Рама для картины [Дик Фрэнсис] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (64) »
Дик Френсис Рама для картины
1
Я остановился перед домом брата, в двух шагах от несчастья, пытаясь понять, что происходит. Тут были три полицейские машины. Зловеще крутились голубые сигнальные огни «скорой помощи», Через распахнутую дверь с серьезным видом сновали какие-то люди. Осенний холодный ветер грустно шуршал мертвыми листьями по мостовой. Тучи рывками двигались по небу, обещали — дальше будет еще хуже. Шесть вечера, пятница, графство Шропшир, Англия. По ярко-белым вспышкам, освещавшим время от времени окна, можно было понять, что внутри фотографируют. Стянув с плеча спортивную сумку, бросил ее вместе с чемоданом на край газона. Мой путь к этому дому закончился. Надо готовиться к самому худшему. Я прибыл на выходные. Брата, обещавшего подъехать за мной на машине к поезду, не было. Отправился пешком по проселочной дороге — предстояло пройти мили полторы. Был уверен, что он скоро примчится на своем замызганном «пежо», будет извиняться, шутить… Какие уж тут шутки! Он стоял в холле, потрясенный, серый. Тело его под костюмом обмякло, руки висели, как плети. Голова слегка повернута в сторону гостиной, где щелкали вспышки, а глаза застыли. Шок. — Дон! — сказал я. Подошел к нему. — Дональд! Он меня не слышал. Зато услышал полицейский в темно-синей форме. Вынырнул из гостиной, схватил за руку, с силой вывернув ее, бесцеремонно потащил к выходу. — Выйдите отсюда, сэр! Усталые глаза Дональда неуверенно обратились в нашу сторону. — Чарльз, — проговорил он хрипло. Рука полицейского несколько ослабла. — Вы знаете этого человека? — Он мой брат, двоюродный, — сказал я. — А-а. Выпустил руку и попросил оставаться на месте, присмотреть за мистером Стюартом, а сам вернулся в гостиную. — Что случилось? Дон был не в состоянии отвечать. Его голова опять повернулась в сторону дверей гостиной. Ее, как магнитом, притягивало нечто невидимое. Презрев инструкции полицейского, я сделал десять осторожных шагов и заглянул… Знакомая комната пуста. Никаких картин, никаких украшений. Не было и восточных ковров, покрывавших пол. Только серые стены, диваны, сдвинутая с мест тяжелая мебель, голое пространство пыльных квадратов на паркете. И молодая жена брата. Окровавленная, мертвая. В большой комнате деловито суетились полицейские: что-то измеряли, фотографировали, пылили своим порошком, чтобы снять отпечатки пальцев. Но я не видел их, хотя понимал, что они есть. Видел только Регину. Она лежала на спине, лицо молочно-белое. Полуоткрытые глаза еще сохраняли блеск, нижняя челюсть отвисла, грубо подчеркивая изуродованную линию черепа. Под раскинутыми ногами паркет, мокрый от мочи. Одна рука отброшена в сторону. Окостеневшие белые пальцы завернулись вверх в немой мольбе о пощаде. Но пощады не было. Еще раз взглянул на кровавое месиво, оставшееся от ее головы, и почувствовал, что сейчас упаду. Полицейский, схвативший меня в прихожей, отвлекся от разговора с коллегой, обернулся. Увидев, что я пошатываюсь в дверях, быстро подошел. — Ведь сказал — подождать в холле. Он раздраженно давал понять, что сам виноват, доведя себя до обморочного состояния. Я тупо кивнул, вернулся в холл. Дональд сидел на ступеньках, глядя в пустоту. Тяжело опустился рядом с ним, пригнул голову к коленям. — Я… нашел… ее, — пытался что-то объяснить он. Что говорить? Если мне так плохо, ему-то каково? Он жил с ней, любил ее. Постепенно становилось легче, но оставалось болезненно-горькое чувство. Выпрямился, прислонившись спиной к стене. Так хотелось помочь ему! — Ее… никогда… не было… дома… по пятницам. — Я знаю. — В шесть… она… возвращалась. Всегда. — Сейчас принесу тебе бренди, — сказал я. С трудом оторвался от пола, направился в столовую. И только тут до меня дошло значение пустоты в гостиной. В столовой тоже мертвые стены, на полу вынутые из шкафов пустые ящики. Пропали серебряные безделушки, ложки, вилки. Пропала коллекция старинного фарфора. Только сваленные в кучу салфетки, битое стекло. Дом брата ограбили. А Регина, которой никогда не было дома по пятницам, вдруг пришла. Пока шагал к разграбленному серванту, нарастало чувство гнева, страстное желание разбить головы жестоких злодеев. Жалость — это для святых. Во мне бурлила лютая ненависть. Обнаружил, что осталось только два стакана. Все спиртное исчезло. В ярости я полетел через хлопающую дверь на кухню и налил воды в электрический чайник. Опустошение царило и здесь. Все запасы сметены с полок. Что ценного можно найти на кухне? Дрожащими руками налил две чашки чая и заглянул в шкафчик, где Регина держала специи, бренди… Все на своем месте. Подлецы хоть это прозевали. Дональд неподвижно сидел на ступеньках. Я сунул ему в руки чашку с крепким чаем. Заставил выпить. — Ее никогда не было… дома по… пятницам. — Никогда, — согласно повторил я и подумал: сколько же людей знало- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (64) »
Последние комментарии
2 часов 54 минут назад
5 часов 12 минут назад
7 часов 2 минут назад
12 часов 47 минут назад
12 часов 53 минут назад
12 часов 57 минут назад