История с градусником [Ярослав Гашек] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Ярослав Гашек ИСТОРИЯ С ГРАДУСНИКОМ
Право, я был весьма рад принять непосредственное участие в великих событиях, которые разыгрались вокруг исправного термометра, то бишь градусника, упрятанного в металлический футляр. Случай сей имел место в палате № 77 в госпитале, под который были отведены старые казармы. Итак, по счастливой случайности я оказался в палате № 77, дабы провести там довольно-таки длительное время среди, так сказать, подданных австро-венгерской монархии; у некоторых из них на головах были намотаны повязки; недужные в молчании тоскливо поглядывали друг на друга, и я вдруг подметил удивительное сходство этих лиц с физиономиями браконьеров, промышляющих на границах Баварии, только теперь они были тихи и покойны. На койке, поставленной у самого окна, валялся мужик с могучими усищами и страшным шрамом, пересекавшим лоб; мужик упорно смотрел куда-то вдаль и смахивал на раскаявшегося грешника, признавшегося, что это он убил двух лесничих и егеря в придачу. В палату вошел жалкий калека, недавно тщетно уговаривавший сестру милосердия сбегать за водкой. — Вот так-то, Китцелбауэр, — со страшным акцентом, выдававшим в нем южанина, проговорил наш палатный санитар. — Бинксенгубер термометр раздавил. Все собравшиеся снова поглядели в угол на страшного мужика, валявшегося с видом раскаявшегося грешника, а он снова принялся оправдываться: — Да ведь мне высокая температура нужна, а там всего 35,6. Как ни выну, как ни взгляну — одно и то же. Ах, думаю, стерва ты этакая, вот как надавлю сейчас, сразу подскочишь у меня! А эта дрянь — ни в какую. Жал его целых полчаса, пока наш нянь не пришел; сунул он это мне руку под мышку, а там — одни осколки. Значит, не выдержал сволочь, но не сдался! — с восторгом и признанием добавил Бинксенгубер. Мой сосед — он пребывал в лазарете по поводу катара желудка, и теперь, отверюхав себе ломоть копченого сала, выпрашивал хлеб у лежавших поблизости соседей отвлекся от своих занятий и заметил: — Н-да, бабой тебе никак невозможно быть, ты бы всех своих детей передавил. Хмурое настроение, воцарившееся было в палате, помаленьку начало развеиваться. — Я тоже знаю один такой случай, — отозвался пехотинец Дворжак, из которого извлекли семь вражеских пуль. — Про шрапнель. Лежал я в Венгрии, в деревушке одной — то ли в Пане, то ли в Бане, то ли еще где, так вот: пришел к нам как-то штабной лекарь и говорит новобранцу — он тоже с нами лежал — чтобы градусник свой тот наконец куда-нибудь сунул. Дело так было: рекрут этот бухнулся на колени, а градусник над головой поднял, словно святыню какую. Мы попытались градусник у него отобрать, а он начал пинать нас ногами, шипеть, фыркать и даже кусаться. Воспоминание Дворжака не произвело на слушателей никакого особого впечатления: все приглядывались, как отнесется к этому палатный санитар, в гражданской жизни — полицейский. А расстроенный санитар, усевшись на одну из коек, твердил будто заведенный, дескать, Бинксенгубер — свинья, на что тот простецки возражал: он, мол, не виноват, если у него такая силища. Однажды изловил он церковного сторожа, когда тот к скотнице на чердак лез, и стукнул-то всего-навсего разок, а отсидел восемь месяцев. — За разбитый термометр схлопочешь побольше, потому как война, а это казенное имущество, — дерзнул вмешаться в разговор лежавший у самой двери поляк Кешака, — Ведь в такое тяжелое, военное время ты лазаретное оборудование угрохал. — Господи Иисусе… — И что теперь остается делать? Придется, видно, сходить в канцелярию, — решил санитар, пускай завтра отметят в рапорте, что Бинксенгубер термометр заспал. — Господи Иисусе… Возвратившись из канцелярии, милосердный брат в полном изнеможении рухнул на стул. — Выходит, с термометром придется обождать, пока во всех палатах оставшиеся 860 не перебьют, поскольку, как мне растолковали в канцелярии, больше ни одного градусника не выдадут, пока все 900 выделенных не кокнут. Со всех сторон послышались вопли и стоны. — А как же моя лихорадка? — загалдел капрал Пержина. — Ведь если мне 38° не проставят, то ничего не поделаешь — шагом арш в боевую роту. — Мне выше 37 ° не надо, — проговорил какой-то немощный, — При 37 ° мне второй стол назначают, и тут я вам, братцы, утру нос. Кушайте себе кашку, а я буду жаркое трескать. — А ну, все — в постель, — гаркнул санитар. — Кто чувствует себя хуже, чем раньше, когда у нас еще был термометр? — Я, — отозвался усач, прервав свой сердитый рассказ о том, как вчера, во время игры в карты, он наблюдал за жульничествами этого пройдохи Бинксенгубера, которого сегодня господь покарал вполне справедливо. — Мне бы хоть 37,3 ° заполучить, чтоб походило на камни в желчном пузыре. — Вы же вчера на почки жаловались. — На почки? — удивился усач, словно с неба свалившись, — Черт возьми! И впрямь у меня что-то сзади покалывает. Послушай, браток, а нельзя ли эту
- 1
- 2
Последние комментарии
1 день 10 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 19 часов назад
2 дней 59 минут назад
2 дней 1 час назад