Московская петербурженка Н.И. Соколова [Наталья Андреевна Нарышкина-Прокудина-Горская] (pdf) читать постранично
- Московская петербурженка Н.И. Соколова 64 Кб, 10с. скачать: (pdf) - (pdf+fbd) читать: (полностью) - (постранично) - Наталья Андреевна Нарышкина-Прокудина-Горская
Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Шедевры спасенные и возвращенные
Моя встреча с Наталией Ивановной Соколовой, — участницей
поиска спрятанных фашистами в годы войны сокровищ Дрезденской
галереи, «очень энергичной женщиной», по выражению маршала
И. С. Конева, — состоялась при обстоятельствах не совсем обычных.
Студенткой Ленинградского университета я приехала на зимние
каникулы в Москву. Но поезд сильно опоздал, прибыл за полночь.
На улице мороз, в студенческом общежитии «начальника» уже нет,
а без него в общежитие не пускают. В записной книжке случайно
оказался номер телефона Н. И. Соколовой — искусствоведа, по книгам которой учились не только мы, но и наши учителя. Решилась
позвонить: «С Вами говорит ленинградская студентка… Мне негде
ночевать…».
Через минуту я уже мчалась на улицу Станкевича, где жила Наталия Ивановна. Когда пришла, кто-то прощался с хозяйкой, кто-то,
напротив, только появлялся, непрерывно звонил телефон. Запомнились книжные шкафы, горячая картошка, множество увлеченных
искусством людей, живые цветы…
Дед Наталии Ивановны был адмиралом, участником Крымской
войны 1853–1856 годов, героем обороны Севастополя. Наталия
Ивановна, рассказывая о его жизни и понятиях офицерской чести,
признавалась, что свою жизнь «делала с него».
В юности она жила в старом адмиральском доме в Петербурге,
где заслуженный воин провел свои последние годы. Здесь по-прежнему, как казалось ей, пахло особым запахом морского ветра, пеньковых канатов, прогретых солнцем парусов, а так же душистым табаком, который курил старик.
У окна стоял огромный продавленный диван, в высокой спинке
которого, в ящичках хранились письма. Как-то одним из длинных
вечеров во время эпидемии инфлюэнцы в Петербурге, когда Наташа
Соколова томилась в четырех стенах с выгоревшими обоями, она за-
248
Глава VI
жгла лампу над диваном и вынула пачку писем. Читала как увлекательное кругосветное путешествие.
Здесь были чертежи кораблей и технические расчеты адмирала,
его письма домой к своим родным, похожие на путевой дневник.
Были и черновики официальных докладных за подписью деда Наталии Ивановны адмирала Д. А. Никонова с предложениями усовершенствований «на пользу и во славу на море Российской державы».
«Жизнь начинается с подвига», — говорил адмирал Никонов, —
и это стало девизом всей жизни Наталии Соколовой.
У нее был характер незаурядный, волевой, может быть, даже
резкий и в тоже время полный чисто женского обаяния.
Она всегда стремилась взойти на самые высокие ступени своего
внутреннего духовного пьедестала…
Когда началась Великая Отечественная война, ей предложили
эвакуироваться в тыл. «Мне — в тыл?!» — возмутилась Наталия
Ивановна.
Осталась в Москве, выступала по радио, ездила в воинские части и госпитали.
Работая в Совинформбюро, Наталия Ивановна организовывала
выступления деятелей культуры. Художники, писатели, музыканты
рассказывали об испытаниях народа и его мужестве, о блокаде Ленинграда и о Ленинградской симфонии Дмитрия Шостаковича.
Она писала о самоотверженных усилиях сотрудников Эрмитажа,
которые умирали от голода, но продолжали служить искусству до последнего своего дыхания. Нашли в себе силы отметить в стенах музея
800 летний юбилей великого гуманиста мировой культуры Низами.
Люди, являвшие собой славу отечественной культуры, продолжали работать. Ездили с творческими отчетами на фронт, выступали
на тех же площадках, где их привыкли видеть тысячи зрителей.
Это было духовное единение российской интеллигенции перед
лицом опасности Отечеству. «Люди света» боролись с силами зла,
спасая культуру. Множили ее, поднимали ею дух народа.
Наталия Ивановна часто рассказывала, как на одну из встреч,
ею организованных, художник Петр Кончаловский «притащил своего Лермонтова» (живописный портрет поэта, который он только
что закончил).
Затем пришли такие известные и любимые всеми деятели музыкальной культуры как Козловский и Лемешев.
Встречи
249
Надежда Андреевна Обухова, которая попала в сильную грозу,
еле добралась в промокшем прилипавшем платье. По ее лицу текли
струи воды. «Голубушка, — взволнованно говорила она Наталии
Ивановне, — петь я не могу». Но петь стала. Московское радио получало тысячи писем от бойцов, которые объяснялись ей в любви,
благодарили ее за волшебный голос, за то, что вселяет в души веру
и силу.
Нередко у подъезда Совинформбюро, где работала Наталия
Ивановна, останавливался «газик», и тогда она ехала в какую-нибудь воинскую часть.
Она любила вспоминать, как однажды ее пригласили на «энскую» зенитную батарею. Среди бойцов находился скульптор, которому командование поручило вылепить портреты особо отличившихся солдат. Наталия Ивановна как искусствовед должна была
дать оценку этим работам.
Скульптуры были расставлены прямо на поляне, а возле каждой
из них, вытянувшись, стоял отличившийся зенитчик — модель, с которой и
Моя встреча с Наталией Ивановной Соколовой, — участницей
поиска спрятанных фашистами в годы войны сокровищ Дрезденской
галереи, «очень энергичной женщиной», по выражению маршала
И. С. Конева, — состоялась при обстоятельствах не совсем обычных.
Студенткой Ленинградского университета я приехала на зимние
каникулы в Москву. Но поезд сильно опоздал, прибыл за полночь.
На улице мороз, в студенческом общежитии «начальника» уже нет,
а без него в общежитие не пускают. В записной книжке случайно
оказался номер телефона Н. И. Соколовой — искусствоведа, по книгам которой учились не только мы, но и наши учителя. Решилась
позвонить: «С Вами говорит ленинградская студентка… Мне негде
ночевать…».
Через минуту я уже мчалась на улицу Станкевича, где жила Наталия Ивановна. Когда пришла, кто-то прощался с хозяйкой, кто-то,
напротив, только появлялся, непрерывно звонил телефон. Запомнились книжные шкафы, горячая картошка, множество увлеченных
искусством людей, живые цветы…
Дед Наталии Ивановны был адмиралом, участником Крымской
войны 1853–1856 годов, героем обороны Севастополя. Наталия
Ивановна, рассказывая о его жизни и понятиях офицерской чести,
признавалась, что свою жизнь «делала с него».
В юности она жила в старом адмиральском доме в Петербурге,
где заслуженный воин провел свои последние годы. Здесь по-прежнему, как казалось ей, пахло особым запахом морского ветра, пеньковых канатов, прогретых солнцем парусов, а так же душистым табаком, который курил старик.
У окна стоял огромный продавленный диван, в высокой спинке
которого, в ящичках хранились письма. Как-то одним из длинных
вечеров во время эпидемии инфлюэнцы в Петербурге, когда Наташа
Соколова томилась в четырех стенах с выгоревшими обоями, она за-
248
Глава VI
жгла лампу над диваном и вынула пачку писем. Читала как увлекательное кругосветное путешествие.
Здесь были чертежи кораблей и технические расчеты адмирала,
его письма домой к своим родным, похожие на путевой дневник.
Были и черновики официальных докладных за подписью деда Наталии Ивановны адмирала Д. А. Никонова с предложениями усовершенствований «на пользу и во славу на море Российской державы».
«Жизнь начинается с подвига», — говорил адмирал Никонов, —
и это стало девизом всей жизни Наталии Соколовой.
У нее был характер незаурядный, волевой, может быть, даже
резкий и в тоже время полный чисто женского обаяния.
Она всегда стремилась взойти на самые высокие ступени своего
внутреннего духовного пьедестала…
Когда началась Великая Отечественная война, ей предложили
эвакуироваться в тыл. «Мне — в тыл?!» — возмутилась Наталия
Ивановна.
Осталась в Москве, выступала по радио, ездила в воинские части и госпитали.
Работая в Совинформбюро, Наталия Ивановна организовывала
выступления деятелей культуры. Художники, писатели, музыканты
рассказывали об испытаниях народа и его мужестве, о блокаде Ленинграда и о Ленинградской симфонии Дмитрия Шостаковича.
Она писала о самоотверженных усилиях сотрудников Эрмитажа,
которые умирали от голода, но продолжали служить искусству до последнего своего дыхания. Нашли в себе силы отметить в стенах музея
800 летний юбилей великого гуманиста мировой культуры Низами.
Люди, являвшие собой славу отечественной культуры, продолжали работать. Ездили с творческими отчетами на фронт, выступали
на тех же площадках, где их привыкли видеть тысячи зрителей.
Это было духовное единение российской интеллигенции перед
лицом опасности Отечеству. «Люди света» боролись с силами зла,
спасая культуру. Множили ее, поднимали ею дух народа.
Наталия Ивановна часто рассказывала, как на одну из встреч,
ею организованных, художник Петр Кончаловский «притащил своего Лермонтова» (живописный портрет поэта, который он только
что закончил).
Затем пришли такие известные и любимые всеми деятели музыкальной культуры как Козловский и Лемешев.
Встречи
249
Надежда Андреевна Обухова, которая попала в сильную грозу,
еле добралась в промокшем прилипавшем платье. По ее лицу текли
струи воды. «Голубушка, — взволнованно говорила она Наталии
Ивановне, — петь я не могу». Но петь стала. Московское радио получало тысячи писем от бойцов, которые объяснялись ей в любви,
благодарили ее за волшебный голос, за то, что вселяет в души веру
и силу.
Нередко у подъезда Совинформбюро, где работала Наталия
Ивановна, останавливался «газик», и тогда она ехала в какую-нибудь воинскую часть.
Она любила вспоминать, как однажды ее пригласили на «энскую» зенитную батарею. Среди бойцов находился скульптор, которому командование поручило вылепить портреты особо отличившихся солдат. Наталия Ивановна как искусствовед должна была
дать оценку этим работам.
Скульптуры были расставлены прямо на поляне, а возле каждой
из них, вытянувшись, стоял отличившийся зенитчик — модель, с которой и
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Последние комментарии
2 часов 27 минут назад
2 часов 35 минут назад
1 день 13 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 20 часов назад
1 день 22 часов назад