Лёка и Алёна [Братья Шаргородские] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Александр и Лев Шаргородские Лёка и Алёна
— Что за странный самолет? — спросила Лека. — Подожди, какой, к черту, самолет, мы не виделись 12 лет, — Алена обняла ее, — какой, к черту, самолет?! — Да вон, белый, белый альбатрос. На белой полосе, под белым небом в белесом тумане стоял белый самолет без опознавательных знаков. — Не знаю, — Алена махнула рукой, — ну, как ты там? — А откуда он? — спросила Лека. — Что за прихоть?! После вековой разлуки — вдруг самолет! Да тут каждую минуту что-то садится и что-то взлетает. В мире двести стран. И каждый день появляется новая. Дался он тебе! Ну, двинули. Она обняла Леку, и они пошли по летному полю, покачиваясь. Два подсолнуха в июле. Легкий смех витал над полем. Алена забросила баул в машину, и они покатили. Мерседес был открытый, и теплый ветер развевал Лекины волосы. — Тебе бы пошел открытый Ролс-Ройс, — сказала Алена, — ты стала еще красивее. Как это у тебя получается в той стране? С вашей едой, с вашей радиацией. — Если родилась красивой, — пропела Лека, — значит, будешь век счастливой. — Какие у тебя зубы, Лека, — в 33 года такие зубы! — С вашей едой, с вашей радиацией. — Натюрлих. В нашей богатой Германии столько женщин с ужасными зубами. Если б у тебя были плохие, Гюнтер бы тебе сделал восхитительные. Он Паганини зубов. Его бормашина летает, как смычок… Они мчались из Кельна в Аахен. Был чудесный августовский полдень. Что-то шептала пшеница. Свистел соловей. — Ах, Германия, — повторяла Алена, — ах, мой милый Августин, сладко спи… Они подъехали к трехэтажному дому в центре райского сада. За забором ржала лошадь. — Герман, — нежно позвала Алена. — Это твой муж? — спросила Лека. — Муж Гюнтер, я тебе говорила, — поправила Алена. — Герман — конь. Ему три года, гордость Аахена. Они въехали в сад. Пахло розами. В пруду плавало три лебедя. Герман приветливо ржал. — Ты будешь катать мою лучшую подругу, — Алена обняла его, — гут, Герман? — Гут, гут, — Герман в знак согласия закачал головой. — А это майне хауз, — Алена повела рукой, — шедевр Ханса Шпреде — лучшего зодчего Аахена. — Лучший зодчий, лучший конь, — произнесла Лека. Алена не слышала. — Лестница — каррарский мрамор, — продолжала она, — «ПИЕТА» Микеланджело из того же. Стол — стекло Мурано, ножки — Бурано, плыл на корабле из Венеции. Сначала морем, потом по Рейну. — Стол путешествовал больше, чем я, — сказала Лека. — Ты живешь в немецкой сказке. — Братьев Гримм, — согласилась Алена, — а это мой маленький Мук, слышишь? Откуда-то снизу доносился рокот бормашины. — Гюнтер, бедненький, работает с утра до вечера. У людей болят зубки, и мой маленький Мук их спасает. Кабинет у нас на первом, мы — на втором, отсюда виден майне либе Аахен. — Ты любишь свой Аахен? — спросила Лека. — Обожаю — чисто, тихо, уютно. Даже ночью можешь спокойно гулять. Никто не подойдет. А как он тебе? — Я еще не гуляла тут по ночам, — Лека рухнула в кресло. — У вас бывают белые ночи? — В Германии есть все! В Киле пожалуйста — сколько хочешь белых ночей. — Разведенный Дворцовый мост? — Перестань, что за глупая ностальгия? Ты впервые на Западе? — Да, — ответила Лека. — Тридцать три года не выезжать! Как ты только выдержала? — Бормашина не останавливается? — поинтересовалась Лека. — У людей болят зубки, — повторила Алена. — Прости за бестактный вопрос — на что ты живешь? На зарплату филолога? — Продаю наследство, — ответила Лека, — камни, ожерелья. По камню в месяц. Волшебное ожерелье кормит меня пять лет… — А у нас — бор-машинка. В прошлом году купили дом в Чили. — Дальше не было? — Аахенцы любят экзотику, — объяснила Алена, — и потом, в Чили у нас родня — дядька Гюнтера Вольфганг и тетка Амалия — чудные старики, поселились там сразу после войны. — А где жили «до»? — Перестань, кого это сейчас волнует. Мы с Гюнтером очень увлекаемся лошадьми, у нас прямые контакты с орловским заводом. Бормашина звучала ровно и уверенно. Гюнтер зарабатывал на орловского рысака. — Лучшие люди Аахена носят зубы моего Гюнтера, — продолжала Алена, — бургомистр Шванц, судья Шмук, пастор Швабе… Алена еще долго перечисляла лучших людей Аахена с зубами Гюнтера. Лека рассеянно слушала. — Кстати, у Рольфа тоже наши зубы, — вдруг сказала Алена. — Неужели, — удивилась Лека, — а уши? — Перестань издеваться. Совсем неплохой мужик. У него пивной заводик. Я тебя с ним познакомлю. Он скоро будет здесь. Давай пока быстро окунемся — и за стол. Они барахтались в бассейне посреди сада, брызгались, визжали, потом долго вытирались махровыми полотенцами, и, наконец, сели прямо на траву, где был накрыт стол с яствами — итальянские сыры, финские колбасы, фрукты из Африки, таиландский перец и большая бутыль мозельского вина «Молоко моей матери». Посреди, на вертеле, красовался- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Последние комментарии
1 день 26 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 15 часов назад
1 день 15 часов назад
3 дней 3 часов назад