Написано хорошо. Но сама тема не моя. Становление мафиози! Не люблю ворьё. Вор на воре сидит и вором погоняет и о ворах книжки сочиняет! Любой вор всегда себя считает жертвой обстоятельств, мол не сам, а жизнь такая! А жизнь кругом такая, потому, что сам ты такой! С арифметикой у автора тоже всё печально, как и у ГГ. Простая задачка. Есть игроки, сдающие определённую сумму для участия в игре и получающие определённое количество фишек. Если в
подробнее ...
полуфинале на кону стояло 5000, то финалист выиграл 20 000, а в банке воры взяли чуть больше 7 тысяч. А где деньги? При этом игрок заявил, что его денег, которые надо вернуть 4000, а не на порядок меньше. Сравните с сумой полуфинала. Да уж если ГГ присутствовал на игре, то не мог знать сумму фишек для участия. ГГ полный лох.Тем более его как лоха разводят за чужие грехи, типо играл один, а отвечают свидетели. Тащить на ограбление женщину с открытым лицом? Сравним с дебилизмом террористов крокуса, которым спланировали идеально время нападения,но их заставили приехать на своей машине, стрелять с открытыми лицами, записывать на видео своих преступлений для следователя, уезжать на засвеченной машине по дальнему маршруту до границы, обеспечивая полную базу доказательств своих преступлений и все условия для поимки. Даже группу Игил организовали, взявшую на себя данное преступление. Я понимаю, что у нас народ поглупел, но не на столько же!? Если кто-то считает, что интернет не отслеживает трафик прохождения сообщения, то пусть ознакомится с протоколами данной связи. Если кто-то передаёт через чужой прокси сервер, то сравнить исходящящйю с чужого адреса с входящим на чужой адрес с вашего реального адреса технически не сложно для специалистов. Все официальные анонимные серверы и сайты "террористов" давно под контролем спецслужб, а скорей всего ими и организованы, как оффшорные зоны для лохов, поревевших в банковские тайны. А то что аффшорные зоны как правило своёй твёрдой валюты в золоте не имеют и мировой банковской сети связи - тоже. Украл, вывел рубли в доллары в оффшорную зону и ты на крючке у хозяев фантиков МВФ. Хочешь ими попользоваться - служи хозяевам МВФ. И так любой воришка или взяточник превращаеится агента МВФ. Как сейчас любят клеить ярлыки -иноогенты, а такими являются все банки в России и все, кто переводит рубли в иную валюту (вывоз капиталов и превращение фантиков МВФ в реальные деньги). Дебилизм в нашей стране зашкаливает! Например - Биткоины, являются деньгами, пока лохи готовы отдавать за них реальные деньги! Все равно, что я завтра начну в интернете толкать свои фантики, но кто мне даст без "крыши". Книги о том как отжимать деньги мне интересны с начала 90х лишь как опыт не быть жертвой. Потому я сравнительно легко отличаю схему реально рабочего развода мошенников, от выдуманного авторами. Мне конечно попадались дебилы по разводам в жизни, но они как правило сами становились жертвами своих разводов. Мошенничество = это актерское искусство на 99%, большая часть которого относится к пониманию психологии жертвы и контроля поведения. Нет универсальных способов разводов, действующих на всех. Меня как то пытались развести на деньги за вход с товаром на Казанский вокзал, а вместо этого я их с ходу огорошил, всучил им в руки груз и они добровольно бежали и грузили в пассажирский поезд за спасибо. При отходе поезда, они разве что не ржали в голос над собой с ответом на вопрос, а что это было. Всего то надо было срисовать их психопрофиль,выругаться матом, всучить им в руки сумки и крикнуть бежать за мной, не пытаясь их слушать и не давать им думать, подбадривая командами быстрей, опоздаем. А я действительно опаздывал и садился в двигающийся вагон с двумя системными блоками с мониторами. Браткам спасибо за помощь. И таких приключений у меня в Москве были почти раз в неделю до 1995 года. И не разу я никому ничего не платил и взяток не давал. Имея мозги и 2 годичный опыт нештаного КРСника, на улице всегда можно найти выход из любой ситуации. КРС - это проверка билетов и посажирского автотранспорта. Через год по реакции пассажира на вас, вы чувствуете не только безбилетника, но и примерно сколько денег у того в карманах. Вы представьте какой опыт приобретает продавец, мент или вор? При этом получив такой опыт, вы можете своей мимикой стать не видимым для опыта подобных лиц. Контролёры вас не замечают, кассиры по 3 раза пытаются вам сдать сдачу. Менты к вам не подходят, а воры не видят в вас жертву и т.д. Важен опыт работы с людьми и вы всегда увидите в толпе прохожих тех, кто ищет себе жертву. Как правило хищники друг друга не едят, если не требуется делить добычу. Строите рожу по ситуации и вас не трогают или не видят, а бывает и прогибаются под вас - опыт КРС по отъёму денег у не желающих платить разной категории людей - хороший опыт, если сумеешь вовремя бросить это адреналиновое занятие, так как развитие этой работы приводит часто к мошенничеству. Опыт хищника в меру полезен. Без меры - вас просто уничтожают конкуренты. Может по этому многие рассуждения и примеры авторов мне представляются глупостью и по жизни не работают даже на беглый взгляд на ситуацию, а это очень портит впечатление о книге. Вроде получил созвучие души читателя с ГГ, а тут ляп автора опускающий ГГ на два уровня ниже плинтуса вашего восприятия ГГ и пипец всем впечатлениям и все шишки автору.
Месяца 3-4 назад прочел (а вернее прослушал в аудиоверсии) данную книгу - а руки (прокомментировать ее) все никак не доходили)) Ну а вот на выходных, появилось время - за сим, я наконец-таки сподобился это сделать))
С одной стороны - казалось бы вполне «знакомая и местами изьезженная» тема (чуть не сказал - пластинка)) С другой же, именно нюансы порой позволяют отличить очередной «шаблон», от действительно интересной вещи...
В начале
подробнее ...
(терпеливого читателя) ждет некая интрига в стиле фильма «Обратная сторона Луны» (битый жизнью опер и кровавый маньяк, случайная раборка и раз!!! и ты уже в прошлом)). Далее... ОЧЕНЬ ДОЛГАЯ (и местами яб таки сказал немного нудная) инфильтрация героя (который с большим для себя удивлением узнает, что стать рядовым бойцом милиции ему просто не светит — при том что «опыта у него как у дурака махорки»))
Далее начинается (ох как) не простая инфильтрация и поиски выхода «на нужное решение». Параллельно с этим — появляется некий «криминальный Дон» местного разлива (с которым у ГГ разумеется сразу начинаются «терки»))
Вообще-то сразу хочу предупредить — если Вы ищете чего-то «светлого» в стиле «Квинт Лециний» (Королюка) или «Спортсменки, комсомолки» (Арсеньева), то «это Вам не здесь»)) Нет... определенная атмосфера того времени разумеется «имеет место быть», однако (матерая) личность ГГ мгновенно перевешивает все эти «розовые нюни в стиле — снова в школу, УРА товариСчи!!!)) ГГ же «сходу» начинает путь вверх (что впрочем все же не влечет молниеносного взлета как в Поселягинском «Дитё»)), да и описание криминального мира (того времени) преподнесено явно на уровне.
С другой же стороны, именно «данная отмороженность» позволит понравиться именно «настоящим знатокам» милицейской тематики — ее то автор раскрыл почти на отлично)) Правда меня (как и героя данной книги) немного удивила сложность выбора данной профессии (в то время) и все требуемые (к этому) «ингридиенты» (прям конкурс не на должность рядового ПэПса или опера, а вдумчивый отбор на космонавта покорителя Луны)) Впрочем — автору вероятно виднее...
В остальном — каждая новая часть напоминает «дело №» - в котором ГГ (в очередной раз) проявляет себя (приобретая авторитет и статус) решая ту или иную «задачу на повестке дня»
P.S Да и если есть выбор между аудиоверсией и книгой, советую именно аудиоверсию)) Книгу то я прочел дня за 2, а аудиоверсию слушал недели две)) А так и восприятие лучше и плотность изложения... А то прочитал так часть третью (в отсутсвии аудиоверсии на тот момент), а теперь хочу прослушать заново (уже по ней)) Но это все же - субьективно)) Как говорится — кому как))
Вообще-то если честно, то я даже не собирался брать эту книгу... Однако - отсутствие иного выбора и низкая цена (после 3 или 4-го захода в книжный) все таки "сделали свое черное дело" и книга была куплена))
Не собирался же ее брать изначально поскольку (давным давно до этого) после прочтения одной "явно неудавшейся" книги автора, навсегда зарекся это делать... Но потом до меня все-таки дошло что (это все же) не "очередная злободневная" (читай
подробнее ...
политизированная) тема, а просто экскурс по (давным давно напрочь, забытой мной) истории... а чисто исторические книги (у автора) получались всегда отменно. Так что я окончательно решил сделать исключение и купить данную книгу (о чем я впоследствии не пожалел). И да... поначалу мне (конечно) было несколько трудновато различать все эти "Бургундии" (и прочие давным-давно забытые лимитрофы), но потом "процесс все же пошел" и книга затянула не на шутку...
Вообще - пересказывать историю можно по разному. Можно сыпать сухими фактами и заставить читателя дремать (уже) на второй странице... А можно (как автор) излагать все вмолне доступно и весьма интересно. По стилю данных хроник мне это все сдорово напомнило Гумилева, с его "от Руси, до России" (хотя это сравнение все же весьма весьма субьективно)) В общем "окончательный вердикт" таков - если Вы все же "продеретесь сквозь начало и втянетесь", книга обязательно должна Вас порадовать...
И конечно (кто-то здесь) обязательно начнет "нудный бубнеж" про: "жонглирование фактами" и почти детективный стиль подачи материала... Но на то и нужна такая подача - ибо как еще заинтересовать "в подобных веСчах", не "узколобую профессуру" (сыпящую датами и ссылками на научные труды очередного "заслуженного и всепризнанного..."), а простого и нескушенного читателя (по типу меня) который что-то документальное читает от раз к разу, да и то "по большим праздникам"?)) За сим и откланиваюсь (блин вот же прицепилось))
P.s самое забавное что читая "походу пьесы" (параллельно) совсем другую веСчь (уже художественного плана, а именно цикл "Аз есмь Софья") как ни странно - смог разобраться в данной (географии) эпохи, как раз с помощью книги тов.Старикова))
Третья часть делает еще более явный уклон в экзотерику и несмотря на все стсндартные шаблоны Eve-вселенной (базы знаний, нейросети и прочие девайсы) все сводится к очередной "ступени самосознания" и общения "в Астралях")) А уж почти каждодневные "глюки-подключения-беседы" с "проснувшейся планетой" (в виде галлюцинации - в образе симпатичной девчонки) так и вообще...))
В общем герою (лишь формально вникающему в разные железки и нейросети)
подробнее ...
клянувшемуся (в частях предыдущих) "учиться и учиться" (по заветам тов.Ленина) приходится по факту проходить совсем другое обучение (в стиле "...приветствую тебя мой юный падаван")) и срочно "шхериться" в иной реальности - ибо количество внеземных интересантов ("внезапно понаехавших" на планету) превысило все разумные пределы))
В финале же (терпеливого читателя) ждет очередная локация и новая трактовка (старой) задачи "выжить любой ценой")).
P.s к некоторым минусам (как я уже выше писал) можно отнести некоторую нестандартность сюжета (по сравнению с типовыми шаблонами жанра) и весь этот "экзотеричный" (почти Головачевский) экзорцизм))
Плюс, "к минусам" пожалуй стоит отнести так же и некоторую тормознутость героя (истерящего по поводу и без), что порой начинает несколько раздражать... Как (субьективный) итог - часть следующую я отложил (пока в голове не уляжется предыдущая)) и пошел "за'ценить" кое-что другое ...
В принципе хорошая РПГ. Читается хорошо.Есть много нелогичности в механике условий, заданных самим же автором. Ну например: Зачем наделять мечи с поглощением душ и забыть об этом. Как у игрока вообще можно отнять душу, если после перерождении он снова с душой в своём теле игрока. Я так и не понял как ГГ не набирал опыта занимаясь ремеслом, особенно когда служба якобы только за репутацию закончилась и групповое перераспределение опыта
подробнее ...
уже не работает. Во всех РПГ распределяется опыт за убийство, но не личный опыт от других действий.ГГ автора видимо имеет выключатель набора опыта. Таких минусов много, как и детских глупостей ГГ. Имя Земную богиню мог бы и не брать с потолка. Да и богине Землян явно наплевать на захват планеты чужими игроками. В общем минусов много. Если автор поправит своё произведение, оно бы было бы намного лучше.
Сумерки быстро надвигались. Третья площадка нашей горы, вся освещённая, с позолоченной скалой, продержалась миг – побагровела, осветилась тёмно-красным огнём – посинела и потухла. Спускалась ночь. Голубятня потеряла очертания и казалась ящиком, домом, горой. По двору торопливо двигались люди. Слышался говор, кашель: то рабочие возвращались с фабрик, мастерских, с дока. Андрей вывел из конюшни кабриолет и, осторожно опустив оглобли на землю, пошёл за лошадью.
– Но, но, осади, – бормотал он громко, возясь у стойла.
Послышались глухие удары и звон уздечек. Тяжело ступая и выбивая искры подковами, шла «Жёлтая» и фыркала Андрею в спину.
– Но, но. – бормотал он, отстраняя её рукой и, повернувшись у кабриолета к лошади лицом, стал напирать на неё. «Жёлтая», нехотя и всё тяжело ступая задом, пошла в оглобли. Андрей стал запрягать. Спускалась ночь.
Я стоял в тёмном коридоре и, высунувшись из окна, с нетерпением следил за действиями Андрея. Мать, уже готовая к выходу, в пышном платье, которое чудесно шло к ней, весело торопила бабушку. Маша, стоя на коленях и лазая вокруг неё, оправляла складки, когда они ей казались не на месте, и беспрестанно что-то делала булавками, которые вынимала изо рта, где их было много.
– Готово ли, Маша? – спрашивала мать и, когда Маша отвечала: «сейчас, барыня», раскрывала веер и со скучающим видом обмахивалась им.
Во дворе между тем наступила тишина. Рабочие скрылись. Ласково ворчал Андрей. Лошадь фыркала. Поднималась луна и приятный светло-синий свет пал на гору.
– Ещё не готово, – с нетерпением шептал я. – Милая мама, поторопись, пожалуйста, мама, – просил я, точно мой шёпот мог передать ей и моё нетерпение.
Но вот показалась толстая тень и стала у входных дверей. Заворчала Белка.
– Готово, Андрей? – раздался голос матери.
– Готово, барыня моя… – ответил Андрей, подняв голову.
– Хорошо, мы сейчас, Андрей.
Я вздохнул от облегчения. Тотчас же, шурша платьем, с бабушкой под руку, показалась мать. Маша провожала их, и будто обе шли в дремучем лесу и могли о сучья порвать свои платья, – она и с боков и сзади и забегая вперёд, охраняла их.
– Выходят… – шепнул я Коле в открытую дверь.
– Тише! – погрозил он мне.
– В десять часов дети должны быть в постели, – донёсся ко мне голос матери.
– Ага, – подумал я радостно, – они вернутся очень поздно.
– Слушаю, барыня, – ответила Маша.
Стало тихо. Я ждал, выскользнув в беседку. Раздался важный отчётливый топот «Жёлтой», и Андрей, восседая на заднем сидении, показался у последнего окна и осадил.
– Пожалуйте, барыня, – почтительно проговорила Маша.
Лошадь забила копытами. Белка с лаем бросилась к воротам.
– Уехали! – крикнул я во весь голос, влетая к Коле, – уехали!
Я вскочил на кровать и дважды стал на голову, упираясь ногами о стену.
– Свободны, свободны! – всё кричал я, стоя на голове, и мне было смешно, что вижу комнату опрокинутой. – Маша, скорее чаю! – нам некогда.
– Маша, они уехали! – заорал Коля и, тщетно попытавшись, подобно мне, стать на голову, спрыгнул с кровати и понёсся по комнате.
Через несколько минут Маша внесла чай на подносе. Как далека она была теперь от меня. Целая неделя прошла с тех пор, как я просил у неё прощения, и добрые чувства, взволновавшие меня, давно уже успели затеряться среди будничной жизни, с её маленькими радостями и маленькими заботами. Отсутствие Сергея в эти дни помогло забвению, и Машенька опять превратилась для меня в Машу, в горничную, в безответную рабыню; и, требуя от неё услуг, я теперь делал это зло, как бы наказывая её за минуты моей слабости… Безучастным взглядом посмотрел я на её покорную фигуру и вдруг нарочно толкнул её, чтобы вывалить поднос со стаканами из рук. И когда стаканы со звоном ударились о пол, а она вскрикнула от ожога, я с торжеством выбежал в столовую, напевая:
– Машка, дурка, обожглась!
– Ну, идём, – выговорил Коля, погнавшись за мной. – Они сейчас должны прийти.
– Машка, дурка, обожглась, – повторил я со смехом.
Маша вышла из нашей комнаты и, не показывая нам вида, что ей больно, с беспокойством спросила:
– Куда вы уходите, паничи? Ведь мамаша сердиться будут.
– Не твоё дело, Машка, – бросил Коля, выбегая в коридор.
– Не твоё дело! – крикнул я в свою очередь, наскоро допивая чай.
Она молча вышла, а я, ужасно оживлённый, побежал за Колей. Возле конюшни я нагнал его и мы вместе пошли к голубятне, где было назначено свидание с Сергеем и Настенькой.
– Их ещё нет, – произнёс Коля, глядя на луну.
– Сейчас придут, – уверенно ответил я и постучал зубами от волнения.
В комнате Странного Мальчика был свет. Знал ли он, что мы сейчас будем у него? Свеча с прыгавшим пламенем мерцала, как звезда. Весь двор и стены флигелей и крыши утопали в ярких синеватых тенях, и от них было весело, как в праздничный день. Из голубятни шли шорохи, воркование. Кричали птенчики, протяжно, жалобно.
– Кто-то идёт… – прошептал Коля.
Я впился глазами в длинные качавшиеся тени придвигавшиеся своими огромными головами к стене левого флигеля.
– Это Сергей и Настя, – прошептал я волнуясь, – кто же третий?
Тени согнулись, и головы их легли на стене.
– Это Стёпа, – с удивлением произнёс я, – откуда он взялся?
Мы вышли из засады и поздоровались. Стёпа, смеясь и видимо довольный, что озадачил нас, размахивал корзинкой, наполненной до краёв.
– И ты здесь, – произнёс я, чуть разочарованный.
Он не ответил и только шире сделал своё улыбавшееся лицо.
– Ну, вот и мы, – проговорил Сергей, и я вдруг почувствовал, что недоволен его голосом. – Что у вас нового?
– Странный Мальчик выздоровел, – ответил Коля.
– Знаю; Стёпа сказал. Ничего другого? Пойдём. Странный Мальчик ждёт нас.
– Когда ты познакомилась с Стёпой? – шёпотом спросил я у Настеньки.
– Это секрет, – таинственно ответила она.
– Секрет? – переспросил я обиженным голосом и ясно почувствовал, что теряю весёлость и оживление.
– А мне казалось, – промолвил я сейчас же, – что ты никогда не захочешь познакомиться с ним.
– Почему же, Павел? – с изумлением спросила она.
– Он… грязный, Настя.
– Он славный, Павел…
Я хотел ответить, объяснить, – почему Стёпа не мог быть ей товарищем, но уже не успел. Сергей входил в квартиру Алёши. Настроение моё совершенно испортилось и, глядя с неудовольствием на Настеньку, я думал: «Тебе нравится Стёпа, нехорошая! Ну и пусть. Я найду лучшую Настеньку, чем ты. Ты выйдешь замуж за него, и у тебя муж будет кузнецом». Но это не только не успокоило меня, а ещё больше расстроило. Я совсем надулся и отошёл от неё, чтобы она почувствовала моё презрение. На всём кругом потемнели краски. Что-то грызло мою душу, что-то беспокоило. В комнату я вошёл пасмурным. Сняв шапку и бросив «здравствуйте» я, пригорюнившись, уселся в углу, и старался только о том, чтобы не поддаться искушению взглянуть на Настеньку.
– Пусть знает, – обиженно думал я. – Теперь она увидит, кто лучше: я или Стёпа.
Между тем, Алёша, увидев нас, улыбнулся своей доброй улыбкой и подошёл к нам.
Настенька подала ему руку и долго вглядывалась в него. Сергей ерошил волосы.
– Я рад, что вы пришли, – говорил Алёша…
В комнате стояли две деревянные кровати и на одной из них лежал мальчик, до подбородка закрытый одеялом. В углу, подле печи, на низенькой скамеечке, сидел старик с большой седой бородой, покрывавшей всю его грудь, держал палку в руках, вертел ею и чертил что-то на полу. Соседнюю комнату занимала лавка, и в стеклянную дверь я видел женщину, вероятно мать Алёши. И всё в комнате казалось таким тихим, скромным, молчаливым, что мысль о другой жизни за этими стенами казалась обманом, сном. Незаметно и не привлекая внимания, висела икона… На стене, между двумя картинами, в клетке прыгал и царапался чижик, а под столом, как одногнёздки, высунув хвосты, лежали обнявшись котёнок и собачонка. Нежная тоска по чем-то прошлом, утраченном, не тревожа, тихо вошла в мою душу.
– Я рад, что вы пришли, – говорил Алёша, обращаясь к нам, к Настеньке…
– Ворон!.. – раздалось в углу.
Я вздрогнул. Настенька и Коля со страхом обернулись. То говорил старик с огромной седой бородой и чему-то улыбался.
– Молчи, отец, – оборвал его мальчик, лежавший на кровати.
Он повернулся к старику и, опираясь на локти, долго смотрел на него в упор, как кошка на воробья.
– …И вы сделали хорошо, – добавил Алёша таким голосом, что всем стало хорошо на душе.
Только я ещё бунтовался. Настенька оглянулась на меня.
– Монах… Красный Монах… – продолжал старик и распустил бороду так, что она покрыла всю его грудь.
– Молчи, отец, – ещё громче произнёс мальчик, лежавший на кровати – и голос его теперь угрожал.
Старик поставил палку меж ногами и, насторожившись, внимательно прислушивался. Настенька со страхом прижалась к Сергею, и испуганно взглядывала на старика.
– Кто это? – спросил тихо Сергей у Алёши.
Стёпа смеялся и делал гримасы.
– Это мой отец, слепой, – ответил спокойно и улыбаясь Алёша. – Вы не бойтесь, – он хороший…
– Что же он говорит о Вороне?
– Это его тайна, – загадочно произнёс Алёша, – мне нельзя сказать.
– Ему снятся черти, – сердито выговорил мальчик с кровати. – Отец! – крикнул он, – положи палку, я приказываю.
Мы все задрожали от безумного страха. Слепой повертел палкой, будто писал ею в воздухе, и положил её на колени.
– Он добрый, – говорил Алёша, – он хороший, – он всё знает…
– Монах, – прошептал слепой.
– Вот это, Саша, – обратился Алёша к мальчику на кровати, и мы слушали с глухим беспокойством, – мои новые знакомые: Сергей, Настя. Коля, Павел…
Саша приподнялся на локте и внимательно осмотрел нас.
– Она мне нравится, – деловито произнёс он, указывая на Настеньку. – Пусть она сядет возле меня. А где Стёпа?!. Стёпа тоже.
Голос у него был такой же, как у Алёши, но казался более равнодушным и не тревожил. Стёпа прыгнул к нему на кровать, и оба они улыбнулись друг другу. Настя передвинулась так, что стала ему видна вся. Теперь и я заинтересовался и устроился подле Сергея.
– Почему ты не встаёшь, – недоверчиво спросила Настенька, усаживаясь на табуретке. – Встань, пожалуйста, и я тебя не буду бояться.
– Настя, – с упрёком выговорил Сергей.
– Но я его боюсь, – упрямо повторила она.
И когда Алёша подошёл к ней, чтобы успокоить, она вдруг, забыв о страхе, подала ему корзинку и сказала:
– Мама прислала вам всем… как братьям…
– У меня мёртвые ноги, – раздался голос Саши, – я всегда лежал.
– Как жаль, – произнёс Коля, внимательно посмотрев на него.
– Мёртвые ноги! – с удивлением вырвалось у меня и у Сергея.
Слепой завозился в углу, и я повернулся спиной к нему, чтобы совершенно не видеть его.
– Как здесь всё странно, – со страхом подумал я.
– Ты была на горе? – спросил Саша, тронув рукой Настеньку, и она отодвинулась. – Расскажи мне о ней. Через несколько дней мать на руках понесёт меня во двор и я её увижу.
– Я была на горе, – важно сказала Настя и все её ленточки задвигались на ней, – и тогда она ещё цвела вся. Теперь гора умерла…
– Алёша, – позвал слепой. – Выйди во двор и посмотри, где луна стоит?
– Сейчас, отец, – ответил он и вышел из комнаты.
– Тебе не скучно лежать? – спросил Сергей у Саши.
– Некогда скучать, – серьёзно произнёс Саша. – Я весь день чем-нибудь занят. Мне нужно за домом смотреть. Отец – слепой, занят своим, – и всё о чём-то с Алёшей шепчется. Мать ничего не понимает. Не понимает, – как бы удивляясь этому, повторил он. – Только плачет и жалуется. Разве слёзы помогают? Вещь – не пословица, жалоба – не дело.
– Но ты ведь не ходишь, – возразила Настенька, – как же ты за домом смотришь?
Он с удивлением посмотрел на неё, а Стёпа, знавший его мысли, рассмеялся и захлопал в ладошки.
– Вот ноги умеют ходить, – сказал он, – а что толку? Без ног худо – без головы круто. А тут все без головы. Вот в чём беда. Отец всё сидит и шарит руками – точно таракан возится. То с Алёшей шепчется, – о чём говорят, я и не пойму. А их кормить нужно. Отец любит покушать. Вовремя не подашь – сердится, плачет. Вот он какой. Мать, когда в комнате, тоже плачет. Слёз у нас тут много. Слёз не оберёшься, – прибавил он угрюмо.
Вошёл Алёша и громко сказал:
– Луна стоит над башней, а флюгер горит, как звезда.
– Ну, так сегодня поедем, – ответил слепой, – и лицо у него стало светлое, приятное, – садись ближе, Алёша.
У Алёши заблестели глаза и – будто нас не было в комнате – он уселся возле старика. Голос его ласкал, как звуки струн, когда по ним ударят ладонью…
– Говори, отец, – попросил он. – Луна стоит над башней…
Слепой загадочно улыбнулся, погладил бороду. Горячий шёпот тронул тишину. Будто листья зашелестели.
– Вот так всегда они, – произнёс Саша, с беспокойством следя за ними. – О чём говорят, не пойму.
В голосе его была досада, но глаза неотлучно подстерегали каждое движение Алёши. Вдруг он упёрся на локоть и громко крикнул:
– Алёша!
Странный Мальчик медленно повернул голову, будто она была теперь так тяжела, что не поддавалась его усилиям. Глаза были полузакрыты. Что-то блаженное неземное лежало в его улыбке.
– Алёша, Алёша! – всё громче звал Саша.
– Лежи спокойно, – медленно, как бы вдумываясь, ответил Странный Мальчик, – я не сплю.
– Отчего же твоя мать плачет? – спросил Сергей дрожащим голосом, – и мы снова встревожились.
– От дел плачет, – ответил Саша, успокоившись, и повернулся к нам. – Ртов тут много, а дела плохие. Мать куда как мало кушает, а я ещё меньше. Всё для них бережём.
Он метнул глазами в сторону старика и Алёши и уже шёпотом прибавил:
– И ещё потому плачет, что сестрёнка наша умерла. В прошлом году умерла. Аннушкой звали. Одна у нас девочка была – и та умерла. Никак мать её забыть не может. Все забыли, – она не забывает.
– Плохо у вас тут, – вырвалось у Коли.
– Ну, и плохо… – вдруг сорвался Стёпа, тяжело дыша. Казалось мне, он злился на нас и у него глаза горели. – А я для Сашки на нож пойду. Батьке не уважу за него. Хочешь, сейчас тебе с горы земли принесу? Хочешь лягушку достану?
– Сиди, сиди, – деловито, но нежно ответил Саша, – и я тебя люблю.
Стёпа угрюмо, всё тяжело дыша, опять уселся и стал с благоговением слушать.
– Очень нехорошо у вас, – печально произнёс Сергей, и всем нам сделалось тяжело от его голоса, – но мать моя уже всё разберёт.
– Как лучше сделать? – угрюмо подхватил Саша. – Только даром голову мучишь. Кому оно нужно? Не видать кому. Сдаётся, будто кто балуется, а нам достаётся.
– Тебе жаль сестрёнки, Саша? – с жалостью спросила Настенька.
Он задумался, как будто загадку решал, и не мог найти ответа.
– Я и сам себя спрашивал, жалко ли мне её, или не жалко. Не знаю. Тесно ей было жить здесь, и никому она не нужна была. Вот оно что. И мы никому не нужны, – вдруг прибавил он растерянно, – и никто никому не нужен…
Настенька всплеснула руками. Я тоскливо посмотрел на неё, на Стёпу и вдруг обрадовался чему-то. Было так, как будто я до сих пор говорил: «не хочу, не хочу», – а кто-то сильный сказал: «надо», – и я уступил.
– Стёпу нужно любить, – молнией пронеслось у меня, – и я его люблю, – сейчас же ответил я себе.
– Вот, я Алёшу люблю, – опять сказал Саша, – больше себя люблю. – Куда Аннушка добрая была, а он ещё добрее. Смотрит он за мной крепко – да толку мало. И в дело, тоже не годится, и мать не годится. Она ведь шагу без меня не делает. Я деньги считаю, долги записываю. Что мать, что камень – всё одно. А кто тут из вас хозяйский сын?
– Он хозяйский сын, – ответил Стёпа, указывая на Колю, – и Павка тоже.
– Хорошо быть хозяином, – задумчиво произнёс Саша, поглядев на нас. – И гора ваша?
– Гора наша, – сказал Коля.
Саша замолчал вдруг, и мы не знали о чём говорить с ним. Словно лежал старый, старый человек, а мы беспокоили его, и от этого стало неудобно как-то, неприятно. Старик всё шарил руками и шептал. Открылась дверь из лавки и вошла мать Алёши. Она была высокая, худая, с мутными, как у рыбы, глазами и длинным, длинным носом. Лицо у неё было в красных пятнах, как будто раскрашенное. Она ходила ровно, не качаясь, точно кто-то держал её за носки и так передвигал. Слепой, услышав, что дверь раскрылась, перестал шептать и недовольным голосом сказал:
– Мне, Марья, время покушать. Кушать я хочу.
– Вот слышите, – шепнул нам Саша, – только об этом и слышишь: «Мне, Марья, время покушать». Днём покушает и пойдёт на улицу.
– На улицу? – удивилась Настенька, – ведь он слепой.
– Он привык. У него палка – что глаза. Стучит палкой перед собой и ходит. А зачем ходить? На улице ему худо – мальчики его мучают. Дёргают его сзади, палку вырывают, и он падает. Вот он и придёт, сядет и плачет. Крепко плачет. Зачем ходить. Я всё слышу, вижу и тоже плачу… потихоньку. У нас только Алёша не плачет.
Опять Саша замолчал. Старуха возилась у печки. Слепой ждал, стучал тихо палкой и писал ею на полу.
– Чьи дети? – спросила вдруг старуха с беспокойством, и дала старику есть.
– Иди, мать, в лавку и не бойся, – ответил Саша. – Дети хозяйские. Вот корзину прислали тебе. После разберёшь.
– Хозяйские, – повторила она равнодушно. – Ну, и пусть… Христос с ними. Я, Саша, посижу здесь.
– Нельзя, мать, ступай в лавку. Придёт человек, никто не увидит, а он из лавки унесёт. Худо нам будет.
Она переполошилась от испуга.
– Взаправду придёт? – спросила она.
– Будешь здесь, придёт. Добро стеречь нужно.
– Так я пойду, Саша.
– Иди, мать, иди!
– Ты позови, когда что нужно будет. Я приду.
– Я позову. Иди.
Старуха вышла. Слепой уже поел и поднялся. Он был толстый, высокий, – и теперь борода его казалась ещё страшнее. Лицо у него было в морщинах, а веки он держал плотно закрытыми. Палка начала стучать по полу, и казалось, что глаза тихонько прыгают по земле и указывают дорогу.
– Ты куда идёшь, отец? – спросил Саша, – ночь теперь…
– Пойду под луну стану. Луна мне нужна.
– Зачем тебе луна? Садись, где сидел.
– Пойду я, – угрюмо ответил старик.
– Садись, отец. И без луны обойдёшься.
– Ты что в луне знаешь? – вдруг засмеялся слепой и это шло к нему. – Ты, червяк… земной…
Ему, очевидно, понравилось это слово, и он несколько раз кряду повторил: «червяк, червяк», и прибавил с нежностью в голосе:
– Про луну у Алёши спроси. Он знает.
– Не хочу о луне знать. Человеку хлеб нужен, – вот про это расскажи.
– А я знаю, что хлеб не нужен, – лукаво выговорил он, – я знаю. Правда, Алёша?
Алёша наклонил голову и гармоническим голосом сказал:
– Хлеб никому не нужен, никому!
Сергей давно порывался вмешаться, но сдерживался. Позже он говорил нам, что у него закружилась голова среди этих людей. Теперь он вдруг поднялся, и густым ровным голосом спросил:
– Что такое жизнь?
Я вздрогнул от радости, но тотчас же растерялся. Коля и Настенька поднялись за Сергеем. Было так, будто этот вопрос всё время мучил нас, каждый думал о нём, и только за тем и пришёл, чтобы спросить.
– Что такое жизнь? – говорил Сергей, – если знаете, скажите. С вами с ума сойдёшь.
– О, о, он горячий! – опять засмеялся слепой.
– Жизни нет, – тихо, но уверенно ответил Алёша.
Настенька опять всплеснула руками и, смотря прямо на Алёшу, взволнованно произнесла:
– Жизнь есть, Алёша, – вы говорите неправду. Вы здесь, я говорю с вами… Сергей слушает. Это жизнь.
– Вам кажется, – спокойно возразил Алёша.
– Кому кажется, – подхватил Сергей? – мне или вам?
На лице слепого играла лукавая усмешка. Словно вечные враги сошлись, – а ему дорога была победа одного, – он гладил бороду, слушал и кивками одобрял Алёшу.
– Мне кажется, – убеждённо ответил Алёша, чуть покраснев, – вас всё-таки нет, хотя я и отвечаю вам.
– Вы сумасшедший! – точно она, наконец, догадалась, воскликнула Настенька, и я задрожал от её голоса.
– Червяк, червяк… – проговорил слепой, и тихо и долго смеялся.
– Уйдём отсюда, – вырвалось у меня, – я боюсь.
Мы переглянулись, – и от моего голоса все поняли, как нам страшно. И лишь только поняли, – страх удесятерился, и точно кто-то выстрелил в нас, мы вдруг бросились к двери и с криком выскочили во двор.
– Больше никогда не пойду к ним, – шепнул я Коле.
– Вот странные люди, – запыхавшись прибавил Сергей.
Настенька держала его за руку, – и тихо говорила: «Какие они несчастные!»
Посреди двора мы остановились, чтобы разобраться в том, что случилось. От голубятни падала длинная тень…
Вдруг я крикнул не своим голосом. Кто-то сзади тронул меня за куртку.
– Отчего вы крикнули? – раздался голос Алёши.
Я бросился к Сергею и, держась за него, со страхом глядел на Алёшу.
– Я ведь не страшный, – тихо говорил он, и луна освещала его лицо. – Вот вы убежали и Саша заплакал. А в доме нехорошо, когда он плачет.
– Но вы все такие чудные… – произнёс Сергей.
Алёша пожал плечами.
– Приходите завтра на гору, – вдруг предложил он. – Придёте? Мать вынесет Сашу во двор, и он всех вас будет видеть. Когда я ему это обещаю, – он успокоится. Придёте? – попросил он, как бы делая кому-то уступку.
– Я приду, – с жаром произнёс я, – я тебя люблю. Боюсь и люблю. А расскажешь о Красном Монахе? Милый Алёша, обещай нам и мы все придём.
– Я расскажу, – серьёзно ответил он. – Поднимемся на третью площадку, и будем смотреть на море. – Там и расскажу. Пошёл бы теперь, но Саша ждёт. Море ночью ещё красивее.
– Разве ты был ночью на горе? – недоверчиво спросил Сергей.
– Конечно, был…
– И не боялся, – с нетерпением допытывался Сергей.
– Я никого не боюсь, – улыбнувшись ответил Алёша.
– Алёша! – позвал голос Слепого, – Алёша!
– Ну, прощайте! Завтра на горе увидимся, – торопливо сказал он. – Прощайте!
– Прощай! – крикнули мы все в один голос и смотрели ему вслед, пока он не скрылся в комнате.
– Он бы и мать мою удивил, – сказал Сергей. – Однако пора, милые, домой.
Мы все были так полны пережитыми впечатлениями, что не хотелось ни о чём говорить, думать.
– Домой, домой, – заторопился и я, – скоро мама с папой вернутся. Придёшь завтра на гору, Сергей? А ты, Настя?
Оба кивнули головой и мы простились.
– Ещё несколько дней и снова начнётся осень… – говорил я Коле, раздеваясь. – Как скучна жизнь. Правда, Коля?
– Интересна, – возразил Коля и, потушив свечу, накрылся одеялом.
– Завтра узнаем о «Красном Монахе» – сказал я громко через несколько минут, но Коля уже не ответил мне. Повернувшись лицом к стене, он спал.
Последние комментарии
1 час 9 минут назад
3 часов 28 минут назад
5 часов 17 минут назад
11 часов 3 минут назад
11 часов 8 минут назад
11 часов 12 минут назад