Гулящие люди [Алексей Павлович Чапыгин] (fb2) читать постранично
- Гулящие люди (и.с. Библиотека проекта Бориса Акунина «История Российского государства») 3.05 Мб, 735с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Алексей Павлович Чапыгин
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (292) »
Алексей Чапыгин Гулящие люди
© B. Akunin, 2017 © ООО «Издательство АСТ», 2017* * *
Часть первая Начало Сенькиной жизни
Сенька, стрелецкий сын, рос под материнской строгостью и заботой. Рос парнишка не как все – тянулся не в ширину, вышину, а как-то вперед и назад. Иногда думали, что будет с горбом. Кости лопаток выдвигались гораздо вперед, оттого было холодно спине без запояски, если же Сенька опоясывался высоко, под грудями, то мать била его: – Вяжи пояс по чреслам, противу того, как святые отцы запоясывались… не немчин ты, сын стрелецкий! Сенька не знал, кто такие святые отцы, но уж не любил их и боялся: «А неравно как они к матке в гости придут?» – Нелепые у тебя, парнишко, руки, ниже колен висят, персты тоже будто у матерого стрельца, – говорил Лазарь Палыч, ощупывая сына, особенно когда был старый стрелец во хмелю, но про лицо белое, будто девичье, про кудри на голове Сеньки и глаза ничего худого не сказывал. Сенькин отец, Лазарь Палыч, – пеший стрелец, белокафтанник Полтевского приказа[1], старший брат Сеньки – ездовой стрелец[2], и Сеньке по роду быть в стрельцах. Голова уж не раз говорил Лазарю, чтоб Сеньку записать в приказ, но Лазарь Палыч медлил. Сеньку часто тянуло утечи из дому куда глаза глядят, опричь того, что мать Секлетея Петровна за ленивую молитву била, а еще и потому, как тать Лазарь получал еду за караул в Кремле натурой, не вареную – Сенька носил к нему обед ежедень и сткляницу водки. Мать, отпуская Сеньку к отцу, наказывала: – Хмельное пущай пьет с опаской! Тать после еды делался добрее, тогда Сенька его спрашивал о татарских послах, он видал, как татаре, выходя от царя, за пазухи пихали дареные кубки и чаши: – Тать, пошто поганым еще кубки дают? Тать, оглянув посторонь, чтоб кого не было близ, сказывал: – За те чаши с халатами вольность свою продают… – Тать, а пошто поганых иным путем да в другие ворота пущают… не в те, отколь в Кремль заходили? – Экой ты у меня зёрький, – а чтоб в Кремле были, да дороги прямой не ведали… – А пошто их за городом держат? В город за караулом водят? – И боялся Сенька, тогда он пятился от татя. Тать кричал на него: – Пшол, дурак! Много знать будешь! Сенька опасался и никогда татю не говорил, что, когда шел в Кремле с едой, на него наскакивали посадские ребята скопом, навалом… Сенька их бил, иногда за них лез в драку кто большой – Сенька и больших бил. Про драки Сенька матке Секлетее тоже не сказывал, боясь, думал: «Слушать в Кремль не будут». Видал Сенька за городом, как послы татарские на коней скачут. Скочит поганой, подогнет ноги, стремена-то коротки, и с глаз долой – ни коня, ни всадника, только пыль пылит. Сеньке хотелось нарядиться в такой халат, нахлобучить островерхую шапку, вздеть за спину саадак с колчаном да лук с тетивой и ускакать с погаными куда придет. Рос мальчишка в шумное время, когда Москва с пригородом гудела как борть[3] пчелиная. Все говорили, и Сенька слышал: – Никон патриарх веру изломил! Матушка Секлетея Петровна у икон в углу шепотом ежедень проклинала Никона, а поминала с молитвой какого-то Аввакума. Не на шутку ленив был к молитве стрельчонок, и за то матушка тонким батогом трудилась над ним поутру и вечером, но Сенька рос быстро – скоро его так растопырило на стороны, что матери между ног влезать не стал, тогда матка стала докучать татю: – Побей ты его, Лазарь Палыч! Лазарь Палыч, – черная борода с проседью легла ниже грудей и на Никона, изломившего веру, дородностью лика схожий, – отнекивался: – Буде того, Петровна, что ежедень в Кремле на козлах зрю чужие зады – кого за дело, а кого и так разнастав бьют. Добро будет, мне время не сходится, сведи-ка лиходельницу[4] к мастеру на Варварский крестец, азам учить… старшого обучил, этого мыслю против того же. Там и побьют. Без боя наука не стоит. Суров видом отец был, но любил Сеньку, а когда во хмелю, так и гневался за одно дело: Сенька звал его вместо тятя – тать. – Чего брусишь, песий сын? Вразумись! – Лгешь, тать, я сын стрелецкой. – Ты сказывай! Я стрелец? – Стрелец, тать! – Ты ведаешь, что тать – это грабежник, а я что, хищением чужого живу?.. – И называл Сеньку лиходельницей. Тут уже за Сеньку вступалась Секлетея: – Хозяин! Лазарь Палыч, пошто парнишку лаешь? – Пущай закинет татем брусить! – Недоумок еще он! – А ну, сведи к мастеру – там в ум придет, когда на горох в угол поставят. Из упрямства или привычки худой Сенька продолжал отца называть татем. Лазарю некогда было заниматься сыном. За плеть он не привык браться, боялся шибко убить, и жену свою Секлетею, против того, как другие делали, стрелец никогда не бил. Да и служба у Лазаря Палыча была в служилую неделю- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (292) »
Последние комментарии
6 часов 11 минут назад
6 часов 51 минут назад
6 часов 53 минут назад
8 часов 52 минут назад
14 часов 58 минут назад
15 часов 9 минут назад