Сумасбродный шаг [Пола Сангер] (fb2) читать онлайн

Пола Сангер Сумасбродный шаг

1

Марджори сидела в зале суда и слушала выступление своего оппонента, адвоката Фрэнка Макензи. Голос у Фрэнка был красивым и звучным, аргументы убедительными, а интонации просто завораживали. Именно поэтому его выступление, мягко говоря, не доставляло Марджори никакого удовольствия. Похоже, ее дела были плохи. Она с сочувствием посмотрела на свою хрупкую белокурую клиентку Полу Дьюэлл, с которой за то время, что тянулся этот безразмерный процесс, она успела почти подружиться.

Пола разводилась с мужем, и главной проблемой был раздел имущества и их совместного предприятия. Все шло к тому, что предприятие достанется мужу, а Поле — лишь партнерство без права голоса. Она, разумеется, на это не соглашалась, считая юное предприятие, как и ее муж Марк, своим детищем…

Клиентка умоляюще взглянула на своего адвоката красивыми серыми глазами. И Марджори неожиданно пришла в голову великолепная мысль. Господи, как же она раньше до этого не додумалась? Проблема решалась одним махом! Она перестала прислушиваться к доводам оппонента и с нетерпением ждала, когда судья предоставит слово ей. Наконец это произошло. Марджори встала, одернула жакет и торжественно сказала:

— Я предлагаю супругам помириться и подумать о рождении ребенка. Тогда Марк будет занят предприятием, а Пола — малышом. Таким образом, у каждого будет свое собственное детище, и спор просто потеряет смысл…

Как она и ожидала, зал взорвался аплодисментами. Все подходили ее поздравить, она видела сияющие счастьем лица Полы и Марка. Тут же, в зале суда, устроили свадьбу. У Марджори в руках, откуда ни возьмись, появился свадебный букет. Ее оппонент в элегантном черном костюме подошел к ней, обнял за плечи и нежно заглянул в лицо своими большими коричневыми глазами, напоминающими глаза щенка бассета.

Марджори с изумлением поняла, что это ее свадьба, и попыталась возразить. Она вовсе не собиралась выходить замуж на Фрэнка Макензи. Нет, только не это! Но судья громко зазвонил в колокольчик, заглушая ее возражения.

…Марджори Стоун, адвокат, открыла глаза и некоторое время ошеломленно прислушивалась к навязчивому звону будильника, стоявшего на прикроватном столике. Окончательно проснувшись, она села, протянула к нему руку и нажала на кнопку. Потом снова шлепнулась в постель и тихо засмеялась, уткнувшись лицом в подушку. Приснится же такая чепуха!

Она позволила себе полежать еще десять минут, вспоминая забавные подробности этого нелепого сна, после чего решительно вскочила и начала собираться на работу…

Первую половину дня Марджори провела в своем офисе за просмотром бумаг и бесконечными телефонными переговорами. К обеденному перерыву ей все это до смерти надоело и захотелось вырваться в большой мир, глотнуть свежего воздуха. Тем более что после перерыва предстояла неслишком приятная для нее встреча. Но час спустя девушка уже проклинала свой порыв.

Послеполуденная жара, безраздельно царившая на улицах Солт-Лейк-Сити, вовсе не добавила ей хорошего настроения. Без особого аппетита перекусив в кафе, Марджори возвращалась в офис, ругая себя последними словами. Ну почему, спрашивается, она не осталась обедать на работе? Захотелось, видите ли, подышать свежим воздухом. Интересно, где она рассчитывала его отыскать?

— Проклятая жара! — вслух сформулировала девушка причину своего дискомфорта и ловко направила новенький «форд» в разинутую пасть подземного гаража, втайне надеясь ощутить хоть какое-то облегчение.

Как бы не так! Жара в брюхе этого бетонного монстра, может, и была немного меньше, но выхлопные газы создавали такую зловонную духоту, что Марджори невольно поморщилась. Машинально задерживая дыхание, она вышла из машины и с тоской посмотрела на лифт, который казался далеким, как горизонт.

Все в крупной юридической компании, где она имела честь работать, было подчинено иерархии — даже места для парковки машин. Марджори была только младшим компаньоном адвокатской фирмы, поэтому ее место в гараже было у самого входа, и до лифта, ведущего в офисы компании, добираться приходилось так же долго…

Как до окончания этого затянувшегося дела, сказала себе девушка, вышагивая в туфлях на каблучках вдоль длинной стоянки для парковки машин. Да, дело о разводе Дьюэллов затянулось, недаром оно ей уже снится. К тому же оппонент Марджори быль сильнее ее как юрист. Однажды она уже проиграла ему. И это, разумеется, также не способствовало улучшению ее настроения. Но, внезапно вспомнив утренний сон и Фрэнка Макензи в роли своего жениха, Марджори от души расхохоталась. Да даже если бы он был единственным мужчиной в штатах, она предпочла бы остаться старой девой!

Смех сразу улучшил ее настроение. К тому же Марджори вообще было свойственно находить среди минусов плюсы. Сейчас, решительно стуча каблучками вдоль нескончаемой стоянки, она старалась не обращать внимания на духоту и думала о том, что ходьба ей совсем не повредит. Тем более что из-за занятости она уже недели две не посещала спортивный зал. А что касается этого несносного Фрэнка Макензи…

В это время взгляд Марджори упал на машину, стоявшую на месте, отведенном для клиентов фирмы. Для клиентов, как правило, богатых, так как услуги фирмы стоили недешево. Одиноко стоявшая машина выглядела здесь просто вызывающе — потрепанная, с крыльями, выкрашенными разной краской. Был обеденный перерыв, и клиенты, если они и посещали своих адвокатов в это время дня, обычно решали деловые вопросы в кафе, за бокалом легкого вина. Интересно, чья это машина? Марджори приостановилась и прочитала имя владельца на номерном знаке: «Фрэнк». Ну конечно! Как это она сразу не догадалась. Только этот беспредельно самоуверенный тип мог явиться сюда на такой развалюхе, раньше назначенного времени, да еще поставить машину на стоянку для клиентов.

Марджори взглянула на часы. До ее встречи с Макензи по поводу раздела имущества четы Дьюэлл было еще двадцать минут. Так что она спешить не собирается! Интересно, а ему-то зачем понадобилось приезжать так рано? Наверное, сидит в ее кабинете и в очередной раз просматривает материалы дела, чтобы моментально сразить ее парой отточенных фраз. Впрочем, это маловероятно. Фрэнк Макензи настолько уверен в себе, что мог бы без всякой репетиции выйти на сцену в роли Гамлета. И иметь при этом колоссальный успех — в этом девушка нисколько не сомневалась.

Она же, Марджори, была гораздо менее уверена в себе. Возможно, именно по этой причине она решила потратить оставшееся до встречи время, чтобы привести в порядок свою пострадавшую от жары, обычно безупречную внешность. Остановившись, она подняла руки к тщательно уложенной перед выходом прическе и обнаружила, что несколько прядей выбились из-под заколок. Девушка быстро поправила волосы, одернула кремовый жакет своего строгого костюма и решила, что этого вполне достаточно. В конце концов, она вовсе не собирается понравиться Фрэнку Макензи. Просто из профессиональных соображений всегда необходимо выглядеть достойно. Ну, вот и лифт. Из него как раз выходила женщина, узнав которую Марджори остановилась как вкопанная.

— Мама? Что ты здесь делаешь?

Лоран Стоун была одного роста с дочерью и когда-то отличалась такой же утонченной красотой. Сейчас ей уже почти исполнилось шестьдесят, в волосах появилась седина, но фигура оставалась стройной, а короткая стильная прическа удачно подчеркивала правильные черты лица.

— Здравствуй, Марджи, У меня было небольшое дело в центре, вот я и заехала.

— Что же ты не предупредила? — огорчилась Марджори. — Мы могли бы вместе пообедать.

— Видишь ли, я просто не рассчитала время… не думала, что успею к тебе заехать. Не расстраивайся, дорогая.

— Но мне действительно жаль, мама. Я только потеряла время, мотаясь по этой жаре. А могла бы провести его с тобой.

Лоран улыбнулась и на миг прижалась щекой к щеке дочери.

— Не переживай, детка, — повторила она. — Ну, беги, не буду тебя задерживать.

— Ничего, — успокоила ее Марджори. — У меня есть еще несколько минут. Встреча с оппонентом назначена на половину второго. Так что расскажи, что у тебя за дела. Кстати, по-моему, y тебя новая прическа. Ну-ка покажись…

— Боюсь, что твои часы не совсем верны, — усомнилась Лоран, взглянув на свои часики. — На моих уже двадцать семь минут второго.

— Как?!

Ошеломленная Марджори уставилась на изящные часики, украшавшие ее запястье. Так и есть. С того момента, как она смотрела на них в последний раз, стрелки не сдвинулись с места.

— Подумать только! — огорчилась девушка. — Батарейкам вздумалось иссякнуть именно тогда, когда меня ожидает Фрэнк Макензи. Он непременно выговорит мне за опоздание. Это же не человек, а ходячее превосходство… Я тебе позвоню, мама!

И она поспешила к другому лифту, идущему без остановки на этаж, где находился ее офис. Воспользовавшись тем, что в кабинке лифта было зеркало, Марджори более тщательно уложила волосы и даже успела слегка подкрасить губы. Пусть Фрэнк Макензи безразличен к внешности своих оппонентов, но она все равно должна хорошо выглядеть.

Выйдя из лифта, девушка поймала себя на мысли, что, проработав в компании уже почти три года, до сих пор не может привыкнуть к странному ощущению. Ей казалось, что, входя сюда, она попадает в другой мир. Летняя жара осталась за стенами здания, словно даже она не посмела сюда войти, не имея на то достаточно важных причин. Здесь даже пахло совершенно особенно. В воздухе витали запахи кожи, дорогих духов, старых книг, но главным из них был запах денег.

Кивнув дежурной у входа в знак приветствия, Марджори торопливо направилась через выстланную ковром приемную к своему офису. В передней секретарша протянула ей стопку розовых листков, сообщающих о поступивших звонках.

— Мистер Макензи уже находится в комнате для переговоров, — сообщила она.

— Ну почему ему хоть раз не прийти на тридцать секунд попозже? — посетовала Марджори. — Подожди пару часов, Кэти, а потом под каким-нибудь предлогом прерви нас.

Она взяла папку с бумагами из рук Кэти и направилась к закрытой двери комнаты переговоров.

Сама эта комната, на которой красовалась табличка с ее именем, являлась для Марджори символом ее успеха. После трех лет работы в компании она наконец получила собственное помещение, которым не надо было делиться с коллегами. И это было весьма респектабельное помещение. Посреди комнаты стоял стол из тикового дерева, чью овальную столешницу украшала инкрустация из ценных пород древесины. Вокруг восхитительного стола расположились вполне достойные его кресла, обтянутые мягкой кожей. На одном из них в данный момент, спиной к Марджори, сидел Фрэнк Макензи и, похоже, беззаботно смотрел в широкое окно. Там открывался живописный вид на раскинувшиеся вдали горы, чьи пики во влажном и жарком летнем воздухе казались окутанными дымкой.

— Любуешься видом из моего окна? — не слишком любезным тоном спросила Марджори.

— Не только им, но и обстановкой твоего кабинета. Меня занимает мысль о том, что чувствуют клиенты, когда заходят сюда. Приходит ли им в голову, что львиная доля денег, идущая на оплату ваших услуг, расходуется на покупку столов из тикового дерева, кожаной мебели и персидских ковров?

Звучный голос Фрэнка, казалось, мгновенно заполнил собой все пространство комнаты. В его манере произносить слова неторопливо, врастяжку Марджори, как обычно, почудилась насмешка над ней.

— Не волнуйся, Фрэнк, — тоже с насмешкой парировала она, — прежде чем допустить сюда клиентов, мы накрываем стол бумажной скатертью и приносим складные стулья.

Фрэнк лениво поднялся с места, выпрямился и с улыбкой повернулся к ней.

— Как всегда, рад тебя видеть, Марджори, — сдержанно сказал он и тут же добавил: — Несмотря на то, что ты опоздала.

Марджори только пожала плечами. После многочисленных встреч с этим язвительным типом она научилась не реагировать на его замечания. Хотя бы внешне. Правда, игнорировать Фрэнка Макензи было довольно затруднительно. Во-первых, он был на добрых шесть дюймов выше Марджори. А во-вторых… он создавал какую-то совершенно особую атмосферу, которая сразу заставляла почувствовать его присутствие, словно молекулы воздуха при нем срочно перестраивались, подобно железным опилкам, притянутым магнитом.

Вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову назвать Фрэнка Макензи привлекательным. Торчащие уши, крупный нос и небрежно зачесанные, вечно падающие на лоб волосы едва ли делали их обладателя эталоном мужской красоты. И хотя костюмы, которые он носил, были сшиты безупречно, но на его худощавой фигуре они висели как на вешалке. И вместе с тем было в этом человеке что-то приковывающее к нему внимание и вызывающее уважение. Его наружность, голос и манера поведения свидетельствовали о надежности и уверенности в себе. По правде сказать, этот человек казался не менее надежным, чем фундамент здания, простоявшего не одну сотню лет. И это впечатление не было обманчивым.

Присущие Фрэнку качества вполне способны были вселить уныние в адвоката, противостоящего ему. В этом Марджори Стоун уже имела возможность убедиться. Макензи обладал не только уверенностью в своих силах, но и цепкостью, не уступающей мертвой хватке бойцового пса. И что важнее всего — он был очень умен и наблюдателен. Ничто не могло укрыться от взгляда его больших темно-карих глаз.

Марджори и Фрэнк стояли друг против друга. И девушка вдруг сообразила, что молчание неприлично затянулось. Не дождавшись ее ответа на свою реплику, мужчина рассматривал ее так, как смотрит обычно покупатель на заинтересовавший его товар, раздумывая, стоит ли его купить. Это что-то новенькое! Уж не замыслил ли он какую-то новую уловку, чтобы одним махом выиграть дело? А вдруг… При мысли, что его интерес вызван не делом четы Дьюэлл, а ее собственной персоной, Марджори на минуту смешалась и, чтобы скрыть это, наконец обошла стол, усаживаясь на свое обычное место.

К счастью, в этот момент секретарша внесла поднос с кофе и начала разливать ароматную жидкость в чашечки из дорогого фарфора. Одну из них она поставила перед Фрэнком, другую, плеснув в нее сливок, придвинула Марджори.

Девушка тут же сообразила, что если Макензи еще не пил кофе, значит, он пришел только что, незадолго до нее. И при этом вздумал выговаривать ей за опоздание. Ну и тип! Она взглянула на него с негодованием. Но он этого, разумеется, не счел нужным заметить.

Обхватив обеими ладонями изящную чашечку, он наслаждался ароматом напитка, а его длинные пальцы, казалось, ласкали теплый фарфор. В этом было что-то чувственное.

— Именно как я люблю, — блаженно пробормотал он.

— Ага, — Марджори по-детски обрадовалась возможности его поддеть, — похоже, и тебе не чуждо стремление к роскоши!

— Дорогой фарфор, персидские ковры и специальные лифты? Ничего не имею против. Но стоит ли идти ради этого на компромиссы? — Фрэнк с улыбкой покачал головой. — Нет, нет! Уж лучше я буду советовать клиентам нанимать тебя для своих бывших семейных партнеров.

— Это еще зачем? — удивилась Марджори.

— Как зачем? Чтобы продолжать пить твой кофе, любоваться твоей красотой и оставлять машину на бесплатной стоянке для клиентов.

И еще не чувствовать угрозы со стороны слабенького оппонента в суде, мысленно добавила Марджори. Ладно, посмотрим. Если ему удалось один раз у нее выиграть, это еще не повод считать, что она ни на что не способна. Марджори тоже захотелось его уколоть.

— Я обратила внимание на твою машину, — небрежно сказала она.

— Да ну? Заметная машинка, сразу бросается в глаза, не правда ли?

— Особенно когда она поставлена в столь заметном месте, — сухо парировала Марджори.

— Не мелочись, детка. Я ни разу не видел, чтобы это место было заполнено до отказа, а фирма оплачивает стоянку независимо от того, занята она или нет. — Он допил свой кофе и откинулся на спинку кресла. — Ладно, а теперь скажите мне, госпожа юридический советник, не отказалась ли Пола от своих бесплодных притязаний и не позволит ли она Марку сохранить свое предприятие?

— Вы прекрасно сформулировали вопрос, мистер Макензи, — снисходительно улыбнулась Марджори, сразу поняв, что ее оппонент начал атаку. — Прямо как в «Малыше и Карлсоне»: «Ты перестал пить коньяк по утрам? Отвечай — да или нет?» — Как бы я ни ответила на подобный вопрос, все равно буду выглядеть не в лучшем свете. Поэтому давай-ка еще раз уточним наши позиции. За время супружеской жизни Пола потратила на создание этого предприятия не меньше сил и денег, чем Марк, и она заслужила свою долю.

Марджори раскрыла принесенную папку и вытащила из нее лист бумаги.

— Здесь изложены наши требования. В общих чертах, конечно. Над деталями еще придется поработать.

Фрэнк Макензи взял протянутый лист, но даже не удосужился посмотреть на него. Он по-прежнему не сводил с нее глаз, и Марджори стало не по себе.

— Кажется, я посадила на нос кляксу, — наконец сказала она. — Ты меня очень обяжешь, если позволишь удалиться и привести лицо в порядок, чтобы ты перестал на меня пялиться, а смог уделить свое время работе.

Фрэнк улыбнулся.

— Твой носик в полном порядке, как и все остальное, мисс Совершенство. Не понимаю, что тебя беспокоит. Разве для тебя не выгоднее отвлекать мое внимание, не давая сосредоточиться?

Марджори с досадой подумала, что это он отвлекает ее внимание, уставившись на нее, словно на куклу в витрине магазина. Что это с ним? Новый трюк, чтобы совсем выбить ее из колеи?

Фрэнк еще раз окинул ее оценивающим взглядом, загадочно улыбнулся и погрузился в изучение переданного ему соглашения о разделе имущества.

Обычная игра, с досадой подумала Марджори. Конечно, ей приходилось сталкиваться с подобным и раньше: многие адвокаты-мужчины полагают, что красноречивые взгляды на коллег женского пола делают тех неспособными мыслить здраво. Но раз Фрэнк затеял эту игру, должно быть, он не так уж уверен в непоколебимости своих доводов по поводу раздела имущества четы Дьюэлл, как ей сначала казалось. Ура! Если так, то у нее есть шанс!

Полная решимости использовать возможное преимущество, Марджори удобнее уселась на стуле и начала подробно объяснять каждый пункт документа. Фрэнк, судя по его виду, внимательно слушал, делая время от времени замечания. Иногда качал головой и то там, то здесь предлагал внести изменения, затем вытащил из внутреннего кармана ручку и собственноручно начал вносить исправления в тщательно составленное ею соглашение.

Марджори потеряла счет времени, но тут в кабинет тихо вошла секретарша.

— Прошу прощения, мисс Стоун, но вы просили напомнить о предстоящей вам встрече.

Фрэнк даже ухом не повел, продолжая писать на полях документа. Большая часть страницы уже была испещрена черными строчками.

— Спасибо, Кэти, — с неприязнью поглядывая на только что аккуратно отпечатанный лист, ответила Марджори. — Думаю, сегодня мы сделали все, что могли, Фрэнк?

— Уж я-то наверняка сделал все от меня зависящее, чтобы обеспечить тебя работой. — Он надел на ручку колпачок и через стол подвинул Марджори документ.

Она, не глядя, протянула лист секретарше.

— Перепечатай его со всеми изменениями и дополнениями, Кэти. Да, и не забудь вручить сегодня один экземпляр мистеру Макензи.

— Непременно. Сэр, вы хотите, чтобы я отправила его в ваш офис с посыльным?

— К чему лишние хлопоты, — заявил Фрэнк. — Стоит лишь спуститься немного вниз. Мой новый офис на восьмом этаже.

— В этом здании? — удивленно воскликнула Марджори, оторвавшись от папки с документами. — С чего это ты решил переехать?

— Законный вопрос. Каждой мало-мальски заметной персоне в Солт-Лейк-Сити известно здание, где находится компания «Уортон и Толбот», а теперь табличка с названием и моей фирмы будет красоваться по этому замечательному адресу.

— Ты уверен, что бремя подобной славы не велико для тебя? — сухо осведомилась Марджори, прекрасно зная, как он относится к их компании.

— Я постараюсь оказаться достойным высокой чести, — с иронией ответил этот фигляр и встал из-за стола. — Обсуди мои предложения с Полой, а я поговорю с Марком, после этого мы можем собраться все вместе и составить окончательный вариант. Скажем, в это же время на следующей неделе?

Марджори сделала пометку в календаре и утвердительно кивнула.

— Итак, до следующей пятницы.

— Прекрасно. Между прочим, похоже, пришла моя очередь оказать тебе гостеприимство. — Он вдруг рассмеялся. — Нет, я пока не приглашаю тебя к себе домой, не волнуйся.

Марджори передернуло от подобной перспективы.

— Теперь, когда у меня есть новый офис, я хочу показать тебе, как работают все остальные юристы в этом мире. Во всяком случае, те, кто придерживается мнения, что стоимость мебели в кабинете не является доказательством их профессиональных качеств.

— В таком случае, — пробормотала Марджори, — я непременно захвачу с собой стул.

Фрэнк поднялся и неторопливо направился к двери в приемную.

— До свидания, Марджори. С нетерпением буду ждать следующей недели, мне всегда доставляет большое удовольствие спорить с тобой.

За два часа, проведенных в обществе Фрэнка Макензи, стопка розовых листков с сообщениями о телефонных звонках стала в два раза толще. Марджори стала просматривать их, механически сортируя по степени важности.

Большинство звонков касалось проблем, обычных для адвоката, занимающегося семейным правом: одна из клиенток сообщала о задержках в выплате алиментов, другая — о желании изменить время посещения детей бывшим мужем, третья требовала принять суровые меры к бывшему сожителю, не дающему ей прохода.

— Я отвечу на звонки, а потом займусь делом семьи Саксби, — сообщила Марджори секретарше. — Кажется, слушание в суде по этому делу назначено на следующий четверг?

Кэти утвердительно кивнула.

— Да, на десять утра.

Марджори направилась к двери своего кабинета, но затем вернулась.

— Погоди-ка, — сказала она. — А не появлялась ли здесь моя мать?

— Нет. А что?

— Я столкнулась с ней в гараже. Мне пришло на ум, что, возможно, она заходила сюда, пока я отлучалась обедать.

Кэти отрицательно покачала головой.

— Я не видела Лоран вот уже около месяца.

Марджори нахмурилась.

— Может быть, она оставила записку у дежурной на входе, а та ее еще не передала?

— Я узнаю. Но вряд ли — девушки на входе всегда внимательно относятся к такого рода вещам.

Это было действительно так.

— Наверное, маме не хватило времени, и она не стала заходить в здание, — пожав плечами, сказала Марджори. — Отвечай на звонки, ладно?

Войдя в кабинет, она развернула большое кожаное кресло к окну. Но вид раскинувшихся за окном гор не занимал ее. У Марджори из головы не выходил лист бумаги с соглашением о разделе имущества четы Дьюэлл, в который Фрэнк черными чернилами внес изменения и дополнения.

Ей давно следовало заняться просмотром дела Саксби. Многое предстоит сделать к следующему четвергу по этому делу, да и других дел поднакопилось. Но дело супругов Дьюэлл не давало ей покоя…

2

Дом, где выросла Марджори, был расположен в довольно престижном квартале неподалеку от университета, где ее отец преподавал английскую литературу. Этот кирпичный коттедж, безусловно, выглядел одним из самых ухоженных в округе. Он утопал в цветах, а на крыльце перед входной дверью висели качели. С течением лет дом ее детства все больше и больше напоминал взрослеющей Марджори кукольный домик.

В воскресенье днем, подъехав на своем «форде» к дому родителей, девушка застала мать за прополкой цветочной клумбы перед крыльцом. Заметив дочь, Лоран поднялась с колен и поспешно стянула с рук запачканные землей перчатки.

— Привет, дорогая. Как прошел вчера банкет?

Марджори пожала плечами.

— Ничего примечательного, как и на большинстве этих скучных благотворительных мероприятий. Докладчик находился в плену заблуждения, будто собравшиеся жаждут его слушать, поэтому его послеобеденный доклад длился целый час.

Лоран понимающе кивнула.

Выглядит она усталой, отметила про себя Марджори, вокруг глаз появились морщины, которых там раньше не было. Тревога обручем сдавила девушке грудь. Она еще в гараже почувствовала, что с матерью творится что-то неладное, но времени поразмыслить в чем дело у нее не оставалось, а навалившаяся работа заставила забыть об этом. Сейчас она корила себя — как можно было не заметить таких очевидных вещей? Почему она не позвонила матери в пятницу, как собиралась?

— Прости, что не смогла приехать вчера, мама.

Лоран пожала плечами.

— Ничего страшного, дорогая. Я сама проработала тридцать лет в университете и могу тебя понять. Сейчас ты здесь, а это — главное. К тому же жара сегодня спала, иначе тебе пришлось бы добираться до нас под палящим солнцем. — Мать бросила садовые перчатки на глинистую поверхность клумбы и, нахмурившись, перевела взгляд на дом.

Этот взгляд не ускользнул от Марджори.

— Что случилось? С папой все в порядке? Не стало ли ему хуже с сердцем из-за погоды?

— Нет-нет, он просто решил немного вздремнуть днем.

Это не ответ. Я же вижу, что у вас что-то случилось, хотела возразить Марджори, но сдержалась. Сказать по правде, она боялась услышать какую-то страшную правду. Патрик Стоун уже не молод, до пенсии ему осталось несколько лет… Господи, что могло случиться?

— Давай немного посидим на крыльце, — предложила Лоран. — Славный сегодня денек выдался, не хочется идти внутрь.

И ненароком разбудить отца, про себя добавила Марджори. Она молча поднялась за матерью на крыльцо и присела рядом с ней на деревянные качели. Когда Лоран начала тихо раскачиваться, цепи старых качелей сначала протестующе заскрипели, но затем этот звук плавно перешел в нечто похожее на завораживающую колыбельную мелодию.

Марджори не решалась первой начать разговор.

— Хорошо, что так получилось. Я имею в виду, что мы можем поговорить без свидетелей, — вздохнув, наконец сказала Лоран.

— Папа болен?

— Нет, совсем нет… Но… Он не хочет, чтобы ты знала, Марджи. Поэтому, дорогая, ты должна мне пообещать…

— Не нравятся мне эти игры, мама. — Но, увидев, что после ее слов мать стиснула губы, словно твердо вознамерилась хранить молчание, девушка уступила. — Ладно, расскажи мне, что произошло, и я обещаю, что ни словом не обмолвлюсь с папой, не поговорив предварительно с тобой. Тебя это устраивает?

— Если это все, на что я могу рассчитывать, я согласна, — ответила Лоран. — Иногда я жалею, что посоветовала тебе стать юристом, дорогая. — Заискрившиеся было смехом, глаза матери вновь приняли грустное выражение. — Некоторое время Патрик у себя на факультете консультировал одну молодую особу. Она готовилась к защите докторской диссертации, а он — член комиссии консультантов.

Марджори кивнула. Ей прекрасно известно, что большую часть своего рабочего времени отец посвящал таким студентам.

— Ее диссертация не отвечала принятым требованиям, — продолжила мать, — и Патрик делал все возможное, чтобы она не провалилась на защите. Помогал, давал дополнительные консультации… но все впустую. В конце концов, он был вынужден рекомендовать отчислить ее из числа соискателей.

Пока эта история не содержит в себе ничего необычного, подумала Марджори. Не всякий соискатель докторской степени добивался успеха, и даже отцу с его мягким сердцем, прощающим студентам практически все их промахи, иногда приходилось опускать руки.

Лоран облизала запекшиеся губы.

— В ответ эта девица подала на отца жалобу.

— На папу?

— Обвинила в сексуальном домогательстве. Заявила, что ее работу признали неудовлетворительной лишь потому, что она отвергла его притязания.

— Кого, папы?! — воскликнула Марджори.

Мать утвердительно кивнула.

— Теперь, конечно, университетскому начальству придется начать расследование. Дело получит огласку… Если только он просто не подаст заявление об уходе. Тогда расследование прекратят.

Марджори отрицательно покачала головой.

— Ну, нет! Мы будем бороться.

— Он не хочет этого, дочка.

— Мама, на карту поставлена его репутация!

— Я знаю, дорогая, и он это знает. Именно поэтому он и не хочет. Он твердо уверен, что если все всплывет, то это повредит его репутации значительно больше, чем тихий уход с работы. Он мог бы выдвинуть в качестве причины увольнения ухудшение здоровья и…

— Тут он не прав. Если дело получит огласку, его репутация, конечно, пострадает, но сдаться без борьбы значит признать выдвинутое обвинение. Он с таким же успехом мог бы написать признание!

— Тебе не надо меня убеждать. Я полностью согласна с тобой, Марджи, и я тоже хочу, чтобы он боролся. Но ты же знаешь своего отца. Он мягкий, любезный, рассеянный и податливый человек. Но стоит задеть его принципы…

Марджори хорошо это знала. В отроческие годы ей приходилось сталкиваться с этой чертой характера отца так часто, что ей не хотелось об этом вспоминать.

— Но здесь как раз и задеты его принципы, — не сдавалась она. — И ему следует вести борьбу, чтобы отстоять свое доброе имя. Хорошо, что мы намерены делать? — вопрос этот она скорее адресовала себе, чем матери.

— Он согласился побеседовать с адвокатом, — сказала Лоран.

Тон матери показался Марджори несколько странным, и это разожгло ее любопытство.

— Должна сказать, мне весьма интересно, как тебе удалось его убедить, — призналась она. — Хотя особой важности сейчас это не имеет. У нас будет лучший адвокат. Придется поспрашивать коллег, но мы найдем того, кто имеет большой опыт ведения дел о домогательствах. А также, возможно, и дел о клевете…

— Есть один адвокат.

Марджори удивленно взглянула на мать.

— Не знала, что папа знаком с кем-то из адвокатов. Кроме меня, конечно.

— Он не знает его… он о нем слышал.

— Хм, вот уж действительно весьма оригинальный способ выбрать адвоката, которому он собирается доверить свою жизнь!

— Именно поэтому я и открылась тебе, дорогая. Я хочу, чтобы ты уговорила этого человека помочь нам.

Марджори молча ждала продолжения. Цепи качелей над ее головой заунывно скрипели.

— Видишь ли, я уже ездила беседовать с ним, — тихо произнесла Лоран. — Он заявил, что не возьмется.

Девушка почувствовала облегчение. Какой-то неизвестный адвокат…

— Тогда лучше подыскать другого. Если этот парень не доверяет папе…

— Этот человек единственный, с кем Патрик согласится говорить. Либо он, либо отец уволится. А времени, Марджори, практически не осталось. Он уже написал заявление об уходе. И не подал лишь потому, что я со слезами умоляла его не делать этого.

У девушки защемило сердце. Ей стало нестерпимо больно от того, что ее всегда невозмутимая и спокойная мать вынуждена кого-то о чем-то умолять, а отец из-за ложных наветов должен отказаться от любимой работы.

Взгляд Лоран застыл. Голос ее звучал обреченно, словно она решила выложить свой последний козырь, и исход партии предрешен.

— Поговори с адвокатом, Марджори. Убеди его, что он — единственный, кто может помочь папе.

Марджори сдалась.

— Хорошо, я попытаюсь. Кто он?

Лоран сунула руку в карман джинсов.

— Вот его визитная карточка. Гм, ну, не совсем то, что принято называть визитной карточкой, у него их просто нет.

Несмотря на теплый летний ветерок, Марджори вдруг почувствовала, как холод сковал тело, словно на нее опрокинули ушат ледяной воды.

— Как его имя?!

— Фрэнк Макензи, — ответила Лоран. — Мне он кажется весьма умным молодым человеком. Такой открытый, заслуживающий доверия и весьма солидный. Ты согласна со мной, Марджори?

Девушка чуть было не застонала вслух. Лучше бы она прикусила себе язык! «Никогда ничего не обещай клиенту, не оценив последствия своих действий», — говорил один из ее преподавателей. Но в данном случае клиентом стала ее мать, и Марджори угодила в ловушку.

Она зажмурилась, и перед ней, словно на киноэкране, предстала строго одетая Лоран, выходящая из здания ее компании — того самого здания, куда Фрэнк Макензи перенес свой офис.

— Прекрасно, — Марджори в упор взглянула на мать. — А почему отец уверен, что Фрэнк единственный, кто сможет ему помочь? Не потому ли, что он в прошлом году одержал надо мной верх в деле Флетчеров, а?

— Не обижайся, Марджи, — смущенно сказала Лоран. — Но у меня сложилось впечатление, что он с кем угодно может справиться, не только с тобой.

— В жизни не слышала столь сомнительных комплиментов в свой адрес, мама. — Марджори откашлялась. В конце концов, напомнила она себе, Лоран сейчас очень тяжело. И пусть обещание дано необдуманно, но не в ее правилах отступать.

— Хорошо, — сказала она, успокаивая мать, которая тревожно заглядывала ей в лицо. — Я поговорю с Фрэнком.

Облегчение появилось на лице Лоран.

— Если бы тебе удалось убедить его встретиться с Патриком, поговорить с ним…

— Погоди-ка. Не хочешь ли ты сказать, что Фрэнк отказался даже поговорить с отцом?

Лоран отвела глаза, лицо ее вновь приняло печальное выражение.

— Понимаешь, отец пока ничего не знает. Я решила, что нет смысла посвящать в свои намерения Патрика, пока я не узнаю мнение Фрэнка Макензи… Но, похоже, он считает, что ему не стоит ввязываться в это…

— И у него есть на то основания. Мы с ним являемся представителями противоборствующих сторон в другом деле, и это могут неправильно расценить. Особенно, — сухо добавила Марджори, — если именно я стану просить его взяться за это дело.

— О! Я об этом не подумала.

Марджори вздохнула.

— Я поговорю с ним, мама. Но обещать ничего не берусь.

Лоран не ответила. Это удивило Марджори, ожидавшую по меньшей мере слов благодарности. Знала бы она, что ее ожидает… Качели скрипнули, и послышался голос Лоран:

— Думаю, мне стоит рассказать тебе все до конца. От дурного предчувствия мурашки побежали по спине у Марджори.

— А это еще не конец?

— Патрик до сих пор не знает, что я виделась с Фрэнком.

— Почему? Ты вроде сказала, что отец согласился с ним поговорить.

— Именно. Но не об этом деле.

— Мама, изъясняйся понятнее…

Лоран набрала в легкие воздуха и произнесла:

— Я сказала Патрику, что ты хочешь, чтобы он встретился с Фрэнком, поскольку этот мужчина для тебя… короче, что ты не прочь связать с ним свою жизнь.

Марджори вскочила с качелей и пораженно уставилась на мать.

— Ты сказала папе, что я влюблена во Фрэнка Макензи?!

— Не совсем так. Я сказала, что между вами уже все решено… — Пылающее гневом лицо дочери заставило ее умолкнуть.

Ага, подумала Марджори, так вот почему в пятницу Фрэнк смотрел на нее так, словно она является товаром на прилавке магазина, хорошенькой куклой, выставленной на продажу!

— Ах, доченька, разве ты не понимаешь? Если Патрик узнает, что это по поводу выдвинутого против него обвинения, он упрется, и тогда — конец. А если он встретится с Фрэнком при иных обстоятельствах и поймет, что может ему доверять…

— А обо мне ты подумала? Лучше бы вы пригласили Фрэнка на свою традиционную вечеринку в университете!

— Это совсем другое дело. Если ты представишь его отцу как своего жениха, Патрику захочется ему понравиться…

— Я бы не стала за это ручаться, — усмехнулась Марджори. — Папа никогда не испытывал особого восторга от парней, с которыми я встречалась.

— Ты тогда была ребенком, Марджи. Сейчас он воспримет это совсем иначе. Я думаю, папа будет рад, что у тебя появился такой солидный поклонник. Пригласив Фрэнка на обед, ты поможешь отцу расслабиться…

— На обед? А почему бы вам не пригласить нас провести у вас выходные?

Лоран опешила.

— Но Марджи! У нас всего одна комната для гостей!

— Об этом и речь. Если ты действительно хочешь убедить отца, что у нас это всерьез… Ну, довольно. Мама, более сумасбродную и нелепую затею трудно себе представить, и если ты полагаешь, что я приму в ней участие…

Лоран тихо произнесла:

— А ты предпочитаешь, чтобы твой отец безропотно ушел с работы и, переживая, свел себя в могилу?

Раздражение Марджори моментально исчезло, она поняла, что все так и будет.

— Нет. Конечно, нет. — Девушка вздохнула. — Хорошо, мама, я постараюсь.

Она не стала дожидаться, пока проснется отец. Ей не хотелось встречаться с ним, пока не представится случай все хорошенько обдумать и решить, какой должна быть ее роль в этом деле.

По дороге в свою квартиру, расположенную в одном из многоэтажных домов нового района Солт-Лейк-Сити, она вдруг отчетливо поняла, что времени на раздумье у нее нет. Отец в любой момент может подать заявление об уходе, и затея потеряет всякий смысл.

Марджори решительно свернула с широкой автострады к ближайшей стоянке, остановила машину, и, вытащив из-под сиденья толстую телефонную книгу, сняла трубку установленного в машине телефона. Возможно, ей прямо сейчас удастся дозвониться Фрэнку домой. Оказалось, что имя у ее оппонента довольно распространенное. Марджори набрала первый из нескольких номеров. Ответил ей женский голос, и Марджори сказала:

— Прошу прощения за беспокойство. Я пытаюсь дозвониться до Фрэнка Макензи, он адвокат, не могли бы вы мне помочь?

— К сожалению, его нет дома, — четко произнес любезный женский голос на другом конце провода.

Марджори чуть не выронила телефонную трубку.

— Выходит… он живет здесь?

Любезность исчезла из голоса собеседницы:

— По крайней мере, до сегодняшнего утра жил. Могу я узнать ваше имя?

— О… простите. Меня зовут Марджори Стоун. Я тоже адвокат.

— Кажется, он что-то говорил о вас. Что ему передать?

— Мне нужно срочно поговорить с ним.

— В таком случае, почему бы вам не поехать к нему в офис? Он сказал, что будет там весь день.

— Я так и сделаю. Благодарю вас… — Марджори замялась. Слово «мадам» в обращении к собеседнице показалось ей неуместным, но ничего иного на ум не приходило.

— Миссис Макензи, — вежливо подсказал женский голос, и в трубке раздались короткие гудки.

Миссис Макензи? Фрэнк не носил обручального кольца… Но, вспомнила она, на пальце левой руки он носил перстень с печаткой и с выгравированными на нем инициалами. Странно, но до этого момента она даже и не подозревала, что помнит об этом кольце, а тем более об его форме.

Привычка замечать детали, напомнила она себе. Один из ее университетских профессоров постоянно твердил о важности умения запоминать мельчайшие детали. Надо же, как прочно отложились в памяти его лекции.

Представить только, какое разочарование ждет мою мать, с иронией подумала Марджори. Если Лоран поведала Фрэнку детали своего плана, неудивительно, что он не захотел ввязываться в это дело!

Она начала искать телефон офиса Фрэнка, но вспомнила о его переезде. В любом случае, решила она, даже если телефон не изменился, такие дела лучше не обсуждать по телефону.

Автомобиль Фрэнка оказался стоящим на облюбованном им месте, в начале ряда, предназначенного для клиентов ее компании.

Марджори запарковала свой «форд» на почтительном расстоянии от его машины, чтобы ее серебристый, с иголочки автомобиль находился подальше от этой колымаги, и начала искать ключ от двери, ведущей в здание. Ей вдруг пришло на ум, что в джинсах, кроссовках и легком белом свитере она вряд ли выглядит презентабельной для ведения серьезной беседы. Ладно, авось Фрэнк не обратит на это внимания, но даже если это случится, наверняка он спишет все на важность и неотложность беседы.

Кажется, Фрэнк упоминал, что его офис на восьмом этаже, или ей это послышалось? Марджори справилась в указателе рядом с лифтом, но ни имени Фрэнка Макензи, ни названия его фирмы там не оказалось. Ей пришлось ходить от двери к двери по всему этажу и наконец удалось обнаружить приколотый кнопкой к двери лист бумаги с выведенным на нем знакомыми черными чернилами названием.

Дверь оказалась открытой. Легонько толкнув, Марджори открыла ее, и перед ее взором предстала приемная, где находились письменный стол, картотечный шкаф и единственный видавший виды простенький стул.

— Фрэнк? Ты здесь?

Раздался скрип, и в дверном проеме напротив появилась фигура Фрэнка Макензи.

— Так, так, а вот и Марджори, собственной персоной. — Он прислонился к дверному косяку и скрестил на груди руки.

Девушка отметила, что до сих пор не обращала внимания на то, какая у него широкая грудь. Или сейчас она казалась такой потому, что на нем была простая полосатая рубашка с короткими рукавами? А она еще боялась, что будет выглядеть неуместно в свитере и джинсах. Макензи был одет в том же стиле, и Марджори с удивлением отметила, что это ему идет. Ей никогда не приходилось видеть своего оппонента без пиджака, и хорошо заметная игра прекрасно развитых мышц его рук произвела на нее впечатление. Да и поношенные джинсы так ловко сидели на нем…

— Похоже, тебя не удивляет мое появление, — сказала она.

— По правде говоря, удивляет. Я-то надеялся увидеть одну из тех блондинок с искусственно осветленными волосами, которые всегда появляются в первой главе романов о частных детективах. Придется тебе ее заменить.

— Ты не частный детектив, Фрэнк.

Он щелкнул пальцами.

— Возможно, я совершил ошибку при выборе занятия! Чем могу быть полезен? На семейном фронте супругов Дьюэлл произошли перемены?

Марджори отрицательно покачала головой. Ей не хотелось вести беседу стоя, а поскольку в приемной находился всего один стул, она решила проскользнуть мимо Фрэнка в кабинет. Его фигура занимала большую часть дверного проема, и девушка нечаянно коснулась плечом его сложенных на груди рук. Тепло его тела почему-то оставило на ее коже ощущение ожога.

Брови Фрэнка поползли вверх, и он произнес с иронией в голосе:

— Прошу, устраивайся поудобнее.

— Благодарю. — Марджори окинула взглядом кабинет.

Простой письменный стол в неплохом состоянии, но мало чем отличающийся от множества своих собратьев, занимал центр комнаты. Позади него стояло видавшее виды кожаное кресло. На стене висели полдюжины книжных полок, а несколько поставленных одна на другую пустых коробок являли собой свидетельство недавнего переезда. Девушка уселась на стоящее перед столом кресло для посетителей и поморщилась.

— Сказать, что я удобно устроилась, было бы преувеличением, — сообщила она.

Фрэнк обошел вокруг стола и тоже сел. Кресло под ним опасно накренилось, и раздался скрип, уже слышанный Марджори, когда, войдя, она окликнула хозяина кабинета.

— Ты не поверишь, но сидя на кресле, что сейчас под тобой, люди на удивление быстро стараются перейти кделу.

Марджори наблюдала, как он аккуратно сложил бумаги в папку и убрал ее в стол. Она невольно обратила внимание на прекрасную форму его рук, на точность и грацию их движений.

— Хотя, конечно, — продолжал Фрэнк, — при твоей почасовой оплате тебе все равно, как долго болтают твои клиенты.

— Намек понят, Фрэнк. Сразу приступаю к делу. — Марджори попыталась удобнее устроиться на своем стуле. — Ты мог бы сообщить мне, что виделся с моей матерью.

— Профессиональная тайна. — Фрэнк пожал плечами. — Излишне объяснять, что если я начну распространяться о тех, кто изливал свою душу в моем кабинете, у меня могут возникнуть крупные неприятности с коллегией адвокатов.

— Она изливала душу?

— Фигурально выражаясь, — спокойно ответил он. — Полагаю, она ввела тебя в курс дела? Ибо я, пойми меня верно, не имею на это права.

— Во всяком случае, она сообщила мне основные факты. Одна из студенток подала на папу жалобу, и администрация, не желая поднимать шум, хочет, чтобы он уволился. — Марджори умолкла, надеясь, что, несмотря на сказанное Фрэнком, он по собственной инициативе расскажет ей подробности, но он лишь понимающе кивнул. — Она сказала, что ты отказался от этого дела, — закончила Марджори.

— А ты бы не отказалась? В сложившихся обстоятельствах…

Марджори занимал вопрос, какие именно обстоятельства он имел в виду. Фактическую сторону этого дела? Нежелание отца обращаться за помощью? Или фантастический план ее матери, имеющий целью повлиять на мужа?

Марджори отбросила мысль, пришедшую ей в голову последней.

— Я вполне понимаю, почему подобное дело тебе не по душе.

— Неужели? — пробормотал Фрэнк.

— Да, но у меня есть к тебе предложение.

— Я тебя внимательно слушаю. — Он сильнее откинулся на спинку кресла, которое продолжало сохранять равновесие вопреки закону всемирного тяготения, и, переплетя пальцы рук, положил ладони на пряжку ремня.

Марджори злорадно понаблюдала за накренившимся креслом, но в конце концов ей пришлось переключиться на основную тему их беседы.

— Мама считает, что если бы ты встретился с папой, то мог бы убедить его не сдаваться. Если ты это сделаешь, я позабочусь о том, чтобы найти самого лучшего адвоката в штате Юта, готового представлять интересы отца. Одного из тех, кто имеет большой опыт ведения дел о сексуальных домогательствах и клевете. И тогда тебе не придется заниматься этим делом.

— А почему не лучшего адвоката страны? — Фрэнк возвел глаза к потолку.

— Я выражаюсь фигурально. Конечно, я найду самого лучшего. Ведь речь идет о моем отце.

Фрэнк понимающе кивнул.

— Я в тебе не ошибся, Марджори. Но видишь ли, ты ставишь передо мной довольно непростую задачу. У меня сложилось впечатление, что твой отец появится в моем кабинете, только если твоя мать доставит его сюда связанным по рукам и ногам.

Марджори бросила взгляд на свои руки, которые вроде бы спокойно лежали на коленях. Но побелевшие костяшки пальцев выдавали ее волнение. Легкой ее задачу не назовешь. Если Лоран поведала Фрэнку о своем плане, то, топчась вокруг да около, она, Марджори, сейчас выглядит полной идиоткой. Если же мать ничего ему не сказала, он может подумать, что идея принадлежит его оппонентке, а это еще хуже.

Девушка набрала воздуха в легкие.

— Мама полагает, что, если бы вы встретились в неофициальной обстановке, он бы, вероятно, быстрее обрел к тебе доверительное отношение и воспользовался твоим советом.

— Гм. Довольно интересный подход.

Марджори медлила, но он, похоже, не собирался больше ничего говорить. Она решила, что пришло время брать быка за рога.

— Мама хочет, чтобы ты пришел к нам на обед.

— Да ну? И, полагаю, чтобы не вызвать у Патрика лишних подозрений, она мельком упомянула, что ее знакомый случайно оказался адвокатом.

Марджори внутренне содрогнулась. Выходит, Лоран не выложила ему свою затею во всех деталях.

Ладно, спасибо, мамочка, подумала она, за то, что ты предоставила это мне.

— Видишь ли, она хочет сказать ему, что ты и я… ты и я… — Марджори не решалась смотреть на него. — Что мы встречаемся.

Фрэнк мгновенно выпрямился, и кресло под ним протестующе заскрипело. Марджори впервые увидела на его лице неподдельное изумление.

— Нет, — воскликнул он. — Ты шутишь! Ты и я? Встречаемся? — Он захохотал.

Марджори с возмущением думала, что ему нет необходимости проявлять столь бурное веселье. Тут нет ничего смешного. Хотя, напомнила она себе, у него есть жена. Может быть, к лучшему, что он воспринял это как шутку, а не пришел в негодование.

— Знаю, — решительно произнесла она. — Это странная затея, и трезво мыслящий человек никогда бы не додумался до подобной нелепицы. Но уверена, ты заметил, что сейчас моя мать утратила способность трезво мыслить. К тому же вполне вероятно, что она уже все рассказала отцу.

— Угу, надеюсь, она пока не сообщила ему дату нашей свадьбы, — вслух размышлял Фрэнк, поглаживая длинными пальцами подбородок. — Этим она поставила бы меня в неудобное положение.

Ну и ситуация! Марджори медленно плавилась от стыда.

— Впрочем, — продолжал рассуждать ее мучитель, — если иметь в виду идеи вообще, то эта настолько сумасбродна, что вполне может сработать.

Марджори обожгла его взглядом.

— Ладно, полагаю, мы могли бы немного подыграть моей матери. Во всяком случае, как только ты добьешься желаемого результата, у меня будет великолепный предлог разорвать наши так называемые «отношения». Мне надо будет только «обнаружить», что ты ввел меня в заблуждение и у тебя есть жена, затем я, рыдая, брошусь на грудь к отцу и…

— Какая жена?

— Что значит какая жена? Я недавно с ней разговаривала. Она-то и посоветовала мне приехать сюда.

Фрэнк усмехнулся. До сих пор Марджори не обращала внимания, как хороши его глаза, когда ему весело.

— Ах, вот о какой жене речь!

— Кажется, ты совсем заработался в эти дни, Макензи, — фальшиво посочувствовала ему Марджори.

— Похоже, — весело согласился он. И переключился на деловой тон. — Итак, мисс Стоун, интересно, а какую пользу из всего этого извлеку я? Пока это дело представляется мне весьма невыгодным.

— А где твоя хваленая гуманность? — поддела его Марджори. — Подумай о том, какие прекрасные чувства ты будешь испытывать от сознания того, что помог человеку сохранить любимую работу.

— Хм. Конечно, но прекрасными чувствами не расплатишься по счетам, допустим, за электричество.

— Неужели ты и впрямь оплачиваешь их?

— Лишь потому, что не могу найти достаточно длинного провода, который дотянулся бы до этажа твоей компании.

Марджори понимала всю бессмысленность обмена колкостями с этим человеком: он никогда не лез за словом в карман.

— Ладно, Фрэнк, какой тебе нужен гонорар?

— Я подумаю и сообщу тебе, — без промедления ответил он.

Марджори почувствовала подвох.

— Вероятно, тебе полезно знать, что мои родители отнюдь не состоятельные люди, — начала она. — И хотя я собираюсь взять на себя большую часть расходов, богачкой меня тоже не назовешь.

— Адвокат, работающий в такой солидной компании, испытывает денежные затруднения? Прими мои соболезнования, дорогая. Ну да ладно, думаю, я не очень разорю тебя, — мягко произнес Фрэнк. — Между прочим, когда состоится этот званый обед? Мне необходимо подстроить свое расписание под него. Да, и произведу ли я хорошее впечатление на Патрика, если принесу твоей матушке конфеты и цветы, или, по-твоему, это уж слишком?

3

Марджори не любила обедать в столовой для персонала компании. Претензий к качеству блюд она не имела, но походы туда не позволяли вырваться, пусть и на короткое время, в существующий за пределами стен этого здания безбрежный мир, которого ей так не хватало. Она предпочитала проводить обеденные перерывы в одном из ближайших кафе, желательно в компании близких друзей.

Однако сегодня у Марджори имелись веские причины не покидать стен офиса. Она специально дождалась, пока большинство служащих собрались в столовой, и только после этого отправилась туда, взяла в буфете салат и огляделась по сторонам.

Кивнув в знак приветствия двум коллегам из младшего административного звена, Марджори не стала садиться за их столик. Оба они специализировались в делах, связанных с юридическими вопросами слияния промышленных компаний, а значит, не располагали нужными ей сведениями. Тех, кого она надеялась найти, в столовой не оказалось.

Сидящий за ближайшим к ней столиком блондин в темно-синем костюме вскочил с места и жестом пригласил ее присесть за его столик.

Марджори чертыхнулась про себя, но открыто проигнорировать сделанное ей приглашение не решилась. Лайон Терри был неплохим малым. Он поступил на работу в компанию чуть раньше нее и в первые недели помогал ей войти в курс дела. Конечно, после этого ей потребовалось добрых полгода убеждать его в том, что ее отношение к работе настолько серьезно, что она не смешивает дела с развлечениями и не собирается отвечать на ухаживания коллеги. Хотя до сих пор полной уверенности, что он правильно ее понял, у девушки не было, Марджори поставила на стол свой салат.

— Привет, Лайон.

Он поддержал ей стул, пока она садилась, затем быстро занял свое место.

— Давненько я тебя не видел, Марджори. Видно, у компании прибавилось дел, связанных с разводами?

— И еще с составлением брачных контрактов, усыновлением, пересмотром суммы алиментов, семейными неурядицами…

— Ишь ты. У меня и из головы вылетело, что все это в твоей компетенции. Между прочим, я собираюсь прислать тебе клиента. Он подумывает о разводе и нуждается в консультации, как расторгнуть брак без того, чтобы это не обошлось ему в кругленькую сумму.

— У него есть дети?

— Кажется, один ребенок. А что?

— Тогда это непременно обойдется ему в кругленькую сумму, — с живостью заявила Марджори. — Но я, конечно, поговорю с ним, и чем скорее, тем лучше.

Лайон утвердительно кивнул.

— Понимаю, о чем ты. Ему надо торопиться, пока его жена не разнюхала и не наняла себе опытного адвоката. Кстати, об опытных адвокатах, слышал, ты ведешь дело против Фрэнка Макензи, не так ли?

— Не напоминай мне о нем. — Марджори нервно ткнула вилкой в лист салата, но от дальнейших комментариев воздержалась. — А что? Тебе есть о чем предостеречь меня на его счет?

Лайон пожал плечами.

— Нет. Никто не знает, откуда он взялся. Он всего около года работает в Солт-Лейк-Сити. Очевидно, приехал из другого штата.

Занятно, подумала Марджори. Ей не приходило в голову об этом разузнать. Она считала, что Фрэнк всегда практиковал здесь, в столице Юты, и даже не задумывалась, почему не сталкивалась с ним до дела Флетчеров. Если он работал в городе всего год, видимо, это дело оказалось у него одним из первых.

— Но он неплохой адвокат, — продолжил Лайон.

— Я уже в этом убедилась, — сухо заметила Марджори.

— Досталось тебе от него тогда, а?

— В деле Флетчеров? Я не была бы столь категорична. Суду предстояло сделать выбор опекуна, и просто мой клиент проиграл.

— И ты до сих пор не оправилась от этого удара, не так ли? Не расстраивайся, чем дольше работаешь, тем больше привыкаешь к таким вещам, Марджори. Победы сменяются поражениями. И наоборот.

Рука легла на плечо Лайона, и громоподобный голос Генри Уортона, одного из основателей компании, произнес:

— Надеюсь, я прервал деловую беседу? — Он расхохотался собственной шутке и выдвинул себе стул. — Собираетесь ли вы оба на банкет, устраиваемый коллегией адвокатов в этом месяце, а?

— Конечно, — ответил Лайон. — Я как раз спрашивал Марджори, согласна ли она пойти со мной.

— Так, так, — воскликнул Уортон. — Прекрасно, когда компания — это одна большая семья, правда? Я пришлю вам билеты через своего секретаря, и вы расплатитесь за них. — Он поднялся с места.

— Генри, — поспешно воскликнула Марджори, — если у вас есть свободная минута, я бы хотела выслушать ваше мнение по поводу одной проблемы.

Уортон снова опустился на стул.

— Всегда рад помочь вам, дорогая.

— Кто из известных вам юристов лучше других разбирается в делах о клевете? А также кто лучше всех может организовать защиту в суде по делу о сексуальном домогательстве? Совсем необязательно, чтобы этот человек был из Юты.

Уголком глаза Марджори заметила, как брови Лайона поползли вверх. Уортон тыльной стороной ладони потер подбородок.

— Я бы рекомендовал Фила Грейнджера, — наконец произнес он. — Если он не занят, конечно. Сейчас он не берется за много дел сразу. Или, постойте-ка… недавно в Лос-Анджелесе слушалось крупное дело о клевете. Кажется, им занимался Дилан? Точно не помню. Вот что я вам скажу. Я порасспрашиваю и дам вам знать. — Уортон снова хлопнул Лайона по спине. — Оба билета прислать тебе, мой мальчик?

— Я оплачу свой сама, — возразила Марджори.

Уортон подмигнул Лайону.

— Одно из преимуществ эмансипированных женщин, — заметил он и направился к другому столику.

— Черт возьми, прямо шантаж какой-то, — возмутилась Марджори. — Надо же, один из боссов торгует билетами. Кто решится ответить отказом Генри Уортону? Придется нам выложить по пятьдесят баксов и пойти.

— Я бы хотел пригласить тебя, Марджори.

— Благодарю, но тебе же известно, что я не отвечаю на ухаживания коллег.

Лайон выглядел расстроенным.

— Тогда на чьи же ухаживания ты отвечаешь?

Марджори разбирало любопытство — как бы он отреагировал, если бы она сообщила ему, что сегодня вечером на званом обеде собирается представить Фрэнка Макензи своим родителям.

Салат почему-то вдруг показался ей невкусным, она отодвинула его и посмотрела на часы.

— Мне пора возвращаться, Лайон. Меня ждет клиент.

Она не обманывала, но слова ее были небольшим преувеличением. Встреча с Полой Дьюэлл была у нее назначена только через час, и оставшееся время Марджори намеревалась посвятить последнему просмотру соглашения о разделе имущества.

Однако когда Марджори пришла к себе, выяснилось, что Пола уже ждет ее в приемной.

— Знаю, что я пришла рано, — вставая, сказала она. — Но не смогли бы вы меня принять, у меня накопилось очень много вопросов.

— Конечно. Заходите.

Пола направилась в кабинет за Марджори, но в этот момент на столе секретаря зазвонил телефон. Кэти подняла трубку, бросила взгляд на повернувшуюся спиной Полу и сделала знак Марджори. Затем прикрыла трубку рукой.

— Это Фрэнк Макензи, — прошептала она.

Марджори хотелось рвать и метать. Этот человек обладает умением звонить в самый неподходящий момент. Но, если дело касается соглашения о разделе имущества, было бы непростительной глупостью не ответить на его звонок. К тому же, несмотря на шепот Кэти, Пола услышала имя.

— Это адвокат Марка?

— Он самый, — ответила Марджори. — Заходите в кабинет, а я выясню, что ему нужно.

Но Пола не поддалась на эту удочку. Прислонившись спиной к двери кабинета, она застыла с таким видом, словно собиралась простоять так весь день.

Марджори не могла настаивать на уходе Полы, ведь в конце концов речь идет о ее бракоразводном процессе, и та имеет полное право знать, что происходит. Она наклонилась над столом Кэти и взяла трубку.

— Привет, Фрэнк.

— Марджори, милочка, я получил твое приглашение на обед. Купить твоей матушке розы, или она предпочитает другие цветы?

— Особого значения это не имеет.

— Нет, имеет. Если цветы ей не понравятся, я буду выглядеть глупо. А тебе бы этого не хотелось, правда?

— В таком случае, думаю, другие, — осторожно сказала Марджори.

— Следует ли понимать, что у тебя в офисе сейчас кто-то находится, и ты не можешь говорить?

— Что-то в этом роде. Я перезвоню тебе, Фрэнк.

— Нет, не стоит. Не стану тебя терзать. Во всяком случае, не сегодня. А что же это за важный клиент? Или это кто-то из твоих начальников?

— Мы с миссис Дьюэлл в настоящий момент обсуждаем условия договора о разделе имущества.

— А почему тебе потребовалось столько времени, чтобы показать его ей, Марджори? Ладно, вот что я тебе скажу, раз обед назначен на семь… Так?

— Верно.

— Давай раньше встретимся за бокалом вина, проведем, так сказать, генеральную репетицию. Назови мне место и время.

Марджори вздохнула. Она согласна на что угодно, лишь бы закончить этот разговор.

— Ну, раз ты настаиваешь, ладно. Бар «У Фрэда», в половине шестого.

— Увидимся там, дорогая.

— Не называй меня… — Она осеклась, но было уже поздно, Пола навострила уши. — Я предпочитаю, чтобы меня называли мисс Стоун.

— Твой отец будет рад услышать это, — рассмеялся Фрэнк и повесил трубку.

Марджори захотелось выложить вслух все известные ей ругательства. Но вместо этого она сосчитала про себя до десяти и с любезной улыбкой повернулась к Поле.

— Фрэнк, — заявила она, — настоящий комедиант. К сожалению, это ничуть не умаляет его достоинств как адвоката.

Пола ничего не ответила. Она напряженно о чем-то размышляла, но Марджори не винила ее. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что состоявшийся телефонный разговор производил довольно странное впечатление.

Она прошла вместе с Полой в кабинет и вручила ей для просмотра новый вариант соглашения о разделе имущества. Пола медленно прочла его и с разочарованным видом посмотрела на Марджори.

— Но это…

— Я знаю, что это не совсем то, чего вы ожидали, — мягко сказала Марджори. — Но мы же все обсудили, и как раз на это я и рассчитывала, к тому же нам надо быть реалистами. У вашего предприятия хорошие перспективы роста, но, если сейчас разделить поровну его основные фонды, оно не выживет. Если же вы согласитесь на минимальную их часть при сохранении партнерских отношений без права голоса…

Пола насупилась.

— Партнерство без права голоса развяжет Марку руки, и он погубит дело, а я при этом не смогу сказать ни слова.

— С какой стати ему это делать? Иметь доходное предприятие — в его же интересах.

Пола покачала головой.

— Тогда почему не предоставить партнерство без права голоса ему? Я смогу управлять предприятием ничуть не хуже. Я занимаюсь этим вот уже пять лет.

— Но сама идея создания предприятия и выпускаемой им продукции принадлежит Марку.

— А потраченные мною усилия и средства?

— Вы правы, — мягко сказала Марджори. — И на основании этого у вас есть шансы получить свою долю. Но боюсь, что если мы представим этот аргумент в суде, предприятие целиком достанется Марку.

Пола долго молчала. Наконец она произнесла:

— По вашему мнению, это лучшее, что мы можем предпринять?

Марджори утвердительно кивнула.

— То, что касается предприятия, — да, но в обмен на ваше согласие в этом вопросе, я уверена, мы сможем добиться для вас большего в плане пенсионного обеспечения и количества акций. На лице Полы отразился скептицизм.

— Здесь все изложено, — сказала Марджори. — Вероятно, вам стоит взять договор с собой и на досуге внимательно изучить его. Подумайте, чего бы вы еще хотели, и, если возникнут вопросы, звоните мне. Вы сможете прийти в пятницу, чтобы обсудить все в присутствии Марка и Фрэнка? Возможно, нам удастся все уладить, и мы двинемся дальше.

Пола утвердительно кивнула.

Марджори проводила ее до входной двери. Как только Пола оказалась за пределами офиса, Кэти сказала:

— О, простите. Я побеспокоила вас этим звонком лишь потому, что думала, он касается соглашения.

Марджори пожала плечами.

— Что теперь об этом говорить.

— Знаю, но я чувствую себя виноватой, ведь звонок касался ваших личных дел. Между прочим, что у вас за дела с Фрэнком Макензи?

— Мне трудно объяснить, — ответила Марджори. — Я сама это плохо понимаю. Как только разберусь, я тебе сообщу, Кэти.

— Другими словами, вы не хотите это обсуждать, — пробурчала Кэти. — Я никогда не думала, что доживу до того дня, когда сотрудник нашей компании будет обсуждать соглашение о разделе имущества с Фрэнком Макензи в баре «У Фрэда».

И я тоже, подумала Марджори. Соглашения о разделе имущества либо что-то еще…

У нее вдруг появилось гнетущее чувство, что подобное отклонение от принятых норм является только началом.

4

Марджори опаздывала. Ей пришлось немного задержаться, чтобы привести себя в порядок: сменить прическу и сделать легкий макияж. Когда она добралась до бара, Фрэнк был уже там, но ей потребовалось время, чтобы его отыскать. Он не стал садиться за столик, а устроился в самом отдаленном конце слабо освещенной барной стойки. Марджори удалось заметить его лишь потому, что небольшой прожектор, который обычно освещал танцевальную площадку, оказался повернутым под углом и отбрасывал золотистый свет на Фрэнка, теребящего пальцами завернутый в целлофан букет цветов.

Если он хотел, чтобы эта встреча выглядела любовным свиданием, подумала Марджори, то это ему вполне удалось.

Фрэнк заметил ее и, когда она приблизилась, с улыбкой поднялся с места.

— Более укромного места ты не мог найти, да? — раздраженно бросила Марджори.

— Ты сама выбрала этот бар. — Фрэнк сел рядом с ней.

— Я не просила тебя прятаться в самом темном углу. — Марджори нагнулась, чтобы положить сумку под стул. Ее слегка вьющиеся каштановые волосы, рассыпавшись, упали на лицо. Она неожиданно почувствовала, как Макензи наклонился и легким движением руки убрал с ее лица локоны. Очень мило с его стороны, но… Его намерения оставались для нее загадкой, пока губы Фрэнка не коснулись ее щеки.

Марджори резко выпрямилась, словно почувствовала ожог. Кожа от поцелуя и впрямь горела.

— Это еще что такое?

Фрэнк пожал плечами.

— Поцелуй в знак приветствия. А что? Ты склонилась ко мне так, будто ждала его от меня.

Возмущение в душе Марджори боролось со здравым смыслом. Слов нет, он поступил по-идиотски, но ей не раз приходилось видеть подобный способ приветствия не только в неофициальной обстановке, но даже во время деловых переговоров. Своим возмущением она лишь усугубит ситуацию. Но, черт побери, больше она не позволит ему проделать что-либо подобное!

— Только не вздумай сделать это привычкой, — сказала она. На лице Фрэнка появилось любопытство, и Марджори, отстаивая свою позицию, добавила: — Разве никто не предупредил тебя, что я ярая феминистка и не терплю подобных вещей?

— Прости, — с готовностью сказал Фрэнк. — Это больше не повторится.

Глаза его при этом искрились весельем, что давало основание усомниться в истинности его раскаяния, и Марджори почувствовала, как у нее похолодело внутри. Похоже, этот тип просто неуправляем…

Эй, прошептал ей внутренний голос, ты чувствуешь досаду и даже вину оттого, что тебе понравились его ласки. Тебе жаль, что они оказались такими мимолетными? Ну уж нет, в панике возразила она себе, вовсе они мне не понравились!

— Полагаю, цветы не для меня? — справившись с собой, холодно осведомилась Марджори.

Фрэнк погладил шелковистые лепестки оранжевой лилии.

— Конечно, нет. Я захватил их с собой, чтобы они не завяли в душном салоне автомобиля. Думаешь, они понравятся твоей матушке?

— Полагаю, этот жест произведет на нее впечатление.

Марджори огляделась по сторонам, заметила официантку, подозвала ее и заказала кока-колу.

— Папа же, наоборот, возможно, и не заметит цветов.

Фрэнк с бокалом в руке откинулся на спинку стула.

— Продолжай.

— Рассказать тебе о моих родителях? Что тебя интересует?

— Если бы я мог ответить на этот вопрос, я бы не стал спрашивать. Что бы ты рассказала, если бы хотела по-настоящему представить меня своим родителям?

Марджори покачала головой.

— Видишь ли, эта затея сама по себе — безумие. Меньше всего мой отец будет склонен открыться человеку, с которым, как он считает, я встречаюсь.

— Хочешь небольшое пари на этот счет?

— Сегодня ты особо самоуверен, Макензи?

— Не впервые ты недооцениваешь мои способности.

— Если ты намекаешь на дело Флетчеров, — твердо произнесла Марджори, — то оно не является показателем ни моих, ни твоих профессиональных достоинств. Она бы получила опекунство независимо от того, кто представлял ее интересы.

— И все же, несмотря на то что во всех остальных случаях тебе удавалось, скажем, добиться ничьей во встречах со мной, тебя по-прежнему гнетет поражение в деле Флетчеров, не так ли, дорогая? О, прости. Ты просила не называть тебя так. Давай поспорим, кто победит на этот раз? Итак, что же будет ставкой в нашем пари?

Марджори растерянно пожала плечами. Фрэнк с наигранно огорченным видом покачал головой.

— Никогда не думал, что отсутствие уверенности в себе является твоим слабым местом, Марджори. — Он сделал глоток из своего бокала. — Что скажешь насчет обеда, победитель выбирает ресторан?

— Как насчет того, чтобы заняться делом?

— Но я это как раз и имел в виду, милочка. Или ты подумала, что я назначил тебе свидание?

Марджори промолчала. Нет смысла спорить. Что же касается свиданий с ним… это вообще смешно обсуждать. Даже если бы он не был женат, он никогда бы не вызвал у нее интереса.

Хотя ведет он себя совсем не как женатый человек, подумала Марджори. Но стоит представить, что по глупости она имела бы неосторожность заикнуться об этом, в его ответе она почти не сомневалась: «А как же, драгоценная моя, ведут себя женатые мужчины? Поделись опытом!»

От подобных мыслей мурашки побежали по спине у Марджори. Нет, уж лучше прикусить язык, чем бросать ему вызов.

— Ты, кажется, говорила, что твой отец немного рассеян, — прервал молчание Фрэнк.

Почувствовав облегчение, Марджори ухватилась за его слова.

— Не то чтобы рассеян. Просто иногда бывает наивен в своем отношении к реальному миру. Потому-то мне легко понять, как он нажил себе эти неприятности, искренне желая помочь студентке.

— И помощь его неправильно восприняли?

— Думаю, папа действовал из добрых побуждений, наивно считая, что и остальные делают то же самое.

— Полагаю, такое возможно. — Фрэнк помолчал. — А что из себя представляет эта студентка? Тебе придется выяснить все о ней.

— Почему мне?

Он улыбнулся.

— Вспомни, официально мне этого дела никто не поручал, — Фрэнк посмотрел на часы. — Если мы не хотим опоздать…

— Не беспокойся, — мрачно успокоила его Марджори. — Ты всегда сможешь сказать моему отцу, что свидание двух влюбленных затянулось. — Она протянула руку к счету, оставленному официанткой, но уже в следующее мгновение Фрэнк с ловкостью фокусника вытащил клочок бумаги из-под кончиков ее пальцев и придвинул к себе, заставив Марджори изумленно взглянуть на него.

— Нет, плачу я, — твердо заявила она. — В конце концов, ты оказываешь мне услугу… услугу особого свойства.

— Позволь заплатить мне, — с серьезным видом попросил Фрэнк. — Мне это поможет лучше войти в роль. — Положив на стойку бара банкноту, он взял Марджори за руку. — Знаешь, крошка, мне нравится, когда твои волосы распущены. Ты выглядишь не столь грозной. Более женственной и уязвимой.

Крошка? Марджори, прежде чем улыбнуться, на мгновение стиснула зубы.

— Я не забуду воспользоваться этим и распустить их, когда дело Дьюэллов дойдет до суда.

Фрэнк улыбнулся.

— Я ведь не обещал, что тебе удастся заставить меня смягчиться. Прежде чем начать схватку и вцепиться тебе в горло, я зажмурю глаза.

Выйдя из бара, Марджори направилась было к своему «форду», но Фрэнк, стиснув ей локоть, заставил остановиться.

— Поедем на моей, а после обеда я подброшу тебя сюда, и ты заберешь свою машину.

— А почему не на моей?

Фрэнк отрицательно покачал головой.

— Что подумает твой отец, увидев, что ты везешь меня?

Марджори бросила полный презрения взгляд на его машину.

— Если бы у меня осталась хоть капля здравого смысла, я ни за что не села бы в эту колымагу. — Фрэнк тем временем, поковырявшись в замке, распахнул для нее дверцу. И она, уступив, забралась на сиденье. — Что заставляет тебя ездить на такой машине? — спросила она, когда он сел за руль и, нажав кнопку, опустил откидывающийся верх.

— Я получил ее в обмен на свои адвокатские услуги.

Марджори рассмеялась.

— Столь щедрый гонорар наверняка соответствует важности дела и качеству консультаций?

— Если честно, и тому, и другому. Знаешь, как только у меня появится время приложить к ней руки, эта машина станет настоящим шедевром автомобилестроения.

— Я боюсь спрашивать, когда это произойдет. Унылая улыбка появилась на лице Фрэнка.

— Если мне повезет, то в следующем десятилетии.

— Знаешь, Фрэнк, — внезапно заявила Марджори, — мне почему-то кажется, что ты совсем не тот страдающий от недостатка клиентов адвокат, каким пытаешься себя изображать.

Он уставился на нее округлившимися глазами.

— Как не тот, именно тот.

Шутливый тон выдавал его, и Марджори расхохоталась.

— Надеюсь, у тебя найдется более достойный ответ, когда мой отец осведомится о состоянии твоих финансов. — Она откинулась на спинку сиденья и замурлыкала себе под нос незамысловатую мелодию.

Теплый летний ветер беспрепятственно трепал шелковистые волосы Марджори. Она глубже вжалась в мягкую спинку сиденья. К ее удивлению, оно оказалось таким удобным, что принятая девушкой поза подействовала на нее убаюкивающе.

— Хочешь, остановимся и я подниму верх машины? — спросил Фрэнк.

— Не надо, прическа все равно испорчена, а мы почти доехали. На следующем углу поверни налево. Все, приехали.

Фрэнк остановил машину и поднял глаза на дом. Взгляд Марджори непроизвольно последовал за его взглядом, и ей показалось, что она сама впервые видит коттедж, в котором прошло ее детство.

Он был небольшим, но выглядел надежным и основательным. Каждый кирпичик казался специально оттертым от грязи. Оконные стекла сверкали, боковую дорожку, похоже, недавно подмели. Строгость этой картины нарушали только старые качели на крыльце, да еще ухоженные цветочные клумбы и обилие комнатных цветов на подоконниках.

— Ты здесь выросла, — сказал Фрэнк.

Слова его не прозвучали вопросом.

— А ты ожидал увидеть шикарный особняк? — Марджори потянулась к ручке дверцы машины, но той на месте не оказалось. — Позволь, но как мне отсюда выбираться?

— Погоди-ка, я выйду и открою тебе дверь снаружи. — Фрэнк сгреб с заднего сиденья букет и отправился открывать дверцу. — Уверен, на твоих родителей произведет впечатление, что в моем обществе такая ярая феминистка ведет себя как настоящая леди.

Марджори промолчала. Сквозь стекло задней двери дома она заметила в надетом поверх платья пестром фартуке Лоран, занятую приготовлением салата. Отца нигде не было видно. Сделав глубокий вдох, Марджори повернула ручку и, стараясь придать голосу побольше бодрости, воскликнула:

— Мама? А вот и мы.

Морщинки усталости на лице матери, замеченные дочерью на прошлой неделе, немного разгладились, а когда, направившись поприветствовать Фрэнка, она улыбнулась ему, то вновь стала той, какой Марджори ее всегда помнила.

Только ради этого стоило постараться, подумала Марджори. Пока неизвестно, как все обернется, но мать, по крайней мере, будет уверена, что сделала все от нее зависящее. И если она, Марджори, может хотя бы частично освободить мать от груза забот, она готова на любые жертвы.

— Здравствуйте, Фрэнк, — сказала Лоран, протягивая ему обе руки. — Очень рада, что вы нашли время прийти.

— А где папа? — спросила Марджори.

— У себя в кабинете. — Легкая тень пробежала по лицу матери. — Говорит, что работает над книгой, но, боюсь, он предается грустным размышлениям.

— Очень жаль, — тихо сказала Марджори, — но я рада, что у меня есть возможность поговорить с тобой. Надо бы нам немного поостеречься. Идея представить Фрэнка будущим членом нашей семьи…

— Просто блестящая, — перебил ее Фрэнк. Затем вручил Лоран цветы. — Теперь я понимаю, от кого Марджори унаследовала свое адвокатское чутье.

Марджори обожгла его взглядом, но Фрэнка, похоже, это ничуть не тронуло. Лоран поднесла к лицу букет.

— Какие прекрасные цветы, — сказала она. — И как это мило с вашей стороны, Фрэнк. Кажется, вы первый из знакомых Марджори, кто догадался принести мне цветы.

На лице Фрэнка заиграла победная улыбка.

— Марджори, дорогая, в шкафу наверху есть хрустальная ваза. Будь любезна, достань ее. — Мать улыбнулась Фрэнку. — Она обладает настоящим талантом в составлении букетов.

— Мама, честное слово…

— Она всегда так смущается, когда расхваливают ее способности? — перебил ее Фрэнк, обращаясь к Лоран.

Марджори пробурчала что-то себе под нос и открыла дверцу шкафа, но Фрэнк, опередив ее, достал с верхней полки вазу. Затем один за другим стал подавать ей цветы, с подчеркнутым восхищением наблюдая, как она подрезает их и составляет букет.

Лоран закончила возиться с приготовлением салата и вынула из холодильника блюдо с жареной курицей.

Марджори из всех сил старалась не обращать внимания на стоящего рядом с ней Фрэнка.

— Знаешь, мама, выглядит аппетитно. Намного лучше, чем то, что мне удается перехватить впопыхах.

— Я подумала, что холодная закуска придется всем по вкусу, — заявила Лоран. — Между прочим, Патрик спросил меня, как вы познакомились, и, точно не зная, я сказала…

У Марджори замерло сердце. Больше всего она боялась услышать состряпанную матерью историю, способную лихостью сюжета соперничать с лучшими бестселлерами.

— Что вы, конечно, познакомились в ходе судебного разбирательства, но, судя по твоему рассказу, Марджори, это была довольно любопытная история, — закончила мать. — И я решила предупредить тебя, что отца могут заинтересовать подробности.

— Думаю, мы сможем придумать что-нибудь убедительное, — заявил Фрэнк. — Конечно, при условии, что Марджори согласна придерживаться общей версии.

Марджори состроила ему гримасу, а Лоран смущенно покачала головой.

— Марджори, сходи, пожалуйста, наверх и скажи отцу, что вы пришли.

Марджори послушно — и с облегчением от возможности хоть на короткое время избежать общества Фрэнка — начала подниматься по ступеням. Скрип третьей по счету ступеньки оказался намного громче, чем она привыкла слышать, и, словно в ответ на этот призывный сигнал, из ближайшей комнаты послышался голос:

— Это ты, Лоран?

— Прости, что побеспокоила тебя, папа, но это всего лишь я.

Марджори застыла на пороге спальни, давно превращенной Патриком Стоуном в кабинет. Вдоль стен висели полки, до отказа забитые книгами. Книги лежали и на подоконнике. Рядом с клавиатурой компьютера на письменном столе тоже находилась небольшая стопка книг с торчащими из них закладками. Верхняя книга была открыта.

Сидящий за столом седой мужчина посмотрел на нее поверх очков.

— Что, уже пора? Я увлекся работой и забыл о времени.

Позади него тускло мерцал экран компьютера, на котором кроме заголовка ничего не было. Не успела Марджори посмотреть на экран, как отец тут же выключил компьютер. Поспешность, с какой он это сделал, вкупе с произнесенными им словами дали ей понять, что мать оказалась права.

Он не работал над книгой — его обуревали совсем другие заботы.

Патрик поднялся, движения его казались немного замедленными.

— И что за дерзость, малышка? — сказал он, протягивая ей руку. — Что ты имела в виду, сказав, что это всего лишь ты?

Марджори обняла отца. За последние две недели он похудел и осунулся. Марджори почувствовала, как комок подкатывает к горлу. С того момента, как мать сообщила ей о том, что произошло, она не раз представляла, как тяжело отцу жить с грузом подобного обвинения. Но только сейчас она была вынуждена признать, что, если не разрубить этот узел, опасность угрожает не только карьере отца, но и его здоровью, а возможно, и жизни.

Но сейчас — ведь она дала матери слово — Марджори не вправе даже обмолвиться, что ей что-то известно. Она может только крепко обнять его и постараться не выдать себя слезами.

Патрик долго держал ее в своих объятиях, похлопывая по спине, затем произнес:

— Что случилось, Марджори? Тебе захотелось немного посентиментальничать? И это в то время, когда другой мужчина больше всего занимает твои мысли.

— Папа, ни один мужчина не заменит мне тебя.

— Хм, надеюсь, он, по крайней мере, окажется достойным попытаться сделать это, — пробормотал Патрик. — Твоей матери он симпатичен. А это дополнительное очко в его пользу.

Марджори насторожилась. Выходит, мать призналась, что знакома с Фрэнком. Возможно, это и глупо, думала она, — но жаль, что она не сообщила мне подробности! А именно, когда и где они познакомились. И почему. Да еще не плохо бы знать, присутствовала ли при этом я? И как это некоторые люди умудряются постоянно лгать, да еще при этом не попадаться, споткнувшись на мелочах?

— Похоже, они вполне ладят, — осторожно подтвердила она.

Фрэнк перешел в гостиную и сейчас рассматривал стоящие на рояле семейные фотографии. Пока Марджори занималась взаимными представлениями, оба мужчины пристально смотрели друг на друга. Ей подумалось, что происходящее заставляет ее нервничать намного сильнее, чем если бы она на самом деле привела в дом мужчину, за которого собиралась выйти замуж.

Мужчины разительно отличались друг от друга. Дело тут было вовсе не в возрасте или цвете волос. Казалось, Фрэнк пышет энергией, тогда как Патрик на его фоне выглядел сделанным пастелью наброском рядом с написанной маслом картиной.

Фрэнк пожал протянутую Патриком руку.

— Здравствуйте. Марджори сообщила мне, что поле вашей деятельности английская литература, и в частности Шекспир.

Марджори растерянно заморгала. Она ничего подобного ему не говорила, видимо это работа матери.

— Я сам в старших классах писал работы по английской литературе, — продолжал Фрэнк.

Патрик проворчал что-то малоразборчивое, но Фрэнка это не смутило.

— По правде говоря, мне весьма интересно ваше мнение по спорному вопросу о подлинности авторства в приписываемых Шекспиру произведениях.

Да уж, подумала Марджори, мастерский ход. Она опять недооценила Фрэнка. Теперь ему остается только слушать и молча кивать, и, когда Патрик исчерпает тему подлинности авторства Шекспира, этот молодой человек превратится для него в закадычного приятеля. За спиной отца она показала Фрэнку поднятый большой палец.

— Все это чепуха, — воскликнул Патрик, когда Марджори отправилась на кухню помочь матери. — Позвольте ознакомить вас с фактами, молодой человек…

Лоран раскладывала тонкие кусочки персиков и киви на испеченном торте.

— Он такой милый молодой человек, — шепнула она.

— Не стоит судить по внешнему виду, мама.

— Я знаю, что все это несерьезно. Но иногда мне кажется, Марджори, что ты многого лишаешь себя, отдавая столько времени работе. И такой нелегкой работе, как разбирательство семейных дрязг.

— Кто-то должен этим заниматься.

— Да, — медленно произнесла Лоран. — Думаю, должен. Но не заставляет ли это тебя пессимистически смотреть на брак, если ты не видишь счастливых пар? Мне так хочется, чтобы ты наконец устроила свою жизнь.

Марджори постаралась перевести все в шутку.

— Если ты сейчас начнешь говорить мне, что тебе не хватает внуков, мама…

Предостерегающий жест матери дал ей понять, что кто-то направляется из гостиной в кухню, и Марджори быстро сказала:

— Дай мне немного времени, ладно?

Не будь подсказки Лоран, Марджори все равно почувствовала бы приближение Фрэнка. Странно, но она поняла, что каким-то образом способна ощущать его присутствие. Удивительным магнетизмом обладал этот человек. Вопреки своим усилиям сохранять самообладание, она вздрогнула, когда он, обняв ее за талию, привлек к себе.

— Ладно, — сказал он. — По правде говоря, мы пока не приступили к обсуждению части брачного контракта, касающегося детей, поэтому сейчас трудно сказать, будут ли они вообще.

Лоран рассмеялась.

— Не стоит ему потакать, мама — заявила Марджори.

Но было уже поздно, Фрэнк с блаженным видом продолжал:

— Думаю, трех или четырех нам будет достаточно. Коляски, частные школы, уроки танцев и верховой езды стоят сейчас уйму денег.

— Возможно, — вмешался Патрик, — стоит поднять вопрос о предоставлении вам скидок за количество.

— Прекрасная мысль, — восхищенно воскликнул Фрэнк. — Если у нас будет дюжина детей…

Марджори решила, что пора положить этому конец.

— Кажется, вы обсуждали Шекспира, — твердо сказала она.

Патрик фыркнул.

— Именно. И твой молодой человек, конечно, очень сильно заблуждается.

Марджори насторожилась. Фрэнку надо было лишь соглашаться, тогда бы он смог завоевать доверие Патрика.

— Впрочем, в его рассуждениях есть логика, — продолжил Патрик, по-отечески хлопнув Фрэнка по плечу. — Лоран, а что у нас с обедом? После хорошего спора у меня всегда волчий аппетит.

За обедом Патрик осведомился о работе Фрэнка.

— Я понял, что вы не работаете вместе с моей дочерью?

Марджори была вполне уверена, что после полученного предостережения Фрэнк сможет правильно построить беседу, и потому, усевшись поудобнее, стала внимательно вслушиваться.

— Нет, сэр, — вежливо ответил Фрэнк.

— А как обстоят дела у вас? Успешно?

— Вполне. — Фрэнк внимательно посмотрел на Марджори. — Во всяком случае, я слышал однажды, что юридическая фирма считается процветающей, если количество клиентов превосходит количество сотрудников, так что по всем канонам…

Марджори чуть не поперхнулась куском помидора.

Фрэнк заботливо посмотрел на нее.

— С тобой все в порядке, милая?

— По таким канонам, — выдавила из себя Марджори, — твой успех феноменален. Если не сказать, что ты просто гений. — Она заметила, как уважительно смотрит отец на Фрэнка, поэтому решила поумерить свой пыл. — Я хочу сказать, папа, что практика Фрэнка единственная в своем роде…

Глаза Фрэнка весело заблестели.

— Она хочет сказать, что пока я работаю один, — скромно объяснил он. — Но надеюсь, Марджори оставит свою компанию и присоединится ко мне… хотя работа у меня напряженная, и я, конечно, не стану ее осуждать, если она испугается трудностей.

Марджори потеряла дар речи. Она-то рассчитывала на его поддержку и прямо заявила об этом, когда после обеда они оказались наедине.

— Это твое последнее замечание не что иное, как настоящая провокация, — бросила она ему обвинение, сидя в машине, покидающей стоянку рядом с домом. — Тебе прекрасно известно, что я ни при каких обстоятельствах не подумаю бросать свою работу…

— Давай-ка лучше обсудим еще один пункт нашего брачного контракта, — перебил ее Фрэнк. — Кому из нас следует отказываться от ведения дела, если вбудущем противоборствующие стороны наймут и тебя, и меня?

— Неужели ты всерьез считаешь, что это можно обсуждать? — с иронией спросила Марджори.

— Учитывая привитый тебе твоей фирмой образ мышления, ты должна будешь передать дело специалисту более высокого класса, — невозмутимо продолжал он.

— Самому крупному специалисту, — насмешливо произнесла Марджори и улыбнулась. — Легко догадаться, кого ты имеешь в виду. Разумеется, я уступлю тебе. Какие могут быть сомнения?

Сказав это, Марджори ожидала, что Фрэнк продолжит шутливую пикировку. Но, похоже, он решил принять ее слова всерьез. Фрэнк Макензи выглядел чрезвычайно довольным. Весь его вид говорил о благодушии и удовлетворенности ситуацией. Марджори не знала, что и подумать.

— Ты совершенно правильно мыслишь, — заявил он. — Я доволен. Именно поэтому-то я и считаю, что мы прекрасно сработаемся, как партнеры.

Она иронично улыбнулась.

— Если мне вдруг потребуется работа, я дам тебе знать. Но пока не стоит заглядывать так далеко.

— Я этого и не делаю, я жду твоего решения.

— Тебе придется долго ждать, — усмехнулась Марджори.

— Не делай вид, что ты не будешь скучать по мне, дорогая. Я тебе не верю.

— Конечно, мне будет не хватать тебя, ну, скажем, так, как не хватало бы утихшей зубной боли. Но хватит шутить. — Марджори решила вернуться к неотложным делам. — Что ты думаешь, Фрэнк? Я имею в виду отца?

— Мне трудно прийти к определенному заключению, пока я не услышу его собственную версию происходящего.

Конечно, он прав. Если бы клиент спросил ее мнения, она бы ответила то же самое. Хотя сейчас она испытывала разочарование, что Фрэнк не попытался утешить ее, заверив в удачном исходе дела.

— А как нам быть с заключенным пари? — сказала она, понадеявшись, что это его стимулирует.

— Я, разумеется, не собираюсь отказываться от выигранного обеда. Но мы не договаривались о конкретной дате, помнишь?

— Если уж на то пошло, то никакого договора не было. Я просто пошутила…

— Не пытайся выкручиваться, Марджори. Ты прекрасно знаешь, что совсем необязательно обмениваться рукопожатием при заключении пари, а тем более заключать его в письменном виде, делая из него нечто вроде соглашения… И потом, судя по твоему тону, ты согласилась.

— Ненавижу, когда со мной держат себя, как с первокурсницей, Фрэнк.

— Тогда перестань вести себя, как первокурсница. У меня есть на примете один ресторан, где подают превосходные бифштексы, и когда я выиграю, то намерен насладиться каждым кусочком.

— И как же ты намерен заставить папу довериться тебе? — Он промолчал, и Марджори осторожно продолжила. — Если ты рассчитываешь, что я стану ежедневно приглашать тебя на обед, пока ты ему смертельно не надоешь…

— О нет. Сомневаюсь, что тебе по силам подобное напряжение. Если ты действительно хочешь оказаться полезной, то могла бы побывать в студенческом городке и выяснить все об этой студентке. Думаю, твоя мать знает ее фамилию?

— Наверняка знает. Не помню, говорила ли она мне.

Стоянка рядом с баром оказалась забитой машинами поздних посетителей, и места для парковки не нашлось. Фрэнк остановил свой автомобиль на проезжей части, неподалеку от «форда» Марджори, и отправился открывать ей дверь.

— Фрэнк, — жалобно спросила она, — у тебя есть план?

— Я припарковал машину в неположенном месте, — ответил он. — Мы стоим посреди улицы. Вряд ли сейчас место и время обсуждать тактические вопросы.

— Не перегороди ты своей машиной половину улицы, все равно нашел бы предлог не ответить мне. — Она надулась и попыталась нащупать в сумке ключи от своей машины.

— Конечно. Тебе же известно, что в отношениях между мужчиной и женщиной должна присутствовать некая тайна, тогда они дольше сохраняют свою романтичность. Увидимся в пятницу, любовь моя, а может и раньше.

— С нетерпением буду ждать, — сухо бросила Марджори.

В ответ на это Фрэнк лишь рассмеялся.

5

С утра в среду Марджори занималась делом Сибил Саксби, разбирательство которого в суде было назначено на следующий день. Раздался стук в дверь, и в кабинете появилась секретарша.

— Прошу прощения за беспокойство, — сказала Кэти. — Но пришел мистер Терри с клиентом. Он говорит, что договаривался с вами пару дней назад.

Марджори так погрузилась в размышления о линии своего поведения в предстоящем судебном разбирательстве, что не сразу вспомнила о просьбе Лайона Терри принять его клиента. Она нахмурилась, но тут их разговор всплыл в ее памяти. Конечно, в тот день в столовой ее одолевали совсем другие мысли — а именно, где найти хорошего адвоката для отца. Неудивительно, что Лайон и его клиент вылетели у нее из головы. Она посмотрела на часы.

— Выходит, они без предварительной договоренности. Или я что-то перепутала в своем расписании?

— Без договоренности, — сказала Кэти. — Поэтому я и зашла, а не стала говорить по переговорному устройству. Вообще-то, он извинился за столь неожиданный визит.

Марджори вспомнила, что советовала коллеге поторопиться с приходом.

— Скажи, что я могу уделить им полчаса, и проводи их ко мне.

Несколько мгновений перед приходом посетителей ушли у нее на то, чтобы собрать записи и сложить их в папку. Едва она успела отложить папку в сторону, как в кабинете появились двое мужчин, и Марджори поднялась с места, чтобы обменяться с ними рукопожатиями, а заодно составить себе первое впечатление о клиенте.

Своим видом он напомнил ей Наполеона: небольшого роста, плотный, с широкой грудью и особой манерой держаться, подчеркивающей значимость его особы. Марджори даже показалось, что вместо того, чтобы пожать ей руку, он сейчас на манер великого императора заложит пальцы между пуговицами жилета, хотя никакого жилета на нем не было. Вообще выглядел этот человек не слишком презентабельно: темные волосы были растрепаны, взгляд припухших глаз лениво бродил по сторонам.

Взгляд повесы, подумала она.

Лайон, более бледный и усталый чем обычно, представил их друг другу:

— Саймон Терстон — Марджори Стоун. Тебе, конечно, знакомо это имя, Марджори?

Вряд ли в Солт-Лейк-Сити нашелся бы человек, не слышавший его. Семейство Терстонов было одним из самых известных и уважаемых в штате, но Саймон не особо чтил семейные традиции. Предпочитая ни в чем себе не отказывать, он проживал фамильное состояние, подвизаясь время от времени в шоу-бизнесе.

Лайон, понявший по выражению лица Марджори, что имя посетителя ей известно, утвердительно кивнул.

— Саймон — талантливый продюсер, — сказал он. — Наша компания вела несколько его дел.

Марджори вспомнила, что одним из таких дел стало разбирательство по поводу невыплаты части гонорара исполнителю, записавшему пластинку. Чем все закончилось, она не помнила, но, видимо, Саймон Терстон остался доволен результатом, иначе уже наверняка бы нашел другую фирму.

— Я сказал Саймону, что он может полностью доверять тебе, Марджори, — продолжил Лайон, — так что не буду вам мешать.

Не дожидаясь приглашения, Саймон Терстон плюхнулся в кресло.

— Возможно, это и не такая уж плохая идея, если меня будет представлять женщина, — заявил он. — Когда вы сообщите судье, что моя жена не получит ни цента, ему придется с этим считаться.

— Знаете, мы уже обсуждали это, Саймон, — сказал Лайон. — Сомнительно, чтобы это ничего вам не стоило, но Марджори сделает все возможное, чтобы это обошлось вам…

— Спасибо, Лайон, — прервала его Марджори. — Думаю, теперь мы сами во всем разберемся.

Лайон бросил на нее недоуменный взгляд, но без лишних слов покинул кабинет вслед за Кэти.

— Я совсем не хотел сказать, что вы должны работать бесплатно, — воскликнул Саймон Терстон. — Вне всякого сомнения, услуги будут щедро оплачены. Ваша фирма свое дело туго знает и не забывает присылать счета. Но я хочу, чтобы вы сразу уяснили себе одну вещь. Я не собираюсь платить ни цента алиментов, а уж о том, чтобы она получила часть моего состояния, и заикаться не следует…

Марджори не перебивала его, решив дать ему высказаться, но, когда после десяти минут непрерывной болтовни стало ясно, что он не намерен останавливаться, она резко прервала этот словесный поток:

— Мистер Терстон, вы потратили треть отведенного вам времени, чтобы учить меня моему ремеслу. Теперь позвольте сообщить вам некоторые факты.

Насторожившись, он замолчал.

— Если вы последовательны в своем решении развестись, — произнесла Марджори, — то некоторые вещи для вас неизбежны. Либо вы и ваша жена приходите к взаимоприемлемому соглашению в финансовом вопросе, либо решение по этому вопросу примет суд. В любом случае, поскольку вы прожили довольно долго и имеете ребенка, вам не удастся избежать выплаты значительных средств. Вам не только придется оказывать материальную поддержку своему сыну, но…

— На чьей вы стороне, а? — обиделся он. — Похоже, совсем не на моей!

Марджори, как ни в чем не бывало, продолжала:

— Лучше всего вам договориться с женой, тогда у вас в руках останутся все рычаги контроля. Чем покладистее вы окажетесь с самого начала, тем больше вероятность добиться положительных результатов. Стоит вам заартачиться, суд примет решение, которое вам отнюдь не понравится.

— Хм, — воскликнул Саймон Терстон. — Смотрю, вы не из робкого десятка. Знаете, вы мне совсем не нравитесь.

— Большинство людей начинают ненавидеть своих адвокатов к концу бракоразводного процесса. Вы, видимо, перешагнули через несколько этапов сразу. — Марджори теребила в руках авторучку. — Попробуйте нанять другого адвоката. Бракоразводные процессы — дело долгое и неприятное, и вам, несомненно, будет значительно удобнее иметь дело с человеком, которому вы сможете доверять больше, чем мне.

Посетитель изумленно взглянул на нее.

— Так вы отказываетесь от моего дела?

Хотелось бы, подумала Марджори. Но вряд ли администрация спокойно отнесется к отказу от дела постоянного клиента компании. Возможно, Фрэнк прав, говоря о преимуществах независимой практики. Он мог бы с легкостью выгнать Саймона Терстона из своего кабинета, никому потом не объясняя, что этот человек ему вдруг чем-то не понравился…

Тут, конечно, возникает вопрос. А как бы отнесся к нему Фрэнк? Попросил бы его покинуть кабинет или, приняв вызов, взялся за это дело?

Не отдавая себе отчета, что не ответила на вопрос Саймона Терстона, погруженная в размышления Марджори продолжала молчать до тех пор, пока он снова не заговорил. Похоже, она удачно выдержала паузу, так как тон неприятного посетителя изменился.

— Итак, что скажете? Мне бы хотелось, чтобы за это дело взялись именно вы.

Марджори насторожилась, и это от него не ускользнуло.

— Мне нравится, что вас трудно выбить из колеи, даже мне. — Он ухмыльнулся. — Моей жене это тоже понравится. Она решит, что раз вы со мной так говорите, то вы на ее стороне. Она будет смотреть вам в рот, Марджори.

Девушка холодно взглянула на него.

— Для вас я мисс Стоун.

— Как вам угодно. — Он улыбнулся, словно посчитал ее слова шуткой. — Абигейл это понравится. Итак, мы договорились?

— Попробуем, — уклончиво ответила Марджори. — Давайте начнем с подробного рассказа о вашем браке. — Она порылась в лежащих на столе бумагах, но на этот раз ее верная Кэти забыла принести чистые бланки, поэтому она по переговорному устройству попросила ее занести их.

Пару минут спустя, когда Кэти принесла Марджори папку, та, раскрыв ее, заметила поверх стопки бланков спрятанную от глаз клиента записку следующего содержания: «Кэролайн Расселл спрашивала, сможете ли вы вместе с ней пообедать».

Подумав, Марджори утвердительно кивнула секретарше. Прежде чем вновь заняться делом Саксби, небольшой перерыв после беседы с Терстоном ей не повредит.

По прошествии пятнадцати минут она имела четкое представление о плачевном состоянии семейной жизни Саймона Терстона. Марджори уже не сомневалась, что дело это будет скорее сродни военным действиям, чем бракоразводному процессу. Саймон же, наоборот, выглядел полным оптимизма — ее попытки отрезвить его ни к чему не привели.

— Да, — заявил он, когда она, провожая неприятного клиента до двери кабинета, пообещала увидеться с ним на следующей неделе. — Я знал, что старина Лайон меня не подведет. Абигейл так влюбится в вас, что, вероятно, и не станет нанимать себе адвоката. — И он ушел, напоследок подмигнув Марджори.

Спустя пару минут она вышла в приемную и бросила папку на стол Кэти.

— Этот человек, — холодно заметила Марджори, — настоящий слизняк. Где я должна встретиться с Кэролайн?

— Прямо здесь, — раздался позади нее голос.

Марджори, широко раскрыв глаза, обернулась.

— Я и не заметила, что здесь еще кто-то есть!

Кэролайн Расселл уперла руки в бедра. Даже платье широкого покроя не могло скрыть поздней беременности подруги.

— Ты хочешь сказать, что не заметила меня, — с обидой в голосе сказала Кэролайн. — Это при моих-то нынешних размерах?

— Я просто не ожидала, что ты здесь окажешься, — засмеялась Марджори. — А ты прекрасно выглядишь, несмотря на размеры.

— Вовсе я не выгляжу прекрасно, — возразила Кэролайн. — Я похожа на объевшегося тюленя, но спасибо, что ты этого мне не говоришь. Я была поблизости, устала и решила дать отдых ногам, а лучшего места для этого, чем твой офис, не найти. Всем известно, что твоя компания располагает самой удобной мебелью во всем Солт-Лейк-Сити.

Марджори пожала плечами.

— Наша цель — приносить пользу.

Подруги решили пойти в расположенный в двух кварталах от здания компании ресторан «Эдем». Любимый ресторан Марджори расположился на верхнем этаже одного из самых шикарных отелей Солт-Лейк-Сити. Он вполне оправдывал свое название. Особенно был хорош вращающийся обеденный зал, откуда великолепно просматривался весь город, раскинувший свои кварталы двадцатью этажами ниже. Но больше всего Марджори ценила возможность любоваться отсюда восхитительными пейзажами. В зависимости от того, куда были повернуты окна, открывался вид то на живописные горы, то на необъятные просторы прерий вдали.

Когда они уютно расположились за столиком у окна, Марджори задумчиво произнесла:

— Не стоило мне распускать язык, высказываясь в адрес клиента.

— Я ничего не слышала, дорогая, — раскрывая меню, сказала Кэролайн.

— Благодарю.

— Нет, не то чтобы я была не согласна с тобой. Саймон Терстон, что называется, грязный тип. То, что я узнала от его жены…

Марджори подняла брови.

— Ты знакома с Абигейл Терстон? Вот это новость!

— Она пару лет назад снималась для нашей рекламы новой губной помады. Кажется, именно карьера фотомодели и столкнула ее с Саймоном, во всяком случае он был ее агентом, когда мы нанимали ее. А кстати, какие у тебя с ним дела?

— Никаких.

Кэролайн кивнула.

— Ага, понимаю, он выгодный клиент. А поскольку весьма сомнительно, чтобы они с Абигейл собирались усыновить ребенка, скорей всего речь идет о разводе.

— Незачем тебе копаться в чужой жизни, Кэролайн.

— Почему, черт возьми? Я — не ты, клятву блюсти нормы юридической этики я не давала.

— Кстати, этот самый кодекс юридической этики и не позволяет мне потакать твоим рассуждениям. Ты и понятия не имеешь, какими это мне грозит неприятностями.

— Можешь мне доверять, дорогая. Я и словом не обмолвлюсь. Просто мне, как недавней участнице несостоявшегося развода, весьма интересны подробности…

— У тебя еще будет полно времени узнать их, дорогая.

— Верно, — вздохнула Кэролайн. — Знаешь, я теперь ни на чем не могу всерьез сосредоточиться.

— Даже на своей новой работе?

— Особенно на моей новой работе. Беременность — утомительная штука. — Она провела рукой по животу и вновь раскрыла меню. — А все-таки, почему ты взялась за дело Саймона Терстона, Марджори? Если человек тебе несимпатичен…

— Мне не положено питать симпатий к клиенту, я обязана делать все от меня зависящее, чтобы защитить его права.

— Ну да, конечно, кодекс чести юриста требует этого. Но должна ли ты браться за дело всякого, кто обращается за помощью?

— Дело в том… — Марджори задумалась. — Мое мнение о клиенте не имеет особого значения. Даже серийный убийца имеет право на лучшего адвоката. — Она просмотрела меню и заказала тушеную спаржу.

— Ты только подумай, — воскликнула Кэролайн, — значит, Саймон тем более имеет право на твою защиту, поскольку единственный грех, в котором Абигейл, кажется, еще не обвинила его, так это именно серийные убийства. — Она заказала фирменный салат и отдала официанту меню.

Рядом со столом выросла фигура метрдотеля.

— Вас к телефону, мисс Стоун. Будете говорить отсюда или пройдете в кабинет?

— Я поговорю отсюда.

Кэролайн откинулась на спинку стула и сделала глоток кока-колы.

— Мне кажется, тебе не слишком хочется браться за это дело.

— От тебя ничего не скроешь, Расселл.

— Да, беру пример со своего адвоката. Может, тебе все же следует отказаться?

— У меня нет выбора. Он давний клиент фирмы, и мне будет трудно растолковать начальству, почему я не хочу с ним работать.

— Ага, — сказала Кэролайн. — Желание сохранить свое место. Занудное же это дело — угождать начальству, а?

— Не волнуйся… я не на таком счету, чтобы лишиться работы даже за отказ клиенту! — вскинулась Марджори. — К тому же работа в фирме имеет больше преимуществ, чем недостатков.

— Боже, ну и недотрога же ты! Я хотела только посочувствовать, а совсем не обидеть тебя.

Марджори не могла не согласиться: она была весьма чувствительна к подобным замечаниям. Ей действительно нравилось работать в большой компании. Нравилось иметь возможность при необходимости спросить совета у коллег, заручиться их поддержкой. К тому же она могла специализироваться только в одной области юриспруденции, а не распылять себя в нескольких, что, вероятно, происходило бы, зарабатывай она на жизнь частной практикой. Хотя, возможно, не все уж так бесспорно. «Мы бы прекрасно сработались», — всплыли в памяти слова Фрэнка.

Почему она вдруг опять подумала о Фрэнке? Тот факт, что Саймон Терстон оказался чертовски неприятным клиентом, еще не повод разрушить карьеру, на которую потрачено столько сил.

Метрдотель вернулся с телефоном, и Марджори взяла трубку.

Оказалось, что это Фрэнк. Он словно прочитал ее мысли и откликнулся на телепатический сигнал.

— Здравствуй, любовь моя, — проворковал он. — Наслаждаешься обедом? Ты не представляешь, сколько сил я потратил, чтобы разыскать тебя.

— Не думаю, чтобы это было так уж сложно, — холодно ответила Марджори.

— Но я все равно очень горд собой. Ты еще не рассказала своей секретарше о новом характере наших отношений?

— Нет никаких отношений, Фрэнк.

— Марджори, твой папа очень расстроится, услышав это. Я, кстати, играл с ним в теннис сегодня утром.

— Поздравляю.

— Благодарю за веру в мои силы, дорогая, но я проиграл. И совсем не нарочно. Он на голову разгромил меня. Потом мы очень мило побеседовали.

— Не означает ли это, что ты пытаешься получить с меня разыгранный на пари обед?

— К сожалению, наша беседа не затронула нужных тем. В основном она касалась тебя. Неужели в детстве ты и впрямь была тем славным пупсиком, о котором с такой нежностью рассказывал твой отец?

— Есть ли необходимость в этом разговоре? Видишь ли, я сейчас немного занята.

— Вообще-то я звоню, чтобы пригласить тебя в субботу на чай.

— Меньше всего на свете, Фрэнк, мне бы хотелось проводить время за чаем с тобой…

— Не только со мной. И это еще не все. Поскольку я пригласил и твоих родителей, чтобы познакомить со своей матерью, то подумал, что, возможно, сначала с ней захочешь познакомиться ты.

— С твоей матерью? — медленно произнесла Марджори. — С миссис Макензи?

— Да, именно так она обычно представляется. Мне всегда нравилось, что, выходя замуж, женщина берет фамилию мужа…

— Ты живешь с матерью?

— Ну, если уж быть до конца точным, она живет со мной. Если же тебя интересует, та ли это женщина, с которой ты говорила по телефону…

— Я так и знала. Ты не похож на женатого мужчину.

— Можно иметь и мать, и жену, — заметил Фрэнк. — Такое случается.

— Но не с тобой.

— Хорошо, раз ты уж об этом заговорила, то пока что не со мной. Если ты вечером свободна, я захвачу тебя, чтобы познакомить с ней.

— У меня завтра утром слушание в суде.

— Обещаю, что не буду мучить тебя всю ночь. — Эти безобидные слова прозвучали у него так двусмысленно, что Марджори захотелось его ударить. За неимением возможности осуществить свое желание она повесила трубку.

Кэролайн недоуменно уставилась на нее.

— Прошу прощения, — сказала она. — Обычно в таких случаях я говорю, что не слышала ни слова. Но если ты рассчитываешь, что я не спрошу о происходящем между тобой и Фрэнком Макензи…

— Ничего особенного. То да се. — Марджори жестом подозвала метрдотеля и отдала ему телефон. — Если еще раз позвонит этот джентльмен, скажите, что я уже ушла.

— Джентльмен? — воскликнула Кэролайн. — Мне помнится, когда ты последний раз упоминала Фрэнка Макензи, то пила томатный сок и сожалела, что это не его кровь.

— А, тогда, в ходе дела Флетчеров, — беззаботно произнесла Марджори. — Его клиент получил опекунство, а я считала — должен мой. Такое случается, подумаешь, большое дело!

Кэролайн с сомнением смотрела на нее.

— Тогда у тебя был иной тон. А теперь ты называешь его джентльменом. Что же, черт побери, изменило твое отношение?

— Это вопрос профессиональной этики. Оставим это. — Марджори ткнула вилкой в тарелку со спаржей. — Не могла бы ты оказать мне услугу, Кэролайн?

— Если ты хочешь, чтобы я разузнала, действительно ли он женат…

— Какое мне до этого дело? — При этом Марджори с облегчением подумала, что отсутствие у Фрэнка жены все же избавляет ее от одной проблемы. А именно — уменьшает риск испортить свою безупречную репутацию.

— Нет? Если же услуга состоит в том, чтобы не задавать тебе больше вопросов, то, думаю, я не удержусь…

— У тебя, кажется, есть неплохие связи в университете, где работает мой отец? — прервала ее Марджори.

— Они вспоминают меня каждый раз, когда им нужно найти спонсоров, — насторожившись, сказала Кэролайн.

— У моего отца есть студентка, о которой я хотела бы знать как можно больше.

— Что именно?

— Где училась раньше, откуда родом, что у нее за семья… — Марджори пожала плечами. — Трудно сказать. Я не знаю, что важно. То есть я хочу сказать, что пойму, важна ли информация, только после того как услышу ее, но сама я не могу ее собирать. Как только там узнают мое имя, мне не скажут ни слова.

— Боюсь, я окажусь не очень ловкой, если за ней придется следить. В моем теперешнем положении из меня плохой сыщик, — сказала Кэролайн. — Хотя почему бы нет? В следующие две недели мне решительно нечем заняться. А разнюхивать что-то — это даже забавно. — Она отодвинула от себя тарелку с почти нетронутым салатом.

— Ты теперь все время так питаешься? — Марджори забыла свои заботы. — На двух листочках салата и ломтике ветчины долго не протянешь. Что же касается ребенка…

— Пусть он привыкает.

Марджори постаралась скрыть улыбку.

— Так это мальчик? Ты, по-моему, не хотела знать.

— Я не хотела. Это все Бартон, ему сказал врач. С тех пор он ходит такой довольный, что…

— …Что это будет мальчик, — закончила за нее Марджори.

— Верно. Нет, он, конечно, в этом не признается. Кстати, он на днях упомянул, что не получил последнего счета за твои услуги в те черные дни, когда ты была моим адвокатом в бракоразводном процессе.

— Неужели? Я проверю. Я бы простила вам этот долг, сделав таким образом подарок в честь вашего воссоединения, но, боюсь, бухгалтеру компании подобная идея вряд ли придется по вкусу.

Последние слова вновь напомнили Марджори о работе. В некоторых случаях, подумала она, хорошо иметь возможность устанавливать собственные правила. Например, самой учитывать сумму гонорара за услуги, а не вносить ее в карточку для отчета. Черт возьми, за три года работы в компании она ни разу не усомнилась в правильности своего решения пойти туда работать. Но не все так просто теперь, когда ради отца ей пришлось прибегнуть к помощи Фрэнка Макензи.

Надеюсь, скоро все образуется, думала она. Ибо, если этого не произойдет, я больше ни в чем не смогу быть уверена.

6

Остаток дня Марджори занималась изучением дела Саксби и, выключая перед уходом свет в кабинете, хотя и ощущала непомерную усталость, но была полна радужных надежд. Она предвкушала, приехав домой, надолго улечься в горячую, до краев наполненную ароматной пеной ванну. Затем она немного перекусит и в последний раз просмотрит дело, чтобы окончательно убедиться в непоколебимости своих позиций на завтрашнем судебном заседании. Потом сладкий сон, и…

Но все ее планы рухнули, когда она увидела, что ее ожидает Фрэнк. Он разложил на журнальном столике в приемной содержимое своего портфеля и так удобно устроился, словно сидел в своем офисе. Даже еще удобнее, подумала Марджори. Здесь он, по крайней мере, не рискует, как у себя, свалиться с кресла, грозившего перевернуться при каждом его движении.

— По правде говоря, мне удалось заставить себя забыть о тебе, — заявила она.

Фрэнк, улыбнувшись, медленно поднялся со стула.

— Дорогая, — радостно сказал он, — я весьма польщен, что тебе стоит таких неимоверных усилий меня забыть!

За спиной Марджори раздалось сопение Кэти. Марджори повернулась и вопросительно уставилась на нее.

— Я бы предупредила, что он здесь, но вы просили беспокоить вас только в случае стихийного бедствия.

— А кем, по-твоему, является мистер Макензи? — Марджори кивком головы указала на Фрэнка и сама ответила на вопрос. — Просто бедствием, полагаю.

— Это я попросил Кэти не беспокоить тебя. — Фрэнк одарил секретаршу ослепительной улыбкой.

— Великолепно! — воскликнула Марджори. — Ты уже отдаешь приказы моему секретарю.

— Совсем нет. Я готов был смиренно ждать, пока ты не обратишь на меня свой взор. Дышать одним с тобой воздухом…

— Из тебя плохой поэт, Макензи.

— Я буду работать над собой. Возможно, мои произведения со временем положат на музыку, и они займут достойное место в списке популярных песен. — Он сунул папку обратно в портфель и защелкнул замок. — Ты готова?

— Нет. Послушай, Фрэнк, я же днем тебе сказала, у меня завтра слушание в суде.

— Я знаю. Потому-то я так терпеливо ждал, давая тебе возможность поработать.

— А теперь я собираюсь домой, чтобы хорошенько отдохнуть и…

— Подумать о деле? — помог ей Фрэнк.

— Именно.

Он покачал головой.

— Думать все время об одном и том же, Марджори, вредно для здоровья. Нужно отвлечься, это поможет расслабиться.

— Отвлечься на знакомство с твоей матерью? Вряд ли это поможет мне расслабиться. — Марджори заметила, как глаза Кэти расширились от удивления, и пожалела о сказанном.

— Откуда ты знаешь, если никогда не встречалась с моей матерью? — Фрэнк взял в руки портфель. — Спасибо за кофе, Кэти. Уверен, что мы скоро снова увидимся. — Он взял Марджори под локоть. — Мы заедем ненадолго. А потом я доставлю тебя домой, и тебе вполне хватит времени, чтобы сойти с ума, репетируя свою речь в суде. Если, конечно, именно этим ты намерена заниматься всю ночь.

Марджори не удостоила его ответом.

Когда они спускались в лифте в гараж, Фрэнк сказал:

— Я весь день думал.

— Бедняжка, — посочувствовала Марджори. — Дать тебе таблетку от головной боли?

— Думать — работа не из легких. Потому-то не все на это способны. Удалось ли тебе выяснить что-нибудь об этой студентке?

— Я начала наводить справки.

Фрэнк нахмурился.

— Не могу же я сама отправиться туда, чтобы представиться ей, — сказала Марджори, — и спросить, чем ей не угодил мой отец. Поэтому вопросы будет задавать Кэролайн Расселл.

Фрэнк задумчиво повторил произнесенное его спутницей имя.

— Не была ли эта особа участницей одного из твоих блестяще проведенных процессов?

— Ну а если и была, что такого? — холодно бросила Марджори. — И я горжусь, что они помирились, а не стали разводиться. Как только мы кое-что разузнаем об этой студентке, мы с Кэролайн попробуем выбить для нее стипендию, которой ее лишили, отчислив из претендентов. Лично для нее, поэтому ей придется обращаться с прошением. Прошение, естественно, повлечет за собой подробные ответы на ряд вопросов, ей даже придется написать свою биографию. К тому времени, когда все закончится, я буду знать, что она ела на завтрак в пятилетнем возрасте.

— Надеюсь, ты узнаешь что-нибудь более полезное.

— Благодарю за доверие. По-моему, идея блестящая.

Фрэнк ничего не ответил. Он открыл ключом дверцу своей машины и распахнул ее перед Марджори.

Она поморщилась.

— Фрэнк, я готова позволить тебе вести мой «форд».

— Нет, благодарю.

— Разве тебе не хочется произвести впечатление на мать моим благосостоянием?

— Нет, я об этом как-то не подумал.

Конечно, с какой стати его матери проявлять к ней интерес? Знакомство затевается лишь затем, чтобы им легче было притворяться перед родителями Марджори в субботу.

— Как меня угораздило вляпаться в эту историю? — проворчала Марджори.

Фрэнк посмотрел на нее.

— Забавно, но и я задаю себе этот же вопрос.

Марджори сразу приободрилась и, покладисто кивнув, уселась на низкое сиденье машины. Конечно, субботнее чаепитие в компании его матери и ее родителей — ужасная затея. Но теперь ясно, что и Фрэнку оно не по душе. А поскольку инициатор этой затеи он, она сможет позабавиться, наблюдая, как он будет изворачиваться.

Однако Марджори тут же услышала голос совести. Возможно, он затеял это, чтобы помочь ей и ее родителям. У него нет личного интереса в этом деле. А поскольку ему известны ограниченные финансовые возможности Патрика и Лоран Стоунов, то он и решил устроить чаепитие, которое должно их «сблизить», на своей территории…

Но Марджори была неприятна мысль о подобном благородстве с его стороны, и она раздраженно сказала:

— Я уже говорила тебе, что полностью возьму на себя оплату твоих услуг, Фрэнк. Моим родителям незачем об этом даже знать. Поэтому, будь любезен, позаботься вести учет своих затрат по этому делу.

На мгновение ей показалось, что он не слушает ее.

— Фрэнк? Я сказала…

— Обед и теннис тоже включать? — заинтересованно спросил он.

— Да, ведь другому клиенту в схожих обстоятельствах ты бы выставил счет.

— Но я прежде никогда не сталкивался с подобными обстоятельствами. Возможно, тебе стоит научить меня, как поступают юристы вашей компании…

— И еще не стоит волноваться, что это займет у тебя много времени, — твердо заявила Марджори. — Я уже начала поиски лучшего адвоката, способного представлять интересы отца в суде, от тебя требуется только убедить папу бороться.

Воцарилось напряженное молчание.

— Ты вне себя оттого, что тебе приходится выступать на одной стороне со мной, Марджори?

Она прикусила губу. Его слова отчего-то задели ее. Она поняла, что не в состоянии разобраться, что с ней происходит.

— Ты никак не можешь решить, что тебе важнее: чтобы ради твоего отца я добился успеха, — задумчиво пояснил Фрэнк, — или чтобы потерпел сокрушительное поражение ради твоего удовольствия.

Он попал в самую точку. Так оно и было. Конечно, она не хочет, чтобы он потерпел поражение, ведь от этого зависит судьба отца. Однако, зная Фрэнка, можно с уверенностью сказать, что успех прибавит ему самоуверенности и сделает общение с ним еще более невыносимым. Ладно, раз надо, придется потерпеть, пусть бы только все хорошо сложилось для папы. Она попыталась отшутиться:

— Обещаю, что постараюсь справиться с этим. Надеюсь, мне удастся вынести все твои выходки и не совершить убийства.

— Да уж постарайся, ибо если я стану твоей жертвой, то не смогу защищать тебя на суде. А это было бы досадно.

Машина подъехала к узкой дорожке, ведущей к высокому старому дому.

— У меня, кажется, галлюцинации, — заявила Марджори. — Что это за штука на заднем дворе, напоминающая птичью клетку размером с гараж на три машины?

— Где же твое хваленое образование, — удивился Фрэнк. — Неужели ты не узнаешь обычный вольер? — Он обошел вокруг машины и остановился поприветствовать длинношерстого ирландского сеттера, вставшего на задние лапы и положившего передние ему на плечи. — Веди себя прилично, Максвелл. У нас гости.

Пес опустился на четыре лапы, и Фрэнк открыл Марджори дверцу. Она не двинулась с места.

— Ты разводишь в свободное время попугаев?

— В вольере? Нет, конечно, они здесь перемерзнут. Это для сов и ястребов. Иногда, когда нет хищников, мы держим там других птиц, но это случается редко…

— Совы? Ястребы?

— Подранки, — спокойно сказал Фрэнк. — Или птенцы, потерявшие родителей. Моя мать выхаживает их или выращивает, пока они не смогут сами добывать себе пищу.

— А разве не противозаконно держать птиц в клетке?

— Надеюсь, что нет. Если той кипы удостоверений и свидетельств, что есть у моей матери, недостаточно, чтобы считать это законным, тогда я не желаю ничего об этом знать. И, между прочим, этот вольер размером с гараж всего на две машины. Мне это известно потому, что мы снесли старый гараж и использовали его фундамент.

Марджори выбралась из машины. Она чуть не споткнулась о пса, сидящего на дорожке и поднявшего переднюю лапу для пожатия.

— О, прости, — сказала она ему. — Ты, кажется, Максвелл? Ну и имечко для собаки. Впрочем, рада познакомиться. — Марджори нагнулась, чтобы пожать лапу, но пес, видимо, решил, что будет галантнее одарить ее поцелуем. Он поднялся на задние лапы, стараясь лизнуть ее в лицо. Марджори отскочила и попала в объятия Фрэнка.

Его руки обхватили ее за бедра, а спиной она, теряя равновесие, уперлась ему в грудь. Марджори показалось, что даже сквозь одежду она чувствует тепло его тела и едва различимый запах одеколона и мыла, исходивший от его кожи.

— Прости, — сказал Фрэнк. — Следовало предупредить тебя, что память у Максвелла на выполнение приказов намного короче, чем его шерсть. — Он помог Марджори выпрямиться, но не спешил отпустить ее.

Пес, склонив набок голову, в недоумении рассматривал девушку. Она с осторожностью потрепала его за ухом.

— Продолжай в том же духе, и преданней друга у тебя не будет, — поощрил ее Фрэнк. — Пойдем, я познакомлю тебя с мамой.

Марджори приготовилась к любому повороту событий, но кухня, куда он привел ее, оказалась чисто убранной и выглядела вполне обычно. На стенах были развешаны резные деревянные шкафчики, а широкие окна украшали нарядные занавески.

У огромного стола в центре кухни высокая худая женщина с морщинистым лицом склонилась над корзиной, держа в руке пипетку.

— А ну, давай-ка питаться, — решительно произнесла она и вытащила из корзины крохотный розовый комочек.

Марджори приблизилась.

— Это кролик?

— Когда-нибудь, если ему повезет, он им станет. — Женщина вставила в рот кролику пипетку и нажала на нее, затем положила животное обратно в корзину и повернулась к Марджори. — Итак, вы и есть та молодая особа, которая занимает мысли моего сына?

Марджори растерялась, не зная, как ей отвечать. Она бросила взгляд на Фрэнка, и ее немного удивило, что он слегка поджал губы. Но голос его, как обычно, звучал шутливо.

— Прошу знакомиться: Марджори Стоун — Барбара Макензи. Откуда эти кролики, мама?

— Их нашел один из соседей. Он косил траву на лужайке и наехал газонокосилкой на кроличью норку. Не знал, что делать с этими малышами, вот и принес их сюда.

Марджори заглянула в корзину.

— Каковы их шансы выжить?

— Весьма небольшие, — ответила Барбара. — Но если я их выхожу, то в следующем году в округе не останется ни травинки, и все соседи на меня ополчатся. — Тем не менее после этих слов Барбара Макензи вытащила из корзины одного за другим трех малышей и покормила их. — Ну-ка, Фрэнк, — сказала она, — подогрей закуску, а я вымою руки и присоединюсь к вам на веранде.

Фрэнк порылся в холодильнике и нашел поднос с закуской, напоминавшей по виду небольшие кусочки пиццы. Он сунул в духовку сковородку и взял Марджори под руку.

— Итак, мы получили необходимые указания, — прокомментировал он. — Между прочим, ты определенно прошла испытание. Не каждому удается получить от мамы приглашение на веранду.

Помещение, куда он провел ее, представляло из себя нечто среднее между кабинетом и террасой. Это довольно уютное пространство было забито самыми различными предметами. Повсюду лежали книги и стопки бумаг, лучи заходящего солнца играли на старинной мебели. В углу на мольберте стояла написанная акварелью незаконченная картина, а на подоконнике расположилась скульптура белки, выполненная настолько реалистично, что Марджори в жизни не приходилось видеть ничего подобного.

Она села на стул с закругленной спинкой.

— Твоя мать художница? — Марджори указала на картину.

— О, нет. Она просто считает, что акварель обладает лечебным действием. Следует возблагодарить небо, что хоть это у нее не всерьез, иначе весь дом оказался бы завешанным картинами.

Марджори подавила улыбку.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — Фрэнк начал копаться в крохотном холодильнике, служившем, похоже, еще и столиком, придвинутым к креслу с высокой спинкой. — Лимонад? Холодный чай? Бокал вина?

— Пожалуй, чай. — Марджори окинула взглядом комнату. Забавно, но она готова была поклясться, что хвост скульптуры белки стал еще пушистее и поднялся выше…

Легким прыжком скульптура с подоконника перекочевала на плечо Фрэнка, а затем внутрь холодильника.

— Она живая! — воскликнула Марджори.

— Ей не долго осталось жить, если она будет себя так вести. — Руки Фрэнка быстро двигались внутри холодильника. — Ну, я тебе задам… — Наконец он поймал непослушное животное и, высоко подняв, начал бранить. Белка что-то сердито процокала, и он вернул ее на подоконник.

Марджори пыталась сдержать смех, но безуспешно. Белка оказалась первым из живых существ, преподавших Фрэнку Макензи урок, которого он заслуживал, и поэтому в глазах его оппонентки это животное было настоящим героем.

— Что тебя рассмешило? — спросил Фрэнк, ставя перед ней бокал холодного чая.

— Я подумала — веселое у тебя, наверное, было детство.

— Да уж. Другим детям приходилось довольствоваться плюшевыми зверюшками и резиновыми утками. У меня же были настоящие. Хотя один лебедь меня достал.

— Лебедь?

— Он повредил крыло, и, пока он не поправился, его поселили в ванной. Поэтому, чтобы помыться, его каждый раз приходилось извлекать оттуда. А он, разумеется, возражал.

— Восхитительно, — сказала Марджори.

Фрэнк усмехнулся.

— Но это принесло определенную пользу. Благодаря этому лебедю я стал чемпионом по чистке ванн. Но, вернувшись в Солт-Лейк-Сити, я первым делом установил еще одну ванну. И сказал матери, чтобы ничьей ноги, крыла или лапы там не было.

— А где ты жил раньше? И почему ты… — Марджори умолкла, заметив входящую в комнату мать Фрэнка со стеклянным блюдом в руках. За ней, принюхиваясь, трусил пес.

— Он так увлекся ухаживаниями, что забыл рассказать вам о себе подробнее? — спросила Барбара, опуская блюдо на кушетку рядом со стулом Марджори. — Он долго жил в Далласе. Потом я заболела, и он вернулся домой, чтобы ухаживать за мной. Выкупил у меня мой дом…

— Только в целях самозащиты, — сказал Фрэнк. — Так, по крайней мере, у меня есть шанс бороться против присутствия пернатых и покрытых шерстью жильцов в моей постели. И тебе прекрасно известно, мама, что Даллас мне надоел.

— Он отказался от процветающей практики…

Фрэнк поднес Марджори блюдо с кусочками пиццы, затем с видимым удовольствием принялся уплетать их сам.

— Из чего это приготовлено, мама? Такой необычный вкус.

Рука Марджори с пиццей застыла в двух дюймах от ее рта. Выглядел ломтик вполне заурядно.

— Не волнуйтесь, — успокоила ее хозяйка. — Животные питаются такими вещами, что о них и говорить неприятно, но, чтобы там ни утверждал Фрэнк, человеческая пища в нашем доме такая же, как и везде.

Марджори улыбнулась. Ей нравился суховатый, приземленный юмор Барбары. А веранда, несмотря на свой захламленный вид, была очень уютной. Она расслабилась, откинувшись на спинку старого стула с провисшим сиденьем.

Максвелл оставил свои попытки добиться пиццы и улегся на пол у ног Марджори. Через мгновение у него на спине оказалась белка. Пес вскочил на задние лапы и начал неистово лаять, белка проворно перескочила на книжный шкаф, где, усевшись, принялась вылизывать хвостик.

Марджори вдруг поняла, что это не та белка, которую Фрэнк достал из холодильника. Та продолжала спокойно сидеть на подоконнике. Барбара выбранила пса, и он, присмирев, лег на пол, бросая время от времени испуганные взгляды на книжный шкаф.

— Может быть, стоит удалить животных к субботе, как вы думаете? Не помешают ли они вашим родителям?

Пусть помешают, чуть не сказала вслух Марджори, тем легче будет объяснить папе, почему этому так называемому роману суждено закончиться.

— Обычно они себя хорошо ведут, — продолжала Барбара, — но иногда белкам приходит в голову полакомиться, а мои булочки с орехами их любимая пища.

— Хорошо, что не рождественский пирог, — лениво вставил Фрэнк. — Это, конечно, не свидетельствует об их утонченном вкусе…

Барбара выглядела взволнованной.

— Я бы не хотела расставаться с ними, — начала она. — Но в таких случаях, думаю, очень важно произвести хорошее впечатление.

— Не стоит ничего менять, — сказала Марджори.

— Серьезно? Вы и впрямь так считаете? Уверена, что мне понравятся ваши родители. Как я вам уже говорила, когда у меня случилась эта неприятность с сердцем, Фрэнк…

— Извини, что перебиваю тебя, мама, — сказал Фрэнк, подымаясь с места. — Но я обещал Марджори пораньше привезти ее домой, у нее завтра слушание в суде.

Марджори встала и огляделась по сторонам, ей отчего-то не хотелось покидать эту захламленную и вместе с тем такую уютную веранду. Сама того не желая, она вздохнула и повернулась к Фрэнку.

Он наблюдал за ней, и в его пристальном взгляде таилось нечто такое, что сразу заставило ее покраснеть. На мгновение Марджори ощутила себя персонажем с фотографии из мужского журнала, но тут же взяла себя в руки. Она не могла понять, почему он смотрит на нее с вожделением. Куда девалась его прежняя холодность? И почему она краснеет как девчонка от этих взглядов… Неужели ониоба так заигрались, что начали входить в роли?

— Увидимся позже, мама, — отводя взгляд от Марджори, сказал Фрэнк. — Мне тоже надо пару часов поработать.

Максвелл последовал за ними к машине и стоял, скорбно склонив голову, пока Фрэнк жестом не пригласил его внутрь.

— Надеюсь, ты не возражаешь? — спросил он Марджори.

Она покачала головой, но вскоре поняла, почему он спрашивал. Сеттер запрыгнул на узенькое заднее сиденье автомобиля и положил свою морду Марджори на плечо.

— Извини, — сказал Фрэнк. — Но так он выражает свой восторг. С людьми, которые ему не нравятся, он этого не делает. И ты явно понравилась моей матери.

— Неужели она думает, что у нас это всерьез, Фрэнк? Почему ты не сказал ей, что мы только прикидываемся влюбленными?

— Проведя час в ее обществе, надеюсь, ты смогла понять, что ее трудно назвать хорошей актрисой.

— Да. Но… — Марджори умолкла. Барбара была открытой и прямой, слишком откровенной, чтобы принять участие в спектакле, разыгрываемом ими перед отцом. — Ты мог хотя бы предупредить меня.

— Зачем? Я был уверен, что ты не оплошаешь в любой ситуации.

Марджори не сочла это комплиментом.

— И все же зря ты не посвятил Барбару во все это. Ведь нам нет необходимости убеждать моего отца, что свадьба неизбежна.

— Разве? Выходит, работа по составлению брачного контракта проделана мною впустую? А я все так хорошо продумал!

— Фрэнк, что за глупости…

— Например, думаю, что будет справедливо, если за исправление прикуса нашим детям заплатишь ты, поскольку в моей семье у всех ровные зубы.

— Только не у тебя, потому что я их тебе сейчас выбью.

— Или вот еще что: собираешься ли ты брать мою фамилию? В общении это намного удобнее, так как нет необходимости, представляясь, называть разные фамилии. И потом, подумай о детях…

Как ни старалась Марджори этому противостоять, но в ее воображении невольно возникла радужная картина. Дети… с ее каштановыми волосами, солнечной улыбкой Фрэнка и обезоруживающей логикой, присущей им обоим.

Она вздохнула и улыбнулась. Но тут же отыскала аргумент против.

— У таких родителей как мы, отпрыски только тем и будут заниматься, что спорить.

Фрэнк задумался.

— Вероятно, тут ты права. Придется это как-то пережить. Теперь насчет фамилии. С профессиональной точки зрения, я, конечно, могу понять, что ты захочешь сохранить свою девичью фамилию. И все же компанией «Макензи и Макензи» будет легче управлять, чем компанией «Макензи и Стоун», а поскольку тебе придется все начинать заново, то лучше всего…

— Хорошо, что ты снял ручку с дверцы, Фрэнк, иначе я бы уже выбросилась отсюда.

— Я не снимал ее. Ее там не было.

— Не важно. Напомни мне подарить ее тебе на Рождество.

— Как это любезно с твоей стороны. Но ты уклонилась от темы. Угроза выброситься из машины и погибнуть связана с твоим нежеланием сменить фамилию? Тебе не кажется, что это не слишком удачный довод в споре?

— Это ты уклонился от темы, — оборвала его Марджори. — Если ты не возражаешь, чтобы твоя мать думала, что ты от меня без ума, почему ты не захотел, чтобы она рассказала мне о тебе?

— Ты же знаешь матерей. Вечно они все преувеличивают.

Марджори улыбнулась и спросила с издевкой:

— Ага, выходит, твоя практика в Далласе не была процветающей?

— Без сомнения, она процветала, — с гордостью возразил Фрэнк. — Главным образом потому, что в Далласе летом весьма жарко и кроме работы нечем заняться.

— Ты можешь хоть раз быть серьезным? — Марджори заерзала на сиденье. — Давай перестанем играть в будущих супругов и вернемся к реальным делам. В пятницу у нас с тобой последняя встреча с Полой и Марком. Я помню, что ты предложил провести ее у тебя… Но думаю, лучше все же встретиться у меня, потому что мой кабинет намного удобнее.

— Думаешь, дело затянется?

Марджори пожала плечами.

— Возможно, нам удастся все завершить быстро… если ты будешь вести себя разумно.

— Я всегда веду себя разумно. А в данном случае отнюдь не я требую невозможного. Предприятие принадлежит Марку, и ему совсем не по душе предоставлять Поле партнерство, уж не говоря о большем.

— Если он получает все, что он готов предложить взамен?

— Выходит, она рассматривает возможность обмена?

— Это зависит от того, что он предложит.

— Я поговорю с ним. Мне почему-то кажется, что тебе не терпится покончить с этим делом, Марджори.

— Но не за счет ущемления прав моей клиентки, — твердо сказала Марджори. — Хотя следует признать, что неприятности отца и этот чертов муженек прибавили мне проблем настолько, что хотелось бы избавиться хоть от одной из них.

— Чертов муженек… надеюсь, ты имеешь в виду не меня? А, должно быть, ты так именуешь своего нового клиента, дорогая?

Марджори тут же пожалела, что распустила язык.

— Я напрасно тебе это сказала. И не собираюсь сообщать тебе имя, а то ты еще позвонишь его жене и спросишь, не нужен ли ей адвокат.

— Я вижу, тебе не хочется лишний раз противостоять настоящему профессионалу, не так ли?

— А тебе, я вижу, больше хочется сохранить меня в качестве оппонента, чем сделать своим партнером. Что бы ты там не говорил, — с досадой отозвалась Марджори. Несмотря на то, что она вовсе и не собиралась становиться его партнером.

Он не ответил. Марджори тоже предпочла замолчать.

Вдалеке замаячили очертания здания компании, и Фрэнк аккуратно въехал в гараж, где Марджори оставила свою машину.

— Ты напрасно из-за этого волнуешься, милая, — вкрадчиво сказал он на прощание. — Я, безусловно, предпочитаю, чтобы ты стала моим партнером. И если ты на это решишься, то взамен наших препирательств в суде я смогу предложить тебе другие игры, играть в которые и ты, и я будем с большим удовольствием.

7

По пути домой Марджори никак не удавалось полностью сконцентрировать внимание на дороге, и, даже войдя в подъезд своего многоэтажного дома, она продолжала размышлять, каким образом Фрэнку постоянно удается заставить ее сказать больше, чем ей хотелось. Она давно приучила себя следить за своими словами, но, сталкиваясь с Фрэнком Макензи, она, похоже, вдруг забывала, что надо держать язык за зубами.

Фрэнк даже не прикладывал особых усилий, чтобы вызвать ее на откровение, и это раздражало. Хотя, возможно, в этом и заключается его секрет, думала она. Он всегда ведет себя настолько непринужденно, что заставляет ее забыть об осторожности.

«Игры, в которые ты и я будем играть с большим удовольствием…» Да, этому человеку нет равных в умении выражаться двусмысленно. Но высказывания вроде этого ничего не значат, попыталась она уговорить себя. Ему просто надо было, чтобы последнее слово осталось за ним. В его намерения явно не входило лишать себя удовольствия лишний раз поддеть ее — в суде или за его пределами — независимо от того, какой смысл он вкладывал в свои слова о «других играх».

Марджори не покидала мысль о том, что же у него действительно на уме. Или, точнее, что бы он сделал, если бы вел себя серьезно. Если он вообще на это способен. Мог бы он, например, поцеловать ее по-настоящему… И что бы она при этом почувствовала?

Но Марджори тут же запретила себе подобные мысли, с иронией подумав, что поцелуй требует молчания. А Фрэнк, вероятно, не способен надолго лишить себя удовольствия вести словесные баталии.

Остановившись, чтобы забрать почту, она неожиданно увидела отца, стоявшего возле стойки консьержа. На плече у него висела сумка с рекламой большого универмага, и он, похоже, уже давно находился здесь.

— Папа, — воскликнула она, — что ты здесь делаешь?

Отец повернулся к ней.

— Привет, Марджори. Неудивительно, что консьерж не мог до тебя дозвониться. Не смотри на меня так, я не собираюсь к тебе переезжать.

Странно, подумала Марджори, что его реакцией на такой простой вопрос стала попытка заверить ее, что он не собирается уходить из дома. Неужели трения с матерью оказались серьезнее, чем она думала?

Чувство тревоги, впервые появившееся у нее после разговора с матерью, усилилось.

— Мама отыскала это в своем любимом универмаге и подумала, что, возможно, тебе понравится, — продолжал Патрик, протягивая ей пакет. — Она купила это на распродаже. Просила меня заглянуть к тебе, чтобы ты примерила.

Марджори решила, что содержимое пакета, скорее всего, являлось предлогом дать ей возможность наедине поговорить с отцом.

— Тогда поднимемся ко мне, — сказала она. — Я как раз собиралась приготовить на ужин яичницу. Поужинаешь со мной?

Ей показалось, или отец действительно заколебался? Но мгновение спустя он повесил пакет на плечо и последовал за ней к лифту.

— Ладно. И я даже не скажу матери, как ты питаешься.

Марджори улыбнулась ему.

— За это ты получишь лишний ломтик сыра к своей порции.

В лифте она старалась не рассматривать отца, но трудно было не обратить внимания на его осунувшееся лицо и запавшие глаза.

Ты слишком многого просишь, мама, подумала Марджори. Я не могу не заметить того, что происходит. Я должна что-то предпринять…

Девушка повернулась спиной к отцу, чтобы вставить ключ в замок, и сказала:

— Ты неважно выглядишь, папа.

И тут же затаила дыхание. Что он ей скажет?

Ему не удалось скрыть от нее своего напряжения, когда он с притворным равнодушием пожал плечами.

— Ничего особенного. Я уже не молод, и у меня нет тех амбиций, что раньше. И вообще я подумываю бросить преподавание. — Нельзя было не отметить бравады в его голосе.

— Ты хочешь сказать, что собираешься на пенсию? — Марджори распахнула дверь, и отец последовал за ней в квартиру.

Он не ответил на ее вопрос.

— Ты по-прежнему ничего не сделала со своей прихожей?

Раньше отец не проявлял особого интереса к интерьеру ее квартиры. Хотя вряд ли стоит удивляться, что он захотел сменить тему. Она тоже хотела бы сделать вид, что проблем не существует.

Марджори направилась с ним через большую, с минимальным количеством мебели гостиную в кухню, изобразив на лице, как она полагала, невинный интерес.

— Кажется, у тебе впереди еще пять лет до того, как стоило бы задуматься о пенсии.

— Нет, совсем не так долго. К тому же я никогда не пользовался больничными и потому могу уйти раньше.

Он хорошо сыграл, с уважением подумала Марджори. Не знай она всего, то решила бы, что он говорит правду. Ясно, что своей дипломатией она не добьется успеха. Может быть, ей стоит быть настойчивей в расспросах? Но тогда отец наверняка догадается, что мать ей все рассказала…

Размышляя, девушка достала из холодильника корзиночку с яйцами, а из буфета сковородку.

— Тебе помочь? — спросил Патрик.

— Поройся в холодильнике, там должен быть хлеб.

Он отыскал его и взял нож.

— Мне нравится твоя кухня. Здесь так спокойно.

— Спасибо. Я тоже люблю проводить здесь время. Папа…

Патрик не дал ей продолжить.

— Правда, у нее немного необжитый вид. Мама говорит, что твоя квартира напоминает гостиничный номер.

Ясно, подумала Марджори, он не хочет давать ей возможность задавать лишние вопросы. Что ж, она подождет подходящего момента, но ни за что не отступится.

— Но я уверен, что все изменится, когда Фрэнк переедет сюда, — сказал отец.

Фрэнк… в одной квартире с ней? В ее квартире? В ее жизни? Марджори не могла себе этого представить.

Хотя, сказала она себе, приходится, к сожалению, признать, что представить это она может — и от этой картины мурашки побежали у нее по спине. Интересно, показалась бы папе спокойной ее кухня, если бы парочка белок следила за каждым его движением?

Чепуха, возразила она сама себе, это вовсе не его белки, не Фрэнка. И если бы ему предстояло переехать сюда… Дело, конечно, не в белках… Страшно подумать, что ей пришлось бы постоянно подвергаться тому напору, который скрыт за его ленивой манерой держаться. Сама по себе подобная перспектива пугала ее… и вместе с тем была так заманчива.

Патрик, прищурив глаза, наблюдал за ней, и Марджори поспешила вернуться к действительности. Размышлять над этой сумасбродной идеей — непозволительная трата времени.

— У Фрэнка есть свой прекрасный дом, — сказала она.

Патрик поднял брови, и девушка поспешно добавила:

— И что бы там ни говорила мама, мы с Фрэнком еще ничего всерьез не обсуждали. Будем мы жить вместе или нет.

— У него есть свой дом? Вот бы не подумал… — Патрик спохватился, что сказал лишнее. — Нет, он не то чтобы выглядит несолидно, но почему-то…

— Не производит такого впечатления? Тебе просто надо лучше узнать его. Трудно серьезно поговорить с человеком во время теннисной партии или когда рядом есть еще кто-то. А не пригласить ли его сейчас, — Марджори старалась не выдать себя голосом, — вы бы мило побеседовали наедине?

Патрик утвердительно кивнул.

— Полагаю, рано или поздно мне придется спросить о его намерениях в отношении тебя. — В его глазах появились знакомые ей с детства хитрые огоньки.

Марджори протянула руку к телефону и вдруг вспомнила, что Фрэнк собирался на пару часов заехать к себе в офис, а его рабочего телефона она не знает.

— Черт, — вырвалось у нее. — Придется звонить в справочную.

— Ты не помнишь его номера? — удивился отец.

— Фрэнк недавно переехал в новый офис, — объяснила Марджори, — и я еще не успела записать номер его телефона.

Узнав в справочной телефон Фрэнка, она стала набирать номер. Соизволит ли он ответить в такой поздний час на звонок? Сама она этого никогда не делала, предпочитая не тратить время на пустые разговоры. К тому же компания хорошо оплачивала услуги телефонисток, и те непременно записывали, кто звонил.

— Макензи, — услышала она в трубке. Судя по тону, он был занят, но тем не менее голос этот ласкал слух.

— Фрэнк… — Взглянув на стоящего рядом отца, она добавила, — дорогой…

Голос Фрэнка потеплел.

— Марджори, девочка моя. Ты уже по мне соскучилась? И так быстро?

— Ужасно. И хочу, чтобы ты ненадолго приехал.

— Боже! — воскликнул Фрэнк. — Что с тобой? Ты дождешься меня или сразу вызвать тебе карету «скорой помощи»?

— У меня в гостях отец, и он говорит, что это хорошая возможность для вас познакомиться поближе.

Беспечного тона Фрэнка как не бывало.

— Ты хочешь сказать, что он созрел для серьезного разговора?

Марджори решила уклониться от прямого ответа.

— Жду тебя здесь через десять минут.

— Уже выезжаю. Только одно небольшое уточнение, Марджори, где это — здесь?

Она чуть не застонала от досады. Не может же она начать диктовать ему свой адрес — отец сразу ухватится за это и спросит, почему Фрэнк до сих пор не знает, где она живет. И почему только этот всеведущий Фрэнк не предусмотрел такой поворот событий?

— Сейчас я готовлю ужин, — ласково произнесла она. — Пожарить яичницу на твою долю?

— Нет, спасибо… ненавижу яичницу. Но судя по твоему предложению, ты дома. Надеюсь, в телефонной книге есть твой адрес?

— Как ты догадлив, дорогой. — Ответила она и положила трубку, чтобы он своим новым вопросом не поставил ее в еще более дурацкое положение. — Он сказал, что мы можем начинать ужинать, — сообщила она отцу, даже не моргнув глазом, — потому, что он уже поел.

А если и не ел, то так ему и надо.

За едой она поинтересовалась у отца, как продвигается его книга, а он расспрашивал ее о работе. Потом он вызвался вымыть посуду, предложив ей померить присланное мамой платье.

— Лоран сказала, что если оно не подойдет, то завтра она вернет его в универмаг, — сообщил он.

Марджори ожидала, что в пакете окажется строгий костюм, но там было сшитое из мягкой ткани вечернее платье, которое прекрасно подошло девушке, делая ее еще более женственной. Ткань отличалась такой белизной, что, казалось, холодила кожу.

Мать не часто покупала ей подобные вещи, да и сама Марджори нашла бы его неподходящим для себя. Но сейчас она чувствовала себя в этом нежно облегающем ее тело платье прекрасно. Оставалось только пожалеть, что ей некуда его надеть.

Едва она вышла из спальни, чтобы продемонстрировать отцу свой наряд, как раздался звонок в дверь. Патрик с повязанным вокруг талии вместо фартука полотенцем появился из кухни и столкнулся с ней в прихожей в тот момент, когда она открывала дверь.

Брови Фрэнка, когда он увидел ее, поползли вверх.

— Я ожидал тебя увидеть в чем-то более домашнем, — ошеломленно сказал он, — но ты прекрасно выглядишь и в этом подвенечном наряде.

Прежде чем возмущенная Марджори успела что-то возразить, он наклонился и запечатлел нежный поцелуй на ее губах. И пусть эта его выходка была всего лишь шуткой, ей показалось, что она ощущает тепло его губ даже после того, как он закончил поцелуй.

— Как тебе удалось так быстро добраться? — спросила она. — И почему консьерж…

— Махнул рукой, чтобы я проходил.

Марджори почувствовала, как что-то шелковистое коснулось ее лодыжки и, посмотрев вниз, увидела у своих ног Максвелла.

— И собака здесь? — недоуменно воскликнула она.

— Дорогая, — что-то похожее на предостережение появилось в тоне Фрэнка. — Можно подумать, что мы с Максвеллом здесь впервые.

Марджори прикусила язык. Он абсолютно прав — ей следует быть осторожнее.

— Ну, не буду мешать вашему разговору.

— Не кажется ли вам, что она пытается отделаться от нас? — обратился Фрэнк к Патрику. — Хотя я и считаю, что тебе лучше не слушать наших разговоров о твоем приданом, Марджори, но…

Марджори фыркнула и указала им на дверь спальни, превращенной ею в некое подобие кабинета. Фрэнк улыбнулся, приказал псу лежать и вместе с Патриком пошел через холл.

Сняв новое платье, девушка повесила его в шкаф и надела клетчатую рубашку и джинсы. Черт побери, она не собирается притворяться, будто вырядилась ради Фрэнка.

Когда она вышла, из кабинета до ее слуха донеслись мужские голоса, но она, избегая соблазна остановиться и прислушаться, прошла мимо двери.

Максвелл по-прежнему находился там, где Фрэнк приказал ему оставаться: а именно лежал посреди прихожей, вытянув нос в ту сторону, где в последний раз видел своего хозяина. Марджори пришлось переступить через него, чтобы попасть в гостиную.

Кухня блестела чистотой, после Патрика здесь нечего было делать. Она не могла даже выписать матери чек за платье, так как ее чековая книжка хранилась в кабинете, где сейчас находились Фрэнк с Патриком. Не могла она заняться и последним просмотром дела Саксби — не оставь она его в кабинете, ей все равно сейчас было не до него.

Разговор о приданом, надо же! — подумала она. Марджори надеялась, что Фрэнк сумеет нащупать нужные точки, чтобы сломать защитную броню Патрика. Ее весьма интересовало, какую тактику он изберет: убеждение, сочувствие или конфронтацию, а возможно что-то иное, о чем она и не догадывалась.

Да, уж если кто и способен проделать подобный трюк, так это Фрэнк. Мать инстинктивно почувствовала его сверхспособности, приходилось это признать. Марджори еще не встречала человека, который обладал бы таким умением убеждать, как Фрэнк Макензи, — особенно когда ему того хотелось. Даже когда в деле Флетчеров он не оставил от ее доводов камня на камне, нельзя было не восхищаться логикой его аргументации. Уж если быть откровенной, то к тому моменту, когда он закончил свою речь, она сама была готова признать его правоту.

Марджори открыла дверь на балкон и села на диван. Теплый летний ветерок проник в комнату, неся с собой аромат цветущих роз. Отдаленное щебетание птиц привлекло внимание Максвелла. Он пришел из прихожей и лег у ног Марджори.

Склонив голову на подушку дивана, девушка задумалась. О чем бы ни разговаривали в кабинете мужчины, она надеялась, что беседа их не касается бейсбола или курса акций. А уж тем более приданого.

Марджори показалось, что она всего на мгновенье закрыла глаза, но тут же услышала голос Фрэнка:

— У тебя есть десять секунд, Марджори, иначе я разбужу тебя поцелуем, как спящую красавицу.

Она так резко выпрямилась, что стало больно мышцам.

— Фу черт, ну и напугал ты меня, Макензи. — Она спохватилась, что ее мог услышать отец, и испуганно огляделась по сторонам.

Склонившийся над ней Фрэнк закрывал ей обзор.

— Если будешь так со мной разговаривать, то в следующий раз я дам тебе всего пять секунд. — Он присел на край дивана рядом с ней. — Ты всегда просыпаешься такой раздраженной?

Марджори все еще затуманенными от сна глазами посмотрела на часы.

— Тебе еще хватает наглости спрашивать? Сейчас почти полночь!

— Хорошо, что я отправил твоего отца домой прежде, чем растолкать тебя, правда? Он, кстати, явно считает, что мне прекрасно известно, какой ты просыпаешься, полагая, что я регулярно наблюдаю за этим процессом.

— Я ему сказала, что мы не спим с тобой! — простонала Марджори.

— Очевидно, он тебе не поверил.

— А угроза поцеловать меня? Ты обещал, что подобное не повторится!

— Ну нет. Я обещал, что не стану целовать тебя в шутку. Разбудить поцелуем — совсем другое дело. Это, знаешь ли, очень серьезно. — Фрэнк придвинулся к ней ближе. — Выходит, ты так готовишься к слушаниям в суде, Марджори? А я-то думал: в чем твой секрет?

Марджори показала ему язык.

— Мой портфель находился в комнате, где вы беседовали с отцом, вряд ли я могла заняться чем-то полезным. И потом, ты же сам сказал, что сегодня мне надо отвлечься, а не работать.

Фрэнк прищурил глаза, и взгляд его остановился на лице Марджори, затем скользнул вниз по ее фигуре, отчего у нее сразу перехватило дыхание.

На что он смотрит? Она испуганно опустила взгляд — не расстегнулись ли пуговки на рубашке. Нет, все было в порядке. Должно быть, Фрэнк рассматривает ее заспанную физиономию: порозовевшие щеки, припухшие веки, растрепанные волосы. Находит ли он ее в таком состоянии привлекательной или, наоборот, отталкивающей?

Она подавила желание поправить прическу. Сделав это, она даст ему понять, что неравнодушна к его взглядам.

А ведь ты неравнодушна, а? — хитро прошептал внутренний голос.

— Вот не думал, что ты способна последовать моему совету, — сказал Фрэнк. — Выглядишь ты действительно так, словно тебе удалось прекрасно отвлечься.

Знакомые смешливые нотки вновь появились в его тоне, но вместе с тем в нем появилось что-то, чего Марджори никак не могла понять. Что это? Удивление?

Взгляд Фрэнка стал еще настойчивее. Марджори отвела глаза и поспешила сменить тему.

— Тебе удалось разговорить отца?

— Разговорить? Беда в том, что я не мог заставить его замолчать.

— Ну? И что ты выяснил?

— Прежде всего, я обнаружил, что умираю с голоду.

— Сам виноват. Я же предлагала тебе поужинать, но ты отказался.

Фрэнк обиженно замолчал. Сейчас он напоминал ей Максвелла. Они похожи друг на друга большими, полными грусти коричневыми глазами, отметила Марджори.

— Это было несколько часов назад, — сказал Фрэнк, — а с тех пор мне пришлось много работать.

— Считай, что тебе удалось меня разжалобить, Макензи. Ладно, можешь покопаться в холодильнике.

Повторного приглашения он дожидаться не стал. Несколько минут Марджори прислушивалась к доносившемуся с кухни шуму, а затем сама отправилась туда и, усевшись на высокий табурет, стала наблюдать, как он готовит себе сандвич из последних оставшихся у нее ломтиков ветчины.

— Меня несколько утешает, что я остался без ужина ради правого дела, — небрежно заметил Фрэнк.

Марджори встала с табурета, чтобы взять из буфета пакетик чипсов, и, замерев с ним в руке, спросила:

— Итак, он тебе рассказал?

— Он мне рассказал.

Она разорвала целлофан и высыпала чипсы на блюдо. Пальцы ее слегка дрожали.

— И…?

— Тебе известны правила, Марджори. — Фрэнк поставил назад в холодильник баночку с горчицей и взял сандвич.

— Ты хочешь сказать, что ничего мне не расскажешь?

Фрэнк вопросительно посмотрел на нее.

— Разве ты перестала быть адвокатом? Ты же знаешь, что я не могу никому ничего рассказать без разрешения Патрика, а у меня его нет.

— Он мой отец, черт побери!

— И мой клиент, поэтому…

Раздражение Марджори достигло предела.

— Не надолго. Как только я найду хорошего адвоката…

— Желаю успеха, — откусив кусок сандвича, произнес Фрэнк. — Он ему потребуется. Это чертовски интересное дело.

— Весьма полезное замечание. — И пугающее, подумала Марджори. Но что-то удержало ее от признания своих страхов в присутствии Фрэнка.

— Я предложил ему рассказать обо всем тебе, так как твой женский инстинкт может пригодиться в этом деле. Или, если он не хочет, то я мог бы сделать это сам. Он обещал подумать. Так что пока у меня связаны руки.

Марджори вздохнула.

— Ладно, — посетовала она, — полагаю, мне не остается ничего другого, как и дальше изображать свое неведение. Но если я чем-то могу помочь…

— Чем?

Фрэнк положил в рот последний кусок сандвича и слизнул с пальца налипшую на него горчицу.

— Кое-чем ты действительно могла бы оказаться полезной.

Его слова заставили ее насторожиться. Уж слишком вкрадчиво они прозвучали.

— Что ты задумал, Макензи?

— Смотри, а ты, оказывается, подозрительная особа, — сказал Фрэнк. — У тебя такой тон, словно я прошу тебя в качестве взятки лечь со мной в постель.

Румянец залил щеки Марджори.

— Вообще-то я хотел спросить, не завалялось ли у тебя случайно мороженого. Небольшой десерт достойно бы завершил это грандиозное пиршество.

— Никакого мороженого.

— Не означает ли это, что оно есть, но ты не хочешь поделиться со мной? Ладно, я вполне могу понять, когда моему обществу не рады. — Он повысил голос. — Максвелл, леди намекает, что нам пора уходить.

Пес, фыркнув, проснулся и без всякой охоты встал. Затем, наблюдая одним глазом за Марджори, поплелся за Фрэнком к двери. Выглядело это так, словно он ждет приглашения остаться.

Несомненно, думала Марджори, здесь ему намного спокойнее, чем на веранде у Барбары!

У входной двери Фрэнк остановился.

— По твоим словам, ты не могла работать, потому что оставила портфель в кабинете. — Он указал на черный кожаный портфель, стоящий в полутемной прихожей.

Марджори изумленно посмотрела на него.

— О, я забыла. Папа поднялся со мной, и мы сразу прошли в кухню. Я думала, что, как обычно, оставила его в кабинете.

Фрэнк прислонился к дверному косяку и заботливо посмотрел на нее.

— Знаешь, ты начинаешь меня беспокоить, Марджори. А вдруг в следующий раз ты забудешь, что вся эта затея твоей матери сплошное притворство и…

— Не волнуйся на этот счет.

Казалось, Фрэнк не услышал ее.

— И начнешь вести себя так, словно мы не безразличны друг другу…

— Не дождешься, Макензи.

— И в конце концов, мне придется на тебе жениться.

Марджори лишилась дара речи. Он покачал головой.

— Единственная возможность избежать этого — избавить тебя от подобных иллюзий, — серьезным тоном заявил Фрэнк, — но если бы я так поступил, то казнился бы до конца дней. Так что я предпочитаю тебя успокоить: не волнуйся, дорогая, все в порядке. Придется мне пойти на эту жертву. — Он нежно провел рукой по щеке Марджори, улыбнулся и вышел.

8

В пятницу Марджори отправилась обедать в столовую компании, надеясь встретить там Генри Уортона и узнать у него, как обстоят дела с поисками адвоката для отца. Но он так и не появился, и Марджори, пообедав салатом с курицей, пошла к себе. Время встречи с четой Дьюэллов неумолимо приближалось. На этот раз она не собирается доставлять Фрэнку удовольствия своим опозданием.

Но по пути из столовой она столкнулась с Лайоном Терри. Он с улыбкой поприветствовал ее и отвёл в сторону.

— Я не видел тебя всю неделю, — посетовал он.

— Неделя выдалась не из легких, к тому же она еще не закончилась. У меня сейчас назначена встреча с клиентами, поэтому…

— Тогда я провожу тебя до кабинета. — Лайон зашагал рядом с ней. — Ты ведь идешь завтра на вечеринку, которую устраивает Генри Уортон?

— Я и понятия не имела, что он ее устраивает.

— Он не предупреждал о ней заранее. Приглашения начали рассылать только сегодня утром, и я уверен, что ты скоро его получишь.

— Надо же, мне и без того дел хватает. Единственные выходные за лето, когда я собиралась отдохнуть.

Лайон вздохнул.

— Полагаю, нет смысла просить тебя пойти со мной?

Марджори отрицательно покачала головой. Видимо, этот человек все-таки кое-чему научился.

— Ну ладно, по крайней мере, я смогу тебя там увидеть. Кстати, Саймон Терстон сказал мне, что ты ему нравишься.

Час от часу не легче, подумала Марджори. Она втайне лелеяла слабую надежду, что, поразмыслив, Саймон Терстон предпочтет иметь дело с другим адвокатом.

— Не понимаю, почему я ему понравилась. Я говорила ему прямо в глаза весьма нелицеприятные вещи.

— И тем не менее он рассыпался в похвалах тебе, когда я встретил его вчера в спортивном зале. Очевидно, ты попала в яблочко.

Марджори остановилась около двери в свой офис и взглянула на Лайона.

— Но я не благодарю тебя, — холодно бросила она, — поскольку ты пообещал ему, что мои услуги дешево обойдутся.

Лайон сконфуженно пожал плечами.

— По-моему, ты преувеличиваешь. Я всего лишь сказал ему, что ты позаботишься о том, чтобы ему не пришлось платить больше, чем необходимо. Ему, конечно, совсем не хочется, чтобы кто-то надул его. Его жена…..

— Имеет полное право на справедливый расчет, — перебила его Марджори. — Извини, если тебе это неприятно слышать, Лайон, но моя работа…

Лайон стиснул зубы.

— Твоя работа заключается не в том, чтобы блюсти интересы противоположной стороны, а в том, чтобы сделать для своего клиента все от тебя зависящее.

— Именно, — подтвердила Марджори. — И лучшим для Саймона Терстона было бы прийти к разумному соглашению, чтобы потом ему не пришлось таскаться по судам. Если сейчас он выгадает какие-то гроши, то тяжба может затянуться на годы.

— Но это еще не повод терять целое состояние.

— Я сказала — разумное соглашение и имела в виду, что оно будет разумным для обеих сторон.

Марджори потянулась к ручке двери, но ее опередила мужская рука. Рука с длинными пальцами, сильная и загорелая, совсем не похожая на руку Лайона с его пухлыми пальчиками.

Не повернув головы, она спокойно сказала:

— Привет, Фрэнк. Что-то ты рано.

— Лишь потому, любимая, что не мог дождаться той минуты, когда снова увижу тебя.

Голос Фрэнка звучал тихо и ласково, и Марджори заметила, как глаза Лайона расширились от удивления.

— Вы знакомы? — спросила Марджори и представила их друг другу. — Не обращай на него внимания, Лайон, — добавила она, — он бы и тебе сказал то же самое, если бы думал, что этим выведет тебя из равновесия.

— Неплохая мысль, — согласился Фрэнк, протягивая руку Лайону.

Лайон пробормотал что-то и поспешил уйти.

— Можно подумать, что я заразный, — проворчал Фрэнк. Затем вопросительно посмотрел на Марджори. — Надеюсь, ты применишь свою теорию о справедливом расчете и отрицательной стороне экономии грошей также и по отношению к Дьюэллам? Кстати, как вчера прошло у тебя слушание в суде?

— Ты спрашиваешь из вежливости или тебе действительно интересно?

— Конечно, мне интересно! — уверил ее Фрэнк. — Мне было бы неприятно, если бы в суде ты проиграла кому-то, кроме меня.

— Так вот, я не проиграла, а одержала триумфальную победу.

Фрэнк моментально перестроился.

— Видишь, как я был прав, предложив тебе отвлечься!

Марджори расхохоталась.

— Ты неисправим.

— Я не привык отступать.

— Да, в тот вечер ты действительно отвлек меня. И действие твоих чар длилось долго, ибо я проснулась сегодня в четыре часа утра в полной уверенности, что вышла за тебя замуж. — Она улыбнулась. — Это был самый страшный сон в моей жизни.

— Бедняжка. Плохо, что ты была одна… И меня там не было, чтобы тебя успокоить.

— Размечтался…

— Да, я был бы не против в этот момент оказаться рядом, — задумчиво произнес он. Не дав ей возможности ответить, Фрэнк толкнул дверь и улыбнулся секретарше. — Привет, Кэти. Ты не поверишь, как я по тебе соскучился. Если тебе когда-нибудь наскучит работать в роскоши офиса Марджори и ты захочешь испытать себя в суровых условиях мира настоящей юриспруденции…

Марджори оборвала его.

— И ей придется захватить с собой копии всех моих дел, я полагаю?

— Нет, конечно. Неужели ты и впрямь думаешь, что я способен на такую низость — заставить твоего секретаря украсть папки с делами?

Марджори не могла понять, было ли возмущение в его голосе истинным или притворным.

— Конечно, я бы не стал так делать. Тем более что Кэти нет необходимости красть папки, — лукаво добавил он. — Я думаю, что она наизусть знает все важные дела.

Кэти рассмеялась.

— Благодарю за комплимент, Фрэнк. Я запомню ваше предложение, если мне вдруг потребуется искать новую работу.

— Не потребуется, — твердо сказала Марджори. — Кэти — самый лучший секретарь из всех бывших у меня.

— А я всегда пытаюсь получить самое лучшее, — заверил ее Фрэнк.

— Мистер и миссис Дьюэлл уже ждут в комнате для переговоров, — сообщила Кэти. — Они прибыли почти одновременно около десяти минут тому назад. Я предложила им кофе, но они оба отказались.

— Ну и прекрасно, — сказала Марджори. — А то бы они наверняка начали бросаться чашками друг в друга.

— Если ты предложишь кофе мне, — заявил Фрэнк, — я не откажусь. Пойдем, Марджори. Или пусть они еще немного остынут?

Марджори не потрудилась ответить. Она взяла протянутую Кэти папку и направилась к комнате переговоров.

Пола Дьюэлл чопорно сидела спиной к окну в дальнем конце овального стола. Напротив нее, развалившись на стуле, сидел ее муж, которому в недалеком будущем предстояло стать бывшим мужем.

В комнате царило напряженное молчание. Это не удивило Марджори, у нее бывали случаи, когда встречи между разводящимися супругами протекали столь напряженно, что после них у нее болела голова.

— Давайте начнем, — похлопав в знак приветствия Полу по плечу, бодро сказала она и села рядом с клиенткой. — Полагаю, мы все согласны, что самой важной проблемой, которую нам предстоит решить, является проблема вашего предприятия, поэтому давайте с нее и начнем. Если у тебя появились новые предложения, Фрэнк…

Фрэнк помешал ложкой поставленный перед ним Кэти кофе.

— В духе справедливости, — неторопливо начал он, — и не желая прослыть мелочным…

Марджори захотелось ударить его. Фрэнк, судя по его блестящим глазам, прекрасно понимал это.

Однако предложенный им компромисс оказался весьма разумным, даже более разумным, чем ожидала Марджори. Благодаря этому им удалось покончить с самой щекотливой проблемой, и Марджори украдкой бросила взгляд на часы. Если так пойдет и дальше, то с остальным им быстро удастся разобраться…

Но все протекало нормально до тех пор, пока Марк не заметил, что в списке домашнего имущества отсутствует пара подсвечников.

— Подсвечники? — переспросила Марджори. — Это какие-то ценные канделябры?

— Нет, простые подсвечники из хрусталя. — Марк Дьюэлл кивком головы указал на Полу. — Видите? Она понимает, о чем я говорю.

Марджори посмотрела на свою клиентку. Пола слегка покраснела.

— Видимо, я забыла внести подсвечники в список имущества, — начала оправдываться та. — Это простые подсвечники. И вовсе они не хрустальные, а стеклянные.

Марджори про себя досчитала до пяти. Она давно предупреждала Полу об опасности забыть внести в список даже самую неприметную на первый взгляд вещь.

— А они вам нужны, Марк? — спросила Марджори. — Они что, представляют собой семейную реликвию?

— Можно сказать и так.

— Вовсе нет! — воскликнула Пола.

— А если нет, то почему бы не отдать их мне?

— Потому, что ты их не заслуживаешь.

— Они парные? — спросил Фрэнк. — Одинаковые?

Пола утвердительно кивнула.

— Тогда все просто. Каждый получает по подсвечнику и…

— Нет! — Напряженный голос Полы и баритон Марка прозвучали в унисон.

Марджори поочередно переводила взгляд с одного из супругов на другого. Пола быстро моргала, словно старалась унять внезапно подступившие слезы. Марк сидел с непроницаемым лицом.

— Если это не фамильная ценность, — начала она, — почему бы…

— Для меня это ценность, — всхлипнув, произнесла Пола. — И именно поэтому-то он их и хочет. Чтобы досадить мне.

Марк отрицательно покачал головой.

— Больно надо — досаждать тебе. Эти подсвечники мне всегда нравились. А кроме того, именно я их отыскал.

— А я за них заплатила!

— Деньгами, подаренными нам обоим. Свадебный подарок. Помнишь?

Марджори начала кое о чем догадываться.

— Вы их купили во время медового месяца?

Пола утвердительно кивнула.

— Он нашел их в какой-то лавчонке в Сан-Диего. Они были такие грязные!

— И потому-то сначала ты не хотела их покупать, — заметил Марк. — Говорила, что их не удастся отчистить, и, вернувшись домой, я целую неделю отмачивал их.

— А я сказала тебе, как это сделать, водой с уксусом…

Марджори подняла руку. Им сейчас только не хватает лекции по уходу за предметами интерьера. Лучше прекратить дискуссию и дать воинственным супругам Дьюэлл немного остыть.

— Давайте отложим вопрос о подсвечниках до следующего обсуждения и перейдем к другому имуществу, подлежащему разделу.

— Нет, — упрямо сказала Пола. — Сначала закончим с подсвечниками, потому что либо я их получаю, либо не дам согласия Марку больше ни на одну вещь.

— Хорошо, — мягко вмешался Фрэнк. — Вы получаете подсвечники, а Марк все остальные вещи из списка.

— Позвольте, — начала Марджори. — Я не могу допустить…

Марк покачал головой.

— Нет. Ничего не выйдет. Подсвечники мои. Я первым их увидел, и они мои по праву.

Фрэнк посмотрел на него.

— Тогда Пола получает остальные вещи из списка.

— Нет, — заявила Пола. — Я на это не согласна.

Марджори хотелось вопить.

— Вы оба ведете себя, как дети.

Фрэнк изумленно поднял брови.

— Насколько я могу судить, Фрэнк, — резко сказала Марджори, — часть моей работы заключается в том, чтобы правильно излагать факты, независимо от того, нравится это клиентам или нет. И в этом случае…

— В этом случае, — подхватил Фрэнк, — и я обязан сказать своему клиенту, что он ведет себя, как капризный ребенок. Марк, вы ведете себя, как капризный ребенок.

Пола вскинула голову.

— Ну как вы не понимаете? Это особые подсвечники!

Марджори не верила своим ушам. Нет, Пола не защищает своего мужа… или?

— Тогда возьмите каждый по одному, — сказал Фрэнк. — Это разумное решение.

Супруги Дьюэлл воскликнули дуэтом:

— Никогда!

Марджори всплеснула руками.

— Так мы, очевидно, ничего не добьемся. Вы платите нам за каждый час огромные деньги, а торгуетесь из-за какой-то ерунды. Пола, я сама куплю тебе новые подсвечники.

— Мне других не надо, — сказала Пола.

— И это не ерунда, мисс Стоун, — добавил Марк.

У Марджори отвисла челюсть. Она не могла вспомнить, чтобы Марк за все время хотя бы раз обратился к ней напрямую. Но в такой момент… Можно подумать, что он защищает свою жену.

Секунд тридцать царила гробовая тишина, только однажды послышалось всхлипывание Полы.

— Мисс Стоун права в одном, Пола, — наконец заговорил Марк. — Нам стоит целого состояния просиживать здесь. Не кажется ли тебе, что мы могли бы обсудить это сами?

Пола ничего не ответила. Она вытащила носовой платок и решительно высморкалась.

— Пока нам это не удавалось. Почему ты решил, что на этот раз будет иначе?

Ответа не последовало. Пола снова всхлипнула.

— Ну ладно, — согласилась она. — Почему бы и нет? Мне совсем не по душе сидеть здесь и слушать, как меня называют капризным ребенком.

Марджори с трудом удержалась от замечания, что подобного эпитета удостоился Марк, а вовсе не Пола.

— Если вы оба считаете, что сами сможете достигнуть согласия, — заявил Фрэнк, — я обеими руками за.

— Вам нет необходимости вникать во все подробности, — заговорила Марджори. — Отметьте то, что вызывает вопросы, а мы назначим время и вместе во всем разберемся.

Марджори отметила в календаре время их следующей встречи, и Дьюэллы удалились. Уголком глаза она заметила, что Марк с ледяной вежливостью, придержав дверь, пропустил вперед Полу, постаравшуюся не задеть его.

— Итак, — сказал Фрэнк, — полагаешь, они вернутся?

— Конечно, вернутся. — Она даже не взглянула на него. — В любом случае, им придется это сделать, они не смогут все сами уладить.

— Если только не начнут гоняться друг за дружкой с подсвечниками в руках. И, глядишь, вместо развода это кончится убийством.

— Не пори чепухи. — Марджори умолкла. — Хотя с другой стороны…

— Возможно, и к лучшему, что Пола их спрятала.

— Она сказала, что просто забыла внести их в список.

— Держу пари, — грубовато бросил Фрэнк, — она забыла о них, потому что засунула в кучу тряпья в самом дальнем конце кладовки или куда-нибудь еще.

— Иногда вещи приходиться убирать.

— Особенно если тебя ждет развод.

Фрэнк зевнул и откинулся на спинку кресла.

— Вот когда начинаешь понимать важность правильно составленного брачного контракта.

— Как бы не так, — съязвила Марджори. — Они купили подсвечники во время медового месяца, и те не могли быть внесены в брачный контракт.

— Все покупки во время медового месяца надо делать парами, — заявил Фрэнк, — по одной для каждого супруга. Понимаешь? Если об этом договориться заранее, в дальнейшем не о чем будет спорить. Не забыть бы мне внести этот пункт в проект нашего брачного контракта.

— Не трать попусту время.

— Как ты романтична. — Фрэнк лениво потянулся. — Ты хочешь сказать, что нам не стоит беспокоиться о контракте?

— Конечно нет. — С опозданием Марджори поняла двусмысленность своего ответа.

Фрэнк откинул голову на спинку кресла и, прищурив глаза, уставился на Марджори. Голос его звучал протяжно.

— Неужели пары лет в нашем бизнесе оказалось недостаточно, чтобы сделать из тебя циника?

— Ты хочешь сказать, что все браки рано или поздно заканчиваются в суде? Между цинизмом и реальным подходом есть разница, Фрэнк.

Фрэнк выпрямился.

— Как тебе удается сохранить веру, ежедневно сталкиваясь со всеми этими мерзостями?

— Мне приходится заниматься и другими вещами, семейными проблемами например. И кроме того, я смотрю на разводы, как на необходимое зло. Плохо, что они существуют, но, если мне удается помочь парам пройти через все формальности без причинения ущерба друг другу, значит, я делаю что-то полезное.

Воцарилось молчание. Затем Фрэнк тихонько присвистнул.

Марджориподозрительно посмотрела на него.

— Что это значит, Макензи?

— Я просто размышлял. Ты раскрылась передо мной совершенно с другой стороны, и такой ты мне нравишься.

Растерявшись, Марджори сконфуженно заморгала. Да уж таков Фрэнк, он постоянно обескураживает ее своими неожиданными замечаниями.

— Ну что ж, — поднимаясь, сказал Фрэнк. — Приходится лишь сожалеть, что сегодняшний день вряд ли можно назвать приятным, но…

— Рада, что ты называешь вещи своими именами, Фрэнк.

Он усмехнулся.

— Давай в следующий раз не станем приглашать Дьюэллов, ладно? Лучше посидим вдвоем. А пока нас ждет совместное чаепитие в субботу.

— Фрэнк, теперь, когда папа все тебе рассказал, нет необходимости продолжать разыгрывать комедию. Не правда ли?

— Как тебе угодно, крошка. Я могу позвонить Патрику и сказать, что ты заварила всю эту кашу с одной лишь целью — провести его.

— Хорошо, увидимся в субботу, — простонала Марджори.

— Так я и думал, — улыбнулся Фрэнк и вышел.

9

Марджори планировала посвятить весь остаток дня встрече с супругами Дьюэлл, поэтому после неожиданно быстро закончившейся беседы у нее появилась пара свободных часов. Она начала просматривать почту и обнаружила приглашение на вечеринку к Генри Уортону в субботу.

Марджори придерживалась мнения, что среди самого нелепого времяпрепровождения, придуманного человечеством, вечеринки занимают одно из первых мест. Особенно вечеринки у начальства, когда ты вынужден сталкиваться с теми же людьми, которых ежедневно видишь на работе. А уж назначать их в выходной, словно у сотрудников компании нет других дел…

Единственное, что утешало Марджори, так это возможность расспросить Уортона об упомянутых им адвокатах и выяснить, кто из них лучше подходит для ее случая. Тогда она сможет передать список Фрэнку, если тому удастся убедить отца бороться.

Вместе с приглашением лежала стопка записок о поступивших телефонных звонках. Она просмотрела их, механически сортируя по степени важности, и наткнулась на сообщение следующего содержания: «Кэролайн Расселл просила позвонить ей». Далее следовали три телефонных номера.

— Она сама не знала, где будет находиться, — пояснила Кэти, — поэтому оставила домашний, рабочий и еще какой-то номер.

— И в каком же порядке мне следует по ним звонить?

Кэти покачала головой.

— Я бы подбросила монетку, но, боюсь, у меня не найдется трехсторонней.

— На тебя, кажется, плохо действует присутствие Фрэнка Макензи, если ты начинаешь язвить, как он, — сделала ей выговор Марджори и вернулась в кабинет.

Секретарь Кэролайн довольно туманно объяснила, что та покинула офис некоторое время назад. Дома у нее срабатывал автоответчик. Неизвестный телефон долго не отвечал, и, когда Марджори уже собиралась положить трубку, что-то щелкнуло, и Кэролайн немного странным голосом ответила.

— Прости, если я не вовремя, — сказала Марджори.

— Мне сейчас не до разговоров. Я просто хотела тебе сообщить, что говорила в университете с деканом и ты найдешь подборку интересующих тебя материалов в его кабинете. Я сказала, что пришлю своего адвоката, чтобы он во всем разобрался.

У Марджори отлегло от сердца.

— А про стипендию ты говорила?

— Я намекнула, но постаралась оставить тебе более широкое пространство для маневров. Имени твоего я им, конечно, не называла.

— Это неплохо. А как тебе удалось получить доступ к материалам?

— Тебе, пожалуй, не стоит этого знать, — туманно сказала Кэролайн. — Извини, дорогая, у меня больше нет времени.

Судя по голосу, ей не хватает воздуха, подумала Марджори.

— С тобой все в порядке? Что случилось? Ты что, застряла в автомобильной пробке?

— Нет… хотя если подумать, я чувствую себя так, словно меня переехал автомобиль.

Заподозрив неладное, Марджори спросила:

— Где ты находишься, Кэролайн?

— В клинике. Когда я решила стать матерью, следовало предусмотреть, что ребенку может взбрести в голову появиться на свет на несколько дней раньше.

— Ты рожаешь и еще способна говорить по телефону?

— Не беспокойся, врачи сказали, что это только начальная стадия. Хотя если схватки таковы в начальной стадии… — Голос Кэролайн сорвался на крик. — Мне… нужны… наркотики!

Марджори почувствовала, что от сострадания на лбу у нее выступили капли холодного пота.

— Могу я что-либо сделать для тебя?

После паузы, во время которой было слышно лишь прерывистое дыхание, Кэролайн сказала:

— Да, конечно. С твоей стороны было бы весьма любезно поменяться со мной местами. А я бы с радостью почитала досье этой студентки, пока ты…

— Вот что я тебе скажу, — поспешно заявила Марджори, — я вечером заеду к тебе в клинику.

— Ты настоящий друг, — проворчала Кэролайн. — Стоило мне попросить тебя о такой мелочи в обмен на все то, что я для тебя сделала, ты сразу стала увиливать… Черт побери, снова начинается. Лучше отложи свой визит до завтра, врачи говорят, это может продлиться довольно долго. Пока, Марджори.

Когда Марджори клала трубку, рука ее дрожала. Что заставляет женщину подвергать себя подобной пытке? Марджори считала себя мужественным человеком, но не могла представить, что способна сознательно испытывать боль ради того, чтобы подарить мужчине сына, которого тот хочет. И не имеет значения, как сильно она его любит…

Сила любви, думала Марджори. Ей никогда не понять ее.

Посетив университет, Марджори собиралась отправиться прямо домой. Но вместо этого прямиком направилась в центр города и через некоторое время оказалась перед въездом в подземный гараж здания компании. Пожав плечами, она въехала внутрь. Она собиралась в спешке и забыла кое-какие бумаги. Если забрать их сейчас, то в выходные она сможет поработать дома. Но вместо того, чтобы отправиться к лифту на свой этаж, она свернула за угол к лифту, идущему в офис Фрэнка. Раз уж она здесь, то расскажет ему, что ей удалось выяснить.

На этот раз в приемной за столом сидела пожилая, опрятно одетая женщина, и когда Марджори назвала ей свое имя, она приветливо улыбнулась.

— Наверняка он захочет встретиться с вами, мисс Стоун, — сказала она. — Прошу вас, заходите к нему.

Марджори нерешительно постучала и толкнула дверь. Фрэнка нигде не было видно.

— Фрэнк? Если я не вовремя…

Из-за двери с раскрытой книгой в руке появился Фрэнк. Пиджака и галстука на нем не оказалось, рукава белой рубашки были закатаны выше локтя, и Марджори снова обратила внимание на игру прекрасно развитых мышц его загорелых рук.

— Привет. Скажем, твой визит не очень нарушил мои планы. А поскольку вряд ли я стану заниматься чем-то предосудительным в своем офисе, тебе незачем торчать в дверях и ждать, пока я приведу себя в порядок.

Марджори закрыла за собой дверь и села на стул рядом с его столом, с запозданием вспомнив, насколько этот стул неудобен.

— Естественно, ты не станешь делать ничего предосудительного, — сказала она. — Твоя мебель в таком состоянии, что если бы ты попытался соблазнить женщину в своем офисе, то для тебя бы это закончилось параличом всех четырех конечностей.

— Всегда можно использовать для этой цели ковер, — возразил Фрэнк. — Он хоть и потерт немного, зато — чистый. Я сам почистил его с мылом, перед тем как завозить мебель. — Он сел, и кресло под ним зловеще заскрипело. — Чем могу быть полезен? Ах, извини… мне следует предложить тебе что-нибудь. У нас тут без церемоний, но… — Он вынул из шкафа открытый пакет чипсов с перцем. — Сейчас выясню, нет ли у Эмилии чаю. — И с этими словами протянул ей пакет.

Марджори отрицательно покачала головой.

— Не беспокойся о чае, к тому же я не ем чипсы с перцем. Мне удалось познакомиться с досье этой студентки. — Почувствовав легкие угрызения совести, она добавила: — Пожалуй, тут следует отдать должное Кэролайн.

Глаза Фрэнка блеснули.

— Ну и…

— Боюсь, ничего. Ни к чему не подкопаешься. Хорошие оценки, прекрасные отзывы от преподавателей с прежнего места учебы.

Фрэнк хранил молчание. Взяв со стола ручку, он задумчиво вертел ее в руках, откинувшись на спинку кресла.

— Это мнение Кэролайн?

— Нет, я сама читала досье. Она только договорилась, чтобы мне его дали.

— Хм. Я надеялся…

— Знаю… что она чего-то не заметила. Я проштудировала его от корки до корки. Отличное досье, Фрэнк. Трудно будет ее дискредитировать.

— Ладно, хоть то хорошо, что я узнал об этом сейчас, а не перед тем, как отправляться в суд. — В задумчивости он протянул руку к пакету и захрустел чипсами.

— Если дело вообще дойдет до суда, — сказала Марджори. — По-моему, отец склоняется к тому, чтобы уйти на пенсию. — Но тут до нее дошло, что тон Фрэнка показался ей не совсем обычным. — Ты хочешь сказать, что он согласился?

— Он недавно звонил и сообщил мне, что после долгих раздумий решил не уходить на пенсию.

Прежде чем Фрэнк успел выпрямиться в кресле, Марджори обежала вокруг стола и в порыве буйной радости бросилась обнимать его.

— Я знала, что тебе удастся убедить его! Я знала!

Высоким каблуком туфли она зацепилась за потертый ковер и неловко упала на грудь Фрэнка. Тяжелое кресло, потеряв равновесие, стало медленно, но неумолимо крениться назад. Марджори пыталась освободиться от объятий, но было уже поздно — одна ее рука застряла между шеей Фрэнка и спинкой кресла, другая беспомощно лежала у него на груди.

Звук падения эхом разнесся по комнате.

— Благодарю за доверие, — произнес Фрэнк. — Но… — Он тяжело дышал, словно неудачное положение Марджори мешало воздуху проникать ему в легкие. Да и сама она вдруг стала испытывать недостаток кислорода.

Дверь кабинета резко распахнулась, и на пороге появилась секретарша.

— Фрэнк, что тут у вас делается… — Она остановилась и заглянула под стол. Марджори заметила изумление у нее в глазах.

Рука Марджори оказалась прижатой плечом Фрэнка, что не давало ей возможности освободиться и подняться. Она чувствовала, что подол юбки задрался, туфлю она потеряла при падении. Ворот рубахи Фрэнка был распахнут, и щекой она уткнулась в густую растительность на его груди. Она смутно вспомнила, что при падении слышала треск разрываемой материи.

— Прошу прощения, — чопорно произнесла секретарша и удалилась.

Марджори тихо выругалась и попыталась подняться, но рука Фрэнка остановила ее.

— Помнишь, я как раз об этом и начал говорить, дорогая Марджори, — прошептал он ей в ухо. — Я понятия не имел, что тебе на самом деле захочется попробовать это на ковре. Почему ты, черт возьми, сразу мне не сказала?

За все свои двадцать семь лет жизни Марджори еще не приходилось занимать более недостойного положения.

Но… Дыхание Фрэнка ласкало ей ухо. Его руки сомкнулись у нее на спине, она чувствовала их успокаивающее тепло, и вместе с тем они, словно непреодолимый груз, прижимали ее к его телу. Она постаралась, насколько это было возможно, приподнять голову. Ей не удалось заглянуть ему в глаза, она увидела лишь появившуюся на его подбородке щетину, малозаметную издали.

Откуда вдруг появилось это нестерпимое желание дотронуться кончиком пальца до крохотных волосков на подбородке, припасть губами к его щеке или просто, расслабившись, прижаться к нему всем телом; в чем причина этих глупых фантазий?..

Все дело в естественной гормональной реакции организма, объяснила себе адвокат Марджори Стоун. Подобное испытала бы любая женщина, оказавшись в таком положении. И чем быстрее я изменю его, тем лучше.

— Подъемного крана я в твоем офисе не заметила, — сердито сказала Марджори, — у тебя есть предложение, как нам выпутаться из этого положения?

— Ты хочешь сказать, что не прочь подняться? А я-то как раз пытался устроиться поудобнее. — Однако руки Фрэнка ослабили нажим, позволив Марджори изменить положение тела, затем без видимых усилий он одной рукой приподнял ее, давая возможность высвободить ноги и встать.

Она боялась взглянуть на него. Пока Фрэнк поднимался, Марджори поспешила надеть соскочившую туфлю и одновременно постаралась поправить юбку. В таком положении она рисковала потерять равновесие, и только поддержавшая ее рука Фрэнка не позволила ей вновь упасть.

— Извини, — пробормотала она. — У меня немного кружится голова.

— Да ну? У меня от тебя тоже головокружение.

Марджори посмотрела на него.

— Должно быть, я здорово ударилась.

— Наверняка, — произнес Фрэнк. Он поднял тяжелое кресло и, поставив его, с осторожностью сел, держась руками за край стола на случай нового падения. — С креслом, кажется, все в порядке, так что, по-моему, особого ущерба не нанесено.

Ущерб? — подумала Марджори. Возможно, креслу мы не причинили вреда. Но с этого момента ей вдруг стало ясно, что она перестала быть прежней Марджори.

— Это кресло, — язвительно заметила она вслух, — лет десять как умоляет о ремонте. А то и все двадцать.

— Но ты не можешь отрицать, что оно добавляет моему офису определенный шарм. Не этого ли всегда пытаются добиться дизайнеры интерьеров? Так о чем мы говорили до того, как ты попыталась разломать мое кресло?

С какой стати он намекает, что она проделала все это нарочно? Собрав остатки достоинства, она сказала:

— Я забыла.

Марджори с опаской присела на край стула, уже несклонная доверять находящимся в офисе предметам с ножками.

А также и Фрэнку, подумала она. Ему, похоже, весьма понравилось лежать, притворяясь, что он едва способен шевелиться, а стоило ей запротестовать — он без труда поднялся.

— Ну а я не забыл, — сказал Фрэнк. — Ты поздравляла меня, и мне показалось, что ты нашла весьма оригинальный способ выразить свою благодарность. Теперь, думаю, пришло время поговорить о выигранном на пари обеде.

— Я не должна тебе никакого обеда. Но уверена, что ты будешь дуться и ворчать…

— Я никогда не ворчу и не дуюсь.

— А еще хуже того, начнешь угрожать мне судебным преследованием, если я откажусь…

Фрэнк утвердительно кивнул.

— Ты правильно понимаешь. Это именно мой стиль. Так как насчет нашего соглашения?

— Никакого соглашения не было, но я заплачу за твой обед. Куда бы ты хотел пойти?

— В «Эдем».

— Но это же… — Марджори умолкла. Почему бы ей не пойти с Фрэнком в «Эдем»? Пока он не начал настаивать на какой-нибудь забегаловке, где она будет чувствовать себя не в своей тарелке.

— Либо он, либо бар «У Валентайна», — добавил он. — Обстановка там попроще, зато бифштексы и гамбургеры не хуже.

Другими словами, это забегаловка, подумала Марджори.

— Я никогда не слышала об этом баре.

— Неужели? Ну да, конечно, он находится в Далласе, но…

— Тогда пусть будет «Эдем», — сказала Марджори. — Потому, что я обещала вечером заехать в клинику и не успею вовремя вернуться из Далласа.

Фрэнк поднял брови.

— Что еще за клиника? Думаешь, тебе потребуется промывание желудка?

— После обеда в «Эдеме»? Типун тебе на язык.

Марджори старалась не смотреть, как он застегивает рубашку, опускает рукава, вставляет запонки в манжеты и завязывает галстук. В его четких движениях не было ничего лишнего, и вместе с тем их отличала чувственность. Марджори была уверена, что он не отдает себе отчета, как плавно скользят его пальцы по тонкой материи, но от каждого движения сладостная дрожь пробирала ее, словно он прикасался к ее коже, возвращая ее к тому моменту, когда она, лежа на нем, ощущала тепло его тела. Ну что за фантазии, сказала она себе.

— К счастью, — тихо произнес Фрэнк, поправляя галстук, — под галстуком не видно вырванных тобой пуговиц. Ах, Марджори, как же тебе не стыдно!

Он надел пиджак и открыл перед нею дверь. Секретарши в приемной не оказалось, и свет там не горел.

По-видимому, уход секретарши не удивил Фрэнка, он достал из кармана связку ключей и запер дверь.

— Несомненно, Эмилия не решилась зайти попрощаться из опасения помешать происходящему.

Марджори сделала вид, что не слышит его.

10

Солнце клонилось к западу, окрашивая вершины расположенных вдалеке гор в розовый цвет. На улице, направляясь к «Эдему», они могли составить лишь мимолетное впечатление о красоте окружающей природы, но из ресторана, расположенного на верхнем этаже самой высокой гостиницы в городе, картина будет впечатляющей.

Ожидая метрдотеля в фойе ресторана, Марджори пыталась разглядеть постоянно меняющуюся панораму раскинувшихся на горизонте гор. Но для этого ей пришлось вытягивать шею, и, устав от этой неудобной позы, она стала рассматривать затемненный зал ресторана. Там, возле бара, виднелись фигуры ранних посетителей… Она заморгала и замерла на месте.

— Что случилось? — спросил Фрэнк.

— Мне показалось, что я заметила Дьюэллов.

— Полу и Марка?

Марджори кивнула, но в этот момент к ним, улыбаясь, подошел метрдотель.

— Мисс Стоун, есть прекрасный столик на двоих. Или вы ожидаете друзей?

— Нет, нас только двое, — сказал Фрэнк. — И у нас особое торжество, поэтому мы бы хотели, чтобы нам не мешали… Черт возьми, Марджори, для меня это действительно особое торжество — я здесь впервые. Почему ты наступаешь мне на ногу?

— Разве? — самым любезным тоном спросила она. — Извини. В следующий раз я прицелюсь получше и врежу тебе по лодыжке.

Смущенный метрдотель проводил их к столику, расположенному у окна, откуда в настоящий момент открывался вид на простирающиеся внизу равнины.

— Жаль, — разворачивая салфетку, посетовала Марджори. — Когда мы совершим пол-оборота, закат уже догорит.

— По крайней мере, сейчас солнце не будет светить нам в глаза. Где ты видела Дьюэллов?

— Прямо напротив нас. Но, кажется, я ошиблась.

— Неудивительно, что ты не можешь выкинуть их из головы, хотя, полагаю, они вполне могли прийти сюда побеседовать.

— Почему?

— Потому, что здесь они не смогут орать друг на друга.

— Неплохое предположение. Есть люди, которым я бы посоветовала так поступить, но чете Дьюэлл вряд ли это поможет. Им более пристало отправиться в какой-нибудь бар, чтобы там устроить потасовку. — Она раскрыла меню и посмотрела на Фрэнка. — А с чего это ты заявил, что никогда не был здесь? Когда мы заключали пари, ты упомянул, что уже выбрал ресторан. Разглагольствовал о замечательных бифштексах, а это значит, ты наверняка бывал здесь раньше.

— Хм, — мягко произнес Фрэнк, — ты, кажется, сказала, что никакого пари не было.

Марджори смутилась.

— Верно, не было. Но…

— Тогда это не будет считаться расплатой за проигранное пари. Вот когда ты решишь признать свое поражение, мы отправимся в мой любимый ресторан.

Марджори сердито взглянула на него.

— Ну что за ерунду ты несешь… Ладно, Макензи. Раз мы уже здесь, то поедим, и я расплачусь. Но разговаривать с тобой при этом мне совсем не обязательно.

— Тень Дьюэллов все еще витает над тобой, — пробормотал он. Но слова Марджори, видимо, мало смутили его, потому что, просмотрев меню и отложив его в сторону, он начал рассказывать ей о забавном эпизоде, произошедшем в суде на этой неделе.

Через пару минут Марджори сдалась. Он был так обаятелен, а история оказалась настолько смешной, что невозможно было пропустить ее мимо ушей. Да и с какой стати портить себе аппетит, изображая недовольство?

За закуской они разговаривали о живописи и театре. За первым блюдом — перешли к политике. И только за десертом Марджори решилась поговорить об отце.

— Я знаю, что ты не имеешь права говорить, как собираешься действовать, — сказала она.

— Не могу, даже если бы хотел, — подтвердил Фрэнк. — Поскольку сам толком еще ничего не знаю.

— Но это будет труднее, чем мы предполагали, — сказала Марджори. — Судя по досье, эта студентка окажется крепким орешком.

— Как ни печально, но это правда. Присяжные наверняка не поверят, что человек с такими положительными характеристиками пытается добиться чего-то ложными наветами.

— Мать говорила мне… — Марджори попыталась вспомнить рассказ Лоран, но это оказалось не так-то просто, она помнила только обрывки разговора. — Работа этой студентки не соответствовала принятым нормам, и папа старался ей помочь. Но даже дав ей послабление, он не смог признать работу приемлемой и в конце концов перестал делать для нее исключение.

— Но если она такая хорошая студентка, откуда у нее могли возникнуть трудности? — спросил Фрэнк.

— Возможно, теперь она не столь хороша, как прежде. Если ей в прошлом что-то удавалось, то это не значит… — Это объяснение самой Марджори показалось не очень убедительным. Потребуется нечто более существенное, чтобы добиться признания в суде.

— А то, что твой отец по-особому относился к ней, а потом перестал, говорит отнюдь не в его пользу, Марджори.

Марджори вспылила:

— Если папа говорит, что он этого не делал, значит, так оно и есть.

Откусив кусок слоеного торта, Фрэнк спокойно посмотрел на нее.

— Подобное отношение к родителям похвально для дочери. Но не вполне подходит адвокату.

Он был прав, и Марджори знала это. Его слова отнюдь не означали, что он не верит Патрику. Каждый приличный адвокат обязан рассматривать возможность виновности своего клиента, чтобы предусмотреть верную линию его защиты.

Фрэнк отодвинул тарелку с остатками десерта, жестом подозвал официанта и попросил счет. Когда его принесли, он взглянул на сумму, вытащил две банкноты, вложил их в папку, где лежал счет, и вручил ее официанту.

— Ты готова, Марджори, или хочешь еще чашку кофе?

Марджори поставила свою чашку на стол. Та была пуста, она машинально сжимала ее, чтобы чем-то занять руки.

— Предполагалось, что я угощу тебя обедом, Фрэнк.

— Непременно, в следующий раз, — поспешил он заверить ее. — Дело в том, что сегодня один из моих клиентов расплатился со мной, и я решил отметить это событие.

Они так долго просидели за обедом, что перестали следить за вращением ресторана, и им пришлось пройти почти полный круг, чтобы добраться до неподвижной центральной части, где располагались лифты.

На этот раз Марджори удалось получше осмотреться, и сомнения ее рассеялись: за стоящим в стороне от других столиком возле бара сидели Пола и Марк Дьюэллы. Даже в полутьме было заметно, что Пола недавно плакала.

Они сидели очень близко друг к другу, и Марджори увидела, как, наклонившись, Марк нежно поцеловал Полу в щеку. Они были так сильно поглощены друг другом, что не замечали ничего вокруг. Марджори, заглядевшись на эту нежную пару, при переходе из вращающегося ресторана в неподвижное фойе даже оступилась.

Она стала терять равновесие, и только рука Фрэнка, подхватившая ее под локоть, избавила Марджори падения.

— Больше не надо, дорогая. Если ты хочешь поблагодарить меня за обед, я весьма польщен, но, думаю, обслуживающему персоналу придется не по душе, если ты уляжешься на меня прямо здесь. — Затем он бросил взгляд в ту сторону, куда смотрела она, и тихо сказал: — Я вижу.

До здания компании они шли в полном молчании. Только когда они оказались у входа в гараж, Фрэнк произнес:

— Мисс Стоун, вы, кажется, теряете лицо?

— Что ты имеешь в виду?

— Видишь ли, похоже, теперь ты сама не знаешь, кто ты на самом деле: адвокат, занимающийся разводами или консультант по вопросам брака. Меньше чем за год у тебя уже два дела, вместо того чтобы заканчиваться судом, заканчиваются постелью.

— Еще неизвестно, пойдут ли Марк и Пола домой вместе.

Брови Фрэнка поползли вверх.

— Неужели ты так наивна, что не замечаешь очевидного?

— Нет, конечно. — Марджори заметила блеск в его глазах и подавила вздох. — Впрочем, на мой взгляд, подобные дела имеют и менее удачные исходы, не так ли?

— Как сказать. Ты таким образом стараешься избежать уныния, неизбежного при участии в распрях клиентов? Помогая некоторым из них вновь обрести друг друга?

— Тебе же известно, что я на это не рассчитывала.

— Верно. Кто мог на это рассчитывать? Но все к лучшему. Я все равно собирался сказать Марку, что отказываюсь от дела.

Удивление Марджори не знало границ.

— Почему?

Фрэнк в задумчивости почесал нос.

— Потому, что нельзя любезничать с противостоящим тебе адвокатом, вот почему.

Марджори как вкопанная остановилась посреди гаража.

— Любезничать? Ну и словечко! А впрочем, как не называй, ничего подобного между нами не происходит и вряд ли произойдет.

— Да? Разве ты не заметила, как Пола смотрела на тебя сегодня в комнате переговоров? Я бы сказал, что довольно подозрительно.

— Даже если это и так, то это твоя вина. Ты звонишь мне при ней и делаешь многозначительные намеки…

Фрэнк, похоже, не слушал ее.

— А потом ты врываешься ко мне, разглагольствуешь о соблазнении и вдобавок опрокидываешь меня на пол вместе с креслом… Что клиент может подумать? А что, по-твоему, должен думать я?

В жизни Марджори не приходилось испытывать такого смущения, как сейчас. Она покраснела до корней волос, чувствуя, как кровь с удвоенной силой заструилась по телу.

— Какого черта, Фрэнк! Ты же прекрасно знаешь, что это произошло случайно.

— А может, и нет, — задумчиво произнес он, — случайно или нет, подобное поведение чревато пагубными последствиями. А может, ты меня провоцировала, чтобы я проявил свои чувства?

— О, нет. — Марджори сделала шаг назад, но Фрэнк одной рукой обнял ее за плечи и привлек к себе. Другой рукой он взял ее за подбородок.

Он с нежностью припал губами к ее губам, поцелуй оказался скорее вопрошающим, чем требовательным. Удержаться от ответа на этот ласковый призыв Марджори не смогла и почувствовала, как желание теплом окутывает тело.

Она не отдавала себе отчета, сколько длился поцелуй, ей казалось, что целую вечность, и вместе с тем время для нее остановилось. Единственное, что она поняла, когда он оторвался от ее губ, так это то, что голова ее идет кругом. Она боялась отойти от него, чтобы не упасть. Но еще больше ее страшило, что если она не отпустит его, то прильнет к нему всем телом и начнет умолять еще раз поцеловать ее.

Марджори сделала шаг назад и с облегчением почувствовала, что прижалась спиной к бетонной колонне. Она приникла к ней головой и взглянула на Фрэнка. В тусклом свете гаража загара на его лице не было заметно, оно вдруг стало казаться бледным.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

Она попыталась ответить, но голосовые связки отказывались ей служить.

Губы Фрэнка тронула кривая усмешка.

— Возможно, мысль заехать в клинику была не так уж и плоха, — сказал он. — Может быть, им удастся вернуть тебе способность говорить. Я бы не простил себе, если бы одним нежеланным поцелуем навеки лишил тебя этой замечательной способности.

Итак, он решил, что его поцелуй был ей неприятен. А она… она была в таком смятении, что не помнила, как оказалась за рулем своего «форда». Ехать в клинику Марджори теперь была не в состоянии. Лучше поступить так, как просила подруга. Сегодня Кэролайн наверняка достанется. Весьма вероятно, что схватки у нее продолжаются до сих пор. Марджори слышала, что они могут длиться очень долго, особенно при первой беременности. Но даже если роды закончились, то Кэролайн лишилась последних сил. В любом случае ей не до посетителей.

Да, твердо сказала себе Марджори, лучше подождать. Ее нежелание появляться на людях, да еще перед своей способной о многом догадаться подругой, не имеет абсолютно никакого отношения к Фрэнку и к этому злосчастному поцелую.

Но так ли это?

В квартире было прохладно, хотя и немного душно. Она сбросила туфли и открыла дверь на балкон.

Мужчины, несомненно, всегда готовы целоваться. Но… что имел в виду Фрэнк, когда говорил, что собирается бросить дело Дьюэллов? Если примирение все же не состоится, договор о разделе имущества практически готов, и развод не за горами. К тому же между нею и Фрэнком нет ничего такого, что могло бы воспрепятствовать каждому из них дать подходящий совет своему клиенту. И тем не менее…

Если я отказываю даже в свидании коллеге по работе, боясь, что это может повлиять на мои суждения, задавалась вопросом Марджори, то где найти оправдание этому поцелую?

Нет, не она была его инициатором. Он ей даже не понравился…

Ах ты, лгунья! — прошептал ей внутренний голос. Пришлось признаться, что, уверяя себя в этом, она действительно кривила душой. В жизни ей не приходилось целоваться так страстно, никогда еще она не была так близка к тому, чтобы потерять голову.

О чем думал Фрэнк, решившись на этот шаг? Может быть, ему просто был необходим предлог, чтобы отказаться от надоевшего дела Дьюэллов? Хотя подобная мысль выглядит просто идиотской.

Но если это не так, то единственное объяснение, которое приходит на ум, еще более невероятно. Марджори не настолько глупа, чтобы считать его намерения серьезными!

11

Генри Уортон пригласил на вечеринку не только всех сотрудников, но и многих клиентов компании. Его огромный дом количеством гостей напоминал растревоженный улей, и Марджори приготовилась весь вечер изображать неподдельный интерес к скучным рассуждениям и принимать участие в пустых разговорах. У нее даже возникло желание сказать что-нибудь вызывающее и проследить за реакцией собравшихся, но она быстро отказалась от него.

Хорошо, что здесь нет Фрэнка, подумала она. Он бы наверняка проделал что-то подобное.

Впрочем, если быть честной перед самой собой, приходилось признаться — она жалела, что его нет. Он бы так расшевелил толпу, что вечеринка могла стать куда менее скучной, чем обычно. Марджори потрясла головой, пытаясь отделаться от обуревавших ее мыслей. Можно подумать, что она скучает без него!

А это действительно так. Мысленное признание этого факта закралось в светлую голову Марджори как-то незаметно, и она поначалу не придала ему значения. Но постепенно девушка поняла, что никак не может отделаться от этой мысли, словно та давно таилась в самых укромных уголках ее сознания.

Не потому ли ей было так одиноко вчера в пустой холодной квартире?

Ну что за нелепость, попыталась она уговорить себя. Конечно, с Фрэнком интересно проводить время. Он умелый рассказчик, забавный собеседник и достойный противник в споре. Естественно, с ним приятнее иметь дело, чем с любым из собравшихся здесь. Но так ли сильно ей его не хватает, чтобы не находить себе места?..

А разве нет, девочка моя? — Она уже начинает привыкать к этому голосу, постоянно твердящему правду, которую она бы предпочла не слышать. Даже когда ты по пустякам ссоришься с ним, тебе это доставляет удовольствие. Признайся, ты скучаешь без него. Наверняка ты даже хочешь…

Ей с трудом удалось переключить внимание на возникшую перед ней фигуру.

— Привет! — произнес Лайон Терри. — Марджори, с тобой все в порядке?

Марджори растерянно заморгала.

— Конечно. Привет, Лайон.

— Я уж отчаялся тебя увидеть. Ты еще не выпила? Я не знаю по какому случаю, но Генри сегодня угощает шампанским. Да еще с клубникой.

— Отлично. — Она готова на все, лишь бы на пару минут избавиться от общества Лайона, чтобы попробовать привести в порядок свои мысли.

Лайон направился к бару, но, не сделав и пары шагов, обернулся к Марджори.

— Взгляни-ка, — сказал он. — Интересно, что он здесь делает.

Марджори механически повернулась, чтобы увидеть, о ком он говорит. В проходе между гостиной и прихожей с бокалом шампанского в руках стоял Фрэнк. Словно почувствовав ее присутствие, он повернул голову, и их взгляды встретились.

Первым чувством Марджори стал восторг, безграничная радость. Затем, подобно отхлынувшей волне, радость прошла, сменившись состоянием, близким к отчаянию. Марджори медленно стала осознавать правду — пугающую и до странности знакомую, давно ей известную.

В какой-то момент в ходе их бесчисленных споров и извечного противостояния на смену соперничеству пришло уважение, переросшее затем в нечто неизмеримо большее. Это открытие нанесло ее самообладанию сокрушительный удар. Ей необходимо было время, чтобы снова прийти в себя.

Но в самом разгаре вечеринки, когда Фрэнк находится всего в двух шагах от нее, она не может позволить себе роскошь обдумать сложившуюся ситуацию. Размышлять в данных условиях намного труднее, чем даже во время судебного заседания. Усмехнувшись, она подумала, что многое бы отдала сейчас, лишь бы иметь возможность произнести: «Ваша честь, если бы мы могли сделать небольшой перерыв…»

Фрэнк не удивился, увидев ее. Да и с какой стати ему это делать? Он прекрасно знал, что она будет здесь. Она же, наоборот, не могла себе представить подобного поворота событий. Марджори была настолько выбита из колеи, что поначалу даже не задумалась, почему он здесь. Сейчас же, когда Марджори начала понемногу успокаиваться, то задалась этим вопросом. Какого черта Фрэнк Макензи делает в гостиной Генри Уортона с бокалом шампанского в руке?

Она не отдавала себе отчета, что задала этот вопрос вслух, пока не услышала ответ Лайона.

— Вероятно, он явился без приглашения. В такой толпе Генри наверняка не заметит его. Хотя, по правде говоря, сначала я подумал, что это ты пригласила его.

— Я? — ужаснулась Марджори. — А, наверное, ты вспомнил идиотскую сцену у дверей моего офиса вчера. Очевидно, ты плохо знаешь Фрэнка, иначе не стал бы воспринимать его слова всерьез. — Стараясь казаться беззаботной, девушка помахала Фрэнку рукой и с улыбкой повернулась к Лайону. Она чувствовала неимоверное напряжение, но, видимо, ей удалось убедить своего собеседника.

— Ну тогда другое дело, — Лайон, видимо, забыл о своем предложении принести ей шампанского, ибо не отходил от нее. — Сюда направляется Саймон Терстон. Я так и думал, что он не упустит случая повидаться с тобой. Он только о тебе и говорит.

Этого еще не хватало, подумала Марджори.

— Он первый клиент, который вместо того, чтобы ненавидеть меня, испытывает ко мне расположение.

— Разве кто-то способен ненавидеть тебя, Марджори? — Лайон протянул руку Терстону. — Привет, старина. Как дела?

— Прекрасно, — Саймон не сводил с Марджори глаз. — Не возражаете, если я задам вам вопрос о моем разводе? Возможно, не время и не место, но это все-таки вечеринка, где собрались юристы, так? Вы наверняка говорите здесь на юридические темы. Можете даже выставить мне счет за услуги.

Марджори постаралась скрыть свое раздражение. Если ответ на вопрос избавит ее хоть на час от его присутствия в ее офисе на следующей неделе, то игра стоит свеч. К тому же разговор с Саймоном Терстоном поможет ей отвлечься от грустных размышлений о Фрэнке.

— Спасибо за предложение, — улыбнулась она. — Можете спрашивать.

— Вы сказали, что сделаете все от вас зависящее, чтобы соблюсти интересы обеих сторон в моем бракоразводном процессе.

— Да, — твердо сказала Марджори. — А что? Вы все еще намерены сэкономить гроши?

— Нет, — поспешил заверить ее Саймон. — Лайон объяснил мне, почему стоит дать Абигейл больше денег, даже если я и не должен их ей.

Благодарю покорно, Лайон, подумала Марджори. Теперь наверняка потребуется лишних два часа, чтобы уладить все недоразумения после твоих объяснений.

— Так вот, я хочу спросить, — продолжал Саймон, — если вы проявляете заботу о нас обоих, зачем мне платить за двух адвокатов? Какова роль адвоката Абигейл? Он только будет сосать из меня деньги.

— Поверьте мне, — сказала Марджори, — ему или ей хватит дел. А Абигейл должна иметь собственного адвоката, так как ее согласие по любому вопросу не будет иметь юридической силы в суде, если оно дано без участия независимого адвоката.

Терстон задумался.

— Выходит, она может согласиться, а потом раздумает и снова потащит меня в суд?

— Именно, ибо судья посчитает, что ее принудили дать согласие.

Он нахмурился.

— Смотрите на адвоката Абигейл, как на страховку автомобиля, — сказала Марджори. — Ее неприятно платить, и в большинстве случаев от нее нет никакого толка, но это необходимые расходы. Ведь если вы попадете в аварию, ваши деньги вернуться сторицей.

— Ага, понимаю. — Саймон подмигнул ей. — Тогда, может быть, вы порекомендуете мне кого-нибудь. Ну знаете, такого, кто согласился бы только представлять ее, а всем необходимым займетесь вы.

— Даже если бы я знала такого недоумка, — ледяным тоном сказала Марджори, — я бы не назвала его вам.

— Из моральных соображений, Саймон, — вмешался Лайон.

Марджори перевела взгляд на Лайона.

— А ты лучше не вмешивайся, — зло бросила она. — Мне и без твоей помощи хватает хлопот с этим клиентом, Лайон.

— Я только пытался… — обиделся Лайон.

— Все вы юристы — одна шайка, — с отвращением произнес Саймон.

Внезапно Марджори поняла, что у нее за спиной стоит Фрэнк, хотя он не произнес ни слова. Она вдруг почувствовала тепло в том месте, где его пальцы касались ее шеи, когда вчера он целовал ее. Ощущение было сродни ожогу.

— Особенно если они работают в большой компании, — согласился Фрэнк. — Таковы уж неписаные законы.

Марджори чувствовала, что его губы находятся на уровне ее уха, поэтому даже это замечание, произнесенное им, могло показаться адресованным ей приветствием близкого человека.

— Привет, — сказал он. — Прости мое любопытство, Марджори, но когда ты обнаружила, что оставила свой портфель у меня в офисе?

По правде говоря, она этого вовсе не обнаружила. Как это могло случиться? Обычно она не расставалась с портфелем, ставшим едва ли не предметом ее туалета.

— Он забавлял меня весь день, — продолжал Фрэнк.

Марджори рассвирепела. Но прежде, чем она успела произнести хоть слово, Фрэнк опередил ее.

— Нет, конечно, не содержимое портфеля забавляло меня, а сам факт, что ты ушла, оставив его, и не вернулась. Из этого я сделал вывод, что ты просто не решилась.

— Вовсе нет, — холодно бросила она. — Если откровенно, то я до сих пор не заметила, что оставила его.

Надеюсь, это заставит его замолчать, в панике думала она. Предположение, что она не осмелилась вернуться из боязни, что должно произойти что-то из ряда вон выходящее… Она отбросила эту мысль, боясь покраснеть от воспоминаний о перевернутом кресле посреди кабинета и их распростертых на полу телах.

— Ага, понимаю, сегодня он тебе не нужен, — сказал Фрэнк. — Ведь сегодня суббота, и даже твоя уважаемая компания не вправе требовать, чтобы ты работала в выходные. Но мне не понятно, как ты, придя вчера домой, могла не заметить его исчезновение… Конечно, тебя тогда занимали совсем другие проблемы. Лайон, — любезно добавил он, — ты выглядишь немного усталым. Выдалась трудная неделя?

Лайон отнюдь не выглядит усталым, подумала Марджори, скорее ошеломленным. Она свирепо посмотрела на Фрэнка.

— Мне нужно поговорить с тобой. С глазу на глаз.

— Но я еще не со всеми познакомился, — запротестовал Фрэнк. — Разве не для того устраивают вечеринки, чтобы знакомиться с новыми людьми?

Марджори едва сдержалась, чтобы не зарычать, и, постаравшись придать своему тону как можно больше небрежности, занялась взаимными представлениями.

Фрэнк обменялся рукопожатием.

— Терстон? — переспросил он. — Терстон. Где-то я уже слышал это имя…

— Извините нас, пожалуйста. — Марджори взяла Фрэнка под руку и потянула за собой. Она почувствовала, как напряглись мышцы его руки. Создавалось комическое впечатление: она, словно небольшой буксир, пытается тянуть за собой огромный океанский лайнер, но тот не двигается с места, и буксир лишь взбивает винтом воду.

Фрэнк помедлил мгновение, а затем, положив ладонь на ее руку, с улыбкой спросил:

— Насколько уединенным должно быть место для нашего разговора, дорогая?

Марджори стиснула зубы и постаралась не замечать подозрительного взгляда Лайона. Затем огляделась по сторонам.

— Вон та ниша рядом с камином вполне подойдет.

Фрэнк, словно опытный политик на встрече с избирателями, то дружески похлопывая собравшихся по спинам, то любезно улыбаясь им, прокладывал путь сквозь толпу. Наконец они добрались до ниши, и он, прислонившись спиной к книжному шкафу, взглянул на Марджори.

— Если это по поводу портфеля, — начал он, — то, честное слово, я не заглядывал внутрь.

— Весьма надеюсь. Есть такая вещь, как профессиональная этика, Макензи.

— И я свято чту ее. К тому же портфель был заперт.

Марджори едва сдержалась, чтобы не перейти на крик.

— А ты проверял?

— Мне надо было убедиться, что это твой портфель.

— На нем есть мои инициалы, Фрэнк. Или так много женщин забывают в твоем кабинете свои личные вещи, что ты даже имен не помнишь?

Он утвердительно кивнул.

— Именно так. Думаю, они делают это намеренно, чтобы иметь повод увидеться со мной еще раз. Знаешь, ты опять начинаешь меня беспокоить, Марджори. Вторично за короткое время ты теряешь свой портфель.

— Не трать попусту душевные силы. Со мной это происходит только в твоей компании.

— И я о том же, — многозначительно сказал Фрэнк. — Мне кажется, тут было бы над чем задуматься старику Фрейду. Кстати, твой портфель у меня в машине.

— Как это мило.

— Я бы принес его, но жаль покидать вечеринку, особенно если придется оставить тебя, — заявил он. — Но если ты согласна подождать и забрать его в конце…

Марджори представила, как будет уходить вместе с ним, прощаться с Генри Уортоном и его супругой, а затем в сопровождении Фрэнка направится к его машине… В понедельник утром всей компании станет известно, что он переехал к ней.

Дрожь пробежала по телу Марджори.

— Я заберу его завтра. Так, по крайней мере, у меня будет повод оправдать свой приход на чаепитие с твоей матушкой. — Она тут же пожалела о своем язвительном тоне, ибо на самом деле с нетерпением ждала этого чаепития, или, во всяком случае, встречи с Барбарой.

— Тогда ты, наверное, хотела поговорить со мной о мистере Терстоне, — высказал предположение Фрэнк. — Или… понимаю… вероятно, это касается миссис Терстон?

— Нет! — воскликнула Марджори. — Я хотела поговорить с тобой о деле Дьюэллов и разобраться, почему ты считаешь необходимым отказаться от него. Я не вижу на это причин.

— Правда? — Прозвучало это у него небрежно, словно эта тема совсем не интересовала его.

Марджори насторожилась. Она ожидала, что он, по крайней мере, попросит ее объяснить, как она пришла к такому заключению. Ее бы не удивило, если бы он начал спорить. Но к полному отсутствию интереса она оказалась не готова.

— Хотя, — продолжал Фрэнк, — я, по-моему, вчера тебе все объяснил.

А потом ты поцеловал меня, и мой мир перестал существовать. Марджори чуть не произнесла это вслух, но вовремя опомнилась.

Это стоило ей немалого труда, потому что пол заходил ходуном у нее под ногами. «Мой мир…» В этом все дело. Вчера еечувства к Фрэнку еще таились в самых укромных уголках сознания. Но не переставали от этого быть тем, чем стали сейчас, потому-то ее реакция на поцелуй оказалась такой бурной. Она даже посмела предположить, что его влечение к ней могло оказаться столь же непреодолимым, как и ее к нему. Но эта мысль была мимолетной, и она сразу отбросила ее. Во всяком случае, постаралась и убедила себя, что это ей удалось.

Нет, поцелуй этот, видимо, нисколько не затронул чувств Фрэнка. У нее просто разыгралось воображение, она выдавала желаемое за действительное, полагая, что он испытывал то же самое, что и она.

— Но мне, конечно, было бы весьма интересно послушать, как ты пришла к такому заключению, — мягко добавил он.

Пора заканчивать этот разговор, подумала Марджори, и чем скорее, тем лучше.

— Я просто хотела, чтобы ты не мучился угрызениями совести, — холодно произнесла она. — Между нами не происходит ничего такого, что создавало бы моральные проблемы тебе и мне, да и Поле с Марком тоже.

— Как это благородно с твоей стороны, — восхитился Фрэнк. — Устраниться, чтобы не мешать им.

Марджори захотелось ударить его.

— Проблемы могут возникнуть, если только один из них не захочет мириться с таким положением вещей. Но даже если это произойдет, то только в силу воображаемых ими причин. Тем не менее адвокат обязан учитывать желания своих клиентов. Поэтому мы просто должны вести себя впредь соответствующим образом.

— Ты ждешь не дождешься, когда это дело закончится, правда? — вкрадчиво спросил Фрэнк.

— Конечно. — Прозвучало это у нее довольно категорично и она поспешила добавить: — Я всегда рада окончанию дела.

Но только не на этот раз, с болью подумала Марджори. Пока длится это дело, я могу продолжать видеться с ним. А когда оно закончится…

Правда, остается еще дело ее отца. Но участие в нем Фрэнка тоже скоро закончится, и она лишится последней возможности видеть его.

— Думаю, ты сказала мне все, что считала нужным. Если это так, Марджори, я, пожалуй, пойду поищу мистера Уортона, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение.

Марджори понимала, что следует молча кивнуть и позволить ему уйти. Но вопреки своим намерениям не удержалась и спросила:

— Засвидетельствовать свое почтение? Выходит, Лайон ошибся и ты явился сюда по приглашению. Кстати, а что ты здесь делаешь?

Фрэнк пожал плечами.

— Сам не знаю, черт побери. Я получил приглашение и подумал, что вряд ли пристойно звонить такому человеку, как Генри Уортон, и спрашивать, почему он прислал его мне.

— Несомненно, приглашение попало к тебе по ошибке, — оживилась Марджори. — Такое случается.

— Ты считаешь, что один из руководителей крупной юридической фирмы — ни больше, ни меньше — мог допустить непростительную ошибку? Марджори, сокровище мое, меня ужасает твое непочтительное отношение к собственному руководству. — Однако на этот раз в его глазах она не заметила веселых искорок, к которым привыкла, да и тон его явно не был шутливым.

Не успела Марджори найти достойный ответ на его реплику, как позади них раздался громкий бас Генри Уортона.

— Смотрю, ты уже встретилась с нашим почетным гостем, Марджори. Вы ведь знакомы, не так ли?

Слишком хорошо, чуть не вырвалось у Марджори. Но подобные слова можно истолковать как угодно, и она промолчала. Странно, думала Марджори, вчера она бы не задумываясь произнесла их, подчеркнув таким образом, что их встречи с Фрэнком в суде не всегда были приятными. Сегодня же…

— Откровенно говоря, — продолжал Генри Уортон, — это полностью твоя заслуга, Марджори, что Фрэнк сейчас находится здесь.

— Моя?

Видимо, изумление было столь явно написано на ее лице, что Фрэнк не удержался от улыбки.

— Вот тебе раз, — пробормотал он. — Твоей скромности можно позавидовать, Марджори. Обвиняешь меня в том, что я здесь незваный гость, когда в действительности сама организовала для меня это приглашение!

— Я этого не делала, — запротестовала она.

— Но ведь именно ты заставила меня вспомнить о Фрэнке, — пояснил Уортон. — Видишь ли, когда я начал подыскивать для тебя специалиста по делам о клевете, я вспомнил, что офис Фрэнка находится в нашем здании. Как я мог упустить это из вида…

Марджори была в полном замешательстве.

— Но я не понимаю…

— Разве ты не знаешь, что в этой части страны он один из лучших адвокатов, занимающихся такими делами?

— Я бы не стал делать столь категоричных заключений, мистер Уортон, — сказал Фрэнк.

— Не скромничай, мой мальчик. Тебе это не к лицу. — Генри Уортон повернулся к Марджори. — Ведь это он выиграл дело в Лос-Анджелесе. Я тебе о нем рассказывал, помнишь?

Марджори прищурила глаза.

— Ты же говорил, что работал в Далласе, — сквозь зубы, произнесла она.

Фрэнк пожал плечами.

— Работал. Но я же говорил тебе, что летом там для меня было слишком жарко, поэтому если у меня появлялась возможность вырваться оттуда в другое место, я с радостью хватался за нее…

— Ага. Выходит, твой выбор дел основывался исключительно на географическом положении.

— Совсем нет, — с легким намеком в голосе ответил он. — Иногда меня просто вынуждали взяться за какое-нибудь странное дело.

Марджори не понимала, почему ей вдруг захотелось разрыдаться. Конечно, третий раз за короткое время она пережила сильное потрясение, да еще в присутствии свидетелей.

Но каков Фрэнк! Он все это время водил ее за нос. Он прекрасно знал, что она ищет хорошего адвоката для отца, но даже не соизволил сказать о своем богатом опыте в нужной ей сфере…

Сейчас она радовалась, что не выдала своих истинных чувств к нему. Это стало бы для нее жестоким ударом.

Словно издалека до нее донесся голос Генри Уортона — терзавшие ее мысли мешали сосредоточиться.

— Откровенно говоря, — заявил он, — я собираюсь приложить максимум усилий, чтобы убедить его перейти на работу к нам. Нам просто необходим полный энтузиазма молодой человек, обладающий настоящим талантом в ряде областей юриспруденции, поэтому мы готовы сделать ему весьма заманчивое предложение. Будь умницей, Марджори, и постарайся убедить его, ладно? — Он похлопал ее по плечу, обменялся рукопожатием с Фрэнком и, оставив их, присоединился к другой группе гостей.

— Интересно, что он хотел этим сказать, — задумчиво произнес Фрэнк. — Что он подразумевал, говоря, что ты должна быть умницей и попытаться убедить меня. Это можно истолковать по-разному.

Он снова заговорил шутливым тоном, и Марджори почувствовала, что выходит из себя. Если он способен так беспечно дразнить ее после того, что произошло…

Какой же доверчивой дурой она оказалась!

— Не вздумай воображать чего-нибудь, — грубо бросила она. — Во-первых, я вовсе не собираюсь тебя убеждать, а во-вторых, думаю, в этом нет необходимости.

— Нет, конечно. Но, все равно, это выглядело бы забавно.

С легкой издевкой Марджори сказала:

— А как же все твои рассуждения о независимой практике? Хотя я бы предложила тебе не рубить с плеча. Ты можешь немного покапризничать и тебе предложат лучшие условия.

— Что бы ты на моем месте попросила?

— Если ты уж столь необходим Уортону — а, по всей видимости, это так — он, пожалуй, предложит тебе место в администрации.

— Ты думаешь? — сказал Фрэнк. — Припоминаю, кажется, я говорил тебе, что мы прекрасно сработаемся, Марджори.

Марджори перевела дух и криво усмехнулась.

— Ну да, — сказала она. — Я просто жду не дождусь, когда это произойдет.

Когда Марджори удалось найти подходящий предлог, чтобы попрощаться и отправиться домой, нервы ее были напряжены до предела. Надо же, а она-то решила, заметив Фрэнка, что его присутствие сделает ее пребывание на вечеринке приятным!

Она старалась убедить себя, что работать вместе с ним окажется намного легче, чем противостоять ему. Если они станут коллегами, ей не придется при каждой встрече ломать голову, чтобы оказывать ему достойное сопротивление.

Во всяком случае, думала она, это будет справедливым по отношению к работе. Тогда она сможет употребить свою извечную настороженность при встрече с ним только для контроля за своими эмоциями…

А возможно, она станет видеться с ним даже реже, чем сейчас. Вряд ли компания предложит ему — Генри Уортон недвусмысленно дал это понять — заниматься простыми делами. Он займется сложными, требующими риска. Наверняка у него будет свой штат сотрудников, и ей не придется с ним сталкиваться. Он постоянно будет в разъездах…

Хотя еще неизвестно, что хуже — встречаться с ним или не видеть его вообще.

Единственное, что она знает точно: как бы он к ней ни относился, ей он далеко не безразличен и таким останется. И это грустное открытие отнюдь не игра ее воображения.

Не имея при себе бумаг, оставшихся в портфеле, Марджори не могла уйти в работу, чтобы на время забыть об одолевающих ее мыслях. Время тянулось нестерпимо медленно, и днем в воскресенье она, в конце концов, решила покинуть свою квартиру с намерением просто проехаться по городу, чтобы убить оставшееся до чаепития у Барбары время.

Миновав несколько кварталов, она решила заехать в клинику навестить Кэролайн. Оказавшись там, она выяснила, где находится ее подруга, и, пройдя по длинному коридору, постучала в дверь палаты.

Марджори застала уже одетую Кэролайн, пеленающую своего крохотного сына.

— Ты как раз вовремя, подержи-ка его, пока я причешусь.

— Ты уже возвращаешься домой?

Кэролайн утвердительно кивнула.

— Как только Бартон приедет за мной.

Не успела Марджори произнести и двух слов, как теплый шевелящийся сверток оказался у нее в руках. Она неумело прижала его к себе.

— Я правильно держу его?

— Словно только этим и занималась всю жизнь.

— Тогда почему мне так неудобно? У меня уже все мышцы болят.

— Дело тут не в весе младенца, ты просто чувствуешь ответственность. — Кэролайн скрылась в ванной комнате. — Догадайся, кто навестил меня сегодня утром? — крикнула она оттуда.

Маловероятно, чтобы этим человеком мог оказаться Фрэнк, и вряд ли стоит произносить его имя в присутствии Кэролайн. Та еще решит, что она только о нем и думает.

А разве нет? Будь честной хотя бы сама с собой.

Она взглянула на ребенка и заметила обращенный на нее любопытный взгляд. Наморщив крошечный лоб, мальчик пристально смотрел на нее, затем морщинки разгладились, и, зевнув, теплый комочек теснее прижался к ней. Марджори почувствовала, как у нее екнуло сердце. Кэролайн высунулась из двери.

— У вас все в порядке?

— Все прекрасно. — Стараясь не выказывать любопытства, Марджори спросила: — Так кто же навестил тебя утром?

— Абигейл Терстон. Ты можешь в это поверить? Я не видела ее целую вечность, а она возьми да приди. Все уши мне прожужжала, просила найти ей хорошего адвоката. Я предложила ей позвонить Фрэнку…

Марджори почувствовала, как напрягся каждый мускул ее тела.

— Нет, только не это!

Младенец приоткрыл глаза, и на его лице появилась гримаса, словно он вот-вот заплачет. Марджори, неумело покачивая, попыталась успокоить мальчика.

— А что такое? — спросила Кэролайн. — Ты же говорила, что между вами ничего нет.

— Ничего.

— Почему же ты не хочешь, чтобы он взялся за это дело?

— Не то что не хочу. — Она с облегчением вспомнила о полученном Фрэнком предложении от Генри Уортона. — Он собирается переходить работать в нашу компанию, так что противостоять клиенту компании ему будет не совсем удобно.

— Понятно. Хотя я не вижу проблемы. — Кэролайн уложила волосы в аккуратный пучок и закрепила его. Затем положила расческу в лежащую на кровати сумку. — А как ты относишься к его приходу в компанию?

— Мне все равно. — Марджори заметила появившееся в глазах Кэролайн недоверие и быстро добавила: — А как я должна к этому относиться? Он станет моим коллегой, вот и все.

— Пожалуй, впервые ты так безразлична к Фрэнку Макензи.

— Это верно, — сказала Марджори, стараясь не выдать голосом своих истинных чувств. — К нему трудно относиться безразлично.

— А поскольку ты никогда не ходишь на свидания с коллегами…

— Поверь мне, — твердо сказала Марджори, — я полна решимости сохранить эту привычку.

Хотя мне совсем и не хочется этого… — подумала она.

12

Когда Марджори приехала на чаепитие в дом Фрэнка, его нигде не было видно. Она застала в кухне Барбару, которая укладывала на стеклянное блюдо недавно испеченные пирожки. Выглядела она немного недовольной, но стоило Марджори войти, выражение ее лица тут же стало любезным.

— Здравствуйте, милая. Очень рада вас видеть.

Марджори почувствовала легкие угрызения совести, но утешила себя тем, что не несет ответственности за разыгрываемый перед Барбарой спектакль. Пусть это останется на совести Фрэнка. И в то же время она вынуждена признать, что хотела бы ближе познакомиться с этой славной женщиной. Странно, но после единственной встречи с ней Марджори не покидала уверенность, что они смогли бы подружиться.

— У вас все по-старому? Могу я вам помочь? — тихо спросила она. — Из меня не бог весть какая хозяйка, но я могу вскипятить воду.

— Прекрасно… потому что сегодня я что-то не в своей тарелке. У меня уже дважды пригорали пирожки.

Марджори наполнила водой чайник.

— А где же Фрэнк? Он все это затеял, с него и надо спрашивать за приготовление угощения. Наверняка он сегодня не работает?

— Он сейчас пытается пристроить белок, чтобы они не мешали.

— Неплохое занятие для него.

— Обычно он не работает по выходным, — сказала Барбара.

— Теперь, когда он переходит на работу в нашу компанию, все будет иначе, — Марджори украдкой посмотрела на Барбару. — Вы не удивлены. Вам уже об этом известно?

— Нет… он никогда не делится со мной новостями о своей работе. Он не обмолвился ни словом сожаления, когда из-за моей болезни ему пришлось оставить практику в Далласе… Кажется, звонят в дверь. Должно быть, это ваши родители, Марджори. Будьте любезны, откройте им.

Фрэнк, видимо, тоже услышал звонок, и, когда Марджори вышла в прихожую, он уже открыл дверь. Он поцеловал в щеку Лоран и обменялся крепким рукопожатием с Патриком.

Лоран Стоун выглядела великолепно. Волосы ее были безупречно уложены, а цветастое летнее платье делало ее на десять лет моложе. Марджори отметила, что и отец тоже выглядит лучше. Она не видела его с того самого вечера, когда между ним и Фрэнком состоялась откровенная беседа. Теперь, похоже, он несколько успокоился, словно его больше не терзали тайные мысли.

Марджори, конечно, не переставали заботить проблемы отца, но она и представить не могла, каким тяжелым грузом была для нее эта забота, пока та не свалилась с ее плеч. Как она рада, что теперь избавлена от необходимости искать адвоката! Отец явно поладил с Фрэнком. Марджори всегда считала, что доверие клиента к адвокату вкупе с опытностью последнего являются залогом успешного окончания дела. В лице Фрэнка Патрик получал оба эти преимущества.

Она до сих пор не понимала, почему Фрэнк не сообщил ей о своем прежнем участии в делах подобного рода, но раздражение, испытанное ею вчера, когда рассказ Генри Уортона произвел эффект разорвавшейся бомбы, постепенно исчезало. Важно то, что Патрик заручится поддержкой опытного адвоката, а остальное не имеет особого значения.

Позади с подносом в руках появилась Барбара и пригласила гостей на веранду.

— Вы двое идите и готовьте чай, а мы пока познакомимся, — приказала она Фрэнку и Марджори. — Я оставила чайник на кухне.

Марджори послушно отправилась на кухню и обнаружила, что чай уже заварен. Она решила дать ему настояться еще пару минут.

Фрэнк показался ей на удивление тихим. Царившее молчание выводило ее из себя, но способа его нарушить она не находила. Колкости явно были неуместны сейчас, а о серьезных вещах ей говорить не хотелось.

Украдкой она наблюдала за ним. Одет он был явно не для торжества: ворот тенниски распахнут, короткие рукава обнажали мускулистые руки. Вся его фигура источала силу, хотя сегодня он, похоже, решил поумерить свой пыл. Определенно, он выглядит не так, как всегда, думала Марджори. Вероятно, сказывается усталость после вчерашней вечеринки.

— Тебе не кажется, что ты забыла поздороваться со мной? — спросил Фрэнк.

Я бы могла задать тебе тот же вопрос, подумала Марджори. Но этим она лишь заставит его обратить внимание на то, что вдруг им стало не о чем говорить.

— Извини, я не придала этому значения. Однако я не могла не заметить, как обрадовался отец встрече с тобой. Вы, похоже, становитесь друзьями.

— Сегодня утром мы снова играли в теннис.

— Папу, несомненно, ждет разочарование, когда закончится наша с тобой игра, хотя допускаю, что вы сможете остаться партнерами по теннису. Пока ты будешь заниматься его делом… — Марджори умолкла. — Ведь ты будешь заниматься им?

— Что с тобой, Марджори? Ты изменила свое отношение ко мне? Не беспокойся, я обещал Патрику, что пойду до конца.

— Вот и прекрасно. Теперь, когда тебе удалось достичь главной цели, не лучше ли тебе сказать ему, что ничего серьезного между нами нет, или это сделать мне? И когда, по-твоему, это лучше сделать? — Марджори вытащила из чайника пакетик с заваркой и отложила его в сторону. — Возможно, стоит повременить, чтобы не расстраивать Барбару…

— Я не собирался ему ничего говорить.

— Забавно. А как же…

Не дав ей закончить, Фрэнк взял поднос из ее рук и направился на веранду, Марджори ничего не оставалось, как последовать за ним.

С веранды доносились голоса — в основном говорила Лоран, изредка перебиваемая репликами Барбары. Но когда Марджори появилась на веранде, Патрик поднялся с места и, откашлявшись, голосом, который она слышала только на его лекциях, произнес:

— Я преподавал тридцать четыре года, Барбара. Но теперь все. Я ухожу на пенсию, и это бесповоротное решение. Я уже написал заявление и завтра подам его.

Каждое его слово отзывалось острой болью в сердце Марджори. Она невольно бросила взгляд на Фрэнка. Как он воспримет это известие? Не выронит ли из рук поднос?

Но ни один мускул не дрогнул на его лице.

Его самообладание не сравнить с моим, восхищенно подумала Марджори, наблюдая, как Фрэнк ставит поднос на стол. Конечно, Патрик не отец ему, он его клиент, а клиенты иногда способны выкидывать непредсказуемые номера.

Из-за спины отца Марджори стала делать знаки Фрэнку, и он медленно направился к ней.

— Что ты намерен делать? — прошептала она. Фрэнк не ответил, и она с тревогой продолжала: — Ты должен его остановить, Фрэнк. Нельзя ему позволить сделать это. Он должен бороться.

Фрэнк вздохнул.

— Видишь ли, Марджори, загвоздка в том, что я с ним полностью согласен.

От изумления она потеряла дар речи.

— По правде говоря, — тихо продолжал Фрэнк, — он поступает так, следуя моему совету.

Марджори молча смотрела на него. Видимо, она ослышалась. Фрэнк посоветовал отцу уйти на пенсию?

Патрик Стоун взял за руку жену.

— Лоран известно, как давно я хотел посвятить себя моей новой книге. И времени на теннис у меня теперь будет больше, правда, сынок?

Сынок? Наверное, она бредит. Марджори заметила, что Фрэнка это тоже покоробило. Ну и поделом ему, злорадно подумала она. Неужели он и впрямь посоветовал Патрику уйти на пенсию?

— А еще у меня появится возможность попутешествовать с женой, — продолжал Патрик.

Марджори повернулась к Фрэнку.

— Я уже сказала, что оплачу твои услуги. Если ты дал такой совет отцу из опасения, что ему не хватит денег на твой гонорар…

— Неужели ты могла подумать, что я даю советы, рассчитывая на вознаграждение?

В голосе Фрэнка слышалась обида, и Марджори поняла, что зашла слишком далеко. Но сейчас ей это было безразлично. Он тоже перегнул палку — дает советы, в корне меняющие жизнь близкого ей человека, и не ставит ее в известность.

— Прошу нас извинить… — громко произнесла Марджори.

Барбара удивленно посмотрела на них, в глазах Лоран застыла тревога. Патрик усмехнулся.

— Ступайте, ребята. Незачем вам сидеть здесь, пока старики знакомятся, если можно прекрасно провести время вдвоем.

Прекрасно, подумала Марджори. Хотя это было совсем не то слово, которое подходит для предстоящего ей времяпрепровождения. Она вместе с Фрэнком прошла в кухню и, скрестив на груди руки, вызывающе спросила:

— Ну и как давно это произошло?

Фрэнк облокотился на раковину.

— Он объяснил мне в тот вечер в твоей квартире, почему хочет подать заявление об уходе, и не намерен менять своего решения.

От возмущения Марджори стало трудно дышать.

— И ты мне ничего не сказал? Ты дал мне понять, что убедил его продолжать бороться?

— Марджори, если он сказал мне о своем решении уволиться, это отнюдь не означало, что я согласился с ним. Хочу заметить, что он не подает заявления об уходе, а уходит на пенсию. А это не одно и то же.

— Не вижу разницы, — раздраженно бросила Марджори.

— Полная пенсия, льготы, звание почетного профессора, ну и тому подобное.

Марджори покачала головой.

— Маловато.

— Не так уж и мало, если разобраться, что его ждет в случае увольнения. Да и не его одного, подумай о матери.

— Но в сравнении с доказательством его невиновности… Черт тебя побери, Фрэнк, ты же говорил мне, что сделал все, о чем я тебя просила, а сам за моей спиной делал как раз обратное!

— Мой клиент Патрик, а не ты, — спокойно сказал Фрэнк.

От этого простого заявления Марджори похолодела. Это действительно так. Ей лучше, чем кому-либо, известно, что адвокат несет ответственность только перед своим клиентом и не обязан отчитываться перед другими. Тот факт, что она предложила оплатить его услуги, не дает ей никаких преимуществ. Но она рассчитывала, что Фрэнк прибегнет к ее помощи, попросит у нее совета.

Но он отвернулся от нее. Она не его клиент, и он отказался сотрудничать с ней.

Так кто же я для тебя, Фрэнк? Вопрос этот настойчиво звучал в ее голове. Марджори даже испугалась, что задала его вслух. Испугалась потому, что уже знала ответ, и услышать его от Фрэнка ей не хотелось.

Она ничего для него не значит. С болью приходится это признать. Будь она ему не безразлична, он бы объяснился с ней, ну или, по крайней мере, предупредил.

Он был обязан это сделать. Но одно то, что в этом деле он, похоже, имел собственное мнение о способах достижения цели, отличное от мнения Марджори, лишний раз доказывало, какая пропасть их разделяет.

Она больше не могла смотреть на него.

— Полагаю, сейчас ты постараешься убедить меня, что если бы я была адвокатом твоей матери, ты бы не стал спрашивать с меня отчета о моих действиях.

— Не стал бы, — подтвердил Фрэнк. — Ведь я тебе доверяю.

Гнев Марджори не знал границ.

— Черт тебя побери, Фрэнк Макензи, подло так говорить!

— Что я тебе доверяю? Почему ты воспринимаешь это как оскорбление, может оттого, что ты сама не доверяешь мне? Уж если говорить о доверии, Марджори, то твое утверждение, что я даю советы, рассчитывая на крупное вознаграждение…

Марджори замялась, но затем с неохотой признала:

— Я не совсем то имела в виду.

— Какой оригинальный способ извиняться!

— Ах, подумать только, величайший в мире юрист обиделся! Фрэнк, я говорила тебе, что в этом деле деньги не играют роли. Кажется, я ясно дала понять, что расплачусь, сколько бы это ни стоило.

— Ты сказала, что возьмешь на себя только финансовые расходы. А как же быть с остальным?

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Марджори.

— Моральные издержки, стресс, передряги долгого судебного разбирательства. Кто расплатится за это, Марджори? — Он сам ответил на свой вопрос. — Лоран и Патрик — вот кто.

— Но это неизбежно. Когда допущена такая несправедливость, иного выхода, кроме борьбы, нет.

— Неужели ты и впрямь считаешь, что это дело принципа? Неужели в твоей компании тебе внушили, что надо бороться в любом случае и принципы важнее людей?

Марджори не находила слов, чтобы ответить ему.

— Я договорился в университете, Марджори. Вместо бесславного увольнения твой отец с почетом уходит на пенсию всего на два года раньше положенного срока. Все обвинения с него будут сняты, не будет судебного разбирательства. Он не только сохранит свое доброе имя, но и получит кое-какие льготы…

— Но он перестанет уважать себя, — с горечью сказала Марджори.

— Он совсем так не считает. Он никогда не хотел доказывать свою невиновность, он просто не видел, что помимо увольнения и борьбы существует иная возможность. А когда я глубже вник в это дело, то понял, что для Патрика это наилучший выход из положения.

— Но он невиновен, Фрэнк!

— Потребуется долгая и нелегкая схватка, чтобы доказать это. Но даже если нам удастся доказать его невиновность, репутация твоего отца все равно будет запятнана.

— Именно это я и имею в виду. Его репутация запятнана. И если он не станет бороться…

— Нет, Марджори. Это не совсем так. Университет не хочет доводить дело до суда. Да и эта студентка не станет этого делать. Уйдя на пенсию, Патрик положит этому конец — но если начать борьбу, то скандальные репортажи появятся на первых полосах всех газет штата. Это нанесет непоправимый ущерб его доброму имени, и, даже если мы одержим победу, сомнения все равно останутся.

Марджори покачала головой, но скорее от огорчения, что вынуждена признать справедливость его слов, чем из желания возразить.

— А что мы выиграем в результате победы? — продолжал Фрэнк. — Он сможет работать еще два года, вот и все. И годы эти не будут легкими для него.

— А почему ты уверен, что студентка не подаст на него в суд? Если она это сделает, то папин уход на пенсию станет лучшим доказательством его виновности.

— По совету своего адвоката, после того как я имел с ним беседу, она подписала договор с обязательством не делать этого. Скандальная известность повредила бы и ее карьере.

— Ее карьера меньше всего заботит меня.

— Бесспорно, — сухо заметил Фрэнк. — Мне тоже нет до нее дела, здоровье твоего отца много важнее. Он уже не молод, Марджори, а дело это может тянуться месяцами, а то и годами — и без всякой надежды на исход в его пользу. Договор с обязательством — все, что ему нужно. Он сможет спокойно жить, писать свою книгу и возиться в саду.

— И еще играть в теннис, — с горечью сказала Марджори, — со своим новым приятелем.

Она приготовилась выслушать аргументы Фрэнка в свою защиту, но вместо этого он сказал:

— Именно ты, Марджори, дала ему понять, что не стоит бороться.

— Я? Я вообще не разговаривала с ним на эту тему! Меня не в чем обвинить.

— Последним ударом стало обнаруженное тобой безупречное досье этой студентки.

— Ну, спасибо, — воскликнула Марджори. — Оказывается, я еще и виновата, что обнаружила его! Знаешь, Фрэнк, мне весьма любопытно, как бы прокомментировал твой отказ от участия в этом деле Генри Уортон. Похоже, ты вовсе не тот адвокат, каким он тебя считает.

— Пусть думает, что ему угодно. Я не собираюсь переходить на работу в его компанию.

Марджори насторожилась.

— Не собираешься? Но ты же сказал…

— Это ты сказала, что я собираюсь, — заметил Фрэнк.

— Но ты же не отрицал этого. К тому же надо быть идиотом, чтобы не воспользоваться этой возможностью. Подобные предложения делаются не часто.

— Значит, я идиот.

— Поразительно! — воскликнула Марджори. — Наконец-то мы пришли к единому мнению!

На следующее утро, когда Марджори одевалась, ей позвонил отец.

— Я внизу, у консьержа, — сказал он. — Если у тебя есть время, я хотел бы пригласить тебя куда-нибудь позавтракать.

— Конечно, папа. А может быть, поднимешься?

— Нет. Неудобно разговаривать, если ты станешь готовить. Давай заглянем в кафе на углу.

Марджори закончила причесываться, оставив в целях экономии времени волосы распущенными, надела красный пиджак, удачно контрастировавший с черной юбкой и накрахмаленной белой блузкой.

Когда она вышла из лифта, Патрик мерил шагами вестибюль.

— Хорошо выглядишь, — сказал он, указав жестом на ее костюм. Но Марджори показалось, что он ничего не замечает, в том числе и ее.

Когда они сели за столик в кафе, и официантка налила им кофе, Патрик сказал:

— Мать призналась, что рассказала тебе о моих неприятностях.

Похоже, он особо не сожалел об этом, но Марджори все равно насторожилась.

— Ей нужно было с кем-то поделиться.

Он кивнул.

— Понимаю. Сначала я и представить не мог, как это повлияет на нее, да и на меня тоже. Мне следовало все тебе рассказать, Марджори.

— Жаль, что ты этого не сделал, папа, — помешивая кофе, сказала Марджори.

— Конечно, я не собирался вечно скрывать это от тебя. И не то чтобы я не верил в твою поддержку. Мне просто надо было все обдумать.

— И ты решил, что если я вмешаюсь, то начну давать указания, как тебе поступить. — Она не задавала вопроса, она просто признавалась себе, да и ему, что именно так бы и поступила.

Патрик утвердительно кивнул.

— Видимо, я недооценил тебя, правда? Но спасибо, что ты оставила мне возможность самому во всем разобраться и не давила на меня, требуя начать судебный процесс.

Марджори почувствовала, что от сознания вины в горле у нее появился комок. Она ведь приложила максимум усилий, чтобы помочь ему, но не такой помощи он от нее ждал.

— И еще я благодарен, что ты с пониманием отнеслась к моему молчанию.

— Ты не мог сказать мне, но имел возможность поговорить с Фрэнком. — Она безуспешно пыталась скрыть горечь в голосе.

Патрик пожал плечами.

— Он не так близок мне. Не так важен для меня, как ты. — Но тут же быстро добавил: — Нет, я не хочу сказать, что он мне не нравится, Марджори, отнюдь нет. Я буду рад, если он станет членом нашей семьи.

— Не торопись готовиться к свадьбе, папа.

Официантка поставила перед ней тарелку. Марджори не помнила, что заказала, пока не увидела лежащий на тарелке омлет. Стоило ли беспокоиться? Разве она способна есть сейчас?

Патрик взял в руки вилку.

— Фрэнк предложил мне поговорить с тобой, прежде чем подавать заявление. Не понимаю, почему. Видимо, чтобы ты поняла, что я все хорошо обдумал, а не принял скоропалительного решения.

Марджори вдруг почувствовала, что больше не в состоянии выслушивать все снова.

— Он привел мне все аргументы, хотя все равно я с ним не согласна. Но это твое решение, папа, и никто не вправе заставить тебя изменить его.

Патрик потянулся через стол и взял ее руку в свою.

— Спасибо, дорогая, что ты ведешь себя, как дочь, а не как адвокат.

Марджори так и не поняла, стоит ли считать его слова комплиментом в свой адрес.

13

Никогда еще Марджори не приходилось видеть свою секретаршу до такой степени потрясенной, чтобы та полностью утратила присущее ей самообладание. Но в пятницу, когда Кэти вошла к ней в кабинет сообщить о приходе Пола и Марка Дьюэллов, она просто задыхалась от волнения.

— Они не только пришли вместе, — сообщила она, — но и сидят в приемной, взявшись за руки!

— О, разве я тебе не говорила?

— Вы хотите сказать, что знали об этом? — Кэти недоуменно покачала головой. — Что же такое происходит, а? Мне проводить их в комнату переговоров или предложить уединиться в гостиничном номере?

Впервые за всю неделю Марджори смогла отреагировать на шутку и, начав смеяться, смеялась до слез, дав таким образом выход накопившимся эмоциям.

Кэти с удивлением смотрела на нее.

— А что я сказала смешного? — наконец спросила она.

— Ничего, — отдышавшись, ответила Марджори. — Не волнуйся, со мной все в порядке. — Вытащив носовой платок и пудреницу, она попыталась вытереть слезы, чтобы не испортить макияж. Однако все ее попытки оказались безуспешными, и, махнув рукой, она вынула косметичку. Появиться на обсуждении договора о разделе имущества со слезами на глазах — пусть и плакала она от смеха — она не имеет права.

— Фрэнк тоже недавно пришел, — продолжала Кэти. — Попросил не беспокоить вас, пока не появятся Дьюэллы.

Марджори чертыхнулась про себя, но тут же взяла себя в руки: видимо, в последний раз она опаздывает на переговоры с Фрэнком, если, конечно, их переговоры сегодня завершатся.

И незачем об этом жалеть, твердо сказала она себе. Чем больше она станет видеться с ним, тем больнее ей будет.

Марджори быстро поправила макияж. Когда она вошла в комнату переговоров, Кэти наливала Фрэнку кофе. В дальнем конце овального стола рядом сидели Дьюэллы. Не знай Марджори о том, что произошло между ними, одного этого оказалось бы достаточно, чтобы привести ее в изумление. Впервые за все время они не сидели друг против друга, словно заклятые враги.

— Насколько я могу судить, вопрос о том, кто получает подсвечники, успешно разрешен? — сказала она.

Глаза Полы расширились от удивления.

— Откуда вы узнали?

— Я видела… — Марджори решила не говорить о сцене в «Эдеме». Не стоит напрашиваться на вопросы о том, что она там делала, и с кем была… — Как вы держали друг друга за руки, — немного неуверенно закончила она.

Она не смотрела на Фрэнка, хотя и почувствовала, как он оживился, но тут же вновь стал серьезным. Поразительно, но она прекрасно научилась разбираться в его настроении. Выдвигая стул, Марджори почти физически ощущала на себе его холодный взгляд.

А какие причины, думала она, заставляют Фрэнка с прохладцей относиться к ней? Наоборот, это ей следует проявить свое недовольство. Она больше не осуждала его за данный отцу совет, хотя по-прежнему считала, что он не прав. Но следовало уважать чужое мнение. Последнее слово всегда принадлежит клиенту. Несправедливо приписывать одному Фрэнку вину за отказ Патрика от борьбы.

И все-таки она не могла смириться с тем, что Фрэнк не поделился с ней, не поставил ее в известность о своих действиях. Он вполне мог бы сообщить ей о том, к каким выводам пришел после бесед с отцом. Мог спросить о ее мнении. Но он не сделал этого. И она прекрасно знает, почему он так поступил. Ведь она для него никто, ему и в голову не пришло делиться с ней.

Трудно смириться с таким отношением к себе. Но если похоронить все воспоминания, то, возможно, и ее отношение к Фрэнку станет прежним. Таким, каким оно было до вечеринки у Генри Уортона, где, обнаружив свои истинные чувства к своему постоянному оппоненту, она пережила страшное потрясение.

Но даже сейчас, сидя на почтительном расстоянии от него, она остро ощущает его присутствие. Чувствует запах его одеколона. Кончики пальцев зудят от желания погладить его по волосам.

Нет, думала Марджори, невозможно забыть, что он не соизволил объясниться с ней, не посчитал это необходимым.

— Мы все обсудили, — послышался голос Полы.

Марджори с трудом удалось отвлечься от терзавших ее мыслей и вновь переключиться на происходящее. Пола выглядела смущенной и даже, пожалуй, испытывала стыд.

— Думаю, нам давно следовало так поступить, — уставившись в одну точку, произнесла она. — Тогда бы мы избежали многих неприятностей.

— Мы с самого начала не совсем верно поняли друг друга, — сказал Марк. — Мне казалось, что Пола бесповоротно решила разводиться и нет смысла что-то обсуждать.

Пола стиснула руки.

— А я считала, что Марк все решил для себя. На этой неделе мы уже дважды посетили психолога и знаем, что нам предстоит нелегкий путь. Но мы оба полны желания постараться пройти его.

— Поздравляю, — от души сказала Марджори. — Желаю вам успеха.

— К сожалению, — вмешался Фрэнк, — прежде, чем вы уйдете отсюда, нам еще надо уладить кое-какие проблемы. Мне не хочется выглядеть мелочным, но я вынужден спросить: вы откладываете на время свой бракоразводный процесс, или ваше решение окончательно? От этого будет зависеть, как нам поступать со всеми документами.

Проблему эту удалось уладить в кратчайшие сроки, и через полчаса чета Дьюэллов, держась за руки, покинула комнату. Марджори откинулась на спинку кресла, напряженно размышляя, как ей вести себя дальше. Неожиданно ей вспомнился давний смешной сон. Ей приснилось тогда, что она предложила Поле и Марку помириться и тем самым решить все проблемы. А потом ей снилась их с Фрэнком свадьба.

Иногда сны сбываются, подумала она. Но чтобы они сбывались ровно наполовину…

— Справедливости ради следует признать, что лучше бы им было договориться раньше, они бы избавили нас от титанического труда, — сказал Фрэнк, возвращая ее в реальность.

И не расставались бы друг с другом. А так, пришлось пережить столько волнений. Удивительно, но она подумала именно о том, что Фрэнк высказал вслух. Неужели она читает его мысли?

— Я точно помню, что предлагала проконсультироваться у психолога, — заметила Марджори, — сначала Поле, а при нашей первой совместной беседе и им обоим. Хотя, думаю, тогда это ничего бы не дало. — Марджори собрала в папку свои бумаги. — Я составлю все документы и пришлю тебе копии. — Она отодвинулась от стола, но осталась сидеть.

Она, конечно, понимала, что на этом все закончится. Но внезапно от мысли, что они больше не увидятся с Фрэнком, ей стало не по себе.

Ну и пусть, начала она уговаривать себя. Мне больно видеть его. Будет легче, если мы перестанем встречаться.

— По-моему, ты чем-то недовольна, — спокойно сказал Фрэнк. — Ты плакала?

Она подвела глаза, но краснота до сих пор не прошла.

— О… ну, честно говоря, да. Кэти отпустила такую шуточку, что я смеялась до слез.

Он ей не поверил. Марджори прочитала это по его глазам. Но голос его не выдал.

— Может быть, мне попросить ее повторить?

— Попробуй, — ответила Марджори. — Хотя, думаю, она вряд ли рассмешит тебя. Кстати, досье до сих пор находится у меня.

Фрэнк нахмурился.

— То самое, на папину студентку, — продолжила Марджори. — Мы обсуждали его содержание, но я не показывала его тебе. — Она старалась не покраснеть от воспоминаний, почему забыла отдать ему это досье. Ей необходимо поскорее забыть о перевернутом кресле в его кабинете.

— Ты оставила его у себя?

Марджори утвердительно кивнула.

— Оно все это время было в моем портфеле, думаю, ты должен приобщить его к делу.

Фрэнк безразлично пожал плечами.

— Теперь в этом нет необходимости.

— Все равно, пусть оно будет у тебя. Пойдем в мой кабинет.

Ее портфель стоял у стола, Марджори подняла его и, набрав кодовый номер замка, открыла. Порывшись в портфеле, она вытащила папку.

Краем глаза Марджори заметила, что Фрэнк рассматривает ее кабинет.

— Если ты решил пересмотреть свое отношение к предложению Генри Уортона… — Сказала она это скорее ради того, чтобы нарушить неловкое молчание, а совсем не потому, что рассчитывала услышать его подтверждение.

— Нет. Я как раз думал о преимуществах независимой практики.

Марджори подала ему досье.

— Безупречное досье. Не к чему придраться. Не верится, что можно быть такой положительной.

— Марджори, это называется предвзятым мнением. В университете преподаватели наверняка говорили тебе о недопустимости подобных вещей еще в первом семестре.

— Прочти его, Фрэнк. Изучи внимательно, и ты не сможешь не согласиться, что здесь что-то не так.

— Все проблемы твоего отца уже улажены.

— Знаю. Но… — Марджори умолкла. Она посмотрела на папку и закусила губу. — Наверное, я веду себя глупо.

Он ничего не ответил, но она точно знала, о чем он думает. В этом проявлялась еще одна неприятная сторона ее влюбленности в него. Разумеется, она вела себя глупо. И они оба это понимали.

Марджори протянула ему руку.

— Что ж, приятно было иметь тебя своим противником.

Он пожал ей руку.

— Спасибо. Надеюсь, еще встретимся, Марджори.

— Угу.

Прозвучало это так, словно они не собираются расставаться навсегда. Но в глубине души Марджори знала, что это не так. Теперь, когда она знает о своих чувствах к нему, профессиональная этика не позволит ей противостоять ему в суде. А раз он не собирается переходить на работу в ее компанию, то им не суждено стать даже коллегами.

Никогда… Прежде она не замечала, какое уныние может навевать это слово.

Марджори лениво поковырялась вилкой в салате, затем отложила ее в сторону и со вздохом огляделась по сторонам. Столовая компании была почти пуста. Прежде чем отправиться сюда, она специально дождалась, пока схлынет поток ее коллег. Она подумывала отправиться обедать в «Эдем», но уж слишком грустные воспоминания связаны с этим местом — она больше не чувствовала себя там непринужденно, ибо все ее мысли сейчас занимал Фрэнк.

— Ты изменилась в последнее время, — вдруг произнес Лайон Терри.

Звук его голоса напугал Марджори — она совсем забыла, что он сидит напротив нее.

— Ты считаешь? — отодвигая тарелку, осторожно спросила она.

— У тебя трудное дело?

— Нет, все как обычно. У меня скоро встреча с Терстоном, поэтому я, пожалуй, пойду.

Лайон отправился вместе с ней.

— Ты не раздумала идти на банкет, устраиваемый коллегией адвокатов?

— У меня есть выбор? — По правде говоря, Марджори забыла об этом банкете.

— Ходят слухи, что Генри Уортон собирается чествовать там Фрэнка Макензи. Думаю, это часть проводимой им кампании, чтобы заполучить его к нам на работу. Ты не знаешь, он не собирается переходить?

— Откуда мне знать?

— Ты с ним больше не видишься?

— После окончания дела Дьюэллов — нет.

Лайон усмехнулся.

— Знаешь, за тобой закрепилась определенная репутация. Саймон прослышал про Дьюэллов и с ужасом спросил, не все ли твои клиенты снова сходятся.

— Можешь успокоить его на этот счет. Честно говоря, я думаю, что Абигейл будет лучше без него. — Она, конечно, сделает все от нее зависящее для Саймона, хотя ей и очень хочется выгнать его сегодня и больше никогда с ним не встречаться.

Иногда мысль о независимой практике, когда она по своему желанию могла бы выбирать клиентов, начинала казаться Марджори весьма заманчивой.

Но она вынуждена признать, что не только в независимости заключается преимущество. Как прекрасно было бы иметь свой небольшой кабинет, рядом с кабинетом Фрэнка…

Не пора ли тебе начать реально смотреть на вещи, Марджори? — начал нашептывать ей внутренний голос.

Сама того не ожидая, она вдруг спросила:

— Ты все еще хочешь пойти на этот банкет вместе со мной, Лайон?

Его изумлению не было границ.

— Да, конечно. — Он улыбнулся. — Не верю своим ушам, Марджори, неужели ты назначаешь мне свидание?

— Это не свидание. — Она тоже заставила себя улыбнуться. — Свиданиям положено быть романтическими, а банкет, устраиваемый коллегией адвокатов, вряд ли подходит под это определение.

Лайон распахнул перед ней дверь в офис.

— Тогда мы как-нибудь еще постараемсявосполнить этот пробел.

Марджори заколебалась. Ей не избавиться от мыслей о Фрэнке, если она все вечера станет просиживать дома, уж лучше бывать на людях, и неважно с кем. Но она поступила бы нечестно, подарив Лайону надежду, зная, что ничего серьезного между ними быть не может.

— Посмотрим, — ответила она и закрыла за собой дверь.

Она не ожидала застать клиента в приемной, ибо он, как правило, опаздывал к назначенному времени. Поэтому, когда она заметила сидящего в глубоком кресле рядом со столом Кэти мужчину, то ей показалось, что у нее разыгралось воображение. Но это был не Терстон.

Чуть меньше двух недель минуло со времени их последней встречи с Фрэнком, когда она пыталась убедить себя, что ей будет легче, если они перестанут видеться. Но как же она ошибалась! Только сейчас Марджори поняла, как ей не хватало его.

Фрэнк выглядел несколько осунувшимся. Лицо его сейчас казалось вырубленным из гранита, в глазах не было обычных для него веселых искорок.

— Можно ненадолго оторвать тебя от дел? — тихо спросил он.

— У меня назначена встреча с клиентом.

— Всего несколько минут.

— Хорошо. Хочешь кофе?

— Нет, спасибо.

Тогда, видимо, он и вправду ненадолго, подумала Марджори. Чтобы Фрэнк отказался от кофе…

Она жестом пригласила его следовать за собой в кабинет и указала ему на стул, но Фрэнк не стал садиться.

Он остановился посреди комнаты прямо напротив ее стола.

— Ты оказалась права по поводу этой студентки.

Марджори не сразу поняла, о чем он говорит.

— Что ты имеешь в виду?

— Ее досье и характеристики безупречны, — сказал Фрэнк. — В жизни не приходилось видеть таких блестящих рекомендаций, как рекомендации от преподавателей с ее прежнего места учебы. Скорее из принципа я принялся обзванивать их, и стоило мне начать задавать вопросы, как люди, писавшие ей характеристики, начинали нервничать.

— С чего бы это?

— Меня это тоже заинтересовало, но все так тщательно скрывалось от постороннего взгляда, что мне потребовалась почти неделя, чтобы откопать кое-какие факты. — Он умолк. — Они нервничали потому, что она обвинила двух своих профессоров в сексуальном домогательстве, а платой за ее молчание стали эти рекомендации.

Марджори судорожно вздохнула.

— Выходит, она не впервые это проделала?

— Именно. И она быстро обучается. В прошлый раз она потребовала рекомендации, чтобы перейти учиться в другое место. На этот раз она вынудила твоего отца уйти на пенсию, чтобы ей не пришлось менять место учебы.

Марджори нащупала стул и села.

— Потребовалось приложить усилия, чтобы сломить ее сопротивление — особа она довольно стойкая. Но в конце концов она призналась, что ее обвинения были ложными. У меня есть подписанное ею признание и письмо с извинениями от ее адвоката.

— Значит, папе вовсе незачем было уходить на пенсию. — Голова Марджори шла кругом. — Но раз он уже подал заявление…

— Руководство университета заверило меня, что восстановит его на работе по первому требованию.

— Фрэнк, какая прекрасная новость! — Слезы появились на глазах Марджори. — Теперь он сможет продолжить свою карьеру…

Жестом руки Фрэнк остановил ее.

— Если захочет. Но я не уверен, что он хочет этого. Когда я сообщил ему об этом по телефону, он поблагодарил меня, осведомился о возможности сыграть со мной в теннис в выходные и извинился, сославшись на то, что занят написанием очень важного раздела третьей главы своей книги.

— Видимо, он действительно был поглощен работой. Позже он сможет оценить по достоинству твою новость.

— Я просто констатирую факты, поэтому не вини меня, если вдруг он решит остаться пенсионером.

— Я не виню тебя! — воскликнула Марджори. — Наоборот, я тебе очень благодарна.

— На этот раз интуиция тебя не подвела, — тихо сказал Фрэнк. — Я же оказался глупцом и принял все за чистую монету.

— Все мы иногда ошибаемся. — Она попыталась улыбнуться. — Помнишь? Я сваляла дурака в деле Флетчеров, когда ты застал меня врасплох.

— А теперь ты рассчиталась со мной за тот случай, — сказал Фрэнк.

Марджори почувствовала, как в горле появился комок. Неужели он и впрямь думает, что она настолько мелочна и вспомнила о деле Флетчеров лишь для того, чтобы насладиться местью?

— Твоя мать, кстати, предлагает нам четверым отметить это событие.

Прозвучало это у него, как вопрос. Марджори выдавила из себя улыбку.

— Что ж, воспользуйся приглашением, ты заслужил это. Я же постараюсь заняться чем-то более полезным.

Дверь в кабинет распахнулась с такой силой, что врезалась в стену и, отскочив от нее, чуть не ударила Саймона Терстона по носу. Он ворвался в кабинет, за ним следовала Кэти.

— У меня назначена встреча, черт побери, — орал Саймон. — Ты всего лишь секретарь и не имеешь права мешать мне встретиться с моим адвокатом! — Он вырвался из рук пытавшейся удержать его Кэти и обратился к Марджори. — Абигейл наняла себе какого-то «крутого» адвоката по имени Фрэнк Макензи, и Лайон говорит, что он опасен. Что нам теперь делать?

Марджори встала. Голос ее звучал спокойно и уверенно.

— Вы немедленно выйдете в приемную, замолчите и будете тихо ждать, пока вас пригласят.

Но Саймон, похоже, не слышал ее.

— Вам уверены, что способны справиться с ним?

— Полагаю, вам незачем беспокоиться. Кстати, если вы не помните, что знакомы с мистером Макензи, позвольте мне еще раз представить его.

Терстон оцепенел. Марджори взяла его под один локоть, Кэти — под другой, и вдвоем они вывели его из кабинета.

Закрыв дверь, Марджори прислонилась к ней спиной. Застыв в этом положении, она смотрела на Фрэнка.

— Итак, ты взялся за дело Абигейл? — наконец произнесла она.

— Есть причины, по которым мне следовало отказаться? — В его тоне явно чувствовался вызов.

«Потому, что я тебе не безразлична». Она не произнесла этих слов, ибо подобное заявление вряд ли соответствовало действительному положению вещей и наверняка позабавило бы Фрэнка, чего она не хотела.

«Потому, что ты не можешь этого сделать по моральным соображениям, ведь нас связывают личные отношения». Но и это не так. Никаких отношений нет, во всяком случае со стороны Фрэнка. Любовь заставляла Марджори предвзято относиться к нему, он же свободен в своих суждениях.

Это могло оказаться серьезной проблемой для Марджори. Поскольку он не собирается отказываться от дела, то придется это сделать ей. А какими причинами она сможет оправдать свой отказ? Сказать правду ей не хватит сил…

— У тебя нет причин отказываться, — сказала она.

— Тогда почему ты возражаешь?

Законный вопрос — вопрос, на который ей не найти ответа.

— Ты сказал, что ненавидишь бракоразводные процессы, — вспомнила она. — Особенно запутанные. А этот окажется весьма запутанным.

— Это угроза?

— Нет, это констатация факта.

Даже сквозь закрытую дверь из приемной были слышны вопли Терстона. Видимо, Фрэнк тоже услышал их.

— Пожалуй, тебе лучше принять своего клиента, пока он не разнес здесь все.

— Он больше не мой клиент, — отходя от двери, сказала Марджори. Она вдруг с облегчением поняла, что сам Саймон дает ей в руки прекрасный предлог. — Так как я не собираюсь мириться с подобным поведением.

— Ты уверена, что в этом основная причина?

— А нужно что-то еще?

— Нет, конечно. — Фрэнк направился к двери, но на полпути остановился. — Так, на всякий случай, хочу сообщить: его информация неверна. Я не взялся за дело Абигейл. — Он потянулся к ручке двери.

— Почему? — Начав, Марджори уже не могла остановиться и не пыталась скрыть горечи в голосе. — Потому, что ненавидишь запутанные бракоразводные процессы? Или потому, что тебе противно работать со мной?

Он обернулся и посмотрел на нее. Напряжение достигло предела.

— Нет, Марджори. Потому, что я не могу противостоять тебе.

Марджори задохнулась. Что он хотел этим сказать? Неужели…

— Хотя даже стать твоим оппонентом, — спокойно добавил он, — лучше, чем ничего. Но поскольку ты явно не желаешь иметь со мной дела… — Он сделал какой-то неловкий жест: то ли попрощался, то ли безнадежно махнул рукой. И повернул ручку двери. Потом обернулся, окинул Марджори тоскливым взглядом и быстро вышел.

14

Марджори осталась сидеть в каком-то странном оцепенении. Словно во сне она видела, как в распахнувшуюся дверь снова ворвался Саймон Терстон. Отстраненно наблюдала, как он жестикулирует, брызжет слюной и что-то выкрикивает. Потом, тряхнув головой, она заставила себя прислушаться к словам своего неприятного клиента.

— … заставлять меня столько времени ждать! Я не намерен этого терпеть! И о чем вы тут шушукались с этим типом, адвокатом Абигейл? Может, вы с ним снюхались, а?!

— Ну вот что, — спокойно сказала Марджори. — Я отказываюсь вести ваше дело, Терстон. Причина — крайняя некорректность вашего поведения. Подите прочь!

И ей было абсолютно все равно, что скажет по этому поводу руководство компании. Потому что для Марджори сейчас имело значения только одно. Настойчивый голос ее аналитического ума и крик страдающей души наконец слились воедино и породили истину.

Она даже не заметила, как из кабинета исчез Терстон и появилась недоумевающая секретарша.

— Мисс Стоун, что тут у вас происходит?

— Дело в том, Кэти, — потерянно сообщила Марджори, — что я люблю Фрэнка Макензи. Жизнь без него не имеет для меня смысла.

— Тогда поспешите ему об этом сказать, — грубовато сказала Кэти. — Это же надо — столько времени мучить такого человека. Да я бы за ним на край света…

— Мучить? Так ты думаешь, что он тоже…

— Надо быть слепой, чтобы не заметить, как он по вас сохнет. Я бы на вашем месте поспешила… Фрэнк вышел отсюда с таким лицом, что я даже испугалась…

Через несколько минут запыхавшаяся Марджори уже была в офисе Фрэнка.

— Мистер Макензи недавно ушел, — сообщила ей Эмилия, слегка покрасневшая при ее появлении. — Он сказал, что неважно себя чувствует.

— Фрэнк не сказал вам, куда он поехал?

— Наверное, домой, — пожала плечами секретарша.

Марджори гнала машину, едва сдерживаясь, чтобы не превысить скорость. Господи, неужели Кэти права и Фрэнк тоже ее любит? Ну да, разумеется, разве он стал бы целовать ее так нежно… Нет, она просто идиотка. А сколько он для нее сделал! И познакомил с Барбарой, хотя это было совсем не обязательно… А его взгляды, прожигавшие ее насквозь и столько раз заставлявшие краснеть… А… Да, Кэти совершенно права, она была слепой. Нельзя же было не заметить, как он похудел, какие печальные у него были глаза… он страдал. А вся его холодность, насмешливость — только маски. Маски в совершенстве владеющего собой человека. Нет — адвоката! Ведь и она профессионально владела собой, умудряясь ни словом, ни взглядом не выдать своих чувств. Ох, Фрэнк, Фрэнк! Марджори хотелось только одного — скорее увидеть его, обнять, снова ощутить на своих губах его губы, сказать, как она его любит.

Вот наконец и старый дом, который уже кажется Марджори таким родным. Не успела она остановить машину, как навстречу выбежал сеттер. Он радостно залаял и принялся бурно ласкаться к Марджори. Она потрепала Максвелла по шелковистой голове и, увидев, что двери дома открыты, крикнула:

— Фрэнк!

Но на крыльцо вышла Барбара в шляпе и с корзинкой.

— Марджори? — обрадовалась она. — А Фрэнк еще не приехал. Если хотите, подождите его на веранде. Я вернусь через пятнадцать минут, будем пить чай.

Марджори прошла на знакомую веранду и с удовольствием опустилась в кресло с провисшим сиденьем. Ей было хорошо здесь. Рыжая белка с пушистым хвостом тут же прыгнула ей на плечо и ткнулась любопытной мордочкой в щеку. Марджори никогда особенно не любила животных. Вернее, просто их не замечала. Но сейчас ей захотелось погладить этот теплый живой комочек. Она подняла руку, но осторожный зверек мгновенно перепрыгнул на холодильник и смотрел на нее оттуда черными бусинками глаз, уморительно поджав лапки.

Вернулась Барбара, они пили чай со свежими ореховыми булочками и разговаривали о том, о сем, словно были знакомы уже много лет. Но Фрэнка все не было, и Марджори встревожилась.

— Простите, Барбара, я приехала без предупреждения, боюсь, что мы с Фрэнком разминулись. Вдруг ему точно так же пришло в голову неожиданно поехать ко мне. Так что я отправляюсь домой. Спасибо за чай и булочки, мне было очень хорошо с вами. Пожалуйста, попросите Фрэнка позвонить мне, когда он вернется.

Марджори, конечно, не думала, что Фрэнк мог поехать к ней домой. Тем более после того, как она дала ему понять, что он ей безразличен, и даже не попыталась остановить, когда он уходил. Но вдруг он все-таки позвонит?

Машина Фрэнка стояла у двери ее многоэтажки. Никогда еще ни одна машина в мире не вызывала у нее таких нежных чувств, как эта смешная колымага. Она еле удержалась, чтобы не погладить ее ободранный верх. Пока Марджори поднималась на лифте, ее сердце стучало в таком бешеном ритме, словно рвалось из груди, пытаясь ее опередить.

Фрэнк Макензи сидел на ступеньках у ее двери и, услышав стук ее каблучков, поднял голову и взглянул на нее снизу своими большими печальными глазами.

— Ох, Фрэнк, — сказала она, опускаясь рядом с ним на ступеньку и прислоняясь к его плечу, — если бы ты знал, как ты сейчас похож на Максвелла! Почему ты здесь сидишь, милый?

— Я ехал мимо, — хрипловато ответил он, — и решил по дороге заехать, спросить… Не выйдешь ли ты за меня замуж?

Марджори было хорошо. Так хорошо, как еще никогда не бывало. Она наконец нашла Фрэнка, она чувствует тепло и легкую дрожь его тела. Она теперь знает, что он тоже ее любит и хочет на ней жениться. Наконец-то затих назойливый диалог-спор между ее разумом и чувствами. И… можно было не спешить, продолжить их бесконечную игру, теперь уже точно зная, что это только игра.

— Может быть, может быть, — задумчиво ответила она, унимая трепет своего сердца. — Это будет зависеть от того, понравится ли мне брачный контракт, над которым ты уже столько времени упорно работаешь.

— Нет проблем, — помолчав, отозвался Фрэнк, — он давно готов. У тебя не найдется клочка бумаги?

Марджори сунула руку в боковой карман портфеля и достала оттуда свою визитную карточку.

— Это подойдет?

— Отличная карточка. Надо бы и мне напечатать себе такие же. — И он начал что-то писать на ее обороте.

— Я преподнесу их тебе в качестве свадебного подарка. А заодно и новое кресло.

— Я доволен своим креслом, — отозвался Фрэнк, не отрываясь от занятия.

— Мы поставим новое перед столом, на случай если я приду навестить тебя.

Фрэнк улыбнулся.

— Ты уверена, что тебе больше не захочется посидеть на одном кресле со мной? Вот. — Он протянул ей карточку. — Подготовленный в рекордные сроки брачный контракт. Пусть кто-нибудь посмеет сказать, что я не оперативен, когда требуется составить важный юридический документ.

Марджори с любопытством перевернула карточку. Обратная сторона оказалась испещренной строчками, написанными его четким почерком.

«Вместе в горе и радости, — написал он, — в богатстве и нищете, во здравии и болезни, пока смерть не разлучит нас».

— Да, — сказала Марджори, — с таким контрактом я полностью согласна.

— Остальное обговорим позже, — прошептал Фрэнк и крепко прижал ее к себе. — Мне кажется, здесь для этого не слишком комфортные условия.

— Я приглашаю тебя в комнату переговоров, — шепнула в ответ Марджори.

— Ты обманщик, Фрэнк, — спустя некоторое время нежно говорила Марджори, обнимая своего бывшего оппонента. — Твои вечные мистификации заходят слишком далеко. Как, скажи, тебе удавалось все время выглядеть таким тощим и нескладным?

— Тонкий расчет, — ухмыляясь, отвечал этот божественно сложенный мистификатор. — Чтобы свежеразведенные клиентки не вешались мне на шею, пытаясь, не отходя от зала суда, заполучить нового мужа. Между прочим, кто бы говорил! Если бы ты не заявилась ко мне однажды в облегающих джинсах и свитере, я до сих пор был бы уверен, что твои внешние достоинства ограничиваются красивым личиком и стройными ножками. Уж эти твои мешковатые костюмы!

— Выходит, если бы ты не увидел меня в джинсах, то никогда бы не влюбился?!

— Ну почему? То облегающее белоснежное платье, которое ты надела, чтобы соблазнить меня, еще более подчеркнуло…

— Ты негодяй, Фрэнк! Как ты смеешь говорить, что я пыталась соблазнить тебя. Это была чистая случайность. Просто папа…

— Перестань оправдываться, любовь моя. Ты так и не научилась понимать, когда я тебя дразню. Если честно, я влюбился в тебя, когда ты стала моей оппоненткой в деле Флетчеров. То есть сразу, как только увидел. И потом, с каждой новой встречей, влюблялся все больше и больше.

Они лежали на диване в гостиной, и ничто больше не разделяло их, даже одежда, второпях сброшенная прямо на пол. Их тела уже не раз сливались, превращая Марджори и Фрэнка в единое целое. Но и этой близости им было мало. Они хотели проникнуть в мысли и чувства друг друга, которые до сих пор лукаво прикрывали словами — так же, как прикрывали мешковатой одеждой свои прекрасные тела.

— А ты? Когда ты поняла, что любишь меня?

— Я, наверное, не так честна сама с собой, как ты, милый, — призналась Марджори. — Знаю только, что ты постоянно присутствовал в моих мыслях. Я то злилась на тебя, то восхищалась. Но все время замечала каждую мелочь: как ты одет, как взглянул, как усмехнулся… Страшно расстроилась, когда подумала, что ты женат. А потом эта мамина идея… Наша игра во влюбленных и увлекала, и пугала, и мучила меня. Как только я с тобой расставалась, тут же находила предлог, чтобы встретиться снова. А однажды уже не смогла скрыть от себя тот факт, что безумно скучаю без тебя. И только недавно поняла, что люблю… Хотя могла бы догадаться об этом и раньше — когда каждое твое прикосновение высекало из меня искры. Но ты, Фрэнк! Почему ты так ужасно вел себя со мной? Почему не дал понять, что любишь?

— Я ждал, пока твои искры разгорятся в настоящий костер, — засмеялся Фрэнк. — Преждевременными признаниями я мог бы их погасить. Знаю я вас, женщин…

— Вот как! И многих женщин ты знал? — возмутилась Марджори.

— Девочка моя, да будь я даже мормоном, для меня существовала бы только одна женщина. По крайней мере, отныне и навеки. Но это не значит, что я буду вести себя с тобой, как Максвелл.

— Спасибо за предупреждение! Значит, ты и впредь собираешься меня дразнить, доводить до белого каления и всячески демонстрировать свое превосходство?

— Я просто останусь самим собой, и тебе придется с этим смириться. К тому же мне так нравится, когда твои медовые глаза мечут маленькие молнии.

— Медовые? Что сладкого ты нашел в моих глазах?

— Они похожи цветом на гречишный мед. Знаешь, когда банку с медом поставишь на подоконник и ее пронизывает солнце…

Фрэнк приподнялся на локте и заглянул сверху в золотисто-карие глаза Марджори. Потом его взгляд скользнул вниз, к ее алым от поцелуев губам, и горячим лучом прошелся по всему ее обнаженному телу, мгновенно зажигая в ней то самое пламя, которое прежде не спешило разгораться.

— Тебе не кажется, детка, что мы слишком много говорим? — вкрадчиво спросил он. Ответить Марджори не смогла, так как ее губы уже отвечали на его поцелуй, который на этот раз действительно длился вечность.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14