Слышащий (СИ) [Юрий Пронин] (fb2) читать постранично

Юрий Пронин Слышащий

Глава 1

Мы лежим на соседних кроватях. Он привязан, я — тоже. Мое лицо закрыто марлей, на голове — наушники, но я все равно знаю, я слышу, как он дрожит от страха и предчувствия поражения. Меня тоже бьет озноб. Холодно! Я замерз, как будто простоял несколько часов на морозе. Но сейчас лето.

Сволочи! Чем они меня накачали? Я не могу закрыться! Его мысли овладевают мной, и никак не получается поставить спасительную стену между нами.

Громкий голос что-то спрашивает, он в ответ кричит, но я не могу разобрать слов: мешают наушники. Зато мысли, чувства, образы вливаются в меня неудержимым грязным потоком. От меня прежнего остался только маленький островок, расположенный на окраине злобного болота. Эта пока еще живая частичка моей изнасилованной души целиком состоит из ужаса и боли. Все остальное не мое, гадкое и гнусное. Я захлебываюсь, задыхаюсь, но никак не могу утонуть.

Продолжение такое же отвратительное. Меня спрашивают, и я отвечаю.

— Сколько человек изнасиловал и убил этот маньяк?

— Где и когда это произошло?

— Где спрятаны тела?

— Где вещи убитых?

Вопросы, как тяжелые удары, сотрясают мое тело. Меня спрашивают, уточняют, снова спрашивают. Я все скажу, лишь бы меня оставили в покое.

В конце концов пытка заканчивается. После укола я проваливаюсь в небытие.

С пробуждением все возвращается. Боль и ужас в глазах беззащитных жертв. Слезы и просьбы о пощаде. Последние содрогания умирающих людей. Радость и наслаждение от всего этого.

Я слишком долго «слышал» злобного урода, и он стал частью меня.

Зачем они это сделали? За что? Я не хочу наслаждаться чьей-то смертью!

Суки! Сволочи!

* * *

Я способен понимать, о чем думают и что чувствуют другие люди. Да-да, я проникаю в чужое сознание и способен узнать самые сокровенные мысли и эмоции, которые там скрыты.

Казалось бы, меня можно назвать телепатом, но я так не считаю. Почему? Все просто: то, что я умею, сильно отличается от существующего представления о телепатии.

Во-первых, я не умею передавать свои мысли и чувства, только воспринимаю чужие.

Во-вторых, и это я могу делать только вблизи. Рассказы о приеме и передаче мыслей на многокилометровые расстояния — это не про меня. Сознание других людей доступно для меня до трех-четырех метров. На большей дистанции я могу понять только сильные эмоции. Формула простая: моя способность воспринимать обратно пропорциональна квадрату расстояния.

«Слышать» я могу только одного человека. Если двое стоят рядом, «открываться» бесполезно: их мысли сливаются, и разобраться в них тяжело — примерно так же, как сложно понять собеседников, говорящих одновременно.

Поэтому я не телепат, а слышащий.

* * *

Дар достался мне в наследство от матери. Она же и заметила, что ее семилетний сын способен «слышать» мысли и чувства других людей. Если бы не мама, быть мне добычей врачей или ученых еще в детстве. Вполне вероятно, что до своих двадцати лет я не дожил бы, сгинув в какой-нибудь лаборатории.

Мама научила меня «открываться» и «закрываться» по своему желанию, объяснила, что свои способности нужно скрывать от других людей. Я перестал бояться своего дара, начал развивать его и использовать в своих интересах.

Увы, мамы давно нет в живых. Междугородний автобус на полной скорости улетел в кювет — мама погибла сразу, отец умер в больнице. Кроме нас с отцом о способностях матери так никто и не узнал.

* * *

Поскольку других близких родственников у меня не было, я оказался в детдоме, среди таких же невезучих маленьких людей. Столько злобы и агрессии я не встречал нигде и никогда. Вряд ли бы я там выжил. но мне повезло: едва сводящий концы с концами фермер решил взять на воспитание нескольких детей-сирот. Мы вчетвером, три пацана и одна девчонка, оказались в деревне.

Любовь, жалость, сочувствие — распространенные человеческие чувства. Ничего подобного в голове Ивана Степановича я не обнаружил. Однако у этого бесчувственного и черствого дядьки нам жилось не хуже, чем у иных любящих родителей.

Почему? Умным был этот фермер и хорошо знал, что человеку нужно.

Отрезать кусок хлеба, намазать его вареньем и съесть. Когда захочешь, в любое время дня и ночи, не дожидаясь ужина и завтрака. И знать, что за это тебя никто не будет ругать.

Почувствовать себя уважаемым, понять, что ты нисколько не хуже окружающих.

Взамен в свои двенадцать лет мне пришлось стать взрослым. Я забыл об играх и начал работать. Чего-чего, а работы на ферме хватало. Козы, свиньи, кролики, куры — все требовали ухода, а главное, они хотели есть. А корма надо вырастить, убрать, заготовить.

Зато мы всегда были сыты, одеты, обуты. Никто не попрекал нас куском хлеба — наоборот, нам давали понять, что кормим мы себя сами.

Справедливости ради, надо сказать, что собственные дети фермерской четы работали не меньше нас. В школе Степка и Сережка, два крепких