Полночь в Достоевском [Дон Делилло] (fb2) читать постранично

Дон Делилло Полночь в Достоевском

Midnight in Dostoevsky by Don DeLillo

The New Yorker November 30, 2009 Issue

* * *

Мы были два угрюмых мальчишки, закутавшихся в пальто, вокруг оседала мрачная зима. Колледж был на краю небольшого городишки на севере штата — даже поселка, как мы говорили, а то и полустанка — и мы часто выбирались, гуляли без определенной цели, вокруг низкие небеса и голые деревья, и едва ли одна душа на всей дороге. Так мы говорили о местных: они были душами, прозрачными духами — лицо в окне проезжающей машины, жидкое из‑за отраженного света, или длинная улица с лопатой, торчащей из сугроба, и никого поблизости.

Мы шли параллельно путям, когда приблизился старый грузовой поезд, и мы встали посмотреть. Он казался частичкой истории, которой не уделяют внимания, — дизельный двигатель и сотня вагонов, катящих по далеким краям, — и мы провели минуту молчания, я и Тодд, в память о прошедших временах, исчезнувших фронтирах, а потом продолжили свой путь, говоря ни о чем, но узнавая многое. Когда поезд исчез в вечере, до нас донесся свисток.

В этот день мы впервые увидели человека в куртке с капюшоном. Мы заспорили, что это за куртка — пальто, анорак, парка. Наше обычное занятие; мы всегда были готовы соперничать по любому поводу. Вот зачем родился тот человек — чтобы оказаться в этом городе и в этой куртке. Он был далеко впереди и шел медленно, сцепив руки за спиной, маленькая фигурка, теперь свернувшая на жилую улицу и скрывшаяся с глаз.

— У пальто не бывает капюшона. Капюшон — не часть его контекста, — сказал Тодд. — Это парка или анорак.

— Есть и другие. Всегда есть другие.

— Назови.

— Брезентовка.

— Бывают брезентовые мешки.

— Бывают и куртки.

— Слово подразумевает капюшон?

— Слово подразумевает застежки.

— У его куртки есть капюшон. Мы не знаем, есть ли у нее застежки.

— Неважно, — сказал я. — Потому что на нем парка.

— Анорак — инуитское слово.

— Ну и что.

— По — моему, на нем анорак, — сказал он.

Я попытался придумать этимологию слову «парка», но не успел сообразить. Тодд уже перескочил на другую тему — грузовой поезд, законы движения, физические силы, захватывая вопрос сколько вагонов тащил локомотив. Мы не обозначили заранее, что будем сверяться, но каждый знал, что другой будет вести подсчет, даже хотя говорили мы о другом. Когда я назвал свое число, он не ответил, и я понял, что это значит. Это значит, что он пришел к такому же числу. Так не должно было случиться — это нас расстроило, сделало мир плоским — и какое‑то время мы шли в печальном молчании. Даже в вопросах физической реальности мы полагались на трения между нашими чувствами восприятия, его и моим, и теперь понимали, что весь оставшийся день будем искать различия.

Мы повернули назад, на вечерние занятия.

— Анорак на вид плотный. А то, что было на нем, казалось весьма хлипким, — сказал я. — И у анорака был бы капюшон с мехом. Вспомни происхождение слова. Ты сам упомянул инуитов. Разве инуит не обшил бы капюшон мехом? У них есть полярные медведи. У них есть моржи. Им нужны куртки с массой и плотностью с головы до ног.

— Мы видели его только сзади, — ответил он. — Как понять, что у него за капюшон? Сзади и издали.

Вспомни происхождение слова. Я использовал знания об инуитах против него, вынудив ответить рационально — редкий признак слабости с его стороны. Тодд был непреклонным мыслителем, который любил доводить факт или идею до седьмого уровня интерпретации. Он был высоким и размашистым, сплошь костлявый — такое тело, что не всегда в гармонии со всеми своими шарнирами и суставами. Кто‑то говорил, что он плод любовного союза аистов, другие представляли страусов. Казалось, он не чувствует вкуса еды; он ее поглощал, усваивал — проглатываемое вещество растительного или животного происхождения. Он считал расстояние в метрах и километрах, и я не сразу понял, что это не из позерства, сколько из постоянной нужды более — менее мгновенно переводить единицы счисления. Ему нравилось испытывать свои знания. Он любил останавливаться, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, пока я продолжал идти. Это был мой контраргумент — оставить его там доказывать что‑нибудь дереву. Чем мелочней были наши споры, тем напряженней они становились.

Мне хотелось и дальше продолжать этот спор, оставаясь у руля, надавить на Тодда. Разве важно, что при этом говорить?

— Даже на расстоянии капюшон казался слишком маленьким, чтобы быть меховым. Капюшон прилегал плотно, — сказал я. — У настоящего анорака в капюшоне довольно места, чтобы поместилась меховая шапка. Разве инуиты не так их носят?

За рядами деревьев на другой стороне проселка фрагментами показался кампус. Мы жили в энергоэффективных зданиях с солнечными панелями, крышами, покрытыми дерном, и красными стенами из кедра. Занятия же проходили в старых зданиях — массивных бетонных корпусах, в народе