Арчибальд и массы [Пэлем Грэнвил Вудхауз] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Вудхауз Пэлем Грэнвил Арчибальд и массы
Пэлем Грэнвил Вудхауз (P.G.WODEHOUSE) АРЧИБАЛЬД И МАССЫ - Возьмем социализм, - вдумчиво заметил Портер. - Куда ни пойдешь, он тут как тут. Видимо, вошел в моду. Говорили мы, собственно, о свекле, ничто не предвещало этих слов, но завсегдатаи "Привала" легко меняют тему. Мы летаем. Мы порхаем. Мы, как выразился образованный Джин-с-Горькой, можем буквально все, словно жена Цезаря. Мгновенно изменив курс мысли, мы занялись новым предметом. - Да уж, - согласился Светлое Пиво, - что верно, то верно. - Куда ни пойдешь, - поддержал их обоих Пиво Покрепче. - Наверное, что-то в нем есть... Нехорошо все-таки: мы живем, не тужим, а кому-то не на что выпить. Мистер Маллинер кивнул. - Именно так, - заметил он, - думал мой племянник Арчибальд. - Он что, социалист? - Побыл немного. Светлое Пиво наморщил лоб. - Кажется, - припомнил он, - вы о нем говорили. Это он бросил курить? - Нет, то - Игнатий. - Значит, он служил у епископа? - Нет, то - Августин. - Вижу, у вас много племянников. - Хватает. Что до Арчибальда, напомню: он кудахтал лучше всех в Лондоне. - Ну, конечно! И обручился с Аврелией Каммарли. - Да, да. К началу нашей повести он был самым счастливым человеком в своем почтовом отделении. Однако, как это ни печально, тучи собирались, и буря едва не утопила утлый челнок любви. Не много обрученных пар (сказал мистер Маллинер) начали так хорошо, как Арчибальд с Аврелией. Даже циничный свет поневоле признал, что их ждет счастливый, прочный брак. В любовном союзе главное - единство вкусов, а уж оно у них было. Арчибальд любил кудахтать, Аврелия - слушать кудахтанье. Однажды, блаженный и охрипший, племянник мой шел домой, чтобы переодеться к обеду, как вдруг на его пути встал обтрепанный субъект и сообщил, что три дня в рот не брал хлеба. Арчибальд немного удивился - в конце концов, он не врач, но случилось так, что недавно он не мог взять в рот даже хорошего сыра, а потому уверенно ответил: - Это ничего. Нос заложило от простуды. - Ну прям! - возразил незнакомец. - У меня чахотка, сухотка, больная жена, пятеро детей и никакой пенсии, хотя я служил семь лет. Сами понимаете, интриги. Хлеба я не ел, потому что купить не на что. Послушали бы вы, как плачут мои детки! - С удовольствием, - сказал учтивый Арчибальд. - А вот насчет хлеба... Он дорогой? - Ну, понимаете, бутылка дороже, а если в розлив - еще туда-сюда. Тоже не даром! - Пятерки хватит? - Перебьюсь. - До свидания, - сказал Арчибальд. Встреча эта произвела на него глубокое впечатление. Я не скажу, что он призадумался - думать он, в сущности, не умел, но все же ощутил, что жизнь сурова, и с этим ощущением пришел домой, где лакей его, Мидоус, принес ему графин и сифон. - Мидоус, - осведомился мой племянник, - вы сейчас заняты? - Нет, сэр. - Тогда поговорим о хлебе. Знаете ли вы, что у многих его нет? - Знаю, сэр. В Лондоне царит бедность. - Нет, правда? - Еще какая, сэр! Съездите в Боттлтон-ист, услышите глас народа. - Народа? - Вот именно, сэр. Называется "массы". Если вас интересует страдалец-пролетариат, могу дать хорошие брошюры. Я давно состою в партии "Заря свободы". Как явствует из названия, мы - предвестники революции. - Это как в России? - Да, сэр. - Убийства всякие? - Они, сэр. - Шутки шутками, - сказал Арчибальд, - а себя заколоть я не дам. Ясно? - Ясно, сэр. - Ну тогда несите брошюры. Полистаю, полистаю... Если знать Арчибальда, как я (продолжал мистер Маллинер), трудно поверить, что его, скажем так, разум совершенно переменился от этих самых брошюр. Я даже не думаю, что он прочитал их. Вы же знаете, что такое брошюра: разделы, подразделы, пункты, подпункты. Если ей придет в голову сочетание слов "основные основы принципов дистрибуции", она удерживаться не станет. Гораздо вероятней, что его обратили речи Мидоуса. Как бы то ни было, к концу второй недели племянник мой стал другим человеком. Поскольку от этого он погрустнел, Аврелия быстро заметила неладное. Однажды, когда они танцевали в "Крапчатой уховертке", она прямо сказала, что он похож на недоваренную рыбу. - Прости, старушка, - отвечал Арчибальд.- Я думаю о положении в Боттлтон-ист. Аврелия на него посмотрела. - Арчибальд, - предположила она, - ты выпил. - Ну что ты! - возразил он, - Я размышляю. Посуди сама, мы тут танцуем, а они? Разве можно танцевать, когда эти самые условия дошли бог знает до чего? Сталин танцует? Макстон танцует? А как насчет Сидни, лорда Пасфилда? Аврелия не поддалась. - Что на тебя нашло? - опечалилась она. - Такой был веселый, смотреть приятно, а сейчас туча тучей. Изобразил бы лучше курицу. - Разве можно изображать кур, когда страдалец пролетариат... - Кто?! - Страдалец пролетариат. - Это еще что такое? - Ну... сама понимаешь... Страдалец. Пролетариат. - Да ты его не узнаешь, если тебе его подать в белом соусе! - Что ты, узнаю, Мидоус мне все объяснил. Вот, посмотри: одни (скажем, я) бесятся с жиру, а другие (это массы) сидят без хлеба. Им очень плохо, понимаешь? - Нет, не- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Последние комментарии
5 часов 36 минут назад
9 часов 51 минут назад
10 часов 1 минута назад
10 часов 6 минут назад
10 часов 26 минут назад
10 часов 35 минут назад