Часть четвертую я слушал необычайно долго (по сравнению с предыдущей) и вроде бы уже точно определился в части необходимости «взять перерыв», однако... все же с успехом дослушал ее до конца. И не то что бы «все надоело вконец», просто слегка назрела необходимость «смены жанра», да а тов.Родин все по прежнему курсант и... вроде (несмотря ни на что) ничего (в плане локации происходящего) совсем не меняется...
Как и в частях предыдущих —
подробнее ...
разрыв (конец части третьей и начало части четверной) был посвящен очередному ЧП и (разумеется, кто бы мог подумать)) очередному конфликту с новым начальственным мразматиком в погонах)). Далее еще один (почти уже стандартный) конфликт на пустом месте (с кучей гопников) и дикая куча проблем (по прошествии))
Удивила разве что встреча с «перевоспитавшейся мразью» (в роли сантехника) и вся комичность ситуации «а ля любовник в ванной»)) В остальном же вроде все как всегда, но... ближе к середине все же наступили «долгожданные госы» и выпуск из летного училища... Далее долгие взаимные уговоры (нашего героя) выбрать «место потеплее», но он (разумеется) воспрининял все буквально и решил «сунуться в самое пекло».
Данный выбор хоть и бы сделан «до трагедии» (не буду спойлерить), но (ради справедливости стоит сказать, что) приходится весьма к месту... Новая «локация», новые знакомые (включая начальство) и куча работы (вольно, невольно помогающяя «забыть утрату»). Ну «и на закуску» очередная (почти идиотская) ситуация в которой сам же ГГ (хоть и косвенно, но) виноват (и опять нажравшись с трудом пытается вспомнить происходящее). А неспособность все внятно (и резко) проъяснить сразу — мгновенно помогает получить (на новом месте службы) репутацию «мразоты» и лишь некий намек (на новый роман) несколько скрашивает суровые будни «новоиспеченного лейтенанта».
В конце данной части (как ни странно) никакого происшествия все же нет... поскольку автор (на этот раз) все же решил поделиться некой «весьма радостной» (но весьма ожидаемой) вестью (о передислокации полка, в самое «пекло мира»)).
Часть третья продолжает «уже полюбившийся сериал» в прежней локации «казармы и учебка». Вдумчивого читателя ожидают новые будни «замыленных курсантов», новые интриги сослуживцев и начальства и... новые загадки «прошлого за семью печатями» …
Нет, конечно и во всех предыдущих частях ГГ частенько (и весьма нудно) вспоминал («к месту и без») некую тайну связанную с родственниками своего реципиента». Все это (на мой субъективный взгляд)
подробнее ...
несколько мешало общему ходу повествования, но поскольку (все же) носило весьма эпизодический характер — я собственно даже на заморачивался по данному поводу....
Однако автор (на сей раз) все же не стал «тянуть кота за подробности» и разрешил все эти «невнятные подозрения и домыслы» в некой (пусть и весьма неожиданной) почти шпионской интриге)) Кстати — данный эпизод очень напомнил цикл Сигалаева «Фатальное колесо»... но к чести автора (он все же) продолжил основную тему и не ушел «в никуда».
Далее — «небрежно раздавленная бабочка Бредберри» и рухнувший рейс. Все остальное уже весьма стандартно (хоть и весьма интересно): новые залеты, интриги и особенности взаимоотношения полов «в условиях отсутствия увольнений» и... встреча «новых» и «бывших» подруг ГГ (по принципу «то ничего и пусто, то все не вовремя и густо»)) Плюсом идет «встреча с современником героя» (что понятно сразу, хоть это и подается как-то, как весьма незначительный факт) и свадьма в стиле «колхоз-интертеймент представляет» и «...ах, эта свадьба пела и плясала-а-а-а...» (в стиле тов.П.Барчука см.«Колхоз»)).
Концовка (как в прочем и начало книги) «очередное ЧП» (в небе или не земле). И ведь знаю что что-то обязательно будет... И вроде уже появилось желание «пойти немного отдохнуть» после части третьей... Ан нет!)) Автор самым циничным образом «все же заставил» поставить следующую часть (я то все слушаю в формате аудио) на прослушку. Так что слушаем дальше (благо пока есть «что поесть»))
Можно сказать, прочёл всего Мусанифа.
Можно сказать - понравилось.
Вот конкретно про бегемотов, и там всякая другая юморня и понравилась, и не понравилась. Пишет чел просто замечательно.
Явно не Белянин, который, как по мне, писать вообще не умеет.
Рекомендую к прочтению всё.. Чел создал свою собственную Вселенную, и довольно неплохо в ней ориентируется.
Общая оценка... Всё таки - пять.
трюмы за долгую ночь, осела корма. Свободны ли винты? Что-то плотно лежит «Ерш», не шелохнется. Наскоро хлебался кофе, не прожевывался ситный, масло не лезло в глотку.
— Покурить бы!..
— По местам стоять к всплытию!
— Есть!
— Продуть среднюю!
— Есть, продуть!
Согнулся торпедист, вертит, дергает рычаги. «Ерш» ни с места, как вкованный. Быстрыми тревожными глазами — все на командира. Проходит тревога так же быстро, как и вспыхивает лицо у командира, как всегда равнодушное, полусонное. Никто не знает, как работают в голове у него нетерпеливые молоточки. Корежит командир голову и так, и этак. — Дело ясное, у «Ерша» засосало илом за ночь и рули, и винты. Снова глухой удар потряс лодку, отозвался гулким эхом в пустом корпусе. Оборвались шутки. Подводчики вскинули застывшие лица кверху. Командир не поднял голову, комиссар тоже.
— Оба малые назад!
Зажурчали винты, подняли зеленую муть. Темной, непроницаемой завесой встала она за рубочными стеклами. Напрасно комиссар пытается разглядеть, что толкает заградитель. Толща воды, глухая муть — там, снаружи. Пятится «Ерш» назад, как умное большое животное, волнуется плачем электромоторов. Новый удар в корме сильнее, глуше. Испуганно и нервно содрогается корпус. Слышно, как винты, работая, задевают за что-то, скребут, рычат от злости.
— Оба стоп!
Секунды кажутся годами. Холодный липкий страх заползает в сердце, мурашки гуляют по спине, как черти на масляницу. Серым пеплом покрываются лица, напряжено дыхание, хриплое, с присвистом. Только теперь замечают люди, как душно в лодке, только теперь видят красные глаза, вздутые багровые вены на шее.
— Оба вперед, самый малый!
Голубым огоньком затрещал рубиль, взвизгнули моторы, завыли винты… Секунда… вторая… третья. Новый могучий удар — страшнее первых. Все дрожит мелкой дрожью, заградитель качает, и дрожь эта остается в сердцах людей, холодит руки. Мигнув, потух свет, и вслед за ним из темноты вырвался режущий по нервам истошный кошачий визг. Зазубренным ножом полоснул он по нервам, нагнал холодный страх, немую жуть.
— А чорт, кошачий отродок!
Ругнулся во тьме кто-то и злобно ударил в черное мягкое пятно. Пятно фыркнуло, прыгнуло на рундуки и оттуда зло и упорно воззрились па людей две фосфорические, не мигающие зеленые точки. В корме раздался заглушенный вздох, как будто застонал человек от непосильной тяжести. Тяжелое хриплое дыхание десятка глоток, шорохи. Хрипит и булькает в жуткой тьме спокойный голос комиссара.
— Товарищи, товарищи, надо спокойнее… братишки! «Ерш» по вашему же недосмотру набрался за ночь водой! его отнесло течением, прибило, наверное, к затонувшему кораблю. Исправляйте свою вину. Спокойствие— главное… Воздуха хватит еще на несколько часов… Конечно, вылезем. Будьте краснофлотцами! Электрики, как там свет?
Беспомощным лиловым мотыльком вспыхнул огонек спички и сейчас же потух. Свет выхватил из тьмы квадратные жесткие щеки комиссара. На секунду осветил чье-то белое лицо с раскрытым ртом, складки на губах, черные пятна глаз. Электрик, услышав ровный голос комиссара, как-то сразу успокоился и бросился к станции.
— Есть, товарищ комиссар! Только и делов, что лампочки перегорели. Есть, есть — одним минтом!
— Давайте живей, товарищ. Коту хвост, кажется, отдавили. В темноте кок ошибиться может, в супе сварит.
Послышался чей-то виноватый смех. Он поколебал мертвую темноту, словно в спокойный омут бросили камень, и круги от броска по воде забились о берег.
— Ничего, товарищ комиссар, я его в руках держу, зажал. Коку лично преподнесу… с почтением… хе-хе!
За невинной остротой рванул лодку громкий смех. Смеются все, неестественно закинув головы, широко разинув рты, захлебываются лихорадочным смехом. Ярко вспыхнувшие лампочки озаряют серые лица, оскаленные зубы, провалы ртов; смех жуткий, нечеловеческий, носится по заградителю. Из красных глаз катятся слезы. От того, что опять вспыхнул свет, признак жизни и солнца, и от того, что командир спокойно смотрит на часы, все смеются проще. Общий припадок, притупляясь, проходит. Двое переглядываются.
— Струхнули ребята. Очень плохо… Говорят глаза командира и вспыхивают минутной тревогой.
— Ничего, пройдет, выплывем, неправда — темнеют комиссаровы глаза. Рука его нащупывает в кармане собачку нагана.
Боцман поймал кота. Он гладит его по черной, поднявшейся дыбом шерсти. Кот боком, по домашнему, трется спиной о грудь боцмана. Всем становится и стыдно, и весело. «Ерш» стоит на грунте, на дне. На месте стоит «Ерш», не первый и не второй час. Чьи-то неумолимые гигантские пальцы не выпускают его из своей цепкой мертвой хватки. Муть улеглась и в сизой темноте видны теперь бока затонувшего судна, обросшего тиной. Они кажутся совершенно сухими. Долго поглядеть на них — и чудится, что это аквариум, а за ним — люди, свет и воздух. Люди и свет — а воздуху все меньше и меньше, и растет сомнение попавших в западню людей.
«Ерш» снова пятится назад,
Последние комментарии
18 часов 6 минут назад
18 часов 8 минут назад
23 часов 59 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 4 часов назад
2 дней 1 час назад