Бакинский этап [Вениамин Залманович Додин] (fb2) читать постранично, страница - 3

помню. Помню только, — желудок вывернуло–вытряхнуло, словно мешок с навозом… Еще помню, как наступила вдруг глухота. И в ее пугающей пустоте завыла — ввинчиваясь в мозг — тонкоголосая сирена…

Потом, когда отошел, оклемался на ледяном ветру, померещилось спасительно: «Сон! Немыслимый, страшный сон!» И я поверил самому себе: сон! Трюм — сон. ТО, что в трюме — сон. И все вокруг, что вижу, что чувствую. Тогда «включился» слух. Я услышал ветер. Топот ног: прибегали, потом уходили — пятясь — какие–то военные. Исхрабрясь, медленно прошаркал мимо меня к трюму «не на своих» ногах Суздальцев, — состарившийся, мятый. Его вывернуло–вырвало прямо в люк на висящих там людей. Оттуда матюкнулись хором. Я засмеялся от счастливой уверенности, что этого ничего взаправду нет, что это сон, что я свободен от кошмара…

— Готов, — сказал кто то! — Еще один трёкнулся… С концами…

…Кто–то в черной дохе докладывал, оттянув маску противогаза:

— Там, товарищ комиссар второго рангу, или нефти полно, или вода набралася откуда–то…

— Какая еще нефть! Не в нефть же их загоняли. А вода могла набраться: этап–то — с марта, с самой весны, получается, шел, да через лето — через самую жару. И почти что через всю осень — ноябрь на дворе! И ни усмотру, ни откачки.

— Так точно! Но, товарищ комиссар второго рангу, проблема: лопатами оно никак не берется — соскользает с лопат–то: жидкое больно! Надо, значит, теперь или мешками его черпать, или баржи эти вовсе, товарищ комиссар второго рангу, баржи эти притопить совсем… До времени, конечно…

— До какого времени, мудило? До какого времени — до того, когда я расстрелять тебя прикажу?! Не понимаешь: нет тары под горючку для самолетов! Не–ет! Верховный распорядился: не позднее завтрашнего дня все эти засранные баржи передать фронту! Нас теперь, если мы их от дерьма этого не очистим, нас самих в баржу загонят скопом и тогда точно притопят, мудак! «Притопить!» Нечем горючку вывозить с Каспия! А баржи эти, после очистки, еще до Каспия спустить — полмесяца! А что фашист на Волге творит с плавсредствами, ты не знаешь?! Вот, слушай, генерал, я в последний раз приказываю: емкости очистить! Немедленно! И быстро! Быстро!

— Так точно! Только, товарищ комиссар второго рангу, рази ж этим контингентом быстро сделаешь, — слабые оне. И сами в этом дерьме очень просто могут утопнуть. В трюмах. И их там после персонально середь тех никак не найти будет. Значит побег! Кто ответит?

— Посуда нужна, Ивойлов, мать твою распромать совсем! Или сейчас в трибунале объяснить? Ты этого добиваешься? «Побег!» Вот там внизу, на этой барже и на других посудинах — сколько их «убежало» — в трюмах гниют? Сколько тыщ? Сто? Сто двадцать? Тоже ведь побег, да? Ты же их не примешь, покойников, а этапный конвой, если б не сбежал — он бы их нам тоже не сдал! И кто их всех — тыщи эти — спросил у кого?! Только тару спрашивают. Она теперь важней для фронта, чем люди, чем мы все с тобою вместе, мудак! Приказ слышал — исполняй! Завтра не я — завтра совесть моя партийная с тебя спросит, Ивойлов! Кр–ругом! И до встречи в трибунале…

В адресованных Ивойлову угрозах «товарища комиссара второго рангу» криком кричал, пёр, ломился наружу всепожирающий страх самого комиссара за собственную его шкуру: именно над ним учинена будет показательная расправа Верховного — расстрел! Его расстреляют, а не Липилова, начальника БЕЗЫМЯНЛАГа (которого давным давно нет на свете) настоящего виновника потери на восемь месяцев тары под горючее на четверть миллиона самолетовылетов…

…В стремительном бегстве к Волге и Кавказу войска гнали перед собою полчища бывших окруженцев, просто заключённых, гражданских россиян, захваченных стремительностью отступления «легендарной и непобедимой» армии и силою обстоятельств оказавшихся в прифронтовом пространстве. Приказом Сталина 04/391 от 26 сентября 1942 года «0 штатах заград–отрядов в действующей армии» каратели, сами убегая от немцев в отступающем авангарде, в соответствии с тем же приказом, вели попутные «…расстрелы без предупреждения лиц, появившихся за чертой переднего края». В связи с тем, что число этих «лиц» постоянно возрастало, количество расстрелянных только на южном направлении перевалило — по Приставкину да по Афанасьеву — за миллион двести тысяч. И Генштаб распорядился экзекуции, временно, заменить переводом в резерв армии. Резерв этот был широко использован при защите Сталинграда. Малая его часть вошла в боевые подразделения. Большая — снова в зоны, под пули СМЕРШ. Многие были расстреляны. Но в марте расстрелы прекратились. И оставшихся в живых качали спешно свозить в оцепления, развёрнутые у Дербента, Сумгаита, Махачкалы. В то же самое время, в такие же зоны у Баку и Сальян сгонялись точно такие же «резервы», только прибывавшие перед остатками армий, загнанных немцами в Закавказье. Они тоже были использованы. Затем так же выборочно подвергнуты были экзекуциям…

И вот, все внутри оцеплений у Каспия. Почему же приказ Верховного не был до конца выполнен?