Ольга Комарова
КРЫСА
Никто и не заметил, как выросла эта сиротка. Да она вовсе и не была сироткой — это ее выдумка так себя называть. Ее родители были очень бедны, но это не означает, что их не было совсем. Она выросла и объявила:
— Я хочу быть женой царя.
— Как же ты можешь быть женой царя? — спросила мать. — Ты, нищая дурнушка, которая до сих пор ходит в рваном детском платьишке, едва прикрывающем зад, хоть я и купила тебе новое — не бог весть какое, зато без дыр и жирных пятен — на последние, между прочим, гроши. Циркачка. Не смеши людей и не позорь родителей.
— У меня вместо души зеркальный шар — как же мне не стать царицей? Царю нужна нищая жена. Новое платье мне ни к чему — не буду же я носить наряд от дешевого портного! Люди еще ни разу не лопнули от смеха, а родителей у меня нет вовсе.
В этот момент отец с матерью сошли с ума и отправились за помощью к художнику, а сиротка принялась грызть яблоко. Откусит кусочек — и смотрит, как из яблока капнет сок — сладкий сок — прямо на траву.
Тем временем пришли мальчишки и поколотили сиротку. Потом они усадили ее на землю, прислонив спиной к дереву. Она разжала кулак — яблоко было не доедено — и она снова откусила кусочек.
— Не дури, — сказал один из окружавших ее врагов, — царь женится не на тебе, а на моей сестре.
— А кто твоя сестра?
— Княжеская дочь. Вот.
— Видишь ли, — задумчиво сказала сиротка, потирая грязным пальцем фонарь под глазом, — у нее и так целое княжество — зачем она царю? Государство минус княжество — вот и все, что ей может дать царь. У царя может быть только нищая женщина, иначе какой же он царь?
— Значит он женится на соседке — принцессе.
— Тогда они останутся ни с чем. Государство минус государство — вот и приехали.
— У твоих родителей есть дом.
— А у меня нет ничего, кроме этого платья, да оно мне и не понадобится, когда я стану царицей. А родителей у меня нет вовсе. Я сиротка. Подумайте получше.
Мальчишки подумали и побежали жаловаться учителю.
— Странно, — сказал тот, — ты что, чокнутая?
— Сирот никогда не видал?
— Во всяком случае, я не видел тебя в школе.
— У тебя школа для царских невест? Будь я чокнутая, я бы давно была замужем за врачом. Что же будет с нашим государем, ежели он меня лишится? Разве ты желаешь, чтобы он утопился?
Тут прибежал наконец художник. Он бежал так быстро, а остановился так резко, что рассыпал все свои краски. Мальчишки бросились собирать их, разгребая огрызки и вишневые косточки.
— Сумасшедшая! Очаровательное дитя! Можно я напишу твой портрет?
— Стану я растрачивать себя попусту! Что же останется царю? Разве может царское величество отразиться в раскрашенном зеркале? — сиротка вынула еще яблоко.
— Слушай, — учитель подмигнул художнику, который от волнения опустился на траву рядом с левым сапогом стоявшего на посту полицейского, — а царский сын тебя не устраивает?
— Не сбивай меня с толку. Какой де это царь, если не им все кончается. У царя нет сына. Подумайте.
Все подумали.
— А ведь у царя действительно нет сына.
— Шла бы ты в другое государство, — вмешался полицейский, — сколько от тебя несчастий! Ищи себе другого царя и морочь ему голову.
— Хам. Я здесь живу. Мне нужен лишь наш государь. А других стран нет на свете. Подумайте.
Все подумали.
— А ведь действительно нет.
— А переселяйся ко мне, — предложил художник, так и сидевший у ног блюстителей порядка, — мы венчаться не будем, и при первой же возможности ты выйдешь замуж за царя.
— Ты глуп во всем, что не касается твоего гения. Художник не заменит царя даже на время. А потом что? У меня будет художник, значит, от царя мне достанется царство без художника. Не обижай меня, нищую девушку.
А в двух шагах, под кустом, заседали демократы.
— Вы только послушайте, что говорит эта гнусная монархистка! Эй, разве царь хозяин земли?
— Конечно, уважаемый председатель.
— Не совестно тебе лизать подножие трона этого мрачного деспота?
— Не совестно. Я невеста его.
Демократы обиделись и ушли заседать под другой куст, подальше.
— Ну разве так можно, — пожурил сиротку учитель.
— Если победят эти болваны, я кончу в публичном доме.
— Почему? — оживился художник.
— Царство общее, значит, и я общая?
— Очень ты нам нужна, — послышалось из‑за куста.
Сиротка зевнула и пристроилась спать у стены дворца.
Тут появились заговорщики с листовками, бросили их в толпу и, громко топая, разбежались. Все, включая полицейского, углубились в чтение. Оказалось, что под тем вторым кустом сидели сумасшедшие родители, и они вместе с демократами придумали вот какую пакость.
Наутро сиротка проснулась и, задрав голову, посмотрела на окно, которое в этот момент распахнулось, и оттуда высунулся человек в короне.
— Ты сиротка? — спросил тоскующий царь.
— Разумеется.
— Заходи.
И царская невеста поплыла к украшенной резьбой двери.
— Теперь меня будут окружать красивые вещи, — подумала она, — и не будет болеть моя зеркальная душа.
Споткнувшись обо что‑то, она вдруг заметила, что это учитель у нее под ногами.
— Тебе чего?
— Деточка! Зачем же ты ешь лук по вечерам? Вредная мужицкая привычка. Как же царь тебя целовать будет?
— Врешь, не ела я лука. Я только яблоки ем.
— Ну значит, это твой природный запах. Что свидетельствует о принадлежности к низшей касте.
— Врешь?
— Вру. А если нет?
Врет? — думала сиротка. — А если нет?
И она пошла к художнику. А тот, завидев ее, убежал. А мать сказала: что‑то нынче возле дворца луком запахло… Тогда несчастная невеста отправилась на базар. Мальчишки побежали впереди, чтобы предупредить народ, и когда сиротка шла мимо торговых рядов, люди шарахались от нее, зажав носы. «Врут? — думала она, — конечно, врут. А если нет?»
Неподалеку от рыночной площади в деревянном домике жил музыкант, который, играя всю жизнь на саксофоне, давно утратил способность различать запахи. Сиротка вошла и села на пол.
— Тебе со стороны виднее. Врут или нет?
Музыкант протянул сиротке чашечку кофе.
— Я думаю врут.
— А вдруг нет?
— А хочешь, я научу тебя играть на саксофоне?
— Нет, маэстро. Не отнимай у меня музыку. На что мне царство без музыки?
— Из тебя выйдет прекрасная музыкантша. Я возьму тебя в свой ансамбль — такой будет джаз — весь мир сойдет с ума. Я чую в тебе талант. А?
— Нет у меня таланта. Ничего нет. Я сиротка.
Тут в окно влетел большой камень и убил музыканта. Сиротка поставила чашку на стол, взяла под мышку саксофон и вышла на крыльцо.
Толпа свистела и размахивала флагами с надписью:
«Долой луковую царицу!» В переулке демонстранты давились от смеха, а отец с матерью стояли на коленях.
Сиротка задумчиво дунула в саксофон и отправилась странствовать. Она пришла в чужую землю и, разыскав в лесу охотника, спросила, правда ли, что от нее пахнет луком. Но охотник говорил на чужом языке, а она на родном. Чужой охотник не понял родного языка, и неумытая сиротка побрела дальше. Колдунья тоже ничего не смогла ей ответить. Тогда ей пришлось вернуться на родину.
Из жалости ее взяли на работу в ночное заведение «Конфуз», что напротив домика умершего музыканта. По–прежнему у нее было только детское платьице и чужой саксофон, из которого она по вечерам извлекала весьма странные звуки — ее там и держали за дурочку. Играть она так и не выучилась, да и не хотела — душу берегла. А сколько ни пыталась хозяйка убедить ее, что раз уж она тут — могла бы и с гостями подзаработать, — все не слушала. «Царская невеста блюдет девственность», — отшучивалась хозяйка.
Свет, желтый и липкий, заливал столики, которые со временем тоже стали желтыми и липкими. Сиротка сидела на полу, пряча свои пустые глаза. С саксофоном она не расставалась. Пьяный поэт бренчал на лире, полицейский плясал с самой молоденькой из девиц, художник давно уронил голову на стол. Тут пришел один князь и сказал, что царь не знает, куда себя девать от тоски.
Сиротка встала и пошла к выходу, продолжая дуть в саксофон. Никто ее не остановил.
— Ты постарела, — сказал царь.
Она кивнула.
— И до сих пор сиротка? Долго же ты шла. А знаешь, что я тебе не царь? Знаешь, что мало моего царства для зеркального мира? «Блаженны нищие духом…» — помнишь, что дальше?
— И не поцелуешь меня? Разве от меня пахнет луком?
— Дура. Шла бы от греха.
Ночь, день сидит сиротка у дворцовой лестницы, смотрит пустыми глазами на свои грязные ладони. На вторую ночь из дворца выходит царь.
— Ты куда ползешь, царь?
— Топиться иду.
— А…
Царь удалился, сиротка превратилась в крысу — это первое, что пришло в голову. Крыса вырыла норку и хотела втащить туда саксофон, но он уместился лишь наполовину. Шла мимо монахиня, наклонилась и постучала по саксофону. Крыса высунула острую мордочку.
— Надо было богу молиться, — сказала монахиня.
— Нужна ты богу!.. — сказала крыса.
Оглавление
Ольга Комарова
КРЫСА
Последние комментарии
1 день 9 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 23 часов назад
1 день 23 часов назад