Когда туман рассеется [Джуди Тейлор] (fb2) читать онлайн

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Все книги автора

Эта же книга в других форматах

Приятного чтения!

Джуди ТейлорКогда туман рассеется

1

Все окна в гостиной были распахнуты настежь, и все равно легкий вечерний бриз едва освежал нагретый за день воздух. Подумать только, что в Лондоне сейчас зима! Флоренс никак не могла привыкнуть к мысли, что при перелете из Северного полушария в Южное времена года меняются на противоположные. Еще два дня назад при одном взгляде в окно до костей пробирала унылая серость английского февраля, а сейчас все кругом сверкало и переливалось сочными красками, усиленными благодатным солнцем Новой Зеландии.

С первых шагов по этой новой неизведанной стране Флоренс находилась в том состоянии упоения новизной, какое бывает у человека только в молодости, как бы ни было тяжело и муторно у него на душе. Новые места и новые люди способны волновать, радовать, манить призраком надежды на более счастливые времена. Здесь все казалось Флоренс неизъяснимо прекрасным, ко всему как будто примешивалось нечто волшебное, таинственное. Она не понимала, откуда оно взялось, и это странно волновало.

Сейчас Флоренс стояла с бокалом вина в руке рядом с тетей Морин и приветливо кивала гостям. Она отвечала на вопросы, улыбалась, впитывала новые впечатления, новые лица, и в то же время с самого начала вечера чувствовала присутствие кого-то или чего-то, еще ею незамеченного, придававшего всему остальному некий особенный смысл. Но наконец это неуловимое «нечто» как бы обрело материальные формы, и Флоренс все отчетливее начала ощущать на себе чей-то настойчивый взгляд.

Она, не переставая улыбаться, обвела глазами комнату, потом случайно повернула голову в сторону террасы и увидела мужчину, который смотрел на нее не отрываясь.

У него были самые необыкновенные глаза, какие только доводилось видеть Флоренс, – дымчато-серые, с синим оттенком. Эти глаза, обрамленные густыми и длинными ресницами цвета воронова крыла – в тон волосам, несомненно, являлись наиболее выигрышной частью его лица.

Незнакомец так пристально смотрел на Флоренс, что ей стало неловко. Она повернулась к тете и увидела, что та тоже заметила внимание своего гостя и наблюдает за ними обоими с легкой одобрительной улыбкой на губах.

– Это Клод Бентли, – сказала она, отвечая на вопросительный взгляд племянницы. – Пойдем, я тебя познакомлю.

И не успела Флоренс возразить, как Морин подхватила ее под руку. Пока они подходили, мужчина ни на миг не отвел глаз, только оторвался от перил террасы, на которые перед тем опирался, выпрямился и ждал. Одет он был довольно небрежно – в бежевые молескиновые брюки и коричневую рубашку с расстегнутым воротом, которая облегала его мускулистое тело. Глубокий загар позволял предположить, что большую часть времени он проводит вне дома.

И еще он был высоким. До какой степени – Флоренс поняла, только когда приблизилась к нему. Сама она имела рост пять футов девять дюймов, а он возвышался над ней, как башня. Наверное, предположила она, в нем шесть футов и еще дюйма четыре, никак не меньше. Шесть футов четыре дюйма стопроцентного Адама!

Не писаный красавец… Нос слегка крючковатый и слишком тяжелый квадратный подбородок, а плотно сжатым губам недостает чувственности… Зато глаза излучали ее в избытке. Вблизи Флоренс смогла лучше разглядеть эти необычные глаза: очерчивающие их темные круги, необычное сочетание серого и синего и выражение почти беспардонной самоуверенности. Флоренс, я хочу познакомить тебя с Клодом Бентли, моим добрым другом и мастером на все руки. Я не знаю, что бы делала без него. Клод, это моя племянница, Флоренс Нильсен.

– Рад познакомиться с вами, Флоренс.

Он протянул руку, серые глаза заглянули в самую глубь ее души, читая ее как книгу. Флоренс отвела взгляд и посмотрела на их соединившиеся руки. Её кисть по контрасту казалась совсем светлой. У него были квадратные, аккуратно подстриженные ногти, сильные запястья, широкие ладони. Таким рукам привычнее заниматься физическим трудом, чем ласкать женщину.

Эта мысль ужаснула Флоренс, не успев родиться, и она с отвращением отбросила ее от себя.

Он понимающе улыбнулся, будто догадался, о чем она подумала. Чушь! Никто не может знать наверняка, о чем думает другой. Но Клод производил впечатление человека, умеющего угадывать мысли. Видимо, он вообще любил производить впечатление. Только с ней ему не повезло. Флоренс он не интересен, точно так же, как любой другой мужчина. Ей на всю жизнь хватит страданий. Свою ошибку она повторять не намерена, и если тетушка собирается заняться сватовством, ее постигнет разочарование.

– Я оставлю вас, чтобы вы могли познакомиться поближе, – жизнерадостно улыбнулась Морин.

Тете недавно пошел шестой десяток. Стройная изящная блондинка, она едва выглядела на сорок. Морин уже лет десять как овдовела, и Флоренс не могла понять, почему до сих пор не нашелся мужчина, способный увлечь ее.

Семнадцать лет назад, когда Флоренс было шесть, Морин перебралась из Англии в Новую Зеландию и с тех пор ни разу не навестила родину, даже после смерти мужа. Детей у нее не было, зато друзей она имела множество. Морин полюбила Окленд и говорила, что больше не тронется с места. Но с сестрой она не теряла связи, они созванивались каждую неделю, и когда Морин узнала, как плачевно закончился брак Флоренс, она немедленно пригласила племянницу погостить у нее, сколько той будет угодно. Она даже выслала деньги на авиабилет.

Этот званый вечер Морин давала под лозунгом «Добро пожаловать в Новую Зеландию». Она сразу же заявила Флоренс, что той следует начать знакомиться с людьми и, не спросив согласия племянницы, созвала в гости половину округи.

– Как вам нравится Новая Зеландия? – Голос Клода Бентли оказался таким неожиданно глубоким, что Флоренс пробрало до самых костей. Словно ее тело было гитарной струной, которую он невзначай затронул. Агрессивная чувственность этого человека была для нее неожиданна и нежеланна. Флоренс подумала о бегстве.

– Очень нравится, – нехотя улыбнулась она. – Хотя у меня было еще слишком мало времени, чтобы оглядеться как следует. А жара вас не слишком донимает? – Он снова прислонился к перилам, скрестив ноги в коричневых ботинках и сунув большие пальцы рук за широкий кожаный пояс. Вся его поза говорила о полной раскованности и уверенности в себе.

– На первых порах стоит поберечься.

– Я так и поступаю, – кивнула Флоренс.

Из-за белой чувствительной кожи ей приходилось обильно покрывать лицо солнцезащитным кремом перед выходом на улицу и носить широкополую шляпу. О необходимости таких мер ее предупредила Морин сразу же после ее приезда.

– Ваша кожа напоминает английские розы…

– Я уверена, что вы говорите это всем девушкам, – осадила его Флоренс.

– Нет, только если это правда – как в вашем случае, – мягко произнес Клод Бентли и быстро провел по ее щеке кончиком пальца. Прикосновение было мимолетным, но Флоренс испытала такое чувство, словно он прикоснулся к ней раскаленным железом, и резко отвернула голову.

– Вам не понравилось, что я до вас дотронулся? – Похоже, он не привык к подобной реакци.

– Представьте себе, нет. – Флоренс выдержала его взгляд, несмотря на внезапно участившееся сердцебиение.

– Постараюсь принять это к сведению. – Судя по его тону, он вряд ли собирался слишком стараться. – А знаете, вы очень похожи на вашу тетю.

– Я и правда больше похожа на нее, чем на маму, – согласилась Флоренс. – Они родные сестры.

– Те же льняные волосы, те же большие голубые глаза, – продолжал он. – Только ваши губы несколько более… выразительные. – Он улыбнулся. – Я собирался сказать «чувственные», но почему-то решил, что вам это может не понравиться.

– Вы определенно делаете успехи.

– Что вас так отталкивает в мужчинах?

– Кто сказал, что меня в них что-то отталкивает?

Она мгновенно напряглась. Этот человек чересчур проницателен. Его четко очерченные темные брови поднялись и исчезли за прядью падающих на лоб волос.

– Вы однозначно производите впечатление женщины, которой мужчины неприятны. Или это именно я вам неприятен? Мне чего-то не достает? Вы слышали обо мне что-то дурное?

– Еще несколько минут назад я даже не подозревала о вашем существовании, – вызывающе ответила она.

Флоренс подумала, что была бы не против и дальше оставаться в подобном неведении. Нечто в этом мистере Бентли внушало ей инстинктивное недоверие. Она подозревала, что он из тех мужчин, которые используют женщин для своих целей, а затем избавляются от бедняжек, ни на миг не задумываясь об их чувствах.

То, как он подчеркнуто сверлил ее взглядом, подтверждало подозрения. Ничего удивительного: она была здесь новой фигурой да к тому же блондинкой, и весьма привлекательной, о чем ей говорили много раз, хотя зеркало, по мнению Флоренс, свидетельствовало о противоположном. Она считала, что лоб у нее слишком высокий, глаза – слишком большие, как и рот… И заведомо фальшивые комплименты не доставляли Флоренс удовольствия.

– Но теперь, когда вы знаете, что я существую? – Его брови снова приподнялись, глаза загорелись опасным любопытством.

– Думаю, что не стану искать встреч с вами, – решительно ответила она и равнодушно отвела взгляд. – Мне надо поговорить кое с кем. Надеюсь, вы извините…

Однако Клод Бентли не был готов расстаться с ней.

– Но мы еще не закончили с вами… Флоренс выразительно взглянула на его руку, взявшую ее за локоть, и нахмурилась, затем в упор посмотрела на него и молча подождала, пока он не отпустил ее.

– Спасибо, – сказала она тогда с преувеличенной вежливостью. – И что значит – «не закончили с вами»? Мне казалось, что мы ничего и не начинали.

– Морин хотела, чтобы мы стали друзьями. – Он медленно и самоуверенно улыбнулся. – Невежливо ее разочаровывать.

Теперь настала очередь Флоренс вскинуть брови.

– Моя тетя может хотеть что угодно, но друзей я выбираю сама. Она не имела права обсуждать меня с вами.

– Она и не обсуждала.

– Тогда почему…

– Ваша тетя считает, что мне пора найти себе жену.

– Она считает также, что я должна найти себе нового мужа, – добавила Флоренс сухо.

И неожиданно они оба рассмеялись.

– Думаю, нам хотя бы стоит сделать вид, что мы понравились друг другу, – произнес Клод заговорщицким шепотом.

– Это ее успокоит, – согласилась Флоренс.

– А в дальнейшем мы свободны вести себя, как захотим.

– Значит, только на сегодняшний вечер? Клод кивнул.

– Может, прогуляемся по саду?

Он протянул руку, и после секундного колебания Флоренс вложила в нее свою. Бросив взгляд в сторону дома, она увидела, что наблюдавшая за ними Морин одобрительно кивнула, и в следующий миг они скрылись из поля ее зрения. Сейчас они были двумя одинокими душами, затерянными в черноте ночи. Они слышали музыку, голоса и смех, но никого не видели, и никто не видел их.

Неожиданно Клод обнял ее, и к своему ужасу, Флоренс ощутила, как ее тело откликнулось на его прикосновение. После развода она избегала мужчин, как чумы, что же могло вызвать подобную реакцию?

Наверное, она все же почувствовала себя польщенной. Какая женщина не разволнуется, если такой неотразимый мужчина выделяет ее из числа прочих?

Но если он считает, что она позволит ему поцеловать себя, он ошибается. Пусть их окружает волшебная лунная ночь, теплый воздух напоен блаженством и сад словно создан для любви, но все это не для нее.

– Это что – новозеландский способ знакомиться? – спросила она, решительно высвобождаясь из его рук. – А я и не знала, что мне придется здесь падать в объятия каждого встречного мужчины.

– Виноват. – Он коротко кивнул. – Может быть, присядем и вы расскажете мне о мерзавце, который испортил вам жизнь?

И он подвел ее к стоявшей в нескольких шагах скамье.

– Вы, кажется, сказали, что не сплетничалис моей тетей обо мне? – резко проговорила Флоренс.

Он повел широкими плечами.

– Морин – сама скромность. Это всего лишь логическое предположение, основанное на вашем поведении. И что он за болван – бросить такую прелестную женщину!

Снова лесть. Флоренс захотелось как следует пнуть его.

– К вашему сведению, это я его бросила, – сухо сказала она.

Ниже по холму, словно гигантские звезды, светились окна дома, полуночное небо отливало лиловым, кругом царила тишина, только с террасы доносились приглушенные голоса. Ей не хотелось, чтобы разговор о Джаспере внес сумятицу в ее мысли в таком идиллическом месте.

– Долго вы пробыли замужем?

– Три года.

– Что он из себя представлял? Флоренс тяжело взглянула на него.

– Какое вам до этого дело?

– Просто я знаю – искренний рассказ о своих проблемах оказывает целительное воздействие.

Она сверкнула глазами.

– У меня нет никаких проблем. Кроме той, которая возникла при знакомстве с вами: вы назойливо задаете вопросы, на которые я не желаю отвечать.

Легкая улыбка смягчила твердые черты его лица. Теперь он казался более безобидным и домашним.

– Беда в том, Флоренс, что вы храните своюболь в себе. Разговор всегда облегчает душу. Давно вы с ним расстались?

– Почти четыре месяца назад.

– Значит, ваши раны еще совсем свежие.

Флоренс кивнула. На Клода она избегала смотреть, боясь увидеть в его глазах сочувствие. Она вспомнила тот день, когда заявила своим школьным подружкам, что выйдет замуж только за богатого. Самая младшая из четверых детей, выросшая без отца, Флоренс поклялась себе, что никогда не попадет в подобную ситуацию сама. Она отлично знала, что такое бедность, каждый день видела, как бьется мать, стараясь свести концы с концами. Это было не для нее.

Флоренс погрузилась в воспоминания.

После окончания школы девушка нашла работу в рекламной фирме, где и встретилась с Джаспером Тренчем. Фирма принадлежала Джасперу. Денег у него куры не клевали, к тому же он был далеко не урод и сознавал это. Каждая его подчиненная, не вышедшая из брачного возраста, млела от него, и он этим упивался.

Флоренс сразу поняла, что должна сделать что-то из ряда вон выходящее, чтобы обратить на себя его внимание.

И однажды ей представился случай. Флоренс проходила по автостоянке и увидела своего шефа, сидевшего в низком серебристом автомобиле с откидным верхом.

– До свидания, мистер Тренч, – бодро окликнула она его.

– Что? А, до свидания… – Он рассеянноскользнул по ней взглядом. Его автомобиль по какой-то причине не желал заводиться, и он одновременно злился и испытывал неловкость. Флоренс чувствовала бы то же самое, если бы купила такой дорогой автомобиль, а он подвел ее. Она подошла поближе.

– Могу я чем-то помочь?

Джаспер был представительным голубоглазым блондином, правда, слегка склонным к полноте, но его обаяние заставляло людей забывать об этом. Сейчас голубые глаза обратились на нее с насмешливым презрением.

– Вы – женщина.

– Но это не значит, что я ничего не смыслю в моторах, – парировала Флоренс.

Будучи в семье единственной девочкой, она не раз наблюдала, как братья разбирают разные механизмы, а затем вновь собирают их, и помогала им, когда ей это позволялось. В работе автомобильного двигателя она понимала не меньше любого мужчины.

Тренч нахмурился.

– Вы это серьезно?

– Ну разумеется. Откройте капот. – Она и надеяться не смела, что он ее послушает, но, к ее изумлению, он выполнил просьбу, хотя насупился еще сильнее. По его лицу было видно, что он весьма сомневается в разумности своих действий.

Когда он вылез из машины, чтобы взглянуть на то, что она делала, и коснулся своим бедром ее бедра, Флоренс в полной мере ощутила силу его сексуальной притягательности, о которой судачили все девицы в конторе.

– Вы действительно понимаете что делаете? – спросил он.

– Я бы не стала предлагать помощь, если быне понимала. – Она пыталась говорить бесстрастно, но это оказалось нелегко.

Он, несомненно, был очень привлекательным мужчиной – от столь близкого с ним соседства у нее сильно забилось сердце. Но главное – он являлся объектом ее стратегических устремлений, и, проверяя двигатель, Флоренс не могла унять дрожь в руках.

– Попробуйте завести еще раз, – предложила она хриплым от напряжения голосом, незаметно скрещивая пальцы, чтобы все получилось, Она хотела произвести на него выгодное впечатление, а не выставить себя полной дурой.

Двигатель завелся с пол-оборота. Джаспер Тренч встретил появившуюся из-за откинутой крышки капота девушку недоверчивым взглядом.

– Но что вы сделали? – Было очевидно, что он ни разу в жизни не копался в моторе.

Флоренс пожала плечиком.

– Отсоединился свечной провод.

– Я потрясен. Я не предполагал, что женщины разбираются в таких вещах. Позвольте подвезти вас до дома – это минимальное, что я могу сделать.

Девушку переполнило ликование. Она не смогла бы устроить все лучшим образом, даже если бы специально старалась. Она захлопнула крышку капота, вытерла руки тряпочкой и села на соседнее с ним сиденье.

На следующий день Джаспер Тренч послал ей цветы, что произвело настоящий фурор в офисе. Флоренс решила, что должна из вежливости пойти и поблагодарить его. Одно повлек за собой другое. Вскоре он пригласил ее поужинать с ним. Через восемь недель они поженились.

Так Флоренс добилась своего.

– Где вы, Флоренс? – Глубокий голос Клода вторгся в ее мысли.

– Я вспоминала Джаспера, – сказала она спокойно. – И тот день, когда его встретила. Я думала, что нашла мужчину своей мечты.

– Это была любовь с первого взгляда?

Очень сомнительно, ведь ее интересовал скорее его банковский счет, но Флоренс, разумеется, не стала в этом сознаваться Клоду. Ох, зря она не верила поговорке «Не в деньгах счастье». Это оказалось истинной правдой. Она совершила непростительную ошибку.

– Я так считала, – вяло пробормотала она.

– И что же не сработало?

Новый вопрос. Если не принять мер, он вытянет из нее всю подноготную. Ей впервые встретился человек, проявляющий столь повышенный интерес к ее личной жизни. Флоренс пожала плечами.

– У него была мания меня контролировать. Это еще мягко сказано. Джаспер распоряжался ею, как вещью.

– А насколько я могу судить, вы не из тех женщин, которые любят, чтобы их контролировали, – сдержанно улыбаясь, сказал Клод. – По-моему, нельзя безнаказанно подчинять чужую волю. Я бы не стал пытаться это делать, особенно с женщинами. Мне нравится в них независимость.

– Трудно судить о привычных вещах.

– А я бы никогда не могла привыкнуть к красоте. Например, бухта Каипара, – это просто сказка. Тетя Мо возила меня туда на днях. Мне ужасно не хотелось уезжать.

– Я рад, что вам там понравилось.

Хорошо бы свозить ее туда, но это явно преждевременно. Сейчас она мила с ним ради тетушки, но кто знает – захочет ли Флоренс встретиться с ним завтра?

Впервые в жизни Клод Бентли усомнился в себе.

2

После вечеринки прошло пять дней, а Флоренс ничего больше не слышала о Клоде Бентли. Она испытывала разочарование и не могла понять его причин, поскольку ясно намекнула Клоду, что не желает с ним встречаться. Разве она не решила отныне обойтись в своей жизни без мужчин?

Морин тоже заметила, что Клод не дает о себе знать.

– Должно быть, он занят. Подождем еще немного, а потом пригласим его на обед.

Мысль о том, что она снова увидит этого человека, не на шутку взволновала девушку. Ее пугало, что он пробил брешь в ее оборонительных сооружениях, возведенных с большой тщательностью. Следовало быть очень осторожной.

Морин не понадобилось приглашать Клода Бентли. На другой день, когда они вернулись с экскурсии по окрестностям, на автоответчике обнаружилось послание для Флоренс.

– Я хотел бы завтра пригласить вас поужинать со мной, – сказал глубокий, с хрипотцой голос Клода. – Я заеду за вами в восемь. Если вы не сможете, позвоните.

Тетя пришла в восторг, но Флоренс быстро охладила ее пыл.

– Я не хочу никуда ехать, не хочу никаких новых знакомств.

Морин покачала головой.

– Клод тебя не обидит.

Может, и нет! Но к чему рисковать? Впрочем, даже думая так, Флоренс услышала, что отвечает:

– Ладно, в одном свидании еще нет ничего страшного.

– Ты сможешь получше узнать его, – уверила ее тетя с довольной улыбкой. – Будь я на двадцать лет моложе, я сама вышла бы за него замуж.

– Кто тут говорит о замужестве! – с негодованием воскликнула Флоренс.

Морин примирительно улыбнулась.

– Я просто хотела намекнуть тебе, что он – удачная партия.

– Я приехала сюда, чтобы забыть одного мужчину, а не затем, чтобы попасться на крючок другого, – резко возразила Флоренс, сердясь на тетю за то, что та позволила разгуляться своему воображению.

Но когда появился Клод, чертовски привлекательный в серых льняных брюках и голубой рубашке, Флоренс не смогла справиться со своим сердцем, которое застучало гулко и часто. Рассудок велел ей сохранять хладнокровие и взвешивать каждый шаг, но факт оставался фактом – этот мужчина действовал на нее возбуждающе.

Конечно, это ничего не значило. Джаспер тоже волновал Флоренс в первые месяцы, она всерьез считала, что любит его. До тех пор пока не разобралась, что он за фрукт. Муж душил ее чувства, пользовался ею, требовал исполнения супружеских обязанностей там и тогда, где и когда хотел этого он, а ее желания его не интересовали ни в малейшей степени. Флоренс считала, что Клод может оказаться точно таким же, и не хотела рисковать.

На свидание она надела бледно-голубое платье на бретельках с расклешенной юбкой, пшеничные волосы закрутила сзади в узел, и оставила по бокам два воздушных локона. Из косметики воспользовалась только светлой губной помадой и тушью для ресниц, и то в очень скромных дозах. Больше она ни в чем не нуждалась, щеки ее и так раскраснелись, а глаза блестели.

Дымчатые глаза Клода медленно оглядели ее с ног до головы.

– Вы выглядите потрясающе, – негромко произнес он.

Флоренс проглотила слюну и попыталась принять безмятежный вид.

– Вообще-то это старое платье, я ношу его несколько лет.

– Как бы то ни было, этот цвет вам к лицу. До свидания, Морин, обещаю хорошенько присматривать за вашей племянницей.

– Я не сомневаюсь, что с вами она в безопасности, – сказала Морин, благосклонно улыбаясь. – У Флоренс есть ключ, так что не торопитесь домой из-за меня.

Флоренс нахмурилась.

– Но я вернусь рано, тетя Мо.

– Как хочешь, милая. А теперь бегите и веселитесь.

Клод приехал на старом черном «форде». Он открыл дверцу, и Флоренс невольно вспомнила день, когда села в машину Джаспера Тренча. До чего она тогда была довольна собой! Ничто не предвещало плачевного поворота событий. Теперь она стала более осмотрительной, лучше понимала особенности мужской психики. И у нее нет ни малейшего желания попадаться дважды в один капкан.

Клод привез ее в ресторан морских деликатесов, расположенный на берегу бухты.

Вокруг сияли миллионы огней – освещенные окна коттеджей, прожектора яхт, блики на воде… Лиловое небо было усеяно звездами. Это было восхитительное зрелище. Какая ночь для любви! Флоренс вздрогнула от этой мысли.

– Все же расскажите мне о типе, который так разочаровал вас.

Клод успел заказать аперитив, и теперь они изучали обширное меню. Флоренс прикрыла глаза, ей совсем не хотелось говорить о вешах, которые разрушат очарование момента. Но Клод отличался крайней настырностью.

Флоренс пожала плечами. – Он был богат, но ужасный скупердяй. Мне приходилось отчитываться перед ним за каждый вздох. Он выбирал мне друзей, одежду, занятия. Он продал мой автомобиль и все извинялся, что не покупает новый. Я была вынуждена сидеть дома, если только он не вывозил меня куда-нибудь. А жили мы на отшибе, даже автобусы туда не ходили.

– Вам следовало получше узнать его до свадьбы.

– У меня закружилась голова. Джаспер был владельцем фирмы, где я работала. Он очень красиво ухаживал, мне это льстило. И меня ослепила любовь.

Только поменять это слово на «жадность», подумала она, а так все правда. Но если бы Джаспер был другим человеком, брак мог состояться.

– Теперь все кончено, и я больше не хочу говорить о нем. Предпочитаю вычеркнуть из памяти эту страницу моей жизни.

– Вы до сих пор его любите?

– Ну нет! – возмущенно воскликнула она. Клод выгнул темные брови.

– А у меня такое впечатление, что вы не позволяете себе забыть его. Он все время присутствует в ваших мыслях. Вам нужен надежный друг, который отвлек бы вас от грустных воспоминаний, с кем вы могли бы и посмеяться, и поговорить по душам, и разделить радости жизни.

– Разумеется, вы предлагаете в друзья себя? – спросила она с насмешкой.

Вот уж действительно смешно. Разве Клод Бентли набивается ей в друзья? Скорее в любовники. Это видно по его глазам, которыми он пожирает ее тело. О каких таких радостях жизни он толкует? Друг! Ха! Кого он хочет одурачить?

– Да, – произнес он абсолютно серьезно. – Если вы не против.

Это будет чертовски тяжело. Трудно даже представить себя бескорыстным другом такой привлекательной женщины, как Флоренс Нильсен. Просто немыслимо. Последние несколько дней он испытывал адские муки. Но ради Флоренс он готов все вытерпеть. Необходимо вернуть ей веру в мужчин. По крайней мере, он не переставал твердить себе, что его цель именно такова. Она смерила его долгим пристальным взглядом.

– У меня еще не было друга-мужчины. Я как-то не верю в дружбу между мужчиной и женщиной. Мне всегда казалось, что половое влечение неизбежно поднимет свою отвратительную голову.

– Отвратительную? Половое влечение? Но ведь это самая естественная в мире вещь. Неужели ее муженек внушил ей подобные мысли? Клод глубоко вздохнул, сдерживая гнев и вертящиеся на языке вопросы.

– Вот тут вы ошибаетесь, – сказал он. – Бессчетное число женщин имеет друзей мужчин.

– Что-то я таких не знаю.

– Просто поверьте мне на слово. Итак, что вы скажете? – Он протянул через стол руку. – Будем друзьями?

Он ждал, что она откажется, и уже приготовился смириться с тем, что никогда не узнает ближе это великолепное создание. Клод даже почти решил, что так для него будет лучше, когда она медленно, с какой-то отчаянностью вложила в его ладонь свою.

– Но только друзьями, – выговорила она хрипло, – и ничем другим.

– Решено. – Он сжал ее руку и испытал сильное искушение закрепить их договор поцелуем. Но вместо этого пристально посмотрел в ее встревоженные глаза. До чего красивый оттенок голубого… И сколько в этих глазах скрытого огня!

Его душа пришла в смятение. Что он наделал! Разве он сумеет долго играть эту роль?

Он с трудом выпустил руку Флоренс, успев почувствовать ее напряжение и готовность выдернуть руку первой. Наверное, она уже жалеет о своем решении. И он улыбнулся широкой дружеской улыбкой.

– Вам не придется раскаиваться.

– Я очень надеюсь! – выпалила она, предостерегающе сверкнув глазами. – Приставания я терпеть не намерена. И если вы меня обманите, нарушите слово, вы убедитесь, что я могу быть очень неприятной леди. Недаром я выросла в компании трех братьев.

Он изобразил на лице шутливый испуг, восхищаясь внутренне ее пылким темпераментом.

– Я никогда не причиню вам зла, Флоренс, даю слово. – Он поднял бокал. – За нас, за истинную дружбу.

Флоренс чокнулась с ним, и легкая улыбка смягчила ее настороженное лицо.

– За дружбу.

Она была прекрасна, потрясающе прекрасна. Ему нравилось в ней все: шелковистые волосы, прелестные голубые глаза, крупный чувственный рот, напрашивающийся на поцелуи, стройное тело, которое хотелось заключить в объятия, высокая упругая грудь, дразнившая сквозь ткань платья. До чего трудно будет не давать воли рукам…

– Долго вы собираетесь пробыть здесь? – Только увидев, как она нахмурилась, он осознал, что в голосе проскользнула предательскаяхрипотца.

– Пока не знаю. Тетя Мо говорит, я могу жить у нее сколько захочу.

– То есть пока вы не придете в себя после неудачного опыта семейной жизни, она это имеет в виду?

– Наверное, – согласилась Флоренс.

– А в какой части Англии вы живете?

– В графстве Мидландс, недалеко от Бирмингема. Я снимаю меблированную квартиру вдвоем с приятельницей.

– Вдвоем? По желанию или по необходимости?

– Разве бывший муж совсем не обеспечил вас? – Уже задав вопрос, он спохватился, что это слишком личная тема для обсуждения, если принять во внимание кратковременность их знакомства. К счастью, Флоренс не рассердилась.

– Мне от него ничего не надо! – с горечью проговорила она. – Я вышла за него, ничего не имея, и ушла ни с чем. Он не предложил, я не просила. Я рада была освободиться от него.

– Очень похвальные чувства, – одобрил он. – Но не слишком практичное поведение. Все же он должен был как-то отблагодарить вас за те три года, что вы ему подарили. Вы все еще работаете у него?

– Нет, конечно! – горячо воскликнула она. – Он заставил меня бросить работу, едва мы поженились.

– Что же он за человек такой! – Клоду трудно было сдерживать возмущение.

– А нам обязательно его обсуждать? – спросила Флоренс, мрачно блеснув глазами, и Клод выругал себя за неосторожный язык. И чрезвычайно обрадовался появлению официанта с закусками.

Заказанный Флоренс салат из молодого осьминога со сливами под соусом чили подоспел как раз вовремя. Расспросы Клода успели утомить ее. Она понимала, что он демонстрирует дружеский интерес, но кое-какие веши лучше держать про себя, особенно подробности ее несчастного брака. Она и так много успела наболтать и теперь сомневалась, что поступила благоразумно, согласившись на его предложение дружбы. Клод Бентли слишком привлекательныймужчина, ей будет трудно скрыть влечение, которое она к нему испытывает.

Конечно, ни о какой любви не может быть и речи. Но ей казалось, что близость с ним не вызовет в ней отвращения… От этой мысли Флоренс бросило в жар, и она низко склонилась над тарелкой, чтобы он не увидел ее зардевшихся щек.

Ладно, пока он держит слово, проблем не будет. Другое дело, всерьез ли он намерен его сдержать? Или при первом удобном случае забудет? Или забудут они оба? Не окажется ли искушение плоти слишком сильным?

Что случилось с непреклонной решимостью, которую она взлелеяла в себе в мрачные дни разрыва с мужем? Флоренс поклялась не подпускать к себе мужчин очень, очень долго, может быть, никогда. Но прошло несколько месяцев, и она соглашается стать «другом» Клода Бентли. Смешно! Мужчина его типа вряд ли сможет долго довольствоваться платоническими отношениями.

– Вы что-то притихли.

Вкрадчивые интонации Клода испугали ее, и она вскинула на него настороженные глаза.

– Я наслаждаюсь едой.

– Вы так набросились на бедного осьминога, словно он еще живой.

– Мм. – Она внезапно улыбнулась. – Он в самом деле страшно вкусный. А как ваши креветки?

– Разве могут быть не вкусными креветки в миртовом соусе с лимоном? – ответил он. – Вэтом ресторане не подают невкусных блюд.

– И вы часто здесь бываете?

С другими женщинами? В одиночку? Ресторан, конечно, первоклассный, но вряд ли ему по карману.

– Только когда хочу произвести впечатление.

– Ну на меня-то вам не обязательно производить впечатление. – Она усмехнулась – Здесь все довольно дорого. Если хотите, можем заплатить каждый за себя.

Он строго погрозил ей пальцем. —

– Не обижайте меня. Я бы никогда не пригласил вас сюда, если бы не мог себе этого позволить.

– Тогда я польщена. Большое спасибо. Официант тем временем успел убрать тарелки из-под салата и принес горячее. Они заказали большое блюдо с дарами моря. Флоренс попробовала сосредоточиться на еде, но постоянно чувствовала на себе взгляд Клода. Не обращать внимания было невозможно, и когда их пальцы случайно соприкоснулись в то время, как они одновременно взялись за одну и ту же устрицу, она резко отдернула руку, словно получила удар током, и откинулась на спинку стула. Его глаза обратились на нее в молчаливом удивлении.

– Как глупо, – пробормотала она. – Извините.

– Отчего вы нервничаете? – Его лицо омрачилось, а в голосе прозвучала досада. Или вы боитесь, что я нарушу свое обещание?

– Нисколько, – вяло улыбнулась Флоренс.

– Но вы сомневаетесь и полагаете, что совершили ошибку. – Он покачал головой. – Если хотите, мы просто расторгнем наш договор.

– Нет! – Флоренс удивилась быстроте своего ответа. – Я не хочу. Друг мне на самом деле не помешает.

– У вас замечательная тетя…

– Да, но она родственница, здесь есть разница.

– Какая? – Если я с ней разоткровенничаюсь, это может дойти до матери и братьев. А они не в курсе проблем моей супружеской жизни. Мама души не чаяла в Джаспере, она так и не поняла, почему я его бросила.

– Вы что-то утаили от нее? Флоренс кивнула.

– Она всегда предостерегала меня против скоропалительного брака. У нее самой так вышло с отцом. Вот я и делала вид перед ней, что абсолютно счастлива.

– Как же вы объяснили свое решение развестись?

– Просто сказала, что разлюбила Джаспера.

– И она поверила? – скептически спросил он. – Ну хорошо, я могу понять, что вам не хочется откровенничать с тетей, но если каждый раз, как мы случайно заденем друг друга, вы станете вести себя как пугливый котенок, у нас с вами тоже возникнут проблемы.

– Это больше не повторится, – сказала Флоренс, сознавая, что вовсе не чувствует уверенности в этом.

Пока они ели, Клод рассказал ей о своем детстве. Он в семье был единственным ребенком и завидовал Флоренс и ее братьям.

– Мои родители много работали, а я большую часть времени был предоставлен сам себе. Не хочу сказать, что они меня не любили, но они так были увлечены своими карьерами, что на меня уже просто не хватало времени. Я чувствовал себя одиноким.

– Где они теперь?

– Отец умер два года назад, а мать снова вышла замуж и уехала с мужем в Австралию. Он хороший человек, и она с ним вполне счастлива. А ваши родители? Флоренс пожала плечами, и ее лицо приняло тоскливое выражение.

– Мой отеи: ушел из семьи вскоре после моего рождения, и мама воспитывала нас одна. Замуж она больше не вышла.

– А как ваша мама отнеслась к тому, что вы приехали сюда? Она не захотела отправиться свами?

– Мама боится самолетов. К тому же она сейчас счастлива со своими внуками. Они часто ее навещают.

– А у вас есть дети?

Флоренс энергично затрясла головой.

– Слава Богу, нет!

Джаспер однозначно высказывался против детей. Он с брезгливостью говорил, что ему «противно представлять себя в окружении сопливой малышни».

– Вы не хотите детей? – Клод посмотрел нанее долгим пристальным взглядом.

– Нет, я, конечно, хочу, – быстро сказала она. – Я просто рада, что их не было у нас с Джаспером. Я не сомневаюсь, что после развода он отнял бы детей у меня.

– Дети могли укрепить ваш брак.

– Его ничто бы не спасло! – горячо восклик нула она. – Это был худший период в моей жизни. Вряд ли я снова выйду замуж.

– Не все мужчины такие, как ваш бывший супруг.

– Наверное, но я не готова рисковать. Когда я вернусь в Англию, то постараюсь найти себе хорошо оплачиваемую работу, куплю собственную квартиру и стану сама себе хозяйка.

Едва заметная улыбка тронула уголки его губ.

– А что, если вы встретите своего суженого? Ведь он где-то существует, разве вы не знаете? Может быть. – Она пожала плечами. – Но когда это случится, тогда и буду думать. А сейчас мужчины в моей жизни занимают последнее место.

– Но для меня вы нашли в ней уголок, – скромно заметил он.

Флоренс молча пожала плечами.

Он намекает, что она кривит душой и вовсе не так категорично настроена против мужчин? Надеется, что их дружба превратится в нечто большее? Просто дразнит ее?

Клод тепло улыбнулся, и у нее защемило под ложечкой. Все оказывалось значительно сложнее, чем она думала.

– Вы – очаровательная женщина, которая приобрела жизненный опыт, пусть горький, – мягко проговорил он. – А я сделаю все, чтобывернуть вам веру в мужчин.

– Вам придется изрядно потрудиться.

– Время пока терпит.

Флоренс сделалось не по себе. Лучше переменить тему.

– Как вы познакомились с моей тетей? Она о вас очень высокого мнения.

– Как и я о ней. У нее счастливый характер – добрый, сердечный, жизнерадостный и щедрый. Мы встретились в гостях у наших общих друзей. Я привинчивал разболтанную дверную петлю, а она спросила – не починю ли я ей сломанные перила на террасе? Между нами завязалась дружба, и я навещаю ее время от времени.

– Вы очень добры, – сказала Флоренс. – Мне кажется, она относится к вам, как к сыну, которого у нее никогда не было. А чем еще вы занимаетесь помимо того, что помогаете друзьям с ремонтом?

Она никак не могла поверить, что он всего-навсего разнорабочий.

– Всем понемногу, – произнес он, неопределенно пожимая плечами, и подцепил особенно аппетитную креветку.

– У вас что же – после школы или колледжа и в мыслях не было получить какую-нибудь профессию?

Здравый смысл мешал ей поверить в это. Он усмехнулся.

– Значит, так. Я начинал изучать юриспруденцию, но убедился, что это не для меня. Потом прослушал курс лекций по электронике и компьютерному программированию. – Он оглядел наколотую на вилку креветку, после чего отправил ее в рог. – Если меня что-то вдруг увлекает, я стараюсь узнать об этом предмете как можно больше. Но боюсь, что берусь за все и ничего толком не умею. А вот со сверлом и напильником обращаться могу неплохо.

– Ясно. Где вы живете? – Чем дольше они разговаривали, тем больше оживлялась Флоренс. Она-безотчетно задавала Клоду те же вопросы, которыми он перед тем забрасывал ее.

– Здесь, неподалеку, у меня есть домик. Если хотите, я покажу его вам.

– Как-нибудь в другой раз, – сказала Флоренс. Только не сегодня, ей следует узнать его получше. Может быть, тетя и доверяет ему, но спешить некуда – Флоренс помнила, с каким вожделением он смотрел на нее при первой их встрече, а теперь вдруг предложил детскую дружбу. Странно все это.

– Вижу, вы все-таки не доверяете мне. Он прочел ее мысли! Флоренс смешалась.

– Почему вы так решили?

– По выражению ваших глаз. Ваш муж в самом деле ничем не лучше убийцы. Я с удовольствием докажу вам, что мы с ним совсем не похожи. Завтра я заеду за вами, и мы осмотрим бухту с моря. Как вам нравится мое предложение?

Хотя Флоренс и считала, что следует отказаться, поскольку они еще слишком мало знакомы, чтобы столько времени проводить вместе, она вдруг почувствовала, что кивает.

– Я с удовольствием.

Хитрец, он ловко рассчитал, что она не устоит перед морской прогулкой.

Клод улыбнулся, и пульс у Флоренс сбился с ритма, а по коже пробежали горячие мурашки. Остаток вечера она уже не могла отделаться от сладкого предчувствия. Этого не может быть, думала она, ведь мужчины мне ненавистны. Что же такого необыкновенного именно в этом мужчине?

Ответ напрашивался сам собой. Клод Бентли просто излучал мужское обаяние. Но дело было не только в этом. Большинство привлекательных мужчин считают себя даром Божьим и ожидают от женщин поклонения. Клод был другой. Это сначала Флоренс так решила, но сейчас видела свою ошибку.

Он был властным, умел добиваться своего – он показал это, когда настоял, чтобы они стали друзьями. Но он также был и по-джентльменски тактичным. Он не способен обидеть женщину, она почти не сомневалась в этом. Он внимателен к чувствам других. Одной рекомендации Морин уже достаточно, но это подтверждала и интуиция самой Флоренс.

К концу вечера Флоренс чувствовала себя совсем свободно, долго сковывавшее ее напря жение наконец-то ушло. Клод подвез ее до дома и пообещал заехать завтра в десять утра. Она ждала, что он поцелует ее, и когда он склонился к ней, у нее сильно забилось сердце, но он только легонько чмокнул ее в лоб.

– Вечер доставил мне большое удовольствие, – сказал он тихим проникновенным голосом. – Я надеюсь, вам тоже?

Она кивнула, внезапно смутившись.

– Да, и мне тоже.

– Я буду с нетерпением ждать завтрашнего дня.

– И я. Вы очень добры. Но знаете, Клод, вам вовсе не обязательно тратить столько времени и сил, чтобы развлекать меня.

– Поверьте, – сказал он, – я бы не стал этого делать против своего желания.

Его гипнотические дымчатые глаза заволокло темное облако, и по спине Флоренс пробежал сладкий трепет. Пора возвращаться в дом! Она повернула в замке ключ.

– Спокойной ночи, Клод, и еще раз спасибо.

Морин еще не ложилась. Флоренс ждала, что она забросает ее вопросами, но вместо этого тетя озабоченно произнесла:

– Только что звонила твоя мама.

3

Флоренс округлила глаза, сердце кольнул мгновенный страх.

– С мамой все в порядке? Я чувствовала, что мне не следует оставлять ее одну.

– Конечно, все в порядке, – быстро успокоила ее тетя. – Просто ей звонил Джаспер и…

– Джаспер? – переспросила Флоренс. – Какого черта ему понадобилось? Он расспрашивал о тебе. Очевидно, хочет, чтобы ты вернулась.

– Что? – Она раскрыла рот от изумления. – Да я даже в одной комнате находиться с ним не желаю. Надеюсь, мама послала его подальше. Можно я перезвоню ей?

– Я сказала, что ты позвонишь утром.

– Завтра утром я встречаюсь с Клодом, – вспомнила Флоренс.

Лицо Морин расцвело улыбкой.

– Он необычайно милый, правда?

– Да, он мил, – согласилась Флоренс. – Но, дорогая тетечка, я не хочу, чтобы вы тешили себя ложными иллюзиями. Мы решили, что будем друзьями, только и всего.

Морин приподняла брови, но ничего не сказала, только улыбнулась.

Флоренс изумленно разглядывала скоростной глиссер, прицепленный сзади к машине Клода.

– Вот это действительно сюрприз. Я думала, мы прокатимся по бухте на прогулочном катере.

Интересно, где он раздобыл такой глиссер? Он, наверное, страшно дорогой. Или разнорабочие получают за свой труд больше, чем ей казалось?

– Я не хочу делить вас ни с кем, – сказал oн негромко и улыбнулся многозначительной улыбкой. В голове Флоренс тревожно звякнул колокол. Вдруг она все же ошиблась в этом человеке?

– Похоже ваши побуждения не так уж бескорыстны, мистер Бентли, – едко произнесла она.

Его улыбка сразу погасла.

– Уверяю вас, что не имел в виду ничегоплохого. Я просто подумал, что так будет интереснее для вас. Но если… Она покачала головой, мгновенно пожалев о своих словах.

– Не стоит менять планы. Просто для меня это оказалось неожиданностью.

Может быть, она испугалась, что кругом не будет людей, чье присутствие помешает им снова вести разговоры на личные темы?

– Хорошо. Тогда поедем. – У его губ появилась жесткая складка, слово она обидела его своими подозрениями. И в автомобиле он почти не разговаривал с ней.

Флоренс понятия не имела, где они находятся, когда Клод остановился у самой воды, ловко подав машину задним ходом. Сбросив ботинки, он спустил глиссер на воду, и только после этого повернулся к ней.

– Вы сможете удерживать его на месте, покая отвожу машину на стоянку? – спросилон.

Флоренс кивнула, не переставая досадовать на себя за то, что высказала свои опасения вслух. У него явно испортилось настроение.

Через несколько минут они вышли в море. Клод включил полную скорость, и глиссер помчался по волнам. Флоренс наслаждалась каждым мгновением. Ей хотелось сказать Клоду об этом, но он упорно не смотрел в ее сторону.

Впрочем, это ей только казалось. Пока Флоренс покрывала солнцезащитным кремом руки, ноги и лицо, Клод незаметно наблюдал за ней, и в его глазах вспыхивал огонь, а пальцы сильнее впивались в штурвал.

Когда вдали показался Оклендский мост, Клод замедлил ход. Отсюда, с воды, городской пейзаж выглядел несколько иначе и все же был типичным для Окленда – ни высотных зданий, ни небоскребов, лишь симпатичные небольшие дома, построенные либо в викторианских традициях, либо по канонам современной архитектуры. Вид был очаровательный и совершенно пленил Флоренс.

Они повернули назад. Клод то замедлял ход, то устремлялся наперерез волнам с захватывающей дух скоростью. Молчание явно затянулось, и Флоренс не переставала ругать себя за свою злополучную вспышку. Приятная прогулка обернулась дискомфортом. Клод сохранял вежливость и только, но уже не был забавным и дружелюбным, как вчера. И все по ее вине.

Флоренс больше не могла выносить напряжения.

– Я не хотела вас обидеть.

Он наконец посмотрел на нее, сбавил скорость и совсем заглушил мотор.

– Когда я сказал, что не хочу делить вас ни с кем, это был просто оборот речи. Я вовсе не имел в виду, что собираюсь принуждать вас к чему-то вопреки вашему желанию. Извините, я забыл, что вы всех мужчин считаете мерзкими тиранами.

Флоренс поморщилась.

– Может быть, не всех.

– Но вы не хотите дать мне шанс разубедить вас в этом. Если дело обстоит именно так, я не вижу смысла в продолжении нашей… дружбы.

Он с особенной насмешкой произнес последнее слово.

– Вы неправильно меня поняли, – возразила она. – Наверное, у меня просто расстроены нервы оттого, что вчера Джаспер звонил моей матери.

– Ваш бывший муж? – Он вскинул голову. Флоренс кивнула и поморщилась, давая понять, как это ее раздосадовало.

– Чего он хочет? – Чтобы я вернулась к нему.

Клод внезапно весь подобрался, и Флоренс это почувствовала.

– И что же вы?

Она слегка пожала плечами.

– Я должна была этим утром позвонить маме, но, верите ли, забыла.

Во всем виновато радостное возбуждение, владевшее ею все утро, пока она собиралась провести день с Клодом. Флоренс в самом деле забыла обо всем прочем. Она долго решала, что лучше надеть, лихорадочно примеряла то одно, то другое, и остановилась наконец на льняных шортах темно-синего цвета и белой с темно-синим матросской блузе. Морин сказала, что она выглядит настоящей морячкой.

Клод посмотрел на часы.

– Сейчас у них уже ночь. Когда мы вернемсядомой, я вам напомню. Ваша мать сказала ему, где вы? Он не может явиться сюда за вами?

Флоренс еще не успела обдумать эту проблему. Она сдвинула брови.

– Едва ли.

– Что заставляет его надеяться, что вы можете к нему вернуться? – Тон Клода был весьма неодобрительным. – Или вы не все рассказали мне?

Флоренс насупилась. Ей не хотелось говорить о Джаспере. Клода это абсолютно не касалось. Но надо было что-то ответить.

– Честно говоря, он не хотел развода. Он не понимал, почему я ухожу. И не видел в своем поведении ничего плохого.

– Настоящие слепцы – те, кто не желает видеть, – едко проговорил Клод.

– Вы попали в точку, – горячо воскликнула Флоренс. – Поскольку он покупал мне всякие безделушки, жил в доме со всеми удобствами, где мы постоянно принимали и развлекали его друзей, он считал, что у меня замечательная насыщенная жизнь. И ему в голову не приходило, что я хочу иметь собственных друзей, а также право голоса в некоторых вопросах. Он даже представить не мог, как меня все это угнетало.

– Жаль, что он испортил вам отдых, – сказал Клод. – Вчера вечером вы начали было расслабляться, а сегодня снова такая же подозрительная и настороженная, как при первой нашей встрече.

Флоренс кисло улыбнулась.

– Я не ожидала, что так получится. Яочень ценю все, что вы делаете ради меня, и сегодня тоже получила большое удовольствие.

Темная бровь взмыла вверх.

– В самом деле?

– Конечно.

– И вы не откажетесь пообедать со мной? Флоренс оглядела окружавшее их водное пространство.

– Где же вы предлагаете здесь пообедать?

– Есть два варианта, – сказал он, и взгляд его потеплел. – Мы можем отправиться в «Викторию» в заливе Хаураки, наш знаменитый ресторан в английском стиле, где кормят жареной рыбой с чипсами. Или бросим якорь и закусим прямо здесь. У меня в кабине припасена корзина с едой.

– Думаю, пикник увлекательнее, – решила Флоренс. Общество других людей не привлекало ее, слишком уютно было с Клодом.

– Значит, вы больше не боитесь меня? – прищурился он.

– Глупо с моей стороны было давать волю подозрительности, – сказала она с виноватой улыбкой. – Ведь мужчины и правда разные. Они извлекли из корзины контейнер, заполненный сочными ломтиками ветчины и кусками куриного мяса, сыром и салатами, достали булочки, вино, а на десерт манго, заранее порезанное на кусочки, глянцевые сливы и бананы, а также несколько йогуртов с разными добавками. Еды для двоих было даже слишком много, но все необычайно вкусное.

– Какая роскошь, – уже в который раз повторяла Флоренс. – Вы меня балуете.

– Вот. Будь вы моей женой, я бы вас всегда баловал, – сказал он с улыбкой, – а не обращался бы с вами, как со своей собственностью.

Взгляд, который он обратил на нее, был серьезным и в то же время чувственным. Флоренс стало жарко, пальцы стиснули ножку бокала, и, чтобы уклониться от этого взгляда, она залпом допила остаток вина. Он тут же снова наполнил ее бокал, налил и себе, и несколько минут они сидели в молчании.

Мимо проплывали катера и яхты, пассажиры махали им руками и выкрикивали приветствия – у Клода, видимо, была масса знакомых, – но никто не подплыл ближе, чтобы не нарушать их уединение.

– Так вы не собираетесь возвращаться к Джасперу? – вдруг спросил он.

– Господи, нет! – воскликнула ошарашенная Флоренс. – Мне даже мысль об этом внушает ужас.

– Иногда мужчины типа вашего бывшего супруга обладают над женщинами властью, которой трудно противостоять.

Флоренс покачала головой.

– Разрыв с Джаспером – самое лучшее, что я сделала в жизни.

Наконец Клод сказал, что пора трогаться. Он поднял якорь, но когда повернул ключ, мотор не завелся. Клод чертыхнулся вполголоса.

Интересно, похож ли мотор глиссера на автомобильный? – подумала Флоренс, но тут же одернула себя. Она не собиралась снова вспоминать о Джаспере. И как только ему удается постоянно проникать в ее мысли? Конечно, во всем виноват телефонный звонок, который пришелся так некстати. Пока она не перезвонит маме и не выяснит точно, что нужно ее бывшему мужу, эти мысли будут преследовать ее.

Она смотрела, как Клод откинул крышку и принялся возиться с проволокой, затем сделал вторую попытку завести мотор. Когда тот наконец заработал, Клод удовлетворенно хмыкнул.

– В чем там было дело? – поинтересовалсь Флоренс.

– Думаю, неполадки с топливным насосом. Он уже не в первый раз выкидывает такие шутки. По правде говоря… – Он не закончил фразу.

– Что? – нахмурилась Флоренс.

– Пожалуй, придется пристать к берегу и хорошенько проверить его. Лучше перестраховаться, чем потом раскаиваться.

В этом месте по всей линии берега высились шикарные виллы стоимостью в миллионы долларов с садами, спускавшимися ярусами к воде. Флоренс разглядывала их, пока они обедали, и пыталась представить, что за люди в них живут.

– Не вижу, где вы сможете, здесь пристать.

– Нет ничего проще. Я живу здесь. – И он укалазал на одну из самых элегантных вилл.

Флоренс нахмурилась.

– Вы здесь живете?!

Ей стало не по себе. Если Клоду принадлежит один из этих домов, значит, он фантастически богат. А если так, почему он не сказал ей? Клод успел убедить ее, что заслуживает доверия, и только она почувствовала себя рядом с ним спокойно и уверенно, как теперь эта неожиданность!

Клод должно быть увидел, что она переменилась в лице, и рассмеялся.

– Я живу в мансарде лодочного сарая.

– Вы хотите сказать, что снимаете эту мансарду?

– Жилье полагается мне за работу, – заявил он несколько самодовольным тоном.

– Но это должна быть постоянная работа, – сказала она, удивленно раскрывая глаза и в то же время испытывая облегчение. – Вы что же, трудитесь здесь главным ремонтником?

– В каком-то смысле да. Я чиню лодки. Это моя главная страсть. У хозяина их целая флотилия, и без дела сидеть не приходится.

– На данный момент, – сказала она со смешком, удивляясь себе, что могла испытывать какие-то сомнения по поводу его общественного положения. – До тех пор пока вы не увлечетесь чем-то еще.

– Вы уже неплохо меня изучили, – ответил он, тоже смеясь.

– Ваш босс, наверное, сказочный богач, раз живет в таком месте, – сказала она, разглядывая дом, самый большой на берегу.

Глиссер Клода показался бедным родственником, когда он привязал его рядом с красавцем, стоявшим у причала. Видимо, это был глиссер владельца дома.

Клод помог ей выбраться на берег, и когда их руки соприкоснулись, по ее телу пробежал трепет желания. Флоренс не выдернула руку, хотя это стоило ей усилий. Она только потупилась, молясь, чтобы Клод не заметил ее реакции. Когда он выпустил ее руку, Флоренс с облегчением перевела дыхание, злясь на себя за то, что позволила себе подобные чувства. Но как могла она остановить их, если прежде даже не подозревала об их существовании? Ведь сегодня не случилось ровным счетом ничего, что могло бы спровоцировать это ощущение. Клод вел себя как настоящий джентльмен.

Но предаваться раздумьям было некогда. Клод поднялся впереди нее по крутой деревянной лестнице на благоустроенный чердак. Сама вилла стояла выше на пригорке, и с причала ее не было видно.

– Здесь очень мило, – искренне сказала Флоренс. – Вам просто повезло.

И она решительно изгнала посторонние мысли из головы.

– Меня здесь все устраивает, – согласился он.

– Меня бы тоже такая квартира вполне устроила, – заметила Флоренс. – Я бы не желала лучшего жилья.

Стены и потолок мансарды были бревенчатые, пол тоже деревянный, покрытый лоскутными ковриками. Жилое пространство отделялось от кухни стойкой, узенькая лестница вела наверх, где на галерее приютилась спаленка и крошечная душевая. Для холостого мужчины квартира была вполне удобной. Типично мужское жилище, подумала Флоренс: простая незамысловатая обстановка, прочная практичная мебель, каждый предмет имеет конкретное назначение, случайных вещей нет вообще.

– Пейте сок, а я пока пойду взгляну на глиссер. Я вернусь очень скоро.

– Может быть, я могу чем-то помочь? – предложила Флоренс.

– И запачкаете свои прелестные ручки. Нет, благодарю, это мужская работа.

Флоренс уперла руки в бока и смерила его возмущенным взглядом.

– Это шовинизм? Вы забыли о моих братьях. Я никогда не была маменькиной дочкой и умею делать мужскую работу не хуже мужчин.

– Правда? – Ее негодование заставило его усмехнуться. – Обещаю принять это к сведению. А пока все же присядьте, как подобает королеве в гостях у подданного. Я в самом деле недолго.

Но Флоренс не могла усидеть на месте. Она вышла на террасу, огибавшую мансарду, и отыскала взглядом Клода. У нее перехватило дыхание. Он снял рубашку и склонился над мотором. Мускулы играли под загорелой кожей… Она воочию убедилась в его превосходной физической форме, о которой прежде только догадывалась.

С ней начали твориться странные вещи: пульс участился, кровь бросилась в лицо… Флоренс поспешно вернулась в комнату, чтобы отдышаться и успокоиться.

Какое у него все-таки прекрасное жилище. Зачем только люди покупают огромные дома со множеством комнат, половину из которых потом не используют? Квартира Клода была достаточно просторной, чтобы принимать гостей, и в то же время сравнительно компактной, чтобы уборка не отнимала много сил.

На кухне Флоренс нашла все, что нужно для облегчения домашнего труда – вместительный холодильник, посудомоечную машину, плиту и духовку. О такой кухне можно только мечтать. Для себя она не желала бы ничего лучшего.

Флоренс погрузилась в свои мысли и не услышала, как вернулся Клод и подошел к ней сзади. Обернувшись, она едва не упала в его объятия. Она инстинктивно ухватилась за него, ощутила его могучие мышцы, и снова ее пронзило желание, жгучее и требовательное.

Флоренс испуганно взглянула в лицо Клода и как в зеркале увидела на нем отражение собственных чувств. Спасайся, пока не поздно, пока не случилось то, о чем придется пожалеть, велел ей рассудок, но Флоренс была не в состоянии его послушаться.

Ей казалось, что она целую вечность стоит, ухватившись руками за его плечи, с сильно бьющимся сердцем, не отводя от него глаз. И даже когда он начал медленно наклоняться к ней, она ничего не могла поделать и только ждала, чтобы неизбежное случилось…

И когда он со стоном, в котором послышалось нечто похожее на отчаяние, отпрянул от нее, она испытала горькое разочарование.

– Зачем вам это понадобилось? – спросил он резко.

Флоренс смешалась и покраснела.

– Что?

– Прикасаться ко мне?!

Тело Клода пылало, охваченное огнем, пульс стучал часто и беспорядочно, и ему потребовалось все содействие его небезграничной воли, чтобы не уступить обстоятельствам, которые складывались весьма многообещающе. Он знал, что потом Флоренс возненавидит его за это. Она, возможно, сейчас не владеет собой, но это всего лишь миг безумия, который застает врасплох и самых рассудительных женщин…

Если он посмеет преступить черту дружеских отношений, он потеряет ее навсегда. Как ни хотелось ему заключить ее в объятия, ощутить близость ее созданного для любви тела, Следовало набраться терпения. Даже если, расставаясь с ней, придется каждый раз долго стоять под ледяным душем.

– Я к вам не прикасалась! – выпалила Флоренс. – В том смысле, в каком вы говорите. Я просто едва не потеряла равновесие. И вы глупец, если придали этому какой-то другой смысл.

Она была неотразима в эту минуту – голубые глаза сверкали, щеки пылали румянцем, тело трепетало. Конечно, он понимал, что она ни за что не признается, что этот мимолетный контакт разволновал ее так же сильно, как его самого. И если бы он поддался искушению, она ответила бы на его поцелуй с пылкостью, которую сейчас старательно пыталась затушевать.

Он перевел дыхание и постарался оторвать от нее взгляд, но это было все равно что плыть против течения по горной реке.

– Слишком долго вы возвращали себе равновесие, – проворчал он сквозь зубы. – Это можно было принять за призыв.

Флоренс сердито сверкнула глазами, повернулась к нему спиной и, не удостоив его ответа, оперлась на стойку. Сейчас она напоминала туго натянутую струну, и В этом виноват только он! Клод выругал себя за глупость. Следовало немедленно отойти, едва лишь она прислонилась к нему, тогда желание не успело бы проснуться.

– Глиссер готов? – Голос Флоренс слегка дрожал.

Она сыта по горло его обществом! Она хочет быстрее вернуться домой. И, возможно, больше ни за что не согласится встречаться с ним. Клод придал лицу невозмутимое выражение.

– Почти. Я только зашел промочить горло.

– Хотите пить? – Пытаясь вести себя непринужденно, что было едва ли возможно, если принять во внимание состояние его гормонов, он открыл холодильник и достал банку с соком.

– Нет, благодарю вас, – ответила она холодным вежливым голоском, намеренно отгораживаясь от него, давая понять как можно недвусмысленнее, что крайне не одобряет его поведения.

– Если захотите, здесь есть еще одна банка И он быстро вышел из комнаты, не в силах оставаться и смотреть, как она выражает свою неприязнь. Этот день с самого начала пошел наперекосяк, и Клод винил во всем Джаспера, Если бы проклятый идиот не расстроил ее, ничего не случилось бы. Раз этот тип довел до конца процедуру развода, чего ради теперь ему вздумалось волновать Флоренс? Клод не видел в этом никакого смысла.

Но он понимал, что, возможно, узнал лишь часть правды. Может быть, Флоренс преувеличила свои несчастья. Джаспер вполне мог оказаться славным малым. Просто Флоренс не была готова к семейной жизни, затосковала по свободе. Такие вещи случаются.

Он залпом проглотил сок, бросил банку в ведро для мусора и попытался сосредоточиться на работе. Ему не обязательно было подниматься за соком наверх, в контейнере лежала непочатая банка. Но он спиной почувствовал на себе взгляд Флоренс, и это лишило его покоя. Его неудержимо потянуло хотя бы приблизиться к ней.

Он лихорадочно работал, пытаясь не думать о ней, но это плохо получалось. Самое лучшее, что можно сделать, – отвезти ее к Морин и забыть. Надеяться ему не на что, с дружбой явно ничего не вышло: Флоренс слишком привлекательна. Он честно, хотя и недолго, старался, но последний инцидент показал, что дружба с ней – вещь недостижимая. Он сам теперь не понимал, зачем предложил ей это. С самого первого мгновения, как Клод увидел ее, он понял, что страстно желает эту женщину. И как только ему пришло в голову, что он сможет довольствоваться чем-то меньшим?

Прикрепив на место новый топливный насос и проверив мотор, Клод ополоснул руки и снова поднялся на чердак.

Флоренс читала журнал. Или, может быть, только делала вид. Когда он вошел, она встретила его равнодушным взглядом.

– Готово?

– Мне надо принять душ, – сказал он сухо, испытывая разочарование от того, что она продолжает сердиться. Обратное путешествие также не сулило ничего хорошего.

От ледяного душа толку было мало – к сожалению, холодные струи не могли проникнуть в сердце, где кипела страсть. Когда Клод вышел из душевой с махровым синим полотенцем вокруг бедер, то не смог удержаться и бросил взгляд через перила вниз.

Флоренс мерила шагами комнату и, должно быть, услышала какой-то звук, потому что вскинула на него глаза, и на ее лице отразился ужас. Она тут же отвернулась, но недостаточно быстро. Она могла сколько угодно отрекаться от своих чувств, но лицо выдавало ее всякий раз.

Глупо, что она так боится дать себе волю. Неудачные отношения с одним мужчиной – не причина сторониться всех остальных до конца жизни, думал Клод, энергично растираясь полотенцем. Но что он может с этим поделать? Ответ был – ничего! Последнее слово оставалось за ней.

Прыгая поочередно то на одной, то на другой ноге, он натянул чистые шорты. Беда в том, что он может потерять ее навсегда. Клод чувствовал, что у него есть шанс, если проявить терпение. Но разве мыслимо сложа руки наблюдать, как этот чертов Джаспер снова входит в ее жизнь…

Со смятением в мыслях Клод спустился вниз.

– Поехали, – произнес он коротко.

Флоренс злилась на себя за то, что своими руками разрушила дружбу, которая обещала много замечательного. Ну почему, натолкнувшись на него, она просто не рассмеялась? Сказала бы: «Ой, извините» – и отошла. Что может быть естественнее?. Все нормальные люди так делают в подобных случаях. А она вместо этого выставила себя идиоткой. Теперь Клод резок с ней, а это не слишком приятно, ведь им придется возвращаться домой вместе. День сегодня неудачный во всех отношениях.

Клод уже не направлял глиссер наперерез волнам, как делал утром. Теперь он вел его спокойно и размеренно. Сдвинув брови, он глубоко ушел в свои мысли, а глиссер словно двигался сам по себе. Флоренс подумала, что должна извиниться. Но на этот раз и он тоже был отчасти виноват! Мог бы и отойти сразу, вместо того чтобы стоять и смотреть на нее голодным взглядом.

– И долго вы собираетесь дуться? – выпалила она, не успев обдумать свои слова.

Он покосился на нее.

– Простите, но если кто и виноват, то только вы. – Как это по-мужски – сваливать ответственность на женщину, – огрызнулась она. – Вы считаете, что всегда ведете себя безупречно?

Сейчас его глаза уже были не дымчатыми и мягкими, а острыми, словно осколки гранита.

– Давайте разберемся. Вы налетели на меня, а потом застыли на месте. А виноват я. Где тут логика?

– Вы слишком мелочитесь, – ответила она, негодуя не столько на Клода, сколько на себя за то, что затеяла этот разговор.

– Думаю, нам лучше забыть об этом.

– Но вы едва не поцеловали меня! – возмущенно возразила она.

– А вы были против? По-моему, совсем наоборот. Думаю, вы как раз очень этого хотели, Флоренс.

– Ничего подобного, – ответила она гневно. – Я ждала, когда вы отойдете. Как подобает джентльмену.

– Я думаю…

Вдруг в их сознание проник громкий тревожный гудок. На самом деле он звучал уже некоторое время, но поглощенные жарким спором, они не обращали на него внимания. И теперь, к своему ужасу, Флоренс увидела, что глиссер несется прямо наперерез одному из паромов, регулярно бороздящих здешние воды.

С проклятием Клод резко повернул рулевое колесо. Столкновения удалось избежать только чудом. Флоренс, вся дрожа, зажала рот ладонью.

– Это все из-за меня!

– Вы тут ни при чем. – Клод тоже выглядел потрясенным. – Я должен был смотреть, куда правлю.

– Боже, я уж решила, что мы в него врежемся. Мы, как говорится, были на волосок от гибели. – Он втянул в себя воздух. – Вы в порядке?

– Через минуту буду.

– Идите сюда.

Даже не задумываясь, Флоренс скользнула рядом с ним на сиденье, и он обхватил ее одной рукой за плечи, не снимая другую со штурвала. Места для двоих было маловато, и Флоренс придвинулась к нему вплотную. Но, как ни странно, не почувствовала для себя никакой угрозы.

– Мне очень жаль, что вам пришлось пережить такое, – сказал он покаянным тоном. – Обычно я более собран.

– Вы не должны винить во всем себя, – покачала она головой. – Я начала спорить, когда лучше было помолчать. Я тоже виновата.

– Тогда, может, примем друг у друга извинения, – пробормотал он, – забудем, что было, и начнем сначала?

– Хорошая мысль, – сказала Флоренс.

Ей очень не хотелось терять его дружбу. Она начинала, и это до крайности удивляло ее, чересчур зависеть от этого человека. Но большую часть времени его общество доставляло ей удовольствие. Только когда физическое влечение поднимало свою коварную голову, ее охватывала паника. Но пока они избегают двусмысленных ситуаций, им ничто не мешает оставаться друзьями.

Когда Флоренс наконец перестала дрожать, Клод выпустил ее, и она пересела на свое место, хотя с удовольствием осталась бы с ним еще на какое-то время. Но это было рискованно. Как только они оба успокоятся, на поверхность выползут первобытные чувства и снова испортят дружеское общение. – Ну и денек сегодня выдался.

Флоренс не поняла, обращался Клод к ней или к самому себе, и потому промолчала. Когда они вернулись к тому месту на берегу, где осталась машина, Флоренс испытывала только чувство благодарности. Было бы грешно позволить всяким пустякам испортить удовольствие от созерцания оклендской бухты. Это одна из самых очаровательных бухт мира, и новозеландцы правы, что считают ее своей национальной гордостью.

– Надеюсь, в целом наша прогулка вам понравилась, – сказал Клод, останавливая автомобиль у дома Морин.

– Очень. Мне вообще нравится быть на воде.

– Тогда мы непременно должны это повторить.

– Я с удовольствием, – кивнула Флоренс.

Она говорила искренне. Воспоминание о грозившем ей поцелуе как-то померкло, возможно, чтобы воскреснуть снова, как только она останется одна. Но сейчас ей было просто хорошо с ним рядом.

– Спасибо вам за то, что вы сделали этот день особенным. – И произнеся эти слова, Клод наклонился к ней с потемневшими от решимости глазами.

4

Флоренс благодарила Бога, что Морин не оказалось дома. Ее пылающие щеки и испуганные глаза поведали бы тетушке обо всем. Флоренс решила, что Клод и впрямь вознамерился поцеловать ее. Она хотела этого, но понимала, что поцелуй окажется роковым. Он догадается о ее чувствах, и тогда пути назад не будет.

Не сказав ни слова, она выпрыгнула из машины, вбежала в дом и прислонилась спиной к двери, тяжело дыша и пытаясь усилием воли успокоить нервы. Несмотря на ее благие намерения, Клод Бентли все больше овладевал ее мыслями. И она далеко не была уверена, что сумеет этому противостоять.

Только услышав звук отъезжающего автомобиля, Флоренс решилась пошевелиться. Она подошла к буфету и налила себе щедрую порцию водки с тоником, Через минуту она позвонит матери, но сейчас мысли ее занимал исключительно Клод Бентли.

Хотел ли он поцеловать ее, поцеловать по-настоящему, гадала она, глотая напиток, или это только плод ее воображения? Неужели она зря испугалась? Клод – крайне привлекательный физически мужчина. Трудно оставаться с ним в дружеских отношениях, не поддаться на его могучее обаяние. Зачем же она отправилась с ним на прогулку? Зачем сама, добровольно лезет в западню?

Флоренс ничего не могла ответить себе на это. Но пора звонить маме.

– Мам, привет, это я.

– Флой! – взволнованно воскликнула Мэй Нильсен. – Ну наконец-то. Я уж решила, что ты вообще не соберешься позвонить.

– Я была страшно занята. Как ты себя чувствуешь?

Слышимость была прекрасная, словно мама находилась в соседней комнате. Только через несколько минут после начала разговора Флоренс осмелилась задать вопрос, который не давал ей покоя.

– Я слышала, тебе звонил Джаспер?

– Да, – ответила мама после секундной паузы.

– Что именно он сказал тебе? – спросила она.

– У него серьезные неприятности, детка.

– Вот как? – Она не смогла скрыть удивления.

– Его обвиняют… ты не поверишь… в изнасиловании. Мы обе знаем, что он не способен на такое, но девица это утверждает. Она подала на него в суд.

Но он как раз способен на такое! Флоренс знала это по собственному опыту. Может быть, формально он не насиловал ее, поскольку они состояли в браке, но он пользовался ее телом, не спрашивая ее согласия, А она была слишком молодой, наивной, честно старалась сохранить отношения и ничего не могла поделать. Она терпела, сколько могла. Потом наконец поняла, что должна уйти.

– Он хочет, чтобы ты поручилась за него. Он говорит, ты единственная, кто может помочь.

Черта с два! Если он совершил преступление, пусть понесет наказание. Ей доставит удовольствие услышать, что суд вынес обвинительный приговор. Джаспер это вполне заслужил.

– Я дала ему номер телефона Морин.

– Что? – вскричала Флоренс. – Ты не имела права! Я не желаю, чтобы он звонил мне сюда. Я его выручать не намерена.

– Какая же ты черствая, – осуждающе сказала мать. – Ведь тебе это ничего не стоит.

– Ты многого не знаешь, мама. Я ушла от Джаспера именно потому… что он оказался не тем человеком, за которого я его принимала. Пожалуйста, скажи ему, чтобы он не звонил сюда.

– Ты что-то скрыла от меня? – В мамином голосе прозвучало беспокойство.

– Я не хочу это обсуждать, – сказала Флоренс твердо, встряхнув головой. – Скажу только, что он обходился со мной не самым лучшим образом, и я счастлива, что от него избавилась.

Несмотря на дальнейшие расспросы матери, она не сообщила ей никаких подробностей.

Когда вернулась Морин, Флоренс уже лежала в постели, хотя было только начало одиннадцатого – очень не хотелось отвечать еще и на тетины вопросы. Флоренс прогнала из головы все мысли о Джаспере и оставила место только для приятных воспоминаний о сегодняшнем дне, проведенном с Клодом Бентли. Сначала она и о нем не хотела думать, но оказалось, что это невозможно. Клод проник в ее мысли помимо желания.

Флоренс не могла побороть своего влечения. Клод действовал на нее, как бокал крепкого вина. Рано или поздно – она уже не сомневалась – их платоническая дружба обречена переродиться в нечто большее, и никто из них не в силах предотвратить это. Оставалось надеяться, что все случится не слишком быстро. Ей нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли, подготовиться, продумать свое поведение. Сейчас она категорически не готова к новым чувственным отношениям и может позволить себе разве что легкий флирт.

На другое утро за завтраком Морин заброса ла ее вопросами о вчерашнем свидании с Клодом, и Флоренс едва не вышла из себя.

– Когда он снова пригласит тебя куда-нибудь? – любопытствовала тетя.

– Понятия не имею, – отвечала Флоренс сухо. – Мы планов не строили.

– Я уверена, что он позвонит, и очень скоро, – многозначительно сказала Морин, и тут же зазвонил телефон. Морин расцвела улыбкой.

– Ну что я говорила!

У Флоренс учащенно забилось сердце. Внешне она могла оставаться равнодушной сколько угодно, но внутри… Только звонил вовсе не Клод.

Это моя старинная школьная подруга, – объявила Морин, повесив трубку. – Ее дочка собралась путешествовать пешком по Зеландии, и она спрашивает, не могу ли я приютить ее на несколько дней. Конечно, я сказала, что смогу. Я люблю, когда у меня в доме много молодежи. Как я жалею, что у нас с Уолтером не было детей.

– А почему? – не удержалась от вопроса Флоренс.

Морин печально пожала плечами.

– Уолтер был бесплоден. Некоторое время мы подумывали о том, чтобы взять на воспитание ребенка, но, видимо, это было не совсем то, чего мы в действительности хотели. Нам представлялось, что мы будем вместе всегда, и этого казалось достаточно.

– Извините, тетя Мо.

– Не извиняйся. Я счастлива, по-своему. Но не повторяй моей ошибки, дорогая, заполни свой дом детишками.

– Как только найду для них подходящего отца, – сказала Флоренс, вяло улыбаясь.

– Возможно, ты уже нашла его.

Флоренс ничего не ответила, даже не удостоила тетю взглядом. Еще слишком рано делать такие предположения. Но когда через некоторое время Клод действительно позвонил, она не смогла подавить радостного волнения. В голову ей полезли самые безрассудные мысли.

– Вы слушаете меня, Флоренс? – спросил Клод.

– Да… Нет. Что вы сказали?

– Я позвонил не вовремя?

– Нет, все в порядке.

– Итак, что скажете?

– Флоренс понятия не имела, о чем идет речь. Сняв трубку, она некоторое время была занята исключительно тем, что следила за жаркими волнами, набегавшими на ее тело в такт звукам его хрипловатого голоса. Она с тем же успехом могла бы вникать в содержание его слов, если бы на ней горело платье.

– Так вы согласны поужинать со мной сегодня? – повторил свое предложение Клод.

– Вам не обязательно приглашать меня так часто, – ответила она поспешно, быть может чересчур поспешно. – Я уверена, что у вас достаточно и более важных дел.

– Я приглашаю вас вместе с Морин.

– А-а… – Он полагает, что с тетей она будет считать себя в большей безопасности. Или это ему нужен третий лишний? Чтобы защититься от собственных, не поддающихся контролю чувств. – Я не сразу поняла, о чем идет речь, – сказала она. – Сейчас спрошу у тети Мо.

Ответ тети был, разумеется, предрешен.

– Захватите с собой купальники. Мне разрешено пользоваться бассейном.

Дом отделялся от шоссе высокой стеной с железными воротами, и Флоренс не видела другого пути к лодочному сараю, как только через них. Не успели они подъехать, как ворота открылись и появился Клод. Сердце Флоренс привычно дрогнуло. Он был одет в одни только белые шорты, и вид его длинных загорелых ног и мускулистой груди с завитками темных полос сразил ее наповал.

Клод быстро поздоровался с Морин и повернулся к Флоренс.

– Добро пожаловать. Очень рад снова вас увидеть, – сказал он так, словно с их последней встречи прошло уже несколько дней, а не двадцать четыре часа.

Флоренс повернулась к Морин, чтобы оторвать от него глаза прежде, чем они выскочат из орбит. Слава Богу, что сегодня она не останется с ним наедине! Но тут Морин ахнула и прижала ладонь к губам.

– Что случилось? – с тревогой спросила Флоренс. Я только что вспомнила, что была приглашена сегодня в другое место. О Боже!

– Но уже поздно, – заметила Флоренс. – Вы можете позвонить, извиниться и…

– Никак нельзя, – перебила ее тетя. – Это крайне важно… и лучше поздно, чем никогда. Как только я могла забыть! Клод, милый, надеюсь, вы простите меня?

Флоренс перевела взгляд с Морин на Клода. Может быть, они сговорились заранее? Но на лице Клода застыло искреннее удивление, которое однако быстро сменилось удовольствием. Как только Морин уехала, он сказал:

– Вечер будет еще более приятным, чем я ожидал.

Флоренс вскинула брови.

– Вы знали, что Морин в последнюю минуту сбежит?

– Конечно нет, – запротестовал он. – Но не могу сказать, что очень жалею о ее уходе.

И хищный взгляд потемневших дымчатых глаз скользнул по ней, начиная с покрытых бронзовым лаком ноготков на ногах и вверх по розовому платью… На миг задержался на груди и наконец остановился на лице, обрамленном белокурыми волосами. Их глаза встретились.

– Я останусь при одном условии, – сказала она, прилагая колоссальное усилие, чтобы выдержать его взгляд.

– Если я не дам волю рукам, – отгадал он, тяжело вздыхая. – Да, я помню правила. Давайте спустимся вниз и чего-нибудь выпьем для начала.

Они обогнули внушительных размеров дом, окруженный бескрайним ухоженным садом, уступами спускавшимся к воде. Вокруг не было видно ни души.

Зачем только люди покупают такие огромные поместья и не используют всех его возможностей? Этого Флоренс никогда не могла понять. Она заметила теннисные корты, площадку для гольфа, бассейн олимпийских размеров, который выглядел весьма соблазнительно. К нему-то Клод и направился.

На затененной кремовой парусиной террасе стоял столик с тремя стульями, а на нем красовались три бокала из синего стекла, и это доказывало по крайней мере, что уход Морин явился и для него неожиданностью.

– У меня здесь охлаждается вино, – сообщил Клод. – Хотите, выпьем сейчас, а можно после купания.

Клод все еще не мог поверить в свою удачу – они с Флоренс будут ужинать наедине! Сам он не смог бы устроить все лучшим образом. Ему сразу пришло в голову, что Морин разыграла этот спектакль нарочно. Что же, большое ей спасибо.

Когда Флоренс вчера отпрянула от него и стремглав бросилась в дом, словно он собрался укусить ее, Клод просто остолбенел. Она не могла яснее заявить о своих чувствах! Но это не помешало ему сделать новую попытку. Он пригласил ее снова, и она приняла приглашение. Возможно, дело обстоит не так плохо, как кажется.

– Думаю, лучше после, – решила Флоренс.

– Тогда поплаваем. Раздевалка тут рядом. – Он указал на невысокое белое строение. Наконец он увидит ее без платья, Они станут резвиться в воде и, возможно, их тела невзначай соприкоснутся. Он безумно хотел эту женщину. Ни одну другую он не желал с такой страстью.

– Я уже в купальнике, – сказала Флоренс и принялась расстегивать пуговицы неловкими от смущения пальцами. Обычно женщины не робели перед ним. Как правило, они даже порывались продемонстрировать свои прелести, и стыдливость Флоренс привела Клода в восторг. Как ему хотелось помочь ей справиться с этими пуговицами! Он расстегивал бы их очень медленно, смакуя жадными глазами каждый вновь открывавшийся дюйм ее тела…

Клод не сознавал, что не отрываясь глядит на Флоренс полным страсти взглядом, до тех пор пока она с досадливым возгласом не повернулась к нему спиной. Черт! Не очень-то успешно он завоевывает ее доверие.

Выругав себя за глупость, Клод повернулся, аккуратно, почти без брызг, прыгнул в бассейн и стремительно поплыл прочь от искусительницы, перевернувшей вверх дном его жизнь. Потом набрал в легкие воздуха и проплыл под водой до самого конца бассейна. Вынырнув, он поискал взглядом Флоренс и, не найдя ее, на миг испугался, что она снова убежала от него. Внезапно она вынырнула на поверхность в нескольких ярдах от него и смахнула упавшие на глаза мокрые волосы. Выглядела она потрясающе. Засмеявшись, Флоренс сказала:

– Давайте поплывем наперегонки. Обрадованный, что она забыла о своем недовольстве, он кивнул.

– Хотите фору?

– Нет, конечно. – В прелестных голубых глазах загорелся вызов. – Если я приду первая, пусть это будет честно.

Клод и подумать не мог, что Флоренс способна выиграть. Но он явно недооценил ее. Она плыла стремительно, рассекая воду мощными движениями. Клод был просто поражен. Флоренс правда не победила, но отстала от него на какие-то две-три секунды.

– Вы молодец, – сказал он, с восторгом глядя на нее, когда они, встав у бортика, переводили дыхание.

– Я защищала честь школы в этом виде спорта.

– Вам следовало сделать плавание своей профессией. Вы могли бы защищать честь страны.

Флоренс покачала головой.

– Вот о чем никогда не мечтала.

– А о чем вы мечтали?

Только что Флоренс была расслабленной, веселой, радовалась воде, его обществу, но в одно мгновение все изменилось. Она отвернулась от него и пробормотала нехотя:

– Ни о чем.

И, оттолкнувшись ногами, поплыла в противоположный конец бассейна. Что он сказал такого обидного? Может быть, кто-то или что-то помешало сбыться ее мечте, какая бы она ни была?

Клод дал ей возможность немного поплавать в одиночестве и постоял, любуясь ее быстрыми изящными движениями и мечтая о том, чтобы она доверилась ему, впустила его в свою жизнь. Как его бесила эта стена между ними! Едва только, как ему казалось, Клод достигал ее вершины, как Флоренс сбрасывала его вниз. Он твердо решил завоевать эту женщину, чего бы ему это ни стоило – но, похоже, битва предстояла долгая и тяжелая.

Несколько минут спустя он присоединился к ней и заскользил рядом. Она не отстранилась. Они принялись резвиться как дельфины, нырять, переворачиваться, кувыркаться, и ни разу он не позволил себе коснуться ее.

Эта игра взволновала его, разожгла чувственность, но он вовсе не был уверен, что Флоренс испытывает то же самое, хотя глаза ее разгорелись, она восторженно хохотала и выглядела такой привлекательной, что ему хотелось схватить ее в объятия и осыпать поцелуями прямо здесь, в бассейне. Когда она повернулась и поплыла к бортику, он испытал острое разочарование.

– Я устала. – В подтверждение своих слов она всплеснула в воде отяжелевшими руками. – Должно быть, я утратила форму.

Или испугалась? Эти игры в воде очень напоминали любовные, и чем дольше они плавали и плескались, тем большее возбуждение овладевало ею. Разумеется, она ни в чем подобном не созналась бы, но ее выдавало дыхание – неоправданно тяжелое и частое даже для таких активных упражнений. Кроме того, Клоду показалось, что в ее сказочных голубых глазах блеснуло что-то весьма похожее на желание…

– Здесь можно где-нибудь принять душ? – спросила она, когда Клод следом за ней выбрался из бассейна.

Он обратил внимание, что она избегает встречаться с ним взглядом. Скрывая разочарование, Клод заставил себя улыбнуться.

– Пойдемте, я покажу вам.

Какое у нее безумно красивое тело – нежно-кремовое, стройное, но ничуть не худощавое, округлое во всех положенных местах. Купальник на ней был лазурно-голубой, под цвет глаз, высоко открывавший бедра, отчего ноги казались еще длиннее, с глубоким вырезом на соблазнительной груди, от которой ему никак не удавалось оторвать глаза.

Мысли его вновь приняли опасное направление, и он внезапно испугался, что не сумеет удержаться в рамках приличий.

Раздевалка и особенно душевые, отделанные зелено-голубым кафелем, произвели на Флоренс самое приятное впечатление. Всего их было четыре, и когда она принимала душ, то слышала, как Клод тоже пустил воду где-то рядом. Флоренс невольно представила его обнаженным, и ей вдруг захотелось проскользнуть в его кабинку и провести руками по мускулистому телу, прикасаться, ощущать, исследовать. И чтобы он тоже прикасался к ней…

От этой мысли у нее пересохло во рту. Она запрокинула голову, зажмурилась и подставила разгоревшееся лицо и грудь под прохладную воду. А впереди еще целый вечер! Флоренс выключила душ, схватила полотенце и плотно завернулась в него, словно таким образом могла приглушить чувственный зуд, терзавший тело.

Когда Клод вышел из душа, она уже успела одеться и ждала его, стоя у края бассейна. Начинало смеркаться, и над бассейном и вокруг него загорелось множество разноцветных фонариков. Их приглушенный свет придал всему месту совершенно сказочный вид. Было так красиво, что Флоренс захотелось остаться здесь навсегда.

Несмотря на то что Клод двигался почти бесшумно, Флоренс почувствовала, как он приблизился и остановился сзади. Она замерла, ожидая, что сейчас он положит ей руки на талию, но… этого не случилось.

– Пойдемте взглянем, как обстоят дела с ужином, – предложил он. – Вы проголодались?

Ничто в его голосе не позволяло предположить, что он думает о чем-то непристойном. Хотя в воде, когда они плескались бок о бок, Флоренс была уверена, что он возбужден не меньше, чем она. Если так, он хорошо владеет собой, за что она должна быть ему благодарна. Вот бы и ей такое железное самообладание!

Флоренс повернулась, чтобы последовать за ним, и у нее перехватило дыхание. Его тело прикрывало только обернутое вокруг бедер махровое полотенце! Флоренс облизала губы и отвела взгляд. Ее сердце пропустило один удар.

– Вам позволяют постоянно пользоваться бассейном? – Ее голос неожиданно сорвался, и Флоренс взмолилась про себя, чтобы он не начал спрашивать ее, что случилось.

– Да, в любое время, – подтвердил он. Как далеко может зайти сегодня его везение? Спускаясь за Клодом по крутым каменным ступеням к лодочному сараю, Флоренс не отрывала от него глаз. Фонарики освещали им путь, четче высвечивая его мощные мускулы, подчеркивали их фантастическую форму, отчего он выглядел еще привлекательнее – если только это было возможно. Она проглотила подступивший к горлу комок, снова и снова спрашивая себя, подобает ли отказывать своему телу в его естественных желаниях.

Как жаль, что у тети Мо нет бассейна. – Интересно, чувствует ли он ее взгляд, буравящий ему спину? Догадывается о пытке, которой ее подвергает?

– Вы можете пользоваться этим, – сказал он небрежно.

Снова оказаться в воде вместе с ним! Какое захватывающее предложение. Вслух она сказала:

– Это слишком далеко. И я не посмею купаться в ваше отсутствие. Представьте только, что вернется хозяин и обнаружит в своем бассейне постороннюю женщину.

Клод покосился на нее через плечо и усмехнулся.

– Я уверен, что он обрадуется.

Во всем были виноваты его дымчатые глаза. Они встретились с ее глазами ровно на секунду, но этого оказалось достаточно, чтобы у Флоренс подогнулись колени. И то ли она споткнулась, то ли оступилась, но внезапно почувствовала, как падает вперед.

Ее испуганный возглас заставил Клода моментально повернуться. Он протянул руки, чтобы удержать ее, но она падала так стремительно, что сбила и его с ног. Они пролетели вниз несколько ступенек, ударились о боковую стену и растянулись на земле.

– Вы в порядке? – спросил он, все еще не разжимая рук, которыми пытался защитить ее во время падения.

Некоторое время никто из них не осмеливался пошевелиться.

– Надеюсь…

– Что случилось?

– Я не знаю.

– Мне приходилось падать вместе с женщинами, но так чувствительно – ни разу, – неловко пошутилон.

Флоренс фыркнула и попыталась встать, не обращая внимания на боль в правой руке.

– Осторожнее, – предостерег он. – Дайте я помогу. Даже если все кости целы, встряска все равно была приличной.

С его помощью она поднялась на ноги. Каким-то чудом его полотенце удержалось на месте! Она хотела отстраниться, но тут руку ей пронзила острая боль, и Флоренс вскрикнула.

– Что с вами? – озабоченно спросил Клод.

– Что-то с рукой. Болит страшно.

– Позвольте, я взгляну. Нет, сначала лучше зайти в дом. Вы идти можете? Нигде больше не болит?

– Нет. – Она обхватила поврежденную руку здоровой, а Клод обнял ее за талию, чтобы она чего доброго не упала снова. Его прикосновение доставило ей несказанное удовольствие. Еще ей необыкновенно понравился исходящий от него запах свежести, Ни от одного знакомого ей мужчины не пахло так хорошо. Ради этого момента стоило и пострадать.

Он толчком ноги распахнул дверь сарая, и ее ноздри затрепетали от вкусных ароматов. Только сейчас она поняла, что очень проголодалась. Клод усадил ее на кушетку.

– А теперь посмотрим. – Он присел рядом на корточки и быстро и осторожно ощупал больную руку.

– Вы в этом что-то понимаете? – спросила она, хотя на самом деле ей было все равно. Сейчас она не возражала бы, чтобы он ощупал ее всю, с головы до ног.

– Понимаю, – кивнул он. – И ничем не могу вас порадовать. Кажется, это перелом. Надо сделать рентген.

– Пустяки! – воскликнула Флоренс, и все волнующие мысли вылетели у нее из головы. – Просто сильный ушиб. Я и бедром довольно сильно ударилась, только его я осматривать не дам.

Он усмехнулся, оценив ее юмор, но дымчатые глаза остались серьезными.

– Выбирайте: я отвезу вас в больницу или приглашу врача сюда. Но рентгена все равно не избежать, так что лучше не спорьте.

– Вы хлопочете, как наседка. И совершенно напрасно.

– Не думаю.

– Да с чего вы взяли, что это так серьезно? – спросила она колко, раздосадованная его повелительным обращением.

– Я окончил курсы по оказанию первой помощи. Это просто необходимо, когда имеешь дело с лодками. Поверьте, Флоренс, я вовсе не страдаю паранойей.

5

Рентген подтвердил наличие трещины в кости запястья и разрыв связки, и когда на руку наконец наложили гипс, было уже поздно возвращаться в жилище Клода. Вместо этого он отвез Флоренс домой.

Морин еще не вернулась. Клод усадил пострадавшую в кресло на террасе, а сам занялся приготовлением омлета с сыром и грибами, простого блюда, с которым Флоренс могла справиться одной рукой. Они съели его с французской булкой и сочными сладкими помидорами, взятыми из теплицы тети Мо. Ароматические свечи удерживали на расстоянии насекомых, и только пульсировавшая в руке боль омрачала удовольствие, которое Флоренс получала от этого вечера в обществе Клода.

В течение нескольких часов, проведенных в больнице, он вел себя, как настоящий друг, которым обещал для нее стать. Он не допустил ни единого двусмысленного слова или взгляда, способного вызвать неловкость. Флоренс даже была несколько разочарована.

– Не совсем такой ужин, как я задумал, – с сокрушенной улыбкой вздохнул он, доливая ей вина.

– Но все равно удивительно вкусный, подумала Флоренс.

– Мне жаль, что я испортила вечер и причинила вам столько хлопот.

– Даже не думайте об этом, – нахмурился он. – Большая часть приготовленного мной прекрасно выдержит сутки в холодильнике. А завтра вы должны приехать и помочь мне справиться с едой.

– Если только для этого не потребуются нож и вилка, – быстро ответила Флоренс. Клод лукаво усмехнулся.

– Я порежу все на маленькие кусочки, буду кормить вас с ложечки и тонуть в ваших прекрасных глазах. – Он кивнул, представив, как проделывает это. – Да, – выговорил он хрипло. – Вот было бы славно!

Зрачки его устремленных на нее глаз расширились, и у Флоренс застучало сердце. Он любую ситуацию способен обернуть себе на пользу.

Зазвонил телефон, она попросила его снять трубку, а сама принялась размышлять, к чему могут привести их с Клодом отношения. В одном Флоренс была уверена – притворяться равнодушной она больше не в состоянии. С первой же минуты между ними проскочила искра влечения, она благоразумно попыталась игнорировать этот факт, но влечение росло, и Флоренс боялась, что оно вырастет настолько, что они оба окажутся перед ним бессильны.

Звонила Морин.

Флоренс вопросительно взглянула на Клода. До чего он красив, как неотразимо привлекателен! Перед тем как ехать в больницу, он сменил свое полотенце на черные легкие брюки и черную водолазку, эта одежда необыкновенно шла ему, в ней он выглядел одновременно и домашним, и загадочным, и еще более привлекательным.

– Она сегодня не приедет ночевать. Флоренс даже приоткрыла рот от удивления.

– Почему?

– Какие-то неотложные дела, которые перенесли на утро.

Флоренс нахмурилась.

– Какие еще дела?

Что за спектакль разыгрывает тетя Мо?

– Понятия не имею, – ответил Клод с недоумением. – Когда я рассказал ей о вашей руке, она очень обрадовалась, что я здесь с вами. Она попросила меня остаться на ночь.

Флоренс испытала мгновенный приступ панического страха. Клод здесь, в одном с ней доме, спящий в соседней комнате! Даже думать об этом невыносимо. Или это вовсе не страх, а предвкушение промчалось по жилкам, как сорвавшийся с тормозов товарный поезд?

– Это вы предложили или она? – поинтересовалась Флоренс и с досадой услышала, как ее голос дрогнул.

Он неопределенно пожал плечами, но его улыбка сразу открыла ей всю правду.

– Разве не все равно?

– Мне ваша помощь не нужна, – решительно заявила Флоренс. – Я прекрасно справлюсь сама.

– Конечно, не нужна, – подтвердил он с пугающим спокойствием. – Но сделайте мне одолжение на этот раз.

– Мне не хочется делать вам никакого одолжения.

Она чувствовала себя пойманной в ловушку. Ею явно манипулировали, и Флоренс это решительно не нравилось. Она просто не сомневалась, что тетя специально не приехала ночевать. Наверное, она позвонила предупредить, что поздно вернется, а когда Клод снял трубку и рассказал о том, что случилось, она решила не упускать такой шикарный шанс.

– А жаль, – сказал он неприятным голосом. – Потому что я все равно останусь, желаете вы того или нет.

Дружеская атмосфера рассеялась как дым, и снова по ее вине. Но почему они хотят распоряжаться ее жизнью? Почему ей не позволено самой решать за себя?

Омлет она доедала в оскорбленном молчании, чувствуя, как Клод наблюдает за ней, размышляет, вынашивает планы… Он и тетя Мо только этим и занимаются. Конечно, никто не виноват в том, что Флоренс повредила руку, но они быстренько смекнули, какую из этого можно извлечь пользу.

Когда Клод взялся собирать тарелки, Флоренс все еще продолжала дуться.

– Сейчас загружу все это в посудомоечную машину. Что я могу для вас сделать? Еще вина? Может, хотите кофе?

Флоренс покачала головой.

– Ничего не надо, спасибо. Больше всего я хочу, чтобы вы оставили меня в покое, но думаю, просить об этом бесполезно.

– Абсолютно бесполезно, – подтвердил он. Я понадоблюсь вам, Флоренс, осознаете вы это сейчас или нет. Я вернусь через минуту.

Флоренс откинула голову на спинку стула и закрыла глаза. Кажется, ей не оставалось ничего другого, как только смириться. Самое худшее, что может произойти, – если Клод вздумает воспользоваться ситуацией. Но до сих пор он не позволял себе этого, так откуда она взяла, что он позволит на этот раз? Нет, Клод не сделает ничего вопреки ее желанию. По-настоящему Флоренс боялась только себя.

– Дело сделано. – Клод опустился на соседний стул. – У вас очень усталый вид, Флоренс может, вам лучше лечь?

– Я и в самом деле устала. Сначала бассейн, затем несколько часов в больнице, – согласилась она. – Это сказывается.

– Вот и я, честно говоря, устал, – признался он. – Думаю, нам обоим пора на покой. И не удивительно, ведь скоро полночь.

Он встал и протянул ей руку.

– Я сама справлюсь, – пробормотала Флоренс, вновь испытав приступ страха.

– Не сомневаюсь, – обезоруживающе улыбнулся он. – Но мне так нравится быть джентльменом.

Что она могла на это возразить? В его словах не было скрытого намека. Отказываться было бы глупо. Она протянула здоровую руку, и он помог ей встать. Потом проверил, закрыты ли окна и двери, и они вместе двинулись по узкому коридору.

Морин занимала большую спальню в самом его конце, в двух других спальнях ванная была общая. Флоренс остановилась у второй двери.

– Моя комната здесь. Спокойной ночи, Клод, и спасибо за заботу.,

Его взгляд ясно говорил, что ему совсем не хочется с ней расставаться.

– Я прекрасно справлюсь, – нетерпеливо произнесла она.

– Вы уверены?

Он наклонился и легонько чмокнул ее в губы. Поцелуй был чисто дружеским, но в мгновение ока все тело Флоренс охватил огонь. Она сглотнула слюну и попыталась сделать вид, что на нее это нисколько не подействовало. Но поспешность, с которой она ретировалась в свою спальню, не могла не вызвать в нем подозрений.

Ну и пусть! Он не должен был этого делать, особенно когда они одни в доме. С пылающими щеками Флоренс некоторое время стояла неподвижно, дожидаясь, когда затихнут его шаги, и только тогда перевела дыхание.

Но она и представить не могла, до чего трудно обходиться одной рукой. Гипс закрывал кисть до самых кончиков пальцев, и толку от них не было никакого. Надо же, чтобы пострадала именно правая рука! Она кое-как собрала туалетные принадлежности, прислушалась, не занял ли Клод ванную, перебежала коридор, словно вспугнутая кошка, и крепко заперла за собой дверь.

Чтобы сходить в туалет и почистить, зубы, ей понадобилась целая вечность. Любой пустяк превратился в нешуточную проблему. Вернувшись в спальню, она попробовала расстегнуть крошечные пуговицы-бусинки на платье, но сразу убедилась, что дело это безнадежное. А платье было слишком облегающим, чтобы можно было стянуть его через голову, не расстегивая.

И тут, словно почувствовав, что она попала в затруднительную ситуацию, Клод постучал в дверь.

– Как ваши успехи? – спросил он. – Помощь не нужна?

И не успела она ответить, как он толкнул дверь и вошел в комнату.

Желание расстегнуть пуговицы на ее платье преследовало Клода с неотступностью маниакальной идеи. Тот, кто придумал этот фасон с пуговицами сверху донизу, знал, что делал. Он был рассчитан именно на то, чтобы дразнить, мучить мужское воображение. Клод предвидел, что Флоренс будет трудно справиться с платьем, и, похоже, точно рассчитал момент своего появления.

Она сразу догадалась о цели его прихода! Ее испуганное выражение сказало ему, что меньше всего она желает его помощи в этом деле. Со стороны можно было подумать, что он специально задался целью пугать ее. Клоду было крайне досадно, что она может подозревать его в каком-то умысле, но он ничем не проявил своей досады и деликатно улыбнулся.

– Вы позволите? Она нервно отступила назад, и какое-то мгновение Клод готовился услышать категорический отказ. Но Флоренс, которой вовсе не хотелось ложиться спать в платье, неуверенно улыбнулась в ответ.

– Я никогда не сознавала, насколько человеку важно иметь именно две руки. Я чувствую себя полным инвалидом.

– Но к вашим услугам я, о прекрасная дама! – ответил он с шутливым поклоном.

– На все шесть недель, днем и ночью? – усмехнулась она.

– Если таково ваше желание, я немедленно пересмотрю свой рабочий график и…

– Не глупите, – отрезала она. – Мне поможет тетя Мо. – Очень жаль, что сейчас ее нет.

– Вы мне по-прежнему не доверяете, – констатировал Клод как можно беспечнее, но сердце его наполнилось унынием. Он не привык, чтобы его держали на расстоянии, а сейчас это было особенно больно. Ведь он уже любил ее всем сердцем!

Любил! Клод даже покачнулся от неожиданности. Как только подобная мысль могла прийти ему в голову? Разве он любит ее? Неужели это правда? Он думает о ней большую часть времени, это факт. Он безумно хочет обладать ею, хочет проводить как можно больше времени вместе. Но любовь?

Может быть, эта иллюзия родилась оттого, что Флоренс не похожа на других женщин. Ни одна из его прежних подружек не пыталась скрыть своего интереса. Флоренс была другая. Временами она страшно разочаровывала его, и все же что-то заставляло его продолжать добиваться ее. Может быть, это «что-то» и есть любовь? Неужели она настигла его неожиданно для него самого?

– Я доверяю вам, Клод, – услышал он слова Флоренс словно издалека. – Просто мне неловко, что приходится просить вас о таком одолжении.

– Представьте, что я ваш брат. Она коротко рассмеялась.

– Вот уж чего не могу представить, так это кого-то из моих братьев на вашем месте. Их бы это страшно смутило. Хорошо, помогайте.

Клоду потребовалось все его самообладание, чтобы не притянуть ее к себе. Она была прелестна, женственна, очаровательна во всех отношениях…

Пуговицы были очень мелкими, петельки узкими, а его крупные пальцы непривычными для такой кропотливой работы. Близость Флоренс только затрудняла дело. Когда верхняя пуговица была расстегнута, и взору Клода предстали округлости нежной груди и белое кружево лифчика, он едва устоял на ногах. На миг им овладело искушение одним движением сорвать с Флоренс платье и упиться зрелищем ее прелестей. Клод собрал в кулак волю и ничем не выдал себя. Но когда он расстегнул достаточно пуговиц, чтобы платье можно было снять, самообладание почти изменило ему…

Он услышал, как она сказала:

– Спасибо, Клод.

Ему показалось, что голос Флоренс задрожал. Она схватила платье, чтобы не дать ему упасть на пол, а он не смел поднять на нее глаза, чтобы она не увидела горевшее в них сумасшедшее желание. Оно овладело им всецело, и с этой секунды он больше уже не мог за себя поручиться. Его пальцы сами собой коснулись ее груди. Он не мог оторвать взгляда от этих божественных полусфер. У него пересохло во рту, сердце билось тяжело и гулко, он чувствовал себя подростком, переживающим свой первый любовный опыт. Его сковывала неловкость, неуверенность, боязнь показаться смешным. Но она не оттолкнула его! Тогда Клод смело обхватил ее грудь ладонями, и из его горла вырвался хриплый стон, напоминавший крик раненого животного. А когда он услышал, что Флоренс судорожно вздохнула, он наконец посмотрел на нее и прочел в ее глазах такое же ненасытное желание.

Она не пыталась оттолкнуть его. И, кажется, даже немного подалась вперед. Кровь ударила ему в голову. Он ничего больше не мог с собой поделать… Быстрым движением Клод расстегнул на ней лифчик и пару секунд упивался ее наготой. Ее упругая грудь с розовыми сосками была до безумия прекрасной, совершенной, соблазнительной и манящей. Даже не дав себе труд подумать – а не переходит ли он границы благопристойности и не положит ли своими действиями конец их отношениям, он наклонился и припал к ее груди жадными губами.

Это было все равно что отведать божественный нектар. Вкус ее кожи напоминал экзотический плод. Он не был готов к этому мигу, ни одна из женщин не возбуждала его до такой степени – наверное, потому, что он ни разу еще не любил по-настоящему.

– Ты такая красивая, Флоренс, – пробормотал он глухо. – Как мне повезло, что я тебя встретил…

Она в ответ снова вздохнула. Приободренный, он осторожно сжал ее нежную кожу губами, и она затрепетала от удовольствия. Он снова заглянул ей в глаза. Их цвет сделался темно-синим, как море в штормовую погоду. Она запрокинула голову назад, приоткрыла губы. С новым мучительным стоном он принялся покрывать их легкими как перышко поцелуями, постепенно овладевая ее ртом безраздельно.

Когда она неуверенно и осторожно начала отвечать на его поцелуи, он успел подумать – отдает ли она себе отчет в том, что делает, понимает ли, как близок он к тому, чтобы утраить над собой власть?

Он давно хотел поцеловать ее, но все боялся получить отпор, а теперь она сама призывала его. И он всласть исследовал ее губы, смаковал и наслаждался, но подсознательно понимал, что не должен слишком увлекаться, а то потеряет все. Следовало быть очень, очень чутким. И Флоренс словно угадала его мысли и мягко отняла свои губы. Но, к счастью, не тело. Она положила голову ему на плечо и позволила обнять себя, и когда он ощутил ее рядом, мягкую, податливую, ему показалось, что они – две половинки единого целого, наконец отыскавшие друг друга, и именно этого ощущения ему не хватало всю предыдущую жизнь.

Если бы знать, чувствует ли Флоренс то же самое?

Но Клод понимал, что пора остановиться. Если он станет настаивать на продолжении, он все испортит.

С огромной неохотой он освободил ее, уронил руки вдоль тела и отступил на шаг.

– Теперь вы справитесь сами? – с трудом выговорил он голосом, все еще глухим от пережитых эмоций.

Флоренс кивнула. Платье уже давно лежало на полу, и ее наготу прикрывали только узкие белые трусики. Но она не спешила укрыть от него свое тело и стояла, выпрямившись во весь рост, даже слегка подавшись вперед. Клод с большим трудом сумел отвести от нее взгляд. Ведь она и так позволила ему перейти установленные прежде границы, ну а дальше он не смел следовать, не дождавшись поощрения.

– Тогда желаю спокойной ночи. Вы знаете, где меня найти в случае надобности. Просто постучите в стенку.

– Хорошо, – ровно произнесла она. Как ни трудно было не дать глазам уклониться от пути истинного, дойти до двери и не обернуться оказалось еще труднее. Но открыв ее, он все-таки обернулся, это вышло непроизвольно, он просто не смог ничего поделать. Флоренс продолжала стоять на прежнем месте.

– С вами все в порядке? – спросил он тревожно, испугавшись вдруг, что она оцепенела от потрясения, что его поцелуи морально травмировали ее.

Флоренс несколько раз кивнула, словно торопя его уйти. Она как бы говорила – дайте мне возможность разобраться в себе, примириться с тем, что я сделала.

Он бесшумно закрыл за собой дверь и несколько мгновений молча постоял, собираясь с мыслями и прислушиваясь. Он был уверен, что Флоренс справится одна, и все равно хотел быть рядом. Подростком он как-то играл в футбол и сломал руку и помнил, какие это доставляло неудобства.

Наконец он услышал тихие звуки – она ходила, готовилась ко сну, натягивала через голову ночную рубашку на свое роскошное тело. При одном только воспоминании о ее волшебных округлостях его пульс пустился вскачь… Сердито тряхнув головой, он отошел от ее комнаты и толкнул дверь в гостевую спальню.

Флоренс проснулась посреди ночи и рывком села на постели. Что это за грохот? Вот опять! Кто-то ломится в дом? Она пронзительно вскрикнула, и через считанные секунды Клод распахнул ее дверь, вбежал в комнату и щелкнул выключателем.

– Что случилось?

– Я слышала, как где-то хлопнула дверь или оконная рама, а потом разбилось стекло…

Теперь, при зажженном свете это звучало жалким лепетом. Если бы кто-то и проник в дом, она спугнула его своим криком. Но услышанное ей не померещилось, и Флоренс была рада, что с ней Клод. Пускай и одетый всего лишь в короткие серые трусы. Не стоило и упоминать о том, как подействовал на нее вид его мускулистого тела.

Клод рассмеялся.

– Это не взломщики, а всего лишь я. Мне не спалось, я долго сидел на террасе со стаканом виски. Вы слышали, как я вошел в дом. Сквозняком дверь распахнуло настежь, я рванулся, чтобы не дать ей хлопнуть и разбудить вас, и нечаянно выпустил стакан.

Флоренс почувствовала себя глупо. Заметив ее гримаску, Клод быстро добавил:

– Но вы, конечно, этого не знали. А мне следовало быть попроворнее. Достанется мне от Морин за разбитый стакан.

Морин не станет ругать Клода, подумала Флоренс. Ведь он – ее любимчик и будет любим еще сильнее, если сможет добиться расположения Флоренс. А судя по тому, как она отвечала на его поцелуи, такая вероятность теперь куда более – реальна, чем еще сутки назад.

После того как он ушел, Флоренс долго не могла заснуть. Мало было сказать, что она испытывала замешательство. Куда девались ее благие намерения? Почему она позволила ему эти интимные ласки?

Ответ был прост. Она хотела этого. Как только Клод начал расстегивать на ней платье, ей представилось, что дальше он делает как раз то, что он и сделал. Она даже вообразила, как он овладевает ею, и если бы он воспользовался ситуацией, она бы не подумала остановить его.

Она не влюблена в него, но он крайне привлекательный мужчина, и, удерживая его на расстоянии, она просто действует себе назло. Его прикосновения и поцелуи взволновали ее до глубины души и сейчас, лежа в кровати, она страстно жаждала продолжения.

– Вы сердитесь на меня, Флоренс? Все еще не можете успокоиться?

Он слегка нахмурился.

Да, не могу. Но не из-за этого ночного шума, а потому, что ты затронул мои глубинные инстинкты. Я хочу лечь с тобой в постель. Хочу принадлежать тебе. Хочу ласкать твое тело, как ты ласкал мое. Но вслух она сказала:

– Вы разбудили меня, и я не досмотрела сон. Я шла по берегу бушующего океана. Берег был пустынный, я шла и слушала шум прибоя. Потом я поняла, что слышу еще какой-то звук, похожий на тяжелые шаги по песку. Мне почудилось, что кто-то идет за мной, и я обернулась. Но нет, это стучало мое сердце, и так громко, что я испугалась. А потом я услышала, как разбилось стекло… а дальше вы знаете.

Клод поморщился и виновато сказал: – Это вы, наверное, слышали, как я ходил взад-вперед по веранде. Я старался не шуметь, но ночью все звуки кажутся особенно громкими.

Неужели он не мог заснуть из-за нее? И он тоже хотел продолжения? Они оба лежали каждый в своей постели и мечтали, чтобы все было иначе, тела их тосковали, мысли разбегались в разные стороны. Но она все-таки заснула, а Клод провел часть ночи, меряя веранду шагами. Флоренс представляла, что такое бессонница. Если бы только она знала, что Клоду не спится, она предложила бы ему посидеть и поболтать с ней. В одиночестве ночные часы тянутся невыносимо долго.

– А сейчас вас не клонит ко сну? – спросила она, зная, что сама больше не заснет этой ночью.

– Сна нет ни в одном глазу. Может быть, я приготовлю нам обоим что-нибудь выпить, хотите?

Флоренс кивнула.

– И мне тоже захотелось посидеть на террасе. Они устроились рядышком на подвесном диванчике и принялись болтать обо всем на свете. Рядом с ним Флоренс было хорошо и уютно. Они наблюдали, как небо из чернильно-черно-го становится бледно-серым, а затем голубым, а потом загорается всеми цветами радуги, когда из-за горизонта показалось солнце.

Это было волшебное время суток, особенное, наполненное глубоким смыслом. Флоренс радовалась, что разделяет его с Клодом. Вряд ли она сможет когда-нибудь забыть этот рассвет. Начало нового дня, начало новых, возможно серьезных отношений… Она почувствовала, что и он не остался равнодушным, потому что взял ее за руку и нежно пожал. Она решила, что он собирается сказать что-то, но он молчал. Потом заглянул ей в глаза, и она замерла, ожидая, что он сейчас поцелует ее. Но он и этого не сделал. Наконец он отпустил ее руку, встал и произнес отрывисто и глухо:

– Пойду приму душ.

Чтобы охладить пыл? Значит, и он взволнован, как она.

– Я бы тоже приняла душ, – сказала Флоренс, – вот только мне нельзя мочить гипс.

– Ничего, сейчас я что-нибудь придумаю. Сидите здесь.

Он вернулся с длинным узким целлофановым мешочком и эластичным бинтом.

– Как удачно, что Морин никогда ничего не выбрасывает. Идемте, вы будете первой.

Он что, собирается сопровождать ее в душ, присматривать там за ней, а потом помогать одеваться? От этой мысли по ее телу пробежал электрический разряд.

– Я справлюсь сама, – сказала она, когда он повел ее по коридору, с тревогой отметив, что ее голос напоминает хриплое карканье.

– Не сомневаюсь. Но лучше мне на всякий случай быть поблизости. А вас это смущает? – усмехнулся он, прекрасно зная, что за мысли крутятся у нее в голове.

– Вовсе нет.

У себя в спальне она сумела освободиться от ночной рубашки и завернулась в полотенце, хотя и ценой огромных усилий. Может, и впрямь стоило воспользоваться помощью Клода? Он человек порядочный, он не дотронется до нее, если увидит, что ей это неприятно. В глазах Флоренс это было изрядным достоинством. Когда она открыла дверь ванной, он был уже там.

– Готовы надеть защитный чехол? – Мм… да.

Корд принялся натягивать на ее руку пакет и закреплять его бинтом. Флоренс невольно задумалась, как же она будет мыться одной рукой.

– Некоторая помощь вам не помешает? – Он снова прочитал ее мысли. Флоренс медленно кивнула.

– Мы можем принять душ вместе. Обещаю быть хорошим мальчиком.

А она могла пообещать быть хорошей девочкой?

6

– Ау, где вы? Я вернулась.

Бодрый голос Морин долетел до Флоренс и Клода, которые сидели на террасе в тени навеса – утреннее солнце было уже довольно жарким.

– Мы здесь, – отозвался Клод.

Флоренс взглянула на него и испытала глубокое сожаление оттого, что их пребывание наедине подошло к концу. Клод тоже невесело улыбнулся и убрал руку с ее плеча прежде, чем на террасу вошла Морин. Но тетушку нелегко было надуть. Она быстро перевела взгляд с племянницы на Клода, заметила их выразительную мимику и удовлетворенно улыбнулась.

– Извини, что бросила тебя в беде, дорогая. Какое счастье, что Клод оказался здесь. Как твоя рука?

– Спасибо, хорошо. Почти уже не болит. Клод быстро поднялся.

– Садитесь, Морин. Флоренс не терпится услышать, что за неотложные дела вас задержали. Я пойду принесу что-нибудь выпить. Вам кофе или лимонад?

– Лимонад, – хором ответили дамы.

– Ты сейчас похожа на кошку, которая стащила жирный кусок сала, – объявила Морин, как только Клод удалился за пределы слышимости. – Хорошо выспалась сегодня? – Она приподняла брови и весело улыбнулась.

– Если вы хотите знать, спала ли я с Клодом, то ответ будет отрицательным, – парировала Флоренс. – И еще раз прошу – не давайте волю своему воображению, крестная.

– И все равно что-то случилось, – сказала проницательная Морин. – Надо быть слепой, чтобы не заметить перемены в вас обоих. Но не стану допытываться – ваши дела касаются только вас двоих.

– Лучше скажите мне, тетя Мо, вы нарочно остались ночевать в гостях прошлой ночью?

– Зачем мне это понадобилось, детка? – Тетино лицо приняло невинное выражение, даже слишком невинное. – Я же объяснила Клоду, что моя деловая встреча неожиданно затянулась.

– Что за деловая встреча? – напрямик спросила Флоренс.

– Это все по поводу акций, – охотно ответила Морин. – После смерти Уолтера я продала его фирму, но все еще держу в ней часть своих сбережений. И люблю сама за ними присматривать.

Это звучало правдоподобно, но Флоренс все равно не поверила. По крайней мере в то, что тете непременно понадобилось оставаться из-за этого на ночь.

– Наверное, случилось что-то серьезное, раз вы так задержались. И я в первый раз слышу, чтобы деловые свидания назначали поздним вечером. Морин беспечно пожала плечами.

– Вечерами атмосфера бывает более непринужденной. Просто ужин по какой-то причине задержался, из-за неполадок на кухне, кажется. Я решила, что ты ничего не будешь иметь против, особенно когда узнала, что с тобой Клод. Разумеется; я не бросила бы тебя беспомощную в такой ситуации. Но я вспомнила, как Клод однажды помог мне, когда я подвернула лодыжку. Он просто незаменим, если случается что-то непредвиденное.

Флоренс улыбнулась про себя. Морин и не подозревала, до каких пределов простирается незаменимость Клода. Ей он вряд ли помогал вымыться в душе. Флоренс сама не знала, почему разрешила ему это, и получила самое чувственное из всех испытанных в жизни удовольствий.

Они намыливали друг друга по очереди пористой розовой губкой, он дотрагивался до самых потаенных мест ее тела, а она, сначала неуверенно, затем все смелее, дотрагивалась до него. В конце концов, она отдалась ему прямо там, в ванной… Флоренс затрепетала, вспоминая об этом. Ее тело вновь охватили головокружительные, неизведанные ранее ощущения. Она словно то взмывала вверх на гигантских волнах, то стремительно неслась в пучину, и этому, казалось, не предвиделось конца. С Джаспером она не испытывала ничего подобного.

– Вы правы, Клод незаменим, – согласилась Флоренс, усилием воли прерывая воспоминания. – Не знаю, как бы я без него справилась.

Вернулся Клод с лимонадом, и при одном его виде сердце Флоренс учащенно забилось. С нежной и загадочной улыбкой, которая сулила в будушем столько захватывающего, он поставил перед ней бокал. Морин внимательно посмотрела на них, но промолчала, хотя Флоренс и заметила, как тетя одобрительно кивнула.

Когда Клод пожелал им доброго утра и уехал по своим делам, Морин сказала:

– Как я рада, что вы наконец поладили. Я надеялась на это с самого твоего приезда. Никогда еще мне не приходилось видеть настолько влюбленной парочки, как вы с Клодом.

– Влюбленной? – повторила Флоренс. – Это чересчур смелое предположение.

Морин поджала губы и покачала головой.

– Может быть, ты еще этого не понимаешь или не хочешь признаваться даже себе самой. Но поверь мне – со стороны это ясно как Божий день.

Неужели она влюблена в Клода? Морин ушла в дом, чтобы переодеться, а Флоренс снова и снова задавала себе этот вопрос. Что, если тетя права? Или же она испытывает к Клоду Бентли примитивное чувственное влечение? Он красив, забавен и просто фантастический любовник. Он увлек ее к таким высотам страсти, которые прежде и не снились Флоренс. Но любовь? Взаимные обязательства? Неужели она готова зайти так далеко?

Позднее, когда позвонил Джаспер, Флоренс утвердилась в мысли, что необходимо быть очень осторожной. После свадьбы муж переменился разительно, и у нее не было оснований надеяться, что то же самое не произойдет с Клодом. Две ее подруги тоже жаловались, что их мужья невероятно изменились, так что не стоило слишком сближаться с Клодом… пусть он и сказочный любовник.

– Привет, Флоренс, это я, Джаспер.

– Я мешаю твоей работе, – виновато произнесла Флоренс.

– И делаешь это самым очаровательным образом.

– Например, сидеть в больнице – сплошное очарование!

– И сидение в больнице имеет свои положительные моменты. Но ты хорошо знаешь, что речь о другом. Ты не раскаиваешься, не жалеешь?

Флоренс покачала головой и улыбнулась во весь рот, она просто не могла больше сдерживаться.

– А ты?

– В противном случае я не пришел бы, – произнес он тихо и на этот раз поцеловал ее по-настоящему.

Опустившись рядом на диван, он завладел ее губами. Помня о больной руке, он прижал Флоренс к себе очень бережно, и она услышала, что его сердце бьется сильно-и неровно, в унисон с ее собственным. Поцелуй был бесконечно долгим, пьянящим, но в конце концов они вспомнили, что где-то поблизости ходит Морин.

– Я просто не мог обойтись без этого, – пробормотал он, выпуская ее.

– Я тоже, – согласилась Флоренс. Поцелуй вернул ее к жизни, сна больше не было ни в одном глазу. – Ты долго пробудешь?

– Сколько тебе захочется.

– Ты совсем не спал прошлой ночью.

– Меня не тянет спать.

– Вот герой, – засмеялась она. – Зато завтра за работой станешь клевать носом. Думаю, лучше тебе сейчас уйти.

– Сначала дай мне на тебя как следует наглядеться…

Флоренс прерывисто вздохнула.

– Поздно, уже десять часов.

– Мы можем пойти в твою спальню…

– Тебе непременно хочется шокировать тетю.

– Мо?

– Разве ее этим шокируешь? – усмехнулся он. Морин будет в восторге, ей жутко хочется соединить нас.

– Это я знаю.

– Она догадывается о том, что произошло между нами?

– Да.

– Значит, нам не о чем беспокоиться.

И он снова поцеловал ее, и снова Флоренс воспарила в заоблачные выси. Она прильнула к Клоду, давая понять, что успела истосковаться по нему. В комнату вошла Морин, и они не отпрянули стыдливо друг от друга – не было смысла. Но тетины слова мгновенно разрушили волшебство момента.

– Ты сказала Клоду о Джаспере? Флоренс мысленно застонала. Она страшно не хотела разговаривать о бывшем супруге. У них мало времени, ей хотелось просто наслаждаться своими ощущениями, хотелось лечь спать, продолжая чувствовать объятия и поцелуи Клода.

– Ты решила вернуться к нему? – спросил он резко, и в глазах его сверкнул лед.

– Конечно нет, – возмутилась Флоренс. – Мама все перепутала.

– Он сегодня звонил Флоренс. Его подруга обвинила его в изнасиловании, – заявила Морин, которой не терпелось высказаться. – Он хочет, чтобы Флоренс поручилась за него в суде.

– Я велела ему отвязаться, – добавила быстро Флоренс, прежде чем Клод придет к каким – нибудь нежелательным выводам.

Но он заметно успокоился.

– Ты уверена, что больше он тебя не потревожит? Если он позвонит снова, я…

Флоренс покачала головой.

– Я думаю, он усвоил урок.

– А если нет, ему придется ограничиться беседой со мной, – добавила Морин. – Я не допущу, чтобы он терзал Флоренс.

– Ну а если я как раз окажусь здесь, он услышит и мое мнение о собственной персоне, – сказал Клод грозно. – А хочешь, я съезжу в Англию и разберусь с ним на месте?

Флоренс его порыв доставил удовольствие. Но проблема касалась только ее одной.

– Нет необходимости никому из вас вмешиваться. Я и сама с ним справлюсь.

– Но он не имеет права досаждать тебе, – горячо заявил Клод. – Я бы с огромным удовольствием высказал ему это в лицо и подкрепил свои слова действиями, если понадобится.

– Спокойно, Клод, – снова заговорила Морин. – Насилие – не выход. Будем надеяться, что Флоренс права и больше мы о нем не услышим.

Похоже, дело обстояло именно так. Больше звонков от Джаспера не было. Последующие дни Флоренс и Клод проводили вместе все свободное время. Иногда ему даже удавалось убедить ее остаться на ночь в мансарде лодочного сарая.

Это было счастливое время.

Вскоре прибыла и дочь школьной подруги Морин, готовая пешим ходом штурмовать холмы Новой Зеландии. Ширли Честер – полное ее имя было Шарлотта, но оно ей совсем не подходило – оказалась худой и плоскогрудой, как мальчишка. Ее рыжие волосы были коротко острижены, что вовсе не красило девушку. Узкое лицо, узкий нос, узкие губы – если бы не глаза, Ширли выглядела бы совсем дурнушкой. Глаза же, большие, серые, отличались поразительной красотой.

Флоренс сразу вспомнила ее. Ширли училась в той же школе, что и Флоренс, только была на несколько лет младше. Она отличалась необузданным характером, постоянно попадала во всякие переделки и славилась на всю школу своим дурным поведением.

– Как тесен мир, – сказала Ширли, когда Морин представила ее племяннице, и пояснила: – Мы ходили в одну школу.

– Забавно! – воскликнула тетя Мо. – Я и представить не могла, что вы знакомы. Значит, вам будет о чем поговорить.

Флоренс вовсе не горела желанием предаваться задушевным беседам с Ширли, она никогда не питала к ней особой симпатии. Но ради тети приходилось быть вежливой.

В тот вечер, когда Клод заехал за Флоренс, она познакомила его с Ширли. Девушке стоило один раз взглянуть на Клода, и она уже не могла отвести от него глаз. Флоренс не особенно удивилась этому. Что ни говори, а Клод – мужчина хоть куда и притягателен для всех женщин, и молодых, и старых. К счастью, Клод не заметил жадного взгляда Ширли.

Он повез Флоренс в морской ресторан, который она успела полюбить. Флоренс заметила, что он явно нервничает, хотя обычно ему это было вовсе не свойственно. Причина выяснилась в конце вечера. Он каким-то особенным взглядом заглянул ей в глаза, взял ее здоровую руку в свою, поднес к губам и поцеловал.

– Флоренс, – произнес он тихим проникновенным голосом, – я понимаю, как страшно тебе снова соединять свою жизнь с мужчиной, но ждать дольше просто нет сил. Ты окажешь мне честь, став моей женой?

Если принять во внимание то, что ни о какой любви между ними еще не было сказано ни слова, Флоренс просто опешила. До сих пор у них все шло хорошо, но брак? Она не могла принять его предложение. Пока не могла. Она еще не готова.

– А почему ты не готова? Что тебя останавливает? – спросил въедливый внутренний голосок.

– Мне требуется время.

– Для чего?

Убедиться, что он хороший человек.

Что за жалкий предлог! Разве существует в природе более заботливый и деликатный мужчина; чем Клод? Она уже почти полюбила его. Так в чем же дело?

– Я сболтнул глупость, – достиг ее слуха огорченный голос Клода. – Извини и забудь. Ты еще не готова довериться мне. Я понимаю. Я не должен торопить тебя. Но ты нужна мне, Флоренс, я хочу, чтобы мы проводили вместе каждую ночь, чтобы ты была рядом всегда, хочу… всего.

– Прости, – пробормотала она. – Я честно стараюсь подготовить себя. Но мне пока страшно. Если бы только ты мог подождать еще немного…

– Конечно. Идем.

Но он не повез ее прямо домой. Они прогулялись по набережной бухты, став частью восхитительного ночного пейзажа. Навстречу им попадались другие парочки, где-то звучала музыка, лунная дорожка скользила по воде. Вот ее перерезала моторная лодка, развозящая по домам людей после приятно проведенного вечера. Это место было создано для романтических любовных свиданий, и Флоренс понимала, почему именно его выбрал Клод, чтобы сделать ей предложение. Оба они молчали, глубоко погруженные в собственные мысли. Она переплела пальцы с его пальцами и сжала ему руку.

– Обещаю не заставлять тебя ждать слишком долго, Клод.

– Ты знаешь, что я ничем никогда тебя не обижу.

Флоренс кивнула.

– Я ничего не могу с собой поделать. Обжегшись на молоке, дуешь на воду. Кажется, так говорят?

– Да, так говорят…

– Надеюсь, я ничего не испортила?

Клод был таким непривычно молчаливым, что Флоренс испугалась – не отпугнула ли его насовсем? Он тяжело вздохнул, повернулся к ней, положил ладони ей на плечи и грустно улыбнулся.

– Это я все испортил. Мне следовало терпеливо ждать, а я взял и прыгнул. Прости меня, Флоренс.

– Тут нечего прощать…

Она подставила ему губы, и он поцеловал ее так страстно, что у нее захватило дыхание. Она и сама недоумевала, почему заставляет ждать такого безупречного мужчину. Она не понимала себя. Чувствовала только, что время еше не пришло. Слишком недавно прошла она через изнурительную процедуру развода.

На следующий день Клод не заехал за ней и не позвонил, впервые после того, как она сломала запястье. Флоренс не на шутку испугалась, что он все-таки обиделся и решил, что обойдется без нее.

На другое утро Флоренс и Ширли поехали на поезде в Манукау. На пароме они добрались до парка аттракционов, но без Клода все достопримечательности казались неинтересными, пресными. Ширли пошла купаться, а Флоренс могла только сидеть на берегу и смотреть на нее. Она была рада, когда они вернулись домой.

Зато вечером Флоренс была на седьмом небе от счастья, потому что Клод пришел и извинился за вчерашнее отсутствие.

– Боюсь, что я заработался, – сказал он, и его горячий поцелуй мгновенно рассеял все ее опасения.

– Ничего страшного, я знаю, что ты человек занятой.

Она провела его в гостиную, где они с Ширли смотрели телевизор. Морин уехала навестить какую-то из своих подруг.

Ширли быстро завладела вниманием Клода и принялась расспрашивать его о Новой Зеландии, советовалась, по какому маршруту лучше направиться, где остановиться. Ширли необычайно оживилась, и удовольствие, которое Флоренс испытала при появлении Клода, понемногу начало таять. Она попыталась сменить тему разговора, но Ширли упорно возвращалась к ней снова. Клод, надо отдать ему должное, время от времени успокаивающе улыбался Флоренс и выразительно приподнимал брови, словно говорил: «Извини, но я просто не хочу быть грубым».

Конечно, он не мог полностью игнорировать присутствие другой девушки, это Флоренс понимала, но всегда есть разница между общим дружеским разговором и разговором, где один человек полностью овладевает инициативой. Исчерпав наконец тему туризма, Ширли отхлебнула кока-колы и прищурилась на Флоренс поверх жестяной банки.

– Почему все-таки ты развелась с Джаспером?

– Почему люди разводятся? – сказала Флоренс, пожимая плечами и удивляясь, что Ширли не могла спросить ее об этом, когда они оставались наедине. – Просто не сложились отношения.

Ширли неприятно усмехнулась.

– Говорили, что ты вышла за него замуж из – за денег. Что же случилось, ты их все потратила? И он стал тебе не нужен?

Флоренс почувствовала, что краска стыда заливает ей щеки. Она не могла поднять глаза на Клода.

– Думаю, что бы ни произошло между нами, к тебе это не имеет отношения, – натянуто выговорила она, чувствуя на себе взгляд Клода. Какой образ формируется сейчас в его голове? Флоренс Нильсен – хищница? Надо непременно объясниться с ним. Но только не при этой девице, которая наслаждается ее замешательством.

– А я никогда бы не вышла замуж за богатого, если бы не была в него влюблена, – заявила Ширли. – Я думаю, Джаспер просто не мог спокойно смотреть, как ты транжиришь его денежки. И потому в конце концов выставил тебя.

– Довольно! – резко произнес Клод, поднимаясь со стула. – Личная жизнь Флоренс не касается ни вас, Ширли, ни меня, ни кого-либо другого.

Его пренебрежительный тон явно покоробил Ширли, а сердце Флоренс преисполнилось благодарности, но он тут же добавил:

– Мне пора, завтра рано выходить на работу. Не провожайте меня. Он на миг встретился с ней взглядом, но не успела Флоренс ничего сказать, как он повернулся и вышел.

– Извини, разве Клод не был в курсе? – невинно спросила Ширли.

7

Клода душила злость. Он был уверен, что Флоренс не такая, как другие, что она ничего не имеет общего с его прежними подругами, которых он интересовал только в качестве дойной коровы. Но, видимо, она просто оказалась похитрее прочих и ловко обвела его вокруг пальца.

Когда Ширли сказала, что Флоренс вышла замуж по расчету, он решил сначала, что это обычная женская болтовня, но один-единственный взгляд на смятенное лицо Флоренс сказал ему, что девушка говорила правду. Это его просто уничтожило.

Теперь Клод не представлял, как мог так обмануться. Надо же! Прикинулась невинной овечкой. Она и виду не подавала, что знает о размерах его состояния. Безупречно разыграла свою роль, даже отказалась выйти за него замуж и лицемерно попросила потерпеть еще немного.

Почему? Чтобы разузнать о нем побольше? Удостовериться, что не совершит ошибку вторично? Бедняга Джаспер, видно, оказался недостаточно богат.

Клод залпом осушил стакан виски, третий по счету, и даже не поморщился, словно содержимое было не крепче воды. Должно быть, Морин все же раскрыла племяннице правду о нем, хотя он настоятельно просил ее не делать этого. Возможно, о его состоянии знала и Ширли Честер, иначе как объяснить ее лукавые комментарии.

Хорошо, что правда выяснилась прежде, чем дело зашло непоправимо далеко. А он-то гордился тем, что может распознать «золотоискательницу» за версту. И все-таки клюнул на смазливое личико и соблазнительную фигурку. Поверил в ее трогательный рассказ о несчастливой супружеской жизни и даже пожалел. Клод покачивал головой, поражаясь сам себе. Как мог он оказаться таким глупцом?

Вернувшись домой, он даже невзглянул в сторону лодочного сарая и сразу направился в большой дом. Квартирка в мансарде хранила множество воспоминаний о волшебных ночах, которые он провел там вместе с Флоренс, ночах, полных страстных ласк, исполненных блаженства часов, когда они подолгу лежали, не разжимая объятий, иногда дремали, иногда разговаривали, а чаще просто молча радовались друг другу.

Сейчас ему казалось, что он больше никогда не сможет войти туда.

Прежде чем отправиться в душ, он проглотил еще порцию виски. Ледяная вода обрушилась ему на плечи, дыхание остановилось, но именно это ему было необходимо сейчас. Во что бы то ни стало он должен изгнать Флоренс из головы и тела.

Но все бесполезно! Он вышел из ванной замерзший, но она по-прежнему господствовала в его мыслях. Тогда Клод решил, что делу поможет, еще немного виски, и захватил бутылку в спальню. Вскоре его сковало пьяное оцепенение.

Проснулся Клод поздно, с тяжелой головой и тяжелым сердцем и в одних трусах вышел с кофейником на террасу. Мысли его не уступали по черноте крепчайшему кофе. Он искренне считал Флоренс ясной как день, прозрачной, как горный родник. Она ничем не выдала то, что интересуется им из чисто меркантильных соображений. Она даже заявила, что не понимает людей, живущих в огромных домах вроде этого. Зачем нужны такие хоромы, такие огромные пространства? Она не уставала нахваливать квартиру в мансарде. Вот где и уютно, и удобно, и в меру просторно, и все под рукой. Как ловко она его дурачила!

Если бы не эта Ширли Честер, он узнал бы об истинных целях Флоренс только после свадьбы. И какой доистине гениальный ход – сначала отвергнуть его, заставить поверить, что она «еще не готова» к повторному браку. Она, конечно, не сомневалась, что вторичное предложение не заставит себя долго ждать.

Боже, до чего тяжело чувствовать себя беззастенчиво обманутым. А ведь он полюбил ее, готов был провести с этой женщиной всю жизнь. Он уже рисовал в своем воображении детей, которые наполнят дом любовью и смехом. Тогда Флоренс уже не смогла бы сказать, что большие пространства пропадают зря…

– Черт! – выругался он вслух и с такой силой грохнул кулаком по столу, что чашка подпрыгнула и горячий кофе выплеснулся ему на колени. – Черт! – снова вскричал он уже от боли, вскакивая и на этот раз опрокидывая столик на пол.

Он быстро прошел к бассейну, нырнул и несколько раз проплыл из конца в конец, потом вылез и упал ничком в парусиновый шезлонг. Но и физические упражнения помогли мало. В мыслях по-прежнему царили смятение и гнев. Что лучше – поехать к Флоренс и выяснить все или разом разорвать отношения, беспощадно вычеркнуть ее из жизни навсегда? Второй вариант казался правильным и мудрым, и все же…

Когда Клод пожелал им доброго утра и уехал по своим делам, Морин сказала:

Услышав знакомый голос, он нахмурился и сжал кулаки. Как она сумела войти? Может быть, он забыл закрыть вчера ворота, когда вернулся домой в мерзком настроении? Но это по крайней мере избавляло его от необходимости выбирать.

– Флоренс, – сухо проговорил он, выпрямляясь.

Выглядела она неплохо – белые короткие шорты подчеркивали длину стройных ног, покрытых легким загаром, сверху – просторная желтая футболка, под которой, кажется, больше ничего не было. Чтобы соблазнить его? А может, не смогла застегнуть лифчик одной рукой?

Он нехотя признал, что причина скорее всего в этом, и заставил себя взглянуть ей в лицо, которое выражало неуверенность и печаль. Разумеется, это ровным счетом ничего не значило. Она уже успела доказать, что актерский дар присущ ей от природы, и об этом следовало помнить, чтобы снова не свалять дурака.

– Нам надо поговорить, – произнесла она едва внятно, избегая встречаться с ним взглядом.

– В самом деле? – спросил он резко. – Думаю, вчера я услышал достаточно, чтобы убедиться, что зря потерял время.

Проклятые гормоны – и мысли, и тело начинали при этой женщине выходить из-под контроля. Черт! Почему ей вздумалось явиться именно сейчас? Не могла подождать, пока он приведет себя в порядок. Голову все еще ломило, он не побрился, не почистил зубы, словом, чувствовал себя скверно во всех отношениях. Даже одет не был пристойно. Меньше всего ему хотелось сейчас выяснять отношения с Флоренс.

– Я должна объясниться. – Она нервно сжимала и разжимала пальцы, переступала с ноги на ногу и кусала нижнюю губу. Того и гляди прокусит до крови, мелькнуло у него в голове. Ремешок парусиновой сумки соскользнул с ее плеча, но она даже не заметила этого и обратила на него взгляд, полный мольбы.

– Пойду сварю кофе, – буркнул он и направился к дому.

Ее присутствие было крайне нежелательно, но не мог же он выпроводить ее, когда она в таком взвинченном состоянии. Он залил воды в кофейник, насыпал кофе, а сам тем временем быстро вычистил зубы и переоделся в чистые шорты и черную безрукавку.

Когда он вышел, Флоренс сидела на террасе. Она успела поставить опрокинутый столик на место и на скорую руку навела порядок.

– Я не знала, что в твоем распоряжении не только бассейн, но и весь дом, – озадаченно сказала она.

– Неужели? – холодно взглянул на нее Клод.

– Откуда же мне было знать, – смешалась Флоренс.

– Я полагаю, тебе все обо мне известно.

– Ну да… то есть я так считала… Ты меня совсем запугал, Клод. Что ты, собственно, имеешь в виду?

Все та же первоклассная игра. Она явно ошиблась в выборе профессии.

– Давай сперва разберемся с тобой и твоим мужем, – осадил ее он. Флоренс поморщилась. Было видно, что ей крайне не по себе. – Твоя подруга сказала, что ты вышла замуж по расчету. Это правда?

Она снова закусила губу, явно прикидывая в уме, насколько может быть с ним откровенна.

– Одно твое молчание уже все объясняет, – негодующе воскликнул он, сверля ее пристальным взглядом.

– Да, правда, – призналась она наконец. – Но это не так просто, как может тебе показаться.

– Если ты вышла замуж из-за денег, а не по любви, то это именно то и есть, чем кажется. – Уголки его губ опустились вниз, на щеке задрожала жилка, ноздри раздулись. – Ты разочаровала меня, Флоренс. Я не предполагал, что ты всего лишь хитрая расчетливая бабенка. А я осел, круглый дурак, идиот.

При этих словах Флоренс болезненно сморщилась.

– Ты многого не понимаешь, – возразила она. – В детстве я жила очень бедно. Видела, как мама бьется, чтобы накормить и одеть нас. И я поклялась себе, что никогда не окажусь в подобной ситуации.

– И вместо того чтобы выйти замуж по любви и положиться на судьбу, ты решила перестраховаться и выбрала богатенького парня, – усмехнулся он. – Разве любовь и расчет совместимы? Ты всерьез думала, что она со временем придет?

Он очень хотел, чтобы она сказала «да», хотел ошибиться, ведь не могла же она быть настолько безнравственной. Но с ответом Флоренс все его надежды рассыпались как пыль.

– Он был недурен собой, он увлекся мной… Я думала, что люблю его. Ему показалось, что в ее словах прозвучал вызов.

– То есть ты просто воспользовалась тем, что понравилась ему, – бросил он сквозь зубы. – Когда ты убедила себя, что любишь его, глаза тебе застилали фунтовые купюры. Слава Богу, что мои глаза вовремя открылись. Хватит с меня охочих до денег куколок с загребущими руками.

Флоренс нахмурилась.

– О чем ты говоришь?

– Будто сама не знаешь, – фыркнул он. Она, кажется, еще не устала ломать комедию. – Если бы твоя Ширли не проболталась, я так бы и пребывал в заблуждении. Я просто в долгу перед ней.

– И все же я никак не пойму, что ты хочешь сказать.

Клод резко поднялся и снова едва не опрокинул столик. Только быстрая реакция Флоренс спасла кофейник от падения. Он приблизился к ней вплотную, опустил руки ей на плечи, впился пальцами в мягкую кожу и яростно прошипел:

– Если ты надеешься убедить меня, будто не знала, что я состоятельный человек, что все это место принадлежит мне, как и целая флотилия прогулочных катеров здесь в бухте, тогда настоятельно советую тебе сменить пластинку. Потому что сильно сомневаюсь в твоем неведении.

Флоренс застыла на месте, мозг ее отказывался принять услышанное. Почему Морин ничего не сказала ей, почему сам Клод ничего не сказал? Зачем понадобилось скрывать это от нее?

– Думаю, тебе нечего возразить.

Его голос звучал резко и непримиримо, и эти стальные пальцы… Они просто парализовали ее. Флоренс содрогнулась.

– Это правда? – прошептала она. Таким она еще не видела Клода, эту изнанку в нем вовсе не подозревала, и она ей очень не понравилась.

– Конечно, правда, и она была тебе известна с самого начала!

– Нет, я никогда не…

– Никогда что? Не предполагала, что я разгадаю твою игру? – фыркнул он насмешливо. – Меня только одно удивляет – что ты отвергла мое предложение. Или это всего лишь трюк, чтобы усыпить мою бдительность? Умно. Думаю, что в следующий раз ты бы, ни минуты не мешкая, ответила «да».

Флоренс медленно поднялась, глядя на этого нового, незнакомого ей Клода во все глаза.

– И тебе даже не приходит в голову, что ты можешь ошибаться? – тихо спросила она.

Он вскинул брови почти до самых корней волос. – Все свидетельствует против тебя, дорогуша. Леопарду никогда не отмыть своих пятен. Что сделано раз, входит в привычку, известно тебе об этом? Мне искренне жаль бедненького богача Джаспера. Ширли правду сказала – он опомнился и выставил тебя за дверь?

– Пошел ты к черту! – раздельно проговорила Флоренс. – Но в другой раз, когда решишь, что кто-то зарится на твои драгоценные денежки, все-таки сначала разберись, прежде чем предъявлять обвинения. Да еще в такой грубой форме.

Она решительно повернулась и пошла к воротам. Флоренс не представляла, как вернется назад – она попросила таксиста подождать пять минут, на случай если Клода не окажется дома, и теперь он, конечно, уже уехал. Но что ей делать здесь – выслушивать новые оскорбления? То, что Клод оказался миллионером, что очевидно, раз он живет в подобном месте, а может, даже мультимиллионером, поскольку заправляет таким прибыльным бизнесом, потрясло Флоренс до глубины души. До сих пор ей не приходило в голову ничего подобного. Новость обрушилась на нее как снег на голову. Она понимала, какие выводы сделал Клод из хитрых расспросов Ширли. Но мог бы по крайней мере усомниться, поговорить спокойно, вместо того чтобы метать гром и молнии.

Но все же – почему он ничего не сказал ей? Зачем ему понадобилось делать секрет из своего богатства?

Тут Флоренс в голову пришла мысль, заставившая ее остановиться и обернуться.

– Ты говорил, что я вела нечестную игру, но почему бы тебе не посмотреть на себя самого. Если я утаила какие-то факты, то и ты делал тоже самое.

– У меня были веские основания, – ответил он холодно. – С тех пор, как я начал преуспевать, я сделался мишенью для женщин, подобных тебе.

– Значит, образ скромного труженика был лишь удачной актерской работой? Полагаю, ты заранее предупредил тетю Мо, чтобы она помалкивала.

– Какая разница, что я сказал Морин. Все раскрылось. И теперь я знаю, что ты за человек.

– Ты знаешь, какой я была, – воскликнула она с негодованием, – а не какая я сейчас. Я совершила ошибку и признаю это. Более того – я за нее расплатилась сполна. И если тебя на самом деле интересует правда, то прими к сведению – знай я, что ты богат, я бы и не взглянула в твою сторону. А уж тем более не влюбилась – с меня довольно богатых мужчин. Самодовольные заносчивые фанатики. Сейчас я только лишний раз убедилась в этом. И если ты полагаешь, что счастливо отделался, то представь себе, что и я думаю так же.

Она повернулась и пошла прочь, не оглядываясь. На этот раз Клод окликнул ее.

– Флоренс!

Она не остановилась.

– Флоренс!

– Прощай, Клод, – бросила она через плечо.

Но когда Флоренс подошла к железным воротам, они оказались закрыты. Сначала она не поверила своим глазам, но потом вспомнила о существовании дистанционных устройств. Несомненно, Клод заблокировал их с помощью такого устройства, и она превратилась в пленницу, до той поры, пока он не соизволит ее освободить. Хотя она понятия не имела, о чем еще им говорить. Она прислонилась спиной к воротам и смотрела, как он не спеша приближается – гибкий и грациозный, словно барс, и такой же опасный.

Когда он подошел, ее сердце уже стучало как бешеное. Их глаза встретились, его – холодные и грозные, и ее – Флоренс боялась, что слишком беззащитные. Все ее тело вдруг обмякло. Несмотря на гнев, а может быть, именно из-за него, она ощутила острее, чем прежде, глубокий ненасытный чувственный голод. Ее дыхание участилось, грудь взволнованно вздымалась и опускалась.

Клод остановился, стиснул пальцы в кулаки и хищно раздул ноздри. Сейчас он бросится на меня, промелькнуло в голове Флоренс, и никто не придет на помощь. Она попалась в ловушку. – Прежде чем вычеркнуть тебя из своей жизни, я хочу запомнить, каково это – целовать коварную корыстолюбивую потаскушку, – прорычал он и приблизил к ней лицо.

Флоренс зажмурилась и внутренне сжалась. Проглотить это или послушаться инстинкта? Победил инстинкт. Ее рука взмыла в воздух, и не успел он догадаться о ее намерениях, как она с силой ударила его по щеке.

Опешив, Клод отшатнулся, в его глазах промелькнула растерянность. Она завороженно наблюдала, как его щека сперва побелела, затем густо покраснела. Раскаяния Флоренс не чувствовала, он заслужил это сполна. Злобная свинья.

– Ты сам напросился, – произнесла она как можно спокойнее. – А теперь открой ворота и выпусти меня.

– Прежде я получу то, что хочу.

– Пошел ты к черту! – огрызнулась она.

– Я и так уже в аду.

И не успела она помешать ему, не успела даже пошевелиться, как он обхватил ее, с силой сжал и впился губами в ее рот. Этот поцелуй имел целью унизить, подчинить, раздавить. Но еще он взывал к самой ее глубинной сущности, требуя отклика, доказывая Флоренс, к ее неописуемому ужасу, что она любит этого человека. Неужели это возможно? Любит, несмотря ни на что.

Но Флоренс не могла расслабиться, прильнуть к нему в блаженном восторге. Гордость и рассудок удерживали ее от этого. Его поцелуй не был вызван любовью или хотя бы страстью. Он хотел получить доказательство того, что она снова попытается поймать его в свои сети, пустит в ход всю свою чувственность, чтобы возбудить его и добиться прощения. И тогда он с презрением оттолкнет ее.

Не дождется! Раз он предпочел поверить в худшее, на здоровье. Это доказывает, что он вовсе не тот человек, за которого она его принимала, и очень хорошо, что она избавилась от него. И когда его рука скользнула под ее футболку и сжала ей грудь, одновременно грубо и страстно, она устояла.

С отчаянным возгласом она высвободилась, голубые глаза ярко блестели, колени дрожали так, что она боялась, как бы не упасть к его ногам, утратив остатки достоинства.

– Хватит с тебя? – усмехнулся он.

– На всю оставшуюся жизнь, – задыхаясь, горько сказала Флоренс. – Открой ворота и выпусти меня немедленно.

Губы его были влажными и мягкими после поцелуя, но только это и осталось в нем сейчас мягкого. Глаза горели ненавистью, даже кожа на лице натянулась так, что проступили кости, тело двигалось напряженно и угловато.

– Убирайся, – скомандовал он.

Ворота открылись медленно и бесшумно. А затем со зловещим щелчком закрылись за ее спиной.

Тетя Мо, узнав о случившемся, расстроилась чуть не до слез.

– Не может быть, – восклицала она с болью в голосе. – Я поговорю с Клодом. Произошло недоразумение.

– Ради Бога, не надо, – возразила Флоренс. – Между нами все кончено. Не думаю, что наши отношения были чем-то серьезным.

– Просто ты не захотела этого, – многозначительно заметила тетя и ласково коснулась руки Флоренс. Ширли уехала в Окленд на встречу с другими туристами, а они сидели на террасе и неторопливо распивали бутылочку домашнего вина, приготовленного руками самой Морин. – Разве ты и вправду заинтересовалась Джаспером из-за его богатства?

Флоренс уныло пожала плечами.

– Боюсь, что да. В школе надо мной подшучивали, потому что я без конца твердила, что выйду замуж за богатого. Это была навязчивая идея. Меня и братьев вечно высмеивали из-за нашей потрепанной одежды, которую мама всегда покупала в комиссионке. Я не хотела, чтобы мои дети прошли через это. И вот – подвернулось простое решение.

– Но ведь потом ты поняла известную истину, что не в деньгах счастье… Ты рассказала Клоду, что у вас произошло с Джаспером?

– Кое-что рассказала, – призналась Флоренс. – Но причины, по которой вышла за Джаспера, не объяснила. Очень жаль, что вы не предупредили меня, что он богат, я бы и смотреть на него не стала.

– Извини, – виновато улыбнулась Морин. – Но я не могла подвести его, он настоятельно просил меня не говорить. Я не придавала этому особенного значения, думала, тебя ждет приятный сюрприз.

– И все-таки мне непонятно, – покачала головой Флоренс. – Вы оба убедили меня, что он зарабатывает тем, что помогает людям с ремонтом. Я принимала его за честного, трудолюбивого, великодушного парня.

– Он такой и есть, – убежденно сказала Морин, допивая вино. – Просто вдобавок к этому он еше и удачливый бизнесмен. И по-прежнему много делает для людей. Клод Бентли – единственный в своем роде.

Ясно, что тете не приходилось видеть его таким, каким он предстал перед Флоренс сегодня утром. Но ей совсем не хотелось рассказывать Морин в деталях о его поведении. Да и вспоминать об этом было тяжело.

Клод вел себя нетерпимо, грубо и доказал, что никогда не чувствовал к ней истинной привязанности. Это была просто животная страсть, которую она ощутила в его последнем поцелуе. Хотя Клод вряд ли отдавал себе в этом отчет. Он намеревался просто оскорбить ее и вполне в этом преуспел. Она ушла от него, чувствуя себя испачканной в грязи, на сердце лежала страшная тяжесть, ноги налились свинцом. С трудом переставляя их, она шла целую вечность, пока добралась до ближайшего городка, где взяла такси и вернулась в дом Морин.

– Думаю, стоит пригласить Клода на ужин. Вам есть о чем поговорить.

Флоренс это предположение показалось чудовищным и она так яростно затрясла головой, что ее волосы разлетелись во все стороны.

– Даже не думайте. Я устала от разговоров и не вижу в них смысла.

– Смысл может появиться, когда он свыкнется с тем, что узнал, – уверенно ответила Морин. – Ты не должна винить Клода за то, что он подумал о тебе плохо. У него был очень неудачный опыт с так называемыми золотоискательницами… Дадим ему несколько дней поразмыслить, а потом…

– Ох, тетя Мо, лучше не надо, – умоляла Флоренс, сознавая в то же время, что Клод —. друг Морин, и если тетя решит пригласить его, она ничего с этим не поделает.

– Когда ближе к вечеру домой вернулась Ширли, то сделала вид, что не замечает атмосферы подавленности и спросила бодро:

– Клод сегодня не пришел? Жаль, я хотела попрощаться. Завтра мы отправляемся.

Ну конечно, теперь самое время, после того как ты основательно насолила мне, подумала Флоренс. Она даже удивилась, узнав, что Ширли все-таки уходит в свой поход. Флоренс была уверена, что та разоблачила ее, чтобы устранить соперницу, поскольку сама заинтересовалась Клодом Бентли.

– Я была уверена, что ты погостишь у меня еще несколько дней, – сказала Морин, неосознанно озвучивая мысли Флоренс.

Ширли усмехнулась.

– Я собиралась, но сегодня встретила Бланш, Роджера и прочих. Вместе нам будет очень весело.

Этой девице даже невдомек, что она разбила ей жизнь. Или это слишком сильно сказано?

Если бы она действительно любила Клода, то сразу согласилась бы выйти за него замуж, разве не так?

Должно быть, она питала к нему не любовь, а элементарное физическое влечение. Слава Богу, что она вовремя узнала неприглядную сторону его характера. Пожалуй, ей тоже не стоит здесь задерживаться… хотя податься особенно некуда. Вернуться в Англию она еще не готова. Может быть, тоже отправиться в поход? Или устроиться на временную работу и подыскать себе комнату? Тогда Морин сможет приглашать Клода так часто, как ей вздумается.

Следующие несколько дней Морин тщетно пыталась убедить Флоренс поговорить с Клодом, но девушка решительно отказывалась. Когда Клод все-таки заехал к Морин, Флоренс не оказалось дома. Она отправилась в Окленд, прогулялась по Куин-стрит, посетила Национальный морской музей. Потом закусила бутербродами в кафе с видом на бухту, что напомнило ей о временах, проведенных с Клодом. Это были хорошие воспоминания, они навсегда останутся в ее памяти.

Флоренс наблюдала, как паромы и катера скользят по водной поверхности, и гадала, какие из них принадлежат Клоду. Она вгляделась в названия. На одном из катеров было написано: «Круизы БИ». Может быть, «БИ» – это сокращенное «Бентли»? Катера были очень красивые, белые с синим, под названием шла синяя волнистая линия, символизирующая океан.

Она еще немного побродила по набережной и задержалась у доски объявлений. Может быть, купить билет на какой-нибудь из этих катеров? Например, на пятичасовой круиз. Или назавтра, на двухчасовой. Только не на вечерний…

Ей хотелось спросить кого-нибудь, правда ли, что это катера Клода Бентли, но стоявшее у причала судно было пустым, оно отправлялось только через два часа. Флоренс не стала ждать.

Когда она вернулась домой, Морин сообщила о визите Клода.

– Я пыталась привести его в чувство, – печально заговорила она, – но ничего не вышло. Я, честно говоря, не предполагала, что он настолько упрям.

– Я же вам говорила, что все кончено, – сказала Флоренс, отмечая, что тетя явно сильно огорчена и неестественно бледна. – Тут никто ничем не поможет.

– Но вы так подходите друг другу!

– Это только кажется, – как можно мягче проговорила Флоренс. – Тетя, дорогая, вы неважно выглядите. Может, вам лучше прилечь?

– Не хочу я лежать, – отмахнулась Морин. – Я хочу, чтобы вы оба опомнились. Какой смысл в том, чтобы делать друг друга несчастными? Разберитесь между собой, ради Бога!

Морин никогда еще не видела тетю такой расстроенной, это было совсем не в ее характере. И виновата во всем она, Флоренс.

– Я сейчас заварю вам валериановый чай, – ласково предложила она.

– Забудь про чай, – резко ответила Морин. – Если хочешь что-то сделать для меня – повидайся с Клодом.

Флоренс понимала, что спорить бесполезно. Пожалуй, лучше ей удалиться в свою комнату и дать тете возможность успокоиться.

– Простите, – тихо сказала она. – Но об этом не может быть и речи. Я пойду приму душ.

Она не успела дойти до ванны, как снизу до ее ушей долетел сдавленный вскрик. Когда Флоренс прибежала вниз, тетя лежала на полу без сознания.

8

Очевидно, впервые болезнь сердца дала знать Морин о себе вскоре после смерти мужа, но особенно тревожные симптомы не проявлялись. До сих пор. Флоренс винила во всем только себя.

Она была уверена, что Клоду тоже не известно о болезни Морин, как и ее матери, иначе они непременно предупредили бы Флоренс. Пока «скорая помощь» везла Морин в больницу, Флоренс испытывала мучительный страх. Тетя, подключенная к аппарату искусственного дыхания, лежала неподвижно и не подавала признаков жизни.

Часы ожидания показались Флоренс нескончаемыми. Наконец врачи сказали, что Морин вне опасности. Они собирались оставить ее в больнице, чтобы сделать ряд анализов. Флоренс вернулась домой на такси. У двери ее остановила пожилая соседка.

– Я видела «скорую», – сказала она. – Что – то случилось?

Флоренг рассказала ей, и миссис Эллис очень расстроилась.

– Бедная Морин. Она – сама доброта. Передайте, что я молюсь за нее. Может, надо чем-то помочь?

– Для тети все делают врачи, – ответила Флоренс. – А вот я была бы признательна вам за помощь. С этим дурацким гипсом для меня всякая мелочь превращается в проблему.

На следующее утро Флоренс встала рано и поехала в больницу. Тетя выглядела немного лучше. Частота ударов и сердечный ритм тщательно контролировались приборами. Она радостно улыбнулась Флоренс.

– Довольно глупо с моей стороны было выкинуть такую шутку.

Флоренс ласково погладила ее холодную шеку.

– Это я виновата. Если бы я знала, то…

– Откуда тебе было знать, когда я никому неговорила? – перебила ее Морин. – К чему нагружать других своими заботами? Ты не звонила Клоду?

Флоренс присела на край кровати и покачала головой.

– Я бы хотела, чтобы ты это сделала. – Хорошо, приду домой и позвоню.

– Умница.

Морин закрыла глаза – похоже было, что их непродолжительный разговор успел утомить ее.

– Вам хочется спать?

– Спать? Здесь? – Тетя слабо улыбнулась. – Это невозможно. Врачи наперебой советуют поспать, но стоит и правда задремать, как кто-нибудь приходит, чтобы смерить температуру или давление, или еще зачем-нибудь. Знаешь что, Флоренс? Не надо откладывать. Сейчас и позвони Клоду, как раз успеешь застать, пока он еще не ушел на работу.

– У меня нет номера его телефона.

– Так сразу мне его не вспомнить – сказала Морин, потирая лоб. – Посмотри в справочнике.

Едва Флоренс услышала голос Клода, как у нее ослабли колени. Она пробормотала хрипло: – Это Флоренс…

Секунду длилось молчание, потом он рявкнул ей в ухо:

– Убирайся к черту. И бросил трубку.

Если бы она не знала заранее, что он больше не захочет иметь с ней дела, то теперь сомнений точно не оставалось. Чувство было не из приятных. С сильно бьющимся сердцем Флоренс еще раз набрала номер. Ей было не до собственных эмоций. После шестого гудка сработал автоответчик:

– «Вы дозвонились Клоду Бентли. Оставьте свое сообщение, и я свяжусь с вами».

– Я знаю, Клод, что ты дома! – крикнула она. – Немедленно возьми трубку. Я звоню не из-за себя. Дело в том, что Морин…

– Морин? – внезапно раздался в трубке его голос. – Что с ней?

– Она в больнице.

– Какого черта! Что случилось?

– У нее был сердечный приступ.

– Я сейчас приеду.

Послышались гудки, он бросил трубку, едва успев договорить. Прошло совсем немного времени, как он уже входил в палату. Наверное, гнал всю дорогу на красный свет, решила Флоренс. Не удостоив ее взгляда, он подошел к Морин, наклонился и поцеловал ее, потом взял за руку.

– Что это вы вздумали болеть? – спросил он ласково.

Морин улыбнулась своему другу.

– Как мило, что вы приехали так быстро.

– Вы мне не ответили. Сердечный приступ ни с того ни с сего не случается.

– Мне они уже давно не в диковинку.

– С каких это пор? Пока мы знакомы, я ни о чем таком от вас не слышал.

– Первый был сразу после смерти Уолтера.

– А после?

– Долгое время все было в порядке, – ответила она смиренно.

– А этот чем вызван? – Он повернулся и с укором уставился на Флоренс.

– Откуда мне знать, – ответила Морин. – Такие вещи происходят и без причины. Лучше не будем говорить об этом.

– Я, пожалуй, поеду сейчас домой, – сказала Флоренс тете. – А потом снова приеду.

После обеда она вернулась в больницу и обнаружила, что Клод все еще сидит у постели больной. Морин спала.

– Я хочу поговорить с тобой, – выдавил он сквозь зубы, давая понять Флоренс, что дожидался ее возвращения. Очевидно, он все же вытянул из Морин, что послужило причиной приступа, и теперь, судя по зловещему блеску в глазах, собирался как следует отругать ее.

Флоренс мысленно расправила плечи и вслед за ним вышла из палаты. На улице было душно, знойно. Под выцветшим небом и раскаленным добела солнцем ей стало еще неуютнее. Наверное, он специально хочет, чтобы она чувство вала себя не в своей тарелке. Флоренс повернулась к нему лицом, воинственно вскинула подбородок и сверкнула кобальтовыми глазами.

– Что ты собирался мне сказать?

Сердце ее лихорадочно стучало. Что ни говори, в его власти по-прежнему воздействовать на ее чувства. Это повергало ее в отчаяние. Как бы она желала преодолеть свое пагубное влечение!

Он нахмурился и сунул руки в карманы, отчего брюки туго обтянули его бедра. Она невольно представила его мускулистое возбуждающее тело, и перед глазами замелькали неуместные соблазнительные образы.

– Я беспокоюсь о Морин.

– Я тоже, – ответила она охрипшим голосом.

– Ее огорчает то, что мы… разошлись во взглядах на жизнь.

До чего дипломатичная формулировка, усмехнулась про себя Флоренс.

– Между нами, разумеется, все кончено, но я думаю, что ради Морин нам следует делать вид, что мы по крайней мере остаемся друзьями.

Флоренс проглотила слюну. Она ожидала другого. То, что он предложил, они уже делали когда-то, и вот чем все кончилось!

– Ты согласна? – Да… Одному Богу известно, чего ей стоило дать согласие, когда каждый нерв ее тела трепетал в его присутствии. Разве легко будет притворяться равнодушной? Нет, это решительно невозможно…

Он еще больше помрачнел.

– Ты что-то не слишком уверена. Флоренс опустила глаза.

– Я согласна. Морин надо успокоить во что бы то ни стало.

– Она мечтала, чтобы мы поженились.

– Я знаю.

Он поджал губы.

– Очень важно, чтобы она считала, что мы с тобой уладили наши проблемы. По крайней мере до тех пор, пока Морин не поправится и не вернется домой. А потом придется нам ее осторожно разуверить.

Флоренс кивнула.

– Нам обоим будет нелегко, – продолжал Клод.

– Чрезвычайно трудно…

– Черт возьми, Флоренс, ты сейчас думаешь о чем-то постороннем. – Он взял ее за плечи и заставил взглянуть ему в глаза. – Мне это также неприятно, как тебе, но я не позволю нашим… разногласиям разрушить здоровье Морин.

– Я тоже не хочу этого, – согласилась она, пытаясь отмахнуться от эротических образов, которые то и дело возникали в ее памяти, едва она увидела его снова, и сосредоточиться на его словах. – Мне тетя Мо очень дорога, я хочу, чтобы она побыстрее поправилась, и я не хочу винить себя до конца жизни, если какие-то мои слова и поступки доведут ее до инфаркта.

– Именно так и случилось, – бросил он язвительно. – А сейчас вернемся к ней. Перед дверью палаты Клод остановился и повернулся к Флоренс.

– Нам следует скрепить наш уговор. – Он быстро взял ее лицо в ладони, наклонился и поцеловал в губы.

Неужели непременно нужно было вкладывать в поцелуй столько пыла? Ведь тетя сейчас не видит их. Поцелуй все длился, и вскоре Флоренс уже перестала владеть собой. Она невольно прильнула к нему и почувствовала, как его тело дрожит от возбуждения. Вся трепеща, она подалась назад.

– Без этого нельзя было обойтись?

– Думаю, нет. Теперь Морин поверит, что мы помирились. А то ты была вялая, а сейчас заметно оживилась.

Не успела Флоренс подыскать подходящий ответ, как он взял ее за руку и чуть не силой втащил в палату.

Морин перевела взгляд с Флоренс на Клода и радостно улыбнулась.

– Скажите, что этот не сон.

– Это не сон, потому что мы в самом деле образумились, – объявил Клод и улыбнулся во весь рот.

Морин снова посмотрела на племянницу, которая в свою очередь утвердительно наклонила голову.

– Мы ведь любим друг друга, – сказала она просто.

Клода ее слова потрясли. Любовь в его мыслях была сейчас на последнем месте. Как оказалось, Морин, вопреки его подозрениям, ни словом не обмолвилась племяннице о том, чем в действительности он зарабатывает на жизнь. А значит, Флоренс отвергла его потому, что решила, будто он беден! Совсем не то, о чем он подумал, когда узнал, почему она вышла за своего первого мужа. Черт! Какого он свалял дурака. «Мы любим друг друга». Она произнесла это так естественно, так убедительно. Клод даже вздрогнул, представив, какой промах чуть-чуть не совершил.

– Как я счастлива, – сказала Морин, протягивая Клоду и Флоренс руки, и ее глаза наполнились слезами.

Они покинули больницу, когда Морин заснула с довольной улыбкой на губах.

– Надеюсь, ее скоро выпишут, – сказал Клод, когда они направились к своим автомобилям. Флоренс кивнула.

– Я рада, что ты предложил помириться. На нее это подействовало просто чудесным образом.

– Это только временное перемирие, – бросил он сурово. – Я не изменил своего мнения о твоем поступке. И будь любезна, не делай вид, что не поняла меня.

В глазах Флоренс промелькнула досада.

– Как же мне притворяться влюбленной, когда ты так со мной разговариваешь? Одно из двух – ты или хочешь, чтобы я вела себя по-дружески, или нет. Я не могу одним усилием воли менять свое настроение. Я не такая хорошая артистка, как ты.

Он нехотя признал, что в ее словах есть смысл. Невозможно постоянно изображать хорошее настроение, лучше не портить его сознательно. И, может быть, это даже к лучшему? Ее великолепное тело не утратило способности возбуждать в нем первобытные инстинкты. Почему бы этим не воспользоваться?

– В таком случае – какие у тебя планы на сегодняшний вечер? Флоренс широко раскрыла глаза, и ему представилось, что они – голубые озера, окружающие его разгоряченное тело. Голубая вода плещется, возбуждает, манит… Ему захотелось нырнуть в них, и его удивило разочарование, которое он испытал, услышав ее ответ.

– Не думаю, что нам необходимо заходить так далеко.

– Я только хотел предложить поужинать, – возразил он, подавляя свои неуместные фантазии. – Зачем непременно ужинать в одиночестве?

– Затем, что мне так приятнее, – ответила она. – До свидания, Клод.

Он машинально кивнул, злясь на себя.

– Завтра увидимся в больнице.

– Разве у тебя нет других, более важных забот? – спросила она едко. – Например, руководить бизнесом.

Он скупо улыбнулся.

– Мой бизнес в умелых руках Греты, моего менеджера. Эта женщина знает и умеет все на свете.

Он заметил удивленное выражение, промелькнувшее в глазах Флоренс. Наверняка она гадает, какого рода отношения связывают его с Гретой. Клод нашел это весьма забавным и придал голосу бархатистую мягкость.

– Не знаю, что бы я без нее делал…

– Ты мог бы серьезнее относиться к своим обязанностям, вместо того чтобы притворяться не тем, что есть, – бросила ему Флоренс.

Весьма кстати, что она напомнила ему о причине, по которой отвергла его, поскольку сейчас он был крайне близок к тому, чтобы снова потерять голову из-за этой девушки с роскошным телом.

– Я не единственный, кто утаивал правду, – холодно напомнил он. – Возможно, ты права, нам не стоит проводить много времени вместе.

И с этими словами он пошел прочь.

Вечер тянулся долго и скучно. Миссис Эллис приготовила ужин, но Флоренс не притронулась к нему. Аппетита совсем не было. Примирение ради тети Мо – это прекрасно, но догадывается ли Клод, насколько ей это тяжело? И неужели сам он настолько бесчувственный человек, раз предложил ей поужинать вместе? Какой женщине под силу провести вечер с мужчиной, который ясно дал понять, что презирает ее.

Неудивительно, что ночью она никак не могла заснуть. Клод занимал чересчур много места в ее мыслях. Он истерзал ей сердце и душу, и Флоренс казалось, что она никогда не забудет его.

Последнее время она носила юбки с эластичным поясом и тенниски, которые можно натягивать через голову одной рукой. Лифчики остались в прошлом, застегивать их не представлялось возможным. На следующее утро Флоренс оделась во все голубое. Приехав в больницу, она нашла там Клода. Он, широко улыбаясь, вскочил ей навстречу со своего стула, обнял и смачно чмокнул в губы. Флоренс напомнила себе, что все это делается ради Морин.

Она покосилась на тетю и увидела, что та довольно улыбается и кивает. Выглядела она намного лучше, чем вчера. Притворство оправдывало себя.

Клод не мог дождаться, когда ты придешь, – сказала Морин, когда они уселись на стулья рядом с ее кроватью, держась за руки, словно пылкие любовники, которые не в состоянии расстаться ни на минуту. – Сидел словно на иголках. Не могу выразить, до чего я рада, что вы помирились.

– Мы тоже рады, ведь так, дорогая? – Клод с любовью заглянул ей в глаза, и Флоренс едва не свалилась со стула.

Он не представляет, что если и дальше станет продолжать в том же духе, то ей будет вдвойне трудно расстаться с ним, как только она выполнит свою задачу. Или он как раз этого и добивается? И таким образом наказывает ее? Сознает ли он, что его прикосновения и взгляды по-прежнему действуют на нее возбуждающе?

Она с улыбкой кивнула, не желая лгать еще и словами.

– Когда они собираются выписать вас, тетя Мо?

– Может быть, завтра. Они ждут результатов последних анализов. Мне так не терпится выбраться отсюда.

Флоренс тоже с нетерпением ожидала этого, потому что тогда отпадет необходимость без конца видеться с Клодом. Конечно, он будет навещать Морин дома, но там ей будет легче избегать его. А пока он сидит здесь каждый день, с утра до вечера. Его чудо-менеджер, Грета кажется, заслуживает того, чтобы ее ценили на вес золота. Такое впечатление, что во главе компании стоит именно она. Настоящее сокровище! Интересно, встречаются ли они в свободное от работы время?

Флоренс сама поражалась своей ревности. Наверняка эта девица влюблена в своего шефа. У них был роман? А знает ли Грета, что Клод делал предложение ей, Флоренс? Впрочем, какое это имеет теперь значение? Он волен поступать, как ему вздумается, гулять, с кем захочет… и спать тоже. Ей теперь все равно. И все же она чувствовала себя глубоко несчастной.

Через час Клод уехал, пообещав скоро вернуться и повезти Флоренс обедать.

– Может, не стоит, – попробовала возразить она. – Я перекусила бы бутербродами в кафе.

Но не успел Клод ответить, как его поддержала Морин.

– Непременно поезжай с ним, Флоренс. Здесь, в больнице, такая унылая атмосфера. Отдохни, развлекись. А я собиралась после обеда вздремнуть, так что у вас прекрасная возможность побыть вместе.

У Флоренс не оставалось выбора.

– Ну если вы так хотите…

Обед не доставил ей удовольствия. Каждой своей клеточкой она ощущала присутствие Клода, чувствовала, как он скользит глазами по ее груди, мысленно раздевает ее. Она односложно отвечала на его вопросы, водила вилкой по тарелке, желая оказаться отсюда за сотню миль. Но как будет она жить без этого мужчины?

– Твое поведение вряд ли убедит Морин!

– О чем ты?

– Ты держишься со мной так, словно я малоприятный незнакомец. А мне что прикажешь делать? Ты ведь сама говорила, что невозможно одним усилием воли поменять свое настроение на хорошее, если тебе не помогают.

– Ты прав, – признала Флоренс, – но я ничего не могу с собой поделать, Клод, это выше моих сил.

Он вскинул брови.

– Хочешь, чтобы с Морин случился новый приступ? Забыла, как важны для нее наши отношения?

– Не забыла, – огрызнулась Флоренс. – Но ты уже перегибаешь палку. Я утром решила, что ты собрался меня съесть. Разве обязательно проявлять столько энтузиазма?

Он улыбнулся несколько злорадно.

– Морин это понравилось. И я думаю, тебе тоже. Ты тогда явно разгорячилась. Или ты достигла таких высот притворства, что способна заставить даже свое сердце биться чаще?

Флоренс не могла лгать. Ее щеки залились румянцем.

– В некоторых вещах женщина не властна над собой.

– Значит, ты можешь то загораться, то остывать? – Дымчатые глаза смотрели на нее в упор.

Флоренс пожала плечами.

– Полагаю, да.

– П олагаешь? Ты не знаешь точно?

– Что ты все время цепляешься ко мне? – Флоренс внезапно осознала, что повысила голос, и на них начинают оборачиваться. Она сделала над собой усилие и заговорила тише. – Зачем тебе это надо? Почему ты не оставишь меня в покое?

– Потому что, если быть предельно честным, мне занятно наблюдать за тобой, дорогая Флоренс. Ты меня крайне интригуешь, – ответил Клод, и, взяв чашку, взболтал остаток кофе, прежде чем допить. – Ты влюблена в меня как кошка, а делаешь вид, что знать меня не хочешь.

– Нисколько я в тебя не влюблена, – возразила Флоренс, ощущая, как ее заливают горячие волны стыда. Вот, значит, какой он сделал вывод! – Просто когда ты целуешь меня… я ничего не могу с собой поделать. Это чистой воды физиология. Но не тешь себя мыслью, что ты интересуешь меня по-прежнему, потому что это не так. Я больше никогда в жизни не выйду замуж за мешок с деньгами.

Клоду скептически вскинул брови и бросил взгляд на часы.

– Через полчаса у меня встреча, я сейчас должен идти. Но знай, что это не конец. Я постараюсь успеть в больницу до окончания часов приема, и за ужином мы продолжим наш интересный разговор.

– Не думаю, – резко возразила Флоренс. Хватит с нее разговоров. Между ними все и так ясно.

– У тебя нет выбора, девочка моя. Слушайся, если желаешь здоровья своей тете.

Флоренс тут же решила, что для здоровья Морин вовсе не требуется, чтобы она проводи ла с Клодом каждую минуту.

Но больше он в больнице не появился, что более чем утешило Флоренс. Это означало, что ее ожидает спокойный вечер. О нем она и думать не станет. Посмотрит по телевизору фильм, который ей на днях расхвалили, то-то будет блаженство.

Но Клода не так-то просто было выдворить из головы, особенно оттого, что хваленый фильм оказался вовсе не так хорош, как она надеялась. Напротив, он был откровенно скучен, и Флоренс уже подумывала о том, чтобы отправиться спать. Но тут в дверь позвонили.

Уже близился одиннадцатый час, и Флоренс успела переодеться в свою любимую ночную рубашку с улыбающимся игрушечным мишкой спереди, который говорил: «Обними меня!» В таком виде не принято открывать дверь. Но звонить продолжали громко и настойчиво, и Флоренс мгновенно подумала о тете Мо. Хотя если бы ей вдруг стало хуже, позвонили бы из больницы, а не приехали на дом.

А если это Клод? Но зачем… Может быть, он все же успел в больницу и теперь приехал за ней, потому что… Нет, только не это! Флоренс не стала дольше мешкать. Она подбежала к двери и распахнула ее.

– Я уже решил, что ты не откроешь.

– Что-то случилось? Морин хуже? Неужели…

– Спокойствие. – Клод вскинул руку. – Ничего не случилось. Я задержался, только и всего. Надеюсь, еще не слишком позднее время для ужина?

9

Сказав это, Клод понял, что вопрос прозвучал глупо. И ответ Флоренс это подтвердил.

– Я что, выгляжу нарядившейся для ужина?

Он усмехнулся, чтобы скрыть смущение.

– Зависит от того, где мы станем ужинать. Если здесь, то не имеет значения, что на тебе надето.

Его она вполне устраивала в этой ночной рубашке, которая призывала обнять свою владелицу. Он не мог устоять перед ее восхитительным телом, А теперь, когда увидел ее в ночной рубашке, его мысли приняли определенное и вполне устойчивое направление. Захотелось узнать, надето ли у нее что-нибудь под рубашкой, захотелось гладить мягкую ароматную кожу, прикасаться к ней губами, заново почувствовать исходящий от нее чувственный жар.

– Так поздно я никогда не ем, – отрезала Флоренс. Она – может быть.

– Ну извини, – сказал Клод, – но простым смертным вроде меня приходится подкрепляться в любое удобное время. У тебя не найдется корочки хлеба? – смиренно улыбнулся он.

– Возьми на кухне, – пожала она плечами. – Ты ведь здесь как дома.

– А ты ко мне не присоединишься? Не выпьешь даже чаю за компанию? – В его глазах плясали дьявольские огоньки, он ни на минуту не верил в ее безразличие. Что она ответила, когда он сказал, что она в него влюблена? Ах да – что она не владеет собой, когда он ее целует. М-да, интересно. Позднее можно будет это проверить… А пока в его животе урчало от голода.

На кухне он раздобылветчину, помидоры и батон хлеба. Этого достаточно. Разумеется, горячий ужин предпочтительнее, но поскольку Флоренс подчеркнуто его сторонится, он не станет задерживаться на кухне. Положив еду на поднос, он добавил к ней бутылку вина из запасов Морин и две рюмки.

Флоренс свернулась калачиком в кресле и не отрывала глаз от телевизора. Ночную рубашку она натянула на колени, подобрала под себя ноги и упорно избегала встречаться с ним взглядом.

– Вина? – предложил он, наполняя бокалы и протягивая ей один из них. Секунду ему казалось, что она отвергнет вино с презрением, но она, метнув в него колючий взгляд, медленно и неохотно подняла здоровую руку и взяла рюмку.

– Хотелось бы знать, зачем ты это делаешь? – раздраженно буркнула она.

– Что я делаю?

– Надоедаешь мне.

– А мне кажется, ты вовсе не против моего общества.

Девушка ее типа вряд ли так легко смирится с неудачей. Несомненно, она ведет некую игру с дальним прицелом, и следовало соблюдать крайнюю осторожность, чтобы не попасться в западню… Да нет, что за мысль? Это он ведет с ней игру, он перехитрит ее, а не наоборот. Она же потерпит полное фиаско.

Клод отрезал хлеб, намазал маслом, положил сверху ломтик ветчины и откусил, краешком глаза отмечая, что Флоренс наблюдает за ним.

– Хочешь бутерброд? – спросил он.

– Съела бы небольшой кусочек, – равнодушно произнесла она, ставя бокал на столик рядом с диваном.

Он положил ветчину на второй кусочек хлеба, добавил ломтик помидора и вручил ей.

– Спасибо.

– На здоровье. Могу сделать еще, ветчины много.

– Не откажусь, – кивнула она. – Я сегодня забыла поужинать.

Потому что ждала его? Строила козни, ткала паутину. Конечно, сейчас она горько раскаивается, что тогда поспешила отклонить его предложение.

– Так сразу бы это сказала. Приготовить что-нибудь?

Флоренс быстро покачала головой.

– Этого вполне хватит.

Приходилось вести светскую беседу, когда на самом деле ему хотелось сделать то, к чему призывала ночная рубашка. Он встал со стула и опустился рядом с ней на софу. Они стали есть бутерброды с ветчиной и запивать их вином, и чем больше пила Флоренс, тем заметнее смягчалась. Вечер проходил все в более дружеской атмосфере, разумеется, чисто платонической.

Он унес на кухню пустые бокалы и тарелки, а потом снова сел рядом с ней. Флоренс слегка отодвинулась от него.

– Думаю, тебе пора уходить, – сказала она.

– Ты так считаешь? Но мне здесь очень удобно. Мы с Морин просиживали на этой софе долгими вечерами и философствовали.

– Но Морин сейчас нет, а я хочу спать, – парировала она.

– Кто тебе мешает?

– Ты. Я тебя сюда не приглашала. Ты гость нежданный и нежеланный.

Насчет нежеланного Клод не был уверен. Она спешила выпроводить его, поскольку он угрожал ее здравомыслию. Она хотела оставаться безразличной и не могла, поскольку он растревожил самую основу ее существа. Он ощущал жар ее тела, слышал частое биение пульса. Она только и ждала, чтобы он поцеловал ее, и, вероятно, она вовсе не будет против, если он овладеет ею… Иначе почему она даже не сочла нужным накинуть на ночную рубашку халат?

Ему и в голову не пришло, что раздеваться и одеваться – непростая задача, если у тебя одна рука в гипсе.

– Возвращаясь к нашему дневному разговору, – сказал он, чувствуя внезапную потребность определить перспективу ситуации, – мне все же никак не верится, что ты потеряла бы ко мне интерес, если бы узнала о моем бизнесе. И о том доходе, который он мне приносит.

Флоренс вызывающе вскинула подбородок. – Тогда ты непроходимо туп. Я имела в виду именно это.

Ну что за неподражаемая лгунья! И какой привлекательной она выглядит, когда сердится. Волшебные кобальтовые глаза сверкают гневом, грудь взволнованно поднимается и опускается…

– Неужели ты надеешься, что я поверю? Это женщине с твоими-то достижениями?

А сам между тем придвигался к ней ближе.

– Ты думаешь то, что тебе хочется думать. Моя совесть чиста. Все мы совершаем ошибки в молодости. Ты разве никогда не поступал опрометчиво?

– Да, конечно, но не в серьезных вещах.

Ее брак с Джаспером нельзя назвать ошибкой, это было сознательное решение. Она утверждала, что муж плохо обращался с ней, но Клод сильно в этом сомневался.

В глазах Флоренс вспыхнул гнев.

– Извини, если не соответствую твоим суровым стандартам. Я устала от разговоров. Может быть, ты уйдешь наконец?

Чем больше она раздражалась, тем сильнее становилось его желание. Разве мыслимо уйти без единого поцелуя? Клод медленно поднялся и пошел к двери.

– Разве ты меня не проводишь? Флоренс нехотя распрямила свои стройные ножки, расправила ночную рубашку и встала. Вид у нее был неприступный и чопорный, но это произвело на него обратный эффект. Он возбуждался все сильнее.

Флоренс прошла мимо него к прихожей, и его гормоны прямо-таки заклокотали. Клоду захотелось схватить ее в охапку и осыпать поцелуями. Он уже почти готов был забыть, что она из себя представляет.

Клод шел за ней, пожирая глазами покачивающиеся бедра. Когда она взялась за ручку двери, он остановил ее, положив на ее руку свою. Он ждал этого момента, любого подходящего предлога. И тут же почувствовал, как она напряглась и резко втянула в себя воздух. Он мягко повернул ее к себе, надеясь, что она не станет противиться.

– Один только поцелуй на прощание, – сказал он и накрыл ее губы своими. Она попыталась вырваться и первые несколько мгновений энергично боролась. Но чем дольше он целовал ее, тем слабее становилось сопротивление, и наконец ее руки – и та, которая в гипсе, – обвились вокруг его шеи, а ее губы слились с его губами…

Флоренс знала, что это безумие, но ничего не могла поделать. Нужно было с самого начала держаться от него подальше, а лучше всего – не пускать его вовсе. Она должна была предвидеть, что случится нечто подобное. А теперь… Как ни возмущался рассудок, тело ему не подчинялось.

Его руки скользили по ее спине, губы были жаркими и требовательными. Она услышала свой невольный стон. В ответ на него Клод крепче прижал ее к себе. Флоренс чувствовала, что он весь дрожит, и ей захотелось подчиниться всем его желаниям. Правда, когда его руки заползли под ее рубашку, она ощутила тревогу. А когда эти руки обхватили ее грудь, Флоренс стало по-настоящему страшно.

Клод хотел ее и решил ее получить. И она не очень-то противилась. О Боже, как могла она так уронить себя?

Это была последняя из стремительно исчезающих мыслей. Вскоре ею полностью овладели чувства, они заставляли ее пылко целовать Клода и прижиматься к нему все теснее. – Ах, Клод! – вырвалось у нее. Она уже не могла бы остановить его, если бы даже от этого зависела ее жизнь. – Да, милый, да, – выдохнула она.

Он глухо зарычал и, не отрываясь от ее губ поднял ее на руки и понес в спальню. Она только стонала жалобно и слабо, как больной ребенок. Она и вправду была больна, и только Клод мог исцелить ее.

Он ногой толкнул дверь спальни, опустил ее на кровать и быстро, не сводя с нее глаз, начал раздеваться. Дымчатые глаза ласкали ее грудь и живот, обещали немыслимое наслаждение. Она и сама не могла отвести от него жадного взгляда. Его тело казалось венцом творения, смотреть на него было пыткой. Ей хотелось, чтобы это тело слилось с ее телом, проникло внутрь, заполнило ее всю. Сейчас, немедленно! Сию минуту! Ждать больше не было сил.

Клод, очевидно, испытывал то же самое. Он овладел ею стремительно и жестко. У Флоренс мелькнула неотчетливая мысль, что он таким образом наказывает ее, но она отмахнулась от этой мысли и покорно отдалась могучему потоку страсти, а когда волны наслаждения постепенно улеглись, она ощутила себя полностью насытившейся.

Она лежала с закрытыми глазами и блаженной улыбкой на губах и чувствовала рядом с собой Клода, его горячее тело, слушала, как успокаивается его дыхание. Сейчас он не прикасался к ней, хотя ей очень хотелось этого, он просто лежал на спине, отдыхая. И Флоренс надеялась и ждала, что, отдохнув, он вновь станет ласкать ее…

Но в следующую секунду он вдруг громко чертыхнулся и вскочил с кровати. Флоренс широко раскрыла глаза и увидела, как он натягивает одежду неловкими от спешки пальцами.

– Это была ошибка, – выдавил он, застегивая джинсы, – дьявольская ошибка.

– А я думаю, ты именно за этим и приходил, – спокойно сказала она, чтобы он не увидел, насколько она уязвлена. – Тебе ведь этого не спонтанно захотелось. По тому, как ты глазел на меня весь вечер, ясно, что решение ты принял заранее.

– Так что же ты не остановила меня? – презрительно усмехнулся он. – Впрочем, можешь не отвечать. Ты считаешь, что если позволишь мне спать с тобой, то я не устою и снова сделаю тебе предложение. Вот тогда-то твое «да» не заставит себя ждать!

Возмущенная тем, что он таким образом истолковал ее порыв, Флоренс сорвалась с кровати, одним махом закуталась в простыню, потому что нагота теперь только смущала ее, и окинула Клода ненавидящим взглядом.

– Ты пришел ко мне, а не я. Ты полез ко мне с поцелуем, так что не сваливай с больной головы на здоровую.

– Для танго нужны двое, – пробормотал он, одеваясь.

– Я могла бы это предвидеть, – прикусила губу Флоренс. – Но постарайся усвоить вот что – больше ни на что подобное не рассчитывай. И если осмелишься поцеловать меня снова, пожалеешь.

Ее вспышка только позабавила Клода.

– Да ты просто настоящая злючка, когда заведешься.

Клод присел на край кровати, чтобы надеть носки и ботинки. Флоренс смотрела на него, пылая гневом. Он неторопливо поднялся и произнес: Не забудь, что в глазах твоей тетушки мы остаемся добрыми друзьями. Не вздумай портить игру.

– Я думаю, что лучше всего, если ты будешь навещать ее в мое отсутствие. Тогда не возникнет проблем.

– Не получится, – отрезал он. – Лучше играй по правилам, Флоренс.

– А то что? – спросила она вызывающе. – Если этот недавний маленький эпизод и есть по-твоему соблюдение правил игры, и ты рассчитываешь на его повторение, лучше сразу выбрось это из головы.

– Повторения не будет, – уверил он ее. – У меня просто временно помрачился рассудок.

– А ты был в здравом рассудке, когда предложил разыграть этот спектакль?

Он сердито покачал головой.

– Это разные вещи.

Он подошел к двери и распахнул ее. И Флоренс, вопреки всякой логике, стало грустно, что вечер закончился таким образом. Когда Клод ушел, она бросилась на диван и во всех подробностях припомнила случившееся. Факт оставался фактом – Клод явился с явным намерением добиться от нее близости. И до чего глупо поступила она, что не воспротивилась. Напротив, ей все страшно понравилось, конечно, не считая его заключительного хамства. В конце концов Флоренс решила, что пора спать. Но она чувствовала себя усталой, разбитой, и сон никак не приходил…

На другой день ей сняли гипс, и Морин наконец выписали из больницы. Когда Клод приехал к ним вечером, притворяться ему другом было для Флоренс на удивление легко. Прежде всего сам Клод облегчил ей задачу – он ни единым намеком не напомнил о том, что произошло между ними накануне. Он безупречно играл роль внимательного друга и нежного влюбленного. Тетя Мо ни на миг не усомнилась в его искренности, более того – сама Флоренс была очень близка к тому, чтобы поверить ему.

В последуюшие дни она часто ловила на себе его взгляд, обешавший много такого, что влюбленные делают только оставшись наедине. Он так часто дотрагивался до ее руки, что она в самом деле могла бы вообразить, будто небезразлична ему. Клоду так хорошо удавалась роль, что не будь Флоренс уверена в обратном, она решила бы, что он сменил гнев на милость.

Когда он убедился, что Морин чувствует себя достаточно хорошо, чтобы оставаться одной, то предложил Флоренс провести вечер где-нибудь вне дома.

– И давно пора! – воскликнула тетя. – Я уже испугалась, что теперь вы постоянно станете опекать меня. Меня угнетало чувство вины оттого, что у вас совсем не остается времени для себя.

– Нам очень нравится быть с вами, – уверила ее Флоренс.

– Но это не нравится мне, – возразила Морин. – Вам надо отдыхать, развлекаться. Да и какой смысл вам сидеть тут – я уже совсем здорова и завтра, например, собираюсь пообедать со своей приятельницей – пора возвращаться к светской жизни.

– Ну если вы так хотите… – с сомнением проговорила Флоренс.

– Итак, Флоренс, чем бы тебе хотелось заняться? – спросил Клод, и при этом на его губах промелькнула особая усмешка, а в глазах появилось такое выражение, словно вся ситуация забавляла его до крайности.

– На твое усмотрение, – нашлась Флоренс.

– Может быть, прокатимся на одном из моих прогулочных катеров?

– Отличная мысль, – поддержала его Морин, прежде чем ее племянница успела ответить. – Пора уже вам познакомить Флоренс с деловой стороной вашей жизни.

Клод и глазом не моргнул, услышав это замечание.

– Завтра я весь день очень загружен, но мы могли бы совершить вечерний круиз. Я заеду за тобой часов в семь?

Флоренс кивнула.

– Я буду готова.

Когда они остались одни, Морин спросила:

– Тебе не хочется ехать с Клодом? Вид у тебя не слишком счастливый.

– Я тревожусь о вас, – быстро ответила Флоренс. – Не хочется бросать вас одну.

Морин махнула рукой.

– Милая, я отлично себя чувствую.

– Вы абсолютно уверены?

Флоренс мечтала, чтобы тетя сказала: «Вообще-то нет. Мне будет приятно, если ты останешься со мной». Но мечты так и остались мечтами.

Для прогулки на катере Флоренс нарядилась в ярко-желтое платье, в основном чтобы подбодрить себя. Волосы сколола сзади черепаховой заколкой и ярко накрасила губы, словно все это могло послужить броней и защитить ее от человека, вознамерившегося погубить ее жизнь.

Когда Клод приехал, она встретила его в дверях. Он оглядел ее с ног до головы, но ничего не сказал, только повел бровью, и они в молчании прошли к его автомобилю – теперь это был уже не старый черный «форд», а сияющий серебристый «мерседес».

– Морин еще не вернулась от подруги, – сказала Флоренс, когда он запустил мотор. – Она позвонила и сказала, что ждать ее не надо. Похоже, у них там настоящий бал.

– Но домой она все-таки вернется? Флоренс настороженно взглянула на него.

– Естественно, – ответила она ядовито.

– Тебе наша поездка не доставляет удовольствия? – Он резко нажал на тормоз, потому что какой то мальчуган выбежал перед машиной на дорогу в погоне за укатившимся мячиком. – Если не хочешь ехать, могла бы так и сказать.

– И расстроила бы тетю Мо, – огрызнулась Флоренс.

– Сейчас ее все равно нет дома. Я могу отвезти тебя назад.

– Но когда она вернется, то станет обо всем подробно расспрашивать, а мне нечего будет ей ответить, – возразила Флоренс. – Нет уж, Клод, поедем, раз договорились.

– Я хотел бы, чтобы ты развеселилась.

– Неужели? – спросила она с подчеркнутым недоверием. – А я полагаю, что тебе наплевать на мои чувства. Тебя интересует только мое тело.

На его губах появилась ироническая усмешка.

– В этом я не одинок. Почему бы нам дружно не обернуть ситуацию к обоюдной пользе?

Это предложение ужаснуло Флоренс.

– То есть оставаться любовниками? Ради одного только секса? Потому что наши тела нежелают признать, что между нами все кончено?

– Это могло бы оказаться не так уж плохо. Только не для меня! – выпалила она.

– Хочешь сказать, тот вечер не доставил тебе удовольствия? – Они остановились у светофора, и он повернулся к ней, но Флоренс упорно избегала его взгляда.

– Твое молчание говорит красноречив ее слов, – довольно ухмыльнулся Клод.

– Не рассчитывай на повторение, – вспыхнула она. – Сегодня я согласилась поехать с тобой исключительно ради тети.

– И заодно развлечься – разве это не входило в твои планы?

– Ни в малейшей степени.

– Как жаль!

– Это почему?

– Что может быть неприятнее, когда приглашаешь девушку в ресторан, а она весь вечер сидит надутая.

Флоренс сверкнула на него глазами.

– Ничего, вернусь в Англию, может быть, и настроение поднимется.

– А вот это не на шутку расстроит твою тетушку. – Светофор переключился, и он рванулся вперед так стремительно, что Флоренс отбросило на спинку сиденья. – Она надеется, что все у нас сложится удачно.

– Может быть, так и случилось бы, если бы ты не пришел к скоропалительным и неправильным выводам, – заметила Флоренс, стараясь не обращать внимания на исходивший от него крепкий мужской запах, который медленно сводил ее с ума.

– Разве они были такие уж неправильные? – спросил Клод жестко. – Не думаю. Но лучше нам сегодня не вспоминать об этом. Бессмысленно перемалывать одно и то же.

Он прав, этот разговор не доведет до добра.

Когда они поднялись на борт катера, Клод дружески похлопал капитана по плечу. Здесь не существовало социальных барьеров. Судя по всему, все члены команды были добрыми друзьями.

– Познакомьтесь, – сказал Клод, поворачиваясь к Флоренс. – Это Мартин Маккойн. Мартин, а это Флоренс, моя подруга.

Подруга! Ничего себе. Флоренс едва не раскрыла рот от неожиданности, но вовремя удержалась и с улыбкой пожала протянутую руку.

– Добрый вечер, Мартин.

Капитан был подтянутым мужчиной лет сорока с приятным лицом.

– Подруга? – Его добродушные карие глаза лукаво мигнули. – И то пора, Клод, старичок. Долго же ты прозябал в одиночестве.

– Еще рано делать выводы, – попыталась отшутиться Флоренс. – Не спешите нас обвенчать.

– А я-то удивляюсь, что ты переложил все дела на хрупкие плечи Греты, – сказал Мартин. – Теперь ясно почему. Грета, конечно, личность уникальная. Ее деловые качества выше всяческих похвал, и собой она тоже ничего. Было время…

– Хватит, Мартин, – предостерегающе произнес Клод. – Идем, Флоренс, я покажу тебе катер.

Флоренс слегка нахмурилась. Ее подозрения насчет Греты подтверждались. Но времени раздумывать не было, потому что Клод начал знакомить ее с членами команды.

Когда они остались одни, Флоренс прошипела нервно:

– Зачем ты назвал меня своей подругой? Здесь это неуместно.

Дымчатые глаза откровенно смеялись над ней. А чего ради я стану развлекать постороннюю девушку?

– Но потом тебе придется объяснять им, почему я вдруг исчезла из твоей жизни.

– Это моя забота. – Он выразительно пожал плечами. – Не стоит сейчас над этим задумываться. Лучше постараемся не портить друг другу вечер.

Катер оказался больше, чем показалось Флоренс вначале. Он поразил ее своей роскошью. Кают-компания на нижней палубе выглядела так, словно в ней собиралась трапезничать титулованная особа. Стол был застелен дамасской накрахмаленной скатертью, сервирован сверкающим хрусталем и начищенным до зеркального блеска серебром. В уголках темно-синих салфеток Флоренс разглядела изящно вышитые серебряными нитками буквы Б и И.

– Это у вас в порядке вещей? – поинтересовалась Флоренс. Или в честь прибытия на борт босса?

Клод полноценно улыбнулся.

– У нас так заведено. Гостей мы всегда встречаем на высшем уровне.

– Вообще-то очень мило.

– Мне приятно, что тебе нравится.

– И много у тебя таких кораблей?

– Да, несколько штук имеется.

Вечер прошел весьма приятно. Флоренс боялась, что они окажутся одни за столиком, но вышло не так. С ними сели еще две незнакомые пары, но в конце вечера все чувствовали себя старыми друзьями.

Морин была уже дома, когда Флоренс вернулась. После порядочной дозы шампанского, которое неустанно подливал ей Клод, она пребывала в весьма благодушном настроении. Тетя была несказанно этому рада и немедленно принялась выспрашивать подробности.

На следующее утро Флоренс проснулась с головной болью. За завтраком ее подташнивало, и Морин шутливо пожурила ее за невоздержанность.

– Ну ничего, изредка можно позволить себе расслабиться, – утешила она племянницу.

Прошло несколько дней, но Флоренс продолжала чувствовать недомогание. Она решила, что, видимо, слегка чем-то отравилась, хотя Клод и уверял, что на его катерах подается пища лишь самого высшего качества. Флоренс не стала ничего говорить ему, когда он позвонил на следующий день, и обрадовалась, услышав, что он собирается в Кингстон по делам.

– Не знаю, как долго я там пробуду, – сказал он, – наша компания сейчас переживает творческие муки расширения.

Оставайся в своем Кингстоне сколько тебе угодно, подумала Флоренс. Для нее это было большим облегчением. Она крайне нуждалась в передышке. Флоренс только не понимала, почему Клод не сообщил ей о своей поездке вчера. Даже Морин нашла это странным. Впрочем, Флоренс пришла к выводу, что таким путем Клод избежал неловкой для него ситуации.

Неделю спустя Флоренс поняла, в чем причина ее нездоровья.

10

Никогда прежде не случалось у Флоренс нарушений в ее регулярных циклах. Осознав, что она могла забеременеть, Флоренс впала в глубокое отчаяние. Она и Клод не предохранялись всего однажды – нет, учитывая недавний «эпизод», дважды. Но второй раз не в счет. Это произошло в душе, после того как она сломала руку. От воспоминаний Флоренс бросило в жар. Тот, первый раз отличало нечто совсем особенное…

В правильности своей догадки она не сомневалась. Но Клод ничего не должен знать. По крайней мере до тех пор, пока Флоренс не покинет Новую Зеландию. Ведь он немедленно решит, что она подстроила это нарочно, чтобы заставить его жениться. С него станется. И тогда ее жизнь будет невыносимой.

Кое-как ей удавалось скрывать утренние приступы дурноты от тети. Помогало то, что Морин была ярко выраженным жаворонком и любила завтракать вне дома, с подругой. Только раз она неожиданно зашла к племяннице, когда та нагнулась над раковиной, но Флоренс сумела убедить ее, что только что «подавилась виноградной косточкой».

Клод звонил достаточно часто, чтобы Морин не усомнилась, что их любовь протекает гладко. Он всегда звал Флоренс к телефону и говорил с ней о разных незначащих вещах, но только не об их притворных отношениях. В конце разговора он неизменно просил ее признаться ему в любви.

Скажи это громко, чтобы слышала Морин, – настаивал он. – Пусть она чувствует себя счастливой.

Флоренс становилось крайне не по себе. Клод явно упивался этой игрой, но она-то нет. Флоренс очень хотела прямо сказать ему об этом, но тетя Мо всегда оказывалась где-то поблизости.

Однажды вечером Клод объявил, что завтра возвращается, и сердце Флоренс тревожно застучало. Что, если он заметит в ней какие-то перемены? Ничего, будь храброй, подбадривала она себя. Держись как ни в чем не бывало, не давай ему ни малейшего повода для подозрений.

– Не знаю, в котором часу я заеду, – сказал он. – Скорее всего уже вечером. Но ты спать без меня не ложись, влюбленным девушкам это несвойственно.

К тому времени, когда Клод наконец появился, Флоренс уже решила, что он не придет, и собралась ложиться спать. Морин еще раньше ушла к себе.

– Я устала, – сказала она, – и больше ждать просто не в силах. И он хочет повидаться с тобой, а не со мной. Поцелуй его за меня.

Меньше всего Флоренс собиралась это делать. Никаких больше интимностей с Клодом, даже невинного поцелуя. Пора начинать процесс расставания.

Едва успев открыть ему дверь, Флоренс подумала, что вид у него очень усталый.

– Входи, – пригласила она, с удивлением отмечая, что голос ее охрип.

Странно, ведь она вовсе не жаждет его видеть, отчего же так ослабели ноги? Отчего сердце выбивает барабанную дробь?

– Морин ушла спать, – проговорила она отрывисто. – Она передавала тебе привет.

– Я знаю, что уже поздно, – сказал он, – но…

– Лучше бы ты пришел завтра.

– Не забывай, что я пылкий влюбленный. – Его дымчато-серые глаза внимательно вгляделись в ее лицо, как она и ожидала. – Ты неважно выглядишь. Это Морин так тебя загоняла?

Флоренс слабо улыбнулась и покачала головой.

– Просто очень спать хочется. – И она отвернулась чтобы Клод не высмотрел на ее лице новых предательских признаков. – Налить тебе что-нибудь выпить?

Он устало потер лоб.

– Хорошо бы чашечку крепкого кофе. Знаю, что кофе на ночь вредно, но мне сейчас просто необходимо взбодриться, я с ног валюсь.

Зачем же он в таком случае пришел? Непонятно… Флоренс приготовила кофе и отнесла ему на террасу. Сначала она подумала, что Клод заснул. Он неподвижно сидел в кресле, вытянув длинные ноги, заложив большие пальцы за пояс, откинув голову на спинку кресла. Но когда Флоренс приблизилась, он пристально взглянул на нее из-под полуопущенных ресниц. Хорошо, что в темноте нельзя было заметить, как краска залила ей щеки.

Последние несколько дней Флоренс прилагала немалые усилия, чтобы выбросить его из головы, убеждала себя, что он больше ничего для нее не значит. Но вот – стоило ему приблизиться на расстояние протянутой руки, и она снова принадлежит ему душой и телом.

– Это первая минута покоя, которая у меня выдалась с тех пор, как я уехал, – сказал он.

– Удачно прошла поездка?

У него слабо дрогнули ноздри.

– Тебя это очень интересует?

Не нужно быть Эйнштейном, чтобы понять ход его мысли. Но Флоренс не дала втянуть себя в дискуссию.

– Нет, не особенно. Вчера мы получили открытку от Ширли, она в Каикоуре.

Он иронически поднял бровь, давая понять, что заметил перемену темы разговора.

– Лакомится лангустами?

– Она встретила местного молодого человека и так влюбилась в него, что устроилась там на работу в кафе, чтобы быть поближе к предмету своего обожания.

– Эта девица не пропустит ни одного парня, – небрежно заметил он.

Флоренс невольно кивнула.

– Между прочим, – продолжал Клод, видимо находя свою мысль крайне забавной, – думаю, если бы не твое присутствие, она вцепилась бы в меня мертвой хваткой.

– Она тебе понравилась?

– За кого ты меня принимаешь?

А между тем он ни на минуту не усомнился в словах презираемой им Ширли!

Клод понимал, что совершил безумный поступок, придя сюда, но он находился целиком во власти терзавших его демонов. Какого бы мнения ни был он о Флоренс, ее тело сводило его с ума. Ее образ преследовал его каждую ночь. Долгими ночами он лежал без сна в гостиничном номере и воображал ее рядом с собой, мысленно обнимал ее и овладевал ею. Подумать только, никогда не одна женщина не доводила его до подобного состояния.

Эти чувства и привели его сегодня сюда, несмотря на то что близилась полночь. Нелепость ситуации заключалась в том, что он не мог дать им выход, поскольку в доме находилась Морин.

Террасу освещал только свет, лившийся из окна гостиной, и лицо сидевшей рядом Флоренс оставалось в тени. Лишь когда она поворачивалась к нему, оно попадало в полосу света. Янтарный отблеск лампы под абажуром словно волшебной кистью стер с него усталость и сдедал его неотразимо привлекательным. Все внутри у Клода всколыхнулось.

Черт возьми! Надо держаться от нее подальше. И не стоит так изводить себя.

Если бы не Морин и их давняя дружба, он давно расстался бы с Флоренс, без всякого сожаления изгнал бы ее из своей жизни. Но необходимость видеться с ней подогревала его чувства. Они мучили его, создавали хаос в мыслях, мешали сосредоточиться. Несколько раз во время деловых совещаний его мысль уклонялась от нужного курса, и приходилось просить партнеров повторить сказанное. Кое-кто уже начал на него странно посматривать.

– Ты меня слушаешь, Клод?

Вот опять! И на этот раз в обществе той самой особы, которая и была виновницей всех его бед.

– Прости, что ты сказала?

– Я сказала, что думаю вернуться в Англию. Он выпрямился и навострил уши.

Это невозможно! – И тут же мысленно хлопнул себя по лбу. Что за чушь, это же лучший выход для них обоих. И в первую очередь для него.

– Почему же? – Она холодно взглянула на него.

– Из-за Морин, естественно. – Из-за того, что он безумно желает Флоренс! Желает, несмотря ни на что. Вот до какой глупости может докатиться мужчина!

– Морин придется смириться, я собираюсь поговорить с ней.

– Она страшно огорчится. Это может вызвать новый приступ.

Чистой воды шантаж! Разве не лучше всего, если Флоренс уедет? Без нее он снова станет собой. Что же с ним происходит?

– Я сказала, что буду осторожна. – Ее прелестные голубые глаза досадливо сверкнули. – И я была бы благодарна тебе, если бы ты в свою очередь начал вести себя поспокойнее. Будет странно, если ты станешь по-прежнему проявлять этакую пылкость, когда я решила возвратиться в Англию.

Вот, значит, каким она его видит! Он улыбнулся.

– Не вижу ничего смешного, – нахмурилась Флоренс.

– Я и не смеюсь. – Клод придал лицу серьезное выражение. – Но из твоей затеи ничего не выйдет.

– Почему?

– Морин слишком проницательна. Нам нужно придумать вескую причину для разрыва наших отношений.

Флоренс отхлебнула кофе и устремила взгляд на огни, мерцавшие на другом берегу реки. Клод заметил, что она неестественно напряжена. Ему следовало радоваться, что она собралась уезжать. Он и будет радоваться. Это доказывает, что она отказалась от своих намерений относительно него.

– Полагаю, у тебя хватит ума придумать какое-нибудь объяснение, – холодно обронила она. – Или, может, мне лучше открыть в твоем характере несколько черт, не вызывающих восторга? Думаешь, тетя Мо сочтет это веским основанием? Или ты в ее глазах непогрешим?

– Морин знает меня так же хорошо, как моя мать.

– Значит, отрицательную роль придется сыграть мне. Скажи ей, что как ты ни старался, а все-таки не можешь забыть о моем корыстолюбии.

– Это я могу сказать, – мрачно кивнул Клод. – Но не сейчас. С нее пока довольно переживаний, ты сама предлагала не спешить. – Он допил остатки кофе. – Пожалуй, я пойду.

Его удивило решение Флоренс вернуться в Англию. Чем это вызвано? Может быть, он чего-то не знает или не понимает? До сих пор он полагал, что Флоренс рано или поздно попытается вытянуть из него повторное предложение. Трудно поверить, что она сдалась так легко.

Клод тяжело поднялся. Флоренс проводила его. На этот раз он не сделал попытки ее поцеловать, а только устало улыбнулся.

– Спокойной ночи, Флоренс. Передай Морин, что я позвоню ей завтра.

Последующие дни Флоренс пыталась избегать разговоров с Клодом по телефону. Она как можно чаще уходила из дома, гуляла, делала покупки, ездила на электричке в город. Сначала Морин решила, что Клод загружен работой, но когда прошла неделя, а он так и не выбрался навестить их, Морин начала задавать вопросы.

– Ты что, опять поссорилась с Клодом? – спросила она однажды за ужином.

Проще всего было бы сказать «да» и покончить на этом, но Флоренс прочитала в глазах Морин сильное беспокойство и бодро улыбнулась.

– Как мы могли поссориться, если я совсем его не вижу? Клод просто страшно занят. Он предупредил меня, что какое-то время мы не сможем встречаться.

– Тогда все хорошо, – сказала Морин. – Просто ты в последнее время немного осунулась, и я подумала…

Но Флоренс остановила ее успокаивающим жестом.

– Вам абсолютно не о чем беспокоиться. Хотя в конце концов Морин придется узнать, что союз, о котором она мечтала, не состоится никогда.

Спустя еще два дня, когда Флоренс с трудом преодолевала утренний приступ дурноты, Морин неожиданно вошла на кухню, бросила взгляд на ее бледное лицо и сказала:

– На этот раз дело не в косточке. Лучше расскажи, что с тобой творится.

Флоренс проглотила слюну и уже приготовилась что-нибудь соврать, как тетя опередила ее.

– Ты беременна!

Флоренс кивнула и закрыла лицо руками.

– Бедная моя девочка. – Морин придвинула табурет к кухонному столу и ласково обняла племянницу за плечи. – Ну почему же ты молчала до сих пор? Клод знает? Как он обрадуется! Вот кто всегда мечтал иметь детишек.

Может быть! Но только не от нее.

– Я не хочу, чтобы он знал, – произнесла она как могла спокойнее. – Пока, по крайней мере.

– Но ты обязана сказать ему, Флоренс, – принялась настаивать Морин. – Он имеет право знать. О чем ты думаешь? Вовсе не обязательно выходить замуж второпях – я знаю, как смотрит на это современная молодежь, – но Клод должен быть в курсе. Позвони ему прямо сейчас и скажи, и он будет самым счастливым мужчиной в мире.

– Он не обрадуется, – пробормотала Флоренс, не глядя на тетю. – Это вы должны узнать кое-что… Мы с Клодом на самом деле тогда не помирились, а только сделали вид, ради вас.

Морин на секунду замерла, и Флоренс испугалась, что сказала слишком много и слишком внезапно. Но тетя решительно распрямила плечи.

– Значит, вы разыграли спектакль? Теперь все понятно. Были моменты, когда я чувствовала, что не все в порядке. Но не важно, это уже дело прошлое. Теперь все изменилось. То есть случилось самое лучшее, что только могло случиться. Теперь Клод ни за что не устоит. Вот увидишь, все будет хорошо. – Она заглянула в расстроенное лицо племянницы. – Ведь ты его любишь?

– Не знаю.

– Ну конечно, любишь! Я видела собственными глазами. На тебе лица не было, когда вы поссорились.

– Это из-за его слов. Меня оскорбили его обвинения.

– Разве после того, как я уверила его, что не выдала его секрет, он не изменил свое мнение?

Флоренс покачала головой.

– Отнюдь нет. Он уверен, что я хочу выскочить за него замуж из-за денег, и его ничто не переубедит. А мне они на самом деле вовсе не нужны. И он тоже. Я не выйду за него, даже если он станет умолять меня.

– И ты способна загубить свое счастье из-за какого-то глупого недоразумения? – спросила потрясенная Морин. – А как быть с Клодом? Он любит тебя, ты это знаешь? Ты не можешь поступить с ним так, это несправедливо.

– Ошибаетесь. Если и любил когда-то, то теперь больше не любит.

Морин покачала головой.

– Говорят, что настоящие слепцы – те, кто не хочет видеть. Флоренс, голубушка, поверь. Он любит тебя, даже если сам этого не сознает.

Но Флоренс упорно не поддавалась на уговоры и ни за что не соглашалась сообщить Клоду о своей беременности. Морин с таким же упорством настаивала, что это необходимо сделать.

– Если не скажешь ты, скажу я. Флоренс даже ахнула.

– Вы не имеете права! Это мое дело, и если я не хочу, чтобы Клод знал, значит, так и будет.

Морин в шутливом ужасе воздела руки к небу.

– Ладно, ты победила. – И добавила: – Но только на время.

Но Флоренс не поверила в ее смирение, тем более что в глубине души сознавала тетину правоту. Клод имеет право знать. Теперь, когда тетушка в курсе, бегство в Англию потеряло смысл. Следовало уехать сразу же, как только она догадалась о своей беременности. Но кто из нас не крепок задним умом?

В тот же вечер, словно проведав каким-то образом об их разговоре, явился Клод. Морин обняла его, поцеловала и сразу предложила ему куда-нибудь свозить Флоренс.

– Вы так давно не проводили время вдвоем. А если и меня хотите взять с собой – не надейтесь, сегодня по телевизору интересный фильм и я собираюсь его посмотреть.

Клод засмеялся.

– Намек понят. Ну что нам делать с нашим командиром?

Флоренс ответила, скрывая беспокойство:

– Похоже, нам не оставлено выбора.

– Ты ужинала?

– Еще нет.

– Значит, это будет ужин. Ваша взяла, Морин. Только не обижайтесь на нас, если заскучаете.

В машине тревога Флоренс усилилась. Она знала наперед все, что скажет Клод, если она сообщит ему о ребенке. Лучше дождаться конца вечера – зачем портить вкусный ужин. Флоренс с утра не ела и теперь умирала от голода. Но когда она поняла, что он везет ее к себе домой, в ее ушах зазвучал набатный колокол. Что он задумал? Снова намерен соблазнить ее? Она стиснула кулачки, с силой впилась пальцами в ладони, но тут же усмехнулась про себя. Вряд ли он захочет заняться любовью, если узнает ее новости.

Когда они вошли в дом, и Флоренс увидела в зеркере маленький столик, изысканно сервированный на двоих, стало ясно, что он спланировал все заранее.

– Что это значит?

Клод небрежно пожал плечами.

– Это маленькая любезность моей экономки. Морин несколько дней упрашивала меня пригласить тебя куда-нибудь. Я решил для разнообразия угостить тебя домашним ужином.

Флоренс сильно подозревала, что Морин позвонила Клоду после их утреннего разговора.

– Тетя беспокоилась, что мы последнее время с тобой не видимся.

Клод поднял брови.

– И что ты ей ответила?

– Что ты чрезвычайно занят.

– Тогда хорошо, что я пришел. Она не слишком переволновалась?

– Не думаю.

– Ну и прекрасно. Тогда давай ужинать. И ты расскажешь мне, чем занималась последние дни. – Он галантно выдвинул для нее стул, и пока она усаживалась, словно невзначай провел по ее плечам.

– Можно подумать, что тебя это интересует, – съязвила Флоренс и сочла нужным добавить: – Мне так же тяжело встречаться с тобой, как и тебе со мной.

Самое трудное – с чего начать рассказывать о ребенке? Может быть, собраться с духом и сразу положить голову на плаху? Или походить вокруг да около, роняя осторожные намеки?

– Значит, ты смотришь на наши встречи, как на тяжелый долг? – спросил он, вглядываясь в ее лицо.

– Это ты сделал их такими.

В ответ на ее резкий ответ он сощурился.

– Надеюсь, перед Морин ты не выдаешь своих истинных чувств ко мне?

Флоренс вспыхнула.

– Морин считает, что мы безумно любим друг друга.

– Тогда ты умница. Что будешь пить?

– Спасибо, мне колу.

Он удивленно поднял бровь.

– Я имел в виду аперитив.

– Я больше ничего не хочу.

Он пожал плечами, позвонил и попросил экономку принести бокал для колы.

– Ты боишься, что я напою тебя и воспользуюсь твоей беспомощностью?

– А разве такое уже не случалось?

Пусть пока думает, что дело в этом.

Суп из тыквы был чудо как хорош, самое вкусное из всего, что она ела, приехав сюда. Последовавшее за ним седло барашка, приправленное травами и орехами, было выше всяческих похвал. Флоренс уже начала думать, что ужин ей нравится, как Клод вдруг сказал:

– В тебе что-то изменилось, Флоренс. Я все пытаюсь понять, что именно. – Он склонил голову набок и пристально вгляделся в ее лицо. Сердце Флоренс немедленно принялось выстукивать барабанную дробь. Она рассчитывала начать разговор позже, много позже.

– Может, ты сделала что-то с волосами? Они кажутся более шелковистыми. А щеки вроде побледнели…

Он еще не заметил, что грудь стала тяжелее. Наверное, это не бросается в глаза.

– Я просто постоянно ношу шляпы и применяю солнцезащитный крем.

– Да, наверное, в этом все дело.

Он снова наклонился к тарелке, а у Флоренс аппетит совсем пропал. С каждой минутой она нервничала все больше.

– Тебе не нравится?

– Что? – Она подняла глаза и увидела, что он снова пристально на нее смотрит.

– Тебе не по вкусу это блюдо? Я могу попросить миссис Диксон…

– Нет, пожалуйста, не надо, – поспешно перебила она. – Дело не в еде, а во мне. Я не хочу есть. Да и суп был довольно сытным.

Разумеется, он видел, что она лжет.

– В чем дело, Флоренс? Ты весь вечер сидишь как на иголках.

Флоренс посмотрела в окно на серебристую дорожку, протянувшуюся через всю бухту от полной луны, почти касавшейся водной поверхности. Потом на отражавшегося в ее бокале Клода. Он не спускал с нее глаз и ждал ответа. Почему бы не сейчас, подумала Флоренс. Чем дольше тянешь, тем труднее решиться.

11

Она набрала в легкие побольше воздуха и повернулась лицом к Клоду. Его глаза по-прежнему смотрели тяжело, вопрошающе, подозрительно. Он догадался, промелькнуло в ее голове.

– Я беременна. – Слова вырвались сами собой, прозвучали громко и вызывающе, и Флоренс затаила дыхание, ожидая неизбежного взрыва.

Но когда Клод заговорил, его голос был спокоен, слишком спокоен:

– Ты беременна?

– Я же сказала.

– Ты ждешь ребенка?

– Да.

– От меня?

– Да! – Она почувствовала, как сильно шевельнулось сердце, готовое сорваться с насиженного места, едва разорвется бомба. И ей не пришлось долго ждать.

– Ты – безответственная шлюха!

Флоренс отшатнулась назад всем телом, словно он ударил ее. Ей стало физически больно, она невольно вскинула руки, готовясь защититься от нападения. Клод вскочил на ноги, и стул его полетел на пол.

– Ты подстроила это, хитрая интриганка! Ты знала, что я больше не стану делать тебе предложение, разве что…

– Не льсти себе, – оборвала его Флоренс. – Я даже не собиралась ничего говорить тебе, это меня Морин заставила.

Она тоже хотела встать и отхлестать его по щекам, но ноги почему-то не послушались. Он прищурился, глаза превратились в две дышащие злобой узкие щели на высеченном из гранита лице. Руки Клода с силой сдавили край стола, он нагнулся вперед, и его лицо оказалось так близко от нее, что она смогла разглядеть мельчайшие поры кожи, отдельные волоски в бровях и ресницах, тонкий узор радужной оболочки глаз.

– И ты ждешь, что я поверю? – бросил он насмешливо. – Думаешь, я не знаю, что ты…

– Я именно такой и представляла твою реакцию, – устало сказала Флоренс, окидывая его презрительным взглядом. – Я предвидела, что ты решишь, будто я сделала это нарочно. Боже, до чего ты предсказуем.

– А ты разве нет? – выпалил он, впиваясь в нее ледяным взором.

Флоренс хотелось одного – побыстрее убраться отсюда. Она не могла больше выносить его обвинений. Он уверен, что она рассчитала все заранее, и ей не удастся разубедить его, даже если она посвятит этому всю оставшуюся жизнь.

– Я не такая дура, чтобы оставлять себе воспоминания о мужчине, которого не интересует правда, который спешит только вынести приговор! – воскликнула она яростно и приказала своему онемевшему телу сдвинуться наконец с места. – Я знала, что не должна слушаться Морин. Я требую, чтобы ты немедленно отвез меня домой.

– Не витайте в облаках, леди. Я отвезу тебя только тогда, когда сам этого захочу и ни секундой раньше.

Теплый же он устроил ей прием! У Флоренс упало сердце. Она ожидала, конечно, что так получится, но чем теперь все это кончится?

– Что мне здесь еще делать? Ты ведь ясно высказал свое отношение.

Он смотрел на нее с ненавистью.

– Ты останешься, потому что нам придется теперь многое обсудить.

– Мне не о чем с тобой говорить. – Она вызывающе вскинула подбородок, взгляд ее не уступал в непримиримости взгляду Клода. – Я возвращаюсь в Англию, ты мне не нужен.

– Провались ты к черту! – Он шагнул к ней, его руки взлетели к ее горлу, и Флоренс решила, что он хочет ее задушить и покончить разом с ней и с ребенком. Но он вместо этого обхватил ее голову, сжал как в тисках и заставил ее заглянуть в пламенеющие бездны его глаз. – Чтоб тебе отправиться в преисподнюю, на муки вечные, – прорычал он.

– Очень мило с твоей стороны, Клод. Спасибо за пожелание. – Флоренс сама не знала, как ей удалось создать видимость спокойствия. – Но я почему-то думаю, что из нас двоих в этом месте окажешься ты.

Его руки разжались, он отодвинулся назад и перевел дыхание, в чем, видимо, сильно нуждался.

– Говори, что хочешь, но вот так уйти я тебе не позволю. Нам надо поговорить, мы должны прийти к какому-то соглашению.

– Соглашению! – Она коротко рассмеялась. – Разве это возможно? – И она потерла пальцами те места на голове, где остались отпечатки его безжалостных пальцев.

– Нам надо подумать о ребенке.

Флоренс приподняла брови и ждала, что он скажет дальше. До сих пор Клод вел себя вполне предсказуемо, но она не представляла, как он собирается разрешить ситуацию. С ее точки зрения,воспитать ребенка самой было самым лучшим выходом. Если она останется здесь, он превратит ее жизнь в ад.

Склонив голову, Клод тяжелыми шагами прошел взад и вперед по комнате. За последние несколько минут он постарел лет на десять. Но Флоренс не чувствовала к нему жалости. Она молча наблюдала и даже заметила момент, в который он принял решение, увидела, как расправились его плечи, стала тверже поступь. И вот его горящие глаза снова обратились на нее.

– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

У Флоренс перехватило дыхание. Она, оцепенела, работал только мозг, лихорадочно и тревожно. Такого поворота она не ожидала. Что у него на уме? Ведь чувства его не изменились! Разве подобает ребенку расти в доме, где царит враждебная атмосфера?

Когда Флоренс задышала снова, то обнаружила, что потеряла дар речи.

– Ты слышала меня? – резко спросил он. Флоренс с трудом проглотила слюну.

– Да, – еле выдавила она придушенным шепотом.

– Я начну приготовления немедленно.

– Но я не могу этого сделать.

– Что значит «не могу»? – Клод нахмурился. – Это единственный выход. И единственная причина, по которой ты позволила себе забеременеть, – добавил он едко.

– Ты идиот! – Почему, ну почему все обернулось так плачевно? – Ты ошибся во мне, Клод Бентли, очень ошибся. Я не хотела ничего подобного. И замуж за тебя я не выйду ни за что на свете.

Он прищурился. Она почти слышала, как работает его мозг.

– Тогда остается единственное решение, – проговорил он спокойно. – Сразу после рождения ребенка ты отдаешь его мне.

Флоренс показалось, что ее покидают жизненные силы. Она потянулась к спинке стула, ища опоры, но сильная рука Клода поддержала ее за талию. Это ее совсем доконало.

– Ты представляешь, о чем просишь? – прошептала она.

– Это мой ребенок.

– И мой тоже, – уже тверже произнесла она. – А поскольку мы не можем поделить его пополам, ты убедишься, что закон будет на моей стороне.

Ей внезапно стало очень холодно, несмотря на тепло, которое излучало тело Клода, стоявшего совсем близко. Флоренс почувствовала себя больной, опустошенной, ей отчаянно захотелось оказаться дома и лечь в постель.

– Значит, тебе придется выйти за меня замуж, – рыкнул он, – поскольку я ни за что не откажусь от прав на свою плоть и кровь.

Флоренс знала, что брак с Клодом сделал бы ее самой счастливой женщиной в мире, но только не при таких обстоятельствах. Клод ее ни в грош не ставит. Что это будет за семейная жизнь? Несчастная, несчастная безнадежно. Она будет связана узами, лишенными любви. Клод сосредоточит всю свою привязанность на ребенке, не оставив ничего ей.

– Я не могу стать твоей женой, – сказала она спокойно и твердо.

– Значит, ребенок мой, – объявил он. – Дальнейшие споры бесполезны, ребенок перейдет на мое попечение.

Это звучало констатацией уже свершившегося факта. Он не ждал от нее никаких протестов. Клод Бентли сказал свое слово!

После короткой паузы, в течение которой Флоренс хранила молчание, Клод добавил.

– А теперь я отвезу тебя домой.

Флоренс знала, что это еще не конец, но она слишком устала, чтобы спорить. Она позволила ему довести себя до машины, и пока они ехали к дому Морин, сидела, закрыв глаза, и совсем ничего не чувствовала.

Поднимаясь по ступеням к входной двери, Флоренс оперлась на его руку, но едва Морин открыла им, как она немедленно прошла в свою спальню. До нее донеслись приглушенные голоса из прихожей. Морин, несомненно, считает ее дурочкой. Но как мог Клод ожидать, что она станет его женой, зная, какого он о ней мнения? Она поступила правильно, что отказалась выйти за него. И неправильно, согласившись отдать ребенка. Разумеется, этого никогда не случится. У нее достаточно времени, чтобы принять самое верное решение, выбрать лучший путь.

Она сбросила туфли и легла на кровать. Времени сколько угодно. Она поселится в укромном месте, где он не сможет ее отыскать. А сейчас надлежало спокойно обдумать все как следует…

Она закрыла глаза и тут же заснула. И не слышала, как отъехала машина Клода, как Морин на цыпочках вошла в ее спальню и накрыла ее покрывалом.

Флоренс затерялась в мире снов. Во сне они с Клодом были счастливо женаты и имели много детей. Во втором сне он гнался за ней по лесу, чтобы отнять ребенка, которого она крепко прижимала к себе, но тут же сам Клод превратился в этого ребенка и принялся сосать ей грудь.

Флоренс проснулась вся в испарине, и когда села, то почувствовала сильное головокружение. Потребовалось несколько минут, чтобы спустить ноги с кровати и дойти до ванной. Там ее и нашла Морин, лежащую на полу. Она довела племянницу до постели, уложила и немедленно вызвала врача. Врач отчитал Флоренс за то, что она не обратилась к нему сразу, как только поняла, что беременна, но тут же успокоил, сказал, что волноваться не о чем, просто нужно быть внимательнее к себе первые три месяца.

Приехал Клод, выглядевший очень озабоченным. Флоренс внутренне застонала, догадываясь, что Морин, должно быть, успела позвонить ему.

– Что случилось? С ребенком все в порядке? – с порога спросил он.

Ребенок! А на нее наплевать. Ее самочувствие не интересует его нисколько. Флоренс едва не расплакалась. Клод выглядел так, словно второпях вскочил с постели: рубашка застегнута наперекосяк, волосы взлохмачены.

– Все в порядке, – сказала она. – Морин напрасно подняла панику. Можешь не волноваться.

– Но я волнуюсь. Как ты себя чувствуешь, Флоренс?

Наконец-то! Этот вопрос следовало задать в самом начале.

– Вполне нормально.

– Может быть, я могу что-то сделать для тебя, достать?

Флоренс криво улыбнулась.

– Ничего не нужно, спасибо.

– Может, тебе лучше лечь в больницу, обследоваться?

– Это был банальный обморок, только и всего, – сказала она, начиная раздражаться. – У меня закружилась голова, и я села на пол. Наверное, плохо выспалась ночью.

– Тебе нужно побольше отдыхать.

– Возможно, – ответила она надменно. – Спасибо, что пришел, но сейчас можешь уйти. Думаю, Морин станет регулярно информировать тебя о моем состоянии.

Но он не ушел, а сел в ногах кровати.

– Это вышло по моей вине? – спросил он, озабоченно хмурясь. – Вчера я вел себя не слишком вежливо.

Флоренс покачала головой и тут же пожалела об этом, потому что до сих пор испытывала головокружение.

– К тебе это не имеет отношения. Мне снились кошмары, я проснулась вся в поту и с тяжелой головой. Думаю, после душа я окончательно приду в себя.

– Позволь помочь тебе.

Неужели это ее смех, эти звуки, похожие на хриплое карканье старой вороны?

– Ты, наверное, шутишь. Он взял ее за руки.

– Выходи за меня, Флоренс, позволь мне заботиться о тебе.

– Иди к черту! – огрызнулась она, отмечая в то же время, что он выглядит искренне обеспокоенным. Но это разумеется просто игра. Ведь его интересует только ребенок, он ясно дал это понять.

– Флоренс! – раздался укоризненный голос Морин, которая внезапно возникла в дверях. – Как ты можешь так разговаривать с Клодом!

– Думаю, мне пора, – сказал Клод, не дожидаясь дальнейших слов Флоренс. – Я позвоню вечером.

– Не стоит тебе беспокоиться, – небрежно проронила Флоренс.

Морин возвела глаза к потолку. Клод покачал головой, и они оба покинули комнату.

Флоренс выбралась из постели и поспешила в душ, чтобы поскорее смыть с себя всякое воспоминание о Клоде.

Она подставила плечи под теплую струю воды, увеличила напор. Как видно, Клод намерен регулярно докучать ей, думала Флоренс, намыливаясь. Долго ли она сможет терпеть это? Если он станет во время каждого своего посещения делать предложение, лучше ей поскорее уехать отсюда. Мама, конечно, обрадуется ее возвращению домой, но это все же не выход.

Флоренс сама пока не знала, каким он должен быть. Она не чувствовала в себе достаточно энергии, чтобы начать все сначала где-нибудь на новом месте. На что она будет жить? Придется устроиться на временную работу, но что потом, когда она работать не сможет? За то время, что она жила здесь, ее скромные сбережения очень быстро разошлись, и хотя Морин заверила ее, что беспокоиться не о чем, нельзя же все время сидеть на тетиной шее.

Когда Клод услышал, что Флоренс ждет ребенка, он испытал самое сильное потрясение в жизни. Как могло случиться такое? Нелепость, бессмыслица! Он всегда был так осторожен… И то, что он снова сделал ей предложение, тоже не имело смысла. Решение далось ему с трудом потребовало большого присутствия духа, но он поступил как порядочный человек. А она отвергла его снова!

Флоренс держалась враждебно, непреклонно стояла на том, что не выйдет за него замуж, даже несмотря на зачатого ими совместно ребенка. Да, он сознавал, что вел себя грубо, но ведь ребенок менял все!

Клод ничего не мог понять. Она согласилась отдать ему ребенка – или нет? Теперь он вспомнил, что она на самом деле не выразила явного согласия. Он просто заявил, что заберет ребенка, она же промолчала. Надо внимательно наблюдать за ней, а то еще чего доброго сбежит в Англию, и тогда не видать ему ребенка как своих ушей.

Может быть, их брак все же оправдает себя. А если заинтересовать ее роскошной жизнью? Ей это важно. Он мог бы недурно обеспечить ее. Она красива, хороша в постели. Все могло быть гораздо хуже, хотя он и очень надеялся на лучшее. И главное, черт возьми, ему нужен его ребенок!

Придется поработать с ней, найти подход, убедить мягко, что он изменился и хочет жениться на ней из «правильных» соображений. Он пытался не обращать внимания на то, что в глубине сердца эти соображения всегда были правильными.

Когда он заехал повидать ее на следующий вечер после суматошного дня, наполненного деловыми встречами и мучительными раздумьями, Флоренс держалась по-прежнему враждебно. Он понял, что придется немало потрудиться, чтобы убедить ее принять его точку зрения.

Флоренс и Морин сидели на террасе на подвесном диванчике, наслаждаясь теплым вечером. Морин, увидев его, очень обрадовалась, немедленно вскочила и, предложив ему занять освободившееся место, оставила их одних. Но когда он сел, Флоренс отодвинулась в самый угол дивана. Клод сделал вид, что ничего не замечает.

– Как поживаешь?

– Спасибо, мне лучше.

– Голова больше не кружилась?

– Нет.

– Хорошо. Ты гуляла сегодня?

– Нет.

Он с трудом подавил досаду.

– И больше тебе нечего сказать?

Она повернулась к нему и сверкнула глазами.

– Я в твоем обществе вовсе не нуждаюсь, – произнесла она подчеркнуто резко.

– А жаль, – ответил он как можно спокойнее, потому что стоило только заговорить в том же тоне, и они снова зайдут в тупик. – Потому что мне хочется здесь бывать. Ты носишь нашего ребенка, и я тоже хочу участвовать в процессе.

– Тебе следовало раньше об этом подумать, – холодно парировала она. – Второго шанса я тебе не дам.

Он видел, что Флоренс обижена, хотя кто же виноват во всем, как не она? Клод был благодарен Ширли за то, что не успел выставить себя дураком. Но теперь-то все изменилось! Он хотел вернуть Флоренс, он не мог допустить, чтобы она отняла у него его ребенка. Клод всегда хотел иметь детей, и ему казалось, что первенец – это что-то особенное, он не собирался позволить Флоренс лишить себя удовольствия растить его.

– Ну а если я попрошу прощения, что-нибудь изменится? – Он на все был готов, чтобы добиться своего.

– За что? – Она изогнула тонкие брови и смерила его презрительным взглядом. – За что именно ты хочешь просить у меня прощения? За то, что не поверил мне, поверив Ширли? За то, что сделал меня беременной? За «безответственную шлюху»? За угрозу отнять моего ребенка? Или за все сразу? Уходи, Клод, я не хочу тебя видеть.

Она была неотразима, когда сердилась. Клод покачал головой и сжал зубы. Стоит ему сказать что-нибудь неосторожное, и это погубит их отношения навсегда.

– Послушай, Флоренс, – заговорил он снова. – Я знаю, что причинил тебе боль. Но и ты тоже причинила мне боль. Почему бы нам не помириться?

Где-то в глубине его сознания мелькала мысль, что он, возможно, был несправедлив к ней. Разве у него есть доказательства того, что Флоренс отказала ему, поскольку считала его простым рабочим, тогда как ей нужен был миллионер? А то, что она отвергла его последнее предложение, и вовсе означало, что действует она не из корыстных побуждений…

Но Клод продолжал сомневаться. Может быть, она предвидит, что он не успокоится, пока не настоит на своем? И рассчитывает на это, понимая, что таким поведением сможет обелить себя в его глазах? Клод не знал, что и думать.

Сейчас ее глаза сверкали негодованием.

– Мы уже пробовали это, ради Морин, но ничего хорошего не вышло. И сейчас не выйдет. Мы зашли слишком далеко, чтобы мириться.

– Нет, ничего подобного, – горячо запротестовал Клод, все еще находясь во власти противоречивых мыслей.

Он уже успел осознать, как грубо вел себя, когда она сообщила ему о своей беременности. Невыносимо было думать, что он лишил себя последней возможности жениться на Флоренс и стать настоящим отцом своему ребенку. Он по-прежнему любил ее! Он понял это внезапно. Чувства, которые он считал умершими, были живы по-прежнему.

Клод прерывисто втянул в себя воздух. Боже, что же он наделал?

– Тебе нельзя волноваться, – сказал он, смягчая голос, стараясь выразить понимание. – Ты нуждаешься в постоянной заботе…

– Обо мне заботится Морин.

– А ребенку нужен отец. Флоренс невесело рассмеялась.

– Не думаю, что сейчас для него твое присутствие что-то значит.

– Для него? – быстро схватился он за ее слова.

– Это просто оборот речи. Я не знаю, какого он пола.

– Флоренс, может быть, я поторопился сделать выводы. Может быть…

– Слишком поздно, Клод. Не пытайся улестить меня, ты только теряешь время.

Сердце Клода налилось свинцовой тяжестью. Он замолчал, и молчание длилось бесконечно. Что еще мог он сказать? Она отвергала любую его попытку примирения. Видимо, здесь требовался иной стратегический подход, но он не мог ничего придумать.

Появилась Морин с подносом, на котором стояли три бокала с домашним лимонадом.

– Я решила, что нам не помешает выпить чего-нибудь освежающего, – бодро заявила она, делая вид, что не замечает их мрачных лиц.

– Я уже собирался уходить, – сказал Клод, поднимаясь.

– Так скоро? – нахмурилась Морин.

– Флоренс устала. Флоренс энергично кивнула.

– Думаю сегодня лечь спать пораньше.

– Какие великолепные цветы! – воскликнула Морин, нюхая громадный букет красных роз, только что доставленный посыльным. – Это тебе, Флоренс.

Флоренс сдвинула брови.

– От кого? – Догадаться, конечно, не составляло труда.

– Прочитай, что написано на карточке.

«Самой красивой будущей маме. С любовью. Клод».

С любовью. Шут! Флоренс швырнула букет на пол.

– Выбросьте его на помойку, – велела она. Как он смеет заикаться о любви, когда они оба знают, что его интересует?

– Флоренс, мы не можем это сделать, цветы стоят уйму денег.

– Тогда возьмите их себе. Заберите цветы в свою комнату, я их видеть не желаю.

Но назавтра принесли новый букет, и так продолжалось всю неделю. Дом сделался похожим на цветочный магазин, потому что Морин решительно отказывалась их выбрасывать.

На седьмой день Клод явился собственной персоной, и в руках он держал свежий букет презренных красных роз таких размеров, что Флоренс едва видела его лицо. Морин, как и следовало ожидать, обрадовалась, а Флоренс мрачно сверкнула глазами.

– Ты напрасно тратишь деньги.

– Я пытаюсь загладить свою вину.

Вряд ли что-нибудь сможет залечить ее сердце. Морин приняла цветы и исчезла, она замечательно умела растворяться в воздухе, когда Клод приходил повидать Флоренс.

– Как ты себя чувствуешь? – В его голосе прозвучало искреннее участие.

Флоренс все равно не поверила ему. Он беспокоится о ребенке, а хорошее состояние ее здоровья имеет к ребенку прямое отношение. Клод, может, и правда хочет, чтобы она была здорова, но Флоренс отказывалась поверить, что она интересует его сама по себе.

– Нормально, – ответила она, равнодушно пожимая плечами.

– Обмороков больше не было?

– Нет. Морин обо мне заботится.

– Вообще-то это моя обязанность, – сказал он проникновенно. И с раскаянием, отметила Флоренс. Но он сам лишил себя возможности заботиться о ней.

– Ты не откажешься проехаться со мной?

– Прости, не поняла, – нахмурилась Флоренс.

– Я хотел бы, чтобы мы вместе пообедали.

– Зачем? Ведь ты сам разорвал наши отношения.

– Я совершил ошибку.

А теперь он уверен, что в его силах снова все наладить, из-за ребенка, естественно. Иначе у нее не было бы ни единого шанса. Да пропади он пропадом!

– Ну пожалуйста, Флоренс. Тебе полезно переменить обстановку.

– С чего ты взял, что я безвылазно сижу дома?

– Я звонил Морин каждый день, разве она тебе не говорила?

– И Морин предложила тебе пригласить меня пообедать? – спросила она. – Я знаю, что она все еще надеется соединить нас.

– Морин ничего не знала о моих намерениях. Так ты поедешь?

Было нечто непривычное в том, как он ее упрашивал. Несвойственное ему ранее смирение, должно быть, и это заставило Флоренс задуматься. Не будет хуже, если она ради разнообразия пообедает с ним. Морин была с ней неизменно ласкова и все время предлагала куда-нибудь съездить, но Флоренс отказывалась. Она чувствовала апатию, не хотелось затрачивать усилия на что бы то ни было. Но сегодня самочувствие ее улучшилось.

– Может, поедем в бухту? – спросил Клод, видимо догадываясь, что она готова сдаться. – Тебе всегда там нравилось. Не обязательно брать полный обед из трех блюд, если не хочешь. Можно просто перекусить, а то и вовсе ничего не заказывать, просто погуляем или посидим, посмотрим на воду, словом, сделаем, как ты захочешь, Флоренс.

Он в самом деле настроен во что бы то ни стало угодить ей. Отказаться было бы грубостью. Она нехотя кивнула.

– Хорошо, я поеду.

Поездка в самом деле оказалась очень удачной. Клод старался изо всех сил, чтобы доставить ей удовольствие. Это напомнило Флоренс их первый вечер вдвоем. Он снова был тем любезным, очаровательным, неотразимым, внимательным мужчиной, которому она отдала свое сердце.

Но ведь он по-прежнему остается о ней крайне низкого мнения. Воспоминания о его оскорбительных словах терзали ее. И будут продолжать терзать. Клод сейчас может быть сколько угодно добрым и милым, это ничего не изменит.

Но Клод не опускал рук. Флоренс регулярно выезжала с ним туда и сюда, к большой радости Морин. Он словно старался снова завоевать ее любовь. Может, так оно и было, но на сей раз Флоренс не собиралась терять голову. Она продолжала спокойно обдумывать планы отъезда, только бы подвернулось что-нибудь подходящее.

Если бы он любил ее по-настоящему, он не усомнился бы в ней. Этого не следует забывать никогда, и она не должна впускать его в свою душу снова. Но ей приходилось нелегко. Чем чаще Флоренс виделась с ним, тем глубже влюблялась в него.

Он был неизменно заботлив, постоянно справлялся о ее здоровье, о состоянии ребенка. Он проверял, отдыхает ли она днем, соблюдает ли предписания врача, он поехал вместе с ней в больницу на ультразвуковое обследование. Он принимал участие буквально во всех событиях, из которых состояла ее жизнь.

И беспокоился он не только о ребенке, а также и о ней. Если бы Флоренс не была уверена в обратном, она могла бы поклясться, что он любит ее. Это проявлялось во всем. Клод не заговаривал о любви, но поведение его говорило красноречивее слов. Куда девалась его агрессивная уверенность в том, что она заинтересовалась им исключительно из корыстных соображений? Ей очень хотелось думать, что изменились его чувства, но вряд ли такое возможно. Каким бы искренним он ни казался, это лишь игра. Ему нужен только его ребенок.

Однажды вечером, когда они с Клодом смотрели по телевизору старый черно-белый фильм, позвонила из Англии мама. Морин незадолго до того уехала к знакомым играть в вист.

Первыми мамиными словами были:

– Почему ты не сообщила мне о ребенке, нехорошая ты девочка? Я понятия не имела, что у тебя появился друг. Как его зовут? Чем он занимается? И как ты себя чувствуешь?

– Отвечаю на вопросы по одному, – рассмеялась Флоренс. – Я абсолютно здорова, его зовут Клод Бентли, он бизнесмен, хотя свободного времени у него гораздо больше, чем у других известных мне бизнесменов. Он сейчас здесь, со мной…

– И жаждет познакомиться с вами.

– Клод взял у нее трубку и принялся непринужденно болтать с мамой, словно знал ее всю жизнь. Он немедленно успокоил ее насчет Флоренс и выразил надежду, что они очень скоро встретятся.

– Вы не против, если я вышлю вам билет на удобный для вас рейс? Я знаю, как беспокоятся матери о своих беременных дочерях, – ворковал он, а Флоренс слушала его с усмешкой.

Она не сомневалась, что мама откажется, и очень удивилась, поняв, что она приняла предложение Клода.

– Как тебе удалось уговорить ее? – спросила она Клода позднее. – Мама всегда до смерти боялась летать.

– Сейчас у нее появились веские основания, чтобы преодолеть свой страх. Я надеюсь, что она останется и на венчание.

12

– Какое венчание ты имеешь в виду?!

Клод произнес последнюю фразу с такой непоколебимой уверенностью, что Флоренс ни на шутку встревожилась. Если он уже что-то организовывает, она его просто убьет. Или ему придется тащить ее к алтарю силой, а она станет брыкаться и визжать, и ничто не заставит ее сказать «да».

– Не помню, чтобы я давала согласие стать твоей женой.

Клод улыбнулся с беспечной самоуверенностью.

– Надеюсь, ты согласишься. Я, кажется, доказал тебе за последние недели, что мы замечательно подходим друг другу.

– Неужели? – Флоренс вскинула брови. – Какое редкостное у тебя самомнение. И ничего ты не доказал. Мы оба прекрасно знаем, что тебя интересует только ребенок.

Ее слова, похоже, больно его задели. Но Флоренс и глазом не моргнула. Правда есть правда.

– Неужели ты по-прежнему думаешь так обо мне?

– А почему я должна передумать? – удивилась она. – Когда человек высказывает свои чувства так громко и недвусмысленно, как это сделал ты, суть сказанного запоминается надолго.

– Господи, Флоренс, мне казалось, ты поняла, что на самом деле я не имел в виду ничего подобного. Я из кожи лезу, чтобы доказать, что ты мне небезразлична. Флоренс… – Он взял ее за руки и сжал их. – В тебе и ребенке вся моя жизнь. Вы оба нужны мне. Пожалуйста, поверь.

Но он так и не сказал, что любит ее. Слова, которые она мечтала услышать, произнесены не были. Флоренс не отняла рук, но сердце ее ныло. Последнее время он даже не делал попыток поцеловать ее. Да, он касался губами ее щеки при встрече и расставании, и только. Она, правда, и не поощряла его, но все равно это доказывало, что он ее не любит, не доверяет ей и что ему нужен только его ребенок.

Тут во второй раз за это вечер зазвонил телефон.

– Джаспер! – с досадой воскликнула Флоренс, взяв трубку, и увидела, как Клод мгновенно весь подобрался.

Сначала Флоренс подумала, что мама позвонила ее бывшему мужу и сообщила последние новости о ней, но все оказалось не так.

– Мое дело слушается в суде на следующей неделе, – сказал он жалобно. – Я надеялся, что ты все-таки передумала.

– Черта с два! – воскликнула Флоренс, сверкая глазами. – Ты никакого права не имеешь просить меня о такой вещи. – Уголком глаза она увидела, как Клод, мрачно сдвинув брови, поднимается с дивана, и повернулась к нему спиной. – И, пожалуйста, не проси меня больше, ответ останется прежним.

– Флоренс, подожди! Не поступай со мной так безжалостно. Эта история может загубить всю мою жизнь.

– Тебе следовало подумать об этом прежде, чем совершать насилие, – отрезала Флоренс. И она бросила трубку прежде, чем ее успел схватить подскочивший Клод.

– Джаспер опять просил тебя свидетельствовать в его пользу? – спросил он возмущенно, свирепо двигая бровями. – Если ты не можешь послать его в одно место, то это сделаю я.

– Он такой мерзавец, – пробормотала Флоренс.

– Что он все-таки тебе сделал?

Флоренс села и покачала головой, вспоминая некоторые моменты своей супружеской жизни.

– Для него было привычкой брать меня силой.

– Что?! – Клод, который тоже собирался сесть в кресло, подпрыгнул, подброшенный невидимой пружиной. Он выглядел так, словно готов был изрыгнуть пламя.

– Наверное, это вопрос терминологии, но фактически именно так все и происходило. Он добивался близости со мной на своих условиях, там, где ему нравилось, тогда, когда ему было удобно, на мои же чувства ему всегда было наплевать.

Клод крепко выругался.

– Но теперь это позади, Флоренс. Жаль только, что ты не рассказала мне всего раньше.

– А что бы это изменило? – устало спросила она.

– Я полетел бы в Англию и воздал ему хотя бы малую толику того, что он заслуживает. Впрочем, думаю, все еще впереди. Он не смеет обращаться с женщинами подобным образом.

Клод потер лоб, встряхнул головой и пружинисто прошелся по комнате.

– Не стоит, Клод, – сказала Флоренс.

– Его пора остановить.

– Это не твоя забота, – заметила она уже более внушительным тоном. Еще не хватало, чтобы Клод подрался из-за нее! Кем после этого она будет себя чувствовать?

– Моя, если это касается женщины, на которой я собираюсь жениться, – проговорил он решительно. – Я чем больше думаю об этом, тем сильнее хочу с ним встретиться. Этот тип опасен для общества. И он еще просит поручиться за него в суде! Да ты должна свидетельствовать против него. Но поскольку сейчас ты не в состоянии это сделать, я сделаю это за тебя.

– Нет! – Флоренс тоже вскочила на ноги. – Ничего подобного ты не сделаешь. Я тебе не позволяю.

– Ты меня не остановишь.

– Черт возьми, Клод, если ты с ним свяжешься, неприятностей потом не оберешься. Джаспер не так беззащитен. И не стоит он того.

– Раз он продолжает надоедать тебе, значит, стоит, проскрежетал Клод. – Кстати, на обратном пути лично доставлю сюда твою мать.

Флоренс покачала головой.

– Я не позволяю тебе вмешиваться в мою жизнь, Клод. С прошлым покончено, я не хочу ворошить его снова.

– Я только объясню этому пылкому Ромео, что ему самому же будет лучше, если он никогда не напомнит тебе о своем существовании.

– Поездкой в Англию ты ничем не поможешь. Пусть судьи решают, как с ним поступить. А ты не вмешивайся.

Она вышла на террасу. Ей захотелось свежего воздуха и открытого пространства. Клод последовал за ней. Флоренс обернулась к нему.

– Пожалуйста, поезжай домой.

И она торопливо начала спускаться по ступеням в сад, но в самом конце лестницы оступилась и упала.

Когда Клод увидел, как Флоренс падает, его сердце замерло от ужаса. Он не успел подхватить ее! Теперь она неподвижно лежала у подножия лестницы, и он не осмеливался трогать ее, боясь, что она снова сломала себе что-нибудь. Он бросился к телефону и набрал номер неотложной медицинской помощи.

Флоренс пришла в себя прежде, чем приехали врачи. Она открыла глаза и недоумевающим взглядом посмотрела на сидевшего рядом с ней на корточках Клода.

– Что случилось?

– Ты упала с лестницы. «Скорая» уже едет.

– Мне не нужна помощь, – возразила она, пытаясь подняться. Клод положил ей руку на плечо.

– Не двигайся, Флоренс, так безопаснее. Что ты чувствуешь? Болит где-нибудь?

– Кажется, нет. – Она осторожно пошевелила руками и ногами.

– Все равно, лучше перестраховаться. Клод страшно перепугался за Флоренс, и за ребенка тоже, но главным образом за нее. Последние недели казались ему такими обнадеживающими. Он вел себя очень тактично и осторожно, и Флоренс не отталкивала его. Ему по-прежнему хотелось целовать и ласкать ее, она оставалась для него желанной, но он вел себя как истинный джентльмен, как бы трудно ни приходилось. Теперь наконец он держал ее в объятиях и чувствовал, как его любовь переливается в нее.

«Скорая помошь» прибыла в рекордно короткое время. Видимых повреждений у Флоренс не обнаружилось, но врач решил забрать ее в больницу – проверить, все ли в порядке с ребенком.

Клод ехал сзади на своем автомобиле, снедаемый мучительной тревогой. Он знал, что не простит себе, если что-то случится с ребенком. Ему не следовало с такой назойливостью разговаривать с Флоренс о ее бывшем муже, но, видит Бог, он пришел в неистовство, услышав, как тот обращался с ней. Она этого не заслуживала, она заслуживала, чтобы с ней обращались как с королевой.

При этой мысли его губы горько скривились. А многим ли он, Клод, лучше Джаспера? Они оба обижали эту прелестную девушку. Но больше никто из них не причинит ей зла.

Ему показалось, что ожидание результатов обследования затянулось на много часов. Клод ходил по коридору, заглядывал в двери, пытался узнать, что делают с Флоренс, но все без толку. Наконец к нему вышел врач.

– Что-то неладно? – спросил Клод взволнованно. Вид у врача был-слишком серьезный для хороших известий.

– К сожалению, весьма велика вероятность того, что мисс Нильсен может потерять ребенка. Я оставляю ее в больнице, ей требуется полный покой.

Клода с головы до ног обдало холодом, он почувствовал даже, что превращается в ледяную глыбу.

– Но сама она… в безопасности?

– С мисс Нильсен все в порядке.

– А ребенок? – спросил он прерывистым шепотом.

– Нам остается лишь надеяться на лучшее.

– Можно повидать ее? – У него навернулисьслезы на глаза. Впервые в жизни Клоду захотелось зарыдать в полный голос, бить себя в грудь от тоски и безысходного отчаяния. Во всем виноват только он.

– Зайдите к ней, но только на несколько минут.

Когда Клод вошел в палату и увидел лежавшую в кровати Флоренс, неподвижную и беззащитную, с закинутыми назад волосами и белыми как мел щеками, он только и сумел что изобразить на лице бледное подобие улыбки.

– Флоренс, милая… – Он сел на стул и взял ее за руку. – Прости. Прости меня.

Она слабо улыбнулась в ответ.

– За что? Ты не виноват, что я упала. Ему не хотелось спорить.

– Ты должна слушаться врачей, соблюдать все предписания и как можно быстрее поправиться. – Сказали ли ей об угрозе, нависшей над ребенком?

– Хорошо.

– Флоренс, я люблю тебя. – Но ее глаза уже закрылись, она спала. Теперь не узнать, слышала ли она. Он так хотел чтобы она знала, чтобы это помогло ее выздоровлению, убедило, что она не одинока, что ей не придется растить ребенка одной, что он всегда будет рядом. – Я приду утром, – прошептал он, осторожно целуя ее в щеку.

Флоренс шевельнулась и улыбнулась во сне. Возможно, она все-таки слышала.

Клод еще раньше позвонил Морин из больницы и заехал к ней по пути домой. Она ужаснулась, услышав плохие новости о ребенке.

– Флоренс сейчас спит, – сказал Клод. – Нам ничего не остается, как только надеяться и молиться.

Флоренс не понимала, из-за чего такая суета. Она чувствовала себя нормально. Почему ей не позволяют встать? Врачи сказали, что это из-за ребенка, но они просто осторожничают. Ведь она даже не ушиблась при падении. Клод проводил у ее постели долгие часы, приносил каждый день цветы и шоколад, держал ее за руку, рассказывал смешные истории, стараясь развеселить, всячески выказывал свое участие. Флоренс все хотелось спросить, приснилось ли ей, что он признался ей в любви, но она стеснялась. А больше он этих слов не повторял, так что, по-видимому, она всего лишь видела сон, счастливый сон.

Домой ее выписали только через две недели. И там Флоренс ожидал приятный сюрприз – приехала мама. Морин привезла ее из аэропорта в то же время, когда Клод забрал Флоренс из больницы.

Увидев друг друга, мать и дочь обнялись и расплакались. Мэй Нильсен не скрывала беспокойства за дочь, но Флоренс принялась горячо уверять ее, что теперь все хорошо. В течение этих первых волнующих минут Клод стоял в сторонке. Флоренс протянула ему руку.

– Иди, познакомься с моей мамой. Мама, это Клод, отец моего будущего ребенка.

Клод протянул руку, но Мэй вместо этого порывисто обняла его.

– Именно таким я вас себе и представляла, после нашего телефонного разговора – красивым и милым. Моей дочке очень повезло.

– Вам еще предстоит убедить ее в этом, – усмехнулся Клод.

Позднее Морин и Мэй, которые давно не виделись, удалились на террасу, чтобы обменяться новостями и предаться воспоминаниям, а Клод и Флоренс сели на мягкий диван в холле, каждый в свой уголок.

После минутного молчания Клод вздохнул и произнес:

– Может быть, сейчас не время и не место, но мне необходимо кое-что сказать тебе. Я больше не могу ждать.

Флоренс нахмурилась. Вступление звучало тревожно. Наверное, речь пойдет о ребенке. Он начнет настаивать на том, чтобы забрать его. Но он прав – сейчас не время и не место спорить. Ведь она даже еще не окрепла окончательно, только что встала с больничной койки. Флоренс бессознательно сжала край выложенного подушками сиденья дивана, готовясь к худшему.

– Я знаю, что вел себя с тобой по-свински, Флоренс. И не стану тебя винить, если ты никогда меня не простишь. Но я так старался, когда все понял… Я хочу, чтобы ты поверила мне. Я люблю тебя. Люблю всей душой, всем сердцем.

Флоренс не мигая смотрела на него. У нее перехватило горло, она с трудом проглотила застрявший в нем комок. Значит, тогда ей не приснилось! Она мечтала услышать эти слова, и все-таки боялась, боялась радоваться, вдруг какие-нибудь обстоятельства снова пробудят в нем недоверие. В прошлый раз это случилось так легко… Значит, может случиться снова.

Может она позволить себе рискнуть? Она-то любит его, конечно любит, но все же…

– Скажи что нибудь, Флоренс.

Она никогда не видела Клода таким смущенным, неуверенным в себе.

– Я очень польщена, конечно, но…

– Ты не сможешь простить меня? – Он сразу ссутулился, сник, стушевался в своем углу дивана.

Клод, этот человек, которого она всегда знала сильным и непреклонным, исчезал на ее глазах, превращался в собственную тень. Даже кожа его с каждой секундой теряла здоровый цвет и делалась пепельно-серой.

– Я этого не сказала.

– Но ты так думаешь.

– По правде говоря, Клод… – И тут она позволила себе улыбнуться, потому что приняла окончательное решение. Ведь жизнь такая короткая… – Я тоже люблю тебя.

Он широко раскрыл глаза, мгновенно возвращаясь к жизни.

– Ты серьезно?

– Да, – прошептала она.

– Ах, Флоренс!

Он преодолел разделявшее их расстояние за долю секунды. Даже страх за ее здоровье не помешал ему заключить ее в пылкие объятия. Губы их слились, время остановилось…

– Я полюбил тебя с тех самых пор, как ты сломала руку, – говорил он позже. – С тех пор, как мы приняли душ вместе. Потом я на какое – то время свихнулся, но любовь не ушла, она только затерялась в красном тумане, помрачившем рассудок. Но обещаю тебе, Флоренс, больше ничего подобного не случится. Я буду любить тебя всегда и никогда больше не усомнюсь в тебе.

Флоренс улыбнулась улыбкой мадонны.

– В тот раз мы зачали нашего ребенка. Он недоверчиво нахмурился.

– Когда? Я, кажется, всегда принимал меры.,

– Но не в тот, первый раз, – сказала она, улыбаясь еще шире. – Тогда нам обоим слишком не терпелось.

Клод застонал.

– Теперь я вспоминаю… О Господи. Как только я подумаю, чего едва не лишился, у меня кровь стынет в жилах.

– Ты больше не станешь обвинять меня, что я польстилась на твое богатство? – спросила она лукаво.

– Нет. Никогда! – Он дрожащим пальцем дотронулся до ее губ, и когда Мэй и Морин несколько минут спустя осторожно заглянули в дверь, их никто не заметил.

Церемония венчания состоялась в доме Клода. Невеста утопала в облаке белых кружев и потрясала своей красотой, жених тоже выглядел необычайно импозантно в смокинге цвета слоновой кости. Мать невесты плакала в три ручья. Мать жениха, прилетевшая в Новую Зеландию ради такого события, казалась не меньше взволнованной.

Гости единодушно решили, что новобрачные – замечательно красивая пара, а одна представительная дама лет пятидесяти, одетая в сиреневое шелковое платье, глубоким грудным голосом доверительно сказала Флоренс, что она очень умная девушка, раз сумела подцепить Клода Бенли.

– Многие до вас пытались и проваливались. В вас, должно быть, есть нечто совершенно особенное.

Тут подошел Клод и, обняв Флоренс за талию, поцеловал в щеку.

– Что такое нашептывает тебе про меня наша Грета?

– Это вы? – изумилась Флоренс.

– Неужели Клод рассказывал вам обо мне? – обрадовалась дама.

– О да, – ответила Флоренс. – Но у меня сложилось впечатление, что вы… Открою вам секрет, я очень ревновала.

Медовый месяц молодые провели на острове Гамильтон, а по возвращении Флоренс перебралась в дом Клода, из окон которого открывался великолепный вид на оклендскую бухту. Одно время Флоренс полагала, что больше никогда не станет женой миллионера, но этот был не таким, как другие. Клод Бентли, конечно, был миллионером, но он был также одним на миллион. Флоренс знала, что всю оставшуюся жизнь будет счастлива. Клод пообещал ей это, и она ему верила.

А когда у них родятся дети, они наполнят дом смехом и любовью, которых так ему не хватало, этому огромному дому, и он больше не будет казаться слишком большим и слишком пустым.

И все-таки Флоренс продолжала питать слабость к лодочному сараю, и часто, когда Клод бывал на работе, она уходила туда и, сидя у окна мансарды, наблюдала, как скользят по воде катера и яхты, и тихонько напевала что-то ребенку, который быстро развивался внутри нее.

Ребенок Клода, ее ребенок. Она никогда не позволила бы ему забрать малыша, даже если пришлось бы из-за этого выйти за него замуж без любви. Но, к счастью, она любила его, а он любил ее. Не проходило дня, чтобы он не сказал ей о своей любви. Да, теперь вся их жизнь была наполнена нежностью и доверием, а ведь это самое главное. Им еще предстоит и детей своих научить любить, и прощать во имя любви, а разве не надежнее всего учить на примере собственной жизни?

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12