Отступление от правил (СИ) [Дмитрий Крамер] (fb2) читать онлайн

========== 1 ==========

— Куда теперь? — Роман Геннадьевич, первый заместитель директора компании «Монолит-Строй» сел на заднее сиденье, рядом со своим боссом и, заискивающе улыбаясь, развернул монитор, прижатый к спинке переднего сиденья.

Бизнесмен на какую-то долю секунды остановил взгляд на собеседнике, ощутив в воздухе искру напряжения. Только откуда она взялась? Может из-за слишком сильного волнения, пережитого во время тендера? Но эта мысль, появившись на долю секунды, тут же улетучилась, будто ее и не было.

— В ресторан какой-нибудь. Давай в «Роял», — небрежно бросил Андрей Викторович, откидываясь на спинку кресла и расслабляясь, — где сейчас самые лучшие устрицы?

«Rolls-Royce Phantom» тронулся с места и, плавно набирая скорость, вырулил со стоянки. Находиться в автомобиле за полмиллиона долларов было равноценно плаванию на огромной яхте. Однако, Андрей Викторович Якушев привык к роскоши. Его нисколько не впечатляло «звездное небо» на потолке «Rolls-Royce», не удивляла абсолютная тишина в салоне, не восхищал комфорт кожаных кресел. Он привык к новой «игрушке» всего за пару месяцев. Не так много нужно времени, чтобы деньги успели избаловать.

За последние четыре года «Монолит-Строй» стал лидером в строительной сфере, и Андрей Викторович за этот, казалось бы, небольшой срок, изменился сильнее, чем за всю свою жизнь. Он уже почти и не помнил как заработал свои первые миллионы. Не хотел вспоминать. Это было невероятно трудно, а потом… Потом обогащаться стало легче. Помогали наработанный опыт, связи, уверенность в себе. И сегодня лицо бизнесмена приобрело лоск, сытость и спокойствие. Что могло произойти с ним? Да ничего. Жизнь была распланирована на годы вперед, а его денег хватит правнукам до восьмого колена. За окном проносились небольшие деревца.

— Ты посмотри, понасажали, и когда успели? Недавно же был голый забор.

— Недели три назад. Реорганизация, реновация… Мэрия не дремлет, заботясь о комфорте простых москвичей, — не без ехидства ответил заместитель.

— Ну да, — усмехнулся Андрей Викторович. Его мысли витали в другом направлении, он был преисполнен гордости и удовлетворения за свою очередную победу, — а ведь здорово мы обошли Одинцова… Тендер знатный. Но и откат, конечно, не маленький. Мэрия умеет заботиться и о себе тоже…

Роман Геннадьевич охотно закивал. «Rolls-Royce» повернул на Третье Транспортное Кольцо.

— А еще Трофимов расстарался, искал выходы на Правительство Москвы, — Якушев говорил это, скорее, не собеседнику, а самому себе, — но куда ему с нами тягаться?

— Да некуда, конечно… Слабый он еще. Замахнулся…

— Замахнулся, — задумчиво повторил бизнесмен, лениво наблюдая, как мимо проплывает «Москва-Сити», — какой раз уже пытается с нами тягаться. Но надо сказать, подрос он за этот год. Глядишь, следующий тендер можем и проиграть ему.

Заместитель отвернулся, что-то набирая в телефоне. И буквально на пару секунд его выражение лица едва заметно изменилось. Стало то ли сосредоточенным, то ли злым.

— Что-то не так?

— В «Рояле» нет свободных столиков.

— Можно в другое место…

— В «Савву»? Это рядом с Большим.

— Давай туда. Не важно.

«Phantom» двигался еще не менее часа, стоял то в одной пробке, то в другой, пока, наконец, не остановился недалеко от входа в ресторан. Порядком проголодавшийся Андрей Викторович не стал дожидаться когда телохранитель и заместитель покинут автомобиль, а сам открыл дверцу и не спеша вышел на улицу, под едва начинающийся теплый майский дождь. В этот момент бизнесмен увидел как к нему приближается подросток в толстовке, наушниках и капюшоне, натянутом на самые глаза. Лица не было видно. Он ехал на роликах. И, поравнявшись с мужчиной, вдруг остановился.

Это был не подросток — девушка с короткими волосами. Рыжеватая, небольшого роста. Андрей Викторович не успел ни о чем подумать, только увидел, как сжались тонкие губы, и раздался звук выстрелов. Девушка тут же двинулась с места, а он сполз на асфальт, прижимая руку к груди, едва соображающий от боли. Через секунду рядом уже были подбежавшие помощник и прозевавший нападение телохранитель. Его о чем-то спрашивали, но отвечать сил не было. А потом стало темно.

========== 2 ==========

— Эмилиан, подымайся! — раздался голос над ухом, но Андрей Викторович лениво перевернулся на другой бок, недовольно зарываясь в подушку. И в этот момент, сквозь сон, осознал странность ситуации: он, кажется, находился не в своей постели. Но в чьей тогда?

Мужчина провел щекой по подушке, ощутив непривычную шероховатость ткани. А еще в помещении витал какой-то неприятный запах. Неоднородный. Пот, затхлость… А еще вонь от «доширака»… Может, это сон? Но память услужливо подкинула образ девушки, той самой, что выстрелила ему в грудь. Точно! Он же в больнице!

Андрей Викторович разлепил глаза и откинулся на спину. Над ним был серый потолок, посреди которого висела рыжая пыльная люстра.

— Давай, подымайся, а то потом опять будешь орать, что опаздал на работу. А платить за квартиру надо. Давай, дорогой.

К Андрею Викторовичу подошел парень, лет двадцати, довольно смуглый, и бесцеремонно похлопал по высунутой из-под одеяла лодыжке. От удивления директор даже не возразил. Он обвел взглядом обстановку: две кровати — на одной лежал он, другая стояла у противоположной стены, пара тумбочек, письменный стол у окна. Все обшарпанное, старое. А комната — крошечная. Что за клоповник? На больницу это не было похоже. Неужели общага? Только как он тут оказался?

— Где я? — выдавил мужчина, аккуратно ощупывая свое тело.

— Дома, — пожал плечами смуглый собеседник, — тебе на работу к семи утра. Опоздаешь, уволят. А я убежал.

— Куда? — без особого интереса произнес произнес Андрей Викторович и, не обнаружив на теле каких-либо ран или бинтов, сел на кровати.

— К Вере в Химки. У нее родители на даче теперь живут, пока сезон. Я вернусь в воскресенье вечером. Не скучай.

Парень схватил небольшую спортивную сумку и выскочил из комнаты. Директор не меньше минуты пялился на дверь, пытаясь осознать увиденное. Потом снова потрогал грудь, которая так адски болела накануне. И только сейчас заметил, что его руки выглядят непривычно и странно. Точнее, он их не узнавал. Смуглые, жилистые, с длинными пальцами. Он вытянул их перед собой и повертел перед глазами. Внутри похолодело.

«Я сошел с ума», — мелькнуло в голове. Андрей поднялся. В углу стояла раковина, над которой висело зеркало. Надо было подойти и посмотреться в него. Просто подойти и убедиться, что это он. Высокий блондин сорока с лишним лет, с аккуратной стрижкой, с пронзительными голубыми глазами, с морщинками вокруг рта и на высоком лбу. Просто подойти и посмотреть. Но он смотрел на руки. Руки были другими. Смуглыми. По самые рукава футболки. И дальше они наверно смуглые. А какая тогда голова? Его голова пришита к смуглому телу? Что за эксперимент?

Андрей еще раз оглянулся. Он находился в комнате общаги, самой обычной, с потертым линолеумом и старым советским шкафом с покосившимися дверцами. Как он вообще мог здесь оказаться? Надо было подойти к зеркалу. Еще раз мученически посмотрев в мутное, давно не мытое окно, за которым виднелись хрущевки, Андрей, нервно сжав губы, приблизился к маленькой раковине и быстро поднял глаза. На него смотрел высокий кареглазый парень лет двадцати двух, с узким лицом. Смуглый, восточного типа. Молдаванин? Турок? Внешность отражения не была славянской. Андрей замер как завороженный, не сводя глаз с чужака, который чем-то напоминал фотомодель из мужского журнала. Якушев видел его впервые. Это был совершенно посторонний человек, даже близко не напоминающий никого из знакомых. И, желая убедиться, что перед ним зеркало, а не какой-нибудь телевизор, Андрей поднял правую руку. Парень в зеркале поднял левую. Тогда бизнесмен нахмурил брови — отражение сделало тоже самое.

Пораженный, он вернулся к кровати. В голове все смешалось. Никогда еще Андрей не чувствовал себя настолько растерянным и беспомощным. Мыслей не было никаких. Только шок. Как это могло произойти? Он же блондин! Ему сорок два года! А это кто? Кто это такой в отражении?

Так он просидел не менее получаса, пытаясь хоть как-то вернуть бодрость духа, но стоило пошевелиться, его охватывал ужас. Он сошел с ума? Спит? Андрей резко поднялся и, найдя на столе небольшой нож, провел лезвием по руке. Выступила кровь, было немного больно. Значит, не сон… Сумасшествие. Но как это проверить? Он оглядел стол, нашел тетрадь, раскрыл ее на середине и начал читать. У него получалось. За окном шли люди, ехали машины. Но какое сегодня число? Какой день? Где его тело, то самое, родное?

Андрей повернулся к кровати, только сейчас заметив провод зарядного устройства. Недолго думая, он кинулся к нему и, выудив из-под одеяла старенький самсунг, автоматически набрал пароль. Откуда только он его знал? Телефон-то чужой. Но задумываться было некогда.

Парень открыл браузер и, вбив в Google «Якушев Москва», нажал на поиск. То, что он увидел в верхней строке новостей, повергло в шок: «Известный бизнесмен убит в центре Москвы». Фото автомобиля, а рядом — тело, накрытое простыней. И его портрет в черной раме. Андрей не верил своим глазам. Что значит умер? Как это — умер? Он же живой! Он читает новости на сайте, он ходит по комнате, видит, слышит, думает… И вдруг — умер! Этого не может быть! Якушев отбросил телефон и, тяжело дыша, начал ходить туда-сюда, чувствуя ужас и панику. Да, он точно помнил, что в него стреляли. И это значит, что он умер… И умер почти мгновенно. Раз тело лежало прямо на улице. А помощники-то хороши… Даже не попытались его довезти до больницы!

Но если его тело погибло, то, значит, он теперь не Андрей Викторович Якушев? Но кто тогда? Он что, теперь этот парень со странным именем? Но как быть, если он чувствует себя Андреем? И вообще, что есть человек? Не только же тело… Память же осталась…

Бизнесмен снова взял телефон и стал открывать все подряд новости со своим убийством, не веря, что это не шутка. Однако, везде было одно и то же: фото тела под простыней, с разных ракурсов, комментарий следователя, соболезнования родным. Даже видео опубликовали, как в него стреляют. Отвратительно. Это вам не дешевый боевик!

В новостях говорилось, что убийство произошло вчера. Андрей отложил телефон в сторону и полез в тумбочку, где и обнаружил паспорт того парня, которого видел в зеркале: Эмилиан Кемал, день рождения — 21 сентября 1996 года. Андрей еще раз подошел к зеркалу и сверил фото паспорта со своим новым отражением. Значит, Эмилиан…

========== 3 ==========

Ближайшие пару часов Андрей не мог делать ничего. То прохаживался по комнате, то сидел на кровати, глядя в стену, пока не почувствовал крайнюю степень нервного истощения. Он был взвинчен, перевозбужден. Есть не хотелось. Наконец, не выдержал и, наскоро одевшись, выбежал на улицу. Хотелось убедиться, что его тело на самом деле мертво. Парень добрался до своего дома, и, с трудом преодолев охрану, наврав с три короба, поднялся на свой этаж.

Шикарная квартира почти в двести метров в центре Москвы. Как ему здесь нравилось. Его личная крепость. Только его ли теперь? Он позвонил в дверь. Ему открыла домработница Рита. Чуть побледневшая, с черной лентой на голове, она стояла на пороге, недоверчиво разглядывая незнакомца:

— Вам кого?

— Виктория Сергеевна приехала?

Бывшая жена. Должна же она приехать на похороны? Андрей надеялся, что ему удастся с ней поговорить. Один минус, они уже не жили вместе два года. После развода она переехала в Майами, и изредка прилетала в Париж к детям. В Москве ей делать было нечего.

Рита кивнула и, отойдя в сторону, пропустила парня в прихожую, затем позвала Вику. Увидев бывшую супругу, Якушев расплылся в улыбке, однако женщина на его появление никак не отреагировала. Ее пухлые губы были сжаты, а глаза прищурены. Надо же, даже похудела, загорела. Пребывание в Майами ей явно шло на пользу.

— Что вы хотели?

— Вика, это я, Андрей.

— Какой Андрей? — устало спросила женщина.

— Я твой бывший муж. Я не умер, просто я проснулся почему-то в этом теле.

Договорить ему не дали. Глаза Виктории наполнились ужасом:

— Пошел вон отсюда! Вон! Я сейчас вызову полицию. Ваня! Тут сумасшедший! Помогите!

Ваню зовет, телохранителя. Которого Андрей сам и нанял. Надо было, наверно, и дальше пытаться объяснить что-то, но бизнесмен вдруг почувствовал себя очень уставшим. Его вытолкали из квартиры и захлопнули дверь. Любимая цитадель стала чужой.

Не желая испытывать судьбу, Якушев вышел из дома и побрел обратно к метро. Идти было некуда, только в клоповник, в старую советскую общагу. Он ехал на метро, глядя в пол, полностью опустошенный, не веря, что с ним так поступили. Наконец, парень вернулся в свою комнату. Состояние шока и горя сменилось желанием лечь спать и проснуться Андреем. И, решив, что это лучшее, что он может сделать, бизнесмен так и поступил. Сквозь сон было слышно, как несколько раз звонил сотовый, но он его отключал, на ощупь, не открывая глаз.

Второй раз Андрей проснулся ближе к вечеру. В той же самой комнате. Тем же самым человеком. Эмилианом…

От персыпа и нервов голова предательски болела. Он сел на кровати, поймав себя на мысли, что хочет есть. Дурной сон не заканчивался. И объяснений случившемуся найти не получалось. Неужели только и оставалось, как жить в теле какого-то постороннего человека? Шансов исправить ситуацию Якушев не видел. Утешало одно: он жив.

Но как же не хотелось начинать все сначала! Кто он вообще, этот Эмилиан? В телефоне высветилось шесть пропущенных звонков. «Денис работа». Работа… Конечно же! То самое место, куда должен был придти Эмилиан и куда так и не добрался. Интересно, что еще за работа, в выходной день? То, что сегодня суббота, бизнесмен помнил железно. Внезапно перед глазами возник навязчивый образ: стена из белого кафеля, ряд глубоких раковин, куча посуды, душ и краны, штук восемь. Это было что-то новое. Воспоминания, но чьи? Эмилиана? Мутно, как в тумане, но хоть что-то. Только как проверишь, фантазия это или действительно место работы обладателя тела? Но, если есть одно воспоминание, будут и другие.

Между тем есть хотелось все сильнее. В таких случаях Андрей либо шел в ресторан, либо ему приносили обед. А вот где питался Эмилиан было страшно подумать. Где обедают мойщики посуды? Покупают продукты в супермаркете? А какие? Доширак, колбасу, чай или кофе. Кусок хлеба. И все это едят. Следом пришла естественная мысль, от которой стало не по себе: а какое финансовое положение у Эмилиана? Здравый смысл подсказывал, что крайне шаткое. Правда, верить в это не особенно хотелось.

Видимо, придется начинать все сначала. Конечно, опыт никто не отнимал, но вот желания так надрываться уже не было никакого. А есть все равно хотелось. Прямо сейчас. Андрей полез в тумбочку, по ящикам и карманам и, наконец, выудил видавший виды бумажник. Внутри он нашел банковскую карту и несколько купюр: три по пятьсот рублей и две по сто. Усмехнувшись, он полез в смартфон: «сбербанк онлайн» открывался с помощью пароля. Того же самого, что и телефон. Андрей вздохнул с облегчением, но радость была недолгой: счета оказались пусты, а это значило, что денег было тысяча семьсот рублей… А на работу Эмилиан сегодня не пошел. И не факт, что в ближайшее время ему кто-то что-то заплатит.

Также бизнесмен обнаружил студенческий билет кулинарного техникума. Стало понятно, зачем парень устраивался мыть посуду, видимо, рассчитывал на карьерный рост. С низов начал. Это было смешно, если бы не было так грустно. Тяжело вздохнув, Андрей оделся и вышел в коридор: надо было купить хоть какой-нибудь еды. То, что в ресторане пообедать не выйдет, стало более чем очевидно.

Давно ли директор строительной корпорации обедал бутербродом с дешевой колбасой, запивая его холодным чаем? Казалось, вечность назад. Уже и забыл, как это. И очень не хотелось вспоминать… Может, это на самом деле его личный ад? Ну не может быть такого в жизни… Если умер, то уж умер. А тут… Не смерть, а профанация какая-то.

Кухня в общаге, как он выяснил, разумеется, была. Только находиться там не очень хотелось. Как и в комнате, где он жил с каким-то парнем, который, по счастью, укатил на выходные. Андрей ел, не чувствуя вкуса пищи. Все надо было срочно исправлять. Только как? Найти работу. Какую? А сколько лет-то Эмилиану? Он снова заглянул в паспорт — двадцать один год. Прекрасно. Образования никакого, точнее, у него лично за плечами МГУ, а вот паренек, кажется, особыми талантами не отличался, раз решил, что свяжет свою жизнь с кухарством. Опыт работы, видимо, соответствующий.

Ну, допустим, в МГУ второй раз он, конечно, поступит. Закончит экстерном. Потому что знает матчасть лучше преподавателей. А вот работа… Работа. Что у него есть такого, ради чего его могли бы взять на работу с хорошей зарплатой? Андрей так и замер с недопитым чаем в руках. Он неплохо знал английский язык, разбирался в бухгалтерии, экономике, строительстве. Вот только знания вроде и есть, но весьма специфические: они хороши для руководителя крупной строительной организации, а вот обычный исполнитель должен иметь кое-какие другие навыки. Кем ему устроиться? Может, секретарем? Возьмут его секретарем, конечно. Тогда кто? Журналист? Но это без возможности карьерного роста, а хотелось все-таки преуспеть именно в том, в чем понимаешь. Вот только для начало надо было как-то встать на ноги. По крайней мере иметь в кармане побольше чем две тысячи рублей. И переехать из общаги.

Андрей еще раз пролистал паспорт. Место рождения: Тирасполь. Значит, Молдавия. А паспорт свежий, получен буквально месяц назад. Забавно. Интересно, гражданство тоже получено только что? Прописка — какая-то деревня в Тульской области. Знать бы, кто остался у Эмилиана из родни. Пришлось снова лезть в телефон. Галерея, контакты… Андрей листал замыленные фото, сделанные на дешевый смартфон, едва сдерживая вздох разочарования: парень был нищим, родители в списке контактов не значились, а люди на фотографиях были, судя по всему, друзьями. Биография прорисовывалась слабо. И только на одном снимке было фото сухонькой старушки, смуглой и кареглазой. Это фото отличалось, было другого качества. Сохраненное что ли? Андрей покачал головой и снова подошел к зеркалу. Всматриваясь в свое отражение, он еще раз отметил что парень был очень приятен внешне, можно даже сказать, красив. Но все портила эта смуглость. «Нехристь» — буркнул Андрей и вернулся к кровати. Надо было разослать резюме. Не подыхать же с голоду.

========== 4 ==========

Андрей лег далеко за полночь. На душе было неспокойно и, откровенно говоря, страшно. Он постоянно забывал, как его теперь зовут, забывал, что он больше не мощный широкоплечий блондин, а смуглый тощий молдаванин. Хорошо еще, что не «полторашка», а почти два метра. «Нехристь». И, что самое страшное, он непростительно нищий. Куда ему теперь? К кому сунуться? Никакие связи больше не помогут. Он никому не нужен, и эта простая и страшная истина укоренилась в его воспаленном мозгу. Жена его, разумеется, не узнала. Дети по заграницам учатся, а родителей в живых уже нет… Были друзья, знакомые, связи… Все это было. Но как доказать, что ты — тот самый человек? Выдать секреты компании? Так его посадят. За шпионаж и мошенничество… Что еще приплетут? Ничего хорошего. Воспользоваться знаниями о своей компании в пользу конкурентов? Идея неплохая, только дурнопахнущая. Все-таки там остались друзья, партнеры, коллеги, да и сама компания — это его детище. Как разваливать то, что строил скурпулезно, годами? Для себя же строил…

И теперь, оказавшись в чужом теле, стало совершенно очевидно, что все его хваленые связи — это не более чем взаимовыгодное сотрудничество. А ему нечего предложить своим бывшим партнерам. Только если конкурентам… Переступить через себя Андрей не мог. Не мог ударить в спину бывшим коллегам. Не мог разрушить собственное детище. И пусть теперь им точно не по пути, но у него были нерушимые принципы. Оставалось придумать как с этими принципами выжить.

Якушев думал почти до самого утра. И ничего не придумал. Несмотря на жуткую головную боль, полностью погрузиться в сон не получалось. И только ближе к рассвету он наконец-то задремал. Но зря он рассчитывал на темноту и покой. Ему снились странные сны: залитый солнцем пейзаж, кусты виноградников, халупа, почти вросшая в землю, и заливающаяся слезами старуха, та самая, с фотографии. Он хотел к ней подойти, но она его отчего-то с руганью отогнала, что-то крича на незнакомом языке.

Проснулся Андрей в десять утра, сразу осознав, что сегодня воскресенье. Вопросов о том, кто он и где находится, уже не возникало. Тот же потолок, те же стены. Комната, в которую он даже в юности постеснялся бы войти. Хотя и начинал он тоже практически с низов. Вместе с Мишей Одинцовым. И какого черта он его вспомнил? Главное, вовремя… Андрей сел на постель и потер глаза, стараясь отогнать назойливое воспоминание. Но память, будто издеваясь, подкидывала новые образы, которые вызывали очередные приступы тоски и бессилия. И ведь давно уже у них с Мишей ничего не было общего, кроме государственных заказов, которые они пытались увести друг у друга. Но зачем-то вспомнилось, как в двадцать лет они прогуливали пары в Баумановском университете. И как только их не выгнали?

Вспомнилось, как основали строительную фирму, как поднимались, постепенно обогащаясь. А потом… Что же пошло не так? Поругались раз, поругались два. И стало как-то сложно вместе вести дела. Миша с психу тогда ушел прямо с совещания… Ну не возвращать же его было? Ушел и ушел. Только почему сейчас как-то тоскливо вспоминать об этом? Почему спустя годы, когда уже ничего нельзя сделать, вдруг возникло ощущение, будто тогда, в тот дождливый день, они оба повернули куда-то не туда? Странные мысли. Андрей нахмурился. Понимание чего-то мелькнуло тенью. Совсем близко. Осознание какого-то очевидного, простого факта…

Перед глазами возникло лицо Михаила, его напряженные губы. Важны были не слова, которые он произносил, а то, как это звучало. Что выражало лицо, глаза… Враждебность? Скорее да, враждебность. Тогда еще Андрею подумалось, что Миша ведет себя так, будто он у него жену увел. Только у Миши никогда никаких жен не было. Казалось, что причина конфликта в политике компании, но это был только повод.

Может, Одинцов его ненавидел? Знать бы за что. Завидовал? Только чему? Андрей не мог найти ответа. Но, на чем бы ни была основана ненависть, очевидно, что именно она сыграла решающую роль. Сначала они разделили компанию, а потом разгорелась борьба за сферы влияния. Не сказать что прямо-таки безжалостная, но за это время не было ни одного мало-мальски крупного объекта, за который бы не боролись бывшие партнеры.

Андрей чаще всего побеждал на тендерах. Это был вопрос престижа. А еще он стремительно богател. Влезал в рискованные сделки, отжимал проекты у более слабых конкурентов, проводил не совсем чистые финансовые махинации.

Миша был на порядок осторожнее и гораздо беднее. После злополучного совещания они встречались не так часто. Пару раз на совещании у губернатора, куда приглашали директоров ведущих компаний города, да на нескольких торжественных мероприятиях. А вот чтобы лично поддерживать какие-либо контакты… Нет. Андрей избегал этого. А Михаил… Через полгода после полного разрыва деловых и дружеских отношений вдруг предложил встретиться, поговорить о чем-то важном.

Но Андрей отказался. Сообщил, что вышлет юриста. Одинцов бросил трубку. Может, все-таки стоило встретиться? Тогда он был уверен, что нет. Потому что разговор должен был стать личным. Точкой невозврата. Миша признался бы в том, что знать совершенно не хотелось. Была ли это трусость со стороны Андрея? Да. Не здравомыслие, а именно трусость. И слабость. Он не был готов узнать о своем друге неприглядные вещи. Идеализировать казалось куда удобней, придумывать недостатки, которые не заденут, не потревожат душу. Хотя, надо отдать должное, это был единственный раз, когда Андрей запрятал голову в песок.

Без Миши было тяжело. Но потом бизнесмен втянулся, даже стало почти удобно. Комфортно находиться наедине со своими мыслями, когда никто не перебьет, не спросит. Да и вопросы с совестью теперь улаживались намного быстрее. Исчезли раздражители. И стало, конечно, скучно. Но все равно возвращаться к вопросу, что же на самом деле случилось, он не хотел. Ровно до этого момента. Потому что теперь, сидя на кровати, понимал, что надо было поинтересоваться. Не прятаться, не жалеть себя, а посмотреть правде в глаза. И, может, тогда он остался бы жив?

Андрей встал и пошел умываться, не переставая думать о бывшем друге. И пытаясь анализировать. Конечно, врагов у него было много… Но кто его мог ненавидеть настолько чтобы нанять киллера? А что, если Михаил? Эта мысль вдруг показалась простой и очевидной. Естественной. Но удовлетворения не вызвала, лишь больно кольнула. Ну, а что? Он ведь сам старался Мише побольше напакостить, увести пожирнее проект, радовался провалам. Почему? Он знал. Потому что не надо было вот так уходить и не возвращаться! Разрывать отношения, деловые, личные, все! Распиливать компанию!

Но если Андрей сам поступал по-свински, значило ли это, что и друг оказался непорядочным человеком? Конечно же ничего это не значило, но вот только кто-то же выступил заказчиком, кому-то это было надо!

Бизнесмен снова попытался сосредоточиться на делах, ища мотивы для убийства. Может кому-либо этот объект был позарез нужен? Конечно, строить целую набережную на Яузе! С другой стороны, годы-то какие… Не убивают уже по такой ерунде. Да и убивать надо было до тендера, а не после. Иначе смерть Андрея теряет смысл. С другой стороны, убивать и до тендера смысла нет никакого — подготовка велась несколько месяцев. Так что гибель директора ничего бы не поменяла. Если только в свете перспектив будущих тендеров. Если попытаться выбить из колеи руководство компании. А может, Михаил хотел таким образом отомстить? За все проигранные тендеры? Чутье подсказывало, что не будь компания так успешна, покушения бы не произошло.

Андрей вытер лицо сероватым полотенцем. От мыслей и предположений становилось совсем тошно. Не хотелось думать, что бывший совладелец мог выступить заказчиком. Но думалось именно так. Больше некому — остальные конкуренты не такие крупные. Может, еще были внутренние враги? Но кому в компании выгодна смерть директора? Да никому по большому счету. Бывшая жена? Так она не бедствовала, и все благодаря Якушеву. Пара любовниц? Обычные эскортницы. Им его гибель точно не нужна. Оставался опять, Михаил. Его было проще всего подозревать. Как будто.

А еще почему-то очень хотелось думать, что за четыре года бывшему совладельцу было не плевать, как дела у конкурента. Что его злили успехи Андрея. Не зря же он так старался. Все эти уведенные из-по носа заказы… Это делалось не ради денег. Какая разница, один «Rolls-Royce» или три? Сколько домов? Квартир? Андрей все равно не стал есть больше. Слаще? Тоже вряд ли. А самомнение потешить хотелось. Доказать, что Миша зря ушел, что это была ошибка, о которой он должен был пожалеть. Заставить приползти обратно.

Только бывший друг не приползал, а успешно находил более мелкие заказы и, надо сказать, не такие проблемные. И тоже богател. Еще и становился все более интересным внешне. Возраст шел ему на пользу. Кареглазый, с матовой кожей. И взгляд, немного насмешливый, с огоньками…

Андрей сдавленно вздохнул и поднялся. Сидеть и ныть смысла не было. Так и с голоду подохнуть недолго. Отбросив посторонние мысли, он снова начал прикидывать, кем могли бы взять такого красавца-молдаванина. Может, официантом? Это лучше чем мыть посуду. Или барменом…

========== 5 ==========

Андрей был мрачен. Снова пришлось идти в магазин за ненавистной колбасой, затем рассылать унизительные резюме. А к вечеру приехал сосед по комнате. Веселый, смуглый, с кривыми желтыми зубами. Якушев не был рад присутствию постороннего. Но вот у Эмилиана, кажется, проблем с сожителем не возникало. Потому что сосед, явившийся в пять вечера, вместо обещанной полуночи, сходу начал рассказывать, как поссорился со своей девушкой, причем не дожидаясь комментариев собеседника. Но отвечать было и не нужно. Нужно было слушать. И Андрей слушал, прервав поиск работы.

Незнакомец говорил взахлеб, активно жестикулируя, на ходу раздеваясь и сбрасывая ботинки, с которых валились комья грязи, прямо посреди комнаты. Из всего пространного повествования было понятно одно: что паренек приехал к подружке, переночевал у нее, потом еще раз переночевал. А потом полез к ней в телефон, проверять, не изменяет ли. И обнаружил компроментирующую переписку с каким-то Валерой. На фоне чего парочка поссорилась. Девушка возмущалась грубому вмешательству в личную жизнь, а сосед по комнате — факту возможного адюльтера. В итоге несчастный ревнивец был выдворен вон. История была стара как мир и никаких эмоций не вызывала. Андрею не было жалко дружка Эмилиана, тем более что таких проблем с противоположным полом он не знал даже во времена студенчества. Девчонки ему не изменяли, наоборот бегали за ним и почти не выносили мозг. Он-то, конечно, выбрал ту, что изначально отвергала его ухаживания и дольше всех капризничала. Но расстались они не из-за измены — такого он бы не потерпел. Вика поменялась — родила парочку детей, располнела, обзавелась не очень умными подружками. Да и как-то стала отходить на второй план. Любовь постепенно ушла… Было немного жаль разводиться, но как партнер Вика не тянула — была глуповата. А вот как мать детей… Почему бы и нет. Только дети-то выросли. И смысла в браке не было никакого. Да и гулять на глазах у жены, не стесняясь, было как-то некрасиво. И Андрей развелся. Оставив бывшей супруги хорошую сумму денег и недвижимость. Он не был жадным, если речь шла о семье. Тем более, жена все-таки была приличная. Как он был у нее один, так и оставался. Даже после развода она только и делала, что ходила по магазинам, в кафе, да с подружками во Францию ездила каждые пару месяцев, где учились дочь с сыном.

При мыслях о детях и бывшей жене стало грустно. А сосед по комнате все говорил и говорил, уже не по фактам, а так. Высказывал, как ему обидно и больно что его ненаглядная невеста гуляет направо и налево. Наконец, он замолчал на пару секунд, от чего Андрей как будто проснулся, и вдруг спросил:

— Что мне теперь делать?

— В смысле?

— С Верой…

— Пошли куда подальше, другую найдешь, — Якушев пожал плечами и взобрался с ногами на кровать. Стало непривычно удобно сидеть, скрестив их или закинув выше головы.

— Так я люблю ее…

— Она тебе изменяет. Дальше будет только хуже. Вычеркни ее, найди другую, которая бы тебя уважала. Либо, если тебе эта девушка так нравится, оставь все как есть и забей. Гуляет, да и ладно.

Воцарилось молчание. Казалось, сосед по комнате хотел услышать от своего друга какой-то другой совет. Наконец, минут через пять, он произнес:

— Ты на работу-то не опоздал?

— Я туда не пошел, — пожал плечами Андрей, отчего у собеседника вытянулось лицо.

— Как это не пошел? А чем мы будем платить за комнату?

— Когда срок оплаты?

— Среда! А ты что, решил мне на шею усесться?! Почему ты не пошел на работу?

Андрей замолчал, прикидывая, что бы ответить. Наконец, решив, что хуже не будет, произнес:

— У меня проблемы.

— Какие проблемы?

— Я потерял память.

— Это как? Где это ты ее потерял? — кажется, друг не верил.

— Я не помню ничего. Ни кто я, ни кто ты. Ни как я здесь оказался… Я не знаю, как это произошло. Но… Я не знаю, куда мне идти на работу. Я не смог вспомнить.

— То есть как меня зовут ты тоже не помнишь?

— Нет. Как и свое имя. Нашел паспорт, прочитал. Теперь знаю, — Андрей пожал плечами, — я разослал резюме, ищу новую работу. И в понедельник или вторник, надеюсь, смогу выйти…

— Покажи почту, — парень продолжал смотреть не только недоверчиво, скорее, враждебно. И Якушев вполне понимал ситуацию. Кому охота тянуть на себе великовозрастного дармоеда? Он протянул телефон. Сосед взял его и около минуты пролистывал страницы на почте. Наконец, успокоившись, вернул обратно, — да ты всех «авито» решил осчастливить?

— Так есть же хочется…

— И ты ничего не помнишь? Вообще?! Ты сейчас серьезно?

— Я похож на человека, который шутит? — Андрей поставил телефон на зарядку и снова посмотрел на собеседника, — так ты мне поможешь или нет? Я должен знать о себе хоть что-нибудь! Кстати, как тебя зовут?

— Адам.

— Очень приятно, — кивнул Андрей. — Скажи, пожалуйста, кто я и откуда. Свой паспорт я видел… Но мне нужно что-то еще.

Сосед шокированно покачал головой, затем твердо кивнул и начал рассказывать, не спеша, но иногда сбиваясь, не находя нужных слов, запинаясь и путаясь. Становилось очевидно, что биографию Эмилиана он знает посредственно. Либо бывший владелец тела был слишком скрытен, либо, что более вероятно, Адаму было глубоко плевать на своего друга, кто он и откуда его никак не волновало. Однако, кое-что почерпнуть удалось. Адрес учебного заведения, предыдущие места работы, семья, наличие друзей и девушки, степень благосостояния.

Оказалось, что Эмилиан был неразговорчив, друзей не имел, с девушками не встречался. Хотя, внешность позволяла. Работал много, все мечтал разбогатеть: в приступе откровенности как-то рассказывал Адаму, что хотел бы когда-нибудь купить квартиру на Патриарших. Андрей на это едва не засмеялся в голос. Уж он-то знает, сколько стоит там недвижимость! Сам мечтал когда-то… Только когда появились деньги, плюнул и решил, что нафиг переплачивать неизвестно за что. Но так-то да. Привлекательный райончик. Странно, что Эмилиан не захотел квартиру сразу с видом на Кремль. А что? Почему бы и нет? О чем там еще мечтают гастербайтеры, эмигрирующие из Молдавии? Хоть учиться начал. Только это значило, что ему лично надо посещать кулинарное ПТУ. Готовка Андрея никогда не привлекала. Зачем, если сначала была жена, потом — домработница? А днем можно и в ресторане пообедать.

От мысли, что с новым телом и увлечениями ему грозит обслуживать посетителей в местах общепита, стало совсем обидно. Он не ради этого строил бизнес, чтобы сейчас кому-то на подносе суп подавать! И готовить этот суп он тоже согласен не был. И даже если прижмет и все-таки придется идти работать обслугой то, странное дело, ему было куда приятнее это делать в каком-нибудь Макдональдсе, нежели в «Национале». Выплясывать перед теми, с кем совсем недавно сидел за одним столом, совершенно не хотелось.

Пообщавшись с Адамом, Андрей сосредоточился на том, чтобы решить для себя, как же он будет действовать дальше. В ПТУ оставалось учиться еще год. Только он не планировал это делать, решив, что лучше будет работать, а уж потом, следующей весной, поступит куда-нибудь. В МГУ, конечно. Он был уверен, что ЕГЭ сдаст без проблем и пробьется на бюджет. Вот только надо встать на ноги.

Еще надо было решить проблемы с деньгами. За три дня найти семь тысяч. Адам смотрел на Якушева без особого сочувствия, видимо, не верил, что это вообще возможно — здоровому молодому парню потерять память. Но и спорить не горел желанием. Из прошлого Эмилиана Адам смог рассказать только про то, что тот воспитывался бабушкой, которая умерла в позапрошлом году. Вроде как есть старший брат, но он остался в Молдавии. И они не общались, даже враждовали. О причинах Адам ничего не знал. Андрей не знал, сколько еще бы они обсуждали нехитрую биографию молдаванина, когда на телефон позвонили. Высветился незнакомый номер. Парень покосился на экран, не зная, брать трубку или нет. Однако, его сомнения прервал Адам:

— За ответь на звонок, может, это по работе?

— Так воскресенье… — произнес Андрей, однако, встретившись взглядом с раздраженным соседом, решил, что лучше трубку взять.

Адам оказался прав: это был работодатель, который отреагировал на резюме, оставленное на одном из сайтов, где Андрей искал какую-нибудь подработку. Работа, конечно, предлагалась не то чтобы низкоквалифицированная, но и можно сказать, смешная: раздавать листовки в костюме ростовой куклы. Из-за того, что сотрудник заболел, требовалась срочная замена. Заказчик просил подъехать к половине седьмого к офису, а с семи начать работать. И до десяти вечера. За все про все обещали заплатить восемьсот рублей. Отказываться смысла не было. И Андрей отправился на шабашку.

========== 6 ==========

Потянулись дни, один другого хуже. Андрей работал в ростовой кукле по восемь часов каждый день. Долг за аренду удалось погасить довольно быстро, а вот найти какую-либо приличную работу не получалось совершенно. Его приглашали официантом в забегаловки, либо в каких-то клоповниках мыть посуду, а еще пару раз курьером. Стало очевидно, что Эмилиан, возможно, был не таким уж и дураком. Попробуй найти работу, не имея ни опыта, ни образования, ни связей! Даже у такого умного бывшего директора отчего-то не выходило.

Однако, Андрей не спешил, решив, что для начала подкопит денег, чтобы иметь возможность хоть для какого-нибудь маневра. Потому что жить от зарплаты до зарплаты он не привык, это злило. А еще злило отношение со стороны окружающих — смешки, поучения. И кого благодарить за такую «жизнь»? От нового молодого тела он не имел никаких выгод. Девушек почему-то упрямо не хотелось. Хотя с потенцией, кажется, все было в порядке. Хотелось побольше денег и съездить на отдых, куда-нибудь отсюда подальше, чтобы расслабиться и в спокойной обстановке разработать какой-то план. Однако, копить получалось плохо: много денег уходило на еду: он питался в недорогих кафе, готовить не умел и не хотел, да и находиться на общей кухне брезговал. Учиться тоже бросил, хотя Адам упрямо повторял, что нужно закончить учебный год, что без образования его никуда не возьмут, а шевелиться надо. Сосед по комнате, в общем-то, оказался неплохим парнем, как мог, помогал, подсказывал. Даже поверил в потерю памяти. Сочувствовал.

Так Андрей собразил, что пока что переезжать не стоит, уж лучше иметь сердобольного соседа, который оказался единственным другом, нежели оказаться в полном одиночестве. Поэтому он теперь терпеливо слушал обо всех злоключениях Адама с Верой, кивал и не лез с ненужными советами. Эти истории чем-то напоминали нудный бразильский сериал, где какой-нибудь Хулио никак не мог разобраться со своими отношениями с Марией. Не слушать не получалось. Андрею это все было совершенно неинтересно, особенно на фоне того, что проблема и яйца выеденного не стоила, однако прекрасно понимал, что Адам поддерживает его не просто так — он нуждается в душевной отдачи, компенсации за сочувствие. Получалось все честно. И Андрей слушал, каждый вечер, очень внимательно, не менее часа, не отвлекаясь даже на телефон.

Через две недели, когда вырученных за раздачу листовок денег накопилось достаточно для оплаты аренды и спокойной жизни в течение хотя бы недели, Андрей выдохнул, решив дать себе небольшой перерыв. В конце концов, он может себе позволить новые джинсы и футболку, а еще сходить в приличный ресторан. Хотелось чего-то привычного, чтобы не чувствовать себя гастарбайтером, приехавшим на заработки в чужую страну. В первый же день он купил одежду в самом дешевом магазине, однако, подобрал все так, чтобы выглядеть опрятно и презентабельно. К тому же, он обнаружил плюс нового тела: ему теперь шла абсолютно любая одежда, все смотрелось на нем как на модели. Хоть иди и рекламируй. Да и первое впечатление от внешности паренька, в теле которого он оказался, теперь сменилось с удивленно-негативного на удовлетворенное. Стало очевидно, что да, он красив. Это чувствовалось по тому, что незнакомые люди оказывали ему большее расположение, нежели он привык. Особенно женщины, и это было приятно.

Первый день законного отдыха он посвятил наслаждению жизнью, покупкам, походу в ресторан и к вечеру, довольный и счастливый, прогуливаясь по вечерней Москве, глядя на исчезающее за домами солнце, вдруг задумался о том, что его тело, наверно, уже дней десять как в могиле. И от этой мысли, четкой и понятной, стало как-то жутко. Он же умер! Умер! Но нет, он ходит, вон, гуляет себе по Тверской, и ничего, будто бы так и надо. Не выдержав, парень остановился и вытащил телефон. Снова набрал в поисковике «Андрей Якушев». И узнал из новостей, что его тело предали земле, как раз пока он в ростовой кукле зайчика раздавал листовки возле метро. Так себе ирония, конечно. Пропустить собственные похороны. Однако, тут же появилось странноватое желание посетить свою могилу. В конце концов, хоть посмотреть, как оно… Может, застать кого-нибудь рыдающего. Эта мысль вызвала некоторое садистское удовольствие. Остро захотелось ощутить хоть призрачную связь с теми, кто остался там, в прошлой жизни. Посмотреть, как они по нему скучают. И Андрей отправился на кладбище.

Не спеша прогуливаясь среди свежих могил, он, наконец, нашел то, что искал — холм из цветов. И свой портрет, довольно удачный. Он там сидел полубоком, едва заметно улыбаясь. Бизнесмен смотрел на фото какзавороженный. Не сводил глаз со сваленных друг на друга венков с черными лентами, с подвявших алых гвоздик, с бордовых роз. В какой-то момент даже показалось, что это не настоящая могила, а какая-то бутафория. Он же не умер! Не умер… Но фото с похорон, гроб… Да и сам он, в другом теле, а то, что было до этого, теперь гниет в земле.

Андрей стоял опустошенный и смотрел на свой портрет. И не сразу сообразил, что кроме него никто не явился почтить память. Хотя, может, дело в том, что это вторая половина дня? Внезапно Якушева посетила мысль, что он очень хочет увидеть хоть кого-нибудь у своей могилы, чтобы убедиться в том, что он сделал правильный выбор своего окружения. Да, пусть через пять, десять лет никто не вспомнит… Но сейчас, пока боль от потери должна быть острой, хоть кто-то обязан придти и поплакать… Горевать о самом себе, о своей жизни, было как-то совсем невыносимо.

Андрей вернулся домой, по пути купив бутылку дешевого коньяка. Ему было так плохо, что хотелось пить и рыдать, как ребенку. От обиды. Обиды даже не за свою раннюю смерть, а за то, что все его распрекрасные некрологи оказались ложью. Все эти проплаченные статьи, все эти полупостановочные фотографии. Конечно, никто не пришел на кладбище! Потому что окружению не до того: они делят деньги. Стервятники. А он остыл, сгнил, да и плевать. Неожиданно вспомнилась шутка: «клад хорош когда его откопают, а богач — когда зароют». В детстве он смеялся над этой остротой. Теперь она больно резанула. Вдруг стало понятно, что дело-то и не только в богатстве, хотя его жизнь ему нравилась. Это было похоже на отрезвление. У него же были друзья. Хотя… Они же посетили похороны. Вот и все. А что дальше? У всех дела.

Вспомнилась гибель акционера из совета директоров. Нелепое ДТП. Ну был Андрей на похоронах… А дальше? Ведь после ни разу не посетил могилу коллеги, да и вряд ли уже найдет. Парень сидел за столом своей комнаты, разложив на тарелке куски хлеба и колбасу и пил. Он небрежно плескал коньяк на дно треснутой кружки, морщась, заливал в глотку и смотрел перед собой, в темное стекло окна, где мутным пятном отражалось его новое лицо.

— Не угостишь? — раздался голос Адама. Тот вернулся с работы и, зайдя, тут же сел на свою аккуратно заправленную кровать. Андрей не пошевелился.

— Хочешь, пей. Но разговаривать я не собираюсь.

— Что-то произошло?

— Поминаю свою память, — буркнул бывший директор.

— Извини, не буду мешать. Я спать лягу, завтра подъем в семь.

Андрей не ответил. Только опустил лицо, глядя в кружку, где на дне застыла янтарная жидкость. На его лице блуждала горькая презрительная улыбка. Состояние шока проходило, и теперь он в полный рост чувствовал, что настало время страдать. Он ненавидел страдать. Однако, кроме как смириться, ничего больше не оставалось. Андрей вдруг понял, что ему нужно принять тот факт, что он умер для своих родных, для друзей. А это значит, что они умерли для него. И ничего не сделаешь. Надо начинать новую жизнь, стать другим человеком, не пытаясь повторить тот путь, который проделал в прошлой жизни. И дело не в том, хотел ли он снова стать богатым.

Глядя на свою жизнь со стороны, он вдруг понял, что слишком много сил тратил на внешнее, материальное. Он не цеплялся за семью и друзей, считая, что ему никто не нужен. И, казалось, он был прав. Вот только почему сейчас он так страдает от того, что никто не горюет о его безвременной гибели?

Да, пусть все было сделано пристойно — и гроб из дорогого дерева, и куча венков, и место на кладбище. Да и памятник забабахают хороший, чего уж. Но вот только это не ради него лично, это не признак любви. Это признак уважения. Горюющих к самим себе.

Андрей вспомнил историю, которая произошла с его знакомым: у успешного бизнесмена, владельца сети магазинов, погиб единственный восемнадцатилетный сын. Вроде как самоубийство. Якушев плохо помнил подробности — чужое горе никогда не вызывало в нем болезненного любопытства. Однако именно этот случай воскрес в памяти особенно ярко. Но не из-за постоянных сплетен вокруг разразившейся драмы и не сорванным договором и крупной неустойкой, которую должна была получить компания Андрея.

Если мать парня относительно быстро оправилась от потери, то отец мало того, что плюнул на весь бизнес и просто перестал ходить на работу, передав дело в руки какого-то слабо соображающего зама. Также для могилы сына он заказал за бешеные деньги целую скульптурную группу из гранита, состоящую из дивана, телевизора, стола… То есть это было похоже на комнату, самую обыкновенную небольшую комнату. Сам памятник представлял собой просто доску — хоть не скульптура в полный рост.

Но самый кошмар состоял в том, что бизнесмен проводил на этой могиле, в таком странном убранстве дни и ночи. Он спал на этом каменном диване.

Андрей не стал требовать неустойку за сорванный договор. Это, было, наверно, единственный случай за всю карьеру, когда он простил кому-либо крупную сумму. Но тут он просто не мог потребовать денег — не хотел чувствовать себя стервятником.

После того, как несчастный директор, за пару месяцев ставший напоминать бомжа, отморозил себе пальцы — лето в средней полосе не вечно — его отправили лечиться в психиатрическую клинику. Что было дальше, Андрей не знал.

Он смотрел, не отрываясь на свое отражение. Завидовал ли он сейчас сыну этого человека? И да, и нет. Безусловно, хотелось, чтобы и его так любили. Но и заставлять так страдать близких… Хотелось какого-нибудь усредненного варианта.

Сообразив, что единственный способ избавиться от тяжелых мыслей, лечь спать, он убрал бутылку, в которой еще плескалось две трети коньяка и отправился в кровать, решив, что назавтра до полудня обязательно зайдет на кладбище. Единственное, о чем он жалел, что пропустил девять дней. Интересно, кто пришел?

========== 7 ==========

С утра было пасмурно, однако Андрей все равно поехал на кладбище. Это была идея фикс — застать хоть кого-нибудь горюющего на своей могиле. Было часов одиннадцать, когда он пришел на место. Венки немного съехали, розы и гвоздики завяли, их пора было выбросить. Но бывший директор не собирался ничего делать. Убирать свою собственную могилу — это значило расписаться в своем ничтожестве. Признать крайнюю степень одиночества и свою совершенную никчемность при прошлой жизни.

Никого не дождавшись, он отправился назад, как раз наклюнулась очередная подработка по вечерам. В кулинарный техникум, несмотря на уговоры Адама, он больше не ходил. Хотя, надо бы. Если его отчислят, осенью придется идти в армию. А так… Еще год отсрочки. А там можно поступить в ВУЗ. Военную кафедру вроде никто не отменял. Служить не хотелось. А значит, кулинарный техникум посещать придется.

На следующее утро он снова пришел на свою могилу. Надо сказать, что на третий раз визит дался как-то проще. Привыкал, наверно? И на свой портрет Андрей смотрел веселее. Однако, сгнившие цветы настроение портили. Ну могла хоть бывшая жена нанять рабочих или прислугу, чтобы убрали? Сколько она алиментов получала, а сейчас все его деньги переходят к детям — а они точно мать в нужде не оставят. Кстати, отпрыски тоже могли бы посетить могилку папаши. Кто им обучение по заграницам оплачивал? Кто покупал хорошую одежду, машины, квартиры? Андрей денег на наследников не жалел. Так где они теперь? Почему не рыдают на его могиле? Хотя, когда им… Учеба, скоро сессия. Некогда. А у кого есть время? Все же занятые люди. У всех — жизнь. А у него — смерть.

Вернулся Андрей в паршивом настроении, решив для себя, что если и на следующий день никто не появится на могиле, то он сам наведет там порядок. А то как-то стыдно. Вспомнились пара любовниц. Конечно, он на них вообще никаких надежд не возлагал, но приличия-то соблюсти можно было? Хотя, какие к черту приличия. Девушки теперь заняты тем, что ищут новых спонсоров.

Вечер прошел так себе. Даже на работе не получалось выбросить из головы мысли о том, что он где-то свернул не туда. А как вернулся домой, стал листать про себя все новости, которые только смог найти. Все было пристойно, даже гламурно. Последняя новость про него — десять дней назад. Вряд ли будет еще, если только поймают убийцу или вычислят заказчика.

Ближе к ночи пошел ливень, с грозой. Адам почему-то не тревожил разговорами о своей второй половине, не жаловался, только поглядывал как-то сочувственно. Догадывался что ли? Заснуть не получалось. Андрей лежал на спине, глядя в потолок, понимая, что совершенно расклеился. Как черная тень, на него наползала тоска и боль. Он, наконец, погружался в осознание своего полнейшего одиночества. У него отняли все, даже жизнь, оставив чье-то чужое тело, чужую судьбу, которую он не сможет ни завершить, ни продолжить. Куда делось сознание того паренька? Вспышки воспоминаний Эмилиана становились все реже… Но Андрей знал, что в чем-чем, а в этом он уж точно не виноват. Была бы его воля, то он выбрал бы собственную жизнь или… Забвение. Он не хотел быть кем-то другим, только собой.

Завтра в девять утра будет совещание. Без него. И вопросы по строительству нового жилого комплекса будут решаться тоже. Без него. Все без него. А ему только и остается, что отплясывать в костюме зайчика возле метро.

И вдруг Андрей осознал, что именно ему нравилось в своей прошлой жизни: не уровень благосостояния, не количество денег, не доступ к самым красивым женщинам. Ему нравился уровень решаемых проблем, масштаб своей небольшой империи, возможность повлиять на самые разные сферы жизни. Парень невольно улыбнулся, вспоминая свой фонд помощи больным детям. Он старался. Может, не так, как мог бы. Но помогал же! А сейчас… Будто у него отрубили руки. Кстати, члены этого фонда почему-то тоже не спешат на могилу к благодетелю… Вот тебе и помощь. Никакой благодарности. Сволочи. Ливень за окном усиливался, и Андрей засыпал, и во сне видел, как водяные нити размывают комья земли на могиле, смешивая высохшие гвоздики с грязью. Пахло свежестью и сырой землей.

========== 8 ==========

Утро выдалось солнечным, однако из-за сильного ночного ливня асфальт был мокрым. Но Андрей решил все равно идти на кладбище. Он пообещал себе, что перестанет туда ходить, как только встретит на могиле хоть кого-нибудь. И после этого просто закроет для себя этот вопрос. И, может, попробует стать этим самым Эмилианом. Ведь кроме как стать им, больше ничего не оставалось — только если лезть в петлю. Но, как бы ни было больно, кончать с собой не хотелось. Может, Бог дал ему второй шанс не просто так? Вдруг это дар, провидение свыше, оттолкнуть от себя который — страшный грех?

Андрей шел по кладбищенской дорожке, глядя себе под ноги, раз за разом прокручивая в голове всю свою прошлую жизнь. И снова возвращался мыслями к Михаилу. Вряд ли бывший друг на его гибель как-то отреагировал. Только если вздохнул с облегчением: теперь будет проще выигрывать тендеры.

Якушев подошел к могиле, было уже половина двенадцатого, и снова никто не пришел, никто не убрал размытые ливнем сгнившие цветы. Всем плевать.

Андрей тяжело опустился на лавочку. Для кого ее только поставили, если никто не приходит? Он опустил голову на руки и застыл. Хотелось заплакать, но в глазах была пустыня, и от этого становилось еще больнее. Зарыться бы в эту могилу, вернуться туда, где его место. Зачем начинать все сначала, если он остался внутри тем же самым? Ну что он сделает? Что изменит? Построит карьеру — да. А найдет ли того, кто его полюбит, это вряд ли. Даже горевать по нему некому…

Он сидел не шевелясь, чувствуя боль, почти физическую, когда над ним раздался голос.

— С вами все в порядке?

Якушев резко поднял голову, даже не сообразив, что не успел изменить выражение своего лица, наполненного страданием. Перед ним стоял Михаил. Собственной персоной. Без цветов, просто, в деловом костюме.

— Что? — откашлялся Андрей, не зная, как реагировать. В горле пересохло.

— С вами все в порядке? — повторил бизнесмен, с интересом разглядывая парня, — я могу вас подвезти, если нужно.

Появление бывшего делового партнера было так неожиданно, что Андрей невольно выдохнул:

— А ты-то тут что делаешь? Вы. Делаете. Извините, — поправился Якушев, вспомнив, что Эмилиан не должен знать Мишу. Парень опустил глаза, чувствуя жгучее волнение, раздражение и тайную радость. Значит, пришел!

— Андрей Владимирович был моим другом, — просто и серьезно сообщил бизнесмен и сел рядом на лавочку. На какой-то миг его лицо стало задумчиво-серьезным, хмурым. Он упрямо не хотел демонстрировать свои эмоции перед посторонним, однако Андрей не просто так столько времени провел бок о бок со своим другом. Это была маска, за которой пряталось горе.

— Вы пришли без цветов.

Михаил в ответ повернулся, усмехнувшись, вскинул брови и… не ответил. Андрей тут же сообразил, что неприлично говорить такие вещи постороннему. Какая разница, с цветами человек пришел или нет? Главное, пришел.

— Простите, я немного не в себе. Несу чушь, — откашлявшись, произнес Якушев и посмотрел себе под ноги. Находиться рядом со своим другом было тревожно, но внутри стало как будто легче. Значит, есть хоть кто-то, кто его не забыл. Конкурент… Лучше, чем совсем ничего. А между тем очень хотелось обнять Михаила, поделиться, пожаловаться. Но что он скажет? Что он на самом деле находится в теле постороннего человека, что он не под землей, гниет, убитый конкурентами?

Сейчас Миша поднимется и уйдет. И все. А очень хотелось поговорить с ним о чем-нибудь, да хоть просто помолчать рядом. Еще пара минут, и они больше никогда не встретятся.

Да, именно Андрей нуждался в Мише, иначе зачем было постоянно уводить объекты из-под носа? И ждать, что он поймет, осознает, вернется… А этот святой человек, вместо того чтобы отомстить, еще и на могилу пришел. Даже не обижается. Расстроен.

А вдруг нет? Вдруг Якушев принимает желаемое за действительное?

— Вам теперь тендеры будет проще выигрывать.

В ответ мужчина поднялся и, скрестив руки на груди, сжал побледневшие губы. Андрей продолжал сидеть на лавочке и теперь смотрел снизу вверх, горько улыбаясь. Он очень хотел, чтобы Миша сказал, что это не так. Да пусть хоть морду набьет! Так лучше, хоть как-то поговорят. Сказать что-то доброе, сыграть Андрея было невозможно. Еще чего доброго полицию вызовет. Или психушку. Приходилось изображать Эмилиана. Да так, чтобы этот старый волк хоть что-нибудь бы да ответил.

— А вы сами-то кто? — Михаил сверлил взглядом незнакомца, не стесняясь демонстрировать враждебность. Однако, Андрей не мог не признать, что вопрос был задан крайне неудобный. Легенду-то он не продумал.

— Вас ждет водитель, чего вы вообще сюда явились?

— А ты откуда знаешь, кто меня ждет, да и вообще, кто я такой? Я, например, тебя не знаю.

Андрей прикусил губу. Это был провал. Он не должен был «узнавать» своего друга. А узнал. Это же надо было такое учудить.

— Да кто же вас не знает, Михаил Владимирович! Такого видного предпринимателя!

— Не настолько видного, чтобы меня на улице в лицо узнавали. Чай не Дерипаска.

— Вы вели дела с Андреем Викторовичем.

— Вел. И дальше. Ты-то кто такой?! Ну я понятно, пришел на могилу к другу, а ты к кому? Да еще и сопли на кулак наматываешь.

Андрей мрачно молчал, не зная что и ответить. Идя на кладбище, он даже не думал, что придется как-то объясняться. Между тем Миша продолжал, не сводя глаз с собеседника.

— Ты был прислугой Якушева? Кем-то из домашнего персонала, водителем или садовником… Находясь в доме, видел и слышал много чего. Вот только слишком молод, — мужчина коснулся пальцами гладко выбритого подбородка своего собеседника, — нет, не угадал… Тебе оскорбительно такое предположение. Да и в будний день ты бы работал, а не околачивался без дела… Кем же еще ты можешь быть? Может, ты обслуживал Андрея по другим направлениям?

Парень поднял голову, не слишком понимая мысль:

— Это по каким?

— Интимным. А что, красивый, почему нет? Могло же Андрея, царствие ему небесное, потянуть на экзотику? Восточные сказки…

Договорить Якушев не дал, кинувшись на друга с кулаками. Уж чего-чего, а таких гадостей, да еще и от Миши, он не ожидал. Это было обидно и больно.

— Да как ты смеешь говорить про меня такое? Про мертвого на могиле, говорить… — задыхаясь от гнева, говоря взахлеб, сумбурно, едва ли не плача, — пришел на могилу. Лучше бы не приходил!

Да и драться особенно не вышло. Тщедушный Эмилиан оказался быстро скручен Михаилом, правда, оба в процессе борьбы измазались в могильной земле. Андрей не сдавался, но даже ударить бинесмена не получилось. А много ли это — испачкать в грязи соперника? Но хоть что-то. Чтобы знал. А что знал? Не важно.

Однако обиженный Андрей заметил одну странность: от этой краткой борьбы и возни он получил огромное удовольствие. Может, потому что удалось прикоснуться к другу? Если не обнять, то хоть так…

— Ты больной, — прорычал Миша, отпуская из цепкого захвата своего оппонента, — ненормальный.

— Я нормальный. Это ты ненормальный. Такие гадости и мерзости говорить… Потому что знаешь, что он не ответит. Был бы Андрей Викторович жив, ты бы не рискнул говорить такие гадости.

— Это было предположение. Уж прости, но ты странновато выглядишь со всем своим объемом знаний.

— А может, я его родственник?

— Бедный родственник? — Михаил поднялся на ноги, усмехаясь.

— Ну ты-то богатый. Можно и посмеяться над теми, у кого нет денег, так же?

Воцарилось молчание. Андрей презрительно косился на друга, разглядывая свою испачканную одежду. А ведь в таком виде теперь в метро. Еще и надо успеть постирать… Он уже хотел уйти, как вдруг Михаил заговорил снова.

— Я, кажется, знаю, кто ты… Ты незаконнорожденный сын Андрея…

Это прозвучало не вопросом, а утверждением. Парень замер, шокированный таким поворотом событий. Миша что, издевается?

— Ты, конечно, темненький, Андрей был блондином, но в вас есть что-то общее. Такого просто так не бывает… Выражение лица, жесты, тембр голоса, манера говорить… Такое нельзя подделать. Да и не мог он так близко подпустить постороннего?

— Какая уже разница, кто я?

— Как тебя зовут?

— Эмилиан меня зовут… И что? Да, я сын. Я его сын. Нагуленный. Доволен? — рыкнул Андрей и, развернувшись, отправился по дорожке к выходу с кладбища. Это было смешно. Слишком смешно. И Андрей смеялся, горько. Михаил его узнал. Узнал! Только толку-то.

Он прошел мимо припаркованного BMW, где водитель, пялясь в телефон, терпеливо дожидался хозяина. После чего, зайдя за угол дома, добрался до метро и скрылся в подземке.

========== 9 ==========

И снова потянулись дни за днями. Андрей работал по вечерам в ростовой кукле, а с утра подметал улицы. Быть дворником оказалось не так уж и страшно. Училище он не посещал, решив сосредоточиться на заработке денег. А армия… Ну, отслужит год. Хоть какая-то смена обстановки. Не мог он привыкнуть к новому телу, к новому статусу. Андрей скучал по совещаниям, по общению с привычными ему людьми, по уровню жизни. А еще терпеливо откладывал деньги, стараясь заработать максимально много. Он еще не знал, зачем. Может, придет в голову какой-нибудь план. А пока бывший директор был настолько растерян, что даже не знал, с какой стороны взяться за организацию собственной жизни.

Так прошло несколько дней, пока однажды утром, когда он мел дворы в семь утра, к нему не подошел незнакомый человек в дорогом костюме и не предложил придти на собеседование по определенному адресу. Андрей знал этот адрес: головной офис компании Миши.

— А что за должность?

— Личный помощник, — безэмоционально сообщил парень. — Приходите сегодня в три часа дня.

— У меня нет даже рубашки и брюк…

— Это не имеет никакого значения.

— Я приду.

В груди разлилось тепло надежды. Неужели Миша решил помочь сыну друга, оказавшемуся в тяжелой ситуации? От этой мысли хотелось едва ли не прыгать на одной ножке. Но, следом возникла другая мысль, противная и злая: а что, если совестливый Михаил таким образом пытается сгладить собственную вину? Что, если он заказчик убийства?

Андрей не спеша продолжил мести территорию, решив, что пока радоваться рано, как и расстраиваться. Что надо еще посмотреть, что это будет за собеседование, чего хочет Миша. Следом возникла третья мысль, еще более очевидная: ясное дело, чего хочет! Все секреты выведать. Решил, что перед ним наивный дурачок, приближенный к конкуренту. Надоело проигрывать тендеры… И эта, третья мысль, окончательно улеглась в голове. Она была не слишком радостной, но и не такой уж и болезненной. Андрей решил для себя так: по возможности устроиться помощником, кое-что, конечно, придется разболтать, какие-нибудь секреты, чтобы подольше продержаться.

Ясно, что даже при хороших раскладах дольше года он не проработает. Но зато удастся подкопить денег, отмазаться от армии, поступить в университет в следующем году. А там что-нибудь придумает. Уж лучше, чем дворы мести, да раздавать листовки возле метро. И лучше, чем мыть посуду в столовой.

Андрей вернулся домой в приподнятом настроении. Как бы он ни подозревал Михаила в низких мотивах, но свет в конце туннеля все равно не мог не радовать. Очень хотелось вылезти из этой ямы. Он надел новые выстиранные после драки джинсы и футболку, еще раз критично посмотрел на себя в зеркало и отправился на встречу. По пути опять и опять прокручивая в голове и будущий разговор, и возможные вопросы — не самые удобные. Но его больше всего интересовало, может ли такой чернявый парень как он на самом деле быть сыном блондина? Теоретически — да. А практически? Оставалось надеяться, что экспертизу ДНК проводить никто не станет. Хотя, даже если и проведут. Не сразу же Михаил побежит это делать? А если с этого вдруг начнет разговор, то этим же и закончит. Значит, будет дальше мести дворы.

Офис компании находился не в самом престижном районе, скромное здание, очень простой ремонт, без шика. Сам Андрей называл такое «бедненько, но чистенько». Но Миша был не из тех, кто пускал деньги на ветер. Даже одевался достаточно скромно, только последние пару лет стал позволять себе чуть больше. Да и то, люди его уровня доходов жили в разы шикарнее. Вспомнилось, как они ругались, когда еще работали вместе: Андрей предлагал переехать в элитное офисное здание внутри Садового Кольца, а Михаил стоял намертво, что и в промзоне очень даже хорошо. Тот еще еврей. Осторожничал, боялся, что прогорит на мелочах. Да и внимание к своей персоне привлекать не любил. Сколько он носил то коричневое пальто? Лет семь?

Андрей снова невольно заулыбался. Он тогда уступил, и компания так и остались в том здании, пока не пришлось делить активы. Кажется, это было совсем недавно. Там еще ходили собаки по территории, и сотрудники их подкармливали.

— Здравствуйте, вы Эмилиан?

Секретарша, красивая блондинка лет тридцати пяти приветливо улыбнулась Андрею.

— Да, у меня собеседование.

— Подождите пять минут, пожалуйста, я предупрежу руководителя.

Парень сел на диван, незаметно оглядывая приемную. А ведь он первый раз здесь. Первый раз пришел в офис к своему бывшему другу. Надо было умереть, чтобы это сделать.

А такой ли друг бывший? Может, и не бывший вовсе? Вон, сам Миша про него говорит просто — «друг». Вряд ли примазывается — незачем. А он его другом уже не считал. Предателем. Потому что ушел, потому что пришлось делить компанию. Потому что стал конкурентом. Странно, что до сих пор при воспоминании об этом возникает обида. Чай не ребенок. И так понятно, что своя рубашка ближе к телу. Так стоит ли обижаться? Он и сам прежде всего о себе думал.

— Проходите, — прервала его мысли секретарша, и Андрей, поднявшись с места, отправился в кабинет директора.

Как только он вошел внутрь, Михаил, сидевший за столом, поднялся на встречу и, улыбаясь, протянул руку. Как будто ничего не было, будто не они катались на могиле, мутузя друг друга.

— Добрый день, — произнес Андрей, отвечая на рукопожатие.

— Здравствуй, Эмилиан. Не против, что я на ты? — Михаил пригласил жестом присесть за столик в углу кабинета. Видимо, там и происходили все личные собеседования.

— Да, конечно, — кивнул Андрей, невольно залюбовавшись едва заметными морщинками вокруг глаз своего собеседника. Видно, что стареет, а все равно хорош. Да еще и живой, не то что он, в могиле…

— Я хотел бы предложить тебе должность моего личного помощника. Знаю, что образования у тебя нет. Поэтому я не собираюсь перед тобой ставить сверхзадачи. Будешь заниматься бытовыми вещами. Раз в неделю отвозить в химчистку костюмы, заказывать обед в ресторане, приносить кофе, покупать билеты на самолет. Ну и так, по мелочи… Справишься?

— Справлюсь, отчего бы не справиться? — усмехнулся Андрей, — Это не сложная работа. Я мог бы выполнять и бумажную…

— Нет, пока это рано. Начнем с простого.

«Так что, он не будет пытаться выведать секреты компании?» — мелькнула в голове непрошеная мысль. Но, следом прилетела другая: он просто боится, что сын конкурента окажется шпионом. И будет передавать секреты на сторону. Что ж, палка о двух концах. Жаль, что Миша не в курсе, что сливать информацию ему просто некуда. Да и смысл? Чего помогать людям, которые и могилу-то прибрать не в состоянии.

— Что по оплате?

— Пятьдесят тысяч на испытательный срок.

— А потом?

— Семьдесят.

— Хорошо. — Андрей не был в восторге от такой цифры, но понимал, что и данная сумма сильно завышена. Двадцатка сверху точно за красивые глазки. Точнее, за чувство долга перед другом. В конце концов, Миша вообще не обязан как-то помогать непутевому отпрыску.

— И еще. Купи, пожалуйста, что-то офисное из одежды, это во-первых. Во-вторых, никакого хамства и драк. Даже если косо на меня посмотришь, вылетишь.

— Вы знаете, что послужило причиной инцидента на кладбище, — холодно парировал Андрей, не сводя глаз с Михаила. Тот кивнул.

— Только поэтому я и простил твою выходку. Парень ты горячий. Значит так, выходишь послезавтра, тогда заключим договор. Рабочий день лично у тебя начинается в восемь тридцать. Заканчивается в девятнадцать ноль-ноль. Возможно, придется задерживаться. Иногда буду отпускать раньше. В любом случае, твоя работа будет привязана к моей работе. Также возможны командировки. Все понятно?

— Разумеется, — кивнул парень. Из кабинета он вышел в приподнятом настроении.

========== 10 ==========

Весь следующий день Андрей провел в приятном ожидании и подготовке к новому жизненному этапу: не зря копил деньги, теперь было на что купить рубашку, брюки и ботинки. Не в кедах же на работу в офис ходить? Надвигающиеся перемены радовали. И если в прошлой жизни он относился с легкой тревогой ко всем изменениям, то теперь, после такого странного перерождения он чувствовал себя едва ли ни бессмертным: как персонаж какой-то мудреной игры. Сегодня ты директор, завтра — секретарь, послезавтра… Не важно. Это был эмоциональный подъем, прилив сил, желание авантюры. Во многом Андрей грешил на приобретенное молодое тело: гормоны играют, забивая страх и инстинкт самосохранения.

Зачем он нужен Михаилу? Ну какая может быть помощь незаконнорожденному сыну человека, с которым ты уже много лет не общаешься? Да поверить что Эмилиан может быть сыном Андрея может только идиот. У парня ярко выражена национальность — молдавская: черно-карие глаза, смуглая кожа. А Андрей светловолосый, голубоглазый, да и черты лица грубее. Что у них может быть общего? Выражение лица? Глупости.

Но, несмотря на казалось бы здравые рассуждения, парень не мог не расплываться в улыбке от мысли о том, что Миша его не бросил. Пускай даже заблуждаясь. Но до конца расслабиться он не хотел. Нет-нет, да грыз червячок сомнения: а вдруг все-таки эта помощь не такая уж и бескорыстная? И желание взять под крылышко — это попытка успокоить совесть, а, может, и что-то пронюхать про конкурентов? И все равно. Пускай. Зато хоть с другом пообщается. Оказывается, он по нему дико скучал.

Андрей пришел на новое место работы в восемь утра. Он сам не понял, зачем так рано. Для себя он объяснял это тем, что любой молодой парень, оказавшись в подобной ситуации, постарался бы произвести хорошее впечатление. На самом деле бывший директор просто не мог дождаться, когда увидит своего друга. Хотелось как можно быстрее начать новую жизнь. Хотя бы немного похожую на прежнюю.

Однако, пришлось ждать тридцать минут, пока не явилась улыбчивая секретарша, не провела его мимо охраны и, взяв у парня документы, не отправилась с ними в один из кабинетов в длинном коридоре. «Видимо, к юристам» — с удовлетворением подумал про себя Андрей, и в этот момент по еще пустому коридору зазвучали знакомые шаги. Миша. Странно, что он узнает друга по походке. Хотя, когда бы он его не узнавал?

— Привет, а ты уже и на месте? Готов к труду? — весело произнес директор и протянул руку. Андрей пожал ее, отчего-то глупо улыбаясь. Стало как-то очень приятно.

— Да, я просто боялся опоздать.

— Хорошее начало! Пошли в кабинет, — Миша открыл дверь пропуская вперед Андрея, — Смотри, Эмилиан: я тебе даю карту, которой ты будешь расплачиваться. Пароль напишу. Твоя задача на сегодня: помыть машину и отвезти в химчистку одежду. Для этого заедешь ко мне домой — домработница Катя все тебе даст, еще закажешь билеты для меня на восемнадцатое с утра в Новосибирск, девятнадцатого в ночь обратно. А сейчас — принеси мне пожалуйста кофе. Там внизу, в этом же здании Starbucks. Я люблю шоколадный мокко с мятой, к нему пирог со смородиной. Вопросы есть?

— Нет, только нужны копии документов и список адресов.

— С адресами тебя познакомит Маша. А у меня через сорок минут начнется планерка. При этом я рассчитываю успеть позавтракать.

И Андрей, сжав в руке карту, побежал вниз исполнять поручение. Сколько он не был в подобных забегаловках? Года четыре, наверно. Все ходил в рестораны. А Михаил до сих пор не брезгует. Интересно, ему на самом деле нравится там питаться или хочет быть поближе к народу? Хотя, зная по опыту, вряд ли Миша задумывается о собственном имидже. Андрей спустился вниз, где на первом этаже довольно быстро нашел Starbucks. Сложно не было, а вот унизительно — да. Даже подметать улицы ему нравилось больше. Ведь почти никто не видел, как он метлой машет. А сейчас он мальчик на побегушках. И это только первое задание! Не самое противное. Подумаешь, кофе принести. Эмилиану такое было бы в радость. А ему, Андрею, директору крупнейшей строительной организации — как серпом по известному месту. Но, с другой стороны, а что делать? Должность руководителя ему никто не предложит при данных обстоятельствах. А выживать как-то надо.

Он поднялся обратно и, постучавшись в кабинет, сразу же зашел. Миша приветливо заулыбался.

— Спасибо! — директор взял стакан с кофе и пирожное и кивнул на стол, — только что принесли твой договор. Читай, подписывай. Один вариант тебе, второй нам. У меня через пятнадцать минут совещание, явишься к часу, а пока иди к Сергею, поедешь на мойку. К часу должен успеть вернуться.

И закрутилось. Андрей решил для себя так: не думать, насколько его оскорбляет работа «прислуги», не мучиться ненужными измышлениями, не спрашивать себя, а можно ли было избрать другой путь? Если станет совсем унизительно и плохо, просто уйти. Однако Миша оказался хорошим работодателем: не обижал, не требовал лишнего, часто отпускал раньше. Свои поручения он давал очень корректно, подчеркнуто вежливо, улыбаясь как старому другу. Сработаться оказалось не так уж и сложно.

========== 11 ==========

Незаметно прошел первый месяц, начался второй. С работой Андрей справлялся играючи, не особенно замечая, как его нагрузка постепенно увеличивалась. И теперь надо было не только отвозить одежду в химчистку, мыть машину и бегать за кофе. Он занимался оформлением документов на визы, подбирал прислугу, помогал с планированием Мишиного рабочего дня в заграничных командировках. Да и как-то постепенно разговоры с работодателем из сугубо деловых превратились в более личные. А еще Андрей и сам понимал, что в погоне за стремлением выполнить свою работу идеально демонстрировал навыки и умения, которыми не мог обладать человек его образования и статуса.

Ну откуда Эмилиан мог знать, где найти хорошего садовника в загородный дом Миши? А в каком отеле лучше жить в Нью-Йорке? Как есть блюдо в горшочке, поданное на деловом обеде в Брюсселе? Уместно ли одевать Gucci, если собрался на встречу с деловыми партнерами из Британии?

Эмилиан вырос в какой-то деревне, максимум в чем он мог разобраться — как доить коров и пасти гусей. Андрей понимал это, но продемонстрировать невежество там, где он мог блеснуть, не позволяло самолюбие. А вот в сельском хозяйстве он не разбирался. Оставалось только надеяться, что никто не начнет досконально проверять его биографию. К тому же, он и сам ее не знал.

Забывшись, Андрей пользовался ножом и вилкой, соблюдал этикет за столом, с тонкостями, о которых вряд ли был в курсе обыкновенный гастрабайтер. Да и в остальном он действовал на автомате. Кто первый должен заходить в лифт? Когда надо придержать дверь? Эмилиан не знал. И английский язык он не знал. Не могли же ему привить оксфордский акцент в сельской школе? При этом Андрей ничего о себе не рассказал. Особенно его напрягало, если Миша, восхитившись очередным навыком или знаниями своего помощника, восторженно восклицал:

— И откуда ты все это знаешь?

Приходилось врать про интернет, про библиотеки, какие-то книги из читального зала. Конечно же было видно, что все это брехня. Но Миша не спорил, только ласково и грустно улыбался, и морщинки собирались возле его глаз, делая лицо удивительно красивым. Он как будто верил. Или хотел верить. И почти не задавал никаких вопросов. Их разговоры чаще всего носили односторонний характер. Это был ни к чему не обязывающий треп о какой-то ерунде, что-то про путешествия, про цены на стройматериалы, о погоде и природе. Говорил Миша, а Андрей слушал, кивая, с огромным интересом, мысленно возвращаясь в те времена, когда он мог отвечать, без необходимости постоянного вранья. И все равно он чувствовал себя счастливым.

Впервые за четыре года в душе стало как будто полнее. Казалось, они с Мишей не работодатель и подчиненный, а друзья. Как раньше. Приятная иллюзия, от которой жизнь приобретала хоть какой-то смысл. Но однажды директор, ковыряясь вилкой в бифштексе, вдруг произнес:

— А как познакомились твои родители? Андрей ездил в Молдавию?

— Да, кажется… — промычал парень, глядя в тарелку, — он ездил в командировку.

Этот вопрос оказался слишком неожиданным. И ведь придумал же заранее легенду, но, как назло, она вылетела из головы.

— Прямо-таки в командировку? В двадцать лет? — Миша вскинул брови, и тут Андрей сообразил, что он-то в это время был еще студентом! — я думал он никогда не был в Молдавии.

Парень молчал. Смотрел в свою тарелку, не зная, как сочинить историю, если и сочинять-то ничего не хотелось? Затем усмехнулся, отложил вилку в сторону и, посмотрев в глаза своему работодателю, произнес:

— Я не сын Андрея. Мы вообще не родственники.

Михаил в ответ откинулся на спинку стула и, промокнув губы салфеткой, уставился на мальчишку.

— Значит, ты мне соврал?

— Значит, так.

— А кто ты?

— Никто…

— Нет, не ври. Кто ты? Ты же убивался по Андрею. Ты не можешь быть посторонним. — Миша почему-то не был зол на парня, даже, казалось, не был удивлен такому повороту событий.

— Я не посторонний. Но я не могу сказать, кем ему являюсь. Я знаю, что вы меня взяли на работу, потому что хотели помочь сыну друга. Но я не сын.

— Ты прав, я тебя взял на работу именно по этой причине, — кивнул мужчина, не спуская глаз со своего собеседника. Миша такой был всегда: мог признаться в том, что остальные предпочли бы скрыть. И эта непосредственность цепляла. Андрей же чувствовал стыд и досаду. Он не мог ответить тем же. Той же искренностью. Сидя за столом, он не ел, не мог есть. И где только его хваленая выдержка и умение «держать лицо»? Еще не хватало заплакать!

— Я так понимаю, что могу быть свободен?

— Что ты имеешь ввиду?

— Что вы меня освобождаете от занимаемой должности. Испытательный срок еще не закончился, — с усмешкой напомнил парень.

— Если тебя все устраивает, не вижу причин для увольнения.

— Но я не сын Андрея.

— Ты хорошо работаешь. Закончим на этом.

========== 12 ==========

Казалось, что после разговора, где Андрей продемонстрировал своему работодателю несвойственную ему искренность, в их отношениях мало что поменялось. Те же задания, совместные командировки, разговоры, в том числе и о личном. А еще Миша не скупился на премии. Мужчины как будто сблизились. Но Андрей слишком хорошо знал своего друга, чтобы поверить, что тот смирился с ситуацией. Каким бы директор не был добрым, он во-первых не терпел ложь, а во-вторых, не страдал тягой к благотворительности. И все эти ежедневные обеды, продолжительные взгляды, вопросы не по делу, это все демонстрировалось чтобы усыпить бдительность, в чем Андрей нисколько не сомневался. Потому что работник он, может, и ценный, но не настолько чтобы рисковать собственной безопасностью.

Взгляд Миши стал более продолжительным и изучающим. Создавалось впечатление, что иногда он будто задавал себе вопрос. И мысленно пытался на него ответить. Только этот вопрос вслух никогда не звучал. Но Андрей каждый раз знал его. Всего два слова: кто ты?

Шел третий месяц работы, когда Михаил позвал парня в кабинет и пригласил за столик, где первый раз провел собеседование. Директор был встревожен, это было заметно по его бегающему взгляду. Андрей видел, что Одинцов волнуется, что-то хочет сказать или спросить. И не решается. Интересно, с чего бы такая нерешительность? Наконец, после непродолжительного молчания Миша произнес:

— Наша служба безопасности проверила тебя на предмет порочащих связей и прочих интересных вещей.

От этих слов Андрей напрягся, сообразив, что он-то как раз забыл про эту тонкость. А ведь неизвестно, чем Эмилиан занимался по жизни. Может, он вообще был связан с какими-нибудь арабскими террористами? Кто ж его знает. Или ОПГ.

— Моя биография не очень интересная.

— Да, я заметил, что ты ничего про себя не рассказываешь. Это, конечно, здравый и взвешенный подход, — усмехнулся Михаил и, откинувшись на спинку стула, продолжил, — я тебе больше скажу. Твоя биография настолько проста и скучна, что в паре мест становится невыносимо увлекательной.

— И что же это за места такие? — по спине пробежал неприятный холодок. Очевидно, что служба безопасности что-то нарыла, причем возможно что-то, чего он и сам о себе не знает. И как теперь оправдываться? Андрей теперь молился только об одном, чтобы Эмилиан хотя бы не нарушал закон. С остальным он как-нибудь разберется.

— А места вот какие: ты никогда не был связан с Андреем. Никак. Мои сотрудники неплохо поработали, вскрыли целый пласт информации, и что? Ни телефонных переговоров, ни посещения офиса за последние три месяца его жизни. Даже домой к нему ты не заходил. Ты живешь в России всего год. И с сентября по май ты учился в техникуме и работал в общепите «Три стула». Работал мойщиком посуды. Ты же спал всего по пять часов в сутки! И даже если бы хотел, не смог бы познакомиться с Андреем, — Миша перебирал на столе какие-то бумаги, периодически туда заглядывая, — Как так? Когда ты успел прикипеть к человеку, с которым никогда не пересекался? Почему бросил работу на следующий день после гибели Андрея? Зачем пришел на кладбище? И какого рода отношения у вас были, если были, разумеется?

Парень молчал. Сказать было совершенно нечего. Он посмотрел на своего собеседника, затем вдруг поднялся и, бросив на ходу: «Ищите нового помощника», покинул кабинет. Он не знал что ответить. Да и никакой ответ не удовлетворил бы Михаила. Врать все равно не получалось. Как не обманывай, все проверки покажут, что ничего общего между Эмилианом и Андреем нет и не было. Можно, конечно, сделать вид, что он фанат успешного бизнесмена. Только это слишком глупо. Невозможно восторгаться совершенно посторонним человеком, который не мелькает в телевизоре, о котором не пишут газеты и журналы. Только самый минимум, необходимое, пару строк. Андрей не любил публичности, так что данный вариант отпадал. А больше ничего в голову не приходило.

Что ж, он опять безработный. Этот вектор построения карьеры был завален. Да что завален? Закопан. Если бы хоть полгода отработал как помощник, может, потом куда-нибудь бы да взяли. Но нет, теперь придется орать в макдаке «свободная касса!». Хотя, если хорошо работать, карьеру можно и там сделать,или в любой другой сети магазинов.

Якушев вернулся домой совершенно без настроения и, не раздеваясь, завалился на кровать. На часах еще не было и двенадцати. Работать и работать. Смешно. Работник, тоже мне. Чего он хотел? Чтобы Миша держал рядом с собой сомнительную личность? Никогда не будет такого, он слишком осторожный.

Было больно, и даже не за заваленную будущую карьеру. Плевать на нее. Андрей сожалел из-за очередного разрыва. Может, стоило рассказать все как есть? Но кто поверит в такие сказки?

Адама еще не было. В последнее время он тоже много работал, сутками пропадал где-то, вроде как нашел новую девушку и частенько ночевал у нее. Странно, но за пару-тройку месяцев Андрею даже не пришло в голову переехать. А смысл? Привычные для себя апартаменты он не потянет. А сколько еще проработает… Знал, что недолго. Между тем запиликал сотовый. Это был Михаил. Что ему нужно? Но телефон звенел долго и натужно, и, только смолк, как зазвенел заново. Нужно было взять трубку. И Андрей взял.

— Ты куда убежал?

— Я уволился.

Воцарилось молчание.

— Ты должен подписать документы о неразглашении, потому что так дела не делаются, — голос Одинцова прозвучал сухо и даже как-то обиженно.

— Когда мне приехать?

— Завтра вечером, в семь. Сегодня я уезжаю, вернусь через сутки.

— Я буду.

Интересно, а присутствие Миши обязательно? Что ему вообще нужно? Андрей-то, понятно, знал его уже лет двадцать. А вот Одинцов Эмилиана — два с лишним месяца. И вся это гиперзаинтересованность, абсолютно нездоровая, но отчего-то приятно возбуждающая, щекотала нервы. Никогда Миша ни за кем не бегал. Что же сейчас изменилось? Зачем он потребовал личной встречи?

Андрей не спеша разделся и, решив, что за сегодняшний день и так прекрасно наработался, лег вздремнуть.

========== 13 ==========

Андрей явился ровно в срок, в семь вечера, подписывать мало кому нужные бумаги. Все-таки это был только повод, Михаил хотел о чем-то поговорить, причем без посторонних. Ну не в любви же признаваться? Эта мысль вызвала усмешку, а потом — рассеянность. Стало как-то жарко, тревожно.

— Здравствуй, Эмилиан, — они с Михаилом снова сидели друг напротив друга. Только теперь это было не собеседование, а увольнение. Быстро. А что он хотел? Врать и надеяться, что ушлый бизнесмен позволит водить себя за нос? Он и в прежние времена дураком не являлся, а сейчас — так тем более, — тебе нужно прочитать эти документы и подписать их.

— Хорошо, — Андрей кивнул и взял в руки бумаги. Возникла тишина, настолько глубокая, что стало даже как-то жутко. Напряжение витало в воздухе, но откуда? Михаил не сводил глаз со своего собеседника. Будто ждал чего-то. Чтобы как-то разбить эту напряженную тишину, Андрей произнес, — дата увольнения — завтрашний день?

— Да, ты не работаешь с завтрашнего дня, с шести часов.

— То есть я должен завтра выйти на работу?

— Нет. Но разговор, который между нами произойдет, не должен покинуть пределы этих стен.

— Мне нечего вам сказать. Если вы хотите узнать, что связывало меня и Андрея… Ничего, — мрачно произнес парень, протягивая подписанные бумаги.

— Разговор будет не об этом, — откашлявшись, ответил Миша. Он опустил глаза на пол секунды, будто даже демонстрируя неуверенность, а затем добавил, довольно быстро, — я хочу кое-что предложить тебе…

Бизнесмен замялся. Казалось, он ищет слово, но не может подобрать. Андрей молчал, гадая, что же это может быть? Что он хочет предложить? Наконец, Одинцов выпалил:

— Я бы хотел предложить стать тебе моим любовником.

— Любовником? — у Андрея глаза на лоб полезли, а в следующую секунду он разразился хохотом, от которого Миша едва заметно покраснел, — не за бесплатно, конечно.

— То есть вот почему вы с Андреем не смогли ужиться? Тоже хотели, чтобы он стал любовником?

— Я никогда Андрею ничего подобного не предлагал! И он знать ничего не знал о моих пристрастиях, — буркнул директор и поднявшись с места, закурил, прямо в кабинете, — он не такой, у него была жена, потом другая жена. Так что о подобного рода отношениях даже речи не было.

Андрей перестал смеяться. Стало как-то грустно. Знал ли он, что на самом деле происходит на душе у друга? И да, и нет. Несложно было догадаться, если захотеть. Посмотреть правде в глаза. Однажды он даже почти застукал Мишу во время одной из командировок. Из номера, который тот снимал, вышел юноша, смазливый, с мерзкой улыбкой. Андрею тогда стало отчего-то брезгливо, он почти понял, что это был за персонаж. Но на все намеки Миша делал самое невинное выражение лица и плел, что это якобы курьер. Поверить было проще, нежели задавать себе глупые вопросы и находить никому не нужные ответы. Более того, он тогда очень шустро забыл о том инциденте, постарался забыть. И продолжал уверенно придумывать причины, почему у Михаила практически никогда не было девушек. Почему он так и не женился. Почему вокруг крутились какие-то мутные, но смазливые друзья. Зато сейчас… Вот они ответы, на тарелочке, с голубой каемочкой.

Миша молчал, выжидая. Надо было дать ответ. По-хорошему, послать бы этого любвеобильного идиота… Только от мысли о физической близости ниже пояса стало приятно тяжело. А еще от волнения — душно. Внутри все переворачивалось. Злость и удовлетворение. Что Миша все-таки неправильный, не такой как он, Андрей. Что не просто так он чувствовал в своем друге червоточину… Вот только теперь что делать-то? Предложение не тривиальное. И решительное «нет» отчего-то говорить не хотелось, но и «да» тоже не получалось. А Миша стоял в стороне, курил, не сводя взгляда со своего собеседника. Ждал хоть какого-то ответа.

Это продолжалось секунд тридцать, и за это время Андрей уже придумал целую речь, как отказать, но как назло, будто какая-то сила удерживала его от того, чтобы ее произнести. Он не мог. Не мог послать. Не хотел. И вдруг соблазнительная мысль закрутилась в его голове. А что он, собственно, теряет? Эмилиан — это молдаванин, который еще неизвестно, где шлялся первые двадцать лет своей жизни. У него нет репутации, нет перспектив, нет денег, нет связей… А Миша, если еще ни разу не прокололся, то и тут не подведет. Тем более, что поставить раком своего друга отчего-то захотелось как-то особенно сильно.

— Я не хочу быть внизу. Понятно выражаюсь?

Михаил вздрогнул, затем растерянно пожал плечами.

— Хорошо…

Андрей опустил глаза, чувствуя, что краснеет. Все-таки это было как-то чрезмерно. Спать со своим другом. И страшно. Он же к нему относится как к брату! Или нет?

— Поехали в номер?

— Как скажешь.

========== 14 ==========

В машине оба ехали молча. Андрей не знал, куда глаза деть. Согласился на свою голову. И все-таки внутри росло приятное предвкушение. Миша, казалось, волновался еще больше, что удивляло. Он-то в отличие от него опытный. Кого ему стесняться? Недавнего жителя ближнего зарубежья? Почти гастарбайтера? Конечно, Андрей понимал, что Эмилиан обладал вполне себе потрясающей внешностью, но как личность он никто.

Следом родилась мысль, которая и так очевидно напрашивалась: а что, если дело всего лишь в приятной мордашке и поджарой жилистой фигуре? Хотя… А чем еще? Вряд ли Миша успел разглядеть масштаб личности, пока Андрей приносил ему кофе. Веселее от этих мыслей не стало. С другой стороны, получалось, что к опыту и образованию добавлялся еще один бонус на который Андрей упрямо не хотел обращать внимания: внешность. Более выигрышная и притягательная, нежели была до этого. Только вот притягательная для чего? Для проституции?

С другой стороны, у Эмилиана нет родителей, живущих в Москве. Его мама не учитель музыки, а папа — не профессор в МГУ. Да и школу он заканчивал сельскую, в той самой деревне, из которой и уехал.

— А ты говоришь по-молдавски? — прервал тишину Миша.

— Я его забыл, — пробурчал под нос Андрей и, вытащив телефон, уставился в него, чувствуя снова этот продолжительный взгляд.

— А английский ты, значит, помнишь… — пробурчал под нос мужчина, касаясь рукой подбородка.

— Так получилось.

— У тебя удивительно избирательная память.

Ладонь Михаила легла на бедро, отчего по телу пробежали мурашки. Андрей уже не видел, что там, в телефоне, хоть и продолжал пялиться в экран. В горле пересохло.

— А я рассчитывал на то, что ты мне будешь переводить с румынского.

— Я его выучу, — прошептал Андрей, с трудом соображая.

— Это замечательно, — рука не спеша двигалась к паху, — и на каком уровне?

— Самом высоком… — выдохнул парень и, опустив руку, держащую телефон, перевел взгляд на Михаила. Его глаза блестели. Он смотрел на Андрея так, как никто и никогда прежде.

— А у тебя хватит способностей?

— Я усердный.

Андрей уже и сам не знал, о чем говорил, то ли о языке, то ли о чем-то другом. Однако, когда они остановились на светофоре, Якушев заметил продолжительный взгляд водителя в зеркале заднего вида, направленного на него.

«Понимает, что за науку постигать придется, » — мелькнуло в голове. Михаил тоже, кажется, заметил взгляд водителя, а может, обратил внимание, что настроение Андрея едва заметно поменялось. Убрав руку, он откинулся на сиденье, с легкой полуулыбкой. Миша смущен не был.

Наконец, автомобиль остановился возле крыльца пятизвездочного отеля. Якушев невольно покосился на водителя, как будто пытался понять, догадывается ли он, что происходит, однако, парень был, казалось, абсолютно равнодушен к происходящему. Видимо, сообразил, что не стоило пялиться на пассажиров.

— Я этого водителя не видел… — произнес Андрей, выходя из машины.

— И не должен был. Сергей меня развозит по делам бизнеса, а Павел — по личным. Он уже три года у меня работает.

— И часто эти «личные» дела возникают?

— Конечно. Он ездит за моими любовниками, иногда решает их проблемы. Он не только водитель, еще помощник. Тебе не стоит переживать. Есть хочешь? Закажем в номер какие-нибудь закуски?

— Да, — кивнул Андрей, заходя в роскошный холл.

Так себе сенсация, конечно. Осознавать, что водитель работает у Миши дольше, чем все любовники вместе взятые, а ты — один из них, было как-то неприятно и ущербно для самолюбия. С другой стороны, а чего он ждал?

Отель был шикарным, однако не производил никакого впечатления. Чего не укрылось от Михаила.

— Ты был здесь когда-нибудь?

— Нет, а что?

— Очень свободно себя чувствуешь…

— У классика есть цитата: «Привилегия всюду быть дома принадлежит только королям, проституткам и ворам», — язвительно ответил Андрей.

Тут уже смущаться настала очередь Миши.

— И к какой же категории ты принадлежишь?

— Попробуете угадать?

До номера они шли молча. А Андрею было и смешно, и не очень. На короля-то он разумеется не тянул. Хотя на самом деле как раз им и являлся, пусть и в прошлом. Хоть проституткой не обозвали. Конечно не потому, что он такой молодец. Дело в Мише, он абы с кем спать не будет. Гордый.

Решив замять неудобный разговор, бизнесмен, как только закрылась дверь в номер, повернулся к Андрею и долго и продолжительно его поцеловал. Это было странное ощущение. Жесткие, не как у девушки, губы. Но при этом было приятно, даже слишком. Михаил касался губами вроде бы и нежно, но страстно, иногда пускал в ход кончик языка, от чего ниже пояса стало тяжело и приятно. Их прервал стук в дверь. Михаил довольный улыбнулся и пошел открывать. Это была горничная с подносом, на котором, на серебристом блюде лежали устрицы и белое вино.

Якушева это немного насторожило. Очевидно же, что для молдаванина моллюски слишком экзотическая пища. Эмилиан такое есть не будет. А вот Андрей, как директор, как богатейший человек, по таким закускам соскучился.

— Нравятся устрицы? — весело поинтересовался Миша, разливая вино по бокалам.

— Не знаю… Научите их есть? — подыграл Андрей.

— Конечно. Не мне ж одному… Пойдешь в душ?

— Скорее, это вам нужно, — парень едва заметно улыбнулся. И, сделав глоток вина, Михаил отправился в ванную. Пробыл он там недолго, однако за это время Андрей, который не мог смотреть на устрицы долго, не дожидаясь любовника, съел три штуки, решив, что дожидаться, пока его научат, не будет. Потом скажет, что с трудом их расковырял, а может, моллюски сами повыскакивали из «домиков»? В общем, наврет чего-нибудь.

Однако, когда Миша вышел, одетый в белый махровый халат, никаких вопросов задавать не стал, только улыбнулся, глядя на пустые скорлупки.

— Иди тоже в душ. И Андрей пошел. Интересно, за кого все-таки считает его Михаил? За проститутку? Наверно, думает, что он ублажал каких-нибудь богатых мужчин, а может, и женщин. И он не первый и, наверно, и не последний. Надо было стесняться в этом отеле и не есть устриц сразу. Но, как удержишься от любимого лакомства?

Вышел Андрей из ванной в одном полотенце. Миша же теперь сидел на кровати, с бокалом в руках, глядя куда-то в одну точку. Он выглядел грустным. Но, как только услышал шаги, тут же натянул на лицо улыбку. От этого Андрею стало как-то не по себе.

— У вас все хорошо?

— Прекрасно… Иди ко мне, — он поставил бокал с недопитым вином на журнальный столик, а Андрей почему-то вспомнил, что Михаил никогда не любил устрицы. Зачем тогда заказал? Для кого?

Парень скинул с себя полотенце и сел рядом, чувствуя, что очень смущается. Надо бы проявить уверенность, но не получалось. И это не укрылось от Михаила.

— Выпей еще немного вина, станет легче.

И Андрей сделал еще пару глотков. Толи от того, что он все равно оставался голодным, то ли от волнения голова приятно закружилась. Хотя, казалось бы, обыкновенное вино. Что от него должно быть? Но нет. Миша между тем сбросил с себя халат, и Андрея овладели два раздирающих чувства: стыд за своего друга, который, казалось, ему был как брат, и возбуждение. Он ощущал себя победителем, только до конца не понимал в чем. Может, в том, что все-таки узнал маленький грязный секрет? Что сам себе на уме? А еще он — Андрей — все-таки стал свидетелем падения друга. Хотя, такое ли уж это падение? А сам он не падает?

Нет, как Якушев он в жизни бы не пошел на такое. А как Эмилиан — почему нет? Михаил приблизился и поцеловал парня. От него пахло алкоголем, и Андрей почувствовал тот же приятный вкус губ, возбуждающий, манящий. Он отвечал с удовольствием, и едва успел отставить бокал в сторону, как Миша слегка навалился на него, заставляя лечь на спину. Его губы стали опускаться ниже. Сначала ласкали шею, от чего по телу пробежал приятный холодок, затем сосредоточился на сосках, на груди. Андрей чувствовал, что невольно подается вперед. Его член, налитый кровью, едва не касался живота. Он не спрашивал себя, откуда взялось такое возбуждение, он не хотел об этом думать, точнее, рассчитывал, что это сказывается экзотичность сексуального объекта — все-таки перед ним мужчина.

А может, потому что тело Эмилиана такое молодое, а человек он восточный? Но ведь причина не в том, что ему просто хочется своего друга? Андрей ответил на поцелуй и, обняв любовника за талию, одним рывком поменялся с ним местами. И теперь возвышался над ним, касаясь губами, невольно беря инициативу в свои руки.

— Презервативы на тумбочке, — прошептал Миша, отдаваясь своему партнеру, глядя немного удивленно, видимо, не ожидая, что дело пойдет так быстро.

— Надень на меня, — ответил Андрей, беря в руки маленькую упаковку и протягивая ее. Тот послушно кивнул.

— Сядь.

Андрей послушался и, раскинув ноги, смотрел, как любовник натягивает презерватив на член. В какой-то момент Миша пытался опуститься на колени, чтобы сделать минет, но Андрей отстранил его от себя, прошептав:

— Не надо.

Почему-то позволить своему другу сосать член было как-то стыдно. Пришла в голову непрошеная мысль, что бог с ним, если Эмилиан трахнет Михаила. Но вот минет он должен делать именно Андрею. Или не делать никому. Странная ревность практически к самому себе.

Не скрывая удивления, бизнесмен переполз на кровать и, стащив с тумбочки пузырек с лубрикантом, начал смазывать себя. Он стоял на четвереньках, возбужденный, и Андрей, не в состоянии сдержать себя, сам коснулся ануса своего партнера, чувствуя жуткое возбуждение. Это был допуск к тайне, и пусть Андрей и понимал, что он выполняет едва ли ни унизительную роль проститутки, но ведь он не Эмилиан! Он отказался бы, будь на месте Михаила любой другой человек.

Наконец, парень прижал головку члена к анусу и, надавив, без труда вошел внутрь, по пути лишь сообразив, что, видимо, у его партнера сексуальная жизнь вполне себе налажена. И это наблюдение отчего-то больно кольнуло ревностью. Хорошо он жил в его отсутствие! Любовников водил! И про него, Андрея, и не вспоминал. Хотя, как-то же оказался на кладбище, с другой стороны.

— Будь поаккуратней, пожалуйста, — прошептал Миша, и парень заметил, что предавшись своим мыслям и только что возникшим обидам, сжал в пальцах его бедра до синяков.

— Прости… — Андрей продолжил, уже стараясь ни о чем не думать. Он вдалбливался в своего любовника, чувствуя, что перевозбужден так сильно, что готов кончить буквально за пару минут. Приятная теснота сводила с ума. Он наращивал темп, целуя за плечи, покусывая шею, удивляясь самому себе, что в новом теле он и не думает уставать. Михаил же, опираясь одной рукой, второй помогал себе, трогая член и тихо постанывая. Наконец, Андрей заметил, как любовник выгнулся сильнее и застонал громче. Он тоже не в состоянии был сдерживаться. Громко застонав, парень кончил и без сил завалился набок.

Они лежали молча несколько минут, анализировать что-либо сил не было. Хотя мыслей роилась добрая сотня. И неожиданно выплыла та, что в последний месяц, казалось, вообще не вспоминалась. Вопрос, висящий в воздухе:

— Как вы думаете, а кто убил Андрея?

Миша нахмурился и, повернувшись набок, ответил:

— Есть подозреваемый. Не зря же мои ребята проводят свое расследование.

— И кто же это? — парень недоверчиво усмехнулся.

— Точно не ты… — произнес Миша, и, усмехнувшись, добавил, — или ты думаешь, что это произошло по моему заказу? А то смотришь как-то странно.

— Я ничего не думаю, я поинтересовался. Проявил нездоровое любопытство, так сказать. — Андрей ядовито усмехнулся.

— Почему нездоровое, вполне себе здоровое. И я бы поделился с тобой ходом расследования, если бы не одно но. Несмотря на нашу связь, и что ты у меня работал, я ведь не знаю, кто ты на самом деле. А как я о таких вещах расскажу постороннему?

— Ну да, — усмехнулся Андрей и, поднявшись, отправился в ванную.

========== 15 ==========

Значит, подозреваемый известен. Андрей стоял под холодным душем, кусая губы. Как же было интересно узнать, что же нарыл Миша. Значит, все это время он занимался расследованием. Да кто бы сомневался? Но о результатах старый волк точно не скажет. Пока не получит нужную ему информацию.

Выйдя из душа, он вернулся в комнату. Мимо него прошел задумчиво улыбающийся любовник, молча. Странно, вино он пил, а к устрицам все равно не притронулся. Ну, раз он не хочет, то Андрей вполне себе поможет их одолеть. Надев трусы, Якушев налил вина и приступил к поеданию моллюсков, за чем его и застал вернувшийся из ванны Миша. Он молча сел напротив в кресло, взял в руку бокал с вином и кивая, произнес:

— Ты Андрей.

Парень так и замер со скорлупкой в руке.

— В смысле?

— Ты Андрей. Я тебя узнал. Я не знаю, как ты умудрился переселиться в чужое тело. Но, я точно знаю, что не может быть двух одинаковых личностей. Тебя ни с кем нельзя перепутать.

Якушев потрясенно молчал. Положив устрицу обратно на блюдо, он невольно расплывался в счастливой улыбке.

— Когда ты догадался?

— Когда ты сказал, что ты не сын, я понял, что что-то не так. Ты делал прокол за проколом, говоря о многих вещах, которых не мог знать посторонний человек. И обо мне, и о себе тоже. Ты не смог скрыть свои знания. Я провел расследование. Эмилиан не знал Андрея. Не интересовался им, пока Андрей не погиб от рук убийцы.

— А кто убийца? Ты говорил, что узнал.

— Заказчик Трофимов, которого ты очередной раз обошел на тендере.

— Вот сволочь! — ругнулся Якушев, — я его в порошок сотру!

— Не стоит. Все данные о расследовании я передал в СК. Его задержат в ближайшее время. Кстати твой заместитель, Роман Геннадьевич, тоже причастен. Чтобы ты знал. Хотя, подозреваю, его использовали втемную.

— Не умею я выбирать окружение все-таки, — вздохнул Андрей.

— Не умеешь, — охотно кивнул Одинцов.

И все равно парня переполняла радость. Ведь он был уверен, что даже если бы рассказал правду, ему бы никто не поверил. А Миша… Миша догадался. Поверил в чудо, хотя взрослый человек.

— Ты даже меня проверять не будешь?

— В чем проверять?

— Ну, что я не Эмилиан Кемал, молдаванин с турецкими корнями родом же из Молдавии, а твой друг Андрей Якушев, черт знает как оказавшийся в теле постороннего человека.

— Если так хочешь, могу проверить, — Одинцов сделал глоток вина, — вопрос первый: с кем мы пили в Парке Горького Первого мая на первом курсе?

— Со срочниками, три солдатика.

— Молодец. Как звали мою первую девушку, с которой я повстречался месяц?

— Анна, — усмехнулся Андрей.

— А с кем я жил в детстве, пока учился в первом классе?

— С дедушкой.

— Проверка пройдена. Мало кто мог ответить бы на эти вопросы, кроме тебя. Точнее, никто.

Якушев счастливо улыбался, не в силах поверить своим ушам. Это казалось счастливой сказкой.

— То есть устрицы ты заказал специально для меня? Ты же не любишь их.

— Верно. Устрицы окончательно подтвердили мои догадки. Обычный молдаванин из далекого села не накинется на них с таким аппетитом, с каким это сделал Андрей Якушев.

— Может, я исключительный молдаванин?

— Исключительный, раз согласился на близость. Я боялся, что откажешь. Но видел, что ты готов даже пожертвовать телом, лишь бы не терять нашей дружбы.

— Ты стал восхитительно циничен, — Андрей поднялся, а следом и Миша, — и как ты только мог так поступить по отношению к лучшему другу?

— А другу не надо было уводить лучшие проекты прямо из-под носа, — со смехом произнес Одинцов и, обняв Андрея за талию, поцеловал в губы. Тот рассмеялся, но ответил на ласки с удовольствием.

— Я больше не буду, обещаю.

— Конечно не будешь. Тебе теперь придется работать на мою компанию. Точнее, на нашу.

— Как раньше? — с надеждой спросил Якушев.

— Как раньше… — прошептал Миша.