Повесть о кружевнице Насте и о великом русском актёре Фёдоре Волкове [Софья Абрамовна Могилевская] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (37) »
Могилевская Повесть о кружевнице Насте и о великом русском актёре Фёдоре Волкове
Настя
Всё, о чём здесь рассказано, произошло более двухсот лет тому назад. А именно — в 1750 году. В те далёкие времена в Ярославле жил помещик Никита Петрович Сухарев. Нельзя оказать, чтобы он был очень богат. Но был он и не беден. Имел до восьмисот душ крепостных крестьян и несколько больших и малых деревень. Одна из его деревень называлась Обушки и находилась верстах в семидесяти от Ярославля. Вот в этих самых Обушках, в семье крепостного Тимофея Протасова и росла Настя. Шёл ей в ту пору шестнадцатый год. Со стороны глядеть, ничего особенного в Насте не было. Худенькая, роста невысокого. Русая коса пониже пояса, ясные, тёмно-голубые глаза. На носу жёлтыми крапинками рассыпались веснушки. Вот, пожалуй, и все приметы. Таких девушек в Обушках с десяток наберётся, а то и больше. Но всё же было в Насте такое, что отличало её от других: великой мастерицей была она рассказывать сказки и всякие истории. В длинные зимние вечера соберутся девушки прясть куделю и обязательно бегут за Настей. Одна отворит дверь, крикнет с порога: — Скорей, Настюшка! Все собрались, одной тебя недостаёт... — Сейчас! — весело откликнется Настя. — Вот только матушке пособлю — воды бадейку принесу. Та убежит, другая на смену: — Да чего ж ты мешкаешь, Настя? Заждалися! Без тебя и работа не в работу... — Иду, иду! — крикнет Настя. — Дайте хоть платком волосы покрыть. Ишь, нетерпеливые! А девушек и правда нетерпение одолевает: не успеет Настя порожек переступить, они ей хором: — Про бабу-ягу — костяную ногу... — Нет, расскажи нынче про Илью Муромца, про богатыря бородатого... — Не слушай их, Настя! Ведь обещалася в тот день нам про царевну-несмеяну... Вот и говори про неё... И начнёт Настя свои сказки сказывать. Тишина в избе. Не слышно, как лучина потрескивает, как веретёна жужжат. Только Настин голос раздаётся. А иной раз такое начнёт рассказывать, что девушки забудут и про прядево, и что ночь наступила, что домой пора. Слушают, разинув рты. Дышать боятся, чтобы словечко Настино не упустить... Ни одна посиделка без Настиных сказок не обходилась, так уж повелось в Обушках. А так что ж — девушка как девушка, мимо такой пройдёшь и не оглянешься.Февральским вечером
Было это в феврале. В избу к Протасовым вошёл староста. Сказал Настюшкиному отцу: — Собирай-ка, Тимофей, свою меньшую. В Ярославль поедет. Барыня Лизавета Перфильевна приказала прислать двух девушек, какие посмышлёнее. Надо быть, твоя подойдёт... Мать ахнула, залилась слезами: куда ж такую махонькую из дома, да ещё в Ярославль? Однако против старосты не пойдёшь. В тот же вечер Настю снарядили в дорогу. Староста сказал, что рано поутру из Обушков пойдёт обоз с дровами, заодно и Настю прихватят. Старший брат Петруша завидовал. Ишь, какое счастье Настёнке привалило — в Ярославль едет! А он из Обушков — никуда. Разве только в лес за дровами, или за клюквой на болото, или на Волгу невода ставить. В эту ночь перед отъездом из дома Насте долго не спалось. Она всё ворочалась с боку на бок, всё вздыхала. Разные мысли в голове бродили. Ярославль... Отец был там раза два. Возвратясь, рассказывал такое, что поинтереснее всяких сказок! И про церкви ярославские красоты неописанной. И про башни кремлёвские — высотой они чуть ли не до неба. Про дом барина Никиты Петровича: вот у кого палаты каменные! И никаких тебе в окнах бычьих пузырей, как у них в избе. Куда там — в каждом окне их дома стёкла блестят! И про богатые базары ярославские отец рассказывал. Всё можно купить на тех базарах, была бы деньга в кармане. Лежала Настя с открытыми глазами и будто наяву видела: идёт она берегом, возле самой воды, а на горе — город. Весь розовый, жарко блестят на солнце золотые маковки церквей. А на небе не то белые облака плывут, не то белые птицы летают... Потом наконец уснула. Мать её растолкала затемно. Велела поскорее собираться. Было слышно: мимо избы, скрипя полозьями, идёт обоз. Настя проворно оделась, покрыла голову платком, сунула за пазуху ломоть хлеба, завёрнутый в чистую тряпицу, и выскочила из дома. В руках у неё был узелок — мать собрала и завязала кое-что из одежонки. Впереди, в хмуром рассвете наступающего утра, виднелись тяжело гружённые дровами сани. Обоз уже опускался вниз, под гору. Дорога на Ярославль шла через Волгу, а потом лесом. Настя кинулась догонять. Знала, что из Обушков, кроме неё, едет ещё Анфиска Бокова. Вот бы присоседиться на одни с ней дровни! Пробежав немного, Настя оглянулась. На крыльце стояла мать. Пригорюнившись смотрела ей вслед. А у плетня, занесённого снегом, ветер сильно раскачивал знакомую ветвистую рябину и шевелил солому на крыше ветхой избёнки. Сердце Насти сжалось вдруг неведомой ей дотоле тоской, хоть не думала она и не гадала, что последний раз- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (37) »
Последние комментарии
17 часов 49 минут назад
22 часов 53 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад
2 дней 20 часов назад