Плохой год (ЛП) [everythursday] (fb2) читать онлайн

========== 1 ==========

Складывалось ощущение, что конец похож на то, как всё начиналось. И так было правильно. Гермионе нравилось, когда события замыкались в кольцо подобно этому случаю. Это напоминало о том, что жизнь представляет собой систему шаблонов – порядок просматривается даже в хаосе. Дарило чувство, будто она сама хоть что-то контролирует, пусть даже очевидным было то, что всё с ее же подачи летит в тартарары.

Жизнь умела преподносить сюрпризы. Гермиона понятия не имела, как же круг умудрился стать таким непредсказуемым, но так уж вышло. Возможно, всё дело в том, что он никогда не останавливался – даже тогда, когда ты готов был поклясться чем угодно, что он просто обязан замереть. Потому что места, где – ты божился! – никогда больше не будет твоей ноги, оказывались теми точками, в которых, в конечном итоге, ты себя и обнаруживал. А может, причина в том, что мы выкидываем из памяти поступки, что совершили, людей, которых любили, то, кто мы такие и кем стоило бы стать. Мы не хотим забывать об этом, но забываем, пока вновь не вернемся назад. И вот тогда вспоминать очень больно.

Прогулка по этому этажу больницы не пугает возможным нападением. Скорее всего, из-за того, что где-то внутри все мы знаем, как абсолютно, непростительно и исступленно безумны сами, – и лишь секунды всегда отделяют нас от совершения большой, огромной, монументальной ошибки, которая бы это доказала.

Наверное, дело в захлестнувшей вине. Она жарко пузырилась у Гермионы в крови и наверняка растекалась по лицу. Заливала пОтом. Глазам было тяжко – давил груз эмоций и слез. И наверняка всё это выплеснулось прямо на него. Он всегда умел быстро анализировать, изучать информацию и приходить к верному решению. Он, замерший в шортах посреди кухни, полный утренней неряшливости и расслабленности, небрежно держащий чашку. И она, дрожащая у двери под гнетом всей этой навалившейся тяжести.

Не было произнесено ни слова. Лишь полные опустошения шаги до двери, откуда он аппарировал босой и почти голый. Ему потребовалась неделя, чтобы вернуться назад, – посреди ночи, чернее тучи. И это сломало ее ровно пополам.

2003: «Знаешь, они гиганты, которые зарождаются из крошечного зернышка…»

Гермиона бросила на стол свою стопку папок и пергаментов, выдвинула стул.

– Всё так же бесишься из-за этого совещания?

Она села, кинув взгляд на лицо Драко Малфоя – тот просматривал содержимое какого-то файла. Волосы убраны назад, но не при помощи того средства, которым он обильно пользовался в юности. Гермиона подозревала, что дело в специальных чарах, которые позволяли его прическе держаться, но выглядеть при этом естественно. На менее официальных мероприятиях и вечеринках его шевелюра была тщательным образом взъерошена: профессиональный подход сочетался с небрежностью и свободой. Ее бесило то, как он справился с этой проблемой. Раздражало, что его одежда и стрижка были продуманы до мелочей в любое время дня и ночи.

– Так же?

– Ты распиналась во вторник двадцать минут. Я даже опоздал на свою встречу.

Этим он попрекал ее уже три дня.

– Не распиналась – я очертила круг проблем, которые надо было решить их исследовательскому отделу, и предложений, как лучше справи…

– Именно, – он поднял голову и посмотрел на двух входящих мужчин, появление которых не подразумевало начало встречи.

– Возможно, тебе не стоит назначать встречи так близко к предполагаемому времени завершения совещания.

Она пришла к выводу, что его пальцы тоже ее раздражают. Ногти были короткими, гладкими и чистыми, а пальцы длинными. Длинными и… отвлекающе длинными.

Малфой окинул ее взглядом, переворачивая страницу в документе.

– Или мне стоит прекратить вкладывать деньги в такое количество предприятий, для которых ты проводишь исследования. Начинаю думать, что ты меня преследуешь.

Она фыркнула, – ответом ей стала его вздернутая бровь, – и открыла свою папку.

– Честно говоря, начинаю сомневаться в разумности принятия предложений каждый раз, когда сталкиваюсь с тобой в одной и той же фирме. Вот они, недостатки работы привлеченным специалистом.

– На самом деле мне это видится выводом, – она с удивлением посмотрела на него, и Малфой ответил ей взглядом, будто бы всё и так было ясно. – Ты достаточно умна, Грейнджер. Принимаешь обоснованные правильные решения. Это еще одно доказательство того, что я поступил верно, вложившись или присоединившись к управлению.

– Ого. Так тебе нравится получать мое одобрение своих бизнес идей? – спросила Гермиона и с трудом сдержала улыбку, когда Малфой покосился на нее.

– Едва ли. Чаще ты присоединялась уже после того, как я инвестировал деньги, чем я – после твоего заключения. Если кто-то ищет…

– Сомневаюсь. Мы оба вовлечены в… сколько там? Одиннадцать компаний? Двенадцать?

– Наш рекорд? Девятнадцать. В данный момент? Девять.

– Как ты всё это помнишь?

– Мое ведение учета безупречно, – пробормотал он.

– Благодаря твоему секретарю. Личному ассистенту…

– У меня нет личного ассистента.

– Рой?

Он взглянул на нее, прищурившись, уголок его рта дернулся.

– Зовешь моего бывшего помощника по имени?

Гермиона сверкнула глазами.

– Если ты не…

Он выпрямился, поднял глаза к потолку и облизал губы.

– Ах да, банкет по случаю двадцатилетней годовщины Карлсон и Фегга… Или нет. Ежегодное мероприятие Вебшука…

– Ты имеешь в виду то самое, где Роя поймали с дочкой одного из членов правления, вследствие чего тебя чуть не вышибли из совета директоров? Пока ты не напомнил им, что их мнение о твоей неспособности оценить человека, по-видимому, повлияло на твое решение…

– Я покинул компанию, – грубо оборвал ее Малфой. – Сам.

Она помнила. Стоило Малфою отозвать свои инвестиции, Вебшук урезали всё, что возможно, не тронув только жизненно важные проекты. Гермиона потеряла свой контракт через две недели после того, как они потеряли Малфоя. И она не собиралась об этом распространяться. Будет хранить горькое молчание, как делала это вот уже четыре месяца. Наверное, сложившиеся тогда обстоятельства можно было понять. В конце концов, они с Малфоем работали вот уже три года. И это был единственный раз, когда он покинул компанию внезапно.

– Тема, вызывающая раздражение, обычно отлично отвлекает внимание, но я не такой, как все, Грейнджер. И ты все еще не ответила, как вышло, что ты зовешь моего бывшего ассистента по имени. Только если мне не стоит принять твое молчание…

– Не ответила? Неужели? Ах, ты прав. Это от того, что ты суешь нос не в свое дело, и ответ тебя не касается.

– Конечно же касается. Я должен знать, если ты постараешься соблазнить всех мужчин, с которыми контактируешь по работе.

Он взглянул на нее с показной скромностью, и ее щеки вспыхнули, несмотря на все попытки сохранить хладнокровие. Гермиона выдавила улыбку, которая наверняка не вязалась с ярким румянцем.

– Я с трудом могу вспомнить имена большинства мужчин, с которыми сотрудничаю. Что уж тут говорить о соблазнении.

Он приподнял бровь.

– Но мое все же помнишь.

Она пожала плечами, облизала губы и, наверное, придумала сама себе, что его глаза скользнули к ее рту.

– Не думай, что это хорошо. Тебя достаточно тяжело забыть.

Потребовались множество стычек, трудных откровений и необходимость видеть друг друга по несколько раз в неделю в течение последних трех лет, чтобы добиться тех отношений, что сейчас установились между ней и Малфоем. Казалось очень странным спокойно сидеть возле Драко Малфоя, почти легко с ним взаимодействовать, – но это ощущение необычности возникало только тогда, когда Гермиона начинала обо всем этом задумываться. Грустным фактом было лишь то, что она встречалась и общалась с Малфоем чаще, чем со своими друзьями. Рон всегда говорил, что ничего хорошего не выйдет, если работать так много.

Но трагедии не было – по крайней мере, она больше не думала об этом в таком ключе. Вообще-то Гермиона дошла до того, что на совещаниях высматривала его лицо, полагала естественным их постоянные перебранки и искала Драко на мероприятиях. Она готовила остроумные ответы для последующих встреч с Малфоем, возникающая тишина перестала казаться неловкой, и Гермиона больше не считала ненормальным то, что она теряла счет времени всякий раз ссоря… э-э, обсуждая с ним что-то. Малфой все еще раздражал ее до глазного тика, и вряд ли кто-то другой мог так быстро вывести ее из себя, но неприкрытую враждебность и ярость они отбросили около года назад.

Помимо этого существовала еще кое-какая мелкая, практически незначительная деталь. Будь она предельно честна с собой (именно предельно, потому как такая степень соотносилась с тем, как горячо Гермиона одобряла честность в большинстве случаев), то признала бы, что ее привлекает этот человек. И учитывая ее косые взгляды, случайный флирт, провокационные мысли и пьяные ухмылки в его сторону, Малфой, скорее всего, был в курсе. Всё началось так, будто бы над ухом зудел навязчивый комар, которого требовалось прихлопнуть, – и чем больше насекомое пищало, тем маниакальнее становились ее хлопки. Затем всё переросло в подобие мягкого магнитного притяжения. Гермиона старалась зацепиться хоть за что-то вокруг, но хитрый взгляд и кривая улыбка заставляли ее лететь к этому магниту, будто тот дарил спокойствие.

Обороняясь, она вела битву, которая вылилась в месяц отступлений, отрицания и огрызаний – что угодно, только бы дистанцироваться. Но затем Гермиона уступила своему безумию, вооружившись планом получше. Уступила – и сердце глухо стучало в груди, кровь ускоряла свой бег, тело бросало в жар и не подчинялось разуму. Она решила, что переспать с Малфоем станет дельным решением. Она вытравит это из себя, сосредоточится на странных выражениях его лица, что сделают каждую последующую встречу неприятно неловкой. Начнет сожалеть, почувствует себя использованной и утвердится во мнении, что секс может привести к чему-то хорошему лишь при наличии отношений. Несколько недель спустя она снова станет свободной женщиной.

Ей казалось, что его будет… э-э, несколько… проще убедить поучаствовать в логичной, необременительной интрижке. Малфой же встречался и с чистокровными и с магглорожденными девушками в перерывах между своей бизнес-деятельностью и филантропией. Он был прав насчет желания Гермионы быть хорошо осведомленной: она знала, что Драко изо всех сил старается исправить ошибки юности и сменил свои моральные принципы, а Грейнджер не ошибалась никогда. Именно поэтому она все больше склонялась к тому, что он просто не считал ее привлекательнее домового эльфа, и статус ее крови был тут вовсе не при чем. Конечно же Малфой реагировал на ее легкий флирт, вставал в лифте ближе, чем было нужно, и уже не раз заглядывался на ее ноги. Но это походило на намеки каменной стене, что Гермиона планирует ее сдвинуть. Какие-то камни могли выпасть, когда она прикладывала достаточно усилий, но даже кинься она на кладку, стена не пошевельнется.

И не то чтобы она пыталась так поступить. Не то чтобы собиралась.

– И, внимание. Нам, возможно, придется внести тебя в список наблюдения, Грейнджер.

– Прошу прощения? – она, наверное, немного отвлеклась, разглядывая линию его челюсти, чтобы расслышать, что же Малфой ей до этого говорил.

– Список людей, за которыми необходимо присматривать по причине их склонности в харассменту, – он окинул ее многозначительным взглядом.

– Ха! Хорошо знаком с этим списком?

Его губы на мгновение сжались, но тут ее нога прижалась к его бедру, и никто из них не отодвинулся. Гермиона бросила на Малфоя косой взгляд, когда тот, занятый очередным пергаментом, не глядя, потянулся за кофе, но, кажется, Драко этого не заметил.

Сеанс первый.

Драко на нее не смотрел, он сидел на диване как можно дальше от Гермионы. Женщина, расположившаяся напротив, пролистывала папку с бумагами, что-то быстро выписывая и время от времени окидывая взглядом своих посетителей. Гермиона чувствовала, как сгущается вокруг напряжение, и не сомневалась, что совсем скоро оно ее раздавит.

– Как долго вы женаты?

Гермиона замерла, желая, чтобы ответил Драко – ей хотелось услышать его голос. А может, ей просто надо было убедиться, что ему не настолько плевать, чтобы не суметь быстро ответить на этот вопрос. Но Малфой промолчал, и ей пришлось напомнить себе, что он хотя бы сюда пришел.

– Четыре года.

– А вместе вы?..

– Шесть.

– Как долго длилась помолвка?

Гермиона замешкалась, скосив глаза на Драко, но тот сверлил взглядом противоположную стену.

– Ну, чуть больше года в первый раз, – проговорила она, отметив, как Малфой закатил глаза и сжал челюсти.

Женщина застыла, капля чернил сорвалась с ее пера и расползлась кляксой на пергаменте. Взмахом палочки удалив пятно, терапевт прочистила горло:

– Вы были помолвлены больше одного раза?

– Помолвка была заморожена на пять месяцев. Затем он снова попросил моей руки.

Женщина хмыкнула, и перо достаточно порхало над бумагой, чтобы Гермиона поняла: записывается не только ее ответ. Сжимая руки на коленях, она терпеливо ждала, поглядывая на застывшего Драко. Терапевт сместилась так, чтобы устроиться рядом с лежащей на столе папкой, разместила блокнот на колене и внимательно посмотрела на сидящую перед ней пару. Легкая фальшивая улыбка тронула ее губы – умиротворяющая, успокаивающая.

Гермионе захотелось содрать с себя кожу.

– Прежде чем мы начнем… Есть ли что-то особое, что привело вас ко мне?

Драко наконец соизволил повернуть голову и встретился с Гермионой глазами – она никак не могла пробиться сквозь воздвигнутую им стену отчуждения. Но он смотрел, прямо сейчас, после этого вопроса, и ему не надо было больше ничего делать, чтобы Гермиона почувствовала, как ее разрывает на части.

2003: «А корень? Он пробует, ищет, пока наконец не вонзится в почву…»

Наверное, она почувствовала его запах прежде, чем Малфой заговорил. А может, уловила как раз в тот момент, когда Драко пошевелился. Он предпочитал три разные парфюмерные композиции: одну для работы, вторую для мероприятий, а третью использовал время от времени в обоих случаях. Однако был еще один аромат, который оставался неизменным – запах шампуня, мыла и самого Малфоя.

– Очень практично, Грейнджер.

Она отвернулась от стойки, у которой дожидалась своего пальто. Окинула взглядом пустой коридор, скользнула глазами по распахнутым дверям в банкетный зал, откуда доносились звуки музыки и шум разговоров. Раздался звон разбивающегося стекла, и Гермиона вздрогнула. Похоже, кто-то пожалеет о том, что решил остаться после всего того выпитого вина, шампанского и какого-то темного ликера, который в изобилии предлагался на проплывающих подносах.

– Прошу прощения? – переспросила она, заставляя себя смотреть Малфою в лицо. Тот оглядел ее платье, и Гермиона неловко опустила руки. – Думаешь, мне стоило вырядиться как та блондинка…

– Внутри много белокурых женщин.

Она сердито на него посмотрела.

– И тем не менее, ты знаешь, о ком я говорю.

Он усмехнулся.

– Твое платье вполне соответствует случаю. Тот парень у бара только и делал, что пускал слюни…

– Ох, прошу тебя.

– Уверен, именно так он и думает. И поэтому прятался весь вечер позади ледяной фигуры. Тебе следует быть осторожной, – он взмахнул рукой у лица, наклонил голову и подался вперед. – У него… как ты это называешь? Взгляд охотника.

Гермиона закатила глаза, но не смогла справиться с охватившим ее изумлением. Тот человек у скульптуры пугал ее бОльшую часть вечера. И было удивительно, что Малфой обратил на него внимание. Она сильно сомневалась, что кроме ее мозгов и работы он замечает еще хоть что-то, связанное с ней. Ну, только если она не скинет перед ним одежду полностью.

– Что ж, полагаю, я смогу использовать против него мои практичные каблуки, – она оглядела Малфоя с головы до самых ботинок, снова и снова. Он всё это время сверлил ее глазами, и когда она встретилась с ним взглядом, почувствовала, как начинают полыхать ее щеки, и постаралась незаметно подойти чуть ближе. – Если возникнет необходимость, – добавила Гермиона.

– Не сомневаюсь в этом, – он сунул руки в карманы и посмотрел куда-то поверх ее головы. На его скулах расцвел румянец, и вкупе с блеском в глазах это могло служить признаком того, что Малфой достаточно близко подобрался к тому, чтобы перед уходом миновать стадию опьянения, приемлемого на общественных мероприятиях. – Если я правильно помню, ты опасна на каблуках.

– Не укради ты мои туфли, это не стало бы проблемой.

Он издал смешок, и когда его ярко блестящие глаза встретились с ее, Гермионе пришла в голову мысль, что они стоят рядом слишком близко.

– Не снимай ты обувь в офисе, не потеряла бы одну туфлю под столом. И не обвиняла бы меня в краже, угрожая выколоть глаза оставшимся каблуком.

– И вот вторую ты как раз и стащил, – заметила она, для пущей убедительности ткнув Малфоя пальцем в грудь.

– Если ты собираешься обвинять меня и угрожать… – он пожал плечами. – Ты получаешь то, чего просишь.

– Да неужели? – наверное, она произнесла эту фразу слишком игриво или, наоборот, недостаточно кокетливо – Гермиона не могла определиться – и подняла на него глаза. Малфой вскинул левую бровь и одарил собеседницу нечитаемым взглядом, от которого у той, тем не менее, кровь ускорила свой бег по венам. – Мне пришлось идти на совещание босиком. И ты до сих пор не вернул мне мою обувь.

– Нет? – его невинное выражение лица было менее правдоподобным, нежели уроки предсказаний. Он перевел взгляд на стойку и приподнял подбородок: – Да где же…

– Помогает одному гостю, который хотел поговорить с начальником персонала.

Гермиона посмотрела в ту сторону, куда ушли сотрудники, переступила с ноги на ногу и сдалась. Ее ступни скручивало от боли, а все мышцы отяжелели. Ей просто позарез были необходимы ванна, хорошая книга и мешковатая пижама. Не стой Малфой к ней так близко – и не по причине собственной рассеянности, – Гермиона бы смогла выдержать на этих каблуках еще минут десять. Она отметила, с каким скучающим видом ее сосед изучал свои ботинки, пожала плечами и шагнула к гардеробу.

– Грейнджер… – она оглянулась – Малфой явно колебался. – Ну, если ты туда идешь… – он протянул ей номерок, и Гермиона ухмыльнулась.

– Верни туфлю или иди сам.

– Я не пойду внутрь.

Она изогнула бровь и застыла в дверном проеме.

– Мамочка в детстве пугала тебя историями про монстра в гардеробе?

Его черты на мгновение исказило удивление, и Гермиона усомнилась в уместности своей шутки.

– Это не принято.

– Забрать свое пальто?

Малфой еле заметно поморщился – не смотри она на него так пристально, не заметила бы. Его взгляд метнулся куда-то поверх ее головы.

– Этим занимается обслуживающий персонал.

Он оглянулся, и когда повернулся обратно с хмурым выражением лица, Гермиона рассмеялась.

– Боишься выглядеть неподобающе? Нарушить правила, царящие в светском обществе… О нет! Они же могут решить, что ты хочешь стащить чью-то одежду, что ты обнищал.

Она покачала головой и, не сводя глаз со своего номерка, двинулась вглубь гардероба. Кое-что останется в Малфое неизменным. Вообще-то, много чего. Он избавился от расизма (хотя Гермиона знала, что Драко все еще предвзято относится к магическим существам и ни на йоту не доверяет сотрудникам министерства), подросткового страха (в свое время, наверное, обоснованного) и теперь вполне себе походил на человека, в глубине души все еще во многом оставаясь Малфоем. Только более опасным.

Он и в юности был тем еще подарком, но после войны черты его характера перестали быть столь очевидными, стали острее и серьезнее. Его интуиция, хитрость, амбициозность. Он был гораздо внимательней, чем хотелось бы Гермионе. Хваткий, обаятельный и молниеносно соображающий. Он был умен и все еще быстро выходил из себя, но распознать его гнев теперь было непросто: Малфой злился молча, и это выглядело гораздо более устрашающе. Он знал достаточно секретов и умел использовать информацию, чтобы оберегать то, что ему надо. С возрастом, углубившись в работу, Драко приобрел больше власти, терпения и приумножил свое состояние. И вряд ли горел желанием убивать людей, но бесспорно знал, как их уничтожить. И похоже, Гермиона страдала от последствий психологической травмы, полученной в юности. Эта вязкая, еле уловимая аура опасности, что окружала Малфоя, притягивала ее на подсознательном уровне.

Она его не боялась, нет. Она достаточно часто злила его и могла припомнить пару случаев, когда Малфой пугал ее по-настоящему, но, говоря по правде, она опасалась значительно сильнее, когда в ее кухне появлялся Невилл.

Гермиона изучала цифры на стойках в третьем ряду, когда услышала звук шагов. Повернув голову, увидела, как из-за угла появляется Малфой. На секунду он встретился с ней глазами, затем осмотрел комнатку.

– Для того, кто так храбр, ты слишком похожа на застигнутое врасплох животное.

– Вовсе нет, – возмутилась она. – А даже если и так, ты, очевидно, не знаешь значения слова «храбрость», – нельзя было сказать, что ее это удивляло.

Он хмыкнул и, склонив голову к вешалке с мантиями, оглядел Гермиону.

– Тебе надо бояться. Я помню разговоры в Хогвартсе с другими слизеринцами о том, как факультет, известный своей отвагой, все время трясся от страха.

– А, это пока вы все были заняты тем, что шли друг другу по головам? Страх не имеет такого значения, как храбрость сама по себе.

– Ну разумеется. Страх просто делает ее более доблестной, – он обошел вешалку, касаясь пальцами деревянной панели, убегающей к потолку. – Благородной, – он насмешливо посмотрел на Гермиону. – Героической.

– Ты всегда такой наблюдательный, – пробормотала она, осматривая ряды одежды перед собой, когда сзади согласно хмыкнул Малфой.

Наверное, она не заметила свое пальто – Малфой ее отвлекал. У него была такая отвратительная привычка. На ум тут же пришел тот прием, на котором он сел напротив нее и слишком уж завораживающе облизывал языком свои губы. Гермиона понятия не имела, о чем говорил ее сосед по столу, пока на следующий день ей не прислали на подпись контракт на проведение исследований.

Гермиона оглянулась на идущего за ней Малфоя и присмотрелась. Сшитый на заказ костюм без единой складочки, под которым угадывалась ладная фигура. Волосы, уложенные в тщательно продуманном беспорядке, мантия, сидящая именно так, как надо, и ботинки, блестевшие даже в полумраке комнаты. Рядом с ним она почувствовала себя неказистой и с трудом удержалась от того, чтобы не разгладить платье и не убрать несколько выбившихся за вечер локонов.

Он действительно был для нее слишком хорош. Мерзавец. Интересно, а обратил бы Малфой на нее внимание, выгляди он сам по-другому? Она симпатизировала мужчинам с менее эффектной внешностью, но с высоким уровнем интеллекта. Если к уму прибавить наружность Малфоя… Да она попросту влипла. Где-то там Судьба явно скооперировалась против нее с Афродитой и Шочикецаль. Еще чуть-чуть, и она услышит их хихиканье.

– Что у тебя? – спросила она, указывая на его ладонь.

Зажав номерок между указательным и большим пальцами, Малфой осматривал вешалки справа от себя. Подойдя, Гермиона провела пальцами по его кисти и развернула номерок. Краем глаза заметила, как Малфой повернул голову, чтобы взглянуть на нее, а суставы на его пальцах побелели, когда он крепче сжал пластмассу. Гермиона медленно отступила.

– О, должно быть это ряд… – пробормотала Гермиона, сбиваясь на последнем слове, потому что Малфой подался вперед и вытянул руку. – …через…

Он прижался грудью к ее боку, и его дыхание шевельнуло завитки на ее шее. По позвоночнику прошла дрожь, мышцы на спине напряглись. Гермиона буквально услышала, как перемешиваются все эти мантии, пальто и накидки, когда его запах окутал ее, заставляя голову плыть. Он копался за ее спиной и при каждом движении касался рукой ее плеча, – Гермиона сомневалась, что когда-либо стояла так близко от него. Сердце забухало сильнее, когда она повернула голову и увидела, как его волосы подсвечиваются пробивающимися в комнатку лучами.

Его пальто было не здесь. Но даже если он что-то искал, запросто мог Гермиону обойти. Стоять так близко – именно тут – не было никакой необходимости, но Малфой не уходил. Гермиона попыталась осмыслить это, попутно решая, что же ей делать дальше. Как бы там ни было, вряд ли ей поможет то, как она застыла.

Она двинула головой чуть сильнее, выдохнула и увидела, как по его шее побежали мурашки. Малфой обернулся, почувствовав ее дыхание, а может, он просто знал, что в этом своем внезапном молчании она едва не касается ртом его челюсти. Его губы находились в дюйме от уголка ее губ, серые глаза медленно встретились с ее.

Гермиона никак не могла понять, что было в его взгляде. Любопытство? Понимание? Пришло в голову, что стоит отодвинуться и сказать что-нибудь о личном пространстве, лишь бы себя не выдать. На случай, если он с ней играл, или его близость была вызвана опьянением. Словно он был слишком нетрезв, чтобы заметить происходящее. И если Малфой использует эту отговорку прежде, чем она хоть что-то скажет, дурой будет выглядеть именно Гермиона. Но это же была ее идея забраться сюда, разве нет? Ее то ли абсурдный, то ли логичный план, как избавиться от притяжения. А… он не двигался.

Его рука за ее спиной дернулась – едва заметное движение назад, – но этого оказалось достаточно, чтобы Гермиона подалась вперед. Легко коснулась губами уголка его рта. Мягкие, его губы. Она и не заметила, что он, как и она, задерживал дыхание, пока Малфой тяжело не выдохнул. Его веки прикрылись так, что осталась видна лишь серая полоска радужки. Попробуй снова или отойди, попробуй снова или отойди, – он врезался в нее, разворачивая их обоих.

Гермиона сделала глубокий вдох – так, что заболели легкие, – и краем глаза отметила, как что-то лавандовое падает из его руки – ее пальто, которое, судя по всему, он и искал. Но она была слишком занята ощущением его ладони на своей челюсти, чтобы задумываться о такой мелочи. Она поймала блеск в его глазах, когда ее собственные закрылись, стоило Малфою коснуться ее рта своим.

Она втянула воздух через нос, отвечая на поцелуй еще до того, как легкие наполнились кислородом. Сердце ломилось из груди, качая кровь рваными толчками. Его губы прижимались к ее, тянули, обхватывали, и Гермиона обняла Малфоя за плечи, вжимаясь спиной в ворох мантий. Его рука обвивала ее, и Гермиона нетвердо стояла на ногах, чувствуя себя живой. Малфой вцепился в перекладину над ними, когда под весом их тел промялась одежда.

В животе что-то ухнуло, когда она схватила его рубашку в горсть, мышцы на руках Драко напряглись. Гермиона легонько втянула его нижнюю губу, скользнула рукой вверх, прижала ладонь к мужской шее, ловя движение его челюсти во время поцелуя. Он крепче прильнул к ее рту, его пальцы запутались в ткани ее платья, и Малфой отстранился. Стукнулся своим носом о ее и резко выдохнул.

– Грейнджер, я слетаю из-за тебя с катушек.

Что?

Кажется, она не совсем понимала, куда себя деть. Полагала, что все дело в близости, предоставленной возможности и шампанском. Разумеется, она не видела, как что-то зарождается и оформляется, даже не думала, что он может хоть как-то реагировать на ее действия. Малфой дошел до грани еще до того, как она сама поняла, что коснется его?

– Не смотри так удивленно. Я же говорил, ты получаешь то, чего просишь.

Он поцеловал ее прежде, чем она смогла хоть что-то ответить, и Гермиона обняла его за шею, прижимаясь крепче.

Сеанс второй.

– Ясно. Значит, вы были противниками или частью противоборствующих сил половину того времени, что знакомы.

– Полагаю, так.

– Полагаете?

– Ну… – Гермиона бросила взгляд на Драко, что сидел с таким выражением, будто у него была сотня вариантов, где бы он мог сейчас находиться, и каждый из которых он в данную секунду обдумывал. – Я никогда не рассматривала Драко как своего врага. Может быть, только в первые наши годы в Хогвартсе. Мы знали, что он опасен…

– Кто мы?

Драко издал невнятный звук.

– Давайте не будем притворяться ничего не понимающими идиотами, – терапевт Перри продолжала внимательно на него смотреть. – Она, Поттер и Уизли.

– Ясно. Так вы и ваши два друга знали, что он опасен, так, Гермиона?

– Мы понимали, что он может создать проблемы. Он их и создал. Но в наших глазах Драко выглядел относительно безобидным. Было сложно предсказать, на что он может решиться, но мы выяснили это в конце шестого курса.

– Вы сказали, относительно безобидным. По сравнению с кем?

Драко выругался себе под нос, и Гермиона откашлялась, чтобы не слушать его тираду.

– С Волан-де-Мортом. Другими Пожирателями Смерти.

– Значит, вы не боялись Драко?

Гермиона покачала головой.

– Нет. Конечно, существовало много чего из нашего прошлого, что нам было необходимо преодолеть. То, что мы говорили, делали. То, во что верили. Но в процессе работы мы справились почти со всем.

Перри кивнула и перелистнула страницу в своем блокноте.

– И как вы с этим справились?

– Много ссорились, – Гермиона задумалась, вспоминая. – Много. Только… обвинения, гнев. Объяснения пришли позже. Затем разговоры, – она сделала глубокий вдох через нос и приподняла плечи. – В конце концов, мы разобрались с прошлым.

– Драко, вы с этим согласны?

– Да.

– Вы можете сказать, что и сейчас используете этот способ для того, чтобы решить разногласия в желаниях и мнениях?

Драко и Перри сверлили друг друга глазами: он смотрел с раздражением, она же с легким интересом.

– Мы оба упрямы. И скоры на расправу, если можно так выразиться, когда дело доходит до злости друг на друга. Мы ссоримся. Именно это и делаем. Так ли все плохо, как в первые два года нашего общения после войны? Нет. Садимся ли мы, чтобы поговорить по душам каждый раз, когда кто-то из нас не помыл раковину? Мы не такие люди.

Гермиона надеялась, Перри не станет расспрашивать, ограничиваются ли они во время своих ссор словами. Лишь два скандала спустя, при определённой удаче, она смогла убедить Драко вернуться после первого сеанса. И сомневалась, что сможет уговорить его еще раз, если терапевт снова разозлит Малфоя.

– Такой способ решения проблем должен требовать значительного количества сил. Как вы себя чувствуете?

– Мы же не ругаемся постоянно, – откликнулась Гермиона. – Мы спорим. Шутим. Непосредственно скандалы случаются несколько раз в месяц. Если случаются.

Перри хмыкнула.

– Но как вы себя ощущаете после того, как они все же происходят?

– Словно хотим распевать песни и танцевать. Этот вопрос совершенно избыточен в своей…

– За гневом, Драк…

– Я уже со счета сбился, сколько именно раз просил перестать называть меня по имени, – в его тоне прозвучала неприкрытая угроза, и под его взглядом Перри опустила глаза.

– Мистер Малфой.

– Нас так устраивает, – проговорила Гермиона, стараясь разрядить обстановку в комнате.

– Я понимаю это, Гермиона. Но вы оба оказались здесь потому, что есть что-то, не устраивающее вас, несмотря на всю нормальность в ваших отношениях. Как считаете, то, как вы справляетесь с вашими эмоциональными трудностями, может быть этим «что-то»?

– Нет, – ответили оба.

Перри сделала пометку в своем блокноте, а Гермиона посмотрела на Драко. Она никогда не считала серьезной проблемой их вспышки злости, случающиеся время от времени. Драко имел обыкновение эмоционально замыкаться, когда сердился, или когда ему было больно. Она могла выяснить причины его состояния только в том случае, если он оказывался достаточно зол, чтобы выплеснуть свои переживания в крике. Да, сейчас он был более открыт, чем в самом начале, но эта черта навсегда останется с ним. Так что их гнев работал на них. Возможно, в этом было что-то нездоровое, но так уж сложилось.

– Вы двое многое преодолели, чтобы быть вместе. Влюбиться. Ваши отношения с самого начала были сложными, и вы признаете это как часть вашего…

– Все отношения сложные, – перебила Гермиона.

– Но вы согласитесь, что препятствия вас как раз здесь и привлекают?

– Мы держим друг друга в тонусе. Нам нравятся загадки, нравится находить решения. Так что, конечно. Никакие отношения не могут быть легкими. Все сталкиваются с проблемами. И думаю, если всё идет гладко, это своего рода замаскированное несчастье.

Когда она была маленькой, то не сомневалась, что ее бабушка и дедушка никогда не ссорятся. Родители время от времени кричали друг на друга, и пусть все самое серьезное происходило за закрытыми дверями, она их слышала. Ей казалось, что с мамой и папой что-то не так, пока не стала старше и не обнаружила, что бабушка с дедушкой просто ведут себя тише. Гермиона не знала ни одной пары, которая бы никогда не ругалась.

– И теперь, когда ваши отношения перестали быть такими напряженными как поначалу, вы ощущаете утрату интереса или возбуждения? Мистер Малфой?

Драко вздохнул и закинул ногу на ногу.

– Разумеется, все уже не так завораживающе, как было по первости, но дело не в трудностях. Всё было в новинку в другом человеке, в том, что мы делали. Но это не значит, что потом мы были менее удовлетворены друг другом.

– Но сейчас всё по-другому? – он вскинул бровь и жестом дал понять, что ждет объяснения. – Вы сказали, были менее удовлетворены, не в настоящем…

Он снисходительно улыбнулся.

– Будь мы удовлетворены сейчас, мы не платили бы вам за то, что вы меня раздражаете, не так ли?

Черты Перри исказило нетерпение, прежде чем она сумела придать своему лицу выражение вежливого интереса.

– Я здесь для того, чтобы помочь вам, мистер Малфой. А теперь почему бы вам не рассказать мне о ваших семьях и друзьях. Вы прошли школу, войну, у вас богатая история. Рядом были близкие люди, которые бы поддерживали ваши отношения?

В комнате повисла тишина, и Гермиона решила, что Драко отвечать не намерен.

– Моя семья была настроена очень дружелюбно, – она помедлила, оглядываясь на мужа. – Драко потребовалось время, чтобы понять маггловский уклад, но в конечном счете он немного открылся этому миру.

– Мистер Малфой, а как обстоит дело с вашими родителями?

– Они стали сравнительно понимающими, – протянул он.

– Сравнительно?..

– Если сопоставлять с началом.

– Но они не поддерживали вашу женитьбу?

Гермиона выдавила смешок.

– Они были бы счастливы, если бы мы разошлись. Кроме…

– Чушь, – осадил ее Драко, на секунду задерживая на ней взгляд. – Ты нравишься моей матери.

Гермиона скептически на него посмотрела.

– В прошлый раз, когда я была там, она заявила, что мой вкус – это настоящее бедствие, а я сама здорово поправилась, пусть даже…

– Это ее способ выражения. Сколько раз…

– Ее способ? Постоянно придираться к каждому моему слову…

– Да! Ты видишь ее со мной…

– И давай даже не будем касаться твоего отца.

Его голова дернулась, прежде чем Малфой смерил Гермиону злым взглядом.

– Ради бога, Гермиона.

– Этот человек будет смеяться, когда я сдохну…

– Ты проводишь слишком много времени с Уизли с этими твоими мелодрама…

– Это не мелодра…

– Именно они…

– Твоей отец…

– Никогда тебя не полюбит, – он вскинул обе руки, признавая сказанное. – Никогда не примет полностью, что ты моя жена. Но он знает, что я люблю тебя, и этого ему достаточно. Мой отец убьет любого, кто поднимет на тебя руку, только лишь потому, что знает, каково будет мне, – его скулы окрасились румянцем, и Гермиона медленно закрыла рот. Драко повернулся к терапевту и поднял палец. – Я выражался фигурально.

– Ну разумеется, – Перри поднесла перо к странице блокнота и замерла. – Гермиона, почему бы вам не рассказать Драко о своих чувствах, вызванных его словами.

Гермиона подцепила пальцем складку на джинсах, которую тут же разгладила.

– Я понимаю. И никогда не просила Люциуса прыгать от радости, что я его невестка, так как сама никогда не могла полюбить его как человека. Но от этого все равно больно, – она сделала глубокий вдох, уткнувшись взглядом в свои руки. – Больно, что твой отец не считает меня достойной тебе парой. Думает, что я не смогу сделать тебя счастливым. Я знаю, как сильно ты его любишь, и иногда это тяжело. Потому что отдаю себе отчет, что его признание – это то, что тоже сделало бы тебя счастливым. И я полагаю…

Она пожала плечами, сглатывая комок в горле. В какой-то степени Люциус был прав. По крайней мере, принимая во внимание последний год. Драко был несчастлив, как, впрочем, и она. А потом ее поступки привели к тому, что им обоим стало совсем плохо. Тишина в комнате душила, и Гермиона сморгнула набежавшие слезы.

– Уизли думает, что я не годящийся для тебя кусок дерьма, – тихо проговорил Драко.

Перри подхватила со стола коробку с салфетками и протянула ее Гермионе. Та взяла парочку и промокнула веки.

– Ты с ним общаешься.

Она посмотрела на Малфоя, и тот вернул ей взгляд, издав неясный звук.

– С трудом. И он всегда думал, что я чертовски тебе не подхожу. Тебя это волнует? Это хоть как-то повлияло на твои чувства ко мне?

– Нет.

– То-то и оно. Ты не можешь изменить Уизли, а я не могу исправить отца. И ты знала это, когда выходила за меня.

2003: «Корень ветвится и растет. И знаешь, именно там он и остается. Там, где закрепился».

Она наконец-то отыскала второй ботинок в шкафу и теперь самодовольно его рассматривала. На лице блуждало то выражение, что появлялось всякий раз, стоило Гермионе завершить или получить нечто, требующее определенных усилий. И все старания ради вот этого? Я победила, я победила, я победила!

Она выпрямилась и натянула ботинок на ногу. Гермиона так долго его искала, что чуть было не завалилась влево, и когда этого всё же не случилось, едва не споткнулась сама об себя. Откинув выбившиеся пряди за спину, она тяжело выдохнула и обмахнула разгоряченное лицо ладонью.

Она услышала раздраженные голоса за своей дверью только, когда добралась до гостиной. Не глядя, потянулась за сумкой, чуть не сбив при этом лампу, и все это время не сводила глаз с входной двери. Малфой – холодный низкий тон и… Рон. Определенно. Разозленный, ошеломленный и достаточно громкий, чтобы престарелые соседи прильнули к своим дверям.

Гермиона издала хныкающий звук – тот самый, который выдавали ее связки всякий раз, когда их хозяйка сомневалась в решении проблемы. Выругалась под нос, пихнула сумку под мышку и ринулась на шум. Схватив с углового столика ключи, рванула на себя створку и поморщилась, увидев Малфоя и Рона. Оба раскраснелись, кулаки Рона были сжаты, малфоевская насмешка соперничала с той странной гримасой, которой Рон обычно выражал бешенство.

– …твое дело…

– Гермиона, – Рон смотрел на нее пару секунд, пока она переводила взгляд с одного визитера на другого. – Гермиона.

– Ну вот видишь, Уизли. Выяснил.

Рон послал Малфою свирепый взгляд, прежде чем обратить свое внимание на подругу.

– Он преследует тебя? Домогается? Шантажирует? Потому что я знаю, это не работа, когда он появляется у твоей двери в семь… – он оглядел ее с ног до головы. И еще раз. И еще. – О Мерлин, Гермиона. Почему на тебе это чертово платье? Закончилась чистая одежда? У тебя день стирки?

– Рон, ты же отлично знаешь, что я не тяну со стиркой до тех пор, пока не останется чистой одежды. Я…

– Тебе жарко? Охлаждающие отлично подхо…

– Рон…

– Может… – он вгляделся в ее лицо, наклонился и прищурился. – Ты в своем уме? Нам стоит…

– Настолько же в своем уме, насколько и всегда. Я…

Рон искусственно рассмеялся, откинулся и дважды мотнул головой в сторону Малфоя.

– Ты совершенно, – еще один кивок, – совершенно, – еще один, – уверена в этом? Малфой стоит у твоих дверей – Малфой. И тебя это не беспокоит.

Гермиона вздохнула и встретилась взглядом с Драко.

– Рон…

– Какого черта, Гермиона. Скажи, что хочешь, чтобы я надрал ему задницу. Скажи, что у тебя свидание с одним из твоих зануд. Скажи…

– У меня свидание.

– Ммм… – Рон покачалголовой.

– Д…

– Нет.

– Р…

Он сжал пальцы.

– Я понял. Работа со всеми этими странными растениями и химикатами – дело в этом? Ну конечно в этом. Надышалась немного…

– Господи, нет.

– … Мунго, правда. Пошли. Мы доберемся через камин…

– И ты вот с этим выиграла войну? – пробормотал Драко, и голова Рона дернулась в его сторону.

Гермиона быстро отошла от двери и вклинилась между этими двумя, когда Рон сделал угрожающий шаг вперед. Она схватила его за руку, легонько стиснула и посмотрела прямо в лицо.

– Я иду ужинать с Малфоем.

Рон поджал губы и, чуть повернувшись, склонил голову влево. Так же он делал во время квидичных матчей, когда кто-то выигрывал у Пушек.

– Твою ж мать.

– Если ты хочешь…

– Гермиона, ты… Ты… ты осознаешь, что творишь? – она вздохнула, покосившись на друга. – У меня вот в этом сомнения. Слушай, я знаю, он, наверное… изменился, – Рон замолчал, сверля Малфоя глазами поверх головы Гермионы и будто бы говоря, что белобрысому лучше помалкивать, ведь они оба прекрасно знают, как обстоят дела на самом деле. – Он не был замешан ни в чем нелегальном, и я знаю, что ты много с ним работаешь, но… Драко Малфой. Малфой.

– И, возможно, если бы провел с ним больше времени, ты бы понял…

– Сильно. Мать его. Сомневаюсь, – рассмеялся он.

– …и однажды так может быть. И если уж я оставила прошлое позади…

– Он тебя не заслуживает, – Рон сделал шаг назад, пожал плечами и покачал головой. – Он не стоит даже твоего взгляда, не говоря уж о свидании. Не говоря о заботе или.. или… о чем-то еще. Он не заслуживает ничего и особенно от тебя. Если это только не пинок…

– Ты бы не понял ценность…

– Малфой, – быстро перебила Гермиона, оборачиваясь. – Пожалуйста, не…

– Пожалуйста? Ты… – начал Рон, врезаясь в нее и тыкая в Малфоя пальцем поверх ее плеча.

Она отклонилась, упираясь каблуками в пол.

– Только подумай об этом…

– Нет! Я не желаю об этом думать! Ты собираешься на свидание с Малфоем! С тем самым, который…

– Много чего натворил в прошлом…

– Ты не в своем уме? – он уставился на нее, широко распахнув глаза.

– Рон.

– Отлично. Ты знаешь… – он покачал головой, глядя на нее с обвинением. – Отлично. Ты сошла с ума. Что бы он ни затеял, добром это не кончится. И даже если он… Он не стоит ни секунды твоего времени. И не просто не стоит. Я не… Ладно. Не могу тебя остановить, но… убедись, что твоя палочка под рукой. И пошли мне сову, когда перестанешь вести себя как ненормальная.

Протиснувшись мимо нее, он толкнул Малфоя плечом и унесся по коридору. Опустив руки, Гермиона проводила его глазами до самого угла. Прислонилась спиной к двери, глубоко втянула воздух и громко выдохнула. Все могло быть хуже. Могло обернуться катастрофой, побоищем. Обойтись гораздо хуже. Без сомнения, Рон сейчас на пути к Гарри, но у Гермионы не было никакого желания иметь дело со своими друзьями до завтрашнего утра.

Она подняла глаза на Драко, оглядела его черные брюки, темно-серый свитер, отметила уставший взгляд. Но уже секунду спустя Малфой с нечитаемым выражением оттолкнулся от стены.

– Ужин? – слабым голосом спросила Гермиона.

Его губы изогнулись, он пригладил волосы и указал рукой в сторону выхода.

– Давай доведем этот мир до инфаркта, Грейнджер.

Настоящее: «Да, я продолжу говорить, и неважно, сколько раз ты будешь меня перебивать. Итак, зерно начало прорастать».

Гермиона вышла из кухни, прошла через столовую в коридор. Она бы и не заметила, что Драко молча стоит в другом конце, если бы под его ногой не скрипнула доска. Он замер, когда их глаза встретились, но затем отвел взгляд и прошел дальше.

Она открыла дверь в гостевую спальню, которой пользовалась весь прошлый месяц, прикрыла ее за собой и медленно выдохнула.

Сеанс третий.

Гермиона поерзала на своем месте. Раньше ей казалось, что кушетки в кабинете у психотерапевта более удобные. Особенно учитывая то, что сидеть на них приходится подолгу, а выражать эмоции хочется в комфорте. Она повернула голову, ощутив, как щелкнули позвонки в шее, и посмотрела на Драко. Ей казалось, что именно строгость его позы позволяет ему чувствовать себя удобно на жесткой мебели, но в свое время она познакомилась с обстановкой Малфой Мэнора. Кое-что было роскошно мягким, но большинство предметов оказались спартанскими и твердыми. Гермиона и так-то не могла там слишком расслабиться, а к тому же создавалось впечатление, что она занимается сексом на голом асфальте, в независимости от того, какую бы гостевую комнату им ни предоставляли. Его детская кровать была единственной терпимой поверхностью.

– Ваше расписание всегда было таким загруженным?

– Что-то вроде этого.

– Да.

– Но вы вместе работаете?

– Мы участвуем в деятельности одиннадцати фирм, – ответил Драко. – У меня есть еще четыре подобные компании, у нее две.

– Пять, – поправила Гермиона, сверля глазами его бедро, когда Малфой к ней повернулся.

– Пять.

– Ясно, – глядя на них, медленно проговорила Перри. – И за время своего брака вы работали по двенадцать – четырнадцать часов в сутки семь дней в неделю?

– В течение прошлого года или около того, – признала Гермиона.

– А до этого?

– Мы всегда были в значительной степени заняты своей карьерой…

– Расписание может меняться в зависимости от происходящего. Влияет то, насколько она близка к завершению исследования, произошла ли некая экстренная ситуация.

– Но в среднем? – спросила Перри. – До прошлого года?

– Пятьдесят – шестьдесят часов в неделю, – пожала плечами Гермиона, скрестив ноги и рассматривая статуэтку на столе.

– Значит, от пятидесяти часов в неделю до почти сотни. Ваша занятость удвоилась. Это…

– Если вы собираетесь высчитывать среднее количество часов за несколько лет, надо брать период, начиная с настоящего момента, – заметил Драко. – А это всего лишь увеличение на двадцать часов, вместо…

– Но тем не менее увеличение…

– Которое может не быть связано с нашими отношениями, а зависеть напрямую от нашей работы.

– Которая, в конечном итоге, влияет на вашу личную жизнь, мистер Малфой. До этого ваша загруженность позволяла вам проводить время друг с другом. Сейчас же вы можете только спать рядом, – Перри проследила взглядом, как поежилась Гермиона. – Кто-то из вас приносит работу домой? Отчеты, файлы – что-то, что должно быть…

– Да.

– Да.

– Понятно, – она начала что-то записывать в своем блокноте, и Драко сердито уставился на нее. Его раздражала сама идея похода к психотерапевту, ему не нравилось, что его анализировали. Гермиона сомневалась, что если бы Блейз на прошлое Рождество не признался спьяну, что подобные сеансы спасли его брак, она бы смогла уговорить Драко принять ее предложение.

– Вам обоим необходимо пойти на какие-то жертвы в том, что касается занятости. Сейчас ваша карьера доминирует над всем остальным в вашей жизни. И ваш брак этого не перенесет.

– Мы видимся друг с другом несколько раз в неделю в рабочей обстановке. Мы всегда… – начала Гермиона.

– Это работа. Не ваше супружество. Это время не принадлежит только вам двоим. Я не призываю кого-то из вас оставить работу, но было бы неплохо, если бы ваша нагрузка сократилось.

– Но то, чем мы занимаемся, очень важно. Драко состоит в нескольких консультативных советах, поддерживает множество проектов, инвестирует в…

– Я поним…

– А мои исследования используются в медицине…

– А ваш брак? – спросила Перри, улыбнувшись, когда Гермиона захлопнула рот. – Вы оба… фонтан посреди сада. Вы вместе работаете, отлично совместимы – это главное. Вы создали вокруг себя много прекрасного. Что-то менее красиво, что-то уродливо и приносит разрушения. И вы берете из фонтана воду, чтобы орошать свой сад. Который разрастается и поглощает фонтан, – а вы все подливаете и подливаете.

Гермиона постаралась не дать впечатлениям от метафоры отразиться на лице, но знала, что Малфой сейчас смотрит на женщину так, словно та вдруг закрякала. Гермиона потянулась и предупреждающе сжала его ладонь, чтобы Драко не сказал ничего грубого или неуместного. И пока он резко не повернул к ней голову, она не отдавала себе отчет в том, что это было их первое касание за целый месяц.

– В конечном счете, – продолжила Перри, – запасы воды снизятся до критической отметки. Вы перестанете функционировать. Пересохнете. И всё, что останется, это напоминание о лучших временах. Старая, затерявшаяся в глубине статуя, милая снаружи, но совершенно бесполезная по своей сути.

Гермиона скрестила руки, все еще ощущая тепло кожи Драко на кончиках пальцев.

– Так значит, нам нужно отказаться от ряда растений.

Перри кивнула.

– И не ограничиваться лишь уродливыми…

– О, только не симпатичные, – пробормотал Драко.

– Потому что, – продолжила Перри, стискивая перо, – всё созданное вами может формировать вас, как индивидуальности и как пару, но что-то из этого лишает вас жизни, которую вы проживаете вместе.

– Фантастика. Мы гребаный фонтан.

– Я могла бы прекратить кое-какие исследования, – прошептала Гермиона, разглаживая ладонями юбку. – Могу перестать сотрудничать с некоторыми компаниями. Кому-то придется подождать, пока закончатся мои действующие контракты, откуда-то я уйти не смогу, но… – она кивнула, и Перри кивнула в ответ, улыбнувшись.

– Очень хорошо, Гермиона, – она подняла глаза на Драко, который барабанил пальцами по кушетке. – А что насчет вас, мистер Малфой? От чего вы готовы отказаться ради своего брака?

– Что ж, – проговорил он, подаваясь вперед и наклоняя голову. – Я всегда терпеть не мог одуванчики.

Гермиона ощутила вспышку раздражения и вместе с тем грусти.

– Это серьезный вопрос, мистер Малфой, и он требует честного ответа. Чем вы готовы поступиться?

2004: «Используя минералы из почвы, оно начинает расти. От самых корней».

Гермиона открыла глаза и выдохнула, когда ощущения после аппарации отступили. По раскинувшемуся перед ней холму растекалась светская болтовня, приправленная смехом и вспышками камер. Она смогла заметить насколько стоящих в поле гостей, одетых в повседневную одежду и одаривающих фальшивыми улыбками каждого, кто смотрел в их сторону.

Она показала свое приглашение подошедшему охраннику, убрала его обратно в кошелек, расправила юбку и блузку. Начав спускаться по склону, Гермиона отвечала улыбками на приветствия, стараясь держаться подальше от хороших знакомых. Прошлым вечером она ужинала с сотрудниками исследовательского отдела другой компании и устала от пустых разговоров, выпытывания информации под видом шуток, ожидаемой зависти по поводу чужих достижений. Ее интересовал именно проект. И она бы занялась чем-то другим, если бы ее привлекали фальшь и лизоблюдство.

Стоило ей заметить Невилла, как она кивнула ему, пытаясь не создавать впечатления, будто бежит другу навстречу. Обогнула небольшую группку людей, избегая зрительного контакта со всеми, кроме одного приглашенного. Глаза на автомате устремились к светлой макушке, несмотря на все попытки Гермионы незаметно для остальных сконцентрироваться на дороге, дабы не угодить ни в одну из ям и не убиться. Она была рада, что на мгновение отвлеклась от тропинки, и Малфой встретился с ней взглядом, его губы изогнулись, и он наклонил голову. Она вернула ему улыбку, усмехнулась сама себе и сфокусировалась на Невилле.

Три-четыре.

– Привет, Невилл, – она улыбнулась, кивая девушке, с которой разговаривал ее друг. Гермиона не особо вежливо ворвалась в их беседу, но спрятаться от гостей было важнее. И лишь самую малость ее поспешность была связана с желанием прекратить каждые десять секунд коситься в сторону Малфоя. Вопрос сохранения зрения. Пялиться на его волосы и кожу на солнце было опасно.

– Я так и думал, что ты придешь. Знаю, что исследовательский отдел будет использовать теплицы для сбора ингредиентов, – он ухмыльнулся и притянул ее в свои объятия, слишком сильно хлопнув Гермиону по спине, тем самым подтверждая свое волнение.

– Невилл хотел удостовериться, что теплицы смогут эксплуатироваться в полную силу. Он постарался включить и те растения, что требуют особого ухода, и те, что трудно достать.

Гермиона покивала, давая Невиллу возможность представить ее своей собеседнице, но друг, казалось, был слишком увлечен разглядыванием травы, словно та могла ожить и сожрать его заживо. На публике он никогда не умел справляться с нервами. Невилл знал гербологию лучше, чем большинство здесь присутствующих, и пусть и был советником проекта, все равно терялся, когда приходилось иметь дело с критикой. Тушевался во время обсуждений, речей и перерезаний ленточек.

Гермиона разрывалась между Невиллом, собственно церемонией и взглядами в сторону Малфоя.

– Ну что ж. Напитки, да? – предложил Невилл. – В шатре. Они хорошо его установили, но ты лучше обрати внимание на размер…

– Невилл, тебе надо идти туда, – Гермиона кивнула в сторону временной сцены. И почти услышала, как друг сглотнул.

– Что? Напитки, а экскурсии по теплицам…

– Ты советник проекта. И должен побеседовать с прессой…

– Гермиона, ты же знаешь, я не очень хорош в общении с журналистами, – прошептал он, и она вспомнила его сразу после войны, неловко замершего в вспышках камер, когда еще совсем недавно Невилл был так храбр перед лицом смерти.

– Знаю. Просто улыбайся. Ты очень милый, когда так делаешь, – Гермиона кивнула, взглядом выражая поддержку, и легонько подтолкнула его в сторону сцены.

– Вот черт, – тихо пробормотал Невилл, пригладил волосы и двинулся к ожидающим его людям.

Гермиона с улыбкой смотрела ему вслед, размышляя, не потеряет ли ее друг, если она улизнет домой. Наверняка он хотел показать ей теплицы, что, впрочем, означало бы еще один час… Она вздрогнула, когда на ее талию опустилась чья-то рука, и повернулась к Малфою, который встал рядом. Он окинул ее понимающим взглядом, и Гермиона улыбнулась, пытаясь справиться с дурацким трепетом в животе.

– Малфой.

– Грейнджер. Выпьешь?

Она кивнула.

– Хотя они могут заметить, что мы заходим вместе.

Они договорились не афишировать свои отношения. Оба согласились, что сейчас так лучше, и излишнее внимание способно нанести вред: совещания станут неловкими, руководство может решить, что рабочая атмосфера под угрозой, а сотрудники начнут распускать слухи о протекционизме.

К тому же ни о чем серьезном речь не шла. Не о том, что можно было бы назвать моногамной связью. Насколько он знал, она могла встречаться с другими. И не то чтобы за его спиной она так и поступала, да и вообще, свободного времени у нее не было, но она могла. Они не очень соответствовали своим отношениям. Гермиона частенько была убеждена, что покончит со всем этим, как только увидит Малфоя в следующий раз. Они оба цеплялись за реальность происходящего, когда ощущение странности положения накатывало с особенной силой. Большую часть времени Гермиона задавалась вопросом о собственном существовании и смеялась над всей ситуацией в целом.

Ни он, ни она не изменились. Их отношения не отменили ни прошлого, ни раздражающих качеств – по сути, на поверхность вылезло еще больше проблем. Однако вот Гермиона сидит напротив него за столом, а с их последнего свидания прошло всего несколько дней. Вот ловит странные взгляды своих пожилых соседей, когда посреди ночи обнимается в коридоре с “непонятным мужчиной”. Потому что чем больше он её бесил, тем больше сводил с ума совершенно иным образом. Она все еще не разгадала загадку по имени Драко Малфой – и чем больше его узнавала, тем больше информации требовала. У него была отвратительная привычка ее интриговать.

– Думаю, ты недооцениваешь, как часто мы оказываемся с тобой в подобной ситуации. Заходим в помещение, споря.

– Мы не спорим, – откликнулась она.

– Уже – да.

– Нет, это скорее… – она нахмурилась под его взглядом, и он ухмыльнулся. Она бы не назвала это победой. – Ты знаешь, что топчешь все одуванчики на своём пути?

– И хорошо, – они оба проследили, как еще один цветок погиб под подошвой малфоевсокого ботинка. – Ненавижу одуванчики.

– Как ненавидишь?

– Как? Это очень темное чувство…

Она рассмеялась вопреки своему желанию.

– Откуда у тебя такое очень темное чувство по отношению к цветам?

– Вот-вот. Это сорняки. Сорняки, прикидывающиеся цветами.

Она приподняла голову и прищурилась.

– Так ты…

– Не смотри на меня так, Грейнджер. Тебе тоже не по нраву вещи, притворяющиеся тем, чем они не являются.

– Это верно. Но цветы…

– Сорняки.

– … которые очень милы…

– Милы? Это желтые шары из ничего. Только…

– Простота тоже может быть…

– Простые? – переспросил он. – И желтые. Как болезнь и хаффлпаффцы, – Гермиона подняла на него глаза. – И пусть одуванчик идет в симпатичной упаковке, он все равно сорняк.

– Хорошо. Но созревшие растения очень красивы, и мне плевать, что ты…

– Какие растения?

– Когда они становятся белыми пушистиками. Знаешь? Срываешь их… Ой, да ладно, ты должен знать. Дуешь и загадываешь желание.

– А, ты имеешь в виду, дуешь и разносишь повсюду их семена, чтобы еще больше неконтролируемых, отвратительных сорняков вылезло на следующий год?

Она посмотрела на него и покачала головой.

– Ты невозможен.

– А твоя тяга к сорнякам…

– Одуванчик – это ты, – проговорила она. Драко замер перед входом в палатку, окинув ее скептическим взглядом. – Да, да, ты. Всегда появляешься там, где тебя не ждут другие, но тебе на это плевать. А затем ты захватываешь всё…

– Я не притворяюсь тем, чем не являюсь.

Гермиона пожала плечами и шагнула под навес, сомневаясь, что Малфой за ней последует до тех пор, пока Драко не вошел следом.

– Не можешь же ты утверждать, что не врешь и не манипулируешь, чтобы получить желаемое.

– Не с тобой, – он был умен и должен был понимать, что она раскусит его, стоит ему только попытаться. – Я бизнесмен. Это часть моей работы. Если тебе не нравится…

– Но ведь так не обязательно, – возразила она.

– Обязательно. Либо ситуацию контролируешь ты, либо это делает кто-то другой, – прошептал он ей на ухо, подталкивая Гермиону к столу, что расположился у стенки шатра. – Не знаю, в каком чудесном мире ты живешь, Грейнджер, но это факт.

– Я бы не…

– Это был такой странный способ сообщить мне, что я тебя привлекаю? Смею заверить, я уже и так это понял.

Он вскинул бровь, она же посмотрела на него как на идиота, но промолчала. Это было не то место, где можно спорить, и судя по его многозначительным взглядам, Малфой отлично отдавал себе в этом отчет. Последнее слово должно остаться за ним, ведь так? Гермиона вздернула подбородок – ничего, она донесет до него свою точку зрения позже. И судя по тяжелому вздоху, Малфой знал и это тоже.

– Засранец.

– Всезнайка.

– Одуванчик.

Он бросил на нее еще один взгляд, и Гермиона развернулось к столу. Фужеры с шампанским выстроились в ряд, стекло покрывала изморозь от охлаждающих чар. Тарелки расположились перед напитками, разделенные искусственными овощами и растениями. Гермиона осмотрела странную смесь, окруженную крекерами, задаваясь вопросом, что же это за красные хлопья.

– Ладно, – проговорила она. – Ты скорее… Что это за растение, которое цветет только ночью? У него еще такие… извращенные повадки.

– А кто сказал, что я думаю о чем-то извращенном?

– Тот взгляд. Когда твои глаза… Да, – она сглотнула, чувствуя, как кровь приливает к щекам, и приняла фужер с шампанским. – Именно этот.

Она откашлялась и снова повернулась к крекерам. Если уж здесь были неуместны споры, то такую беседу и такие взгляды следовало признать совершенно неподобающими. Никогда еще Гермионе не было так трудно сохранять профессионализм.

– Что это за хрень? – прошептал Малфой. – Супер маленькие пироги?

Она рассмеялась, разглядывая крохотные квадратики теста.

– Если ты так голоден, можешь взять несколько.

– Чтобы люди выглядели животными, выстраивая крепости из зубочисток на тарелках размером с один кусок, – он презрительно оглядывал оба подноса с бисквитами, пока Гермиона старалась не рассмеяться. Драко всегда имел склонность к сладкому, ведь так?

– Ты прав, Малфой. Это заговор, чтобы развить в людях комплекс. Пироговый заговор, – она не смогла не хихикнуть, когда он на нее посмотрел.

– Ты совершенно права. Кто-то замышляет недоброе. Поторопись, пока твое кровоточащее сердце не разорвалось от вины. Тебе уже пора начинать кого-нибудь спасать на этой вечеринке.

Настоящее: «Это всего лишь тоненькая веточка с крошечными листочками, пробивающаяся из-под земли. Практически незаметная в этом мире».

Гермиона бросила свою салфетку как раз тогда, когда он вошел в кухню. Замерла, касаясь пальцами края своей тарелки и глядя на ту, что приготовила для него. Подняла глаза, следя за тем, как он несколько секунд изучает стол. В помещении заклубилась тяжелая тишина. Будучи женатыми, почти каждый вечер они ели вместе. Иногда кто-то из них поздно возвращался домой, но второй всегда составлял другому компанию за ужином, попивая чай. До изменения этой традиции несколько месяцев назад она с трудом могла вспомнить, когда ела в одиночестве.

– На ней согревающие чары, – проговорила Гермиона, стул скрипнул, когда она встала.

– Спасибо.

2004: «Оно все время в опасности, что будет раздавлено. Очень хрупкое. Но растущее все выше и выше».

Гермиона опустила голову, прикрыла над сковородкой глаза и вдохнула запах сгоревшей еды. Сначала она вырвалась с работы слишком поздно, потом одежда, которую хотела надеть, оказалась грязной, рестораны закрылись, в квартире царил беспорядок, а сейчас она сожгла запасной вариант ужина. Всё шло к тому, чтобы Отвратительный Вечер стал дополнением к Ужасному Дню. Гермиона знала, что должна была отказаться. И понятия не имела, чем думала, посчитав, что так сможет хоть как-то исправить сегодняшний кошмар. Какие-то дни стоит проводить без всяких планов, наедине с собой и подальше от острых предметов.

– Я там заметил у тебя второй книжный шкаф, ты начала расставлять книги в алфавитном порядке. Те, что часто используешь для работы, те, что читала, или… – его голос отразился эхом в гостиной и ворвался в кухню.

– Те, что еще нет, – откликнулась она.

Возможно, не начни Малфой интересоваться каждой мелочью в ее квартире, и не затей он обсуждение ее вещей, она бы не отвлекалась от готовки так сильно. Гермиона вздохнула, отвела плечи назад, стараясь снять напряжение с позвоночника. Рыба однозначно не пригодна к подаче, но она сможет отдать ее бездомным, которые каждый день проходят мимо ее квартиры.

– Пахнет так, будто что-то горит.

Она развернулась, швырнула перчатки на столешницу.

– Горело.

Он смотрел на нее два удара ее сердца и, наконец, медленная улыбка расцвела на его лице. Которая тут же сменилась ухмылкой, и вот – он уже смеялся. Над ней. Смеялся над ней. Гермиона скрестила руки, но не смогла обнаружить в себе никаких признаков недовольства. Если Малфой казался ей привлекательным даже с той странной гримасой, которую выдавал за веселье, то уж от его искреннего смеха с ней творилось нечто удивительное. Будто что-то заставляло ее улыбнуться в ответ и даже не запускать перчаткой ему в голову. Она смотрела на его улыбку, румянец на щеках, прищур глаз и слушала звук его голоса, наполняющий кухню. Сердце в груди как-то чуднО стукнуло, прежде чем Гермиона рассмеялась сама и опустила руки.

– Ты меня отвлекал!

– Верно. Я думал, что от твоих умений потеряю дар речи. Разве не…

– В другой раз, – она ткнула в его сторону пальцем. – Я поражу тебя своей рыбой, – он хмыкнул, развеселившись еще больше, только заглянув в сковородку. – Возьмем на вынос?

– Это был вопрос? Ты что же, надеялась, я буду есть это? Всё ясно, Грейнджер, – он с улыбкой указал на нее. – Ты пытаешься меня отравить. Молча, потому что я бы…

– А мне казалось, я хитро действую, – грустно произнесла она.

– Слизерин, – сказал он, ткнув пальцем на себя, затем кивнул в сторону Гермионы. – Гриффиндор. Ты хранишь хитрость в чулане для метлы.

– Ох, – рассмеялась она, кивая. – Это осталось от того, кто вчера споткнулся о свои ноги.

Малфой прищурился.

– А говорила, что ничего не заметила.

Она мило улыбнулась, – хотя вряд ли это подействовало, – и указала на себя пальцем:

– Гриффиндор, – ткнула в его сторону: – Слизерин. У тебя…

Он схватил ее за руку, притягивая к себе ближе.

– Хорошая внешность? Обаяние? Шарм? Ум…

– Очевидно, способность верить в свои собственные небылицы.

– Смотри, Грейнджер, – проговорил он, прижимая ее еще теснее. – Я могу подумать, что начинаю тебе нравиться.

Она положила руку ему на плечо, когда он обхватил ее талию.

– Вот и еще одна ложь самому себе.

Сеанс пятый.

– Да. Напряжение создавалось множеством вещей. И было неизбежным то, что это во что-то да выльется, – объяснила Гермиона.

– И, в конце концов, это обернулось влюбленностью, верно? Секс, любовь, отношения, – Перри сделала пометку. – Что сейчас вызывает напряжение между вами?

Гермионе казалось, что ответ вполне очевиден.

– Кое-какие большие проблемы. Множество мелочей, которые, если оглянуться назад, не особо и важны.

– Некоторые раздражающие моменты могут ухудшаться. К примеру, допустим, Драко оставляет каждый вечер на полу грязные носки. Вам это не нравится, но это такая ерунда, что вы не обращаете внимания. На следующий день появляется новая пара, затем еще, еще и еще. Раздражение приводит к неразумным мыслям. Вы можете начать думать, что он делает так нарочно. Или что это проявление его неуважения и отсутствия заботы по отношению к вам. И вот тогда все это становится большой проблемой.

Гермиона кивнула:

– Да.

– Будет лучше поднять такие вопросы, пока они еще незначительны. Тогда вы сможете решить их спокойно, и из кажущихся невзаимосвязанными мелочей не возникнет серьезной проблемы. Что именно раздражает вас друг в друге?

Три удара сердца – тишина.

– Ее волосы, – Драко мельком взглянул на Гермиону, прежде чем снова принялся прожигать взглядом дыры в книжном шкафу напротив. – Ты вечно оставляешь их в ванной комнате и никогда не смываешь.

Гермиона откашлялась.

– Иногда я спешу и забываю.

– Ты злишься, когда я поддерживаю благотворительные программы для людей, а не для существ.

– Ты делаешь так все время, Драко. И поднимаешь меня на смех, когда я предлагаю в качестве компромисса поделить взносы поровну.

– Потому что никто не сможет меня убедить в том, что жизнь животного ценнее, – да хоть бы даже равнозначна, – жизни человека. Ты же расстраиваешься больше, если в фильме умирает животное…

– Животные и магические существа тоже обладают эмоциями. У них есть мысли, разум и…

– Но они все равно животные, Гермиона. Что ты выберешь: помочь бездомным эльфам или обеспечить едой голодающих людей? Пожертвуешь на сохранение ареалов обитания магических существ или поспособствуешь восстановлению города после природной катастрофы. Твои приоритеты…

– Я понимаю твою точку зрения, но ты же знаешь, меня всегда очень заботили магические существа. Большинство поможет людям. И в этом нет ничего плохого, но это значит, что на проекты помощи магическим существам пойдет меньше средств. Они нуждаются в нас сильнее. Если ты не хочешь делить поддержку поровну, нам следует отдавать на это хотя бы четверть средств.

Он три раза сжал челюсти.

– Ладно.

Гермиона смотрела на него несколько секунд, потом опять уставилась перед собой.

– Отлично.

– Что ж. Видите, все дело в уважении чувств и мнения другого и в достижении компромисса. Это было хорошо. Гермиона, что вас беспокоит в Драко?

Она пожала плечами.

– Кое-какие мелочи. Например… Он всегда выдавливает зубную пасту снизу, а не сверху. Никогда не закрывает колпачками то, чем воспользовался в душе. Или вот как идеально он всегда выглядит. Его одежда, волосы, лицо. Педантично.

– А потом она жалуется, что потраченные на одежду деньги было бы лучше направить на благотворительность или финансирование проектов.

– Понятно. Вам приходится отказываться от каких-то денег на расходы ради благотворительности? Особенно для поддержки магических существ? – Перри внимательно на него посмотрела, ее перо застыло над бумагой.

Драко стиснул зубы и перевел взгляд со шкафа на терапевта.

– Деньги никогда не были для меня проблемой. Я могу позволить себе и то и другое и даже не замечу. Она не интересуется незначительными расходами, она утверждает, что если мы совершаем траты, они должны быть во благо. Она всегда была увлечена спасением разных магических тварей, со времен Хогвартса. Мое недовольство связано не с деньгами, а с убеждением, что человеческая жизнь ценнее жизни животного.

– Вам кажется, что Гермиона тратит слишком много времени на магических существ?

– Где в моих словах вы услышали эту связь с моим раздражением по поводу ее желания расходовать на них много денег? Где вы получали свой диплом…

– Вы избегаете вопрос…

– Да, она уделяет им слишком много времени. Почти половина ее исследовательских проектов связана с ними так или иначе. Возможно, сейчас даже больше. Но это ее страсть. Это то, кто она есть.

– И вы принимаете эту ее часть?

– Я принимаю, что она не изменится. И терпимо к этому отношусь.

– Но вы бы предпочли изменить это?

– Немного, да. Она перестанет быть собой, если не будет бросаться кому-нибудь на помощь. Я был в курсе этого даже до того, как узнал ее.

– Значит, вы не хотите, чтобы она менялась, но хотите, чтобы она не тратила на это так много времени? – Драко уставился на Перри. – Гермиона, когда в ходе наших бесед вы упомянули, что хотите уменьшить объем работы, – вы планировали сократить проекты, связанные с магическими существами?

– Да.

– У вас за последнее время были какие-нибудь разногласия касательно магических существ?

– Да, – повторила Гермиона. – Драко вложил деньги в компанию, которая захватывает и загрязняет магические ареалы обитания. Мы спорили об этом.

Перри кивнула.

– Мистер Малфой, упомянутые вами сокращения…

– Я уже прекратил это сотрудничество, – тихо ответил он. Гермиона удивленно вскинула голову. Он это сделал после сеанса или после разговора? И почему не сказал ей?

– Хорошо, – пробормотала Перри. – Давайте вернемся к тому, что беспокоит Гермиону. Мистер Малфой, вы согласны с утверждением, что человека делает его одежда?

– Этот мир строится на восприятии. В этом вся наша работа, ведь так? Если я приду в офис в пижаме, то не добьюсь ничего. Одежда важна для того, как тебя воспринимают люди. Я всегда был внимателен к деталям. В каком-то смысле да. Одежда определяет человека.

– Он больше, чем его гардероб, – вмешалась Гермиона. – Гораздо больше, – она заметила, что Драко повернулся к ней, и встретилась с ним глазами. Тишина заполнилась скрипом пера, но Гермиона была слишком сосредоточена на Драко, чтобы обращать на что-то внимание.

– А что насчет частной жизни? Когда вы только вдвоем, целый день дома, не ждете никаких гостей. Вы тоже придирчивы в выборе одежды?

Гермиона улыбнулась, и на мгновение черты Драко смягчились, прежде чем он отвернулся.

– Нет, – ответил он.

Она вспомнила одну из их первых ночей, как целовала его после душа, лохматила пальцами светлые волосы, пока пряди не оказались в том же беспорядке, что сразу после пробуждения. Она сказала ему, что он нравится ей такой, и с тех пор каждый раз, когда они были наедине утром или днем, он шел ей навстречу.

– Гермиона, вас все еще привлекает ваш муж? К…

– Да. Это никогда не было проблемой. И никак не связано с гардеробом.

Драко фыркнул, и она откашлялась. Год, даже всего несколько месяцев назад, он бы наверняка сострил по поводу ее увлеченности им без одежды. Она все испортила. А может, дело было во множестве других вещей, но что бы ни заставило ее поцеловать того мужчину в красном шарфе, это не имело никакого отношения к тому, как сильно ее притягивал Драко. Это никуда не уходило – даже тогда, когда она отчаянно этого желала. Иногда она только поднимала голову, заходила в комнату или поворачивалась в кровати и – бам. Из легких просто выбивало весь воздух.

– Я имею в виду в физическом плане. Не беря во внимание те личностные качества, которые кажутся вам при…

– Могу с абсолютной уверенностью сказать, что меня тянет к Драко. Все еще больше, чем к кому-либо в моей жизни, – ее голос звучал спокойно и уверенно. Под стать внутреннему состоянию.

– А что насчет вас, мистер Малфой?

Он раздраженно хмыкнул.

– Не могу сказать, что никогда не восхищался отдельными качествами в других женщинах. Но я никогда не сожалел о том, что меня ждет дома, не был разочарован ее телом и не хотел, чтобы она как-то изменилась.

Гермиона могла принять такой ответ. Это хорошо. Она тоже не могла утверждать, что никогда не восхищалась чем-то в других мужчинах, но для нее был Драко. Целиком.

– И вы все еще испытываете подобные чувства? – уточнила Перри. – А…

– Да.

2004: «Начало – это самый опасный период. Но оно впитывает воду, вбирает полезные вещества. Клетки продолжают делиться, и оно тянется к солнцу в поисках тепла».

Малфой прислонился к ее боку, и его дыхание опалило кожу на виске. Гермиона сделала глубокий вдох, теряясь в своих мыслях, и слегка повернула голову, впитывая аромат Драко.

– Я утешу тебя, когда ты проиграешь, – пообещал он. И его низкий голос слишком хорошо соответствовал всем тем образам, что промелькнули в ее мозгу.

– Могу ответить взаимностью.

Он хмыкнул.

– Обещаешь надеть каблуки?

Господи.

– Зачем тебе картина, написанная домовым эльфом?

Он шагнул ей за спину и на секунду прижался. Гермиона задержала дыхание, чувствуя его напряжение, тепло его груди. Ее пальцы вцепились в перо, а тело предало хозяйку, подавшись назад. В ответ Малфой издал просто восхитительный звук, и Гермионе пришлось силой воли остановить себя, чтобы не зайти дальше. Драко обошел ее и опустил карточку в коробку.

– Может быть, это не для меня, – ответил он, – она ощутила его дыхание на своей шее, – и исчез.

Он сводил ее с ума. И Гермиона знала: делал это намеренно, так же, как и она сама после того, как сообразила, что к чему. Посылать тяжелые, распаляющие взгляды через всю комнату, подойти поздороваться к ее собеседнику и будто бы невзначай коснуться ее груди при рукопожатии, легко скользнуть по ее спине, ягодицам, бедрам. Она же сама никогда в своей жизни не ела арбуз так соблазнительно и чувствовала себя достаточно глупо, пока Малфой не начал мерять шагами комнату. Продолжай играть со мной, – прошептал он, наклонившись, когда Гермиона потянулась за очередным кусочком. – Я затащу тебя в гардероб, задеру платье и поимею прямо у стены. Тебе же нравятся гардеробные, не так ли?

Она на мгновение прижималась к нему, позволяла себе осматривать его с головы до ног, краснела от намеков, что Малфой вплетал в заурядную беседу. Гермиона каждую минуту знала, где именно в комнате он находится. И когда не стреляла в него глазами исподтишка, чувствовала на себе тяжесть его взгляда. Она неимоверно завелась прямо во время благотворительного аукциона, заполняя свою карточку с суммой. И чувствовала себя незрелым юнцом, у которого эрекция возникла прямо во время ужина. Будто все смотрят на нее и знают.

Она бродила среди людей и аукционных табло. И была убеждена: в направленных на нее взглядах были насмешки, понимание или веселье. Она смогла немного выдохнуть, когда нырнула за большую выставочную витрину, делая вид, что с интересом разглядывает маски на столе за ней – на случай, если кто-то придет. Ей нужно было успокоиться и сосредоточиться на мероприятии до того, как она совершит глупость. Например, затащит Малфоя в гардероб. Право слово, они словно два подростка. И было абсолютно непрофессионально так себя вес…

В ее предплечье вцепилась чужая рука, развернула ее, и Гермиона знала, кто это, еще до того, как разглядела светлые волосы. Малфой дернул ее на себя, и она всем телом врезалась в него, когда он ее поцеловал. Сердце скакнуло в горло от ощущения его губ, рук, в беспорядке хозяйничающих на теле. Она обхватила его за шею, скользнула по плечам, огладила ладонями ягодицы и вернулась к спине, прижимая. Одна его рука устроилась на ее бедре, вторая исследовала каждый сантиметр, куда только могла дотянуться.

Он вжал ее в витрину, и Гермиона с силой выдохнула, когда Малфой прикусил ее нижнюю губу. Опора пошатнулась, и Гермиона откинула голову назад, втягивая воздух.

– Мы можем…

– Даже не говори мне, что пришла сюда просто так, – прошипел он, наклоняясь к ее шее.

Что ж, наверное, подсознательно, но… Она с трудом сдержала стон, когда Драко втянул нежную кожу ртом, и вцепилась пальцами в его лопатки.

– Я имела в виду, мы можем опрокинуть…

– Я куплю это, – его губы стали жестче, и в этот раз она не смогла сдержаться.

Схватила его рубашку в горсть, притягивая ближе к себе и чувствуя, как ткань выскальзывает из его брюк. Его ладонь опустилась на ее ногу, поднимая платье все выше и выше, пока не коснулась обнаженного бедра. Ее сердце оглушительно стучало, отдаваясь дрожью в каждой косточке. Гермиона не сомневалась, надо остановиться, сейчас же, и открыла было рот, но лишь ближе притянула его лицо.

Его язык сплелся с ее, но тут они услышали стук каблуков и отдаленный разговор – к ним кто-то направлялся. Они оба замерли, затаили дыхание, пока посетители не прошли мимо.

– Черт, – резко прошептал Малфой, отстраняясь.

Гермиона втянула воздух, от паники, добавившейся к возбуждению, сердце грозило выбить грудную клетку. Одернула платье, вытерла губы и пригладила волосы. Малфой заправил рубашку, и Гермиона оглядела его. Достала палочку из сумочки, наложила на брюки чары, скрывающие возбуждение, и подняла глаза к его лицу.

– Нормально? – спросил он, двинулся и поморщился.

Она кивнула, а в груди запузырился смех от нелепости всего происходящего. Приближающиеся посетители обсуждали предназначение выставленных в витрине экспонатов, остановились неподалеку, но тут один из говоривших предложил еще раз осмотреть другие лоты. Гермиона сделала шаг вперед, вытирая пальцем остатки макияжа с губ Малфоя. Следовало использовать какое-нибудь заклинание, чтобы косметика не смазывалась, но ей и в голову не пришло, что такое понадобится, к тому же Гермиона не так уж часто красилась, чтобы задуматься о подобном. И ей это нравилось. Рушить всю эту тщательную продуманность своими руками и губами, заставляя Малфоя терять бдительность.

Он впился в нее взглядом – тяжелым и уверенным, и она не смогла бы отвести глаз, даже если бы захотела.

– Час? – спросила она, прекрасно понимая, что дольше здесь просто не продержится.

– Тридцать минут.

Настоящее: «И надо уметь разбираться. Оно само еще не знает, что же есть такое, – и мир определенно не имеет понятия, чем оно станет».

Когда они закончили здороваться с друзьями, ладонь Драко вернулась на ее поясницу, но сам он держался возле Гермионы напряженно. Его рука едва касалась ее блузки, но для всех вокруг они были счастливы, как и всегда. Гермиона никому не рассказывала ни про терапию, ни про их проблемы. Решила, что поделится, когда всё закончится – так или иначе.

– Вы оба прямо с работы, верно? – спросила Джинни, качая головой.

– Ты так говоришь, будто мы работаем все время, – откликнулась Гермиона, улыбнувшись, когда все вокруг рассмеялись.

– Но ведь отдохнем сегодня, да? Я уже давненько не смеялся над тем, как Малфой изображает из себя идиота, – Рон кивнул Драко. – Не то чтобы ты редко так себя вел, но в этот раз у меня с собойкамера.

– В прошлый раз, когда у тебя был этот девайс, ты сам себя ослепил вспышкой и врезался в стену. Я не слишком боюсь, Уизли.

Рон вспыхнул, когда остальные рассмеялись.

– После целой бутылки огневиски. Еще раз, после целой бутылки!

– Которую ты пил с ним на спор, и которую вырвала Гермиона до того, как ты успел опустошить емкость, – напомнил Дин. – Хотя там же был сидр, а ты притворялся, что это виски. А вот Рон накачался.

Гермиона помнила тот вечер. Драко было настолько плохо, что его рвало в корзину для мусора – он думал, что это унитаз. Хорошо, что она была в уборной вместе с ним – он с пьяными поцелуями ее туда затащил. Она прибралась, провела его мимо всех углов и острых предметов и отвезла домой, в кровать. Это был единственный раз, когда она видела Малфоя в таком состоянии.

– Не думал, что Гермиона меня предаст, – Рон прищурился, и ей показалось, что к их появлению он уже успел опрокинуть пару рюмок. – Но! Я все еще победитель Огдена! Ты проиграл.

– Ты влетел в стену, Рон, мы оба в выигрыше.

– В этом я соглашусь с Драко, – Гермиона улыбнулась, когда Гарри обошел Падму и Луну, и сделала шаг вперед, чтобы обнять друга.

– С днем рождения, Гарри, – наверное, она слишком сильно сжала его в объятиях, но он не возражал, обхватывая ее в ответ.

– Я официально слишком близок к старости.

– Через пару месяцев мне стукнет тридцать, – напомнила она. – Я тебя обойду.

Он засмеялся, целуя ее в щеку и отступая. Драко дважды хлопнул его по спине.

– Я бы заказал тебе стриптизершу, но твоя подруга пригрозила мне кастрацией.

– Ну и зачем ты ей рассказал? Гермиона выбила из тебя всю твою слизеринскую хитрость?

Драко усмехнулся, шагая за Гарри к уставленному алкоголем столу. Оглянулся на Гермиону, и на секунду его лицо напряглось.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

– Тыквенный сок или воду.

Джинни бросила на нее взгляд, слишком похожий на взгляд своей матери, любопытная улыбка растянула ее губы. Гермиона на мгновение замялась, но тут же покачала головой. Драко это заметил и странно посмотрел на нее, прежде чем начать пробираться сквозь толпу. Джинни явно заподозрила, что подруга беременна, но сейчас для такого исхода не было ни единого шанса. Гермионе приходилось отбиваться от родителей и когорты Уизли – всем было слишком интересно, почему у них все еще нет детей, несмотря на четыре года брака. Первые два года ей то и дело задавали этот вопрос, особенно усердствовали ее мама и Молли. Сейчас, похоже, все сомневались в ее способности забеременеть, аккуратно на это намекая или же вовсе обходя неудобный вопрос стороной. Ее мама лишь однажды спросила, есть ли у них проблемы, и больше эту тему не понимала.

Гермиона действительно хотела остаться трезвой, чтобы сохранить ясность рассудка. Она из опыта знала, как редки спокойные вечера после бурных алкогольных мероприятий. Они с Драко весело балагурили, устраивали потасовки, а сейчас, когда у них такой период… Она смотрела, как Малфой резко опрокинул в себя шот с огневиски, и Гарри похлопал его по спине, когда Драко указал на следующую бутылку. Складывалось ощущение, что ночь будет долгой.

========== 2 ==========

Сеанс шестой.

– Да. Когда мы разобрались с прошлым, то, думаю, оба были удивлены, обнаружив, что у нас есть… кое-что общее.

– А что стало катализатором того, чтобы урегулировать все вопросы между вами и Гарри?

– Конечно же Гермиона, – Драко потер лоб, явно стараясь уменьшить головную боль, пришедшую вместе с похмельем.

– Хорошо. Давайте поговорим о том, из-за чего вспыхнул конфликт после вечеринки у Гарри. Гермиона, вы были расстроены необходимостью Драко притворяться, но ваш муж утверждал, что вел себя так еще и ради вас. И что перешептывания о вашем браке – последнее, что вам нужно в данный момент. Вы сейчас с этим согласны?

– Да. Просто… Я хочу всё вернуть. Вернуть нас, – ее голос был тих, но уверен, пальцы крепко переплелись между собой.

– Так значит, притворство ранит сильнее по той причине, что напоминает вам о самой необходимости притворяться? – Гермиона кивнула. – Хорошо. Еще вы оба поругались из-за поцелуя. Что именно вы затронули в ходе ссоры?

Вина и раскаяние навалились с такой силой, что Гермиона ощутила головокружение.

– То, как это подорвало его доверие ко мне. Как он… себя чувствовал. И как я сожалею.

– Как же вы себя чувствовали, мистер Малфой?

– Я уже говорил ей. Обсуждать это сейчас нет необходимости, – Драко застыл с нечитаемым выражением лица.

– Именно поэтому вы здесь. Чтобы обсуждать проблемы и работать над их решением.

Малфой зарычал.

– Так же, как любой другой на моем месте. Моя жена пошла и поцеловала другого мужчину. Я взбешен. Несчастлив. Предан. Она выбрала себе какого-то кобеля.

Прошлым вечером Драко сказал ей, что почувствовал себя так, будто теперь он недостаточно хорош. Будто все эти годы я держался за тебя, ожидая, что однажды ты решишь, что я того не стою. Что всё, что я есть, что делал и делаю… того не стоит. Я чувствую себя так, словно ты наконец очнулась.

– Выбрала? Что вы хотите этим сказать?

– Я никого не выбирала. Это было просто… Не знаю. Слишком много алкоголя, и страха, я была расстроена. Может, и хотелось что-то доказать. Ему, себе. Не знаю, – она прижала руку ко лбу, стараясь отдышаться и справиться с комком в горле.

– Тогда вечером, до того, как это произошло, мы поссорились, – Драко замолчал, сомневаясь в необходимости продолжения. – Я сказал, что хочу развода.

Брови Перри удивленно взлетели вверх, ее глаза метались между Драко и Гермионой.

– Ясно. Это был первый раз, когда кто-то из вас делал подобное заявление?

– Да, – ответили оба.

– Вы говорили серьезно, мистер Малфой?

Драко поежился, его взгляд не отрывался от столешницы.

– Нет. Может быть. Я запутался, чего она хочет. И могу ли я ей это дать. Прошлый год был непростым. Мы почти игнорировали друг друга. Я решил, что Гермионе больше ничего не нужно, – и не собирался оставаться в этом капкане, если она сама тяготится нашими отношениями или же не уверена в необходимости всего этого. Мы не заботились о причинах переживаний друг друга – и так длилось месяцами. Именно тогда всё и сломалось. Вот тогда мы перестали жить нормально.

– Значит, вы предложили развод, так как полагали, что Гермиона несчастна. Хотели увидеть ее реакцию на вашу инициативу покончить с браком, – Драко поднял глаза на Перри, и что-то похожее на панику сдавило внутренности Гермионы. – О чем вам сказал ее поцелуй с другим мужчиной?

– Что с нее хватит. Я уехал на несколько дней. Но потом решил, что будь так на самом деле, она бы не остановилась на поцелуях. Не была бы так расстроена. Я знаю… Я знаю, о чем она думала.

– Когда целовала другого? – Драко кивнул. – Откуда вы это знаете?

Он скрестил руки на груди.

– Наша помолвка была заморожена на пять месяцев потому, что я позволил другой женщине… начать заниматься со мной оральным сексом.

Складывалось впечатление, что Перри не успевала записывать. Гермиона прикрыла глаза – в ушах стоял рев. Усилием воли она заставила себя остаться в комнате. Ей чудилось, будто воздуха вокруг стало недостаточно.

– Мы еще обсудим это, мистер Малфой. Я же хочу вернуться к разговору о разводе: о чем вы спорили, что пришли к такому решению?

– О многом. Работа, ужин с моими родителями, вечеринка с друзьями, мелкие проблемы.

– Почему вам кажется, что месяцами никто из вас не заботился о переживаниях другого?

– Уверен, вы бы объяснили это местью и враждебностью. Было непохоже, что ее волновали мои проблемы, так почему я должен был беспокоиться о ее? Она считала так же. Так что на самом деле мы отдалялись друг от друга по причине, что существовала с самого начала.

– Но сейчас, понимая это, вы оба заботитесь достаточно, чтобы нормализовать ситуацию? Прошлым вечером Гермиона сказала, что хочет всё исправить, – вы парировали, что наладить всё она не сможет. Но она справится с вашей помощью, ведь так? – пауза. – Мистер Малфой.

Гермиона открыла веки и опустила руку, чтобы оглядеться. Перри смотрела на них обоих, но Драко сверлил глазами только жену. Гермиона сглотнула, гадая, как его взгляд соотносится с прозвучавшим вопросом, только если он не хочет, чтобы отвечала она…

– Ты странно дышишь, – пробормотал он. Брови Драко сошлись на переносице, пока он пристально рассматривал ее лицо.

– Я в порядке. Просто… тут немного душно, – он продолжал смотреть прямо на нее – Малфой всегда отлично ее понимал.

– Хочешь уйти? – спросил он, и Гермиона покачала головой. Нет, она пройдет через эти сеансы. И неважно, чего ей это будет стоить. К тому же как минимум панику она заслужила.

– Мистер Малфой. Что именно доказала Гермиона, когда поцеловала другого мужчину? Что вы почувствовали?

Драко посмотрел на Перри и резко выдохнул.

– Что что-то настолько плохо, что она захотела узнать, каково это – быть с другим. И что с кем-то другим она быть не может. Что ей надо было проверить мою реакцию, как, впрочем, и свою собственную, понять, чего от меня ждать. И что я от этого в бешенстве.

– Потому что всё еще любите ее, – Драко уперся локтями в подлокотники кресла, прежде чем утвердительно кивнуть. – Скажите мне: вы полагаете, этот случай подтолкнул вас к разводу или, наоборот, отвратил от него?

– Я не знаю, – прошептала Гермиона. – Но знаю, что вся эта ситуация заставила меня очнуться. Вынудила признать, что мы теряем друг друга. И что какое-то время мы уже чужие люди.

2004: “Какие-то деревья растут быстро, какие-то – медленно. Это зависит от того, что их окружает, и как хорошо функционируют их внутренние системы”.

Она понятия не имела, о чем они разговаривали. Гермиона знала, что когда последний раз смотрела на часы, – они направлялись в ее квартиру после попытки поужинать с ее друзьями, – было почти восемь. Сейчас стрелки показывали час ночи, что означало, последние пять часов она совершенно потерялась в беседе. И не представляла, как такое с ним возможно, – но было именно так.

– Знаешь, Драко… – он приподнял брови, усмехнувшись тому, как нечетко она произнесла его имя. – Ты разобьешь мне сердце.

– Ммм… Подразумевается, что оно уже у меня, – он склонил голову, прежде чем сделать еще один глоток из своего бокала. – А еще… – добавил, указывая на Гермиону и одновременно с этим вытирая губы большим пальцем, – что ты мне не доверяешь. И если ждешь, что я что-то тебе пообещаю, скорее всего, я дам маху.

Гермиона покачала головой и моргнула, чтобы сконцентрироваться и вернуть зрению четкость. Она выпила слишком много еще несколько раундов назад. Это было совсем на нее непохоже, но Малфой выставил на стол бутылку с двумя бокалами, и посиделки продолжились. Вообще-то, это было даже здорово. Просто говорить правду, без смущения и беспокойства. Возможно, и то и другое накроет утром, но волноваться об этом сейчас Гермиона была не в состоянии.

– Не думаю, что ты достаточно доверяешь себе. Ты больше не тот ребенок.

– Часть меня навсегда останется тем мальчишкой. И если ты не можешь принять этого… предлагаю оставить твое сердце там, где ему и место, – он улыбнулся сентиментальности собственных слов.

– Я принимаю, – прошептала Гермиона, кивнув.

Она бы не встречалась с ним последние несколько месяцев, будь это не так. Она бы вообще не заварила всю эту кашу. Не потащила бы его на этот ужин, не отстаивала бы свой выбор, отказавшись от других вариантов. И конечно же не расстроилась бы, когда Малфой привел Пэнси Паркинсон в качестве своей пары месяц назад на тот банкет. Ее ревность смущала ее саму – особенно, когда Драко над этим посмеялся, – но в итоге всё разрешилось. Очень драматичным она-просто-мой-лучший-друг-а-я-только-с-тобой способом, подтверждающим, что Драко ее молодой человек, и сопровождающимися объятиями на глазах нескольких коллег. Вот это на следующий день вызывало смущение. Хотя, вероятно, оно того стоило.

– Да? Не влюбляйся в бывшего Пожирателя смерти, Грейнджер. Я разрушу твою репутацию.

Она вздрогнула, вспомнив ужин и шепотки на работе.

– О, а разве магглорожденная твой имидж не испортит ?

Он издал короткий смешок.

– Ну вообще-то нанесет значительный урон. Мои родители, друзья… – он вытянул руку и покрутил ею. – Но общество? Черт, я, должно быть, исправился или держу тебя под заклятием.

Гермиона хихикнула.

– Держишь под заклятием? Меня? Зелье?

– Я не могу нести ответственность за то, какое впечатление оказывает мое тело или…

– Ммм-хм. Я самая умная ведьма своего возраста…

– С эго соразмерным мозгам.

– Не тебе это говорить. Но думаю, я бы распознала, что на меня наложены чары.

– Это ты заговорила о разбитых сердцах.

Она вздохнула.

– Вот ведь самонадеянность, честно. И она меня просто раздражает.

Он усмехнулся и наполнил их бокалы.

– Пей, Грейнджер. Клянусь, что не успокоюсь, пока ты не выдашь мне все свои секреты.

– Знаешь, однажды папа сказал мне, что если уж ты клянешься, то надо клясться корнями.

Он моргнул и медленно отставил бутылку.

– Что?

– Он говорил, что наши жизни подобны яблоням…

– Так.

– …и всё произрастает из корней. Ствол, листья. Слои древесины, коры, которая защищает сердцевину. Дерево растет и растет вверх, наливается соками. Тянется ветвями во все стороны, набирает силу и покрывается зеленью. Со сменой погоды сбрасывает листву, одиноко замирает зимой, но остается сильным.

– Дерево.

– Угу-м. Иногда нас хлещет ветер, мы переживаем штормы и поворачиваемся к солнцу. Но мы непрерывно растем, становясь выше, больше, полнее. И когда погодные условия хороши, мы можем расцвести. Бутоны и соцветия, которые вянут, уступая место яблокам. Плоды зреют и спеют. И именно их мы отдаем этому миру.

– Начинаю понимать, откуда ты понахваталась своих безумных метафор.

– Это не безумство. А хорошее сравнение. И он всегда говорил мне, клянись корнями. Только так, когда ты и вправду во что-то веришь, когда говоришь о своей сердцевине. Когда надо выжить. Когда хочешь, чтобы что-то стало частицей тебя. Когда готов отдать за это свою жизнь. Потому что корни – это всё. То, из чего мы выросли, то, что якорем держит нас живыми в этом мире.

Драко вскинул бровь и сделал ещё один глоток.

– Я не был настолько серьезен, когда говорил, что хочу выведать все твои секреты, – она рассмеялась, и он ухмыльнулся. – Так значит, ты дерево.

– Я дерево, и ты тоже.

Настоящее: “Какое-то время спустя оно становится чем-то значимым. Это больше не тоненькая веточка, на которую можно наступить, не заметив”.

– Я никогда не считала тебя недостойным. Не думала, что ты недостаточно хорош для меня.

Слова сорвались с языка прежде, чем Гермиона смогла остановиться, и прежде, чем Драко исчез в гостиной. Он замер на другом конце коридора, и дверь в гостевую комнату скрипнула, открываясь полностью. Малфой не обернулся, но остался стоять на месте, и Гермиона решила, что стоит продолжить, пока он не передумал.

– Ты сказал, что хотел сделать меня счастливой, в нашем браке. Что всё, что ты мог, это любить меня изо всех сил, и ты никогда не знал, всегда ли этого будет достаточно. Но этого хватает. Так было всегда. И мои глаза неизменно оставались открытыми. Я строила с тобой отношения, зная о твоем прошлом многое, вышла за тебя замуж, зная о нем всё. И я никогда не колебалась, Драко. Я люблю тебя потому, что ты такой. Не вопреки чему-то.

Он вытянул руку и прижал ладонь к стене.

– Будь я всегда достаточно хорош, мы бы не посещали сеансы терапии. Ты бы его не поцеловала.

– Это никак не связано. Я была напугана, глупа. Пьяна. Во мне столько всего бурлило. Ты только что заявил, что хочешь развода. Я не думала, что это какой-то тест на мою реакцию. Тебе надо было спросить меня или… господи. То, как ты смотрел на меня: будто тебе совершенно плевать, увидишь ли ты меня еще хоть когда-нибудь. И это… мое сердце, – последние два слова она прошептала, пытаясь проглотить ком в горле. – Я решила, что это я теперь недостаточно хороша. Возможно, всё не так. Но когда он меня поцеловал, я ответила. Потому что должна была понять.

– Понять что?

– Смогу ли. Будет ли больно. И да, хорошо. Кипела эта… мерзкая жестокость во мне. Желание сделать тебе так же больно, как ты сделал мне.

– Это случилось несколько лет назад. Несколько лет назад, и ты знаешь, каково это…

– Нет, я не об этом. Я подразумеваю… ты сказал, что хочешь развода. Хочешь уйти от меня. И это… было так больно, Драко. Знать, что ты меня больше не любишь. И я ненавидела это. Ненавидела целовать кого-то еще. Это были пять ужасающих секунд в моей жизни, прежде чем я выбежала из комнаты и аппарировала домой. Я не могла так поступить.

– Но поступила.

– Я имею в виду, быть с кем-то другим. Даже просто думать об этом. Мне никто не нужен. Ни тот человек, ни кто-то другой не в состоянии дать того, чего я желаю. Не сможет стать достойным, тем, кого я хочу, в ком нуждаюсь и кого достаточно. Потому что они не ты. И мне жаль, Драко, богом клянусь, мне очень жаль.

Сеанс восьмой.

Озадаченно разглядывая Драко, Перри похлопывала пером по блокноту.

– Значит, вы полагаете, что все родители неизбежно наносят своим детям вред, пусть даже не желая этого?

– Именно так я и сказал.

– И вы никогда не хотели детей, потому что боитесь ответственности?

– Дело не в ответственности. Я работаю с дюжиной компаний и принимаю решения об их будущем. Я делаю свою работу и делаю хорошо. Это не ответственность. Это факт, что я не хочу загубить своих отпрысков. Я не создан для отцовства.

– Потому что обречены превратить собственного ребенка в плохого человека? Ни один родитель не знает, как растить детей. Да, могут быть какие-то идеи, но принятие происходящего и посильные старания – удел всех родителей. У взрослых есть проблемы, но большинство из них проистекает из полученного опыта. И лишь небольшой процент…

– Ты приводишь ребёнка в мир. На то, кем он станет, повлияют личные переживания и общество, но родители закладывают основу. Которая сказывается на всём, что случается впоследствии. Загубишь это – испортишь своему ребенку оставшуюся жизнь. Некоторые не могут быть родителями. Я из их числа.

Перри медленно кивнула.

– Я понимаю вашу позицию. Гермиона, вы хотите детей?

Гермиона так долго молчала, что Драко резко повернулся в ее сторону. Перед свадьбой она согласилась не заводить детей, но за четыре года многое изменилось. Она начала улыбаться малышам, копошащимся в грязи, радоваться лепету крох – вот же оно. Биологический удар в самое сердце. Но Драко оставался непреклонен, и долгое время она полагала, что сможет принести в жертву эту часть своего будущего.

– Я занята своей карьерой. Мне еще нет и тридцати.

– Ты хочешь детей? – медленно переспросил Драко, будто бы сделав открытие. То самое, что озарило ее саму год назад.

Гермиона перевела взгляд на свои ладони и пожала плечами. В голове пульсировала мысль: сломает ли их это. Разрушит ли ее желание стать матерью их и без того хрупкие отношения. Но эти чувства переполняли ее – разрывали на части. И если они не решат этот вопрос, если не разберутся… возможно, уже ничего нельзя исправить.

– Я сознательно этим пожертвовала. Чтобы быть с тобой, сохранить наш брак, – она посмотрела на него. – Я знала, что дети сделают тебя несчастным. К тому же всегда оставался шанс, что с возрастом ты изменишь свое мнение.

– Это делает несчастной вас? – спросила Перри, пока Драко прожигал Гермиону глазами. – Знание, что, скорее всего, вы никогда не получите желаемого? Что ваш муж не хочет иметь с вами детей?

– С вами? – выплюнул Драко, прежде чем Гермиона смогла издать хоть какой-то звук. Тяжелый ищущий взгляд Малфоя метался между лицами женщин. – Подразумеваете, что я бы захотел детей с кем-то другим?

– Я ничего не подразумеваю, мистер Малфой. Я констатирую факт, что вы не хотите детей с вашей женой. А почему вы решили, что я хочу сказать что-то иное?

Гермиона чувствовала гнев, волнами исходящий от Драко, и знала, что сейчас он думает о своем отце, о слухах и той ссоре с Джинни два года назад. О сплетнях, что отсутствие детей может быть связано с нежеланием пачкать малфоевскую кровь. Если терапевт хотя бы заикнется о подобных подозрениях, Гермиона больше не сможет затащить Драко сюда. И вышло очень кстати, что перед началом сеанса они сдали свои палочки.

– Давайте пока оставим эту тему, – Перри постаралась разрядить накалившуюся обстановку, – Драко так сильно сжал челюсти, что, казалось, может сломать себе зубы. – Вы уже оказывались в подобной ситуации? Расставались на какое-то время?

Гермиона закатила глаза к потолку и досчитала до трех. Случалось ли такое еще? Она уже и не помнила. Возможно, задумайся она сильнее… но Перри была права: они могут вернуться к этому вопросу, когда Драко остынет, и чем скорее они сменят тему, тем лучше. Не помогало то, что он не рассчитывал на ее ответ.

– Да, в начале мы расставались несколько раз. Но всегда ненадолго. Каждый раз мы возвращались друг к другу. Я имею в виду… это очевидно.

2004: “Иногда его рост замедляется или замирает. Это зависит от питательных элементов. Если солнце скрывается, или деревья вокруг высасывают из почвы все необходимые вещества”.

Гермиона сверлила его яростным взглядом, совершенно игнорируя оставшуюся на комоде заколку. У нее их еще дюжина, – а эту он и сам в состоянии выбросить. Ей нужны только ее папки, одежда, зубная щетка, обувь и свободный проход к камину. Как только она доберется до дома, ей тут же станет лучше во многих смыслах. Да. Именно так Гермиона говорила себе и именно этого собиралась придерживаться. Не как в прошлый раз. Спустя два дня, проведенных в хандре и тоске, она появилась в его квартире ночью, прокручивая совет Луны – из всех людей выбрать именно ее! – в голове.

Луна была безумна – очаровательно, интересно, уникально. А Гермиона была совершенной идиоткой, что прислушалась к ней. Вернуться к нему. Гермиона Грейнджер не нуждается в Драко Малфое. И выжгла это в своём мозгу.

– Не получается.

– Конечно не получается. Ты самая невыносимая из всех женщин, что рождались на свет.

– А ты невозможен! – закричала она. – С тобой невозможно общаться, работать, быть с…

– Ты пришла сюда по делу или…

– Забрать свои вещи.

– Тогда забирай и заткнись. Мне и так пришлось терпеть их в своей квартире с тех самых пор, как три дня назад ты фурией вылетела отсюда.

– Я бы не вылетела и не бросила свои вещи, не будь ты таким неисправимым засранцем!

– Что ж, – усмехнулся Малфой, наклоняя голову вперед, – может, я и не был бы таким засранцем, не будь ты такой сукой.

Она злобно стрельнула глазами в его сторону, запихнула папки в сумку и огляделась в поисках кроссовок. Она оставила их тут несколько дней назад, когда рванулась к лифту, что служил входной дверью в его гигантское жилище. Гермиона аппарировала между девятнадцатым и восемнадцатым этажами – сразу же, как сумела снять защиту – и только в своей квартире сообразила, что кое-что осталось у Драко.

Да она бы вообще не вернулась, если бы не ее рабочие документы. Это он виноват, что она пришла, – Гермиона была бы просто счастлива держаться от него подальше после их ссоры о… чем-то. О чем-то, что являлось неимоверно важным. И что сейчас едва ли имело значение. Она не могла даже…

– Где мои кроссовки? – спросила она, и Драко пожал плечом, все еще подпирая косяк двери и сверля Гермиону глазами. – Да. Продолжай в том же духе – неотзывчивый, неумелый эго…

– Неумелый?

– Я понятия не имею, как это – мы – вообще могло случиться, – она покосилась на Драко. – Кто знает, что я тогда думала.

– О, я знаю, что ты думала, – он оглядел ее, и его рот искривила усмешка.

– Именно. Что я думала.

Малфой молча проследил за тем, как Гермиона проверила кладовку, не удостоив вниманием его коллекцию метел и экипировки для квиддича, и с грохотом захлопнула дверь. Развернулась и прошествовала к дивану, когда Драко выругался и отлепился от косяка. Она услышала его приближающиеся шаги только тогда, когда наклонилась, заглядывая под диван. Быстро выпрямилась, и Малфой прижался к ее спине, – Гермиона не сомневалась, что головокружение было вызвано исключительно резким подъёмом.

Одной рукой он обхватил ее бедра, удерживая. Другая его ладонь зарылась в густые волосы, поворачивая Гермиону лицом, когда сам Драко наклонился над ее плечом. Он с силой поцеловал ее, его язык скользнул между губ в ту же секунду, как она приоткрыла рот. Не отвечай на поцелуй, не отвечай на поцелуй, – Гермиона откликнулась на ласку и сжала пальцы на его предплечье. Ее губы дрожали под натиском его рта, а рука Драко то сжималась, то разжималась на ее бедре.

Она отбросила сумку и начала поворачиваться, чтобы встать поудобнее, но запуталась в ногах и упала на диван, краснея от неловкости. Драко же расценил это как приглашение к действию и стянул свою рубашку. Что было совершенно нечестно, поскольку она… была… что-то там. Гермиона с трудом смогла сохранить ясность мышления, когда он поцеловал ее снова, вот так, одной рукой уперевшись в диванную подушку возле ее головы, а второй хозяйничая под блузкой.

– Почему ты сердишься? – спросил Драко, касаясь губами женской щеки, челюсти, давая время для ответа.

Что ж… три дня назад у нее был очень весомый повод, и вот именно тогда ему стоило этим озадачиться!

– А ты?

Он вскинул голову и посмотрел на нее, прищурившись.

– Ты не знаешь, – его голос звучал заинтересованно. Странная смесь веселья и обвинения.

– Ты тоже, – она фыркнула, не сумев сдержать улыбки, когда его губы начали изгибаться. – Но это была очень веская причина.

– О, не сомневаюсь.

Он поцеловал ее шею, горло, подбородок.

– Драко… ты спрятал мою обувь?

Он хмыкнул, и она почувствовала его усмешку, прежде чем Малфой снова ее поцеловал.

Настоящее: “Нет, я не утверждаю, что оно лучше растёт в одиночестве. На самом деле некоторые деревья не могут существовать в изоляции. Ты… Нет, ты не слушаешь”.

Она провела в совещаниях целый день. И было неизбежным то, что на какой-то из встреч она столкнется с Драко, – по правде сказать, Гермиону удивляло, что этого не произошло до обеда. Подле него оказалось свободное место. И она сомневалась, что Малфой в принципе хочет видеть ее рядом, но вряд ли бы люди удержались от сплетен, сядь она в другое место.

Она пристроила на столе свой портфель и стакан с кофе и, стараясь выглядеть спокойной, опустилась на стул. Окинула Драко глазами, – тот был сконцентрирован на лежащем перед ним отчете. Малфой выглядел усталым, и Гермиона знала, что ему тяжело. Интересно, хорошо ли он спит? Без его тепла рядом у нее выспаться не получалось. Будто бы тело понимало, что что-то неправильно, и будило ее посреди ночи, дабы она могла осознать, что же именно. Снова. И снова, снова и снова.

Господи, она скучала по нему. Вот он, прямо перед ней, но она ужасно тосковала. За время их брака на большинстве таких совещаний они дразнили друг друга. Обменивались комментариями, нашептывали возражения, пытались рассмешить. Даже до того, как начать встречаться, они садились достаточно близко, чтобы касаться один другого при малейшем движении. А когда их отношения завязались, Гермиона позволяла себе носком туфли задевать его ногу, Драко же тайком гладил ее бедро. Несколько раз он пытался зайти дальше, но Гермиона никогда такого не допускала. В конце концов, она была профессионалом.

Да даже тогда, когда они оба уставали и выматывались. То, как они прислонялись друг к другу. Совсем чуть-чуть, но этого уже было достаточно. Или как Малфой ловил под столом ее руки и кончиками пальцем отстукивал по ее коже оставшиеся минуты. А она вычерчивала на его ладони такие слова как ванна, сон или что-то более провокационное. Гермиона так скучала по всему этому. Тосковала по тому времени, когда он был ее. Открыто, совершенно, полностью ее.

Гермиона не понимала, что все еще смотрит на него, когда Малфой повернул голову. И на автомате улыбнулась, отмечая, как подчеркивает синеву его глаз голубая рубашка. Она ощущала необходимость что-то сказать или сделать, вернуть всё обратно. Или хотя бы зацепиться мизинцем за его палец. Но тут гул голосов стих, владелец компании занял свое место, и момент был упущен.

Сеанс десятый.

Гермионе было интересно, когда же они доберутся до этой темы. Они уже упоминали ее, но всякий раз возвращались к более важным вопросам. Тем не менее рано или поздно им пришлось бы ее обсудить.

– Как обстоят дела с вашими сексуальными отношениями?

– Хорошо.

– Нормально.

Перри несколько секунд внимательно на них смотрела.

– Ясно. Как часто вы занимаетесь сексом?

Кажется, неловкость возросла.

– Мы не… – Гермиона замолчала, задумавшись.

– Около трех месяцев, – закончил Драко. Точно. Это был его день рождения.

– А разговор о разводе и поцелуй случились около двух с половиной месяцев назад?

– Да.

– Как часто у вас был секс до этого?

Драко молча откинулся назад, а Гермиона подбирала слова для ответа.

– Мы оба много работаем. Приходим домой уставшими… – попыталась объяснить она.

Малфой откашлялся и закинул руку на спинку дивана. Его пальцы лежали совсем рядом с ее плечом, и сконцентрируйся Гермиона на этом сильнее, смогла бы почувствовать исходящее от его кожи тепло даже сквозь хлопок блузки. За последние недели он впервые по собственной воле был так близко.

– За прошлый год раз или два в неделю.

– Около того, – пробормотала Гермиона.

– А раньше вы занимались сексом чаще?

– Да, – оба ответили быстро.

– За время наших отношений – и в начале, и в браке – секс у нас был каждый день, – Гермиона взглянула на Драко, прикидывая, и тот опустил взгляд на ее колено. – Я имею в виду, случалось по-разному, но… в среднем, по крайней мере, раз в день.

2004: “Что ж, да, но оно растет и вширь тоже. Это же не только ствол. Ветви вытягиваются, делаются гуще. Оно разрастается, становясь все больше. Выпуская все эти маленькие листья, что его покрывают”.

Драко Малфой не был великим любовником. Не ужасным, нет, но и не отличным. Прелюдия, предшествующая постели – или любой другой поверхности – была великолепной. Фантастической. Дыхание становилось рваным, сердце скакало как сумасшедшее, желание захлестывало – просто сказка. А вот после начиналась проблема.

Некоторые мужчины растворялись в процессе полностью, Малфой же всегда отдавал себе отчет в том, что она была рядом. Помнил о ее плечах, судя по тому, как часто оставлял на них следы. И совершенно точно не выпускал из внимания места их соприкосновения. Он встречался с Гермионой взглядом, время от времени касался рукой ее груди или ноги, шептал на ухо всякую милую чепуху, называл по имени. Но всё это как-то походя.

У Гермионы не возникало впечатления, что ее партнер забывает о том, что вместе с ним находится еще один человек, но тревожило ощущение, будто ее приравнивали к устройству для доставления удовольствия. Конечно, ей тоже было хорошо – но не так, как могло бы быть. Гермиона достигла с Малфоем оргазма всего лишь однажды, до того, как они добрались до кровати – он сотворил своими пальцами какое-то волшебство. Она знала, что способна достичь разрядки только от проникновения. А еще была уверена, что есть разные способы решения этого вопроса.

Драко Малфой был эгоистичным любовником. А эгоисты обычно редко добиваются величия. Гермиона подождала, не наметятся ли перемены. Понаблюдала за своим партнером, отмечая звуки, которые тот издает, движения его тела – наяву Малфой впечатлял так же, как и в ее фантазиях. Заставлял ее сердце пускаться в галоп. Ей нравились его улыбка после оргазма, то, как он вытягивался на кровати, как обхватывал ее рукой и прижимал теснее к себе.

Но постепенно стало тошно. Она смотрела на его вялые шевеления, обдумывала за и против того, чтобы довести себя до разрядки самостоятельно, и задавалась вопросом, успеет ли она справиться, пока Драко лежит рядом. Возбуждение уже не доставляло такого удовольствия, ведь в итоге ее все равно ждало разочарование. Ладно бы еще несколько раз. Но всё время? Гермиона не представляла, как с подобным мирится такое количество женщин. Это же не перепих на одну ночь, в конце-то концов. Гермиона собиралась сама позаботиться о собственном удовольствии. Ей хотелось большего.

На какой-то момент встал вопрос: а для чего все эти хлопоты? Но уже в следующую секунду Гермиона не сомневалась, что как раз хлопотать она была готова. Более того, очень сильно этого хотела. И неважно, что она внушала самой себе, будто ей все равно, как долго продлится эта связь. Уходить из-за того, что секс не так уж и хорош, она не собиралась. Особенно, если могла сама всё исправить. И именно этим Гермиона и озаботилась, выпив несколько бокалов вина и удостоверившись в интересе Драко попробовать реализовать ее кое-какие идеи.

Малфой смерил Гермиону взглядом, когда та прижала его ладонь к матрасу.

– Только тогда, когда я тебе скажу. И только там, где скажу, – проговорила она.

Он тяжело выдохнул, откинул голову и прислонился к спинке кровати, не спуская с Гермионы настороженных глаз из-под полуопущенных век. Она же расстегнула бюстгальтер и откинула его в сторону. Она надеялась, что Драко сообразит, в чем тут дело. Он был достаточно умен и наблюдателен, а задевать его гордость ей хотелось меньше всего.

Откашлявшись, Гермиона уперлась коленями в матрас, подвигаясь ближе к бедрам Малфоя. Бросила предостерегающий взгляд, когда Драко шевельнулся, и тот послушно замер. Уткнувшись взглядом в его плечо, она поднесла ладони к груди и коснулась каждого полушария так, как ей нравилось. К этой части процесса особых претензий у нее не было, но Гермиона всегда обстоятельно подходила к решению поставленных задач.

Она подалась вперед, встречаясь глазами с Малфоем. Облизнув губы, тот внимательно следил за демонстрацией. Гермиона глухо выдохнула, дотронувшись пальцами до сосков и начав осторожно перекатывать их подушечками. Вряд ли она когда-либо представляла себя в подобной ситуации или жаждала в ней оказаться, но ведь всё это делалось для улучшения их отношений. И то небольшое смущение, что она сейчас испытывала, в итоге должно было окупиться. Она еще скажет себе спасибо.

– Хочешь коснуться меня, Драко? – он поднял голову и молча уставился на нее. – Нет? Всё…

– Конечно хочу, Грейнджер, – он снова перевел взгляд вниз. – Я должен сказать, пожалуйста? – в его голосе сквозило раздражение вперемешку с весельем. Глаза же неотрывно следили за ее руками.

Гермиона нахмурилась.

– Можно дотронуться до одной.

Он удивленно вскинулся.

– Только до одной?

– Да.

Он посмотрел на нее – его раздражении стало ощутимее.

– Которая?

– Любая.

Драко шумно выдохнул через нос и потянулся к ее левой груди.

– Надеюсь, это не тест на мои предпочтения?

Гермиона улыбнулась и молча покачала головой, стараясь сконцентрироваться на его руке. И еле удержалась от ухмылки, когда Малфой повторил те самые движения, что она ему показала. Она подалась вперед, когда его пальцы, едва касаясь, закружили вокруг ее соска – по его собственной инициативе, – и поцеловала Драко в ключицу. Малфой наклонился, нашел губами ее плечо – поцелуй получился теплым, влажным и нежным.

Он мягко перекатывал между пальцами горошину ее соска так, как это делала она, и Гермиона резко выдохнула Малфою в шею, прежде чем прижаться ртом к его коже. Это подтолкнуло его к действиям, Драко обнял ее, притягивая теснее к себе. Его ладонь поползла вверх по позвоночнику, пальцы коснулись лопаток, запутываясь в густых волосах. Гермиона выпрямилась, намереваясь сказать ему убрать руки, но тут Драко наклонился ниже и поцеловал вершину ее левой груди. Скользнул подушечкой большого пальца по соску – ее собственное движение, и тут же царапнул его ногтем – его личное решение. Ей понравилось такое сочетание. Вышло даже лучше, чем то, что показывала она. Именно так и должно было быть.

Она оттолкнула обнимающую ее руку, позволив, впрочем, губам Драко продолжить свое путешествие. Тут она ничего не могла ему подсказать, а значит, ее план не… Гермиона застонала, когда его рот обхватил ее сосок и, немного потянув, выпустил добычу. Драко что-то пробормотал и снова взял сосок в рот, обводя ареолу языком.

Господи, ну вот почему он не делал так раньше? Столького ее лишал. Гермиона обхватила Драко руками за шею, выгнулась, и Малфой отстранился. Она дважды вздохнула и поняла, что его вторая рука, пользуясь моментом, успела обхватить ее бедра.

Тяжело сглотнула, сбросила настойчивую ладонь и посмотрела Драко в глаза. Тот, вскинув бровь, размазывал пальцем слюну по ее соску.

– Могу я теперь коснуться второго?

Засранец. Ей следовало ответить ”нет” только лишь из принципа, но ведь смысл всей затеи был в том, чтобы показать ему, что ей нравится. А значит…

– Да.

Он тут же поднял руку и, наклонившись, поцеловал ложбинку между ее грудей. Прочертил ртом дорожку, обеими ладонями обхватывая нежные полушария. Его дыхание опаляло кожу, губы переместились правее. Когда его пальцы сжали соски, она не смогла сдержаться и, издав приглушенный звук, инстинктивно качнула бедрами вперед. Он очертил языком ареолу, и Гермиона обхватила голову Драко обеими руками. От невесомого касания его зубов низ живота скрутило спазмом, – и тут Малфой прижался к ней губами.

Она сомневалась, что все еще управляет ситуацией, но могла с этим смириться. Она же вернет себе контроль через секунду… минуту… ну, как-то так. Дыхание Драко холодило те участки кожи, где уже побывали его губы, и Гермиона приподняла его лицо, наклоняясь для поцелуя. Он откликнулся незамедлительно, отвечая требовательно и жадно.

Гермиона уже давно поняла, как легко теряет самообладание, аргументы и саму себя. Драко умел одерживать над ней верх, когда начинал использовать свой рот не только для перебранок. Его язык переплелся с ее собственным, а его ладонь все еще… Тяжело дыша, Гермиона откинулась назад, и Малфой, сжав челюсти, отнял руку от ее берда.

– Не уверен, что мне нравится твоя затея, Грейнджер.

– Хочешь остановиться? – это и вправду был вопрос, но Драко нахмурился так, будто Гермиона ему угрожала. Покачав головой, она наклонилась и поцеловала его губы раз, другой, затем отстранилась.

Она встала, упираясь для баланса в его плечо и изголовье кровати, и посмотрела на Драко – приподняв голову, он следил за ней глазами. Вскинул руку, едва касаясь ладонями ее ног, и вопросительно изогнул бровь. Она кивнула – сердце в груди билось как сумасшедшее. Его пальцы запутались в ткани трусиков, когда Малфой сначала потянул белье вниз, а затем, подавшись вверх, прильнул широко открытым ртом к ее животу. Гермиона дернулась вперед, от этого прикосновения желудок сделал кульбит, и Драко опустился, целуя по очереди внутреннюю сторону каждого ее бедра.

Он стащил ее трусики до икр, и Гермиона, наклонившись, подняла одну ногу. Малфой стянул этот ненужный сейчас предмет одежды и огладил ладонью ее голень, колено, высвобождая полностью.

– Скажи, что теперь я могу коснуться тебя, – его голос звучал слишком требовательно, чтобы она так легко согласилась.

Шагнув назад, Гермиона снова опустилась на колени. Приподнимаясь, коснулась его возбужденного члена, и пальцы Малфоя сжались на ее ногах. Она обхватила его запястья и прижала его руки к матрасу. Стиснув зубы, Драко зарычал от раздражения и нетерпения.

Она могла сделать это. Да. Да, могла. И всего через несколько секунд перейдет к следующему шагу. Эта часть тела не вызывала у Малфоя вопросов, так что все в порядке. Ничего страшного.

Она обвела ладонями его плечи, грудь и, наклонившись, подхватила одну из подушек. Устроила ее за своей спиной, между коленями Драко, и повернулась обратно. Малфой смотрел на нее со странной смесью любопытства и страха. Она же сфокусировала взгляд на середине его груди, вытянула перед собой ноги и откинулась назад.

Уперевшись в Драко, подвинула себя вперед так, чтобы колени устроились на его бедрах. Убрала ладони и задержала дыхание, – его пальцы тут же обхватили ее лодыжки. Гермиона слишком волновалась, чтобы что-то говорить, поэтому просто приподняла подушкуповыше и закрыла глаза.

Медленно выдохнула, пытаясь представить себя в одиночестве, и не обращая внимания на разлившийся по щекам жар. Обхватила свою грудь, чувствуя влажность, оставленную его губами, и скользнула ладонями по своему телу. Ее живот, бедра, ягодицы. Он застонал, когда она коснулась себя внизу живота, но это уже не имело никакого значения: ее попытки представить себя в уединении и до этого были не слишком успешными.

Она осторожно прошлась двумя пальцами по нежным складкам и скользнула внутрь так глубоко, как только смогла, – ладони Драко поползли по ее ногам вверх. Поймав ритм, Гермиона двигала кистью, приподняв ягодицы. Малфой глухо выругался себе под нос, гладя ее голени вверх-вниз, а Гермиона подняла вторую руку и коснулась своей груди. Не произнося ни звука, она сжимала мягкое полушарие на каждый четвертый рывок, ее бедра слегка покачивались.

Вытащила пальцы и обвела подушечками клитор, когда ладони Драко стиснули ее колени. Гермиона вычерчивала круги все интенсивнее, пока наконец не замерла, вскинувшись, и с ее губ не сорвался стон от переполнивших ощущений.

– Гермиона? – выдохнул Малфой – он уже добрался до ее бедер, – и она подняла веки.

Глубоко вздохнула, еще раз коснулась себя пальцами и приподняла голову, чтобы посмотреть на Драко. Тот дышал тяжелее, чем она, его возбуждение было слишком явным, а глаза лишь на секунду встретились с ее, снова опускаясь на ее ладонь. Гермиона сделала глубокий вдох и убрала руки в стороны.

Похоже, для него этого было достаточно: одной рукой он раскрыл ее для себя, а другой продолжил то, на чем Гермиона остановилась. В ее горле зародился стон, она откинула голову назад и сжала ладони в кулаки. Драко делал всё в точности, как она сама, только еще лучше. Потому ли, что это был именно он, или же дело было в определенных движениях, но ей было так хорошо, так хорошо. Он то выписывал круги всё жестче и резче, то дразнил, едва касаясь. Его пальцы давили, гладили, сжимали, заставляли ее сходить с ума.

Чуть сдвинув кисть, он скользнул двумя пальцами внутрь. Гермиона вскинула бедра и прогнулась в спине – он был гораздо глубже, чем это получалось у нее.

– Нравится жёстче, когда ты близко, я прав? – спросил он, и хрип в его голосе, наверное, ей только послышался.

Она согласно застонала – звук будто бы рвался из ее груди. Ей было так удивительно хорошо, – его вторая ладонь перестала ласкать ее бедро и скользнула к животу. Каждое движение его пальцев в ней растекалось внутри мучительным удовольствием. Она знала, совсем скоро ей придется его остановить, но не сейчас. Определенно, не сейчас.

Гермиона почувствовала, как ее ноги устремились вверх, и, приподняв голову, увидела, что Драко встает на колени. Устроившись, он сжал ее левую грудь в ладони, а губами обхватил правый сосок.

– Да, вот так, – цепляясь за его плечи, она озвучила свою мысль.

Огладила его ладонями, скользнула по спине, прошлась по челюсти и, зарывшись пальцами в светлые пряди, громко застонала, когда Малфой, посасывая один ее сосок, стиснул второе полушарие.

– Господи, – выдохнула Гермиона, Драко хмыкнул в ответ, и вибрация от его голоса отдалась в каждом ее нерве.

Она дернула его за волосы, возможно, излишне сильно, и Малфой поцеловал ее грудь, ямку у горла, прильнул ко рту. Потянул губами за верхнюю губу, вместе с этим начиная снова ласкать клитор пальцами. На мгновение коснулся языком ее языка и отстранился – влажные губы, потемневшие глаза, горящие щеки, – глядя на Гермиону сверху вниз. Поднял руку к ее щеке, дотронулся кончиком пальца уголка рта, и в тот момент в голове у Гермионы не осталось ни одной связной мысли, – лишь ее взгляд беспорядочно метался по его лицу.

Она кивнула, не уверенная, задавал ли Драко хоть какой-то вопрос, но кажется, Малфой ее понял. Наклонился поцеловать ее губы и выпрямился, обхватывая за ягодицы. Притянул ближе к себе – ноги Гермионы все еще лежали на его бедрах, – подался вперед, касаясь своим членом.

Она сухо сглотнула и приподнялась, чувствуя, как Драко входит в нее. Мощным движением Малфой толкнулся, одной рукой уперевшись в матрас, а второй – сжимая бедро Гермионы, и они оба застонали. Она с трудом втянула воздух, когда он подался назад и тут же вернулся, зарычав ей в шею.

Гермиона схватилась за его плечи, дождалась, пока Драко поймает ритм, и стала подаваться ему навстречу – напряжение внутри начало нарастать с новой силой.

– Драко.

– Что?

Она прикрыла глаза и покачала головой, – его рот тут же нашел ее губы. Ей нравилось это. То, как двигались их тела, как его мускулы перекатывались под ее ладонями, какими рваными сделались их поцелуи. Сердце заполошно стучало в горле, каждое движение отдавалось дрожью в бедрах.

– Не останавливайся, Драко. Не… – с трудом проговорила Гермиона прямо ему в губы.

– И не собираюсь, – пробормотал он, опускаясь на локоть, чтобы зарыться пальцами в копну ее волос. – Ни единого гребаного шанса. Только если ты не хочешь…

– Нет. Точно нет.

Он усмехнулся, прижался своим лбом к ее, и Гермиона открыла глаза.

– Кончи для меня.

– Сильнее.

– Хочешь, чтобы я разорвал тебя?

– Да, – простонала она.

Потребовалось пять его толчков, чтобы Гермиона, вцепившись в Малфоя и чувствуя его ухмылку, разлетелась на тысячу кусочков.

Настоящее: “Оно не растет, когда холодно. Ты видел деревья зимой? Бесплодные, серые. Всё в этом мире переживает свои зимы”.

Ей и в голову не приходило, что можно так неловко чувствовать себя рядом с тем, с кем прожил шесть лет. Они давно покончили с дискомфортом, знали все причуды друг друга, всё то, что могли позволить себе только будучи наедине. Переросли стеснение, отбросив его вместе со своим прошлым.

А теперь всё вернулось. Гермиона ощущала себя так же неуютно, как на их первом свидании, и задавалась вопрос, что же такое происходит. Было ли это началом или уже финальным аккордом. Как бы то ни было, ужин проходил неудачно, если не сказать больше. Беседа практически затихла, и вот уже пять минут Драко хмуро пялился в свою тарелку. Он был в таком ужасном настроении, что даже растерял свою обычную бесстрастность и невозмутимость.

Чувство было отвратительным. Будто по позвоночнику бегали жуки.

– Ты никогда не говорила мне, кто он.

О господи. Ей не надо было думать о том, как все плохо. Ну конечно, все стало еще хуже.

– Никто.

– Кто-то. Ты его целовала, Грейнджер, так что это был кто-то.

– Я имею в виду, для меня. Для меня он никто. И сейчас я Малфой.

– О, – Драко холодно рассмеялся. – Вспомнила, что замужем. Небольшая амнезия, моя любовь?

Гермиона склонилась над своей тарелкой, чувствуя, как начинает припекать веки. Она и так знала, что идти куда-то в ее день рождения было плохой идеей. Она рассчитывала, что к ним присоединятся друзья, но те запланировали для нее и Драко свою отдельную вечеринку на завтра. Решили позволить ей как обычно отметить такой праздник вдвоем с мужем. Подумали, что Гермиона хочет совместить торжества, чтобы оставить больше времени на работу. Они были совершенно, ужасно неправы. Один из худших дней рождений в ее жизни.

Тут в голову пришла мысль, а что бы сказал Драко, узнай он, что хуже праздник был только тогда, когда они шатались по лесу во время войны. Интересно, он когда-либо…

– Я не должен был так говорить. У меня выдался тяжелый день, – проговорил Малфой.

У них выдался тяжелый год. Гермионе пришлось сглотнуть шесть раз к ряду и сконцентрироваться на результатах своего исследования, чтобы взять себя в руки и поднять голову. Его лицо ничего не выражало, и ей подумалось, что, наверное, Драко разрывается между двумя разными желаниями. Именно так он смотрел на нее. Его выдавал взгляд.

Она кивнула и подняла бокал.

– Что-то на работе?

– Да. Но теперь всё в порядке.

– Хорошо. Рада, что ты разобрался.

Тишина. Шум разговоров за соседними столиками, звон столовых приборов, но… тишина. В ее голове. Пустота в груди.

– Как прошел твой день? – спросил он.

Гермиона пожала плечами.

– На работе все хорошо. Мама звонила. Молли передавала тебе привет. Нормальный день.

Она посмотрела на него, и в памяти вспыхнуло, как те же самые слова он говорил ей в свой двадцать седьмой день рождения. Гермионе тогда не понравилось то, с каким пренебрежением Драко отнесся к собственному празднику, и за целый день устроила двадцать семь сюрпризов, дабы сделать его для Драко незабываемым. С тех пор Малфой с особым трепетом относился к цифрам.

Он отложил нож и посмотрел Гермионе в глаза. Его рот приоткрылся, будто бы Драко собирался ответить, и ей показалось, что в выражении его лица она прочитала о дюжине вещей, которые он хотел озвучить. И по крайней мере половина из них вызывала страх.

– Как стейк? – спросила Гермиона, вздрагивая от собственных слов. Она не была готова к тому, что он мог ей сказать, и не хотела, чтобы вечер стал еще большей катастрофой.

– Приемлемо. Ты даже не притронулась к курице.

– Я не слишком голодна, – мягко откликнулась она.

Малфой окинул ее внимательным взглядом, медленно прожевал свой кусок и кивнул.

Сеанс двенадцатый.

– Я хочу поговорить о том, что привело вас к этим отношениям. Когда вы влюбились? Или осознали, что это так?

Память мгновенно подкинула Гермионе воспоминание. Несколько размытое и неясное, но все еще живое и совершенное.

– Мы поехали в Швейцарию на выходные. Я проснулась в воскресенье утром и… наблюдала, как он спит. И поняла, что мне этого хочется. Просыпаться и всегда видеть его рядом, – Гермиона улыбнулась, уткнувшись взглядом в свои колени, прошлое поглотило ее полностью. – Я догадывалась и раньше, но в тот раз впервые приняла это, без единого сомнения. Вот так и узнала.

Она даже не сразу обратила внимание на тишину, вынырнув из своих мыслей только тогда, когда начал говорить Драко.

– В ее квартиру заявилась Молли Уизли. У которой был доступ к камину, так что она ломилась в дверь спальни. Мы свалились с кровати, потому что ногами запутались в одеяле, и Гермиона рухнула прямо на меня. Помню, что чуть не подавился ее волосами, а ее локоть едва не сломал мне ребро.

Гермиона тоже это помнила. Накануне вечером она не явилась в Нору на ужин, даже не послав совы. Никто не слышал о ней в течение недели, и Молли решила, что произошло что-то ужасное. А они, словно два застигнутых врасплох подростка, свалились голые с кровати. Она и подумать не могла, что для Драко это станет особым моментом. Учитывая то, насколько поздно после начала их отношений это случилось.

– Именно тогда вы поняли, что любите ее? – Перри с улыбкой посмотрела на него.

– Именно тогда я понял, что хочу на ней жениться. – Ох. – Я понял, что люблю ее, когда Гермиона заявила Министру Магии, что она куст томата.

Ее щеки вспыхнули.

– Как куст томата, – пробормотала она.

Драко улыбнулся.

– Она подтвердила мой вывод, когда ее вырвало рядом с моими ботинками, а я даже не отодвинулся.

– Ты понял, что любишь меня, тем вечером? – она посмотрела на него с удивлением.

Он кивнул, его большой палец гладил ткань подлокотника.

– Не знаю, почему именно тогда. Но так получилось.

Она вспомнила их первый раз. Тот вечер стоило сохранить в памяти хотя бы только ради секса. В голове с трудом всплывали подробности банкета, но Гермиона ясно помнила, как Драко оттащил ее прочь от министра и затолкал в какой-то альков. Помнила, как мгновенно завелась, чтобы уже в следующую секунду ее начало тошнить.

– Ты полюбил меня в странный момент, – прошептала она, улыбаясь.

Он усмехнулся, повернувшись, чтобы встретиться с ней глазами. Казалось, он хочет что-то сказать, но вот его ухмылка погасла, и когда Драко отвернулся, его губы были лишь едва изогнуты.

2005: “Нет, это два кольца. Одно кольцо – или слой – появляется весной, а второе – летом. Каждый год по два”.

– Выходи за меня.

Ее сердце, кажется, рухнуло куда-то в желудок, чтобы сразу же подскочить в горло и обосноваться там. Когда Гермиона в полночь открывала Драко дверь, ей и в голову не могло прийти, что она услышит именно эти слова.

– Что? – хрипло переспросила. Потому что совершенно точно ослышалась.

Он протиснулся в ее квартиру и прошел в коридор.

– Я всё распланировал. Я имею в виду… скрупулезно распланировал. Поговорил с твоим отцом. Поттер с Уизли устроили самый… самый нелепый ритуал одобрения, о котором мне даже говорить не разрешается. Я купил кольцо, которое им не понравилось по четырем параметрам. Размер, ди…

Она не расслышала, что еще он говорил, речь Малфоя превратилась в бормотание, когда Драко резко свернул в гостиную. Гермиона в ступоре пялилась в пустой дверной проем, затем наконец захлопнула дверь. Она старалась идти в комнату спокойно, но ноги то и дело срывались на бег, чтобы поспеть за скачущим сердцем.

– …идеальное место. Мне пришлось обратиться к почти дюжине нужных людей, чтобы получить разрешение на портключ. Наконец, добился. А что же департамент портключей? Облом, – он с силой стянул с себя плащ – ткань прилипла к телу – и со шлепком отбросил его на подлокотник дивана.

– Где… Я… А…

– В Румынии дожди, – с отсутствующим видом сообщил он, высушивая себя заклинанием.

– Что?

– В любом случае ресторан отменил бронь. Пищевое отравление. Я пытался найти на вечер что-то подходящее в Лондоне и не смог, даже когда предложил столько, что этого бы хватило отстроить еще один этаж. Но надо же всегда стараться искать выход, раз уж так вышло, и я проверил Румынию – уверен, министерские ублюдки сделали это нарочно – и обнаружил заведение, которое согласилось предоставить мне на вечер все свое помещение целиком. Открытое. Под дождем. В маггловском мире.

Малфой был серьезен. Все его разглагольствования, злость и разочарование не были шуткой. Происходящее не было импровизацией, выдаваемой лишь потому, что он забыл о чем-то, о чем помнила она, или потому, что Гермиона сделала для него нечто хорошее. Драко говорил на полном серьезе.

– Наложить чары не вышло, так что я решил всё устроить в своей квартире. Заказал ужин в том месте, где тебе нравится, накрыл на стол. Но цветочный магазин запорол мой заказ, в квартире теперь бардак и… и если бы я в это верил, решил бы, что высшие силы настроены против меня. Карма.

– Карма, – одними губами повторила Гермиона, внутри у нее всё бешено крутилось и пульсировало.

– Карма. Так вот. Я подумал, что ты скажешь нет, но решил, что должен тебя переубедить. И теперь я почти уверен, что ты поднимешь меня на смех, запустишь чем-нибудь маггловским или захлопнешь дверь перед моим носом. Не особо логично, конечно, но ведь ты понабралась от меня…

– Я…

– Погоди, – он поднял руку. – Всё было идеально, и, наверное, мне надо подождать, но черт побери. Это не поможет, – она понятия не имела, о чем он говорил, но глаза Малфоя опасно горели, когда тот тяжело осмотрел комнату. – Уизли и Поттер наверняка вот-вот снесут дверь, а вместе с ними явится и вся эта рыжая семейка и в любом случае всё угробит.

Он похлопал себя по карманам, его кожа, все еще влажная от дождя, идущего в другой стране, была очень бледной. Движения получались дергаными, и Гермиона поняла, что Драко нервничал. Драко Малфой переживал так, что это было заметно невооруженным глазом.

Даже кончики его ушей, бывшие до этого розовыми, побелели, когда Драко еще раз себя ощупал и двинулся в сторону плаща.

– Драко…

– Грейнджер, подожди.

Она никогда не видела его в таком взвинченном состоянии. Никогда. И, может, потом пожалеет, что не насладилась этим зрелищем в полной мере, но сейчас этого было довольно. Было достаточно уже две секунды спустя, как она открыла дверь. Малфой тем временем отбросил свой плащ и теперь одной мокрой рукой тряс в воздухе, а второй ерошил свои волосы. Но вот он собрался, расправил плечи, выпрямился. Откашлялся и придал лицу безразличное выражение. Наблюдать за этими метаморфозами было довольно занятно.

Драко сделал два шага вперед, когда наконец поднял глаза на Гермиону, и замер.

– Черт, – прошептал он. Провел костяшками пальцев по лбу, зажав в ладони чёрную коробочку. – Ты плачешь.

Она кивнула, и он пару секунд смотрел на нее с потерянным видом. Тяжело вздохнул, подбросил футляр в воздух, поймал и нахмурился.

– Мне стоит спросить? Знаешь, я обдумывал идею послать тебе официальный запрос, но Поттер чуть не лопнул со смеху, а Уизли решил, что я по-прежнему трус.

– Я бы отказала из принципа, – призналась Гермиона, делая шаг ему навстречу.

– Я понял. Но ты в курсе, что существуют женщины, которые говорят “да” лишь потому, что испытывают чувство вины перед стоящими у их ног мужчинами. Я хотел удостовериться, что если бы ты сказала “да”, это было бы… однозначное “да”.

– Лучше отказаться, чем обмануть.

– Согласен. Но кое-кто дает ответ не подумав. И я решил, что ты как раз та девушка, которой надо всё взвесить. Именно поэтому забронировал номер на выходные, – чтобы ты могла обдумать ситуацию, а я бы имел возможность… предоставить убедительные аргументы, – он покосился на нее, снова подкинув коробочку.

Гермиона обхватила ладонями его лицо – такое холодное – и притянула к себе ближе. Полный смущения и замешательства Драко сверлил ее глазами.

– Спроси меня, – проговорила она.

– Я не…

– Спроси.

– Есть другой способ всё…

– Спроси.

Он глубоко вдохнул и выпалил:

– Выйдешь за меня?

Она поцеловала его – сердце стучало как сумасшедшее, ноги подгибались, а в животе внутренности делали кульбиты. Рука Драко обвилась вокруг нее, его рот, теплый и настойчивый, прижимался к ее губам. Гермиона была до смешного счастлива. Слишком счастлива. И это было так прекрасно, что даже немного больно – чувства захлестывали с головой. Дыхание перехватило, и она глубоко втянула воздух.

– Скажи это, – пробормотал он ей прямо в губы.

– Ты…

– Скажи.

– Я могу…

– Скажи или…

– Да, – проговорила она. Малфой улыбнулся, и Гермиона не смогла удержаться от ответной улыбки, пусть это и мешало целоваться. – Однозначно, да.

Настоящее: “Маленькие ветки засыхают, если дерево перестает активно расти. Если что-то ему мешает”.

Драко присоединился к ней, когда она ужинала. Гермиона не знала, был ли он так голоден, что посчитал возможным составить ей компанию в столовой, или же просто решил побыть с ней. Ели они в полной тишине, не обменявшись ни единым взглядом.

Сеанс тринадцатый.

– …о том, почему, если он действительно любит меня. Но в течение тех трех недель я просто… я скучала. Так сильно, что это даже пугало. Я отправилась к нему собирать свои вещи – после помолвки мы съехались. Мои друзья хотели помочь, и я решила предупредить Драко, но на самом деле просто… хотела увидеть его одна. И мы поговорили.

– О чем?

– Обо всем, о чем я уже упоминала. О том, как он ввязался в ту ссору, о том, что наговорили его родители и мои друзья, и о том, как он был напуган. Обо всем. И я попыталась понять, что же случилось, и почему он мне изменил, но не смогла. Мне было плевать, что он почти сразу остановился, он ведь все равно начал это. Позволил ей подойти, снять с себя брюки и… начать. Правда, я знала, что он меня любит. Как бы я ни хотела не быть похожей на одну из тех бестолковых дурочек, но я знала, он меня любит. И я любила его достаточно, чтобы попытаться снова.

Мне нужно, чтобы ты была счастлива. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Грейнджер. И не уверен, что сам всё не испорчу, но я слишком эгоистичен. И не желаю, чтобы ты была счастлива с кем-то, кроме меня. Я хочу попробовать. Вот что он сказал ей тогда, несколько лет назад. У него был такой вид, словно он давно не спал. Наглядная иллюстрация ее собственной тоски и опустошения. И она поверила ему. И никогда не жалела об этом. Он ни разу не давал повода.

– Сколько времени вам потребовалось, чтобы восстановить отношения и вернуть доверие?

– Всё было в порядке уже через несколько месяцев. Что касается доверия, то Драко всё сделал сам. Я видела его на работе, он каждый вечер возвращался домой, а если задерживался, посылал мне сову или предупреждал через камин. Охрана на всех его кабинетах пропускала меня без ограничений. Если он шел куда-то отдохнуть, то либо со мной, либо с моими друзьями. Да, кое-кто из них стал Драко близок.

– И вы видели по его поступкам, что можете ему доверять?

Гермиона кивнула.

– Да. Я поверила, когда он пообещал, что такое никогда больше не повторится, но, конечно же, некоторые сомнения оставались. Я не думала, что он сможет так поступить. Но доверие вернулось относительно легко. Только потребовалось время.

– Но вы были счастливы? – спросила Перри, и Гермиона снова кивнула.

– Почему мы это обсуждаем? То, что уже давным-давно решили, – Драко никогда не нравилось ворошить ту историю.

– Потому что это связано с тем, как Гермиона изменила вам, поцеловав другого мужчину.

– Мы уже выяснили, как это связано, и что я понял глупость ее поступка, так как сам был на ее месте, мы обсосали каждый аспект…

– Кроме одного, – Перри подняла перо и оглядела супругов. – Вы оба здесь не просто так. Ко мне приходят пары, потому что ради детей хотят остаться вместе. Или прожили друг с другом так долго, что теперь попросту не знают, что делать. У вас нет детей, вы оба в состоянии обойтись без посторонней помощи – верно?

– Да.

– Вы все еще очень молоды, здоровы, привлекательны и успешны. И можете, не имея тех осложнений, о которых я упомянула, без особых проблем двигаться дальше. Но вы здесь, что говорит мне: вы все еще любите друг друга, и это стоит того, чтобы постараться разобраться со своими проблемами. Вам надо решить, заслуживает ли это того, чтобы на самом деле начать стараться. Не просто разговаривать, а предпринимать действия, которые исправят ситуацию, пытаться вернуть свои отношения.

– Не понимаю, как моя прошлая ошибка может в этом помочь.

– Я хочу, чтобы вы оценили свои эмоции, мистер Малфой. Определились, вы здесь потому, что действительно хотите вернуть свою любовь и не желаете ее завершения. Или вы пришли из чувства долга, стремления отплатить своей жене за прощение. И по этой причине не в состоянии ее простить. Это не должно влиять на ваше решение, ведь тогда усилия вынуждены и совсем не ощущаются. Я хочу, чтобы вы задумались о своей мотивации. Хотите ли вы попробовать снова.

Гермиона скрестила руки. Подобное не приходило ей в голову. Она надеялась, что их брак может быть спасен уже только потому, что они изъявили желание прийти сюда, но если настоящие причины кроются в другом…

Перри закрыла свой блокнот.

– Я должна принять следующего посетителя. Но на следующей неделе я хочу поговорить о чем-то очень важном. О том, что перевернуло ваши отношения и сделала вас обоих несчастными. Многое уже обсуждалось на наших сеансах, но полагаю, все мы отдаем себе отчет в первопричине. Я хочу, чтобы вы оба подумали о том, что случилось год назад. О том, что разделило вас. Мы обсудим это в следующий раз.

2006: “Они приспосабливаются к окружающей среде, как только могут. Уйти же не получится. Их держат корни”.

Она откинулась головой на подушку, когда его губы продолжили свое путешествие по ее горлу.

– Я всегда считала, что ролевые игры могут стать интересным опытом. Я слышала, кое-кто даже использует оборотное зелье, чтобы придать ситуации реалистичности.

Ладони Драко сжались, одна – на ее ребрах, другая – на ее бедре. Его рот оторвался от ее правой груди, и Гермиона облизала губы, прежде чем встретиться глазами с Малфоем. Он хмуро смотрел на нее, между бровей залегла складка. Гермионе казалось, что восемь месяцев – достаточный срок, чтобы незаметно поднять эту тему. Но провести его ей удавалось редко.

– Я не хочу, чтобы ты выглядела, как кто-то другой. Я хочу только тебя.

– Я всего лишь предлож…

– Не важно. Не хочу, чтобы ты в кого-то превращалась или кем-то притворялась. Потому что не хочу никого другого. Не в этом… – она решила, что он собирался сказать «было дело», но договори Малфой фразу, вернуться к сексу получилось бы вряд ли.

– Ролевые игры – это обычная сексуал…

– Если бы я хотел участвовать в ролевых играх, это были бы ситуации, а не люди. Мне тебя более чем достаточно, Гермиона. Я хочу это тело, – проговорил он, лаская ее руками. – Это лицо, этот голос, эти звуки, которые ты издаешь. И ничего другого.

– Ладно. Но я не желаю, чтобы ты чувствовал себя виноватым или думал, что не можешь рассказать мне о своих фантазиях потому, что не знаешь, как я отреагирую.

– Когда ты уже поймешь, что я хочу только тебя? Две недели назад я поклялся своей жизнью. Если у меня и есть какие-то фантазии, они не подразумевают, что ты становишься кем-то еще. Понимаешь?

Она кивнула и зарылась пальцами в его волосы.

– Только если ты понимаешь, что ежели тебе нужно… – он сердито зарычал в ложбинку между ее грудями, но Гермиона не думала, что в таком положении он сможет злиться долго. – Просто я бы предпочла…

– Решить вопрос самостоятельно, пока я не побежал на сторону? – выплюнул он.

– Такого я не говорила. Это компромисс, Малфой.

– Не люблю компромиссы, Малфой, – она почувствовала, как он усмехается ей в живот. – Они означают, что оба человека несчастны, получив лишь половину желаемого.

– Неправда. Поначалу они что-то теряют, но зато в финале могут обрести всё или же научиться радоваться тому, что имеют.

– Лучше требовать. Брать, что хочешь. Тогда получишь всё и достигнешь максимального счастья, – он поцеловал каждое ее бедро. – Разве не так?

– Нет, – выдохнула она, выворачиваясь. – Потому что вот сейчас, например, я буду удовлетворена больше. Но ты рассчитываешь на мою готовность ответить любезностью, что, в конечном итоге, принесет удовольствие нам обоим.

– Правда. Истинная правда, – проговорил он. Его рот был так близко, но, приподнявшись, Драко коснулся губами ее живота и начал прокладывать дорожку поцелуев вверх. – Полагаю, тогда мне нет нужды что-то доказывать.

– Нет, нет… – она вытянула руку и, уперевшись в его макушку, надавила. – Думаю, у нас тут возник очень серьезный вопрос. Важная проблема, требующая немалых усилий для решения.

Он рассмеялся, низко и хрипло.

– Даже так?

– О, да. Жизненно необходимо начать именно сейчас, так что… О, да.

Сеанс четырнадцатый.

– Работа.

– Работа?

Драко кивнул.

– Она подписала контракты еще с кое-какими компаниями. Я же расширил круг своих интересов и вошел в ряд консультативных и попечительских советов.

– Попечительских?

– Он помогает другу наладить собственный бизнес.

– Двум друзьям.

Перри кивнула.

– А в личной сфере? – И Драко, и Гермиона молчали. – Год назад что-то случилось. Именно тогда, когда вы оба стали больше работать, ваша сексуальная жизнь пошла на спад, а общение свелось к минимуму. Что бы это ни было, но оно стало началом той ситуации, в который вы сейчас оказались. Послужило толчком к заявлению Драко о разводе и поцелую Гермионы с другим мужчиной. Что произошло между вами, в личном плане, что так повлияло на ваш брак?

Перри ждала, ее брови были вопросительно приподняты, а перо замерло над блокнотом. Гермиона сверлила взглядом свои колени, прокручивая в голове список, который накануне составила в своей гостевой спальне. И задаваясь вопросом, совпадет ли ответ Драко с ее собственным.

– Она присоединилась к компании, которая меня шантажировала.

Пока они мыслили одинаково.

– Я не знала об этом, – возразила Гермиона. – Он мне не сказал.

– Не хотел ее этим беспокоить. Я был в процессе урегулирования вопроса.

– Вы можете рассказать, чем вас шантажировали?

– Собранными воспоминаниями о моем прошлом. Они планировали их обнародовать.

– И вы не хотели беспокоить Гермиону?

– Она теперь связана со мной именем. Если моя репутация под угрозой, значит, и ее тоже. В то время у нее были сложности с преодолением бюрократических проволочек для получения специфического растения из Африки. Будь информация предана огласке, вероятнее всего, ее бы исключили из проекта.

– Так значит, она начала сотрудничать с той компанией?

– Но я не знала. Он рассказал уже после того, как я подписала магический контракт. Возможности обратиться в Визенгамот не было, потому что я не могла сослаться на шантаж. Драко уладил всё в частном порядке.

– Вы продолжили там работать?

– Месяц. Я саботировала проект, и меня уволили. Но знай я заранее, никогда бы не сотрудничала с той фирмой.

Перри склонила голову набок, делая торопливые записи в своем блокноте. Она не успела произнести и слова, когда заговорил Драко.

– Ты также отказалась переезжать со мной в мэнор.

– Потому что твои родители меня ненавидят, и мне достаточно тяжело вынести даже совместные обеды, устраиваемые раз в две недели.

– Это мой особняк. То место, где я должен быть. Именно я им сейчас распоряжаюсь. И это моя обязанность…

– Твои родители более чем способны самостоятельно расплачиваться с обслуживающим персоналом – кроме домовых эльфов, конечно же, – который занимается сад…

– Я говорил тебе, мой долг как наследника фамилии управлять поместьем. А это подразумевает проживание в мэноре. Должна поддерживаться определённая репутация ради семейного имени и моей компании…

– Надо устраивать там приемы? Ты мог бы…

– Дело не только в этом. Ты всегда упрощаешь то, чего не понимаешь. Это…

– Я? Именно ты…

– Давайте на минутку оста… – вмешалась Перри.

– …принял управление компанией, финансами, репу…

– …отличный дом, который у нас есть сейчас…

– И на содержание которого уходит много средств, в то время как у меня имеется особняк, который идеально…

– Ладно, хорошо, двойные расходы. Я согласна, что…

– Гермиона, Драко, как насчет того, чтобы подож…

– …два человека, которые занимают целое крыло…

– Он огромен даже для четырех человек, – Гермиона заметила, как Перри вручила Драко мяч, на который Малфой теперь смотрел так, будто ему выдали дохлую лягушку.

– Хватит. Тот, кто держит этот мяч, имеет право говорить, и перебивать его нельзя…

Драко окинул Перри таким взглядом, будто терапевт сошла с ума, отшвырнул мяч на стол и снова перевел глаза на Гермиону.

– Бессмысленно платить за два дома, когда мы можем жить в одном.

– С твоими родителями, которые…

– Да, с моими родителями! Я в курсе, что тебе плевать на моего отца…

Гермиона фыркнула.

– Как и твоему отцу…

– …вряд ли встретишься с ним, кроме как за случайным ужином или проходя мимо в коридоре. Ему нелегко…

– А мне легко? Господи, Драко, да ты помнишь первый раз, когда привел меня туда?

Он внимательно смотрел на нее пару секунд, его кулак на бедре разжался.

– Это было пять лет назад. Я знаю, что тебе было тяжело… Это гостиная? Дело в ней? Я уничтожу комнату. Ты можешь сделать в ней, что…

– Дело не в гостиной, – устало проговорила Гермиона. – Это…

– Мои родители. Ладно, – он провел ладонью по волосам и громко вздохнул. – У меня были проблемы с отцом, но я люблю своих родителей, а они любят меня. Я чувствовал себя так, будто мне ковыряют в зубе тупым ножом, когда постоянно видел Уизли…

– Но вы оба общаетесь…

– Все верно. Мы ладим. Мой отец не знает, как справиться с ситуацией. Он привык иметь возможность манипулировать людьми по своему усмотрению. Но понимает, что больше так поступать не может. Ему потребовалось много времени, чтобы смириться с мыслью, что я женился на магглорожденной. Мой отец сохранил свои убеждения – и они не изменятся. Но если раньше он творил ужасные вещи, то теперь два раза в месяц передает тебе соль. Это прогресс, Гермиона. Я знаю, он все еще сволочь и говорит жестокие вещи, но в общем и целом он вежлив.

– Вы защищаете ее, когда ваш отец…

– Иногда да. Она может постоять за себя, – кажется, замечание Перри сбило Малфоя с толку.

– Гермиона, вам хочется, чтобы Драко поддерживал вас больше?

– Я не та, кто постоянно нуждается в защите от большого серого волка.

– Это не ответ… – начала Перри.

– Драко, ты понимаешь, через что ему надо пройти, чтобы привыкнуть, но тебе стоит прислушаться и ко мне. Я сталкивалась с твоим отцом в маске пожирателя. Видела, что он хотел сделать. Я знаю, ты простил его за прошлое. Но я нет. И сижу на ужинах, стараясь быть вежливой, ради тебя. Так же, как и он. Но жить в доме, где обитал Волан-де-Морт, где пытали людей, держали моих друзей в темнице…

– Где я вырос. И это намного важнее. Если все дело в тех помещениях…

– Жить с твоим отцом, зная, что он натворил… Мне он не нравится. Я не могу…

– Ты приняла меня вместе с моим прошлым. И не можешь утверждать, что все дело в любви. Начнем с того, что ты бы в меня не влюбилась. Это не слепота. Не для…

– Но ты раскаиваешься. Чувствуешь вину. Ты оказался в той ситуации вопреки своему желанию, тебя так воспитали, и ты…

– Мой отец…

– Твой отец. Я это понимаю – правда. Но если он не испытывает ни вины, ни сожалений о своем прошлом, кроме как о том, что не выиграл? Я просто не знаю, смогу ли жить с этим. В буквальном смысле, жить.

Драко облизал губы и отвернулся. Может, ей стоило уступить. Сказать, что всё нормально. Но Гермиона не знала, будет ли всё в порядке, и где проходит грань. Та черта, за которой человек чувствует, что отдает так много, а получает так мало. Если Драко не важно, как она будет себя ощущать, живя там, почему нужно радовать его в ущерб себе? Возможно…

– Гермиона, как вы думаете, ваша враждебность по отношению к его родителям может быть вызвана тем фактом, что Драко не хочет быть одним из них? Думаете ли, что причина в этих людях, чувствуете, что это корень того, какой жертвы от вас хочет Драко?

– Это не только мои родители, – откликнулся Драко. – И я бы не назвал переезд в мой дом жертвой.

– Не знаю, – Гермиона пожала плечами. – Подсознательно, наверное. Но есть более очевидные причины, о которых я упоминала.

Драко сжался на своём месте и медленно повернул к ней голову. Сузил глаза, и Гермионе показалось, что ей не понравится то, что он собирается сказать. Только если это не последний пункт из ее списка.

– На той неделе я сказал тебе о переезде в мэнор… – протянул он, и она знала, что Драко наконец понял, о чем речь. Она не могла винить его. Всего несколько недель назад Малфой впервые услышал, как сильно это может ее волновать.

– Что произошло на той неделе? – спросила Перри.

– Мы решили, что я беременна.

2009: “У них есть слои. Это не только кора и древесина. Та часть с кольцами? Это сердцевина. Так отмеряются года. Но кое-что есть и снаружи”.

Драко прошел в комнату и, взглянув на Гермиону, бросил ключи на тумбочку. Расстегнул мантию и подозрительно присмотрелся, пока Гермиона пыталась взять себя в руки и справиться с волнением, раздирающим грудь, горло, глаза. Она перевела взгляд на лежащее перед ней предложение о контракте, – воздух выходил из легких судорожными короткими толчками, глотку начало жечь.

– Что с тобой случилось?

От этого вопроса внутреннее напряжение выплеснулось наружу, следующий ее выдох сопроводился всхлипом, а на глаза навернулись слезы. Гермиона задержала дыхание, и грудь тут же сковала неимоверная тяжесть. Драко что-то пробормотал, но она не смогла расслышать его слов, как ни старалась.

– Это опять по поводу переезда? – спросил он, она отрицательно покачала головой, кивнула, снова покачала. – В чем дело?

– Нет, – она прикрыла глаза, крепко сжимая губы по мере того, как паника и смущение накатывали с новой силой.

– Это те твои дни, да? Ты стала до смешного чувствительна.

– Я… Я знаю, – а еще ей было плохо физически. Последнее время ее тошнило, этим утром стало совсем невмоготу, а ее месячные должны были начаться неделю назад.

Драко схватил ее за руку, поставил на ноги, и Гермиона быстро развернулась, чтобы прижаться к нему и обнять за шею. От неожиданности Малфой дернулся назад, и на секунду ей показалось, что он уйдет – за эту неделю они едва обменялись парой слов. Но вместо этого он обнял ее в ответ, и она уткнулась в него носом.

Гермиона понимала, что ему чертовски не понравится то, о чем она думала. То, на что всё указывало. Но она должна была ему рассказать, потому что он заслуживал того, чтобы знать и быть частью этого с самого начала. Но менее страшно от всей сложившейся ситуации и его возможной реакции не становилось.

– Что-то произошло? – спросил Драко, обхватив ее рукой за шею.

– Типа того.

Худшего времени сложно было придумать, – они и так в последние недели постоянно ссорились. Хотя, вдруг он не разозлится. Гермиона думала, что расстроится сама, но этого не случилось. Уже несколько минут спустя после осознания ее накрыло спокойствием. Прошлой ночью, когда она лежала в постели, а рука Драко покоилась на ее животе, ее вдруг озарило. Может быть, она не была в таком уж порядке, может быть, хотела этого. Годы прошли с тех пор, как он заявил ей, что не желает иметь детей, никогда. Но он мог изменить свое мнение.

Драко немного отстранился и, сжав пальцы на ее затылке, вынудил Гермиону поднять лицо. Опустив голову, он встретился с ней глазами.

– Твои родители? – спросил осторожно.

– Нет, – она шмыгнула носом и помотала головой. – Нет, Драко, я… я не хотела так расстроиться. Просто столько всего происходит, и весь этот стресс, и… – она замолчала и облизала губы. – Не сходи с ума.

Он моргнул, его брови поползли вверх.

– Наверное, это лучший способ заставить человека именно так и сделать, – протянул он.

– Прости, – она вытерла лицо ладонью. – Драко… Я думаю, что могу быть беременна.

Весь его облик выражал потрясение, краски схлынули с лица. Глаза широко распахнулись, рот приоткрылся, и Гермиона не сомневалась, что он не дышал и не моргал.

– Я стала впечатлительной, – объяснила она. – А моя грудь – ты помнишь? И у меня задержка. На неделю. И этим утром меня тошни… – он убрал от нее руки, выражение его лица не изменилось. – Это не точно. Нам надо сходить к целителю, но… Я хотела сказать тебе сейчас.

Он сделал три шага и отвернулся – дышал так, будто его ударили в живот. Гермиона почувствовала, как всё внутри неприятно сжимается. Драко что-то прошептал и зарылся ладонями в волосы.

– Чт…

– Черт! – выкрикнул он, а затем, уцепившись за слово, повторил его в панике и злости снова и снова. Гермиона съежилась, ощущая, как возвращается жжение.

– Это не точ…

Он развернулся, все еще мертвенно бледный, его лицо застыло, желваки вздулись.

– Как это произошло? Забыла, да? Наложить чары, принять зелье? Что…

– Я не знаю! Я думала, что приняла меры, но…

– Не знаешь? – проорал он. – Твою мать, Гермиона! Как…

– Это не только моя вина, ты…

– Что ты собираешься делать? А? Это не…

– Если я…

– Мы в заднице! – раскрытой ладонью он ударил по стене два, четыре, пять раз, затем пнул преграду ногой.

– Драко! Это ничего…

– Не говори ничего страшного. Клянусь, Гермиона, не произноси этого, – он уставился на ее живот, и она машинально подняла руку, прикрываясь. Драко выругался. – Это не… Есть какой-то период времени, когда это еще ничем не стало? Просто сперма и яйцеклетка, верно? Та хрень, с которой мы и так все время имеем дело, и не настоящий…

– Драко, – прошептала Гермиона, потому что она не станет. Совершенно точно не станет так поступать.

– Я не знаю, что делать! Я не могу… Что мы будем делать? Мы не можем завести ребенка. Мы… Нет. Однозначно, нет.

– Твоё нет не изменит этого…

– Разумеется, но всё бы изменило твое гребаное зелье!

– Я могла и принять! Оно не гарантирует стопроцентный результат!

– Работало же пять лет, не может просто…

– Я могу и не быть беременна! Господи, Драко, я и не думала, что возможность иметь со мной детей так тебя расстроит!

– Я не хочудетей. Мы оба пришли к соглашению, что не хотим их! Черт, да мы за растениями не можем усмотреть. Мой кактус сдох!

– Ты ведешь себя так, будто я специально… Куда ты идешь? Драко? Драко!

Двери лифта захлопнулись, и она, замерев, сверлила их взглядом, пока перед глазами всё не затуманилось от слез.

========== 3 ==========

Сеанс семнадцатый.

- …цветовая гамма - бежевый и светло зеленый. Начало весны. Мама помогла мне выбрать платье – традиционное маггловское. Но вся церемония была очень красивой. И вечер милый, хотя мы недолго на нем пробыли.

Гермиона перевела взгляд на свою свадебную фотографию - на снимке улыбающийся Малфой тянул ее к объективу, платье запуталось в его ногах. Он смотрел на нее с нежностью, и Гермиона видела, как пальцы Драко двигалась вдоль застежки на ее спине, когда, наклоняясь, он шептал ей что-то на ухо, вызывая румянец. Она не помнила точно, что же он ей тогда говорил, но знала, это касалось планов, которые он собирался осуществить сразу после отъезда с вечеринки. Эта была любимая свадебная фотография Драко, хотя Гермиона понятия не имела, почему именно она.

Она прошлась пальцами по рамке, от воспоминаний закололо в груди.

- Это был самый счастливый день в вашей жизни? – спросила Перри.

- Один из.

- Хм, - кивнула Перри. – Один из многих.

- Конечно, - подтвердила Гермиона. – Бывали дни, когда мы просто валялись в постели, болтали, дремали и… Или готовили вместе, отмечали праздники, спорили или просто… были. И это тоже самые счастливые дни.

- Почему?

Гермиона улыбнулась, снова взглянув на снимок.

- Потому что это и есть влюбленность. Она заключается не только в чем-то большом. Она в мелочах. Поздний подъем в субботу, смех над сгоревшим тостом. Пропажа всей моей одежды, пока… - она закашлялась, и, похоже, Драко издал смешок. – Пустяки.

- Вы согласны с этим, мистер Малфой?

- Будь дело только в масштабных событиях, в жизни мало что имело бы значение, не находите? - протянул он.

Перри кивнула и отложила блокнот на стол рядом со своим креслом. Драко проследил за ней внимательным взглядом, и Гермиона распознала его заинтересованность. Без сомнения, он бы хотел заглянуть в эти записи и выяснить, что же терапевт строчит там во время всех этих сеансов. Зная Малфоя, он наверняка подозревал, что Перри просто бездумно разрисовывает страницы.

- Вы оба сказали, что хотите спасти ваш брак. Хотите попытаться. Я предлагаю продолжить обсуждение основных вопросов, но вы должны постараться восстановить значимость мелочей. Тогда будет ясно, что удастся сохранить, а что надо отбросить для того, чтобы двигаться дальше. Вы можете взять неделю отпуска на работе? – оба ее собеседника уставились на нее - Перри вопросительно изогнула бровь.

Настоящее: “Есть часть, которая отвечает за производство клеток, за рост дерева. Чт… Ну да, но она не самая важная. Невысокое дерево все равно дерево. А как у людей? Ты должен быть самым большим, иначе этого мало”.

Они должны просто быть, сказала Перри. Постараться вести себя нормально, оставаться самими собой, находясь вместе. И наверняка терапевт подозревала, что эта задумка может обернуться проблемой – по крайней мере, Гермиона была настроена скептически – и их камин официально подключили к офису Перри и к ее квартире, чтобы в случае необходимости они имели возможность связаться с ней в любое время. Это была пробная неделя для их угасающего брака, и серьезные опасения имелись у всех.

Гермиона взяла неделю отпуска. В каждом своем контракте она оговаривала количество выходных. И еще ни дня не брала в рамках новых или возобновленных соглашений, так что получить целую неделю было просто. Наверняка, больше сложностей возникло у Драко. Гермиона даже была не до конца уверена, что Малфой вообще озаботился отпуском, пока не столкнулась с ним в кухне сегодня утром.

Теперь же ее одолевали сомнения: может, он не поехал в офис потому, что работал удаленно? Гермиона уже две минуты стояла перед дверью, решая, как ей поступить. Предполагалось, что они будут проводить эти дни вместе, продираясь сквозь толщу негативных эмоций и тишину, пока не справятся со своими проблемами.

За прошедший год они слишком привыкли игнорировать друг друга. Забыли, как общаться, ценить обычные дни и просто быть вместе. Гермиона знала, что ей придется стать тем, кто сделает первый шаг. Именно она недавно совершила большую ошибку. И теперь была в долгу у их отношений – а значит, приложит все усилия, пусть это и окажется больно.

Она вскинула подбородок, крепче сжала книгу и постучалась. Один, два, три, четыре, пять…

- Входи.

Ее плечи чуть расслабились, когда она повернула ручку и толкнула створку. Драко откинулся на спинку своего кресла, окинув Гермиону беглым взглядом. Она тут же почувствовала себя сотрудником, который впервые встретил своего руководителя. Единственным, что смягчало взгляд Малфоя, были очки – тонкая серебряная оправа вокруг прямоугольных линз. Она знала, что он носит их только дома, да и то заметила лишь несколько месяцев спустя, как-то раз заглянув к нему в кабинет.

Он не любил очки, но не мог без них обходиться, когда долго читал – начинала болеть голова. Сначала Малфой отказывался надевать их в ее присутствии, но Гермиона быстро решила эту проблему, сначала водрузив на Драко оправу, а затем поцеловав его так, что очки сползли, но на это никто не обратил внимания. Малфой уже сменил несколько пар – забытые, очки неизбежно падали на пол.

- Что? – спросила она.

Он покачал головой, но затем передумал и ответил:

- Ты впервые ждала разрешения войти. Что-то хотела?

- Нет. Просто… - она протянула фолиант.

Драко вскинул одну бровь, приоткрыл рот, но промолчал. Кивнул и вернулся к книге, которую читал. Гермиона не знала, как себя чувствовать - радоваться, что он старался, или расстраиваться, что Малфой уже дважды удерживался, не высказывая того, чего хотел.

Она шагнула к стоящему у стены дивану, что расположился слева от письменного стола. Это был самый жесткий и неудобный предмет мебели, и Драко не раз говорил, что приобрел его специально, дабы не отвлекала Гермиона. Тем не менее никогда не возражал против совместных попыток обжить его до приемлемого удобства.

Гермиона села на подушку, устроив том на колене. Прочитала три слова и подняла голову.

- Тебе понравилась книга о гоблинских подделках?

- Увлекательно, - пробормотал Драко, и на мгновение в линзах его очков отразилось солнце.

- А что ты думаешь о…

- Я читал ее несколько месяцев назад.

- О.

Что ж… Вот так.

Настоящее: “Существует слой, что транспортирует полезные элементы, которые получают листья. Он очень важен. Если не работает, дерево погибнет. Забудь о росте”.

- Мы можем пойти посмотреть какой-нибудь фильм, - без особой надежды предложила она. За все время их отношений они раза четыре от силы ходили в кино.

- Нет, - точно так же Малфой ответил на все ее предложения, что были озвучены в течение дня.

Драко провел рукой по краю столешницы, пытаясь определить, в какую сторону кренится стол. Гермиона знала: все дело в правой задней ножке – та шаталась уже шесть месяцев.

- Ладно. А чем ты сегодня занимаешься?

Он досадливо хмыкнул, доставая палочку из заднего кармана. Гермиона смотрела, как его спину обтягивает рубашка, и невольно перевела взгляд ниже, на бедра. То, что ей нравятся его ягодицы, она уяснила для себя через два года после начала совместной работы, когда Малфой снял мантию на совещании. Позднее его это позабавило – она пыталась не выдать своего интереса, но иногда ее руки жили своей жизнью.

- Я просто не хочу никуда идти.

- Нет, я имею в виду… Это был просто вопрос.

Гермиона услышала, как Драко пробормотал заклинание и коснулся ножки палочкой. Выпрямился, нажал на левый край столешницы – стол едва шелохнулся.

- Не знаю.

Отлично. Это значит, ей придется шпионить за ним по всему дому, надеясь, что Драко найдет себе какое-нибудь занятие, прежде чем она достанет его окончательно.

- Что за книгу ты читаешь?

Он смотрел на фотографию Алисы – дочери Невилла и Луны, что была крестницей Драко и Гермионы. Малфой никогда не придавал этому факту особого значения, так как не сомневался, что выступал приложением к крестной матери, которую действительно хотели заполучить родители. Гермиона не слишком старалась его разубедить, полагая, что стала крестной матерью для сына Блейза по той же самой причине.

- Беллетристика. О мужчине, что отдал кучу денег на лечение рака после смерти жены. Он переехал в деревню в Тайланд, чтобы обрести покой.

- Есть идеи по поводу дальнейшего развития сюжета?

Драко повернулся, чтобы посмотреть на нее, и Гермиона выдавила улыбку, заставляя себя оставаться на месте несмотря на все его видимое отчуждение.

- У него начались психотические срывы. Он полагает, это потому, что он по ней скучает. Ее уход лишил его покоя, разорвав на части, и он больше не знает, как без нее существовать. Он становится все более жестоким. Думаю, твист заключается в том, что герой убил ее сам.

- Это… очень мрачно, - она поморщилась, и Малфой усмехнулся. – А почему убил?

- Не знаю.

- Она умирала от рака?

Драко дернул плечом.

- Он упоминает, как прогрессировало ее состояние. Его пожертвование подразумевают такой ход, но прямо об этом не говорится.

Гермионы хмыкнула и подтянула колени к груди.

- Возможно…

- Я хочу вздремнуть. Может прилететь сова от Тео. Просто оставь письмо на столе.

- О, - она проследила взглядом, как он выходит в коридор, ее плечи поникли. – Ладно.

Настоящее: “А еще есть слой, который отвечает за снабжение листьев водой. Поддерживает зелень здоровой и сильной”.

Ее мама всегда говорила, что скука существует лишь для тех, кто не дружит с головой, и Гермиона с ней соглашалась. Ей было по-настоящему скучно всего несколько раз в жизни – ведь есть исследования, книги, возможность узнать что-то новое. Ей становилось тоскливо, когда она оказывалась в ситуации, в рамках которой ничего не могла сделать. Например, когда сидела среди состоятельных людей, поздравляющих других богачей с преумножением капитала. Или пыталась ничего не делать без своего мужа, который не желал хоть чем-нибудь с ней заняться.

Он много спал. Из чего Гермиона сделала вывод, что Драко прятался от нее в их спальне. И должно быть озадачился вопросом питания, сделав запасы впрок. Малфой спал, когда она вчера пришла уточнить, что он хочет на ужин, спал, когда она заглянула по поводу завтрака. Сейчас она собиралась осведомиться об обеде, и если ей не ответят, Гермиона намеревалась открыть дверь, дабы удостовериться, что Драко не впал в кататонический ступор.

Она предложила целый список занятий. Театр, кино, музеи, рестораны – он не хотел никуда выходить. Обсуждения, обмен мнениями и шутками – не хотел разговаривать. Работа в саду, перестановка мебели, перекраска стен и игра в шахматы – он был занят ничегонеделанием или сном.

Гермиона почитала. Приняла ванную. Совместила первое со вторым. Отослала сов друзьям. Принесла в каждую комнату свежие цветы из сада. Поразмышляла над планами, понаблюдала, как ветер гонит рябь по поверхности пруда за домом. Ей было скучно.

Она не стала стучать в дверь, но на всякий случай открывала створку аккуратно. Конечно же она не верила, что Драко все это время спал, но оставалась вероятность, что на самом деле он… Господи.

Она предполагала, что он может дремать, читать, работать, наблюдать с балкона за окрестностями, принимать ванну или поедать свои продовольственные запасы. Но совсем не ожидала застать Драко в постели обнаженным в то время как его рука обхватывала его эрегированную… часть тела. Все правильно, они не занимались сексом уже несколько месяцев, но Гермионе и в голову не приходило, что Малфой заботится о себе самостоятельно. Его веки были опущены, влажные губы приоткрыты, белье находилось в районе лодыжек.

Первой реакцией было отступить и закрыть дверь, но ее тело лишь немного качнулось назад, в то время как ноги приросли к месту. В конце концов, он был ее мужем. И разумеется не было ничего… извращенного или нарушающего личные границы в том, чтобы остаться. Она уже видела несколько раз, как он это делает, и почти всегда – для нее. Более того, иногда сама просила его об этом. Будь Гермиона на его месте и заметь ее Драко, она бы засмущалась, но не разозлилась и не расстроилась. Они же женаты. И могут делать такие вещи, ведь так?

Одна его рука двигалась быстро, останавливаясь каждые пару-тройку рывков, чтобы легонько сжать головку или основание. Вторая ладонь ласкала мошонку. Он явно начал не только что – Гермиона видела, как Драко возбужден, как мелко подрагивают его бедра.

Она тяжело сглотнула и стиснула ноги. Силой воли остановила себя, чтобы не двинуться ближе. Она бы не стала набрасываться, просто… подобралась бы к постели и сделала все за него. Почувствовала его руки в… Гермиона тряхнула головой и медленно выдохнула.

Пальцы на его ногах то поджимались, то распрямлялись, головой Драко все сильнее упирался в подушку. Комната полнилась звуками: скользкие шлепки его ладони, рваные выдохи и пение птиц за окном. Негромко скрипел матрас каждый раз, когда Малфой вскидывал бедра. По его щекам и груди растекался румянец.

Гермионе стало трудно дышать, кровь быстрее побежала по венам, когда ей пришла в голову мысль: а о ком он сейчас думает? Была ли это она или кто-то другой. И если она, то какие фантазии или воспоминания крутились сейчас в его мозгу? Гермиона скользнула глазами по его упавшей на лоб челке, складке между бровями, открытому рту, напряженному горлу, мышцам и сухожилиям, что извивались под кожей. Ее тело отреагировало незамедлительно, и ей было очень тяжело заставить себя не шевелиться. Не подойти ближе, не поцеловать, не прижаться губами к бешено бьющейся на шее жилке.

Драко закинул руку за голову, сначала врезавшись, а потом зацепившись за спинку кровати, и Гермиона чувствовала – вторая ладонь сейчас сжалась сильнее. Малфой сделал три глубоких вздоха, и Гермиона задержала дыхание, зная, что последует дальше. Его тело дернулось, изголовье под пальцами сердито скрипнуло, пятки уперлись в матрас, а бедра приподнялись. Шея напряглась, мышцы вздулись под кожей, когда Драко излился себе в ладонь и на живот. Он замер от наслаждения, а Гермиона не отрываясь, впитывала глазами каждую деталь.

Драко рухнул на матрас, втягивая в легкие воздух, его тело обмякло, грудь приподнималась в такт дыханию, и рука медленно сползла с изголовья. Гермиона вдохнула так быстро, как только могла, и тут же захлебнулась, когда Малфой повернул в ее сторону голову. На мгновение ей показалось, что ее застукали, но его глаза были закрыты. Ее бы не удивило, что он знает о ее присутствии, - у него всегда было своеобразное чутье на такие вещи.

Господи.

Она медленно шагнула назад и, последний раз окинув глазами его фигуру, аккуратно прикрыла дверь. Осторожно повернула ручку, успев взглянуть в его лицо до того, как створка закрылась полностью, и не могла с уверенность утверждать, распахнул ли Драко глаза, или же то была игра ее воображения. Два, три, четыре шага от двери – и вот она развернулась и быстро направилась в гостевую спальню, где надеялась справиться с охватившем ее желанием.

Настоящее: “Именно так! Оба слоя зависят друг от друга. Вода поставляется листьям, а питание – всему дереву. Они должны взаимодействовать. Это не просто… Что? Нет. Ну… Я не знаю, может ли один выжить без другого. И может ли выжить дерево”.

Гермиона постучалась в дверь его кабинета и услышала в ответ какой-то звон.

- Ты голоден? Я делаю заказ из… - Драко быстро распахнул створку, впиваясь в нее глазами. Он терпеть не мог, когда люди кричали через дверь и рассчитывали на ответ. Гермиона до сих пор не понимала, почему. – Суши?

В его взгляде читалось подозрение.

- Ты же ненавидишь суши.

- Мне нравится в этом заведении суп.

Драко постучал пальцами по косяку.

- Я сейчас не голоден.

- Я могу подождать.

- Возможно, ждать придется долго, - он отступил от двери и повернулся к своему столу.

Похоже, в кабинете у него тоже были запасы провианта.

- Ладно. Ты не хочешь…

- Я немного занят сейчас.

Ее волнение превратилось в злость.

- Ага, похоже, это постоянное оправдание.

Драко замер и посмотрел на нее.

- У меня…

- Ты даже не занят, - отрезала она. – Отправляешься спать, но на деле это не так. Говоришь, что загружен - и просто сидишь здесь. Ты не хочешь того, не желаешь этого, потому что не хочешь ничего. И сказать тебе нечего, потому что…

- Одна из компания связалась со мной по срочному делу, и я занят, разбирая…

- Ну конечно же! Что угодно, лишь бы держаться от меня подальше, верно?

Он схватил со стола файл и конверт и пихнул документы Гермионе.

- Хочешь – посмотри са…

- Мне не надо смотреть! Возможно, у тебя есть какое-то срочное дело, хорошо! Но его не было раньше, не было вчера, когда я пыталась провести с тобой время. Только дурацкие нелепые причины, лишь бы не находиться со мной…

- Это…

- Очевидно, что ты не хочешь контактировать со мной. И я не знаю, что делать, Драко. Если ты не собираешься прилагать усилия…

- Ну еще бы. Ведь хождения на эти сеансы – которые я ненавижу - не усилия. Сидеть здесь, вместо того, чтобы отправиться в мэнор – не усилия. Не…

- Но в этом же нет смысла! Цель этого отпуска и того, что мы на неделю отложили все наши планы, как раз в том, чтобы побыть вместе – только ты и я. Провести время, и вернуть нас обратно. Но ты меня игнорируешь, обрубаешь любые разговоры, прикрываясь занятостью. Я в курсе, что натворила дел, Драко. Отвратительно поступила по отношению к тебе, сделала больно, и мне так жаль. Я до сих пор злюсь сама на себя. Я пообещала тебе, что больше никогда, никогда так не поступлю, и сдержу слово – вот увидишь. Клянусь…

- Мы уже сотни раз это обсуждали …

Если ты еще раз сделаешь нечто подобное, у меня даже сомнений не будет, чтобы уйти, - сказал он, повторив те слова, что она сказала ему несколько лет назад. Ни за что в жизни, поклялась она, так же, как он тогда. Ей казалось, что они готовы двигаться дальше, но…

- Знаю. Знаю. Но господи, Драко, я так сильно тебя люблю. Единственное, чего я хочу, это чтобы мы справились. То, что я совершила, ужасно, но это не единственная наша проблема. Все началось с малого, но мы позволили снежному кому вырасти, отпихивая друг друга, пока он не стал огромным. Огромные проблемы между нами. У нас и до этого были сложности, над которыми приходилось работать, ты знаешь…

- Я не говорил, что такого не было, - отрезал он.

- Да, и что-то было моей виной, что-то твоей. Но мы вцепились в этот поцелуй, который случился после того, как ты заявил мне о разводе…

- Я же говорил, что не имел в виду ничего такого! Я сказал…

- Я знаю это сейчас, но что-то же нас привело к этому! Наши ошибки! Но после того поцелуя, ты умудрился всё повесить на меня. Будто я причина всех наших бед. А это нечестно, Драко. По отношению ко мне и к нам, потому что я не в состоянии одна всё наладить – без твоей помощи не справлюсь. Я могу постараться, и буду снова и снова, но у меня не получится исправить всё одной.

Он вскинул руки и впился в Гермиону глазами.

- Чего ты от меня хочешь? Это не…

- Я прошу, чтобы ты попытался! Прекратил меня отталкивать, если только ты не хочешь, чтобы я ушла. Драко, если дело обстоит так… если ты хочешь, чтобы нашему браку пришел конец, если ты меня больше не любишь, то должен сказать мне. Должен. Потому что эта ситуация разрывает меня на части, и я так не могу. Не могу продолжать надеяться, если ты этого больше не желаешь. Я не настолько сильная.

- Гермиона… - он уронил руки, и ее сердце запуталось в голосовых связках, гоняя кровь сумасшедшими толчками. От навалившейся тяжести у нее кружилась голова, Гермиона просто разваливалась на куски.

- Если ты все еще любишь меня, то должен попробовать. Если же не хочешь дальше быть со мной…- она закрыла глаза, и по щекам побежали дорожки горячих слез. – Пожалуйста.

Он смотрел на нее, не шевелясь – только глаза его метались по ее лицу. Гермиона хотела дождаться ответа, какого-нибудь движения, но не смогла. Еще чуть-чуть, и она бы взорвалась, провалилась под землю, да что угодно, но стоять так больше не было сил. Она прижала кулаки к груди, шагнула назад, пытаясь справиться с дыханием, и отступила к двери.

Настоящее: “Кора. Эта один их немногих способов защиты дерева от окружающего мира. Твердое, жесткое покрытие”.

Гермиона примяла землю вокруг растения. Откинулась на пятки и разорвала зубами пакет с подкормкой. Ей уже очень давно хотелось научиться ухаживать за садом, но всё как-то не находилось времени. Обычно всё заканчивалось тем, что она начинала задавать вопросы Молли и матери, когда растения уже погибали или были поражены болезнями. Гермионе эта наука давалась непросто, что было совсем нетипично, но сделать ничего не получалось. Прошлой зимой она уничтожила все посадки, когда забыла наложить регулирующие температуру чары. И пусть Гермиона пообещала себе, что выяснит про садоводство всё возможное, в последний год у нее едва ли доходили до этого руки.

Она рассмеялась и покачала головой, глядя на небольшой кустик.

- По крайней мере, у меня еще осталось чувство юмора.

- Ты и с растениями разговариваешь?

Гермиона подпрыгнула так, что даже зубы клацнули, а все тело окатило волной ужаса. Она оглянулась через плечо и посмотрела на Драко.

- Ты меня… напугал, - она с удивлением смотрела, как он втыкал лопату в почву – рядом с ямкой росла кучка земли.

- И это заявляет та, кто разговаривает с растениями, - пробормотал Малфой, снова вгрызаясь лезвием в землю.

Кажется, ее сердце еще не отошло от испуга. Она не общалась с Драко со вчерашнего дня, и провела незавидную ночь в гостевой спальне. Часть ее была готова увидеть у входной двери собранные коробки, но Гермиона точно не ожидала, что Драко проснется в семь утра, чтобы объявится тут с лопатой.

- Это единичный случай. Хотя Молли рассказывала мне, что разговоры помогают им расти.

Он усмехнулся.

- Ага, а ее дочь утверждала, что Молли говорила ей о том же, когда та встречалась с Симусом, но как-то не сработало.

- Я была уверена, что речь об их отношениях, и понятия не имела, что вас с Гарри настолько забавляет, пока ты не окинул меня таким самодовольным взглядом, - она произнесла это прежде, чем подумала, что подобные разговоры могут пошатнуть и без того ненадежное равновесие. Гермиона была убеждена, что обсуждение размера и секса в принципе - это чересчур, слишком рано.

Она порядком испугалась того, что он хотел ей сообщить, но Драко с ней разговаривал. Решил завязать беседу сам. И пусть яма, которую он копал, была сделана произвольно – и вероятнее всего, ставила крест на ее планах засадить этот участок розовым кустом, который вполне мог дать начало саду – а сам по себе диалог звучал странно, это было отлично. Потому что он пытался, и… Черт. Она не сообразила, что Малфой уходит, пока за его спиной не захлопнулась дверь.

Гермиона отложила лейку и тяжело вздохнула. Честно говоря, похоже, она не совсем понимает, как поддерживать беседу. Но ей и в голову не пришло, что он может уйти. Что ж, наверное, ее ответ звучал нелепо. Но вряд ли Драко обиделся.

Гермиона с остервенением схватилась за кустик сорняков, и тут же снова подпрыгнула от глухого стука за спиной. Вот чего он добивается – хочет свести ее в могилу? Она терпеть не могла того, как он иногда к ней подкрадывается. Она могла поклясться, что Драко накладывает на обувь заглушающие чары, но ни разу не сумела его на этом поймать. Но он вернулся. Возможно, ему потребовалась пауза, чтобы… выплеснуть свою злость. Ну или нечто подобное. И Малфой еще говорит, что это она ранимая.

- Ты же не одуванчики выращиваешь, верно?

- Нет, - откликнулась она, взглянув на картинку на пакете. – Это истребитель сорняков.

- А что это?

Гермиона нахмурилась, но краешек ее губ чуть изогнулся.

- Оно истребляет сорняки.

Он рассмеялся. Коротко, глухо, но рассмеялся. Гермиона оглянулась на этот звук, но тут ей на глаза попался розовый куст. Драко пристраивал его в вырытую ямку, выравнивая и утрамбовывая землю ботинком.

- Эта картинка висела на холодильнике несколько месяцев.

Она улыбнулась.

- Спасибо.

Настоящее: “Что, если, например, дерево искривится от удара? Оно снова начнет расти вверх”.

По-видимому, Драко решил совершенно ее измотать, или же вознамерился отыграться за первые двое суток и вместить в один день то, что можно было разбить на три. Они вместе позавтракали, сходили в музей, кино, магазин, отправились ужинать в ресторан, и поспорили по поводу каждого экспоната в художественной галерее. Начавшаяся дискуссия гораздо легче потекла за ужином, но оставалась осторожной и несколько высокопарной, учитывая даже заработанную за день усталость.

Гермиона совершенно обессилила к тому моменту, как они вернулись домой, плечи ее поникли, веки прикрылись. Но зато они достигли определенного прогресса. Явного, устойчивого прогресса. Утомление в сочетании с этим осознанием вылилось в головокружение и нечеткость восприятия, что очевидно сказалось на выборе момента. Поэтому, когда Гермиона подумала о компромиссе, о котором размышляла уже две недели, слова сами собой сорвались с языка прежде, чем она смогла их удержать.

- Я собираюсь установить испытательный срок, - вот же черт. Теперь даже при всем желании не получится дать задний ход. Или же рассказать о новом проекте, к которому она подумывала присоединиться.

Драко замер, так и не повесив свое пальто в шкаф, и посмотрел на Гермиону.

- Испытательный срок?

- Когда мы разберемся со всеми проблемами. Испытательный срок.

- Ты в галерее что-то пила исподтишка?

- Нет.

- А говоришь невнятно.

- Я просто устала, - а еще она старается не думать о том, в какую комнату ей предстоит отправиться спать. Вернуться в их спальню? Пойти в гостевую? Такие мысли заставляли нервничать сильнее, чем перед их первым сексом.

Она откашлялась, размышляя, а не сбежать ли ей в туалет, чтобы увильнуть от дальнейшего обсуждения? Но если она так поступит, то может упустить какие-нибудь намеки на то, где же ей сегодня ночевать. Может, они еще не были готовы к совместному сну? Возможно, им надо было…

- Испытательный срок? – нетерпеливо переспросил он – будто она и в самом деле отправилась в уборную и заставила его десять минут ждать ответ.

- Для мэнора, - быстро уточнила Гермиона. Если ему не понравится ее идея, от хрупкого перемирия не останется и следа. Ей стоило подождать. Определенно, не надо было торопиться.

Его глаза чуть расширились. Пальто упало на пол, и Драко взглянул на него, словно собираясь поднять, но затем передумал.

- Малфой Мэнора?

Она кивнула.

- Испытательный срок. Когда мы будем готовы. Всего на… месяц или около того.

- Месяц.

- Да. Но… по его окончании я могу принять решение там не жить, и тебе придется с этим смириться. Без злости и жалоб. Будешь уважать мои желания, и мы подождем год или чуть больше, прежде чем пытаться снова. Это часть компромисса. Ты не можешь рассчитывать, что как только пройдет этот месяц, я там останусь. Это будет мое решение, а ты не будешь сердиться, если я захочу вернуться сюда. Мне нужно твое обещание. Даже ожидать, что я этого захочу.

- Ты бестолково говоришь и повторяешься, - и это все, что он может ответить? Она просто устала и перенервничала, вот и всё.

- Мы можем сказать твоим родителям, что у нас идет ремонт. Мы не станем перевозить наши вещи, пока я не приму решение жить там постоянно.

Он облокотился плечом о стену и нахмурился, обдумывая сказанное.

- Ты не сможешь уехать до окончания этого месяца. Тридцать один день. Только так ты сможешь получить полное представление, на основе которого сделаешь выводы.

Он что, соглашался?

- Хорошо. А ты не можешь манипулировать ситуацией, представляя ее лучше, чем она есть. Всё должно быть именно так, как если бы мы там жили.

- Ладно. Но я перестрою гостиную и избавлюсь от комнаты в подземельях.

- Хорошо. И тебе придется пообещать не злиться на меня, если я решу переехать обратно. Даже если мои мотивы не покажутся убедительными. В любом случае тебе придется уважать мои чувства. И это самое важное, Драко.

- Пока ты готова к дальнейшим обсуждениям.

- Договорились, но должен пройти год, прежде чем ты снова поднимешь этот вопрос.

Несколько долгих секунд Драко изучал ее, и выражение его лица было мягче чем за все прошлые месяцы.

- Обещаю.

- Не сердиться…

- Всё озвученное.

Она медленно выдохнула, и почувствовала, как напряжение постепенно покидает ее. Слава богу, все прошло хорошо. Лучше, чем она ожидала. Гермиона думала, он выдвинет больше требований, или же с меньшим пониманием отнесется к ее собственным условиям.

- Хорошо.

- Почему ты это делаешь, Гермиона?

Она удивленно моргнула.

- Потому что так честно. Потому что брак – это компромисс. И потому что я знаю, как это для тебя важно, так что могу хотя бы попытаться.

Потому что это являлось одной из их самых больших проблем, и в ее силах было постараться как-то ее разрешить. Если этот месяц сделает ее несчастной, ему придется это понять, и возможно, на какое-то время данный вопрос перестанет стоять остро. Вдруг он оценит сам факт, что она попробовала вместо того, чтобы категорически отказываться.

Малфой медленно кивнул и протянул ей ладонь. Она удивленно смотрела на Драко, не понимая, чего же он хочет, и пару мгновений спустя рука опустилась. Ей надо было принять ее? Она только что отказалась от предложенного мира?

Драко прищелкнул языком, оттолкнулся от стены и шагнул к Гермионе. Он был от нее на расстоянии полуметра – именно на этой дистанции они и провели большую часть дня. Почти рядом, но не совсем. Ей хотелось вытянуть руку и коснуться его. Почувствовать его тело под своей ладонью и знать, что это он.

Она смотрела как он расстегнул первую пуговицу ее пальто, взялся за вторую. Драко просто хотел убрать ее одежду, вот зачем протянул руку. А она-то надеялась, что он собирался прижать ее к себе или что-то подобное. Любой физический контакт, которого не случалось уже…так давно, что ей пришлось гадать.

Она следила глазами за его лицом – вблизи стало заметно, как ожесточились его черты. Любая мысль о том, что Драко планировал какое-либо продолжение, мгновенно испарилась. Хотя, Гермиона могла потерпеть. Но вместе с его близостью, его запахом, движением пальцев на пуговицах без единого касания ее самой – она жаждала какого-нибудь контакта. Чего-то, что бы подтвердило - он рядом.

Гермиона дождалась, пока будет расстёгнута последняя пуговица, руки Драко поднялись к ее плечам, - и сделала шаг вперед. Обхватила его, обнимая за спину, и крепко к нему прижалась. Так. Вот так. Теплый, живой, пахнущий собой, осязаемый – просто он.

Она рвано выдохнула, прильнула щекой к его груди и услышала приглушенное биение его сердца прямо под ухом. Па-пам, па-пам, папам, папам, и его рука устремилась под ее пальто и обвилась вокруг ее талии. Гермиона прикрыла глаза от того, что он подался ей навстречу. Его вторая ладонь скользнула по ее волосам и обхватила затылок, и если Драко и заметил, что его рубашка стало влажной, он ничего не сказал.

Настоящее: “Оно старается исправить это. Ускоряет рост той стороны, чтобы достигнуть симметрии. Пока не выпрямится. Это занимает много времени, но оно исправляет само себя”.

- Я заказала доставку, - сообщила Гермиона, заглянув в его кабинет.

Он отстраненно кивнул.

- Хорошо.

- А что была за срочность?

Драко приподнял голову, все еще в своих мыслях, пока не сообразил, о чем его спрашивают.

- Коррупция. Один из исполняющих директоров вместе с юристом выкачивал из компании деньги. Я должен проверить финансовые отчеты нескольких департаментов, чтобы понять, сколько чистой прибыли пропало.

- А у тебя нет того, кто бы сделал это вместо тебя?

- Это компания Блейза, так что…

- О.

- Юрист был его человеком. Он попросил об одолжении, так как все обязательства - под его контролем.

- И он больше никому не доверяет, – Гермиона кивнула и прошла к столу. – Я бы могла помочь, - Драко снова посмотрел на нее. – Обещаю не воровать. Я очень хорошо считаю.

- Тебя послушать, так ты во всем хороша.

Она окинула его взглядом, провела пальцами по краю столешницы.

- Это неправда. Я посредственна в полетах. О, еще в избиении маленьких животных я тоже не очень.

Драко скептически ее осмотрел, но губы его изогнулись.

- И вправду глубоко копаешь, Грейнджер. А ты разве пробовала раньше шпынять маленьких зверушек?

- Неа, Малфой. Даже нога не поднялась. Вот настолько я в этом плоха.

Он покачал головой.

- Подумать только, а ведь действительно могла что-то сделать со своей жизнью.

- Мне правда стыдно.

- Ужасная потеря, - пробормотал Драко, раскрывая следующую папку.

- Ну так как?

Он поглядел на нее поверх стопки документов.

- Не понимаю, почему ты жаждешь считать все эти суммы…

- Чтобы помочь тебе, - она придвинулась, схватила верхний файл и поймала выпавшую оттуда квитанцию. Удовольствия это принесет мало, но оно того стоило. – Знаешь, я всегда сочувствовала тем, кто работает в банках. Сколько они зарабатывают? Чуть больше минимального оклада? И ведь просто целыми днями считают или выдают деньги людям. Или еще хуже – те сотрудники, которые уничтожают счета.

- Ты почти всем сочувствуешь.

- Я понимаю, почему они решаются на ограбление. Как они приходят к такому заключению.

Драко вскинул бровь и прищурился.

- Может, мне стоит забрать у тебя папку.

- У меня нет необходимости в краже. И если бы я такое задумала, провернула бы хитрее.

- То есть вооружилась бы планом-импровизацией и состраданием.

- Я уже четыре года замужем за тобой, Драко, - она встретилась с ним глазами. – Хитрее.

- Я заметил.

- Мою хитрость?

- Попытку. Подушки больше не пахнут тобой, - признался он, и, наверное, ей просто почудилось, что его голос понизился. Драко многозначительно посмотрел на нее, прежде чем снова уткнуться в папку. – Но как ты справедливо заметила, прошло четыре года. Я знаю твой запах.

Она с недоумением размышляла, зачем он вообще об этом упомянул, пока в ее памяти не всплыл… тот эпизод с вуайеризмом. Он знал, что она была там. Гермиона зарылась в бумажки, ее щеки горели.

Настоящее: “Ты можешь многое сказать по его кольцам – определить не только возраст. Можно судить о том, через что ему пришлось пройти. Вся жизнь сосредоточена в его сердцевине. Например, если кольца расположены близко друг к другу, это значит, что дерево какое-то время плохо развивалось. Иногда деревья по соседству вытягиваются так высоко, а корни их так расползаются, что нашему дереву мало что достается. И оно замедляет свой рост”.

Драко сверлил ее взглядом с дивана напротив, челюсти его были сжаты. Она искоса посматривала на него, не отворачивая головы от Алисы. В настоящий момент дочь Невилла намотала прядь волос Гермионы на свой крохотный кулачок и явно не была настроена расставаться с добычей, пока не отдерет ее от черепа. Гермиона решительно потрясла игрушкой, пытаясь отвлечь внимание девочки, свободной рукой распутывая волосы.

- Он должен вернуться через полчаса. В теплицах произошла какая-то кража, и ему нужно сообщить, что именно пропало, а Луна на работе.

- Мог бы оставить ее с Луной. Она работает в собственной газете.

Гермиона знала этот его тон слишком хорошо. И наверняка он пугал многих – низкий, тягучий, зловещий голос. Может, в прошлом несколько раз на нее он и действовал. Теперь же, при этих звуках, хотелось закатить глаза. Такой тон служил знаком того, что Драко зол. Нащупал слабое место, которое планировал использовать, как только наиграется с будущей жертвой, и сердился, что приходится терпеть неудобства. Словно большой кот и пойманная мышка.

- Ты не можешь назначить испытательный срок ребенку!

- А я тебе объясняла, что дело совсем не в этом. Мы крестные родители, Драко. Невилл так делал уже несколько раз, - она наконец-то смогла высвободить свои волосы и быстро подняла их вверх. – Я знаю, что ты имеешь дело с огромным числом людей, которые плетут свои интриги, но ты должен знать меня достаточно, чтобы даже не задаваться вопросами касательно моего предложение о мэноре. Я не жду ничего взамен.

- Тогда время выбрано просто чересчур удачно…

- Невилл выбрал. Не я.

Он стиснул зубы.

- Я все равно не понимаю, почему ты хочешь детей. Они же идиоты первые двадцать лет своей жизни. Они…

- Неправда. Ты должен учить их всему, а когда они станут старше, должен не только учить, но и позволять учиться самим, но…

- И, вероятно, все угробить. Знаешь, кого ругает большинство пациентов, выходя из кабинета психоаналитика? Родителей. Кого винят за плохое поведение ребенка? Родителей. А когда люди совершают ошибки, они заявляют, что у них было тяжелое детство. Они…

- Так значит, твое нежелание иметь детей полностью базируется на твоем… страхе? Ты боишься.

- Я не боюсь. Ответственность бессмысленна…

- Драко, мы прошли войну. Войну. Мы сражались, наши близкие погибли…

- Именно… А ты видишь, как кое-кому хреново? Посмотри на…

- Но это не обязательно случится с нашими детьми. Война закончилась….

- А новая начнется. Всегда развязывается новая. Очередной одаренный Волдеморт с кучей планов на этот мир…

- Ты не можешь этого знать!

- А ты не можешь знать, что этого не произойдет!

- Да даже если и так, ты не должен думать в таком ключе, - она подхватила Алису, прежде чем девочка свалилась с подушки, усадила ее на колени и продолжила тише. – Ты не должен проживать каждый день в мыслях о том, что за несчастье может приключиться. Ты так больше не делаешь. Эти дети могут вырасти и прожить здоровую, абсолютно безопасную жизнь.

- Никто не может быть в абсолютной безопасности…

- Посмотри на себя. Тебе воспитывали с верой в глупые вещи. В то, что они стОят боли других людей. Но ты не смог их совершать, Драко. И тебя вовлекли в те ужасы – я знаю, всё дело как раз в этом. Потому что твои родители подтолкнули тебя к этому. Но ты справился…

- С трудом. Я с трудом выкарабкался. И до сих пор не понимаю, как я это сделал. Дамблдор. Снейп. Поттер. Моя мать. Затем ты. Инстинкт выживания. Но все это чуть не доконало меня во время и после войны. Я не особо уравновешен. Я не Гарри…

- Но ты все еще хороший человек. В тебе есть то, что другие ненавидят, твое прошлое темное, но ты хороший. Я бы не полюбила тебя, будь это не так. А Гарри воспитывался ужасными людьми. Конечно, не такими как… - под его взглядом она запнулась. – Не такими опасными, как были твои родители. Но по-настоящему страшными. Он прошел через многое. Но в его сердце все еще живет любовь. И в этом твоя проблема. Ты боишься.

- Я же сказал…

- Боишься! Переживаешь, что со своими детьми сделаешь то же, что натворили твои родители! Опасаешься хоть что-то любить. Боишься, что тебя будет недостаточно. Боишься полюбить что-то так сильно, что станешь в этом нуждаться, ведь ты терпеть не можешь привязанности к чему-либо, что нельзя заменить, или ради чего ты был бы готов на жертву. И это…

- Я не хочу детей не потому… А это надо делать именно здесь?

Она разложила на полу чистый подгузник рядом с собой и перевернула Алису.

- Все дело в том, что произошло. Дело в войне. Ты не смог убить, чтобы спасти их, и знаешь, что Волдеморт использовал против твоей семьи любовь как самое страшное оружие. Но ты забываешь, что твоя мать спасла жизнь Гарри из-за любви к тебе. И что Гарри победил, потому что его мать любила своего сына.

- О, любовь побеждает всё, - протянул Малфой.

Она внимательно посмотрела на него, и его ухмылка исчезла.

- Пусть это звучит банально, Драко, но да, так и есть. Иногда обстоятельства так сильны, что люди перестают ее видеть. Бывает, она слабеет. Но любовь, безусловная любовь, когда ты готов ради человека на все – да. Этого довольно. Всегда. Простовремя от времени приходится напоминать о ней.

- Это не…

- И ведь ты не будешь воспитывать его один. Нет причин для страха любить ребенка. Твоего ребенка. Маленькое продолжение тебя. Комбинация нас обоих…

- Ты так все идеализируешь.

- Вовсе нет! – она взглянула на него, когда он встал с дивана. – Это то, чем является ребенок. Комбинация двух людей. Часть того, что эти двое из себя представляют. Этот человечек, созданный нами, и которому мы даем жизнь. Ты так убежден, что станешь отвратительным отцом, что все испортишь, но я знаю, это неправда. То же ты говорил и о нас…

- Тш, - он вскинул руки.

- Мы пережили непростое время – и наша история не закончилась. Родители тоже переживают затруднения. Дети испытывают трудности, когда принимают неверные решения. Это нормально…

- Сломанные люди могут породить только сломанных людей, Гермиона. Это круг, которой…

- Это не так! Ты просто ищешь любое возможное оправдание. И мы не сломаны. Мы не принимаем наркотики, не бьем друг друга, не убиваем людей. Мы оба прошли через войну с цельными душами. Я никогда не жалела, что полюбила тебя, и всегда… О, нет, нет, нет! – закричала Гермиона – заскучавшая Алиса скинула свой подгузник. Гермиона бросилась к девочке, но было уже поздно.

- Ты ненормальная, - бросил Драко и неспешным шагом направился прочь из комнаты. Гермиона швырнула присыпку на пол.

Пятно так просто вывести не удастся.

Настоящее: “Оно может заболеть, на него могут напасть жучки или паразиты. Что-то, что вгрызается в дерево или пытается погубить корни”.

Драко приподнял бровь, оглядываясь в поисках продавца.

- Закончила?

- Ты должен попробовать.

- Я не собираюсь пробовать.

- Тогда не узнаешь до покупки, нравится тебе или нет.

- Тебе нравится. Мы покупаем.

- Но тебе нравится жестче, а мне мягче, - парировала она. Драко постарался сдержать улыбку, и у Гермионы создалось впечатление, что думал он сейчас совсем не о диванах.

- Нет, насколько я помню, - медленно, себе под нос проговорил он. Кончики ее ушей запылали.

Она протянула руку и схватила его ладонь, пытаясь заставить Драко сесть на подушку. Тот с удивлением вгляделся в ее запястье, шагнул вперед и посмотрел на Гермиону.

- Просто…

- Что это на тебе?

- Ты о чем?

Он высвободился и обхватил ладонью ее кисть – его пальцы скользнули по браслету из дерева, перьев и ореховых скорлупок.

- Об этом.

- Ой. Это… от Луны. Она сказала, это защитит меня от… зунгеров? Предположительно им нравится селиться в светлых волосах, но они меняют окраску, дабы слиться с окружающей средой, так что их не различить. У Невилла и Билла тоже такие есть.

- Ты носишь браслет, чтобы защититься от меня?

- От зонкеров.

- Ты сказала зунгеров.

- Да что бы там ни копошилось в твоих…

- В моих волосах ничего не копошится.

- Ну раз ты так уверен.

Он сверлил ее взглядом, но она заметила, как чуть дернулась к голове его рука, прежде чем снова опуститься. Драко осмотрелся, затем наклонился и уперся ладонью в диванную подушку. Подался вперед, пробуя спинку.

- Невилл рассказал мне, что Луна общается с женщиной, которая старается уговорить ее рекламировать придуманную ею смазку, - Драко не проявлял никакого интереса, пока не услышал последнее слово. - Это полный бред, но она пытается убедить Луну, что пенисы живые. То есть – имеют разум и в состоянии захватить контроль над остальным телом. Она называет это – Выпусти Чудовище.

- Нелепость какая, - пробормотал он, хватая Гермиону за руку, чтобы помочь встать с дивана.

Вскочив на ноги, она вцепилась в его плечо. Вскинула на Драко глаза, и они оба замерли, прежде чем Гермиона разжала пальцы, а его ладонь выпустила ее руку.

- Луна рассказывала, что она провела несколько тестов, в разных условиях, чтобы выпустить чудовище Невилла. Не сработало.

Его смех отозвался теплом под ее кожей.

Настоящее: “А еще оно может пострадать от засухи. Не все деревья замедляют свой рост в засушливый сезон, но когда действительно жарко, и в земле не остается влаги, некоторые растения перестают тянуться вверх”.

Обойдя Драко, который нарезал рыбу, Гермиона наклонилась поставить противень в духовку.

- Уверена, какой-то процент все же существует.

- Сомневаюсь. Наверняка, ты единственная, кто размышляет о подобной ерунде.

- Куча людей играет во фрисби. И уверена, они задумывались об опасности потери зрения, если тарелка прилетит в лицо.

- Ну как можно получить по физиономии чем-то, на чье приближение ты смотришь? Неважно. Я помню, кто твои друзья.

Она покосилась на него и немного толкнула, пока добиралась до венчика.

- И кто придумал фрисби? Кому было так скучно, что они решили начать чем-то перебрасываться? А в этом ведь вся суть игры.

- Я частенько задаю себе тот же вопрос, не переставая удивляться, кто вообще находит в этом удовольствие, - Драко многозначительно посмотрел на нее.

- Ой, да ладно. Тебе нравится восседать на метле и гоняться за крошечным предметом. Как если бы человек сидел в поле на стуле, вглядываясь часами в окружающее пространство, а потом вдруг подскакивал и хватал муху.

Драко опустил пакет с мукой на столешницу и, взглянув на Гермиону, угрожающе перехватил ложку.

- Только идиот мог придумать такое сравнение для ловца. Это…

- Ты только что назвал меня идиоткой?

- А ты только что уподобила ловца сумасшедшему с мухой? Это требует умений, скорости, силы, ловкости, удивительной координации…

- Как и ловля мух, вот не сомневаюсь в этом!

- Это совершенно разные вещи, хотя я ничуть не удивлен твоим словам. Ведь тебе нравится играть во фрисби, и ты волнуешься, как бы не получить в глаз диском.

- Понятное и обоснованное опасение, - откликнулась Гермиона, взбивая яйца.

- Точно. Как и твой страх перед непрозрачным бульоном или… - ее рука дернулась в миске, когда Драко, потянувшись к шкафчику над ее головой, прижался к ее спине.

Она почувствовала линию его груди, бедер, ощутила сквозь рубашку тепло его тела, и захлебнулась воздухом. Малфой копался на полке в поисках нужной приправы, прижимаясь все крепче, и Гермионе стоило больших усилий не толкнуться ему навстречу. Его свободная ладонь вцепилась в край столешницы рядом с ее бедром, а дыхание шевелило волосы на ее затылке.

- Или, - продолжил он, выуживая на свет несколько баночек и отступая назад, - твоя боязнь акул, когда ты всего лишь по колено стоишь в океане. А еще…

Точно. Именно об этом они и говорили.

- Во-первых, ты все время слышишь ужасные истории о том, как люди доставали из своей еды волосы и ногти. Если я не вижу дна, то не могу быть уверена в содержимом моего супа. Это понятно и обосновано. Дальше, акулы могут заплывать очень близко…

- Это не то. Ты хоть раз находила в своей тарелке нечто отвратительное?

- Нет.

- Вот видишь…

- Всё потому, что я не ем то, сквозь чего не могу разглядеть дна, - отрезала она, и он усмехнулся.

- Ага, и это я параноик.

- Сковорода разогрелась? - спросила Гермиона, обваливая рыбу в муке.

- Нет, это мой мозг издает такие звуки от нашей с тобой беседы. Да, шипит уже.

Гермиона фыркнула, и положила куски на сковородку.

- Честно говоря, иногда плохо знать некоторые ингредиенты блюд. Однажды я делала соус с медом и горчицей – и до того, как перемешаться, компоненты выглядели так себе, - она покачала головой. – Кто вообще до такого додумался? Майонез, горчица, мед. Кто попробовал все это по-отдельности и подумал, о, отлично выйдет, если смешать? Пусть бы это и было так.

- Почему для тебя это важно?

- Не важно. Просто интересно. Смешать вместе несколько случайных компонентов и получить отличный результат.

Она развернулась взять банку с соусом и врезалась Драко в грудь – тот как раз собирался наклониться, чтобы достать что-то из нижнего шкафчика. Она качнулась назад, и рука Малфоя схватилась за ее локоть, как будто Гермиона падала. Они оба замерли – их тела едва касались друг друга, а ее глаза приклеились к его горлу.

Его ладонь выпустила локоть и тут же оказалась на ее бедре – она чувствовала, как сжимаются и разжимаются напряженные пальцы. Голова Малфоя чуть наклонилась влево, и Гермиона на автомате сдвинулась правее. Драко издал неясный звук, и она задержала дыхание. Его лицо опустилось, рот скользнул над изгибом ее шеи, и Гермиона втянула в легкие воздух.

Малфой хмыкнул, теперь уже обе его руки устроились на ее бедрах – пальцы двигались назад, вперед, назад. Светлые волосы мазнули по ее щеке, челюсти, и Гермиона заметила, как губы его приоткрылись. Сердце тяжело ухнуло, когда Драко только крепче вжался в нее, и Гермиона могла лишь надеяться, что Малфой не почувствует запах горящей еды. Ее ладони двинулись вверх, медленно и осторожно, и прижались к его ребрам, когда Драко поднял голову. Черт. Ей стоило держать руки при себе.

Он посмотрел ей в лицо, и она даже не пыталась скрыть свое разочарование.

- Да, знаю. Горит.

- Что?

- Еда…

Он с удивлением оглянулся и резко бросился к плите.

- Вот зараза.

Настоящее: “А огонь? Оставляет на дереве шрамы, а оно их залечивает. Это можно заметить – некоторые линии хаотично прерываются, но продолжаются. Вьются вокруг, так же как и само дерево тянется к солнцу. Ищет тепла и света. Всегда”.

Гермиона склонила голову, примеряясь к зажатым в кулаках кухонной лопатке и палочке, и прищурилась, рассматривая паука. Вот уж действительно, чутье. Пока она планировала арахнида не трогать, тот активно шевелился. А как только Гермиона передумала, задумавшись о возможном вреде, что он может нанести ее саду, тут же замер.

Судя по всему, паук был шустрым. Один из тех, кто исчезает, стоит угрозе приблизиться хоть на миллиметр. И тогда нанести удар будет невозможно, а стоит оружию отодвинуться, он спрячется в углу, где…

- Пытаешься засмотреть его до смерти?

- Вот только не надо таких зловещих мыслей. Он просто настолько меня боится, что притворяется мертвым. Мог бы подружиться с тобой.

- Что? – не понял Драко.

- Ну, знаешь, слизеринская, змеиная… сущность настоящего хищника.

- Я настоящий хищник?

- Ага. Так что не надо зловещих мыслей. Лучше возьми вон то средство и помоги мне с ним расправиться.

- Хочешь, чтобы я спланировал убийство и в то же время не думал ни о чем зловещем? Потому что паук почувствует мою змеиную натуру? – его голос звучал слишком весело, Драко явно не воспринимал происходящее всерьез.

- Думаю, он может быть с детками. Если мелочь разбежится, тебе надо их обрызгать, пока я стану бить. Их будет много, уж поверь мне. Ты в ботинках?

На несколько долгих секунд повисла тишина.

- Гермиона, я понятия не имею, мне смеяться или сдать тебя в больницу. Перед этой дилеммой я стою всю свою жизнь.

Она продолжала гипнотизировать паука взглядом, представляя себе лицо Драко, но все же, наконец, отвела глаза, опасаясь, что членистоногое испугается. Гермиона услышала, как Драко подошел к ней ближе – и надеялась, что спрей у него с собой. Они должны действовать быстро.

- Очень…

- Я вот удивляюсь… - пробормотал Малфой, наклоняясь вперед и шлепая ботинком по стене.

Гермиона нелепо взвизгнула, отдергивая лопатку. Как-то раз она прихлопнула паука, не зная, что под ним скрывалась куча маленьких паучишек, и бам. Мелюзга распространилась повсюду, как какая-то зараза.

Драко отступил назад и поморщился, оглядывая пятно на стене.

- Удивляюсь, что ты решила уничтожить беременного паука.

- Не беременного. Некоторые виды переносят потомство на спине или животе. Ты либо укокошил их всех, либо этот арахнид выглядел слишком круглым, - Гермиона улыбнулась. – Змеи одолели пауков.

Драко проследил взглядом, как она очистила заклинанием стену, а потом жестом дала понять, чтобы он перевернул ботинок.

- Тем не менее – возможное убийство потомства. При помощи освежителя воздуха и кухонной лопатки.

- Но… паучьего потомства.

- Учитывая твои недавние настроения, касающиеся детей…

Она изумленно указала на стену.

- Это совершенно разные вещи.

- Ммм, - Малфой осмотрел свой ботинок, чтобы убедиться, что тот чист. – Но ты настроена по поводу детей серьезно. Действительно хочешь одного?

Или двух, трех, но и один будет здорово. Её это устроит.

- Да.

- А что если ты это возненавидишь?

- Что именно?

- Это же не то, что можно исследовать, дабы потом принять взвешенное решение. Ты получаешь это на всю жизнь. Так что, если ты это возненавидишь? Так случается.

- Возненавижу ребенка или материнство? Не думаю, что такое возможно.

- Материнство. Тебе придется от чего-то отказаться. От кое-какой работы…

- Я, наверное, брошу все проекты, кроме одного-двух контрактов в год, по тех пор, пока не начнется школа, - Драко смерил ее долгим взглядом. – Что?

- Ты это продумала.

Она потупила глаза и пожала плечами.

- Да.

- И давно?

- После той ссоры. Ну… за несколько дней до нее. Около года назад.

Он вздохнул и посмотрел в окно – в солнечном свете его глаза стали ярче.

- Не понимаю, почему ты мне не сказала.

- Я знала, что ты почувствуешь. Думала, смогу не обращать на это внимания. Что изменю своё мнение, перестану переживать.

- Но расскажи ты мне, было бы меньше одной проблемой, что привели нас к такому.

- Знаю. Но после того скандала… Твоей реакции… Не знаю. Полный коммуникационный провал, как сказала бы Перри.

Он скривился, черты его лица исказились.

- Что, если я буду плохим отцом? Обратного хода не дать. Не получится сказать, ничего страшного, мы просто для такого не созданы.

- Не будешь.

Драко встретился с ней глазами.

- Ты не можешь этого знать.

- Думаешь, я стану хорошей мамой? – спросила Гермиона, и его выражение немного смягчилось.

- Это другое.

- Нет.

- Да, ты…

- Нет. И я стану допускать ошибки, а ты будешь рядом. А когда будешь ошибаться ты, поблизости окажусь я. Я тебя знаю, Драко. Бояться будет нечего, - она пожала плечами.

- Хорошо, - он подбросил ботинок в воздух, проследил взглядом его полет, и поймал. – Дай знать, если найдешь еще одного паука для игр в гляделки. В следующий раз логическими доводами и комплиментами ты будешь пытаться убедить его удалиться через окно, держа при этом вилку за спиной.

Настоящее: “Дерево может многое перенести. Сезонные изменения каждый год, внешние болезни и внутренние разрушения. Но оно продолжает расти. Просто тянется к небу”.

- Это один сеанс!

- Но в этом вся суть, Драко! Одна из наших проблем – наше рабочее расписание, игнорирование важных вещей и совместного досуга из-за…

Он развел руки в стороны, когда она крепче затянула пояс на халате и сорвала полотенце с головы.

- Я не могу перестать работать! Это то, с чем в любом случае приходится…

- Но сейчас мы должны…

- И то, что никуда не денется! Мы оба работали всегда, мы вместе из-за работы…

- …кое-что, что разводит нас в стороны. Я не говорю, что ты не можешь работать…

- Именно это ты и говоришь! Ты хочешь…

- Это ужин, и даже не настоящая работа…

- Ты, как и я, прекрасно знаешь, что это одно и то же. Это…

- Не требуется от тебя! Ты запросто можешь пропустить его, сославшись на плохое самочувствие. Ты едва…

- … прийти, немного поболтать, обсудить рабочие вопросы с людьми, пока те пребывают в хорошем настроении, и вы…

- …сеансы для нас обязательны! Это вопрос расстановки приоритетов. Не пойти на сеанс ради работы означает оставить меня ради рабо…

- Я был полностью уверен, что ты пойдешь со мной! Мы не развалимся, если пропустим одну гребаную встречу…

- …важно, что мы посещаем, проговариваем вопросы, и Перри даже заметила, что это как раз и было одной из наших проблем, было…

- … на следующей неделе, через неделю, через две недели. Это не единичное событие в жизни!

- Как и ужин! Будет еще, и еще, и…

- Это вопрос бизнеса, нашего…

- А сеансы – вопрос нашего брака…

- С меня хватит, - он швырнул приглашения в кресло и схватил со стола запонки. – Ты совершенно нелогична, так что когда успокоишься и прекратишь вести себя…

- Это не я нелогична или…

- … совершенно невозможно! Словно это…

- Да, именно. Иди, Драко.

Малфой врезался ладонями в дверной косяк и замер, затем сжал пальцы в кулак.

- Мммм, - выдавил он и, зарычав, развернулся.

Он шагнул к ней с застывшим от злости лицом. Гермиона вздернула подбородок, не отступив, и даже не вздрогнула, когда его рука взметнулась вверх. Кончики его пальцев коснулись ее челюсти и приподняли лицо, когда Драко сделал последний шаг навстречу. Его тело врезалось в ее, и когда он дернул голову Гермионы к себе, накрыл ртом ее губы. Она по инерции сделала два шага назад, но Малфой последовал за ней, стиснув рукой талию. Желудок сделал кульбит, сердце подпрыгнуло, и она обхватила лицо Драко, отвечая на поцелуй.

Его ладони касались ее шеи, плеч, груди, живота, бедер, спины, ягодиц. Она чувствовала их то тут, то уже в следующее мгновение там. Сама Гермиона с отчаянием ласкала каждый доступный участок мужского тела, оглаживала контуры, не отрывая пальцев от кожи. Их поцелуй был стремительными, жестким, всепоглощающим и открывающим заново, будто они хотели сжечь друг друга до тла.

Она чувствовала себя так, будто все ее кости перекрутило, а кровь прекратила свой ток по венам и лишь пульсировала под кожей – Гермиону накрыло ощущение легкости и тяжести одновременно. Она хотела утонуть в нем, врасти, чувствовать каждой своей клеточкой, принадлежать Драко в той же мере, в какой он принадлежал ей. Всё отступило на второй план – ссоры, проблемы, свербящие внутри отрицательные эмоции. Она просто в нем нуждалась, и он сейчас был рядом.

Его руки переместились под ее футболку, вминаясь, стискивая, притягивая ближе и смещая назад. Гермиона шагала с каждым толчком его бедер, но случайно наступила Драко на ногу, и споткнулась. Схватилась за его рубашку и дернула ее вверх, однако зажатая между ними ткань лишь задралась сзади, спереди оставаясь на месте. Тогда Гермиона, сгорая от нетерпения, прижала ладони к спине Малфоя, чувствуя его кожу.

Она во что-то уперлась спиной, и Драко оторвался от ее губ, оба они тяжело дышали. Малфой сжал ее бедра, и Гермиона почувствовала, как ее приподнимают, и ягодицы касаются какой-то поверхности. Она снова дернула за рубашку, которую Драко стащил через голову, пока Гермиона обхватывала его ногами.

Она коснулась ладонями его живота, скользнула вверх, к груди, когда Драко встал между ее бедрами. Занялся узлом на поясе ее халата, быстро развязывая, пока губы блуждали по ее щеке, челюсти, шее. Гермиона застонала, стоило Малфою обхватить ее грудь, прикусив зубами плечо.

Она опустила руки на пояс его хлопковых брюк, распуская завязки, и стянула штаны вниз. Драко пробежался пальцами по ее животу, скользнул между бедер, и развернув ладонь, оказался внутри. Гермиона застонала, голова запрокинулась, когда Малфой зарычал, уткнувшись ей в шею. Она вцепилась в светлые волосы, поднимая его голову для поцелуя, свободной рукой хватаясь за край… спинки дивана. И вознесла хвалы самой себе за то, что выбрала мебель, больше соответствующую вкусам Драко, с крепкой, надежной спинкой, потому что хотела его сейчас, здесь, именно так.

Язык Драко проник в ее рот, когда Малфой вытащил пальцы. Гермиона подалась вперед, оплетая его бедра, чтобы он прижался теснее, туда, где был так нужен. Драко издал низкий звук, и она почувствовала его напряжение. Он наклонился, обхватил ее за ягодицы и чуть приподнял.

Ни вздоха, ни паузы: вот он тянется к ней, и в следующую секунду – уже заполняет целиком. Наконец-то, наконец-то, наконец-то, туда, где он и должен быть, туда, где ей так нравилось. С ее губ сорвался странный звук, который Гермиона никогда бы не смогла воспроизвести намеренно, она сжала ноги вокруг Драко и обняла его рукой за плечи. Он обхватил ее за талию, его бедра двигались вперед, назад, вперед. Его вторая ладонь лежала на ее шее, большой палец прижимался к горлу, и Гермиона закусила нижнюю губу.

Ей казалось, словно он опутывает ее собой, будто она тонет в его коже. Наконец-то, наконец-то, наконец-то.

Настоящее: “Мое любимое? Корни. Потому что… Да, именно из-за того, что сказал мой папа. Хватит, Драко. Это то, из чего оно рождается. То, что поддерживает жизнь. Что поглощает из окружающего мира элементы, которые станут частью дерева, будут расти вместе с ним. Корни жизненно необходимы. Ты не можешь без них выжить… Ладно, хорошо, дерево не может выжить без них. Но мы – деревья… Ну вот, ты опять смеешься”.

Гермиона проснулась в одиночестве. И тот факт, что она находилась в их совместной спальне, в которой не спала уже несколько месяцев, приносил мало радости. Всё тело ныло сильнее, чем ожидалось, когда Гермиона выбралась из кровати, и распахнув дверцы шкафа, накинула легкий халат.

Было рано – слишком рано. Она не знала, когда именно заснула, уткнувшись лицом в его бок, чувствуя на себе его руку, но час был поздний. Они пропустили рабочий ужин, равно как и терапевтический сеанс, хотя Гермиона не могла утверждать, что возражала бы против прогулов по таким причинам.

Драко не было ни в спальне, ни в ванной комнате, ни в кабинете, ни в гостиной. Гермиона расстроилась, и выходя из кухни, раздумывала, мог ли он куда-то уйти, и опасалась, что случившееся стало своеобразным… прощанием. Финальным аккордом, после чего Драко собрал свои вещи и оставил ее навсегда. Ночью ей казалось, что все как раз наоборот. То, как она себя ощущала, как он на нее смотрел, касался…

Полная беспокойства, Гермиона почти пересекла столовую, когда краем глаза заметила что-то в окне. Она уперлась взглядом в спину Драко, отмечая его движения, пока тот ногой сгребал перед собой землю. Где-то на заднем плане буйствовала разноцветная осень. Ветер кружил в воздухе красные, желтые, оранжевые листья. Подхватывал пряди его волос, раздувал одежду.

Гермиона медленно прошла вперед, наклонилась и постаралась рассмотреть, что же он делает, но у нее ничего не вышло, пока Драко не отошел в сторону. Тогда она увидела. Томатный куст. Малфой подсыпал землю, проверяя, прочно ли держится растение. Томаты… Ее глаза метнулись к нему, когда она вспомнила, о чем Драко обмолвился несколько сеансов назад. Я понял, что люблю ее, когда Гермиона заявила Министру Магии, что она куст томата, вот что он тогда сказал.

Она схватилась за окно и почувствовала холод даже до того, как подняла стекло. Налетел зябкий ветер, легко проникающий под тонкую ткань халата. Драко взглянул на нее с бесстрастным лицом, на котором выделялись живые глаза. Покачиваясь, он утрамбовывал почву вокруг растения.

Напряжение в груди начало отпускать, сердце свободно скакнуло, и Гермиона почувствовала, как запершило в горле. Она улыбнулась открытой, но немного дрожащей улыбкой, и Драко смотрел на нее пару мгновений, прежде чем снова перевести взгляд на куст. Он любил ее. Он все еще любил ее достаточно и, может, даже больше. А это означало, они двигаются дальше. И всё будет хорошо.

- Он убил ее, - проговорил Малфой , в утренней тишине его голос звучал громко и чисто.

Этого… Гермиона не ожидала.

- Кто кого убил?

- Кларк, в той книге. О мужчине, который отдал все свои деньги после смерти жены.

- О, - она не очень понимала, как ей нужно реагировать.

- Это всё было очень символично. Его жене становилось из-за него хуже и хуже - болезнь их брака, - но он ничего не предпринял. Не остановил это. И убил ее. Уничтожил ее любовь, ее присутствие в своей жизни. Он пожертвовал все деньги, на лечение рака – тот олицетворял собой ту заразу, которая погубила их брак. И чем больше он старался стереть память о ней, потому что это было слишком больно, и кем-то без нее стать, тем больше сходил с ума.

Гермиона ухватилась пальцами за подоконник – кожу обожгло холодом – и почувствовала, как ее обручальное кольцо цепляется за древесину. Она перевела глаза на его ободок, который сиял в утреннем солнце, пока Драко снова проверял растение. В этот раз оно не шелохнулось. Малфой фыркнул, отряхнул руки, и направился к ней.

- Я не желаю быть Кларком, Гермиона. Не хочу тебя убить.

Когда он остановился около окна, она задумчиво его оглядела и улыбнулась, как только он ухмыльнулся.

- Мне бы очень не понравилось быть убитой женой.

- Знаешь, они всегда допрашивают мужа первым. Слишком рискованно.

Гермиона хмыкнула, вздрогнув и съежившись, когда Драко коснулся ладонями ее щек. Она подождала, пока кожа привыкнет, склонила голову набок, приподняла плечо и зажала его левую кисть, грея.

- Не знаю. Думаю, ты бы умудрился выкрутиться.

- Пытаешься убедить меня избавиться от тебя? Потому что иногда… - он многозначительно замолчал, его большие пальцы поглаживали ее горло.

Гермиона коротко рассмеялась.

- Я буду преследовать тебя после смерти. Станешь человеком, под чьими половицами бьется сердце*.

- Ммм. Так я сойду с ума, - тихо пробормотал он, притягивая ее к себе ближе, вид его был решителен, а пальцы не дрожали.

- Полный безумец без меня.

Драко ухмыльнулся.

- Я в любом случае съеду с катушек, - проговорил он, и она прищурилась, но тут же поцеловала его раз, другой. – Но если такое случится, утащу тебя с собой.

- Клянешься?

- Корнями, - откликнулся он, крепко ее целуя.