Бакинский этап [Вениамин Залманович Додин] (fb2) читать постранично, страница - 5

танки, азербайджанский конвой колючей проволокой намертво позакручивал замки–заложки люков и всех остальных барж. Первый, — ещё до Астрахани, — «пункт питания», где конвой должен был получить положенные ему для еще живых зэков хлеб и рыбу, был пуст. Качать права он не стал — бесполезно! Решил двигаться, ожидая, пока народы в трюмах поуспокоятся. Но когда и в Астрахани «пункта» не оказалось, как не оказалось их дальше, надежды аскеров на реализацию горы теперь уже точно только им принадлежащего хлеба и рыбы рухнули. Вместо них пришло понимание, что кто–то крупно — крупнее быть не может — их обошел. И что за спиной у них этот «кто–то» глубоко и широко гребёт к себе все эти тысячи тонн ничейного, но бесценного хлебца, — из расчёта пятидесяти пяти тонн в сутки, да рыбки — тридцати трех тонн…

…Десятисуточный участок Каспий — Саратов тянулись семьдесят шесть дней — не подходили буксиры. У Чёрного Яра «Мессера» — или дурные мины — две баржи затопили. Поплелись дальше, никому уже не нужные. А ведь все эти посудины отняты были сановными преступниками из уже и так опустошенного немецкой авиацией стратегического резерва. И теперь, забитые трупами, потерялись в просторах великого водного пути. А авиационные соединения центрального и Воронежского фронтов, ведущие тяжелейшие июльские оборонительные бои против немецких армейских групп «Центр» и «Юг», из–за не подвезенного горючего — нечем было его подвозить — лишились авиа поддержки и несли немыслимые потери. Еще большие потери понесут они в июльско–августовских боях под Орлом, Белгородом и Харьковом…

Только к середине ноября 1943 года все баржи разрозненными караванами наконец подтянуты были судами Волжской Военной флотилии к району Красной Глинки, что севернее Куйбышева. Армии нужна была только тара под горючее. За «посуду», но не за замученных и сгнивших в этой «посуде» людей, спросится с преступно не выполнивших распоряжения Верховного!

Всего этого мы в ту страшную ноябрьскую ночь 1943 года у Волги не знали — не могли знать. Но, слушая людоедский диалог двух преступников, понимали: свара между ними идет не на жизнь, а на смерть. Здесь уже не до субординации было: через сутки того и другого потянут на правеж, результатом которого будет только «стенка»! Она неотступно маячила теперь перед глазами областных бугров примером «Бряндинской расправы», по своей сравнительной мизерности ее причин несопоставимой с этой вот, что выплыла теперь из осенних волжских туманов…

Деревообделочный комбинат УНКВД Ульяновской области по чистой случайности на три часа задержал контролируемую отправку железной дорогой Каслинскому, на Урале, снарядному заводу партию одной из тринадцати деталей ящиков для боекомплекта. Поезда с двенадцатью номерами дощечек пришли заказчику точно в срок, а прицепленные к другому составу восемь вагонов со злосчастной тринадцатой деталью «спец укупорки» опоздали. Сам же этот состав задержан был диспетчерами сортировочной станции Кинеля, — пропускали вне очереди- на фронт(!) шесть литерных эшелонов. В момент приемки не досчитавшись детали, наученные горьким опытом каслинские заказчики немедленно, как положено, донесли в Комитет Обороны о «недополучении» комплектующего изделия. Их тоже можно было понять: на территориях бесчисленных уральских заводов боеприпасов накапливались горы готовых снарядов и мин, таящих смертельную опасность и для самих предприятий и для забитых людьми, лепившихся вплотную к взрывоопасным «терриконам», рабочих посёлков. Тем более что немецкие разведчики уже начали появляться над Уралом, предвещая бомбежки. Через сутки прилетевший в Бряндино трибунал мгновенно «разобрался» с «вредителями и диверсантами» из ульяновских энкаведешников: одиннадцать руководителей этого почтенного ведомства были тут же расстреляны…

У нас же было не ЧП с задержкой дощечки — здесь, наполненные трупами тысяч зэков, «дерьмом», которое «лопатами не берётся», наваждением маячила в моросном тумане ночи армада нефтеналивных барж.

В сущности, львиная доля сохранившегося к 1943 году Флота Волги и Каспия. Уведенные преступно из оборонного резерва, они восемь месяцев болтались на просторах огромной реки, тихо губя замурованных в них людей. В военной горячке, охватившей громадную страну и её граждан, «отстаивались» спокойненько в горящей Волге. И так же, спокойно и тихо, добрались до места назначения с… семимесячным «опозданием»…

— Да что там «трибунал», товарищ комиссар второго рангу! Трибуналом прежде надо было стращать, да тех, кто это безобразие затевали. Или не знали оне, — кто танкеры у фронта отобрали, — что немцы на Волге творят, и что по–перву топят? Знали. Возможно даже, что и рассчитывали на это, сроки буксировки назначая. «Тридцать суток!». Вот они, эти «тридцать»! А две с половиною сотни суток не хотите?!

— Т-ты это мне осмеливаешься говорить?! Т-ты?!

— Я. Я осмеливаюсь! Я, товарищ комиссар второго рангу, и трибуналу сказать это не побоюсь. Бояться