Цейтнот [Виктор Алексеевич Мясников] (fb2) читать постранично, страница - 2

Длинный шнур полз по паласу в щель под дверью, словно черная змея.

Его соединили с самим полковником Гераскиным. Ямщиков коротко обрисовал ситуацию. Решительный и хладнокровный Вандлер уложил с помощью жены потерпевшую Поляницкую в кресло, а сам сходил к соседу и позвонил в милицию. Ямщиков, оставив машину за полквартала, пришел пешечком, чтобы не привлекать внимание - может, и в самом деле за квартирой наблюдают? "Неотложку" тоже вызвали, но её до сих пор нет. Так что неплохо бы подкинуть на санитарной машине пару человек из отдела, а так же радиотелефон. Кроме того, надо срочно доставить на экспертизу послание шантажистов. Одного сотрудника отправить в сквер у почтамта посмотреть, что это за ветка с запиской, и взять её под наблюдение. Еще одного человека немедленно забросить в Дом музтворчества, где работала Поляницкая, чтоб сидел на телефоне. Если потерпевшую Поляницкую вдруг попросят к аппарату, чтоб потянул время, пока не выяснят, откуда звонок. И чтобы никто не знал, что на работе её уже нет.

Полковник Гераскин вслух повторял эти его пожелания, но уже в приказной форме. Ямщиков знал, что в кабинете начальника сейчас полно людей, и эти приказы уже начали выполняться.

- Ты вот что, насколько серьезна угроза, как думаешь? - теперь настал черед полковника говорить и задавать вопросы.

- Пальчик отрезали, значит, не шутят. Вполне возможно, девочек уже в живых нет, но если живы, чуть больше двух часов осталось в запасе. Ямщиков вздохнул. - Готов принять ответственность на себя.

- Ты вот что, - когда закручивалось серьезное дело, полковник этой присказкой начинал каждое свое высказывание, - сиди там и координируй. Штаб у меня в кабинете, но главным распорядителем пока будь сам. Что надумаешь, накопаешь, сразу сообщай. А я весь народ подключу к этому делу.

- Уже надумал. - Ямщикова, похоже, вдохновило доверие начальства. Человек трех надо отправить в четырнадцатую школу, взять журнал пятого "Б", в котором девочки учились, и моментально обежать всех одноклассников, кто живет рядом. А у кого есть телефон, обзвонить. Дети любят перезваниваться, когда родителей дома нет.

- Угу, - полковник сейчас не повторял вслух, он писал на маленьких листочках торопливые записки из одних сокращений, отправлял скользом кому-нибудь из сидящих по обе стороны длинного полированного стола.

- Кого-то шустрого, типа Ерошина, - продолжал Ямщиков, - в детскую поликлинику, молодых мамаш опросить. Пусть сюда зайдет за фотографией.

- Ерошин! - раздалось в трубке. - Что еще?

- Список жильцов профильтровать. Вроде все...

- Родственников забыл, - отметил Полковник Гераскин. - И разберись, что ещё за бриллианты. Действуй.

Ямщиков опустил трубку на рогульки телефонного аппарата, распахнул дверь кухни. Позвал:

- Игорь Сергеевич!

- Чем могу быть полезен? - хозяин квартиры подбежал, словно официант, всей фигурой выражая готовность услужить.

- Не возражаете, если я тут у вас расположусь? - спросил Ямщиков. Штаб не штаб, а что-то вроде того. И к вам пара вопросиков.

- Конечно, конечно... Такая трагедия...

- Пока ничего сверхужасного не произошло, - успокоил его Ямщиков, - но следует поспешать. Вы девочек видели сегодня?

- Нет. Вы знаете, когда я работаю, то кроме своей работы, ничего не вижу и не слышу. Говорят, Анна Георгиевна кричала, а я, представьте себе, ничего не слышал. Вы обивку на моих дверях видели? Гермокамера, а не квартира. Ведь у меня камнерезные станки, они так визжат! Без этой обивки было бы невозможно в подъезд войти - уши режет.

- Вы один живете? - перебил хозяина Ямщиков.

- Да, один. - Игорь Сергеевич мгновенно переключился на другую тему. Слава богу, отец отписал мне квартиру, но все остальное досталось мачехе...

И он принялся печально повествовать, как молоденькая натурщица окрутила отца, маститого художника, какие баснословные деньги огребает сейчас, распродавая его коллекции и полотна...

Ямщиков кивал, не перебивая, вроде бы, внимательно слушал. Он и в самом деле слушал, но, одновременно и думал свою думу, разглядывая художника-ювелира и обстановку кухни.

Игорь Сергеевич Копырин - сын заслуженного художника республики. Лет тридцати двух - тридцати трех на вид. Слегка склонен к полноте. Внешне не очень похож на художника, точнее, на расхожий кино-телеобраз художника. Ни тебе кудрей до плеч, ни бороды. Наоборот, рыжеватые волосы пострижены коротко, а на щеках совершенно немодные рыжие, почти красной меди бакенбарды. И руки пухленькие, с короткими толстенькими пальцами. Зато кухня выглядит вполне богемно: немытая посуда, окурки, сырные корочки, обилие пустых бутылок.

"Однако, коньячок уважает," - подумал Ямщиков и вклинил в паузу вопрос:

- Бриллианты Поляницкой сколько могут стоить?

- Бриллианты? - в недоумении переспросил Копырин. - Какие бриллианты? Я не особенно присматривался к её бижутерии, но, насколько помню, бриллиантов не замечал.

Мелодично запиликал дверной звонок.

- Врача вызывали?

На пороге стоял симпатяга Ерошин, надевший самую