КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 714051 томов
Объем библиотеки - 1409 Гб.
Всего авторов - 274935
Пользователей - 125135

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

Влад и мир про Лапышев: Наследник (Альтернативная история)

Стиль написания хороший, но бардак у автора в голове на нечитаемо, когда он начинает сочинять за политику. Трояк ставлю, но читать дальше не буду. С чего Ленину, социалистам, эссерам любить монархию и терпеть черносотенцев,убивавших их и устраивающие погромы? Не надо путать с ворьём сейчас с декорациями государства и парламента, где мошенники на доверии изображают партии. Для ликбеза: Партии были придуманы ещё в древнем Риме для

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Влад и мир про Романов: Игра по своим правилам (Альтернативная история)

Оценку не ставлю. Обе книги я не смог читать более 20 минут каждую. Автор балдеет от официальной манерной речи царской дворни и видимо в этом смысл данных трудов. Да и там ГГ перерождается сам в себя для спасения своего поражения в Русско-Японскую. Согласитесь такой выбор ГГ для приключенческой фантастики уже скучноватый. Где я и где душонка царского дворового. Мне проще хлев у своей скотины вычистить, чем служить доверенным лицом царя

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
kiyanyn про серию Вот это я попал!

Переписанная Википедия в области оружия, изредка перемежающаяся рассказами о том, как ГГ в одиночку, а потом вдвоем :) громил немецкие дивизии, попутно дирижируя случайно оказавшимися в кустах симфоническими оркестрами.

Нечитаемо...


Рейтинг: +2 ( 3 за, 1 против).
Влад и мир про Семенов: Нежданно-негаданно... (Альтернативная история)

Автор несёт полную чушь. От его рассуждений уши вянут, логики ноль. Ленин был отличным экономистом и умел признавать свои ошибки. Его экономическим творчеством стал НЭП. Китайцы привязали НЭП к новым условиям - уничтожения свободного рынка на основе золота и серебра и существование спекулятивного на основе фантиков МВФ. И поимели все технологии мира в придачу к ввозу промышленности. Сталин частично разрушил Ленинский НЭП, добил его

  подробнее ...

Рейтинг: +6 ( 6 за, 0 против).
Влад и мир про Шенгальц: Черные ножи (Альтернативная история)

Читать не интересно. Стиль написания - тягомотина и небывальщина. Как вы представляете 16 летнего пацана за 180, худого, болезненного, с больным сердцем, недоедающего, работающего по 12 часов в цеху по сборке танков, при этом имеющий силы вставать пораньше и заниматься спортом и тренировкой. Тут и здоровый человек сдохнет. Как всегда автор пишет о чём не имеет представление. Я лично общался с рабочим на заводе Свердлова, производившего

  подробнее ...

Рейтинг: +3 ( 3 за, 0 против).

Возвращенье на родину [Андрей Белый] (fb2) читать постранично, страница - 2

Книга 273470 устарела и заменена на исправленную


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

— «Мы с тобою!»

— «Всегда!»

И я понял, что эти фигуры-лемуры…

. . . . .

Они появились давно: в год войны; провожали повсюду меня — на прогулках, в трамвае; гонялись по Базелю; Дорнаху; я, ухватившись за Нэлли, не раз озирался, спускаясь с холма:

— «За деревьями прячется кто-то!»

— «Оставь: это-глупости…»

— «Кто за деревьями прячется?»

— «А какое нам дело…»

Шептали деревья:

— «Нас — много!»

Я видел фигуры: фигуры лемуров.

. . . . .

Я — умер; не здесь — еще в Лондоне; не было Лондона! смерть от разрыва — мгновенная смерть! — была в Гавре; и даже не в Гавре…

Я умер на бернском вокзале; мой труп отвезли уже в Дорнах; и Нэлли, и Бауэр, и Штейнер хоронят меня; возвращенье на родину — в до-рожденное, в старое — в то, что забыл, но что было, что помнилось через первые миги сознания: бредом глядела в меня моя родина:

— «Ты — в неживом!»

— «В необъятном!..»

Я спорил:

— «Я — в Берген».

Но мне отвечало:

— «Нет Бергена»

— «Нет ничего

— «Никого!»

. . . . .

. . . . .

В первый миг после смерти сознание, продолжая работу, сосредоточилось в мысли о том, что мой путь есть: Париж, Лондон, Берген… Но мысли вне тела есть жизнь: и вот жизнь путешествия до (Немецкого моря) расставилась в образах мысли: эфирное тело, разбухнув туда и сюда, было схвачено роем лемуров, в сознании проступающих силуэтами странных фигур, окружавших меня; и припомнилась репетиция в Дорнахе сцены из «Фауста»: сцены с лемурами. Штейнер поставил ее предо мною, как знак предстоящего: смерти!

И не было Лондона: мысль о Париже и Лондоне в миг умиранья держалась; и наконец мысль затаяла: образы многомерных пространств, закипающих гудами, шипами, блесками, всплесками и создающих в сознанье, привыкшем цепляться за сгустки из чувственных образов, впечатление моря, — восстали: —

— Зарывшись в безубразность брызг, я летел от Ньюкäстля до Бергена; шлепалось о деревянную палубу, перелетая за борт…. все, что есть —

— сознаванье хватается за сообщенья духовной науки, которые помогают осилить: —

— пространство вселенной — внутри сознавания, —

— первое время иллюзия ощущений живет, как огромное тело, в котором любой кожный пункт ощущает себя отстоящим от ближнего пункта на расстоянии, равном пространству, положенному от земли до луны; и все пункты, тоскуя, себя сознают голосящими:

— «О!»

— «О!»

— «О!»

— «Навсегда: ничего, никого!»

— «О!»

— «О!»

— «О!»

Если бы сознавания ощущений растущего тела собрать в смутный образ, то он походил бы на грозный ландшафт океана; —

— видение моря загробной стихии впоследствии погасает, спадая, как кожа, перчатки спадает с руки; и —

— проносится прошлая жизнь, но в обратном порядке до мига рожденья; и — дорожденный, бушующий мир, возникает: сливаются миги сознанья вне тела (до нисхожденья сознания в тело младенца) с последними мигами (после выхода сознаванья из тела).

— Образуется круг мира «Я» (тут — начало мытарств путешествия):

— «Я — один!»

— «Навсегда!»

— «Никого…»

— «Никогда…»

. . . . .

Так я думал на палубе парохода «Гакона Седьмого…»

Не знаю, но… вот прочертилась луна из-за рваных туманов: и там — протуманилась даль; и вставали огромные волны, рыдающим гулом бросая на борт парохода кипящие фосфоры; приподняв воротник у пальто, принадвинув на лоб засыревшую шляпу с полями брюнетик (еврей из Ньюкдстля), страдающий, как и я, подобравшись ко мне, посмотрел на меня и прошлепал сырыми губами мне в ухо:

— «В Россию?»

— «Да…»

— «Призваны на военную службу?..»

— «Да, призван, а — вы?»

— «Тоже призван…»

Соляные выплески шлепнулись, фосфорея, с размаху и — промочили мне ноги.

— «Ааа… ааа…»

— «Еще долго нам маяться»

— «Вам очень долго, а мне лишь до Бергена…»

— «Как, почему?»

— «Но послушайте», — лепетала фигурка, «послушайте: стыдно вам, взрослому человеку, спешить на побоище…» Глазки фигурки блеснули.

— «Так вы значит?»

Чуть было не сказал «дезертир…»

— «Не увидите больше меня; я — исчезну…»

Средь рваных туманов мелькнули в безобразность прочертни мачты, каната: ушли — в никуда.

В голосящий, в топочущий, дующий пузырями простор я кидался, безумствуя, из мигающей пены: засмертные свистени, перелетая чрез борт, упадали в такие же свистени дорожденного мира.

. . . . .

«Я — есмь» после смерти моей оказалось в том именно месте, где «есмь» ощущало себя до рождения; непосредственно, до вхождения в детское тело «Я» — было здесь именно: в необъятности из сплошной необъятности — необъятно! — протянуто было сознание к детскому телу, которое вскоре услышало гул необъятности за стенами голубенькой детской: как ужас, вставала картина пролета чрез море! А миг небывалых летаний вставал мне впоследствии — памятью…памяти.

Молнией пронизала меня моя жизнь…

. . . . .

И блеснула луна, озаряя безмерности; палуба