Все могут короли [Николь Бернем] (fb2) читать онлайн

Николь Бернем Все могут короли

ПРОЛОГ

Тридцатичетырехлетний принц отказывается остепениться

Очередная вечеринка по случаю дня рождения

наследного принца королевства Сан-Римини

САН-РИМИНИ (Ассошиэйтед Пресс). Вчера вечером в королевском дворце этого крошечного государства более трехсот тщательно отобранных гостей отмечали 34-летие принца Антонио Лоренцо ди Талора.

В течение всего вечера разговоры велись не о запланированном на конец недели визите принца в Китай, гости говорили исключительно о том, что Антонио — первый из кронпринцев Сан-Римини, который, хотя и достиг столь зрелого возраста, до сих пор не женат и не произвел на свет наследника.

Несмотря на перешептывания в зале, принц, похоже, нисколько не озабочен поисками подходящей для себя партии. По последним слухам, он встречается с леди Бианкой Карателли, но вчера, прибыв на праздник в сопровождении немецкой супермодели Даниэлы Хайт- из потомков английской королевы Виктории — Антонио подтвердил свою репутацию главного плейбоя южной Европы.

Принц, как отмечают очевидцы, неоднократно танцевал с леди Бианкой, однако ужинал в обществе Хайт и своей сестры принцессы Изабеллы. Сославшись на необходимость подготовиться к завтрашнему показу мод, Хайт уехала с торжества довольно рано, но Антонио, похоже, не возражал. Сам он покинул бал далеко за полночь — в компании друзей отбыл в неизвестном направлении.

Было замечено отсутствие на празднике короля Эдуарде, что усилило слухи об ухудшении здоровья стареющего монарха. По официальной версии дворца, король «занимался делами государственной важности», однако источники, близкие к королевской семье, подозревают, что король закрылся в своих апартаментах из-за обострения давнишней болезни сердца.

Если это утверждение соответствует действительности, принцу Антонио вряд ли позволят еще долго оставаться плейбоем. Некоторые высокопоставленные лица королевства считают, что в связи с ухудшением здоровья король Эдуарде будет вынужден сам найти супругу для старшего сына.

Как признает давнишний друг короля граф Джованни Алессандро, «это в высшей степени разумно. Для Эдуарде королевский долг превыше всего, поэтому он считает необходимым позаботиться о продолжении династии ди Талора. Если в ближайшем будущем Антонио не женится,

Эдуардо будет считать, что не оправдал надежд народа Сан-Римини».

Говорят, Антонио против такого развития событий.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Яма с нечистотами могла вот-вот переполниться.

Опершись о ручку лопаты, Дженнифер жадно отпила из старой фляги. Спина и руки пыли от напряжения, пот щипал глаза, но она не могла прекратить работу.

Необходимо как можно скорее вырыть яму для нового отхожего места, иначе жители лагеря беженцев Хаффали воспользуются близлежащей речкой, а ведь это единственный источник чистой питьевой воды.

Она бросила флягу на землю и взялась снова за лопату, но заметила вдалеке на горной дороге приближающийся к лагерю микроавтобус американского пресс-агентства.

— Слушай, Пиа, — обратилась она к своему заместителю, — с чего бы это они нагрянули?

Уже полгода в Расове шла гражданская война. Представители американской прессы нечасто наведывались в лагерь беженцев даже в начале военных действий, когда сами американцы еще активно интересовались судьбой перемещенных лиц. Дженнифер не представляла, что заставило журналистов проявить интерес теперь, когда бомбардировки в регионе прекратились.

Впрочем, ей, возможно, удастся извлечь из этого неожиданного визита максимум пользы для лагеря. К ним потоком идут женщины и дети, покидающие зону боевых действий, поэтому необходимы постоянные пожертвования. Но еще более необходимы — она бросила взгляд на длинную траншею — руки добровольцев, готовых приехать и взяться за дело.

— Черт! — Пиа недовольно поморщилась, вылезая из наполовину вырытой ямы, чтобы лучше разглядеть микроавтобус. — Они, должно быть, узнали о принце Антонио. Надеюсь, с нами тоже поговорят.

Дженнифер не видела связи между самым известным героем бульварных газеток и лагерем Хаффали — разве что и Расово, и Сан-Римини занимают северную часть Балканского полуострова, зажатые в горах между Словенией и Италией.

— Разве я не говорила? — Пиа удивленно подняла бровь. — Кто-то из беженцев слышал по радио, что принц Антонио завтра планирует посетить лагерь. Я же из Сан-Римини, вот они и подходили ко мне уточнить, правда ли это. Но из дворца подтверждения не присылали, поэтому я им сказала, что это всего лишь слухи.

Дженнифер нахмурилась.

— Ты права. Для поддержания имиджа у принца Антонио полно в Европе других благотворительных организаций, — сказала она. Принц был известен широкими жестами в отношении гуманитарных организаций, на которые он шел исключительно ради укрепления авторитета королевской семьи в глазах общественности. — Сюда он ни за что не поедет — с какой стати ему пачкаться!

Она подумала о великолепии королевского дворца. Лагерь Хаффали всего в пяти милях от границы и в тридцати — от дворца, но, кажется, Расово и Сан-Римини находятся па разных планетах. И большинство граждан Сан-Римини вполне устраивает такое положение.

Дженнифер заправила под бейсболку выбившуюся непослушную прядь и снова взялась за лопату.

— Продолжаем работать. Когда журналисты найдут меня здесь и узнают, что никакого визита королевской особы не предвидится, мы уже закончим с ямой. И тогда я попробую убедить их, что необходимо написать о самом лагере. Пусть мир узнает, что нам позарез нужны люди.

— Отличная мысль, Джен, но толку-то от нее! — хмыкнула Пиа, спрыгивая обратно в яму. — Зачем писать о перенаселенном лагере, если для них самое главное — крупным планом, во весь экран, снять невероятно богатого принца сногсшибательной наружности.

Дженнифер была согласна с Пиа, но про себя решила непременно убедить репортеров рассказать миру о том, как нужны в лагере дополнительные рабочие руки.

Между прочим, она отлично помнила известную сказку о Золушке: прекрасный принц ни разу не помог бедняжке выполнить грязную работу.

Нет, ей нужны не прекрасные принцы — ей нужны люди, готовые прийти на помощь.

Принц совершенно не по-королевски выругался на родном итальянском, едва его вертолет коснулся земли: он неоднократно бывал в Расове до начала там военных действий, но такого жуткого запаха припомнить не мог.

— Мне, конечно, известно, что Расово переживает трудные времена, — прокричал он, стараясь перекрыть гул двигателей, — но кто же станет сражаться за страну, в которой так дурно пахнет!

Джулио, опытный королевский пилот, усмехнулся.

— Это временное явление, ваше высочество. Насколько мне известно, вчера у них возникла проблема с… канализацией. Ветер сейчас как раз в нашу сторону, в лагере запах послабее.

Антонио кивнул, порадовавшись, что Софи убедила его одеться соответственно, отказавшись от парадных костюмов, в которых принц обычно щеголял на благотворительных мероприятиях. После целой череды обедов и официальных открытий хосписов, на которых он был вынужден присутствовать, выполняя свои обязанности, он совсем забыл, каким может быть перенаселенное место при отсутствии канализации.

Он похлопал себя по карману, в котором лежал чек на миллион драхм в валюте Сан-Римини. Деньги, даст Бог, помогут им решить проблемы.

Прищурившись, он окинул простиравшуюся перед ним территорию. Лагерь беженцев двумя неопрятными пятнами тянулся по обоим берегам почти пересохшей реки Хаффали, давшей ему имя. На западе и юге остроконечные горные вершины отделяли долину реки от зоны боевых действий, на севере и востоке вдоль другой горной цепи проходила граница между Расовом и Сан-Римини.

Неподалеку, как раз у импровизированной вертолетной площадки, остановились два микроавтобуса. Втиснувшийся между ним «лендровер» подъехал ближе к вертолету. Дверца машины распахнулась.

— Вас отвезут на этой машине, ваше высочество, — кивнул Джулио в сторону «лендровера». — Я буду ждать вас здесь через два часа.

— Спасибо. Думаю, этого более чем достаточно.

Антонио отстегнул ремень, удерживавший его в кресле, выбрался из вертолета и опешил, увидев водителя.

Он совсем не ожидал, что за рулем мужского автомобиля может оказаться молодая женщина, которая к тому же так хороша собой. Она, совершенно определенно, американка. Длинные рыжие кудри, совсем как у Николь Кидман, забраны назад в хвост, на голове бейсболка. На ней были пропылившаяся голубая рубашка, жилетка и шорты цвета хаки. Он заметил поцарапанные коленки — прямо-таки девчонка-сорванец.

Антонио почему-то подумал, что, несмотря на столь непрезентабельный вид, в бальном платье она бы смотрелась куда лучше большинства знакомых ему женщин. Высокую ладную фигуру не могла скрыть даже мешковатая рабочая одежда.

Она пожала ему руку в знак приветствия и произнесла, очевидно, свое имя, но из-за шума двигателя он его не расслышал.

В принципе это не имело значения: женщина, конечно, недурна собой, но она всего-навсего его водитель.

— Принц Антонио, — наклонившись к ее уху, произнес он по-английски. — Я счастлив, что могу наконец познакомиться с вашим лагерем. — От нее пахло чистым здоровым телом, как будто она только что вышла из душа, — ничего похожего на тяжелый запах духов, которыми часто злоупотребляют женщины. От удовольствия он даже прикрыл глаза.

— Спасибо, что приехали, — она хорошо и открыто улыбнулась. — Должна сказать, ваш визит, тем не менее, для нас полная неожиданность. Мы получили официальное уведомление дворца всего пару часов назад. Сюда, пожалуйста, ваше высочество, — она жестом указала на «лендровер».

Помахав стоявшим у вертолетной площадки журналистам, он удобно устроился па заднем сиденье, распахнул дипломат и начал просматривать документы об Обществе оказания помощи пострадавшим в Расове, которыми снабдила его незаменимая Софи, его личный секретарь. Конечно, с ними следовало ознакомиться заранее.

Он давно собирался сюда прилететь. Его отец король Эдуардо с рождения внушал ему, что наследный принц Сан-Римини обязан помогать менее удачливым соседям — эта традиция освящена веками. Но ему очень долго твердили, что в лагере беженцев Хаффали небезопасно — он не может рисковать жизнью.

Вчера вечером, едва он вернулся из десятидневного визита в Китай, Софи вошла к нему в кабинет и сообщила, что боевые действия в Расове переместились на юг и его визит запланирован на следующий день. Он страшно устал после утомительного перелета и просто не смог заставить себя прочесть подготовленный ею материал.

Наверняка чек на кругленькую сумму, который он привез, поможет скрыть, что он ничего не знает об этой организации.

Принц захлопнул дипломат. Возможно, прекрасная незнакомка за рулем автомобиля восполнит пробелы в его знаниях.

— Говорят, лагерь возглавляет американка, некто госпожа Дженнифер Аллеи, которая покажет мне лагерь.

— Это входит в программу вашего посещения, — нахмурилась рыжеволосая красавица, выруливая с вертолетной площадки. — Да, лагерь вам покажет Дженнифер Аллен.

Ей что, не правится госпожа Аллен? Он изучал отражение девушки в зеркале заднего обзора. Озабоченность на лице мгновенно исчезла — а может быть, никакой озабоченности не было и ему это только показалось? У нее были большие приветливые голубые глаза, нос в веснушках и полные чувственные губы. Судя по едва заметным веселым морщинкам вокруг рта, она часто улыбается. Похоже, она способна испытывать неприязнь к людям, только имея серьезные на то основания.

Надеясь разузнать о директоре лагеря беженцев, он заметил:

— Странно, но я думал, меня встретят госпожа Аллеи и другие сотрудники лагеря.

Женщина за рулем пожала плечами и обернулась к нему, в очередной раз поразив своей ненавязчивой красотой.

— А меня, честно признаться, удивляет, что вы совершаете поездку без сопровождения. Я думала, с вами будет по крайней мере адъютант или телохранитель.

— Простите, английский для меня не родной язык, поэтому я не понимаю некоторых слов. Что такое «телохранитель»?

Она кивнула, вспомнив, что в повседневной жизни он пользуется итальянским.

— Это человек, который отвечает за вашу личную безопасность, ваше высочество.

— Понятно, но в благотворительные поездки я не беру с собой телохранителей.

У нее округлились глаза. Ее, кажется, впечатлила его готовность путешествовать без охраны.

— Но я полагаю, обычно ваши благотворительные поездки менее опасны?

Нет, наверное, ему показалось.

Она держалась левой стороны грязной дороги. Машина подпрыгивала на ухабах, и он ухватился за спинку водительского кресла. По правой стороне пробиралась группа оборванных беженцев.

В очередной раз подпрыгнув вместе с машиной, Антонио нагнулся к окну, чтобы лучше их разглядеть. Три женщины, шестеро ребятишек и один мужчина — все невероятно грязные, с голодными глазами и испуганными лицами людей, которые долго скрываются от преследования. Мужчина тащил за собой тележку, доверху груженную домашним скарбом. Антонио с ужасом представил, что им довелось пережить за последние несколько месяцев.

— Да, это не самое безопасное место из тех, в которых я побывал, — согласился он, как только группа беженцев осталась позади. — Но я уже давно хотел приехать. Я очень серьезно отношусь к своему королевскому долгу — помогать соседним с Сан-Римини государствам.

Она свернула с дороги к стоявшему рядом разбитому трейлеру, который, судя по табличке, служил главным штабом лагеря. За ним сотни беженцев, причем многие в гораздо более плачевном состоянии, чем те, которые попались им на дороге, ждали в очереди к четырем раскладным столикам, за каждым из которых сидел сотрудник лагеря.

Рядом разместилась медицинская палатка с огромным красным крестом на крыше. Ближе к подножию холма, судя по очереди с мисками в руках, находилась походная столовая, возле которой из одеял, кусков картона и веток были сооружены навесы и шалаши.

Глубоко вздохнув, принц окинул взглядом представшую перед глазами картину. Насколько же сильно может отличаться жизнь вдали от роскошных дворцовых покоев, изысканных церемоний, званых обедов и официальных приемов!

— Не правда ли, обстановка в Сан-Римини совсем не похожа на здешнюю? — тихо спросила она, паркуя машину.

Она еще и мысли читает?

— Вам, должно быть, очень нелегко здесь. Не многие согласятся проводить время в атмосфере такого людского отчаяния и горя, — сказал он, почему-то опять представляя ее в шикарном платье на балу во дворце.

Резко повернувшись на сиденье, она ответила с глубокой убежденностью в голосе:

— Я не мыслю себя ни в каком другом месте. Мы помогаем жителям Расова по велению сердца. Они такие чудесные люди — вы в этом сами убедитесь.

— В таком случае пойдемте. — Его восхитил ее энтузиазм. Он даже на секунду захотел, чтобы вместо госпожи Аллеи именно эта удивительная женщина показала ему лагерь. Интересно, что заставило ее избрать столь нелегкий путь? Он ничего о ней не знал, но был уверен, что она способна добиться поставленной цели при любых обстоятельствах.

Он вышел из машины и недоуменно оглянулся: вокруг не толпились журналисты. Микроавтобусы так и остались у вертолетной площадки. Похоже, никто — даже беженцы возле штаба — не заметил его прибытия.

В последний раз он ездил по лагерям беженцев почти год назад — тогда он посетил разрушенные землетрясением районы Турции. Он хорошо помнил, как вокруг собирались толпы жаждущих пожать руку именитому гостю. Его приветствовали яркими плакатами, в его честь танцевали и пели дети в нарядных национальных костюмах. Наверное, они таким образом вносили разнообразие в свою беспросветную жизнь. Что же произошло на этот раз?

— Разве журналисты не последовали за нами? — спросил он, пока она закрывала машину. — Я особо оговаривал, чтобы меня сопровождали представители Си-эн-эн и Национального радио и телевидения Сан-Римини. У госпожи Аллеи возникли проблемы с организацией?

— В госпитале к вам присоединятся двое — по одному журналисту из названных вами агентств. Остальных попросили подождать — они будут сопровождать вас потом, во время осмотра территории лагеря.

— Об этом их просила госпожа Аллен? — строго спросил он. — Неужели они согласились?

— Так будет лучше, — ответила она решительно.

— Почему? — Он определенно заинтересовался таинственной Дженнифер Аллен. Надо же, ее до сих пор ему не представили. Но, честное слово, он бы с удовольствием удвоил сумму чека, чтобы вместо нее его сопровождала по лагерю эта женщина — его водитель.

— Во-первых, прибывающие в лагерь беженцы, — его провожатая кивнула в сторону очередей позади трейлера, — боятся журналистов. Они бежали, спасая жизни, иногда скрывались в горах. Они убеждены, что если враги увидят их в репортажах, то продолжат преследование. Лучше не допускать к ним журналистов, пока они не поймут, что лагерь — безопасное для них место. Во-вторых, — она указала на медицинскую палатку, — наш госпиталь настолько переполнен, что мы не можем пускать туда посторонних. Госпожа Аллен, — она сделала ударение на имени, — сегодня утром долго разговаривала с журналистами, убеждая их, что только двое из тех, кого вы особо упомянули, могут сопровождать вас в госпитале, и то исключительно из уважения к вам. Представители прессы любезно согласились подождать у госпиталя, чтобы затем к вам присоединиться.

Антонио нахмурился. Для обычного водителя эта девушка слишком хорошо информирована о программе визита. И все же ему нравилась ее прямота. Большинство женщин, да и мужчин тоже, в его присутствии скрывали свои истинные мысли.

— Я могу понять ваши сложности, — ответил он медленно, пытаясь правильно подобрать английские слова. — Однако со многими из этих журналистов я работал и раньше. Они могут в выгодном свете представить общественности дело, которому вы служите. Они искренне хотят помочь…

— А вот и женщина, которую я жду, — перебила она его. — Теперь мы можем начать.

Со стороны полевой кухни к ним направлялась блондинка невысокого роста с папкой под мышкой. Наверное, это и есть пресловутая директор лагеря беженцев.

— Извините за опоздание, ваше высочество, — обратилась блондинка к принцу по-итальянски с риминийским акцентом. — Я собиралась встретить вас у вертолета, но должна была дождаться важного звонка из нашего штаба в США.

Он протянул руку для рукопожатия и улыбнулся, полный решимости убедить госпожу Аллеи разрешить микроавтобусам въезд на территорию лагеря. Хотя основной целью визита было посещение лагеря беженцев и оказание финансовой помощи, он хотел, чтобы правительство Сан-Римини и сама королевская семья, оказывающие помощь нуждающимся, были представлены в выгодном свете. Поскольку госпожа Аллеи владеет итальянским, да еще и говорит с риминийским акцептом, она, несомненно, знает о его стране и традициях благотворительности.

— Очень приятно познакомиться с вами, госпожа Аллеи.

Блондинка была в явном недоумении:

— Мне тоже очень приятно, ваше высочество, но, боюсь, вы ошиблись. Меня зовут Пиа Ренати, я заместитель директора лагеря. Мне кажется, вы знаете виконта Ренати: он мой кузен.

— Да, я хорошо его знаю, — смешался Антонио. — Так, значит, вы не…

— Вот Дженнифер Аллен, — блондинка перешла на английский, передавая папку его спутнице. — Она директор лагеря беженцев Хаффали и будет вас сопровождать. Мы работаем в Обществе оказания помощи пострадавшим в Расове. Оно щедро финансирует деятельность нашего лагеря…

Еще минуту назад он и сам хотел, чтобы она его сопровождала, но только не сейчас. Уж никак не после того, как он ей ясно дал понять, насколько не совпадают их точки зрения в отношении прессы. И особенно из-за того, что он отнесся к ней как к обыкновенному водителю и даже не расслышал ее имени, продолжая расспрашивать ее о ней самой.

Впредь ему надо быть более внимательным.

Женщины с таким самообладанием и с такими внешними данными, как Дженнифер Аллен, всегда толкали мужчин на безрассудные поступки. Как наследный принц Сан-Римини, он не мог позволить себе безрассудства.

— Да, я Дженнифер Аллен. — Ее, похоже, совершенно не смущало, что перед ней стоял принц крови. — Я посчитала необходимым представить вам госпожу Ренати. Она гражданка Сан-Римини и использует свои связи, находя для многих беженцев временное жилище в вашей стране. — Поблагодарив своего заместителя за папку, она деловито кивнула в сторону госпиталя. — Я в вашем распоряжении, можно начинать осмотр.

Сомневаясь, что сможет и дальше сохранять самообладание, Дженнифер старалась не смотреть на принца.

Да, характеризуя наружность принца как сногсшибательную, Пиа явно его недооценивала — это прилагательное даже близко не описывало его внешность. Неудивительно, что журналисты, собравшиеся у вертолетной площадки, так жаждали сделать снимки.

Конечно, она видела принца по телевизору в передачах о знаменитостях и заметила, что он хорош собой. И это не удерживало ее от переключения на другие каналы, где говорили о более серьезных политических событиях, о катастрофах — войнах, землетрясениях и наводнениях, — которые ее непосредственно касались, ведь она посвятила себя помощи страждущим. Совершенно другое дело — увидеть его перед собой живого, из плоти и крови.

Телеэкран не мог передать ни мощный разворот плеч, ни линию подбородка — настоящую мечту скульптора, ни красивые волны густых черных волос, ни тем более исполненную достоинства и величавого спокойствия царственную походку — именно так он направлялся к ней по вертолетной площадке. Он тогда окинул ее одобрительным взглядом, тепло пожал руку, в голубых глазах промелькнула озорная искорка, и он одарил ее такой улыбкой, что сердце Дженнифер ухнуло вниз.

Потом, наклонившись к ней так близко, что она вдохнула запах дорогой туалетной воды, произнес, как он счастлив наконец познакомиться с лагерем.

И такой притягательный, такой волнующий итальянский выговор.

Она даже на секунду вообразила, что ему нет дела ни до какой другой женщины в мире, что его волнует только то дело, которому служит она, Дженнифер Аллен. Неужели она так ошиблась в нем — в том, что он искренне предан благим целям и делам? А ведь принц, как ей показалось, искренне озабочен судьбой жителей Расова; это да еще его умопомрачительная внешность делали его совершенно неотразимым и привели ее чуть ли не в состояние бурного экстаза.

А он тут же забыл ее имя.

И тогда она поняла: он ничем не отличается от политиков, раздававших направо и налево пустые обещания ее родителям об оказании помощи и поддержки, когда те работали в лагерях для перемещенных лиц во время войн во Вьетнаме и Камбодже.

Конечно, принца Антонио всю жизнь обучали, как заставлять людей верить в искренность пустых обещаний. В глубине души, наверное, все это волновало его не больше, чем того требовала принадлежность к королевской семье.

Сначала, еще в машине, она отругала себя за то, что поддалась его чарам, а потом решила пусть считает, что она не Дженнифер Аллен. Она изучала его реакцию на поток встречных по дороге изможденных, оборванных беженцев, на исходивший от них жуткий запах, на отсутствие журналистов рядом с его персоной.

И снова засомневалась в справедливости своей оценки: он воздержался от замечания о зловонии, которое издавало отхожее место, посочувствовал двигавшимся по дороге беженцам — это говорило в его пользу.

Правда, позже, увидев, какое раздражение вызвало у него отсутствие прессы, она в очередной раз сделала вывод, что имела основания не верить в его искренность. Его слова о представившейся возможности побывать в лагере рассчитаны исключительно на журналистов, которые взахлеб рассказывают о каждом его шаге. Что вообще он знает о судьбе беженцев!

Маячившие поодаль репортеры направили объективы на принца Антонио, и он хотел было распорядиться, чтобы им разрешили подойти ближе.

— Ваше высочество, — тут же обратилась к нему Дженнифер, стараясь быть максимально вежливой, — на осмотр лагеря отведено полтора часа. Сначала в течение часа вы будете знакомиться с работой всех служб, функционирующих на территории. Я расскажу вам о пашей деятельности и отвечу на любой вопрос. Начнем осмотр с госпиталя.

Она направилась в сторону медицинской палатки, надеясь, что он последует за ней, не споря.

— Дети беженцев хотят выступить перед вами и поблагодарить за то, что вы нашли для нас время. Я решила, что их выступление завершит ваш визит, пресса тоже сможет присутствовать. Кроме того, после выступления детей у вас останется время, чтобы пообщаться с журналистами.

Секунду поколебавшись и снова бросив взгляд в сторону журналистов, выстроившихся у вертолетной площадки, он дружелюбно улыбнулся:

— Отлично, давайте начнем.

Она облегченно вздохнула: молодец, Дженнифер!

— Это наш полевой госпиталь, в котором работают семь врачей: трое из США, двое из Италии, один из Англии и один из Сан-Римини.

Деревянные двери вели внутрь довольно приличного сооружения, он с удивлением осматривал бесконечные ряды походных кроватей вдоль стен.

— Здесь, должно быть, не одна сотня больных.

— Триста пятьдесят, и постоянно поступают новые.

Дженнифер кивнула одной из медсестер, которая едва не выронила утку при виде высокого темноволосого принца.

— Вы сами можете убедиться, ваше высочество: врачей катастрофически не хватает. К счастью, у нас два десятка медицинских сестер — они часто берут на себя работу, которую обычно делают врачи. Те, кто говорит на языке местного населения, выполняют еще и обязанности переводчиков.

— Это сложный язык, я и сам его с трудом понимаю. Вам повезло, что вы нашли людей, которые им владеют.

Двое корреспондентов, против присутствия которых Дженнифер не возражала, присоединились к ним у дверей, и вся группа последовала за ней вдоль ряда коек. Она представляла принцу некоторых больных. Только вчера людям сказали, что он не приедет, поэтому, когда он подходил к ним и пожимал руки, желая скорейшего выздоровления, больные и раненые от удивления открывали рты.

Они дошли до конца первого ряда кроватей, и Дженнифер приподняла занавеску, отделявшую взрослое отделение от детской половины госпиталя. Она всегда глубоко переживала, видя покалеченных детей. Многие были слишком малы, чтобы осознать, что с ними произошло.

Но, несмотря на столь удручающее зрелище, она не могла не улыбнуться при виде одиннадцатилетнего Иосифа, игравшего в кровати с надетой на пальцы веревочкой. Его отец пропал без вести, мальчик страшно переживал за его судьбу, расстраивался из-за своего ранения, по всегда находил чем себя занять. Пару дней назад он смастерил для Дженнифер бумажного голубя. Радостно улыбнувшись, он протянул ей подарок, путаясь в английских словах:

— Это тебе. Чтобы — мир. Мы все… домой, скоро, да?

— Привет, Иосиф, — подмигнула она, подходя к его кровати в сопровождении принца, и добавила на местном наречии: — Как сегодня твоя нога? Лучше?

Он бросил веревочку и кивнул, уставившись на стоявшую рядом знаменитость. Она вновь перешла на английский:

— Это принц Антонио. Сегодня он приехал к нам в гости. Хочешь поговорить с ним, но только по-английски? — Она обрадовалась явному восторгу мальчика.

Иосиф попытался сесть, но принц остановил его:

— Пожалуйста, лежи, Иосиф. Я присяду рядом. — Он подхватил стул и сел, придвинув его поближе к кровати. — Сколько ты здесь находишься?

— Две недели, — выдохнул мальчик, не в силах справиться с волнением при виде столь знатной особы. — Вы… вы… приехать ко мне

— Я приехал ко всем вам. — Принц подался вперед и заговорщически прошептал: — А особенно к тебе.

Глаза Иосифа округлились, один из репортеров щелкнул фотоаппаратом. Дженнифер пожалела, что у нее нет камеры, — она бы сделала для матери мальчика замечательный снимок.

Принц посмотрел на его забинтованную ногу и сказал:

— Должно быть, с таким ранением очень трудно было сюда добираться. Ты очень мужественный парень.

Тот кивнул, надуваясь от гордости:

— Да, очень мужественный.

Улыбнувшись, принц поднял с пола потрепанную книгу:

— Твоя? В детстве мне ее часто читали. Хочешь, я тебе почитаю?

Лицо мальчика просветлело: таким счастливым Дженнифер еще ни разу его не видела.

— Пожалуйста, да, читать. Спасибо вам.

Антонио начал читать. У него был глубокий, берущий за душу голос, при звуке которого у Дженнифер подгибались колени. Известную детскую сказку он читал с такой живостью, с таким выражением, что другие дети стали с интересом прислушиваться. Принц подражал голосам разных животных и даже закукарекал, где того требовал сюжет. Чтение закончилось всеобщей овацией, которую ему устроили и больные, и персонал.

Можно было подумать, что принц делал это ради больных, но Дженнифер теперь точно знала, что он рассчитывал исключительно на двух журналистов с микрофонами и фотоаппаратами, на присутствии которых настоял. Впрочем, каковы бы ни были его мотивы, ее до глубины души тронуло, что принц доставил столько радости Иосифу.

Услышав аплодисменты, принц от души рассмеялся, вернул книгу Иосифу и пожелал ему скорейшего выздоровления.

— Через пару месяцев ты поправишься, приедешь во дворец и тоже мне почитаешь. Я почту это за честь.

Принц оглянулся па Дженнифер, глаза его радостно горели, чего она никак от него не ожидала. Сердце запрыгало в груди. Ее, как магнитом, тянуло к этому человеку.

— Я оставлю вам номер телефона своего секретаря. Позвоните, пожалуйста, когда он поправится. Мы организуем его приезд. — Он наклонился к ней. Ей показалось, что в его глазах заплясали озорные огоньки. — Возможно, госпожа Аллен, вы сможете сопровождать мальчика?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Дженнифер остолбенела. Наследный принц Сан-Римини хочет, чтобы она приехала во дворец?

Нет, это нельзя воспринимать серьезно. Просто так — светский, ни к чему не обязывающий разговор с кронпринцем. Он слегка заигрывает с ней, и делает это превосходно. Она ответила в тон:

— Да, конечно.

— Пожалуйста, поедем! — Иосиф смотрел на нее полными надежды глазами.

Она ободряюще улыбнулась мальчику. Разве она может сказать «нет» ребенку, семью которого разбросала война! А как сказать «нет» принцу, перед взглядом которого невозможно устоять!

Тем не менее она не хотела, чтобы Иосиф возлагал слишком большие надежды на приглашение принца.

— Посмотрим, Иосиф. Сначала нужно поправиться.

Принц Антонио снова повернулся к мальчику и, ласково взъерошив волосы, сказал:

— Слушайся врачей, и через несколько месяцев приедешь ко мне. — Затем обратился к Дженнифер: — Как говорят у вас в Америке, на руках?

— По рукам, — как можно вежливей поправила его Дженнифер.

— Ура! — Иосиф захлопал в ладоши.

— Что ж, в таком случае не забудь о своем обещании. — Он поднялся и снова невероятно удивил Дженнифер, взяв ее под локоть. — Продолжим, — поторопил он. Рука была горячей, и ее тут же бросило в жар от его прикосновения. — Я хочу познакомиться с как можно большим количеством ваших пациентов.

Они продолжили обход госпиталя. Принц пожимал руки персоналу, находил нужные слова и для послеоперационных больных, и для женщин, которые искали родственников среди раненых; с детьми он был особенно приветлив, подбадривал их и желал поскорее поправиться, чтобы вернуться в школу, как только закончится война.

Наконец они вышли из госпиталя и направились к палаткам, в которых жили беженцы. Солнце палило нещадно.

— Как в такую жару сюда добираются раненые? — спросил принц, вытирая пот со лба. — Ближайшая деревня по ту сторону гор, а это очень далеко. — Он остановился и нахмурился. — Например, Иосиф. Невозможно представить, что он сам смог дойти, как, скажем, беженцы, которых мы встретили па дороге.

Дженнифер удивленно посмотрела на принца. Журналисты оторвались от них, фотографируя гонявших мяч мальчишек. Неужели героя бульварных газетенок действительно беспокоит, как беженцы добираются до лагеря?

— Многие приходят сами, — объяснила она, — некоторых на тележках везут такие же беженцы. Кроме того, местное отделение Красного Креста располагает несколькими машинами «Скорой помощи».

— А Иосиф? Как он у вас появился? — Его слова, полные тревоги за судьбу мальчика, показались Дженнифер искренними.

— Его привезли сотрудники Красного Креста Сан-Римини. С ним были мать и две сестры, на них наткнулись недалеко от границы: они прятались от боевиков в придорожной канаве. Мать больше не могла его нести, но боялась оставить, чтобы поискать помощь.

— А отец?

— Он процветающий модельер. Его похитили, а мастерскую сожгли. Мы пытаемся отыскать его следы.

— Как это, должно быть, ужасно для семьи, — принц сокрушенно покачал головой. Он снова взял ее под локоть. И снова ее бросило в жар от его прикосновения. — Напомните мне, чтобы я рассказал об Иосифе журналистам. Я бы хотел, чтобы телевидение тоже присутствовало, когда он приедет во дворец. Тогда у людей будет конкретное представление о том, как ваше Общество помогает пострадавшим семьям оправиться от войны.

Он отпустил ее руку и достал из кармана визитную карточку с номером телефона, по которому Иосиф должен позвонить после выздоровления. Неужели он действительно хочет показать, как благотворительные организации, подобные той, в которой она работает, помогают людям? Да еще приглашает телезрителей принять в этом активное участие?

Или это очередной рекламный трюк, чтобы привлечь к дворцу внимание прессы? Скорее всего, именно так.

Она опустила визитную карточку в нагрудный карман. Даже если принц Антонио охотится за популярностью, его отношение к Иосифу вызвало смятение в ее душе. Какими бы ни были его мотивы, Иосиф был совершенно счастлив и горд. А это произвело на нее куда более сильное впечатление, чем даже то, как он наклонился к ее уху еще у вертолета и как потом держал под локоть, когда они были в госпитале.

Дженнифер глубоко вздохнула: не следует так много думать о принце — она должна делать то, что необходимо беженцам. Судя по заголовкам газет, Антонио не более чем принц-плейбой, богатый прожигатель жизни. Она почти ни с кем не встречалась после окончания колледжа, когда решила пойти по стопам родителей и посвятить свою жизнь помощи нуждающимся. Принц же общается с огромным количеством женщин, причем женщин богатых и знатных. Он тратит отцовские деньги, а благотворительные поездки совершает, вероятно, потому, что от него этого ждут.

Ну и пусть, пусть он всего лишь хочет поставить лишнюю галочку в списке добрых дел — она тоже должна извлечь пользу из этого визита. Эта польза — в мечте маленького Иосифа, в щедрой сумме пожертвования от королевской семьи и, самое важное, в том, чтобы люди узнали, как лагерю беженцев Хаффали нужны рабочие руки.

— Конечно, я напомню вам об этом, — пообещала она, — но мне бы хотелось получить от вас кое-что взамен.

Он взглянул па нее, и она поняла, что ей никуда не деться от его голубых глаз. Изо всех сил пытаясь сконцентрироваться и не замечать озорных искорок в глазах принца, она попросила:

— Не могли бы вы во время брифинга сказать, что лагерь нуждается в рабочих руках? — Она протянула ему проспект о работе Общества, отгоняя от себя мысли о невероятной дерзости своего заявления. — С сегодняшнего дня начинает функционировать наша горячая линия. Если вы призовете людей звонить нам, это очень поможет семьям беженцев, и Иосифа в том числе, оправиться от войны. Позвонив по указанному номеру, они смогут больше узнать о нашей организации и, возможно, помочь нам.

— Только и всего? — Он явно был в легком замешательстве. — Я полагал, самое главное для вас — получить финансовую поддержку.

— Денежная помощь тоже необходима, — согласилась она, — но нам сейчас срочно нужны люди, готовые приехать и ухаживать за ранеными, кормить голодных, ставить палатки. Наконец, копать ямы для отхожих мест… — Она резко оборвала себя на полуслове, надеясь, что он понял, затем продолжила: — Одна лишь финансовая помощь не может решить проблемы организации, подобной нашей. Знаю, люди жертвуют деньги от всей души. Но даже все деньги мира не в состоянии обеспечить наших больных необходимой помощью и лекарствами, если рядом нет квалифицированных специалистов. С тех пор как начал функционировать лагерь, вы первый официальный гость. — Она жестом показала на яму для нового отхожего места: — Вдвоем с Пиа мы вчера три часа месили грязь, работая лопатами. Нам катастрофически не хватает людей даже для этого. Вам то же самое скажут все сотрудники: и врачи, и рабочие столовой. Нам нужны люди.

— Поэтому я здесь, — он тепло улыбнулся. — Я хочу лично сделать все возможное, чтобы помочь соседям Сан-Римини. — С этими словами он вытащил из кармана сложенный листок бумаги.

Дженнифер благодарно протянула ему ручку, чтобы оп записал телефоны горячей линии.

— Благодарю вас, ваше высочество. Иногда некоторым кажется, что достаточно чека — и проблемы исчезнут. Но они не понимают, что сами по себе деньги мало значат, если…

Она замолчала, поняв, что желание помочь беженцам заставило ее сказать бестактность, и молила Бога, чтобы принц не воспринял ее слова как оскорбление в свой адрес, затем продолжила на более оптимистичной ноте:

— Своим примером вы учите людей беспокоиться о судьбе ближнего. То, что вы от нашего имени обратитесь к ним, призывая лично принять участие в нашей миссии, будет значить для нас больше, чем чек, пусть даже на большую сумму.

Антонио нахмурился, и Дженнифер тут же отругала себя. Лучше уж не продолжать. Она продиктовала ему номера телефонов Общества в США и в Европе.

— Сделаю все, что в моих силах. Продолжим осмотр?

— Конечно. Пресса, как видите, готова.

Как только к ним присоединились журналисты, она повела группу по территории лагеря, не делая попыток обойти самые грязные, наиболее перенаселенные места. Она хотела, чтобы принц — а с ним и весь мир — до конца осознал поистине бедственное положение беженцев и то, с чем они вынуждены мириться. И чтобы увидел надежду в глазах обитателей лагеря, для которых важно даже самое небольшое участие в их судьбе. Возможно, тогда он до конца поймет значительность ее просьбы.

Наконец группа вернулась в столовую, где их ждали дети. Принц выразил готовность ответить на вопросы журналистов. Он сдержал слово и сразу заговорил о том, что лагерю нужны рабочие руки:

— Можно позвонить по телефон горячей линии…

— А вы готовы вдохновить общественность личным примером? — весело перебил его один из журналистов.

Принц покачал головой:

— Я бы с удовольствием, но, к сожалению, у меня слишком напряженный график.

— А как насчет леди Бианки Карателли? — пошутил другой, намекая на женщину, которая, насколько было известно Дженнифер, принадлежала к одному из аристократических семейств Сан-Римини.

Журналисты засмеялись, принц тоже не удержался от улыбки.

— Вы по-прежнему встречаетесь с леди Бианкой? — подал голос самый беззастенчивый репортер. — Или это другая женщина, о которой нам следует знать?

— Например, Даниэла Хайт, — добавил другой голос.

Значит, он встречается с леди Бианкой Карателли? Да еще и с Даниэлой Хайт? Определенно, работая в Расове, Дженнифер совершенно перестала быть в курсе того, что творится в свете.

Какой-то американский журналист возле нее вполголоса обратился к своему оператору, но так, что она расслышала его слова:

— Господи, с какой стати он решил, что сюда нужно ехать! Жуткое место. Нас здесь даже не покормили.

— У меня в автобусе остался бутерброд. Хочешь, поделюсь?

— Обойдусь. Все равно мы скоро вернемся в Сан-Римини. У принца сегодня вечером романтический ужин, так что ему наверняка тоже не терпится поскорее отсюда выбраться.

У Дженнифер перехватило дыхание от охватившего ее отчаяния. И не столько потому, что принц пользуется таким успехом у дам, хотя ей это, к сожалению, тоже не было безразлично, сколько потому, что журналистов гораздо больше, чем проблемы лагеря беженцев, волнует, как бы получить подробности личной жизни принца Антонио.

Хуже того — он даже не смог продиктовать помер горячей линии. А она-то мечтала, что телефон завтра же раскалится от беспрерывных звонков. Она отвернулась, чтобы скрыть от окружающих нахлынувшие на нее чувства. Не дай бог, подумают, что она завидует леди Бианки или этой — как ее там — Хайт!

Через боковую дверь в столовую вошла медсестра, толкая перед собой коляску, в которой сидел Иосиф. Глаза мальчугана засветились восторгом, когда он сначала увидел ее, а потом принца.

Потянув Дженнифер за руку, он показал на свою перевязанную ногу.

— Смотри, мисс Дженнифер, — закричал он, перекрывая гомон журналистов. — Я хорошо! В коляске! Скоро мы поедем к принцу, да? Поедем?

У Дженнифер упало сердце. Она никак не могла допустить, чтобы мечта Иосифа разбилась на такие же мелкие осколки, как только что — из-за дурацких вопросов журналистов — ее собственная.

В этот момент принц, глядя поверх голов журналистов, встретился с ней взглядом и подмигнул. Уж не показалось ли ей? Чтобы королевский отпрыск подмигивал ей? Потом он опустил глаза, улыбнулся Иосифу, перевел взгляд на его забинтованную ногу, как будто говоря «Поправляйся», вернулся взглядом к журналистам и продиктовал им номер телефона Общества.

— Как знать, малыш, — отвечая на вопрос мальчика, Дженнифер почувствовала, что у нее поднялось настроение, когда принц снова заговорил о значимости работы в лагере беженцев, — может быть, поедем.

Лимузин принца Антонио бесшумно въехал на территорию дворца, где его ожидала секретарь Софи.

Антонио неохотно вышел из машины. Он многое бы отдал, чтобы дольше оставаться в обществе Дженнифер Аллен. Он так хотел побольше о ней узнать и понять, почему она работает в лагере. Она, пожалуй, резковата, но ее отличает удивительная преданность делу и людям, которым она помогает, — сам он никогда ничего подобного не испытывал, хотя постоянно занимается благотворительностью.

Еще больше ему не давало покоя то, что Дженнифер не просила его о деньгах. Она лишь попросила благосклонно отозваться о своей организации и дать понять журналистам, что лагерю катастрофически не хватает рабочих рук. Обычно руководителивсевозможных благотворительных организаций и миссий пытались получить от него лишь денежные суммы. Некоторые даже не могли скрыть разочарование, когда он передавал им чеки с меньшим, чем они рассчитывали, количеством нулей.

Конечно, он должен радоваться тому, как прошел визит. Чек на миллион риминийских драхм так и остался у него в кармане. Что ж, если они не страдают от недостатка средств, его вполне можно передать на нужды Красного Креста, или в фонд Онкологического центра, или отдать на реализацию других, не менее благородных, целей.

Но он не испытывал никакой радости по этому поводу. Скорее наоборот.

Обходя с Дженнифер территорию лагеря, вслушиваясь в музыку ее голоса, когда она подбадривала людей, находящихся под постоянной угрозой смерти, и отмечая, с какой благодарностью улыбались ей в ответ беженцы из своих практически непригодных для жилья укрытий, он вдруг понял, что очень хочет помочь.

Он хочет помочь не только беженцам, но и лично ей.

На обратном пути он со всех сторон оценивал увиденное и услышанное, пытаясь найти выход. Он думал, как избавить Дженнифер от изматывающего копания под палящим солнцем этой жуткой ямы для отхожего места. Как, пользуясь своим именем и положением, набрать медицинский персонал, чтобы с ее лица исчезла озабоченность, — он вспомнил, как она нахмурилась, узнав, что один из врачей остается работать дополнительную смену. А еще нужно доставать еду, одеяла, вакцины.

Принц всегда полагал, что деньги могут сделать практически все, но сегодня впервые в жизни увидел, что это далеко не так. Дженнифер утверждала, что в первую очередь люди должны быть небезразличны к тому, что происходит вокруг.

Еще в вертолете он пришел к выводу, что Дженнифер считает, хотя она и не сказала этого вслух, что его мало заботит происходящее вокруг. Вероятно, исполнение королевских обязанностей не ограничивается раздачей чеков — необходимо вкладывать душу. Как Дженнифер.

Это стало для него настоящим откровением. Но еще более удивительным было то, как эта женщина сумела зацепить его за живое.

Софи вежливо его поприветствовала и, проводив до ступенек дворца, передала электронный ежедневник.

— В вашем расписании на вечер появилось еще одно мероприятие, — обратилась она к нему по-итальянски с легким британским акцентом. — Его величество выразил желание увидеться с вами в своих апартаментах, как только вы немного отдохнете.

— То есть немедленно?

Софи мягко улыбнулась.

— Он особо подчеркнул, что ему необходимо встретиться с вами до запланированного вами ужина. Однако я уверена, он не будет возражать, если вы появитесь у него, скажем, через полчаса.

Надо же, он совершенно забыл об обещании поужинать с леди Бианкой. Что бы такое придумать, чтобы отменить предстоящий ужин? После сегодняшнего посещения Расова у Антонио не было никакого желания выслушивать ее бесконечную болтовню о том, кто с кем спит. Может быть, он найдет предлог отказаться от ужина при помощи отца?

— Мой отец не говорил о цели встречи?

— Нет, но насколько я поняла, он затронет тему номер шесть.

Много лет назад они с Софи выработали особый код, при помощи которого обозначили любимые темы короля для нравоучений. «Тема номер шесть» означала, что Антонио выслушает лекцию о том, что «королевский долг выше личных амбиций». И это после того, как в течение дня он только и делал, что исполнял этот самый королевский долг. Между прочим, он при этом еще и подавлял в себе желание побыть наедине с одной рыжей красоткой, в жилах которой нет ни капли королевской крови.

Он открыл ежедневник:

— Как вы думаете, это надолго?

— Не могу себе даже представить.

— Гм… А Федерико виделся сегодня с королем? — Обсуждать тему номер шесть короля обычно вдохновляли встречи с младшим братом Антонио. Тот был женат и успел произвести на свет двух наследников — продолжателей династии ди Талора, что делало его образцовым представителем королевского рода.

— Кажется, они вместе обедали.

— В таком случае придется выслушать лекцию в полном объеме, а не в сокращенном варианте. Благодарю вас, Софи. Буду очень признателен, если вы позвоните леди Бианке и перенесете ужин. Я могу опоздать и вряд ли буду способен ее развлечь. Кроме того, после поездки мне необходимо отдохнуть.

Она коротко кивнула и направилась к выходу.

— Кстати, Софи…

Она повернулась:

— Да, ваше высочество?

— Если поступит просьба, чтобы я посетил лагерь беженцев Хаффали, прежде чем планировать визит, обсудите его со мной.

— Ваше высочество, приношу свои извинения, — сказала она виновато. — Из-за сбоев связи госпожа Аллен, очевидно, не сумела как следует подготовиться. Вы полагаете, два часа — это слишком долго?

— Наоборот. Я смог осмотреть далеко не все, что хотел.

— Ясно.

Двадцать минут спустя Антонио вошел в приемную отца. Его вдруг поразил резкий контраст между роскошью покоев королевской семьи и убогостью жилища беженцев в Расове, где он побывал всего несколько часов назад. Он посмотрел на висевшую на стене известную картину эпохи Возрождения. Деньги от продажи одной такой картины могли бы обеспечить месячное пропитание всех обитателей лагеря Хаффали.

Но Дженнифер Аллен считает, что мировые проблемы можно решить, просто привлекая добровольцев, готовых заниматься их решением. Он смотрел на картину, сожалея, что у него было так мало времени, чтобы лучше понять эту женщину.

Низкий требовательный голос прервал его думы о рыжеволосой красавице:

— Присядь, Антонио.

В приемную в сопровождении дворецкого вошел король, медленно пересек комнату и сел, прямо держа спину, в любимое кожаное кресло — подарок королевы Нидерландов. Пройдя мимо кресла покойной матери, королевы Алетты, Антонио устроился на бархатном диване напротив отца.

Их разделял антикварный кофейный столик, заставленный склянками с сердечными каплями, которые прописали королю врачи.

У короля был хмурый вид. Совершенно определенно он намеревался развивать тему номер шесть в полном объеме, так что следовало подготовиться к долгому разговору.

— Судя по всему, сын мой, твой визит в Китай прошел чрезвычайно успешно. Надеюсь, то же можно сказать и о сегодняшней поездке. — Король посмотрел на Антонио поверх очков. — Полагаю, нашим деньгам там найдут полезное применение.

Антонио почувствовал себя виноватым. Чек на щедрую сумму так и остался в кармане, только на обратной стороне появился номер телефона Общества.

Тщательно подбирая слова, он произнес:

— Они сейчас разрабатывают вполне реальные проекты привлечения добровольцев для работы в лагере.

— Рад слышать, что… — король сделал движение, морщась от боли.

Тут же и лагерь в Хаффали, и красавица директор отошли на второй план. За время его пребывания, сначала в Китае, затем в Расове, состояние здоровья отца явно ухудшилось. Он выглядел даже хуже, чем всего несколько недель назад, когда не появился на праздновании дня рождения Антонио.

— Как вы себя чувствуете, отец? — тихо спросил Антонио.

Эдуардо подал знак дворецкому, незаметно стоявшему в углу, и тот тихо вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дубовую дверь. Как только отец и сын остались наедине, король как-то сразу обмяк, на глазах превратившись в больного старика, хотя ему было всего пятьдесят четыре года.

Он закашлялся и с трудом произнес:

— Последние две недели я принимаю такое количество лекарств, что это, наверное, серьезно ударило по запасам королевской аптеки. Я не смогу долго скрывать от окружения, не говоря об общественности, состояние своего здоровья.

Значит, это вовсе не тема номер шесть. Они, очевидно, будут обсуждать совершенно особую тему, о которой не знает даже Софи, — больное сердце короля.

— Что говорят врачи?

— Необходимо срочное хирургическое вмешательство.

Их взгляды встретились. Они понимали друг друга с полуслова. Ни один не хотел вслух говорить о риске, связанном с операцией. Хуже того, как бы они ни скрывали, газетчики все равно пронюхают о состоянии здоровья короля.

— Хирурги гарантируют выздоровление?

— Нет. Я знаю, что операция всего лишь несколько оттягивает неизбежный конец. — Лицо короля на секунду омрачилось. — Боюсь, у меня те же проблемы с сердцем, что и у твоего деда. Голова остается по-прежнему ясной, а вот тело быстро дряхлеет.

Король поднялся и начал очень медленно ходить по комнате. Наконец он остановился, повернулся — и Антонио снова увидел гордого правителя, стоически переносящего боль.

— Поэтому я и просил тебя прийти, сын мой. С раннего детства я внушал тебе, что твой долг члена семьи ди Талора, а главное, наследника престола Сан-Римини — выше личных желаний.

Значит, все-таки тема номер шесть…

— Конечно, отец.

— Твоя главная обязанность — дать стране будущего наследника престола. И совершенно очевидно, для этого ты должен жениться.

— Но, отец…

Король жестом остановил Антонио.

— Дай мне закончить. Да, я когда-то требовал, чтобы ты не торопился с выбором и встречался с как можно большим количеством претенденток. Через высокопоставленных друзей я даже сам организовывал для тебя нужные знакомства и долго не напоминал, что Федерико женат и в полном соответствии с долгом уже произвел на свет наследников, в то время как ты продолжаешь утверждать, что пока не встретил женщину, достойную стать королевой. К сожалению, я больше не могу молчать. — Дрожащей рукой король провел по густым седеющим волосам. — Дела сейчас обстоят таким образом, что я могу не дожить до празднования тысячелетнего юбилея династии в будущем году. Следовательно, хочу того или нет, но я обязан позаботиться о решении чрезвычайно важного и серьезного вопроса о том, кто окажется на троне после меня. Это мой королевский долг.

Антонио согласно кивнул. На протяжении многих лет они с отцом часто обсуждали, что означает быть хорошим королем для народа Сан-Римини. Династия ди Талора существовала вот уже тысячу лет, сохраняя и поддерживая освященные веками традиции, и это привело к стабильности во внешней политике Сан-Римини и положении внутри страны.

— Я понимаю ваши чувства, отец. Но вы должны знать, что меня этот вопрос тоже волнует. — Он не хотел затрагивать тему, которая не давала ему покоя. — Отец, организуя для меня все эти встречи, вы, конечно, действовали из благих побуждений, но в результате я заслужил весьма сомнительную репутацию в прессе. Меня начали называть принцем-плейбоем, что мне совсем не нравится. Кстати, сегодня в лагере беженцев очень удивились моему приезду. Полагаю, сейчас моя так называемая репутация бежит впереди меня. Меньше всего я сейчас хочу начинать встречаться с очередной женщиной, которая, с моей точки зрения, мне, как будущему королю, не подходит.

— Удачная женитьба положит конец дурной репутации, особенно если ты женишься до восшествия на престол. — Король вернулся в кресло и, наклонившись вперед, внимательно посмотрел на сына. — Начиная с сегодняшнего дня у тебя ровно год, чтобы составить подходящую партию. Твоя невеста должна иметь благородные корни и понимать, что значит быть королевой династии ди Талора. Подобно твоей покойной матери, она должна следовать высоким принципам свободы и заниматься благотворительностью. И как можно скорее произвести на свет наследников. — Король несколько раз кашлянул, приложив руку к груди, затем продолжил: — Ты должен еще раз подумать о кандидатуре леди Бианки. Мне показалось, ты решил с ней больше не встречаться, но, думаю, из нее бы вышла достойная королева. Если тебя не устраивает она, возможно, подойдет старшая дочь графа Алессандро.

— Вряд ли — она моложе меня на двенадцать лет.

— Возможно, — король пожал плечами, но оставался непреклонен, — но есть еще Даниэла Хайт. Я, правда, не в восторге от модельного бизнеса, которым она занимается, но у нее королевские корни, и, насколько я понимаю, она трепетно относится к нашей стране. И все-таки я бы остановил выбор на леди Бианке. Она делает щедрые отчисления в фонд Красного Креста, она почетный председатель Комитета по борьбе со СПИДом. Народу это понравится. Плюс в ее жилах течет королевская кровь.

Король произносил имена женщин из самых аристократических фамилий Европы тоном, не оставлявшим сомнения в серьезности его намерений.

Антонио поднялся с места и направился в противоположный конец комнаты. Отец хочет, чтобы он женился и произвел на свет наследников, — это можно понять. Но сделать это в течение года! За такое короткое время невозможно найти женщину, достойную стать королевой, которая при этом любила бы в нем прежде всего человека, а не принца. Он не хочет прожить жизнь в браке без любви, с женщиной, которую больше устраивают его деньги и королевский титул. Честно говоря, гораздо больше его привлекла бы женщина вроде Дженнифер Аллен. Она по крайней мере не боялась в его присутствии высказывать собственное мнение.

Он сжал зубы, сожалея, что не может, как простой смертный, со всего маху стукнуть кулаком по столу. Призвав на помощь всю свою выдержку, он все-таки возразил:

— Отец, при всем уважении к вашему мнению, я не представляю, как…

— Антонио, если ты этого не сделаешь, — король оставил без внимания протест сына, не дав ему закончить, — тебе придется отказаться от титула наследного принца в пользу Федерико.

Антонио резко повернулся, не в силах сдержаться:

— Вы не можете так поступить, отец!

— Могу и поступлю именно так.

— Но вам понадобится одобрение парламента.

— Оно у меня уже есть. — Король поднялся и пошел в сторону спальни, сразу как будто сгорбившись под тяжестью ответственности. — На прошлой неделе, когда ты был в Китае, я обедал с председателем парламентского комитета по делам престолонаследования. Он задал мне вопрос, не собираешься ли ты в ближайшее время жениться, а потом дал понять, что комитет не будет возражать, если на троне меня сменит Федерико.

Антонио нахмурился. Закон Сан-Римини этого не запрещал. Принимая во внимание, что у Антонио нет детей, комитет по делам престолонаследования мог вместо него рассматривать Федерико в качестве возможного наследника престола. Однако такое решение было довольно необычным: за тысячелетнюю историю династии ди Талора трон всего дважды переходил не к старшему сыну короля.

— Комитет в курсе того, что у вас больное сердце? — спросил принц. — Моя коронация как наследника престола проходила шесть лет назад при единогласном одобрении комитета. Почему они решили, что нужно обсуждать этот вопрос?

— Я ничего не говорил о состоянии своего здоровья, но слухи ходят с тех пор, как год назад прекратились мои ежедневные утренние пробежки по парку. Газеты об этом пишут постоянно. Год — достаточный срок, чтобы комитет задумался об изменении твоего статуса. — Король горестно покачал головой, продолжая мерить шагами комнату. — Как только журналисты пронюхают об операции, комитет, я уверен, начнет активно поднимать вопрос о Федерико. У него двое сыновей, а это гарантирует продолжение династии ди Талора по мужской линии. Принцесса Лукреция даже публично объявила, что надеется вскоре подарить Федерико третьего ребенка. А ты не даешь Сан-Римини никаких гарантий.

— Вы хотите успокоить общественное мнение, не допустив меня к трону, хотя я посвятил массу времени разработке долгосрочной программы экономического процветания страны? — Он широко развел руками и посмотрел на отца, с трудом понимая, что происходит. — Федерико не принимал в этом участия, он понятия не имеет, что делать, чтобы страна шла в ногу с остальными государствами Европы. И уж конечно, он не готов, как я, заниматься серьезными внешнеполитическими вопросами. У него гораздо меньше дипломатического опыта. Вместо того чтобы возглавить свой народ, как меня к этому готовили, я должен успокоить общественное мнение, вступив в брак без любви? Но это угрожает расколоть страну так же, как скандал вокруг брака Чарлза и Дианы расколол Англию.

Или, подумал он, брак без любви, как у Федерико, с тайными проблемами, о которых вне королевской семьи пока никому не известно.

— Конечно, я бы предпочел, чтобы ты женился на любимой женщине, но мой первейший долг состоит в том, чтобы династия ди Талора не перестала существовать после моей смерти. Я не ставлю под сомнение ни твои способности будущего короля, ни прозорливость, которую ты продемонстрировал, планируя будущее для нашего государства. Однако пока у тебя нет собственного сына, который бы продолжил осуществление твоих грандиозных замыслов. У меня нет выбора. — Король открыл дверь в спальню и, потянув за толстый бархатный шнур, вызвал дворецкого. — Прости, сынок, у тебя тоже нет выбора. В течение года ты обязан жениться.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Почти всю ночь принц читал. Штудируя горы справочников и исторических текстов, оп приходил к одному и тому же выводу: комитет по делам престолонаследования вправе отнять у него титул наследного принца, передав его Федерико. Отчаявшись, он переключился на проспект Общества оказания помощи пострадавшим в Расове, который ему показался куда более интересным.

Вошла Софи и, слегка кашлянув, попыталась отвлечь внимание принца от брошюры Общества.

— Извините, Софи, — принц выпрямился за столом. — Сегодня утром мне что-то трудно сосредоточиться.

— Вам нужна моя помощь? Возможно, я смогу подготовить для вас обзор материалов? — Она кивнула в сторону стопки юридических справочников на старинном французском столе из красного дерева.

— Благодарю, Софи, не беспокойтесь, — он откинулся на спинку антикварного стула, скрипнувшего под его тяжестью, потянулся, неохотно бросил проспект в выдвинутый ящик стола, встал, застегнул пиджак и поправил серебряные запонки. — Наверное, вы хотите уточнить сегодняшнюю повестку дня?

— Совершенно верно. — Она постучала по клавишам ежедневника, с которым, казалось, никогда не расставалась. — Через полчаса стрижка. Затем, в одиннадцать, вы даете завтрак в честь Исторического общества Сан-Римини. Наконец, на четырнадцать часов запланирована двухчасовая встреча с членами экономического совета: они сообщат последнюю информацию о том, как продвигаются переговоры по новым торговым соглашениям с Италией.

— Отлично, — он был рад возможности отвлечься от мыслей об Обществе в Расове и о Дженнифер Аллен. — Очень хочу услышать, что они думают о моих последних предложениях.

Софи снова застучала по клавиатуре, но вдруг остановилась:

— Чуть не забыла, ваше высочество. Вчера, когда вы разговаривали с его величеством, звонила леди Бианка Карателли. Полагаю, она хочет еще раз договориться об ужине.

— Скорее всего, так оно и есть.

— Я сначала решила уточнить дату и время с вами, но его величество поинтересовался у меня сегодня утром, нет ли в вашем расписании свободного времени к концу недели. Он настаивает на вашем ужине с леди Бианкой. Вы упоминали, что в пятницу хотите организовать обед по случаю начала деятельности вашего нового детища — Фонда присуждения стипендий. Но я не знала…

— Старик явно решительно настроен, — зло сказал Антонио, чувствуя, что раздражение разгорается в нем с новой силой. Софи округлила глаза — она не привыкла видеть принца в дурном расположении духа. — Все нормально, Софи, просто я… — попытался успокоить ее принц.

От вдруг посетившей его мысли он даже замолчал. А что, если удастся убить двух зайцев?

— Вы сказали об обеде по случаю начала работы Фонда стипендий. Он назначен на пятницу?

— Да, ваше высочество. По вашей просьбе я назначила его на двадцать часов в Большом зале дворца. Четыреста приглашенных уже подтвердили свое участие.

— Вот и хорошо. — Он с отсутствующим видом постучал по столу. — Условия присвоения стипендий уже обнародованы?

— Пока нет, насколько мне известно. Мы только выпустили пресс-релиз об основании самого Фонда.

— Прекрасно. Я собираюсь добавить кое-что в список требований.

Если его затея окажется удачной, он сможет доказать и себе, и Дженнифер Аллен, что во имя благих целей в состоянии делать гораздо больше, чем просто выписывать чеки. Он продемонстрирует, что его волнует судьба ее организации и то, что эта организация декларирует. И он добьётся, что Дженнифер Аллен получит помощь, в которой так отчаянно нуждается.

Кроме того, на обеде будет присутствовать леди Бианка Карателли — таким образом он успокоит короля относительно своего будущего, не говоря уже о комитете по делам престолонаследования. Чрезвычайно довольный собой, он от волнения с такой силой стукнул по столу, что Софи вздрогнула от неожиданности. Если он верно разыграет карту, ему, возможно, удастся убедить отца отказаться от абсурдного ультиматума.

— Запишите в список гостей леди Бианку и отведите ей место за столом президиума рядом со мной. — Он достал из ящика стола проспект с контактным телефоном Общества оказания помощи пострадавшим в Расове и отдал его Софи. — Дозвонитесь до Дженнифер Аллен в лагере беженцев Хаффали. Я срочно должен с ней переговорить.

Софи внимательно прочла проспект, лицо ее приняло то же выражение, какое у нее было день назад, когда он рассказывал о поездке в Расово: казалось, она была приятно удивлена.

— Я поняла, ваше высочество.

— В эту пятницу? Ваше высочество, для меня это большая честь, но мне необходимо находиться в лагере. — Рука Дженнифер с телефонной трубкой дрожала. Она не могла поверить, что ей звонит принц, особенно после того, как она так надерзила ему во время его визита. Более того, он лично приглашает ее принять участие в благотворительном обеде.

Заманчивое предложение, следовало признать. Кто бы сумел отказаться от романтической встречи с Прекрасным принцем в его дворце! У нее, между прочим, не было свиданий — ни деловых, ни романтических — с тех пор, как она закончила колледж и полностью отдалась благотворительной работе.

Но поездка невозможна! Интересы беженцев превыше всего — так было всегда, когда ей назначали свидание бывавшие в лагере журналисты или сотрудники Красного Креста. Она должна постоянно находиться в лагере.

— Кроме того, — Дженнифер пыталась найти слова, которые могли бы разрядить напряжение, — я и платье к этому времени не найду. Я, знаете ли, не захватила с собой в Хаффали гардероб для выхода в свет.

Антонио рассмеялся неуклюжей шутке, и этот удивительный смех отозвался в ней где-то глубоко внутри безумным желанием близости с ним. Что в этом человеке сводит ее с ума?

— Прежде чем сказать «нет», выслушайте меня. Речь идет об одном из условий присуждения стипендий. Я объясню, почему вы должны присутствовать.

Дженнифер недоуменно молчала. Какое она имеет отношение к стипендиям!

— Я недавно основал Фонд, — продолжал Антонио, — который позволит студентам Сан-Римини оплачивать свое обучение. Студенты, которые нуждаются в финансовой помощи, должны обладать выдающимися способностями и отлично успевать по всем предметам.

— Уверена, ваш Фонд поможет получить образование многим талантливым людям.

— Надеюсь. Но вчера я услышал от вас нечто такое, что заставило меня задуматься. Помните, вы говорили, что сами по себе деньги не могут решить мировые проблемы?

Дженнифер закусила губу — надо было держать язык за зубами.

— Приношу свои извинения, ваше высочество. Я…

— Пожалуйста, не извиняйтесь, — перебил он ее. — Я думал над вашими словами — Фонд может помочь лагерю.

— То есть? — Она не представляла, как.

— Я добавляю еще одно условие. Получающий стипендию должен летом работать в гуманитарной организации. Например, в вашей.

Дженнифер не верила собственным ушам. Неужели он говорит серьезно? Пиа рассказывала, что созданный принцем Фонд стипендий рассчитан почти на пятьдесят студентов ежегодно. Если хотя бы десять из них будут работать в лагере беженцев…

— Госпожа Аллен, вы меня слушаете? — Голос принца с таким чудесным итальянским акцептом прервал ее мысли. — Надеюсь, вы одобряете мой план?

— Конечно, — она наконец обрела дар речи, — дополнительные рабочие руки будут для нас подарком судьбы. Не знаю, как вас благодарить.

— Вы примете участие в благотворительном обеде и выступите с рассказом о вашей организации и о нуждах лагеря. Это и будет благодарностью.

Дженнифер выпрямилась. Если ее присутствие на обеде привлечет внимание общественности к проблемам лагеря, как обещает принц, ее, конечно, на пару дней заменят. А если все-таки отказаться?

— Не знаю, смогу ли добраться…

— Я пошлю за вами вертолет. В пятницу в полдень вас устроит?

— Да, но…

— Превосходно!

— Но, видите ли, остается проблема с вечерним туалетом. Здесь в магазинах вряд ли можно найти что-то подходящее.

— Об этом не стоит беспокоиться. Я передам трубку своему секретарю Софи, она запишет ваши размеры и к вашему приезду подготовит платья па выбор. Увидимся в пятницу.

— Право же, вы напрасно… — заговорила Дженнифер, слегка оправившись от смущения, но поняла, что он уже передал трубку Софи. Она неохотно сообщила свои размеры секретарю принца и повесила трубку, с трудом приходя в себя.

Она выглянула из окна штаба-трейлера: из-за гор на лагерь надвигались свинцовые тучи. Какая-то беженка па дороге подняла воротник, защищаясь от сильного ветра, затем, взглянув па небо, побежала в сторону палатки походной столовой. Дженнифер подумала, что завтра утром территория лагеря превратится в грязное вязкое месиво.

Дверь палатки громко хлопала на ветру. Дженнифер покачала головой: похоже, ее, как школьницу, влечет к красавцу принцу; Нет, она должна выбросить из головы эту глупость. Должна?

В пятницу вечером у нее будет возможность рассказать миру о деле, которое столь дорого ее сердцу. Такой шанс может выпасть только раз в жизни. Ну, а если при этом рядом окажется Прекрасный принц, готовый одолжить ей бальное платье да еще и пообедать с ней, значит, так тому и быть. Она все время будет думать о беженцах и их бедах, а не о нем. Даже если он снова наклонится к ее уху, чтобы что-то прошептать. Даже если снова коснется ее руки. И даже если пригласит на танец.

Держа спину неестественно прямо, Дженнифер заставила себя присесть на краешек обитого шелком дивана в приемной. Казалось, сама обстановка требовала сохранять осанку: личного секретаря принца просто нельзя ждать, сидя по-другому.

Она в очередной раз взглянула на часы — минуты тянулись невыносимо долго, потом в отчаянии перевела взгляд вверх и начала изучать великолепную хрустальную люстру, освещавшую богатую роспись на потолке.

На ней были полотняные брюки и куртка, которые явно не гармонировали с тем, что ее окружало. Слава богу, ее встречает не принц, а то, увидев ее убогое одеяние, он, пожалуй, пожалел бы о своем приглашении.

— Госпожа Аллен?

Дженнифер вздрогнула от неожиданности. Она не слышала, как открылись тяжелые двери, впустив секретаря принца — одетую в твидовый костюм женщину средних лет. Если бы не дружелюбная улыбка, с которой та смотрела на девушку, при звуке ее голоса с явным британским акцентом Дженнифер пустилась бы наутек.

— Да, — уняв дрожь, пискнула она в ответ.

— Меня зовут Софи Хаит, я личный секретарь принца Антонио, — она пересекла комнату и протянула руку. — Надеюсь, Джулио хорошо справился с поручением?

Дженнифер поднялась и пожала протянутую руку.

— Честно говоря, я раньше никогда не летала на вертолете и немного нервничала, но благодаря ему легко перенесла полет.

— Рада, что вам поправилось. Пойдемте. В нашем распоряжении всего несколько часов.

Дженнифер последовала за Софи. Та, стуча каблучками дорогих туфель по отполированному до блеска паркету, вела ее через анфиладу отделанных мрамором комнат. Дженнифер время от времени бросала взгляды на свое отражение, с трудом осознавая, что из утопающего в жидкой грязи перенаселенного лагеря беженцев она перенеслась в тишину просторных залов королевского дворца.

— Мы отвели для вас комнату, там вы сможете отдохнуть и подготовиться к вечернему мероприятию. — Софи заглянула в ежедневник, который Дженнифер сначала не заметила. — Обед назначен ровно на восемь вечера, он состоится в Большом зале. Я распорядилась, чтобы в пять вам доставили вечерние платья — и вы сможете подобрать подходящее. В шесть в вашем распоряжении стилист, а в шесть сорок пять — визажист.

Дженнифер резко остановилась.

— Что-нибудь случилось?

Еще как случилось, подумала Дженнифер. Я чувствую себя совершенно чужой этому миру.

— Нет, что вы, — она не могла поверить, что принц проявил о ней столько заботы. Ей всегда претило заставлять других заботиться о себе. Родители ее не баловали, воспитывая в спартанском духе. Все, что выходило за рамки необходимого, семья отдавала нуждающимся. — Зачем все это — парикмахер, косметолог?

Софи нахмурилась:

— Вы предпочитаете сделать все сами?

— Видите ли…

Улыбка Софи успокоила ее.

— Не стоит так переживать. Его высочество говорил, как много вам приходится работать и без чего обходиться. Но он хочет, чтобы вы не чувствовали себя скованно.

Софи открыла следующую дверь в длинный, отделанный дубовыми панелями коридор. Комнаты по обе стороны здесь были меньше. Дженнифер задержалась у застекленных шкафов.

— Принц очень интересуется всем африканским, — пояснила Софи, заметив, что Дженнифер с интересом рассматривает диковинные фигурки на полках. — Он ежегодно получает сотни сувениров изо всех уголков мира, а эти распорядился выставить здесь.

Дженнифер остановилась у плетеной корзины. Она бы никогда не подумала, что у него могут быть такие… такие земные пристрастия.

— Наверное, большинство этих сувениров от высокопоставленных особ?

— Что вы, как раз напротив. Основная часть коллекции — подарки простых женщин и детей, они дарили их принцу Антонио, когда он ездил по центрам и сиротским приютам для больных СПИДом на территории Африки.

Дженнифер подавила возглас удивления: «Надо же!»

Возможно, принц Антонио, говоря о беженцах Хаффали, действительно переживал за их судьбу. Судя по всему, он неоднократно бывал в беднейших регионах мира.

Софи указала на фото принца с чернокожим малышом на руках. Ребенок протягивал ему деревянные бусы.

— Это фото сделано, когда его высочество посещал Зимбабве. Родители мальчика умерли от СПИДа. Журнал «Тайм» как раз работал над статьей о разразившейся там эпидемии и поместил фото на обложке. Пресса тогда очень положительно отзывалась об усилиях, предпринимаемых королевской семьей. Ди Талора хотят, чтобы общественность знала о том, насколько серьезно они относятся к благотворительности.

Благородство принца тут же перестало ее восхищать. Ну вот, опять она делает скоропалительные выводы о мотивах его поступков. Королевскую семью, да и его самого, гораздо больше волнует, какой резонанс в мире вызовут их усилия, чем то, как они скажутся на судьбах нуждающихся в их помощи людей. Благотворительность для них всего лишь долг.

Что ж, будь что будет, сказала Дженнифер себе. Участие принца Антонио означает, что о бедственном положении беженцев узнают тысячи людей. А истинные причины, заставившие его помогать ей, ничего не должны для нее означать.

Как и его внешность. Как и его очарование, подумала она про себя.

Софи распахнула двойные двери в шикарную спальню с дорогой драпировкой на стенах. Гигантскую кровать увенчивал огромный балдахин. Интересно, как можно вытирать пыль на такой высоте? По обеим сторонам высоченного, от пола до потолка, окна, выходящего в парк, стояли два кожаных стула. Комнату освещала тяжелая хрустальная люстра.

— Вот ваша комната, — сказала Софи, при этом Дженнифер буквально заставила себя не глазеть на расставленные повсюду предметы роскоши. — Я решила, что вы останетесь переночевать: обед, возможно, закончится за полночь.

— Я вообще-то думала вернуться сегодня же, — призналась Дженнифер. Да разве обыкновенная американка, про себя подумала девушка, конечно, если она в здравом уме и твердой памяти, может мечтать о ночи в королевском дворце, да еще в качестве гостьи такого привлекательного и сексуального наследника престола!

— Там ванная комната, — Софи показала на дверную ручку, хитроумно скрытую узорами покрытой гобеленом стены, затем на так же ловко задрапированную дверь рядом, — и гардеробная. Можете пользоваться туалетными принадлежностями и выбрать для себя ночную рубашку, — Она прошла в глубину комнаты и открыла еще одну двойную дверь. — Сюда в назначенное время подойдут стилист и визажист.

Скользнув взглядом по дорогой мебели. Дженнифер остановилась на огромном, выполненном маслом полотне над старинным камином. С картины на нее смотрел одетый по торжественному случаю маленький Антонио. Дженнифер восхитилась уверенностью и достоинством принца-подростка — уже тогда он был необыкновенно хорош собой. Она словно наяву представила, как, вскочив в седло, сегодняшний Антонио тайно увозит ее далеко-далеко…

Нет-нет, она совсем не хочет, чтобы ее увозили принцы, а уж жаждущие популярности и подавно. Она сама будет распоряжаться собственной судьбой.

Дженнифер отвернулась от камина. У дальней стены высился огромный шкаф в затейливых узорах, возле которого стоял изящный туалетный столик с зеркалом в позолоченной раме.

Убранство комнаты было достойно королевы, и Дженнифер решила, что она, наверное, принадлежала покойной королеве Алетте. А может, здесь частые гостьи подружки принца? Она представила Даниэлу Хайт возлежащей на диване в прозрачном наряде из тех, что она демонстрировала на подиумах Парижа и Милана.

Дженнифер с трудом отогнала видение, рассердившись на себя. В конце концов, какое ей дело до того, развлекается здесь принц с женщинами или нет!

— Через полчаса вам доставят платья, а пока отдыхайте, — сказала Софи, отодвигая шторы на окнах, чтобы Дженнифер могла насладиться видом сада. — Я вернусь незадолго до обеда и провожу вас.

Прежде чем выйти из спальни, Софи остановилась у дверей.

— Кстати, госпожа Аллен… — начала она:

— Пожалуйста, зовите меня Дженнифер.

— Так вот, Дженнифер, если вам что-нибудь понадобится: еда, свежие полотенца, дополнительные перины… все что угодно, — позвоните в колокольчик, — и она показала па висевший у дверей бархатный шнурок звонка. — Карло, дворецкий принца Антонио, будет счастлив оказать вам услугу.

Дженнифер открыла рот от изумления.

— Дворецкий принца Антонио?!

— Принц распорядился, чтобы с вами обращались как со знатной гостьей. Согласно его указанию, мы поместили вас здесь, в его личном крыле дворца, а не в комнатах для гостей. Здесь командует Карло.

Софи собралась было уходить, но вдруг оглядела Дженнифер с ног до головы и прошептала:

— Если сегодня вы будете так же убедительны, как, судя по всему, были в лагере, вы измените свою жизнь. И, между прочим, жизнь принца Антонио. Но, учтите, я вам ничего не говорила! — И она скрылась за дверью, прежде чем Дженнифер успела спросить, что бы это значило.

— Значит, она выбрала синее, — прошептал Антонио, слегка приподняв тяжелую бархатную портьеру.

Дженнифер стояла среди гостей, ожидавших объявления о своем прибытии у подножия широкой лестницы, ведущей в парадный зал. С внутреннего балкона, возвышавшегося над лестницей, он тут же увидел ее в толпе гостей. Да и какой мужчина не заметил бы удивительную красавицу с копной огненных волос в переливающемся вечернем платье сапфирового цвета. Давно ли он представлял ее в вечернем наряде у себя во дворце? Но даже в его мечтах она не была так хороша. А мечты эти в последнее время рисовали совершенно сумасшедшие картины.

Он посмотрел на часы, мысленно подгоняя медленно ползущую стрелку. Обычно он входил в зал последним, если в мероприятиях не принимал участия король. Но только не сегодня.

Сегодня он хочет видеть ее. Он должен больше о ней узнать. Ему нужно слышать музыку ее голоса, прижимать к себе в танце, вдыхать запах ее великолепных золотых волос, мечтая, какой могла бы стать его жизнь, если бы…

Сегодня, прежде чем он женится на одной из рафинированных и скучных аристократок, считавшихся подходящей для него партией, у него, вероятно, будет последняя возможность насладиться обществом нормальной женщины такой, на которой он действительно хотел бы жениться. И он не собирается терять ни секунды отведенного ему драгоценного времени.

По своим каналам он даже успел навести справки о ее родителях. Его поразило, что она пошла по их стопам. Они сначала работали во Вьетнаме, а потом в Камбодже, помогая потерявшимся во время войны детям находить родителей, а осиротевшим — вновь обретать домашнюю заботу в Америке. Наконец, они перебрались в Румынию, где помогали тысячам сирот, которых оставил после себя ушедший в небытие коммунистический режим.

Размышляя над этим весь день, Антонио пришел к выводу, что во многом и ее, и его воспитывали одинаково: обоим внушали, что у людей, имеющих преимущества в жизни, существует долг по отношению к тем, кто таковых не имеет. И этот долг всегда на первом месте. К сожалению, в последнее время ему очень хочется уклониться от исполнения долга — по крайней мере того долга, который навязывает ему отец. Интересно, а как бы на его месте поступила Дженнифер?

Наверное, она бы не ныла и не жаловалась на судьбу.

Эта мысль заставила его еще сильнее восхищаться ею.

— Что-то я не припоминаю эту молодую особу. Она недавно при дворе?

Услышав голос короля, Антонио опустил портьеру. Вот вам и уклонение от долга.

— Отец, мне не сказали, что вы собираетесь присутствовать.

— Я и не собираюсь, — ответил король. — Я чувствую себя не лучшим образом, хотя, наверное, это будет слишком подозрительно для тех, кто хорошо меня знает. Но я слышал, ты пригласил леди Бианку, вот я и хотел посмотреть, прибыла ли она. Кстати, — король приподнял край тяжелой бархатной шторы, вновь оглядывая ожидающих внизу гостей, — эта молодая особа подает большие надежды. Очень привлекательна и держится с достоинством. Она, случайно, не дочь графини Бенедетты? Мне говорили, Франческа изучает историю искусств в университете Сорбонны.

Антонио глубоко вздохнул, стараясь не выходить из себя из-за столь явной попытки отца подобрать очередную претендентку на роль королевы ди Талора.

— Нет, это госпожа Дженнифер Аллен. Она американка и возглавляет лагерь беженцев Хаффали. Сегодня она выступит на приеме с речью.

— Понятно. Жаль, что она не знатного рода, да еще и американка. Увидев ее, я подумал было… Впрочем, это неважно. На сегодняшнем приеме будет присутствовать большинство уважаемых молодых женщин из аристократических семей нашего королевства, в том числе леди Бианка. Очень надеюсь, мой сын, ты воспользуешься этой возможностью и сделаешь выбор.

— Да, отец, — пообещал Антонио, стараясь не смотреть в сторону Дженнифер, — я так и собираюсь поступить.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Дженнифер бродила в толпе гостей, не зная, куда себя деть. Вокруг нее увешанные бриллиантами женщины в вечерних туалетах кокетничали с мужчинами во фраках. Под звуки струнного квартета рекой лилось шампанское, а разговоры кружились вокруг тем, которые она и минуту не стала бы обсуждать.

Дамы в одной группке шумно хвастались друг перед другом, какие декораторы отделывали их дома, другие обсуждали предстоящий бал для юных аристократок, впервые выходящих в свет. Мужчины обменивались замечаниями о подскочивших ценах на акции, о последних полезных приобретениях и шансах команд на национальном соревновании по поло. Похоже, все здесь хорошо друг друга знали.

Собравшись с духом, она приблизилась к вошедшей в зал черноволосой молодой женщине с аристократической бледностью на лице, одетой в прекрасно сидевшее на ней лиловое вечернее платье. Женщина взяла с подноса проходившего мимо официанта бокал, и Дженнифер последовала ее примеру.

Наконец та ее заметила и улыбнулась: — Какое на вас чудесное платье! Это «Эскада», верно? — Она протянула руку и добавила: — Кажется, мы незнакомы. Леди Бианка Карателли. Да, веер определенно от «Эскады».

Значит, это и есть та самая подружка принца? Ничего удивительного. Почти одного роста с Дженнифер, она производила впечатление очень богатой женщины, которая питается исключительно салатами и ежедневно часами занимается в фитнес-клубе.

Дженнифер пожала протянутую ей хрупкую ладонь:

— Очень приятно. Меня зовут Дженнифер Аллен.

— Милая госпожа Аллен, вы просто обязаны сообщить мне имя кутюрье. Если это не «Эскада», придется признать, что на горизонте появился новый великолепный дом моделей.

Дженнифер покраснела. Она ведь даже не взглянула на ярлык — просто выбрала наиболее понравившееся ей платье из тех, что доставили.

— Благодарю за комплимент, но, признаться, я понятия не имею о модельере. Я должна сегодня выступить, но у меня не было подходящего случаю наряда. Платье мне дали взаймы. Но я постараюсь передать владельцу ваш отзыв.

Леди Бианка оглядела ее с ног до головы — Дженнифер сжалась от колючего изучающего взгляда. У нее возникло ощущение, что любую женщину леди Бианка оценивает как потенциальную соперницу.

— Ах, вот оно что! — наконец произнесла та, изобразив на лице улыбку, которая, к слову сказать, ей очень шла. Очевидно, она решила, что Дженнифер, столь беспомощная и наивная в отношении модных тенденций, не представляет для нее никакой угрозы, и поэтому продолжала с ней беседовать. — Вы, должно быть, та самая американская девица, с которой Антонио познакомился в Расове? Насколько я понимаю, он пригласил вас выступить в связи с открытием своего Фонда?

— Да, — ответила Дженнифер. Непривычно было слышать, что принца назвали по имени, но, подумала она, в конце концов, подружка имеет право называть его как угодно.

— Вам невероятно повезло, — отработанная улыбка стала еще жизнерадостней, — Антонио необыкновенно щедр. Он просто обожает помогать людям, которым повезло меньше, чем нам.

Таким, как вы, почти явно слышалось в ее голосе.

Леди Бианка помахала какой-то знакомой.

— Убеждена, благодаря сегодняшнему приему люди узнают о вашей бедной-несчастной организации. Желаю удачи. — С этими словами черноволосая красавица отошла к толпе молодых людей — похоже, все они заметили ее присутствие.

— Отлично, что и говорить, — пробормотала Дженнифер. Сразу куда-то исчезло воодушевление по поводу предстоящего выступления.

Итак, для леди Бианки Общество оказания помощи пострадавшим в Расове всего лишь «бедная-несчастная организация», а то, что она назвала ее«американской девицей», хотя они были примерно одного возраста, однозначно исключало Дженнифер из элитного общества этой аристократки. Неужели все собравшиеся того же мнения? Неужели они пришли сюда только для того, чтобы вволю посплетничать и пообедать в обществе принца?

Дженнифер сжала кулаки. А она-то считала подарком судьбы, что оказалась среди них. Приглашение принца звучало так искренне. Он был по-настоящему взволнован, что сможет помочь обитателям лагеря.

После презрительных слов леди Бианки она поняла, что снова неверно истолковала его поведение. Он ценит ее работу не больше, чем его подружка. Судя по всему, женщины вроде леди Бианки служат украшением его общества, а «девицы» вроде Дженнифер помогают чувствовать себя героем: он же оказывает содействие их «бедным-несчастным организациям».

— Ну что ж, — сказала она себе, — в таком случае будем делать из него героя. — А потом она вернется к себе, с головой окунется в работу и забудет о нем. Главное, лагерь получит добровольцев. Бог с ним, с принцем.

— Из кого мы собираемся делать героя?

Она вздрогнула от неожиданности. Как долго он наблюдал за ней? Что еще она сказала вслух, даже не подозревая, что он мог слышать каждое слово?

— Простите, не хотел вас напугать, — принц Антонио радостно улыбнулся и подхватил ее под локоть.

— Я… я вас не заметила, — Дженнифер подыскивала слова. От жаркого прикосновения ее решимость разбилась вдребезги. Как она могла не обратить внимания на внезапную тишину в зале! Неужели она настолько погрузилась в собственные мысли, что прослушала, как объявляют его появление?

— Похоже, в мыслях вы были далеко отсюда, госпожа Аллен. Обдумывали, что скажете?

— Да, конечно, — она действительно обдумывала, что скажет. По крайней мере ей хотелось, чтобы это выглядело именно так. А еще она пыталась заставить себя думать о выступлении, а не о принце. — Прошу вас, зовите меня Дженнифер, — добавила она, надеясь сменить тему. — Никто не называет меня госпожой Аллен.

— Отлично. В таком случае буду называть вас Дженнифер. — Он говорил с акцентом, и в его устах ее имя звучало больше как «Женнифер», но удивительная улыбка компенсировала недостатки произношения. — Однако позже мы вернемся к вашим героям. Вам все-таки придется мне об этом рассказать. А сейчас я хочу познакомить вас со своим братом, принцем Федерико, и его супругой, принцессой Лукрецией.

Дженнифер обернулась и прямо позади себя увидела высокородную супружескую чету. Она представилась, затем добавила:

— Для меня это большая честь. Я не знала, что вы тоже будете на приеме.

Принцесса Лукреция, чуть ли не точная копия леди Бианки, очевидно, действительно не собиралась приходить, судя по скучающему виду, с которым она взирала на окружающих.

Однако принц Федерико, напротив, был явно оживлен:

— Как раз наоборот, госпожа Аллен. Мы очень рады, что вы расскажете нам о деятельности Общества оказания помощи пострадавшим в Расове. Мы тоже сможем сделать для беженцев что-то полезное. В конце концов, они наши соседи.

— К сожалению, сегодня не смогли присутствовать наша сестра, принцесса Изабелла, и наш младший брат, принц Стефано. Но вы должны знать — они тоже были приглашены, — сказал принц Антонио. — Изабелла сегодня выступает с речью в одном из художественных музеев Нью-Йорка, а Стефано…

— Брат верен себе. О том, где он сейчас, знает только он сам, — закончил Федерико, с осуждением качая головой. — К счастью, отец пока не в курсе, иначе Стефано пришлось бы по возвращении выслушать пространную лекцию о недопустимости отсутствия без уважительной причины. Антонио улыбнулся.

— Но отец, как всегда, обо всем узнает. А мы, как всегда, будем нашего мальчика выгораживать.

Братья переглянулись. И тут Федерико начал вспоминать о детских шалостях молодого принца. Как Антонио, Изабелла и он частенько вызволяли Стефано из беды, как однажды во время государственного приема тот попытался подбросить на блюдо собственную игрушку.

Дженнифер от души смеялась. Ее поразила любовь, которую питали друг к другу королевские отпрыски. Все в этой семье было как в обычных семьях: суровый отец, непокорный младший сын, горой встающие на защиту непутевого младшего брата старшие сыновья, пытающаяся все уладить единственная дочь.

Антонио активно включился в обсуждение проделок Стефано.

На секунду Дженнифер попробовала представить себя частью семьи ди Талора. На принцессу Лукрецию это, кажется, наводило тоску, но Дженнифер подумала, что просто замечательно находиться среди таких же любящих и заботливых, как у нее, родственников. Кроме того, у нее бы тогда было все, чтобы по-настоящему помогать людям.

И тут же возникла сумасшедшая мысль — она представила себя супругой Антонио. Каждое утро она просыпается рядом с ним, тесно прижимается к нему, ласкает, запускает руку в густую темную шевелюру — и тонет в глубине удивительных голубых глаз. Он поддерживает все ее начинания. А еще — с такой же любовью, как Иосифу, читает книжки детям, их детям.

Она с трудом стряхнула с себя мысли об Антонио, когда к ней обратилась скучающая Лукреция, не принимавшая участия в беседе:

— Госпожа Аллеи, вам нравится в Сан-Римини?

— Да, конечно. Я и раньше бывала в вашей стране, но во дворце я впервые. Здесь восхитительно.

— Полагаю, совсем не так, как в лагере беженцев, — в голосе Лукреции звучало превосходство, граничившее с презрением.

— Да, разница колоссальная. Вместо люстр нам приходится довольствоваться фонарями. И даже это большое счастье, — пошутила Дженнифер в надежде, что ее шутка несколько смягчит принцессу.

— Понятно, — та даже не улыбнулась. — Вы надолго у нас или ваше присутствие необходимо в лагере?

— Сегодня я, скорее всего, останусь, — Дженнифер пропустила мимо ушей явный намек, что ей нe следует задерживаться во дворце, — но рано утром уеду. У нас ограниченный штат сотрудников.

Принцесса Лукреция удивленно подняла бровь.

— Что-то я сомневаюсь, что найдутся люди, которые захотят у вас работать. Честное слово, ставить условием получения стипендии работу в таком жутком месте равносильно наказанию. Впрочем, это неплохой план, — добавила она, поняв, что ее предыдущее заявление лишило Дженнифер дара речи. — Чем больше у вас будет рабочих рук, тем легче пойдет работа, верно? Так что не такое уж это и наказание.

— Надеюсь, как наказание работу у нас никто не воспринимает. — Дженнифер удалось сохранить вежливый тон, несмотря на явную грубость замечаний Лукреции. — Студенты будут трудиться на благо международного сообщества, которое, в свою очередь, гарантирует им первоклассное обучение здесь, в Сан-Римини.

Принцесса не успела ответить — прозвенел звонок. К ним подошел Антонио.

— Пора занимать места. Сюда, пожалуйста.

И он снова, на этот раз почти требовательно, подхватил Дженнифер под локоть. От этого совершенно обычного жеста по всему телу пробежала жаркая электризующая волна.

— Вы будете сидеть за столом президиума рядом со мной, — зашептал он, наклонившись так же близко, как на вертолетной площадке в Расове. — Я вас представлю, после чего вы подниметесь и подойдете к трибуне. А потом вы их всех убьете — так это говорится у вас в Америке?

— Что-то вроде этого. — Дженнифер сумела справиться с волнением, хотя каждый раз, когда он с ней заговаривал, она чувствовала сладкое томление. Разве можно думать о выступлении, когда этот волнующий голос с риминийским акцентом шепчет ей о том, как она всех убьет!

Она сунула руку в сумочку, решив просмотреть записи. Возможно, это отвлечет ее от навязчивых мыслей об Антонио и успокоит нервы.

Дженнифер резко остановилась. Пальцы нащупали помаду, расческу, зеркальце. Где же записи? Неужели она оставила их в комнате? Она распахнула сумочку, внимательно осмотрела содержимое и снова зачем-то пошарила в ней рукой.

— В чем дело? — заботливо спросил Антонио.

Она оглянулась — почти все присутствующие заняли свои места. На нее смотрели, возможно удивляясь, что за особа задерживает принца. Она запаниковала. Возвращаться за записями не имело смысла — слишком мало времени. Придется как-то выходить из положения.

— Все в порядке, — солгала она, надеясь, что принц не заметит охватившую ее панику. Выдавив улыбку, она добавила. — Пора сразить всех наповал.

— Отлично, — пробормотал Антонио в ответ на вопрос леди Бианки, который он даже не услышал. Наверное, что-то о новой модной прическе графини Дювайе.

Антонио смаковал вино и пытался сконцентрироваться на ее непрерывной болтовне. О чем он думал, когда попросил Софи посадить ее в президиуме рядом с собой!

Конечно, это заставит отца и присутствующих на приеме членов парламента решить, что у него к ней личный интерес, и снимет опасения, что у него не будет наследника. Вполне вероятно, что по окончании данного ему годичного срока он все-таки женится на Бианке или на графине Дювайе, или на ком-нибудь еще из той же компании. Раз он обязан это сделать.

Но как же он недооценивал силу своего влечения к Дженнифер. Она сидела слева от него, и он был не в силах обращать внимание на Бианку, сидевшую справа.

Поначалу, еще в лагере, Дженнифер даже показалось ему грубоватой, но сейчас, на этом приеме, он все больше убеждался: в ней есть все, что требуется от истинной королевы ди Талора, и все, что он сам хотел бы видеть в своей невесте. Она элегантна, привлекательна, умна, а самое главное — у нее золотое сердце.

Он даже немного завидовал ее энергии и убежденности. Да, он так же серьезно относится к благотворительности, но совсем не уверен, что смог бы делать то, что делала она: подолгу находиться в опасных местах, выполнять тяжелую физическую работу — и все для того, чтобы накормить и одеть нуждающихся. Вряд ли кто-нибудь из присутствующих здесь женщин избрал бы такой жизненный путь. И именно это делало их всех бледными и незначительными по сравнению с ней. А ведь при ее уме, талантах и красоте, от которой захватывает дух, она могла бы добиться в жизни чего угодно.

Он глубоко вздохнул. При мысли о Дженнифер он весь напрягся, желая прижать ее к себе, целовать и ласкать. Именно о такой женщине он мечтал всю жизнь — о женщине, которая бы вдохновляла его и устраивала во всех отношениях: интеллектуально, духовно и физически.

У нее было все, кроме соответствовавшего его положению благородного происхождения. А это означало, что женитьба на ней не более чем фантазия. Несбыточная мечта.

Он украдкой бросил на нее взгляд: рыжие непослушные кудри золотым нимбом окружали ее головку, делая похожей на ангела.

Да, несбыточная мечта.

— Антонио, дорогой, — Бианка настойчиво теребила его руку, заставляя обратить на себя внимание. — Что с тобой? Мне кажется, ты меня совсем не слушаешь.

— Наверное, сдают нервы, — вымученно улыбнулся он. — Ты же знаешь, как много значит сегодняшнее мероприятие для судьбы моего нового детища.

— Это все из-за нее, да? — прошептала Бианка, наклонившись к нему ближе, чем он того хотел. — Ты переживаешь, что она плохо выступит? Я тоже сомневаюсь, что она когда-нибудь обращалась к столь почтенной публике.

— Вовсе нет, — тут же возразил он, стараясь говорить как можно тише, чтобы Дженнифер его не услышала.

— Что ж, если это всего лишь нервы, — голос Бианки звучал недоверчиво, — тогда медленный танец полностью тебя излечит.

Она игриво провела пальчиками по его руке, от кисти до плеча, и Антонио заметил короткую вспышку фотоаппарата из угла зала.

Он едва не состроил гримасу. Ты же сам этого хотел, напомнил он себе. Отец увидит снимок, запечатлевший сына в более чем дружеской позе с леди Бианкой, и определенно перестанет беспокоиться. Он поймет, что Антонио хотя бы пытается найти подходящую для себя партию, и это, возможно, несколько ослабит его абсурдный ультиматум.

Но, с другой стороны, завтра же изображение воркующих молодых людей появится во всех европейских газетах и программах новостей, что придаст его связи с Бианкой почти официальный статус. От этой мысли у него все внутри похолодело.

Он задвигался на стуле, освобождаясь от руки Бианки.

— В таком случае первый танец сразу же после ужина — твой, — пообещал он. Жеманная и чересчур навязчивая леди Бианка Карателли была последней женщиной, которую он хотел.

Он хотел Дженнифер.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Принц поднялся из-за стола, и шум в зале начал постепенно стихать. Он посмотрел на Дженнифер — она сидела, так сильно сжав на коленях пальцы, что они побелели.

— Двигаться готовы? — спросил он, старательно выговаривая английские слова.

Он, видимо, хотел сказать «к подвигу готовы». Ее настолько позабавила нечаянная игра слов, что она приоткрыла рот в полуулыбке. Это еще сильнее его возбудило.

— Мне кажется, ваше высочество, вам стоит заняться английскими идиомами.

— Согласен, я должен серьезно поработать над своим английским языком, — он старательно выговаривал слова, чтобы не сказать еще что-нибудь нелепое. — Я что-то напутал?

Она радостно улыбнулась, в уголках глаз появились веселые складочки. Трудно представить, что Бианка или ее приятельницы могут позволить себе улыбаться столь искренне. Даже если бы он сказал что-то очень смешное, они бы побоялись, что от настоящей улыбки на лице появятся морщины.

— Вы меня просто представьте, ваше высочество, — шепнула она в наступившей тишине.

Зал смотрел на него в ожидании того, что он скажет.

И только в глазах Бианки мелькали недобрые огоньки.

Он подошел к микрофону и начал рассказывать об Обществе оказания помощи пострадавшим в Расове. Представляя Дженнифер, он собирался сказать всего несколько слов, но, едва заговорил о своей поездке, слова полились рекой. Он отчаянно хотел, чтобы его будущие подданные узнали о мужестве беженцев Расова, об оптимизме Иосифа и других детей, о щедрости души помогающих им сотрудников лагеря.

Но больше всего он хотел, чтобы люди, считавшие себя сливками общества, поняли, что нельзя мириться с существующим положением вещей. Их неравнодушие и желание поддержать основанный им Фонд, а значит, и Общество, могли в корне изменить жизнь.

— Давайте посмотрим вокруг себя. Рядом с нами живут люди, в трудное для нас время оказавшие помощь нашей стране и радовавшиеся вместе с нами, когда нам было хорошо. Уверен, вы готовы сделать для них то же самое.

Зал отозвался одобрительным гулом.

— Я обращаюсь к вам как представитель правительства Сан-Римини и ваш будущий король. Рядом с нами Словения, рядом с нами Италия. И еще — Расово, совсем небольшая, но прекрасная страна с такой же богатой и долгой историей, как наша.

Он оглядел зал в надежде, что его хорошо понимают.

— Ее граждане всегда были для нас добрыми соседями и, как добрые соседи, горевали и радовались вместе с нами. Они снабжали нас продовольствием в годы Великого Голода и, я верю, скоро вместе с нами будут праздновать тысячелетнюю годовщину независимости Сан-Римини. Но это произойдет только в том случае, если мы тоже отнесемся к ним как добрые соседи, демонстрируя щедрость и благородство, которые видели от них на протяжении этой тысячи лет.

Он посмотрел на Дженнифер. Их взгляды встретились: она смотрела на него так, что он почувствовал, как ради этой женщины готов свернуть горы. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. А желание, которое не оставляло его, к тому же совершенно выходило за рамки приличий.

Антонио с трудом оторвал от нее взгляд и вновь посмотрел на аудиторию, внимавшую каждому его слову.

— Госпожа Дженнифер Аллен американка, но делает для Расова все возможное и невозможное. Она делает гораздо больше, чем велит ей гражданский долг, как будто в Расове живут ее соседи, а не наши. Она подает пример человечности всем нам и тем стипендиатам нашего Фонда, которые поедут работать в лагерь беженцев в Расово. И сейчас я передаю слово ей.

Она не ожидала от него такого многословия. Но он был великолепен.

— Отличная работа, ваше высочество, — шепнула она, подходя к микрофону.

Стараясь, чтобы аплодировавшая публика не услышала его слов, он снова очень близко наклонился к ее уху:

— Прошу прощения. Я слишком долго говорил.

Ее глаза слегка прищурились в улыбке, которую он уже любил. Однако на этот раз он заметил в них влажный блеск. Это слезы или ему показалось?

— Вы очень хорошо говорили.

Он сел, наблюдая, как она берет микрофон.

— Я благодарю всех вас за то, что могу обратиться к вам на английском, а не на итальянском языке. Правда, я не многое могу добавить к уже сказанному его высочеством принцем Антонио. Вам повезло, что такой человек в будущем возглавит вашу страну. Разработанный им план поможет и гражданам Расова, и гражданам Сан-Римини. Со своей стороны я испытываю огромную признательность за то, что он сделал для нас.

Антонио откинулся на спинку стула. Значит, ей понравилась его речь, несмотря на то, что он отвлек от нее основное внимание.

— Бог мой, Антонио, — промурлыкала ему в ухо леди Бианка, и ее пальцы снова побежали к его плечу, — я никогда не слышала, чтобы ты так вдохновенно говорил.

Оп повернулся к ней, довольный, что она заметила произошедшую в нем перемену:

— Ты права.

Бианка нахмурилась, но ничего не сказала. Вместо этого она обратила взор на Дженнифер, вдруг обнаружив желание послушать, каким образом Фонд облегчит тяжелое положение беженцев.

Антонио тоже смотрел на трибуну. Дженнифер говорила с глубокой убежденностью. Аудитория ее очень внимательно слушала. Женщин тронули трагические истории семей беженцев, мужчины неотрывно на нее смотрели, частично под впечатлением ее слов, частично — Антонио был в этом уверен — ее красоты.

Он блуждал взглядом по ее фигуре — тонкой талии, стройным сильным бедрам. Изысканное длинное платье подчеркивало совершенство форм. Сквозь боковой разрез платья угадывались красивые длинные ноги, и он начал представлять, как просыпается утром и видит их рядом.

Он вдруг заметил, что она нервно постукивает носком туфли по полу.

— По-моему, она нервничает, — прошептала Бианка сзади, очевидно тоже заметившая это движение. — Хорошо, что основную часть выступления ты взял на себя. Эта девица явно чувствует себя не в своей тарелке.

Антонио повернулся к Бианке, решив было возразить и заставить помолчать, по ее пальцы в очередной раз заскользили вверх по его руке, и она одарила его такой многообещающей улыбкой, что он счел за благо промолчать. В лице Бианки не стоит наживать себе врага.

Дженнифер, напомнил он себе, несмотря на все хорошее, чему она его уже научила, вернется в Расово к своим беженцам. А он останется здесь и, наверное, будет вынужден жениться на одной из этих великосветских девиц.

— Ты помнишь, дорогой, — не умолкала Бианка, — мы танцуем сразу после ее выступления?

Антонио чуть не взвыл от отчаяния:

— Как я могу забыть!

Улыбка не сходила с уст Дженнифер.

Несмотря на отсутствие записей, несмотря на то, что Антонио практически все за нее сказал и ей пришлось импровизировать, постоянно ссылаясь на его слова, выступление прошло без сучка без задоринки. Десятки состоятельных гостей вытащили после этого чековые книжки.

— Вы только скажите, куда посылать деньги, — произнес тучный господин, энергично тряся ее руку. — Почту за честь внести свою лепту в столь благородное дело. Уверен, другие чувствуют то же самое.

— Превосходное, превосходное выступление, — с энтузиазмом вторила ему дородная супруга. — Дорогая, мы постоянно бываем во дворце на благотворительных мероприятиях, но ни разу не слышали столь убедительной речи. А принц каков! — Обмахиваясь веером, она посмотрела в ту сторону, где в окружении многочисленных благожелателей стоял Антонио. — Бог мой, он никогда не был так искренен, как сегодня. Наш кронпринц определенно стал другим человеком!

— Это точно, — согласился член парламента и повернулся к кому-то в толпе, окружавшей Дженнифер.

Слова женщины о том, что Антонио изменился, ее заинтересовали. Значит, он больше не думает исключительно об общественном мнении и о том, что напишут о нем журналисты? Раньше в этом его неоднократно обвиняла желтая пресса.

Значит, благотворительность перестала для него быть просто долгом, исполнению которого его обучали всю жизнь? Дженнифер так хотелось поверить, что он готов помогать людям по велению сердца.

Пожимая руку господину в летах, близкому другу короля, она услышала позади себя низкий мужской голос, тоже говоривший о явной перемене в принце Антонио. Сердце подпрыгнуло в груди: если люди, которые его знают с детства, считают, что он изменился, возможно, так оно и есть.

Пожилой господин отошел от нее. Дженнифер обернулась, надеясь увидеть, кто говорил об Антонио, и опешила, оказавшись лицом к лицу с принцем Федерико.

— Госпожа Аллен, — Федерико поцеловал ей руку, — ваша речь имела успех. Примите мои поздравления.

— Благодарю вас, ваше высочество. — С трудом верилось, что ей поцеловал руку еще один принц Сан-Римини. — Вы сейчас говорили, что принц Антонио изменился. Простите, что вы имели в виду?

— Мой брат всю жизнь занимается благотворительностью, но эта деятельность никогда его так не захватывала. Честное слово, он и сам отправился бы на работу в ваш лагерь, если бы мог.

Она попробовала представить, как Антонио несет на себе раненого, перепуганного беженца или копает яму для отхожего места, — и не смогла. Может быть, он действительно стал другим человеком, но до такой степени измениться?.. Вряд ли.

Зазвучала музыка. Федерико, оглядев зал, сказал:

— Что-то я не вижу супругу. Она, наверное, в дамской комнате. Знаете, как член королевской семьи, я всегда приглашаю танцевать своих гостей. Вы не составите мне компанию?

Танцевать с родным братом Антонио? Почему бы и нет?

— С удовольствием.

В другом конце зала она заметила Антонио, который тоже направлялся к площадке для танцев.

Глядя на темные волосы, блестевшие под ярким люстрами, на его легкую уверенную походку, она снова ощутила, как желание разливается по телу. До встречи с ним она не предполагала, что в мужчине могут так сочетаться удивительная элегантность и физическая сила. Как у Антонио.

Они открывали танцевальную часть вечера. Федерико был великолепным танцором, но Дженнифер думала об Антонио. Интересно, как он танцует? Конечно, превосходно, но вряд ли у нее есть шанс самой в этом убедиться.

Но, с другой стороны, она сегодня гвоздь программы, и он, возможно, почувствует, что обязан ее пригласить. От этой мысли сердце гулко забилось в груди. Вот уже несколько дней она ничего не может с собой поделать и постоянно о нем думает. Напрасно, ведь принцы предпочитают проводить время в обществе других женщин. А она к тому же американка.

Мысли о нем отвлекают ее от главного. Ей трудно сконцентрироваться и обсуждать с его влиятельными гостями решение проблем лагеря, закрепляя таким образом собственный успех. Постоянно думая о нем, она уже чуть не испортила все мероприятие, забыв в комнате записи. Правда, теперь все позади и можно позволить себе…

Она продолжала смотреть на Антонио. Он уже дошел до площадки, и ей ужасно захотелось, чтобы он разбил их пару с Федерико. Вдруг он поднял глаза, их взгляды встретились, и она на расстоянии почувствовала, что он весь напрягся.

И тут она увидела рядом его спутницу. Леди Бианка крепко держала Антонио под руку и гордо взирала на окружающих женщин, всем своим видом утверждая: он мой.

Что ж, о танце с Антонио теперь не стоит и мечтать.

Дженнифер горько усмехнулась про себя и отвела взгляд. Ах, мечта, мечта, ты как птица…

— Кто как птица? — озабоченно поинтересовался Федерико.

Неужели она сказала это вслух?

— Вы хотите сказать, что леди Бианка похожа на птицу? Категорически не согласен.

Должно быть, Федерико заметил, что она наблюдает за Антонио и леди Бианкой, и вот теперь дразнит ее! Она густо покраснела.

— Я совсем не это имела в виду.

— Я считаю, она больше похожа па хорька, — продолжал принц, легко развернув Дженнифер так, чтобы ей лучше было видно Антонио и леди Бианку. — Да, определенно на хищного хорька. Однако учтите, это замечание не является официальной позицией дворца. Если меня спросят, я откажусь от своих слов.

Дженнифер подавила смешок:

— Какой вы, оказывается, коварный! Разве может принц говорить такие ужасные вещи! Особенно о потенциальной невестке.

— Конечно, нет, поэтому я и буду это отрицать. Но, — он понизил голос, — вы ошибаетесь на ее счет. Сомневаюсь, что Антонио женится на ней, хотя она очень этого хочет.

— Отчего же? Она хороша собой, прекрасно держится, из хорошей семьи — что еще нужно принцам!

— Да, — кивнул он. — Но она очень похожа на Лукрецию. Этого достаточно для меня, но не для Антонио. Для Антонио женщина… — Федерико наморщил лоб, подыскивая подходящие слова, — она должна заставить его сердце…

— Должна тронуть его сердце?

— Да, именно так.

Дженнифер продолжала украдкой изучать принца Антонио и леди Бианку. Все в этой аристократке дышало исключительностью: прическа, улыбка, происхождение. Кроме того, хотя эта мысль вызывала у Дженнифер почти физическую боль, леди Бианка и Антонио были великолепной парой.

— Если его сердце не трогает такая женщина, как леди Бианка, то и никакая другая не сможет.

— Кажется, одной женщине это все-таки удалось.

Значит, он влюблен!.. У Дженнифер перехватило дыхание, хотя, продолжая кружиться с Федерико, она делала вид, что ничто другое ее не волнует. Конечно, она знала, что мечта об Антонио так и останется мечтой, но теперь у нее не было даже права мечтать.

— Антонио, Бианка, — крикнул Федерико и закружил ее, приближаясь к танцующим Антонио и леди Бианке.

— Рада видеть вас, принц Федерико, — вежливо кивнула та с выражением недовольства на лице. — И вас, госпожа Аллен. Вы замечательно выступили. И вы, и Антонио, — прильнув к Антонио, она взглянула на него так, что стало совершенно ясно, кто именно, по ее мнению, выступил замечательно.

— Благодарю вас, — вежливо ответила Дженнифер, хотя все в этой женщине ее возмущало. Во время выступления она все время слышала позади чей-то приглушенный голос и была готова поклясться, что он принадлежал леди Бианке.

— Бианка, кажется, мы сегодня так и не пообщались. Антонио, не возражаешь, если я украду у тебя партнершу? — С этими словами Федерико отпустил Дженнифер и шагнул к Бианке.

— Не возражаю.

Антонио галантно поблагодарил красавицу за танец и отступил. В его взгляде что-то промелькнуло. — Неужели облегчение?

Нет, наверное, ей показалось. Как и то, что Антонио наблюдал за ней, когда она танцевала с Федерико. А он, скорее всего, смотрел мимо нее на какую-нибудь умопомрачительную красавицу герцогиню в толпе гостей. Сказал же Федерико, что его брат любит какую-то женщину.

— Мы оба оказались без партнеров, — заговорил Антонио и протянул ей руку. — Не окажете ли мне честь?

Он не собирается приглашать на танец свою богиню?

— Да, конечно, если вы не против. Принц Федерико не стал больше танцевать со мной, потому что я, кажется, нечаянно наступила ему на ногу.

— А все потому, что Федерико не такой прекрасный танцор, как я. — Он обнял ее за талию и добавил: — Обещаю, мне вы не наступите на ногу.

Дженнифер положила руку на сильное плечо, и они закружились по площадке. От волшебных звуков вальса и от ощущения жаркой руки Антонио на талии ей захотелось закрыть глаза и забыть обо всем на свете. Только на один вечер забыть о боли и страданиях людей, к которым она вернется завтра, забыть, несмотря на то, что они так много для нее значат.

— Вот видите, у меня получается гораздо лучше, чем у Федерико.

Дженнифер не смогла сдержать улыбку:

— Вам когда-нибудь говорили, что вы очень уверены в себе?

Он нахмурился.

— Как кронпринц Сан-Римини, я не могу позволить себе быть другим. Этого ждут от меня граждане моей страны. Кстати, я всегда считал, что американцы больше, чем европейцы, уверены в себе. Кроме вас.

— То есть?

Он крепче прижал ее к себе. Она чувствовала щекой его дыхание, и ее захлестнула горячая волна.

— Когда вы водили меня по лагерю, вы были так в себе уверены. Вы точно знали, куда и с кем я должен идти, что увидеть.

— И что же?

— А здесь нервничаете.

— Почему вы так решили?

— Я заметил, что во время выступления вы не стояли на месте.

Значит, он все-таки за ней наблюдал. Теперь, когда он был так близко, она почему-то этому не удивилась.

— Открою вам страшную тайну, ваше высочество. Я оставила в комнате свои записи. Мне пришлось думать на ходу.

— Думать на ходу? — переспросил он, не совсем ее понимая.

— Импровизировать по ходу выступления.

— Неужели?

— Да. И это было нелегко — вы сказали почти все, о чем я собиралась говорить.

— Прошу прощения…

Она тряхнула золотыми кудрями:

— Шучу. Вместе мы чудесно справились. — Она тут же осеклась, поняв, что сказала «вместе».

Впрочем, вместе они действительно все сделали очень профессионально, как будто они в одной команде. У принца Антонио — влияние и власть, чтобы дать беженцам необходимое, у нее — энтузиазм и горячее желание помочь. Хотя, если судить по сегодняшнему поведению Антонио, он тоже горячо желает помочь людям. Жаль только, что другого «вместе» им не дано.

Они замедлили движение в такт музыке.

— Вы правы, Дженнифер, — понизил он голос, — мы вместе чудесно справляемся.

Дженнифер взглянула ему в глаза и увидела в них то, что не оставляло никакого сомнения в истинном смысле произнесенных им слов.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Антонио прикусил язык: он не имеет права так говорить. Да, он подразумевал нечто очень личное, но надеялся, что Дженнифер не воспримет его утверждение буквально.

Он закружил ее, двигаясь в другой конец площадки, подальше от леди Бианки и Федерико. Брат догадался, что его нужно спасать, и он будет благодарен ему за это до конца жизни. Это дает ему возможность держать в объятиях Дженнифер, хотя на романтические отношения с ней он рассчитывать не может.

Женщины, с которыми он был знаком, смотрели на него с обожанием, кокетничали, преследовали — и всегда давали понять, что готовы казаться кем угодно, лишь бы ему угодить.

Дженнифер оказалась единственной женщиной, которая его не боялась, не пыталась изменить свои взгляды лишь для того, чтобы ему понравиться. Она выгодно отличалась от тех недалеких дам, которые, как правило, бывали при дворе.

Любуясь ею, он сказал:

— Я не говорил вам, что вы совершенно потрясающе выглядите в этом платье?

Вообще-то он хотел обсудить с ней более серьезные темы: скажем, узнать, что она думает по поводу оказания помощи другим нуждающимся, например Онкологическому центру. Но как-то само собой у него вылетело замечание о платье. Что в этой женщине заставляет его терять нить здравых рассуждений?

Уголки ее губ слегка приподнялись в легкой улыбке.

— Благодарю вас. Когда вы сказали, что мне принесут платья, из которых я смогу выбрать то, что мне понравится, я не предполагала, что их будет так много и что все они окажутся такими красивыми.

— А почему вы выбрали именно это?

— Из тридцати двух доставленных ко мне в комнату? — Она рассмеялась и от этого стала еще более соблазнительной. Такой смех мог бы оживить холодные степы дворца. — Наверное, потому, что это мой любимый цвет. К тому же, — она опустила голову, рассматривая наряд, — его покрой проще, чем у других, а я простой человек. — Она вновь посмотрела на него глазами такого же, как и платье, сапфирового цвета. — А почему вы спрашиваете?

— Мне оно тоже понравилось больше всех.

— Вы видели платья? Когда?

— Вчера. Я сам их выбирал.

Ее глаза расширились от удивления.

— А я думала, что у вас для таких целей есть сотрудники.

— Вы, между прочим, однажды предположили, что я и телохранителей везде с собой таскаю.

— Что ж, один — ноль в вашу пользу. Кажется, мне еще многое придется о вас узнать.

Он не сдержал радостной улыбки.

— Теперь вам известно, что я люблю голубой цвет и еще — все простое.

— А как насчет любимого блюда?

— Лазанья.

— Разве лазанья простое блюдо? — возразила она.

— По сравнению с тем, что мне обычно подают, лазанья довольно проста.

— Надеюсь, однажды вы встретите простую девушку, которая любит голубое и готовит простую лазанью.

Он закружил ее, хотя бы на секунду стараясь не встречаться с ней взглядом. Он уже нашел такую девушку, но не может на ней жениться. Не может даже думать об этом. А любая другая, которую сочтут подходящей для него партией, окажется совсем не такой.

Антонио увидел, что Федерико отпустил леди Бианку и направился к влиятельному члену парламента и одновременно члену комитета по делам престолонаследования.

— Я должен вернуться к гостям, — сказал принц, неохотно отпуская ее. — Спасибо за чудный танец.

— А я благодарю вас за прекрасный вечер. Жителей лагеря до глубины души тронет ваша щедрость.

Не в силах от нее оторваться, он провел тыльной стороной ладони по ее щеке:

— Просто я хочу им помочь. И вам.

Он резко повернулся и пошел в сторону смотревшей на них с осуждением леди Бианки.

Закрывшись в кабинке дамской комнаты, Дженнифер прислонилась лбом к прохладной стене. Она не хотела, чтобы кто-нибудь заметил ее смятение после танца с Антонио.

Ей не показалось. Он действительно хотел с ней танцевать. И прижимал к себе так, как мужчина в танце прижимает женщину, которая ему небезразлична, а не как учтивый принц гостью на торжественном мероприятии — так держался с ней Федерико.

Она обхватила себя за плечи, не веря собственным воспоминаниям. Пальцы перебирали складки платья, которое он сам для нее выбрал.

— Бог мой, какой мужчина! — прошептала она. Антонио совсем не был похож на тот образ, который создала пресса. Или он действительно настолько изменился за последнюю неделю, о чем она то и дело сегодня слышала.

Сердце сжалось в груди. Если оп изменился настолько, что ему небезразлично ее дело, вдруг и она сама ему небезразлична! Ей так хотелось, чтобы он желал ее. Черт, она даже кокетничала с ним!

Дженнифер глубоко вздохнула: ей снова хотелось почувствовать, как он уверенно ведет ее по залу, ощутить спокойную силу его плеча под своей ладонью, может быть, даже поцеловать его… Ей стало трудно дышать.

Но в памяти тут же всплыли слова Федерико о женщине, тронувшей сердце Антонио. Конечно, это не она. Куда уж ей, если это не удалось даже богатой красавице леди Бианке.

Дженнифер выпрямилась. Она дошла до того, что приходит в себя, закрывшись в туалете! Нужно немедленно положить этому конец. Она сейчас вернется в зал, продолжит общаться с гостями в интересах беженцев и не будет больше распускать нюни, пытаясь понять, почему ее так влечет к Антонио.

И тут со стороны умывальников до нее донесся знакомый голос. Женщина говорила с кем-то по-итальянски, но Дженнифер кое-что понимала: разговор был не из приятных.

— Эта американка прямо-таки виснет на бедном Антонио, — жаловалась леди Бианка. — Наверняка, когда он был у нее в лагере, она все время ныла, что ей необходимы люди. Что ему еще оставалось делать, как не попытаться помочь!

— Ты права, — вторил незнакомый женский голос. — Но вовсе не обязательно танцевать с ней. Он должен танцевать с тобой.

— Или с тобой, Ариана. Он, конечно, любит меня, но не могу же я монополизировать все его внимание. А принцу следует быть более разборчивым. Одно дело — женщина его круга, и совсем другое какая-то американка без роду без племени.

— Совершенно верно, — согласилась собеседница. Очевидно, голос принадлежал графине Ариане Дювайе, приятельнице леди Бианки. — Я знаю Антонио достаточно давно — он никогда не стал бы тратить на нее время, если бы не чувствовал себя обязанным. Конечно, она сама камнем повисла на его шее, убедив, что он должен оказывать помощь ее дурацкому лагерю. Какая нахалка!

Дженнифер больше не могла этого выносить. Еще одно слово о том, что она камнем висит на шее Антонио, — и она взорвется!

Выйдя из кабинки, она приблизилась к мраморным умывальникам и намеренно встала между леди Бианкой и ее подругой.

— Надо же, Дженнифер, какое совпадение! — по-английски зачирикала леди Бианка. — Я только что рассказывала графине Дювайе, как сильно вы повлияли на Антонио.

— Неужели? — Дженнифер смотрела на их отражения в зеркале. — Видите ли, я достаточно знаю итальянский, чтобы понять, о чем именно вы только что говорили графине.

— Да?

— Кстати, довольно невежливо вести себя подобным образом, — продолжала Дженнифер, все более распаляясь. — Я не висну на шее принца Антонио. Он взрослый человек и однажды возглавит вашу страну. Вы недооцениваете его, полагая, что ему можно что-то навязать.

Графиня отступила па шаг, картинно схватилась за сердце и произнесла трагическим голосом:

— Что вы, дорогая, леди Бианка никогда бы…

— Полагаю, — вмешалась та, — графиня вежливо намекает на то, что вы должны обратиться к словарю. Должно быть, вы неверно истолковали наши слова.

— Ошибаетесь. — Взяв с полочки аккуратно сложенное полотенце, Дженнифер медленно вытерла руки, затем обернулась и спокойно встретила надменный взгляд леди Бианки. — Я действительно американка, да еще без роду без племени, как вы изволили выразиться, — что ж, это трудно отрицать. Но, знаете, в жизни мне повезло гораздо больше. Со всеми своими деньгами и титулами вы не более чем хищный хорек.

— Как вы сказали? — подняла бровь леди Бианка. — Что это значит, уважаемая?

— Советую вам обратиться к словарю.

С этими словами Дженнифер гордо удалилась, держась с достоинством, которому могла бы позавидовать даже леди Бианка.

Антонио выдавил улыбку, завидев приближающуюся Бианку. Хорошо бы ее походы в дамскую комнату длились подольше. Он хотел между танцами побеседовать с многолетним ректором Королевского университета, который знал абсолютно все о финансировании высшего образования. Антонио было важно знать, что тот думает о дополнительном требовании для получения стипендии Фонда. К сожалению, Бианка редко давала ему возможность вести серьезные разговоры.

Вот и сейчас, прежде чем он нашел глазами ректора, она взяла Антонио под руку и заискивающе заглянула в глаза.

— Ваше высочество, сейчас заиграют Большой вальс. Потанцуем?

Он не смог отказаться, чтобы не обидеть потенциальную супругу. Точнее, потенциальную супругу с точки зрения его отца. С беседой придется повременить.

Кроме того, напомнил он себе, он же любит танцевать. Даже если он сам не поговорит с ректором, это сделает его прекрасная гостья. А он потом просто узнает у нее его точку зрения.

Думая о радостной перспективе разговора с Дженнифер, Антонио повел леди Бианку танцевать.

Он танцевал и осматривал зал поверх головы Бианки. На него были направлены все взгляды, но за многие годы он привык к постоянному вниманию к своей персоне и перешептываниям за спиной. Его снимали два фотографа: один, очевидно, из «Национальных новостей», другой — из газеты «Сан-Римини сегодня». Без сомнения, завтра же снимки появятся в утренних репортажах, что, наверное, обрадует отца.

Он улыбнулся своим мыслям. Отец решит, что старший сын женится на леди Бианке, и хотя бы на какое-то время перестанет поднимать этот вопрос. Средства массовой информации уделят приему самое серьезное внимание, рекламируя таким образом деятельность его Фонда. Вечер прошел не зря.

Но самое главное — благодаря Федерико он танцевал с Дженнифер. Воспоминания об этом танце станут для него отрадой на долгие годы. Он все время будет вспоминать чудесный запах ее волос, легкую ткань платья, лучистые голубые глаза, в которых отражался свет люстр. Если во благо страны ему придется-таки жениться на одной из аристократок, он будет по крайней мере знать, что несколько мгновений своей жизни наслаждался обществом женщины, по-настоящему тронувшей его душу и сердце.

Он начал искать ее глазами. Чем быстрее он избавится от леди Бианки и поговорит с Дженнифер о ректоре, тем лучше. Возможно, это будет их последний разговор.

— Кого ты ищешь? — Бианка заметила его усилия.

Оп вздрогнул, стараясь казаться равнодушным:

— Госпожу Аллен. Хочу проститься с ней и пожелать удачи.

— Кажется, она уже ушла. Я видела ее в дамской комнате. Она… как бы помягче выразиться… она сказала нечто такое, что очень расстроило графиню Дювайе. У нее это, конечно, вырвалось случайно, но замечание это было не совсем приличным.

— Что именно она сказала? — Антонио внимательно посмотрел на Бианку.

Леди Бианка горестно покачала головой:

— Несколько неприятных слов о Сан-Римини. Что-то насчет нашего жуткого акцента, который невозможно понять, даже если владеешь итальянским. Она оскорбила патриотические чувства графини.

— Госпожа Аллен просто взяла и ушла, нелестно отозвавшись о нашем произношении? — не поверил Антонио.

— Наверное, она ушла, поняв, что поступила бестактно. Я бы на ее месте так и сделала. Говорить такое равносильно пощечине, это удар по нашей национальной гордости. Знаешь, — она с чувством сжала его ладонь, — я бы никогда не сделала ничего такого, что могло бы унизить нашу страну или королевскую семью. Тебе же известно, какая я патриотка.

Он прищурился. Бианка что-то не договаривала — Дженнифер так не могла поступить.

— Видишь ли, — продолжала Бианка, — возможно, немного преждевременно об этом говорить, но я надеюсь когда-нибудь стать частью королевской семьи…

— Леди Бианка, — перебил ее Антонио, — я должен сейчас уделить внимание делу государственной важности. Приношу извинения за то, что приходится прервать наш танец, но оно не терпит отлагательства. Как патриотка, вы меня, уверен, поймете!

— Конечно, — разочарованно произнесла она.

— Благодарю вас.

Он быстро покинул танцевальную площадку. Бианка поведала только часть истории, и он твердо решил узнать остальное.

Продолжая искать Дженнифер глазами, он шел по залу, останавливаясь из приличия, чтобы перекинуться парой слов с тем или другим гостем. Через несколько минут он понял, что ее в зале нет.

— Федерико, — он схватил брата за руку и отвел в сторону. — Ты видел госпожу Аллен?

— Минут пять назад она направлялась в сторону восточного крыла дворца.

— К себе в комнату?

— Точно не знаю, — Федерико явно не понимал, в чем дело. — Она не знает дорогу?

Такая мысль не приходила в голову Антонио.

— Поэтому я должен найти ее, — начал он придумывать на ходу. — В полночь за ней придет Софи, чтобы проводить доместа, но госпожа Аллен, очевидно, об этом забыла. Мне бы не хотелось, чтобы Софи зря теряла время.

Федерико удивленно поднял бровь:

— Прекрасно. Значит, ты заботишься о Софи? Ради нее ты отрываешь меня от беседы с президентом Художественного совета и двумя членами парламента?!

— Ничего страшного, — Антонио отмахнулся от брата и, быстро покинув зал, направился к восточной лестнице. К счастью, его больше никто не пытался остановить.

Он поднялся наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Бегом одолел длинные коридоры, ведущие в его личные апартаменты, и постучал в комнату Дженнифер. Ответа не последовало.

Он постучал еще раз — в ответ ни звука. Он шумно выдохнул и отправился назад, заглядывая в боковые ответвления коридора в надежде ее отыскать. Безуспешно.

И только почти у самого зала он наконец увидел ее.

Сжав кулаки, она стояла на верхней площадке лестницы, словно ничего не замечая вокруг, потом направилась в сторону покоев короля.

— Вам не удастся там пройти, — подал он голос.

— Почему?

— Вас не пропустит охрана.

Она повернула к нему горящее лицо и разжала кулаки, поняв, что он внимательно на нее смотрит. Комок подкатил у него к горлу. Он никогда не видел Дженнифер расстроенной и полагал, что ее трудно вывести из себя. Что ей сказала Бианка?

На нее было больно смотреть. Что бы ни произошло между ними, он должен исправить положение. Наверное, не стоило так переживать по этому поводу, но он ничего не мог с собой поделать: эта женщина, как никто другой, заслужила столь редкие для нее минуты отдыха и развлечения.

— Я не дойду до своей комнаты, если пойду туда?

— Нет.

— Не могли бы вы объяснить мне, куда идти, ваше высочество?

— Только при одном условии — вы расскажете, что произошло в дамской комнате.

Дженнифер удивленно вскинула бровь:

— Полагаю, леди Бианка посекундно расписала состоявшийся обмен ударами.

— Мне бы хотелось услышать вашу версию событий. — Он шагнул к пей и взял за руку. Он успокоит ее, и она станет прежней Дженнифер. Перебирая и гладя ее пальцы, он продолжил: — Синяков не видно, поэтому удары, как я понимаю, вы получили не в буквальном смысле слова?

— Нет, — ее голос звучал уже спокойнее, — до этого не дошло.

— А до чего дошло?

— Ваше высочество, я, право, не могу… — она растерянно посмотрела на него и опустила глаза.

— Знаете, леди Бианка и ее подруги бывают довольно грубы, — он решил вызвать ее на откровенность. — Я не обижусь, Дженнифер, если вы расскажете мне правду.

— Если вы считаете их грубыми, почему они остаются вашими друзьями?

Об этом явно стоило подумать. В течение многих поколений их семьи поддерживали отношения, и ему просто не приходило в голову не считать их друзьями. Он пожал плечами:

— Я не всегда одобряю их поведение, но иногда положение обязывает меня проводить время с людьми, с которыми в других обстоятельствах я не стал бы общаться. К сожалению, у меня нет выбора.

Не поднимая глаз, но и не отнимая руки, она тихо произнесла:

— У каждого человека есть выбор.

— Увы, у меня — нет. Для принца все не так просто. Я, конечно, взрослый человек, но подчиняюсь королевской воле отца. И еще — воле народа Сан-Римини.

Она снова, уже смелее, посмотрела на него, в глазах горел вызов.

— И все-таки выбор у вас есть. Вы просто не желаете осложнять свою жизнь.

Минуту он внимательно смотрел на нее. Раньше он никогда не думал об этом. Он просто всю жизнь беспрекословно выполнял то, что от него требовали: посещал необходимые мероприятия, соглашался на нужные интервью, выбирал правильных друзей. А теперь вот подчинился ультиматуму отца подобрать подходящую для себя партию. Но он делал это не потому, что хотел. И, уж конечно, не взвешивал последствия собственного выбора.

— Вы правы, Дженнифер, — наконец прошептал он, — я могу выбирать, даже если при этом осложняю свою жизнь.

Сегодня он весь вечер умирал от желания сделать один-единственный выбор.

Пусть недолго, но он насладится счастьем обнимать женщину, которая хочет его не из-за титула и денег. Ей нет дела до того, что он принц, и силы духа у нее достаточно, чтобы поставить под сомнение его убеждения и планы.

Он притянул Дженнифер к себе и, приподняв за подбородок ее голову, начал нежно целовать. Она ответила ему, обхватив за плечи.

Да. Это был его выбор.

Он гладил ее так сладко пахнущие волосы, его губы становились все требовательнее. Она слегка приоткрыла рот и теснее прижалась к нему. Он все больше хотел ее. Ни одну женщину он так не целовал. Ни одну женщину так не хотел.

Он начал покрывать поцелуями ее шею, и волна желания накрыла его с головой. В какой-то момент краем сознания он отметил вспышку света, но сначала не обратил на это внимания. Он понял, что это могло быть, только когда снизу до его ушей долетел приглушенный звук разговора.

Фотокамеры.

Антонио отскочил от нее, как будто получил пощечину, и посмотрел вниз. Из зала в спешке выходили гости в надежде увидеть, что происходит на лестнице. Он повернулся к Дженнифер — т а отступала от него словно в полусне. Губы ее припухли, от помады не осталось следа.

Она переводила взгляд с него на толпу гостей, на фотографов.

— Антонио… — голос ее сорвался.

— Нет, Дженнифер, я не хотел…

Но она уже не смотрела на него. Она увидела Софи. Та моментально сообразила, что делать, схватила Дженнифер за руку, увлекла за собой, и они скрылись в глубине длинного коридора.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Дженнифер! Ну почему, скажи на милость, ты мне ничего не рассказала? — Пиа влетела в трейлер, размахивая газетой «Сан-Римини сегодня» двухдневной давности. — Нам вечно с опозданием доставляют почту. Оказывается, рядом со мной главная героиня события года, а я до сих пор ничего не знаю! Рассказывай.

Дженнифер густо покраснела и отложила в сторону ручку и калькулятор. Она погрузилась в составление отчета о работе лагеря сразу же по возвращении из Сан-Римини. Но ничего не помогало — она снова и снова мысленно возвращалась в объятия принца Антонио.

Она взяла газету из рук Пиа и в изумлении уставилась на первую полосу, где красовался огромный снимок: они с Антонио целуются. Поцелуй явно не тянул на дружеский. Хуже того, заголовок прямо-таки кричал: «Антонио находит деньги для Фонда, но теряет бдительность! Наследный принц Сан-Римини попадает в сети похотливой американки».

У Дженнифер противно засосало под ложечкой.

— Какой ужас! — пробормотала она, не веря собственным глазам. Газета изображала ее не более и не менее как искательницу любовных приключений. Она тут же вспомнила родителей, которые неоднократно становились жертвой коварства политиков. «Они говорят одно, а делают совершенно другое», — отчетливо припомнились ей слова матери. Один политический деятель как-то пообещал профинансировать родительский проект помощи камбоджийским беженцам в обмен на поддержку в борьбе за сенаторское кресло. Но, став сенатором, тут же забыл об обещании.

Обещание Антонио помочь обернулось еще большим кошмаром.

— Значит, это не монтаж и не фальсификация? Принц Антонио действительно целовал тебя! — Глаза Пиа расширились. — Я бы не стала называть это ужасным.

— А ты прочла статью?

— Разве снимка недостаточно? Я увидела его и тут же примчалась к тебе.

— Тут пишут, что я заманила его в ловко расставленные сети. А «источники из окружения принца» утверждают, что я весь вечер не давала ему прохода, постоянно рассказывала о лагере и заодно пыталась выбить что-нибудь для себя!

— Но это же ложь! — запротестовала Пиа. — Ерунда, не обращай внимания. Все знают, что ты неспособна на такое. Расскажи лучше, как все произошло.

Дженнифер с трудом подавила тяжелый вздох: она боялась вспоминать об этом.

— Ничего такого, он просто… просто из вежливости, — пролепетала она. — Но вот это, — сказала она гневно и потрясла газетой, — не ерунда!

Она посмотрела в окно. Из столовой выходили беженцы, бережно прижимая к груди буханки свежего теплого хлеба — настоящий подарок судьбы. Но каких сил стоит испечь хлеб для всего лагеря! Беженцам нет дела до роскоши королевских дворцов — их волнуют вещи поважнее: иметь теплый ночлег, добыть еду и воду, найти пропавших родственников.

Дженнифер махнула рукой в сторону окна:

— Для них это не ерунда. Со мной эти люди связывают многие надежды. Пиа, они перестанут мне верить, если узнают, что вместо того, чтобы заботиться о них, я флиртую со знаменитостью.

— Они-то лучше тебя знают, — фыркнула Пиа. — Кстати, если тебя это как-то успокоит, я сомневаюсь, что они видели газету. Мне ее дал сотрудник Красного Креста. А по радио, между прочим, об этом не говорили.

— Что ж, это несколько утешает. — Дженнифер отложила газету. Сколько же людей уже ее прочли и, что еще хуже, поверили каждому слову? — Боже мой, Пиа! — она стукнула себя по лбу. — Как же я сразу об этом не подумала! Представляешь, что произойдет, когда этот бред прочтут те, кто собирается нам помогать! Они посчитают, что лагерь и его миссия для меня ничего не значат и соответственно отнесутся ко всему проекту. И тогда окажется, что поездка, и потраченные на нее время и усилия, и моя речь — все напрасно. Хуже всего, я сама все испортила!

Пиа взъерошила свои короткие волосы. Вид у нее стал таким же удрученным, как у Дженнифер.

— Может быть, стоит связаться с редакцией и заставить их поместить опровержение? Я позвоню кузену и расскажу, что произошло на самом деле. Возможно, он обратится к влиятельным друзьям, они нам помогут…

Дженнифер снова пробежала глазами статью: понятно, что это за «источники из окружения принца». В дамской комнате она, очевидно, до такой степени разозлила леди Бианку и графиню Дювайе, что они не смогли отказать себе в удовольствии с ней поквитаться. Вряд ли виконту Ренати удастся укоротить языки разъяренным светским львицам.

— Нет, — сказала она решительно, — журналисты перевернут мои слова. Мне не хочется ставить твоего брата в дурацкое положение. Лучше держаться в тени, пусть двор разбирается с этим сам.

Вряд ли они будут этим заниматься — она вспоминала последние слова Антонио: «Нет, Дженнифер, я не хотел…»

Чего он не хотел? Чтобы их застали врасплох или он не хотел целовать ее? Говорил же Федерико о какой-то женщине, которая тронула сердце принца. Ей вдруг пришло в голову, что еще до публикации Антонио сам мог одобрить статью. А почему бы и нет? В глазах читателя он порядочный человек, а вот она — «изнемогающая от похоти искательница приключений». Кроме того, если он любит другую, как предположил Федерико, такая трактовка событий избавляет его от неприятного разговора с любимой.

Как она могла быть такой наивной! Почему друзья Антонио решили, что он изменился? Мысленно прокручивая события назад, она решила, что это не так. Родители были абсолютно правы: от политиков нельзя ожидать благородных поступков — они делают только то, что, по их мнению, представляет их в выгодном свете перед публикой.

Ей вдруг захотелось глотнуть свежего воздуха и убедить себя, что она делает что-то важное, а не сидит, покорно ожидая удара судьбы.

— Пиа, давай выйдем па воздух. Нужно взять пробу воды из реки и из очистительных резервуаров.

Пиа нахмурилась:

— Я только позавчера проверяла — вода пригодна для питья. Может быть, ты все-таки разберешься со всей этой историей?

— Зачем разбираться? — Дженнифер пожала плечами, зашнуровывая ботинки. — Все равно я его больше никогда не увижу. Давай-ка лучше займемся водой.

— Я мог бы ожидать подобного поведения от Стефано, но никак не от тебя, — злым шепотом говорил Федерико. — Просто удивляюсь твоей храбрости: вчера ты весь день избегал отца, а сегодня вышел к завтраку. — Федерико покачал головой. — Не понимаю, как ты мог допустить, чтобы вас застали врасплох!

Антонио никак не отреагировал на слова брата. Они были за столом одни, но король мог войти в любой момент.

— Антонио! Я не позволю, чтобы ты игнорировал мои замечания. Я твой брат, мне небезразлична твоя судьба.

Антонио бросил на него затравленный взгляд. В течение двух прошедших после злополучного события дней он ругал себя так, как Федерико и не снилось. После того, что он выслушал от леди Бианки, не хватало только Федерико с его критикой.

— Согласен, госпожа Аллен красива, умна и обладает удивительным чувством юмора, — шептал Федерико, чтобы его не услышали слуги и не дай бог! — король. — Мне кажется, она тронула твое сердце, как до сих пор ни одна женщина. И мне она очень правится. Но ты не имеешь права о ней думать.

Антонио схватил салфетку. К сожалению, от отца придется выслушать гораздо больше нелицеприятных слов.

Федерико посмотрел на дверь, явно опасаясь, что их могут подслушать.

— Я очень хочу, чтобы ты был счастлив, но такая судьба не для нас, — приглушенно сказал он. — Ты же знаешь, что долг велит тебе жениться на знатной особе вроде леди Бианки и произвести наследников, даже если тебя очаровала другая женщина.

— Я делаю другой выбор.

Федерико удивленно заморгал, пытаясь прийти в себя.

— Выбор?! Наше положение не позволяет нам выбирать! Отец устроил мою женитьбу, и, как видишь, все сложилось как нельзя лучше, несмотря на мои первоначальные возражения. У нас с Лукрецией двое детей. Мой брак — благо для страны.

Антонио отложил салфетку и откинулся на спинку стула.

— А для тебя самого это благо? Ты когда-нибудь задумывался, что в жизни должно быть нечто большее, чем все это? — Он обвел глазами бесценные картины, развешанные по стенам. — Или это? — Он вытянул руку и показал на кольцо, которое из поколения в поколение передавалось каждому наследному принцу Сан-Римини.

Федерико вздохнул:

— Я не думал об этом. Мы для этой роли рождены, и я, как видишь, с ней смирился. Как бы ты ни хотел связать жизнь с Дженнифер Аллен, как бы я ни желал тебе того же, это неосуществимо. Если ты не одумаешься, отец очень скоро заставит тебя это сделать.

— Я хочу этого ради самого себя. С ней я становлюсь лучше.

— Понимаю. Это поняли все, кто наблюдал за тобой во время приема. Но ты, несомненно, найдешь ту, которая…

В этот момент двери распахнулись и в столовую вошел король. Увидев Антонио, он резко остановился.

— Федерико, не мог бы ты ненадолго оставить нас?

Федерико взглянул на Антонио и встал. Они оба знали, что просьбу короля следует рассматривать как приказ.

— Конечно, отец. Вы сегодня обедаете со мной и Лукрецией?

— Возможно.

Федерико кивнул и вышел. Впервые после скандала на приеме Антонио остался наедине с отцом.

— Ты избегаешь меня, сын мой, — на лбу короля резче обозначились морщины. — Когда я выражал желание с тобой встретиться, Софи говорила, что тебе нездоровится.

— Да, отец. Но теперь я к вашим услугам. Король повернулся, явно превозмогая боль, несмотря на принимаемые им лекарства, сел за стол и жестом пригласил Антонио последовать его примеру.

— Все это время я размышлял над твоим поведением, Антонио. Сейчас я одобряю его не больше, чем одобрял в пятницу вечером, когда мне рассказали о случившемся. Однако у меня было время как следует собраться с мыслями. И вот что я решил.

Отец мог легко разгневаться — Антонио видел, какие усилия тот предпринимает, чтобы сдерживаться, и он кивнул, не желая усугублять положение. У отца может случиться сердечный приступ, если он станет возражать против каких бы то ни было «планов».

Король провел рукой по седеющим волосам.

— Антонио, ты уточнил свои планы на ближайшую неделю?

— Да, ваше величество.

— Ты занят в среду?

Он надеялся отправиться в Хаффали, чтобы извиниться перед Дженнифер, но не собирался делиться этим с отцом.

— Если дело важное, я найду время.

— Полагаю, после твоего поступка в пятницу леди Бианка с тобой не общается?

— Да, отец. — Его это совершенно не трогало. Почти год он честно пытался найти в Бианке хоть что-нибудь, за что ее можно было полюбить, и не находил. — Вряд ли она захочет принять мои извинения, если в этом заключается ваш план.

— Нет, у меня другой план. В среду вечером по моей просьбе к нам прибудут графиня Бенедетта с дочерью леди Франческой. После обеда, который я даю в их честь, я буду беседовать с графиней, а ты тем временем погуляешь по парку с леди Франческой, поговоришь с ней, узнаешь ее получше.

Так вот в чем дело. Очередное сватовство. Антонио сделал вид, что ничего не понял.

— Что вы собираетесь обсуждать с графиней?

— Ты не догадываешься? — Он внимательно посмотрел прямо в глаза Антонио. — Сын мой, я хочу, чтобы не позднее чем через год ты женился на леди Франческе, если, конечно, за это время у тебя на примете не появится более подходящая кандидатура. Об этом я и собираюсь разговаривать с ее матерью.

— Отец! — Антонио не верил своим ушам. Король ни разу не видел леди Франческу, да и сам-то Антонио встречался с ней раза три — не больше. Он ровным счетом ничего не знал о ней, кроме, пожалуй, того, что она учится в Сорбонне. Этого явно недостаточно, чтобы жениться, если он не хочет брака, начисто лишенного любви, как у Федерико.

— У меня нет выбора, Антонио.

— Нет выбора? — Антонио стиснул зубы, стараясь не расстраивать больного отца. Почему всем кажется, что в жизни у них нет выбора? Он снова подумал о Дженнифер. Она все перевернула в его сознании, чего не смогла до сих пор сделать ни одна женщина.

Что она думает о его выборе и о последствиях этого выбора? Ничего хорошего — в этом он уверен. И будет думать о нем еще хуже, когда узнает о его помолвке с Франческой Бенедеттой.

Король отодвинулся от стола.

— Через две недели меня оперируют. До этого я надеюсь решить вопрос о твоей помолвке и таким образом все уладить. Это дело чрезвычайной важности. Ты меня хорошо понял, сын?

— Да, ваше величество. Но я выражаю протест.

— Вот и отлично. — Игнорируя его последнее замечание, король встал и, захватив со стола бутерброд, направился к дверям.

Антонио глубоко вздохнул. Вот вам и выбор, и его последствия. Он изо всех сил пытался слегка ослабить ультиматум отца, но только усугубил дело.

— И еще, Антонио, — у самых дверей король грозно повернулся к старшему сыну, — твои дальнейшие контакты с госпожой Аллен невозможны. Если ты почувствуешь, что в связи с делами Фонда необходимо посетить Расово, то вместо себя пошлешь Федерико или Стефано. Я запрещаю тебе видеться с ней.

Волна ярости захлестнула Антонио так сильно, что, несмотря на нездоровье отца, он вскочил, готовый к гневной отповеди. Ему запрещают видеться с Дженнифер! Но у него есть права, не смотря на то, что его отец — король Сан-Римини. Права человека.

— Отец, я протестую. Фонд…

Король поднял руку, заставляя Антонио замолчать:

— Мы оба знаем — речь не просто о Фонде. Ты останешься во дворце, пока не будет официально объявлено о твоей помолвке с леди Франческой. Это условие обсуждению не подлежит.

Антонио с шумом захлопнул книгу в дорогом кожаном переплете и уставился в окно. Перед глазами раскинулся королевский сад. Вставало солнце, касаясь лучами верхушек деревьев. Беззаботно пели птицы, и, перепрыгивая с ветки на ветку, весело носились белки. Они казались ему по-настоящему свободными.

Он подошел к окну, с силой задернул шторы, не в силах смотреть на свободный мир из своего заточения, и повернулся к не тронутой за ночь кровати. Третье утро подряд она оставалось такой же, хотя ежевечерне для него взбивали подушки, перестилали простыни, а на прикроватный столик ставили хрустальный стакан и бутылку со свежей водой.

Он предпочитал оставаться в глубоком кожаном кресле и заставлял себя читать, чтобы не думать о предстоящем обеде с леди Франческой.

И о Дженнифер.

Если бы он позволил себе лечь, он бы думал только о том, что произойдет, если он смирится с судьбой и женится на Франческе, в то время как он хотел разделить будущее с Дженнифер.

Но отвлечься не удавалось. Его снова и снова одолевали одни и те же видения — как только под утро они с Дженнифер засыпают в объятиях друг друга, утомленные долгими ласками. Разве мог он думать о чем-то другом после их поцелуя?

В отчаянии Антонио отшвырнул книгу. С того момента, как отец произнес свой приговор, он открывал один и тот же роман Диккенса, но не осилил и двух десятков страниц.

Он провел рукой по заросшему щетиной подбородку и направился к телевизору. Возможно, утренние новости вернут его к тому, о чем подобает думать наследному принцу гордой страны. Потом он побреется, примет душ и посвежевшим встретит наступающий день. И тогда ему, возможно, даже удастся придумать, как отложить решение собственной участи хотя бы до операции отца, а там, глядишь, он убедит короля рассмотреть другие варианты.

Антонио включил телевизор и с пультом вернулся в кресло. В течение пяти минут он смотрел рекламу, после чего началась передача утренних новостей.

Он зевал, слушая информацию о ценах на нефть, о положении на американской фондовой бирже, — все это его очень интересовало, когда он разрабатывал план экономического развития Сан-Римини. Как только речь зашла о событиях за рубежом, он слегка оживился, прислушиваясь к новостям о событиях в России, парламентской реформе в Великобритании и президентских выборах в США.

И тут во весь экран появилось изображение, от которого у него просто перехватило дыхание. Расово.

Голос за кадром говорил: «Сегодня бои в Расове переместились ближе к границе. Правительственные войска производят зачистку территории от боевиков. Несколько неудачно направленных снарядов вызвали сход лавин в приграничных районах страны. Перед вами видеозапись, сделанная с воздуха. Как видите, сейчас невозможно добраться до некоторых населенных пунктов и лагерей беженцев, расположенных в горах. Из-за завалов на дорогах прекращены поставки…»

— Дженнифер, — выдохнул Антонио.

Корреспондентка продолжала говорить о том, что, как только из региона вытеснят боевиков, вероятно, появится возможность направить туда гуманитарную помощь. «Пока же размеры разрушений и количество жертв остаются неясными», — закончила она репортаж.

В поисках дополнительной информации Антонио начал бешено переключать кнопки, но передачи новостей закончились на всех каналах.

Он должен знать, что Дженнифер жива. Черт побери! Теперь ему не смогут запретить ее увидеть! Но он не осмелится говорить об этом с тяжелобольным отцом.

Антонио метался как зверь в клетке. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным. «Я наследный принц Сан-Римини, — подумал он решительно. — Я должен что-то предпринять».

В дверь постучали, по он не обратил на стук никакого внимания. Если это Софи, ей не следует знать о его планах. Она окажется в трудном положении, когда отец начнет требовать от нее отчета о том, где находится его старший сын.

Он бросился в гардеробную, снял сверху походную сумку и уставился на полки с аккуратно сложенными отглаженными вещами. Что берут с собой спасатели, выезжая в регион бедствия? Уж конечно, не пиджак и галстук. И не легкие сандалии. Он запихнул в сумку футболку с длинными рукавами и начал искать высокие ботинки, которые обычно надевал, уезжая в загородное поместье.

— Тебе не кажется, что надо действовать похитрее? — Услышав сзади знакомый голос, он чуть не выронил сумку.

— Где ты пропадаешь с четверга? — пришел в себя Антонио, поворачиваясь к Стефано. Младший брат вошел к нему, не дождавшись ответа на свой стук. — И что позволяет тебе думать, что можно вот так вторгаться на мою территорию?

Стефано махнул рукой.

— Я уезжал в горы кататься на лыжах. Отец пока не знает, что я вернулся. Однако, — Стефано плюхнулся в кресло, — на мой взгляд, тебе нужна консультация специалиста. Готов помочь.

— Ты специалист? И в какой же области, позволь узнать, — фыркнул Антонио. v

— Наверняка ты не станешь обращаться ни к Федерико, ни к Изабелле, если хочешь улизнуть из дворца незамеченным. Я прав?

Значит, Стефано тоже смотрел утренние новости и почувствовал, что старший брат бросится к Дженнифер, ведь он уже в курсе недавних скандальных событий.

Антонио вернулся к полкам, продолжая сосредоточенно заполнять сумку, в надежде, что Стефано от него отвяжется. Но тот, похоже, уходить не собирался: скрестив руки, он демонстративно развалился в кресле.

— Отлично, и каково же мнение специалиста, Стеф? — пробормотал Антонио, извлекая теплые носки.

— Ты ведь собираешься в Расово. Что, так с сумкой и пойдешь по дворцу? Голову даю па отсечение, отец узнает об этом, едва ты выйдешь из своих апартаментов.

— Ты предлагаешь ничего с собой не брать? Даже туалетных принадлежностей?

— Абсолютно ничего.

— Ей-богу, ты шутишь, — засмеялся Антонио. Впрочем, младший брат, пожалуй, прав — он все же кое-чему научился во время службы в армии.

— Ты едешь в район боевых действий, а не па соревнования по поло. Позвони Джулио. Распорядись, чтобы он загрузил в вертолет все необходимое: запасы пищи, воду, веревки, медикаменты. Все, что сможет найти. И скажи, чтобы не поднимал шума.

Антонио недоверчиво покачал головой.

— Не может быть, чтобы Джулио был замешан в твои авантюры. Он бы ни за что на свете…

— Ты определенно не знаешь собственного пилота. Как, по твоему мнению, я добрался до лыжной базы? Не на автобусе же.

— Я об этом не задумывался, — Антонио растерянно прислонился спиной к двери в гардеробной. — Но, возможно, это тот редкий случай, когда ты прав. — Он готов положиться на опыт Стефано, если это поможет Дженнифер и обитателям лагеря Хаффали.

Братья вошли в спальню. Антонио схватил телефон, чтобы позвонить Джулио, потом, опомнившись, вернул трубку на рычаг.

— Стефано, у тебя мобильник с собой?

Тот заулыбался и вытащил из кармана миниатюрный телефон.

— И старики, оказывается, могут чему-то научиться.

Антонио подхватил трубку и набрал номер своего пилота.

— Спасибо, но какой же я старик! Мне всего тридцать четыре.

Стефано готов был вступить в дискуссию, но Антонио жестом его остановил. Услышав голос Джулио, он объяснил, в чем дело, и, к своему изумлению, понял, что тот готов помочь.

— Возможно, Джулио, позже нам все-таки придется это обсудить, — строго произнес Антонио. — Довольно рискованно за спиной короля ублажать его сыновей. Насколько я понимаю, это не впервые.

Джулио рассмеялся.

— В пути мы успеем об этом поговорить, ваше высочество. — Его голос посерьезнел. — Если верить репортажам, сегодня лететь в Хаффали чрезвычайно опасно. Есть риск не долететь — нас могут сбить над горами отступающие боевики.

Антонио глубоко вздохнул.

— Но мы обязаны пойти на этот риск, Джулио. Расово наш добрый сосед. Оказание помощи этой стране — долг королевской семьи Сан-Римини.

А оказание помощи Дженнифер — его личный долг. Он остался ей должен после произошедшего на приеме. Кроме того, даже если он никогда на ней не женится, он не сможет спокойно жить, зная, что она, возможно, была тяжело ранена, а он ничего не сделал, чтобы ей помочь.

Потому что он любит ее, правильно это или нет.

Он успеет вернуться во дворец как раз к запланированному обеду с леди Франческой, раз пока так и не придумал, как отложить помолвку до того времени, когда отец будет в состоянии спокойно выслушать его аргументы. Конечно, отец поймет, когда он объяснит, что в Расове его присутствие было необходимо.

— Через час встречаемся на вертолетной площадке, — сообщил пилот, — груз будет в вертолете, и мы сможем отправиться в путь.

— Понял, — сказал Антонио и подмигнул младшему брату.

Он очень надеялся не опоздать.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Тыльной стороной ладони Дженнифер вытерла грязь с лица, потом в третий раз попыталась отодвинуть от стены огромную глыбу.

Вернее, от того, что было когда-то стеной.

Последний снаряд попал в ближний холм, и это вызвало сход лавины. Поток камней разрушил тонкие стены госпиталя. Детское отделение приняло на себя основной удар. Оказавшись без опоры, тяжелая брезентовая крыша накрыла больных и сотрудников.

Руки ныли немилосердно. Дженнифер потрясла ими, пытаясь ослабить боль в мышцах. Даже при помощи деревянного рычага, под который она приспособила одну из сломанных опор палатки, было невозможно сдвинуть камень. Как же она попадет внутрь?

Взрослых больных и большинство детей уже давно эвакуировали в столовую. Их пересчитали по головам: оказалось, еще много ребятишек и одна медсестра оставались под обломками. Освобожденные из-под завала больные хотели помочь, но Дженнифер опасалась, что они поранятся, двигая тяжелые камни, не говоря о том, что слишком большое количество людей вокруг приведет к еще большим обвалам.

— Пиа! — позвала она громко. — Пиа!

— Я здесь! Иди сюда! — Голос Пиа звучал с другой стороны обвалившегося тента. — Я сделала дыру, через нее можно проникнуть внутрь и вытащить детей. Все будет в порядке.

Дженнифер бросила свой рычаг и помчалась к Пиа. Она должна знать, что после схода лавины все живы.

Находившаяся под обломками медсестра выталкивала детей наружу, где Пиа и Дженнифер укладывали их на носилки. Носилки уносили в сторону палатки-столовой.

Дженнифер приняла на руки девчушку и, убедившись, что та не ранена, отправила ее в сторону столовой.

Вдруг землю тряхнуло, как будто началось землетрясение невиданной силы. Дженнифер упала, не удержавшись на ногах.

— Все на землю! Ложись! Прикройте головы! — крикнула она детям и с облегчением увидела, что малышка, которую она только что отправила к столовой, продолжала вприпрыжку туда нестись, резво перебирая ногами.

Дженнифер подползла к отверстию и обратилась к медсестре:

— Сколько там еще?

— Семеро.

— Успокой их, но поторопись. Нужно как можно быстрее вытащить их оттуда — взрывы могут вызвать дополнительный сход лавин.

Наконец, когда они извлекли еще шестерых, в отверстии показалось перепачканное хорошенькое личико медсестры.

— Остается еще Иосиф, — сказала она, прикрывая глаза ладонью от пыли. — Его кровать перевернулась, ее придавили каменные плиты. Похоже, он не пострадал, но у меня не хватает сил приподнять кровать.

Дженнифер позвала Пиа:

— Сбегай за моим рычагом.

Затем обратилась к медсестре:

— Выбирайся оттуда. Твоя помощь нужна врачам. Я его сама вытащу.

Она помогла девушке выбраться наружу. Та стряхнула пыль, ее лицо и руки были исцарапаны.

— Хочешь, я тебя дождусь?

— Не надо, — сказала Дженнифер, забирая у нее фонарь и прикрепляя к поясу. — Пожелай мне удачи. Беги в столовую, там тебя будут искать дети, кроме того, нужно помочь врачам. У тебя дел по горло. Со мной останется Пиа.

Медсестра кивнула. Вернулась Пиа с палкой в руках.

— Будь осторожна, Дженнифер, — предупредила медсестра. — Каркас палатки сломан. Там плохо видно даже при свете фонаря. Кругом полно битого стекла…

— Я все поняла, — перебила ее Дженнифер. — Я быстро. Обязательно скажи матери Иосифа, что он жив и все будет в порядке. Мне и так с трудом удалось уговорить ее остаться в столовой, и вдруг ты возвращаешься без него…

— Понятно. Бегу.

Дженнифер опустилась на колени и на четвереньках вползла внутрь развалин. Вокруг торчали острые края камней и поломанных деревянных конструкций, в темноте она ничего не могла разглядеть, и ей приходилось ощупью пробираться по узкому пространству.

— Иосиф! — позвала она, привыкая к темноте.

— Мисс Дженнифер! Я здесь, — голос звучал громко, но испуганно. — Я держусь.

Пиа передала ей рычаг. Дженнифер подперла им обвисший тент и посветила фонарем вокруг себя. В горле встал комок при виде разрушений — от результатов многомесячных трудов остались одни обломки. Мало что можно было спасти. Утешала мысль, что все-таки никто не погиб. Ну, а теперь и война скоро закончится, раз боевиков загнали в угол. Дженнифер снова позвала Иосифа.

— Здесь я, здесь, — откликнулся он.

Дженнифер повернулась на голос и начала осторожно пробираться к мальчику. Как и сказала медсестра, его кровать перевернулась, мальчик был под ней, а сверху лежала часть сломанной деревянной стены и груда камней. Вокруг везде валялось битое стекло. Иосиф улыбнулся ей с пола.

— Вот камней-то навалило, да, мисс Дженнифер? Но со мной все будет в порядке.

Она улыбнулась — первый раз за весь долгий день.

— Конечно, малыш. Как твоя нога? — Она все время говорила, пока прилаживала рычаг, чтобы половчее приподнять кровать.

Иосиф сжался от страха при виде ее приготовлений.

— Очень болит, но я мужественный парень. Так сказал принц Антонио.

В памяти промелькнула картинка — принц возле кровати Иосифа читает вслух детскую книжку. И было это всего две недели назад. Он показался ей тогда таким искренним, он так беспокоился о судьбе Иосифа и его семьи.

Интересно, проявил бы он такое сочувствие сейчас, если бы вдруг оказался здесь?

Кровать слегка поддалась — Дженнифер сумела приподнять ее настолько, чтобы Иосиф мог попытаться выползти. Держась за рычаг обеими руками, она показала головой на валяющийся па полу лабораторный шкаф.

— Попытайся ухватиться за ножку и подтянись. Только осторожно — кругом стекло. Сможешь?

Иосиф гордо улыбнулся, как любой мальчишка, который хвастается собственной силой.

— А как же! Конечно, смогу! Ухватившись за ножку шкафа, он потихоньку, сантиметр за сантиметром, начал выбираться из капкана. Дженнифер подбадривала его. Наконец он выполз, она отпустила рычаг, и кровать с грохотом вернулась в прежнее положение.

— Уходим? — прошептал он, и в голосе его прозвучал так тщательно скрываемый страх. — Мама… она, наверное, волнуется.

— Что ж, тогда надо срочно к ней отправляться.

Дженнифер быстро осмотрела его рану, потом бережно взяла его на руки. Продолжая разговаривать с Иосифом о всяких пустяках, она начала выбираться из палатки, осторожно двигаясь вперед. Нужно поскорее выбираться отсюда, пока военные не решили снова открыть огонь. Нога мальчика кровоточила, но, похоже, он не был серьезно ранен. Ничего, сейчас они доберутся до врачей, ему обработают и забинтуют раны.

— Мисс Дженнифер, помнишь, принц сказал, что я… приехать во дворец, когда поправлюсь? А если я не поправлюсь? Он рассердится?

— Иосиф, — сказала она твердо, — ты поправишься. Я обещаю.

Глаза мальчика тут же засветились от радости.

— И тогда я поехать во дворец?

У Дженнифер упало сердце. Из-за ее собственного легкомысленного поведения мечта Иосифа, увы, не сбудется, по разве можно больному ребенку говорить «нет»!

— Давай сначала выберемся отсюда, ладно? А потом уж будем думать о поездке.

— Ладно, — он обхватил ее за шею, вполне удовлетворенный ответом.

Добравшись наконец до небольшого отверстия в брезенте, она крикнула Пиа:

— Мы здесь!

— Сейчас я помогу тебе, — отозвалась Пиа и вдруг закричала: — Ложись!

В ту же секунду Дженнифер услышала звук приближающегося самолета. Как можно осторожнее она опустила Иосифа на пол и закрыла собой.

— Мисс Дженнифер, что случилось?

— Держись за меня, — велела она ему и затаила дыхание: самолет проносился как раз над их головами.

Последнее, что она услышала, был невероятный грохот разорвавшейся бомбы где-то позади в горах.

Антонио крепко держался за кресло, пока Джулио кружил над горами в поисках подходящего места для посадки. Он не верил собственным глазам. Армия Расова, пытаясь сдержать удары отступающих мятежников, превратила всю территорию в настоящий ад. Горные дороги, которыми часто пользовались боевики, были испещрены воронками от взрывов, в горах там и сям тлели их брошенные лачуги, воздух был наполнен смесью дыма, гари и пыли.

— В прошлый раз картина была несколько иная, да, ваше высочество? — задал вопрос Джулио, как только на горизонте показался лагерь. — А мы-то подумали тогда, как все плохо.

Антонио не ответил — слишком сильно поразила его открывшаяся картина. Хотя, кажется, ни одна из сброшенных бомб не угодила в лагерь прямым попаданием, на склоне холма, возвышающегося прямо над госпиталем, зияли три огромные воронки. Госпиталь был частично разрушен, накрытый грудой пыли, камней, осколков горных пород. Он с ужасом подумал, сколько людей могло остаться внутри, не в силах выбраться.

Несколько располагавшихся неподалеку палаток беженцев тоже были снесены. На дороге повсюду валялась одежда. Какой-то человек бежал в сторону походной столовой.

Все резервуары с запасами чистой питьевой воды были перевернуты, беженцы стояли возле них, набирая в ведра вытекавшую из них воду пополам с грязью и песком. Еще одна группа беженцев бежала к вертолетной площадке, изо всех сил махая руками, очевидно в ожидании хотя бы какой-то помощи.

Дженнифер нигде не было видно. Может, она укрылась внутри какого-нибудь строения, которое уцелело после обстрела и бомбежки? А вдруг ее тело погребено под обломками? У него сжалось сердце и больно засосало под ложечкой.

— Мы можем приземлиться? — прокричал Антонио, указывая па вертолетную площадку. Он обязательно должен оказаться на земле, он обязательно должен ее увидеть.

— Попробуем, ваше высочество. Но мы не сможем долго здесь оставаться. Если боевикам вдруг вздумается захватить вертолет, они легко это сделают. Он как на ладони.

— Понятно.

Вертолет приземлился, Антонио отстегнул ремень и повернулся к Джулио:

— Мы сейчас выгрузим то, что привезли, и ты сразу полетишь за следующей партией груза, а завтра рано утром вернешься за мной.

— Я не оставлю вас здесь, ваше высочество…

Антонио жестом призвал Джулио замолчать и вдруг увидел себя как будто со стороны — совсем как отец, он отказывался выслушать чужую точку зрения. Лишь бы Джулио ничего не заметил. Меньше всего он сейчас хотел, чтобы ею пилот вспомнил о короле и о том, как тот прогневается, узнав, что они предприняли.

— Джулио, — начал он снова, — здесь не хватает физически здоровых мужчин. Мои руки не лишние. И, честное слово, на земле я буду в меньшей опасности, чем ты в небе над территорией, которую контролируют боевики.

— Возможно, вы правы, — неуверенно ответил Джулио.

— Утром я с тобой улечу. К тому времени боевики, будем надеяться, уйдут и прибудет миссия Красного Креста.

Джулио пожал плечами:

— Вы меня извините, ваше высочество, но я никак не ожидал, что вы примете в этом такое живое участие. Вы меня сегодня поражаете.

Антонио выкатил на вертолетную площадку бочку с водой:

— Я и сам себе поражаюсь, Джулио. — Он точно знал, что еще пару недель назад не смог бы и представить себя в Хаффали, да еще в разгар военных действий, да еще вопреки воле отца.

Минут через десять, после того как подоспевшая группа благодарных беженцев помогла им разгрузиться, Антонио помахал взмывшему вверх вертолету, взявшему курс на Сан-Римини, и начал расспрашивать беженцев о Дженнифер. На местном наречии он мог сказать только пару слов, а среди них не нашлось человека, который бы говорил по-английски или по-итальянски. Они, казалось, понимали, о чем он их спрашивает, но ответить так, чтобы он понял их, не могли. Кроме того, гораздо больше их в данную минуту волновало, как доставить груз в лагерь.

Поняв, что ничего не добьется, Антонио погрузил в небольшую повозку бочку с питьевой водой, обмотал себя веревкой и двинулся в путь. Сначала нужно помочь, а потом задавать вопросы.

Все вместе они шли в сторону лагеря. Ему улыбались, показывая на воду и медикаменты, которые были теперь у них в руках. Он тоже улыбался в ответ. На этой дороге во время его недавнего визита они с Дженнифер обогнали группу беженцев с повозкой. Его тогда до глубины души потряс их жалкий и измотанный вид. И хотя сейчас дорога была такой же грязной и пыльной, как в первый раз, а его спутники находились в еще более плачевном состоянии, он знал, что его место здесь.

Пожалуй, впервые в жизни он делал нечто такое, что действительно имело значение для окружавших его людей. Он не просто подписывал чек на благотворительную акцию, не просто призывал других приехать поработать на благо людей он сам выполнял тяжелую работу.

Уже на территории лагеря он увидел знакомое лицо: эту женщину-врача, кажется из Великобритании, ему представляли. Она вела в столовую какого-то ребенка.

— Простите, — обратился к ней Антонио, — я разыскиваю Дженнифер Аллен. Вы не знаете, где ее можно найти?

Женщина остановилась как вкопанная, глаза ее расширились от изумления — она узнала принца.

— Я… я точно не знаю. Сейчас несколько наших сотрудников организуют пункт распределения питьевой воды. Это за столовой. Вас проводить, ваше высочество?

— Спасибо, я сам найду дорогу, — улыбнулся Антонио. — У вас есть дела поважнее. — Он подмигнул державшейся за руку врача малышке и потащил повозку обратно к столовой. Он готов был мчаться туда во весь дух, но тяжелая повозка мешала ему бежать.

Картина, которая предстала перед ним, когда он обогнул столовую, ужасала. Один из сотрудников лагеря, стоя на столе, во всю мощь легких призывал беженцев соблюдать очередь за водой. Медсестра — он тоже вспомнил ее — пыталась сформировать из толпы какое-то подобие очереди, а еще трое работников столовой водружали на стол не очень большую емкость с водой.

— Выдаем только по одному литру на человека, — сказал один из них тихо, — а то не хватит на другие нужды. — Все трое переглянулись и посмотрели на толпу людей, ожидавших воду как спасение.

— Что мы им скажем? — подал голос другой.

— Что надеемся получить воду завтра или в пятницу, пусть эту воду расходуют экономно и что ни в коем случае нельзя пользоваться речной водой. По крайней мере пока мы не будем точно знать, что вода в реке ничем не заражена, — отозвался первый.

— Легко сказать. Вот если бы Дженнифер была здесь, они бы ее послушались.

Антонио остановился:

— Я привез немного питьевой воды. Мой пилот доставит еще. Он уже вылетел.

Работники повернулись к нему, на усталых лицах отразилась смесь удивления и облегчения.

— Вас просто Бог послал, — наконец заговорил первый, очевидно главный в группе. — Не знаю, как вам удалось добраться невредимыми, но мы вам очень благодарны.

Они сняли с повозки бочку с водой, и Антонио обратился к тому, кто упомянул Дженнифер:

— Вы сказали, что Дженнифер здесь пет. А где она? Она не пострадала?

— Если честно, мы не знаем. В чрезвычайных обстоятельствах мы все встречаемся у столовой. Но пока не появлялась ни она, пи Пиа.

У Антонио похолодело внутри. Дженнифер очень дисциплинированный человек, не в ее духе нарушать заведенный порядок. Значит, случилось нечто ужасное.

— А где она была, когда началасьбомбежка?

— Я слышал, кто-то из медсестер говорил, что Дженнифер была в госпитале. Вроде бы они эвакуировали детей. Но я точно не знаю. Это было давно, может быть, сейчас ее там уже нет. Надо зайти в столовую.

Антонио вздохнул с некоторым облегчением: по крайней мере ее видели.

— Помогите! Пожалуйста, сынок, — какая-то женщина протиснулась сквозь толпу и схватила за руку одного из распределявших воду сотрудников. — Пожалуйста, прошу, помоги! Мой сын там, в госпитале! Не может выбраться!

— А разве не всех оттуда вывели? — спросил тот. — Посмотрите, может быть, он в столовой.

— Нет, он там, в госпитале, под завалом. Помогите!

— Я помогу ей, а вы оставайтесь здесь. У вас много работы, — сказал Антонио.

Как бы сильно он ни хотел найти Дженнифер, он заставил себя до поры отложить мысли о ней. Сначала нужно помочь этой бедной перепуганной женщине. Он почему-то был уверен, что Дженнифер одобрила бы его действия.

Вместе они дошли до госпиталя, часть которого превратилась просто в груду камней. Вряд ли можно было рассчитывать, что здесь кто-то уцелел.

Женщина взглянула на него так, как будто он был ее последней надеждой.

— Госпиталь разрушен, а мой сыночек Иосиф остался там. Помогите!

Иосиф? Тот малыш, с которым он познакомился здесь две недели назад? У него перехватило дыхание. Что-то в этом мальчике тогда тронуло его до глубины души. Он коснулся ее руки и с уверенностью в голосе по-итальянски произнес:

— Обещаю, я найду вашего сына.

Она посмотрела на него с благодарностью — так смотрят на тех, кому доверяют.

— Ваше высочество! Принц Антонио!

Он оглянулся, пытаясь понять, откуда раздавался голос. Наконец он увидел Пиа — та сидела на корточках у обвалившейся степы госпиталя и махала ему.

— Помогите мне, пожалуйста, вытащить Иосифа.

Антонио подбежал к Пиа. Сквозь отверстие в брезенте он различил силуэт ребенка, пробиравшегося сквозь узкий туннель из камней.

— Я могу дотянуться до пего, — сказал Антонио, ложась на живот возле дыры.

Вдвоем им удалось наконец извлечь мальчика из-под обломков.

— Принц Антонио! — выдохнул Иосиф, едва оказавшись на воздухе. — Я очень думаю, вы приехать за мной. Вы приехать за мисс Дженнифер тоже, да? — Потом, увидев мать, громко крикнул: — Мама!

Женщина расплакалась и упала на колени. Пиа осторожно передала ей сына. Потом, повернувшись к Антонио, прошептала:

— Спасибо. Я так рада, что вы здесь, ваше высочество. Ваше присутствие так много значит для всех этих людей. Я с гордостью могу произнести, что вы мой будущий король. — Она тепло улыбнулась ему, и эта улыбка согрела его душу.

Потом она снова повернулась к отверстию в брезенте и начала вглядываться в темноту.

Антонио вдруг подумал: гордилась ли бы им точно так же Дженнифер?

Он понимал, что не это должно его волновать. Понимал, что должен помочь людям.

Он тронул Пиа за плечо:

— Вряд ли вы сможете спасти оставшееся там имущество. Нужно помочь Иосифу и его матери добраться до столовой. Ему нужна медицинская помощь. Надеюсь, там мы и найдем госпожу Аллен.

Пиа покачала головой.

— Дженнифер там нет.

У него все внутри оборвалось.

— Где она?

— Она здесь, под обломками. Я ее вижу, но не могу дотянуться. Мне нужна ваша помощь.

Не дав ей договорить, он подхватил с земли фонарь и посветил внутрь отверстия. Сначала он не увидел ничего, кроме груды камней, грязи и обломанных балок, но потом, присмотревшись, начал различать очертания того, что когда-то служило полом госпиталя.

И тут он чуть не потерял сознание. На полу лежала женщина и не подавала признаков жизни. Она лежала лицом вниз, но разве он мог не узнать ее рыжие волосы, разметавшиеся по полу!

Дженнифер!

Он не мог понять, жива ли она.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Антонио. Ей привиделся Антонио.

Дженнифер приподняла голову и вдруг осознала, что погребена под завалами госпиталя. Она осторожно огляделась вокруг, собираясь с духом и призывая на помощь все свое мужество. Где-то рядом должно находиться отверстие, которое проделала в брезенте Пиа. Нужно просто сориентироваться, в каком направлении двигаться, чтобы выбраться… вытащить отсюда Иосифа.

Иосиф.

Эта мысль как молния пронзила ее. Он был с ней. У него кровоточит рана на ноге. Боже, где он?

— Иосиф! — позвала она хриплым голосом, еле двигая пересохшими губами. — Иосиф!

— Дженнифер, Иосиф вне опасности.

Опять это наваждение! Наверное, она сильно ударилась головой — у нее начались слуховые галлюцинации. Она слышит голос, который так похож на голос Антонио, он даже имя ее выговаривает так же — «Женнифер».

— Дженнифер, потерпите немного.

Она тряхнула головой. Сколько времени она здесь лежит? Тогда, на приеме, Федерико сказал, что Антонио и сам готов взяться за лопату, но она не поверила.

Она и сейчас не верит. К тому же у него на уме какая-то там женщина. Да и опасно здесь сейчас — конечно, он не мог прилететь. Значит, она бредит.

— Принц Антонио? — произнесла она тихо и тут же зажала рот рукой.

Что о ней подумают подчиненные, если услышат, что она зовет принца, которого по собственной глупости целовала на глазах у всего света!

— Я здесь, Пиа рядом со мной. — Дженнифер даже вздрогнула, настолько неожиданным показался ей ответ, доносившийся откуда-то сверху. — Мы сейчас вас вытащим.

Сомнений больше не было: так говорить мог только сам Антонио. И он беспокоится о ней.

— Принц Антонио! Пиа! — На этот раз ее голос звучал громче и уверенней.

— Вы в состоянии двигаться? — спросил он озабоченно.

— Кажется, да.

— Оставайтесь там, я сейчас к вам спущусь.

— Не надо, я сама. — Он не должен рисковать собой. Да и не пролезть широкоплечему Антонио через такое узкое пространство — ей и самой с трудом удалось это сделать.

Она медленно поползла к отверстию. Что заставило Антонио вернуться в Хаффали? Он узнал о том, что произошло, и бросился на помощь, как, по предположению Федерико, его брат и поступил бы, будь у него такая возможность?

Она подняла глаза, услыхав шум над головой, — прямо в лицо сверху посыпались пыль и мелкие камни.

— Вы ранены, Дженнифер? — крикнул Антонио. — Пожалуйста, не двигайтесь…

— Неужели, ваше высочество, вас так ничему и не научили в школе для принцев? — проворчала она, пытаясь уцепиться за крупный камень. — Ради какой-то американки вы не должны рисковать жизнью. Вы нужны своей стране целым и невредимым.

Наконец ей удалось ухватиться за камень, и она с трудом подтянула измученное тело на пару сантиметров вперед. Перевела дух, потянулась к следующему камню. И тут ее рука оказалась в сильной ладони Антонио.

— Я нужен вам, Дженнифер.

Он был рядом. Наверное, ему как-то удалось сдвинуть кусок каменной плиты, чтобы попасть внутрь. Держа ее руку в своей, он помог ей добраться до отверстия, а там вдвоем с Пиа они вытащили ее наружу. Дженнифер даже зажмурилась от непривычно яркого света.

— Ты ранена? — В голосе подруги слышалась тревога. — Кажется, несколько минут ты была без сознания.

— Все нормально, только жутко болит голова, — ответила Дженнифер и ощупала руки и ноги: вроде переломов нет. Заметив Иосифа, она спросила: — А как малыш?

— Ты прикрыла его собой, приняв на себя основной удар, — объяснила Пиа. — Он, кстати, почти самостоятельно выбрался.

Дженнифер кивнула, на секунду вспомнив, как они чуть не погибли под обломками.

— И все-таки его нужно поскорее переправить к врачам. Пусть они его как следует осмотрят.

— И вас тоже, — принц взял ее на руки и бережно прижал к своей широкой груди.

— Отпустите меня, — запротестовала она, впрочем не очень убедительно. Она вдруг почувствовала, что на нее навалилась жуткая усталость, а в его объятьях было так уютно и покойно.

— Не отпущу, — властно, как и подобает будущему королю, ответил он. — Я передам вас врачам из рук в руки. Так что прошу не возражать.

Он сверху взглянул на нее, и ей показалось, что она заметила в его взгляде озорные искорки.

— Не нахожу ничего забавного.

Он расплылся в широкой улыбке.

— Если хотите знать, именно этому нас учили в школе для принцев — рыцарству.

— И вы, как истинный рыцарь, вернулись в Хаффали?

— Нет, — его взгляд стал серьезным, — я вернулся, потому что боялся за вас и решил, что я вам, наверное, нужен.

Он беспокоился за ее судьбу и поэтому прилетел? От этой мысли кровь бросилась в лицо, а сердце учащенно забилось.

Эта же мысль наполнила ее и чувством вины. Как она могла плохо думать о нем! И только потому, что ее родителям не везло с политиками! Но разве это непременно означает, что принц Антонио похож па них? То, что сейчас сказал ей самый знаменитый герой журнальных обложек, похоже на признание в глубоком чувстве. А то, что он прилетел, отбросив соображения собственной безопасности, говорит о том, что ему присуща сила духа, которую она в нем не замечала.

Пытаясь как-то загладить вину, она начала:

— Я тронута, что вы беспокоились обо мне, но должна сказать…

— Еще, признаться, — добавил он, — я искренне считаю, что помогать народу Расова — долг человека моего положения. Я не могу повернуться к нему спиной.

Она разочарованно вздохнула. Значит, он прилетел не из-за нее?

— Полагаю, в школе для принцев вас учили поступать благородно, — пошутила она, понимая, что так близко от него находиться просто опасно: ее неудержимо влекло к нему.

— Нет, этому научили меня вы. Благодаря вам я становлюсь лучше — и как наследник престола, и как человек. Если бы не наша встреча, я бы вряд ли сейчас здесь оказался. И вряд ли оказался бы перед выбором, который готов сейчас сделать. — Он крепче прижал ее к себе и легко коснулся губами ее губ. Она вся подалась к нему, не чувствуя боли от царапин и ссадин.

Он решительно завладел ее губами, и они слились в долгом поцелуе.

— Надо идти к столовой, — прервав поцелуй, сказал он хриплым от переполнявшего его желания голосом. — Но мы продолжим, когда все будут в безопасности.

— Ты обманывала меня, — прошептала Пиа обиженно. Она обрабатывала спиртом содранные коленки Дженнифер, пока та сидела на столе, где врачи только что ее осмотрели.

— Что ты хочешь этим сказать? — Из-под холодного компресса она скосила глаза на Пиа. У нее было такое чувство, что на голове вырастает шишка невероятных размеров.

— Принц тебя поцеловал. И нечего, как в прошлый раз, рассказывать мне сказки, что это ничего не значит. Принц Антонио, первый красавец Запада, не полетит сломя голову в разрушенный лагерь, если это ничего для него не значит!

Дженнифер посмотрела мимо Пиа в другой конец столовой, где Антонио о чем-то разговаривал с матерью Иосифа, и тихо проговорила:

— Он прилетел только потому, что хочет поступать благородно.

— С каких пор? Мне, конечно, известно, что он помогает всяким гуманитарным организациям, но, как говорит мой двоюродный брат, он типичный представитель типичной королевской семьи: в одном месте чек на кругленькую сумму выпишет, в другом выдаст наличными. Этим и ограничивается его личное участие.

Пиа отступила на шаг, внимательно осмотрела коленку Дженнифер и забинтовала самую глубокую рану. Потом, взглянув подруге в глаза, серьезно добавила:

— Он, как близкий человек, печется о твоей безопасности и боится, чтобы с тобой не случилось что-то ужасное. Кажется, наш знаменитый плейбой влюбился.

— Этого не может быть, — возразила Дженнифер, — я американка и работаю в лагере, где находятся несчастные обездоленные люди. — Она вдруг вспомнила, что он ей только что говорил. — Но он… Пиа… о боже…

— Но он — что? Дженнифер сняла компресс.

— Он сказал, что благородству его научила я. И что он стал лучше благодаря мне. И еще — что сейчас готов принять какое-то важное решение. — Она вдруг поняла, что он имел в виду. — Как ты думаешь, он правда…

— Нет!

— Мы, конечно, очень недолго знакомы, но, когда он рядом, я…

— Прекрати и не смей даже думать об этом. — Пиа наклонилась к Дженнифер, чтобы никто их не услышал. — Вам никогда не быть вместе, даже если бы вы безумно любили друг друга. Надеюсь, ты, по крайней мере, голову не потеряла?

— Конечно, нет, — почему-то солгала Дженнифер. — Но ты же сама говоришь, что он первый красавец. Что же тут странного, если бы я вдруг взяла и влюбилась?

— Ты в своем уме? — прошипела Пиа. — Хочешь, чтобы тебя растоптали? Король ни за что не согласится, чтобы наследник престола женился на американке. Помнишь, какой разразился скандал, когда в прошлом году Антонио встречался с этой голливудской дивой?

— Помню, — вздохнула Дженнифер. — Даже я об этом слышала, хотя никогда не читаю бульварную прессу.

— Насколько я помню, актриса публично заявила, что их не связывают романтические отношения, они просто вместе побывали на нескольких премьерах — не более того. Но все равно ему крепко досталось за связь с американкой без роду без племени. На ее карьере это, между прочим, тоже отразилось не лучшим образом.

— Другими словами, если я буду встречаться с Антонио, а королю это не понравится…

— … то в Сан-Римини не станут поддерживать Фонд стипендий. Целуйся с принцем — и можешь распроститься с идеей Фонда навсегда. Забыла, что читала в газете? Можешь не верить, но по всему Сан-Римини сейчас пари заключают, станешь ты невестой принца или нет. Тебя это устраивает?

У Дженнифер перехватило дыхание.

Зачем себя обманывать — она влюблена в Антонио. Но Пиа права — у них нет будущего. Даже если предположить, что и он полюбил ее, она не может ставить на карту судьбы стольких обездоленных людей.

— Он скоро вернется домой, — вслух сказала она, — и тут же обо мне забудет. Пока он здесь, я не буду поощрять его ухаживания.

— Вот и молодец, — удовлетворенно заключила Пиа. — Считай, что тебе просто крупно повезло — тебя целовал Прекрасный принц. Можешь тешить самолюбие, что он к тебе неравнодушен. Но, пожалуйста, очень тебя прошу, сохраняй хладнокровие и не пускай его в свое сердце. Ты моя лучшая подруга — я не хочу, чтобы ты страдала.

— Обещаю, — сказала Дженнифер, хотя знала: Антонио поселился в ее сердце навсегда.

Сев за видавший виды рабочий стол Дженнифер, Антонио с наслаждением вытянул ноги и в очередной раз откусил от плитки шоколада, которую она ему выдала. После дня тяжелого труда да еще в ее обществе, столь простая пища показалась ему лучшим из того, что он когда-либо ел.

Дженнифер сидела рядом на месте Пиа и сосредоточенно жевала свою долю. Последние двенадцать часов Антонио все время им помогал. Они разместили всех беженцев, столовую переоборудовали в госпиталь — кое-что даже удалось извлечь из-под завалов. Начал действовать пункт выдачи питьевой воды. Они очень много успели сделать, но пока так и не удалось наладить работу походной кухни. Было четыре часа утра, когда Антонио наконец уговорил Дженнифер прерваться, чтобы передохнуть и перекусить. Он в очередной раз взглянул на нее, поражаясь, как после всего, что ей пришлось пережить, она так самоотверженно продолжала работать.

— До чего вкусно, — проурчал Антонио, отправляя в рот очередной кусок шоколада.

— Не может быть, — откликнулась Дженнифер. — Это всего лишь ГУП из солдатского довольствия. Наверное, и шоколад ненастоящий.

Антонио удивленно вскинул брови.

— ГУП?

— Готовый к употреблению продукт. Армия Расова снабдила нас пайками на случай, если наши запасы пищи окажутся непригодными. — Она рассмеялась. — Да уж, ваше высочество, сей продукт не назовешь образцом высокого кулинарного искусства. А вы разве не проходили военную службу?

Он покачал головой.

— Нет, хотя в детстве о ней мечтал. Я зачитывался книгами, в которых короли вели в бой своих солдат. Если когда-нибудь моему народу будет угрожать опасность, я буду считать своим королевским долгом сражаться и защищать его. Но в Сан-Римини кронпринцам запрещают служить в армии. Считается, что это подвергает их жизни слишком серьезной опасности. Правда, моим братьям служить разрешили.

— Значит, вы хотели в армию?

— Когда я узнал, что мне не положено служить, я просто перестал об этом думать. — Он встал и с удовольствием потянулся.

— И тем не менее вы прилетели сюда, где ваша личная безопасность под угрозой.

— Да. Так же, как с военной службой, мне и это запретили делать. Отец будет вне себя, когда узнает.

Всю жизнь он исполнял то, что было предписано долгом, и никогда об этом не задумывался. А вот сейчас, вопреки долгу, всей душой захотел прижать к груди Дженнифер и никуда ее от себя не отпускать. Впервые ему показалось, что совсем не плохо, когда поступками руководит не только долг, но и духовная потребность. То, что он прилетел сюда па помощь людям, возвышало его в собственных глазах.

И еще он знал, что станет лучше, если назовет Дженнифер своей невестой. Чего бы это ему ни стоило.

Он сел напротив, пытаясь завладеть ее вниманием.

— Свой первый самостоятельный выбор я сделал, когда поцеловал вас во дворце. До этого момента за меня все решали родители. Все, даже женщины, с которыми я встречался, сначала подвергалось их придирчивой оценке. Мне это не очень нравилось, но я никогда особенно не возражал, кроме, пожалуй, женщин. Но даже в тех редких случаях, когда я выражал собственное неудовольствие, родители настаивали на своем. Вот и теперь отец пытается организовать мой брак с леди Франческой Бенедеттой, поскольку полагает, что сам я не сумел подобрать себе достойную невесту.

Он погладил ее по щеке, потом добрался до рыжих кудрей. С тех пор как впервые ее увидел, он дни и ночи мечтал об этих роскошных волосах.

— Я так благодарен вам, Дженнифер, — вы заставили меня понять, что и у меня есть выбор. Наверное, вы тогда во дворце рассердились на меня, особенно после того, что об этом писали газеты. Из-за меня, возможно, и у вас, и у вашей организации могли появиться неприятности.

Лицо Дженнифер оставалось безучастным.

— Ваши извинения принимаются, — сказала она сухо.

Он покачал головой и, продолжая ласкать ее щеку, заглянул в глаза.

— Я ведь не извинялся за поцелуй. Несмотря на то, что нас застали журналисты, я о нем не жалею. Если бы я не поцеловал вас тогда и не задумался потом о своей жизни и о том, что могу выбирать сам, я бы не прилетел сюда и не стал делать то, что делал сегодня. И, самое главное, я бы так и не узнал, какое это счастье — помогать людям так, как это делаете вы. И я вам за это бесконечно благодарен.

Дженнифер встала и отошла от него.

— Очень рада, ваше высочество. Для меня большая честь, что я хоть в чем-то смогла вам помочь.

— Хоть в чем-то? Неужели вы не понимаете…

Она отошла к окну, не дав ему договорить.

— Очень хорошо понимаю. Уже солнце встает. И вам, и мне просто необходимо прилечь хотя бы на часок. — Она открыла дверь и повернулась к нему. Лицо по-прежнему ничего не выражало, как будто она его не слушала. — Я покажу вам, где можно спокойно отдохнуть.

Антонио встал, не понимая, что произошло. Он готов был признаться ей в любви. Он собирался сказать, как много Дженнифер для него значит, а она вдруг сделалась совсем чужой. Он ошибся? Слишком серьезно отнесся к нежным поцелуям возле развалин госпиталя? Неверно истолковал взгляды, которыми они весь день тайком обменивались? Ни разу в жизни ни одной женщине он не говорил слова любви — в его положении это было довольно опасно. Может быть, не имея опыта, он сказал что-то не так?

Он подошел к двери и, выходя, намеренно коснулся Дженнифер.

Никакой реакции. Он почувствовал словно удар в солнечное сплетение.

Взяв себя в руки, он величественно, как будто во время государственного приема, кивнул ей, предлагая показать, куда идти. Его никогда не отвергала женщина, но гордость не позволяла дать ей понять, как глубоко это его ранило.

Она бросила на него быстрый взгляд. На мгновение в ее глазах появились боль и глубокая печаль. Промелькнули и исчезли — и снова перед ним стоял человек, посвятивший себя делу спасения людей.

— Сюда, ваше высочество.

Значит, он действительно сказал что-то не так. Она тоже любит его — в этом он был теперь уверен. Но что он должен сказать, чтобы она поняла, насколько сильно он ее любит?

— Дженнифер, подожди. Мы должны выяснить с отношениями. — Он взял ее за руку и развернул к себе. Она чему-то улыбнулась, но ничего забавного он в происходящем не видел. — Чему ты улыбаешься?

— Вы, наверное, хотели сказать «выяснить отношения»?

Он нахмурился: надо же, снова оплошал. Впрочем, сейчас ему было не до языковых тонкостей.

— Значит, выяснить отношения, если это означает обсудить, что с нами происходит. И что должно произойти.

Она перестала улыбаться.

— Видите ли, ваше высочество, учитывая, что… то есть леди Франческа… Не представляю, что мы можем обсуждать.

Вот, оказывается, в чем его ошибка!

— Это не имеет отношения к леди Франческе. Я говорю о нас.

— Вряд ли необходимо что-то объяснять. В вашем положении вы должны…

— Должен сделать правильный выбор, который пойдет на пользу не только моему народу, но и мне. И мой выбор — ты, Джеинифер Аллен!

— Я не…

Не дав возразить, он схватил ее за плечи. Он не может теперь потерять ее.

— Ты мой выбор. Ты, Дженнифер. Не Франческа, не Бианка и никто другой. Я очень хочу надеяться, что ты меня не отвергнешь. — Он заключил ее в объятия, крепко прижимая к себе, чтобы она не смогла больше вырваться. — Ты научила меня делать собственный выбор и теперь не имеешь права говорить, что я должен выбрать Франческу, когда я хочу быть с тобой.

Она покачала головой, но вырываться не стала. Понимая, что лучше объясниться без слов, он припал к ее губам. Дженнифер задрожала всем телом и, не в силах больше бороться с собой, прильнула к нему, обвив руками. Губы отозвались на его призыв.

Его тело готово было взорваться от желания.

Она целовала его так, как ни одна женщина в его жизни. Она целовала любимого человека, а не принца, которого хотела заполучить.

Именно такой он рисовал ее в воображении — пылкой, страстной в любви, как и во всем, что она делала.

Не отрываясь от ее губ, он упал на колени прямо в грязь, увлекая ее за собой, — настолько захватило его желание. Он вдыхал ее запах, желание росло, вздымалось, как волна, и накрыло его с головой, когда она теснее к нему прижалась. Он готов был овладеть ею тут же, прямо на грязной дороге. Сердце бухало в груди, гулко отдаваясь в ушах, а рядом так же сильно билось ее сердце. Это было так хорошо, что он чуть не потерял сознание.

— Антонио, — простонала она ему в ухо. Наконец-то она назвала его по имени, а не «вашим высочеством». Как же он мечтал об этом. Он точно знал, что нашел женщину, которая должна стать его женой. Эта женщина будет любить в нем прежде всего человека, мужчину.

— Родная моя, как же сильно я тебя люблю! — Он продолжал целовать ее в шею, грудь, потом снова возвращался к губам.

— Антонио, Антонио, — шептала она, — мы должны остановиться.

— Но сейчас рядом никого нет. Да и солнце еще не взошло.

— Нельзя… — Руки пробежали вверх по его спине. Она взяла его лицо в свои ладони, заставляя посмотреть себе в глаза. — Не хочу останавливаться, но мы должны.

И тут он услышал. Звук, который еще секунду назад можно было принять за стук собственного сердца, нарастал. Он узнал гул своего вертолета — Джулио возвращался с грузом для лагеря и за ним. А он совершенно забыл об этом, он вообще обо всем на свете забыл.

Он прикрыл на секунду глаза и прислонился лбом к ее лбу, наслаждаясь прикосновением ее пальцев.

— Ты права, мы должны, — с сожалением выдохнул он. — Но мы можем и продолжить…

— Антонио!

— Хорошо, продолжим позже. — Он еще раз поцеловал ее, вскочил на ноги, помог ей встать и не смог сдержать улыбку. Ну и вид у них обоих: грязные, помятые! Блузка у Дженнифер сползла с плеча, а волосы торчали во все стороны, как будто она неделю не причесывалась. От мысли, что это его рук дело, он пришел в полный восторг.

— Дело в первую очередь. — Дженнифер озабоченно стряхнула грязь с одежды и поправила блузку, потом посмотрела на него и засмеялась. — Вообще-то твой вид не очень соответствует работе, которую ты обычно выполняешь.

Он посмотрел на перепачканные на коленках брюки.

— Что ж, придется серьезно поговорить об этом с дворецким. Пойдем быстрее, чтобы встретить Джулио.

Дженнифер кивнула и начала взбираться на холм, к площадке, над которой кружил вертолет. Он последовал за ней, любуясь сзади ее фигурой и с грустью думая, что возвращение вертолета означает для него слишком быстрое возвращение к своим королевским обязанностям. Возможно, па обратном пути он придумает что-нибудь, чтобы как-то объясниться с отцом. Антонио подхватил Дженнифер под локоть, помогая преодолеть резкий подъем. Вертолет сел, лопасти крутились все медленнее. Отпустив Дженнифер, он помахал Джулио и вдруг понял, что тот не один. Он тут же узнал гордый профиль и царственную осанку и на секунду остановился. Дженнифер обернулась:

— Что случилось?

Он выдавил из себя улыбку:

— Ничего. Пойдем.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Дженнифер слегка запыхалась, взбираясь па холм.

Пока не прибудет миссия Красного Креста, груз, который доставил вертолет, очень кстати. Но ей было очень трудно думать о деле.

Мыслями она то и дело возвращалась к их с Антонио жарким объятиям. Разве не предупреждала ее Пиа, что она совсем потеряет голову, если снова будет целоваться с ним? И вот вам пожалуйста, все случилось так, как предсказывала подруга. Даже сейчас ее сердце работало быстрее двигателя вертолета, а щеки, несмотря на раннее утро, горели, как будто она целый день провела на солнцепеке.

Антонио, она была уверена, чувствовал себя так же. Но с ним что-то произошло, когда он увидел вертолет. Он, очевидно, снова превращался в высокопоставленное официальное лицо и, в полном соответствии с прогнозом Пиа, напоминал, что ей никогда не стать частью его мира. Несмотря на то, что она начала называть его по имени.

Он скоро улетит обратно в Сан-Римини, поймет, что для всех будет лучше, если он женится на Франческе, как того хочет его отец, и станет достойным королем, которого желает видеть в нем его народ.

А она продолжит работу здесь, в Расове, и попытается забыть его, целиком посвятив себя людям, которые так нуждаются в ней и судьба которых ей так небезразлична. В конце концов, ее связь с принцем может навредить обитателям лагеря. От нее зависят судьбы сотен людей, от Антонио — сотен тысяч. Они должны расстаться, если их взаимоотношения могут навредить людям.

Так уж устроен мир. Каждый должен заниматься своим делом.

И все-таки, даже понимая, что Антонио скоро исчезнет из ее жизни, она не жалела о том, что между ними произошло. Она всю жизнь будет вспоминать о минутах, проведенных рядом с ним, и представлять, как все могло бы быть, если бы их отношения пошли дальше поцелуев украдкой. Несмотря па высокое положение, Антонио полюбил ее и, рискуя собой, помогал людям, которые в помощи нуждались.

Сама она тоже кое-чему научилась. Благодаря Антонио она поняла, что ошибалась: даже политиков нельзя мерить единой меркой. А между тем из-за своего предубеждения она не обращалась к тем, кто искренне желал помочь гражданам Расова и мог это сделать. Теперь все будет по-другому.

Она вздрогнула от неожиданности, когда Антонио подхватил ее под локоть. Они вместе шагнули на вертолетную площадку. Она расправила плечи и постаралась придать лицу спокойное выражение. Она ничем не выдаст своих истинных чувств. Антонио не увидит ее отчаяния. И Джулио тоже. Пусть немного, но у них еще есть какое-то время, даже если это время придется провести в компании пилота и Пиа.

— Дженнифер, — голос Антонио ворвался в ее мысли и в очередной раз перевернул у нее все внутри.

— Да?

— Возможно, ты заметила, что Джулио прилетел не один.

Нет, не заметила. Но как только дверь вертолета открылась и Джулио спрыгнул на землю, она замерла от неожиданности.

— Король Эдуарде?!

Неудивительно, что Антонио так себя повел. Значит, у них вообще нет больше времени.

— Наверное, я должна оставить вас вдвоем?

— Нет.

Джулио помог королю выбраться из вертолета. Судя по сурово сдвинутым бровям и плотно сжатым губам, король был очень недоволен.

— Пойдем, — сказал Антонио, увлекая ее за собой. Она неохотно повиновалась.

— Принц Антонио, — лицо короля приняло еще более суровое выражение.

— Ваше величество, — Антонио как будто не замечал недовольства отца, — позвольте представить вам госпожу Дженнифер Аллен. Вы ведь так и не познакомились с ней во время приема. — Он с улыбкой повернулся к Дженнифер. — Вы, конечно, знаете, отец, что выступление госпожи Аллен помогло собрать крупную сумму для Фонда.

— Приятно познакомиться с вами, госпожа Аллен.

Дженнифер пожала протянутую руку. Король безукоризненно владел собой. Вся его фигура, его движения, совсем как у Антонио, свидетельствовали о чувстве собственного достоинства и уверенности в себе. Шапка густых, тронутых сединой волос и морщинки вокруг глаз придавали его облику еще большую значительность.

Наверное, лет через двадцать Антонио будет выглядеть так же.

— Для меня большая честь быть вам представленной, ваше величество, — наконец вымолвила она. — Принц Антонио так много делает для лагеря. Мы особенно тронуты, что он лично сопровождал груз с гуманитарной помощью, когда нам было особенно тяжело. А теперь и вы лично доставляете нам помощь. Ваш приезд чрезвычайно поддержит моральный дух беженцев. Спасибо вам.

Король поднял руку, прерывая ее:

— Боюсь, вы ошибаетесь. Я рад, что вы столь высоко оценили помощь моего старшего сына, но, к сожалению, мы не можем у вас долго задерживаться. Сегодня вечером во дворце у принца назначена важная встреча. Как только вертолет разгрузят, мы тут же вернемся в Сан-Римини.

— Очень жаль. — Дженнифер старалась сохранять присутствие духа, несмотря на довольно резкую отповедь короля. Он совершенно явно давал понять, что она должна знать свое место.

Как будто она сама этого не знает! Антонио положил руку на плечо отцу:

— Вас, наверное, утомил перелет. Может быть, вы все-таки дойдете до столовой и выпьете хотя бы чашку кофе? Для разгрузки понадобится не меньше часа, вы даже успеете осмотреть лагерь и отдохнуть.

— Ну, хорошо, — нахмурился король.

— Дженнифер, ты, конечно, идешь с нами? — Антонио посмотрел на нее так, что она поняла: иначе и быть не может. Но зачем он это делает, если его отец вежливо, но решительно пытается от нее избавиться? Он, похоже, нарывается на ссору с ним. — Дженнифер?

— Конечно, только сначала я найду людей, которые помогут разгрузить вертолет.

Через некоторое время она показала королю лагерь — ровно столько, сколько, по ее мнению, он хотел увидеть. Он, казалось, не возражал против того, чтобы Антонио оказывал поддержку Обществу, однако резкие ответы на ее вопросы вполне очевидно свидетельствовали: королю не правится, что сын принимает в этом столь активное личное участие.

Они вошли в столовую. Дженнифер все время чувствовала на себе изучающий взгляд. Интересно, заметил он, что на ее и Антонио одежде одинаковая грязь и пятна от травы? Если да, неудивительно, что он так неблагосклонен.

Понятно, он заботится о том, чтобы у Антонио была достойная супруга. Это для него вопрос номер один. Разве можно считать достойной какую-то американку, которая сама ставит палатки и роет ямы для отхожих мест!

Она налила королю кофе в самую лучшую чашку, какую смогла отыскать, и вернулась к столу. Антонио уже налил себе воды и сел напротив отца.

— Прощу прощения за качество напитка, ваше величество. — Она поставила чашку перед королем. — Кроме того, у нас сейчас туговато с английским фарфором.

— Ничего страшного, — ответил король, даже не улыбавшись, и тут же повернулся к Антонио: — Сколько времени, по-твоему, займет разгрузка вертолета? Нам с тобой следует кое-что срочно обсудить.

Антонио вопросительно посмотрел на Дженнифер.

— Полчаса, ваше величество, — ответила она за принца и вдруг почувствовала себя бесцеремонной особой, которая нагло вторгается на чужую территорию. — Хотите, я сбегаю и посмотрю, как идет разгрузка?

— Благодарю, госпожа Аллен, вы очень любезны.

— Нет, Дженнифер, — Антонио решительно поднялся с места, — ты должна остаться.

Король сердито взглянул на сына и вытащил из кармана черную бархатную коробочку.

— К сожалению, госпожа Аллен, речь идет о срочном деле государственной важности. Дайте нам знать, когда Джулио будет готов вылететь обратно.

Дженнифер кивнула и направилась к двери. Ничего срочного, конечно, король не будет обсуждать с Антонио — нужно быть наивной, чтобы поверить в это. Но она совсем не хотела становиться свидетелем их ссоры.

— Дженнифер, останься! — В голосе принца звучала властность, которая, как ей показалось, может быть только в голосе венценосного монарха. — Возможно, это дело государственной важности, но оно напрямую касается тебя.

— Право же, я…

Лицо короля стало мрачным.

— Что ж, отлично. Наверное, ты прав, Антонио, — ей следует остаться. Пусть узнает обо всем из первых рук. — Он встал, повернулся к Дженнифер и, грозя пальцем, будто она несмышленый ребенок, сказал: — Надеюсь, вы не помчитесь в редакцию какой-нибудь бульварной газетки с рассказом о том, что вам довелось услышать? Вы понимаете, что дальше этих стен разговор уйти не должен?

Дженнифер вдруг страшно на него рассердилась.

— За кого вы меня принимаете! — Король удивленно посмотрел на нее, и она взяла себя в руки. — Простите, ваше величество. Если Антонио настаивает, я останусь. Но знайте, что у меня нет никакого желания становиться свидетелем вашей ссоры. И уж тем более я не хочу рассказывать об этом журналистам. Я слишком уважаю Антонио.

Король слегка кивнул, как будто приняв ее объяснения, потом жестом указал на место рядом с принцем. Она минуту поколебалась, но, решив, что выразилась достаточно ясно, села.

— Должен вам сказать, госпожа Аллен, что состояние здоровья вряд ли позволит мне долго находиться на троне. По этой причине очень важно, чтобы в ближайшее время мой сын женился на подходящей его статусу женщине. Раньше я и сам, правда безуспешно, пытался устроить его судьбу.

— Вот по вашей милости я и заслужил репутацию плейбоя, — пробормотал про себя Антонио, но так, чтобы Дженнифер его услышала.

Король либо не расслышал, либо не обратил внимания на замечание сына.

— Поскольку мы ограничены во времени, я попросил Антонио в течение года выбрать себе невесту. Надеюсь, вы теперь понимаете, как некстати было то, что произошло во дворце. Это свидетельствовало о том, что он не готов к женитьбе, поэтому через своих людей я дал понять репортеру, сфотографировавшему вас, что Антонио был, что называется, пострадавшей стороной.

— Что вы сделали?! — одновременно воскликнули Антонио и Дженнифер.

Король поднял руку, как будто оправдываясь.

— Понимаю, все было совсем не так. Вас в статье характеризовали не лучшим образом. Я приношу свои извинения, госпожа Аллен. Но, поймите, я должен был защитить семью. Я как раз вел переговоры с графиней Бенедеттой о ее дочери, леди Франческе, и не мог допустить, чтобы они сорвались.

Дженнифер сжала под столом кулаки.

— Ваше величество, но если бы дело было только в том, что я предстала перед людьми как женщина сомнительного поведения! Как после всего этого я найду людей в вашей стране, которые будут готовы приехать к нам работать?

— Да, понимаю и еще раз прошу меня простить. Как только все встанет на свои места, я лично обращусь к людям. Поэтому я и прилетел сюда сам.

Он передал коробочку Антонио. Дженнифер сразу поняла, что там кольцо. И что кольцо это не для нее.

Антонио бережно открыл коробочку.

— Мамино кольцо, — тихо сказал он.

— Она очень им гордилась, — в голосе короля Дженнифер услышала глубокую печаль. — Она бы и сейчас его носила, если бы была жива. Тебе известно, сын мой, что ты должен преподнести его своей невесте.

Он откашлялся, и его голос вновь зазвучал уверенно и твердо:

— Сегодня вечером во время ужина ты наденешь его на палец леди Франчески и попросишь ее руки. Все подготовлено.

Он глянул на Дженнифер.

— Простите, госпожа Аллен. Я знаю, вы благородная женщина, и верю, что вы испытываете искреннее чувство к моему сыну. Но леди Франческа — достойная пара моему сыну. Если он собирается стать королем, он должен на ней жениться и произвести на свет наследника.

Дженнифер кивнула. У нее все внутри как будто окаменело, а сердце готово было разорваться от боли, но разве король сообщил ей нечто такое, о чем она не знала?

Дверь в палатку неожиданно распахнулась, напугав всех троих. На пороге застыла Пиа.

— О, ваше величество, — заговорила она, приседая в глубоком поклоне, хотя Дженнифер показалось, что выглядело это по меньшей мере странно — на Пиа была рабочая одежда. — Простите, если вошла не вовремя. Ваш пилот просил передать, что вертолет готов к вылету.

— Благодарю вас, — сказал король, а Пиа бросила на Дженнифер взгляд, как будто вопрошая: «А ты-то что тут делаешь?», после чего вышла за дверь. — Обещаю, госпожа Аллен, как только состоится помолвка, я сделаю все, чтобы загладить свою вину перед вами. Антонио, конечно, продолжит руководить Фондом стипендий, который будет присылать к вам своих стипендиатов, а я лично буду агитировать друзей, чтобы они вкладывали в него средства.

Он встал, поправил галстук и кивнул Антонио.

— Пора ехать. До ужина остается всего несколько часов, а нам нужно еще кое-что сделать.

— Погодите, отец, — Антонио резко закрыл коробочку, но продолжал сидеть.

— Что такое?

— Я всю жизнь подчинялся вашим приказам, но сейчас впервые прошу, чтобы вы сначала выслушали мое мнение. Знаю, мой долг — жениться, знаю, что Франческа отвечает требованиям, которые предъявляются королеве ди Талора. Я также понимаю ваше нетерпение. Вы сами женились в девятнадцать, когда заболел ваш отец. В тот момент это было действительно нужно стране. Но я предлагаю другое решение.

Король покачал головой:

— Другого решения нет. Ты должен жениться.

— Неправда, — продолжал Антонио как ни в чем не бывало. — Вы ведь говорили, что, если я не женюсь, трон перейдет к Федерико.

— Сын, что ты такое говоришь!

— Дайте мне закончить. Хотя бы ради Дженнифер. Вы ведь в долгу перед ней после того, что наговорили журналистам.

— Госпожа Аллен не имеет к этому никакого отношения.

Дженнифер посмотрела на Антонио, мысленно умоляя не продолжать. Ничем хорошим это не закончится, только лишнее для нее унижение.

— Не надо, Антонио, что ты! Женись на Франческе, ведь это во благо страны, а для тебя это превыше всего.

Антонио улыбнулся, потом протянул руку и нежно погладил ее по щеке.

— Да, ты права. Благо страны для меня превыше всего. Поэтому я хочу жениться на тебе.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Дженнифер от изумления лишилась дара речи. Она не ослышалась? Он хочет жениться на ней?

Но он не может этого сделать. И даже не потому, что сильно любит ее и изо всех сил пытается отделаться от леди Франчески. Его отец, не говоря уже о подданных, не допустит этого. Он ведь даже говорил, что, если сын не женится на Франческе, трон перейдет к Федерико.

Нет, это невозможно. Даже если бы они все-таки поженились, ненависть риминийцев к ней отразилась бы на судьбе беженцев. Она не сможет найти людей для работы в лагере. Несмотря на любовь к Антонио и на то, что она хотела бы всю жизнь быть рядом с ним, она не может жертвовать людьми, которых полюбила и которых призвана защищать здесь, в Расове.

— Принц Антонио! — Король покраснел от негодования. — Вы забываетесь!

Антонио резко сорвался с места.

— Прошу, отец, выслушайте меня. Я убежден, что Дженнифер — лучший выбор и для меня самого, и для будущего нашей страны.

— Антонио, — она коснулась его руки, — мы не можем пожениться.

Он посмотрел на нее властно.

— Ты любишь меня?

— Да, — выдохнула она. Антонио улыбнулся. — Но…

— Тогда ты тоже должна меня выслушать.

Он взял со стола коробочку с кольцом.

— Вы ведь знаете историю кольца, отец?

Король стоял, скрестив па груди руки, очевидно смирившись с необходимостью выслушать сына: иначе они так и останутся здесь.

— Конечно. Оно переходит из поколения в поколение. Почти все королевы ди Талора носили его в знак своей любви к Сан-Римини.

— А почему оно символизирует любовь? — Антонио повернулся к Дженнифер: — Около пятисот лет тому назад наша королева Даная, которую мы все вспоминаем с благодарностью, приобрела у иноземных торговцев бриллианты и рубины и заказала кольцо. Камни эти уже в те времена ценились очень высоко, и кольцо оказалось поистине бесценным. Она его очень любила. Многие риминийцы, к слову сказать, недолюбливали королеву. Она была родом из Греции, и они решили, что она вышла замуж, чтобы разбогатеть, а не потому, что была искренне предана семье и стране.

Он открыл коробочку и вытащил колечко, усыпанное драгоценными камнями.

— Когда в стране разразился голод, королева Даная тут же продала кольцо принцу Расова в обмен на продовольствие. Иностранка, она тем не менее так сильно любила народ своей новой родины, что без сожаления рассталась с любимым украшением. Поэтому она и остается в памяти людей. После ее смерти кольцо выкупил ее сын и преподнес своей невесте, решив, что никакой другой символ не сможет лучше передать любовь членов семьи ди Талора друг к другу и к народу, которым они управляют. С тех пор кольцо носят все наши королевы.

Он внимательно посмотрел на отца.

— Я убежден, что королева ди Талора должна иметь те же качества, что и королева Даная, и только в этом случае она имеет право его носить. Она прежде всего должна думать о людях, а не о собственном благополучии. Ни одна из женщин, которых вы мне подыскивали, включая леди Франческу, не отвечает этому требованию. Да, в жилах каждой течет кровь, которая позволяет стать королевой, но королева Даная, смею напомнить, была не знатного рода, зато по духу оказалась истинной королевой. И вы знаете, ее почитают больше всех других.

— Сынок, — король покачал головой, — я согласен, королева должна в первую очередь думать о людях. Но сейчас другие времена. Народу Сап-Римини нужна королева, в жилах которой течет кровь аристократки.

— То же самое можно сказать о временах королевы Данаи. — Антонио повернулся к Дженнифер, она готова была поклясться — в его глазах стояли слезы. — Дженнифер, я люблю тебя так, как не любил ни одну женщину на свете. Ты увидела во мнечеловека, а не плейбоя, каким меня изображают газетчики. — Он замолчал, подыскивая правильные английские слова. — Ты показала мне, что значит по-настоящему заботиться о людях, и научила, как это делать. С тобой я стал лучше — как принц и как человек. Я никогда не чувствовал такую полноту жизни, как сейчас, после нескольких недель нашего знакомства. Я хочу жениться на тебе, даже если это означает, что я никогда не займу трон. Без тебя жизнь не имеет смысла. — Он положил кольцо на ее ладонь и задержал ее руку в своей. — Дженнифер, ты станешь моей женой?

— Антонио… — она ощущала кольцо в своей руке и понимала, какой груз ответственности сейчас лег на ее плечи. Что она должна ответить?

— Госпожа Аллен, — голос короля прервал ее мысли, — вы выйдете замуж за моего сына, даже если ему это будет стоить трона?

— Нет, — ей стало трудно дышать. — То есть — да, но я не могу принять от него такую жертву.

Она смотрела на Антонио. По щекам ее катились горячие слезы, но она попыталась взять себя в руки.

— Народ тебя любит и хочет, чтобы именно ты, а не Федерико или кто-то другой, стал королем. И ты, я это точно знаю, будешь замечательным королем. Я не могу… — она жалобно хлюпнула носом. — Я не могу, не имею права стоять на твоем пути. — Она печально посмотрела на короля. — Я знаю, как недовольны были ваши подданные, когда Антонио встречался с американской актрисой. Обо мне они будут думать еще хуже. Наверное, я смогла бы это пережить, но не хочу, чтобы Антонио страдал. И я не хочу, чтобы страдали люди в Хаффали. В конце концов, если риминийцы перестанут поддерживать Фонд стипендий, пострадают именно они.

Она понимала, что прямо сейчас отказывается от собственного счастья, но была уверена, что это единственный выход.

— Прости, Антонио. На тебя возлагает надежды твой народ, но точно так же здесь люди надеются на меня. Я обещала защищать их, и мой долг по отношению к ним не менее значителен, чем твой по отношению к своему народу. Как бы сильно я ни любила тебя, я не могу выйти за тебя замуж. — И она оставила кольцо в его ладони.

Не в силах взглянуть ему в глаза, Дженнифер быстро направилась к выходу.

Антонио не верил собственным ушам.

Дженнифер отвергает его.

Вот теперь он действительно потерял все: уважение отца, ее любовь и трон. Без нее он не сможет возглавить королевство, жениться на ком-то другом для него тоже невозможно.

Он судорожно пытался отыскать слова, которые бы остановили ее. А она уже открывала дверь.

Как удержать ее? Как?

— Госпожа Аллен!

Голос короля прозвучал так неожиданно, что Антонио и Дженнифер, словно очнувшись, уставились на него во все глаза. Антонио почти забыл о присутствии отца — настолько поглотили его собственные переживания, настолько была страшной мысль, что он ее теряет.

— Да, в-ваше величество?

— Вернитесь! Я не разрешал вам уходить.

Дженнифер гордо вскинула голову.

— Прошу прощения, ваше величество, но я не отношусь к числу ваших подданных.

— Вот это, дорогая, мы сейчас и обсудим. Пожалуйста, присядьте.

Дженнифер с удивлением смотрела на короля. Антонио чувствовал явное изменение в поведении отца.

— Дженнифер, прошу тебя! — В голосе Антонио слышалась мольба.

— Она отошла от двери и приблизилась к королю.

— Слушаю вас, ваше величество.

— Видите ли, то, что народ Сан-Римини так негативно отнесся к американской актрисе, о которой вы говорили, произошло потому, что выбор сына не одобрял я. Я возражал не потому, что она американка, а потому, что ее интересовала лишь собственная карьера. — Дрожащей рукой он провел по густым волосам. — Конечно, я бы хотел, чтобы Антонио женился на соотечественнице, которая уже только поэтому была бы патриоткой своей страны. Но вы только что продемонстрировали искреннюю обеспокоенность за судьбу моего народа, попросив Антонио жениться на Франческе, раз этого желает народ. И вы так преданы своему делу и людям, за которых отвечаете. Такую самоотверженность я видел только в своей покойной супруге.

Антонио не верил собственным ушам.

— Отец, что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, сынок, что больше не буду стоять на вашем пути, если Дженнифер готова выйти за тебя замуж. И еще: я не буду больше настаивать на передаче Федерико твоего права на трон. Из Дженнифер выйдет настоящая королева. — Он подошел к ней и дотронулся до ее плеча. — Простите за боль, которую я вам причинил, но я должен был позаботиться, чтобы после меня на троне рядом с сыном была достойная спутница. Признаю, я очень надеялся, что Антонио женится на женщине знатного происхождения. Но я больше не могу на этом настаивать: без вас он не будет счастлив. Я надеюсь, вы станете ему надежной опорой.

— Спасибо вам, ваше величество. — Дженнифер смахнула слезу. — Но все же…

— Я сделаю все, что в моих силах, для поддержки граждан Расова. Как отнесутся к Фонду мои друзья, зависит прежде всего от меня. А я очень высокого мнения о вашей деятельности. Не беспокойтесь, участь американской актрисы вам не грозит. — С этими словами он направился к двери. — А теперь я должен вернуться в Сан-Римини. Вскоре прибудет графиня — необходимо как-то все уладить. Антонио, ты едешь?

Антонио, не отрываясь, смотрел на Дженнифер.

— Дайте мне несколько минут.

Король кивнул.

— Я буду возле вертолета.

Как только за ним закрылась дверь, Антонио заключил Дженнифер в объятия.

— Прости меня, любимая. Я не думал, что отец прилетит сюда. Я хотел предложить тебе руку и сердце до встречи с ним.

— Ничего не говори. — И она уткнулась в его плечо. Рубашка тут же промокла от ее горячих слез. Вздрогнув всем телом, она обвила его руками, и это гулко отдалось в его сердце.

— Perfavore, — прошептал он. Она посмотрела ему в глаза: — Что?

— Пожалуйста. Это означает «пожалуйста».

— Я знаю значение этого слова, — смешалась она.

— Пожалуйста, Дженнифер, выходи за меня замуж.

Она мягко улыбнулась и дотронулась до его щеки.

— Только если ты мне кое-что пообещаешь.

— Все что угодно.

— Я хочу, чтобы ты всегда так произносил мое имя — «Женнифер».

— Нет, — прошептал Антонио, — «принцесса Жешшфер». — И он вновь прижал ее к себе, покрывая поцелуями.

ЭПИЛОГ

Девять месяцев спустя

— Где ты пропадал? — Дженнифер, прищурившись, смотрела на Антонио — он только что вернулся с утренней пробежки. Солнце взошло, освещая теплыми лучами дворцовый сад. — Еще нет и семи часов!

— Да, а мы с тобой заснули далеко за полночь! — В глазах Антонио запрыгали чертики. — Я проснулся очень рано и не смог больше заснуть. Не хотел тебя будить, вот и составил компанию отцу.

Дженнифер села в постели, так до конца и не осознавая, что сегодня она провела первую ночь в спальне Антонио. Ее не покидали воспоминания об этой волшебной ночи.

— Хорошо, что он поправляется и снова может бегать по утрам. — Она улыбнулась. — Он ведь так скучал по этим своим пробежкам. Но тебе прошения нет: ты оставил меня одну в первый же день семейной жизни!

Оп быстро скинул кроссовки, стащил с себя майку и присел на кровать, озорно поглядывая на супругу.

— Как я могу загладить вину?

Дженнифер окинула его взглядом.

— Даже не знаю, что выбрать!

Он потянулся за газетой.

— Смотри, что я принес. Отгадай, что на первой странице! — Он наклонился к ней и нежно поцеловал. — Почитай, пока я приму душ.

Она свернула газету трубочкой и шлепнула его по плечу. Господи! Как же она раньше без него жила! От одного его присутствия у нее кружится голова и начинает бешено колотиться сердце. Что уж говорить о поцелуях!

— Может, заглянешь ко мне, когда прочтешь? — добавил он, направляясь в ванную. — У нас начался медовый месяц.

Она развернула газету.

— Наверное, нужно читать как можно скорее.

— Да уж, perfavore, — засмеялся он, оглядываясь. — Вчера я попросил Федерико заключить за меня одно пари.

— Что?

— Читай — ты все поймешь. — И он скрылся за дверью ванной.

На первой полосе красовалось огромное фото: они целуются на балконе королевского дворца. Да, на этот раз их совершенно не волновало, что их фотографируют.

Она смахнула слезу и начала читать статью.

Прекрасный принц нашел свою Золушку

Принц Антонио наконец женился. Народ Сан-Римини рукоплещет новой королевской чете

КОРОЛЕВСКИЙ ДВОРЕЦ САН-РИМИНИ (Ассошиэйтед Пресс). Вполне в духе британского принца Эдварда, женившегося на Софи Риз-Джоунз, кронпринц Антонио Лоренцо ди Талора сегодня сочетался браком с американкой Дженнифер Аллен.

Принц Антонио наследует одну из самых древних европейских корон, поэтому скромность, с которой была обставлена брачная церемония, поразила многих. Список тщательно отобранных гостей, куда входили, в том числе, члены семей жениха и невесты и несколько членов парламента Сан-Римини, был ограничен двумястами приглашенными. На свадьбе присутствовала и группа людей из лагеря Хаффали, который возглавляла упомянутая госпожа Аллен. Торжество посетили представители нескольких королевских домов Европы. Смущенная невеста была совершенно неотразима в белам подвенечном наряде, специально созданном для нее господином Коватом, знаменитым модельером из Расова. Говорят, в прошлом году она принимала участие в спасении его сына.

В конце недели новобрачные отправятся в свадебное путешествие, правда, место, где они будут проводить медовый месяц, держится в тайне. После этого, по словам невесты, она продолжит работу в Обществе оказания помощи пострадавшим в Расове, где только недавно закончилась гражданская война. Она также собирается заняться историей страны, а в начале следующего месяца будет спонсировать набор людей, желающих работать в Обществе. Принц Антонио сообщил Национальному радио и телевидению Сан-Римини, что горячо поддерживает решение супруги. Сам он расширил деятельность основанного им Фонда присуждения стипендий и недавно заявил, что в ближайшее время организует для него как минимум шесть благотворительных акций.

Что касается будущих наследников, и принц, и принцесса поделились с друзьями, что очень хотят детей и с нетерпением будут ожидать прибавления в семействе.

А между тем в Сан-Римини начали заключать пари и делать ставки относительно даты появления на свет первенца этой красивой пары.

Отложив газету, Дженнифер быстро выбралась из постели и направилась в ванную.

— Значит, пари?

Антонио выглянул из-за двери и тут же подхватил ее. Она рассмеялась и, запустив руки в густую шевелюру, посмотрела ему в глаза.

— Ну что же, — жарко зашептала она, — придется помочь тебе выиграть.

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ЭПИЛОГ