Спокойные времена [Альфонсас Пятрович Беляускас] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (156) »
АЛЬФОНСАС БЕЛЯУСКАС Спокойные времена РОМАН
Часть первая ОСЕННИЕ ДИАЛОГИ
Такие были обстоятельства в лета благоденствия… Повесть о деяниях народа литовского в старину, написана Иоанном Эйнорием лета 1850Симонас Даукантас
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Это было как во сне, но в то же время и наяву; это было явственней, чем во сне: человек в комнате, ибо Глуоснис отчетливо ощутил, как он открыл дверь и вошел, даже произнес: «Wash»[1]. Он не кричал: «Зарежу!» — как только что Глуоснису снилось (а может, просто почудилось сквозь сон), он вымолвил совершенно четким мужским голосом wash[2], и это быстрей, чем любые логические рассуждения, вернуло к реальности: стирать? Сейчас? Глуоснис единым рывком скинул с себя одеяло и сел — даже не на кровати, а на самом ее краю, свесил ноги вниз; пальцы машинально нажали кнопку выключателя лампы. — Wash… — расслышал еще отчетливей и увидел этого человека: он стоял в дверях, плотно сжав губы, на которых как бы навек застыла вычеканенная неприязненная улыбка; широкие уши, смахивающие на бурые листья водяных растений, утопали в угольно-черных, — а от желтого света лампы — даже фиолетовых кудрях; выглядел он как кустарной работы статуя уроженца здешних мест, вроде тех, что Глуоснис видел не то в Лувре, не то еще где-то; даже глаза были знакомые и поблескивали странно злым блеском, от которого у Глуосниса мурашки пошли по спине; мелькнуло недоброе предчувствие. — Нечего мне стирать, — проговорил Глуоснис, окончательно очнувшись от сна (да какой там, к чертям собачьим, сон, если даже в полночь тридцать выше нуля, да еще такие сновидения) и готовый дать отпор. — Как вы сюда попали? Он помнил, что заперся с вечера и еще проверил, хорошо ли; а человек тут как тут. «Отпер? Отмычкой? Или кто-нибудь дал ключ? Да, в этой стране…» — Вы просили, сэр. — Я? Просил? — Вы сказали: «I want to have my linen washed»[3]. — My linen?[4] — Да. Я стираю хорошо. — Взял бы да постирал вот это… — Глуоснис кивком указал на белье и даже сморщил нос, точно почуяв что-то неприятное. — Чистотой и чрезмерной гигиеничностью ваша гостиница, честно говоря, не блещет. Даже можно сказать: вы тут основательно погрязли… Как и многое вокруг… Это, конечно, было неприлично — высказываться в таком роде о стране, где, по крайней мере до сих пор (а находился он здесь уже вторую неделю), как будто ничего дурного не встречал по отношению к себе (кроме мелочей, но где их нет) и куда он прямо-таки рвался, хотя его и предупреждали: тамошние обычаи могут показаться странноватыми («А чего мне надо… журналисту?..»), с кормежкой определенно скверно («А местные что грызут?» — «Ха, местные!.. У них желудки…»), а перед отъездом изволь сделать прививки чуть не от всех известных медицине заразных болезней. Однако и удержаться было нелегко. Он горько улыбнулся. «А на что ты надеялся? — вздохнул он. — На «Хилтон-отель»? Люкс с бассейном? Баней? Ха-а!.. Зато никаких юбилеев… ничего…»…«Прошу прощения, мы звоним из Государственного архива…» «Слушаю…» «Добрый день! Мы тут по поводу вашего личного архива…» «По поводу чего? Какого еще…» «Личного… того, что у вас дома… По действующему законодательству, только мы одни уполномочены…» «Но ведь я еще жив!..» «Простите великодушно, умершим мы не звоним… Хотя, с исторической точки зрения, согласитесь, все относительно…» «Чего вы хотите? Конкретно… Я, признаться, на чемоданах… самолет ждать не будет…» «Что-то в этом роде мы слышали… Поэтому и поспешили установить с вами контакт… Тем более что в пути будет время подумать: что именно без особого ущерба для своего творчества и быта вы можете отдать… то есть передать на вечное сохранение…» «Кому, кому?» «Архиву, да будет вам известно. Истории… Все мы, увы, не вечны, а люди вашего поколения конечно же изнашиваются быстрее, чем другие… И поэтому…» «Изнашиваются? Как машина?.. Или обувь?.. Или…» «…Поэтому, по поручению нашего учреждения, я и прошу вас подумать: что именно без ущерба для своего творчества… то есть, вы понимаете, какие… отражающие лично биографическую, общественно-политическую или литературно-художественную деятельность документы, письма, сочинения и так далее… вы могли бы без лишних колебаний передать в паше ведение — ео ipso[5] государству… как нынче принято говорить — безвозмездно и на вечное хранение… Поскольку по действующему законодательству лишь мы одни имеем право…» «Вы одни? А я сам?» «Это бессмысленные
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (156) »
Последние комментарии
7 минут 46 секунд назад
48 минут 24 секунд назад
49 минут 50 секунд назад
2 часов 49 минут назад
8 часов 55 минут назад
9 часов 6 минут назад