Безжалостный [Алекс Эбботт] (fb2) читать онлайн

Алекс Эбботт Безжалостный

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Переводчик: Мария Касмынина

Редактор: Татьяна Трегулова

Вычитка: Дарья Алексеева

Оформление: Ольга Долгих

Обложка: Алёна Дьяченко

Переведено для группы: https://vk.com/belle_books

Любое копирование без ссылки на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Глава 1

Последний человек в мире, которого я когда-либо ожидала услышать снова – это моя злая мачеха-ведьма.

И вот я здесь, сижу в приемной ее офиса, листаю журнал, одновременно следя за администратором, который в десятый раз обещает, что Ребекка скоро меня примет.

Мои ноги покрыты мурашками, летняя жара снаружи липкая и влажная, потому на мне легкая одежда – юбка и майка, но теперь в офисном здании я чувствую себя так, словно застряла в холодильнике. Мои соски неудобно сморщились в лифчике, и я пытаюсь не дрожать.

Я должна быть сильной и уверенной в себе. Такой, какой вовсе не являюсь.

Даже не знаю, зачем согласилась встретиться с ней.

Полагаю, из-за любопытства. Мой отец всегда говорил, что это будет моим крахом, что я никогда не позволю чему-то произойти, даже если должна это сделать.

Нет, я знаю настоящую причину. Потому что Ребекка моя связующая ниточка с Дмитрием.

Моим сводным братом.

Человеком, которым я восхищаюсь больше всех в мире. И он бросил меня так же, как и его мать.

Дмитрий разбил мое сердце, и теперь Ребекка вновь вскрывает мои раны. Я пытаюсь игнорировать ее сообщения на телефоне, но каждый раз, собираясь их прочесть, представляю темные глаза Дмитрия, наполненные дьявольским ликованием.

Я помню ту ночь, проведенную вместе с ним, прежде чем разрушилась моя жизнь.

Журнал в моих руках полон глянцевых страниц о моде и людях, которые не похожи сами на себя. Я не понимаю этого. Зачем кому-то нанимать знаменитость для фотосессии, если они собираются просто манипулировать освещением и макияжем до тех пор, пока она не станет абсолютно другой?

Это то, за что платят наскучившие всем женщины, чтобы пожить чужой жизнью хотя бы чуть-чуть. Знаменитости за это не платят.

Я закатываю глаза и снова бросаю взгляд на администратора, которая улыбается мне сильнее, чем затянут пучок у нее голове. Мне жаль ее, честно. Если Ребекка такой же босс, какой была матерью... Тогда она холоднее льда и злее Круэллы^[1].

Сколько мне еще ждать?

Я смотрю на часы и поджимаю губы. После того, как сообщили о моем приходе, она держит меня здесь уже пятьдесят минут. Я с раздражением отбрасываю журнал в сторону и скрещиваю руки под грудью. Ребекка совсем не изменилась. Ни капельки, с тех пор как выгнала меня в «никуда» без единого цента.

Ей хватило одной ночи, чтобы вышвырнуть меня из особняка на улицу. Я знаю, бедная маленькая богатая девочка, да?

Ну, теперь я не богатая и не жалею об этом. По прошествии двух лет я обустроила свою жизнь. Чем очень горжусь.

Этого ей у меня не отнять.

Стук каблуков по полу выводит меня из ступора.

– Сара, дорогуша! – восклицает Ребекка с русским акцентом, как будто в прошлом между нами ничего не произошло.

Я смотрю на нее, и мое выражение лица становится кислым. Она выглядит еще лучше, чем я помню. Полагаю, для богатых хорошая пластическая хирургия не столько роскошь, сколько необходимость; ее светлые волосы убраны назад, чтобы открыть острые скулы и нос. Она выглядит моложе своих сорока пяти, как минимум лет на десять, и я мгновенно начинаю завидовать.

Мои платиновые волосы касаются лица, пока я накидываю на плечо свою сумочку, купленную в магазине уцененных товаров, и невозмутимо подхожу к ней.

«Не позволяй ей себя запугать», – мысленно умоляю я, пытаясь источать спокойствие, которое, конечно же, не чувствую. Внутри я в ужасе. Эта женщина – гадюка, она прожует меня и выплюнет, не задумываясь о том, что проглотить на завтрак, как это делают большинство людей.

Ребекка кладет руку на мое плечо, и я чувствую ее взгляд, зацепившийся за крылья между моими лопатками, черные чернила которых немного выцвели за эти годы. Мне было всего семнадцать, когда я сделала татуировку, но не жалею об этом, и не позволю ей заставить меня чувствовать раскаяние.

Я не предоставлю возможность управлять мною. И пришла сюда лишь из уважения к отцу. Это то, чего бы он хотел, и независимо от пути, которым он шел, будучи живим, я обязана чтить его память и попытаться стать лучше.

А вот ее кабинет вызывает у меня желание быть самой лучшей. Он больше, чем здание, в котором я работаю, и это не укладывается в голове. Кому нужен пентхаус для офиса? В дальнем конце помещения есть бар, стол для переговоров, кресла и стулья расставлены по комнате, но Ребекка ведет меня к своему столу, и я сажусь в ужасно неудобное кресло. Не удивлюсь, если сюда его принесли специально для меня.

Я располагаюсь напротив нее, и она миролюбиво мне улыбается. На ее лице это выглядит странно, словно ненависть, едва скрытая завесой вежливости и хорошими манерами.

Моя мачеха молча смотрит на меня, поэтому слово предоставляется мне.

– Хорошо выглядишь, – начинаю я ровным и недовольным тоном.

Ребекка позвала меня на Манхэттен, чтобы заставить пресмыкаться? Я не собираюсь прогибаться. Мне, возможно, и было нелегко последние два года, но я тяжелым трудом заработала все, что у меня есть, и не дам ей даже шанса засунуть мою гордость подальше.

– Спасибо, – искренне отвечает Ребекка, улыбаясь и не возвращая комплимент.

А потом появляется такое чувство, будто она что-то вспомнила. О том, что попросила меня встретиться с ней, и что явно чего-то от меня хочет. Что же, не имею ни малейшего понятия, но, кажется, если стереть обиду с выражения ее лица, то эта женщина выглядит отчаявшейся.

– Сара, дорогуша, я и так отняла у тебя много времени, не буду ходить вокруг да около. Ты помнишь моего сына Дмитрия?

Я смотрю на нее, как будто она только что сказала глупость, и честно говоря, это и произошло. Он мой сводный брат на протяжении вот уже семи лет, и я прожила с ним четыре года. После того, как мой отец скончался, Дмитрий, хотя всего на три года старше меня, остался единственным настоящим мужчиной в моей жизни. Мы были близки, как родные брат и сестра.

Пока ведьма не украла его у меня.

Я чувствую, как начинает дергаться глаз, и киваю головой.

– Хорошо, хорошо! – восклицает Ребекка и настолько фальшиво улыбается, что я с удовольствием вмазала бы ей по лицу, чтобы стереть эту улыбочку.

­­– Вы все еще общаетесь?

Еще один глупый вопрос.

– Нет. Не общаемся с тех пор, как ты обеспечила мне отсутствие крыши над головой в мой восемнадцатый день рождения, – с издевкой отвечаю я, от чего она прищуривается.

Для чего бы меня сюда не вызвали, это, наверное, важно. Я видела, как она теряла хладнокровие и из-за меньших вещей и, судя по тому, как Ребекка сжимает кулаки, эта женщина злится. Но отмалчивается и просто сверлит меня взглядом со злым выражением лица.

– Ну, хорошо, – холодно говорит она, прежде чем пытается смягчить удар улыбкой, – потому что у меня для тебя есть задание и лучше, если вы будете... контактировать.

– Задание?

Я не могу скрыть заинтересованность, вспыхивающую в моем голосе. Чего она хочет от меня, и какое отношение Дмитрий имеет ко всему этому?

Она улыбается моему любопытству и кивает.

– М-м-м, да. Я слышала от своих источников, что ты работаешь на «Апстрим Ко». Секретаршей... или кем-то в этом роде?

Какого черта? Она следит за мной? Откуда Ребекка знает, где я работаю? С тех пор как меня выгнали, я не слышала и не думала о ней. Единственная причина, по которой ей удалось дозвониться до меня – это старый сотовый телефон, который все еще при мне. В нем есть голосовая почта от отца, которую я не хочу потерять. Новый звонок от нее стал для меня сюрпризом.

– Как ты узнала об этом?

Ребекка сметает мою обеспокоенность своей ядовитой усмешкой.

– О, не беспокойся об этом.

– Ну, твои источники ошибаются. Я – библиотекарь.

Она закатывает глаза, поэтому складывается ощущение, что Ребекка знает об этом и просто проверяет мою реакцию.

– Независимо от того, чем ты там занимаешься, у меня есть кое-что более важное для тебя, и за что я готова заплатить. Господь знает, если бы это не было так ужасно, ты бы не сидела сегодня здесь, – говорит Ребекка, кривя свои надутые губы.

У меня поднимаются волосы на затылке, а вместе с ними поднимаюсь и я, чтобы уйти.

– Я не собираюсь сидеть здесь и терпеть снисходительное обращение, когда тебе нужна услуга. Я уже не маленькая девочка, Ребекка. И отлично справляюсь без твоих подачек все это время. Я пришла только затем, чтобы увидеть, осознала ли ты, что выгонять восемнадцатилетнюю девушку и оставлять ее без поддержки, было плохой идеей, но, видимо, ты довольна своим выбором.

– Разумеется, – говорит она, тоже вставая и нависая надо мной. – Ты сама это сказала. Ты справляешься и без моих подачек. Ты бесстрашная. Определенно. И поэтому я готова тебе заплатить непомерную плату просто, чтобы ты продолжала делать то, что делаешь, только вместо того, чтобы работать на «Апстрим», ты будешь трудиться для «Марала Корп».

Компания Дмитрия. Ребекка купила ее за год до того, как выгнала меня. А далее преподнесла ее в качестве подарка на его день рождения. Это было во всех новостях.

– Ты не должна отвечать мне сейчас, но это будет проверкой твоих навыков на прочность. Ты сможешь использовать свои способности фотографа, навыки бухгалтерии, и, в конце концов, я готова расстаться с половиной миллиона долларов за шесть месяцев твоей работы.

У меня отвисает челюсть.

Я хочу запротестовать, сказать ей, что она не сможет запугать меня и контролировать деньгами, но такое чувство, будто мои мысли и рот отключены. После тяжелых испытаний было бы так приятно просто иметь заначку. Не беспокоиться, как оплатить аренду или продуктовый чек.

И я солгу, если скажу, что мне лишь слегка любопытно, как это связано с Дмитрием. Воспоминания о нем возвращают такие постыдные мысли, которые я должна оттолкнуть. Их было легче игнорировать, когда я все вырезала из памяти. Черт, у него даже нет учетной записи в Facebook – я проверяла.

– Вот что мне нужно, чтобы ты сделала, – говорит Ребекка, принимая мое молчание за согласие, и я не ее успеваю прервать, – ты сблизишься с Дмитрием. Скажи ему, что скучала, или что-нибудь в этом роде, – напутствует она, отталкивая эмоциональные проявления, словно они ее раздражают. – Тебе любопытно, чем он занимается, и ты хотела бы помочь управлять его отчетами. И тогда ты просмотришь эти отчеты, принесешь мне их ксерокопии и получишь компенсацию.

Ребекка озвучивает это так просто, но я знаю, что есть что-то еще. Многое, скорее всего.

– Что мне искать? – спрашиваю я, стараясь не дать ей понять, что согласилась.

– Ничего, о чем ты должна беспокоиться. Просто сделай мне ксерокопии. И не позволяй ему ввести тебя в заблуждение, что есть только одна бухгалтерия. Это не так, и тебе нужно получить доступ ко всем документам. Если не справишься, ну, можешь попрощаться с деньгами. Однако я, – добавляет Ребекка, закатывая глаза, – заплачу тебе гроши чуть выше почасовой ставки в «Апстрим» независимо от того, окажешься ты полезной или нет.

Я ненавижу ее слова, желаю сопротивляться и спорить, но она дергает именно за те веревочки, за которые хочет, и ей удается управлять мной, но только не по тем причинам, о которых она думает.

Деньги и свобода, которые я смогу себе позволить? Никто в здравом уме от этого не откажется.

Но Дмитрий? Я никогда не смогу сказать ему «нет».

– Замечательно, – нежно улыбается мне Ребекка, протягивая стопку документов. – Мне нужно, чтобы ты подписала это, и закончим на этом.

Глава 2

Прошло два года, но когда я его вижу, ему удается заставить меня снова почувствовать себя маленькой девочкой.

Я позвонила Дмитрию и попросила встретиться, выпить кофе. Подумала, что это самый простой способ начать заново его узнавать, но, честно говоря, от мысли о шпионаже для Ребекки я все еще испытываю тошноту.

Конечно, мне нужны деньги.

Но глядя на него, сидящего за дальним столиком и разглядывающего улицы, я хочу его еще больше.

И это не очень хорошо. Бабочки в животе мучают меня, как будто абсолютно нормально испытывать такое волнение по отношению к брату.

Но это вовсе не так.

Я пытаюсь привести себя в чувства, в то время пока изучаю его глазами. Похоже, последние два года Дмитрий упорно тренировался и набрал мышечную массу. Даже под его рубашкой я вижу очертания грудных мышц, его руки огромные и, несомненно, покрыты несметным количеством татуировок.

Волосы короче, чем я помню, и зачесаны назад, благодаря чему его лицо открыто. А на сильном подбородке лишь намек на щетину заметен из любой точки помещения.

Заказываю свой напиток у стойки и задаюсь вопросом – что же я собираюсь сказать Дмитрию? После встречи с Ребеккой я прокручивала этот момент в голове тысячу раз за неделю, но до сих пор не понимаю, как все должно произойти.

Дело не в том, что я не решительная. Я собиралась подойти и обрушить на него свои кулаки со всей яростью за то, что бросил меня. Дмитрий – трус, раз прятался от меня так долго.

Но мне нужно с ним подружиться.

Я облизываю губы, когда бариста подает мне мой кофе, и иду к своему сводному брату.

К своей бывшей страсти.

На мне юбка, которая подчеркивает изгибы, и потрясающий танк-топ. Красное кружево обрамляет декольте, а татуировка на спине оказывается выставленной на всеобщее обозрение, когда я тихонько присаживаюсь на сиденье напротив него.

От него пахнет божественно.

Я пытаюсь держать себя в руках, чтобы не закатить глаза от удовольствия, но вместо этого смотрю на Дмитрия тяжелым взглядом, медленно расплываясь в улыбке. Рядом с ним мне сложно совладать с собой. Неважно, как сильно он меня злит, я в секунду становлюсь мягкой. Неважно, какой стойкой делает меня мир, но Дмитрий уничтожает всю мою защиту.

– Ну, привет, – практически рычит Дмитрий, когда наклоняется ко мне.

Его голос… завораживает меня. Я вовсе не горжусь этим. Это заставляет меня вспомнить, что он слишком хорошо все понимает.

Я сижу на стуле, стараясь не краснеть. Не допустить, чтобы бабочки взяли надо мной верх.

Но это труднее, чем я думала.

Одно дело попытаться быть с ним холодной, быть профессионалом. Вывалить весь гнев, злобу и ненависть, которую я испытываю последние два года из-за одиночества, ведь это он заставил меня все это чувствовать. И это только первый бой.

Но другое – видеть ухмылку на губах и вспоминать только о том, как его рот пробовал мой.

Я прикусываю нижнюю губу.

– Ну, привет, – пытаясь скрыть румянец за чашкой кофе, отвечаю я.

Мы смотрим друг на друга, своими темно-карими глазами Дмитрий рассматривает мое лицо, затем скользит взглядом ниже, отчего я вдруг чувствую себя неловко. Он видел меня такой уязвимой, такой беззащитной, а теперь я просто хочу забыть все это. В течение двух лет я боролась, хотела заблокировать от него свой разум, и вот он, выглядит лучше, чем когда-либо.

– Ты выглядишь чертовски хорошо, – говорит Дмитрий, его ухмылка становится похотливой, и скрывать розовый цвет больше не имеет смысла.

Спустя два года и стольких пролитых слез, и я все еще готова плясать под его хренову дудку. Я вся краснею, моя юбка внезапно становится слишком обтягивающей, а топ слишком теплым.

Большой рукой Дмитрий тянется под стол и сжимает мое колено, соприкасаясь пальцами с внутренней стороной бедра, отчего жар только нарастает.

Через мгновение я отстраняюсь. Не могу позволить себе поддаться в этот раз.

Не могу довериться снова.

Дмитрий поднимает брови, но его улыбка говорит мне все, что нужно знать. Я сменила осторожность на вызов, и ему это нравится.

Меня начинает подташнивать, нельзя отрицать испытываемое волнение.

– Речь не об этом, – говорю я, надеясь, что это прозвучало грубо.

Он улыбается еще шире и откидывается на спинку стула, сложив руки под подбородком, как наказанный ребенок.

– Тогда о чем, сестренка?

Его напоминание о наших отношениях разрывает меня пополам, и я пытаюсь скрыть это наряду со всеми другими неподдельными эмоциями.

– Я просто... мне не понравилось, как все у нас закончилось.

– И мне, – рычит Дмитрий, и его тепло снова передается моему телу.

Всего лишь однажды я уступила ему. Лишь той ночью, после которой никогда не слышала о нем снова.

– Не вешай мне лапшу на уши. Ты ни разу не ответил на мои сообщения.

Дмитрий пожимает плечами, как будто ничего страшного не произошло.

– Я был очень занят.

– Засранец, – огрызаюсь я, прежде чем делаю глоток кофе. Дмитрий пробирается мне под кожу, как никто другой не смеет мечтать.

Да он просто упивается этим. Вот что убивает меня, осуждения будут в любом случае, неважно соглашусь я или нет. Видя мою реакцию на него, он начинает злорадствовать. Если не обращаю внимания? Просто подталкивает меня все дальше и дальше, пока я не достигаю переломного момента.

– Тебе это нравится, – с почти дикой ухмылкой говорит Дмитрий. – И, кроме того, ты занималась своими делами. Встречалась с новыми людьми, заводила новых друзей...

– Три дня не имела крыши над головой?

– Точно, это тоже.

Я смотрю на него, ужасаясь, как легко он отпустил все это.

– Ты мог бы помочь мне, мать твою, – выплевываю я, больше не в состоянии сдерживаться.

Дмитрий жил избалованной легкой жизнью, и все потому, что у его мамы были проблемы со мной. Я даже не знаю, чем провинилась. Иногда я задаюсь вопросом, было ли это просто комплексом Белоснежки, или из-за того, что я слишком похожа на свою мать, но сомневаюсь, что когда-либо получу ответ.

– Мог, – соглашается он. – Но я не сделал этого. И теперь посмотри на себя. Безбашенная и, дай угадаю, ты еще более непокорная, чем раньше, – Дмитрий наклоняется, и я чувствую запах мяты в его дыхании. – Вот почему ты позвонила? Наконец, решила, что хочешь с моей помощью утереть ей нос? Отомстить дорогой мамочке?

Я снова ощущаю его руку на своей ноге и пальцы, которыми он скользит вдоль внутренней стороны моих бедер, чтобы ничего не испытывать я должна быть святой. Прошу свое тело не поддаваться этому наслаждению, жестокому поддразниванию в его голосе, но не могу устоять. Несмотря на мой гнев и унижение, он знает, что нужно сказать, чтобы превратить меня в масло.

– Отвали, – говорю я, хриплым голосом, но Дмитрий не останавливается. Мы находимся в центре переполненного кафе средь белого дня, и он лапает меня под столом.

Но хуже всего то, что мне это определенно нравится.

Точнее, это очень нравится моему телу.

– Люблю, когда ты притворяешься сумасшедшей, – рычит Дмитрий, пока подушечками своих пальцев оставляет отпечатки на мягкой части моих бедер. – Ты такая охрененно горячая, когда ведешь себя так, как будто не хочешь этого.

Затем он отстраняется, и, судя по самодовольному выражению лица мужчины, я понимаю, что выгляжу такой же разочарованной, какой себя и чувствую.

Дыхание сбивается, а мои нервы оказываются на пределе.

Я хочу уйти. Уйти и проигнорировать сделку с Ребеккой.

Но предложение Дмитрия удерживает меня на месте.

– Все не так, – неуверенно говорю я. – Я просто хочу, что мы принимали участие в жизни друг друга.

Его ухмылка растет, и я не представляю, как ему удается превратить мои слова в нечто грязное.

– Прекрати, – настаиваю я. – Я просто... я надеялась, что ты поможешь мне с работой, таким образом, у нас появится повод находиться рядом друг с другом и воссоединиться.

Надеюсь, что это звучит естественно, хотя его удивленное выражение не внушает мне доверия.

– Работа? Так вот о чем речь?

Дмитрий кажется разочарованным, и наклоняется, сужая глаза.

– Ты знаешь, если бы ты когда-либо действительно нуждалась в деньгах, Сара, я дал бы их тебе в мгновение ока. Твоя глупая гордость всегда мешала, и тебе необязательно работать для этого.

– Я не какая-нибудь нищая, Дмитрий, – выплевываю я с горечью, что даже для меня становиться неожиданностью. Но это правда. Я не собираюсь клянчить подачки, когда могу и настроена для этого работать.

Он вскидывает руки, защищаясь.

– Эй, Сара, я никогда не говорил, что ты нищая. Но мы все еще семья.

Я не знаю, почему его слова так раздражают меня, но это происходит. В течение двух лет мы не были семьей. В течение двух лет мы были меньше, чем незнакомцы, и теперь, когда он, наконец, вернулся в мою жизнь, он ведет себя так, будто ничего не случилось? Как будто всегда был щедрым и, разве что, чуть-чуть самовлюбленным?

Дмитрий знает, что ему не победить, поэтому просто кивает головой.

– Прекрасно-прекрасно. Итак, чем ты занимаешься? Все еще делаешь те странные фотографии?

– Они не странные, Дмитрий. Они о настоящей жизни.

– Несомненно, если так называется подглядывание за людьми и их фотографирование.

Его улыбка становится хитрой, ведь я так же, как и он, хорошо понимаю, о чем идет речь. Однажды Дмитрий был в бане, переодевался, а я пробралась к себе в комнату и высунулась из окна с камерой в руке, чтобы лучше его рассмотреть. Его сильное, великолепное тело на бесстыжем дисплее… Я думала, что дома никого нет.

Это был день, когда все между нами изменилось, а его поддразнивания усилились. Но не прошло и месяца, как меня выгнали.

По крайней мере, мы никогда не делали ничего, о чем бы я действительно сожалела. Ну, разве только что не потеряла с ним девственность. Черт, я ее вообще ни с кем не потеряла. Не по моральным причинам, просто… знаю, это глупо, но я жду правильного человека.

– Был всего раз, Дмитрий.

– Конечно, милая, я уверен, что это был единственный раз, когда ты поймала меня, в чем мать родила, но не единственный, когда ты меня хотела, – он облизывает нижнюю губу, дьявольски сузив глаза. – Скажи мне, что это неправда, и я возьму тебя на работу прямо сейчас.

Я недоверчиво смотрю на него и с трудом сглатываю. Единственная вещь, которую я не умею делать – это врать. Особенно ему. Дмитрий видел, как я лгала о стольких глупостях, и знает, как легко меня подловить.

– Это неправда, – говорю я, пытаясь казаться надменной и уверенной в себе. Но я в курсе того, что мои ресницы трепещут слишком долго, а Дмитрий выглядит так, будто только что выиграл крупный приз.

– Я знал это, – утверждает он, но не касается моей ноги. Просто позволяет неловкой тишине повиснуть между нами, пока я не отвожу взгляд.

– Слушай, я – бухгалтер. У меня нет диплома, но у меня есть опыт, и я, в самом деле, хороша в этом. Позволь мне помочь тебе, позволь получить больше опыта, и возможность чему-то впечатляющему появиться в моем резюме. Без диплома никуда не устроиться, и я не могу получить кредит, так как твоя мама неприлично богата.

– Последнее, что я слышал – тебе нравятся неприличные вещи...

– Дмитрий, остановись, – умоляю я, – это серьезно.

Он пожимает сильными плечами, из-за чего рубашка натягивается под размер его мышц.

– Сара, я не собираюсь оставлять тебя одну и без крыши над головой, когда ты просишь о помощи. Как только ты позвонила, ты уже получила то, что хотела. Я просто думаю, что ты хочешь чего-то еще, кроме должности бухгалтера.

Мое сердце подпрыгивает, и на секунду меня начинает мучить вопрос, знает ли он, что я за ним шпионю для Ребекки. Но когда чувствую его сильную руку, тянущуюся к моей ноге, и палец, игриво пробегающий по голени, я понимаю, что Дмитрий в неведении. Он просто думает, что я хочу секса.

Возможно, так оно и есть.

Так трудно быть молодой женщиной-девственницей, с каждым годом это кажется все более значимым, и все страшнее с этим расставаться. Полагаю, большинство разбираются с этой проблемой в колледже, но не так много возможностей потерять невинность, когда работаешь семьдесят часов в неделю, с трудом сводя концы с концами.

– Мы практически родные брат и сестра, Дмитрий. Может, не по рождению, но благодаря случаю.

Но наша связь не останавливает его ни на секунду.

– Все лучшее чувствуется неправильно в первый раз, Сара. Я не сержусь на тебя за то, что ты испугалась.

– Мне не было страшно! – снова лгу я.

– Не думай, что я забыл, насколько влажной ты была под моей рукой, Сара. Разве ты забыла, как сладко стонала, пока я целовал твое тело, и как умоляла об этом, прежде чем вдруг вспомнила о времени. Тебе было восемнадцать, не похоже, чтобы у тебя был комендантский час. И было лето, никакой школы.

Из-за нахлынувших воспоминаний я краснею. Картинка его, целующего меня между бедер, навсегда врезалась в мою память.

– Просто признай, что ты испугалась, а потом ушла, и мы договоримся.

Дмитрий так жесток!

Я смотрю на него, сглатываю и киваю.

– Мне было страшно, – на что он улыбается. – Значит, договорились? – спрашиваю я незнакомым мне голосом, звуча гораздо мягче и подогреваясь желанием.

– Я уже сказал, что ты получишь все, что захочешь, просто попроси, Сара. Слышать, как ты говоришь, что испугалась – вишенка на торте, – говорит он, вставая.

Дмитрий подходит ко мне, тянет руку и касается пальцами моей челюсти, заставляя еще раз на него посмотреть.

– Ты начинаешь завтра. Встретимся в моем офисе, – говорит он и кладет свою визитку на другую сторону стола. – Ты выглядишь гораздо смелее, чем когда я видел тебя в последний раз, – размышляет Дмитрий, прежде чем, наконец, уходит, оставив меня наедине со своими мыслями.

Глава 3

Начало дня поистине грандиозное. Во-первых, льет как из ведра. Первый настоящий дождь, а не просто маленькие осадки, которые наблюдаются в течение нескольких последних недель, и теперь в городе такая сырость, какой не было никогда. Из-за чего моя блузка безбожно прилипла к телу.

Во-вторых, меня обрызгал автомобиль, пока я ждала автобус.

А теперь?

– Господин Броков просил его не беспокоить, – шатенка зло таращится на меня, словно я ударила ее щенка, а не попросила о встрече с Дмитрием. Она, видимо, не согласна с тем, как я произнесла его имя, поэтому поправляет меня, делая акцент на его фамилии.

Я слегка удивлена, что он взял девичью фамилию Ребекки, учитывая, что мы до сих пор носим фамилию моего отца. Фэрфакс.

– Ну, сегодня мой первый день, – протестую я, держа подмышкой тяжелую коробку.

На самом деле я понятия не имею, чем собираюсь заниматься, но хочу быть подготовленной. Мои книги и фотоаппарат весят тонну, а эти каблуки убивают ноги. Почему я решила, что необходимо выглядеть как можно лучше?

Почему я так сильно беспокоюсь о том, чтобы ему понравиться?

«Потому что ты должна», – напоминаю я себе, но знаю – это ложь. Я поступаю так только потому, что это необходимо, или просто потому, что Ребекка болтает морковкой перед моим носом.

Это касается только меня, Дмитрия, и тех причин, по которым братец так спокойно меня оставил.

Остальное просто... идет как дополнение.

– Я знаю, – отвечает девушка за стойкой регистрации, и ее тон говорит о том, что ей плевать.

– Где мне присесть?

Она игнорирует меня, и мои щеки начинают гореть. Юбка на мне слишком обтягивающая, из-за чулок ноги адски зудят, каблуки слишком высоки, а блузка прилипла к груди, от чего я чувствую себя горячей штучкой.

Находясь в двух секундах от того, чтобы бросить свою коробку ей на голову, как в дверях появляется Дмитрий и просто крадет весь воздух из моих легких.

Я никогда не видела его таким. Это не просто деловой костюм, о нет. Дело в том, что костюм прилегает к телу, подчеркивая его плечи и руки, заставляя Дмитрия казаться еще более мощным. Его татуировки спрятаны, волосы зачесаны и уложены, а карие глаза теплеют, поскольку он замечает меня.

– Сара, – говорит Дмитрий, подходит ко мне и касается рукой моей поясницы, посылая волну дрожи.

Я знаю, что все это глупости, но это прикосновение кажется таким... значительным. Я не могу вообразить, как Дмитрий прикасается к другим сотрудникам таким же интимным и фамильярным способом.

– Джойс уже видела твои документы?

Предполагая, что он говорит о секретаре, я качаю головой, и шатенка вжимается в стол. Отлично, первый день, а я уже нажила себе врагов, даже не имея понятия, что сделала не так.

– Джойс, добавь Сару в систему прямо сейчас, – его тон жесткий, на грани угрозы. – Я сам покажу ей рабочее место, – говорит Дмитрий и больше не смотрит в сторону девушки.

Офис не очень большой, и с этим все еще трудно смириться. Я думаю, здесь работают около пятидесяти человек, в кабинках, захламляющих помещение изнутри. Я думаю, что меня проведут к одной из свободных, запримеченных мною, но мужчина проходит мимо всех них к двери, табличка которой гордо провозглашает: «Дмитрий Броков, Генеральный директор».

Дмитрий ведет меня в маленький кабинет, который расположен по соседству с его, и открывает дверь. Мне кажется, что раньше здесь находился кабинет его личного секретаря или кого-то в этом роде, потому что тут есть дверь, соединяющая кабинеты. Но он смотрит на меня так, словно это секрет, и я теперь с ним заодно.

Не стану лгать – это меня пугает. Я вдруг осознаю, что это все слишком быстро, слишком скоро и слишком напряженно. Особенно если я действительно собираюсь воткнуть нож ему в спину.

А почему, собственно, я не должна так поступать? Дмитрий, кажется, ни сколько не считает себя виновным в причиненной мне боли. Он не извинился, и даже не притворился, что сделал что-то неправильно, и это в свою очередь съедает меня изнутри.

Я чувствую, как источник моего гнева начинает закипать, и мне приходится задушить его на корню.

– Хороший вид, да? – спрашивает небрежно Дмитрий и, честно говоря, я сначала не заметила пейзаж, но он прав. Кабинет с видом на парк. Хотя мы находимся на четырнадцатом этаже, через стекло все еще можно услышать щебетание птиц. Пусть даже и очень тихо.

– Да, прекрасный, – говорю я, и Дмитрия не удивляет, что меня так впечатляет вид рабочего места. Он, очевидно, знает, в каких поганых местах я жила и работала, но позволяет мне освоиться.

– Я по другую сторону двери, Сара. Все время. По крайней мере, если я не на встречах. Так что если тебе когда-нибудь понадобится помощь...

Я понимаю, что его рука все еще на моей спине, и начинает опускаться все ниже. Весь мой гнев рассеивается, как дым, и заменяется жаром совсем иного рода.

Мы на людях, на нашем рабочем месте, ради Бога! Так почему же эта мысль так возбуждает, а не отталкивает? Неужели я хочу такой репутации? Я получила работу только из-за того, кем являюсь боссу?

У меня возникают нежелательные мысли.

«Люди могут даже не знать, что мы брат и сестра. У нас разные фамилии, разные акценты...»

Еще одна волна дрожи проходит по моей спине, и я прохожу в офис, роняя свою тяжелую коробку на стол.

– Спасибо, господин Броков, – говорю я и, повернувшись к нему лицом, вижу похотливый и озорной блеск в его глазах. Даже не хочу знать того, что стало этому причиной.

Я разглаживаю свою блузку и смотрю на него, пытаясь говорить без дрожи в голосе.

– Если бы Вы могли попросить кого-то рассказать мне о состоянии ваших отчетов...

– После того, как Джойс с тобой обращалась в приемной, сомневаюсь, что она скажет тебе верную информацию, – усмехается Дмитрий, и все встает на свои места.

Я украла ее работу?

Не удивительно, почему девушка уже меня ненавидит.

– Понимаю, – говорю я, нахмурившись и задумчиво облизывая губы.

Дмитрий кивает головой в сторону компьютера.

– Информация о входных данных пользователя находится в блокноте, все необходимые программы установлены. Копии документов в распечатанном виде хранятся в шкафу в дальнем углу моего офиса, ключи лежат на твоем столе. Копии есть только у нас с тобой, поэтому не потеряй их.

Дмитрий входит, и внезапно кабинет становится очень маленьким, его большое тело занимает так много места. Его близость высасывает из меня весь воздух.

Одно дело видеть его грубым и неформальным за чашечкой кофе, но, одевшись так, как сейчас, он выглядит сильнее. Мощнее. Если мой босс прикажет мне сделать что-то, что угодно, то я тут же сделаю. И это страшное ощущение, особенно когда пытаешься противостоять его чарам и забыть, к чему мы были так близки.

– Если я тебе понадоблюсь, – прорычал он, прожигая меня взглядом, – ты знаешь, где меня найти.

Затем Дмитрий исчезает за дверью, ведущей в его офис, и оставляет меня в мокрых трусиках и с застопорившимся пульсом.

Глава 4

Прошла всего лишь неделя. Я постоянно напоминаю себе об этом, потому что, по правде говоря, топчусь на месте. Его отчеты чисты, хотя я помню, что Ребекка сказала о других имеющихся у него бухгалтерских ведомостях. Это имеет смысл, потому что если он ведет сомнительную деятельность, то ему понадобятся чистые отчеты для аудиторов.

Хотя я, серьезно, понятия не имею, в чем Дмитрий может быть замешан. Его компания, кажется, действительно преуспевает, растет из года в год, и здесь нет никаких темных занятий. Работники, в основном, кажутся довольными и хорошо зарабатывают, ничего подозрительного нет.

Тем не менее, я знаю, что Дмитрий умный. Гораздо умнее, чем думает о нем большинство людей.

Но на кого он работает? И что, по мнению Ребекки, я должна найти?

От мыслей меня отвлекают звуки приветствия и аплодисментов, и я поднимаюсь из-за стола, посматривая на кабинки.

Это не Джойс, которая, как быстро выяснилось, мной недовольна. Все ведут себя, как будто я невидимая, и какая-то часть меня страдает по этому поводу, но другая надеется, что это к лучшему. В конце концов, я не собираюсь оставаться здесь надолго. Шесть месяцев работы, и затем я стану на полмиллиона богаче, отомщу Дмитрию, и могу делать все, что хочу.

К сожалению, когда я вижу, как Дмитрий стоит на столе, громко напевая песню «С Днем Рождения» одному из сотрудников, вспоминаю, чего действительно хочу. Я не могу сдержать улыбку, даже когда исчезаю в своем офисе и закрываю дверь.

Если они не хотят, чтобы я принимала участие в их праздниках, то у меня есть и более важные дела.

Например, проникнуть в кабинет Дмитрия и посмотреть, есть ли у него что-либо еще скрытое, чего я еще не нашла.

Каждый раз, когда я приходила, он был в кабинете, и дверь была открыта. Но в этот раз Дмитрий закрыл дверь, и я знаю, что он пробудет с сотрудниками, по крайней мере, в течение нескольких минут. Ведь директор должен съесть торт, если хочет быть таким боссом, каким позиционирует себя, верно?

Я проскальзываю в его офис, дневной свет освещает одну сторону рабочего стола. Шкаф для хранения документов, с которым я знакома, находится в ближайшем углу комнаты напротив стола, но есть и другой шкаф около двери, в который заглянуть шанса мне еще не предоставлялось.

Имеется также полка, хотя, не думаю, что на ней есть что-нибудь интересное.

Подходя к шкафу, я пытаюсь открыть один из ящиков и обнаруживаю его запертым.

Я хмурюсь, хотя в этом нет ничего неожиданного. Все, что должно быть скрытым, скорее всего, будет находиться под замком.

С любопытством я достаю связку ключей и пробую каждый, но ни один из них не подходит. К сожалению, для моего старшего брата, я научилась некоторым вещам, когда была в отчаянии и крала еду. Я достаю заколку из своих платиновых волос, и моя челка тут же падает на глаза, пока я удаляю кусочки пластика по краям.

Вставив импровизированную отмычку в замочную скважину, начинаю осторожно ее перемещать. Я не вскрывала замки более года, это требует стальных нервов, а когда я одна, когда вокруг ни души? Честно говоря, чувствую себя непобедимой. Сильной.

Появление других людей всегда возвращает меня к реальности.

Дергая ящик, я обнаруживаю, что он легко выдвигается, и удивляюсь, почему меня, так или иначе, волнует мнение других. Я гордо улыбаюсь себе, но видя беспорядок в документах, моя улыбка исчезает.

Как найти что-либо в таком бардаке? Есть папки, которые открыты на половину, остальные брошены друг на друга, и это похоже на хаос. Листы бумаги повсюду, на что я медленно выдыхаю.

Проделать такую работу по вскрытию замка и найти такое?

Пролистывая несколько страниц, я слышу стук в мою дверь.

– Дерьмо, – проклинаю я и, схватив несколько бумажек, задвигаю ящик и отхожу к шкафу для хранения документов, в котором содержится моя работа. Но наступает тишина. Никого.

Может, в конце концов, это не Дмитрий?

Я собираюсь вернуться в свой кабинет, когда слышу мягкую вибрацию, доносящуюся от его стола. Звук повторяется, я останавливаюсь и подхожу к нему. Не знаю, что ожидаю обнаружить. Это странное чувство – находиться в личном пространстве Дмитрия без его присутствия рядом.

Одно дело вломиться в его кабинет, но рабочий стол брата – это слишком.

Особенно, когда держу в руках его телефон, и смотрю на подсвеченный экран.

Входящий вызов: Слава Ромонов.

Я бросаю телефон обратно на стол, и меня окутывает страх.

Он опять связался со Славой?

Моя кровь холодеет, и я быстро ухожу. Возвращаясь в оцепенении в свой кабинет, мои мысли о шпионаже тут же исчезают.

Он что, снова с ним? Даже после ада, через который он прошел в прошлый раз?

У меня пересыхает во рту, и я усаживаюсь за свой стол. Еще четыре часа до конца рабочего дня, но понятия не имею, каким образом собираюсь их пережить.

Не теперь. Зная только что обнаруженную мной информацию.

Я была ребенком, когда Дмитрий и Слава начали вместе тусоваться, и, полагаю, все пытались защитить меня от этого. Никто не хотел, чтобы я узнала о беде, в которую они попали, но я слышала, как Ребекка все время по-русски кричала на Дмитрия.

Я не знала, во что они ввязались. Думала, что они были обычными мальчиками, которые бегали вокруг и дразнили девочек или что-то в этом роде. До тех пор, пока однажды ночью не заснула в кузове грузовика своего папы и не проснулась от звуков того, как они били парня лицом об асфальт.

Я была такой наивной.

Тук, тук, тук.

Я пугаюсь, глядя на дверь, как будто тот, кто стоит по другую сторону, может прочитать мои мысли. Откашливаясь, я пытаюсь вернуть свое самообладание, пока запихиваю украденные бумаги в свой ящик.

– Войдите, – говорю я четко, после чего появляется Дмитрий, его огромное тело заполняет дверной проем, пока он протягивает кусок ванильного торта с большим количеством глазури.

Двуличие Дмитрия.

Получает звонки от такого отморозка, как Слава.

Приносит мне торт, который я люблю.

Я хочу иметь больше самоконтроля и не улыбаться ему так взволнованно.

– Дмитрий, не стоило...

– Где ты была? Ты должна была прийти и отпраздновать с нами день рождения Карла. Я видел, как ты наблюдала за моим выступлением, – говорит он, поднимая брови и ухмыляясь. – Тебе следовало остаться.

– Им плевать на меня, – говорю я, пытаясь казаться беспечной.

– Не глупи, – отрицает Дмитрий и, улыбаясь, ставит тарелку на стол. Он протягивает руку и прикасается пальцами к моему лбу, отодвигая некоторые из моих беспорядочных платиновых прядей от лица, и заправляя мне их за ухо. – Ты потеряла свою заколку? – спрашивает он, и я вынуждена защищаться.

Ему нельзя знать.

– Я не помню, что закалывала ее сегодня, – отвечаю ему, на что Дмитрий просто кивает, но я вижу, что подозрение скрывается за его карими глазами. Или, может, это просто разыгрывается мое воображение.

– Ну, ты должна пойти выпить с нами сегодня вечером. Мы просто собираемся расслабиться, и это шанс для тебя со всеми познакомиться, – говорит Дмитрий, и мне настолько чертовски хочется согласиться, что можно потерять рассудок.

Но я знаю, что лучше не находиться с ним в темноте, наблюдая, как он пьет.

– Мне еще нет 21 года, – напоминаю я, на что он ухмыляется.

– Я знаю об этом, Сара, но я также знаю место, где возраст не имеет значения.

Мне приходится закатить глаза только лишь для того, чтоб скрыть искушение.

– Я знаю, в каких местах ты любишь зависать, Дмитрий, и мне это не интересно.

– Ах, но ты не знаешь места, куда мне нравится водить моих сотрудников после долгой рабочей недели, а твоя, держу пари, была долгой. Пока ты знакомилась со всеми моими счетами, – говорит он, рукой все еще касаясь моих волос и лаская, таким образом, который совсем неуместен на работе.

Но я просто смотрю на него в шоке, не зная, что и думать. О его прикосновениях, о жестоком отказе ему, или о его делах со Славой...

В горле по-прежнему сухо и, сглотнув, я отрицательно качаю головой.

– Возможно, в другой раз, – отвечаю я, и его рука исчезает, но все, чего мне хочется – это чувствовать, как те грубые пальцы снова прикасаются ко мне. Это так неправильно, что даже не верится. Особенно зная, какими вещами Дмитрий снова занимается.

– Ладно, если передумаешь, у тебя есть мой номер телефона, – произносит он, и на мгновение я застываю на месте.

Щурясь, Дмитрий отходит, и я понимаю, что рядом с ним необходимо быть осторожнее. Мой брат знает меня так долго, что может разглядеть любую мелочь о моем поведении и понять вероятное ее значение.

Очень проблематично шпионить за человеком, который знает меня, как свои пять пальцев.

– Да, – говорю я, и немного нерешительно он направляется обратно в свой кабинет, посылая любопытный взгляд, который совсем мне не понятен.

Глава 5

Последние две недели Дмитрий странно себя ведет. Не только по отношению ко мне. Каждый день он заходит в кабинет, закрывает дверь и практически не выходит. Даже дошло до того, что несколько раз он запирал дверь, соединявшую наши кабинеты, оставив меня без возможности получить файлы, которые мне необходимы для обновления своих цифровых копий.

К счастью для меня, сегодняшний деньпроходит быстро. Даже без аспекта шпионажа, я продолжаю напряженно трудиться, и каждый день приносит с собой свои проблемы и заботы.

Я была так этим поглощена, и Дмитрий был столь странным, что у меня даже не было возможности посмотреть украденные файлы.

Но в пятницу днем, в четыре тридцать, все уходят домой немного раньше, поэтому думаю, что это прекрасное время для их изучения.

Я потягиваюсь и убираюсь на столе, прежде чем подойти к дверям и запереть их. Последнее, что мне нужно, так это наткнуться на кого-нибудь, пока я этим занимаюсь. Вернувшись к своему рабочему столу, я вытаскиваю документы. У меня не было шанса даже увидеть, что в них, но теперь знаю – в них таблицы наших доходов и расходов.

На первый взгляд все выглядит правильно, баланс в конце сведен, и я вздыхаю. Получается, я просто вломилась в офис моего сводного брата и украла устаревшие отчеты о доходах, которые выглядят так, словно их нужно отправить в измельчитель.

Читаю надпись «конфиденциально» в нижнем углу, и снова вздыхаю. Совершенно неинтересная информация.

Отодвинув отчет в сторону, я как раз собираюсь встать и выбросить его, но присматриваюсь к дате в верхнем углу.

Июль? Это моя первая неделя работы здесь, и у меня совсем другие цифры. Я это знаю, потому что у меня пунктик насчет закономерностей в цифрах, и эти отличаются. Сев обратно, я снова сканирую таблицу, наморщив от любопытства брови.

Означает ли это, что Ребекка права? Неужели Дмитрий действительно крадет деньги у своей собственной компании?

У нее?

Это не имеет смысла.

Я вижу, что здесь есть и другие месяцы, и нахожу февральский отчет. Поворачиваясь к монитору, я вывожу на экран бюджет на тот месяц, и здесь тоже баланс не сходится.

«Это может ничего не значить, – упрекаю я себя. – Ты просто ищешь доказательства, чтобы можно было получить свои деньги. Это, скорее всего, просто старые данные».

Но на нем печать окончательной копии, и я не могу это проигнорировать, нутром чуя, что что-то происходит. Особенно с Дмитрием, вернувшимся в компанию Славы. Эта скотина – плохая новость, и он опасен, как черт.

Но если брат управляет схемой отмывания денег, то для чего он этим занимается? И почему?

Ох, Дмитрий, в какую хрень ты ввязался?

Глава 6

Я не могу спросить у Джойс о своей находке. Эта женщина невзлюбила меня с первого дня. Я тогда не понимала, что украла ее работу, но с тех пор, она холодна и почти жестока. Все, о чем можно ей сообщить – это что копировальное устройство заблокировалось, прежде чем я начала его использовать, и что самой мне с ним не разобраться. Или спросить о том, почему она пошла на обед и не пригласила меня.

Такие вот маленькие пассивно-агрессивные ситуации. Плюс, это не значит, что я не замечаю, как никто даже не смотрит на меня, когда Джойс рядом. Могу представить, что девушка говорит обо мне за моей спиной.

Но это не мое дело. Предполагается, что я здесь ненадолго, пока не выясню, что же творится у Дмитрия. Тогда Джойс сможет вернуться к своей работе.

Если у нее она все еще будет. Думаю, если девушка замешана в этой схеме, то может оказаться в тюрьме. Хотя мысль о том, как Ребекка звонит в полицию и сдает Дмитрия, кажется невероятной. Честно говоря, я бы также никогда не поверила, что она наймет кого-то просмотреть его финансовые отчеты.

Я шагаю туда-сюда по периметру своего офиса. Уже перевалило за восемь вечера, но мне не хочется уезжать домой. Я все еще что-то упускаю. Что-то большое.

Все разъехались по домам несколько часов назад, и тишина здания сводит меня с ума. Мои двери все еще заперты, и я не уверена, чувствую ли себя в ловушке или же в безопасности.

Я подхожу к двери Дмитрия и мягко ее касаюсь, потому что не уверена, хочу ли продолжать начатое расследование. И обнаружить вещи, которые мой сводный брат пытается спрятать от меня за его очаровательной улыбкой и грубыми предложениями. Он обещал мне, что покончит с той жизнью, избавится от необходимости в острых ощущениях опасности.

В моем животе, словно, образовывается яма.

Если Ребекка права, то все гораздо хуже того, что Дмитрий ворует у нее деньги. Она вообще это понимает?

* * * 

Я не знаю, почему решила спать в грузовике той ночью. В особняке просто ощущалось какое-то угнетение после потери моего папы, и мне нужно было оттуда выбраться. Это было любимое детище отца, старый грузовик, который находился в процессе восстановления, когда он умер.

Я понимаю, что грузовик двигается, когда нахожусь уже далеко от дома. Это похоже на сон, и через открытое окно я слышу голос Дмитрия.

– Антон облажался в последний раз.

Дмитрий на три года старше меня, и его слова посылают волну холода по моему позвоночнику. Я никогда не слышала его таким злым.

– Он будет на складе, туда его привезет Виктор.

Богатый, русский акцент Славы труднее понять, но я его узнаю. Он немного старше Дмитрия, и намного холоднее. Всякий раз, когда он рядом, я чувствую легкое недомогание.

– Эта шестерка? – снова прозвучал голос Дмитрия, и странное, русское слово, которое я никогда не слышала, срывается с его языка.

– Да, – утвердительно отвечает Слава. – Авторитет надеется, что его скоро продвинут.

Продвинут откуда? Куда? Это не имеет никакого смысла. Ветер проносится мимо моей головы, и я опускаюсь ниже. Не знаю, почему мне так страшно. Это всего лишь Дмитрий. Он никогда не обижал меня.

Но мое чутье подсказывает, что мне нельзя быть пойманной. Что все, что произойдет сегодня, я не захочу увидеть.

Мы оказываемся на складе. Здесь очень темно, но дрожащие уличные фонари проливают достаточно тусклого света вдоль заброшенной стоянки. Бетон наполовину разворочен, так как строительство было начато, а затем заброшено на полпути. Я не знаю, где мы находимся, и холодный ветерок щиплет мою кожу.

Дмитрий и Слава оставляют грузовик со мной в кузове, и мой инстинкт говорит мне, что они понятия не имеют о моем местонахождении. Я не вижу их, поскольку они выходят из моего поля зрения, но могу слышать, как их ботинки со стальным носком ступают по гравию. Их шаги неторопливые и размеренные, не такие осторожные. Кажется, что они просто тянут время.

– Куда Виктор его дел? – спрашивает Дмитрий в нескольких футах от меня.

– Привязал к столбу, – отвечает Слава, и наступает пауза. – Там.

Я хочу домой. Я боюсь. Это кошмар, я знаю это, и изо всех сил стараюсь не закричать. Щипаю себя за голые руки, но не вскакиваю в своей теплой, удобной кровати. Все-таки я на жестком, ребристом полу грузовика, слушаю, как удаляются шаги Славы и Дмитрия.

Что случится, если они меня поймают?

«Дмитрий никогда меня не обидит», – обещаю я себе, но слова звучат как-то невесело, даже в моей голове. Никогда бы не подумала, что Дмитрий поедет куда-то посреди ночи, заниматься непонятно чем.

– Ты, гребанный стукач, – раздается рычащий голос Славы, он использует слова как английские, так и русские. Он, вероятно, на расстоянии тридцати футов от меня, но я могу услышать звук кулака, врезающегося в тело. Кто-то хрюкает от боли, и я прикрываю рот руками, чтобы подавить крик.

Что Дмитрий здесь делает? Почему они избивают этого мужчину?

Несмотря на то, что я прожила с Дмитрием и Ребеккой уже более трех лет, мой навык русского язык по-прежнему не так хорош. Они редко говорят на нем в моем присутствии, а когда делают это, то я мало что понимаю.

Раздается еще один звук, кулак попал во что-то мясистое, и я поджимаю под себя ноги. Понятия не имею, сколько времени мы уже тут находимся, теряясь в звуках ругательств, криков и ударов рук и ног.

А потом голос, который я не узнаю – Антон – начинает причитать совсем на другом языке. Он мягче, чем русский, более лиричный.

– Pieta!^[2] – кричит он, и я не могу понять, это французский язык или, возможно, итальянский. – Пощадите! Пощадите!

Пинки прекращаются, и голос Дмитрия рычит.

– Ты должен был принести нам информацию о своем боссе, а не сделать наоборот!

Парня еще сильнее пинают ногами, и мне интересно, может ли кто-нибудь нас услышать. Может ли кто-нибудь появиться и спасти этого человека от страданий. Я представляю его всего в синяках, ушибах, рыдающего и извиняющегося.

– Они собирались убить мою жену!

– Я собираюсь сделать кое-что похуже, – клянется Слава, и я могу сказать, что он говорит это всерьез.

Что происходит? Дмитрий и я живем в огромном доме, у нас есть все, что мы могли когда-либо хотеть. У моего отца было столько денег, что он не знал, куда их потратить, и как только Ребекка вошла в его жизнь, деньги были всем, что она в нем видела. Но мы с Дмитрием никогда и ни в чем не нуждались.

Так почему же он находится на парковке с человеком, который клянется совершить что-то ужаснее, чем убийство жены этого парня?

* * * 

Я просыпаюсь в холодном поту, уставившись в потолок. У меня не было этого кошмара несколько лет, но судя по тому, что я видела и слышала, он имеет смысл, ведь последнее время мои мысли крутятся вокруг этого.

Особенно после того, как я взглянула на Славу и поняла, что тот отсидел в тюрьме, когда стал оказывать покровительство от лица русской мафии.

У меня мутит в желудке, и я не знаю, что делать. Мне нельзя доверять Ребекке. Понятия не имею, какой информацией она владеет, но она никогда не заботится обо мне. Она просто держала меня в доме до восемнадцатилетия, чтобы почувствовать себя мученицей после смерти отца.

Единственный человек, к которому я могу пойти – это Дмитрий. Это означает, что мне нужно проглотить свою гордость и попытаться заставить его открыться мне. Никаких игр, больше никакого хождения вокруг да около.

Он должен мне все рассказать, или я могу пригрозить ему…

«Чем, Сара? Походом в полицию? Или тем, что он попадет в тюрьму?» – я качаю головой. Понимаю, что не стану этого делать, особенно если Дмитрий работает с мафией.

«Возможно, это не то, чем кажется», – пытаюсь убедить я себя, но знаю это напрасно. Он связан со Славой, и из компании Дмитрия пропадают деньги, теперь нет никаких сомнений, что эти два события связаны между собой. Я просто никак не могу собрать их воедино.

Я надеваю какие-то джинсы и чистую футболку. Сейчас два часа ночи, но мне плевать. Это не может больше ждать. Я схожу с ума, и если не могу в этом разобраться, то Дмитрий поможет мне. Просто заставлю его признаться, скрыв тот факт, что Ребекка наняла меня.

Но не странно ли, что новый бухгалтер заметил некоторые нарушения и сам приехал доложить о них своему боссу?

Я не успеваю об этом подумать, потому что уже выхожу из дома. Моя соседка по комнате уже спит, я быстро иду пешком до метро, пока ночь окутывает меня, словно одеяло. Я люблю ночь. Понятия не имею почему. Знаю, что должно быть страшновато, гулять в два часа ночи в одиночестве, но меня наполняет умиротворенность.

Безмятежность.

Иду к теплу тоннеля метро и жду следующего поезда. Я узнала, где находится новый дом Дмитрия – не далеко от офиса – из почтового конверта с адресом, который он оставил на своем столе. Я опускаюсь на пластиковое сидение, и мне интересно, как сильно он разозлится на меня за то, что я его разбужу.

Если Дмитрий вообще дома.

Блин, сейчас два часа ночи, суббота, в конце концов. Что делать, если его нет?

«Что, если он с кем-то?» – от этой мысли моя кровь вскипает, и, кажется, будет немного правильным прервать его, если тот не один. Волна ревности проходит через меня без моего на то разрешения.

«Он твой сводный брат, Сара. Ты не должна так реагировать, если он кого-то найдет». Умом я понимаю, что это правильно, но это не помогает моему беспокойству, и поездка внезапно кажется такой длинной.

«Я просто переживаю о том, во что он ввязался», – пытаюсь напомнить себе, но теперь, когда мысль о другой женщине с ним застревает в моей голове, то все остальное просто перестает иметь значение, кроме паранойи, что ему на меня плевать.

От метро до дома Дмитрия идти недалеко, хотя с каждым шагом мое беспокойство лишь подкрепляется. Мне стоит просто развернуться. Просто забыть об этом сумасшедшем деле. Я потрясена воспоминаниями о том, что Дмитрий и Слава сделали с тем парнем, но это не повод будить его посреди ночи.

Уверена, что это все полная хрень. Трусиха. Мне нужен предлог, чтобы развернуться и притвориться, что ничего не произошло.

Я захожу в большой холл многоквартирного жилого комплекса и оказываюсь немного напуганной присутствием здесь охраны.

«О нет», – я вздрагиваю внутри.

Я представляю, как подхожу к его двери, врываясь без приглашения, и застаю его врасплох. Каким-то образом я забыла, что Ребекка дала мне пинка под зад и забрала все деньги моего отца, но Дмитрий – генеральный директор и все еще греховно богат.

Особенно, если замешан в том, о чем я думаю.

Я подхожу к охраннику со строгим, глупым лицом, и пытаюсь подарить ему свою самую очаровательную улыбку.

– Здравствуйте, мне нужно пройти в комнату 1510.

Он смотрит на меня, не такой уж и сонный, каким я ожидала его увидеть в столь поздний час, и скрещивает руки на груди в ожидании.

– К господину Брокову? – добавляю я нервно, и он тянется к телефону.

У меня плохое предчувствие. Мне следовало просто пойти домой, взять деньги, которые я заработала у Ребекки и... уйти от всего. Сбежать от Дмитрия.

И вот она я, иду к нему домой в полтретьего утра.

«Как ты думаешь, что произойдет?», – упрекаю сама себя, но внутри все трепещет от скрытого волнения. Независимо от того, во что он втянут, я не могу не принимать во внимание эмоции, которые Дмитрий во мне вызывает. Но буду отрицать их до конца света.

После того, как брат просто бросил меня, словно кусок старого мяса? Я пообещала себе, что никогда не пройду через это снова.

Так почему я переполнена этим странным и томным волнением? Почему мое тело больше убеждено в том, что это что-то захватывающее, а не ужасающее?

– Как вас зовут? – спрашивает охранник, выводя меня из ступора.

– Сара, – отвечаю я мягко, – Сара Фэрфакс.

Он повторяет мое имя, прежде чем повесить трубку, и жестом показывает мне следовать за ним к лифту. Мы идем молча, он вставляет ключ в замок, нажимает на 15-й этаж и сопровождает меня. Поездка на лифте кажется такой долгой и такой короткой одновременно, а мое сердце бьется настолько сильно, что его стук отдается в ребрах.

Я должна была спать дома и смотреть десятый сон. Должна была просто постараться уснуть после пробуждения от моего кошмара, не пытаясь убедить Дмитрия во всем признаться.

Хромированные двери лифта открываются, и я вижу шикарный коридор, украшенный красочными картинами и неброскими декорациями. Охранник ждет, когда я выйду из лифта, и спускается обратно на свой пост.

Мои ноги становятся свинцовыми, пока я добираюсь до его квартиры. Что мне ему сказать? «Привет, Дмитрий, ты связан с русской мафией?».

Я качаю головой.

Нужно быть скромнее.

Его дверь распахнута, но я боюсь входить. Как только я перешагну порог, пути назад не будет.

«Как думаешь, насколько ты сильная?», – спрашиваю я себя, иронизируя по этому вопросу. Я не боюсь. Я не собираюсь бежать.

Зайдя вовнутрь, вижу Дмитрия на кухне и слышу звон льда в стакане.

Я закрываю за собой дверь на замок, и мужчина протягивает мне напиток.

– Знаю, что тебе нельзя пить в клубе, но думаю, если уж ты разбудила меня в такой час, то, скорее всего, тебе это понадобится.

Его усмешка становится дьявольской, но ни его слова и ни эта ухмылка уносят мои мысли далеко-далеко.

А то, что единственная одежда на нем – это свободные штаны с низкой посадкой. Его великолепная грудь и руки полностью обнажены, и можно составить длинный список татуировок, которыми отмечена его кожа. Розы и черепа, звезды и кресты, и все они связаны друг с другом. Они будто все по отдельности, но в тоже время являются частью единого рисунка. Их стало намного больше с тех пор, как я видела его в последний раз без рубашки.

Должно быть, я рассматриваю его дольше положенного, потому что Дмитрий пальцем приподнимает мой подбородок и пристально смотрит мне в глаза.

– Итак, ты, наконец, решила сдаться? – интересуется он, прежде чем одним глотком выпить водку и поставить пустой стакан на столик. Дмитрий практически прижимает меня к запертой двери, и мне передается мужское тепло, исходящее от него.

Должно быть, он спал, потому что его слова имеют определенную остроту и напористость, перед которыми я едва могу устоять и отступаю.

– Дмитрий, – стону я, выпивая свою порцию водки, но в отличие от него гримасничаю, поскольку жидкость обжигает горло.

Я открываю глаза, мужчина все еще нависает надо мной, растягивая губы в мрачной усмешке. Не понимаю, как ему это удается. В течение дня Дмитрий выглядит профессионально, аккуратно и собрано.

Но здесь в тишине и безопасности своего дома, без рубашки и с глазами, светящимися от голода – он открывается с другой стороны. Той, что сводит меня с ума.

«Он опасен, Сара», – я умоляю себя помнить об этом, но мой разум замутнен его близостью, и моя решимость уже дрогнула, поэтому единственное, что я могу сделать, это переключиться на тот гнев, который живет во мне на протяжении вот уже двух лет.

Я проталкиваюсь мимо него и допиваю свой напиток, оставляя пустой стакан на столе. Алкоголь немного развязывает мой язык, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Дмитрия.

– Ты не можешь так обращаться со мной, – говорю я, в моем голосе звучат ядовитые нотки, к которым я не привыкла, но его это забавляет.

Я ненавижу это. Ему должно быть плохо, он должен переживать за себя, за меня, да за что угодно.

Почему же он выглядит так чертовски возбуждающе?

– Как обращаться? То есть, позволять тебе врываться в мой дом без предупреждения в два часа ночи?

Ну... когда он так говорит....

Злость во мне готова выплеснуться наружу, и это не поддается никакой логике.

– С тех пор, как я начала работать на тебя, ты избегаешь меня, за исключением тех моментов, когда хочешь меня помучить, – отвечаю я с болью в голосе. И понимаю, что это не совсем является правдой. Мы часто видимся. Но этого недостаточно. Не на такие отношения я надеялась, когда позволила ему вернуться в мою жизнь.

Не знаю, чего я хотела, но точно не этого.

– А-а-а-а, – говорит Дмитрий, ступая ко мне босыми ногами. – Так моя младшая сестренка чувствует себя брошенной, когда к ней относятся как к простому сотруднику? – иронизирует он, и вдруг я оказываюсь прижатой спиной к барной стойке.

Я смотрю на него.

Как ему удается продолжать загонять меня в угол?

– Никем другим я быть не хочу, – протестую я.

Но знаю, что это лукавство, поскольку его ухмылка становится шире.

Его рука тянется к моей шее, большой палец давит на ямочку у основания, и его карие глаза надоедливо изучают меня.

– А прозвучало это совсем по-другому, – воркует Дмитрий, отчего мои соски твердеют. Жаль, я не надела лифчик, потому что очень торопилась, и теперь слабый контур моего возбуждения был неприлично заметен.

Я не могу думать, когда своей грубой рукой он давит на меня, я задыхаюсь в его присутствии и не могу уйти.

– Вовсе нет, – звучит мой вялый протест, но мое сердце колотится так быстро, что я едва могу понять свои мысли. Мне не следовало приходить сюда. Мне следовало валяться в своей постели.

Дмитрий протягивает другую руку и касается моего бедра, потом поднимает ее вверх, пряча под моей футболкой.

– Так почему же ты здесь, Сара? Умоляешь меня прекратить мучить тебя?

Его глаза горят от похоти, и он придвигается ко мне так, что его тело практически касается моего. Я в ярких красках вспоминаю последний раз, когда оказалась в таком же положении, и вещи, которые он делал, заставляя мое тело петь.

Но я поклялась себе, что никогда не позволю этому случиться вновь после того, как он оставил меня с разбитым сердцем на следующее утро.

Я шлепаю его по руке и прохожу в гостиную, где разворачиваюсь и впиваюсь в него взглядом.

– Я не какая-то одноразовая игрушка, с которой можно поиграть, а потом забыть, Дмитрий, несмотря на то, что ты именно так и думаешь!

Он смеется, когда преследует меня, будто зверь, играющий со своей добычей.

– Это не похоже на то, что произошло между нами в прошлый раз, – говорит он и продолжает идти ко мне, пока я, в свою очередь, продолжаю отступать. Моя задница прижимается к подлокотнику дивана, и я вынуждена остановиться, поскольку Дмитрий подходит еще ближе. – И ты не можешь отрицать, что тебе это понравилось.

Я краснею и осознаю, что он прав. Я наслаждалась происходящим до утра, а затем все превратилось в хаос. Воспоминания вызывают тепло в моем теле, которое не приветствуется. Я пытаюсь оставаться сильной, чтобы поговорить с ним о... чем?

«О деньгах», – напоминаю я себе, но понимаю, что не об этом речь. Деньги могли бы подождать и до понедельника.

Суть вопроса в том, что они вместе со Славой избили того парня. От этого меня бросило в пот, наполнило гневом и возбуждением, которые не чувствовала уже несколько лет. Но я должна была увидеть Дмитрия прежде, чем моя логика свела бы меня с ума.

– Не понравилось, – лгу я, и он захватывает в кулак ткань футболки и дергает меня к себе, гневно смотря мне в глаза.

– Тогда почему твои губы дрожат? – спрашивает Дмитрий, и я сожалею, что солгала ему. Он знает все признаки моей лжи. Маленькие, скрытые особенности, о которых никто не догадывается, но он видит их все.

– Просто так, – бормочу я, но проигрываю. Я знаю, что, бл*ть, проигрываю.

И я хочу проиграть.

Возможно, в этом все и дело. Стать побежденной. Поддаться страсти. Позволить себе почувствовать эти сильные эмоции еще раз.

Дмитрий делает шаг ближе и наклоняет меня назад, опасно удерживая над диваном, в то время как его ноги вжимаются между моими.

– Зачем ты пришла сюда, Сара? – с нажимом произносит он, и его вопрос напоминает мне о неправильности ситуации. Несколько лет мы жили под одной крышей, вместе росли.

Почему он будоражит мою кровь? Почему я не могу отрицать, как сильно его хочу? Почему я никогда не искала другого мужчину, который бы меня заинтересовал?

Дмитрий обхватывает меня свободной рукой.

– Если ты захочешь, чтобы я остановился, просто скажи слово, – усмехается он, и я мгновенно понимаю, что он имеет в виду. Это глупая вещь, которую мы придумали, когда начинали бороться, будучи детьми. Этакий детский пароль. Дядя. Это все, что я должна сказать, чтобы признать свое поражение и заставить его отступить.

Так почему же я немедленно его не произношу, когда его грубые подушечки пальцев начинают скользить по моей коже вдоль ребер, играя на них, как на инструменте? Я закрываю глаза и попытаюсь отойти назад, но отходить некуда.

– Остановись, – похотливо шепчу я.

Его губы приближаются к моему уху, овевая теплым дыханием.

– Неверное слово.

Мои пальцы впиваются в кожаную обивку дивана, и я отклоняюсь назад, но Дмитрий ловит меня, рукой касаясь моего бедра и удерживая его; немного сдвинувшись, я упираюсь в его пульсирующий жар. Между нами хлопок и джинсовая ткань, но, тем не менее, я чувствую его, как он горит из-за меня.

Мы никогда не доходили до конца, и я зареклась, что не окажусь в такой же ситуации с ним снова, но я беспомощна, не в состоянии остановиться.

«Он может быть связан с мафией, – напоминаю себе. – Избиение людей – это только начало. Он монстр, Сара».

Но моему телу, кажется, плевать. Дмитрий нужен мне. Только на одну ночь, просто, чтобы выкинуть его из головы. Забыть всех, кто кружил в моих мыслях в течение предыдущих двух лет. «Даже если Дмитрий разбил мое сердце, осколки все еще принадлежат ему, и это единственный способ вернуть свое», – слабо убеждаю я сама себя.

Он трется об меня, и я понимаю, что победа за ним.

Дмитрий понимает, что победил.

Мои протесты становятся слабыми и жалкими, но, когда своим ртом он пожирает мой, и я ощущаю вкус водки, мой мир внезапно становится спокойным. Как центр урагана. Знаю, что он кружит вокруг меня, и я получаю свой миг блаженства среди мучений.

Я прижимаюсь к Дмитрию, желая попробовать его, почувствовать губы и ощутить танец наших языков.

– Ты знаешь, как мне нравится, когда ты притворяешься, что не хочешь меня, – выдыхает он, и я тут же теряюсь в нем. Не могу больше думать ни о чем, кроме как о пульсирующем члене, зажатом между нами.

Я сглатываю, когда Дмитрий снова прижимается своими губами к моим, и осознаю, какая внутри него разрастается буря. И нет ничего, что могло бы сдержать его, что могло бы скрыть и мое возбуждение.

Дмитрий отпускает мое бедро, перемещает свою руку под футболку и находит мою обнаженную грудь. Мужчина издает стон, который проходит через каждую частичку меня, и я не могу ничего поделать с тем, как напрягаются мои соски, возбужденные его жесткими пальцами.

– Тебе следовало сдаться гораздо раньше, – говорит Дмитрий, теребя мой сосок в дразнящей, игривой манере, что противоречит его твердым мышцам и убийственному взгляду.

Мне страшно. Я боюсь тех неприятностей, в которые он себя втянул. В этом нет никаких сомнений.

Но еще больше пугает то, как эти страхи разжигают мою страсть вместо того, чтобы гасить ее.

Обернув ноги вокруг его талии, я ощущаю, как Дмитрий осторожно начинает тереться об меня, из-за чего невозможно сдержаться, и с моих губ срывается стон. Я видела его голым и прежде, шпионила за ним, когда он повзрослел, касалась его своими пальцами, когда мы виделись в последний раз, но это что-то совершенно иное.

Не то чтобы огонь между нами погас, наоборот, он разгорелся еще жарче, чем когда-либо.

Дмитрий кусает мою губу, оттягивая ее, и эта маленькая искорка боли заставляет меня дрожать.

– Скажи, что ты этого хочешь, Сара, – умоляет он, и подчеркивает собственные слова очень легким толчком.

Мой разум в тумане, наполненном похотью и возбуждением. Он – мой сводный брат, мой босс, и я понимаю, что это все так чертовски неправильно. Я должна убежать от него, от его матери и от всего этого дерьма, которое пришло в мою жизнь благодаря им.

– Я хочу тебя, – вместо этого стону я, как трусливый зверек.

Я должна остановить это. Должна остановить, прежде чем все зайдет слишком далеко, прежде чем я пересеку границы. С ума сойти, Дмитрий преступник, но заставляет меня пылать, как лесной пожар, и, когда он толкает меня на диван, я чувствую себя маленькой. Ощущаю себя такой нежной в его жесткой хватке.

Он прижимает меня своим весом, твердыми мышцами вдавливая в мягкий, кожаный диван.

Дмитрий прокладывает дорожку из поцелуев по моей шее, я тяжело дышу, изо всех сил пытаясь не зацикливаться на том, что его поцелуи посылают искры вниз от живота прямо к клитору.

– Остановись, – снова вздыхаю я, его щетина царапает кожу у ключиц, пока пальцами он сбрасывает мою майку, направляя рот к набухшему розовому соску. Я так возбуждена, что это смешно. Мои трусики уже расплавились, и я выгибаю спину, ведь Дмитрий отказывается меня слушать.

«Потому что ты не использовала слово», – упрекаю сама себя, но понимаю, что сознательно не произношу его.

Я не хочу, чтобы он останавливался.

Пальцами Дмитрий расстегивает кнопки на моих джинсах, и я оказываюсь близко к тому краю, откуда нет возврата. Мы можем просто сделать это. Посмотреть, что я упустила два года назад, почувствовать, как он лишает меня девственности.

Тепло нарастает в моем животе с дикой интенсивностью, когда я думаю о том, как будут ощущаться его руки и тело, когда он будет делать меня своей.

«Нужно ли ему это? Ты просто очередное завоевание. Запретный плод, значащий для него еще меньше, чем ничего».

Эта мысль срывает страшное слово с моих губ.

– Дядя, – выдыхаю я, когда чувствую его пальцы на своих трусиках, и вдруг все останавливается. Дмитрий отстраняется от меня и пристально смотрит, учащенно дыша и с отчаянной пульсацией под тонкими хлопчатобумажными штанами.

Его взгляд – бушующий и опасный, и даже если он остановился, похоже, что едва себя сдерживает. Как будто собирается наброситься на меня и взять в любом случае.

Но потом Дмитрий возвращается к бару и наливает еще водки. Жесткие линии его мышц становятся более выступающими, татуировки на его спине растягиваются от напряжения.

– Намекну, Сара. Ты появляешься в два часа ночи по зову плоти, а затем отказываешь... из-за этого случаются плохие вещи. Тебе просто повезло...

– Повезло с чем? – шиплю я, пока подпрыгиваю с дивана, застегиваю джинсы и надеваю футболку, впиваясь при этом в мужчину взглядом. Вся моя похоть и желание по-прежнему расплавленным потоком плывут по венам, но теперь эта смесь превращается в ярость. – Повезло, что тебе не пришлось принуждать меня?

Дмитрий поворачивается и хватает меня за плечо, с негодованием смотря сверху вниз и указывая на меня стаканом в руке.

– Я бы никогда не обидел тебя, Сара, – он клянется так убедительно, что я бы поверила ему, если бы когда-то Дмитрий не оставил меня с разбитым сердцем.

– Хах! – смеюсь, не поверив в этот бред. Не теперь. – Не обидел бы так же, как и в прошлый раз?

– Если ты помнишь, неудовлетворенным в прошлый раз остался я, – говорит он, не отпуская мое плечо.

– Я была напугана, Дмитрий! Между нами ничего не может быть. Этого никогда не должно было случиться.

– То есть, это нормально – шпионить за мной и фотографировать меня голым, но стоит мне проявить интерес, так это вдруг становится неправильным?

Кожа пылает, и я знаю, что мое лицо должно быть уже ярко-красное. Гнев и смущение бьются за господство.

– Я была неправа, когда делала снимки с тобой, – говорю я сквозь стиснутые зубы.

– Ты п*здец как была права.

– Ты... даже не позвонил мне после... после того, как мы....

– Я говорил тебе, – говорит он с прищуренными глазами. – У меня было много дел.

– Как, нахрен, можно не вспоминать о моем существовании целых два года? – кричу я, еле сдерживая слезы, и быстро моргаю, стараясь не терять самообладания, но это сражение, в котором мне не выиграть.

Он немного смягчается, и крутой парень превращается обратно в того Дмитрия, которого я так хорошо знаю. В нежного и желающего защитить меня. Я знала – прежде чем меня выгнали – что он бы сделал все для моей защиты. Но мой сводный брат доказал мне обратное.

– Если бы у меня была возможность не вырезать тебя из моей жизни, я бы ею воспользовался, – клянется Дмитрий, сожалея...

Я верю ему.

«Не глупи, Сара», – противостою сама себе, но так отчаянно хочу, чтобы он не причинял мне ту самую боль.

– Ты разбил мое чертово сердце, – рыдаю я, и вижу, как он съеживается. Дмитрий не отмахивается на этот раз, а ведет себя так, словно эти слова разрубают его на кусочки, и отпускает мое плечо.

– Я не должен был позволять тебе увлечься мной снова, – говорит он, и эти слова заставляют меня ощетиниться. Как будто бы Дмитрий знал, что это произойдет, и что я буду жаждать его снова. – Мне никогда не следовало нанимать тебя на работу. Нужно просто позволить тебе уйти и жить своей жизнью.

Плотину прорывает, и слезы текут по моим щекам.

– Ты увольняешь меня?

Он вздыхает, прислоняясь к бару спиной ко мне.

– Я должен.

Рыдание вызывает у меня икоту и жжение в легких. Я не могу успокоить дыхание, столько эмоций крутится во мне, что я едва могу чувствовать, как они сменяют друг друга.

– Нет, – хнычу я, протягивая руку и касаясь его запястья. Что я делаю? Я должна просто позволить ему поступить так, как Дмитрий считает нужным. Ребекка будет злиться, что я не справилась, но у меня ничего не получится поделать, если Дмитрий решит уволить меня.

– Я не могу, – говорит Дмитрий, и вдруг кажется настолько побежденным и опустошенным. Может быть из-за того, что мужчина не видит моего лица, ему легче говорить начистоту, без всех его жестоких поддразниваний и хитрожопых подколов. – Когда я увидел тебя в кафе, ты выглядела нереально. Как мечта, – вздыхает он.

Я молча стою за его спиной и убираю руку, но Дмитрий, оборачиваясь, хватает ее и тянет меня к себе, прижимая мою руку к груди.

Он направляет мои пальцы, и я нащупываю неровность на его коже, странный шрам, который не смогла заметить в тусклом свете.

– Знаешь, что это?

– Нет, – шепчу я.

– Это пулевое ранение, – говорит Дмитрий, отпуская мою руку. – На спине есть еще одно.

Я отступаю и, правда, там есть еще один шрам. Такой маленький, но все же поселяет во мне чувство страха.

Что с ним произошло?

Он поворачивается и смотрит на меня пристальным взглядом, бурным, как море.

– Я про*бу твою жизнь, если ты меня в нее пустишь – клянется Дмитрий, и эти слова посылают через меня толчок волнения и страха. – Я не собираюсь лгать. Я хочу тебя. Ты мне необходима. Но я не могу быть с тобой, не без последствий.

– Мы уже это проходили, – говорю я, пытаясь удержать эмоции. – Мы знали, что никогда не сможем быть вместе. Ребекка... она взбесится. И... это неправильно, – произношу я, и Дмитрий протягивает руку, накручивая мои волосы на пальцы.

– Дело не только в этом, – говорит он угрюмо, глядя на мои губы, словно не может оторвать глаз. – Это опасно.

– Позволь мне помочь, – мягко говорю я, но он качает головой, и мне известно, что с ним не стоит спорить.

Я отступаю назад подальше от его прикосновений, подальше от искушения, которое Дмитрий пробуждает во мне.

– Я пойду, – бормочу я, захватывая сумочку, и мужчина меня не останавливает.

Звук двери, захлопывающейся позади меня, эхом прокатывается через холл, и я оказываюсь по другую сторону.

«Что только что произошло?»

Глава 7

Я не могла избавиться от ощущения его губ на своих губах. Понятно, что дело в моей голове, и что вкус не мог так легко проникнуть в мое тело, но клянусь, я постоянно облизываю рот и все, о чем могу думать, так это об этом.

Не могу решить, о чем сожалею больше – о том, что пошла туда или что ушла оттуда. Не могу выкинуть мысли ни о Дмитрии, ни об обжигающей страсти между нами. Может я для него под запретом, и поэтому он хочет меня. Ведь все остальное у него есть, в конце концов. Хороший дом, хорошая работа.

«Преступная группировка».

Осознание всего этого, словно кинжал в моем сердце. Почему все стало таким сложным? Я была готова шпионить за ним для его же матери. Возможно, мне это даже нравится.

Но тут что-то гораздо глубже.

Я до сих пор не рассказываю Ребекке о том, что нашла, потому что не уверена в значимости данных. Я видела ее вспышки характера и знаю, что лучше не приходить к ней с ложной информацией.

– Земля вызывает Сару, – Джоанна щелкает пальцами перед моим лицом, и я медленно фокусирую глаза на своей соседке. Мы сидим напротив друг друга и по идее должны болтать. Таков наш глупый еженедельный ритуал. Мы обе склонны застревать в собственных головах и комнатах больше, чем положено здоровым людям, так что нашим компромиссом был совместный субботний ужин.

– Прости, – пробормотала я, потирая виски и заставляя себя улыбнуться. – Ты создаешь новый информационный центр?

– Ага, – говорит она с гордостью, не обращая внимания на непонимание моего поведения. – Это грандиозное дело и большое продвижение. Не похоже, что будет весело, но все же это лучше того, чем меня заставляли заниматься в том центре.

– Это замечательно, – говорю я с наигранным энтузиазмом.

Джоанна отличная соседка, но я знаю, что ее страсть направлена определенно не в инфраструктуру информационных технологий. Она предпочитает более практические аспекты, и пыталась устроиться на работу по проверке данных в отдел кадров, но получила отказ. Узнав, что у нее недостаточно опыта.

– Да. Мне кажется, это реальный шанс сделать что-то и подняться по карьерной лестнице, – говорит Джоанна, накалывая кусочек брокколи и задумчиво его жуя. – Плюс, если я смогу настроить все это, то буду знать всю подноготную людей, – она ехидно улыбается, и мне сложно не засмеяться.

– Так что происходит в этой белобрысой головенке, Сара? Я на самом деле слышала тебя, спотыкающуюся, сегодня в пять утра?

Она это слышала? Упс.

– Ну, да. Это не... ничего такого не было.

Я не могу бороться с краснотой, выступающей на лице. Ведь ничего и не было. Жаль, что я так легко краснею, когда попадаюсь на обмане.

– Угу. У тебя наконец-то появился мальчик? То есть, как давно? Тебе нужно начать встречаться с кем-нибудь. Так почему же ты шарахаешься от такой возможности? Я думаю, это потрясающе, – говорит она, вращая вилкой в воздухе.

Волосы Джоанны собраны в конский хвост, а очки в темной оправе немного падают ей на нос, и я не могу не рассмеяться, несмотря на все сумасшествие.

– Он вовсе не мальчик, – говорю я, защищаясь, и это делает ее улыбку только шире.

– Оу, мужчина?

– Он никто. Это ничего не значит. Он просто мой босс, ему кое-что понадобилось.

Ее брови поднимаются, и я спрашиваю себя, не сболтнула ли лишнего.

– В хрен-знает-во-сколько часов утра?

– Это было важно.

– В субботу утром?

– Это и в самом деле имеет значение?

Джоанна закатывает глаза.

– Девочка, я распознаю этот давай-перепихнемся-звонок, как только его слышу, и если он звонит тебе в субботу вечером, тогда помощь, в которой он так нуждается не такая уж и важная. Ты запала на него или что?

Я благодарю Бога, что не сказала ей о том, что он мой сводный брат.

– Да, полагаю. Хотя, это не сработает.

– Ага, это же сексуальное домогательство.

– Это не так. Я имею в виду...

Она уставилась на меня, ожидая.

– На самом деле... он не звонил. Я просто пришла туда.

Клянусь, похоже, у нее шок, и я даже чувствую немного гордости. Сомневаюсь, что когда-нибудь говорила ей что-то, что действительно бы ее потрясло, даже когда рассказала ей о слежке за парнем на улице и о том, как сдала его в полицию за издевательство над маленьким мальчиком. Я и фотографии сделала, чтобы доказать это.

– Ух, ты, – произносит Джоанна, и я горда за себя. – Не думала, что ты способна на такое. Так что же вы делали?

– Ничего. Ну... не совсем. Он предложил мне напиток, и затем... он поцеловал меня.

– Он поцеловал тебя?

Она наклоняется ближе, абсолютно забывая о своей еде, поскольку внимательно смотрит на меня.

Я киваю, и вспоминаю губы Дмитрия, сокрушающие мои, вспоминаю тяжесть его тела. Я не хотела ничего, кроме как забыть об окружающем мире, о наших обязательствах и заботах, потеряться с ним в ночи страсти, но, возможно, пропасть между нами слишком широка. Он причинил мне слишком много боли и зашел слишком далеко.

Если что-то и может заставить меня отвернуться от него, так это мысль о его связи с русской мафией, и мне надо бежать как можно быстрее, правильно?

– Но я ушла прежде, чем что-то еще могло произойти, – говорю я, и Джоанна выглядит разочарованной.

– Оу...

– Это неправильно, да? Он мой босс. И, о Боже, я снова увижу его в понедельник.

– Да, будет неловко. Думаешь, это повторится?

Честно говоря, я не знаю, что ей ответить.

Глава 8 

Вполне возможно, это самая глупая вещь, которую я когда-либо делала в своей жизни. По крайней мере, она возглавляет их тройку.

Я сижу в заброшенном здании в окружении облупившейся краски и ржавых банок из-под пива, а вонь рвотных масс витает в воздухе. Я боюсь даже дотронуться до чего-то, поэтому обеими руками держу объектив своего фотоаппарата.

К счастью сегодня пасмурный день, и это значит, что свет не будет отражаться от объектива камеры, но она может заблокироваться от влажности, я уже чувствую дождь, который так и угрожает начаться.

Окно, в которое я смотрю, разбито, но оно дает прекрасную возможность обозревать мою цель. Небольшое кафе через улицу, которое, как я думаю, было заброшено, пока не вижу Дмитрия, стучащего в дверь и заходящего внутрь. Я вскарабкиваюсь на выгодную позицию, как только узнаю, куда он собирается, но до сих пор не могу найти в этом смысл.

Я даже не знаю, что заставило меня проследить за ним сегодня. Что-то было в том, как он вел себя, как выглядел. И поняла, что это как-то связано со Славой, но как, понятия не имею.

«Ты хватаешься за соломинку», – говорю я себе и каким-то местом чувствую, что права, но моя интуиция говорит, что я напала на след и должна все разузнать. Лучше посмотреть и понять в чем ошибаюсь, чем вовсе не смотреть, верно?

Внутри заведения нет никакого движения, и я вздыхаю. Не получается разглядеть, с кем там Дмитрий, и я понятия не имею, о чем они говорят. Уверена, это просто пустая трата времени.

Вот уже несколько дней я держусь от него на расстоянии, и к моему большому огорчению он уважает мой выбор. Может быть, я хочу, чтоб меня немного подтолкнули. Может, я хочу, чтобы у меня просто украли ответственность за выбор, чтобы не ощущать себя виноватой за свои чувства к нему.

Я снова поднимаю камеру к лицу, глядя через уменьшенный объектив на апартаменты на верхнем этаже, но занавески задернуты. Что, само по себе, странно. На улице так душно, но все окна закрыты, а шторы по-прежнему на своих местах, значит здание не заброшено. Не знаю почему, но их всегда снимают первыми, когда покидают какое-либо место.

Я вздыхаю, опуская мой видоискатель к главному входу. До сих пор ничего.

Мои икры горят от пребывания на корточках, но мне нельзя двигаться. Я знаю это слишком хорошо. Если шевельнусь, если привлеку к себе внимание, меня поймают. Я должна быть медленной и осторожной, постоянно концентрируя свои мысли на поставленной задаче.

Это означает никаких фантазий насчет Дмитрия.

Недалеко вспыхивает молния, и я ахаю, падая на задницу.

«Очень хорошо», – думаю про себя, когда отталкиваюсь от грязного пола. Мне нужно будет принять душ после.

Несколько мгновений гремит гром.

«Черт возьми, я могу попасть в самый ливень. Я в шести кварталах от работы и не взяла с собой зонт».

Но к моему разочарованию, небеса не слушают мои протесты, и сильный тяжелый дождь заливает тротуар. И только секунду спустя, я замечаю, что дверь открыта.

Я поднимаю камеру обратно к лицу, хватая ее так быстро, как только могу, надеясь получить изображение лица человека, с которым встречался Дмитрий, но тот остается скрытым в темных уголках кафе. Дмитрий вызывает такси почти мгновенно, и оставляет меня на мокрой от дождя улице.

Я наклоняюсь вперед и выдыхаю. «Еще один провал».

У меня нет денег на такси, но я должна вернуться в офис в ближайшее время. Мой обеденный перерыв почти закончился.

Мельком взглянув на улицу, я вижу людей, которые спешат скрыться от ливня, и оплакиваю свою удачу. Через приоткрытое окно брызги дождя попадают на мое лицо и щеки, покрывая теплой влагой.

Я как раз собираюсь встать и уйти, смириться с тем, что насквозь промокну, когда один человек попадается мне на глаза. Он выглядит знакомым. Его шляпа закрывает большую часть лица, а куртка задрана на голову, но я возвращаю свою камеру и увеличиваю масштаб.

Пальцы холодеют, тело начинает дрожать, но я все-таки нажимаю на кнопку спуска затвора камеры с десяток раз, прежде чем человек входит в то же самое здание, откуда мой брат только что ушел.

Слава.

Если у меня в голове и были до сих пор сомнения, то они полностью исчезли.

Глава 9

Я закрываю дверь в свой кабинет, блузка и юбка прилипли к телу от влаги. Чувствую себя – и выгляжу – как утонувшая собака, и, вероятно, пахну так же плохо.

Были сомнения, возвращаться мне или нет. Если Слава и Дмитрий приехали в одно и то же заброшенное кафе, определенно между ними что-то происходит. Что-то большое.

Я просто не знаю что именно.

Прислонившись к столу, пытаюсь отдышаться и понять свои беспорядочные мысли, но все бесполезно. Как мне с этим разобраться? Как только попадаешь в мафию, то оттуда нет выхода, не так ли? Я надеялась, что то краткое столкновение Дмитрия с преступностью было периодом, который он перерастет.

Масштаб того, во что он влез, стал до меня доходить, да и все те мелочи, которые Дмитрий говорил мне, и все, что я видела, начало вставать на свои места.

Слишком многое навалилось. Я хватаю фотоаппарат и кошелек, направляясь к двери, как вдруг дверь Дмитрия открывается.

– Сара, я...

Мужчина перестает говорить, поскольку рассматривает мое промокшее тело, и в его глазах искрится веселье. Он совсем не изменился. Тот же Дмитрий, неспособный серьезно относиться к чему-нибудь.

– Выглядишь, как будто посетила бассейн в обеденный перерыв.

Мое сердце заколотилось в груди.

«Он твой сводный брат и он опасен», – говорю я себе, но, замечая похотливый блеск в его глазах, мое тело снова чувствует магнитное притяжение.

Что со мной не так?

– Да, я попала под дождь, – отвечаю я, и дыхание замирает в груди, пока мои дрожащие пальцы сжимаю фотоаппарат. Он опускает взгляд на мою сумочку, затем на камеру, наклоняя голову в бок.

– Фотографировала во время дождя?

Подозрение звучит в его голосе, и я проклинаю себя за то, что так неосторожна. Мне не стоило уходить в середине рабочего дня в любом случае, но я просто задыхаюсь здесь. Не могу найти объяснение.

– Типа того, – говорю я, поднимая сумочку повыше. – Я не очень хорошо себя чувствую, так что собираюсь уйти пораньше.

– Плохо себя чувствуешь? – спрашивает он, повторяя мои слова, и я сжимаюсь, как наказанный ребенок. Он немного старше меня, но эта разница кажется больше, чем сама жизнь.

Я не отвечаю, Дмитрий делает шаг ближе ко мне и перекладывает файл на угол моего стола. С той ночи в его квартире он больше не был так близко, и мое тело жаждет его. Кожа воспламеняется, когда Дмитрий проводит пальцами по моей щеке, а веки трепещут, когда я наклоняюсь к нему несмотря ни на что.

Почему меня так притягивает его темнота?

– Тебя знобит, – говорит он с внезапно обеспокоенным видом и берет фотоаппарат из моих рук, ставя его на стол. – Ты уверена, что это просто из-за дождя?

Заметит ли он, что со мной что-то не так? Сможет ли прочитать меня так же легко, как обычно?

Качаю головой, его присутствие давит на меня. Я тону в нем, и хуже всего то, что практически не хочу бороться с этим. Будучи далеко от него, я могу ясно мыслить. Понимаю, что это все плохая идея.

Но как только Дмитрий оказывается рядом, я превращаюсь в пластилин.

Его пальцы вплетаются в мои волосы и тянут назад мокрые пряди, в то время как его глаза пристально смотрят на меня.

– Ты не можешь обмануть меня, Сара. Никогда не могла. Так скажи мне, что на самом деле происходит. Это из-за того, что случилось у меня дома?

Я качаю головой, чувствуя легкое потягивание своих волос.

Он улыбается, момент триумфа мелькает на его лице.

– Ну, тогда скажи мне, – говорит Дмитрий, его губы задерживаются прямо у моих. Он намного выше меня, но каким-то образом я чувствую его так близко, как если бы просто немного приподнялась на цыпочки. Я снова могу отключить свой разум. И потеряться в его теле, но только на секунду.

– Я видела тебя, – говорю я шепотом, нахмурив брови. – Я знаю, что ты во что-то ввязался, Дмитрий. Во что-то плохое.

Он вскидывает брови, но не выглядит удивленным. Его свободная рука находит мое бедро.

– Где ты видела меня, Сара? – спрашивает он, и его тон серьезнее, чем я когда-либо слышала. Исчезло поддразнивание, легкость. Вместо этого, Дмитрий как холодный дьявол, я только однажды видела его таким, на складе много лет назад.

– В кафе, – шепчу я и больше не могу смотреть на него. Не знаю, это от стыда или что-то другое, но понимаю, что провинилась.

Его пальцы напрягаются в моих волосах, и он заставляет меня встретиться с ним взглядом.

– Ты видела, как я... входил в здание?

Я киваю.

– И где ты находилась?

– На противоположной стороне улицы.

– И ты фотографировала меня в том здании?

Я снова киваю.

Дмитрий чертыхается себе под нос и смотрит на меня.

– Разве ты не уяснила, что случается с тобой, когда ты снимаешь меня, а я об этом не знаю? – говорит он, и предупреждение в его голосе посылает огненно-ледяную дрожь по моему позвоночнику.

Он пугает меня.

Он возбуждает меня.

Я сглатываю и понимаю, что должна тщательно подбирать слова. Хоть и не знаю, что нужно сказать, но точно не то, что поможет вытащить меня из этой неприятности. Я прикусываю свою нижнюю губу, наблюдая за тем, как гнев закипает в его темных глазах.

– Сара, – говорит Дмитрий сквозь сжатые зубы, и я съеживаюсь.

Его рука сжимает мое бедро, другая движется от затылка к ложбинке горла, а большой палец давит на нее в предупреждении, я знаю, он не убьет меня, но все еще чувствую страх.

– Прости, – говорю я громче, чем ожидала. – Я волновалась за тебя.

Он выглядит так, будто находится в состоянии войны.

– Ты должна волноваться за себя, – произносит мужчина сквозь стиснутые зубы. – Ты понятия не имеешь, в какие неприятности могла сегодня попасть, Сара. Ни малейшего понятия. Если бы они узнали, что ты шпионила, тебя бы убили за секунду. Даже шанса бы не дали пожалеть о своих тупоголовых действиях, – Дмитрий отпускает меня, отходит назад и вскидывает руки в отчаянии. – Я должен был догадаться, что ты не сможешь оставить все как есть.

Я делаю шаг назад, вжимаясь плечами в стену, и он снова подходит ко мне, извергая пламя. Меня передергивает, но затем его губы обрушиваются на мои, как будто они его собственность, а его язык исследует мой рот. Я в шоке, и меня переполняют эмоции. Моя дверь открыта, и любой может войти.

Так почему от этого становится лишь горячее, а не страшнее?

– Тебе бы лучше держаться от меня подальше, – говорит Дмитрий, заключая в ладони мое лицо, и его глаза тлеют за темными ресницами. Он крадет мое дыхание, и что-то появляется в выражении его лица, что пробирает меня до костей.

Я делаю глоток воздуха, а потом снова захватываю его губы своими, и мы становимся запутанным клубком из конечностей. Его, кажется, не волнует, что я до сих пор мокрая и пачкаю его идеальный костюм, особенно когда он поднимает меня за бедра, прижимая спиной к стене. Я обнимаю его за шею и не уверена, страсть или страх связывает нас вместе в данный момент.

Это неправильно, но ощущается так хорошо, что на этот раз я поддаюсь. И позволяю своим мыслям просто плыть, теряясь от удовольствия быть прижатой к его сильному телу.

– Тебе не следовало искушать меня, – мрачно произносит Дмитрий. – Ты такая сладкая, – мужчина отклоняется назад, смотря на мое лицо, – ты все еще девственница, да? – спрашивает он, и когда я киваю головой, он тянется к моей шее, исследуя языком нежную плоть. В мире нет лучше ощущений, и я вынуждена задержать вздох наслаждения.

– Мы оба были в безопасности, пока ты не вернулась, – говорит Дмитрий, зубами покусывая ключицы, наполовину собственнически, наполовину поддразнивая. – Так было лучше.

– Нет, не было, – протестую я, запустив пальцы в его волосы, выгибая спину, в то время как мои соски напрягаются под лифчиком. – Каждый день я скучала по тебе.

– Дело не только в тебе и во мне, – говорит Дмитрий, пока его пальцы двигаются вверх по моим бедрам и впиваются в задницу. Он трогает меня с дикой энергией в моем же кабинете. – Если ты хочешь меня, то это будет по принципу или все, или ничего.

И я хочу.

– Все или ничего, – говорю вслух, заканчивая свою беззвучную мысль. Я начинаю тереться об него, и мужчина тянется к своему ремню.

– Нет пути назад. После ты станешь моя, – говорит Дмитрий, и его слова обжигают меня. Мое нутро внезапно наполняется мощными фейерверками, взрывающимися одновременно с его сердцебиением.

Я губами прижимаюсь к нему еще раз и стону ему в рот, чувствуя, что пряжка ремня открывается со звуком, восхищающим меня.

Из его кабинета слышна вибрация – телефон жужжит на столе, но он игнорирует его и задирает мою юбку.

– Это то, чего ты хочешь, Сара? – спрашивает Дмитрий голосом полным желания, и таким соблазнительным тоном, что я киваю, как школьница, которая боится произнести слово. Он пробирается рукой под мою юбку, хватает край трусиков и стаскивает их вниз.

– Дмитрий, – стону я, наклоняя голову назад, мое тело болит и пульсирует от желания. – Я мечтала об этом так долго.

– С тех пор как убежала от меня?

– Я не хотела, – признаю я, и мое тело подогревает мысль о том, как бы он взял меня тогда. Заявил бы на меня права несколько лет назад. Тогда все было бы иначе.

Его рот посасывает мою шею, и знаю, что там останется синяк, но мне так чертовски хорошо и я не переживаю об этом. Я просто хочу больше. Его рука тянет вниз мои трусики, освобождая жар, а его пальцы находят теплый шелк и надавливают.

Я ахаю и закатываю глаза от неожиданного удовольствия. Все тревоги и страхи, которые живут внутри меня, кажется, сосредотачиваются в один комок нервов. Дмитрий ласкает его так умело, распределяя мои соки, пока не покрывает ими меня полностью, а затем тянется к члену, прижимая головку к входу. Мужчина дразнит меня, и это неправильно – так сильно его желать. Я знаю, что это грех – так хорошо ощущать себя с ним, но все, на что я сейчас способна – это застонать от чистого наслаждения.

Тук-тук-тук-тук.

Стук настойчивый, и на секунду мелькает мысль, не раздался ли он в моей голове. Только сейчас до меня доходит, что телефон в его офисе не переставал звонить в течение некоторого времени. Дмитрий опускает меня, быстро пряча свой распухший член обратно в штаны, и идет в сторону своего офиса, и я осознаю, что это не галлюцинация.

Он закрывает дверь в мой кабинет, и я могу разобрать приглушенные звуки, пока Дмитрий разговаривает с кем-то в своем кабинете.

Мужчина возвращается с мрачным лицом, в котором больше нет того жара, который был мгновение назад.

– Кто-то... Кто-то убил маму.

Глава 10

Из-за жужжания в моем ухе я не могу полностью понять смысл слов, которые произносит детектив.

Дмитрий рядом со мной, придерживая меня рукой, мои глаза распухшие от слез. Все, что произошло между нами в кабинете, было мгновенно забыто в беспорядке эмоций и судорожных всхлипов. Дмитрий не плакал. Но за последние часы он постарел на десять лет.

– Мы имеем право, знать, – говорит он, держа мою руку. – Мы ее дети.

– Это деликатная ситуация. У нас пока нет всей информации, поэтому мы должны задать еще несколько вопросов. Чем больше вы сможете нам рассказать, тем быстрее мы сможем со всем разобраться.

Сжав челюсти, Дмитрий согласно кивает.

– Не знаете, были ли у вашей матери враги?

– Моя мать владела многими компаниями, состояла в совете двух групп, и имела больше власти, чем большинство в Нью-Йорке, – говорит Дмитрий со смешанным чувством гордости и волнения. – Невозможно достигнуть ее уровня, не нажив себе врагов.

– Кто-нибудь мог совершить что-то подобное?

Дмитрий качает головой, его губы растянулись в усмешке.

– Конечно, нет. Корпоративные магнаты готовы уничтожить вас дюжиной способов, но не убить.

Я рыдаю, Дмитрий сжимает меня крепче и, наклоняясь, шепчет мне на ухо.

– Иди в комнату для гостей, Сара. Я закончу здесь, и потом скажу тебе кое-что важное.

Я слишком слаба и измучена, чтобы спорить, поэтому встаю и слезливо киваю детективу, прежде чем уйти.

Закрыв за собой дверь, я подхожу к нетронутой белой кровати, и падаю на нее. Знаю, у нас с Ребеккой были не лучшие отношения, и я думала об ее смерти не один раз, но о такой – никогда. Мое сердце разрывается из-за Дмитрия, и я ненавижу себя за то, что так слаба, раз докатилась до такого безобразия.

Возможно, я просто сорвалась потому, что так резко все произошло.

Того, как сильно это напоминает мне убийство отца.

Я была так молода, но воспоминания пронзают меня, как будто это случилось только вчера. Страх, уязвимость, боль – все это переполняло меня, я была подавлена. Обычная девушка, оставшаяся без биологической семьи. Ребекка унаследовала все состояние моего отца, и меня оставили на ее милость.

Дмитрий единственный, благодаря кому я смогла пройти через это, и теперь знаю, что тоже должна быть сильной и помочь ему справиться с этой потерей.

Но когда я сажусь, утирая слезы и пытаясь взять себя в руки, то не могу заставить себя бороться. Подхожу к комоду, изучая в зеркале свои растрепанные платиновые волосы, голубые глаза и красноту под ними. Я настолько бледная, что мое горе бросается в глаза, и я открываю ящики, в поисках еще одной пачки салфеток.

В гостевой комнате в основном хранится старое постельное белье, которое повидало лучшие времена, но в нижнем ящике комода я нахожу то, что, как думала, давно потеряла. Золотой медальон, который принадлежал моей биологической матери. Мое дыхание замирает, когда я открываю его и вижу маленькую фотографию своей семьи.

На фото мне всего десять или одиннадцать лет, края картинки немного потертые и выцветшие. Я смотрю на лицо моей матери. Она была такой красивой, такой живой, и я заставляю себя закрыть медальон. Пару лет спустя она скончалась от рака.

Захлопываю медальон со слабым щелчком и кладу его в карман блузки и нахожу пачку салфеток, которые искала. Вытираю ими глаза от слез и глубоко вздыхаю.

– Будь сильной. Дмитрий нуждается в тебе, – говорю себе в зеркало.

В груди все еще стоит всхлип, но сейчас важнее помочь ему, чем зацикливаться на трауре по людям, которых я потеряла несколько лет назад. Ребекка не заслужила того, что с ней произошло, но это стало напоминанием о смерти моих собственных родителей, которое преследует меня до сих пор.

Я приклеиваю на лицо фальшивую улыбку. Однажды я слышала, что, если улыбаться, даже не испытывая желания, то станешь чувствовать себя немного лучше. К сожалению, это мало помогло моему настроению и еще меньше всей этой сосущей пустоте внутри. Я слишком хорошо помню, как была безутешна после смерти мамы, это было естественно.

Насколько озлобленной я была после смерти отца?

Дмитрий, наверное, чувствует то же самое, только в десять раз сильнее.

Я собираюсь открыть дверь, чтобы присоединиться к Дмитрию и детективу, когда раздается стук по дереву.

– Сара? – голос Дмитрия звучит тверже, чем когда-либо, и я открываю дверь, глядя в его мрачное лицо.

– Детектив уже ушел, – произносит он, пока его глаза изучают мое лицо, и я надеюсь, что выгляжу не так ужасно, как минуту назад. Его рука тянется вверх, касаясь моей челюсти, и на долю секунды я вспоминаю, чем мы занимались в моем кабинете за несколько минут до того, как узнали ужасную новость, и тепло наполняет меня.

«Это неуместно», – напоминаю я себе, обращаясь к своим действиям и к воспоминаниям, вернувшимся ко мне.

– Ты в порядке? – спрашивает Дмитрий, немного нежности возвращается в его голос, и его темные глаза встречаются с моими.

– Я как раз собиралась спросить тебя о том же, – признаюсь я, опуская взгляд. – Извини, что сорвалась.

– Не извиняйся, – говорит он. Дмитрий проходит в комнату, и я чувствую запах его одеколона в воздухе. – Будет... будет трудно несколько дней.

– Когда мы можем начать приготовления?

– Мы не сможем заниматься похоронами, пока они не сделают...

Дмитрий замолкает, но я знаю, что он хотел сказать. Они должны сделать первое вскрытие, а это может отложить похороны на несколько дней, как минимум.

– Нам понадобится ее завещание.

– Ее адвокату уже позвонили, – кивает он. – Она встретится с нами позже, чтобы пробежаться по пожеланиям мамы.

– Место на кладбище... – я затихаю, когда мой голос срывается.

– Я знаю. Отец хотел, чтобы они были по обе стороны от него. Его две особенные женщины, – отвечает Дмитрий, заправляя мои локоны за ухо. – Ты не должна беспокоиться об этом, Сара.

– Мне больше не шестнадцать, – говорю я со вздохом, но внутри чувствую себя вполне на этот возраст. Я не готова иметь с этим дело еще раз.

Почему все, кого я люблю, умирают так трагично? Я уже проходила через все это. Детективы, постоянные вопросы и тупики, неопределенность. Я потеряла отца, и его убийцу не нашли. И теперь единственная семья, которая у меня осталась – это Дмитрий.

Наши взгляды снова встречаются. Дмитрий. Человек, с которым я чуть не потеряла свою девственность. Человек, который жил в моих мечтах и фантазиях в течение многих лет.

Единственный человек, который должен быть недоступен для меня.

Он смотрит на меня так серьезно, изучая с какой-то странной ноткой в его темных глазах. Я не могу прочитать его эмоции или чувства, но у меня появляется странное ощущение, что что-то не так. Его челюсть застыла, а из-за щетины он выглядит более взъерошенным. Дмитрий провел пальцами по своим волосам слишком много раз и теперь те торчат в разные стороны, отчего тот кажется немного безумным.

Мужчина нависает надо мной в дверях, и в течение длительного времени мы ничего друг другу не говорим. Его жесткие пальцы пробегают вдоль раковины моего уха, и это успокаивает и в какой-то степени устрашает. Его взгляд практически не отрывается от моего лица, и воздух между нами густеет.

– Я знаю, что ты делала для Ребекки, – говорит тихо Дмитрий, нарушая затянувшееся молчание, и холодок пробегает по моей спине. Его голос... выключен. Зловещий и бесчувственный одновременно.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – отвечаю, не глядя ему в глаза, когда я обманываю, он видит меня насквозь.

Указательным пальцем мужчина поднимает мой подбородок вверх, и на секунду я задаюсь вопросом, собирается ли он поцеловать меня, но когда вижу его прищуренные глаза, то понимаю, что не настолько везучая.

– Не лги мне, Сара. Никогда мне не лги.

Я вздрагиваю. Дмитрий взбешен.

– Я знаю, чем ты занималась по просьбе Ребекки. И мы собираемся пройти через все это дерьмо с детективами, но говорить им правду не будем, верно?

Я киваю головой, но страх поселяется в моем животе. Дмитрий, возможно, не имеет никакого отношения к этому. Он бы никогда не обидел свою мать.

«Его мать использовала свою падчерицу, чтобы шпионить за сыном? Ее сын знал, что она шпионила за ним?» – меня бросает в ужас. Нет никакого выхода. Дмитрий связался с плохой компанией, но он бы никогда не убил человека. Особенно собственную мать.

Но я до сих пор помню крики Антона, его мольбу, когда кулаки Дмитрия и ботинки Славы обрабатывали его.

– Ты поможешь мне, – командует он, сужая глаза, в то время как продолжает заставлять меня смотреть на него. – И мы выясним, кто убил мою мать. А потом я заставлю его за это заплатить.

Глава 11

Неделю спустя

– Вечная ей память.

Дмитрий натянуто улыбается на часто повторяемую фразу. Похороны были отложены немного дольше, чем ожидалось, и теперь, когда все собрались, мы оба чувствуем себя немного... не в себе.

Траур по убитому отличается от траура по человеку, который умер естественной смертью, невозможно смириться с неожиданностью случившегося и с количеством гнева и боли внутри. Я стою рядом с братом; мимо нас проходит хор из доброжелателей, одетый во все черное, и каждый с мрачным выражением лица.

Мы все еще не знаем, кто мог убить Ребекку, а полиция, вероятно, еще дальше от истины. И сейчас мы проводим похороны, а ее убийца все еще на свободе; оплакиваем потерю, закипая от гнева.

Я смотрю на Дмитрия и мне интересно, чувствует ли он то же самое, что чувствовала я, когда убили моего отца. Понимает ли он теперь, почему я вцепилась в него так сильно, почему так боялась, что умру в любой момент. Мне было шестнадцать, я разрывалась между решениями вопросов, с которыми большинству взрослых никогда не придется иметь дело, и простым желанием снова увидеть отца.

В конце концов, хоть мой папа и облажался с моей мамой, но он не заслужил такой смерти, равно как и Ребекка.

– Память о них будет вечно с нами, в наших сердцах и молитвах, – говорит еще одна пожилая женщина с сильным русским акцентом, пожимая сразу обе руки Дмитрия. – Ребекка была милой девочкой, – говорит она, наклоняясь, чтобы прошептать это Дмитрию на русском. Хотя рядом с гробом стоим только мы втроем, остальные гости дальше.

Прошло много лет, но я все-таки узнаю слово, которое произносит дама своим слишком громким шепотом. Авторитет. Слава произнес его той ночью, когда они с Дмитрием избили Антона.

Я снова смотрю на гроб, Ребекка выглядит потрясающе даже после смерти. На ее лбу лежит лента, эту традицию я не совсем поняла, но приняла как должное.

– Спасибо, тетя Вера, – произносит Дмитрий, наклоняется и целует ее седеющие волосы.

Женщина смотрит на меня и кивает, прежде чем подойти к Ребекке, поцеловать ленту, и осторожно положить два цветка к остальным.

Я устала, и мое тело онемело, но когда Дмитрий берет меня за руку, я получаю заряд энергии и дарю ему нежный благодарный взгляд.

– Как ты, держишься? – спрашиваю я голосом, чуть громче шепота.

– Когда все это закончится, будет легче, – отвечает он, и мне интересно, что скрыто за этими словами: скорбь или месть?

Глава 12

Наконец, вернувшись, я надеюсь, что Джоанны не окажется дома, но мне не везет.

Она хотела пойти на похороны со мной, но это было бы странно. Тем более я рассказала ей о том, как чуть не переспала со своим боссом. Нельзя чтобы она узнала еще и о нашем родстве.

Джоанна улыбается мне настолько мягкой и немного смущенной улыбкой, которой улыбаются знакомые, когда узнают, что умер ваш близкий человек. Осторожный взгляд, который они посылают, говорит о том, что они без понятия, что должны делать и, тем более не понимают, какие чувства все это вызывает у них самих.

– Как все прошло?

– Печально, – говорю я на выдохе. – Многие из ее коллег по бизнесу приехали в начале дня, потом семья и близкие друзья. Поминальный обед был...

Странным? Я действительно не знаю, что сказать. Ребекка заставляла нас делать те же самые вещи на похоронах моего отца, сказав, что так принято, а я была слишком молода и полна горя, чтобы спорить с ней в то время.

Приятно осознавать, что Ребекка хотела бы, чтобы все прошло так же.

– Я очень сильно устала.

Джоанна кивает, затем указывает на телевизор и пульт управления.

– Может, романтическую комедию посмотрим? Это бы помогло отвлечься от забот.

Я соглашаюсь и быстро переодеваюсь в пижаму, возвращаясь с миской попкорна. Это напоминает мне то время, когда я была девочкой и прижималась к Ребекке с отцом во время просмотра какого-то тупого фильма. Она не всегда была со мной ведьмой, особенно пока отец был еще жив.

Джоанна включает фильм и садится обратно в кресло, взяв у меня несколько штучек попкорна.

– Итак, твой босс был там?

– Да, – признаюсь я, но последний человек, о котором мне хотелось бы говорить – это Дмитрий. Если брат хочет мести, то получит ее, и я знаю, на что он способен. Черт, ему было всего девятнадцать, когда Дмитрий надрал задницу Антона, так что кто знает, чем может все закончиться теперь.

– Держу пари, он хорошо выглядел в своем костюме, – говорит Джоанна с хитрой ухмылкой. Она понятия не имеет, что мой босс – это сын Ребекки, но ей известны кое-какие другие подробности. Особенно с тех пор, как я забила на Ребекку и переехала к Джоанне.

Но она права. Нужно быть слепым, чтобы не заметить, насколько хорошо Дмитрий смотрелся в черной одежде, что делало его темные глаза холодными и мрачными.

– Он всегда носит костюмы в офисе.

– Ну, правильно. А для меня удача, если я встречаю большинство ребят, с которыми работаю, в рубашках, застегнутых на все пуговицы.

Я пытаюсь уловить то, что произнес актер, но мгновение смотрю на Джоанну, прежде чем повернуться к телевизору.

– Только не Дмитрий. Он всегда официален.

Черт побери, я пропустила шутку. Актриса сморщила нос и выглядит восхитительно. Жаль, что я прослушала реплику актера.

В фильме наступает пауза, и я думаю, что Джоанна, наверное, тоже не услышала эту шутку, но взглянув на нее, замечаю полнейшую растерянность на ее лице.

– Погоди-ка, Дмитрий?

Вот черт.

– Тот самый Дмитрий? – продолжает она, и ее голос становится немного громче. Должно быть, мое лицо пылает красным и на нем написано все то, что подруга должна знать о ситуации. Рассказав ей о поцелуе с моим начальником, я намеренно скрыла его имя, потому что постоянно ною о Ребекке и Дмитрии.

Проклятье.

– Да, – признаю я.

Что я могу сделать? Соврать ей об этом? Притворяться, что все совпадение?

Джоанна откидывается назад в своем кресле, глядя прямо перед собой, а я не могу подкинуть монетку и определить ее эмоции. Как, черт возьми, я бы отреагировала, узнав, что подруга работала на своего сводного брата, ходила к нему ночью и целовалась с ним?

Я отложила попкорн в сторону, засунув ноги под себя.

– И он поцеловал тебя?

Я киваю.

Мой желудок затягивается в узелки. Я никому не говорила о Дмитрии и о чувствах к нему. Все поймут, как это неправильно, и как глупо было дурачиться с ним, а затем обжечься. Но я рассказываю Джоанне о том, как холодно он меня принял и как сильно обидел.

– А что между вами произошло раньше?

Я прикусываю нижнюю губу.

– Мы были просто детьми, – отвечаю я, пожимая плечами.

– Тебе было восемнадцать, а ему сколько? Двадцать?

– Двадцать один.

– Уже не дети, Сара.

– Я знаю, – признаюсь вздыхая. – Но сейчас Дмитрий кажется другим. И мы просто проводим много времени вместе.

– Потому что ты на него сейчас работаешь.

– Правильно. И это просто... это просто произошло.

– Это было впервые?

Я качаю головой и почти сразу чувствую облегчение. Джоанна выглядит потрясенной, и я боюсь того, что она собирается сказать, ведь просто рассказать кому-то об этом, словно гора с плеч. Я опускаю глаза.

– Это не значит, что мы связаны.

– Вы выросли вместе.

– Не совсем. И мы всегда были больше друзья, чем...

Подруга качает головой и, взяв свой напиток, делает глоток.

– Ты хочешь еще раз?

Я наклоняю голову, и она уточняет.

– Поцеловать его.

– Да, – бормочу я. – Но сейчас не время для этого. Я имею в виду, он только что потерял свою мать...

Джоанна смотрит на меня так, словно я сказала величайшую глупость.

– О чем ты говоришь? Он парень, Сара. Бл*ть, вероятно это помогло бы ему отвлечься на некоторое время.

Не могу поверить в то, что слышу. Из всех ожидаемых мною реакций, этой даже не было в списке. Я морщу нос и нервно заправляю некоторые свои светлые пряди волос за ухо.

– Ты серьезно? – бубню я и представляю, как губы Дмитрия прижимаются к моим. Как вкус корицы обжигает мой рот, пока скользят наши языки.

– Конечно. Я имею в виду, если вы оба любите друг друга, почему нет?

– Я могу пострадать.

– Ну, да, Сара, эти отношения для тебя. Много ли парней бросали меня, с тех пор как мы с тобой знакомы? Я уходила от них еще чаще. Это больно, но ты двигаешься дальше.

– Но тогда его больше не будет в моей жизни.

– Его не было в ней в течение двух лет, и ты выжила, – напоминает мне Джоанна, и я знаю, что она права. Но Дмитрий причинил мне такую боль, что я просто не знаю, смогу ли пройти через это испытание снова. И до этого момента я отказывалась даже подумать в таком направлении.

Я беру очередную порцию попкорна, бросаю ее в рот и медленно пережевываю.

– Просто прийти к нему домой?

– Вы же это делали в прошлый раз, верно?

– Ага.

– Ну он же не оставил тебя в покое, после того, как ты ушла неудовлетворенная?

Я смеюсь и морщусь в отвращении.

– Ну, нет. Я продолжаю видеть его на работе. Хотя...

Теперь я овладеваю всем ее вниманием. Джоанна поворачивается и смотрит на меня с любопытством.

– Ну, просто... прежде чем нам позвонили, мы были в моем кабинете и...

– И... о, Боже, вы обжимались в офисе?

Мои щеки горят от смущения. У меня никогда не было подруги, с которой можно было бы поговорить о сексе. В общем-то, как и самого секса. В любом случае я была слишком занята поддержанием своей жизни на должном уровне, не то чтобы он меня слишком интересовал.

– Святое дерьмо. Вы, ребята, перепихнулись?

Я начинаю что-то бормотать, качая головой и отворачиваясь от нее.

– Мы... Нет. Я имею в виду, почти, но тут раздался звонок...

– Неловко, – говорит подруга с полуулыбкой. – Короче говоря, случился кайфолом.

Я бросаю в нее подушку.

– Джоанна! Твой рот становится грязнее с каждой минутой!

Она бросает ее обратно в меня, угрожая опрокинуть попкорн, прежде чем я ловлю его как раз вовремя.

– Ага, а ты хочешь трахнуть своего сводного брата, так что я вряд ли здесь самая пошлая, – дразнит Джоанна в ответ, ее слова столь легкие и совсем не звучат как приговор. Это облегчение – поговорить об этом вот так свободно, и я облизываю свою нижнюю губу, втягивая ее в рот.

– Думаешь, ему понравится, если я просто загляну к нему в гости?

– Черт возьми, да. Проклятье, если бы моя мама умерла, я бы отчаянно нуждалась в том, чтобы отвлечься. Особенно, если бы я была парнем. Нелегко справиться с таким в одиночку, понимаешь?

Я киваю, делая глубокий вдох.

– Ты не возражаешь, если я пойду?

Джоанна закатила глаза.

– Убирайся отсюда. Тебе не нужно мое разрешение, чтобы с ним переспать. Просто будь осторожна.

Глава 13

Я понимаю, что если снова появлюсь у Дмитрия и не дойду до конца, то наши отношения ухудшатся. Особенно теперь, когда он знает, что Ребекка шпионила за ним с моей помощью. Понятия не имею, сколько ему известно, но, видимо, более чем достаточно, чтобы оправданно расстроиться.

Я сижу в метро, наблюдая за мелькающими огнями города, и живот сводит от волнения. Мне не поможет это сексуальное черное платье, одолженное у Джоанны, потому что я предчувствую свою неудачу. Знаю, что очень хорошо выгляжу в нем, и оно демонстрирует декольте, но все равно как-то все неправильно.

«Нет, неправильно – это приехать к сводному брату домой в середине ночи в попытке соблазнить его. Снова».

Я пытаюсь избавиться от этой мысли, но понимаю, что мое занятие смущает меня. И я не могу выкинуть из головы картинки его тела. То, как его рот пожирал мой, тот засос, оставленный на моей коже, который я должна была скрывать на похоронах. Такое ощущение, что все это какой-то странный кошмар, а я никак не могу проснуться.

Или не хочу. Во всяком случае, не раньше, чем узнаю, что Дмитрий чувствует, касаясь меня.

Воспоминания посылают разряд по моему позвоночнику и, когда я, наконец, добираюсь до остановки рядом с его домом, то практически выбегаю из поезда. Мои высокие каблуки укорачивают шаги, делая ноги длиннее и красивее, и я плотнее запахиваю пальто. Понимаю, что белье, которое на мне надето, слишком развратное, но жителям Бруклина об этом знать не нужно.

На горизонте появляется красивый дом Дмитрия, и я иду в его направлении. На этот раз я знаю, что там есть охранник, поэтому выпрямляю спину и немного приподнимаю подбородок.

– Сара Фэрфакс, квартира 1510, пожалуйста. К господину Брокову.

Охранник кивает, делает звонок и колеблется, разговаривая по телефону. Что говорит Дмитрий? Если он откажется меня впустить, я буду унижена, и моя уверенность потихоньку начинает меня покидать.

Охранник прикрывает трубку ладонью, и я подхожу ближе.

– Мистер Броков спрашивает, пойдет ли речь о дяде.

Вот придурок. Я краснею, мое сердцебиение учащается из-за напоминания о нашем кодовом слове, что я произнесла в прошлый раз, когда убежала от него.

– Нет, – бормочу я.

Я хочу казаться более обходительной, все контролировать, но, как всегда, Дмитрий застает меня врасплох и берет власть в свои руки.

– Да, сэр, – говорит охранник, прежде чем повесить трубку. – Пойдемте со мной, мисс Фэрфакс – произносит он, двигаясь в сторону лифта. По крайней мере, Дмитрий разрешил мне подняться.

Хотя теперь я почти уверена, что мне не следовало сюда приходить.

Пятнадцать этажей проплывают медленнее, чем в прошлый раз, и когда я вхожу в красиво украшенный коридор, то чуть ли не падаю в обморок от того, как кровь покидает мою голову. Каждый раз Дмитрий мучает меня, и я просто становлюсь все больше возбужденной. Я должна почувствовать его. Должна просто позволить этому произойти.

Одна ночь удовольствия даст испытать то, чего я жажду так долго.

Прогулка до его двери мучительна, особенно когда я открываю дверь и вижу его злобную усмешку. Дмитрий одет в рубашку и джинсы, так что, полагаю, он еще не ложился.

Я бью его в плечо.

– Осел, – бормочу я, и брат закрывает дверь позади меня.

– Тебе это нравится, – говорит он и задерживается в баре, чтобы лучше все обдумать. – Не спится?

Я качаю головой, пальто все еще плотно запахнуто вокруг моего тела. Хотя, когда я замечаю его взгляд, путешествующий по мне и задерживающийся на лодыжках, понимаю, что Дмитрий смущен.

– Пойдем в бар или еще куда-нибудь?

– Мне нельзя, даже если бы и хотела.

Он закатывает глаза.

– Девушки намного моложе двадцати ходят в клубы, Сара.

– Да, точно.

Конечно, ходят. Другие девушки изысканные, сексуальные и умеющие достаточно уверенно флиртовать. Полная противоположность меня.

Дмитрий прислоняется к бару и смотрит на меня, ожидая объяснений – почему я здесь, но у меня, и в самом деле, нет слов. Я думала, что встреча будет происходить иначе, что мы просто начнем с того момента, на котором остановились, но с тех пор много всего произошло.

Я делаю шаг к нему, мои руки дрожат, пока я медленно раскрываю пальто, показывая черное платье. Затевая все это, я ощущала себя такой сексуальной, но сейчас – скромная и застенчивая.

– В прошлый раз ты сказал, что... могут произойти плохие вещи, если приехать по зову плоти и не... – затихаю я. Мне кажется, что я глупа, как маленькая девочка, которая притворяется соблазнительницей.

Но встречая мужской взгляд, я вижу в его глазах огонь и искушение.

Дмитрий отходит от бара, облизывая нижнюю губу. Крадется ко мне, и тепло его улыбки превращается в нечто гораздо более опасное.

– Это то, чего ты хочешь?

Мое сердце бешено колотиться, и дрожит нижняя губа.

Я киваю, и жар закипает в моих венах, когда его рот обрушивается на мой. Ни сладости, ни исследования, просто голод, ничего подобного я не испытывала прежде. Когда наши тела сталкиваются, то это происходит с яростью, которая удерживалась в течение многих лет.

Дмитрий поднимает меня, подхватывая под задницу, и несет в свою комнату, как будто я ничего не вешу, и бросает на кровать. Глядя на меня сверху вниз, мужчина тяжело дышит и стаскивает с себя футболку через голову, снова обнажая татуировки на мышцах.

Свет довольно тусклый, но я все еще возбужденно рассматриваю их, в то время как Дмитрий расстегивает ремень. Звуки металла и кожи заполняют пространство, когда он делает шаг ко мне.

– На этот раз ты не уйдешь, – клянется он, и меня переполняют страх и желание.

Дмитрий опасен. Я осознаю это, как никогда. Этот огонь в его глазах сожжет нас обоих, но мне плевать. Особенно сейчас.

Мужчина хватается за пояс моего пальто, и я приподнимаюсь, чтобы поцеловать его в губы, но вместо этого Дмитрий крадет его. Я удивленно моргаю, а он опускает руку на мое колено и ласкает его, заставляя расслабиться.

– Я не позволю тебе сбежать. Ты чертовски сильно хочешь, чтобы я поверил, когда ты говоришь о желании уйти.

Дмитрий оборачивает ремень вокруг своей руки, прежде чем сделать то же самое с моей голой лодыжкой.

– Ты надела трусики? – спрашивает он, а я не могу даже ответить.

Мое дыхание слишком быстрое, слишком глубокое, стараюсь оставаться разумной, но это бесполезно. Я рабыня своих потребностей. Поэтому лишь отрицательно качаю головой.

Это вызывает у него дикое рычание, и Дмитрий быстрым взглядом окидывает мои бедра, как будто может что-то увидеть, несмотря на то, что они плотно прижаты друг к другу. Он жестко расставляет их в стороны, привязывая мою правую ногу к твердой древесине кровати.

– Тебе не уйти, – обещает он, и когда я чувствую, как его рот впервые прижимается к внутренней стороне моего колена, то не могу вообразить, с чего вдруг должна хотеть оказаться где-то в другом месте.

Его губы дарят тепло, мужчина путешествуют по моей коже, а легкая щетина щекочет чувствительную поверхность бедра.

Это не то, чего я ожидала по дороге сюда, но поскольку его рот все ближе и ближе подбирается к моей киске, я наполняюсь электрическим током, который бьет по всем нервным окончаниям. Дмитрий дразнит меня языком, пока дегустирует бедра, наблюдая за мной все время.

Мне жарко, сердце бьется настолько быстро, что становиться трудно дышать, и у меня такое ощущение, словно вот-вот наступит гипервентиляция. Но когда Дмитрий, наконец, касается моего лона, весь мир как будто просто останавливается. Дыхание, мысли, страхи и запреты – все заглушает огромное удовольствие от того, что его рот на мне.

Я стону, и Дмитрий тяжелой рукой фиксирует мое бедро, закидывая лодыжку себе на плечо. Мое платье задрано кверху, пальто снято на половину, а светлые волосы веером рассыпаются под головой.

– Дмитрий, – шепчу я, и мужчина нажимает сильнее, его язык ласкает киску снизу-вверх, пробуя меня. Может быть, я должна стыдиться или бояться, но этого не происходит. Наоборот, ко мне приходит что-то похожее на облегчение. Облегчение, что конец света не наступил только потому, что больше всего я хотела Дмитрия, и, наконец, получила.

Я хватаю в кулак мягкие одеяла, держась за них, когда он начинает лизать меня более жадно, при этом рыча и посылая вибрации по чувствительной плоти. Я уже и так неприлично мокрая, но ему, кажется, это нравится, Дмитрий двигается всем телом, пока пожирает меня.

Мою кожу покалывает от возбуждения, тепло наполняет тело, когда мужчина языком щелкает по клитору, а затем отступает, дразня и с каждым движением приближая к точке экстаза. Его рот восхитителен настолько, что я откидываю голову назад.

– Ах, – вздыхаю я, его руки хватают мои бедра, притягивая ближе. Дмитрий не отпускает, хотя я уже мечусь, как сумасшедшая; ощущения нарастают так быстро, что я не могу ничего делать, только задыхаться и извиваться. Мужчина стонет, и я пытаюсь успокоиться, но не могу. Дмитрий просто слишком хорош, а я слишком чувствительная.

Но затем он слегка отстраняется, и я остаюсь на пике, откуда нет возврата, гнев и желание заставляют мою кровь буквально вскипеть. Я похожа на вулкан, который собирается взорваться и мне не комфортно находиться так близко к освобождению и не испытывать его.

– Дмитрий?

Его ухмылка говорит мне, что я полюблю и стану ненавидеть следующие слова, которые будут произнесены. Его подбородок блестит от моих соков, и я чувствую, что должна испытывать стыд, но – ничего. Мне любопытно, как Дмитрий будет ощущаться внутри меня.

Мужчина скользит своей рукой, грубой подушечкой пальца находит мой клитор и растирает по нему влагу, в то время как внимательно смотрит на меня.

­– Я не собираюсь снова позволить тебе кончить и сбежать, Сара, – говорит Дмитрий.

Я тяну свою ногу, что привязана к кровати.

– Я не смогу сбежать, – напоминаю ему.

Свободной рукой мужчина тянется к кнопке на джинсах, расстегивает их, пока просто давит на мой клитор большим пальцем. Не двигается, не дразнит, не подводит меня ближе к оргазму. Просто держит меня на пике возбуждения.

– Я не хочу рисковать, – говорит он, и затем достает свой член и все, что было сказано за секунду до этого, мгновенно забывается.

Не хочу показаться грубой, это действительно не про меня, но я люблю его член. С тех пор, как впервые подглядывала за Дмитрием, выросшим и изменившимся, я мечтала о нем. Хотела узнать, каково было бы почувствовать его.

Он поглаживает эрекцию и смотрит, как я наблюдаю за ним, от чего начинает улыбаться еще шире.

– Ты всегда слишком боялась отдаться этому члену, не так ли? – рычит Дмитрий, и когда я киваю, он начинает сильнее потирать клитор. Разжигая во мне настоящий пожар.

– Ты мечтала об этом чертовски долго. И сегодня ты, наконец, его получишь. И я не собираюсь отпускать тебя, пока не покажу, на что действительно способен.

Я быстро моргаю, стону помимо своей воли, а мои соски затвердели под платьем до такой степени, что почти болят. Мужчина гладит себяи мою киску в унисон, дразня меня. Дмитрий хочет, чтобы я умоляла его, но у меня в голове сплошная каша.

Взяв член у основания, Дмитрий скользит им по моей щели, и, слыша пошлые влажные звуки, я возбуждаюсь еще сильнее. Ухмылка на его лице говорит, что он доволен собой, но не прекращает поддразнивания, как и попытки заставить меня сдаться.

– Ты играла с огнем слишком долго, – насмехается надо мной Дмитрий, продолжая кружить пальцем по клитору, доводя меня до грани забытья, но всегда, всегда отступает до того как я взорвусь.

Я хочу его очень сильно. Каждая девушка думает о том, как она потеряет свою девственность. И мой первый раз будет с ним.

Почему же это так меня волнует? Почему его похоть заставляет меня извиваться, а не бежать? Я уже сбегала раньше, но сейчас все ощущается на удивление правильным. Как будто звезды сошлись. Или, может быть, это просто потому, что я привязана к кровати, и варианты побега исключены. Прекратить все это будет слишком трудно.

Я закатываю глаза и хочу проклинать его, но вместо этого тянусь, пытаясь погладить пальцами достоинство мужчины.

Мимолетно касаюсь его толстой эрекции, расплавленной стали его мужественности. Он гладкий и ребристый от вздутых вен и, ну, очень горячий на ощупь, я наслаждаюсь этими ощущениями лишь мгновение, потому что Дмитрий сразу же убирает мою руку.

– Нет, – говорит он хриплым низким и насмешливым голосом. – Нельзя, – и я слышу усилившийся акцент в его словах, когда он заменяет свой поддразнивающий палец массивной головкой члена. – Пока не попросишь, – добавляет мужчина, глядя на меня с дьявольским блеском в глазах.

И лишь на миг я вижу, будто в нем заключены два разных мира. С одной стороны – это человек, по которому я схожу с ума долгие годы, который любит дразнить меня и ухмыляться. Но гнев и власть в этой его ухмылке и взгляде напоминают мне о тьме внутри него.

И обо всех моих желаниях, что я пытаюсь выкинуть из головы. Тех, которые будят меня в темноте ночи, заставляя задыхаться и желать его с дикой порочностью.

Я закусываю свою нижнюю губу. Потому что не могу попросить. Сама мысль об этом наполняет мою кожу теплом, и я понимаю, что краснею, поскольку бабочки в животе ускоряют свой темп. Я не успела все хорошо продумать заранее, и знаю об этом, но так отчаянно нуждаюсь в нем...

Я поддразниваю себя так же, как и его, и, возможно, у меня происходит помутнение рассудка, поскольку я открываю рот и слово «пожалуйста», которое никогда не произносилось так мягко, срывается с губ.

Дмитрий продолжает медленно кружить толстой головкой, мастерски дразня и наблюдая, как я становлюсь еще более влажной.

– Пожалуйста, что? – спрашивает меня мужчина, его голос настолько темный и зловещий, настолько опасный. Уверена, что он не собирается довольствоваться чем-то кратковременным. Я нахожусь в ловушке, под его контролем, и этот охотник так просто не остановится.

Видеть Дмитрия и слышать его голос... этому все труднее сопротивляться. Мой мозг вряд ли в состоянии заметить что-либо кроме его широкой мускулистой груди, которая поднимается от каждого вздоха. Его возбуждение так велико, что приносит ему больше пользы, чем активные тренировки.

Мне следует отвести от него взгляд. Тень делает его глаза еще темнее, а губы изгибаются от наслаждения. Дмитрий любит смотреть, как я извиваюсь, мне об этом прекрасно известно.

Если честно, мне нравится, как он заставляет меня изгибаться. По-моему, это все неправильно, и все же я хочу его в любом случае. Я сглатываю, и мой голос звучит мягко и тонко, в отличие от его устрашающего рычания.

– Я хочу тебя, Дмитрий, – удается произнести мне, хотя дыхание весьма затруднено, поскольку черное платье слишком плотно обтягивает мою грудь. – Я хочу отдать тебе все.

Мои слова действуют на него. Одичавшие глаза Дмитрия расширяются, и этот хитрый блеск в них превращается в чистую похоть. Реальное доказательство всему этому – его член.

Он направляет свою толстую пульсирующую эрекцию вниз от моего клитора и толкается в киску. Мужчина не ведет себя как дикарь, но растягивает и раздвигает мои розовые складочки своим членом, когда погружается в меня.

Дмитрию не нужно винить себя в том, что причиняет мне боль. Это мой первый раз, а он, ох, какой большой. Ему намного труднее протиснуться в меня, чем мне представлялось.

Последнее, чего я хочу, чтобы Дмитрий считал меня слабачкой, но не могу удержать мучительный вздох, который соскальзывает с моих губ. Мужчина замедляется, склоняя голову, и на секунду я задаюсь вопросом, ждет ли он услышать слово «дядя», но я не делаю этого. Не могу.

Не теперь.

Я кусаю свою нижнюю губу и киваю ему, на этот раз Дмитрий двигается медленнее, а мои соки немного облегчают задачу, пока он входит в меня.

Дмитрий вздыхает и стонет, усиливая хватку на моих бедрах, постепенно погружаясь в меня и останавливаясь, время от времени, поскольку я начинаю извиваться против своей воли. Я чувствую каждую пульсацию его возбуждения и то, как мужчина растягивает мою киску.

– Бл*ть, Сара, – произносит он сиплым, задыхающимся голосом. – Ты не шутила... ты действительно была девственницей все это время, – констатирует Дмитрий, осматривая меня, как будто не верит в происходящее. И это говорит человек, который способен видеть насквозь все мои попытки солгать или ввести в заблуждение. – Ты чертовски тугая.

Тот факт, что я заставляю его отбросить свое высокомерие, захватывает меня на несколько секунд, и я пододвигаюсь, чтобы оказаться в более удобном положении. Мои ноги раздвинуты так неприлично широко, что это выглядит почти болезненно, а между ними он, весь в татуировках и такой огромный, прижимается к моему телу.

Я содрогаюсь от такого вида и прикрываю веки. Дмитрий похож на Адониса. Татуированную греческую скульптуру. Я едва могу верить своим глазам, не говоря уже о том, что его член заставляет мой разум плыть в неизвестном направлении.

Дмитрий хватает меня за бедро одной рукой, а другой, грубо и нагло исследует мое тело. Мужчина трогает под платьем, сжимает мою грудь, толкаясь немного больше и заставляя нас обоих стонать.

– Боже мой, Сара, – хрипит он по-русски, прежде чем наклоняется и настойчиво целует меня в губы жестким необузданным поцелуем, в то время как языком проникает в мой рот, и входит до самого основания в глубину моего тела заключительным толчком.

Мой разум в тумане, и мне так хорошо, так радостно. После долгого ожидания этого момента, все даже лучше, чем я могла когда-либо себе представить. Каждая пульсация его члена посылает острые ощущения сквозь меня, наше дыхание ускоряется, поскольку мы прижимаемся друг к другу.

Дмитрий намного тяжелее, отчего мой затылок жестко вдавливается в постель, когда его мускулистое тело одолевает меня.

Он мощными пальцами впивается в плоть, используя мое тело, чтобы качнуть бедрами, растягивая мои розовые половые губы, блестящие от нектара.

Низкий стон блаженства раздается в воздухе, его великолепное накаченное тело делает небольшое усилие перед тем, как снова погрузиться в меня.

Сначала движения медленные, но затем становятся немного быстрее, и впервые в моей жизни я занимаюсь сексом. Я на самом деле делаю это! С мужчиной моей мечты, не меньше.

– Наконец-то ты моя, Сара, – рычит Дмитрий, пока я смотрю на его татуированное тело и вижу зверя, прячущегося под всеми этими костюмами и вежливостью. – И ты не сбежишь от меня снова, – настаивает он, прежде чем накрыть мой рот еще одним агрессивным поцелуем.

Дмитрий повсюду. Я чувствую запах и вкус, ощущаю его самого. Я отвечаю на поцелуй, открывая рот и позволяя его языку вторгнуться в меня, когда влажными от пота мышцами прижимается ко мне. Со стоном я поднимаю свободную ногу и оборачиваю ее вокруг мужского тела, прижимая его еще ближе к себе.

Он находит ритм, и спустя мгновения боль утихает, а меня накрывает волна удовольствия.

Это уже не просто острое ощущение – быть с ним и потерять эту мелкую штучку под названием «девственность», Дмитрий ощущается так хорошо, когда толкается бедрами и наполняет меня полностью. Воздух заполняется хлопками наших тел, когда мужчина увеличивает темп, вцепившись в меня пальцами железной хваткой, сжимая бедра и грудь.

Дмитрий закидывает мою ногу на свою талию и, прищурившись, смотрит на меня и выгибает спину. Он входит в меня глубоко, наслаждаясь тем, как мое тело раскачивается от его толчков.

– Теперь ты вся моя, – повторяет мужчина с этим восхитительным грубым акцентом, который, кажется, только усиливается от наслаждения.

Дмитрий выглядит настолько хорошо, его торс покрыт легким блеском пота, что делает мышцы еще более заметными. Замерев, я засматриваюсь, все мое тело кричит, но мне не подобрать слов. Я сдерживала себя так долго, и теперь все эти ощущения уже подводят меня близко к кульминации.

Каждый контур кубиков пресса легко угадывается благодаря блеску пота, и я вижу все интимные глянцевые детали. Его бицепсы выпирают, а грудные мышцы поддергиваются, и все это выглядит так прекрасно... когда мужское естество погружается в мои опухшие половые губы, исчезая из поля зрения, и за тем спустя мгновение, выскальзывая обратно.

Это все так головокружительно, и Дмитрий медленно подтверждает собственное удовольствие, закрывая глаза, когда берет меня сильнее. Я чувствую его напряжение, но потом... потом он делает что-то, чего я не ожидаю и теряюсь в удовольствии.

Он протягивает руку и нажимает большим пальцем на чувствительный клитор, кружа по нему с настойчивостью, пока сам стремительно приближается к освобождению.

– Кончи для меня, – требует мужчина хриплым голосом. – Кончи на мой член прежде, чем я наполню твою киску, Сара.

Я должна быть возмущена этой дикостью, но его тело посылает такую дрожь сквозь меня, что мне не верится. Я знаю, что мы рискуем, но мне плевать. Потому что волны удовольствия обрушиваются на меня, заставляя жестко содрогаться вокруг твердой эрекции.

Спазмы моей киски приносят ему радостное забвение. Дмитрий вколачивается в меня снова и снова, и из его горла вырывается глубокий крик. Его член входит в меня и волны оргазма сотрясают все его великолепное тело, когда с каждым толчком он изливает свое семя глубоко в меня.

Последние толчки беспорядочны, но настолько сильны и необходимы, пока мужчина освобождает каждую каплю спермы глубоко в меня. Это необдуманный риск, но в этот момент мне все равно. Я просто хочу быть с ним, почувствовать все это и оценить, как мы стали полностью одним целым без препятствий или помех.

Я прижимаюсь к нему и обнимаю, так как боюсь, что он сейчас исчезнет, как это уже было однажды. Я боюсь, что Дмитрий снова бросит меня, что наступит конец, и все же оргазм притупляет мои страхи и оставляет после себя лишь чувство необходимости в этом мужчине.

– Дмитрий, – шепчу я, и он заглушает меня поцелуем.

Его руки снова на мне, скользят вверх и вниз по моему телу, исследуя каждый дюйм. Дмитрий сжимает меня своими мощными объятиями, целуя так глубоко, что крадет все слова и все мысли.

Мы вдвоем все еще лежим, сплетаясь рукам и ногами, и на этот раз никто из нас не торопится закончить начатое.

Глава 14

Я просыпаюсь в объятиях Дмитрия, одеяло скомкано вокруг моих ног. Он обвивает рукой мою талию, и когда я смотрю сквозь мутные глаза, то вижу, что мужчина все еще дремлет. Дмитрий хмурит брови и дергает меня ближе, как будто борется с пробуждением и не желает просыпаться. Я придвигаюсь к нему, уставившись в потолок. Мои руки и ноги ломит, а сердце колотится, но я со всей честностью могу сказать, что никогда не спала лучше. В его объятиях рядом с горячим телом – это было настоящим счастьем, и я не хочу, чтобы оно так быстро заканчивалось.

– М-м-м..., – ворчит он, его темные ресницы медленно распахиваются, открывая глаза цвета шоколада. – Сара.

Дмитрий улыбается, а затем бросается на меня, и весь утренний мир разрушается нашими криками удовольствия.

* * * 

Бекон, яйца, тосты и свежевыжатый апельсиновый сок. Забавно, как простой прием пищи может вернуть столько воспоминаний, и я смотрю на Дмитрия с улыбкой. Он дал мне одну из своих рубашек на кнопках, которая мне слишком велика, и я вынуждена подкатать рукава, чтобы взять вилку.

– Как папа раньше делал, – говорю я, сомневаясь, сделал ли он завтрак специально для меня, или же просто чтил традиции отца. Судя по мужской ухмылке, я понимаю – ответа не последует.

Он намазывает джем на тост и хрустит им, пока смотрит на меня через стол.

– Я продумал наши следующие действия, – говорит Дмитрий, и я наклоняю голову. Всего секунду мне не понятно, о чем он говорит. Смерть Ребекки – это последнее, о чем я хочу думать, но расследование ее убийства, словно палка о двух концах. Фраза «любопытство сгубило кошку» продолжает звучать в моей голове.

– Да?

Я настороженно смотрю на него. Одно дело спать с ним, позволять наказывать мое хрупкое тело, но это – нечто совершенно другое. Дмитрий пытается делать вид, что все нормально? Как будто это его не трогает?

Мне немного обидно, и я делаю глоток апельсинового сока, чтобы скрыть свое недовольство.

– Да, благотворительный аукцион, который должна была посетить мама, будет в эту пятницу. Ей нужно было пообщаться с некоторыми самыми влиятельными людьми в городе. Если ее убийство совершено из-за бизнеса, то кто-то обязательно что-нибудь знает об этом.

Я просто киваю, не зная, что сказать. Это не значит, что я не хочу ничего выяснить. Черт, часть меня взволнована этой перспективой. Я всегда была слишком любопытной, нежели следовало. А выяснить, кого именно взбесила Ребекка? Для меня словно глазурь на торте.

– Это не опасно, – говорит Дмитрий, глядя темным, но теплым взглядом, как будто меня это беспокоит. Честно говоря, тот факт, что это может быть рискованно, только больше меня восхищает. Что со мной не так?

– Просто кучка богатых уродов, которые думают, что ты там присутствуешь, дабы засвидетельствовать свое уважение.

Я прищуриваю глаза.

– Ты не идешь?

Дмитрий качает головой.

– У меня другие способы получения информации.

В комнате становится тихо. Я знаю его способы получения информации, и вот они серьезны.

Я облизываю губы. Стоит ли рассказывать, что я знаю об Антоне? О Славе? Но быстро отказываюсь от задуманного. В конце концов, ведь это может его только разозлить.

Я скрещиваю ноги, когда беру еще один кусочек тоста, теряясь где-то в своих мыслях. Мир становится нечетким, и я представляю Дмитрия в машине по дороге в какой-нибудь захудалый ресторан, и как, допрашивая, он избивает владельца.

Дмитрий машет рукой перед моим лицом, вытаскивая из задумчивости.

– В чем дело?

В чем дело? В том, что он ведет себя так, будто ничего не произошло, словно мы не влюблены и что у нас не было секса. В том, что Дмитрий разговаривает со мной, точно я его сестра, помогающая раскрыть дело об убийстве.

И тут я чувствую его руку на моем колене, ласкающую голую плоть, и успокаиваюсь. Прикрываю глаза и расслабляю плечи. Когда я снова смотрю на него, он ухмыляется.

– Я не думал, что в тебе столько энергии. Разве ты не утомилась?

Его глаза такие темные и опасные, что я не могу отвести от них взгляд.

– Да, – отвечаю я честно, но мысль о большем посылает дрожь через мое тело, которую невозможно скрыть. Просто тепла его руки на моем теле достаточно, чтобы расшевелить бабочек в животе, уже начинающих порхать, и я теряю аппетит.

Дмитрий сжимает мою ногу, лаская большим пальцем, и на кратчайшее мгновение его выражение лица смягчается.

– Я не хотел перегибать палку.

Все мои заботы о произошедших событиях просто отходят на второй план, и я искренне улыбаюсь.

Но в глубине души осознаю, что не могу пойти на скучный благотворительный ужин. Конечно же, никто не признается мне, что убил Ребекку, и любая информация, которую я получу, будет ложной. Такие женщины, как Ребекка, раздражают людей, и я уверена, что высшее общество будет показывать пальцем на любого, о ком у них сложилось плохое мнение.

Ночь будет потрачена на предположения о возможном убийце Ребекки, основываясь на сплетнях, что она уволила кого-то не того или что-нибудь в этом роде.

У меня ощущение, что это касается той ее стороны, которую я редко видела. Мачеха хорошо ее прятала за красивой одеждой и фальшивой улыбкой, благодаря чему вышла замуж за моего отца прежде, чем тело моей матери успело остыть. Она обработала папу, как профессионал, а я закрыла на это глаза из уважения к нему.

Так что теперь я задаюсь вопросом: на кого Ребекка пыталась работать, прежде чем умерла?

– Земля вызывает Сару, – говорит Дмитрий, снова сжимая мое колено. – Где ты витаешь?

– Нигде. Просто думаю о том, что я надену на благотворительный вечер.

– Вот, – говорит он, пока двигается к стойке и берет свой бумажник, затем открывает его и протягивает мне черную кредитную карту. – Ни в чем себе не отказывай. Купи что-нибудь соответствующее. Экстравагантное и уместное в трауре.

– Значит... черное.

– Да. Черное. Поезжай на Манхэттен в «Бергдорф Гудман» и спроси Наташу. Она знает меня и поможет найти что-нибудь подходящее.

Я кладу карту в нагрудный карман рубашки, позаимствованной у него, и киваю.

– Как скажешь. А... что по поводу суммы, которую я могу потратить?

Дмитрий вскидывает бровь, прежде чем рассмеяться.

– Ничто из того, что ты купишь, не пробьет брешь в этой карте, – произносит он и возвращается к своему завтраку.

– Дмитрий... – я начинаю протестовать.

Я была бедной достаточно долгое время, и зажиточность Дмитрия ставит меня в неудобное положение. Конечно же, раньше отец баловал меня, но я была слишком молода и не знала другой жизни. С тех пор мои потребности изменились, и кредитная карта, не имеющая лимита, не в первых строчках списка приоритетов.

– Сара, просто сделай это. Купи несколько хороших платьев. Не только на выход, но и на ужин. Я хочу вывести тебя в свет. Показать всем.

То есть Дмитрий не может показать меня такой, какая я сейчас?

Должно быть, он все еще видит дискомфорт на моем лице, потому что снова поглаживает мою ногу.

– Мама отняла все, что твой отец тебе оставил. Пришло время вернуть кое-что из этого назад. Время, чтобы исправить ошибки, на которые я закрывал глаза, или еще хуже на ту боль, которую тебе причинил.

Я облизываю губы и выдыхаю. Без понятия, что собираюсь делать с шопингом, но мой разум уже настроен на кое-что другое. На то, как я следую за Дмитрием и выясняю, кого в это время он допрашивает.

Знаю, что Дмитрий не хочет брать меня с собой, потому что пытается защитить, но я больше не нуждаюсь в защите. Я уже в курсе, что он сделал и кто он такой, и мне не страшно.

– Не смей пытаться придумать способ не тратить деньги, Сара, – ругает меня Дмитрий. – Если я не увижу неприлично большую сумму в своем отчете, я потащу тебя в магазин сам.

Я закатываю глаза и не сопротивляюсь, и он сразу же догадывается, что мои мысли о другом.

– Обещаю, Сара, это совсем не опасно. Просто поговори с партнерами мамы, посмотри, есть ли кто-то, кто затаил обиду или кажется счастливым в ее отсутствие. А потом подумаем, что делать.

– В то время как ты будешь проводить свое собственное расследование?

Дмитрий смотрит на меня, пропуская несколько ударов сердца, прежде чем кивает.

– Да. Пока я буду проводить свое собственное расследование.

– Где?

Он сжимает челюсти и встает из-за стола.

– Тебе не нужно об этом беспокоиться.

– Но тебе нужна моя помощь, Дмитрий. Значит, тебе придется играть по моим правилам.

Его глаза искрятся озорством, которое быстро исчезает.

– Просто доверься мне, детка. Ты должна держаться подальше от того, что я планирую.

– Ну, ты уже придумал, чем занять меня, поэтому, конечно же, я буду.

Он вскидывает руки в воздух, и на секунду я думаю, что мужчина собирается схватить меня. Появляется краткая вспышка гнева, которая искривляет его губы в презрительной усмешке, и Дмитрий смотрит на меня остро-бритвенным пристальным взглядом, а затем так же внезапно успокаивается.

– Конечно, будешь. Но это же не простая трата времени.

– Ты просил меня помочь, Дмитрий, и найти убийцу Ребекки. Но, похоже, ты знаешь что-то, о чем мне не говоришь, поэтому едешь куда-то и не хочешь, чтобы я следовала с тобой.

Дмитрий делает глубокий вдох, и когда начинает говорить, его русский акцент усиливается.

– Сара, ты сделаешь то, что я прошу, и расскажешь мне все, что узнала. Потом мы решим, что делать дальше. Вместе.

Я понимаю, что спорить с ним сейчас не стоит, но, даже кивая ему, думаю о возможности разузнать, куда он собирается. Я вспоминаю его слова, когда в прошлый раз следила за ним, что меня убили бы прежде, чем я успела пожалеть о вынюхивании.

Помню, как Дмитрий разозлился из-за моей лжи.

И все же, я планирую все повторить.

Глава 15

Я давно не гуляла по Манхэттену. С тех пор, как потеряла все, что имела, я ненавижу наблюдать за всеми этими людьми, которые регулярно ходят по высококлассным магазинам, словно для развлечения

Прогулка с кучей пакетов одежды, которая стоит больше, чем моя годовая арендная плата? Да, это вызывает у меня зависть.

Поэтому, выходя из метро на 57-й улице, я уже чувствую неловкость. Дмитрий ведет себя так, будто в мире нет ничего проще, чем просто пойти в магазин и с помощью персонального продавца выбрать роскошные наряды, но для меня это дико.

И в отличие от Каролины из того сериала, я не очень тороплюсь вернуться в мир высшего общества.

Вокруг меня небоскребы, по улице расположены заведения, в которых продают соки, сигары и экспрессо, каждый излучает душистый аромат, который смешивается с запахом выхлопных газов авто.

Я приспосабливаюсь к быстрому темпу других прохожих, смотря вперед и погруженная в свои мысли. Во что я себя втянула? Одно дело отрабатывать эти деньги, да только вот Дмитрий дал мне их, как будто они для него ничего не значат.

Но сейчас он не просто мой сводный брат. Полагаю, этот корабль уже уплыл. У нас даже нет родителей, которые связывали бы нас вместе, и после прошлой ночи...

Кто мы теперь друг другу? Любовники?

Или сводные родственники с привилегиями?

Это не похоже на то, что я хочу и о чем мечтаю в течение долгого времени. Еще до нашей злополучной попытки, когда мне исполнилось восемнадцать, я шпионила за ним и запала на него. Фотографировала его обнаженного, когда мне на самом деле не стоило этого делать.

И теперь, о чем я думаю? Как Дмитрий крадет у своей собственной компании и зачем связался со Славой? Я знаю, что он чертовски опасен, так почему же меня так влечет к нему, и почему я готова потратить добытые нечестным путем деньги?

«Потому что он предложил тебе, а ты не отказалась».

Но я отказала ему дважды, и оба раза Дмитрий уважал мое решение.

Меня выводит из задумчивости высокий широкоплечий мужчина, который, проходя мимо слишком близко, задевая мою руку. Я хватаюсь за сумочку и в страхе оглядываюсь через плечо, но в глаза светит солнце, и мне не удается его разглядеть.

По крайней мере, ему не украсть мой кошелек.

Я крадусь по «Бергдорф Гудману», улыбаясь на приветствия, прежде чем отправиться в бутик. Это все еще запретное удовольствие, и я не могу позволить себе любимые бренды, которыми баловал меня папа. Если я хочу порадовать себя, это начнется здесь без личного консультанта на горизонте.

Продавец поглядывает на меня, улыбаясь, прежде чем отвернуться, чтобы помочь кому-то еще, и я вздыхаю с облегчением. Музыка, великолепные декорации, атмосфера… все это так знакомо и в то же время странно для меня. Как будто я незваный гость в мире, который больше не является моим.

За одной из витрин я улавливаю сладкий парфюм и мгновенно узнаю запах, уносящий в мой тринадцатый день рождения к прекрасным подаркам от отца. Как сказал папа: «настоящая леди должна пахнуть вот так».

Я улыбаюсь горьким воспоминаниям и делаю глубокий вдох, прежде чем обратиться к ближайшему продавцу.

– Привет, где я могу найти Наташу?

Брюнетка с вьющимися волосами улыбается самой широкой улыбкой, которую я видела, и протягивает мне руку.

– Вы ее уже нашли! С кем имею удовольствие познакомиться?

Она так официальна, но в то же время такая веселая, что я мгновенно успокаиваюсь.

– Сара. Привет. Мой бр... – «не представляй его своим братом, Сара», – упрекаю я себя. – Дмитрий Броков рекомендовал вас, и сказал, что вы можете мне помочь подобрать некоторые вещи.

Ее глаза загораются, а на щеках появляются ямочки.

– Конечно! С чего мы начнем? С парфюма, к которому вы приценивались?

Я вспыхиваю, не заметив, что за мной наблюдали, но киваю в любом случае.

– Для начала, да. Мой отец... это был мой первый парфюм. Я давно не пользовалась им.

– Ну, я уверена это будет, как надеть старую перчатку, – говорит Наташа, прежде чем достать его вместе с десятком других образцов. – Что-нибудь еще? Вы будете выглядеть потрясающе в роковой помаде Руж Вельвет.

Я смотрю на цвет, и пусть мне не привычен красный, отдаю ей должное. Если Дмитрий хочет видеть, как я трачу его деньги, то наверняка Наташа поможет мне с этим.

– И думаю, мне понадобится набор для дымчатого макияжа глаз. У меня не очень много косметики дома: карандаш для глаз и тушь – и то высохшие.

Спустя несколько минут у меня достаточно косметики, которой хватит на несколько лет, после чего Наташа направляет меня в сторону платьев.

– Оно должно быть прекрасным, – говорю я. – Черным... но не вызывающим.

Она хихикает и оценивает меня.

– Конечно. Я люблю работать со стройными и элегантными покупателями. Особенно с красными губами и платиновыми волосами. Черный будет очень выделяться на молочной коже. Какой у вас Размер? 4?

О, она хороша.

– Ага.

– И...36?

– 36,5.

– Хорошо, вероятно, его немного нужно будет подшить, но это нормально. О, вы хотите шампанского? Мы, возможно, задержимся здесь на некоторое время.

* * * 

Море одежды, которое просто поглощает меня, прикладывается к моей груди и быстро убирается. Не то чтобы платья не хороши — они прекрасные — просто мне не подходят.

Однако Наташа действительно очень мила и не раздражает меня по мелочам, что является огромным облегчением. Я делаю еще один глоток шампанского, пока она просматривает другую стойку дизайнерских платьев.

– Итак, как давно вы знакомы с Дмитрием? – спрашивает Наташа, одаривая меня взглядом, который говорит, что она знает, ну... раз он отправил меня за навороченной и дорогой одеждой, то я должна быть кем-то значимым для него.

– Несколько лет.

Не хочу вдаваться в подробности. Я пытаюсь оставаться в блаженном отвлечении своих мыслей от того, что мы переспали, и понятия не имею, что это значит.

– О? Дмитрий начал приходить сюда год или два назад и всегда исключительно щедр.

– Правда?

– Конечно. Он знает, чего хочет, но всегда просит помочь ему с выбором, поэтому я и получаю комиссионные. Я помогла ему в первый его приход, и с тех пор он всегда заботится обо мне. Между нами говоря, Дмитрий причина того, почему начальство так меня любит.

Я улыбаюсь, но внутри потрясена тем, сколько же Дмитрий должен здесь потратить, чтобы иметь такое влияние, особенно наряду со всеми другими знаменитостями и известными семьями, которые делают здесь покупки.

– Какой он с вами? – ляпнула я, прежде чем смогла себя остановить. Почему я об этом спрашиваю?

– Со мной? Ох, ничего забавного не происходит, если это то, о чем вы спрашиваете, – говорит Наташа, хихикая, пока выбирает пару черных платьев и приносит мне. – Всегда идеальный джентльмен.

– Он приводил сюда другую женщину?

Ладно, теперь я понимаю, что выпила слишком много шампанского. Я вообще хочу это знать?

Тем не менее, то, что она отвечает, не колеблясь, спасает мое настроение.

– Ни разу. Я удивилась, услышав, что именно Дмитрий отправил вас сюда. Он всегда приходит, берет костюмы и сразу сбегает. Не особо разговорчивый, но очаровательный. Я даже думала, что он... ну, вы понимаете...

Я поднимаю бровь, и Наташа качает головой, держа в руках одно из черных платьев.

– Как насчет этого?

Я осматриваю его, и за исключением оборок на высоком воротнике, как по мне, так это обычное черное платье. Видя, как я пожимаю плечами, Наташа откладывает его в сторону.

– Думаю, оно будет отлично смотреться. Очень официально и непринужденно одновременно. Александр Маккуин, чтобы вы знали, качество хорошее, и оно прослужит вам вечно, да и с разрезом до бедра не выглядит скучно.

Платье выглядит достаточно милым, поэтому я улыбаюсь ей.

– Конечно, я примерю его, – отвечаю я, хотя если честно, я просто устала и хочу найти что-нибудь подходящее. Неважно какое. Я даже не знаю, хватит ли мне энергии выбрать повседневную одежду после всего этого.

Комната для переодевания, в которую мы входим, довольно-таки большая и не похожа на клаустрофобные кабинки в универмагах. Она напоминает мне дамскую комнату Ребекки. Много пространства, где можно свободно двигаться и дышать.

Я прохожу за перегородку, когда Наташа убирает бокал и поднимает трубку черного телефона, заказывая еще шампанского. Мне следовало бы ей сказать о своей усталости, но, вероятно, я менее взволнована, чем должна быть от того, что мужчина покупает мне дорогое платье.

Не то чтобы я не благодарна, просто понимаю, что больше не принадлежу этому миру. Этот мир для Дмитрия.

Может он и, правда, принадлежит ему, я пока не определилась.

Я застегиваю молнию платья на спине и смотрю в освещенное трехстороннее зеркало. Вдруг все мои страхи исчезают. Мне не свойственно тщеславие, но я на самом деле потрясающе выгляжу в этом платье! Оно без рукавов и с высоким воротником, а оборки придают величественный вид. Платье приталенное, а разрез на юбке доходит до бедра.

Правильное сочетание сексуальности и классики, как Наташа и обещала. Она встает рядом и с широкими глазами смотрит на меня.

– О, мой Бог. Я знаю, какие сюда подойдут туфли. С той красной помадой и... Вы наденете какой-нибудь браслет? Вы, вероятно, хотите что-то простое, бриллианты или... – говорит она, пока двигается за спиной, нагло положив руки на мои бедра, чтобы зафиксировать складку. – Ну, что я вам говорила про ваш силуэт, а? Вы похожи на нимфу!

Я смеюсь и просто киваю, слушая шквал ее предложений. Если она смогла выбрать это платье, то уверена, что она сможет отлично дополнить образ.

– Дмитрий не сможет удержать свои руки подальше от вас, – обещает она, и я благодарна за чертовски прекрасное освещение, потому что ее слова заставляют меня краснеть еще больше.

– Посмотрим, – отвечаю я, не упоминая тот факт, что не имею понятия, увидит ли он меня в нем.

Наташа уходит прочь и спустя несколько минут возвращается с парой самых элегантных туфель, которые я видела. Они больше похожи на украшения, нежели на обувь с высокими каблуками. В другой руке у нее еще один бокал шампанского, который в очередной раз я охотно принимаю.

– Они прекрасны, – говорю я и уже чувствую себя плохо. Они будут стоить немалых денег, но теперь мне действительно хочется их приобрести. Я прохожу к полосатой оттоманке и сажусь на нее, пока Наташа помогает мне с обувью.

– Это Маноло Бланик, – говорит она, но я хорошо помню этот бренд. – Этот носочек, застежка и мягкая подкладка внутри должны помочь вам оставаться на ногах всю ночь, даже на четырехдюймовом каблуке.

Я встаю и, даже если я отвыкла от шпилек, они, в самом деле, очень удобные. И, черт, они отлично смотрятся с этим платьем.

– Разве они не великолепны? Этот человек – Бог, когда дело касается женской обуви.

– Они удивительные, – соглашаюсь с настоящим восхищением. Я не ожидала найти что-то, что мне бы понравилось. Но глядя на свое отражение в зеркале, я вижу другого человека. Кого-то взрослее, более стильного и изысканного. К этому отражению несложно привыкнуть.

– Вы похожи на женщину, ради которой можно умереть, – делает комплимент Наташа, и раньше я могла подумать, что она перебарщивает, если бы отчасти не была с ней согласна.

– Ты, правда, думаешь, что Дмитрию понравится?

– Ах, милая, вы себя видели? Вы великолепны, и, однозначно, одна из самых сладких клиенток, которых я обслуживаю за год, – говорит она тихим голосом, несмотря на уединенность нашей комнаты. – А если серьезно... будьте с ним. У него доброе сердце. Он не часто влюбляется, как я слышала.

Я смотрю в отражение своих голубых глаз и позволяю себе почувствовать возбуждение от ее слов. Возможно, что во мне все-таки есть что-то особенное.

– Дмитрий также предложил... подобрать повседневную одежду, – мимоходом говорю я, отчего глаза Наташи загораются энтузиазмом.

Похоже, день будет долгим.

Глава 16

– Ох*еть, Сара.

Я смотрю на Дмитрия, чувствуя себя очень неловко. Я знаю, что мое платье необычное, но все равно не ожидала увидеть огонь в его глазах.

Может быть я неопытна, но желание Дмитрия распознаю всегда. Словно мы связаны каким-то примитивным способом, и когда он хватает меня за бедра, примитивный – основное определение.

– Я не хочу, чтобы хоть одна душа увидела тебя в этом. Оно только для меня, черт возьми.

Мое сердце стучит, как сумасшедшее, особенно когда Дмитрий прижимается и упирается в меня своей эрекцией. Я готова пойти на благотворительный бал, но он делает и без того маленькое желание идти туда еще меньше. Может быть, мы должны просто бросить все и забыть нашу миссию по поиску убийцы. Позволить разобраться полиции и просто потеряться в страсти.

Насколько будет плохо скрываться от мира подобным образом?

Наши взгляды встречаются, и я знаю, что Дмитрий думает о том же, и затем его рот мгновенно обрушивается на мой. Поцелуй голодный и жесткий, впивающийся в меня со всей своей впечатляющей силой. Выхода нет, я чувствую себя такой хрупкой, но мне нравится.

Мне, в самом деле, это нравится.

Забавно как все становится намного сложнее и намного проще, как только мы, наконец, уступаем своим низменным инстинктам.

Его рука тянется к разрезу на платье, убирая его подальше от моего бедра. Дмитрий раскрывает меня, исследуя пальцами мягкую нетронутую плоть моего бедра, и продвигается внутрь. Ищет мое женское тепло, и я ахаю, когда он обнаруживает, что на мне нет трусиков.

Дмитрий рычит, зубами покусывая мою шею и прокладывая дорожку к уху.

– Надеюсь, это ради меня, – предупреждает он таким мрачным голосом, что это посылает волну холода по позвоночнику.

«Почему это так заводит?»

– Конечно, – честно отвечаю я шепотом, и он вознаграждает меня, грубо лаская пульсирующий клитор.

– Я твой первый мужчина. Если узнаю, что кто-то другой прикасается к тебе... – указательным и средним пальцем Дмитрий входит в меня, и я стону от удовольствия, – ты будешь последней, кого он коснется.

Дрожь проходит по моей спине, эти смешанные сигналы делают его прикосновения еще более яркими, и мои колени начинают дрожать.

«Что я делаю? Почему я теряю себя рядом с таким мужчиной, как Дмитрий?»

Он сильно прикусывает мое ухо, и я задыхаюсь от шока.

– Ты слышишь меня, Сара? – спрашивает Дмитрий, двигая пальцами глубоко внутри, но, не позволяя мне приблизиться к собственному пику удовольствия. Мой разум затуманен похотью и желанием, и я не могу подобрать слов, когда он снова кусает меня за ухо.

– Да, – выдыхаю я.

– Что да, Сара?

– Никто больше меня не коснется.

– И почему же?

Я сглатываю, мое сердце колотится в грудной клетке, а его дыхание ласкает мой подбородок.

– Потому что я этого не хочу.

– Потому что ты моя, – исправляет Дмитрий, снова удушая меня своими губами и быстро перебирая пальцами скользкие складки моих лепестков. Я не могу поверить, что мы действуем так нагло, словно так и должно быть; когда он ведет меня к кровати, мои внутренности скручиваются от волнения, и нет никакого отвращения.

Я упираюсь лодыжками в кровать, и мой мужчина опрокидывает меня на мягкие простыни. Его пальцы исчезают, и Дмитрий смотрит на меня сверху вниз, а в его глазах бушует шторм. Не знаю, о чем он думает, но осознаю, что искры между нами так и не уменьшились после нашего первого раза.

Они разгорелись настоящим пламенем.

– Ты охрененно великолепная, – говорит он, пока его взгляд путешествует по моему телу.

Я наполовину раздета, длинная юбка отодвинута в сторону, обнажая ноги и киску, туловище все еще обтянуто дорогой черной тканью. Я беспокоюсь, что платье будет испорчено, но Дмитрия, кажется, это вообще не заботит.

Как будто наш секс гораздо важнее, чем тысячи долларов его денег, потраченных на этот наряд.

– Ты пойдешь на вечеринку, вспоминая меня в себе, – обещает Дмитрий, когда рукой тянется к поясу. Это звучит почти как угроза, пока он медленно расстегивает его, задумчиво облизывая нижнюю губу. – Я никогда не отпущу тебя снова, Сара. Ты понимаешь, что это значит?

Я киваю, хотя не понимаю ничего. У меня чувство, что я вообще едва знаю этого человека. То, на что он способен, и то, чем он занимается, с тех пор как меня выгнали из дома...

Дмитрий самый опасный из всех мне знакомых людей, мужчина, с которым я не должна быть. Но как только он снимает рубашку, мои глаза немедленно обращаются к его жесткой ребристой выпуклости. Со всеми этими татуировками и легким блеском пота, мужчина прекрасен.

И когда он перемещает свой вес на меня и раздвигает мои ноги сильными руками, я оказываюсь на седьмом небе.

– Уже скоро, – бормочет Дмитрий, прежде чем прикусить мою нижнюю губу и потянуть ее, – ты узнаешь, что я чувствую, когда трахаю тебя.

Нижняя сторона его члена давит на мою киску, и еще один эротический шок, смешанный с его словами, проходит сквозь меня. Я нетерпеливо трусь об него, мой разум теряется в страсти, пока мои руки сжимают его накаченные бицепсы.

– Когда все это дерьмо закончится, я заставлю тебя кричать так громко, что соседи вызовут полицию. Ты будешь умолять, – отмечает он слова поцелуем на щеке, – и стонать, – еще один поцелуй чуть ниже, – и молить о большем.

Наконец, заглушая мой стон восторга, мы встречается ртами в тот момент, когда Дмитрий пронзает меня.

Мужчина такой большой, и вес его тела давит на меня, когда он, не теряя времени, начинает толчки. Я так возбуждена, что ему не составляет труда отправить меня в рай одним касанием к клитору.

Я хотела своего брата так долго, и теперь будучи с ним – это гораздо лучше, нежели в моих фантазиях. Лучше, чем первый раз с ним, потому что мне уже совсем не больно.

Вместо переживаний о минусах моего первого раза я намерена в полной мере получить наслаждение. Я наблюдаю за четкими линиями мышц, которые работают как хорошо смазанная железная машина, чья единственная задача и цель – погружать в меня этот великолепный большой член.

Я широко открываюсь для страсти мужчины, разведя колени в стороны, мои мягкие, припухшие лепестки раскрыты и растянуты вокруг его пульсирующей эрекции, испещренной венами. Мне нужно держаться за что-нибудь, но кровать для этого не подходит, так как мужчина набирает темп, все сдвигая и раскачивая. Поэтому я делаю единственное возможное – цепляюсь за Дмитрия, впиваясь ногтями в его плечи.

– До сих пор такая чертовски тугая, – рычит он, в то время как звуки соединения его твердого тела с моими женственными формами становятся все громче и громче с возрастающим темпом. Я чувствую, что таю под ним, от малейших его действий плоть и кости нагреваются, расплавляясь и отвечая ему взаимной страстью.

Дмитрий крепко целует меня в губы, и я чувствую себя такой страстной, такой любимой. Идеальное добавление к тому, как наши бедра сталкиваются в безудержном и бесстыдном траханье. К толчкам его члена, и кружению пальца по моему чувствительному клитору.

Его язык сплетается с моим в танце, разжигая искры внутри. Покалывание поднимается от моего лона к туловищу, а затем распространяется к конечностям, таким образом, он пробуждает каждую часть моего тела.

Все ощущается более ярко: трение наших тел, чувство ткани на животе и груди. Дмитрий выдыхает мое имя мне в рот, когда разводит ноги шире, трахая меня еще глубже, чем прежде. Каждый толчок заставляет меня попискивать, но все это так чертовски хорошо!

Дмитрий так умело действует, лучше, чем я ожидала, особенно после всех рассказов разочарованных женщин, которых знаю. О том, что их опыт с мужчинами был слишком коротким, слишком болезненным и неудовлетворительным.

Наоборот, мужчина подводит меня так близко к краю за такое короткое время, одновременно вдалбливаясь в меня своим членом и лаская коварными пальцами. Но как только я чувствую, что огонь закручивается во мне спиралью, мужчина убирает руку прочь. Дмитрий оставляет влажный след вдоль бедра и обхватывает мою задницу, позволяя своим мощным пальцам вцепиться в плоть и удерживая меня на краю. Мучительно. Божественно.

Дмитрий опускает взгляд вниз между нами, наблюдая за своим членом, блестящим от моих соков, выскальзывая из меня и касаясь моих складочек, прежде чем войти обратно.

– Я никогда теперь не отпущу тебя, – произносит он сквозь полное вожделения дыхание, жадно облизывая свои губы.

На вкус Дмитрий столь же удивительный, как и выглядит, а ощущается еще лучше.

– Я не хочу оставлять тебя, – практически мурлычу я, и произношу это каждой клеточкой своего существа. Я знаю, что брат втянут в какое-то опасное дерьмо, и все его темные обещания лишь еще больше возбуждают меня, а не отпугивают. Я жажду большего.

Дмитрий вознаграждает меня за мою преданность, заставляя дрожать от похоти не только мое тело, но и кровать. Каждый сокрушительный толчок его члена заставляет скрипеть и трястись этот дорогой предмет мебели, несмотря на его качество. Я чувствую силу, пульсирующую во мне, в моей груди. И все еще голодный до моего тела, мужчина тянется к моей спине, чтобы расстегнуть платье.

Дмитрий рассматривает дорогую ткань, как будто это не что иное, как легкая помеха на его пути получить желаемое.

У меня нет ни времени, ни желания останавливать его, мужчина освобождает мои руки и тянет платье вниз, отчего моя грудь обнажается ипокачивается перед его глазами.

– Великолепно, – хрипит он, пялясь на мою грудь, прежде чем захватывает один холмик, погружая пальцы в податливую плоть. – Идеальные сиськи...

Я выгибаю спину, и теперь одежда обвивается вокруг моего живота, предоставляя полную доступность для его блуждающих рук. Сначала Дмитрий нежно сжимает грудь, замедляя движения внутри меня, чтобы отдать ей должное, прежде чем его толчки становятся более жесткими.

Я практически на грани оргазма, и когда Дмитрий большим и указательным пальцами сжимает и дразнит мой твердый сосок, клянусь, я собираюсь кончить. Но он снова останавливается, оставляя меня задыхаться и желать большего, пока берет мою полную грудь в руку и массирует ее.

Крепкими руками, достаточно сильными, чтобы сломать человеку шею, мужчина трогает соски, ласкает мои бедра и ягодицы. Дмитрий не зациклен на мне, как какой-нибудь озабоченный, который мечтает поскорее кончить. Мужчина заявляет права на плоть, дюйм за дюймом упиваясь моим телом всеми возможными способами. И в довершение всего, он клеймит мои губы грубым поцелуем, засовывая язык в мой рот, в то время как мускулистым телом продолжает в меня толкаться.

– Черт возьми! – ругается Дмитрий по-русски и отклоняется назад, убирая свои губы от моих. Дрожь пробегает по его накаченному телу, когда Дмитрий отпускает мою грудь и захватывает бедра. – На колени, – командует он хриплым голосом.

Я повинуюсь.

Инстинктивно я этого хочу. Нуждаюсь в этом. То ли от того, что тонкое предупреждение звучит в его голосе, или просто тот факт, что каждая клеточка моего тела требует большего, я быстро меняю позу на ту, которую он хочет.

Но когда мужчина снова давит на меня, входя глубже, чем когда-либо, я отталкиваюсь от него вперед в шоке. Он хватает мои бедра, грубо дергая обратно на место, и я зарываюсь руками в кровать.

Мне никуда не сбежать от его страсти и удерживающей меня железной хватки. И теперь каждый новый толчок его бедер сопровождается громким шлепком крепкого тела по моим ягодицам, заставляя их сотрясаться с каждым новым ударом.

– Вот это моя девочка, – одобряет Дмитрий, но противоречит своим словам, опуская ладонь на мою задницу. Громкий удар заставляет меня резко вздохнуть, и за этим следует новый.

Мужчина посылает резкую волну боли сквозь меня, но последующая за этим дрожь вовсе не так плоха. Внезапно мои соски твердеют еще больше, мне становится почти неудобно от того, как широко раздвинуты мои ноги, и я принимаю его еще глубже.

Никогда не предполагала, что наказание может ощущаться настолько удивительным.

Наказание? Разве это наказание, когда Дмитрий делает это ради удовольствия? Вознаграждая меня за хорошее поведение.

Я чувствую легкое головокружение и цепляюсь за простыни, когда Дмитрий продолжает меня контролировать, заставляя балансировать на руках и коленях. Он, как товарный поезд, и, хотя его мощное тело блестит от пота, в нем нет ни капли усталости.

– Прошло слишком много времени, – мужчина выходит из меня, угрожающе потирая мою ягодицу. – Но ты это заслужила.

Каждый раз, входя в меня, он посылает электрический разряд по моему телу, которое так отчаянно хочет освобождения. Это жестоко, вот так удерживать меня на краю, и все же...

Мне это нравится. Мне нравится, как Дмитрий контролирует себя, и даже когда он отказывает мне в получении наслаждения, это напряжение похоже на наркотик, которым я не могу насытиться.

– Дмитрий!

Его широкие плечи напрягаются, все эти великолепные натренированные мышцы сжимаются и бугрятся.

«Теперь он борется с собственным удовольствием», – осознаю я, – «пытается насладиться мной подольше».

Но я даже не знаю, сколько еще смогу держаться!

– Сара, – произносит Дмитрий сквозь зубы, и я чувствую, как его член набухает внутри меня, давя на стеночки моей плотно сжатой киски. Он – зверь, руками обхватывающий мои бедра, по-прежнему удерживая на месте и помогая раскачиваться вместе с ним.

– О, Боже, – молю я шепотом, пока моя голова кружится от всех этих ощущений. Дмитрий ощущается так удивительно, и даже без его прикосновений к клитору я чувствую, как удовольствие нарастает, готовясь отправить меня за грань.

Наши тела двигаются в унисон, мы оба так нуждаемся в оргазме, в этой высшей форме блаженства. Я понимаю, насколько близка, но оказываюсь совершенно неподготовленной, когда Дмитрий, наконец, вдалбливается в меня сильнее и яростнее, двигаясь так быстро, как только может.

Я извиваюсь от силы его проникновения, и тут зверь испускает такой львиный рев, что на стене дрожат картины. Мужчина двигается все быстрее и жестче, в то время как шлепает меня по ягодице, заставляя задыхаться от моего собственного наслаждения, после чего он протягивает руку и стимулирует клитор.

Это слишком! Дмитрий доводит нас до предела и с финальным толчком выплескивает в меня поток семени. Мы смакуем каждый момент удовольствия, каждую каплю густого теплого меда, которую он изливает в меня.

Наслаждение длится вечность и исчезает слишком быстро, внезапно, и я остаюсь в растрепанном беспорядке. Он входит в меня еще несколько раз, теперь медленнее и ленивее, просто растягивая последний миг нашего блаженства, затем делает очередной толчок, пока, наконец, не выходит.

Я ловлю ртом воздух, пока Дмитрий отправляется в ванную, возвращаясь секунду спустя с теплой влажной салфеткой. Его лицо покраснело, и он одаривает меня смертоносной улыбкой, когда прижимает ткань к моему измученному лону.

Он вытирает мою киску, и теплая успокаивающая ткань останавливает поток его сливочного семени, которое вытекает из моей опухшей щелочки. В этот момент мужчина доказывает, что, хоть он и может быть иногда полным придурком, но Дмитрий заботится обо мне. Даже в какой-то степени обожает меня.

– Совсем другое дело, – говорит мужчина с усмешкой, наклоняется и, оставляя нежный поцелуй на моем виске, осторожно убирает несколько прядей волос, прилипших ко лбу.

Я улыбаюсь, расслабляясь от нежных успокаивающих прикосновений. Именно в этот момент, когда Дмитрий смотрит на меня с такой любовью, я действительно начинаю задаваться вопросом, не прыгнула ли выше головы.

Не потому что он опасен. Не потому что он связан с мафией.

А потому, что я могу целиком и полностью влюбиться в него.

Глава 17

Я не горжусь тем, что сделала. Вовсе нет.

Но я установила отслеживающее устройство на телефон Дмитрия. Он убьет меня, если узнает, я понимаю это, но иду на риск, потому что Дмитрий настаивает на том, чтобы отвезти меня на благотворительный вечер. Вероятно, он полагает, что я попробую улизнуть, и будет абсолютно прав.

Мужчина наклоняется, чтобы поцеловать меня, пока мы сидим в машине у особняка. Я жду целомудренного поцелуя в щечку, но вместо этого я получаю страсть, его рот пожирает мой, и Дмитрий обхватывает ладонями мое лицо.

– Не прыгай выше головы, Сара. Просто расслабься, наслаждайся вечером и попытайся узнать какую-нибудь информацию, которую мы можем использовать.

– Понимаю. Все будет в порядке, Дмитрий. Никто не станет что-либо предпринимать на благотворительном мероприятии.

Он смотрит на большое здание, которое больше похоже на музей, чем на дом, и одобрительно кивает.

– Ты можешь вернуться ко мне домой, но меня, вероятно, не будет сегодня вечером, – говорит Дмитрий.

Мужчина должен заметить, как это меня раздражает. Его пальцы ласкают родимое пятнышко за моим ухом, которое он обнаружил во время одного из наших свиданий.

– Не волнуйся. Я попадал в передряги и похуже, чем та, в которой окажусь сегодня. Обещаю, – говорит Дмитрий.

Я киваю, но знаю, что идя туда, я поздороваюсь с несколькими людьми, сделаю вид, что достаточно хорошо выполнила свой долг и улизну оттуда. Особенно, если найду кого-то, кто расстроит меня своими словами.

Гордиться нечем, но мне никогда не говорили, что будет легко исследовать захудалый район Бруклина.

Я не знаю, что задумал Дмитрий, но если его не будет всю ночь, то есть риск того, что произойдет действительно что-то ужасное.

Вот почему я поставила жучок на его телефон. Не просто потому, что пытаюсь выяснить, что на самом деле происходит, а потому что мне нужно приглядывать за ним. Дмитрий предупредил, если они узнают, что я шпионю, то убьют меня без раздумий.

И вот я делаю это снова.

– Позвонишь мне, чтобы я знала, что все в порядке? – спрашиваю я.

Дмитрий качает головой и пристально смотрит на меня темными глазами.

– У меня не будет секретаря. Не нужно беспокоиться обо мне, – отвечает он.

– Тогда удачи тебе, Дмитрий, – говорю я и, с досадой вздыхая, вылезаю из машины, захлопывая дверь. Конечно, окно со стороны пассажира все еще открыто и хорошо, что последнее слово в нашем споре осталось за мной.

– Просто весело проведи время сегодня вечером, Сара. Расслабься, выпей и возьми такси до дома, – настаивает он, и тут его взгляд падает вниз на мое новое платье, которое было на мне, пока Дмитрий трахал меня чуть раньше.

– Я хотел бы пойти с тобой, показать тебя всем этим напыщенным засранцам, – говорит он, и в его голосе чувствуется немного легкости.

Я закатываю глаза, скрестив руки под грудью.

– Тебя ничего не останавливает, тем более, когда ты думаешь, что кто-то здесь может знать убийцу твоей матери. Вот почему ты попросил меня помочь, верно? Ты решил, что я буду использовать свои детективные навыки, дабы посудачить с людьми, которых я ненавижу с тех пор, когда мой отец был еще жив?

– Сара, – вздыхает Дмитрий, – давай не будем к этому возвращаться. Иди. Как только эта ночь закончится, мы поговорим о...

Он замолкает, и, судя по выражению его лица, я от него ничего больше не услышу.

– Прекрасно, Дмитрий. Поезжай. И не делай глупостей.

Мужчина ухмыляется, но уезжает, не дав обещание. Не очень хороший знак.

Я вздыхаю и поворачиваюсь к особняку. Ненавижу это дерьмо, всегда ненавидела. Я знаю, что у богатых детей есть плохая привычка капризничать, возможно когда-то и я была такой, но не после того как стала бездомной и нуждающейся...

Это обстоятельство избавило меня от капризов очень быстро. На улицах я повзрослела за несколько дней и пару лет изо всех сил пыталась есть такое, что и представить нельзя. Но мне нравится нынешняя я. Сейчас я гораздо сильнее. Более независима.

«Но не настолько, чтобы отказаться от предложения Ребекки финансово тебя обеспечить», – упрекаю я себя.

И с этой угрюмой мыслью я отправляюсь на вечер.

Беда в том, что я иду на этот вечер, а не туда, где реально разворачиваются события. Но должна признать, что одежда стоимостью несколько тысяч долларов, повышает мою самооценку. Не намного, конечно, но, по крайней мере, я чувствую себя в своей тарелке, вместо того, чтобы выглядеть неуместно.

Я приятно улыбаюсь на приветствия и разглядываю большое фойе. Красивые мраморные полы и лестница, которая, вероятно, стоит больше, чем арендуемый мною дом вместе с подвалом. Мерцание огней от люстры радугой расходится по потолку и полу.

По-прежнему тихо, и я прохожу в зал. Классическая музыка в исполнении живого оркестра успокаивает, снимая напряжение в плечах, и я медленно начинаю расслабляться. Присутствовать на мероприятии, где нет друзей или знакомых, я уверена, сродни пытке.

Но когда господин О'Райли касается моей руки, и его румяное лицо светится, я не знаю, что может быть еще хуже. Он был деловым партнером моего отца, тем, кому отец никогда полностью не доверял и всегда был уверен, что тот крысятничал.

Отец не мог ничего доказать, но если ничего другого не оставалось, я полагалась на деловое чутье папы.

– Сара! Я так и думал, что это ты. Ой, ведь прошло уже четыре... нет, пять лет, не так ли? Тебе было всего шестнадцать, когда ты устроила по этому случаю вечеринку.

Я натянуто улыбаюсь, глядя на коренастого неприятного человека.

– Где-то около того.

– Ты так повзрослела, невероятно!

Я едва осознаю остальной разговор, поскольку он бубнит о соболезнованиях по поводу смерти Ребекки. О'Райли самый серый, скучный человек, и заметив боковым зрением Саманту, я слишком взволнованно извиняюсь и иду к ней.

Сэм – дочь одного из друзей Ребекки, в то время она и я никогда не имели много общего.

Двух зайцев одним выстрелом.

– Сара! – говорит она, широко и фальшиво улыбаясь, обнимая меня своими долговязыми руками. – Ты выглядишь намного старше с такой прической, я едва тебя узнала! И ты набрала несколько фунтов, угадала? – спрашивает она, как будто в порядке вещей о таком разговаривать.

Моя самооценка взгромоздилась на скалистый утес, и я дарю Саманте свою лучшую фальшивую улыбку.

– Выглядишь великолепно.

К сожалению, я серьезно. Она всегда была как супермодель, а в этом дорогом платье и подавно.

– Спасибо, спасибо. Джером, мой личный тренер, просто Бог, правда. Тебе стоит увидеться с ним. Он гей, но кто в наши дни натурал?

Саманта хлопает своими невероятно длинными ресницами, поглядывая в сторону бара. Я не уверена, охотится ли она за свежим мясом или ищет кого-то знакомого, но прежде чем я успеваю спросить, девушка продолжает.

– Я слышала, тебя выгнали из дома пару лет назад, да? Это, должно быть, было отстойно, особенно когда Ребекка забрала все деньги твоего отца. Хотя я думаю раз ты здесь, то все наладилось, прежде чем она умерла?

Она говорит о том, что меня выгнали и о смерти Ребекки, как некоторые люди говорят о погоде: ведет совершенно равнодушную светскую беседу.

– Да, полагаю. Она связалась со мной несколько недель назад.

– О, да, тебе, должно быть, скоро исполнится двадцать один, да? Надо принять меры по тому фонду!

Ее красный рот перекашивает от возбужденной улыбки, когда она машет кому-то позади меня.

– Фонду?

– Да, твоему трастовому фонду. Господи, Ребекка всегда жаловалась своей сестре на то, как она искала способы избежать выплат. Я догадываюсь, почему она тебя выгнала, видимо надеялась, что если между вами будут плохие отношения, то она могла бы это как-то использовать.

Поверить не могу в то, что слышу. Саманта ведет себя так, как будто это небольшая проблема, но я понятия не имела, что мой отец отложил для меня деньги.

– Она когда-нибудь говорила сколько?

– О, я не люблю сплетничать о Ребекке.

Ее голубые глаза сверкают, и я понимаю, что теряю ее интерес. Она уже заметила кого-то другого.

– Да ладно, я скоро получу его в любом случае. Почему бы не испортить сюрприз? – говорю я с кривой ухмылкой, что, надеюсь, помогает мне выглядеть хитрой. Как будто у нас есть общий секрет.

Саманта хихикает, я ее зацепила.

– Ну, если так, то перед смертью у твоего отца было состояние на сумму 1,1 миллиарда долларов. Ты никогда его не гуглила? Он же был во всех списках богачей. А поскольку Ребекка расширила свое собственное предприятие, я бы сказала, что для тебя и твоего брата наступили довольно хорошие времена. Особенно если эти слухи, посвященные ее связям верны.

Я в шоке. Мне известно, что у моего отца было много денег, но не думала, что настолько. Он всегда указывал довольно низкие цифры о своем заработке.

– Алло? Земля вызывает Сару.

Я качаю головой, чтобы вывести себя из ступора.

– Как там Дмитрий? Такой же сладенький, как всегда?

– Мне нужно идти.

Я мигом отворачиваюсь и направляюсь к входной двери. Мне нужен свежий воздух.

– Ух ты, хамка, – бормочет позади меня Саманта, и я машу рукой мистеру О'Райли, когда иду на выход.

В ночном воздухе чувствуется легкий намек на осень, и я благодарна этому времени года за то, как оно очищает мои легкие. Я глотаю кислород, моя голова светлеет, а желудок сжимается. Я мысленно возвращаюсь к разговору снова и снова.

Вот почему Ребекка предлагала мне деньги? Она пыталась купить меня? Она предложила мне полмиллиона долларов, которые казались невероятной суммой, но если отец оставил мне трастовый фонд с более чем...

Мои мысли возвращаются к контракту, который Ребекка заставила меня подписать, когда я приняла ее предложение. Одним из пунктов был тот, что я не имела права претендовать через суд на любые другие деньги в будущем. Тогда я не думала об этом, но сейчас?

Такое чувство, что я заболеваю.

Погоди-ка, что сказала Саманта? Слухи о связях Ребекки?

Она имела в виду... с мафией?

Я вытаскиваю телефон из сумочки и смотрю на время. Уже перевалило за десять часов. Я открываю приложение для отслеживания Дмитрия. Он сказал, что там, куда он отправился, не будет никакого приема сотового сигнала, но, по крайней мере, я найду место, где последний раз был прием.

Я подзываю такси. Необходимо поехать домой и переодеться, но последний сигнал по отслеживанию был полчаса назад.

– Куда едем? – спрашивает таксист, когда я проскальзываю на заднее сиденье.

– Мне нужно сделать быструю остановку на Пасифик-стрит, затем на пересечении 35-й и 2-й авеню в Бруклине. Я дам чаевые за простой.

– Конечно, куколка, – говорит он, отъезжая от здания и направляясь к моему дому.

Понимаю, что время поджимает, но я не смогу никому помочь, не переодевшись и не захватив свой фотоаппарат.

И пистолет.

Глава 18

Я выхожу на перекрестке, оставляя денег водителю, прежде чем осматриваю темную улицу. Автомобили, которые выглядят частично заброшенными, засирают территорию, а на всех окнах зданий стоят решетки. Уже не чувствуя себя так уверенно, я натягиваю свою черную толстовку на голову.

Это тот район, в котором Дмитрий был последний раз, поэтому он должен находиться в одном из этих зданий.

Но в каком?

Вдалеке в конце дороги звучит автомобильная сигнализация, ее вой эхом отражается от высоких зданий, что только усиливает мою неуверенность. Может мне лучше просто пойти домой и на этот раз послушаться Дмитрия. Может, на самом деле, я не хочу здесь находиться и выяснять, что делает мой возлюбленный в таком темном месте.

Я глубоко вбираю воздух, медленно двигаясь в поисках всего, что может привести меня туда, где находится Дмитрий.

Я не вижу его машины, и иду вплотную к зданиям, стараясь не привлекать внимания к себе несмотря на то, что мое сердце так сильно колотится в груди.

Надеюсь, долго времени это не займет.

Вдоль дороги нет уличных фонарей, и я едва могу разобрать что-нибудь. Я прислоняюсь к стене, соображая, что делать дальше. Я не могу просто ворваться в любое из этих зданий в поисках Дмитрия. Это бесполезно.

Я иду обратно к морскому порту на мерцающий желтый свет, когда сигнализация позади меня вдруг прекращает звенеть. Я слышу собственные шаги по тротуару, но хуже всего то, что также слышны и чужие. Оглядываясь вокруг, я не могу никого разглядеть и ускоряю темп.

Дмитрий предупреждал, что меня убьют, если узнают, что я вынюхиваю, и поймают меня здесь посреди ночи...

Паника сжимает мою грудь, и я практически бегу по улице, но тяжелые шаги позади меня тоже ускоряются, чтобы соответствовать моему темпу. И затем быстрее. Он не отстает от меня, эти глухие удары все ближе и ближе.

Я почти натыкаюсь на платформу, поднятую от земли на пару метров, которую используют грузовики для разгрузки материала. Мои пальцы обхватывают ее, и я обнаруживаю, что она мягкая. Я понятия не имею, что под ней, но ныряю под нее на корточках, надеясь спрятаться от того, кто идет за мной по переулку.

Задерживаю дыхание, я слышу рядом с собой чьи-то шаги. Мое сердце бьется так громко, что я боюсь, как бы это не привлекло внимание, и крепко зажмуриваюсь. Я так близко к главной дороге, к огням морского порта, но до сих пор погружена во тьму в своем маленьком тайнике.

Шаги удаляются, и я испускаю краткий вздох облегчения. Но затем всего на долю секунды он поворачивается, и я узнаю, кто это. Лицо, которое я навсегда запомнила, но жаждала забыть.

Это Антон. Тот самый человек, которого мой брат избил несколько лет назад. Человек, с которым Дмитрий угрожал сделать ужасные вещи после того, как Антон настучал на его шефа.

Мой желудок переворачивается. Если Антон на свободе... что это значит для Дмитрия?

Он смотрит вокруг, и я снова задерживаю дыхание, слезы жалят мои глаза, но я быстро зажмуриваю их. У меня нет времени, чтобы отвлекаться на сильные эмоции, если Дмитрий в беде. Я жду и наблюдаю, мои ноги горят от неудобного положения на корточках, но я слишком напугана, чтобы сменить положение, и тем самым привлечь к себе внимание.

Рукой я тянусь к сумочке и на всякий случай сжимаю находящийся в ней пистолет. Слава Богу, в этом нет нужды.

Мужчина продолжает удаляться в кромешную тьму переулка. Я наблюдаю за ним, пока он не отходит достаточно далеко от меня, прежде чем выхожу из своего укрытия. Я чувствую облегчение в ногах, выпрямляя их после такой тесноты, но у меня нет времени, чтобы насладиться этим ощущением. Вместо этого я следую за Антоном в темноту.

В этот раз я спокойнее, зная, что кто-то еще здесь, и хотя мужчина несколько раз оглядывается через плечо, но не замечает меня. Медленно, медленно я иду за ним в здание, в которое он заходит. Проходит несколько минут, прежде чем я чувствую себя достаточно комфортно, чтобы войти. Я не знаю, что ждет меня по другую сторону двери. Там может стоять охранник с пушкой наготове, поэтому я прижимаю свою к груди.

Если Дмитрий у них, я буду делать все, что нужно, чтобы освободить его. К счастью, отец брал меня на стрельбу, и Ребекка настояла на курсах самообороны, но это не дает мне достаточной уверенности. Это может оказаться концом.

Я прошу себя повернуть назад, просто вернуться в квартиру Дмитрия и надеяться на лучшее. Но я всегда была упрямой и ужасно любопытной. Папа называл меня маленькой сорвиголовой.

Стоя на коленях, я касаюсь ручки двери, осторожно поворачивая ее. Каждая секунда кажется вечностью, но я должна двигаться медленно. Быстрые движения привлекают внимание и создают больше шума – две вещи, которые, несомненно, приводят к неприятностям. Осторожность помогает, так что если вздумают стрелять, то надеюсь не по низу.

Я начинаю утомительный процесс открывания двери, и когда, наконец, попадаю внутрь, никого там не обнаруживаю. Просто большой зал, заполненный ящиками.

Закрываю дверь, я двигаюсь осторожными шагами. Даже притом, что моя кровь бешено пульсирует – дыхание глубокое и спокойное. Я сохраняю хладнокровие. И должна оставаться безмятежной.

Но услышав безошибочный звук удара кулаком по черепу, я не могу не съежиться, представляя себе прекрасное лицо Дмитрия, принимающее на себя удары.

Я ускоряю темп, огибая ближайшую кучу ящиков, и обнаруживаю лестницу, ведущую вниз. Лестница железная и обязательно вызовет эхо моих шагов, поэтому я не могу рисковать. Вместо этого я ложусь на живот, наклоняясь так, что могу обозревать все сверху. Вокруг меня темно, и я молюсь, чтобы они не заметили мои подглядывания.

Но то, что я вижу, не соответствует моим ожиданиям.

Там стоит Дмитрий с окровавленным кулаком, яростным лицом и нависает над человеком с темными волосами и оливковой кожей, который мне незнаком. Антон находится рядом, заламывая мужчине руки, и еще какой-то человек стоит в стороне, наблюдая за ходом событий.

Дмитрий снова подносит кулак к лицу связанной жертвы, глаза мужчины уже опухли, а зубы выбиты.

– Кто убил Ребекку Фэрфакс? – спрашивает Дмитрий очень резким голосом.

Затем Антон начинает говорить на другом языке, я смутно узнаю, что это итальянский. Его речь быстрая и озлобленная.

Человек, привязанный к стулу, смотрит на Антона, отвечая на том же языке. Они используют Антона в качестве переводчика? Но до этого он предал Дмитрия. Был стукачом. Почему Дмитрий снова доверяет ему?

– Он говорит, что это не итальянцы! – Антон переводит на английский язык, но Дмитрий явно не верит ему.

– Ты сказал, что она, используя схемы по отмыванию денег, передавала их итальянцам, чтобы они могли инвестировать их тайком, – огрызается Дмитрий.

– Это правда! Она этим занималась!

– И ты сказал, что этот парень при деньгах.

– Так и есть!

Еще несколько быстрых жестких ударов кулаками Дмитрия по туловищу связанного парня, и тот кашляет кровью. Тогда он начинает снова говорить, и Антон еще раз переводит.

– Он сказал, что работал с твоей матерью, и что она должна ему деньги, но он никогда бы не стал убивать ее. Ребекка всегда хорошо платила по кредитам. Это было бы плохим решением для бизнеса.

– Виктор, – говорит Дмитрий, и я узнаю это имя. Это человек, который привез Антона на склад, где его нашли Дмитрий и Слава. Тот, кого должны были продвинуть.

– Да?

– Мне нужно поговорить с Антоном наедине. Отведи этого лжеца в подсобку, – Дмитрий выплевывает русское слово, словно кислоту, – и пусть он все обдумает.

Виктор легко поднимает человека вместе со стулом, как будто тот ничего не весит. В нем почти семь футов сплошных мышц, вокруг себя он источает ауру, которая меня пугает. Они исчезают, и Дмитрий смотрит на Антона.

– Я слышал что-то в переулке, когда выходил позвонить, – говорит Антон приглушенным тоном.

Когда Дмитрий отворачивается, я не могу разглядеть его лицо, но у меня стынет кровь, и я приподнимаю голову так, чтобы остаться незамеченной.

– Видел кого-нибудь?

– Не-а, просто тень и все. Возможно, какая-нибудь случайная сучка, кто знает.

Наступает тишина, я делаю глубокий вдох, и вдруг разговор резко меняется.

– Мне очень жаль, босс. Он единственный парень, что у нас есть, который разговаривал с ней. Ребекка всегда вела дела только с одним человеком. Я полагаю, что все было подстроено так, чтобы ничего не досталось ни вам, ни русским. Даже мне было неизвестно об этом, пока ее не убили, я сказал бы вам, клянусь.

– Если мать погрязла в долгах, он попытается забрать эти деньги. У меня.

Похоже, Дмитрий подобрался к убийце Ребекки ближе, чем я думала.

Рискуя, я снова смотрю вниз, и Дмитрий смотрит прямо на меня. Я застываю, и потом быстро встаю, все еще держа пистолет в руке. Направляясь в сторону двери, я слышу что-то, что пробирает меня до самого позвоночника.

Три выстрела эхом раздаются через весь склад. На секунду я думаю, что это Дмитрий так наказывает меня за слежку. Я мертва?

Проверив свое тело на пулевые отверстия, как будто легко смогла бы почувствовать это руками, а не положиться на свои болевые рецепторы, я понимаю, что цела. Все мое спокойствие ускользает, и я бегу к двери. Понятия не имею, что это было, кто стрелял или в кого, и не уверена, что хочу это выяснять.

На этот раз любопытство действительно могло погубить кошку.

И оно все еще не исчезло.

Глава 19

Ждать Дмитрия в его квартире – худшее решение, которое я принимаю за последние пять часов, пока мчусь со всех ног из переулка. Спать не хотелось, стресс и беспокойство крутились в моем животе.

Мне следует просто сбежать. Понятия не имею, что Дмитрий сделает со мной теперь, когда знает, что я снова следила за ним. Он предупреждал, что меня могут убить, но не имел в виду, что сделает сам это, правда же?

Но также до сегодняшнего дня я не знала, что Дмитрий был убийцей. Не наверняка. Я думала, что брат прекратил общение с теми людьми, но не тут-то было, он закопался в это дерьмо еще глубже.

От этого меня тошнит, но я продолжаю сидеть на диване, беспокойно заламывая руки. Не понимаю, почему я пришла сюда, кроме того, что больше некуда идти. Моя жизнь связана с ним, нравится мне это или нет. Если я сбегу, то у него есть деньги и повод, чтобы найти меня.

И если я так поступлю, кто сказал, что Дмитрий не подумает о большем количестве моих грехов, чем есть на самом деле?

Что я не побегу в полицию?

Секунды тянутся, словно часы, и когда я, наконец, слышу движения ключа в замке, за окном уже светает. Моя спина напряжена, у меня не получается четко мыслить. Мой мозг – абсолютный туман, и я испытываю желание нырнуть вниз, спрятаться под диваном, чтобы как можно дольше не видеть его лица.

Что, если Дмитрий действительно убьет меня? Что если это так? Короткая жестокая несчастная жизнь, которая закончится в муках, точно также, как у Ребекки. Или у моих родителей.

Слезы застилают мои глаза, Дмитрий толкает дверь, выглядя уставшим и злым. Его лицо немного потное, рубашка запятнана кровью, и я задерживаю дыхание. Он смотрит на меня острым, как бритва, взглядом, пока закрывает дверь и запирает ее за собой.

Воздух словно исчезает из комнаты, и мы просто смотрим друг на друга. Я дрожу от ужаса, и когда Дмитрий прячет руку под куртку и достает пистолет, мои глаза закрываются. Я уверена, что это конец. Этот ужасный момент, когда все закончится.

И затем ничего не происходит. Вокруг тишина, кроме тех звуков, что издает его одежда, пока брат подходит.

Рукой Дмитрий обхватывает мой бицепс, стаскивая с дивана так, что я оказываюсь плотно зажатой между ним и краем дивана. Я не могу двигаться, не могу уйти, а он пристально смотрит на меня, как будто я худший человек в мире.

Сегодня утром я была уверена, что влюблена в него, а теперь мне интересно, знаю ли я этого человека вообще.

– Как ты нашла меня, Сара? – рычит Дмитрий, и когда я опускаю взгляд, мужчина поднимает мой подбородок, заставляя смотреть на него.

– Твой телефон, – бормочу я, стыдясь говорить громче. Он предупреждал меня, не так ли? Почему я так чертовски глупа, что все время преследую его? Мне нужно просто оставить его в покое, особенно зная, что Ребекка меня разорила.

– Ты установила жучок в мой телефон?

– Я хотела удостовериться, что с тобой ничего не случится.

– Черт, Сара, – злится Дмитрий, и я дрожу, спрашивая себя, что он собирается делать. Мужчина достает телефон, протягивая его мне. – Убери это с моего телефона. Сейчас же.

Я нажимаю на разблокировку, нахожу приложение и удаляю его, возвращая мобильник. Дмитрий откладывает его в сторону и смотрит на меня сверху вниз.

– Ты знаешь, что могло произойти, если бы Виктор заметил тебя?

– Нет...

– Ты бы сейчас плавала в реке вместе с тем гребанным итальяшкой. А знаешь, что он бы сделал со мной?

– Нет.

Дмитрий указательным и большим пальцами крепко держит меня за подбородок.

– Виктор отвез бы меня к Авторитету. Понимаешь, что это значит?

Я узнаю это слово, но отрицательно качаю головой. Понятия не имею.

– Авторитет – это человек, стоящий во главе всего этого. Меня посчитали бы дураком, потому что я доверял тебе, и засомневались бы в моем хорошем отношении к семье. Они бы мучили меня, чтобы узнать, пытался ли я их предать. Они использовали бы меня вместо туалета, били бы молотком по пальцам рук и ног. Они оставляли бы на моем теле ожоги, и, когда, наконец, поверили, что я не имею ничего общего с тем, что ты оказалась там, они... – Дмитрий делает паузу, убрав палец с моего подбородка, вместо этого приставляя указательный и средний пальцы к своей голове в виде пистолета. – Убили бы меня. Просто так, Сара. Ты могла бы меня убить. Это то, чего ты хотела?

Я качаю головой, дрожа всем телом, как сумасшедшая. Мне едва удается дышать, и реальность того, что только что произошло, обрушивается на меня. Раньше были лишь подозрения, но теперь я точно знаю, кто Дмитрий на самом деле. И что я только что поставила по угрозу, чтобы это выяснить.

– Ты... один из мафии, – тупо произношу я, потому что не знаю, что еще сказать. Это все слишком интенсивно, слишком страшно для моего понимания.

Дмитрий сжимает челюсть, и я жалею о сказанном. Когда он выдыхает, то выглядит чуть-чуть спокойнее.

– Я связан с семьей. Я – боевик. Занимаюсь своим делом, а они берут то, что им нужно. Мой отец был Авторитетом до тех пор, пока те итальянские ублюдки не натравили на него копов. Они поклялись заботиться о матери и обо мне с тем условием, что мы позаботимся о них в дальнейшем.

Я чувствую, что меня сейчас стошнит. Зачем я спрашиваю об этом? И почему Дмитрий рассказывает мне так много и так просто? Чувство, что он собирается убить меня, скручивает мой живот, и я закрываю глаза, чтобы не испытывать головокружение.

Рукой Дмитрий сжимает мое плечо, и я чувствую на нем запах копоти и грязи.

– Угадай, что я сейчас с тобой сделаю, Сара?

– Я... Я не знаю. Пожалуйста, не убивай меня, – хнычу я, и слова булькают на моем языке. – Мне очень жаль. Никогда не думала, что... я волновалась, я так волновалась, особенно когда увидела, что ты снова общаешься со Славой, а потом, попросив моей помощи, ты оттолкнул меня.

– Потому что я понял, что это могут быть гребаные итальянцы, Сара. Я хотел держать тебя подальше от их прицела.

– Тогда почему ты просил меня помочь?

Я практически кричу, и слезы катятся по моим щекам.

Руками он обнимает меня, и, хотя Дмитрий совсем не нежен, его мощь и сильные руки, утешают по-своему. Объятия кажутся такими настоящими.

– Я думал, что это был просто придурок, с которым она встречалась, или, может быть, один из ее деловых партнеров. Когда я узнал, что мать не просто воровала у меня деньги, но и переводила их через итальянцев… Это неправильно, Сара. Мы отмываем их деньги, а не наоборот. Мама была втянута во что-то гораздо серьезнее, чем я себе представлял и хотел, чтобы ты держалась от этого подальше. Я должен был узнать все подробнее и не сомневаться, что ты останешься там, где тебя оставят.

Я вздрагиваю от разочарования в его голосе, Дмитрий отстраняется от меня и выражение твердости на его лице возвращается.

– Я преподам тебе урок.

В его голосе нет ни капли юмора, и насколько его слова смущают меня, настолько же они заставляют мое сердце сильнее биться в груди.

– Урок?

– Да, Сара. Ты, видимо, не восприняла меня всерьез в прошлый раз. Когда я говорю, что тебя могут убить, ты не понимаешь. Поэтому ты пойдешь в мою комнату. Разденешься. Ляжешь на живот и будешь ждать меня.

Я хмурю брови, задаваясь вопросом, шутит ли он. Это звучит как что-то странное, темное и сексуальное. Преподать мне урок – это одно, но если я буду голой, то это добавит уязвимости, с которой боюсь мне не справиться.

– Дмитрий, мне очень жаль. Теперь я поняла. Серьезно. И я не собираюсь никому ничего говорить. Ты же знаешь, я никому и ничего не скажу.

– Если бы я думал, что ты кому-то что-то расскажешь, Сара, мы не были бы здесь прямо сейчас.

Волна холода проходит по моему позвоночнику, и Дмитрий указывает на свою комнату.

– Я не стану повторять дважды, Сара.

Его тон темный и властный, я не могу не подчиниться. От усталости все мое тело кричит в агонии, но я захожу в полутемную, едва освещенную солнцем комнату и бросаю свою толстовку на стул. Потом футболку и бюстгальтер с джинсами. Носки и трусики я снимаю в последнюю очередь, и мурашки бегут по моей коже от прохладного воздуха.

Или это от ожидания того, что произойдет дальше?

Я заползаю на кровать, как требовал Дмитрий, но как только подбородок касается матраса, я начинаю зевать. Мое тело так измучено. Каждый раз, начиная клевать носом, я пытаюсь одернуть себя, чтобы быть готовой к тому, что этот мужчина для меня приготовил.

Я уже дохожу до точки, когда невозможно продолжать бодрствовать. Где он? Все это начинает напоминать страшный сон, после которого я проснусь на следующий день. Возможно, так все и было. Просто странная, безумная мечта.

Услышав его шаги, я выпрямляюсь, моргая спросонья и стараясь снова не закрывать глаза. Мужчина без рубашки, сменил грязные джинсы и, видимо, только что из душа. Я даже не слышала, как течет вода. Задремала?

Я сглатываю, и Дмитрий своими темными глазами путешествует вниз по моему телу, прослеживая линию моих плеч, опускается вниз по моей спине к ягодицам. Он ласкает их пристальным взглядом, запоминая изгибы, и я не знаю, что думать, но мужчина заставляет мое тело гореть от желания.

Дмитрий смотрит так долго, что это сводит меня с ума. Я боюсь пошевелиться, не рискуя вызвать недовольство. Насколько это отличается от вчерашнего, когда он держал меня и целовал с такой нежностью. Сейчас же в его взгляде просто первобытный голод, чего я никогда не видела прежде.

– Раздвинь ноги.

Его тон не терпит отказа, и я повинуюсь. Раскрываюсь настолько, что чувствую себя очень дискомфортно, особенно купаясь в свете раннего утра.

Мужчина шагает к изножью кровати, и я понимаю, что Дмитрий видит меня в таком положении, в котором мне никогда не приходилось быть раньше. Понятия не имею, что ему видно со своего местоположения, но могу себе это представить.

– Перевернись и встань на руки и колени.

Я делаю так, как он говорит, отчего усиливается мое осознание собственного тела. Ощущение проходит вдоль моего живота, в то время как моя грудь немного уступает силе гравитации, а мои соски напрягаются от прохладного воздуха. И самый мощный из всех его взглядов наполняет меня расплавленным теплом.

Голос Дмитрия серьезный и жесткий, видимо, сказывается отсутствие сна.

– Отлично, – произносит он.

Мужчина движется вдоль кровати, его шаги медленные и осторожные, когда он подходит к подушкам прямо перед моей головой. Затем, одну за другой, Дмитрий складывает их мне под живот.

Мне хочется спросить, что он делает, но держу рот на замке. Четыре подушки приподнимают бедра в воздух, мои ноги раздвинуты, а киска открыта, отчего мужчина кивает в знак одобрения.

– Я не собираюсь связывать тебя, но если ты надумаешь сбежать, то будут последствия. Если ты будешь уклоняться от наказания – будут последствия. Я ничем не смогу тебе помочь, можешь только ты сама.

Его слова такие темные, и все же часть меня отвечает на это примитивное притяжение. Желание нарастает, но затем Дмитрий коленом упирается в кровать, в то время как брюки все еще небрежно висят на его бедрах. Татуировки на мужском теле, как отметины, некоторые из которых более блеклые, чем другие. Дмитрий наклоняется к моему лицу.

– Понимаешь, Сара?

Я киваю, но не знаю, как могу согласиться с чем-то, когда даже понятия не имею, о чем речь.

Предполагаю, что это сводится к тому, доверяю я ему или нет.

Я чувствую его руку на своих ягодицах, и дрожь волнения проходит по моему позвоночнику. Но когда рука исчезает и возвращается со шлепком, я издаю писк от удивления. Не уверена, чего ожидала, но точно не его большую тяжелую руку на своей заднице!

Звук эхом отдается в моих ушах, и воздух сгущается между нами, как если бы напряжение можно было бы пощупать. Как будто с первым нанесенным ударом оно приняло форму.

Теперь я лежу лицом вниз, уязвимая, и моя попа саднит. Я боялась чего-то худшего, смерти, но это одновременно возбуждающе и страшно. Понимаю, что Дмитрий едва сдерживает силу при следующем ударе.

У него все просчитано, запланировано, и я дергаюсь вперед, чтобы попытаться избежать удара, но ничего не получается.

Дмитрий обхватывает мои плечи, возвращая обратно в позу. Я ожидаю от него слов или объяснений, хотя бы чего-нибудь, но его молчание только усиливает неприятное напряжение в моем теле.

Мне нужно принять все, что можно от его руки, от того, как он гладит, а потом шлепает по мягкой части моей пятой точки.

Я лишена возможности видеть мужчину, но понимаю, что он видит меня. Как моя попка, должно быть, покраснела, потому что Дмитрий замахивается для четвертого удара, как моя киска уже промокла от желания, будучи слегка приоткрытой и такой уязвимой. Утренний свет льет в полную силу, купая меня в золотых лучах, и я не в состоянии что-либо скрыть от его глаз.

Не слышно хныканья или криков, когда он шлепает меня, несмотря на то, что мое лоно пульсирует от потребности; чувствую, что мое лицо искажается в гримасе, как раз перед его ударом в ожидании резкой боли.

Некоторые из шлепков легкие, похожие на поддразнивания, как будто мужчина просто держит меня на краю, но я не знаю, чего ожидать.

И еще есть жесткие удары, действительно предназначенные для наказания. Они волной проходят по моему телу, распространяя боль тонкими нитями.

Дмитрий не разговаривает, и я тоже.

Чем дольше он шлепает меня, тем более интенсивным становится каждый раз. Не только в плане физической боли, это всегда держит меня в напряжении, но даже легкие удары кажутся более захватывающими.

И чем дальше, тем больше активизируются другие мои чувства. Звук резонирует в моей голове, вибрации проходят через каждую частичку тела. Я чувствую запах его чистого аромата, и слышу свое глубокое прерывистое дыхание. Как если бы мы стали ближе друг другу, как если бы его тело являлось продолжением моего собственного, мы вроде бы по-отдельности, но каждый удар напрасно пытается обратно соединить нас вместе.

Дмитрий выжидает достаточно долгую паузу, чтобы затем схватить мои бедра и потянуть вперед так, что моя задница придвигается еще больше к нему. Несколько минут назад меня бы смутило, что мое тело. Все будет сделано так, как ему угодно.

Я немного шевелю попой, и мужчина награждает или наказывает меня более сильным ударом, после чего следуют три легких, а я настолько возбуждена, что едва могу дышать. Я ужасно хочу его, хочу почувствовать теплый жесткий член внутри себя.

Интересно, он возбужден? Заводит ли это Дмитрия, заставляя испытывать напряжение в штанах от собственного желания?

Я молюсь об этом, и когда он шлепает меня, а я стону, удовольствие переполняет меня, даже когда Дмитрий убирает руку, оставляя меня с ощущением покалывания и тянущей боли. До этого я никогда не задумывалась об идее принять такое наказание и возбудить мужчину таким способом, но почему-то это меня заводит. Поэтому я всегда следила за ним, когда мы были моложе?

Надеялась ли я подсознательно на это? Что он возьмет меня, прикоснется и накажет за плохое поведение?

Эта мысль заставляет мой клитор пульсировать, а кровь бешено бежать по венам, но потом все прекращается. Дмитрий не трогает меня. Я даже не в состоянии услышать его сквозь звук моего тяжелого дыхания и стук в голове. Стараясь не двигаться, я оглядываюсь, насколько могу, но не вижу даже его тени.

Я сглатываю, но не двигаюсь. Слушаю биение своего сердца, ощущаю покалывания и боль на обеих моих ягодицах и верхних частях бедер.

Мне приходится напрячь слух в надежде услышать какое-либо движение. Но кругом стоит тишина.

И затем слышится легкий звон металла.

Его ремень.

Эта мысль посылает холодок вниз по позвоночнику, а мои ноги подсознательно раздвигаются немного шире, и я выставляю свой зад, подставляя его. Для наказания.

С первымударом дорогой кожи по обеим ягодицам я перестаю дышать. Ремень резкий и холодный, и менее контролируемый, в отличие от мужской руки. Здесь не чувствуется связи между нами, и я чувствую себя ограбленной и вознагражденной одновременно. Как будто это, в самом деле, наказание, которое я заслуживаю.

После второго удара ремня я кричу, зарывшись лицом в одеяло, но шлепки становятся все быстрее и сильнее.

Они безжалостные и сливаются вместе. Я не могу сказать, мое ли это тяжелое дыхание и крики, или это просто шум.

Все, что я чувствую, так это то, что мои болезненно-возбужденные соски прижаты прямо к кровати, а клитор пульсирует сильнее и быстрее, чем когда-либо. И когда ремень касается местечка между моих бедер, резкая боль проходит волной через мою киску, и в это же время интенсивный оргазм обрушивается на меня.

Я не могу сдержаться, даже если бы захотела. Это совершенно неожиданно и заставляет меня дрожать и трепетать, в то время как Дмитрий хлещет мою задницу.

Наконец, успокоившись, я слышу, как ремень падает на пол. Напряжение хлынуло из меня, и я ожидаю его мягких прикосновений и теплых поцелуев, как вчера.

Но их нет.

Вместо этого, Дмитрий своими сильными руками сжимает половинки моего зада, разделяя их. Я чувствую его дыхание на своей самой нетронутой области тела, и дрожь вожделения проходит через меня. Я смущена и взволнована одновременно.

Стараюсь дышать, чтобы сосредоточиться и не трепетать, как осиновый лист, но это бесполезно, и мужчина усиливает хватку. Мучительно ощущать какое-то дополнительное давление, но я не могу увернуться. Даже если попробую, будет только хуже.

Но когда Дмитрий кусает меня за задницу, то звуки, которые издает мое горло, похожи на смесь смеха и крика.

– Дмитрий, – хнычу я впервые с тех пор, как он приказал мне прийти сюда. Мой голос звучит так странно, он хриплый и наполнен похотью. Состояние долгого бодрствования, наверное, тоже сказывается.

Но я не получаю ответа. Мужчина намерен мучить меня, заманить в ловушку собственных мыслей, в то время как мое тело поддается примитивным ощущениям. Он отказывает мне в своих словах и темных обещаниях.

Все же нет никакой возможности предугадать движение его языка, тянущееся от моей киски к копчику, его рычание вибрирует на моей сверхчувствительной коже.

Это такая сладкая ласка после такой суровости, после его жестких рук и злого ремня. На секунду я думаю, что кончу снова, но Дмитрий отстраняется, и это ощущение исчезает.

Когда его толстый, пульсирующий член внезапно вонзается в меня, я, тем не менее, испытываю сочетание боли и удовольствия. Мужчина не торопится, позволяя моему телу приспособиться к жесткой эрекции и к тому, как глубоко он пронзает меня. Я никогда не занималась сексом с ним вот так, приподнявшись на подушках, но эта поза позволяет ему входить в меня гораздо глубже.

Особенно, когда Дмитрий раздвигает половинки моей задницы, проталкиваясь с таким трудом, что посылает волны дрожи через все мое тело.

Я выкрикиваю его имя, эти жестокие толчки совершенно неумолимы, и каждый раз, когда его руки и бедра касаются моего зада, через меня проходит разряд. Когда большой палец Дмитрия прижимается к запретному входу, мир вдруг становится очень маленьким.

Все, на чем я могу сосредоточиться – давление, которое ощущается чем-то неправильным. Я разбита и у меня все болит, но, когда он угрожающе прикасается пальцем, все мое тело сжимается, словно змея, готовая к атаке.

Дмитрий засовывает палец внутрь, и мое зрение затуманивается. Он ощущается таким большим, поэтому небольшое давление лишь добавляет интенсивности. Как будто я под наркотиком, все мое тело дрожит и расползается, желая большего и меньшего одновременно.

Это опьяняет, и мне не увернуться. Я зажата между ним и подушками, которые приподнимают мое тело и удерживают на месте. Другой рукой Дмитрий касается моей головы и накручивает волосы на свои пальцы, прежде чем потянуть их на себя.

Я извиваюсь всем телом и выгибаюсь дугой в спине, пока мою грудь ласкает свежий воздух.

Дыхание мужчины учащается, становясь прерывистым и тяжелым. Дмитрий рычит слова на русском языке, которые я не могу разобрать. Удерживая, он жестко врезается в меня, его тело обладает моим и заявляет на него права такими способами, которыми я и представить себе не могла.

За моими веками вспыхивают фейерверки, и когда второй оргазм разрывной волной проходит через все тело, моя киска сжимается вокруг его раздутого члена. Я думала, что первый оргазм был ошеломляющим, но этот на совершенно другом уровне. Мое тело теперь невыносимо чувствительно, и когда Дмитрий начинает двигать большим пальцем в моем узком проходе, соответствуя ритму своего члена, я не могу больше сдерживаться.

Мышцы лона сжимаются, мужчина стонет, а его член пульсирует сильнее, и я понимаю, что Дмитрий, должно быть, уже близко. Его толчки становятся быстрыми и более хаотичными. Он трахает меня до самого глубокого изнеможения, вгоняя эрекцию глубоко до предела.

Его рычание смешивается с моими криками удовольствия, и когда вращающийся мир возвращается в фокус, я обнаруживаю, что мужчина отпустил мои волосы.

Я смутно осознаю, что Дмитрий не кончил. Что его член выходит из меня, и нет даже намека на сперму, стекающую по внутренней стороне моего бедра. Мне становиться интересно почему. Я не знаю, как долго мы здесь, но мое тело покрыто потом, и капелька влаги стекает между моих лопаток.

– Дмитрий? – всхлипываю я, пытаясь взглянуть через плечо, и замечаю его, стоящим на коленях за моей спиной. Дмитрий выглядит как Бог, его прекрасные черты светятся на фоне золотого солнца. Оно сверкает на его грудных мышцах и бицепсах, а пот поблескивает, делая его мышцы с татуировками еще более выдающимися и прекрасными.

Но взглянув его лицо, я вижу бурю, которая до сих пор бушует в его глазах, и вздрагиваю.

Дмитрий встает на ноги, его эрекция внушающего размера. Он подходит к тумбочке, открывает ее и вытаскивает белую бутылочку. И снова исчезает позади меня. Я стараюсь не упасть, но силы практически иссякли. Каждая клеточка моего тела пробуждается от боли, бессонницы и оргазма, не давая проваливаться в сон.

Мои веки дрожат и закрываются, пока я делаю глубокий вдох, спускаясь с вершины наслаждения.

Я слышу, как открывается и закрывается крышка бутылки, но не обращаю на это внимания. Мне не под силу сейчас что-то контролировать.

Но когда Дмитрий снова раздвигает мои ягодицы, и прохладная вязкая жидкость капает на мое узкое отверстие, я задыхаюсь. Это пробуждает от соблазнительного красивого сна, и я пытаюсь двигаться, но мужчина надавливает мне между лопатками, удерживая в позиции.

Он проводит двумя пальцами по моей тугой дырочке, и вроде бы убирает их, но спустя несколько секунд возвращает с еще большим количеством смазки.

– Дмитрий, – задыхаюсь я, не зная, что делать с новыми ощущениями, которые угрожают разорвать меня на части. Один палец входит в мою задницу, посылая странный толчок прямо к клитору. Я едва понимаю, как смешались ощущения, когда он трахал меня, учитывая, что они совершенно разные, но все же прекрасные.

И сейчас моя киска лишена любых ощущений, кроме покалывания, которое я до сих пор ощущаю. То пульсирование, то темное постыдное желание. Я насаживаюсь на его палец и закрываю глаза.

Я не могу сейчас толком ничего рассмотреть. Зная, как выгляжу, и как выставлен напоказ мой каждый маленький секрет. Это слишком подавляюще, и Дмитрий медленно добавляет еще один палец, раскрывая меня. Я никогда не чувствовала ничего подобного, странное ощущение борьбы с удовольствием.

– Ты никогда не играла сама с собой вот так, – заявляет он впервые с тех пор, как прошла вечность.

Я качаю головой, мои платиновые волосы спутались из-за одеяла и его пальцев.

– Отлично. Как ощущения?

– Странные, – отвечаю я хриплым голосом.

Дмитрий медленно толкается в меня своими пальцами, и я чувствую его по-прежнему твердый, как бревно член, упирающийся в мою ногу. Это унизительно и в то же время... понимание того, что это его заводит, делает происходящее гораздо приятнее. Медленно расширяя, мужчина массирует меня пальцами, и напряжение исчезает с моих плеч.

Это настолько сильно и интенсивно, что я втягиваю воздух и задерживаю дыхание.

– Как думаешь, что я собираюсь сделать с тобой?

– Я... я не знаю...

– Сегодня ты чуть не убила себя, Сара. Но я предупреждал тебя об этом, и ты не слушала. Даже после того как отшлепал тебя, я сомневаюсь, что ты перестанешь делать это снова, хотя, это может помешать тебе сидеть некоторое время. И честно говоря, не думаю, что даже то, что я собираюсь сделать, остановит тебя. Но с тех пор, как ты вернулась в мою жизнь, мне хотелось сделать тебя своей. Полностью. До последнего дюйма.

Я вздрагиваю, потому что тоже этого хочу. Но тьма в его голосе, эта твердость, смешанная с его действиями, которые я наблюдала ранее...

– Каждую твою дырочку, – добавляет Дмитрий, рыча.

Не будь я столь измучена, возбуждена и напугана, сбежала ли я от него? Захотелось ли бы мне уехать и исчезнуть в Нью-Йорке, подальше от Дмитрия и его преступлений?

Возможно, несколько часов назад он кого-то убил, а я здесь жажду, чтобы он осквернил меня во всех мыслимых направлениях.

Его пальцы исчезают, а на их месте появляется пульсирующая твердость. Дмитрий скользит по мне, такой теплый. Я не могу определить, играет ли он со мной, оживляя мои нервы, но в любом случае, мне это нравится. Я хочу большего.

Я всегда была очень хорошей девочкой. Я дожила до своих лет девственницей и все самые страшные вещи совершенные мной были сделаны с участием Дмитрия.

Рукой мужчина тянется к моей спине, прослеживая татуировку крыльев между лопаток. Он останавливается там, пока его член прямо у входа в мой задний проход.

– Умоляй меня, Сара. Скажи, как сильно ты этого хочешь.

Я разрываюсь. Часть меня хочет этого, и не только потому, что я думаю, заслуживаю ли наказания. Знаю, что заслуживаю.

Но слова Дмитрия звучат на более примитивном уровне, заставляя меня просить о том, чего я себе и не представляла. Я делаю это для него. Потому что он этого хочет, потому что это его заводит, и потому что меня это тоже возбуждает.

Я никогда не стыдилась своих желаний, не совсем, конечно, но они были надежно спрятаны, забыты в хаосе жизни, пока этот парень не разбудил меня снова.

– Я... Я хочу этого, Дмитрий, – говорю тихо, мой голос дрожит от неуверенности, которую я чувствую.

Это просто слова, но они ощущаются так странно, что желать его прикосновений кажется неправильным.

Вдруг я чувствую шлепок по своей заднице, отчего распахиваю глаза и начинаю задыхаться. Это очень больно, но так восхитительно.

Те же руки, которые жестоко избили человека всего несколько часов назад, может быть, даже убили его, теперь жалят мою задницу ударами и подготавливают отверстие в моем теле, которое я никогда не собиралась доверить мужчине. Это была больная извращенная эмоция, которая заставляет меня хныкать и извиваться.

Я чувствую, как Дмитрий надавливает толстой головкой члена, и мое бедное маленькое анальное отверстие растягивается. Мой позвоночник выгибается, словно я кошка, а костяшки пальцев белеют оттого, насколько я крепко хватаюсь за одеяло. Мужчина вводит темный фиолетовый кончик члена в меня, и вдруг эта разминка – то тщательное и медленное расслабление моей жесткой маленькой звездочки – кажется недостаточной.

– Давай же, – рычит Дмитрий, осторожно используя силу, чтобы толкнуться в ту темную щель моего тела между двумя раздвинутыми ягодицами.

Жгучее ощущение переполняет меня, боль и наслаждение так переплелись, что я не могу разделить их, даже если бы захотела. Это идеальное сочетание наказания и вознаграждения, и я толкаюсь обратно к нему всего на полтора дюйма, достаточно, чтобы мои пальцы сжались в кулаки, а дыхание пропало.

– Боже, – бормочу я, мой разум в тумане.

Но когда рука Дмитрия опускается вперед между моими бедрами, надавливая на клитор, я хочу его больше, чем все, что когда-либо хотела в своей жизни.

– Сейчас, – шепчу я, – о, Боже, прямо сейчас....

Это не похоже на то, как мужчина входит в мою киску, сейчас все происходит медленнее. Что гораздо сложнее вынести.

Я никогда не чувствовала себя такой заполненной, как теперь, когда пульсирующая эрекция Дмитрия прокладывает в меня свой путь. Стиснув зубы, он кряхтит и толкается в меня. Вся власть и сила, сосредоточенная в его напряженных мышцах, используется с осторожностью, пока мужчина вводит себя внутрь с помощью соков моей киски и дополнительной смазки. Хотя вряд ли я вообще что-то понимаю, особенно когда все больше и больше ощущаю его испещренную венами толщину.

Каждый удар его сердца заставляет член набухать, наполняя меня ощущениями, которые я не могла себе представить.

– Подожди!

Я задыхаюсь, когда его становится слишком много, и Дмитрий успокаивает, рукой потирая мой клитор, отвлекая от боли, а также пробуждая дополнительную энергию внутри. Он осторожен, даже когда злится на меня. Даже когда по всем законам должен избавиться от любопытной девочки, что следила за ним.

Я подвергла Дмитрия опасности, и все же даже сейчас, беря меня таким первобытным образом, его прикосновение наполнено любовью.

– Хорошо, – выдыхаю я, готовая к большему.

И мгновенно сожалею об этом, хотя, как я могу сказать, что была готова к такому? К тому, что Дмитрий будет запихивать свой толстый пульсирующий член мне в задницу! Я извиваюсь и кричу, когда мужчина полностью насаживает меня на этот большой великолепный инструмент. И все это время Дмитрий издает такие низкие непристойные хрипы, а его член, раздутый от радостного волнения, утверждает на меня свои права еще раз.

– Боже мой, – грубо произносит он низким гортанным голосом. – Гораздо уже, чем твоя киска.

Пальцами Дмитрий играет с моей щелочкой, вызывая тихие мокрые звуки, пока дразнит и возбуждает нервные окончания, пытаясь отвлечь мое внимание от эрекции, что заполняет анальный проход.

Я сваливаюсь вперед, благодарная за подушки, которые удерживают меня. Мои руки и ноги устали, но Дмитрий продолжает держать меня на грани удовольствия. Каждая часть меня чувствует что-то. Напряжение между моими плечами, влажное пульсирование между бедрами, прилив крови в венах. Теперь все это ощущается намного значительнее, и я снова кричу, когда член полностью входит в меня.

Это больно, но это приятная боль. Та боль, которую я могу принять от него.

Хотя, как только я привыкаю к его огромному члену внутри меня, пульсация желания проходит через его длину, и я задыхаюсь, извиваюсь и содрогаюсь. Это хрупкое равновесие, которое не может длиться долго.

На самом деле, это не так. Потому что когда мужчина сжимает мои бедра крепче и начинает двигаться снова и снова, появляется то самое интенсивное ощущение. Мое липкое нутро и его гладкий смазанный член… первый шаг пройден, но это только начало.

Дмитрий отводит руку от клитора, и тяжелый шлепок опускается на мою ягодицу.

– М-м-м, мне нравится наблюдать, как твоя задница колеблется и трясется, как сейчас, – рычит он, жаля мои красные ягодицы, по крайней мере, отвлекая от своей эрекции внутри меня.

И его слова, выражающие желание... Похоже, что тот беспорядок, который я учинила ночью, наконец забыт, и мы возвращаемся к нормальному общению друг с другом. Туда, где мы должны быть. Это стоит больше, чем боль, больше, чем наказание.

– Ты слишком большой, – я задыхаюсь, испытывая головокружение от нашего секса.

Дмитрий шлепает мою задницу снова, чтобы напомнить о том, кто является здесь главным. Я чудом избежала смерти и по сравнению с этим, думаю, толстый пульсирующий член Дмитрия в моей заднице не так уж и плох.

Хотя, возможно, мне стоит пересмотреть свое мнение, потому что мужчина начинает двигаться быстрее, чем раньше, и я закатываю глаза от ярких ощущений. Низкий гортанный звук вырывается из моего горла, пока Дмитрий держит меня за бедра и делает своей.

– Возьми его, – шипит он, поглаживая рукой мою ноющую киску, чтобы успокоить напряженную попку. – Будь хорошей девочкой хоть раз, – рычит Дмитрий, когда его бедра начинают двигаться вперед и назад, раскачивая мое тело, заполненное твердой эрекцией.

Плотина прорывается, и вся боль и усталость сметаются волной наслаждения. Я кричу в одеяло, все мое тело горит от ощущений. Я извиваюсь, пытаюсь убежать от него, экстаз нарастает слишком быстро, но все бесполезно. Дмитрий слишком силен, держит меня прямо там, где я ему нужна, в то время как мое тело пульсирует и сжимает его член.

То, что естество с трудом движется во мне, заставляет его стонать, и я знаю, что Дмитрий близок. Он был готов кончить, пока еще был в моей киске. Но как раз, когда его эрекция напрягается и пульсирует, мужчина ускоряется, наращивая темп чуть больше. Его тяжелые, полные семени яйца бьются об мою киску и клитор, поскольку он начинает забывать про осторожность. И начинает трахать меня в задницу грубее.

Мои крики усиливаются, как и все ощущения в теле. Я почти готова заплакать, но не потому что это больно, а потому что это самое сильное чувство, которое когда-либо испытанное мной. Шпионить за мафией, быть пойманной, отшлепанной и оттраханной человеком, которого я люблю?

Этого достаточно, чтобы почти свести меня с ума.

Или может я уже обезумела, потому что пока Дмитрий лупит мою задницу, с каждым ударом раскачивая ягодицы, я только тогда осознаю, что кричу и кричу, пока он трахает меня, как дикий. Все это время мужчина стонет и ужесточает стальную хватку на теле, делая меня своей. Полностью своей.

Парень задыхается, и его мускулистое тело покрывается блеском пота, когда он приближается к своему финалу. К точке невозврата. Не могу его больше держать и чувствую, как мужской член набухает внутри меня, напрягая узкий маленький канал моей задницы, собираясь взорваться.

– Возьми его, – он щипает мой клитор в последний раз, зажимая чувствительный узелок. – Давай же! – кричит Дмитрий всего лишь на мгновение, прежде чем его яйца прекращают напрягаться, и он освобождается. Густые сливочные потоки его семени выплескиваются в попку, заполняя меня сзади, пока я кричу и схожу с ума от смеси экстремальных ощущений.

Минуты сливаются, Дмитрий падает на меня всем своим весом, мы оба опустошены и вымотаны. Солнце уже высоко в небе, но никто из нас не сомкнул глаз.

Но все же брат имеет достаточно контроля над собой, чтобы выйти из меня, исчезнуть в ванной и вернуться с губкой. Даже после всего, он по-прежнему заботится. И до сих пор меня балует.

Жестокий, грубый, безжалостный. Таков Дмитрий, но он так же нежен и заботлив, поскольку использует теплую ткань, чтобы очистить светло-кремовое семя, которое вытекает из моего зияющего отверстия. Он поглаживает мои волосы одной рукой, наклоняясь и целуя в висок, потом убирает беспорядок, который натворил, надругавшись над моей маленькой дырочкой.

– Ты очень хорошо сделала, – говорит Дмитрий тихим хриплым голосом, – что ослушалась меня, я имею в виду.

Я смеюсь от его слов, и так благодарна, что напряженность между нами исчезла, по крайней мере, сейчас. Он на мгновение отходит и возвращается с небольшой баночкой мази, открывает ее и наносит некоторое количество желеобразной массы на пальцы, прежде чем втереть ее в мясистую часть пятой точки, которую он отшлепал.

Его мощная рука делает осторожные кругообразные движения, втирая бальзам в мою плоть, притупляя жжение и боль от наказания.

Через мгновение Дмитрий вытаскивает из-под меня подушки, бросая их обратно в изголовье кровати, прежде чем закрывает жалюзи, которые прячут за собой палящее солнце.

– Сейчас мы будем спать. Мы поговорим о том, что будем делать дальше сегодня вечером, – произносит мой мужчина, когда ложится в постель, пододвигая мое полуобморочное тело к себе поближе. Дмитрий такой сильный и теплый, и уже через несколько секунд я засыпаю.

Глава 20

Когда я, наконец, просыпаюсь, уже темнеет, Дмитрия нет в постели, но чувствуется запах чего-то удивительного. Я хватаю одну из его футболок, моя задница по-прежнему болит от предыдущего наказания. Взглянув на нее в зеркало, замечаю жесткие красные полосы, но вместо того, чтобы стыдиться или расстраиваться, я испытываю странное спокойствие, которого никогда не чувствовала раньше.

Я иду на кухню и вижу кучу пакетов из-под еды на вынос, валяющихся по всему столу из ценных пород дерева.

– Ах, я был уверен, что ты скоро проснешься, – говорит он, и его улыбка... такая сладкая. Та злость, которую, как я знаю, он чувствовал, исчезла, вернув Дмитрия, который мне знаком. Сладкого, манящего, непокорного.

Я не боюсь и этот факт – единственное, что беспокоит меня.

– Я заказал из «Чинара».

Он говорит о русском ресторане, в который мы несколько раз ходили с нашими родителями.

– Не знала, что они доставляют еду на дом.

Дмитрий пожимает плечами.

– Я кое-кого туда отправил.

Подняв бровь, я смотрю на пиршество перед собой.

– Дмитрий, я не смогу столько съесть.

Мужчина качает головой и присоединяется ко мне за столом. Мне больно сидеть, но это лишь напоминание о том, что мы делали, о том, что он сделал мне, и это посылает дрожь прямо между ног. Мои соски напрягаются под рубашкой, и я молюсь, чтобы Дмитрий этого не заметил.

– Тебе нужно поесть. Заживет быстрее.

Он начинает указывать мне на блюда, убеждаясь, что я понимаю разницу между олениной и ягненком, блинчиками, фаршированными лососем и копченой утиной грудкой с ягодами. В центре стола стоит небольшой поднос с чем-то похожим на французскую выпечку, от вида которых у меня текут слюни, как у сумасшедшей. Я не ела почти сутки и умираю от голода.

Дмитрий наливает два бокала вина, ожидая, пока я делаю первые укусы и начинаю стонать от наслаждения, прежде чем его лицо мрачнеет.

– Как долго ты была на благотворительном балу?

Не могу сказать, что не ожидала допроса.

– Около часа, может чуть дольше. Я столкнулась с Самантой, помнишь ее?

Он кивает, и мой взгляд падает на еду.

– Дмитрий, ты знал, что мой отец оставил мне наследство?

– Я предполагал, что он мог бы что-то оставить тебе, да.

– Саманта сказала, что он завещал мне чуть больше миллиарда долларов.

Дмитрий снова кивает, как будто это общеизвестный факт. И я это предполагала, но просто ничего не хотела знать. После того, как потеряла все, я пыталась полностью вырезать эту часть моей жизни, чтобы не упустить возможность заработать и обеспечить себе непринужденное проживание. Я сказала себе, что нужда сделает меня сильнее и смирилась с этим, а любые сожаления будут уносить меня в прошлую жизнь.

– Я должна получить его, когда мне исполнится 21, полагаю. И после смерти Ребекки, думаю, ты тоже что-то унаследуешь.

Мужчина откидывается на спинку стула и смотрит на меня с выражением спокойствия на лице.

– Тогда мы пойдем к адвокату. Мы и так откладывали визит достаточно долго.

Мои плечи расслабляются, и я глубоко вздыхаю.

– Спасибо, Дмитрий.

– Не за что. Мы поедем днем после того, как появимся в офисе.

Офис. Я даже не задумывалась о возвращении на работу. Не то чтобы у меня действительно больше не было работы. После того как умерла Ребекка, в конце концов, моя причина нахождения там исчезла.

Тот факт, что меня теперь не волнует вопрос о том, где взять денег на квартплату в этом месяце, говорит мне, что я не стала настолько богатой, как думала. Я просто предположила, что Дмитрий будет заботиться обо мне.

Мои глаза поднимаются на него, между нами есть столько вопросов, но вместо этого мы продолжаем есть в тишине.

Глава 21

– Я сожалею, госпожа Фэрфакс, но все, что достается вам на сегодняшний день, составляет пятьсот семнадцать тысяч долларов. По всей видимости, без соответствующего надзора доверенное лицо отозвал остальную сумму, и это... не учтено в ее завещании.

Слова адвоката становятся расплывчатыми, и я откидываюсь на спинку кресла. Дмитрий берет мою руку в свою в знак поддержки, но я чувствую его напряжение.

– Тем не менее, у нее есть многочисленные бизнес-предприятия, а также инвестиционный счет на шестьсот миллионов долларов, которые она оставила своему единственному ребенку, господину Брокову.

Челюсть Дмитрия напрягается, и, если бы он мог, я уверена, задышал бы огнем.

– Я не единственный ее ребенок, – иронизирует Дмитрий, и робкий адвокат дарит мне извиняющуюся улыбку.

– Я только зачитываю ее последнюю волю и завещание. Наряду с ее деловыми активами и инвестициями, вы должны также унаследовать ее дом на Лонг-Айленде и загородный дом на Кипре.

– Когда будут сделаны необходимые приготовления?

– Ну, госпожа Фэрфакс будет получать выплаты со своего фонда до ее двадцать первого дня рождения, как мы и договаривались. К сожалению, если вы хотите получить всю сумму с первоначального фонда, вам придется оспорить завещание, заявив, что вы не разрешали завещать деньги господину Брокову, так как они были частью вашего фонда.

Дмитрий сжимает мою руку.

– Это прекрасно. Мы можем все уладить без этого, – говорит он, глядя на меня в ожидании моего согласия, но это все слишком туманно.

Я ничего не понимаю.

– К сожалению, у меня также есть юридический контракт, подписанный вами, о том, что вы не станете предъявлять иск на получение большей суммы денег до того, как получите все пятьсот семнадцать тысяч с вашего фонда и этот контракт распространяется и на имущество.

Документ, который дала подписать мне Ребекка. Я понятия не имела...

– Сколько было изначально на моем доверительном счету, когда умер мой отец?

– Восемьсот миллионов. Он завещал вам всю сумму, кроме имущества.

Я сажусь, глубоко вздыхая.

– Восемьсот миллионов. Она оставила Дмитрию шестьсот миллионов, а один с половиной миллион остался у меня. Куда ушли остальные деньги?

Адвокат улыбается вежливой натянутой улыбкой.

– Бизнес-инвестиции не дают никаких гарантий, госпожа Фэрфакс. Я уверен, что когда господин Броков получит документы, то обнаружит, что большая часть денег вложена в ее бизнесы и проекты. Теперь, если вы просто подпишите эти документы, я смогу начать процесс.

Дмитрий смотрит на меня, вставая. Гнев затемняет его глаза, а тело кажется скрученным в спираль, как у змеи, ждущей своего шанса укусить.

– Пришлите документы в мой офис. Я посмотрю их со своим адвокатом, прежде чем подписать.

Глава 22

– Ты знал об этом? – спрашиваю я, мой гнев вырывается на поверхность, несмотря на Дмитрия.

Он выглядит обиженным, пока везет нас в свою квартиру, его тело по-прежнему напряжено.

– Конечно же, не знал. Я полагал, что твой фонд в целости и сохранности.

Я иронизирую, глядя в окно, резко опуская руку на подлокотник.

– Черт! Дело даже не в деньгах, а в том, что она обманула меня! И тогда она, бл*ть, нанимает меня на работу в твою компанию, обещая большой гонорар, который, по сути, является лишь выплатой с моего фонда. Небольшой его частью.

Дмитрий вздыхает и по-прежнему напряженно держит руль.

– Она, по всей видимости, присваивала средства через свои предприятия вместе с этим гребанным мафиози. Хотя воровать через мою компанию... она, должно быть, была отчаянной.

– Подожди, что?

Ребекка крала через компанию Дмитрия? Она наняла меня, чтобы просмотреть его отчеты, но я думала, что это он крысятничал. Что именно брат отмывал грязные деньги через свою компанию.

Дмитрий смотрит на меня, нахмурившись, и кажется столь же смущенным, как я.

– Сара... вот почему она наняла тебя, не так ли? Чтобы взглянуть на мои отчеты и найти лазейки?

– Она никогда не говорила мне зачем, но я просто... я подумала, что ты решил немного заработать сверху.

– Боже мой, – чертыхается мужчина себе под нос. – Конечно, я зарабатывал кое-что сверху. Меня для этого и взяли на работу. Компания создана в качестве юридического фронта. Но я начал что-то подозревать после того, как она поставила меня во главе компании, а сама слишком уж во все вникала. После чего начались неувязки с тем, что мы отдавали и тем, что получали.

– Тогда почему Ребекка хотела, чтобы я просмотрела их?

– Потому что она присваивала себе проценты. Отправляя деньги этим проклятым итальянцам. Но их нет в ее завещании. Они пропали.

Я откидываюсь на пассажирское сиденье, наблюдая, как мимо проплывают улицы Бруклина.

– Тебя наняли, чтобы шпионить за мной, Сара?

– Да ладно, не нужно так удивляться, почему я сделала это, Дмитрий. Особенно после того, как ты бросил меня, когда Ребекка выставила меня за дверь.

Краткий намек на печаль омрачает его лицо, и он останавливается в переулке, выключает автомобиль и поворачивается лицом ко мне.

– Сара, сейчас ты понимаешь, почему я сделал это, верно?

Я качаю головой. У меня есть идеи, но ни одна не заставляет меня чувствовать себя лучше.

Дмитрий облизывает губы, тщательно подбирая слова.

– Когда той ночью спустя несколько часов после твоего ухода я вернулся домой, мама не спала и была на кухне. Она позвала меня. Спросила, где был, и я солгал. Сказал, что был со своими друзьями, но мама видела меня насквозь. Я до сих пор не знаю как, может она следила за мной и знала, что я был с тобой. Ребекка понимала, когда я лгал, мне не удавалось ничего от нее скрыть.

Меня передергивает от смущения. Я понятия не имела об этом. Ребекка выгнала меня на следующее утро, и это было последнее, что я слышала о Дмитрии.

– Ох...

– Это... это еще не все. Мы поругались. Я сказал ей, что ухожу из ее жизни и из мафии. Ребекка не хотела этого. Она припомнила моего отца и жертвы, на которые он пошел ради семьи. Жертвы, на которые пошла она, чтобы принести большую пользу братве для того, чтобы они продвигали меня, пока я молод.

Я не могу больше смотреть в его глаза. Потому что знаю, к чему приведет эта история. Все кусочки встают на свои места, и я не хочу слышать остальное, но не могу заставить себя прервать его. Рукой Дмитрий тянется к моей ноге, сжимая ее в утешении.

– Ребекка сказала мне, что если я еще хоть раз свяжусь с тобой, то убьет тебя. Что ты слишком мягкая, как и твоя мать, и не сможешь справиться с этой жизнью. Я думаю, мама хотела предложить тебе выплату всей суммы прежде, чем банк начнет выплачивать их с твоего фонда, чтобы она могла заполучить твою подпись. Таким образом, ты никогда бы не подала иск или не попыталась бы получить от нее больше никаких денег. Ребекка хотела, чтобы ты ушла из нашей жизни навсегда, Сара. И я думал... я старался убедить себя, что это будет легко.

Слезы угрожают потоком политься из моих глаз, и я пытаюсь сдержать их. Совершенно не хочу быть такой эмоциональной, но ничего не могу с этим поделать. Не теперь, когда Дмитрий говорит мне о причинах, по которым оставил меня и которые не имеют никакого отношения ко мне. Это такой интенсивный порыв боли и радости, что у меня перехватывает дыхание.

– Сара, я не был ни с кем с тех пор. Конечно же, я флиртовал и ходил на званые обеды, но никогда не ни с кем не сближался. Не как с тобой. И когда ты вернулась, я надеялся, что ты уже получила благословение Ребекки. Я узнал, что вы встречались прежде, чем мы виделись в кафе, таким образом, я думал, что это было безопасно, даже притом, что осознавал – со мной ты никогда не будешь в безопасности. Не только Ребекке нравилось причинять мне боль.

Я всхлипываю, и он сильнее сжимает мою ногу, притягивая ближе. В автомобиле совершенно неудобно, но ему удается потянуть меня вплотную к себе.

– Сара, я влюбился в тебя, когда тебе исполнилось семнадцать, и ты сделала эту татуировку. С тех пор я любил тебя каждый день, и меня убила необходимость вычеркнуть тебя из своей жизни. Но со мной все еще не безопасно.

– У меня должно быть право выбора, – удается мне произнести мягким неуверенным голосом. – Ты не можешь сделать его за меня.

– Я знаю. Я... я пытался, Сара, оттолкнуть тебя, но на каждом шагу ты оказываешься на один шаг впереди. Ты умнее меня и глупее одновременно.

Я смеюсь, пока его большой палец поглаживает мою щеку.

– Ты нужна мне, но если ты действительно умная, то уйдешь. Мне не нужны все эти деньги, они по праву твои. Ты можешь взять их и начать новую жизнь, найти кого-то, с кем будешь в безопасности. Кого-нибудь скучного, – говорит Дмитрий, и я задаюсь вопросом, не пытается ли он убедить меня не слушать его. Какое-то подсознательное усилие заставляет меня отвернуться от скуки и устремиться в его опасные объятия.

– Дмитрий, я не смогла даже толком побыть на благотворительном вечере. Та жизнь не для меня.

– И что? Иди, занимайся своими делами. Путешествуй, посмотри мир. Спрячь свои богатства и делай все, что угодно. Работай бухгалтером на ЦРУ, если хочешь острых ощущений. Поезжай туда, где ты будешь в безопасности.

Я качаю головой, и все сдерживаемые мной слезы начинают капать.

– Дмитрий, я безумно по тебе скучала. Я не могу оставить тебя сейчас.

Большим пальцем он вытирает слезу, которая скатывается по моей щеке.

– Я втянул тебя в это слишком глубоко, потому что был эгоистом. Я хотел, чтоб ты была рядом. Но прошлой ночью... если бы Виктор заметил тебя, не было бы никакого способа отговорить его.

– Тогда я остановлюсь. И не стану тебя преследовать.

– Ты обещала мне это раньше.

– Но сейчас я знаю, так ведь? Я знаю все, и... понимаю, что есть вещи, которые мне лучше не знать.

– Ты права.

– Пожалуйста, не заставляй меня уходить, Дмитрий.

Он вздыхает, от чего его широкая грудь поднимается и опускается.

– Я не могу заставить тебя уйти сейчас, Сара. Не могу заставить себя хотеть этого. Но я хочу, чтобы ты оставила меня ради своего же блага.

– Мое благо – быть с мужчиной, которого я люблю.

Мужчина смотрит на меня, его шоколадные глаза полны эмоций, которые я не могу прочитать, но когда Дмитрий жадно набрасывается на меня с поцелуем, все мои барьеры рушатся. Все мои страхи и опасения уплывают, когда он обнимает меня рукой.

Хотя, кажется, что прошли всего лишь секунды, как вдруг слышится стук в окно, и суровый полицейский смотрит на нас так, будто мы только что ограбили банк.

Мы оба нервно смеемся, Дмитрий поворачивает ключ зажигания и медленно выезжает на дорогу, направляясь обратно к своему дому.

Глава 23

Я не могу поверить в свое везение. Я просыпаюсь в мягкой кровати Дмитрия, легкий ветерок вытягивает меня из счастливой мечты. Мы провели всю ночь в объятиях друг друга, и, хотя сейчас его нет, на подушке лежит записка.

Я улыбаюсь, когда открываю ее и вижу его почерк.

Сара,

Я приготовил для тебя завтрак. Он в духовке, чтобы не остыл. Мне пришлось рано уехать в офис, а ты была похожа на спящего ангела, и мне не хотелось тебя будить. Я занимаюсь завещанием и тем, чтобы снова вернуть твое доверие.

Сегодня вечером я заказал столик в ресторане. Возьми выходной, если хочешь, и подбери себе что-нибудь потрясающее. Заберу тебя из дома в шесть.

С любовью,

Дмитрий.

Он заставляет меня чувствовать себя легкомысленной школьницей. Я разминаю ноги, нехотя вставая с постели. Она очень удобная, но в то же время я с нетерпением жду, когда немного пройдусь по магазинам.

В прошлый раз это было из-за мероприятия, на которое я не хотела идти. Сейчас же наше свидание сорвет ему башню.

Запах завтрака витает в воздухе, и я направляюсь к холодильнику за стаканом апельсинового сока. Открыв духовку, я нахожу яйца, бекон и блины, все украшено смайликом. Я хихикаю, когда вынимаю его, ставлю ее на стол и делаю паузу, чтобы сказать спасибо за то, как замечательна жизнь.

Однако я даже не успеваю поднять вилку, как мой мир становится черным.

Глава 24

Кто бы это ни был, они бесшумные и подготовленные, потому что я не слышу ни малейшего звука, когда они появляются позади меня. Я ничего не чувствую и не подозреваю, пока черная ткань не закрывает мое лицо и не тянет назад. Мне вставляют кляп в рот и одновременно завязывают глаза, а их крепкая хватка не позволяет мне вырваться.

Я пинаюсь и хватаю руками ткань, но меня ограничивают в движениях. Должно быть их больше, чем двое, и я паникую, выворачиваюсь, но они сильные. Опытные.

В панике я ударяю стол ногой, и слышу резкий звон тарелки и приборов. Похитители пытаются связать мне руки и дергают назад, но я снова случайно с силой пинаю стол, отчего посуда падает на пол и разбивается.

Мой сдавленный крик получается негромким, но от этого паникую еще больше, я не могу даже крикнуть, все кажется таким бесполезным!

Меня тащат по полу и ковру в направлении к двери, но прежде чем мы добираемся туда, я чувствую, как один из них придавливает мои ноги своим весом и что-то оборачивает вокруг них. Очень туго, обездвиживая меня и стягивая кожу.

– Засуньте ее в мешок, – слышу я грубые и небрежные слова. Как будто мое похищение просто какая-то утомительная задача в их обычной жизни.

Я в ужасе, но даже будучи связанной, извиваюсь и раскачиваюсь из стороны в сторону. Я ничего не вижу, но слышу, как расстегивается длинная молния, после чего меня поднимают за плечи и ноги и помещают в какой-то большой толстый мешок с жестким дном.

Затем они поверх черной ткани что-то еще запихивают в мой рот, завязывают это на затылке, заставляя затихнуть даже мои жалкие сдавленные крики.

Вот и все.

Меня поднимают и несут, словно какой-то кусок мебели при переезде.

Они шумят и толкаются, пока несут меня по коридору к лифту, и выходят на улицу. Затем они бросают меня в багажник какого-то автомобиля, и я больно ударяюсь головой о дно мешка.

«Где охранник? Как это могло случиться со мной?»

Двери захлопываются и меня увозят. Бог знает, куда.

И Дмитрий даже не узнает, что я исчезла несколько часов назад.

Глава 25

Пахнет... стерильностью. Какой-то странный запах. Воняет, как в кабинете врача – хлоркой и другими чистящими растворами. Это неприятно, но я пытаюсь дышать, хотя мешок и капюшон мешают мне.

Не говоря уже о панике.

Слезы пропитывают мешок, что на моей голове, но, сколько не пробую что-то изменить, я в ловушке.

Я слышу, по крайней мере, двух мужчин, говорящих по-русски, и у меня в венах стынет кровь. Это то, о чем Дмитрий предупреждал меня? Виктор увидит меня, и настанет конец? Все было так замечательно, моя жизнь только начала налаживаться, и теперь все будет кончено.

Я всхлипываю и получаю удар по ребрам. От этого сбивается дыхание, и я распахиваю глаза, глядя в темное небытие. Я совсем одна. Никто не знает где меня найти, а запах смерти витает в воздухе.

Я там, где убили итальянского бухгалтера? Здесь холодно, что объясняет запах хлорки. Я не могу даже просить пощады с этим кляпом во рту.

Я слышу, как они говорят на русском, как вдруг мешок развязывают, резко его срывают и ставят меня на ноги. Но не до конца – двое мужчин берут меня под руки, таким образом, я волочу ногами по холодному цементному полу, прежде чем от толчка падаю на тяжелый металлический стул. Они очень грубо и небрежно бросают меня, и я слышу, как мужчины цепляют наручники к стулу, а затем к моим запястьям и лодыжкам.

Слышу еще какое-то бормотание по-русски, но потом кляп убирают и внезапно дергают черную ткань. Меня ослепляет яркий свет, бьющий прямо в глаза.

– Ты думаешь, что с имеющимися связями можешь совать свой симпатичный носик в серьезные мужские дела? – жестко звучит голос с акцентом.

Но когда я моргаю и пытаюсь увидеть хоть что-нибудь, тот дает мне сильную пощечину, от чего я шатаюсь и начинаю бессвязно лепетать.

Горя всем телом, я пытаюсь осознать, где нахожусь. Здесь нет окон и нет света, за исключением лампочки, которая светят мне в лицо.

– Я ничего не знаю, клянусь, – и я понимаю, что обманывать гораздо легче зная, что передо мной стоит вопрос жизни и смерти.

– Это больше не имеет значения, – говорит он буднично, хватая руками мои волосы, накручивая их на пальцы, и заставляя меня, тем самым, посмотреть на него. – Ты совала свой нос в дела босса, и теперь слишком поздно для расспросов о том, что тебе известно. Ты – представляешь опасность, – говорит мужчина, почти шипя последние слова.

О Боже. Вот оно. Я закрываю глаза, чтобы скрыть свой страх и представить себя где угодно, только не здесь. Я думаю о том, как прошел бы мой день, о покупке платья, от которого у Дмитрия упала бы челюсть прежде, чем он увез бы меня из города. Я представляю, как Дмитрий приходит домой и видит, что квартиру обыскали, а меня похитили. Он точно знает, что произошло, и будет винить себя.

– Пожалуйста, пожалуйста... У меня есть деньги. Много денег. Я отдам вам все, – отчаянно умоляю я.

– Маленькая богатая девочка, – говорит он с таким презрением, – деньги не решат всех твоих проблем.

А затем усталыми глазами я вижу Дмитрия. Он возникает как ангел, приходящий для моего спасения, переплевывая этим все самые смазливые фильмы.

– Мы схватили его, когда он пытался проникнуть внутрь, – говорит охранник, прижимая пистолет к спине Дмитрия и толкая его вперед.

Я слышу еще больше русских ругательств, а потом парень передо мной громко говорит.

– Как он нас нашел? А? Вы – идиоты, – снова ругается громила.

– Он следил за нами все это время, должно быть, приехал домой, как только мы ее вынесли, – поясняет другой мужчина.

Мои глаза снова наполняются слезами, теперь уже из-за Дмитрия.

Я пытаюсь сморгнуть слезы, чтобы увидеть его, стоящего там, такого делового красавчика, наполовину растрепанного горе-спасителя.

И все же теперь мы оба здесь в ловушке, и скоро будем мертвы.

– Дмитрий, – всхлипываю я, склоняясь к нему на долю дюйма, ровно настолько, насколько позволяют веревки, просто чтобы быть ближе к нему. – Тебе не следовало приходить.

– Да, не следовало, – говорит мой похититель с самодовольным взглядом на лице, хрустя костяшками пальцев.

– Не беспокойся, Сара, – спокойно говорит Дмитрий. – Я вытащу тебя отсюда через минуту.

– Них*ра подобного! – орет один из громил, и парень с пистолетом у спины Дмитрияотводит руку и наносит удар ему в лицо прикладом оружия.

С этого момента все происходит очень быстро, я едва понимаю, что к чему.

Дмитрий получает удар в челюсть, и я слышу треск. Мой крик раздается в воздухе, но затем, не теряя времени, Дмитрий хватает руку мужчины, держащего оружие, обеими руками. Мой спаситель дважды быстро ударяет его головой, и брызги красной крови покрывают когда-то дорогой и стильный костюм Дмитрия.

Я в шоке наблюдаю, как в считанные мгновения разворачиваются действия.

Парень, стоящий справа от Дмитрия, подбегает к нему, протягивает руку и хватает, дергая за волосы. Но Дмитрий забирает пистолет из рук другого мужчины, которого крепко держит и делает три выстрела в туловище первого парня.

Кругом слышатся проклятия и ругательства, но движения Дмитрия быстрые и точные. Он наводит пистолет на парня, которого ударил в нос. Раздается единственный выстрел, Дмитрий стреляет ему под челюсть, превращая голову и ее содержимое в кровавое месиво.

Но независимо от того, насколько опытен Дмитрий, ему предстоит расправиться еще с несколькими громилами. Другой бандит идет на него, и Дмитрий поднимает пистолет, чтобы выстрелить, но тот бьет по руке Дмитрия, поэтому мой мужчина терпит неудачу.

Но он не теряется и, как будто видя надвигающуюся угрозу, резко выбрасывает свободную руку вверх и бьет громилу кулаком прямо в горло. Один жесткий удар и человек задыхается, широко раскрывая глаза.

Я с ужасом наблюдаю, как главный головорез передо мной достает свой пистолет, действуя медленнее, чем другие, явно непривыкший пачкать руки в отличие от своих прихвостней. Но прежде чем тот успевает выстрелить, Дмитрий тянет его вниз и бьет коленом в лицо, ломая ему нос, отчего брюки костюма еще больше заливает кровь.

Гремят выстрелы, и я понимаю, что стреляет не Дмитрий. Это стреляет подонок передо мной, но пули не достигают своей цели. Дмитрий не останавливается даже на полсекунды и находится постоянно в движении.

Глава похитителей злится и дважды выстреливает, но Дмитрий резко разворачивается, прячась позади озверевшего мужчины, который выкрикивает в ярости.

– Прекратите, или я... – он не заканчивает своих слов и даже не успевает направить на меня пистолет, чтобы закончить свою угрозу, прежде чем Дмитрий всаживает в него пять пуль.

Таким образом, все заканчивается.

Самая ужасная и кровавая сцена, которую я когда-либо могла представить, длилась всего несколько секунд. Быстрая победа, в которой Дмитрий превращается из пленного в спасителя.

Звучит заключительный выстрел, которым он добивает умирающего бандита за своей спиной, после чего подходит ко мне, приглаживая рукой свои взъерошенные волосы. Дмитрий роется в карманах главаря и достает ключи от наручников.

Его движения, кажется, спокойные, ровные и рассчитанные, но когда Дмитрий идет ко мне, чтобы расстегнуть наручники, я вижу, что местами на его лице лопнула кожа. При убийстве четырех человек ради моего спасения, он действует четко и изящно, что ошеломляет меня. Но все же, Дмитрий взволнован.

– Ты в порядке? – спрашивает он, и в его голосе слышится некоторое беспокойство. На этот раз он не борется за выживание, он борется за меня. И это меняет ситуацию. Это меняет все. Дмитрий поднимает ставки намного выше, чем привык. Это понятно только по звуку его голоса и по взгляду его глаз.

Вокруг меня много крови, но я прошу себя не смотреть на нее. Вместо этого я сосредотачиваюсь на нем, на страхе и тоске в его глазах, и теперь понимаю, почему Дмитрий оттолкнул меня два года назад. Он никогда не хотел почувствовать то, что чувствует сейчас.

Я киваю, но мне нужно выбраться отсюда. Мне нужно убежать от запаха медно-красной крови и хлорки, от реальности произошедшего. Руками я обнимаю его за шею, мне едва удается стоять или идти, поскольку потрясение слишком сильное.

Это ужасно. Я никогда не видела ничего подобного, и испытываю тошноту.

Дмитрий поднимает меня на руки, как будто я ничего не вешу. Но когда он несет меня по лестнице на выход, мы слышим звук открывающейся тяжелой металлической двери, и Дмитрий отклоняется в сторону в самый последний момент.

Мы едва успеваем спрятаться, он опускает меня вниз, так как мы замечаем толстого коренастого жлоба, крадущегося с пистолетом наготове.

Но он смотрит в другую сторону, и Дмитрий направляет на него свой пистолет как раз вовремя, чтобы выстрелить и покончить с ним.

Вслед за первым по лестничной клетке поднимается другой парень и хватает руку Дмитрия, пытаясь забрать оружие. Он заворачивает за угол, направляя свой пистолет на меня, и на какое-то мгновение я думаю, что все кончено, потому что слышу, как раздаются выстрелы.

Но Дмитрий ловит руку парня в ответ, толкая его, и пуля выстреливает чуть левее моего плеча, вынуждая меня кричать.

Двое мужчин начинают бороться, и пистолет Дмитрия отбрасывается ударом.

– Нет! – кричу я, но это была ложная тревога.

Дмитрий изворачивается и свободной рукой бьет парня в живот. Этого достаточно, чтобы выбить у того весь воздух из легких, после чего Дмитрий наносит удар ещё и головой. Мужчина падает с поднятой вверх рукой, при этом пистолет по-прежнему направлен в сторону от Дмитрия и меня.

Это походит на демонстрацию грубой силы, когда Дмитрий бьет коленом парню в лицо, затем заносит ногу вверх. Удерживая обе руки мужчины с оружием, Дмитрий пинает его по горлу, и тот падает на спину своим обмякшим телом.

Я никогда не видела ничего столь ужасного, как в эти последние несколько минут, и я прижимаюсь к стене, поскольку мой желудок пытается выплеснуть желчь в горло.

Дмитрий просто выхватывает оружие из рук парня и держит его наготове, пока берет меня за руку.

– Пойдем. Не будем задерживаться здесь, Сара, – быстро говорит Дмитрий, вытягивая меня из-за двери и торопливо ведя вниз по лестнице.

Он держит пистолет наготове. Мы достигаем нижней части лестницы и осторожно выглядываем вдоль каждой стороны улицы. Дмитрий выскакивает со мной, таща за собой, как на буксире. Мы добираемся до машины, припаркованной за углом, и Дмитрий выбрасывает пистолет в мусорный бак, прежде чем помогает мне сесть в машину, а сам прыгает на сиденье водителя.

В моей голове крутится так много мыслей, что я не могу сосредоточиться на какой-либо одной достаточно долго, чтобы сказать что-либо. Я покачиваюсь на пассажирском сиденье, когда Дмитрий выруливает на дорогу. Я не знаю, куда он направляется, просто хочу быть подальше от этого всего.

Я смотрю вниз и замечаю кровь, брызнувшую на меня, отчего у меня снова возникают рвотные позывы. Мои руки так крепко сжимают подлокотник, что белеют суставы.

Дмитрий поглядывает на меня, в выражении его лица проявляется беспокойство, но он должен понимать, как сильно я хочу отмыться. Он выруливает на более знакомую дорогу, направляясь к моему дому, так как тот ближе.

Мы не говорим весь остаток пути. О чем тут можно говорить? Я даже слово вымолвить не могу после того, что перенесла, чувства страха, тоски и противного облегчения поднимаются, как цунами, в моем сердце.

Дмитрий спас меня, но такой высокой ценой.

Он – убийца.

Какая-то часть меня всегда это знала. Та часть, которая наблюдала, как они со Славой вышибали дерьмо из Антона, я осознавала, что такое возможно. Что это разрастется и станет чем-то ужасным. Я не хотела признаваться в этом самой себе, но сейчас нет никаких сомнений – я понимаю, кто он.

Не из-за того, что Дмитрий убил тех людей. Это не первые люди, которых он отправил на тот свет. Мой мужчина был слишком быстрый и слишком опытный для первого раза. И теперь, кажется, он тоже на грани, но у меня ощущение, что это больше из-за беспокойства обо мне.

Я смотрю на Дмитрия, полуденный свет делает тени на его лице более драматичными. Он едет осторожно, стараясь не привлекать внимания, потому что наши тела все еще испачканы кровью. И когда, наконец, мы подъезжаем к моему дому, то оба вздыхаем с облегчением.

– Джоанны не будет дома, она на работе, – говорю я, и он кивает, выходя из машины и открывая для меня дверь. У меня нет ключей, я иду к моему окну в спальне и поднимаю его. Оно никогда не запирается, несмотря на мои жалобы хозяйке с десяток раз, но на этот раз я благодарна, что она лентяйка.

Дмитрий прокрадывается сразу за мной, оглядывая комнату. Она простая, голая и, должно быть, выглядит убого в его глазах. Как общежитие бедной студентки, сырое и слегка пахнущее плесенью.

– Я подожду, – говорит он.

Я думаю, Дмитрий хочет дать мне время побыть в одиночестве, чтобы обдумать произошедшие события. Чтобы дать мне путь к отступлению на случай, если я захочу бежать. В случае если я не смогу разобраться, кто он на самом деле.

Но Дмитрий понятия не имеет, что я знаю все. Что его насилие, его связи одновременно притягивают и отталкивают, но мощная сила удерживает меня на его орбите.

– Ты можешь присоединиться ко мне, – говорю я мягко, и это самый сюрреалистичный момент. Мы оба покрыты брызгами крови, стоим в моей темной спальне, и напряжение между нами накаляется до предела.

Дмитрий заключает мое лицо в свои руки, прежде чем я могу пошевелиться, а ртом находит мои губы. Через несколько секунд он подхватывает меня под попу, поднимая и прижимая к стене. Я в ловушке между ним и стеной, чувствую, как его сердце колотится в грудной клетке.

Я чувствую пульсирующую эрекцию и выгибаю спину, отчего мужчина одобряюще рычит. Потянув меня от стены, Дмитрий под моим руководством направляется к ванной комнате, мы не отрываемся друг от друга больше, чем на секунду, пока включаем воду и снимаем окровавленную одежду.

Адреналин проходит по моим венам, и когда мы попадаем в душ, где теплая вода льется на наши обнаженные тела, мы, как животные, ощупываем друг друга. Я просто хочу почувствовать его на себе всем телом. Ощутить его силу и понять, какой же идиоткой я была.

Я обвиваю его шею, и мы жестко и страстно целуемся, а его член упирается мне в живот.

– Дмитрий, – хнычу я, и его руки напрягаются, как будто он инстинктивно знает, что мне нужно. Что я хочу чувствовать его защиту, его силу.

– Я с тобой, – бормочет он мне на ухо, прежде чем прикусить его. – Я боялся, что никогда не увижу тебя снова.

Я сглатываю, и Дмитрий поцелуями спускается вниз к ложбинке моей шеи, потоки воды льются по его волосам.

– Я так боялась, что ты придешь домой вечером и заметишь мое отсутствие слишком поздно. Почему ты вернулся так рано?

– Я вернулся со встречи с адвокатом и хотел рассказать тебе, как все прошло. Когда увидел, что охранник в отключке, я начал переживать о тебе.

– Я так рада, что ты приехал пораньше. Я так испугалась, что ты не узнаешь обо всем до вечера...

Он посасывает мою чистую кожу в ответ, его рука скользит по моим бедрам и попке, нежно, чтобы не ранить мою ушибленную плоть.

Как Дмитрий может быть таким внимательным, добрым и в то же время таким холодным? На его лице нет даже намека на сожаление, так же как и в его действиях. Он оправдан, реабилитирован, и просто держать меня в своих объятиях для него достаточно.

– Я никогда не позволил бы им причинить тебе боль, – бормочет Дмитрий мне в кожу, прежде чем опускает, ставя на пол ванной. Вода льется на нас, как теплый ливень, смывая наши грехи, в то время как он жестким членом трется об мой живот.

Здесь тесно, но нам плевать. Мужчина входит в меня, делая нас одним целым, снова.

– Боже, – задыхаюсь я, и Дмитрий не медлит, трахая меня сильно и быстро. Нет поддразниваний, нет никаких игр, только наши тела, сплетенные в исступленной потребности и желании. Я обвиваю его талию своими скользкими от воды ногами, и готова к его вторжению в себя на столько, что Дмитрий не встречает никакого сопротивления. Меня пугает то, как я возбуждаюсь, насколько мне нужна эта близость перед лицом опасности. Может быть, это все из-за этого. Я чуть не умерла, и сейчас мне необходимо почувствовать себя живой. Но в глубине души я знаю, что это нечто большее. Что-то, без чего я не могу заставить себя жить дальше.

– Я думал, что почти потерял тебя, – рычит он, и я ощущаю, как его член набухает внутри меня. – Я не позволю никому забрать тебя у меня, никогда!

Моя голова на краю ванны, когда Дмитрий подталкивает меня вперед, его ворчание и стоны эхом отражаются от стен душевой. Эротические звуки наполняют мои уши, а мои эмоции – это сплошное возбуждение.

– Дмитрий! – всхлипываю я, когда он подносит свою руку к моей груди, потирая соски, прежде чем ущипнуть и потянуть их.

Боль возбуждает меня, и я кричу громче, звук эхом проходит через меня.

И когда мы, наконец, превращаемся в извивающийся от удовольствия клубок, а потоки воды бьют по нам сверху вниз, на меня, наконец, обрушивается понимание, которое я так долго искала. Я могу принять его таким, какой он есть. Со всеми рисками, тревогами и страхом.

Я принадлежу ему.

Ухмыляясь, Дмитрий помогает мне встать, его кожа покрыта мурашками от холодной воды, и он оборачивает свои большие руки вокруг меня.

Стук в дверь возвращает нас из приятных воспоминаний.

– Сара, ты уже закончила? Мне надо пописать.

Голос Джоанны звучит напряженно, на грани хихиканья, и я заливаюсь румянцем.

– Ага. Секундочку.

Я смотрю на Дмитрия, когда выхожу из ванны, и его темные глаза мерцают коварным наслаждением. Я бросаю ему полотенце перед тем, как в такое же оборачиваюсь сама, и подбираю нашу одежду в пятнах крови.

– Извини, – бормочу я, когда открываю дверь, мое лицо все еще горит от смущения. – Предполагалось, что ты будешь на работе.

– Да, но я прихожу домой на обед, помнишь?

Джоанна проталкивается мимо меня, но только после того как рассматривает Дмитрия сверху до низа; полотенце, накинутое вокруг его бедер, не оставляет много места для фантазии. Он наклоняет голову, прежде чем следует за мной обратно в уединение моей спальни.

– Ну, неловко получилось...

– Почему? – спрашивает Дмитрий, закрывая за нами дверь.

– Она, видимо, все слышала.

Мужчина пожимает своими мощными плечами.

– Не самое худшее, за чем нас могли застукать сегодня.

– Да... черт, ты предупреждал меня. Не стану отрицать.

– Нет, не станешь.

– Я говорила себе, что должна уйти, наверное, миллион раз. Но после того, как я увидела тебя в кафе и поняла, что ты снова со Славой...

По некоторым причинам, это заставляет его сделать паузу.

– В кафе... в тот день ты следила за мной, в дождь?

– Да. Я имею в виду, что видела, как Слава снова звонил тебе, и у меня появилось плохое предчувствие. Когда же я увидела его в кафе после того, как ты ушел, то поняла, что хозяин должен быть посредником и, просто, я очень беспокоилась о том, во что ты влез. Я думаю, не зря, – говорю я со вздохом, хватая обычную футболку из шкафа. – У меня нет сменной одежды для...

Я не успеваю закончить предложение, поскольку Дмитрий опускает свою тяжелую руку мне на плечо и разворачивает к себе, смотря прямо в глаза.

– Сара, ты сказала, что видела, как Слава входил в то здание.

От его тона у меня в жилах стынет кровь.

– Да. Как только ты уехал. Я полагала, что это было заброшенное место.

Мужчина напрягает челюсть.

– Ты фотографировала?

– Ага...

– Ты абсолютно уверена, что это был он? Может, кто-то другой?

– Нет. Я имею в виду, что так не думаю. Я помню его очень хорошо, Дмитрий. Он часто был у нас дома.

Он втягивает воздух сквозь зубы, а его лицо краснеет.

– Что не так?

– Слава не должен иметь ничего общего с этим кафе. Там я встречаюсь с человеком, с которым веду дела. Он даже не должен знать о его существовании.

– Но... что это значит?

– Никто не должен контактировать с Кассиром, кроме Авторитета. Но этот человек был другом семьи. Мой отец и мать давно были с ним знакомы, и он всегда заботился о нас. Таким образом, теперь я забочусь о нем, помимо того, что отдаю должное Авторитету. Слава не должен даже знать, что Кассир существует.

– Что от него хотел Слава?

– Кассир заведует всеми деньгами. Если Слава наведывается к нему, а я не знаю об этом...

– Дмитрий... это было как раз перед тем, как мы узнали, что Ребекку убили. Прежде чем нам позвонили, прошел всего час или два.

Лицо Дмитрия превращается в камень, его мышцы перекатываются, скрытые только полотенцем, все еще обернутым вокруг его талии.

– Это парни Славы похитили тебя. Я подумал, возможно, Слава опять выслеживал меня, поэтому они знали, что ты была там в ту ночь. Похищение было местью за твой шпионаж. Но если он действует за моей спиной...

– Мы должны найти и остановить его, Дмитрий! Если он убил Ребекку и пытался убить меня...

Он кивнул и схватил телефон.

– Мы должны вернуться ко мне домой. Сейчас же.

Глава 26

Его квартира выглядит еще хуже, чем я ожидала. Видимо, я нанесла некоторый реальный ущерб, когда попадала в плен. Еще хуже – несвежий запах завтрака, который напоминает мне, что я еще не ела.

Дмитрий говорит по телефону по-русски, злится и начинает бросать одежду в чемодан.

Я хватаю сумку, чтобы начать паковать свои вещи, но он кладет свою руку на нее, отрицательно качает головой и выходит из комнаты. Я слишком устала и проголодалась, чтобы сопротивляться, поэтому беру что-то из холодильника и быстро ем, чтобы успокоить грызущий меня голод.

Я не знаю, сколько времени проходит, прежде чем Дмитрий выходит из комнаты, но он выглядит рассерженным, как черт, и я не могу не съежиться от его гнева.

– Слава исчез. Он понимает, что облажался и теперь скрывается.

– Ну, вот и хорошо, правда, же? Я имею в виду, если его здесь нет, то он не причинит нам неприятности...

– Он не остановится. Как только Слава нацелился на что-то, то доведет это до конца, Сара. Я должен поехать за ним.

Я знала, что это произойдет, но все же, это причиняет боль.

– Дмитрий, ты не можешь...

– Да, Сара, я могу и я буду. У меня нет времени спорить с тобой. Я должен отправляться в аэропорт.

– Позволь поехать с тобой...

Дмитрий сжимает руки в кулаки и смотрит на меня.

– Если ты будешь там, я буду беспокоиться все время о тебе.

– А если я останусь здесь, в одиночестве, окруженная бандитами? Мы не знаем, кто на его стороне, Дмитрий!

Это заставляет его остановиться на секунду, так что я продолжаю.

– Я знаю, что Слава не остановится. Я видела вас той ночью. После того, как папа умер, вы со Славой поехали наказать Антона. По какой-то причине вы взяли грузовик, а я была в кузове и спала. Я знаю, на что он способен. Я знаю, на что ты способен. Но я все еще здесь.

– Боже мой, – звучит по-русски уже знакомая фраза, и Дмитрий делает несколько шагов ко мне. На секунду я боюсь того, что он собирается делать теперь, когда знает мой секрет, но вместо этого он просто кивает.

– Хорошо. Иди. Собирайся. Я не оставлю тебя здесь одну без защиты, не зная, кого Слава втянул в свою грязную коррупцию.

Я быстро перемещаюсь в спальню, а Дмитрий раздает приказы позади меня.

– Оденься легко, но возьми с собой что-нибудь черное из одежды. Твой фотоаппарат тоже с самым большим объективом, который у тебя есть. Необходимо играть в эту игру осторожно. Он непредсказуем. Раньше Слава никогда не сбегал с поля боя.

Я киваю, бросая все, что можно в сумку.

– И куда же он отправился?

– На Кипр. У него там друзья. Они помогут ему спрятаться.

Глава 27

У Ребекки был загородный дом на Кипре, хотя загородный дом – мягко сказано. На ее современной вилле есть зона пляжа, спа-центр и президентский люкс, за который можно умереть. Я была здесь только однажды на семейном отдыхе, но сейчас все выглядит по-другому.

Когда я была ребенком, это было для меня обычным местом, и я жаловалась, что меня будило утреннее солнце. Теперь я в шоке от роскоши и вычурности интерьера.

Но сейчас это не отдых, и напряжение в воздухе поражает даже самые красивые и роскошные комнаты. С тех пор как мы приехали, Дмитрий расхаживает взад-вперед, обзванивая свои местные контакты и пытаясь найти Славу. Это сложнее, чем я ожидала, и намного скучнее.

Я сама несколько раз устраивала засаду, но это неправильно – находиться в таком красивом месте и быть не в состоянии наслаждаться им.

Дмитрий выходит из комнаты, робко улыбаясь, прежде чем присоединяется ко мне на диване.

– Это займет некоторое время. Вероятно, он скрывается в глубине острова.

– Конечно, Дмитрий. Что будем делать теперь?

– У меня есть деньги в местном банке. Я хотел бы отдать их тебе, чтобы ты продержалась, пока твой фонд не начнет функционировать. Этот момент предугадать невозможно.

– Дмитрий, не нужно...

– Понимаю. Но никто не знает об этих учетных записях, и если со мной что-то случится, я не хочу, чтобы деньги исчезли в карманах банкиров.

Моя губа дрожит, но я киваю. Это отвлекает, а нам это необходимо. Мы приземлились несколько часов назад и за это время ничего не добились. Все, что мы знаем, что Слава приземлился в аэропорту Никосии прямо перед нами, и скорее всего, находится в Лимассоле. По всей видимости, это место, где у большинства членов русской мафии есть собственность.

– Хорошо, но мы можем заказать ужин?

Выражение его лица смягчается, и Дмитрий кивает.

– Конечно, Сара. Я отдал бы тебе все, если бы мог. Все, что ты хочешь. И как только вопрос со Славой решится, мы будем свободны, а мама будет отомщена.

– Уверен, что Слава убил ее?

– Да. У меня было чувство, что все стало как-то странно между ними, но понятия не имел, почему. Бухгалтер рассказал некоторые вещи, которые усилили мои подозрения, но доказательств не было, пока ты не сказала мне, что видела.

– Мне, правда, очень жаль. Я знаю, как вы двое были близки.

– Были. Но никто не смеет трогать то, что принадлежит мне, не заплатив за это, – говорит Дмитрий, охватывая и лаская мою щеку тыльной стороной ладони. – И этот подлец заплатит своей жизнью за то, что напугал тебя.

Я прикусываю свою нижнюю губу, и Дмитрий наклоняется, скользя взглядом по моему лицу, прежде чем встать.

– Поговорим об этом сегодня вечером, – говорит он, прежде чем помочь мне подняться с дивана. – Сейчас иди, переодевайся, и мы пойдем ужинать, считай это романтическим свиданием, которое я тебе должен.

Своими губами Дмитрий касается моих, и хотя между нами остается столько всего недосказанного, я иду переодеваться.

* * * 

В темно-синем небе луна выглядывает из-за горизонта, и прохлада вечера встречается с дневной жарой. Ресторан, в который ведет меня Дмитрий, великолепен, и мы садимся снаружи среди ароматных цветов, освещенных мерцающими огнями.

Последние двадцать четыре часа были ужасающими, и узел напряженности в животе с тех пор так и не ослаб, но как только я позволяю теплому воздуху Кипра ласкать меня, то начинаю снова чувствовать себя человеком.

Дмитрий одет в белую на пуговицах рубашку и в одежде выглядит почти так же хорошо, как и голый. Почти. Его рубашка по-прежнему обтягивает мышцы, а улыбка затрагивает глаза.

– Я думал, мы сделаем это еще раньше в городе, но здесь даже лучше, – говорит Дмитрий, расслабляясь на своем стуле. – Я должен буду поблагодарить Славу за это.

Тот факт, что он говорит так небрежно о человеке, которого планирует убить, обезоруживает меня, но не отталкивает. Должен, но нет.

Это кажется таким неправильным, но я уже привыкаю к этому. Я скрещиваю ноги, и Дмитрий наклоняется ко мне, его глаза сверкают. Наши блюда убраны, и мы просто ждем десерт. Все это так ужасно и прекрасно одновременно.

«Конечно, если ты можешь игнорировать участие Дмитрия в русской мафии и притворяться, что вы оба на отдыхе, а не планируете убить кого-то, то жизнь прекрасна», – ехидно размышляет мой мозг.

Но когда Дмитрий лезет в карман и достает небольшой черный бархатный футляр, мои мысли замолкают. Кажется, что мир останавливается, а разговоры за соседними столиками стихают. Все становится тихим и замедленным.

Когда он открывает коробку и достает самое красивое кольцо, которое я видела, мое сердце останавливается.

– Я знаю, это неожиданно, но когда ты вернулась в мою жизнь, я понял, что это означает для меня. Я хотел сделать это вчера, но не мог придумать более подходящего места, чтобы спросить. Сара, ты будешь моей?

Слезы текут по моим щекам, а напряжение и стресс улетучиваются от нежности его слов. Красивый камень отражает свет, и маленькие бриллианты окружают синий сапфир. Я протягиваю руку, мои кончики пальцев порхают над ним, и никогда я не хотела чего-то и кого-то, так сильно.

– Дмитрий, конечно! – вскрикиваю я, чуть ли не роняя стол, когда спешу к нему и обвиваю руки вокруг его шеи.

Он смеется, поднимает меня и прижимает к своей груди, когда ртом обрушивается на мои губы. Ресторан взрывается аплодисментами, но меня даже не волнует, что они все наблюдают, как мы целуемся. Я выхожу замуж! За Дмитрия!

Он поднимает меня, кружит, и я никогда не видела, чтобы мой мужчина выглядел таким чертовски счастливым. Мы хихикаем, и когда официант возвращается, то приносит бутылку вина и вкуснейшие пирожные.

Дмитрий ставит меня обратно на пол, надевая кольцо на палец. До конца ужина все, о чем я могу думать, это как мы возвращаемся на виллу и празднуем это событие.

* * * 

– Я попросил об услуге, – объясняет мне Дмитрий, когда уставший банкир открывает здание.

Даже с учетом разницы во времени уже больше десяти вечера, и я слегка навеселе. Волнение течет по моим венам вместе с вином, и у меня не получается спокойно стоять на месте.

Дмитрий смеется, опуская руку на мое бедро, прежде чем поцеловать.

– Успокойся. Мы скоро будем дома, – говорит он с улыбкой. Но выпрямляясь и глядя через мое плечо, его поведение меняется. То, что видит Дмитрий, буквально отрезвляет его, и прежде чем я понимаю, что происходит, он убегает.

Наши минуты покоя, наша короткая фантазия, будто мы нормальная пара, исчезает.

– Дмитрий! – зову я удивленно. Повернувшись, я вижу Дмитрия, преследующего Славу. Темные узкие улочки не дают им большой свободы действий.

– Куда это он? – спрашивает работник банка.

– Ждите здесь! – кричу я, снимая каблуки, и бегу за ними.

Дмитрий тянется к поясу брюк, доставая свой пистолет.

Я бегу позади них, но едва даже мельком могу увидеть двух бегущих мужчин. В конце концов, Дмитрий почти так же быстр, как и силен, но Слава ускоряется, испытывая страх.

Пистолет Дмитрия выстреливает, как только его нога касается земли, но он не в состоянии сделать точный выстрел. Каждый раз, когда он прицеливается, Слава ловко маневрирует, меняя траекторию движения. Печально за этим наблюдать, но я понимаю, что слишком опасно лишний раз стрелять. Мы в другой стране и не знаем местность, что, если шальная пуля заденет кого-то?

Слава выбегает из переулка, и на улице, несмотря на поздний час, гуляют толпы людей. Дмитрий вынужден опустить пистолет и спрятать его в свою куртку, пока проталкивается мимо прохожих. Одна женщина на велосипеде чуть ли не врезается в Дмитрия, но он уклоняется в сторону, в то время как Слава сбивает ее товарища на велосипеде, и тот падает на дорогу.

Этого оказывается недостаточно, чтобы остановить Славу, и тот перебегает вверх через дорогу на тротуар.

Погоня продолжается, и сквозь возмущенные сигналы автомобилей я тоже перебегаю улицу. К счастью, эти двое мужчин создали достаточно переполоха, отчего движение остановилось, так что я могу спокойно передвигаться.

Слава толкает человека так, что Дмитрию приходится через него перепрыгнуть, и он явно теряет терпение, потому что снова вытаскивает свой пистолет. Слава опять мчится в переулок, прежде чем Дмитрий успевает выстрелить.

Мне требуется несколько минут, чтобы туда добраться, но как только я оказываюсь там, то замечаю, как Слава наталкивается на двух людей в переулке. Это полицейский и преступник, которого он арестовывает, но вместо того, чтобы звать на помощь, Слава хватает офицера, толкает его лицом к стене и пытается вырубить, когда тот достает оружие из кобуры.

Дмитрий действует быстро и стреляет. Вопли заполняют ночь, поскольку люди слышат выстрелы, а затем Слава вскрикивает от боли.

Пистолет Славы падает на землю, и он поворачивается, чтобы снова бежать. Дмитрий стреляет еще раз, но шаги Славы неровные и мой мужчина промахивается, попадая в бетонную стену.

Дмитрий приближается к нему, пробегая мимо скулящего преступника и побитого офицера, и снова выбегает на улицу за Славой. Стрелять уже не безопасно, но мой жених почти догоняет его, так как Слава замедляет темп и прижимает к себе раненную, истекающую кровью руку.

Дмитрий успевает сделать всего несколько шагов, пока Слава мчится по улице. И вдруг мимо проезжает автобус, поднимая грязь и пыль.

Дмитрий резко останавливается, едва избегая столкновения с транспортным средством. Но он не единственный, еще два автобуса появляются из торгового центра, и Дмитрий злится от ожидания. Он прячет пистолет в пальто, по-прежнему держа его в руке. Но как раз, когда я добираюсь до него, никто из нас не видит признаков Славы в кратких проблесках между автобусами.

Когда, наконец, автобусы уезжают, мы остаемся стоять на пустой улице. Я едва могу отдышаться и беру Дмитрия за руку.

– Подожди, – говорю я, – следы крови!

Уже стемнело, улицу освещают только фонари, но с некоторым усилием я вижу темную кровь в лунном свете.

Дмитрий и я смотрим на черные, как смоль, капли крови на тротуаре, а потом на обочине. Мы следуем за ними к дороге и...

И следы прерываются.

– Черт! – сыплет проклятиями Дмитрий, когда мы видим следы крови на тротуаре, которые заканчиваются там, где начинается проезжая часть, как будто Слава сел в автомобиль и скрылся.

Я в поражении опускаю голову, прежде чем взглянуть на Дмитрия.

– Теперь он в курсе, что мы здесь, – раздраженно произносит Дмитрий, – нам необходимо узнать, где остановился Слава.

И тут у меня в голове включается лампочка. Джоанна. Вот кто нам поможет.

Глава 28

– Джоанна?

– Сара? Что случилось? Ты не ночевала дома прошлой ночью.

Ах, да. Неловко получилось. Как объяснить своей соседке, что ты улетела на Кипр на частном самолете в последнюю минуту?

– Это очень, очень длинная история и я расскажу тебе все, но сейчас мне нужна твоя помощь.

– Помощь?

– Ты же знаешь, как сильно любишь пробивать информацию?

– Хм...

– Ну... мне нужно, чтобы ты кое-что для меня узнала. Мне нужна информация о владельцах недвижимости на Кипре. В городе Лимассол. Проблема в том, что человек, которого мы ищем, возможно, купил ее напрямую за наличные. Владелец Слава Романов.

Я слышу, как она печатает, понимая все не заданные вопросы, которые повисли в воздухе.

– Господи, первое, что выходит по запросу это то, что он отсидел за связи с русской мафией.

– Да... да, это он. Как думаешь, сколько времени это займет?

– Ну, если он платил наличными, мне, наверное, придется копнуть гораздо глубже, но ты меня знаешь. Я люблю вызовы! – щебечет Джоанна, как всегда. – Когда ты вернешься домой?

– Вероятно, не скоро. Просто позвони мне, когда найдешь что-нибудь, ладно?

– Ай-ай-ай, соседка. Ты с Дмитрием?

– Ага.

Подруга присвистнула.

– Я все еще не могу выкинуть из головы его вид в том полотенце.

Я бросаю взгляд на Дмитрия, который вышагивает позади меня, нахмурив брови в раздумье. Мой палец скользит по обручальному кольцу, и улыбка появляется на моем лице. Я расскажу ей об этом позже.

– Я тоже, – признаюсь ей. – Я была бы очень признательна, если ты поскорее вернешься к нашему делу. Это важно.

* * * 

Дмитрий нависает надо мной на кровати, его темные глаза по-прежнему сверкают похотью, когда наши тела переплелись после занятий любовью. Сейчас раннее утро, но мы оба жутко устали и держимся на одном адреналине.

– Каждый раз, когда я смотрю на тебя, ты кажешься слишком хорошей для этого мира, – бормочет он.

Дмитрий нежно гладит меня пальцами по скулам и вокруг ушной раковины, а после убирает мои светлые волосы назад.

– Дмитрий... – когда он так говорит, мое сердце сильно бьется, и я успокаиваю его нежным поцелуем.

– Я серьезно, – шепчет он мне в губы. – Ты слишком хороша для меня. Я никогда не понимал, почему ты вернулась и окунулась во все это дерьмо.

– Ну... на самом деле, я не знала, что меня будут окружать убийства и смерть.

– Правда, – говорит Дмитрий, проводя большим пальцем вдоль моей нижней губы. – Но теперь ты все знаешь. И все еще здесь. Если бы это была любая другая девушка, она бы бросила все и сбежала. К ментам. Или что-то типа этого.

– Это никогда не приходило мне в голову...

– Знаю. А должно было.

Я качаю головой, его вес давит на меня.

– Дмитрий, ты только что сделал предложение, и я согласилась. Я никуда не пойду. Я люблю тебя.

– Как можно любить кого-то вроде меня?

– Это легко. Я знаю, что ты никогда не причинишь мне боль. Что ты никогда не сделаешь мне ничего плохого. Разве не этого все хотят? Кого-то, кто бы защитил их и заставил чувствовать себя желанной? Нужной? Ты делаешь все это и многое другое. Это совсем не... мило, но Дмитрий, не похоже, что ты убил тех парней без причины. Они были плохими.

– Для них я – плохой парень.

– Ну, – говорю я, прослеживая пальчиками тату в виде ангельских крыльев на его спине, которая похожа на мою, – они ошибаются.

Дмитрий целует меня, им движут голод и страсть, когда мужское тело накрывает моё.

– Как только я разберусь со Славой, мы действительно сможем начать все заново. Я объясню, что он предал меня, предал мою мать. Мы не трогаем семьи друг друга, и Слава со своими головорезами об этом знают. Он играл в опасную игру и понимает, что проиграл.

– Как только мы с ним разберёмся, – поправляю я Дмитрия.

Он качает головой.

– Нет, Сара. Было ошибкой позволить тебе зайти так далеко. Ты не можешь больше принимать в этом участие. Это мое условие. Когда мы вернемся домой, ты оставишь мою работу мне, а сама будешь заниматься своими делами.

– Дмитрий, мое дело – это шпионаж! Да ладно, ты же знаешь, что я хороша в этом. Я могу помочь тебе!

– Я не могу допустить, чтобы ты пострадала, Сара. Видеть, как тебя схватили те парни... мои же единомышленники? Как ты можешь просить меня позволить тебе сделать это снова?

– Но, Дмитрий...

– Нет, Сара. Это мое единственное условие. Если ты не можешь справиться с этим, то просто уходи. У тебя есть деньги, и я дам еще больше. Для меня все перестанет иметь значение, если тебе причинят боль или еще что похуже.

Я отклоняюсь назад, глядя на его лицо, пытаясь судить о том, насколько он серьезен, но уже знаю ответ. Дмитрий серьезен. Я нежно покусываю свою нижнюю губу.

– Но я могу помочь тебе. Я буду тебя оберегать.

Парень пальцами зарывается в мои волосы и прижимается своим лбом к моему.

– Это – моя работа в качестве мужа. Твоя работа в качестве жены состоит в том, чтобы спасти меня от того, что я должен сделать. Справишься?

В конце концов, я киваю, потому что понимаю, кем он хочет меня видеть. Я не нужна ему для шпионажа или наблюдения, он хочет, чтобы я стала его якорем. Чем-то хорошим, что осталось в его жизни и тем, что заставляет его чувствовать себя лучше в конце дня.

Я прижимаюсь к его губам в нежном и сладком поцелуе, а его язык скользит вдоль линии моих губ.

– Скоро все уладится, любимая, – шепчет Дмитрий, когда скатывается с меня и тянет на свою широкую грудь. – И затем ты можешь начать планировать нашу свадьбу.

Глава 29

– Джоанна?

– Привет, Сара. Я думаю, что нашла кое-что. Хотя, может, это и неважная информация. Я просмотрела все, что есть на Славу, но мало что обнаружила. Я имею в виду, банки там довольно теневые, так что с того конца даже начинать не стоило. Тогда я стала изучать семью Славы, но у них никогда не было на Кипре недвижимости.

Я глубоко вздыхаю.

– Понимаю, Джоанна. Я обязана тебе больше, чем стейк на ужин за эту услугу.

– Черт возьми, да, обязана. Короче говоря, – произносит она с сарказмом, – его отец нашел себе любовницу, а у нее дом на Кипре. Я думаю, если Слава где-то прячется, то только там.

Я быстро записываю адрес и передаю его Дмитрию. Уже через несколько секунд он выходит за дверь, и я остаюсь переживать.

* * * 

Проходит час, но от Дмитрия нет никаких вестей. Ничего. Просто молчаливое расстраивающее ожидание. Вспоминаю, как он сказал о том, что я должна быть в безопасности. Что мне нужно предоставить ему некоторую стабильность.

Конечно, это не про меня, но я могу быть такой для него. Если мне не нужны деньги, в конце концов, почему я должна подвергать себя опасности?

Я хожу по вилле, пытаясь отвлечь себя от тревожных мыслей.

«С Дмитрием все будет хорошо», – напоминаю я себе, когда направляюсь в сторону сауны. Тут уже жарко, как в аду, но я хочу расслабить напряжение в мышцах. Я снимаю сарафан и полностью обнаженная проскальзываю в горячий влажный воздух.

Здесь приятный аромат кедра, и я не могу не расслабиться.

Воздух очищает мои легкие, и я сворачиваюсь, лежа на скамейке, положив на нее полотенце, чтобы не обжечься.

Как только Дмитрий вернется, и со Славой будет покончено, я смогу по-настоящему отдохнуть.

Когда я выхожу, то чувствую, как говорят в рекламе, влажность. От этого немного легче дышать густым средиземноморским воздухом, и я направляюсь в сторону спальни, как вдруг слышу шум. Останавливаясь, я оборачиваю полотенце вокруг груди немного плотнее.

Тишина.

«Это все в твоей голове», – упрекаю я себя. Я просто волнуюсь, ожидая Дмитрия. Я делаю еще несколько шагов, но затем снова слышу шум. Как будто кто-то проводит ногтем по школьной доске, только немного тише.

Я хватаю свой телефон, быстро набирая Дмитрия.

«Что мне сказать? Что, если он не ответит на звонок?»

Я стараюсь действовать медленно и тихо, но все, что хочется сделать, это убежать и спрятаться под одеялом. Дмитрий прав. Я не создана для чувства страха.

Три гудка, а он до сих пор не берет трубку.

«Потому что решает вопрос со Славой», – напоминаю я себе. Здесь никого нет. Это все в моей голове.

Голосовая почта.

С противоположной стороны виллы я слышу еще один звук за спиной.

«Может быть, это просто бродячая кошка»

«А что если нет?»

У меня голова идет кругом от беспокойства, пока я обдумываю, какое сообщение должна оставить на голосовой почте. Но мне нужно сообщить о происходящем Дмитрию и не вызвать подозрений у Славы, что его раскусили, если он – тот самый человек.

– Привет Дмитрий, – говорю я, стараясь звучать естественно. – Мне просто интересно, слышал ли ты еще что-нибудь о нашем дяде. Мне кажется, что он может зайти к нам прямо сейчас. Думаю, мы все напутали. В любом случае, когда ты получишь это сообщение, то не мог бы ты вернуться домой, я бы очень этого хотела.

Я отключаю вызов и оглядываюсь. Никаких шагов. Никакого шума.

Я ведь не просто трахаю Дмитрию мозг сверх развитым воображением, не так ли? Я иду в спальню и запираю дверь позади себя.

Быстро надеваю штаны и футболку. Это заставляет меня чувствовать себя менее уязвимой, и я хочу воспользоваться моментом, чтобы попытаться подумать.

«Что если это Слава?», – спрашиваю я себя, прежде чем направляюсь к комоду. Дмитрию удалось провезти пистолет в страну, но это было нелегко, и он определенно не привез два пистолета. За пределами комнаты не так много наших чемоданов с одеждой.

Я начала открывать и закрывать ящики в поисках сама не знаю чего и, конечно же, терплю неудачу.

Затем иду к шкафу, и стоя на цыпочках, ощупываю вдоль верхней полки, когда рукой нащупываю что-то твердое и деревянное. Я достаю крикетную биту и проверяю ее на целостность.

Потрясающе.

Следуя мгновенному порыву, я возвращаюсь в гостиную, туда, откуда доносились звуки, но сразу же нечто привлекает мое внимание.

Входная дверь распахнута.

Не приоткрыта.

А широко распахнута.

Мое сердце замирает, а время как будто застывает.

Нет никакой надежды, что это Дмитрий. Если он, получив сообщение, вернулся так быстро, то окликнул бы меня.

Я крепче сжимаю биту в руках и крадусь по направлению к двери, но вижу чистое небо и зелень сада. Если Слава снаружи, то он может прятаться по обе стороны от двери.

В моих ушах бьет пульс, пока я двигаюсь все ближе и ближе к двери, затем, наконец, протягиваю руку и закрываю ее, громко хлопнув. Я хочу заблокировать ее, но беспокойство закрадывается ко мне в голову.

«Что, если он уже внутри дома?»

Я хватаю биту обеими руками и медленно поворачиваюсь. Я почти что ожидаю увидеть его прямо позади меня. Но там пусто. Никого.

Дилемма в моей голове: мне попытаться спрятаться в поместье? Или бежать на улицу и надеяться на лучшее?

Самое страшное – я замерла, не зная, что делать. Если он уже внутри, бег – это самый лучший вариант. А если это не так? Это было бы худшее, что я могу сделать.

Я слышу скрип лестницы, отчего поворачиваюсь вокруг и ахаю, но там ничего нет.

Не осознавая, отхожу назад в испуге и плечами упираюсь в стену, поскольку ищу некоторое успокоение. Я начинаю продвигаться ближе к лестнице, позволяя инстинкту взять верх над разумом, избегая парадной двери.

Как только я добираюсь до винтовой лестницы, то поднимаю взгляд вверх, чтобы посмотреть, может Слава прошел выше и его не видно из моей точки обзора? Но и там ничего. Я не вижу никаких его следов.

Мои нервы на пределе, поэтому от звука собственных шагов по мраморному полу меня передергивает.

Я думаю подняться по лестнице, но резко меняю решение. Вместо этого я направляюсь к кабинету, расположенному сразу за ней.

«Он запирается на замок», – вспоминаю я и уверяю себя, что буду там в безопасности.

Дверь закрыта, но как только я медленно открываю ее, то снова оглядываюсь себе за спину, осматривая спокойную тихую виллу, прежде чем переключаю все внимание на кабинет.

Внутри сплошная безвкусица, относящаяся к разным культурам, планировка помещения с персидскими коврами, восточными вазами и картинами со всего мира. Но никаких признаков Славы. Все выглядит безопасным. Я вздыхаю с облегчением и насекунду думаю, что это все мое воображение.

Но удар по моему затылку дает понять, что все-таки следовало бежать на улицу.

Зрение расплывается после травмы прикладом пистолета, словно я теряю ощущение времени, но этого не может быть, потому что нападавший не двигается, но и я не падаю. Один сильный удар по затылку не приносит того, на что мой противник рассчитывал.

Вместо этого я в ярости кричу и на чистом адреналине и моих ограниченных тренировках самообороны бью битой Славу по руке. Я попадаю ему по запястью, и тот начинает орать, пистолет вылетает из его рук и с грохотом падает на пол, прежде чем исчезает под оттоманкой.

– Сука! – чертыхается он, но у него только одна действующая рука. Другая перевязана и до сих пор болит от пулевого ранения, которое нанес ему Дмитрий.

Я снова бью его, вопя от страха и волнения. Заставляя его отойти назад, поскольку удары битой его травмируют, я плачу, радуясь, что не полностью все испортила.

Слава быстро ставит крест на моих надеждах, перехватывая биту здоровой рукой и смотря на меня с негодованием. Он сильный крепкий мужчина и наверняка справится с несколькими дилетантскими ударами битой для крикета.

Он чертыхается на меня по-русски и выкручивает биту из моих рук.

– Ах ты, маленькая сучка! – говорит Слава прежде, чем снова бьет меня, и мои вроде бы успешные удары оказываются до невозможности слабыми по сравнению с его. Один удар Славы здоровой рукой – и я падаю около стены с окном.

Откатываясь в сторону, я не позволяю ему повторить нападение как раз вовремя, поскольку он разбивает дорогую вазу. Тем не менее, осколок попадает мне в плечо, я и заваливаюсь на пол.

В моей голове стоит звон, и я не могу слышать, что говорит Слава, пока бьет меня битой по спине. Он – садистский мудак, и как только получает свою мелкую месть, то наклоняется, хватает меня за рубашку и поднимает с пола, прежде чем снова бросает на спину. Мужчина придавливает мои голени своим сокрушительным весом, заставляя кричать.

Лицо Славы красное от ярости настолько, что, если бы он мог испепелять взглядом, я уже была бы прахом или паром.

– Я сделаю так, что ты умрешь сраной несчастной смертью...

Я вижу, как Дмитрий появляется, словно из ниоткуда. Все происходит как в замедленной съемке, в то время как боль и волнение кипят в моей крови. Дмитрий оттаскивает Славу от меня, я откидываю голову назад и ударяюсь о мраморный пол – еще одна травма к тем, что этот урод уже нанес, но на этот раз боль меня мало беспокоит.

Вместо этого я пытаюсь избавиться от пелены в глазах. Я наблюдаю, как Дмитрий прижимает Славу к полу и обрушивает на него свои кулаки.

Со своего места я толком ничего не вижу. Только верхнюю часть тела Дмитрия и выражение ярости на его лице, которая была более устрашающей, чем у Славы. И еще руки Дмитрия, которыми он неустанно наносит удары.

Мне видно Славу, и ко мне медленно возвращается слух, поэтому я снова начинаю различать мир вокруг себя. И тошнотворные звуки ударов по костям и плоти наполняют все вокруг. Брызги крови пересекают воздух, пока Дмитрий неумолимо продолжает его избивать. Когда мой мужчина видит, как Слава причиняет мне боль, то выпускает своего зверя из клетки, который очень голоден. И жаждет мести.

Когда, наконец, я теряю сознание, то все, что я помню – это Дмитрий полностью в крови, и осознание того, что Слава уже должно быть давно мертв.

* * * 

Я просыпаюсь от ощущения теплой ткани у себя на лбу, и окровавленное лицо Дмитрия – первое, что я вижу. Хотя это не его кровь. Слава.

Я смотрю в сторону, одеяло накинуто на тело, под которым кровь испачкала дорогой ковер. Мое сердце снова начинает колотиться, и я взираю на Дмитрия широко раскрытыми глазами.

– Ш-ш-ш, – мягко успокаивает меня любимый, – он мертв. И больше не сможет навредить тебе.

Я не уверена, что чувствую. Благодарность или, возможно, нечто гораздо более примитивное. Я сокрушенно целую Дмитрия, и это меня успокаивает, но не до конца. Проходят секунды, и в итоге я обхватываю его руками, придвигая ближе.

Он рычит, словно животное, прежде чем легко поднимает меня с пола и несет в соседнюю комнату. Я такая беспомощная в его руках, и моя боль притупляется только желанием чувствовать его тело. Мне нужно ощутить себя живой, и когда Дмитрий бросает меня на диван, снимая с себя рубашку, я знаю, что ему необходимо то же самое.

Мы так счастливы – вернуться друг к другу в объятья, оказаться в безопасности, и весь страх и беспокойство превращаются в ярко выраженную потребность трахаться.

Эмоции переплетаются странным образом или, по крайней мере, я так говорю в свою защиту. Но паника от того, что меня чуть не забили до смерти, ужас наблюдения за Дмитрием, лишающим жизни другого человека – все течет от одного к другому и гармонирует с потребностью в моем возлюбленном. Физической и плотской потребностью.

Моя спина в синяках и я чувствую боль, но это не важно, когда Дмитрий обнимает меня руками, прижимает к себе и глубоко целует. Те же самые могучие руки, которыми он превратил мужчину в кровавое месиво, теперь держат меня, но вместо отвращения я чувствую умиротворение.

Несмотря на мою слежку и наглое любопытство, Дмитрий всегда прикрывает мою спину. Защищает меня. Нападает на человека, который обижает меня с такой лютой ненавистью, о существовании которой я и не подозревала до настоящего момента.

И я ощущаю его твердое тело, слышу стук сердца и чувствую дрожь мужчины от возрастающей потребности. Его звериная ярость превращается в страсть так же быстро, как мой ужас от его жестокости обращается в необходимость чувствовать его внутри себя.

Я покрываю поцелуями его челюсть, в то время как руками хватаю ремень Дмитрия и быстро расстегиваю. Мне все еще больно, но больше всего сейчас я жажду своего спасителя. Желаю его пульсирующую эрекцию так же сильно, как и благодарить за то, что защищает меня.

И вот мы здесь, на этой роскошной вилле, испачканные в крови, Дмитрий торопливо дергает ремень, сбрасывая свои брюки. Его толстый пульсирующий ствол выпирает в темных боксерах. Дмитрий снимает мой топ. Сильными руками он нащупывает мою грудь и оттягивает бюстгальтер вниз, пока я срываю с него нижнее белье и освобождаю жесткий член.

Я шиплю от боли, поскольку прижимаюсь к нему ближе, и он выглядит обеспокоенным в течение доли секунды. Ровно до того момента, пока я не обхватываю рукой его член, сжимая в кулаке. Мне больно, но больше всего мне нужен мой мужчина.

Я тяну его обратно на пол, желая большего пространства вокруг, чтобы двигаться и тереться об него. И как только Дмитрий перекатывается на спину, я опускаюсь вниз по его телу, и мой рот быстро обхватывает головку его члена. Полагаю, это мой способ сказать «спасибо». Способ дать ему знать, как сильно я ценю то, что он спас мою жизнь.

Это бескорыстные причины.

Эгоистичные. Слишком сложные, чтобы выяснять их прямо сейчас.

Дмитрий протягивает испачканные кровью руки к моей голове и зарывает пальцы мне в волосы, пока я ртом ласкаю его член. Он издаёт стон, чуть выдвигая челюсть, и закидывает голову назад, в то время как его член увеличивается от возбуждения.

Легкий аромат мускуса, исходящий от его кожи, заполняет мои ноздри. А толстая в обхвате эрекция выпирает, растягивая мой рот и открывая его шире, заставляя принять ее глубже, чем я рассчитывала.

Появляется угроза рвотного рефлекса, но я борюсь с этим. Густая слюна наполняет мой рот, смазывая член, от чего глаза начинают слезиться. Это так хорошо, так прекрасно, и я ненадолго задерживаюсь в этом положении, прежде чем отступить обратно, втягивая воздух через нос.

Только лишь на секунду, прежде чем я снова опускаюсь вниз и чувствую, как Дмитрий членом давит на заднюю стенку горла.

Это определенно самая плохая сексуальная выходка в моей жизни, такая же короткая, как и весь список. Но Дмитрий откидывается назад, опираясь на одну руку, пока другой держит мою голову, запутавшись в волосах на затылке. Мощной рукой он направляет меня, и я прилагаю все усилия, чтобы одарить моего защитника любовью.

Глаза Дмитрия закрыты, я замечаю это, когда поднимаю свои длинные ресницы и смотрю на него. Его точеное лицо и грубая красота омрачаются плотским удовольствием, и низкий, гортанный стон срывается с его губ.

Я провожу рукой по кубикам пресса, с удовлетворением ощупывая его мышцы, в то время как другой опускаюсь ниже между его бедер. Я прикасаюсь к его яйцам, в то время как мои движения языка осторожные и неуверенные, пока я провожу им вдоль нижней части его члена.

Одной рукой я чувствую жесткий скульптурный торс его точеного тела, а другой – его слабое место. Я перекатываю его чувствительные яйца между пальчиками, дразню их, отчего мой мужчина стонет и стонет. Дмитрий, словно лев в клетке, когда лежит подо мной, меняя позу, желая отодвинуть меня и заявить свои права, но в итоге позволяет мне наслаждаться процессом. Позволяет мне дарить ему наслаждение в своем собственном темпе, столь же мучительном, как и все это.

Каждый его хриплый стон – это восхитительное поощрение, каждое нетерпеливое нажатие на мой затылок признак того, насколько он наслаждается моим ртом и хочет большего.

Я знаю, что это все для удовольствия моего любимого, для того, чтобы сделать его счастливым, но в то же время... это заводит меня больше, чем я могла себе представить. На вкус он сладкий и одновременно немного соленый, и каждый удар его сердца проходит через член, пульсирующий на моем языке. Это так интимно, грязно, и я не могу достаточно им насладиться.

Подталкивая себя дальше, я чувствую легкую боль в задней части горла, и более густая слюна покрывает его член. На секунду я отстраняюсь, глядя на Дмитрия в состоянии блаженства. Мужчина очень сговорчив, когда его член находится в моей глотке, и это заставляет меня чувствовать себя сильной, как только я снова опускаю губы вдоль эрекции.

Слава не смог одолеть его, головорезы, которые похитили меня, тоже не смогли, но сила моего теплого рта и влажного языка заставили могущественного Дмитрия повиноваться. Он – дрожащая и стонущая масса мышц подо мной, и я облизываю его ствол, лаская тяжелые, полные спермы яйца своими мягкими тонкими пальцами.

Рукой я провожу вдоль его живота, и случайный взгляд на эти точеные кубики брюшного пресса позволяет мне насладиться великолепным видом. Легкий блеск пота заставляет их мерцать, и я не могу не провести по ним ногтями, заставляя Дмитрия немного извиваться от таких резких поддразниваний, контрастирующих с успокаивающими ласками моего рта.

Заставить такого человека, как Дмитрий стонать в полный голос – это такой кайф. Думаю, это лучше любого наркотика. Я издаю стон и начинаю тереться об него всем телом. Мои ноги расположены между его голеней, обнаженная грудь касается бедер, когда я все больше и больше растворяюсь в этой игре. Я едва понимаю, что делаю, природа действует по своему усмотрению, и мое тело быстро поддаюсь ее влиянию.

Я убираю руку от его живота и переношу пальцы между своих ног, лаская себя через трусики.

Дмитрий смотрит на меня и вид того, как я прикасаюсь к себе, кажется, заставляет его потерять контроль.

Быстрым грациозным движением он поднимается, используя мышцы туловища. Хватает мои брюки, расстегивая их, и дергает вниз. Мужчина отталкивает меня от себя, переворачивает на спину и освобождает от трусиков вместе со штанами.

Словно людоед Дмитрий бросается на мои губы, сжимая бедра руками и разводя ноги шире, в то время как его блестящий от смазки член толкается в мою щель. Он дикий зверь, свирепый и наполненный похотью. А я его следующая жертва.

Когда мой лев входит в меня, такое ощущение, что я умираю и попадаю на небеса. Хныча, я выгибаю спину, а мое тело болит от потребности и синяков после избиения.

Я все еще вижу брызги крови на его лице и груди, а так же рубиновые пятна на руках. Я – свидетель того, как безжалостно он расправлялся со Славой.

Но я не убежала. Это не испугало меня.

Это заставило меня хотеть его больше, понять, насколько он опасен, насколько безжалостен, и осознать, что все это для того, чтобы защитить меня.

– Дмитрий! – кричу я, пока спиной трусь о мраморный пол.

Это не ванильный секс и не романтическая любовь, это грубый и жесткий трах. Все настолько дико и необузданно, что в наши дни ни одному цивилизованному человеку не следует испытывать такое. Но это сводит меня с ума.

Дмитрий хватает меня за бедра, пока вдалбливается в глубину моего тела. Мощными руками цепляясь за мое тело, он заставляет меня дрожать и кричать, в то время как толстый член входит в меня с каждым разом все сильнее и сильнее. Несколько минут назад мой мужчина бешено колотил по лицу Славы, а теперь он яростно вколачивается в меня, и каждое биение сердца – это пульсация его огромной эрекции внутри моего тела, и я хочу этого.

Я хочу всего этого.

Так может быть, я так же грешна, как и он? Может, я проклята или попала под его влияние?

Но я бы отдала все, что у меня есть за этого парня. Я бросила бы все, пожертвовала бы всем ради него.

В голове туман, мои крики разносятся по вилле, и чем глубже он вгоняется в меня свою эрекцию, тем больше я тоскую по нему. Я хочу его всего. Его поцелуев, его нежности и его жестокости тоже.

Дрожь волной проходит вверх и вниз по моему позвоночнику, и я всем телом извиваюсь под ним, пока я всхлипываю и кричу. Почему? Не только от наслаждения и боли, которую дарит мне его твердый, пронзающий меня, член. Хотя уже этого достаточно, чтобы заставить меня извиваться под ним.

От звуков. Влажных звуков нашей плоти, хлопающей друг об друга, пока Дмитрий вбивается между моими бедрами, проталкивая свой член еще глубже. Это звучит так пугающе, похоже на те звуки, которые издает его кулак, когда жестоко убивает человека ради своей безопасности.

Непрерывность шлепков и наше пошлое совокупление – все это опьяняет меня, и я почти уползаю из-под него. Но Дмитрий протягивает руку, хватает меня за шею и удерживает на месте, прижимаясь к моим губам в поцелуе.

Это пугает меня и заводит одновременно. Я обвиваю руки вокруг его шеи, впиваясь ногтями в кожу, пока выгибаю спину. Каждый толчок приносит искру боли и удовольствия, и это нечто большее, чем просто оргазм.

Это связь. Подтверждение самой настоящей правды о том, кто мы друг другу, и наслаждение этим. Наши маски отбрасываются в сторону, и даже когда Дмитрий рукой сжимает мое горло достаточно, чтобы это почувствовать, я знаю, что нашла того единственного, кто может сделать меня своей.

Как я могла когда-либо надеяться найти человека, который бы заставил меня чувствовать себя вот так? С кем можно разделить такие взлеты и падения своей жизни? Черт возьми, я надеюсь, что никогда не встречу другого мужчину, чтобы пройти через эти испытания!

Дмитрий поддерживает меня, и ощущение его, заполняющего меня внутри так... божественно. И ужасные жестокие события, которые привели нас к этому, не что иное, как топливо для нашей страсти. Мое тело дрожит, а грудь покачивается от наших движений, и Дмитрий захватывает один холмик, впиваясь в него своими пальцами, пока вдалбливается в меня. Он трахает меня сильнее и быстрее, крепче сжимая мою шею.

Мы оба теряем контроль над реальностью, стирая здравый смысл абсолютным сумасшествием, и жестко сливаемся в поцелуе. Страсть между нами, как огонь, она пожирает нас обоих. Мы выбрасываем осторожность на ветер и взлетаем выше, чем я могла себе когда-либо представить.

Колени согнуты и подняты в воздух, поскольку Дмитрий толкает меня на пол, наклоняясь ко мне. Удары его яиц по моей заднице звучат громко, когда он вколачивается в меня толстым пульсирующим членом. Мужчина кусает мою нижнюю губу, а я кусаю его в ответ.

Я провожу ногтями по мужской груди, и Дмитрий напрягает руку на моем горле. Я сжимаю свою киску вокруг его члена, и он тянет меня за волосы.

Мы вышли из-под контроля, трахаясь, как звери, когда он хрипит и рычит, а я визжу и стону.

Но неизбежно мы подходим к концу наслаждения друг другом. Дмитрий быстро приближается к своей кульминации, поскольку содрогается надо мной.

Наши тела сплетаются вместе, и я крепко цепляюсь за любимого. Его грудь давит на меня, и между нами лишь тонкая пленка пота.

И теперь Дмитрий, наконец, подводит меня к обрыву, его рука опускается вниз, находит мой клитор и настойчиво отправляет меня через край. Мне нужно так мало, всего лишь безжалостное грубое прикосновение его пальцев к моему пульсирующему узелку нервов, и я теряю весь контроль.

Мои теплые соки затапливают его, объединяя наши тела в самом райском и греховном акте, который только можно себе представить.

Пока мышцы моей киски сокращаются, а я извиваюсь от удовольствия, Дмитрий застывает, как каменный, пригвождая к месту, пока накачивает меня своим семенем. Твердое тело моего мужчины делает один последний толчок в киску, заставляя меня дрожать и трястись. Делая меня сосудом всех его страстей.

Пока, наконец, Дмитрий не выходит из меня и не падает, опираясь на мое тело, пока мы оба задыхаемся и отчаянно пытаемся отдышаться.

Я чувствую, что что-то изменилось между нами, что-то жизненно важное.

И все же, когда он спускается с взрывной вершины, то оказывается любящим мужчиной с нежными поцелуями и благодарными словами. Дмитрий Броков – дикий головорез, безжалостный убийца. Но после нашего страстного траха, он снова нежен. И заботлив.

В такие моменты он всегда такой добрый, каким я никогда его не видела. И я греюсь в сияющем тепле его чувств.

Хотя возвращение к реальности приводит к вопросам, которые гораздо грязнее, чем наш секс. Например, тело Славы в другой комнате.

* * * 

Дмитрий заставляет меня оставаться в спальне весь остаток ночи. Он не хочет, чтобы я видела его дальнейших действий и, несмотря на страсть нашей любви, есть некоторые вещи, которые даже я не хочу знать.

Я устала, и впервые с тех пор, как мы приехали, действительно чувствую себя в безопасности. Защищенной.

Как только я откидываюсь на спинку кровати, мои веки тяжелеют. Мое тело болит, и я отключаюсь, представляя нашу свадьбу.

Глава 30

Мои ноги болят от бега по всему городу, делая наши свадебные фотографии, но, честно говоря, я безумно хочу их увидеть. Церемония была удивительной, мы немного перестарались, но мне очень понравились тосты. Так как мы с Дмитрием остались без родителей, он пообещал мне кое-что особенное.

Музыка играет, а толпа прибывает в ресторан, свет тускнеет, и лампы начинают излучать бледное фиолетовое сияние. Я все еще не могу поверить, что мы наконец-то поженились, и застенчиво поглаживаю руками свой живот, который только начинает угадываться под свадебным платьем.

– Ты выглядишь замечательно, – в десятый раз за сегодня говорит Дмитрий, скользя своей ладонью по моей руке, когда наклоняется и целует меня в щеку. – Не беспокойся об этом, жена моя.

Я все еще привыкаю слышать от него такое, и его слова посылают по телу дрожь волнения.

Все больше и больше людей входят в зал, находят свои места, и вдруг все замолкают. Мужчина, вероятно, лет шестидесяти, входит вместе с женщиной, одетой в жемчуга и меха. Даже Дмитрий затихает и садится, выпрямив спину, и я следую его примеру.

Когда мужчина выходит на сцену, я вижу блеск в глазах Дмитрия и понимаю, насколько для него это важно.

– Друзья, Коллеги. Незнакомцы...

Толпа вежливо смеется, даже Джоанна. Она, должно быть, тоже что-то чувствует.

– Для тех, кто не знает меня, я – Алексей Дмитриев, и я, как мог, отговаривал Дмитрия от этой свадьбы.

Мое сердце останавливается, когда Алексей смотрит прямо на меня и улыбается.

– Это было до того, как я понял, какая женщина Сара Фэрфакс на самом деле. Мужество и огонь в ней, напоминает мне мою собственную красавицу-жену, Ингу. Когда Дмитрий попросил моего благословения, я отказал ему. Когда он снова попросил, я понял, что его намерения серьезны. Но все-таки отказал. Но когда Дмитрий сказал мне, что Сара действительно та самая, и объяснил почему... я дал свое согласие, не дождавшись, пока он снова его попросит. Так что это счастливая пара. Пусть они всегда находят свою семью в объятиях друг друга.

Он оглядывает толпу, и Дмитрий крепко держит мою руку.

Подходят два официанта, наливая рюмку русской водки для него и воды для меня. Мы чокаемся и фотографируемся, но как только я выпиваю ее, толпа начинает скандировать.

– Горько! Горько!

Я смотрю на Дмитрия, который обхватывает мою челюсть, приближая свои губы к моим, прежде чем ворваться в мой рот своим языком. Весь ресторан радостно вскрикивает и хлопает в ладоши, что звучит как землетрясение. Когда Дмитрий, наконец, прерывает поцелуй, вкус водки исчезает вслед за его губами.

Алексей улыбается, поднимает свою рюмку с водкой, опустошает ее и возвращается к своему тосту.

– Я хорошо знал отца Дмитрия. Мы поднялись вместе. Я уважал его, а я не из тех людей, кто уважает всех подряд. Ребекка, мать Дмитрия, была хитрой женщиной. Умной. Когда она была убита этой змеей, Славой, он пересек черту. Он забыл, что для меня значит семья. Но Дмитрий и Сара лучше всех нас знают, что означает это слово.

Здесь есть какая-то скрытая шутка, и я не могу не покраснеть от напоминания.

– За прекрасную невесту и красивого жениха. За их ушедших родителей и за обретение своей семьи.

Толпа снова хлопает, и Дмитрий целует мое ухо, пока группа выходит на сцену. Мой муж берет меня за руку, поднимает и ведет в сторону танцпола.

– Наш первый танец в качестве мужа и жены, – говорю я с ликованием, а Дмитрий просто в восторге. Песню мы выбрали вместе, красивый и безмолвный отрывок классической музыки, звуки которой проходят сквозь каждую клеточку тела.

Я обнимаю его за шею, а он – за талию, и все гости смотрят только на нас, на наш танец.

– Это потрясающе, Дмитрий.

Он прижимается губами к моему лбу.

– Ты этого заслуживаешь.

– Так это и есть твой... босс?

– Да.

Я знаю, что лучше не стоит совать нос в это заявление, так что вместо этого я кладу голову на его грудь. Все наладилось между Дмитрием и его братвой. Его братством. Он рассказал мне, что Слава всех шокировал, когда начал прибирать все к рукам, лишив братву их доли от прибыли. Но когда обнаружили, что он убил Ребекку, все сделки были отменены. Так нельзя поступать с людьми, находящимися под защитой, или их близкими.

Дмитрий и я? Теперь мы в безопасности.

Куча конвертов лежит на праздничном столе вместе с несколькими большими и красиво упакованными подарками, которые я не могу дождаться, чтобы открыть. Вокруг нас играет музыка, танцующие тела плавно движутся на танцполе, и весь вечер проходит в радости и счастье.

Теперь это моя жизнь. Палка о двух концах: страсти и страха, боли и удовольствия.

Дмитрий приподнимает пальцем мой подбородок, настойчиво прижимаясь к моему рту своими губами, прежде чем его дыхание касается моего уха обещанием. Угрозой.

– Сегодня, я собираюсь заставить тебя кричать слово «дядя» и я серьезен как никогда.

Не могу дождаться, чтобы узнать, как он это будет делать.

Примечания

1

Круэлла – отрицательный персонаж в фильме 1961 года «101 далматинец»

(обратно)

2

с итал. Pieta! – Сжальтесь

(обратно)

Оглавление

Алекс Эбботт Безжалостный

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8 

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

*** Примечания ***