Евангелие для цыганского барона [Пётр Загоруйко] (fb2) читать постранично

П. Загоруйко

ЕВАНГЕЛИЕ ДЛЯ ЦЫГАНСКОГО БАРОНА

Горе вам, смеющиеся ныне!

Ибо восплачете и возрыдаете.

(Христос)

Кто поет - заплачет,

кто пляшет - упадет.

(Цыганская пословица)

Глава 1

Солнце уже клонилось к закату. Его красно-оранжевые косые лучи пали на подоконник высокого окна художественной мастерской; отраженные его белой глянцевой поверхностью, они заиграли радугой на изломах цветных стекол, предназначенных для изготовления витражей в домах, где такая роскошь "по карману". Стекло стояло под окном и, в свою очередь, рефлектировало краснотой на белый матовый гипсовый бюст одного из художников-оформителей этой мастерской – Андрея Голубенко, – "баптиста", как его называли соработники.

Это малое произведение искусства было автопортретом, предназначенным только для одной цели — запечатлевая духовный мир изображаемого человека, вместе с тем быть свидетельством возможностей, способностей мастера, вылепившего самого себя, глядя в зеркало и на фотографии. Это было своего рода рекламой для заказчика, говорящей: если я справился с такой трудной задачей, то остальные мне нипочем. В расчет Андрея входило и то, что заказчик всегда мог сравнить живую модель автора с застывшим в гипсе его изображением, что выгодно его выделяло среди других художников и лепщиков мастерской, давая шанс получить самый хороший заказ.

Несколько лет этот расчет срабатывал как нельзя лучше. Но теперь, когда прошло полтора десятка лет, автор мог только сказать: эту работу я выполнил, когда был еще сравнительно молод, а если быть точным – в год, когда был исключен из Московского архитектурного института. Обычно после такого сообщения следовало повествование, из которого собеседник узнавал, что Андрей был исключен из института как христианин, за веру в Бога.

Уверовав, он открыто сдал комсомольский билет, заявив при этом, что отныне является последователем Христа, что и послужило поводом к гонениям со стороны администрации института под давлением КГБ. Закончилась эта история тем, что ректор, вызвав Голубенко "на ковер", в присутствии работника КГБ, сказал:

— Учитывая, что ты особенно даровитый студент, я даю тебе еще время на раздумие над своим неожиданным шагом, но только до завтра. В четверг в 10 часов утра ты должен будешь произнести только одно из двух слов – "институт" или "Бог".

И хотя бывшие друзья-сокурсники в тот день допоздна уговаривали его "прийти в себя", внутренняя борьба студента института, а теперь и "студента" Христа, закончилась победой. Самым большим искушением для него были слова Ильи Шифрина, стоявшего утром следующего дня в нескольких метрах от кабинета ректора:

— Андрей, через несколько минут ты зачеркнешь все усилия прошлой жизни к достижению карьеры архитектора, а вместе с ней и всю будущность своей жизни, подумай...

Но, открывая дверь кабинета ректора-"судьи", будущий изгнанник слышал только слова Того, за Кем он последовал: "Что тебе до того? Ты иди за Мною".

Ректор сдержал свое обещание, и услыхав от Голубенко единственное слово "Бог", мог лишь вынести свой вердикт-решение о виновности подсудимого.

— Через 15 минут на доске объявлений увидишь мой приказ об исключении тебя института.

И действительно, по истечении этого короткого времени приказ констатировал вопиющее беззаконие воинствующего атеизма того времени сухой ложной строкой: "Исключен за действия и поступки, порочащие высокое звание советского студента".

То была стандартная фраза для всех студентов-христиан в стране, где "так вольно дышит человек". Вернувшись из Москвы в свой родной город, Андрей испытал новые удары, но уже от родных братьев, которые многократно упрекали его "неописуемую глупость", перечеркнувшую все ожидания и ту финансовую поддержку, которую они изредка оказывали, поддерживая скромный быт студента.

— Разве ты не мог быть верующим в душе? Что для Бога значит эта маленькая красная книжица, что из-за нее ты испортил свою судьбу? – спрашивали они.

— Вы неверно расцениваете мое действие, – отвечал он, – дело вовсе не в комсомольском билете, а в том, что мой Бог желает открытого искреннего следования за Ним, а не в душе, – благими намерениями людей, верующих в Бога только в душе, – устлана дорога в ад...

Андрей пытался применить себя где-то по родственной специальности и однажды, узнав, что требуется в отдел главного архитектора города помощник – обрадовался, думая, что здесь он применит свои способности. Но из собеседования с архитектором пришел к выводу, что это желание неосуществимо, т.к. всякий раз, когда он открыто говорил, что послужило причиной его исключения из института, руководитель учреждения, как и в этот раз, разводил руками и говорил:

— Я лично не против твоей веры, но меня же заставят твои гонители найти потом способ