Волк за волком (ЛП) [Райан Гродин] (fb2) читать постранично

ВНИМАНИЕ!

Данный файл предназначен для ознакомления.

Поэтому просим после прочтения удалить его.

Над переводом работали:

Переводчик: София Чхвимиани

Редактор: Лена Львовская

Перевод предоставлен группой

Falling Kingdoms | Translation books

КНИГА «ВОЛК ЗА ВОЛКОМ», РАЙАН ГРОДИН

ПЕРЕВОД: СОФИЯ ЧХВИМИАНИ

ПОСВЯЩАЕТСЯ ДЭВИДУ, ЗА ТО, ЧТО ВСЕГДА БЫЛ РЯДОМ И РАЗДЕЛИЛ СО МНОЙ САМЫЕ ВАЖНЫЕ МОМЕНТЫ НА МОЕМ ЖИЗНЕННОМ ПУТИ

ДРОЖАТ ОДРЯХЛЕВШИЕ КОСТИ

ЗЕМЛИ ПЕРЕД БОЕМ СВЯТЫМ. – ИЗ ОФФИЦИАЛЬНОЙ ПЕСНИ ГИТЛЕРЮГЕНДА

Однажды, в совсем другое время, жила-была девочка в королевстве смерти. Волки выли у ее руки. Вся их стая была создана чернилами для татуировок и болью, воспоминаниями и потерями. Это была единственная вещь, которая осталась в ней неизменной. А история ее началась в поезде.

СОДЕРЖАНИЕ

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 1 (ТОГДА)

ЭТИ ЦИФРЫ

ОСЕНЬ 1944

В поезде теснились пять тысяч душ – набиты в вагоны, как крупный рогатый скот. Поезд прогибался под их весом, изношенный многочисленными перевозками. (Пять тысяч раз, пять тысяч. Снова и снова. Так много, так много) Ни комнаты, чтобы присесть, ни воздуха, чтобы дышать, ни еды, чтобы поесть.

Яэль облокотилась на мать и каких-то незнакомцев, пока ее колени не заныли от боли. Она начала задыхаться от запаха отходов и сделала несколько глотков из бочек с ледяной водой, уставленных у двери кричащими смотрителями. Чуть ниже медленный, дрожащий звукпоезда, едущего по рельсам, как будто повторял ее имя снова и снова: я-элль, я-элль, я-элль.

- Тебе не придется долго стоять. Мы почти приехали, - утешала ее мать, поглаживая по волосам.

Но мамино «почти приехали» никак не наступало. Один день перетекал во второй, второй в третий. Нескончаемые часы и нескончаемые километры. Лучи солнечного света проникали в вагон сквозь прорези гнилых деревянных досок и проходились, как ножи, по серым лицам пассажиров. Яэль прижалась к материнской юбке из тафты и пыталась не слушать людской плач. Плакали так громко, что ее имя почти тонуло в этих стонах. Но невзирая на то, насколько громким становился плач, она все равно слышала этот шепот:

Я-элль, Я-элль, Я-элль. Постоянный, точный, всегда. Три дня этого шепота.

Я-элль, Я-элль, Я-… и вдруг раздался визг. Остановились. Больше ничего. Затем открылась дверь. Лысый худой мужчина в одежде, похожейна пижаму, прокричал:

- Вываливайтесь! Быстро!

Он кричал и кричал, даже когда они вышли из вагона. Его крики заставили Яэль прижаться к матери еще сильнее.

- Быстрее! Быстрее!

Вокруг была лишь темнота, а кое-где виднелись яркие точки света. Ночь и точки света. Холодный воздух разрезали крики смотрителей, гавканье собак и резкие звуки кнута.

- Мужчины на одну сторону! Женщины на другую!

Толкотня, толкотня, крики. Море волосатых голов и шаркающих звуков. Все казались потерянными. Двигались, и толкались, и плакали, и ничего не знали. Пальцы Яэль крепко зацепились за край маминого пальто, так крепко, что они могли бы срастись с тканью.

Быстрее, быстрее, двигайтесь, - железный голос внутри Яэль боролся, и толкался, и плакал. – -----НЕ ПОТЕРЯЙСЯ---

Они все плыли в одном направлении. Подальше от ремня кнута и собачьих клыков. По направлению к мужчине, который стоял на перевернутом ящике из-под яблок, всматриваясь в толпу, идущую по платформе. Его освещал прожектор. Чистая белая ткань его халата светилась в темноте, а его руки были широко распахнуты, как крылья. Он был похож на ангела во плоти. Каждое лицо, которое проплывало мимо него, он осматривал и оценивал. Мужчин и женщин. Старых и молодых. Человек в белом халате жестко и четко указывал, в какую шеренгу им становиться:

- Слишком маленький! Слишком больной! Слишком слабый! Слишком низкий! Слишком старый! – он выкрикивал характеристики, как ингредиенты к какому-то запутанному рецепту, распределяя людей взмахом руки.

Те, которых он одобрял, получали от него кивок. Когда он увидел Яэль, он не кивнул, но и не забраковал ее. Сначала он прищурился своими змеиными глазами за стеклами очков. Яэль прищурилась в ответ. Как и у доктора, в ее глазах была острота, отточенная трехдневным путешествием в поезде и ярким светом. Ее колени болели и ныли от усталости, но она