Увеселительная прогулка [Вальтер Маттиас Диггельман] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (87) »
В. М. Диггельман Увеселительная прогулка
17 августа, 18 часов 15 минут ГОСТИНАЯ В ДОМЕ ЭПШТЕЙНА
— Где Оливер? — Не знаю, — сказал Эпштейн. — Он поехал на озеро? — Разве он собирался? — Почему ты не запретишь ему — раз и навсегда?.. — Что я должен ему запретить? — Брать эту твою дурацкую моторку… — Как так «дурацкую»? — Она тебе совершенно не нужна, — сказала Сильвия, — для фасона только. — Ну, а при чем тут Оливер? — Ты же хвастаешься перед всеми, как прекрасно воспитываешь сына! — По-твоему, это не так? — Да ты и не думаешь его воспитывать. — Может быть, ты этим занимаешься? — Я-то конечно, но если мне и удается в конце концов заставить его делать то, что он обязан… — А что он обязан? — …как являешься ты и сбиваешь мальчика с толку. — Оливер найдет свое место в жизни. Наберись терпения. Когда мне было шестнадцать лет, как ему… Словом, я не хочу, чтобы он тоже… — Чтобы он что? — Сильвия! — взмолился Эпштейн. — Перестань! У Оливера сегодня рано кончились занятия. Почему бы ему не поехать на озеро, не искупаться? Плавать очень полезно! — Он гоняет на твоей лодке, но ведь он еще ребенок. Как можно ему все разрешать! Вдруг он что-нибудь натворит?.. — Да что ты заладила «твоя» лодка, на «твоей» лодке? Это наша лодка. — Это твоя лодка. Мне она ни к чему. Ты прекрасно знаешь. — Понятно, — сказал Эпштейн. Он встал и подошел к стеллажу с книгами, но книгу не взял; рука его потянулась к дверце встроенного в стеллаж шкафчика, за которой в ряд стояли бутылки: виски, «дюбоннэ», «кампари»… Эпштейн любил выпить, но он никогда не напивался допьяна; тем не менее врач два раза в год внушал ему: «Страдает не столько ваша печень, сколько голова. А голова вам еще нужна». Так говорил врач, а он отвечал твердо и самоуверенно: «Я весь голова. Я — мозг моей газеты». Когда «его» газета только начала выходить, многие сразу окрестили ее «бульварным листком», но люди понимающие квалифицировали как ходкую, «тиражную» газету, ибо слово «бульварная» звучит подозрительно и наводит на мысли о сексе и детективных историях, о низменных инстинктах, жестокости и всяческой грязи, — да, так вот когда газета только начала выходить, он целый месяц не мог наглядеться на выходные данные: «Главный редактор Герберт Эпштейн». Вот оно — черным по белому. Он добился своего. — Может быть, тебе и дом ни к чему? — спросил он жену. Она не ответила. — И ковры тоже? Сильвия опустила глаза. — Я не могу говорить, когда ты забрасываешь меня вопросами. Да еще в таком тоне. — И наши две машины? — Не кричи, пожалуйста, — попросила она. — А я и не кричу. Я собираюсь налить себе виски и задать тебе несколько вопросов. Например: кто плакал от радости, когда мы переехали в этот дом, в дом с садом и плавательным бассейном? Кто говорил, неужели нельзя сделать бассейн прямо в гостиной? Кто… — Перестань, прошу тебя, — сказала она. — Значит, ты это признаешь? — Да, я знаю, ты все делал только ради меня, Ведь тебе самому ничего не нужно. Не будь меня, ты и сегодня жил бы на Фрайештрассе, в двух темных комнатушках, спал бы на древнем матраце… Он отставил рюмку с виски, даже не пригубив, подошел к ней — она сидела поникнув в низком кресле, — рывком притянул к себе, обнял за талию, прижался щекой к ее щеке и сказал: — Стриндберг устарел. Борьба полов уже прошлое. И кроме того, я тебя люблю. Что же тебе еще нужно? Она молча стерпела все, а когда он ее отпустил, сказала: — Ты всегда знаешь все лучше меня. — Нет, это всего только слова, хоть ты и без конца их повторяешь. Ничего я не знаю. То есть знаю, как трудно жить в браке. Знаю, что не каждый человек способен всю жизнь довольствоваться одним партнером, особенно в постели. Но если тебя мучит это… Ведь я тебе никогда не мешал и сейчас не мешаю… Сильвия спросила: — Ты опять дал Оливеру ключ? — Какой ключ? — Ключ от лодки. — Ты отлично знаешь, что Оливеру еще не полагается ездить одному. Вот почему я и не даю ему ключа. Но что это у тебя сегодня лодка из головы не выходит? — Я боюсь. — Бояться нечего. Оливер уже не маленький. Он знает, что можно и что нельзя. — Стоит ему попросить о чем-либо тебя — и ему все можно. — Я обращаюсь с ним как со взрослым. Пусть Оливер видит во мне не только отца, но и друга. — Ты слишком редко бываешь дома. — Неужели я опять должен объяснять тебе, что есть обстоятельства, от меня не зависящие? Кому-то из нас двоих надо зарабатывать деньги. Может, предоставить это тебе? Ну и сколько тебе удастся заработать? Семьсот-восемьсот франков в месяц? А что ты вообще умеешь делать? Немножко знаешь французский, английский? Печатаешь на машинке? Стенографируешь? Ах да, у нас ведь не хватает медсестер. Можно пойти в медсестры. Начать с санитарки. Чушь все это! Думаешь, я сам не знаю, что наша- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (87) »
Последние комментарии
8 часов 31 минут назад
8 часов 48 минут назад
9 часов 1 минута назад
9 часов 6 минут назад
11 часов 38 минут назад
11 часов 42 минут назад