ритуал на Вульфстане, асирском вожде, плененном ею в одной из стычек на границе с Асгардом. При жизни он был одним из самых заклятых врагов Королевы-Ведьмы, а ныне защитил ее и будущего бога от неминуемой гибели.

Вамматар перевела взгляд на корабль, резко замедливший ход – неодолимая колдовская сила, переполнявшая судно, исчезла, - не погибла, а именно исчезла, словно смерть жреца отрезала вражеский флот от источника чародейского могущества. Вамматар уже догадывалась, где находился тот источник и кого ей по-настоящему стоит винить за сегодняшнее поражение – но сил на дальнейшую борьбу уже не оставалось. Позже, возможно ей и удастся призвать своих врагов к ответу, но не сейчас. Новый спазм сдавил ее лоно и ведьма поспешила убраться в свою каюту. Там, кровью рабынь и чародейскими зельями, она надеялась поправить самочувствие, пока ее разбитый флот все дальше уходил от победителей, возвращаясь в ту морозную тьму, что испокон веков питала собой любое северное чародейство.

========== Триумфатор ==========

Конан действовал быстро: после ухода лусианцев, он отступил за Громовую, дав Эскадо возможность выступить из Кордавы на соединение с Валерием. Оба узурпатора были уверены, что киммериец бежит от них: даже с лусианцами его войско уступало вражеским армиям, по-меньшей мере втрое, теперь же соотношение сил стало тем более не в его пользу. Однако Конан понимал, что, объединившись, Эскадо и Валерий не оставят ему ни малейшего шанса. Поэтому, вместо того, чтобы отступить в Лусиану или к аргосской границе, король Конан совершил марш бросок на север и снова переправился через реку – буквально под носом у Валерия. Очень кстати оказалась и неожиданно разлившаяся Громовая, преградившая путь узурпатору. Переправившись, Конан атаковал подходящее войско Эскадо и, в ожесточенной сече, разбил его – теперь уже окончательно. Эскадо попал в плен и Конан передал его в руки Олегаро, который не замедлил казнить соперника. После этого остатки вражеской армии присягнули единственному оставшемуся в Зингаре претенденту на престол.

Однако оставался еще Валерий – даже без Эскадо его армия превосходило войско Конана и Олегаро. Но киммерийца это не остановило: после разгрома зингарцев, он сразу выступил на север. Он поспел вовремя, угадав место, где Валерий будет переправляться через Громовую, застигнув его во время высадки.

-Конан! Конан! – вопили пуантенцы, пуская стрелы в ненавистных немедийцев и аквилонских предателей. Первые ряды, высадившиеся на берег, оказались выкошены чуть ли не полностью, идущие за ними воины замешкались и высадка, оказавшись под непрерывным обстрелом, чуть не захлебнулась. Лишь когда Валерий, скрепя сердце, бросил на берег пеших меченосцев, лучники отошли, чтобы дать дорогу зингарским копейщикам. Немедийская пехота легко прорвала их строй – чтобы тут же схлестнуться уже с аквилонской пехотой. Несмотря на малочисленность изгнанников, немедийцы, выдохшиеся на мелководье, так и не смогли прорвать их строй. Валерий отчаянно ругаясь, приказал седлать коней прямо на лодках. Тяжелая конница вынеслась на берег, оттеснив пуантенцев с зингарцами. Пехота отступила в росший над рекой лес, откуда в войско Валерия полетели новые стрелы. Король, скрипя зубами от злости, не рискнул преследовать врага, понимая, что впереди может быть засада. И тут из леса послышался зов горна и земля задрожала от множества копыт: на армию Валерия обрушилась пуантенская конница. Во главе ее мчался высокий воин в черных доспехах: черное знамя с золотым львом развевалось над его головой, огромный двуручный меч опускался и поднимался, залитый кровью, отсекая головы и разрубая врагов от плеча до пояса.

Стальной клин рыцарской конницы рассек надвое войско Валерия, опрокинув передние ряды и загнав задние обратно в реку, где они тонули под тяжестью своих лат либо уносимые быстрым течением. Однако численное преимущество все еще было на стороне Валерия и его воины храбро сражались, пытаясь переломить ход битвы в свою пользу. Сам Валерий, собрав лучших немедийских вояк, прорубался сквозь вражеское войско навстречу к пробивавшемуся ему навстречу Конану, также жаждавшему скрестить мечи с узурпатором.

Они встретились на берегу, у самой кромки воды. Зазвенели клинки, высекая искры, когда оба короля кинулись друг на друга. Конан сражался молча, не тратя слов на того, кого слишком презирал. Валерий же хохотал как безумный и как безумный атаковал, сыпля проклятиями и оскорблениями. Вот его меч сорвал шлем с головы киммерийца, но ответный удар Конана разом пробил и нагрудник и сердце узурпатора. С криком, проклинающим богов и людей, Валерий вылетел из седла и рухнул в реку. Следующий удар срубил древко знамени с золотым змеем и громкие крики оповестили армию Валерия о смерти короля-самозванца. Павшие духом немедийцы и аквилонцы пытались сесть на лодки, но воины Конана настигали и истребляли их. Бой превратился в безжалостное избиение и лишь приказ Конана, словно рык льва, разнесшийся над полем битвы, прекратив резню и сохранил жизнь тем, у кого хватило ума просить о пощаде.

Все закончилось – у Аквилонии снова был только один король, как и прежде, стоявший под Львиным Знаменем и с угрюмой насмешкой слушавший приветственные хвалы.

-Выпьем, мой король!- Олегаро поднял кубок с зингарским вином,- я говорю так, потому что и на троне Зингары я останусь твоим верным вассалом. Да станет этот день началом крепкого союза между двумя королевствами.

Собравшиеся за большим столом, выставленным перед королевским шатром, аквилонские и зингарские военачальники, приветствовали это решение дружным гулом. Усмехнувшись, король Конан также поднял кубок и осушил его одним глотком. Ухватив со стола жареную говяжью ногу, он с аппетитом вгрызся в нее.

- Мое королевство еще предстоит отвоевать,- заметил киммериец, прожевав кусок мяса,- хоть Валерий и мертв, но живы и Альмарик и Ксальтотун. А немедийцы все еще стоят войском в Тарантии и других городах.

-Как только народ узнает о твоем возвращении, он поднимется на восстание,- горячо заявил Олегаро,- мы будем гнать немедийских собак до самого Бельверуса.

Вновь послышались одобрительные возгласы и звон бокалов, которыми военачальники сопровождали эти слова. И сам киммериец, тряхнув головой, словно сбрасывая дурные предчувствия, предался пиршеству победителей. Он знал, что впереди еще долгая война, но сейчас не хотел об этом думать – завтра будет завтра, а сегодня была победа.

Уже позже, опьяневший и отяжелевший, он проследовал в свой шатер. Однако едва Конан переступил порог, как хмель разом слетел с него. Даже вино не могло заглушить варварского чутья, подсказавшего, что в шатре кроме него есть еще кто-то. Ноздри мигом уловили запах – терпкий и очень приятный. Краем глаза король заметил, как что-то шевельнулось во тьме.

-Кто здесь!?- рявкнул он, выхватывая меч,- покажись, ночное отродье!

-Разве я так страшна, чтобы меня испугался столь прославленный воин?- раздался мелодичный женский смех, - ночь темна и полна ужасов, но я принадлежу свету.

Словно светящаяся змейка мелькнула во тьме и в шатре зажглось множество свечей, стоявших на столе, рядом с ложем Конана. Тут же стояла и женщина, столь красивая, сколь необычная и пугающая. Ярко-красными были ее волосы, призывно улыбались алые губы и насмешливо смотрели красные глаза, полные тайны и соблазна. Красное одеяние плотно облегало пышные формы, точеная рука держала бокал, в котором плескалось темное вино.

-Эта встреча давно должна была состояться,- улыбнулась женщина,- ты не представляешь, как я рада, что вижу тебя, король Конан.

- А я знаю, кто ты,- бесстрастно сказал киммериец, исподлобья смотря на незваную гостью,- тебя именуют Алой Женщиной. Ты жрица этого огненного бога…

-Да,- кивнула она,- я Мелисандра, жрица Рглора, Владыки Света, чье пламя его разгоняет тьму и испепеляет демонов. Он же возвышает истинных королей и низвергает ложных.

-Правда?- усмехнулся Конан,- ты служила Эскадо и, как, я слышал, даже Валерию. И где они оба?

-Они оказались ложными владыками,- улыбнулась жрица,- Владыка видел это всегда, но его слуги могут ошибаться. Мне он даровал шанс узреть мою ошибку…и искупить ее.

- Искупить?- подозрительно спросил Конан,- о чем ты?

-Ты воин Света,- убежденно сказала Мелисандра,- озаренный сиянием Сердца Владыки. Сердца, красного, как твоя горячая кровь, сердца, в чьей власти повергнуть Тьму.

-Сердца,- медленно проговорил Конан, вспоминая полузабытые слова жреца Асуры,- Сердце Аримана?

-Так именует у вас Владыку, - кивнула жрица,- единственного истинного бога, служению которому отдана вся моя жизнь. Смотри – на мне подобие его Огненного Сердца!

Она повела плечами и ее красное одеяние соскользнуло с ее плеч, обнажая безупречное тело. На нем не было ничего, кроме золотого ожерелья с большим красным камнем. Внутри него словно переливался жидкий огонь, завораживавший и притягивавший взгляд. Поставив бокал на стол, Мелисандра скользнула к застывшему Конану, запрокинув лицо и глядя ему в глаза.

- Я знаю, что ты желаешь,- ее глаза горели, словно две кровавые луны,- вижу, что поможет тебе вернуть королевство и повергнуть врагов. Прими в сердце Рглора и тогда…

Она замолчала, когда рука Конана обняла ее талию, привлекая к себе. Порывистый всхлип сорвался с губ жрицы, когда она прильнула к королю, выгибаясь всем телом. Пальцы варвара скользнули по идеальной формы спине и погрузились в алую гриву. Женщина вскрикнула от боли, когда варвар дернул ее волосы, заставив запрокинуть голову и разворачивая спиной к себе.

Уже спавший лагерь сразу поднялся на ноги, заслышав женский визг и ругательства от шатра командира. Изумленно моргая, солдаты и офицеры видели, как меж потухших костров, шагает Конан, держа за шкирку полуголую, отчаянно вырывавшуюся женщину. Вот он выволок ее на середину лагеря и огляделся по сторонам.

-Здесь многие слышали об этой ведьме,- пророкотал он,- а некоторые, может даже видели ее, и слушали лживые речи, вливающие яд в уши владык. Она много говорит о добре и свете, но за ними стоит черное колдовство и мерзкое злодейство. Во имя огненного демона, она сжигала людей заживо, а он насылал морок, скрывая ее облик, дабы ведьме было удобнее проповедовать свою ложь. Сегодня я покажу вам ее истинное лицо.

Он с силой, что-то дернул и женщина закричала, зажав лицо руками, в то время как Конан поднял над головой золотое ожерелье с алым камнем. Но все смотрели не на него, а на те жуткие изменения, что происходили с Мелисандрой. Роскошные рыжие волосы пожухли и поредели, превратившись в неопрятные седые космы. Роскошное тело съежилось, покрывшись морщинами и обвиснув кожистыми складками. Жрица отняла руки от лица и все ахнули, увидев лицо дряхлой старухи, с потухшими глазами.

Конан подбросил в воздухе алый камень и швырнул его далеко в реку.

-Иди,- он презрительно толкнул в спину Мелисандру,- убирайся прочь, старая ведьма! Обычно я не убиваю женщин, но если ты еще раз появишься в моих владениях, тебя сожгут также, как ты сама сжигала всех этих несчастных. Вон отсюда!

Не глядя никому в глаза, сгорбленная седая старуха побрела прочь из лагеря.

========== Жертва ==========

Острые когти царапнули по камню и светящиеся зеленые глаза уставились на него из мрака. Пленник дернул скованной рукой, зазвенев цепью, и глаза тут же исчезли. До его слуха донесся громкий шорох, а следом – чуть слышный всплеск где-то внизу.

-Чертовы твари,- выругался Джон и в очередной раз напряг мускулы, проверяя крепость оков. Увы, цепи были сработаны на совесть.

-А может не стоит? – усмехнулась Соня,- смерть от зубов чего бы то ни было, может стать лучше, того что готовит нам Кранко.

- Ты всегда знала, как прибодрить товарища,- проворчал Джон, вглядываясь в окружавшую их темноту.

Дозорный и воительница находились в сыром подвале, представлявшем собой наспех перестроенную под темницу естественную пещеру. Целая цепь таких пещер уже была в этих местах, в те незапамятные края, когда к устью безымянной реки вышли предки строителей Нефера. Они расширили и углубили существующие пещеры, продолбили в скалах новые коридоры, выведшие их к огромным полостям, что тысячелетиями пребывали нетронутыми, изолированными от любого воздействия сверху. И так, трудами многих поколений, появился Сокрытый Город. Со временем, конечно, он оброс и надземными постройками, домами и храмами, однако девять десятых его строений оставалось под землей. Именно это помогло Неферу выстоять перед ордами джогос-нхаев, стать единственным городом, Н’гая уцелевшим от набега кочевников. Бесчисленные ходы и каверны, словно пчелиные соты, пронизали огромную скалу и никто из жителей Нефера не смог бы сказать, что знает свой город, оставшимся Сокрытым даже для своих обитателей.

Свое знакомство с Нефером Джон и Соня начали с неказистого, полузаброшенного порта, где кроме галеры Кранко Зоуга стояло лишь несколько рыбацких лодок да непонятно как забравшийся в такую даль иббенийский китобой. В остальном здешние верфи пустовали, да и людей в порту почти не было, не считая нескольких неряшливых рыбаков с некрасивыми лицами и шелушащейся, словно запаршивевшей кожей. Проводив колдуна, его слуг и пленников тупым взглядом, они снова принялись перебирать свои сети.

Связанных Джона и Соню вытащили из галеры и повели по узким, извилистым улочкам, где средь куч отбросов клубился туман и рылись огромные крысы. По пути им встретилось лишь несколько горожан – столь же неряшливых и уродливых, что и моряки в порту, выказавших к новым людям столь же мало интереса. Наконец они очутились перед стоявшим на пересечении двух улиц двухэтажным каменным домом, выглядевшим на удивление добротным на фоне окружавшего их убожества. Дом окружала прочная каменная стена, но ворота были открыты. Открывшийся за дверьми холл выглядел нежилым, однако Кранко Зуог тут не задержался: пройдя к железной двери под лестницей, он достал связку ключей и открыл дверь.

-Леди первой,- произнес Хоуг, оскалив мелкие острые зубы. Вряд ли ли его слуги поняли, что он сказал, но, увидев улыбку хозяина, выдавили из себя некое уханье, могущее сойти за смех. Они потащили пленников вниз и Кранко закрыл за ними дверь. Последовал спуск по извилистой лестнице, вдоль которой в вырубленных в скале нишах стояли статуи уродливых божков из черного мрамора . Джону ничего не говорили эти изваяния, но Соня, бывавшая в храмах Шадизара и Аренджуна узнала некоторых идолов, и невольно содрогнулась, вспомнив кого они изображают. Вскоре лестница кончилась и они очутились перед очередной дверью, над которой скалилась голова Черного Козла. Кранко открыл и эту дверь, вводя пленников в свою обитель.

Сам Кранко жил в просторной комнате, в обстановке, которую можно было бы назвать роскошной – особенно на фоне убожества наверху. Стены украшали изысканные, хоть и довольно мрачные гобелены, огромное ложе застилали покрывала из черного шелка, на столике черного дерева, синим и зеленым огнем горели черные свечи в золотых подсвечниках. У дальней стены стоял алтарь из черного мрамора, на котором высились золотые и серебряные идолы с глазами из драгоценных камней. Здесь были и те существа, которых Джон и Соня видели в коридоре и многие иные, словно вышедшие из горячечного бреда либо же наркотических видений курильщика лотоса. Венчала весь этот пантеон я статуя изображавшая божество с женской грудью, мужским членом и козлиной головой - Черный Козел, главное божество Квохора.

Кранко бережно поставил перед изваянием алый камень, зажигая курильницы из человеческих черепов, тут же наполнившие комнату резким запахом. Не оборачиваясь, он небрежно бросил что-то своим подручным на незнакомом языке и уродцы потащили пленников к ближайшей двери. От колдовских покоев отходило несколько коридоров, вдоль которых тянулись убогие клетушки, испускавшие вонь, как из хлева – здесь обитали слуги колдуна. В самом же дальнем конце коридора, идущего здесь под уклон, находилась пещера, ставшая тюрьмой для Джона и Сони. Их покормили, дав по миске рыбной похлебки, после чего приковали к стенам и удалились, оставив на стене горящий факел.

-И вот мы снова в цепях, - подвела итог Соня, когда за уродцами замкнулась дверь, - раздери меня Эрлик, Джон, если ты не приносишь мне несчастья. Начинаю думать, что мне было бы лучше погибнуть на арене Вамматар, чем в этом вертепе.

-Может он нас и не убьет, - неуверенно протянул Джон, пробуя на прочность цепи, - он ведь мог сделать это еще на островах. Для чего то мы ему нужны.

-Нужны, это точно,- хмыкнула Соня,- вот только сдается мне, для чего-то такого по сравнению с чем и жертвоприношение на Ристалище покажется славной смертью.

Джон невнятно хмыкнул в ответ, но не стал спорить с очевидным. Так или иначе, эта сырая обитель стала на какое-то время их домом. Судя по всему, она была частью более обширной пещерной системы: так за стеной на которой висел Джон, слышался шум подземной реки. Видимо, она нередко разливалась, итогом чего стал обвал части стены, открывшей проход в соседнюю пещеру. Впрочем, даже если бы Джону с Соней и удалось освободиться, они бы не смогли воспользоваться этим ходом, слишком узким для взрослого человека. Однако он был достаточно велик для безымянных тварей, приходивших из мрака, с неясными, но вряд ли добрыми целями. Джон заметил рядом с дырой остатки затвердевшего раствора – отверстие явно пытались заделать, но что-то или кто-то неизменно разрушало преграду. Не добавляло бодрости духа и то, что слуги колдуна, приносившие им рыбную похлебку и кусок черствого хлеба, то и дело бросали на отверстие опасливые взгляды.

Однажды спящий Джон проснулся от необычных звуков из-за стены – словно что-то влажное и плоское громко хлопало по камням. Он услышал громкий плеск и почти сразу - невнятное бормотание. В ноздри ударил резкий рыбий запах.

-Соня!- крикнул он и висевшая напротив девушка сразу проснулась. Ее глаза широко распахнулись, уставившись на что-то рядом с Джоном. Тот скосил глаза и, не выдержав заорал, что тут же подхватила и Соня. Рядом с Джоном слепо шарила покрытая чешуей рука с перепончатыми пальцами. Острые когти скользнули рядом с лицом Джона, но тут дверь распахнулась и в комнату ворвалось несколько слуг колдуна. Жуткая лапа мигом убралась, но даже краткого мгновения хватило уродцам, чтобы понять, что случилось. Один из них опрометью выбежал из темницы, остальные сгрудились возле пленников.

Встревоженному Кранко Зоугу хватило беглого взгляда, чтобы понять, что произошло.

-Похоже, вы слишком долго пользуетесь моим гостеприимством,- пробормотал он,- да и я тут слишком задержался. К счастью, у меня все готово, чтобы, наконец, расстаться с этим местом.

Он кивнул слугам и те, отцепив пленников от стены, потащили их к выходу.

Здесь Джон и Соня еще не бывали – огромная пещера, почти нетронутая человеческим вмешательством, много глубже помещений, где они находились ранее. Дальние своды терялись во мраке и где-то там шумела невидимая река. Там же где стояли они, связанные и удерживаемые подручными колдуна, тьму рассеивало пламя костров, полукругом охвативших большой черный алтарь. Над ним скалилась вытесанное в стене изображение Черного Козла, а под ним мерцал и переливался жидким огнем кроваво-красный шар.

У подножия алтаря валялось изувеченное детское тело – рабыня из джогос-нахаев, убитая в ходе жестокого ритуала, в завершение которого из ее груди вырезали сердце. Кранко Зоуг, встав над алтарем, сжимал в руке окровавленный комок плоти и читал заклятия.

-Услышь меня, о Сокрытый,- выкрикивал чародей, трясясь как в лихорадке,- Ужасающий, подлинный Владыка Мира. Истинным именем своего бога, Черного Козла с Легионом Младых, я призываю тебя откликнуться. Йа, Шуб-Ниггурат! Сила Кровавой Яшмы да соеденит Нефер с Каркосой, дабы ты смог явить свой лик, о Король в Желтом.

Он стиснул в руке вырванное сердце и алые капли упали на мерцавший кристалл, но не стекали, а впитались в него. От камня поднялась алая дымка, выросшая в клубящееся над алтарем облако. Оно становилось все прозрачнее, в нем проступили контуры золотого трона, на котором восседал некто в желтом шелковом одеянии, испещренном красными узорами и в желтой же маске.

- Вижу, ты нашел то, за чем я тебя посылал, Кранко из Квохора,- голос сидевшего на троне был странно гулким, будто искаженным и мало напоминал человеческий.

-Да, о Владыка Мира,- произнес колдун, раболепно простершись перед алтарем,- на островах, среди дикарей с рыбьей кровью в жилах, я достал талисман.

-Когда ты явился в Каркосу, - проговорило существо,- в кровавой грязи, одетый в рубище и безумием во взоре, мои слуги хотели скормить тебя шрайкам, но я остановил их, ибо узрел в тебе искреннее желание служить Желтому Императору. И ты не посрамил моих надежд, показав себя надежным и верным слугой – потому я и оправил тебя на Север.

-Все так, о Король в Желтом,- произнес колдун,- Кровавый Камень нынче твой.

-Девять тысяч лет минуло с тех пор, как Император Кровавой Яшмы сел на престол Империи Зари, - произнес сидящий на троне, - но после окончания его правления, камень, упавший со звезд считался навеки утерянным. Но он возродился вновь - и я уже не выпущу его из рук. С магией Камня я соберу армию из крылатых, шрайков, бескровных людей и моссовийских оборотней. Некроманты Нефера и Асшая будут служить мне и сам К’Дат из Серой пустоши склонится перед Желтым Императором. Я сокрушу Пять Крепостей, свергну марионетку в Ине и чужеземного самозванца, что именует себя Черным Императором, раздавлю джогос-нахаев, заставив присягнуть мне. А когда моя империя раздвинется от Ленга до Студеного моря, мои войска ринутся за Костяные Горы.

-Весь мир будет принадлежать тебе, о владыка,- заворожено прошептал Кранко,- не зря я десять лет назад покинул Квохор, отправившись на поиски Запретного Города.

-Да, не зря,- усмехнулся Король в Желтом,- и награда, что ждет тебя за эту службу поистине велика. Когда войска Империи Ночи дойдут до последнего моря, ты станешь моим наместником в Западных Краях – от Великого Леса и до Закатного моря. Тебе осталось сделать совсем немного.

-Я незамедлительно приступлю к жертвоприношению,- истово произнес колдун.

-Вспомни мой дворец и Сокрытое море и саму Каркосу,- напутствовал его император,- пусть они пребывают в памяти твоей в тот миг, когда жертвенная кровь прольется на алтарь Кровавой Яшмы. Тогда его сила соединит Нефер и Каркосу и ты сможешь предстать передо мной во плоти, дабы вручить мне Кровавый Камень.

-Я сделаю все так, как ты скажешь, Владыка,- квохорец вновь склонился в поклоне. Колдовское «окно» над алтарем заколебалось, тронный зал заволокло кровавой дымкой и видение Короля в Желтом исчезло.

-Мерзкие недоноски! Ублюдки жабы и свиньи! Ты, отродье козла и шакала, можешь иметь дело с женщиной, только когда она связана и одна против двадцати? Дай мне оружие, если в тебе осталось хоть что-то от мужчины и я отрежу твой козлиный отросток и запихну в твою зловонную пасть!

Соня еще изрыгала ругательства, когда ее приковывали цепями к алтарю Черного Козла. Кранко Зоуг почти не обращал на нее внимания – он стоял, держа на весу красный камень, и его мерцание озаряло его фигуру словно адским пламенем. Во второй руке квохорец держал меч, в котором дернувшийся Джон признал Длинный Коготь.

-Валирийская сталь тебе больше не понадобится мой пылкий друг,- бросил колдун,- когда кровь твоей подружки перенесет меня в Каркосу, ты достанешься моим слугам. Поверь, они умеют находить применение крепким молодым парням.

Джон выругался не хуже Сони, но колдун уже отвернулся, читая заклинания – самые тайные и сильные, из всех известных в подлунном мире, призывая богов давно забытых всем человечеством. Вот он выкрикнул последнее имя, занося меч, но неожиданно замешкался, напряженно вслушиваясь в темноту. Прислушался и Джон – показалось ли ему или в шуме незримой подземной реки проявились новые звуки? Раздался сильный плеск, а вслед за ним - шлепанье плоских лап по полу. Во тьме появились смутные силуэты, с каждым шагом приобретавшие все более четкие очертания: уродливые рыбьи головы, выпученные глаза, перепончатые лапы, чешуйчатые тела.

-Задержите их!- крикнул Кранко и свора его уродцев, забыв о Джоне, кинулась на нежданных гостей. Джон успел отметить, что и пришельцы из тьмы и слуги колдуна имеют схожие черты, будто представляя две ветви одной и той же уродливой расы.

Кранко вновь занес меч, но неожиданное появление Глубоководных вывело его из равновесия. Невольно он сделал несколько шагов вперед, оказавшись в опасной близости к Соне, чем та и не замедлила воспользоваться. Собрав все силы, воительница с силой боднула колдуна головой в живот. Тот охнул, скорчившись и Соня, воспользовавшись этим, обернула сковывавшую ее руку цепь вокруг его шеи. Колдун захрипел, меч выпал из его руки, зазвенев по полу. Соня, не давая ему опомниться, сдавливала цепью горло Кранко. Ее усилия облегчались тем, что даже сейчас квохорец держал во второй руке красный камень, будто не в силах разжать пальцы.

Джон, воспользовавшись тем, что слуги колдуна схлестнулись с Глубоководными, перекатился к алтарю, поближе к валяющемуся на камнях Длинному Когтю. Он чуть не лишился рук, пытаясь разрезать путы – валирийская сталь ранила при каждом неверном движении и вскоре запястья юноши покрыли обильные кровоточащие раны. С трудом двигая скользкими от крови кистями, он все же сумел найти правильный угол и, установив меж камней лезвие, начал пилить об него окровавленные веревки. Вскоре путы распались и Джон, ухватив меч, рассек и веревки, стягивавшие его ноги. Вскочив, он кинулся на помощь Соне, разом разрубив цепь на ее левой руке. Соня высвободила хрипящего, полузадохшегося колдуна и, не давая ему отдышаться, со всех сил врезала ему кулаком под подбородок. Челюсти колдуна смачно клацнули и он, обмякнув, повалился на алтарь, выронив камень. Джон, пошарив на его поясе, снял связку ключей и, перебрав их, нашел тот, что размыкал кандалы Сони. Вскоре уже оба воителя, свободные от цепей, стояли возле алтаря, готовые к бою.

Меж тем, среди сражавшихся друг с другом отродий наметились изменения – твари колдуна, увидев крах своего господина, быстро столковались со своими подводными родичами. Сейчас они, издавая квакающие и булькающие звуки, кольцом окружали черный алтарь, скаля острые зубы и протягивая лапы с перепончатыми когтями к двум людям.

- Есть мысли, как выбраться отсюда?!- крикнул Джон, занося меч.

Соня не успела ответить – на полу застонал, приходя в себя, квохорец. Перед мысленным взором воительницы пронеслась череда недавних событий и ее осенило.

-Дай мне меч! - крикнула она.

-Что?- обернулся Джон,- сейчас не время выяснять…

- Дай меч, раздери тебя Сет! – рявкнула девушка и, когда оторопевший Джон протянул ей Длинный Коготь, она сунула ему Кровавый Камень,- держи это!

Сама она, наклонившись, ухватила за шкирку Кранко Зоуга и, вздернув его на ноги, перерезала ему глотку. Струя крови хлынула на алый камень и тут же пещеру озарила ярко-алая вспышка, заставившая морских тварей отпрянуть, закрывая глаза перепончатыми лапами. Когда же они вновь взглянули на черный алтарь на нем лежал только труп колдуна. Ни красного камня, ни Джона с Соней в пещере уже не было.

========== Ворон ==========

Большая черная птица, каркнув, уселась на мачту небольшой галеи, укрывшейся в узком проливе меж двух скалистых островков. Целая россыпь этих клочков суши раскинулась у устья Койны, при ее впадении в Кинжальное Озеро. И только птичий глаз мог рассмотреть сверху притаившиеся меж островов суденышки, с убранными парусами, на которых угадывалось изображение оскаленной ведьмы. С десяток вооруженных женщин, одетых в живописные одежды, собранные, казалось, с половины Эссоса, стояли на носу, внимательно вглядываясь в речную даль. Остальные лежали вповалку на палубах, перехватывая краткие мгновение сна перед грядущей битвой.

Ворон расправил крылья и слетел к окошку небольшой каюты на корме. Там, на широком ложе, устланном шелками, дремала худенькая девушка, с коротко обрезанными темными волосами. В обнимку с ней, положив рыжую голову на девичье плечо, а руку – на юную грудь, выглядывавшую из полурасстегнутой куртки, лежала еще одна девушка - смуглая пиратка с резкими чертами лица. Птица наклонила голову, окидывая спящих внимательным черным глазом. Человек в ее теле видел все – и причудливый путь, приведший темноволосую девушку на это судно и то, как она получила командование над речными разбойницами и даже то, как ее удалось склонить к столь необычным утехам рыжей смуглянке – бывшей куртизанке, бежавшей из Браавоса после убийства своего покровителя. С новой атаманшей речные пиратки добились многого – проникнув под чужой личиной на корабль Уро Неумытого, Безликая подсыпала собственноручно приготовленный яд в котел с мясной похлебкой. К праотцам отправился и сам Уро и еще с десяток его подручных, тогда как остальных перебили в ходе внезапного ночного налета. После казни своего самого упорного врага, настал черед и остальных речных пиратов, что сделало капитаншу «Ведьминых зубов» королевой Кинжального озера. Как раз сейчас она караулила торговые суда из Квохора, о которых пираткам сообщила унаследованная от Корры сеть лазутчиц в Вольном Городе.

Однако сегодня их не ждала добыча – только бесславная и страшная смерть.

Ворон чуть слышно каркнул и темноволосая девушка широк распахнула глаза. Ее рука дернулась к поясу, на котором висел тонкий меч, но тут же опустилась, когда из птичьего клюва раздался каркающий голос с неожиданно знакомыми интонациями.

-Здравствуй Арья.

-Что? Бран?!

-Да. Рад видеть тебя, сестра!

-Откуда? Где ты?

-Ближе чем тыдумаешь.

-С тобой все в порядке? Я слышала Винтерфелл пал! Что с Сансой?

-Со мной все даже лучше чем раньше. Винтерфелл и вправду пал, но Санса жива и в безопасности. Ее опекает Мать Драконов.

-Опекает? Это как?

-Дейнерис тоже нравятся рыженькие.

Густой румянец накрыл щеки Арьи.

-Опасность угрожает сейчас не мне и не Сансе, - продолжал человек в теле ворона,- а тебе. Уводи своих и уходи сама отсюда. Ты не справишься с теми, кто идет к озеру от Квохора…никто бы не справился. Даже мне не удалось остановить его.

-Идет? О чем ты?

-Ты узнаешь, но позже. Сейчас просто уходите. И побыстрее.

-Хорошо. Бран…мы увидимся еще?

-Да. Иди на восток к Великому Лесу – я буду ждать тебя там. А сейчас поторопись.

Арья больше не спрашивала ни о чем – растолкав подружку, она выскочила на палубу, громким голосом отдавая приказы. Ворон, протяжно каркнув, взмыл в сереющее небо, и понесся вверх по течению Койны.

Уже давно рассвело, когда Бран увидел на берегу реки развалины большого города – Ар Ной, еще одна ройнарская столица. Роскошные дворцы из зеленого мрамора заросли бурьяном, из реки торчали обломки высоких колонн и статуи ройнарских царей, покрытые тиной и илом. Именно отсюда начинались владения Квохора. Ворон, каркнув, опустился на крышу полуразрушенного храма Матери-Ройны и стал ждать.

Сначала была тьма – на солнце вдруг наползли темные тучи, погрузившие мир в серые сумерки. Послышался раскат грома и среди клубящихся туч блеснула молния, осветив движущиеся по реке темные точки. Точно такие же точки двигались и по обоим берегам, приближаясь к руинам. Вот точки на воде превратились в большие галеи, с черными парусами, на которых красовалась козлиная морда. Ведшие галеры люди выглядели типичными квохорцами – высокие, тощие, с длинными черными бородами. Флот Квохора в отличие от армии укомплектовывался лишь коренными жителями Вольного Города, а его купцы, при надобности, вступали в рукопашные схватки, как с речными пиратами, так и с галеями враждебных городов, хотя со времен Века Крови Вольные Города не воевали друг с другом на Ройне.

В сухопутный бой квохорцы вступали куда реже, предпочитая полагаться на наемников и рабов-Безупречных. Однако на лодках были и воины – высокие светловолосые мужчины в рыцарских доспехах и более низкорослые, темноволосые и сероглазые люди, с перекинутыми через плечо длинными луками. Бран уже знал, что это боссонцы и аквилонцы, подданные обширного королевства к востоку от Великого Леса, с которыми пикты резались насмерть. Впрочем, пикты тут тоже были - Бран с неудовольствием отметил скользившие меж галей узкие каноэ, ведомые смуглыми низкорослыми гребцами. На нескольких лодках восседали разукрашенные шаманы, в головных уборах из страусовых перьев. Не все пиктские племена признали наместника Джеббал Сага – племена Ястребов, Пантер и Черепах, временами торгующих с авкилонцами, обратились к ним же за помощью, поднявшись против Брана. Возглавили их несколько колдунов – те, что поклонялись не Джеббал Сагу, а Черной Оленихе, самому устрашающему божеству в темном пантеоне пиктов. Эти мятежники то и дело нападали на становища верных Брану людей, а потом уходили за Громовую, спасаясь от ответных карательных рейдов. К сожалению, Трехглазому Ворону не удавалось удержать пиктов от грабежей, разорявших западные провинции Аквилонии и еще больше озлоблявших хайборийцев против нового вождя лесных дикарей.

Но не пикты, не квохорцы и даже не аквилонцы с боссонцами составляли главную силу небывалого воинства. По обе стороны Койны, раскинувшись на целую милю, ехали конные всадники на свирепых конях. Берег дрожал от топота копыт и жители немногих деревень, стоявших у реки, заслышав воинственные крики кочевников, бежали куда глаза глядят, молясь всем богам, чтобы дотракийский кхалассар проехал мимо.

Однако во всем этом огромном, растянувшемся на мили вдоль реки войске так и не было видно командира. Ворон вытягивал шею, силясь заглянуть как можно дальше, и едва не пропустил миг, когда туча над его пристанищем сгустилась до вовсе непроглядной темноты. Вновь прогремел гром, хлынул проливной дождь и с небес с оглушительным хохотом обрушился крылатый демон. Он пронесся над рекой, подняв высокие волны и умчался в сторону Кинжального Озера. Но ворон успел заметить на его шее высокого человека в черном одеянии и с черной же бородой, крепко державшегося за рога адского отродья.

Ксальтотун из Ахерона двинулся в свой поход на Запад.

Весь оставшийся день огромное войско, спускалось по Койне, а потом – еще целую ночь шло вдоль восточного берега Кинжального Озера. Ворон, в теле которого летел Бран, не удержавшись, облетел безымянные острова в устье Койны и с облегчением убедился, что Арья увела своих пираток. После этого он мог возвращаться - даже Трехглазому Ворону все труднее было оставаться в теле ворона обычного. Куцее сознание птицы все больше вторгалось в мысли Брана, отвращая его от следования за воплощением зла, враждебного всему живому. И все же Бран не отвернул назад, неумолимо направляя птицу за страшным войском.

Он нагнал его уже за Кинжальным Озером – за две мили до Горестей квохорцы, дотракийцы и все прочие встали огромным лагерем по обеим берегам Ройна. Но Ксальтотуна с ними не было и ворон, вглядываясь вдаль, увидел как вниз по реке, тяжело взмахивая крылами, несется крылатая тень. Бран понял куда летит колдун и последовал за ним, хотя его человеческая сущность, не меньше крохотного птичьего мозга, противилась проникновению в проклятый край.

Густой белесый туман клубился над рекой, влажными щупальцами проникая под черные перья. Бран не знал, болеют ли птицы Серой Хворью, но даже ему было не по себе при виде угадывающихся под водой затопленных статуй, словно тянущих мраморные руки к парящему над водой ворону. Из реки вздымались стены дворцов и храмов, поросшие мхом, папоротником и черным плющом. То и дело навстречу ему выплывали мраморные колонны и лестницы исходящие из воды и исчезавшие в нависшем рекой тумане. Странные смутные тени двигались в этом белесом мареве, невнятные всхлипы и стоны слышались отовсюду, от чего даже у находящегося за сотни миль отсюда Брана ползли мурашки по коже.

А потом он услышал новые звуки – монотонный ритмичный гул, тяжкими ударами сотрясавший воздух. Ему вторил громкие вопли, полные смертной муки, и злорадный, нечеловеческий хохот. В этот момент ворон увидел как сквозь туман брезжит тусклое, какое-то мертвенное свечение.

Из тумана выплыл огромный мост – арки исполинского сооружения наполовину обвалились, остальные поросли серым мхом и черным плющом, но на вершине его все еще горели бледные фонари. А меж них яростно билось призрачное колдовское пламя, вспыхивающее синими и зелеными сполохами, похожими на свечение блуждающих огоньков на болоте.

Посреди моста стоял Ксальтотун – окруженный клубами тумана и дыма, он мерно ударял в большой бубен. Рядом с ним, кривляясь и корча рожи сновали жуткие существа – с иссиня-черной кожей, острыми клыками и маленькими рожками на лысых головах. На уродливых, полузвериных ликах демоническим огнем мерцали алые глаза. В когтистых лапах черные твари держали острые ножи, которыми они вырывали сердца у связанных, бессмысленно что-то бормочущих, людей разражавшихся то бессвязными воплями, то взрывами истерического хохота. Бран отметил шелушащуюся, серую, как камень, кожу и с содроганием осознал, что чародей использует Каменных Людей в качестве жертвы неведомым силам. Крики истязаемых разносились над рекой, сливаясь с многоголосым шепотом поднимавшимся с туманом и алая кровь потоками лилась в Ройн, окрашивая его воды в красное.

Последний из Каменных Людей, булькая кровью из перерезанного горла, свалился с моста и в этот миг Ксальтотун отбросил в сторону бубен, вскидывая руки. Слова страшного заклятия сорвались с его губ и вода под мостом взбурлила. Из реки поднялись клубы тумана, слишком плотного даже для этих мест. Они сгущались, меняясь и разрастаясь в воздухе, превращаясь в зловещую фигуру в белом саване. Жуткий призрак повис в воздухе перед Ксальтотуном и с его губ сорвались слова – которым, на давно забытом языке, ответил чародей. А потом призрак в саване обернулся и капюшон упал с его головы, обнажая голый череп. Беззвучный смех вырвался из оскаленного рта и ворон невольно дернулся, чувствуя как птичьи внутренности словно наливаются свинцом. Беззвучный, почти человеческий стон вырвался из клюва, ворон нелепо взмахнул крыльями, пытаясь взлетать и рухнул в чумные воды…

С криком очнулся Бран в своей лесной землянке, жадно глотая ртом воздух. Он лежал на ложе, устланном шкурами пушных зверей, окруженный бормочущими шаманами и полуголыми прислужницами. Одна из них поднесла деревянную чашу с травяным отваром и Бран залпом выпил его, все еще чувствуя как его тело бьет дрожь.

Он знал, Кого вызвал Ксальтотун из затопленных руин проклятого города, некогда носившего имя Кройяне, а ныне прозывавшегося Горестями. Из зараженных Серой Хворью вод Ройна, повинуясь заклятиям ахеронца, восстал Лорд-в-Саване и Трехглазый Ворон знал на кого обратится его ужасающий гнев. Более того – он видел это!

Верховная Жрица Кинвара, подперев рукой подбородок, задумчиво всматривалась в полыхавшее перед ней священное пламя. В тронном зале она была одна - остальные жрецы пребывали на вечерних богослужениях, как в самом храме, так и на улицах – даже здесь до жрицы доносился отдаленный гул которым толпа приветствовала своих пастырей. Обычно верховная участвовала в этих церемониях, но не сегодня – пристально вглядываясь в священное пламя, она пыталась узреть в нем грядущее.

Все шло не так уж плохо для Города Огня: хотя попытка усадить на зингарский трон своего ставленника потерпела крах, но волантийские войска еще удерживали часть Зингары к западу от Черной Реки. Воинские потери восполнялись за счет прибывавших в город со всего мира беглых рабов, вольноотпущенников, просто фанатиков, желающих вступить в храмовую стражу Огненного Бога. Захват Барахских Островов укрепил положение Волантиса на море и пополнил его флот. Из разграбленной Зингары волантийцы вывезли достаточно ценностей, чтобы было на что начать новую войну. Оставалось только решить, куда нанести первый удар – на запад, дабы сокрушить Мир, Тирош и Лисс, либо на север, дабы отомстить Квохору и Норвосу за поражение трехсотлетней давности и привести эти города, поклоняющиеся ложным богам, к истинной вере. Знамения в пламени благоприятствовали первому варианту, тем более, что там Волантис мог рассчитывать на поддержку Дейенерис, к которой уже направился посол Кинвары. «Три сварливые дочери» продолжали торговать рабами, переключившись с Волантиса на новые страны – Аргос, Шем и Стигию. Их черед тоже придет…позже. Кинвара с нетерпением ждала возвращения высшего жречества с вечерних богослужений, дабы обсудить с ним будущие походы во славу Рглора.

Она посмотрела на священное пламя – оно горело ровно и ясно, даже на расстоянии в двадцать футов обдавая ее своим жаром. В огне не видно никаких дурных предзнаменований, а значит, несмотря на временные неудачи в Зингаре, величие Рглора никто не посмеет оспаривать. А уж когда Храм получит его Пламенное Сердце…

Что это за шум на улице? Кинвара прислушалась – нет, не похоже на обычные крики экзальтированной толпы, приветствующих жрецов на ступенях храмовой лестницы. С улицы слышались крики удивления, быстро сменявшиеся воплями испуганных насмерть людей. А потом крики заглушил ровный и мощный гул, нараставший с каждым мигом.

Кинвара подошла к узкому окну и выглянула наружу. Увиденное повергло ее в ступор – по улицам города разливалась огромная масса речной воды, сметавшая дома, лавки и гостиные дворы, захлестывая до крыш дворцы знати.Храм Рглора и Черные стены вздымались словно одинокие острова, посреди клокочущего, поднимающегося Ройна.

Позади жрицы послышалось шипение и в храмовом зале вдруг стало темно и холодно. Обернувшись, Кинвара увидела что священное пламя погасло, словно потушенное водой, а вместо него из дыры в полу поднимаются облака влажного тумана. Вот они обрели форму – высокого воина в серебристом чешуйчатом доспехе и шлеме в виде рыбьей головы. Темные глаза с презрением оглядели съежившуюся жрицу, пораженную страшной догадкой. Правильные черты заколебались, словно отражение на воде, а когда рябь улеглась, вместо царственного лика на Кинвару глянул голый череп. Из его рта вырвалось облако тумана, окутавшее оцепеневшую от ужаса женщину. Она хотела закричать, но лишь сдавленный хрип вырвался из ее рта, когда в него проникли холодные и влажные миазмы. Она посмотрела на свою руку – ногти стремительно чернели и от них ползла вверх твердая серая короста. Кинвара хотела еще раз крикнуть, но ее губы и язык уже не ворочались во рту, потеряв всякую чувствительность. Словно огромная рука сдавила ее горло и алая жрица, захрипев, повалилась на пол. Она умерла еще до того как коснулась красного мрамора – холодная и твердая, будто статуя из серого камня.

========== Маски ==========

Браавос праздновал свое второе рождение.

Тяжело доставшаяся победа в морском сражении пришлась аккурат в канун начала празднества Разоблачения, которое, по такому случаю, проходило в разы с большим размахом, чем обычно. От заката до рассвета город сотрясался от взрывов петард и хлопушек, а в водах каналов и лагуны отражались огни бесчисленных фейерверков. По каналам пробирались увешанные гирляндами гондолы, с причудливо разукрашенными бортами и пурпурными парусами – в память о тех временах, когда браавосийцы были вынуждены менять вид украденных ими кораблей. Одетые в пышные костюмы лодочники в масках разбрасывали в окна домов разноцветные конфетти, дешевые сладости и мелкую монету. На всех углах за полцены продавалась жареная рыба, устрицы, кальмары, крабы, жирные копченые угри и хрустящие, поджаристые лягушачьи лапки. В кабаках Мусорной Гавани моряки со всего мира упивались пивом и дешевым вином, заплетающимся языком подпевая бродячим певцам и щупая размалеванных шлюх. Бродячие театры со всех Вольных Городов стекались в Браавос, давая представления перед охочей до зрелищ чернью; на каждом углу устраивались борцовские сражения, петушиные, собачьи и угриные бои. А по лагуне, вокруг города, и по Большому Каналу неторопливо двигались корабли браавосийских богатеев - настоящие плавучие дома освещенные цветными фонариками и медными статуями. На верхних палубах лучшие люди Вольного Города, в компании куртизанок, вкушали изысканные деликатесы, запивая их самыми дорогими винами. Ниже, из-за окон кают, убранных бархатными занавесями, доносились похотливые стоны и игривый женский смех.

В одной из таких кают на шелковых подушках возлежал немолодой мужчина с напомаженными черными волосами и дряблым жирным телом. Лицо его скрывала маска изображавшая оленью морду, с ветвистыми рогами. На его бедрах, скакала обнаженная женщина – тоже немолодая, но еще сохранившая былую стройность. Лицо женщина скрывала маска золотая маска оскалившейся львицы, короткие светлые волосы венчала золотая же корона. Она ритмично двигалась, издавая громкие стоны, но в проглядывавших через прорези зеленых глазах светилось неподдельное презрение.

Мужское тело напряглось, в предчувствии кульминации, и женщина спешно приподняла бедра, давая выскользнуть короткому толстому члену, толчками выплескивавшему семя на пах, поросший курчавыми черными волосами. Скрывая омерзение, женщина отвернулась, вытирая промежность шелковым полотенцем.

-Еще никогда не имел королеву,- раздался густой бас из-под оленьей маски,- правду говорят, что у вашего семейства все золотое?

-Это так,- из-под маски раздался натянутый смешок,- и лоно и руки и даже губы.

-Правда?- мужчина рассмеялся неприятным кудахтающим смехом, - это надо проверить. Давай поцелуемся, прежде чем я использую твои губки по назначению, Королева Шлюх.

Он приподнял край маски, открывая мясистое лицо с заплывшими жиром глазками. Женщина также приподняла маску и припала к его губам.

-Трахаешься ты лучше, чем целуешься,- сказал мужчина, отстраняясь и надевая обратно маску,- давай шлюшка, поработай своими королевскими губками в другом месте. Да, работай, как следует, если хочешь получить свой кредит.

Он откинулся на кровать и гулко захохотал, так что все его жирные телеса затряслись как студень. Превозмогая отвращение, женщина послушно склонилась над его чреслами. При этом она незаметно вытерла губы шелковым покрывалом, доставая из его складок заранее припрятанный пузырек и спешно проглатывая его содержимое. Ее губы мусолили обмякшую плоть, упорно не желавшую восставать вновь, пока мужчина, снисходительно глядя на двигающуюся меж его бедер светловолосую голову, потягивал вино из стоявшего возле ложа кувшина. Вот он сделал большой глоток и тут же его глаза вылезли из орбит и мужчина, поперхнувшись, выплюнул вино на собственную грудь. От его лица отлила вся кровь, изо рта вырвался крик, боли, тут же сменившийся натужным кашлем. Резко выпрямившаяся женщина, с злобой плюнула на жирный живот и слюна с семенем смешались с алой кровью выплеснувшейся из носа и рта мужчины. Он судорожно хватался за женские руки, пока убийца, уже не обращая внимания на его затухающие трепыхания, стаскивала с жирной шеи золотую цепь, на которой болтался массивный железный ключ. Довольная улыбка искривила ее губы.

-Так вот ты какой, - она прервалась на полуслове, когда за ее спиной скрипнула дверь и в каюте появилось еще два человека . Один носил одежды вестеросского септона и полузвериную маску Неведомого. Второй облачился в роскошное одеяние из разноцветных перьев. Его лицо скрывала маска змеи, но сквозь прорези смотрели черные глаза, окруженные черной морщинистой кожей. Черными были и руки вошедшего.

- Эта падаль ваша,- небрежно бросила женщина, набрасывая на плечи красно-золотое одеяние, с разрезами до середины бедра и натягивая обратно маску,- я пойду, поищу вина на этом корыте. Охота как следует прополоскать рот после этой мерзости.

Головы в масках синхронно кивнули и мужчины скользнули к кровати, на ходу доставая оружие из складок одежды: тонкий длинный стилет в руках у «септона» и костяной нож с причудливой резьбой на рукояти.

- Я умер и воскрес в раю! Восстал из соли и дыма, как бог титек и вина!

Звонкий девичий смех ответил карлику, лихо задравшему маску рогатого беса, чтобы хлебнуть еще вина. Половина пролилась на грудь и подбородок, но он даже не заметил: этот бурдюк и так был далеко не первый за сегодняшний день. Маленького человека ощутимо пошатывало – выходя по нужде, он возвращался, держась за протянувшиеся вдоль борта поручни, пока, наконец, с облегчением не плюхнулся за стоявший на палубе столик. На нем уже стояло два пустых кувшина и несколько блюд с обглоданными костями и огрызками фруктов. Разноцветный костюм покрывали пятна от жира, соуса и вина, что не мешало льнуть к Тириону двум молоденьким девушкам, в коротких юбочках и платьях с глубоким вырезом. После победы над флотом Вамматар, браавосийские куртизанки резко разлюбили карлика, но тот не унывал, сняв на весь день обычных шлюшек. На одной из них, чернокудрой и смуглой мирийке, красовалась маска кошечки, другая, белотелая и рыжеволосая прикрывала лицо мордочкой лукавой лисички. Обе не отходили от сорящего золотом Тириона не на шаг, уже отдавшись ему в каюте одного из прогулочных кораблей богатеев, куда карлика пустили как полномочного посланника дружественной державы. Это была его последняя ночь в Браавосе перед возвращением в Вестерос и Тирион хотел взять от нее как можно больше.

-Смотри, Дворец Морского владыки,- воскликнула «кошечка», - сегодня там брави сражаются за звание Первого меча.

- Соберутся лучшие фехтовальщики Браавоса,- добавила ее подружка,- вот бы посмотреть…

-Мой клинок разит куда точнее,- рассмеялся карлик, запуская руку в пышное декольте,- но если вам так хочется посмотреть на этих плясунов…

Они сошли в Пурпурной Гавани и карлик, поддерживаемый за руки смеющимися девушками, направился к Лунному Пруду. Здесь уже вовсю шли гулянья – меж расставленных по площади столиков сновали жонглеры, шуты, мимы и глотатели огня; в паре мест шли петушиные бои, а совсем рядом прошел рослый мужчина в маске медведя, ведущий на поводке и в наморднике настоящего косолапого, до смерти напугавшего спутниц Тириона. Успокаивая девушек поглаживанием их по всем местам, карлик все же нашел удобное место рядом с большим фонтаном, переливавшимся разноцветными струями. Подскочившему слуге он заказал жареную семгу в лимонном соусе, десяток устриц и кувшин вина. В ожидании заказа карлик откинулся на спинку кресла, созерцая окрестности. Прямо перед ними раскинулся Лунный Пруд, на поверхности которого уже скользили, непонятно как державшиеся на водной глади танцоры-фехтовальщики. За спиной же Тириона высилось хорошо ему знакомое здание Железного Банка. Несколько окон на верхних этажах все еще горели неярким светом.

-Надо же,- сказала «лисичка», бросив беглый взгляд на здание, - они и сегодня работают.

-Скорей всего празднуют,- пожал плечами немного протрезвевший карлик, - только в своем кругу. Наверняка нализались не хуже остальных.

-Стража так точно,- рассмеялась «кошечка», показывая на дверь,- уже на ногах не стоят.

Тирион посмотрел на исполинскую громаду банка и тоже приметил фигуру в форме стражи Железного Банка. Набираемые из брави, стражники обычно стойко несли службу, но тут, видимо, и они поддались всеобщему разгулу: на крыльце, уткнувшись носом в пивную кружку, сидел один из охранников, облокотившись, чтобы не упасть, о приоткрытую дверь. Он выглядел мертвецки пьяным и все же Тириону показалось, что в положении его тела было что-то неправильное. Он присмотрелся и увидел, что подбородок и нагрудник стража заляпаны густой красноватой жижей.

-Он не пьян,- пробормотал он, чуствуя, как трезвеет от пробежавшего холодка - он мертв.

- Минутку внимания, достопочтенные! Слушайте голос Титана!

В церемониальном зале Железного банка за огромным столом из эбенового дерева восседало двенадцать человек в черных одеяниях. Лица собравшихся людей скрывали белые маски из чардрева с узкими прорезями для глаз. На столе стоял массивный золотой подсвечник с множеством зажженных свечей. На груди у каждого на массивной железной цепи свисал золотой ключ - символ Хранителей Ключей, основателей Железного Банка. Их многочисленное потомство и по сей день пользовалось немалым почетом в Браавосе, хотя для большинства обладание Ключом являлось чисто символической почестью, за которой не было реальной власти. Но собравшихся за этим столом это не касалось: наиболее влиятельные и богатые из Хранителей и по сей день держали в руках бразды правления Железным Банком, а через него – и всем Браавосом.

И, как плоть от плоти Вольного Города, все они свято соблюдали его традиции.

Прозвенел незримый гонг и каждый взял в руки стоявший перед ним бокал с красным вином. В этот момент за окном послышался рев, знаменуя начало Разоблачения, и Хранители сорвали маски. Громкий рев Титана заглушил изумленный вздох и взоры банкиров обратились на грузного мужчину с напомаженными черными волосами и пухлыми пальцами. Вместе с маской он сорвал с себя и черное одеяние и все увидели, что из жирной груди торчат два коротких меча, вошедших в тело по самую рукоять. Лицо человека, ранее румяное и самодовольное, сейчас покрывали жуткие язвы, местами изъевшие плоть до самой кости. Остекленевшие мертвые глаза тупо уставились на своих пораженных ужасом собратьев.

Титан еще ревел, когда живой мертвец, вырвав из собственной плоти оба меча, разом перерезал горло ближайшим банкирам. Хранители бросились к выходу, но мертвец, с необычайным для его веса проворством метнулся к ним, с небывалой ловкостью орудуя острыми лезвиями, кромсая кричащих от ужаса банкиров. Они звали стражу, но стоявшие у дверей два стражника также пали под ударами смертоносных лезвий. Снизу же, несмотря на крики погибающих людей, так никто и не прибежал.

Вскоре все было кончено: живой мертвец стоял посреди залитого кровью зала, равнодушно взирая на изуродованные трупы. Вот он присел рядом с одним из них и, непослушными пальцами потянул за цепь. Голова и так едва висевшая на перерубленной шее, качнулась и покатилась по полу, но мертвец, не обратив на нее внимания, подошел к следующему трупу. Сняв цепи с каждого Хранителя, мертвец сгреб ключи в свою огромную руку и, нелепо переваливаясь, вышел из зала.

Тирион сразу не понял, что его насторожило в этих людях, на первых взгляд ничем не выделявшихся из толпы. Такие же разнаряженные в разные костюмы, прикрывшие лица замысловатыми масками, в то же время они чем-то неуловимо отличались от собравшихся на площади зевак. Пробираясь сквозь толпу, громкими криками приветствовавшую изящные финты и выпады «водных плясунов», эти люди целенаправленно двигались в сторону Банка. Но тут внимание Тириона отвлек гул оваций, которыми толпа приветствовала победителя. Худощавый щеголь в черном бархатном костюме и темно-синей маске церемонно раскланивался, отставив окровавленную шпагу. Он закончил бой аккурат ко времени, когда над Браавосом пронесется рев Титана и тысячи участников празднества разом сорвут маски.

И в этот миг у Лунного Пруда выросла еще одна фигура, резко отличающаяся от остальных. На нем был длинный черный камзол, почти до пят, украшенный причудливыми желтыми узорами, напоминавшими не то большие желтые цветы, не то…распустивших щупальца осьминогов. В виде осьминога была и маска неизвестного – с большими дырами для глаз и растопыренными щупальцами.

Тирион узнал этого человека, но сделать ничего не успел - взревел Титан и вся толпа скинула маски, громкими криками приветствуя кульминацию празднества. Сбросил маску и Эурон Грейджой, одновременно срывая с пояса серебряный рог и поднося его к губам.

-Уходим отсюда,- крикнул Тирион кричавшим и радовавшимся вместе со всеми девушкам,- быстрее, надо найти стражу.

-О чем вы милорд,- недоуменно произнесла «лисичка», но прервалась, с неподдельным ужасом уставившись на Лунный Пруд. Тирион обернулся и застыл на месте.

Рев Морского Рога утонул в общем шуме и гвалте, но те, к кому он обращался, услышали зов. Поверхность Лунного Пруда взорвалась фонтаном брызг и в толпу ринулись жуткие твари, напоминающие помесь скатов и летучих мышей, с шипастыми хвостами и зубастыми пастями. Одну из них проткнул шпагой брави, но тут же его облепило еще несколько чудовищ, мигом растерзавших «плясуна». А из Пруда выныривали все новые отродья: огромные спруты, оплетавшие щупальцами кричащих и разбегающихся людей; крабы, размером с собаку, орудовавшие своими жуткими клешнями, словно мясники на бойне; зубастые мурены, с толстыми жирными телами, превышающими в обхвате самых больших змей; настоящие морские змеи, с острым гребнем вдоль хребта и разноцветной чешуей. Все эти чудища терзали, жалили и удушали впавших в панику людей, в слепом страхе мешавшими друг другу убраться с площади. Появившиеся вкоре стражники вступили в бой с морскими тварями и у Лунного Пруда воцарился полный хаос.

И в этот момент, примеченные Тирионом люди, но забытые в общей суматохе, добрались до дверей Железного Банка, один за другим, проскальзывая внутрь.

Тирион и обе девушки пробивались к дворцу Морского Владыки, уже окруженного двойной цепью стражи. Они уже почти достигли цели, когда откуда-то сверху прыгнула отвратительная тварь, состоявшая, казалось из одних клешней, острых жвал, выпуклых глаз и суставчатых ног. Тириону и «кошечке» удалось откатиться в сторону, «лисичке» повезло меньше – острые клешни и когти вонзились в ее плоть, в уши ударил истошный крик и в лицо Тириону плеснуло алой влагой. В считанные минуты мерзкая тварь растерзала девушку, но и сама пала под ударами мечей и топоров стражников. Признав в Тирионе посла, стража пропустила его за ограждение, вместе с вцепившейся в карлика истерично рыдающей девушкой.

Уже оказавшись в безопасности, Тирион обернулся на Лунный Пруд: Эурон все также стоял на его краю, окруженный беспорядочно мечущимися людьми и преследующими их чудовищами. Где-то вдали взревел Титан и король Железных Островов вновь поднес к губам рог. Воды Лунного Пруда хлынули на площадь, послышался неясный гул и сама земля содрогнулась, когда из пруда на площадь с ревом взметнулось нечто огромное и ужасающее. Исполинское, размером с дом, тело покрывали сочащиеся слизью бородавки, в бесчисленных кожаных складках, копошились гнусные твари, напоминающие гигантских мокриц. Грузное тело поддерживали мощные перепончатые лапы, позволявшие существу прыгать подобно лягушке и мощный хвост, зубрившийся острым гребнем. С безобразной жабьей головы смотрели выпученные глаза.

Чудище распахнуло исполинскую пасть, издав оглушительный квакающий рев. В следующий миг двери Железного Банка распахнулись и на пороге появились все те же загадочные люди. В руках каждый держал небольшой железный ящичек, в которых, как понял Тирион, и хранились сокровища Железного Банка. Они и полетели в распахнутую пасть, жадно глотавшую ящики, полные золота и драгоценных камней, собранных Хранителями за все века существования банка. Люди исчезали и появлялись, вынося все новые ящички, тут же поглощаемые бездонной утробой. Однако из Пурпурной Гавани уже выходили боевые корабли, с которых сходили на берег вооруженные солдаты. Да и стража Морского Владыки, опомнившись от первого шока, принялась энергично очищать площадь от заполонившей ее мерзости, пробиваясь к Грейджою. Видя это, Эурон вновь протрубил в рог и тварь, повинуясь ему, захлопнула пасть и, тяжело переваливаясь, подошла к железнорожденному, наклонив уродливую голову и подставляя бугристый загривок. Эурон ловко запрыгнул на него, с трудом удерживаясь на колышущемся, словно студень теле, запустив пальцы в волосовидные отростки растущие на загривке. Сопровождаемая градом стрел и копий, исполинская тварь сжалась в огромный комок и вдруг прыгнула, разом перелетев через несколько домов, и рухнула в море. Корабли, отброшенные поднявшимися волнами, не успели дать залп, когда чудовище, нырнув под ними, вновь всплыло на поверхность, вместе с вцепившимся в него Эуроном, тяжело дышавшим и отплевывавшим воду. Он едва успел сделать глубокий вздох и чудище вновь погрузилось в море, чтобы вынырнуть вновь уже много дальше. Корабли преследовавшие его вскоре были вынуждены повернуть назад – дальше начались отмели и рифы, неприспособленные для передвижения судов. Какое-то время моряки еще видели, как меж островков и мелких лагун тяжело переваливается и прыгает исполинская тварь, но потом наступившая ночь скрыла ее из виду. Лишь где-то вдалеке какое-то время слышался звук Морского Рога и звучавший в ответ квакающий рев.

Подручные Эурона, пользуясь общей суматохой, под шумок растворились средь домов, прихватив с собой то, что они сочли своей долей из награбленного.

Ночь опустилась на небольшую бухту, укрывшуюся на стыке Андалоса и Браавосского Взморья. На эти земли претендовали Браавос и Пентос, однако Вольные Города никогда не пытались всерьез закрепиться здесь и бухта оставалась надежным убежищем для всякого рода темных личностей. Сейчас она также не пустовала – в море высились множество мачт с черными парусами, украшенными изображениями золотого кракена. На берегу стояли Эурон, Серсея, Квиберн, Н’кона и группа вооруженных людей в золоченных доспехах. Тут же высилась целая гора небрежно сваленных железных ящиков, вымазанных омерзительно воняющей слизью. Один из ящичков был расколот и лежал на боку, вывалив на песок несколько золотых слитков.

-Думаю, этого будет достаточно, чтобы оплатить услуги Золотых Мечей, - произнесла Серсея,- здесь больше золота, чем когда либо вы видели в своей жизни.

Рослый наемник кивнул, не в силах оторвать взгляд от тусклого металла

-Мы должны проверить все ящики,- пробасил он,- чтобы убедиться, что там тоже золото.

-Только делайте это быстрее,- произнес Эурон,- мы должны отплыть до рассвета. Браавос пошлет все оставшиеся у него корабли на поиски пропавшего золота и я хочу быть как можно дальше отсюда, когда его галеи найдут эту бухту. Кроме того, я не хочу опоздать на собственную свадьбу.

Он довольно осклабился и, с видом победителя, обнял прильнувшую к нему Серсею.

========== Политик ==========

Два войска стояло друг против друга на берегах Хорота. Здесь, где великая река сужалась, пробивая путь сквозь горы Пуантена, средь порогов и водопадов, находился единственный путь, ведущий вглубь страны. Именно сюда подошло тридцатитысячное войско из зингарцев, пуантенцев и аквилонских беглецов-мятежников из центральных провинций. Всего десять дней назад небольшая армия, под стягами с золотым львом и малиновым леопардом, перешла Алиману и почти сразу Пуантен восстал, узнав о гибели Валерия и возвращении короля Конана. В считанные дни южное графство перешло на сторону законного монарха, готовящегося идти на Тарантию.

Но на выходе из Пуантена их встретило сорокатысячное войско немедийцев, наемников и аквилонских вельмож, которых ни при каких условиях не мог простить Конан и они, даже после смерти Валерия остались верны Амальрику. Сам барон Торский тоже был здесь – именно он вел в бой немедийцев.

Уже темнело, когда обе армии сошлись напротив друг друга на Талусском Броде. С атакой решили подождать до утра – сам Конан не побоялся бы вступить в бой ночью, однако полководцы убедили его подождать до утра. Неохотно Конан согласился, понимая, что не все в его войске имеют такой опыт ночных сражений. Он удалился в свой шатер и попытался заснуть. Но едва он сомкнул глаза, как снаружи послышался шелест перепончатых крыльев и испуганные крики воинов, охранявших короля. Хмурая улыбка озарила лицо Конана и он гаркнул воинам, чтобы они вели гостя к нему.

Спустя некоторое время он уже сидел за столом, за кувшином с красным вином. Напротив восседал Пелиас, прибывший в Пуантен прямо из Хоршемиша.

-Сказать по правде, я надеялся, что ты приведешь сюда кофийскую армию,- заметил киммериец,- нам бы сейчас не помешала любая подмога.

-У Кофа нет лишних войск,- с сожалением произнес Пелиас, - Стигия набирает силу, не все ясно и на востоке. Да и вряд ли тебе сейчас поможет войско – хоть кофийское, хоть какое-то еще.

- И что же ты посоветуешь? – едко произнес Конан, - я не хуже тебя знаю, кто стоит за немедийцами. И что теперь? Повернуть назад?

-Есть и иные способы,- Пелиас допил вино и поставил чашу на стол,- пойдем, прогуляемся.

-Куда?

-Кое-кто желает поговорить с тобой, - загадочно произнес Пелиас.

Недоуменно поворчав, Конан все же доверился магу – его колдовство будет не лишним в грядущей битве. Бросив оторопевшим телохранителям, чтобы они оставались на месте, король, сопровождаемый кофийцем, вышел из лагеря и, пройдя с сотню шагов, замер, как вкопанный.

Сразу за лагерем вздымалась высокая скала с плоской как стол вершиной. И, на ней залитая светом Луны, стояла необычная колесница, запряженная вороными конями. Правил ими величественный муж, в длинном одеянии из черного шелка. Благородное, классически красивое лицо, обрамляла черная борода. Он тронул поводья и колесница тронулась с места, двигаясь столь же легко и беспрепятственно, словно ехала по каменной мостовой. Вот она остановилась возле двух людей и магнетические черные глаза взглянули в голубые глаза Конана.

-Предатель!- Конан развернулся к Пелиасу, вытаскивая меч,- ты решил погубить меня!

-Нет, Конан,- покачал головой Пелиас,- я пришел помочь вернуть тебе трон.

-Я уже предлагал тебе это, помнишь, Конан? – спросил Ксальтотун. – Во дворце Тараска в Бельверусе? Я сказал тебе, что могу вернуть тебя на трон.

-Да, в обмен на повиновение,- прорычал киммериец,- сейчас ты хочешь того же?

-Разумеется!

-Ну и убирайся в пекло! – рявкнул Конан. – Я тебе не кукла.

-Ты все так же пытаешься отрицать очевидное,- снисходительно усмехнулся маг. – Подумай, Конан – разве ты не убедился в моей силе? Разве тебе не сказали, кто я?

-Сказали,- буркнул Конан, немного успокаиваясь, - и что с того?

-Ты надеялся, что немедийцев выбьют из Аквилонии, когда был в плену и еще ничего не знал обо мне,- продолжал Ксальтотун,- позже ты надеялся, добыть Сердце Аримана, которое сгинуло неведомо где. На что ты надеешься сейчас, киммериец?

-На себя!- рявкнул Конан,- я не буду твоей марионеткой.

-Не марионеткой, но союзником,- примирительно сказал Пелиас,- времена сильно изменились, Конан и нам всем стоит держаться вместе.

-Если ты откажешься, мне придется убить тебя,- произнес Ксальтотун.

-А ты попробуй!- рявкнул Конан.

-После чего истребить твое войско, так как это было при Валькии,- невозмутимо продолжал Ксальтотун,- а Тарантию будет ждать судьба Волантиса. Ты, может, уже слышал, что с ним стало?

Конан скрипнул зубами – до него доносились неясные слухи о страшном бедствии, постигшем чужеземный город, что позволило Олегаро беспрепятственно занять запад Зингары.

-Теперь, когда Валерий мертв, я бы мог отдать Аквилонию Амальрику,- продолжал Ксальтотун,- он давно мечтает воссесть на престол объединенной империи. Но так он заберет слишком много власти, поэтому я и хочу вернуть тебе корону. Вдвоем вы неплохо уравновесите друг друга.

- А править нами будешь ты? – едко спросил Конан.

-Разумеется. Вы оба принесете мне клятву верности.

Конан хотел было снова выругаться, но сдержался. Первоначальный гнев прошел и он рассуждал с холодной головой. Как бы он не ненавидел Ксальтотуна, без Сердца Аримана нечего и думать о том, чтобы победить ахеронца. Он напрасно положит свою армию, а страна вновь окажется под властью чужеземных захватчиков, которые выместят на его подданных стародавнюю злобу.

-Мне нужно подумать,- бросил Конан,- до утра.

Он развернулся спиной к двум чародеям и направился в лагерь. Пелиас. Оглянувшись на Ксальтотуна, кинулся догонять короля.

-Мне это нравится не больше чем тебе, Конан, - кофиец прервался, чтобы сделать большой глоток вина, - присягни ему, ради своего королевства.

Они вновь сидели за столом в королевском шатре перед кувшином с вином. Но пил один Пелиас – Конан так и не притронулся к вину, мрачно сверля взглядом мага.

- Если бы был хоть какой-то выход, я бы встал рядом с тобой, - продолжал он, - но выхода нет…пока во всяком случае.

-Что значит «пока»?- быстро спросил Конан. Поколебавшись, Пелиас выложил ему содержание разговора в Алой Цитадели и сговоре с Гликоном и Асаг-Баалом.

-Может в Асшае я и смогу найти средство одолеть пифонца,- закончил свою речь кофиец,- но для нужно, чтобы я не вызывал у него никаких подозрений и он убедился в моей лояльности…до тех пор пока я не почувствую себя достаточно сильным.

- Ну да, а до тех пор я буду вассалом у этого некроманта,- Конан передернул плечами,- тебе легко говорить, ведь не ты будешь давать ему клятву.

-Я дал иную присягу,- пожал плечами Пелиас,- вырванная силой клятва немногого стоит, да и пифонец, я думаю, не раз даст повод ее нарушить. Главное сейчас – усыпить его бдительность и выиграть время. А дальше поглядим.

Конан еще раз мрачно посмотрел на колдуна и потянулся за кувшином.

Наутро войска так и не сошлись в битве - вместо этого оба военачальника приказали отступить от брода. К нему выехало только четверо – со стороны немедийцев барон Амальрик и сам Ксальтотун, со стороны авкилонцев - Конан и Пелиас.

-Я соглашусь на твои условия, чародей,- без лишних прелюдий начал Конан,- если мне и вправду вернут корону, а немедийские войска выведут из Аквилонии. На этих условиях, я готов признать тебя своим сюзереном. Если нет – убей меня сразу и покончим с этим.

Амальрик помрачнел, бросив искоса взгляд на колдуна, но тот лишь величаво кивнул, соглашаясь. Вассальная присяга была дана тут же и Ксальтотун торжественно возложил корону Аквилонии на черные волосы Конана.

-Можете возвращаться к своему войску Ваше Величество,- произнес Ксальтотун,- дорога в Тарантию свободна. Но не слишком затягивайте торжества– впереди у вас новая война.

-Война? – хмуро протянул король,- с кем?

-Западные провинции королевства разоряют пикты,- пояснил Ксальтотун, - у них новый вожак, который объединил большинство кланов. Он именует себя Вороном и некоторые поговаривают о том, что он хочет объявить себя королем.

-Король пиктов?- усмехнулся Конан,- вот уж и вправду чудо из чудес.

Однако он сразу поверил Ксальтотуну - еще в Зингаре он слышал о том, что пикты необычайно обнаглели, с небывалой дерзостью атакуя границы.

-Это будет не очередная карательная экспедиция, - продолжал Ксальтотун, - а настоящее завоевание. По ту сторону Великого Леса, есть большие города, один из которых уже стал нашим союзником. Там же стоит и орда, присягнувшая мне. Мы не сможем завоевать всю Пустошь Пиктов, но пробить в нем надежную дорогу, с сетью фортов и военных поселений, думается, тебе по плечу. Квохор очень богатый город и торговля с ним озолотит купцов Немедии и Аквилонии.

-Пройти войной через все земли пиктов,- Конан посмотрел на колдуна как на безумца,- хайборийцы не способны на это.

-Только хаборийцы да,- кивнулахеронец,- но им будет подмога. С противоположной стороны леса идут мои дотракийцы и квохорцы. Им помогают несколько племен пиктов, что не покорились Ворону – и также они помогут тебе, когда ты пойдешь войной на Запад. И пойдешь во главе воинов, что яростью не уступят пиктам – настоящих северян.

-Что?!- воскликнул Конан, впервые по-настоящему удивившийся,- откуда?

-С Севера,- усмехнулся колдун,- несколько киммерийских кланов и одно из племен асов, ушли на юг, спасаясь от мертвецов Вамматар. Сейчас они разбойничают в Гандерланде и Пограничном Королевстве, грабят подданных твоих и Амальрика. Я бы мог рассеять и истребить их, но решил, что ты найдешь им лучшее применение. Убеди их присоединиться к твоему войску и расскажи, что они могут расселиться на тех землях, что отвоюют у пиктов.

Конан кивнул, чувствуя, что в его новом статус впервые обнаружилось хоть что-то приятное. Пикты издавна были заклятыми врагами киммерийцев, а уж возможность схватиться с ними бок о бок с соплеменниками, словно возвращала короля во времена бурной и кровавой молодости.

-Ладно,- буркнул Конан,- твоя взяла, чародей. Я буду идти рядом с тобой, как и ты рядом со мной – и мы посмотрим, куда нас приведет эта дорога. За возможность срубить пару сотен пиктских голов, я, возможно, и не стану вспоминать, как и где мы впервые познакомились.

«Но уж точно и не забуду об этом»,- подумал Конан, угрюмо ощерившись в ответ на змеиную улыбку чародея.

========== Завязки ==========

1.

Небольшая лодка пробиралась по узким протокам, петлявшим меж поросших буйной растительностью островов. Направлял суденышко высокий худощавый мужчина, отталкивавшийся от илистого дна длинным шестом. Под черным капюшоном угадывалось бесстрастное лицо с желтоватой кожей и узкими глазами. На носу лодки сидел и еще один пассажир – кутавшаяся в рваное тряпье старуха с растрепанными седыми волосами.

Временами им попадались пепелища неказистых деревушек, где средь дымящихся развалин пировали на телах убитых негров шакалы и вороны. Встречались тут и более опасные падальщики – возле обгоревших остатков большой хижины, жадно чавкая, пожирали мертвечину уродливые человекоподобные твари, с серой кожей и острыми клыками. Налитые кровью выпученные глаза настороженно провожали лодку, но нападать твари так и не решались, угадывая скрытую силу неподвижно сидевшей старухи.

Вся Лусиана полыхала в пламени ярости и мести – вернувшиеся с войны отпрыски плантаторов с небывалой жестокостью мстили восставшим рабам, вырезая их без различия пола и возраста. Молодые отпрыски лусианской знати, уцелевшие во время резни, объединялись в вооруженные отряды, рыскавшие по лесам и болотам в поисках прятавшихся негров. На помощь мстителям Аргос отправил несколько нерегулярных полков, а мессантийские купцы наняли лучников-шемитов. Восставших рабов вешали, резали, топили, их шаманов сжигали на кострах, а вожаков распинали как жертву Митре – изуверская жестокость черных дикарей породила в ответ не менее жестокие меры, воскресив древние обычаи хайборийцев, казалось, давно забытые за века цивилизации. Ходили и более мрачные слухи – о некоем кофийском колдуне, заключившим договор с отродьями Рабирийских гор и призвавших их на помощь лусианцам. Ночью, гули устраивали свой, «серый террор», многократно более страшный, нежели дневной, «белый».

Уцелевшие бунтовщики разбегались, прятались в самых труднодоступных местах средь мангровых зарослей. Туда же направлялась и ведьма, словно ищейка, идущая по только ей видимому следу. Вот она выпрямилась на носу лодки и бесцветные глаза на миг блеснули прежним алым блеском:

-Там, - хрипло каркнула она,- я вижу его.

У берега, застряв в ветках растущих у воды кустов, течение покачивало нечто, могущее показаться обычным бревном, обвитым водорослями и тиной. Лишь подплыв поближе все увидели, что это труп высокого мужчины со светлыми волосами, по которым ползала мелкая речная живность. Серые глаза и после смерти переполняла лютая ненависть, рот был распахнут в беззвучном крике. В груди утопленника зияла страшная рана.

С помощью кхитайца Мелисандра вытащила тело на берег и, уложив его меж кустов, припала к обескровленным губам долгим поцелуем, не обращая внимания на трупный запах. Отстранившись, наконец, от мертвеца, она пристально вглядывалась в лицо, искаженное яростной гримасой. Какое-то время ничего не происходило, но потом веки утопленника дернулись, губы шевельнулись и он зашелся в хриплом кашле, выплевывая скопившиеся в легких воду и жидкий ил. Извергнув все из себя, оживший мертвец сел на землю, уставившись на ведьму и кхитайца будто ошалелыми глазами, в которых медленно просыпалось узнавание.

-Долгая слава Валерию, королю Аквилонии,- торжественно сказала Мелисандра и увидела, как слабая и одновременно жуткая усмешка искривила начавшие розоветь губы. Вместе с кхитайцем она помогла оживленному узурпатору подняться на ноги и все трое направились вглубь лусианских болот.

2.

-Дрогон! Дрогон, где ты?

Дейнерис и не подозревала сколь глубоки и обширны простершиеся под Драконьим Камнем подземелья. Именно сюда убрался последний из ее детей, после того как, израненный и обессилевший, улетел с места морского сражения. Дейнерис хотела направить его в Белую Гавань, но дракон смог дотянуть лишь до острова Сосцы, близ Перстов. Отдохнув там, насмерть перепугав местных жителей, он вновь поднялся в воздух, но вместо Белой Гавани устремился на юг, пока не долетел до Драконьего Камня. Высадив Дейенерис Дрогон убрался в подземелья и не появлялся наверху два дня – пока встревоженная Бурерожденная, не пошла его искать. Сердце ее было полно тревоги – она помнила страшные раны от клюва и присосок кракена. Что если последний из детей Матери Драконов скончался в этом подземелье?

-Дрогон!- крикнула она, поднимая факел. В ответ раздался приглушенный рев откуда-то снизу. Обрадованно она поспешила на звук - туда, где уже виднелись отблески яркого пламени. Почти бегом она преодолела последнюю сотню шагов – и замерла как вкопанная.

Перед ней открылась огромная пещера, освещенная отблесками красного пламени. Источник его был совсем рядом: то тут то там в небольших озерцах пузырилась раскаленная лава, из трещин в коре вырывались струи пара и ярко-красные языки. И посреди этой величественной и мрачной картины, напоминающих все Семь Преисподних, возлежал исполинский черный дракон.

Осторожно, обходя опасные места, Дейнерис подошла к Дрогону. С радостью она отметила, что раны дракона почти зажили и его жизнь, судя по-всему, теперь вне опасности. Завидев Дени огромный ящер поднял голову и из его пасти вырвалось предостерегающее шипение, вместе с язычками пламени и струйками дыма.

-Тише-тише,- уговаривала его Дейнерис, осторожно подходя ближе,- это же я.

Она осторожно коснулась черной чешуи и дракон, словно успокоившись, положил голову на нагретый камень. Только сейчас Дейнерис заметила под его лапами что-то вроде углубления, наполненного некими округлыми предметами.

- А ну!- воскликнула Дейнерис, пораженная внезапной догадкой,- покажи, что тут у тебя!

Внезапно дракон взревел, поднимаясь на дыбы и расправляя крылья. Из пасти его вырвался поток пламени, чуть не опаливший волосы Дейнерис.

—Ваша милость,- раздался знакомый голос,- с вами все в порядке? Нигде не могла вас найти.

У входа, которым вошла Дейнерис, стояла Миссандея, опасливо посматривавшая на Дрогона.

-Не бойся, Миссандея,- Дейнерис улыбнулась девушке,- не знала, что ты вернулась из Харенхолла.

-Сир Мормонт отослал меня с поручением,- сказала девушка,- он считает, что это слишком важно, чтобы доверить его воронам.

-Хорошо,- кивнула Дейнерис,- я скоро поднимусь и мы поговорим.

Девушка кивнула и явно хотела добавить что-то еще, но Дрогон вновь взревел и изрыгнул пламя, так что наатийка поспешила исчезнуть во мраке. Алый отблеск лавы на миг отразился в ее глазах, создав причудливый эффект - будто и сами те глаза светятся красным.

-Что это такое, Дрогон, - укоризненно сказала Дейнерис,- разве можно так кидаться на Миссандею? Или ты так бережешь это? Но мне ты можешь показать?

Успокоившийся Дрогон отполз в сторону и, словно устыдившись, спрятал голову под крыло, так что Дейнерис смогла подойти к потаенному углублению. Первый же взгляд наполнил ее сердце ликованием – в неглубокой яме, согреваемой подземным огнем, лежало пять драконьих яиц. Величиной с человеческую голову, яйца покрывали крошечные чешуйки, переливавшиеся разными цветами в отблесках раскаленной лавы.

-Они прекрасны, - выдохнула Дейнерис, опускаясь на колени и беря в руки одно из яиц, с блестящими сине-зелеными чешуйками. Почти сразу она поняла, что это не мертвый камень – под скорлупой угадывалась пока еще спящая, но полная скрытой силы жизнь.

-Ты вновь дал мне надежду,- обратилась Дейнерис к Дрогону, но тот даже не шевельнулся в ответ, будто заснув.

- Надежду всем нам, Дейнерис Таргариен! – послышался за ее спиной громкий и властный голос.

3.

Джейме Ланнистер чувствовал себя хуже чем когда-либо. Даже тот проклятый день, когда болтоновский прихвостень отрубил ему руку не причинял ему такие муки, как сегодняшний. Тогда болело его тело – сейчас терзалась душа и это было даже больнее. Почему-то он чувствовал себя много хуже, чем когда Серсея выходила за Роберта: тогда их связь для всех оставалась тайной и он мог надеяться на краткие свидания с сестрой, пока Роберт валялся пьяным на кровати или проводил время с очередными шлюхами. Эурон же знал о них достаточно и его пренебрежительная и в то же время угрожающая улыбка, больше напоминающая оскал, лучше всяких слов говорила о том, что он не потерпит соперников в своей постели.

А может и в Утесе тоже.

Впрочем, Джейме должен был признать, что свои союзные обязательства Эурон выполнял безукоризненно. Хотя сам он редко появлялся в Утесе, тем не менее, Железнорожденные всегда поддерживали Ланнистеров, дерзкими набегами ослабляя давление с востока. Хотя в последнее время это давление и так изрядно ослабло: дотракийские орды, отчаявшись взять приступом хоть один замок в Западных Землях, обратили свое внимание на Простор. С наступлением зимы туда переселилась чуть ли не вся не вся кочевая орда. Джейме докладывали, что дотракийцы, расколовшись на множество конных шаек вернулись к своему привычному занятию – грабежу, причем не было похоже, что их хоть как-то одергивала Дейнерис Таргариен или поставленный ею лордом Харенхолла Джорах Мормонт, фактический наместник Речных Земель. Там, кстати, тоже творилось странное: поступающие слухи были слишком разрозненными и противоречивыми, а порой и откровенно дикими, но из них ясно следовало , что таргариенское правление Речными Землями, вроде только что упорядоченное, начало стремительно рассыпаться.

Что не могло не радовать.

Вскоре после этих загадочных неурядиц, в Утесе Кастерли, наконец, появилась Серсея, с будущим женихом. Вместе с ними в замок пожаловали и наемники - Джейме в некотором ошеломлении узнал, что на оплату им пошло золото, взятое при ограблении Железного Банка. Очень скоро объединенная армия Утеса и Островов, усиленная наемниками, двинется на восток, дабы вновь утвердить Серсею королевой Семи Королевств.

Но перед этим была свадьба.

Она состоялась в родовом замке Ланнистеров - это последняя уступка, которую сделал Грейджой будущей супруге, однако бракосочетания прошло по заветам Утонувшего Бога. У подножия Утеса, в большой пещере наполняемой водой во время прилива, состоялся обряд, проводимый седым бородатым жрецом, облаченным в лохмотья. По слухам, он был братом Эурона.

-Пусть Утонувший Бог благословит ваш союз,- говорил он, окропляя морской водой склоненные головы Серсеи и Эурона. - Благословит солью. Благословит камнем. Благословит сталью.

На бракосочетании пригласили немногих: кроме жениха и невесты, а также жреца, на свадьбе присутствовали Джейме, Квиберн, да несколько самых верных вассалов Ланнистеров и Грейджоев. Н’кона тоже был тут – чернокожий колдун решил как следует погулять на свадьбе, прежде чем вернуться в Дорн, где у него были какие-то свои дела.

-Мужайся, воин, - сказал он чуть слышно, заметив с каким выражением смотрит Джейме как его сестру отдают другому, - еще ничего не предрешено. Боги еще не сказали последнего слова.

-Какие именно боги? - раздраженным шепотом спросил Джейме.

-Разные,- уголками губ улыбнулся колдун.

Меж тем обряд подходил к концу – однако Джейме не стало легче, ибо для него эта часть ритуала оказалась особенно трудной. На его глазах Серсея выпустила руку Эурона и шагнула вперед - так что морские волны коснулись ее ног. Жрец подошел к ней и Джейме невольно скрипнул зубами, когда он возложил свою длань на спину женщины и с силой дернул, срывая свадебные одежды. Удерживая руку на женской спине, жрец повел обнаженную Серсею в набегавшие волны.

- Из моря мы вышли,- мерно говорил он, - Слушай волны. Слушай бога. Да съедят рыбы то, что туманит тебе глаза. Пусть утонет прежняя Серсея. Пусть она возродится вновь.

Джейме чуть не бросился к сестре, когда жрец вдруг с силой толкнул ее в воду. Почти без плеска женщина упала в набегавшие волны и воды тут же сомкнулись над ее головой. Напрягая шею, Джейме смотрел, не появится ли его сестра на поверхности, однако темная вода, озаряемая лишь светом факелов, оставалась пустой. Джейме уже хотел сорвать меч и зарубить фанатика, вместе с его братом, когда Эурон, сорвав с пояса странного вида рог, протрубил в него – словно прибой ударил о скалы. В следующий миг вода взбурлила и появилась Серсея – обнаженная и непривычно прекрасная, она словно восседала на волнах. Но тут же Джейме понял, что снизу ее поддерживают чьи-то руки или лапы – чешуйчатые, с перепончатыми когтистыми пальцами.

-Из моря мы вышли и в море уйдем,- рокотал жрец,- поприветствуйте же своих великих предков, люди с Железных Островов. Они пришли на королевскую свадьбу, чтобы именем Утонувшего Бога благословить этот брак и даровать нам победу.

Со странной смесью ужаса, удивления и отвращения Джейме Ланнистер смотрел, как из воды его сестру на руках выносят жуткие создания. Уродливые тела покрывала зеленая чешуя, когтистые пальцы соединяли плавательные перепонки, на шеях подрагивали жабры. Морды тварей напоминали одновременно рыбьи и лягушачьи, с выпуклыми холодными глазами и пухлыми губами, за которыми виднелись острые зеленые зубы.

«Мерлинги,- мелькнуло в голове Джейме,- моя сестра королева мерлингов»

-То, что мертво умереть, не может, - послышался голос жреца.

-Но восстает вновь, - эхом откликнулась Серсея,- сильнее и крепче.

4.

- Так ты говоришь, тебе знакомо это место? – уже, наверное, в десятый раз спросил Джон, взбираясь на очередной крутой склон. С непривычки он то и дело сбивался с дороги, пытаясь поспеть за легконогой Соней, перепрыгивавшей с камня на камень не хуже горной козы.

- Я уже говорила тебе это,- не оборачиваясь, сказала Соня, - в детстве моя семья кочевала как раз у восточных склонов Кезанкийских гор. Здесь же моя банда грабила туранские и заморанские караваны. Так что эти края мне известны отлично.

Она остановилась и указала Джону на странного вида развалины на соседней горе.

-Это место называется Скалой Дагота,- сказала она,- никто не знает от чего остались эти руины, но все знают, что на них проклятье. Туранцы пытались устроить тут крепость, но она не простояла и месяца – в одну ночь весь гарнизон нашли мертвым. Точнее – задушенным.

-Веселое местечко,- хмыкнул Джон.

-Поэтому, когда я услышала, что камень переносит в то место, которое вспоминает проливший на него кровь,- продолжала Соня,- я тут же представила эту гору – уж ее то я запомнила намертво.

-А откуда ты знала их язык?- поинтересовался Джон.

-Он походил на кхитайский, - пожала плечами Соня, - я его немного знаю.

-И где мы теперь?- спросил Джон.

-На восточной границе Заморы,- сказала Соня, - вроде бы…

-Вроде?- спросил Джон, почувствовав некоторую неуверенность в ее голосе.

Он все-таки догнал Соню, добравшуюся на вершину скалы и внимательно озиравшую окрестности. Лицо ее выглядело явно озадаченным.

-Вот эти горы я помню,- она обернулась, показав на вздымавшиеся на севере серые скалы,- и вон те тоже,- она ткнула пальцем на юг, где смутно угадывался невысокий хребет, подернутый туманной дымкой. А вот этого,- она указала прямо перед собой, - тут не было.

Джон посмотрел в указанном направлении и увидел высокие скалистые горы, хищно вздымавшиеся вверх, будто клыки исполинского дракона. Это скопление исполинских зазубренных пиков, с покрытыми снегом вершинами, выглядело совершенно чужеродно, выделяясь среди пологих, поросших лесом Кезанкийских гор, словно мамонт в стаде коров.

-Мне кажется или там я вижу город,- заметил Джон. Соня пригляделась и кивнула.

-Да, похоже… - она прервалась, когда из одного из простиравшихся под ним ущелий раздался женский крик и вслед за ним – гортанные ругательства и крики боли. Переглянувшись, Джон и Соня, одновременно кинулись на звуки.

В ущелье, прижавшись спиной к поросшей мхом скал бородатых мужчин в пестрых тюрбанах. Один из них уже валялся мертвым, однако оставшиеся пятеро столь ожесточенно атаковали девушку, размахивая кривыми саблями, что становилось ясно, что долго ей не продержаться.

Внезапно ворвавшиеся в битву Джон с Соней разом изменили соотношение сил. Длинный Коготь сходу снес голову одному из нападавших. Второй бандит, развернувшись, попытался атаковать Джона, но тот легко отбил выпад кривой сабли. Еще один удар меча - и мужчина с воем согнулся пополам, пытаясь запихнуть обратно вываливающиеся из распоротого живота внутренности. Соня подхватила выпавшую из его руки саблю и сходу ввязалась в схватку. Девушка, завидев, что к ней пришла подмога с удвоенной яростью обрушилась на врагов.

Через мгновение все было кончено - шесть трупов лежали на земле, а между ними, тяжело дыша и кидая друг на друга настороженные взгляды, стояли Джон, Соня и незнакомая девушка.

-Ты знаешь, кто они? - негромко спросил Джон свою спутницу.

-Эти псы,- она презрительно сплюнула на одно из тел, - кезанкийцы, вероломные шакалы, что веками живут в этих горах. А вот кто она,- воительница посмотрела на девушку,- я не знаю.

Джон также посмотрел на спасенную им воительницу: молодая и довольно симпатичная – ее красоту не портили даже крупные рубины, непонятно как вживленные в румяные щеки. Из одежды она носила меховые штаны, высокие сапоги и кожаную куртку, разорвавшуюся во время битвы так, что она почти не скрывала налитые груди. На них виднелось иное украшение – проколовшие соски железные кольца. Черные волосы, остриженные с левой стороны, на правой заплетались в длинную косу.

В свою очередь и девушка с интересом рассматривала своих спасителей. Вот она заговорила – сначала на одном языке, но, видя, что ее никто не понимает, перешла на другой. Его Джон тоже не понимал, в отличие от Сони тут же узнавшей сильно ломанный заморанский.

-Я Марра Ксай, посол великой Каякаянаи,- сказала девушка,- и я благодарю всех богов, что они послали мне вас, когда меня чуть не схватили эти шакалы.

-По крайней мере, здесь наши мнения схожи,- усмехнулась Соня,- скажи мне, Ксая – твой город стоит на отвесной скале и построен из черного камня?

-Да,- радостно кивнула девушка,- Каякаяная стоит среди неприступных скал, к которым ведут через качающиеся мосты и подземные тоннели, а ее стены созданы из черного базальта, чугуна и желтой кости. И там всегда будут рады тебе, за спасшую одну из дочерей Великих Отцов.

-Только мне?- усмехнулась Соня,- а как же он?

Марра замялась, пряча глаза.

-В нашем городе вряд ли понравится мужчине, - нехотя сказала она, - девяносто девять из каждых ста наших мужчин по достижении зрелости оскопляют и обрекают служить городу писцами, жрецами, книжниками, слугами, поварами, крестьянами и ремесленниками. Лишь самым самым рослым, сильным и красивым юношам дозволяется возмужать и продолжить род, став Великими Отцами. С чужеземцами, конечно, такого не сотворят, но у нас не очень рады мужчинам-воинам - воюют у нас только женщины.

-Что-то меня не очень тянет в этот город,- сказал Джон, когда Соня перевела ему слова девушки,- кстати, а откуда она знает твой язык?

Соня повернулась к девушке.

-Вскоре после Слияния, к нам нашли дорогу заморанские купцы, - пояснила Марра,- от них мы и научились языку новых соседей. А месяц назад я вошла в посольство Каякаянаи в Замору, дабы заключить союз против Горака Плешивого, объявившим себя джаттаром джогос-нахай. Я как раз возвращалась из Шадизара, когда на нас напали эти псы. Моих сестер перебили, а мне удалось отбиться и удрать – но уже у самого города, шакалы вновь взяли мой след.

-Вот оно что,- задумчиво произнесла Соня,- значит Замора на месте?

-Да,- кивнула девушка,- Слияние полностью уничтожило Хребет Костей, оставив только Белые горы – и наш город.

-Боги и впрямь благоволят вашей Кая…тьфу, язык сломаешь,- сказала Соня.- Ладно, Марра, я пока не готова посетить твой чудесный город - а уж мой спутник тем более. Нам тоже надо в Шадизар.

-Как скажешь, женщина-воин,- Марра коротко кивнула ей, бросила слегка пренебрежительный взгляд на Джона и, подхватив копье, исчезла в зарослях.

-Ну вот, все как я рассчитывала,- довольно говорила Соня, когда они вновь поднялись на ту же вершину, откуда кинулись на крик о помощи. На рыжей воительнице уже красовались шаровары и кафтан, снятый с одного из кезанкийцев, с пояса свисала кривая горская сабля.

-До Шадизара, по моим расчетам, теперь не два, а четыре дня пути,- говорила она, шаря под большим черным валуном, - но это пустяки. Этот город я хорошо знаю - и там есть люди, которые знают меня. Там я найду перекупщика, который отвалит нам кучу золота, на которую ты сможешь, вернуться в свой Вестерос, а я – обзавестись шикарной виллой, а то и целым замком где-нибудь в Коринфии. Надо только найти покупателя на этот камешек.

Она выпрямилась и ее лицо озарил алый отблеск от пылающего в ее руках Сердца Аримана.

========== Эпилог ==========

Морозный ветер завывал, словно волчья стая, крался по снегу пробирающей до костей поземкой, ревел вьюгой меж зазубренных утесов и ледяных глыб. Снежные вихри плясали меж скал, приобретая все более странные очертания – извивающихся белых змеев, оскалившихся демонов, призрачных бесплотных красавиц. Все эти призраки то уплотнялись, обретая ясную форму, то рассеивались во вьюжной круговерти, чтобы воплотиться вновь еще более причудливыми созданиями. В завываниях ветра слышался и тоскливый стон и жалобный плач и злорадный хохот.

Сильнее всего вьюга бушевала вокруг торчавших из земли исполинских ледяных глыб, образующих почти правильный круг. Однако внутрь него метель не заходила, словно даже снежные демоны боялись криков и воплей мечущейся внутри обнаженной женщины с растрепанными светлыми волосами. Синие глаза горели потусторонним огнем, острые зубы до крови кусали полные губы, пальцы нервно оглаживали огромный живот, колыхавшийся в преддверии разрешения от бремени.

Разгромленный флот Вамматар, уходя от морского сражения, остановился только у Скагоса. Ведьма передала под командование Лоукки остатки войска, после чего вернулась на черный корабль. Вновь взметнулся парус с кроваво-красной кляксой и судно, ведомое мертвыми гребцами, направилось дальше на север. Сейчас на нем не было ни единого живого человека – только вихты и Белые Ходоки, день и ночь дежурившие на палубе. Сама Вамматар там появлялась редко, большую часть времени проводя в своей каюте, поддерживая силы резко пахнущими зельями из трав и человеческой крови.

Справа простиралось бескрайнее серое море, слева – столь же бескрайние и безжизненные земли Застенья. Лишь изредка в бушующей вьюге мелькали смутные белые силуэты, бесшумно скользившие по заснеженным равнинам и склонам крутых гор – единственные хозяева ледяных пустошей. На море все чаще попадались огромные льдины и величественные айсберги, переливавшиеся множеством огней в лунном свете. На них тоже мелькали бледные тени, скользящие столь быстро, что человеческий глаз их почти не улавливал. И вот, наконец, земля и море слились в единое целое и перед кораблем выросла ледяная стена, преградившая дальнейший путь. Оставив свой флагман в бухте меж ледяных торосов, Вамматар сошла на берег, пересев на спину поднятого из мертвых мамонта, тушу которого в незапамятные времена принесло с юга в ледяной глыбе. Рядом с ним шли не знавшие усталости Белые Ходоки.

На второй день пути они нашли Алтарь Зимы.

Даже Белые Ходоки не знали, кто возвел это кольцо из ледяных глыб, укрытое в небольшой долине меж заснеженных скал. Не знала этого и Вамматар, но даже она чувствовала колдовскую силу, переполнявшую ледяные менгиры. На всем Севере – здешнем или ее родном,- не могло быть места более подходящего для того, чтобы выпустить в мир то, что вызревало в ее чреве.

Сейчас Вамматар лежала на гладком льду, корчась в родовых муках и чувствуя, как отродье дракона беспокойно ворочается в ней, пытаясь найти выход. Толчки в чреве ведьмы становились все сильнее – и все сильнее завывала вьюга за пределами ледяного кольца. Небо заволокло белесой мглой, сплошной стеной шел снег, но при этом ни одна снежинка не попала внутрь круга. В вихре метели мелькали причудливые тени – Вамматар знала, что Ходоки все еще бродят снаружи, вместе с ее огромным «скакуном». Однако в пурге угадывались и иные создания – тяжело переступавшие гиганты, девичьи силуэты в развевающихся одеяниях, чудовищные твари, то переступавшие множеством ног, то скользящие, извиваясь подобно змее.

Вот в проемах между ледяными глыбами взвились снежные вихри в три человеческих роста, и тут же опали. К Вамматар шагнули златовласые девушки – столь прекрасные, что сразу стало ясно, что они не принадлежат к роду людскому. Совершенные тела, будто выточенные из слоновой кости статуэтки, прикрывали лишь легкие накидки, почти не скрывавшие идеальной формы округлых грудей и крутых бедер. Изящные босые ножки ступали по льду, будто не чувствуя холода, пухлые алые губы улыбались чарующей, но в то же время злой улыбкой. В прекрасных глазах, - не серых или голубых, а непонятных, незнакомых оттенков, - было не больше теплоты, чем в окружившем алтарь льду.

Некоторых дочерей Имира Вамматар знала по преданиям асиров и ваниров, - Гёльда, Слидит, Атали. Других же не ведали даже легенды, неспособные сосчитать всех прекрасных и жестоких отпрысков Ледяного Гиганта. Не было тут лишь самой старшей и могущественной – Кольги, Владычицы Морей. Вамматар принесла ей великую жертву на Скагосе, но ее покровительница не откликнулась и ведьма внутренне содрогалась при мысли, чего ей может стоить эта немилость.

Сейчас, впрочем, ею занимались другие дочери: порождения Имира обступили ее, похотливо облизывая губы. Тонкие, но сильные пальцы, холодные как лед, раздвинули бедра Вамматар, в то время как другие девушки поглаживали ее набухший живот, смягчая очередные спазмы. Вот Атали что-то негромко запела – и ее песню тут же подхватили остальные Дочери, вскочив на ноги и закрутившись в стремительном танце, подобному пляске снежинок во вьюге. И тут же внутри Вамматар что-то задергалось, забилось, словно пойманная в сеть рыба. Тело ведьмы пронзила жуткая боль, с губ сорвался дикий крик и Вамматар почувствовала, что ее чрево будто рвется на части. Она из последних сил напрягла мышцы и вдруг ощутила невероятное облегчение. Долину огласил плачущий вой, словно вторящий крикам роженицы. В уши ударил серебристый смех, в лицо пахнуло ледяным ветром и дочери Имира рассеялись множеством снежинок.

Словно по волшебству стихла вьюга, очистилось небо и на нем засветились огромные звезды, льдисто-синего цвета. Такого же, как и глаза белых существ, одно за другим входивших в круг ледяных глыб, преклоняя колени. Вамматар почти не замечала их – приподнявшись на локтях, она рассматривала копошащееся в крови у нее между ног причудливое маленькое существо.

Сквозь покрывавшую младенца кровь проглядывала алебастрово-белая кожа, с чуть заметным голубоватым оттенком. На плечах и бедрах виднелось что-то вроде небольших чешуек, а когда Вамматар взяла дитя на руки, то увидела между его ног одновременно мужские и женские органы. Новорожденный раскрыл рот в очередном крике, обнажив тонкие острые зубки. Один глаз новорожденного был ярко-синим, исполненным ледяного холода, второй же – темно-лиловым, почти фиолетовым, с вертикальным зрачком, как у змеи…или дракона.

Вамматар расхохоталась и испуганный младенец издал странный звук, напоминавший одновременно детский плач и шипение огромной змеи. Из-за его спины вырвались и тревожно захлопали большие перепончатые крылья.