Глаз бури [Тэд Уильямс] (fb2) читать постранично

Тэд Уильямс ГЛАЗ БУРИ

ЧАСТЬ 1 САЙМОН — СНЕЖНАЯ ПРЯДЬ

1. ТЫСЯЧА ГВОЗДЕЙ

Кто-то крушил дверь топором — кромсал, рубил, разбивал в щепки непрочную деревянную преграду.

— Доктор! — закричал Саймон, садясь. — Это солдаты! Солдаты здесь! Но он не был в комнате Моргенса. Завернутый в мокрые от пота простыни, он сидел на маленькой кровати, в маленькой аккуратной комнатке. Удары топоров по дереву продолжались; спустя мгновение дверь приоткрылась и шум усилился. В щели показалось незнакомое лицо: бледная, вытянутая физиономия, увенчанная гребешком редких волос, отливавших в ярком солнечном свете той же медью, что и волосы Саймона. Тот глаз, который был виден, сиял нежно-голубым, второй был закрыт черной повязкой.

— Аха! — сказал незнакомец. — Ты проснулся. Ну что ж, это отрадно. — Судя по правильному произношению с оттенком северной твердости, он был эркинландером. Субъект закрыл за собой дверь, несколько приглушив шум работы, доносящийся снаружи. На нем была длинная ряса священника, которая болталась как на вешалке на худых плечах.

— Я отец Стренгьярд. — Он опустился в кресло с высокой спинкой у изголовья Саймона. Это кресло, кровать да еще письменный стол, заваленный всяким хламом, составляли всю меблировку комнаты. Устроившись поудобнее, незнакомец нагнулся и погладил Саймона по руке. — Как ты себя чувствуешь? Я надеюсь, произошло некоторое улучшение?

— Да… думаю, да, — Саймон огляделся. — Где я?

— В Наглимунде, но ты, конечно, знал это. Более конкретно — ты в моей комнате… а также в моей кровати. — Он поднял руку. — Я надеюсь, тебе удобно в ней? Она не очень хорошо устроена — но. Боже! Какая глупость с моей стороны. Ты ведь спал в лесу, верно? — Священник снова быстро, нерешительно улыбнулся. — Я думаю, это все-таки немного лучше, чем в лесу, ммм?

Саймон спустил ногу на холодный пол, с облегчением убедился, что он в штанах, и испытал легкое смущение по поводу того, что это не его штаны.

— Где мои друзья? — страшная мысль набежала на него, как дождевая туча. — Бинабик… он умер?

Стренгьярд поджал губы, как будто Саймон произнес нечто святотатственное.

— Умер? Слава Узирису, нет. Хотя он и нездоров, м-да, совсем нездоров.

— Можно его повидать? — Саймон опустился на пол в поисках своих сапог. — Где он? И как Мария?

— Мария? — лицо священника приняло озадаченное выражение, он с некоторым удивлением наблюдал за тем, как Саймон ползает по полу. — А-а! Твоя спутница хорошо себя чувствует, и в конце концов ты ее увидишь, я в этом не сомневаюсь.

Сапоги оказались под письменным столом. Пока Саймон натягивал их, отец Стренгьярд пошарил кругом и снял со спинки своего кресла чистую белую блузу.

— Вот, — сказал он. — Ты очень спешишь. Что будешь делать сначала — повидаешь своего друга или съешь что-нибудь?

Саймон уже застегивал рубашку:

— Бинабика и Марию, а потом уж есть, — сосредоточенно проворчал он. — Кантаку тоже.

— Тяжелые времена, тяжелые времена, — укоризненно сказал священник. — Мы в Наглимунде никогда не едим волков. Я полагал, что вы считаете ее другом.

Подняв глаза, Саймон убедился, что одноглазый человек шутит.

— Да, — сказал он, неожиданно смутившись. — Другом.

— Тогда пойдем, — сказал священник, вставая. — Меня просили обеспечить тебя всем необходимым, таким образом, чем скорее я накормлю тебя, тем лучше я выполню это поручение. — Он распахнул дверь, впуская в комнатку новую волну солнечного света, тепла и шума.

Сморщившись от яркого света, Саймон глядел на высокие стены замка и пурпурно-коричневую громаду Вальдхельма, нависшую над ними и превращавшую в карликов одетых в серое часовых. В центре замка возвышалось скопление прямоугольных каменных строений, резко отличавшееся от эксцентричной красоты Хейхолта с его разнообразием эпох и стилей. Темные, задымленные кубы из песчаника с маленькими окошками, не пропускавшими света, и тяжелыми деревянными дверьми, казалось, бьши построены с единственной целью — не впустить в себя кого-то.

На расстоянии брошенного камня в центре хозяйственного двора, кишевшего людьми, команда голых по пояс рабочих колола бревна, кидая дрова в общую кучу, уже возвышавшуюся над их головами.

— Ах вот что рубили, — сказал Саймон, глядя, как взлетают и падают тяжелые топоры. — Зачем все это?

Отец Стренгьярд обернулся, чтобы проследить за его взглядом.

— А! Складывают костер, вот что. Собираются сжигать гюна — великана.

— Великана? — мгновенно вспомнилось рычащее кожистое лицо и протянутые руки. — Он не убит?

— О, конечно убит, разумеется. — Стренгьярд повернул к центральным зданиям, и Саймон двинулся следом, в последний раз оглянувшись на растущую груду поленьев. — Видишь ли, Саймон, некоторые солдаты Джошуа хотели бы устроить из всего этого представление, понимаешь ли, отрезать ему голову, повесить ее на воротах, ну и в таком