Письмо Богу [Марьян Давидович Беленький] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
Марьян Беленький Письмо Богу
— Будем говорить откровенно, — сказал доктор, — болезнь ваша неизлечима и осталось вам не так уж долго. Я могу назначить вам химиотерапию, от которой вас будет тошнить и выпадут все волосы, но это лишь продлит ненадолго ваши мучения. Мой вам совет — не нужна вам никакая химиотерапия. Будь я вашим врачом в России, я бы вам этого не сказал. — И что, действительно ничего нельзя сделать? — Марков не узнал своего голоса. — Неужели вы думаете, что если бы существовало какое-нибудь лекарство, то я бы вам его не выписал? — Так что же мне делать? — Я вам дам направление к психологу. Вы сможете обсудить с ним все проблемы. Извините, но меня ждут другие больные. Маркова подташнивало. От намеченного похода в Русский Магазин за селедкой и салом нечего было и думать. На улице сновали взад-вперед девушки в облегающих брюках и юбках, сквозь которые отчетливо проступала линия трусов. Ноготки их ножек в босоножках были выкрашены лаком разного цвета — у одной — желтые, у другой — зеленые… — Они тут будут бегать взад-вперед, живые, а я… Ну почему я? И за что? Что я такого сделал? Не воровал, детей вырастил. Даже не курил. Он изо всех сил попытался представить себе: — Как все это будет без меня. Девчонки так же будут сидеть в автобусах, закинув ногу за ногу, в Русском Магазине так же будут продавать все 50 сортов колбасы и селедку «матиас», только его самого не будет. Эта простая мысль в голове не укладывалась. И тогда Марков решил написать письмо: «Уважаемый Бог! Я всю жизнь вкалывал по полторы смены, чтобы поднять детей, А дети сейчас в Израиле вкалывают по две смены, чтоб за квартиру заплатить. Сын говорит, что у них на заводе только русские и работают, израильтяне по 12 часов в день работать не приучены. Про меня дети уже не вспоминают. Материально им помочь я не могу, а советы мои им не нужны. Что я видел в жизни? Придешь домой вечером после работы — ноги гудят, перед телевизором посидишь, покушаешь и спать. И вот здесь, теперь, вроде, кажется — живи в свое удовольствие, когда нет хамсина. А в Русском Магазине — и вареники, и колбаса всякая, только денег нету. Я первое время оглядывался — а ну подойдет кто-нибудь и скажет: «Ваш пропуск, гражданин?!» Что мне в жизни осталось? Жена меня давно бросила, дети не звонят. В прошлый раз лекторша очень интересно говорила про разнообразное питание, но где взять на это деньги, так она этого не сказала. Я уже не говорю про икру, но больше ста грамм колбасы я себе позволить не могу, ну там еще грибы маринованные, капуста квашеная. Я пробовал сам делать, выходит гораздо дешевле, но как в Русском Магазине не получается. Женщины на меня уже внимания никакого не обращают. Так вот теперь еще это. Ну кому будет легче, если… А?» Марков вложил в конверт копию удостоверения личности, написал на конверте «Господу Богу». Потом подумал и дописал на иврите: «Адонай элокейну адонай эхад». Марков ходил в пенсионерскую ешиву — там платили сто шекелей в месяц и приносили на занятия печенье и колу. Приклеил марку и опустил письмо в почтовый ящик местной почты «только для корреспонденции в Иерусалим».***
Звонок телефона звучал нахально и без перерыва: — Вы писали на имя Господа? — строго спросил женский голос, — не кладите трубку. — Алло! — голос в трубке отдавал колоколом. Так, наверно, читал первосвященник в Храме. В трубке звучало какое-то эхо, повторявшее каждую фразу: — Мы с товарищами прочли ваше письмо. Нам непонятно, чего же вы, собственно, просите. — Как чего? Жить? — Зачем? — Как это зачем? — Ну, понимаете, люди к нам обращаются с конкретными просьбами — одному нужно три месяца, чтобы роман дописать, другому — полгода на завершение открытия, третий просит неделю, чтобы слетать в Баку — дать по морде лучшему другу, что стучал на него в КГБ. А вам для чего? — Да, Господи, выйдешь утром, пока не жарко, птички это самое, у девчонок бретельки от лифчика выглядывают из-под футболок, в лавке сметана 30-процентная без очереди… — Значит, просто так? Этого многие хотят. (В трубке задумчиво промолчали). Ну, хорошо. Знаете что, в порядке исключения. Мы тут с товарищами посовещались и решили отменить ваш диагноз. — Спасибо, товарищ Бог! А мне… Я что должен делать? Если вы рассчитываете на добровольные пожертвования, так у меня вместе с социальной надбавкой… — сами знаете. — Знаем, знаем, как же. — Может, в ешиву круглосуточную записаться? — Эти ортодоксы у меня уже в печенках сидят. — Господи, вы что, не дай Бог, реформист? — Да ортодокс я, только пусть эти, в черных лапсердаках не выставляют себя Моими единственными интерпретаторами. Давайте не будем касаться этой непростой темы. — Так что же мне делать, Господи? — А ничего. Просто живите. — Господи, если уже все равно жить, так может сразу жить хорошо, а? Вы можете как-то договориться в нац. страховании насчет увеличения пособия? А- 1
- 2
Последние комментарии
2 минут 33 секунд назад
1 день 13 часов назад
1 день 15 часов назад
2 дней 6 часов назад
2 дней 6 часов назад
2 дней 11 часов назад