Удивительный хамелеон (Рассказы) [Ингер Эдельфельдт] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (67) »
Эдельфельдт Ингер Удивительный хамелеон
Кроличий рай
Ее мать болела долго. Никто не говорил, что она может умереть: ни отец, ни брат. Но от сознания этого нестерпимо больно сжималось сердце. Она не заплакала даже тогда, когда узнала о смерти матери. Она просто сидела, представляя себя со стороны: вот тринадцатилетняя девочка, у которой умерла мама. Теперь она из породы чужаков; каждое ее слово будет словом, сказанным сиротой, при каждом ее движении будут думать: так двигается сирота. Она станет постоянным напоминанием о том, что матери умирают. И поэтому она будет чужой.* * *
Ее забрали на машине мамины друзья. Она побудет с ними несколько дней. Много позже она поймет, что это было сделано ради отца, который в минуту слабости не мог вынести ее присутствия. Ему хотелось плакать, ходить по пустому дому и плакать. Брата тоже отослали — к его лучшему другу. Она не хотела встречаться со своей подругой. Она боялась, что случившееся испугает ее; будто сама она была заражена смертью. Может быть, через некоторое время они смогут увидеться. Но сейчас она одна, и никто ей не нужен. Она сидела на заднем сиденье, в машине маминых друзей. Все молчали. За окном был туман; из-за белых завес окрестности казались оцепенелыми и бескрайними, как будто мир реальности отправился в плавание и оставил после себя лишь столько своих фрагментов, чтобы сохранялось воспоминание о нем. Они ехали мимо возделанных полей, которые терялись в тумане, словно берега несуществующего моря. Она увидела лошадей, они стояли настороженные, неподвижные; две светлые лошади и одна темная. Словно сделанные из гранита. Древние, как рунические камни, они вырисовывались в молочно-белом тумане. Так теперь выглядел мир. Он стал таким; без береговых линий, застывший в движении. Она сама перемещалась по нему, не чувствуя своего тела; она вся превратилась в одну-единственную мысль, в дрожь, бегущую по листве, не человеком рожденная, не имеющая ни начала, ни конца. Ничто не могло ранить ее; она была далеко. Они не знали этого. Должно быть, они выдумывали какую-нибудь неправду, чтобы ее утешить. И потому молчали. Они не знали, что ей ничего не нужно. Когда машина нырнула под сосны и въехала на дачный участок, уже смеркалось. Они сказали: «Вот мы и приехали, вылезай». И там был дом — такой, в какие заходят живые люди. Нет, она не смела войти туда. И у нее не было голоса, чтобы сказать им. Она просто повернулась и сделала несколько шагов к калитке. Как она смогла уйти одна? Наверное, они знали, что нужно отпустить ее. Она шла вдоль дороги мимо заколоченных летних домиков. Лишь кое-где в окнах горел свет. Они походили на экраны телевизоров. Внутри двигались люди, варили кофе, сидели за столом. По-прежнему лежал туман, насыщенный первой синевой сумерек. Было не холодно и тихо, как перед снегопадом. Она шла вдоль прямых улиц, сама не зная, куда идет. Вдруг она ясно почувствовала: в одном из домов лежит умерший человек. Он мог быть в любом из оставленных домов. Там пролежал он, ненайденный, всю зиму — разлагающаяся куколка, из которой никогда не вылупится бабочка. Ее мать лежала в земле. Девочка знала, что происходит там с человеческими телами. «Это не имеет значения, — попробовала сказать она себе. — Тело — это всего лишь оболочка». Но было поздно. К ней уже снова вернулось все человеческое. Словно волна боли, ее охватила тоска, ненависть, внезапное отвращение. РУКА ТВОЕЙ МАТЕРИ В ТВОЕЙ РУКЕ, ГЛАЗА ТВОЕЙ МАТЕРИ ПЕРЕД ТВОИМИ ГЛАЗАМИ, ТЫ В СВОЕЙ МАТЕРИ, ТВОЯ МАТЬ В ТЕБЕ. МИР ТЕПЛОЙ КОЖИ, К КОТОРОМУ ТЫ ПРИЖИМАЛАСЬ. От этого никуда не спрятаться. Плач поднялся в ней, словно какое-то чужое существо. Она шла все дальше в туман и в легкие сумерки, едва сознавая, где находится, пока не очутилась у ограды. Дачный участок здесь заканчивался. Тропинка провела ее по незнакомому саду, и теперь перед ней была преграда — не символическая, но вполне ощутимая. Прочная калитка преграждала ей путь. По другую сторону ограды виднелись частые, довольно низкорослые сосны. Это место дышало открытостью, и тихое звенящее пение птиц доносилось оттуда, исполненное значения и странно неторопливое. Она положила руку на массивную ручку, хотя знала, что калитка должна быть заперта.* * *
Калитка плавно скользнула в сторону. Ей позволили войти. Ни одна птица не взлетела. Ничто не изменилось с ее приходом. Стоя под соснами, она слушала пение, его медленные каденции. Какое-то сладостное смакование было в них, как будто ребенок, оставленный один, притрагивается к клавишам пианино и изумленно вслушивается в звучание каждой ноты. Она поняла, что находится в заповеднике; ее здесь не ждали, но и нежеланной гостьей она не была. Меж сосен виднелась вересковая пустошь. Низкорослые- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (67) »
Последние комментарии
1 час 36 минут назад
1 час 52 минут назад
2 часов 5 минут назад
2 часов 10 минут назад
4 часов 42 минут назад
4 часов 46 минут назад