Божьи яды и чертовы снадобья [Миа Коуту] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (42) »
Миа Коуту Божьи яды и чертовы снадобья
Воображение — это обезумевшая память.Мариу Кинтана
Глава первая
Врач Сидониу Роза втягивает голову в плечи, готовясь переступить порог с тем же трепетом, с каким склонялся бы над вскрытым чревом пациента. Он посещает на дому семью Бартоломеу Одиноку, отставного механика из поселка Мгла. Супруга больного, дона Мунда, встречая врача в дверях, не удостаивает его ни словом, ни даже улыбкой. Приходится выкручиваться самому: — Ну что, наш Бартоломеу сегодня молодцом? — Таким молодцом, что впору нести ему в кровать молитвенник и свечи… Хриплый голос звучит будто издалека, кажется, она говорит через силу, тема ей в тягость. Врач не уверен, что верно понял. Он ведь португалец, в Африке без году неделя. Ну что ж, второй заход: — Я, дона Мунда, о вашем муже спрашиваю… — Он очень плох. Соль вся в крови разошлась. — Какая соль? У него сахарная болезнь. — Он не согласен. Говорит, если, мол, у него диабет, то у меня черти на обед. — Вы все ругаетесь? — И слава богу. Нам ведь больше заняться нечем. Думаю, доктор, ругань для нас — все равно что для других любовные признания. Мунда останавливается посреди коридора и заправляет под платок выбившуюся прядь, будто эта жалкая кудряшка — последний знак ее остывающей чувственности. — Скажите, доктор, а у Бартоломеу не та хворь, которая нынче ходит по поселку? — Нет, это другая болезнь. — Тут недавно один из таких сумасшедших пробегал: руками машет, того и гляди взлетит. — Медпункт ими битком набит, почти все — солдаты. — Знаете, как их народ называет? Малохоликами. — Да, я знаю. Малохолик — забавное слово… — Думаете, это сглаз? — Никакого сглаза не существует, дона Мунда. Болезни возникают по объективным причинам. Мунда стучит в дверь спальни-крепости, где заперся и чахнет уже который месяц ее старик. Она ждет, что Бартоломеу проворчит что-нибудь в ответ. Тщетно. Не жалея костяшек пальцев, она барабанит снова. Доктор Сидониу робко пытается ее остановить. — Может, он спит. Я попозже зайду… — Ничего, этот проснется как миленький. Иногда она называет мужа «этот», иногда сокращает его имя до Барту. Сейчас, прижавшись щекой к доскам, она трясет щеколду. Наконец из спальни доносится: — Зачем? С самого приезда Сидониу Роза не устает удивляться. Вот, например, что это за вопрос вместо «кто там?». Но дона Мунда уже объясняет, что привела доктора. Муж цедит сквозь зубы: врач пусть войдет один, а то при виде жены у него пульс сбивается, черти б ее драли при всем к ней почтении. Теперь надо ждать, пока он откроет. Дона Мунда истолковывает врачу-португальцу смысл тягучих и вязких звуков, доносящихся из-за двери. Слышно, как старый Бартоломеу медленно, как застывающая лава, сползает с кресла, слышно, как стонет, нагибаясь, чтобы надеть носки. А сейчас, говорит Мунда, сейчас он натянет чулки, чтобы они прикрывали колени. — Ваш муж так тщательно обувается… — Да ладно! Ему просто стыдно. — Стыдно? — Он говорит, что у него все ноги в коросте, а ногти отросли так, что аж землю загребают. — Ну, дона Мунда… — Это не я говорю, это он. А еще рассказывает, что его дед перед смертью покрылся чешуей… Если верить Бартоломеу, это у них семейное — перед смертью превращаться в ящерицу. Вот и он постепенно ящеризируется. Тело, правда, еще кое-как держится, но душа-бедняга уже пресмыкается вовсю. Жена ворчит, а потом вздыхает: — Остался бы дурень в больнице. Да ведь такому хоть кол на голове теши! А в городе — так ему было хорошо. Бартоломеу не выписался, сбежал. Ему поставили капельницу от слабости, кормили через кровь. Но сам он считал, что все наоборот: это его флюиды, которые выкачивают из него через вену, кормят всю больницу. Краденая кровь бежит по жилам здания, стекает по стенам и на закате отражается в небесах. «Больница — место нездоровое», — заявил старик, дал деру и вернулся в свою берлогу: «У нас с моим домом на двоих одна болезнь — тоска по невозможному». — А уж мне до чего было хорошо! — стонет жена. — Лучшее, что со мной в жизни случилось, — это когда дурня упекли в больницу… Дона Мунда набирает в грудь воздуха для горестного вздоха, Но не успевает выдохнуть. Дверь наконец открывается как раз в тот момент, когда врач спрашивает: — Анализы ему там сделали? Вместо ответа является Бартоломеу. Бывший механик — тень, тающая в темноте. Он стоит, вцепившись обеими руками в пряжку, боится, что штаны упадут. — А, доктор. Это точно вы… А то эта меня иногда обманывает, переодевается, чтобы я ее не узнал и впустил. Решительный жест жене: мол, останься за дверью. Неуверенным шагом, будто проталкиваясь сквозь толщу удушливого смрада, доктор входит в темную спальню. Бартоломеу, волоча ноги, плетется впереди. Сзади, стараясь не слишком быстро- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (42) »
Последние комментарии
2 часов 40 минут назад
4 часов 58 минут назад
6 часов 48 минут назад
12 часов 33 минут назад
12 часов 39 минут назад
12 часов 43 минут назад