This means War [GSWinchester] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

— Итак, сестры, у меня для вас важная новость, — Пейдж перекидывает волнистые огненно-рыжие волосы с одного плеча на другое, а затем грациозно складывает ладони между собой. — Сегодня на студенческом совете мне сообщили одну вещь, которая приятно вас удивит.

По гостиной нашего сестринского дома проносится радостный шепоток. Если Пейдж говорит, что новость хорошая, и тем более улыбается так, как сейчас, а ее серые глаза блестят так же ярко, как и позолоченный значок «Каппа Зета Ню» со стразами Сваровски на груди ее выглаженной блузки цвета коралла, то значит, что новость более, чем хорошая.

— Дом, что построили недавно в конце греческой улицы…

— Это тот с огромными белыми колоннами, похожий на Олимп для богов?! — с неподдельным восхищением в голосе интересуется Жаннет, и ее французский акцент сильно режет слух.

Вскинув аккуратные бровки, Пейдж мгновенно стреляет яростным взглядом в сторону темноволосой француженки с прической как у Клеопатры. Никто не смеет перебивать президента сестринской общины. Жаннет тут же понимает свою оплошность, прикрыв ладошкой пухлые губы алого цвета, и бормочет извинения на своем родном языке.

— Итак, этот дом в конце года отдадут одному из студенческих греческих сообществ, — радостные возгласы затихают в ту же секунду, когда Пейдж Харрис поднимает указательный палец вверх, призывая всех замолчать. — Но у нас есть одна проблема. Скай, — зовет она меня, — Алиша, — мы тут же поднимаемся с места, чтобы внести в комнату маркерную доску, прикрытую атласной тканью жемчужно-розового цвета.

Мы с Алишей встаем по бокам от доски и, словно два надзирателя в тюрьме, заглядываем в глаза нашим послушным заключенным, потому что знаем, что именно скрывается за материей. Чувствовать власть и превосходство над остальными приятно, все пытаются равняться на тебя, спросить совет, прислушаться. Это в любом случае тешит самолюбие.

Если бы два года назад мне сказали, что я буду упиваться властью, я бы плюнула этому человеку в лицо. В моем родном Нью-Джерси всегда недолюбливали тех, кто задирает нос или считает себя лучше, чем другие. Папа воспитывал меня как человека, который должен ценить свое окружение и относиться ко всем, как к равным себе.

Не то, что бы я не знала о том, что происходит в Каппе. Мама не раз рассказывала мне о жизни здесь, но это было в детстве. Я пошла в седьмой класс, когда родители развелись. Папа работал обычным механиком, а вот мама с ее образованием стала успешным юристом. Она упорно трудилась, и когда ее пригласили на стажировку в Сиэтл, ссоры в семье из-за работы приняли более масштабный размер. Я осталась с папой, потому что не хотела оставлять школу и своих друзей.

В университет я решила пойти по стопам мамы. В общину меня приняли практически сразу, как только узнали, что моя мама была членом сестринства «Каппа». Конечно, я никогда не считала себя замухрышкой или серой мышкой, но в Каппе меня научили премудростям макияжа и некоторым правилам. То, что было нормально в Нью-Джерси, здесь считается дурным тоном. Например, девушки Каппы не пьют пиво даже на вечеринках, в редких случаях едят жирную пищу, а еще не смотрят телевизор — это не круто. Последнее правило я регулярно нарушаю, тайком просматривая любимые передачи в интернете.

Пейдж дает нам сигнал кивком головы, и мы с Алишей тут же срываем ткань, которая бесшумно приземляется на отполированный пол.

Сигма Альфа Ро

Это единственное, что написано на доске, но девочки понимающе ахают, а затем издают недовольные стоны, увидев название братства наших заклятых врагов. Наши общины начали воевать задолго до нашего вступления в эти сообщества. С давних времен наши предшественники воевали между собой за тот или иной титул, либо привилегии. Мы как Монтекки и Капулетти, только тут никакой любви, а вот убийство на выпускной вполне возможно.

— Как вы понимаете, — Харрис складывает руки на груди, — отряд Голубой устрицы во главе со Стайлсом тоже претендует на этот дом. Но эти неандертальцы не заслуживают проживать в таких условиях. Им самое место в выгребной яме, — все поддерживают слова Пейдж активными кивками головы. — Декан сказал, что проживание мы будем обеспечивать себе сами, поэтому если дом станет нашим, то членские взносы за клуб поднимутся на пару сотен долларов, но поверьте мне — это того стоит.

— Это не все новости, — говорю я, когда девочки вновь радостно соглашаются. — Наше сестринство должно проявить себя. Нужно придумать способ и собрать денег на благотворительность, а потом сделать немаленький взнос пожертвования в один из фондов, чтобы увеличить шансы на получение дома.

— Мы должны активно участвовать в студенческой социальной жизни, — отставив ногу в сторону, Алиша упирает руки по бокам и заглядывает всем по очереди в глаза. — Появляться на всех мероприятиях, участвовать в каждой вечеринке.

— А самое главное — успеваемость, — напоминаю я. — Наши баллы ни в коем случае не должны падать. Если надо, то спите с ботаниками, которых парни из Сигмы заставляют делать за них работу, чтобы понизить Голубой устрице общий балл.

Голубая устрица — это прозвище, которым мы наградили парней, чтобы слегка понизить их самодовольное эго. В ответ нас называют мокрыми кошками, что звучит противно и немного двусмысленно.

— Но если за них делают работу девочки-ботаники? — интересуется Жаннет. — С ними тоже нужно спать? Или с их парнями… — пожимает плечами. — Хотя вряд ли у них есть парни.

— Жанни, — я со вздохом опускаю подбородок, — я пошутила. Не надо ни с кем спать.

— Девушки Каппы не спят с ботаниками, — Пейдж вскидывает бровь, глядя на француженку, — надеюсь, тебе не нужно будет напоминать об этом еще раз?

— Конечно нет! — фарфоровые щеки нашей местной Клеопатры мгновенно краснеют, и она опускает взгляд вниз.

— Итак, — Пейдж берет квадратную губку для доски и стирает надпись «Сигма Альфа Ро», — нам нужно не только обскакать Стайлса и его подпевал, нам нужно стереть их с лица земли. Превратить их в ничто! Вспомните прошлый год, из-за их проделок исключили нашего вице-президента Кассандру, предварительно выставив ее секс-видео с преподавателем. Отменили вечеринки в нашем сестринстве. Нас на три месяца лишили права голоса на студенческом совете. И всё из-за их глупых подстав. В этом году такого не произойдет, мы возьмем реванш и будем играть самым грязным способом!

Все радостно хлопают и поддерживают речь президента, мы с Алишей не исключение.

— Итак, какие будут предложения? — интересуется Пейдж, и все тут же замолкают, погружаясь в свои мысли и разрабатывая план мести.

— Вообще-то, у меня есть одна идея, — отвечаю я и, согнув руку в локте, опускаю ее на верхушку маркерной доски. — У Сигмы сегодня вечеринка, верно? Проводят они их часто и шумно. Так может пойти против негласного закона студентов и вызвать копов, жалуясь на шум? Первые два раза им сделают выговор, но на третий раз жалобу отправят в деканат.

— Это жестоко, — отзывается кто-то.

— Да, — соглашаюсь я, — это жестоко и подло, но разве не они проделали с нами то же самое в прошлом году? Отплатим им той же монетой.

— Но куда же тогда ходить нам? — подает голос Жаннет, и, кажется, сегодня она потеряла инстинкт самосохранения. — Их крутые вечеринки славятся на весь кампус, нам этого не простит весь университет.

— Тогда натравим на них копов хотя бы один раз, — предлагает Алиша. — Мальчики слишком расслабились в последнее время.

— Решено, — Пейдж хлопает в ладоши, и ее губы расплываются в коварной улыбке, — сегодня вечеринка в доме Сигмы будет недолгой.

***

Все женщины по маминой линии были членами сестринства «Каппа Зета Ню». Я не стала исключением и с самого детства мечтала попасть в это сообщество. Это огромный плюс для резюме, потому что много известных личностей, выпустившихся из стен нашего университета, состояли в этой общине. Место в Каппе — гарантия успешного будущего, гарантия на всю оставшуюся жизнь, поэтому приходилось бороться.

В самом начале учебы я бы в жизни не подумала, что смогу поступать подло. Что смогу так яростно недолюбливать целую толпу парней, причем симпатичных. Мама и бабушка рассказывали мне о борьбе между двумя общинами, но я не думала, что это настолько серьезно. Два года мы давали отпор их издевкам и подставам, в этом году мы так же не намерены сдаваться.

Когда я стала новобранцем, то исполняла ужасные вещи по приказу президента, которая уже выпустилась на данный момент. Я подменяла результаты тестов парней из Сигмы, фотографировала курящих (не только сигареты) ребят на территории университета, а затем эти фотки отправлялись прямиком на адрес электронной почты декана. Единственный, кого я обходила стороной и делала вид, что не успела набрать на него компромат, был нынешний вице-президент Сигмы — Зейн Малик. И на то была причина.

— Знаешь, эта подготовка к учебе больше напоминает мне летние каникулы. Такое чувство, что я знаю тебя не две недели, а с самого детства, — сидя на набережной, любуюсь заходящим за горизонт солнцем. Сладко потянувшись, облокачиваюсь на спинку скамейки и, откинув голову назад, прикрываю глаза. — Что? — спрашиваю я, когда ловлю на себе мягкую улыбку и теплый взгляд Зейна.

— Ничего, — пожимает плечами. — Всё никак не могу выбросить из головы картинку того, как ты ловко открыла бутылку пива о край скамейки, — он снова усмехается, и я, слегка покраснев, пихаю Малика в бок. В Джерси все так открывают пиво! Он тоже откидывается назад и опускает руку на спинку скамейки позади меня. — Ты веришь в судьбу?

— В судьбу? — поерзав на месте, сажусь в полоборота и посылаю парню улыбку. — В моей сумке лежит томик «Поющих в терновнике», мой любимый фильм «Интуиция», а еще мне нравится, что наше первое свидание заканчивается на закате, — фыркнув, закатываю глаза. — Конечно я верю в судьбу! Даже наша с тобой встреча выглядела судьбоносной: я почти снесла тебя с ног вместе с чемоданом, но ты успел подхватить меня и не дал упасть. Как в кино!

— К твоему сведению, — придвинувшись чуть ближе, он ловит пальцами прядь моих волос и наматывает ее на палец, — наше первое свидание еще не заканчивается.

— И как же мне понять, когда оно подойдет к своему логическому завершению? — улыбнувшись, я тоже двигаюсь ближе. — В конце ты сделаешь мне предложение руки и сердца?

— Кажется, наше свидание только что официально закончилось, — Зейн делает вид, что хочет уйти, но я со смехом останавливаю его и, ухватившись за край футболки, тяну парня обратно на скамейку.

— Дай мне еще одну попытку.

— Подумай, — пожав плечами, он ловит пальцами мой подбородок, — как обычно завершаются свидания, когда девушка нравится парню, а он ей нравится до безумия и дрожи в коленках?

— У меня не дрожат коленки.

— Серьезно? — вскинув брови, Малик опускает свободную ладонь на мое колено, заставляя этим мое сердце подпрыгнуть в грудной клетке. — И всё же, немного дрожат.

И всё же, он немного прав. Коленки дрожат, да и пальцы тоже. Неловким движением руки задеваю сумку из которой валятся летние конспекты, ручки и карандаши. Ветер подхватывает листы бумаги, унося их вдоль набережной, и мы с Зейном подскакиваем с места, чтобы успеть спасти мое имущество.

— Что это? — Малик хмурится, уставившись в розовые листы бумаги, вылетевшие из моей сумки.

— Бланки на вступление в сестринство, — поясняю я, запихивая тетради обратно в сумку.

— Каппа Зета Ню? — в голосе звучит осуждение, которое будит во мне внутреннее недовольство. — Планируешь стать первостатейной стервой?

— Прости?

— Эти девушки… — он тяжело вздыхает и наконец поднимает на меня взгляд. — Они дьяволы во плоти, пустоголовые куклы. Тебе не место среди них.

— По-моему, — слегка обидевшись, выхватываю бланки из его рук, — это отличная перспектива на будущее.

— Кругом полно хороших общин, подумай о другом месте, — неравнодушие в его глазах и такое нежелание моего присутствия в Каппе наводит на меня легкое подозрение. — Пожалуйста, Скай.

— Сам-то куда собираешься вступать? — прищуриваюсь, когда парень поджимает губы и отводит взгляд в сторону. Нет, пожалуйста, только не это! — Альфа Ро? — почти что шепчу я.

— Мой отец когда-то был президентом этого братства, — со вздохом признается Зейн.

— Господи, — грустно усмехаюсь и, запустив пальцы в волосы, покачиваю головой. — Ты хоть… Ты хоть понимаешь, что если о нашей дружбе, — выделяю последнее слово кавычками из пальцев, — узнают, то нас не возьмут! А если и возьмут, но узнают потом, то прогонят, не дав шанса вступить в другое сообщество.

— Я не могу отказаться, это семейная традиция.

— Как и моя. Ты не можешь просить меня о таком, Зейн, ровно как и я тебя.

Мы смотрим друг другу в глаза, и мне хочется, чтобы мы никогда не знакомились. Или же лучше, чтобы этих традиций никогда не существовало. Но на кону наше будущее.

— Мне пора, — сделав шаг навстречу, оставляю легкий поцелуй на щеке Малика и бреду вперед.

— Ты сказала, что наша встреча — это судьба, — слышу я голос за своей спиной.

Крепко зажмурившись, останавливаюсь, но не решаюсь обернуться.

— Даже судьба дает право выбора, Зейн.

***

— Сколько времени прошло с момента начала вечеринки? — интересуется Пейдж, сидя за экраном белого макбука. У нее превосходно получается прорабатывать коварный план и одновременно с этим писать реферат по социологии.

— Полтора часа, — отзывается Алиша, сидя на подоконнике в окружении розовых бархатных подушек.

— Думаю, самое время действовать, — беру телефон с журнального столика и с улыбкой принимаюсь набирать номер.

Через двадцать минут после моего звонка вечеринка в доме мужского братства официально подходит к концу. Инстаграм просто пестрит недовольными возгласами по поводу рано прикрытой тусовки, отчего наши улыбки становятся шире, а настроение поднимается со скоростью света.

Всего за пару минут об этом инциденте узнает весь универ. Несколько лет назад, кто-то из студентов насмотрелся «Сплетницы» и завел анонимный блог в инстаграме, наименовав его — «GossipOfThe_BloomsburgUniversity». Туда скидывают всевозможные новости о будущих и прошедших вечеринках, сплетни и даже компрометирующие фотографии преподавателей.

— Девочки! — в комнату вбегает запыхавшаяся Жаннет. — Там…

— Если еще раз, — перебивает Пейдж, даже не отрывая взгляда от клавиатуры, — ты зайдешь в мою комнату без стука, то будешь проходить все испытания заново со следующими новобранцами.

— Прости, Пейдж, но там… Там Стайлс, и он требует тебя.

Мы с девочками переглядываемся, а затем начинаем смеяться. Нарочито медленно спускаемся вниз, предвкушая увидеть недовольного врага. Пейдж выходит на крыльцо, и я следую за ней, но только вот Гарри нигде нет.

Оглядываю темную улицу, по которой разлился желтый свет от фонарей. Никого нет и до жути тихо. Затишье перед бурей. Зная Стайлса, ожидать можно абсолютно всё. Внезапно слышится легкое шипение, напоминающее звук баллончика, из которого выпрыскивается краска.

Переглянувшись, мы с Харрис быстрым шагом спускаемся с крыльца и заворачиваем за дом. У капота красного форд мустанга, принадлежащего Пейдж, замечаю фигуру. Парень, голова прикрыта капюшоном, он встряхивает баллончик в руке, а затем снова ведет вдоль капота вырисовывая что-то. Он отходит немного в сторону, и мы замечаем, что он не один, на крыше автомобиля лежит еще один парень и, свесив ноги на лобовое стекло, курит, рассекая струей дыма прохладный осенний воздух.

— Охренели?! А ну убрал свои потные руки от моей машины! — Пейдж бежит вперед, и я следом за ней.

Харрис толкает парня, его капюшон слетает, и нам предстает невозмутимое лицо вице-президента Сигмы. Темные волосы, смуглая кожа, пухлые губы и идеально прямой нос, будто выточенный великим скульптором. Зейн Малик. Чертов любитель граффити.

— Ты хоть представляешь сколько это стоит?! Ты попал!

— Что, правда, что ли? — он вскидывает брови, и в тоне Малика слышится неприкрытая издевка. — Тогда что мне будет за это? — он протягивает руку и в считанные секунды вырисовывает на груди Пейдж огромную, черную букву «Z», а следом и инициалы Сигмы.

Поджав губы, Харрис с силой сжимает кулаки, оглядывая Зейна с головы до ног.

— Ты хоть представляешь, — подает голос Стайлс, лежа на спине на крыше Форда и продолжая смотреть в небо, усеянное звездами, — сколько стоит репутация и уважение?

Крепко затянувшись, он щелкает пальцами и выкидывает окурок в воздух, а затем приподнимается на локтях, внимательно изучая наши лица. Задержав взгляд на изрисованной груди Пейдж, он довольно хмыкает.

— Репутацию можно купить, а вот уважение — нет. Я знаю, что запоротая вечеринка, это дело твоих мерзких маленьких ручонок. Сегодня были приглашены члены братства, которые уже выпустились. Ты опозорила меня перед ними, Пейдж.

Зейн продолжает рисовать что-то на капоте, Пейдж отталкивает его, но тот словно каменная статуя, даже не двигается с места. Невозможно смотреть на то, как они издеваются и понимать, что нам физически не победить этих кретинов.

Осознание собственной вины обрушивается на мою голову. Если бы я не предложила сорвать вечеринку, а придумала более вычурный план, машина Пейдж не пострадала бы. Господи, дай мне немного ума и сообразительности в следующий раз, когда я буду планировать массовое убийство нескольких парней из мужского сообщества!

— Она не виновата, — говорю я, и мой голос звучит непривычно громко на тихой улице. — Это я придумала позвонить копам, и звонила тоже я. Короче, — тяжело вздыхаю, разводя руки в стороны, — это дело моих мерзких маленьких ручонок.

Малик прекращает рисовать и поворачивается в мою сторону. Так же замирает и Харрис, вцепившаяся в локоть Зейна. Гарри удивленно вскидывает брови, а затем приподнимается и усаживается по-турецки, опуская ладони на колени, обтянутые в темные джинсы.

— Хочешь сказать, — медленно произносит Малик, недоверчиво косясь в мою сторону, — что ты сама придумала сорвать нашу вечеринку, а не твой деспотичный босс? Хочешь сказать, что именно ты подорвала наш авторитет перед бывшими членами братства, которые спонсируют нашу общину?

— Хочешь сказать, — вставляет Гарри, — что признаешь, что у тебя довольно мерзкие маленькие ручонки?

Пропустив вопрос Стайлса мимо ушей, перевожу взгляд на Зейна. Я понимаю, почему он так удивлен именно моей активности. На первом курсе мы встретились за две недели до начала учебного года. Летние занятия давали возможность подготовиться к учебе, там мы проводили много времени вместе. Даже успели сходить на одно свидание, пока нам не пришлось узнать печальную правду друг о друге.

В конце первого курса старший брат Гарри (на тот момент президент Сигмы) назначил младшего братца президентом их братства перед своим выпуском. С того момента, как Стайлс младший взошел на «престол» в прошлом году, наше сестринство терпело неудачу за неудачей. Исключение одной из сестер было самым тяжелым. Гарри и его братья по сообществу действительно играли грязно весь прошлый год.

Доставалось лично каждой девушке: компромат, жуткие фотографии, расклеенные в коридорах университета, скандальные видео, распечатанные переписки. Доставалось каждой, но не мне. Ни разу, пока Зейн был вице-президентом, мне не наносили урон напрямую. Не то, чтобы мы не вредили друг другу из-за неземной любви, потому что особо и не общались, но то недолгое время, что мы провели в обществе друг друга в начале нашего знакомства, заставило негласно относиться лояльнее. И его. И меня.

— Вы проделали тот же самый трюк в прошлом году, — напоминаю я.

Ловлю на себе пристальный взгляд Малика, и по спине тут же бегут мурашки, потому что его взгляд намного холоднее, чем осенний ветер, разбрасывающий пряди моих светло-русых волос в стороны.

Закусив щеку изнутри, Гарри барабанит пальцами по своему колену, вероятно, раздумывая над тем, что со мной делать.

— Зейн, — он поворачивается к своему другу, — покажи вице-кошке, что мы делаем, если кто-то ведет себя неподобающе.

Малик несколько секунд смотрит на Гарри, а затем на баллончик в своей руке. Парень делает несколько шагов вперед, останавливаясь напротив меня так близко, что носки нашей обуви соприкасаются друг с другом.

— Зейн, не надо, — тихо прошу я, покачивая головой. Он на секунду замирает, задерживая на мне свой взгляд, а затем встряхивает баллончик.

— Просто извинись, Эванс, — его голос больше похож на шепот.

Гордо вздергиваю подбородок и тяжело сглатываю, сталкиваясь взглядом с парнем. Темные, как смоль, волосы пляшут на ветру, челюсть напрягается, и он щурит глаза, в которых отражается стальной оттенок.

— У тебя всё еще есть выбор, — вскинув густые брови, он стоит в ожидании моих извинений.

Он их не услышит.

— У тебя тоже, — напоминаю я.

В нос ударяет едкий запах краски. Не опускаю взгляд вниз, догадываясь, что он начертил на моей груди инициалы Сигмы. Всё это время я неотрывно смотрю в его глаза, холодные, как и сегодняшнее начало ночи.

— У вас с раздумиями туговато, — бросает Гарри, спрыгнув с крыши форда, — поэтому в следующий раз подумайте хорошенько, прежде чем переходить дорогу Сигме, девочки.

— Ты имел в виду «Голубую устрицу»? — невинно переспрашивает Пейдж, хлопая ресницами.

— Лучше береги свою устрицу, кошка, — ухмыльнувшись, Стайлс подмигивает нам, и я уверена, что мы с Пейдж одновременно мечтаем о том, чтобы у него выпал глаз. — Пошли, Зи, думаю, на сегодня хватит.

Малик кидает баллончик на газон, рядом с моими ногами, надевает капюшон и прячет ладони, испачканные пятнами темной краски, в карманы толстовки. Затем он еще раз окидывает меня равнодушным взглядом, и я едва сдерживаюсь от желания плюнуть в него, но боюсь, что тогда получу залп краски прямо в свое лицо.

Парни уходят, и мы с Пейдж подходим к капоту, на котором нарисована вставшая на дыбы, шипящая, промокшая кошка с выпученными глазами. У Зейна было немного времени, но он успел нарисовать довольно четкий рисунок. Покраска встанет не в одну сотню долларов.

— Я уничтожу их братство, — едва слышно бормочет Харрис, сжимая кулаки.

Смотрю вслед Зейну, и мне не верится, что он только что сделал. Он уже не тот парень, которого я знала. Да чего уж скрывать, я тоже давным-давно изменилась.

— Будь уверена, Пейдж, — шепчу я в ответ, — я помогу тебе в этом.

========== Часть 2 ==========

— А может закидать их дом туалетной бумагой? — предлагает Пейдж, пока я притормаживаю свой Приус на светофоре.

— После того, что Зейн сделал с твоей машиной? Это слишком детский ответ, — в животе чувствуется безумная тяжесть, потому что после инцидента с парнями из Сигмы, мы с Харрис решили съездить в закусочную и обсудить коварный план за порцией мороженого со взбитыми сливками.

А еще мы решили выждать, пока большая половина девчонок ляжет спать, чтобы спрятать свой позор в виде букв, нарисованных краской на груди.

— Ты права, — отвечает Пейдж, заглядывая в боковое зеркало и поправляя макияж. — Кстати, что этот идиот сказал тебе, перед тем как нарисовать свой фашистский знак?

— Да ничего особенного, — пожимаю плечами и теперь чувствую холод и тяжесть в животе не только от позднего сладкого ужина. — Попросил извиниться.

— Пф, — Пейдж откидывается на сиденье, пока я заворачиваю к нашему дому, — этот Иуда совсем потерял разум, раз подумал, что хоть кто-то из Каппы извинится перед Голубой устрицей… — Харрис резко подается вперед, впиваясь длинными пальцами в приборную панель. — Твою мать, это что еще за херня?!

Херней это назвать сложно. Перед нашим взором открылась херня вселенского масштаба. На лужайке нашего дома куча народу, из дверей тоже выходит толпа и расходится в разные стороны. Рядом с подъездной дорожкой мигают огни — синий-красный, синий-красный.

— Копы, — одновременно выдыхаем мы с Пейдж.

Из дверей дома выходит полицейский с бланком в руках и направляется к автомобилю. Я быстро паркуюсь, мы молниеносно вылезаем из салона и бежим к патрульной машине.

— Офицер! — окликает Пейдж мужчину и семенит еще быстрее, вскинув руку вверх, словно ловит такси.

Он оборачивается и кивает нам головой. Молодой человек лет тридцати с уставшим выражением на лице и явным недосыпом. Чувствуется, что это далеко не первый час его долгой смены.

— Какие-то проблемы, мисс?

— Нет, то есть да. Что тут происходит? — спрашивает растерянная подруга. — Меня зовут Пейдж Харрис. Я… Я президент этого сообщества.

— Что ж, мисс Харрис, я офицер Байерс, — он натягивает вежливую улыбку, но взгляд буквально кричит о том, что служитель порядка хочет убраться отсюда как можно быстрее. — Поступили жалобы от соседей на шум из вашего дома. Вам следует помнить, что вечеринки в кампусе проводятся строго до десяти часов вечера.

— Но мы не устраивали вечеринку, — пытаюсь оправдаться я.

— Серьезно? — вскинув бровь, офицер косится в сторону нашего дома и лужайки, на которой полно народу. А еще играет громкая музыка, но доносится она не из дома, а из машины темного цвета: дверцы раскрыты, а на капот облокотился Гарри, скрестив руки на груди. Его счастливая физиономия так и вопит о том, что эта тусовка — дело его рук. Не хватает только неоновых стрелок с надписью «Я тот самый мудак!».

Офицер оглядывается и движением руки просит Стайлса сделать музыку потише. Вскинув ладони в мирном жесте, Гарри подает знак тому, кто сидит за рулем, и музыка мгновенно затихает. Мало ему было машины Пейдж, он решил отомстить всему сестринству. Козел.

— Послушайте, — я хватаю полицейского за локоть, когда он собирается уйти. Он с недоумением косится на мою руку, и я тут же отдергиваю ее. — Простите, — зажмуриваюсь на несколько секунд и натягиваю улыбку. — Это розыгрыш, понимаете? Над нами решили пошутить, — выдаю беззаботный смешок, но он больше походит на нервную конвульсию, — никакой вечеринки не было.

— Слушайте, — офицер устало вздыхает и трет переносицу костяшками пальцев, — я сам когда-то был студентом. Постарайтесь шуметь до положенного времени. Доброй ночи, леди.

Даже когда полицейская машина скрывается из виду, перед моими глазами всё еще всплывают вспышки красного и синего цвета. Чертова Сигма.

— Девочки, наконец-то вы здесь! — Жаннет бежит в нашу сторону, семеня по зеленому газону в домашних тапочках красного цвета с такими же ярко-красными пушками на носах.

— Безвкусица, — бормочет Пейдж себе под нос.

— Я звонила вам сотню раз, но вы оставили телефоны дома, когда пошли разговаривать с Гарри, а потом вы и вовсе пропали. Мы с Алишей видели, что они сделали с твоей машиной, кошмар! А потом в инстаграме выложили пост о том, что сорванная вечеринка переносится в дом Каппы… — Жанни запинается, когда ее взгляд скользит по нашим футболкам с инициалами Сигмы. — А это… Что это? — прикусив губу, она отмахивается, словно чувствует, что Харрис точно взорвется от подобных вопросов. — В общем, через несколько минут после того, как выложили пост, в дверь уже звонили, и люди начали заваливаться потоком. Не понимаю, как такое могло произойти?

— Кажется, тут и гадать не надо, — кошусь в сторону Стайлса, который продолжает сидеть на капоте своего автомобиля, устремив взгляд в экран телефона. За рулем замечаю Малика, и в груди разгорается пламя, целиком состоящее из гнева.

Да какого хрена себе позволили эти парни?! Изуродовали машину, вызвали полицейских. В прошлом году было то же самое, причем несколько предупреждений, и нашему сестринству запретили проводить вечеринки до Рождества. Черт! Если эту жалобу передадут в деканат, нам отменят вечеринки до конца учебного года. Сегодня я окончательно разочаровалась в Зейне.

— Пейдж…

— Знаю, — перебивает она, косясь в сторону темного автомобиля, а затем и вовсе направляется прямиком к врагу.

— Погоди! — обгоняю подругу, останавливаясь перед ней. — Не надо разборок сейчас, слишком много людей, именно этого он и добивается.

— Я просто один раз вмажу ему между ног!

— Пейдж, стой! — хватаю ее за плечи, когда она вновь пытается рвануть к Стайлсу. — Выдохни и посмотри вокруг. Слишком много народу, ты хочешь, чтобы все увидели, как нас задел этот бред с фальшивой вечеринкой?

Оборачиваюсь и смотрю в сторону Гарри, который внимательно наблюдает за нами исподлобья с легкой улыбкой на губах. Сейчас я бы с удовольствием посмотрела на то, как подруга надирает задницу этому козлу, но это неподходящие время и место.

— Мы придумаем как отомстить, — пытаюсь убедить я, — а потом вмажем ему так, чтобы он никогда не смог размножаться.

— Ты права, — не отрывая взгляда от президента Сигмы, Харрис тяжело вдыхает и выдыхает через нос, словно бык перед тем, как бросится на красную тряпку, — таким, как он, нельзя размножаться.

— Не удивлюсь, если он размножается почкованием, — устало выдыхаю и чувствую, как плечи Пейдж легонько трясутся от смеха под моими ладонями. — Он не стоит того, — закидываю руку на плечо Харрис, и мы с улыбкой направляемся в сторону дома.

***

Беда не приходит одна. Я в очередной раз убеждаюсь в этом, когда беру свой телефон в руки.

GossipOfThe_BloomsburgUniversity: Заваленная вечеринка в Сигме? Все уже забыли. Великое возвращение Каппы и ее громких тематических тусовок оказалось еще кислее и тухлее, чем просроченное молоко в Волмарте. Праздник закончился, так и не успев начаться. Приезд Копов (спасибо, что не замели!), которые сегодня стали частыми гостями на греческой улице. Браво, Каппа Зета Ню! Венцом трагедии стали президент и вице-президент сестринства, заявившиеся на свою же вечеринку с инициалами братства небезызвестных мальчиков прямо на груди.

#ПадениеОлимпа #КаппаУжеНеТа #ПозорКошек #ГлавныеФанаткиСигмы

Прикрепленная фотография наших с Пейдж лиц, освещенных огнями патрульной машины, и огромных черных букв на одежде заставляют меня зажмуриться и спрятать телефон под подушку. Слышу, как в соседней комнате Харрис громко ругается, проклиная Сигму всеми возможными способами.

Завтра весь универ выставит нас на посмешище.

***

Приходится парковаться рядом с дальним корпусом университета, потому что на учебу мне нужно было ко второй паре, и все ближайшие места уже заняли студенты, которые проснулись раньше меня.

Выхожу из машины и, захлопнув дверцу, закидываю сумку на плечо. Хочется думать, что вчерашний инцидент с вечеринкой остался незамеченным, но это вряд ли. Подняв голову, иду как ни в чем не бывало. Каппа — самая мощная община во всем кампусе, и одна неудавшаяся вечеринка, которой на самом деле не было, не испортит нашу репутацию.

— Привет, — здороваюсь я с девочками, которые учатся со мной на одном потоке.

Поджав губы, девчонки коротко кивают и быстро семенят мимо, смотря себе под ноги. Вскинув брови, провожаю их взглядом и иду дальше, перескакивая через лужи и стараясь не намочить замшевые туфли, в пролитых дождем лужах.

— Эй, Элисон! — окликаю девушку из Гаммы, которая проносится мимо меня, будто я невидимое пятно.

Поправив темный берет, Элис нехотя останавливается и смотрит на меня так, будто я украла всю любовь ее родителей и друзей.

— В чем дело? Почему все шарахаются от меня, как от зараженной?

— Шарахаются, потому что не могут сказать в лицо то, что думают.

— Прости, что?

— Ты не слышала? — Элисон щурится, нервно отстукивая каблуком по асфальту, и сканирует меня недоверчивым взглядом, будто детектором лжи. — Стайлса и Харрис утром вызвали в деканат, они просидели там большую половину первой пары, а потом…

Элис окликают, и взгляд ее карих глаз начинает бегать, будто ей стыдно стоять рядом со мной. С вице-президентом Каппы! Это точно мой ночной кошмар, мне это снится.

— Слушай, — она шумно выдыхает сквозь сжатые зубы, — загляни на страничку Блумсплетен, там всё написано.

Звонкий стук каблуков темных туфель Элисон отдается в моей голове эхом даже после того, как она уходит. С тяжелым сердцем лезу в сумку за телефоном. Ну конечно, звук выключен, поэтому я не видела ни пропущенных звонков, ни оповещений.

GossipOfThe_BloomsburgUniversity: Все помнят шумные тусовки мальчиков из Альфы Ро? Верно, такое не забывается. Так вот, Ваш верный слуга надевает траурный наряд, потому что ближайший месяц вечеринки в Сигме будут отменены. Где же нам с вами проводить время и веселиться? Да в любом другом сообществе, например, у девочек из Гаммы или Теты Фи. Но, кажется, что траурный наряд надену не только я. Сегодня декан объявил о том, что вечеринки любого типа запрещены во (внимание!) всех женских сообществах до (внимание, дубль два!) самого Рождества. Скажем спасибо нашим кошкам, которые вчера вызвали копов сначала к парням, а потом не смогли спасти даже свою полумертвую тусовку.

#ПокойсясМиромКаппа

Смотрю в экран, не веря своим глазам. Теперь понятно, почему на меня так косо смотрели. Как на зараженную. Чума двадцать первого века — депрессия и интернет. Этот блог только что прилюдно похоронил нас. У Блумсплетен всегда была власть, люди читают сплетни, передают друг другу, приукрашивая события, и в итоге этот снежный ком превращается в лавину, которая, к сожалению, накрыла именно нашу общину.

Господи, бедная Пейдж, скорее всего, она в легкой панике. Пишу ей смс, спрашивая о самочувствии, и наконец двигаюсь с места, торопясь на занятие. Только опозданий мне сейчас не хватало.

Внутренности неприятно сжимаются от нервов, когда я подхожу к классу риторики. Главное, держаться уверенно и давать отпор любому, кто начнет высказывать недовольство. Если бы все узнали, что кашу со звонком копам заварила именно я, то меня бы триумфально сожгли у главного здания, как ведьму в Салеме пятнадцатого века, а потом бы устроили дикие пляски, топча в ритуальном танце мой бренный прах.

Если случится так, что они всё же будут топтать мой прах, завещаю вам передать им мое последнее желание — никакой обуви из искусственных материалов! Хуже топчущих ног могут быть только вонючие топчущие ноги.

В помещении стоит гул множества голосов, большей половине студентов нет до меня дела, потому что я сливаюсь с толпой, но это пока. Подхожу к своему месту в первом ряду и, к своему удивлению, замечаю, что оно занято.

На моем месте сидит Малик, который до этого момента не приближался к первым рядам, словно боясь, что в любую минуту на занятие забежит святой отец и загонит его обратно в ад. Развалившись на моем стуле, парень откинулся на спинку, беззаботно болтая с моим соседом, с которым мы обычно говорим о тусовках.

Черт. Сейчас Рейнольд вряд ли согласится радостно обсуждать со мной вечеринки и изображать из себя Фифти Сента, как он обычно это делает, пока позолоченная цепь шириной в канат болтается на его мощной шее, а плоский козырек красной кепки задран вверх.

Останавливаюсь рядом с моим местом и откашливаюсь, пытаясь привлечь внимание. Зейн продолжает болтать с Рейнольдом и, видимо, выдает какую-то искрометную шутку, потому что Рэй смеется так громко и заразительно, как это свойственно темнокожим людям, а потом и вовсе сгибается, прислоняясь лбом к парте, и ритмично шлепает ладонью по деревянной поверхности.

Мой кашель не привлек никакого внимания, поэтому я просто стою и нетерпеливо постукиваю ногой в надежде на то, что Зейн почувствует мой пристальный взгляд. И он наконец замечает меня: широкая улыбка на его лице постепенно угасает, когда наши взгляды встречаются.

— Дать телефон? — Малик складывает локти на парту, внимательно смотря на меня, и я не совсем понимаю, что он имеет в виду.

— Зачем?

— Копам позвонишь, вызовешь сюда, — пожимает плечами, — может, хоть пару отменят.

Рэй снова смеется, и я начинаю сомневаться в адекватности его чувства юмора.

— Ха-ха, очень смешно, — вздохнув, опускаю сумку на парту. — Вставай, это мое место.

— Твое место? — усмехается. — Раз уж пошел этот детский сад, не подскажешь, шутка про «тут не написано, что оно твое» еще в тренде среди студентов? — вскинув брови, Зейн посылает мне невинную улыбку, и я чувствую себя ущемленной от того, что Рэй на его стороне.

— Но тут написано, — отодвигаю сумку и демонстрирую нацарапанное еще в прошлом году имя.

Сложив руки на груди, Малик изучает надпись, а затем хмыкает себе под нос. Господи, как же тяжело вывести его на диалог.

— Ты же в жизни на первом ряду не сидел, иди к себе, — указываю взглядом на парты, находящиеся в самом конце аудитории.

Хочется припугнуть его тем, что сюда обязательно заглянет священник со святой водой, поэтому, ему лучше убраться подальше. Растает ведь, нечисть.

— Скай, ты прикалываешься? — зажав ручку между указательным и средним пальцами, Зейн барабанит ей по парте. — Не буду я пересаживаться. Членам нашего братства нужно поднять успеваемость, вот я и сел вперед, чтобы всё слышать и записывать.

— Но пересел ты именно на мое место.

— Я подсел к Рэю, а не на твое место. К тому же времени на учебу у меня теперь предостаточно. Знаешь, — беззаботно пожимает плечами и продолжает, понизив голос, — в ближайший месяц особо негде тусить.

Я смотрю на Рейнольда, пытаясь найти в его глазах поддержку, но тот лишь выдает подобие улыбки, которая больше похожа на печальную гримасу. Он слишком любит тусовки, и сейчас Рэй точно на стороне дьявола.

— И раз уж тут было твое место с подписью…

В тоне Зейна сквозит издевка, а с соседних мест доносятся смешки. Свидетелей моего проигрыша всё больше. Он ведет черной пастой по парте и, поставив крест на моем имени, пишет свое. Выпрямившись, он прячет гелиевую ручку за ухом, а потом поднимает на меня взгляд, наполненный осознанием собственного превосходства.

— Ты идешь или садишься? — спрашивают меня сзади, потому что я стою в проходе между рядами. В аудиторию заходит мистер Мэйбл, оповещая о начале занятия, и, черт возьми, мне приходится сдаться.

Сжав кожаные ручки сумки, хватаю ее и, послав Малику натянутую улыбку, в которой я передаю всю злость, сажусь прямо позади него, мечтая написать на его долбанной спине свое имя. А может стоит просто почитать молитву вслух? Глядишь — испарится.

К тому моменту, как заканчивается пара, в блоге сплетен уже появилась новость о нашей стычке.

Мистер Мэйбл покидает аудиторию, а вместе с ним и студенты, посылающие в мою сторону обиженные и недовольные взгляды. Кто-то покачивает головой, а кто-то шепчет неприятные слова.

Самое страшное в популярности и статусе это то, что общество не прощает ошибок. Сегодня ты на пьедестале, но стоит тебе оступиться, как вся призрачная слава превращается в пыль и грязь, и ты где-то в аутсайдерах. Подниматься тяжело, удержаться наверху еще сложнее, ну, а падать больнее всего.

— О, да ладно вам! — развожу руки в стороны, когда замечаю, как на меня косятся еще несколько девочек из Гаммы. — Либо подойдите и скажите в лицо всё, что думаете, либо начните шептаться на свиданиях с парнями, а не друг с дружкой!

Девушки поспешно уходят, а я продолжаю яростно заталкивать тетрадку в сумку, а затем и ручку с маркерами. В кармане вибрирует телефон, и я уверена, что это сообщение от Пейдж. Задеваю сумку, и та падает вниз, обнажая на деревянном полу всё, что было внутри.

— Черт! — сквозь сжатые зубы шепчу я и, прикрыв глаза, присаживаюсь, чтобы собрать непослушные ручки и косметику.

— У тебя тут кое-что выпало, — слышу я голос Зейна. Оборачиваюсь, парень сидит на корточках и протягивает мне тампон, улыбаясь так, будто у меня выпало нижнее белье. Боги. Хочется сказать, что это не мое, но так я буду выглядеть еще глупее.

— Спасибо, — бормочу я и, не взглянув ему в глаза, нервно выхватываю маленький предмет, заставивший меня покраснеть. — Странно, что не сфоткал и не отправил в сплетни.

— Кого интересуют твои несчастные ПМС, Джерси?

Поджав губы, склоняю голову вниз, чтобы спрятать неожиданную улыбку, которая отныне не должна существовать в присутствии этого человека, и, сделав глубокий вдох, поднимаюсь на ноги.

— Зейн, — неожиданно для самой себя зову я, когда вижу, что парень почти вышел из пустой аудитории.

Цокнув языком, Малик тяжело вздыхает и нехотя останавливается. Даже не удосужившись повернуться, он слегка запрокидывает затылок назад.

— Ну что еще?

— Зачем ты сделал это? — спрашиваю я, на что Зейн медленно поворачивается лицом ко мне.

— Зачем отдал тебе тампон? — усмехнувшись, он пожимает плечами. — Ну прости, больше не буду.

— Зачем пустил ложное сообщение о вечеринке, а потом вызвал копов? Я уверена, что это задание поручил тебе Гарри. Но вы жедолжны были понимать, что два приезда полицейских за один вечер на нашу улицу вызовут вопросы в деканате. В итоге всё привело к ликвидации даже ваших вечеринок. Вы рисковали своим дорогим братством. Да к тому же под удар попали и другие общины. Скажи, эта месть стоила того?

Слегка прищурив глаза и склонив голову на бок, Малик молча изучает мое лицо. Поджав губы, он легонько постукивает по бедру помятой тетрадкой, изрисованной бог знает чем. На секунду мне кажется, что он выпал из реальности и не расслышал мой вопрос, потому что карие глаза сверлят меня слишком долго.

— А если я скажу, что ни я, ни Гарри не причастны к этому?

— Тогда это кто-то еще из ваших шестерок.

— Это не наших рук дело, — в тоне парня звучит серьезность, и мне почему-то хочется ему верить, но как показало прошлое, Малик хорошо умеет обманывать. — Сама подумай, я бы никогда не рискнул репутацией братства, а тем более тусовками, а Гарри и подавно не стал бы этого делать. Но знаешь что? Я рад, что так произошло, вы заслужили это.

— Мы?! — в возмущении вскинув брови, тыкаю пальцем себе в грудь, в которой едва не проделываю дырку.

— Ага, вы, — Зейн делает шаг на выход, но затем оборачивается. — И, Скай, слово «шестерка» перестали употреблять в две тысячи третьем году. Ой, — он опускает раскрытую ладонь прямо на сердце и на несколько секунд прикрывает глаза, — прости. Такие словечки, наверное, до сих пор употребляют в Нью-Джерси, да? А сестры в курсе, что в тебе всё еще больше Джерси, чем Каппы?

Это был риторический вопрос, после которого парень сразу же скрывается в дверях, оставляя меня в оглушительной тишине, где мои мысли кричат громче воя сирен. Хорошо, что Зейн ушел, потому что мне захотелось запустить в него сумкой. Не то, что бы я не гордилась своим происхождением, просто в самом начале девочки натаскивали меня, говоря, что в моем характере «сквозит простота», и надо становится новым человеком. Тем, на кого люди будут равняться.

Разозлившись на Малика, выуживаю из сумки ручку и, подойдя к парте, на которой он накалякал свое имя, перечеркиваю пафосно-выведенное на манер граффити — «Зейн», а ниже вывожу витиеватое — «Скай».

Так-то лучше!

========== Часть 3 ==========

— Давай же, Дилан, ну пойди и набей ему морду! — яростно произносит Пейдж в трубку.

Облокотившись на стену женского туалета, покрытую бежевым кафелем, она на секунду закрывает глаза и покачивает головой.

— Ну, набей морду Гарри, он будет поменьше, чем Зейн. Ты, главное, ударь хорошенько!

Я усмехаюсь и, приподнявшись на руках, присаживаюсь на широкий белый подоконник. Дилан — это временный парень Пейдж. А временный, потому что она сходится с ним, когда ей это выгодно. Сейчас ей выгодно, чтобы он набил морду кому-нибудь из Сигмы. Дилан, конечно, мускулистый парень с широкими плечами и улыбкой, как у голливудской звезды. Но вот только такого доброго здоровяка не отыщешь во всей Солнечной системе, не думаю, что он подходит на роль безжалостного карателя. А еще он немножко глуповат, но Харрис считает это милым.

— Представь, что они меня обесчестили, — выдает Пейдж, пытаясь вдохновить Дилана на действия. — Нет конечно! Но вдруг такое произойдет? Лучше проучить их сейчас. Ты подумай над этим хорошенько, а я подумаю над тем, что надеть сегодня вечером.

— Секс-шантаж? — усмехнувшись, спрашиваю я, после того как подруга заканчивает разговор. — Классика.

— Классика всегда работает.

— До сих пор не могу поверить в то, что нас лишили вечеринок до конца учебного года. Остальным сестринствам ждать до Рождества, а Голубой устрице только месяц.

— Не могу поверить, что Стайлс затеял эту игру, — Харрис достает из сумки прозрачный блеск с банановым ароматом и наносит его на губы, глядя в прямоугольное зеркало со сколотым краем. — Вчерашний случай задел почти всех: Каппу похоронили в Блумсплетнях, со мной перестали здороваться президенты сразу нескольких сестринств, да и надо признать, вечеринки в доме Сигмы были классными.

— Слушай, — вздохнув, зажимаю ладони между коленями, — я сегодня говорила с Зейном…

— Да, видела в блоге, — перебивает подруга. Убрав блеск, она тут же достает румяна, стараясь освежить макияж. — Этот засранец специально сел туда, дальше он будет отвлекать тебя от учебы, чтобы понизить средний балл. Вот увидишь.

— Да я не об этом, — отмахнувшись, слезаю с подоконника и встаю рядом с Пейдж, заглядывая в ее серые глаза через отражение в зеркале. — Он сказал, что Сигма не причастна к вчерашнему вызову копов.

— Что? — Пейдж усмехается, пряча румяна в сумку, а затем разворачивается ко мне лицом. — Двадцать минут назад я слышала как херосос-Хоран хвалится на весь кафетерий, как уделал нас. Их братство даже никто не обвинил, посчитав, что они поступили правильно, отомстив мокрым кошкам. Ну конечно, долбанные жертвы! Стоит их милым мордашкам состроить пару грустных гримас, как все девчонки уже готовы пожалеть их, раздвигая ноги.

— Херосос-Хоран любит нагнать шумихи и забрать всю грязную славу себе. Это не новость.

Это прозвище пришло к Найлу еще на первом курсе. На одной из вечеринок бедняге не повезло: он уснул вдрызг пьяным, и кто-то нарисовал ему хрен на щеке несмываемым маркером. Парень ходил так несколько дней.

— Чью бы славу он не забрал, Скай, — закусив накрашенную губу, Харрис заглядывает мне в глаза, — эта слава принадлежит одному из Альфа Ро. Вспомни вчерашний вечер, Гарри с Зейном пригнали тачку и врубили громкую музыку, создавая видимость вечеринки. И после этого они не причастны?

Мы отвлекаемся, потому что в туалет заходят Алиша и Жаннет, заполняя помещение запахом своих духов. Готова поспорить, что на кожу Жанни нанесен аромат Шанель номер пять.

— Как обстановка? — интересуется Пейдж, облокачиваясь ладонью на раковину.

Это странно, потому что обычно наши собрания проходят на ступеньках университета или в библиотеке, но сегодня на наши телефоны поступила смс от Харрис: «Код черный» — значит, что ситуация приняла самый печальный оборот, и лучше не проводить беседу в присутствии свидетелей.

Мы с Пейдж первыми зашли сюда, прогоняя первокурсниц, а затем подруга достала из сумки белый флакончик «Труссарди», распыляя любимые духи по всем углам, пытаясь замаскировать запах табака, кажется, въевшийся в стены этого места.

— Я заказала всем женским сообществам абрикосовые крема для пилинга — подарок в виде извинения, — поясняет Алиша. Немного отвлекаюсь на ее идеально выпрямленные черные волосы, которые блестят даже в этом тусклом помещении, а кожа кофейного цвета выглядит матовой, как с обложки журнала. — Понятно, что крема вряд ли исправят ситуацию, — пожимает плечами, — но попробовать стоило.

— Отличная работа, Али, — улыбнувшись, Пейдж одобрительно кивает. — Жаннет, что у тебя?

— Я разузнала про ближайшие вечеринки оставшихся мужских сообществ. Скинула тебе на почту информацию о президентах каждого братства. Можно выбирать самых симпатичных ребят и тем самым решать, куда идти.

— Тебе нужно встретиться с каждым президентом и наладить связь, — предлагаю я. — Гарри будет переманивать всех на свою сторону, половина студентов не хочет видеть наши лица. Нужно предложить им помощь в устройстве вечеринок.

— А если Гарри сделает это первым? — с беспокойством интересуется Жанни.

— Ну, — пожимаю плечами, — что предложит им Гарри? Разве что затолкать на любую вечеринку вагон девушек.

— Интересная идея насчет девушек, — Пейдж барабанит пальцами по раковине. — Парни согласятся сотрудничать, если самые популярные девушки кампуса придут на их вечеринку. Ведь раньше мы там даже не появлялись.

— Были самыми популярными до сегодняшнего утра, — поправляет Алиша, — пока нас не похоронили в Блумсплетнях.

— Да перестаньте, — отмахиваюсь, пытаясь вселить в подруг уверенность. — Популярность легко вернуть, главное, сделать это своевременно. Кто еще будет так умело управлять людьми, если не Пейдж? — Харрис тут же горделиво расправляет плечи. — Кто, если не Алиша, проявит самое сексуальное в мире хладнокровие? — перекинув идеальные волосы с одного плеча на другое, Алиша посылает мне улыбку. — И кто, если не Жаннет, очарует всех своей милотой и французским акцентом? — Жанни широко улыбается, и на ее щеках появляется легкий румянец. — Про остальных наших сестер я вообще молчу.

— И кто, если не сучка Скай, вселит в нас уверенность в себе? — усмехнувшись, Пейдж расставляет руки в стороны для совместных объятий, как в какой-то наивной комедии. — Ладно, — подруга отстраняется, — этот туалет не подходит для теплых объятий, пора выбираться из этого богом забытого места. Тем более, первокурсникам негде курить.

— Боже мой, — раскрываю рот в притворном удивлении, — вы только посмотрите на нее, она беспокоится о студентах, не получающих вовремя никотин. Ты несомненно вознесла себя в ранг святых в моих глазах.

— Да, — подхватывает Алиша. — Я буквально чувствую, как она обожилась!

— Заткнитесь, — рассмеявшись, Харрис подталкивает нас к выходу.

***

После занятий подхожу к своей машине и резко останавливаюсь, потому что во всю ширину лобового стекла черным маркером написано «Стукачка». О, превосходно! Кто-то не набрался смелости сказать мне это в лицо, зато хватило смелости испортить чужое имущество.

— Что, принцесса, неприятно читать правду о себе? — сжав в руке ключи от машины, оборачиваюсь и вижу Малика, стоящего позади меня с надменным видом.

Спрятав ладони в карманы джинсов, парень осматривает надпись с легкой улыбкой на губах.

— Твоя работа?

— Моя? — тихо усмехнувшись, Зейн заглядывает в мои глаза. — Ты только что задела мое самолюбие. Считаешь, что я настолько примитивен, чтобы написать это? — фыркнув, он вновь оглядывает надпись. — К тому же, почерк слишком уж фактурный и отточенный, а я поклонник небрежности.

Малик продолжает идти вдоль парковки, а я вглядываюсь в аккуратно выведенные буквы, о которых он только что говорил. Все они ровные, словно фигурки тетриса: с грубыми, но четкими линиями. Готова поспорить, что где-то я уже видела этот почерк.

— Зейн? — зову я парня.

Он останавливается и поворачивается с видом мученика.

— Что? Только не говори, что хочешь, чтобы я подошел к тебе. Нас могут увидеть вместе. Вдруг тебя убьют за углом за стукачество, а потом скажут, что видели нас вместе. А у меня даже алиби не будет. Или не дай бог, — прикладывает ладонь к груди, — подумают, что мы стали друзьями. Ты ведь до сих пор очень сильно боишься этого, верно?

Сначала меня вводит в ступор его вопрос, но через пару секунд я понимаю, о чем именно он говорит. О разговоре, который состоялся давным-давно, примерно через пару недель, после того как мы вступили в свои общины.

Дождь неприятно моросит, и капюшон моего серого пальто совершенно не спасает меня от противных каплей, потому что ветер приносит их прямо в лицо. В очередной раз выглядываю из своего укрытия в виде угла малого здания универа и, протерев объектив камеры телефона, увеличиваю масштаб, чтобы заснять курящих марихуану парней, засевших в старом додже прямо на парковке университета.

Силуэт старшего брата Гарри, Грэга, достаточно узнаваем, как и еще одного парня из Сигмы. Я могу сделать этот кадр, но… Но не могу, что-то мешает мне, что бы это могло быть? Наверное, это моя совесть. Хочется развернуться и сказать Мелани, что я отказываюсь выполнять это задание, но мысль о вчерашнем звонке мамы, когда она сказала, как они с бабушкой гордятся тем, что я попала в Каппу, заставляют меня остаться.

Я так и стою тут, словно между молотом и наковальней, не зная, что выбрать. Есть два пути: правильный и тот, что будет выгоден мне для статуса, то есть — неправильный. Что сложного в том, чтобы сделать парочку кадров? Да в том, что этих ребят могут отчислить.

Мое плечо сжимают, и я тут же вздрагиваю, инстинктивно вжимая голову в плечи. Оборачиваюсь, и, когда вижу суровое выражение на красивом лице Зейна, издаю рваный вздох.

Я очень сильно скучаю по нему и по нашим разговорам. Мы не общались нормально с момента нашего первого свидания. А сейчас он поймал меня за грязным делом, и мне ужасно стыдно за свое поведение. Я готова провалиться под землю.

— Слушай, — выдавливаю из себя я после недолгого молчания, — я…

Черт, у меня нет оправдания.

— Знаю, что ты не в восторге от всего этого, — он указывает взглядом на телефон, который я крепко сжимаю в своих пальцах. И я тут же прячу его в карман. — Я же говорил, что тебе не место среди этих девушек.

— Я уже не могу уйти, понимаешь? — прячу озябшие ладони в карманы пальто, а заодно и виноватый взгляд, потому что мне стыдно смотреть Малику в глаза. — Тот, кто уходит из Каппы, автоматом попадает в черный список, меня больше никуда не возьмут, Зейн.

Парень проводит ладонью по лицу, стирая капли дождя, а затем прикрывает веки и тяжело вздыхает, из-за чего из его рта появляется облачко пара.

— Они ломают тебя морально, Скай, делают из тебя другую личность. Ты хоть понимаешь это? Дело уже не в долбанных распрях между братствами, дело в том, что они делают с тобой.

— Но…

— Но меня волнует то, что происходит с тобой, — перебивает он, — а не эта глупая война.

Холодные капли стекают по его лицу, и, сделав шаг вперед, я поднимаюсь на цыпочки, чтобы поймать мягкую ткань капюшона толстовки, выглядывающую из под воротника кожаной куртки. Надеваю капюшон на голову парня, на что он издает смешок.

— Спасибо, мамочка.

— Со мной всё будет нормально, людям свойственно меняться.

— Но не в худшую сторону.

Зейн подается ближе и, протянув руку, опускает ладонь на мою щеку. На несколько секунд прикрываю веки, наслаждаясь теплотой его руки.

— Давай я поговорю с Грэгом и Мелани, объясню, что мы с тобой дружим или как ты там наивно называешь отношения, в которых люди ходят на свидания и занимаются сексом?

Усмехнувшись, я пихаю его в бок, и Малик тут же ловит мою ладонь.

— Я уверен, что они поймут.

— Это рискованно.

— Рискованно — не рисковать, Джерси.

Мимо нас проезжает машина синего цвета, точно такого же, как и у Мэл — президента Каппы. Я неосознанно отскакиваю от Зейна, а когда понимаю, что проехала не она, то вновь перевожу взгляд на парня, чтобы на этот раз уловить непонимание в его глазах.

— Черт возьми, — он невесело усмехается, покачивая головой, — ты боишься того, что нас увидят стоящими рядом? Серьезно?

Малик слегка наклоняется, чтобы взглянуть мне в глаза. Прикусив губу, поднимаю на него виноватый взгляд.

— Эй, — уголки его губ приподнимаются, — даже не отшутишься, что тебе просто стыдно стоять рядом со мной? Не полагается по статусу и вроде того?

Сердце начинает биться быстрее от того, что даже понимая, что я испугалась, Зейн пытается перевести этот разговор в шутку, стараясь не ставить меня в неловкую ситуацию.

— Что ж, — улыбнувшись, пожимаю плечами, — разумеется, мне стыдно. Я ведь почти разучилась открывать бутылки пива о край скамейки.

— Слава богу, что старая ты еще на месте. Ты даже помнишь, что такое пиво, — Малик вздыхает, причем слишком уж театрально и, явно переигрывая, что вызывает у меня еще одну улыбку. — Мы не в концлагере, Скай, — продолжает парень, немного помолчав, — так что скажешь по поводу разговора с Грэгом и Мэл?

Внутри меня всё разрывается в разные стороны. Мне хочется верить, что всё получится, но если нас не поймут и попросят с вещичками пройти на выход, какова вероятность того, что у нас с Зейном всё сложится? Как таковых отношений у нас не было. Но я так сильно верю в судьбу. Если нам суждено быть вместе, мы ведь все равно будем, верно? Глупо загадывать наперед, я знаю, но это мои мысли и опасения, и от них не сбежать. Что-то вроде ночного кошмара, только наяву, от этого не сбежать.

Этот мир всегда делился на сильных и слабых, глупых и умных. На тех, кто берет всё в свои руки и действует, и на тех, кто плывет по течению. Кажется, я из тех кто слабый, глупый и плывущий по течению.

Молчание затягивается, и теплый взгляд Зейна меняется, будто он прочитал мои мысли. Мысли о том, что я сдалась. Я буквально чувствую, как в данную секунду между нами рвется последняя нить взаимопонимания.

— Зейн, я…

— Думаю, я понял, что ты хочешь сказать, — сжав челюсти, он вскидывает ладонь вверх, не давая мне продолжить, — ты продолжай свою работу. Только есть одна просьба — дождись, пока я сяду к ребятам в ту гребаную тачку, а потом уже делай фотки. Думаю, Мелани оценит твои попытки. Как думаешь, — в его голосе слышится оттенок злости, — не пора ли и мне полностью влиться в эту игру? Кажется, это действительно стоит того.

Делаю шаг к нему, но парень отстраняется.

— Осторожней, Скай, нас могут увидеть вместе.

Он уходит, даже не оборачиваясь, и действительно садится в машину, где ребята сидят в расслабленном кумаре.

Облокотившись на стену, я прикрываю лицо ладонями, стараясь прогнать дурацкие слезы. Я слишком слабохарактерная, во мне нечего ломать. Оттолкнувшись от стены, натягиваю капюшон сильнее и бреду в сторону дома Каппы, чтобы сказать, что мне в очередной раз не удалось сделать снимки.

Я не хочу признаваться даже сама себе в том, что мне до сих пор стыдно за тот поступок. За то, как я струсила, увидев ту синюю машину, и за то, что не осмелилась пойти против глупых законов. Думаю, что в глазах Малика я оставила именно этот образ. Девчушка с испуганными глазами, которая пойдет против своих чувств, лишь бы не разочаровать президента Каппы.

— Слушай… — поправив сумку на плече, прячу слегка озябшие ладони в карманы куртки.

Язык словно прилип к небу, не давая вымолвить мне ни слова. Господи, только сейчас осознаю, что мы с Зейном когда-то не были чужими людьми. Он пытался спасти меня, вытащить из этой трясины. Он был прав тогда, пытался донести, что я изменюсь не в лучшую сторону. Я не верила.

Теперь мы оба погрязли в этом.

Вскинув брови, Малик кивком головы спрашивает, чего же именно я от него хочу. Не дождавшись ответа, он устало вздыхает.

— Тебе обязательно тратить понапрасну мое время, Эванс?

— Мы уже тратим твое драгоценное время на этот бессмысленный диалог. Просто иди сюда, Зейн.

Малик мешкается, будто и правда переживает о том, что нас могут увидеть вместе, рассматривающими эту глупую надпись. Уж кого, а Зейна вообще мало волнует то, что о нем скажут. Тяжело вздохнув, парень всё-таки возвращается.

— Мне кажется знакомым этот почерк, видел его раньше? — с надеждой в голосе спрашиваю я, когда он останавливается рядом.

— Где-то я его видел, — склонившись над лобовым стеклом, Малик с задумчивым видом потирает подбородок, — кажется, в последний раз я видел этот почерк, когда он гласил правду об одной из кошек. А, точно, это же было здесь пару минут назад.

— Зейн, — цокнув языком, закатываю глаза, — я прошу тебя о помощи или об одном правдивом ответе, как один вице-президент другого. Ты обязан ответить или помочь, это правило гласит в уставе общин.

— Ладно, — парень облокачивается ладонями на серебристый капот приуса и посылает мне взгляд исподлобья, — а могу я послать тебя нахер как один вице-президент другого?

— Мы и так посылаем друг друга несколько раз в неделю. Ладно, — отмахиваюсь, — забудь.

Покачав головой, наклоняюсь к стеклу и провожу пальцем по буквам, рассчитывая на то, что они размажутся, но линии на месте и даже не оставляют разводов.

— Только не три спиртом или ацетоном, — вдруг подает голос вице-президент, который не хочет сотрудничать.

Вскинув брови, удивленно смотрю на него.

— Останутся темные разводы, — парень пожимает плечами, — или вообще не сотрется.

— Тогда чем?

— Тормозной жидкостью.

— Серьезно?

— Слушай, — Малик поджимает губы, и я замечаю намек на улыбку в его глазах, — кто из нас двоих занимается аэрографией и в свободное время рисует члены на стенах вашего дома?

Не удержавшись, я издаю смешок и, кивнув головой, складываю руки на груди.

— Хорошо, спасибо за совет. Так, — опустив взгляд, слегка медлю с вопросом, — что насчет почерка, видел его раньше?

В этот раз Зейн уже сосредоточеннее всматривается в надпись, и мне кажется, что мы похожи на двух враждующих между собой агентов ФБР.

— Во-первых, — пожав плечами, Малик выпрямляется и вновь прячет ладони в карманы джинсов, — думаю, что ты единственная, кто читал устав общин. Во-вторых, нет, я не видел этот почерк раньше. Ну, или просто не обращал внимания.

— Иисусе, кого я вижу!

Крепко зажмуриваюсь, а по моей спине бегут мурашки, когда я слышу до боли противный голос Хорана. Да чтоб его!

— Собрание регентов во всей красе? — Найл останавливается напротив моей машины и, перевернув козырек бейсболки с эмблемой Сигмы назад, замечает надпись на лобовом стекле, отчего его улыбка становится еще шире. — У-у-у, кто-то решил рассказать всю правду об одной из мокрых кошек?

— Зейн уже пошутил на эту тему, можешь не стараться.

— Видел этот почерк раньше? — Малик задает этот вопрос своему собрату, причем серьезно, что нехило удивляет меня.

Хоран косится на Зейна, как бы взглядом спрашивая: «Ты серьезно?». После того, как парень получает утвердительный ответ от друга, то принимается всматриваться в темную надпись.

— Видел, — выдает Найл, кивнув головой, — это мой почерк. Почерк человека, который не может поднять руку на девушку, а просто мстит за сорванную вечеринку и всё последующее.

— Ничего удивительного, — бормочу я, направляясь к дверце машины. — Это было ожидаемо, Хоран.

— Знаешь, это не самое худшее, — бросает парень, слишком уж приторным тоном, будто делает мне комплимент. — Скажи спасибо, что эту надпись я не оставил на твоем лбу, стукачка.

Сев в машину, громко хлопаю дверцей и, издав недовольный стон, облокачиваюсь на руль, опуская голову на согнутые в локтях руки. Резко вздрагиваю, когда со стороны пассажирского сиденья раздается стук.

— Это не его почерк, — говорит Зейн, когда я опускаю стекло вниз. — Найл любит прибрать всякое дерьмо к своим рукам, но эту хрень он бы не сделал.

— Это мог быть кто угодно, — откидываюсь на сиденье и вновь вглядываюсь в восемь черных букв на стекле. — Даже наш декан. Слышала, что даже ему нравились ваши вечеринки.

Усмехнувшись, Малик облокачивается локтями на опущенное до упора стекло, разглядывая надпись на лобовом изнутри, будто там есть намеки на улики.

— Как думаешь, — поворачиваю голову в сторону парня, — есть шанс найти этого человека?

— Конечно, — пожимает плечами, — в университете всего двенадцать тысяч студентов.

Рассмеявшись, я вновь подаюсь вперед, чтобы опустить голову на руль.

— Было бы легче, если бы всё это происходило в школе. Народу гораздо меньше, да и гадости писались бы на шкафчике.

— А если ты найдешь этого человека, уже знаешь, что скажешь ему?

Этот вопрос звучит неожиданно, и когда я поднимаю взгляд на Зейна, его лицо выражает абсолютную серьезность, отчего мои внутренности сжимаются.

— В том-то и дело, что я не знаю, — честно отвечаю я, барабаня пальцами по рулю. — Например, спасибо за правду, но почему нельзя было сказать в лицо? Думаю, что это ваши подражатели, Малик, вы ввели в моду портить чужое имущество.

— Ну, — прикусив губу, он прячет улыбку, — мы же самая популярная община во всем кампусе, с нас будут брать пример, Эванс. Вот были бы популярными вы, все бы начали подражать вам и стучать налево и направо.

Это прозвучало не как укор, а больше было похоже на дружеский стеб, который заставляет меня тихо рассмеяться.

— Погоди, — зову я, после того как парень отталкивается от машины. — Еще раз спасибо, — указываю взглядом на надпись на стекле, — за совет с тормозной жидкостью.

Задержав на мне взгляд на несколько секунд, он коротко кивает и идет дальше в сторону своего автомобиля. Наверное, это впервые за долгое время, когда мне не хочется переехать через него двадцать один раз туда и обратно.

========== Часть 4 ==========

— Я знала, что эта вечеринка будет тухлой, — Пейдж с грустью оглядывает огромную гостиную братства, которое вобрало в себя будущих программистов. — Ты только посмотри на это… Никаких реквизитов, тупо стаканы и алкоголь, — сделав глоток пунша, девушка морщится. — Да и алкоголь такой же, как и эта тусовка.

— Напомни мне, — сжав в пальцах пластиковый стакан, облокачиваюсь на стену и складываю руки на груди, — почему мы пришли именно сюда?

— Потому что их президент симпатичный.

Смотрю на президента Виты — Лиама Пейна, развалившегося в кресле напротив телевизора. Парень держит джойстик в руках и ведет себя так, будто остальных не существует, и в помещении он находится один. Эта картина вгоняет в тоску еще больше, чем парни, проявляющие неудачные попытки соблазнить нас.

— И нудный, — добавляю я.

— Думаю, что он больше загадочный, — добавляет Алиша, взглядом прогоняя от нас худощавого парня, который хотел подойти. — Есть в нём что-то.

— В доме вечеринка, а он пялится в телевизор уже сорок минут. Это как-то негостеприимно, — усмехнувшись, покачиваю головой и делаю глоток омерзительно-горького пунша. — Нет в нем никакой загадки.

— Может, проверим? — подмигнув нам, Алиша поправляет грудь и, взмахнув волосами, как в рекламе шампуня, направляется в сторону Лиама.

Мы с Пейдж издаем тихие смешки, когда Гилмор присаживается на подлокотник кресла рядом с Пейном и соблазнительно закидывает ногу на ногу. Не хватает только ветра, который развевал бы ее блестящие волосы цвета смоли. Только вот Лиаму нет дела до этих самых стройных ног, Алиша не сдается и наклоняется чуть ближе, демонстрируя грудь в глубоком вырезе белого топа. Пейн наконец замечает ее, а затем просит отодвинуться, потому что подруга загораживает экран телевизора.

Мы с Пейдж взрываемся волной смеха, а Гилмор корчит нам недовольную гримасу и начинает задавать Лиаму какие-то вопросы, получая на них односложные ответы.

— Чего ржем, шлюшки? — это всего лишь Найл проходит мимо, и ему совершенно не нужен наш ответ на его же собственный вопрос.

— Эй, Скай, кто это? — Пейдж в наигранном удивлении округляет глаза. — Неужели это Хоран? Прости, друг, — Харрис вздыхает, прикладывая ладонь к груди, — не узнала тебя без хера во рту.

— Боже, шутка года, — Найл оборачивается и показывает большой палец, продолжая идти спиной вперед. — В мою сторону это хотя бы шутка, а вот что касается тебя… Сколько на самом деле побывало херов у тебя во рту в течении прошлого года? Не напомнишь? — слегка прищурившись, парень устремляет взгляд в потолок. — Десять или может пятнадцать?

— Пошел ты, — закатив глаза, Харрис отмахивается от этой бессмысленной перепалки.

— А сейчас могли бы тусить как нормальные люди, — поворачиваюсь на голос Гарри, остановившегося рядом.

Облокотившись рукой на стену, парень демонстрирует ямочку на щеке, которая, должна признаться, выглядит милой. Но на этом лимит милоты в господине Стайлсе определенно заканчивается.

— Вали отсюда, — бросает Пейдж, даже не взглянув в сторону врага.

— Стоит быть повежливее, — перед нами появляется Зейн со стаканом в руке. — Ведь мы все здесь по вашей вине. Могли бы отрываться у нас, если бы кто-то меньше звонил в полицию, — он косится в мою сторону, и я закатываю глаза.

— Вам что, настолько скучно здесь, что вы решили лишний раз поругаться с нами? — спрашиваю я наскучившим тоном, оглядывая унылую гостиную. — Кажется, Лиам играет в интересную игру, составьте ему компанию.

— Есть предложение, — Гарри наклоняется чуть ближе, и до меня доносится пряный запах виски, перемешанный с колой. Ну конечно, Сигма пришла сюда со своим алкоголем в отличие от нас. — Может объединим усилия, отложим войну на пару дней и придумаем какой-то план, который поможет отменить запрет на вечеринки хотя бы в одном из наших домов?

— И, конечно же, — я усмехаюсь, покачивая головой, — под «одним из наших» вы имеете в виду свой дом.

— Нам поставили запрет всего на месяц, а вам до конца учебного года. Давайте будем реалистами, — Малик пожимает плечами. — У нас больше шансов.

— Размечтался, — Пейдж надменно фыркает, делает глоток пунша и даже не морщится, стараясь не показывать, как неприятно ей пить этот забытый богом напиток.

Цокнув языком, Стайлс тяжело вздыхает.

— Ну сама подумай, если мы объединимся, то нам не составит труда отменить запрет. Вы же специалисты по шпионажу, — Гарри посылает незатейливый комплимент, который пробуждает на губах Харрис легкую улыбку. — Вы нароете компромат на декана или его секретаршу, а мы возьмем на себя шантаж.

— Во-второй раз не прокатит, — говорю я и ловлю на себе удивленный взгляд парней. — Что? А как вы думали нам достались тренажеры в прошлом году?

— И что у вас на него было?

— Старый добрый секс с секретаршей на столе, — Пейдж пожимает плечами, а затем улыбается. — Пейн взломал записи камер наблюдения за символическую плату.

— Придумаем что-нибудь еще, — убеждает Зейн. — Готов поспорить, что на него можно найти много чего интересного.

— Мы все не выдержим эти тусовки, — опустив подбородок вниз, Гарри скрещивает руки на груди. — Как только мы зашли, нам тут же предложили сыграть в скраббл. Вы слышали? В скраббл! Кстати, — он пожимает плечами, — если вам интересно, то я согласился. Потому что тут больше нехрен делать.

Президент Сигмы играющий в скраббл. Представив эту картину, я издаю смешок и ловлю на себе взгляд Стайлса, а потом и его легкую улыбку. Он улыбнулся. Гарри либо пьян, либо ему действительно очень сильно нужна наша помощь.

— За всю историю существования сестринства, мы никогда не объединялись с Сигмой, — прикусив губу, Харрис покачивает головой. — Вы испортили нашу одежду и мою машину. Одну из наших сестер отчислили из-за вас, а в прошлом году вы вызывали копов несколько раз на наши тусовки. Мой ответ — пошли нахрен.

— Да не вызывали мы копов! — Гарри нервно выдыхает, пробегаясь пальцами по волосам. — Я устал повторять это еще в прошлом году. Девочки, это были не мы.

— Ну конечно, не вы, — Пейдж тихо усмехается себе под нос. — Мы не будем с вами объединяться.

— Скай, — слышу я голос Малика, — прошу как один вице-президент другого. Устав общин гласит, помнишь? Хотя бы подумайте об этом.

Поднимаю взгляд, парень словно гипнотизирует меня своими медовыми глазами, отчего я мгновенно чувствую себя в два раза меньше ростом. Этот взгляд словно напоминает о том, что Зейн недавно помог мне на парковке, хоть и не хотел этого. Гарри и Пейдж смотрят то на меня, то на Малика, явно не понимая в чем тут дело.

— Может, —обращаюсь к подруге, пожимая плечами, — стоит попробовать объединить усилия? Назовем наш отряд «Истинное зло».

Брови Пейдж поднимаются в удивлении, а негодующий взгляд наполняется возмущением. Она качает головой, явно расстроенная тем, что я в присутствии наших врагов попробовала оспорить ее окончательное решение, и думаю, что по приходу домой меня будет ждать неприятная беседа.

— Не хотите сыграть в «правда или действие»? — наш молчаливый диалог прерывает один из программистов.

Не услышав никакого ответа, он улыбается еще шире и демонстрирует нам пустую бутылку из-под мартини, явно надеясь, что данный артефакт уж точно убедит нас.

— Твою мать, — откинув голову назад, Зейн издает недовольный стон и в секунду опустошает содержимое пластикового стакана. — В «правда или действие»? Серьезно? Друг, тебе сколько лет?

— Перестань, Зи, — Стайлс с улыбкой оглядывает парня, чьи потертые джинсы натянуты по самые ребра. — Возможно, это его единственый шанс на поцелуй с девушкой.

— Ну так, — парнишка перекладывает бутылку из одной руки в другую и вновь улыбается, отчего мне почему-то становится жаль его, — будете играть?

— Давайте уже! — в центре комнаты, на полу уже собралось несколько девушек из Гаммы, они радостно машут руками, зазывая мальчиков в круг.

— Я вот с удовольствием, — Гарри подходит к парню с бутылкой и, закинув руку на его плечо, направляется в центр комнаты. — Это ведь не может быть хуже чем скраббл, верно?

— Я пас, — вскинув ладони, Малик бредет вперед и усаживается на диван.

— Черт, — шепчет Пейдж, глядя на приготовившихся к игре однокурсников, — там Хоран. Пошли сыграем, хочу загадать ему что-нибудь мерзкое. Например, смыть себя в унитаз.

— Пейдж, я… — пытаюсь оправдаться, но Харрис ловит мою руку и тянет вперед.

— Поговорим позже.

Двадцать минут тупых заданий, еще тупее вопросы, на которые я отвечала последний раз лет в тринадцать. Зато программистов эта игра интересовала больше, чем финальный кубок мира самых отъявленных болельщиков футбола. Всех, за исключением Лиама, чьего внимания Алиша так и не добилась.

Элисон только что получила массаж плеч от Стайлса, и я считаю, что она глупо потратила свое желание. Гарри обхватывает пальцами бутылку и резко крутит ее, сосредотачивая взгляд зеленых глаз на Пейдж. Готова поспорить, что он мечтает о том, чтобы загадать Харрис что-то невообразимо мерзкое.

Я со скучающим видом наблюдаю за быстро вертящейся бутылкой, и мое сердце ухает вниз, когда прозрачное горлышко останавливается на мне. Твою мать, только не Стайлс!

Мне конец.

Сейчас свершится прилюдная казнь стукачки.

Гарри коварно улыбается, и сейчас мне кажется, что меня ждет задание в виде страстного поцелуя с одним из ботаников. Кажется, даже Малику стало интересно, что его друг загадает мне, потому что он отложил телефон и подался чуть вперед.

— Итак, Скай, — Стайлс сгибает ноги в коленях и опускает на них локти, — правда или действие?

До дрожи в коленках хочется ответить «правда», но не хочу показаться слабачкой.

— Действие, — отвечаю я, стиснув зубы и сжав пальцы между собой. Внезапно замечаю, как вспотели мои ладони. Так всегда бывает, когда кто-то из преисподней решает загадать тебе действие.

— Тогда… — Гарри медленно исследует взглядом мое тело и останавливается на губах, а затем выдает кривую улыбку. Ну всё, сейчас мне точно придется целовать ботаника! — Изобрази нам оргазм.

Что?!

— Что?! — раскрываю рот в изумлении. — Что за фантазии, Стайлс?!

— Ты же знаешь правила игры, — пожимает плечами. — Ты выбрала «действие», так что выполняй. Зная легенды о твоем бывшем парне, думаю, раньше ты только и делала, что имитировала оргазм.

— Отстань от моего бывшего, — прищурившись, отвечаю я и ненавижу Гарри за то, что он прав. Джей был не самым лучшим любовником. — Уверена, что все твои подружки постоянно пользуются этим трюком.

— Не узнаешь, пока сама не проверишь. Мы все ждем, Эванс. Или тебе слабо? А может, — он переводит взгляд на Пейдж, — твоя лучшая подружка хочет выполнить за тебя задание?

— Если Пейджер застонет, — вставляет Найл, — меня точно вырвет.

— Тебя должно рвать каждый божий раз, — отвечает ему Пейдж, — когда ты смотришь на свое долбанное отражение.

— Так что будешь делать, Скай? — Гарри склоняет голову на бок, внимательно наблюдая за мной как за подопытной крысой. — Струсишь перед таким пустяковым заданием?

Все вокруг затихают, ожидая моих действий. Хочется сбежать отсюда. От внезапной тишины и устремленных на меня взглядов во рту появляется привкус горечи. Отступлю — покажу всем, что не способна выполнить даже такое тупое задание. Но вот самое стремное, что меня сто процентов снимут на телефон, а потом я могу оказаться со своими стонами в Блумсплетнях. Главное, чтобы в будущем на это видео случайно не наткнулись мои родители.

И еще я стесняюсь. Но приходится делать вид, что мне всё равно. Снаружи я бесстрашный мушкетер. Я — д’Артаньян, а Стайлс чертова леди Винтер.

— Окей, — вздохнув, киваю головой, — оргазм, так оргазм.

Прикрыв глаза, начинаю изображать именно то, что меня и просили. Томные стоны, учащенное и сбивчивое дыхание и снова стоны, которые становятся всё громче. В принципе ничего сложного. После псевдо-кульминации, раскрываю веки и получаю аплодисменты ребят вперемешку со смехом.

Наконец-то наступает моя очередь крутить бутылку, и я прошу всех существующих богов о том, чтобы стеклянное горлышко остановилось на Стайлсе, и когда это происходит, я даже не сдерживаю радостного смеха.

— Действие, — с улыбкой говорит парень, даже не дождавшись моего вопроса.

— Что бы тебе загадать? — задумчиво тру подбородок, и пока я думаю, с разных сторон доносятся разные предложения.

— Ну давай уже, Эванс, — президент Сигмы устало вздыхает, будто сидит тут целый час. — Мы все в предвкушении твоего неоригинального задания.

Пейдж подсказывает мне на ухо, чтобы я попросила его сделать харакири, и мне очень даже нравится эта идея. Затем она хочет, чтобы Гарри перерезал себе вены пластиковым ножом, в конечном итоге все идеи заканчиваются тем, что Стайлс должен опозориться. Как бы задеть его самолюбие? Когда идея приходит в голову, я широко улыбаюсь, а вот улыбка на губах Стайлса тут же меркнет.

— Мне не нравится этот взгляд, — вскинув брови, парень слегка подается назад. — Что ты, мать твою, задумала?

— Я хочу, — поднимаюсь на ноги и отхожу на шаг назад от круга студентов, — чтобы ты сделал мне предложение руки и сердца.

Лицо Пейдж в этот момент озаряет счастливая улыбка. Исторический момент — президент Сигмы встанет на колени перед девушкой из Каппы. Идеально.

— Что?! — усмехнувшись, Гарри покачивает головой, а парни тут же начинают гудеть низкими голосами.

— Давай, — жеманно протягиваю кисть вперед, шевелю пальцами и хлопаю ресницами, — традиционное предложение, с вставанием на колени и клятвами в любви. Сделай так, чтобы я не смогла отказать.

— Поверь мне, — уголки его губ приподнимаются, — у меня найдется достаточно способов, чтобы ты не могла мне отказать и даже попросила еще.

— Никаких пошлостей, нежно и красиво. Давай, Стайлс, ты сам выбрал «действие» или тебе слабо? — бью врага его же аргументами. — Тогда сам скажи это всем. А может, — кошусь в сторону Зейна, — твой друг хочет выполнить за тебя это задание?

Малик заглядывает мне в глаза и, издав смешок, покачивает головой. Затем откидывается на спинку дивана, чтобы наглядно показать, что он не намерен этого делать.

Гарри усмехается, но его брови остаются нахмуренными. Ну конечно, задето мужское самолюбие.

— Стерва, знал бы, что будет это, загадал бы тебе что-то более унизительное и вычурное, — парень нехотя поднимается и останавливается напротив меня.

Его зеленые глаза наполнены неприязнью и желанием запихнуть мою голову в унитаз, но на губах играет натянутая улыбка.

— Я вся в предвкушении, — тихо говорю я, едва сдерживая смех.

— Смотри аккуратней, я могу быть убедительным. Это игра. Не хочу придти завтра в универ и увидеть тебя в фате.

— Если я вдруг поверю, то это будет значить, что все мои ночные кошмары сбываются наяву.

— Ладно, — парень тяжело вздыхает, — заткнись уже. Сделаем это по-быстрому.

— Так ты обычно говоришь, — шепотом спрашиваю я, — перед тем как заняться сексом?

— Когда ты немного выпьешь, то вдруг становишься такой смелой, Эванс, — Гарри ловит мои пальцы и слегка сжимает их. — Должен признаться, что это даже немного возбуждает, хоть и шутки плосковаты, как грудь большей половины Каппы.

Стайлс слишком медленно опускается на колени и, заглянув мне в глаза, тут же морщится, будто выпил просроченное молоко.

— Может, другое желание придумаешь? — пытается переубедить парень. — Блин, любое другое. Вообще любое.

— Нет, — качаю головой, — хочу предложение, не тяни уже.

Все начинают торопить Стайлса, выкрикивая разные шутки, и парень наконец сдается.

— Скай, — поджав губы, Гарри опускает голову и издает смешок. — Простите-простите, — извиняется он перед ребятами, которые недовольны смешками. — Может, я волнуюсь? — Стайлс делает глубокий вдох, чтобы перебороть смешки и через несколько секунд поднимает на меня взгляд, в котором больше не отражается смеха. Уверена, что ему удается это с трудом. — Ты выйдешь за меня замуж?

— Ну, — прикусив губу, устремляю взгляд в потолок, — даже не знаю.

— Я выйду! — кричит девушка из Теты, и вокруг раздаются смешки.

— Думай быстрее, Эванс, уведут же меня, — натянув улыбку, Гарри торопит меня с ответом, еще сильнее сжимая мои пальцы, отчего я морщусь и с силой сжимаюего ладони в ответ, пытаясь сделать ему больнее, но парень только усмехается.

Вдруг одновременно со всех сторон раздаются сигналы оповещения. Блумсплетни никогда не спят. Стайлс тут же отдергивает свои лапы от моих рук и поднимается на ноги, доставая из кармана телефон.

Блумсплетни. Видео. Мне уже страшно. Нажимаю на «плей» и прихожу в ужас. На видео Жаннет танцует на кухонном столе с бутылкой белого вина в руках. Она в короткой юбке и в одном лишь бюстгальтере. Нужно отдать ей должное, она не сняла с головы черный берет, поддерживая образ утонченной и пьяной француженки.

«GossipOfThe_BloomsburgUniversity: Хорошего вечера всем тусовщикам. Возможно, половина из вас негодуют, почему самые популярные люди университета проводят время в заунылом доме Виты? Да потому, что у нас с вами нет иного выбора. Лента пестрит скучающими физиономиями. Но у меня для вас подарок… Девочки Каппы всегда славились надменными лицами на тусовках, которые им не интересны. А еще мы всегда полагаемся на их мнение. Зацените видео, что скажете? Кто-то после этого еще хочет ровняться на Каппу? Уж точно не я. Виват, Жаннет Валуа! Может, именно так проводят «веселые» вечера во Франции? Круассаны на завтрак, а на ужин вино и танцы в полуголом виде на столе?

Выругавшись, мы с Пейдж стремительно направляемся на кухню. Жанни уже не танцует, а лишь сидит на столе, свесив ноги вниз, и смотрит в телефон, насупив аккуратные темные брови. Босые ноги, обтянутые в темные полупрозрачные колготки, вяло болтаются туда-сюда, на правой ноге ярко выделяется большой палец, накрашенный красным лаком. Ко всему прочему, она еще и порвала колготки.

— Какого черта, Жаннет?! — Пейдж подхватывает с пола темную блузку и накидывает ее на плечи подруге. — Пошли нахрен отсюда! — Харрис выгоняет улыбчивых парней, которые пялились на это представление несколько минут назад.

— Меня выставили в грязном свете, — подруга вздыхает, пытаясь попасть рукой в рукав; ей не удается, и я тут же прихожу на помощь. — А ведь я просто танцевала под песни Стиви Уандера. Всем было весело, им нравилось, как я танцую.

— Всё нормально, — успокаиваю я, — завтра все об этом забудут.

— Как и о нашей репутации, — бормочет Харрис, массируя виски указательными пальцами, и я посылаю ей взгляд, которым призываю не говорить сейчас своих мыслей вслух. — Поехали домой, на сегодня достаточно.

— Может, останемся ненадолго? — предлагает Жаннет, едва ворочая языком. — Я слышала, что скоро будут играть в бутылочку.

— Не сегодня, — чуть смягчившимся тоном отвечает Пейдж. — Хватит с тебя бутылочек, ты уже опрокинула в себя одну, а нам еще завтра Скай замуж за Стайлса выдавать.

Мы с Харрис переглядываемся и начинаем смеяться, не в силах объяснить Жаннет причину нашего смеха.

Сейчас мы смеемся, и я даже не хочу думать о том, что может принести нам завтрашний день.

========== Часть 5 ==========

— Ничего не хочешь мне рассказать? — спрашивает Пейдж, сжимая пальцами руль, хотя мы уже пару минут как сидим, припарковавшись у дома.

— О чем ты? — знаю, что сыграть дурочку не получится, но лучше оттянуть время.

— Начни с самого мерзкого, — Харрис оглядывается назад. Алиша уснула, впечатавшись щекой в стекло, а на ее коленях спит пьяная Жаннет, — например, с Малика. Что за бред он нес про вице-президентов? И эти ваши взгляды друг на друга.

— Пейдж, — усмехнувшись, покачиваю головой, глядя вперед, а тем временем мои внутренности сжимаются в колючий комок, — не понимаю, о каких взглядах ты говоришь. А Зейн имел в виду студенческий устав, в котором говорится…

— В задницу устав, — она пожимает плечами и посылает мне недоверчивый взгляд. — Есть что-то, о чем я не знаю?

— Если ты хочешь намекнуть, — вздохнув, откидываюсь на спинку сидения, — что между нами что-то было или есть, то это не так. Я бы рассказала тебе, — голос звучит убедительно, и меня это радует. — Хочу напомнить, что недавно он раскрасил мою грудь краской.

— Хорошо, — наконец отвечает подруга после долгого молчания. — Но эта выходка с Зейном… Ты оспорила мое решение, Скай, это было…

— Неправильно, — перебиваю я. — знаю. Малик недавно подсказал мне кое-что по мелочи, хоть и не обязан был этого делать. В общем, — сцепив пальцы в замок, опускаю их на колени и смотрю на Пейдж, — я была неправа, но я действительно считаю, что лишь объединившись, мы сможем сделать хоть что-то, что поможет нам всем вернуть прежнюю жизнь. Можно объявить перемирие на время, а потом вновь воевать…

— Нет! — резко отрезает Харрис, а затем тяжело вздыхает и посылает мне извиняющийся взгляд. — Скай, я знаю, что из этого могло бы выйти что-нибудь, что принесло бы нам пользу, но мы не будем сотрудничать с врагами. Из-за них отчислили Кассандру, ты еще помнишь ее? Это они вызвали копов в прошлом году. Что скажут члены сестринства, которые уже выпустились, если узнают о нашем недолгом мире? Общину могут перестать спонсировать. Это слишком рискованно.

Сзади слышится хрюканье, которое принадлежит Жанни. Мы с Пейдж переглядываемся и начинаем смеяться.

— Она даже храпит как-то по-французски, — Харрис с задумчивым видом косится на спящую подругу.

— Как будем затаскивать их в дом? — спрашиваю я, на что она удивленно вскидывает брови, а затем улыбается.

— А мы и не будем, на что нам тогда первокурсницы?

***

Спешу на риторику с таким рвением, будто бегу на распродажу. А всё потому, что мне нужно успеть прийти первее Зейна и занять свое законное место. В прошлый раз я не успела, и Малик снова перечеркнул мое имя, написанное на парте, чтобы написать свое, но я дождалась, пока он выйдет из аудитории, чтобы вновь оставить свою фирменную печать.

Знаю, это глупо и больше походит на распри начальной школы, но я не одна поддерживаю эту детскую игру. Быстро перебираю ногами, стуча каблуками по паркетному полу, и едва ли не сношу сначала одну студентку, потом другую, а в итоге задеваю плечом, идущего навстречу Хорана.

— Осторожней, — бросает он мне вслед. — Аккуратней на поворотах, с таким задом можешь спокойно снести несущую балку, здание ведь уже не новое!

— Господи, ну до чего же у тебя примитивные оскорбления…

— Бла-бла-бла, — не поворачиваясь, Найл поднимает руку в воздухе, чтобы изобразить в немом жесте мой болтливый рот. — Наверное, ты сейчас очень старалась, но, к сожалению, я уже забыл, что ты только что сказала.

— Лучше бы ты дорогу до универа забыл, — бормочу я себе под нос, — козел.

Захожу в аудиторию и едва сдерживаю недовольный стон. Малик уже на своем посту, а точнее на моем. Снова. Засранец в жизни так рано не приходил, всегда после звонка, а тут такая стабильность.

Зейн взмахивает рукой, приветствуя меня так, будто мы дружим с ним как Гарри Поттер и Рон Уизли, как Китнисс Эвердин и Гейл Хоторн, как Перси Джексон и Гровер, как… Ну, короче, вы поняли.

Как только я сажусь позади Малика, ко мне тут же оборачивается Рэй, поправляя кепку с плоским ярко-зеленым козырьком. Я улыбаюсь ему шире, чем обычно, потому что хочу вернуть его дружеское расположение.

— Ну что, белая сестра, слышал, была скучная тусовка вчера в доме шизиков?

— Шизиков? — переспрашиваю я, доставая тетрадь из сумки. — Ты имеешь в виду дом Виты?

— Ну, а разве они не долбанные шизики? Сидят круглыми сутками дома, пытаясь разработать новые никому ненужные приложения. Цукерберги хреновы!

— Не всё было так плохо, — к Рейнольду поворачиваются Зейн, и в профиль его ресницы выглядят так, будто с самого утра испробовали на себе новую кисточку от «Макс Фактор».

— Ага, точно, — поддакивает Аксель, сидящий на соседнем ряду. Очередной член братства Альфы Ро. — Одной французской кошке тусовка зашла так же гладко, как и тебе весь новый альбом Дрэйка.

— Да уж, — Рэй сжимает руку в кулак и подносит к губам, чтобы звонко в него рассмеяться, — видел вчера в инсте. Французская малышка не такая скромная, какой кажется на первый взгляд.

Только я хочу раскрыть рот, чтобы высказать что-нибудь едкое, как со всех сторон доносятся звуки оповещений. Вот же черт! Долбанные Блумсплетни. На самом деле я подумываю отписаться от этой страницы, чтобы не читать больше грязи, потому что моя нервная система скоро не выдержит такого потока дерьма. Ну точно, объявляю моральный бунт и больше никогда не буду читать сплетни.

Сложив руки на груди, демонстративно откидываюсь на спинку стула, стараясь показать не только себе, но и всем присутствующим, что я выше глупых сплетен. Напрягают смешки, сначала тихие, а потом всё громче и громче.

— Тебе стоит увидеть это, Скай, — бормочет Малик, даже не поворачиваясь, но я вижу, как его плечи трясутся от смеха.

— Я больше не читаю сплетни, — отвечаю я, глядя перед собой.

— А там и не сплетня, — Зейн усмехается, а Рэй начинает смеяться громче, чем обычно. — Это скорее трейлер к вчерашнему вечеру.

Еще несколько секунд продолжаю сидеть, нервно постукивая ногой по полу и напевая в уме песни Бейонсе. Стараюсь расслабиться, но мое железное терпение слишком быстро ржавеет. Вздохнув, лезу в сумку и на ощупь нахожу мобильный, а когда смотрю в экран телефона, то прихожу в ступор.

Очередное видео. Только не простое, кто-то постарался и сделал нарезку: Гарри делает мне предложение, стоя на коленях, а следом мое лицо и стоны, имитирующие оргазм. И так по кругу, бесконечное количество раз. Поработали неплохо, пока Гарри спрашивает: «Ты выйдешь за меня замуж?», играет романтичная медленная музыка, потом эффект замедленной съемки. Гарри до жути медленно моргает, как старая черепаха, а затем барабанная дробь и кульминация — моя имитация оргазма, причем лицо показано слишком близко, что вызывает у меня легкий испуг.

Ладно, если быть честной и отбросить мысли о том, что там я, то это видео и правда довольно забавное. Но суть в том, что над этим будет смеяться весь универ.

— Вот черт, — прикрыв раскрасневшееся лицо ладонями, я хочу казаться сильно расстроенной, но мне слишком смешно.

— Скай?

Голос Зейна, причем непривычно мягкий, словно вернувшийся из тех дней, когда мы действительно общались как друзья. Убираю ладони от лица, чтобы взглянуть на него. Парень удивленно вскидывает брови.

— Что?

— Да ничего, — усмехнувшись, он пожимает плечами. — Показалось, что ты плачешь.

— У меня есть чувство юмора, — подперев подбородок рукой, опускаю взгляд вниз. — Это же не сплетня, все поймут, что это шутка.

— Я помню, — Малик замолкает, и я поднимаю свой взгляд обратно на него, пытаясь понять, что же именно он имел в виду. — Помню, что у тебя есть чувство юмора.

Уголок его губ едва заметно приподнимается, а у меня отчего-то начинает першить в горле. За всем этим диалогом внимательно наблюдает удивленный Рэй, и, кажется, Зейн замечает это, потому что смотрит мне в глаза еще несколько секунд, а затем отворачивается.

Занятие проходит под общие смешки просмотренного миллион раз видео, затем следуют пародии на мой оргазм и записки глупого и грязного содержания, которые к концу занятия я даже не пытаюсь прочитать.

Мистер Мейбл покидает аудиторию, а вслед за ним и поток студентов, я же сижу до последнего, чтобы остаться одной и вновь перечеркнуть имя Зейна на парте и написать свое.

Только вот, кажется, Малик раскусил мой коварный план и тоже не спешит покидать аудиторию. Парень продолжает сидеть, копаясь в своем телефоне.

— Эм, — останавливаюсь рядом с ним, сжимая ручку между пальцев, — тебе разве не нужно идти? Покурить там или обсудить новое популярное видео?

— Для чего? — спрашивает парень, не отрывая взгляда от экрана телефона. — Чтобы ты смогла зачеркнуть мое имя? — цокнув языком, он едва заметно качает головой. — Не выйдет.

— Ты же не сможешь просидеть здесь вечность, скоро начнется другое занятие.

— Тебе тоже придется когда-нибудь уйти отсюда.

— Ну ладно, — тяжело вздохнув, делаю шаг назад, но потом резко разворачиваюсь и пишу свое имя на парте. Из-за того, что я торопилась со скоростью света, буквы вышли размашистыми и кривыми, но это не страшно.

Поджав губы, Зейн молча смотрит на мое имя, которое выглядит слегка «пьяным», а затем поднимает на меня взгляд.

— Господи, — он покачивает головой, а в голосе уже слышны нотки сарказма, — вот это у тебя обманные маневры. Это новый уровень, Эванс, пора открывать школу ниндзя. Кстати, ты так спешила, что забыла перечеркнуть мое имя.

Парень в секунду выхватывает ручку из моих непутевых пальцев и наклоняется вперед, чтобы зачеркнуть надпись. От безысходности я наваливаюсь на парту, закрывая доступ к именам.

— Убери свою трухлявую руку, Малик, это мое место!

— Я всё равно напишу, ты же знаешь.

— Не факт, возможно, я хочу остаться на еще одну пару риторики.

Зейн пытается спихнуть меня с парты, но я еще крепче вцепляюсь в деревянную поверхность столешницы, да так, что пальцы начинают болеть, а костяшки белеют. Еще немного, и я обниму эту парту ногами. Вдруг Малик замирает и перестает меня выселять с законного места, а затем издает смешок, отчего я даже немного теряюсь.

— Что мы, черт возьми, делаем, Скай?

— Я… — оглядываю свое нынешнее положение, а затем прикрываю глаза и, прислонившись лбом к прохладной поверхности парты, тоже усмехаюсь. — Боже, я не знаю.

— Ты права, — вскидывает ладони в мирном жесте, а затем протягивает мне ручку, — это твое место. Я не должен был.

— Ты серьезно? — недоверчиво кошусь в его сторону. — Вот так просто?

— Серьезно, — кивнув, он посылает мне легкую улыбку и косится на протянутую ручку. — Может заберешь, пока я не передумал?

— Знаешь, если бы мне было не лень, я бы обязательно написала об этом в сплетни, — я медленно поднимаюсь с парты, готовая в любой момент бросится обратно, и с осторожностью тянусь за гелиевой ручкой.

Зейн вновь кивает, пока я раздумываю, но когда мои пальцы смыкаются на прозрачном пластике, я с облегчением выдыхаю. К сожалению, долгожданное спокойствие длится недолго: Малик ловко выхватывает ручку обратно и, завладев ей, мгновенно перечеркивает мое имя.

— Это же нечестно! — тянусь, чтобы отобрать ручку. — Ты обманул!

— Как будто ты не обманула! Я не виноват, что из тебя хреновый ниндзя.

— Ты сыграл на доверии! Так поступают только настоящие козлы.

Зейн только тихо смеется, пока я безуспешно пытаюсь выхватить ручку, и его смех бесит меня еще больше. Отчаявшись, лезу в сумку и достаю розовый маркер, чувствуя себя при этом как Джек Потрошитель только с маркером вместо ножа. Уверена, что старый Лондон содрогнулся бы от ужаса, а детективы Скотланд-Ярда бросили бы свою работу, работай мы с Джеком в одно время.

Вскинув брови, Малик мотает головой, словно маленький ребенок, который не хочет есть кашу на завтрак.

— На моей парте не будет долбанного розового цвета, Эванс!

— На твоей нет, — говорю я сквозь сжатые зубы, пытаясь отпихнуть Зейна, — но это моя парта!

Мне не оттолкнуть его руку, поэтому приходится калякать кривые линии и на парте, и на тыльной стороне руки парня, жму я агрессивно, не боясь проткнуть его ладонь.

— Твою мать, Скай! Ты чего такая упертая? — Малик смеется еще громче, отчего я тоже начинаю издавать глупые смешки, но мое желание исписать парту ничуть не уменьшается.

— Божечки мои, это что же это тут такое творится?! — мы с Зейном замираем и поднимаем взгляд на голос, который принадлежит Стайлсу. Гарри стоит в дверях, сложив ладони у груди, в подобии ангела. Но мы то с вами знаем, что это бес во плоти. Его ямочка на щеке, точно является меткой лукавого. — Бьешь мою жену, Зи?

— Поаккуратнее с выражениями, Стайлс, — отвечаю я, сдувая прядь волос, упавшую на глаза, — вдруг я снова начну возбуждаться.

— Ты чего тут делаешь? — спрашивает Малик, и пока он отвлекается, я в очередной раз пытаюсь написать имя, но парень вновь обороняется.

— К жене пришел, — поджав губы, Гарри обводит нас пальцем в воздухе. — Слушайте, можно я не буду спрашивать у вас, что именно тут происходит?

— А если серьезно? — спрашиваю я, оставляя очередной розовый след на большом пальце Зейна. — У тебя вроде как нет риторики. Ты чего тут забыл, — оглядываюсь по сторонам с наигранно-потерянным видом, — неужели кто-то начертил на полу пентаграмму, и тебя притянуло?

— Рад, что ты в курсе моего расписания, любимая, — сложив руки на груди, Гарри подходит ближе. — Зашел узнать, не ты ли скинула видео сплетнице?

Вот тут я вновь замираю и, позабыв о несчастной парте, выпрямляюсь, не скрывая недоуменного взгляда.

— Я? — рассмеявшись, кручу маркером у виска. — Ты точно под крэком. Мне-то это зачем?

— Откуда я знаю, — он пожимает плечами. — Может, это очередной ваш коварный кошачий план, — он делает акцент на слове «коварный» и выделяет его кавычками из пальцев.

— Да, согласен, в принципе это похоже на Пейдж, — Зейн облокачивается локтями на парту, рассматривая изрисованную правую руку. — У вас кошек все планы хромые.

— Не настолько, — отвечаю я, ища взглядом затерявшийся розовый колпачок от маркера на полу.

— Значит, — вскинув бровь, Стайлс кивает, — ты всё-таки признаешь, что планы у вас так себе?

— Я уже ответила на твой вопрос, Гарри. Чего еще ты от меня хочешь?

— Молодые люди, позвольте поинтересоваться, почему вы до сих пор находитесь здесь? — мы оборачиваемся на голос мистера Мейбла.

Он останавливается в дверях всего лишь на пару секунд, а затем подходит к нам.

— У вас есть какие-то вопросы или же…

Мужчина замолкает, глядя в одну точку, и его правый глаз внезапно начинает дергаться. Сначала мне кажется, что у него предынфарктное состояние, но вскоре я понимаю, что внимание преподавателя привлекла исписанная парта. Хочется по-детски крикнуть, что это не мы, но там огромными буквами выведены наши с Зейном имена. У него в руках ручка, а у меня маркер, который оставил парочку розовых полосок.

— Не соизволите объяснить?

— Я считаю, что это очень неприлично. Мне стыдно за них, — поджав губы, Стайлс покачивает головой с прискорбным выражением на лице, будто он наш отец, недовольный поведением своих непослушных детей. — Вандалы, дикари, негодяи, сумасброды, варвары, рукожопы…

— Достаточно, мистер Стайлс, — выставив ладонь вперед, мистер Мейбл заставляет Гарри замолчать. — Мы вас поняли.

— Тут такое дело, — Зейн тяжело вздыхает, пожимая плечами, — мы никак не можем поделить место.

— Вы не можете поделить место, — медленно повторяет преподаватель, и в его голосе слышится явное недоумение, — в аудитории, рассчитанной на двести десять человек?

— Да, — кивнув головой, я натягиваю улыбку. — На самом деле это всё очень легко смывается…

— Именно, — перебивает мистер Мейбл, — это настолько легко смывается, что вы трое остаетесь после занятий, чтобы смыть не только это безобразие, но и всё, что написано на остальных партах.

— Все парты?! — маркер выскальзывает из моих пальцев, с глухим стуком ударяясь о деревянный пол. — У нас уйдет год на то, чтобы избавиться от всех надписей.

— У них уйдет два года, — скрестив руки на груди, Гарри с улыбкой облокачивается бедром на одну из парт. — Я сдал вам этот предмет еще в прошлом году, поэтому я тут не при делах.

— Да ладно тебе, бро, ну написали мы тут пару слов, — Малик подпирает щеку рукой и посылает профессору легкую улыбку. — Давайте мы просто протрем эту парту и пообещаем, что больше не будем так делать, договорились?

Бедный мистер Мейбл уже давным-давно привык, что многие студенты обращаются к нему: бро, братан, братишка, друг и так далее. Всё дело в том, что ему около сорока, но выглядит он при этом моложе лет на десять, редко носит костюмы, разве что сочетает пиджаки с джинсами и носит прическу как у Дэвида Бэкхема.

— Значит так, бро, — поджав губы, преподаватель прячет ладони в карманы серого пиджака, а затем оглядывает нас по очереди, — я знаю, что вы молоды, у вас полно проблем, сердечных переживаний, куча рефератов, недостаточно много лайков в социальных сетях и отсутствие вкусной еды в местном кафетерии. Но, к сожалению, я с каждым днем убеждаюсь, что у вашего поколения не осталось никаких моральных ценностей, вы воспринимаете всё как должное, портите не принадлежащее вам имущество, не думая о том, кто будет это исправлять. Поэтому, вы все, даже вы, мистер Стайлс, снизойдете до того, чтобы оттереть помимо этих надписей еще и остальные.

— Блин, чувак, — страдальчески закатив глаза, Гарри устало вздыхает, — речь очень вдохновляющая, но у меня дел позарез, я не могу торчать тут после пар.

— Мне совершенно без разницы, есть у вас дела после пар или нет. Если вы двое, — он указывает на нас с Зейном, — не хотите понизить свой средний балл, а вы, — обращается уже к Гарри, — не хотите, чтобы я понизил его вашим друзьям, то придете и будете отвечать трудом за свои действия.

Слова про снижение баллов действуют на нас волшебным образом, мы даже не находим, что ответить. Когда дело доходит до оценок, то мистер Мейбл не шутит и не предупреждает дважды, а в связи с последними событиями нам всем не хватает только понижения баллов.

— Можете снизить балл Скай, — предлагает Стайлс, пожимая плечами, — она нам не подруга.

— Мы будем, — отвечаю я и, натянув улыбку, хватаю свою сумку, — все трое. Мы ведь обожаем проводить время вместе. Правда, мальчики?

Зейн с Гарри переглядываются, советуясь друг с другом в немом диалоге, а потом нехотя кивают.

И зачем я только выбрала риторику?

========== Часть 6 ==========

— Девочки, простите, — вбегаю в туалет, где уже собрались подруги после очередной смс от Пейдж: «Код черный». — У меня не получится надолго остаться на собрании, потому что мне скоро нужно бежать в класс мистера Мейбла — оттирать парты.

— Что за бред? — спрашивает Алиша, отвлекаясь от своего отражения в круглой пудренице. — Когда это братишка стал таким строгим?

— Сегодня, сразу после того как застукал нас с Зейном, исписывающими парту, —отмахиваюсь от этой темы, как от назойливой мухи. — Не берите в голову, схожу пару раз, и он отстанет. Сказал, что если я, Зейн или Гарри не придем на эту уборку, то он понизит нам средний балл.

— Стайлс?! — возмущенно спрашивает Пейдж. — А этот чудила за каким хреном нарисовался в этой компании?

— Он случайно оказался рядом. И если честно, — пожимаю плечами, — то это долгая и очень глупая история.

— Скай, пожалуйста, следи за баллами, — просит Харрис, — сейчас только этого не хватало.

Поджав губы, я уверенно киваю, мысленно уже протирая парты.

— По какому поводу собрание? — тихо спрашивает Жаннет, облокачиваясь плечом на стенку. — Надеюсь, не из-за моего пьяного видео?

— Или не из-за моего, — я развожу руки в стороны, и девочки издают тихие смешки.

— Без обид, — Харрис прикладывает ладонь к груди, — но я посмотрела его раз двадцать и всё равно смеюсь.

— Сделаю вид, что не слышала этого, — облокотившись бедром на раковину, посылаю подруге вопросительный взгляд. — Так в чем дело? В последнее время «код черный» зачастил, мне становится страшно находиться в кампусе.

— У меня вопрос к Алише, — заявляет Пейдж, и Гилмор тут же напрягается, сжимая тонкие пальцы на корпусе круглой пудреницы кораллового цвета. — Ты сказала, что заказала абрикосовые крема для пилинга для нескольких сестринств в виде извинений.

— Ну да, — подруга пожимает плечами, и я вижу, как отражается легкий страх и непонимание в ее глазах. — Что-то не так?

— Ты ведь заказывала оптом, потому что так дешевле, верно?

— Да, ты сама сказала, что у Каппы сейчас туго с финансами, поэтому я выбрала то, что подешевле и не нанесет сильный урон нашему сестринству.

— Кажется, ты перестаралась, — тяжело вздохнув, Пейдж проходится по помещению туда-обратно, и стук ее каблуков эхом отдается в небольшом помещении. — Сегодня мне поступили гневные сообщения на фейсбук от многих девушек. У тех, кто догадался проверить срок годности, не возникло проблем, а вот у тех, кто по глупости воспользовался этим кремом, вышла красная сыпь по всему лицу! Теперь мы в еще большей заднице! О чем ты думала, Алиша?!

Из пальцев Гилмор неожиданно выскальзывает пудреница и с глухим стуком падает на холодную плитку, отскакивая от пола словно каучуковый мячик. Ударившись о стену, пудреница с треском раскрывается, демонстрируя треснутое поперек зеркало. Недобрый знак.

— Я… Клянусь, я проверяла, Пейдж, — прижав пальцы к губам, Алиша, словно загипнотизированная, неотрывно смотрит на трещину на маленьком зеркальце. — Я правда проверяла.

— Проверила все коробки?

Гилмор тяжело сглатывает, пока Пейдж, прищурившись, изучает ее лицо. Мы с Жаннет молча обмениваемся сочувствующими взглядами.

— Ты проверила все коробки? — еще раз спрашивает Харрис, и от ее холодного тона мне становится жутко, как при просмотре остросюжетного триллера.

— Одну, — полушепотом отвечает Алиша, опуская взгляд.

— Повтори.

— Я проверила одну коробку, у меня было мало времени, да и курьер спешил. Поэтому я проверила только одну коробку.

— Черт, — запустив пальцы в распущенные волосы, Пейдж отворачивается от нас и подходит к окну.

Стоит она так около минуты, мы находимся в звенящей тишине, которую разрезают разве что капли воды, изредка падающие из крана в глубокие раковины.

Когда Харрис разворачивается, меня поражают ее серые глаза, наполненные слезами. Такое я вижу впервые. Её нижняя губа слегка трясется, выдавая подходящую к горлу истерику.

— Да что, черт возьми, с вами такое, девочки? — шепчет она. — Вы что творите? Такое чувство, что вы все сговорились и играете против меня! Вам вообще нужно это место в Каппе?! Одна напивается, танцуя в полуголом виде на столе, другая занимается всякой херней, нарываясь на понижение баллов. Я ведь предупреждала тебя, Скай, что Зейн сел туда, чтобы отвлекать тебя лишний раз. Какого черта ты уцепилась за эту парту?! Теперь еще и Алиша с этими кремами! Как можно быть настолько безалаберными?!

Голос Харрис срывается в конце предложения, и она прикрывает глаза, а затем делает глубокий вдох. Когда подруга поднимает веки, то намека на слезы в её глазах больше нет.

— Если вы не понимаете, что делаете, то нужны ли вы Каппе? — прочистив горло, Пейдж гордо вздергивает подбородок. — Я не хочу потерять место президента из-за того, что сестры не думают о том, что делают. Отныне за любую оплошность все будут вылетать как пробки.

Перекинув волосы с одного плеча на другое, она выходит из помещения, даже не взглянув ни на одну из нас.

***

— Вы даже не попытаетесь сделать вид, что помогаете мне? — спрашиваю я парней, протирая губкой поверхность очередной парты, на которой нарисована сцена из камасутры и довольно подробная.

Малик развалился на преподавательском стуле и, закинув ноги на стол, устремил свой взгляд в телефон. Стайлс занят тем же самым, только он лежит на спине на сдвинутых партах и делает уже двести восьмое селфи по счету.

— Слушайте, — схватив моющее средство и сжав губку в кулаке, перехожу к другой парте, — нам троим назначили это наказание. Мы же так быстрее справимся.

— Сейчас, Скай, — бормочет Зейн, не поднимая на меня взгляда, — пройду бонусный уровень в «Кэнди Краш», и я полностью в твоем распоряжении.

Тяжело вздохнув, перевожу взгляд на Гарри.

— Стайлс?

— Не сейчас, любовь моя, — доносится его хриплый голос. — Мне нужно выбрать удачный фильтр в инстаграме.

— Вы говорили то же самое пятнадцать минут назад, — подтянув резиновые перчатки розового цвета, прыскаю моющим средством на деревянную столешницу и принимаюсь оттирать надписи.

Стирать рисунки тяжело, мистер Мейбл был прав, когда говорил, что мы не думаем о последствиях и о том, кто будет всё это исправлять. Навожу пульвелизатор на очередной рисунок и прыскаю им, представляя себя крутым стреляющим гангстером. Парни всё равно даже не смотрят в мою сторону.

Замираю, когда слышу короткий смешок Малика, и, обернувшись, ловлю на себе его озорной взгляд и легкую улыбку.

— Играй уже, а то, не дай Бог, пропустишь пять конфеток в ряд.

— Как скажешь, — хмыкнув, парень вновь устремляет взгляд в телефон, — Аль Капоне.

Скорчив гримасу, отворачиваюсь обратно к партам. Всё исписано и изрисовано маркерами и ручками разных цветов. Сколько лет этим надписям? Внимание привлекает слово, написанное внизу, на самом краю парты:

Безысходность.

Привлекло даже не само слово, а буквы. Почерк. Именно этим почерком было выведено «стукачка» на лобовом стекле моей машины. Те же четкие, грубые буквы.

— Нашла, — шепчу я себе под нос.

— Что ты там нашла? — интересуется Стайлс, делая очередной снимок себя любимого. — Погоди, — приподнявшись на локтях, он с интересом смотрит на меня, — кажется, я понял, нашла свое истинное призвание? В перспективе я всегда видел тебя только уборщицей.

— Слово, — неразборчиво мямлю я, не в силах оторваться от надписи. — Это тот же почерк.

Перевожу взгляд на Зейна, надеясь найти в нем хоть капельку поддержки. Удивлённо вскинув брови, он смотрит в мои глаза, а затем откладывает мобильник в сторону. Он точно понял, о чём я говорю.

Наше внимание привлекает Стайлс: усевшись по-турецки на парте, он звонко хлопает в ладоши.

— Господи, она умеет читать, Зи! — щёлкнув пальцами, Гарри с радостным видом печатает что-то в телефоне. — Это весомый повод для поста в сплетни.

— Ну хватит уже, — бросает другу Зейн и, поднявшись с места, направляется прямиком ко мне.

Я даже не смотрю в сторону Гарри, боясь увидеть его реакцию на слова и действия Зейна.

— Видишь? — спрашиваю я, когда он останавливается рядом. — Это стопроцентно тот же самый почерк.

Нахмурив тёмные брови, Малик склоняется над партой, вглядываясь в надпись так же, как и тогда на парковке. Прикусив губу, внимательно слежу за тем, как парень изучает буквы. Если это не тот же почерк, Зейн поднимет меня на смех. Он медленно выпрямляется, а затем уверенно кивает головой.

— Это он, — Зейн облокачивается бедром на соседнюю парту и, сложив руки на груди, посылает мне мягкую улыбку, — ты нашла его, Скай.

— Я нашла его, — повторяю я, широко улыбнувшись. Снимаю резиновые перчатки и кидаю их на парту. — Осталось понять, кто здесь сидит.

— Это будет тяжелее, — Зейн оглядывает аудиторию, пробегаясь пальцами по густым волосам, — только мы с тобой делим место, остальные, как нормальные люди, садятся там, где им вздумается. Но в любом случае это тот, кто ходит или ходил на риторику.

— Место не самое приметное, — цокнув языком, тоже пробегаюсь взглядом по помещению, — предпоследние ряды в самой середине.

— Это уже хоть что-то, мы сузили круг.

— Мы? — вскинув брови, посылаю парню едва заметную улыбку. — Хочешь помочь?

— Так, — вздрагиваю, когда Гарри хлопает ладонями по парте, а затем слезает с нее и направляется к нам, — что у вас там за секреты? Со стороны походит на собрание регентов и по совместительству узурпаторов. А все мы знаем, как заканчивают люди, посягающие на чужую власть.

— Многие побеждают, Стайлс, — отвечаю я. — В истории множество примеров.

— Мой брат был президентом Альфы, отец Зейна тоже когда-то был президентом. А вот ты… Правитель, в жилах которого не течет королевская кровь — полный отстой!

— Боже, — усмехнувшись, покачиваю головой, — как красноречиво, кажется, я снова начинаю возбуждаться.

— Знаешь, Эванс, — прищурив глаза орехового цвета, Стайлс натягивает улыбку и подходит ближе, — я думаю, что ты слишком много…

— Этот почерк, — между нами встает Зейн и облокачивается ладонями на парту, — кто-то уже оставил надпись на лобовом стекле Скай, а теперь этот же самый почерк здесь. Мы хотим найти того, кто это сделал.

— Мы? — скривив губы в улыбке, Гарри недоверчиво косится на Зейна. — С каких пор мы помогаем кошкам? Они недавно отказали нам в помощи.

— Мы помогаем каждому из общины, на кого нападают за спиной, — поясняет Малик, пожимая плечами. — Если это происходит с Каппой, не факт, что мы не будем следующими.

Зейн стойко выдерживает долгий взгляд Гарри. По лицу Стайлса невозможно понять, о чем именно он думает, если он вообще думает, конечно. Закусив щеку изнутри, парень нехотя переводит взгляд на парту, а затем удивленно вскидывает брови.

— Я видел этот почерк, — заявляет он и, достав из кармана телефон, устремляет в него взгляд. — И вы, кстати говоря, тоже видели.

— Если он сейчас пошутит про то, что этот почерк видели все, — тяжело вздохнув, присаживаюсь на стул, — потому что это голос истины, мне официально придется закатывать глаза в тысячный раз.

— Просто заткнись, Эванс, — бормочет Стайлс. — Черт возьми, — парень переходит на шепот и смотрит то в телефон, то снова на парту, а потом издает подобие смешка. — Не может, нахрен, такого быть! Нашел!

Гарри разворачивает к нам экран, на котором красуется один из постов сплетен. Фотография розового листка, на котором похожим почерком выведено: «Хватит отдыхать, Блумсбург, время учебы и, конечно же, сплетен! Поехали, пора разносить этот год!».

Затаив дыхание, смотрю на этот пост, не в силах вымолвить ни слова от находки Стайлса. Это невероятно. Тот, кто ведет блог Блумсплетен, и тот, кто сделал надпись на стекле моего автомобиля — один и тот же человек. И он ходит или ходил на риторику.

— Эта херня была выложена в начале этого учебного года, — парень опускает телефон на парту рядом с надписью, и мы склоняемся над экраном, чтобы сравнить абсолютно идентичные почерки. Хлопнув ладонью по столешнице, Гарри едва заметно улыбается и заглядывает нам по очереди в глаза. — Мы нашли зацепку на долбанную стерву!

========== Часть 7 ==========

Вторая суббота октября несет за собой ежегодную осеннюю ярмарку общин. По всей территории кампуса разбросаны палатки с пестрящими плакатами, члены братств и сестринств раздают листовки, приглашая народ в свои общины для того, чтобы потом отсеять большую половину кандидатов.

Погода словно издевается: холодный осенний ветер бьет по щекам, из-за чего глаза начинают слезиться. Спрятав руки в карманы куртки, в очередной раз пытаюсь поговорить с Пейдж, но она находит миллион способов, чтобы уйти от диалога, в этот раз ссылаясь на занятость ярмаркой.

Конечно, она раздражена тем, что Каппа падает на колени на глазах у всех, а Харрис не в силах противостоять своему же сестринству, но это не значит, что нужно полностью игнорировать своих друзей.

— Берите листовки, — широко улыбаясь, Пейдж протягивает розовые листки проходящим мимо девушкам. — Будем рады видеть вас в Каппе!

— Пейдж, мне надо рассказать тебе кое-что…

— Не сейчас, Скай, лучше займись делом. И, кстати, — она указывает на стол, — почему здесь пусто? Где угощения и пробники кремов для рук?

— Жаннет пошла за ними, — пряди моих светло-русых волос больно хлестают по щекам, и я тут же начинаю проверять карманы на наличие резинки, которой, конечно же, не нахожу. — У меня правда важная новость, мы напали на след автора Блумсплетен.

Пейдж, наконец-таки, слышит меня и, замерев, хлопает ресницами, видимо не понимая, ослышалась она или нет.

— Как это?

— Помнишь, как на лобовом стекле моей машины написали: «Стукачка»? — как только подруга кивает, я продолжаю: — Когда я мыла парты в кабинете риторики, я наткнулась на тот же самый почерк. Зейн тоже считает, что это тот же самый человек, а Гарри вспомнил о посте, выложенном в начале учебного года в Блумсплетнях, там было послание, написанное на листке. Это всё один и тот же почерк!

Со стороны я, наверное, похожу на сумасшедшую, потому что мои глаза нездорово блестят от мысли, что мы стали на шаг ближе к тому, кто разрушает наши жизни на протяжении нескольких лет. Я жду, когда тот же огонек загорится в глазах Харрис, но натыкаюсь лишь на каменное бесстрастие с легким недоумением.

— И что, теперь вы типа команда? Ты и парни из Альфы? — усмехнувшись, подруга покачивает головой и, отложив листовки, вытаскивает из сумки ручку и ежедневник, выискивая что-то на его исписанных страницах. — Эти игры в Пуаро ни к чему не приведут. А если сплетница узнает о том, что под нее роют, нам всем заказан один путь.

— Но Пейдж…

— У меня есть к тебе дело, — перебивает она, даже не подняв на меня взгляд.

Харрис ведет себя так холодно с нами с того момента, как отчитала нас. Не знаю почему, но наши косяки тут же прекратились, как только Пейдж включила хладнокровного президента.

— Нам нужно взять в сестринство подходящую девушку, которую я смогу натаскать и передать правление перед выпуском. Те, что у нас есть сейчас — не подходят.

— И? — закусив губу, отвожу взгляд в сторону, подавляя недовольный стон от того, что подруга не хочет выслушать меня.

— Есть подходящая девушка с первого курса. Ее имя, — Пейдж пробегается взглядом по записям, сделанным в ежедневнике, — Элеанор Колдер. Нужно заманить ее к нам. У нее отличное резюме: в школе она была капитаном черлидерской команды, королева выпускного, к тому же с отличными оценками. Она нужна нам.

— Разве сложно заманить ее к нам? — спрашиваю я, переминаясь с ноги на ногу.

— Проблема не в ней, а в её парне. Он запрещает ей вступать в Каппу, хотя сам не состоит ни в одном братстве.

— Ты хочешь найти на него компромат? Взять шантажом? — предполагаю я. — Он изменял ей?

— Нет, этот говнюк верен ей. И этот говнюк является капитаном футбольной команды, с которым ты ходила в одну старшую школу.

— Луи Томлинсон? — вскинув брови, удивлённо смотрю на подругу. — Пейдж, он не станет меня слушать. Мы не общаемся уже очень давно.

— Значит сделай так, чтобы он захотел тебя услышать, а после мы поговорим о том, что вы там откопали в своем детективном агентстве «Грязные парты».

***

Стою на поле, сжимаясь под порывом ледяного ветра, такое чувство, что на подходе торнадо, и сейчас я была бы рада, если бы кампус снесло с лица земли, и мне не пришлось бы стоять здесь и стучать зубами от холода.

По полю бегают парни, тренируясь перед очередным матчем. Томлинсона я узнаю сразу: темные спортивные штаны, серая толстовка с белой эмблемой университета и серая вязаная шапка, под которую спрятана его длинная каштановая челка. Думаю, что Луи заметил меня, как и Найл, который уже восемь раз успел показать мне средний палец.

Томлинсон не так радостно реагирует на мое присутствие на поле как Хоран, точнее он вообще делает вид, что меня тут нет, и я не окликала его несколько раз подряд, приветливо размахивая руками.

Когда Хоран показывает мне юбилейный, десятый фак, начинаю искать взглядом камень, чтобы запульнуть им в Найла. Но тут мое внимание привлекает Луи, который подбегает к длинным рядам скамеек, чтобы передохнуть и попить воды; я тут же семеню к нему по газону, в котором вязнут каблуки моих туфель.

— У меня мало времени, Эванс, — даже не взглянув на меня, бросает Луи, вытирая капли пота со лба тыльной стороной ладони. — Так что покороче, что у тебя там такого важного, что ты топчешь газон уже полчаса?

Я даже не знаю с чего начать, поэтому топчусь на месте, заламывая озябшие пальцы. Грудь Томлинсона тяжело вздымается после бега, а мое сердце стучит, как отбойный молоток, потому что я вижу легкую неприязнь в его голубых миндалевидных глазах.

Мы с Лу вместе учились в старшей школе, не могу сказать, что мы были лучшими друзьями. Просто кружились в одной компании, и у нас всегда было нормальное, ровное общение. Когда мы поступили в этот университет, то и вовсе перестали общаться, разве что изредка здороваемся друг с другом.

— Что ж, — Луи вздыхает и, повернув крышку на бутылке, кидает ее на землю, — классно поболтали, Скай. Мне пора заниматься.

Он направляется в сторону поля, и я тут же хватаю его за локоть в попытке удержать. Парень замирает и косится на мою ладонь так, будто это ядовитая змея. Осторожно убираю пальцы от его руки, боясь, что Томлинсону не хватит чувства такта, и он таки плюнет мне в лицо.

— Я насчет Элеанор, — говорю я, пытаясь казаться уверенной в себе, но почему-то под пристальным взглядом голубых глаз я чувствую себя неловко.

Луи знал меня другой, может этот факт не позволяет мне вести себя надменно с ним и пулять колкие замечания направо и налево.

В Джерси так не было принято. В Джерси всё было по-другому.

— Понятно, — спрятав ладони в карманы спортивных штанов, Томлинсон издает смешок. — Пейдж не понимает слова «нет»?

— Что плохого в том, что Элеанор будет состоять в Каппе?

— Что плохого в том, что Эль вступит в Аль-Каиду? — он передразнивает меня тем же невинным тоном, и я недовольно поджимаю губы.

— Всё не так плохо, не утрируй.

— Серьезно? — Луи покачивает головой и смотрит на меня с еще большей неприязнью. — Чтобы я отпустил свою девушку в ваше логово змей? Посмотри, что они сделали с тобой, Скай, ты не была такой, — он оглядывает меня с головы до ног и поспешно добавляет: — И я сейчас не о твоих шмотках говорю. Вспомни, что вы вытворяли, я не хочу, чтобы Элеанор была причастна к этому хоть каким-то образом.

Парень смотрит куда-то поверх моих плеч, и уголки его губ приподнимаются; я тут же следую за его взглядом. На другом конце поля на одной из трибун виднеется силуэт хрупкой девушки.

По нежности, мелькнувшей во взгляде Луи, догадываюсь, что это Элеанор. Она сидит в куртке на три размера больше нужного, потому что это капитанская куртка Томлинсона.

Несмотря на холодный ветер, Эль поправляет собранные в пучок темные волосы и сосредоточенно пишет или рисует что-то в тетради, листы которой то и дело норовят выскользнуть из-под ее тонких пальцев, но она терпеливо придерживает их ладонью.

— Я не позволю ее обидеть, Луи… Я… — и тут я замолкаю, потому что у меня даже язык не повернется сказать, что Пейдж рассматривает кандидатуру Эль в будущие президенты Каппы.

— Вспомни, что происходит с некоторыми девушками, попытавшимися пройти отбор в Каппу.

Тон капитана футбольной команды становится чуть мягче, и у меня создается впечатление, что с меня сняли железный обруч, который сковывал мои движения и не давал дышать.

— Их унижают на этих отборах, некоторых превращают в изгоев, и люди несут это клеймо до самого выпуска. Я не хочу, чтобы она проходила через это. Не хочу, чтобы она превратилась в одну из вас.

«Не хочу, чтобы она превратилась в одну из вас».

Эти слова больно бьют по самолюбию, но если быть честной и оглянуться назад, то я не хотела бы, чтобы прошлая я стала такой как сейчас.

Он прав. Чертовски прав. Может, я так трезво воспринимаю его слова, потому что голос Луи для меня сейчас словно голос из прошлого? Прошлого, которого я пыталась избегать долгое время. На мне маска вице-президента, вросшая намертво, и сейчас мне до отчаяния хочется сорвать ее со своего лица. Коротко кивнув, я посылаю Томлинсону легкую улыбку и пячусь назад.

— Скай, — оборачиваюсь на голос Луи, — передай Пейдж, что если она хотя бы на метр приблизится к Эль с шантажом или своими глупыми провокациями, то клянусь, я ко всем хренам разнесу ваше сестринство в долбанные щепки.

***

Со стадиона я выхожу с давящей тяжестью в груди от разговора с Луи и короткой встречей с прошлым.

Противный ветер словно сжалился над нашим кампусом и нажал на тормоза, но вот только пальцы по прежнему немеют от холода. Возвращаться на ярмарку и докладывать Пейдж об очередном поражении нет никакого желания, поэтому я просто бреду вперед вдоль бетонных ограждений в виде невысокой стены, что окружают стадион.

Не совсем понимаю, что делаю, когда достаю телефон из кармана и озябшими пальцами набираю номер Зейна. После трех коротких гудков хочется скинуть трубку, и как только я решаюсь это сделать, на том конце телефона раздается ответ.

— Когда твое имя высветилось на экране, то мне на секунду показалось, что у меня глючит телефон, — Зейн замолкает, будто вновь проверяет экран на подлинность моего имени. — Ошиблась номером?

— Ты записан у меня как: «Самодовольный придурок», вряд ли я могла ошибиться, — закусив губу, сжимаю телефон крепче, когда слышу, как Зейн издает тихий смешок.

— Чем обязан, Скай?

— Ты занят?

— Ого, вот это поворот, хочешь позвать на свидание?

— Ты так и будешь отвечать вопросом на вопрос?

— Не знаю, думаешь стоит продолжать?

Усмехнувшись, покачиваю головой и, глядя себе под ноги, продолжаю неспеша идти вперед, набираясь смелости для своего следующего вопроса.

— Мы можем встретиться?

— Если я сейчас не ослышался, то подозреваю, что на ярмарке кто-то разливает виски. Ты уверена, что звонишь с этим пикантным предложением именно мне?

— Ладно, забудь…

— Я не против, Эванс, — перебивает меня парень. — Если ты звонишь трезвая, и у тебя нет за спиной дьявольского плана, то это вдвойне интересней.

— Где ты сейчас?

— Ну, — Малик усмехается, — это прозвучит странно.

— Но ведь не странней, чем мой звонок, верно?

— Недалеко от кампуса. В парке под мостом влюбленных.

— Учишь бездомных правильно расчленять трупы?

— Сегодня мы изучаем хорошую тему: «Как правильно подпиливать конечности, чтобы упаковать взрослого человека в металлическую бочку». Первое занятие бесплатно, подтягивайся.

***

До парка я добираюсь за пятнадцать минут. В такую погоду народу здесь мало, и меня всё больше интересует то, чем занят здесь Малик. Миновав кленовую аллею, выхожу на асфальтовую дорожку и уже вижу перед собой полукруглую массивную арку каменного моста.

Под мостом виднеется знакомая фигура. Зейн стоит в профиль, на парне надета темная ветровка, а на голову накинут капюшон. В руке баллончик, которым он ведет вдоль бетонного блока. Теперь понятно, чем он здесь занят. Ну, хотя бы в этот раз Малик не рисует на имуществе одной из девушек Каппы.

Не знаю почему это каменное мрачное сооружение называют мостом влюбленных. На нем не висит ни одного замка с написанными именами и клятвами в вечной любви, зато под его широкими бетонными сводами полно рисунков и надписей, которые здесь оставляют выпускники.

— А где трупы и бездомные? — спрашиваю я, подходя ближе.

— Отпустил всех пораньше, завтра у нас практика.

Малик всё еще не поворачивается в мою сторону, продолжая увлеченно выводить граффити плавными движениями.

В прохладном воздухе пахнет осенью и свежей краской. В этот раз шипящий звук выпрыскивающейся краски больше не пугает меня, уверена, что Зейн не изрисует мою грудь новыми инициалами.

Останавливаюсь позади него и, затаив дыхание, смотрю на рисунок. Это белый волк с прищуренными прозрачно-голубыми, как Карибское море, глазами. Зверь скалится, обнажая белоснежные зубы, создается ощущение, что он вот-вот сорвется с безжизненной стены и проглотит меня целиком.

— Это… — с восхищением говорю я. — Это потрясающая работа, Зейн.

— Он еще незакончен, — пожимая плечами, отвечает парень. Его голос эхом отдается в пологих бетонных сводах, а в тоне сквозит пренебрежение, будто в этом рисунке нет ничего особенного. — Но спасибо.

Подхожу ближе, чтобы рассмотреть изображение.

— Это типа ты? — спрашиваю я, вглядываясь в волчий оскал.

— Это типа волк, Скай, — Зейн наклоняется вниз, чтобы достать из раскрытого рюкзака баллончик другого цвета.

Выпрямившись, парень встряхивает краску в руке, и звук шарика, бьющегося об края металлических стенок баллончика, кажется слишком уж оглушающим.

— Знаешь, — поджав губы, заглядываю парню в глаза, — художники любят интерпретации и аллегории. Я имела в виду это.

— Я не художник, — пожимает плечами, — так я расслабляюсь. Только и всего.

Как только Малик вновь принимается за рисунок, выражение его лица становится каким-то жестким, а между прямыми темными бровями ложится складка.

— Такой серьезный, — бормочу я, пряча ладони в карманы куртки. Боковым зрением ловлю легкую улыбку Зейна и, отвернувшись, прячу свою широкую улыбку под предлогом того, что рассматриваю чужие рисунки, не несущие в себе никакого смысла.

Мост влюбленных довольно старое сооружение. Между стыками бетонных плит пробивается влажный зеленоватый мох, который мне очень хочется сковырнуть ногтем, но я сдерживаю себя от этого порыва.

— Хочешь попробовать? — спрашивает парень, отвлекая меня от чтения написанных вразнобой имен и дат.

Оборачиваюсь и вижу, что Зейн протягивает мне баллончик.

— Не думаю, — с улыбкой покачиваю головой, — из меня неважный художник.

— Попробуй, это помогает отвлечься.

Отвлечься мне сейчас явно не помешает. Делаю шаг вперед и забираю баллончик из пальцев Зейна, испачканных цветными пятнами краски. Сняв пластиковую крышку, встаю перед рисунком волка и поворачиваюсь к Малику.

— Итак, что нужно делать?

— Ну уж нет, — парень потирает переносицу и, издав тихий смешок, подходит ближе. Опустив ладони на мои плечи, он подталкивает меня в сторону. — Я не доверю тебе этот рисунок.

— Оу, — с облегчением выдыхаю, потому что мне и правда нельзя доверять такие вещи. — Но что же мне рисовать?

— Всё, что придёт в голову, — пожимает плечами. — Не переживай, я рядом, если тебе вдруг понадобится моя помощь.

Зейн посылает мне мягкую улыбку и возвращается к своей работе, а я смотрю на бетонную стену, как на чистый холст, и думаю, чего же такого мне сотворить для этого мира.

Задействовав всю силу своей фантазии, я наконец решаю тупо написать свое имя. Встряхнув баллончик в руке, подвожу его к стене и нажимаю на распылитель, из которого вмиг выбрасывается синяя краска.

— Я сегодня разговаривала с Луи, — тихо говорю я, выводя еще одну букву. — Пейдж хочет, чтобы Элеанор вступила в Каппу.

Покачивая головой, Зейн тихо усмехается себе под нос.

— Томмо этого не допустит, — выдает он, сосредоточенно вглядываясь в свой рисунок.

— Знаю, — с грустью отвечаю я. — И думаю, что Луи правильно делает.

Звук шипящей краски резко затихает, Малик замирает с вытянутой рукой и поворачивается ко мне вполоборота. На его лице написано удивление, которое слегка смешит меня. Я смотрю в его карие глаза еще несколько секунд, а затем вновь возвращаюсь к выведению букв.

— Я говорила с Томлинсоном совсем недолго, — пожимаю плечами, — но это будто вернуло меня в прошлое. Я будто посмотрела на эти несколько лет своей жизни со стороны. Мне дерьмово, Зейн, — грустно усмехнувшись, возвращаюсь к первой букве своего имени, чтобы обвести ее. — Не покидает чувство того, что последние несколько лет были лишь игрой. Сценой, на которую я выходила, мечтая получить овации от зрителей, но только вот я не учла, что в зрителях сидела я сама. Я даже не актриса. Я зритель, марионетка и кукловод в одном лице. Чувство будто меня обманули, но обманула себя я сама.

Прикрываю глаза, чтобы взять секундную паузу.

— Не знаю, зачем говорю тебе это. Может, потому что ты один из тех, кто знал меня прежней? Мне нужно было встретиться с тобой, чтобы попытаться ухватиться за старую себя, понимаешь?

Синие буквы моего имени уже стали очень широкими и жирными, потому что я обводила их снова и снова, пока вываливала на Малика свой монолог.

Поворачиваюсь в сторону Зейна, он молча смотрит на меня какое-то время, а затем, опустив баллончик на землю, подходит ближе, облокачиваясь ладонью на стену, рядом с моим именем.

Прикусив губу, парень внимательно изучает мое лицо.

— Ты боишься, — тихо начинает он, — что…

— Что всё это было ошибкой, — шепотом перебиваю я.

Шепчу, потому что боюсь, что это услышит кто-то еще.

— Сегодня я смотрела на Эль и увидела в ней себя в самом начале учебы. Она сосредоточена на занятиях, а не на интригах, она носит спортивную одежду и не боится, что ее за это отчитают. А потом мне стало страшно, была ли я когда-нибудь такой же или нет? Я уже не помню, Зейн, я даже не знаю, кто я теперь.

— Ты всё та же, Джерси, — отвечает Малик. Поднимаю на него взгляд, боясь увидеть усмешку, но он серьезен. — Если бы в тебе не осталось ничего от той девушки, которую я знал, то ты бы сейчас не задавалась этим вопросом. Ты хватаешься за прошлое, потому что тебе страшно смотреть в будущее и это нормально.

— Скажи честно, я стала очень паршивым человеком? — смотрю в его глаза, призывая к искреннему ответу.

— Да, просто отвратительным. Меня буквально сейчас стошнит, — помолчав несколько секунд, Зейн не выдерживает и прыскает со смеху.

Усмехнувшись, пихаю его ладонью в грудь.

— Я же серьезно спрашиваю!

— Не знаю, что ты там себе надумала, но ты не плохая, Скайлер. Да, ты немного изменилась, мы все изменились. Или же мы все просто отличные актеры.

— Я устала играть в это. Ты предупреждал меня.

Зейн протягивает руку и касается моей щеки. На несколько секунд прикрываю веки, не боясь, что на моем лице останутся следы краски.

— Для меня ты всё та же девушка из Джерси любящая фильм «Интуиция», та, кто прежде чем начать читать книгу, сначала открывает самую последнюю страницу и читает последнее предложение. И всё та же девушка, которая ловко открывает пиво о край скамейки.

Я смеюсь, а внутри разливается тепло от того, что Малик всё еще помнит такие мелочи.

— Не вздумай сдаваться сейчас, — тихо говорит парень. — И не надо сравнивать себя с Эль, ты была в других обстоятельствах.

— Знаю, но я хочу хоть что-то изменить, понимаешь? Мы окончим университет, а это всё будет продолжаться. Вспомни, сколько зла мы причинили друг другу. Сколько таких же, как мы, ребят переступит через себя? Сколько еще людей будет унижено от рук долбанного блога со сплетнями?

— Мы найдем сплетницу, — уверенно заявляет Зейн, глядя мне в глаза.

Осторожно опускаю ладонь на его пальцы, что лежат на моей щеке и внутри даже не мелькает и намека на страх того, что нас может кто-то увидеть.

— На следующей паре риторики мы перероем каждую гребаную тетрадь и найдем этот почерк. Как только расправимся с этой стервой, то придумаем, как раз и навсегда покончить с войнами между общинами. Мы сделаем это вместе, договорились?

Слабо улыбнувшись, я киваю. Зейн подмигивает мне и переводит взгляд на мое имя, написанное на стене.

— Давай помогу исправить это, — нагнувшись, он подхватывает свой баллончик.

Мне кажется, что сейчас парень подправит буквы моего имени и сделает их более фактурными, но он просто перечеркивает белым цветом мое широкое «Скай» и пишет свое.

— Эй! — возмущенно подпрыгиваю на месте, а затем быстро подаюсь вперед и перечеркиваю имя Зейна.

Мы словно снова в кабинете риторики, только на сей раз вместо парты у нас огромная площадь для вандализма. Пихаю парня локтем, когда он вновь закрашивает мое имя. Мы смеемся, толкаемся, и это почему-то нисколько не злит меня. Я наконец ни о чем не думаю, разве что о том, что Зейн постоянно касается меня.

— Ты всё равно проиграла, Эванс, — он обхватывает меня одной рукой за талию и, прижав к своему боку, поднимает над землей, отворачивая меня от стены, пока вновь пишет свое имя.

— Это нечестно! — со смехом болтаю ногами в воздухе, пытаясь вырваться. Когда мне это наконец удается, я подбегаю к парню с боку и выбиваю баллончик из его пальцев.

— Неплохой ход, — Зейн протягивает руку, чтобы забрать краску из моей ладони.

Опустив палец на распылитель, выставляю баллончик вперед как пистолет и направляю его прямо в лицо Зейна, но пока не нажимаю на «курок».

— Воу! — рассмеявшись, Зейн вскидывает ладони вверх. — И что будешь делать со своей властью?

— Ну, — пожимаю плечами, — скажу, чтобы ты взял баллончик и своей же рукой написал мое имя, а иначе твое лицо будет испачкано синей краской.

— Серьезно? — Малик удивленно вскидывает брови, но широкая улыбка не сходит с его лица. — То есть, — он делает шаг вперед, и я тут же отступаю назад, — ты хочешь, чтобы я взял и сам написал здесь твое имя? — он вновь делает несколько шагов, а мне приходится отступать.

— Пиши уже, а иначе я точно…

Пока я бросаю в воздух пустые угрозы, Зейн в долю секунды хватает меня за свободную руку и, резко развернув, да так, что мой утренний перекус едва не вырывается наружу, прижимает спиной к своей груди. Рассмеявшись, опускаю баллончик, боясь, что парень отберет его.

— Сноровка хромает, — говорит Зейн мне на ухо, и я чувствую улыбку в его голосе, а по спине бегут мурашки, когда мягкие губы парня касаются моего виска. — Нужно поработать над этим.

Малик обхватывает теплыми пальцами мою ладонь, ту, что держит баллончик и поднимает ее вверх, направляя на стену. Молния его темной ветровки расстегнута, и я спиной чувствую тепло от твердой груди и легкое веяние парфюма.

Зейн опускает указательный палец на мой, и на стене тут же появляется синий след. Он плавными движениями направляет мою руку, отчего мое имя выписывается совершенно иным почерком. Его почерком.

Моя свободная ладонь так и покоится в его руке с того самого момента, как Малик прижал меня к себе. Он поглаживает большим пальцем тыльную сторону моей ладони, и я осторожно прикрываю глаза, позволяя парню и дальше управлять моей рукой.

— Теперь довольна? — шепотом спрашивает он.

— Да, — смотрю на надпись, не сдерживая широкой улыбки.

Вдруг у нас одновременно подают сигнал мобильники. Невольно вздрагиваю, и баллончик с краской выскальзывает из моих пальцев, со звонким стуком ударяясь об асфальт. Мышцами спины чувствую, как Зейн тоже напрягся.

— Думаешь, это о нас? — вполголоса спрашиваю я, не отрывая взгляда от своего имени.

— Хочешь, чтобы я посмотрел? — прижав меня чуть ближе к себе, парень опускает подбородок на мою макушку.

Неуверенно киваю, но точно знаю, что сама я не хочу смотреть в экран. Зейн выпускает мои пальцы из своих и достает из кармана куртки телефон, через пару секунд он издает смешок.

— Гарри с Пейдж подрались на ярмарке. Точнее Харрис кидалась в него закусками, а Стайлс отбивался.

— Черт возьми! — не выдержав, начинаю смеяться. — Там так и написано, они правда подрались?

— Ну, дословно написано, что она кидалась канапе, а Гарри хорошенько влетело. А еще Блумсплетни интересуются, где же вице-президенты общин в разгар ссоры.

— Не хочу туда возвращаться, — со вздохом отвечаю я.

— Можем побыть здесь еще немного, не думаю, что пропустим что-то новое. Тебе не влетит от Пейдж? — от беспокойства в голосе Зейна мое сердце больно сжимается.

— Нет конечно, всё будет нормально.

Правда насчет этого я не уверена. Хотя после выигранного у Гарри раунда, Харрис должна быть в хорошем расположении духа.

========== Часть 8 ==========

Наступивший понедельник приводит меня в легкий мандраж. Спешу на риторику и в этот раз не потому, что хочу придти первее Зейна и занять место, а потому, что хочу посмотреть, кто же сядет за ту самую парту, на которой была оставлена надпись загадочным почерком.

Захожу в наполовину заполненную аудиторию, в помещении стоит гул множества голосов. В основном все обсуждают прошедшую ярмарку и видео, где Стайлс отбивался от Пейдж, визжа, как девчонка. Несколько дней назад весь университет гудел и пошло посвистывал при виде меня под впечатлением от видео и сыгранного оргазма, теперь звезда у нас Стайлс, а про меня благополучно забыли.

Первым делом смотрю в середину, выглядывая ту самую парту — пока пустует. Так же, как и моя; бросаю приветствие Рэю и, кинув сумку на парту, уже хочу присесть, как слышу за спиной голос Зейна.

— Предлагаю сесть назад, — говорит парень, сосредоточенно глядя в сторону пустующей парты. — Обзор будет лучше.

— Согласна, но там всё занято.

— Значит, — Малик поднимает мою сумку с парты и протягивает её мне, — сейчас будет свободно, — проигнорировав удивленный взгляд Рэя, Зейн опускает ладонь на мою спину и подталкивает вперед.

— Все пялятся на нас, — говорю я, сквозь сжатые зубы, пока поднимаюсь выше.

— Не парься, они пялятся на меня, сегодня я по-особенному уложил волосы.

— Да, — усмехнувшись, киваю, — именно поэтому они и смотрят.

Мы останавливаемся у последнего ряда, рядом с теми партами, что расположились ближе к проходу; за ними сидят парни, играющие в телефон. Малик хлопает ладонью по столешнице и поворачивается ко мне.

— Как тебе здесь? — спрашивает он с видом риелтора, продающего дорогостоящий дом.

— Ну, — оглядываюсь по сторонам, а затем пожимаю плечами, — довольно неплохо. Хороший вид.

— Отлично.

Наклонившись, Зейн облокачивается ладонями на парту и натягивает не самую дружелюбную улыбку, которую адресовывает удивленным и ничего не понимающим парням.

Ребята хлопают глазами, смотря то на меня, то на Зейна.

— Перед вами два вице-президента общин, у нас тут будет важное… — поджав губы, Малик замолкает. — Важное…

— Важное собрание, — помогаю я.

— Да, — он кивает. — Так что валите отсюда, пока я не сел к одному из вас на колени. Предупреждаю, я очень любвеобильный. Нам долго ждать? Или,

— кивает в мою сторону, — хотите, чтобы девушка стояла и ждала? Где ваши манеры?

Прикрываю глаза, чтобы избавиться от любопытных взглядов, а затем усмехаюсь, когда слышу, как парни подскакивают с мест. Зейн провожает ребят долгим взглядом, а затем подходит к парте и отодвигает один из освободившихся стульев.

— Прошу, — с улыбкой говорит он, приглашая меня присесть.

— Можно было быть и повежливее, — покачав головой, присаживаюсь на место.

— Вежливость в этом месте никогда не работала, — Зейн еще несколько секунд стоит, облокотившись ладонями на спинку моего стула и оглядывая аудиторию, а затем садится рядом. Повернувшись, он подпирает подбородок сжатой в кулак рукой и посылает мне улыбку. — Привет.

— Привет, — издав смешок, лезу в сумку, чтобы достать тетрадку, а затем выуживаю телефон и проверяю социальные сети на наличие сообщений.

— Скайлер, — Малик пихает меня локтем, и я тут же поднимаю на него свой взгляд, но парень смотрит не на меня, а на загадочную парту, которая больше не пустует.

Место занял Лиам Пейн, член братства Виты и по совместительству самый негостеприимный хозяин, уставившийся в экран своего макбука. Лиам натягивает козырек белой бейсболки пониже на глаза и, сцепив пальцы в замок, выпрямляет руки, чтобы щелкнуть суставами пальцев. Затем парень вновь принимается быстро печатать по клавиатуре.

— Думаешь, это он? — неуверенно спрашиваю у Зейна, при этом не отрывая подозрительного взгляда от затылка Лиама.

— Не знаю, — Зейн пожимает плечами. — Странно, что при его навыках владения компьютерами он позарился на инстаграм, а не создал целый сайт с кучей прибамбасов.

— Может, чтобы не вызывать подозрений? — шепчу я в ответ. — Мне как-то не верится, что это он, — прикусив губу, покачиваю головой. — Лиаму никогда не было дела до окружающих.

— Может быть, — сжав челюсть, Малик сверлит далеко недобрым взглядом нашего подозреваемого, и я удивлена, что Лиам не почувствовал это затылком, потому что даже у меня мурашки бегут по спине от того, что я просто сижу рядом с этим разозлившимся парнем. — Сейчас проверим.

Прежде чем Зейн успевает подняться с места, опускаю пальцы на его запястье.

— В чем дело? — спрашивает он, глядя на мою ладонь.

— Может, после занятия? — с надеждой в голосе прошу я. — Если Пейн тот, кто мы думаем, то это всё закончится мордобоем.

— Скай, — Зейн поднимает на меня взгляд своих карих глаз, а затем усмехается. — Боишься, что он мне наваляет?

— Нет, — улыбнувшись, сжимаю его теплую руку. — Боюсь, что если ты ему наваляешь, а ты это сделаешь, то тебя могут отчислить. Это же Пейн, декан с него пылинки сдувает, надеясь на то, что он станет вторым Цукербергом и прославит наш университет.

— Что ж, — вздохнув, Зейн поднимается с места, — тогда он прославит его по-другому. В любом случае, мы должны проверить.

— Стой! — шепчу я.

Обернувшись, Малик разводит руки в стороны и вопросительно вскидывает брови. Жестом зову его подойти ближе. Вернувшись, парень наклоняется и облокачивается одной ладонью на парту, а другой на спинку моего стула.

— Что-то еще? — он старательно прячет улыбку, но уголки его губ всё равно приподнимаются. Зейн знает, что за нами наблюдает несколько человек, сидящих по соседству. И его забавит это.

— Будь дружелюбным с Лиамом.

— Что? — мягкое выражение на его лице резко сменяется удивлением. — Может мне еще массаж ему сделать?

— Если ты начнёшь спрашивать напрямую и вырывать тетрадку, то привлечёшь много внимания. Вдруг это не Пейн, а настоящая сплетница в этот момент сидит где-то рядом?

— Если это не он, то проверю тетрадки остальных.

— Зейн, я же знаю, что ты можешь быть милым и приветливым.

— Уверена, что в данный момент ты говоришь именно обо мне?

— Со мной ты был милым когда-то, — пожимаю плечами.

На губах парня мелькает едва заметная улыбка, а затем он подается ближе, отчего я ещё сильнее чувствую запах парфюма: кедр и мускус.

— Ты была исключением из правил, — шепчет он мне на ухо.

Краем глаза замечаю, что кто-то из девушек, сидящих впереди, уже успел нас сфотографировать, скоро будет пост, а затем и разговор с Пейдж.

— Хорошо, Скай, я постараюсь быть милым, — натянув улыбку, Зейн отстраняется.

Он останавливается рядом с партой Лиама и просит его одолжить ненадолго тетрадку.

— Я не пользуюсь тетрадями, — отвечает Пейн и, не поднимая взгляда, продолжает быстро печатать по клавиатуре словно робот. — Все конспекты записываю на мак.

— Что, — с недоумением во взгляде Зейн пробегается пальцами по волосам, а затем косится на экран Лиама, — совсем ни одной тетрадки не ведешь?

— Нет.

Поджав губы, Малик посылает мне взгляд, который буквально кричит: «У него надо спрашивать совершенно недружелюбным способом!». Я лишь качаю головой, и призываю парня вернуться на место.

— Больше никогда, — говорит Малик, когда нехотя возвращается на место, — не проси меня быть дружелюбным.

— Не своди с него взгляда, — прошу я, пытаясь разглядеть, что именно у Лиама на экране. — Девушки, что сидят впереди, сфотографировали нас, а значит, уже послали снимок в Блумсплетни. Если это Пейн, то он отвлечется на то, чтобы выложить пост.

В тот момент, когда мистер Мейбл заходит в аудиторию, на мой телефон приходит оповещение. Внутри что-то разбивается от холодного страха, неужели мы не успели уследить за Лиамом? Когда смотрю на экран, то из легких неожиданно вырывается смешок.

— Гарри зафрендил меня на Фейсбуке, — поясняю я Малику после его вопросительного взгляда.

— Сегодняшний день становится всё интереснее, — усмехнувшись, бормочет парень. — И что ему нужно?

— Сейчас узнаем.

Пожав плечами, еще пару секунд смотрю на горящую кнопку «добавить». Сам Гарри Стайлс просится в друзья, на долю секунды даже хочется сделать скриншот и отправить это в сплетни. Как только я нажимаю на кнопку, то буквально через несколько мгновений приходит сообщение.

Гарри Стайлс: Какого хрена Зи не отвечает на мои сообщения?!

Показываю сообщение Малику, и парень принимается проверять карманы.

— Наверное, — пожимает плечами, — забыл телефон в машине.

Я: Он больше не хочет с тобой дружить.

Посмотрев в экран телефона, Зейн издает смешок.

Гарри Стайлс: Ха-ха, твое чувство юмора убивает меня на расстоянии. Плоские шутки — твой конек, Эванс. И как я только умудрился сделать тебе предложение?

Я: Если ты помнишь, то я не давала своего согласия.

Гарри Стайлс: Твое прерывистое, счастливое дыхание помешало сказать: «да». Вы нашли стерву?

Я: Под подозрением Пейн, но он сказал, что не ведет конспектов. Только печатает.

Гарри Стайлс: Ага, конечно, может он еще и ручку в жизни не держал? Мудозвон несчастный.

Гарри Стайлс: Валите с занятия. Есть план, встречаемся у дома Виты.

Гарри Стайлс: Я не шучу, живо сюда!

***

— С каких пор Гарри стал главным в нашей операции? — нервно спрашиваю я, пока мы с Зейном направляемся вдоль наполненной снующими студентами греческой улицы к дому Виты.

— Не я первым начал собирать вещи и тащить самого же себя за рукав из аудитории, — Малик пожимает плечами. — И не я сказал мистеру Мейблу, что у нас срочные дела. Ты сама решила следовать плану Стайлса.

— Знаю, — тяжело вздохнув, смотрю на экран телефона, в котором отображается наша с Зейном фотография, сделанная совсем недавно.

Он стоит, склонившись надо мной, и шепчет что-то на ухо. Люди разделятся на две части: тех, кто подумает, что Малик шепотом желал мне смерти, и тех, кто решит, что у нас бурный роман. Этот пост выложили в Блумсплетни буквально через пару минут после того, как мы покинули класс риторики.

— Если это был Лиам, то мы бы узнали это, если бы не ушли.

— Скоро мы найдем все ответы, Скай, я обещаю.

— Шевелите задницами! — кричит Стайлс, сидя на капоте своего автомобиля прямо перед двухэтажным домом программистов. — Я не могу торчать здесь весь день.

— Боже правый, сколько нервов с самого утра, — недовольно бормочу себе под нос. — Ну и каков твой план? — спрашиваю я, как только мы останавливаемся рядом с парнем.

— Начнем с главного, — вопросительно вскинув брови, Гарри поворачивает к нам экран с последним постом в нашумевшем блоге. — Изменяешь мне, женушка?

— Провоцировали Лиама на пост, — уверенно отрезает Зейн, пряча ладони в передние карманы джинсов.

Я даже горжусь тем, как быстро он среагировал.

— Вышло?

— Нет, ты же сказал срочно идти сюда.

— Точно, — кивнув, Стайлс потирает щеку. — Наш план таков: мы проберемся в комнату Лиама и поищем тетради. Прежде чем ты, — кивает в мою сторону, — начнешь нудеть о том, что нам не проскочить незаметными, я позволю себе сообщить тебе о том, что я всё продумал.

Оттолкнувшись от капота, Гарри направляется к двери со стороны водительского сидения и открывает дверь. На секунду мне даже кажется, что сейчас он сядет за руль и въедет в дом Виты прямо на автомобиле.

— Ты отвлечешь ботаников, — говорит мне Стайлс, облокотившись локтями на раскрытую дверцу машины. — Зейн постоит на стреме, а я залезу в комнату к этому гуманоиду.

— И как мне их отвлечь?

— Не как, а чем, — выудив из салона айпад, Гарри подходит к нам и протягивает его мне. — Этим.

— Думаешь, что они ни разу в своей жизни не встречались с продукцией «Эппл»?

— Бро, — усмехнувшись, Малик покачивает головой, — мог просто принести «Плейбой», там явно для них больше нового.

— Скай скажет, что он сломан. Пока чудилы пялятся на нее и пытаются понравиться, я займусь важным делом.

Беру айпад из рук Гарри и через пару секунд убеждаюсь в том, что он не сломан.

— С ним же всё в порядке, — с недоумением кошусь на Стайлса.

— Дай сюда, — нервно выхватив планшет из моих пальцев, Гарри присаживается на корточки и бьет экраном прямо по выступу бордюра. — Теперь он сломан.

Мог бы сделать то же самое, но только со своей головой. Я бы не расстроилась.

— Знаешь, — задумчиво говорю я, разглядывая паутину из трещинок на экране, — мы могли бы просто его разрядить и сказать, что с ним не всё в порядке. Ребята из Виты в любом случае считают меня тупой куклой.

— Видишь, Эванс, они считают тебя тупой, — поджав губы, президент Альфы уверенно кивает, — а они умные. Умные люди не могут ошибаться.

— Просто заткнись. Бедный айпад, — с сочувствием говорю я, — не повезло ему с хозяином.

— Мне не жалко, это подарок бестолковой мачехи, которая постоянно закидывает меня различными презентами, думая, что таким образом сможет купить мое расположение. Так, тебе нужно привлечь их внимание…

Гарри внимательно смотрит на меня пару секунд, а затем протягивает руку и расстегивает молнию на моей куртке.

— Нужно добавить одну деталь, — секунда, и он ловко расстегивает пуговицу на блузке: вырез становится шире, демонстрируя грудь больше, чем нужно. — Вот так в самый раз.

— Эй! — делаю шаг назад. — Офигел?

— Ну всё, хватит, — между нами встает Зейн и, повернувшись ко мне, ловит пальцами бегунок на моей куртке, и застегивает молнию чуть ли не до самого подбородка. — Не будут эти девственники на нее пялиться.

— Что? — Гарри округляет глаза. — Зи, это же отличный план! Вы же хотите найти сплетницу? Она опозорила меня постом с ярмарки, я хочу найти эту мракобесину, но мне нужна ваша помощь. Нам нужны доказательства, и если это Пейн, то сегодня он видит солнце в последний раз.

— Да нет проблем, — Малик пожимает плечами, — я просто зайду туда и проверю комнату. Что они мне сделают?

— Нельзя так просто зайти и начать там всё переворачивать, а вдруг они все работают на Лиама?

— Скай! — оборачиваюсь и вижу перед собой Наоми, девушку, которая сейчас проходит испытательный срок в Каппу. — Я выполнила твое задание.

Она протягивает мне телефон, на экране красуется сделанное с одним из преподавателей селфи. На этапе отбора в сестринство к каждой девушке приставляют новичков, в кампусе таких окрещают «стажерами». Стажеры выполняют всевозможные бредовые задания, которые мы им дадим.

Это традиция, и я ничего не могу с этим поделать, в моих силах только облегчить им испытания.

Я загадываю глупые задания, вроде как сделать селфи с одним из преподавателей или признаться в любви дереву.

Раньше всё было строже, но за несколько лет до нашего поступления была парочка фатальных случаев в отборе. Например, парень, пытавшийся пройти в Альфу, должен был выпить чуть ли не ведро алкоголя за короткий промежуток времени, и, конечно же, он отравился, и его забрали в больницу. Девушка из Каппы должна была постричься налысо, после чего ее не взяли, потому что лысых в Каппе быть не может.

Это была настоящая травля. Университетский совет запретил такого рода мероприятия, но традиции остаются традициями, разве что условия смягчаются со временем.

— Молодец, Наоми, можешь считать, что ты выполнила третье задание, — улыбнувшись, возвращаю девушке телефон, и та отвечает мне широкой улыбкой.

— Погоди, — Гарри закидывает руку на хрупкое плечо Наоми, — у Скай есть для тебя еще одно задание.

— Нет, Стайлс, руки прочь от моей подопечной! — шлепнув его по ладони, заставляю парня отстраниться.

В моем кармане вибрирует телефон, и это звонит Пейдж. Вот же черт!

Протянув айпад Зейну, отхожу в сторону, чтобы ответить на звонок.

— Скажи, что это фотошоп! — бросает подруга в трубку без приветствия.

— Нет, но это и не то, что ты думаешь, — быстро говорю я, пока Харрис не завалила меня кучей новых вопросов. — Я пыталась поговорить с тобой последние несколько дней, Пейдж, и если ты дашь мне время, я всё тебе объясню, но чуть позже.

Прикусив губу, со страхом ожидаю того, что скажет подруга.

— Ладно, — она тяжело вздыхает, — в последнее время я была сама не своя. Бывшие члены сестринства давят на меня, и, кажется, я совсем свихнулась на этой почве, — Харрис грустно усмехается в трубку. — Я скучаю по нашим разговорам, и, если честно, я немного устала быть дрянью.

— Я тоже, — с улыбкой отвечаю я. — Мир?

— Мир.

— Пейдж! — громко зову я, боясь, что она повесит трубку.

— Да?

— Если вдруг появится пост о том, что я, Стайлс и Малик втроем заняты чем-то странным, не обращай внимания, это ради спасения нас же самих.

— Скай, какого…

— Люблю тебя! — быстро бормочу я в трубку, перед тем как завершить вызов.

Такими трюками я обычно пользовалась при разговоре с родителями еще в школьные времена, чтобы не слушать недовольства по поводу моих оценок или поведения.

Возвращаюсь к ребятам, рядом с которыми нет Наоми, потому что она уже стучится в дверь дома Виты, держа разбитый айпад в руках.

— Какого хрена, вы двое… — не успеваю договорить, потому что дверь открывается; ладони Зейна резко оказываются на моих плечах, а затем он тянет меня вниз. Мы присаживаемся на корточки, прячась за машиной Стайлса.

— Значит, — шепчу я Малику, чьи ладони всё еще лежат на моих плечах, — на нее можно пялиться девственникам, а на меня нет?

— Я же уже говорил тебе, — едва слышно произносит он, — ты исключение из правил, Джерси, — на губах парня появляется едва заметная улыбка.

— Разве я не была исключением? — улыбнувшись, ощущаю непривычно сильное сердцебиение, пока жду ответа от Зейна.

— Всё, — бормочет Гарри, приподнимаясь и глядя на дом через стекла машины. А я не без усилий подавляю разочарованный вздох от того, что Стайлс прервал очень важный для меня момент. — Нина зашла.

— Ее зовут Наоми, — закатив глаза, цокаю языком. — Ты послал невинную девушку в возможное логово сплетницы и даже не знаешь, как её зовут!

— Я скажу тебе одну очень важную вещь, Эванс, — Стайлс смеряет меня долгим взглядом, от которого мне хочется тыкнуть указательным пальцем прямо в его наглый зеленый глаз, — заткнись.

Мы тратим еще пару минут на взаимные оскорбления и только после этого направляемся к дому, обходя его со стороны, чтобы пробраться на задний двор и зайти оттуда. Миновав бассейн, мы успешно пробираемся в дом сквозь стеклянные раздвижные двери.

В гостиной слышится высокий голос и смех Наоми, она умело флиртует с кучей парней, собравшихся вокруг нее.

Поднявшись на второй этаж, мы находим комнату Лиама в конце коридора. Самая большая спальня всегда принадлежит президенту общины.

Внутри всё в белых тонах, словно в больнице. Помещение кажется слишком стерильным, отчего становится не по себе.

— Здесь жутковато, — говорит Зейн, подходя к книжному стеллажу. Подняв руку, он проводит указательным пальцем по самой верхней полке, а затем демонстрирует его нам. — Чисто. Даже пыли нет! У всех парней, живущих без родителей есть пыль, а особенно, блин, на верхних полках.

— Может, — пожимаю плечами, — он заставил новичков убрать комнату?

— Или он убил здесь кого-то, вымогая сплетни, — предполагает Гарри, — а затем убрался, чтобы скрыть улики. Долбанный псих.

Мы принимаемся рыться в ящиках компьютерного стола, но там пусто. Дальше мы проверяем книги на наличие хоть каких-нибудь заметок, но тоже ничего не находим.

— Хрень какая-то, — Стайлс подхватывает с прикроватной тумбочки кубик Рубика и плюхается на кровать, забираясь на нее с ногами. — Неужели он отучился в университете три года и не сделал ни одной записи?

— Он же не мог знать, что мы ищем его почерк, — ставлю очередную книгу без заметок на место и принимаюсь за другую.

— Только если ему кто-то не сказал, — Зейн присаживается на корточки и заглядывает под кровать.

Вдруг мы трое замираем, по очереди глядя друг на друга.

— Кто кому говорил? — спрашивает Стайлс, приподнимаясь на локтях. — Пейджер в курсе?

— Пейдж не сплетница, — отмахиваюсь от парня, — она пострадала от ее рук больше всех.

— Это точно она!

— Да, Гарри, это она, поэтому она спрятала тетрадки Лиама. Где логика?

— Может, она шантажом заставила его оставить ту правдивую надпись на твоей машине?

— Или, — предполагает Зейн, — она просто сказала кому-то, что мы напали на след, а дальше свое уже взяла цепочка сплетен.

— А ты сам случайно, — прищурившись, смотрю на Гарри, — не говорил кому-нибудь?

— Нет.

— Да неужели? — недоверчиво кошусь на парня.

— Ну, — он устремляет взгляд на цветной кубик, вертя его в своих пальцах, — может быть Найлеру.

— О, серьезно?! — всплескиваю руками. — Хоран треплется направо и налево, а ты ему рассказал?

— Я что, — цокнув языком, Зейн хлопает ладонью по кровати, — один никому ничего не сказал?

— Ладно, — Стайлс отбрасывает кубик в сторону, — давайте вместе подумаем, кто бы это мог быть. Вчера я пересматривал последнюю серию «Сплетницы»…

— Прости, — вскинув брови, Зейн с улыбкой косится на друга, — я сейчас ослышался или ты сказал: «пересматривал»?

— Отвали, может же у меня быть странный фетиш. Там эта снимается… Ну как ее? Короче, жена Дэдпула. Ты бы видел ее фигуру! А линия Чака и Блэр, Серены и Дэна…

— О боже, просто заткнись, я не хочу это слышать, — Малик отмахивается от Стайлса.

— Да погоди, я к чему это вел… В сериале это оказался человек, который знаком всем персонажам. И если вдруг это не наш чистоплотный ботаник, то это кто-то, кто к нам близок или не вписывается в общую атмосферу.

— Лично для меня, — Зейн облокачивается локтями на кровать, — в атмосферу не вписываешься именно ты послетого, как я узнал, чем ты занимаешься по вечерам. Президент Сигмы, смотрящий девчачьи сериалы.

— Завали, он не девчачий, даже Обама его смотрел! Короче, — отмахнувшись от друга, продолжает Гарри, — я думаю, что это Жаннет.

— С чего бы это? — скрестив руки на груди, смеряю парня недовольным взглядом.

— Она же тупая! Она реально слишком тупая, каким хреном её занесло в Каппу, если её мозг размером с грецкий орех? Только если она притворяется тупой.

— Перестань называть её тупой, и она попала в Каппу автоматически, без отбора. Её прабабушка была основателем этого сестринства. Почему это не может быть Найл?

— С хрена ли ты решила, что это он?

— А почему нет? — пожимаю плечами. — Притворяется злобным простоватым гоблином, а на деле пишет жуткие посты, такие же, как и он сам.

— А может, — предполагает Зейн, — этот человек делает это не просто так, он или она, мстит? Мы же дохрена людей унизили за это время.

— Или тот, кто втерся в доверие, — Гарри пожимает плечами. — Это вообще может быть кто угодно. Вдруг это Томлинсон? Он со всеми в хороших отношениях. Такой себе праведник с выходом в интернет.

— Я знаю Луи, ему нет до сплетен никакого дела, — уверенно отрезаю я, — да и не было никогда. Так что, не говори так о нем.

— Ты его защищаешь, потому что он твой земляк, — выдает Гарри. — Вдруг это вообще ты? Работаешь вместе с Томмо. Банда сплетников из Джерси.

— Серьезно, Стайлс? — усмехнувшись, кручу пальцем у виска.

— Да, продумала эту сложную схему, втерлась в доверие, чтобы быть поближе ко мне. Не удивлюсь, если ты тайно влюблена в меня.

— Я захочу быть поближе к тебе, только в одном случае: если у меня в руках будет пистолет, тогда да, я подойду ближе, чтобы не промахнуться, — отвлекаюсь, потому что мне приходит смс от Наоми. — Нас просят поторапливаться.

— Знаешь, — сложив руки за голову, Стайлс устремляет взгляд в потолок, — Нэнси так быстро согласилась помочь, даже не спросив, зачем нам всё это, — в очередной раз поправляю его и говорю, что девушку зовут не Нэнси, а Наоми. — Эти ваши стажерки напоминают мне заключенных в концлагерях, тех, которым давали власть, и они под страхом смерти избивали своих же собратьев и делали очень страшные вещи. Как их там называли?

— Капо, — со вздохом напоминает Зейн, поднимаясь на ноги.

— Смотри-ка, Скай, даже название похоже на Каппу, — Гарри посылает мне улыбку, и я уже хочу ударить его.

— А ты напоминаешь мне Аль Капоне, он тоже верил, что несет в мир благо и помогал людям получать от жизни удовольствие, пока терроризировал Чикаго.

— Ты бы меня еще с Кроули «Два револьвера» сравнила.

— Кстати, — щелкаю пальцами, — отличное сравнение! Только вы не совсем похожи, он не пил и не курил, разве что тебя тоже можно посадить на электрический стул!

— Устроила тут «Зелёную милю», тоже мне гребаный Стивен Кинг! Я бы тебя сравнил с…

— Ребята, — нас отвлекает от перепалки голос Зейна, — неудобно прерывать вас, пока вы кидаетесь друг в друга именами отпетых джентльменов, но нам пора валить, — говорит парень, глядя в окно. — Лиам подъезжает.

— Вот черт!

Стайлс поднимается с кровати, и мы с ним бросаемся поправлять плед, но нам ни за что на свете не застелить его так же ровно, каким он был до нашего прихода.

— А это, — Гарри подхватывает кубик Рубика с кровати, — я возьму себе.

— Клептоман, — бросаю я, выходя за дверь.

— Ты бы поменьше болтала, фриц, лучше следи за своим Третьим рейхом.

— Стайлс, — шепчет Малик, когда мы оказываемся в коридоре, — ты недавно уже потягался силами с одной из Каппы, все мы знаем, чем это закончилось. Хочешь снова попытаться?

— Тебе не кажется, что в последнее время ты слишком часто ее защищаешь и переходишь на ее сторону?

— Нет, — Зейн беззаботно качает головой и пожимает плечами, — не кажется.

— А мне кажется, и мы обязательно обсудим это чуть позже.

— А мне кажется, — шепчу я им в ответ, — что нам нужно как можно быстрее выйти из этого дома.

Внизу Наоми всё еще занята отвлечением парней, мы пробираемся к двери на задний двор ровно в тот момент, когда Лиам заходит в дом. И нам чертовски повезло, что Зейн заметил машину Пейна раньше. Как только мы оказываемся снаружи, тут же пишу смс Наоми о том, что мы закончили.

— Слушайте, — говорит Стайлс, когда мы выезжаем за пределы греческой улицы, чтобы не попасться Лиаму на глаза, — давайте договоримся пока не рассказывать никому о том, что мы нарыли, — он барабанит пальцами по рулю и поворачивается к Зейну, сидящему на соседнем сидении. — Согласен?

— Я и до этого молчал, — усмехнувшись, Малик вскидывает ладони вверх.

Стайлс коротко кивает другу и заглядывает мне в глаза через зеркало заднего вида.

— Фриц, как насчет тебя и твоего рыжего фюрера? Сможешь молчать в вашем Освенциме?

Цокнув языком, я закатываю глаза.

— Да.

— Просто «да»? Даже не ответишь плоской шуткой?

— Нет, — сложив руки на груди, откидываюсь на спинку сидения.

На данный момент я мечтаю найти сплетницу только для того, чтобы не работать в одной команде с Гарри гребаным Стайлсом.

========== Часть 9 ==========

Официально заявляю, что минута, проведённая с Гарри Стайлсом, равна километровой пробежке с чугунными кандалами на ногах. Боюсь только представить, сколько моральных километров я сегодня пробежала. А может, я настолько разбита от того, что ещё сегодня утром я думала, что мы рассекретим сплетницу или хотя бы найдем почерк Лиама, но ничего из этого не удалось осуществить.

Приняв душ, забираюсь под мягкое одеяло в надежде на сон, но мысли о сегодняшнем дне и вопросы: «А если бы?», «А может надо было поступить по-другому?» — не дают покоя. Перевернувшись на спину, наблюдаю за тем, как светлая гирлянда, закреплённая на кованой спинке кровати, переливается, проливая мягкий свет на сиреневые обои.

Должна признаться, что мучают меня не только эти вопросы. Протянув руку, беру с тумбочки телефон, чтобы написать смс Малику:

Я: Всё хорошо?

Сегодня Гарри заметил, что Зейн уже не в первый раз защищает меня, и обещал поговорить с ним об этом. Конечно, между парнями братства дружба совершенно иная, они могут объясниться между собой, понять друг друга. Девушки всегда были более жесткими, и это касается не только Каппы. Но только вот давайте не будем забывать о том, что Стайлс и не человек вовсе, а Бугимен во плоти.

Кудрявый, наглый, даже охреневший Сатана.

И я не знаю, какой разговор был у парней. Но надеюсь, что у Зейна всё прошло гладко.

Прижав телефон к груди, замечаю, что мое сердце отбивает ритм, похожий на соло барабанщика какой-нибудь рок-группы. Мобильный молчит минут двадцать, отчего мне приходится постоянно проверять, не села ли батарейка, и когда он, наконец, вибрирует, я вздрагиваю от неожиданности.

Самовлюблённый кретин: А не должно быть?

Я: Гарри сегодня подметил кое-что, поэтому и спросила.

Самовлюблённый кретин: Мне кажется или ты переживаешь за меня? Я сейчас расплачусь, Скай.

Я: Придурок.

Самовлюблённый кретин: Не стоит переживать за меня. Но, раз ты не можешь сомкнуть глаз из-за этого, то — да, всё в порядке.

Что насчёт тебя?

Я: Неужели ты тоже переживаешь за меня? Я могу зазнаться, Малик.

Самовлюблённый кретин: Тренируюсь быть милым. Выходит?

Я: Не совсем. Будешь пытаться дальше или оставишь попытки?

Просто кретин: Думаю, что стоит попытаться. Мне нужна твоя помощь, что делают милые парни в таких случаях? Желают спокойной ночи и называют каким-то слащавым словечком? Присылают девчачий смайлик?

Усмехнувшись, покачиваю головой.

Я: Милые парни уже давно спят в это время. И я не люблю слащавые словечки.

Просто кретин: Слава богу, потому что это не в моем стиле. Выходит, что ты тоже не совсем милая, да, Джерси?

Я: Выходит, что так.

Зейн: Хотя со мной ты была милой когда-то.

Он повторяет мою фразу, сказанную днём, и от этого моя улыбка сияет, как у толстяка, попавшего на Шоколадную фабрику Вилли Вонки. И, конечно же, я отвечаю ему точно так же, как и он мне.

Я: Ты был моим исключением.

Зейн: Погоди, кажется, придумал. Спокойной ночи, моё бывшее исключение. Как считаешь, звучит не так слащаво? Но если ты ждёшь смайлика с сердечком, то это не ко мне.

Стук в дверь заставляет меня отвлечься от экрана и перестать улыбаться, как толстяка, который уже целиком съел всю ту Шоколадную фабрику вместе с самим Вилли Вонкой, а когда в дверном проеме появляется голова Пейдж, я и вовсе откладываю телефон в сторону.

— Не спишь? — тихо спрашивает она.

Улыбнувшись, я покачиваю головой.

— Боялась тебя разбудить, — Харрис проходит в глубь комнаты и, подойдя к кровати с другой стороны, забирается под одеяло, предварительно скинув тапочки, которые больше походят на белые мохнатые сапожки. — Тебя тоже мучает бессонница?

— Вроде того, — повернувшись на бок, подпираю щеку сложенными ладонями и посылаю подруге улыбку, потому что не могу не отметить того, что она светится от счастья, словно выиграла романтический уикенд с Джейком Джилленхолом.

Если бы такой уикенд выиграла я, то я бы точно светилась.

— Ну, — вскинув брови, внимательно вглядываюсь в лицо Пейдж, — и в чем причина этой улыбки?

— Да ни в чем, — Харрис беззаботно пожимает плечами, — просто настроение хорошее.

— Колись уже, — усмехнувшись, пихаю ее в бок.

— Ладно, — поерзав на месте, она поправляет подушку и укладывается поудобнее. — Сегодня я разговаривала с деканом…

— Чёрт, — тихо рассмеявшись, откидываюсь на спину, — я думала, ты скажешь, что влюбилась!

— Любовь подождёт. Сегодня я в очередной раз пришла к декану, а делаю я это регулярно, по несколько раз в неделю, ну, или в день. Короче, — сдув рыжую прядь волос с лица, Пейдж приподнимается на локте, а ее серые глаза блестят так радостно, словно она ждет, что в их отражении я прочитаю все ответы, — есть шанс, что нам вернут вечеринки к Рождеству, как и остальным девочкам.

— Что?! — слишком громко спрашиваю я, не подумав о спящих в соседних комнатах девочках. Приподнявшись, я усаживаюсь по-турецки и широко улыбаюсь, покачивая головой. — Как тебе удалось?

— Это ещё не точно, но нам дали шанс. Послезавтра начинается подготовка к Хэллоуину, я напросилась стать главной в фонде по университетским сборам на пожертвования, если всё пройдет гладко, то мы вернём прежнюю жизнь. Я уверена, что всё будет хорошо. Если поднимем цену за вход на вечеринку, то соберём сумму даже больше нужной. В этот раз мы украсим не только спортивный зал, но и главный корпус вместе с коридорами. Декораций на складе полно, можно обратиться к другим братствам и сестринствам. В кампусе сейчас нет тусовок, никто не захочет такое пропустить.

— Пейдж, ты гений!

— Знаю!

Наклонившись, зажимаю Харрис в объятиях, прекрасно помня, что она этого не любит, и от этого смеюсь еще больше, но не продолжаю выпускать ее, отчего Пейдж кряхтит, как старик на пробежке.

— Ну всё, — усмехнувшись, подруга отстраняется, а затем садится напротив, принимая ту же позу, что и я. — Достаточно ночных объятий, мне потом будут сниться кошмары.

Наигранно фыркнув, запускаю в неё подушкой.

— Есть кое-что, о чём я хочу тебя попросить, — прижав подушку к груди, Пейдж заглядывает мне в глаза, и в её взгляде сквозит уже серьезность.

— Я знала, что когда всё хорошо, то всегда найдется одно «но», — заправляю волосы за уши и делаю глубокий вдох, — выкладывай уже.

— Я знаю, что у тебя с голубой устрицей какие-то планы по поимке сплетницы и прочее…

— Ты хочешь попросить о том, чтобы мы прекратили эти поиски?

— Было бы хорошо, но я сейчас не об этом, — прикусив губу, Харрис опускает взгляд на свои пальцы. — Раз уж ты можешь хоть как-то общаться со Стайлсом или Зейном, есть шанс того, что Сигма одолжит свой инвентарь для Хэллоуина, зная, что я организатор сборов? Их украшения и примочки с дымом всегда были самыми лучшими.

Пейдж сейчас буквально переступила через себя, придя ко мне с этой просьбой. Я знаю, насколько она горда, и так же знаю, что просить что-то у парней, а тем более признавать то, что их реквезит для вечеринок лучше для неё всё равно, что повесить на саму себя клеймо слабачки. Но она делает это не ради себя, а вновь ради Каппы и её блага.

— Я обязательно спрошу у них, — протянув руку, сжимаю ладонь Пейдж в своей и ободряюще ей улыбаюсь. — Выставим это не как просьбу, а под предлогом того, что все давно хорошенько не оттягивались. Тем более, им тоже придется украшать всё перед праздником, уверена, что Стайлс сам предложит, хвастаясь богатствами своего братства.

— Точно, — усмехнувшись, подруга кивает головой, — долбанный павлин. Кстати, как продвигаются поиски сплетницы?

Мы с парнями договорились ничего не рассказывать кому-либо, и теперь я не знаю, что делать. Очень хочется поделиться с Пейдж нашими догадками, рассказать о поисках, да и Харрис лучшая, когда дело касается поиска кого-то или чего-то. И я точно знаю, что она не сплетница.

— Пока никак, — отвечаю я, и уже чувствую себя виноватой от того, что не могу быть до конца откровенной. — Было пару зацепок, но они ни к чему не привели.

— Так, — Пейдж ложится обратно, кутаясь в одеяло, — я могу чем-то помочь?

— Как только появится новый подозреваемый, я сразу тебе сообщу, — опустив голову на подушку, тут же прикрываю глаза, чтобы не сталкиваться с серыми глазами Харрис, в которых читается лёгкое недоверие.

А может, у меня просто паранойя?

***

— Вашу мать, сколько еще раз мне объяснять, что Франкенштейна и вампиров нужно расставить вдоль ступеней? — голос Пейдж эхом раздаётся в огромном спортивном зале.

Она в очередной раз кричит на ребят, что таскаются по корпусу туда-обратно, пытаясь пристроить кукол, которые при обычном свете совершенно не выглядят жуткими.

— Нахрен вы их сюда притащили?! Несите обратно.

— Кажется, нам ещё не так сильно достается от неё, — улыбнувшись, тихо говорит Жаннет, толкая полоску искусственного газона вдоль таких же искусственных надгробий.

— Она была бы добрее, — говорю я, следуя за Жаннет и встряхивая баллончик с жидкой паутиной: как только нажимаю на распылитель, она тут же оседает на декоративных надгробиях, до жути походя на натуральную, — если бы Хоран раздражал её чуть меньше.

Перевожу взгляд на Найла, он стоит в компании Зейна и Рэя, пытаясь настроить свет через огромный пульт управления, больше похожий на диджейский.

Зейн сегодня как-то уж слишком хорошо выглядит, отчего я пялюсь на него без зазрения совести, пока он смеется над чем-то с Рейнольдом и снимает с головы друга кепку, примеряя ее на себя и разворачивая козырьком назад.

Будто почувствовав, что я на него смотрю, Малик оборачивается; он опускает взгляд на баллончик в моей руке и посылает улыбку, я тут же вспоминаю, как мы вместе писали мое имя под мостом.

— Между вами есть что-то? — внезапно спрашивает Жаннет, отвлекая меня от игры в гляделки и тихие улыбки.

Вспоминаю слова Гарри о том, что Жаннет может быть сплетницей, поэтому как можно театральнее закатываю глаза и выдаю классическую усмешку, мол вот у тебя фантазия!

Вообще мне сейчас все кажутся подозрительными, даже Томлинсон, который делает вид, что помогает украшать зал, прижимая к груди Элеанор и параллельно болтая со Стайлсом. Эль в отличие от своего молодого человека занята расклеиванием фальшивых пауков и летучих мышей на стенах.

Вижу, как к ней потихоньку подходит Алиша, чтобы попробовать подружиться и, возможно, в очередной раз прорекламировать Каппу, но это зря, потому что Луи явно бросает что-то неприятное в ее адрес, раз Гилмор тут же удаляется обратно, а Эль с осуждением смотрит на Томлинсона, который тут же получает прощение одной лишь улыбкой и легким поцелуем в губы.

В зале стоит визг девушек, бегающих от парней с фальшивыми змеями, тараканами и прочей ересью. Все затихают только тогда, когда Найл говорит, что он разобрался со светом. Огромное помещение погружается во мрак, и зал делится на зоны, горящие то голубым, то красным, то зеленым цветами. А когда Стайлс с гордым видом капитана гвардейской стражи запускает машину с искусственным туманом, то раздаются одобрительные возгласы.

— Смотри-ка, Пейджер, — Хоран закидывает руку на плечо Харрис и с широкой улыбкой указывает на декоративные надгробия, — видишь эти могилы? Все эти люди покончили с собой, отдали свою жизнь, только чтобы не видеть тебя лишний раз.

— А может, — Пейдж нервно скидывает с себя его руку, будто на её плече сидела ядовитая ящерица, — все они умерли, потому что ты до смерти всем насасывал?

— А может, у тебя давно не было секса, раз ты такая обидчивая?

— А может, ты просто пойдешь на хрен? — Пейдж наклоняется к коробке с искусственными жуками и червяками, стоявшей рядом, и, схватив горсть резиновых насекомых, запускает их Найлу в лицо.

Хоран выхватывает у девушки из Гаммы баллончик с искусственной паутиной и тут же направляет им в лицо разъяренной Харрис, а затем нещадно опрыскивает её с головы до ног. Ребята начинают толкаться и бросаться Хэллоуинскими реквизитами, и нам, конечно же, приходится их разнимать.

***

— Я хочу убить этого херососа! — бормочет Пейдж, снимая белые нити искусственной паутины со своих волос, пока мы спускаемся вниз по лестнице, чтобы взять свои куртки, которые мы оставили в одном из кабинетов.

— Можем взять с него деньги за вход на вечеринку и не пустить, — с улыбкой предлагаю я, надевая куртку.

— Я готова даже купить ему билет до дома, лишь бы не видеть его лишний раз!

Харрис нервно пытается просунуть руку в рукав белого тренча, но никак не может в него попасть, и я тут же прихожу ей на помощь.

— Не напомнишь, в нашем штате разрешена смертная казнь?

— Вроде бы нет, — пожав плечами, застегиваю молнию на кожаной куртке и толкаю массивную стеклянную дверь, ведущую на улицу.

— Эй, Пейджер! — Хоран стоит в окружении парней из Сигмы, собравшихся у машины Гарри, и приветливо машет нам рукой. — Сегодня вечером пойдешь в своем повседневном наряде? Метлу и шляпу приготовила?

— Провались под землю, кретин! Можешь даже не мечтать о том, что сегодня ты попадешь на вечеринку!

— Если ты не пустишь хотя бы одного из Сигмы, то мы закатим свою тусовку, а твоя накроется.

— Поспорим, что вы, дебилы, не сможете придумать что-то круче, чем это. Тем более, вечеринки запрещены, а моя — официальная.

— Не забывай, кошка, — подает голос Гарри, присаживаясь на капот своей машины. Он подносит сигарету к губам и делает крепкую затяжку, — большая часть реквизитов на сегодняшнем вечере принадлежит нашему братству. Но могу поспорить, что, даже не имея всей этой чепухи, — кивает в сторону университета, — я устроил бы вечеринку в разы мощнее, чем твоя. Тусовки запрещены только на территории дома братства, в этом уставе есть несколько лазеек.

— Пошли, это бессмысленная перепалка, — делаю несколько шагов в сторону, но Пейдж не двигается с места.

Воинственно сжав кулаки, она продолжает диалог с Гарри, но потом вновь переключается на перепалку с Найлом.

Тяжело вздыхаю, втягивая в легкие прохладный осенний воздух, и прячу руки в карманы куртки. Натыкаюсь пальцами на клочок плотной бумаги, сначала мне кажется, что это сложенная листовка, возвещающая о грядущем празднике.

Вытаскиваю бумагу, и это оказывается сложенный белый лист. Пока Харрис пререкается с Хораном, осторожно раскрываю листок, на котором именно то, что я так боялась увидеть: тот самый загадочный почерк.

Перестань искать ответы. Помни, что у всех имеются страшные секреты. Или хочешь проверить, сыграть в русскую рулетку и вылететь из общины?

Смотрю на эту бумажку, как на приглашение на собственную казнь, отчего-то становится страшно. Сжав листок в кулаке, прячу его в карман, а затем ловлю на себе вопросительный взгляд Малика, видимо, видок у меня перепуганный. Он кивает головой, спрашивая в чем дело.

Не в силах ответить, перевожу взгляд на Стайлса. Он смотрит то на меня, то на мою ладонь, спрятанную в кармане куртки, а затем сам лезет в карман своей расстегнутой парки, да так медленно, будто боясь, что в его кармане раскрытая акулья пасть, которая захлопнется в любой момент. Парень удивленно вскидывает густые брови, и я уже точно знаю, что он нашел что-то в своем кармане.

Зейн делает то же самое, парни показывают друг другу бумажки, а затем Стайлс начинает материться, да так, что мне не нужно этого слышать, ругательства читаются по одним лишь движениям его губ.

В данный момент мне жаль, что даже Гарри нашел такое же послание в своем кармане, не говоря уже о Малике. Сплетница знает, что мы ведем поиски, и знает, кто именно её ищет.

***

Ближе к вечеру дом Каппы наполнен счастливым смехом, казалось, что мы целый век не посещали вечеринок. А то, что Пейдж отвечает за сборы средств, вообще переносит нас в те беззаботные времена, когда Каппа была королевой вечеринок. Возможно, благодаря сегодняшнему вечеру, мы вновь вернем свой статус.

Я всё еще в халате и одном кружевном чулке, бегаю от плойки к своему костюму, пытаясь понять, с чего начать.

Сегодняшнее послание выбило меня из колеи. Это не напугало меня, наоборот — разозлило. Проблема в том, что я могла искать всё в одиночку, но я втянула в это Малика.

Зейн: Ты в порядке?

Я: Я так сильно хочу найти её, Зейн.

Зейн: Ты знаешь, что мы найдем её.

Я: Думаешь, она знает что-то о нашем прошлом?

Зейн: Блефует.

Я: У меня паранойя, я уже думаю на всех. Может, не стоило вообще начинать искать? Прости, что втянула тебя в это.

Зейн: У тебя паника, Джерси, выдохни и представь мою очаровательную улыбку, тебе сразу станет легче.

Усмехнувшись, откидываю телефон на кровать и снова принимаюсь за сборы, должна признаться, что после короткой переписки с Зейном мне и правда стало легче. Когда в комнату забегает Пейдж, а ее испуганный взгляд буквально кричит о том, что случилось что-то ужасное, я даже не сразу решаюсь спросить, в чем именно дело.

— Ну, что теперь скажешь о своих новых дружках из устрицы? — холодно спрашивает Харрис, облокачиваясь на дверной косяк.

Незаконченный макияж подсказывает мне, что Пейдж подскочила с места, спеша ко мне и бросая все сборы.

— О чем ты? — тихо спрашиваю я, сжимая в дрожащих пальцах тюбик от туши.

Страшно от мысли, что сплетница уже могла рассказать о чем-то Пейдж.

— Загляни в сплетни, — скрестив руки на груди, подруга кивает в сторону моего телефона, лежащего на кровати.

Тяжело сглотнув, медленно подхожу к кровати, чтобы подхватить мобильный.

«GossipOfThe_BloomsburgUniversity: Кошелек или жизнь, студенты Блумсбурга? Слышали о громкой вечеринке, что собралась закатить Каппа? Неужели студенты нашего университета в канун Дня всех святых хотят торчать в пошарпаном здании нашего университета среди кучи нелепых скелетов из пластика и светящихся тыкв? Конечно, это тоже вариант, но не в тот момент, когда Сигма проводит праздник на настоящем кладбище. Вот, где будет страшно до дрожи в коленках, ко всему прочему наши мальчики отлично постарались: всю ночь вас будут ждать напитки и фильмы ужасов в кинотеатре под открытым небом. Готов провести ночь среди мертвецов? Тогда спеши на одну из самых мощных вечеринок за всю историю кампуса!

Прикрыв пальцами веки, делаю тяжелый вздох и откидываю телефон на кровать. Я знаю, что Пейдж сверлит меня убийственным взглядом, и даже боюсь посмотреть ей в глаза. Сейчас у меня такое чувство, что я упала с высоты прямо на спину: воздуха в легких катастрофически мало, что я даже не могу сделать вдох.

— Ты ведь понимаешь, куда все пойдут сегодня, — сдавленный голос Пейдж срывается на шепот. — Мы не соберем нужных средств, я дала декану обещание. Помнишь, что Стайлс грозился этим сегодня? Сказал, что мог бы устроить вечеринку, что есть лазейки. И он нашел эту лазейку, он проводит тусовку на кладбище, а не в доме братства.

— Пейдж, я не думала, что Гарри сказал это всерьез…

— Я говорила тебе, что им нельзя доверять. Сколько раз я просила прекратить эти поиски и заняться жизнью в сестринстве? Это Альфа Ро, мы воюем много лет, а ты бегаешь с их президентом и вице-президентом чуть ли не за ручку! Можешь бегать и дальше. С кем пойдешь на праздник, с Гарри или с Зейном?

Имя Зейна сейчас режет больнее всего, потому что он даже не обмолвился на этот счет. Приоритеты братства на первом месте.

Пейдж смеряет меня долгим взглядом, а затем разочарованно покачивает головой.

— Даже видеть тебя не хочу.

Она уходит, прикрывая за собой дверь. А я впервые за долгое время позволяю себе дать слабину и расплакаться.

Комментарий к

Доброго времени суток, знаю, что в последнее время не часто радую (если радую, конечно) Вас продой, но сейчас катастрофически мало времени.

Очень хочу закончить этот фик в том же темпе, в котором я писала раньше, и познакомить Вас с новыми историями, которые уже поселились в моей голове)

В общем, всем хорошего настроения, всех люблю❤

========== Часть 10 ==========

Вечеринка провалилась.

Конечно же, мы не собрали нужных средств, ведь все тусовались на празднике у Стайлса. Я думала, что Пейдж будет кричать или посылать гневные взгляды, но она решила просто игнорировать меня, да не только меня, остальных девочек тоже, она ушла в себя, а сезон молчания у Харрис значит только одно — она задумала какой-то ответ мальчикам из Альфы Ро.

Гарри поступил подло, знаю, что Пейдж нагрубила ему, но это не повод срывать чужую вечеринку, кидать пост в сплетницу, заранее зная, что если в Блумсплетнях и говорится о какой-нибудь тусовке, значит, она неприменно будет масштабной.

Хотя чему я удивляюсь, мы были врагами не один год, глупо надеяться на то, что теперь мы заживем в мире и спокойствии. Мы с Зейном зря на это надеялись.

С Маликом общаться вообще не хочется, не отвечаю на его звонки и смс, с меня достаточно. Он ставит интересы Сигмы выше всего, и я не знаю, в какой момент он сделает это снова. Я девушка Каппы, которой и быть-то уже давным-давно не хочу. И плевать мне на сплетницу.

Нужно просто окончить университет и уехать подальше от этого городка — это моя главная цель.

Захожу в кабинет риторики, и взгляд сразу же цепляется за Зейна; он сидит на последнем ряду, там, где мы начали своё расследование и подумали, что Лиам и есть владелец нашумевшего блога. Малик кивает головой, указывая на пустующее рядом с собой место, проигнорировав его, сажусь за свою бывшую парту.

— Рад, что ты вернулась, — бормочет Рэй, вытаскивая наушник из уха и поворачиваясь ко мне вполоборота, — без тебя тут было скучно.

— Просто признай, — с улыбкой отвечаю я, — что тебе не у кого было списывать.

— Ладно, — усмехнувшись, Рейнольд пожимает плечами, — поймала.

Перед партой останавливается Зейн и, облокотившись на неё ладонями, подаётся ближе. Он пытается заглянуть в мои глаза, но я тут же принимаюсь искать в сумке тетрадку, ручку, а еще было бы неплохо найти телепорт или на худой конец плащ-невидимку.

— Скай, — доносится его низкий голос.

— Зейн, — бесцветно отвечаю я, выписывая дату на полях тетради, а затем обвожу ее снова и снова.

— Уделишь мне пару минут?

— Нет.

— Мне нужно поговорить с тобой.

— Тогда мы в тупике, потому что у меня нет никакого желания делать это.

— Перестань, Эванс, бери свои вещи…

— Рэй, — перебив Малика, подпираю щеку ладонью и поворачиваюсь к соседу, натягивая улыбку, — как прошла вечеринка в честь Хэллоуина?

— Не подскажешь, — вскинув бровь, с опаской отвечает парень, — как я сейчас должен ответить? Меня немного пугает твой взгляд, сестренка.

Зейн издает смешок, и я посылаю ему гневный взгляд. Правда посылаю я его затылком, а вся злость изливается на Рейнольда, который начинает оборачиваться в поисках помощи со стороны.

— Хватит наседать на Рэя, просто поговори со мной, — парень опускает свои пальцы на мою ладонь, и я тут же одергиваю руку.

Собрав волю в кулак, делаю глубокий вздох и поднимаю взгляд на Зейна; черты его лица кажутся какими-то резкими, но взгляд мягкий, отчего я чувствую, как моё хмурое выражение лица постепенно исчезает.

— Я не хочу и не буду с тобой разговаривать.

Выдерживаю долгий взгляд Малика и не отрываюсь от его глаз, даже когда мистер Мейбл заходит в аудиторию. Думаю, что смогла бы вечность вот так сидеть и смотреть. Кажется, парень не собирается уходить, пока не услышит от меня согласия, поэтому мы продолжаем этот немой спор.

— Мистер Малик, для вас нужно особенное приглашение? — доносится голос преподавателя. — Или вы двое опять не в силах поделить место?

Нет, дорогой мистер Мейбл, на этот раз мы не в силах прервать долбанный зрительный контакт. Когда Зейн, наконец, освобождает меня от своего пристального взгляда, я с облегчением выдыхаю.

— Прости, бро, — улыбнувшись, кидает он преподавателю, — одалживал ручку, — выхватив из моих пальцев синюю пасту, он демонстративно машет ей мистеру Мейблу, а затем наклоняется ко мне, чтобы прошептать: — Всё не так, как ты думаешь.

Малик так быстро оставляет огромную букву «Z» во весь лист моей тетради, причём моей же пастой, что я не сразу осознаю, что даже не ответила ему колостью. Ко всему прочему ручку мою прихватил.

Тусовщик, лжец, так еще и вор.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает Рэй, пихнув меня локтем.

Натянув улыбку, я киваю и улыбаюсь уже искренне, когда парень протягивает мне свою ручку.

Всё занятие мне до жути хочется обернуться и посмотреть на Зейна, но когда звенит звонок, я подскакиваю с места и срываюсь в сторону выхода, не давая Малику возможности догнать меня.

***

По окончанию занятий я не спешу домой, вообще-то мне нужно идти в класс риторики и отмывать парты вместе с врагами, но я решаю не ходить туда. Не хочу слушать Зейна, а тем более его оправдания.

Сегодня я решила заняться учебой, поэтому направляюсь в библиотеку, планируя смешаться с книжной пылью и просидеть там до самого закрытия.

Неспешно брожу вдоль книжных рядов, выискивая нужную литературу, и вдруг с одной из полок выпадает потрепанный томик темно-внишневого цвета. Оглянувшись по сторонам, убеждаюсь в том, что рядом никого нет.

Отлично, привидения древней библиотеки пытаются дать мне знак! Или же я окончательно сбрендила, что кажется более вероятным.

Остановившись рядом с книгой, поднимаю ее и переворачиваю, чтобы увидеть обложку: Данте Алигьери «Божественная комедия». Пожав плечами, поворачиваюсь, чтобы поставить томик на полку, и вздрагиваю от испуга, когда вижу с другой стороны стеллажа в проеме между корешками книг, зеленый глаз, а затем и улыбку, как у чеширского кота.

Долбанный мать его Стайлс.

Да и книга выпала подходящая. Интересно, в каком из кругов ада по Данте оказался бы Гарри? Готова поспорить, что в девятом, вместе с Люцифером.

— Потерялся, что ли? — недовольно спрашиваю я. — Ты же в курсе, что это библиотека?

— Надо же, а я всё думал, что это за место, — Стайлс ставит книгу на полку со своей стороны и обходит стеллаж, появляясь уже передо мной. — Ты прогуливаешь наказание.

— Что, некому мыть за вас парты? — хмыкнув, ставлю Данте на полку и, прижав набранные книги к груди, удаляюсь в противоположную от Гарри сторону. — Перестань ходить за мной, — не оборачиваясь, бормочу я, выискивая взглядом нужную литературу.

— У меня есть зацепка на Лиама…

— Мне это неинтересно, — перебиваю я парня. — Я вышла из игры.

— Вы что, сговорились, что ли?! — оборачиваюсь и встречаю недоуменный взгляд Стайлса. — Зейн там отмывает парты и тоже говорит, что больше не хочет ничего искать.

— Зейн делает что? — с сомнением переспрашиваю я. — Он отмывает парты? Ты серьезно?

— Ты слышала, что я только что сказал? Сначала Зейн вышел из игры, теперь ты, что с вами не так?!

— Избавь меня от своего присутствия, Гарольд, — вздохнув, разворачиваюсь, но Стайлс обгоняет меня и преграждает путь. — Ты сорвал вечеринку Пейдж, я не собираюсь с тобой общаться.

— Пейджер далеко до моего уровня. Просто признай, что я король вечеринок, и если бы мы не враждовали, ты вместе со всеми отправилась бы тусоваться на кладбище.

В очередной раз хочу развернуться, но Гарри ловит меня за плечи, вынуждая прислониться спиной к стеллажу. Облокотившись ладонями по обе стороны от моих плеч, парень настороженно оборачивается по сторонам, а затем смеряет меня долгим взглядом.

— Это не я устроил вечеринку, — шепчет президент Сигмы в тот момент, когда я собираюсь треснуть его одним из томов по наглой голове.

— Что ты несёшь?

— Заткнись и выслушай меня. Вчера сплетница написала мне в директ о том, что устроит от моего лица вечеринку. Естественно я разозлился, потому что никто не имеет права устраивать тусовки от моего имени. Затем она скинула мне это, — Гарри достает телефон и показывает мне снимок, на котором он сидит с бонгом и курит бог весть что. — Если она отправит это кому-нибудь из студенческого совета, этот снимок автоматом пойдёт в моё личное дело, не считая того, что мой отец взбесится и ко всем херам заблокирует мой трастовый фонд.

— Но зачем ей это? И что она хотела? Чтобы ты поддерживал игру, притворяясь, что это твоя вечеринка?

— Я не знаю, зачем ей это. Пришлось сказать парням, что это сюрприз, — он пожимает плечами. — А что бы ты сделала на моем месте?

— Поэтому ты пришел туда и отжигал? — прищурившись, спрашиваю я, вспоминая фотографии пьяного и веселого Гарри с вечеринки.

— А что мне оставалось делать? Я пошел, чтобы посмотреть, что же там устроили от моего имени, оказалось не так плохо. Наша сплетница знает толк в тусовках.

— Ты омерзителен, — закатив глаза, вылезаю из-под руки Стайлса, но он хватает меня за руку, и от неожиданности я роняю книги, а затем присаживаюсь, чтобы поднять их.

— Чувствуешь? — с улыбкой бормочет Гарри, когда присаживается на корточки напротив меня и берет один из томов в руки. — Это тот самый момент, когда девушка роняет книги, парень помогает ей, они в мимолетном движении касаются друг друга, дует легкий бриз, и тут они внезапно находят взаимопонимание.

— Чувствуешь? — шепчу я. — Это тот самый момент, когда я пошлю тебя ко всем чертям.

— Ну не будь такой грубой, Эванс, тебе это не к лицу.

— Ты можешь просто исчезнуть? — нервно выхватываю из его пальцев учебник, и как только я это делаю, Гарри вырывает все книги из моих рук и уходит с ними в другую сторону. — Стайлс!

— Утром было собрание президентов общин, — парень продолжает идти вперед и говорит, даже не оборачиваясь, — и у Лиама был с собой ежедневник, в котором он что-то писал. Я хотел догнать его сразу после окончания собрания.

Остановившись у одного из столов с настольными лампами, Гарри опускает стопку книг на глянцевую поверхность, а затем облокачивается на него рукой.

— Но твоя психованная подружка задержала меня, раздавая свои безвкусные оскорбления, и я потерял из виду этого долбоящера. Короче, нам нужно снова залезть в дом к Лиаму, видимо, в прошлый раз его ежедневник был с ним.

— Я уже сказала, — скрещиваю руки на груди, — что больше не играю в поиски сплетницы.

— А я уже сказал, что нам нужно еще раз пробраться к Лиаму. У них сегодня очередной этап отбора в Виту, и они проводят тупые соревнования прямо за кампусом, у нас есть шанс.

Во мне уже загорается огонек азарта, но усилием воли я давлю это чувство, как жука, и продолжаю сверлить парня бесстрастным взглядом.

— У нас нет времени на уговоры, Эванс! Хватит ломаться, как стеснительная девственница. Пошли уже.

Цокнув языком, Гарри демонстративно закатывает глаза и, протянув руку, хватает мою ладонь, чтобы потащить вперед.

— Это похищение!

— Поверь мне, если бы я хотел похитить человека, ты была бы последней в моем списке. Вдруг возникнет стокгольмский синдром, только этого мне с тобой еще не хватало.

— Стайлс, — шлепаю ладонью по его спине, — я сейчас закричу.

— Кричи, — бросает парень, прибавляя шаг, — это библиотека, тебя всё равно выставят отсюда за шум.

— Просто признай, что тебе скучно делать это одному.

Гарри неожиданно останавливается и разворачивается ко мне, а на его губах начинает играть нахальная улыбка, которая приводит меня в лёгкий ступор.

— Это прозвучало двусмысленно, — вскинув брови, отвечает он. — И в обоих случаях ответ один: да, мне одному скучно.

— Придурок, — пришел мой черёд закатывать глаза. — Я не хочу никуда с тобой идти! — вновь возражаю я, когда Стайлс возобновляет шаг.

— Мне твоя компания тоже не особо нравится, но хотим мы этого или нет, мы уже в одной команде.

Свободной рукой пытаюсь оторвать цепкие пальцы Стайлса со своего запястья, но он лишь сильнее сжимает его. Когда мы выходим из библиотеки, я со всей силы наступаю на ногу парня, мечтая раздавить его ступню в пыль, но слышу только смех.

— Сколько пыла, Скай, — вновь рассмеявшись, Гарри присвистывает, — когда у тебя в последний раз был секс? Эту энергию срочно нужно куда-то деть. У нас два варианта: я закину тебя на плечо, и все будут пялиться на нас, либо ты спокойно пойдешь рядом, и мы быстро покончим с ежедневником местного Билла Гейтса, — он останавливается и заглядывает мне в глаза. — Здесь нет святого Зейна, который смог бы защитить тебя и встать на твою сторону.

— Жаль, что его здесь нет, — выплевываю я, отводя взгляд.

— Слушай, — прикрыв глаза, парень вздыхает, — я знаю, что мы много дерьма сделали друг другу, и мне жаль, что я не сказал тебе и Зейну о том, что сплетница написала мне. Эта паскуда хочет поссорить нас всех между собой, и я не знаю, зачем она это делает. Поскольку сплетница выдала эту вечеринку за мою, я брал со всех деньги за вход и за просмотр долбанных фильмов, все деньги я ещё вчера внёс в фонд от лица Каппы. Так что Пейджер может не переживать за свою никудышную репутацию перед деканом.

Вскинув брови, с удивлением смотрю на Стайлса. Не то чтобы с удивлением, я смотрю на него так, будто он в одиночку принял роды, сидя на шпагате и параллельно проводя операцию на сердце сразу трём пациентам.

— Ты говоришь правду? — всё еще неуверенно спрашиваю я.

— Да, можешь проверить. Правда Харрис я об этом пока не сказал, пусть стерва еще немного побесится или поплачет, — пожимает плечами, — мне пофиг. Ну, — вскинув брови, он посылает мне вопросительный взгляд, — так что скажешь?

— Я в игре. Только, — опускаю взгляд на его пальцы, — отпусти мою руку.

— Я думал, что ты мечтаешь пройтись по кампусу за ручку со мной.

— Да, Стайлс, это предел моих скудных мечтаний.

— Что, — улыбнувшись, он выпускает мою ладонь, а я принимаюсь потирать запястье, будто с меня только что сняли наручники, — неужели моя компания настолько хуже Малика?

— Мы можем просто пойти?

— Как скажешь.

***

— Ты уверен, что они не вернутся сейчас? — шепотом спрашиваю я, пока мы пробираемся по второму этажу дома Виты.

— Я проследил за Лиамом, он зашел домой с рюкзаком, в который закинул ежедневник, а вышел он из дома без него. У Виты всегда были дебильные этапы прохождения, вроде викторины и забега по кампусу с поиском подсказок. Короче, по моим подсчётам их не должно быть здесь еще около часа.

— И почему я не доверяю твоим подсчётам?

— Я никогда не ошибаюсь, — Гарри опускает пальцы на ручку двери Пейна и поворачивает.

Дверь поддается и тут же открывается, а Стайлс фыркает, покачивая головой.

— Я бы на его месте закрывал комнату на замок. Вроде умный, а всё равно дебил.

— Давай уже, — закатив глаза, подталкиваю парня вперед, отвлекая его от великих рассуждений.

Мы заглядываем в комнату, боясь, что Лиам выскочит на нас из-за комода, но в светлом помещении стоит звенящая тишина, которую разрушают только настенные часы в форме надкусанного яблока, висящие над компьютерным столом, слишком уж жутко тикая.

— Вон его рюкзак, — Стайлс бросается к кровати, а я прикрываю за нами дверь. — Черт, его здесь нет! — нервно бормочет Гарри, исследуя содержимое темной сумки.

—Уверен?

Парень поднимает рюкзак, а затем переворачивает его над кроватью, судорожно вытряхивая содержимое на плед.

— Теперь да, — отвечает он, потирая затылок. — Тут только долбанные книги. Этот ежедневник был в черном кожаном переплете с уродливым гербом Виты.

Взгляд цепляется за ежедневник, который лежит на столе рядом с ноутбуком. Как раз таки с гербом Виты: золотая оливковая ветвь, обрамляющая кубок.

— Типа такого, Шерлок? — спрашиваю я, подхватывая ежедневник, пока Стайлс лихорадочно исследует уже пустой рюкзак.

— Не время язвить, Ватсон, — Гарри останавливается рядом и с опаской оглядывает кожаный переплет. — Не думаешь, что нужно открыть его?

— Немного боюсь, — честно признаюсь я, и чувствую во рту привкус горечи от страха.

— Того, что там написано?

— Того, что это не он, и тогда нам придется начинать всё заново. Эти записки, угрозы с просьбой прекратить поиски, думаешь, это правда?

— Честно? После последней выходки с моей фоткой, — поджав губы, Гарри вздыхает, — уже не знаю. Знаю только, что ещё больше хочу найти эту бестолочь.

Усмехнувшись, опускаю взгляд на ежедневник и, сделав глубокий вдох, открываю его. Даты, номера, имена, названия факультативов, какие-то формулы. Лиам и правда пользуется ручкой и бумагой, но, к сожалению, у него совершенно другой почерк: косой, будто пьяный, и слишком уж мелкий.

— Это не наш пассажир, — с сожалением говорю я, закрывая ежедневник и опуская его на стол.

— Дерьмо, — запустив пальцы в волосы, Гарри со вздохом присаживается на кровать, — нам пришлось дважды побывать в комнате ботаника, и всё, блин, в пустую! Боюсь, что в этой атмосфере я снова мог стать девственником.

Внизу раздается хлопок входной двери, отчего мы со Стайлсом подпрыгиваем, будто по нашим спинам хлестнули розгами. Снизу доносится несколько голосов, а мы с Гарри принимаемся судорожно запихивать содержимое рюкзака Лиама обратно.

Застегиваю молнию, которая сейчас напоминает звук грома в тот момент, когда мы пытаемся быть как можно тише. Оборачиваюсь и не обнаруживаю Стайлса, словно он растворился в воздухе.

— Гарри? — шепчу я, оборачиваясь из стороны в сторону.

Медленно иду к двери, но отчетливо слышу там голос Лиама и еще одного парня.

Черт возьми, мне конец!

Перевожу взгляд в сторону кровати и думаю залезть под нее, но тут на мою талию и губы опускаются ладони и резко тянут меня назад.

В одну секунду я стояла посреди комнаты, в другую — я в шкафу, среди однотонных рубашек, а комнату вижу уже через жалюзийные деревянные жердочки. Гарри убирает ладонь с моих губ и прикладывает указательный палец к своим. Как будто без него я бы не поняла, что мне нужно молчать, но я всё равно испуганно киваю.

Дверь раскрывается, и в комнату заходит Лиам с собратом по общине, который своим низким ростом и высокой прической напоминает Джимми Нейтрона.

— Чувак, как ты мог забыть ноутбук? — недовольно спрашивает Нейтрон, облокачиваясь на дверной косяк.

— Что у него, нафиг, за прическа? — поморщившись, шепчет Гарри, и я смеряю его недовольным взглядом, подавляя смешок.

— Не знаю, в последнее время будто голова не на месте, — отвечает ему Лиам, подхватывая со стола компьютер.

— У твоего друга тоже, судя по прическе, — Гарри всё никак не может успокоиться, и мне приходится тыкнуть пальцем ему в бок.

Лиам замирает, будто услышал нас, и оборачивается по сторонам. Прикрыв глаза, я судорожно начинаю думать над тем, что мы ему скажем, когда он застукает нас в своем шкафу. Что нам так понравились его одинаковые рубашки, что мы решили вломиться в чужую комнату и украсть их?

— В чем дело? — интересуется местный Джимми Нейтрон.

— В твоей прическе, чувак, уже все это поняли, — никогда не прячьтесь в шкафу с Гарри грёбаным Стайлсом, если не хотите попасться.

Подавляя желание громко рассмеяться, крепко зажмуриваюсь и прислоняюсь лбом к плечу Стайлса, до боли прикусывая нижнюю губу. Прокручиваю в голове грустную картину смерти Муфасы из «Короля льва», чтобы устранить смех, но выходит скверно.

Чувствую, как грудная клетка Гарри тихонько трясется, этот придурок тоже хочет смеяться. Прижав ладонь к дрожащим в улыбке губам, делаю глубокий вдох, стараясь подавить очередную волну смеха.

— Да ничего, показалось, — после, казалось бы, вечного молчания отвечает Лиам.

Когда они покидают комнату и закрывают за собой дверь, мы с Гарри всё ещё стоим в молчании несколько минут. Первым сдаётся Стайлс, а когда из его легких вырывается смех, я тоже не могу сдержаться.

— Господи, я думала, что он откроет этот шкаф! — прикладываю ладонь к груди. — У меня чуть сердце не выпрыгнуло.

— Да ладно, сказали бы, что у него в шкафу Нарния, и мы потерялись по его вине, взяли бы эффектом неожиданности и свалили. Знаешь главное правило того, как выйти красавчиком из любой непонятной ситуации? Начинай искренне возмущаться и гордо уходи первым, тогда всем будет казаться, что они сделали что-то не так, и это их вина.

— С тобой невозможно прятаться, — с усмешкой отвечаю я, открывая дверцу шкафа. — Нас чуть не спалили из-за тебя, идиот.

— Нет, ты видела его прическу? — с возмущением спрашивает Гарри, театрально всплескивая руками. — Как тут можно было промолчать?!

— Вылитый Джимми Нейтрон.

— Именно! — щелкнув пальцами, парень издает смешок, проводя ладонью по волосам. — Неловко это признавать, но на несколько секунд мне стало ссыкотно, теперь я голоден. Хочешь перекусить?

— Я и ты, мирно поедающие сэндвичи? — удивленно вскидываю брови. — Картина из разряда фантастики.

— Почему нет? — пожимает плечами. — Пусть все до конца охренеют.

— Ты угощаешь, — бормочу я, выходя за дверь.

***

— Значит, мы снова там откуда начали, — говорит Стайлс, откусывая гамбургер размером с его голову. — Всё, что мы знаем, это то, что сплетница пытается рассорить нас между собой. Только для чего?

— Либо это социальный эксперимент, либо нам мстят.

— За что? Я же душка! По сравнению с Каппой я вообще ангел.

— Тебя кто-то жестоко обманул, — отодвигаю недоеденный сэндвич с индейкой и принимаюсь за молочный коктейль. — Не знаешь, сплетница угрожала чем-то Зейну, как тебе фотографией?

— Не думаю, — парень качает головой, — он сказал бы. Переживаешь за Зи? — поиграв бровями, он посылает мне улыбку. — Как это мило.

— Заткнись, — опускаю взгляд на розовую трубочку, зажатую между пальцев. — Ты сказал, что сплетница хочет нас поссорить, но мы и без этого не ладили.

— Да, но, например, — Гарри вытирает салфеткой рот и делает глоток колы, — в ту ночь, когда вы вызвали копов, не мы выслали сообщение в Блумсплетни о вашей вечеринке.

— Но…

— Но мы отомстили, разрисовав тачку Пейдж. Когда всплыла эта новость в блоге, мы с Зейном ехали к бывшим президентам общин, которые свалили с нашей прикрытой тусовки, чтобы извиниться перед ними. А когда увидели вас в этих разрисованных нашими инициалами маечках, то решили подыграть. Я был всё еще зол, потому что мы ни разу не вызывали копов на ваши тусы.

— В прошлом году вы сделали это три раза, — с обидой в голосе напоминаю я.

— Эванс, — опустив локти на стол, Гарри подается вперед и заглядывает мне в глаза, — повторяю: мы ни разу не вызывали копов на ваши вечеринки. Это делал кто-то другой.

— А видео с Кассандрой? Ее отчислили.

— Видео выложили в блог, это Харрис решила, что снял кто-то из наших, потому что Найлер опять кричал, что это его рук дело.

— А когда все стекла в нашем доме закрасили белой краской?

— А это уже мы. После того, как вы облили маслом ступени к нашему дому, и Аксель чуть не свернул шею, — усмехнувшись, он откидывается на спинку стула. — Видишь, Скайлер, все наши подколы друг над другом на уровне школы, за всем остальным дерьмом стоит кто-то другой.

Прикрыв глаза, прикладываю пальцы к вискам, стараясь собрать все мысли в кучу. Зейн говорил мне, что Сигма не причастна к вызову копов, но я не поверила, а стоило бы.

— Что будем делать дальше? — спрашиваю я, в надежде на то, что у Гарри есть идеи.

— Закажем десерт и погуляем по окрестностям?

— Стайлс.

— Я не знаю, — потирая щеку, отвечает он. — Я правда не знаю, Скай.

***

Когда я возвращаюсь домой, то чудом проскакиваю мимо Пейдж. Девочки носятся по дому, словно наступает конец света.

— В чем дело? — спрашиваю я, останавливая несущуюся вниз по лестнице Жаннет с картонной коробкой в руках.

— Забыла? — округлив глаза, Валуа оглядывается по сторонам и переходит на шепот: — Только не говори Пейдж о том, что забыла. Сегодня же ночь проказ, а еще сегодня мы определяли список вступающих в Каппу. Пейдж даже не заметила, что тебя нет, потому что была сильно взволнована ночью, у нее какой-то масштабный план, о котором она расскажет позже.

Черт возьми, ну как я могла забыть о ночи, к которой мы готовимся тщательнее, чем к Рождеству?! В ночь проказ студенты устраивают всевозможные розыгрыши для преподавателей по всему кампусу.

Фишкой Каппы всегда была окраска воды в бассейне на розовый, что дико раздражает преподавателя по физкультуре, а еще мы заливаем все ручки от дверей медом. А мальчики из Альфы снимают американский флаг у главного корпуса, заменяя его фотографией декана. Голого декана, естественно удачно отфотошопленного.

Даже члены правильной Виты в эту ночь работают с нами и создают помехи на камерах наблюдения, чтобы все участвовавшие не попали в объектив.

Эти традиции идут из года в год, и это единственная ночь в году, когда Сигма и Каппа не воюют, а объединяются и не сдают друг друга студенческому совету, а в особенности декану, который уже несколько лет подряд мечтает поймать тех, кто вывешивает его изображение вместо флага.

— Это тебе, — Жаннет вытаскивает из коробки темную толстовку и протягивает ее мне.

Ещё это официальная ночь, когда девушкам Каппы можно надевать спортивную одежду и расхаживать в ней по кампусу не в рамках занятий по физкультуре.

— Спасибо, — забираю толстовку и посылаю подруге улыбку. — Сегодня был сумасшедший день, просто вылетело из головы.

— Ничего, со всеми бывает, — Жаннет ободряюще треплет меня по плечу, а затем с первого этажа доносится крик Пейдж, и девушка тут же семенит вниз. — Сбор в десять в гостиной, — бормочет она. — Не опаздывай.

Спешу в свою комнату, чтобы успеть принять душ перед тем, как мы отправимся раскидывать мышеловки в кабинет философии. Каждый год мы начинаем почему-то именно с него.

Открываю дверь в комнату и вздрагиваю от неожиданности, когда вижу Малика, развалившегося на моей кровати и внимательно смотрящего в экран своего телефона.

— Офигел?! — шепотом спрашиваю я, быстро прикрывая за собой дверь и прижимаясь к ней спиной. — Вдруг тебя кто-нибудь увидит?

Оторвав взгляд от телефона, парень переворачивается на бок и приподнимается на локте.

— Так вот где ты лежишь, — он хлопает ладонью по сиреневому пледу, — когда пишешь мне все эти совершенно не милые сообщения.

— Зейн, что ты здесь делаешь?

— Пришел вернуть тебе ручку, которую одолжил днем.

— И где же она?

— Забыл.

— Как ты, — оборачиваюсь по сторонам, — вообще сюда попал?

— Ты не отвечала на мои звонки и смс, поэтому я зашел, чтобы поговорить, но Пейдж, разумеется, выставила меня, подумав, что у меня есть какой-то коварный план перед сегодняшней ночью. Она думала, что я хочу расставить жучки по вашему дому. После того, как я накинул ей парочку оскорблений, то решил залезть к тебе в окно и дождаться тебя здесь.

— Вполне логично и совсем не странно, — поворачиваю замок на дверной ручке и подхожу к кровати, останавливаясь возле нее.

— Где ты была весь день? Я довольно долго тут лежу, и мой телефон почти сдох, пока я играл в «Кэнди краш».

— Пряталась со Стайлсом в шкафу у Пейна, — будничным тоном отвечаю я, бросая на кровать толстовку, отданную мне Жаннет.

Зейн издает смешок, но через несколько секунд его густые брови удивленно поднимаются вверх.

— Ты не шутишь, — констатирует он.

— Нет. И это оказался не Лиам.

— Знаю, Гарри написал мне. И я не в восторге от того, что ты пошла с ним.

— Это правда, — спрашиваю я, присаживаясь на кровать и поджимая под себя ногу, — что ты больше не участвуешь в поисках сплетницы?

Зейн вглядывается в мои глаза, словно раздумывает над ответом, а затем со вздохом откидывается на подушки и вновь берет в руки телефон.

— Правда, — отвечает он, сосредоточенно вглядываясь в экран.

— Что изменилось?

— Погода в Тимбукту изменилась, вот я и передумал, — пожимает плечами.

Странно видеть Малика в своей комнате, а тем более лежащим на моей кровати, причем так, будто для него это самое обычное дело. Будто мы друзья с детства, и он каждый вечер залезает ко мне в окно втайне от родителей. Да и вообще он лежит с таким наскучившим выражением лица, словно это я уговорила его придти сюда и слушать мои восхищенные вздохи по поводу новой коллекции сумочек от Диор.

— Зейн, — зову я, но парень делает вид, что очень занят мобильным.

Протягиваю руку и пытаюсь выхватить телефон из его пальцев, чтобы заглянуть парню в глаза, но Малик первым ухватывает меня за запястье и тянет на себя.

— Ну что? — с улыбкой спрашивает парень, когда я оказываюсь прижатой к его груди.

— Что? — усмехнувшись, покачиваю головой. — Это я у тебя хочу спросить. Почему ты передумал с поисками?

Поджав губы, он пожимает плечами.

— Какая разница, ну передумал и передумал.

— Она писала тебе, да? Сплетница писала тебе? — протягиваю ладонь и дотрагиваюсь до его теплой щеки.

На несколько секунд мне кажется, что Зейн отстранится, но он лишь прикрывает веки, отчего на его щеки ложится тень от длинных ресниц.

— Ты же знаешь, что можешь рассказать мне, Зейн.

Малик опускает ладонь на мою поясницу, нежно водя костяшками пальцев вдоль позвоночника.

— Ты больше не злишься? — приподняв уголки губ, спрашивает он, заглядывая в мои глаза.

— Я больше половины дня провела с Гарри, поэтому я не в лучшем расположении духа, так что не испытывай мое терпение. Мало того, что ты ввалился в мою комнату без разрешения, так еще и уходишь от ответа!

Приподнимаюсь, чтобы встать, но Зейн притягивает меня за талию обратно, а потом и вовсе переворачивает на спину, нависая сверху.

— Видел в сплетнях фото из закусочной. Мне показалось, что вы с Гарри поладили.

— Вроде того, — пожимаю плечами. — По крайней мере попытались.

— Он не обижал тебя?

— Нет, — прикусив губу, покачиваю головой.

— Точно?

— Тебе не кажется, что ты проявляешь довольно сильное беспокойство о том, кто является для тебя бывшим исключением?

— Тренируюсь быть милым, забыла? И ты не ответила на мой вопрос, — с улыбкой напоминает он, перенося вес тела на согнутые в локтях руки.

— Ты никогда не отвечаешь на мои, — впиваюсь пальцами в плечи парня, пытаясь оттолкнуть, но это кажется невозможным, потому что он тяжелый и потому, что… Ну, не очень хочется его отталкивать.

— Тебе не кажется, что мой вопрос более важен, потому что я пытаюсь поговорить с тобой несколько дней, а ты меня игнорируешь. И вот, спустя несколько суток, когда я невзначай прилег на твою кровать, в тебе вдруг сразу взыграло желание общаться, и ты накинулась на меня со своими пылкими объятиями.

— То есть, это я накинулась, да? — усмехнувшись, покачиваю головой.

— Думаю, что тебе всё же следует ответить на мой вопрос, — Зейн проводит кончиком носа вдоль моей скулы. — Ты обязана ответить как один вице-президент другому, — с улыбкой напоминает он, брошенную мной давным-давно фразу.

И я конечно же улыбаюсь в ответ.

— Как один вице-президент другому, отвечаю — нет, я больше не злюсь на тебя. Гарри рассказал мне о том, что ты ничего не знал об этой вечеринке, пока не выложили пост.

— Именно это я и пытался сказать тебе, Скайлер.

— Прости за то, что сделала выводы, даже не выслушав тебя, — тихо говорю я, переводя взгляд на потолок. — Но у меня были причины подумать так.

— Ну конечно, — Зейн кивает с серьезным видом, — куда без этих ваших женских поводов и причин, вечно вы их находите.

Рассмеявшись, я чувствую, как мои щеки слегка краснеют от смущения. Малик переносит вес тела на одну руку и ловит пальцами мой подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Замечаю на его губах легкую улыбку, и это заставляет мое сердце биться в разы быстрее.

— Люблю, когда ты смеешься, — едва слышно произносит он, проводя большим пальцем по моей нижней губе. — Ты же в курсе, что сегодня за ночь?

— Единственная в году, — с улыбкой отвечаю я, — когда мы официально не являемся врагами.

— Именно, и раз уж сегодня ночь условного нейтралитета между общинами ровно на сутки то, думаю, что нам можно переступить черту. Но проблема в том, Эванс, — Малик сжимает мою ладонь и переплетает наши пальцы, — что если я переступлю эту черту, то не собираюсь возвращаться обратно.

Сейчас мне всё кажется до невозможности правильным. Даже если весь мир нас не простит, я готова переступить через все правила на свете. Я небо готова разбить, лишь бы навсегда остаться в этом мгновении, в теплых объятиях Зейна, чувствовать его руки на своем теле и вдыхать парфюм с нотками кедра.

— Я тоже, — едва слышно шепчу я в ответ.

Громкий стук в дверь заставляет меня вздрогнуть. Дверная ручка дергается несколько раз, прежде чем я слышу голос Пейдж:

— Скай, Жаннет сказала мне, что ты пошла в свою комнату. Ты очень нужна мне, могла бы ты спуститься?

Тяжело вздохнув, Зейн прикрывает глаза и прислоняется своим лбом к моему.

— Не отвечай, — шепотом просит он.

— Я должна, — не без сожаления шепчу я в ответ. — Сегодняшняя ночь особенная для Пейдж, это ее любимый день в году. И мне надо рассказать ей о том, что Гарри внес сбор за Хэллоуин от лица Каппы, пока она не наделала глупостей.

Протянув руки, обнимаю парня, смыкая пальцы за его спиной, и понимаю, что совершенно не желаю отпускать Зейна. Прикрываю веки и утыкаюсь носом в его шею, вдыхая аромат парфюма, который заставляет мою голову кружиться.

— Скайлер, — тихо произносит он, то ли умоляя, то ли проклиная меня.

— Знаю, что была резкой с тобой, — слышу, как Харрис прислоняется к двери, — но ты знаешь, как для нас важен этот день. Мы планировали его весь год вместе, и я даже не представляю, как всё провернуть без тебя. Точнее, без тебя всё будет совсем не так, пожалуйста, Скай.

Вспоминаю, как мы с Пейдж действительно планировали этот день вплоть до самых мелочей, даже на летних каникулах мы созванивались, чтобы обсудить новые идеи. Тогда между нами всё было хорошо, без глупых ссор.

— Спущусь через пару минут, — отвечаю я подруге, а Зейн со вздохом прислоняется лбом к моему плечу, а затем и вовсе откидывается на спину. — Прости, — шепчу я, — встретимся на улице среди ночи. Я буду в чёрной толстовке с капюшоном.

— Как и все в кампусе.

— Тогда никто не обратит на нас внимание, правда? — с улыбкой спрашиваю я.

========== Часть 11 ==========

— Что у тебя там такого срочного? — спрашиваю я у Пейдж, открывая дверь в её комнату.

Увидев на подруге толстовку, темные спортивные штаны и найки, выдаю смешок, потому что слишком уж непривычно видеть Харрис не на шпильках и наряженной в узкое платье, а в спортивной экипировке.

— Закрой дверь, — шепчет она в ответ, натягивая капюшон на голову. — У меня план века! — Пейдж хлопает в ладоши и присаживается на белый пуфик перед зеркалом.

— Почему мне внезапно стало страшно? — усмехнувшись, плюхаюсь на застеленную покрывалом кровать и, натянув рукава на кисти рук, наслаждаюсь мягкой флисовой тканью толстовки.

— На сегодняшнюю ночь помимо того, что нам нужно разукрасить воду в бассейне и облить медом все ручки в кампусе, — сняв капюшон, подруга вглядывается в своё отражение и берёт с поверхности светлого трюмо расческу, чтобы расчесать рыжие локоны, — нам придется провернуть кое-что в действительности масштабное.

— Хочешь убить Хорана? — улыбнувшись, мечтательно спрашиваю я, глядя в потолок.

Хочу, чтобы побыстрее началась операция по приготовлению розыгрышей, потому что не могу избавиться от мыслей о том, что скоро я вновь встречусь с Маликом, и от этого моя улыбка становится ещё шире, и я уверена, ещё дебильнее.

— Завтра общины рассылают официальные приглашения вступившим. Мы их подменим, и в устрицу вступят настоящие ботаники и отшельники.

— Ребята извинятся перед этими парнями и позже разошлют настоящие приглашения, — пожимаю плечами. — В чём смысл?

— Смысл в обманном манёвре. Так мы отвлечём Стайлса от эпицентра беды. Кто знает, — отложив расческу, Харрис берется за тюбик прозрачного блеска, — может, завтра он уже не будет не только президентом Сигмы, но и вообще студентом.

Эта фраза звучит как выстрел. Приподнявшись на локтях, с испугом смотрю на подругу.

— Прежде чем ты озвучишь свой коварный план, ты должна знать, что Гарри не причастен к вечеринке в честь Хэллоуина…

— Ну конечно, — фыркнув, Пейдж проводит кисточкой по губам, оставляя на них блестящую дорожку.

— Просто выслушай меня внимательно, хорошо? — сев на кровати, выставляю ладони вперед и ощущаю себя переговорщиком, а Харрис сейчас в роли террориста на борту самолета.

— Гарри этого не делал, это всё дело рук сплетницы. У неё есть кое-что на него, в общем, — отмахиваюсь, — это не важно. Важно то, что Стайлс внёс деньги в фонд пожертвования от лица Каппы.

Пейдж замирает, и я вижу, как напрягаются мышцы её спины. Она медленно поворачивается, и в серых глазах цвета меди читается неприкрытое недоверие.

— Просто поверь мне на слово, пожалуйста.

— Зачем сплетнице делать это? И с чего бы вдруг дебилу-Стайлсу врубать мать милосердия и помогать нам?

— Сплетница знает, что мы её ищем, она хочет поссорить нас, Пейдж. Сигма и половины плохого из того, что было, не делала.

— И что у нее есть на Гарри?

Не думаю, что могу рассказывать о той фотографии и как Гарри беспокоится о том, что это пойдет в его личное дело и тем более, если эта история дойдет до его отца. Не знаю, что будет делать с этой информацией Пейдж, поэтому просто опускаю взгляд, снимая невидимые пылинки с мягкой ткани своих спортивных штанов.

— Отлично, — усмехнувшись, Харрис потирает подбородок, — ты не доверяешь мне?

— Доверяю, но это не мой секрет.

— Хорошо. Ты своими глазами видела подтверждение того, что Гарри внес эти деньги от нашего имени?

— Ну, нет, — пожав плечами, перевожу взгляд на свои пальцы, которые вспотели от волнения. — Но ты сама можешь убедиться в этом завтра утром в регистратуре.

— Это тебе Гарри так сказал? — после того как я киваю, подруга хмыкает. — Милая, я знаю, что ты всегда предпочитаешь видеть в людях только хорошее. Стайлс запудрил тебе мозги, и всё, что он сказал насчет фонда — вранье, завтра ты сама в этом убедишься. Он просто-напросто перестраховался, чтобы сегодня мы ничего не предприняли.

— Что ты задумала, Пейдж? — с бьющимся сердцем спрашиваю я, двигаясь ближе к краю кровати.

Вздохнув, подруга поднимается со своего места, чтобы присесть рядом со мной.

— Ты моя лучшая подруга, Скай, но я уже не знаю, могу ли доверять тебе, — вскинув брови, она внимательно вглядывается в мои глаза. — Ведь могу?

Честно? Уже не знаю. Не знаю, доверяю ли я сама себе, не то что кому-то.

— Послушай, — протянув руку, она сжимает мою ладонь и посылает мягкую улыбку. — Я вижу, что ты запуталась. Но мы дружим уже не один год, Скайлер, и я ни разу не подводила тебя. Порой я бываю резкой, но меня обязывает статус. Я всегда действую в интересах нашего сестринства. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты мне доверилась. Твоё мнение о мальчиках из Сигмы поменялось за пару дней, но перед этим были годы войны с ними.

Ощущаю собственное бессилие и не в силах ничего сказать, я просто киваю.

— Скажу сразу, я не верю ни единому слову, что слетают с губ Стайлса и его подпевал. Они сделали нам очень много плохого. Это же Гарри, Скай, ты помнишь? Стайлс, который ненавидел само наше существование. Он не упускал возможности опозорить нас при любом удобном случае. Он неоднократно нарушал правила, и сегодня мы сделаем то же самое.

— Что именно ты хочешь сделать?

— Флаг, который Сигма каждый год вывешивает у главного корпуса. Мы снимем их на видео и пошлем декану, посмотрим, что он с ними сделает. Как минимум, Стайлса лишат членства в клубе.

Эта информация выплескивается на мою голову как ведро холодной воды. Гарри будет там не один, он будет там с Зейном, но если даже он был бы один, после того, как он поступил с фондом — это несправедливо.

Выдернув ладонь из руки Пейдж, я подскакиваю с места и, запустив пальцы в волосы, прохожусь по комнате.

— Ты не можешь этого сделать.

— Почему? Это ответ за Кассандру, её отчислили по их вине, помнишь? Либо Стайлс, либо Малик, кто-то из них должен ответить за это.

— Давай по-честному, Кассандра была жестокой и чокнутой стервой, которая спала с молоденьким преподавателем! Это её вина.

— Если ты вдруг забыла, она была и всё еще остается нашей сестрой, — тяжело сглотнув, Пейдж покачивает головой. — Не вздумай повторить это при ком-нибудь из девочек, я не смогу прикрывать твою псевдо-дружбу с Сигмой вечно.

— Господи, Пейдж, да услышь ты меня наконец! Тебя ослепила месть. Но дело не в чертовых войнах между общинами, а в том, что кто-то пытается поссорить нас. Мы все пешки на игральной доске сплетницы, а ты подыгрываешь. Почему ты ни разу, как президент сестринства не вышла на нейтральный диалог с Гарри? Почему мы вечно воюем? — я, как в лихорадке, меряю комнату шагами, а потом опускаюсь на подоконник и, тяжело вздохнув, заглядываю подруге в глаза. — Ты не устала воевать и жить по правилам? Почему мы сами не можем диктовать новые правила? Сейчас мы в настоящем, может уже пора перестать жить по уставу призраков из прошлого?

Пейдж замолкает, и я вижу ее внутреннюю борьбу. Она уже знает, что я права, но почему-то противится этому. Не удивлюсь, если подруга проворачивает этот план по накрутке сплетницы, потому что у той есть на нее компромат. У Пейдж много секретов.

Как только я хочу спросить об этом Харрис, она наконец подает голос:

— Боже, ты меня отчитываешь, — крепко зажмурившись, она трет пальцами переносицу и после минутного молчания, наконец, поднимает на меня взгляд. — Хорошо, ты права, но глобальные перемены не происходят по щелчку пальцев. И ты так уверена в том, что Стайлс святой?

— Да, он придурок, зачастую несет всякую ересь и действует не подумав. Но я уверена в том, что он не заслуживает того, что ты хочешь с ним сделать. Может, мы хоть раз поступим так, как предлагаю я? Просто доверься мне.

— Ладно, — хлопнув ладонями по бедрам, Пейдж поднимается с места. — Я скажу девочкам, чтобы не снимали парней на камеру.

— Ты серьезно? — удивленно спрашиваю я, хлопая ресницами и не веря в то, что мне удалось до нее достучаться.

— Да, ты мой голос разума. В этот раз сделаем по-твоему, — она с улыбкой расставляет руки в стороны для объятий, — иди сюда.

***

Когда переступаю порог комнаты Пейдж, то меня не покидает внутреннее чувство того, что она всё равно поступит так, как и задумала. Меня пугает то, что мы с ней больше не можем доверять друг другу, это неправильно, и на душе как-то неспокойно. Чувство, будто в легких натянута колючая проволока, по которой бежит электрический заряд.

Харрис попросила меня проследить за окраской воды в бассейне, но я и думать об этом не могу. Поэтому брожу по комнате и смотрю на телефон, который лежит и призывает поступить так, как того хочет сердце. А оно хочет предупредить мальчиков и перестраховаться лишний раз.

Сделав два решительных шага вперед, подхватываю телефон, чтобы написать Зейну.

Я: Не вывешивайте сегодня флаг у корпуса, чувствую, что что-то пойдет не так. Наше сестринство может здорово налажать.

Я: Малик, не время игнорировать мои сообщения. Вы с Гарри под угрозой, я не хочу, чтобы вы попали в неприятности. И прежде, чем ты спросишь в своей дурацкой манере, отвечу сразу — да, я переживаю за тебя.

Между отправленными мною сообщениями проходит промежуток в десять минут, и за это время я уже успела вернуться к детской привычке и принялась грызть ногти. Зейн не отвечает, и мне кажется, что его уже отчислили, а потом увезли далеко-далеко под конвоем, ну, а Стайлс, разумеется, уже отправлен к себе домой — в преисподнюю.

Набираю Малику, но его телефон выключен. Черт, он же говорил, что мобильник садится, потому что половину дня играл в «Кэнди краш», геймер долбаный.

Скрепя сердце, звоню Стайлсу, не думала, что этот день вообще когда-нибудь настанет. Но Гарри, видимо, тоже занят чем-то более важным, потому что меня встречают только монотонные гудки.

Девочки стучатся в дверь, прося меня поторапливаться. В этот момент на телефон приходит сообщение, я уверена, что это Зейн или Гарри. Но это послание от кое-кого другого.

GossipOfThe_BloomsburgUniversity: Свой среди чужих и чужой среди своих. Что скажешь об этой заезженной фразе, Скай? Можешь предупредить своих новых друзей и предать старых, а можешь сделать наоборот. Кого спасешь при условии того, что на кону твоё место в сестринстве? Сейчас ты стоишь на краю пропасти, так куда шагнешь: вперёд или назад?

Смотрю на экран, не веря своим глазам. Она что, следит за мной?

— Пошла ты! — гневно выплевываю я, глядя в экран, а затем с брезгливостью бросаю телефон на кровать.

Теперь я не сомневаюсь в том, что должна сделать. Натянув кроссовки, сбегаю вниз по лестнице и, минуя радостно вопящих девчонок, выбегаю на улицу. Ночной воздух придает немного спокойствия, но ненадолго. Кажется, что за мной следят, но на деле это куча снующих по улице студентов с капюшонами на головах. Натянув свой пониже на глаза, я точно так же сливаюсь с толпой.

Останавливаюсь на углу дома Альфы и не успеваю перевести дух, как дверь их дома открывается, и на крыльце появляются несколько смеющихся парней. Так, в принципе я могу подойти к ним и просто попросить их позвать Малика, да? Ведь он днём сделал то же самое, правда услышал от Пейдж парочку нехороших слов. Зейн сделал это, значит, и я смогу.

К дому подходят еще две фигуры, их лица скрыты под капюшонами, но слышится женский смех. Парни на крыльце затихают, а потом раздается несколько глухих хлопков. Девчонки визжат, срывая со своих голов капюшоны, а я тактично прячусь за изгородью пожелтевших кустов.

— Охренели?! — узнаю голос Элисон из Гаммы, по ее темной толстовке расползлось несколько огромных ярких, неоновых пятен. — Вы тут решили в пейнтбол среди ночи проиграть, придурки?

— Простите, девчонки! — доносится голос Хорана, а затем и общий хохот парней. — Мы тут кошек поджидаем, приказано стрелять во всех особей женского пола, которые вздумают приблизиться к нашему дому. Мечтаю поймать Пейджер.

— Когда вы пойдете вывешивать флаг? — спрашивает Сабрина, аккуратно снимая толстовку через голову и стараясь не испачкаться зеленой краской, уже въевшейся в ткань. Оставшись в одной футболке, она трет живот, а затем посылает недовольный взгляд, адресованный парням. — Кстати, у меня будет синяк!

— Еще раз прости. Пойдем чуть позже, я тут придумал игру: «Пристрели кошку». У каждого свой цвет, выигрывает тот, чьего цвета будет больше на толстовках Каппы.

— Серьезно? — вскинув брови, шепчу я сама себе под нос и покачиваю головой. — Да вы, блин, издеваетесь!

Девчонки уходят, а я так и остаюсь прятаться в кустах. Наклонившись, упираюсь ладонями в колени и раздумываю над дальнейшими действиями. Сижу тут как нищий папарацци в засаде. Гребанный Хоран, только в его долбанутую голову могла прийти идея о красочном расстреле Каппы в ночь примирения.

Смело бежать на крыльцо, как воинственный Рембо, я не планирую, поэтому обхожу дом со стороны, попутно собирая царапины от острых веток. Задний двор, как я и предполагала, тоже забит парнями, и чего они не идут расставлять мышеловки и заливать клеем замочные скважины?

Внимание привлекает маленькое стеклянное окошко в самом низу основания дома, которое принадлежит подвалу. Отлично! Вообразив себя спецагентом, быстренько крадусь к этому оконному проему, по началу даже хочется грациозно перекатываться по газону с ловкостью кошки, но я решаю не выпендриваться, ну и не выглядеть глупо.

Присаживаюсь на корточки, чтобы разглядеть, что находится в подвале, но там так темно, что мне не обойтись без фонарика. Хлопаю ладонями по карманам в поисках телефона, но вспоминаю, что оставила его на кровати. Супер! Когда там премия «Везунчики года»?

Хреновый из меня агент.

Встав на колени, толкаю вперед пыльную раму ладонью, и, на удивление, она очень легко поддаётся. Заглядываю внутрь, но всё равно ничего не вижу. Я даже не знаю, как буду действовать, когда попаду внутрь и что буду говорить, если меня поймает киллер-красочник Найл.

Прикрыв глаза, делаю несколько глубоких вдохов и ложусь на живот, просовывая ноги в прямоугольный вырез. Такое чувство, что я лезу в пещеру к дракону на верную смерть.

Когда мое тело уже на большую половину внутри, а ребра больно режет от острого выступа, то я всё равно продолжаю держаться и упираться локтями в оконный проем, боясь опуститься вниз. Пытаюсь ступнями нащупать пол, но его нет. А вдруг здесь вообще нет пола? Вдруг это черная дыра, куда мальчики из Альфы приносят в жертву девственниц? Хотя тогда я не совсем подхожу для роли жертвы.

Мышцы на руках сводит от напряжения и, не выдержав, задерживаю дыхание, и, крепко зажмурившись, прыгаю вниз. Приземляюсь я с глухим звуком, словно упал мешок картошки, а не гламурный спецагент Эванс. Немного покряхтев, поднимаюсь на ноги и отряхиваю ладони о штанины.

Резкий луч света в глаза настолько ослепляет, что приходится инстинктивно прикрыть пальцами веки и тут же отвернуться.

— Эванс? — слышу я хриплый голос Гарри. — Какого хрена ты здесь делаешь, гребаная Нэнси Дрю?

— Пытаюсь спасти твою мерзкую задницу, — отвечаю я, потирая веки и пытаясь тем самым избавиться от мелькающих вспышек и разноцветных пятен, всплывающих перед глазами.

— Ты не права, у меня довольно-таки неплохая задница.

— Мы можем больше не уделять внимание твоей заднице?

— Ну, а чьей еще, не твоей же.

Глаза наконец привыкают к темноте, и Стайлс больше не светит мне в лицо, что не может не являться плюсом. Оглядываю свои ладони, которые покрылись легкими ссадинами, пока я пыталась плавно приземлиться.

Перевожу взгляд на Гарри, он, что и следовало ожидать, стоит напротив в темной толстовке и держит пневматическое оружие с краской и прикрепленным к нему фонариком, прицеливаясь в мою грудь.

— Попалась, — с улыбкой бормочет он, вскинув брови. — Думала, что мы настолько тупые, что оставим окно в подвал открытым? Это ловушка, деревня.

— Ты мог прикончить меня сразу, — вскидываю ладони вверх. — И сам ты деревня.

— Да вот узнал тебя по огромной заднице и кряхтению, решил, что замочу, глядя прямо в глаза.

— Так чего ждешь? — улыбнувшись, пожимаю плечами.

— Наслаждаюсь моментом, — немного помолчав, Стайлс тяжело вздыхает и откладывает свое смертоносное оружие в сторону, а затем протягивает руку вверх и дергает за шнурок.

Над моей головой загорается тусклая металлическая лампа, которая со скрипом качается из стороны в сторону, словно маятник, освещая тёмное помещение. С таким же успехом можно было зажечь свечу, от нее света и то больше, да и при том она не будет издавать неприятный жужжащий звук, как эта старая лампочка.

Оглядываю помещение и вижу недалеко от меня очертание настольного футбола, потрепанный диван и парочку кресел. У стены стоят стеллажи с хлопьями, чипсами и прочей ерундой. А дальше бочки с пивом для вечеринок.

— Что задумала? — спрашивает Стайлс, присаживаясь на подлокотник, видавшего на своем пути много, дивана.

— Я здесь с благими намерениями, — подхожу к игральному столу и хватаюсь за пластиковый рычаг. Поворачиваю стержень по кругу и наблюдаю за тем, как маленькие фигурки футболистов крутятся, словно мясо на вертеле. — Не ходите сегодня вывешивать флаг.

— Почему?

— Я не уверена, что произойдет что-то плохое, но лучше перестраховаться и не делать этого. В общем, это дружеское предостережение.

Гарри смотрит на меня какое-то время, а затем поднимается с места и встает с противоположной стороны стола.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — тихо отвечает парень. — Но ты же понимаешь, — Стайлс берётся за рычаг и посылает крошечный футбольный мячик на мою сторону поля, — насколько серьезно и рискованно то, что ты сейчас делаешь?

— Рискованно то, что среди ночи я пришла поиграть в футбол с врагом номер один в самое сердце его логова с ужасным освещением? — пытаюсь отшутиться и отправляю мячик на сторону Гарри.

— Эванс, — он тяжело вздыхает и упирается ладонями в край стола, — я уже говорил о том, что ты не умеешь шутить? Так вот ещё ты не умеешь шутить вовремя. Это, знаешь ли, — пожимает плечами, — тоже искусство. Этому нельзя научиться, с этим талантом рождаются.

— Будешь меня судить? — спрашиваю я, поднимая взгляд.

— Нет, просто хочу понять.

— Сейчас я делаю то, — натянуто улыбнувшись, пожимаю плечами, — что считаю правильным на данный момент.

— Но ведь ты даже не знаешь, случится ли что, и всё равно пришла?

— Ну, я же здесь. Вот и ответ на твой вопрос.

— Ты смелее, чем я думал, — хмыкнув, Гарри следит за тем, как я безуспешно пытаюсь загнать мячик в его ворота. — И играешь хуже, чем я думал.

Издав смешок, хватаю крошечный мяч пальцами и вручную закатываю его в ворота.

— Но ты ведь здесь, не только потому, что считаешь это правильным, — скрестив руки на груди, он облокачивается бедром о край стола. — Ты здесь потому, что испытываешь симпатию к кое-кому.

— Как ты догадался, что я всей душой влюблена в Найла? — вскинув брови, посылаю парню улыбку.

Гарри смотрит мне в глаза, а потом издает смешок.

— Ну вот, твои шутки становятся чуть лучше.

— Стайлс! — слышится крик Хорана сверху.

— Вот черт! Я не настолько люблю его, чтобы столкнуться с ним лицом к лицу! — в панике начинаю крутиться вокруг себя, ища взглядом убежище. — Что мне делать?

— Если он увидит тебя здесь, то раскрасит с головы до ног, — Гарри подталкивает меня в спину к окну, через которое я влезла. — Давай! — обхватив за талию, он поднимает меня к прямоугольному проему, но тут я слышу как дверь открывается.

Стайлс резко опускает меня на ноги, да так, что удар пяток об пол отдается в виски. Хочется громко материться, но я боюсь, что Найл в ту же в секунду зальет меня краской, попутно оставляя синяки на теле от удара шариков с краской.

Тяжело топая, Хоран спускается по деревянным ступеням, и моё сердце уже готово провалиться под землю от страха. Гарри прижимает меня спиной к стене и натягивает на голову капюшон, чуть ли не по самый нос.

— Черт возьми, — шепчет он, опуская ладони на мои щеки, — мне потом придется помыть себе рот с мылом.

Я ничего не вижу, но в следующую секунду остро ощущаю, как тёплые губы Стайлса впиваются в мои. От удивления широко распахиваю глаза, но под капюшоном это вряд ли кто-то заметит. Ладони саднит от царапин, но я цепляюсь в предплечья Гарри, чтобы оттолкнуть, но потом осознаю, что он делает это не от особой симпатии ко мне, а для того, чтобы помочь, поэтому просто изо всех сил сжимаю мягкую ткань его толстовки в своих пальцах, считая длинные секунды.

Сделки с дьяволом обычно заключаются поцелуем, это же не значит, что сейчас я продаю душу? Пусть даже и за свое спасение.

— Воу, — Хоран усмехается, — ты уже нашел с кем поразвлечься?

— Вроде того, — отстранившись, произносит Стайлс. Он поворачивает голову и прижимает меня к себе, а я в ту же секунду прячу свое лицо, уткнувшись в его грудь. — Что у тебя там случилось?

— Поймали французскую кошку с пачкой липовых приглашений в Сигму. Она пыталась пробраться к нам в дом через главный вход. Тупица.

О боже, Жаннет! Бедная.

—Ну облейте её сиропом и посыпьте перьями, будет не кошка, а курица, — Стайлс пожимает плечами, а я щипаю его за бок, намекая на то, что он мой должник. Гарри едва заметно вздрагивает, а затем издает смешок. — Хотя ладно, отпустите кошачьего Наполеона, пусть бежит на свободу и передаст остальным, что игра началась.

Как только Найл уходит, я вытираю губы рукавом кофты и, прикрыв веки, прислоняюсь спиной к стене, пытаясь восстановить ровное дыхание и сердцебиение.

— Ну и жесть, — тихо произносит Стайлс на выдохе.

Открываю глаза, парень стоит напротив, уперевшись руками в стену по обе стороны от моей головы.

— Это еще слабо сказано, — отвечаю я. Гарри долго сканирует мое лицо своим взглядом, отчего мне становится не по себе и хочется раствориться в стене за своей спиной. — Чего ты так смотришь?

— Жду.

— Чего?

— Ты в детстве читала сказки?

— Знаешь, — усмехнувшись, покачиваю головой, — меня всё больше поражает логичность в последовательности нашего диалога.

— В сказках принц целует лягушку, и та превращается в прекрасную принцессу. Вот, — пожимает плечами, — жду, когда ты в нее превратишься.

— Ага, только ты не учел, что сам чертов лягушонок, а никакой не принц.

— У тебя случайно нет святой воды? — спрашивает Гарри, вскинув брови. — Мне срочно нужно прополоскать рот.

— Если ты будешь полоскать рот святой водой, то расплавишься, Сатана несчастный.

Уголки его губ приподнимаются в подобии улыбки. Не выдержав, я издаю смешок, а затем и сам Стайлс начинает смеяться. Если бы мне рассказали эту историю в начале учебного года, я бы плакала, но сейчас почему-то слезы появляются лишь от смеха.

***

— Вы бы видели, как кричал философ, наступив на мышеловку! — со смехом вспоминает Алиша, когда мы встречаемся в столовой на перерыве, остановившись с подносами у стола раздачи.

— А в спортивном зале натянули веревки и закидали всё туалетной бумагой, — рассмеявшись, Жаннет последней расплачивается за еду, и мы направляемся к столику.

— Сигма вчера так и не вывесила флаг, — задумчиво произносит Пейдж, гоняя вилкой листы салата по тарелке.

— Декан, наверное, до сих пор не может поверить в своё счастье, — с натянутой улыбкой пожимаю плечами.

— И всё равно странно, что они нарушили традицию, — Харрис поднимает на меня взгляд, а я тут же опускаю свой в стакан с апельсиновым соком.

— Думаю, что они были заняты тем, что пытались раскрасить нас во все цвета радуги, — предполагает Жанни. — Вчера мне хорошенько досталось. Я принимала душ четыре раза, чтобы смыть краску с волос!

— Да чтоб этот херосос провалился, — Алиша с улыбкой треплет подругу по плечу. — Мы придумаем, как отомстить.

Со всех сторон звенят мобильники, принося своим владельцам оповещения. И это значит только одно: сплетница снова в деле.

GossipOfThe_BloomsburgUniversity: Привет всем проказникам. Эта ночь была полна шалостей, но вот вам еще одна: все знают, что вражда Каппы и Сигмы длится уже не один год. Но что, если великий Шекспир отбросил тень своего пера и на наш кампус? Для тех, кто не любит литературу, просто поясню, что это трагедия о вечной любви юных сердец, живущих среди двух враждующих кланов. Итак, представляю вашему вниманию — Блумсбург в роли Вероны, Скай Эванс в роли Джульетты Капулетти и Зейн Малик в роли Ромео Монтекки. Все мы знаем, чем закончилась эта история.

Никогда не знаешь, когда твой друг всадит тебе нож в спину, правда, Пейдж?

К посту прикреплены два моих последних сообщения, отправленных Зейну. Мои чертовы сообщения выставлены напоказ, их читает вся столовая. Такое чувство, что меня раздели, связали и выволокли на главную площадь города.

Меня сейчас стошнит.

Это не взлом, кто-то сфотографировал экран моего телефона, который я вчера оставила на кровати. И этот человек либо отправил этот снимок в сплетни, либо сам является сплетницей.

В любом случае это кто-то из Каппы.

Пейдж долго вглядывается в экран телефона, а когда откладывает его, то ее взгляд наполнен недоверием.

— Чего уставились?! — кричит она ребятам, сидящим за соседними столиками. — Это всё неправда! Её подставили. Так ведь, Скай? — поворачивается ко мне. — Скажи им, что это не так.

Я перевожу взгляд на Жаннет, она тут же опускает взгляд вниз, Алиша делает то же самое.

— Скай? — снова зовет Пейдж.

Прикусив губу, я так же опускаю взгляд на стол.

— Посмотри на меня, — просит она. В уголках серых глаз Харрис начинают блестеть слезы, и она качает головой. — Скажи им, что это не так. Что ты не предупреждала наших врагов, мы с тобой только вчера говорили о доверии. Ну пожалуйста, Скайлер, просто скажи им, — шепчет она. — Плевать на всех, скажи это мне. Только одно слово, и я поверю.

— Это правда, — отвечаю я, глядя подруге в глаза. Меня бьет мелкая дрожь, будто кто-то пустил электричество по венам, но я выдерживаю взгляд, полный разочарования. — Прости, мне очень жаль, но это правда.

Харрис сжимает в руке вилку так сильно, что мне кажется, что та вот-вот погнется. Ее скулы напрягаются, но нижняя губа дрожит, будто она замерзла.

— Вон отсюда, — цедит Пейдж сквозь зубы. — Вон! — вновь повторяет она, прикрикнув, когда я не двигаюсь с места. — Чтобы к концу дня в доме и духу твоего не было. Я не хочу делить одну крышу с предателем.

— Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, почему я так поступила, — сжав ручки сумки в руках, поднимаюсь с места и выхожу из столовой, игнорируя любопытные и осуждающие взгляды, направленные в мою сторону.

Это напоминает мне тот момент, когда все пялились на нас с Зейном в кабинете риторики. Но сейчас его здесь нет, и мне физически, до боли в груди, не хватает Малика рядом.

========== Часть 12 ==========

Сегодня важный тест по английскому, но я не могу и не хочу оставаться на парах. Перешёптывания, косые взгляды — всё это проходил практически каждый, кто попадал на страницы блога со сплетнями, я в том числе. Но в этот раз всё совсем по-другому. В этот раз я не могу смотреть в глаза девочкам из своего сестринства.

Из своего бывшего сестринства.

Опустив голову вниз, быстро перебираю ногами, желая побыстрее добраться до машины. Слёзы жгут глаза, но я не хочу показывать свою слабость и давать новый повод для обсуждений. Телефон постоянно вибрирует от сообщений.

Кто-то оскорбляет, кто-то обвиняет в том, что по моей вине сестринства лишили вечеринок до самого Рождества, и желает мне скорейшей смерти, а кто-то даже хвалит, но таких сообщений можно пересчитать по пальцам.

Пытаюсь игнорировать все послания, но одно сообщение заставляет меня вздрогнуть.

GossipOfThe_BloomsburgUniversity: Тебя ведь предупреждали, что лучше не рыть под меня. Можешь быть благодарна мне, Скай, теперь ты свободна.

Ни черта я не свободна. Сплетница просто вывела меня из игры.

— Ненавижу тебя, — шепчу я в экран, а затем выключаю телефон. Сегодня же удалюсь из всех социальных сетей, сменю номер, и если бы могла уехать отсюда, то непременно сделала бы это.

Остановившись рядом с машиной, стараюсь отыскать в сумке ключи, но перед глазами стоит пелена слез, размывая очертания и усложняя мои поиски. Дрожащие пальцы совсем не помогают. Сумка выскальзывает из рук, с глухим звуком приземляясь на серый асфальт.

Присаживаюсь на корточки и, разозлившись, вываливаю содержимое сумки на землю, пытаясь отыскать ключи среди канцелярского хлама. Бог ты мой, зачем мне столько ручек и тетрадок? Зачем мне вообще всё это нужно? Зачем?

Сдавленный всхлип неожиданно вырывается из легких. Хочется подняться на ноги, но они словно наполнились свинцом. Облокотившись спиной на дверцу автомобиля, скатываюсь вниз и присаживаюсь на асфальт. Сгибаю ноги в коленях и, прижав их к груди, поднимаю взгляд к небу, пытаясь сморгнуть слёзы. В горле будто застрял острый булыжник — это подходящая истерика.

Если я сделаю глубокий вдох, то истерика не вырвется наружу? А если выдохну?

Запустив пальцы в волосы, прикрываю глаза и продолжаю дышать, считая про себя от одного до десяти.

Слышу приближающиеся шаги, но не хочу открывать глаза. Хочу стать невидимкой. Но когда кто-то садится рядом, я даю себе минуту, прежде чем поднимаю веки.

Поворачиваю голову и вижу Томлинсона. Прислонившись спиной к дверце автомобиля, он уселся на холодный асфальт рядом со мной. Луи достает из кармана джинсовой куртки пачку сигарет и зажигалку. За ухом у него спрятана ещё одна сигарета, берет он именно её и заменяет на новую, что из пачки.

— Ты же футболист, — отмечаю я после того, как раздаётся щелчок зажигалки, и парень выдыхает клубок дыма.

— Ты же студентка, — выдаёт Луи, глядя на мои тетради, безжизненно валяющиеся на асфальте, словно кучка трупов после массового расстрела.

— Искала ключи от машины, — пожав плечами, зажимаю ладони между коленей.

— Я так и понял, — Томлинсон сгибает ноги в коленях и опускает на них локти, а я слежу за тонкой струей сигаретного дыма, пытаясь поймать тот самый момент, когда именно он растворяется в воздухе.

Это помогает отвлечься.

— Помнишь, — произносит парень, глядя перед собой, — как мы всем классом решили прогулять историю в выпускном классе перед зимними каникулами, но нас подставила тихоня, она единственная пришла на урок, и всем остальным влетело, — Луи крепко затягивается, а затем стряхивает пепел с сигареты. — Как её звали?

— Элизабет.

— Точно, — кивнув головой, он тихо усмехается, — Элизабет. А на следующий день она вошла в класс с гордо поднятой головой.

— Она не боялась нашей мести, — вспоминаю я, грустно улыбнувшись.

— А помнишь, — Томлинсон поворачивает голову, чтобы взглянуть в мои глаза, — почему мы не стали ей мстить?

— Она была из малообеспеченной семьи и мечтала поступить в университет лиги плюща, чтобы потом получить хорошую работу и помочь своим родителям. Их финансы не позволяли ей платную учебу в универе, так что она не могла пропустить ни одного урока, потому что боялась предать свою мечту.

— В тот вечер, когда отец узнал о моем прогуле, то кричал как ненормальный. Я всю неделю ненавидел Элизабет, но одновременно гордился тем, что она поступила смело, так, как считала нужным.

— Знаю, что ты пытаешься сказать, — вздохнув, прислоняюсь затылком к дверце автомобиля. — Но у неё была цель, Луи, а у меня её нет. Я предала подруг.

— Ты рассказала Пейдж, в чём именно дело? — Луи тушит сигарету об асфальт, а затем щелкает пальцами, выкидывая окурок в сторону.

— А ты знаешь в чём дело?

— Нет, но я знаю тебя. Ты не стала бы предавать кого-то без причины. Или, — он легонько пихает меня плечом, — вас в Каппе настолько меняют?

— Это долгая история, и её нельзя рассказывать на трезвую голову.

— Я не пью с неряхами.

— Прости? — удивлённо вскинув брови, смотрю на парня, а затем оглядываю свою одежду на наличие пятен.

— Ты разбрасываешь свои вещи по парковке трезвая, — он кивает в сторону ручек и тетрадей, листы которых легонько колышутся на ветру, — боюсь представить, что ты вытворяешь по пьяни.

Усмехнувшись, покачиваю головой и выпрямляю затёкшие ноги.

— Как тебе это удается, Лу? — спрашиваю я, глядя вперед. — Ты не обращаешь внимание на конфликты и сплетни, смотришь словно поверх них, — смотрю на парня и встречаю его серьезный взгляд. — Ты остался собой.

Луи замолкает на некоторое время, постукивая пальцами по колену.

— Будь у тебя машина времени и ещё один шанс, ты бы предупредила Зейна снова?

Внезапный вопрос Томлинсона заставляет меня задуматься всего на пару секунд, после чего я уверенно киваю.

— Тогда ты тоже осталась собой, — подмигнув мне, он отталкивается ладонями от земли, чтобы присесть на корточки и закрыть обложку тетради, что раскрылась от ветра. Как только парень делает это, то я тут же замечаю свои потерянные ключи. — И помни главное правило Джерси.

— Их два, — с улыбкой напоминаю я, забирая ключи из его пальцев.

— Точно. Первое — зимой всегда нужно возить лопату в багажнике, потому что выезд к хренам занесет за пару минут. И второе…

— Будь собой, — продолжаю я, и Томлинсон кивает.

— Забей на всех, Скайлер. Знаю, что совет примитивный, но это работает. Хоть я и мечтаю о том, что в один прекрасный день Пейдж заберут инопланетяне и никогда не вернут её обратно, — Луи пожимает плечами. — Но если она твоя подруга, — парень снова морщит нос, и я издаю смешок, — то пусть ее величество проявит уважение к вашей гламурной дружбе и хотя бы выслушает полную версию произошедшего. Тогда уже тебе судить, насколько из неё хороший друг.

— Элеанор повезло с тобой, — говорю я, внимательно вглядываясь в голубые глаза парня.

— Ну, — уголки его губ приподнимаются, — скорее мне с ней. Но только не говори Эль, что я так сказал, не то она точно поймет, что я у нее под каблуком. В нашей паре я должен оставаться очаровательным и упрямым, а Эль милой и лояльной.

— Договорились, — усмехнувшись, киваю. — Спасибо тебе, Луи.

Я говорю это «спасибо» и имею в виду то, что Томмо помог мне хоть немного разобраться в себе в тот момент, когда я думала, что уже потеряла саму себя. Мне не нужно говорить этого вслух, улыбнувшись, парень просто кивает в ответ, взглядом показывая, что он понял то, что именно я хотела сказать.

***

Чтобы перевезти все мои вещи из дома Каппы понадобится не один час. Хватаю спортивную сумку и впопыхах закидываю в неё всё самое необходимое. Слишком тороплюсь и едва не забываю зубную щетку, хотя понимаю, что смогу купить её в ближайшем маркете.

Нахожу в шкафу старые конверсы, джинсы и клетчатую рубашку, в которые и переодеваюсь. Эта одежда напоминает мне о доме. Но ведь и это место тоже мой дом. По крайней мере так было еще утром.

Накидываю куртку и, схватив сумку, сбегаю вниз по лестнице, стараясь не заострять внимание на мелочах, потому что в голове начинают всплывать картинки из прошлого. Чёртовы воспоминания о хороших временах, проведённых в этом доме. Их было много.

В регистратуре заявляют, что мест в общежитии нет. Не считая одного блока, именуемого среди студентов: «английский пансионат». Так его прозвали давно, с тех самых пор, как ответственной за живущих там девушек стала миссис Блэк.

Эта худощавая женщина маленького роста вечно носит чёрные платья с незаменимыми белоснежными воротничками. Седые волосы убраны в тугой пучок, а лицо, покрытое бледной пудрой и изможденное морщинами, практически никогда не демонстрирует эмоций.

Приходится воспользоваться маминым подарком на День рождения — чековой книжкой. Потому что под рукой у меня нет наличных, которыми я смогу оплатить первоначальный взнос за два месяца проживания. Нужно продержаться до зимних каникул, потом что-нибудь придумаю.

Когда мне дают направление в английский пансионат, я даже усмехаюсь, представляя, как Пейдж будет смеяться. Она не один раз, шутки ради, рекомендовала не прошедшим в Каппу девушкам пожить там.

После того, как я выслушала тридцатиминутную лекцию миссис Блэк о правилах проживания в общежитии, прихожу к выводу, что подпольные концлагеря существуют, мне наконец выдают ключ от комнаты.

Ключ. От. Комнаты.

Железный такой. Ключ.

Конечно, в тот момент, когда университетская система общежитий переходила на электронные замки с карточками, комендант английского пансионата напрочь отказалась от нововведений. Но сейчас мне грех жаловаться. По крайней мере не придётся спать в машине.

Следую по длинному коридору, устланному чёрным ковролином, а белые стены уже наводят тоску. По пути встречаю нескольких девушек, которые косятся на меня как на привидение. То ли они думают, что я потерялась, то ли удивлены тем, что я надела хлопковую рубашку в клетку и кеды.

Деревянная дверь в мою комнату приоткрыта, стучусь несколько раз, а затем осторожно толкаю ее, и она раскрывается с противным скрипом.

— Привет, — улыбнувшись блондинке, сидящей за компьютерным столом, демонстрирую ей свой ключ, который всё это время я сжимала в пальцах. — Меня зовут Скай, я твоя новая соседка.

Зелёные глаза девушки расширяются в удивлении, тонкой рукой она тянется к кружке с кофе, которым пропахла комната, чтобы сделать несколько глотков.

Отставив напиток на стол, соседка молча оглядывает меня с головы до ног, покручивая кольцо на среднем пальце, а затем вновь разворачивается к экрану ноутбука и продолжает печатать что-то, будто меня здесь нет.

Ладно, может тут есть какое-то правило, которое я прослушала? Нельзя здороваться с сидящими или вроде того.

Пожав плечами, принимаюсь оглядываться. Сразу видно, что в одной половине комнаты кто-то живет. Моя молчаливая соседка развесила над постелью несколько листов с набросками одежды: пальто, платья, шляпки. У подножия кровати лежит пушистый коврик, со стороны он кажется мягким и будто призывает пройтись по нему босиком. А на широком подоконнике собрался склад плюшевых мишек и пару растений в горшках.

Моя половина комнаты пустая, можно сказать мертвая. Кровать с голым матрасом, узкий шкаф с заметно провисающей на петлях дверцей и маленький комод. Кидаю сумку на кровать, а затем вновь поворачиваюсь к соседке.

— Классные рисунки, — предпринимаю еще одну попытку завести знакомство. — Учишься на дизайнера одежды?

— Чёрт, — плечи девушки трясутся от смеха, отчего светлые локоны подпрыгивают, — ты сейчас серьёзно?

Развернувшись на крутящемся стуле, она закидывает ногу на ногу и скрещивает руки на груди.

— Будешь делать вид, что не помнишь меня?

— Прости? — удивлённо вскинув брови, всматриваюсь в лицо девушки и стараюсь найти в нём знакомые черты.

— Валери Саммерс, — представляется она, а затем ищет в моих глазах намек на воспоминание и, не найдя его, издает смешок. — Господи, карма действительно правильно сделала, что долбанула тебя.

Что за фигня? Люди, у которых есть плюшевые мишки, обычно очень добрые!

— Прости, что не помню тебя, Валери, — пожимаю плечами. — Но…

Вдруг меня озаряет. Мишки. Плюшевые мишки. Я помню эту девушку.

Валери пыталась попасть в Каппу в прошлом году. Алиша была её куратором. Милая Валери Саммерс приехала из Невады с целой коллекцией плюшевых медведей, поглощенная идеей стать знаменитым дизайнером. Она надеялась, что наличие в резюме такого сестринства, как Каппа, поможет ей открыть двери на стажировку в идеальный дом моды Карла Лагерфельда.

Валери выполнила все задания. А в вечер перед официальным отбором мы собрались у камина в гостиной вместе со своими протеже. Этот вечер был одним из самых последних и важных этапов отбора.

Объявляют, что каждая, кто хочет стать девушкой Каппы, приносит с собой вещь, которая тесно связывает её с прошлым.

В этой формулировке есть подвох: девушки думают, что принесут вещь и будут делиться с будущими сестрами воспоминаниями, и станут ближе друг другу. Но проблема в том, что, вступая в сестринство, ты должен расстаться со своей прошлой жизнью, произнести поминальную речь и кинуть воспоминание в огонь, что пылает в камине.

Мне повезло, что в ночь, когда я проходила отбор, то притащила с собой всего лишь любимую потрёпанную футболку. Но вот одна девушка принесла с собой фотографию погибшей матери. А какой нормальный человек кинет фото родителей в огонь?

Этой девушкой была Пейдж. Она не выкинула фото и, разумеется, ушла бы добровольно, если бы я не сорвала со своей руки браслет и не вложила его в ладонь Харрис, пока остальные не видят. Тогда мы солгали, Пейдж на ходу придумала историю, связанную с браслетом за два доллара, и, наверное, уже в тот момент мы стали подругами.

В прошлом году Харрис была взвинчена, потому как только недавно перешла в статус президента сестринства. А Валери, как назло, принесла папку со своими набросками и сказала, что прошлая жизнь держалась только на мечте о будущем. В тот вечер она отказалась сжигать надежды на свою мечту, а её рисунки вылетели за дверь от руки Харрис, разлетаясь по дождливой улице.

Из-за ливня и ветра большую половину рисунков из портфолио ждала печальная участь.

— Мне очень жаль, что так произошло, Валери, — с грустью говорю я, глядя ей в глаза.

— Тебе жаль? — она снова усмехается. — А тебе было жаль, когда в кафетерии Пейдж назвала меня чудачкой, и все подхватили это слово. Меня до сих пор так называют, но тебя, конечно же, это мало волнует.

Склонив голову набок, Валери смотрит на меня с неприязнью, и ее губы искривляются в ироничной улыбке. Той мечтательной девушки больше нет. Каппа уничтожила ее.

Пейдж. Я. Алиша. Даже Жаннет. Мы все это сделали.

— Даже страшно представить, сколько человек вы унизили за это время, а теперь вы настолько озверели, что прёте против самих же себя. Смешно, не правда ли?

Я не смеюсь, и Саммерс тоже. Закрыв крышку ноутбука, она сжимает в ладонях кружку и поднимается со стула. Остановившись рядом с моей кроватью, Валери вытягивает руку вперед и, глядя мне в глаза, переворачивает её над моим матрасом, проливая на него кофе.

— Пошла ты к черту вместе со своими извинениями, — бросает она, прежде чем выйти из комнаты.

Смотрю на пятно кофе, оно разрастается и въедается в матрас, подобно страху внутри меня. Сколько таких людей, как Валери, мы сломали за это время? А лично я? К скольким судьбам я приложила руку? Валери не единственная, над кем издеваются.

Что там сегодня говорил Луи? Забить?

Нет, я не могу забить. Я живу в комнате с девушкой, мечты которой разбились на моих глазах, но тогда я смолчала. Черт возьми, я почти всегда молчала, боясь взять огонь на себя. Долбанная трусиха. У Валери хватило смелости отказаться от Каппы, а я, словно сдавшись, вынудила Пейдж изгнать меня. Чувствую себя тупоголовым камикадзе.

От мыслей меня отвлекает шум в коридоре. Глухой стук женских каблуков. Кто-то семенит по ковролину, причем очень быстро.

— Я ещё раз повторяю, что молодым людям запрещено приходить в женское общежитие! — пронзительный голос миссис Блэк разрезает коридор. — Да стойте же вы!

— Я всего на пару минут, — сердце йокает в груди, когда я слышу голос Зейна. — Мне нужно ее увидеть.

— Часы посещения с двенадцати дня до трёх и только по субботам.

— Ага, я услышал вас еще с первого раза.

Пока перепалка представителей разных поколений продолжается, я выглядываю в коридор.

Миссис Блэк комично-маленького роста, а особенно рядом с Зейном, которому она по локоть, и за него, кстати, женщина цепко хватается, пытаясь остановить парня.

— Мои девочки не такие! К ним домой не приходят парни, все свидания за пределами этого блока.

Зейн пытается избавиться от хватки упертой женщины, а затем резко останавливается.

— Ой, смотрите, — вскинув брови, он оборачивается назад. — Наверное, это вы обронили?

— Что именно? — продолжая держать Малика, миссис Блэк тоже оборачивается.

— Розги, блин! И горох, вы же на него ставите девочек на колени в угол, когда они перестают слушаться.

Я издаю смешок, а миссис Блэк выливает целый поток благородных и изысканных ругательств, что вызывает у Малика только тихий смех.

— Зейн, — зову я, облокачиваясь плечом на косяк.

Парень оборачивается и, прикрыв глаза, откидывает голову назад, чтобы с облегчением выдохнуть.

— Я везде тебя искал, Джерси, и сначала не поверил, когда в регистратуре мне сказали, что тебя заселили в английский пансионат.

— В какой пансионат? — переспрашивает миссис Блэк.

Малик удивленно вскидывает брови, кажется, он уже и позабыл, что его держат в заложниках.

Опустив взгляд, наполненный иронией, он изучает бледные пальцы, всё еще держащие его локоть.

— В этот грёбаный английский пансионат, мэм.

— Молодой человек, наш блок назван в честь королевы Виктории! Постарайтесь не использовать такие выражения в этих стенах.

— Вы что, — парень прыскает со смеху, — серьезно?

— Зейн, ну хватит, — прошу я, стараясь спрятать улыбку.

Малик наконец-то высвобождается из цепкой хватки и чуть ли не бежит в мою сторону. Затащив меня в комнату, он мгновенно закрывает дверь прямо перед носом миссис Блэк. И так же мгновенно раздается стук.

— Да-да? — вскинув брови, Зейн прислоняется плечом к двери.

— Немедленно откройте!

— Чтобы вы меня выгнали?

— Да.

— Как предсказуемо, — подняв взгляд к потолку, он щурится. — Не убедили, поэтому не открою.

— Тогда я выселю вашу подругу и не верну предоплату.

— Малик, блин! — испугавшись, бросаюсь вперед, чтобы открыть дверь, но он останавливает меня движением руки.

— Она моя сестра, а насколько мне известно, родственникам можно посещать местных заключенных.

— Вы не очень-то похожи, и перестаньте ёрничать, вам это не к лицу.

— Скай моя сводная сестра, — Зейн с улыбкой пожимает плечами, а я прикрываю пальцами веки, мысленно прощаясь с только что приобретённой крышей над головой.

— Тут сводные братья каждый день пытаются попасть на территорию общежития.

— Скажите, — Малик тяжело вздыхает, прислоняясь спиной к двери, — в вашем общежитие живут девушки только с высоким средним баллом, верно?

— И?

— Мы с вами создали так много шума и отвлекли большую половину девушек от учебы. Мы же не хотим, чтобы их успеваемость упала? Может, вы дадите мне десять минут наедине с моей дорогой сводной сестрой, — он подмигивает мне, а я недовольно морщу нос, — и тогда мы мирно разойдемся?

Миссис Блэк молчит около минуты, а затем вновь стучится. Потирая щеку, Зейн усмехается, но всё же открывает дверь. Комендант смотрит то на меня, то на Малика. Прищурившись, она поджимает бледные, почти невидимые губы и покачивает головой.

— Десять минут, — строго отрезает она.

— Милосердие вам к лицу.

— И, — женщина поднимает крючковатый указательный палец, — чтобы дверь была открыта.

— Как скажете, — улыбнувшись, Малик раскрывает дверь шире.

— И ещё мне нужно ваше имя, потому что я всё равно напишу жалобу на ваше поведение.

— Эдвард Каллен, — уверенно выдает парень.

Поджав губы, я отворачиваюсь к окну и прикрываю ладонью рот, стараясь не засмеяться.

— Господи, — тихо выдыхает Зейн, выглядывая в коридор, — я думал, что она никогда не уйдет. Вылитая Пейдж в старости, — выдав пару ругательств, он оборачивается. — У меня осталось примерно девять минут и тридцать секунд…

Зейн замолкает и смотрит на меня так, будто увидел впервые. Думаю, что видок у меня измотанный.

Такое чувство, что мы не виделись тысячу лет. Хотя даже сутки не прошли с нашей последней встречи, но всё так кардинально изменилось. В горле застревает ком из непролитых слез, но я стараюсь улыбнуться.

— Всё нормально, — отмахиваюсь, — не надо смотреть на меня так, будто всё мое имущество сгорело в пожаре.

— Джерси, — он делает шаг вперед, — иди уже ко мне.

С моих губ вылетает рваный выдох, и проходит пара секунд, прежде чем я преодолеваю расстояние между нами. Я с такой силой врезаюсь в грудь Зейна, что боюсь, что снесу его. Встаю на цыпочки и, крепко прижавшись, обнимаю парня за шею, вдыхая аромат парфюма. Он опускает ладонь на мою спину, прижимая к себе еще крепче, а его пальцы вмиг путаются в моих волосах.

Я думала, что рядом с Зейном буду чувствовать себя сильной. Но нет, рядом с ним я могу позволить себе показать слабость, снять маску. Просто знаю, что он может быть сильным за нас двоих, пока моё тело сотрясается от рыданий.

В его руках я чувствую себя слабой, хрупкой, но при этом защищённой. Зейн рядом, а значит всё плохое уже позади.

— Я тебе большую половину дня звонил, — шепчет парень, поглаживая меня по спине. — Ты чертовски напугала меня, Скайлер.

— Думал, — шмыгнув носом, выдаю слабую улыбку, — что я скинулась с моста влюблённых?

— Думал, что ты сдалась и уехала, — он еще сильнее прижимает меня к себе и приподнимает, отрывая мои ноги от пола. А я просто висну на Зейне, не в силах даже поднять веки. — Почему у тебя выключен телефон?

— Тот же вопрос я хотела задать тебе вчера.

Зейн опускает меня на ноги и слегка отстраняется, чтобы заглянуть в глаза.

— Ненавижу себя за то, что меня не было рядом с тобой сегодня, — прикоснувшись к моим щекам, он бережно вытирает с них слёзы большими пальцами. — Если бы я только не забыл свой телефон дома.

— Где ты был? И если ты скажешь: «бегал», я тебя ударю.

— Но я и правда в каком-то смысле бегал, — усмехнувшись, он покачивает головой. — Гарри сказал, что вывеска флага у главного корпуса отменяется. Ночью мы поехали к дому декана, чтобы нарисовать на двери его гаража ту же картинку, что и на флаге.

— Господи, — рассмеявшись, покачиваю головой, — вас не поймали?

— Нет, но Акселя поймал соседский ротвейлер, как раз в тот момент, когда мы бежали. Потом нам пришлось ехать до ближайшей больницы, чтобы этому дебилу зашили ногу.

— Какой кошмар! — приложив пальцы к губам, покачиваю головой. — Он в порядке?

— С ним всё нормально, пара швов. В общем, рисунок-то так и не был начат, а пока мы носились по больнице, уже начало светать. Пришлось ждать, пока декан и его жена уедут на работу, чтобы нарисовать это чертово граффити. Мы как раз ехали домой, когда опубликовали пост о нас с тобой, и только тогда Гарри рассказал, что ты приходила и почему он решил не вешать флаг возле университета, — Зейн проводит большим пальцем по моей нижней губе и заглядывает в глаза. — Никогда дорога до кампуса не казалась мне такой долгой.

— Знаешь, — опускаю взгляд и подхватываю пальцами болтающийся шнурок от капюшона на темной толстовке парня, — с одной стороны я очень сильно хотела, чтобы ты был там со мной. А с другой, — пожимаю плечами, — мне не хотелось, чтобы ты был свидетелем этой картины. Когда сплетница вчера написала мне, я знала, на что шла.

— Она, что? — Зейн меняется в лице. Брови сходятся на переносице, а скулы напрягаются до предела, когда он отводит взгляд в сторону. — Долбанная стерва, она обещала, что не станет трогать тебя.

— О чём ты говоришь? — непонимающе покачиваю головой.

— Вчера днем она написала мне. Пообещала, что если перестану играть с вами в детектива, то она не будет касаться тебя в своих постах и оставит в покое. В итоге она дважды нарушила слово.

— Зейн, — опускаю ладонь на его грудь, — ты должен был сказать мне, нельзя было идти у нее на поводу.

— Ты помнишь, как была напугана этими анонимными записками? — он ловит пальцами мою руку, лежащую на его груди, и сжимает в своей, бережно перебирая пальцы. — Если перестать искать ее значит для тебя спокойную жизнь, то почему нет?

— Я думала, что человек, который рассказывает всем правду, не будет врать… — замолкаю, вспоминая о недавнем сообщении. — Сегодня она написала мне, что теперь я свободна.

— Конечно, после того как выстрелила в тебя в упор перед всеми. Теперь я точно найду ее и нахрен загашу, — покачивая головой, Малик смотрит за мою спину, а затем его брови приподнимаются в удивлении. — Это твоя кровать?

Оборачиваюсь и смотрю на пятно кофе, расползшееся по матрасу.

— Да, — отстранившись от парня, заправляю волосы за уши и натягиваю улыбку, — случайно пролила кофе.

— Ага, — Малик смеряет меня скептическим взглядом, а затем оглядывает комнату. — Так как говоришь, зовут твою соседку?

— Зейн, не надо, — качаю головой, пряча ладони в задние карманы джинсов. — Я сама с этим разберусь.

— Как вижу, у тебя отлично выходит, — покосившись на темное пятно, парень поджимает губы и переводит взгляд на подоконник. — У твоей соседки целая коллекция плюшевых мишек, и при этом она обливает казённые матрасы своих новых знакомых? — разводя руки в стороны, он посылает мне удивлённый взгляд. — Что с ней, мать ее, не так?!

— Она пыталась попасть в Каппу, — поморщив нос, поясняю я.

Тут на лице Малика мелькает озарение, кивнув головой, он издает смешок, а я пихаю его в грудь. Увернувшись от удара, он ловит меня за руку и прижимает к себе, опуская ладони на мою поясницу.

— Пока мы ехали домой, я рассказал Гарри нашу с тобой историю от самого начала и до конца.

— Что?! — округлив глаза, я едва сдерживаюсь от того, чтобы в удивлении не подпрыгнуть. — И ты говоришь об этом только сейчас? Как он отреагировал?

— Вполне неплохо, — пожимает плечами, — он не сильно удивился.

— Погоди, — пытаюсь отпрянуть, но Зейн не выпускает меня из своих объятий, — ты сказал, что с вами был Аксель. Он тоже слышал это?

— Думаю, что когда он делал парочку перерывов и не ныл о своей ноге, то слышал. Мне неважно, что скажут парни из братства, Скайлер, а тем более остальные.

— Ты рисковал.

— Лучше поздно, чем никогда, верно?

— Да, но, — улыбнувшись, пожимаю плечами, — вдруг ты мне не нравишься? Что тогда будешь делать?

Тихо рассмеявшись, Зейн наклоняется и накрывает мои губы своими, а я без лишних раздумий отвечаю на поцелуй, который ждала несколько лет.

Он наполнен отчаянием вперемешку с нежностью и грустью о том, что мы потеряли столько времени зря.

Кажется, мое сердце за этот день останавливалось много раз, но сейчас оно замерло и будто сорвалось со скалы, разбиваясь вдребезги, а потом волшебным образом исцелилось.

Только это сердце стало чувствительнее.

Я острее ощущаю вкус мягких губ на своих, тело становится податливым под уверенными руками и нуждается в прикосновениях. Зарываюсь пальцами в густые волосы Зейна, и из моих легких вырывается глухой стон, когда он прикусывает мою нижнюю губу. Сквозь поцелуй чувствую, как он улыбается, и это заставляет меня немного смутиться.

— Да, — чуть отстраняясь, тихо говорит парень, поглаживая мою щеку большим пальцем, — я определенно тебе не нравлюсь.

Усмехнувшись, опускаю взгляд, чтобы спрятать счастливый блеск в глазах, но Зейн ловит пальцами мой подбородок и заставляет посмотреть на него.

— Кстати, я еще не высказал тебе всё, что думаю о твоем вчерашнем глупом поступке. Чтобы больше не было таких случаев, где ты жертвуешь собой для того, чтобы предупредить меня о чем-то, договорились?

— Я не буду давать таких обещаний.

— Скайлер, — карие глаза Зейна темнеют, а между бровями ложится складка.

— Эй, — вздрагиваю от неожиданности, когда слышу голос Валери. Она проходит мимо нас и вновь садится за свой ноутбук, — Белла Свон, я встретила внизу миссис Блэк, она попросила твоего сводного брата Эдварда Каллена поторапливаться.

Усмехнувшись, прикасаюсь лбом к плечу Малика и крепко обнимаю, сцепляя пальцы за его спиной. Я напрочь позабыла о том, где мы находимся.

— Пойдем отсюда, — шепчет он, прикоснувшись губами к моему виску.

— У меня комендантский час, — улыбаюсь, когда плечи Зейна начинают трястись от смеха. — Я серьезно.

— Тогда останешься у меня.

— В доме, где все меня ненавидят?

— В этой комнате тебя тоже не особо любят. Или тебе просто хочется спать на мокром?

Рассмеявшись, покачиваю головой и прикрываю веки, когда парень оставляет невесомый поцелуй на моем лбу.

— Я не особо расстроюсь, если ты не будешь ночевать здесь, — напоминает Валери о своем присутствии.

Вскинув брови, Зейн несколько секунд сверлит взглядом спину Саммерс, а затем набирает воздуха в легкие, чтобы, я уверена, сказать что-нибудь язвительное.

Приходится накрыть ладонью его губы, чтобы он не отвечал. Взглядом прошу Малика остановиться, потому что не вижу смысла в этой перепалке.

Зейн тяжело выдыхает, и я не могу сдержать улыбки, когда его тёплое дыхание щекочет мои пальцы. Он кивает, тем самым показывая, что сдается, а я убираю ладонь от его мягких губ.

— Знаешь, — тут же обращается он к Валери, а я закатываю глаза, — считать себя жертвой и жалеть может каждый. Проблема глупых людей — их убеждения. Тут нет виноватых, странная и агрессивная соседка Скай, есть только те, кто винит в своих проблемах других. У всех есть сложности и, несмотря на социальный статус в обществе, только ты выбираешь: сидеть в углу и жалеть себя, либо идти дальше. Возможно, тот день, когда ты не попала в Каппу, был лучшим в твоей жизни, но пока ты еще сама этого не поняла.

Валери, которая до этого печатала, замирает. Она слышала каждое слово Зейна, но так и не ответила. Вздохнув, Малик подходит к кровати, чтобы взять мою сумку.

— И, кстати, — он вновь оборачивается, — пока не будет твоей соседки, подумай о том, что ты сделала с ее кроватью. Чем ты сейчас лучше хоть одной из тех, кого так ненавидишь?

Мягко улыбнувшись, Зейн прижимает меня к себе, чтобы оставить легкий поцелуй на виске, а затем ловит мою ладонь. Переплетая наши пальцы, он утягивает меня за собой в коридор, а я просто молча следую за парнем, наслаждаюсь теплом его руки и потихоньку чувствую, как его уверенность в том, что всё будет хорошо, передается и мне.

========== Часть 13 ==========

Когда мы с Зейном подходим к дому Сигмы, внутри разрастается нечто похожее на панику. Как переступить порог этого дома? Перед глазами всплывают страшные картинки того, как меня обстреливают краской и выставляют с позором. Для мальчиков из Альфы я по-прежнему осталась закоренелым врагом.

Мы останавливаемся на крыльце, и я неосознанно делаю шаг назад, глядя на дверь, как на стоматолога, который сказал, что анестезия не потребуется. Мне нужна моральная анестезия или на худой конец глоток виски.

Малик оборачивается, в его взгляде сквозит понимание, и я благодарна ему за то, что мне не нужно говорить о причине моего ступора.

— Тебе не стоит переживать, Скайлер, — опустив ладонь на мою щеку, он дарит мне мягкую улыбку. — Гарри пообещал поговорить с ребятами, поэтому никто не будет встречать нас с мачете в руках.

— От этого не легче, — опускаю взгляд вниз.

Когда мягкие губы парня касаются моего лба, то мне становится спокойней.

— Обещаю, что мы сразу же уйдем, если тебе что-то не понравится.

— Мы? — слабо улыбнувшись, наконец-то поднимаю взгляд.

— Да, создадим свою общину непонятых и неприкаянных душ. Будем сами себе президентами.

— И в нашей собственной общине не нужно будет носить розовый верх по средам?

— Ну, — Зейн пожимает плечами, — может только мне и разве что по вторникам. Просто помни об одном, — шепчет он на ухо, — я не дам тебя в обиду.

Даю себе еще пару минут, прежде чем перейти порог дома. Из гостиной раздаются громкие голоса: Гарри и Аксель устроились на диване, играя в приставку. Видимо, Стайлс проигрывает, поэтому нещадно бьёт друга по перебинтованной после укуса ноге, чтобы выиграть себе немного форы.

— Охренел?! — Аксель морщится и, откинув джойстик, тут же хватается за больную ногу. — Ненавижу тебя, урод!

— Да ладно тебе, Акс, — издав смешок, Стайлс продолжает с азартом смотреть в экран и лихорадочно стучать пальцами по кнопкам. — Это называется «блеф».

— Это называется «мой друг конченный и бездушный дебил», — парень подхватывает брошенный джойстик, чтобы треснуть им Гарри по плечу.

Рассмеявшись, Стайлс вновь тянется, чтобы задеть раненного собрата, но тут замечает нас. Его брови удивлённо приподнимаются, а улыбка становится шире. Аксель скрывает своё первоначальное удивление за неловкой улыбкой, я киваю ему, и он тут же кивает в ответ, а затем возвращается к игре, будто всё нормально, и я являюсь частым гостем в доме Сигмы.

— Впервые вижу свергнутого регента воочию, — откинув джойстик в сторону, Стайлс хлопает ладонями по коленям и поднимается с места.

— Хватит уже, Гарри, — Зейн тянет меня за руку, ведя вдоль широкого холла, а Гарольд, конечно же, следует за нами. — На сегодня с неё достаточно остроумных, но на самом деле нет, шуток.

Мы входим в просторную кухню, и первым делом внимание привлекает холодильник, на котором не осталось живого места. Вся его гладкая поверхность изрисована и исписана инициалами братства, именами мальчиков и их взаимными подтруниваниями друг над другом. Этот пёстрый холодильник совершенно не вписывается в окружение мебели из тёмно-вишневого дерева, покрытого лаком.

Вообще впервые вижу дом Сигмы таким пустым, я была здесь только на вечеринках, где толпилось столько народу, что было проблематично сделать даже банальный вдох.

Присаживаюсь за стол, напротив меня устраивается Стайлс, а Зейностанавливается у холодильника, чтобы достать из него две бутылки пива. Повернув ребристую крышку, он оставляет одну бутылку передо мной, и я посылаю ему благодарную улыбку, потому что мне весь день хотелось выпить, чтобы забыться и уснуть без разъедающих сознание мыслей.

— Да я же просто хотел сказать: «Добро пожаловать», — Гарри подмигивает мне. — Рад видеть тебя здесь.

— Спасибо, что позволил остаться, — приподнимаю тёмную бутылку в воздухе, а затем делаю глоток, наслаждаясь терпким вкусом напитка, — это был не самый лучший день в моей жизни.

— Это правда, что тебя заселили в английский пансионат?

Поморщив нос, я нехотя киваю, а Стайлс, запрокинув голову назад, громко смеётся в ответ. Малик стоит посреди помещения, облокотившись бедром на кухонный остров, и смотрит на друга несколько секунд, прежде чем запустить в него крышкой из-под пива.

— Ладно, — вскинув ладони вверх, Гарри вздыхает, — это правда дерьмово. И я знаю, что ты попала в эту ситуацию из-за нас. Кстати, — вертя пойманную крышку в пальцах, он поворачивается к Зейну, — там есть ещё пиво?

Малик возвращается к холодильнику, а Гарри вновь поворачивается в мою сторону.

— Я уже говорил, что ты поступила смело, предупредив нас. Я рассказал обо всём парням, и можешь не переживать, они совсем не против того, что ты здесь гостишь.

Опустив взгляд, парень барабанит пальцами по глянцевой поверхности стола.

— На самом деле мне и правда жаль, что так вышло, Скай. Но я знал, что рано или поздно ты окажешься здесь, потому что после поцелуя со мной девушки всегда возвращаются назад за нечто большим.

Горлышко стеклянной бутылки так и не доходит до моих губ, задержав дыхание, я тупо смотрю на Стайлса, моргая как глупая рыба. Зейн замирает у раскрытого холодильника, его плечи напрягаются, а затем парень медленно оборачивается.

— Что такое? — Гарри удивлённо смотрит то на меня, то на Малика. — Твою мать, — поморщившись, он прикрывает пальцами веки, — я думал, что вы из тех родственных душ, которые всё рассказывают друг другу. Эванс, ты что, не поведала ему о том, как я героически тебя спас?

— Зейн, — отставив бутылку на стол, поднимаюсь на ноги, — это совсем не то, что ты думаешь.

— Да, Зи, этот поцелуй был лишь во спасение Скай, иначе Найлер разукрасил бы её краской.

Малик молча смотрит на нас всего несколько секунд, прежде чем сдвинуться с места.

— На пару слов, — бесцветно бросает он Стайлсу и, хлопнув друга по плечу, выходит из кухни.

— Ну спасибо тебе, Эванс, — кряхтя, Гарри поднимается с места.

— Мне?! — разводя ладони в стороны, с возмущением смотрю на парня. — Кто вообще говорит о таком в шутливой манере?

— Да не парься ты, сейчас всё разрулю, — успокаивает он, выходя из кухни и бурча что-то себе под нос.

Прикрываю веки и, прерывисто выдохнув, пробегаюсь пальцами по волосам. Этот день когда-нибудь закончится? Пожалуйста, пусть хотя бы маленькая его часть окажется ужасным сном. Я не могу потерять доверие Зейна из-за глупого случая. Не после всего, через что мы прошли.

Смотрю на раскрытую дверцу холодильника, которую Малик так и не закрыл. Шутка Гарри оказалась слишком неожиданной даже для меня, не то что для Зейна. Подхожу к изрисованному холодильнику, чтобы закрыть как раз в тот момент, когда на кухне появляется Найл.

Волосы взъерошены, а веки полуприкрыты, он явно только что проснулся. Потянувшись в проходе, парень зевает и, шаркая ногами, подходит к одному из шкафчиков.

— Привет, — бросает он мне, потирая ладонью грудь.

Отвернувшись, Найл тянется к деревянной дверце, но затем замирает и оборачивается так резко, что я даже слегка пугаюсь за сохранность его шеи. Его голубые сонные глаза тут же широко распахиваются.

— У тебя ровно две секунды на то, чтобы объяснить мне, какого черта ты здесь делаешь.

Матерь божья, только этого мне не хватало для полноты картины. Кажется, Хоран не в курсе, что я больше не в чёрном списке этого дома.

Захлопываю дверцу холодильника и выставляю ладони вперед, чтобы выдать триумфальную речь о внезапном перемирии, но, к сожалению, мои две секунды уже истекли.

— Парни! Парни! — громко зовёт Найл, не отрывая от меня взгляда и выставив вперед указательный палец. — Изгнанная кошка совсем отчаялась и пробралась к нам в дом, чтобы украсть наши припасы!

— Я здесь по приглашению, честное слово.

Делаю шаг вперёд, и на лице Найла проскальзывает ещё большее удивление, как будто я наступаю на него как минимум с окровавленным ножом. Развернувшись, он открывает один из шкафчиков и, погремев кухонной утварью, достает сковороду, и воинственно направляет её в мою сторону.

— Не знаю, что ты задумала, — пожав плечами, он перекладывает сковородку из одной ладони в другую, — но лучше не подходи. И, — Хоран замирает, оглядывая меня с головы до ног, — во что ты, мать твою, одета?

— Это всего лишь кеды, джинсы и рубашка.

— Выглядишь так, будто только что вернулась из Канзас-Сити. Что дальше, от отчаяния вступишь в клуб любителей кантри?

— Хоран, может отложишь сковородку? Тоже мне, — усмехнувшись, кошусь на его оружие, — Рапунцель.

— Ну всё, задолбала, — цокнув языком, Найл решительно двигается в мою сторону.

Взвизгнув, выкрикиваю имя Малика и торопливо оббегаю остров посреди кухни, чтобы иметь хоть какую-то преграду.

Наконец-то и очень даже вовремя, на кухне появляются Зейн и Гарри. Застыв в проходе, парни не без удивления оглядывают представшую картину.

— В чем, блин, дело? — спрашивает Стайлс, разводя руки в стороны. — Уже и на минуту отлучиться нельзя.

— Мы тут пытаемся подружиться, — пожав плечами, натягиваю улыбку. — Как видите, получается не очень.

— Какого хрена, Найлер? — Малик подходит к другу, чтобы забрать сковородку из его рук, а затем переводит взгляд на Гарри. — Ты не сказал ему?

— Блин, мой косяк, — Стайлс хлопает себя по лбу, — Найл спал, и я подумал, что скажу позже.

— Тебе не кажется, что в последнее время ты слишком часто забываешь сообщить о важном?

— Слушай, еще вчера я не знал, что Эванс тебе нравится и что у вас там целая предыстория, которая послужила бы сюжетом для нудного чешского фильма с субтитрами! Я поцеловал её, потому что иначе Найлер оставил бы на ней кучу синяков.

— Да ладно? — усмехнувшись, Зейн покачивает головой. — Ты меня за дебила держишь? Мы два часа ехали вместе, я рассказал тебе предостаточно, у тебя был шанс упомянуть о поцелуе.

— Это что-то изменило бы?

— Ну, например, — Малик потирает щеку, — мы бы сейчас не разбирали здесь это дерьмо.

— Зейн, — осторожно зову я, опираясь ладонями на столешницу, — для нас это ничего не значило, он действительно спас меня, не больше.

— Стоп! — Найл хлопает ладонью по столешнице. — У меня сейчас кровь из ушей пойдет. Все эти поцелуи, симпатии, да и кошка вдруг стала выглядеть как последний бич…

Окинув нас подозрительным взглядом, Хоран проводит пальцами по векам, а затем усмехается.

— Кажется, я понял, ночь розыгрышей продолжается, да? Ну, — парень оглядывается по сторонам, — и где у нас тут спрятаны камеры? Куда мне улыбнуться?

Найл начинает крутиться вокруг себя, в надежде отыскать хоть один объектив. Зейн внимательно смотрит на друга со всей серьезностью во взгляде, но в итоге сдается и издает смешок.

Стайлс тяжело вздыхает, а затем покачивает головой.

— Идите, — бросает он нам, — я возьму это на себя.

***

Мы с Зейном поднимаемся на второй этаж в сопровождении оглушающего молчания. Мне чертовски неловко от того, что он не спрашивает у меня, почему я ничего не рассказала. Я и сама задаюсь этим вопросом. Как я могла забыть рассказать о таком? Думаю, что на меня свалилось слишком много всего за одни сутки, и спасительный поцелуй от Стайлса был наименьшей из бед.

Малик открывает дверь в комнату. Свет включенной настольной лампы разливается, освещая помещение в темно-синих тонах. Над кроватью красками нарисован герб с инициалами Сигмы, уверена, что это работа самого обитателя комнаты. Стол завален листками и карандашами, а у подножия кровати развалился раскрытый рюкзак, до краев наполненный баллончиками с краской.

— Прости за бардак, — Зейн принимается подбирать разбросанные по комнате вещи.

— Всё в порядке, — слабо улыбнувшись, останавливаюсь посреди комнаты, не зная куда податься.

— Ты, наверное, не ела весь день. Половина еды в холодильнике непригодна для человечества, — парень присаживается у стола, собирая с пола листы с набросками рисунков и комкая их, выкидывает в мусорную корзину, — сейчас быстро съезжу до закусочной и привезу тебе что-нибудь приличное.

— Всё в порядке, я не голодна, — я и правда не ела весь день, но как представлю еду, то почему-то начинает мутить.

— Что, откажешься даже от бургеров и картошки фри?

— Звучит заманчиво, — улыбнувшись, пожимаю плечами и обнимаю себя за талию.

Малик продолжает раскидывать по углам вещи, делая вид, что очень занят уборкой. Когда он наконец оборачивается, и мы смотрим друг на друга, то повисшая в воздухе неловкость ощущается физически, словно с нами в комнате находится кто-то посторонний.

— Располагайся, я скоро вернусь, — он оглядывается по сторонам, потирая шею. — Черт, твоя сумка осталась в машине. Сейчас принесу.

— Зейн, — делаю шаг вперед, когда он направляется к двери.

Обернувшись, парень прячет ладони в передние карманы джинсов и вопросительно вскидывает брови.

— Я должна была рассказать тебе о том, что произошло. Но это настолько ничего не значило для меня, что просто вылетело из головы, — закатив глаза, бью себя по лбу. — Это не значит, что меня постоянно кто-то целует, и я забываю об этом напрочь, потому что я какая-то ветреная или вроде того.

Малик тихо усмехается себе под нос, и я чувствую, как к моим щекам приливает кровь. Скорее всего я краснею от осознания того, что несу полный бред, но я уже не могу остановиться.

— Я хочу сказать, что все мои мысли были отравлены тем, что я предала подруг, а затем Валери и ее испорченная жизнь, а потом пришел ты, как герой из снов, вместе со своим потрясающим поцелуем. Ко всему прочему рассказал, что теперь вся Сигма в курсе наших запутанных взаимоотношений. Ну, — пожимаю плечами, — конечно все, кроме Найла и его сковородки. Я не хочу, чтобы у вас с Гарри был конфликт из-за этого, потому что он правда пытался помочь. В общем, — делаю глубокий вдох, — чувствую себя ужасно виноватой и не хочу, чтобы теперь мы разговаривали друг с другом так.

— Как «так», Джерси?

— Холодно, официально, нехотя, а еще так, будто ты хочешь сказать мне много, но молчишь, боясь обидеть, потому что думаешь, что моя хрупкая нервная система этого не выдержит, и я побегу куда-нибудь в лес в истерике, где меня съест дикий койот, а потом мне напишут просто омерзительный некролог.

Выговариваю я это на одном дыхании, а когда наконец затыкаюсь, то смотрю на парня, ожидая и одновременно боясь того, что он скажет.

Прикусив нижнюю губу, Зейн молча изучает мое лицо, а затем подходит ближе и, опустив теплые ладони на мои щеки, дарит мягкий поцелуй. Коленки начинают дрожать, поэтому я вмиг впиваюсь пальцами в его предплечья, стараясь не упасть.

— Думаю, — шепчет Малик, и я ощущаю улыбку, тронувшую его губы, — что если бы ко всему прочему тебя съел дикий койот, то некролог и правда вышел бы забавным.

— Я рада, что из всего вышесказанного ты запомнил часть именно про койота, — усмехнувшись, покачиваю головой. — Меня пугает мысль о том, что я вновь могу потерять тебя и твоё доверие.

— Тебе придётся очень постараться, чтобы потерять меня снова, — тихо говорит он, прижавшись губами к моему виску. — Ведь я, вроде как, совершенно не планирую отпускать тебя, Скайлер.

***

Когда Малик приносит сумку с моими вещами, я спешу в душ, чтобы смыть с себя воспоминание о сегодняшнем дне. Странно, но тёплая вода не помогает освободиться от тягучих мыслей, я устраиваю моральную пытку и начинаю по новой прокручивать ненавистный день во всех мелочах.

Переодеваюсь в шорты и майку и возвращаюсь в комнату. Зейн привозит несколько пакетов с фаст-фудом, о котором я недавно так мечтала, но сегодня даже не могу смотреть на еду.

Когда парень отправляется в душ, я достаю из сумки выключенный телефон и, усевшись по-турецки на кровати, кладу его перед собой, и смотрю с каким-то страхом, словно гипнотизируя.

Я должна включить его не для того, чтобы прочитать сообщения, этого мне хочется меньше всего, и не для того, чтобы открыть блог со сплетнями. Мне нужно позвонить маме и сказать, что я больше не состою в сестринстве, не просто не состою, меня выставили за предательство.

Боже, даже не знаю, как скажу ей. Эта новость раздавит её. Неужели цель моего существования теперь состоит в том, чтобы снова и снова разочаровывать близких мне людей?

Когда в комнате вновь появляется Зейн, то мысли о доме незаметно отходят на второй план. Волосы парня всё еще влажные после душа, а из одежды на нем лишь чёрные джинсы, низко сидящие на бедрах. Он подходит к столу, чтобы проверить свой телефон на наличие сообщений, а я наблюдаю за несколькими капельками воды, стекающим по рельефным мышцам его спины.

Чёрт возьми.

Будто почувствовав, что на него пялятся, Малик разворачивается, и я не успеваю скрыться с места преступления. Пойманная за подглядыванием, я краснею, как будто мне пятнадцать лет, и, прикусив губу, опускаю взгляд вниз.

— Ты мог бы одеться? — спрашиваю я, глядя на экран выключенного телефона.

Зейн слишком уж долго не отвечает, поэтому вновь смотрю на парня. Облокотившись на край стола, он пробегается пальцами по влажным волосам, а затем издает смешок.

— Я вроде одет, Скайлер, — пожав плечами, он слегка склоняет голову на бок, а уголки его губ то и дело приподнимаются, выдавая желание улыбнуться.

— Ты одет наполовину, — фыркаю, — это неприлично.

— Не подашь футболку? — кивает в сторону кровати, на углу которой примостилась тёмная ткань.

— Эм, — вскидываю брови, — почему не возьмешь сам? Или ты пригласил меня сюда в качестве служанки?

— Это же тебе не нравится то, что я не одет, — поджав губы, он пожимает плечами. — Меня-то всё устраивает.

Театрально закатив глаза, хватаю футболку с кровати причём с таким видом, будто мне не нравится всё происходящее. Мне нравится, но я не помню, когда последний раз была так смущена перед парнем. Это слишком ново для меня. И я не знаю, как себя вести.

— Держи, — протягиваю футболку на вытянутой руке и стараюсь смотреть в карие глаза и только в них.

Губы Зейна расплываются в улыбке, он отталкивается от стола и вместо того, чтобы взять вещь, опускает ладонь на сгиб моего локтя; затем пальцы медленно скользят вдоль руки, задерживаются на запястье, и только потом он забирает футболку из моей ладони.

Следы от прикосновений буквально горят даже тогда, когда наши руки больше не соприкасаются. Малик не отрывает взгляда от моих глаз еще несколько секунд, а затем наклоняется чуть ближе, и до меня доносится ментоловый аромат геля для душа.

— Спасибо, Скайлер, — шепчет он на ухо. — Мне нравится, когда ты стараешься не пялиться на меня, но при этом у тебя ничерта не выходит.

Подмигнув, парень надевает футболку, а я корчу недовольную гримасу в ответ и возвращаюсь к кровати.

— Ты не притронулась к еде, — нахмурив брови, Зейн присаживается на подоконник.

— Не хочется, — обнимаю согнутые в коленях ноги и кладу на них подбородок, — может чуть позже. Как там Найл? Пережил нашу дружбу?

— Он немного подавлен, но уже рубится в приставку, значит всё нормально, — Малик замолкает, а потом косится на мой телефон. — Не можешь найти в себе силы, чтобы включить?

— Хочу позвонить маме, но, — поджав губы, покачиваю головой, — у меня не хватает смелости.

— Дай себе немного времени, Джерси, это уже слишком для одного дня.

— Наверное, ты прав, — тяжело вздохнув, отодвигаю телефон в сторону. — Может, поговорим о чём-то, что не связано с этим днем? О чём угодно, только не об этом.

Зейн смотрит на меня какое-то время, а потом я ловлю легкую улыбку на его губах.

— Что за загадочный взгляд? — усмехнувшись, вскидываю брови.

— Просто странно видеть тебя здесь, — он обводит взглядом комнату и пожимает плечами, — такое чувство, что это сон, и ты в любой момент можешь раствориться в воздухе. Но даже если это действительно сон, просто постарайся не исчезать как можно дольше, ладно?

— У тебя снова получилось это, — тихо отвечаю я, чувствуя, как в груди разливается приятное тепло, заставляющее моё сердце биться в разы чаще. — Снова получилось быть милым.

— Неужели? — поднявшись на ноги, парень подходит к кровати. — Ты ведь понимаешь, что каким бы я не был милым, нам всё равно не избежать клишированного диалога?

— Какого именно?

— Ну, сама подумай, — Зейн склоняется, упираясь ладонями в матрас по обе стороны от меня, — мы ночуем вместе, а это значит, что рано или поздно ты с возмущённым видом задашь коронный вопрос: «Мы что, будем спать в одной кровати?!»

— Ах этот вопрос, — усмехнувшись, киваю. — Но ведь тогда ты ответишь, что это твоя комната, и нам придётся спать вместе.

Медленно подаюсь назад, потому что Зейн раздвигает бедрами мои сжатые колени и склоняется надо мной на вытянутых руках до той степени, пока моя спина не утонет в мягком покрывале.

— Хотя погоди, — устремляю взгляд в потолок, делая вид, что задумалась, — наверное, ты проявишь благородство и ляжешь на полу, потому что знаешь, что долго тебе там пролежать не придётся.

— Верно, — соглашается парень. — Но в итоге благородство проявишь ты и разрешишь мне лечь на кровать, конечно же, при условии того, что я не буду приставать.

— Но ты ведь всё равно пристанешь. Причём не пошло, этот будет тот самый момент, когда ты внезапно проявишь нежность.

— Думаешь? — вскинув тёмные брови, Малик посылает мне улыбку, а затем сгибает руки в локтях и опускается.

Как только наши тела соприкасаются, из моих внезапно ставших тесными лёгких тут же вырывается рваный вздох.

— Да, — улыбнувшись, опускаю ладони на его плечи, — думаю, что мы разговоримся, и ты признаешься в своих чувствах. Меня так сильно это растрогает, что я ляпну что-нибудь глупое, а ты поцелуешь меня в ответ. Но, когда дело дойдет до самого важного, ты вдруг включишь парня из кино и скажешь: «Если ты не готова, то я остановлюсь, малышка».

— Черт, — издав смешок, Зейн морщит нос, — можно я не буду называть тебя «малышкой»? Звучит так, будто я твой сутенер.

— А как же клише?

— Выберем другое слово, иначе я начну смеяться в самый ответственный для твоей изнеженной души момент.

— Я, если честно, тоже. Поэтому вычёркиваем малышек. Ты просто спросишь, готова ли я.

— Тогда ты подаришь мне томный взгляд и ответишь, что полностью доверяешь и не хочешь, чтобы я останавливался, но потом сделаешь то, что у тебя получается лучше всего.

— И что же?

— Ты затупишь, — опустив ладонь на моё бедро, Зейн медленно ведёт по нему кончиками пальцев; остановившись на колене, он слегка сжимает его, а затем закидывает мою ногу на свое бедро. — Ты решишь уточнить, сколько именно девушек побывало в этой постели до тебя.

Тихо рассмеявшись, запускаю пальцы под футболку парня и провожу по напряженным мышцам спины, на которые я недавно пялилась. И зачем я только вернула ему футболку?

— А ты понизишь голос до суперсоблазнительного и скажешь, что еще ни одна девушка не бывала в этой постели до меня, потому что все они недостойны быть здесь.

Покачивая головой, Зейн усмехается. Он переносит вес тела на одну руку, и я чувствую, как тёплые пальцы скользят под майку, и вместе с его распаляющим взглядом это действует на меня как убийственное комбо.

— У нас тут загвоздка, по канону ты должна быть девственницей.

— Ауч! — я снова смеюсь и прячу лицо между его плечом и шеей. — Как грубо!

— Тогда бы я постоянно повторял тебе что-то вроде: «расслабься, я никогда не сделаю тебе больно», и дальше по списку, разумеется, в порядке важности для той же изнеженной души.

— Я бы хотела, — чуть отстранившись, заглядываю в глаза Зейна и опускаю ладонь на его щеку, — чтобы ты был моим первым.

— Джерси, — он прикасается губами к моей шее и ведёт дорожку невесомых поцелуев прямо к уху, — обещаю, то, что я сейчас с тобой сделаю, будет для тебя действительно словно впервые.

Как может быть всё настолько плохо и в то же время так хорошо?

***

Зейн не соврал насчет своего обещания ночью и еще раз не соврал утром, пока уговаривал меня подняться с постели и пойти на учебу. Но первую пару мы всё-таки пропустили, потому что в очередной раз решили убедиться в его словах.

Университет встретил нас любопытными взглядами. Все вокруг шепчутся, фотографируют исподтишка, но, несмотря ни на что, сегодняшний день намного легче, чем вчерашний. Малик не выпускал мою руку из своей, провожал до кабинета и уходил пораньше со своих пар, чтобы встретить меня с каждого занятия.

На риторику я вообще шла в хорошем расположении духа, потому что нам с Зейном не нужно было расходится в разные стороны.

Рэй окинул нас удивлённым взглядом и отшутился на тему того, что Малик украл его соседку, и теперь ему не у кого списывать. Я рада, что хотя бы Рейнольд не стал нас осуждать, хоть и тайком косился на нашу пару, как на побрившегося Дамблдора.

Тяжелее всего было столкнуться в коридоре с Пейдж, окинув мимолётным взглядом наши переплетённые с Маликом руки, она прошла мимо. Если бы она хотя бы съязвила, то у меня внутри зародилась бы надежда. Игнор — это худшее. Жаннет и Алиша разрывались между тем, чтобы подойти ко мне или же последовать за своим президентом. Выбрали они второе, но всё же кивнули, посылая сочувственные улыбки.

Но какие бы ни были у меня проблемы, это не отменяет наказание мистера Мейбла. Такое чувство, что надписи на партах никогда не закончатся, с каждым днем их будто становится всё больше, да и вообще это наказание кажется далеким прошлым.

Зейн задерживается на пересдаче теста по экономике, и к своему ужасу я прихожу к выводу, что мне придётся провести со Стайлсом какое-то время наедине. В этот раз я даже не буду уговаривать его мыть парты, после вчерашней выходки я вообще не особо хочу с ним говорить.

Захожу в кабинет и тут же замираю, когда вижу, как президент Сигмы старательно отмывает надписи, походя на трудолюбивую Золушку.

— Как день? — обернувшись, будничным тоном спрашивает он.

— У меня галлюцинации, — удивленно кошусь на губку в его руке, — или ты и правда отмываешь парты?

— Ну, — Гарри пожимает плечами, не отрываясь от работы, — это нечто вроде извинения перед тобой.

— Серьезно? — оставив сумку на преподавательском столе, беру перчатки и губку. — И за что же?

— Вчера я был не прав. И если честно, то специально упомянул о нашем поцелуе при Зейне.

Теряюсь на несколько секунд, прежде чем вновь обретаю способность мыслить и говорить.

— Почему ты сделал это? — подхватываю моющее средство с парты Стайлса и останавливаюсь около соседней.

— Я разозлился, хотел показать ему, — Гарри со вздохом откладывает губку и, облокотившись бедром на парту, замолкает на некоторое время. — Сам не знаю, что я хотел показать, просто не хочу потерять друга.

— Ты не потеряешь его, Гарри, — покачав головой, посылаю ему мягкую улыбку. — Я не собираюсь настраивать его против тебя и тем более разрушать вашу дружбу.

Удивленно вскинув брови, Стайлс смотрит на меня какое-то время, а затем грустно усмехается.

— Малик не сказал тебе, верно?

— Не сказал что?

— Он уходит из Сигмы.

— Что? — растерявшись, покачиваю головой. — Зейн не может уйти. Господи, он же не чувствует себя виноватым и обязанным передо мной?

— Не знаю, — Гарри устало трет переносицу, — он мой лучший друг, Скай. Даже несмотря на то, что у него нет вкуса, ведь это очевидно, — указывает на меня рукой, а я закатываю глаза, — я не хочу, чтобы он уходил.

— Я поговорю с ним, обещаю.

— Спасибо.

Поворачиваюсь к парте и вместо того, чтобы отрабатывать наказание, просто присаживаюсь на стул, раздумывая о поступке Зейна. Я не хочу, чтобы он бросал братство, потому что знаю, насколько это важно для него и его семьи. Он просил меня не жертвовать собой, а что делает сам?

— Слушай, — подаёт голос Гарри, — я уже вроде как извинился, поэтому не собираюсь отрабатывать наказание в одиночку. Ты не какой-нибудь супер-пупер дивергент, поэтому начинай работать, я хочу навсегда покончить с этим заданием.

— Ты просто чудо, Стайлс, — усмехнувшись, покачиваю головой и протягиваю руку, чтобы взять губку.

Внимание привлекает надпись на парте. Имя Зейна, и я бы даже нашла это символичным, если бы оно не было написано тем же самым почерком, обладателя которого мы так долго искали.

Почерк сплетницы.

Кажется, будто мир останавливается, а кровь в моих венах застывает, превращаясь в лед. Смотрю на буквы, не в силах даже вдохнуть.

— Что с лицом, Эванс? Ты побледнела. Я понимаю, что сложно находится рядом со мной и одновременно с этим не признаться в любви, но, несмотря на мою врождённую неотразимость, попытайся держать себя в руках… Эй, ты точно в порядке?

Когда я ничего не отвечаю, Гарри подходит ближе, и в этот момент я наконец-то возвращаюсь в реальность и тут же вскакиваю, а затем сажусь на парту, чтобы скрыть надпись.

— Так, — вскинув брови, Стайлс усмехается, — если ты пытаешься меня соблазнить, то это не лучшее время, потому что уборка интересует меня гораздо больше, чем ты.

Я издаю нервный смешок, который больше походит на кашель умирающей ящерицы. Господи, как бы его отвлечь? Сыграть дуру, он всё равно не удивится.

— Ты такой забавный, — пихаю его в плечо и снова наигранно смеюсь, как манерная дама восемнадцатого века. — Вечно эти твои шуточки.

Боже, я уже хочу себя ударить.

— Ну вот, теперь мне становится страшно, — вздохнув, парень складывает руки на груди. — Ты же в курсе, что сделала мне комплимент и села прямиком на губку, да?

— И что с того? — пожав плечами, деловито перекидываю волосы с одного плеча на другое. — У меня просто настроение такое.

— Какое? Лишенное остатков разума?

После очередной волны наигранного смеха Гарри смотрит на меня с неприкрытым подозрением. В одну секунду он стоит, нетерпеливо постукивая ногой по полу, в другую уже обхватывает меня руками и снимает с парты, опуская на пол.

— Что ты там прячешь?

— Гарри, пожалуйста, стой! — хватаю его за плечи, пытаясь оттащить от парты, но, кажется, уже поздно.

— Что за… — Стайлс оборачивается с потерянным видом, а затем покачивает головой. — Это же бред, так ведь?

— Конечно бред, — тут же соглашаюсь я и полностью верю в свои слова. — Сплетница столько раз обводила нас вокруг пальца, это наверняка очередной злобный план.

— Ну да, точно, — потирая шею, отвечает парень. — Здесь могло оказаться имя любого из нас.

Мы замолкаем, не зная что делать, говорить, и даже боимся взглянуть друг на друга.

— Вы выглядите странно, — доносится голос Зейна, и мы с Гарри вздрагиваем от неожиданности. — Я провалил долбанный тест. Снова.

Зейн не спеша направляется в нашу сторону, а Стайлс делает шаг вперед и встает передо мной, закрывая своей спиной. Малик тут же останавливается, смотря на нас, как на последних дебилов.

— В чём дело? — вскинув брови, спрашивает парень.

— Нам бы поговорить, — отвечает ему Стайлс, а затем поворачивается ко мне, чтобы прошептать: — Ты пока молчи, поняла? Я сам.

Я неуверенно киваю в ответ.

— Если ты хочешь сказать, что снова поцеловал мою девушку, то клянусь, Гарри, я дам тебе по морде.

Зейн идет дальше, а Гарри делает несколько шагов назад, вынуждая меня сделать то же самое. Замешательство в глазах Малика заставляет мое сердце сжаться, он вновь покачивает головой.

— Может, всё-таки объясните в чем дело?

— Слушай, бро, — Стайлс выставляет ладони вперед, — мы не хотим выглядеть как параноики и хреновые друзья, но ты не мог бы прокомментировать надпись на той парте?

Кивнув, Зейн медленно подходит к парте, а у меня в этот момент пальцы немеют от страха. Два чувства переплетаются внутри. Страх и вина. Я боюсь и виню себя за то, что испытываю непривычный страх по отношению к Малику.

Тем временем он облокачивается ладонью на поверхность парты и, кажется, целую вечность вглядывается в надпись, а потом неожиданно для нас издаёт смешок.

— Помимо того, — начинает Зейн, поднимая взгляд, — что вы думаете, что я тот человек, который испортил жизни стольким людям, вы еще и считаете меня настолько тупым, чтобы я оставлял улики? Но ладно, это даже не самое обидное.

— Не то, чтобы мы…

— Я еще не закончил. Я провалил тест, поэтому не могу сказать, что блещу интеллектом. Но неужели, — приподняв уголки губ, он вскидывает брови, — я похож на того, кто обводит своё имя в сердечко? Господи, ребят, я что, кажусь настолько самовлюблённым?

Парень взмахивает рукой, как бы приглашая нас к парте, и отходит на несколько шагов назад, позволяя нам подойти и самим убедиться в его словах. Мы с Гарри переглядываемся, а потом одновременно, но при этом неуверенно направляемся к парте.

— О боже, — срывается с моих губ, когда я вижу грёбанное сердечко, в которое заключено имя.

Как я до этого его не заметила? Долбанная паранойя лишает разума и мешает трезво оценивать ситуацию.

— Зейн, — вздохнув, заглядываю парню в глаза, не скрывая вины, — я не… — прикрыв веки, покачиваю головой. — Прости меня, пожалуйста.

Чтобы описать вину и стыд, которые я сейчас чувствую, понадобится не один фолиант.

— Черт, бро, — откинув голову назад, Стайлс глубоко вздыхает, — я чуть не обделался. Прости, я тоже не заметил это чертово сердце. Это всё Скай виновата, села на эту парту, словно высиживала золотые яйца, она так тебя прикрывала, что у меня невольно закрались сомнения.

— Офигел?! — прищурившись, пихаю парня в бок. — Мы оба не заметили!

— Ладно, — цокнув языком, Гарри закатывает глаза, — так и быть, мы оба виноваты.

— Знаю, что мы тотальные идиоты, — неуверенно начинаю я, глядя на Малика, — но ты когда-нибудь заговоришь с нами снова?

— Ты можешь перестать разговаривать с Эванс, все-таки это она нашла парту. Но мы-то с тобой по-прежнему друзья, так ведь?

Приходится вновь пихнуть Стайлса, причем с двойной силой.

— Возможно и заговорю, — поджав губы, Малик облокачивается бедром на парту и скрещивает руки на груди. С сердца словно падает свинцовый груз, когда я вижу его улыбку. — Но, пошли вы, теперь я точно не буду мыть эти гребанные парты.

— Ну всё, — усмехнувшись, Гарри бьет ладонью об ладонь, — я знал, что он зазнается, после того как узнает, что ходит в фаворитах у сплетницы. Прошу, — парень возводит взгляд к потолку, — хоть бы это оказался какой-нибудь похотливый гей!

========== Часть 14 ==========

— Ничего не хочешь мне рассказать? — спрашиваю у Зейна, когда мы паркуемся рядом с моим общежитием.

— Новости узнаешь вместе со всеми, когда я выложу очередной пост в блог, — повернувшись, Малик закидывает руку на спинку моего сидения и выдает едва заметную улыбку. — Если мы спим, это не значит, что я буду рассказывать тебе о сплетнях раньше времени.

Я уже сто раз извинилась перед Зейном за то, что мы с Гарри приняли его за сплетницу, но он продолжает издеваться надо мной.

— То есть, — в наигранном испуге накрываю губы ладонью, — я зря отдалась тебе?

— Ну, — усмехнувшись, он пожимает плечами, — я бы не сказал, что зря. В этом событии определённо можно найти для тебя парочку плюсов.

— О, — рассмеявшись, откидываюсь на спинку сидения и смотрю парню в глаза, — а для тебя плюсов не нашлось?

— Да как тебе сказать, — Зейн морщит нос, а затем начинает смеяться, когда я пихаю его в бок.

— Говорила мне мама: «Не спи с идиотами», а я ей не верила.

Отворачиваюсь к окну, делая вид, что обиделась. Зейн протягивает руку и ловит мой подбородок, заставляя посмотреть на него.

— Поверила маминым словам? — после того, как я уверенно киваю, парень выдаёт улыбку. — Но следовать советам не будешь.

— Это даже не вопрос?

— Чистая констатация.

— Хуже идиота может быть только самоуверенный идиот.

Малик наклоняется и без лишних слов дарит мне глубокий поцелуй.

— Вот чёрт, — усмехнувшись, шепчу в его губы. — У меня просто отвратительный вкус, раз мне нравятся самоуверенные идиоты. Кстати об идиотах, когда ты собирался сказать мне, что уходишь из Сигмы?

Вскинув брови, Зейн смотрит на меня, не скрывая удивления. Тяжело вздохнув, он подаётся назад и, откинувшись на сиденье, прикрывает веки.

— Гарри, блин, — усмехнувшись, выдает парень.

— Слушай, — заправив волосы за уши, поворачиваюсь вполоборота. — В любой другой момент я готова тратить часы на обсуждения о том, какой Стайлс идиот, но он поступил правильно, сказав мне об этом. Я удивлена, что услышала это от него, а не от тебя.

— Я собирался сказать тебе, Скайлер.

— Когда? Когда бы уже ушёл из братства? Почему ты вообще решил уйти?

— Потому что захотел, — отвечает он, глядя вперед. — Это моё решение.

— Ты принял это решение в ночь розыгрышей? Тогда, когда меня выгнали из Каппы, да?

— Какая разница, — Зейн устало вздыхает и, наконец, поворачивает голову, заглядывая мне в глаза. Выражение его лица буквально кричит о том, что парню порядком наскучил наш диалог. — Тебе пора идти.

— Ты сейчас серьезно? — вскинув брови, с возмущением смотрю на него и чувствую, как во мне потихоньку просыпается злость.

— А похоже на то, что я шучу?

— То есть, так мы и будем строить наши диалоги? Тебе не хочется что-то обсуждать, значит, мне пора?

Зейн не отвечает, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю. Молчание затягивается, а напряжение между нами только растет. Кажется, он не собирается удостоить меня своим ответом. Горько усмехнувшись, покачиваю головой.

— Между нами всё кончено, — опустив взгляд, пытаюсь расстегнуть ремень безопасности, но пальцы словно не слушаются.

— Джерси, перестань, — он накрывает мою ладонь своей, но я тут же отдергиваю руку.

— Нет, Зейн, это ты перестань, — отстегнув ремень, поднимаю взгляд. — Отношения — это не только отличный секс. Господи, сейчас не время улыбаться, Малик! Мы вместе, а это значит, что важные решения мы должны, как минимум, обсуждать, а ты до сих пор действуешь в одиночку, тогда для чего тебе я?

Сжав челюсть, Зейн отводит взгляд.

— Есть вещи, которые я считаю нужным решать в одиночку. Прости, что не спросил у тебя разрешения.

— Неужели ты не понимаешь, что я хочу сказать? Всё было бы нормально, если бы я не видела, как ты хочешь остаться в Сигме. Там твои друзья, будущее в конце концов, а ты отрезаешь всё из-за глупого чувства вины передо мной. Между нами ничего не может быть, потому что рано или поздно настанет тот день, когда ты вспылишь, и у тебя случайно вырвется: «Из-за тебя я ушел и испортил себе жизнь».

— Ты утрируешь.

— Что ж, — хмыкнув, пожимаю плечами, — а мы больше не вместе, как думаешь, сейчас я утрирую? — выхожу из машины и хлопаю дверцей так сильно, что боюсь, что Малик крикнет мне вдогонку «чокнутая!».

Но он не кричит, я слышу, как раздаётся повторный хлопок. Парень идёт следом за мной, так что мне удаётся отойти от машины всего на пару шагов.

— Скай! — зовёт он, но я даже не оборачиваюсь. — Чёрт, Эванс, да стой же ты!

Малик ловит меня за руку, заставляя развернуться и взглянуть в его глаза.

— Я не хочу с тобой разговаривать, Зейн, это бессмысленно! — пытаюсь вырваться, но мои попытки ни к чему не приводят. — Все наши диалоги сводятся к тому, что говорю одна я, а ты отшучиваешься парой слов.

— Хорошо, если ты успокоишься и перестанешь вырываться, то я дам ответы на твои вопросы.

Сжав челюсти, я отвожу взгляд и, немного поразмыслив, всё же киваю. Зейн смотрит мне в глаза еще несколько секунд, будто пытается найти в них подтверждение того, что я не сбегу, а затем медленно выпускает меня из своих рук и прячет ладони в передние карманы джинсов.

— Да, я принял решение об уходе, после того как узнал, что тебя слили из Каппы. Но я сделал это не из чувства долга или вины. Я решил, что если мы уйдем из общин, то сплетница оставит нас в покое. Все посты в блоге только о членах братств и сестринств, о тебе всё ещё пишут, потому что ты со мной. Сама подумай, каждый, кто вылетает из клуба, автоматом перестаёт интересовать сплетницу. Это единственный выход, Джерси.

— Но ты всё равно жертвуешь всем ради того, чтобы мы могли спокойно жить. Я не хочу этого.

— Я сказал Гарри, что думаю об уходе, но сегодня я окончательно убедился в том, что мне нужно это сделать.

— Почему? — прикусив губу, покачиваю головой, когда в очередной раз не слышу ответа на свой вопрос. — Просто поговори со мной, Зейн.

Отстранившись, парень возвращается к своей машине. Облокотившись на капот, он пробегается пальцами по волосам и, сделав глубокий вздох, проводит ладонью по лицу.

— Ты вздрагиваешь даже во сне, когда вибрирует телефон, — тихо говорит он.

— Что?

— Сегодня утром мне пришло сообщение, и ты вздрогнула, я подумал, что это от неожиданности. Но, клянусь, Скайлер, каждый раз, когда мне кто-то писал, ты вздрагивала. И не надо быть дебилом, чтобы понять, чем это вызвано. Я ненавижу себя за то, что не могу найти сплетницу, ненавижу, потому что бессилен. Черт, я хочу, чтобы ты чувствовала себя в безопасности хотя бы рядом со мной, но этого не будет. Не будет, пока я являюсь членом братства.

Мое сердце сжимается от этих слов, и я уже жалею о том, что наговорила Зейну столько всего. Он всего лишь пытается заботиться обо мне. Волна негодования и злости резко отступает, и я уже чувствую лишь прилив нежности. Подхожу к парню и, опустив ладони на его щеки, заглядываю в глаза.

— Я знаю, что ты хочешь защитить меня, но не так. Сплетница сделала нам много плохого, мы не можем дать ей выиграть, она будто этого и добивается, хочет выбить всех по очереди, как кегли. Если уйдешь ты, то я уверена, что следующими будут Пейдж или Гарри. На Стайлса у неё уже есть компромат, она только ждет удобного момента, чтобы скинуть бомбу. Пообещай мне, что не сдашься просто так и не уйдешь из Сигмы.

Приподняв уголки губ, Зейн опускает ладони на мою талию.

— Обычно это я прошу тебя не сдаваться. Тебе идёт этот командирский тон, — после того, как я буквально просверлила в нём дырку недовольным взглядом, он кивает. — Хорошо, продолжим операцию по вычислению сплетницы, я буду вице-президентом, а ты моей бледной тенью без титула.

Рассмеявшись, обнимаю парня за шею и, встав на цыпочки, прикасаюсь к его губам. Зейн прижимает меня еще крепче к себе и углубляет невинный примирительный поцелуй, и в этот момент я понимаю, что готова жить на этой парковке, лишь бы оставаться в его объятиях вечно.

— Слушай, — отстранившись, он проводит большим пальцем по моей нижней губе, а затем посылает мягкую улыбку, — больше не хлопай так дверями моей машины, ведь иначе нам и правда придется расстаться.

— Если честно, — поморщив нос, нехотя признаюсь я, — то я хотела еще и по колесу пнуть для большей драматичности.

— О Боже, — Малик устремляет взгляд в небо, — теперь я просто обязан порвать с тобой.

— Может, не сегодня?

— Что ж, — поймав мою ладонь, он переплетает наши пальцы, — так и быть, выберем другой день, когда ты будешь нравится мне чуть меньше.

— Это значит никогда?

— Значит никогда, — усмехнувшись, Зейн обнимает меня за плечи и прижимает к себе, а затем оставляет невесомый поцелуй на виске. — Или завтра.

Издав смешок, прижимаюсь щекой к его груди.

— Не получится, завтра я буду нравится тебе еще больше, чем сегодня.

***

Удивляюсь, когда не встречаю миссис Блэк в коридоре со святой водой и справочником «Основы поведения леди для чайников», останавливаюсь у комнаты и уже догадываюсь, что Валери внутри, потому что дверь приоткрыта.

Саммерс сидит на кровати и, сложив альбом для рисования наколенях, рисует, как я подозреваю, модель очередного платья.

— Привет, — бросает она, не поднимая взгляда.

Вот это да.

— Привет, — смотрю на свою кровать и не могу сдержать улыбки, потому что она заправлена, а ведь я ожидала увидеть новое пятно от пролитого напитка.

— Я попыталась очистить след от кофе, — поясняет Валери, всё так же не поднимая взгляда и продолжая водить карандашом по листу короткими резкими штрихами, — но это был не кофе, а гуталин какой-то. В общем, я перевернула матрас и взяла у миссис Блэк комплект белья, оно даже накрахмаленное.

— Спасибо, Валери, — делаю шаг вперед, но соседка поднимает карандаш вверх, останавливая меня.

— Я просто посчитала нужным извиниться, это не значит, что теперь мы станем подружками, которые секретничают и обсуждают мужские задницы.

— Хорошо, — улыбнувшись, киваю. — Я и не хотела обсуждать с тобой чьи-либо задницы.

Вижу, как уголки её губ чуть приподнимаются, а я тут же тактично отворачиваюсь, делая вид, что не заметила этого.

— Мне нужно непредвзятое мнение по поводу фасона этой юбки, — Валери протягивает альбом, демонстрируя набросок. — Хочешь взглянуть?

— Ещё бы.

***

Проходит несколько дней, прежде чем я решаюсь вернуться в дом Каппы. К сожалению, я не могу вечно избегать девочек, потому что мне нужно собрать свои вещи и освободить комнату. Зейн хочет пойти со мной, но я тут же его отговариваю. Присутствие Малика лишь усугубит ситуацию и приведёт к новым ссорам.

Подхожу к крыльцу и понимаю, что не могу просто взять и зайти, ведь это больше не мой дом, хотя я всё ещё считаю его таковым. Жму на звонок и от нервов начинаю отбивать пяткой ритм какой-то незатейливой песенки.

Когда Жаннет открывает дверь, на её лице смешиваются радость и удивление.

— Привет, я за… — не успеваю закончить, потому что Жанни подаётся вперёд и обнимает меня так крепко, что становится тяжело сделать вдох. Рассмеявшись, обнимаю подругу в ответ. — Я тоже скучала.

— Мне жаль, что всё так вышло, — отстранившись, Валуа раскрывает дверь шире, чтобы впустить меня. — Скажи, что ты вернулась навсегда, — она заглядывает в мои глаза, а потом тяжело вздыхает. — Ты не за этим, да?

— За кондиционером для волос, сейчас это самое важное, я без него пропадаю.

Послав ей улыбку, поднимаюсь вверх по лестнице.

— Она очень сильно скучает, — говорит мне вслед Жанни, и я знаю, что она имеет в виду Пейдж.

Прикрыв глаза, делаю глубокий вдох и поднимаюсь дальше.

Достаю из-под кровати чемодан и прихожу к ужасному выводу, что в него и половины моих вещей не поместится. Платья, блузки, юбки, туфли — это полбеды, отдельный чемодан понадобится под средства для укладки, кремов и косметики.

Открыв шкаф, передвигаю вешалки, стараясь понять, что мне будет нужно, а что я уже никогда не надену. На глаза попадается длинное платье винного цвета, в котором я получала значок «Каппа». Бережно провожу по нему ладонью и, вздохнув, кладу на кровать рядом с чемоданом, с этим платьем я ни за что не расстанусь.

Смотрю на некоторые вещи и даже не могу припомнить, когда именно я их надевала. Например, короткое коктейльное платье кораллового цвета выглядит до нелепого коротким и неподходящим по размеру.

— Жуть, — слышу я голос за своей спиной, — сожги его.

Пейдж стоит в дверном проёме, скрестив руки на груди и облокотившись плечом на косяк. Мне тут же хочется подойти к ней и обнять, но я лишь киваю и, сняв платье с вешалки, бросаю его на пол.

— Ты права, так и сделаю.

Харрис проходит вглубь комнаты и проводит пальцами по комоду, на котором разместились фотографии в рамках. Взяв в руки одну из них, она усмехается.

— Помнишь этот день? — повернув рамку в мою сторону, Пейдж демонстрирует снимок, на котором мы с девочками у студии «Юниверсал» во время летних каникул.

— Такое сложно забыть, — кивнув, улыбаюсь воспоминаниям, а затем морщу нос. — Жаннет тогда вырвало на детской карусели.

— Точно, а Алиша всё время повторяла: «Только не подходи, на мне Гуччи!».

Мы вместе смеемся, а затем наступает тишина, уступая место ностальгии. От резко накатившей волны грусти внутри что-то скрипит, напоминая несмазанные маслом шестерёнки.

— Я жалею о том, что поступила так с тобой на глазах у всех, — тихо признаётся Пейдж.

— А мне жаль, что ты узнала об этом так, я должна была сказать тебе.

— Может, расскажешь сейчас? — Пейдж отталкивается от комода и, сделав несколько шагов вперед, присаживается на кровать. — Обещаю, что не буду перебивать и вставлять свои комментарии, даже если мне очень захочется, а поверь, — она уверенно кивает, — мне захочется.

Улыбнувшись, присаживаюсь рядом.

— Это будет очень длинная история.

— Что ж, — Харрис откидывается на спину и, сложив руки на животе, устремляет взгляд в потолок, — у меня как раз подходящее настроение для длинных историй.

***

Я рассказываю Пейдж всё от самого начала и до конца. О том, как мы познакомились с Зейном, о наших страхах, о том, как напали на след сплетницы, даже о том, что мы с Гарри прятались в шкафу у Лиама. Когда я заканчиваю рассказ, подруга молчит, и я решаю дать ей время на то, чтобы всё обдумать.

Возвращаюсь в общежитие, чтобы разложить часть собранных вещей и даже собираюсь заняться заброшенным рефератом, когда раздается звонок от Пейдж.

— Я звоню сказать, что ты ужасный, нет, просто отвратительный друг, Скай. Ты могла рассказать мне всё это раньше. Не могу поверить, что долбанный Стайлс был в курсе всего раньше меня! Ты не подруга, ты просто беда. Но несмотря на то, что тебе нравится Зейн, ты самая лучшая бедовая подруга. А ещё ты просто ужасно…

— Я тоже люблю тебя, Пейдж, — с улыбкой перебиваю я.

— Я скучала, — со вздохом признаётся она. — Мне столько всего нужно тебе рассказать. Мир?

— Мир, — сжимаю в пальцах телефон и чувствую, как на душе стало намного легче. — Я тоже очень скучала по тебе.

— Но Малика ты всё равно не бросишь, да?

Рассмеявшись, покачиваю головой.

— Не думаю.

— Ладно, я просто попыталась. Кстати, о Малике, мне нужно встретиться с вами и с… Погоди, я должна справиться с рвотным позывом, — она делает несколько глубоких вдохов. — И ещё нужен Стайлс. Теперь я сделаю всё, чтобы найти сплетницу.

— У тебя есть коварный план?

— Есть новость, и она не очень хорошая. Но мы сможем победить стерву, только если соберемся вместе, верно? Официально объявляю сбор золотого состава истинного зла.

***

Мы с Пейдж договариваемся встретиться у дома Сигмы. Харрис и Жаннет уже стоят около подъездной дорожки дома парней, а я опаздываю на собрание века.

— Шевели задницей, Эванс! — кричит Пейдж. — Мы тут не на чаепитие собираемся!

— Не такие уж вы со Стайлсом и разные, — бормочу себе под нос. — Где Алиша? — спрашиваю я, останавливаясь рядом с девочками.

— Послала её к Пейну, хотим взломать блог, чтобы он прекратил работу хоть на какое-то время, и этой стерве перестали поступать новости.

— Звучит как начало чего-то масштабного.

Жму на звонок, и когда дверь открывает Хоран, то по выражению его лица я понимаю, что он уже предупреждён о нашем визите.

— Добро пожаловать, — Найл открывает дверь шире и кривляется, изображая дворецкого, — ведьмы.

— Заткнись, — Пейдж на ходу скидывает с себя плащ и бросает прямо в руки парню. - Не помни, это Барберри.

— Прости, я не разговариваю на шлюшьем языке.

— Закопай себя заживо, — бросает она в ответ.

— Тёплая атмосфера, — говорю я, проходя вглубь дома. — Нас ждет интересный вечер.

Я присаживаюсь на диван рядом с Зейном и Гарри, Пейдж устраивается в одном кресле, а Жаннет в другом, напротив неё. Найл останавливается рядом с камином и, облокотившись на каменный выступ рукой, с интересом наблюдает за всем происходящим.

— Ну, — Стайлс упирается локтями в колени и подаётся вперед, глядя на Пейдж, — каков план, Шерлок?

— Не спеши, — закинув ногу на ногу, Харрис поправляет волосы и облокачивается на подлокотник. — Жаннет хочет кое-что вам рассказать, только дослушайте её до конца.

Все взгляды в комнате тут же перемещаются к брюнетке. От испуга Жаннет вжимает голову в плечи и выглядит ещё более миниатюрной, чем обычно. Опустив взгляд на сжатые в замок пальцы, она тихо вздыхает.

— Надпись на машине Скай и те записки в ваших куртках оставила я.

Эта фраза звучит как гром среди ясного неба. Стайлс в секунду подскакивает с дивана и направляется к Жаннет, закатывая рукава толстовки.

— Ах ты, маленькая французская…

— Гарри, — Зейн поднимается и, схватив друга за плечи, опускает обратно на диван, — сначала дослушаем.

— Но я знаю твой почерк, — говорю я, нахмурив брови, — это не твой.

— Я пишу обеими руками.

— Ну, — вновь перебивает Стайлс, — я уже достаточно услышал…

После того, как мы в очередной раз усаживаем Гарри, Жаннет продолжает:

— Я левша. Но маме это категорически не нравилось, поэтому меня с детства приучали к письму правой рукой. Доходило даже до того, что мне привязывали левую руку к стулу, когда я делала домашнюю работу…

— Бла-бла-бла, я уже реву, — усмехнувшись, Стайлс покачивает головой. — Если ты рассчитываешь на наше снисхождение, Людовик, то обратилась не по адресу.

— Скай, — Пейдж окликает меня, прося заткнуть Гарри.

— Зейн, — пихаю парня по колену, перекидывая ответственность.

— Гарри, — со вздохом просит Малик, откидываясь на спинку дивана.

— Хорошо, Франциск, переходи к сути дела.

— В общем, на учебе я пишу правой рукой, но дневник мне удобнее писать левой.

— И как он называется? Записки несчастного Пьера?

— Я приехала в этом году за две недели до начала учебы, — продолжает Жаннет, несмотря на комментарии Стайлса, — чтобы позаниматься. Я часто беру дневник с собой, чтобы записать свои мысли сразу же.

— Ну просто не студентка, а потомок Гюго.

— Тогда я потеряла его, может, забыла на скамейке в парке или в кафе, — она пожимает плечами, — а потом одна девушка подошла ко мне в кафетерии и, протянув дневник, сказала, что её попросили передать мне это. Тем же вечером мне пришли фотографии почти всех страниц моего дневника, там были написаны все мои мысли: о моей семье, о том, как тяжело мне приходится в Каппе, о Пейдж… Много плохого. Об остальных девочках, о… — покраснев, Жаннет прочищает горло. — О Зейне.

Малик рядом со мной напрягается, а затем опускает взгляд.

— Ты был добр ко мне, Зейн, — тихо вспоминает Валуа и, прикусив губу, замолкает ненадолго. — Один из немногих, кто был по-настоящему добр. Помню, как в прошлом году Пейдж в очередной раз отчитала меня на одной из ваших вечеринок, и я вышла на задний двор, чтобы нареветься вдоволь. Ты вышел покурить, я думала, что ты проигнорируешь меня, но нет, ты подошел и спросил в чём дело. Сказал, что не нужно переживать и что если я не хочу погрязнуть во тьме скандалов окончательно, то должна держаться ближе к Скай.

Перевожу взгляд на Зейна. Поджав губы, парень посылает Жаннет мягкую улыбку, а затем ловит мою ладонь и слегка сжимает ее.

— Сплетница написала, что если я не хочу, чтобы дневник ежедневно публиковался, то я должна буду написать на листке всего лишь одну фразу тем же самым почерком.

— Хватит отдыхать, Блумсбург, время учебы и, конечно же, сплетен, — повторяет Стайлс фразу, написанную на том самом листке, который был опубликован в блоге.

Нахмурив брови, Гарри зажимает пальцами нижнюю губу, всем видом показывая, что он задумался.

— Стерва подстраховалась, решила, что если мы и нападем на след, то выйдем на тебя, долбанный ты Депардье.

— Да, — грустно улыбнувшись, Жаннет кивает. — Второй раз она написала мне и попросила оставить надпись на твоём стекле, Скай. Затем подбросить вам записки. Я хотела рассказать всё, но подумала, что уже слишком далеко зашла, и теперь никто меня не простит. Я ошибалась. Когда сплетница узнала, что вы её ищите, она взбесилась. А в ночь розыгрышей мне пришлось пойти на крайние меры и сфотографировать экран твоего телефона. Мне очень жаль, Скай.

Прикрыв веки, я делаю глубокий вдох, прежде чем снова взглянуть в глаза Жаннет.

— Она хотела всю вашу переписку, но я сказала, что это всё, что есть. Я не думала о последствиях, я просто боялась того, что мой дневник опубликуют. Знаю, что это ужасно, и ты вряд ли меня простишь. Когда эти снимки всплыли в сплетнях, кажется, я только тогда осознала, что наделала. Вы с Пейдж поругались, тебя выгнали, я места себе не находила, а сегодня, когда поняла, что ты уже никогда не вернешься… После того, как ты ушла, я всё рассказала Пейдж.

— А надписи на партах, — напоминает Зейн, — ты вроде не ходишь на риторику.

— Я хожу на вечерние курсы ораторского искусства. Мистер Мейбл помогает мне справляться с комплексами по поводу моего акцента. Я никому не говорила, что хожу на них, боялась, что будут смеяться.

— Та девушка, что вернула твой дневник, — вдруг подаёт голос Найл, и я удивлена тем, что он обратился к одной из Каппы и при этом не использовал ни одного плохого слова. — Ты её знаешь?

— Нет, я никогда не видела её прежде.

— Отлично, — Стайлс хлопает ладонями по коленям. — Мы выслушали печальную историю Генриха Наваррского, но так и не приблизились к сплетнице ни на шаг.

— Мы должны найти её в самое ближайшее время, — говорит Пейдж, снова и снова накручивая прядь волос на палец — верный признак того, что она нервничает. — Нельзя больше терпеть эти издевки.

— Знаешь, Пейджер , — прищурившись, Гарри посылает Харрис недоверчивый взгляд, — что-то тут не клеится.

— Не понимаю о чём ты, — вздернув подбородок, подруга перекидывает копну рыжих волос с одного плеча на другое.

— Ну, например, до этого ты не хотела нам помогать, а теперь мы тихо сидим в гостиной и слушаем местного Жана Рено, влюблённого в Зейна. Просто интересно, почему она всё еще является членом Каппы? Как президент, ты должна была вышвырнуть её в ту же секунду, как узнала об этом. И откуда такое ярое желание найти сплетницу здесь и сейчас?

— Потому что теперь я вижу полную картину происходящего. Я хочу справедливости.

— Кажется, я понял, — издав смешок, Зейн поднимается на ноги.

Остановившись рядом с креслом, в котором сидит Харрис, он присаживается на подлокотник и чуть наклоняется, заглядывая в её серые глаза.

— Сплетница сейчас что-то вроде киллера самоучки, так? Она хочет уничтожить общины целиком, но пока выбивает по одной мишени. Думаю, стерва чувствует, что её скоро поймают за задницу, поэтому решила идти по головам, а значит, по президентам. Ты согласен со мной, Гарри?

— Ещё как, — Стайлс поднимается с хитрой улыбкой на губах и садится на второй подлокотник с другой стороны от Пейдж. — Ничего не хочешь нам рассказать? Я слишком хорошо знаю твою эгоистичную натуру, ты действуешь в режиме девять-один-один только если под угрозой твоя собственная задница.

— Колись, Пейджер, — Малик опускает руку на спинку кресла, — что у неё такого страшного на тебя?

— Ты же понимаешь, — улыбнувшись, Гарри вскидывает ладони вверх, — что мы не можем работать вместе, если не доверяем друг другу. Мы все в одной команде.

Откинувшись назад, Пейдж прикрывает глаза ладонью, а затем покачивает головой.

— Один снимок, — цедит она сквозь сжатые зубы. — Плохой снимок.

— Господи, да ты никого не удивишь тем, что опять взяла в рот.

— Заткнись уже, Гарри! — посылаю парню раздраженный взгляд. — Напомню тебе, что она не единственная, на кого у сплетницы есть компромат.

— Там другое, — отвечает Пейдж, всё так же прикрывая глаза пальцами.

— Да не бойся ты, — успокаивает Зейн, опуская руку на плечо Харрис, и та вздрагивает. — Тут у всех полно косяков. Я несколько лет обманывал лучшего друга и остальных парней, скрывая влюбленность в девушку из вражеского лагеря.

— Я предала тебя и нашу дружбу, — напоминаю я подруге. — И так же обманывала себя по поводу чувств к Малику.

Ловлю на себе взгляд Зейна, и мы обмениваемся легкими улыбками.

— Я предала вообще всех окружающих и близких мне людей, — говорит Жаннет, — потому что боялась выставить себя в плохом свете.

Стайлс молчит, и мы все переводим на него вопросительные взгляды.

— Ладно, — цокнув языком, он закатывает глаза. — Я спал с Фрэнки Миллиган.

— С жуткой Фрэнки?! — удивленно спрашивает Зейн, а затем морщит нос. — Я не уверен, что хочу дружить с тобой после этого.

Жуткая Фрэнки. Худощавая девушка почти двух метров ростом, всегда носит чёрное, и поговаривают, что она ходит на кладбище, чтобы пообщаться с призраками.

— Я как-то гулял по кладбищу, продумывал очередной план по ликвидации Пейдж. Встретил Фрэнки, она там как раз разговорилась с одним утопленником, мне стало интересно, и я подошел, вот как-то и завязалось у нас. Не смотрите на меня так, я искал новых ощущений. И если вам интересно, — пожимает плечами, — то утопленник был целиком за наше с Фрэнки соитие.

— И как ты её поцеловал? — Хоран издает смешок. — В прыжке?

Усмехнувшись, Стайлс оборачивается в сторону друга.

— Кто это у нас тут грубит президенту? У самого-то что? Время доставать грязное бельишко.

Поджав губы, Найл барабанит пальцами по выступу камина, обводит взглядом гостиную и в итоге останавливает свой взгляд на Пейдж. Харрис, будто почувствовав его взгляд, убирает ладонь от лица, и в тот момент, когда они смотрят друг на друга, мы всё понимаем.

Подскочив на ноги от удивления, я прижимаю ладонь к губам.

— Ах ты ж гребаный ты нахер! — Стайлс и Зейн одновременно подскакивают с подлокотников кресла. — Вы прикалываетесь?!

— Не может быть, — шепчу я, покачивая головой. — Ты и Найл?

— Только не делай вид, — отвечает мне Хоран, — что ничего не знала!

— Я кажусь осведомленной?! По-твоему так выглядит человек, который знает… — прижав ладонь к груди, делаю глубокий вздох. — О мой Бог! Мне нужна минута, чтобы принять это.

— Я же говорила тебе, — поднявшись с места, Пейдж заглядывает Хорану в глаза, — что ни о чём не рассказывала Скай! Он подумал, что я давно рассказала тебе всё, — поясняет подруга, — а когда выгнала из Каппы, то типа ты пришла к мальчикам в дом, чтобы шантажировать его этой информацией.

— Ты поэтому хотел огреть меня сковородкой?! — возмущенно спрашиваю я. — И если бы я принялась за шантаж, то ударил бы?

Найл пожимает плечами, мол, зависит от обстоятельств, и я отвечаю ему тем, что он так любит показывать — выставляю средний палец.

— Погоди, — прикусив губу, заглядываю в глаза Пейдж, — ты сказала: «давно». Как давно это было?

— Ты лучше спроси, — поправляет Стайлс, — насколько регулярно.

— Ну, — подруга отводит взгляд, — иногда.

— Иногда, — вскинув брови, уточняет Малик, — в прошедшем времени или в настоящем?

— Несколько раз в неделю, — нехотя отвечает Хоран. — В настоящем времени.

Гарри с Зейном сгибаются пополам и начинают смеяться. Мы с Жаннет переглядываемся и тоже издаем тихие смешки. Это даже не потому, что нам смешно, а скорее от удивления.

— Хватит ржать, уроды, — Найл подхватывает с дивана подушку и запускает в сторону парней, но они даже не реагируют, продолжая смеяться.

— В этом нет ничего такого, — гордо вздернув подбородок, Харрис пожимает плечами. — У нас нет какой-то неземной любви, просто секс из ненависти и без обязательств.

— Это хуже, — вставляет Гарри, потирая щеку, — чем секс с жуткой Фрэнки.

— Заткнитесь, — потирая пальцами виски, Пейдж проходится по комнате, — нам нужно думать, что делать, пока сплетница не слила это фото в сеть.

— Так что именно на этом фото, ваш забавный секс из ненависти? — Стайлс теперь никогда не успокоится. — Покажете?

— Мы просто целуемся, — отмахивается Найл, присаживаясь на диван.

После того, как Гарри и Зейна накрывает новая волна смеха, мы наконец-то приходим к выводу, что собрались здесь не для этого.

— Давайте рассуждать логически, — Харрис складывает руки на груди и начинает мерить гостиную шагами. — Кто-то, кто ненавидит общины, но при этом он точно хорошо нас знает. Кто-то, кто постоянно рядом и на виду. Возможно, у нас с ней или с ним хорошие отношения. Думайте.

— Луи, — заявляет Гарри, щелкнув пальцами. — Он бывает на всех тусовках и общается с нами вполне хорошо. Ещё он против общин, всё складывается, это точно Томлинсон!

— Херомлинсон, — парирую я, не найдя лучшего ответа. — У него даже мотива нет.

— Но все зацепки ведут к нему. Его нелюбовь к общинам и есть долбанный мотив!

— Прислушайся к его словам, Джерси, — просит Малик, заглядывая мне в глаза. Прикусив нижнюю губу, он старается скрыть улыбку. — У Гарри большой опыт в раскрытии интриг, ведь недавно он пересматривал «Сплетницу».

— Ой, да пошел ты!

Тут наши раздумья прерывает смешок Жаннет, устремив взгляд в телефон, она пишет что-то с широкой улыбкой на губах.

— Очень вовремя переписываться во время важного обсуждения! — Пейдж косится на подругу с осуждением во взгляде. — Ты должна думать, потому что провинилась больше всех.

— Прости, — покраснев, Валуа опускает телефон.

— Погоди, — прищурившись, Стайлс смотрит на Жаннет, — кому ты там пишешь, непутевая левая рука сплетницы?

— Я не обязана тебе отвечать.

— Обязана, если мне приходится терпеть твою французскую лыбу.

— Тебе я ничем не обязана, ты злой.

— Зейн, — зовет Гарри, складывая руки на груди.

Малик переводит взгляд на меня.

— Джерси.

— Пейдж, — смотрю на подругу, и та закатывает глаза.

— Кому ты пишешь, Жаннет? — спрашивает Харрис. — И пока мы находимся в доме Сигмы, тебе лучше отвечать на все вопросы президента братства.

— Рейнольду, — отвечает она, вновь заглядывая в экран.

— И что же он такого важного пишет, раз ты решила забить на обсуждение?

— Просто спрашивает, как я себя чувствую, и призналась ли вам в истории с дневником.

Мы дружно замолкаем, глядя на девушку.

— Моя милая, очаровательная французская ривьера, — внезапный ласковый тон Стайлса работает в паре с натянутой улыбкой, — позволь спросить, почему заботливый рэпер спрашивает у тебя об этом?

— Он единственный знал о том, что сплетница нашла мой дневник, — поставив телефон на блокировку, она поднимает взгляд. — Я была пьяна, когда рассказала ему, меня мучала вина, а Рэй понял меня и поддерживал всё это время.

Мы переглядываемся, потихоньку осознавая смысл услышанного. Первым реагирует Гарри: подскочив к Жаннет, он выхватывает телефон из ее ладони и поднимает руку вверх.

— Ты ответила ему?! — спрашивает Стайлс.

— Гарри, отдай! — Валуа подпрыгивает, пытаясь достать гаджет. — Ну пожалуйста!

— Господи, Пейджер, приструни свою курицу, — отвернувшись, Гарри пытается разблокировать телефон, держа его над своей головой. — Нельзя, ну нельзя быть такой тупой, Бонапарт!

— Жаннет, — Харрис хватает подругу за плечи и разворачивает лицом к себе, — ты сказала ему?! Сказала Рэю, что мы всё знаем?

— Я… — всхлипнув, она опускает голову. — Почему вы все кричите на меня?

— Я сейчас ей репу пробью, — бормочет Стайлс, пытаясь разобраться с мобильным. — Какой у тебя пароль?! Круассан, монпасье, Жак Кусто? А может код Франции?

— Господи, — Найл прикрывает веки, — не зря я разукрасил её в ночь розыгрышей, но надо было сразу убить.

Жанни уже на грани истерики, и я понимаю, что здесь нужен другой подход. Вздохнув, отодвигаю Пейдж в сторону и, взяв Валуа за руки, опускаю ее в кресло, и сажусь на корточки напротив нее.

У Жаннет дергается нижняя губа, а у всех остальных присутствующих в комнате сейчас нервы сдадут от напряжения, но мне нужно оставаться спокойной хотя бы внешне, чтобы получить вразумительный ответ.

— Мы думаем, что Рэй может быть именно тем, кого мы так долго ищем.

— Нет, — она качает головой, — этого не может быть.

Взглядом прошу Гарри заранее заткнуться навсегда и вновь смотрю на испуганную девушку. Но Стайлс поступает как… Как классический Стайлс. Поэтому на Жаннет выливается набор отборных президентских ругательств, а заканчивает он тем, что обвиняет во всем никчёмное французское посольство.

Результатом слов Гарри конечно же являются новые слезы. У меня создается впечатление, что мы никогда не добьемся ответа. Тут рядом со мной опускается Зейн, сделав глубокий вдох, он старательно пытается скрыть раздражение.

— Эй, — ласково улыбнувшись, Малик берет Жаннет за руку, — забудь о Гарри. Он идиот.

— К слову, — доносится с боку, — этот идиот поцеловал твою девушку первее, чем ты.

— Господи, Стайлс, — прикрыв глаза, я всеми силами стараюсь успокоиться, — ты вообще не помогаешь!

Сжав челюсти, Зейн оборачивается, чтобы взглянуть другу в глаза.

— Чем чаще ты об этом напоминаешь, тем больше я хочу дать тебе по морде. Думаю, что это произойдет очень скоро, например, когда мы выпьем.

— Я завязал.

Усмехнувшись, Малик вновь возвращается к Жаннет.

— Мы все любим Рэя и не хотим, чтобы это оказалось правдой, но нам нужно проверить любые версии. Понимаешь?

Всхлипнув, Валуа кивает в ответ.

— Умница. Теперь скажи, ты успела сообщить Рэю о том, что мы знаем историю о твоем дневнике?

— Нет, — утерев слезы, она покачивает головой. — Только о том, что Пейдж и Скай пошли на примирение.

Кажется, что мы все одновременно издаём вздох облегчения.

— Отлично! — Харрис хлопает Зейна по плечу. — Я знала, что моя девочка выбрала тебя не только за красивую мордашку. Поехали, я ваш апокалипсис, вы мои всадники! Сейчас от лица Жаннет, попросим Рэя о встрече и прижмем его за горло.

— Так, стоп-стоп! — вскинув ладони вверх, Гарри покачивает головой. — Снимай командирские штаны, парадом буду управлять я.

— Ну, — Пейдж вскидывает брови, — и какие у тебя предложения, гений?

— Слушайте меня, — Стайлс складывает руки на груди, — сейчас Жаннет напишет Рэю и попросит о встрече, а там мы прижмем его к стенке.

— Я только что это и сказала, придурок.

— К сожалению, из твоих уст это звучало недостаточно устрашающе. Итак, Клузо, — Стайлс, подходит к Жанни, а затем опускает телефон в её руки. — Пиши, что побоялась рассказать нам правду и хочешь встретиться с ним, потому что жаждишь поговорить с кем-то по-настоящему близким. Ведь никто из нас тебя не понимает, все считают тебя жутко тупой, и, ей богу, — он прикладывает ладонь к груди, — ты не соврешь, если напишешь это.

Валуа отправляет сообщение, и мы, не двигаясь, сидим в ожидании ответа, будто на иголках. А когда наконец-то приходит оповещение, то мы дружно вздрагиваем.

— Он спрашивает, где мы можем встретиться.

— Там, где будет меньше свидетелей.

========== Часть 15 ==========

Сидеть в засаде всем вместе было самой худшей идеей за всю историю человечества.

Мы выбрали парк недалеко от кампуса, а точнее мост влюблённых. Жаннет ждёт Рэя под полукруглой аркой, а мы с ребятами собрались наверху. Сидя на холодной земле, облокотившись спинами на каменный парапет, мы лишились возможности видеть хоть что-то помимо солнца, плавно заходящего за горизонт.

Нам остаётся только следить за тем, как оранжево-розовые лучи разливаются по земле, цепляясь за крючковатые ветви голых деревьев, и надеяться на то, что мы услышим разговор и успеем вовремя выйти из укрытия.

— Что-то он долго, — бормочет Стайлс, вытягивая ноги. — Кто опаздывает на свидание и тайные разговоры по душам?

— Ты, — со вздохом напоминает Малик.

— Да, — улыбнувшись, прижимаю колени к груди и опускаю голову на плечо Зейна. — Весь кампус знает, что ты никогда не приходишь вовремя на свидания.

— Я прихожу вовремя только тогда, когда девушка по-настоящему мне нравится. Поэтому сами делайте выводы о Пьере Ришаре, раз к ней даже Рэй опаздывает.

Гарри приподнимается, чтобы выглянуть из укрытия, но Пейдж, сидящая между мной и Стайлсом, усаживает парня обратно.

— Сиди ровно.

— Не указывай мне, мегера.

— Я мегера? Ты себя-то видел?

— Ты изнасиловала Найлера, ты точно мегера.

— Чёрт, — усмехнувшись, Харрис покачивает головой и наклоняется, чтобы взглянуть на Найла, сидящего рядом с Зейном. — Слушай, раз мы вскрыли карты, может, заткнёшь своего друга?

— А зачем? — отвечает парень, глядя перед собой. — Ты сама сказала, что у нас только секс и ничего больше, — пожимает плечами, — не вижу смысла защищать тебя.

— Господи, — Пейдж хлопает ладонями по коленям. — Ты сейчас серьёзно? Ты что, обиделся?

— О какой обиде может идти речь, если между нами ничего нет?

— Не могу поверить, — Харрис подаётся назад и облокачивается спиной на парапет, — ты и правда обиделся.

— Знаешь, — теперь наклоняется уже Найл, чтобы взглянуть в серые глаза Пейдж, — то, как ты вела себя, не было похоже лишь на секс из ненависти.

— Меня сейчас стошнит, — доносится со стороны Гарри.

Пейдж резко отталкивается от перегородки, чтобы встретиться с Хораном взглядом, а мы с Зейном, зажатые между ребятами, буквально вжимаемся спинами в каменное ограждение, наблюдая за разыгравшимися страстями.

— Скай, — обращается ко мне подруга, — скажи ему, что я всегда себя так веду. Со всеми парнями.

— Знаете что, — поёжившись от холода, застёгиваю молнию на куртке и прячу ладони между коленей, чтобы согреть их, — не впутывайте меня в эти ваши голодные игры.

Зейн расстёгивает куртку и, отодвинув края, прижимает меня к себе, согревая своим теплом. Слабо улыбнувшись, прикрываю веки и, прислонившись щекой к груди парня, вдыхаю запах парфюма.

— Я тоже не уверен, — Малик ловит мои озябшие пальцы, чтобы согреть в своих ладонях. — Что хочу быть свидетелем этого разговора.

Мы погружаемся в тишину всего на пару минут, прежде чем:

— Нет, Найлер! — продолжает Харрис, а мы все дружно вздыхаем. — И всё же, как же именно я себя вела?

— Господи, — Найл фыркает, — только не делай вид, что не понимаешь меня.

— Представь себе — нет. Так что просвети нас всех, как именно я себя вела.

— К слову, мне не обязательно знать, — предупреждает Стайлс. — У меня и так нарушена психика после этих двоих, — кивает в нашу сторону, на что мы с Зейном только издаём смешки. — Не удивлюсь, если к концу года у меня появится аллергия на любовь.

— Не так, как сейчас, — отвечает девушке Хоран, — ты боишься осуждения со стороны и строишь из себя бесчувственную стерву.

— Я и есть бесчувственная стерва. Уж прости, но я не из тех девушек, что не спят по ночам, ожидая смс, и уж точно не из тех, кто будет ходить с парнем за ручку и посылать ему нежные взгляды! Я резкая, холодная и не верю в сказки про любовь, ты знал, с кем спишь, так что не смей обижаться сейчас.

Зейн издаёт смешок, и все вопросительные взгляды в эту минуту посвящены ему.

— Что смешного, турецкий Кен?

— Да врёшь ты хреново, — отвечает Малик, поворачиваясь в сторону Пейдж. — Мы с Эванс проходили через похожее, но у нас хотя бы хватило смелости поговорить друг с другом и признать, что мы боимся осуждения. А ты храбрая только тогда, когда дело касается унижения других, так может перестанешь парить мозги моему другу?

— Или что?

— Или я скину тебя с моста, — отвечает ей Стайлс. — Не обижай нашего Найлера.

— Перестаньте! — вздохнув, покачиваю головой. — Сейчас не время. Рассекретим Рэя и тогда будем радостно скидывать друг дружку с мостов.

— Что-то мне не верится, что это Рэй, — Гарри покачивает головой. — Он такую убойную дурь на тусы приносил, такой шикарный человек не может быть настолько плохим.

— Ну, — Хоран пожимает плечами, — Джека Потрошителя так и не нашли, может он тоже угощал всех отборной травой и разливал людям халявный портвейн.

— Я слышала, что Джек был обычным мясником, — говорю я, вспоминая один из документальных фильмов, — и евреем.

— Вот в тебе и проснулся Гитлер, — отвечает Найл, — евреи у неё виноваты.

— Кстати, — оживляется Стайлс, щёлкая пальцами. — Я как-то намекал Скай на нацистов и их схожесть с Каппой.

— Завалите уже, — отрезает Малик, обращаясь к парням, — оба.

Мы ещё несколько минут сидим в тишине, лишь Гарри цокает языком и фыркает каждые пару секунд, до жути напоминая осла из «Шрека». Когда мы слышим, как Жаннет приветствует Рэя, то затихаем, пытаясь прислушаться к разговору. Но говорят они слишком тихо, так что можно разобрать лишь обрывки слов.

— Твою мать, грёбаный багет, — шепчет Стайлс, поднимаясь на ноги и отряхивая джинсы. — Мы же просили её говорить громче.

Зейн поднимается следом и, облокотившись ладонями на каменный выступ, заглядывает вниз, а затем покачивает головой, жестом говоря, что не ничего не видно и не слышно. Гарри активно машет рукой и, словно спецназовец, показывает пальцами какие-то знаки, приглашая нас спуститься вниз.

Так мы и делаем. Спустившись к концу моста, мы разделяемся, чтобы зайти с двух сторон. Найл идёт со мной и Зейном, видимо, не желая работать с Пейдж в одной команде.

Спуск вниз больше похож на канаву, раскрашенную промокшими остатками жёлтых листьев вперемешку с влажной землёй.

Малик помогает мне спуститься и подхватывает, когда я чуть не срываю операцию, поскальзываясь на мокрых листьях, и едва ли не качусь кубарем вниз, за что зарабатываю классическое закатывание глаз от Хорана.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — слышится тихий голос Рэя.

— Они всё знают и…

— Бонжур, жандарм! — доносится счастливый голос Стайлса с противоположной стороны моста. — И тебе, Рейнольд.

— Мать твою! — удивлённо восклицает Рэй. — У меня глюки, или вы двое гуляете по парку? Сначала Эванс с Маликом, теперь вы. Кто дальше, Алиша и Найл?

— Будто ты и без этого не знаешь, — Хоран чуть обгоняет нас с Зейном, выходя вперёд. — Кто проводит свой досуг с Найлом.

Рэй оборачивается, и по его ошеломлённому выражению лица совсем не сложно догадаться, что он слишком удивлён нашему появлению, да и всей собравшейся компании в целом.

— Неужели мы с Эванс и правда были для тебя сюрпризом? — Малик пинает пустой баллончик из-под краски, и тот катится медленно, но при этом очень громко. — Как-то слабо верится.

Мы не спеша направляемся в самый центр пологой арки, и чем глубже мы заходим, тем сильнее разносится эхо наших шагов.

— Но ты думал, что совершаешь благое дело, когда выкладывал нашу переписку, не так ли?

— Конечно думал, — я прячу руки в задние карманы джинсов и прохожусь вдоль рисунка скалящегося белого волка, который когда-то нарисовал Зейн. — Ты ведь хотел освободить меня от оков сестринства. И одновременно с этим решил разрушить мою жизнь.

— Каково это, — сцепив руки в замок за спиной, Пейдж неспешно шагает, разглядывая изрисованные стены, — засыпать с мыслью, что день за днём ты рушишь жизни и шантажируешь множество людей?

— Не могу не спросить, — вдруг перебивает её Стайлс, — а тебе самой каково?

Гарри подмигивает ей, а Харрис лишь корчит недовольную гримасу.

Когда мы останавливаемся, заключая Рейнольда в небольшой круг, то парень выглядит слегка потерянным, оглядывая нас по очереди.

— Ребят, вы под чем? — он поворачивается к Жаннет и разводит руки в стороны. — Что здесь происходит?

— Рэй, а знаешь, как Пейдж называют в кампусе? — Гарри беззаботно закидывает руку на плечо Харрис, будто они давние приятели. — Тиран, стерва, бешенная сука, и это только начало невинного списка. Представляешь, что она сделает с тобой, если ты не заговоришь начистоту прямо сейчас?

— Я разобью твою хрупкую студенческую жизнь ко всем чертям.

— Она не шутит, — Гарри кивает, а Харрис нервно стряхивает с себя его руку. — Пейджер у нас задира, но словами не бросается. Мстить она умеет, я лично проверял.

— Мы знаем, — говорит Найл, — что это ты ведёшь блог со сплетнями. Так что хватит строить из себя тупицу.

— Ага, — поддакивает Стайлс. — Это место уже занято одним низкорослым гасконцем из Каппы.

— Я делаю, что? — Рэй прыскает со смеху. — Хотите сказать, что это я веду Блумсплетни?

Прижав кулак к губам, парень начинает громко смеяться, а мы обмениваемся озадаченными взглядами.

Гарри теряется на несколько секунд, а затем его лицо вдруг становится жестким. Он посылает нам многозначительный взгляд, как бы говоря: «надо надавить».

— Это он, — говорит президент Сигмы, напрягая скулы, — я хорошо знаю его смех. Этот — наигранный.

— Бро, — отвечает Рейнольд, продолжая смеяться, — где вы откопали эту травку? Я бы тоже взял.

— И правда наигранный, — соглашается Зейн, склоняя голову на бок.

— Да у вас всех точно крыша поехала!

— Вот ты и занервничал, — скрестив руки на груди, Малик возводит взгляд к каменному потолку и делает тяжелый вдох. — Хватит трусить, Рэй, будь мужиком или хотя бы человеком.

Вдруг смех парня резко прерывается, он замолкает, и в этот момент слышен лишь свистящий гул поднимающегося ветра, гуляющего под бетонными сводами моста.

— Человеком? — спрашивает он, глядя Зейну в глаза. Его взгляд темнеет, и становится не по себе. — Как быть человеком с людьми, в которых человечности осталось не больше чем в камне?

— Вот ты и заговорил, — вскинув брови, Гарри демонстрирует едва заметную ямочку на щеке. — Избить тебя сейчас или попытаешься найти жалкое оправдание?

— Это правда ты? — спрашивает Жаннет, прижимая ладонь к губам.

— Боже, мопс, ты слишком долго догоняешь, — даже в такой момент, Стайлс не может удержаться. — Можешь идти домой, мы тебе потом расскажем, чем дело кончилось.

— Зачем? — спрашиваю я, глядя на Рэя и пытаясь найти в нём того беззаботно парня, рядом с которым несколько лет сидела на риторике.

— Ты правда не понимаешь? — грустно улыбнувшись, он склоняет голову на бок, а затем делает шаг вперед, но Зейн тут же встаёт передо мной, загораживая своей спиной.

— Еще шаг, и клянусь, я убью тебя, — Малик сжимает кулаки, а Рэй, усмехнувшись, отступает назад.

Перевернув плоский козырек бейсболки назад, Рейнольд запрокидывает голову и тяжело вздыхает; из его легких вырывается клубок пара, а на губах появляется, совсем не к стати, мягкая улыбка. Такая, будто ему стало легко на душе.

— Я всё думал, когда же вы догадаетесь, — тихо говорит он. — Только посмотрите на себя… Жалкие избалованные детишки богатых родителей.

— Оу, — невесело рассмеявшись, Гарри кивает, — это тот самый момент, когда в тебе взыграла обида? Мы виноваты в том, что в детстве ездили в Диснейленд и катались на собственных пони, пока ты играл с палками на заднем дворе? Или дело в том, что у меня порш кайен, а у тебя убитый додж?

— Нет, малыш Стайлс.

— Я тебе не малыш, говнюк.

— Посмотрите на себя внимательнее.

Рэй оглядывает каждого из нас с неприкрытой неприязнью. Я никогда не видела его таким.

— Носите брендовые шмотки, бросаетесь деньгами, разъезжаете на своих тюнингованных тачках, а всё для чего? Уж точно не ради себя. Это для окружающих. Для того, чтобы вами восхищались, вы же грезите этим. Всё это маски. Вы куча фальшивок. Президенты, вице-президенты, вся эта популярность, которую вы так искали. Разве блог не помог вам её обрести?

— Ты хоть представляешь, — Пейдж покачивает головой, — сколько жизней разрушил?

— Я? — усмехнувшись, он прикладывает ладонь к груди. — У вас есть власть, вы рушите жизни остальным, так с чего вы взяли, что нельзя разрушить ваши?

— Больной сукин сын, — выплёвывает Хоран.

— Господи, вы бы видели себя со стороны. Извиваетесь, словно змеи, пытаясь найти выход из ситуации. Я буквально восхищался тем, как вы начинаете думать и подставлять своих же, как только ваша собственная шкура загнана в тупик. В этот момент вы напрочь забываете о том, что вы братья и сестры. Каждый сам за себя — вот ваша истинная натура. Слишком гордые, чтобы пойти на разговор с врагом, легче обвинить друг друга, чем удостовериться в том, чтосплетню послал именно враг. Стравить вас между собой было слишком легко.

— Что ж, — Зейн тяжело вздыхает, пряча ладони в передние карманы джинсов, — он меня достал. Можно мне его ударить?

— А может, — с улыбкой спрашивает Гарри, — просто в психушку сдадим?

— Слабовато, — Харрис покачивает головой.

— Можно и закопать рядом, — Найл пожимает плечами. — Тут недалеко кладбище, где Гарри совокуплялся с жуткой Фрэнки.

— А если жуткая Фрэнки заговорит с мертвым Рэем? — спрашиваю я. — Гарри, тебе придется спать с ней вечно, чтобы она не сдала нас.

— Нет, я больше не буду с ней спать. Пусть наш Дюма всё делает, нехрен было свои слезливые летописи оставлять где попало.

Мы замолкаем, потому что Рэй начинает аплодировать. Хлопки эхом ударяются о пологие бетонные стены, и это звучит действительно жутко.

— Молодцы, классическое поведение ребят из общины. Был бы я дебилом, может даже испугался бы. А где же стандартные вопросы: «Почему? За что? Разве мы заслужили?»

— У тебя было время на объяснения, ублюдок, — отвечает ему Зейн. — Но ты слишком долго толкал речь про богатеньких детишек и их никчёмный внутренний мир.

— Моя сестра чуть не погибла из-за таких как вы.

Эта фраза приводит в тупик всех, даже разговорчивого Стайлса.

— Моя старшая сестра пыталась попасть в Каппу. Президентом тогда была Мелани, и эта бешеная стерва устраивала тот еще отбор, вам ли не знать. Моя сестра Хлоя как раз была её стажером. Мэл давала унизительные задания, но последнее перед самым отбором было невыполнимым.

— Это случайно не та девушка, — шепотом спрашивает у меня Найл, — которую отправили гулять пьяную по краю крыши главного корпуса?

Я лишь растерянно пожимаю плечами, потому что по байкам нашего сестринства было и не такое.

— Нет, Найл, — отвечает Рэй, — но та девушка тоже едва не погибла. Последнее задание для Хлои было на время. Она должна была выпить пять шотов текилы, затем раздеться догола и нырнуть в холодный бассейн, чтобы достать со дна долбанный значок Каппы. Когда она вылезла из воды, Мелани с остальными кошками забрали её одежду, а парни из Сигмы засняли на видео, обливая текилой и толкая обратно в бассейн. Им всем было весело.

Стоило только представить эту картину, как меня охватывает страх, а во рту появляется привкус горечи. Опустив взгляд, я покачиваю головой.

— Мелани не остановилась на этом. После того, как им стало скучно издеваться над моей сестрой, она заявила, что девушку Каппы не должны видеть нагой. Она не прошла этап. Мы родом из маленького городка, но интернет и ютьюб у нас есть, поэтому сами понимаете, с какой скоростью это видео дошло до нашего города. Все косились на меня и на родителей, маму забрали в больницу с микроинсультом, а отец поехал в Блумсбург, чтобы забрать Хлою отсюда. Я был всего лишь учеником старшей школы, но уже мечтал попасть в этот университет, чтобы отомстить.

— Мне очень жаль, что так произошло, Рэй, — тихо говорю я. — Но мы так же были школьниками, непричастными к происшествию с твоей сестрой.

— По приезду домой Хлоя перерезала себе вены, — продолжает он, и мое сердце падает вниз. — Мы едва успели. До сих пор помню кафель в ванной… Повсюду кровь…

Взгляд Рейнольда становится стеклянным, и он встряхивает головой, словно прогоняет эту страшную картину из своей головы.

— Сестра отправилась в больницу вслед за мамой. Когда я поступил сюда, то решил отомстить любым способом. Я уже знал, как сделаю это, и поделился идеей с сестрой. Мы решили сделать это не своими руками, потому что знали, что вы сами себя уничтожите, нужно лишь проявить капельку терпения. Зависимые от популярности и интернета, это оказалось намного проще, чем мы думали. Кассандру отчислили, Мелани чуть не сошла с ума, когда узнала, что есть компромат на её роман со Стайлсом старшим.

— Грэг с кошкой?! — Гарри округляет глаза. — Да он бы никогда…

— Сегодня пришлю тебе фотографии, увидишь сам. Как думаете, кто слил видео Кассандры с преподавателем, из-за которого ее отчислили?

— Мэл, — догадывается Пейдж, покачивая головой. — Ты вынудил её сделать это шантажом.

— Не вынудил, а поставил перед выбором. Как и каждого из вас. Условия были просты: либо новость о любви президентов враждующих общин, либо лучшая подруга Кассандра со скандальным видео. Тут и проявилась настоящая сущность Мэл. Она спасла свою задницу.

— Почему ты просто не остановился, — интересуется Зейн, — после того, как Мелани окончила университет?

— Потому что вы такие же, — грустно улыбнувшись, Рэй пожимает плечами. — Вы так же предаёте близких, спасая свои шкуры. Чувствуете власть, унижая людей. Такие, как вы, были десять лет назад, есть сейчас, но и через десять лет будет та же самая картина. На смену вам придут другие — это замкнутый круг, поэтому мы с Хлоей решили, что пусть и ненадолго, но вы будете грызться между собой, оставив в покое остальных. Потому что раньше ваша вражда задевала абсолютно всех. Новое поколение или старое, меняются только лица.

— И всё же, мы немного другие, раз большая половина здесь, — Стайлс водит ладонями в воздухе, — мутит друг с другом или типа спит из ненависти.

— Ребят, — Рейнольд усмехается, — вы не первые и не последние. Рано или поздно всегда найдутся местные Ромео и Джульетта. Просто время и вариации разные, но исход у всех один.

— И что теперь ты намерен делать, — спрашивает Пейдж, — после того, как мы всё узнали? Или ты всё просчитал и заложил здесь бомбу?

— Я буду жить, как и жил. А вот что будете делать без блога вы? Никаких сообщений о вечеринках, ни о ваших новых дебильных сумочках, девочки. Ни о новых дисках на ваших тачках, парни. Ни о новых татушках. Ваша жизнь потихоньку начнёт терять смысл, я вас уверяю. Вы уже не сможете без этого.

— Скажи, — тихо начинает Жаннет, не поднимая взгляда, — ты хоть о чем-нибудь жалеешь?

— Честно? — вскинув брови, парень вздыхает. — Нет. Ни о чем. Это жизнь, а у каждого в жизни есть право выбора. Я лишь давал вам задачу, а решения были у вас на руках.

— Ты что, — нахмурившись, Хоран складывает руки на груди, — типа богом себя возомнил, мудак? Долбанный Рэй Всемогущий?

— Нет, но я не виноват, что каждый из вас вёлся и не мог поделиться друг с другом. Вы никому не доверяете, вот и цена вашей дружбы. Кстати…

Склонив голову набок, Рейнольд смотрит на Жанни и замолкает на какое-то время.

— Ты спросила, жалею ли я о чём-то. Так вот, я жалею лишь вас. Жалею, потому что, возможно, вы все неплохие ребята, но вы давным-давно потеряли себя в брендах и мнимой временной популярности. Я прикрою блог, но не факт, что мне не найдется замена. Или же вы сами не попросите его вернуть.

— Считаешь, — начинаю я, заглядывая парню в глаза, — что ты и Хлоя не стали такими же, пока создавали этот блог и продолжали писать посты, так же разрушая чужие жизни? Хлоя не знала нас, но ты знал, Рэй. Неужели каждая твоя улыбка была неискренней? Получается, что ты такая же фальшивка. Вы такие же, как и мы. Хотя нет, — горько усмехнувшись, покачиваю головой, — вы хуже. Вы не остановились, когда отомстили.

— Может быть, Скай, может быть.

— Я понимаю, что Каппа и Сигма принесли твоей семье много плохого, — говорит Зейн. — Но извинись хотя бы перед девушками, чьи жизни ты успел испортить, хотя они никак не причастны к твоей истории.

Поджав губы, Рэй долго молчит, но всё же медленно качает головой.

— Я не буду просить прощения, Зи. Это будет неискренне по отношению к этим же девушкам. Ты ведь не любишь, когда проявляют неуважение по отношению к Скай? В данном случае соврать — будет неуважением. Врать твоей милой вице-принцессе? Хотя погоди, — прижав указательный палец к губам, Рейнольд выдает наигранное удивление, — она ведь больше не принцесса. Лучшая подруга вышвырнула её из Каппы, когда узнала, что она водится с тобой.

Парень разводит руки в стороны и оглядывает нас.

— Что скажете, ребят? Разве Скай место среди вас? Она ведь больше не член сестринства, да и никогда не подходила по статусу нашему принцу. Через сколько ты порвёшь с ней, Зейн, когда поймешь, что она уже не дотягивает до твоего уровня? Ты еще вспомнишь мои слова, Скайлер, он поиграет с тобой, а потом выбросит, как сломанную куклу. Скажу по секрету, — он переходит на шепот: — ты уже сломана, осталось недолго.

Мне не хочется верить в его слова, но всё же они, подобно тугим жгутам, сжимают внутренности и вселяют в меня панику.

Зейн меняется в лице, сжав челюсти, он хмурит тёмные брови, между которыми ложится складка.

— Ты меня заколебал, — покачав головой, он устало вздыхает. — Я жалею лишь о том, что не вмазал тебе раньше. Но в одном ты прав. Я не люблю, когда проявляют неуважение к Скай.

Малик переглядывается с парнями, они лишь едва заметно кивают друг другу, и тут всё становится понятно. Зейн делает шаг навстречу ко мне и, сняв с себя куртку, накидывает её на мои плечи.

— Джерси, — ласковый тон парня так разнится с тем, которым он говорил с Рэем, — бери подруг и идите к нам, мы вас догоним.

Оставив невесомый поцелуй на моем лбу, он разворачивается и закатывает рукава толстовки

— Зейн, не надо…

— Скай, я же сказал, — даже не смотря на меня, бросает он ледяным тоном, — забирай подруг и иди домой. Быстро.

Перевожу взгляд на Стайлса, тот встречает меня с холодным выражением лица. От Хорана та же отдача.

— Пейдж, — обращается Малик к моей подруге, и это звучит как просьба, граничащая с приказом.

— Пошли, — шепчет Харрис.

Она хватает меня за руку, а затем ловит и Жаннет, и я замечаю, как по бледным фарфоровым щекам Валуа стекают крупные слезы.

Мы удаляемся, не в силах повернуться. Я вздрагиваю, когда слышу глухие удары. Пейдж прижимает меня к себе и лишь прибавляет шаг.

***

Мы уже почти два месяца живём без блога со сплетнями. Наверное, это два лучших месяца в моей жизни. За это время почти все разучились вздрагивать, когда в очередной раз вибрирует телефон.

После вендетты под мостом Рэй не появлялся в университете долгое время. Кто-то сказал, что видел его в кампусе около недели назад. Даже не знаю, как теперь вести себя при встрече с ним.

Тем временем жизнь в кампусе снова начала набирать обороты, возвращение вечеринок в дом Сигмы праздновали как никогда, и как ни странно, в эту ночь на греческой улице не появилось ни одной патрульной машины. Пейдж была рада каждой тусовке, но больше всего на свете она ждала день, когда дом Каппы вновь откроет свои двери для вечеринок.

— Не могу поверить, что сегодня в этих стенах будет толпа народу! — Харрис забегает на кухню, поправляя красную шапочку Санты с белым мехом, а затем радостно хлопает в ладоши. — Я уже говорила, что обожаю Рождество?

— Всего лишь сорок семь раз, — усмехнувшись, напоминаю я.

— Почему нет мороженого? — спрашивает Зейн, захлопывая дверцу двухстворчатого розового холодильника. — Пейджер, ты сказала, что мне достанется карамельное, если я не буду ходить на твоей вечеринке с грустной гримасой.

— Малик, — облокотившись на стойку, покачиваю головой, — когда ты стоишь рядом с розовым холодильником, украшенным стразами, и просишь мороженое с карамелью, я начинаю сомневаться в том, что люблю тебя.

Пейдж проходит мимо и протягивает ладонь, чтобы я дала ей пять, что я и делаю.

— Жаль тебя огорчать, Эванс, но ты всё равно любишь меня, потому что даже на фоне страз я выгляжу чертовски привлекательным.

— Я так и знала, что ты это скажешь.

— Знала? — облокачиваясь плечом на блестящий холодильник, Зейн скрещивает руки на груди и посылает мне улыбку. — Ты же знаешь, как я не люблю быть предсказуемым.

— Знаю, — улыбнувшись, киваю. — Поэтому и сказала.

— А знала, что, когда ты сегодня напьёшься до безбожного состояния, я не пущу тебя к себе и не повезу в английский пансионат. Напомни, — он переводит взгляд на наручные часы, — до скольки там твой комендантский час?

— Она всегда может остаться здесь, — говорит Пейдж, отодвигая Малика в сторону, чтобы заглянуть в холодильник, — это всё еще её дом.

Харрис попросила меня вернуться в Каппу, я долго думала над возвращением, но всё же отказалась. В одном Рэй был прав: сестринства и братства остаются теми же. Мы осознали всё, что он сказал, и даже поняли, что именно он пытался до нас донести. Но эта иерархия была, есть и будет.

Поэтому я выбрала нейтральный путь, тот, где смогу быть подальше от титулов, но одновременно с этим смогу сохранить дружбу с лучшей подругой и любимого парня, не разрываясь при этом на части.

— Где чёртово мороженое?! — спрашивает Пейдж, и они с Зейном уже вместе изучают содержимое холодильника. — Клянусь, что оно было здесь.

— Нет в вашем подвале долбанных фейерверков, — говорит Хоран, заходя на кухню вместе с Жаннет.

— Что значит нет?! Нет фейерверков и мороженого, что дальше? Пропадёт алкоголь, а затем вернется сплетница?

В этот момент у нас одновременно вибрируют телефоны. Мы замираем, смотря друг другу в глаза. Я буквально слышу, как громко стучит сердце каждого, кто находится на кухне. Дрожащими пальцами беру телефон со столешницы.

Стайлс: Обделались, сучата?

— Идиот.

— Дебил.

— Придурок.

— Бестолочь.

— Вы бы видели свои рожи, — доносится голос Гарри.

Облокотившись на косяк, он широко улыбается, держа в руках ведёрко с карамельным мороженым. Оглядывая всех по очереди, он останавливает свой взгляд на Жаннет, а затем поигрывает бровями.

— Что, Рокфор, навалила круассанов в галифе?

— Хотя бы мороженое нашли, — со вздохом говорю я.

— Ты взял фейерверки? — спрашивает Пейдж. — Гарри, блин, ты же обещал не портить мне один единственный вечер в году!

— Пейджер, милая моя, обижаешь, — Стайлс отправляет в рот ложку мороженого и посылает Харрис улыбку. — Я же дал слово президента, что не стану портить тусовку.

— Мне не нравится его хитрый взгляд, — прищурившись, Пейдж марширует на выход. — Сама проверю, Хоран, ты со мной. Жаннет, беги к Алише, нужно проверить подсветку, а не то, пока она пялится на Лиама, наступит лето.

— Кстати, — недовольно бормочет Хоран, следуя за Пейдж, — я не обязан выполнять твои приказания.

— Ну-ну, — рассмеявшись, Гарри покачивает головой, провожая ребят взглядом, — знаю я, зачем она его в подвал позвала. Пойду за ними, посмотрю, как они будут стараться слить меня побыстрее. Я сказал, что не буду портить вечеринку, но секс из наигранной ненависти я им точно испорчу.

— Оставь мороженое, — кричит Малик вслед.

— Нет, — не поворачиваясь, Стайлс поднимает вверх ложку, — ты вчера обыграл меня в гонках. Это мой утешительный приз.

— Кретин.

— Я тоже люблю тебя, Зи. Даже Эванс не любит тебя так, как я.

— Прозвучало двусмысленно, — усмехнувшись, комментирую я.

— Так и есть, — Малик пожимает плечами, — мы иногда спим, ты ведь не против?

— Ну, если только иногда. Надеюсь, это «иногда» не как у Найла с Пейдж?

Тихо рассмеявшись, Зейн останавливается напротив и облокачивается ладонями на столешницу по обе стороны от меня.

— Бывает по-разному, — парень опускает ладони на мою талию и, чуть сжав, притягивает к себе. — Поскольку ты сейчас не член сестринства, это значит, что ты не занята подготовкой к вечеринке, и у тебя есть свободное время, так ведь?

— Так, — улыбнувшись, обвиваю руками шею парня, — есть какое-то предложение?

— Есть кое-что.

Малик опускает ладонь на мою поясницу, затем медленно следует вверх к лопаткам, и я прикрываю веки, когда его теплые пальцы скользят по плечам под тонкие бретельки платья. Другая ладонь ложится на мой затылок и, зарывшись в волосах, легонько сжимает их, чуть оттягивая назад. Мягкие губы следуют вдоль моей шеи, поднимаясь выше.

— Джерси, я хочу, — шепчет Зейн, и мое тело покрывается мурашками, когда его губы касаются моего уха, — чтобы ты съездила вместе со мной в магазин за мороженым.

Прикрыв глаза, я смеюсь.

— Придурок.

— Я согласен даже на твоё любимое.

Потянув за руку, парень прижимает меня спиной к своей груди и опускает подбородок на мою макушку. Шаг в шаг мы тихонько двигаемся в сторону выхода, но мысли о любимом вишневом мороженом волнуют уж точно не так, как руки Зейна на моей талии.

— Знаешь, — тихо говорит он, оставляя поцелуй на обнаженном плече, — рядом с Волмартом есть укромная парковка…

Малик замирает, и я посылаю ему вопросительный взгляд. Парень пятится назад, и я вынуждена сделать это вместе с ним, потому что он до сих пор держит меня в своих объятиях.

— Сколько раз я просил тебя, не оставлять свой телефон где попало? — подхватив мой мобильник со столешницы, он прячет его в задний карман своих джинсов. — С этого и начинаются все ужасы в нашем кампусе.

Поморщив нос, делаю вид, что не забыла телефон, а оставила специально. Я будто родилась только для того, чтобы оставить телефон на этой кухне в это самое Рождество.

— Я больше не член сестринства, — пожимаю плечами, — мне не страшно.

— Просто я научил тебя ставить пароль.

— Ну, и это тоже.

— Эй, Джерси, — он прижимает меня ближе к себе и оставляет поцелуй на шее, — я тут подумал… Твоя старая комната ведь всё еще пустует?

— Там нет мороженого, если ты об этом.

— Думаю, что всё-таки нужно проверить.

Смеюсь, когда парень поднимает меня на руки и, закинув на свое плечо, выносит из кухни.

К сожалению, исчезновение Сплетницы никак не повлияло на интриги и правила в общинах. Мы безусловно стали мягче и лояльнее друг к другу, но на смену нам придут другие, и вражда двух общин продолжится, что бы мы не сделали. От нас уже ничего не зависит.

Впрочем, когда-нибудь точно найдутся те герои, которые разрушат все правила и стереотипы.

Но эта история уже не о нас.